На следующий день я познакомилась с Маус Эллис. Ей тоже десять, и осенью она тоже идёт в пятый класс. Я сидела на крыльце и думала, чем бы заняться. Вижу, по улице идёт какая-то девочка. Увидела меня и помахала рукой. Я махнула в ответ.

Тогда она подошла. В руке у неё плясал красный йо-йо на верёвочке.

— Я Маус Эллис, чемпион Тарритауна среди детей, — сказала она. — Могу без остановки показать одиннадцать трюков. А ты сколько можешь?

— Как-то не считала, — говорю.

Она широко распахнула глаза и протянула мне йо-йо.

— Покажи.

— Не хочу.

— Спорим, у тебя не получится сделать без остановки шесть выбросов?

— Спорим, что получится.

— Ну давай.

— Ты первая.

— Ладно.

Маус подержала йо-йо сбоку, около бедра, и вдруг он полетел прямо ко мне — шесть раз подряд.

— Неплохо, — сказала я.

Она протянула мне свою игрушку. Я покрутила её в руках.

— Это фирмы «Дункан империал», — заметила она. — У них самые лучшие.

— Да, нормальные.

— Как будешь готова — начинай.

Я встала, запустила йо-йо и тут же получила им по лбу.

— Не больно? — заботливо спросила Маус.

— Нет, — говорю. — Но, знаешь, должна тебе сказать правду. Не хотела тебя обижать, но у нас в эти игрушки только малышня играет. Последний раз я показывала трюки лет восемь назад. Многое уже подзабыла.

Маус посмотрела мне в глаза, и я ответила ей одним из своих самых выразительных взглядов. Потом она села со мной рядом и сказала:

— Не представляешь, как я рада, что вы приехали на лето. Меня уже тошнит от этих мальчишек Эгранов!

Я улыбнулась. Она и в самом деле поверила, что в детстве я была мастером йо-йо.

— А я ещё и живу в комнате одного из них, — сказала я. — Ни за что не догадаешься, что лежит у него в ящике стола.

— Что?

— Шесть тюбиков столярного клея и двадцать семь баллончиков краски для моделей.

Маус рассмеялась.

— Тебе небось комната Бобби досталась. Он модельный маньяк.

— Он оставил мне записку. Подписался «Б. Э.».

— Точно, Бобби!

— Пишет, что, если я дотронусь хотя бы до одной модели, он меня найдёт хоть на краю земли и прикончит.

— Ха-ха! Только и умеет, что языком болтать.

— Так я и подумала. Да и вообще, кому нужны его модели?

— Только не мне, — сказала Маус. — У меня найдутся дела поинтересней.

— И не мне. Скажи, а Маус — твоё настоящее имя?

— Нет, настоящее — Мерл, но все зовут меня Маус.

— Ты с этим поаккуратней, — предупредила я. — Моего папу зовут Бертрам, но его до сих пор называют Жужей.

— Ну и пусть, мне нравится Маус. Куда симпатичней, чем Мерл. Да и Жужа гораздо лучше Бертрама. Без обид, но… Бертрам? Жуть.

— Я не хотела сказать, что Маус — плохое имя, — сказала я. — Если ты сама ничего не имеешь против, тогда конечно. Маус — гораздо лучше, чем Шейла.

— Не нравится имя Шейла — придумай другое, — предложила Маус.

— Например?

— Ну… Шик, или Шарм, или ещё что-нибудь.

— Шик — нет, а вот Шарм красиво звучит. Шарм Тубман… Да, мне нравится.

— Вот и отлично, так я тебя и стану звать, — обрадовалась Маус.

Потом я рассказала Маус о Либби — как она говорит «Джин» и «Бертрам» и строит из себя взрослую. А Маус пожаловалась на свою младшую сестру Бетси, которая до сих пор писается по ночам. Мы выяснили, что будем вместе ходить в летний лагерь и в бассейн.

Потом Маус опять стала играть своим йо-йо — похоже, она действительно чемпион Тарритауна. Пока она показывала мне трюки, я увидела, что ноги у неё все в каких-то корках. Надеюсь, это не заразно.

Она, наверно, заметила мой взгляд и объяснила:

— Это от комариных укусов. Я расчёсываю их, пока кровь не пойдёт, а потом хожу вся в корках. Уродство, правда?

В ответ я соврала:

— Да нет, не так уж плохо.

Наигравшись в йо-йо, Маус сказала:

— Давай погуляем с Дженнифер.

— В смысле, с собакой?

— Да. Эграны разрешают мне с ней гулять. Я люблю собак.

С собачниками я обычно не вожусь.

— А у тебя дома есть собака? — Я решила узнать всю правду сразу — чтобы не начинать дружбу, из которой всё равно ничего не выйдет.

— Нет, — ответила Маус. — У Бетси на них аллергия. Сразу крапивница начинается.

Отличная мысль. И почему я до этого сама не додумалась?

— И у меня, — говорю. — По всему телу сыпь. Даже не сыпь — огромные волдыри. По сравнению с ними твои расчесы — полная ерунда!

— Чёрт! А я-то надеялась, мы с тобой всё лето будем играть с Дженнифер.

— Увы, — пожала я плечами.

— Ну, ничего. Подружка лучше собаки. Сказать, что я была счастлива это слышать, — ничего не сказать.

Мы отправились прогуляться до её дома. Всю дорогу Маус крутила йо-йо. Она жила у подножия холма, рядом с бассейном. Её сестрёнка гуляла перед домом, таская на верёвке коробку от конфет.

— Это Бетси, — сказала Маус. — Ей четыре года.

— А зачем она привязала коробку?

— Она выгуливает собаку.

— В смысле коробку? Это её собака? — спросила я.

— Ага. Я же говорила, у неё аллергия на собак. Вот она и завела себе коробку. Называет её Ойчи.

Бетси подтащила к нам Ойчи.

— Ты кто? — спросила она меня.

— Шарм Тубман. — Я решила опробовать своё новое имя.

— Хм… Ты не похожа на мальчика, — сообщила Бетси.

— Она девочка! — сказала Маус.

— А тогда почему её зовут Шрамом?

— Да не Шрамом, а Шармом, — объяснила Маус.

— А-а-а. — Бетси, кажется, поняла.

— По-настоящему меня зовут Шейлой, — сказала я Бетси. — Можешь так меня и называть.

Я как-то не сразу поняла, что «Шарм» похоже на «Шрам». Наверное, стоит что-нибудь ещё придумать.

Бетси сказала:

— Это мой пёсик Ойчи. Хочешь его погладить?

— Хочу. — Я наклонилась и погладила коробку. — Хороший пёсик. Ойчи хороший.

Бетси подняла коробку и прижала к уху. Потом поставила на землю и заявила:

— Ойчи говорит, что ты ему нравишься, Шарм Шейла. Он чует, когда человек по правде любит собак.

Я ничего не сказала, только мило улыбнулась.

Миссис Эллис пригласила меня перекусить. Я позвонила домой, и мама разрешила. Мы с Маус ели бутерброды с арахисовым маслом, а Бетси — колбасу, без хлеба, без ничего. Коробку она поставила на стол рядом с тарелкой и время от времени делала вид, что кормит Ойчи.

— Ойчи обожает колбасу, — сказала она мне.

А потом наши мамы отвели нас в Центр искусств записываться в дневной лагерь. Вообще-то это частная школа, но по виду не скажешь. Она похожа на старинную усадьбу с огромными деревьями вокруг. Никогда не видела таких школ. Маус ходит не сюда, а в обычную. А вот Бобби Эгран давно здесь учится. Потому что в обычной школе он отказывался делать домашние задания. Только клеил и клеил свои модели, а если учителя его заставляли, поднимал жуткий скандал. И поэтому почти всё время проводил на скамейке у кабинета директора. Здесь же ему разрешают мастерить сколько угодно. Мама Маус называет Бобби гением, но сама Маус этого убеждения не разделяет.

Мы вместе провели день в лагере. Маус тоже посещает занятия первый год — ей только исполнилось десять, а значит, мы с ней там самые маленькие. Из-за этого Либби ещё больше нос задирает. Я рассказала Маус, что Либби считает себя великой балериной, а на самом деле танцует как слон. Ну, не совсем как слон, конечно, — уж очень она тощая.

В этом дневном лагере столько интересного! Но больше всего мне понравилась керамика: берёшь кучу мокрой глины и пытаешься придать ей форму кувшина на гончарном кругу. Мы с Маус туда и записались. Учительницу зовут Дениз. Она ходит босиком. Я бы тоже с удовольствием разулась, но боюсь наступить на пчелу — вдруг ужалит. Однажды такое случилось с младшим братом Питера Хэтчера. Наверное, когда тебя жалят в стопу, это гораздо больнее, чем в руку, например. Интересно, Дениз когда-нибудь наступала на пчёл?

Когда занятия закончились, Маус позвала меня поплавать.

— Ты каким стилем лучше плаваешь? — спросила она. — Я — кролем.

— А я всеми одинаково.

— Тогда, может, поучаствуешь в соревнованиях? У нас каждое воскресенье заплыв.

Она, наверно, не поняла, что я имела в виду. Поэтому я говорю:

— Нет, я вообще-то не люблю соревнования. От них никакого веселья.

— Ну и ладно, хватай купальник и пошли. А то я скоро растаю на этой жаре.

— Сегодня не могу, — говорю. Я не собиралась ей признаваться, что не умею плавать.

— Почему?

— Простудилась.

— Чёрт! А голос у тебя не больной. Может, у мамы спросишь?

— Не могу. Я обещала, что сегодня не пойду.

— Ну хоть ноги-то помочить можно? — настаивала Маус.

А что, неплохая мысль. Очень уж сегодня жарко.

— Ладно, — говорю. — Ноги, наверно, можно. Схожу за купальником.

И тут выходит моя мама и говорит:

— Шейла, мы идём в бассейн. Хочу записать тебя на уроки. Пора тебе научиться плавать!

Маус открыла рот, но так ничего и не сказала.