«Такого никому не пожелаешь увидеть, — говорит 20-летний рядовой. — Большое количество бездомных и раненых. Дружище, ты не представляешь, что мы увидели, когда ехали через лагерь для беженцев».

«Действительно грустно, — говорит сержант, — когда маленькие дети подходят ко мне и видят мой пистолет, то они начинают плакать. Я сам чуть не плачу, когда смотрю на это».

«Ночью вы ведете огонь по противнику и двигаетесь дальше, — говорит другой солдат. — Вы не останавливаетесь. Вы не должны ни на что отвлекаться. Только на следующее утро замыкающий нашей колонны сказал нам, что было истреблено все живое. Мы уничтожили целую дивизию» [1]Источник: «Вашингтон пост», 1967,26 февраля. Схема подготовлена отделом дизайна «Вашингтон пост».
.

Современная история знает немало примеров войн, когда солдаты сталкивались со своими врагами лицом к лицу на поле брани. Американцы научились не вступать в непосредственный контакт с противником, но при этом наносить ужасные разрушения. Взять, к примеру, атомную бомбардировку Японии или ковровые бомбометания, загнавшие Корею обратно в каменный век. Во время вьетнамской войны американцы применяли напалм и пестициды. На протяжении трех десятилетий американцы снабжали латиноамериканские режимы инструментами для пыток и делились своими методами, а затем отводили глаза и закрывали уши, отрицая свою причастность к тем или иным событиям. Вот и сейчас в ходе беспрецедентной по своим масштабам за всю историю человечества воздушной операции США сбросили на головы иракских граждан около 90 тысяч тонн авиационных бомб.

Что же заставило Соединенные Штаты в течение более чем сорока дней и ночей вести это безжалостное уничтожение одного из самых развитых и просвещенных на Ближнем Востоке народов и его столицы, имеющей многовековую историю?

Первая половина 1990 года. Ежедневно ведутся работы по демонтажу Берлинской стены. Везде царит эйфория, связанная с окончанием холодной войны. Люди смотрят с оптимизмом в новую эру мира и процветания. Администрация Буша под давлением. От нее требуют сократить чрезмерный военный бюджет и начать использовать средства, высвободившиеся в результате сокращения гонки вооружений, в мирных целях. Но Джордж Буш, верховный главнокомандующий вооруженными силами США, бывший нефтяник из Техаса и бывший директор ЦРУ, даже и не думает о том, чтобы порвать отношения со своими приятелями из военно-промышленного комплекса и разведывательных кругов США. Он обрушивается с яростной критикой на тех, кто «наивно» предлагает «ослабить обороноспособность США». Буш настаивает на том, что следует осторожнее относиться к реформам в СССР [2]. В феврале появилось сообщение, что «администрацию и Конгресс ожидает самая острая схватка за оборонный бюджет в новейшей истории»; в июне «отношения накалились» между Конгрессом и Пентагоном, «поскольку Конгресс готовится к разработке одного из наиболее ключевых оборонных бюджетов за последние два десятилетия» [3]. Месяц спустя подкомитет Сената по делам вооруженных сил проголосовал за сокращение численности военнослужащих. Число военнослужащих, подлежавших сокращению по предложению подкомитета, было в три раза больше, чем рекомендовалось администрацией Буша. «Масштабы сокращений, а также сферы, в которых происходят эти сокращения, говорят о том, что президент Буш проигрывает войну по сокращению военных расходов» [4].

В это же время популярность Буша резко упала. Если в январе 1990 года его действия на посту президента одобряло примерно 80 процентов населения США (он снискал популярность среди американцев после того, как в декабре 1989 года принял решение о вторжении в Панаму), то уже в феврале того же года его поддерживало 73 процента, а в мае и июне — около 65 процентов населения. Согласно опросам, проведенным 11 июля 1990 года, президент Буш имел поддержку уже 63 процента населения Америки, а еще через две недели — только 60 процентов [5].

Президенту Джорджу Герберту Уокеру Бушу необходимо было предпринять эффектный ход, который не сходил бы с газетных заголовков и широко обсуждался американцами. Ему требовалось убедить Конгресс в том, что мощная военная машина все еще нужна Соединенным Штатам, так как страна живет в страшном и опасном мире.

Согласно официальной версии Вашингтона, действия Ирака против Кувейта выглядели как акт необоснованной и ничем не оправданной агрессии. В действительности Кувейт был одним из районов Ирака еще во времена Османской империи и продолжал им оставаться до Первой мировой войны. После окончания войны в поисках рычагов давления на богатый нефтью Ирак Министерство по делам колоний Великобритании приняло решение о создании отдельной территориальной единицы — крошечного Кувейта. При этом Лондон лишил Ирак выхода к Персидскому заливу. В 1961 году Кувейт стал «независимым» — снова потому, что Великобритания так решила. В ответ на эти действия Ирак сосредоточил свои войска на границе с Кувейтом, но впоследствии вынужден был отвести войска в глубь страны, так как Лондон направил свой воинский контингент в зону потенциального конфликта. Иракские лидеры всегда оспаривали легитимность создания независимого государства Кувейт. В семидесятых годах прошлого века Ирак также стягивал войска к границе с Кувейтом, а в 1976 году иракские подразделения даже вторглись на территорию Кувейта на глубину до одного километра. Тем не менее Багдад всегда был открыт к диалогу с Кувейтом и готов пойти на компромисс, в результате которого иракская сторона могла бы получить доступ к своим бывшим островам в Персидском заливе [6].

История нынешнего конфликта уходит корнями в так называемую Восьмилетнюю войну между Ираком и Ираном (1980–1988). По окончании этой кровопролитной для обеих сторон войны официальные власти Ирака заявили, что в то время, когда государство целиком и полностью было сконцентрировано на этой войне, Кувейт украл с месторождения Румайла нефтяных запасов на общую сумму в 2,4 миллиарда долларов. Нефтяное месторождение находится в районе границы с Кувейтом. Граница эта должным образом не была установлена и обозначена на местности. Согласно иракской стороне, Кувейт построил различные объекты, в том числе и военные, на территории Ирака. Однако самым неприятным моментом во всей этой истории было то, что сразу после окончания ирано-иракской войны Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты стали превышать установленные Организацией стран — экспортеров нефти (ОПЕК) квоты на добычу нефти. Это привело к переизбытку «черного золота» на рынке и снижению цен на нефть. Ирак вышел из войны с разоренной экономикой и большими долгами. Президент Ирака Саддам Хусейн назвал такую политику «экономической войной», развязанной против его государства. Он также указал на то, что из-за уменьшения цены на нефть на каждый доллар Ирак теряет миллиарды долларов в год [7]. Багдад не только настаивал на компенсации убытков от снижения цены на нефть, но и заявил о своем желании вернуть два острова в Персидском заливе под свою юрисдикцию (без обладания этими островами Ирак не имел широкого доступа к водам залива). Кроме того, Хусейн настаивал на признании бесспорного права собственности на месторождение Румайла.

Во второй половине июля 1990 года в ответ на действия Кувейта, который пренебрегал финансовыми и территориальными претензиями со стороны Ирака и игнорировал просьбы ОПЕК придерживаться установленной квоты, Ирак начал концентрировать свои войска вдоль границы с Кувейтом.

Реакция на эти действия со стороны единственной в мире сверхдержавы и самопровозглашенного мирового жандарма стала предметом глубокого анализа и интенсивных споров уже после фактического иракского вторжения. Дал ли Вашингтон зеленый свет Ираку на вторжение? Озвучил ли Вашингтон хотя бы какой-нибудь запрет на действия Ирака в отношении Кувейта? Масло в огонь подливали следующие заявления и действия высокопоставленных американских чиновников.

19 июля министр обороны Дик Чейни (Dick Cheney) заявил, что американские союзнические обязательства, данные Кувейту во время ирано-иракской войны, не утратили своего значения. США окажут помощь Кувейту в случае нападения на него третьей стороны. То же самое сказал Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz), заместитель министра обороны по политическим вопросам, во время частного завтрака с арабскими послами. (Стоит вспомнить, что Кувейт во время Восьмилетней войны объединился с Ираком, опасаясь нападения со стороны Ирана.) Позже слова Чейни были несколько по-иному интерпретированы его собственным пресс-секретарем Питом Уильямсом (Pete Williams), который приуменьшил их значение. Он заявил, что заместитель главы оборонного ведомства выразился в «некоей свободной манере». После этого случая Чейни вызвали в Белый дом, где сказали, что «подобными заявлениями он вовлекает Штаты в войну, которую, возможно, им не хочется вести». Ему также сообщили, что с этого времени любые заявления по Ираку будут делаться только официальными представителями Белого дома или Госдепартамента США [8].

24 июля пресс-секретарь Госдепартамента Маргарет Тутвайлер (Margaret Tutweiler) заявила: «У нас с Кувейтом нет никаких оборонительных соглашений, и никаких специальных обязательств в области обороны или безопасности Кувейта тоже нет». На вопрос о том, помогут ли Соединенные Штаты Кувейту, если он подвергнется нападению, Тутвайлер сообщила: «Мы также твердо придерживаемся обязательств в деле оказания помощи нашим друзьям в Персидском заливе, с которыми нас связывают глубокие и давние отношения, в вопросах индивидуальной и коллективной обороны». В личных беседах кувейтские официальные лица называли это заявление пресс-секретаря слишком неубедительным [9].

24 июля США провели незапланированные совместные военные учения с Объединенными Арабскими Эмиратами. Стоит отметить, что раньше подобные учения проводились редко. Все тот же пресс-секретарь Пит Уильямс в точности повторил слова, сказанные ранее Тутвайлер об обязательствах в деле оказания помощи в Персидском заливе, в вопросах индивидуальной и коллективной обороны. А Белый дом заявил: «Мы обеспокоены тем, что Ирак наращивает численность войск. Мы просим, чтобы все стороны приложили усилия с целью недопущения насилия» [10].

25 июля посол США в Ираке Эйприл Гласпи (April Glaspie) сказала лично Саддаму Хусейну ставшую сейчас известной фразу: «У нас нет мнения по поводу арабо-арабских конфликтов, вроде ваших с Кувейтом разногласий в отношении границ». Однако затем она заявила иракскому лидеру о своей обеспокоенности большим скоплением войск Ирака на границе с Кувейтом. Все это происходило на фоне заявления иракского правительства, назвавшего действия Кувейта «аналогичными военной агрессии» [11].

25 июля помощник госсекретаря США по Ближнему Востоку и Южной Азии Джон Келли (John Kelly) помешал выходу в эфир запланированной передачи на радиостанции «Голос Америки». В материале, который планировался к эфиру, должны были прозвучать схожие по своему содержанию заявления Тутвайлер и Уильямса, что могло бы насторожить политическое руководство Ирака [12]. Хуссейн мог и не знать об одинаковых заявлениях, сделанных американскими официальными лицами. В то же время в апреле лидер сенатского меньшинства Роберт Доул (Robert Dole), находившийся с визитом в Ираке, от имени Президента США довел до сведения иракского президента Саддама Хусейна, что администрация Буша отмежевывается от критических замечаний в отношении нарушения прав человека в Ираке, прозвучавших в эфире радиостанции «Голос Америки». Доул также заявил, что президентская администрация придерживается противоположных взглядов в отношении инициативы Конгресса ввести экономические санкции против Ирака [13].

27 июля палата представителей и Сенат проголосовали за введение экономических санкций против Ирака в связи с нарушениями прав человека в этой стране. Однако администрация Буша сразу же повторно выразила свое несогласие с такой мерой.

28 июля президент Буш направил личное послание Хусейну (видимо, после получения доклада посла США в Ираке Гласпи о ее встрече с иракским лидером), где предостерег иракского президента от применения силы, но при этом в послании не было прямого упоминания Кувейта [15].

31 июля, выступая перед Конгрессом, Келли заявил: «Мы не связаны договорными обязательствами в области обороны ни с одним государством Персидского залива. Это точно. Исторически в вопросах урегулирования пограничных споров или каких-либо внутренних разногласиях между государствами — членами ОПЕК мы не занимаем ту или иную позицию».

Республиканец Ли Гамильтон (Lee Hamilton) спросил Келли, правильно ли говорить, что если Ирак «перейдет границу и нападет на Кувейт», то Соединенные Штаты, «не имея договорных обязательств, не смогут применить свои вооруженные силы». Келли ответил, что это так [16].

На следующий день (по вашингтонскому времени) иракские войска при поддержке танков перешли границу Кувейта. Тотчас Соединенные Штаты Америки выразили свое явное несогласие с действиями иракской стороны.

Несмотря на отрицающие официальные заявления, похоже, что у США действительно была своя позиция в отношении ирако-кувейтского пограничного спора. После вторжения в архивах кувейтской разведки иракцы обнаружили памятную записку, касающуюся встречи главы Государственной безопасности Кувейта и директора ЦРУ Уильяма Уэбстера (William Webster), состоявшейся в ноябре 1989 года. В записке, в частности, говорилось:

«Мы согласились с американской стороной, что необходимо воспользоваться ухудшающейся экономической ситуацией в Ираке с целью оказания давления на иракское правительство по вопросу установления государственной границы. ЦРУ высказала нам свое видение в отношении приемлемых средств по оказанию такого давления, отметив при этом, что необходимо положить начало сотрудничеству между США и Кувейтом по широкому кругу вопросов при условии, что действия по оказанию давления на иракское руководство должны координироваться на высоком уровне».

ЦРУ назвало документ «абсолютной фальшивкой». Однако газета «Лос-Анджелес тайме» написала, что «памятная записка не является очевидной подделкой, в частности потому, что если бы иракские власти стояли за этим документом, то почти наверняка они бы составили его в еще более компрометирующей манере, подорвав тем самым доверие к США и Кувейту» [17]. По всей видимости, памятная записка, которую нашли иракцы в архивах разведслужбы Кувейта, не являлась подделкой и нанесла серьезный удар по репутации Кувейта и США. Иначе как можно объяснить близкое к паническому состояние министра иностранных дел Кувейта, когда глава внешнеполитического ведомства Ирака показал ему эту записку в ходе саммита представителей арабских стран, проходившего в середине августа [18].

Когда посла Ирака в Вашингтоне спросили, почему эта памятная записка противоречит прямому утверждению американского посла Гласпи о нейтралитете по вопросу ирако-кувейтских отношений, он ответил, что высказанная ею ремарка была «неотъемлемой частью расставленной ловушки» [19].

Действительно ли Ирак попал в ловушку, расставленную Соединенными Штатами Америки и Кувейтом? Спровоцировали ли заговорщики вторжение Саддама в Кувейт, полагая, что боевые действия не выйдут за пределы пограничной зоны и что впоследствии Хусейн будет поставлен на место, как того хотели США и Кувейт?

В феврале 1990 года Хусейн выступил на саммите лидеров арабских стран. Его речь, безусловно, могла подлить масла в огонь и явиться дополнительным фактором, стимулирующим развитие заговора против Ирака. Выступая с трибуны саммита, иракский президент осудил постоянное американское военное присутствие в водах Персидского залива и предупредил, что «если страны Персидского залива и остальные арабские государства не будут действовать осмотрительно, то регионом Персидского залива будут управлять США». Более того, Вашингтон будет диктовать политику добычи, распределения и образования цен на нефть, «основываясь на особой точке зрения, отвечающей исключительно интересам США, и не станет учитывать интересы других стран» [20].

В поисках ответа на вопрос, а был ли заговор против Ирака и Саддама Хусейна, мы, в дополнение к уже вышеизложенному, должны принять во внимание следующее.

Председатель Организации освобождения Палестины Ясир Арафат утверждал, что Вашингтон в ходе саммита Лиги арабских стран в мае использовал шанс мирно урегулировать разногласия между Кувейтом и Ираком после того, как Хусейн предложил провести переговоры о границе, которая была бы приемлемой для обеих стран. «США подстрекали Кувейт не идти ни на какие компромиссы, — сказал Арафат, — что не позволило найти мирного решения вопроса и избежать кризиса в Персидском заливе». У Кувейта, по его словам, были основания думать, что он может полагаться на силу американского оружия [21].

Кроме того, король Иордании Хусейн (Hussein) рассказал, что незадолго до иракского вторжения министр иностранных дел Кувейта заявил: «Мы не собираемся реагировать [на действия со стороны Ирака]… если им это не нравится, пусть они оккупируют нашу территорию… мы собираемся пригласить американцев». А эмир Кувейта сказал своим военным, что в случае вторжения они должны будут удерживать иракцев в течение 24 часов. За это время «американские и иностранные войска высадятся в Кувейте и выбьют иракцев из Кувейта». По мнению короля Иордании Хусейна, арабы понимали, что Саддама Хусейна подстрекают к вторжению, загоняя тем самым в приготовленную для него ловушку [22].

Эмир Кувейта отказался удовлетворить финансовые требования Ирака. Вместо этого он предложил Багдаду оскорбительные полмиллиона долларов. В записке эмира, адресованной его премьер-министру перед вторжением, говорится о поддержке проводимой Кувейтом политики со стороны Каира, Вашингтона и Лондона. «Будьте непоколебимы в ваших переговорах, — пишет эмир, — мы сильнее, чем они [иракцы] думают» [23].

После войны кувейтский министр нефти и финансов признал:

«Но мы знали, что США не позволят Ираку нас захватить. Я провел слишком много времени в Вашингтоне, вел переговоры с большим количеством лиц и мог сам убедиться в своей правоте. Американская политика была ясна. И только Саддам Хусейн не понимал этого» [24].

Итак, мы ознакомились, вероятно, с достаточным количеством причин, по которым Саддам Хусейн не смог предположить истинную ситуацию.

Министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз (Tariq Aziz) заявил, что Кувейт, инвестировав большие средства в западные страны, мог легко пережить резкое падение цен на нефть. Однако резкое падение цен на нефть лишит Багдад, остро нуждавшийся в долларах, источника дохода. Азиз сказал: «Кувейт мог так рисковать и принять участие в столь масштабном заговоре против такой крупной и сильной страны, как Ирак, только в одном случае — если бы его действия поддерживала сильная держава. И такой сильной державой были Соединенные Штаты Америки» [25]. Действительно, не существует никаких публичных свидетельств того, что Соединенные Штаты, несмотря на свои очень тесные финансовые связи, пытались убедить Кувейт прекратить провокационные действия против Ирака.

Ни США, ни Кувейт, похоже, не беспокоило вероятное вторжение Ирака. Так, за неделю до иракского наступления эксперты американских спецслужб настойчиво докладывали в администрацию Буша, что, вероятнее всего, Ирак оккупирует только часть Кувейта. Такие прогнозы, «похоже, не вызвали серьезного отклика со стороны правительственных структур». В течение этого времени Буш был лично проинформирован о ситуации директором ЦРУ Уильямом Уэбстером (William Webster), который показал президенту спутниковые снимки иракских войск, сосредоточившихся вблизи границы с Кувейтом. Буш, как сообщается, большого интереса не проявил [27]. 1 августа сотрудник центрального аппарата разведки ЦРУ по вопросам оповещения вошел в офис ближневосточного отдела Совета национальной безопасности США и объявил: «Это последнее предупреждение вам. Ирак вторгнется в Кувейт к концу этого дня». Что в действительности и произошло. Но и это сообщение также не вызвало никакой реакции у государственных чиновников [28]. Наконец, кувейтский дипломат, находившийся в Ираке до вторжения, слал своему правительству множество рапортов, пытаясь предупредить его о возможном иракском вторжении. Его сообщения также были проигнорированы. Причем последнее сообщение даже называло точную дату вторжения (по кувейтскому времени) — 2 августа. После войны этот дипломат провел пресс-конференцию в Кувейте, в ходе которой собирался рассказать о том, как его информация была проигнорирована правительством Кувейта. Однако пресс-конференция была прервана по распоряжению государственного министра и ряда армейских офицеров Кувейта [29].

В июле, в то время когда все вышеприведенные предостережения якобы игнорировались, Пентагон проводил командно-штабные учения с использованием компьютерного моделирования. Учения начались еще в конце 1989 года и проводились специально с целью изучения возможных ответных действий на «иракскую угрозу», которая, согласно новому военному плану № 1002-90, пришла на смену «советской угрозе». По замыслу учений, Ирак вторгался в Кувейт или Саудовскую Аравию, либо в оба этих государства [30]. На военных учениях в Военно-морском колледже в Ньюпорте, штат Род-Айленд, участников также просили определить наиболее эффективные действия американцев в ответ на возможное вторжение Ирака в Кувейт [31]. В то же время на базе ВВС Шоу (Shaw Air Force Base), штат Южная Каролина, в рамках еще одних учений рассматривались цели на территории Ирака для нанесения ударов с воздуха [32].

На протяжении мая и июня специалисты Центра стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета активно информировали Пентагон, Конгресс и представителей ВПК о результатах своих исследований по теме будущих военных действий с применением обычных видов оружия. Специалисты Центра пришли к выводу, что, скорее всего, новая война, в которой потребуется американское военное участие, возникнет между Ираком и Кувейтом или Саудовской Аравией [33].

Еще одним, судя по всему, хорошо осведомленным человеком был Джордж Шульц (George Shultz), бывший госсекретарь во времена президента Рейгана. Покинув пост госсекретаря, Шульц вернулся на работу в корпорацию «Бектэл» (Bechtel Согр), крупнейшую межнациональную строительную компанию.

Весной 1990 года Шульц убедил компанию отказаться от нефтехимических проектов в Ираке. «Я сказал, что в Ираке что-то пойдет не так, начнется война, и если компания будет заниматься там бизнесом, то она потерпит убытки. Тогда я посоветовал представителям компании не лезть в Ирак» [34].

Наконец, в газете «Вашингтон пост» была напечатана статья с разоблачением:

«С самого начала вторжения, согласно совершенно секретным оценкам американской разведки, Саддам Хусейн считал заявления Вашингтона о нейтралитете… зеленым светом администрации Буша для вторжения. Один высокопоставленный иракский военный рассказал сотруднику Управления [ЦРУ], что Хусейн, похоже, искренне удивился последовавшей агрессивной реакции со стороны Вашингтона» [35].

С другой стороны, мы имеем заявление министра иностранныхдел Ирака Тарика Азиза, который присутствовал на встрече Гласпи с Хусейном:

«Она не давала зеленый свет, она не упоминала и о красном, потому что вопрос о нашем присутствии в Кувейте не поднимался… И мы не воспринимали как зеленый свет… тот факт, что американцы не отреагируют, если мы начнем вторжение в Кувейт. Это было не так. Мы ожидали, что американцы атакуют нас утром 2 августа» [36].

Однако нужно скептически относиться к так называемому небрежному отношению Ирака к нападениям со стороны США. Все эти замечания, по сути отрицающие, что Ирак обвели вокруг пальца, следует рассматривать в контексте упорного нежелания правительства Ирака на протяжении определенного периода времени признавать тот факт, что стране в результате американских бомбардировок был нанесен большой ущерб и погибло много иракцев.

Согласно позиции, которой придерживалась администрация Буша, арабские соседи Ирака, в частности Египет, Саудовская Аравия и Иордания, призывали Соединенные Штаты все это время не говорить и не делать того, что могло бы спровоцировать Саддама Хусейна. Кроме того, как подчеркнула посол Гласпи, никто не ожидал, что Хусейн оккупирует «весь» Кувейт. Все думали, что Хусейн захватит только те части, о которых он неоднократно заявлял — острова и нефтяное месторождение.

Но, конечно, Ирак предъявил права на «весь» Кувейт, к чему стремился на протяжении столетия.

Вторжение

Когда Ирак вторгся в Кувейт, время для противоречивых сигналов закончилось. Вне зависимости от наличия или отсутствия предварительного коварного плана в отношении Ирака, теперь американский президент в полной мере воспользовался предоставленной ему возможностью. Прошли даже не часы, а минуты с момента вторжения иракских войск в Кувейт — и Соединенные Штаты уже начали мобилизационные мероприятия, Белый дом осудил действия Ирака, назвав их «вопиющей военной агрессией» и потребовал «немедленно и безоговорочно вывести все иракские войска». В Белом доме также подчеркнули, что «рассматриваются все возможные варианты действий». Джордж Буш заявил, что иракское вторжение «подтверждает необходимость начать постепенную реорганизацию ВС США» [37].

Спустя 24 часа американское оперативное соединение ВМС США, усиленное истребителями и бомбардировщиками, было на пути в Персидский залив. Буш искал возможности привлечь мировых лидеров к коллективным действиям против Ирака. На торговлю с Ираком было наложено эмбарго, а все иракские и кувейтские активы в США были заморожены. Сенату США удалось «решительным образом нейтрализовать попытки прекратить либо заморозить производство бомбардировщиков В-2, выполненных с использованием технологий «стеле», после того как сторонники этой программы ухватились за иракское вторжение в Кувейт как за предлог, позволяющий Соединенным Штатам активизировать работы по снижению заметности боевой техники в радиолокационном спектре обнаружения». Сторонники программы утверждали, что нападение Ирака на Кувейт «служит подтверждением того, что постоянно существует риск начала войны, и это, в свою очередь, требует создания современных вооружений». Сенатор Доул (Dole) заявил: «Мы можем поблагодарить Саддама Хусейна, по крайней мере, зато, что он «разбудил» нас» [38].

Спустя день после того, как сенаторы использовали ирако-кувейтский кризис для спасения производства высокотехнологичного бомбардировщика В-2, они снова, сославшись на войну, предотвратили консервацию двух кораблей ВМС времен Второй мировой войны [39].

Через несколько дней тысячи американских солдат и бронетанковая бригада были дислоцированы в Саудовской Аравии. Этой масштабной операции было дано название «Щит пустыни». Возникла необходимость увеличения затрат на военные нужды США.

Менее чем через год после политических изменений в Восточной Европе, когда предприятия оборонно-промышленного комплекса Советского Союза были вынуждены работать на фоне масштабного сокращения вооруженных сил и недостаточного дофинансирования, представители исполнительной власти и аналитики США заявили, что кризис в Персидском заливе стал лучом надежды для американских военных компаний.

«Если Ирак не выведет свои войска из Кувейта и ситуация усложнится, то это положительно отразится на отрасли ВПК. В Вашингтоне станут меньше говорить о «дивидендах от мира», — сказал Майкл Лауэр (Michael Lauer), аналитик Kidder, Peabody & Со. в Нью-Йорке.

Как написала американская газета «Вашингтон пост», «возможными бенефициарами» кризиса являются «различные предприятия военной промышленности» [40].

К сентябрю Джеймс Вебб (James Webb), бывший помощник министра обороны и министр ВМС в администрации Рейгана, посчитал необходимым высказаться следующим образом:

«Президент должен знать, что в то время как большинство американцев работают не покладая рук, чтобы поддержать его, за их внешним уважением кроется цинизм. Многие утверждают, что наращивание военной мощи — это не более чем очередная «игра Пентагона с бюджетом», направленная на предотвращение сокращений вооруженных сил, командование которых ищет способ их применения на фоне сокращения военных баз НАТО» [41].

Примечательно, что был услышан еще один скептически настроенный помощник министра обороны США. Лоуренс Корб (Lawrence Korb) написал, что развертывание войск в Саудовской Аравии «в большей степени объясняется предстоящими боями за бюджет на Капитолийском холме, чем возможной военной операцией против Саддама Хусейна» [42].

Но разве существуют пределы цинизма для конгрессмена, преследующего переизбрание? К началу октября можно было прочитать следующее:

«Политическая подоплека развертывания американских частей в Саудовской Аравии сыграла важную роль в деле ограничения сокращения расходов на оборону в контексте воскресного соглашения по бюджету и прекращения «свободного падения» военных расходов, которое некоторые аналитики предсказывали ранее. Специалисты по стратегическим вопросам с Капитолийского холма подчеркивали, что операция «Щит пустыни» внесла существенные изменения в политический климат переговорного процесса и заставила некоторых представителей законодательной власти, выступавших за сокращение военного бюджета, изменить свою позицию по этому вопросу.

Благодаря достигнутому компромиссу по оборонному бюджету… не сократилось не только финансирование операции «Щит пустыни», но и сохранилась большая часть ежегодного финансирования в ответ на бешеный натиск Советского Союза на Восточную Европу [43].

Между тем президента Джорджа Буша стало поддерживать большее количество американцев. Его рейтинг был восстановлен. Первый опрос, проведенный в августе после вступления США в конфликт в Персидском заливе, показал повышение рейтинга до 74 процентов, по сравнению с 60 процентами в конце июля. Американской общественности, однако, похоже, требуются регулярные поводы для вспышек патриотизма, чтобы поддерживать любовь к человеку, занимающему кабинет в Белом доме. Однако Буш оказался не в состоянии четко определить цели и задачи, преследуемые США в Персидском заливе, и к середине октября его рейтинг едва достигал 56 процентов — самый низкий уровень с момента вступления в должность. Рейтинг Буша оставался примерно на этом уровне до следующей вспышки воинственного патриотизма в январе, как мы увидим [44].

Прелюдия к войне

По мере того как Ирак продолжал грабить Кувейт и превращать его в свою 19-ю провинцию, Соединенные Штаты усиливали свое военное присутствие в Саудовской Аравии и водах Персидского залива. США также использовали тактику принуждения и самых щедрых за всю историю своего существования подкупов, чтобы создать «коалицию» для поддержки подготовленных Вашингтоном резолюций и участия в предстоящей военной кампании. Одним из таких примеров может служить попытка придать респектабельность «многонациональным» силам в предстоящей кампании, чтобы затем прикрываться этим «фиговым листком». Эта тактика уже была опробована в войнах в Корее, Гренаде и Афганистане, где американцы вели самостоятельные боевые действия при формальном существовании «коалиции». В целях привлечения в «коалицию» Египту были прощены многомиллиардные долги; Сирия, Китай, Турция, Советский Союз и другие страны получили военную или экономическую помощь, кредиты Всемирного банка и Международного валютного фонда, отмену санкции и другие привилегии, причем не только от США, но (под давлением Вашингтона) и от Германии, Японии и Саудовской Аравии. В дополнение к этому, администрация Буша перестала критиковать государства, участвовавшие в коалиции, за нарушения прав человека [45].

Однако Вашингтон и мировые средства массовой информации были недовольны сдержанной позицией Германии, которая не торопилась встать на сторону стран, выбравших путь войны. Немцы, о которых еще вчера говорили как о фашистах, прошедших маршем через Польшу, теперь обвинялись в «трусости» из-за массовых мирных демонстраций, прокатившихся по Германии.

Вашингтон протолкнул через Совет Безопасности ООН десяток резолюций, осуждавших Ирак, вводивших против него жесткие экономические санкции и дающих «разрешение» на ведение против него войны. Только Куба и Йемен проголосовали против всех этих резолюций. Когда 29 ноября в адрес представителя Йемена, высказавшего свой голос против ключевой резолюции по применению силы, раздались аплодисменты, председательствовавший на заседании госсекретарь США Бейкер сказал членам своей делегации: «Я надеюсь, что он наслаждался этими аплодисментами, потому что это может оказаться самым дорогим голосованием в его жизни». Весточка долетела до адресата, и буквально через несколько дней это небольшое государство на Ближнем Востоке пострадало от резкого сокращения американской помощи [46].

Генеральный секретарь ООН Хавьер Перес де Куэльяр (Javier Perez de Cuellar) признал, что «это не была война Организации Объединенных Наций, и генерал Шварцкопф (Schwarzkopf) [командующий силами коалиции] голубую каску не носил» [47]. Ситуация, когда ООН попала под контроль США, побудила британского политического обозревателя Эдварда Пирса (Edward Pearce) написать, что Организация Объединенных Наций «функционирует, как английский средневековый парламент, в котором ведутся консультации, соблюдается церемониал, но который помнит об исключительном праве короля, поэтому пробормочет что-то, да и примет нужное решение» [48].

Скоро Соединенные Штаты столкнулись с вопросом — сколько им следует ждать с момента введения санкций в отношении Ирака до прямого военного вмешательства? Администрация и ее сторонники утверждали, что они давали Хусейну все шансы, чтобы найти мирный способ сохранить лицо и выбраться из той сложной ситуации, в которую он сам себя поставил. Но факт остается фактом — каждый раз, когда президент Буш делал иракскому лидеру какие-либо предложения, всегда они были пронизаны оскорблениями и никогда не предполагали хотя бы малейшего признания законности заявленных Ираком претензий [49]. В самом деле, Буш охарактеризовал вторжение со стороны Ирака как «неспровоцированный акт» [50]. В речах президента чувствовалось все больше сарказма, а обвинения из его уст становились слишком преувеличенными. Буш переносил обвинения на личностный уровень, демонизируя тем самым Саддама Хусейна и действуя по схеме, которую он использовал в отношении Норьеги, а Рейган — в отношении Каддафи, словно эти иностранцы не имели гордости или интеллектуальных способностей, какими располагают американцы. Вот как писала об этом газета «Лос-Анджелес тайме»:

«Вскоре после иракского вторжения… Буш осторожно сравнил агрессию Ирака с немецкой агрессией против Польши, которая стала причиной начала Второй мировой войны. Однако он не дошел до сравнения президента Саддама Хусейна с Адольфом Гитлером. Но в прошлом месяце осторожность была пушена побоку, когда Буш не только сравнил Хусейна с Гитлером, но и пригрозил инициировать судебные разбирательства в отношении военных преступлений в стиле Нюрнбергского процесса. Затем, на прошлой неделе Буш пошел еще дальше, утверждая, что иракский лидер хуже, чем Гитлер, потому что немцы никогда не использовали американских граждан в качестве «живого шита» на военных объектах».

После такого опошления событий Второй мировой войны Буш продолжал предостерегать, что любое одобрение неконтролируемой агрессии «завтра может вылиться в мировую войну». Как сказал один из его собственных чиновников, Бушу «надо научиться выбирать слова» [51].

Вскоре Саддам Хусейн осознал, что, оккупировав весь Кувейт и разграбив его, он откусил гораздо больше, чем может прожевать. В начале августа, а затем еще раз в октябре Хусейн давал ясно понять, что готов вывести иракские войска из Кувейта в обмен на единоличный контроль над нефтяным месторождением Румайла, гарантированный доступ к Персидскому заливу, снятие санкций, а также урегулирование споров по вопросам добычи нефти и ценообразования [52].

Он также начал выпускать из заключения некоторых иностранцев, имевших несчастье оказаться в Ираке или Кувейте во время войны. В середине декабря последний из них был освобожден. В начале декабря Ирак приступил к обустройству новой границы с Кувейтом, что должно было демонстрировать, что Багдад отказался от намерений сделать Кувейт частью Ирака. Правда, истинное намерение иракской стороны в вопросах демаркации границы до конца не было ясным [53]. А в начале января Хусейн сделал еще одно более существенное предложение по мирному урегулированию вопроса.

Администрация Буша решила проигнорировать все предложения иракской стороны. В ответ на августовское предложение Саддама Хусейна Госдепартамент «категорически» отрицал, что оно когда-либо делалось. Это же подтвердил затем и Белый дом [54]. Позднее в стенограммах Конгресса было записано:

«Иракцы, по-видимому, считают, что вторжение в Кувейт позволит привлечь к ним внимание мировой общественности, выторговать для себя в ходе переговоров преференции в экономике и затем вывести свои войска из Кувейта… Дипломатическое решение вопроса, отвечающее интересам Соединенных Штатов, вероятно, могло быть достигнуто в течение первых дней после вторжения».

Администрация Буша, говорится в документе Конгресса, хотела любым способом избежать того, что могло бы выглядеть как поощрение вторжения. Однако отставной офицер сухопутных войск США, действовавший в качестве посредника в августовских переговорах, заявил впоследствии, что мирное предложение «уже шло вразрез с проводимой политической линией» [55].

Но после прохождения определенной точки в процессе наращивания своей военной мощи могли ли Соединенные Штаты допустить мирное разрешение конфликта, даже если бы они этого хотели? Бывший помощник министра обороны Лоуренс Корб (Lawrence Korb) в конце ноября поделился своими наблюдениями. Он сказал, что все структурные подразделения министерства обороны старались принять участие в военной операции, чтобы доказать свою значимость и необходимость их сохранения в структуре МО, чтобы гарантировать их длительное финансирование:

«К середине января… Соединенные Штаты будут иметь в Персидском заливе более 400 тысяч военнослужащих [оказалось, более 500 тысяч] всех пяти видов вооруженных сил (даже включая береговую охрану). Это примерно на 100 тысяч больше, чем было в Европе в любое время в ходе холодной войны. По окончании развертывания группировки сухопутные войска будут насчитывать восемь дивизий, дислоцированных на территории Саудовской Аравии (в два раза больше, чем было в Европе), две трети всех подразделений и частей морской пехоты будут развернуты в зоне конфликта… Командование военно-морских сил направит в зону конфликта шесть из имеющихся четырнадцати авианосных ударных групп, два из четырех линейных кораблей и одну из двух групп десантных транспортов… В зоне конфликта командование ВВС уже разместило девять из двадцати четырех действующих тактических авиакрыльев, а также бомбардировщики. Планируются к отправке в зону конфликта части и подразделения резервистов. Лоббисты командований резерва ВС США (в США каждый вид вооруженных сил имеет командование резерва. — Прим. ред.) признали, что их финансирование может оказаться в будущем под угрозой, если резервисты не примут участия в военной операции».

Корб с удивлением спрашивает, могло ли высшее командование ВС США не поддаться давлению, оказывавшемуся со стороны командований видов вооруженных сил? Например, не поддаться давлению со стороны командования ВМС, отдавшего приказ направить несколько авианосцев в узкие и опасные воды Персидского залива только для того, чтобы быть поближе к театру военных действий? Не поддаться давлению со стороны командования Корпуса морской пехоты, которое, возможно, хотело доказать, что десантные операции все еще необходимы в ходе военных действий, и продемонстрировать высадку на неприятельский берег? И могли ли сухопутные войска оставаться в стороне, когда предпочтение отдается военно-воздушным силам [56]? Высшее военное командование сопротивляться давлению не смогло, и это продлило войну.

Американские военные и президент Буш должны были показать всю свою мощь, показать, что они могут вести самые современные, с использованием новейших разработок, войны, и никакие сигналы из Ирака о переговорах и миротворцы не должны были все испортить. Журнал «Форчун», в простой форме описывая стойкость Буша, так описал довоенный период:

«Президент и его люди работали сверхурочно, чтобы устранить некоторых политиков в арабском мире, Франции и Советском Союзе, выступавших за мирное урегулирование конфликта. Ведь такие политики могли позволить Саддаму Хусейну сохранить лицо и выпутаться из устроенной Бушем ловушки. Снова и снова Буш повторял свою мантру: никаких переговоров, никаких сделок, никаких попыток сохранить лицо, никаких компенсаций и в особенности никакой увязки с палестинской мирной конференцией [пункт, на который Ирак обращал внимание несколько раз]» [57].

29 ноября Совет Безопасности ООН санкционировал применение «всех необходимых средств» с целью заставить Ирак покинуть Кувейт, если иракская сторона добровольно не выведет свои войска до 15 января. Стало известно, что в период рождественских праздников Джордж Буш корпел над каждой из 82 страниц исключительно детального доклада «Международной амнистии» (Amnesty International) об арестах, насилии и пытках в Кувейте со стороны иракских властей. После праздников он сказал своим сотрудникам, что его совесть чиста: «Это ситуация, где черное противостоит белому, зло противостоит добру. Этот человек должен быть остановлен» [58].

К сожалению, нет сведений относительно того, читал ли когда-нибудь Буш хоть что-то из большого количества докладов этой неправительственной организации об аналогичных омерзительных случаях нарушений прав человека и вероисповедания, совершенных союзниками Вашингтона в Гватемале, Сальвадоре, Афганистане, Анголе и Никарагуа. Если он читал, то отчеты, очевидно, не произвели на него должного эффекта, поскольку он продолжал поддерживать этих союзников. В течение более 10 лет «Международная амнистия» также сообщала о жестокостях в Ираке, но только за несколько месяцев до августовских событий представители организации выступили с докладом о ситуации с правами человека в Ираке перед Сенатом. Но и тогда ничто не могло вызвать справедливого негодования у Джорджа Буша.

Приближалось 15 января — крайний срок для выполнения условий резолюции ООН, — и весь мир затаил дыхание. Возможно ли такое, чтобы в течение пяти с половиной месяцев никак нельзя было найти решение для предотвращения очередной ужасной войны на этой планете? 11 января арабские дипломаты в ООН сообщили, что они получили сообщения из Алжира, Иордании и Йемена — стран, находящихся с Ираком в тесных отношениях, — что после 15 января Саддам планирует выступить с инициативой, в которой намерен выразить свою принципиальную готовность вывести свои войска из Кувейта в обмен на международные гарантии, что Ирак не будет атакован. Также, согласно иракской инициативе, в обмен на вывод войск из Кувейта должна состояться международная конференция, на которой будут рассмотрены жалобы палестинской стороны и проведены переговоры, на которых должен быть урегулирован спор между Ираком и Кувейтом. Дипломаты отметили, что иракский лидер намерен выждать день или два после того, как закончится отведенный резолюцией ООН срок на добровольный вывод войск, и тем самым продемонстрировать, что он действует не под нажимом.

Для Соединенных Штатов, разместивших в Саудовской Аравии полумиллионную группировку войск, готовую к началу военной операции, такая инициатива иракской стороны была неприемлема. Как заявил госсекретарь США Бейкер (Baker), Саддам Хусейн «пересечет черту в полночь 15 января», и он может не надеяться, что спасет себя, предлагая вывести свои войска из Кувейта после этого числа [59].

Многочисленные оправдания Джорджа Буша

«Наши рабочие места, наша жизнь, наша собственная свобода и свобода дружественных стран по всему миру пострадают, если контроль над самыми большими в мире запасами нефти попадет в руки такого человека, как Саддам Хусейн» [60].

С такой речью обратился Джордж Герберт Уокер Буш к народу Америки.

Как заметил Теодор Дрейпер (Theodore Draper):

«Причины начала войны были одновременно и обыденными, и невероятными. Буш упомянул о «рабочих местах» прежде всего для того, чтобы в рамках своей внутренней политики обратиться к избирателям через их кошельки. Однако в качестве одной из причин развязывания войны это выглядело полнейшей глупостью, тем более если речь идет о войне на другом конце земного шара» [61].

В ходе продолжительной подготовки к войне, во время самой войны и после нее никто по-настоящему не понял, почему Буш вторгся в Персидский залив и вверг Соединенные Штаты в эту войну. Конгрессмены, журналисты, редакторы, простые граждане продолжали просить, время от времени почти умоляя, чтобы президент ясно и однозначно объяснил свои мотивы. От него ждали объяснений, которые бы не противоречили тому, что он сказал ранее. Экономисты и ведущие специалисты различных научно-исследовательских центров сочли, что с их стороны было бы не совсем профессионально соглашаться с неопределенными заявлениями президента. В этой связи ими было написано большое количество авторитетно звучащих, но абсолютно туманных работ.

В результате полной неразберихи в обществе газета «Уолл-стрит джорнэл» решила пригласить несколько человек, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. По сообщению газеты, «эти люди не понимают, что происходит в данный момент, и настойчиво просят предоставить им дополнительную информацию… Кроме того, они огорчены тем обстоятельством, что господин Буш изо дня вдень приводит разные аргументы». Как сказал один из участников: «До сих пор происходящее вокруг выглядело как шоу Дэвида Леттермана «Десять основных причин, чтобы побывать здесь» (David Letterman; юмористическое телешоу Леттермана отличалось своей остротой и непредсказуемостью. — Прим. ред.) Практически каждую неделю мы слышим совершенно новую историю» [62].

Происходящее в Персидском заливе, как, впрочем, и всегда, подталкивало к мысли, что причиной возникновения конфликта являлось «черное золото». Однако это утверждение не подтверждалось реальным положением дел. С поставкой проблем не было. Министерство энергетики подтвердило, что нехватки нефти не наблюдалось. Саудовская Аравия и другие страны увеличили свою добычу в объеме более чем достаточном для компенсации недопоставленной нефти из Ирака и Кувейта. Стоит отметить, что доля поставок нефти из этих двух государств составляла л ишь около пяти процентов от всего американского потребления. Существовал целый мир, от Мексики до России, готовый поставлять больше нефти. Не стоит также забывать и об американских залежах нефти, которые были законсервированы. Такое положение дел наглядно демонстрирует, что любой поставщик нефти, будь то Хусейн или кто-нибудь другой, который старается взять под контроль или доминировать на нефтяном рынке, сталкивается с трудностями — что делать с нефтью, ну не пить же ее? К декабрю стало известно, что «уровень добычи нефти стран — членов ОПЕК достиг максимума по сравнению с уровнем, зафиксированным в начале лета. До тех пор пока война на Ближнем Востоке не начнется и не будут сорваны поставки нефти, существовала вероятность того, что на рынке будут наблюдаться излишки нефти, а цена на «черное золото» резко упадет» [63].

Что же касается цен на нефть, то разве нефтяники Джордж Буш и Джеймс Бейкер, а также экономически ослабленные американские нефтяные штаты хотят, чтобы цены шли вверх или вниз? Можно привести доводы в поддержку той или иной версии. (В январе 1990 года США тайно вели с Саддамом Хусейном переговоры, входе которых пытались убедить его в необходимости поднять цену за один баррель нефти, добываемой странами — членами ОП ЕК, до 25 долларов) [64]. Могли Вашингтон в ситуации хаоса легко манипулировать ценами, играя то на понижение, то на повышение? И без того цены на нефть регулярно колеблются, и зачастую очень резко. Так, между 1984 и 1986 годами, например, цена барреля нефти упала приблизительно с 30 долларов до менее 10 долларов. И это, несмотря на продолжавшуюся тогда ираноиракскую войну, из-за которой в обеих странах объемы нефтедобычи упали.

Однако анализ непосредственных обстоятельств не учитывает огромного и непрерывного влияния «нефтяной загадки» на мышление американских политиков. Если учесть, что Буш искал «кризиса», чтобы внушить Конгрессу США мысль о непрекращающейся опасности в мире, то в этом случае участие в конфликте между двумя крупнейшими нефтедобывающими странами, конечно, произвело бы гораздо более желаемый эффект, чем война Боливии с Парагваем или Ганы с Кот-д’Ивуар.

Ссылки президента на «американский образ жизни» и «общую свободу» отражают жизненно важное значение, которое он и другие политики открыто придают нефти. Ранее в том же году директор ЦРУ Уильям Уэбстер (William Webster) заявил Конгрессу, что нефть «будет продолжать оказывать значительное влияние на интересы США», поскольку «зависимость Запада от нефти из Персидского залива резко возрастет» в следующем десятилетии. В то же время генерал Шварцкопф (Schwarzkopf), который имел давние связи с Ближним Востоком, подчеркнул:

«Ближневосточная нефть — жизненная основа Запада. Она питает нас сегодня и, составляя 77 процентов разведанных запасов нефти свободного мира, будет питать нас, когда остальной мир высохнет… Считается, что в течение 20–40 лет США фактически исчерпают свои экономически доступные запасы нефти, в то время как регион Персидского залива по-прежнему будет располагать доказанными запасами нефти, по крайней мере, еще 100 лет» [65].

В действительности к тому времени разведано было лишь 69 процентов запасов нефти, а после того как к «свободному миру» присоединился Советский Союз, то даже меньше [66]. Следует также отметить, что хороший общий прогноз для США является весьма спекулятивным, а термин «экономически доступные запасы» означает тот факт, что на внутреннем рынке США разработка запасов нефти более затратна, чем в Персидском заливе. Но это только сводит вопрос к проблеме прибыли, а не к проблеме нефтяных ресурсов. Кроме того, в это экономическое уравнение должен быть включен огромный потенциал альтернативных источников энергии.

В это время Соединенные Штаты, опасаясь, по-видимому, сбоев в поставках нефти из Персидского залива, получали из региона приблизительно 11 процентов всей импортируемой нефти. В то время как Япония, получавшая 62 процента нефти из Залива, и Европа, получавшая 27 процентов, вовсе не испытывали никаких панических настроений. Исключением была Великобритания с премьер-министром Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher), которая всегда приходила в ярость, если речь заходила о Саддаме Хусейне или о бывшей британской колонии — Ираке [67]. Германия получала около 35 процентов нефти из Залива, но Вашингтон выкручивал руки Бонну и Токио, чтобы они поддержали милитаристскую политику. По сути, и Германия, и Япония довольно скептически относились к планам Соединенных Штатов Америки, направленным на установление контроля над нефтью в регионе.

Принятие на веру официальным Вашингтоном так называемой «нефтяной загадки» дало начало долгосрочной политике, описанной политологом Ноамом Хомски (Noam Chomsky) следующим образом:

«Это была ведущая, движущая доктрина американской внешней политики с 1940-х годов, заключавшаяся в том, что Соединенные Штаты и их сателлиты будут эффективнее распоряжаться огромными запасами энергетических ресурсов в регионе Персидского залива. И самое главное, что никакой независимой местной национальной силе не будет разрешено иметь существенное влияние на управление нефтедобычей и ценами» [68].

Это не всегда означало обязательное применение силы. В 1973 году, когда ОПЕК во главе с Саудовской Аравией, используя значительное повышение цен на нефть и нефтяной бойкот, пытались заставить Вашингтон повлиять на уход Израиля с недавно оккупированных территорий, Соединенные Штаты вторжения не предприняли и даже не угрожали им. Этот вопрос был решен с помощью обширной дипломатии без единого выстрела. Спасли государства ОПЕК от жестокой гибели комбинация нескольких факторов — война во Вьетнаме, все еще тяжело довлевшая в Вашингтоне, и администрация Никсона, которую вот-вот должен был накрыть «Уотергейт».

В дополнение к сделанным на раннем этапе зловещим предупреждениям о серьезных экономических последствиях для Соединенных Штатов в случае вторжения Буш предупредил об еще худшей судьбе, если Ирак захватит Саудовскую Аравию. Объяснение, что Саудовской Аравии грозит опасность, было неудачным. У Ирака никогда не было никаких планов относительно Саудовской Аравии, как ясно дает понять простой взгляд на карту. Иракцы имеют протяженную границу с этой страной. Чтобы вторгнуться в Саудовскую Аравию, им не нужно идти через Кувейт, и даже если бы иракцы это сделали, они могли бы войти в Саудовскую Аравию, практически не встретив сопротивления, через три недели после их захвата Кувейта, как позже признал генерал Колин Пауэлл (Colin Powell) [69]. Представители администрации Буша фактически признались, что ни ЦРУ, ни Разведывательное управление министерства обороны (РУМО) не допускали возможности, что Ирак вторгнется в Саудовскую Аравию [70]. Саудовская Аравия тоже об этом не задумывалась, пока 5 августа министр обороны Чейни (Cheney) не полетел в Эр-Рияд и лично не заявил королю Фахду (Fahd), что его страна находится в серьезной потенциальной опасности и отчаянно нуждается в очень большом американском военном контингенте для защиты [71].

Буш отказался от нефтяного обоснования, когда критики обвинили его в попытке защитить интересы нефтяной промышленности. В октябре он был прерван во время своего выступления некоторыми людьми, которые кричали: «Господин президент, приведите домой наши войска из Саудовской Аравии! Не надо крови в обмен на нефть!». На что Джордж Буш заявил враждебно настроенным оппонентам: «Вы знаете, некоторым людям никогда не дадут слова. Схватка ведется не за нефть, схватка ведется из-за неприкрытой агрессии, которую [мы] не собираемся терпеть». Через месяц, если не раньше, президент снова начал разыгрывать нефтяную карту, привязав экономическую безопасность Америки к нефти из Саудовской Аравии. Вскоре после этого он вернулся к «огромному ущербу, наносимому каждый день» США и международной экономике разрушением рынка нефти [72].

Что касается неприкрытой агрессии Ирака, то такое замечание требует навыка избирательной памяти высокого уровня от правительства, на счету которого лежат все случаи международной агрессии — открытой и скрытой — в новейшей истории, и от человека, который меньше чем за год до того откровенно вторгся в Панаму. Тот факт, что Сирия и Израиль вторглись в Ливан и продолжают оккупировать большую часть страны, а Израиль подвергает Бейрут нещадным бомбардировкам, не вызывает со стороны США ни упреков, ни тем более угрозы войны. Саддам Хусейн, вероятно, удивился, когда Вашингтон изменил правила игры, и заявил американцам: «Вы говорите об агрессивности Ирака… Если Ирак вел себя агрессивно во время ирано-иракской войны, тогда почему вы вели [с нами] переговоры?» [73].

Во время эпической борьбы Ирака с аятоллой Хомейни Соединенные Штаты, конечно, не просто участвовали в переговорах с Багдадом. Вашингтон, избрав Ирак как меньшее из зол для борьбы с «шиитским экстремизмом», поставлял Багдаду огромные объемы оружия современных технологий, обеспечивал военную подготовку подразделений иракской армии, делился данными спутниковой фоторазведки и миллиардами долларов. Щедрую поддержку Саддаму Хусейну оказывали также Кувейт и Саудовская Аравия, которые беспокоились, что антимонархические настроения Ирана могли распространиться на их собственные страны. Более того, есть доказательства, что Вашингтон подстрекал Ирак напасть на Иран и начать войну первым [74]. Во время того периода американской поддержки Хусейна последний был, конечно, тем же самым мерзким и ужасным бандитом, как и позднее, когда он попал под пресс поучающей и высокопарной риторики со стороны США. Точно так же, без тычков и напоминаний со стороны Вашингтона, ООН не только не осудила иракское вторжение, но и не наложила никаких санкций и не обозначила никаких требований.

Даже когда было официально запрещено продавать оружие любой из воюющих сторон, США тайно поставляли вооружение и тем, и другим. Другое «пугало» региона, аятолла Хомейни, получал американские вооружения и данные военной разведки по Ираку во время войны. Все это делалось для того, чтобы повысить возможности обеих стран нанести максимальный урон друг другу и задержать их развитие как сильных ближневосточных стран.

Теперь у Ирака во врагах было двое бывших «союзников» — Саудовская Аравия и Кувейт. Вашингтон закрывал глаза на «особенности» той и другой страны, и официальная политика всегда была такова, что Соединенные Штаты имели принципиальные обязательства по защите первой и освобождению второй. А они вовсе не были симпатичной парой. Саудовская Аравия постоянно заявляла о своей чрезвычайной религиозной нетерпимости. В стране применялись внесудебные аресты, пытки и телесные наказания [75]. Там также практиковалась гендерная сегрегация, систематические репрессии в отношении женщин, фактическое рабство наемных рабочих из других стран, забивание камнями за прелюбодеяние и ампутации рук ворам. Местные власти требовали, чтобы военные священники ВС США, находившиеся в стране, убирали с военной формы кресты и звезды Давида и назывались «офицерами по вопросам морально-политического состояния личного состава» [76].

Кувейт, как ни странно, был яростным противником США в своей внешней политике [77]. Будучи социально более просвещенным, чем Саудовская Аравия (но менее, чем Ирак), он находился под управлением одной семьи и представлял собой элитарную олигархию, которая в 1986 году свернула деятельность парламента, не позволяла иметь никаких политических партий и запретила критику правящего эмира. Не более 20 процентов ее населения обладали хоть какими-либо политическими правами вообще. После того как страна была возвращена ее законным диктаторам, в ней проводилась очень жестокая политика по отношению к населяющим ее многочисленным иностранным работникам, которых могли держать в заключении без суда и следствия на протяжении нескольких месяцев. «Эскадроны смерти» уничтожили множество людей. «Пытки политических заключенных были делом обычным и широко распространенным», — считают в «Международной амнистии». По крайней мере, 80 человек в то время «бесследно исчезли» в заключении. Целями кампании, развернувшейся во время пребывания там многотысячного военного контингента США, стали в основном те, кого обвиняли в сотрудничестве с иракцами, и те, кто был вовлечен в зарождающееся демократическое движение. Кроме того, около 400 иракцев были вынуждены вернуться в Ирак, несмотря на опасность преследований и казни [78].

Однако элита региона не проявляла особой благодарности за все, что, по словам Джорджа Буша, Америка для них сделала. Один государственный деятель из стран Персидского залива сказал: «Вы думаете, что я хочу отправлять сына-подростка умирать за Кувейт?». Затем он усмехнулся и добавил: «Для этого у нас есть белые рабы из Америки». Саудовский учитель видел это так: «Американские солдаты — это новый тип иностранного работника. У нас есть таксисты-пакистанцы, а теперь есть еще и американцы, нас защищающие». Объясняя отсутствие благодарности со стороны лидеров стран Залива, йеменский дипломат сказал: «Многие правители стран Персидского залива просто не чувствуют, что они должны быть благодарны людям, которых они наняли вести борьбу за их интересы» [79]. Помимо всего прочего, люди в арабском мире очень чувствительны к убийству мусульман и арабов иностранцами, как и к иностранному военному присутствию на арабской земле, напоминающему им о столетиях белого колониализма Запада.

Буш также предостерег, что Ирак представляет собой ядерную угрозу. Возможно, но такую же ядерную угрозу представляют собой Соединенные Штаты, Франция, Израиль и любая другая страна, у которой оно есть. С другой стороны, Ираку, по мнению американских, британских и израильских экспертов, требовалось 5—10 лет на то, чтобы приблизиться к возможности создать и применить ядерное оружйе [80]. Маловероятно, что сам президент считал, будто такая опасность существует. Его заявление появилось лишь после проведенного опроса общественного мнения, который показал, что многие американцы считают препятствование Ираку в приобретении ядер-ного оружия самым убедительным аргументом для начала войны [81].

Одним фактором, не упомянутым Бушем в качестве причины вмешательства, но в действительности сыгравшим важную роль, стало желание Пентагона создать или укрепить соглашения со странами Персидского залива о постоянном американском военном присутствии. И значительные успехи по этой части, похоже, были сделаны [82]. Генерал Шварцкопф ранее сообщил Конгрессу США, что «американское присутствие» в Персидском заливе является одним из трех основных направлений общей военной стратегии, наряду с обеспечением безопасности местных союзников и проведением совместных учений. Все это обеспечивает существенный «доступ» в регион — это слово можно взять в качестве эвфемизма вместо «влияния и контроля» [83]. После войны было выявлено наличие в Саудовской Аравии сети военно-коммуникационных систем — «супербаз», которые на протяжении десяти лет в обстановке строжайшей секретности возводились американцами. Их строительство — стоимость составила почти 200 миллиардов долларов — было оплачено Саудовской Аравией. Они использовались во время войны в Заливе, и это объясняет, почему Буш так быстро бросился защищать Саудовскую Аравию, хотя бы и от несуществующей угрозы [84].

«Остановите меня прежде, чем я убью снова!»

Иосиф Сталин учился в семинарии. Адольф Гитлер был вегетарианцем и боролся с курением. У Германа Геринга, люфтваффе которого поливали смертельным дождем Европу, в кабинете висела табличка: «Тот, кто мучает животных, ранит чувства немецкого народа». Эли Визель (Elie Wiesel) назвал величайшим открытием последней мировой войны то, что: Адольф Эйхман (Adolf Eichmann) был культурным, начитанным человеком, игравшим на скрипке. Муссолини тоже играл на скрипке. Чарлз Мэнсон (Charles Manson) был ярым противником вивисекции.

Что касается Панамы, то, как мы видели, отдав приказ бомбить, Джордж Буш сказал, что его «сердце с семьями, которые умерли в Панаме». И когда его спросили, действительно ли стоило посьшать людей на смерть ради того, чтобы получить Норьегу, он ответил: «Каждая человеческая жизнь драгоценна, и все же я должен ответить: да, оно того стоило».

По поводу Ирака Буш сказал: «Люди мне говорят: «Сколько жизней? Сколько жизней можно тратить?». Каждая из них драгоценна» [85].

В январе перед тем, как отдать приказ о начале войны против Ирака, Буш молился, слезы текли по его щекам. «Я думаю, — позже сказал он, — что, как и многие другие, которые отвечали за отправку чужих детей на войну, мы осознаем: в молитве имеет значение лишь то, будет ли это угодно Богу» [86].

Бог, можно предположить, мог бы спросить Джорджа Буша о детях Ирака. И о взрослых. И с раздражением, не подобающим Богу, мог бы громогласно заявить: «Так перестаньте уже тратить драгоценные жизни!».

Танки с тралами двигались вдоль окопов, обстреливали иракских солдат, а затем засыпали их песком. Тысячи людей бьши похоронены таким образом — убитые, раненые или живые [87].

Американские войска открыли огонь по иракским солдатам после того, как иракцы выбросили белые флаги капитуляции. Командующий военно-морским контингентом, который отдал приказ открыть огонь, наказан не был [88].

Бомбардировка уничтожила два действующих ядерных реактора в Ираке. Это был первый случай, когда действующие реакторы бомбили, что вполне могло создать опасный прецедент. Чуть больше месяца прошло с тех пор, как Организация Объединенных Наций, под чьим мандатом США якобы воевали, приняла резолюцию, подтверждающую «запрет военного нападения на ядерные объекты» на Ближнем Востоке [89]. Разные химикаты, в том числе химическое оружие, объекты и мнимые заводы по производству биологического оружия, также стали целями для американской авиации. Генерал Шварцкопф позже заявил, что они были очень осторожны в выборе средств уничтожения упомянутых объектов, в том числе и ядерных, применяли их только «после совещаний с большим количеством очень, очень известных ученых» и были на «99,9 процентов» уверены, что не произошло «никакого загрязнения» [90]. Однако европейские ученые и защитники окружающей среды обнаружили следы химических отравляющих веществ, появившиеся в результате бомбардировок, а также химические осадки и ядовитые пары, возникшие от авианалетов и убившие множество гражданских лиц [91].

У американской администрации и средств массовой информации было много поводов для веселья в связи с «очевидной иракской пропагандой» — иракцы утверждали, что разбомбленный завод по производству биологического оружия на самом деле являлся заводом детского питания. Но правительство и бизнесмены Новой Зеландии, имевшие тесные контакты с этим заводом, однозначно подтвердили, что там действительно производилось детское питание [92].

Соединенные Штаты также широко использовали боеприпасы и ракеты с обедненным ураном (ОУ), оставляя тонны радиоактивных и токсичных обломков в Кувейте и Ираке. В апреле 1991 года Управление Великобритании по атомной энергии в секретном докладе предупредило, что «если ОУ попадет в пищевую цепь или воду, это создаст потенциальные проблемы со здоровьем». Уран-238, используемый при изготовлении оружия, может при вдыхании вызывать рак и генетические дефекты. Уран так же химически токсичен, как свинец. Вдыхание вызывает отравление тяжелыми металлами и повреждение почек или легких. Иракские солдаты, сидящие в своих бункерах во время нападений, почти наверняка были отравлены радиоактивными облаками пыли [93].

Пострадало от безжалостных бомбардировок и гражданское население. Правозащитная организация «Миддл Ист уотч» (Middle East Watch) зафиксировала многочисленные случаи бомбардировок, как правило средь бела дня, жилых домов, многолюдных рынков, мостов, заполненных пешеходами и гражданскими транспортными средствами, центрального автовокзала. Правительственных зданий или военных объектов поблизости не было [94].

12 февраля Пентагон объявил, что «практически все военные силы и средства… или уничтожены, или не способны к действиям» [95]. Тем не менее на следующий день произошла преднамеренная бомбардировка гражданского бомбоубежища, которая унесла жизни около 1500 мирных жителей, большую часть которых составляли женщины и дети. За этим последовали ежедневные бомбардировки различных районов Ирака в течение оставшихся двух недель войны, в том числе и та, которая была 18 февраля названа лондонской газетой «Гардиан» «одной из самых жестоких атак [коалиции] на центр Багдада» [96]. Какова же была цель бомбардировок после 12 февраля?

Американцы заявили, что думали, будто бомбили убежище для высокопоставленных лиц, чем оно и являлось в свое время. Они также утверждали, будто оно использовалось в качестве центра военной связи, но жители окрестностей подтвердили, что ежедневно замечали постоянное наблюдение с воздуха за потоком женщин и детей в бомбоубежище [97]. Западные журналисты заявили, что они не смогли обнаружить никаких признаков, указывающих на то, что объект использовался в военных целях [98].

Американский журналист в Иордании, просмотревший неотредактированные кадры видеозаписи трагедии, которую американская общественность никогда не видела, писал:

«Они показали сцены невероятной бойни. Почти все тела были обуглены до черноты, в некоторых случаях жар был настолько велик, что все конечности были сожжены… Спасатели теряли сознание, роняя трупы, некоторых спасателей рвало от зловония все еще тлеющих тел» [99].

Как сказал официальный представитель Белого дома Марлин Фицуотер (Marlin Fitzwater) после бомбардировки убежища: «Это была военная цель… Мы не знаем, почему гражданские лица находились в этом месте, но мы знаем, что Саддам Хусейн не разделяет наших ценностей о святости жизни» [100]. Джордж Буш, критикуя бомбардировку, сказал: «Я обеспокоен страданиями невинных людей» [101].

Разрушение энергосистемы умножило в геометрической профессии ежедневный ужас жизни иракского народа. Как современная страна Ирак полагался на электроэнергию для основных коммунальных служб, необходимую для очистки и распределения воды, очистки сточных вод, работы больниц и медицинских лабораторий, сельскохозяйственного производства. Разрушения от бомбардировок вкупе с последствиями эмбарго со стороны ООН и США вызвали нехватку электроэнергии и снизили ее подачу до 3–4 процентов от довоенного уровня. Водоснабжение упало до 5 процентов от довоенного уровня, нефтедобыча была незначительна, система распределения продовольствия разрушена, канализация не работала, широко распространился гастроэнтерит, население страдало от острого недоедания [102].

Через два месяца после окончания войны группа специалистов в области здравоохранения Гарвардского университета посетила медицинские учреждения в ряде иракских городов. На основании своих исследований группа составила прогноз, в котором говорилось, что, «по крайней мере, 170 тысяч детей младше пяти лет в ближайший год умрет от замедленного воздействия», вызванного разрушением энергосетей и нехваткой топлива и транспорта. «Также вероятно большое увеличение смертности среди остального населения. Непосредственной причиной смерти в большинстве случаев будут передающиеся через воду инфекционные заболевания в сочетании с острым недоеданием» [103]. Один из членов обеих групп (Гарвардского университета и исследовательской группы, которая посетила Ирак позднее) свидетельствовал перед Конгрессом США, что «дети играют в неочищенных сточных водах, текущих по улицам». Два всемирно известных детских психолога заявили, что дети в Ираке стали «наиболее травмированными детьми за все когда-либо описанные войны» [104].

Несмотря на неоднократные заявления американских властей о том, что бомбардировкам подвергаются только военные цели, что применяются «точечные удары» и используются «умные бомбы» и бомбы с лазерным наведением, мы теперь знаем, что все это было не более чем очередной пропагандой. Страдания людей, гражданского населения рассматривались как «побочный ущерб». После войны Пентагон признал, что невоенные объекты были разрушены в значительной степени по политическим мотивам [105]. В обстоятельных государственных исследованиях Второй мировой войны содержатся выводы о том, что «страх болезней и тягот, вызванных отсутствием санитарно-бытовых средств, должен был оказывать деморализующее воздействие на гражданское население», что между разрушением предприятий коммунального хозяйства и готовностью немецкого населения принять безоговорочную капитуляцию существовала «надежная и яркая» взаимосвязь [106].

В случае с Ираком мотивация состояла в том, чтобы подтолкнуть отчаявшихся граждан восстать и свергнуть Саддама Хусейна. Как сказал один из сотрудников мобилизационно-планового управления ВВС США:

«По большому счету, мы хотели сказать людям: «Избавьтесь от этого парня, и мы будем рады помочь вам в восстановлении. Мы не собираемся терпеть Саддама Хусейна или его режим. Исправьте это, и мы исправим ваше электричество» [107].

Те, кто пытался избежать ужасов бомбардировки в Ираке, бежали в Иорданию, но подверглись воздушным атакам на трассе между Багдадом и иорданской границей. Автобусы, такси и частные автомобили неоднократно подвергались, в буквальном смысле, безжалостным, обычно средь бела дня, налетам с применением ракет, кассетных бомб и пулеметов. Причем четко было видно, что цели гражданские — с багажом, навьюченным на крыши, без военных транспортных средств, окруженные только открытой пустыней, атакуемые самолетами, летящими очень низко над землей.

Автобусы с пассажирами сжигались, а когда люди выходили из машин и бежали, спасая свою жизнь, самолеты часто налетали на них, стреляя вслед. «Вы убиваете нас! — кричал иорданский таксист американскому репортеру. — Вы стреляете в нас повсюду, где мы передвигаемся! Всякий раз, завидев автомобиль или грузовик, самолеты ныряют с неба и преследуют нас. Их не волнует, кто мы и какие мы. Они просто стреляют». Его крик был повторен сотнями других. Американские военные, по-видимому, считали, что любое транспортное средство, в том числе с мирными жителями и их семьями, может быть прикрытием для перевозки военными топлива или других военных материалов, может быть, даже ракет «Скад». Даже перевозка обычного бензина являлась нарушением эмбарго [108].

В самом конце, когда голодные, раненые, больные, измученные, дезориентированные, деморализованные, оборванные, некоторые даже босиком, иракские военные уже не выказывали никакого желания сражаться, покидали Кувейт и направлялись к Басре на юге Ирака, Саддам Хусейн попытался спасти жалкие клочки достоинства, заявив, что отводит свою армию ввиду «особых обстоятельств». Но даже этого оказалось слишком много, чтобы Джордж Буш допустил такое заявление. «Последняя речь Саддама — безобразие, — убежденно заявил президент. — Он не отводит войска. Отступают его побежденные силы. Он пытается претендовать на победу в разгар бегства».

Этого США допустить не могли. Поэтому американцы обрушили всю мощь своей авиации на дорогу, ведущую к Басре, сбрасывая бомбы и ракеты и поливая свинцом длинные колонны иракской военной техники и гражданских транспортных средств, солдат и беженцев. Хорошие благочестивые парни — американские солдаты, которых вскоре будут приветствовать дома как героев, гордились собой: «мы поджарили его», «мы сорвали куш», «легкая задача»…

Снова и снова под зажигательную песнь героя-одиночки из увертюры Россини о Вильгельме Телле, несущуюся из репродукторов авианосца ВМС США «Рейнджер», один за другим взлетали самолеты, чтобы обрушить на головы иракцев тонны ракет и кассетных бомб. К палубной авиации присоединялись B-S2 наземного базирования со своими пятисоткилограммовыми бомбами: «момент, когда от них ничего не останется, наступит быстро, это не займет слишком много дней»; «стрельба по сидящим уткам»; «это самое большое шоу в честь Дня независимости из тех, что когда-либо видел, и видеть эти разваливающиеся танки — просто «бум»… они просто раскаляются добела. Это замечательно».

Британская газета «Индепендент», хотя и поддерживала войну, осудила ликование, которым американцы сопровождали уничтожение отступающих войск Саддама Хусейна, заявив, что это «вызывает отвращение» и они стали «свидетелями тошнотворной стрельбы в спину обращенной в бегство армии» [109].

Корреспондент «Би-би-си» подвел итоги нападения вопросом: «Кому могут угрожать эти жалкие остатки разбитой армии Саддама Хусейна? Разве не очевидно, что люди сдались бы добровольно, без применения такого ужасного оружия?» [110].

И все это против врага, который в течение пяти дней призывал к прекращению огня.

Но небеса запрещают американцам оскорблять любого жителя Залива. Поэтому параллельно истреблению иракских сил солдат учили никогда не использовать левую руку, предлагая еду или напиток, поскольку эта рука традиционно предназначалась для санитарных функций. Их учили, как правильно, чтобы не спутать с приманиванием собаки, подзывать к себе арабов рукой и пальцами [111].

Известна также история американского летчика, который, отправляясь бомбить иракцев, положил в свой идентификационный пакет 20 долларов и записку, написанную на арабском, фарси, турецком и английском языках. В ней говорилось: «Я американец и не говорю на вашем языке. Я не испытываю никакой злобы к вашему народу». После этого он, нагруженный бомбами, с ревом улетел по направлению к Ираку [112].

Были ли американские солдаты агрессивно настроены по отношению к сослуживцам женского пола? Одно послевоенное исследование показало, что более половины женщин, которые служили в войсках во время войны в Персидском заливе, подвергались сексуальным домогательствам в устной форме, в то время как восемь процентов (почти 3000 человек) были объектами попыток или совершения сексуального насилия [113].

И сразу же после того как Джордж Буш приказал начать бомбардировку, его рейтинг среди американцев подскочил до 82 процентов, рекордной отметки за два года на посту президента, даже выше, чем после его вторжения в Панаму [114]. Один журналист позже отметил:

«Одна минута истины в вечерних новостях об этой «популярной» войне изменила бы американское общественное мнение… Если бы в шестичасовых новостях в понедельник в течение хотя бы минуты показали 5000 иракских солдат с ужасными ожогами от начиненных фосфором боеприпасов. Затем во вторник вечером — в течение еще одной минуты — бойню в бомбоубежище Багдада… А вечером в среду американцам бы показали уничтожение 10 тысяч иракских солдат с помощью американского высокотехнологичного оружия» [115].

С момента вторжения Ирака в Кувейт в августе, несмотря на множество путаных и резких заявлений из Белого дома, одна вещь казалась достаточно ясной: если Ирак согласится уйти из Кувейта, военные действия против него прекратятся независимо от продления других санкций. Таким образом, казалось, что в ситуации появился хотя бы и поздний луч надежды, когда 21–22 февраля 1991 года Советскому Союзу все же удалось убедить Ирак согласиться пойти на полный вывод войск на следующий день после вступления в силу положения о прекращении огня. Соглашение подкреплялось временными схемами и планом его мониторинга [116].

Однако Джордж Буш отказался прекратить огонь. Он даже не мог заставить себя упоминать это слово в своих ответах. Все, что он мог сказать: отступающие иракские силы не будут атакованы — оказалось неправдой, а также, что коалиция «будет проявлять сдержанность». Саддам Хусейн мог принять это как прекращение огня, но он был так же горд и упрям, как Джордж Буш.

Буш особо подчеркивал в течение этих двух важнейших дней, как и ранее, что Ирак должен выполнить все 12 резолюций СБ ООН. В оценке юридических требований Буша следует иметь в виду, что американцы, проводившие свою военную политику и применявшие ее на практике, неоднократно нарушали дух и букву Устава ООН, Гаагских конвенций, Женевских конвенций, Нюрнбергского трибунала, протоколов Международного комитета Красного Креста, а также Конституции США, не говоря уже о других важных документах [117].

В конце концов Буш дал Хусейну 24 часа, чтобы начать вывод войск из Кувейта. Когда время истекло, Соединенные Штаты начали так давно ожидавшуюся наземную войну, в то время как воздушные атаки, включая массовые убийства на дороге в Басру, продолжались до конца месяца.

Виталий Игнатенко, пресс-секретарь президента СССР Михаила Горбачева, сказал: «Похоже, что президент Горбачев заботится о спасении жизней американских солдат больше, чем Джордж Буш» [118].

В послевоенном опросе наблюдатели ООН заявили, что бомбардировки коалиции имели «почти апокалипсическое воздействие» на Ирак и вогнали в «доиндустриальный век» страну, которая «до января представляла собой общество с довольно высоким уровнем урбанизации и механизации» [119].

Неизвестно, сколько сотен тысяч иракцев погибли от прямых и косвенных последствий войны. Их число растет каждый день. Из-за отказа США прекратить эмбарго в отношении Ирака продолжились и лишения его народа: недоедание, голод, отсутствие лекарств и вакцин, загрязненная питьевая вода, скапливание продуктов человеческой жизнедеятельности, брюшной тиф, корь, некоторые другие заболевания. Продовольственное снабжение Ирака на 70 процентов зависело от импорта, миллиарды долларов были заморожены на зарубежных счетах, введен запрет на продажу нефти. Неспособность восстановить промышленность из-за проблем с импортом важных деталей вызвала закрытие заводов, массовую безработицу, поломку сетей транспорта и связи [120]. До сентября 1994 года правительство США по-прежнему крепко держалось за эмбарго, все еще надеясь, что страдание достигнет критической массы и иракский народ свергнет Саддама Хусейна. Иракское правительство объявило, что с начала санкций в августе 1990 года приблизительно 400 тысяч детей умерли от недоедания и болезней [121].

После войны, когда иракское правительство подавило восстание курдов, которое США поощряли, а затем оказались не в состоянии поддержать, Буш сказал: «Я чувствую разочарование каждый раз, когда убивают невинных мирных жителей» [122].

Это был второй раз, когда Соединенные Штаты повели курдских ягнят на убой, нарушив обязательства (см. главу «Ирак, 1972–1975»).

Соединенные Штаты также призвали к бунту иракских мусульман-шиитов, а затем их не поддержали. Вероятно, потому, что Вашингтон не собирался создавать курдское правительство, что вызвало бы недовольство Турции. Не собирался Вашингтон создавать и шиитское правительство, которое могло бы стать союзником Ирана или поддерживало исламских фундаменталистов где-либо на Ближнем Востоке.

Американские психиатрические больницы и тюрьмы стали домом для многих людей, утверждавших, будто слышали голос, приказывающий им убить определенных людей, которых они никогда не встречали раньше, людей, которые никогда не причинили им никакого вреда или угрожали.

Американские солдаты отправились в Персидский залив убивать таких людей, услышав голос, который им приказывал: голос Джорджа Герберта Уокера Буша.