ГЛАВА 1

Белая простынь потолка, плавно переходящая в стены. Взгляду не за что зацепиться, ни щербинки, ни трещинки, словно кто-то тщательно покрыл все поверхности густым слоем штукатурки, отполировал, покрасил… А может это плывет в глазах, что, утомленные холодным сиянием голубых ламп, слезятся, не в силах различить мелкие детали.

Напротив, в стене, почти под самым потолком, небольшое оконце. Голубой прямоугольник, единственное живое пятно в этом царстве мертвенного света и безукоризненных линий. Взгляд вновь и вновь обращается туда, не в силах оторваться от манящего свободой пятна. На фоне пронзительной голубизны черными иголочками выделяются вершинки елей, а чуть ниже, грязно-серая, проходит бетонная полоса, не то соседнего строения, не то ограждающей стены.

Тело ощущается с трудом, наполненное тупой болью, не откликается на сигналы разума. Конечности недвижимы, невозможно шевельнуть ни единой мышцей. По обеим сторонам возвышаются блестящие металлические стойки с раздутыми шарами пакетов. Пакеты змеятся прозрачными трубочками, через которые медленно движется зеленоватая жидкость. Куда она движется, зачем?

Замедленно, через силу, глаза поворачиваются. Поле зрения расширяется. Становится видна простыня, с проступающими контурами тела. Трубки тянутся к простыне жадными щупальцами, подныривают, теряясь под непрозрачным пологом. В черепе крутятся осколки мыслей, вращаются, сталкиваясь, и вновь разлетаясь, не в силах собраться в единое целое. Где-то далеко, на периферии сознания, мелькают воспоминания, расплывчатые и невнятные.

Вокруг что-то меняется. Сквозь накатывающую волнами дрему пробивается чувство опасности, усиливается, крепнет. Глаза обшаривают пространство, выискивая противника, вновь и вновь натыкаются на раздутые, как брюшка насекомых, мешки. Что-то не так, что-то изменилось. Цвет! Бледно-зеленая, почти прозрачная жидкость, наполняющая мешки, стремительно меняет цвет, темнеет, наливается пурпуром. И вот это уже не пакеты, а сердца. Четыре зловещих пульсирующих сердца, что гонят по сосудам кровавую жидкость, накачивая ее в…

Паника взрывается ослепительной вспышкой, а спина покрывается холодным потом. Ведь это в нее сейчас заливают неведомую гадость, чтобы… Что? Мысли суматошно мечутся в поисках ответа и… не находят. Ужас сжимает сердце ледяными ладонями. Нужно прекратить это все немедленно, прямо сейчас. Сорвать с себя щупальца-присоски, бежать, звать на помощь!

Сердце колотится, грозя выпрыгнуть из груди, мышцы сжимаются и разжимаются, рот раскрывается в беззвучном крике. Но, тщетно. Ни движения, ни крика, лишь расползающийся по телу липкий страх. Жуткие пакеты-сердца содрогаются все сильнее, распространяя багровое сияние, отчего воздух вокруг густеет, пропитывается кровью. Череп раскалывается от боли, дикий, животный страх пронзает всю сущность, заставляя рваться в бесплодных попытках спастись от надвигающегося неведомого ужаса.

Грудь пронзает невыносимой болью, в глазах чернеет. Мир начинает расплываться, истаивать дымкой, а сознание распадется, более не способное отличить реальность от грез. Некоторое время вокруг еще плавают жутки серые лоскутья, вяло шевеля лапами-лохмотьями, но вскоре и они исчезают, смешиваются с надвигающейся чернотой, непроглядной, мертвой, абсолютной.

Ольга открыла глаза, глубоко вздохнула. Сердце бьется с грохотом, промокшая от пота, простыня прилипла к спине, дыхание вырывается со свистом. Сон забылся почти сразу, но тягостное ощущение еще ощущается, покалывает грудь, пробегает капельками холодного пота.

Ольга поднялась, осторожно ступая, перешагнула через Ярослава, прошла в кухню, привычно приглушая слух, чтобы не вздрагивать от чудовищного скрипа половиц. На подходе к кухне пришлось приглушить и обоняние, так как лежащие в мусорном ведре остатки рыбы испортились и невыносимо воняли.

Она выпила воды, отворив дверцу холодильника, некоторое время созерцала содержимое, раздумывая, не съесть ли чего. Однако, запах рыбы напрочь отбил всякий аппетит, и Ольга отошла от холодильника, облокотившись на подоконник, задумалась. Кошмары повторялись с завидной периодичностью, и, несмотря на то, что воспоминания испарялись сразу же после пробуждения, неприятный осадок оставался. Рассудок молчал, но чувства подсказывали, что жуткие сны каким-то образом связаны между собой: слишком натуральны ощущения, чересчур подробны детали.

Порой, возникала мысль, что все это лишь отголоски воспоминаний когда-то пережитого, но, сколько Ольга не рылась в памяти, ничего подобного припомнить не удавалось. На ум пришла услышанная где-то гипотеза о проникновении переживаний из прошлой жизни в нынешнюю, но Ольга лишь поморщилась, слишком фантастично и надумано.

Задумавшись, она забылась, вновь начала дышать носом. Отвратный запах ударил по ноздрям, смешал мысли. Ольга распахнула форточку, поспешно ушла в комнату, затворив за собой дверь. Однако, вонь добралась и туда, вездесущая, проникла сквозь щели, обволокла незримой пеленой. Ольга зарылась головой в подушку, попыталась отрешиться, но запах упорно действовал на нервы.

Обострившееся неведомым образом обоняние сделало жизнь привлекательнее. Стало приятнее есть. Качественно приготовленная еда обогатилась ароматами, так что, прежде чем приступить к трапезе, Ольга некоторое время принюхивалась, насыщаясь запахами. Особенно сильные ощущения приносило вино. Аромат предложенного Леонидом вина надолго засел в памяти, и, едва представилась возможность, Ольга приобрела бутылку в ближайшем винном, воспользовавшись советом консультанта и выбрав подороже. Откупорив бутылку, она ощутила сильнейшее потрясение. Букет ароматов оказался настолько сложен, что Ольга надолго застыла возле бокала, разбираясь в ощущениях, а когда опомнилась, поспешно заткнула горлышко пробкой, чтобы умопомрачительный запах не выдыхался, после чего убрала бутылку в шкаф.

Обогатились и прочие запахи. Выходя на улицу, Ольга с удовольствием вдыхала воздух, ощущая множество тончайших ноток, на которые раньше не обращала никакого внимания. И с приближением весны запахов становилось все больше. Ольга в нетерпении ожидала теплых дней, с замиранием сердца представляя, насколько чудесно должно быть станет в лесу, или парке, когда зазеленеют первые листочки, и воздух наполнится ароматами пробуждающейся природы.

Однако, возникли и неудобства. Запах выхлопных газов, до того почти незаметный, стал ощутимо сильнее. И если раньше, двигаясь по улице, она лишь морщилась, когда проносящаяся мимо машина вдруг обдавала едким облаком дыма, то теперь, даже при переходе дороги, от запаха начинало тошнить, а уж если приходилось долго стоять на остановке, вдыхая дым проходящего мимо транспорта, становилось и вовсе невыносимо.

Не меньше угнетал и «аромат» парфюмерии. Ольга никогда особо не злоупотребляла духами и дезодорантами, но в последнее время прекратила пользоваться совсем. Запах даже дорогих духов начал раздражать, а от более дешевых представителей химической промышленности и вовсе мутило. Случайно натыкаясь в толпе на шлейф «аромата», оставленного какой-нибудь надушенной дамой, Ольга на мгновение замирала, оглушенная, после чего ускоряла шаг, стремясь быстрее выбраться из зоны «поражения».

И сейчас, омерзительные гнилостные нотки, витающие в воздухе, не давали заснуть. Выходить не хотелось. Но, полежав еще немного, Ольга пересилила себя, встала, накинув халат, вытащила пакет с мусором и вышла на лестницу. Подъезд встретил угрюмой тьмой. Судя по всему, кто-то выключил свет в целях экономии. Притворив дверь, Ольга спустилась по лестнице, касаясь рукой перил и ощупывая ногами пространство впереди, выбросив пакет в мусоропровод, постояла, прислушиваясь к несущемуся из глубины трубы гулкому эху.

Когда вновь установилась тишина, она двинулась назад, но, с каждой пройденной ступенькой, шла все медленнее, пока, наконец, совсем не остановилась. Черный зев подъезда, поначалу казавшийся бездонной глоткой, приобрел некое очарование, подобное тому, что появляется в неглубоких пещерах, когда неподалеку располагается выход, но освещения почти нет, и глаза слепо шарят вокруг, пытаясь различить проходы в конгломерате искривленной породы.

Прислушиваясь к малейшим шорохам, Ольга спустилась вниз, ненадолго останавливаясь на каждом этаже, затем вернулась. Короткая прогулка по подъезду взбодрила. Сон прошел, возникло непреодолимое желание вдохнуть свежего воздуха. Ольга зашла в квартиру, тихо, стараясь не разбудить Ярослава, оделась и вышла, мягко притворив за собой дверь.

Улица встретила морозцем. Не смотря на приближение весны, особенно сильно ощутимое в дневное время, ночью по-прежнему было холодно, словно зима никуда и не уходила. Поднимаясь с каждым днем все выше, солнце насыщало воздух теплом и пробуждало природу к жизни. Выросшие за зиму сугробы заметно просели, покрылись темной коркой. Сочащиеся отовсюду ручейки с веселым журчанием собирались в мелкие лужицы, а те, в свою очередь, сливались в более крупные, с черной, непрозрачной водой.

Но с наступлением темноты зима возвращалась. Мир выцветал, отчего сугробы приобретали прежнюю однотонную окраску, лужицы леденели, превращаясь в подобие миниатюрных катков, веселое пение птиц сменялось тишиной, и лишь ветер уныло завывал в по-прежнему голых, словно кости скелета, ветвях.

Ольга неторопливо брела меж домов, прислушиваясь к похрустыванию ледка под подошвами. Она двигалась, стараясь избегать дорог с их извечным шумом и освещенных площадок. Шагать в сумраке, невидимой для случайного взгляда, доставляло неизъяснимое удовольствие. Сливаясь всем своим естеством с тишиной ночи, она шагала подчеркнуто мягко, чтобы случайным хрустом не нарушать сложившуюся идиллию.

Но, не смотря на все старания, под ногами жутко хрустело, а одежда поскрипывала так громко, что, казалось, она идет не одна, а в компании пятерых нетрезвых мужчин, что громко пыхтят, загребают ногами и поминутно сталкиваются друг с другом. Однако, как оказалось, весь этот невероятный шумовой концерт слышала лишь она одна. Случайные прохожие не то не придавали значения, не то на самом деле не улавливали звуков, погруженные в себя, проходили мимо, не замечая движущейся на периферии зрения серой тени.

Ольга некоторое время специально шла за попавшейся девушкой, с интересом гадая, как скоро ее обнаружат, но та так и не повернулась. Когда случайная спутница наскучила, Ольга свернула за двумя мужчинами, идущими наперерез, затем постояла рядом с парнем, мающимся под балконом дома и шепотом зовущего какую-то «Юлю». Простояв вплотную несколько минут, Ольга с удовольствием убедилась — ее не замечают. Шорох шагов, скрип одежды, свист выдыхаемого воздуха — столь явственные для нее, окружающими подобные звуки не воспринимаются.

Разохотившись, она принялась бродить по улицам с удвоенным рвением, выясняя границы возможностей скрытного передвижения. Она проскальзывала мимо такси, где, в ожидании заказа, томились усталые таксисты, заглядывала в окна, следовала за людьми, зачастую подходя почти вплотную. Как оказалось, оставаться незамеченной не составляло труда. Поначалу, она старалась не шуметь, шагая как можно мягче, но вскоре перенесла внимание на поведение людей. Идущие в одиночку, прохожие время от времени оборачивались, опасливо озирались. Сперва подгадать не удавалось, и приходилось прятаться в самый последний момент, но некоторое время спустя Ольга уже безошибочно определяла, сейчас человек обернется, и отступала в тень на секунду раньше.

Наконец, прогулка утомила. Охотничий азарт начал угасать. Ольга остановилась, размышляя, каким путем можно быстрее добраться до дома, когда внимание привлек негромкий разговор. Определив направление, Ольга двинулась к источнику звука. Неподалеку, возле припаркованных у подъезда машин, разговаривали двое. Используя автомобиль, как ширму, она подошла ближе, остановилась.

— И как успехи с поиском? — поинтересовался сиплым голосом первый.

— Да никак! — басом ответил второй. — Девки все, словно провалились. У одной телефон не отвечает, другая в деревню уехала, третья в работе… У меня скоро сперма из ушей польется.

Первый сказал со смешком:

— Остепенился бы уже и не мучался. Если приспичит — подруга всегда рядом, засадил и успокоился.

— Ну уж нет, — раздраженно откликнулся второй. — Пока я один — сам себе хозяин, а чуть сдружишься, начинаются поползновения. К тому же я люблю разнообразие. А для семьи разнообразие смерть.

— Что ж так-то, — сиплый обиделся. — Вот я на днях Иринку подловил в туалете. И ничего, поломалась, но дала.

— И твоя в курсе? — насмешливо поинтересовался обладатель баса. Не дождавшись ответа, произнес: — То-то и оно. Узнает — проблем не оберешься. Не надо мне такого.

— Ну, кому что, — примирительно произнес первый. — Меня вполне устраивает.

— А меня нет, — рявкнул второй. — Воскликнул в ярости: — Да что ж делать-то, у меня сейчас яйца лопнут. Пойти, что ли, снять кого…

Продолжая слушать, Ольга ощутила возбуждение. Сперва слабое, едва заметное, оно с каждой минутой разрасталось, становилось сильнее, подчиняя разум. Низкий, вибрирующий голос задевал внутри некие струнки, отчего в животе начинало жечь, а скулы сводило спазмом. Фантазия мгновенно нарисовала статную фигуру атлета, широкие плечи, узкая талия, могучие, перевитые мышцами руки, что сгребают, мнут, тянут к себе, чтобы… Чтобы не застонать, Ольга зажала рот ладонями, впилась зубами в кожу.

Первый хихикнул, сказал со вздохом:

— Ладно, пойду я. А то объясняй потом, где шлялся. Ну а ты давай, решай свои вопросы, ха-ха.

Заскрипел снег. Одна из фигур удалилась, скрылась за углом дома. Ольга стояла оглушенная, чувствуя, как в висках стучит кровь, когда оставшийся мужчина, до того стоявший недвижимо, вдруг развернулся, быстро зашагал в ее сторону. Разрываемая противоречивыми чувствами, она промедлила, не успев вовремя отойти, и незнакомец вышел прямо на нее.

Едва не врезавшись, он резко остановился, сказал зло:

— Какого черта ты… — Вглядевшись, он поперхнулся, произнес уже совсем другим тоном: — Что делает такая симпатичная девушка ночью на улице, одна?

От звучных бархатных ноток приятно заныло в груди, и Ольга с трудом выдавила:

— Гуляю.

Мужчина шагнул ближе, взяв за подбородок, приподнял голову, всмотревшись в лицо, прошептал:

— Пожалуй, я составлю тебе компанию.

Он обхватил ее рукой за голову, прижал, впившись губами в губы. Ольга ощутила, как закружился мир, а низ живота раскалился. Она невольно застонала. Почувствовав отдачу, мужчина зарычал, стиснул ее крепче, прижал так, что внутри хрустнуло. Несколько мгновений он ее яростно целовал, наконец отстранился, потащил к дому.

— Куда? — потеряно пробормотала Ольга.

В ответ раздалось сдавленное:

— До подъезда. Не на улице же…

Скрипнула дверь, пахнуло теплом и сыростью. Холодное пространство двора сменилось уютной темнотой подъезда. В ноги бросились ступеньки, с силой ударили. Ольга едва успевала шагать, затуманенное страстью, сознание плохо реагировало на происходящее, а, перевозбужденный воздержанием, спутник рвался вперед, словно от этого зависела его жизнь.

Поднявшись на два пролета, мужчина остановился, обхватил Ольгу руками, с силой вдавил, вжал в стену. Она хрипло застонала, отчего спутник распалился еще больше. Руки зашарили по телу, пытаясь проникнуть по одежду. Замочки угрожающе заскрипели, грозя рассыпаться, ремень натянулся. Ольга попыталась помочь, но партнер отпихнул ее руки, прорычал сдавленно:

— Не лезь!

Ремень ослабел, брюки соскользнули, обнажая тело, по животу жадно заскользили пальцы, спустились ниже, надавили. Ольга вскрикнула, попыталась прижаться, но ее грубо развернуло, притиснуло к стене. Партнер некоторое время возился, одной рукой сминая ей ягодицы, а другой помогая себе. Наконец, он справился. Ольга ощутила, как внутрь вонзилось твердое, ритмично задвигалось, наращивая темп, от чего по телу поплыли волны истомы, а пальцы судорожно сжались, прочертив ногтями глубокие дорожки в штукатурке стены.

Мужчина рычал все сильнее, все чаще двигался, напирал с такой силой, что захватывало дух, болезненно сдавливал пальцами. Мелькнула слабая мысль, что возникшие синяки как-то придется объяснять Ярославу, но тут же пропала, сметенная страстью. В глубине начал зарождаться огненный вихрь, расти, порабощая волю и сознание, пока не выплеснулся ярчайшей вспышкой. Ольга впилась зубами в рукав, заглушая рвущийся из глубины крик счастья. Одновременно, закончил и партнер. Сдавив ее так, что хрустнули кости, он коротко дернулся, на мгновение застыл, после чего объятья ослабли, он обмяк, тяжело дыша, сполз по стене.

 

ГЛАВА 2

Ольга стояла, ощущая, будто ее разом лишили сил. Перед глазами плывет, стены мягко покачиваются, в ушах тоненько пищит, а ноги подкашиваются, словно она пробежала несколько километров. Рядом, привалившись к стене, тяжело дышит доставивший ей радость мужчина. Поддавшись чувствам, Ольга повернула голову, спросила тепло:

— Как хоть звать тебя?

Ответ прозвучал на удивление сухо:

— Тебе не все равно?

— Мне было приятно, — честно призналась Ольга.

— Было, да сплыло, — донеслось раздраженное в ответ. — Перепихнулись и ладно. Я тебе ничем не обязан. И не вздумай просить денег. Перебьешься.

Не успев оправиться от страстной вакханалии, сознание работало с перебоями. Ольга непонимающе спросила:

— Что-то случилось? Почему ты так…

Ответ прозвучал, словно хлесткая пощечина.

— Потому, что с блядями подзаборными не о чем говорить. Радуйся, что понравилось, обычно я не церемонюсь. — Он зашевелился, принялся застегивать ширинку.

Остатки очарования испарились. Мир встал на свое место, такой, каким он и был, холодный и безжалостный. Глядя на мужчину, что минуту назад страстно любил ее, а теперь лишь холодно усмехается, Ольга ощутила, как внутри зарождается недоброе. В слабой надежде, что ошиблась, она спросила:

— Но ведь мы только что… были близки.

Незнакомец ухмыльнулся, подавшись вперед, так что оказался совсем близко, процедил:

— Ты что, тупая? Мне нужно было слить в подходящую дырку, я это сделал. Попалась ты — хорошо, была бы другая — еще лучше.

Темный ком внутри разросся, зло запульсировал. Ольга подтянула штаны, медленно застегнула ремень. Рядом, глумливо усмехаясь, стоит мужчина… нет, существо, одним своим присутствием вызывающее омерзение. Ослепленное собственной значимостью, существо не чувствует опасности, бессмысленное, безмозглое, бесполезное. Подобные твари годны лишь на одно, стать жертвами.

Черная тень внутри встала на дыбы, беззвучно зарычала. Словно получив команду, тело отреагировало. Рука взметнулась. Отставленный и напряженный, большой палец погрузился в глазницу до основания, столь же быстро вышел обратно. Ударил вновь, целя в оставшийся глаз.

Бледное, в слабом отблеске проникающего через небольшое окошечко света фонарей, лицо мужчины преобразилось, из насмешливой личины превратившись в окаменелую маску ужаса: рот полуоткрыт, язык бессильно повис, с кончика тоненькой струйкой стекает слюна, вместо глаз черные провалы, с бегущими по щекам черными дорожками крови.

Мгновенное наслаждение хлестнуло бичом, непривычное и сладкое, словно оргазм. Глумящаяся минуту назад, тварь застыла бессильной куклой, беспомощная и побежденная. Тело рванулось, завершая начатое. От удара по ногам мужчина упал на колени. Руки мягко легли на голову, нежно обхватили, даря прощальную ласку. Рывок. Негромко хрустнуло, а секундой позже, безжизненное, с гулким стуком тело завалилось на бок.

Ольга некоторое время стояла, раздувая ноздри и учащенно дыша, затем присела на корточки, с интересом осмотрела того, кто еще минуту назад глумливо усмехался, не подозревая о своей печальной судьбе. Тщательно обтерев перемешанные с мозгом остатки глаз об одежду мертвеца, она пытливо всматривалась в его побледневшее, залитое кровью лицо. Гнев улегся, а интерес угас. Она поднялась, одернула одежду, измятую во время любовной борьбы, и покинула подъезд.

Зайдя домой, Ольга разделась. После прогулки безумно хотелось пить. Сбросив остатки одежды, она зашла в кухню, порывшись в холодильнике, извлекла пакет яблочного сока, плеснула в стакан. Сок растекся по горлу приятной кислинкой, проник в желудок, утолив жажду. Убрав пакет назад, Ольга вышла из кухни и… нос к носу столкнулась с Ярославом.

От неожиданности она вздрогнула всем телом, замерла. Зевая и почесывая грудь, Ярослав произнес:

— Все пути ведут в кухню. Что-то жажда замучила. Тебя тоже?

Не смотря на сонный вид и скрипучий голос, его глаза смотрели внимательно. Промычав нечто невнятное, Ольга посторонилась, скользнула в комнату, подхватив вещи, что так и лежали, сброшенные кучкой. Скорее всего, Ярослав только проснулся, и даже не догадывался о ночных путешествиях подруги, а пристальный взгляд дорисовало чувство вины, но Ольга ощущала себя неуютно до тех пор, пока не заняла свое место, с головой укутавшись одеялом и предварительно забросив вещи на кресло.

Ярослав долго не шел, из кухни доносился стук, шорохи, один раз что-то громко звякнуло, наконец вернулся, лег рядом. Ольга напряглась, ожидая вопроса. Голова раскалилась от усилий придумать более-менее убедительную версию. Однако, вопросов не последовало. Ярослав немного поворочался, устраиваясь удобнее, несколько раз глубоко вздохнул, и вскоре уже дышал ровно, как обычно дышит спящий человек.

Ольга еще некоторое время ожидала, до звона в ушах вслушиваясь в дыхание спящего мужчины, но вскоре успокоилась. После прогулки тело налилось приятной тяжестью, глаза закрылись, и вскоре она уже спала.

* * *

На рабочее место Ольга пришла в отличном настроении. Несмотря на высокую загруженность последних недель, все удавалось сделать к сроку. Конечно, приходилось задерживаться, а иногда и оставаться до глубокой ночи, но усилия заслуженно вознаграждались. К фиксированному окладу, помимо означенных в договоре премиальных, прибавлялись приятные суммы, что шеф выдавал лично в руки, предварительно вызвав к себе в кабинет.

Вот и сегодня, не успела она зайти в здание, в коридоре возникла грузная фигура директора. Дождавшись, пока Ольга подойдет ближе, он буркнул:

— Пойдем ко мне, пока не отбыл. А то день начнется — на части разорвут, уже не вспомню.

Не оглядываясь, уверенный, что подчиненная идет следом, директор прошел к своему кабинету, вошел, чуть придержав дверь. Ольга вдвинулась следом, в ожидании остановилась у порога. Предполагалось, что она должна сесть, но в движениях хозяина кабинета проглядывалась напряженность, а бросаемые на настенные часы взгляды лишь подтвердили догадку — директор торопится.

Он подошел к сейфу, похрустел замком. Негромко щелкнуло, дверца отворилась. Хозяин кабинета некоторое время копался в сейфе, чем-то шуршал. Звякнуло вновь. Директор вернулся, сжимая в руке конверт, сказал с ноткой извинения:

— Присесть не предлагаю, уж извини. Времени нет. Держи премиальные, и дуй на рабочее место. Подробнее поговорим после, есть у меня кое-какие вопросы…

Ольга взяла конверт, поблагодарив кивком, молча вышла. Не так давно она бы не преминула рассыпаться в благодарностях, но эти времена прошли. Она научилась ценить себя и не считала необходимым благодарить за само собой разумеющиеся вещи. А денежное вознаграждение за качественную работу являлось именно такой вещью.

Николай поприветствовал ее из-за монитора кивком. Ольга заметила, что лицо коллеги несколько бледнее обычного, но не придала значения. Поздоровавшись, она разделась, прошла на свое место. Пока компьютер загружался, Ольга разбирала бумаги, сортируя по степени срочности.

За соседним столом пару раз кашлянуло, привлекая внимание. Ольга чуть повернула голову, спросила:

— Что-то хотел?

Николай помялся, сказал сдавленным голосом:

— Знаешь, тут звонили ребята, что заказывали станок…

Ольга напрягла память, сказала с запинкой:

— Металлообработка, Борщев?

— Да, да, — поспешно подтвердил Николай, — он самый.

Вернувшись к бумагам, Ольга отвлеченно поинтересовалась:

— Что хотят?

— Требуют возврат денег и компенсации.

Сложив документы в три аккуратных стопки, Ольга сказала:

— Задержка не по нашей вине. Я ему уже дважды объясняла ситуацию…

— Да, но он требует! — взволнованно перебил Николай. — Угрожает!

Ольга пожала плечами.

— Может расторгнуть договор в одностороннем порядке. Седьмой пункт.

Николай помялся, сказал напряженно:

— Я сказал тоже самое, но он раскричался, обматерил меня.

Ощутив в голосе собеседника недосказанность, Ольга поинтересовалась:

— И?

— Грозился приехать — разобраться, — сглотнув, закончил Николай.

— Значит приедет, — Ольга поставила в разговоре точку, — ни первый, ни последний.

Николай помолчал, сказал чуть слышно:

— Мне бы твою уверенность. Он ведь уже у нас был… Давно, еще до того как ты устроилась. На два дня доставку задержали, так он приехал с ребятами, устроил погром. Тогдашний наш логист, Серега, потом неделю на больничном сидел, синяки залечивал.

Ольга в удивлении заломила бровь, спросила:

— А полицию уже отменили?

Николай отмахнулся.

— Он не совсем простой мужик. У них, с главным, какие-то свои дела. Мало того, что полицию не вызвали, так еще и с Сереги взыскали, за неуважительное отношение к клиенту.

Ольга промолчала. Рассказанное Николаем уж слишком напоминало страшную байку. Конфликты случались часто. Постоянно находились недовольные: кого-то не устраивала цена, кого-то время, некоторые обнаруживали на упаковке вмятины и, при сохранности товара, требовали компенсацию, другие, из-за ошибок отправителя, получали совсем не то, что заказывали и грозили судом. Но, так или иначе, все улаживалось. И даже если кто-то и оставался недоволен, то никаких притязаний к фирме не предъявлял, ограничиваясь бурчанием о «неудовлетворительном качестве» в кругу семьи.

Не исключено, что когда-то, кто-то в фирме и позволил себе лишнее, чем вызывал скандал и даже рукоприкладство, но подобные вещи происходили настолько редко, что забивать голову страхами, отвлекаясь от работы, было в высшей степени неуместно. Отбросив ненужные мысли, Ольга погрузилась в работу.

Время пролетело незаметно, настало время обеда. Ольга свернула окошечко с базой данных, и собиралась сделать последний звонок, когда дверь с грохотом распахнулась. На пороге возник мужчина, невысокий, но полный, он загородил собой проход, обвел кабинет злобным взглядом. Пухлые щеки пылают огнем, не то румяные с мороза, не то побагровевшие от ярости, челюсть угрожающе выдвинута, брови сошлись на переносице.

Несоответствие комплекции и застывшей на лице угрозы смотрелось комично. Уголки губ невольно поползли в стороны, но, заметив, как испуганно вжался в стул Николай, Ольга передумала улыбаться.

— Где этот сучонок? — рявкнул гость.

— Вы кого-то ищите? — осведомилась Ольга вежливо.

— Где этот щенок?! — воскликнул мужчина.

— Мы не держим в офисе собак, — по-прежнему вежливо, но уже с холодком произнесла Ольга. — Вы ошиблись дверью.

Гость повернул голову, вошел в кабинет, сжимая кулаки и буравя взглядом Ольгу. Он уже открыл рот, собираясь что-то сказать, когда стул под Николаем громко скрипнул. Мужчина резко повернулся. На его лице протаяла радость, но это оказалась радость заметившего добычу аллигатора. Он резко сменил направление, шагнув к столику Николая, прорычал:

— Так это был ты, погань?!

Влипнув в стул еще больше, Николай пролепетал:

— Извините, возможно, я подобрал не те слова, но…

— Ты вообще понимаешь, с кем говоришь? — Голос гостя упал до свистящего шепота, затем вновь взмыл: — У меня производство стоит, деньги уходят! Я должен был получить станок уже три дня назад. Три! Куда Мишка смотрит? Понабрал уродов, работу не делают — жопы протирают.

Дождавшись, когда гость сделает паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, Ольга произнесла:

— Если у вас претензии, обращайтесь ко мне, у него, — она указала в сторону Николая, что замер, ни жив ни мертв, — другая работа.

— Ах, вот значит как… — зловеще произнес гость.

Глядя, как «колобок» двигается в ее сторону, Ольга все же не удержалась от улыбки, чем привела гостя в неописуемую ярость. Видя, как тот раздувается, собираясь излить очередную тираду, она произнесла с нажимом:

— Уважаемый, если у вас есть претензии, потрудитесь изложить человеческим языком, иначе я буду вынуждена попросить вас покинуть кабинет.

Мужчина застыл, словно натолкнулся на стенку, открыл и закрыл рот, но из перехваченного спазмом горла вырвался лишь хрип. Скрипнула дверь, на пороге обозначились два дюжих парня: толстые, как у быков, шеи, выдвинутые вперед, массивные челюсти, мясистые губы.

Один из парней пророкотал:

— Шеф, все в порядке?

Гость извернулся ужом, завопил:

— Вы где шляетесь, тунеядцы? Мне дерзят, выдворить грозятся, а вы!..

Рожи парней мгновенно посуровели, челюсти выдвинулись еще дальше, набычившись, они шагнули внутрь, выискивая взглядами обидчика. Ощутив, что глаза мордоворотов остановились на нем, Николай пискнул, сполз под стол. От немедленной расправы его спас лишь окрик гостя:

— Да не этот. Девка дерзит.

Парни остановились, повернулись к Ольге. На их лицах отразилось смешанное с презрением недоумение. Хрупкая девушка явно не представляла из себя угрозы, но хозяин стоял тут же, всем своим видом вопия о возмездии, и парни качнулись к столу. Чувствуя боевой азарт, Ольга улыбнулась, сказала дружелюбно:

— Мальчики, вы что-то хотели?

Ошарашенные подобным радушием, парни озадаченно остановились. Один, что покрупнее, покосился на хозяина, пробасил:

— Ты это, подруга, пока есть возможность, извинись. А не то…

— А не то что? — поинтересовалась Ольга вкрадчиво.

— А не то придется немного поучить, — ответил парень сурово.

Заломив руки, Ольга воскликнула с мольбой:

— У вас поднимется рука на девушку?

Парень засопел, сказал раздраженно:

— Девушка, не девушка, но за языком надо следить.

— Да что ты с ней разговариваешь? — рявкнул второй. — Сука издевается!

Ольга вдохнула, сказала с нарочитой грустью:

— Суки и щенки, щенки и суки. Как в зоопарке, честное слово. — Окаменев лицом, она произнесла звякнувшим сталью голосом: — Повеселились и хватит, а теперь пошли вон, пока я не вызывала полицию.

Парни ухмыльнулись, а их хозяин вдруг успокоился, словно речь пошла о чем-то рутинном, сказал со вздохом:

— С полицией уж мы как-нибудь утрясем. Так что, зови.

— Если успеешь, — гоготнул один из громил.

— Или можешь вызывать потом, когда уйдем, — зло сказал второй. — Только, боюсь, это будет скорая помощь.

Ольга пожала плечами, сказала буднично:

— Не боитесь полиции — тем лучше. Обойдемся своими силами.

 

ГЛАВА 3

В предвосхищении боя сердце забилось сильнее, мышцы напружинились, а рефлексы обострились, отчего незаметные ранее детали вышли на первый план. Ближайший противник стоит правым боком вперед, что значит, скорее всего, левша. Второй, при взгляде на что-либо, поворачивает голову правой стороной, не сильно, но достаточно, чтобы понять — левый глаз поврежден, и видит хуже правого. Хозяин прячется сзади, и немного в стороне. Комплекция не позволит ему вступить в уверенный бой, но вполне может ударить в спину, значит, спиной не поворачиваться…

Ближайший громила шагнул ближе, оперевшись на стол руками, снисходительно процедил:

— Ну что, коза, куда щемиться будешь?

Ольга не ответила. Тело вошло в форсированный режим, из которого крайне тяжело разговаривать, но легко действовать. Руки метнулись к ершащейся писчими принадлежностями подставке, выхватили по остро отточенному карандашу каждая. Короткий размах. Правый кулак с силой опускается на стол, врезаясь в левую ладонь противника. Карандаш легко пронзает плоть, хрустнув, застревает в столе.

Прыжок. Тело взлетает, переносится через стол. Руки отталкиваются, используя замершего в пароксизме боли врага, как опору. Удар. Правая нога с силой бьет второго противника в лицо. Тот отшатывается, гулко ударяется об стену. На его лице возникает недоумение, что тут же сменяется яростью. Слишком велик, чересчур крепок, одного удара недостаточно.

Ноги касаются пола. Поворот. Резкий, насколько это возможно, пока враг не успел опомниться, чтобы не помешал, не нарушил ход отточенной комбинации. Тело ввинчивается в воздух штопором, в ушах завывает, а левая рука, выстрелив точно в срок, ни мгновением раньше или позже, припечатывает грудь противника в верхнюю левую часть. Тот дергается защититься, но промахивается, чуть-чуть, совсем немного, но этого хватает, чтобы отточенный кусок дерева глубоко вошел в мышцы.

Рывок. Рука рвется в сторону, легко переламывая карандаш, так что большая часть остается в ране. И, в завершение, толчок двумя руками, прямой, с выдохом, в полную силу, так что противника отбрасывает к стене. Ударившись вторично, он медленно сползает на пол, зажимая рану на груди.

Бесформенным овалом маячит фигура хозяина, единственный, кто остался на ногах: глаза в удивлении распахнуты, рот приоткрылся, руки тянутся к внутреннему карману, где спрятан… нож, кастет, пистолет? Это уже не важно, потому как вытащить оружие он вряд ли успеет, а если и успеет…

Раздался гневный голос.

— Что здесь происходит?

Вопрос прозвучал дважды, прежде чем пробился в разгоряченное боем сознание. С трудом умерив гнев, уже готовый выплеснуться на оставшегося противника, Ольга остановилась, повернула голову. В дверях, с ужасом взирая на происходящее, застыл директор. Перекосив лицо в кривой ухмылке, Ольга выдохнула:

— Ничего особенного. Обычное общение с клиентами.

Дальнейшее она помнила смутно. Директор кричал так, что звенело в ушах. Со всех кабинетов сбежались работники: кто-то стоял, ошеломленный происходящим, кто-то вызывал «Скорую». Одна из девушек-бухгалтеров, с застывшим от ужаса лицом, оттирала платочком кровь со стены, другая бестолково металась, не зная, кому помогать и что делать.

С трудом сдержавшись, чтобы не ответить резкостью директору, обвиняющему ее во всех смертных грехах, Ольга оделась, поспешно покинула здание. Остатки ярости жгли огнем, и она долго гуляла, расплескивая сапогами грязные зеркала луж, пока не успокоилась. Заглянув в попавшееся кафе, она со вкусом пообедала, после чего, окончательно успокоившись, вернулась на работу.

Против ожидания, в коридоре никого не оказалось, судя по всему, под влиянием чувств, она немного «загулялась», пропустив основное действо. Ольга зашла в кабинет, осмотрелась. Все на своих местах: стулья стоят ровно, бумаги аккуратно разложены, сбитая во время потасовки вешалка вернулась на место.

Раздевшись, Ольга прошла к своему месту, присела. Взгляд привлекла чернеющая вмятина. Она нагнулась, некоторое время всматривалась в оставленное карандашом углубление: острые зубчики щепок, испятнанные красным неровные края… Ольга выпрямилась, поинтересовалась:

— Чем кончилось дело?

Николай, до того сидевший безмолвно, охнул, сказал с трепетом:

— Ты не представляешь, что тут было! Генеральный метался по офису и орал так, что с трудом выдерживали уши. Грозился всех уволить, матом крыл. Девчонок из бухгалтерии перепугал так, что…

— С клиентами что? — Ольга прервала поток красноречия.

Николай поперхнулся, сказал:

— Ушли. Тот что поменьше, отчитал нашего, как мальчишку. Ну, а амбалы в основном молчали, лишь один, которому ты руку пробила, сказал, что… — Он сглотнул, закончил чуть слышно: — Что тебе не жить.

Ольга невесело усмехнулась. Сколько раз она уже слышала подобные «угрозы», и уже давно перестала придавать значение словам. Говорит тот, кто не может сделать, в отличие от слабого, сильный не сотрясает попусту воздух, доказывая собственное превосходство совсем другим способом. Намного хуже оказалась выволочка, какую низкорослый клиент прилюдно устроил шефу, что говорило о немалом влиянии, и… не могло не отразиться на виновнице самым непосредственным и скорым образом.

Покивав, она повернулась к монитору, мгновение сидела, вспоминая, на чем оборвала работу. Взгляд прикипел к строчкам базы данных, а пальцы забегали по клавиатуре, набивая ключевые слова. Повернувшись через минуту за документом, Ольга перехватила внимательный взгляд Николая, поинтересовалась:

— Что-то еще?

Тот сглотнул, спросил потрясенно:

— Ты так спокойно продолжаешь работать, будто ничего не случилось?

Ольга пожала плечами, ответила:

— Что случилось — то случилось. Что же теперь, работу останавливать?

— Но как ты смогла? Ведь эти жлобы не то что девушку, мужика сомнут в два счета!

Ольга хотела ответить жестко, но Николай смотрел столь умоляюще, что она лишь усмехнулась, сказала мирно:

— Не стоит судить по размерам. Масса — не самый важный критерий в бою. К тому же они совершили критическую ошибку.

— Какую? — чуть слышно выдохнул Николай.

— Недооценили противника, — бросила Ольга, сопроводив слова столь жутким оскалом, что Николай отшатнулся, спрятался за монитор.

Работа поглотила с головой, происшествие забылось. Когда на пороге возник директор, увлеченная делом, Ольга сперва не поняла, отчего лицо шефа темнее тучи, но тут в памяти возникли события дня и все встало на свои места.

Увидев, что его заметили, директор бросил хмуро:

— Зайди ко мне.

Хлопнула дверь, директор исчез. Ольга еще некоторое время сидела, заканчивая расчеты, затем свернула таблицу, встала из-за стола. Николай оторвался от работы, сказал ободряюще:

— Ничего, может еще обойдется.

Ольга усмехнулась.

— Ты его лицо видел? Обойдется, конечно, только уже без меня.

Когда Ольга зашла в кабинет, директор шуршал бумагами. Заслышав скрип двери, он указал на стул, не поднимая глаз, буркнул:

— Садись.

Ольга воспользовалась приглашением, удобно устроилась в кресле, без вызова, но и без ненужной робости, застыла в ожидании. Хозяин кабинета некоторое время перебирал документы, морщил лоб, хмурился, но под конец не выдержал, с заметным раздражением спросил:

— Что сегодня произошло?

— О чем именно речь? — поинтересовалась Ольга отстраненно.

Голос директора стал угрожающим.

— Ты знаешь о чем. Об избитых тобой клиентах.

— Я защищалась, — ответила Ольга кротко.

Хозяин кабинета набычился. Его лицо побагровело, а челюсть выдвинулась. Он прорычал:

— Защищалась так, что у одного пробита кисть, у второго дыра в груди и вывих ноги, а третий едва не схватил инфаркт от волнения?

Ольга пожала плечами.

— Защищаясь, я не ставлю целью сохранить здоровье противнику.

Директор грохнул по столу так, что звякнул сервиз за дверцами шкафчика, заорал:

— Какой, к черту, противник! Ты вообще отдаешь себе отчет, где находишься? Это не бойцовский клуб, не притон, не военная организация. Мы не избиваем посетителей, даже если они ведут себя некорректно. Мы с ними работаем. И кому, как тебе этого не знать!

Ольга спокойно выслушала, хотя собеседник взрыкивал и орал так, что капельки слюны разлетались далеко вокруг, попадая в том числе и на лицо, сказала, осторожно подбирая слова:

— Вы хотите сказать, что, если вдруг, по ужасающему стечению обстоятельств, клиент захочет ограбить, или, того хуже, убить меня, нужно продолжать работать, словно ничего не произошло?

Директор закрыл глаза, с шумом выдохнул, сказал устало:

— Да с чего ты взяла, что кто-то пытался тебя ограбить, или, тем более, убить?

— У меня есть соответствующий опыт, и в подавляющем большинстве случаев я могу отличить пустые слова от реальной угрозы. Сегодня угроза была реальной. — Заметив, что собеседник собирается возразить, Ольга сказала с нажимом: — И, даже если это было не так, я не намерена ждать, пока мне начнут ломать кости, чтобы ответить соответственно.

Хозяин кабинета некоторое время сидел недвижимо. Его брови сошлись на переносице, желваки вздулись, а пальцы стиснули край стола так, что побелели костяшки. Он прорычал:

— Разговор закончен. Можешь искать другую работу. Свободна.

Ольга немного посидела, с интересом вглядываясь в лицо собеседника. Не смотря на крайнюю ярость, хозяин кабинета избегал смотреть в глаза, словно чего-то боялся. Вот только чего… Так и не найдя ответа на вопрос, Ольга поднялась, вышла с гордо выпрямленной спиной, мягко притворила дверь.

Николай встретил выжидательным взглядом, но, едва заметив выражение лица Ольги, поник, спросил больше для формы:

— Чем кончилось?

Ольга усмехнулась.

— Продолжительным отдыхом. Надеюсь, не надо уточнять чьим?

— Не надо, — уныло протянул Николай. — В принципе, это было ясно сразу, но я до последнего надеялся, что благо фирмы перевесит.

Ольга отмахнулась, сказала тепло:

— Не унывай. Возьмут другого логиста, поумней да посноровистей.

— Не знаю, не знаю, — Николай фыркнул, — где возьмут умнее, а уж про сноровистее и не говори. Я сегодняшний день как вспомню, так вздрогну. Если бы не твои, твое… короче, если бы ты их не утихомирила, боюсь представить, во что они превратили бы офис, да и меня, до кучи.

Хлопнула дверь, раздался бодрый голос:

— Привет работникам умственного труда!

Ольга с Николаем разом повернули головы. В дверях, уперев руки в бока, возник Владимир.

— Здорово, — буркнул Николай.

— И тебе привет, — с улыбкой откликнулась Ольга.

— А чего хмурые, работа не радует? — хохотнул Владимир.

— У нас небольшое ЧП с большими последствиями, — кисло процедил Николай.

— Не преувеличивай. От потери работы еще никто не умирал, — произнесла Ольга с подъемом.

Владимир переводил глаза с Ольги на Николая и обратно, в его взгляде читалось непонимание. Не дожидаясь вопроса, Николай объяснил:

— Шеф Ольгу уволил.

Лицо Владимира вытянулось, он вдруг стал очень серьезен, поинтересовался:

— С этого места, пожалуйста, поподробнее.

Ольга нетерпеливо дернула уголком губ, сказала:

— Влад, ничего интересного. Грубо обошлась с клиентом. Шефу не понравилось. Собственно, и весь рассказ.

Ольга ненадолго отвернулась, а когда повернулась, Владимир исчез. Ольга прислушалась. Слуха коснулись удаляющиеся шаги, затем грохнула дверь, и все стихло.

— Чего это с ним, живот прихватило? — поинтересовался Николай. — Вылетел, словно боялся до сортира не добежать.

Призывая к молчанию, Ольга сделала отстраняющий жест. В воцарившейся тишине донеслись едва слышимые, но, с каждой секундой все более громкие, голоса. Один из голосов принадлежал Владимиру, а во втором Ольга со все возрастающим удивлением узнала шефа.

Николай некоторое время прислушался, сказал недоверчиво:

— Это Влад с шефом ругается?

— Похоже на то, — ответила Ольга в тон.

Николай покачал головой, произнес задумчиво:

— Подобная смелость, конечно, заслуживает уважения. Я бы никогда не решился разговаривать с начальством так… но, по-моему, это уже перебор.

Ольга хотела ответить, но в этот момент крики прекратились. Где-то с грохотом хлопнула дверь, из коридора донеслись шаги, а мгновение спустя в кабинете возник Владимир: побледневшее лицо, вздутые желваки, яростный блеск в глазах. Он прорычал:

— Чертов идиот, у него, видите ли, обязательства перед важными людьми… — Заметив на себе удивленные взгляды, он поперхнулся, сказал тоном ниже: — Извините, что-то я не в настроении сегодня. Сам себе удивляюсь.

Николай сказал потрясенно:

— Вы так кричали… Он тебя, случаем, не уволил?

Владимир ухмыльнулся, на мгновение его лицо приняло хищное выражение, что тут же исчезло, уступив место озабоченности, обратился к Ольге:

— К сожалению, шефа убедить не удалось. Стоит на своем. Хотя, я уверен, в произошедшем нет твоей вины.

Ольга пожала плечами.

— Его можно понять. С другой стороны, вполне вероятно, что я немного перегнула палку, можно было обойтись и менее… — она запнулась, подбирая слова, — кардинальным решением. Но, что сделано, то сделано.

Глядя, как она отключает компьютер и собирает документы, Влад воскликнул:

— Но, тебе нельзя отсюда уходить!

Ольга подняла глаза, спросила удивленно:

— Это еще почему?

Влад открыл и закрыл рот, на его лице отразилось секундное замешательство.

— Во-первых, ты отлично делаешь работу, во-вторых, тебя сюда устроил я, а не кто-то другой, ну и в-третьих… Без денег в наше время тяжело, а накопления, даже если они есть, имеют свойство заканчиваться.

Ольга улыбнулась, с благодарностью произнесла:

— Мне приятно, что ты с таким трепетом относишься к моей судьбе, но, если вдуматься, ничего страшного не произошло. Без протекции я сюда все равно бы не попала. Считай, несколько месяцев пользовалась незаслуженными благами. Такое не длится вечно.

Насчет накоплений ты прав, они расходятся быстро, но я умею экономить, поэтому, ближайший месяц — два, о деньгах можно не беспокоиться. Работы вокруг много, подберу что-нибудь. К тому же, я за последнее время подустала, будем считать, что получила незапланированный отпуск.

Николай вздохнул, сказал печально:

— Что ж, успехов. Если будешь рядом — заглядывай. Поболтаем.

Ольга оделась, подошла к Николаю, звонко чмокнув в щеку, с чувством произнесла:

— Обязательно!

На пару с Владимиром, они вышли из кабинета. Дойдя до выхода, Влад остановился, сказал:

— Ладно, пока не суетись, и куда попало не кидайся. Я посмотрю, что можно сделать.

Ольга ответила со смешком:

— Не надо, я и так тебе уже должна слишком много. Боюсь, расплатиться не смогу.

Владимир пропустил слова мимо ушей, сказал, обращаясь больше к себе, чем к собеседнице:

— Телефон твой у меня есть, в ближайшее время позвоню. Все, счастливо. Рад бы подвести, да надо задержаться, поговорить кое с кем…

Его лицо потемнело, и Ольга в очередной раз поразилась, каким сосредоточенным и суровым может быть ее случайный товарищ, которого она привыкла видеть совсем в другом амплуа.

— Что ж, счастливо и тебе.

Она помахала рукой, и вышла из здания.

 

ГЛАВА 4

Покинув территорию базы, Ольга вздохнула с облегчением. Не смотря на неприятный разговор с шефом, виноватой она себя не ощущала. Этика этикой, но при переходе некой грани клиент теряет статус желанного гостя, а давешние посетители эту грань перешли с лихвой. Повторись ситуация, она поступила бы также, не раздумывая. Как бы ни была ценна работа, и сколько бы за нее не платили, самоуважение, а, тем более, здоровье, располагались в иерархии ценностей на ступень выше. Конечно, подобную работу придется еще поискать, и не факт, что в ближайшее время удастся, все же не каждый день на голову сваливаются дружелюбные мужчины с заманчивыми предложениями, но все это будет после, а сейчас…

Перешагивая лужи, Ольга наслаждалась свободой. Забытое чувство, пьянящее сильнее вина. Она не отказывала себе в потребностях и раньше, но мысли о работе вызывали внутреннее напряжение, не позволяя расслабиться даже на выходных. И лишь теперь, разом лишившись всех обязательств, Ольга ощутила, как расслабляется тело, не стянутое более невидимыми, но чрезвычайно прочными путами разума.

Дышалось легко. Насыщенный ароматами пробуждающейся природы, свежий весенний воздух струей вливался в легкие, будоражил чувства, отчего сердце начинало биться сильнее, а губы расползались в улыбку. Животворящее дыхание весны обновило тело, наполнило душу радостью, вернув забытые ощущения детства. Чувствуя себя ребенком, Ольга прыгала через лужи, наблюдала за снующими по кустам воробьями, надолго останавливалась, высматривая в небе рыхлые туши облаков, складывающиеся в фантастические фигуры.

Переливчатая трель мобильника вернула к реальности. Со вздохом отвернувшись от скамейки, где, угнездившись на небольшом сухом пятачке, важно восседал кот, Ольга достала телефон, мельком взглянув на дисплей, сказала приветливо:

— Здравствуй, Леонид.

Собеседник хмыкнул, сказал:

— Привет, привет. Вижу, ты в отличном настроении. Произошло что-то хорошее?

Ольга сказала со смешанным чувством:

— Это, смотря как оценивать. Но, да, произошло. Ты что-то хотел?

Леонид предложил:

— Знаешь, а не прогуляться ли нам вечерочком? Последняя наша встреча произвела на меня… глубокое впечатление.

Ольга сказала насмешливо.

— Так ты прогуляться хочешь, или… обновить глубокое впечатление?

— Не буду кривить душой, не откажусь обновить, но и просто прогулкой буду доволен.

Ольга отняла мобильник от уха, взглянула на дисплей, вновь поднесла.

— Сейчас половина пятого. Во сколько ты хочешь встретиться?

— Вероятно, после окончания рабочего дня. Я-то свободен, но вот ты…

— Я тоже. Предлагаю не откладывать, и встретиться прямо сейчас, — подытожила Ольга.

Не скрывая удовлетворения, собеседник откликнулся:

— Что ж, отлично. Значит, возле «Победы». Ты ведь знаешь, где находится кинотеатр?

— Знаю.

Убрав мобильник, Ольга двинулась к остановке. Она не испытывала особого желания встречаться с Леонидом, но в свете последних событий образовавшийся избыток времени нужно было куда-то использовать. Автобус довез до кинотеатра быстрее ожидаемого. Не обнаружив спутника, Ольга зашла в холл, принялась с интересом рассматривать афиши. Яркие, бросающиеся в глаза плакаты призывно пестрят со стен, завлекая сочной картинкой. Ольга вспомнила, что не заходила в кинотеатр уже несколько лет. Она никогда не была поклонницей подобного вида творчества, безжизненной картинке экрана предпочитая живую игру актеров театра, посещая кинотеатр лишь изредка, когда в прокат выходил какой-нибудь особенно хороший фильм.

Взгляд скользнул по плакатам, выхватывая имена актеров: одно, второе, третье… Глаза бежали по буквам, не задерживаясь. Ни одной знакомой фамилии. На экраны вышло новое поколение актеров, а, быть может, не востребованные, из памяти стерлись даже следы воспоминаний былых имен. Ольга прошлась по вестибюлю, постояла возле кассы, и уже потянулась к телефону, когда за стеклами входных дверей обозначился Леонид.

Ольга подошла к выходу, остановилась, ожидая, что спутник заметит, но тот, хоть и вертел головой по сторонам, упорно не желал оглядываться. Леонид напоминал потерявшегося ребенка, что высматривает родителей прямо перед собой, не догадываясь, что мать стоит за плечом, и стоит лишь обернуться… Вздохнув, Ольга вышла на улицу, кашлянула, привлекая внимание.

Леонид обернулся, сказал удивленно:

— Так ты уже здесь! А я-то по сторонам смотрю, даже и не подумал, что успеешь раньше меня.

— Куда поедем? — поинтересовалась Ольга.

Леонид помялся, сказал:

— Знаешь, такая отличная погода сегодня, может, пройдемся? К тому же, я не на машине…

Ольга пожала плечами, взяв спутника под руку, легко согласилась:

— Как скажешь.

Они прошли через парк, двинулись вдоль одной из улочек. Леонид говорил не переставая, смеялся, жестикулировал. Ольга слушала вполуха, порой кивала, поддакивала, особенно не стараясь вникнуть в смысл разговора. Голос спутника действовал умиротворяюще, подобно журчанию ручья, и Ольга погрузилась в себя настолько, что опомнилась лишь когда ее с силой потянуло назад. Сморгнув, она вернулась к реальности, непонимающе огляделась.

Напротив поблескивают подсветкой дымчатые стекла витрины кафе, Леонид стоит рядом, в глазах застыл вопрос. Ольга поморщилась, произнесла:

— Извини, я немного задумалась. Ты что-то спросил?

Леонид улыбнулся, сказал:

— Ничего страшного. Я тоже хорош, заболтался совсем, не заметил, что ты заскучала. Предлагаю исправить упущение хорошим ужином.

— Тогда пойдем.

Ольга сделала шаг в сторону кафе, но Леонид забежал вперед, сказал поспешно:

— Я не хочу испортить впечатление от вечера плохим обслуживанием. Подожди минутку, зайду — посмотрю, что и как.

От неожиданности Ольга остановилась, спросила непонимающе:

— Ты серьезно полагаешь, что обслуживание может быть плохим настолько, что даже не стоит заходить?

Леонид ответил уклончиво:

— Знаешь, я бывал в разных местах, о чем не хочу сейчас вспоминать. Но, поверь на слово, в некоторые заведения лучше не заходить даже на мгновение.

Пока Ольга размышляла над сказанным, Леонид развернулся, быстрым шагом достиг входа и скрылся за дверью. Поведение спутника казалось странным. Оставлять девушку у порога, а самому заходить внутрь, словно это не обычное кафе, а бандитский притон… Возможно, Леонид действительно когда-то не совсем удачно сходил в одно из подобных мест, и теперь, не желая повторять неприятный опыт, излишне перестраховывается. Но, скорее всего, он просто решил произвести на нее впечатление, для чего выбрал столь необычный способ.

Стоять без дела быстро наскучило и Ольга подошла ко входу, но, едва коснулась ручки, дверь резко отворилась. Ольга едва успела отшатнуться, в гневе развернулась, но слова замерли на языке. Из входа, пятясь, вышел Леонид, за ним следом вывалились двое мужчин. Судя по суровому выражению лиц, мужчины были настроены решительно и весьма агрессивно.

Ольга замерла, удивленная прозорливостью спутника. Способность лишь по внешнему виду кафе предсказать предстоящий конфликт представлялась фантастической, если не сказать больше. Ольга отступила на шаг, с интересом ожидая развития событий.

Один из мужчин, что повыше, процедил:

— По-моему, мы уже это обсуждали, но ты вновь и вновь возвращаешься к вопросу.

Второй, пониже, добавил:

— И ведь в прошлый раз ничем хорошим не кончилось.

Леонид отступил, защищаясь, произнес сдавленно:

— Я вам уже говорил, и повторю снова: меня не устраивает такое решение вопроса.

— Придется смириться, — усмехнулся первый.

— Или предпочитаешь по-плохому? — в тон поинтересовался второй.

Леонид обернулся, обнаружив спутницу в шаге позади, вновь взглянул на мужчин, но Ольга успела заметить, как неуловимо изменилось его лицо. Испуг уступил место высокомерию, а губы изогнулись в нехорошей усмешке. Преисполнившись презрения, Леонид процедил:

— Ребята, похоже, вы не отличаетесь умом, а главное, не отдаете себе отчет, с кем связались. Не понимаете слов, придется объяснить делом.

Мужчины переглянулись. Столь разительная перемена в поведении собеседника насторожила. Они некоторое время оглядывались, подозревая подвох, но, кроме случайных прохожих на противоположной стороне улице, вокруг никого не было. Не обнаружив спешащих на помощь наглецу противников, не считать же за серьезного бойца стоящую рядом девушку, мужчины ухмыльнулись, протянули руки. Но, за мгновение до того, как его сгребли за грудки, Леонид отпрыгнул, оказавшись за плечом у Ольги, воскликнул зло:

— Не хотите по хорошему? Придется по плохому!

Парни ухмыльнулись шире. Тот, что повыше, произнес:

— Ну, наконец-то. Этого мы и добиваемся уже битых пять минут. Только чего ты отходишь-то?

— Или, считаешь, места маловато? — хмыкнул второй. — Так нам много места не надо. Дотянуться бы.

Леонид зло прошипел:

— Дотянетесь сейчас, секунду дел. — Добавил трагичным голосом: — Ольга, ребята не внемлют. Боюсь, без применения силы не обойтись.

Ольга взглянула с удивлением, но внимание отвлек ближайший из мужчин. Он бросил грубо:

— Ну все, хватит разговоров. А ты, подруга, отойди, отойди. Под горячую руку попадешь — зашибем ненароком.

Он протянул руку, попытался отодвинуть Ольгу с дороги, но вдруг ахнул, согнулся, опустившись на колени. Второй мужчина на мгновение опешил, но, заметив, что именно заставило его товарища принять столь неподобающее положение, нахмурился, сказал зло:

— Неплохо для девчонки. Но, все же, предупреждаю последний раз, лучше отойди. Не хочу портить такую хорошенькую мордашку. А ведь придется.

Не отпуская руку незадачливого бойца, Ольга произнесла холодно:

— У меня хорошее настроение, поэтому можем обойтись малой кровью. Условия просты, ты извиняешься, и вы оба исчезаете с глаз.

Мужчина несколько секунд смотрел неверяще, затем выдохнул в ярости:

— Я предупреждал. Сама напросилась…

Договорить он не успел. Крылом ворона взметнулась пола пальто. Мелькнула и исчезла нога в изящном сапожке. Раздался негромкий хруст. Мужчина покачнулся, схватившись за горло, замедленно осел на ступеньки, а затем и вовсе завалился на бок.

— А вас предупреждали, — победно хмыкнул Леонид. — Ведь предупреждали же!

Ольга повернула голову, недолго вглядывалась в лицо спутнику, где, глубоко в глазах, гасли искры ненависти, сказала тихо:

— Полагаешь, до этого стоило доводить?

Леонид сплюнул, сказал зло:

— Еще как стоило. Этих уродов убить мало, не то что… — Спохватившись, добавил мирно: — А вообще, ты права, права… Жестокость не лучшая добродетель. А если подумать, то и не добродетель вовсе. Но, бывает, попадаются такие, с которыми лучший выход вот так, рожей в грязь. Чтобы впредь неповадно было.

Он с силой пнул мужчину, что по-прежнему пребывал в нелепой позе, удерживаемый за кисть, отчего тот опрокинулся на спину. Ольга едва успела разжать пальцы, чтобы не упасть, увлекаемая весом противника.

— Пойдем до следующего кафе, или зайдем в это? — поинтересовалась Ольга, искоса наблюдая за лицом спутника.

Леонид беспечно пожал плечами, но, опомнившись, нахмурился, сказал с озабоченностью:

— Нет, нет. Пойдем в другое место. Не думаю, что эти осмелятся сунуться вновь, но не хотелось бы омрачать вечер, ужиная рядом с…

Не договорив, он подхватил Ольгу за руку, повлек вдоль улицы, уводя от места столь неожиданной, хотя и краткой, схватки. Долго бродили по улицам, подыскивая подходящее кафе, но, как назло, попадались только забегаловки, где, торопливо глотая куски, утоляли голод угрюмого вида люди.

Солнце зашло, похолодало. Ветер уже не бодрил свежестью. Став холоднее и жестче, он обжигал щеки, гудел в ушах, забирался в щели одежды, вызывая желание забиться куда-нибудь в тепло и поскорее завершить прогулку. Проходя мимо остановки, Ольга замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась. Леонид повернулся, взглянул с удивлением.

— Что-то не так?

— Мне надоело. — От очередного порыва ветра Ольга зябко передернула плечами. — Пожалуй, на сегодня прогулку закончим.

На лице спутника промелькнуло облегчение, мгновенное, едва заметное, но Ольга успела отследить блеснувшие в глазах искры радости, что тут же исчезли, уступив место озабоченности. Нахмурившись, Леонид произнес:

— Конечно, конечно. Я понимаю, ты устала на работе, к тому же этот ветер… Жаль, не получилось с кафе. Надо же такому случиться, наткнуться на этих уродов. Давай, я посажу тебя на транспорт, а лучше — провожу.

Ольга с трудом сдержала усмешку. Несмотря на все старания, голос и мимика выдавали спутника с головой: не в силах изображать скорбь, губы заметно подрагивали, а интонации сменяли друг друга, выходя далеко за диапазон «полосы уныния». Она сделала отрицательный жест, сказала:

— Провожать не нужно, все равно в автобусе не поговорить. А посещение кафе можно отложить на потом. Скажем, на выходные, или, еще лучше, перенести на следующую неделю.

Леонид оживился, закивал.

— Прекрасная мысль. Я как раз думал об этом.

— Я ощутила, — ответила Ольга, улыбнувшись уголками губ. — Кстати, вот и мой маршрут, счастливо.

Не дожидаясь ответа, она шагнула к подкатившему автобусу, взошла в салон. Когда автобус тронулся, Ольга повернула голову. Леонид стоял на прежнем месте. Улыбка исчезла с его лица, сменившись сосредоточенным выражением. Автобус набрал скорость, и силуэт растворился, потонув в сумраке надвигающейся ночи.

 

ГЛАВА 5

Квартира встретила мощной волной аромата. Принюхавшись к букету запахов, Ольга ощутила мощный позыв голода, отчего тут же свело скулы, а под ложечкой неприятно заскребло. Раздевшись, она прошла в ванную, вымыла руки, а когда зашла на кухню, остановилась на пороге. Все пространство кухни оказалось погружено в клубы пара, в глубине которого что-то угрожающе шкворчало и потрескивало.

Громко хлопнуло, потянуло холодом, поток свежего воздуха в миг очистил помещение. Возле плиты колдует Ярослав. Одетый в фартук на голое тело, небритый, с огромной поварешкой в руке, словно алхимик в тайной лаборатории, он целиком сосредоточен на процессе приготовления. Одна рука помешивает поварешкой варево, а другая, раз за разом подбрасывает специй. На столике кучки очисток, пустые пакетики, скорлупа яиц.

Ольга смотрела на мужчину, что за полгода совместного проживания стал привычным и родным, со смешанным чувством. Все эти месяцы Ярослав вел себя подчеркнуто корректно. Ольга не помнила, чтобы он позволил себе повысить на нее голос, или, того хуже, ударить. Но, не смотря на замечательные, на первый взгляд, отношения, последнее время Ярослав начал вызывать раздражение. Сперва незаметное, оно постепенно накапливалось, порой, усиливаясь настолько, что Ольга с трудом сдерживалась, чтобы не устроить скандал. Несколько раз она пыталась анализировать, копалась в себе в поисках причин, но каждый раз отступала в бессилии. Не смотря на все попытки, разум пасовал, отступая перед мощным велением тела, где, в самой глубине, направленные против спутника жизни, все чаще зарождались злые искры ярости.

Вот и теперь, несмотря на уютную домашнюю обстановку и готовящийся ужин, в груди заворочалось недоброе. Несколько раз глубоко вздохнув, Ольга подавила гнев, выплескивая остатки раздражения, рявкнула:

— Гав!

Ярослав вздрогнул, обернулся так резко, что Ольга опешила. Настолько не вязалась скорость движений и мелькнувший в глазах холодный блеск с привычной неторопливостью дальнобойщика. Но, узнав подругу, Ярослав тут же успокоился. Губы растянулись в улыбке, а глаза сверкнули радостью. Он произнес с улыбкой:

— Вот напугала! А я, видишь, готовлю. Задумался, даже не слышал, как вошла.

— Повелитель тарелок и кастрюль священнодействует в родной стихии! — чмокнув товарища в щеку, бодро произнесла Ольга.

— Да, да, — Ярослав закивал, — надоело, знаешь, бутербродами питаться, решил сделать что-нибудь достойное.

Ольга взглянула на плиту, спросила с интересом:

— И что же это, если не секрет? Минуту назад тут было не продохнуть от дыма.

— Не от дыма, а от пара, — произнес Ярослав назидательно. — Закрыл форточку, вот и напарило. Хорошо, порывом ветра распахнулась, а то я и не сообразил вовремя.

— И все-таки, что ты готовишь? — Ольга взглянула лукаво.

Ярослав напустил на себя таинственный вид, сказал:

— Как приготовлю, так узнаешь. — Добавил зловеще: — И вообще, нечего под ногами путаться, процессу мешать. Брысь из кухни. Как приготовлю — позову.

Ольга фыркнула.

— Ну и пожалуйста. Не хочешь говорить — не надо. К тому же, наверняка это будет готовиться еще часа полтора, а я от голода погибаю. Пойду — наемся анаболиков, все пользы больше. Будешь сам свое варево потом есть.

Глядя, как она, надув губы, разворачивается, чтобы уйти, Ярослав спохватился, сказал примирительно:

— Ну ладно, ладно, что ты. Не обижайся. Готово будет через пять минут, а что — узнаешь, когда за стол сядешь. Будет сюрприз. Разве это плохо?

Ольга вздохнула, сказала со слабой улыбкой:

— Нет, конечно. Сюрприз — хорошо. Да и не обижаюсь я. Просто, что-то с настроением последнее время не то… — Она несколько раз с силой втянула ноздрями воздух, добавила ехидно: — А чтобы устраивать сюрпризы, надо квартиру лучше проветривать, а лучше вообще готовить в другом месте. С первого этажа по запаху можно догадаться — пельмени варишь.

Ярослав тяжело вздохнул, сокрушенно развел руками.

— И ничего-то от тебя не скроешь. Ладно, сам виноват.

Он отвернулся к плите, но Ольга уловила в прощальном взгляде хитрый блеск, словно Ярослав припрятал в рукаве некий козырь. Пожав плечами, она вышла из кухни. Раздевшись, Ольга побродила по комнате. Есть хотелось все сильнее, а желанного зова по-прежнему не было слышно. Подойдя к шкафу, она распахнула дверцу, задумчиво взглянула вглубь. На полочке, напротив глаз, рядками выстроились многочисленные пластиковые баночки. Прямоугольные и цилиндрические, большие и не очень, украшенные яркими наклейками и скромные, почти без надписей, выставленные рядком, баночки заняли почти всю полку. В каждой полный набор ценнейших аминокислот, необходимых любому, а уж тяжелоатлетам нужных как воздух.

Сразу за банками пакеты с белесым порошком — протеином, с которым так хорошо делать питательные коктейли к завтраку. Чуть глубже, подальше от опасного края, тускло поблескивают ампулы с анаболическими стероидами: самые совершенные, но и самые опасные стимуляторы. Тут же, свернутые лентой, покоятся упаковки со шприцами. И в самой глубине, возле задней стенки, коробочка с остатками «антидота», который, не ощущая опасных симптомов, она так и не проколола полностью.

Рука потянулась к ближайшей баночке, пальцы ухватили, крутанули, снимая крышку. Вытащив десяток капсул, Ольга убрала баночку на место, взяла следующую, затем еще и еще. Когда на ладони, согнутой ковшиком, почти не осталось места, и капсулы едва удерживались, грозя рассыпаться на пол, она разом забросила получившуюся кучку в рот, хлебнула воды из заранее припасенной бутылочки.

Капсулы растаяли, растеклись по языку. Проглотив питательную кашицу, Ольга еще раз отпила воды, после чего затворила дверцу и отошла от шкафа. Протеины давно стали неотъемлемой частью питания. Кое-что она покупала в спортивном магазине, через дорогу, но большую часть поставлял Антон. Доверяя тренеру, Ольга не особо вдавалась в состав и действие таблеток и порошков, тем более, что негативных эффектов не ощущала, а цены у Антона всегда были более чем доступные.

Ольга пару раз прошлась перед зеркалом, напрягая и распуская мышцы, удовлетворенная результатом, присела на диван. Мышцы стали заметно крупнее и ощутимо тверже. И если раньше она казалась самой себе хрупкой, то теперь фигура обрела явно видимую крепость, хотя и по-прежнему осталась изящной. Листая журналы бодибилдинга, Ольга часто задавалась вопросом, на что надеется Антон, взяв ее в подопечные. Не смотря на значительные успехи, до изображенных на картинках могучих женщин ей было также далеко, как и до начала «качки».

Возможно, не видимые остальным, Антон разглядел в ней некие задатки, а может, ослепленный жаждой славы, схватился за первую подвернувшуюся возможность, и теперь, не смотря на сомнительные успехи, упорно пытался достигнуть результата. В любом случае, проведенное в спортзале со штангой время нельзя назвать пустым. Энергии стало больше, тяжелые ранее, объемистые сумки ныне казались невесомыми, а мышцы стали намного прочнее, отчего даже при самых сильных ударах на теле не оставалось синяков. Оставалось лишь восхищаться, вспоминая, как раньше, от малейшего неловкого столкновения с чем-либо хоть немного твердым, на коже расплывались огромные желтоватые синяки, что вскоре наливались фиолетовым, заставляя прятать пораженные места под одеждой.

Взгляд упал на небольшую, пестро раскрашенную металлическую коробочку, руки потянулись сами собой, пальцы ухватили, принялись крутить. Мысли о спорте улетучились, вновь вернувшись к непосредственным потребностям. Горсть протеина не утолила голод, наоборот, лишь разожгла. Доносящиеся из кухни ароматы дразнили, вызывая поток слюны во рту и спазмы в желудке.

Ольга открыла коробочку, принюхалась к сладкому духу с нотками мяты. Лежащие внутри, завернутые в прозрачный целлофан разноцветные леденцы призывно блестели. Продолжая принюхиваться, Ольга зачерпнула конфетки, поиграла с ними, пересыпая из ладони в ладонь. Однако, перебивать аппетит сладким не хотелось, к тому же, после конфет почему-то неудержимо клонило в сон. Поиграв с конфетками еще немного, она с сожалением высыпала блестящие, словно драгоценные камни, леденцы обратно, поставила коробочку назад.

За спиной едва слышно скрипнули упрятанные глубоко под линолеум половицы, так тихо, что обычный человек не обратил бы внимания. Она бы и сама не обратила внимания, всего лишь полгода назад, но сейчас… Казалось, по соседству, в комнате, кто-то набросал сухих сучьев, и теперь по ним с жутким треском пробирается медведь. Улыбаясь кончиками губ, Ольга отслеживала перемещение человека, для верности закрыв глаза.

Вот он осторожно ступил одной ногой, затем еще, постоял настороженно. Изображение тут же нарисовало замершую с вороватым видом фигуру. Шаг. Еще шаг. Скрип все ближе. Вот человек подошел почти вплотную, замер угрожающей тенью.

Ольга мгновенно развернулась, гавкнула, что есть силы, залилась смехом. Ярослав, отскочивший, как испуганный кот, стоял с ошарашенным видом, после чего взялся за грудь в области сердца, помассировав, сказал укоризненно:

— Вот что ты за манеру взяла, людей пугать?

— Это я-то взяла? — возмутилась Ольга. — А подкрадывался кто? И явно с гнусными намерениями.

Ярослав отмахнулся, сказал обижено:

— Ну, какие гнусные намерения? Ужин доделал, хотел позвать. А ты задумалась, вот и решил подойти тихонько, чтобы не отвлекать.

— Это нынче называют тихонько? — Ольга презрительно скривилась. — Да ты пер, как стадо слонов, от сотрясения чуть цветы с подоконника не попадали!

Ярослав взглянул как-то странно, сказал с сомнением:

— Вообще-то я шел тихо, действительно тихо. Уж и не знаю, как ты услышала.

Ольга вздохнула, сказала примирительно:

— Но, в общем, не в этом суть. Если хочешь подойти незамеченным, вымой предварительно руки. От тебя специями несет, как из китайской лавки.

Ярослав замахал руками, сказал тоном не терпящим возражений:

— Ладно, ладно. Понял. Прокололся. Но, пока мы будем состязаться в ухищрениях скрытого перемещения, ужин замерзнет.

Ольга пожала плечами.

— Если и остынет чуток — не беда.

— Ну уж нет. Я не для того старался, чтобы потом давиться холодным, — рявкнул Ярослав, подхватывая Ольгу под ругу и волоча в кухню.

Ольга для порядка поупиралась, но, так как голод сжимал желудок холодными лапами, быстро сдалась, и в кухню заскочила первой. Осмотрев стол, откуда исчезли все пакеты и обрезки пищи, но ничего не прибавилось, Ольга разочаровано протянула:

— Если это шутка, то совсем не смешная.

Ярослав указал на табурет, с таинственным видом прошел к плите, ловким движением снял крышку с кастрюли. Ольга только сейчас обратила внимание на странную форму кастрюли: высокая, состоящая из трех сегментов, с парой небольших ручек на каждом. Она с интересом наблюдала, как Ярослав сделал неуловимый жест и верхний сегмент с громким щелчком распался, развернулся полосой, обнажив четыре крупные, пельменеподобные булки. Булки перекочевали на тарелку, а так, в свою очередь, оказалась на столе.

Пока Ольга принюхивалась, захлебываясь слюной, Ярослав повторил действия, разобрав второй сегмент, и выложив на вторую тарелку точно такие же булки. Покопавшись в памяти, Ольга вспомнила название — манты. Рядом с тарелкой возникли солонка, перечница, бутылочка с уксусом. С мелодичным звоном Ярослав выложил пару ножей и вилок, усевшись напротив, сделал приглашающий жест.

От одуряющего запаха закружилась голова. Со всхлипом втянув слюну, Ольга трясущимися руками сыпанула перца, так что манты враз приобрели красивый красно-коричневый оттенок, плеснула на край тарелки уксуса и, разрезав мант на несколько частей, положила один из кусочков в рот.

Горячий сок растекся по языку, обволакивая рецепторы, заставил замычать от удовольствия. Еще прежде, чем кусок провалился в пищевод, Ольга закинула в рот еще один, а затем еще. Обжигаясь, и тряся головой, Ольга забрасывала в рот все новые куски, почти не жуя, глотала, ощущая невероятное наслаждение. Глядя, как один за одним манты исчезают с тарелки подруги, Ярослав лишь скромно улыбался. Когда же Ольга заскребла вилкой, собирая бульон и оставшиеся крошки, он покачал головой, забрав тарелку, распустил очередной сегмент кастрюли.

Еда оказалась такой вкусной, а аппетит столь силен, что Ольга опомнилась, лишь когда тарелка опустела вторично. Скрупулезно собрав оставшиеся мясные кусочки, она отодвинула тарелку, повернувшись к стене спиной, откинулась, устроившись поудобнее, с удовлетворением произнесла:

— Обалденно.

Ярослав улыбнулся, сказал:

— Рад что тебе понравилось. Специально старался подгадать ко времени возвращения.

Ольга покачала головой, сказала со вздохом:

— И самое удивительное, что получилось.

— Манты — штука такая, чуть остынут — считай пропали: ни вкуса, ни запаха… — Он встрепенулся, спросил: — Прости, не понял. Что ты имела в виду?

Ольга помолчала, задумчиво произнесла:

— Стечение обстоятельств. Я ушла с работы гораздо раньше обычного, потом гуляла. То, что вернулась в обычное время — случайность.

Ярослав убрал грязную посуду в раковину, вытирая стол, поинтересовался:

— Мало работы, или праздник какой?

— Праздник освобождения и примирения, — ответила Ольга с ухмылкой. Добавила, отвечая на невысказанный вопрос: — Называется — освободись от работы, примирись с этим.

Движения Ярослава замедлились, вглядываясь подруге в лицо, он спросил неверяще:

— Это ты так шутишь, или…

— Это такова жизнь, — сказала Ольга со вздохом.

— Тому есть причины? — Руки Ярослава двигались все медленнее, пока совсем не остановились.

— Всему есть причины, — бросила Ольга отстраненно.

— Это понятно. Я хотел сказать — произошло что-то из ряда вон, или ты ушла намеренно?

Ольга поморщилась.

— Произошло. Не сказала бы, что из ряда вон. Поставила зарвавшихся клиентов на место. К сожалению, у шефа другое видение ситуации и он не одобрил.

Ярослав натянуто усмехнулся.

— Даже и представить не могу, что там у вас случилось. Ну не зубы же ты им повыбивала…

Ярослав смотрел выжидательно, но Ольга оставалась серьезной, и улыбка сползла с его губ. Заметив выражение лица друга, она улыбнулась, сказала с подъемом:

— Ладно, не бери в голову. А то, по лицу вижу, вообразил невесть что. Поскандалили немного, пошумели, вещи пораскидали. Ничего страшного.

Ярослав звучно выдохнул, враз повеселев, произнес:

— Вот и хорошо. Но, надо отдать тебе должное, умеешь создать атмосферу. Я на минуту даже испугался.

Ольга покивала, демонстрируя, что оценила внимание, но, едва Ярослав обернулся, чтобы поставить чайник, вновь стала серьезна. Немного посидев, она встала, коснувшись плеча друга, сказала:

— Пойду, прилягу. Объелась так, что сидеть тяжко. Очень уж вкусно готовишь.

Чмокнув его в щеку, она двинулась в комнату. Проводив подругу взглядом, Ярослав вновь повернулся к плите. Руки продолжали автоматически расставлять посуду, но взгляд затуманился, а над переносицей залегли глубокие складки, отчего его лицо приобрело озабоченное выражение.

 

ГЛАВА 6

Несколько дней Ольга наслаждалась бездельем, спала до полудня, после чего долго валялась в постели, не торопясь вставать. Ярослав в очередной раз уехал в рейс, и теперь никто не мешал проводить время в праздности. Когда лежать уже не было сил, она вставала, делала завтрак, и, устроившись возле телевизора, неторопливо утоляла голод.

Расправившись с завтраком, и насмотревшись телевизор, Ольга брала книгу, с удобством расположившись в кресле, принималась читать. Приключения героев романа затягивали, страницы сменяли одна другую. Погружаясь в чудесные миры, сознание выпадало из реальности, а когда возвращалось, Ольга с удивлением замечала, что уже темнеет.

Когда в глазах начинало рябить от строчек, а сознание с трудом улавливало сюжет, Ольга откладывала книгу и шла на кухню. Ощущая голодные позывы, но, не желая утруждаться сложными блюдами, она готовила омлет, добавляя ко взбитым яйцам немного зелени, и наструганное кусочками замороженное мясо. Утолив голод, она убирала посуду и возвращалась в комнату, чтобы продолжить читать, или, по настроению, вновь включала телевизор.

На третий день, отложив книгу, Ольга поняла, что если прямо сейчас не устроит себе разминку, взорвется от переизбытка сил. Преисполнившись энергией, мышцы требовали разрядки, и над вопросом, чем именно заняться, долго думать не пришлось. Забросив в рот горсть капсул с аминокислотами, Ольга быстро оделась, и вскоре уже шла в сторону остановки, прислушиваясь к звонкому похрустыванию заледеневших лужиц под подошвами.

Уже на подходе к спортклубу Ольга ощутила привычный задор. Знакомая вывеска, стоящий у входа могучий бодибилдер и тонкий, едва уловимый запах крепкого мужского пота, сочащийся сквозь щели утопленных в асфальт окон подземного помещения.

Атлет оказался незнаком, и без интереса мазнул по ней взглядом, но сразу за дверью попались двое «старичков», уже закончивших тренировку и стремящихся на свежий воздух. Они улыбнулись, приветливо покивали, отчего настроение поднялось еще выше и Ольга устремилась вниз, ведомая желанием как можно скорее оказаться в привычной атмосфере зала.

Антон встретил укоризненным взглядом. Заметив недовольство тренера, Ольга втянула голову в плечи, попыталась проскочить мимо, но Антон сдвинулся на шаг, полностью перекрыв проход, сказал сурово:

— Я понимаю, что посещение спортивных секций занятие не обязательное, но, в свете нашего договора, могла бы заходить и почаще.

Ольга помялась, сказала с чувством вины:

— Антоша, извини. Я была несколько занята. То да се, на работе проблемы… Но, как только смогла, тут же выбралась.

Тренер вздохнул, сказал примирительно:

— Ладно, прощаю. Но впредь, надеюсь, будешь приходить по расписанию.

— Я постараюсь, — сообщила Ольга без всякой уверенности.

Антон нахмурился, но отошел, освобождая путь. Ольга шмыгнула в зал. Проводив ее взглядом, тренер некоторое время стоял недвижимо, на его лице отражалась борьба чувств. Наконец борьба закончилась, лицо закаменело. Кивнув мыслям, он круто развернулся, направился к себе в комнату.

Ольга упивалась тренировкой. Последние пару недель, загруженная работой, она не появлялась в тренажерном зале. Соскучившись по нагрузке, тело воспринимало штангу едва ли не с большей радостью, чем проголодавшийся человек роскошный обед. Мышцы вздувались от притока крови, перекатывались под кожей, как сытые змеи, легче обычного справляясь с привычными весами.

Поглядывая на Антона, что перемещался по залу от одного атлета к другому, Ольга начинала работать лишь более истово. Несмотря на отсутствие формального договора, она чувствовала перед тренером определенные обязательства, и усиленной тренировкой пыталась загладить непреднамеренное нарушение расписания.

Увлеченная упражнениями, Ольга не заметила, как народ разошелся, а когда обратила внимание, в зале осталось всего несколько человек, да и те явно заканчивали. Удивленная, она улучила момент, когда Антон проходил возле, поинтересовалась:

— Сегодня сокращенный день, или… что происходит?

Антон отмахнулся.

— Последнюю неделю почти каждый день такое. Ходила б чаще — не спрашивала бы.

Ольга виновато развела руками, вновь взялась за штангу. В голосе тренера она ощутила некую неуверенность, но, увлеченная делом, не обратила внимания. Тем временем последние спортсмены покинули зал, а вместе с ними удалился и тренер. Ольга осталась одна. Закончив упражнение, она замедленно двинулась вдоль стены, тяжело дыша и восстанавливая силы.

Бродить между пустых тренажеров было непривычно, и настроение незаметно изменилось. Не смотря на возможность выбрать любое удобное место и множество свободных снарядов, пыл, с каким она приступила к занятиям, начал угасать. Толпящиеся вокруг атлеты создавали определенный настрой, заражали желанием, одним своим присутствием вызывая на спортивный поединок. Теперь же, находясь среди мертвого железа, Ольга ощутила, как стремительно улетучивается запал.

Доделав упражнение, она отложила штангу, двинулась к выходу из зала, в надежде, что уж тренер-то должен остаться в этом царстве мертвого железа. В тренерской Антона не оказалось. Ольга вышла в коридор, беспомощно оглянулась. Мелькнула дикая мысль, что, обидевшись на ее длительное отсутствие, Антон мстил, спрятавшись где-то в недрах спортклуба, и не желая показываться на глаза.

Ольга поморщилась, удивляясь глупости предположения. Подобную мотивацию можно было приписать юнцу-воздыхателю, но для тренера это было бы верхом идиотизма. Однако, непривычная пустота обычно насыщенного людьми клуба вызывала смутные подозрения. Ольга погрузилась в раздумья, но шорох шагов вывел из размышлений.

В коридоре, двигаясь по направлению от входа, появился Антон. Судя по нахмуренным бровям и вздувшимся желвакам, тренер размышлял о чем-то очень серьезным. Увидев Ольгу, он едва заметно вздрогнул, замедлив шаг, натянуто улыбнулся, сказал:

— Закончила?

В голосе тренера Ольга не уловила заинтересованности, лишь плохо скрытое напряжение, однако, не придала значения, сказала бодро:

— Конечно нет! Но, как-то все ушли, ты тоже. А одной заниматься скучно. Всегда считала, что будет хорошо, если все эти конкуренты на тренажеры разом уйдут, а оказалось совсем не так.

Антон покивал, сказал отстраненно:

— Да, да. Бывает…

Ольга взглянула вопросительно.

— Может, пойдем вместе? Оценишь, что и как, поправишь, посоветуешь?…

Тренер сказал рассеянно:

— Да, да, пойдем. Только, давай-ка я сперва в каморку зайду. Да и ты тоже заходи.

Не слушая ответа, он быстрым шагом двинулся к тренерской, исчез за дверью. Озадаченная, Ольга двинулась следом, вошла в комнатку. Антон стоял лицом к столу и увлеченно рылся в сумке. Остановившись в дверях, Ольга окинула взглядом фигуру тренера, отметив излишнюю напряженность в мышцах спины, словно Антон ожидал нападения. Она постояла, но тренер продолжал занятие, и Ольга прошла к диванчику, присела, чувствуя, как тело охватывает блаженство. Не смотря на отличную форму, тренировка изрядно вымотала, и непродолжительный отдых оказался весьма кстати.

Не поворачиваясь, Антон поинтересовался:

— Ты, наверное, пить хочешь?

Расслабившись, Ольга закрыла глаза, наслаждаясь приятной усталостью мышц, услышав вопрос, ответила:

— Было бы не плохо.

Что-то щелкнуло, зашуршало, послышалось бульканье. Скрипнули подошвы, над ухом раздалось:

— Возьми.

Глубоко вздохнув, Ольга открыла глаза. Возле дивана стоит Антон, на ладони наполненный водой граненый стакан. Благодарно улыбнувшись, Ольга протянула руку, обхватила стакан пальцами, потянула на себя. На мгновение сосредоточившись на лице тренера, взгляд расфокусировался, ушел в сторону… но, секунду спустя, сфокусировался вновь. Ольга ощутила смутный дискомфорт. Как будто что-то вокруг неуловимо изменилось. Мысли по-прежнему двигались едва-едва, но тело напряглось, ощутив угрозу.

Сбросив оцепенение, Ольга попыталась осознать, что происходит. Все так же, как всегда, привычная комнатушка, могучий мужчина, с кем они уже не раз предавались буйной страсти прямо здесь, на диванчике, уже привычный, пропитавший все вокруг, запах пота. Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с непонятным чувством. Пальцы руки дрогнули, ощутили сопротивление. Заметив, что по-прежнему сжимает в руке стакан, Ольга покачала головой.

Прохладная поверхность стекла коснулась губ, рука сдвинулась, наклоняя стакан, когда взгляд в очередной раз коснулся лица Антона. Ольга с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть. Лицо тренера окаменело, губы белы от напряжения, сошлись в тонкую полоску, глаза не мигая смотрят на стакан в ее руке, а по виску медленно катится капля пота. И запах… Она только сейчас поняла, что именно вызывало тревогу. Слабая, среди мощных ароматов пота, едва заметная нотка. Так пахнет страх.

Здесь, в привычной комнатке, с девушкой наедине, чего может испугаться владелец клуба, могучий мужчина, опытный тренер? И этот взгляд… Рука поднялась выше, вода коснулась губ, полилась в рот. Ольга механически сделала глоток, затем еще и еще. Лицо Антона расслабилось, а губы расползлись в улыбке. Глубоко вздохнув, он выпрямился, сказал с веселым возбуждением:

— Ну вот и хорошо. — Заметив недоуменный взгляд Ольги, пояснил: — Хорошо, что клуб опустел, сейчас я доделаю кое-какие дела, и мы пойдем заниматься.

Отвернувшись, он вышел, притворив за собой дверь. Ольга несколько мгновений сидела недвижимо, прислушиваясь к удаляющимся шагам, затем рванулась к стоящему у стены цветку в огромном горшке, засунув пальцы до упора в глотку, с силой нажала на корень языка. Внутри возник неприятный, тянущий спазм, затем еще. Тело дернулось, и желудок изверг поток мутной жидкости. Содрогаясь от отвратительных ощущения, Ольга давила еще и еще. Мысли отступили, испуганные происходящим, осталось лишь холодное понимание, нужно успеть избавиться от содержимого желудка, и чем быстрее, тем лучше.

Пальцы продолжали давить на корень языка, тело содрогалось в конвульсиях, но из глотки вытекали лишь скудные ручейки слюны, тянулись тонкими нитями. В голове возник гул, комната зашаталась. Чувствуя, как кружится мир, Ольга на подгибающихся ногах вернулась обратно. Диван метнулся навстречу, встав на дыбы, мягко ударил.

Замедленные, гулкие удары, словно где-то очень далеко бьют тяжелым молотом в стену. Обычно яркий, мир потускнел, звуки смешались в невнятное бормотание, а запахи склеились в нечто неразличимое и мутное. Серое пятно вдали дрогнуло, поплыло. Ольга с трудом распознала появившийся из-за двери человеческий силуэт. Силуэт приблизился, навис, закрывая собой мир. Сперва по лицу, а потом и по телу пробежалось легкое, будто кто-то большой и мягкий коснулся кожи невесомой лапой. Силуэт рывком отодвинулся, замаячил поодаль.

Слуха уловил звуки. С трудом удерживая ускользающее сознание, Ольга вслушивалась в знакомые, но с трудом понятные слова.

— Да, это я… Товар готов. Можете забирать… Нет. Свидетелей не будет… Как договаривались… Все.

Речь прекратилась, силуэт исчез, но в голове еще долго бродили отзвуки голоса, возбуждая непонятные чувства и смутные воспоминания. Мысли распались осколками, не позволяя осмыслить услышанное, но внутри возникло и разрослось ощущение неминуемой потери, столь сильное, что захотелось завыть, бежать, не разбирая дороги, до тех пор, пока ноги не подкосятся от усталости.

Руки уперлись в диван, напряглись, пытаясь поднять потяжелевшее тело, но, бессильные, подломились. В голове зашумело, а перед глазами поплыли черные точки. Дождавшись, когда ощущения схлынут, Ольга попыталась еще. Сжав челюсти так, что скрипнули зубы, она медленно, сантиметр за сантиметром, перемещала себя до тех пор, пока не приняла сидячее положение.

Измученные усилием, мышцы занемели, в боку закололо, а в висках заломило, но Ольга продолжала движение, и, наконец, превозмогла, встала, для большей устойчивости уперевшись в стену. Шаг. Перед глазами плывет, а мышцы жжет так, что хочется кричать. Еще шаг. Зрение на мгновение выключается, сердце стучит с надрывом. Рывок.

Ожидая, что вот-вот умрет, она дошла до стола, остановилась на передышку. Восстановив дыхание, сделала еще несколько шагов. Перед глазами прояснилось, грохот в висках сменился тоненьким писком, лишь сердце по-прежнему работает с надрывом, прогоняя через себя вязкую, от принятого наркотика, кровь, да покалывает в области печени.

Накатила слабость. Ольга вцепилась пальцами в бедро, сдавила так, что показалась кровь. Боль заставила зашипеть, дернуться, но придала сил, и слабость отступила. Отворив дверь, Ольга сперва выглянула, а затем и вышла в коридор. Слуха коснулся глухой звон металла. Она двинулась на звук, дойдя до зала, осторожно заглянула. Неподалеку, на одном из тренажеров лежит Антон, ноги расставлены для большего упора, руки подпирают штангу, что равномерно поднимается и опускается на грудь. Судя по количеству «блинов» — тренер работает с критическим весом.

Ольга ощутила, как верхняя губа поползла верх, обнажая зубы в хищном оскале. Убежденный в беспомощности жертвы, в ожидании ловцов, охотник решил скоротать время за привычным занятием. А быть может, мучимый сомнениями, вытесняет голос совести напряжением тела. Сейчас это уже не важно.

Двигаясь по возможности мягко, Ольга приблизилась к цели. Мужчина лежит головой от входа, взгляд направлен точно вверх. Подкравшись как можно ближе, Ольга рванулась вперед. Мышцы дрогнули, ее повело, но, неимоверным усилием выправив движение, Ольга достигла цели: ноги оплели талию атлета, а руки уперлись в грудь.

Охнув от неожиданности, Антон вздрогнул, едва начав подниматься, штанга упала на грудь, вызывав на лице тренера болезненную гримасу.

С трудом сохраняя равновесие, Ольга выдохнула:

— Поговорим?

В лице тренера промелькнул испуг, глаза расширились, но, заметив плавающий взгляд Ольги, ее дрожащие руки, он усмехнулся, процедил:

— Можно и поговорить. Только, позволь, я отложу штангу…

— Поговорим так, — резко бросила Ольга. — Я не в той форме, чтобы позволять тебе…

Она покачнулась. Губы Антона раздвинулись шире, он сказал насмешливо:

— Вижу, вижу. Что ж, почему бы ни удовлетворить желание девушки. Спрашивай.

— Кому, и почему? — выдохнула Ольга.

Антон поиграл бровями, сказал:

— Кому — вряд ли скажу, эти люди о себе не информируют. К тому же скоро сможешь узнать сама. — Он хмыкнул. — А почему… У меня довольно скромный достаток, и лишние деньги никогда не помешают.

— А как же соревнования, спорт, тренировки? — Ольга взглянула неверяще. — Все ложь?

Антон поморщился, немалый вес штанги продолжал давить на грудь, сказал с досадой:

— Видишь ли, спортивная сфера это большие деньги, и просто так туда не пускают. Будь у меня хоть десять претенденток с идеальными формами, без должного отката кому нужно, это не сыграет никакой роли.

Борясь с головокружением, Ольга процедила:

— И в результате ты решил пойти простым путем.

— Конечно, — беззаботно отозвался Антон. — Тем более, мне не приходится делать чего-то из ряда вон выходящего. Все то же самое: поиск достойной кандидатуры, улучшение спортивной формы, снабжение стимуляторами… Ну и отправка в свободное плавание.

Зрачки Ольги сузились, она произнесла отстраненно:

— Значит, вместо соревнований твои девочки попадают к… мясникам.

Тренер пожал плечами, насколько позволяло положение, сказал с ноткой раздражения:

— Куда они попадают — значения не имеет. По крайней мере, для меня. Живем один раз и надо пользоваться моментом. К тому же, их никто не принуждает, сами ловятся. Вспышки фотоаппаратов, призовые места, богатые поклонники — каждая мечтает в силу своей испорченности. — Заметив, что Ольга не отвечает, и сидит с закрытыми глазами, он резко посерьезнел, сказал сурово: — Ладно, мы с тобой заболтались. Пора заканчивать. Да и заказчики скоро приедут. Надо б подготовиться.

Он рванулся, могучим толчком воздев штангу над собой. Но в тот момент, когда гриф почти лег на подставку, Ольга открыла глаза, шепнула:

— Ты прав. Пора заканчивать.

Коротко взмахнув руками, она с силой ударила костяшками пальцев Антону в ребра, туда, где в мощном мышечном панцире кроются уязвимые точки нервных пучков. Тренер дернулся. Его лицо исказилось болью, а в расширенных от ужаса глазах мелькнуло понимание неминуемого. Лишенные чувствительности, руки опали. Ничем более не поддерживаемая, следом рухнула и штанга.

Закрыв глаза на долю секунду раньше, чем металл коснулся плоти, Ольга услышала хряск, а на лицо плеснуло теплым. Несколько раз конвульсивно дернувшись, тело тренера застыло.

 

ГЛАВА 7

Ольга провела ладонью по лицу, лизнула пальцы. Солоноватый, терпкий привкус, намного более концентрированный, чем разлитый в воздухе запах, что становится все сильнее. Несмотря на дурноту и головокружение нахлынула радость. Она спрыгнула на пол, прошлась, ощущая, как от перевозбуждения колотится сердце. Чувствуя, что сейчас взорвется от переполняющих чувств, Ольга вскинула голову, закричала, выплескивая теснящиеся в груди эмоции.

От напряжения перед глазами поплыло, желудок скрутило. Согнувшись в рвотном спазме, Ольга со стоном извергла лужицу едкой жидкости. Опустившись на пол, и прижавшись лбом к опоре тренажера, она некоторое время сидела, не в силах сдвинуться. Идущий от металла холод пригасил бушующее в черепе пламя, придал сил. Шевелиться не хотелось, но в памяти раз за разом прокручивались слова Антона — «товар готов, можете забирать», и, сцепив зубы, Ольга поднялась, покачиваясь, двинулась к выходу.

Одевшись, она прошла по коридору, в очередной раз удивившись полному безлюдью, столь не характерному для спортклуба. Однако, на выходе загадка разъяснилась. На дверях, с внутренней стороны стеклянной вставки, висела табличка. Уже догадываясь, что увидит, Ольга повернула табличку. Чуда не случилось. В преддверии сделки тренер позаботился о безопасности, заблаговременно выгнав потенциальных свидетелей.

Повесив табличку на место, Ольга отодвинула засов, нажала. С протяжным скрипом дверь нехотя отошла, сдерживаемая тугой пружиной. Замерев в проходе, Ольга несколько секунд вглядывалась в пространство вокруг, затем выскользнула наружу, быстро прошла к соседнему дому.

Послышался шум мотора. Ольга скользнула к ближайшему дереву, встав так, что тень от ствола скрыла ее полностью. Прошуршали покрышки. Напротив клуба остановилась легковушка с тонированными стеклами, хлопнули дверцы. Не желая выдать себя случайным звуком, Ольга замешкалась, а когда выглянула, неизвестные уже заходили в клуб.

По здравому размышлению нужно было уходить, как можно быстрее. Примчавшиеся по зову тренера «деловые люди» прибыли явно не затем, чтобы преподнести ей цветы, да и сам Антон в качестве тела с проломленной грудной клеткой и раскуроченной, не без ее участия, шеей представлялся не лучшим соседством. Однако что-то останавливало. Впав в ступор, Ольга продолжала стоять, ожидая непонятно чего.

Отравленное неизвестным препаратом, подсыпанным в воду Антоном, тело реагировало замедленно, и Ольга едва не пропустила момент возвращения «деловых людей». Скрипнула дверь клуба, раздались быстрые шаги. С трудом фокусируя зрение, Ольга до боли в глазах всматривалась в мелькающие силуэты. Не будь прикреплен над дверями яркий фонарь, она бы не увидела вообще ничего. Но и свет не сильно помог. В глазах плыло, а мужчины двигались настолько быстро, что взгляд выхватывал лишь смазанные движения.

Когда первый стремительно исчез в машине, Ольга ощутила разочарование. Но в этот момент удача улыбнулась. Второй мужчина ненадолго остановился. Словно ощутив поток внимания, он повернулся, напряженно всмотрелся, прожигая глазами послужившее защитой дерево. Вжавшись в шершавую кору ствола Ольга затаила дыхание, но, не в силах отвести глаз, продолжала смотреть.

Несколько секунд они пронзали друг друга взглядами, наконец, мужчина рывком отворил дверцу, исчез в салоне. Взвизгнули покрышки. Сорвавшись с места, машина унеслась вдаль. Ольга продолжала стоять, и только минуту спустя отлепилась от спасительного ствола, жадно вдохнула, лишь сейчас ощутив, что все это время не дышала.

Она побрела вдоль улицы. Мысли метались в черепе, как подхваченная ветром опавшая листва. Она совершила очень серьезную ошибку. Нельзя вести наблюдение прямым взглядом. Только боковым зрением, глядя напрямую лишь по необходимости, не дольше одной-двух секунд, после чего тут же отводить глаза. Погруженный в привычные мысли, обыватель может и не заметить слежки, но спец ощутит прямой взгляд очень быстро, и не замедлит воспользоваться, поспешив скрыться, или нанести превентивный удар.

Лоб горел, а виски покрылись испариной, от осознания того, насколько близко она была к опасности. Мужчина ощутил ее присутствие, быть может, даже увидел, но почему-то ничего не сделал. Возможно, она накручивает, и это был случайный взгляд, или все намного сложнее, и ответный ход не замедлит последовать. Чувствуя, что еще немного, и голова взорвется от напряжения, Ольга принялась глубоко дышать.

Как всегда, практика помогла. Сердцебиение замедлилось, а давящая боль в висках отступила. На фоне ушедших в тень панических мыслей всплыло забытое ощущение, возникшее в момент наивысшего напряжения. Этого мужчину она видела не впервые. Лица было не разглядеть, да и двигался он слишком быстро, но что-то смутно знакомое протаяло в фигуре, манере двигаться, даже в повороте головы.

Ольга вновь и вновь прокручивала перед внутренним взором картинки, по мелким деталям пытаясь восстановить образ, достроить недостающее, но так ничего и не прояснила. Ни лица, ни фигуры, лишь смутное ощущение, на которое в обыденной жизни люди так часто не обращают внимания, принимая за глупые причуды, но, которое, зачастую оказывается единственно верным, по сравнению с любыми, даже самыми отточенными выводами и стройными гипотезами.

Вернувшись домой, Ольга, не раздеваясь и не снимая обуви, направилась в кухню, вытащила ящичек стола, где, аккуратно разложенные, хранились упаковки с лекарствами. Пропустив неуместные сейчас болеутоляющие, взгляд остановился на перетянутой резинкой пачке упаковок активированного угля. Ольга принялась быстро-быстро разрывать бумагу, одну за другой давя таблетки пальцами и высыпая получившуюся крошку в стакан. Искрошив три стандарта, она плеснула в стакан воды, размешала ложечкой, и в несколько глотков выпила жидкость. Затем повторила процедуру еще и еще, пока угольная муть полностью не перешла в желудок.

Когда на донышке остались лишь несколько особо крупных комочков, Ольга отставила стакан, тяжело поднявшись, вернулась в прихожую. Избавившись от верхней одежды, она поплелась в спальню, по-прежнему ощущая дурноту и вялость. Постель приветливо замаячила светлым пятном. В голове один за другим выстраивались планы действии, но, едва дойдя до кровати, Ольга рухнула, и почти сразу провалилась в сон.

Проснувшись, она некоторое время лежала, прислушиваясь к себе. Наполненные тянущей болью, мышцы неприятно ноют, в животе ощутимо покалывает, во рту непонятный металлический привкус, а голова словно наполнена ватой, отчего мысли движутся с трудом, а малейшее движение отзывается в глубине черепа неприятным зудом.

С ощущением, что совершает подвиг, Ольга замедленно встала, стараясь не делать резких движений, побрела в ванную. Похоже, перенервничав, тренер не рассчитал дозы, и, призванное усыпить подопечную, лекарство превратилось в яд. Ольга содрогнулась, представив, что бы произошло, не распознай она план Антона вовремя. Скорее всего ее бы уже не было в живых. Если же, каким-то чудесным образом, остатки жизни по-прежнему теплились в теле, то сознание вряд ли бы вернулось, уничтоженное ударной дозой агрессивной химии.

Приняв душ, Ольга заварила чай, после чего принялась рыться в холодильнике. Лежащие на видном месте пара недоеденных пирожных не вызвали интереса, зато замеченный в укромном уголке кусочек имбиря, при одном лишь взгляде, вызывал обильное слюноотделение. Нарезав имбирь, Ольга выложила получившиеся кусочки на тарелочку, взяла чашку и направилась в зал.

Телевизор привычно мигнул, зажурчал умиротворяюще, на экране замерцали кадры новостей. Ольга положила в рот кусочек имбиря, раздавила зубами. Едкий сок растекся по гортани, взбодрил. Разогнав горечь по языку, Ольга глотнула чай, откинулась на спинку кресла, ощущая, как тело наливается силой, а из головы улетучиваются остатки вязкого тумана.

Краем зрения отслеживая события на экране, Ольга задумалась над происходящим. То, что тренер клуба подыскивал спортсменов для дальнейшей перепродажи не вызывало особого удивления. Она неоднократно слыхала, как людей увозят в далекие страны, где делают рабами, или, того хуже, продают на органы, превращая в своего рода резервуары, когда, из еще живых, в нужное время вырезают нужные части. Гораздо более странным оказался выбор пола. Чтобы набрать девушек на гарем какому-нибудь восточному султану, существовало множество намного более простых путей: сулящие высокий заработок фирмы, появляющиеся неожиданно и исчезающие в один динь, конкурсы красоты, после которых победительницы уезжали не в призовой круиз, а в обшарпанные подвалы местечковых князьков.

Забрасывая в рот кусочки имбиря, и осторожно прихлебывая чай, Ольга продолжала размышлять. Однажды она уже попала в подобную историю, с той лишь разницей, что особого выбора ей не предоставили, да и обучение началось после, а не до момента «доставки». По-хорошему, следовало поговорить с Антоном, а лучше — с приехавшими по звонку мужчинами, не пришлось бы сейчас мучиться неведением.

Она вздохнула, досадливо дернула плечом. И как она не догадалась сразу?! Непривычно пустой зал, заметно нервничающий тренер… Интуиция должна была сработать задолго до того, как отравленный напиток коснулся губ. Или она все же сработала, но, увлеченная эмоциями, Ольга не обратила внимания на предупреждающий звоночек, за бурей чувств пропустила настойчивый зов внутреннего стража.

Закусив губу, Ольга смирила поднявшийся было гнев, тяжело вздохнула. Как бы то ни было, она справилась с ситуацией, едва не стоившей жизни, и вышла невредимой. Ведь что бы она о себе ни думала, перевитый мышцами, горообразный Антон представлял из себя очень серьезного противника, а насколько опасными были примчавшиеся на его зов мужчины оставалось лишь предполагать.

Неожиданно накатил страх, захотелось с кем-нибудь немедленно поговорить, поделиться, спросить совета. Ольга принялась лихорадочно оглядываться, отыскивая мобильник, обнаружив, вскочила, приблизилась едва не бегом. Подхватив телефон, она принялась перебирать имена, отыскивая старых знакомых. Но, чем дальше по списку продвигался ползунок, тем меньше оставалось уверенности, и тем медленнее двигался палец. Наконец, палец замер, а телефон лег на прежнее место.

Задавив панику, Ольга вернулась назад, вновь расположилась в кресле. Посвящать в подробности происшествия кого-то из знакомых не стоит. Если это случайность, помощи уже не потребуется, единственный свидетель скончался в результате «несчастного случая», если же нет, и за ней ведут целенаправленную охоту, тем более. Никто из ее нынешних друзей даже отдаленно не имеет касательства к силовым органам, чтобы привлечь к делу соответствующие структуры без лишней огласки. А затевать разговор, лишь для того, чтобы после отвечать на бесчисленные вопросы и успокаивать собеседника…

Ольга покачала головой, скептически усмехнувшись, отхлебнула чаю. Недавняя паника казалась нелепой и смешной. Словно наяву представилось лицо Ярослава, как, услышав из ее уст устрашающий рассказ, его глаза широко раскрываются, челюсть отвисает, а щеки бледнеют. Что может посоветовать испуганный человек: быть впредь осторожнее, «залечь на дно», или, что еще хуже, пойти с повинной в полицию?

Ольга хмыкнула, представив, как она приходит в полицейский участок с невероятной историей. Таинственные похитители, торгующий людьми тренер, вода с усыпляющим порошком, и… ни единого свидетеля. Да ее поднимут на смех! И хорошо, если дело кончится столь безобидно. У знакомых Антона вполне могут оказаться связи в полиции, и тогда за нее возьмутся всерьез. Свидетели не нужны никому.

В груди шевельнулись липкие щупальца страха. Перед внутренним взором вновь промелькнули черты похитителей, за короткие секунды наблюдения врезавшиеся в память: рослые фигуры, скупые движения, и высокая слаженность действий, с головой выдающие мастеров своего дела. Ольга нахмурилась. С профессионалами связываться хотелось меньше всего. Для них это работа, а на работе не рискуют понапрасну, предпочитая закономерный результат случайной удаче. И все же, кто был тот смутно знакомый мужчина?…

Рука в очередной раз потянулась к тарелочке, но пальцы нащупали пустоту. За размышлениями она и не заметила, как съела завтрак. Смахнув оставшиеся крошки в рот, Ольга вздохнула. Пирожных явно не хватило. К тому же тяжелые мысли лишь усилили желание, и сладкого хотелось еще сильнее.

Идти до магазина не хотелось. Лелея смутную надежду, Ольга направилась в кухню, рассчитывая, что на полках, не замеченное, завалялось что-нибудь еще. Однако, надеждам сбыться не пришлось. Досконально осмотрев содержимое шкафчиков и полок холодильника, Ольга поняла, что поход неизбежен.

Она неспешно прошла в прихожую, постояла, всматриваясь в зеркало. Придирчиво изучив лицо на предмет появившихся прыщиков и незамеченных ранее морщин, Ольга принялась одеваться. Результаты осмотра удовлетворили, и она вышла из дома в приподнятом настроении.

Едва ступив на улицу, Ольга с удивлением огляделась. От солнца остался лишь окрашенный багрянцем краешек, тени деревьев невероятно вытянулись, а в углах домов и ближайшем переулке сгустился плотный сумрак. Она достала мобильник, неверяще взглянула на часы. Так и есть. Уже наступил вечер. На всякий случай переспросив время у идущей мимо женщины, Ольга задумалась. Открытие неприятно поразило. Судя по всему, невольно принятое накануне снотворное оказалось очень сильным препаратом, ведь она даже не поняла, что проспала ночь, а затем еще и весь день. Оставалось надеяться, что кроме избыточного сна отрава не отразится на организме каким-нибудь гораздо более неприятным образом.

Исполненная сомнений, Ольга двинулась в сторону магазина, но едва свернула за угол, вздрогнула. В десятке метров, напротив соседнего дома, светлеет пятно полицейской машины. Огни не горят, мотор заглушен, но в глубине мрак, не понять, на месте ли хозяева, или вышли по служебной необходимости. Сердце забилось сильнее, а в горле образовался комок. Неужели нашелся свидетель, и за ней приехали! Конечно, еще нужно доказать, что Антон уронил на себя штангу не без помощи подопечной. Ведь рядом никого не было, а видеонаблюдения в зале нет. Или все же есть?

Терзаясь сомнениями, Ольга двинулась дальше, не замедляя, и не ускоряя шаг. Машина приближается с каждым мгновением. Вот протаяли невидимые до того опознавательные знаки, тьма внутри сгустилась, обрела невнятные очертания. Прямым взглядом не понять, но боковым зрением явно угадываются силуэты. Шаг. Сердце стучит все сильнее. Другой. В глазах мутнеет от напряжения, а в висках колотятся молоточки. Хочется повернуться, броситься в противоположную сторону. Но, если пришли за ней, то будет лишь хуже.

Машина проплывает мимо, скрывается из поля зрения. По-прежнему ничего не происходит. Сжатые до состояния камня мышцы расслабляются, из груди вырывается вздох облегчения, а губы трогает улыбка. Как вдруг… Глухой щелчок двери, скрип подошв, и звенящий сталью суровый голос.

— Патрульный Новоязов, четвертое городской отделение. Девушка, постойте.

Внутри оборвалось. Ощущая, как в животе холодеет, Ольга замедленно повернулась, вежливо поинтересовалась:

— Чем могу помочь?

Не отрывая взгляда от ее лица, полицейский произнес:

— Предъявите, пожалуйста, документы.

Ольга мгновение всматривалась в глаза стража порядка, размышляя, стоит ли устроить скандал, но в душе по-прежнему тлела надежда, что это всего лишь случайность, и рука потянулась к сумочке. Пальцы нащупали пластиковую корочку, потянули. Полицейский принял паспорт, мельком мазнув взглядом по фотографии, произнес:

— Приношу извинения, но вам придется проехать с нами.

— А в чем дело? — Оттягивая неизбежное, поинтересовалась Ольга.

— Вам все объяснят в отделении.

Полицейский говорил спокойно и терпеливо, но что-то в его интонациях подсказывало, не дай она согласия, стражи порядка применят силу. Прислушавшись к себе, Ольга поняла — ни бежать, ни, тем более, сопротивляться желания нет, и послушно сказала:

— Хорошо.

Полицейский кивнул, словно и не ожидал ничего другого, посторонившись, указал в салон. Ольга протянула руку. Дождавшись, когда полицейский вернул документ, она подчеркнуто неторопливо спрятала паспорт в сумочку, после чего шагнула к машине. Чуть просев, скрипнуло сиденье, негромко хлопнула дверца, и почти сразу вспыхнула панель приборов. Рявкнув, завелся двигатель, зашуршали покрышки, машина плавно выехала на дорогу, понеслась, набирая обороты.

 

ГЛАВА 8

До отделения доехали быстро, но Ольга уже успела успокоиться, и, когда машина остановилась, вышла с отстраненным выражением лица. Полицейский помог ей выйти, пригласил следовать за собой. Уже знакомым маршрутом они проследовали по коридорам, поднявшись на второй этаж, остановились возле дверей. Как и в прошлые разы, сопровождающий осторожно постучал, и, лишь получив ответ, повернулся к спутнице, сделал приглашающий жест.

Взглянув на прибитую к двери табличку, Ольг чуть заметно усмехнулась, толкнула дверь. С прошлого посещения ничего не изменилось, тоже убранство: кресло, шкафы, стол, лишь лицо хозяина кабинета как будто немного обрюзгло, или это из-за того, что одна из ламп в люстре перегорела?… Ольга подошла к столу, присев, взглянула выжидательно.

Полицейский некоторое время изучал лежащие на столе бумаги, рылся в ящиках, хмыкал, наконец поднял голову, сказал, словно только заметил:

— А вот и вы! — Закрывшись ладонями, добавил с показным испугом: — И не надо на меня так смотреть. Виной нашей встречи — обстоятельства.

Ольга закусила губу, чтобы не высказать вертящиеся на языке колкие слова, спросила сдержано:

— Чем обязана?

Полицейский сказал с приторной улыбкой:

— Возникли непредвиденные осложнения.

— Разве мы не утрясли все осложнения в последний раз? — хмуро поинтересовалась Ольга.

— В последний раз — да, но ситуация изменилась. — Он замолчал, взглянул испытывающе.

— Насколько сильно?

Полицейский помялся, сказал, растягивая гласные:

— Не так, чтобы сильно критично, но… необходимы дополнительные телодвижения.

— Так сделайте их.

Хозяин кабинета расплылся в приторной улыбке, сказал сладким голосом:

— Ну, вы же понимаете. Дополнительные сложности — лишний расход драгоценного времени. А, как сказал кто-то из великих, любая работа должна оплачиваться.

С чувством гадливости, словно соприкоснулась с чем-то омерзительным, Ольга спросила:

— Сколько?

Полицейский картинно всплеснул руками, воскликнул:

— Как можно! Брать деньги с такой симпатичной девушки. У вас наверняка множество статей расходов. Одна косметика, ха-ха, чего стоит. Нет-нет. У меня на подобное рука не поднимется. Но, кое-что другое поднимется вполне. — Он хохотнул.

Ольга молча смотрела в лицо собеседнику: замаслившиеся глазки, приторная улыбка, дряблые мешочки щек. Внутри шевельнулось нечто темное, злое, от прострелившей тело ненависти дрогнули мышцы, а перед внутренним взором замелькали картины, как она рвет эту личину, раздирает щеки, выдавливает глаза, выбивает зубы…

Похоже, в ее лице отразилось что-то из переживаний, так что полицейский вдруг побледнел, отпрянул, в глазах отразился страх. Ольга медленно вдохнула и выдохнула, стараясь, чтобы клубящаяся внутри ярость не прорывалась ни в едином жесте сказала:

— Что ж, предложение не лишено интереса. Тем более, что в прошлый раз… — Она взглянула томно, добавила с придыханием: — В прошлый раз мне было на удивление… приятно.

Хозяин кабинета вновь расплылся в улыбке, быстро переходя от мгновенного испуга к расслабленной снисходительности, сказал:

— В таком случае, можно совместить приятное с полезным.

Глядя, как он встает, Ольга сказала, придав голосу чувственности:

— Может, не будем торопить события? Рабочий кабинет, пусть и запертый, не лучшее место, чтобы предаться страсти.

Полицейский, что успел выйти из-за стола и преодолеть половину расстояния до двери, повернул голову. Его шаги замедлились, а лицо приняло заинтересованное выражение. Ольга напряженно наблюдала, как хозяин кабинета сделал еще пару шагов. Протянув руку, он коснулся головки замка, секунду постоял, раздумывая, неторопливо двинулся обратно. Опустив ресницы, так чтобы не выдать себя лихорадочным блеском глаз, Ольга поинтересовалась:

— Надеюсь, у столь влиятельной персоны найдется уютное местечко, где можно предаться страсти не боясь нежданных визитов и не отвлекаясь?

Собеседник помялся, произнес с сомнением:

— Не знаю, стоит ли куда-то ехать, если можно начать прямо здесь и сейчас.

Ольга глубоко вздохнула, сказала с придыханием:

— Разве секс не самое прекрасное, что подарено нам природой? Разве не стоит он того, чтобы ненадолго отвлечься от забот, окунуться в бездну наслаждения с головой, соединиться в страстном порыве?

Хозяин кабинета слушал, закусив губу, на его лице отражалась явная борьба чувств. Помявшись, он выдавил:

— Где-то ты права, не спорю. Но…

Войдя в роль, Ольга подалась вперед, перебила с жаром:

— Разве вам не хочется доставить себе настоящее удовольствие? Не этот скучный перепих в углу кабинета, когда приходится прислушиваться, не стоит ли кто за дверью, мучиться, сдерживая естество, боясь случайного вскрика, а настоящий водоворот чувств, безумный, уносящий, чтобы ощущать всего партнера, проникать в него яростно и жарко, все глубже, глубже, глубже!

Полицейский вскочил, рванул ворот рубахи, его щеки порозовели, глаза выпучились, а дыхание вырывалось с хрипом, бросил хрипло:

— Все верно! Ты не представляешь, как меня это все уже достало: подчиненные — идиоты, тупое начальство, ожиревшая от безделья жена… Едем!

— Прямо сейчас? Но ведь у вас рабочий день! — подзуживая, промурлыкала Ольга.

— Прямо сейчас! — жестко отрубил полицейский. — Правила для рядовых работников, я же могу позволить себе гибкое расписание.

Чувствуя, как в предвкушении захватывает дух, Ольга гибко поднялась, прошлась по кабинету с такой грацией, что полицейский невольно засмотрелся, шепнула жарко:

— В таком случае, я буду на улице. Не томите ожиданием.

Не дожидаясь, пока собеседник соберется с мыслями, она выскользнула из кабинета. Едва за спиной захлопнулась дверь, ее лицо изменилось, улыбка погасла, челюсти сомкнулись с такой силой, что выступили желваки, а взгляд заледенел, так что попавшийся навстречу молоденький полицейский, встретившись с Ольгой глазами, невольно отшатнулся.

Ольга спустилась по лестнице, миновала коридор и вышла на улицу. Отойдя от входа, чтобы не привлекать излишнего внимания, она замерла. Долго ждать не пришлось. Распаленный желанием, полицейский вышел спустя минуту, заозирался, отыскивая спутницу. Ольга шевельнулась, сделала шаг навстречу. Полицейский приблизился, бросил негромко:

— Пойдем.

Они прошли вдоль припаркованных в ряд машин. Возле крупного внедорожника с затонированными стеклами полицейский остановился, пару раз стукнул по стеклу. Внутри завозилось. Подсвеченное зеленоватыми огоньками панели приборов, протаяло лицо водителя. С глухим щелчком отворилась дверца. Хозяин покачал головой, указал назад. Щелкнуло вторично.

По-очереди, они расположились на заднем сиденье. Прошмыгнув первой, Ольга устроилась в уголке. Спутник залез следом, поелозил седалищем, примащиваясь, обращаясь к водителю, бросил:

— Трогай.

Загудел мотор, вспыхнули фары. Не поворачиваясь, водитель поинтересовался:

— Куда?

Хозяин буркнул:

— В «Империю». Там последнее время неплохо обслуживают.

Машина тронулась, поплыла, без рывков и сотрясений. Судя по всему, хозяин не любил лихой езды, или, идеально подогнанная, конструкция машины гасила малейшие колебания. Отбросив лишние мысли, Ольга сосредоточилась. Возникший в недрах полицейского отделения смутный план постепенно выкристаллизовался, пока не отпали последние сомнения, оставив четкую последовательность действий.

Посещение известной в городе роскошью гостиницы в план не входило, впрочем, как и любой другой. Взглянув за окно, Ольга поняла, какой именно маршрут выбрал водитель. В голове отобразилась схема района, взаиморасположение улиц, расстояние до отеля. Ольга с досадой закусила губу. Дорога казалась слишком короткой, но водитель не гнал, и она могла попытаться успеть… должна была успеть!

Она передвинулась так, что оказалась вплотную к спутнику. Тот сперва не обратил внимания, но, ощутив на щеке тепло дыхания, чуть повернулся, приобнял. Ольга расстегнула мужчине пальто, зашарила, отыскивая под складками живота ремень. Тот довольно всхрюкнул, откинулся, позволяя производить с собой манипуляции. Краем глаза отмечая улицы за окном, Ольга распустила ремень, расстегнув молнию, проникла руками вглубь.

Когда пальцы, нащупав, прихватили причинное место, спутник глубоко задышал, откинулся еще больше, прошептал:

— Хорошо-хорошо, девочка, молодец.

Поласкав партнера, пока пальцы не ощутили напряженную плоть, Ольга замедлила движения. Оргазм спутника, произошедший раньше времени, в планы не входил. Настроившись так, чтобы голос звучал естественно, она прошептала чуть слышно:

— Ваш водитель… он смотрит.

Спутник отмахнулся.

— Пусть смотрит. Мне не жалко.

Ольга двигала рукой все медленнее, пока совсем не прекратила, сказала настойчиво:

— Я стесняюсь.

Хозяин всхрапнул, проворчал недовольно:

— Петр, смотри на дорогу. Ты нас отвлекаешь.

Ольга повысила голос, сказала капризно:

— Но я все равно стесняюсь!

Спутник рявкнул с раздражением:

— И что теперь, ждать, пока приедем в гостиницу?

Ольга промурлыкала томно:

— Зачем ждать, можно остановиться где-нибудь у обочины. А он, — изящный пальчик уперся в спину водителя, — пока погуляет, а еще лучше, сходит за вином.

Водила угрожающе кашлянул, Ольга спиной ощутила обжигающий взгляд, но хозяин среагировал иначе. Хмыкнув, он произнес:

— Кстати, неплохая мысль. Петр, давай-ка, тормозни, где поглуше да прогуляйся до магазинчика. Небось, задница-то затекла весь день сидеть, ха-ха!

Петр возразил сухо:

— Не боитесь оставаться наедине? Да и не моя это работа, если уж на то пошло…

Хозяин отозвался недовольно:

— Давай, давай, не упрямься. Видишь, девушка стесняется. А насчет работы — потом поговорим. Гляжу, зажрался ты.

Водитель скрипнул зубами, но возражать не посмел. Проворчав нечто едва слышное, он добавил скорости, после чего выкрутил руль так резко, что машину повело боком. Пассажиры невольно ахнули, завалились друг на друга, но машина уже встала, приткнувшись аккурат на свободное место посреди стоящих у тротуара автомобилей.

Хлопнула дверь, захрустел ледок под удаляющимися шагами.

— Совсем страх потерял, — пробормотал хозяин, возвращаясь в исходное положение. — И с головой, похоже, непорядок. Что значит — не боюсь ли я? Чего мне бояться, девчонки?!

Проводив водителя взглядом, пока спина в черной кожаной куртке не растворилась в наступившем сумраке, Ольга осмотрелась. Сердце забилось сильнее. Волей случая Петр припарковал машину так, что лучшего трудно было представить. Тротуар в этом месте отгораживали стволы деревьев с засаженным в промежутках густым кустарником, так что идущие мимо редкие прохожие просматривались с трудом. К тому же ближайший фонарь не горел, и их машина оказалась стоящей в самом центре погруженного во тьму участка дороги.

Уже не скрывая торжества, Ольга поинтересовалась:

— Надеюсь, звукоизоляция здесь на должном уровне?

— Еще бы! Знаешь, сколько пришлось брать, чтобы хватило? — хохотнул спутник. Добавил ворчливо: — Ладно, это уже не твоего ума дело. Приступай к работе.

Ольга освобождено рассмеялась.

— Конечно. Но сперва небольшая предосторожность.

Перегнувшись через кресло водителя, она ткнула кнопку блокиратора, услышав, как разом щелкнули замки, запирая двери, вернулась на место. Спутник непонимающе завертел головой, спросил с тревогой:

— Что это такое, для чего?

Нежно, словно маленькому ребенку, Ольга объяснила:

— Ну, мы ведь не хотим, чтобы кто-то прервал процесс общения. Подозрительный шум из машины может вызывать разные мысли.

Полицейский натянуто улыбнулся, произнес со смешком:

— Ты начинаешь меня пугать.

Ольга сказала свистящим шепотом:

— Правда? А ведь я даже не начинала. — Приблизившись вплотную к лицу спутника, так что стали видны темные провалы зрачков, она высунула язык, медленно, словно смакуя, провела по щеке, спросила: — Милый, откуда такой интерес?

Полицейский моргнул, спросил с глупой улыбкой:

— О чем ты, девочка? Это какая-то новая эротическая игра?

Ольга лизнула вновь, произнесла с нежностью:

— Не понимаешь?

Спутник потряс головой, сказал с укоризной:

— Слушай, может, отложим на потом? А то у меня уже яйца опухли от желания.

Не меняя интонации, Ольга прошептала:

— Игры закончились. И если ты не расскажешь сам, я помогу, но, поверь, это будет намного, намного менее приятно.

По-прежнему тупенько улыбаясь, спутник произнес:

— Точно игра! И я даже догадываюсь, какого плана. Ну что ж, мамочка, отшлепай меня, да посильнее.

Пропустив слова мимо ушей, Ольга осмотрелась, сказала деловито:

— Ты говорил, у машины неплохая звукоизоляция. Проверим?

Запустив руку спутнику под рубашку, она нащупала впадину грудины, с силой нажала костяшками пальцев. Даже в слабом отсвете далеких фонарей, стало заметно, как полицейский изменился в лице. Его глаза выпучились, а челюсть отвисла, грудь судорожно дернулась, набирая воздуха. Но, прежде чем из глотки вырвался крик боли, Ольга ловко вбила в рот спутника шарф, заранее скатанный в узел. Тот замычал, выплескивая в крике негодование, дернулся, пытаясь избавиться от кляпа.

Ольга перехватила руки, с силой рванула вниз, не обращая внимания на исказившую лицо полицейского гримасу боли, сдавила ногами. Тот вновь замычал, но уже тише, с нотками обиды. Ольга улыбнулась. Разительная перемена в спутнике, что, из надменного властителя жизней, превратился в жалкое существо, неожиданно возбудила. Всколыхнулись упрятанные на самое дно души желания. Ощущая, как по телу разливается волна неизведанного ранее удовольствия, Ольга закрыла глаза, вновь нажала несчастному на грудину. Тот забился, пытаясь уйти от неумолимой руки, что, не смотря на изящество и внешнюю хрупкость, терзала хуже пыточного инструмента, вгрызаясь в чувствительные места, и вызывая пронизывающую с головы до ног мучительную боль.

Наконец, извернувшись вовсе немыслимым для своей комплекции образом, терзаемый освободился от кляпа, заорал, что есть мочи:

— Сука! Я ж тебя на парашу отправлю, в рудники сошлю!

Ольга неторопливо нашарила провалившийся в ноги шарф, с силой сжала основание челюстей мужчины, отчего рот легко распахнулся, вставив кляп обратно, произнесла:

— А ты знаешь, мне начинает нравится. Думаю, еще минут пять можно поразмяться, после чего перейдем к более серьезным вещам.

И вновь нажатие костяшками пальцев, не сильное, почти ласковое, но мужчина почему-то дергается, начинает извиваться всем телом, словно сел в растревоженный лесной муравейник. Ненадолго прерванное, вновь возвращается чувство радости, окрыляет, уносит в небеса. Ощущение силы переполняет, могущество абсолютно, и извивающийся на сиденье, хнычущий, как ребенок, матерый мужчина тому доказательство. Противник, что считал себя сильнее и умнее, просит пощады, что может быть прекраснее? Разве только неспешная, сладкая месть. Наслаждение паникой врага, исходящего густым едким запахом страха, что в сто крат прекраснее запаха лучшей парфюмерии, или аромата самого дорогого вина.

 

ГЛАВА 9

Рука давит сильнее, еще сильнее. Как хорошо! А ведь это лишь одна из многих точек. Стоит сместить пальцы немного левее и ниже, или значительно правее и выше… Рука следует за мыслью, перемещается по телу, столь податливому и теплому, что хочется проникнуть в него полностью, насладиться успокаивающим теплом, согреть озябшие конечности. Нажатие. Еще одно. Память услужливо подбрасывает все новые места, куда можно прикоснуться, ощутив мгновенный отклик, вытаскивает давно забытые картины и чувства, когда, на пределе сил, приходилось оттачивать мастерство, отрабатывать, сбивая в кровь кулаки, с потом и болью впитывая данные тренером уроки.

Мужчина уже не рвется, лишившись сил, лишь с трудом вздрагивает. Света по-прежнему мало, но даже его хватает, чтобы заметить, как посерело и выцвело лицо, а под глазами, словно миновали часы разгульного застолья, залегли черные круги.

С трудом вырвавшись из плена сладостных чувств, Ольга подалась вперед, прошептала:

— Ты не представляешь, как мне хорошо. Вижу, тебе тоже нравится. Как жаль, нельзя продолжать это вечно. Впрочем, мы можем продолжить. — Она отстранилась, несколько мгновений вглядывалась в лицо пытаемого, затем с силой ударила его по щекам, раз, другой. Заметив, что в глазах мужчины протаяла искра разума, продолжила: — Я с удовольствием бы разорвала тебя на куски, и, возможно, так и сделаю, если не услышу ответ на некоторые вопросы. Ты готов говорить?

Слабый кивок стал ответом. Ольга вздохнула, нехотя вытащила пропитанный слюной и слизь кляп, с отвращением отбросила. Полицейский захрипел, задышал надрывно, будто провел время не в комфортной машине с кондиционером и освежителем воздуха, а под палящим солнцем. С трудом шевеля языком, он выплюнул:

— Что ты хочешь знать?

Ольга улыбнулась.

— Не много, всего лишь — кто стоит за тобой.

Лицо полицейского дернулось, он прохрипел зло:

— О чем ты? Я лишь выполняю рутинную работу.

Ольга пошевелила рукой, и спутник испуганно дернулся, сказала с угрозой:

— Не надо лгать. Ведь ты не следователь.

Собеседник набычился.

— С чего ты взяла?

Ольга хмыкнула

— Ты сам-то читал, что написано на дверях, прежде чем занимать кабинет?

Полицейский поморщился, сказал с досадой:

— Ты не знаешь этой кухни. Полномочия смежных специальностей могут перекрываться, причем, довольно сильно.

Ольга подалась вперед, так что салон исчез, вытесненный серым пятном лица, сказала яростно:

— Возможно. Но уже при первом нашем свидании ты знал то, что не должен был знать, будучи… обычным полицейским.

Собеседник сказал насмешливо:

— Да, да, согласен, я не обычный полицейский. — Заметив опасный блеск глаз мучительницы, поспешно добавил: — Но, все в рамках, все в рамках. Просто… — он помялся, — определенные люди высказали пожелания насчет тебя. Ну и снабдили информацией для, так сказать, ускорения процесса.

— И что содержалось в пожеланиях? — Ольга взглянула остро.

Собеседник пожал плечами.

— Ничего особенного. Наблюдать, периодически дергать в отделение, потихоньку давить. Не сильно, но так, чтобы не расслаблялись.

— И это все?

Заметив разочарованный взгляд спутницы, полицейский хмыкнул:

— А ты что ждала, интриг, спецопераций, мировых заговоров? Пришел человечек, предоставил данные, попросил, чтобы отнеслись со вниманием. Потому что, хоть и девки, а… — он поперхнулся, зашелся в глухом кашле.

В царящем в голове хаосе возник островок устойчивости. Небольшой, совсем крошечный, но опираясь на него пошла раскручиваться мысль, наслаивая на основание из крох информации массив воспоминаний. Перед внутренним взором вихрем пронеслись лица, события, исчезли, оставив лишь застарелую боль и смутные догадки.

Понимающе улыбнувшись, кашель показался чересчур неестественным, Ольга произнесла:

— Договаривай.

— Я все сказал, — последовал сиплый ответ.

Ольга подняла руку, провела пальцем по лицу собеседника, нажала сильнее, так что ноготь глубоко впился в кожу, сказала проникновенно:

— Я сейчас выдавлю тебе глаз. Сперва один. Потом задам вопрос снова. Если не ответишь…

— Что, что еще? — воскликнул спутник в муке.

— Кого еще тебе поручили вести.

Он фыркнул, спросил зло:

— Тебе что, адреса назвать?

— Все что знаешь, — отрезала Ольга жестко.

— Власова Анна Сергеевна. Переулок «Железнодорожный», семнадцатый дом, это на окраине… Петр, на помощь!

Полицейский рванулся так неожиданно и сильно, что Ольга отлетела к двери, не успела среагировать, а когда подхватилась, зло выругалась. За стеклом, сливаясь в сумерках со стволом дерева, маячила тень. Краем зрения Ольга уже пару раз ловила силуэт, но, увлеченная разговором, не обратила особого внимания и вот теперь пришло время расплаты.

Дверь распахнулась. Вместе с холодным воздухом в салон ворвался крик:

— Руку, руку давай!

Время замедлилось. В проеме, загораживая массивной фигурой пространство, застыл водитель, левая рука тянется к хозяину, чтобы защитить, вырвать из салона, где, волею случая оказался наедине с маньячкой. Правая рука заведена за отворот пальто, где, удобно пристроенное в кобуре, дожидается момента личное оружие: скорее всего на предохранителе, наверняка с застежкой, но… Комплекция водителя такова, что оружие может и не понадобиться, поэтому…

Мысли текут размеренно, разум анализирует, оценивая, сортируя, раскладывая по полочкам, тщательно, неторопливо, размеренно. Но мышцы работают в форсированном режиме, на сверхскоростях, вытесняя мысли далеко на периферию, где они не смогут помешать, отвлечь, замедлить, сбивая с заданного ритма и нарушая тонкую грань отточенных, как лезвие клинка, рефлексов.

Напружинившись, ноги с силой распрямляются, посылая вперед. Тело вытягивается в струну, силясь проскользнуть сквозь оставшийся свободным узкий просвет между выступающим бугром пассажира и спинкой кресла водителя. Руки вытягиваются перед головой, словно при прыжке в воду, но только на короткий момент, лишь до тех пор, пока застывшая рука водителя не оказывается в пределах досягаемости.

Ольга рыбкой вылетела из машины, перехватив ладонь противника. Не успев отдернуться, водитель пошатнулся, увлеченный рывком, попытался отшагнуть, но, оступившись, завалился навзничь. Подхватившись, он вскочил, угрожающе потянулся, но, не доведя движение до конца, замер, неверяще уставился на руку. Ладонь оказалась вывернута под неестественным углом, а пальцы изогнулись, как корявые сучья.

Ольга ласточкой взлетела на ноги, не дожидаясь, пока противник опомнится, перехватила травмированную руку, рванула. Глаза водителя расширились, рот приоткрылся для крика, но звук застрял, вбитый в глотку вместе с кусками хряща. Позади задушено вскрикнуло. Не поворачиваясь, Ольга с силой захлопнула дверцу, пресекая попытки пассажира покинуть салон, подхватив водителя под мышки, поволокла вокруг машины, надеясь, что поблизости не окажется излишне бдительных граждан.

С трудом втиснув шофера в машину, Ольга вернулась назад, мельком оглянувшись, заняла водительское место. Захлопнув дверь, она вновь заблокировала замки, обшарив потерявшего сознание водителя, извлекла из внутреннего кармана куртки ключи. Позади заскулило. Ольга искоса взглянула за спину, где, застряв в проеме между сиденьями, вяло шевелился полицейский, не уловив угрозы, отвернулась, завела мотор.

Огни фонарей замелькали, сливаясь в единую огненную полосу, мотор зарычал надрывно. Ольга с трудом удерживалась, чтобы не выжимать из машины максимум, едва не силой заставляя себя сбрасывать скорость, когда стрелка спидометра уходила слишком далеко вправо. Дежурящие на улицах блюстители порядка не пропустили бы несущийся сверх всякой меры автомобиль, встреча же с полицией сейчас была нужна меньше всего.

Городские кварталы остались позади, бледными точками замерцали подслеповатые окошки частного сектора. Ольга управляла машиной, ощущая себя словно в тумане. Сердце яростно колотится, прыгая в груди, как обезумевший зверь, мышцы подрагивают от переполняющей силы, а в груди неуклонно разрастается, становясь все больше, слепящая животная ярость. Жалобные стоны с заднего кресла не вызывают жалости, лишь распаляют, тянущийся от водителя терпкий запах крови кружит голову, от чего челюсти стискиваются до скрипа в зубах, а из глотки рвется задушенный рык.

Закончился частный сектор. Пропали последние редкие огоньки, дорогу обступила лесная поросль. Мир погрузился во тьму. Если бы не вспыхивающие искры отражателей редких дорожных столбиков, да серые отсветы фар, могло показаться, что машина провалилась под землю, и теперь прямым ходом несется в преддверие ада.

Ольга сбавила скорость, принялась усиленно вглядываться в сплошную стену леса. Мелькнул черный провал, унесся назад. Нога ударила по педали тормоза, руки крутанули руль. Машину дернуло, развернуло. И вновь газ. Под визг покрышек, автомобиль рванулся назад, к провалу прилегающей дорожки. С трудом удерживая руль, Ольга продолжала гнать, не обращая внимания на жуткую тряску, отчего пассажиров мотало из стороны в сторону.

Свет фар мечется, выхватывая из тьмы то корявый ствол дерева, то засыпанный снегом куст. Машину кидает так, что кажется, еще немного и дорогой автомобиль не выдержит, рассыплется на куски. Но это не имеет значения. Ярость продолжает нарастать. В ушах тоненько звенит, а перед глазами все заливает кровавым туманом, и она едва успевает среагировать, когда до того безжизненно расплывшийся по креслу водитель вдруг обретает подвижность.

У виска возникает пистолет. Нет, даже не пистолет, а лишь смутная тень, ощущение, словно слабый сквознячок от несуществующей форточки, что трудно ощутить, и почти невозможно предугадать. Дыхание смерти, выплескивающееся из бледного черепа заиндевелым облачком тумана, что разрастается, подплывает все ближе, остужая плоть и вымораживая кости.

Рывок назад, столь резкий, что голова вдавливается в спинку кресла, а шея тревожно хрустит. Перед глазами вспыхивает пламя, по ушам бьет чудовищный грохот. Остатки мыслей исчезают. Ослепший и оглохший, разум судорожно бьется в черепе, пытаясь осознать, понять, направить. Но отточенные рефлексы спасают и на этот раз. Тело что-то делает. Сокращаются мышцы, руки мельтешат, совершая нелепые движения. Еще дважды вспыхивает, руку сотрясает отдача и все погружается в черноту.

Чувствуя, что еще немного, и сойдет с ума, Ольга потянулась к двери, заскребла, на ощупь отыскивая ручку. Пальцы за что-то хватают, дергают. Наконец, дверь распахнулась, потянуло холодной свежестью. Ольга вывалилась из машины, поползла, пока не уткнулась лицом в снег, но и после продолжала загребать руками, не видя, не слыша, не понимая.

Постепенно тело расслабилось. Жуткий мышечный спазм прекратился. Слуха коснулось далекое завывание. Перед глазами проявились серые пятна, померцав, распались на составляющие, облеклись в форму. Ольга встала на четвереньки, попыталась подняться, но желудок жестоко скрутило, вывернуло едким. Вслед за тошнотой пришла слабость. Хотелось лежать недвижимо, но холод начал прихватывать открытые участки тела, заставил двигаться. К тому же в кабине остались двое мужчин. И, пусть они не в лучшем состоянии, но, если позволит ситуация, каждый из спутников спокойно прервет ее жизнь, постаравшись сделать так, чтобы последние минуты стали нестерпимо болезненными.

Она поднялась. От нахлынувшей слабости шатнуло, но Ольга упорно двигалась вперед, пока не уперлась в машину. От полученного при разгоне импульса автомобиль протаранил густые поросли кустарника и глубоко зарылся в снег. Ольга постояла, прислушиваясь. Ни звука, лишь сухо шелестит верхушками деревьев ветер. Похоже, спутникам повезло не так, как ей. Хотя, вполне возможно, кто-то из них, а то и оба, сейчас затаились в темноте салона, сжимая в потной ладони пистолет, чтобы, едва отворится дверь, и в проеме замаячит хрупкая фигурка…

Встав сбоку и чуть позади, Ольга рванула дверь, замерла. Ничего. Все как и прежде, лишь к ароматам леса добавились запахи крови и пота. Решившись, она осторожно вдвинулась в салон, нащупав под потолком включатель, щелкнула. Лампочка ярко вспыхнула, осветив картину разрушения. Впереди, утонув в сработавшей подушке безопасности, сидит шофер, тело недвижимо, из развороченной выстрелом головы течет густой красно-черный ручеек. Ольга сморгнула, перевела взгляд. На заднем сиденье лежит полицейский, руки раскинуты, рот открыт, глаза невидяще уставились в потолок. Рубаха на груди разорвана, по середине расплывается кровавое пятно. Ольга протянула руку, коснулась. Пальцы нащупали вмятинку, небольшую и аккуратную, словно мужчину ткнули палочкой. Пуля нашла жертву. В пылу боя Ольга сделала всего два выстрела, но каждый оказался результативен.

Ощущая пустоту и усталость, Ольга опустила голову. В сером снежном месиве под ногами тускло блеснуло. Она нагнулась, пошарила рукой. Пальцы коснулись холодного, обхватили. Вытянув вещь из сугроба, Ольга покачала головой. Облепленный снегом, в руке красовался пистолет. Обнаружить пистолет ночью в сугробе, после аварии, казалось чудом, словно оружие не желало заканчивать жизнь в глухом лесу, медленно превращаясь в проржавевший кусок металла, и специально привлекло внимание.

Становилось все холоднее, и находиться в лесу, рядом с развороченной машиной, хотелось все меньше. Поразмыслив, Ольга стряхнула с пистолета снег, вздернув руку, дважды выстрелила в машину. Из образовавшихся дырочек хлынули струйки. Воздух наполнился запахом бензина. Ольга заглянула в салон, осмотревшись, вытащила сброшенное в порыве страсти полицейским пальто, положила под баком. Пока ткань пропитывалась бензином, Ольга еще раз окинула взглядом салон, вытащила сумочку, застрявшую между сиденьями. Проверив, не разошлась ли молния, Ольга повесила сумочку на плечо, порадовавшись, что вовремя заметила.

В поисках огня она обшарила карманы мертвецов, затем бардачок. Поиски увенчались успехом. На дне бардачка, под грудой бумаг, обнаружилась дорогая металлическая зажигалка с откидным верхом. Выбравшись наружу, Ольга подцепила пальто, тяжелое от напитавшего ткань бензина, зашвырнула в салон. Зажигалка полетела следом. Захлопнув дверцы, Ольга приникла к стеклу, наблюдая, как пламя охватывает пальто, распространяется дальше.

Сперва опасливо, но все более смело, огоньки разбегаются, заполняя собой пространство автомобиля. Дорогая обшивка чернеет, съеживается, опадает искрящимися клочьями. С глухим треском лопаются стекла. Корпус нагревается так, что становится тяжело стоять рядом, краска вспухает пузырями. Внутри бушует безумное пламя, а в его жадной глубине, словно огненные демоны, вольготно расположились останки тех, кто еще совсем недавно был полон жизни.

Не в силах терпеть жар, Ольга сделала шажок назад, затем еще один, попятилась, не отводя взгляда от безумствующей стихии. Машина превратилась в огромный костер, исходящий черным дымом и веером алых искр. Ощущая смутное сродство с безумствующим пламенем, душа требовала остаться, но разум холодно напомнил — свет виден далеко вокруг, и, не смотря на ночное время, кто-нибудь может заинтересоваться, заглянуть на «огонек».

Тщательно отряхнувшись, в свете пламени очистить налипший снег не составило труда, Ольга поправила одежду, мгновение поразмыслив, спрятала пистолет в сумочку и зашагала обратно. Вскоре машина отдалилась, свет ослаб, а затем и вовсе сошел на нет. Идти стало сложнее. Заблудиться не представлялось возможным, по бокам дороги стеной вздымались заснеженные деревья, но под ноги то и дело попадались обломки ветвей, кочки, а то и скрытые под снегом ямы.

Мягко ступая, Ольга вслушивалась в ночные шорохи, полной грудью вдыхала свежий морозный воздух, ощущая пронзительное чувство единения с раскинувшимся на многие километры вокруг живым организмом леса. Волной накатывало удивление, как она могла раньше не замечать этого прекрасного великолепия, с наступлением вечера запиралась в тесной пыльной квартире, чтобы ощутить себя защищенной. Страшно подумать, панически боялась выходить по ночам, потому что… Уже даже не вспомнить почему: не то от мысли, что полноценная жизнь возможна лишь в светлое время суток, не то напуганная страшными историями, что в изобилии рассказывают родители детям, желая побыстрее отделаться от бесконечных вопросов.

Но теперь все совсем не так. Больше она не боится. Глаза привыкли к темноте и шагать стало легче, плечи сами собой расправились, а на губах заиграла улыбка. Среди лесных шорохов прорезался далекий гул мотора, за ним еще и еще. Прислушавшись, Ольга добавила шаг. Трасса приближалась с каждой секундой.

 

ГЛАВА 10

В черных сумерках проносящиеся мимо машины кажутся демонами. С угрожающим рычанием выныривая из тьмы, они обдают волной холодного воздуха, с примесью запаха бензина, после чего со злым шипением проносятся мимо. Несколько мгновений виднеются удаляющиеся кровавые точки «глаз», затем гаснут, скрытые поворотом, а секунды спустя, затихает и гул мотора.

Ольга останавливалась, поднимала руку, но автомобили всякий раз пролетали дальше. Опаздывающие по своим делам, водители не желали терять время, гася набранную скорость. А быть может, тому виной был обычный страх. Ольга не раз слышала от Ярослава жуткие истории, как на бескрайних пространствах трасс орудуют лихие люди, выставляя в качестве приманки миловидную женщину, сами же прячутся неподалеку. И вот когда, желающий помочь одинокой путнице, обманутый водитель останавливается, из укрытия появляются «спутники».

Ольга всегда воспринимала подобные рассказы с долей иронии. Ничто не мешает водителю остановиться немного дальше, чтобы потенциальный попутчик подошел сам. Ломящихся сквозь лес, или выскакивающих из ближайшей ямы, чтобы поспеть к месту, «соратников» будет крайне сложно не заметить. К тому же, осторожность никто не отменял, и, желая помочь ближнему, не стоит терять бдительности. Короткое движение ноги, и высыпавшая из леса банда поджарых спортсменов с битами наперевес останется далеко позади.

Представив картину, Ольга улыбнулась. Когда мимо пронесся очередной автомобиль, улыбка стала шире. С наступлением темноты люди начинают бояться таких вещей, что при свете дня вызывают лишь снисходительную усмешку. Дерево превращается в чудовище, небольшая лужица в бездонный колодец, а идущая вдоль дороги девушка в закоренелого убийцу, с измазанными по локоть кровью руками и целым арсеналом под пальто.

Поначалу она досадовала на себя, что забралась так далеко от города. Минуты езды на машине при хорошей скорости превращались в часы пешего хода. Однако, вскоре вошла в ритм, и уже спокойно, и даже с долей удовольствия шла вдоль дороги, черной полосой перечеркнувшей заснеженный лес. От движения тело разогрелось, так что покусывания морозца постепенно слабели, а затем и вовсе сошли на нет.

Ольга по-прежнему вздергивала руку, когда позади раздавался шум мотора, а дорога и прилегающие кусты вспыхивали светом фар, но больше по инерции, не особо рассчитывая, что кто-то переборет страх, решившись подвести припозднившуюся путницу.

В очередной раз зашумело, лес вокруг посерел, протаял грязными пятнами снег на обочинах. Ольга махнула рукой, не оборачиваясь, и не сбавляя темпа двинулась дальше, когда рев двигателя неожиданно стал стихать, а секундой позже противно заскрипели покрышки. Она с удивлением обернулась, замедлила шаг. За светом фар приближающаяся машина казалась серой тенью, и лишь когда автомобиль подошел ближе, Ольга разглядела обтекаемые обводы иномарки.

Мягко опустилось стекло, раздался приятный голос:

— Далеко идешь, красавица?

Не видя водителя, Ольга, тем не менее, ощутила пристальный взгляд, а в исполненном бравады голосе услышала напряженные нотки, ответила с улыбкой:

— В город возвращаюсь.

— Ночью, по трассе, одна? — в голосе собеседника послышалось недоверие.

Ольга пожала плечами, сказала ровно:

— Всякое бывает. — Водитель опять замолчал, и Ольга поинтересовалась с усмешкой: — А вы поговорить остановились?

В машине хмыкнуло, с щелчком вспыхнула лампочка, выхватив из темноты владельца авто. Молодой парень: округлое ухоженное лицо, зализанные волосы, насмешливая улыбка. Он взглянул с интересом, сказал испытывающе:

— А ты гордая. Не боишься, что уеду?

Ольга вновь пожала плечами.

— Возможно, ты удивишься, но уезжаешь далеко не первый.

— В каком смысле? — произнес парень озадаченно.

Ольга сказала терпеливо:

— Остальные вообще не останавливаются, мимо проезжают.

Парень мотнул головой, бросил нетерпеливо:

— Ладно, садись, нечего машину выстуживать. По ходу поговорим.

Ольга отворила дверцу, заняла место рядом с водителем. Взвыл мотор, машина рванулась, набирая скорость. Ольга откинулась на спинку, ощущая, как приятно расслабляются нагруженные мышцы, прикрыла глаза. Водитель кашлянул, привлекая внимание, но спутница молчала, и он поинтересовался:

— Так все-таки, что случилось? — Заметив вопросительный взгляд, уточнил: — Ну, почему ночью идешь?

— Время не рассчитала, — ответила Ольга лаконично.

Водитель хмыкнул, сказал:

— Надо же. Вот ведь девки пошли. В одиночку шастают. Не боишься?

— А должна?

— Конечно! — воскликнул парень убежденно. — Конечно! Ночь, лес, трасса… Мало ли что случится. Мало ли кто пристанет. К тому же холод…

Вспомнив события вечера, Ольга усмехнулась. Уж где-где, а в лесу бояться нужно было меньше всего. Совсем другое дело город, с его грязными улицами, тяжелым запахом мусорных баков и выхлопов машин, и озлобленными на весь мир обитателями, мечущимися из дома на работу и обратно, в бесплотном стремлении реализовать бесконечную жажду потребления.

Не желая ввязываться в спор, она произнесла устало:

— У каждого свои страхи. Ты же не испугался. Остановился, пригласил в машину незнакомого человека, теперь везешь…

Парень осклабился, сказал снисходительно:

— Ну ты сравнила. Что может сделать хрупкая девчонка: задушить, убить, изнасиловать!?

Ольга передернула плечами. Болтливость собеседника утомила, а непонимание элементарных вещей вызвало раздражение. Позади, глубоко в лесу, осталась догорающая машина с людьми, кто точно также не посчитал «хрупкую девушку» за достойного противника. Справившись с раздражением, она ответила отстраненно:

— Дело не в комплекции.

— А в чем? — хмыкнул парень.

— В намерении, — ответила Ольга сухо.

— Ты хочешь сказать, если кто-то маленький, серьезно решил напакостить кому-то большому, он преуспеет?

От пренебрежительного тона водителя Ольгу повело, но она все же ответила:

— Естественно.

— Ерунда все это. — Парень отмахнулся. — Сильный, на то и сильный, чтобы расталкивать слабых, пусть их даже вдесятеро. И жизнь тому наглядный пример.

Ольга произнесла задумчиво:

— Кроме силы есть еще и другие критерии.

— Например? — Спутник взглянул испытывающе.

— Уверен, что действительно хочешь узнать? — Ольга ответила не менее испытывающим взглядом.

— Раз спросил, значит хочу, — сказал водитель наставительно.

Скривив губы в ухмылке, Ольга молниеносно протянула руку, ухватив за руль, дернула, рывком вернула на место. Машину занесло, не сильно, но достаточно для того, чтобы водитель вскрикнул, вцепился в руль, не мигая глядя на дорогу.

Покосившись на застывшее лицо спутника, Ольга спросила:

— Еще, или достаточно?

— Что ты делаешь? — прошипел водитель чуть слышно. — Зачем?

— Ты хотел демонстраций. — Ольга пожала плечами.

— Демонстрации чего, дура!? — справившись с голосом, закричал спутник.

— Демонстрации того, что вся твоя сила ничего не стоит, — ответила Ольга едко.

Завизжали покрышки. Пролетев с полсотни метров, машина встала. В салоне вспыхнул свет. Стряхнув со лба капли пота, водитель повернулся, сказал зло:

— Теперь я понимаю, почему ты шляешься ночью по трассе в одиночку. Думаю, тебе нужно продолжить путь одной, просто, жизненно необходимо.

Ольга усмехнулась, сказала с веселой злость:

— Что, не понравился примерчик?

Парень сказал сухо:

— Пошла вон. — Видя, что пассажирка не торопится, он набычился, выпучив глаза, заорал: — А ну выметайся, пока не выкинул, как собаку!

Обманчиво мягким голосом Ольга произнесла:

— Ты торопишься, но разговор не закончен. Это был лишь первый пример. А вот пример второй.

Она расстегнула сумочку, извлекла пистолет. Боковым зрением наблюдая, как бледнеет лицо водителя, Ольга подчеркнуто неторопливо проверила обойму, после чего направила оружие спутнику в голову.

С ужасом глядя на угрюмый провал ствола, парень прошептал дрожащим голосом:

— Не… не надо. Я… понял. Я все понял. Бери машину. Вот ключи… В бардачке деньги. Только не надо… не стреляй. Пожалуйста…

Парень вжался в кресло, его губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Словно загипнотизированный, он прикипел взглядом к оружию. Со смесью любопытства и отвращения Ольга всматривалась в посеревшее лицо спутника, враз потерявшее всю решительность. Рукоять удобно влипла в ладонь, металл приятно холодит, и палец сам собой ложится на крючок, касается изогнутой поверхности, начинает давить, сперва легонько, чуть поглаживая, затем все сильнее. Перед глазами маячит перекошенное ужасом лицо, отвратительное мгновенной переменой, от смелости к страху, от уверенности к нерешительности, лицо червя, привыкшего выдавать себя за льва.

Палец продолжает давить, не в силах противиться безумному желанию уничтожить тварь, увидеть, как голова разлетится ошметками, словно гнилая тыква, почувствовать теплые брызги, ощутить терпкий запах крови. Ольга закрыла глаза, вдохнула, глубоко, насколько смогла вместить грудная клетка, медленно выдохнула, чудовищным усилием подавив желание, отняла пистолет, спрятала назад в сумочку, сказала со вздохом:

— Ладно, поехали, будем считать разговор закрытым. А пистолета не бойся. Это всего лишь имитация, просто игрушка, хоть и очень похожая на настоящий.

До города доехали в молчании. Судя по всему водитель не поверил на слово. Время от времени Ольга замечала боковым зрением быстрые взгляды, но дальше испуганных взоров дело не пошло. Когда въехали в город, Ольга благоразумно попросила остановить на соседней с родной улице, на случай, если водитель, недовольный общением, доехав до ближайшего полицейского участка, вдруг решит вернуться в сопровождении стражей порядка. Когда машина остановилась, она повернулась к спутнику, коснувшись плеча, сказала со слабой улыбкой:

— Благодарю за помощь. Извини, если переборщила, что-то я сегодня не в настроении.

Парень натянуто улыбнулся, кивнул, но, едва дверь захлопнулась, машина сорвалась с места, с надрывным ревом унеслась. Проводив автомобиль задумчивым взглядом, Ольга двинулась во дворы. Пистолет по-прежнему лежал в сумочке и, шагая к дому, она двигалась зигзагами, выбирая наименее людные места.

Отпирая дверь квартиры, Ольга задержала дыхание. Если Ярослав приехал, то наверняка захочет пообщаться, возможно, примется задавать вопросы. Она мельком оглядела одежду. Казавшееся чистым в полутьме улицы, в свете подъездной ламы пальто выглядело гораздо менее привлекательно: кусочки веточек, грязные разводы, мокрые пятна… Когда подруга возвращается поздно вечером в подобном виде — есть о чем поинтересоваться. Другой вопрос, что после насыщенной «программы» вечера говорить вовсе не хочется: выслушивать ревнивые подозрения, выгораживать себя, объясняться. Не хочется до такой степени, что лишь при мысли о подобном внутри пробуждается нечто темное, угрожающе скалит клыки, предупреждая и отпугивая.

Ключ повернулся раз, затем еще. Ольга вздохнула с облегчением. Уже в приподнятом настроении отперла второй замок, распахнула дверь. Уют квартиры, как обычно, подействовал умиротворяюще. Захотелось броситься в постель, раскинув руки, замереть, с удовольствием ощущая, как мышцы расслабляются, а сознание заволакивается дымкой наползающего сна. Однако, прежде чем лечь, необходимо завершить дела. Зажав пальто под мышкой, Ольга решительно двинулась в ванную.

Вооружившись щеткой и чистящим средством, она принялась соскребать грязь с пальто, сперва осторожно, но, по мере обнаружения все новых очагов грязи, все смелее и смелее. Сорок минут спустя, отчищенное до блеска, Ольга вывесила пальто в коридор.

Пришел черед оружия. Ольга извлекла пистолет из сумочки, повертела в руках. Губы скривились в презрительной улыбке. Огромный, полностью скрывающий ладонь, тяжеленный «Пустынник». Пистолет для «настоящих» мужчин, призванный внушить страх противнику, и укрепить уверенность владельца. Столь же большой, сколь и неудобный в обращении продукт американской индустрии, ориентированный, как и подавляющее большинство подобного товара, больше на внешний вид, чем на комфортное обращение. Массивный ствол, мощная отдача, громадные размеры, уступающие разве что еще более чудовищному «Магнуму». Ольга смутно удивилась, как, будучи за рулем, и отвлекаясь на дорогу, она сумела справиться с таким оружием, уложившись всего в два выстрела, по одному на противника, и не прострелив заодно что-нибудь и себе.

Палец отжал защелку, с тихим шорохом обойма выехала из рукояти, шлепнулась на ладонь. Ольга вздохнула. Чуда не произошло, в магазине остался всего один патрон. Похоже, бывший хозяин почти не применял оружие, используя пистолет больше для красоты, чем по прямому назначению, ничем иным объяснить шестизарядную обойму, да еще и в единственном экземпляре, было нельзя. Завяжись бой — патроны вылетят очень быстро, после чего останется только метнуть ставшее бесполезным оружие во врага.

Пока разум занимался размышлениями, руки вертели трофей, отщелкивали, вытягивали, отгибали. В результате, через несколько минут, выложенная в аккуратной последовательности, вокруг образовалась россыпь деталей. Собрав пистолет, и убедившись, что лишних деталей не осталось, Ольга прошла в ванную, выбрала из кучи грязных вещей полотенце. Тщательно завернув оружие, она спрятала пистолет на одну из полочек платяного шкафа, забросав сверху вещами, притворила дверцу, после чего, удовлетворенная проделанной работой, направилась на кухню.

Сперва она хотела наскоро поужинать, приготовив что-нибудь быстрое, для чего взяла с холодильника книгу с кулинарными рецептами. Но, перелистывая страницы с яркими картинами блюд и смачными описаниями, так увлеклась, что позабыла про голод. Выбрав один из многочисленных рецептов с каким-то совершенно непроизносимым названием, она перетряхнула холодильник, а затем и шкафчики в поисках соответствующих ингредиентов, после чего, собравшись с мыслями, принялась готовить.

В разгар работы, когда булькающее в кастрюле желтоватое с золотистыми кружочками жира варево выдерживало последние минуты огня, а по соседству, плавающие в масле, дожаривались поджаристые до коричневой корочки кусочки мяса, звякнула входная дверь. Прислушиваясь к доносящемуся из прихожей шороху одежды, Ольга порадовалась, что, потакая желаниям, не свалилась спать сразу же, а вычистила одежду и спрятала оружие, убрав таким образом повод для неуместных расспросов.

Последние штрихи по оформлению ужина отвлекли внимание, и Ольга пропустила момент, когда в кухне возник Ярослав. Остановившись в дверях, он глубоко втянул ноздрями воздух, сказал с усталой улыбкой:

— Как сладок запах родного дома.

Убрав огонь, и закрыв кастрюлю крышкой с уложенным поверх полотенцем, Ольга повернулась, шагнула на встречу.

— Ну, здравствуй, странник. Нашел счастье в заморских далях?

Они обнялись. Ольга поморщилась, мощный запах бензина и чего-то горелого ударил в ноздри, а двухдневная щетина неприятно царапнула шею, но тут же улыбнулась. Крепкие мужские объятья неожиданно успокоили. Волнение, до последнего мгновения тлеющее угольками в глубине души, улеглось, напряженные складки на переносице разгладились, а губы тронула улыбка.

Ярослав глубоко вздохнул, отчего в ухе смешно защекотало, стряхнул на шею не успевшие испариться после умывания капельки влаги, сказал с грустью:

— Нет за морем счастья.

Чуть отстранившись, Ольга взглянула снизу вверх, спросила лукаво:

— Если и там нет, то где?

Ярослав вновь втянул воздух носом, звучно сглотнув, ответил с подъемом:

— Не знаю, как в остальном, но если сравнивать запахи — точно здесь!

Освобождая проход, Ольга отступила сторону, сказала просто:

— Тогда занимай место. Расскажешь, как съездил, а заодно поделишься впечатлением, что получилось из, в общем, не самого плохого рецепта.

 

ГЛАВА 11

Проснувшись с утра, Ольга открыла глаза, замедленно потянулась. Напитанное блаженной истомой, тело не желало просыпаться. Сказались приключения прошлого вечера. Возвращение Ярослава также внесло свою лепту, и отголоски бурной ночи вспыхивали в мыслях яркими картинами, вызывая в животе приятное покалывание а на губах бессмысленную улыбку.

Прислушиваясь к тихому сопению Ярослава, Ольга некоторое время лежала, раздумывая, подняться, или заснуть вновь, но мысли вновь и вновь возвращались к событиям вечера, и вскоре сон отступил окончательно. Ощутив, что больше не уснет, Ольга встала, вышла из комнаты, мягко притворив дверь.

Пока она принимала душ, вода в чайнике закипела. Освеженная, блестя капельками влаги, Ольга вернулась в кухню, отодвинув дверцу шкафа, задумчиво пробежалась глазами по полке. Выбирая, взгляд прошелся по пакетикам с чаем, раз, другой. Рука потянулась к одному из пакетов с ярко-зеленой картинкой каких-то экзотических растений, но, в последний момент сдвинулась в сторону. Ольга вытащила стоящую в сторонке стеклянную баночку, до половины заполненную светло-коричневым порошком, откупорила крышку.

В ноздри ударил терпкий аромат кофе. Ольга улыбнулась. Именно то, что нужно! Не чай и не сок — чашку кофе, горького, без сахара и сливок. От предвкушения она сглотнула, поспешно достала чашечку, прогревая, ополоснула кипятком. По кухне потек густой запах кофе. Не смотря на плотную крышку, придавившую чашечку сразу после заварки, запах растекался все сильнее, вызывая спазмы в желудке и усиливая желание пригубить до невозможности.

Привычным движением распахнув холодильник, Ольга сглотнула. На верхней полочке яркой расцветкой призывно сверкает коробка конфет. Ярослав возился вечером с какими-то пакетами, но Ольга не придала значения. Помимо конфет на полках возникло множество прочих, не менее вкусных вещей, но блеск коробки затмил остальное.

Ольга извлекла находку, осторожно распечатала. К запаху кофе прибавился не менее сильный запах шоколада. Чувствуя, что сейчас захлебнется слюной, Ольга взяла одну из конфет, причудливыми фигурками застывших в затейливой формы гнездах, надкусила. Зубы провалились в мягкое, по языку потекло обжигающее, распространилось по глотке ароматной волной. Конфеты оказались с изумительной по вкусу ликерной начинкой. Ольга замычала от удовольствия, прихлебнув кофе, застыла, наслаждаясь гаммой вкусовых ощущений.

Наплыли воспоминания детства, когда, точно также, она сидела за столом, смакуя сладости, только вместо кофе было молоко, конфеты заменяли пряники, а за окном возвышались не серые громады многоэтажек, а обрамленные зеленой бахромой, недавно посаженные дедом елочки.

Воспоминания мелькнули и исчезли, заместившись более насущным. Мысли вернулись к разговору с полицейским. В ушах зазвучал испуганный голос — «Власова Анна Сергеевна. Переулок «Железнодорожный», семнадцатый дом…». Где-то на окраине города живет еще одна девушка, за которой поручено наблюдать. Узнать бы, какая между ними связь, и кем поручено…

Погрузившись в раздумья, Ольга продолжала сосредоточенно жевать, механически забрасывая в рот конфеты, одну за одной, и опомнилась лишь когда рука зашарила по опустевшей коробке. Ольга схватилась за голову. Из почти двух десятков конфет, осталась едва ли треть. Однако, поразмыслив, она махнула рукой. Сердитой бабушки, ведущей тщательный подсчет конфет, рядом больше не было, а Ярослав сладкое почти не ел, так что оставалось со спокойной совестью доесть оставшееся, отгоняя неприятную мысль о чудовищных излишках калорий.

Раскусив очередную конфету, Ольга ощутила, еще немного и неминуемо произойдет метаморфоза, то, что совсем недавно казалось лакомством вызовет отвращение. Дожевав конфету, она убрала коробку обратно в холодильник, сложила в чашечку в умывальник и ушла в зал. Зревшая все утро мысль наконец оформилась в решение. Расслабленное состояние сменилось жаждой деятельности.

Порадовавшись, что разделась в зале, и не придется будить Ярослава шорохом белья и шлепаньем босых ног, Ольга оделась. Маечка, джинсы, теплая кофта… Она взглянула за окно. Столбик термометра со вчерашнего дня замер на отметке «минус десять». Не так чтобы совсем тепло, но и не холодно, можно обойтись без шубы, обычным пальто, если двигаться быстро.

Ольга подхватила сумку, пошарила рукой внутри, отыскивая мелочь на проезд. Пальцы нащупали коробочку мобильника, полезли дальше, когда молнией вспыхнула мысль — Владимир! Ведь уже пару дней она собиралась позвонить, узнать, как дела на работе, для нее уже бывшей, но по-прежнему настоящей для Владимира, поделиться собственными впечатлениями от «свободы», и в который раз поблагодарить за уделенное внимание и потраченные силы.

Палец привычно забегал по клавишам, выбирая нужный телефон. Отыскав номер, Ольга нажала кнопочку связи, приложила к уху. Гудок. Еще один. Прижимая мобильник к уху, она заходила по комнате. Телефон продолжал гудеть. Так и не дождавшись ответа, Ольга сбросила, набрала вновь. Тот же результат. Она нахмурилась. Слова приветствия уже вертелись на языке, но поговорить не вышло. Подосадовав на Владимира, что в разгар рабочего дня не берет телефон, и на себя, что не догадалась позвонить раньше, Ольга вышла в прихожую.

Пальто, шарфик, ботинки… Подхватив перчатки, она вышла в подъезд. Заперев дверь, Ольга забросила сумочку на плечо, повернулась, собираясь спускаться, но нога замерла, не коснувшись ступеньки. В шкафу, забросанный одеждой, остался лежать пистолет. Единственный патрон — не такая значительная помощь, но в трудной ситуации может спасти жизнь. Ольга задумалась.

Скорее всего трудностей не возникнет. Мало ли кто и зачем поручил полицейскому наблюдение. Не исключено и то, что сказанное вовсе окажется ложью, а если нет, вполне вероятно, что полицейский спутал номер дома, название улицы, а то и имя девушки, и она лишь потеряет время в поисках неведомого дома на несуществующей улице. К тому же возвращаться, значит разбудить Ярослава. Возникнут неизбежные вопросы. А последнее время неуместные вопросы возбуждают лишь ярость, так что приходится отвечать сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать собеседнику истинные мысли.

Ольга принялась спускаться. Червячок сомнения, все это время свербевший где-то внутри, постепенно затихал, пока не исчез совсем, и на улицу она вышла лишенная каких бы то ни было колебаний. Для начала Ольга прошла к ближайшему газетному ларьку, купить карту города. Когда блестящий, пахнущий свежей краской буклет оказался в руках, она присела на скамью, всмотрелась в хитросплетение улочек. Через десять минут просмотра нужная улица была найдена, а еще через пять Ольга шла к остановке, на ходу обсчитывая, как быстрее добраться до места.

Чуда не произошло, улочка расположилась в одном из отдаленных районов города, к тому же в частном секторе, и чтобы доехать до места предстояло сменить два, а то и три маршрута. Истратив час времени и сменив четыре автобуса, Ольга оказалась на месте. Побродив по изухабленным, заваленным мусором и грязью, извилистым дорожкам частного сектора, Ольга вышла к искомой улице. Покосившиеся, серые заборы, неказистые домики… Стараясь не поскользнуться на обледенелых краях луж, Ольга двинулась вдоль улицы, провожаемая озлобленны лаем собак.

Увидев нужный номер, Ольга остановилась у калитки, несколько раз с силой стукнула. Ответа не последовало. Ольга постучала еще, нахмурилась. Забраться на край света и «поцеловаться» с дверью представлялось не лучшим результатом. Она вновь занесла руку для удара, но, мгновение поразмыслив, опустила. Приподнявшись на цыпочки, Ольга заглянула за забор: снег во дворе истоптан, но собачьих следов нет. Калитка заперта на щеколду, стоит лишь протянуть руку, и…

С сухим треском щеколда отъехала в сторону. Распахнув калитку, Ольга быстро вошла во дворик, задвинув щеколду, шагнула к дому. Лилея смутную надежду, что, увлеченная делом, хозяйка не слышала стука, она постучала в дверь, но, как и ранее, ответа не последовало. В досаде Ольга закусила губу. Уйти сейчас, чтобы вернуться позже, потеряв несколько драгоценных дней, и не факт, что хозяйка появится. Не факт, что она вообще тут живет, а не переехала, умерла, или вовсе продала дом каким-нибудь любителям сельского воздуха и ручного труда.

На часть вопросов можно было ответить лишь попав внутрь, и Ольга принялась осматриваться, размышляя, как проще попасть в дом без лишнего шума. Слуха коснулся звук: чуть слышный, на который другой человек бы и вовсе не обратил внимания, но только не она. Сделав вид, что собирается уходить, Ольга напряглась, до звона в висках вслушиваясь в пространство. Вновь звук. Чуть громче, но по-прежнему на пределе слуха.

Уверившись, что слух не обманывает, Ольга повернулась, шагнув к двери, сказала:

— Я знаю, что ты здесь, открывай. — Не получив ответа, добавила с нажимом: — Открывай, я все равно не уйду. Если не откроешь, войду сама. Поверь на слово, мне не составит трудности.

Ольга уже засомневалась, что действительно что-то слышала, когда внутри скрипнуло. С грохотом отодвинулся засов, и дверь отворилась. В проеме обозначилась хозяйка. Здоровенная девица в безразмерной сорочке с разлохмаченными волосами и помятым лицом. Мощная, как у мужчины, челюсть, широкие скулы, далеко выступающие надбровные дуги, под защитой которых, словно из бойниц, колюче смотрят глаза. Короткий ершик волос на макушке распушился непослушной порослью. Девица окинула гостью оценивающим взглядом, спросила низким голосом:

— Кто ты, и что надо?

— Власова Анна?

— Она самая, что нужно?

Ольга ответила острым взглядом, бросила:

— Кто я — не важно, нужно поговорить.

— Мне не нужно.

Дверь начала затворяться. Ольга двинула ногой, вбив сапог в сужающуюся с каждым мгновением щель, отчего дверь встала, сказала сухо:

— Я настаиваю.

Хозяйка значительно превосходила массой и ростом, но спорить не стала, лишь недобро сверкнув глазами, произнесла:

— Ладно, заходи.

Девушка отвернулась, исчезла в глубине дома. Ольга шагнула следом, затворив за собой дверь, разулась, сняла пальто, осмотрев прихожую, пошла дальше, двигаясь как можно более неспешно. Скрывая за показной вальяжностью настороженность, она внимательно осматривала интерьер, и ловила малейшие звуки. Дом казался ничем не примечательным, ни посторонних людей, ни признаков оружия, да и хозяйка, если вдуматься, показалась вполне обычной девушкой, разве что с излишне грубыми чертами лица и крупной комплекцией. Однако, ощущение опасности, возникшее, едва Ольга ступила через порог, не проходило.

Не то сказались события последних дней, не то дело шло к месячным, когда любая женщина становится неуравновешенной, раздражаясь по мелочам, но Ольга ощущала, как по спине, раз за разом, разбегаются крупные мурашки, а мелкие волоски на теле встают дыбом, как у ощутившего угрозу дикого зверя. Ко всему прочему в доме висел какой-то смутно знакомый, приторный запах. Ольга некоторое время пыталась вспомнить, где именно ощущала подобное, но в этот момент она зашла в комнату, и мысль, так и не оформившись, исчезла.

Просторная комната с двумя оконцами, вдоль одной стены шкафчик с посудой, возле другой тумба, в центре, ближе к окну, заставленный кухонной утварью стол, в углу русская печь, отгороженные чугунной дверцей, чуть слышно потрескивают уголья. Хозяйка стоит возле. Судя по равномерным движениям и разлитому возле печи пряному запаху пищи, что-то готовит.

Не поворачиваясь, хозяйка бросила:

— Есть будешь?

На мгновение оторопев, Ольга помялась, сказала с запинкой:

— Не откажусь.

— Садись. — Взмах руки в сторону стола.

Помедлив, Ольга двинулась через комнату, размышляя, в какой момент, и как именно, лучше начать беседу. На полу блеснуло. Скосив глаза, Ольга отметила отполированное частыми прикосновениями кольцо, служащее ручкой крышки погреба. Уже готовая коснуться пола, нога зависла, сдвинулась немного в сторону, чуть-чуть, так, чтобы вес тела случайно не пришелся на крышку.

Ольга подошла к столу, присев на один из стульев, осмотрелась. Не смотря на продуманный интерьер и чистоту, возникло стойкое впечатление — дом не жилой. Словно хозяйка бывает тут изредка, поддерживает чистоту, топит печь, и вновь уходит. А быть может это только кажется, избалованное привычным уютом городской квартиры сознание видит лишь то, что хочется? И этот запах, что не в силах перебить даже аромат пищи. Запах наполняет ноздри, щекочет горло, вызывая спазмы в желудке, так что возникает желание поскорее закончить дело, чтобы выйти на свежий воздух.

Отрывая от размышлений, скрипнули половицы. Хозяйка приблизилась, поставила на стол глубокую миску с кусочками мяса и горкой гречневой каши, сказала просто:

— Угощайся.

Ольга поблагодарила кивком, вооружившись ложкой, зачерпнула. Предложенная пища оказалась вкусной, хоть и недосоленной, и Ольга с удовольствием проглотила порцию, зачерпнув еще одну, сказала с чувством:

— Очень вкусно.

Девушка села напротив, почти минуту сидела молча, едва заметно покачиваясь, словно в трансе, наконец поинтересовалась:

— Зачем ты пришла?

Неспешно жуя, Ольга произнесла:

— Один человек назвал мне твое имя. Это было бы совсем не важно, если бы не обстоятельства…

Опуская ненужные детали, она коротко пересказала сложившиеся с полицейским «отношения». О слежке, о постоянном давлении, о неприятных намеках и чрезмерную информированность. Рассказывая, Ольга незаметно наблюдала за реакцией собеседницы. Однако та словно бы не слышала, продолжала сидеть с отстраненным видом, все также покачиваясь. Могло показаться, хозяйка дома погрузилась глубоко в мысли, и не воспринимает сказанное, если бы не взгляд. Пронзительный и тяжелый, взгляд давил и гипнотизировал, будто за столом, напротив, сидела вовсе не девушка, а змея, каким-то невероятным образом принявшая человеческое обличье.

Выслушав, хозяйка дома спросила голосом столь же отстраненным, как и выражение лица:

— И что ты хочешь?

Ольга подалась вперед, сказала проникновенно:

— Я хочу понять, что происходит. Помочь себе, и… тебе.

Собеседница вздохнула, поправила волосы, отчего ткань рукава сползла, на мгновение обнажив руку. Ольга поразилась оплетающим предплечье могучим мышцам, какие бывают у тяжелоатлетов, или у людей, чья профессия требует тяжелого ручного труда.

— Мне не нужна помощь, — пророкотала хозяйка.

— Ты не понимаешь, они же не отступят! — воскликнула Ольга, раздраженная непонятливостью собеседницы.

— Мне не нужна помощь!

В голосе хозяйки послышалась угроза, далекая, как зарождающийся камнепад, но столь же устрашающая. Ольга закусила губу. Похоже, эта девушка ничего не понимает, или, запуганная «доброжелателями», что наверняка не раз угрожали, а быть может и наведывались, решила все отрицать? Если бы собеседница сказала напрямую, что знает, пусть даже это будут крупицы информации, можно было бы обсудить, придумать какой-то план. Но она молчит! Как заставить говорить запуганного человека: силой, хитростью?

Хозяйка дома неожиданно встала, направилась к входу соседнюю комнату. Продолжая напряженно размышлять, Ольга проводила ее глазами, подспудно удивляясь крайней сутулости и тяжелой походке девушки. Тяжелой в прямом смысле слова. Под ступнями незнакомки половицы жалобно трещали, будто по ним шла не девушка, а тяжеленный мужик.

Фигура хозяйки скрылась за дверью, послышались непонятные звуки. Зачерпнув еще мяса, Ольга вновь обратила внимание на запах, и, одновременно, взгляд упал на квадрат крышки погреба. Повинуясь наитию, Ольга подалась вперед, уцепившись за кольцо, рванула. Чернильный зев погреба распахнулся жуткой пастью, снизу ударила волна смрада, захлестнула липкими щупальцами. Борясь с тошнотой, Ольга выхватила из сумочки зеркальце, поймав бьющий в окно лучик солнца, направила импровизированный прожектор вниз.

Луч заскользил по дну, выхватывая какие-то куски и ошметки, пока пляшущие в глазах пятна не сложились в целую картину. Глаза расширились, а ноги ослабели, когда Ольга поняла, что именно она видит.

 

ГЛАВА 12

На дне погреба, наполовину скрытые грудами проросшей картошки, лежат куски людей. Отделенные от тел, белесыми корневищами топорщатся ноги, растопыренными крючьями торчат пальцы рук, застывшим вихром вздыбились волосы на чьей-то голове. Почти целые и не очень, с ободранной кожей и дочиста срезанным мясом, куски тел замерли в жутком беспорядке, образую инфернальную мозаику. Вот торчат гребнем чьи-то выскобленные до белизны ребра, а там скалит зубы в усмешке череп, кожа на лице отсутствует, но ухоженные при жизни, волосы сохранили блеск.

Желудок рванулся в спазме, извергая содержимое, полупереваренная пища выплеснулась разноцветным потоком, унеслась вниз. Могильная яма погреба ответила новой волной вони. Чувствуя, что еще немного, и она потеряет сознание, и, лишившись сил, провалится в этот импровизированный ад, Ольга захлопнула крышку, отпрянула, желая оказаться как можно дальше от жуткого могильника.

Скрип половиц донесся пугающим эхом. Внезапно захотелось броситься на пол, вжаться в доски так, чтобы слиться с поверхностью в единое целое. Реагируя на импульс, Ольга расслабила мышцы, упала, больно приложившись лицом, но, прежде чем тело коснулось поверхности, над головой зло взвыло, раздался хряск. Осознание происходящего пришло изнутри, мгновенное и абсолютное, но, вечно сомневающемуся, рассудку понадобилось время. Перекатываясь в сторону, и, пытаясь ухватить противника взглядом, Ольга потеряла драгоценные мгновения, отчего едва не лишилась руки.

В доски, на уровне предплечья, с угрожающим гулом вонзилась полоса металла, прихватив кусочек кожи. Зашипев, как рассерженный кот, Ольга подхватилась, взлетела на ноги, выворачивая тело так, чтобы оказаться лицом к врагу. Картинка дернулась, смазавшись на долю секунды, обрела четкость. В двух шагах, напротив, возвышается фигура девушки, но, за прошедшую минуту, хозяйка дома разительно изменилась. Плечи расправились, отчего девушка стала ощутимо больше, с лица исчезло выражение тупого безразличия, сменившись яростью, а в глазах зажегся огонек безумия.

Окинув взглядом противницу, Ольга ощутила трепет. Девушка выше почти на голову, и значительно шире в плечах. В кулаке, больше похожий на меч, зажат тесак, что сводит и без того мизерные шансы на победу на нет. Остается уповать лишь на то, что хозяйка дома не владеет азами боя с холодным оружием. Иначе можно сразу прыгать в гостеприимно распахнутое чрево погреба, в надежде сломать себе шею прежде, чем нож маньячки коснется тела.

Это лишь в фильмах герои лихо уворачиваются от мечей, умудряясь не только остаться невредимыми, но еще и победить противника его же оружием. В реальности совсем не так. И инструктор по фехтованию, чье лицо мелькнуло в потоке мыслей, не уставал это повторять, раз за разом вдалбливая в головы подопечных простую мысль: — если у противника нож, а у вас пустые руки — не бойтесь показать трусом, бегите. Но, если выхода нет — сражайтесь. И он показывал, как именно нужно сражаться, с потом и кровью вбивая в тела учениц спасительные навыки.

Воспоминания промелькнули и угасли, вытесненные действительностью. Фигура противницы шевельнулась. Свистнул нож, взметнувшись с такой силой, что, не будь Ольга готова, на этом бы все и закончилось. Противница ударила грубо, без экзотики, что не могло не радовать. Ольга без особого труда увернулась, просто отклонившись назад. Второй удар также не нашел цели. По всей видимости, холодным оружием хозяйка дома не владела, что, впрочем, компенсировалось невероятной мощью, отчего, при каждом движении, полоса стали исчезала, издавая тихий свист, и появлялась уже в новом месте.

Уворот. Тело изгибается, уходя от смертоносной стали. Еще уворот. В спине предательски щелкает, а в животе отдается болью. Подобные игры хороши на открытом воздухе, когда достаточно свободного места для маневра. Можно легко отскочить, бросится в сторону, не опасаясь споткнуться, или, не заметив, удариться о стену. В этом случае навыки позволяют успешно сдерживать атаку превосходящего оружием, но не умением, врага. Здесь, в замкнутом помещении, мешает все. Приходится рассеивать внимание, удерживая в фокусе одновременно множество вещей. В результате преимущество падает, а энергозатраты возрастают неимоверно.

Удар. Нога с силой выстреливает, целя противнице в корпус. Однако, та даже не шатается, словно, мгновение назад, в ребра попал не поставленный удар подготовленного бойца, а ткнулся кулачок ребенка. И вновь прыжок. Уворот. Справа, грозя подножкой, скособочился табурет, слева угрожающей тенью надвинулась стена, а в шаге впереди чернеет распахнутый зев погреба.

Сердце бьется обезумевшей птицей, разгоняет кровь по мышцам, что работают на пределе сил. В глазах мечутся тени, то рассыпаясь в разноцветный калейдоскоп, то вновь складываясь в целые фигуры. Рукав стремительно темнеет. Похоже, один из ударов все же достиг цели, слегка зацепив кожу. Боли нет, она появится позже, когда спадет запал боя, и появится время спокойно оценить ущерб. Но, чтобы это время появилось, придется постараться.

Рывок. Уходя с траектории удара, тело рвется в сторону, заходя за спину противнице. Кулаки бьют в тело врага: раз, другой. Не важно, что удары мимолетны, а противница почти не реагирует. Даже самый могучий враг имеет предел прочности. Нужно лишь бить, бить, бить, пока повреждения не накопятся в необходимом количестве, чтобы титан замедлился, утратил прыть. После чего, выбрав удачный момент, нужно нанести решающий удар. Лишь бы хватило сил, иначе…

Удар. Рывок. Уворот. Удар. Костяшки пальцев немеют, кожа на локтях зудит от непрерывного соприкосновения с врагом. Мысли смазываются, растягиваясь в бесконечную вязкую ленту, не в силах успеть за безумным темпом боя. Удар. Удар. Удар. Сколько можно? Ведь это всего лишь девушка! Ни раздутый от штанги и анаболиков качок, ни закаленный боями рукопашник. Но почему так тяжело? Почему даже удары по уязвимым точкам не приносят результата?

Движения все медленнее, а удары слабее. Еще немного, и сталь вопьется в тело, разорвет плоть, взметнет веер кровавых ошметков. После чего останется лишь упасть, зажимая холодеющими пальцами рану, а перед угасающим взором замаячит торжествующее лицо врага.

В отчаянье от безрезультатности попыток, Ольга откачнулась, уходя от очередного тычка в живот, рванулась в сторону и вниз, что есть сил ударила по ногам. Подсечка удалась. Девушка покачнулась, ненадолго потеряв равновесие. Не упуская мгновение, Ольга взлетела, оттолкнувшись от пола всеми конечностями, ударила плечом, сбивая с ног. Хозяйка дома отступила, замахала руками, пытаясь удержаться, но, запнулась, рухнула в распахнутый зев погреба. Над поверхностью пола остались лишь руки. Выставленные в стороны, они заскребли по половицам, пытаясь зацепиться, удержать тело от падения, но, бессильные, сорвались, исчезли следом за владелицей. Раздался гулкий звук падения, и все стихло.

Тяжело дыша, Ольга опустилась на пол, заглянула вниз, но в чернильной тьме погреба глаз не в силах различить деталей, лишь бесформенные, искаженные до неузнаваемости силуэты, напряженной работой сознания превращенные в неведомых чудовищ. В глубине погреба завозилось, донесся протяжный стон, исполненный такой ненависти и боли, что Ольга содрогнулась.

Ярость боя еще тлеет в груди, и положение противницы воспринимается как должное. Поднявший меч от меча и погибнет. Только почему вдруг защемило сердце? Будто стонет не враг, минутой раньше пытавшийся лишить ее жизни, а несчастное существо, слабое и беспомощное, волей судьбы обреченное на жуткую мучительную смерть.

Ольга тряхнула головой, отбрасывая наваждение, поспешно поднялась, повернулась, ощущая сильнейшее желание уйти. Но стон повторился: жалобный, обреченный, исполненный безнадежности. Шаг, другой. Дверь все ближе. Еще немного, и проклятое место останется позади, вместе с жуткой, нечеловеческой хозяйкой. Уйти, захлопнуть дверь, выбросить из мыслей, словно и не было тяжелейшей схватки.

И вновь стон. Едва слышный, как будто вместе со звуком страдалица теряет последние жизненные силы. Пальцы тянутся к дверной ручке, но останавливаются, так и не коснувшись. В груди на мгновение остро вспыхивает ненависть, на себя, за бессилие уйти, хотя это единственный правильный выход, на жуткую хозяйку дома, что продолжает стонать, будто из глубины погреба видит колебания гостьи, на проклятый мир, где раз за разом приходится совершать мучительный выбор, и нет возможности вести спокойную безмятежную жизнь.

Ольга развернулась, стремительно подошла к отверстию, взглянула вниз. Незамеченная в прошлый раз, во тьме обозначилась приставленная к стене деревянная лестница. Верхняя ступенька лишь немногим ниже уровня пола, за ней идет вторая, остальные теряются во мгле. Что ж, тем лучше. Не придется мучиться с веревкой. Хотя, вытащить на себе тело хозяйки дома даже при помощи лестницы будет занятием не из легких.

Ольга осмотрелась, шагнула к выключателю. Щелчок. Комната озарилась желтоватым светом висящей под потолком, засиженной мухами лампы. Ольга подошла к краю, свесив ноги, нащупала ступеньку, подстраховывая себя руками, попрыгала, проверяя крепость. Ступенька даже не скрипнула. Удовлетворенная, она принялась спускаться.

Земляные стены окружают плотным кольцом, растут, отдаляя от внешнего мира. Заметно темнеет. Даже при льющихся с потолка потоках света вокруг царит полумрак, так что не хочется думать, что произойдет, если внезапно перегорит лампа. Запах становится все сильнее, в носу першит, а на глаза наворачиваются слезы. Лестница кажется бесконечной. Сколько еще спускаться!?

Нога натыкается на мягкое, нащупав опору, утверждается на поверхности. Вот и «подножье мира». Готовясь к жуткому зрелищу, Ольга замедленно повернулась, Окинула взглядом комнатку. Однако, не все так страшно. То, что сверху показалось кусками человечины, на деле месиво из останков кошек и собак. Хотя, если приглядеться…

Ольга закусила губу, отрываясь от психоделического зрелища гниющих кусков, устремила взгляд на середину площадки, где, наполовину погрузившись в грязь, застыла бывшая противница, а ныне беспомощная хозяйка дома. Грудь чуть заметно вздымается, глаза открыты, по лицу то и дело пробегает судорога, что значит, девушка еще жива. Однако ноги неестественно заломлены, и вся нижняя часть тела подозрительно недвижима. По всей видимости, неудачно упав, девушка повредила позвоночник.

Ольга нагнулась над телом, всмотрелась в лицо, побледневшее от шока. Губы девушки шевельнулись, произнеся нечто едва слышимое. Ольга нагнулась, пытаясь разобрать. И в этот момент глаза хозяйки дома повернулись, пронзив пылающим взглядом. Из глазниц противницы плеснуло такой ненавистью, что Ольга вздрогнула, но, прежде чем успела отшатнутся, правая рука девушки взметнулась, мертвой хваткой сдавила горло.

Ольга вцепилась в руку, пытаясь освободить горло, рванула. Однако, пальцы девушки оказались подобны металлу, не сдвинулись ни на миллиметр. Ольга напряглась, потянула что есть сил, чувствуя, как в голове начинает пульсировать, а перед глазами плывет от недостатка кислорода.

Противница сильна до невозможности. Сил обеих рук не хватает, чтобы разжать тиски пальцев. И ведь это всего одна рука! Счастье, что вторая повреждена, иначе все было бы кончено. Но даже так силы не равны. Искалеченный, однорукий полутруп, не взирая на сопротивление, упорно тащит за собой в царство мертвых. Еще немного, и сознание погаснет, а тело расслабится, упадет. Живая на мертвой, мертвая на живой.

В груди расплывается холодок предвосхищения неминуемой смерти, мысли панически мечутся, не в силах выстроить логическую цепь. В груди зарождается мутная волна, вздымается темной тенью. Разум отступает, а на его место, из глубины, выдвигается нечто хищное, нечеловеческое в своей сути, древнее как мир. Нижняя челюсть угрожающе выдвигается, верхняя губа приподнимается, обнажая клыки, лицо искажается так, что сводит мышцы, превращаясь в жуткую личину вышедшего из неведомых глубин беспощадного зверя.

Рука взметнулась. Пальцы согнулись крючьями. Рывок. Рука устремляется к шее врага, где, столь привлекательная, пульсирует тоненькая жилка. Захват. Словно металлические крючья, пальцы проминают плоть, впиваются мышцы, ломают хрящи. Рывок! Зажатые в кулаке ошметки плоти взмывают в кровавых каплях, по руке течет теплое, а из развороченной раны на шее струится алый ручеек, наполняя воздух пьянящим запахом победы.

Выплескивая ярость, из груди рванулся крик. В ушах зазвенело. Из ноздрей, не выдержав напряжения, хлынули струйки крови, смешались с кровью врага, образовав черную лужицу. Ольга выгнулась, застыла, невидяще глядя в светлый проем наверху, лишенная мыслей, опустошенная, недвижимая, как остывающий труп под ногами.

Начали возвращаться чувства. Заныло ушибленное колено, зазудел разрез на плече, ноги ощутили холод. Вслед за чувствами пришли мысли. Ольга опустила голову, всмотрелась в побелевшее лицо хозяйки дома, перевела взгляд ниже. От борьбы сорочка порвалась, обнажив руку. Ольга несколько секунд всматривалась, затем вскочила, рванула сорочку. Ткань затрещала, подалась. Ольга жадно зашарила глазами по телу, не в силах оторваться.

Рубцы. Множество рубцов по всему телу. Тонкие и не очень, аккуратные и грубые, разбросанные где попало, рубцы покрывают всю поверхность кожи. В возбуждении Ольга принялась обследовать собственные руки, трясущимися пальцами расстегнула рубаху, лихорадочно осмотрелась. Из груди вырвался невольный стон. Все то же самое. Множество едва заметных рубцов.

Голова закружилась от мыслей. Догадки, одна другой страшнее, замелькали перед внутренним взором. Мозг раскалился от тщетных попыток отыскать внятное объяснение. Ольга нетерпеливо вскочила, взлетела по лестнице, рывком захлопнула крышку. Впервые за долгое время появилась надежда понять, что же произошло этим летом, восполнить образовавшийся в памяти двухмесячный провал, раскрыть тайну покрывших тело шрамов. И содержимое погреба на этом фоне отошло далеко на задний план. Пусть даже в мерзлой тьме под ногами покоится половина жителей микрорайона, это уже не важно.

Она забегала по дому, распахивая шкафчики, переворачивая ковры, отодвигая диваны. Что именно должна найти, Ольга не представляла, но отчего-то чувствовала стойкую уверенность — что-то должно быть. Ну не бывает подобных совпадений! Сказанное полицейским единственное имя, бой с хозяйкой дома, спонтанное решение вернуться, когда, казалось бы, уже не зачем, финальная схватка и… в качестве награды за усилия — знак!

Ольга продолжала метаться, разбрасывая, разламывая, сдвигая. Пол покрылся грудами вещей, под ногами хрустят осколки посуды. Распахнутые настежь, шкафы зияют опустевшими полками. И по-прежнему ничего. Ни намека! Чувствуя, что надежда начинает испаряться, Ольга зарычала, со злостью рванула дверцу незамеченной ранее тумбочки.

Хрустнуло. Не выдержав рывка, дверца отлетела. Освобожденные, по доскам весело запрыгали баночки с лекарствами. Одна из баночек треснула, яркими каплями раскатились шарики-таблетки. Ольга присела, выгребла коробки с пилюлями и пакетики лекарств, без интереса взглянув на груду упаковок, отвела взгляд, но некое несоответствие заставило повернуться вновь, всмотреться внимательнее.

Глаза прикипели к одной из картонных коробочек. Ольга протянула руку, поднесла коробочку к глазам, чувствуя, как заколотилось сердце, всмотрелась в мелкую вязь латинских букв на упаковке, затем открыла, высыпала содержимое. На ладонь с тихим звоном выкатились ампулы… Редкое лекарство, созданное в закрытой лаборатории для помощи военным, полученное по секретным каналам и выданные доктором под слово о не разглашении. Препарат, початая пачка которого до сих пор лежит в глубине бельевого шкафа, заставленная коробочками с аминокислотами и мешочками с протеинами.

Из груди вырвался вздох облегчения. Ольга встала, прошлась по комнате, ощущая, как губы растягиваются в невольной улыбке. И все-таки зацепка найдена! Теперь дело за малым. Пройти по обнаруженной ниточке до нужной фигуры. Вполне возможно, что след оборвется, или окажется неверным. Но пока не стоит загадывать. Ведь, прежде, чем делать выводы, будут заданы вопросы и получены ответы. Обязательно получены. Ведь если ответа нет, значит вопрос задан не в той форме. А уж форму она постарается подобрать достойную.

Улыбка переросла в оскал, а глаза полыхнули огнем, когда Ольга устремилась к выходу. Рука уже коснулась двери, когда внимание привлек негромкий гул. Подброшенные хозяйкой, в печи наконец-то занялись угли. Ольга подошла ближе, распахнув дверцу, некоторое время смотрела на игру пламени. Налюбовавшись, она взяла кочергу, выгребла алые от жара куски на пол, отчего краска на половицах тут же начала вспучиваться и шипеть, а сами доски исходит черным дымом, после чего, не оглядываясь, покинула дом.

 

ГЛАВА 13

Телефон по-прежнему не отвечал и Ольга в досаде убрала мобильник. Сейчас как никогда уместно поговорить с Владимиром, расспросить, как давно знает врача, не замечал ли чего подозрительного, рассказать о возникших подозрениях, спросить совета. Но, не один раз оказывавший помощь, товарищ не отзывался.

Уже подъезжая к нужной остановке, Ольга сменила планы. Идея незамедлительно заявиться к врачу перестала казаться хорошей. Сумбур в мыслях не позволит задать верные вопросы, а бушующие в груди чувства отвлекут. Вместо того, чтобы наблюдать за малейшими изменениями в лице и поведении собеседника, что скажут намного больше любых слов, внимание сосредоточится на себе. Нужно остыть, успокоиться. Голова должна быть холодной, а руки послушными, чтобы не дрогнуть, если собеседник вдруг проявит упорство, и не захочет отвечать, или попытается скрыться. Да и лишние свидетели, ожидающие очереди в приемной, совсем не кстати.

Гуляя по городу, Ольга терпеливо дожидалась вечера. Исходив вдоль и поперек ближайшие скверы, она зашла в беляшную. Утолив голод горячими, только что приготовленными беляшами, Ольга двинулась дальше. На глаза попался ювелирный магазин. Едва за спиной затворилась дверь, отрезая от холодной, шумной улицы, внешний мир исчез. Секунду назад казавшиеся важными, дела отступили, а мысли рассыпались, из стройных логических цепочек разом превратившись в груды блестящих разноцветных осколков, отражающих искры драгоценных камней.

Прикрытые от пыли и жадных рук толстым стеклом витрины, весело искрятся камни, словно сотни глаз, подмигивают призывно. Выложенные на кусочках бархата, тускло желтеют кольца, большие и маленькие, толстые, почти в палец, и ажурные, будто сотканные из шелка. Тяжелые, словно и не драгоценности, а элементы древних рыцарских доспехов, широченные браслеты поражают массивными размерами.

Застывшими ручьями переливаются цепочки: белые, желтые, голубоватые. Замысловатые переплетения ожерелий с вкраплениями кроваво-красных камней сменяются угловатыми гранями печаток. Особняком выставлены кольца: круглые и овальные, с мельчайшими, едва заметными точками бриллиантов, и чудовищными ядовито-зелеными изумрудами. Кольца расположены так, будто кто-то сыпанул щедрой рукой, почти не глядя. Но за видимым беспорядком кроется кропотливый труд. В хаосе общей массы каждое изделие лежит особняком, так что даже мимолетный взгляд легко выхватывает указанный ценник, массу, пробу…

Словно попав в сказку, Ольга неторопливо бродила, останавливаясь возле витрин, подолгу вглядывалась в призывный блеск драгоценностей. В детском непосредственном желании, руки невольно тянутся взять прекрасное, поднести поближе, осмотреть все-все, чтобы не остался незамеченным ни единый, наложенный мастером, завиток.

Покинув магазин, Ольга некоторое время двигалась в забытьи, однако, следующая витрина вернула к жизни, пробудила очередной всплеск внимания. За подернутым инеем огромным стеклом выставка нижнего белья. Трусики и бюстгальтеры, сорочки и пеньюары. Невесомое, полупрозрачное, белье вызывает сильнейшее желание осмотреть, потрогать, примерить. Ощущая душевный подъем, Ольга устремилась в магазин. В сумочке, грея присутствием, дожидались очереди оставшиеся с зарплаты деньги.

Разохотившись, Ольга пошла по магазинам, благо, для того, чтобы перейти из одного в другой, хватало десятка шагов. Неторопливо двигаясь от одной витрины к другой, осматривая, ощупывая, оценивая бесконечные товары, Ольга так увлеклась, что спохватилась, лишь когда стемнело, а вывески призывно засверкали оставшимися с праздника гирляндами.

С трудом оторвав взгляд от очередной витрины, Ольга двинулась вдоль дороги, высматривая ближайший светофор. В конгломерат уличных запахов вкрались сладкие нотки, усилились, набрали мощь. Стараясь не смотреть в сторону витрин, Ольга продолжала упорно идти, когда из ближайшего кафе выпорхнула стайка девушек. Радостно вереща, девушки удалились, а секундой спустя запах накрыл волной. Шоколад и ваниль, жареные орешки и бисквиты. Казалось, в воздухе разом растворили целый кондитерский отдел. Ощущая голодные спазмы, Ольга пошла, а затем и побежала, спасаясь от сладкой напасти.

Вскоре попался и светофор. Миновав переход, Ольга некоторое время шла вдоль дороги, затем, сокращая путь, свернула во дворы и вскоре стояла напротив знакомой вывески. Доктор на вывеске по-прежнему смотрел ласково, только его улыбка как будто поблекла. Недобро улыбнувшись фотографии, Ольга зашла в клинику.

Небольшой холл, слабый запах лекарств, льющийся от абажуров приглушенный свет создают атмосферу уюта. Разложенные на журнальном столике, возле диванчика, журналы приковывают внимание, отвлекая от невеселых мыслей и успокаивая пациентов. Уютно, спокойно, умиротворяюще. За прозрачным стеклом регистратуры пусто, пользуясь отсутствием клиентов, медсестра отлучилась по своим делам. Отлучилась ненадолго, но очень вовремя.

Окинув холл пристальным взглядом, Ольга прошла в сторону кабинета. Где-то приглушенно вещает телевизор, доносятся неразборчивые голоса. В коридоре никого нет. Пациенты уже закончились, а медперсонал досиживает последние минуты по кабинетам. Сердце бьется все сильнее, а грудь вздымается чаще. Впереди, совсем рядом, кроется разгадка, и сдерживать шаг, чтобы не припустить бегом, словно исполненный любопытства ребенок, становится все сложнее.

А вот и нужная дверь. Рука резко взлетает, но, гася размах, лишь стучит негромко.

— Да, да, войдите.

Голос врача спокоен и мягок, как всегда. Изменится ли он, когда придет время отвечать на вопросы?

Ольга зашла, затворив за собой дверь, прошла через комнату, под удивленным взглядом врача открыла сумочку, скупым движением извлекла коробку с препаратом, бросила на стол, сказала сухо:

— Мне нужна информация, кому еще, кроме меня, и в связи с чем, вы выдавали это лекарство.

Врач некоторое время переводил непонимающий взгляд с гостьи на коробочку и обратно, сказал с запинкой:

— Прошу прощения, возможно, я не очень хорошо понял, что вы хотите? — Нахмурившись, добавил: — К тому же, почему вы в верхней одежде и без бахил?

Ольга подвинула стул, присев, положила ногу на ногу, сказала холодно:

— Вопросы буду задавать я. Отвечайте, и постарайтесь не отвлекаться на малозначимые детали.

— Чистота помещения — малозначимая деталь?! — с негодованием воскликнул врач.

Ольга растянула губы в недоброй улыбке, сказала глухо:

— По сравнению с жизнью любая деталь малозначима. — Не давая собеседнику опомниться, спросила с нажимом: — Повторяю вопрос — кому еще, и в каких целях, вы выдавали это лекарство?

Врач попятился. На его лице, обычно приветливом, обозначилась строгость. Нахмурив брови, он решительно двинулся в сторону двери, бормоча:

— Неслыханная наглость! Видимо, без охраны не обойдется…

Он не договорил. Привстав со стула, Ольга сделала подсечку. Врач повалился на пол, с силой приложившись локтями, охнул. Глядя, как доктор, согнувшись отболи, вяло перебирает конечностями, Ольга произнесла как ни в чем не бывало:

— Итак, продолжим беседу. Кому вы давали препарат? В каких целях?

Доктор с трудом сел, повернув лицо, перекошенное от боли и недоумения, прошептал:

— За что? Я, правда, не понимаю…

Ольга мгновение вглядывалась в лицо собеседника. Дрожащие губы, расширенные в ужасе глаза, капли пота на висках. Несчастная жертва безумного пациента, каких часто изображают в фильмах ужасов. Но что-то не вписывается в картину, немного, совсем чуть-чуть, выпадает из созданного образа, отчего иллюзия исходит трещинами, осыпается, под маской агнца, обнажая алчущие крови клыки матерого хищника. Не то чересчур пристальный, совсем не испуганный взгляд, не то излишне расслабленная поза, как у хорошего дрессировщика, что точно знает, когда успокоится разъяренное животное, а быть может струящийся от фигуры врача запах, едва заметный в густом конгломерате лекарственных ароматов, что совсем не похож на запах страха.

Ольга замедленно обвела глазами кабинет. Взгляд наткнулся на коробочку с мелочами: скрепки, огрызки карандашей, булавки… Ольга протянула руку, ювелирным движением выхватив из коробочки булавку, дважды с силой вонзила в ногу доктору. Тот побледнел, дернулся. Глядя, как рот врача распахивается для крика, Ольга с силой шлепнула ладонью по губам. Голова врача дернулась, глаза расширились, став еще больше. Но действие возымело успех. Крик замер, перехваченный спазмом. Разум оказался сильнее, подавив естественную реакцию на боль, опасаясь еще большей боли.

Чувствуя будоражащий кураж, Ольга произнесла зловеще:

— Повторять вопрос больше не буду, полагаю, ты его уже выучил. Но за неправильный ответ буду наказывать. Попробуем еще?

Трясясь, и прикрываясь руками, врач пролепетал:

— Да-да, я понял. Кому, и для чего… Кому, и для чего…

Глядя, как он суетливо перебирает руками, по-очереди ощупывая лицо и ноги, Ольга сказала зло:

— Ближе к теме. Приведешь себя в порядок позже.

— Да-да, конечно… Позже… — Доктор попытался встать, но на середине движения испуганно замер, попросил: — Позволь, я поднимусь. Пол холоден… да и думать в таком положении тяжело.

Дождавшись одобрительного жеста, он поднялся, доковылял до стула, глядя на расплывающееся по штанине темное пятно, произнес:

— Даже не знаю, с чего начать… Для полноты картины, придется начать издали. Да и обилие медицинской терминологии вовсе не упростит рассказ.

Ольга обронила тяжело:

— Короче и доходчивее. Не стоит тратить драгоценное время на пустые объяснения.

Доктор закивал, сказал подобострастно:

— Конечно-конечно. Я и сам, признаться… М-да. Если коротко, то… — Он помялся, и вдруг выпалил единым духом: — Мне выдали лекарства и список людей, кому нужно «прописать».

Ольга изогнула бровь, спросила с удивлением:

— Что значит выдали?

Услышав в ее голосе недоверие, доктор поспешил объяснить.

— Один человек, которому я многим обязан… В общем, не углубляясь в детали… Этот человек велел мне прописать и выдать лекарства нескольким людям.

— Что за люди? — поинтересовалась Ольга строго.

— Обычные люди. — Доктор пожал плечами.

Ольга нахмурилась, сказала с подозрением:

— С трудом верится, что врач со стажем не заметил отличительных черт.

Доктор поморщился, сказал с досадой:

— Не велика выборка, чтобы быть репрезентативной…

Он поспешно оборвал себя, но Ольга произнесла понимающе:

— Ясно. Десяток, может чуть больше. Но все же рекомендую подумать.

Она не надеялась на ответ, но врач буркнул:

— Сложно сравнивать, когда перед тобой люди из разных социальных слоев, с разной конституцией, да еще и не одного пола. Разве фигуры… — Перехватив заинтересованный взгляд, объяснил: — Я их особо не разглядывал, но создалось впечатление, что людей набрали из спортивных команд. Ни капли жира, зато мышечный каркас неплох, если не сказать больше.

Ольга задумалась, перед лицом встала фигура жуткой хозяйки дома, сказала с запинкой:

— Это похоже на правду. Хотя… не скажу, что особо напоминаю атлета, а ведь я тоже была в том списке…

Доктор фыркнул, сказал неожиданно зло:

— Ты в зеркало давно смотрела?

— А в чем дело? — Ольга оторопела от напора.

— Тобой стены пробивать можно! — хмыкнул доктор. — Даром что мелкая. Кость хрупкая, не спорю, но форме позавидуют многие.

Чувствуя себя польщенной, Ольга произнесла примирительно:

— Да, да, согласна. Ходила пару-тройку раз в спортзал, штангу поднимала. Но это я. А остальные? Вам исключительно бодибилдеров приводили?

Невольно, она вновь перешла на «вы». Доктор заметил перемену в поведении собеседницы, в его глазах на мгновение мелькнули победные искры, но тут же исчезли, уступив место озабоченности. Нахмурившись, он отрезал:

— Не знаю, не спрашивал. Говорю, что видел. И вообще, если это все, что ты хотела узнать, предлагаю распрощаться. Мне еще домой ехать, а перед тем ногу обрабатывать.

Ощутив укол совести, Ольга воскликнула:

— Но, как вы могли назначить людям совершенно неизвестное лекарство?!

Доктор дернул щекой, сказал с укоризной:

— Милочка, ты вообще в курсе, что подавляющее большинство препаратов фарминдустрии весьма сомнительны в применении, если не сказать более?

— Но ведь вы врач, вы поклялись помогать людям… — с трудом прошептала Ольга, чувствуя, что слова звучат жалко и неуместно.

Словно маленькому ребенку, доктор сказал терпеливо:

— Да, я врач. Но и врачу нужно кушать. А чтобы кушать, нужно принимать людей, выслушивать жалобы, прописывать лекарства. Что бы там ни казалось со стороны, работа врача тяжелый и неблагодарный труд. Тяжелый, в первую очередь потому, что приходится постоянно общаться с… я даже слов не подберу. — Он встал, взволнованно заходил по комнате, едва заметно прихрамывая на покалеченную ногу. — Те, что круглосуточно пихают в себя еду, разрастаясь во все стороны так, что не проходят в двери, а потом требуют лекарств для похудения. Те, что, в погоне за деньгами, выматывают себя до полнейшего изнеможения, и, едва живые, приползают за таблеточкой для мгновенного возврата сил. Те, что тайком изменяют своим любимым, по быстрому совокупляясь с коллегами по работе на очередной корпоративной вечеринке, а потом прибегают с, кто бы мог подумать! неожиданно возникшими прыщиками и зудом на интимных местах. Это, по твоему, люди? Это животные, уроды, мутанты!

Врач плюхнулся на стул, в досаде забарабанил пальцами по столешнице. Его лицо пошло пятнами, а желваки вздулись. Он беззвучно шевелил губами, словно, замолчав, по-прежнему продолжал говорить с невидимым собеседником, а губы лишь отражали напряженную работу мысли. Затронутая тема оказалась настолько болезненной, что врач забыл о гостье, о больной ноге, обо всем на свете, оставшись один на один с мучительными раздумьями.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Ольга произнесла просительно:

— Тогда, прежде чем уйти, последний вопрос. Кто этот человек?

Врач словно не слышал, продолжал сидеть, покачивая головой и барабаня пальцами. Ольга повторила еще. Доктор продолжал сидеть, и Ольга уже хотела повысить голос, когда заметила, что врача бьет крупная дрожь. Она встала, развернула врача за плечо и замерла. Лицо доктора исказилось, глаза выпучились, а челюсть хаотично тряслась. Он захрипел, изо рта потянулась струйка слюны. Со смешанным чувством сочувствия и брезгливости Ольга смотрела, не в силах решить что делать, когда врач сдавленно прохрипел:

— Припадок… У меня бывает, порой… от перенапряжения. Пожалуйста, помоги.

Былая ярость испарилась. Образ врага и противника, каким изначально виделся врач, исчез. На стуле, с трудом удерживая равновесие, сидел постаревший, и очень усталый человек. На изможденном мукой лице застыло выражение смирения, а в глазах, глубоко упрятанная, сквозила надежда, что единственный, оказавшийся рядом в эту тяжелую минуту, человек поможет.

Не в силах вынести взгляд, Ольга произнесла сдавленно:

— Нужно лекарство, где, какое?

Трясущаяся рука указала на шкаф. Раздался сдавленный голос:

— Там… Верхняя полка. В металлической коробке, две ампулы… Такие, темные. Шприцы в столе…

Не слушая далее, Ольга метнулась к шкафчику, распахнула дверцы, зашарила по полке, отыскивая искомое. Вот и металлическая коробка. Десяток ампул. Две крайние из темного, почти черного стекла, стенки украшены мелкими золотистыми надписями. Не читая, Ольга выхватила ампулу, рванулась назад. Шкафчик забит бутыльками, картонными коробками с препаратами. Вот и шприцы. Все мелкие, «двушки». Почти два десятка.

 

ГЛАВА 14

Упаковка летит в сторону. Шприц ложится на стол, тонкий и прозрачный. С негромким треском пальцы отламывают головку ампулы. По ноздрям бьет тяжелый, едкий запах. Пока сознание пытается опознать аромат, пальцы надевают иглу, наполняют шприц, возвращаются обратно. Слышится шепот:

— Там же, в шкафчике… синяя коробочка с пилюлями. Пожалуйста… принеси.

Надо, значит надо. Вновь шкафчик. Нужная коробочка синеет краешком неба, заставлена массивными металлическими банками почти полностью, нужно достать быстро и аккуратно, чтобы все это хрупкое добро не рухнуло, разбиваясь в мелкое крошево и создавая дикий грохот, что несомненно привлечет персонал. Похоже, доктор не злопамятен, да и не в том состоянии, но все равно придется объясняться, а это совсем не ко времени.

Слуха касается шорох, на границе зрения что-то маячит. Искрой вспыхивает отблеск света на металле. Тело реагирует мгновенно, приводя в движение все мыслимые мышцы. Наклон в сторону, подальше от опасного блеска, и, одновременно, поворот, резкий, так что хрустит в позвоночнике. Защищаясь, руки взлетают крыльями. Привычный жест, каким обычно люди закрываются от опасности. Но это обычные. Пальцы с хлопком смыкаются, захватывая теплое, зрачки замирают, фокусируя смазанную картину.

Холодные, рассудительные глаза. Словно рядом, перехваченный за руки, замер робот. Чуть в стороне, слева, холодно поблескивает игла, на кончике застыла янтарная капля, распространяя неприятный запах. Робот напрягся, рука дернулась, сорвавшись, капля унеслась вниз. Секундное замешательство прошло. Картина мира всколыхнулась, будто по поверхности зеркала пронеслась волна, осыпалась почерневшими блестками, обнажив жестокую сердцевину, где нет места возвышенным чувствам, а балом правят сила и коварство. Напротив, затвердев лицом, стоит хищник. Матерый, опытный, легко обманувший противника, но ошибившийся в самом конце, когда победа была так близка.

Пальцы охватили кисть врага, не позволяя выпустить шприц, сдавили. Глаза доктора выпучились, жилы на висках набухли. В попытке отвратить неминуемое, он захрипел, затрясся. Медленно, но неотвратимо, игла приблизилась к шее врача, коснулась кожи. Неотрывно глядя в расширенные зрачки противника, Ольга выдохнула с восторгом:

— Какое досадное недоразумение. Пока оно не стало летальным, мне хотелось бы услышать ответ.

Чувствуя, как игла щекочет кожу, врач задушено прохрипел:

— Владимир. Его зовут Владимир.

— Дальше.

Ольга нажала сильнее, вогнав кончик иглы в шею. Доктор дернулся, забился, изгибаясь так, словно к шее приставили не шприц с лекарством, а ядовитую змею, прошипел:

— Больше не знаю… только имя… такие люди не раскрывают данных.

— Как мне его узнать?

Лицо доктора исказилось, он процедил с отвращением:

— Дура, это же он привел тебя сюда!

Ярость вспыхнула, затмив собою мир и исказив предметы до неузнаваемости. Тварь, что обманула единожды, пытается повторить прием, да еще столь низкопробно и топорно, обвинив человека, от которого она видела лишь добро! Кровь бросилась в лицо, из горла рванулся рык. Вырвав из ослабевших пальцев врага шприц, Ольга с размаху всадила иглу ему в шею, одним движением выдавила черное содержимое. Не в силах сдерживаться, ударила в грудь, с толчком выплескивая переполняющую ненависть.

Врач упал, но тут же подпрыгнул, заметался по кабинету, натыкаясь на стены, и опрокидывая незакрепленные элементы интерьера. Однако, с каждой секундой он двигался все медленнее, движения стали хаотичны. Наконец, он завалился, конвульсивно дернувшись, застыл. Глаза врача остекленели, а изо рта потекла струйка липкой, розовой от крови слюны.

Ольга рванула воротник рубахи, тряхнула головой. В глазах заплясали оранжевые мушки, воздух сгустился, не позволяя дышать. Ощущая опустошенность смешанную с омерзением, она устремилась к выходу. В дальнем конце коридора послышались приближающиеся голоса. Ольга ускорила шаг, проходя мимо окошечка приемной, отвернулась, избегая исполненного любопытства и удивления взгляда медсестры.

Покинув клинику, она зашагала, не разбирая дороги. В царящем под черепной коробкой хаосе из обрывков мыслей и осколков видений, раз за разом проступали черты знакомого лица. Но этого не может быть! Только не Владимир. Единственный, из многих, от кого она видела лишь добро. Кто не раз и не два помогал, не жалея сил и времени, не требуя ничего взамен. Зачем это ему, для чего?!

Облик Владимира подернулся дымкой, черты лица поплыли, исказились, будто, незримый, он тоже переживал, не в силах помочь подруге развеять мучительные сомнения. Ольга тряхнула головой, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, отгоняя слова доктора — последние, перед смертью. Хитрый матерый хищник, знаток психологии и умелый манипулянт, так что даже она, несмотря на все свое чутье, обманулась. Врача подвела лишь недостаточно хорошая физическая форма. Ведь он почти успел. Какие-то доли секунды, и на полу, скорчившись от жуткого яда, лежала бы она.

Словам врача нельзя верить. Обманувший раз, обманет и второй. Но… перед смертью не лгут. Конечно, если не рассчитывают уйти от костлявой руки при помощи испытанного средства в виде искусно сотканной паутины лжи. Рассчитывал ли доктор? Что происходило в голове врача за мгновение до смерти? Верил ли он даже в отдаленную возможность подобного исхода? Или, ослепленный высокомерием, уверенный в полнейшем превосходстве над глупой девчонкой, просчитался, недооценил буйствующее в пациентке звериное начало?

От безуспешных попыток понять голова раскалилась, будто перегретый брусок металла, что вот-вот вспыхнет, плеснет белыми каплями, не выдержав жара печи. В ушах шумит, а перед глазами плывут разноцветные круги, окрашивая окружающую тьму в блистающие наряды карнавала. Рука нашарила в сумочке телефон, поднесла к глазам. Пальцы забегали, отыскивая нужный номер. Гудки. Долгие, одинокие. Так же, как и в предыдущий раз, как и до того ранее.

Не дождавшись ответа, Ольга зарычала в ярости, бросив телефон в сумочку, пошла, а затем и побежала, сбрасывая избыток напряжения. Сейчас бы как нельзя кстати пришелся тренажерный зал. Спуститься в пропахший потом подвал, перекидываясь фразами со старыми знакомыми бодибилдерами, выбрать штангу, любовно подобрать веса… Но это в прошлом. Зал закрыт, а его владелец покоится на городском кладбище.

Воспоминания добавили боли, распалив огонь ярости. Ольга понеслась, рыча и сжимая кулаки, из глаз, выжимаемые ледяным ветром, полились слезы, оставляя за собой соленые дорожки, что тут же превращались в лед, отваливались, уносясь потоком воздуха в глухую черноту позади.

Выбившись из сил, Ольга ощутила опустошение. Сбросив избыток энергии, тело пришло в норму, мышцы расслабились, а мысли пошли ровнее, принялись складываться в логические цепи. Влад не отвечает на телефон. Что ж, придется встретиться, поговорить лично. Тем более, подобные вещи лучше обсуждать очно. Чтобы не осталось сомнений, либо… Ольга тряхнула головой, отгоняя даже малейшее допущение, что будет в ином случае.

К сожалению, она не знает ни адреса, ни полного имени Владимира, так что базы данных не помогут. Не стоит надеяться и на случайность. Слишком редко происходят подобные совпадения. Продолжая механически передвигать ноги, Ольга задумалась. Улочки сменяли одна другую, возникали и исчезали в ночи дома. Свернув в очередной раз, она с удивлением обнаружила знакомые места, а пройдя еще квартал, увидела очертания родного дома. Взгляд прошелся по окнам, отсчитав нужное количество, остановился, всматриваясь в светящийся квадратик. На мгновение показалось, что за занавесками промелькнула фигура.

Ольга улыбнулась, двинулась вперед. А секунду спустя, вспыхнула запоздалая мысль. Улыбка стала шире. Запрокинув голову, Ольга освобождено рассмеялась. Напряжение испарилось без следа, оставив после себя легкий привкус досады. Решение, как всегда, пришло под занавес — изящное и простое. Осталось лишь дождаться утра, и тогда… Ощущая себя легко и свободно, Ольга заспешила домой. Желудок требовательно ворчал, а в мыслях, одно вкуснее другого, возникали сочные блюда, какие, будучи в настроении, виртуозно готовил Ярослав.

С утра, дождавшись, когда Ярослав уйдет по магазинам, Ольга вылезла из кровати. Холодный душ, в качестве завтрака — остывший чай с парой бутербродов, пять минут на макияж. Рабочий день только начался, и на распланированное с вечера мероприятие осталось более чем достаточно времени. Однако, не желая пересекаться с Ярославом, Ольга торопилась. Последний мазок лег на кожу века, довершая и без того безукоризненный рисунок «воронова крыла». Ольга надела джинсы, поверх майки набросила кофточку, подхватив сумку, прошлась перед зеркалом, оценивая, удовлетворенная результатом, шагнула к шкафу.

Рука просунулась вдоль полки, сдвигая белье, нетерпеливо зашарила. Пальцы нащупали твердое, потянули. Вытащив сверток, Ольга развернула тряпку, мельком осмотрела оружие. Рука привычно отвела затвор, отщелкнула обойму… Огромный, по сравнению с собратьями, патрон с толстой тупой пулей. От попадания подобного чудовища остаются жуткие раны. Но, даже, если повезло, и тело защищено бронежилетом, удар отбросит на землю, оставив на память «счастливцу» огромный кровоподтек. Неплохо. Жаль только выстрелить удастся лишь единожды.

Подавив вздох, Ольга пристроила оружие в сумочке. Брать пистолет не хотелось, но в предстоящем визите он мог сыграть решающую роль. Бросив следом за пистолетом, для маскировки, лифчик и пару маечек, Ольга застегнула сумку, захлопнула шкаф и вышла в прихожую.

Едва из-за деревьев возникло серое пятно огораживающего контору забора, Ольга замедлила шаг. За последнее время произошло достаточно событий, чтобы не волноваться по пустякам, но сердце все же стучит сильнее обычного, а мышцы живота подобрались, укрывая плотным панцирем жизненно важные органы. Охранник на проходной взглянул пристально, но, узнав, улыбнулся, кивнул. Ольга улыбнулась в ответ, приветствуя, махнула рукой, прошла во двор.

Настроение заметно поднялось. Проходная — не бог весть какое препятствие, но… чем меньше препон — тем лучше. Не задерживаясь, она прошла вдоль стены, стараясь не привлекать внимания, юркнула в двери офисного блока. Вот и нужный этаж. Из кабинетов доносятся приглушенные голоса, убаюкивающе мурлычет принтер, слышится дробный перестук клавиш.

Нужный кабинет всего в десятке шагов, но дверь ближайшего офиса распахнута настежь. Слуха касаются обрывки слов, кто-то сдержано ругается в пространство, судя по интонациям, Николай успокаивает недовольного сервисом клиента. На душе потеплело. Ольга улыбнулась уголками губ. Сейчас бы зайти, поймать на себе удивленный и, вместе с тем, радостный взгляд бывшего коллеги, потрепаться за жизнь… Но, дело не терпит. Возможно, в другой раз, когда-нибудь потом, после.

Улыбка поблекла, губы вытянулись в жесткую линию. Рука выстрелила, устремившись к краешку двери, пальцы ухватили выступающую грань. Рывок. Дверь затворяется с мягким щелчком, негромким, так, чтобы не привлечь ненужного внимания. Путь свободен. Несколько быстрых шагов. Вот и искомое. Обитая кожзаменителем дверь, с блестящей табличкой. Осталось лишь выяснить, на месте ли хозяин. Пальцы касаются ручки, мягко толкают. Замедленно распахивающаяся дверь, запах пыльных бумаг и возмущенный взгляд хозяина кабинета. На месте!

Ольга вошла в кабинет, затворив за собой дверь, крутанула головку замка, чуть дернула, проверяя. Случайный визитер не должен помешать разговору. Ощутив сопротивление, с удовлетворением кивнула, не торопясь, но и не медля, подошла к столу, присела в кресло. Короткий обмен взглядами. Судя по выражению лица, директор ничего не забыл, но, движимый любопытством, сдерживает чувства.

— Тебя не учили стучаться? — поинтересовался директор холодно. — Или, правило на ушедших не распространяется?

— Формальности оставим на конец, — ответила Ольга в тон. — Мне нужны ответы на вопросы.

Собеседник удивленно вздернул брови, сказал потрясенно:

— Я догадывался, что ты девка борзая, но не думал, что настолько.

Ольга пожала плечами.

— Обстоятельства вынуждают. Вопрос первый — работает ли у вас Владимир, по чьей рекомендации меня приняли.

Директор сложил руки на груди, сказал насмешливо:

— Может и работает.

Ольга нахмурилась, произнесла холодно:

— Это немного не то, что я рассчитывала услышать. Ну да ладно. Вопрос второй — когда, в ближайшее время, Влад будет здесь? Мне необходимо его видеть.

— Это все? — поинтересовался собеседник едко.

— Пока да. — Ольга сложила руки на груди, взглянула выжидательно.

Раздувая ноздри от ярости, но все еще ровным голосом, директор выдавил:

— Я не контролирую Владимира. Он появляется по ситуации, в зависимости от расписания дел.

Оценив выдержку собеседника, Ольга произнесла примирительно:

— В таком случае — последнее. У хозяина должны быть координаты проживания подчиненных… Мне нужен адрес Влада.

Директор побагровел. Глаза налились кровью, а в горле захрипело, когда он проклокотал:

— А выходного пособия в размере годового дохода фирмы тебе, случаем, не надо? — Он привстал, набрал в грудь воздуха, отчего и без того массивная, фигура увеличилась на треть, уперся руками в столешницу. С высоты креслица для гостей, словно специально подобранного так, чтобы посетитель находился ниже хозяина, директор казался особенно громадным. Возможно, при других обстоятельствах, Ольга ощутила бы трепет, и поспешила убраться восвояси, а скорее всего, никогда бы до подобного не довела. Но не сейчас.

До времени пристально наблюдавший за противником, зверь внутри пришел в ярость, встал на дыбы, предупреждая, ощерил пасть, и… прыгнул. Они прыгнули вместе: хрупкая девушка и незримая сущность. Ольга взметнулась над столом, ударила директора в грудь, выбивая заготовленный для гневной отповеди воздух. Тот жалобно всхлипнул, осел, вращая глазами и открывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Усевшись сверху, словно пришедшая поиграть к отцу на колени любящая дочь, Ольга выхватила пистолет. Вороненая сталь холодно блеснула, черной пастью открылся провал ствола. Ухватив директора снизу за лицо, Ольга с силой нажала, заставляя раздвинуть челюсти, вбила пистолет в рот. Хрустнуло. Брызнули осколки зубов. Потекли алые ручейки.

Глядя в слезящиеся от боли и унижения глаза, Ольга прошипела:

— Сейчас ты скажешь мне адрес, или я вышибу тебе мозги. А чтобы исключить сомнения…

Палец коснулся зажима. Ольга подхватила обойму, повернула, демонстрируя патрон, мгновение держала, после чего мягко вставила назад. Директор задергался, замычал. Уловив в невнятных звуках мольбу, Ольга кивнула, давая возможность говорить, извлекла ствол.

— Ты не знаешь с кем связалась… Это не простой человек… Нам обоим будет лучше, если я ничего не скажу…

Оставшись без верхних зубов, Директор смешно шепелявил, и Ольга с трудом удержала неуместную улыбку, сказала холодно:

— Беспокойся за себя. Даже если то, что ты говоришь, правда, Влад далеко, а я рядом. И рука у меня не дрогнет, без разницы, придется ли выбить тебе мозг, или отстрелить яйца.

Увидев, как черный зрачок ствола исчез, нацелившись в область мужского достоинства, директор сдался. Его плечи поникли, а голос прозвучал едва слышно. Ольга нахмурилась, потребовала повторить. Поминутно вздрагивая, и выплевывая сгустки крови, директор повторил, сказал с мольбой:

— Теперь, когда… ты узнала, что хотела… я могу… могу рассчитывать… — он запнулся, в выражении лица мучительницы выискивая ответ.

Ольга кивнула.

— Конечно. Я оставлю тебе жизнь. — Заметив, как собеседник с облегчением вздохнул, добавила хищно: — Будет с кого спросить, если вдруг тебя подвела память.

Ольга несколько секунд наблюдала за выражением лица истязаемого, но тот только вращал глазами и тяжело дышал. Похоже, он сказал правду, или то, что считал правдой. Ольга тщательно вытерла пистолет о лацкан пиджака хозяина кабинета, наклонившись вперед, так что губы почти коснулись уха, прошептала:

— Не пытайся мстить, и не ищи меня, это кончится плохо. Не звони Владу, я найду его сама. Что же касается зубов… — Она отстранилась, добавила с усмешкой: — Денег, что ты не выплатил мне за последний месяц, с лихвой хватит на достойную керамику… конечно, если не шиковать.

Она соскользнула на пол, спрятала пистолет, тщательно осмотревшись, не запачкалась ли в крови, подошла к выходу. Щелкнул замок. Дверь мягко отошла, пропустив миниатюрную фигурку, мягко же вернулась обратно. Директор несколько мгновений слепо смотрел в пространство, затем мягко осел в кресле. Не выдержав боли и переживаний, сознание погасло, погрузившись в спасительное небытие.

 

ГЛАВА 15

Почерневший ледок ложится под ноги хрустящей корочкой, каблуки звонко впечатываются в асфальт. Солнце играет, подсвечивая острыми лучиками, по-очереди, то один глаз, то другой, изливая на землю робкое тепло новоявленной весны. Шустрые воробьи облепили куст, радостно верещат, так что звенит в ушах. Облезлый кот замер в развилке дерева, распушился, подставляя бока светилу. Грани крыш ощетинились блестящими зубами-сосульками, откуда, сверкая на солнце, словно драгоценные камни, несутся стремительные капли, звонко бьют в наросшую у основания стен наледь, разлетаясь мелкой водяной пылью.

Ярость прошла, сердце давно успокоилось и бьется по-обычному ровно и размеренно, возбуждение улеглось. Взгляд замедленно «плывет», привычно фиксируя выдающиеся детали. Однако, пестрая красота весны проходит мимо, оставаясь за прозрачной, но непроницаемой гранью восприятия. Мысли замедленно ворочаются, складываются, образуя законченные логические цепочки, и вновь распадаясь. Картина происходящего дрожит и подергивается, будто поверхность озерца после брошенного в центр булыжника.

Стремительный вихрь событий последних дней, следующих одно за другим, рушит привычную картину мира. Обрывки информации наслаиваются, смешиваются в безумном противоречии, разваливая сложившиеся ранее представления, что раньше казались простыми и незыблемыми: предательство тренера, столь же неожиданное, сколь и болезненное, признание «следователя», бой с жуткой хозяйкой частного домика…

Картинки наплывают, сменяются: искаженные ненавистью лица, кровавые околыши зубов, оскаленные в предсмертной судороге. В хороводе исполненных ярости и злости, страха и презренья лиц, лишь одно остается открытым, лучится дружеской улыбкой. Хотя, нет, есть и еще одно. Кроме Владимира, Ярослав также принимает активное участие в ее жизни. Только, последнее время их отношения поблекли, выродились. Ярослав стал как будто дальше, отошел на второй план. Простой и честный, он достойно исполняет роль хранителя очага и добытчика. Но, эти, на первый, да и на второй взгляд, полезные качества, отчуждают: простота не приемлет душевных метаний, пугающих всплесков ярости, необузданных желаний; честному не объяснить, почему столь часто последнее время приходится стирать одежду, отыскивая и тщательно отчищая малейшие пятнышки, так сильно напоминающие цветом томатный сок.

И вновь лицо Владимира. И вновь теплая улыбка. Почему ее пытаются уверить, будто виновен он? Непонятно в чем, но виновен? Никто не говорит прямо: намеки, недомолвки, иносказания. Или это химеры воспаленного рассудка, от перенапряжения и переживаний изобретающего то, чего нет, из ничего создающего чудовищ? Хотя, нет, доктор сказал прямо… Но, что он имел в виду? Да и можно ли верить человеку, кто, ради незначительной выгоды, или под ничтожным давлением, готов убивать людей, сладкими посулами и изощренными выдумками принуждая употреблять страшные химические препараты?

Рука потянулась к сумочке, пальцы нащупали мобильник. Уверенная, что абонент не ответит, Ольга все же вновь набрала номер. Гудок. Еще один. Секунды уходят вслед за унылыми сигналами, пока, исчерпав лимит дозвона, связь не обрывается. Телефон камнем падает назад в сумочку. Влад не отвечает. И это правильно. Услышать его голос, получить ответ на вопрос… Слишком просто. Слишком легко. И не оттого ли леденеют пальцы, а в груди зарождается холодный ком, что истина совсем-совсем иная.

Ольга затрясла головой, отгоняя жуткие мысли, запрыгала, пытаясь в движениях выплеснуть зародившиеся сомнения. Испуганные, вспорхнули воробьи, удивленно покосился с ветки кот, идущая следом женщина, брезгливо морщась, обошла по широкой дуге. Сумка болезненно ударила по ноге, вернув к реальности. Пистолет никуда не делся, и никуда не делся адрес, записанный на сложенную вчетверо бумажку в одном из кармашков кошелька.

Досадуя на себя, Ольга покачала головой. К чему пустые размышления, если можно пойти и поговорить. Прямо сейчас. Не откладывая. Нужно лишь достать бумажку, прочесть короткую строчку адреса. Хотя… не нужно. В память намертво впечатались название улицы и номер дома. Больше чем достаточно. Только… почему вдруг так сдавило сердце, а в глубине заворочался червячок сомнений? Ольга нахмурилась, с усилием отбросив неуместные мысли, зашагала в сторону остановки.

Обычная улочка, ничем не примечательный дом, уютный дворик с аляпистыми пятнами качелей и серыми сараями гаражей. Ольга сверила адрес — все точно, прошлась вдоль дома, поглядывая на таблички с номерами квартир. Возле третьего подъезда Ольга остановилась, взглянула на панель домофона. Палец потянулся к кнопкам, выбрал нужные. За решеткой динамика мелодично зажурчало. Раз, другой. Нет ответа. Ольга дождалась, пока сигнал прекратится, набрала снова. Тот же результат.

По всей видимости Владимир не дома. Не удивительно. Будний день, обеденное время. Мало кого застанешь дома в этот час. Хотя, остается небольшой шанс, что домофон сломан, или выключен, а хозяин все же дома, завернувшись в одеяло, устало дремлет, или, удобно устроившись на кресле, пьет ароматный кофе, просматривая телевизионные новости.

Палец протянулся вновь, набрал другие цифры. Секунда тишины, и из динамика доносится гнусавый старушечий голос:

— Кто там?

— Доставка бесплатных газет! — выпалила Ольга с радостью.

Голос проворчал невнятное. Щелкнув, отворилась дверь. Ольга улыбнулась, зашла в подъезд. Чисто выбеленные стены, тщательно подметенный пол, из ближайшей квартиры тянет чем-то съестным. Ольга поднялась на нужный этаж, вдавила кнопочку. Минута ожидания, другая. Чуда не произошло. Вздохнув, она спустилась обратно, вышла на улицу. Что ж, значит придется подождать. Ждать — далеко не самое страшное, что может случиться в жизни. Остается надеяться, что Влад вернется к вечеру, а не уехал в командировку, или временно проживает у какой-нибудь хорошей знакомой.

День сошел на нет. Тени деревьев вытянулись, а в переулках заклубились сумерки. Люди потянулись с работы. Окна домов замерцали светом, едва заметным в лучах заходящего солнца, но, по мере того, как сияющий шар светила тускнел, скрываясь за горизонтом, точки рукотворного света множились, блистали ярче.

Расположившись на скамеечке, возле качелей, Ольга любовалась буйством красок в небесах, где, подожженные прощальными лучами, вовсю пылали облака. Не забывая осматривать двор, провожая всякого, попавшего в поле зрения, пешехода внимательным взглядом, Ольга вновь и вновь возвращалась к небу, пока картинка окончательно не выцвела, приняв однотонный серый оттенок.

По асфальту прошуршали покрышки, фыркнул мотор. Бросив взгляд в сторону припарковавшейся машины, Ольга ощутила волнение. Она привстала, подалась вперед, чувствуя, как колотится сердце. Хлопнула дверца, мягко мурлыкнула мелодия сигналки. Плохо различимый во тьме, силуэт хозяина автомобиля переместился к подъезду. На мгновение тусклым светом протаял прямоугольник входа в подъезд, обрисовав фигуру мужчины. Но этого хватило, чтобы уголки губ поползли в сторону, а из груди вырвался вздох облегчения. В подъезд зашел ни кто иной, как Владимир.

Ольга помедлила, желая убедится наверняка, что не ошиблась. Когда, минуту спустя, в окнах нужной квартиры вспыхнул свет, Ольга улыбнулась шире, уверенно направилась к подъезду. Вот и домофон. Подсвеченные красным, кнопочки мерцают грозными глазами жуткого чудовища. Ольга набрала номер.

— Слушаю.

Не в силах сдержать радость, она выдохнула известную шутку:

— Драку заказывали? Оплачено!

Собеседник мгновение помолчал, спросил с запинкой:

— Ольга?

Уловив в голосе Владимира изумление, Ольга рассмеялась.

— Она самая. Так ты меня пустишь, или будем на дистанции общаться?

Переходя от удивления к радости, собеседник сказал поспешно:

— Конечно — конечно. Сейчас открою. Просто… это так неожиданно…

Отпираясь, щелкнул замок. Не дожидаясь, пока электрический страж опомнится, и вновь захватит дверь магнитной лапой, Ольга потянула ручку, впорхнула в подъезд. Взлетев на нужный этаж, Ольга остановилась, прислушиваясь, как грохочет замок. Дверь отворилась, на пороге возник Владимир, на лице застыло смешанное с радостью удивление. Не обращая внимание на оторопелость товарища, Ольга порывисто подалась вперед, прижалась всем телом, прошептала:

— Как здорово, что мы встретились. У меня столько новостей — голова кругом! Если не поделюсь немедленно — разорвет на маленькие кусочки.

Влад отступил на шаг, сказал потрясенно:

— Все-таки умеешь ты удивить. Узнала адрес, нашла, заглянула в гости…

На душе стало неожиданно легко и свободно. Подбадривая Влада, что по-прежнему стоял, словно деревянный, натянуто улыбаясь, Ольга сказала с подъемом:

— Да ты не бойся, приставать не буду. Я ж поболтать зашла, погреться. Закоченеешь тут, пока тебя дождешься — трясет, зуб на зуб не попадает.

Влад опомнился, засуетился, губы растянулись шире, а лицо ожило, когда он поспешно произнес:

— Извини. Что-то я и впрямь… тяжелый день, много работы. Не отошел еще. Раздевайся, проходи.

Он захлопнул дверь, постоял сзади, помогая снять пальто. Ольга разделась, не дожидаясь хозяина, что продолжал возиться в прихожей, прошла в зал, остановилась на пороге, с интересом осматривая интерьер. Позади зашуршало, будто что-то поспешно извлекали из коробки, щелкнуло. Вполуха прислушиваясь к звукам, Ольга произнесла:

— А знаешь, у тебя уютно. Если бы я…

Заинтересованная происходящим, она повернулась. Губы продолжают двигаться, завершая фразу, но голос оборвался, а воздух застыл, не в силах пробиться через перехваченное спазмом горло. Ледяной взгляд знакомых глаз, исполненных такого холода, что кажутся чужими. Короткая пауза, когда, занятый привычной работой, разум продолжает плести вензеля слов, невосприимчивый к окружению, а тело заполняется пониманием неотвратимой беды: нежданной, смертельной, неотвратимой.

Неяркая, злая вспышка сопровождается сухим треском. Раз. Другой. Тело выгибается от хлестнувшей боли, безумной, пронзающей до костей. Внутренности выворачивает, а мышцы сводит судорогой. Мир взрывается алым, в ушах стоит сухой треск, а ноздри забивает пугающий и одновременно приятный запах, какой возникает летом в чистом от прошедшего дождя воздухе, после могучей грозы.

Незримая сила отшвырнула, ударила о пол. Скорчившись от боли, Ольга вывернула голову, сквозь плавающие в глазах искры, взглянула с непониманием и обидой. Владимир подошел ближе, отложив электрошокер, нагнулся, тщательно обшарил гостью, затем вернулся в прихожую, чем-то пошуршал. В комнате он появился уже с мобильником, дождавшись, когда неведомый абонент отозвался, бросил кратко:

— Подъезжайте. Нужно помочь с доставкой.

— Что… — Ольга попыталась сказать, но лишь захрипела. Спазмированное, горло не пропустило воздух, и, не успев оформиться, слова сошли на нет.

Отложив телефон, Влад с силой протер лицо, сказал со вздохом:

— Ты не представляешь, как утомительна вымученная вежливость и неестественная радость. И как приятно поговорить, будучи естественным, даже если собеседник испытывает при этом, кх-м, некоторые неудобства.

— Поч… чшш… — Ольга вновь попыталась сказать, вытолкнуть зудящий на языке мучительный вопрос. Но, скрученные от удара током, мышцы челюстей не позволили, превратив слова в бессмысленное шипенье.

Наблюдая бесплодные попытки гостьи, Влад покачал головой.

— Не понимаешь? Что ж, ты не одна такая. Немногие понимают, можно сказать — почти никто. После пребывания в «клинике» люди меняются до неузнаваемости. Обостренные рефлексы, чудовищная выносливость, и вместе с тем детская непосредственность, местами доходящая до идиотизма.

— Ч-што ты имееш-шь… — Сделав титаническое усилие, Ольга превозмогла паралич, ощущая, как челюсть раскалывается от напряжения, прохрипела слова вопроса.

— Не понимаешь… — Владимир вновь вздохнул. — Не вижу особого смысла объяснять. Хотя, почему бы и не скрасить ожидание беседой. Ты не задумывалась, откуда по всему телу возникли рубцы? Обострившаяся чувствительность на размышления не наталкивала? Странные желания, не свойственные ранее привычки…

Несгибаемая, воля преодолела мышечный блок. Нервные импульсы пробили дорогу, пошли прежним путем, позволяя челюстям, хоть и с трудом, но двигаться, а горлу пропускать воздух. С трудом ворочая губами, Ольга прошептала:

— Возможно.

Влад вскинул брови, сказал задумчиво:

— Похоже, необратимую деградацию мозга препараты вызывают таки не у всех. Это не может не радовать… — Добавил громче: — Значит задумывалась… Ну и какие мысли, выводы?

— Смутные, — сухо бросила Ольга, наконец ухватив, как именно с наибольшей эффективностью использовать голос, чтобы фразы не приходилось додумывать.

— А именно? — Влад улыбнулся кончиками губ, сказал ободряюще: — Давай, давай, шевели мозгами. Умения шевелить телом тебе не занимать, последние дни тому подтверждение. Смести акценты.

Ольга честно попыталась сопоставить произошедшие за несколько месяцев. В черепе гудит, в висках постукивает, а мышцы отвлекают, постреливая засевшими после разряда зазубренными иголочками боли. Но если отвлечься от неудобств… Ставший чуть более острым слух, обоняние, изменившееся так, что бывшие ранее едва заметными, запахи усилились, обросли подробностями, подобно ведущему на улицу оконному стеклу, с которого стряхнули скопившуюся за годы пыль. Возникшая из ниоткуда потребность к физическим нагрузкам, значительно превосходившая все испытанное ранее. Усиленный рост мышц. Ничем не объяснимая страсть к ночным похождением.

Ольга напряглась, прогоняя воспоминания перед мысленным взором вновь, облекая в слова и проговаривая размытые образы. Прислушиваясь к словам, Влад кивал и ободряюще улыбался, наконец, не выдержал, перебил:

— Что ж, молодец, мыслишь в верном направлении. Осталось связать разрозненные детали воедино, чтобы увидеть картину в целом.

И вновь перед мысленным взором прокручиваются воспоминания, обрастая подробностями, мелкими, но значимыми деталями, сливаются в зыбкий силуэт чего-то очень важного, значимого настолько, что все прочее меркнет, отступает в тень. Лицо сидящего напротив человека, то отдаляется, теряясь в мутной дымке, то вновь выплывает, обретая детальнейшую четкость. Хозяин квартиры, ранее казавшийся другом, в единый миг обернувшийся врагом, не проявляет признаков враждебности, поддерживая никому не нужный разговор, раз за разом подталкивает к некой мысли. Однако, ситуация может измениться в любую секунду. Хищнику наскучит играть с жертвой, насытившись властью, он нанесет решающий удар. Не лучше ли воспользоваться ситуацией, и попытаться, если не победить, то хотя бы достойно погибнуть, забрав предателя с собой…

Образы наслаиваются один на другой, выпячиваются и исчезают. Всплеск ярости рассеивается, а явь заполняется все новыми картинами, непонятно, осколками ли снов, угасшими воспоминаниями. Холодные стены, фигуры в синих халатах, ведущие к венам тоненькие трубочки капельниц, и алые капли крови, сливающие в ручейки, заполняющие окружающее пространство бесконечной розовой мутью.

Зубы закусили губу так, что выступила кровь. Вспышка боли отрезвила, вернула к реальности. Волнующееся марево перед глазами всколыхнулось. Неведомые картины испуганно брызнули в стороны мутной капелью, призывный шепот исказился, враз потеряв очарование, превратился в голос хозяина квартиры.

— Так что ты говорил насчет клиники? — поинтересовалась Ольга невпопад.

Влад поперхнулся на слове, сказал с любопытством:

— Вижу, главное ты все-таки ухватила. Что ж, поговорим.

 

ГЛАВА 16

Надеюсь, для тебя не секрет, что наиболее прибыльный бизнес связан с военными разработками: компактные ядерные заряды, штаммы смертельных вирусов, новейшие роботы. На изобретение подобных вещей тратятся очень, очень большие суммы. В отличие от привычных средств убийства, такие разработки глубоко засекречены, хотя и… могут находиться буквально под носом. Самое смешное, что никому даже в голову не придет, что он имеет дело с разработкой совершенного оружия, или даже участвует в этом сам.

— Ближе к делу. — Ольга попыталась сесть, но лишь беспомощно дернулась. Большая часть мышц не спешили выполнять привычную функцию, и, выплескивая бессильную ненависть, она лишь зашипела в бессилье.

— Ближе некуда, — отозвался Влад холодно. — Это суть разговора.

— При чем тут вирусы, какие роботы, о чем ты вообще говоришь? — воскликнула Ольга, вновь и вновь безуспешно пытаясь сесть.

Влад замолчал, побарабанил пальцами по столешнице, словно раздумывая, достойна ли собеседница затрачиваемых усилий, промолвил отстраненно:

— Или уже влепить тебе разряд-другой, да дождаться парней. Бесперспективная беседа.

Сердце стиснуло холодная лапа страха. Хозяин квартиры явно теряет интерес к разговору. Еще немного, и он замолчит, а рука последует за взглядом, уже пару раз за последнюю минуту обращавшемуся к электрошокеру. Короткий импульс, и она превратится в полутруп, неспособный не то что защищаться, но даже воспринимать окружающее. А ведь до кресла, куда отлетела сумочка с единственной оставшейся надеждой, еще так далеко.

Сделав титаническое усилие, Ольга напустила на лицо озадаченное выражение, произнесла вдумчиво:

— Подожди. Я, кажется, начинают понимать. Тайное производство, шрамы, возросшие способности…

Лицо удерживает сосредоточенное выражение, с языка слетают умные слова: пустые, ни чего не значащие, призванные лишь к одному — отсрочить неминуемое. Ведь пока в теле теплится жизнь, а мозг поддерживает искру сознания, нужно преодолеть сковавшее мышцы онемение, доползти, дотянуться…

Влад улыбается, кивает, говорит что-то невнятное. В сознание прорывается его голос, ровный и насмешливый:

— Видишь, какая ты умница. Догадалась сама, почти без подсказки. Единственно, чего я не могу понять — как ты, в полусумеречном состоянии, смогла выманить Германа, и не куда-нибудь в бордель, а аж в глубину леса?!

— Германа? — прошептала Ольга потеряно.

Влад поморщился, уточнил:

— Ну, полицейского, координатора, чье задание — следить за подопечными и время от времени создавать стрессовые ситуации. Ведь он был чертовски осторожен.

Перед глазами всплыло похотливое лицо полицейского. Ольга бросила снисходительно:

— И поэтому разводил девушек на секс?

Влад взглянул вопросительно. Из недоуменного, его лицо стало презрительным, а затем злым, он бросил с ненавистью:

— Теперь понятно. Тупая тварь! Я же предупреждал, не один, не два раза, чтобы он даже думать не смел. Но ведь идиоту хватило ума склонять на секс киборгов. Что ж, тем лучше. Его давно следовало заменить, так что твоя помощь пришлась кстати.

— Моя помощь? — Ольга взглянула с удивлением.

Влад отмахнулся.

— Не отрицай, не на следствии. Возле сгоревшей машины с трупами Германа и телохранителя, кстати, сперва застреленными, а сожженными уж после, обнаружили женские следы. Я, конечно, допускаю, что некто в городе обладает достаточной фантазией и средствами, чтобы нанять женщину исполнителя, но, думаю, мы оба догадываемся о правильном ответе. Вернее, догадывается один, а вторая знает наверняка.

Мозг окончательно очистился, заработал в привычном режиме, быстро и взвешенно. Пустые до того, слова обрели смысл, недостающими кирпичиками начали встраиваться в мозаику, заполняя пробелы и сводя воедино разрозненные элементы головоломки. Каким бы это ни казалось невероятным, но сидящий напротив человек не лгал. Обстоятельно, доходчивыми словами, он снимал покровы, будто лепестки цветка, добираясь до сути, настолько чудовищной, что разум с трудом принимал факты, скрываясь от ужасной действительности в бешеном водовороте чувств, что воспринимались намного острее и ярче любой, даже самой жуткой реальности.

— Кстати, кто сообщил тебе мои координаты? — Влад оживился. — Хотелось бы узнать слабое звено, пока есть возможность.

— Доктор, — выдохнула Ольга, не думая.

Влад усмехнулся.

— Врешь, он не знал. Герман не знал тоже. Уже не говоря о киборгах. — Он оживился, спросил с подъемом: — Кстати, как впечатления? Ведь ты была у одного, вернее, у одной. Там, где после твоего ухода сгорел дом. — Он хохотнул. — Какая удивительная последовательность, сперва Герман, потом эта несчастная… Хотя, сложный вопрос, кто именно был несчастней, эта девица, или разодранные, сожранные люди, чьи остатки заполняли погреб.

Чувствуя, как по телу разбегаются мурашки, предвестники оживления, а следом, шествуя по пятам, расходится волна тепла и освобождения, Ольга чуть сдвинулась к креслу, произнесла скептически, но так, чтобы не задеть самолюбие хозяина:

— Ты удивительно много знаешь.

Влад кивнул.

— Конечно. Координатор моего уровня обязан знать много. Или, полагаешь, легко имитировать работу сразу в десятке мест, запоминать сотни наименований, объяснять, оплачивать «услуги», убеждать? Да и контингент не подарок, с течением времени распускаются, начинают гулять по ночам, убивать собак, жрать людей…

— Но, зачем, к чему эти сложности? — удивилась Ольга, на мгновение отвлекшись от кресла.

Влад пожал плечами.

— Таковы требования. Киборгов нужно дорабатывать в условиях, так сказать, приближенных к натуральным.

— И я тоже? — спросила Ольга ошарашено. — Меня тоже необходимо было… дорабатывать?

— И тебя, и сожженную тобой девку, и многих других, — раздраженно откликнулся Владимир. — Разница меж вами лишь в том, что, по стечению обстоятельств, она стала животным, а ты осталась человеком… пока что.

Последние слова царапнули слух, вызывав цепочку неприятных ассоциаций, так что Ольга поспешила вернуться к занятию, а чтобы не вызвать подозрений, спросила:

— Мне не ясно одно. Киборги, как ты их называешь… ты их устраиваешь на работу, лишь для того, чтобы содержать под присмотром, или это реальная попытка привить некие… навыки?

Влад хмыкнул, сказал с сарказмом:

— Все же препараты дают о себе знать, дают… Ну, подумай сама, какие реальные навыки в обыденной жизни могут получить машины убийства? Дело солдата — устранить противника, задача руководства — этого противника указать, а свободное время занять полезными делами. Ты когда с работы ушла, я сутки не спал, половину помощников на уши поставил. Дозвониться невозможно, установить точное место нахождение не получается. Должен был помочь Антон, но, он поторопился, или что там у вас произошло? Мы подлетели на звонок, как только смогли быстро, но обнаружили лишь его сплющенный труп.

Ольга замерла. Насытившиеся кровью, мышцы заработали, медленно, но неуклонно сдвигая тело в сторону кресла, незаметно для глаз врага. Но, с последними словами движения замедлились, темной фигурой надвинулась безысходность, сковала тело. Антон! Красавец атлет, владелец клуба, наставник и любовник. Если и он оказался втянут в эту жуткую авантюру до такой степени, что, без зазрения совести, цинично, тренировал людей, наращивал мышечную массу, чтобы потом сдать, словно скот, под нож неведомого мясника. Антон, Влад, кто еще? Как можно достойно противостоять противнику, если даже самый близкий может оказаться врагом, предать за горсть монет или теплое местечко.

Заметив, как изменилось ее лицо, Влад усмехнулся, сказал успокаивающе:

— Не бойся, все когда-то кончается. У кого-то раньше, у кого-то позже, но… кончается.

Ольга прошептала, с трудом ворочая губами:

— Возможно, ты прав. И, наверное, действительно лучше погибнуть, чем жить в пронизанном ложью мире, когда друг обращается предателем, а любимый… — Она всхлипнула, помолчав, сказала с умиротворенной улыбкой: — Мысли путаются, я плохо понимаю… Ты что-то говорил о тайной лаборатории. Почему-то мне представляется далекий угрюмый замок, заснеженные стены, провалившиеся балки крыш. Ветер гудит в разбитых витражах, треплет посеревшие космы паутины… Ведь в реальности все совсем не так?

Влад выдохнул, его лицо разгладилось. По всей видимости, разговор вызвал в глубинах памяти хозяина квартиры неприятные мысли, так что он поспешил сменить тему.

— Ты права. В реальности немного не так, вернее — совсем не так. Обнесенный забором городок в глубине тайги, стилизованный под санаторий, чтобы не вызывать вопросов. И вовсе не так далеко, как мог бы быть. — Он хмыкнул, добавил зловещим шепотом: — Скажу по секрету — недалеко от места, где тебя подобрал этот смешной дальнобойщик. Можно сказать, совсем рядом.

— Ты и это знаешь! — выдохнула Ольга сокрушенно.

— О, сколько нам открытий чудных… — продекламировал Владимир.

Он встал, отвернулся, открыв дверцу бара, зазвенел бокалами и уже не видел, как изменилось лицо гостьи. Секунду назад потерянное, оно преобразилось: исчезли унылые складки возле носа, губы сжались в тонкую полоску, челюсть упрямо выдвинулась, а глаза угрожающе блеснули. Ольга сжалась, словно пружина, рванулась, устремившись к креслу, где, в оставленной без внимания хозяином квартиры сумочке, покоится единственная надежда.

Мышцы с трудом сокращаются, не успев восстановиться после электрического удара, нелепо дергаются конечности. Но заветная цель приближается. Рывок. Еще рывок. Вот и сумочка, прикрытая свисающей с кресла тонкой бахромой косметической отделки. Нужно всего лишь протянуть руку, выхватить пистолет, развернуться…

Так просто, и так тяжело: в движениях нет привычной плавности, и даже незначительная координация достигается с огромным трудом. Ноги стучат, не в силах оттолкнуться от скользкого покрытия на полу, одежда издает громкий шорох. Еще немного, и, привлеченный звуками, хозяин обернется, и тогда…

Рука касается сумочки, зарывается внутрь, судорожно перебирая содержимое. Косметичка, зеркальце, пачка презервативов… А вот и искомое. Пальцы натыкаются на твердое, царапнув ногтями шероховатую металлическую поверхность, охватывают рукоять. Обратное движение. Пистолет идет нехотя, зацепившись за что-то внутри, тянет за собой всю сумку. Быстрее, ну быстрее же!

Треснув, ткань обрывается, освобожденное, оружие прыгает в руку. Разворот. Палец ложится на курок, а взгляд останавливается на фигуре хозяина квартиры, что в этот момент поворачивает голову, заинтересованный шумом. Его лицо меняется, медленно, но, в то же время, неуловимо. Удовлетворенность, удивление, страх. Эмоции перетекают одна в другую. Быстро, очень быстро.

Стоящий напротив человек не получил удара током, и потому он быстр, как в принятии решений, так и в движениях. Быстр чертовски, настолько, что становится страшно. Черты лица заостряются, а взгляд твердеет. Левая рука выстреливает к шокеру, а тело подается вперед. Отпущенный, бокал падает, разбивается с мелодичным звоном на тысячи осколков.

Курок тяжел. Палец давит изо всех сил, но механизм подается медленно, неспешно. Противник приближается, увеличиваясь в размерах. Исходя голубой дугой разряда, зло трещит шокер. Еще немного, и электрический язык коснется тела, закончив бой. Нужно успеть раньше. Немного. Чуть-чуть. Щелчок. Палец проваливается, достигая упора. Пистолет вздрагивает с оглушительным грохотом. Противника отбрасывает. В тусклой вспышке выстрела, он отлетает. Долю секунды его глаза продолжают жить, сосредоточенно, и с некоторым удивлением вглядываясь в гостью, но быстро стекленеют.

Ольга отбросила ненужный более пистолет, попыталась встать. Осторожно, придерживаясь за кресло — сперва на колени, затем на ноги. Движения прерывисты, мышцы полностью не успели оправиться. Но в тело возвращается жизнь, и каждый следующий шаг легче предыдущего, а движение мягче.

В самом начале Влад сделал звонок. Сколько прошло с того времени? Десять минут, двадцать, а то и все полчаса? Беседа длилась долго. И, вероятно, гости уже на подходе. Она заметалась, распахивая дверцы шкафов и выдергивая ящички. Вешалки с костюмами, коробки из-под обуви, какие-то бумаги… Где-то здесь должно быть оружие. Не может не быть. Вот только где именно, и сколько придется потратить времени, прежде чем…

Звонок в дверь заставил дернуться, замереть. Мысли понеслись вихрем. Рассудок судорожно заметался, отыскивая пути выхода. Можно забиться в угол, отсидеться, дожидаясь, пока не прекратится звонок, а на лестнице не затихнет сопение и шорох одежды. Ведь рано или поздно гостям надоест, и тогда, раздосадованные, они уйдут восвояси.

Ольга тряхнула головой, прогоняя неуместные мысли. Отсидеться не удастся, и гости не уйдут — не та ситуация. Не дождавшись ответа, они свяжутся с хозяином, вернее, попытаются связаться, а когда он не ответит, выломают дверь. И если до того, пока Влад не погиб, оставались какие-то шансы выжить, сейчас ее просто убьют, пристрелят, или задушат, а может, наденут на голову полиэтиленовый мешок, с интересом наблюдая за результатом.

Рука подхватила шокер, а ноги направились в прихожую. Ужасаясь предстоящему, разум испуганно затих, зато внутренний зверь обнажил клыки, оскалился в предвкушении. За дверью тишина. «Гости» ушли? Нет, всего лишь замерли в ожидании. Вот чуть слышно скрипнула подошва, донеслось негромкое покашливание. Что ж, пора открывать, пока у пришедших не пробудилась подозрительность, и не усложнила и без того непростой план.

С щелчком крутится головка замка, спрятанный в двери механизм проворачивается, освобождая проход. Ольга отступила в сторону, вжалась в стену, как можно глубже зарывшись в свисающую с вешалки одежду. Дверь отворяется. Шурша и сопя, в прихожую заходят двое, помещение мгновенно наполняется запахам табака, дешевого одеколона, множеством более мелких и менее значимых, но… алкоголем не пахнет. Что означает — проще не будет.

— Что-то я не понял, кто дверь-то отворил? — просипел первый.

— Чья квартира, тот и отворил, — с раздражением ответил второй. — Что за идиотские вопросы.

— Я хозяина не вижу, — зло бросил первый, — потому и спрашиваю.

— Значит отошел, — отрезал второй. — Сказал же — помочь с доставкой. Видать, не один.

— Он бы еще свет включил, — буркнул сиплый. — А то мы тут лбы поразбиваем, или еще что, из хрупкого.

— Пошарь по стене. Выключатель слева, — посоветовал второй.

Ольга напряглась. Двое мужчин не малой, судя по ворочающимся в сумраке силуэтам, комплекции представляют ощутимую угрозу. Пальцы сдавили шокер. Ольга замерла, выжидая удобный момент. Удачная конъюнктура — залог победы. А до тех пор желательно даже не дышать, и в нужное мгновение неожиданность сыграет на руку.

 

ГЛАВА 17

Рядом зашарило, сухо зашуршали обои. Судя по всему один из гостей последовал совету и отыскивал выключатель. Шуршание приблизилось, возле головы, обдавая щеку воздухом, зашевелилась рука, некоторое время слепо лапала. Наконец, отыскав включатель, щелкнула по кнопке.

Прихожую залил яркий праздничный свет, и, одновременно, дважды полыхнуло голубоватым. Запахло озоном. Мужчины мешками обвалились на пол. Ольга нагнулась, всадила каждому еще по разряду, со злым удовлетворением отмечая, как болезненно дергаются тела. Совсем недавно подобное пережила она, теперь пришло время ощутить «удовольствие» приближенным Влада.

Убедившись, что противники не в состоянии причинить вред, Ольга обшарила каждого, однако, ни документов, ни оружия у обоих не оказалось. Осталось лишь сожалеть, что подручные Владимира пришли «неукомплектованными». Последние дни показали — спрятанный в сумочке заряженный пистолет может очень сильно повлиять на события, оказывая неоценимую помощь там, где бессильно все прочее.

Она заперла дверь, двинулась обратно в зал. Влад лежал в прежней позе, вперившись в пространство застывшим взглядом. Рубаха на груди покраснела, пропиталась влажным, и дух крови, смешиваясь с ароматом открытого, но, так и не испробованного вина, насытил воздух густым терпким запахом.

Без интереса мазнув по останкам хозяина взглядом, Ольга приступила к поискам. Бельевой шкаф, полки с книгами, тумба с постельным бельем не заинтересовали. Порывшись в ящиках стола, и не обнаружив ничего интересного, Ольга перешла в спальню. Глаза заскользили по интерьеру, скрупулезно отмечая малейшие детали. Скромный узкий диван с грязно-желтой обивкой, невзрачные шторы, обои серых тонов. Подобной цветовой гаммы не вынесла бы ни одна женщина. Хозяин явно использовал квартиру сугубо в деловых целях.

Взгляд остановился на столике в углу: удобный стул с кожаной обивкой, мерцающий экран ноутбука, стопки бумаг… Судя по всему это и есть настоящее рабочее место, зал же — приемная для встреч с «подручными», или «гостей» вроде нее. Внимание привлек элегантный шкафчик у дальнего угла стола, миниатюрный, с изящными обводами, в строгой обстановке спальни смотрящийся несколько неуместно.

Ольга подошла ближе, недоверчиво провела рукой, постучала. Так и есть. Легкость и изящность оказались обманчивы, пальцы ощутили прохладную шероховатость металла. Ольга обхватила вещицу, попыталась приподнять. Бесполезно. Приблизившись, она осмотрела стену, для верности тронула. Незаметные для глаза, но хорошо ощутимые подушечками пальцев, в стене затаились головки болтов. Шкафчик оказался ни чем иным, как сейфом.

Не возникло и тени сомнений, что наиболее ценные и важные вещи хозяин спрятал именно здесь. Вот только достать сокровища вряд ли удастся. Подобные сейфы, выполненные по новейшим технологиям, при всей внешней хрупкости обладают недюжинным запасом прочности и взламываются с большим трудом. Конечно, можно легко извлечь содержимое, использовав ключ, но для его поиска понадобится прорва времени, да и не известно, чем закончатся поиски. Ольга в ярости зарычала, зло ударила кулаком в дверцу сейфа, раз, другой, пока металл не обагрился красным.

Боль отрезвила. Избыток эмоций выплеснулся, а мысли потекли ровнее. Облизав разбитые костяшки, Ольга облокотилась на стол. Потревоженные, бумаги сдвинулись, обнажив раннее скрытые ручку, мобильный телефон и… Ольга распахнула глаза, неотрывно глядя на связочку из трех ключиков сложной формы. Не веря в удачу, она протянула руку, подхватив ключи, осторожно вставила один в щель скважины, повернула. Щелчок замка отозвался сладким щемом в груди. Похоже, оторванный от работы неожиданным визитом, хозяин не удосужился спрятать ключ, а после, учитывая положение «гостьи», не посчитал необходимым возвращаться. Что ж, тем проще.

Дверца мягко отворилась, открывая сокровищницу: несколько пачек купюр, судя по цвету, далеко не самого низкого номинала, перетянутая тесьмой пухлая папка с бумагами, и, в завершение композиции, пистолет с дополнительной обоймой и двумя коробочками патронов. Присвистнув, Ольга выгребла находки, сбегав за сумкой, аккуратно разложила добычу по отсекам, вышла из спальни.

На глаза попался пистолет. Мгновение подумав, Ольга вытащила платочек, тщательно протерла оружие, после чего, без сожаления бросила назад. Патроны к столь экзотическому оружию получить удалось бы вряд ли, а вот проблемы с полицией — запросто. Окинув помещение прощальным взглядом, Ольга вышла в прихожую, поспешно оделась, не выпуская мужчин из поля зрения. Несостоявшиеся конвоиры постанывали и с трудом шевелились.

Губа приподнялась, обнажая зубы, рука потянулась к сумочке. Хищно пригнувшись, Ольга несколько секунд стояла в оцепенении, борясь с сильнейшим искушением пристрелить обоих. Наконец, она разогнулась, с шумом выдохнула. Изменив траекторию, рука протянулась к замку, а сумочка заняла привычное место на плече.

Прежде чем выйти из дома, Ольга внимательно осмотрела двор из подъездного окошка, заметив напротив двери иномарку с тонированными стеклами, нахмурилась. Скрытый стеклами, в машине вполне мог оказаться водитель. Вряд ли он знал, кого именно предстояло перевозить, но подстраховаться не мешало. Проверив обойму, и, сняв с предохранителя, Ольга разместила пистолет так, чтобы выхватить одним движением, зашагала вниз.

Постояв возле двери, она приняла независимый вид и вышла на улицу. Изобразив на лице скуку, Ольга неспешно прошла мимо автомобиля, чувствуя, как от напряжения сводит скулы. Однако, чрево автомобиля осталось недвижимым, не вспыхнула искра сигареты, не колыхнулся контур силуэта. Либо сопровождающие все-таки приехали вдвоем, либо, что более вероятно, водитель не обратил внимания на идущую по делам девушку. Едва машина скрылась за углом, Ольга вздохнула свободнее, ускорила шаг, стремясь как можно скорее покинуть опасное место.

Заперев за собой дверь, Ольга с облегчением выдохнула, как бы ни были отточены рефлексы и наметан глаз, в квартире все же спокойнее. Под защитой родных стен, не опасаясь за собственную жизнь, можно спокойно поразмыслить, не торопясь, проанализировать последние события.

Дразняще пахнет чем-то съестным, из зала приглушенно журчит телевизор. Ольга разделась, заглянула в зал. Ярослав устроился на диване, ноги удобно лежат, водруженные на табурет, на столике рядком выстроились пустые бутылки, в руке стакан, взгляд устремлен на экран, где, постреливая друг в друга, быстро перемещаются люди в военной форме. Ольга с удовлетворением кивнула, запах пива, и отстраненное выражение на лице друга свидетельствовали — Ярослав решил расслабиться, и это пришлось как нельзя кстати. В отличие от многих, пьянея, Ярослав не стремился к общению, а, наоборот, уходил в себя, и почти не разговаривал.

Ольга было двинулась в спальню, но, ощутив голодный позыв, свернула в кухню. На плите, завернутая в полотенце, султанским тюрбаном белеет кастрюля. Заинтересовавшись, Ольга подошла ближе, приподняла крышку, по запаху заранее зная, что увидит. Обоняние не подвело. Под крышкой, чуть остывшие, но не потерявшие привлекательности, расположились пяток котлет: крупные, коричневая корочка топорщится мелкими бугорками, тускло блестят лужицы жира, зеленой бахромой ершатся цельные листья петрушки, добавленные поваром в порыве кулинарного азарта.

Сделав зарубку в памяти, поблагодарить Ярослава, Ольга нарезала крупными ломтями хлеб, выложила по котлете, для вкуса капнув на каждую майонеза, и украсив салатным листком. Сложив получившиеся бутерброды на тарелку, Ольга покинула кухню, стараясь не привлекать внимания, прошмыгнула в спальню, притворила дверь.

Поставив тарелку на кровати, Ольга вывернула сумку. На одеяло хлынул блестящий поток: фантики, косметички, мелкие монеты… Пачки денег и пистолет сразу же перекочевали в шкаф, на одну из полок, за завалы из лифчиков маечек и носков, к самой стенке, туда, где легко достать, но куда вряд ли заглянет любопытствующий товарищ, или незваный гость, не предполагая в груде женского белья обнаружить нечто интересное.

Затворив дверцу шкафа, Ольга вернулась на кровать, устроившись удобнее, взяла бутерброд, укусила. Зубы вонзились в мягкое, раскусили, принялись пережевывать, растирая и без того мягкое мясо в кашицу. Перемешанная с хлебом, котлета плеснула соком, что растекся по языку, коснулся рецепторов, обостряя и без того сильный голод. Ольга замычала от удовольствия, сглотнула, не дожевав, откусила еще кусок, затем еще.

Лишь когда на тарелке остался один бутерброд, а челюсть замедлила движение, внимание сместилось на папку. Отряхнув ладони от крошек, Ольга вытерла пальцы о майку, подхватив папку, бухнула на колени. Короткое движение, и образованный застежками-шнурками бантик распустился, картонные лепестки раскрылись, подобно бутону, открывая доступ к сердцевине.

С матовой фотографической бумаги глянуло суровое лицо: мощные надбровные дуги, тяжелый, выдвинутый вперед подбородок, глубоко посаженные глаза… Ольга мгновение всматривалась в лицо мужчины, затем перевернула лист. Фотографии. Множество фотографий. На обратной стороне, мелким, но разборчивым подчерком выведены данные. Первые строчки ясны — инициалы, адрес проживания, возраст, дальше еще что-то, но сокращения невозможно понять, а редкие, прописанные целиком слова не добавляют ясности.

Ольга сперва рассматривала фотографии внимательно, сравнивала, пытаясь найти черты сходства, затем интерес пропал, и взгляд лишь мельком касался изображений, скользил дальше, а под конец рука откидывала лощеную бумагу в сторону сразу же, задерживаясь лишь на мгновение, когда попадались особо колоритные лица.

Фотографии кончились, пошли деловые письма. Ольга бегло пробегалась взглядом, вникая в суть, откладывала без интереса. Накладные, расходники, уведомления и расписки… Возможно, все это представляло большую ценность, и кто-то отдал бы огромные деньги, и потратил немало сил, чтобы получить хотя бы мимолетную возможность ознакомиться с занесенной на бумагу информацией, однако, Ольга лишь пожимала плечами, отбрасывая документы в сторону.

Изначально пухлая, пачка бумаг уменьшалась на глазах, и Ольга со вздохом разочарования отложила папку, уже не рассчитывая найти хоть что-то полезное, когда лежащий сверху лист сдвинулся, а под ним… Уже разжавшиеся, пальцы цепко ухватили папку, вернули обратно. Отбросив ненужные бумаги, Ольга впилась взглядом в находку. Карта дорог области, какую можно найти в бардачке почти любого автомобиля, правда, немного непривычного формата — более подробная и с рядом непонятных обозначений. Однако, не это привлекло внимание. Надпись в углу, сделанная наспех и плохой пастой — «клиника».

В памяти всплыла «прощальная» речь Влада. Дрожащими от нетерпения руками Ольга развернула бумагу, разгладив помятости, зашарила глазами. Долго искать не пришлось. Яркая отметина сразу же привлекла внимание. Буква «К» возле одной из трасс, на самой границе области. Ольга секунду смотрела на номер трассы, затем встала, решительно направилась в зал.

Ярослав сидел в прежней позе, разве, до того полные, бутылки опустели, да кружка, лишившись содержимого, перекочевала из руки на столик. Заметив Ольгу, он повернул голову, сказал со сдержанным удивлением:

— Надо же, а я и не заметил как пришла. Здравствуй. — Добавил с секундной задержкой: — А я, видишь, решил расслабиться, так что… извини за излишнюю сдержанность.

Ольга кивнула, сказала с улыбкой:

— Сама не в настроении болтать, не извиняйся. У меня лишь один вопрос… правда, ты уже говорил, но… я хотела услышать еще раз. Где ты меня подобрал?

Ярослав вскинул бровь, некоторое время с удивлением разглядывал подругу, сказал задумчиво:

— Не знаю, с чего вдруг ты вспомнила… Это было на границе области.

— А номер, номер трассы помнишь? — уточнила Ольга в нетерпенье.

— Конечно, — Ярослав пожал плечами, — я по ней частенько езжу. Пятьдесят третья. А… тебе зачем?

Ольга развернулась, не ответив, удалилась в спальню. Затворив дверь, она прошлась по комнате, в раздумии остановилась у окна. Сказанное Владимиром не дает покоя. В голове разноцветной мозаикой играют осколки информации. Обладающие удивительными способностями «люди-киборги», чье появление оставляет место для самых страшных догадок, а предназначение настолько ужасно, что от одной мысли холодеет в груди, тайные координаторы, затерянная в глубине тайги клиника.

Мысли выстраиваются в стройные логические цепочки, подбираются одна к одной, как кусочки пазла. Но, вновь что-то не сходится, очередной кусочек не встраивается в отведенное место, и картинка разваливается, рассыпается, возвращая мысли к исходному состоянию неопределенности и вселяя страх.

Ольга закусила губу, не в силах понять, закружилась по комнате. Перед внутренним взором прошла череда образов: сосредоточенное лицо Антона, с каким он не раз объяснял нюансы выполнения упражнения; доброжелательный лик доктора, внимательные глаза и успокаивающий голос; полицейский, с похотливым взглядом и потными ладонями; Влад… Все эти люди в той или иной степени оказали втянуты в круговорот ее судьбы, связаны нитями незримых отношений и тайных обязательств.

Сказал ли хоть кто-то из них правду, или каждый лгал в меру сил и необходимости? Этого уже не узнать, но многие вопросы остались неразрешенными. Оставят ли ее в покое, или придется всю жизнь сражаться с невидимым противником, что, как паук, не нападает напрямую, а лишь плетет сеть, накидывая все новые и новые нити, дожидаясь, пока, обессиленная, жертва перестанет трепыхаться, и лишь тогда нанесет решающий удар?

Взгляд вновь прикипел к карте, ноги поднесли к дивану, а руки протянулись, вцепились в бумагу. В груди зародилось угрожающее рычание, а губа приподнялась, обнажая зубы. Скромная пометка на карте — единственная оставшаяся нить. Затерянная в лесах клиника. Именно там кроется причина всего, что происходит, и еще произойдет. Именно туда нужно наведаться, чтобы наконец-то разобраться с происходящим, поставить точку в затянувшейся игре неведомых сил.

Осталось лишь добраться до места. Это не сложно, подойдет любая идущая в нужном направлении попутка, или, на худой конец, автобус. А там можно и пешком, пройтись по свежему воздуху, насладившись покоем и одиночеством, взвесить все «за». Но, прежде чем отправиться, нужно подготовиться как можно тщательнее: добротная, крепкая одежда, ну и, конечно, оружие, ведь оно так хорошо помогает, когда нужно получить ответ на вопрос.

Ольга взяла мобильник, пробежавшись по списку номеров, выбрала нужный, нажала кнопочку вызова.

Телефон отозвался сонным голосом:

— Слушаю.

— Леонид? Здравствуй, это Ольга. Нужно поговорить.

Секундное недоумение сменилось радостью.

— Чертовски рад слышать! Совсем потерялась, не звонишь, не пишешь…

Скупо улыбнувшись, Ольга прервала:

— Дела не пускали, но сейчас свободна. У тебя есть время поговорить?

Собеседник воскликнул с обидой:

— Конечно! Для тебя у меня всегда есть время. Говори, слушаю внимательно.

— Я знаю, у тебя есть связи в соответствующих кругах… Мне нужно оружие. Разное. С оплатой проблем не будет.

Леонид помялся, сказал с запинкой:

— Как-то все это неожиданно… нужно подумать. Да и не телефонный разговор, если честно.

— Время не терпит. Не сможешь ты, обращусь к другому, — подытожила Ольга жестко.

Леонид помолчал, сказал со вздохом:

— Ладно, сдаюсь. Будет тебе… оружие. В ближайшую неделю позвоню.

— Два дня, — произнесла Ольга с нажимом. — Два дня. До встречи.

Она оборвала связь, прошлась по комнате, удивляясь сама себе. Разговаривать подобным тоном с единственным человеком, кто мог помочь с необходимым… Ведь Леониду ничего не стоило отказаться, забыть о звонке, или «случайно» удалить ее номер из списка памяти, а то и вовсе заблокировать. Но что-то подсказывало — этого не произойдет. Даже если она перейдет исключительно на ненормативную лексику, Леонид поможет. Но, несмотря на уверенность, Ольга с холодком осознала, что не хотела бы знать ответ на вопрос «почему».

 

ГЛАВА 18

Леонид позвонил уже на следующий день. Непривычно сухим голосом деловито сообщил, где и во сколько состоится встреча. Уточнив адрес и время, Ольга попрощалась, взглянула на часы. Леонид отреагировал оперативно, и до встречи осталось совсем немного. Домашних дел не предвиделось, к тому же на улице прояснилось, и Ольга принялась собираться. Прислушиваясь к доносящемуся с улицы веселому щебетанию, она оделась, двинулась из комнаты, когда взгляд упал на пилку для ногтей. Вспомнив, что собиралась сделать маникюр, Ольга поморщилась, но сидеть в теплой одежде не хотелось, раздеваться тем более, и, побросав в сумочку ножнички и пилку, она вышла в прихожую.

Дойдя до условленного места, Ольга остановилась, завертела головой, высматривая Леонида. Словно дожидаясь этого момента, мягко шелестнули шины, рядом остановился автомобиль, бибикнул, приветствуя. Ольга шагнула к машине. Едва за ней захлопнулась дверь, Леонид крутанул руль, отъехал от тротуара, и лишь когда машина встроилась в поток, произнес:

— Рад видеть. Хотя, признаюсь честно, повод для встречи удивил, удивил.

Ольга произнесла отстраненно:

— Ситуация требует.

— И часто у тебя такое бывает?

Ольга сказала с досадой:

— К сожалению, чаще чем хотелось бы.

Леонид покосился на спутницу, сказал задумчиво:

— Нет, я не удивляюсь. После того случая с Борисом я вообще ничему не удивляюсь. Странно лишь, что тебе не потребовался танк, или самолет.

Ольга усмехнулась, сказала жестко:

— Вообще-то я не уточняла, что именно нужно.

Леонид охнул, сказал сдавленно:

— Ну, извини. Мои поставщики — люди маленькие. Ракетными установками не фарцуют.

Ольга сказала нехотя:

— Догадываюсь. Поискала бы других, да время поджимает.

Леонид оскорблено дернулся, замолчал. Ольга также не спешила продолжать беседу. По большому счету обсуждать было нечего, не посвящать же случайного знакомого в личные планы. К тому же в поведении Леонида ощущалась некая натянутость, словно спутник взялся за работу против воли, или чего-то не договаривал. Внутренний голос нашептывал, что из ситуации следует выйти, и чем быстрее, тем лучше. Остановить машину, распрощаться, затеряться в толпе, пока не случилось непоправимое. Но, когда еще она сможет найти более-менее надежного человека, что поспособствует, не задавая вопросов? Да и сможет ли… И Ольга лишь крепче стискивала челюсти, отгоняя назойливый звоночек интуиции.

Жилые кварталы закончились, за окном замелькали здания промышленной зоны. Погрузившись в мысли, периферией зрения Ольга привычно отслеживала ландшафт, составляя в памяти визуальную карту дороги, поэтому, когда Леонид дважды проехал по одной и той же улочке, с удивлением взглянула на спутника, но, занятый управлением, тот не заметил немого вопроса, и, списав произошедшее на плохое знание местности, Ольга вновь углубилась в себя.

— Ну, вот и приехали.

Голос спутника вернул к реальности. Ольга встрепенулась, бросила взгляд вокруг. Обшарпанные заводские стены, корпуса с выбитыми стеклами, занесенные почерневшим на солнце снегом мусорные кучи. В памяти затухает росчерк оставшейся позади дороги. Ольга повернулась к попутчику, спросила:

— Выходим?

— Да, да, конечно, — бросил Леонид.

Ольга проводила товарища взглядом. Вновь показалось, что Леонид суетится сверх необходимости. Предупреждая об опасности, снова звякнул колокольчик интуиции. Покрутив головой, и не обнаружив ничего подозрительного Ольга встряхнулась, в очередной раз отогнала неуместные сомнения, и вышла из машины.

Под ногами зачавкало. Растопленный лучами не по-весеннему жаркого солнца, снег подтаял, смешавшись с глиной, образовал липкую грязь. Миновав открытое пространство, вошли в здание цеха. Чавканье сменилось хрустом. Внутри, под сводами, царит холод, вездесущее солнце не в силах пробить толстенный бетон. Остатки штукатурки посеребрены инеем, с потолка свисают почерневшие комья не то паутины, не то пропитавшейся грязью ваты.

В очередной раз осмотревшись, Ольга произнесла:

— Не самое удобное место для… работы.

Леонид пожал плечами.

— А здесь и не работают, здесь делают дела. Подальше от лишних глаз и… ушей.

Последнее слово Леонид произнес шепотом, но Ольга услышала, взглянула с удивлением. Однако, спутник шел, как ни в чем не бывало, и Ольга лишь пожала плечами. По большему счету, все верно. Чтобы скрыться от лишних глаз, зачастую приходится совершить изрядный крюк. Но от враждебного слуха уйти гораздо проще, достаточно лишь понизить голос, если только это не… Ольга нахмурилась, заспешила следом, в очередной раз отгоняя непрошенные мысли.

В стене, напротив, дверь, обшарпанная, покосившаяся, как и все вокруг. Если не присматриваться, то кажется, что дверь вросла в косяки, настолько много собралось грязи на стыках. Однако, Леонид уверенно подошел к двери, потянул за ручку. Ольга невольно напряглась, ожидая, что ручка останется в ладони спутника, или сверху, потревоженный сотрясением, осядет огромный пласт отслоившейся штукатурки. Но Леонид знал, что делает. Дверь легко отворилась, а он сам исчез в проеме.

Едва дверь отворилась, Ольга ощутила запах табака, а когда приблизилась, запах стал нестерпимым. Похоже, их ждали, и, судя по плотности «аромата», ждали давно. Ольга вошла внутрь. Небольшая, заваленная мусором, комната, завешанные обрывками эротических фотографий стены, в центре непонятным образом сохранившийся во всеобщей разрухе стол. В долю секунды обежав комнату, глаза завершили осмотр, взгляд сосредоточился на главном. У стола двое. Один побольше, спортивного вида, кожаная куртка красиво облегает плечи, подбородок угрожающе выдвинут, на лице застыло пренебрежительное выражение. Второй поменьше: мешковатая одежда, невыразительное, словно посыпанное пеплом, лицо, но глаза живые, смотрят внимательно и остро. У ног незнакомцев объемистая спортивная сумка.

— А вот и мы, — дождавшись, когда Ольга переступит порог, с подъемом провозгласил Леонид.

— Долго собираетесь, — процедил здоровяк сквозь зубы.

Леонид развел руками, произнес с натянутой улыбкой:

— Пробки на улицах, да и ехать далеко… В любом случае, мы здесь, и значит все в порядке.

— Деньги с собой? — деловито поинтересовался «мелкий».

Ольга прищурилась, парочка не внушала доверия, задала встречный вопрос:

— А товар?

Здоровяк нахмурился, но, предупреждая ссору, мелкий тронул товарища за плечо, сказал примирительно:

— Товар на месте. Мы люди деловые, слов на ветер не бросаем.

— Вот и я не бросаю, — отрезала Ольга сухо. — Покажите.

Здоровяк набычился, окинул Ольгу уничтожающим взглядом, но его товарищ кашлянул, сказал с нажимом:

— Серж, открой сумку.

Здоровяк с шумом выдохнул, сказал срывающимся от ярости голосом:

— Тебе не кажется, что девочка забывается?

— Мне кажется, что нужно показать товар.

«Мелкий» произнес фразу негромко, и, как будто, даже спокойно, но здоровяк отчего-то не осмелился возражать. Поворчав, он одним движением поднял сумку, опустил на стол. Как ни стремительно было движение, Ольга заметила, что мужчина заметно напрягся, а едва сумка коснулась стола, тот скрипнул, словно придавленный непосильной ношей. Похоже, незнакомцы действительно оказались деловыми людьми, и привезли с собой «достаточно» интересного. Конечно, оставалась небольшая вероятность, что сумку привезли пустой, а наполнили уже на месте, подобрав несколько кирпичей из ближайшей кучи.

Не дожидаясь приглашения, Ольга шагнула к столу, резким движением рванула замочек. Вжикнув, молния разошлась, края сумки раздвинулись, обнажая содержимое. Отметив тускло блеснувшие металлом знакомые очертания, Ольга с облегчением выдохнула, однако виду не показала, сказала отстраненно:

— Моя очередь.

Рука скользнула в сумочку, захватив две пачки купюр, вытащила, не полностью, но так, чтобы стали видны краешки. Взгляды мужчин потеплели. Здоровяк прогудел примирительно:

— Вот это другое дело. Так бы сразу.

Второй пожал плечами.

— Сразу, или после — без разницы. Мы и не сомневались…

Ольга усмехнулась. Не смотря на ровный тон сказанного, она не обнадеживала себя иллюзиями, и в общих чертах представляла, что бы случилось, не окажись в сумочке денег.

В этот момент Леонид, мявшийся в течение всего разговора возле двери, шмыгнул носом, сказал поспешно:

— Ладно, вы тут пока разбирайтесь, а я прогуляюсь. Что-то много жидкости за обедом употребил… — Он кашлянул, с извиняющейся улыбкой выскочил из помещения. Хлопнула дверь, застучали, удаляясь, шаги.

Ольга опустила голову, застыла, вслушиваясь. Болезненно кольнуло сердце, в который уже раз за день в груди шевельнулся страх. Слишком неестественен голос, чересчур поспешен уход. К тому же, оставлять знакомую, пусть и недолго, девушку наедине с двумя мужчинами в цехе заброшенного завода, к тому же с полной сумкой денег…

Едва слышное шуршание громом ударило по ушам, приковало внимание. Знание пришло в тело мгновенно, но не желая соглашаться с происходящим, разум потребовал доказательств. Ольга взглянула исподлобья, и едва не упустила момент. Лица мужчин окаменели, глаза прищурились, а руки метнулись за полы курток, как оказалось, заблаговременно расстегнутых.

Времени не осталось. Сейчас, выхваченные из укромных мест, пистолеты разом плюнут огнем. Злые кусочки свинца вонзятся в плоть, искромсают, отбросив на бетонный пол, где останется лишь истечь кровью, бессильно взирая на убийц, если кто-нибудь из двоих не сделает контрольный, милостиво оборвав мучения. И уже не важно, почему двое вооруженных, уверенных в себе мужчин, стреляют на поражение, вместо того, чтобы избить, изнасиловать, или просто запугать беззащитную слабую девушку, заботливо предупрежденные о возможных осложнениях. Не важно когда, и кем. Пока не важно…

Руки рванулись к сумочке, к единственному, покоящемуся среди груды женского хлама, шансу. Только бы не промахнуться. Второго шанса не будет. Если не попасть сразу… Есть! Пальцы обеих рук натыкаются на твердое, стискивают полоски металла стальным захватом. Рывок. Тело бросает вперед. Две стальных иглы: маникюрные ножнички и пилка, вспыхивают ледяными искрами, прежде чем погаснуть, до основания погрузившись в податливые мышцы. А спустя мгновение, вырваться, оставляя за собой алый росчерк кровавого шлейфа.

Под аккомпанемент собственного дикого крика, Ольга чередовала удары, раз за разом погружая металл в разорванные шейные артерии противников, гася бушующую в груди ярость кровавым угаром расплескиваемой жизненной силы врагов. Отбросив скользящее в пальцах, не нужное более оружие, Ольга дважды с силой ударила. Мгновение смотрела, как, отброшенные, враги вяло шевелятся, безуспешно пытаясь зажать кровь из распоротых вен. Их движения становятся все медленнее, щеки бледнеют. Лица мужчин перекошены ужасом, но изо ртов, распяленных в беззвучном крике, вместе с кровавыми пузырями вырывается лишь невнятный хрип.

Потеряв интерес к поверженным, Ольга повернула голову, прислушалась. Где-то за стенами притаился тот, кому она обязана столь «теплым» приемом, ожидая, пока дело «закончится». Или, быть может, договорившись обо всем заранее, он удаляется быстрым шагом, стремясь как можно скорее покинуть место сделки. В любом случае, он будет удивлен, пусть и в последний раз в жизни. Хищно улыбнувшись, Ольга сорвалась с места.

Удар. Дверь распахивается, едва не срываясь с петель. Ободряюще хрустя, под ноги ложатся осколки стекла и мелкий щебень. Тело взмывает в воздух, легко преодолевая загромождающие путь кучи щебня. Прямоугольником высвечивается яркое пятно выхода, рывком приближается. В глаза бьют потоки света, нежной лапой касается лица ветерок. Впереди, неподалеку, шагает мужчина. Шагает быстро, не оглядываясь, словно опасаясь увидеть за спиной нечто, отчего мышцы вдруг перестанут слушаться, и движение потеряет всякий смысл.

Прыжок. Еще один. Ноги несут легко, с каждым движением приближая к жертве. Ни к врагу, ни к противнику — к жертве. Напуганный происходящим, разум притих, сложив с себя всякие обязательства, но тело знает. Пробудившийся внутри зверь ведет по следу, ведет без сомнений, без промедления, без жалости.

Мужчина замедляет шаг, останавливается, замедленно поворачивается всем телом. Глаза расширяются в ужасе, руки лихорадочно лезут во внутренний карман, а рот открывается для крика. Поздно. Тело взмывает в прыжке. Удар отбрасывает мужчину на землю, в единственно пристойное для жертвы положение. Руки обхватывают голову, сжимают в объятьях. Резкий, до хруста, рывок. Голова со стуком падает на землю. Остекленевшие, глаза уже не видят, как миниатюрная девушка вскакивает, и, запрокинув голову, выплескивает эмоции в диком крике, столь пронзительном и страшном, что с далеких деревьев срывается стая ворон, а бродящие неподалеку собаки спасаются бегством, не желая на собственной шкуре проверять силу неведомого врага.

Кровавая пелена спала, в ушах перестало шуметь, а сердцебиение вошло в привычный ритм. Ольга двинулась назад, чувствуя, как испаряется ярость и возвращается способность рассуждать. Позади, распластанный в грязи, остался тот, кто мог бы стать другом, но предпочел остаться врагом. Подчеркнутая вежливость и корректность Леонида не обманули, возникшие ранее подозрения лишь подтвердились, позволив разрешить ситуацию к своей пользе.

Перед внутренним взором, одна за другой, промелькнули былые встречи: прогулка по парку, поездка в ночной клуб, несостоявшееся посещение кафе. Приятное начало, жестокие стычки в конце, и внимательный, с искрами любопытства, взгляд Леонида, что каждый раз оказывался не при делах. Ольга тряхнула головой, отбрасывая неуместные мысли. Мертвые не должны отягощать настоящее, их удел — редкие воспоминания, когда плохое забывается, уходит в тень, а остается лишь тихая, лишенная обид и злобы, грусть.

Вернувшись в комнатку, Ольга мельком взглянула на мужчин. Один распластался недвижимо, попятнанный кровью, застыл. Второй еще шевелится, но движения становятся все слабее, жизнь стремительно покидает тело вместе с последними каплями крови. Без интереса отвернувшись, Ольга подошла к столику, распахнув сумку, секунду всматривалась: пистолеты, автомат, несколько гранат и груда запасных обойм и рожков.

Ольга застегнула сумку, легко вскинула на плечо. Осталось лишь добраться домой, а там… Предстоящий путь заставил задуматься. Пешком идти не хотелось. Случайный представитель закона мог остановить, поинтересоваться содержимым сумки. И хотя вероятность подобного стремилась к нулю, рисковать не стоило. Оставалась еще машина Леонида, но что-то удерживало, не позволяло воспользоваться транспортным средством бывшего совсем недавно живым товарища.

Мужчина дернулся, заскреб пальцами снег, после чего обмяк, перестал подавать признаки жизни. Ольга перевела взгляд на мертвеца, секунду размышляла, после чего решительно нагнулась. Из помещения она вышла через вторую дверь, пошла к светлому пятну далекого провала в стене. Взгляд скользил по цепочке следов, а на пальце, позвякивая в такт шагам, болтались ключи от машины.

 

ГЛАВА 19

Придерживаясь безлюдных улочек, Ольга шла домой. Потрепанный внедорожник, найденный неподалеку от цеха, остался далеко позади, припаркованный в одном из глухих дворов. Сперва она хотела выбросить ключи, но, поразмыслив, оставила. Для воплощения задуманного, автомобиль мог сгодиться в качестве запасного варианта. Не самого удачного, если подумать, но…

Звякнул замок, дверь отворилась, пропуская хозяйку, затворилась позади. Ольга прислушалась, вздохнула с облегчением. Квартира пуста. Судя по всему, Ярослав куда-то вышел, что оказалось более чем кстати. Таскать по комнатам набитую оружием сумку в его присутствии не хотелось. Еще меньше хотелось отвечать на вопросы. Раздевшись, Ольга перетащила сумку в спальню, в раздумии остановилась у шкафа. Бельевое отделение без труда вместит десяток подобных сумок, однако грязнить одежду не хочется, к тому же, помимо ее нарядов, в шкафу висит пара костюмов Ярослава. Представив лицо любимого, что, в поисках брюк, наткнется на баул с оружием, Ольга хмыкнула, покачала головой.

Отыскивая укромный угол, взгляд метнулся по комнате, остановился на столе. Внизу, между ножек, сложены коробки из-под аппаратуры. Сколько Ольга помнила себя в этой квартире, коробки были всегда. Она подошла ближе, примерилась. Одна из коробок оказалась нужного объема. Спустя четверть часа, испачканная в пыли, но довольная, Ольга с удовольствием озирала результат усилий.

Хрустнул замок входной двери. Порадовавшись, что успела вовремя, Ольга поспешила в прихожую. Ярослав ввалился в квартиру чем-то раздосадованный. Розовые с морозца щеки, вместе с нахмуренными бровями и надутыми, как у обиженного ребенка, губами создали комичный эффект. С трудом удерживая улыбку, Ольга поинтересовалась:

— Что-то не так?

Ярослав отмахнулся.

— Все нормально. На работе, как всегда, нежданчик… — Перехватив испытывающий взгляд, пояснил: — Я рассчитывал на три дня выходных, а в путь уже завтра.

Ольга покивала, сказала понимающе:

— Да, неприятно. — Помолчав, добавила: — С другой стороны, не такая уж у тебя плохая работа. Пустая трасса впереди, бескрайние просторы… Один на один с миром. Никто не отвлекает, не гоняет с глупыми поручениями. Есть время и подумать, и помечтать.

Ярослав потрепал ее по голове, сказал с усмешкой:

— Не отвлекает — точно, но просторов можно было бы и поменьше, да и времени. За поездку так надумаешься — намечтаешься, что из ушей льется. Хоть попутчика с собой бери, чтобы развлекал.

Он ушел в кухню, зазвенел тарелками. Ольга поинтересовалась вслед:

— А что мешает?

— Попутчика взять? — поинтересовался Ярослав, перекрикивая звон посуды. — Вопросы безопасности. Да и кто сподвигнется неделю кресло просиживать, за одной лишь пользой — поговорить? — Зашумела вода, что-то лязгнуло, загремело. Ольга успела отвлечься от разговора, когда, в наступившей тишине, вновь раздался голос. — Кстати, поеду по той самой трассе…

— По какой? — занятая мыслями, откликнулась Ольга отстраненно.

— Ну, где я тебя подобрал. Ты еще вчера спрашивала.

Мысли вспорхнули, словно испуганные воробьи, сердце екнуло, а в горле пересохло. Невероятное стечение обстоятельств, сложившееся, словно сама судьба благоволит ее планам. Все варианты, что она просчитывала ранее, на фоне возникшей возможности показались неудобными и громоздкими. Не нужно ехать перекладными, развлекая водителей — попутчиков утомительными рассказами, не нужно гнать чужой автомобиль, опасаясь случайной проверки дотошного патруля. Ее довезут до нужного места в комфорте и приятной компании, ее и «груз». Теперь главное не выдать себя неуместными эмоциями, не показав излишней заинтересованности, напроситься в попутчики — под разговор, пользуясь случаем… Тем более, Ярослав сам поднял тему. Осталось лишь отыскать повод, чтобы выйти в нужном месте, но это уже детали: прогулка по лесу, родственники в соседней деревне, отравление «вчерашним ужином» — подойдет что угодно, но сперва нужно договориться.

Придав губам очаровательный изгиб, какой обычно сводил мужчин с ума, Ольга мягко двинулась в кухню. В глазах, скрытое ресницами, тлеет нетерпение, пальцы едва заметно подергиваются, а в мозгу, выжигая прочие мысли, то уменьшаясь, то разрастаясь вновь, пульсирует неугасимое стремление завершить начатое. Во что бы то ни стало, любой ценой.

* * *

С утра пораньше Ольга подскочила с дивана, и хотя до подъема осталось достаточно времени, занялась подготовкой. Когда, час спустя, Ярослав вышел из душа, куда прошел первым делом, едва проснувшись, в кухне витал аромат съестного. Взглянув на Ольгу, одетую так, словно через минуту выходить, Ярослав покачал головой, перевел взгляд на плиту, где, исходя паром, выстроились кастрюльки, вновь посмотрел на подругу, произнес задумчиво:

— Ты сколько спала, что столько всего успела?

Ольга отмахнулась, сказала с подъемом:

— Более чем достаточно. Я ведь в отпуске, забыл? Садись, позавтракай, а я по быстрому соберусь.

Не дожидаясь ответа, Ольга поднялась, выскользнула из кухни. Он хотел возразить, но лишь махнул рукой. Запах пищи дразнил, вызывал сильнейшее желание познакомиться с содержимым кастрюль поближе. Не в силах противиться искушению, Владимир шагнул к плите, поддел крышку, заглянул.

Когда, спустя четверть часа, Ольга заглянула в кухню, стол оказался уставлен пустыми тарелками, а Ярослав вяло ковырял ложкой в кастрюльке, с противным скрежетом собирая остатки со дна. Заметив подругу, он отставил кастрюльку, сказал покаянно:

— Похоже, я немного увлекся.

Ольга помотала головой, сказала с улыбкой:

— Так для того и старалась. Это ведь я балластом, а у тебя работы на три дня, или даже на неделю… — Заметив, что Ярослав порывается собрать посуду, она нахмурилась, добавила с показной суровостью: — И даже не думай. Давай, собирайся, а я пока уберу. Еще не хватало опоздать. Вот так, соберешься в путешествие раз в жизни, и не соберешься вовремя.

Прислушиваясь к ворчанию подруги, Ярослав с улыбкой вышел из кухни. Зазвенела посуда, зашипела ударившая из-под крана вода, слова стали едва различимы, а вскоре и вовсе потонули в привычном шуме уборки. За сборами, Ярослав углубился в мысли, и, когда, в очередной раз выходя из комнаты, увидел Ольгу, лишь развел руками. Улыбаясь во все тридцать два, одетая в зимний маскировочный костюм, Ольга в ожидании стояла возле двери, удерживая на каждом плече по объемистой сумке.

Владимир открыл и закрыл рот. Довольная впечатлением, Ольга улыбнулась шире, поинтересовалась лукаво:

— Ну что, гожусь я в напарники дальнобойщику?

Ярослав кашлянул, сказал ошарашено:

— Скорее, разведчику. Ты где маскхалат достала, а главное… зачем?

Ольга пожала плечами, так что сумки приподнялись и опустились в такт движению, сказала легкомысленно:

— Ну, чтобы одежду не марать. Ведь у тебя там грязь: бензин, мазут повсюду. Ну и просто, зашла в магазин, понравился. Вот и купила. — Надув губки, добавила капризно: — Вижу, тебе не нравится. Ну и ладно! Пойду с горя на улицу мерзнуть.

Влад подался вперед, но Ольга ловко выскочила за дверь, стремительно побежала по лестнице, лишь застучали, удаляясь, шаги. Чертыхнувшись, Ярослав принялся поспешно одеваться. Обида подруги была явно показная, а вот сумки наверняка весили немало, так что стоило поспешить, догнать строптивицу, и лишить ноши.

Едва ступив на улицу, Ярослав резко остановился, едва не воткнувшись в болтающуюся перед носом сумку. Приняв от подруги баул, он протянул руку за вторым, сказал с раскаяньем:

— Минуту бы постояла, не пришлось бы тащить.

Ольга отмахнулась.

— Не так тяжело, как неудобно. А вот с одной сумкой в самый раз, так что обойдешься.

Ярослав покачал головой, сказал чуть слышно:

— Две минуты с момента выхода, а я уже начинаю сомневаться в верности решения… — Добавил громче: — Ну что ж, пошли, напарник.

Покачав указательным пальцем, Ольга произнесла:

— Я все слышу. И даже не думай от меня отделаться. Что я, зря маскхалат покупала?

Защищаясь, Ярослав выставил перед собой ладони, воскликнул:

— И в мыслях не было! — Помявшись, добавил: — Только, давай бодрее, а то мне еще на базу заезжать, машину греть, инструкции получать от начальства. Вроде бы мелочи, а времени займет много.

Пока Ольга размышляла над очередной колкостью, Ярослав подхватил ее под руку, потащил за собой. На остановке столпилось множество народу. Ольга переминалась, с тоской глядя на забитый людьми транспорт, сдвигалась в сторону, отстраняясь от толпы, колыхающейся при приближении очередного автобуса словно прилив, морщилась от выбросов сгоревшего топлива — черных едких облачков, выстреливаемых выхлопными трубами.

Когда очередная заспанная тетка, догоняя автобус, пронеслась по ногам, Ольга не выдержала, сказала зло:

— Яр, ты ведь все равно в итоге на трассу выедешь. Давай, я своим ходом, а там пересечемся. Ты ведь через вокзал поедешь? Как догонишь — остановишься. Я вдоль дороги пойду, никуда не денусь.

Не дожидаясь ответа, она развернулась, вышла из толпы. Опомнившись, Ярослав подался следом, но, в этот момент подошел нужный маршрут, и он лишь махнул рукой, выругавшись, полез втискиваться в салон.

Ольга легко шагала вдоль улицы, чуждая окружающей суете. Спешащие по делам люди, скопища машин, яркие огни рекламы. Привычные картинки города текли мимо мутным потоком, коснувшись краешком, исчезали вдали. Приятный и радостный когда-то, сейчас город вызывал лишь омерзение, и Ольга добавляла шагу, стараясь как можно быстрее покинуть исполненные суматохи и шума улицы.

Терзающий уши нескончаемый шум машин, тяжелый гадостный запах выхлопов, от которого першит в носу и мутится в голове, бестолково мечущиеся люди. Ольга летела, как на крыльях, незадолго до отъезда ощутив все «прелести» мегаполиса с особой силой. Перед внутренним взором замаячила бесконечная стена леса, слуха коснулось пение птиц, а ноздри ощутили свежий воздух бесконечных загородных просторов. Улыбаясь мыслям, Ольга шла, отрешенная от реальности, и не обратила внимания на призывный гудок. Лишь когда гуднуло второй раз, а рядом, обдав облаком гари, притормозил КамАЗ, она очнулась, непонимающе огляделась.

Отворилась дверь, из кабины, перекрывая шум мотора, донеслось:

— Девушка, вас подбросить?

Захлопнув дверцу, Ольга с интересом осмотрелась, сказала с уважением:

— А у тебя здесь уютно: мягко, тепло…

— Стараемся, — Ярослав усмехнулся. Глядя, как подруга безуспешно пытается пристроить сумку под сиденье, посоветовал: — Позади лежак, брось пока туда, потом разберемся.

Мотор взревел, КамАЗ тронулся, пошел, набирая скорость. За окном сдвинулись, поплыли назад столбы, разноцветными кубиками замелькали домишки частного сектора, но вскоре исчезли, сменились просторными полями. Мерное покачивание и непрерывный шум мотора подействовали успокаивающе. Сознание поплыло, ландшафт за окнами стал мутнеть, пошел волнами, и Ольга погрузилась в сон.

Ярослав задал вопрос, не услышав ответа, повторил громче, покосился на подругу, но лишь понимающе улыбнулся. Бессонная ночь, Ольга легла далеко за полночь и подскочила ни свет ни заря, и длительная прогулка по свежему воздуху сделали свое дело. Ольга спала, откинувшись на спинку, грудь мерно вздымалась и опадала в такт дыханию, настолько глубоко и ровно, что Ярослав лишь завистливо вздохнул, отвернулся к дороге.

Его лицо стало отстраненным, на лбу залегли глубокие складки, а губы сжались в тонкую полоску. В редких, бросаемых на спутницу взглядах, мелькала непонятная тоска, словно вместо приятной поездки впереди ожидало расставание. С тяжелым вздохом он тронул кнопку приемника, пощелкал, листая каналы, наткнувшись на подходящую под настроение песню, убавил звук. Руки прикипели к рулю, удерживая махину КамАЗа в нужном направлении, а взгляд застыл, устремленный вдаль, туда, где дорога превращается в точку, исчезая в утренней голубизне небес.

Качнувшись, КамАЗ остановился, фыркнув, заглох мотор. Ольга дернулась, огляделась. Перехватив непонимающий взгляд подруги, Ярослав усмехнулся, сказал с подъемом:

— Выспалась? А тут и завтрак подоспел, вернее, обед.

Не поняв спросонья, Ольга поинтересовалась:

— Обед… где именно?

Ярослав мотнул головой, спросил с улыбкой:

— Так пойдешь, или аппетит не нагуляла… прости, не наспала?

Следуя указанию, Ольга повернулась, с любопытством всмотрелась в россыпь деревянных домиков за окном, сказала поспешно:

— Еще как наспала. И даже не думай оставить меня здесь. В таких домиках должны отменно кормить, не зря же они такие красивые. Да и запах, — она втянула носом воздух, — я сейчас язык проглочу.

Толкнув дверцу, Ольга выскочила из кабины, бодро пошла в сторону кафе. Ярослав принюхался, но лишь пожал плечами, запах мазута и солярки глушил прочие ароматы на корню, поспешно покинул кабину. Лишь когда за спиной захлопнулась дверь, в ноздри, вместе с теплым воздухом, ударил аромат пищи. Ярослав на мгновение замер, настолько мощным оказался разлитый в воздухе дух мяса, обжаренного теста и специй, голодно сглотнув, устремился к кассе, где уже стояла Ольга, что-то негромко объясняя продавщице.

К обеду приступили одновременно. Тарелки с парующим супом, румяные чебуреки, салаты из свежих овощей заставили забыть обо всем прочем. Первые десять минут ели молча, тишину нарушал лишь стук ложек по тарелке да смачное чавканье, когда, то один, то другая, торопливо забрасывали в рот очередную порцию, с особым смаком вгрызаясь в пищу.

Наконец, Ярослав отвалился от стола, произнес с уважением:

— Невероятно вкусно готовят, просто, на удивление. И как я раньше мимо проезжал.

Ольга неторопливо ковыряла салат, задумчиво глядя в пространство, услышав товарища, подняла голову, сказала невпопад:

— Знаешь, Яр, наверное, стоит предупредить заранее…

— Ну-ну, смелее, — подбодрил Ярослав, — что произошло?

Ольга помялась, сказала с запинкой

— Еще не произошло, но скоро. Я… я не поеду до конца.

Ярослав побарабанил пальцами по столу, сказал со вздохом:

— Почему-то я так и предполагал. Но, продолжай, быть может я не о том подумал.

Ольга заспешила, стремясь объяснить прежде, чем друг расстроится, или вспылит.

— На границе области, неподалеку, есть деревенька… там живет родня. Наверное, они меня совсем потеряли, столько времени прошло. — Она замолчала, взглянула просительно, но вместе с тем твердо.

Ярослав покивал, сказал понимающе:

— Я так и подумал. Не могла же ты взяться посреди леса, неизвестно откуда. Только… что ж ты раньше не сказала? Я частенько по этой трассе мотаюсь. Подбросил бы до самой деревни, познакомила бы с родней. Только и дел, что выехать пораньше.

Ольга несколько секунд пристально всматривалась в лицо спутника, не веря, что он говорит серьезно. Но в лице Ярослава не было лжи, лишь легкая грусть, и еще что-то, чему Ольга так и не смогла подобрать названия. Не выдержав, она подалась вперед, обняв друга за плечи, жарко прошептала:

— Я рада, что ты понял. Мне действительно очень-очень нужно к ним. Хорошо, что не пришлось ругаться, я бы все равно…

Ярослав шумно хлопнул ее по плечу, отчего Ольга ойкнула, отстранившись, подмигнул, сказал с ехидцей:

— Не стоит благодарности. Я же тебя знаю, не пустишь — из кабины выскочишь, да еще и на ходу.

Хмыкнув, он резко встал, двинулся к выходу. Ольга проводила Ярослава взглядом, не пропустив ни поникших плеч, ни чуть более резкой, чем обычно, походки. В груди защемило, но, собрав волю в кулак, Ольга стиснула челюсти, отбросила неуместное чувство. Из кафе она вышла уже без эмоций, с холодной отстраненностью обдумывая план действий.

 

ГЛАВА 20

Следующий час ехали в молчанье. Ярослав поглядывал на подругу, но лишь хмурился, не решаясь начать разговор. Ольга смотрела в пространство, покачиваясь в такт движениям машины, отстраненная, ушедшая в себя, не замечала расстилающейся за окном красоты. Наконец, Ярослав кашлянул, сказал хрипло:

— Где-то здесь я тебя и нашел.

Ольга встрепенулась, мельком глянув в окно, сказала:

— Да-да, это весьма кстати. — Перехватив непонимающий взгляд спутника, добавила: — Пожалуй, я выйду здесь. Хочется подышать свежим воздухом, а от свертка до поселка всего ничего, не разгуляешься.

Ярослав нахмурился, спросил с нажимом:

— Ты уверена? Все же пустая трасса, глухая тайга. Да и до свертка не мало. Может все же доедешь? Да и я спокойней буду.

Ольга улыбнулась.

— Не бойся, ничего со мной не случится. К тому же телефоны никто не отменял, дойду — позвоню.

Ярослав вздохнул, с явной неохотой сбавил скорость, вывернул руль. Махина грузовоза некоторое время катилась, увлекаемая инерцией, наконец замерла, недовольно фыркнув, словно разделяя настроение хозяина. Ольга чмокнула Ярослава в щеку, распахнула дверь.

— Погоди. — Ярослав стянул с крючка куртку, накинул на плечи. — Раз уж остановка, проверю машину.

Ольга улыбнулась наивной хитрости друга, сказала ласково:

— Конечно. И, после того, как тронешься, не выискивай меня на трассе. От невнимания еще с дороги слетишь. Я вглубь пойду, лесом.

Ноздри наполнились свежим лесным воздухом, под ногами заскрипел снег, а с низких сухих веточек в лицо полетела хвоя и кусочки коры. Ольга вздохнула полной грудью, улыбнулась. Дорога осталась позади, как и КамАЗ с бродящим вокруг Ярославом. Ольга некоторое время чувствовала на себе его прощальный взгляд, растерянный и удивленный, словно спутник никак не мог поверить, что по своей воле отпускает подругу в суровые дебри тайги, для обычного городского человека служащие символом опасности и тайны.

Ольга достала карту, взглянула на оставленную Владом пометку. Если она не ошиблась в расчетах, определяя точное местоположение лаборатории, последний из пропущенных на трассе столбиков километража являл собой ближайшую точку к укрытому в дебрях «санаторию». Вполне возможно, излишне масштабная для подобных исчислений, карта внесла погрешности, и придется пройти пару — тройку километров сверху, но для подготовленного человека это не помеха.

Ольга сбросила с плеча сумку, расстегнула, запустила руки внутрь. Ногти царапнули по пластику. Короткое движение, и вот уже на снегу красуется пара пластиковых мини лыж. Щелкнули лямки. Ноги переступили, привыкая к непривычной конструкции, подвигались, проверяя прочность креплений. Закинув сумку на плечо, Ольга сделала шаг, еще и… заскользила. Размягченный ближайшими днями тепла, снег схватился морозцем, образовав наст, настолько прочный, что даже небольшой добавки площади, дарованной коротенькими лыжами, хватило, чтобы бежать, не проваливаясь.

Поначалу идти было непривычно, ноги то и дело проваливались, а выскакивающие отовсюду ветки норовили ткнуть в глаза, но вскоре Ольга вчувствовалась, пошла ровнее, а еще чуть позже нащупала темп, и уже не обращала внимание на завалы сухостоя и присыпанные снегом коряжины. Пару раз наваливались неприятные мысли, одолевали сомнения в целесообразности затеянного. Понимание того, с чем именно придется столкнуться, и кому противостоять, наполняло ужасом. Но, Ольга гнала неуместные размышления, оставляя голову пустой и прозрачной для потока восприятия.

И осторожность не прошла даром. Тонкий, едва заметный запах коснулся ноздрей, заставил замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться. Прикрыв глаза, Ольга некоторое время принюхивалась, ощущая задушенный, словно через толстое одеяло, но устойчивый аромат металла. Чувство опасности охватило, заставило тщательно осмотреться. С третьего раза глаза различили в присыпанной кочке впереди труп косули.

Ольга нахмурилась. Смерть животного в лесу далеко не редкость. В отличие от безопасного загона фермера, под пологом деревьев поджидают многочисленные хищники, а с ними рядом, соседствуя бок о бок, ждут своей череды мелкие падальщики. Конечно, косуля могла умереть совсем недавно, и ее еще не успели найти, но устойчивый дух металла настораживал, вызывал безотчетный ужас, отчего мелкие волоски на теле встали дыбом.

Ольга шагнула в сторону. В поле зрения попал ствол ближайшей сосны. Кора содрана, древесина зияет рядком отверстий, словно дерево изгрызли огромные древоточцы. Ольга провела пальцем, понимающе усмехнулась. Чересчур ровные края, слишком глубоко дно, не разглядеть, да и практически ровная линия, идущая на уровне пояса, говорит о многом.

Внимательно глядя под ноги, она обошла запорошенные кусты по широкой дуге. Рассказы о системах автоматической защиты, реагирующих на движение, она слыхала не раз, но вживую столкнулась впервые. Однако, несмотря на опасность, и ощущение холодка в груди, находка порадовала. Просто так, посреди леса, подобные вещи возводить не станет никто, и значит цель близка.

И без того не быстрое передвижение замедлилось еще больше. Ольга мягко ставила ноги, всматривалась и принюхивалась, стараясь распознать опасность до того, как станет слишком поздно. Если кто-то не поленился установить по периметру охраняемого объекта громоздкие пулеметы с автоматическим распознанием цели, то о количестве разбросанных вокруг растяжек и легких противопехотных мин не хотелось даже гадать. Счастье, что пришлось пробираться через это гиблое место в начале весны, когда слой снега отделяет от рассеянной по земле смерти, а наст облегчает шаги, позволяя экономить силы и не давая увязнуть, или провалиться в замаскированные ямы-ловушки.

Несколько раз попадались сгущения кустарника, откуда ощутимо тянуло металлом, дважды она пересекла лыжный след. Судя по всему, лес время от времени проверяли. И Ольга в очередной раз порадовалась, что в последний момент догадалась купить маскхалат. Стоило упасть, и она полностью исчезала из виду, сливаясь с белоснежным покрывалом сугробов.

Слуха коснулся далекий шум мотора, а в воздухе запахло соляркой. Ольга нахмурилась. Не хватало только заплутать, и, после трехчасовой прогулки, выйти обратно к трассе. Звук истончился, исчез. Она двинулась дальше, пристально всматриваясь в заросли и раз за разом принюхиваясь. Шаг, другой. Деревья впереди поредели, меж стволами пробился солнечный свет.

Ольга пошла медленнее, пригнулась, затем села на корточки, двинулась мелкими шажочками. Лес впереди обрывается, словно наткнувшись на невидимую преграду, дальше пустая, в десяток шагов, полоса, а за ней… Ольга прищурилась, рассматривая ограждение. Бетонная стена, окрашенная столь искусно, что при поверхностном взгляде создает иллюзию лесной кромки. Редкими иголочками поблескивает колючая проволока. В углах, вынесенные на коротких подставках, крючки камер наблюдения. Недремлющие ока направлены от углов к центру, так что любой случайный прохожий, зверь или человек, тут же попадет под перекрестье взглядов, и если сидящий за монитором наблюдатель решит, что незнакомец представляет опасность…

Ольга передернула плечами. Представлять, чем именно здесь встречают незваных гостей, не хотелось. Стену обрамляет ровная дорожка из свежевыпавшего снега. Ольга прищурилась, до боли в глазах всмотрелась в искристую поверхность, понимающе кивнула. Две едва заметных полосы, а в воздухе до сих пор витает тонкий запах выхлопа. Похоже, вокруг ограды периодически проезжает машина для распыления снега. Что ж, разумно. На ровной, почти зеркальной поверхности оставит заметный след даже птица.

За стеной, возвышаясь на этаж, поднимаются несколько зданий, затемненные стекла не пропустят любопытствующий взгляд. Переплетением гигантских усов топорщатся антенны. На заднем фоне тускло отсвечивают металлом верхушки куполов ангаров. Закончив осмотр, Ольга отползла назад, примяв снег, и соорудив из веток импровизированное укрытие, застыла в задумчивости. Охрана «санатория» оказалась на должном уровне, и пытаться попасть на территорию среди бела дня, значило обречь себя на обнаружение и скорую расправу.

Мысли потекли замедленно, тело расслабилось. Слух и обоняние, настроенные на опасность, легко пропускали привычные лесные шумы и запахи. Ольга закрыла глаза, и вскоре провалилась в дремоту. День незаметно закончился. Сгустились сумерки, стало заметно холоднее. Над головой сухо скрипнуло, потревоженный порывом ветра, на лицо рухнул целый сугробик снега.

Ольга открыла глаза, мгновение вслушивалась в царящую вокруг тишину, затем неслышно поднялась, с силой провела ладонью по лицу, разгоняя кровь. Сумерки заметно снизили видимость, но до полной темноты еще не дошло, и Ольга принялась собираться. Резкое движение. Вжикнув, сумка расходится лепестками, открывая спрятанные богатства. Расстегнув одежду, Ольга принялась рассовывать по карманам оружие. Один пистолет, второй. За пистолетами последовали обоймы.

Затем пришел черед ножей. Пара метательных клинков, длинный тесак на пояс, и коротенькое, на всякий случай, лезвие, после минутных раздумий вложенное вдоль внутренней поверхности ботинка, у лодыжки. Несколько гранат. Ольга с трудом распихала боезапас, в досаде чертыхнулась. На дне сумке хищно чернеет автомат, металл тускло блестит в угасающем свете. Самое мощное из имеющегося оружия и… наиболее громоздкое. Убойная мощь, или повышенные скрытность и маневренность?

Мгновение раздумий, и сумка без сожалений захлопывается. Пара веточек, горсть снега, и вот вместо спортивной сумки лишь небольшая кочка, каких сотни вокруг. Лыжи укладываются тут же. Критически осмотрев результат, Ольга покинула укрытие. Продвигаясь под защитой деревьев, она достигла угла, выползла на открытое место, вжимаясь в снег всем телом, подобралась к стене, приподняла голову. Камеры установлены на углу, почти вплотную друг к другу, так что озирают большую часть открытого пространства, оставляя без внимания лишь самый краешек, идущую вдоль грани угла тонкую полоску.

Ольга мельком взглянула небосвод, где, в почерневшем небе, гаснут последние лучи солнца, закусила губу. Еще немного, и к визуальному наблюдению добавятся приборы ночного видения, и если не успеть раньше… Сознание сузилось, отметая лишние мысли, ребра заходили, нагнетая в легкие воздух. Короткое сосредоточение, когда тело превращается в сжатую пружину. Прыжок. Ольга взметнулась, оказавшись на вершине стены. За доли секунды, пока она находилась наверху, глаза охватили внутренний двор, впечатывая в память взаиморасположение построек. И вот она уже несется вниз, в считанные мгновения выбрав наиболее удачное место — груда металлических бочек у стены, неподалеку.

Земля больно ударила в подошвы. Перекатившись, Ольга замерла за бочками, успокаивая дыхание и с содроганием ожидая воя сирен. Однако, кроме гулких ударов сердца, да шума ветра, никаких звуков не последовало. Натянув капюшон поглубже на лоб, Ольга осторожно выглянула из-за бочек, мельком осмотрелась. Справа, в десятке шагов, блестит пластиком двухэтажное здание, слева вздымается непонятное сооружение, приземистое, с заглаженными углами и толстым слоем земли на крыше, словно строители ставили целью сделать его как можно менее заметным, дальше виднеются еще какие-то постройки, стремительно теряющие очертания в наступающем сумраке.

Повинуясь чьей-то невидимой руке, вспыхнул свет. Мягкое сияние заструилось из разбросанных повсюду фонарей, до неузнаваемости исказив геометрию зданий игрой светотени. Ольга с интересом вгляделась в ближайший светильник. Небольшая, забранная в матовую сферу, лампа сияет, выхватывая из тьмы вокруг небольшое пространство. Купол сферы накрыт металлическим колпаком, не то защищая стекло от прикосновения снежных пальцев, не то маскируя от пристальных взоров затаившихся в чернильной тьме небес спутников.

Ольга закусила губу. Если даже такие вещи, как маскировка освещения, здесь продуманы до мелочей, что говорить об охране. С другой стороны, в насыщенном тенями пространстве перемещаться незамеченной на порядок проще, если… для подобных случаев хозяева не заготовили какой-нибудь особенно изощренный сюрприз.

Ольга крадучись двинулась вдоль забора, придерживаясь неосвещенных мест, и, всякий раз, перед тем, как пересечь открытое пространство, прикидывая, где могли бы размещаться камеры наблюдения. Внутренний двор не назовешь большим, однако даже в столь тесном пространстве достаточно зданий, чтобы процесс поиска растянулся на всю ночь. А ведь время летит быстро, тем более, когда не знаешь, что именно хочешь найти.

Длинное одноэтажное здание: узкие оконца на высоте роста человека, одна входная дверь. Слишком похоже на казарму, и, что вероятнее всего, она и есть. Потратившись на маскировку и охрану, создатели закрытого объекта не озаботились изменить архитектуру зданий. Что ж, тем лучше. Было бы крайне неприятно забраться в какой-нибудь «центр управления» и оказаться среди пары десятков расположившихся на отдых охранников.

Округлое здание гаража. Даже с такого расстояния ощутимо тянет топливом и гарью. Внутри ничего интересного, кроме пары-тройки грузовиков, да легковушки начальства, скорее всего нет. Слабое дуновение воздуха принесло волну вкусных запахов. Ольга сглотнула слюну, усмехнулась. Следующее за казармой здание — столовая, можно не тратить время на осмотр. Разве только голод станет совсем нестерпимым.

Ольга прикрыла глаза, обратившись в слух и широко раскрыв ноздри. В сухом морозном воздухе звуки разносятся далеко, а отсутствие жуткой смеси городских «ароматов» позволяет учуять даже самые слабые нотки на большом расстоянии, определив человека, технику, зверя.

А вот это уже интереснее. Небольшой домик щетинится многочисленными антеннами, напоминая выросший до гигантских размеров кактус. Негромко гудит трансформатор, из забранных жалюзи окон пробивается слабый свет. Если позволит время и обстоятельства, можно будет наведаться и сюда, и даже нужно.

Приземистое здание в очередной раз привлекло взгляд. Ощутимо толстые стены, утопленная в стене дверь, слой земли на крыше. Похоже, строители пытались как можно лучше защитить нечто, спрятанное в глубине подземных этажей, что, при всех мерах скрытности объекта, потребовалось придавать стенам такую прочность. Хотя не исключено, что защита предусмотрена вовсе не для скрытой в недрах сооружения начинки, а от нее.

Ольга передернула плечами. Проверять предположения отчего-то совсем не тянуло. При одном взгляде на угрюмый фасад здания, зверь внутри предостерегающе рычал, а тонкие волоски на теле вставали дыбом. Откуда-то возникло стойкое ощущение: если она зайдет внутрь — обратно уже не выйдет.

Еще одно здание, стоящее несколько особняком, привлекло внимание. При взгляде на льющийся из окошечек голубой свет, сердце забилось с перебоями. Что-то смутно знакомое почудилось в окошечках-бойницах, словно когда-то давно она уже видела нечто подобное. Ольга напрягла память, но иллюзия рассеялась. Подосадовав на себя за неуместные аналогии, Ольга сосредоточилась, отбросив ненужные мысли, двинулась прямиком к строению.

Узкие, больше похожие на смотровые щели, окна оказались плотно закрыты, и Ольга крадучись пошла вдоль стены, тщательно осматривая каждое. Дойдя до угла, она всмотрелась в последнее окошко. В отличие от прочих, комната погружена во тьму, но ставня… отворена! Ольга хищно улыбнулась. Даже в самых охраняемых местах порой требуется проветривать помещение.

Короткий разбег. Прыжок. Руки упираются в подоконник. Рывок. Тело беззвучно протискивается в узкую щель, ныряет в черноту комнаты. Едва ноги коснулись пола, Ольга замерла, напружинилась, готовясь отразить нападение. Кровь несется по жилам, наполняя мышцы яростной силой, в ушах звенит от напряжения. Мгновения утекают, но никто не выскакивает из тьмы, спеша ударить, убить.

Ольга расслабилась, повела глазами. Тихое журчание воды, белесые овалы в проемах ниш, и тонкий, но настойчивый запах нечистот. Губы шевельнулись, намечая улыбку. Отличное место для входа, лучше не придумать: ни камер, ни людей. Она повернулась, окинула взглядом окно. Узкая щель, такая же, как и прочие. Удивительно, как только и удалось протиснуться. Болтайся на плече автомат — наверняка бы не вошла.

Слуха коснулся шорох шагов. Ольга окаменела, вслушиваясь в приближающиеся звуки. Взгляд заметался, отыскивая подходящее укрытие. И в этот момент под потолком вспыхнула лампа.

 

ГЛАВА 21

Скрипнула, отворяясь, дверь. Полуослепшая, Ольга метнулась в сторону, влипла в стену. Распахнувшись, дверь пропустила человека, вновь захлопнулась. Висящее на стене зеркало на мгновение отразило черты: изящное лицо, тонкие губы, отстраненный взгляд. Заметив смазанное движение, девушка поспешно обернулась, но успела лишь сдавленно охнуть, осела безвольным мешком.

Ольга оценивающе оглядела фигуру незнакомки. Темно-синий халат из непрозрачной ткани, резиновые перчатки, бахилы, закрывающая голову и затылок шапочка-накидка. Спустя минуту Ольга уже придирчиво осматривала себя в зеркало. Девушка оказалась чуть большей комплекции, ровно настолько, чтобы недостающий объем заполнил маскхалат. Расстегнув маскхалат так, чтобы легко можно было дотянуться до оружия, Ольга расправила халатик, надвинула на нос шапочку и вышла из туалета.

Неяркий рассеянный свет, льющийся из продолговатых матовых плафонов, ровный прямой коридор. В стенах, через равные промежутки, расположены двери. Ольга вновь ощутила странное чувство, будто уже встречала нечто подобное, когда-то давным-давно. Чувствуя, как в груди зарождается, и стремительно растет страх, Ольга разозлилась, сделала шаг, затем еще.

Мимо проплывают двери, одна за одной. Двери забраны прозрачным стеклом, и можно легко разглядеть, что происходит внутри. Выкрашенные в синее стены, белые потолки, голубоватое сияние светильников. Поблескивают металлом шкафчики, на полочках рядочками расставлены ампулы и пластиковые банки с непонятным содержимым. Но все это отступает перед главным.

Переходя от комнаты к комнате, Ольга ощутила, как на голове шевелятся волосы, а к горлу подступает тошнота. В каждой комнате-палате лежак, на застеленной клеенкой поверхности обнаженное тело. Мужчины, женщины, в возрасте, и совсем молодые. Но всех объединяет одно — тела покрыты жуткими шрамами. Изуродованная плоть вспухает нарывами, сочится желтоватой сукровицей. Люди похожи на сломанные игрушки, чьи искаженные тела, наспех залатанные после тяжелых поломок, оставили на время. Некоторые расчленены настолько, что, кажется, не могут быть живыми. Но если присмотреться, грудь едва заметно вздымается, а конечности слабо подергиваются, будто жуткие подобия на людей даже после неведомых пыток продолжают цепляться за жизнь, не желая покидать наполненный болью и муками мир.

Рядом с лежаками непонятные конструкции из металла и пластика. Мигают цветные лампы, негромко стрекочут писцы, занося на бумагу невнятные символы. От конструкций к телам тянутся провода и трубки. Одни едва касаются тела, другие крепко держатся на присосках, третьи оканчиваются толстым иглами, вбитым в плоть почти до основания. Трубки прозрачны, и можно видеть, как внутри, насыщенная пузырьками, передвигается жидкость. От машины к телам жидкость течет прозрачная, едва видимая, назад же возвращается темно-красная, почти черная, словно рукотворное чудовище, будто паук, вплескивает в несчастных едкую слюну, засасывая назад полупереваренный сок.

Рядом с лежаками стеклянные столики, больше похожие на разделочную доску мясника: кровавые лужи, обломки костей, обрезки плоти. Тут же хранятся инструменты разделки: отточенные скальпели, зазубренные крюки, увенчанные зубастыми кругами пилы. В отдельной секции пластиковая посуда: баночки, колбы, реторты. В каждой покоятся кусочки ткани, но не черные, грязные обрывки, а аккуратные, полупрозрачные кусочки, отдельные пучки волокон, тонкие тяжи, приспособленные для неведомой, но устрашающей цели.

В некоторых комнатах фигуры врачей, облаченные в одинаковые синие халаты, полностью погружены в работу. Один склонился над столиком, другой всматривается в бегущие по монитору машины цифры, третий, забрызганный кровью с головы до ног, умелыми движениями вскрывает лежащее тут же тело.

Словно в трансе, Ольга замедленно двигалась по коридору, подолгу замирала возле дверей, с болезненным любопытством следя за производимыми манипуляциями. Вот врач взял в руку скальпель. Короткое лезвие холодно и опасно блестит. Легкое движение, и кожа вскрывается лепестками. Вторая рука подхватывает пинцет, умело цепляет из плошки пучок малиновых волокон, что вдруг начинают сокращаться, подергиваться, как живые, и быстрым движением забрасывает жуткую ношу в рану. Скальпель сменяется иглой с продетой в ушко ниткой. Несколько стежков, и вот на месте раны аккуратный шов. Нитки крепко стягивают края раны. В местах проколов на коже выступили алые бусины крови.

— В чем дело?

Ольга замедленно повернулась, сморгнула, с усилием прогоняя застлавшую глаза дымку ужаса и непонимания. Перед взором протаяла фигура: уже привычный синий халат, шапочка-накидка, плотно облегающие кисти резиновые перчатки. Лицо с грубыми чертами, внимательный взгляд карих глаз.

Врач несколько секунд смотрел Ольге в лицо, сказал сухо:

— Стало нехорошо — отсидись в подсобке, да и нашатырь с кофеином никто не отменял. Нечего тут…

Ольга закивала, поспешно отступила в сторону. Одарив на прощание суровым взглядом, доктор двинулся дальше. Дверь напротив неслышно отворилась, из проема выдвинулась тележка-кровать, поскрипывая колесами, заскользила вдоль коридора. Взгляд прикипел к прикованному к тележке человеку, вернее, его останкам. Хрупкая девушка лежит недвижимо, лицо бледно настолько, что кажется восковым. Глаза невидяще уставились в пространство, искусанные до крови, губы распухли и посинели. Волосы свисают с края тележки, от движения едва заметно колышутся.

Ольга сместила взгляд ниже, туда, где тело превратилось в кровавое месиво, не в силах смотреть, отшатнулась. Опустевшая комната влечет, тянет так, что нет сил противиться, словно внутри скрыто нечто очень важное. Ольга сделала шаг, застыла на пороге. Синие стены, блестящий металлический шкаф. Тоже, что и везде. Взгляд заметался из угла в угол, пока не остановился на окне. Темное, в точках далеких звезд, небо, обрезанное снизу гранью бетонной стены. Сейчас его почти не видно, но когда наступает день, тьма рассеивается, сменяется голубизной, далекой и недостижимой, но такой желанной в этой цитадели скорби.

Завеса спала. Освобожденные, воспоминания хлынули рекой, наполнив душу ужасом, а память образами. Ольга пошатнулась, оперлась на косяк, с трудом удерживая захлестнувшую волну эмоций. Взгляд заскользил вокруг, но уже совсем, совсем по-другому, не удивляясь, как мгновение назад, узнавая. Синие холодные стены, безжизненная белизна потолка, наваливающаяся волнами боль, и безнадежность: бесконечная, черная, жуткая.

В поле зрения назойливой мухой маячит фигура, не подходя и не удаляясь. Ольга повернула голову. Все тот же врач, все с тем же выражением лица. Как и прежде, его взгляд прикован к ней. Только, почему-то он смотрит не на лицо, ниже, намного ниже. Ольга опустила глаза. Из-под края халата торчат угрюмые носы армейских ботинок, грубые и неуместные в этом царстве чистоты и стерильности. Ольга нахмурилась, перевела взгляд. Ступни врача облачены в изящные бахилы, как и у того, что мгновение назад прошел мимо, как и у зашедшей в туалет медсестры.

Лицо доктора исказилось, в глазах протаяло понимание. Он отшатнулся, распахнул рот для крика. Но зверь внутри среагировал раньше, вскинулся, зарычал, обнажая клыки в яростном оскале. В точности повторив оскал, Ольга выдохнула:

— Забыла бахилы, вот ведь незадача. Натоптала вам…

Она метнулась вперед, ударила, бросилась дальше по коридору. Три прыжка, и вот она уже рядом с тележкой. Смазанное движение, и фигура в синем исчезает, в поле зрения остается лишь застывшая на каталке истерзанная фигурка. Осторожно, словно боясь испугать, Ольга нагнулась над девушкой, коснулась плеча, погладила волосы, нежно, как мать ребенка, закутала в клеенку. Когда она разогнулась, лицо очистилось от эмоций, превратившись в каменную маску, лишь глубоко глазах, заполнив зрачки тьмой, плескалась дикая необузданная ярость.

Удар ногой. Дверь распахивается, с треском разлетаются стекла. Фигура в синем вскакивает, угрожающе взмахивает зажатым в руке скальпелем, но, получив удар в грудь, отлетает, падает навзничь. Лежащее на кушетке тело опутано трубками и проводами. Несколько быстрых движений, и провода бессильно повисают, из перерезанных трубок сочится белесая жидкость. Нужно бы помочь, забросив на плечо, вывести из этого храма насилия и смерти, но нет времени, в комнатах по соседству ожидают помощи другие несчастные.

Следующая дверь распахивается от удара. Фигура в синем склонилась над приборами, всматривается в бегущие по монитору цифры. Удар. Хрустальными каплями разлетаются колбочки и реторты. Лицо врача с силой врезается в столешницу, мгновенно окрашивается выступившей из многочисленных порезов кровью. Здесь к мучимому идет всего пару проводов с безобидными присосками на концах. Следующая комната. Еще одна.

Комнаты мелькают одна за одной. Фигуры в синем сливаются в сплошной поток. Мир заполняется безумным переплетением кишащих, словно черви, проводов и трубок. Сколько же их здесь. А ведь это всего одно здание из полутора десятков! Нужно успеть сделать как можно больше. Быстрее, еще быстрее!

Брызги стекла осыпают непрерывным дождем, халат отвратительно воняет, забрызганный текущими из трубок препаратами, ноздри забивает тяжелый запах крови и мяса. Калейдоскоп мелькающих образов окрашивается алыми всполохами, а в конгломерат звуков, далеко, на самом пределе слуха, зубной болью вплетается вой сирены.

Ее обнаружили. И уже стучат невидимые ботинки, неся решительных хозяев на перехват, или, что вернее всего, на ликвидацию. Времени почти не остается. С каждой секундой шансы спастись падают. Нужно уходить. Но в комнатах, лишенные воли и сознания, остаются десятки людей, переживающих то же, что, в свое время, пережила и она. И нет сил уйти. Быстрее. Еще быстрее!

Комната. Еще одна. Фигуры в синем уже знают. Кто-то мечется в узких стенах, от ужаса потеряв разум, кто-то ждет у дверей, зажав в кулаках скальпели. Но это не имеет значения. Привыкшие к тонкой работе, руки не в силах нанести смертельный удар, а рассчитанные на спокойную работу, рефлексы не отточены, и, одна за другой, фигуры остаются на полу, сжимая бесполезный металл в холодеющих пальцах, а она идет дальше.

Тело исполнено силой, насыщенные кровью, мышцы работают точно, как детали в механизме часов. А где-то глубоко, в незримых глубинах души, поддерживая заданный темп, пылает черная звериная ярость, настолько сильная, что не сгореть в этом жутком пламени можно лишь выплескивая и выплескивая избытки в вихре сокрушающих ударов, несущих освобождение и смерть.

Очередная фигура падает изломанной куклой, очередной мученик освобожден. Остается совсем немного, когда с грохотом распахивается дверь, в проеме возникает фигура охранника. Мужчина влетает внутрь: сосредоточенное лицо, сжатые в полоску губы, зрачки подергиваются, отыскивая цель. Глаза натыкаются на забрызганную кровью фигурку, в удивлении расширяются. Мгновенное замешательство — цена смерти, позволительное в обычной жизни, оно неуместно в бою. Упустив шанс, воин заваливается, схватившись за выросшее из горла лезвие.

Радость победы над врагом бодрит, но мгновенно испаряется, вытесненная реальностью. Одним противником меньше — хорошо, но, наученный гибелью соратника, следующий боец не повторит ошибки. Ольга нагнулась, подхватила оружие, когда вспышки выстрелов разорвали тьму. Над головой завжикало, зазвенело стекло. Пули с чавканьем забили в стену, оставляя после себя аккуратные черные отверстия.

Не разгибаясь, Ольга выпустила очередь, ушла перекатом. Выстрелы прекратились. Недолгая тишина прервалась предупреждающим вскриком. Что-то щелкнуло, зашуршало. Полумрак коридора вспыхнул непереносимым пламенем, слепя и выжигая зрение любому, кто в этот миг не успел прикрыть глаза. Застучали ботинки, в сгустившейся тьме замелькали фигуры, заскакивая через проем.

— Где он?

— Под ноги смотри! Секунду, как был здесь.

— Под ноги? Тут только Петр под ногами.

— Уверен? Подсвети… А это что? Назад! Все назад!..

Здание содрогнулось, волна воздуха пронеслась по коридору, взмучивая стеклянные вихри и срывая двери с петель. Из проема двери, наружу, в облаке дыма выплеснулся фонтан кровавой пыли. Слух подтвердил задуманное, а воображение дорисовало недостающие детали. Лежа неподалеку, в сугробе снега, Ольга вслушивалась в доносящиеся от дома вопли ужаса и ярости. Скоропостижное бегство через окошко туалета вкупе с оставленной гранатой позволили выиграть немного времени. Сбросив ненужные более халат и шапочку, Ольга побежала, стремясь как можно быстрее удалиться от места боя.

Внутренний периметр заполнился людьми. Трижды пришлось останавливаться, пропуская группки вооруженных бойцов, дважды возвращаться. Зажглось дополнительное освещение, отчего в лагере разом стало светлее, и Ольга в очередной раз порадовалась — маскхалат по-прежнему помогал, сливался со снегом, так что даже проходящие в опасной близости бойцы не замечали вжавшуюся в сугроб фигурку.

Утыканное антеннами здание в очередной раз привлекло внимание. Информационный центр, оснащенный приборами связи и мощнейшими компьютерами. Если где-то и есть данные по происходящему на объекте, то именно здесь. Поломка в одном из модулей, пусть даже серьезная, если и нарушит работу организации, то ненадолго. Здание восстановят, поломанную аппаратуру заменят. Замаскированный под санаторий объект продолжит свою чудовищную деятельность, и ее безумная вылазка в итоге кончится ничем. Похищение информационного массива с передачей в соответствующие руки даст больше, чем ракетный удар. Дело за малым: вскрыть электронный замок дверей, обнаружить нужную комнату, найти компьютеры.

Ольга закусила губу. Здание небольшое, но тревогу уже подняли. Пока внимание преследователей отвлечено, но рано или поздно, обшарив лабораторию, ее примутся искать по всему периметру, и тогда станет намного, намного тяжелее. А ведь нужно еще как-то выбраться, по возможности незаметно, чтобы все эти снующие с оружием люди не отправились следом за ней.

Скрипнуло, на землю упал прямоугольник света, с вытянувшейся серой тенью посредине. Распахнув дверь, на крыльцо вышел мужчина, подслеповато щурясь, осмотрелся. Вспыхнул огонек спички, потух, сменившись малиновым глазком сигареты. Дверь замедленно пошла назад, прямоугольник света начал уменьшаться. Повинуясь наитию, Ольга рванулась. Разум еще только перебирает варианты, выстраивая последовательность действий, а тело уже движется, реализуя выданный интуицией план.

Ветер свистит в ушах, ноги упруго отталкиваются, каждым шагом выбрасывая тело далеко вперед. Силуэт все ближе. Малиновый глазок таращится угрожающим оком, едкий запах табака касается ноздрей. Фигура приближается: посеревшее, усталое лицо, дряблые щеки, темные мешки под глазами. Прыжок.

За мгновение до того, как дверь захлопнулась, Ольга ударила мужчину плечом, влетев в проем, перекатилась через голову. Подхватившись, она рванулась назад, в едином движении захлопнув дверь, и удержав мужчину от падения. Тот испуганно дернулся, но, ощутив подбородком лезвие, замер, боясь шевельнуться.

Кольнув ножом пленного, Ольга прошипела:

— Мне нужна информация по вашей конторе. Где компьютер с данными?

Мужчина сглотнул, произнес сдавленно:

— Данные на машинах, на втором этаже, но…

— Веди!

Пленный хотел что-то добавить, но ощутив, как лезвие погружается в кожу, охнул, побледнев до синевы, повис всем телом. Выпустив потерявшего сознание, Ольга бросилась к лестнице, взлетела, едва касаясь ступеней. Короткий коридор, одинаковые прямоугольники дверей. Ольга дернула за ручку. Закрыто. Перешла к следующей. То же самое. Нахмурившись, она рванула третью.

Просторная комната, приглушенный свет от укрытых в стены плафонов, десятки мониторов мерцают полосками схем и перемигиваются цифрами данных. За столами в напряженных позах пятеро мужчин: пальцы стучат по клавиатурам, глаза прикипели к дисплеям. На звук повернулся один, взглянул с удивлением. Заметив движение, покосился второй, за ним третий, и вот уже все пятеро смотрят с вопросом в глазах.

Ольга обвела мужчин взглядом, сказала с угрозой:

— Мне нужны жесткие диски. Открывайте машины — вытаскивайте.

Ближайший мужчина нахмурился, сказал сурово:

— Мы не собираемся…

Ольга выхватила пистолет, ударила наотмашь, вместе с каплями крови выбив белое крошево зубов, бросила сухо:

— Быстро.

Мужчины побледнели, засуетились, принялись разбирать стоящие тут же, под столами, корпуса компьютеров. Глядя на их неловкие движения, Ольга прислушивалась к шуму на улице, отстраненно размышляя, сколько осталось времени до того момента, когда…

Один из мужчин отпрыгнул, развернулся, выхватывая оружие. Два выстрела слились в один. Ольга ощутила, как в висок больно ударила выбитая пулей бетонная крошка, равнодушно проследила за падением тела, понимая что это конец. Сейчас на выстрел сбежится все охрана и тогда…

 

ГЛАВА 22

Отчаянье накатило так, что поплыло перед глазами, а в ушах зашумело. Она пошатнулась, чтобы не упасть, оперлась спиной о стену. Рука задрожала, сердце холодной лапой стиснул страх. Вот и все. Еще немного, и ее найдут, и если не убьют сразу, то обезоружат, вернув в одну из жутких синих комнат, где предстоит закончить жизнь, превращенной в безвольное существо, без мыслей, без чувств, без желаний.

Чувствуя, что еще немного, и она упадет, свернется эмбрионом, отдаваясь на милость победителя, Ольга зарычала, замотала головой. Зубы вцепились в губу, нажали так, что плеснуло кровью. Боль отрезвила, а солоноватый вкус взбодрил. Собравшись с силами, зверь внутри вновь оскалил зубы. Уцепившись за ощущения, как за спасительную нить, Ольга медленно, шаг за шагом, выбралась из пучины безумия, куда готова была низринуться еще секунду назад.

Кровавым оскалом улыбнувшись мужчинам, что замерли в опасливом ожидании, Ольга произнесла:

— Я закончу сама.

Она метнулась к ближайшему компьютеру, отбросила крышку, рванула упрятанный в корпус жесткий диск. Жалобно скрипнул металл, резными осколками брызнули болтики. Сжимая драгоценную ношу, Ольга шагнула к следующему компьютеру. Спустя минуту, она вышла из комнаты, на ходу распихивая винчестеры во внутренние карманы. Мужчины проводили ее ошарашенными взглядами, боясь двинуться даже после того, как за жуткой гостьей захлопнулась дверь.

Лестница. Короткий спуск. Первый этаж. За дверью шум голосов. Щелкают взводимые автоматы, раздаются отрывистые слова команды. Ольга подошла к двери, секунду вслушивалась. Рукояти пистолетов влипли в ладони, пальцы застыли на крючках. Обоймы полны, а патроны досланы в стволы, нужно лишь нажать.

— Выбивай!

Команда звучит резко, призванная запустить процесс захвата неожиданно для противника. Неожиданно для кого-то, но только не для нее. Уши улавливают шорох одежды и неровное дыхание затаившихся за дверью бойцов, ноздрей касается запах пота и страха. Губа хищно поднимается, обнажая окрашенные собственной кровью зубы. Сгрудившиеся за дверью воины не уверены, они не знают с кем предстоит встретиться. И это хорошо. Иначе запах страха был бы намного сильнее, настолько, что перебил бы запах гари.

Удар. Сорванная с петель, дверь влетает внутрь в облаке щепы. И почти одновременно, лишь на долю секунды позже, пистолеты извергают кусочки злого свинца. Возникшие в проеме фигуры дергаются. Силой ударов их выталкивает назад, где, лишенные упора и жизни, они медленно заваливаются навзничь.

Снаружи доносится грохот, шквал выстрелов напрочь забивает слух, так что не слышно даже проносящихся над головой свинцовых ос. Выпускаемые десятками, пули наполняют помещения, вонзаются в стены, крошат бетон, с яростным чавканьем врезаясь в неподатливую фактуру стен. Секунда передышки. Пока руки лихорадочно меняют опустевшие рожки, и вновь грохот. Воздух наполняется бетонной пылью, что забивает ноздри, насыпается в глаза, рот, не дает дышать.

И вновь передышка. Бойцы готовят новую атаку, но уже не так уверенно, опасаясь, что неуловимый враг каким-то образом остался жив под грудой пуль. Что ж, они не так уж и не правы. Под таким огнем нельзя остаться целым, левая нога саднит болью, правый бок заливает теплым, чуть хуже чем обычно ходит рука. Однако, знай они правду, вряд ли пошли бы прежде, чем сровняли дом с землей.

Шарик гранаты вылетает в дверь незаметной тенью. Так, чтобы не задеть маячащие в проеме фигуры. Чуть выше, прямо между голов. Три. Два. Один. По ушам бьет грохот, тугой кулак воздуха вышибает стекла. Неподалеку, в коридоре, шлепается чья-то оторванная кисть, дергает пальцем, нажимая на отсутствующий крючок. Жуткая сюрреалистическая красота. Так хочется досмотреть, но нет времени. Нужно бежать. Пока преследователи недвижимы, вжавшись в землю, лежат ничком. Пока тело в состоянии, а мышцы наполнены силой. Только, почему так тяжело бежать…

Превозмогая боль, Ольга понеслась вдоль коридора, в обратную от двери сторону. Коридор оканчивается окном, вернее, оканчивался. Сейчас лишь искрошенные пулями, ободранные края, и черный провал свободы. Прыжок. Мышцы сводит болью, в боку что-то лопается. Короткие мгновенья полета. Руки разведены, подобно крыльям. Пистолеты дергаются. Раз, другой, третий. Затаившиеся во мгле бойцы дергаются следом: один, другой, третий, остаются недвижимыми тенями, бессильными, безжизненными.

За долю секунду до удара о землю, Ольга свела руки перед лицом, спружинив ладонями, перекатилась через голову, понеслась зигзагом. Позади закричали, защелкали хлопки выстрелов, подсвечивая ночь веселыми вспышками огней. Воздух наполнился гудением. Справа здание столовой, в окнах мелькают силуэты. Слева казарма. У дверей суетятся вооруженные фигуры. До забора совсем близко. Еще чуть-чуть, и можно будет перемахнуть, уйти в спасительный лес.

Из тьмы вырастает новое здание. Ноздрей касается запах солярки. Ангар! Понимание вспыхивает радостью. Резко сменив направление, Ольга бросилась к воротам. Навстречу выскакивает фигура, на ходу вскидывая автомат. Пистолет дергается, выплевывая последний заряд. Нелепо взмахнув руками, фигура заваливается. Ноги переступают еще теплое тело, рука рвет за ручку, распахивая дверь. Полутемная пещера ангара.

Тяжело дыша, Ольга остановилась, обвела глазами помещение: новенький трактор, пара легковушек, громада грузовика. В дальнем углу нечто угловатое, плохо различимое в темноте. Ольга побежала, подволакивая ногу. Сердце бьется с надрывом, при каждом шаге от боли в глазах вспыхивают огни, а из груди рвется задушенный крик. Грохот выстрела. Плечо взрывается болью. Рывок в сторону, поворот, выстрел почти не глядя. Прячущийся за легковушкой мужчина утыкается лицом в капот.

Стены качаются, шум в ушах все сильнее. Только не сейчас. Продержаться, еще немного, совсем чуть-чуть. Отдых, лечение — все потом, сейчас же нужно собраться с силами. В кровавых всполохах протаивают квадратные формы: выпуклые пластины брони, утопленные толстые стекла, мощный «намордник» из перевитых стальных труб. Бронированный фургон, в каких в городе перевозят деньги, а в армии важных персон.

Ольга подошла ближе, уцепилась за ручку дверей, дернула. Если машина закрыта, все закончится. Чтобы вскрыть нет ни времени, ни сил. Дверь подалась, отворилась. Ольга ввалилась в кабину, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, заняла место водителя. Руки рванули обшивку, зашарили, копаясь в переплетении пластиковых жгутов. Потеряв чувствительность, пальцы ходят с трудом, отыскивая провода зажигания. Сухой треск, внизу вспыхивает пучок злых искр, на мгновение освещая кабину. Пальцы неприятно колет. Вспышка. Еще одна. Сонно рявкает мотор. Но, поворчав, затихает. Ну! Заводись же!

С грохотом распахивается дверь, в проеме возникает перекошенное ненавистью лицо. Рука отрывается от провода. Тычок. С застрявшим в глазнице ножом лицо исчезает. Вновь поиск провода. Пальцы путаются в проводах. Вспышка. Еще одна. Наконец, мотор заводится, взревывает. От работы стального сердца корпус едва заметно вибрирует. Нога ложится на газ. Рука обхватывает ручку переключения скоростей. Теперь главное не потерять сознание.

Мотор ревет, броневик вздрагивает, срывается с места. Руки вцепились в руль, удерживая машину, выкручивают баранку то в одну сторону, то в другую. Машина мягко вздрагивает, а ворота распахиваются, открывая путь к свободе. Теперь нужно миновать пропускник. Нога выжимает газ, мотор надсадно ревет, разгоняя бронированную махину. Снаружи мелькают фигуры, разбегаются, стреляя с безопасного расстояния. Пули весело стучат по броне, звонко отскакивают.

Увидев ворота, Ольга застонала. Проход закрывает тяжелая металлическая панель. Не привычные створки, а цельная пластина, передвигающаяся по мощной рельсе сверху. Выбить такое почти невозможно. Но, выхода нет. По бокам толстенный бетонный забор, а позади наседают противники. Выстрелы все чаще, стекло уже покрылось трещинами.

Разгон. Нога выжимает газ. Машина ревет, как зверь, разгоняется для таранного удара. Может остановиться, пока не поздно, выйти, попытаться перебраться через стену? Ведь удар в лоб — верная смерть. Мысли мечутся в черепе, как загнанные в клетку птицы. Плита все ближе, вот уже видны швы сварки. Нога выжимает газ, руки вцепились в руль, глаза держат цель. Ближе, еще ближе. Сердце сжимается в предчувствии непоправимого. Удар!

В черепе вспыхивает взрыв, глаза застилает красным, а по лицу течет теплое. Она уже умерла, или это агония, когда, полумертвый, разум генерирует не связанные с действительностью ощущения? И откуда эти вибрации? Тело отходит от шока. Сквозь гул в ушах доносится натужный гул мотора, перед глазами мельтешат тени деревьев. Невероятным усилием сгруппировавшись, Ольга рванула руль, уходя от столкновения с толстенной сосной, выкрутила, укладывая машину на новый курс.

Мотор взревел, взвизгнули колеса, броневик покачнулся, но вышел из заноса, полетел, наращивая скорость. Позади слышны выстрелы, но все тише и тише. И вот лишь рычание мотора. Преследователи отстали. Душу охватывает радость, а губы растягиваются в улыбке. Все получилось. Она смогла! Вышла живой оттуда, откуда выйти была не должна.

Тело сотрясается от несдерживаемых спазмов, не в силах справиться с безмерной радостью, какая бывает, когда, смирившись с неминуемой смертью, вдруг обнаруживаешь, что удалось выжить. Но разум гасит порывы, брови складываются в линию, а губы сжимаются. Она ранена, а до жилья еще нужно добраться. К тому же броневик мотает так сильно, что руки с трудом держат руль. Не иначе, пробиты колеса. На таком далеко не уедешь.

Последние силы уходят на удержание машины, что бросается в стороны, словно обезумевшее животное. За стеклом пляшут деревья, поворот сменяется поворотом. Лес кажется бесконечным. Но вот в деревья показалась прореха, сноп света от фар провалился во тьму. Трасса! Рывок. Руки выкручивают руль, укладывая машину на новый курс. Еще один шаг к спасенью. Но сколько же их еще.

Неподалеку, впереди, фары выхватывают из темноты громаду дальнобойщика. Кто-то остановился на ночь. Руки выворачивают руль, нога выжимает тормоз. Пролетев с полсотни метров, и развернувшись поперек дороги, броневик встал. В свете фар от машины метнулась тень. Удивительно быстро, или, от потери крови она уже не в силах нормально реагировать. Дверь распахнулась, в проеме обозначился силуэт. Рука через силу выдернула оставшийся нетронутым пистолет, взметнулась и… опала. За дверью, подсвеченный отблесками фар, застыл Ярослав, брови сведены, взгляд впился в ее лицо.

Чувствуя, как губы невольно раздвигаются в улыбке, Ольга прохрипела:

— Откуда ты здесь?

Ярослав покачал головой, произнес сдавленно:

— Колесо пробил, подзадержался с заменой. Но это, в данном случая, явно не самое интересное.

Облегчение накрыло ласковой волной. Страшное осталось позади, сейчас ей помогут, спасут. Ольга ощутила, как ее подхватывают, куда-то несут. Ненадолго обдало холодом, мелькнула темная стена леса. Затем пахнуло теплом, вспыхнула лампа, осветив знакомую обстановку кабины. Ольга отстраненно следила за действиями Ярослава. Вот он достал аптечку. Вот в руках возник шприц. Небольшая прозрачная ампула. С сухим хрустом отламывается кончик, содержимое переходит в шприц. Укол. Еще укол. Ольга поморщилась, чувствуя, как сознание начинает плыть, поинтересовалась:

— Это новое слово в медицине, колоть по десять раз в разные места?

Ярослав заглянул ей в глаза, приложил руку к шее, выслушивая пульс, сказал без улыбки:

— Вопросы безопасности.

Удовлетворившись осмотром, он выбросил шприц, потянулся к ключу зажигания. КамАЗ дернулся, вырулил на трассу, пошел, набирая ход. Ольга некоторое время наблюдала за Ярославом, удивляясь непривычно жесткому выражению лица. Лицо друга закаменело, взгляд раз за разом отрывается от дороги, обращаясь к зеркалу заднего вида. От наблюдения отвлекла спина, занемевшая от неудобного положения. Ольга попыталась сдвинуться, но… не ощутила рук. Она попыталась вновь, затем еще и обнаружила, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Их попросту не было. Заметив, что спутник искоса наблюдает за ее попытками, Ольга прошептала со слабой улыбкой:

— Похоже, я совсем плоха. Тела не чувствую.

Ярослав покивал, сказал с удовлетворением:

— Значит, все в порядке. Препарат действует.

Ощутив в его словах недоговоренность, Ольга переспросила:

— Препарат?

— Анестезия. Так сказать, во избежание.

Чувствуя, что перестает что-либо понимать, Ольга произнесла с запинкой:

— Во избежание… чего?

Ярослав усмехнулся.

— Участи тех, кто, твоей милостью, остывает сейчас в… санатории неподалеку. Да и всех прочих тоже.

Сердце неприятно защемило. Ощущение неотвратимой опасности вырвало из объятий беспамятства. Собрав разбегающиеся мысли, Ольга сосредоточилась, осторожно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

Ярослав перестал коситься в зеркало, произнес:

— Что ж, пожалуй, можно открыть карты. Тем более, что это уже ничего не изменит. Скажу честно, работать с тобой было не сложно, и где-то даже… приятно. Гораздо приятнее чем с прочими.

— О чем ты? — чувствуя, как страшное подозрение сковывает грудь холодом, выдохнула Ольга.

— О моей работе, — отозвался Ярослав. — Сказать по чести, не думал, что ты вернешься живой. Все же разработки подобного уровня секретны, и охраняются соответственно, чтобы одна, пусть даже прошедшая лабораторию, девушка, могла невозбранно прошерстить объект, походя выкрав… что там у тебя в карманах, жесткие диски? ценнейшую информацию.

— Так ты все знаешь? — выдохнула Ольга. — О лаборатории, о киборгах, о…

Ярослав поморщился, прервал:

— Не лучшее определение. Правильнее будет назвать вас мутантами: пересадка тканей, гормональные инъекции, эксперименты с геномом. Киборги более перспективное направление, и занимаются ими не здесь. — Перехватив яростный взгляд спутницы, он усмехнулся, спросил устало: — Ты что-то хочешь узнать?

Ольга прошипела:

— Но… как ты мог? Почему…

— Почему не сказал? — Ярослав пожал плечами. — Ну, извини. В мои планы входили несколько другие обязанности. Слежка, ведение, подстраховка объекта. Полагаю, даже для твоего затуманенного мутациями разума не прошли незамеченными события последних дней. Сколько раз тебя пытались устранить, пять, семь?

Ольга прохрипела неверяще:

— Ты меня охранял? Но… зачем!?

— Потому, что таково задание. — Ярослав вновь пожал плечами. — Целью Владимира было завалить проект, мне же требовалось помешать. Чтобы было понятней, поясню. Как я уже говорил, «Киборг» более поздний проект, соответственно, вложения больше, цели масштабнее. После того, как программа «Мутагенез» себя не оправдала, разработки пошли в новом направлении. Но, тем не менее, в качестве подстраховки отдельные лаборатории, вроде той, где ты навела шороху, продолжают заниматься экспериментами, собирая и модифицируя «материал» в соответствующем ключе.

— Каком ключе? — спросила Ольга, догадываясь, что услышит.

— Увеличение силы, обострение природных чувств, повышенная реакция. Все, что может быть полезно для создания бойцов. Не буду углубляться, думаю, тебе и так все понятно. К сожалению, проект столкнулся с трудностями, которые до сих пор не преодолел. В определенный момент у подопытных начинается деградация разума, с одновременным усилением ярости и ослаблением контроля. Говоря по простому, люди звереют. — Он хмыкнул. — Да ты и сама сталкивалась. Та девушка, живущая в частном секторе, с набитым останками собак и людей погребом.

Воспоминание встало перед глазами во всех ужасных подробностях, заставив содрогнуться. Ольга произнесла ошарашено:

— Я помню. Но… если я тоже прошла через это, почему…

— Не превратилась в животное? — Ярослав взглянул с усмешкой. — Отчасти превратилась. Надеюсь, ты не думаешь, что я не заметил твоих истовых занятий штангой, хотя, до этого ты не притрагивалась к отягощениям и пальцем. Да и ночные прогулки, после которых на стенках ванны оставались розовые потеки, а от одежды несло кровью, при всем желании пропустить было сложно.

Ольга закрыла глаза. Каждое слово Ярослава вбивало в сиденье сильнее молота. Все это время она ощущала себя бывалой, познавшей жизнь женщиной, едва ли не супер человеком, с отличными способностями и недюжинным интеллектом. А оказалось… На протяжении почти полгода она жила с парнем, и не только не догадалась, но даже не заподозрила, что рядом не влюбленный простак, а матерый агент какой-то загадочной организации, который не просто знает о ней все, но и охраняет!

С трудом сдерживаясь, Ольга поинтересовалась отстраненно:

— Прости, что не заметила, но… в чем выражалась охрана?

Ярослав повернулся, с интересом вгляделся в лицо подруги, сказал задумчиво:

— Издевка — хороший признак. Ум не утратил остроты, да и здоровье позволяет. Находящийся при смерти не язвит. — Помолчал, собираясь с мыслями. — Я уже говорил, но, повторюсь. У Владимира была цель — завалить проект. Поэтому он владел информации обо всех проходящих реабилитацию мутантах, уж прости, если коробит, но термин отражает суть. Все что ему требовалось, это вовремя выявить тех, кто не спешил звереть, или, что реже, но хуже, успешно социализировался.

— Вроде меня? — бросила Ольга с усмешкой.

— Вроде тебя. — Кивнул Ярослав. — И «помочь» им встать на путь деградации.

— Как?

— Критические ситуации, требующие агрессивных действий. Снимающие контроль фармпрепараты. Надо сказать, действовал он более чем профессионально. Многие вещи я успевал отлавливать в последний момент. К примеру, белковые добавки, полученные от твоего незабвенного тренера. Ведь я сперва даже не обратил внимания! Благо, хватило ума… Пришлось в срочном порядке пичкать тебя конфетами с антидотом.

Ольга прошептала неверяще:

— Так эти конфеты… Вот почему после них так сильно клонило в сон.

Ярослав хмыкнул.

— Ага. Пришлось напрячь химический отдел. Надо сказать, я сильно перенервничал тогда. Боялся, не успею. Но, ничего, обошлось. Хотя выглядела ты в тот момент не очень важно.

— Не проще ли было выкинуть протеины, или заменить упаковку? — Ольга взглянула с подозрением.

Ярослав покачал головой.

— Аккуратность. Нельзя было вызывать подозрений. Перестройки в организме обострили твою недоверчивость настолько, что, заметив подмену, ты просто могла сбежать, или, под настроение, грохнуть меня как-нибудь ночью. Извини, но в планы это не входило. — Он помолчал, добавил с подъемом. — Да ты и сама молодец. Сама справлялась с проблемами. А под конец разошлась настолько, что я едва успевал заметать за тобой следы.

Ответ особо не интересовал, но Ольга спросила:

— Зачем?

— Чтобы не вышли на меня. У Влада были все карты, за исключением одной — он не подозревал о моем существовании. Вернее, о существовании меня, как отличного от «легенды» человека. Узнай он правду — на мне можно было поставить крест, да и на тебе тоже… Собственно, как и на всем проекте.

Ольга молчала. Ослабленный болью и усталостью, разум оказался не готов разом воспринять всю чудовищность и изощренность происходящего. Элементы мозаики складывались постепенно, покрутившись перед мысленным взором, на мгновение вспыхивали озарениями, после чего занимали свое место, гармонично накладываясь одно на другое, пока не осталось лишь одна неясная деталь.

Помедлив, Ольга задала вопрос, что занимал намного больше все прочего.

— Твое задание выполнено. Влад погиб. Финансирование проекта не закроют. А… что со мной? Ты меня отпустишь?

Задавая вопрос, Ольга насколько могла, удерживала на лице безразличное выражение, и даже опустила веки, чтобы блеском глаз не выдать охватившее лихорадочное возбуждение.

Ярослав долго не отвечал, наконец сказал холодно:

— Ты хорошая девочка, и у нас было даже нечто наподобие семьи, но действительное отличается от желаемого. Я должен привести тебя заинтересованным лицам, после чего предоставить отчет о проделанной работе. Отпуская тебя, я слишком многим рискую. Прости.

Все стало на свои места. Жизнь не сказка. Это лишь в легендах принц спасает принцессу, и потом они живут долго и счастливо. Медленно, и очень осторожно, Ольга выдохнула. Последние сомнения растворились без следа. Остался лишь холодный рассудок и сдерживаемая, темная ярость, что с каждым мгновением разгоралась все сильнее, поднимаясь из глубин естества.

Попытки, что все это время она повторяла, не переставая, увенчались успехом. Пальцы правой руки шевельнулись, подушечки приятно закололо, а по кисти пошло распространятся живительное тепло. Еще немного, и рука разогреется настолько, что, преодолев действие анестетика, сможет разогнуться. Не далеко. Ровно настолько, насколько нужно, чтобы кончиками пальцев дотянуться до щиколотки, где, заткнутый за ремешок, дожидается своей очереди короткий клинок.

Глаза сместились, искоса взглянули в сторону спутника, на пульсирующую на шее, под челюстью, беззащитную голубую жилку. Уголок рта едва заметно дрогнул, намечая улыбку, и одновременно дернул губой внутренний зверь, обнажая хищный оскал невидимых, но от того не менее смертельных клыков.