Каждый день Фадж приносил с учёбы новый рисунок. Мама вешала их на стену в кухне. Однажды вечером она сказала:
— Фаджи, ты очень хорошо учишься в школе. И за это я собираюсь сделать тебе подарок. Чего бы ты хотел?
— Птичку, — мгновенно сказал Фадж, как будто уже давно обдумывал ответ.
— Птичку? — переспросила мама.
— Да. Собственную птицу.
— Птицу… — почесал бороду папа.
— Я думала, ты попросишь что-нибудь вроде йо-йо, — сказала мама.
— Йо-йо у меня и так есть, — ответил Фадж. — А птички нет.
— Ну а почему бы и не подарить Фаджу птицу, — сказал папа. — Ему будет полезно иметь собственного питомца.
— Уоррен, — сказала мама, — ты в самом деле думаешь, что Фадж к этому готов?
— Да, — сказал папа, — в самом деле.
— Что ж… — сказала мама, и прямо было видно, как она напряжённо размышляет. — Если папа не против, то и я не против.
— И ей можно будет спать в моей комнате, так? — уточнил Фадж.
— Да, — сказал папа.
— На моей кровати?
— Нет. Птицы спят в клетках, а не на кровати.
— А я осторожно, — сказал Фадж. — Укрою её одеялом.
— Птицам нельзя спать на кровати, — сказала мама.
— Почему?
— Потому что они любят спать, сидя на жёрдочке.
— Правда? — не поверил Фадж.
— Да.
— Сегодня попробую, — сказал Фадж.
— Люди спят лёжа, — объяснил папа. — А птицы сидя. Это как раз одно из отличий между человеком и птицей.
— А ещё одно — это что птицы умеют летать, правильно?
— Правильно, — сказал папа.
— Когда-нибудь и я полечу. Как птичка!
— Я бы на это не рассчитывал, — буркнул я.
Но он не слушал. Он танцевал вокруг высокого стульчика Тутси:
— Моя собственная птичка, моя собственная…
— Да-да, — сказала Тутси, швыряя погремушку на пол. В последнее время это её любимое развлечение. Бросает игрушки, потом орёт, пока кто-то не поднимет. И тут же снова бросает. Классная игра, ага.
Ещё у неё режутся зубы, поэтому болят дёсны, поэтому она часто кричит. У неё есть такое пластиковое кольцо для жевания, мы его держим в холодильнике. Когда грызёшь, холод успокаивает боль.
Вообще-то она всё в рот тянет, до чего дотянется, и пальцы ног не исключение. Я всё время говорю маме, что это не очень хорошая идея — позволять Тутси держать ноги во рту. Но мама отвечает, что это у неё просто такая фаза, пройдёт, мол. Она даже достала семейный альбом с фотографиями и показала снимок, где я сам сижу с ногой во рту.
Я попросил маму выбросить эту фотографию и ещё ту, где я голый держу метлу. Если их увидит кто-нибудь из школы, меня никогда не оставят в покое, задразнят до смерти.
Фадж спросил маму, можно ли ему взять Тутси на урок «Покажи и расскажи». Он хотел повторить для своего подготовительного класса лекцию о том, как делаются дети. Мама позвонила мисс Зиф, которая решила, что это прекрасная мысль, но прежде она должна спросить директора. Мистер Грин сказал: «Категорически нет», этим всё и кончилось. Фадж огорчился, но мама с папой убедили его, что птица гораздо лучше подойдёт для «Покажи и расскажи».
В гости на несколько дней приехала бабушка.
— Мне купят птицу, — доложил ей Фадж.
— Правда? Какую же? — спросила бабушка.
— Не знаю. Какую мне купят птицу? — спросил он нас.
Мы все ответили одновременно.
— Канарейку, — сказала мама.
— Попугая, — сказал папа.
— Майну, — сказал я.
Фадж хлопал глазами.
Бабушка сказала:
— Вижу, вы ещё не решили.
— Майны зато говорить умеют, — сказал я.
— Говорящая птичка? — обрадовался Фадж.
— Да. Майну можно обучить любым словам.
— Любым? — переспросил Фадж, и сразу стало ясно, что он что-то замышляет.
— Ну, почти, — ответил я.
— Говорящая птичка, — по его лицу расплылась улыбка. — У Фаджи будет говорящая птичка.
— Постойте, — опомнился папа, — мы ещё не решили, какую покупать. Я лично думал о волнистом голубом попугайчике. Попугая можно выдрессировать, чтобы летал кругами по комнате и садился на жёрдочку.
— А я думала о красивой жёлтой канареечке, — сказала мама. — Канарейки замечательно поют. Всех делают счастливыми.
— Хорошо, — сказал Фадж. — Маме купим канарейку, а папе попугая, потому что у Фаджи будет майна. Пита говорит, они умеют разговаривать, а Пита всё знает.
Папа с мамой посмотрели на меня.
— Откуда мне было знать, что ты хочешь канарейку? — спросил я маму. — А ты попугая? — спросил я папу. — Вы бы хоть намекнули заранее.
— Фаджу будет очень полезно завести майну с образовательной точки зрения, — заявила бабушка.
— Если я научу её разговаривать, она научит меня летать, — сказал Фадж и замахал руками-крыльями.
Тутси икнула и заплакала.
— Кто хочет домашнего печенья? — спросила бабушка, вытаскивая Тутси из детского кресла и похлопывая по спине.
Бабушка великий мастер менять тему.
На следующий день, когда я вернулся из школы, машины не было, и в доме стояла тишина. Поднимаюсь наверх и слышу странные звуки из комнаты Тутси. Дверь была приоткрыта, и я заглянул. Бабушка танцевала босиком с Тутси на руках. И пела:
— Привет, бабушка, — сказал я, открывая дверь.
— Ой, Питер! — Она остановилась и покраснела от смущения.
— Ты что делаешь?
— Нет, не знал.
Тутси ухватила бабушку за волосы и с удовольствием потянула.
— А что это за песню ты пела? — спрашиваю.
— «Ту-ту, Тутси, прощай!» — сказала бабушка.
— В смысле, такая песня в самом деле есть? Ты её не придумала?
— Нет, конечно! Очень популярная песня… была. Когда же это было? Дай подумать… Нет, год не вспомню. Но очень популярная.
Тутси прыгала на руках бабушки: хотела ещё танцевать. Бабушка отдала её мне.
— Теперь ты.
— Я? Хочешь, чтобы я танцевал с ней?
— А почему бы и нет?
— Бабушка! Я в шестом классе. Я не стану танцевать с младенцем.
— Да отчего же?
— Ну, оттого что…
— Брось, — сказала бабушка. — Я спою, ты пляши. — И она запела свою песенку:
Я кружился с Тутси на руках. Бабушка оказалась права: ей нравилось. Она взвизгивала от удовольствия, смеялась, закидывала голову, и очень скоро я уже тоже смеялся, и мы все трое здорово веселились, пока в дверях не появился Фадж.
— Что ты делаешь, Пита?
Я оглянулся: папа с мамой тоже стояли в дверях и смотрели.
— Ну, я… это… я тут…
— Танцевал, — сказала бабушка. — Тутси нравится танцевать, и мы устроили ей танцы.
Она нащупала тапочки под кроваткой Тутси и сунула в них ноги.
Я посадил Тутси в детское креслице и пригладил волосы, готовясь объяснить, что это всё бабушка придумала, а я тут случайно. Но объяснять ничего не пришлось. Поскольку никто не посчитал странным ни мои танцы, ни бабушкину песню «Ту-ту, Тутси, прощай!».
— Знаешь что? — сказал Фадж.
— Что? — спросила бабушка.
— Я видел её. Видел мою майну!
— Где? — не понял я.
— В зоомагазине. Завтра принесём её домой. Ей должны заказать клетку. Она вся чёрная, с жёлтыми ногами и жёлтым носом.
— С жёлтым клювом, — поправил я.
— Нос, клюв — какая разница? — сказал Фадж. — Это самец. И он умеет говорить!
— Что он говорит?
— «Здравствуйте» по-французски.
— По-французски? — спросил я.
— Да, по-французски, — сказала мама. — Он очень культурный.
— Мы ему уже имя придумали, — сказал Фадж.
— Как же вы его назвали? — полюбопытствовала бабушка.
Я думал услышать Пьер или Жак, раз уж он француз.
— Дядя Перьев, — сказал Фадж.
— Дядя Перьев? — не поверил я.
— Да, Дядя Перьев, — повторил Фадж. — Хорошее имя для птицы?
— Э-э… необычное, — говорю.
— И интересное, правда? — Фадж был горд.
— О, да. Интересней не придумаешь.
— Это привилегия? — спросил Фадж. — Да ведь?
— Нет, это не привилегия. Ничего общего с привилегией.
Не надо было употреблять при нём такое сложное слово. Он так и не понял его смысла. И, вероятно, никогда не поймёт.
— Привилегия, не привилегия… Какая разница! — И Фадж запел:
— Давай, бабушка, теперь со мной танцуй, быстро! — И Фадж с бабулей, взявшись за руки, закружились по комнате под свежесочинённую Фаджем песню.
Музыкальные номера в хоровом исполнении моей семейки — это уже слишком, и я сбежал к Алексу, где царили тишина и покой.
На следующий день мама, папа и Фадж съездили в зоомагазин и вернулись с Дядей Перьевым. К нему прилагались клетка, покрывало, коробка с кормом и книга «Узнай всё о твоей майне».
— Бонжур… бонжур… — без конца повторял Дядя Перьев.
— Это значит «здравствуйте» на французском, — объяснил мне Фадж. Как будто я не знал.
Папа оттащил клетку в комнату Фаджа, которая на беду находилась рядом с моей, и весь день я только и слышал что «бонжур, бонжур» птичьим голосом. Я постучал в стенку, разделяющую наши комнаты.
— Ты не можешь обучить его ещё чему-нибудь?
— Я стараюсь! Я стараюсь! — проорал в ответ Фадж.
— Я стараюсь. Я стараюсь, — повторил Дядя Перьев.
«Жуть, — подумал я. — Мы как раз отучили Фаджа от привычки повторять всё, что я сказал, и тут получили птицу, которая делает то же самое. Ну почему я тогда не промолчал за столом? Почему не убедил Фаджа послушать маму и купить канарейку, или папу — и купить попугая?»
Когда на следующее утро я пошёл проведать Дядю Перьева, он приветствовал меня звонким:
— Бонжур, тупица.
— Умный, правда? — гордо сказал Фадж. — Быстро учится.
— Да… восторг! — говорю.
Когда я выходил, Дядя Перьев крикнул мне вслед:
— Пока, тупица… пока…
— Сам ты… пока.
— Сам ты… сам ты… — повторил он.
— Он ест червей, и насекомых, и травку, — объявил Фадж за завтраком. — Так что я пойду за червяками.
— Ну уж нет! — сказала мама. — Он с удовольствием будет есть корм, который мы купили в зоомагазине.
— Но, мамочка, ты же Тутси не кормишь одним и тем же, правда?
— Это другое дело, — сказала мама. — Тутси ребёнок. А Дядя Перьев — птица.
— Я знаю! — сказал Фадж. — Но для счастья Дяде Перьеву необходимы черви. Ты же хочешь, чтобы он был счастлив, правда?
— Уверена, он может быть счастливым и без червей! — мама отодвинула от себя тарелку.
— Давайте поговорим об этом позже, — предложил папа. — Не лучшая тема за столом.
— Черви, черви, черви, черви, — запел Фадж.
— Довольно, Фадж! — велел папа, но мама уже убежала в ванную и за стол не вернулась.
На следующие выходные в гости заехала бабушка и с удивлением обнаружила, что Фадж уже не спит по ночам перед дверью родительской спальни.
— Приходится спать в своей комнате, — объяснил Фадж. — Я нужен Дяде Перьеву.
— Я его понимаю, — сказала бабушка, стоя перед клеткой. — А ты чудесная птичка, правда?
— Чудесная птичка… чудесная птичка… — сказал Дядя Перьев.
Бабушка засмеялась.
— Надо же, какой умничка!
— Умничка… умничка… надо же… умничка… — сказал Дядя Перьев.
Вечером мама с папой ушли в гости, а бабушка осталась с нами. Мы все сидели перед телевизором, Тутси у бабушки на коленях сосала из бутылочки свой ужин.
— Ну, как у тебя дела в подготовительном классе? — спросила бабушка Фаджа.
— У меня хорошая учительница. Она сказала, что я такой же сладкий, как моё имя.
— Ну, так ведь и есть, правда?
Я фыркнул.
— Ты правда считаешь, что я сладкий? — спросил Фадж бабушку.
— Конечно, — сказала бабушка.
Я снова фыркнул.
— Всегда? — уточнил Фадж.
— Может, не постоянно, но большую часть времени.
— Тогда почему же ты приезжаешь играть с Тутси, а не со мной?
— Я к вам всем в гости приезжаю, — сказала бабушка, хлопая Тутси по спине, чтобы она срыгнула.
— Но держишь на руках всегда только её. И песни дурацкие поёшь для неё.
— Они не дурацкие, — встрял я. — Они из тех времён, когда бабушка была девочкой.
— Ты была девочкой? — Фадж пытался усесться к ней на колени.
— Конечно. — Бабушка переложила Тутси на плечо, чтобы Фадж поместился.
— Маленькой была? Как я?
— Да. И в школу, как ты, ходила.
Фадж отпихивал Тутси, и бабушка отдала её мне.
— Что ты там делала? — спросил он.
— Ну… пела песни, рисовала картинки, играла и училась читать.
— Ты училась читать в подготовительном классе?
— Может, и в первом. — Бабушка потрепала Фаджа по голове. — Слишком давно это было. Теперь и не вспомнить.
— Знаешь что, бабушка, — сказал Фадж.
— Нет, не знаю. Что?
— У меня сейчас разгар детства. Поэтому мне нужно много внимания.
— Кто это тебя надоумил? — спросила бабушка.
— Слышал, как мама по телефону говорит. Тебе важнее со мной играть, чем с Тутси. И уж это ты постарайся запомнить.
— А как же я? — спросил я. — Кто мне будет уделять внимание?
— А тебе не нужно, — заявил Фадж. — Ты в шестом классе.
Тут я почувствовал, что закипаю.
— Это не значит, что мне не нужно внимания.
— Внимание нужно всем, — сказала бабушка.
— Даже тебе? — спросил Фадж.
— Да, даже мне.
— А кто тебе уделяет внимание? — спросил он бабушку.
— Мои родные и друзья.
— Надо тебе птичку завести, — сказал Фадж. — Птица будет уделять тебе кучу внимания. Птице всё равно, детство у тебя или не детство.
— Как и собаке, — добавил я. — Тебе нужно собаку завести, вроде Черри.
Услышав своё имя, Черри поднял голову и гавкнул.
Тутси открыла глаза и произнесла:
— Га-га-гу-га.
— Точно, — сказал я ей. — А теперь спи дальше.
Бабушка пошла наверх уложить Фаджа, а я понёс Тутси в кроватку.
— Спокойной ночи, сладких снов, — сказала бабушка Фаджу.
— Спокойной ночи, сладких снов… сладких снов, спокойной ночи! — крикнул Дядя Перьев.
Бабушка накинула покрывало на клетку. Это единственный способ его утихомирить. И всё равно он ещё долго выкрикивал: «Спокойной ночи, спокойной ночи», пока я не стукнул по дну клетки.
Дядя Перьев жил у нас уже две недели, и вот настал день выступления Фаджа «Покажи и расскажи». Мисс Зиф пригласила класс мисс Хилдебранд, а я получил особое разрешение мистера Грина пропустить ради этого половину урока английского.
Одноклассники Фаджа сидели на полу вокруг Фаджа и клетки Дяди Перьева. Потом пришли ученики миссис Хилдебранд и сели вторым рядом. Когда все устроились, Фадж стянул покрывало с клетки и сказал:
— Представляю… Дядю Перьева!
— Ух ты-ы! — выдохнула малышня.
— Какая у тебя красивая птичка, — сказала миссис Хилдебранд. — Правда, красивая птичка, класс?
— Да! — как роботы, повторили ученики миссис Хилдебранд.
— Да — и что дальше? — грозно спросила миссис Хилдебранд.
— Да, у Фарли красивая птичка, — хором вывел её класс.
— Он говорит по-французски.
— В самом деле? — спросила миссис Хилдебранд.
— Да.
— Какое совпадение! — сказала миссис Хилдебранд. — Я тоже! — Она подошла к клетке, нагнулась над ней и сказала: — Ты говоришь по-французски? Парлевуфрансэ?
Дядя Перьев наклонил голову и, глядя прямо ей в глаза, ответил:
— Бонжур, тупица!