В очень многих старинных русских преданиях, былинах, — поется о славном князе Владимире Красно Солнышко. Но еще больше поется о широких пирах, которые Владимир любил устраивать. Весь княжеский двор заставляли столами с угощением, выкатывали бочки меда и кваса, распахивали настежь дубовые ворота: заходи, киевский люд, всем сегодня рады.
Зиму провожать пожелал великий князь вместе с народом. Во дворе поставили разнообразное угощение, а на высоком крыльце сидел сам хозяин с важными гостями. Пировали так весело, что даже не заметили Змея Горыныча, совершавшего над городом большой круг и примерявшегося, куда бы приземлиться.
По одну руку от Красна Солнышка находился греческий купец Креонт, а по другую — жевал вареную курицу Тетеря, березовский охотник.
— Послушай меня, великий князь, — шепотом говорил Креонт. — У меня к тебе секретное дело по торговой части. Может получиться большая выгода…
— Что? — переспрашивал Владимир, в шуме праздника ничего не слыша.
— Секретное дело! — повысил голос грек.
— Курица жесткая, варить надо было лучше, — ворчал Тетеря.
— Что ты говоришь? — еще громче переспросил торгового грека Владимир, заглушая сипенье скоморошьих дудок, дувших гостям прямо в уши.
— Секретное дело! — заорал Креонт. — Редкий товар!
Все участники пира с интересом повернулись к высокому крыльцу.
— И что за товар? — поинтересовался великий князь, отпихивая скомороха с дудкой.
— Шкурки ежиков, — таинственно заговорил, наклоняясь к нему, грек. — Дивный мех, русское чудо! Предлагаю хорошую цену, только ты больше никому их не продавай — ни армянам, ни французам, — только нам, грекам.
— А что, на ежиках теперь мех растет? — хмуро спросил Красно Солнышко Тетерю.
— Да я у тебя уже столько сижу, что на них и поганки могли вырасти, — недружелюбно отвечал охотник.
Владимир вздохнул, соображая, как ему отвязаться от приставучего греческого купца.
— Значит так, — решил он. — Шкурки с ежиков обдирать запрещаю! Они от этого… — Владимир задумался.
— Болеют, — подсказал Тетеря.
— Болеют! — подтвердил Владимир. — Разрешаю их брить! Весь мех, какой получится, пусть греки себе забирают, нам не жалко… Так где, ты говоришь горы золотые спрятаны? — как бы невзначай спросил он, снова поворачиваясь к Тетере.
— На бороде, — невозмутимо отвечал березовец, объедая куриную ножку.
— А с ежиками что нам делать? — поинтересовался Креонт.
— А? С какими ежиками? — Красно Солнышко был недоволен, что его отвлекают.
— С бритыми, с какими же еще.
— Рубашечки им шейте, а то у них пузо замерзнет, — посоветовал Тетеря.
— Куда золото спрятал? — толкнул князь охотника. — А, Тетеря?
Но Тетеря только пожал плечами.
— Ты почему меня не слушаешь? Князь я или не князь?! — не выдержал Красно Солнышко.
— Да какой ты князь, — мрачно отвечал Тетеря, охотясь в миске за соленым рыжиком. — У тебя по Руси змей летает, а ты и не чешешься…
Раздался треск и Горыныч мимо ворот ввалился на княжеский пир.
— …вон, по Киеву, как у себя дома разгуливает! — продолжал охотник и в подтверждение своих слов указал на Змея, отряхивающего с себя обломки забора.
Люди во дворе завопили от ужаса. Грек Креонт спрятался за князя Владимира, а князь — за Тетерю. Прочие гости бегали по двору в поисках укрытия или дрались из-за места под столами.
— Давай-ка, богатырь, поговори с великим князем, — подсказал Змей Горыныч, когтем пододвигая мальчика вперед. Однако в общем шуме и движении Веприка никто не замечал.
Тогда он взобрался по змеевой шее и оттуда, как с дерева, закричал Владимиру:
— Ты зачем батьку моего в плену держишь?!
— Ты зачем батьку моего в плену держишь? — грозно повторил Горыныч, чтобы все слышали — так что оглушенный Веприк съехал ему на спину. Горыныч тремя головами кивнул на Тетерю.
— Да если бы я знал, что он тебе батька… — в великом испуге начал оправдываться князь. — Разве ж он в плену? Да он же у меня в гостях сидит!.. с прошлой осени… Ну и детки у тебя, Тетерев, — шепотом заметил Владимир соседу. — Они у тебя все трехголовые или только этот? В маму что ли?
У Тетери у самого язык отнялся при виде новоявленного сыночка.
— Какой я тебе батька?! — закричал он наконец. — Гад ты ползучий.
— Не ползучий, а летучий, — с достоинством поправил Горыныч.
Тетеря прицелился кинуть в Горыныча рыжиком.
— Говори, где жена моя Смеянушка?!
Тут сошла на землю и сама Смеяна, одетая для удобства сидения на драконе в арабские легкие шаровары, расшитые серебряными звездами и полумесяцами.
— Ого! — восхитился князь Владимир, высовываясь из-за Тетери. — А вы, наверно, иноземная гостья! Парле ву франсе, мадемуазель?
— Не мадемуазель, а мадам, — холодно поправила Смеяна. — Я за мужем своим любимым, за Тетеревом Людмилычем, прилетела.
— Ох! — испугался князь. — Конечно, конечно — я ж его не держу. Очень хороший муж, одобряю ваш выбор. И сыночек трехголовенький, славный такой мальчонка. Мордочки смышленые, мамина радость… Как хорошо было бы, если б его тоже отсюда кто-нибудь забрал!
Но князя не слушали: на Тетерю с одной стороны налетела Смеяна, с другой — Веприк, с третьей — Дуняшка, а с четвертой — подлез Чудя, и все вместе, хохоча и обнимаясь, они покатились по двору.
— Ты, кажется, хотел у Тетерева Людмилыча что-то про клады узнать? — напомнил князю Змей.
— Кто? Я?! — Владимир сделал удивленные глаза, пожал плечами и нечаянно стукнул зубами от страха. — Да зачем мне клады? Я же князь — у меня денег и так куры не клюют. Я решил никогда больше клады не откапывать, а лучше буду-ка я их закапывать, а другие пускай ищут!
Одуревший от счастья Тетеря то целовал и кружил свое семейство, то сам себя щипал, чтобы проверить, не во сне ли все происходит.
— Ну ладно, побаловались и хватит, — заявил наконец Пелгусий. — Пора нам! Родная деревня пропадает без старосты, а вы только и знаете, что обниматься!
Он попробовал оттащить от Тетери хотя бы Дуньку, но та свирепо пообещала Пелгусию «Ам!» и снова повисла на отце.
Смеяна ухватила со стола греческий глиняный кувшин, размахнулась и шмякнула его об землю.
— Вот так пусть наше горе-беда разбивается, подальше от нас разлетается! — радостно воскликнула она.
Тетеря схватил кувшин побольше и тоже расколотил его.
— Эй, мужик, — донеслось из-под стола. — Ты потише горшками кидайся — мы тут не для того от змея прячемся, чтоб нам в лоб черепки летели.
— Милый человек, — раздался из-под стола другой голос. — Там где-то на столе щука с кашей оставалась. Подай ее, пожалуйста, нам сюда, а то соскучились уже без дела сидеть.
Счастливое тетерино семейство долго могло бы еще обниматься и колотить посуду перед княжеским теремом, но пора было и домой: других участников перелетного отряда тоже ждали родные.
Березовцы залезли на Змея Горыныча и весело помахали оттуда киевлянам.
— Приезжайте к нам в Березовку! — крикнули они на прощание.
— Ну да, сейчас прямо и поедем, — сердито ответили люди под столами. — Вы давайте лучше летите отсюда вместе со змеей вашей, а то нам дальше пировать охота.
Раздалось громкое хлопанье крыльев — словно холсты мокрые стряхивали — и вот уже можно было полюбоваться, как змей летел в голубом небе, противно выгибаясь коромыслом и качая на спине, сидевших гуськом семерых отважных березовцев.
Понеслись под его чешуйчатым брюхом милые русскому сердцу прозрачные весенние перелески, пригорки с прошлогодней мокрой травой, низинки с нерастаявшим снегом, речушки и ручейки, заросшие кустами овраги и солнечные полянки, на которых светились уже желтые цветочки мать-и-мачехи. Вот и показалась за темным ельником деревня Березовка. А за ней — еще Березовка, а за той — родная Березовка, где героев дожидались милые подруги.