На пристани утром не было видно ни одной живой души, только ветер гулял. Он то нападал с моря и проносился насквозь по крутым улицам Сурожа, то летел назад из города и мял волны, вылезавшие ему навстречу. Ветер гудел в пустых боках кораблей, с которых сняты были до весны мачты и лестницы. Корабли стояли, укрепленные на бревнах, и скалили на березовских ротозеев страшные звериные головы, вырезанные у них спереди. Прямо над пристанью нависал холм с мрачной коричневой крепостью.

Понурив головы, побрели путешественники вверх по улице, к дому Мирослава. Тут они и попались местному торговцу, которого в Суроже все звали Лиса — за то, что торговал он нечестно, всегда обманывал и норовил взять лишнее. Греки называли его Алепус, что тоже означает «лиса». К какому народу принадлежал он сам выяснить было невозможно, потому что даже его физиономия была похожа не на человеческое лицо, а на хитрую лисью морду.

— Благородные чужеземцы! — заюлил Лиса. — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? Не хотите ли вы купить или продать что-нибудь?

— Мы хотим купить корабль, — ответил Веприк.

Лиса чуть сознание не потерял от такой неожиданности.

— Корабль вы здесь нигде не купите, — ответил он. — Только у меня.

— А ты сам что за человек? Какого роду-племени? — подозрительно спросил Добрило.

— Самого лучшего! — заверил его торговец. — Вот вы — какого племени?

— Мы — русские. Из Березовки.

— И я русский! Из этого… как его… из Чернякова!

— Из Чернигова что ли?

— Во-во, оттуда…

— А знаешь ли ты, как опасно плавать по морю зимой? — досадливо поинтересовался Чудород, который, честно говоря, боялся пускаться в плавание и очень надеялся, что корабль найти не удастся.

— Так это кому опасно? Трусам! А дураки… то есть эти…смелые люди, они ничего никогда не боятся! Вы же смелые, сразу заметно!

— Еще какие смелые! — сказали мужики.

Им очень не хотелось, чтобы новый знакомый счел их трусами — пожалеет еще корабля.

— А дорого ли стоит твой корабль? — спросил Веприк.

— Конечно дорого, — ответил торговец. — Это же отличный корабль, как раз то, что вам нужно.

— Большой?

— А кто его зна… Средний.

— Средний — это хорошо, — решили мужики. — Большого-то нам и не надобно, а маленький покупать обидно… А парусов на нем много?

— А вам сколько надо?

— Да нам бы и одного, пожалуй, для начала хватило — мы не очень умеем с парусами-то.

— Эх, везет вам: как раз один парус и есть.

— А весла?

— Весел — сколько хотите. Мало будет, я вам еще принесу. Говорю же: корабль наилучший. Я его грузину одному знакомому чуть не продал, вот прямо сейчас продавать иду — но землякам, конечно, уступлю. Вы мне больше нравитесь, потому что вы такие на вид… глу… то есть… смелые.

— А чем плату берешь? — поинтересовался Веприк. — Серебряными монетами греческими возьмешь?

— Ишь ты! — жадно потер ладошки Лиса и покрутил хитрым носом, словно вынюхивая, не пахнет ли от русских покупателей чем-нибудь побогаче серебра. — За такой корабль золотом платить надо!

— Нету у нас золота, — смущенно сказал Добрило. — Вот — есть плащи меховые, драгоценные!

— Знатные плащи! — одобрил Лиса, погладив черно-бурый мех. — А еще что у вас есть?

Березовцы переглянулись и пожали плечами.

— Верблюды! — сказал вдруг Веприк. — У нас есть волшебные верблюды дивной красоты и большого ума, подаренные самим богом Велесом.

Добрило толкнул его и нахмурился. Мальчик ответил своему большому другу умоляющим взглядом и бортник, скрепив сердце, промолчал.

— Интересно взглянуть! — заявил Лиса.

Березовцы привели его на двор к Мирославу и познакомили с недовольными таким оборотом событий Плюнькой, Горбаткой, Белкой, Гляделкой и Сопелкой. У Лисы даже спина вспотела — так ему захотелось заполучить прекрасных белоснежных животных.

— Насмотрелся? — сердито поинтересовался Добрило. — Показывай теперь свой товар!

Березовцы собрали вещи и отправились покупать корабль. Жалко, Мирослава дома не оказалось.

«Будь что будет, — думал нахальный торговец. — Сейчас я им такой товар покажу — до смерти не забудут. Главное — наврать побольше.»

На его счастье на берегу было по-прежнему безлюдно.

— Вот, пожалуйста, — с гордостью предложил Лиса, махнув рукой в сторону самого большого корабля, нос у которого был изготовлен в виде головы свирепого дракона.

— Такой огромный? — испугался Веприк.

— Ну, не то чтобы огромный, — поправился Лиса и показал поточнее: у борта морского великана, полузарывшись в песок, валялся кверху дном совсем маленький кораблик, а вернее — рыбацкая лодка. Старая, грязная, гнилая, облепленная ракушками лодка.

— Это что такое? — возмутился бортник. — Это вошь какая-то, а не корабль!

— Сами сказали: большого вам не надобно! — огрызнулся хитрый торговец. — Вы знаете, как быстро она плыть может? Не знаете, а уже обидеть хотите! Быстрее этой уроди… красавицы морской ни одно корыт… корабль то есть ни один не плавает! Я ей даже имя дать хочу, как родному человеку… какое же имя-то я ей дать хочу? Было же в голове хорошее слово — птица наша с вами русская народная так называется, быстрая такая и гордая… ну как же?

— Курица, — подсказал Веприк с недружелюбием разглядывая торговца.

— Ах да! Вот! Разве можно судить о корабле, когда он лежит на суше? Дайте, дайте ей море и вы удивитесь без меры, когда моя Курица полетит быстрее ветра!

— Удивимся, можешь не сомневаться, — кивнули мужики, пряча улыбки.

Веприку в бок толкнулся чудин локоть и он обнаружил, что его болтливый и юркий товарищ занят каким-то неясным делом: дергается, хмурится, тихо машет руками и шипит.

— Кыш, глупая, — шептал Чудород, грозя лодке, стараясь, чтобы его не услышали соседи. — Лети отсюда, а то суп из тебя сварю.

Лодка Чуди не боялась и мирно догнивала на родном берегу, намереваясь в ближайшее время рассыпаться в труху. Веприк подтолкнул бортника и указал на Чудю.

— Знак! — прошептал вдруг бортник.

На дырявом лодочном дне охорашивалась ручная тетерина голубка. Она приветливо посмотрела на людей и пару раз кивнула, словно говорила: не сомневайтесь, корабль наилучший. Потом ножка у нее провалилась в гнилую дыру между досок и птичка перепорхнула повыше. Там она, как ни в чем не бывало, продолжала кивать и подмигивать.

Веприк с Добрилой озадаченно посмотрели друг на друга: знак, конечно, был добрым, но не ошиблась ли ладушкина птичка? Не села ли мимо их корабля? Много ли она в мореходстве понимает — лучше бы хоть гусь прилетел.

Ветер, свистевший между бревен, дернул мужиков за полы.

— Берите лодку и поехали! — услышали они голос Стрибога. — Для меня, всемогущего, нету разницы, какой корабль нести!

— Ладно, берем, — хором сказали Добрило и Веприк.

Лиса испуганно посмотрел на покупателей — не издеваются ли. Заветная голубка и ветряной голос оставались для него невидимыми и неслышимыми.

— Правда что ли?! — недоверчиво спросил он. — Молодцы, земляки! Берите, потом пожалее… то есть не пожалеете — товар стоящий!.. Как договариваться будем?

— По-нашему, как мы русские всегда договариваемся.

— А как мы, русские, всегда договариваемся? Я что-то подзабыл.

— У нас все на вере: жмем руки, — а третий пусть по рукам стукнет, — и говорим «По рукам!»

— А, ну это я с удовольствием, только больно не бейте…

— Землю бы еще поесть надо! — посоветовал Чудород. — С землей вернее.

— Точно! Земля-матушка обмануть не даст, — согласился Добрило. — Ешь землю, — добродушно предложил он Лисе, зачерпнул сам горсточку, помял и сунул в рот.

— Песку много, репа у вас, не иначе, хорошо растет, — деловито сообщил бортник, проглотив наконец добычу и выжидательно уставившись на Лису.

Тот щепоточкой взял немного земли и медленно понес ее к губам, по дороге много просыпая. Решившись, он высыпал остаток в рот, но не выдержал, скривился и все выплюнул.

— Тьфу! Чуть червяка не съел! — заныл он, изо всех сил вытирая ладонью и губы, и щеки, и язык. — Какая гадость!.. Нет уж, давайте по-гречески договариваться — договор писать.

— Ладно, пиши, раз умеешь, — разрешили мужики.

У Лисы на поясе болтались на цепочке бутылочка с чернилами и перо. Он, найдя за высоким бортом драконьего корабля убежище от ветра, раскупорил бутылочку и извлек из поясной сумки листок пергамента — так называлась коровья кожа, использовавшаяся в то время вместо бумаги. На пергаменте уже было что-то написано, но Лиса поскоблил его ножом, потер немножко песочком и отряхнул. Развернув листок на привольной Добрилиной спине, он поднял глаза к небу и что-то пошептал.

— «Я, честный торговец по прозванью Лиса из Сурожа отдаю во владение морской корабль, готовый к плаванию»… кому отдаю?

— Вот ему, — сказали мужики, выталкивая вперед Веприка. — Вепрю, Тетерева сыну.

— Ага. «Вепрю, сыну Тетерева, из»…

— Из Березовки.

— «Из Березовки». Так. «За это указанный Вепрь, Тетерева сын, из Березовки отдает мне, честному торговцу Лисе из Сурожа, пять молодых верблюдов белоснежной масти и»…

— И хватит с тебя, — сказал Добрило.

— Ладно, земляки, я не жадный, — согласился Лиса, сгорая от нетерпения скорее побежать и забрать покупку.

— Напиши, что будешь любить наших верблюдов! — потребовал Веприк. — А то не отдадим!

— Глупость какая! Разве так в договорах пишут? Ну ладно. М-м-м… «Я буду любить верблюда». Годится?

— Пять верблюдов!

— «Я буду любить пять верблюдов». Всё?.. Эй! Вы куда? Имена хоть на договоре подпишите!

Березовцы, не слушая его, уже волокли лодку к морю. Под ней обнаружились в ямке пара весел, мачта и развернутый на земле парус.

— А мы писать не умеем! — крикнули мужики, не прерывая своего занятия.

— Тогда прочитайте договор — хоть крестик поставьте!

— А мы и читать не умеем!

— А для кого ж я это все писал? — возмутился Лиса. — Как я верблюдов своих заберу?

— Иди к Мирославу Непоседе и скажи, чтоб отдал тебе верблюдов. У нас, у русских, все на доверии! — крикнули березовцы и шлепнули «Курицу» в воду.