Я залезла в постель. В комнате тьма-тьмущая. И я не привыкла засыпать в одиночестве. Закрыла глаза — не спится. Вскочила и зажгла свет. Так-то лучше.
Скоро в доме всё стихло. Мама, папа и Либби спали, а я ворочалась. Потом легла на спину и смотрела в потолок. Пробовала думать о чём-нибудь хорошем, чтобы приснилось ночью.
Тут-то я и увидела паука — он бегал по потолку. Ненавижу пауков! Однажды Питер Хэтчер подсунул мне в парту паука, резинового. Я полезла за учебником английского, а там!.. Конечно, я сразу поняла, что паук ненастоящий, взяла его за ногу и протянула миссис Хейвер.
— Смотрите, что Питер Хэтчер мне в парту подкинул.
Миссис Хейвер завизжала так, что половина класса повскакивала с мест. А Питер Хэтчер три дня оставался после уроков.
Я снова посмотрела на потолок. Во-о-он он, паук, сидит. На этот раз настоящий.
— Уходи, паучина! — шепчу. — Прошу тебя, уходи и не возвращайся.
Сидит как приклеенный, прямо у меня над головой. А вдруг брякнется вниз? А вдруг он ядовитый? Может, с головой накрыться? Тогда если он и упадёт, то хоть не укусит. Нет, это ничего не меняет, заползти под одеяло ему — раз плюнуть. Представляю, как Питер Хэтчер будет рассказывать в школе: «Слыхали про Шейлу Тубман? Её в первую же ночь в Тарритауне укусил ядовитый паук. Двадцать секунд — и она труп!»
И вот я в спальне родителей. Папа храпит. Я тронула его за плечо, и он сразу сел в кровати:
— Что? Что такое?
— Это я, пап.
— Шейла, ты чего?.. Ночь на дворе.
— Я не могу уснуть, там паук на потолке.
Мама перевернулась, издав такой уютный звук, знаете — «ум-м-м».
— Тсс, — сказал папа. — Иди ложись. Утром его сниму.
— Пап, но он может на меня упасть. Вдруг он ядовитый?!
— Ох… ладно.
Мы вместе шли по коридору.
— Как ты посреди ночи углядела на потолке паука?
— Я свет включила.
Папа даже не стал спрашивать зачем.
— Ладно, где твой паук?
Сначала я его не увидела. Но потом он забегал по потолку.
— Вот он! — ткнула я пальцем. — Видишь?
Папа взял мою тапочку.
— Быстрей, — говорю.
Он встал на кровать, шлёпнул тапочкой по потолку, но промазал, и паук удрал.
А я помогала — указывала направление.
— Вот он! — кричала я. — А теперь чуть левее. Нет, нет, правей. Бей, пап! Бей!
Папа промахивался. Бегал взад-вперёд по кровати, но паук всякий раз оказывался проворнее.
И, когда папа наконец произнёс: «Всё, сдаюсь» — и махнул тапочкой последний раз, — тут-то пауку и крышка. Шлёп… На потолке чернело большое пятно. Но мне стало гораздо лучше.
— А теперь спи, пожалуйста, — попросил папа.
— Попытаюсь.
— И если увидишь ещё что-нибудь необычное, расскажешь об этом с утра, договорились?
— Договорились, — сказала я, укладываясь.
Наверное, я уснула. Но через несколько часов проснулась от очень страшных звуков. «Ву-у-у… ву-у-у… ву-у-у…» Что делать? Накрыла голову подушкой — не помогло. Всё равно слышно. Что это может быть? Привидение? Вампир? Монстр?
Я снова не выдержала и помчалась по коридору. Папа храпел теперь гораздо громче. Я подошла с маминой стороны кровати и потрясла её за плечо. Она подпрыгнула.
— Ох, Шейла, ты меня напугала!
— Прости, — шепнула я.
— Что стряслось?
— У меня в комнате какие-то звуки.
— Иди спи, ничего опасного в них нет, — сказала мама.
— Откуда ты знаешь? Ты же не слышала. Звуки как от привидения.
— Привидений не существует!
— Мам, ну пожалуйста, пойдём, сама услышишь.
— Ну хорошо. — Она надела халат, и мы пошли. — И где твои звуки?
— Подожди, — говорю.
Она села на кровать и зевнула. Вскоре опять началось: «Ву-у-у… Ву-у-у…»
— Вот видишь? — взвизгнула я, кидаясь к маме. Судя по выражению её лица, звуки ей тоже не слишком нравились. — Хочешь, я папу разбужу?
— Нет, погоди. Сначала я сама огляжусь. Подай-ка мне бейсбольную биту — вон, в углу.
— Зачем? — спрашиваю.
— На всякий случай.
Я дала маме биту. Она подняла её и приготовилась. Мы ждали, пока снова не услышали: «Ву-у-у… Ву-у-у… Ву-у-у…»
— Это снаружи, — сказала мама.
— Значит, это уличное привидение.
Она подошла к окну. Постояла там немного, а потом как захохочет.
— Что смешного? — спрашиваю.
— Ох, Шейла… Сама посмотри!
Я выглянула в окно, прячась у неё за спиной. В небе сияла красивая серебристая луна. А внизу сидела Дженнифер. Это она, задрав голову, издавала жуткие звуки.
— Что она делает? — спросила я. — Она что, взбесилась?
— Как что? Воет на луну.
— А с чего она воет-то?
— Ну, вроде как поёт.
— Ты хочешь сказать, что всё лето она будет сидеть ночами под моим окном и выть как привидение?
— Не исключено, — сказала мама.
— Я же говорила, от неё нужно избавиться. Зачем она вообще нужна? Чтобы меня пугать?
— Ладно тебе, Шейла. — Мама поставила бейсбольную биту на место. — Ложись в кровать.
Она подоткнула мне одеяло. Я умирала как хотела спать.
— Спи.
— Попытаюсь.
Едва мама вышла, звук повторился. «Ву-у-у… Ву-у-у… Ву-у-у…»
— Да замолчи ты, дурища! — закричала я.
И она замолчала.