Вначале мы приведём несколько известных высказываний Ч. Дарвина.
«Я не отрицаю, что существуют многочисленные и веские возражения, которые могут быть представлены против теории происхождения видов путем изменения и естественного отбора».
«С первого взгляда представляется почти невозможным, чтобы самые сложные органы и инстинкты могли образоваться и усовершенствоваться не путём воздействий, хотя и подобных человеческому разуму, но неизмеримо его превышающих, а постепенным накоплением бесчисленных, незначительных изменений, каждое из которых было полезно для его обладателей».
«Крайне затруднительно даже представить себе, через какие ступени могли проходить многие организации на пути к совершенствованию… Я хочу ответить на все эти вопросы и возражения только предположением, что геологическая летопись значительно менее полна, чем это предполагается большинством геологов».
«Из этой свирепствующей природы войны, из голода и смерти, – непосредственно вытекает самый высокий результат, который ум в состоянии себе представить – образование высших форм животной жизни… Есть величие в этом воззрении на жизнь с её различными силами, изначально вложенными Творцом в незначительное число форм, или только в одну»…
Не правда ли, очень честные и прямые высказывания великого учёного. И совершенно не надо было, по-видимому, последователям Ч. Дарвина заниматься искусственным отбором отдельных положений и выводов теории, отбрасывая, в первую очередь, не свои, а его очень важные сомнения.
Тем не менее, заскрипел механизм последовательного превращения видов жизни на планете Земля: простейшие одноклеточные, многоклеточные, водные, земноводные, млекопитающие… Не будем пока задавать сложных вопросов о целесообразности и разумности живого, ювелирной точности механизмов воспроизводства жизни, феноменальной приспособляемости практически к любым, в том числе и экстремальным обстоятельствам и факторам внешней среды; чудесной эволюционной изменчивости в сторону улучшения и усложнения физической и психической организации видов; нашем человеческом будущем… Подивимся всем этим чудесам ещё тысячу раз, но ради приличия согласимся пока с классиками науки, что благодаря природным свойствам изменчивости и наследственности, мутациям, адаптации к постоянно изменяющимся условиям и факторам внешней среды, работе естественного отбора, бесконечное время резко усложнило формы, механизмы и функции жизни и последовательно создало множество совершенных видов живых существ, удивительно точно приспособленных к существованию в определённых экологических нишах Земли и предназначенных для выполнения разнообразных жизненных функций.
Итак, основоположник биологической теории эволюции видов Ч. Дарвин считал эволюцию вообще, а также межвидовую эволюцию естественными процессами, лишёнными всякой таинственности. Кэйлоу в его «Принципах эволюции» формулировал суть дарвинизма в следующих шести положениях:
1. Главный механизм эволюции заключается в непрерывной изменчивости видов по морфологическим и физиологическим признакам;
2. изменчивость случайна и наследуема;
3. популяции растений и животных обладают значительной способностью к увеличению;
4. ресурсы ограничены, особи борются за себя и за потомство;
5. выживают наиболее приспособленные, вследствие действия механизма естественного отбора;
6. представители вида всё лучше и лучше адаптируются к окружающим условиям.
Популяционная генетика вкупе с дарвинизмом и составила тот остов, на котором возникла современная так называемая синтетическая теория эволюции, провозгласившая наименьшей эволюционно значимой, то есть подвергаемой действию естественного отбора единицей популяцию и постулировавшая ненаследуемость приобретенных в ходе онтогенеза признаков и качеств вида. Точковые или микромутации она объявила источником непрерывной случайной изменчивости, а так называемые истинные или макромутации – ответственными за видообразование.
Основными генетическими элементами эволюции теория считает генетическую гетерогенность популяций и их полиморфизм, пластичность генома, избыточность генетической информации, хромосомный полиморфизм, гетерозис. Эволюция предстаёт перед нами в виде плавного и непрерывного, линейного и восходящего на протяжении многих сотен миллионов лет процесса, сопровождающегося неизменным усложнением и усовершенствованием форм жизни на Земле. Крупные внезапные изменения хотя и признаются теорией, но к сущностным механизмам формирования новых видов не относятся.
Даже беглое ознакомление с учением Ч. Дарвина говорит о гениальности этого человека и важном значении его учения для того времени, когда он жил и творил. Не было во времена Ч. Дарвина вообще такой науки – генетики; не оформилось ещё учение об адаптации организмов к условиям окружающей среды, не было учения Г. Селье о стрессе; не разработаны были основы биоритмологии и многое другое… Да и в вопросе о происхождении на Земле человека из обезьяны больше добавили многочисленные учёные – последователи Ч. Дарвина и материалисты-марксисты, чем сказал он сам. Хотя хорошо известное расхожее мнение, что физический труд создал из обезьяны человека, безусловно, игнорирует многочисленные факты использования орудий труда животными. Тем не менее, большинство из них (животных) в области разума и мышления не прогрессируют. Можно также сослаться на вполне заслуживающие доверия факты из истории антропогенеза, свидетельствующие о том, что первобытный австралопитек в качестве орудия труда использовал заострённую кость, а неандерталец, живший на Земле, спустя приблизительно один миллион лет после австралопитека пользовался заострённым камнем. Какой прогресс за миллион лет! Да и положение о зависимости уровня организации живого от размеров мозга тоже не выдерживает никакой критики. Объём мозга кита в пять раз больше, чем у человека… А сам объём мозга человека за последние несколько тысяч лет, как следует из данных антропологических измерений, нисколько не вырос, а даже немного уменьшился.
Да, время безжалостно и к гениям, и постепенно расставляет всё на места, более приближенные к истинному положению вещей в этом мире. И дело не в том, что кому-то хочется развенчать гения, показать себя, поспорить с великим; может быть, и хочется… Но главное, приходит время…
К вопросу о переходных формах… Ископаемых остатков видов найдено, и находят сегодня огромное множество. Но это – ископаемые остатки именно видов, а не промежуточных форм между ними. А за промежуточные формы принимаются вымершие виды. Ведь известно, что сегодня на Земле обитает около двух миллионов видов животных. А за всю историю Земли вымерло порядка двух миллиардов видов.
Один из существующих тезисов дарвинизма в пользу взаимопревращения видов состоит в их сходстве (похожести). Действительно, невозможно спорить с тем, что сходство морфологии, физиологии и особенно эмбриогенеза у разных видов свидетельствуют о едином плане строения живого. Но это совершенно не доказывает взаимопревращений разных видов. Более того, единый план строения видов жизни противоречит случайной изменчивости – главному тезису дарвиновской теории происхождения видов. Случайная изменчивость неизбежно дала бы массу резко отличающихся морфологически друг от друга видов жизни. Факты наличия так называемых рудиментарных органов или атавистических признаков у человека, например, жаберных щелей и хвоста у его эмбриона или копчика и некоторых элементов оволосения во взрослом состоянии, конечно, очень интересны, но также весьма недоказательны для утверждения о животном происхождении вида человека. Поскольку план строения жизни на Земле является единым для разных видов, и в этом как будто сходятся все, а программы развития, генетически отличающиеся значительной избыточностью, всегда готовы как к развёртыванию, так и к свёртыванию под влиянием постоянно изменяющихся условий среды обитания жизни и эндогенных факторов, то и так называемые рудиментарные признаки в эмбриогенезе не столько свидетельствуют в пользу линейных взаимопревращений видов (морских – в пресмыкающихся, пресмыкающихся – в млекопитающих и так далее…), сколько о возможностях трансформаций, заложенных в геноме (в одних условиях рудиментарные элементы эмбрионов могут остаться таковыми и во взрослом состоянии, а в других – развиться до полноценной функциональной структуры).
Примерно такое же положение дел и с некоторыми не рудиментарными, а наоборот, прогрессивными, но избыточными и даже бесполезными для конкретного вида анатомическими признаками строения. Например, наличие практически сформировавшихся фаланг пальцев на конечностях взрослой свиньи… О чём с большей достоверностью можно предполагать в данном случае: о том, что свинья активно прогрессирует в сторону превращения в более организованный вид животного, или она является деградировавшим видом, имевшим эволюционных родственников с функционально высокоразвитыми ногами? Ещё раз о хвосте эмбриона человека. Логическое рассуждение по этому поводу не может не подбросить мыслишку и о возможной перспективной инволюции человеческого вида в сторону обезьяны?.. И так далее, и так далее…
Теперь рассмотрим, на наш взгляд, ещё более принципиальный вопрос о характере изменчивости в ходе эволюции. Безусловно, что отдать дело эволюции видов в руки случайной изменчивости Ч. Дарвина заставили его материалистические убеждения. Никаких научных доказательств для утверждения данного тезиса у него не было. Не оказалось их и у его последователей. На самом деле, если непрерывная изменчивость живого – это закон природы (в чём нет ни у кого сомнений), то она (изменчивость) никак не может быть случайной…
А что говорит о случайности современная наука и философия? Случайность характерна для высокоэнтропийных, неупорядоченных процессов, а не для жизни. Высокая степень энтропии, согласно законам термодинамики, смертельна для всего живого. Известно и другое, а именно, что всякое упорядоченное причинно-следственное движение состоит из масс случайных… Даже беспорядочное броуновское движение в среднем соответствует постоянному направлению. Таким образом, следует говорить о единстве случайного и закономерного, но при определяющей роли последнего. Наилучшим примером, в данном случае, являются мутации. Их называют случайными, ошибками, а они закономерны, поскольку закономерен набор аллелей в молекуле ДНК.
И последнее предположение, раскрывающее вероятную природу единства случайного и закономерного – это то, что случайное, по-видимому, есть неосознаваемое до поры до времени логическое и причинно-следственное. Если сформулировать более чётко, то случайность есть неосознанная и необъяснённая причинность. Ну а где есть причина, там есть и следствие… По большому счёту, случайного нет вообще. Если признать случайность, то и сами законы изменчивости и наследования жизни тоже случайны?.. Конечно, если есть Бог, то он не «играет в кости». Так выразился А. Эйнштейн, протестуя против физической неопределённости во Вселенной. Конечно, её там нет… Но ведь современная квантовая механика не только предсказывает некий ряд разных результатов, но и определяет вероятность каждого из них. А более высокая или низкая степень вероятности в человеческой науке часто бывает гораздо точнее абсолютизирования одного, может быть, именно случайного результата, который в последующем и окажется ложным…
Таким образом, современное понимание случайности не даёт учёным права противопоставлять ее закономерности, особенно при постулировании таких тонких биологических механизмов, каким является механизм эволюционирования жизни. Эволюционная изменчивость не случайна, как не случайны и мутации, её вызывающие, как не случаен и процент доминантных и рецессивных аллелей в гаметах.
К вопросу о случайных и закономерных явлениях в живой природе тесно примыкает проблема взаимоотношения жизни с окружающей её средой обитания. Хотя современное эволюционное учение и учитывает адаптационные возможности живого, его удивительную приспособляемость к постоянно изменяющимся условиям и факторам внешней среды, вместе с тем, в современной концепции эволюции недостаточно учтено эволюционирующее значение стрессорных экзогенных и эндогенных воздействий на живой организм в условиях компенсации и декомпенсации его систем при патологических состояниях, а также – при дезинтеграции и смерти.
Но опять возникает вопрос. А случаен ли стресс? Назовите хотя бы один случайный катаклизм в природе (землетрясение, шторм, наводнение, засуху). Таких нет. И не случайно, опять-таки не случайно человек всё лучше и лучше научно прогнозирует их, постепенно проникая в суть закономерностей этих стихийных процессов. А ургентные заболевания, эпидемии инфекций и даже уличные травмы… Разве они действительно случайны? Они случайны для нас лишь на том поверхностном уровне восприятия, на котором мы все внешне существуем и на котором не осознаём всех скрытых причинно-следственных отношений тех или иных так называемых случайных стрессорных происшествий. Но став профессионалами, например, врачами, мы, получая известие о той или иной эпидемии, выслушав внешне сбивчивые жалобы больного или оценив его объективный статус, мысленно проникаем в причинно-следственный мир состоявшейся случайности (в виде острых болей в сердце или диспептических расстройств со стороны желудочно-кишечного тракта); или анализируя характер травмы, устанавливаем причинно-следственную цепочку, приведшую к настоящему происшествию (скользкий тротуар, пьяный водитель, состояние сознания потерпевшего и так далее).
Но какое отношение, спросите вы, имеет пусть даже и не случайная уличная травма к эволюции жизни? Оказывается, самое прямое, как и вообще любое стрессовое происшествие является вполне определённым эволюционно значимым событием. Более того, не только сам стрессовый инцидент, но и его отдалённые последствия также эволюционно значимы, а иногда могут становиться решающими как для развития конкретного индивидуума, так и для его потомства.
Итак, свойство адаптации (приспособления) живого к постоянно изменяющимся условиям и факторам окружающей среды можно рассматривать в качестве некой данности, получаемой живыми организмами вместе с жизнью. Но сама адаптация не может быть не связана с потребностью организма изменяться в ответ на изменения среды обитания.
Однако одно из принципиальных положений концепции Ч. Дарвина состоит в том, что изменчивость живого в процессе эволюционирования жизни случайна и следовательно, не зависит от потребностей организма. И это ещё одно очень слабое место в эволюционной теории, поскольку, как теперь уже доподлинно известно, именно потребность организма следовать постоянному изменению условий окружающей среды лежит в основе адаптационной изменчивости всего живого.
Таким образом, адаптации и компенсации являются неотъемлемой частью развития живого организма любой степени сложности и, следовательно, эволюционируют вместе с организмом (организмами) в онто– и филогенезе. Более того, сама эволюция возможна и осуществляется именно благодаря существованию адаптивных и компенсаторных реакций живого.
Далее теория считает, что процесс развития жизни имеет вид вертикально расположенной спирали, в которой каждый следующий виток поднимает развитие на новый уровень, повторяющий, однако, многие формы и элементы старого. Таким образом, эволюция представляется непрерывно-прогрессирующим, в целом, линейным процессом развития. Но так ли это?
Сегодня мы уже должны понимать, что старение и смерть тоже являются частью эволюционного процесса живого на Земле. Стареют и умирают индивидуумы, популяции, виды, цивилизации… умирают… и возрождаются… При этом возрождение обычно начинается с упадка, а часто – из пепла и праха предшествующей высокой организации жизни. Новая жизнь возрождается, как птица Феникс из пепла, и развивается с ещё большей стремительностью, по сравнению с жизнью предыдущей.
Но умирание вида – необычный процесс эволюции, хотя и закономерный. Освобождающаяся одним каким-либо видом экологическая ниша Земли должна быть заполнена другим, прогрессирующим в своем развитии. Хотя до этого момента возможно длительное одновременное существование деградирующего (деградирующих) и развивающегося (развивающихся) видов, подвидов, популяций. Но выбор уже был сделан и сделан не случайно…
На основании всего выше изложенного, по нашему мнению, во-первых, классическую биологическую теорию эволюции жизни на Земле с учётом всех её основополагающих общих биологических и генетических принципов следует, скорее, рассматривать в качестве теории микроэволюции видов живого, и то, с некоторой оговоркой, касающейся неслучайного характера изменчивости в ходе эволюционного процесса.
Во-вторых, процессы эволюционирования видов жизни протекают параллельно. При этом внутривидовой процесс осуществляется по ритмическим, циклическим законам развития, с неизбежным участием мощных стрессовых процессов в ходе состязательности индивидов; с включением адаптацио-и компенсациогенеза и в обязательном порядке, – циклического ритма «Жизнь-Смерть».
И в третьих, ни о каком непрерывно прогрессирующем процессе в ходе эволюции говорить не приходится. Эволюция совершается в соответствии с природными ритмами и циклическими механизмами развития-деградации, жизни и смерти.
А теперь давайте попробуем представить себе хотя бы схематически механизм эволюционирования, исходя из известных науке биологических и физических закономерностей.
Спиралеобразный или волновой вид процесса микроэволюции доказывается, во-первых, данными о периодичности и цикличности биологических процессов развития и, во-вторых – близостью форм генома жизни (спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты) и квантовой (волновой) природы света.
Эта спираль или волна не может быть прогрессивно восходящей, поскольку внутри процесса видообразования постоянно происходят микроэволюционные ритмические и циклические превращения подвидов и популяций с градуально-сальтационным (плавно-скачкообразным) механизмом своего осуществления. При этом стрессовая природа этой внутривидовой микроэволюции предполагает ограничения во времени с периодами как совершенствования, так и деградации (как развития жизни, так и её смерти). И поскольку внутренние процессы эволюции множественны и параллельны, то общий вид волн или спиралей можно себе представить вполне определённым образом… Процесс развития не является плавно восходящим и исключительно прогрессирующим. А регулярно повторяющиеся через определённые промежутки времени гребни волн должны олицетворять собой всё новые и новые уровни развития подвидов жизни. В то же время впадины волн или основания спиралей должны соответствовать элиминации (гибели) старых форм жизни. Последнее, естественно, происходит в острой конкурентной борьбе-взаимодействии с себе подобными, а также с представителями подвидов других видов, согласно ритмическим, циклическим и стрессовым законам развития жизни.
Структуры кривых эволюции обозначают подвиды. И поскольку подвидов у каждого вида жизни достаточно много, то их волны (спирали) развития бесконечно переплетаются, накладываются и противополагаются друг другу. Пользуясь физической терминологией, можно говорить о феномене множественной интерференции волн, с эффектами как усиления, так и гашения амплитуд их колебаний. Результатом этого бесконечно противоречивого и в то же время закономерного множественного процесса-взаимодействия и является существование того огромного разнообразия биологической жизни на Земле, которое мы сегодня имеем и изучаем.
Что же касается механизма межвидовых превращений жизни, то последний пока как бы ускользает от рассмотрения из-за отсутствия соответствующих научных доказательств…
Между тем, согласно многочисленным законам, и в первую очередь закону сохранения энергии (Джоуль, Гельмгольц), статус-кво в природе неуклонно поддерживается за счёт закономерного перераспределения информации, энергии и вещества между галактиками во Вселенной, различными космическими объектами, планетами Солнечных систем; а на Земле, в том числе, – и между различными экосистемами (экологическими нишами). Как метко выразился на эту тему К. Э. Циолковский, «тепловая смерть Вселенной точно уравновешена её жизнью».
Известно также и то, что, когда какие-либо виды жизни задыхаются от энтропийных отходов, они либо активно мутируют в направлении более совершенных форм подвидов жизни, либо вымирают в пользу качественно новых её видов. При этом на Земле должно сохраняться хотя бы относительное количественное постоянство видов. Что касается их численности, то она, по-видимому, также регулируется функционированием постоянного стрессового циклического механизма «Рождение-Смерть», через взаимодействие с окружающей средой, а также – с представителями своего и других видов живого на Земле.
И всё же объяснить макроэволюцию, то есть образование новых видов жизни имеющимися на сегодня научными данными: генетическими макромутациями (своеобразными квантовыми скачками) или интерференцией информационно-энергетических волн развития не представляется возможным.
Исключительно в качестве предположения может рассматриваться вариант нестандартного по мощи и специфике воздействия экстремального фактора-стимула типа катастрофического катаклизма, также волновой, но доминантной природы, который путём тотального гашения волнового процесса как бы вырывает огромные звенья видов из бесконечных эволюционных циклов жизни и заменяет их новыми видами… И это тоже спорно…
Итак, микроэволюционный механизм развития имеет как минимум два существенных компонента: постепенное количественное накопление в течение жизни особи или индивидуума новых признаков, свойств и качеств, и стрессовое по своей природе изменение свойств материи, как следствие: а) смешения генов в потомстве; б) прямого изменения наследственности вследствие мутаций; в) заболеваний, старости и смерти. При этом третий из названных, безусловно, стрессовый компонент механизма эволюционирования, в равной степени связан как с жизнью, так и со смертью. При такой постановке вопроса можно смело говорить о циклическом биоритме «Жизнь-Смерть» и о его роли в эволюционном развитии каждого отдельного вида живого на Земле.
Приобретенные в ходе индивидуальной жизни фенотипические, эволюционно значимые признаки и особенности генетически, по-видимому, формируются и видоизменяются в течение всей жизни как на гонадальном (преимущественно в молодом возрасте), так и на соматическом уровнях. При этом приобретаемые фенотипические признаки постоянно проходят через горнило генетического отбора в собственных половых и соматических клетках, в ходе которого геном организма изменяется адаптационно, по-видимому, целесообразным образом, под давлением негенетических внешних и внутренних факторов и условий жизни.
Болезни живых существ, а также процессы старения организмов сопровождаются физиологическими и патологическими компенсаторными реакциями и тоже имеют эволюционную значимость как с точки зрения выживания самих особей, так и их потомков, жизнь и развитие которых могут быть гарантированы именно благодаря той высокой цене (болезням и даже смерти), которая была заплачена их предками.
Иными словами, эволюционную ценность имеют не только адаптивные реакции организма на внешние и внутренние факторы среды, но также физиологические и патологические компенсаторные генотипические реакции, проявляющиеся при различных заболеваниях.
И даже полом адаптационно-компенсаторного механизма (летальный исход) у отдельных представителей или групп того или иного вида, в эволюционном отношении, безусловно, позитивен как в плане освобождения, расчистки территории экологической ниши, так и в смысле большей генетической устойчивости потомства к тем стрессорным факторам среды и заболеваниям, которые послужили причиной болезней и даже смерти предков.
Но если всё сказанное выше верно, то до каких пор могут спорить сторонники плавного непрерывного эволюционного развития жизни с учёными мужами, отстаивающими позиции сальтационизма (прерывистого, скачкообразного развития)? Ведь фактические данные, заслуживающие серьёзного рассмотрения, постоянно накапливаются как с той, так и с другой стороны. И как может быть иначе? Изолированно отстаивать одну из указанных точек зрения – значит забыть о важнейшем диалектическом законе развития – перехода количества в качество. Почему стрессовые процессы на Земле и в космосе, безусловно, сопровождаемые не только разрушительным, но и созидательным потенциалом, часто игнорируются, когда речь заходит об эволюции? Но достаточно только предположить, что эволюционный процесс и не плавный, и не скачкообразный, а плавно-скачкообразный, как резко возрастает значение того и другого, заполняющих свои ниши и вступает в свои неотъемлемые права стрессовая природа жизни как одна из главных биологических пружин процесса эволюции в целом.
Естественный отбор, лежащий в основе микроэволюции видов жизни – это не просто механизм, это – естественный диалектический закон, подобный всем другим известным законам природы, космоса и Вселенной. Он, безусловно, находится в тесной связи с такими диалектическими законами, как закон единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания и перехода количества в качество. И только через призму последних закон естественного отбора наполняется содержанием и смыслом.
Надо признать, что великий материалист Ч. Дарвин, объявив о том, что эволюционная изменчивость не программируема, то есть случайна и постепенна (многие миллионы лет); более того, что сама эволюция жизни представляет вполне естественный процесс, легко объясняемый борьбой за существование с себе подобными особями, а также с другими видами и с условиями среды обитания, тем не менее, не смог избежать в своей теории чудесного. И чудесным у него оказалось как раз главное: учение о естественном отборе. И совсем не естественным, научно-прозрачным, а безошибочно-разумным, и в то же время загадочным, предстает естественный отбор в его учении. И если даже и случайна изменчивость признаков, то уж об отборе наилучших приспособительных свойств и качеств из бесчисленного количества случайных – этого сказать никак нельзя. Естественный отбор – безупречный природный селекционер (куда там бедному учёному-селекционеру с его улучшенными породами мастопатийных коров, малоподвижных лошадей-тяжеловозов, ожиревших до безобразия свиней и так далее). Только естественный отбор, по Дарвину, может выбрать из масс случайных и в большинстве, вредных признаков, единичные и наилучшие варианты, с целью последующего их наследования в ходе эволюции потомками.
Жан Батист Ламарк, как впрочем и родной дед Ч. Дарвина Эразм Дарвин, настаивали на направленной изменчивости видов, объясняющей целесообразность прогрессивных эволюционных превращений. Здесь они находили таинственный ключ к природе эволюции жизни. Ч. Дарвин отказался от направленной изменчивости, заменив её плавными, случайными изменениями признаков, но тут же и сам обратился к таинственной, по сути, разумной силе – естественному отбору в природе.
Подытоживая тему критических замечаний к современной теории эволюции жизни на Земле, мы позволим себе сформулировать восемь замечаний-положений, которые, по нашему мнению, должны быть учтены в новой теории.
1. В основу эволюционного развития жизни на Земле должны быть положены не биологические составляющие, а информационно-энергетические механизмы эволюции сознания.
2. Механизм эволюционного развития жизни не является ни градуальным (плавным и постепенным), ни сальтационным (скачкообразным). В соответствии с основными диалектическими законами развития он может быть только градуально-сальтационным (плавно-скачкообразным). При этом в биологии развития закон естественного отбора был и остаётся краеугольным камнем эволюционного селективного процесса.
3. Эволюция жизни не является непрерывно прогрессирующим процессом. Она происходит в соответствии с биоритмами и циклами развития, с периодами как совершенствования, так и деградации; как развития, так и смерти.
4. Влияния внешних и внутренних факторов среды, и в первую очередь, стрессорных воздействий, являются главной причиной прижизненной генетической изменчивости индивида, выражающейся в изменении его фенотипа. При этом болезни и смерть также должны быть включены в программу эволюции как отдельного индивида, так и видов жизни в целом. Их внутренняя стрессовая природа способствует ускорению эволюционирования жизни посредством адаптационно-компенсаторных реакций, реализуемых как генетическими, так и, по-видимому, негенетическими механизмами.
5. Биологическая изменчивость, имеющая эволюционную значимость, может быть только причинно-обусловленной. Она не должна опираться на сомнительную случайность, не имеющую к тому же чёткого научно-философского толкования.
6. Мутации (как точковые, так и хромосомные) – главный двигатель эволюции жизни есть закономерный адаптивно-компенсаторный ответ генома организма на стрессорные влияния внешних и внутренних факторов среды.
7. Не умаляя значения и роли популяционной генетики в развитии теории эволюции жизни, по-видимому, нельзя согласиться с той точкой зрения, что именно популяция является минимально значимой единицей, подвергаемой действию естественного отбора. Естественный отбор, реализуемый в ходе селекции и гибридизации форм жизни, осуществляется на всех уровнях, начиная с жизни особи, индивида и заканчивая семействами, родами, популяциями и подвидами живого.
8. Все указанные выше принципы развития, безусловно, относятся к микроэволюции видов. Механизмы межвидовых переходов (макроэволюции) сегодня науке не известны и требуют дальнейшего изучения.