Сага о трех кирпичиках

Ответ вопросом

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, по крайней мере, две вещи: где находится вопрошающий поэт и в какое время года захотелось ему произвести анализ воздуха, настоенного на неведомых цветах. Ведь цветы на Кавказе — одни, на подмосковных равнинах — другие, а на мочажинах Большеземельских тундр — третьи. К тому же весенние и летние цветы на одном и том же месте, в одном и том же лесу или, скажем, на одной и той же поляне отличаются не меньше, чем выросшие в разных частях света.

Весна, уходя, забирает свои цветы, и на их месте распускаю летние. А когда приближается осень — лето спешит поскорее освободить леса и поляны для новых хозяев.

Если искать по цветам какую-нибудь поляну, то не всегда и отыщешь ее. Так, по свидетельству писательницы Павловой, и случилось однажды с навозным жуком. Встретился тот жук с веселой кобылкой, и она пригласила его к себе в гости на желтый луг:

— У нас цветут сурепка и свербига, одуванчики и лютики. Как блестят лепестки у лютика! В них видишь мордочку другой кобылки. Знаешь, как это бывает, когда глядишь в воду?

— Я прилечу к тебе и посмотрю, — сказал навозный жук.

И он стал собираться. Но по привычке все копался и копался. И прокопался очень долго. А когда полетел, то не нашел желтого луга. И при встрече пожаловался кобылке.

— Ах, — сказала кобылка, — да ведь луг-то теперь не желтый, а белый! Там цветут тмин и ромашки, дрема и подмаренник. Какие маленькие цветочки у подмаренника! Заберешься между ними — и точно облако вокруг тебя. А как пахнет!

— Я прилечу к тебе и понюхаю, — сказал навозный жук.

И он стал собираться. Но по привычке все копался и копался. И прокопался очень долго. А когда прилетел, то не нашел белого луга и при встрече пожаловался кобылке.

— Ах, — сказала кобылка, — да ведь луг-то теперь не белый, а лиловый. Там цветут колокольчик и скабиоза, полевая герань и мышиный горошек. Какие забавные усики у мышиного горошка! Он цепляется ими за травинки. И на них так славно качаться.

— Качайся на здоровье! — сказал навозный жук. — А я больше гуда не полечу. Уж не расцветут ли там завтра черные цветы? Нет, я предпочитаю свою родную дорогу. Пыль всегда пыль. А серый цвет для глаза всего приятнее.

Эту сказку с полным правом можно назвать «сказкой-правдой». В ней сказочного — только что разговор веселой кобылки, родственницы травяного музыканта-кузнечика, с жуком. А все остальное — правда.

Почти у всех первых весенних цветов желтая окраска — результат воздействия на них света и температуры.

Иван Владимирович Мичурин считал, что когда-то на земле преобладали цветы преимущественно желтой окраски. В жарких странах это наблюдается и сейчас. Да и у нас многие розы, например, с весны — более светлых тонов, а ближе к осени темнеют.

Наблюдательная кобылка

— Как блестят лепестки у лютика! В них видишь мордочку другой кобылки. Знаешь, как это бывает, когда глядишь в воду?!

Помните, так говорила веселая попрыгунья-кобылка навозному жуку?

В наблюдательности ей отказать нельзя. Цветы, вернее околоцветники, у лютика и других его родственников — чистяка, калужницы, распускающихся ранней весной, — действительно блестят, словно отполированные.

А вот кто скажет, для чего им блеск?

Наверное, для того же, для чего нужен он отражателям в автомобильных фарах и в лампах, которые можно увидеть в некоторых врачебных кабинетах. Там блестящая поверхность рефлектора собирает лучи, идущие от лампы, и направляет их в определенное место.

А у лютика? Тоже собирает. Только лучи не от ламп, а от солнца.

Подымается золотистый цветок над холодной, только что оттаявшей землей, а из-за голых стволов деревьев вырывается озорной ветер и знобит цветы. А им хоть бы что. Направят свои блестящие лепестки на солнце, поймают солнечные лучи и пошлют их, отраженные, на тычинки и пестики — самые нежные и самые важные для цветка части. Ведь благодаря им будут опылены цветы и завяжутся семена.

Спор решает градусник

Но какой все же цветок у нас самый первый, самый ранний?

Одни говорят, что этот весенний первенец никогда не попадает на витрины цветочных магазинов. Нельзя увидеть его и на клумбах у самых заядлых садоводов. Это — соцветия ольхи, невысокого раскидистого дерева, что растет по оврагам и берегам речек.

Есть и объяснение раннему ее цветению. Ольха готовится к нему заблаговременно — задолго до слякоти, снега и зимних вьюг. Еще летом, под прикрытием листвы, закладывает она длинные твердые сережки — мужские цветы, вырабатывающие пыльцу. На других ветвях, как маленькие колокольчики, качаются шишечки — это женские соцветия, образующие после опыления семена. Но сейчас они еще зеленые!

Настанет время — и загорятся яркими кострами осенние кроны кленов и осин. Начнут сыпать себе под ноги золото белостволые березы. И тогда побуреют, засохнут листья ольхи. Потемневшие цветы еще крепче ухватятся за ветки, чтобы зимние вьюги не оторвали их и не унесли. Они будут терпеливо дожидаться света и тепла.

Но вот растают и звонкими ручьями сбегут в низины снега. По корням ольхи забурлят, зазвенят ледышками вешние воды и разбудят ее от зимнего сна. И стоит ветру только тронуть тогда ветку, как произойдет беззвучный взрыв — вскинется желтое облачко пыльцы.

Так говорят одни. А другие возражают: самый ранний весенний цветок не ольха, а мать-и-мачеха.

Кто же прав?

Спор о сроках зацветания ольхи и мать-и-мачехи разрешит градусник. Долголетними наблюдениями установлено, что для зацветания ольхи нужно восемнадцать градусов тепла. И то не сразу. Если, скажем, в течение шести весенних дней воздух будет нагреваться только на три градуса — на седьмой день ольха запылит, раскроет свои сухие невзрачные цветы, заготовленные еще с прошлого года.

А мать-и-мачеха?

Она еще менее требовательна к теплу. Ее желтые звездочки засветятся, как только получат свою порцию — три градуса тепла.

Так кто оказывается победителем в соревновании на раннее зацветание?

Но почему же это первое цветущее весной растение, не успевшее развернуть листочки и только выгнавшее навстречу весеннему солнцу нежные стебли с желтыми цветами, похожими на одуванчики, имеет такое странное название? Кто дал его цветку? Листья. Листья и народная фантазия.

Когда отсветят желтые весенние фонарики, мать-и-мачеха начинает одеваться листьями. Сверху они гладкие и блестящие. А снизу пушистые, словно войлоком покрыты или перевернутой овчинкой подшиты.

Сорвал когда-то человек такой лист и приложил его пушистой стороной к губам. И так тепло им стало, будто родная мать поцеловала. А дотронулся он губами к верхней, блестящей стороне листа — почудился ему холодный поцелуй мачехи…

И назвал тот человек — безвестный народный поэт — наш первый весенний цветок «мать-и-мачеха». И другим сказал. Название, видно, понравилось, да так и осталось за цветком на все времена.

Зачем такие удивительные листья нужны мать-и-мачехе? Пушистая подкладка греет их, защищает от холода. Вот светит солнышко на верхнюю блестящую сторону и пронизывает лист насквозь. Лучи его запутываются, застревают в волосках на нижней стороне и нагревают лист снизу. Или ветер подует. А листок повернется к нему шерстистой стороной и опять не замерзнет.

Три чудесные краски

Нет, наверное, человека на земле, который сумел бы сосчитать все оттенки наших цветов. С этим согласится каждый.

Но каждый невольно и удивится, узнав, что у волшебной художницы-природы в распоряжении имеется только три краски, три основных цвета: зеленый, который дает хлорофилл, желтые красящие вещества и цветочная синь, или так называемый антоциан.

Всего три кирпичика. А из них построен целый мир чудесных расцветок, которые ни одному художнику до сих пор еще не удавалось повторить на холсте, сколько бы тюбиков ни выдавливал он на свою палитру.

Однако можно довольно легко разгадать секрет любой окраски любого цветка.

Вот, например, красивый цветок — анютины глазки.

Его бархатные лепестки сине-черного цвета, как крыло бабочки-махаона. Где взяла природа эту удивительную окраску? Ее дал антоциан — цветочная синь, которой так много в лепестках, что она заполняет клетки, расположенные в несколько слоев один над другим, ручается примерно то же, что и с оконным стеклом. Если смотреть через него прямо — оно прозрачное. А посмотрите через то же самое стекло с торца и увидите совершенно непрозрачную зеленоватую муть.

Зеленая окраска цветов, пожалуй, самая сложная. И что интересно — самая неприметная. Здесь антоциан соединяется с желтыми красящими веществами, имеющимися в цветке. А что синее с желтым дает зеленое, известно каждому школьнику, взявшему в руки кисточку с акварельными красками.

Хорошо. А красный цвет? С чем нужно смешать синий антоциан — с зеленым хлорофиллом или желтым красящим веществом, чтобы получить красные или розовые оттенки? Вовсе нет. Его надо разбавить кислотами. Как только в клеточном соке появится кислота — антоциан покраснеет. А добавьте в него щелочи — он снова станет синим, словно по мановению волшебной палочки.

Остался еще один кирпичик — белый цвет.

Вы знаете, что даже очень чисто выстиранное белье имеет слегка желтоватый оттенок, который остается от мыла. Для устранения этой желтизны белье и подсинивают. Тонкий слой синьки, накладываясь на такую же тонкую желтую пленку, дает белый цвет. А семь цветов радуги, сливаясь вместе, что дают? Белый цвет.

Ведь все так просто…

Ой, погодите. Не спешите. Загадка белого цвета не так проста, как может показаться с первого взгляда.

Секрет белых цветов

На большой перемене несколько мальчиков и девочек наперебой рассказывали друг другу, где они побывали и что нового узнали за лето.

— Хотите, я вам загадаю загадку из жизни природы? — сказал Витя. — Ответьте: почему в темном ельнике бывают только белые цветы?

— Очень просто, — раньше других ответила Галя, которая мечтала стать ботаником, как только вырастет. — Окраской цветы приманивают насекомых-опылителей. А в темном лесу белый цвет заметнее всякого другого. Поэтому ночные цветы белые и, кроме того, сильно пахнут. А вот я загадаю тебе твою же загадку несколько по-иному: отчего цветы белые?

Не успел Витя и рта раскрыть, как зазвенел звонок, и мальчик поспешил к двери своего класса. Но Галя догнала его:

— Чтобы тебе легче было отгадать, я положу вот этот белый цветок в воду, в таз под баком с питьевой водой. Посмотришь, что с ним будет.

На следующей перемене Галя вынула цветок из воды и показала всем ребятам. Но теперь он был уже не белым — его лепестки стали бесцветными.

— Галя показывает нам совсем другой цветок. Это нечестно, — пробурчал Витя.

— Неправда. Это тот же самый цветок. Смотрите. — И Галя подняла с полу оброненный белоснежный лепесток. Она положила его на подоконник и прижала пальцем. Лепесток стал таким же прозрачным и бесцветным, как и те, что побывали в воде. Хотя никакой жидкости белого цвета из него не вытекло.

Так что же все-таки произошло?

Между клеточками цветочных лепестков находятся пузырьки воздуха. Они полностью отражают свет, и потому цветок кажется белым. Давление же воды или пальца вытесняет воздух из тканей лепестков, и они становятся стекловидными.

Вообще о красном цвете

Задумывались ли вы когда-нибудь, что такое красный цвет и чем он отличается от другого цвета, зеленого, например? И почему все воспрещающие сигналы — светофоры над перекрестками улиц, фонари на железнодорожных переездах, задние огни на поездах, грузовиках и автобусах — тоже обязательно красные? Не голубые, не желтые, не розовые, а непременно рубиново-красные…

Скажете, так условились. Но можно было условиться и другой какой-нибудь цвет считать сигналом опасности. А выбрали красный.

Красные лучи — самые «жесткие», как говорят специалисты. Они пронизывают туман и темноту лучше лучей других цветов. Поставьте рядом два фонаря: красный и другой любого цвета. И удаляйтесь от них — отходите пешком или на автомобиле отъезжайте. Когда соседа красного фонаря видно не станет за далью — красный свет все еще будет подмигивать вам: вот он я… За эту удивительную особенность красный цвет и сделали сигналом опасности.

А теперь о красных цветах

Где больше красных цветов — в Африке или Европе?

А что получилось бы, если бы пчелу посадили за руль автомобиля? На первый взгляд, эти вопросы покажутся, может быть, нелепыми и не относящимися друг к другу. А на самом деле…

Ученые долго ломали головы над разгадкой закономерностей распространения красных цветов по частям света. Ведь красный цвет — самый заметный на земле. И если окраска нужна цветку для привлечения насекомых-опылителей, то красные цветы должны были бы оказаться в самом выигрышном положении. К кому-кому, а к ним пчела должна подлететь…

Однако и тут не все так просто. Вот ответьте: как пчелы видят? Ведь у них не два глаза, как у нас с вами, а целых пять!

По бокам головы расположено два сложных. И каждый состоит из пяти тысяч фасеток шестиугольной формы. В одном из журналов, помнится, приводился даже снимок отражения в таком сложном глазу пасечника. Похоже было, что портреты его вклеили в бесчисленные мелкие ячейки какой-то решетки.

Сложные глаза пчел видят при ярком свете и на близком расстоянии. Между ними, на темени, расположены три простых глаза, способных видеть в темноте и на далекое расстояние. По своему строению они напоминают фотоаппарат — все три изображения в мозгу пчелы сливаются в один образ.

Но вместе с тем пятиглазая пчела различает не 60 отдельных цветов видимого спектра, как мы с вами, а только три — желтый, сине-зеленый и синий. Кроме того, для нее существует еще и четвертый цвет — ультрафиолетовый, невидимый для нашего глаза. Поэтому представить его так же невозможно, как слепому — обычный для нас, скажем, белый или красный цвет.

И посади пчелу за руль автомобиля — она не увидит красного сигнала и расшибется о первое же препятствие, огражденное красным глазом светофора.

Не видит пчела и красных цветов. Красные цветы у нас опыляют жуки, мухи или бабочки — из насекомых только они способны различать этот цвет.

В тропиках красных цветов много. Там их опыляют крошечные птички—колибри. Это птички-мухи, птички-бабочки. Они питаются не насекомыми, как их пернатые родственники, а сладким цветочным соком — нектаром. И язык у колибри приспособился к такому способу питания. Он стал длиннее, чем обычно бывает у птиц, и сросся в трубочку, превратился в хоботок, напоминающий хоботок бабочек.

Повиснет колибри над цветком в воздухе на часто-часто машущих крылышках, запустит внутрь цветка свой язык-трубочку и выпьет сладкий сок, собравшийся в нектарниках, и при этом нечаянно вымажется в липкой пыльце, на которую цветок не скупится. А перелетит на соседний — опылит его. Совсем как бабочка или пчела.

Зрение у птиц устроено не так, как у пчел. Синий цвет им кажется совсем тусклым, малоприметным. А вот красный они различают хорошо.

И если наши цветы свою окраску подогнали под зрение пчел, то цветы тропических стран подстроились под вкусы своих опылителей — птиц, и потому приобрели преимущественно красные оттенки…

Но есть красные цветы такие, что обходятся и без бабочек, и без сверкающих ярким оперением колибри. Например, рафлезия Арнольди, наполняющая воздух нестерпимым запахом тухлого мяса. Бабочки и колибри облетают ее стороной, а вот жуки и мухи спешат к ней. Они-то и опыляют этот самый крупный в мире цветок, достигающий 140 сантиметров в поперечнике и весящий около пуда.

Но и тут есть исключение

Было замечено, что мохнатые труженицы-пчелы садятся на цветы мака. Почему же цветок мака — своего рода исключение из пчелиных правил? Ведь он тоже красный. Красный для нас с вами. А кто сказал, что он красный и для пчел? Мак — один из тех цветков, которые имеют двойную окраску. Красную, ту, что мы видим, и «ультрафиолетовую», которую видят только пчелы.

На лесной полянке, подвернув под себя ноги калачиком, не двигаясь, сидит человек. В руках у него небольшое стекло, и он держит его над цветущим кустиком черники. Вот неподалеку загудела пчела. Она летит низко, обыскивая и осматривая цветы. Села на один, на второй, совсем неприметный цветочек у самого колена неподвижного человека. Потом залетела в тень от стекла и, ничего не найдя, вылетела и села на цветок чуть подальше.

Черничные цветы, оказавшиеся в тени стекла, пчела не видела.

Человек убрал стекло и продолжал сидеть. Через некоторое время на контрольные цветы, только что затенявшиеся стеклом, деловито опустилась другая пчела. Но стоило отгородить эти кустики от солнечных лучей стеклом — пчелы пролетали мимо, как над совершенно пустым местом.

Странно? Ничуть. Ведь ученый пришел на полянку не с куском обыкновенного стекла, а со светофильтром, который не пропускал ультрафиолетовые лучи. А раз они не попадали на листья и цветы черники, то и не отражались от них. И пчелы не замечали эти цветы, хотя и садились на соседние, такие же неприметные для глаза, но излучавшие особые «ультрафиолетовые» лучи.

Однако и цвет не всегда нужен

Один художник-натуралист облюбовал во время своей очередной экспедиции живописное, но мало кому известное ущелье в диких горах. Он установил на валуне рамку с туго натянутым холстом, привалил ее с боков двумя камнями, чтобы крепче стояла. Примостил ящик с красками, уселся и принялся за работу.

Вскоре на холсте появились угрюмые скалы, в разрыве между ними — полоска равнины, заросшей дикими маками, а над нею, в синеве дали, — снежные вершины Заилийского Ала-Тау.

Но вот пригрело солнце, проснулся ветер и стал дуть с гор в степь, расцвеченную маками. И вдруг словно кто-то бросил в лицо художнику горсть маленьких черных жуков. Не успел он сообразить, в чем же дело, как жучки облепили валик цинковых белил, выдавленных на палитру из тюбика. А затем накинулись на белоснежные изображения далеких гор и облаков на светлом горном небе…

На палитре было много красок — красных, синих, фиолетовых. Но жучки по какой-то непонятной причине садились только на белую. Удивленный художник снял их с картины острым кончиком пинцета, но следующий порыв ветра снова швырнул горсть черных жучков, которые немедленно разместились на цинковых белилах.

Картина была испорчена: на холсте копошились сотни насекомых, завязших в краске и размазавших все изображение.

И только через много лет художник узнал причину странного поведения жучков в далеких горах. Жучки те — из породы точильщиков, живущих в стволах деревьев.

Некоторые из них поселяются и на травянистых растениях. Те же, что лезли на белила и испортили всю картину, приспособились жить и кормиться на диких маках. Так какая же тут разгадка? Белила на маки совсем не походят. Да и что может роднить цвет свежего снега с цветом заката перед дождливым днем?

Оказывается, для насекомых, в особенности жуков, цвет не всегда-то и нужен. Достаточно бывает одного запаха. А белила как раз были приготовлены на масле, выжатом из семян мака.

Учуяли точильщики принесенный ветром с гор запах, кинулись по прямой дорожке к нему, да угодили прямо в белую краску. Ведь пахла она так знакомо — маками!

 

Великое таинство

Для утешения ли?

Давным-давно, говорят, когда и сна еще не было, ходила по земле в горе и печали темная ночь: она чувствовала, что все к ней относятся с неприязнью.

Жуки ворчали, отыскивая в наступивших потемках листы покрепче, чтобы просидеть на них до солнечного восхода. Ведь тогда никто даже понятия не имел, что такое спать…

Птички садились на краешки своих гнезд и говорили птенцам, которые все еще просили есть:

— Тише, дети, не шумите. Пришла ночь и загнала в щелки всех комаров и мух. А нам с вашим отцом закрыла глаза своими темными ладошками. И мы ничего не видим…

— Ах, какая она нехорошая, эта самая ночь, — жалобно пищали птенцы. — Неужели она не знает, что мы еще не наелись и должны до утра сидеть голодными?

— Ничего, детки, — успокаивал птенцов отец, — вот взойдет солнце, выгонит ночь, и я наловлю вам самых вкусных комариков и самых жирных мух. А сейчас молчите, а то ночь рассердится и выбросит вас из теплого гнезда.

Ночь слышала все и печалилась. Она старалась рассеять свой мрак. Зажигала на небе яркие звезды, раздавала светлякам голубые фонарики. Заставляла светиться старые гнилушки — но и это не помогало…

А когда всходило солнце, озаряя землю теплыми лучами, все оживали, начинали жужжать, петь и щебетать. Радовались великой радостью, что прошла ночь и настал день. В это время бедная ночь всего сильнее чувствовала одиночество. Она забиралась в темные пещеры, под поваленные бурей деревья, в лесные ямы и плакала там, завидуя всеобщему любимцу — солнцу.

Задумались цветы: как доставить ночи хоть немного радости, как смягчить ее печаль?

— Но что мы можем предложить ей, кроме своих красок? — сказал один цветок.

— Наши краски дало нам солнце, — возразил второй. — В темноте все они одинаково: черные, и ночь не может их видеть.

— Тогда давайте будем благоухать для ночи! — закричал третий цветок.

И вот когда из-за деревьев выходили косые тени, расстилая коврики для ночи, цветы начинали испускать чудный аромат. И это благоухание, струившееся со всех сторон, утешало ночь, говорило ей о том, что есть на земле живые существа, которые сочувствуют ей.

И теперь еще многие цветы по-прежнему отдают свой аромат только ночи.

Выдумка, скажете вы? Хорошо. Так давайте оттолкнемся от нее и отправимся искать настоящую причину пахучести цветов, пустимся в путешествие за этой разгадкой…

А добираться придется ни далеко, ни близко — в те времена, что спрятаны сейчас глубоко в недрах земли, в пластах мела, обломками которого пишут условия задач на черной классной доске.

Готовы в такое путешествие? Тогда трогаемся…

Загадка — ровесница кусочка мела

139 миллионов лет отделяли первобытных людей и 140 миллионов лет отделяют нас с вами от того времени, когда на земле появились цветы.

Но еще до этого на первобытной земной растительности начали образовываться шишки с пыльцой между чешуйками. Ветер подхватывал ее и переносил с одной шишки на другую, производя так называемое перекрестное опыление.

Некоторые насекомые приспособились кормиться этой пыльцой. Съедая вместе с пыльцой нежные части шишек, они приносили вред растениям.

Постепенно — в течение многих миллионов лет — насекомые изменялись. Менялись и растения. Кончики веток превратились в цветки, а листья — в нежные лепестки, тычинки, пестики. Цветы стали вырабатывать сладкий сок, насекомые, разобрав вкус, начали охотиться только за ним. Они перелетали от цветка к цветку, чтобы высосать накопившийся в них нектар. И уже не грызли цветы, не губили их, а помогали им опыляться. Подбираясь к кладовым со сладостями, спрятанными в глубине цветка, они вымазывались пыльцой и уносили ее на другой цветок.

На земле в то время росло огромное множество цветов. Но насекомые садились на более заметные, опыляли их, и те давали больше семян, быстрее размножались, вытесняя все остальные.

Кроме окраски, у цветов начали появляться и запахи. Они также зазывали насекомых к себе, обещая хорошее угощение. Но насекомые — существа довольно разборчивые: они летели только к тем из цветов, запах которых им нравился. Именно пчелы и шмели в течение долгих миллионов лет отбирали запахи, помогли приятно пахнущим цветам в борьбе за существование. Неприятно же пахнущие цветы оказались под защитой мух, их верных союзников.

Роза, сколотая булавками

Что привлекает пчелу: аромат ярких лепестков цветка или пыльца? Но в таком случае пыльца должна иметь свой собственный запах, отличный от запаха цветка.

Немецкий исследователь Фриш решил проверить это на опыте. И взял он себе в помощники пчел — создателей всех цветочных ароматов, прекрасных знатоков этого дела.

Что же он сделал? Поставил около улья банки, в которых находились цветы розы и цветы колокольчика. Всех прилетавших пчел метил особыми метками.

Фриш знал, что если пчела начала собирать нектар или пыльцу с цветков одного растения, то будет летать только на эти цветы, минуя другие. Это постоянство и является важнейшим условием для перекрестного опыления.

Так же вели себя пчелы и на этот раз. Вскоре в улье образовались две меченые группы пчел. Одна — работавшая на розе, другая — колокольчиковая.

Когда пчелы привыкли к этим запахам, цветы убрали. Пчелы покружились, покружились над пустым местом и вернулись в улей.

А исследователь мудрил над цветками. Он выщипал из розы все тычинки с пыльниками и вырезал пестик. Затем отделил тычинки из цветков колокольчиков и тонкими, как волосок, булавками, какими прикалывают насекомых в коллекциях, Укрепил колокольчиковые тычинки с приставшей к ним пыльцой в цветке розы. И снова поставил его возле контрольного улья.

И вот на этот комбинированный, сколотый булавками цветок села пчела-разведчица. Она набрала пыльцы и полетела в улей.

— Интересно, — думал ученый, — какая из групп вылетит на сбор пыльцы по сигналу разведчицы: розовая или колокольчиковая?

Ждать ему пришлось недолго. Вскоре над сколотым цветком закружились пчелы с метками колокольчиковой группы. Среди них не было ни одной, полчаса назад посещавшей цветы розы.

О чем рассказал опыт?

О многом. О том, что разные части растений пахнут по-разному, и пчелы хорошо это различают. Ведь пчела-разведчица принесла с собой в улей два запаха — розовых лепестков и пыльцы колокольчика. Пчел возбудил только запах пыльцы.

Чтобы проверить это предположение, Фриш продолжил опыт. Он также булавками укрепил в пустом цветке колокольчика тычинки розы, обсыпанные пыльцой. И едва побывавшая на цветке разведчица залетела в улей, как из него стали вылетать, словно пули, пчелы, которые до этого работали на розе.

Исследователь проделал множество подобных опытов с разными цветами и установил, что лепестки и пыльники одного и того же цветка пахнут по-разному.

А что важнее?

Для некоторых насекомых достаточно только запаха — помните, как маковые точильщики целыми пригоршнями летели на цинковые белила, пахнущие маком, — то что же нужно пчеле: цвет или запах?

Чтобы заставить пчел ответить на этот вопрос, их ослепили. Повинуясь вековечным законам, и слепые пчелы не остались в улье. Они вылетели, но кружились вокруг него: не могли найти дорогу на знакомый луг с цветущими травами.

Тогда их перенесли туда в коробках и выпустили. И вот одна, потом другая, третья стали садиться на цветы. Они находили нектар по запаху. В другой раз опыт видоизменили. Партию пчел лишили усиков — органов обоняния. Вылетев из улья, эти пчелы сразу же направились к цветущему лугу. Но, очутившись над цветами, закружились в растерянности: не знали, на какой цветок сесть — не ощущали привычного запаха. Садились на первые попавшиеся и только случайно попадали на те, с которых обычно брали взяток.

Значит, цвет и запах выполняют каждый свою роль. Окраска привлекает пчел издалека. Запах помогает им разобраться уже на месте.

Плохо же пришлось бы и пчелам и цветам, если бы вдруг исчезли краски или запахи.

 

Природа полна чудес

Это им давно известно

Думаете, эта запоздалая (и, очевидно, страшно недисциплинированная) пчела случайно забралась в колокольчик? Ничего подобного. Специально. Ведь могла же она переночевать где-нибудь под корой на дереве или заползти под камень у дороги. Могла, но не забралась — полетела цветок разыскивать. А почему? Да потому, что в цветке теплее.

Кто живет на юге, хорошо знает, сколько тревог доставляет садоводам весеннее, особенно раннее, цветение садов. Не раз случалось: зацветут абрикосы, ветки их словно пушистой белой пеной покроются. Садовод ходит, как именинник: хороший будет урожай…

Но вот в один из вечеров воздух начинает словно натягиваться и прижимать, пощипывать нос и уши.

Надвигаются заморозки. Цветы, чуя беду, приникают к веткам и замирают, ожидая смерти…

В такую ночь садоводам не до сна. Они хлопочут в садах — зажигают заранее приготовленные кучи навоза с той стороны, откуда дует холодный ветер. Сырой навоз горит плохо, спорит с огнем и дымит во всю ивановскую. Садоводам этого только и надо. Ветер срывает дым и несет его в сад, окутывает им цветущие ветки. И, будто задохнувшись в дыме, холод отступает из сада.

Но цветы существуют, как мы знаем, вот уже сто сорок миллионов лет. А садоводы появились на земле не больше трех тысяч лет тому назад. По сравнению с цветами — совсем недавно, вчера, можно сказать… Однако на земле всегда были весны с заморозками, а спасительных дымящих костров не было в прежние времена. Вот цветы и начали сами защищаться от холодов.

Некоторые из них обросли волосками и шерстинками, другие приобрели темную окраску, способствующую лучшему поглощению тепловых лучей и согреванию, а третьи начали вырабатывать и выделять в воздух эфирные масла — летучие вещества, которые окутывают распустившиеся цветы и заслоняют их от холода. Внутри ароматного облачка они оказываются в относительной безопасности и не так подвергаются воздействию колебаний температуры.

Полезное приспособление это со временем развилось. И сейчас, очень многие растения выделяют эфирные масла, которые воспринимаются нами как запах. Они привлекают этим запахом насекомых-опылителей и в то же время согреваются в облачке эфирных паров в прохладные ночи.

Гостиница под белой вывеской

Говорят, что в старину трактиры и гостиницы имели самые неожиданные названия: «Пестрый поросенок», «Поющий лебедь», «Звезда трех волхвов», «Золотой гребешок», «Синий фонарь». И зачастую вместо вывески, написанной буквами, над дверями такого трактира вывешивали символическое изображение его названия. Большой фонарь с синими стеклами, например.

И если бы на фландрский манер начать называть гостиницы для насекомых в растительном мире, то одной из них лучше всего подошло бы название «Белое крылышко». Другого, пожалуй, и не придумаешь…

Судите сами. Растение, о котором мы говорим, называется у садоводов каллой. (Как называют его между собой насекомые, никому пока неизвестно.) Так вот цветок этой самой каллы устроен очень интересно — специально спроектированная гостиница для крылатой бездомной мелочи. Кстати, то, что называют цветком, — на самом деле вовсе не цветок, а своего рода чехол на цветке, вернее — целом соцветии, собранном в початок. Это видоизмененный, получивший яркую белую окраску кроющий лист, свернутый кульком вокруг соцветия. Его назначение — защищать цветы от намокания и повреждений. Кроме того, он — настоящая вывеска, привлекающая насекомых: издали заметен.

Мухи и мошкара в сумерках хорошо его видят, а подлетая ближе, улавливают и гнилостный запах, исходящий из его цветков. Они залетают внутрь белой цветочной обертки и по стержню початкообразного соцветия спешат вниз, разыскивая поживу, запах которой учуяли, подлетая к калле.

Желаемого они, конечно, не находят. Калла не городская свалка, а как-никак цветок. Но и обиженными до конца не остаются. Внутри цветка они находят некоторое количество пыльцы, которую можно съесть. Трактир «Белое крылышко» предоставляет им не только бесплатный ужин, но и неплохой ночлег — внутри цветка заметно теплее, чем на открытом воздухе. И мухи с мошкарой, приласканные щедрым цветком, остаются в нем на ночь.

Однако калла не дремлет. Цветы початка все время осыпают вниз свою пыльцу, и она прилипает к волоскам на туловищах ночлежников. Выбравшись утром из цветка, они, может быть, побывают и на другом. Пусть даже не все, пусть только некоторые из них.

А что будет дальше, вы уже знаете.

Царская температура

Амазонская кувшинка—виктория-регия—не только по названии царица цветов. Она поражает и своими размерами.

Часто можно видеть снимки: ребенок, сидящий на ее круглом листе с загнутыми, как у сковороды, краями. А лист плавает, как плот, и не тонет. Эти листья, достигающие двух метров в поперечнике, растут очень быстро. Как сутки — так и увеличиваются на 150 квадратных сантиметров. На две ступни.

И все же самое замечательное у нее — цветы размером с большую вазу. Если хотите точнее — поперечник их достигает тридцати сантиметров. Живет такой цветок всего два дня.

Вот в вечерней тишине раздался щелчок — это разомкнулся бутон виктории-регии. И над зеркальной поверхностью воды начал разворачиваться ослепительно белый цветок. А подойдите к нему на следующий день — и можете не узнать: он стал розовым. А на следующее утро снова перекрасился — в фиолетово-красный.

Потом он сомкнётся и уйдет под воду — семена выращивать.

Эти чудесные цветы выделяют сильный и приятный аромат и вместе с ним излучают тепло, согревая влажный вечерний воздух. В то время, когда растрескиваются пыльники, температура вокруг цветка на целых 12 градусов выше окружающей.

Чем не царская температура?

 

«Слонов» нужно замечать

Похоже или нет?

Любители острых сравнений говорят, что дерево инжира похоже на крокодила.

Имеется в виду не зубастая пасть страшного хищника, а его симбиоз — сожительство с маленькой птичкой. Насколько такое сравнение справедливо — решайте сами.

Крокодилы живут в водоемах, которые не могут пожаловаться на бедность населения. Кроме рыб, в них водится множество водной мелочи — личинок жуков и других насекомых. Немало там и пиявок. Они не только не боятся хищных крокодилов, но считают их вполне подходящей для себя добычей.

Когда крокодилы охотятся в воде — пиявки присасываются к их деснам и чувствуют себя в полной безопасности между зубами, острыми, как лезвия отточенных ножей.

Трудно сказать, как был найден общий язык, но у крокодилов появились помощники: птички, зачастую называемые «зубочистками». Выберется крокодил на берег, чтобы отдохнуть и погреться на солнышке, и широко раскроет пасть. И тут из кустов выпархивают маленькие птички. Они смело ходят между страшными зубами и вытаскивают из десен пиявок. Крокодил только жмурится от удовольствия. А птички и сами около хищников кормятся, и своих птенцов пищей обеспечивают.

Подобные взаимоотношения установились и между деревом инжиром и небольшой осой — бластофагой.

Соцветия у инжира довольно солидные — в них бывает до 1500 отдельных цветков. Однако вряд ли кто-нибудь, за исключением специалистов, видел их. По внешнему виду соцветие напоминает полую зеленую шишку в форме груши. Такой вид оно имеет потому, что отдельные цветки соцветия срослись вместе. На одних деревьях — соцветия покрупнее. Это женские соцветия. Они опыляются и дают плоды. На других соцветия размером поменьше, состоящие из цветов обоего рода. Вот в эти-то соцветия бластофаги и приловчились откладывать свои яички. Из них развиваются насекомые. Крылатые самки и совершенно бескрылые самцы, которые никогда не вылезают из зеленых шишек на солнечный свет. Всю жизнь они сидят взаперти.

Когда настает пора цветения, самки, вымазанные пыльцой, выбираются из соцветия и летят на поиски места кладки яичек.

Обследует бластофага все цветы в женском соцветии, вымажет их пыльцой, принесенной на своем теле, и спешит выбраться наружу. Ей нужно лететь на поиски других, более подходящих. Но главное сделано: женские соцветия опылены и начинают завязывать плоды — всем хорошо известный инжир со множеством мелких семечек. Сколько семечек, из стольких плодиков ягода инжира и состоит.

А бластофага, полетав по инжирному саду, в конце концов отыскивает подходящее — короткостолбиковое соцветие, откладывает в нем свои яички и, выполнив материнский долг, погибает.

У некоторых сортов инжира соплодия развиваются вообще без всякого перекрестного опыления. Но самым распространенным садовым сортам без бластофаг не обойтись. Да и осам без инжира долго не прожить.

Как видите, неожиданное на первый взгляд сравнение плодового дерева с крокодилом все же оправдано.

Заботливая бабочка и щедрая юкка

Юкку можно узнать сразу, даже если раньше вы и представления о ней не имели. Тонкий ствол. На самой его вершине зеленая щетка узких, как лезвие кинжала, колючих листьев. А над ними, повыше, стрелки, усыпанные белыми цветами, похожими на колокольчики.

Весь день цветы юкки закрыты. Но пчелам или шмелям от этого, как говорится, ни холодно и ни жарко: юкка нектара не выделяет и поживиться на ее цветах нечем. В сумерки же плотно сомкнутые лепестки раскрываются и затихают в ожидании.

Кого они ждут? Небольшую бабочку, называемую юкковой молью.

Маленькая крылатая гостья забирается в раскрытый колокольчик цветка и, не теряя времени, начинает работать передними лапками и щупиками на голове. Она сгребает пыльцу и сминает ее в плотный шарик. Совсем так, как школьники делают снежки.

Вот лакомка, наверное, эта бабочка… Скатает она шарик из пыльцы, отнесет его в укромное местечко и будет грызть целый день до наступления следующего вечера?

Преждевременная догадка. Юкковая моль пыльцу не ест. Так зачем она ее собирает?

Давайте посмотрим, что будет делать дальше эта непонятная бабочка. Вот она подхватила щупиками шарик пыльцы, подняла его над головой, как это делают баскетболисты, и полетела к другому дереву юкки, также раскрывшему цветки на границе дня и ночи.

Устроившись поудобнее в цветке, бабочка пробуравливает своим яйцекладом несколько отверстий в завязи. И в каждое откладывает по яичку. А шарик пыльцы? Она держит его в щупиках над головой. Но как только яички отложены, бабочка взбирается на пестик, вдавливает принесенный шарик пыльцы в углубление на рыльце и улетает. Вот здорово! Она специально принесла пыльцу, чтобы опылить цветок юкки! Чем же объяснить такую заботу маленькой моли о перекрестном опылении растения? Это подсказано инстинктом сохранения потомства. Личинки бабочки очень разборчивы в пище — подавай им только семена юкки. Больше ничего есть они не станут. Но если цветок не будет опылен — семян он не даст. Вот мамаша и берет на себя труд по опылению цветка и тем самым обеспечивает свое потомство кормом.

Хитрая эта бабочка! Ведь так, чего доброго, прожорливые гусеницы совсем переведут юкку — съедят когда-нибудь все ее семена, и ей размножаться будет нечем…

И на этот раз не угадали. Все получается как раз наоборот: не будь этой бабочки, не было бы и юкки на земле. Ведь, кроме моли, ни одно насекомое не приспособлено к опылению ее белых колокольчиков. С личинками юкка тоже поладила. Пока они растут — съедают около сотни семян. А юкка завязывает их в два раза больше. И квартирантам на прокорм хватает, и для продолжения рода остается.

Юкка даже свой цветок построила так, чтобы бабочке было удобнее опылять его. На рыльце пестика образовалась воронка, в которую моли легко вложить принесенный шарик пыльцы. А у бабочки, в свою очередь, развились серповидные щупики на голове — специальный инструмент для скатывания пыльцы в шарики и переноски их по воздуху.

И так достигается цель

Роза благоухает не для того, чтобы доставить нам удовольствие. И тюльпан алеет, словно язычок пламени, пробившегося из земли, не для услаждения взоров. И кустарник по названию роридула имеет липкие листья вовсе не затем, чтобы жители плоскогорий Южной Африки развешивали его ветки в своих хижинах для ловли мух, как у нас липучки развешивают.

Роридула ловит мух? В этом нет ничего удивительного. Ученые насчитывают сейчас до пятисот видов растений-ловушек, которые подкармливаются насекомыми. Однако этот африканский кустарник пойманных мух не трогает. Так для чего же он их ловит? Ведь в природе ничего не случается без причины…

Оказывается — для пауков. Пауков — бродяг и дармоедов, которые разучились даже ловчие сети делать из паутины. Привык ли, что на липких листьях роридулы для них всегда накрыты обеденные столы.

Как и следовало ожидать, кустарник прикармливает пауков не зря. Перебегая с растения на растение в поисках прилипших насекомых, пауки невольно измазываются в цветочной пыльце и переносят ее от цветка к цветку. А устроены цветки у роридулы так, что, кроме этих бездомных бродяг, ни одно насекомое опылить их не может…

Вот к каким уловкам прибегают растения, чтобы обеспечить перекрестное опыление.

Обманщица

Если случится побывать вам на горных полянах Кавказского заповедника — обратите внимание на белые зонтики цветущей дикой моркови. Для этого, однако, придется специально поискать их среди пышного разнотравья и ярких цветов.

И для насекомых ее цветы мало приметны. Да они их и не разыскивают: куда ни посмотри — яркая вывеска, а под ней сладкое угощение. Разве тут до поисков каких-то неприметных зонтиков, затерявшихся в траве?

Насекомые, по-своему, конечно, правы. Но дикой моркови от этого — не легче. Ей надо опыляться, чтобы давать семена, чтобы не исчезнуть с лица земли. И вот она вынуждена была пойти на обман.

Что же сделало это растение? Оно обзавелось темной сердцевинкой в каждом белом зонтике соцветия. На первый взгляд, ничего удивительного. Но… Спрячьтесь неподалеку от этого цветка и проследите, что будет.

Тихо. Только изредка ветерок лениво проведет ладонью по головкам буйно цветущих трав, слегка наклонит их и снова отпустит. И опять бесконечная тишина и зной. Но вот по лугу побежала тень — в небе появилась птица, вылетевшая на охоту. Она зорко смотрит на землю. Даже птицы на земле кормятся… Вдруг она словно остановилась в воздухе и в тот же миг, как бы сорвавшись с узенькой воздушной тропки, упала вниз, прямо на белый зонтик цветущей дикой моркови. Темная сердцевина соцветия издали показалась ей, наверное, мухой, впившейся в цветок.

Птица с налету ударяется грудью о соцветие, хватает темно окрашенные волоски, взбив целое облачко золотистой пыльцы, и, обманутая, взмывает в небо.

А цветок, умей он улыбаться или потирать от удовольствия ладони, немедленно сделал бы это. Цель достигнута — легкая пыльца полетела над лугом на крыльях еле ощутимого ветерка. Часть ее опустится на другие цветы дикой моркови и опылит их.

Цветок этот каждый называет на свой лад: кто — хитрецом, кто — обманщиком. А если поглубже разобраться?..

В расчете на крыс

Заметили вы, какое разнообразие существует в опылении растений? Природа поистине неистощима на выдумки.

Над опылением работают пчелы, шмели, мухи, осы-бластофаги, всевозможные бабочки. Некоторые растения отказались от услуг летающих насекомых и завели дружбу с пауками, а то и с улитками. Селезеночник, например, имеющий такие незаметные зеленоватые цветки, что к ним насекомых надо на веревочках подтягивать. А некоторые растения приспособились и к опылению млекопитающими и, кроме них, никого знать не хотят.

Путешественники, которым случается побывать на Гавайских островах, обязательно встречаются с этими удивительными растениями. На острове Равайи располагаются они вдоль бетонной нитки автострады и привлекают внимание всех проезжающих своими ярко-желтыми стеблями, обвившимися вокруг древесных стволов.

Добравшись до вершины, эти лианы выбрасывают навстречу солнцу розетки тонких блестящих листьев, усаженных по краям колючками. И среди них красуются цветы.

Лианы эти называют фрейсинетиями. У них на одном стебле бывают только мужские цветы, а на другом — женские. Как же в таком случае происходит перекрестное опыление у фрейсинетий? Ведь одно растение отгорожено от другого плотной стеной тропической листвы, и опыление при помощи ветра исключается. Насекомые? Нет, и насекомые не опыляют эти непонятные цветы. Но тогда кто же?

Оказывается, крысы. Их привлекают не сами цветы, собранные в соцветия-шишечки, а яркие прицветниковые листья. Для хвостатых гавайских грызунов это излюбленное лакомство. И как только начинается цветение фрейсинетий — в кронах обвитых ими деревьев слышится беспрерывное шуршание и писк — крысы пируют.

Объедая сладкую мякоть прицветников, крысы вымазываются и пыльце. А перебравшись с мужского на женский цветок, опыляют его.

Удивившая Линнея

Некоторым кажется, что природа обидела наши места. Все интересное и необычное собрала она в дальних странах, о которых мы знаем лишь понаслышке. Там и жирафы, там и колибри — птички-бабочки, и удивительные цветы.

Спору нет, в тропиках богатая и разнообразная природа, поражающая исследователей и путешественников. Но если уметь видеть (не смотреть, а именно видеть), то очень много интересного можно найти и в обычном нашем лесу, не пересекая для этого штормующие океаны.

Взять хотя бы фиалку, всем известные душистые цветочки на тонких стебельках, напоминающие синие огоньки. Она появляется ранней весной, когда лес еще не оделся листвой, когда не летают мохнатые труженицы-пчелы и не жужжат косолапые жуки. И хотя опылять цветы некому — они спешат появиться, не ожидая даже стебля, который вырастет и поднимется над землею позднее.

Но вот кустарники и деревья разворачивают зеленые флажки. И огоньки фиалок гаснут один за другим. Они отцвели, не оставив семян, эти нежные весенние пустоцветы.

После цветения у фиалки начинает расти стебель, украшенный листьями и бутонами. Однако нет на земле человека, который видел бы и нюхал цветы, появившиеся из этих вторичных бутонов.

Они никогда не раскрываются, не расцветают. Так и превращаются в сухие коробочки, наполненные зрелыми семенами.

Большинство цветущих растений, как вы уже знаете, прибегает к самым разнообразным уловкам для того, чтобы переправить свою пыльцу соседям и заполучить от них ответные посылки. Для этого они применяют яркую окраску лепестков, аромат, сладкий сок, устраивают всевозможные ловушки для насекомых, способных опылять цветы.

А вот фиалке никакого перекрестного опыления не нужно. Оно происходит внутри нераскрывшихся бутонов. Даже без сотрясений, без которых не обойтись люцерне, например, или раскачиваний. Случается, что пыльники в закрытых бутонах фиалок не растрескиваются. Тогда пыльца прорастает внутри их, взаперти, пробивает стенки и попадает на рыльца пестиков. Разве это не удивительно?

Загадка фиалок, однако, даже не в этом. Способность давать нераскрывающиеся самоопыляющиеся цветы — очень важное приспособление для жизни в лесу. Когда лес одевается листвою, и ее трепещущий рой захватывает солнечные лучи, задерживает зелеными ладошками ветер, в лесу становится очень мало насекомых-опылителей. Они улетают к этому времени на открытые поляны и луга.

Но вот почему оказываются бесплодными первые весенние цветы? Для чего, собственно говоря, появляются они на свет? Все это пока остается неразгаданной загадкой.

Знаменитый шведский ботаник Линней, изучая нашу обыкновенную фиалку, назвал ее удивительной. И она достойна такого названия.

 

Тайна шмеля и шалфея

Шпренгель прикасается к тайне

В одном из журналов «Вестник знания» за 1928 год есть рисунок — высокий худой человек с длинными волосами, в очках и шляпе, похожий на Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта», припал на колено перед каким-то кустиком и направил на него увеличительное стекло. Это Шпренгель — несправедливо забытый натуралист, впервые обнаруживший взаимоотношения между насекомыми и растениями.

Больше ста лет назад на полках книжных магазинов появилась его книжка, имевшая довольно интригующее название: «Раскрытая тайна природы в строении и оплодотворении цветов».

Какое-то время по праву новинки она стояла на видном мест. Потом ее начали заслонять и оттеснять вглубь книги, пахнущие типографской краской. И пришло время, когда «Раскрытая тайна» оказалась в самых темных и пыльных углах книжных магазинов библиотек.

О ней забыли.

Разыскал ее знаменитый английский натуралист Чарльз Дарвин и использовал в своей работе об опылении орхидей. Говоря о замечательных приспособлениях цветков к опылению, Дарвин приводит как пример своеобразное строение тычиночного аппарата у шалфея, впервые описанное Шпренгелем.

По представлениям этого натуралиста все происходило следующим образом.

Садится шмель на цветок шалфея и начинает ползти по нему, добираясь до сладкого цветочного сока. Но чуть затронет он головой тычинки, имеющие форму коромысла, как они качнутся и ударят насекомое по спине пыльниками. Пыльца прилипнет к волоскам на шмелиной спине и отправится с ним в воздушное путешествие к следующему цветку.

Шмель весь день летает с цветка на цветок: один его не напоит и не накормит. Да это и невыгодно было бы для цветков. Насытится шмель и задремлет на солнышке. Никуда больше не полетит, пока не проголодается. А так он только сладким соком губы помажет, раздразнится и летит к следующему цветку и пыльцу на себе несет.

А тот цветок уже готов к опылению. Столбик с рыльцем, на которое обязательно должна попасть пыльца, чтобы произошло опыление у цветов шалфея свешивается вниз и как бы загораживает насекомому дорогу внутрь. А когда оно начнет добираться к кладовой со сладким соком — рыльце прикоснется к спинке насекомого и соберет пыльцу, прилипшую к волоскам на ней.

Есть у цветов, как утверждал Шпренгель, приспособление, препятствующее опылению собственной пыльцой. Если у цветка пыльца созрела, то она немедленно струшивается на спинки насекомых и отправляется соседним цветам. Пестики пылящего цветка еще недоразвиты. Поэтому столбики не свешиваются вниз и рыльца не касаются покрытых пыльцою шмелиных спинок.

Это описание кочевало почти по всем сочинениям ботаников в течение не одного десятка лет. Попало оно и в учебники, и в увесистые монографии солидных ученых.

На сомнение наводит рисунок

Повторяет описание Шпренгеля следом за Дарвином и известный немецкий ботаник Кернер. Во втором томе своей «Жизни растений» он образно сравнивает движение тычиночных нитей в цветках шалфея с ударами молотков по колоколам башенных часов. И чтобы читатели лучше представили себе механизм опыления шалфейных цветов — приводит рисунок.

Многие тысячи студентов рассматривали его, готовясь к зачетам. Сотни ученых ссылались на него в своих лекциях и спорах. И только один из них — советский академик Холодный — посмотрел на этот рисунок и не понял: как же шалфей опыляется?

Если верить Кернеру, пыльники, наклонившись, попадают на заднюю часть туловища насекомого — на брюшко. Это очень ясно видно на рисунке. А посещая более старые цветы, насекомые прикасаются к свешивающемуся рыльцу верхней частью грудного сегмента — плечами, что ли… Но ведь на этой части шмелиного тела пыльцы нет, ею покрыто брюшко — та часть тела насекомого, которая свешивается с нижнего лепестка цветка, своего рода посадочной площадки…

Незначительная, казалось бы, неточность. Но в науке важна каждая мелочь. Ясно, что таким образом цветок шалфея шмель опылить не может. Тогда как же он их опыляет?

Разгадку надо было искать у самого шалфея. И ученый часами просиживал среди пахучих зарослей, любуясь четкой работой «ударных» механизмов цветков, опудривающих шмелей и пчел пыльцой. И чем больше наблюдал он, тем больше было для него непонятного.

Ни разу не видел ученый, чтобы шмель коснулся — спинкой или даже брюшком — рыльца цветка. Да и вообще какой-нибудь частью тела. Даже крылом не зацепил ни разу. Однажды ученый пришел к цветкам с линейкой. Расстояние между нижней губой и свешивающимся рыльцем оказалось больше двух сантиметров. В такой промежуток свободно может пролезть самый крупный шмель.

Прошло немало времени, а разгадка все не давалась.

В одном оказался прав Кернер — пыльца при ударе пыльников о насекомое действительно попадает на верхнюю сторону брюшка или на крылья, если они сложены. Но вот как она переносится на рыльце, с которым насекомое никогда не соприкасается?

Ученый срывал цветки и рассматривал их под микроскопом — рыльца в пыльце, оплодотворены. Уж не невидимки ли оплодотворяют цветки шалфея?

И хотя, как известно, на свете чудес не бывает — чудо было перед глазами: непонятный цветок шалфея…

Солнце помогло

Было теплое сентябрьское утро. Ярко, совсем не по-осеннему светило солнце. То самое солнце, которое помогло людям сделать немало открытий.

Академик Холодный неподвижно сидел среди густых зарослей шалфея на крутом горном склоне и не спускал глаз с мохнатых шмелей, ползавших по загадочным цветам. Он даже не подозревал, что именно сейчас сделает замечательное открытие, которое вознаградит за все труды. И сделает его при помощи солнца.

А солнце, ничего не зная, шло своей обычной дорожкой, бросая косые лучи на горный склон в заросли шалфея. Вдалеке стоял лес, казавшийся наблюдателю темной стеной. На его фоне хорошо были видны цветы. И, взглянув на один, с которого только что слетел шмель, ученый увидел в воздухе вокруг него целое облачко золотистой пыльцы.

Что это — обман уставшего зрения?

Забыв обо всем, ученый лег на каменистый склон и впился глазами в другой цветок, на который только что сел новый шмель. Что-то уж слишком долго, как показалось ему, этот толстяк задержался на цветке. Ученый не выдержал и стукнул по стеблю растения прутиком, Потревоженный шмель взлетел с цветка и поднял целое облачко пыли, как самолет с полевого аэродрома…

Много раз наблюдал ученый момент слета шмеля с цветка. И каждый раз обязательно появлялось облачко пыльцы. Значит, опыление у шалфея происходит по воздуху. Взлетая с цветка, тяжелое насекомое поднимает своими крыльями вихрь, который срывает пыльцу, прилипшую к его телу или крыльям. Покрутившись в воздухе, она опускается на пестик, и происходит опыление цветка.

Но ведь так шмель может опылить пестик пыльцой своего же цветка?

Оказывается, и это предусмотрено природой. Свежая пыльца шалфея липкая. Попробуй-ка сдунь ее. Та же, что некоторое время попутешествовала на шмеле, подсохла, та взовьется в воздух.

Приходилось ли вам когда-нибудь вымазываться в грязи? Да что там спрашивать — приходилось, конечно. И вы знаете, что сырую глину очень трудно счистить с одежды. а как только она подсохнет—сама осыплется, и следов не останется. У солдат даже поговорка есть: «Грязь не сало — чуть подсохла и сама отпала». То же самое с пыльцой шалфея. Сухие пылинки сдуть легче, чем свежие — влажные и липкие.

Так почти через сто пятьдесят лет советским исследователем была обнаружена ошибка, допущенная Шпренгелем.

Открыл академик Холодный и еще одно удивительное приспособление, имеющееся у шалфея.

Вся верхняя часть его стеблей покрыта липкими железами. Даже цветы. Нет их только на внутренней стороне околоцветника, на тычинках и пестиках. Всегда считалось, что назначение этих желез — не допускать к цветам непрошеных, гостей — муравьев, жучков, комаров и мух. Ставить им ловушки. Однако железы нужны растению не только как сторожа, охрана от воров, но и как помощники при опылении цветков.

Прилетит крупный шмель и усядется на посадочную площадку — нижнюю губу цветка. А места ему мало. Чтобы не свалиться, он обхватывает своими длинными ногами наружную часть околоцветника, и они прилипают. Соберется шмель взлететь — не тут-то было. Ноги не оторвать. Нужно как следует поработать крыльями, чтобы высвободиться.

Гудит он, что есть силы работает крыльями, поднимает вокруг себя целый воздушный вихрь. А цветку только это и нужно…

Теперь вы сразу догадаетесь, для чего.