ГЛАВА 1

Ноздреватый камень с тихим скрипом прошелся по металлу. Мужчина отложил точило, повел плечами, разминая застывшие от долгой неподвижности мышцы. Под седалищем надсадно скрипнул табурет. Проникнув сквозь щель ставни, солнечный луч коснулся лезвия, отброшенный блестящим металлом, запутался в волосах, отчего рыжая шевелюра воина вспыхнула огнем.

Шестерня нежно коснулся оружия, суровое лицо разгладилось, а губы сложились в довольную улыбку, он удовлетворенно пробормотал:

— Еще немного и будет как у прародителя пещерников.

Куча тряпья на лавке шевельнулась. Откинулся край рогожи, открыв тонкие черты бледного лица, замедленно поднялись веки, на Шестерню без выражения взглянули голубые глаза, взгляд сместился в сторону, но через мгновение вернулся, сосредоточившись на лезвии секиры. Одним движением сбросив рогожу, вершинник сел, с хрустом потянулся, демонстрируя сухощавое тренированное тело, насмешливо произнес:

— Стоило скрипеть все утро, чтобы так испохабить клинок.

Парень тряхнул головой, отчего длинные волосы золотистым водопадом рассыпались по плечам, легко вскочил на ноги, и мягкой походкой двинулся к стоящему у почерневшего камина пузатому бочонку, отражаясь в тусклых клинках развешенных по замшелым бревнам стены мечей. Добравшись до цели, вершинник подхватил массивный деревянный ковш, наполнив до краев чистой холодной водой, плеснул себе на грудь.

Шестерня поморщился, смахнув с лица долетевшие брызги, сказал назидательно:

— Тебе не понять. У нас, пещерников, прежде ценится прочность да надежность, а уж насколько красиво… — он махнул широкой ладонью.

Но собеседник лишь пожал плечами, продолжая с удовольствием плескаться.

За занавесью из плотной узорчатой ткани невнятно забормотало. Отодвинув ширму плечом, из угла выдвинулась сгорбленная фигура, с кряхтеньем разогнулась, превратившись в немолодого мужчину: седые космы спутались, взгляд рассеянно блуждает в пространстве, а губы беззвучно шевелятся, словно раз за разом повторяет сложное заклинание. Зябко передернув плечами, седовласый покосился на камин, где подернутые пеплом, тускло тлели угли. Взгляд стал суровым, а лоб прорезали три глубоки морщины, когда маг скрипуче произнес:

— Холодно, как в могиле. Эй, кто ближе, подкинь пищи огню!

Не отрывая взора от оружия, Шестерня нащупал одну из чурок, горкой лежащих у ног, не глядя, бросил в камин.

— Так-то лучше, — седовласый удовлетворенно кивнул, протянул руку к камину, и сухо щелкнул пальцами.

Грохнуло. С потолочных балок посыпалась пыль, а почерневшая пасть камина полыхнула огнем. Шестерня отложил секиру на трехногий приземистый столик, поверхностью которого служил спил огромного дерева, покосившись на скачущие по полену веселые огоньки, спросил с любопытством:

— Зола, сколько твои фокусы вижу, всякий раз удивляюсь. Научил бы по старой дружбе?

Зола подошел ближе, протянул руки к живительному теплу, сказал ворчливо:

— Толку учить? Все одно не сумеешь.

Шестерня воскликнул обиженно:

— Да где мне суметь, коли ты не пытался!

— А что мне пытаться, коли и так понятно? — отпарировал Зола.

— Что понятно? — Шестерня недоуменно распахнул глаза.

— Что не сумеешь.

Наплескавшись, Мычка оторвался от бочки, по лицу, высыхая на бегу, стекают шустрые капли, острые уши подергиваются, ловя обрывки доносящихся с улицы голосов. Тряхнув головой, он набросил на плечи легкую рубаху и неторопливо вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, вершинник на мгновение замер, в нос шибануло ароматом жареного кабана, а в ушах зазвучал приглушенный говор посетителей. Улыбнувшись, Мычка шагнул в прокопченный зал.

Не смотря на раннее утро в таверне полно народу. За ближайшим столиком гвардеец утоляет голод, с жадностью отрывая от поросячьей ножки огромные куски мяса, тут же сует в рот. Поодаль шумно поднимает здравницу компания подозрительных личностей. Возле двери дремлет, уронив лицо в миску, крестьянин.

За стойкой хлопочет хозяйка — Шейла, серый оттенок кожи, острые кончики ушей и огромные глаза выдают уроженку подземелий. Мычка вгляделся пристальнее: тугой жгут закрученных в замысловатый узел иссиня-черных волос, длинные, всегда опущенные ресницы, тонко очерченные чувственные губы, на которых так часто играет загадочная улыбка, и, конечно, тяжелые полукружья груди. Ощутив внимательный взгляд, Шейла подняла глаза, едва заметно кивнула, приветствуя. Улыбнувшись в ответ, Мычка толкнул боковую дверь и бесшумно выскользнул наружу.

Взгляду открылся небольшой, огороженный высоким бревенчатым забором дворик, изрытый ямами от ежедневных тренировок, словно изъеденный мышами сыр. Перепрыгнув горку пепла с торчащими обугленными костями, — , следы вечерних экспериментов Золы, Мычка прошел в дальний конец дворика, запустив руку за пазуху, извлек пять небольших, длинной в ладонь, узких ножей, состоящих, казалось, из одного лезвия. Прицелившись в висящее на стене соломенное чучело, вершинник слегка пригнулся, и, не останавливаясь, начал метать ножи один за другим так, что замелькали руки, после чего подобрал лежащий тут же лук и, не торопясь, одну за другой выпустил несколько тренировочных стрел с тупыми наконечниками.

Подойдя к мишени, Мычка поморщился, из брошенных ножей цель нашли два, остальные лежали на земле, отброшенные упругой соломой. Стрелы легли ровнее, ни одна не ушла в сторону больше, чем на ладонь. Собрав ножи, Мычка вернулся на исходную позицию, но едва успел отвести руку для броска, как замер, прислушавшись.

Над двором взметнулось темное, мягко упало на утоптанную почву, подпрыгнув, откатилось к стене. Со стороны улицы зашуршало. Протяжно заскрипели бревна, прогибаясь под массивным телом, над оградой показалась голова. Начисто лишенная волос, голова напоминала округлый речной валун, а зеленоватый оттенок кожи лишь усиливал сходство. Маленькие глазки, глубоко упрятанные под выступающие надбровные дуги, с подозрением оглядели двор, приплюснутый широкий нос шевельнулся, принюхиваясь, и на пыльную землю с грохотом обвалилось могучее тело. Пришелец завертел головой, осматриваясь, но обнаружив мешок, сразу же успокоился. Гигант со стоном воздел себя на ноги, при этом тугой живот колыхнулся, как огромный бурдюк с вином, воровато оглянувшись, подхватил добычу и, не оглядываясь, засеменил к двери.

Мычка, с любопытством следивший за действиями пришельца, спросил с издевкой:

— Зеленый, где свинью украл?

С удивительной для своей комплекции ловкостью гость мгновенно развернулся, отбросил мешок и оскалился, угрожающе растопырив руки, но увидев насмешливое лицо вершинника, тут же успокоился, произнес с разочарованием:

— А, Мычка… Я уже сдаваться собрался, решил — гвардейцы.

— Оно и видно, — Мычка скептически ухмыльнулся. — Повернулся, ручки развел… и все неторопясь, по-доброму. Сразу видно — сдается болотник.

Проследив, как Дерн подбирает мешок и исчезает за дверью, Мычка неторопливо подошел к месту, где зеленый великан рухнул с забора, постоял, к чему-то прислушиваясь, тихонько насвистывая, поднял лежащую тут же увесистую палку, примериваясь, покачал в руке, затем вдруг резко подпрыгнул, и с силой влепил по верхушке ограды. Снаружи что-то с шумом обвалилось, раздался тихий стон. Мычка отбросил палку, отряхнул испачканные руки, и, продолжая насвистывать, не оглядываясь, быстрым шагом устремился к дому.

Вернувшись в комнату, он задумчиво остановился у порога, заинтригованный зрелищем. Шестерня сосредоточенно пронзал взглядом пространство, время от времени громко щелкая пальцами. От напряжения его лицо побагровело, а по вискам непрерывно катились капли пота, скапливаясь в окладистой бороде. Зола стоял рядом и с каждым щелчком хмурился все сильнее. Запахло электричеством, и как будто послышались раскаты далекого грома. Наконец, Зола махнул рукой, процедил сквозь зубы:

— На сегодня хватит. Продолжим как-нибудь в другой раз.

Шестерня смахнул рукой пот, выдохнул со страстной надеждой:

— Но у меня почти получилось, ведь верно, почти?! Еще немного и…

Золу перекосило. С великим трудом сдержавшись, он оскалился, что должно было означать улыбку, ласково произнес:

— Конечно, Шестерня, я верю, у тебя все получится, мы все верим. Правда? — маг зыркнул настолько люто, что остальные тут же закивали, поддерживая. — Только давай как-нибудь потом, скажем, осенью, когда магические потоки сравнительно безопасны. А лучше зимой, когда будет нечем заняться… Я точно знаю, через пару лет наступит отличная зима, как раз и попробуем, — всхрапнув, он вылетел из помещения, только взметнулись полы балахона.

Шестерня проводил Золу непонимающим взглядом, спросил задумчиво:

— Чего это он?

Мычка пожал плечами:

— Кто их, магов, разберет. Переволновался за тебя, наверное, пошел успокаиваться. Болотник неспешно отлепился от стены, где до сих пор тихо стоял, наблюдая, и одним движением вытряхнул содержимое мешка на стол.

Воздух наполнился едким запахом, а в глазах защипало. Выругавшись, Шестерня живо отскочил, с омерзением глядя на зеленовато-бурую груду грязи, где шевелились и пульсировали набухшие соком желтые обрубки, спросил задушено:

— Дерн, что это?

Болотник не ответил. Его взгляд прикипел к измазанной грязью поверхности стола, а руки нежно перебирали жуткие обрубки. Один за другим он осторожно извлекал из кучи все новых шевелящихся чудовищ, любовно очищал от грязи, и раскладывал на большой сочный лист какого-то водного растения. Закончив, Дерн достал из-под лавки глиняный горшок с маслянисто поблескивающей жидкостью, деловито стряхнул в него обрубки, и бережно, стараясь не расплескать, задвинул обратно.

Чуть слышно скрипнула дверь, в проеме возник Зола, его губы лоснились от жира, а лицо казалось умиротворенным. Принюхавшись, он с интересом завертел головой, пока не остановил взгляд на испачканном столе. Шагнув ближе, маг хмыкнул:

— Коациус Стигматум… Дерн опять лазал в затхлые пруды за едким корнем… — он покосился на великана. — И охота тебе ковыряться в грязи? Кровавые пиявки крайне неприятный паразит, уже не говорю про болотную лихорадку.

Погруженный в размышления болотник лишь отмахнулся:

— К лихорадке у меня иммунитет, а от пиявок есть отличное средство.

Мычка поморщился, сказал недовольно:

— Предлагаю отложить обсуждение болотной жизни и перекусить. У меня от голода живот подвело, да и Шестерня вон, тоже, — он покосился на пещерника, замершего с отстраненным выражением лица.

Услышав свое имя, Шестерня пошевелился, его взгляд обрел осмысленность. Пробормотав что-то невнятное, он щелкнул пальцами. Глядя, как нахмурился Зола, Дерн предупреждающе замахал руками, но помешать не успел. Шестерня бодро вскочил на ноги, жизнерадостно провозгласив:

— Я понял свою ошибку. Зола, давай еще разок!

Маг светло улыбнулся:

— Легко.

Едва пещерник выбросил руку вперед, ярко полыхнуло, уши заложило от жуткого грохота, где-то на улице истошно заорали. Шестерня ошарашено оглядел комнату. Под потолком, быстро рассеиваясь, улетучивались струйки дыма, на полу чернело пятно сажи, а на столе, в горстках грязевого пепла, дымились запекшиеся корни Коациуса Стигматум.

С трудом сглотнув, Шестерня восторженно выдохнул:

— Получилось!

Маг ободряюще хлопнул его по плечу:

— Молодец! Но следующая попытка, — он вновь нахмурился, — не раньше будущей зимы.

Присев на лавку, Мычка с подозрением вглядывался в лицо Золы, припоминая, чем были заняты руки мага за мгновение до взрыва.

Глядя на обугленный стол, Дерн задумчиво произнес:

— Слыхал я, что запеченные едкие корни чудо как хороши… — взяв со стола пару обгорелых кусочков, болотник забросил корешки в рот, смачно захрустел, пережевывая. От такого зрелища Мычку повело, а Шестерня, зажав рот руками, стремительно отвернулся.

Сквозь удушливый запах гари пробился тонкий чарующий аромат. Все разом повернули головы к выходу. Из дверного проема шагнула Шейла. Она мельком оглядела разгром, мгновенно выхватив взглядом основные точки разрушения, чарующе улыбнулась, пробормотала чуть слышно:

— Чем только не займешься, чтобы скрасить свободную минутку… — Продолжила уже в полный голос: — У меня две отличных новости. Первая — у вас будет время придумать подходящую причину, чтобы объяснить это, — женщина мазнула, вновь обвела взглядом комнату. — А вторая… Мы сможем немного заработать!

Шестерня радостно засопел, поводя обгоревшими усами, Зола вопросительно изогнул бровь, Мычка в предвкушении потер руки, и лишь Дерн, с грустью глядя на сожженные растения, мягко поинтересовался:

— Заказ?

Шейла извлекла из складок платья кожаный мешочек, опустила на стол:

— Оплата небольшая, но и задание не сложное.

Шестерня цапнул мешочек, взвесил в руке. Лицо пещерника вытянулось, он со вздохом произнес:

— Должно быть совсем простое.

Хозяйка таверны кивнула:

— Возможно, но предыдущие наемники не вернулись.

Во взглядах протаяла заинтересованность. Зола осторожно поинтересовался:

— И заказчик счел возможным поделиться подобной информацией?

Скупо улыбнувшись, Шейла произнесла:

— Он несет убытки и решил раскошелиться на полноценную группу.

Услышав последние слова, Мычка скептически поджал губы, выразительно взглянул на мешочек, словно прилипший к ладони пещерника. Перехватив его взгляд, Шейла уточнила:

— Это задаток, пятая часть. Остальное — после выполнения заказа.

— Разумно, — Зола замедленно кивнул. — Учитывая судьбу прошлых… хм. Так что у него произошло?

— Пару недель назад начал пропадать скот: сперва овцы, затем лошади. Пастухи рассказали, что животные словно сходят с ума, обрывают крепчайшие веревки и уносятся сломя голову. Когда исчез пастух, хозяин заволновался и нанял вольного охотника. Охотник не вернулся. Следующими за дело взялись трое искавших подработку гвардейцев, но… ситуация повторилась.

Мычка покачал головой, произнес с сомнением:

— Четверо наемников, чтобы поймать пару-тройку обнаглевших волков… Не жирно?

Дерн посмотрел на вершинника с любопытством, поинтересовался:

— А как же предыдущие? Ведь их тоже было… четверо.

Мычка снисходительно бросил:

— Что взять с гвардейцев? Они наверняка тут же отправились в ближайшую таверну, где и спустили задаток, забыв о деле. Вот только охотник… — закусив губу, вершинник задумался.

Пригладив космы, Зола веско произнес:

— Предлагаю закончить обсуждение и приступить к сборам. Охота не самое худшее, чем приходилось заниматься, даже если нужно идти непонятно куда и ловить неизвестно что.

— Согласен! — Шестерня хлопнул ладонью по столу, взбив облачко пепла. — Если уж Дерн просто так ковыряется в болоте, почему бы нам за деньги не поискать обнаглевшего волка, или стаю крыс? Да хоть наловить горшок пиявок, если награда — звонкая монета!

Шейла улыбнулась:

— Поместье находится на отшибе города, за темным пределом, неподалеку от зловонных пещер.

Зола понимающе кивнул:

— Что ж, это многое объясняет.

Шестерня озадаченно присвистнул:

— Зловонные пещеры… Об этих местах болтают много интересного.

Дерн пожал плечами:

— В пещерах растут колонии зеленых грибов, давно собираюсь туда наведаться. Схожу, пополню гербарий, а на обратном пути загляну к заказчику, если наши орлы до того не справятся.

Сдернув с крюка кольчугу, болотник вскинул руки над головой, пальцы разжались, стальная сеть рассыпалась по плечам, скользнула ниже, облекая тело блестящим панцирем. Глядя на него, зашевелились остальные: с кряхтеньем ушел за ширму Зола, выбирая подходящий клинок, застыл у стены Мычка, Шестерня выгреб из-под лавки дорожный мешок и с великой сосредоточенностью рылся в содержимом. Некоторое время тишину нарушало лишь позвякивание горшочков пристраиваемых в заплечную сумку Дерном, да негромкое гудение, зажав ногами короткий лук, Мычка проверял натяжение тетивы.

 

ГЛАВА 2

Затрещали ступеньки, прогибаясь под весом четверых мужчин. Один за другим наемники появились в зале таверны. Первым шел Мычка. Облаченный в легкий кожаный доспех, темно-зеленые штаны из грубой ткани и мягкие промасленные сапоги он напоминал стрелков-охотников за пушниной, что порой заходили в таверну поужинать, возвращаясь в город после дневной охоты. Небольшой тисовый лук в руке и серая накидка усиливали сходство. Лишь рукояти пары коротких мечей, висящих на перевязи за спиной, да дюжина коротких кинжалов на перекинутом через плечо поясе выдавали принадлежность к классу бойцов.

За ним важно выступал Зола. Одетый в белый шелковый балахон, скрывающий тело от шеи до пят, с деревянной котомкой через плечо, маг опирался на неизменный посох с тускло мерцающим зеленоватым камнем в навершии.

Следом, напоминая огромный валун, тяжело ступал Дерн. Свисающая ниже колен кольчуга вяло колыхалась в такт шагам. За спиной болотник нес деревянный ларь, откуда при каждом шаге раздавался мелодичное звяканье. Из-за широкого пояса выглядывал кистень, с парой шипастых шаров свисающих на длинных, тронутых ржавчиной цепях.

Шествие замыкал Шестерня. С головы до ног закованный в броню, как и положено любому пещернику, из всей компании он выглядел наиболее воинственно. Голову украшал круглый металлический шлем. Доспех из грубой кожи с многочисленными блестящими бляхами плотно прилегал к телу, закрывая предплечья и ноги чуть выше колен кольчужными отворотами, крепкие ботинки из медвежьей шкуры угрожающе топорщились металлическими набойками, продолговатый щит прикрывал спину, переброшенный за ненадобностью назад вместе с походным мешком, а в руке, внушая уважение размерами, покоилась тяжелая секира.

Окинув взглядом посетителей, наемники расположились у стойки, лишь вершинник встал возле окна, время от времени бросая короткие взоры на улицу. Распахнулась ведущая в кухню дверь, окутанная облаком ароматных запахов, из проема выдвинулась Шейла с увесистой тушкой закопченного поросенка в руках. Поросенок опустился на стойку, за ним последовала краюха грубого хлеба и блюдо с фиолетовыми клубнями, последним, на почерневшую от времени поверхность столешницы, приятно булькнув, лег кожаный бурдюк.

Шейла вытерла руки о передник, кротко произнесла:

— Полагаю, долго не задержитесь, так что много не кладу.

Шестерня деловито сложил в мешок съестное, с особым тщанием перенес бурдюк, но замешкался с клубнями, подозрительно принюхиваясь, и недовольно ковыряя пальцем, однако, заметив тяжелый взгляд хозяйки, быстро сгреб остатки, и с независимым видом отошел от стойки.

Зола вопросительно взглянул на Шейлу, ожидая дополнительных указаний, но так и не дождавшись, повернулся к Мычке. Тот обернулся, едва заметно кивнул и скрылся за дверью. За ним, через равные промежутки времени, вышли остальные.

После прохладной полутьмы таверны солнце ослепило, а жаркий ветер забросил в лицо горсть пыли, оставив во рту неприятный привкус черного песчаника. Досадливо сплюнув, Шестерня огляделся. В отдалении пронзительную синеву небес пронзали острые зубцы белоснежных башенок дворцов квартала знати. Отделенный от бедных частей города высокой стеной, квартал привлекал множество алчных взоров, но вооруженная охрана бдительно несла стражу, пресекая попытки разделить бремя обладания сокровищами томимых вожделением бедняков.

Шестерня обернулся. Огромная, занявшая треть небосвода серая скала нависла над городом. Чудовищный каменный нарыв, словно разрубленный клинком великана, обнажил гнилую, изъеденную ходами-норами сердцевину, где в вечном грязном сумраке теряется дальний край бедняцких кварталов. Те места обходят стороной патрули, а с наступлением ночи даже отчаянные смельчаки предпочитают без нужды не покидать домов. Мало кто отваживается спускаться в тесное переплетение пещер, уходящих в неизведанные черные глубины, и лишь единицы возвращаются, рассказывая в полубезумном бреду о чудовищных видениях.

За спиной кашлянул Зола, Шестерня посторонился, тряхнув головой, отогнал неуместные воспоминания, навеянные рассказами завсегдатаев таверны, любителей попугать друг друга жуткими историями, пропустив на досуге чарку-другую вина.

Поплутав по лабиринту прилегающих улочек вышли к границе бедняцкого квартала, откуда и двинулись в нужном направлении. Первым двигался Мычка, следом, поглядывая по сторонам, шагали спутники, рассредоточившись, насколько позволяло загроможденное торговыми лотками тесное пространство.

Улица становилась все уже, а дома беднее. Исчезли прохожие, лишь время от времени на глаза попадались увечные калеки, да изредка мелькали подозрительные фигуры, стремительно скрываясь от внимательного взгляда в лабиринте примыкающих переулков.

Не останавливаясь прошли предел тьмы, как в обиходе называли границу, где черным покрывалом на землю пала тень от скалы. Похолодало. От земли потянуло сыростью, а в воздухе возникли и закрепились терпкие нотки плесени и гнили. Дорога потеряла очертания, размокла, и приходилось идти, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться на отвратительном месиве из гниющих отбросов. Мычка, по-прежнему идущий первым, все чаще останавливался, пригибаясь, всматривался в раскисшую почву, качал головой, но молча продолжал путь.

Зола шел размашисто, не оглядываясь, навершие посоха в царящих сумерках приобрело особенно зловещее свечение, нагнетая и без того тягостную атмосферу. Единственным, кого совершенно не заботила окружающая обстановка, оказался Дерн. Легко шагая через кишащие мелкими червями лужи и кучи осклизлой грязи, он с интересом вертел головой, да изредка поглядывал на бледно-зеленые кустики какого-то сорного растения, мелкими пучками растущие повсюду.

Город остался позади, вокруг вздымались руины, а случайные уцелевшие стены таращись пустыми глазницами выбитых окон. В очередной раз обернувшись, Шестерня ухватил краем глаза какое-то движение, после чего перевесил щит на руку и удобнее перехватил рукоять секиры.

Справа показались очертания усадьбы, немного дальше полукругом выстроились серые тени конюшен отделенных от основного здания лишь небольшим двориком. Приглушенное расстоянием, от усадьбы время от времени доносилось редкое блеяние овец. Не замедляя шаг, Мычка мельком оглядел далекие постройки, после чего вновь вперился в землю.

Зола скрипуче поинтересовался:

— Как я понимаю, в усадьбу не заходим?

Мычка оторвал взгляд от земли, бросил хмуро:

— В усадьбе нам делать нечего. Если там и оставались какие следы, их давно затоптали, да и лишнее внимание нам ни к чему.

Здания усадьбы остались далеко позади. Видимость ухудшилась, а неприятный запах стал сильнее. Вокруг колыхались тяжелые испарения, создавая иллюзию непрерывного шевеления. Шестерня страдальчески морщился, с завистью поглядывая на невозмутимого Дерна. Проводив взглядом останки очередного дома, пещерник сказал с досадой:

— Откуда здесь развалины? Кем нужно было быть, чтобы поселиться в таком вонючем месте!? Не могу поверить, что этот город основали болотники.

Зола бросил через плечо:

— Раньше было по-другому. Первые поселенцы жили еще глубже, почти в самом сердце скалы, спасаясь от палящего солнца, лучи которого в те времена были намного опаснее, разбивали сады, строили дома… — он прервался, что-то негромко пробормотал, камень на посохе сверкнул ярче.

Не дождавшись продолжения, Шестерня кашлянул, привлекая внимание, спросил с интересом:

— А дальше?

— Дальше? — Зола непонимающе обернулся. — Я что-то говорил?.. Ах, да. Город разрастался, появлялись новые кварталы, пространства требовалось все больше… Так, незаметно, вышли за пределы тени, а потом… Потом что-то произошло. Однажды ночью земля вздрогнула, а на утро из образовавшихся трещин в скале стал просачиваться какой-то едкий газ. Сперва на это не обратили внимания, но вскоре начал во множестве гибнуть скот, а у живущих поблизости людей открылись незаживающие язвы. К тому же оружейный металл, деревянные инструменты, и даже камень зданий стали стремительно разрушаться. Под давлением напастей жители города предпочли переехать дальше, туда, где затхлый воздух разряжается свежими ветрами с равнин, а палящее солнце выжигает любую заразу.

Шестерня озадаченно протянул:

— Едкий газ, говоришь… То-то я думаю, и с чего вдруг изжога одолела!

Дерн сказал злорадно:

— А нечего было всю дорогу кабанчика жрать.

Пещерник произнес с великой обидой:

— Это я-то жрал!? Всего и отщипнул пару раз, для настроения. У меня от этой серости уже в глазах рябит. Да и разве это кабанчик? Название одно.

Зола покачал головой, сказал с удивлением:

— И куда в тебя лезет? Вроде, телом не велик, а жрешь за троих. Вон, Дерн, в два раза больше, а идет, не ноет.

— А я не ною, — Шестерня оскорбленно поджал губы. — А Дерн, что Дерн? Ему здесь как дома, идет — цветочками любуется. Одно слово — болотник, — он обреченно махнул рукой. — Да что с вами говорить. Сколько уже топаем, даже перекусить не остановились.

В одном месте Мычка долго вглядывался в путаницу следов на дороге, после чего негромко произнес:

— Здесь мы свернем.

Проверив хорошо ли закреплен заплечный мешок, Шестерня соступил с дороги, и тут же ушел по колено в жидкую грязь. Зола остановился неподалеку от пещерника, что, чертыхаясь, выбирался обратно на твердое, и принялся чертить посохом в воздухе знаки, внимательно наблюдая за изменением цвета навершия. Лишь Дерн по-прежнему шагал вперед, не оборачиваясь на отставших товарищей.

Глядя вслед болотнику, Мычка окликнул:

— Хей, зеленый, поворачиваем!

Не оглядываясь, и не сбавляя шага, Дерн отозвался:

— Желаю удачи.

Мычка пожал плечами, чуть слышно пробормотал:

— И то верно. Вчетвером на зверя — курей смешить.

Массивная фигура давно истаяла в дымке, когда, завершив приготовления, вооруженная троица сошла с тропы. Двигались медленно, разойдясь в стороны настолько, что фигура товарища лишь с трудом проглядывалась в сумраке. Чуть впереди, в центре, шел вершинник, положив стрелу на тетиву лука, он поводил головой, выискивая во влажной земле одному ему заметные следы. Справа, высоко поднимая ноги, двигался Зола, камень на его посохе время от времени вспыхивал ядовито-зеленым, маг недовольно бормотал и брезгливо кривился, когда при неловком шаге грязные капли ложились зелеными кляксами на белоснежную ткань. Слева, поминутно увязая в лужах, шагал пещерник, негромко ругаясь сквозь зубы.

Время от времени вершинник поглядывал по сторонам, проверяя напарников, когда, в очередной раз обернувшись, не обнаружил Шестерни. Мычка мгновенно вскинул руку с растопыренной пятерней, призывая остановиться. Зола замер, не успев опустить ногу, перехватил посох обоими руками, напряженно вглядываясь в сумрак. Вершинник стоял не шевелясь, поводя острыми ушами, что ловили малейшие звуки, но вокруг царила тишина.

Негромко кашлянув, Зола произнес чуть слышно:

— Возможно Шестерня потерял направление. Я могу ненадолго подсветить.

Вершинник покачал головой:

— Опасно. Свет виден на большое расстояние, мы можем привлечь зверя.

Осторожно опустив ногу на землю, Зола подошел ближе, спросил прямо:

— Ты уверен, что зверь существует?

Мычка кивнул на царящий под ногами мрак:

— Мы идем по его следам.

Зола бросил коротко:

— Кто?

Немного помявшись, вершинник с неохотой признался:

— Я не могу понять. След странный. Такие животные не водятся в наших землях. Единственно, что могу сказать, судя по глубине отпечатков зверь небольшой, но… Он не успел договорить, тишину прорезал дикий крик, перешедший в тонкий визг. Не сговариваясь, напарники сорвались с места, понеслись, не разбирая дороги. Крик больше не повторялся, но вершинник бежал уверенно, точно определив направление.

Впереди завозилось незримое, зашлепало, недовольно бормоча. С силой оттолкнувшись, Мычка взлетел над землей, до хруста растягивая лук. Расширившись, зрачки впились в темноту, выискивая цель. Внизу, у земли, что-то заворочалось, встопорщилось черной тенью, поднялось на дыбы и… выругалось голосом пещерника.

Зарычав, вершинник рванул оружие в сторону, несущее смерть острие ушло в пространство, не причинив вреда. Мягко перекатившись через плечо, Мычка резко подхватился, прошипел зло:

— Шестерня, какого демона!

Мелькнуло светлое. В бликах магического света возникло перекошенное лицо Золы. Черные угольки глаз зло уставились из-под кустистых бровей.

Пещерник повернулся к товарищам, прикрывая глаза от света, виновато произнес:

— Дык, неожиданно как-то получилось. Я поскользнулся, в лужу упал, а там эти…

Наемники молча уставились на масляно поблескивающую поверхность воды, где, подсвеченные приглушенным светом посоха, плавали искореженные останки людей. Мычка некоторое время разглядывал жуткую находку, когда его спина напряглась, а глаза впились в сумрак, вслед за ним повернули головы остальные. На пределе слуха возник далекий звук, усилился, превратившись в размеренный топот, словно к ним приближалось массивное животное, недвижимая гладь воды едва заметно завибрировала.

Шестерня с Золой встали наизготовку, но к их удивлению, Мычка не спешил вновь натягивать лук. Потеряв к происходящему всякий интерес, вершинник вернулся к изучению останков. На лице мага отразилось замешательство, он замедленно опустил посох, когда из темноты на них выскочил Дерн. Болотник был страшен, забрызганный с ног до головы грязью, с шипастым кистенем в руке, он бешено вращал глазами, отыскивая цель.

Ковыряясь в кровавом месиве, Мычка как ни в чем не бывало произнес:

— С возвращением, Дерн. Много грибов набрал?

Не ответив, Дерн сунул кистень за пояс, нагнулся, и легко вытащил из воды полуразложившееся тело, на котором угадывались обрывки формы, тяжело дыша произнес:

— А вот и наши гвардейцы.

Окинув брезгливым взглядом останки, Зола пробормотал:

— Далеко же они забрались.

— Не настолько, чтобы… — вершинник не договорил. Его глаза резко расширились, он крикнул страшно. — Сзади!

Не оборачиваясь, Зола выбросил руки в стороны. Бледное сияние окутало фигуру мага, осветив небольшое пространство вокруг. Но даже такого слабого освещения хватило с избытком. За его спиной, готовясь к прыжку, застыл сгусток тьмы. Мгновение, и гибкое тело, припадая к земле, метнулось в атаку.

Руки вершинника задергались, выпуская стрелы одну за другой, надсадно взревел болотник, занося цеп для удара, руки мага заплясали, наливаясь пламенем, отгородившись щитом, встал в боевую стойку Шестерня. Но бой закончился не начавшись. Неведомый хищник, испуганный светом, резко изменил траекторию движения. Шарахнувшись в сторону, ударился всем телом о пещерника, и стремительно скрылся в темноте. Шестерня несколько мгновений размахивал руками, пытаясь восстановить равновесие, но, не удержавшись, завалился навзничь, подняв тучу брызг. Колыхнулись кровавые ошметки, от потревоженной воды потянуло жутким зловонием.

Глядя, как пещерник, кляня темных богов, вторично выбирается из лужи, Дерн воскликнул, все еще находясь в пылу боя:

— Куда, куда он ушел!?

Маг поправил растрепавшиеся волосы, пожал плечами:

— Да куда бы ни ушел. Мычка, вроде, живой, доведет.

Вершинник, стремительно собирающий рассыпавшиеся из колчана стрелы, отрывисто произнес:

— Надо идти быстрее, пока животное не пришло в себя. Вытаскивайте Шестерню и вперед.

Грудь болотника ходила ходуном, ноздри раздувались, он по-прежнему тяжело дышал, но спросил уже спокойнее:

— А вы уверены, что животное одно, и нам не ударят в спину, когда пойдем следом?

— Уверены, — Мычка подобрал последнюю стрелу. Закинув колчан за спину, добавил: — По крайней мере здесь, иначе бы напали вместе. Шестерня, цел? — он окинул взглядом доспех пещерника, из которого вытекали ручейки грязи, не дожидаясь ответа махнул рукой. — Все, идем, разговоры после.

Дерн нахмурился, о чем-то напряженно размышляя, сказал с досадой:

— Вообще-то я собирался в пещеры, но теперь не уверен, стоит ли продолжать…

Зола сказал холодно:

— Так возвращайся, ты ж за грибами пошел. А мы пройдемся. Глядишь и заказ выполним ненароком.

Дерн молча смотрел, как друзья быстро уходят. Когда три силуэта растаяли в серой дымке, болотник с досадой махнул рукой и заспешил следом.

 

ГЛАВА 3

Запалив факел, вершинник стремительно зашагал, почти не глядя под ноги. На поросшей нежным мхом поверхности четко выделялись отпечатки широких лап. Следуя по пятам, Зола время от времени с любопытством поглядывал вверх. Темно-синее небо давно сменилось серым нагромождением камней, и чудовищная масса горы ощутимо давила даже через широкую воздушную прослойку. Представив, какое количество камня нависает над головой, маг поежился, невольно обернулся, отыскивая взглядом край небосклона. Скальный карниз выступал огромным массивом, создавая непередаваемое ощущение нереальности происходящего. Залюбовавшись зрелищем, Зола остановился, а когда опомнился, товарищи оказались далеко впереди. Ориентируясь на тусклый отблеск факела, маг заторопился, догоняя ушедших.

Стали все чаще попадаться потрескавшиеся каменные глыбы, что когда-то откололись от основного тела скалы, рухнув с огромной высоты, они глубоко ушли в податливую почву. Окруженные обломками, глыбы представляли отличную возможность для засады. Мужчины подобрались, Шестерня вытащил секиру из петли, а Дерн поправил пояс, передвинув цеп ближе к руке.

Вершинник пошел медленнее, приглядываясь к земле с особым тщанием, пока совсем не остановился. Воспользовавшись заминкой, Дерн принялся бродить вокруг, изучая растительный покров, удивительно богатый для лишенной солнечного света местности. Выкопав колючий кустик с рядком бледных бутонов на тонкой ножке, болотник некоторое время принюхивался, затем растер бутоны в пальцах, лизнул, и надолго замер в задумчивости. Удивленный возглас прервал его размышления. Отбросив растение, Дерн пошел на звук, пока не увидел застывшие фигуры товарищей.

Приблизившись, болотник выглянул из-за спин, пытаясь рассмотреть причину остановки. От места, где замерли наемники, начиналась полоса сухой спекшейся земли, образовавшая идеальный круг. Растительность не проникала за незримую границу. Пышный бурый мох, в изобилии росший повсюду, в шаге от пятна засыхал и хирел, вырождаясь в крохотные пенечки, при малейшем прикосновении распадающиеся в пыль. Воздух над странным образованием едва заметно дрожал.

Без интереса осмотрев полянку, Дерн перевел взгляд на лица друзей, спросил участливо:

— Случилось что?

Опустив факел, Мычка угрюмо указал под ноги. Следы, по которым отряд шел всю дорогу, закончились. Последние оттиски виднелись у самой границы пятна, дальше след обрывался.

Болотник терпеливо поинтересовался:

— И что это означает?

— Оно исчезло! — потрясенно прошептал Шестерня.

Мычка покачал головой:

— Скорее, перепрыгнуло, — вершинник поднял факел, — вон туда.

Пламя осветило хаотическое нагромождение камней по ту сторону сухой площадки. В основании нерукотворного холма оскаленной пастью зияло отверстие пещеры.

Прикинув расстояние, маг уважительно качнул головой:

— Хороший прыжок. После поимки надо будет подробнее изучит мышцы и скелет животного.

Шестерня отступил на шаг, спросил смятенно:

— Вы собираетесь за ним следом? Туда?!

Зола сказал с притворным ужасом:

— Мы? Как ты мог такое подумать? Конечно нет! Но, где-то здесь был пещерник…

Дерн кивнул:

— Говорят, они мастера перемещения в тесных пространствах.

— Темных, тесных пространствах, кишащих монстрами, — злорадно добавил Мычка. — Иначе, кто бы стал платить за приятную прогулку по свежему воздуху?

Шестерня обвел хмурым взглядом товарищей, сказал со вздохом:

— Что ж, делать нечего… — помолчав, добавил мечтательно. — С другой стороны, я не раз слыхал, что пещеры просто набиты сокровищами, ждущими героя, что отважится вынести их на солнечный свет, забрав из вековечной тьмы подземелий.

Расправив плечи, пещерник бодро двинулся вперед, но Мычка придержал его за руку, сказал с сомнением:

— Погоди. Что-то здесь не так.

— Да в чем дело? — Зола нетерпеливо тряхнул головой. — Быстрее начнем, быстрее закончим. Не знаю, как вам, а мне порядком надоел местный смрад.

Нахмурившись, Мычка настойчиво повторил:

— Здесь что-то не так. Ни одно животное не будет просто так совершать прыжки в полтора десятка шагов. Оно явно чего-то опасалось, раз не пошло по поверхности. Тебе самому это не кажется странным?

— Мне нет, — маг сделал резкий жест рукой, добавил желчно, — но давай на чистоту. Ни я, ни ты не знаем, что это за зверь, какие у него повадки и предпочтения. Возможно, он не любит серый цвет, а может в детстве обжегся о свежие угли охотничьего кострища и теперь шарахается от любого нагретого пятна схожей формы. В любом случае, я не вижу повода стоять здесь дольше, созерцая кусок высохшей земли, вместо того, чтобы быстрее закончить заказ и вернуться к прерванным делам.

Выслушав яростную тираду, болотник произнес, тщательно подбирая слова:

— Наверное, Мычка в чем-то прав. Не стоит переть на рожон. Тем более… — он втянул ноздрями спертый воздух, — не такой уж тут и смрад.

Сверкнув глазами, Зола зло прошипел:

— Что ж, оставайтесь. Желаю приятного отдыха, — и прежде, чем его успели остановить, шагнул на спекшееся пятно.

Вершинник застыл, Дерн прищурился, а Шестерня распахнул рот ожидая жуткого, но ничего не произошло. Опираясь на посох, Зола бодро топал к пещере, взбивая сапогами облачка пыли.

Опомнившись первым, пещерник пробормотал:

— Иногда мысли об опасности страшнее самой опасности, — сдвинув шлем на переносицу, он засеменил за магом.

Пожав плечами, за ним двинулся болотник. Глядя на безрассудство товарищей, Мычка сцепил зубы, и через силу, крадучись, пошел следом, с замиранием сердца ступая по хрустящей под ногами земле.

Подходя к пещере, Зола мельком оглянулся, сказал саркастически:

— Мне чудится, или доблестные наемники, пересилив страх, вняли гласу разума?

Мычка открыл рот для ответа, но в этот момент глубоко внизу гулко ухнуло. Почва под ногами просела, а плотная, спеченная поверхность покрылась сетью трещин, и стала стремительно крошиться, расползаясь зыбкой пылью.

— К краю! — надрывный крик вершинника сорвал с друзей оковы страха.

Неловко перебирая ногами, Зола двинулся вперед, быстро погружаясь в бурлящую пыль. Неподалеку, провалившись по пояс, размахивал руками Дерн. В момент смертельной опасности сработали навыки пловца, словно забыв, что вокруг совсем не та стихия, болотник упорно продолжал грести руками, медленно сдвигаясь к спасительному краю. Тут же, распластавшись, как огромный жук, проворно полз Шестерня. Оглянувшись, он, округлив от удивления глаза, уставился на вершинника, бежавшего, словно жук-водомерка, отталкиваясь всеми четырьмя конечностями. Мгновение, и Шестерню схватило, поволокло.

Волоча пещерника, Мычка взлетел за пределы бушующей поляны, что уже приобрела форму воронки. Рядом, ругаясь на немыслимом наречии, выполз на твердое Зола. Лицо мага исказилось мукой, а рука дернулась в жесте помощи, едва он бросил взгляд назад:

— Дерн! — надрывный крик захлебнулся в грохоте.

Стремительно обернувшись, Мычка похолодел. Посеревший от усталости Дерн по-прежнему взмахивал руками, но все быстрее сползал к центру воронки, где, закручиваясь вихрем, почва проваливалась в неведомые глубины. На мгновение лицо болотника напряглось, яростно зарычав, он с силой рванул котомку, тонкие лямки лопнули, словно сделанные из гнилой соломы, а могучая рука резко распрямилась, отбросив коробку с драгоценными снадобьями вверх, к неподвижному краю. Проследив, как котомка исчезла из виду, Дерн светло улыбнулся.

— Шестерня, ноги! — не раздумывая, вершинник прыгнул назад.

Внутри на мгновение похолодело, Шестерня мог не услышать, или банально не успеть. Но полет прервался, на щиколотках сомкнулись стальные ладони, а тело болезненно дернувшись, замерло. Подняв глаза, Мычка наткнулся на пустой взгляд болотника, что уже не шевелился, безвольно сползая все глубже. Вершинник задергался, пытаясь дотянуться до ускользающего тела, но тщетно. Он зарычал, в бессилии сжимая кулаки, когда, вздымая пыль, с яростным воплем мимо пронеслось светлое. Узнав в бесформенном предмете Золу, Мычка в последний момент перехватил друга. Тощие ноги взбрыкнули, взметнув фонтанчик песка, снизу донесся радостный крик. Приподняв голову, вершинник с облегчением увидел, что Зола остановил движение Дерна, крепко вцепившись руками в недвижимое тело.

Установилось хрупкое равновесие. Шестерня намертво влип в землю, удерживая тела товарищей от падения, но едва пытался шевельнуться, как вся цепочка сдвигалась в прожорливую пасть воронки. Пещерник сосредоточился, несколько раз глубоко вздохнул, и, что было сил, дернулся назад. Плечи скрутило судорогой, а запястья застонали от напряжения, но он смог выиграть крохотное расстояние. Вбив носки сапог глубже в грязь, Шестерня вновь дернулся. В глазах заплясали разноцветные мухи, а в спине подозрительно хрустнуло, но ноша вновь подалась. Зафиксировал тело, он замер, приходя в себя.

Снизу что-то ободряюще кричал Зола, ему вторил Мычка, когда вдруг наступило молчание, а разрывающее тело тяжесть исчезла. Подняв глаза, Шестерня обнаружил в руках лишь старые охотничьи сапоги. Челюсть пещерника отвисла, а глаза остекленели, пока чудовищное понимание не пронзило мозг. Зарычав от невыносимой муки, Шестерня поднялся на ноги и, закрыв глаза, шагнул в пропасть.

 

ГЛАВА 4

Мысли вяло ворочались в черепе, уши заложило, а перед глазами в кромешной тьме плавали зеленые мухи. Дерн с трудом шевельнулся. Тело отозвалось тупой болью, словно пропущенное через мельничные жернова. Болотник полежал, прислушиваясь к ощущениям, рывком сел. В спине громко хрустнуло. Оперевшись на руки, Дерн потряс головой, закрыл и открыл глаза, но зеленоватые огоньки не исчезли, наоборот, вспыхнули ярче, прибавились в количестве.

Мелькнула смутная догадка. Поддавшись порыву, Дерн протянул руку к ближайшему огоньку, пальцы дотронулись до скользкого, поддели. Болотник поднес находку к глазам, некоторое время смотрел. На ладони, поводя тоненькими рожками, слабо светился громадный слизень. Отбросив существо, Дерн пробормотал:

— Пещерные светляки… Откуда они здесь?

Неподалеку зашуршало. Невидимый в темноте, кто-то закряхтел, коротко выругался. Негромко хлопнуло, в воздухе возникла россыпь бледных огней, осветив недовольное лицо Золы. Маг сидел на песчаном откосе и сокрушенно качал головой, глядя на лежащие тут же обломки посоха. Покосившись на болотника, он сказал с досадой:

— И дернуло же меня. Не узнать простейший зыбун… Не иначе дурные испарения повлияли.

Дерн с сочувствием посмотрел на товарища:

— Не починить?

Зола подобрал один из обломков, горестно погладил отполированное дерево, вздохнул тяжко:

— Где уж там. Теперь только на костер и сгодится.

Дерн попытался встать, но навалившийся на ноги песок держал крепко. Размяв кисти, болотник принялся разгребать завал, и вскоре в освобожденные ноги хлынула кровь, возвращая чувствительность. По мышцам разошлось приятное тепло, а занемевшие пальцы шевельнулись. Согнув и разогнув ноги, Дерн осторожно встал, вздохнул с облегчением:

— Что ж, ноги целы, займемся поисками.

Дерн осмотрелся. Вокруг, сразу за границей светлого пятна, кромешная тьма, под ногами испещренная выбоинами каменная поверхность, тут же, золотистый песчаный склон, что в свете магических огней кажется мертвенно белым. Ни стен, ни свода, словно и не пещера вовсе, а сам мир навсегда погрузился в беспросветную черноту, прорезаемую лишь тусклыми блуждающими огнями.

Дерн двинулся вдоль песчаного холма. Высоту не определить, вершина теряется во мгле, а край закругляется настолько плавно, что и без света ясно — холм велик, быстро не обойти. Зола остался сзади, а слабый свет магического огня вскоре сошел на нет. Замедлив шаг, болотник вытянул руки, побрел медленнее. Левая нога каждым шагом взбивает фонтанчик песка, не очень удобно, но лучше так, чем потеряться в непроглядной мгле пещеры. Сапог уткнулся в твердое. Ощупав препятствие ногой, Дерн наклонился, пытаясь определить точнее, когда рядом молодецки ухнуло. Над головой пронеслось тяжелое, с гулом вспоров воздух. В темноте взревело, исполненный ярости голос прорычал:

— Подходи ближе, секиру тебе в печень, отведай честной стали, тварь подземелий!

Упав ничком, Дерн избежал следующего удара. Откатившись в сторону, заорал не своим голосом:

— Шестерня, твою душу мать, уймись, угробишь!

Во тьме охнуло. Повисла тишина, но тут же сменилась ликующим воплем. Подбежало гремящее, облапило жарко. Болотник ощутил, как его поднимают, куда-то волокут. Насилу отбившись, Дерн рявкнул, стараясь не выдать охватившей радости:

— Да уймись же ты, пещерное семя. Споткнусь — костей не соберу на камнях.

Шестерня ослабил хватку, спросил с удивлением:

— Здесь песок под ногами, дальше камни, а там мой щит лежит, разве не видно?

Дерн усмехнулся:

— Вот и я думаю — светло, как днем… И как ты промахнулся?

Пещерник тяжело вздохнул, чешуйки доспеха жалобно скрипнули, сказал виновато:

— Не обвыкся. Да и боязно, все же место незнакомое. Мало ли что…

— Раз видишь — веди, — Дерн повел тяжелой дланью, нащупав плечо приятеля, взялся крепче. — Я ведь сейчас, как слепой.

Шестерня потоптался на месте, спросил недоуменно:

— Куда вести-то?

Болотник рассудительно произнес:

— Зола упомянул зыбун. Значит нужно копать песок.

— Зачем? — тупенько поинтересовался пещерник. — Полагаешь, здесь может оказаться что-то ценное?

Не отвечая, Дерн легонько подтолкнул Шестерню:

— Веди вдоль песчаной кучи. Если что увидишь, или почувствуешь — скажи. А то с той стороны копает один жадный маг, найдет первым — не поделится…

Уставшие руки налились металлом, а спина занемела. Дерн прекратил копать, отплевываясь, присел на мягкое, застыл, вслушиваясь в долетающие звуки. Из темноты доносилось размеренное шлепанье и хруст, словно гигантский крот рыл тоннель в поисках пищи. Болотник покачал головой, он уже дважды прерывался на короткий отдых, а неутомимый пещерник без устали отбрасывает песок, не выказывая признаков усталости.

Прикоснувшись к иссеченным камнями подушечкам пальцев, Дерн поморщился, громко произнес:

— Шестерня, ты уверен, что верно выбрал место, ведь мы не прошли и пары шагов?

На мгновение шум прекратился, раздался удивленный голос пещерника:

— Конечно. Зачем идти далеко, ежели земля под руками?

Шорох возобновился, а Дерн покачал головой, пробормотал сокрушенно:

— Действительно, и как я сам не догадался?

Он с силой взмахнул руками, нагнетая кровь, но едва вновь углубился в податливую породу, как раздался ликующий крик. Во тьме завозилось с утроенной силой. Болотник бросился на звук, прикрывая глаза от летящего во все стороны песка.

— Здесь я, здесь! — донеслось из тьмы раздраженное. — Куда прешь, зеленая твоя душа, да вернись же!

Дерн послушно шагнул на голос. Шестерня возбужденно сопел, яростно разгребая песок, словно оголодавший секач в поисках сладких кореньев.

— Да не стой столбом, болотная сыть, помогай! — за плечо схватила невидимая рука, дернула вниз, пригибая.

Не ожидая такого напора, Дерн согнулся пополам, с трудом удержавшись от падения. Пальцы коснулись холодного, пробежались, ощупывая. Тонкое запястье, скрюченные похолодевшие пальцы, кожаный рукав… Забыв про усталость, Дерн начал отбрасывать песок с утроенной скоростью. Рядом уважительно крякнуло, завозилось яростнее. Вдвоем они в считанные мгновения извлекли тело. Не останавливаясь, Дерн взвалил вершинника, за это время как будто ставшего еще легче, на плечо, и коротко произнес:

— Веди.

Пещерник спросил растеряно:

— Куда вести-то?

— Откуда пришел! — раздраженно рявкнул болотник. — Я пришел, не ты.

Шестерня суетливо завозился, определяясь с направлением, деловито произнес:

— Топай за мной, да не бойся. Если что под ноги попадется, скажу загодя.

Ориентируясь на звук, Дерн двинулся следом, в нужный момент перешагивая трещины и обходя камни, едва лишь пещерник твердым голосом отдавал команды, указывая опасные места. Тьма поредела. На блестящих от влаги камнях замерцали оранжевые всполохи, приятно потянуло дымком. Мгновение, и напарники вышли к костру. Сидящий у огня нахохлившийся человек вскочил испуганно, едва заслышав шаги, но оглядев пришельцев, успокоился, деловито спросил:

— Живые?

— Почти, — Дерн подошел ближе, снял с плеча безжизненное тело, осторожно уложил. Его пальцы паучками забегали по груди вершинника. Напарники с интересом следили, как болотник деловито управляется с телом, поворачивая то так, то этак. Несколько раз громко хрустнуло. Закончив манипуляции, болотник осторожно подвинул по-прежнему недвижимого Мычку ближе к огню, неторопливо поднялся, стряхнув с ладоней налипшие песчинки, с сожалением произнес:

— Сейчас бы зелье пробуждения, — он поскреб затылок, спросил без особой надежды, — Зола, Шестерня, вам моя котомка на глаза не попадалась?

Маг с удивлением покосился на болотника, но промолчал, перевел взгляд на пляшущие огоньки костра. Шестерня распахнул глаза, сказал изумленно:

— Так ты же сам ее выбросил, когда в воронку провалился. Не помнишь? С такой силой метнул, что я даже удивился, как не треснула при падении. Наверняка все склянки побились.

Дерн покачал головой, сказал с досадой:

— Ничего не помню.

Шестерня присел, принялся стаскивать доспех, из чешуек тихим шелестом непрерывно сыпались песчинки. За доспехом последовала потертая рубаха. Оказавшись по пояс голым, Шестерня с наслаждением начал драть спину ногтями, покрякивая от удовольствия. Глядя на него, разделся и Дерн. Лишь Зола, некоторое время крепился, но и он не выдержал, сбросил халат и стал исступленно чесаться.

Глянув между делом в огонь, пещерник одобрительно произнес:

— Костер — хорошо. Я хоть и вижу в темноте, но с огнем как-то сподручнее. Только… — он прищурился, взглянул пристально, — почему-то эти дрова кажутся мне смутно знакомыми.

Терн кивнул, сказал задумчиво:

— Не удивительно. Мне тоже. Если ты хоть раз видел дрова, то уж ни с чем не спутаешь.

Шестерня с подозрением взглянул на болотника, вновь вгляделся в слабое пламя, уверенно произнес:

— Нет, в самом деле. И этот обгоревший камень… Где-то я его уже видел.

Зола не выдержал, сказал сердито:

— Что вы к дровам прицепились? Лучше бы о насущном подумали.

— Так бы сразу и сказал, — понимающе ухмыльнувшись, Шестерня полез в заплечный мешок. — О насущном я подумал сразу же, едва открыл глаза, и обнаружил себя в этой, в этом… — он неопределенно пошевелил пальцами, пытаясь подобрать слово, но лишь махнул рукой.

Пошарив в мешке, Шестерня по-очереди извлек припасы, разложил рядком на щит. Взглянув на копченую тушку поросенка, Дерн с шумом втянул ноздрями воздух, а Зола громко сглотнул. Когда на свет появился бурдюк, болотник вдруг щелкнул пальцами, с несвойственной ему скоростью выхватил увесистый мешок из рук Шестерни, и, сорвав крышку, резко опрокинул в рот.

Зола с Шестерней оторопело смотрели, как на зеленой шее дважды дернулся кадык. Отняв бурдюк от губ, Дерн удовлетворенно крякнул, сказал довольно:

— Лучше некуда, — нагнувшись к безжизненному Мычке, он одной рукой разомкнул сжатые челюсти, а второй по каплям начал вливать жидкость в рот. И тут произошло невероятное. Руки вершинника дернулись, а губы вытянулись по направлению к сосуду. Дерн одобрительно кивнул, приоткрыл горлышко шире.

 

ГЛАВА 5

Мычка судорожно глотал, не открывая глаз, но щеки заметно порозовели. Проследив за волшебным возвращением товарища к жизни, Шестерня хлопнул широченными ладонями себя по ляжкам, сказал восхищенно:

— Ай да болотник. Любо-дорого глядеть. Настоящий лекарь!

Зола забрал не нужный более бурдюк, скептически взвесил на ладони, сказал ворчливо:

— Зачем же так щедро расходовать запас. Так бы очухался. Вершинники — племя живучее.

Мычка открыл глаза, обвел еще мутным взором друзей, невнятно произнес:

— Зола, у тебя в роду случайно пещерников не было?

Маг промолчал, лишь зыркнул сурово. За него ответил Дерн:

— Наверняка не обошлось. Чувствует себя как дома, посох сжег, в зыбун попер, как на полянку с цветочками…

Мычка неловко сел, покачиваясь, задумчиво воззрился на Дерна, спросил тупо:

— Зачем посох-то?

Болотник пожал плечами, ответил убежденно:

— Так ведь как дома.

Обедали молча, лишь потрескивание раздираемого на куски поросенка, да смачное чавканье нарушали могильную тишину подземелья. Магические огни истаяли, а обломки посоха догорели, и только тлеющие багровым угли, изредка вспыхивая, с трудом рассеивали тяжелый сумрак. Лица наемников застыли жуткими масками. Создавалось впечатление, что вокруг затухающего костра расселись демоны подземного мира.

Шестерня облизал пальцы, тщательно вытер руки о штаны, и с наслаждением откинулся на спину. Прищурившись, Мычка посмотрел по сторонам, неуверенно произнес:

— Темно-то как. Вроде, был еще какой-то источник света…

Зола ответил скрипуче:

— Показалось.

Вершинник пробормотал сокрушено:

— Тут же хоть глаз выколи. Как передвигаться?

Оторванный от размышлений, шевельнулся Дерн, осторожно поинтересовался:

— Никто не догадался захватить сеть?

На него посмотрели с таким выражением, что Дерн живо выставил перед собой ладони, скороговоркой произнес:

— Простите. Спросил, не подумал, — он встал, и неторопливо удалился.

Болотника проводили удивленными взглядами. Костер окончательно потух, подернутые пеплом, истаяли последние искры. С кряхтением поднялся Шестерня, пробормотал:

— Отойду и я ненадолго.

В отдалении стихли шаги. Чувствуя, как леденеют подошвы, Мычка воззрился на свои босые ноги, с удивлением пробормотал:

— Вот так и теряй сознание. Последнее снимут.

Отстегнув плащ, он сделал несколько небольших надрезов кинжалом, с силой рванул, ткань затрещала, подаваясь, разошлась длинными полосками. Закусив губу, вершинник сосредоточенно колдовал со ступнями. Наконец, с шумом выдохнул, отстранился, удовлетворенно осматривая результат. На ногах, поражая изяществом и оригинальностью формы, красовались импровизированные чуни.

В установившейся тишине неправдоподобно скрипуче прозвучал голос мага:

— Вынужден признать, что совершил критическую ошибку. Когда вернемся, разделите мою долю поровну.

Мычка ответил с нервным смешком:

— Обязательно, если к тому времени заказ не выполнит кто-то другой.

— Не думаю, что мы здесь задержимся, — с нарочитой бодростью произнес Зола. — Не так уж глубоко провалились. К тому же, Шестерня отлично видит в темноте. Не позднее чем через сутки мы вновь увидим свет.

Вершинник промолчал, не желая расстраивать товарища, хотя и не разделял оптимизма, наслышанный от бесстрашных ночных охотников, что представляют из себя расположенные под Скалой пещеры. Тянущиеся далеко за пределы города переплетения извилистых ходов, где тяжело ориентироваться без специальной подготовки, и еще тяжелее передвигаться без нужного снаряжения.

Старательно вспоминая мельчайшие знания о пещерах, вершинник ушел в себя, а когда очнулся, что-то изменилось. Повернув голову, Мычка замер, чувствуя, как похолодело внутри, а на голове зашевелились волосы. Из темной глубины пещеры, чуть покачиваясь, беззвучно плыл исходящий зеленоватым сиянием шар. В памяти вихрем пронеслись десятки историй о невероятных порождениях тьмы, что, терзаемые вечным голодом, по капле высасывают из жертв живительные соки, растворяя плоть и забирая душу.

Пальцы крепко сжали рукояти метательных ножей, а глаза оценили дистанцию, когда уши уловили едва слышное похрустывание. Замерев с отведенными для броска руками, Мычка настороженно вслушивался, неотрывно следя за приближающимся существом. Хрустнуло громче. Более не таясь, вершинник с облегчением выдохнул, зашуршал перевязью, вставляя ножи в гнезда, саркастически произнес:

— Редкий болотник спокойно пройдет мимо зеленого, не набрав охапку.

Рядом испуганно охнуло. Сидевший до этого мгновения задумавшись, Зола обернулся, желая рассмотреть болотника, но наткнулся взглядом на светящуюся сферу. Справившись с оторопью, маг недовольно буркнул:

— И не сидится тебе. Приволок очередной дряни.

Дерн подошел ближе, осторожно опустил загадочный сверток, что, при ближайшем рассмотрении, оказался кольчугой, искусно подвязанной снизу, и до верху набитой бледно-зелеными слизнями, сказал довольно:

— Зато теперь я вижу хоть что-то, и не упаду, запнувшись о первый же камень, сломав себе при этом, ха-ха, посох.

При этих словах Золу перекосило, но маг сдержался, лишь плотнее сжал губы. Взглянув на спутников, Дерн поинтересовался:

— Вы здесь заночевать решили, или уже пойдем, поищем выход?

Мычка бодро произнес:

— А по-твоему, кого мы дожидаемся? Шестерня уже давно нашел, и немедленно двинул наверх. А мы все сидим, сидим…

Дерн виновато оглядел товарищей, засуетился, собирая разбросанные вещи.

Мычка покосился на кольчугу, где вяло шевелились слизни, время от времени красиво вспыхивая, мечтательно сказал:

— И все же, такая красота. Наверное, оно того стоило.

— Чего стоило? — на него с удивлением взглянул Зола.

Мычка неопределенно махнул рукой:

— Попасть сюда, задержаться, подождать, пока Дерн наловит улиток, чтобы насладиться изумительным переливом красок. И это шевеление, оно такое загадочное…

Постучав пальцем по виску, Зола отвернулся, а болотник с любопытством воззрился на охотника, пытаясь понять, шутит он, или начали проявляться последствия долгого нахождения под завалом, когда рядом довольно крякнуло, из темноты возникло оживленное лицо пещерника. Оглядев компанию, Шестерня произнес, удивленно округлив глаза:

— Что, все в сборе, и даже не подрались?! Не иначе пора выступать.

Сперва двигались группой, затем, когда из тьмы выдвинулись стены, выстроились гуськом. Первым, фальшиво насвистывая известную мелодию, шел Шестерня, следом двигался Мычка. Уши вершинника шевелились, улавливая малейшие колебания воздуха, а прикрытые глаза едва заметно подрагивали, выдавая настороженность охотника. Замыкал шествие Дерн. Сперва Болотник шел во главе отряда, подсвечивая путь кольчугой со слизнями, но когда Шестерня в который раз указал опасный выступ еще за десяток шагов, Дерн уступил ему первенство, а сам пристроился позади, надежно защитив спутников с тыла своим массивным телом.

Изредка попадались развилки, но, руководствуясь чутьем, Шестерня каждый раз не раздумывая выбирал путь, и наемники продолжали движение. Порой коридор резко менял направление, сужаясь настолько, что приходилось обдирать бока о шершавые стены, протискиваясь сквозь узкий проход. Пройдя очередной сверток, Шестерня остановился настолько резко, что, не успев среагировать, Мычка едва не расшиб нос об остроконечный шлем пещерника.

— Пришли, — жизнерадостно доложил Шестерня, — Эй, кто сзади, поворачивай оглобли!

Мычка выглянул из-за плеча пещерника, но ничего не увидел, пока Дерн, неспешно приблизившись, не осветил пространство своим импровизированным фонарем. Коридор в этом месте расширился, образовав небольшую пещеру, но впереди, выдаваясь изломанными очертаниями, высилась груда камней. По всей видимости, какое-то время назад, не выдержав напряжения рухнул потолок, оградив глубины от проникновения незваных гостей.

Дерн подошел к завалу, внимательно осмотрел стыки камней, спросил с сомнением:

— Может получится разобрать?

Шестерня, деловито шурующий в мешке с припасами, бодро отозвался:

— Нет смысла. Там шагов на сто породы.

— Уверен? — Дерн в упор взглянул на пещерника. — Может все же попробовать?

Шестерня пожал плечами:

— Попробуй, коли сил не жалко. Я камень нутром чую. Дальше не пробиться.

Зола огляделся, меланхолично произнес:

— Похоже, я поторопился с прогнозами. — Приблизившись к пещернику, с независимым видом уплетавшему остатки поросенка, спросил требовательно: — Что ж ты чутье не использовал, заранее не предупредил?

Шестерня взглянул снизу вверх на нависшего, словно смерть, мага, сказал просто:

— Так завал недавний. — Узрев на себе вопросительные взгляды товарищей, объяснил: — Камню отлежаться надо. Чем древнее порода, тем легче почувствовать структуру, где в скале каверны, а где жили золотоносные, — он с хрустом перекусил косточку, стукнул о ладонь, вытрясая сладкий мозг.

Мычка присел рядом, спросил с любопытством:

— И проходы чувствуешь?.

— Конечно, — Шестерня даже обиделся. — С проходами всего проще. В те отнорки, что я обошел, даже соваться не стоит. Короткие совсем. Если сомневаетесь, проверьте, как назад пойдем.

— А с этим что? — Зола озадаченно сдвинул брови.

Пещерник развел руками, сказал виновато:

— Завал свежий, еще отлежаться не успел, такой не почуять.

Кивая в такт словам, Мычка протянул руку за мясом, но пальцы захватили пустоту. Нахмурившись, вершинник сказал:

— Зола, ты б подсветил для разнообразия. Я мясо не вижу.

Шестерня встрепенулся, спросил с удивлением:

— Какое мясо?

Мычка искоса оглядел товарища, сказал сквозь зубы:

— Слыхал я, что хорошо прожаренный пещерник по вкусу удивительно напоминает свежую дичь.

— Что верно, то верно, — мечтательно произнес Дерн, привалившись к стене. Помолчав, лениво поинтересовался: — Кстати, Зола, все хотел узнать, а ты мог бы вызвать огненный шар такой силы, чтобы разом запечь дичь размером… — он повернул голову, взгляд остановился на Шестерне, — скажем, с Шестерню.

Зола, по-прежнему нависающий над пещерником, плотоядно ухмыльнулся, сказал замедленно:

— Да я и сам подумываю… — он шевельнул пальцами. Меж ладоней заклубилось облачко дыма, разгораясь, замерцали багровые мухи.

Шестерня посмотрел на Золу, перевел взгляд на Дерна, заинтересованно следящего за процессом, нервно произнес:

— Экие у вас нездоровые пристрастия. — Покосившись на огненных мух, что, увеличиваясь на глазах, выросли уже до размера шмеля, на всякий случай отодвинулся, добавил поспешно: — А насчет мяса я вспомнил, действительно, осталось немного с прошлого раза. Но… быть может, стоит придержать про запас?..

Зола развел ладони, к потолку взмыли с десяток ярко-желтых шаров размером с дикое яблоко, осветив черные в голубых прожилках стены. Воспользовавшись моментом, Мычка забрал у Шестерни мешок, пообещал недобро:

— С запасом сложностей не возникнет. Хватило бы сил унести.

Наскоро перекусив, двинулись назад в прежнем порядке. Уходя, Мычка обернулся, глядя на недвижимо висящие на прежнем месте огнешары, поинтересовался:

— А это за нами не полетит?

Маг покачал головой, пояснил коротко:

— Это стационарное заклятье, связывает объект с местом. — Наткнувшись на выжидательный взгляд вершинника, добавил: — Есть и динамическое, оно сложнее. Но без посоха даже не буду пытаться. Без толку.

Мычка некоторое время шел молча, затем вдруг спросил:

— А каким образом используешь посох? Сколько на этот счет думал, ничего на ум не пришло.

Зола отозвался желчно:

— А ты не думай, от этого голова распухает.

— Как у Дерна? — Мычка кивнул назад, где с неизменным зеленым «фонарем» шествовал болотник.

Не реагируя на подначку, маг ответил:

— Посох — усилитель, — пошевелил пальцами, подыскивая подходящее сравнение. — Ну, как если кулаком врезать, или мечом ткнуть. Без посоха я заклятиями машу, как ты руками. Можно при необходимости и в рожу дать, но не более.

 

ГЛАВА 6

Обратный путь показался намного короче. Вскоре стены вновь разошлись, а из темноты выступил знакомый песчаный холм. Зола остановился, сказал с настойчивостью:

— Чтобы не тратить время, выбираясь из неожиданных тупиков, предлагаю осмотреть прочие выходы из пещеры. А чтобы повысить эффект, нужно разойтись.

Шестерня одобрительно крякнул. Произнес с восторгом:

— Вот светлая голова. И как я сам не догадался!?

Дерн кивнул, сказал рассудительно:

— Что ж, давайте попробуем. Только… кому-то надо остаться, а лучше — двоим. В случае чего — сумеют прийти на помощь. К тому же вдвоем проще отбиться, мало ли, что может выйти из катакомб привлеченное светом.

Шестерня почесал в затылке, сказал в затруднении:

— Хорошая мысль. Только кто ж останется?

Не глядя на товарищей, Зола буркнул:

— Я бы поставил вопрос по-другому — кто пойдет? — Не дожидаясь комментариев, продолжил: — А пойдут те, кто хоть как-то может ориентироваться в полной темноте.

— Значит, пойду я, — просто сказал пещерник.

Мычка с натугой приподнял «фонарь» болотника, сказал напряженно:

— А вторым…

Покачав головой, Дерн легко перехватил кольчугу одной рукой, и, повернувшись к товарищам спиной, неторопливо зашагал прочь. За ним, не говоря ни слова, исчез пещерник.

Когда Шестерня вернулся, Мычка стоял в центре светового пятна, пробуя пальцами тетиву короткого лука. Неподалеку восседал Зола. С головой уйдя в изучение пожелтевших свитков, ворохом разбросанных у его ног, маг что-то чертил на песке, используя в качестве стилоса стрелу.

Приладив лук на спину, Мычка посмотрел на вошедшего в круг света Шестерню, спросил с подъемом:

— Как успехи?

Войдя в круг света, пещерник произнес отдуваясь:

— Насилу дошел. Проверил четыре прохода.

— Коль чуешь, зачем проверял? — Мычка с любопытством приподнял бровь.

Шестерня развел руками, сказал расстроено:

— Чтобы вновь не оплошать.

— Но ты что-то чувствовал? — продолжил наседать вершинник.

— Так в том и дело… — пещерник замолчал, повертев головой, обнаружил неподалеку бурдюк. С кряхтеньем приблизился, сгреб одним движением, откинув голову, приложил к губам. Торчащий кадык часто заходил вверх-вниз. Дождавшись, когда Шестерня утолит жажду, Мычка нетерпеливо переспросил:

— В чем дело?

Шестерня задумчиво произнес:

— Проходы очень древние, порода вокруг без малейших трещин, по моим ощущениям они должны длиться бесконечно долго, но почему-то все закрыты обвалами.

Зола, все это время шелестящий свитками, оторвался от занятия, спросил с любопытством:

— Как тот, где мы были впервые?

Шестерня кивнул. Добавил, со вздохом:

— Я уж было расстроился, решил пойти дальше, но вспомнил, что в поисках не один. Вернется Дерн, расскажет что видал, а там решим.

Зола лишь покачал головой, вновь вернувшись к прерванному занятию. Вскоре послышались шаркающие шаги, из темноты выдвинулся болотник. Не смотря на прохладу подземелья, по его лицу стекали капли пота, а грязно-зеленая рубаха пропиталась влагой, плотно облепив торс. В руке, провисая осклизлой каплей, болталась кольчуга с заметно поблекшим содержимым. Мельком оглядев товарищей, Дерн с удовлетворением произнес:

— Два прохода завалено, третий свободен. Вы собирайтесь, а я пока отлучусь, обновлю слизней, старых почти всех раздавило, — он кивнул на вытекающую из кольчуги мутную жижу.

Когда болотник вернулся, источая бледное сияние обновленным содержимым кольчуги, спутники уже стояли наготове. Сразу же двинулись в путь. На этот раз отряд возглавил Дерн. Протиснувшись через узкое горло прохода, болотник зашагал по извилистому чреву каменной норы. Попутчики с трудом поспевали, то и дело спотыкаясь на камнях, словно специально выпрыгивающих из темноты в самые неподходящие моменты. Не спасало даже свечение слизней. Дерн, хоть и держал фонарь за спиной, освещая путь идущим следом, но шел настолько быстро, что вырвался далеко вперед, и маячил тусклой зеленоватой звездой, надолго скрываясь из глаз за каждым новым поворотом тоннеля.

Будучи замыкающим, Шестерня никак не мог взять в толк, почему товарищи двигаются столь медленно, и постоянно переспрашивал, уточняя — не нужна ли помощь, до тех пор, пока Зола, споткнувшись на очередном камне, в бешенстве не шарахнул в стену огнешаром, пригрозив, что следующий пустит в не в меру разговорчивого пещерника. Шестерня сразу же замолчал, и, покосившись на багровеющее пятно в камне, отстал от раздраженного мага на почтительное расстояние.

Мычка давно потерял надежду, что ужасный проход когда-нибудь закончится, и только сдавленно чертыхался, раз за разом проваливаясь в выбоины, в изобилии покрывающие дорогу. Избитые ступни болели все сильнее. Самодельные чуни хоть и защищали от воды, рассчитанная на проливные дожди промасленная ткань бывшего плаща прочно удерживала влагу, но крепостью не отличались. Когда терпение иссякло, и вершинник приготовился самым недостойным образом предложить передышку, тусклый зеленый светлячок начал расти, и вскоре Мычка остановился возле пещерника.

В это месте проход раздался, образовав небольшую, шагов пять в поперечнике, пещерку. Дерн не двигался, полностью перегораживая массивной фигурой выход из пещерки. Воздав хвалу светлым богам, вершинник привалился к стене, вкушая сладость недолгой остановки. Влажный камень приятно холодил разгоряченное тело, и, утомленный переходом, Мычка незаметно для себя задремал, пока над ухом не раздался скрипучий голос.

— Кого ждем?

Вершинник мгновенно пришел в себя, но открыв глаза, вздрогнул всем телом, узрев зависшую над головой жуткую харю. Испуганно сморгнув, он нервно произнес:

— Зола, тебе не приходило в голову пугать непослушных детей за деньги?

Оскалившись, харя отодвинулась, а Мычка понял, что, задремав, опустился на пол, а чародей всего лишь остановился рядом, в зеленоватом освещении превратившись в чудовище.

Дерн, что до этого стоял недвижимо, шевельнулся, сказал просительно:

— Шестерня, подойди ближе. Что-то я никак не разберу…

Растолкав товарищей, пещерник пробрался вперед, покряхтев, втиснулся рядом с Дерном, сказал с изумлением:

— Секиру прародителя мне в печень!

Мычка, наблюдающий спины компаньонов, нетерпеливо предложил:

— Если кто-то устал любоваться, могу подменить.

Дерн обернулся, поманил вершинника пальцем, а сам отошел в сторону. Следом посторонился и Шестерня. За Мычкой, влекомый любопытством, приблизился Зола, остановился пораженный. Там, где округлая пещера сужалась, вытягиваясь узким горлышком, проход обрывался, а дальше всюду, насколько хватало глаз, клубилась тьма. Мычка повертел головой, пристально всматриваясь во мглу, но ничего не увидел, повсюду чернела зловещая пустота без малейшего проблеска.

Пожевав губами, Зола задумчиво произнес:

— Интересно, насколько тут глубоко?

Шестерня отозвался растеряно:

— Я не могу разглядеть дна.

Маг наморщил лоб, сказал замедленно:

— Я не припомню, что бы хоть кто-то упоминал о пустотах таких масштабов рядом с городом.

Отдыхающий у стены Дерн, заметил:

— Любителей бродить по залегающим в основании старого города трещинам не много. Я видел всего пару набросков подгорных ходов, да и то — ближайших к поверхности.

— Да, слава у пещер дурная, — Шестерня мелко закивал. Добавил удивленно: — Одного не пойму, сколько мы здесь топчемся, еще ни одного чудовища не встретили. А ведь согласно молве, их тут сонмища!

Зола бережно расправил складки халата, сказал степенно:

— Не стоит полагаться на слухи, большая их часть рождается за столами городских харчевен. С другой стороны… — заложив руки за спину, он начал вышагивать, отчего сразу приобрел вид наставника из академии, — мы не так далеко прошли, и не настолько углубились, чтобы делать окончательные выводы. Вполне вероятно, что за ближайшим поворотом нас сожрет какой-нибудь местный хищник, или раздавит завал, а быть может…

Мычка, уже некоторое время следивший за выползшим из Дерновой ловушки слизнем, негромко произнес:

— Кстати о масштабах.

Подхватив испуганно вспыхнувшего моллюска, вершинник метнул его в пустоту за пределами пещеры. На мгновение опешив, Зола коршуном метнулся следом, не отрывая взгляд от сверкнувшей во тьме искры. Вдвоем с Мычкой они вглядывались в пространство, пока зеленая блестка не затерялась в бездонной черноте провала. Следом за светляком в провал один за другим полетели несколько камней.

Прислушавшись, но так и не дождавшись хоть какого-то звука, маг вновь зашагал по пещерке, развивая прерванную мысль:

— Исходя из проведенного эксперимента, можно заключить, что неподалеку от города, на сравнительно небольшой глубине, располагаются каверны невероятных размеров, которые… — спохватившись, он запустил левую руку за пазуху, вытащил чистый свиток, а правой извлек из складок халата заостренный кусочек угля.

Присев возле слизней, Зола принялся что-то быстро писать, покрывая желтоватый свиток ровным убористым почерком. Когда пустая страница заполнилась жучками символов на две трети, маг спрятал писчие принадлежности, и бодро провозгласил:

— Что ж, теперь можем возвращаться.

Шестерня возмущенно запротестовал:

— Вы как хотите, а я с места не двинусь, пока не подкреплюсь, — в подтверждение своих слов он плюхнулся на зад, и начал неспешно разворачивать заплечный мешок.

— У тебя еще что-то осталось? — Мычка удивленно воззрился на пещерника.

— Это он свои припасы жрал, а теперь наши уплетает, — объяснил болотник.

Шестерня парировал с набитым ртом:

— А у нас еще много. Вон, у Дерна, цельный мешок шевелится, ешь — не хочу.

Зола перевел взгляд на истекающий слизью фонарь, сказал с отвращением:

— А все же идея насчет жареного пещерника была хороша, хороша…

Остатки припасов исчезли мгновенно. Набрав аппетит за время утомительного путешествия, давясь и чавкая, путешественники отрывали от поросенка огромные куски, пока на щите, уже привычно заменяющем стол, не остались лишь размозженные кости. Ужин закончили корнеплодами. Фиолетовые клубни с хрустом крошились на зубах, выстреливали струйками кислого сока, отлично утоляя жажду возникшую после крепко перченого мяса. В конце, когда осоловевший от принятой пищи Шестерня потянулся за бурдюком, Мычка отвел его руку, и строго покачав головой, сказал:

— Вино на крайний случай.

Зола покосился на охотника, спросил с сомнением:

— Полагаешь, будут сложности?

Мычка виновато развел руками, но его голос прозвучал твердо:

— Вода в пещерах есть, на стенах порой попадаются влажные участки, да слизни живут лишь во влажных местах. Но пока нам не попался хоть один ручей, жидкость неприкосновенна, — подтверждая серьезность своих слов, Мычка прицепил бурдюк к поясу.

Дерн произнес, соглашаясь:

— А учитывая, что я остался без единого зелья, вино единственное, чем сможем обеззаразить раны.

Пещерник насторожено оглянулся, спросил, понизив голос:

— А они будут?

Поманив Шестерню пальцем, Дерн подался вперед, произнес страшным шепотом:

— Я вообще удивляюсь, что мы до сих пор живы.

Глаза пещерника в ужасе распахнулись, но Дерн отодвинулся к стене, широко зевнул, демонстрируя крупные желтые зубы, его глаза закрылись, а через мгновение до слуха спутников донеслось тихое сопение.

Чувствуя, как слипаются глаза, Мычка снял перевязь с мечами, прислонил к стене лук, и, завернувшись в остатки плаща, мгновенно погрузился в глубокий сон. Во сне вершинник бродил по черным туннелям, задыхался в песчаной буре, а под конец, отступая от сонмища огромных слизней с зелеными глазами, провалился в бездонную трещину в земле.

Вздрогнув, Мычка открыл глаза, ощутив несказанное облегчение от того, что сон закончился. Не торопясь подниматься, скосил глаза, осматриваясь. В трех шагах, раскинувшись, словно сытый кот на солнышке, спит Шестерня, рыжая борода топорщится лопатой, подрагивая при каждом вздохе. Время от времени пещерник издавал могучий храп, и тогда ему тихо подпевала, резонируя, туго натянутая тетива лука. Дерн сидел на прежнем месте, казалось, он даже не сменил позу, лишь безволосая голова болотника свесилась на грудь, покачиваясь в такт мерно вздымающейся груди. В дальнем углу пещеры скрючился Зола. Он крепко обхватил себя руками, но от промозглого холода подземелья это спасало плохо, и плечи пожилого мага мелко тряслись, а зубы выбивали частую дробь.

Мычка уже собирался заснуть вновь, когда неподалеку скрипнуло. Остатки сна мгновенно испарились, тело вершинника напряглось, а заостренные уши шевельнулись, прислушиваясь. Некоторое время ничего не происходило, и Мычка уже было решил, что ему показалось, когда скрипнуло вновь, но уже гораздо ближе, затем еще. Пещера наполнилась невнятными звуками. Вершинника прошиб холодный пот, когда он попытался представить, что могло выйти из темных неизведанных глубин к их небольшому лагерю.

 

ГЛАВА 7

К поскрипыванию добавилось жадное чавканье. Сперва в отдалении, потом все ближе, и вскоре невидимыми челюстями чавкала вся пещера. Мычка ощутил, как на голове зашевелились волосы, а мелкие волоски на теле встали дыбом, готовясь защитить хозяина от неизвестной опасности.

Очень медленно, боясь привлечь внимание случайным шорохом, Мычка выпростал из — под плаща руки, крепко уперся ладонями в пол, и мощным толчком воздел себя на ноги. Мышцы застонали, выкручивая корпус вверх, и, одновременно, смещая в сторону, в ноге болезненно хрустнуло, но рефлексы не позволили расслабиться, установив тело в заученную позицию. Готовый к схватке, вершинник мгновенно сфокусировал зрение, и… застыл. Примыкающий к обрыву край площадки, хорошо освещенный импровизированным садком болотника, шевелился, покрытый множеством мохнатых шаров.

Распахнув глаза, Мычка оторопело наблюдал, как странные существа бестолково толкутся вокруг. Некоторые из них шныряли по пещере, но большая часть собралась возле фонаря Дерна, время от времени возбужденно подпрыгивая. Приглядевшись, вершинник понял логику незваных гостей. По непонятной причине, стягивающий отверстия в кольчуги ремешок ослаб, и металлические кольца разошлись, открывая свободный доступ к содержимому, куда и стремились удивительные создания. Одно за другим, они вытягивали слизней, оттаскивали добычу в сторону, и неспеша поедали. Перед тем как исчезнуть в прожорливой утробе, слизни ярко вспыхивали, на мгновение выхватывая из сумрака мохнатую морду.

Стало темнее, количество слизней заметно уменьшилось. Покачав головой, Мычка начал прикидывать, как удобнее спровадить беспокойных соседей, по возможности не разбудив товарищей, когда возле ног прошмыгнула косматая тень. Вздрогнув от неожиданности, вершинник отступил на шаг, и… пещеру огласил сухой треск, — подошва сапога опустилась на одну из стрел, расщепив сухое древко.

Мохнатые существа застыли, на мгновение воцарилась тишина. Но вот в сгустившейся тьме загорелась пара красных точек, затем еще, и еще, и вскоре все вокруг оказалось покрыто угольками-глазками. Казалось, сама пещера недобро уставилась на смельчака нарушившего вековую тишину. Вершинник почувствовал, как засосало под ложечкой. Рассудок оставался спокоен, не воспринимая нахальных гостей за серьезных противников, но инстинкты насторожились. Руки невольно потянулись к рукоятям мечей, но пришельцы атаковали раньше.

С тихим шипеньем твари устремились к охотнику, охватывая добычу полукругом. Не понимая тактики нападающих, Мычка ненадолго замешкался, а когда озарение молнией вспыхнуло в мозгу, времени не осталось. Мохнатые тела взметнулись в затяжных прыжках, густой мех разошелся, обнажая ощеренные пасти, усаженные зубами-иглами. Первые шары упали рядом, недооценив высоту противника, но уже следующие достигли цели. Мычка ощутил несильный толчок в грудь, дубленую кожу доспеха царапнуло острое, тут же толкнуло еще, а затем толчки последовали непрерывно, словно его дружески охлопывали руки добрых приятелей.

Невольно улыбнувшись сравнению, Мычка опустил взгляд. Внизу царило оживление. Плотно облепив чуни, существа с хрустом рвали ткань, стараясь добраться до мягкого содержимого. Нахмурившись, вершинник тряхнул ногой. Враги горстью осыпались на пол, но тут же вернулись в еще большем количестве.

Сперва Мычка действовал аккуратно. Не желая причинять вред удивительным существ, он лишь отмахивался, да медленно отступал вглубь пещеры, но когда щеки коснулось острое, а на шею обильно потекли теплые капли, вершинник зло выдохнул:

— Не хотите по хорошему, что ж…

Кулак выстрелил навстречу оскаленной харе, далеко отбросив мягкое тельце. Следующей враг отлетел отбитый тыльной стороной ладони. Усмехаясь, Мычка легко отбрасывал особо прыгучих тварей, не обращая внимания на тех, что, не долетая до открытых частей тела, попадали в корпус, бессильно соскальзывая по прочной коже доспеха. Войдя в раж, вершинник расшвыривал врагов по всей пещере. Небольшие, размером с голову взрослого человека, твари мячиками разлетались в разные стороны, вызывая у вершинника воспоминания о детских уличных играх с тряпичным мячом.

Атака прекратилась внезапно. Пришельцы отхлынули к краю пещеры, образовали неровный круг и замерли, покачиваясь словно в трансе. У вершинника почему-то возникло стойкая уверенность, что неведомые твари совещаются. Мычка мельком оглядел мирно храпящих товарищей, удовлетворенно кивнул, и, выбрав наиболее выгодную позицию, замер ожидая продолжения.

Вскоре среди существ началось движение. Серая масса разделилась на два неравных отряда, меньший из которых устремился к остаткам слизней, а больший… Мычка не поверил глазам, когда, потоптавшись на месте, существа начали вскакивать на стены, а оттуда на потолок. От первого нападающего даже не пришлось уклоняться, не рассчитав расстояние, мохнатый шар мягко шлепнулся в шаге от вершинника, вяло дернувшись, застыл, но остальные учли ошибку собрата.

На этот раз враги дождем сыпались на голову, и вершиннику приходилось проявлять чудеса ловкости уворачиваясь от распахнутых пастей. Твари нападали беззвучно, слышалось только судорожное дыхание бойца, да цоканье сотен коготков. Прыгая, словно акробат, по всей пещере, Мычка размахивал руками со скоростью лопастей флюгера в ветреный день. Удерживая в поле зрения свод пещеры, вершинник молил светлых богов лишь об одном — чтобы ненароком не запнуться.

Становилось все темнее, так что вскоре пришлось двигаться едва не на ощупь. Руки покрылись кровоточащими царапинами, сердце надрывно стучало, а грудь судорожно вздымалась, насыщая легкие воздухом. Мычка ощутил, что еще немного, и он не выдержит темпа, осядет безвольным кулем на пол, открыв беззащитную шею тысячам острых зубов. Прокляв себя за то, что недооценил врага, вершинник выждал момент, когда лавина нападающих ослабла, и резко ушел в сторону перекатом, одновременно выхватывая клинки.

Проглоченный прожорливой пастью, погас последний слизень. Пещеру заполнила мгла. Сжимая мечи непослушными пальцами, Мычка застыл, вбирая тьму всеми фибрами тела, чтобы не пропустить мгновение, когда объединенная масса врагов нападет на ослабевшую, лишенную основного преимущества цель.

Медленно текут мгновения, где-то далеко скрипят по камням хищные коготки, руки постепенно наливаются тяжестью. Не дождавшись атаки, вершинник удивленно открыл глаза. Измазанный слизью, в сумраке слабо светится скрученный жгут кольчуги, едва заметно бликует камень вокруг, но ни единого движения, лишь удаляющийся скрип на пределе слуха. Неожиданные гости растворились во мраке, унося в желудках отбитое с боем лакомство.

Мычка замедленно убрал мечи в ножны, и со стоном повалился навзничь. После выматывающего боя неровные камни скалы показались нежнее перины. Он еще некоторое время боролся с усталостью, вслушиваясь в беззвучное пространство, но измученное тело постепенно расслабилось, мысли поплыли, а сознание окунулось в спасительный сон.

Проснувшись, Мычка резко открыл глаза, но ничего не увидел. Привычное зеленоватое сияние сменилось тьмой, из которой доносился оглушительный топот. Время от времени раздавался металлический лязг, за которым немедленно следовало короткое ругательство. Узнав раскатистый голос болотника, Мычка с облегчением выдохнул, вновь смежил веки.

Вскоре к ворчанию Дерна добавился дребезжащий голос Золы. В очередной раз гулко приложившись о твердое, болотник сказал с раздражением:

— Зола, будь добр, подсвети, пока в темноте не зашиб ненароком.

Щелкнули пальцы. В пространстве пещеры вспыхнули алые искры, замерцали, набирая мощь. Серыми тенями проступили фигуры товарищей. Когда искры увеличились до размеров крупных горошин, позолотив бледным сиянием чрево скалы, Мычка различил Дерна. Подпирая плечом стену, болотник неотрывно глядел на место, где проход обрывался, сменяясь черной пустотой.

Проснувшись, зашевелился Шестерня, приподнялся, опираясь на локти. Чешуйки доспеха заскрипели, когда пещерник воздел себя на ноги. Шестерня похрустел суставами, разминаясь, сказал бодро:

— Ну вот, поспали, теперь можно и поесть.

Шутку не поддержали. Промерзший за ночь Зола, выбивая зубами дробь, усиленно двигался, пытаясь избавиться от холода, что поселился в теле за время сна. Мычка, казавшийся бледнее обычного, не спешил вставать, глядя расширенными глазами в потолок. Шестерня прошелся взад-вперед, сняв с петли секиру, пару раз крутанул, со свистом рассекая воздух, покосившись на гроздь зависших под потолком огнешаров, спросил с интересом:

— Столько освещения, не иначе праздник?

Зола, уже успевший согреться, с неприязнью покосился на Дерна, недовольно произнес:

— Болотнику виднее. Он с самого пробуждения по пещере скачет, вещи распинывает.

Подойдя к обрыву, Дерн сказал негромко:

— Пора уходить.

— Так и я об этом, — радостно поддержал Шестерня. Глядя, как болотник с сосредоточенным лицом надевает кольчугу, поинтересовался: — А где слизни, протухли?

— Домой уползли, — ответил в тон болотник. Взглянув на неподвижно лежащего вершинника, сказал: — Что-то у нас Мычка бледнее обычного…

Мычка с трудом разлепил губы, слабо улыбнулся:

— Снилось всякое…

Дерн пристально смотрел, как Мычка медленно поднимается, вяло двигая конечностями. Пройдясь взглядом по многочисленным прорехам плаща, и свежим ссадинам на лице вершинника, он молча отвернулся.

Собрались споро. На этот раз первым пошел Шестерня. Надвинув шлем, пещерник бодро углубился в проход. Следом пошел Зола. Покосившись на вершинника, что никак не мог совладать с лямкой перевязи, двинулся и Дерн.

Дождавшись, пока друзья отдалятся, Мычка точным движением поправил разболтавшийся ремешок, и крадучись подошел к обрыву. До половины высунувшись в пустоту, он замер, прислушиваясь. Но невидимые просторы казались вымершими, ни малейшего звука не донеслось из темных недр. Постояв немного, вершинник скользящей походкой покинул пещеру.

И вновь долгий переход по бесконечным туннелям. Идти стало заметно тяжелее. Зеленый свет тусклого фонаря больше не освещает дорогу. То и дело выныривающие из тьмы острые камни грозят переломать кости, а каждая следующая выбоина, как бесконечный провал, куда нога устремляется словно в бездну, вызывая вздох ужаса. От непрерывной тьмы вокруг мерещатся жуткие ведения, а уши улавливают глухие удары чудовищных сердец, чьи хозяева не принадлежат миру живых.

Впереди возбужденно завозился Шестерня, выдохнул с облегченьем:

— Вернулись. Даже удивительно, как быстро дошли, а то ведь я… — он замолчал. После короткой паузы воскликнул изумленно:

— Секиру прародителя мне в печень, да что же здесь творится!?

 

ГЛАВА 8

Вспыхнули огоньки огнешаров, осветив напряженную фигуру мага, что застыл, готовый дать отпор неведомой опасности. Брови сведены в ровную линию, в глазницах черные зрачки — точки отыскивают цель, пальцы торчат крючками, сложенные в зловещий символ, а белесые волосы разметались по плечам подобно крыльям древнего ворона. Зола повернул голову в одну сторону, затем в другую сторону, спросил недовольно:

— Шестерня, почто орал?

Пещерник оглянулся, произнес с усмешкой:

— Да ты не спеши, не спеши. Вот огонь займется, все и разглядишь, — Шестерня отвернулся, сделал шаг и выпал из круга света, а через мгновение впереди захлюпало. Расслабив напряженные плечи, Зола с удивлением прислушался к странным звукам.

Из тьмы вынырнул Дерн, встал рядом, мгновение прослушивался, затем с облегчением произнес:

— Шестерня нашел воду, теперь мы не умрем от жажды. Вот только…

Зола сморгнул, спросил с подозрением:

— Что только?

Дерн беспокойно оглянулся, будто что-то выискивая, в свете набирающих силу огнешаров черными тенями выступили ушедшие в стороны стены, покрытые белесым налетом кустистого мха, сказал подавленно:

— Там, откуда мы пришли, не было серого лишайника. Мне не знакомо это место.

Огнешары сверкали все ярче, выхватывая из темноты все новые участки скалы, где лишайник разросся настолько, что сплошным ковром покрывал обширные участки камня в несколько охватов. Маг вгляделся в нежные бесцветные веточки, сказал с сомнением:

— Ты уверен, что их не было? Может, ходил не там, или смотрел не в ту сторону…

Осмотревшись, Зола повернулся в прежнем направлении и слова застряли у него в глотке. Вместо песчаного холма впереди раскинулось подземное озеро. Черные воды спокойны, ни единое колыхание не тревожит гладкую, как стекло, поверхность. Идеально круглыми очертаниями озеро напоминает кувшин невероятных размеров, по самый край вбитый в скалу неведомым великаном. Над озером свод пещеры резко уходит вверх, образуя чернеющую впадину в точности повторяющую линию берега. Для сохранения душевного спокойствия, Зола с удовольствием бы принял все это за мираж, если бы не пещерник. Раскинув руки, Шестерня вольготно возлежал на гладких камнях берега, до половины свесив ноги в воду. Тут же, под рукой, расположилась верная спутница — секира, а чуть поодаль устало накренились потертые сапоги, попирая выпуклую поверхность щита.

Прошуршали легкие шаги, из темного лаза вынырнул Мычка, не останавливаясь, проследовал прямиком к водоему. Остановившись рядом с пещерником, спросил с любопытством:

— Как водичка?

Шестерня довольно крякнул, поелозив задницей, сполз ниже, так что закатанные штанины коснулись воды, начали стремительно темнеть, жадно напитываясь влагой, сказал назидательно:

— Вода пещерных колодцев лечебная. Смывает усталость, исцеляет боль, а уж пьянит почище иного вина. Спроси любого пещерника — нет подземной воды лучше!

Недоверчиво покивав, Мычка погрузил в воду палец. Холодная вода обожгла, словно прикоснулся к насквозь промерзшему металлу, но пересилив боль, вершинник продолжал тянуться вглубь, пока рука по локоть не скрылась в озере. Мышцы быстро закостенели, холод потек выше, заставив крепче стиснуть зубы, чтобы с воплем не отскочить назад.

Глядя на перекошенное лицо Мычки, Шестерня одобрительно кивал, сползая все глубже в воду. Создалось впечатление, что пещерник не чувствует холода, купаясь ледяном озере подземелья, словно в теплом пруду в жаркий полдень. Прислушавшись к себе, вершинник с удивлением ощутил, как утомление исчезает, сменяясь бодростью.

Зачерпнув ладонью воды, Мычка уже собрался утолить жажду, но взглянув на торчащие из озерца, неподалеку, волосатые ноги пещерника, передумал, побрел вдоль берега. Подошли маг с болотником. Пока Зола, нахмурившись, о чем-то сосредоточенно размышлял, Дерн прошелся по берегу, внимательно приглядываясь к камням, нагнулся, поводил рукой по поверхности воды. Шестерня заинтересованно наблюдал, как болотник поднес ладонь к лицу, настороженно принюхался, зачем-то лизнул пальцы, после чего удовлетворенно кивнул, неторопясь вернулся к товарищам, сказал удовлетворенно:

— Хорошая вода, запастись бы, — он вдруг потемнел лицом, сказал с печалью в голосе, — только, вот беда, некуда вино перелить.

— Я знаю, — пещерник хохотнул, похлопал себя по выпирающему животу. — Есть одно местечко, где наверняка не пропадет.

Дерн покосился на Шестерню, сказал недоверчиво:

— Уверен?

Пещерник вновь хохотнул:

— Да раздави меня камнепад, если потеряется хоть капля!

Дерн покивал, сказал в раздумии:

— Наверное ты прав. Куда вину из желудка деться? Но уж будь добр, — болотник ласково взглянул на товарища, — если кому станет плохо, или об камни оцарапается, срыгни чуток, не пожалей.

Шестерня моргнул, пытаясь определить, шутит ли Дерн, или в самом деле начнет выжимать соки, если посчитает необходимым. Но округлое лицо болотника казалось непроницаемым. Не найдя удовлетворительного ответа, пещерник сказал неуверенно:

— А вообще, знаешь, что-то я передумал. Пусть лучше Мычка выпьет, или, вон, Зола. Ишь насупился, не иначе от жажды. А я уж как-нибудь перебьюсь. Да и воды уже напился, не вливать же насильно…

Выпав из раздумий, шевельнулся Зола, оглянулся, осматривая лежащие повсюду округлые камни, выбрав подходящий, неторопливо пристроил седалище, повернув голову, в упор взглянул на пещерника, сказал обманчиво мягко:

— Шестерня, скажи, только честно, ты куда-нибудь сворачивал?

Пещерник, наблюдающий за пальцами собственных ног, торчащими из воды как толстые дождевые черви, от которых по поверхности озерца расходились слабые круги, вскинул глаза, сказал обиженно:

— Куда мне сворачивать, в стену? У Дерна спроси, коли не веришь, пока он сзади шел, да мешком со слизнями размахивал, видал ли хоть один сверток?

Зола перевел взгляд, но Дерн, занятый осмотром кольчуги лишь отрицательно помотал головой, подтверждая сказанное. Лицо мага исказила ярость, а глаза опасно блеснули, когда он едва слышно прошипел:

— Тогда каким, испепели меня молния, образом, мы вышли не к песчаному холму, а к этому дьявольскому озеру!?

Болотник, оторвал взгляд от покрытых бурым налетом засохшей слизи колец металлической рубахи, сказал укоризненно:

— Зря ты так. Хорошее озеро. Я в свое время подобные встречал, жаль занят был, не успел искупаться, — он тепло улыбнулся воспоминаниям. — В одном еще несколько пещерников плескались, вон, почти как Шестерня. Только, пока я по зарослям лазил, что-то там забурлило, и пещерники эти, ну так орали, так орали…

— А что потом? — враз охрипшим голосом поинтересовался Шестерня.

Дерн пожал плечами:

— Да ничего. Вышел я на берег, а в озере ни души. Ушли видать, надоело.

Глядя, как вздымая брызги, Шестерня выскакивает на берег, болотник философски произнес, обратив взор на Золу:

— А что вышли не понять куда… так и леший с ним. Не нашли выхода там, найдем здесь.

Зола дико глянул на болотника, перевел взгляд на Шестерню, выжимающего штанину на порядочном расстоянии от озера. Глаза мага метали молнии, лицо побагровело, а ноздри раздувались, словно кузнечные мехи в разгар рабочего дня, казалось, еще чуть-чуть, и Зола начнет изрыгать огонь, испепеляя вокруг все живое. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы объяснить бестолковым почему, а главное, чем заканчиваются подобные превращения, когда песчаный холм обращается озером, а голые до того стены вдруг обрастают неведомыми растениями, но лишь махнул рукой.

Вздохнув, Зола с кряхтеньем оторвался от камня и неспешно побрел к парящей у стены грозди магических огней. Дойдя до яркого пятна света, Зола бережно, опасаясь лишний раз помять, вынул из-за пазухи пожелтевший лист, и принялся заполнять письменами оставшееся чистым пространство, ловко орудуя небольшим куском угля, что, как по волшебству, возник в его узловатых пальцах.

Вернулся Мычка, на щеках черные пятна, колени испачканы серой пылью, а на рукавах, вцепившись острыми крючками, повисли веточки белого мха, неторопясь опустился на колени возле озерца, зачерпнув воды, плеснул в лицо, освежаясь, сказал деловито:

— За озером сеть туннелей. Я проверил некоторые.

— И что же? — Зола отложил писчие принадлежности, подошел ближе, нетерпеливо потряхивая плечами.

— Большая часть сужаются сразу за входом, я не смог проползти дальше десятка шагов, другие полностью заросли белым мхом. Один так и вовсе, — он махнул рукой, — запечатан дверью. Зато еще один вполне удобен для путешествия. Я не стал особо углубляться, но, по-моему, это именно то, что нужно.

— Постой, постой, — пропустив последние слова мимо ушей, Зола вопросительно изогнул бровь, — какой еще дверью?

Мычка пожал плечами:

— Не знаю, не приглядывался. Мимо пойдем, покажу, коли интересно.

— А мы пойдем? — Шестерня отвлекся от заплечного мешка, где, встав на колени, что-то усердно искал, взглянул с любопытством. — А то есть тут некоторые, — он опасливо покосился на Золу снизу вверх, — требуют вернуться.

— Я не требовал, — сказал маг, защищаясь, — но кое-что мне здесь не нравится.

К примеру, озеро…

— А что не так с озером? — перебил Шестерня. — Ну, кроме того, что Дерн говорил.

Зола на удивление не взорвался, как ожидал следящий за лицом мага болотник, а терпеливо объяснил, глядя в пространство:

— Если бы некоторые, что в поисках еды чаще смотрят себе под ноги, хоть изредка поднимали головы, да-да, это я о тебе, — любезно пояснил он в ответ на вопросительный взгляд пещерника, — они бы могли заметить странное соответствие в рисунке свода и дна пещеры.

Болотник устремил взгляд вверх, некоторое время пристально рассматривал купол, затем опустил, произнес флегматично:

— Да, есть определенное сходство.

— Не просто сходство, а идеальное сочетание! — наставительно поднял палец Зола. — В пещере, куда мы попали через зыбун, было то же самое. Только там нижняя впадина была заполнена песком, а здесь оказалась вода.

— И что? — все так же без интереса спросил болотник.

— А то! — раздраженно отрезал Зола. — Что сам пока не знаю, но чувствую, это далеко не последнее, чему придется удивляться.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь… — вершинник произнес со сдержанным нетерпением, — но предлагаю поторопиться. Выданные Шейлой запасы кончились, и, прежде чем иссякнут силы, хотелось бы найти что-нибудь съедобное.

— А ты спроси у болотника, — едко посоветовал Зола, обиженный, что товарищи не отнеслись с должным пониманием к его подозрениям. — Наверняка тот белый мох, через который ты продирался, съедобен и необычайно полезен.

Пожав плечами, Дерн произнес:

— Можно и мох, но я бы не стал этого делать. Гораздо лучше попытаться наловить в озере рыбы. Вот только что взять в качестве наживки?.. — он задумчиво огляделся.

Перехватив пристальный взгляд болотника, Шестерня встрепенулся, сказал чересчур бодро:

— Предлагаю последовать совету Мычки. А то пока мы с наживкой да с удочками провозимся… К тому же не известно, водится ли здесь что-нибудь.

Мычка задумчиво посмотрел на пещерника, что удивительно быстро собрал вещи и с подчеркнуто независимым видом отошел в сторону, сказал осторожно:

— А по-моему, идея с удочками неплоха, разве нет?

Болотник виновато похлопал Мычку по плечу, устроив массовый обвал застрявших в ткани кусочков мха, произнес с раскаянием:

— Шестерня прав, мысль не самая лучшая. Мало, что снастей нет, так и приготовить толком не сможем. К тому же, — он понизил голос, — я не совсем уверен, что живность в местных водоемах пригодна для употребления в пищу.

Пока Зола собирал разбросанные листочки, а Шестерня с Дерном негромко о чем-то переговаривались, Мычка наполнял бурдюк. Вода с бульканьем устремлялась внутрь, так что сморщенная кожа сосуда сперва разгладилась, а затем, распираемая внутренним давлением, натянулась, подобно брюху хорошо откормленного жеребца. Заткнув горлышко крышкой, и, для пущей сохранности, перевязав сверху кожаными тесемочками, вершинник вернулся к напарникам. Вскоре подошел и Зола.

Дерн с сожалением посмотрел на огнешары, бросающие прощальные отсветы вслед путешественникам, спросил с надеждой:

— Зола, светящихся слизней больше нет, а на одном Шестерне мы далеко не уедем. Может все же получится создать управляемого светляка?

Маг помолчал, бросая недовольные взгляды на умоляющие лица друзей, сказал угрюмо:

— Вроде бы я уже говорил, что заклинания динамического призыва сложны в исполнении?

Все дружно кивнули.

— И что без посоха эти фокусы приобретают опасный характер?

Последовал вторичный кивок.

— Но вы продолжаете настаивать?

И вновь одобрительные покачивания головами. Лишь пещерник виновато развел руки, сказал примирительно:

— Мне и так хорошо, сам знаешь, в темноте вижу лучше кота, но вот ребята…

Зола нахмурился, кустистые брови сдвинулись, напряженные губы вытянулись в тонкую полоску, а под натянувшейся кожей проступили желваки. Так он стоял некоторое время, пасмурный, словно грозовая туча, решая для себя некую задачу, затем глубоко вздохнул, расслабился. Вместе с ним с облегчением выдохнули товарищи, все это время с напряжением следившие за изменениями в лице мага.

Поиграв пальцами, Зола взмахнул руками, пышные рукава вспухли белыми облаками, опали, обнажая бледную кожу, под которой выступили совсем не дряблые мышцы. Запрокинув голову, маг стал нараспев произносить непонятные слова, его глаза закрылись, а руки, захватив из воздуха нечто невидимое, начали сближаться.

Зрители замерли с раскрытыми ртами, взгляды прикипели к ладоням мага, что медленно раскрывались навстречу друг другу, как бутоны цветов, между которыми с трудом зарождалось голубоватое сияние: вот это крохотная, едва заметная мушка, которую может убить самое легкое дуновение, а вот уже мотылек, раскинул дрожащие крылья, призывая подругу, мгновение, и между покрасневшими пальцами мага бьется лазурная птица.

Словно зачарованные, наемники следили за превращениями, пока цепь удивительных метаморфоз не закончилась изумрудно-голубым шаром, в неподвижности зависшим над землей. Закатив глаза, Зола со стоном осел на каменный пол.

 

ГЛАВА 9

Пока Мычка с Шестерней, не в силах оторваться, восхищенно разглядывали магический шар, Дерн осторожно уложил мага, захлопотал, возвращая к жизни. На тормошение и легкие шлепки по щекам Зола не реагировал, тогда отчаявшись, Дерн запустил пятерню себе под мышку, с силой потер, после чего сунул потерявшему сознание под нос. Средство возымело мгновенный эффект. Глаза Золы широко распахнулись, жутко перекосив рожу, он задергался, ужом выворачиваясь из цепких пальцев лекаря. Придирчиво оглядев лицо подопечного, Дерн разжал руки. Не переставая кривиться, Зола возмущенно вскричал:

— Что это было?!

— Где? — лицо болотника выражало полнейшее непонимание.

Маг побагровел, заорал что есть мочи:

— Что ты мне подсунул, демон тебя дери?! Этот ужасный запах. Я решил, что уже умер, и демоны тащат меня в свое вонючее логово.

Дерн пожал плечами:

— Ты упал носом в землю. Видать унюхал чего… Да ты не волнуйся, тут разве Шестерня сидел, да и то не долго.

Зола с подозрением взглянул на пещерника, пробормотал понимающе:

— То-то я думаю… — он с трудом поднялся, придирчиво оглядел балахон, стряхивая налипшие на одежду песчинки.

Шестерня восхищенно смотрел на мерцающую сферу, поворачивая голову то так, то этак, любуясь, отошел, затем вновь приблизился, сказал уважительно:

— Ай да маг! Вот настоящее мастерство. Это вам не секирой махать.

Польщенный, Зола отмахнулся:

— Еще нужно проверить, смог ли я воплотить задуманный эффект.

Мычка мотнул головой, приглашая товарищей следом:

— Так вперед, — его волосы взметнулись золотистым фонтаном, красиво легли на плечи, — за одно и проверим.

Мычка, Шестерня и Дерн двинулись вдоль края озера. Зола долго стоял, всматриваясь в сияющий шар, боялся отступить хоть на шаг, наконец, собравшись с силами, повернулся всем телом, и, упрямо нагнув голову, последовал за товарищами. А через мгновение тишину пещеры разорвал восторженный вопль исходящий одновременно из трех глоток. Вздрогнув, Зола поспешно обернулся, застыл неверяще. Неторопясь, словно особа знатных кровей, сияющий голубизной шар величаво плыл следом. В его мягком сиянии стены пещеры отливали удивительными красками, а белый мох искрился словно снег далеких горных вершин.

Шестерня потер руки, сказал обрадовано:

— Теперь дело пойдет быстрее, а то плетемся, что поленом пришибленные.

По-очереди поздравили Золу с успехом и двинулись дальше, но на этот раз гораздо бодрее. Голубая сфера неотрывно плыла за хозяином, высвечивая малейшие неровности под ногами, и, хотя ее бледное сияние не могло сравниться с мощным светом желтых огнешаров, нежный голубой свет словно придавал сил. При взгляде на чистый осколок неба среди кромешной тьмы глубокого подземелья сердце начинало стучать чаще, ноги ускоряли шаг, а уныние отступало, сменяясь радостью и надеждой.

Миновав озеро пошли медленнее. Из темноты выдвинулась пестревшая десятками отверстий-ходов стена, от мелких, куда мог пролезть разве небольшой дворовый пес, до крупных, в полтора роста высотой и нескольких шагов в поперечнике. Мычка вел дальше, не отвлекаясь, пока не остановился возле прохода, наполовину заросшего мхом. Оглянувшись на товарищей, уточнил:

— Кто интересовался дверью — сюда.

Шестерня покосился на вершинника, спросил с подозрением:

— А ты что же, не пойдешь?

Мычка пожал плечами:

— Все что там есть, я уже видел. Вернее, не совсем видел, но ощупал в подробностях, а это, считай, одно и то же. Да и не войдем все.

Глядя на ощетинившиеся остриями многочисленные веточки мха, Шестерня, не торопясь, вытащил из петли секиру, широко размахнулся, и с молодецким уханьем опустил оружие на преграду. Взметнулось белесое крошево, сморгнул Дерн, стряхивая попавшую в глаз крошку, поморщившись, отодвинулся Зола. Войдя в раж, пещерник рубил и рубил, быстро углубляясь в туннель. Вскоре его совсем не стало видно, лишь из темного зева доносились равномерные удары, да хруст осыпающихся веточек.

Задумавшись, Дерн неторопливо кивал в такт ударам, когда из ушей коснулся гулкий звон, за которым послышались сдавленные ругательства. В проходе возник пещерник, его лицо недовольно кривилось. Поискав глазами Мычку, он сердито произнес:

— Что же ты не предупредил, что дверь из металла? Я ведь со всей дури рубанул, едва секиру не попортил.

Отстранив пещерника, в лаз решительно вдвинулся Зола, за ним, как пес на привязи, поплыл сияющий шар. Шестерня опасливо посторонился, пропуская магическое создание, пошел следом, держась на почтительном расстоянии.

То и дело пригибаясь, уворачиваясь от торчащих отовсюду острых пеньков свежесрубленного мха, Зола прошел с десяток шагов, пока не остановился, пристально вглядываясь в препятствие. Волшебная сфера полетела следом, зависнув тут же, под сводом. Прямо перед магом, занимая все пространство прохода, возвышалась дверь. Покрытая толстым слоем пыли, она казалась несокрушимой, представляя собой идеально ровную плиту без единой трещины, лишь едва заметная полоска по контуру, да массивные петли-выступы, отличали дверь от прочей скалы. О прочности материала говорило и то, что даже вездесущий мох, легко дробящий корнями монолит скалы, отступил в бессилье, и густо разросся по краям, образуя пышную раму.

Зола недолго всматривался в пыльные очертания, после чего резким движением выхватил из-за пояса платок и стал лихорадочно смахивать вековую пыль, едва не рыча от возбуждения. Под платком, что мгновенно превратился в грязную тряпку, начали проступать символы, а бурый оттенок исчез, уступив место матовой поверхности серо-зеленого цвета.

Сзади удивленно присвистнул Шестерня, сказал с изумлением:

— Едва секиру не обломал, а здесь ни царапины. Это что ж за металл?!

Зола не обратил внимания на пещерника, сощурившись, он водил пальцем по письменам выбитым в верхней части двери, время от времени издавая нечленораздельные звуки. Его лицо непрерывно шевелилось, эмоции сменялись одна за другой, от горького непонимания до умиротворенного просветления. Наконец он со вздохом отстранился, сказал сокрушенно:

— Бесполезно. Я не могу разгадать эти письмена, хотя, признаюсь, пару раз казалось, что всего на волосок от понимания. Часть символов как будто смутно знакомы, а отдельные я даже встречал в древних манускриптах, но все равно смысл ускользает, — он обреченно махнул рукой.

Неслышно приблизился Дерн, без интереса осмотрел находку, пробормотал рассеяно:

— И тут двери.

Поникший было Зола, мгновенно оживился, спросил напряженно:

— А где еще?

Болотник отмахнулся:

— Позади, в предыдущей пещере. В одном из проходов было нечто подобное. — Он окинул взглядом дверь, ткнул пальцем в место, где глубоко выбитые в металле, темнели два косых креста. — И значки похожие, только там вроде еще была вертикальная черта в конце, или не было… — он задумался, двигая складками кожи на лбу.

Глаза мага полезли на лоб, схватив болотника за плечи, Зола с силой развернул его к себе, воскликнул страстно:

— Так почему не сказал! Ты себе представить не можешь, насколько это может оказаться важным.

Дерн пожал плечами:

— А что может быть важного в двери? Разве, что не как обычно — деревянная, а из неизвестного металла, и запирает не сарай а вход в пещеру… Так и что? Я их еще наверху насмотрелся, чтобы на каждую попавшуюся внимание обращать, — осторожно пошевелив плечами, болотник освободился от сжавшихся, как клешни, пальцев мага, и, не торопясь, покинул лаз.

Зола остолбенело смотрел ему вслед, затем перевел взгляд на пещерника. Шестерня шмыгнул носом сказал ободряюще:

— Да не переживай ты так. Чую, не последняя это дверь, ох не последняя. Пусть пока защита неприступна, — он легонько стукнул рукояткой секиры по металлу двери, прислушался к затихающему гулу, — но рано или поздно подберем, подберем ключик, или я — не пещерник.

Когда все трое вышли из узкого лаза, Мычка с любопытством оглядел товарищей, ненадолго задержался взглядом на вытянутом лице Золы, но промолчал, лишь кивнул, приглашая продолжить путь.

Миновав еще несколько узких проходов, подошли к широкому зеву расщелины. Высокий, почти на локоть выше самого рослого из наемников, потолок, стены раздавшиеся настолько широко, что, встав рука к руке, можно идти четверым в ряд, не боясь удариться о случайный выступ. Придирчиво оглядев вход, Шестерня удовлетворенно крякнул:

— Хороша дорога. Словно рудокопы мастерили.

— А это не они?.. — поинтересовался Мычка.

— Ты что! — Шестерня отмахнулся. — Боковины не отработаны, пол не вычищен, свод в натеках… Ни один, уважающий себя строитель, такой работы не сдаст.

— Что ж, тем лучше, — вершинник удовлетворенно кивнул, — значит, не наткнемся в конце на какую-нибудь изощренную ловушку.

— Или на железную дверь, — добавил Дерн.

Шагнули в зев, и, словно, очутились в заброшенной сокровищнице. Сумрак возвращал источаемое волшебной сферой сияние: стены засверкали желтоватыми вкраплениями, под ногами заискрились разноцветная пыль, а из под свода, тускло отсвечивая острыми гранями, поблескивали огромные мутные кристаллы. Не переставая восторгаться, Шестерня носился от одной стены к другой. То и дело слышался противный скрип, за которым следовал восторженный вопль пещерника, и извлеченный из стены блестящий камень скрывался в висящем у пояса кожаном мешочке.

Сперва едва двигались, вглядываясь с открытым ртом в подземные богатства, но вскоре пообвыклись, пошли шибче, лишь изредка кто-нибудь провожал взглядом особо крупный кристалл, да время от времени нагибался Дерн, что-то рассматривая в крошеве мелких камней под ногами.

Лаз постепенно сужался, так что сперва шли вплотную друг к другу, а потом и вовсе перестроились парами. Шедший первым, Мычка нахмурился, ощутив смутную перемену. Вокруг сгустилась тьма, под ногами поблекло разноцветное сияние, вкрапленные в камнях кристаллы налились багровым, и таращились из стены мутными буркалами, отчего коридор разом превратился в жуткое многоглазое чудовище. Идущий рядом Шестерня передернул плечами, сказал с содроганием:

— Кажись, все в порядке, а на душе муторно.

— Не у тебя одного, — произнес одними губами вершинник. Не оборачиваясь, сказал громче: — Дерн, Зола, ничего не чувствуете?

Зола промолчал. Погруженный в мысли, он широко шагал, высоко задирая ноги, дабы лишний раз не запинаться об усеявшие пол пещеры острые камни. При каждом шаге воздушные полы балахона вздымались, словно крылья, отчего маг напоминал сказочную птицу, забравшуюся далеко от насиженных мест.

— Жрать охота, — забыв, что на нем кольчуга, Дерн со смаком почесал грудь, ногти отвратительно скрежетнули по металлическим кольцам. — А так, все как прежде, разве света поубавилось, да камни, кажись, поменялись. Шестерня, что скажешь?

Пещерник бросил несколько коротких взглядов по сторонам, пожал плечами:

— Порода та же, только блестит странно. А так… — он повернул голову и оцепенел.

Боковым зрением Мычка заметил, как у Шестерни отвисла челюсть, а глаза застыли, прикипев к чему-то жуткому позади. Ощутив, как в предчувствии боя, сердце забилось сильнее, вершинник одним движением развернулся, выхватывая мечи, блеснул клинками, приняв боевую стойку. В его расширенных глазах отразился болотник, идущий с ним плечо в плечо Зола, а за ними…

Мычка почувствовал озноб, а к горлу подступила тошнота, когда вместо мирной голубоватой сферы за спинами спутников он увидел багровый, исходящий злыми иглами искр, пылающий шар. Шар пульсировал, на глазах увеличиваясь в объеме, а внутри, заходясь в бешенном вихре, бился рой слепящих огней.

 

ГЛАВА 10

Обретя голос, жалобно всхлипнул Шестерня. Прикрывшись мечами, сделал шаг назад Мычка. Сохраняя остатки спокойствия, Дерн с дрожью в голосе поинтересовался:

— Мне обернуться, или уже сразу бежать?

Вынырнул из раздумий Зола, пробормотал недовольно:

— Темно-то как, что под ногами не вижу… — он мельком обернулся.

Дерн увидел, как маг вздрогнул всем телом, а мгновение спустя по ушам резанул истошный визг:

— Неуправляемое расщепление! Бегите, если хотите жить!

Взглянув на улепетывающего Золу, болотник бросился следом. Мысли вяло ворочались в черепе, отыскивая в памяти объяснение непонятным словам, но тело двигалось с удивительной скоростью, ощутив в паническом вопле напарника неподдельный испуг. Что-то запуталось в ногах, заверещав, отлетело. Дерн подхватил упавшего Шестерню, вздернул на ноги, с силой метнул вперед, придав такое ускорение, что ноги пещерника так и замелькали, с трудом удерживая тело от падения.

В какой-то момент нога скользнула по краю выбоины, едва не потеряв равновесие, Дерн на мгновение замешкался, обернулся. По коридору, едва помещаясь в свободное пространство, за ним с гулом несся раскаленный шар. Злые молнии с шипеньем бьют в стены, под тонкой пленкой, грозя прорваться наружу, скручиваются тугие жгуты ослепительно белых вихрей, а там, где огненные бока задевают стены, камень плавится, стекая вниз алыми ручейками.

Заревев не своим голосом, Дерн огромными скачками понесся вслед за товарищами, в два счета нагнал, растопырил руки, защищаясь от настигающей смерти. Позади пронзительно зашипело, вспыхнуло, черную ткань тоннеля затопили потоки ослепляющего света. По ушам стеганул невыносимый грохот, казалось, скала содрогнулась снизу до верху. По проходу понесся всесокрушающий поток воздуха, чудовищным тараном ударил в спину, размазал, расплескал по камням, выбивая дух и гася остатки сознания.

В черной бескрайней бездне кружится цветной хоровод, словно далекие звезды, сорвавшись с насиженных мест, пустились в пляс. Вспыхивают беззвучные молнии, сотрясая самые основы мироздания. Но вот в черной глубине зарождается глухой гул, молнии бьют все чаще, ветвистые слепящие рога все ближе вспарывают пространство, гул становится невыносимым, и вот мир взрывается, впиваясь в беззащитное тело тысячами огненных игл.

Зола вздрогнул всем телом, в ужасе распахнул глаза. Перед глазами таяли, поспешно растворяясь, разноцветные искры. Маг с трудом шевельнулся, болезненно застонал, ощутив под спиной и прочими мягкими частями острое крошево камней. Неподалеку завозилось, произнесло голосом болотника:

— Демон бы побрал Золу с его фокусами.

Притворившись, что не слышал, маг с кряхтеньем поднялся, спросил слабым голосом:

— Все целы?

Из тьмы отозвалось невнятное:

— Пока не ясно. Кто б подсветил.

Рядом исступленно воскликнуло в две глотки:

— Нет! — Затем один из голосов добавил спокойнее: — Шестерня и так отлично видит, а я уж как-нибудь перетопчусь.

Тот, что предлагал посветить, помолчал, сказал примирительно:

— Ладно, раз все так любят темноту, придется на ощупь.

Зажурчало, раздался возмущенный вопль, что-то с грохотом шарахнулось. Покачав головой, Зола развел руки и осторожно, с величайшим тщанием, сотворил гроздь осветительных огней. Розовые лучи озарили пещеру, одно за другим выхватывая из темноты бледные лица. Зола замедленно обвел напарников взглядом: посреди коридора на груде щебня примостился Дерн, наморщив кожу на лбу, осматривает ссадины на ладонях; у стены, потирая ушибленное плечо, болезненно кривится Шестерня, щурится от непривычно яркого света, на лице возмущение; в паре шагов от пещерника, запрокинув голову, припал к бурдюку Мычка, по груди вершинника тонкой струйкой течет вода, срывается быстрыми каплями в пыль пещеры. Маг кивнул, произнес с удовлетворением:

— Что ж, могло быть и хуже.

— Но могло и лучше, — Дерн мотнул головой, указывая магу за спину.

Торопливо обернувшись, Зола обмер. В десятке шагов, позади, полностью перегораживая проход, возвышается стена каменного крошева. Вновь повернувшись к спутникам, он попал в перекрестье внимательных взглядов, сказал сконфужено:

— Все живы здоровы, можем продолжать путь. — Глядя на усмешки, заигравшие на губах товарищей, добавил с раздраженьем: — И нечего ухмыляться! Вконце-концов, это была не моя идея. Я как раз отговаривал, объяснял. Но некоторым все едино, что в лоб, что по лбу, — он недовольно отвернулся, застыл, скрестив руки на груди.

Мычка оторвался от бурдюка, вытер губы тыльной стороной ладони, произнес задумчиво:

— Наверное, это к лучшему. До этого Зола все порывался вернуться. Да и я, если честно, подумывал. А теперь, — он развел руками, — сомнения исключены.

Шестерня оценивающе взглянул на завал, пробормотал:

— А может все-таки… — но посмотрев внимательнее, лишь махнул рукой, — нет, чую, не разобрать.

Мычка покосился на мага осторожно поинтересовался:

— Зола, а ты мог бы в случае нужды сколдовать еще один подобный «фонарик»?

Обрадовавшись возможности сменить тему, маг охотно ответил:

— Мне и самому интересно, но, боюсь, это невозможно, — он возбужденно заходил взад вперед, потирая руки. — Я знаю о нестабильности динамических заклятий, но ни разу не слышал, чтобы заканчивалось подобным образом.

Закончив осмотр ссадин, Дерн поднялся на ноги, сказал поспешно:

— Предлагаю отложить пробы до времени, когда сможем отсюда выбраться, тогда, на пару с Мычкой, можете разнести хоть пол города, а сейчас, давайте двигаться дальше.

И вновь томительный переход по темным туннелям, где не видно ни зги, а малейший шум эхом отражается от стен, пугая жуткими отголосками и сбивая с толку. Иногда Шестерня отвлекался, забывал предупредить об особенно крупной выбоине или торчащем из пола валуне, и тогда, идущие следом спотыкались и, с трудом удерживая равновесие, проклинали пещерника на все лады. Зола слушал недовольные возгласы, но лишь с сожалением вздыхал, не желая более рисковать с заклятием, а остальные помалкивали, памятуя о результатах недавнего эксперимента.

Потянуло влагой. Мычка с силой втянул ноздрями воздух, бодро произнес:

— Впереди вода и ее немало.

Прошли еще немного, после чего и остальные почувствовали дыхание близкой воды, а вскоре и услышали. Сперва, едва различимый, в отдалении послышался шум, что с каждым шагом становился все громче. Стены покрылись влажным налетом, а под ногами захлюпало, так что пришлось удвоить осторожность, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях.

Первым пострадал Дерн. На одном из поворотов он с грохотом обрушился, обдав товарищей фонтаном холодных брызг. Немногим позже, витиевато выругавшись, обвалился Зола. Даже различающий дорогу Шестерня не миновал участи товарищей, загремев доспехами, словно рухнули металлические врата центрального городского храма, он помянул по очереди всех своих предков, включая прародителя пещерников. Только Мычка избежал падений, положившись на чутье, он с величайшей осторожностью переставлял ноги, успешно преодолевая многочисленные природные ловушки.

В очередной раз, поднявшись из заполненной водой ямы, Дерн смахнул с лица капли и в удивлении замер — в нескольких шагах впереди смутно маячила тень. Болотник потряс головой, закрыл и открыл глаза, но тень не исчезла, лишь отдалилась, потеряв четкость очертаний. Дерн повертел головой, оглядываясь. Непроницаемая ранее тьма отступила, словно потеряв часть силы. Заинтересованный явлением, болотник пошел быстрее, отмечая, что с каждым шагом вокруг становится светлее. Замерцал каменными натеками свод, проявились блестящие от влаги стены, а бредущая впереди тень обрела четкость, приняв очертания Шестерни.

Вскоре перемену в обстановке заметили все, удивленно воскликнул Зола, удовлетворенно хмыкнул Мычка. Шестерня испуганно вздрогнул, когда мимо, прижавшись к скале, проскользнула фигура вершинника, а мгновением позже, уже с другой стороны, шурша балахоном прошагал Зола, крикнул оторопело:

— Эй, вы куда, там же ямы! — Помолчав, пробормотал обиженно: — Вот и верь после этого людям. А ведь всю дорогу слепыми прикидывались.

Обойдя впавшего в глубокую задумчивость пещерника, Дерн быстрым шагом двинулся вслед за ушедшими. Дойдя до места, где проход резко поворачивал в сторону, болотник протиснулся через ставший совсем узким лаз и замер, с восторгом глядя на величественное зрелище.

Стены разошлись далеко в стороны, образуя обширную пещеру. Посреди пещеры раскинулось озеро, из воды исходит неяркий свет, заливая все вокруг призрачным сиянием. Неподалеку, из-под скрытого тенью свода, с ревом низвергается водопад, там, где белесый столб падает в озеро, поверхность воды вскипает, вздымается пенными бурунчиками, но ближе к берегу волны опадают, выравниваются, превращаясь по краям в еле заметную рябь. Насыщенный водяной пылью воздух дрожит и переливается всеми цветами радуги, расходится густым облаком, оседая мельчайшими каплями на влажных стенах, и мелких округлых камнях во множестве усыпавших берега.

Дерн опустил взгляд. Неподалеку стоит Зола, запрокинув голову, всматривается под свод, чуть дальше Мычка прыгает на одной ноге по берегу, освобождаясь от остатков одежды. Мгновение, и обнаженное тело вершинника исчезает во всплеске воды, и вскоре облепленная космами золотистых волос голова появляется вдалеке от берега. Глядя на блаженное выражение лица Мычки, Дерн ощутил острую зависть, кожа начала зудеть, а в нос ударил запах давно немытого тела.

Едва болотник решительно направился к воде, как сзади радостно завопило, мимо, едва не сбив с ног, пронеслось мелкое. Шестерня остановился лишь на мгновение, чтобы сбросить секиру и щит, и, как был, в доспехе, кинулся в озеро, подняв тучу брызг и огласив пещеру жизнерадостным хохотом.

Пока Дерн раскладывал и тер камнями кольчугу, за последние дни проржавевшую так, что блестящие кольца покрылись бурым налетом, и при прикосновении оставляли на руках рыжие пятна, подошел Зола. Полы некогда белого балахона напитались водой и обвисли, волосы слиплись и топорщились уродливыми сосульками, а на груди потяжелевшая от влаги ткань разошлась обнажив бледную кожу с прилипшими уголками свитков.

Ежась в непрерывном потоке влажной пыли, Зола загнанно озирался, но тут его лицо приняло отчаянное выражение. Махнув рукой, маг осторожно извлек из-за пазухи слипшуюся кипу свитков, бережно положил на камни, придавив лежащим поблизости тяжелым булыжником и, более ни о чем не заботясь, начал освобождаться от одежды.

Обернувшись в очередной раз, Дерн обнаружил, что берег пуст, а в озере, бороздя поверхность, как диковинные рыбы, мелькали тени пловцов, хорошо различимые в исходящих из воды потоках света. Отложив кольчугу, болотник вырыл в камнях углубление и стал раздеваться. Когда возле ног образовалась куча грязного тряпья, а ямка до краев набралась водой, болотник подобрал удобный, по руке, ноздреватый камень, сложил в углубление вещи, и принялся тщательно выскабливать рубашку, а затем и штаны. Закончив, Дерн с удовлетворением кивнул, и лишь тогда позволил себе искупаться.

Ледяная вода приняла в объятья, смывая застарелую грязь и забирая усталость. Дерн с наслаждением погрузился с головой, ощущая как мышцы наполняются силой, а по жилам быстрее бежит кровь. Перевернувшись на спину, он прикрыл глаза, прислушиваясь к реву водопада, и ощущая непрерывное содрогание всей поверхностью тела. Поддаваясь мощи ниспадающего с высоты потока, вода мелко вибрировала.

Рядом скользнуло, щекоча водными завихрениями, коснулось плеча. Дерн открыл глаза. На расстоянии вытянутой руки из воды торчит голова в обрамлении золотистых волос-водорослей, зеленые глаза внимательно сморят из-под полуопущенных век, кончики острых ушей подрагивают, вслушиваясь в шум водопада. Болотник вопросительно изогнул бровь, на что из воды высунулась рука, поманила пальцем, и Мычка неслышно погрузился в воду.

Окунувшись с головой, Дерн увидел, что Мычка плывет по направлению к темному провалу пещеры, расположенной неподалеку, в сумрачной глубине отвесной стены берега. Глубоко вдохнув, болотник нырнул.

Проход оказался широким, и, в то же время, коротким, и достаточно быстро пошел вверх, так что вскоре Дерн вышел на пологий берег. Окинув взглядом грот, Дерн замер в восхищении. Отовсюду: из стен, свода, из-под ног вырастали пучки тонких коротких игл какого-то полупрозрачного минерала. Струящийся от входа свет многократно преломлялся в кристаллах, приобретая голубоватый оттенок, отчего в гроте царила непередаваемая игра бликов и теней.

Мычка поджидал тут же, и нетерпеливо мотнул головой, предлагая следовать дальше, после быстро зашагал вглубь грота, старательно избегая острых граней кристаллов. Почему вершинник сторонился удивительных минералов Дерн понял чуть позже, невзначай коснувшись рукой ощетинившийся кристаллами-иглами куст. Руку обожгло болью, а на коже набухли кровью тонкие полоски разрезов. Дерн нахмурился, и дальше шел уже внимательно выбирая путь.

По ширине грот мало уступал центральной улице города, но идти приходилось с трудом. Колонии кристаллов разрослись так, что приходилось пробираться едва не ползком. Следуя за вершинником Дерн недоумевал, что толкнуло осторожного Мычку на повторное посещение столь странного места. Раздумывая над причинами, болотник настолько погрузился в себя, что очнулся, лишь натолкнувшись на спутника, недвижимой тенью выросшего впереди. Мычка посторонился, а Дерн поднял глаза и замер. От места, где они остановились, грот резко расширялся, превращаясь в просторную каверну. От усыпавших стены кристаллов в пещере царил голубоватый сумрак, словно на дне глубокого водоема. Но болотник не видел чарующей нерукотворной красоты, его взгляд замер, прикованный к тому, что находилось в центре пещеры. Возвышаясь белесой грудой костей, перед путниками вздымался колоссальный скелет невиданного животного: чудовищный череп размером с дом бедняка, белые крючья ребер толщиной с бедро взрослого мужчины, неровные глыбы позвонков.

Взгляд болотника оценивающе пробежался по находке, метнулся к спутнику, затем обратно. Дерн спросил с напряжением в голосе:

— Как оцениваешь?

Мычка пожал плечами, ответил без интереса:

— Это скелет рыбы, или какого-то водного животного.

Дерн покачал головой:

— Это я и сам вижу. Как оцениваешь возраст? На мой взгляд… — он прошел вперед, провел рукой по шершавой поверхности кости, на ощупь напоминающей камень, — столетья три, возможно четыре.

Вершинник кивнул, ответил:

— Возможно. Хотя, в этих условиях, — он окинул взглядом пещеру, — он мог пролежать намного, намного больше. Но это не самое интересное.

Мычка двинулся дальше, обходя находку по дуге. Дерн последовал за ним, готовый к новым неожиданностям, но едва обойдя скелет, почувствовал, как ноги прирастают к земле, не в силах двигаться. Чудовищный череп оказался срезан, как и идущие следом ребра. Остатки ребер и часть черепа лежали тут же, а разрез шел дальше, по касательной отделив заднюю часть позвоночника, казалось, животное рассек огромный меч, начисто сняв почти треть тела.

Совладав с собой, Дерн потрясенно произнес:

— Если на мгновение допустить, что это не работа хищников, обвал скалы, или неизвестная болезнь… То какой невероятной силой должно обладать оружие, наносящее подобные раны?.. — его голос предательски дрогнул.

— И каким должно быть могущество его изготовивших? — эхом откликнулся Мычка.

Возвращались в молчании, погруженные в глубокую задумчивость. На этот раз, первым шел болотник. Вынырнув, он поплыл, неторопливо взмахивая руками. Когда до берега осталось совсем немного, Дерн рассмотрел недвижимо стоящих товарищей. Что-то неестественное почудилось в замерших напряженных телах, к тому же, несмотря на прохладу подземелья, наемники не спешили одеваться.

Дерн уже собрался окликнуть друзей, когда краем глаз заметил шевеление. Он повернул голову, и слова застряли в глотке, так и не сорвавшись с губ. Чуть в стороне, на расстоянии десятка шагов, опираясь на длинные копья, стояли трое мужчин в черных доспехах.

 

ГЛАВА 11

Дерн лихорадочно заозирался, высматривая место, куда сложил вещи, а когда увидел, лишь стиснул зубы в бессильной ярости. Враги, а в том, что это враги болотник ни на мгновение не усомнился, стоят в шаге от сваленного в кучу доспехов и оружия, среди которого болотник углядел и шипастый шар цепа. Дерн вновь, уже внимательнее, окинул взглядом противников. Мужчины не отличались богатырским телосложением, и решение созрело мгновенно. Прикинув время, необходимое, чтобы добраться до берега, Дерн уже отвел руку для мощного гребка, когда запястье сдавило, остановив движение. Резко обернувшись, он наткнулся на холодный взгляд Мычки.

Вершинник покачал головой, указал глазами на берег. Проследив направление его взгляда, Дерн чертыхнулся. Позади копейщиков, плохо заметные с воды, стояли двое. У каждого в левой руке лук, а правая — чуть оттягивает тетиву, удерживая в пальцах тонкую стрелу с густым опереньем. Хищные острия тускло поблескивают, нацелившись в стоящих у воды. Одно неверное движение, и пальцы распрямятся, а пронзенные тела рухнут, как подкошенные, обильно орошая кровью прибрежные камни.

Дерн тряхнул головой, прогоняя жуткую картину, распустил напряженные мышцы. Проследив, как меняется лицо болотника, Мычка удовлетворенно кивнул и поплыл в сторону берега, стараясь производить, как можно больше шума. Дерн лишь тяжело вздохнул, но безропотно поплыл следом.

Заметив движение, чужаки быстро, но без лишней суеты, перегруппировались, двое шагнули вперед, отрезая доступ к вещам, а один зашел по колено в воду, направив копье на плывущих. Вслед за ними сместились и лучники. Сгибаясь, заскрипели луки, тела стрелков заметно напряглись, а глаза чуть прищурились, отслеживая новые цели.

Подплывая к берегу, Мычка замедлил движения, а когда ноги коснулись дна, сразу же развел руки, показывая, что не имеет оружия. Воин неторопливо отступил. Копье он по-прежнему держал острием вниз, но глаза внимательно следили за каждым движением вершинника. Мычка вышел из воды, мельком глянул на товарищей. Шестерня стоял насупившись, лицо пещерника кривилось, выражая откровенное недоумение, а кулаки чуть заметно сжимались, выдавая скрытый гнев. Зола не шевелился, и, казалось, вовсе не замечал вооруженных людей, но Мычка знал, насколько неустойчивой могла быть внешняя безразличность мага, и едва выйдя на берег, поспешно произнес, стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно:

— Кто вы и что хотите?

Стоящий поблизости воин, точная копия вершинника, поджарый, перевитый жгутами мышц, с заостренными ушами и длинными белесыми волосами, только с гораздо более темной кожей, с удивлением вздернул брови, ответил низким сильным голосом:

— Наверное, ты что-то не заметил. Или это мы стоим раздетые, а наше оружие валяется по всему берегу? — усмехаясь, он обвел взглядом своих воинов, на чьих лицах заиграли саркастические ухмылки. Улыбка исчезла с его лица, когда мужчина продолжил: — Кто вы, и откуда взялись в светлых пещерах? Говори быстро и не вздумай лгать.

Слова он выговаривал странно, слегка растягивая буквы и сглатывая окончания, но достаточно хорошо, чтобы не потерять общий смысл. Остальные молча прислушивались, а судя по уважительным взглядам, что время от времени бросали на него соратники, мужчина пользовался немалым авторитетом.

— Мы охотились за зверем, но потерялись в пещерах, — Мычка старался говорить медленно, чтобы его слова каким-нибудь образом не истолковали превратно.

Мужчина недоверчиво усмехнулся:

— Не больно вы похожи на охотников, раз так легко позволили захватить себя врасплох.

Позади плеснуло, хрустнули камушки под тяжелой поступью, над ухом раздался чуть слышный голос:

— Не верят?

Стараясь не делать резких движений, Мычка покосился на Дерна, сказал еще тише:

— Похоже, что нет. Но все же попробую договориться.

Болотник едва заметно пожал плечами, спокойно произнес:

— Если не убили сразу, значит договоримся.

Вершинник повернулся к вожаку, сказал мирно:

— Зверь остался далеко на поверхности, а мы уже много дней скитаемся по пещерам в поисках выхода, и не встретили за это время ни единой живой души.

Его слова произвели странное действие. Раздались удивленные возгласы, на лицах воинов промелькнуло смятение, а вожак даже отшатнулся, воскликнул неверяще:

— Ты!.. Как ты смеешь лгать! На поверхности нет и не может быть жизни, а ты… — он обвел наемником исполненным подозрения взглядом, — вы все умрете прямо сейчас.

Он отшагнул назад, резко выкрикнул команду. По сигналу копейщики одновременно вскинули руки с оружием, а лучники оттянули тетивы, ловя в прицел раздетые фигуры. Вершинник похолодел, чувствуя, как внутри оборвалось. Сейчас безжалостные острия метнуться навстречу, вонзятся разрывая беззащитную плоть и дробя кости, на камни брызнет красным, и горячая кровь смешается с ледяной водой озера, бесследно растворится, унося с собой жизни четверых неудачливых наемников, а на берегу останутся лишь посиневшие холодные тела.

Один из воинов повернул к вожаку голову, предостерегающе произнес:

— Стервень, постой, не лучше ли отвести их в город? Черный Барон не обрадуется, узнав, что шпионов умертвили, не опросив должным образом.

Тот пронзил его горящим взглядом. Мычка видел, как на лице Стервеня ненависть борется со страхом. Наконец, вожак совладал с собой, его лицо приняло непроницаемое выражение, не спуская глаз с Мычки, он неохотно отступил, на Дерна почему-то не смотрел вовсе, по непонятной причине не сочтя за достойного противника, сказал с угрозой:

— Возможно ты и прав. Хотя не думаю, что Барон смог бы узнать нечто сверх необходимого.

Он вновь отдал короткую команду, копья опустились, а лучники ослабили тетивы. Двое мужчин подошли к сваленным в кучу вещам, быстро выбрали оружие и отступили на несколько шагов. Когда на берегу остались лишь доспехи, Стервень ухмыльнулся, сделал приглашающий жест, указав рукой на вещи.

Мычка почувствовал, как отлегло от сердца, не заставляя себя упрашивать, он двинулся к вещам. Насыщенный влагой воздух холодил, и вершинник поспешно набросил рубашку, затем натянул штаны. Мокрая одежда сразу же прилипла к телу, стало еще холоднее, но Мычка продолжал двигаться, усиленно разминая мышцы, и хоть и медленно, но неуклонно, начал согреваться.

Вскоре подтянулись и остальные. Зола неспешно заматывался в балахон, но по резким движениям было видно, что он сдерживается с превеликим трудом. Шестерня надевал доспехи суетливо, то и дело путаясь в застежках, но, по мере того, как пещерник обрастал панцирем, его движения становились медленнее, а лицо обретало уверенность.

Дерн закончил раньше всех, застыл с невозмутимым видом, следом, один за другим, замерли остальные, настороженно посматривая на хмурых воинов. Окинув наемников брезгливым взглядом, Стервень отвернулся, и, не оглядываясь, двинулся воль берега. Его напарники встали по обе стороны с копьями наперевес, лучники пристроились чуть сзади, и импровизированный отряд последовал за вожаком.

Сияющая вода давала достаточно света, чтобы рассмотреть самые мелкие детали черных доспехов охраны, чем и воспользовался Шестерня, с интересом разглядывающий матовые чешуйки брони и тусклые наконечники копий. Мычка изредка оборачивался, и с завистью смотрел на короткие костяные луки. Несмотря на небольшой размер, составленный из плотно подогнанных кусков костей, такой лук должен обладать поистине невероятной прочностью, и вершинник лишь качал головой, с сожалением отводя взгляд.

Сперва шли вдоль воды, по узкой каменной полосе. Озеро оказалось намного больше, чем можно было предположить, глядя на него со стороны водопада. Не отличаясь шириной, оно уходило далеко вперед, стиснутое каменным корсетом берегов. Изредка попадались водопады. Там, где ниспадающие потоки воды касались скал, камни пестрели яркими красками, а снизу, от подножия, навстречу потокам, во множестве поднялись известковые иглы, поражая взгляд ажурным переплетением каменных кружев.

В некоторых местах озеро заливало берег, омывая черный камень скалы, так что приходилось идти по колено, а порой и по пояс в воде. В одном месте наткнулись на нагромождение камней, которое пришлось преодолевать вплавь. Как-то раз Стервень резко остановился, предупреждая, вскинул руку с растопыренной пятерней, застыл, напряженно глядя в спокойные воды озера. Проследив за его взглядом Зола заметил, как в глубине мелькнуло темное, гладкая поверхность вспухла горбом, затем опала, разошлась мелкой волной.

Когда неподалеку замаячил темный лаз пещеры, воины ускорили шаг, перестроились. Вожак с ходу нырнул в зев пещеры, за ним, прикрывая спину, зашел еще один, остальные остановились, ожидая пока пленники по-очереди протиснутся в узкий проход, двинулись следом. Двигаясь через лаз, скупо освещенный редкими кустиками светящейся плесени, Шестерня произнес негромко:

— Думаю, сейчас самое время вернуть оружие. Лаз узок, у каждого будет не больше одного противника. Если ударим неожиданно…

Мычка произнес с сомнением:

— Полагаешь, они не предусмотрели такую возможность? Идущий за мной воин отстал минимум на десяток шагов, и я не думаю, что он сделал это случайно.

Пещерник сказал с жаром:

— Не беда. По сигналу Зола ударит магией, а я завладею оружием, и уж тогда пусть их там хоть десяток, не сдвинутся и на шаг.

Дерн сказал:

— Шестерня прав, вряд ли представится случай лучше, хотя… — он помолчал, закончил с тоской, — не хотелось бы начинать знакомство с местными племенами с убийства охотников из ближайшей деревни.

— Не очень-то они похожи на простых охотников, — скептически произнес Зола. — Да и приветствие их не отличалось особым миролюбием. А что касается магии… — он замолчал, задрал голову, пристально рассматривая свод.

Следом за Золой подняли головы и остальные, и сразу же лица помрачнели. Каменную плиту над головой рассекали многочисленные трещины, из некоторых, особенно глубоких, время от времени сыпались песчинки. Местами свод оказался искрошен настолько, что из общей массы выдвинулись целые глыбы, угрожая обвалиться в любое мгновение.

Шестерня почесал затылок, протянул обескуражено:

— Тут не то что огнешар, от любого чиха потолок рухнет.

Дерн поинтересовался:

— Значит откладываем?

Пещерник вздохнул:

— Выходит так. Но как только скала укрепиться… — он громко впечатал кулак правой руки в ладонь левой, отчего под сводом заметалось эхо, а из щелей посыпалась пыль. Не ожидавший такого эффекта, Шестерня шмыгнул вперед, вжав голову в плечи. Остальные поспешили за ним.

 

ГЛАВА 12

По туннелю двигались еще довольно долго, но сколько ни задирали головы, всякие раз взгляд натыкался на частую сеть глубоких трещин, а ноги запинались о россыпь глыб, выпавших из свода. Головы поднимались все реже, лишь Шестерня раз за разом осматривал свод, продолжая лелеять план мщения, но и он сдался, когда на очередном повороте прямо перед ним рухнул целый пласт камней, подняв густое облако удушливой пыли и едва не отдавив пещернику ноги.

Проход закончился внезапно. Каменный свод, последнюю сотню шагов едва не задевающий головы, резко взмыл, а стены исчезли. Дышать сразу стало легче, плечи расправились сами собой, а ссутулившиеся за долгий поход спины, распрямились. Наемники завертели головами, с интересом осматриваясь. Границы пещеры терялись во тьме, а впереди, насколько хватало глаз, тянулась, покрытая островками чахлых кустиков, с разбросанными повсюду лужицами светящейся воды, равнина.

Кое-где ровная, как стол, поверхность изгибалась, образуя округлые холмы, из вершин которых поднимались вверх толстенные каменные столбы, уходя вершинами в клубящийся наверху сумрак. Некоторые из столбов рухнули и лежали тут же разбитые на куски одинаковой длины, словно некий рачительный хозяин наколол каменных чурок, но, по какой-то причине, задержался с уборкой.

Шестерня присвистнул, а Зола пробормотал под нос:

— Пустоты со светящейся водой, как магическое проявление… — продолжая бормотать, он запустил руку за пазуху, ухватив покрепче, потащил хрустящее наружу, но поймав заинтересованный взгляд охранника, охнул, разжал пальцы, отчего пожелтевший уголок свитка, как живой, испуганно исчез в складках балахона.

Разбросанные повсюду мелкие водоемы давали мягкий рассеянный свет, но стоило лишь коснуться лужи, как вода ярко вспыхивала, а отряд окружали многочисленные неровно колеблющиеся тени. Иногда встречались целые озерца, их осторожно переходили вброд, внимательно глядя под ноги, а в одном месте водоем оказался настолько велик, что пришлось сделать изрядный крюк. Дерн поначалу удивился, вспомнив, как спокойно воины преодолевали вплавь завалы возле озера с водопадом, но мелькнувшая в воде крупная тень рассеяла сомнения.

Порой путь пересекали цепочки следов. Глядя на глубокие отпечатки, вершинник хмурился и качал головой. Заинтригованный его поведением, Зола поинтересовался:

— Что-то не так?

Не отрывая взгляд от земли, Мычка замедленно ответил:

— Хотел бы я посмотреть на местных животных, но очень, очень издалека.

Под ногами кипела жизнь. В лужах сплетались клубки белесых червей, по бледным листьям чахлых растений, подобно ожившим драгоценностям, ползали светящиеся улитки и слизни, из незаметных норок то и дело высовывались любопытные мохнатые морды, провожая блестящими глазами-бусинами идущих мимо людей.

Шестерня с любопытством вертел головой, увлеченно разглядывая красоты подземного мира, обернувшись к товарищам, произнес:

— Удивительно красиво и необычно, только тихо очень.

Зола выпал из оцепенения, в котором прибывал уже долгое время, размышляя о чем-то важном, ненадолго прислушался, кивнул:

— Действительно много красок, но почти нет звуков.

Дерн пожал плечами:

— Если вспомнить причину по которой сорвался план, все становится понятным. Пещеры — не лучшее место, чтобы шуметь.

Словно опровергая его слова, раздался низкий вибрирующий звук, от которого неприятно заныли зубы, а по коже разбежались мурашки. Прислушавшись, Мычка покачал головой, сказал задумчиво:

— Только не все знают это правило.

Некоторое время шли молча, когда Зола встрепенулся, сказал сердито:

— Я не понимаю, что происходит. Вокруг разлито море магической энергии, но едва я пытаюсь сотворить заклятие, как оно гаснет.

Дерн пожал плечами:

— Особенности местных пещер. Наверняка, вода светится не просто так. Вон, у Шестерни поинтересуйся, может, что доброе скажет.

Шестерня буркнул:

— Сейчас дойдем до деревни, там и спросите. И про воду вам расскажу, и про магию, если до того на копья не поднимут.

Взгляды разом устремились вперед, где, в колеблющейся дымке, подсвеченные призрачным сиянием волшебной воды, проявилось множество мелких домишек, угрожающе щетинившихся остриями-крышами. При виде домов, охрана приободрилась, суровые лица разгладились, а ноги пошли шибче. Чтобы не начали подгонять копьями, пришлось ускорить шаг и наемникам.

По мере того, как отряд продвигался вперед, деревня разворачивалась во всем величии. Из тумана протаяли новые дома, а те, что стояли ближе, увеличились, обросли мелкими деталями. Но прежде чем войти в поселение, миновали каменный забор, ограждающий деревню по периметру. Пока пленившие их воины коротко переговаривались с тремя охранниками, коренастыми мужиками в похожих черных доспехах, стоящими у перегораживающих тропинку врат с копьями наперевес, Шестерня с интересом осмотрел ограду. Невысокий, сложенный из продолговатых каменных блоков забор увенчивают заостренные шипы, между шипами, каждые два десятка шагов слабо мерцают наполненные голубоватой жидкостью шары из прозрачного материала. Проследив за взглядом пещерника, Дерн негромко произнес:

— Интересно, от какого врага может служить защитой столь хрупкая конструкция?

Зола обронил не глядя:

— Не хотел бы я лезть через этот забор.

Шестерня насмешливо хмыкнул:

— Боишься портки попортить?

— Магия, — буднично произнес Зола. — Не могу с ходу определить, какие защитные заклятия здесь задействованы, но эти прозрачные сферы тут не случайно.

— Ты хочешь сказать, — тщательно подбирая слова, уточнил Мычка, — что если кому-то взбредет в голову обойти охрану и проскочить где-нибудь в другом месте… — он выжидательно посмотрел на мага.

Зола бросил зло:

— Да что вы заладили!? Трухлявому пню ясно, что защита вовсе не в каменной кладке, и уж тем более не в этих жалких колышках. Хочется проверить — попробуй, сунься, но, боюсь, после подобного эксперимента тебя и десяток Дернов не соберут.

Меж тем, провожатые договорились с охраной. Двое мужиков кинулись отворять врата, их мышцы заметно напряглись, а лица побагровели от напряжения. Хрупкая на вид створка, тронь — рассыплется, висящая на несоразмерно толстых металлических петлях, дрогнула, медленно отошла в сторону. Когда, миновав врата, двинулись дальше, Шестерня обернулся, последив, как с прежней натугой запирают створку, покачал головой:

— Вроде и неказистая, а смотрю, как двигают, так пудов сто в ней, — он покосился на Золу, добавил с уважением, — когда Зола и привирает, но тут вижу — прав, магия, не иначе.

Их провели по главной улице. Вокруг, разделенные невысокими заборчиками, возвышаются удивительные дома, круглые, без единого угла, сложенные из одинаковых шестиугольных кирпичиков, отчего стены напоминают пчелиные соты, закручиваясь в едва заметную спираль, возносятся вверх. Крыши увенчаны тонкими шпилями, на концах загадочно поблескивают уже знакомые сферы, окна затянуты полупрозрачными пленками слюды. Возле иных разбиты садики, но вместо привычных овощей на грядках, покрытые шипами кусты, где гроздьями висят странные ягоды. Плоды налиты силой, через прозрачные стенки видно, как внутри неспешно перетекает густой сок.

Из окон следят любопытные глаза, на крылечки выходят люди, провожают удивленными взглядами. Все, как один, стройные, высокие, с темными, почти черными зрачками огромных глаз. Мужчины с хорошо развитой мускулатурой, а женщины тонкие в талии, с тяжелыми полукружьями грудей. Волосы, в большинстве белесые, почти седые, удивительно контрастируют с серой, землистого вида кожей. Из волос выглядывают острые кончики удлиненных ушей.

В деревне, на удивление, тихо, даже стайки детей, что время от времени перебегают дорогу, или копошатся в садиках, не издают привычного шума, общаются шепотом. Шестерня передернул плечами, произнес с брезгливостью:

— Не хотел бы я здесь жить.

Дерн поинтересовался также шепотом:

— Что не так?

Пещерник немного подумал, сказал с сомнением:

— Даже не знаю. Вроде и домики подлатаны, и улица чиста, даже люди красивы, одни женщины чего стоят, — он проводил взглядом идущую мимо девушку, с высоко поднятой головой и горделивой осанкой, — но словно спят все. Ни шума, ни пьяных драк.

Мычка насмешливо произнес:

— Так мы еще в таверну не заходили. Как дело дойдет, утешишься.

Шестерня отмахнулся:

— У них поди и слов таких не знают. Сидят по домам, вино в одиночестве потягивают, — он тяжко вздохнул. — Да что с них взять, с подземников.

Мычка хмыкнул:

— Вот и проверишь. Заведешь знакомство, узнаешь каков здесь быт, освоишься… — глядя как Шестерня задумчиво кивает в такт словам, добавил вкрадчиво. — Ну, а после и нас пригласишь. Ведь пригласишь? Нешто один со всем один управишься?

Зола сумрачно произнес:

— Вон, впереди, не иначе, дом главы селения. Сейчас узнаем, кого по хозяйству определят, а кого и за длинный язык — на колья.

Беседа прервалась, все посмотрели перед собой. Улица ведет дальше, прямая, как стрела, но впереди домики расступаются, образуя небольшую площадь. В центре возвышается массивное здание в три этажа. В отличие от прочих домов, архитектура привычна глазу: прямые стены, острые грани углов, по бокам небольшие пристройки, где, то и дело, мелькают вооруженные люди.

Шестерня усмехнулся:

— Какой же тут глава? Это скорее местный военачальник. Видал, сколько воинов!

Остановились неподалеку от входа. Стервень отдал короткое указание и исчез в дверном проеме. Мимо проходили воины в черных доспехах, ненадолго останавливались, с интересом рассматривая пришельцев, но быстро теряли интерес, исчезали по своим делам. Вскоре вернулся Стервень, жестом велел следовать за собой.

Сразу за дверью обнаружилось небольшое помещение. Шестерня мельком огляделся. На стоящих вдоль стен лавках сидят суровые мужчины, а стены почти сплошь завешаны доспехами и необычным оружием. В углах комнаты, на металлических подставках, уже знакомые светящиеся сферы, только гораздо меньше, и значительно ярче, чем виденные ранее. Пока под перекрестьем изучающих взглядов шли через комнату, пещерник отметил прикрытые парчой бойницы под потолком, откуда, в случае нужды, так удобно бить лучникам.

Из комнаты попали в узкий коридор, так что пришлось растянуться гуськом. Каждые полтора десятка шагов коридор сворачивает. Шестерня понимающе кивал, удобно защищаться спрятавшись за углом, особенно если противник вынужден бежать к тебе по узкому каменному лазу, не имея возможности укрыться от острых стрел или жестокой магии. Несколько встреченных дверей оказались плотно претворены, изнутри не доносилось не звука, так что напряженно вслушивающийся Мычка лишь разочарованно вздохнул.

Свернув в очередной раз, проход расширился, уперевшись в массивную дверь, сплошь украшенную резьбой. У косяков, в расслабленных позах, замерли двое воинов. Мычка сперва удивился, мужчины ни чем не отличаются от остальных виденных по дороге: та же хрупкая стать, уже привычный черный доспех, покрытый блестящими чешуйками, из-за плеч выглядывают рукояти коротких мечей, но, приглядевшись, вздрогнул. Воины стоят в расслабленных позах, и, как будто, не замечают пришедших, но вершинник ощутил, как шерсть на загривке поднимается дыбом от осязаемого чувства опасности, настолько сильного, что он невольно отступил на полшага. Один из воинов заметил движение, уголки его губ едва заметно дернулись. Устыдившись, Мычка вернулся на прежнее место, и даже на полшага дальше, но воин оставался недвижим, больше не реагируя на происходящее.

Стервень попытался пройти, но охранник едва заметно сдвинулся, перегородив проход. Стервень нахмурился, сказал недружелюбно:

— Я привел пленников и должен представить их пред очами Барона.

Охранник коротко повел глазами, мельком оглядев отряд, произнес:

— Пленники пройдут в комнату одни, а вы ступайте.

Лицо вожака начало багроветь, он сдавленно прошипел:

— Я неделю бродил по светлым пещерам и пленил их с риском для жизни. Я сам решаю, куда и когда мне идти. Посторонись, иначе!.. — замахнувшись, он резко шагнул вперед.

Никто не понял, что произошло, лишь слабо колыхнулся воздух, но Стервень вдруг покачнулся, обмяк, и кулем осел на пол. Скрипнув, отворилась дверь, в проеме показался богато одетый мужчина, брезгливо взглянул на лежащее на полу тело, он поманил пленников пальцем и исчез.

 

ГЛАВА 13

За дверью открылось просторное помещение. Вдоль стен лавки, над ними во множестве висят дорогие доспехи вперемешку с головами удивительных существ. С потолка на тяжелой цепи свисает люстра, усаженная десятками сияющих сфер. У дальней стены возвышение, в центре — трон с высокой спинкой. В глаза сразу бросился стоящий посреди зала уставленный множеством блюд длинный стол, где, негромко переговариваясь, сидят мужчины и женщины. Мужчины в доспехах, блестят смазанные маслом волосы, мозолистые пальцы сжимают тяжелые кубки. Но за столом не все воины, иные в просторных халатах, свободно ниспадающих с плеч, на шеях амулеты из мерцающих камней, пальцы унизаны множеством невзрачных, и, на первый взгляд, совершенно бесполезных колец. Женщины в ярких платьях, бусы из мелких блестящих камней игриво поблескивают, туго закрученные волосы спадают на плечи тяжелыми косами.

Едва захлопнулась дверь, как разговоры стихли, а головы повернулись к выходу. Шестерня, попавший под перекрестье взглядов, тут же смутился, Зола же наоборот, преисполнившись презрения, обвел зал ледяным взглядом. Сидящий во главе стола немолодой мужчина некоторое время молча смотрел на пришедших. Тяжелая челюсть выдвинута вперед, а суровый взгляд карих глаз пронзает насквозь. На щеке глубокий шрам, что так украшает настоящих воинов. В ушах — по небольшой серьге, что можно было бы принять за украшение, но кровавые камни недобро мерцают из оправы, явно не простые, чувствуется злая магия. От фигуры веет мощью, но под глазами темные круги — власть нелегкое бремя. Шестерня искоса оценил доспехи, с завистью отметил — явно прочнее и лучше, чем у обычных воинов, пластины на плечах идеально подогнаны, а чешуйки заходят одна на другую настолько тесно, что не пропихнуть иглу.

Удовлетворившись осмотром, мужчина милостиво кивнул, указав на стол, где, по левую руку пустуют четыре стула с изящными резными спинками. За все время, пока хозяин зала пронзал гостей взглядом, никто не проронил не слова, но едва он отвел глаза, разговоры тут же возобновились. Дерн неторопясь подошел к столу, присел, стараясь выглядеть невозмутимо, хотя сердце испуганно бьется, а спина напряглась, окошечки бойниц в зале ничем не замаскированы, в темных провалах нет-нет, да тускло блеснет металл.

Скрипнули стулья, наемники заняли предложенные места. При взгляде на изобилие блюду Золы заурчало в желудке, а Шестерня голодно сглотнул. Прикрытая дорогой тканью поверхность стола уставлена серебряными тарелками: вот, на широком блюде — невиданная рыба, белесые глаза из мелких зеленоватых плодов слепо таращатся на гостей, распахнутый зубастый рот набит фруктами, а поджаристая желтоватая корочка местами разломилась, обнажая исходящее паром сочное мясо, рядом несколько тарелок помельче, в каждой горка искусно запеченных улиток. Изящные чашечки с подливкой чередуются массивными сковородами, где, блестя каплями горячего жира на отлично прожаренных боках, томятся диковинные шестиногие кабаны. В высоких вазах — сложенные горками спелые фрукты. Не прерывая беседы, женщины лениво пощипывают ягоды, спелые плоды лопаются в пальцах, прыскают соком, сладкий аромат расходится над столом, смешиваясь с острым запахом приправ и мощным мясным духом.

От такого изобилия у Шестерни закружилась голова, с трудом скрывая дрожь в руках, он схватил первое попавшееся блюдо, в янтарном масле колыхаются мелкие кусочки мяса, сверху присыпано мелко нарубленной белесой травкой, не глядя, зачерпнул пятерней, бросив в рот, смачно зачавкал. На него косились, мужчины презрительно, женщины лукаво, но пещерник никого не замечал, стремясь утолить терзающий голод. Дерн разорвал шестиногого поросенка и пожирал нежное мясо огромными кусками. Мычка невозмутимо разделывал зубастую рыбу, вовремя подхватывая вилкой пластины белого мяса, что при малейшем прикосновении сами отваливались с костей. Только Зола не спешил, недовольно морщась, он тщательно принюхивался, прежде чем отправить в рот очередной кусочек, лицо мага кривилось, а глаза с подозрением шарили по столу, словно он мучился неким неразрешимым вопросом.

Продолжая поедать рыбу, Мычка заметил, как стоящий за правым плечом от владельца дома мелкий мужичок, в длинном бесформенном одеянии, время от времени нагибался к уху хозяина, и что-то коротко говорил, поглядывая в их сторону. Тот брезгливо поморщился, но подумав, кивнул. Мужичок довольно улыбнулся, и сделал незаметный знак сидящему на противоположной стороне стола юноше в ярко-красном халате, лениво смакующему мелкие черные ягоды. Казалось, тот ничего не заметил, но через мгновение, вершинник ощутил, как заломило в висках, словно невидимые скользкие щупальца проникли в голову, зашевелились, исследуя мозг.

В глазах потемнело, с трудом повернув голову, Мычка заметил, как замедлились движения Дерна, а Шестерня застыл, выпучив глаза. Зола перестал жевать, его взгляд, скользнув по пирующим, остановился на юноше. Брови мага сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию. Гости притихли. Хозяин бросал короткие заинтересованные взгляды, но делал вид, что не замечает происходящего.

Щупальца исчезли, а ломота в висках прекратилась. Мычка вновь взглянул на противоположную сторону стола. Юноша чуть побледнел, выражение скуки исчезло, сменившись напряженной сосредоточенностью, его губы беззвучно шевелились, а взгляд прикипел к лицу противника. Рядом хрустнуло. Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Зола медленно сводил руки. Глаза мага закрылись, на висках вздулись пульсирующие жилы, а в горле зародилось глухое рычание. Спустя мгновение юноша громко вскрикнул, схватившись за голову, отпрянул от стола, с грохотом повалился на пол.

Зола замедленно выдохнул, дрогнув, поползли вверх набрякшие веки, покрасневшие глаза с полопавшимися сосудами скользнули по лицам присутствующих, остановились на хозяине. Прокашлявшись, маг неспешно произнес:

— Благодарствуем за угощение. Твоя трапеза достойна восхищения, а гости украсят и царский двор. Случай забросил нас далеко от родного дома, мы идем давно, и видели многое, но здесь мы впервые. Если ты позволишь, мы ненадолго остановимся в вашей… — он запнулся, подбирая слово, — в вашем городке, чтобы отдохнуть и пополнить припасы.

Хозяин дома оторвал взгляд от распростертого тела юноши, возле которого уже хлопотали служанки, ответил низким голосом:

— Не вижу причин, по которым мог бы вам отказать, только… — он запнулся, — мне донесли, что вы пришли из верхних пещер. Так ли это?

Несмотря на то, что мужчина старался говорить нейтральным тоном, Зола насторожился, почувствовав подвох. Он покосился на гостей. Все молчат, внимательно прислушиваясь к разговору, на лицах дежурные улыбки. Не видя повода лукавить, Зола прямо ответил:

— Не знаю, что вы зовете верхними пещерами, но мы… спустились с поверхности земли, и пытаемся вернуться обратно.

Едва он закончил, по столу пронесся вздох ужаса. Зола стиснул зубы, понимая, что ляпнул что-то не то, но исправлять было поздно. Он испытывающе взглянул на собеседника. Лицо хозяина затвердело, резко проступили рифленые желваки, а губы нехорошо изогнулись, он уже открыл рот, когда сидящий рядом глубокий старец, в расшитом звездами халате, поднял руку, скрипуче произнес:

— Не будем спешить с выводами, — он в упор взглянул на пришельцев. Совсем не старческие глаза, ощупывали каждую черточку на лицах, словно отыскивая некие знаки. Закончив осмотр, старец продолжил: — как известно, на поверхности нет и не может быть жизни. Кто тем или иным путем попадает туда хоть на небольшое время, умирает в страшных муках. На лицах этих людей я не вижу признаков болезни.

Звякнув доспехами, на дальнем конце стола вскочил один из мужчин, воскликнул запальчиво:

— Значит они лгут!

Старец повел рукой, и воин послушно опустился назад. Но едва он сел, вопрос подхватила сидящая тут же женщина. Слегка повернув голову, так что тяжелые серьги лениво качнулись, а ожерелье на груди ярко замерцало, попав под прямые лучи магических сфер, она томно произнесла:

— Действительно, звучит странно. Столь мужественные путешественники, и такая откровенная ложь…

Гости вновь зашушукались. Зола поймал несколько недобрых взглядов, но старец поднял обе руки, сказал успокаивающе:

— И все-таки я прошу тишины. Как вы все знаете, наши живительные пещеры соединяются с поверхностью сетью проходов. Но несмотря на таящиеся во тьме ловушки и запутанность ходов в старину к нам нет-нет, да прорывались всякие… — он кашлянул, покосился на наемников. — Но после того, как большую часть ходов обрушили, а остальные замуровали, посещения прекратились.

Один из мужчин, матерый воин со множеством шрамов на лице, недобро произнес:

— Темновик, я что-то не пойму, к чему ты клонишь.

Старец вздохнул, сказал устало:

— Я хочу сказать, что если некие люди утверждают, что спустились с поверхности, и, миновав ловушки, вышли к нам, это хороший повод поразмыслить.

Воин упрямо нагнул голову, произнес с нажимом:

— Темновик, я… — он обвел головой гостей, поправился, — мы все знаем, что ты как никто печешься о благе города, но…

Он вдруг перешел на неизвестный язык, отчего Шестерня, до того внимательно вслушивающийся в разговор, оторопело оглянулся, а Зола лишь стиснул зубы, пытаясь разобрать смысл чужого наречия. Тем временем, воин продолжал говорить, и с каждым сказанным словом мужчина во главе стола становился все мрачнее, а сидящий рядом старец лишь сокрушенно качал головой.

Когда воин закончил, воцарилась хрупкая тишина. Хозяин дома сидел набычившись, его лицо стало чернее тучи. Тяжело вздохнув, он начал медленно подниматься, словно вросшая в землю замшелая глыба камня. Зола уже чувствовал топор палача не шее, когда негромко скрипнула дверь, прошуршало платье. Мужчина во главе стола повернул голову, глядя на приближающуюся летящей походкой девушку.

Мычка повернулся на звук, глаза помимо воли расширились: тяжелая грива иссиня черных волос, тонкие черты лица, точеная фигура, небольшие груди чуть заметно оттопыривают плотную ткань охотничьего костюма, а в огромных глазах застыл немой вопрос… Вершинник засмотрелся на длинные ноги, что легко несут хозяйку, словно невесомая фея плывет над полом, не касаясь бренной земли. Проходя мимо, девушка чуть повернула голову, едва заметно улыбнулась. Мычка поразился грации, с какой она присела на свободное за столом место по правую руку хозяина.

По ноге стегануло болью. Мычка едва не подпрыгнул, сдавленно ойкнув, резво развернулся, заметив, как исчезает под столом кожаный сапог. Подняв глаза, он встретился с бешенным взглядом мага. С трудом сдерживая гнев, Зола прошипел:

— Прекрати таращиться на дочь воеводы!

На звук голоса повернулся Шестерня, окинул взглядом девушку, сказал поморщившись:

— Было б на что таращиться. Тощая какая-то, болеет, не иначе.

Маг с силой саданул пещерника локтем, отчего Шестерня поперхнулся куском мяса и надолго закашлялся, прошептал с ненавистью:

— Идиоты. Вы еще не поняли, что решается наша судьба?

Дерн поинтересовался чуть слышно:

— Зола, а ты не преувеличиваешь? Усадили за стол, накормили, разговаривают… Что еще нужно?

Маг лишь испепелил болотника взглядом, посмотрел на новоприбывшую. Мычка перевел глаза следом, лишь теперь отметив поразительное сходство, та же горбинка на носу, внимательный взгляд, тонкие волевые губы… Девушка что-то коротко спросила на непонятном языке у отца, тот ответил. Ее брови изумленно взлетели, она с интересом обвела взглядом наемников, затем, повернувшись к отцу заговорила быстро, ее лицо стало умоляющим. Вершинник видел, как с каждым словом хозяин дома хмурится все больше. Наконец, его лицо стало злым, он жестко прервал дочь. Последнее очень не понравилось Золе, но он лишь стиснул зубы, продолжая вслушиваться.

Шестерня наконец-то прокашлялся, спросил вполголоса:

— Как вы думаете, о чем они спорят?

Пещерника оставили без внимания. Девушка тем временем продолжала настаивать, ее голос становился все громче, в нем проскальзывали обвиняющие нотки. Гости за столом тактично отворачивались, и лишь громче стучали столовыми приборами, делая вид, что заняты едой. Было заметно, что отца тяготит разговор, его лицо страдальчески кривилось, взгляд блуждал по комнате. Наконец, он не выдержал, с грохотом встал, отчего все мгновенно повернулись в его сторону, что-то коротко произнес, затем его глаза остановились на наемниках, он помолчал, играя желваками, сказал, с трудом выталкивая слова:

— Прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть. Вас отведут… — было видно, что он хотел сказать нечто другое, но сдержался, — в покои, где можно отдохнуть.

Хозяин дома резко развернулся, отчего чешуйки доспеха сухо захрустели, словно большая ящерица терлась о камень, и быстро покинул зал. Следом с грохотом вышел воин со шрамами, за ним направились еще несколько мужчин. Когда за ними захлопнулась дверь, Зола с облегчением вздохнул, а Шестерня с удивлением заметил, что виски мага покрыты мелкими бисеринками пота, а балахон прилип к спине, хотя в помещении было совсем не жарко.

Девушка, о которой успели забыть, некоторое время молча присматривалась к наемникам, затем, кротко улыбнувшись, произнесла:

— Что ж, давайте знакомиться. Я Себия, дочь начальника городской стражи. Надеюсь, вы достаточно восстановили силы, чтобы доставить нам удовольствие рассказом о неведомых странах и дивных существах…

 

ГЛАВА 14

Им отвели небольшой домик на окраине городка. Себия лично проследила, чтобы гости расположились с удобством. Обходя домик, она жизнерадостно щебетала, но от Шестерни не укрылось, с каким вниманием девушка осмотрела стены и потолок. Гостеприимство девушки оказалось настолько велико, что она даже поднялась на чердак и заглянула в погреб, чем несказанно удивила Мычку, представлявшего поведение высокопоставленных особ несколько иным. Перед тем как уйти, Себия выпроводила личную стражу во двор и с улыбкой произнесла:

— Располагайтесь, набирайтесь сил. Только… — она чуть нахмурилась, закусила губку, — у меня есть небольшая просьба, вернее, каприз. Но не думаю, что столь отважных мужчин затруднит подобная мелочь.

Шестерня встопорщил бороду, сказал с ухмылкой:

— Выполнять капризы девушек, что может быть приятней для мужчины.

Зола покосился на пещерника, уточнил:

— В чем именно состоит просьба?

Себия отмахнулась, произнесла скороговоркой:

— Не берите в голову, ничего такого важного. Просто… постарайтесь не покидать дом в ночное время.

Продемонстрировав в улыбке ровные мелкие зубки, она стремительно развернулась, волосы красиво взметнулись, рассыпались по плечам черным водопадом, и быстро вышла во двор. Опешив, наемники смотрели ей вслед, затем с удивлением переглянулись.

— Какая необычная просьба, — произнес Зола глядя в окно, как девушка удаляется, сопровождаемая стражниками.

— Не вижу странного, — Дерн повертел головой, осматривая комнату, — доброжелательная хозяйка заботится о безопасности гостей.

Раскинув руки, Мычка улегся на низкую кровать, сказал задумчиво:

— Еще бы знать, когда тут у них ночь.

Шестерня пристроил на лавку заплечный мешок, сказал рассудительно:

— Как люди с улицы исчезнут, так и ночь. Одно плохо — секиру не вернули… Чувствую себя голым, — с кряхтеньем он полез на чердак.

Вершинник проводил его взглядом, произнес вполголоса:

— Не ты один, не ты один…

Дерн сбросил кольчугу, огляделся. Внутри дом представлял из себя круглую комнату, разделенную переборкой на равные половины, с прямоугольным проемом-дверью в середине, вдоль переборки, по обе стороны от проема, пара кроватей, сверху небрежно наброшены толстые одеяла. Болотник шагнул ближе, с интересом пощупал ткань. Мягкая, но в то же время чрезвычайно теплая, что не мудрено, в доме нет камина, а ночи наверняка холодные. В стены вделаны длинные полки. Отдельным рядом идут крюки для одежды. Полукруглые слюдяные окна закрыты изнутри тяжелыми занавесками. Возле двери бочонок с водой, рядом, на крюке, ковш. Дерн пристально всмотрелся в обстановку, покачал головой, — в доме ни одной доски, сплошной камень, даже бочонок с водой искусно составлен из тонких каменных пластин, а уж про кровати и говорить нечего, на такой не разнежишься.

Над головой негромко похрустывало, порой шуршало, а однажды грохнуло так, что задремавший было Мычка, подскочил, дико озираясь, руки потянулись к плечам, нащупывая рукояти мечей. Краем уха прислушиваясь к доносящемуся с чердака недовольному ворчанию пещерника, Дерн вышел во двор. Дом обнесен редким забором, внутри небольшой садик распаханный на неровные грядки с редкими чахлыми кустиками. Дом заброшен, чтобы понять, достаточно заглянуть через забор к соседу, где привольно раскинулись увешанные плодами буйные заросли. Кое-какие растения знакомы, но большая часть либо вообще не растут наверху, либо, произрастая в пещерах, настолько изменились, что и знаток-садовник не узнает.

Когда Дерн вернулся, Шестерня, развалившись на кровати, возился с пыльным горшком, пытаясь сковырнуть залитую сургучом крышку. Тут же, под руками, разлохмаченная связка соленой рыбы и какие-то аппетитные кусочки, насаженные на заостренные палочки. На полу горшок поменьше, из распахнутого зева тянет пряностями. Болотник присел на приземистый табурет, изумленно произнес:

— И куда в тебя столько влазит? Ведь совсем недавно пировали за одним столом с воеводой.

Шестерня отмахнулся:

— Тю! Вспомнил прошлогодний снег. Когда это было? Я уж проголодаться успел.

Крышка, наконец, подалась, отскочила с громким чмоком. Шестерня взболтнул горшок, со смаком принюхался.

Из соседней комнаты выглянул Зола, сказал ворчливо:

— Пока ты грядками любовался, этот жрун перетряхнул весь дом, даже в погреб спустился в поисках съестного. — Потянув носом, маг покосился на горшок, что пещерник по — прежнему держал в руках, добавил оценивающе: — А вино и впрямь хорошее, отсюда чую. Даже удивительно, что в доме простолюдина такое нашлось.

— А с чего ты взял, что это дом простолюдина? — Шестерня, наконец, пригубил вино, крякнул от удовольствия. — Может сюда кто из знати захаживает, по тайной надобности. Или даже сама дочка воеводы, — он сально ухмыльнулся, — коротает вечера с красавцами из дружины.

Зола подпер косяк плечом, сказал задумчиво:

— Не похож этот дом на прибежище влюбленных, да и рискованно парней водить при ее-то отце. Такому — слова поперек не скажи, перешибет и не заметит. Странно еще, как за нас вступилась.

Лежащий до этого без движения, Мычка открыл глаза, переспросил удивленно:

— Вступилась за нас?

Зола окинул вершинника взглядом, сказал насмешливо:

— А ты не заметил, кулема?

Мычка воскликнул, защищаясь:

— Я все больше по сторонам глядел, где тут заметить.

— Видел я, куда ты глядел, так лупился, чуть глаза не повылазили. — Отвернувшись от покрасневшего вершинника, маг сказал укоризненно: — Про Шестерню я молчу, он дальше своей миски не видит, но неужели даже ты, Дерн, не обратил внимания?

— Да на что?! — в один голос вскричали Мычка с Шестерней.

Зола не ответил, испытывающе глядя в лицо Дерну, но наткнувшись на честный, непонимающий взгляд болотника, лишь махнул рукой и, распахнув дверь, вышел на улицу. Шестерня проводил взглядом сгорбленную спину товарища, сказал с обидой:

— И вовсе это не правда. Я и в свою — смотрю, и в ваши успеваю. Хоть сейчас перечислю — кто — что ел, и из какой посуды.

Дерн успокаивающе похлопал пещерника по плечу, вздохнул:

— Не обращай внимания. Он просто завидует, что вино первым нашел ты.

Шестерня понимающе кивнул:

— Это да. Я бы на его месте, наверное, тоже завидовал…

Зола брел по улице, старательно кутаясь в балахон. Отсыревшая за время путешествия ткань не успела просохнуть, и, несмотря на отсутствие ветра и сравнительно теплый воздух, неприятно липла к телу, так что оставалось лишь сильнее вжиматься во влажное белье, в надежде, что от этого одежда высохнет хоть чуточку быстрее. Встреченные люди чинно проходили мимо, стараясь не выказывать любопытства, но Зола спиной чувствовал заинтересованные взгляды. Страха, как и ненависти, не ощущалось, скорее легкое удивление, как от диковинного зверя, что вдруг случайно попался по дороге домой, и вроде бы хочется остановиться, посмотреть, но нужно бежать, дома неотложные дела, заботы…

Зола сперва горбился, стараясь сделаться как можно незаметнее, вжимал голову в плечи и мелко семенил, но быстро отвлекся, пошел привычно, степенно вышагивая и с интересом поглядывая по сторонам. Сияющие сферы, такие необычные сперва, уже приелись, и маг лишь мельком просматривал на «фонари», заливающие улицы неярким светом всевозможных оттенков, не теряя время на более подробное изучение.

Свернув на прилегающую улочку, Зола вскоре вышел на площадь. Судя по скоплению цветастых островерхих палаток и негромкому, но плотному гомону толпы, он попал на рынок. Коснувшись пояса, Зола удовлетворенно кивнул, мешочек с серебряными монетами занимал привычное место, а там, где были зашиты скромные сбережения в виде горстки драгоценных камней, пальцы нащупали твердые выпуклости. Маг довольно улыбнулся, в предвкушении жаркого торга потер руки, и вдвинулся в толпу, уверенно раздвигая плечами разномастную рыночную публику.

Его окликнули. Зола с удивлением обернулся. Через толпу в его сторону быстро двигалась миловидная женщина. Приблизившись, она обрадовано улыбнулась, и со счастливым визгом бросилась к нему на шею, непрерывно вереща:

— Дядя! Как ты мог оставить меня одну на этом ужасном рынке? Я так испугалась!

Онемев, Зола вяло сопротивлялся, в то время, как тонкие ручки тискали его со всех сторон. Наконец, придя в себя, он отстранился, с достоинством произнес:

— Допускаю, что я действительно, как две капли воды, похож на вашего дядюшку, но это не повод выказывать чувства на виду у всех.

Девушка замерла. Хорошенькое личико застыло, пухлые губки приоткрылись, а обрамленные длинными ресницами глаза испуганно распахнулись. Схватившись за голову, она испуганно воскликнула:

— Так вы не мой дядя?! Ах, простите! Значит, я обозналась, — она заморгала, явно сдерживая слезы.

Зола расплылся в улыбке, растроганно произнес:

— Ничего страшного, дитя. Впредь будь внимательнее, и твой дядя обязательно найдется.

— Правда? Вы действительно так думаете? — в глазах девушки вспыхнула надежда.

Зола улыбнулся шире:

— Само собой. Такую миловидную девушку невозможно потерять.

— Ах, благодарю, вы так любезны, — девушка вновь придвинулась, обдав жаром юного тела, звонко чмокнула опешившего мага в щеку и, развернувшись, мгновенно исчезла в толпе.

Довольный собой, Зола в приподнятом настроении двинулся дальше, когда неясное подозрение заставило опустить руку к поясу. Пальцы ухватили пустоту, мешочек с монетами исчез, начисто срезанный ловкими руками. Разозлившись, Зола обозвал себя последними словами, поклявшись никогда больше не подходить близко к женщинам, а уж красивых и вовсе обходить стороной.

Без интереса миновав мясные лавки, вокруг которых тучей вилась мелкая противная мошкара, Зола чуть притормозил возле лотка с магическими зельями, но, откупорив несколько мелких баночек с плотно притертыми глиняными крышечками, скривился, разобраться в местных зельях мог разве что Дерн.

Дважды пройдясь вдоль ряда, где продавали дивные ткани всевозможных расцветок, Зола замер у лотка с халатами. Представленные множеством размеров, халаты привлекали взгляд удобным, хоть и непривычным фасоном, к тому же хозяйка, дородная улыбающаяся женщина, с раскосыми глазами и мягким вкрадчивым голосом, обратилась настолько корректно, что Зола не устоял. Скептически оглядев свой покрытый грязью, порванный во многих местах балахон, он решительно нагнул голову, и проследовал в завешенный ширмами угол, куда, осторожно придерживая за руку, его отвела хозяйка.

Через несколько минут, обновленный, Зола с удовольствием оглядел себя в подставленный кусок натертого до блеска металла. Расплатившись двумя мелкими камнями, он удалился, сдержанно улыбаясь. Халат сидел как влитой, и Зола уже подумывал возвращаться, когда слуха коснулся звон молотов. Мгновение поразмыслив, маг направился к источнику, и вскоре вступил на территорию оружейных рядов.

Мимо проплывали многочисленные мечи и топоры. Выставленные на обозрение сверкали острыми гранями натертые до блеска алебарды, щетинились остриями шестоперы, привлекали изящными очертаниями разнообразные ножи и кинжалы. Мельком осмотрев десятки орудий расчленения и убийства, Зола уже собрался вернуться, когда взгляд коснулся небольшой лавки, отделенной от прочих ширмой. От лавки ощутимо тянуло магией.

Сердце забилось сильнее, а ноги против воли замедлили шаг, на покрытых толстой тканью подставках вольготно расположились посохи: большие и малые, прямые и изломанные под невероятными углами, украшенные множеством драгоценных камней и совсем скромные, они целиком завладели вниманием мага, поглотив собой весь оставшийся мир. Едва Зола подошел ближе, навстречу поднялся небольшой, пухлый мужчина, в расшитом блестками халате, с тюрбаном на голове, безошибочно определив в прохожем потенциального покупателя. Уважительно наклонив голову, он произнес густым глубоким голосом:

— Приветствую в магазине волшебных товаров. Хороший день, чтобы приобрести оружие по силам, а быть может… и свыше них.

 

ГЛАВА 15

Когда Зола вернулся, опираясь на новенький посох, и придерживая рукой у плеча небольшую котомку, полученную в качестве приятного подарка к покупке, он обнаружил только Шестерню. Сидя в углу возле кучи пустых горшочков, пещерник с величайшим вниманием созерцал стену, время от времени икая и покачиваясь всем телом. В воздухе стоял ощутимый запах вина. Поморщившись, Зола отпихнул горшочки с дороги и распахнул окна. Почувствовав, что в доме кто-то есть, Шестерня замедленно повернул голову, долго присматривался к магу мутным взором, наконец хихикнул, сказал растягивая слова:

— А ведь я тебя знаю!

Зола поставил посох в угол, отложил котомку на кровать, а сам присел рядом, с досадой пробормотав:

— Двери нараспашку, а в доме только пьяный пещерник. Великолепно.

Так и не дождавшись ответа, Шестерня тяжело вздохнул и вновь уставился в стену. Скрипнула дверь, в дом бочком протиснулся Дерн, прижимая к груди котомку. Сделанная из крепкой кожи, расшитая бисером она легко складывалась и не шла ни в какое сравнение с предыдущей, оставленной возле злополучного зыбуна. Внутри котомки негромко позвякивало. Болотник вскинул глаза, сказал со сдерживаемой радостью:

— Ты не представляешь, какое счастье, наконец, обрести потерянное.

Зола покосился на посох, сказал с сомненьем:

— Не так, что бы совсем не представляю, но…

Вновь скрипнула дверь, на пороге возник Мычка. Его лицо не покидала улыбка, а взгляд то и дело скользил вниз, с удовольствием задерживаясь на крепких сапогах из многослойной кожи. Зола мельком глянул на сапоги, поднял глаза на уровень плеч вершинника, где, прикрепленный изящной заколкой, красуется новенький плащ.

Зола вновь посмотрел на Дерна, уже не удивляясь отметил блестящие, будто только что с прилавка, звенья кольчуги, чистую рубаху и штаны. Маг с интересом переводил взгляд с Мычки на Дерна, и обратно, помимо радости, улавливая в лицах товарищей плохо скрытое смущение. Наконец, сказал задумчиво:

— Мне интересно даже не то, на какие деньги вы набрали обновок, сколько — почему не приобрели оружие?

Мычка сдвинул плечами, ответил:

— Оружие вернули сразу после твоего ухода. Судя по запаху от мешка, в котором его принесли, к этому причастна женщина.

— А что касается прочего… Шестерня принял некоторое количество вина, — Дерн посмотрел на пещерника, что сидел в прежней позе, не отводя взгляда от стены, — и начал делить найденные в пещере камни на троих. Мы сперва отказались, но он заявил, что иначе выкинет их на улицу, а лучше наймет бродяг, чтобы нам доходчиво объяснили, что значит отказываться от дружеских подарков.

Мычка развел руками, виновато добавил:

— В конечном итоге, пришлось взять, да еще и потратиться, поскольку Шестерня пригрозил, что проверит покупки.

Зола неверяще смотрел то на пещерника, то на стоящих перед ним в смущении товарищей, наконец, произнес:

— Видать, местное вино и впрямь обладает чудодейственной силой, если уж сам Шестерня… — маг не договорил, впав в глубокую задумчивость.

Шестерню, что перестал проявлять какие-либо признаки жизни, осторожно подняли и перетащили в другую комнатку, откуда в скором времени донесся могучий храп, а пустые горшки, чтобы не болтались под ногами, забросили подальше на чердак. Пригнувшись, Дерн вытащил из — под кровати объемный сверток, разместил на середине комнаты и, не торопясь, развернул. Кроме привычного оружия, в свертке оказался полный колчан стрел, две запасных тетивы, завернутые в промасленные тряпочки, пару коротких охотничьих ножей в чехлах, а также небольшой холщевый мешок, из которого ощутимо тянуло жареным.

Пока Мычка с Дерном гремели железом, Зола время от времени поглядывал в окно, замечая малейшие изменения. Жителей стало меньше, лишь редкие прохожие спешили по своим делам, торопясь вернуться домой. Зола пропустил момент, когда, магические сферы начали гаснуть. Выглянув в очередной раз, маг с удивлением заметил, что стало гораздо темнее, но присмотревшись к наполненным сияющей жидкостью шарам на ближайших домах, понимающе хмыкнул: до того ярко сияющие, магические сферы едва заметно мерцали, с трудом освещая небольшое расстояние вокруг.

Магический свет гас неравномерно. Зола выглянул из окна, с удивлением вглядываясь в центральную часть городка, все еще ярко освещенную, в то время, как окраины уже погрузились во тьму. Проследив, как сумерки неторопливо катятся вглубь города, он захлопнул ставни, зацепив за петли металлические крючки, и тщательно задернул занавески.

В то время, как на улице становилось все темнее, небольшие магические сферы, закрепленные над кроватями в изящных металлических чашах, разгорались все ярче. Пока Дерн разворачивал мешок, доставая нарезанное равномерными ломтями, хорошо прожаренное мясо, Мычка с интересом осмотрел сферы, потрогал, и даже попытался оторвать, но лишь беспомощно развел руками, волшебные шары держались на удивление прочно, словно вросли в металл.

Из мешка, меж тем, появлялись все новые продукты: пучок, странной на вид, остро пахнущей фиолетовой травы, горшочек с мелкими кроваво-красными ягодами, небольшая буханка, удивительно тяжелого, но, одновременно мягкого ноздреватого хлеба. Последней — Дерн извлек приятно булькнувшую баклажку.

Оглядев полку-стол, куда болотник сложил пищу, Зола с сомнением спросил:

— Полагаешь, это прислала девчонка?

Мычка, что уже успел набить полный рот мяса, с усилием сглотнул, произнес сипло:

— Конечно. Иначе, кто еще здесь стал бы о нас заботиться?

Маг покрутил в пальцах ягоду, поскреб ногтем хлеб, поинтересовался задумчиво:

— А ты не боишься, что это мясо, или, скажем, хлеб, могут быть отравлены?

Мычка поперхнулся, закашлялся. Дерн неторопливо отвел руку, и вроде бы несильно хлопнул приятеля по спине. Раздался оглушительный шлепок, вершинник застыл с выпученными глазами, а болотник ответил спокойно:

— Зола, по-моему, ты перегибаешь с подозрительностью. Какой смысл дочери воеводы выделять нам помещение, да еще и тайком присылать оружие, чтобы в оконцовке отравить? К тому же, не ты ли недавно упоминал, что это именно она отстояла нас у своры озлобленных придворных?

Вершинник пришел в себя после удара, подхватил с жаром:

— Да и не может такая высокопоставленная особа пасть столь низко, чтобы просто отравить случайных путешественников.

Зола лишь покачал головой, забросив в рот горсть ягод, сказал примирительно:

— Возможно. Мне неведомы ее планы. Хотя не думаю, что помогает нам просто так, от доброты душевной. Но в этом насыщенном магией месте поневоле становишься подозрителен и во всем ищешь подвох.

Некоторое время молчали, лишь на зубах потрескивали мелкие хрящики, да булькало содержимое баклажки. Вскоре Мычка не выдержал, произнес мечтательно:

— И все же потрясающая девушка. Вы заметили, какие у нее великолепные, густые волосы?!

Зола отложил обглоданную кость, сказал нахмурившись:

— Великолепные? Может быть, не обратил внимания. Меня гораздо больше интересуют ее последние слова…

— Не покидать дом ночью? — Дерн приложил баклажку к губам, перелив в рот остатки.

— Именно, — маг пригладил волосы, взглянул в окно, где, просачиваясь сквозь щели ставен невидимыми щупальцами, колыхалась непроглядная тьма. — У меня есть кое-какие догадки насчет источников местной магии, проверить которые лучше всего в темное время. Да и лишние глаза, полагаю, нам вовсе ни к чему. Мне до сих пор не по себе от взглядов некоторых гостей воеводы. Не хотелось бы столкнуться с ними при свете дня.

Отряхнув руки, Зола встал от стола, взял посох, некоторое время примеривался к котомке о чем-то напряженно размышляя, но лишь отмахнулся, запустив руку внутрь, вытащил ворох свитков, часть из которых, не глядя, бросил назад, а остальные запихал за пазуху. Еще раз оглянувшись, не забыл ли чего, маг коротко кивнул, с натугой отодвинул засов, и шагнул наружу.

За спиной тихо затворилась дверь, отрезая от уютного светлого мирка. Тут же навалилась душная тьма, укутала непроницаемым покрывалом. Зола мгновенно ощутил себя ослепшим и глухим, постоял, привыкая. В глазах постепенно прояснилось, проявились тусклые сферы на крышах соседних домов, а уши уловили тихие потрескивания в саду.

Глубоко вдохнув, маг сошел со ступенек крыльца и остановился в раздумии. Идти предстояло далеко, а он не настолько хорошо изучил окрестности, чтобы двигаться в темноте, однако, свет мог привлечь ненужное внимание. Руку неприятно кольнуло. Зола с удивлением посмотрел на посох. Закрепленный в навершии камень переливался тревожным голубоватым сиянием. Пожав плечами, Зола тряхнул головой, отгоняя неуместные сомнения. Взявшись за круглое кольцо, он потянул калитку на себя и уже собрался шагнуть на улицу, но нога замерла в воздухе, а по спине прошел озноб. На противоположной стороне улице кто-то был, вернее, что-то.

Зола заморгал, пытаясь разглядеть неясные очертания. Но чем сильнее он вглядывался, тем сильнее становился страх. У невысокого забора соседнего домика, с трудом различимый в ночи, притаился сгусток тьмы. Невидимый прямым взглядом, он проявлялся лишь при взгляде боковым зрением — висящее над землей массивное черное пятно, пульсирующее и ощутимо опасное. Зола поколебался, раздумывая, не вернуться ли, пока не поздно, но представив насмешливые взгляды товарищей, сжал зубы, и решительно шагнул вперед. Едва маг выдвинулся за пределы ограды, черное пятно шевельнулось.

Казалось, ничего не произошло, лишь кто-то внимательно посмотрел на него из темноты. Зола почувствовал волну тяжелой ярости, а мгновение спустя черная тень стремительно надвинулась, обретая очертания и наливаясь зловещим багровым сиянием. В черепе словно взорвался фейерверк, а грудь сдавило с такой силой, что Зола захрипел. Перед лицом, сотканная из тьмы, протаяла жуткая харя. Мерцающие челюсти распахнулись, обнажив бездонный провал, где, в чудовищной дали, на самой границе зрения, полыхало багровым. Зола почти зримо ощутил, как силы стремительно тают, высасываемые черной тварью.

Глядя в ухмыляющуюся рожу, маг напрягся, преодолевая усиливающуюся слабость, развел руки. Кончики пальцев заалели, наливаясь огнем. С трудом пропихивая воздух через сдавленное горло, Зола выкрикнул заклятие, выбросил руки перед собой. Но ударивший из посоха алый луч, коснувшись монстра, лишь растекся по колеблющейся поверхности, очертив жуткую фигуру, побледнел и истаял, не причинив противнику заметного вреда.

Чудовищная рожа вновь зависла напротив. Силы уходили с невероятной скоростью. Чувствуя, что через несколько мгновений не сможет шевельнуть и пальцем, Зола в отчаянье взмахнул посохом, словно простой дубиной, крест накрест перечеркнув чудовище. Соприкоснувшись с мглистым телом противника, камень на посохе ослепительно вспыхнул, разлетевшись в пыль с жалобным звоном.

Уже теряя сознание, Зола услышал, как в доме напротив отворилась дверь. Яркая полоса света протянулась через дорогу, выхватив часть двора, и застывшую у калитки перекошенную фигуру мага. Но за мгновение до этого, призрачные черты исказились, темное пятно шарахнулось в сторону, исчезнув в вязком сумраке. Силы оставили Золу, покачнувшись, он кулем осел на землю. Затворившись, глухо хлопнула калитка.

 

ГЛАВА 16

Едва Зола шагнул через порог, на него уставилась пара любопытных глаз. Дерн, колдовавший со склянками, даже не пошевелился, а Мычка с интересом наблюдал, как Зола с грохотом отбросил посох, сорвал со стены ковшик, и, зачерпнув воды, безостановочно пил, лишь ненадолго отрываясь, чтобы глотнуть воздуху. Утолив жажду, маг бухнулся на табурет, его грудь тяжело вздымалась, губы беззвучно шевелились, а глаза обшаривали пространство комнаты, не в силах остановиться на чем-то одном.

Отметив странность в поведении товарища, Мычка вопросительно поднял бровь, и уже открыл рот для вопроса, но болотник опередил. По-прежнему, не отрывая взгляд от стола, Дерн произнес:

— Как все-таки незаметно летит время, когда занимаешься любимым делом. Кажется, вот только присел, а уж и Зола вернулся… — он отложил глиняную ступку, прикрыл чашечку с зеленым порошком почерневшей металлической пластиной, и сладко потянулся, отчего звенья кольчуги тихо шелестнули, а низкий табурет протяжно заскрипел. Подняв покрасневшие глаза на мага, Дерн поинтересовался: — Ну что, проверил догадки?

Зола с трудом воздел себя на ноги, раздраженно отмахнулся:

— Не до того было. — Нахмурившись, он прошел в соседнюю комнату, там зашуршало, грохнуло, донесся раздраженный голос: — Какого демона пещерник делает на моей кровати?!

Вновь зашуршало, послышался недовольное ворчание Шестерни. Зола вскоре вернулся с уже знакомым кусочком угля и стопкой чистых свитков под мышкой. Свитки полетели на кровать, а маг прыгнул следом, с ходу принялся писать, время от времени возбужденно потирая лоб. На мгновение оторвавшись от письма, он поднял голову, обнаружив обращенные на себя удивленные глаза товарищей, пояснил:

— Единственно, что могу сказать — девчонка была права. Ночью из дома ни ногой, — он вновь вперил взгляд в бумагу, заскрипел заточенным угольком.

— Да что случилось? — Дерн обеспокоено нахмурил брови.

Мычка ухмыльнулся, сказал с усмешкой:

— Судя по всему, Зола пообщался с ночными обитателями сего славного городка, и они ему понарассказали столько интересного, что едва вернулся, тут же бросился записывать. Видишь, с какой скоростью строчит, боится, как бы чего не запамятовать.

Зола настолько погрузился в записи, что не счел необходимым ответить, лишь едва заметно поморщился. Скаля зубы, вершинник взялся за ручку двери, потянул, открывая, но едва тяжелая створка подалась, он застыл, острые уши повернулись к образовавшейся тонкой щели, замерли. Глядя, как улыбка исчезла с лица Мычки, прислушался и Дерн. В наступившей тишине явно донеслось, как что-то негромко скребется у калитки.

Охнув, выронил свиток Зола, его лицо начала заливать мертвенная бледность. Покосившись на мага, Дерн почувствовал себя неуютно. Зола не отличался трусостью, и напугать его до такой степени могло нечто действительно опасное. Рука сама собой потянулась к цепу, а тело сместилось в сторону от окна, под надежную защиту стены.

Мычка по-прежнему стоял у двери, но в руках уже тускло поблескивали короткие клинки метательных ножей, а ноги напружинились, готовые увести тело с линии атаки. Звуки тем временем изменились. Негромко щелкнула калитка, захрустел песок. Кто-то крался по саду, неторопливо приближаясь к дому. Вскочив с кровати, Зола подхватил посох, застыл напротив двери, плечом к плечу, рядом встал Дерн. Мычка отложил метательные ножи и вооружился луком, короткая стрела легла на резную рукоять, пальцы зацепили тетиву, потащили, оттягивая.

Шаги на мгновение прекратились. Воцарилась тишина. Наемники застыли, вслушиваясь до боли в ушах. Тишина стала почти невыносимой, когда песок заскрипел вновь, ночной гость уверенно направился к дому. Клацнули когти, поддаваясь давлению скрипнула дверь, начала приотворяться. Распахнув глаза, Мычка замер, боясь выдохнуть, рядом застыл Зола, руки мага чуть заметно подрагивают, а с висков мелкими каплями сбегает пот, тут же недвижимая скульптура болотника, цеп прирос к руке, лишь едва заметно покачиваются шипастые шары.

Бесшумно распахнулась дверь. Волевое лицо с тонкими чертами, грива черных волос, хрупкая фигура. Вместо роскошного платья скромная дорожная одежда, что подчеркивает обольстительные формы едва не лучше… Округлив и без того огромные глаза, при виде перекошенных рож наемников, в проеме застыла дочь воеводы. Девушка молча переводила взгляд с одного на другого. Опомнившись, она натянуто улыбнулась, сказала с плохо скрытым смущением:

— Доброй ночи. Мне кажется, или я немного не вовремя?

Мычка широко улыбнулся, спрятав лук за спину, выдвинулся на шаг вперед, галантно поклонился:

— Ни в коем случае. Мы всегда рады гостям. Заходи, располагайся.

Сделав широкий жест, Мычка притворил за девушкой дверь, укоризненно взглянув из-за плеча гостьи на болотника, что по-прежнему стоял с цепом наперевес. Перехватив взгляд, Дерн с изумлением воззрился на собственную руку, словно удивляясь, с чего вдруг ему пришло в голову посреди ночи хвататься за оружие, аккуратно положил цеп на пол и задвинул ногой под кровать.

Присев на предложенный стул, девушка скороговоркой произнесла:

— Честно говоря, не думала, что вы еще бодрствуете.

Зола, что по-прежнему стоял посреди комнаты с посохом наперевес, желчно поинтересовался:

— По этому и кралась, стараясь ступать как можно тише?

На щеках Себии вспыхнул румянец, потупив глаза, она произнесла чуть слышно:

— Нет, не по этому. Но ситуация изменилась, — она резко подняла лицо, ее глаза мерцали влагой. С неожиданной горечью девушка произнесла: — Если бы вы знали, как давно я хочу покинуть это проклятое место! У меня уже не осталось сил, эти вечные лживые улыбки, непрерывные интриги, когда за ничтожную должность дерутся насмерть, а за малейшую провинность простых людей умерщвляют в страшных муках. Это хуже смерти, видеть, и не иметь возможности исправить, — она обхватила голову руками, всхлипнув, замерла.

Наемники молча переглядывались, ошарашенные неожиданной вспышкой. Даже Зола поколебался. Дерн осторожно коснулся плеча гостьи, ласково спросил:

— В каждой семье свои горести, но… чем можем помочь мы, простые наемники?

Девушка отняла руки, взглянула остро.

— Я все подготовила. Сейчас вы собираете вещи, и мы выходим из города, я знаю как миновать охрану. Ну а потом… — она нервно побарабанила пальцами по столешнице, — если вы не откажете, я с радостью присоединюсь к вашему отряду.

Не зная, что сказать, Дерн беспомощно поглядывал на товарищей, когда слово взял Зола. Нахмурившись, он бросил презрительно:

— Ни сколько не сомневаюсь, что в ваших местах высокое положение дает право вламываться среди ночи в дома сонных жителей и делать заманчивые предложения, — он выдержал эффектную паузу, продолжил, — Но нужно быть слишком наивной, чтобы рассчитывать на положительный ответ.

Себия взглянула на мага. Мычка поразился, как изменилось ее лицо. Мгновение назад кривящееся от страдания, теперь оно казалось холодным, слезы исчезли без следа, как и милый румянец, на них смотрела властная, уверенная в себе женщина. Улыбнувшись так, что у вершинника прошел мороз по коже, девушка произнесла:

— Все верно, за одним исключением, это не предложение — ультиматум. Заплечных дел мастера уже разводят огонь и готовят инструменты, чтобы добыть нужные сведения у пришлых шпионов. Полагаю, не нужно объяснять, кого именно ожидают сегодня ночью в подземельях городской тюрьмы?

Опешив, Зола замер с открытым ртом, когда лицо девушки вновь страдальчески исказилось. Схватив мага за руку, она жалобно воскликнула:

— Понимаю, это выглядит гадко, я могла предупредить вас еще днем, но… мне правда очень, очень нужно уйти из этого места. Возможно потом, позже, я все объясню, но сейчас… — она замерла, настороженно вслушиваясь, на ее лице промелькнул испуг. — Постарайтесь собраться, как можно быстрее. От этого зависит не только ваша жизнь.

Словно в подтверждение ее слов стукнула калитка, а сад наполнился шорохами. Охнув, Себия метнулась к стене, быстро провела пальцами по едва заметным украшениям. Мигнув, погасли волшебные сферы, комната погрузилась во тьму. Дерн сориентировался быстрее остальных, подскочив к девушке, болотник громко прошептал:

— Насколько понимаю, это за нами? Мы что-нибудь можем?

Подземница мотнула головой, было слышно, как прошуршали волосы, напряженно произнесла:

— Против них — ничего. Заприте дверь и собирайте вещи, здесь есть дополнительный выход.

Во тьме зашуршало, звякнуло, наемники на ощупь собирали разбросанные по углам вещи. В соседней комнате заворочалось, вспикнул разбуженный Шестерня, но мгновенно затих, сдавленный широкими ладонями болотника. Мычка подхватил колчан со стрелами, закинул на плечо лук, потянулся дальше, отыскивая заплечный мешок, и едва не отдернулся, наткнувшись на чьи-то горячи ладони. Послышался приглушенный шепот:

— Помоги. Здесь должно быть кольцо.

Нашарив металлическое кольцо, вершинник обхватил крепче, с силой потянул. Негромко скрипнув, крышка погреба подалась, пахнуло плесенью и влагой. Шелестнуло, Мычка не успел сообразить, а девушка уже скользнула вниз, поторапливая остальных громким шепотом. Вершинник лишь покачал головой, судя по уверенным движениям, ночная гостья пользовалась погребом не один раз.

На улице зашуршало громче, хрустнули ступеньки. Мычка метнулся к двери, мягко, стараясь не производить шума, задвинул засов, быстро вернулся обратно, едва не сбив кого-то с ног. Звучно приложившись о стену, сдавленно выругался Дерн, зашелестев свитками, чертыхнулся Зола. Зажав магу рот, Мычка прислушался. На некоторое время все стихло, но тут же заскреблось, сперва едва слышно, но затем громче, скрип перешел в зловещее скрежетание, будто кто-то огромными лапами царапал дверь снаружи.

Дождавшись, когда в комнате не останется никого, Мычка на всякий случай провел рукой вокруг. Нашарив в одном из углов мешок с провиантом, он торжествующе усмехнулся, но в этот момент дверь жалобно захрустела, словно с противоположной стороны на нее давил чудовищный вес. Более не медля, вершинник скользнул в лаз, предусмотрительно потянув за собой люк, и едва успев разжать пальцы, чтобы не прищемить руку тяжелой крышкой.

Под ногами хрустнуло. Не успев разогнуться, Мычка врезался локтем в какие-то полки, откуда со звоном посыпались невидимые во тьме горшочки. На него зашикали. Вспыхнула магическая сфера, осветив тесную комнатушку заставленную многочисленной посудой. Одна из стен зияла свежим проломом, оттуда тянуло сыростью и чем-то неприятным. Себия поджидала тут же, нетерпеливо притопывая. Едва не силой пихнув вершинника в проход, она дернула за какой-то рычаг, и тут же вошла следом.

 

ГЛАВА 17

Заскрипели спрятанные в стенах шестерни. Мельком оглянувшись, Мычка успел заметить, как стена встает на место. Лязгнуло, и почти сразу девушка потушила сферу. Вскоре догнали остальных. Судя по неровному дыханию, наемники не решились двигаться по незнакомому подземелью без освещения и поджидали провожатую, расположившись в первом же расширении прохода.

Вновь вспыхнула магическая сфера. Во тьме протаяли бледные пятна лиц. Шестерня с сонным видом стоял прислонившись к стене, Дерн сосредоточенно шерудил в котомке, а Зола, брезгливо морщась, напряженно принюхивался. Глядя на приближающуюся девушку, маг недовольно произнес:

— Что за омерзительный запах? Не иначе, где-то по соседству канализационный сброс.

— Верно, — Себия, коротко кивнула, не замедляя шага, бросила через плечо, — и даже ближе, чем кажется. Что, вообще-то, не очень хорошо, но, я надеюсь, не помешает нам выйти.

Глядя, как удаляется ее компактная фигурка, остальные поспешили следом. Шестерня, все еще не пришедший в себя, хмуро поинтересовался:

— Чем может быть плоха канализация? По-моему, отличное изобретение инженерной мысли: удобно и полезно.

Девушка пожала плечами, отчего вместе с ней пожали плечами отбрасываемые на стену тени, сказала деловито:

— А это смотря кому. Живущим сверху — безусловно, а тем, кто, подобно нам, уходит потайными путями… — она не договорила, остановившись перед перегораживающей проход позеленевшей дверью из толстенных металлических прутьев. Пошарив в поясе, подземница присела, в ее пальцах мелькнул витиевато изогнутый тонкий стержень, исчез, погруженный в отверстие замка. Некоторое время слышался лишь противный хруст, затем что-то громко щелкнуло. Спрятав отмычку, девушка распрямилась, потянула дверь на себя, скользнула дальше.

Ее нагнали, пошли шаг в шаг. Мычка осторожно поинтересовался:

— Ты говорила что-то насчет опасностей канализации…

Себия лишь отмахнулась, сказала отстраненно:

— Нет там никаких опасностей. Просто очень грязно и ужасный запах. Ну, разве иногда попадутся крысы-переростки, или случайно забредет каменный червь, да разворотит половину проходов… — она на мгновение замерла возле развилки, но почти сразу двинулась налево.

Мычка с Золой переглянулись. Кивнув на подземницу, вершинник сделал испуганные глаза, но маг лишь скептически скривился. Весь его вид говорил о том, что не стоит доверять россказням глупой женщины, мало ли, в детстве головой ударилась, или наслушалась страшных сказок на ночь, говорит, и пусть себе.

Двигались с максимально возможной скоростью, но порой лаз превращался едва не в нору, приходилось сильно пригибаться, местами, хлюпающая под ногами вода поднималась, доходя до пояса, а то и выше, так что Шестерня начинал нервничать, задирая голову, чтобы не замочить бороду в пахнущей тухлятиной воде. В одном месте стенка провалилась, из образовавшегося отверстия несло чудовищной вонью. Дерн притормозил, с явным желанием заглянуть внутрь, но едва он подошел ближе, как из дыры раздалось настолько злобное шипение, что болотник предпочел не рисковать.

Впереди показался тупик, влажная земляная поверхность покрытая мелкими подушечками фиолетовой плесени выглядела монолитной, но проводница без тени сомнения с ходу ткнула рукой в преграду, осыпав здоровенный пласт почвы. Глядя, как из под ее рук во всю сторону летят куски липкой грязи, Дерн покачал головой. Сбросив котомку, болотник протиснулся мимо товарищей, осторожно отодвинул девушку в сторону, и в несколько движений обрушил казавшуюся незыблемой преграду. Коротко кивнув, Себия тут же спрятала сферу в мешок и бесшумно скользнула наружу.

Выбравшись на поверхность, некоторое время слепо таращились вокруг, но глаза быстро привыкали к темноте, и вскоре неподалеку извилистой лентой замаячили мерцающие сферы, а чуть позже протаял и увенчанный шипами темный выступ забора. Подобравшись ближе, наемники замерли, памятуя предупреждение подземницы об особенностях прохождения магической преграды. Осмотрев ближайшую сферу, Зола повернулся к проводнице, чтобы задать уточняющие вопросы, но обнаружил пустоту. Растеряно оглянувшись, он заметил, как юркая тень метнулась к забору. До слуха наемников донеслось чуть слышно:

— Быстрее, не отставайте, — после чего тень одним прыжком перемахнула препятствие и скрылась с противоположной стороны.

Маг застыл, ожидая не то вспышки, не то взрыва в котором исчезнет дерзкая девчонка, а вместе с ней и группа поверивших на слово дураков. Но мгновения текли, а ничего не происходило. Рядом завозилось. Одна из притаившаяся теней произнесла голосом Шестерни:

— Двигаем что ли?

Начиная смутно догадываться, что его провели, Зола раздраженно прошипел:

— Ах ты, чертовка! Вот погоди, отойдем подальше от города…

Его похлопали по плечу, голос болотника успокаивающе произнес:

— Уж лучше так, чем ковыряться в темноте, обезвреживая магические ловушки.

Зола раздраженно отдернулся, побрел ссутулившись в сторону забора, лелея в глубине души план мести. Легко миновали магическую преграду. И хотя Зола до последнего напрягался, подозревая подвох, все прошло успешно, волшебные сферы остались позади, а черноволосая девчонка, мельком оглядев спутников, лишь удовлетворенно кивнула, вызвав у мага новый прилив раздражения. С трудом сдерживая неприязнь, Зола скрипуче спросил:

— И что теперь? Бежать сломя голову неизвестно куда?

Себия взглянула удивленно, переспросила непонимающе:

— Зачем сломя голову? Теперь можно особо не торопиться. Да и путь известен — до ближайших пещер, а там — поглядим.

— Хорошенькая перспектива, — пробурчал маг, — интересно, на что это мы там поглядим?

Прервав брюзжание Золы, Дерн спросил осторожно:

— Ты сказала, можно не торопиться?.. — он оглянулся на бледные огоньки городка, продолжил задумчиво, — мы не настолько далеко ушли, чтобы…

Девушка чуть заметно улыбнулась, кивнула понимающе:

— Действительно, не далеко. Но за городской стеной мы в безопасности… По крайней мере от идущих следом. Ночью за нами никто не сунется.

Мычка вопросительно изогнул бровь:

— Приказ правителя?

Подземница отмахнулась:

— Вопрос безопасности. С наступлением сумерек за стенами появляется много неприятных вещей.

При этих словах Шестерня всплеснул руками, воскликнул возбужденно:

— Так чего ж мы стоим?! Или дожидаемся пока эти самые неприятные вещи подойдут поближе? — он настороженно оглянулся, нащупывая рукой секиру.

Едва тронулись с места, спохватился Зола. Маг уже некоторое время шерудил рукой в котомке, чем-то громко шурша, но тут остановился, сказал с досадой:

— Похоже, я впопыхах оставил пару важных свитков. Мне необходимо вернуться. Подождите чуток, а лучше, идите, как шли, а я быстренько вернусь, и сразу обратно. Догоню, не успеете соскучиться.

Но едва Зола сделал шаг назад, как тоненькие пальчики стиснули его за плечо, с неожиданной для женских рук силой развернули, аж лязгнули зубы. Не успев рассердится, Зола обнаружил перед собой распахнутые в ужасе огромные глаза, девушка испуганно прошептала:

— Что ты, что ты! Через магический барьер нет хода.

Маг освободился от цепких рук, сказал с неудовольствием:

— Возможно, мне показалось, но совсем недавно пятеро человек легко прошли эту ужасную преграду.

Остальные смотрели с любопытством, ожидая продолжения. Себия растеряно огляделась, но видя заинтересованные взгляды, сказала с досадой:

— Ну это же элементарно, как ты не поймешь, а еще маг!

Зола покачал головой, скептически усмехнулся:

— Ну-ну, растолкуй мне, непутевому. А то, видишь, в соплях путаюсь, понять не могу, что происходит.

Себия нервно огляделась, стараясь говорить тише, произнесла примирительно:

— Предлагаю отложить спор на потом, а пока отойти к пещерам. Там будет безопаснее.

Но задетый за живое, Зола упер руки в бока, упрямо произнес:

— Нет уж, давай решим сейчас. А то, я гляжу, за один вечер слишком много странностей: неуязвимая для магии тень, приход высокородной девочки, нападение на дом… Теперь вот магический барьер, что и не барьер вовсе.

Себия смотрела на мага во все глаза, так что Зола под конец смешался, сказала скорее утвердительно, чем вопрошая:

— Значит, вы все же выходили на улицу ночью. Я же предупреждала… — она сдвинула плечами, пробормотала с видимым отчаянием, — никак не думала, что взрослые люди могут быть такими упрямыми.

Скрывая смущение, Зола запальчиво воскликнул:

— Мало ли кто о чем предупреждал! Да и причин для прогулки может быть предостаточно.

Подземница вновь огляделась, на мгновение замерла, вслушиваясь в царящую вокруг вязкую тишину. Ее лицо становилось все напряженнее, а движения резче, но видя, что разговора не избежать, девушка взяла себя в руки. Нейтральным, словно речь шла о каких-то несущественных делах, голосом Себия произнесла:

— В нашем городе строгие правила и по ночам, для охраны покоя горожан, на улицы выпускают… — она замялась, подбирая слова, — выпускают специальную стражу. Это не люди, которых легко подкупить, или лишить жизни. К тому же эти существа, как вы уже успели убедиться, — она бросила насмешливый взгляд на Золу, — устойчивы к магическим воздействиям. Я вообще удивляюсь, что после встречи с одним из них…

Насупившись, Зола перебил:

— Это все очень интересно, но ближе к делу.

Себия кивнула, на удивление легко согласившись, продолжила:

— Хорошо, опустим подробности. Теперь, что касается барьера. Это магическая защита направленного действия, она работает лишь в случае проникновения снаружи. Изнутри ее также легко пересечь, как обычный участок земли.

Все взоры обратились на Золу. Маг медленно, но неотвратимо краснел. Закрыв лицо руками, он глухо произнес:

— Я опозорен. Забыть одну из основ магического искусства…

Чтобы внести в вопрос окончательную ясность, подземница подхватила из — под ног небольшой камушек и, размахнувшись, метнула в сторону забора. Наемники заворожено проследили, как черный, на фоне слабого мерцания защитных сфер, камешек преодолел короткое расстояние до ограды, но, не долетев пары шагов, ярко вспыхнул, рассыпался на мельчайшие искры.

Девушка обвела взглядом спутников, ядовито произнесла:

— А теперь, если я удовлетворила ваше любопытство, может, мы все-таки поспешим?

Зола отнял руки от лица, мелко закивал, не глядя девушке в глаза, произнес скороговоркой:

— Конечно, конечно. Прямо сейчас. Уже иду…

По ушам резанул пронзительный свист, а земля мелко задрожала.

Заметно побледнев, Себия прошептала срывающимся голосом:

— Поздно. Наездники ночи.

 

ГЛАВА 18

Себия скупыми движениями отстегнула плащ, скатав, отбросила в сторону, в ее руке, тускло блеснуло лезвие изогнутого кинжала. Напружинившись, подземница застыла, напряженно вглядываясь в полупрозрачный, от света далеких водоемов, сумрак.

Не в силах отвести взгляд, Мычка залюбовался девушкой. Дерн сбросил с плеч котомку, со вздохом потащил из-за пояса кистень, а еще не полностью пришедший в себя, Шестерня со свистом взмахнул секирой, радостно осклабился в предвкушении битвы. Глядя, как покачиваясь, пещерник замедленно вращает секирой, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, Дерн нахмурился, одним движением извлек нечто из котомки, протянул Шестерне:

— Пей.

Пещерник с изумлением воззрился на небольшой, плотно запечатанный пробкой каменный пузырек, почти полностью скрывшийся в широкой ладони Дерна, спросил с подозрением:

— Это еще за чем?

— Пей! — повторил болотник с нажимом. — Похмеляющее зелье, берег до лучших времен, но… видно не судьба.

Шестерня осторожно взял горшочек двумя пальцами, тщательно принюхался, сколупнув крышку, попробовал зелье на язык, сморщившись, вопросительно покосился на Дерна, но тот лишь раздраженно отмахнулся, — дескать, пей, не спрашивай, — и одним глотком опорожнил пузырек. Постояв немного, Шестерня икнул, самодовольно ухмыльнулся, и уже хотел сказать что-то ехидное, но тут его глаза выпучились, а рот распахнулся, хватая воздух. Несколько мгновений он с невероятной скоростью моргал, пытаясь смахнуть застилающие глаза обильные слезы, наконец, жутко взревев, бросился в сторону.

Наблюдая за реакцией Шестерни, Дерн пропустил момент, когда в сумраке возникли трое всадников на жутких двуногих драконах. Всадники закованы в знакомые черные доспехи, словно влитые восседают на спинах ящеров, лица закрыты масками, в руках длинные копья, острые концы недобро поблескивают, направленные в сторону отряда, головы драконов оплетены сбруей, налитые кровью глаза выискивают жертву, а из пастей стекает тягучая слюна.

Не переставая орать, Шестерня влетел под ноги первому всаднику, но тот лишь дернул поводья, отчего дракон резво скакнул в сторону, пропустив орущего пещерника мимо, выправил ход и, не останавливаясь, понесся на Дерна, выделив его из всей группы, как наиболее крупную мишень. Дерн успел заметить, как остальные двое повернули драконов, расходясь в стороны, когда стало не до наблюдений.

Болотник замер, не спуская глаз с противника. Дракон приближается быстро, сокращая расстояние гигантскими прыжками, челюсти распахнуты в предвкушении, лицо у седока не разглядеть, лишь колющие взгляд черных глаз, выцеливающих противника с холодной беспристрастностью опытного воина, вынесенное далеко вперед зазубренное острие чуть подрагивает, нацелившись в грудь, приближаясь с немыслимой скоростью, слишком быстро, чтобы успеть отбить или уклониться.

Прыжок в сторону. Несущее смерть острие царапает щеку, цеп запоздало дергается, шипастые шары разрывают острыми гранями пустоту. Наездник пролетает мимо, но быстро разворачивается, его брови сходятся в стрелку, а в глазах протаивает ярость. Вновь атака, дракон стремительно увеличивается в размерах, как воплощение демона гибели, вертикальные зрачки чуть заметно подрагивают, а усаженные зубами-саблями пасти расходятся.

И снова прыжок. Острая боль обжигает плечо, молнией стегает по телу, но обмен взаимен, дракон надсадно ревет, а на остриях покрасневших шаров зависли ошметки мяса. Сердце гигантским молотом ухает в груди, а ноги сводит от напряжения. Где-то бесконечно далеко, на периферии слуха, возгоняясь до состояния берсеркера, рычит Шестерня, ему короткими вскриками вторит подземница. Но голоса уходят, истончаются, рука начинает неметь, а ушибленная при падении нога сгибается с трудом, еще один, максимум два прыжка, а там…

И вновь приближается силуэт врага. На этот раз всадник не спешит, оба, наездник и дракон, держат истекающую кровью фигуру цепкими взглядами. Шаг вперед, еще один… Рептилия делает гигантский скачок, за один раз покрывая разделяющее их расстояние, перед лицом распахивается усаженная зубами пасть, зловонное дыхание забивает ноздри. Рука с оружием дергается навстречу, шипастые шары со свистом взмывают вверх, с натугой прорезают воздух, но лишь бессильно отлетают, ударившись в твердый панцирь. Оскаленная харя дергается навстречу, пытаясь вцепиться в лицо, расколоть хрупкие кости и проглотить вкусный мозг.

Мгновения растягиваются, текут неторопливо, словно янтарные струи меда. Сбоку беснуется дракон, бьется, пытаясь освободить сжатые в захват челюсти, надрывно ревет, с каждым рывком едва не выворачивая руки, а вверху, недосягаемый для оружия, противник уже празднует победу, маска сбилась, обнажив узкое хищное лицо, глаза снисходительно оценивают жертву, а губы надменно кривятся. Рука всадника замедленно поднимается для удара, острие копья на мгновение замирает, словно давая последний шанс, но занемевшие руки по-прежнему сдавливают голову дракона, что нельзя отпустить ни на миг, и нет сил чтобы уйти в спасительном прыжке.

Рука дернулась, острие устремилось навстречу. Не в силах смотреть, Дерн закрыл глаза. Но вместо сокрушающего удара на лицо плеснуло, по щекам потекло теплое, но боли нет, а тело продолжает бороться, не опрокидываясь навзничь, лишенное жизни. Болотник распахнул глаза. Противник на том же месте, копья почему-то нет, а руки зажимают рану на горле, откуда короткими толчками выплескиваются горячие струйки.

Время вновь ускорилось, а в сознание пробились звуки боя. По ушам стеганул надрывный крик вершинника — держись! — тело врага дернулось, из груди высунулась хищное острие стрелы. Истекая кровью, мужчина завалился вперед. Болотник взревел, собрав оставшиеся силы, рванул голову дракона на себя, одновременно выкручивая. Громко хрустнуло, покрытая чешуей туша обмякла, безжизненным куском мяса упала под ноги.

Дерн огляделся, пытаясь рассмотреть сквозь плавающие в глазах круги хоть что-то. Мимо пробежал дракон, волоча застрявшего в стременах всадника. Болотник перевел глаза, нахмурился, зашагал вперед, туда, где, двигаясь словно молния, раз за разом уворачиваясь от ударов, словно неуязвимая, скачет подземница.

Рядом хрустнуло, в поле зрения возник Мычка, забрызганные красным волосы спутались, в руках лук, лицо перекошено боевым азартом. На пару они устремились к девушке. Мычка уже натянул тетиву, когда, увернувшись от очередного удара копьем, Себия дико крикнула:

— Он мой!

Вершинник замер, неуверенно переводя взгляд с подземницы на болотника, рука поползла назад, оттягивая тетиву. Пристально вглядываясь в бой, Дерн положил ладонь на руку Мычке, надавил, заставляя опустить лук. Вершинник с неохотой подчинился, его взгляд прикипел к мечущейся фигурке, а руки едва заметно подергивались. Противник девушки, наконец, развернулся, и погнал дракона в сторону. Мычка облегченно вздохнул, опустил лук, но, отъехав на порядочное расстояние, наездник вдруг резко осадил дракона, заставив его развернуться одним прыжком, и понесся обратно, стремительно набирая скорость.

Ахнув, вершинник вскинул оружие, почти мгновенно выпустив стрелу, но слишком поздно, мелькнула хищная тень, наездник закрыл хрупкую фигурку, а вслед за этим… Ярчайшая вспышка ударила по глазам. Смотревшие во все глаза Дерн и Мычка вскрикнули от боли, хватаясь за лица. Когда зрение вернулось, вершинник с непередаваемым изумлением воззрился на Себию, что под руководством болотника накладывала Шестерне на руку повязку.

Собравшись с мыслями, Мычка с трудом произнес:

— А ты разве?..

Подземница покачала головой, отчего грива иссиня-черных волос красиво колыхнулась, промолвила с улыбкой:

— Как видишь нет.

— А почему тогда…

— Отказалась от помощи? — девушка нахмурилась, на ее лицо легла тень, но тут же исчезла. Она произнесла примирительно: — У меня с ночными наездниками давние счеты, не спрашивай какие, но… я должна была справиться сама.

К ним приблизился Зола, услышав последние слова, сказал скрипуче:

— Что ж, магическая защита вашего городка впечатляет, но, на твоем месте, я бы не стал так рисковать, могла и не успеть.

Подземница хотела сказать что-то резкое, но сдержалась, лишь нахмурилась.

Не остыв от боя, Шестерня, едва не подпрыгивал от возбуждения, чем упорно мешал Себии, так что Дерн наконец не выдержал, сказал со сдерживаемым раздражением:

— Шестерня, если ты сейчас же не успокоишься, пойдешь без повязки.

Пещерник воскликнул восторженно:

— Во мне до сих пор бродит ярость. Какой бой! Нет, какой бой, а! Как мы с Золой на пару того, что ящер уволок. Я и не думал, что справимся. Он меня копьем саданул — уж не чаял встать. А как ты тому ящеру шею свернул! Я б тоже попробовал, только не додумался.

Насилу дождавшись окончания перевязки, Шестерня горячо поблагодарил Себию, тут же вскочил, и возбужденно забегал вокруг, активно жестикулируя и с интересом всматриваясь в оставшиеся на поле боя следы, а девушка принялась с трудом стаскивать с болотника доспех. Кольчуга покраснела от крови, один рукав болтается разрезанный надвое, словно обычная ткань, тело под рубахой попятнано грязью, а на левом плече расплывается огромный кровоподтек. Понаблюдав, как пещерник обшаривает единственный оставшийся труп, Мычка перевел взгляд на подземницу, осторожно поинтересовался:

— И часто у вас такое?

— Ты о рейдерах? — руки девушки осторожно касались ссадин, надавливали, где Дерн указывал, накладывали на кожу зеленоватую пасту с терпким запахом. Не отрываясь от работы, Себия пожала плечами, сказала отстраненно: — Всегда так было. Мы же не одни здесь живем. Есть и другие поселения, и даже города, а уж сколько по подземельям раскидано племен — ни кто не знает.

Дерн пристрастно осмотрел наложенные повязки, кое-где поправил, но в целом остался доволен, спросил коротко:

— Молодец. Где научилась?

Польщенная похвалой, Себия смущенно потупилась, сказала кротко:

— Брала уроки у городского лекаря. Хотя, мои основные навыки немного из другой области.

— Уже заметил, — уголки губ болотника чуть заметно дрогнули, — двигаешься ты действительно быстро, но Зола прав, понапрасну рисковать не стоит. С тяжело раненым отряд далеко не уйдет; он зашуршал котомкой, осторожно укладывая на место разложенные по земле баночки, и время от времени, искоса поглядывая на подземницу, что, вздернув носик, поспешила отойти к мародерствующему Шестерне.

Пещерник закончил обшаривать труп, и теперь с интересом рассматривал тяжелые, вооруженные длинными зубами-кинжалами челюсти. Подняв глаза на Себию, он покачал головой, сказал серьезно:

— Наверное, это очень сложно, выстоять, когда на тебя несется сотня таких воинов?

Девушка пожала плечами, сказала без интереса:

— Не знаю, они никогда не собираются такими отрядами. Обычно ездят по двое-трое, как правило, один из них маг. Нам крупно повезло, что все трое оказались воинами. Конечно, один из вас тоже маг, но… — она понизила голос, оглянувшись, чтобы не услышал Зола, добавила, — но их маги гораздо сильнее.

Шестерня вдруг ухмыльнулся, дружески хлопнул девушку по плечу, так что Себия от неожиданности ойкнула, хохотнул:

— А ты молодец, не испугалась. Подвела ящера под стену, что любо-дорого. Это же от них такая защита?

Подземница поморщилась, потирая ушибленное место, ответила уклончиво:

— От многого. Здесь живут не одни наездники.

Шестерня всплеснул руками, воскликнул испуганно:

— Так чего же мы ждем? Пора уходить. — Парой точных ударов секиры он вырубил из оскаленной пасти дракона самый большой зуб, тщательно спрятал трофей в заплечный мешок, оглянувшись, добавил недовольно: — Да не стой столбом, или ждешь пока сюда сползутся все чудовища подземелий?

Ошарашенная подобным обращением, Себия сразу не нашлась что сказать, а когда острое словцо уже вертелось на языке, Шестерня успел отойти на приличную дистанцию. Раздраженно фыркнув, подземница устремилась следом.

 

ГЛАВА 19

Себия уверенно вела отряд через однообразную местность, переходя вброд мелкие лужицы и обходя по широкой дуге небольшие озерца и холмы с торчащими столбами. Зола сперва недоверчиво поглядывал на подземницу, но вскоре задумался, перестал следить, и дальше шел глядя лишь себе под ноги. Двигаясь позади отряда, Мычка сперва настороженно косился по сторонам, каждое мгновение ожидая атаки, рука то и дело дергалась к висящему за плечом луку, но постепенно расслабился. А в одном месте, воспользовавшись тем, что Шестерня соступил в озерцо, отмывая налипшую на сапоги грязь, а Дерн замешкался, поправляя повязку, проскользнул вперед, и пристроившись рядом с девушкой, словно бы невзначай поинтересовался:

— Ты говорила, что за нами могут выслать погоню…

Не поворачивая головы, подземница ответила:

— Не могут, а обязательно вышлют, если уже не послали.

Брови вершинника вопросительно взлетели, он спросил с глубоким недоумением:

— Позволь спросить почему? Или… у вас так встречают всех путешественников?

Девушка чуть нахмурилась, сказала сдержано:

— Нет, не всех. Но тех, кто хоть словом упоминает поверхность земли, всегда! — Взглянув в недоуменное лицо спутника, сказала немного мягче: — На поверхности идет страшный черный снег, от которого умирает все живое, и живут ужасные чудовища, так что… сам понимаешь.

Мычка усмехнулся, произнес с улыбкой:

— И что же, мы, по — твоему, похожи на жутких чудовищ?

К его удивлению, собеседница ответила не задумываясь:

— Нет. И я удивляюсь, к чему вам потребовалась эта ложь.

Ища поддержки, Мычка обернулся к товарищам, но наткнулся лишь на колючий взгляд Золы. Подумав, вершинник использовал последний довод:

— Но даже если допустить, что когда-то было именно так, то времена меняются. Разве не может быть, что на поверхности сейчас — все совсем по — другому, чудовищ не стало, и живут обычные люди?

Себия покосилась на спутника, сказала неуверенно:

— Может быть ты и прав, хотя я не думаю, что кто-то мог истребить этих чудовищ, настолько могучими они были, но дело не в этом. Пока хоть кто-то из нашего народа сам не поднимется наверх, и не убедится, что что-то изменилось к лучшему, тема поверхности будет под запретом, а чужаки под подозрением.

Сзади послышался насмешливый голос мага:

— Уж не ты ли собралась взвалить эту непосильную ношу на свои хрупки плечи?

Подземница мгновенно подобралась, зыркнула на Золу столь яростно, что Мычка на мгновение увидел перед собой не милую девушку с великолепной фигурой и замашками аристократки, а опасную хищницу, выжидающую удобный момент, чтобы вонзить клыки в горло зазевавшейся жертве, сказала сдержано:

— Возможно и так, но я не намерена это обсуждать.

Мычка неодобрительно взглянул на Золу, но тот отвернулся в сторону, словно увидел что-то необычайно интересное.

Стало темнее. Водоемы со светящейся водой появлялись все реже, крупные озера исчезли уже давно, а встреченные по пути становились мельче, а вода в них светилась не так ярко. Округлые холмы со столбами тоже исчезли, вместо них громоздились каменные завалы, которые обходили с осторожностью. Дорогу часто пересекали цепочки глубоких следов, ведущих напрямую к каменным глыбам, при виде которых проводница заметно хмурилась, и резко меняла направление, так что группа то и дело петляла, выписывая головоломные зигзаги.

Каменная стена возникла неожиданно. Казалось, еще мгновение назад вокруг расстилалась привычная бескрайная долина, но вот уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, вверх устремляются непрерывный каменный массив, испещренный редкими норами. При взгляде на черные зев ближайшего прохода, Мычка застонал, схватился за голову, зато Шестерня приободрился, сказал довольно:

— Ну наконец-то, родные пещеры! Признаться честно, эта бесконечная равнина последнее время нагоняет на меня уныние: ни тебе надежных стен, на которые так удобно опереться, ни крепкого свода над головой, да и под ногами не привычный камень, а непонятно что из грязи и чахлой травы.

Поправив повязку, Дерн произнес ворчливо:

— Надеюсь на этот раз вы позаботились об освещении. Меня не радует перспектива вновь таскаться по узким коридорам с набитой слизнями кольчугой.

Зола пожевал губами, сказал, покосившись на Себию:

— Я как раз собирался заняться этим вопросом, когда кое-кто, совершенно некстати, сорвал нас в непредвиденное путешествие.

Глядя, как недобро загорелись глаза подземницы, Шестерня произнес примиряюще:

— Даже если и не взяли, что ж с того. Ведь я-то с вами! Неужто не пройдем?

Подавив гнев, Себия сняла дорожный мешок, удобно висящий за плечами на кожаных ремешках, повозившись с тесемкой, развязала, из открывшегося отверстия тут же ударил веселый сноп голубоватого света, и выдала каждому по небольшой, размером с кулак, сияющей сфере. Отдавая сферу Золе, она улыбнулась как можно более ласково, на что маг что-то буркнул в благодарность, и поспешил отвести взгляд.

Подмигнув подземнице, Мычка весело произнес:

— Нисколько не сомневался, что Себия достойно подготовится к путешествию.

Девушка ответила ему признательным взглядом, но Зола проворчал, спрятав свою сферу в котомку:

— Все это замечательно, но куда дальше? Не знаю, как нашей спутнице, а мне не терпится вернуться назад. После увиденного — многие посвященные описанию земных глубин труды нуждаются в корректировке, а некоторые трактаты по магии в уточнениях.

Взоры обратились на девушку. Подземница обвела спутников напряженным взглядом, заговорила, тщательно подбирая слова:

— Вы не похожи на жителей подземелий, но кто бы вы не были на самом деле, и откуда бы ни пришли, наверх пути нет. Сразу после разговора с вами мой отец направил отряд воинов, чтобы они завалили все отнорки в светлых пещерах, которые могут соединять нас с поверхностью…

Схватившись за голову, охнул Шестерня, на круглое лицо болотника набежала тень, даже Мычка заметно приуныл, только Зола, казалось, остался бесстрастным, но не взирая на реакцию спутников, девушка продолжила:

— Но есть путь вниз. Я часто гуляла вокруг деревни, порой, забредая в путешествиях достаточно далеко, и имею представление о ближайшей системе переходов. Так вот, — глядя в лицо магу, она сказала с нажимом, — если вы пойдете назад, то скорее всего погибните, нарвавшись на ночных охотников, или попав в лапы погони, но если двинетесь вниз… у нас появится шанс. К тому же, глубоко в пещерах живет раса пещерников, а они умелые строители и великие изобретатели…

С каждым сказанным словом лицо Золы становилось жестче. Роняя слова, словно тяжелые камни, маг произнес:

— Даже если ты права, и дорога назад отрезана, мы не пойдем вниз, а ты… не пойдешь с нами. — Глядя, как с каждым словом девушка съеживается все больше, он жестко продолжил: — Можешь уйти прямо сейчас, можешь чуть позже, но будет именно так. В наши планы не входит задерживаться под землей надолго, и уж тем более ввязываться в склоки здешних племен, обременяя себя дочерью одного из местных царьков.

На подземницу было жалко смотреть, ее плечи поникли, а губы мелко дрожали, растерянная, она смотрела на наемников огромными, полными слез глазами, но те лишь отворачивались, признавая правоту сказанного. Тяжело вздохнув, словно на грудь давил тяжелый камень, Себия произнесла чуть слышно:

— Хорошо. Я покажу вам путь в дальние пещеры, а там… будь что будет, — ни на кого не глядя, она пошла вдоль скалы, пошатываясь, будто слова мага не просто разбили ее мечты, но и ранили тело.

Не в силах вынести вида несчастной подземницы, Мычка отвернулся, стиснул зубы, чтобы самым постыдным образом не заорать, брызгая слюной, не замахать руками, требуя, во что бы то ни стало, взять девушку с собой, понимая, что в словах Золы скрыта тяжелая правда. Ни один отец не отпустит любимую дочь без долгих уговоров остаться, а облеченный властью сделает все возможное, чтобы вернуть беглянку, что же произойдет с ее похитителями, ведь именно так оценят их действия судьи, и подумать страшно.

Войдя в тоннель, растянулись длинной цепочкой. Первой, подсвечивая путь волшебной сферой, шла подземница, ее шаги стали тверже, спина привычно выпрямилась, но голова по-прежнему свешивалась на грудь, а взгляд упирался в бугристое каменное ложе под ногами. За ней, на пару с Дерном, следовал Шестерня. Время от времени, пещерник ахал, указывая на ярко светящиеся пятна плесени. А болотник что-то объяснял вполголоса, на некотором расстоянии от друзей двигался Зола, по его лицу то и дело пробегали тени, судя по всему мага терзали не самые приятные мысли, замыкал движение Мычка, порой, оторвав взгляд от пола, он с грустью поглядывал на идущую далеко впереди Себию, тяжело вздыхал, и вновь опускал глаза.

Вдоль дороги, на равных расстояниях друг от друга, вделанные в камень стен, сияли магические сферы, а на полу, если вглядеться пристальнее, можно было различить едва заметные оттиски подошв, по всей видимости путем пользовались часто. Изредка туннель раздваивался, порой, в монолите стены один за другим возникали множество узких проходов уводящих в темные глубины горы, а, подчас, путь пронзали странные пустоты, распахивающиеся над головой безмолвной пастью, они уходили вниз темным провалом, так что приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы невзначай не угодить в подобную ловушку. Пару раз Мычка для интереса спихивал в чернеющие ямы крупные обломки скалы, но так и не услышал звука падения.

С трудом спустившись по почти отвесному участку тоннеля, вышли в небольшую круглую пещеру, почти сплошь заросшую каким-то ранее не попадавшимся видом светящейся бледно-розовой плесени. В центре пещерки невысокий, округлый валун с ровной поверхностью, дальняя стена чернеет неровными отверстиями проходов, ноги утопают в толстом слое песка и засохших комков плесени. Смахнув с камня пыль, Себия осторожно присела на краешек, со вздохом произнесла:

— На этом месте мы попрощаемся, вы пойдете дальше, а я… — она промокнула глаза кончиками пальцев, смахивая непрошенную слезу, — вернусь в опостылевшие застенки.

Мычка вновь ощутил, как к горлу подкатывает ком, подземница сидит на камне несчастная, и такая беззащитная, что в груди поднимается непреодолимое желание закрыть, защитить от опасности, согреть на груди, заслоняя от сурового мира и жестокости бесчувственных людей, отвернулся, не в силах выдержать наполненный тоской взгляд бездонных глаз.

Зола, не останавливаясь, проследовал к центральному, наиболее широкому туннелю, бросил не глядя:

— Благодарю за помощь.

Прощаясь, Дерн мягко прикоснулся к плечу девушки, а Шестерня ободряюще произнес:

— Успехов тебе, подземница, и да прибудет с тобой благословление прародителя!

Друзья скрылись в проходе, затихло эхо шагов, а Мычка все стоял возле девушки, не в силах сдвинуться. Разум требовал двигаться дальше, настойчиво повторяя, что с девушкой ничего не может случиться в этих пещерах, грозящих гибелью любому чужеземцу, но не представляющих опасности для привычных ко тьме жителей подземелий, но сердце обливалось кровью. С трудом передвигая потяжелевшие ноги, вершинник медленно отступал, вбирая взглядом ставшие за короткое знакомство почти родными черты.

Спина уперлась в твердое, за воротник, отрезвляя, скользнули холодные капли, едва не зарычав от отчаяния, Мычка оторвал взгляд от лица девушки, чувствуя, что еще немного, и он не сможет оставить ее одну, бросился за товарищами, уже не видя, как стремительно высыхают слезы, а из глаз исчезает мольба, сменяясь отстраненной задумчивостью.

Его поджидали возле поворота. В голубоватых отсветах магических фонарей лица друзей выглядели жуткими масками. Когда вершинник остановился, тяжело дыша после продолжительного бега, Зола ворчливо произнес:

— Долгие проводы — лишние хлопоты.

Мычка сжал челюсти, не давая вырваться на свободу теснящимся в груди горьким чувствам. Глядя на перекошенное лицо вершинника, Дерн сказал, обращаясь к магу:

— Уверен, что без этого нельзя было обойтись? Девчонка не такая большая обуза.

Золу явно тяготила тема, но собравшись с силами, он неохотно возразил:

— Нужно. Собирая вздорных дочек высокопоставленных особ мы далеко не уйдем.

Шестерня проводил взглядом Мычку, что понуро побрел дальше, сказал негромко:

— Зря ты так. Девчонка хоть и высокородная, но без спеси, — он хохотнул, вспоминая. — Да и дерется, как одержимая, давненько такого видеть не приходилось. Эх, хорошую спутницу потеряли, да что теперь…

Зола хмуро посмотрел вслед пещернику, обращаясь к Дерну, раздраженно прошипел:

— Да что с ними такое! Будто мне самому это доставляет удовольствие. Но надо! — Он повторил, словно убеждая себя: — Надо. Иначе мы никогда не выйдем на поверхность.

Дерн поправил котомку, произнес задумчиво:

— Значит не доставляет… — похлопал мага по плечу, и двинулся по проходу.

Зола потоптался, прислушиваясь к удаляющимся шагам болотника, коротко обернулся, на его лице промелькнуло мгновенное сожаление, но тут же исчезло, наморщив лоб, маг неторопливо побрел, подсвечивая путь волшебной сферой.

Каменные плиты неспешно ложились под ноги, космы белесой плесени беззвучно проплывали мимо, едва не задевая лицо, а он все брел, погруженный в раздумья, когда ушей коснулся далекий крик. Не уловив в голосе кричавшего ноток страха или ярости, Зола не стал бросаться на помощь, но пошел чуточку быстрее. Посох глухо постукивал по камням, а котомка привычно давила на поясницу, убаюканный монотонностью происходящего, маг уже успел забыть о вопле и вновь погрузился в мысли, когда проход резко расширился, а по глазам ударил непривычно яркий после полутемного лаза свет. Зола прищурился, пытаясь рассмотреть причину остановки.

В глаза бросилось удивительно веселое лицо Мычки, поодаль, привалившись спиной к стене, прятал улыбку Дерн, а на полу, усевшись на излюбленный щит, похлопывал себя руками по коленям Шестерня, раз за разом приговаривая:

— Ай да девка, ай молодец! Это ж надо такое придумать.

Еще не видя причины столь бурной радости, но ощутив что что-то пошло не так, Зола нервно огляделся: мягкий магический свет на стенах, ехидные взгляды друзей, треснувший монолит свода, осколки камней на полу, и некое ускользающее от внимания несоответствие. В очередной раз обведя взглядом пещерку, маг обнаружил причину — из ограниченного пространства пещерки вел лишь один проход, тот, откуда мгновение назад вышел он сам.

 

ГЛАВА 20

Возвращались в приподнятом расположении духа. Распираемый радостью, вершинник едва касался ногами каменных плит, но скрывал возбуждение, принуждая себя идти последним. Дерн и Шестерня шли с отстраненными лицами, но порой, не выдержав, мельком переглядывались, бросая вслед Золе, что на этот раз вел отряд, насмешливые взгляды.

Когда наемники гурьбой вывалились обратно в пещеру, в глаза бросилась хрупкая фигурка подземницы, казалось, с момента их расставания девушка даже не изменила позу. При виде Себии губы Мычки неудержимо поползли в стороны, а Шестерня приглушенно хохотнул, но поймав суровый взгляд Золы, отвернулся к стене, сделав вид, что закашлялся. Нахмурившись, маг навис над девушкой, что бесстрашно смотрела на него хлопая длинными ресницами снизу вверх. Зло посопев, Зола произнес:

— Полагаю, ты сейчас начнешь рассказывать грустную историю о плохой памяти, что так некстати подвела, заставив указать неверную дорогу.

Но вопреки его ожиданиям, девушка не сжалась в ужасе, начав нести нелепицу в собственное оправдания, а нагло расхохоталась ему в лицо:

— Конечно нет, — закинув ногу на ногу, подземница скрестила руки на груди и вызывающе оглядела наемников, чем окончательно сбила мага с толку. — Ведь не думаешь же ты, что дочь одного из виднейших людей в городе могла оказаться простой деревенской дурочкой не способной отстаивать свои интересы?

Маг отступил на шаг, сказал растеряно:

— Но, получается, что ты специально…

Он замолчал на полуслове, удивленно глядя, как девушка вновь преображается: дерзкая улыбка исчезла, глазки потупились, а изящные руки, только что боевито топорщившиеся локотками, мирно упокоились на коленях. Не поднимая глаз, она церемонно произнесла:

— Я надеюсь, этот маленький розыгрыш не доставил вам особых неудобств, — глаза Себии лукаво сверкнули из-под длинных ресниц, — и позволил составить представление о серьезности моих намерений.

Зола наклонил голову, рассматривая подземницу так и этак, спросил задумчиво:

— А что мне помешает испепелить тебя на месте, дерзкая?

Себия в притворном ужасе распахнула глаза, спросила невинно:

— А как же с необходимостью покинуть подземелье, или вы уже передумали?

Маг неуверенно произнес:

— Полагаю, мы справимся с этой задачей сами. В крайнем случае, — его глаза кровожадно сверкнули, — вытащим информацию из тебя при помощи пыток.

Девушка в притворном испуге закрылась руками, сдавленно пропищала:

— Нет, нет, только не это, я жутко боюсь огромных злых волшебников с посохами в руках! — не выдержав, вновь расхохоталась, сказала уже спокойнее. — Уважаемый Зола, подумай, ну какой смысл заводить вас в место, откуда легко выбраться? Это Лабиринт проклятых, место, где лучшие воины совершенствуют свое мастерство, преодолевая многочисленные ловушки на пути к выходу.

Дерн покачал головой, сказал мирно:

— Не может быть, чтобы ты не знала выхода.

Девушка кивнула:

— Конечно я знаю, но вам это знание ничего не даст. В Лабиринте важно чувство направления, а не знание пути, — она бодро вскочила на ноги, торжественно произнесла, — а теперь, прежде чем я выведу вас отсюда, мне хотелось бы услышать слово воинов, что меня не бросят, едва выйдя на утоптанную тропу.

Мужчины переглянулись, кашлянув, Мычка спросил:

— Тебе будет достаточно нашего слова?

— Конечно, — Себия с удивлением посмотрела на вершинника, — слово воина нерушимо.

Зола мгновенно выступил вперед, сказал коротко:

— Я даю слово.

Положив руки на сердце, подземница, приклонила голову, — Что ж, теперь я спокойна. Ну а теперь, — она деловито отстегнула плащ, скатав, бросила в заплечный мешок, — прошу следовать за мной.

Девушка зашарила по стенам пещеры, что-то сделала рукой, после чего часть стены отъехала в сторону. Шестерня присвистнул, оценив качество механизма, до слуха не долетело ни единого скрипа, пробормотал уважительно:

— Оказывается, хорошие инженеры встречаются не только среди пещерников.

Принимая похвалу, Себия кивнула, произнесла напряженно:

— Если хотите жить, двигайтесь когда и куда я скажу.

Дерн философски поинтересовался:

— Даже если в проходе на нас набросится десяток враждебных подземников?

Себия отрезала:

— Даже если вас начнут заживо пожирать пещерные черви — только тогда и куда я скажу, — взметнулась туго скрученная копна волос, хрупкая фигурка исчезла в темном зеве прохода.

Наемники по очереди скрылись в отверстии. Последним, недоверчиво озираясь, в проход вдвинулся Зола. А через несколько мгновений стена бесшумно встала на место, и уже невозможно было догадаться, когда в последний раз холодный камень пещеры ощущал тепло живых существ.

Недолгий отрезок времени, необходимый для преодоления Лабиринта, растянулся почти на вечность. Началось с того, что сунувшийся в сторону Шестерня едва не провалился в глубокую яму, усаженную острыми кольями, подхваченный могучей рукой болотника уже в момент падения. А мгновением спустя, неловко оперевшись на стену, Зола активировал скрытую ловушку, вызвав настоящий град мелких зазубренных игл, от которого спас только хлестнувший по ушам визг подземницы — на пол! — и незамедлительная реакция наемников.

Каждые несколько мгновений что-то невидимое со свистом рассекало воздух, под ногами проваливался пол, а из стен с противным скрипом выскакивали заостренные колья. Дважды Мычка лишь чудом успевал увернуться от возникающих, словно ниоткуда, языков пламени. А Дерн попал под струю какой-то чудовищно едкой жидкости, так что кольца кольчуги потрескались прямо на глазах, и рассыпались серой пылью, а на рубахе возникла, постепенно расширяясь, огромная дыра, к счастью, болотник не растерялся, мгновенно выхватив одну из склянок, он плеснул на себя содержимым, тут же нейтрализовав реакцию.

Их давило, кидало из стороны в сторону, они проваливались в пропасть, выкарабкивались, из последних сил, цепляясь за сгнившие веревки, а потом мчались от катящихся камней. В одной из комнат, с потолка вдруг посыпались омерзительного вида насекомые с огромными клешнями и жуткой густой щетиной по всему телу, отчего Шестерня едва не потерял сознание, истерически завизжав, пещерник попытался спрятаться в боковом проходе, где угрожающе шевелились какие-то мерзкие твари, но Мычка оказался на стороже и вовремя оттащил товарища в безопасное место.

Когда впереди вновь забрезжил свет, суля окончание ужасов и заслуженный отдых, наемники со вздохом облегчения устремились к выходу. Выскакивая один за одним, они без сил валились на пол, радуясь холодным каменным плитам больше, чем пуховым перинам. Последней лабиринт покинула Себия, придерживая повисшую плетью руку. Мельком оглядев распростертые в нелепых позах фигуры, она удовлетворенно кивнула, и, доковыляв до ближайшей стены, рухнула на землю вслед за остальными.

Некоторое время в полутемной пещере раздавалось лишь сдавленное дыхание, но постепенно наемники пришли в себя, зашевелились. Шестерня хрипло произнес:

— Секиру прародителя мне в печень, если я еще раз по своей воле полезу в эту машину смерти.

Раздался чуть слышный голос вершинника:

— Даже если это будет единственный путь к возвращению?

Пещерник рявкнул зло:

— Да хоть путь в небесные пещеры. Лучше остаток жизни бродить по темным переходам, чем вновь побывать в чреве этой чудовищной мясорубке.

Ползущий мимо на четвереньках Дерн, похлопал пещерника по плечу, сказал с бледной усмешкой:

— А ведь это всего лишь тренировочный полигон. Ну, вроде нашего, во дворе таверны.

Собрав силы, Зола со стоном вздернул себя на ноги, не пристало магу ползать словно жалкая рептилия, сказал отдуваясь:

— Не хотел бы я встретить воинов, что, как ты сказал, Дерн?.. Всего лишь тренируются в этом чудовищном месте.

По-прежнему, сидя у стены без сил, подземница прошептала:

— Я пошла с вами отчасти и по этому. Погоня будет, и нас попытаются перехватить до… определенного места, но через Лабиринт проклятых не сунутся, пойдут в обход, мы сможем выиграть время.

Зола с кряхтением нагнулся за посохом, сказал чуть слышно:

— Еще не известно, выслали бы за нами погоню, будь мы одни.

— Зола, прекрати, — Мычка недовольно взглянул на мага, — Себия и так провела нас кратчайшим путем, рискуя жизнью.

— Можно подумать, не она нас туда завела, — отпарировал маг, но замолчал, отошел дальше, туда, где закрепленная под сводом тусклая магическая сфера давала больше света, чтобы предаться излюбленному занятию — заполнению оставшихся чистых листков мелкими витиеватыми значками.

Пока Зола шуршал листками, а Шестерня охлопывал себя, проверяя все ли конечности на месте, Дерн открыл котомку, чудом сохранившуюся в Лабиринте, вытащил несколько горшочков и направился в угол, где вершинник уже хлопотал над телом подземницы. Решительно отстранив Мычку, Дерн расстелил на камнях плащ, осторожно уложил девушку сверху, его пальцы забегали по ее телу, легко прикасаясь и тут же отдергиваясь, в некоторых местах руки болотника задерживались, надавливая сильнее, отчего, впавшая в беспамятство Себия, едва заметно стонала. Дойдя до больной руки, болотник нахмурился, его руки замерли, а пальцы чуть заметно ощупывали небольшую припухлость на локте, он сделал резкое движение, отчего девушка вскрикнула, на мгновение широко распахнув глаза, но вдохнув из горшочка, что Дерн не мешкая подставил ей под нос, провалилась в глубокий сон.

Намазав на локоть Себии толстый слой густой, неприятно пахнущей пасты, болотник удовлетворенно кивнул, широко зевнув, мельком оглядел вершинника, но не обнаружив достойных внимания увечий, неторопливо удалился, прихватив с собой ненужные более знахарские принадлежности.

Шестерня кое-как доковылял до брошенного у выхода заплечного мешка, развязав тесемки, с грохотом опрокинул содержимое на пол, хрипло пробормотал:

— Кто как, а я помру на месте, если прямо сейчас что-нибудь не сожру.

Взглянув на рассыпавшиеся по камням кусочки вяленого мяса, Дерн подсел ближе, захватив пятерней горсточку, закинул в рот, принялся неспешно жевать. Подошел Мычка, выбрал сушеную рыбку, захрустел, сдирая ногтями шкурку. Вгрызаясь в сочный, хорошо прожаренный бок какого-то местного животного, найденный в подвальчике дома и в спешке брошенный в мешок вместе с прочими продуктами, Шестерня покосился на мага, прошамкал набитым ртом:

— Чей-то у нас Зола совсем есть перестал.

Дерн громко сглотнул, сказал, отряхивая руки:

— Не видишь, впечатления от прогулки записывает, пока не притупились.

Пещерник затряс головой так, что во все стороны полетели крошки и капельки слюны, отчего сидящий рядом Мычка брезгливо отер лицо, и торопливо отсел подальше, сказал с глубоким убеждением:

— Я бы такие впечатления, как можно быстрее забыл, а не то, что еще и записывать.

Закончив писать, Зола спрятал свитки, подошел к товарищам, разглядывая разбросанные по камням продукты, гадливо поморщившись, произнес:

— И почему некоторые пещерники такие законченные свиньи? Нет бы, тряпицу подстелить, расставить поверх аккуратно… все пораскидал, в пыли извалял, только что не потоптался, — выбрав пару мясных кусочков почище, маг тщательно их осмотрел, стряхивая налипшие песчинки, один за другим неторопливо отправил в рот.

Шестерня хмыкнул, сказал укоризненно:

— И это вместо благодарности! Да пока вы в погреб, как зайцы ныряли, я, рискуя жизнью, собрал харч. А все почему? — пещерник воздел лоснящийся от жира палец. — Потому, как о будущем пекусь.

Дерн широко зевнул, сказал примиряюще:

— Ты, Шестерня, молодец, даже и не знаю, куда бы мы без тебя.

— Правда? — пещерник неуверенно улыбнулся.

— Конечно! — Дерн осторожно поднялся, держась за ушибленный бок, добавил с усмешкой: — Вон и Мычка также так думает, верно Мычка?

— Да ладно, что теперь, — Шестерня отмахнулся, сказал в смущении, — я в лепешку разобьюсь, а для друзей все сделаю.

Болотник серьезно кивнул:

— Нет, правда. И с мешком так ловко получилось, а то я уж и не надеялся его найти, думал — все, не видать мне больше своего заплечника.

— Постой, постой, — Шестерня с подозрением взглянул на болотника, — что значит «своего заплечника», а этот тогда чей?

Пещерник резво вскочил, метнулся к лежащему неподалеку мешку поменьше, схватил, перевернул, вытряхивая… по камням с веселым звоном покатились многочисленные пустые горошки, потянуло приторным запахом вина. Шестерня пробормотал растеряно:

— Но, как же так, ведь я точно помню…

Мычка покачал головой, сказал ободряюще:

— Да не расстраивайся ты. Уже то удивительно, что хоть это собрал, в таком-то состоянии…

Некоторое время Шестерня тупо смотрел под ноги, затем, стараясь не встречаться глазами с товарищами, молча ушел в дальний угол пещерки, где и затих. Насытившись, разбрелись и остальные, и в пещере воцарилась тишина.