В августе пришла пора вести Черри к врачу для ежегодной проверки и уколов. Родители навели справки у соседей и остановили выбор на «Ковчеге», ветеринарной клинике возле скоростного шоссе. Надо проехать по мосту через озеро, где мы с Алексом копаем червей, одолеть длинный подъём на холм и перекрёсток с круговым движением. По-моему, можно было найти место поближе.
Черри всегда трясётся, когда его везут делать уколы. Не представляю, как он узнаёт, куда мы едем. Уж как я его нежно уговаривал, объяснял, что больно будет всего секунду, — нет, всё равно он скулил и жался в угол.
На обратном пути заехали в «Кондитерскую Сэнди». Я не пробовал шоколадных кексов вкуснее, к тому же они без орехов. У мамы аллергия на три вида орехов, но на арахис — нет. Повезло, что она может есть арахисовое масло: не знаю, как она, но я бы без него с голоду умер.
Началась последняя неделя перед школой, и меня одолела бессонница. В Принстоне слишком тихо, мне недоставало звуков большого города. Я старался не думать о хрустальном шаре. Вместо этого считал овец и проговаривал алфавит в обратном порядке. Но это не срабатывало, и мне ничего не оставалось делать, кроме как обратиться к помощи шара. Пока он качался, я представлял, что в ногах моей кровати стоит гипнотизёр и поёт: «Спи-и-и… спи-и-и…»
На следующее утро я проснулся, лёжа на хрустальном шаре. Болела спина и мучило чувство вины за то, что не смог без него обойтись. Мы ведь с Джимми Фарго договорились, а я нарушил обещание. Какой же я друг после этого! Я хотел позвонить, сказать, что если он захочет поиграть на моём камне, то я не возражаю. Но Джимми отдыхал в Вермонте с матерью, а тамошнего телефона у меня не было.
Я не единственный в нашей семье испытывал трудности с засыпанием.
— Я не могу спать, — сказал Фадж за завтраком.
— Почему? — спросил папа.
— Боюсь.
— Чего?
— Монстров!
— Монстров не бывает, — сказал папа.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и всё, — сказал папа, намазывая на тост малиновый джем.
— Ты в колледже про это узнал? — спросил Фадж.
Папа отхлебнул кофе. Потом сказал:
— Я… гхм… узнал про это в старших классах.
— Брось, пап, — сказал я, смеясь.
Папа глянул на меня: мол, молчи. Интересно, когда я был маленький, они с мамой тоже говорили мне такую ерунду? И я им верил?
— Всё равно боюсь, — сказал Фадж. — Хочу спать в комнате Пита.
— Ни за что! :— говорю. — Он у меня спать не будет. Он болтает во сне.
— Тогда буду спать с мамочкой, — заявил Фадж.
Мама, читавшая утреннюю газету, подняла глаза:
— Что?
— С сегодняшнего дня я сплю с тобой, — сказал Фадж.
— У тебя есть твоя собственная комната, Фадж, — напомнила мама. — И в ней твоя собственная кровать для больших мальчиков.
— Не хочу свою комнату! — крикнул он. — Я хочу с кем-нибудь жить. Нужно делиться. Ты сама так говоришь.
Мама вздохнула.
— Делиться нужно игрушками или печеньем. А тут другое дело.
— Может, если Черри будет спать с Фаджем… — начал папа.
Но я не дал ему закончить мысль.
— Эй! Черри — мой пёс, помнишь?
— Но разве ты не хочешь им поделиться, Питер? — спросил папа.
— Только не на ночь. Спит он со мной!
Фадж заревел.
— Никто не любит Фаджа. Ага, пусть его монстры съедят, всем плевать.
— Никто тебя не съест, — сказала мама.
— Откуда ты знаешь? — спросил Фадж.
— Оттуда. Знаю, и всё, — отрезала она.
— Тебя этому в старших классах научили?
— Вы меня, конечно, извините, — сказал я, вставая, — но с меня хватит.
Фадж сам нашёл решение проблемы. Каждую ночь после того, как все улягутся, он перетаскивал свой спальный мешок на первый этаж и устраивался под дверью родителей, где и спал до утра.
И папа с мамой ничего по этому поводу не предпринимали. Просыпались утром, перешагивали через него и шли по своим делам. Говорили друг другу: это у него такая фаза, перерастёт. У Фаджа если не одна фаза, так другая. Я не мог отделаться от мысли, что и Тутси в один прекрасный момент начнёт проходить эти фазы. И конца этому не предвидится.
В один из последних дней каникул мы с Алексом ехали на велосипедах в магазин за канцтоварами. Я вспомнил Джимми Фарго: мы всегда вместе закупали школьные принадлежности. Я почувствовал, что очень скучаю по Джимми. Что будет со мной в новой школе? А вдруг ребята меня возненавидят? Или я их. Может, мы возненавидим друг друга. Или попадётся мне тупая училка. Тупые училки хуже всего. Уж я-то знаю. Была у меня такая в третьем классе.
В эту ночь я даже не стал пытаться уснуть без хрустального шара. Но даже с ним просыпался среди ночи, наверное, миллион раз.
Наутро я спросил маму, как, по её мнению, я буду водить Фаджа в школу и при этом ехать на велике с Алексом. Потому что Алекс говорит, в Принстоне все ездят в школу на великах.
— Может, поедешь медленно, а он рядом пойдёт? — предложила она.
— Ну ты что, мам!
— Может, поводишь его пешком, пока он дорогу не выучит?
— Да на это весь год уйдёт, — сказал я. — К тому же я хочу ходить в школу с Алексом.
— Слушай, Питер. Может, поводишь его одну неделю, а дальше посмотрим?
— Ты, кажется, не совсем поняла, мама. Шестиклассники вообще не водят в школу подготовишек, в принципе.
— А мне кажется, это ты не совсем понимаешь, как огорчится Фадж, — сказала мама, хлопая дверцей холодильника. — Но если ты к этому так относишься, я сама его буду водить.
— Хорошая мысль, — сказал я.
Но Фадж, который нагло подслушивал под дверью, заорал:
— Нет! Я хочу ходить в школу с Питом. Ты обещала, — сказал он маме. — Обещала!
Мама одарила меня взглядом из серии «Вот видишь!».
— Ну ладно, — говорю. — Тогда я поеду, а ты пойдёшь рядом.
— Я тоже поеду.
— У тебя нет велика.
— Зато есть машинка с педалями — «Тодл-байк».
— На «Тодл-байке» в школу не ездят.
— Почему?
— Потому что. А теперь шевелись. Я не хочу опаздывать в первый день.
Алекс ждал на улице. Мы направились к школе. Фадж бежал рядом с велосипедами, весь запыхался и, хоть мы и крутили педали очень медленно, начал отставать. Мне стало его жалко. Он не виноват, что ещё малявка. Так что я сгрёб его и посадил на раму, хотя родичи миллион раз предупреждали, чтобы я не смел этого делать. Кажется, кто-то из их знакомых свалился с рамы и разбил голову. Но кто им расскажет, родителям-то? Да и школа близко. Кстати, Фаджу очень понравилось ездить на раме. Он махал прохожим и распевал:
— А я иду в школу!
Алекс, у которого не было ни сестёр, ни братьев, смеялся.
Когда мы приехали, я вручил Фаджа и его документы миссис Хилдебранд, учительнице подготовительного класса, после чего поднялся за Алексом в наш шестой, к мистеру Богнеру. Класс пел:
Я сел за парту рядом с Алексом. С другой стороны сидела девочка головы на три выше меня, с тёмными вьющимися волосами.
Тупым мистер Богнер не был. Это было сразу видно. Я всегда вижу сразу. Сперва он рассказал, как провёл лето. Он работал инструктором в Колорадо — учил студентов лазать по горам. Потом мы рассказывали, чем занимались летом. Хорошо бы мой отчёт звучал более экзотично. Например: «Этим летом я переплыл под парусом Атлантический океан. Со мной был мой пёс Черри и мой друг Джимми Фарго. Конечно, порой приходилось трудновато, но мы справились». Беда только, что Алекс сидел рядом, и он знал правду.
В классе оказалось трое новеньких. Но я был единственный из Нью-Йорка. Другой мальчик, Харви, приехал из Пенсильвании, а девочка Марта — из Миннесоты.
Мистер Богнер рассказал нам о нескольких проектах, предстоящих нам в этом году: постройка корабля викингов и изучение нашего родного штата Нью-Джерси. Я хотел сказать, что Нью-Джерси мне не родной штат и родным никогда не станет, но не успел, Марта меня опередила:
— Простите, мистер Богнер, но мой родной штат — Миннесота. Я что же, буду его изучать вместо Нью-Джерси?
— Нет, Марта, — сказал мистер Богнер. — Пока здесь живёшь, можешь считать Нью-Джерси своим штатом.
— Но, мистер Богнер… — начала Марта.
— Давай поговорим об этом после урока? — сказал мистер Богнер. Причём сказал ни капельки не сердито.
Позже я выяснил, что девочку, сидевшую рядом — ту высокую, с вьющимися волосами, — зовут Джоанна Макфадден. Я как раз собирался спросить, где она живёт, как вдруг по школьному радио объявили:
— Доброе утро, мистер Богнер. Будьте добры, пришлите Питера Хэтчера в кабинет мистера Грина.
— Сейчас, — ответил мистер Богнер.
— Спасибо! — сказало радио.
Мистер Грин — это директор школы. Чего он от меня хочет?
Джоанна Макфадден шепнула:
— Что ты натворил?
— Не знаю, — ответил я, чувствуя, как загорелось лицо.
— Знаешь, где кабинет мистера Грина? — спросил мистер Богнер.
— Найду, — отвечаю.
— Да не волнуйся ты так, Питер, — сказал он. — Ты же ещё ничего не успел натворить, ты в школе всего первый день.
Класс засмеялся, не засмеялась только Джоанна Макфадден. Она мне смущённо улыбнулась!
«Наверное, это что-нибудь по поводу документов, — думал я по пути к директору. — Наверняка мама опять не заполнила графу, кому звонить в случае необходимости, если не дозвонились до родителей. Она это почти каждый год забывает. А может, директор хочет лично познакомиться с каждым новым учеником. Но в таком случае почему не пригласили и Харви? И Марту из Миннесоты? Потому что он вызывает новеньких в алфавитном порядке, — объяснил я себе, не представляя, какая фамилия у Харви и Марты. — И если он с утра начал с А, то, вероятно, как раз добрался до X. Да, наверняка так и есть».
— Я Питер Хэтчер, — сказал я секретарше, отыскав кабинет директора.
— Проходи. Он тебя ждёт.
— Вы хотели со мной познакомиться? — спросил я мистера Грина. — В смысле… меня видеть?
— Здравствуй, Питер. — Мистер Грин напоминал моего дядю, но дядя бреется, а мистер Грин носил усы. Теперь, когда папа начал отращивать бороду, я такие вещи подмечаю. — У нас вышло небольшое недоразумение с твоим братом.
«Ах, вот оно что. Как я не догадался».
— Мы пытались дозвониться до твоих родителей, но они не отвечают, вот и решили — вдруг ты захочешь нам помочь.
— Что он натворил на этот раз? — спрашиваю.
— Всего и не перечислишь. Идём к нему в класс, сам увидишь.
Подготовишки все были чем-то заняты. Кто играл в кубики, кто рисовал, несколько человек в уголке строили дом. Таким я и помнил свой подготовительный класс. Но что-то нигде не видно Фаджа.
— Ох, мистер Грин, — прихрамывая, подошла к нам миссис Хилдебранд. — Как хорошо, что вы появились. Я ничего не могу с ним поделать. Он отказывается спускаться.
Я глянул вверх. Фадж растянулся на шкафу с выдвижными ящиками, всего в паре дюймов от потолка.
— Привет, Пита, — помахал он мне сверху.
— Ты что там делаешь?
— Отдыхаю.
— Спускайся!
— Нет. Мне не нравится эта школа. Я ухожу!
— Ты не можешь уйти, — сказал мистер Грин.
— Это почему? — спросил Фадж.
— Потому что ходить в школу — это твоя работа, — сказал мистер Грин. — А иначе кем ты станешь, когда вырастешь?
— Птичкой, — объяснил Фадж.
Мистер Грин засмеялся.
— Какой фантазёр!
— Я бы это назвала несколько иначе, — сказала миссис Хилдебранд.
— А почему он вообще туда полез? — спросил я.
— Ну, — вздохнула миссис Хилдебранд, — это долгая история.
— Потому что она злая! — крикнул Фадж. — З-Л-А-Я!
— Мистер Грин, — сказала миссис Хилдебранд, — вы знаете меня много лет, и я вас спрашиваю: хоть раз я обижала ребёнка? Вот так осознанно, намеренно обижала? Тем более в первый школьный день?
— Она не называла меня Фаджем! — сказал Фадж. — Вот почему мне пришлось её лягнуть!
— Он вас лягнул? — спросил я миссис Хилдебранд.
Она приподняла юбку и показала синяк на голени.
— И надо вам сказать, мне было очень и очень больно. Я чуть сознание не потеряла от боли — прямо на глазах у детей.
— Тогда он и залез на шкаф? — продолжал я спрашивать.
— Верно.
— Потому что она не называла меня Фаджем! — снова сказал Фадж.
— Это не имя, — сказала миссис Хилдебранд. — И не то чтобы у него имени не было. Есть — Фарли Дрэксел Хэтчер. Я сказала, что буду называть его Фарли… или Дрэксел, если угодно…
— Но она не называла меня Фаджем!
Все дети повернулись к нам, и в классе вдруг стало очень тихо.
— Правильно, — сказала миссис Хилдебранд. — Фадж — хорошее название для конфеты. Но мальчиков так не называют.
— Я же говорил, что я птичка! — заорал Фадж.
— Что-то с этим ребёнком не то, — сказала миссис Хилдебранд.
— Да всё с ним то! — сказал я. — Мама называет его Фаджем. Папа называет его Фаджем. Бабушка называет его Фаджем. Его друзья называют его Фаджем. Мои друзья называют его Фаджем. Я называю его Фаджем. Он называет себя Фаджем…
— Мы получили развёрнутую картину, спасибо, — остановил меня мистер Грин.
— Не представляю родителей, которые решили бы назвать дитя Фаджем, — сказала миссис Хилдебранд.
— Вы просто не знаете моих родителей, — сказал я.
— Это правда, но…
— По-моему, мы имеем дело с базовым личностным конфликтом, — сказал мистер Грин. — Так что предлагаю перевести Фаджа в класс мисс Зиф.
— Прекрасная мысль, — сказала миссис Хилдебранд. — И чем скорее, тем лучше.
— Теперь можешь спускаться, — сказал я Фаджу. — Ты переходишь в другой класс.
— А учительница будет называть меня Фаджем?
— Да, если ты этого хочешь, — заверил его мистер Грин.
— А она разрешит строить из круглых кубиков?
Мистер Грин посмотрел на миссис Хилдебранд.
— Я им не позволяю брать круглые кубики в первый день. Это одно из моих правил.
— Без круглых ничего хорошего не построишь, — сказал Фадж.
— Мы спросим мисс Зиф, — пообещал Фаджу мистер Грин. — Но у нас тут есть правила. И тебе придётся им подчиняться.
— Буду подчиняться, если разрешат строить из круглых кубиков, — сказал Фадж.
Мистер Грин ослабил воротничок и утёр лоб платком.
— Давай быстрей, — сказал я Фаджу. — Я важное пропускаю.
— Что важное?
— Ничего. Спускайся.
Фадж начал слезать по ящикам, в середине пути мистер Грин снял его и поставил на пол.
— До свиданья, Фарли Дрэксел, — сказала миссис Хилдебранд.
— До свиданья, Крысья Морда, — попрощался с ней Фадж.
Я ткнул его локтем и прошептал:
— Учителей не называют Крысьей Мордой.
— Даже если имя им подходит? — спросил он.
— Да.
Мы с мистером Грином отвели Фаджа в соседний класс к мисс Зиф. Она читала детям книгу «Муравьед по имени Артур». Фаджу это явно понравилось.
— Я знаю эту сказку, — сказал он. — Артур не любит есть рыжих муравьев.
— Это Фарли Дрэксел, — сказал мистер Грин. — Но все называют его Фаджем.
Мисс Зиф улыбнулась Фаджу.
— Ты наверняка такой же сладкий малыш, как твоё имя.
— Да, — согласился Фадж.
— Спросите миссис Хилдебранд, — пробормотал я себе под нос.
Вот так у Фаджа началась учёба в школе.