Через день, когда Терри ушел на работу, Фрэнки отправился к тетушке Орфе. Старушка уже бодрствовала, сидела в гостиной на деревянном стуле с прямой спинкой. У Маркуса был выходной. Представив их друг другу, он усадил Фрэнки на софу поближе к тетушке, а сам сел на другом конце.

– Спасибо, что согласились принять меня, – поблагодарил Фрэнки. – Я не займу у вас много времени.

Тетушка Орфа сидела тихо, ладони сложив на коленях, она молчала. Фрэнки вдруг показалось, что выглядит он смешно.

– У меня проблема, – произнес Фрэнки, ерзая; тетушка тем временем поправила зубные протезы и вытерла рот носовым платком. Фрэнки посмотрел на Маркуса, потом опять на старушку. – Мне нужна помощь.

Тетушка Орфа склонила голову и вскинула ладони вверх, как будто хотела получить миску с супом. – Дай мне свои руки, дитя мое.

Фрэнки повиновался.

– Ты не сборщица хлопка, – пробормотала тетушка после долгого, казалось, молчания. У нее самой руки были очень шершавые, с костлявыми артритическими пальцами. – Холодные ручки-то, – продолжала она. – И кровь дрожит.

Фрэнки тотчас отдернул руки и подул на ладони, потом потер друг о друга и только тогда вернул тетушке. Старушка улыбнулась.

– Говорят, у кого руки холодные, у того сердце горячее. Ты внутри горячая, дитя мое. Вся пылаешь. – Голова тетушки склонилась набок. – Сынок, принеси-ка девушке чаю.

Маркус послушно поднялся с софы и направился в кухню кипятить воду. Фрэнки не понимал – раз он горяч, зачем ему пить еще чай, да горячий?

– Огонь надо кормить, – объяснила тетушка. – А иначе что будет гореть? Человек огня не видит, как же тогда потушить?

Морщинистая и темнокожая, тетушка излучала какое-то сильное поле, вряд ли кто посмел бы ее ослушаться или хотя бы не принял сказанное ею во внимание. Она носила очень толстые очки, за ними почти не было видно глаз. Голова была обмотана зеленым шарфом, в тон синтетическому костюму свободного покроя. На пальце – простое золотое кольцо, с шеи свисал маленький кожаный мешочек.

Вода вскипела, и Маркус приготовил чай для Фрэнки, тетушке налил в стакан кока-колу. Он принес все это в комнату и сел на прежнее место.

– Ты чаек сейчас пей, – заботливо предложила тетушка. – Кто пьет по глотку пока остывает, тот потом холодное глотает.

– Ну вот и все, – сказал Фрэнки, отставляя чашку на пол. Маркус тут же унес ее в кухню.

– Ты похожа на Маркуса, когда он болел. – Тетушка неодобрительно покачала головой. – Он считал, что чем раньше начнет, тем быстрее кончит.

– Город – это не деревня, тетушка Орфа, – возразил Маркус. – Если не суетиться, кто-нибудь сядет на голову обязательно.

– Тебе как больше понравится – чтобы они полезли на голову или в голову залезли?

Маркус промолчал, так как знал многое такое, чего Фрэнки не знал.

– Ни то ни другое, – ответил Фрэнки.

– Конечно, ни то ни другое, – повторила тетушка, занятая своей кока-колой. Между глотками она облизывала губы. – В плодах окры не видны семена сквозь кожицу... вот и природу человека не сразу поймешь. – Тетушка махнула рукой. – Пойди сюда и сядь рядом со мной, дитя мое. Расскажи, что тебя тревожит.

Фрэнки подошел и опустился рядом на колени. Посмотрел на Маркуса, тот одобрительно кивнул. И, собравшись с духом, рассказал свою историю.

Пока он рассказывал, тетушка Орфа, похоже, уснула. Голова свесилась на грудь, очки сползли на нос. Фрэнки беспокойно заглядывал в глаза, спрятавшиеся за толстыми линзами. И очень удивился, когда тетушка вдруг ожила и быстрее, чем можно было ожидать, схватила его руку своими.

А когда отпустила, не сразу, она устроилась в кресле поудобнее.

– Тут действует какая-то сила. Тайная сила. – Тетушка как бы заново оценивала Фрэнки. – Злая это сила или нет – сказать не могу.

– Злая, – заверил ее Фрэнки.

– Ясно одно. У тебя нервы напряглись и гудят. Тайная сила угнетает твою природу – до самой макушки твоей головы. Сильно давит на мозг. Рано или поздно эта сила убьет его. Или ты станешь истеричкой.

– В меня вселился дьявол, – пожаловался Фрэнки. – А может, я сам стал дьяволом.

– Кто-то тебя очень сглазил, – кивнула тетушка Орфа. – Да, сглаз сильный. Говоришь, ты видела того мужчину? Это тот, кто завладел твоим духом?

– Позавчера видел. Но я его не узнал. Если честно, с того момента я никого не узнаю и совершенно ничего не помню.

– А мужчина? Он видел тебя?

– Он спит. Терри сказал, у него кома. Что станет со мной, если этот человек не выйдет из комы или вдруг умрет?..

– Сильно, сильно тебе давит на мозг, – пробормотала тетушка и вдруг надолго умолкла.

Маркус сидел, сложив руки на коленях, спокойно ожидая продолжения. Потянулись минуты, во Фрэнки росло нетерпение. От чаю переполнился мочевой пузырь, спина устала и побаливала. Мысль о том, что тот мужчина может умереть, страшила Фрэнки, тогда он окажется в беде, настоящей беде, без поддержки и утешения. Хотелось бежать в больницу, спасать его всеми возможными способами... Фрэнки собирался уже встать, как вдруг встрепенулась тетушка Орфа. Она откашлялась, поправила очки и допила кока-колу.

– Есть единственный способ побороть тайную силу, – проговорила она. – Силу, которая сильнее тебя. Я расскажу, что надо сделать. Во-первых, достань кусочек красной фланели. И катушку ниток. Черных. Срежь у того мужчины пучок волос, можно взять отсюда, – тетушка потеребила свои волосы, выбившиеся из-под шарфа. – Но лучше возьми в паху. Заплети волосы в маленькую косичку и примочи ее. Поняла?

– Она имела в виду – помочиться на косичку, – пояснил Маркус.

– Достаточно увлажнить. Потом обстриги у него ногти на пальцах рук. И на ногах – если удастся, конечно. Срезай так, чтобы падало на бумагу, где будет написано твое имя девять раз. Сразу хорошо заверни.

– Чье имя? – переспросил Фрэнки. – Мое или его?

Тетушка задумалась. – Пожалуй, лучше начерти "X". Так делают те, кто не умеет писать. Тогда не ошибешься. Положи эту бумагу на фланелевую тряпочку, рядом с волосами. Потом насобирай у себя в доме пыль, сыпани поверх, все это сверни и затяни ниткой. Затяни крепко, сделай петлю, чтобы можно было носить на шее. Это твой амулет.

– Амулет? Больше ничего не нужно? – уточнил Фрэнки. – Сделать все это не представляло особого труда, за исключением разве что ногтей.

– Да, если не хочешь слушать дальше. – Тетушка повернулась к Маркусу. – Сынок, принеси мне воды.

Выпив воды, она продолжала: – Одного амулета мало, нужно, чтобы он действовал. А это зависит от тебя. Понимаешь? Ты должна приходить к тому мужчине, в его сны, девять ночей.

– На всю ночь? Я должен с ним проводить всю ночь?

– Не обязательно долго, главное – проникнуть в него мыслями как можно глубже, не отпускать, он должен почувствовать тебя. И так девять ночей подряд. А наутро после последней ночи закопай амулет.

– Где мне его закопать?

– Вырой яму в земле поблизости от своего дома. Небольшую. Вложи туда амулет и присыпь.

Фрэнки озадаченно поднял брови.

– Она живет в многоквартирном доме, тетушка, – пояснил Маркус. – У нее нет рядом земли.

– Его нужно зарыть, сынок. Иначе не будет иметь силы.

– Может, парк для этого подойдет? – спросил Фрэнки. – Или стоянка? Любое место, где есть земля.

– Надо, чтобы амулет мог пролежать там долго. Важно, чтобы эту силу никто не беспокоил, это важно.

Он медленно кивнул. – Я, кажется, понимаю. Это что-то вроде могилы.

– Отдых в покое, – быстро пробормотала тетушка, нащупывая на груди свой амулет.

– Что делать потом?

– Потом? Сделаешь все так, как я тебе сказала, и дух, принесший несчастье, отступит и уже никогда тебя не потревожит. Дальше ты сама будешь распоряжаться собою.

Фрэнки вопросительно взглянул на Маркуса, тот кивнул.

– Человек не станет жить в доме, если это не его дом, – добавила тетушка Орфа. – Он его носит с собой. Скинь с себя лишнее и вернется к тебе твое. Твоя свобода, как по природе. – Она вздохнула и начала подниматься со стула. – Я немного устала, – молвила она. – Мне, я думаю, лучше прилечь.

Маркус помог ей подняться. Фрэнки подал трость и, порывисто обняв, сердечно поблагодарил. Тетушка вышла, явно довольная.

Фрэнки побежал в ванную. Он испытывал немалое облегчение от того, что встретился с тетушкой Орфой и обрел надежду на скорое освобождение от злого духа. Камень, лежавший на пути, сдвинулся. Тетушка Орфа подала ему реальную надежду на успех.

* * *

Фрэнки оказался в больнице в восемь двадцать, за десять минут до того, когда заканчивалось время посещения больных. Сел в лифт, поднялся на восьмой этаж; там группка людей жаждала уехать вниз. Медсестра указала спешившему Фрэнки на часы.

– Поздновато вы.

– Мне на несколько минут.

И, не дожидаясь ответа, он поспешил по коридору в палату 816. Чуть задержался у двери, нащупывая в одном кармане ножницы и кусачки для ногтей, в другом – кусочек фланели от юбки, найденной дома в шкафу. Он старался держать себя в руках. Глубоко втянув воздух, открыл дверь...

Фрэнки был готов извиниться, если оказалось бы, что в палате посетитель. Но там, кроме самого больного, никого не было. Занавески отдернуты, лампа выключена. Слабый наружний свет падал из маленького окна на дальнюю стену. Мужчина по-прежнему спал, только лицо казалось более бледным и щеки больше запали. Все больше волнуясь, Фрэнки поспешно нащупал ножницы и подошел к изголовью. Протянул трясущиеся руки поверх ограждения, зацепил ими пучок жирных грязных волос, стараясь не дергать: вдруг человек от боли закричит, – и, наконец, затаив дыхание, отрезал.

Ножницы, казалось, оглушительно звякнули, однако мужчина не пошевелился. В столь глубоком покое он казался уже погребенным. Чуть приободренный этим, Фрэнки срезал еще пучок, потом в третий раз. Теперь следующий шаг...

Он положил волосы на фланельку и позвал мужчину по имени. Ткнул в плечо, тот не отреагировал, и Фрэнки осторожно отвернул край одеяла. Мужчина был ограничен в движениях: его торс обтягивал тяжелый парусиновый корсет, привязанный с обеих сторон к кровати. К счастью, корсет располагался достаточно высоко и не мешал выполнению задачи. Фрэнки беспокоило, как он будет стаскивать штаны, и он с облегчением вздохнул, когда увидел в штанах пижамы большую дырку у паха – там в тусклом освещении темнел островок волос.

У него захватило дух – не оттого, что увидел пенис, а потому что боялся нечаянно его поранить. Фрэнки осторожно отодвинул в сторону вялый член, облаченный в кондом с трубочкой, тянувшейся к мешочку на бортике кровати. Потом защипнул пальцами грубые лобковые волосы, не такие мягкие и жирные, как на голове – срезал и положил к другим. Мужчина не возражал. Фрэнки срезал еще и только потом обратил внимание на ногти.

Они были чистые и ухоженные, но их пора было подстричь. Фрэнки не знал, нужно ли подстригать все, и решил, что хватит обрезков с нескольких пальцев. Он вынул кусачки, расстелил бумагу с девятью знаками "X", потом срезал на нее тонкие серпики ногтей с мизинца и большого пальца обеих ног. То же самое проделал с пальцами рук, туго свернул бумагу и положил на фланель рядом с кучкой волос. Затем свернул ткань и сунул себе в карман и облегченно вздохнул. Дело сделано.

Мужчина начал двигаться.

Он издал гортанный звук и повернулся к окну. Губы свело судорогой, рука сжалась в клешню. Фрэнки окаменел от ужаса. Вскоре все прошло: голова мужчины упала на кровать, гортанный стон прекратился, на лице появилась прежняя отрешенность. По телу растекся покой; казалось, невидимая рука повернула выключатель.

Фрэнки попятился к двери. Вдруг его пронзила ужасная мысль. Он боязливо подкрался к кровати и приблизил ладонь к губам и носу больного: тот дышал. Облегченно вздохнув, Фрэнки повернулся и вышел.

По дороге домой его грызла одна мысль. С самого начала он исходил из того, что если получит назад свое законное тело, все будет как прежде. Но теперь появились сомнения. Что если он получит это тело в его теперешнем состоянии? Этот мужчина болен, вполне возможно, у него поврежден мозг. Вдруг заклинание подействует и Фрэнки до конца жизни окажется заключенным в этом существе, которое вечно надо держать в путах? Что тогда? Вот не повезет, и он навсегда останется чем-то вроде животного. Какая неволя лучше?

* * *

Вернувшись домой, Фрэнки сразу прошел на кухню и разложил содержимое мешочка. Судя по рассказу тетушки Орфы, в волосах головы и паха таится сила, и Фрэнки сплел их вместе в одну маленькую косичку, концы скрепил ниткой. Потом сходил с косичкой в туалет и увлажнил, как было велено. Вернувшись к столу, положил ее рядом с бумажным комом, в котором были ногти, заглянул под плиту, насобирал там щепоть пыли – все это сунул во фланелевый мешочек, конец которого туго обвязал ниткой и вытянул большую петлю, чтобы пролезала голова.

Он приподнял мешочек, тот оказался почти невесомым. Интересно, надо ли произносить какие-нибудь заклинания или молитвы. Тетушка Орфа об этом ничего не сказала, а сам Фрэнки не смог придумать. Поэтому просто накинул мешочек себе на шею.

Ничего не произошло. Фрэнки стал беспокоиться. Может, должно соприкасаться с кожей? Он расстегнул кофточку и сунул внутрь, во впадинку между грудями, мягкий фланелевый мешочек, ткань которого не пропускала влагу косички.

Он подождал. Опять ничего. В голове никаких перемен, даже намеков. Может, он сделал что-то не так? Фрэнки еще раз просмотрел содержимое и попробовал мешочек в разных положениях. Попытался припомнить ранние сомнения. Как любой больной, он желал быстрого излечения.

Наконец он сдался и пошел к постели. Там начала беспокоить другая мысль: а вдруг Терри, вернувшись домой, заметит мешочек, рассказывать об этом ему не хотелось бы. Он лег на спину и, играя мешочком, старался точно вспомнить слова тетушки Орфы. При личном общении ее советы казались чем-то особенным, а сейчас все размытое, смутное, неясное. Самому надо подумать, сымпровизировать. Но себе Фрэнки не доверял. Он хотел, чтобы его вели за ручку.

Главное, наверное, в том, что он должен выйти из пределов своего существа. Чтобы чего-то добиться, нужно отдать часть себя. Чтобы приобрести силу, нужно силу применить. Он как магнит с притягивающим и отталкивающим полюсами. Образ был таким чистым, каким бывают видения на грани сна. Магнит... Его свобода...