Чародеи и волшебники

Могущественнее богов Олимпа

Древние греки и римляне наделили своих богов сверхъестественной силой.

Бог виноделия Дионис рассердился однажды на трех дочерей царя Миния за то, что во время праздника в его честь они сидели в своей комнате и пряли. Он превратил нити пряжи у них в руках в виноградные лозы с тяжелыми гроздями ягод и напустил во дворец к ослушницам диких зверей. Перепуганные царевны стали жаться от страха. Тела их покрылись темной шерстью, а руки превратились в крылья с перепонками между пальцами. Они стали летучими мышами.

В другой раз Дионис превратил морских разбойников в дельфинов.

Могуч колебатель земли морской бог Посейдон. Стоит ему только поднять свой грозный трезубец, как на море вздуются огромные, словно горы, волны, покрытые белыми гребнями. Разразится страшная буря, разбивающая в щепки корабли. Но опустит свой трезубец Посейдон, и море успокоится, уляжется и начнет ласково набегать на берега, которые только что сотрясало ударами своих могучих волн.

А богиня Гера, как и ее муж Зевс, повелевала громами и молниями. По одному ее слову небо покрывалось темными дождевыми тучами. Стоило ей шевельнуть пальцем, как разражалась над землей страшная буря, вырывая с корнем столетние дубы.

Но и боги Олимпа не были всемогущими. Они не могли, например, дать запах цветку. Настолько это казалось невероятным, что даже неуемная фантазия древних греков, породивших своих богов, не доходила до такого.

Богиня цветов Флора каждую весну спускалась на землю, любовалась яркими красками цветов и щедро одаривала своих любимцев. И вот однажды услышала она незнакомый тоненький голосок.

— Кто это? — спросила богиня.

— Это я… барвинок…

Флора обернулась и увидела маленькое неприметное растение с синими, как у фиалки, цветами.

— Что же тебе надобно, о чем ты плачешь?

— Я желаю иметь такой же запах, как у фиалки. На нее все обращают внимание. А на меня никто не смотрит, хотя мои цветы ничуть не хуже, чем у нее. Дай мне аромат, Флора, и я буду очень благодарен тебе.

— Ну, здесь я ничего не могу поделать… — ответила богиня цветов. — Чудное это свойство растения получают в ту минуту, когда появляются на свет. Ты же родился без запаха, и это уже нельзя изменить.

Так и остался барвинок без аромата.

И потому только, что обращался к олимпийской богине, а не к земному селекционеру, который может сделать даже то, что не по силам самой Флоре.

Такой случай произошел, например, с белой каллой — нашей недавней знакомой, которая росла на опытном участке Лютера Бербанка. Правда, этот цветок ни о чем не просил знаменитого американского селекционера. Но тот сам обратил внимание на красивые белые цветы, издающие неприятный, отталкивающий запах гнили.

Представьте себе красивую цветочную клумбу, от которой разит так, словно в ней лежит дохлая кошка, и потому нельзя далее окно в сад открыть. Из-за одного только запаха от этих цветов откажешься.

Бербанк нередко останавливался около своих калл, мысленно прослеживая длинную и сложную историю этих цветов.

Возможно, когда-то и они благоухали, заманивая ароматным своим дыханием золотистых пчел, опылявших цветы. Но со временем случилось так, что им пришлось «подружиться» с другими опылителями — мухами. И те поставили жесткое условие дружбы — переменить запах. На душистые цветы они просто не шли. И те, неопыленные, засыхали и не давали потомства. А цветы, пахнущие гнилью, мухи охотно посещали, и потомство этих мушиных любимчиков увеличивалось с каждым годом, захватывало новые площади и сильными своими плечами сталкивало с насиженных мест хиреющие душистые каллы. Борьба шла до тех пор, пока не завял последний ароматный цветок.

И на земле остались только каллы-победительницы, пахнущие гнилью.

Но если это так, то должен же когда-нибудь среди дурно пахнущих цветков появиться хоть один, принесший с собой на землю давно забытый сородичами аромат предков?

И вот однажды среди множества сеянцев сорта «Маленькая драгоценность» Бербанк заметил поистине драгоценный цветок белой каллы — он издавал слабый, но вполне приятный аромат.

Удивительный цветок этот был отмечен, окружен вниманием и уходом. На следующий год собранные с него семена высеяли до последнего зернышка. Но ни одно растение, развившееся из них, не имело запаха, сильнее родительского.

— Это ничего, — утешал себя селекционер, — часто случается, что склонность к изменчивости появляется только во втором поколении…

И снова собранные семена тщательно хранились до поры сева. А когда из зеленых трубок показались белые цветочные крылышки — селекционер начал смотр. Бербанк сам нюхал цветы, и его помощники и гости наклонялись над потомками душистой каллы.

И вот он найден, долгожданный цветок!

Внешне он ничем не отличался от своих многочисленных родственников, выросших с ним на одной грядке. Но в его тканях появилась какая-то таинственная сила, изменившая химический состав органов, вырабатывающих запах.

Новый цветок получил отдельный участок с хорошей почвой и наилучший уход. И все существующие в настоящее время ароматные каллы — потомки этого одного-единственного цветка.

А мог бы, как вы думаете, душистый цветок каллы появиться сам собой, размножиться без посторонней помощи, развить, усилить свой аромат?

Пожалуй, что нет.

Мухи просто не обратили бы на него внимания, как это делали их далекие предки. Едва расцветши, калла, отступившая от нормы, была обречена на гибель.

Если бы мухи не прилетели на аромат, то пчелы могли же прилететь? Могли. Но ведь аромат давал всего один единственный цветок. И возьми с него пчела пыльцу — ей некуда было бы ее отнести: другой ароматной каллы по соседству не было…

Выходит, Бербанк сделал то, что не под силу было богам Олимпа и что не вышло бы у самой всемогущей природы!

* * *

Не горюйте, юные друзья, у природы это не единственный цветок, нуждающийся в улучшении. И на ваш век хватит и еще другим останется.

Взять хотя бы… ну, родную сестру чая — камелию. Ведь ее цветы совершенно не пахнут, и потому кажутся какими-то неживыми, холодными. А говорят, и у камелии в свое время был аромат…

Но случилось так, что проказливый божок Амур досадил чем-то своей капризной матери — Венере. И разгневанная богиня приказала высечь его розгами из роз. Но ведь розы — с колючками, и Амуру мало улыбалось такое наказание. Тогда он бросился к богине цветов Флоре. Та выслушала и сказала:

— Отменить наказание я не могу… Но вот несколько смягчить его — в моих силах. Есть на земле одна роза, которая не имеет шипов на своих ветках.

И Флора велела позвать легкий ветерок — Зефир. Она объяснила, что он должен принести ей прутья растения, имеющего цветы с приятным запахом и похожие на дикую розу. Листья у того растения зеленые и блестящие, как изумруд, и спутать его с другими трудно.

Зефир немедленно отправился в путь и вскоре принес ветки, за которыми его посылала богиня цветов.

Грации, получившие приказание высечь Амура, пришли в восторг от прекрасных цветов ароматной и неколючей розы. Они украсили ими свои волосы, то и дело нюхали их, нагибаясь друг к дружке, и наказали провинившегося шалуна так нежно, что на его теле и следов не осталось.

Узнав про это, Венера рассердилась пуще прежнего. Но сделать ничего не могла — ведь приказание выполнено: Амур наказан розовыми розгами. А что они оказались без острых колючек — так это ее промах. Видно, плохо учила богиня ботанику, когда была маленькой, раз не знала о существовании розы без колючек.

Тогда она накинулась на бедный цветок. Лишила его чудного запаха и приказала расти только в Японии.

Один из запретов гневной Венеры давно уже нарушен. В 1738 году монах Камел привез в Европу наказанную розу с Филиппинских островов. Но переселение не вернуло цветку аромат, отнятый Венерой.

И тот, кто сумеет изменить природу этого цветка, вернет ему запах— нарушит и второй запрет рассерженной богини. Окажется могущественнее обитательницы Олимпа…

* * *

И вот после всего этого вам могут показать небольшую зеленую коробку, на одном из углов которой вытиснены скромные белые цветы. В коробке флакон с духами «Камелия». Вы удивлены? А вспомните про печь, которая ходила по полям, по лугам, только дым из трубы валил. Это же паровоз. А перо жар-птицы? Оно светилось, как электрическая лампа. Или хитроумное приспособление — наливное яблочко на золотом блюдечке? Тут и подсказывать нечего — любой сразу догадается: телевизор.

Сказка была своего рода заявкой на изобретения. Мечтал народ о быстром передвижении—семимильных сапогах и создал их. Садись в «победу» или «волгу», включай мотор — и через час будешь за сто километров.

Так не мечта ли и флакон с несуществующим запахом камелии?

Обязательно понюхайте эти духи. Понюхайте и хорошенько запомните запах. А начнете выводить душистую камелию — этот выдуманный парфюмерами аромат будет для вас своего рода путеводителем, пахучим маяком. Возможно, что аромат у пахучей камелии окажется приятнее и сильнее, чем у духов. Тогда это будет означать, что действительность превзошла мечту.

Роза не камбала

Приобрел один старичок теленка и с утра до вечера не расставался с ним. Выведет утром на луг, где растет сочная трава, а сам следом ходит и веточкой от него мух и комаров отгоняет. Приведет вечером теленка домой, а на плечах вязанку свежей травы принесет, чтобы было чего пожевать ночью четвероногому любимцу.

И вот прошло лето. Молодая трава постарела и высохла.

Вся скотина перешла на зимний корм. А у старика теленок так избаловался за лето, что сено и солому в рот брать не хочет. Чахнет он, худеет, как свечка, тает. Начал старик бегать по докторам. Посмотрят они теленка и говорят:

— Здоров. Сердце не расширено, легкие не простужены. А против телячьей изнеженности даже самые хитроумные лекари средств еще не придумали…

Совсем потерял голову старик. Тут услышал про его печаль один мудрец. Пришел и говорит:

— Я заставлю твоего теленка солому есть. Но за это ты должен заплатить мне сто рублей.

Согласился старик — нечего делать, надо спасать теленка.

— Неси солому, — распорядился мудрец.

Принес старик целую охапку. Положил перед теленком, а тот и смотреть на нее не хочет.

— Не будет он есть, и не старайся, я уже сколько раз пробовал…

— Будет, — ответил мудрец.

Он вынул из кармана очки с зелеными стеклами и нацепил их теленку на глаза. Мотнул баловень головой и краешком глаза, совсем нечаянно посмотрел на солому, и показалась она ему зеленее самой молодой травки на лугу. Замычал теленок. И принялся жевать солому — сухую и желтую.

Мудрец получил деньги и ушел.

Знал ли эту афганскую сказку великий немецкий поэт Гете или нет, но он первым устроил теплицу, которую застеклили не обычным прозрачным стеклом, а синим. Синее освещение, по его мнению, должно было повлиять на окраску роз и помочь таким образом вывести голубую розу — давнишнюю мечту садоводов.

Но роза не камбала…

Давно было замечено, что эта удивительная плоская рыба — оба глаза на одной стороне — постоянно меняет окраску. И не как-нибудь, а приспосабливается к цвету окружающей среды. Однажды сделали такой опыт. Положили камбалу в стеклянный ящик с морской водой и поставили его на шахматную доску. Через некоторое время и рыба стала такая пятнистая, что хоть расставляй на ее спине шахматные фигуры и давай противнику мат в три хода. Долго не могли ученые разгадать, каким образом камбала перекрашивается, сливается с цветом дна, на котором лежит, чтобы остаться незамеченной для глаз различных хищников.

И вот как-то в Сивашах поймали камбалу совершенно черного цвета, хотя все вокруг было зеленоватое. Что такое? Почему эта рыбина не приняла защитной окраски? Но оказалось, что она приняла все меры предосторожности, чтобы остаться незамеченной, как и ее родственники. Только она была совершенно слепой. «Видела» одну темноту и постаралась приспособиться к ней. Стала черной.

Значит, основное значение при изменении цвета тела имеет зрение. И вот тогда ученые стали наряжать камбал в разноцветные очки. Наденут зеленые, вроде тех, что применил мудрец, приучая избалованного теленка к соломе, — и она позеленеет. Через некоторое время закроют ей глаза желтыми стеклами, и рыба словно желтухой заболеет, станет канареечного цвета. А в красных очках она темнеет.

Так что же случилось с розами, выращенными под синими стеклами оранжереи? Да ничего. Розы не камбалы. Окраска их цветков защитой от врагов не служит и зависит не от освещения, а совершенно от других причин, закрепившихся и выработавшихся в результате вековых процессов.

Если первоначально окраска роз, как и всяких цветов, служила для привлечения насекомых, чтобы выделиться, стать более заметной среди других цветов, то, когда садоводы вывели махровые и совершенно бесплодные формы, взяв все хлопоты об их размножении на себя, цветки роз перестали быть цветками и стали совершенно необязательными придатками растений. Окраска цветов осталась только потому, что она понравилась людям. Более того, они все время стараются изменять ее, разнообразить, делать необычной, привлекательной для человеческого взора.

Однако сколько ни бились садоводы, не смогли получить синюю или голубую розу. И тогда они стали высказывать мысли, что дело это неосуществимое, что роза принадлежит к таким растениям, которые не способны давать цветки голубой окраски.

Но ничего невозможного нет

И вот когда все садоводы мира отказались даже от мечты о голубой розе, за нее взялся великий русский ученый Иван Владимирович Мичурин, замечательный и смелый преобразователь природы.

Он поставил перед собой дерзкую цель — вывести голубую розу. Сделать то, что не мог сделать никто в мире…

Сперва у него получилась сиреневая роза. Если бы он собирался нарисовать ее на холсте, то взял бы розовую и голубую краски, смешал и получил сиреневый цвет. Но в природе действуют иные законы, чем на палитре художника. Ученый скрещивал между собой розы самых различных тонов. И, только опылив пыльцой алых белые цветы, получил сиреневые. Вернее — почти сиреневые, не хватало им голубого тона. А где его взять, если ни синих, ни голубых роз на свете не было? И больше того, многие считали, что и появиться-то они не могли.

Тогда Иван Владимирович стал присматриваться к белым розам. И в одной из них уловил едва приметный голубоватый оттенок. Материал для дальнейших работ был найден. Мичурин высадил розы с голубоватыми тенями на белых лепестках отдельно и стал скрещивать их между собой. Через несколько лет он получил то, что ему было нужно, — белую розу с ясным голубым оттенком. И дал ей название «мать синих».

И вот эту небывалую розу он снова скрестил с алой. Мичурин рассчитывал, что у гибрида голубой оттенок проступит более явственно, чем у сиреневой, выведенной им до этого. И верно. После скрещивания получилась роза настоящего сиреневого цвета. Но Мичурин не успокоился, хотя и это было уже настоящей победой. Он работал, пока не вывел розы, которые вполне можно было назвать голубыми.

В его саду расцвели цветы, каких никто в мире никогда не видел и даже не ожидал увидеть.

Голубые щеки

И в разговоре можно услышать, да и в книгах прочесть выражение: щеки, как маков цвет.

Может быть, в старину это сравнение и давало представление о каком-то определенном цвете — цвете мака. Но сейчас эти цветы стали пестрыми, получили самые неожиданные окраски. И кто скажет, о каком цвете щек говорят, сравнивая их с маками, — о белом, бледно-оранжевом, черно-красном с серебряной полоской или голубом?

Может последовать вопрос:

— А разве есть голубые маки?

Есть. В том-то и дело, что есть. Вывел их американский селекционер Лютер Бербанк. Мак же в естественном виде никогда голубым не был. Да и не слышно было, чтобы до Бербанка кто-нибудь «перекрасил» маки в цвет незабудок… А он сделал это. Впрочем, это довольно длинная история.

Около 1880 года один английский любитель цветов шел через поле обычных диких маков. И случайно увидел один-единственный цветок, имевший узкий белый ободок. Первым желанием было сорвать редкий цветок и показать знакомым. Но он оставил необычный мак расти, только отметил лоскутом, оторванным от носового платка. Так и отцвел мак в белом галстучке.

А как только в коробочках диких маков затарахтели семена — цветовод отыскал отмеченный стебелек и сломил коробочку.

Из высеянных семян взошло почти 200 растений. Но когда они зацвели, только четыре имели белые ободки на лепестках. С них опять собрали семена, снова высеяли их и снова собрали с тех, у которых белые полоски несколько увеличились.

Отбор шел до тех пор, пока среди бледно-розовых лепестков мака с белыми пятнами и полосками не был обнаружен один совершенно белый. Потомки этого мака получили свое собственное имя — «ширли».

Наверное, один только Лютер Бербанк не пришел в бурный восторг от нового сорта цветов — его разочаровало удивительное однообразие маков «ширли». И он решил улучшить этот сорт.

Несколько лет труда затратил Бербанк, чтобы цветы мака приобрели лепестки тонкие, как папиросная бумага. Кроме нежных оттенков красного и розового цвета (если они не были чисто белыми), лепестки имели красивую гофрировку, что резко отличало их от первоначального сорта.

И вот однажды Бербанк обратил внимание на белый цветок, имевший едва уловимую дымчатость лепестков. Селекционер заподозрил присутствие в цветке голубых красящих пигментов. За цветком было установлено наблюдение. Семена с него собрали и высеяли отдельно от других, на особом участке.

Через несколько лет здесь цвело уже множество маков с дымчатыми лепестками, среди которых встречались и туманно-голубые цветки. И однажды среди них, как когда-то их далекий предок среди красных диких маков, появился цветок с чисто голубой окраской. Он вызывал откровенное удивление всех садоводов, посещавших Бербанка.

Если бы маки можно было размножать кусочками корневищ, отводками или черенками — голубой мак давно бы уж расселился по земле. Но так как он размножается только семенами — для распространения нового сорта нужно гораздо больше времени. И все же голубой мак есть.

Это еще одно доказательство того, как по своему желанию человек может менять окраску цветов, перекрашивать их природные вывески.

Тысяча фунтов стерлингов в ожидании

У цветоводов просто какая-то страсть к синему цвету. Сколько десятилетий бились они над голубой розой, сколько труда было вложено в голубой мак! Но все эти хлопоты хоть даром не пропали — цветы небывалых голубых окрасок выведены. А вот кто скажет, сколько времени и средств затрачено на работы, которые пока еще не принесли никакого успеха?

Взять хотя бы георгины. Первые вывезенные из Мексики цветы имели розовую или красную окраску. И все современные сорта с самыми фантастическими оттенками — от ярко-пурпурного и оранжевого до бледно-розового и лилового — получены садоводами от бесконечных скрещиваний этих двух расцветок.

Но когда на клумбах любителей георгин засветилась целая радуга, когда, казалось, и желать-то было уже нечего, они задались целью вывести георгины с цветками совершенно белой окраски.

Долгожданный цветок появился, его назвали «царь белых». Однако дело на этом не кончилось. Едва улеглись восторги, садоводы начали думать о сорте георгин с синими цветами.

И стараясь опередить друг друга, они с лихорадочной поспешностью начали мудрить и колдовать над георгинами в тайне от постороннего взгляда.

Англичане объявили, что за синий сорт георгин назначена премия — тысяча фунтов стерлингов.

С тех пор прошло более пяти десятков лет, а о синих георгинах пока ничего не слышно…

Так тысяча фунтов стерлингов и висит в воздухе, ожидая удачливого, а скорее всего, настойчивого садовода, сумевшего перебороть упрямую природу цветка, не желающего менять свое пестрое радужное платье на синее.

Похожая история произошла и с камелией — родной сестрой душистого китайского чая. В природе цветы ее встречаются двух окрасок — белой и ярко-красной. И цветоводы, получив все мыслимые оттенки от сочетания этих двух тонов, решили вывести сорта с желтыми и синими цветами.

Желтый сорт достался им сравнительно легко. В 1860 году английский исследователь Форгун привез в Европу камелию, имевшую желтые махровые цветы.

Что же касается синей, то она пока так и остается мечтой садоводов. Но природа не устоит перед натиском ума и терпения, смелый новатор вырвет у нее тайну синего цветка камелии.

Седина синего цветка

На болотах живет хищная птица лунь, имеющая совершенно белое оперение. Поэтому и стали говорить про всех стариков: «седой как лунь».

А умей разговаривать цветы — они не смогли бы пользоваться нашими, людскими поговорками. Медуницы, например, вынуждены были бы говорить про соседние цветы:

— Седые, как небо…

Потому что старость у цветков медуниц и цветков сочевника, жителей широколиственного леса, отмечается синим цветом.

Только что раскрывшиеся молодые цветы медуницы окрашены в ярко-розовые тона. Потом они темнеют — становятся малиновыми, затем лиловыми и синеют перед самой смертью.

Причина изменения окраски цветов объясняется изменением цвета красящего вещества—антоциана, растворенного в клеточном соке. У молодых, еще не опыленных цветов клеточный сок щелочной, и потому антоциан имеет розовый оттенок. А в отживших свой срок растениях клеточный сок приобретает кислотную реакцию, и цветы синеют.

Другой вопрос — для чего это нужно цветку?

Ученые считают, что, изменяя окраску цветка, растения как бы меняют и вывески.

Розовый цвет должен обозначать: «Добро пожаловать, дорогие насекомые-опылители. Имеется свежий нектар, пейте, сколько хотите, но не забудьте вымазать щетинки на своем теле пыльцой, которая тоже только что созрела».

Синий же цвет — предупреждение насекомым: «Не тратьте, братцы, зря время. Сладкий нектар в цветах давно выпит, и кувшинчики, где он был, успели уже высохнуть. Спешите на розовые лепестки — там вы найдете, чем поживиться. А нас, стариков, оставьте в покое».

О синей старости цветов медуницы сказано просто так, к слову…

Но кто знает, может быть, природа и на этот раз подсказывает дорожку к тайне изменения окраски цветов?

Она на это великая мастерица!

* * *

За оградой одного из садов в калифорнийском городе Санта-Барбара прохожие всегда видят ярко-синие розы. Видят и равнодушно проходят мимо: синие розы цветут в этом саду из года в год.

Владелец их по фамилии Скупер не ворочался бессонными ночами в постели, придумывая различные комбинации скрещивания и стараясь угадать, что из этого получится. Он добился желаемого легко и просто. Поливал почву под кустами роз разведенными в воде солями кобальта. Кобальт имеет одну удивительную особенность — дает синюю краску, если его добавляют в стекло или в другие среды, которые хотят сделать синими.

И розы посинели.

Правда, назвать эти цветы новым сортом нельзя. Но для палитры красок в коллекции Скупера и этого оказалось достаточно. Среди светлых тонов синеют у него кусочки неба. Пусть искусственного, умирающего вместе с лепестками, но ярко-синего!

Ахиллесова пята

Как ни совершенны розы, но и у них есть слабое место. Ахиллесова пята, как обычно говорят.

Дело в том, что розы очень восприимчивы к различным заболеваниям, как и все неженки. И нередко они доставляют не столько радости посадившим их, сколько неприятностей и огорчений. Заболев сами, розы становятся рассадниками болезней, угрожают и другим растениям, посаженным по соседству.

Лютер Бербанк вывел новые сорта вьющихся роз, которые не болеют. Совершенно неожиданно эти розы обнаружили такое ценное качество, как обильное цветение. Устойчивые к болезням растения проявили огромные жизненные силы. Цветы на вьющихся кустах могут сохраняться в течение целого месяца. Даже срезанные, они не осыпают лепестки три, а то и четыре недели — качество невиданное среди роз.

Исключение из правил

Семейство роз очень многочисленно. В Никитском ботаническом саду, расположенном неподалеку от крымского города-курорта Ялты, растет более четырех тысяч сортов роз.

Как ни странно, в определении видов роз до сих пор много путаницы и разногласий. Один французский ботаник, например, описал в своих трудах 4266 видов роз, имеющихся только в Европе и Западной Азии. Другие ученые-систематики доказывают, что в мире имеется всего 30 видов этих древних цветков. Ботаники не всегда могут договориться, какие формы роз считать сортами. Внутри каждого — роза в течение многих веков улучшалась и изменялась.

Но это вовсе не значит, что роза превратилась в идеальный цветок, который уже и улучшать некуда. И что это не так — лучшим образом доказал Бербанк.

Все началось с того, что он случайно отыскал на одном из кустов «гермозы» коробочки с плодами…

Нет, началось несколько раньше — со странствующей пчелы. Ничего не зная о тысячелетних трудах садоводов, денных и нощных спорах ученых-систематиков, вылетела она утром из своего улья и направилась против ветра. Летела пчела, пока не почувствовала аромат, который всегда связан со сладким цветочным соком. Пчела свернула на запах и забралась в цветок.

Она трудилась весь день, проверяя все без исключения цветы, встретившиеся ей на дороге. И вот в одном из них вымазалась пыльцой, приставшей к щетинкам на ее теле. А когда попала в цветок «гермозы» — обмазала принесенной пыльцой пестик, взяла капельку сладкого сока и улетела.

Случайно занесенная пыльца опылила цветок, и он дал семена. Вот их-то и увидел Бербанк. Он бережно сорвал все шесть коробочек, вынул из них семена и высеял на специально отведенной делянке.

Из множества появившихся роз строгая рука селекционера оставила всего несколько кустов, а остальные вырвала из земли, как сорняки — они не нужны для работы. И вот настало время, когда Бербанк скинул взглядом цветущие кусты и удовлетворенно прищурился.

Новые розы, еще безымянные, не похожие ни на одну растущую на земном шаре, оказались замечательными растениями. Размножались они с быстротой сорняков. И едва поднявшись над землей, выросши всего на высоту ладони, начинали цвести. И цвели непрерывно, из месяца в месяц на протяжении всего сезона. И так каждый год. Кроме того, новые розы оказались настолько морозостойкими, что хорошо прижились в Южной Канаде и на Севере Америки. Как выяснилось, они наиболее зимостойкие из всех неувядающих роз, выведенных садоводами за многие сотни лет.

Одну из этих роз в честь ее создателя назвали «бербанком», а вторую — «санта роса», по имени бербанковской усадьбы. В 1904 году на Международной выставке роза «бербанк» была признана лучшей грунтовой розой и награждена Золотой медалью.

Сколько странствующих пчел гудит над цветками роз! И кто будет уверять, что какой-нибудь из цветов не пробудится, не воспримет случайно занесенную пыльцу и не даст плодов.

И если когда-нибудь на свете появится роза, которая по своим качествам превзойдет рекордисток Бербанка, — ничего удивительного в этом не будет. Мир растений хранит еще не разгаданные загадки, и овладение ими позволит распахнуть пошире дверцы в секреты растений.

О чем Пастер и не думал

Когда фотография получила распространение и был разработан способ делать отпечатки на тканях — это замечательное открытие нашло совершенно неожиданное применение. Модницы стали отпечатывать свои портреты на чулках. Шагает оригиналка по городу, а идущим сзади с каждого чулка улыбается ее фотография. Особенно отличалась этим Америка.

Неожиданное применение нашло и открытие французского ученого Луи Пастера. Разработанный им способ получения сыворотки для предохранительных прививок от эпидемических заболеваний использовали садоводы для выведения цветов небывалых окрасок.

Нас окружают невидимые существа, обладающие огромной силой. Подсчитано, что каждая дрожжевая клетка, например, пропорционально своей величине в 157 раз сильнее лошади. Это значит, что если бы лошадь состояла из клеток, по силе равных дрожжевой клетке, и эти клетки работали так же, как дрожжи при брожении теста, то одна такая лошадь могла бы тащить океанский пароход против течения любой большой реки.

А человек, обладающий силой дрожжевой клетки, увеличенной, конечно, в соответствующее число раз, легко бы мог остановить, схватив руками, курьерский поезд на полном ходу…

Бактерия туберкулеза в две тысячи раз сильнее лошади.

А бактерии возбудителя дифтерии — в 160 раз сильнее того ребенка, в организме которого они поселились. Но противодифтерийная сыворотка еще сильнее. И перевес «добрых сил» дает организму победу в борьбе с заболеванием.

Эти чудесные сыворотки получают, заражая лошадей. И когда болезнетворные микробы ослабнут в борьбе с организмом лошади, у нее берут кровь и обрабатывают соответствующим образом. Получают особую жидкость — сыворотку, культуру ослабленных болезнетворных микробов. И когда их вводят в кровь человека, они не вызывают заболевания, а как бы подготавливают организм к борьбе с настоящими возбудителями болезни.

А при чем же здесь цветы, спросите?

Да при том, что они тоже болеют. Взять хотя бы тюльпаны. Они подвержены вирусным заболеваниям, разносчиком которых является тля. Насосется она сока больного растения, переберется на здоровое — и его заразит. Совсем как малярийный комар, переносящий возбудителя малярии — плазмодия от больных людей к здоровым.

Заболевшие тюльпаны плохо растут и меняют окраску. Был цветок темно-красным, а заболел — появились на его лепестках белые полосы и желтые латки, словно лепестки кто-то заштопал, чем пришлось.

Но нет, как говорится, худа без добра. Голландские садоводы узнали причину заболевания тюльпанов, обнаружили переносчика болезни. Кроме того, заметили они, что заболевшие тюльпаны приобретают окраску, которая иногда оказывается более красивой, чем была у здоровых. И тогда решили использовать способность вирусных возбудителей менять окраску цветов.

Они заразили крыс и кроликов тюльпанными вирусами. А когда животные переболели, из их крови приготовили сыворотку и впрыснули ее в луковицы тюльпанов. Растения от этого не заболели — сыворотка для них, как и для людей, оказалась не опасной. Но окраску цветы стали менять по-прежнему.

Такие тюльпаны с хроническим вирусным заболеванием получили даже особое название — «попугайные» — за свою пестроту и неожиданные сочетания красок.

Один из лучших сортов этой группы назван в честь великого голландского художника, удивительного мастера красок «рембрандтом». Цветок этого сорта с красными полосами на белом фоне поражает своим изяществом, как утверждают специалисты.

Но обо всем этом Луи Пастер вовсе не думал, работая над созданием прививочных вакцин.

 

Фабрика ароматов

Художники с колбами

В мире много было художников — изумительных мастеров кисти, превосходных поэтов красок. Но ни один из них, пожалуй, не передал всей прелести цветов. Иногда, правда, указывая на полотно, восклицают:

— Смотрите, цветы, как живые…

Верно, окраской цветы могут походить на живые, и лепестки их, налитые соком, будут словно просвечивать. А запах? Кто же скажет, что цветок без запаха — живой цветок?

А вот химики, которые, может быть, никогда не держали в руках кисти и краски, смогли воссоздать чудесное свойство цветов — их аромат.

По тонкости работы с химиками не могут сравниться ни архитекторы, ни скульпторы и ни один, даже самый искусный, ювелир на свете. Взгляд химика острее, чем взгляд художника, способного воспринимать тончайшие оттенки красок. Химики смотрят дальше — они видят молекулы, из которых состоят все эти краски, все эти изумительные по тонкости оттенки. Они могут изготовить из куска обычного каменного угля любую краску, какую вы только пожелаете. А теперь они разгадали и природу запаха. Они и ароматы могут изготавливать в своих лабораториях.

Интересно, что искусственные ароматы и в химии оказались связанными с красками. Началось с того, что знаменитый русский химик Зинин открыл способ изготовления дешевых красок из каменного угля, которые получили название анилиновых. Работая с этими красками, он заметил, что одно из веществ по запаху напоминает масло, полученное из миндальных косточек.

Сперва этому обстоятельству особого внимания не уделили. А когда нашли второе вещество с миндальным запахом и оно оказалось родственником — близким по строению — первому, химики заинтересовались: что общего между пахучим миндальным маслом и химическим веществом с похожим запахом?

Начали они исследования. И вскоре произошло чудо — из пробирки запахло ромашкой!

Как только химики изменили строение молекулы вещества, имевшего запах миндаля, изменился и его аромат. В руках химиков оказался кончик ниточки, потянув за который, они распутали весь клубок. Научились делать запах и по заказу и в любом количестве.

Знаете, что дает аромат цветку розы?

Вещество, которое химики называют гераниолом. Но если к молекулам этого ароматического вещества присоединить только по одному атому кислорода — вместо розы вы ощутите запах фиалки. И в пробирке окажется уже так называемый ионон. Если же строение гераниола изменить, получится совершенно новое вещество — линалоол.

Название это трудно выговариваемое и малоизвестное. Но понюхайте, и сразу улыбнетесь, как старому знакомому. Пахнет оно ландышем.

А если пахнущий ландышем линалоол нагреть с уксусным ангидридом — в лаборатории запахнет цветущей сиренью. И что самое удивительное — вещество с нежным запахом сирени химики получают из вонючего скипидара.

Приходилось ли вам бывать в квартире, где кто-нибудь заболел? Если приходилось, вы заметили, что все вещи в комнате больного опрыскиваются жидкостью. Это разведенная в воде салициловая кислота, хорошее средство для дезинфекции.

А вот если салициловую кислоту смешать с винным спиртом в определенной пропорции, образуется вещество, пахнущее орхидеями — таинственными цветами темных тропических джунглей.

Однако полученный запах — еще не духи.

Если вам попадется в руки флакончик, источающий нежнейший аромат фиалки, не думайте, что за стеклянными стенками таится растворенный в спирте пахучий ионон. Скорее всего, духи с запахом фиалки — целый букет запахов, как говорят парфюмеры. В духах смешано несколько различных веществ, дополняющих, облагораживающих одно другое.

Эфирное масло с запахом акации, например, смешанное с веществами, пахнущими миндалем и розой, даст чудесный запах фиалки, который не снился даже самому цветку.

Есть духи, которые составлены из пятидесяти душистых веществ.

Засоленный запах

Когда увянет роза, поставленная в вазу с водой, жалко, конечно, но потеря небольшая. Ее можно заменить другим, свежим цветком. А когда вянут и съеживаются лепестки, сорванные с тысяч и тысяч роз — это уже вопрос государственной важности. Ведь при этом лепестки теряют драгоценное эфирное масло, содержащееся в них. За три-четыре часа сорванные лепестки утрачивают до сорока процентов летучих веществ.

Вот и считайте. Целый грузовик розовых лепестков, переработанных на специальном заводе, превращается в небольшой флакон прозрачной жидкости — розового масла. Если лепестки доставят на переработку вовремя. Стоит задержаться в пути на несколько часов, и потребуется уже два грузовика, чтобы наполнить тот же флакон.

Поэтому и идет борьба за каждую каплю этой драгоценной жидкости.

Начинается она со сбора лепестков. Нужно обрывать только что распустившиеся бутоны, полные аромата и свежести. Даже до вечера, не говоря уже о следующем дне, нельзя отложить сбор лепестков.

Многое было сделано, чтобы наиболее полно уловить летучий аромат. Создана сложная технология переработки, специальная аппаратура. Сейчас новый способ кажется простым: запах в розовых лепестках просто «засаливают». Но чтобы найти этот способ, потребовалось много лет труда, десятки опытов, потребовалась упорная борьба за внедрение новшества.

Вот как это происходит: погружают розовые лепестки в раствор соли и — случается чудо. Слегка «просоленные» лепестки могут не только пролежать несколько суток, не потеряв ни одного грамма эфирного масла, но и продолжают накапливать его. Анализы показали, что в «просоленных» лепестках розового масла на 25 процентов больше, чем в только что сорванных. Выходит, что теперь спешная доставка их на завод просто невыгодна, нужна определенная выдержка. И тогда четыре грузовика дадут возможность наполнить драгоценной жидкостью пять флаконов!

* * *

У нас эфирные масла «выпаривают» — выгоняют из тканей эфироносных растений паром в специальных установках. В других странах поступают иначе.

Одна французская парфюмерная фабрика получала цветочные запахи таким способом. На деревянные рамки натягивали проволочные сетки. На них клали куски шерстяной материи, пропитанной жидким парафином. А сверху насыпали слой цветов, запах которых хотели «уловить». И брали не одну такую рамку, а многие сотни, и складывали их столбцами высотой в рост человека.

Некоторые цветы выдерживались в этих рамках сутки. Другие дольше — по трое суток. По прошествии этого срока цветы выбрасывали и заменяли новыми. И такая смена повторялась по 30 раз. Не трудно подсчитать, что запах некоторых цветов «ловили» 90 дней — три месяца.

Когда жидкий парафин насыщается летучими эфирными парами, материю отжимают — и благовонное масло готово.

* * *

Не знаю, как для вас, но для меня было полнейшей неожиданностью, что ученые до сих пор не решили вопрос о запахе меда… Пахнет мед цветами или цветы пахнут медом?

Как всегда в подобных случаях, одни авторитеты утверждают одно, другие же отстаивают прямо противоположные мнения. Немецкий ученый Фриш, большой знаток пчел, считает, например, что запах меда есть адсорбированный — впитанный, проще говоря, — запах цветов.

И это, скорее всего, так.

Ведь если бы цветы пахли медом — то они имели бы очень небольшое количество запахов. Известно не так уж много сортов меда. А ведь никто до сего времени даже не разбил бесконечно разнообразные цветочные запахи на группы, не создал для них никакой системы…

Каждый сорт меда, наоборот, имеет свой особенный запах, совершенно отличный от других. Липовый мед, к примеру, белый и густой, как топленое сало, никогда по запаху не спутаешь с гречишным, имеющим цвет растительного масла. А запах цветочного меда отличается от них обоих.

Стало быть, мед впитывает запахи тех цветов, с которых был взят сладкий сок, — нектар, сырье для производства меда. Впитывает надолго. В одной из египетских пирамид нашли кувшин с медом. Он имел довольно солидный возраст — 3300 лет, но аромат сохранился.

* * *

И если это так, то можно, пожалуй, поверить в то, во что раньше просто не верилось…

В одной старой книге попалось однажды упоминание о каком-то, можно сказать, болезненном увлечении розами в древнем Риме. На каждом углу улиц в этом городе стояли будки, в которых продавали розы. По улицам катились бесчисленные тележки, наполненные ароматными розами. По дворам и площадям бродили бесчетные продавцы роз.

Такое обилие цветов привело к тому, что далее наружные стены домов оказались пропитанными запахом роз. Совсем, как смоченные жидким парафином суконки на кустарной французской фабрике ароматов. Причем так сильно пропитались, что непривычные люди на улицах падали в обморок от нестерпимого запаха роз…

Духи Лисы Патрикеевны

Лисичкины духи, конечно же, не растительного происхождения и к цветочным ароматам не относятся. И те, кто уже слышал о лисичкиной парфюмерной фабрике, может пропустить, не читая, эту страницу…

Отдыхая, лисицы свертываются калачиком.

— Ишь ты, плутовка! — скажет дед-охотник, снимая с подстреленной кумушки пушистую шубку. — Попортила ты своим носом мех…

И верно, на шерсти хвоста хорошо видна потертость. Это Патрикеевна выбила шерсть носом во время спячек.

Давно заметили охотники странную лисью повадку. И заинтересовались — ох, уж эти охотники, — почему лисица сует нос в мех хвоста, а другие звери и животные нет? Стали отыскивать причину. И что же, вы думаете, обнаружили?

Собственную парфюмерную фабрику.

Правда, фабрика без цехов и сложной аппаратуры и представляет собой маленькую подкожную железу. Но дело не во внешнем сходстве, а в принципе. Железа выделяет пахучее вещество, близкое по запаху к фиалке. Вот и получается, что в свободное от охоты время лисица наслаждается нежным запахом в течение всего года. И весной, когда под кустами синеют удивительные цветки фиалки, и зимой, когда в прохваченной морозом почве корчатся от холода задремавшие их корневища.

Если вам когда-нибудь доведется увидеть убитую лисицу, вы сможете убедиться в наличии лисичкиных духов.

Но вот вопрос, который пока что остается без ответа. Для чего лисе эта пахучая железа?

Думают, что запах ее освежающе действует на слизистую оболочку органа обоняния и усиливает чутье.

Но, может быть, это и не так?