Сам Ивахико никогда бы не выбрал подобную ночь для проникновения в чужой лагерь. Луна только вступила в свою полную фазу и светила так ярко, что даже медленно плывущие по небу облака не скрывали полностью ее сияния. Но выбора не было, добраться до главы наемников приказано было именно сегодня, так что оставалось подчиниться приказу и действовать не в самых лучших условиях.

На лазутчике был надет костюм, который мог показаться черным, но при свете яркого дня любой бы увидел, что ткань костюма на самом деле черно-коричневая. Этот цвет был выбран не случайно, ведь в деле, которому служил Ивахико, важна каждая мелочь.

В живой природе истинный черный цвет, впрочем, как и чистый белый, никогда не встречается, всегда будет какой-то оттенок. А человеческий глаз устроен так, что сразу выделяет неестественные цвета из общей массы. Идущему на задание шпиону совершенно не нужно, чтобы он выделялся. Ткань костюма лазутчика была такая, которая не выделяется среди ночи и сумерек, а также не отражает случайный блик от попавшего на нее света.

С той же целью и из той же ткани на голове шпиона были глухой капюшон и маска, оставляющая открытыми лишь глаза. Это не только укрывало лицо от посторонних глаз, но также исключало блики от волос или кожи лица.

Но и этого для полной маскировки, было недостаточно. Та часть лица шпиона, что не прикрывалась тканью, была как следует измазана сажей, а и без того узкие глаза Ивахико держал слегка прищуренными. Ведь глазной белок тоже может выдать ненужным бликом.

Был час тигра, самое удобное время для прохода через посты. Часовых к этому часу в сон клонит сильней, чем в любое другое время, и даже у тех, кто бодрствует, внимание сильно снижено.

Ивахико знал, что часовые наемников, охраняющие периметр главного лагеря, наблюдение всегда ведут скрытое, часто меняют хаотично разбросанные позиции и время смены постов. К тому же посты никогда не меняются одновременно. Это вносило дополнительные трудности, но не являлось непреодолимой преградой.

Конечно, маскировка скрытых часовых была на весьма неплохом уровне. Люди Черного Барта даже использовали специальные мази, чтобы отбить запах человеческих тел, но было одно обстоятельство, которое наемники учесть не могли. А именно, что на исходе ночи, к их главарю будет пробираться профессионал, подобный Ивахико.

Даже зайдя в комнату, где стоял полный мрак и темнота, Ивахико мог по звуку дыхания определить, сколько в комнате человек, кто из них спит, а кто бодрствует. Не составляло большого труда и на открытом воздухе, отрешившись от остальных ночных звуков, уловить дыхание скрытого часового, который не замечал проскальзывающего, словно змея, в метре от него человека в капюшоне.

Пусть и не очень быстро, но все же удачно, пользуясь тенью от нечастых облаков, Ивахико пробрался сквозь первые посты. Дальше было проще. Теперь часовые будут находиться на известных местах, охраняя обычные с виду крайние постройки поселений наемников.

Сам лазутчик был прекрасно осведомлен, что второй круг часовых охраняет уже не столько периметр крайних домов, сколько то, что в этих домах скрыто. В каждом из тех, что поменьше, находятся пушки, а вот эти большие, с виду похожие на ангары для хранения сена или зерна, на самом деле скрывают внутри себя большие катапульты. Случись тревога, и часовые, мгновенно задействовав специальные механизмы, откидывающие прочь мнимые стены домов, займут свои места возле орудий.

Миновав и этот заслон, Ивахико, легко ориентируясь среди построек наемников и пользуясь их тенью, быстро нашел то, что было главной целью его ночного визита.

Небольшой дворик был обнесен достаточно высоким забором, преодолеть который можно было, лишь используя лестницу или специальное приспособление. Но, учитывая, что и здесь были часовые, сделать это, оставаясь незамеченным, было нелегко даже для шпиона.

Но Ивахико знал, на что шел. Он, отвлекая внимание часовых, бросил в находящийся рядом пруд маленький камушек, и когда стражники на секунду отвлеклись в сторону раздавшегося всплеска, совершил такой прыжок, который показался бы невозможным любому обычному человеку.

В мгновение ока человек в капюшоне оказался по ту сторону забора, мягко приземлившись внутри небольшого дворика.

На секунду затаившись, чтобы удостовериться, что все прошло удачно, лазутчик, ступая мягче, чем кошка, направился к нужной двери.

– Я смотрю, вам, сэр шпион, снова не спится? – раздался вдруг за спиной Ивахико негромкий голос, от которого он предательски вздрогнул. Одновременно с раздавшимся голосом человеку в капюшоне уперся в затылок жесткий ствол готового разрядиться пистолета.

С той скоростью и реакцией, которой обладал лазутчик, разоружить и обезвредить упершего ему в затылок дуло пистолета человека было секундным делом. Ведь только глупец, имея преимущество в виде огнестрельного оружия, может подойти с ним вплотную к врагу, рискуя не только остаться без оружия, но и лишиться жизни.

Однако Ивахико узнал голос говорившего. Это был именно тот человек, ради встречи с которым он и проник к наемникам, и человек этот был далеко не дурак.

Лазутчик медленно поднял руки вверх и так же медленно повернулся. Как всегда, даже несмотря на ночное время, словно только что вышедший от портного и брадобрея, перед ним стоял Черный Барт. На одном глазу главаря пиратов отчего-то была повязана черная ткань.

В одной руке бывший пират держал длинную палку, на конец которой был прикреплен пистолет. Именно этим пистолетом глава наемников и угрожал незадачливому шпиону. К спусковому механизму пистолета был прикреплен прочный шнур, который Бартоломью Робертс удерживал намотанным на указательный палец той же руки, что и держала палку.

В другой руке, на уровне пояса, Барт Робертс крепко держал еще одно смертоносное оружие. Ивахико видел такие и знал, что штуковина эта называется пистолет-автомат.

Расчет бывшего пирата был верен и прост. Если лазутчик предпримет попытку сразить якобы стоящего за спиной человека с пистолетом, то атакует пустоту, а предусмотрительный Черный Барт мгновенно продырявит его из своего пистолета-автомата.

– Я знал, что ты не рядом, – тихо и спокойно сказал Ивахико, глядя прямо в глаза главе наемников.

– Догадался по голосу? – поинтересовался Барт Робертс, разглядывая стоящего в лунном свете шпиона.

Ивахико кивнул:

– Да, он был далековато для стоящего за спиной человека.

– Хм, – слегка недовольный собой покачал головой бывший пират, – вроде я специально старался говорить чуть громче и даже слегка наклонился в твою сторону.

Ивахико сначала ничего не ответил, а потом, указывая на конструкцию из палки, пистолета и шнурка, произнес:

– Но я смотрю, ты меня ждал?

– Именно так, – кивнул Барт Робертс, убирая свое оружие. – Пойдем лучше в дом, а то еще охрана чего заподозрит. Ну и не шептаться же нам на улице.

Ивахико согласно кивнул, и они с главой наемников вошли внутрь.

Бартоломью Робертс сразу зажег несколько свечей и масляную лампу, отчего в комнате, где они оказались с Ивахико, стало достаточно светло.

– Зачем тебе понадобилось красться ко мне, словно ночному убийце? – спросил глава наемников шпиона, снимая со своего глаза черную повязку. – Почему было не прийти, как раньше, среди бела дня, под видом торговца или, на худой конец, потерявшего дорогу новопризванного, ищущего кров и пристанище?

– Когда я так делал раньше, – не без сожаления отвечал Ивахико, – ты всегда меня разоблачал.

– Действительно, – Бартоломью Робертс потер между указательным и большим пальцами свой золотой дублон, – правду от меня скрыть нелегко. Но зато тебя не заподозрил ни один из моих людей.

Ивахико согласно кивнул, а потом спросил:

– Зачем ты повязывал на один свой глаз черную повязку? Я было подумал, уж не лишился ли ты глаза, но сейчас вижу, что оба они у тебя совершенно здоровы.

– Давай для начала ты снимешь свой капюшон и маску? Я тебя все равно узнал, а вести разговор с собеседником, скрывающим лицо, я бы сказал, неловко.

Ивахико послушно снял ткань со своей головы и лица, а смотревший на него Бартоломью Робертс невольно улыбнулся. Если до этого лазутчик выглядел устрашающе, то теперь, с измазанным от середины лба до кончика носа лицом, был похож на вылезшего из печки трубочиста.

– Повязка на глазу, – еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, начал пояснять глава наемников, – это чтобы не дать себя полностью ослепить среди ночного мрака.

По реакции шпиона было видно, что он не до конца понял объяснение Черного Барта, и тогда бывший пират добавил:

– Я имею в виду, что если бы ты, пользуясь ночной темнотой, решил меня ослепить яркой вспышкой, то я бы освободил глаз под повязкой, привыкший к темноте и продолжающий видеть. Это обычная уловка пиратов, несущих ночное бдение.

Искренне пораженный такой нехитрой, но наверняка действенной выдумкой, Ивахико взял с подсвечника одну из свечей и в свою очередь произнес:

– Это удивительно, но я все же предпочитаю использовать оба свои глаза, – и Ивахико, держа свечу так, чтобы хорошо были видны его глаза, продемонстрировал Черному Барту одну из своих техник.

Он отрешился от освещения в комнате и мысленно представлял себе то яркое солнце, то кромешный мрак. При этом, хотя освещение в комнате не менялось, зрачки шпиона то сужались в две маленькие точки, то расширялись, насколько это было возможно.

– Весьма впечатляет, – прокомментировал увиденное Барт Робертс и, подтверждая собственные слова, даже слегка похлопал в ладоши. – Однако я заметил, что сужаются твои зрачки гораздо быстрее, чем расширяются.

– Да, – подтвердил Ивахико, – но у любого человека привыкание к темноте длится дольше, чем привыкание к свету.

– Прошу прощения, что не угощаю тебя едой и напитками, – уходя от предыдущей темы, извинился Черный Барт, – но я и сам не привык кушать в ночное время. А потом, у вашего народа отчего-то странная манера благодарить хозяина дома за угощение. Вы уверены, что если во время еды не летят во все стороны крошки и куски пищи, то еда невкусная. А вместо благодарности изволите после еды хорошенько рыгнуть, чтобы хозяин понял, как сытно он накормил своего гостя. Лично у меня такие манеры только отбивают всю охоту и аппетит.

– Ты хорошо осведомлен о наших манерах, – заметил Ивахико, прекрасно понимая, что Черный Барт на самом деле намекнул, что они здесь сидят не для этого и пора бы переходить к делу.

– Да, – подтвердил бывший пират, – у меня здесь много разного люду, чего только не узнаешь и не насмотришься.

– Позволь, я покажу тебе еще один фокус? – спросил все еще держащий в одной руке свечу Ивахико и достал из складок своей одежды небольшой веер.

– Как тебе будет угодно, – развел руками Барт Робертс.

Удовлетворенный ответом лазутчик поставил зажженную свечу на свой веер и так впился в нее взглядом, словно хотел уничтожить.

Через пару мгновений свеча начала дрожать, а потом вдруг высоко подпрыгнула, хотя Ивахико, казалось, оставался недвижим.

После того как свеча взмыла вверх, шпион начал так ловко ею жонглировать при помощи своего веера, что казалось, будто она живая и двигается исключительно сама по себе. Наиболее удивительным было то, что, несмотря на всевозможные пируэты и верчения, огонь на свече не гас, а продолжал ярко гореть.

Поиграв так со свечой некоторое время, Ивахико вдруг ловко поймал ее в свободную руку, пламя свечи погасло, а вместо него высоко вверх начал бить тонкой струей настоящий небольшой фонтан.

– Восхитительно. – искренне отреагировал на увиденное Черный Барт. – Только я уверен, что ты, рискуя жизнью, проник сюда не для того, чтобы фокусы мне показывать, – глава пиратов снова потер двумя пальцами вставленный в ухо золотой дублон. – И свечу мою не забудь на место вернуть.

Ивахико понимающе кивнул и только протянул руку к подсвечнику, чтобы вставить туда свечу, как Барт Робертс веско заметил:

– Любезный шпион, я просил вернуть на место мою свечу, а чужой мне не надо.

В очередной раз пораженный прозорливостью главы наемников Ивахико, делая вид, что так оно и должно быть, молча вынул из-за пазухи другую свечу и поставил ее на место. Увидев, что потиравший двумя пальцами свою висящую в ухе золотую монету Черный Барт удовлетворенно кивнул, шпион спрятал свой веер и ложную свечу. Вместо них лазутчик достал три, один больше другого, мешочка и положил их перед главой наемников.

– Полагаю, что это мне? – полуутвердительно спросил Барт Робертс.

– Да, – сухо кивнул Ивахико. – Плата за предстоящую работу.

Бартоломью Робертс взял в руки самый маленький мешочек и аккуратно его развязал. Заглянув внутрь, он увидел, что в нем находится знаменитая пыль магических кристаллов. Спутать ее мерцающие сияние с чем-либо другим было невозможно.

Аккуратно положив развязанный мешочек на место, глава наемников взял другой. На ощупь в нем тоже находилось что-то порошкообразное. Бывший пират развязал мешочек, заглянул внутрь и осторожно высыпал себе на ладонь несколько темных крупиц.

– Порох, – прокомментировал действия Черного Барта Ивахико. – Настоящий, бездымный.

Бартоломью Робертс ничего не ответил, а молча высыпал темные крупицы обратно и поставил мешочек на место. Затем он взял последний, не самый большой, но самый увесистый мешочек, и почувствовал, что в нем, в отличие от остальных, находятся какие-то твердые продолговатые предметы. Развязав тугой узелок, Черный Барт с удивлением обнаружил, что в мешочке находятся патроны.

– Настоящие, – снова прокомментировал Ивахико. – Должны идеально подойти к твоему оружию, – шпион указал на прикрепленный у бедра бывшего пирата пистолет-автомат. – Личный подарок моего хозяина.

– Твой хозяин последнее время не скупится, – чуть помедлив резюмировал Черный Барт. – Это очень хорошая цена. Опять какое-то не совсем обычное задание?

– Именно так, – подтвердил лазутчик. – Никто, кроме тебя и исполнителей, не должен знать правды. Пусть пойдут те же, что были до этого. Только на этот раз с ними должны быть драконоголовые. Те самые, что служат у тебя в одной из дальних деревень.

– Ну надо же, – помотал головой Барт Робертс, – вроде спрячешь подальше, а все равно не утаишь.

– Утаить драконоголовых не так-то просто. – сказал Ивахико. – Да и часто бывает так, что от себя подальше получается к другим поближе, – философски добавил он.

– Ну да, бывает и так, – задумчиво согласился Черный Барт, а потом решительно добавил: – Хорошо, я готов выслушать суть дела, а потом уже принять решение, состоится сделка или нет.

– Как обычно, – улыбнулся шпион и подробно, во всех деталях, описал суть найма.

Выслушав все подробности, Черный Барт крепко задумался. Нельзя сказать, чтобы задания, которые требовалось выполнить наемникам, были уж совсем какими-то сложными или рискованными. Но именно это и настораживало. А точнее, та цена, которую посредством своего шпиона давал Некромант за обычное, пусть и со своими нюансами, дело.

Бывший пират еще раз внимательно посмотрел на лежащие перед ним три мешочка. Любой из них мог представлять собой неплохой капитал. А для самого Черного Барта, конечно же, наиболее ценными были патроны для его пистолета-автомата. Такие здесь не изготовишь, даже имея все нужные компоненты.

Это тебе не просто порох и отлитая из свинца пуля, которые забиваются в дуло ружья или пистолета. Хотя и они что здесь, что в мире. где Бартоломью Робертс стал пиратом, ценились весьма высоко. За хороший пистолет любой пират был готов выложить целое состояние. Ведь он практически гарантированно отправлял твоего врага на тот свет, не требуя затраты времени и сил на рукопашную.

Барт Робертс и сейчас всегда носил у себя за поясом два таких пистолета. Но конечно, они не шли ни в какое сравнение с добытым уже в этих землях пистолетом-автоматом. Оружие имело лишь один недостаток – очень сложно было раздобыть к нему запасные патроны. Хозяин замка Каэр Морт и его хитрый шпион знали, чем практически безотказно, можно подкупить главаря наемников и как сделать ему предложение, от которого сложно отказаться.

– Ну хорошо, – наконец закончив свои раздумья, сообщил Черный Барт, – передай своему хозяину, что контракт состоялся.

Удовлетворенный ответом Ивахико, молча кивнул и поднялся со своего места, давая понять, что ему пора идти. Барт Робертс тоже поднялся, и они вместе вышли во внутренний дворик, где шпион снова облачился в свой капюшон и маску.

– Уйдешь, как пришел? – тихо, чтобы не услышали охранники, спросил глава наемников, кивком головы указывая на высокий забор.

– Конечно, – подтвердил Ивахико. – Лишние свидетели ни к чему нам обоим. Да и час зайца уже на исходе. Хорошо хоть осенью светает позже и у меня больше темного времени.

– Ну что ж, – пожал плечами глава наемников, – в таком случае я даже специально для тебя отвлеку своих людей.

Шпион благодарно кивнул и уже было хотел направиться к нужному забору, как вдруг повернулся обратно к Черному Барту и спросил:

– Послушай, Барт, – немного фамильярно начал он, – а почему ты никогда не интересовался моим именем?

– На что мне твое имя? – ухмыльнулся бывший пират, потирая свою монету-серьгу. – Оно ведь все равно не настоящее.

Такого ответа шпион не ожидал. В этих землях только один человек знал о том, что Ивахико – это вымышленное имя, придуманное специально для этого мира.

Лазутчик молча развернулся, дождался, когда Черный Барт, подойдя к калитке и открыв ее, отвлечет тем самым охрану, а потом, подтверждая свое былое прозвище летучего Като, мигом перемахнул через забор и скрылся в полумраке. Миновав без приключений и особых трудностей все посты наемников, Ивахико взял курс в сторону гор, где в одной из пещер можно будет раздобыть летучую мышь и послать ее с донесением к Некроманту. А самому Ивахико еще следовало проследить за тем, насколько точно будет выполнен их уговор с Черным Бартом.

В час дракона, когда солнце уже совсем оторвалось от линии горизонта и стремилось ввысь, Ивахико добрался до заветного камня. Камень был тяжеловат, а Ивахико вовсе не выглядел одаренным природой атлетом, скорее даже, наоборот, с виду был щупловат и имел небольшой рост. Но несмотря на это, он без труда сдвинул с места тяжелый даже для обычного человека камень и открыл спрятанный под ним тайник.

В тайнике хранилось несколько комплектов различной одежды, кое-какое оружие и другие необходимые шпиону вещи.

Через пару минут Ивахико уже снял с себя черно-коричневый костюм ночного лазутчика, стер с лица сажу и, переодевшись, стал неотличим от татаро-монгольского воина.

Времени еще было достаточно, а мысли требовали успокоения. Поэтому, прикрыв тайник и вернув на место камень, Ивахико уселся рядом с ним, скрестив ноги, и попытался предаться медитации.

От былых наставников он слышал, что высшая степень медитации – это полное отсутствие мыслей. Хотя было и другое утверждение, что ни о чем не думать может только мертвый, а сознание живого всегда чем-то занято.

Но сейчас сознание Ивахико, несмотря на внешнее спокойствие, было взбудоражено уж слишком сильно. Оно не могло успокоиться с того самого момента, как глава наемников Черный Барт уверенно заявил, что Ивахико вовсе не Ивахико. Точнее, не так, совсем не так. Барт Робертс и изначально не знал, что Ивахико – это Ивахико. Он вообще не знал, какое имя носит шпион. Но то, что это имя не настоящее, заявил очень уверенно. То есть он точно знал, а не догадывался, что он, Ивахико, вовсе не Ивахико.

Тут медитирующий в облачении татаро-монгольского воина шпион понял, что вместо успокоения его мысли, наоборот, мечутся в сознании все лихорадочней.

Ивахико решил сосредоточиться на дыхании, это был самый простой способ успокоения сознания. Дыхательные упражнения дались, как всегда, легко, но должного результата все же не принесли. Как только они были закончены, волнующие сознание мысли появились вновь.

Неужели дзенин, глава и руководитель всех шпионов Некроманта, мог кому-то проговориться? Или ведет двойную, а то и тройную игру? Последнее очень возможно и вполне в духе и традициях синоби-но моно. Но Ивахико было от этого не легче. Он сам привык, что в родной Стране восходящего солнца, что в этих землях, водить других за нос, а вот такое же отношение к себе было, мягко говоря, неприятно.

Согласившись при попадании в эти земли с доводами дзенина, он поменял свое имя не только потому, что его былая слава могла сыграть здесь с ним злую шутку, а и потому, что со сменой имени сам решил начать новую жизнь. Хотя некое желание прихвастнуть собственными способностями осталось, но он уже больше не заявлял всем и каждому, что он самый лучший и готов это доказать.

Полностью менять свое имя в связи с какими-то важными в жизни событиями, в Стране восходящего солнца, было обычным делом. С присвоением себе нового имени человек как бы рождался вновь. И все, что было до этого, словно было не с ним, а с тем другим, который носил это имя.

Ему и так повезло, что он в наказание за все свои дела не переродился цветком или бабочкой, а снова был человеком. Повезло и в том, что здесь он попал к мудрому дзенину, который устроил так, что Ивахико стал личным и любимым шпионом Некроманта. Таким образом, дзенин имел возле мага своего человека, а Ивахико мог утешить свою гордыню, находясь в приближении у одного из самых могущественных магов.

Интересно, а Бартоломью Робертс знает его настоящее имя или просто знает, что нынешнее его имя совсем не то, под которым его знали в Стране восходящего солнца?

Ивахико, забыв про медитацию, поднялся и начал нервно прохаживаться из стороны в сторону. Пока вокруг не было чужих глаз, он мог себе это позволить.

Спустя несколько минут он сел обратно и начал методично расчищать от травы небольшой квадрат земли у своих ног. Затем, очистив от травы и корней нужный участок, шпион сорвал с ближайшего куста небольшую палочку и начал тщательно и методично рыхлить ею очищенную почву. Со стороны могло показаться, что усевшийся возле камня монгольский воин решил устроить себе небольшую грядку и вот-вот примется сажать в нее нужные семена.

Удовлетворенный проделанной работой, Ивахико молча уставился на взрыхленную до состояния муки почву.

Когда верхний слой земли, припекаемый осенним солнцем, начал слегка подсыхать, Ивахико снова взял свою палочку.

Самый простой способ освободиться от тревожных мыслей, которые ты не в силах прогнать, – это кому-то о них рассказать. Если рассказать некому или невозможно по ряду причин, то мысли следует записать.

Конечно, в идеале неплохо было бы сейчас иметь набор для каллиграфии. Чтобы там была и рисовая бумага, и сухая кисть. Но в данных условиях подойдет и квадрат земли с обычной палочкой.

Не спеша, Ивахико написал на земле первый иероглиф своего прошлого имени: Като. Затем прямо под ним следующий: Дандзо. Като Дандзо, именно под этим именем он был известен, и именно оно внушало многим зависть и страх, что привело в итоге к его гибели в стране восходящего солнца.

Вполне удовлетворенный проделанной работой, Ивахико методично стер так тщательно написанное, свое бывшее имя.

Разровняв квадрат земли, он снова написал два иероглифа. Теперь на земле было написано его былое прозвище: Тоби Като. Оно означало «прыгучий, или летучий Като».

Полюбовавшись написанным, он и эти иероглифы стер без остатка.

Мысли начали успокаиваться. Чтобы закрепить успех и окончательно успокоить сознание, Ивахико написал уже совсем другие, отличные от предыдущих, иероглифы.

Эти он стирать не торопился. С их написанием мысли и вовсе потекли плавно, а сознание обрело покой. Медитация на эти иероглифы дала нужный результат.

В отличие от букв, используемых для обозначения звуков, иероглифы обозначают целые образы и понятия.

При взгляде на первый иероглиф в сознании возникали сразу несколько понятий: выносить, терпеть, скрываться и прятаться, делать что-либо тайком.

А при взгляде на второй неизменно всплывал образ человека.

Однажды, в момент не часто выпадающей свободной минуты, находясь во дворе замка Некроманта, Ивахико тоже рисовал эти иероглифы. Мимо проходили стражники-скелеты, которые вели очередную пятерку новопризванных воинов Некроманта.

Лица людей, сопровождаемых скелетами, явно выдавали их принадлежность к той же стране, откуда был сам Ивахико и многие другие воины Некроманта. А вот одежда сильно отличалась. По всей видимости, они были совсем из другой эпохи, чем Ивахико, и там была уже другая культура и манера одеваться.

Никакого намека на кимоно, деревянные сандалии на босу ногу или выбритые по самурайской моде макушки с завязанными в особый узел пучками длинных волос. Ничего этого не было.

Доспехов, которые часто бывают на новопризванных, Ивахико также не разглядел. Хотя по всему было видно, что люди это решительные: в их взглядах видны отвага и честь настоящих воинов, а двигаются они и держат осанку как люди, привыкшие к физическим упражнениям.

На них была закрытая кожаная обувь из черной кожи и со шнурками. Брюки были узкие, с четко очерченной спереди и сзади на каждой штанине от самого верха и до низа складкой. Верхние куртки были без поясов, имели вырезы на груди, под которыми виднелись чистые рубахи с повязанными особым узлом вокруг шеи и спускающимися вниз по груди тряпочками.

У нескольких человек из этой пятерки Ивахико недосчитал последних фаланг на крайних пальцах.

Проходя мимо занимающегося созерцанием написанных иероглифов Ивахико, один из воинов чуть задержался и, читая иероглифы четко произнес:

– Ниндзя.

Тогда такое прочтение знакомых символов удивило Ивахико, но потом он узнал, что в далеком будущем такое название закрепится за всеми, подобными Ивахико лазутчиками.

Но самому Ивахико такое прочтение иероглифов не нравилось. Намного привычнее было знакомое с детства синоби-но моно, что означало «подкрадывающийся или делающий что-то тайком человек».

Для таких как Ивахико, с раннего детства и до смертного часа, собственное ремесло было смыслом всей жизни.

И если удавалось найти своему умению достойное применение, то можно было считать, что жизнь удалась.

Последнее время в землях магов явно назревали глобальные перемены. Ивахико чувствовал это и был этим весьма доволен. Вполне возможно, что вскоре разразится новая война, а в гуще сражений и подготовки к ним всегда найдется дело для шпиона.

Это были не просто домыслы или желания, о грядущих сражениях говорили все новые и новые факты.

Выжившие в последней великой войне маги явно устали терпеть друг друга и каждый по-своему что-то затевает. Их больше не устраивают мелкие стычки их призванных воинов, происходящие на нейтральных территориях, где каждый маг пытается отыскать себе что-то полезное, оставшееся после былых сражений великой войны магов. Им явно надо большего. У каждого из них скопилась немалая сила в лице призванных с земли воинов, которые представляют собой уже целые армии. Но каждому из магов явно чего-то не хватает для последнего толчка и начала войны.

Колдун что-то усердно добывает в Ничейных горах, больше ни на что не отвлекаясь. Чародей хоть вроде и сидит, как обычно, в своей дремучей чаще, ни во что не вмешиваясь, но значительная часть его войска, построив в лесу военное поселение, явно готовится к чему-то грандиозному. К чему пока не ясно. Ясно лишь, что это напрямую связано с драконоголовыми, предавшими Чародея.

Как только Ивахико проследит за выполнением задания со стороны наемников, он сразу отправится к русскому поселению. Конечно, лесные тэнгу Чародея, которых русичи называют лешими, как обычно, будут всячески мешать. Но связной из лагеря свое дело знает и неизменно будет появляться с новой информацией. А сам Ивахико будет пока, надев великолепно сделанную маску, изображать активность драконоголовых недалеко от русского лагеря.

Главное в этом деле – показываться мельком и быстро скрываться. Для дозорных это будет выглядеть как неосторожность драконоголового, желающего быстрее скрыться, хотя на самом деле, конечно, просто нельзя, чтобы Ивахико как следует разглядели и поняли, что он вовсе не драконоголовый.

Ивахико вообще любил быть кем-то другим. Для шпиона дурачить и обманывать – это что-то вроде веселой, выполняемой на высшем профессиональном уровне забавы. А если за твои забавы тебя еще награждают и ценят, то совсем хорошо.

Некромант его ценил. Не зря же он велел своему шпиону срочно вернуться, когда Генджи со своими самураями доставил в Каэр Морт двух драконоголовых. Плененных, кстати говоря, не без его, Ивахико, помощи.

Как же просто попался на стандартную уловку тот сильный, неожиданно выскочивший защищать сестру воин из местного племени. Ну конечно, Ивахико ни за что было не совладать с ним в рукопашной, зато при помощи метательных ножей вполне можно было одолеть. Беда была лишь в том, что для метания ножей должно быть расстояние, а драконоголовый его стремительно сокращал. Метать ножи или звездочки на ходу крайне неудобно, вот и следовало быстро вскарабкаться на дерево, чтобы цель стала легкой для поражения.

И как же хорошо, что и предводительница, и ее воин остались живы! Благодаря этому у Ивахико появилось задание, которое являлось своего рода экзаменом его мастерства.

Обмануть человека не так уж сложно. Человек хорошо изучен, а главное, воспринимает окружающий мир в основном глазами. С драконоголовыми все сложнее. Видят они не хуже людей, но кроме этого имеют еще свои чувствительные раздвоенные языки. Могут общаться между собой мыслями, а их внутреннее восприятие и реакцию на происходящее по драконьим мордам и движениям желтых глаз, прочитать весьма затруднительно.

Однако, когда Некромант изъявил желание, чтобы Ивахико стал его глазами в пещерах ожидания и присмотрел за драконоголовыми, шпион с радостью согласился. Тогда ни Некромант, ни Ивахико и подозревать не могли, как далеко пойдет и какой полезной окажется их затея.

Как великолепный иллюзионист, Ивахико знал, что зачастую, чтобы спрятаться, надо выставить себя напоказ. Так он решил стать безумным, разговаривающим с камнями стариком, сосланным Некромантом в пещеры ожидания за малую провинность.

Несколько раз он чувствовал, что находится на грани разоблачения со стороны драконоголовых. Тогда он, чтобы отвлечь их мысли от подозрений и переключить внимание, начинал сильнее обычного изображать из себя безумца и разговаривать с камнями. Главным было держаться подальше от чувствительных языков местных и побольше выставлять напоказ свое безумство.

Поначалу казалось, что вся эта затея совершенно напрасна. Драконоголовые ничего интересного для Ивахико и его хозяина в пещерах ожидания вслух не обсуждали. Их поведение тоже было обычным.

Странной и поначалу непонятной была затея самца драконоголовых, постоянно избивающего огромного и злопамятного боевого вепря. Но как же потом вместе со всеми Ивахико рукоплескал и восторгался мастерством этого воина, перед которым запросил пощады могучий, смертельно опасный зверь.

Конечно, Ивахико восхищался вовсе не мнимой могучей силой, которая якобы была у драконоголового. Шпиона изумили находчивость и смекалка, проявленные самцом местных воинов! То, как он заставил поверить огромную толпу зрителей, что может одним своим видом и решительностью победить опасного боевого вепря, было выше всех похвал. Такой обман мог бы занять весьма почетное место в руководствах для синоби-но моно.

Один лишь Некромант не разделял всеобщего ликования и восторга. Но, надо отдать ему должное, в ситуации он сориентировался мгновенно. Пока воины на трибунах восхищенно рукоплескали в честь победы драконоголового, маг, позвав с собой любимого шпиона, быстро спустился в пещеры ожидания.

Там волшебник показал Ивахико, как открыть спрятанный люк и помочь драконоголовым сбежать.

– Напрямую от них толку не будет, – сказал тогда Некромант, – но они все равно послужат моим целям, хотя сами об этом не будут даже догадываться. А в Каэр Конане и моих владениях их оставлять нельзя, такие слава и почет весьма опасны. Жаль, толком не удалось постичь их магию, но несколько магических нитей мне все же удалось захватить.

После этих слов Некромант, словно распуская маленький невидимый клубок, стал погружать в открытый люк невидимые магические нити.

Не прошло и минуты, как он удовлетворенно заявил:

– Все, я растянул нити, насколько смог, и теперь они похожи на старый нечеткий след былого пребывания сородичей драконоголовых. Теперь тебе, Ивахико, будет легче убедить их сбежать.

Ивахико согласно кивнул, а потом, вновь представ перед драконоголовыми безумным стариком, отлично справился с первой частью хитрого плана Некроманта.

Как только драконоголовые скрылись в недрах подземной реки, шпион быстро поспешил на самую высокую скалу окрестностей Каэр Морта. Времени было в обрез. Пока драконоголовые плыли по подземной реке, ему необходимо было успеть к наемникам и вернуться с их отрядом к месту, куда обязательно выйдут беглецы. Задача была не из легких, но благодаря специальному крылатому приспособлению, позволяющему парить с горных вершин, и магии Некроманта, помогающей продлить такой полет в несколько раз, Ивахико добрался до наемников очень быстро.

Заплатив Барту Робертсу хорошую цену за переодетый русичами отряд наемников, шпион вместе с ними, не щадя коней, быстро отправился в нужное место.

На горной дороге Ивахико, оставив в засаде переодетых наемников и условившись с ними о сигнале, быстро укрылся среди скал как раз напротив того места, где должны были показаться беглецы.

Подвластное Некроманту привидение уже вовсю парило над единственной тропой, ведущей от того места, куда подземная река должна была вынести драконоголовых.

Расчеты мага Каэр Морта оказались верными и точными. Как только сущность подала знак, что драконоголовые вот-вот появятся, Ивахико сосредоточился на том месте, где Колдуну удалось спрятать своего каменного стража.

Задумка была великолепной: использовать шпиона врага для передачи тому ложной информации. Ведь Некромант давно знал, что по границам его владений, где это было возможно, Колдун расставил своих соглядатаев.

Все было разыграно как по нотам. Как только драконоголовые показались на площадке рядом с каменным стражем и тот их заметил, Ивахико закричал горным орлом. Это был сигнал готовности спрятавшимся наемникам и одновременно призыв укрывающимся за изгибом дороги самураям начинать действовать.

Нет, конечно, самураи не были поставлены в известность о хитроумном плане. Они искренне верили, что их отряд преследует нагло сбежавших и объявленных подлыми шпионами и предателями драконоголовых.

Однако самураи слегка замешкались, и каменный страж чуть было не сорвал всю операцию. Ивахико пришлось крикнуть орлом еще раз, уже более пронзительно и громко.

На этот раз отряд, возглавляемый Генджи, не заставил себя долго ждать, самураи увидели цель и были уверены, что она практически у них в руках. Вот тут-то и появились из-за валуна переодетые русичами наемники. Их предводитель, разумно решив поберечь людей и не проливать зря крови, хотел вступить в переговоры и вышел вперед, чтобы нести слово. Но Ивахико-то знал, что, даже приняв слово, Генджи ни за что бы не согласился упустить пленников. Он имел приказание от Некроманта, а для любого самурая не выполнить приказ господина равносильно потере чести. Поэтому, едва завидев, что драконоголовые могут сбежать, глава самураев решил пойти на прорыв.

Ивахико прекрасно было видно сверху, как грамотно наемники не дают прорваться за драконоголовыми ни одному самураю. А главное, все это видел каменный страж. Теперь Колдун получит информацию, что русичи в границах владений Некроманта вступили в бой с самураями и помогли сбежать драконоголовым. Это было как раз то, что нужно.

Когда со своего наблюдательного пункта Ивахико увидел, что драконоголовые благополучно скачут прочь на захваченных, а на самом деле специально приготовленных, лошадях, то тут же два раза подряд снова прокричал орлом.

Услышав обусловленный сигнал, наемники, несмотря на то что имели явное преимущество, начали отступать. А отойдя к своим лошадям, и вовсе припустили прочь вслед за драконоголовыми.

Генджи имел четкое указание не преследовать беглецов за пределами границ владений Некроманта. Да и преследовать было уже бесполезно, драконоголовые успели ускакать слишком далеко.

В прошлой жизни, в родной Стране восходящего солнца, несчастный самурай Генджи наверняка вспорол бы себе живот, чтобы тем самым смыть позор и искупить вину за невыполнение задания. Но здесь, из страха быть превращенным в зомби и имея четкий приказ вернуться в любом случае, он не стал совершать обряд священного самоубийства сэппуку.

По стечению обстоятельств, драконоголовые не смогли вернуться в родные подземелья. Поначалу Некромант, оставивший на их телах особые знаки, был слегка раздосадован таким поворотом дел, но, узнав, что брат с сестрой были приняты в наемники, был удовлетворен и этим. Свою службу они послужат ему и там. А Ивахико сыграет в этом далеко не последнюю роль.

Шпион открыл полуприкрытые во время медитации глаза. Осознав, что вместо сосредоточения и избавления от лишних дум его мозг, наоборот, прокручивал в сознании последние события, Ивахико не расстроился. Цель была достигнута, тревожные мысли отступили, и он был готов для дальнейших действий.

Поднявшись на ноги, Като Дандзо, теперь носивший имя Ивахико, собрал разбросанные вокруг пучки трав. Он не хотел стирать написанные последними и принесшие успокоение иероглифы. Вместо этого шпион просто присыпал их сорванной травой, словно маскируя от постороннего глаза. Ивахико нашел это весьма символичным – скрыть надпись, обозначающую скрывающегося человека.

Сам шпион, в данный момент не отличимый от татаромонгольского воина, был сейчас не просто синоби-но моно, а действовал синобисугата-дэ, то есть переодевшись, инкогнито, под чужим именем. Именно так он и проследит за выполнением наемниками контракта.