На трупы мы наткнулись примерно через полчаса быстрой ходьбы по извилистому лабиринту ходов, окружающих рубежи. Я давно уже потеряла направление и шла, не отрывая взгляда от спины Лайза.

Быстрый шаг, каменные стены и голова, полная отвратительно радостных мыслей. Так и хотелось сказать самой себе: «Княжна, я вас не понимаю. Совсем. Вы практически обручены, имеется жених, и что это за новое веяние – целоваться с другим мужчиной?»

Как было бы легко обвинить во всем Лайза. Заставить себя поверить, что ничего не произошло. Один поцелуй – такая мелочь.

Княжна, будем откровенны. То, что произошло, выходит за рамки просто поцелуя.

Я ощутила, как вновь запылали щеки. Стало жарко, и захотелось пить. А вот ладони, наоборот, заледенели, и мысли стали такими откровенными…

Да если бы не трупы вокруг и холодный пол, кто знает, до чего мы дошли бы, до каких пределов, если этих самых пределов в тот момент не наблюдалось. Этакая ледяная романтика – поверженные враги, кровь на одежде, растянутые мышцы и завершающий аккорд – поцелуй любимого!

«Почему любимого?» – возмутилась я.

Внутренний голос хихикнул в ответ.

Я вспомнила, как сгорала в объятиях, каким чувственным стало тело, как оно отзывалось на прикосновения Лайза. И с пугающей четкостью я осознала: еще раз – и падение станет реальностью.

Это безумие! Но какое сладкое!

Я с ненавистью уставилась на спину Лайза. Да как он смеет?! Между прочим, я княжна. И почти замужем. Выбор сделан. И почему я, собственно, должна переживать? У меня есть Торес. Умный, воспитанный, понимающий. И целуется он… хм, хорошо. Нет, просто отлично. И с ним я чувствую себя уверенно и спокойно. Разве это плохо?

«Но с ним ты никогда не сгорала от любви».

Внутренний голос, поганец, никак не мог успокоиться. Пришлось прикрикнуть на саму себя. Ишь разошелся. Так ведь и до греха дойти недолго или до сумасшествия.

Я все больше убеждала себя, что нечего тут думать. Страсть в семейной жизни хороша, но в меру. Пылать, любить, ненавидеть и снова любить? Так с ума сойти можно. Да и воспитывали меня по-другому, и семейную жизнь я представляла иначе. Доброжелательность, доверие, участие в делах друг друга и милые знаки внимания.

Я прекрасно понимала, почему полюбила Тореса. Первый ледяной в моей жизни. Можно сказать, ожившая сказка. Принц холода и одновременно защитник, спаситель. Он был рядом, когда я делала первые шаги на трудной дороге под названием «Пробуждение дара». Он был нужен мне, как бы я не хотела этого признавать. И стал первым мужчиной, пусть невольно и под давлением обстоятельств.

Но Лайз?! Я долго ломала голову над тем, зачем он остался в доме бабушки, зачем согласился стать стражем южанки, которая толком ничего не умеет и которая, скорее всего, так и останется неполноценной ледяной. Думала и не понимала… Ни себя, ни его.

Побиться, что ли, головой о стену, благо выбор в подземных коридорах большой. Хочешь о правую, хочешь о левую…

Попыталась представить Лайза в семейной жизни, наши ужины на двоих, неспешные беседы, прогулки и завтрак в постель. Воображение споткнулось об кровать и унеслось в другие дали.

С трудом призвала его в реальность. В принципе что я знаю о Лайзе? Он – отличный страж, можно сказать, один из лучших. Предан делу ледяных, и я с легким сердцем пойду с ним в разведку.

А замуж?

Я скрипнула зубами. Ох уж это воображение… Замуж никто и не звал, так что нечего строить замки из песка, пока их не смыла горькая правда жизни.

Решено. Прошу бабушку поменять мне стража. И точка. Нечего дурить голову княжнам.

Мысли еще продолжали крутиться вокруг Лайза и Тореса, но их резко вымело вон, стоило мне наткнуться взглядом на первый труп. Через несколько метров пришлось уже тщательно выбирать, куда ставить ногу, чтобы не наступить на чье-либо тело, ну или часть этого тела.

Не знаю, кто тут работал, но результат был впечатляющим. И что самое приятное – форма на трупах сплошь южношарнальская.

Когда выбрались в пещеру, стало свободнее. Впереди заблестели рельсы, повеяло знакомой вонью. Замешенная на запахе свежей крови, сегодня она воспринималась особенно ярко, до тошноты.

Третья пещера Ралькерии.

Здесь явно было жарко. Вздыбленный колесами вверх локомотив, перевернутые вагоны. Спешно наведенные баррикады из льда. Странные провалы в полу, часть из них заполненная водой. Резервуары для атаки? Умно.

И тела, тела, тела… Взгляд выхватил серебро волос, разметавшихся по полу. Я сглотнула и отвела глаза. Кто-то из сестер нашел здесь свою смерть, и мне внезапно стало стыдно и за свои мысли, и за опоздание – меня не было рядом, и за то, что я такая неумеха и толком ничего не знаю.

Сердце заныло от тревожных предчувствий, ноги сами понесли меня вперед, но Лайз остановил меня за плечо и развернул к себе. Его прикосновение обожгло, заставив тело напрячься в сладкой истоме. Я испуганно отшатнулась. Да что, к бездне, со мною творится?

«Любовь», – съехидничал внутренний голос.

– Айрин, не спеши, – хмуро сказал Лайз. От него не укрылось мое движение, и я готова была прибить себя на месте. Хороша княжна… От собственного стража как от огня шарахается. А впереди бой, между прочим, а не романтическое свидание.

Я пристыженно опустила глаза. Действительно, веду себя как… дитя несмышленое.

– Продвигаемся тихо и не торопясь. Наше оружие – внезапность. Поняла?

Я кивнула. Вопрос в том, ждут ли враги нападения с тыла или потеряли осторожность в горячке боя.

Мерно капала вода. Глаза щипало от запаха дыма, во рту стоял отвратительный привкус гнилой рыбы, водорослей и еще чего-то не менее отвратного, а снизу нарастал шум. И стали уже слышны отдельные звуки: чьи-то выкрики, гулкий грохот, треск, удары и звон стали.

Тринадцатую пещеру мы проскочили не задерживаясь. Звуки шли снизу, а значит – враг близко, совсем близко к цели.

И все явственней давила на плечи тяжесть его присутствия, сжимая голову плотным обручем боли.

Ну, здравствуй, проклятый. Радуешься, падаль? Рано! Мы еще посмотрим, чья возьмет.

Я сиганула в провал следом за Лайзом и не узнала коридор, ведущий в ледяной зал. Стены покрывал толстый слой копоти, сапоги тонули в пепле, а вонь приобрела оттенок разлитых лекарств.

Что здесь произошло?

С трудом сдержала рвущийся из легких кашель. Закрыла рот и нос полой куртки, стараясь дышать через раз. Но жаловаться было глупо. Вонючий пепельный коридор радовал своей пустотой.

И когда, присев на корточки, я осторожно выглянула в зал, все стало ясно. Льолды не годились в охрану, а странные солдаты, одетые в полосатые халаты, были людьми. И, как люди, страдали любопытством. Зачем смотреть в пустой забитый пылью коридор, когда впереди разворачивалось ну просто эпическое сражение.

Выглянув, я тут же отшатнулась обратно под защиту стен. С последнего моего визита зал претерпел кардинальные изменения. Здесь стало холоднее и свежее, что ли. Во всю ширину тянулись мощные, в несколько ярусов ледяные стены – эдакие разноуровневые баррикады, частью высотой до потолка и с бойницами. Стены мерцали голубым, отчего и зал и баррикады казались чертогами Хозяйки Зимы. Бывшими чертогами. Ибо ни одна хозяйка не потерпит таких гостей.

Что там творилось около стен, разобрать было нельзя, обзор перекрыт, но и увиденного мне хватило, чтобы похолодеть. Над бело-голубыми баррикадами мелькали черные тени. Они носились в воздухе рваными тряпками, кляксами скользили по льду. Чаще всего их отшвыривали прочь, но иногда одна из теней пробивалась внутрь и…

Одобрительный крик прокатился над рядами – тень потрясла оторванной головой, держа ее за волосы, а потом отшвырнула. Кажется, это называется предварительная зачистка территории.

Я прикусила губу, усилием воли заставив себя остаться на месте.

Гады, сволочи, падаль…

– Их три, – прервал мой внутренний монолог шепот Лайза.

Да, теней действительно три. Еще бы понять, много это или мало.

– Держат в резерве. Но скоро пустят в ход.

Я непонимающе нахмурилась, но потом до меня дошло: страж говорил о горах мяса. Их правда было три. И стояли они в задних рядах, распределившись по длине: в центре, слева и справа.

И совсем близко от нас. Жаль, магией их бесполезно атаковать. Если только…

Я сняла мешок и с гордым видом продемонстрировала Лайзу его содержимое. Восемь гранат – сила! А если связать по четыре и метнуть, тут и горе мяса не поздоровится.

Озвучила свою идею стражу.

– Ты хоть пользоваться ими умеешь? – скептически осведомился Лайз.

Я пренебрежительно фыркнула.

– Понятно. – Он взял гранату. – Смотри, это чека. Мы свяжем их, кстати, отличная идея…

Я польщенно покраснела.

– …и надо будет выдернуть только одну. Четыре секунды, Айрин, и она взорвется, поняла?

Я кивнула. Что тут может быть непонятного?

– Я выбегаю первым и отвлекаю их внимание. Ты за мной на счет шесть. Твой тот, что справа. Мой – слева. Пять метров – бросок. Ближе нельзя – зацепит осколками. Бросила, тут же назад и падай, ногами в сторону взрыва. Рвануло, не лежи, бегом сюда, чтобы не отрезали от коридора. Отсюда и обороняться удобно.

– А ты?

– Попытаюсь достать того, кто в центре. – Он помолчал. – Если не сложно, заморозь его цепь. Проще будет.

Я кивнула, досадуя на себя. Глупая я, глупая. Это же так просто – если нельзя воздействовать на саму гору, то на его оружие можно. И почему такая отличная идея не пришла мне в голову раньше?

Достав из своего мешка тонкий шнур, Лайз связал им гранаты по четыре. Передал одну связку мне. Я взвесила в руке – тяжелая, не уронить бы себе под ноги раньше времени.

– Айрин.

От того, как он произнес мое имя, у меня перехватило дыхание. А взгляд… Я снова чувствовала его губы на коже, его руки… Это безумие! Настоящее безумие.

Я жаждала и одновременно боялась, что он ко мне прикоснется. Нечто такое, видимо, отразилось на моем лице, и Лайз тяжело вздохнул:

– Береги себя. Да пребудет с нами Трехликий, – добавил он ритуальную фразу.

– Да пребудет, – эхом отозвалась я. Сегодня его помощь нам точно не помешает.

Ледяной выскользнул из прохода.

Я осталась. Прижала гранаты к груди.

Два, три…

Стало страшно, сердце подкатило к горлу, и ладони предательски вспотели.

Пять, шесть…

Выскочила из укрытия.

Влево или вправо?!

Слева раздались удивленные возгласы. Значит, мне направо.

За считаные секунды я преодолела метры до горы мяса.

Чека.

Нащупала, потянула.

И сердце провалилось в пустоту – чека не поддалась. Дико взглянула на обернувшегося на шум солдата и рванула непослушное кольцо. Оно осталось в руке, а на второй повисли разом ставшие тяжелыми килограммы взрывчатой смерти.

Два или уже три?

Да какая, к проклятому, разница!

Замахнулась со всей дури, в плече что-то жалобно хрустнуло. Бросок. Гулкое эхо от взрыва слева прокатилось по пещере, подстегивая: быстрей!

Я даже не стала смотреть, попала или нет. Сумасшедшей белкой прыгнула в сторону, наткнулась на подкрадывавшегося со спины мужика в халате, сбила его с ног, рухнула, перекатившись через него, и… оглушительный взрыв ударил по ушам, прошелся жаром по спине, рядом хрипло булькнул мужик в халате, дернулся и затих.

Приподняла голову. В метре от меня на полу валялся кусок руки. Я сглотнула подкатившую к горлу тошноту.

Надо же… Неплохая вещь – гранаты. Вот только звон стоял в ушах, и странно плыл мир, словно после пары лишних бокалов вина.

Привстала, мельком взглянув на соседа. Не повезло ему. Крупный осколок вошел в грудь, проделав приличных размеров отверстие.

«На его месте могла быть я», – мелькнула мысль и быстро испарилась. Бояться и ругать себя за самонадеянность буду потом, когда найдется на это время, а пока…

Кое-кто уже начал приходить в себя, и скоро нам с Лайзом придется нелегко.

Не разгибаясь, я метнулась к центру, на ходу призывая лед. Слава Создателю, сестры позаботились, чтобы нам было чем воевать. Льдом были покрыты потолок, стены и частично пол.

– Куда ш-ш-ш торопиш-ш-шься? – прошипели вдруг. Голос звучал отовсюду, словом, он звучал у меня в голове.

Прости, Лайз. Я наугад отправила волну холода, надеясь хоть краем зацепить цепь, и медленно повернулась, уже понимая, что или кого мне предстоит увидеть.

– К тебе на встречу, – ответила я, доставая мечи. Интересно, гранаты на них действуют? Жаль, ни одной не осталось попробовать. Я бы с удовольствием посмотрела, как эта тварь разлетается на сотню маленьких клочков.

– Х-храбрая, но глуп-п-пая, – подвела итог тень и бросилась в атаку.

«Уходи! В сторону»! – разом завопили предки.

Я отшатнулась, одновременно пуская в ход мечи. Лицо опалило жаром, горло перехватило от горячей смеси непередаваемых ароматов, а перед глазами промелькнуло видение странного места: плотный, насыщенный клубами дыма всех оттенков воздух, длинные змеи-тени и ровный серый свет, заливающий этот гигантских размеров кипящий чугунок ведьмы.

И меня словно камнем в грудь ударили. В глазах вспыхнули звезды, а в легких разом закончился воздух.

Суровый голос деда:

– Вставай!

Я лежу? И когда только успела упасть? Сдохнуть… прямо сейчас. Вот было бы счастье!

Поднялась на четвереньки, потрясла головой. Почему не добивает? Чего ждет?

Растягивает удовольствие?

В голове мерзко хихикнули. И как победить того, кто копается в моих мозгах, как у себя дома?

Не думать. Ни о чем не думать.

Смех в голове стал издевательским.

А ну-ка, предки, не спеть ли нам что-нибудь героическое?

Предки не возражали. И под разухабистое «Раз в горах встретил вдовушку юнец» я поднялась, сплевывая кровь на пол.

Нам не мешали, более того, освободили место, и зрители устроились кругом, предвкушая спектакль «Избиение ледяной, чтоб другим неповадно было».

В голове вдовушка соблазняла молодца, попутно проверяя его силу и выносливость, а в реальности тень готовилась убить меня. Без спешки, не торопясь, видимо, ей тоже хотелось узнать, чем закончатся приключения вдовушки.

Я встала в стойку. Тень, рисуясь, скопировала ее, черные мечи затрепетали в руках.

Я ухмыльнулась – шутить изволим?

Поймала ответную гримасу. Улыбка на черном лице с горящими алым глазами смотрелась… нереально дико, но мне было все равно.

Тень поняла, что улыбается впустую, и сжала губы.

Ну-с, поехали.

Иногда наступают такие моменты в жизни, когда приходит понимание, а зачем, собственно, столько лет тренировалась, зачем потела, рвала связки и ходила в синяках.

Тень была нечеловечески быстра, но фамильное упрямство Сорецки пока побеждало. И потому я еще двигалась, еще держала мечи в руках и даже пыталась атаковать. И раз за разом вставала с пола, куда меня отбрасывала тень, сплевывала кровь и поднимала ставшие такими тяжелыми мечи.

Яростно завизжал лед. Горизонт рухнул влево, и Торес инстинктивно перенес вес на правую сторону, чтобы выровнять взбесившиеся салазки. Их закрутило, завертело по льду, и перед глазами в бешеном ритме замелькали колонны, стены, падающие с потолка камни, и казалось, что сейчас все рухнет прямо на них.

– Прыгай! – прокричал он брату, сгребая Дика в охапку.

Падение отозвалось болью в боку, кажется, хрустнуло ребро, но, главное, он удержался от кувырка и спиной, прижимая мальчика к груди, заскользил по льду.

В голове неотрывно билась тревожная мысль: «Айрин!»

Его девочка где-то там, во взрывающейся камнями темноте. Он должен быть рядом.

Секунда, чтобы передать тщедушное тело мальчика Сетальди. Потерянная секунда.

– Отвечаешь.

– Стой!

Он скинул руку брата с плеча. Грохот стоял такой, что Сетальди приходилось кричать.

– Да погоди ты! – Сетальди прыжком оказался у него на дороге. Дик смотрел широко распахнутыми глазами, и в них читался страх.

– Не дури! Не пройдешь. – Брат поставил Дика на пол и попросил: – Постой-ка, малыш.

Удар в челюсть удивил Тореса, второй, прилетевший в ухо, заставил пошатнуться и потрясти головой. Туман в голове начал медленно рассеиваться, и он замер, пытаясь понять, что говорит ему Сетальди. Чувства буквально умоляли его идти вперед, в хаос обвала, а инстинкт самосохранения вторил брату.

– …толку не будет. Резерв высадишь в момент, а дальше тебя накроет. Погибнешь, не дойдя и до середины. Айрин умница, наверняка нашла выход, да и Лайз рядом.

Торес потер лоб. Сетальди прав… К бездне, тысячу раз прав, вот только сердце не хотело это понимать.

– Надо выбираться. Я видел слева проход. Еще успеем.

Торес повернулся спиной к центру зала и сделал шаг в сторону стены.

– Если этот, который рядом, ее не спасет, я его и с того света достану.

Он осознал новую цель: если Айрин жива, она обязательно появится на рубежах. Торес почти мгновенно перешел на бег, интуитивно выбирая дорогу. Обвал становился все ближе, с силой швыряя камни об пол, и огромные колонны трескались, будто были стеклянными, а на плитах угрожающе расползались глубокие провалы.

Сетальди выругался, подхватил мальчика на руки, и тот повис на манер обезьянки, крепко вцепившись руками и ногами – не оторвешь, и устремился следом за братом.

Они бежали по узкому коридору, и гул за спиной постепенно стихал, а затем пол резко пошел вверх и воздух стал свежее.

Ледяные остановились, переводя дух. Сетальди аккуратно спустил мальчика на пол. Вытер пот со лба.

Дик поводил головой, принюхался и радостно заявил:

– Выход.

– Как выход? – удивленно переспросил Сетальди.

Мальчик пожал плечами. Он не понимал, почему огорчились взрослые. Ведь гора сегодня злилась, даже не злилась, она была в бешенстве. И в такое время безопаснее быть снаружи.

Торес внезапно замер, поднял руку, к чему-то напряженно прислушиваясь, и обнажил мечи. Сетальди последовал его примеру, хотя и ничего не слышал.

– Спокойнее, мальчики, – с насмешкой произнес некто из темноты, – уберите, еще порежетесь.

Тень ожила, отойдя от стены, и исчезла, явив собой высокую светловолосую женщину. Неземным светом сияли голубые глаза, юные черты лица казались застывшими вне времени, хотя Сетальди знал, что ледяной не может быть меньше сорока. Дополняли образ скупые, плавные движения и взгляд, пронизывающий насквозь. Он внезапно ощутил себя провинившимся мальчишкой, пойманным на горячем.

А затем из темноты показались остальные. Сетальди прикинул – не меньше тридцати. Четыре женщины помладше, со стражами, и гвардейцы. Семья Таль-Сэльери.

– Мать Хоршея. – Он уважительно поклонился.

Торес застыл удивленным болваном. Сетальди лишь удрученно вздохнул – слишком долго брат был вне гор, подзабыл, какими бывают боевые выходы ледяных.

– Акерси, младший и старший. – В голосе Хоршеи снова были насмешка и пренебрежение. – У вас странный маршрут.

Краска стыда медленно залила лицо Тореса, когда он понял, на что намекает Хоршея.

– Зала встреч больше нет, обвал, – выдавил он сквозь силу. Хотелось орать, что-то немедленно доказывать, но ледяной сдержался. – Это был единственный путь, мы надеялись, он приведет к третьей пещере.

Хоршея в задумчивости постучала носком сапога по полу.

– Поищем другой, – проговорила она наконец, и в ее голосе прозвучало недовольство.

Сетальди понимал почему: гору пронизывали ходы, но все они были расположены так хитро, что с поверхности к нужному месту вели единицы, да и расстояние между входами за час не преодолеть. А в их положении каждая минута на счету.

– Могу показать, – деловито прозвучал тоненький голос Дика, и мальчик уточнил, ткнув поочередно в Тореса и Сетальди: – Им.

Брови Хоршеи удивленно поползли вверх, в глазах зажегся огонек любопытства. Мальчишку она заметила сразу, но такой реакции на свои слова не ожидала.

– Кто он? – требовательно спросила она у Сетальди.

Тот замялся, но все же ответил:

– Подземник.

– Так-так, – оживилась Хоршея, подошла ближе и присела на корточки перед Диком. – Ты знаешь, куда нам надо?

– Догадываюсь, – буркнул мальчик, пребывая не в восторге от внимания ледяной. – То место воняет, но вы туда часто ходите.

– Неплохо, – улыбнулась ледяная, пытаясь выглядеть доброй волшебницей. Получалось плохо: теплое дружелюбие выстуживал холодный лед. – И что ты предлагаешь?

Дик пожал плечами и просто пошел вперед, исчерпав свой лимит речи на сегодня.

Сетальди повторил его жест и примирительно улыбнулся, мол, извините, мы ему верим, а вы как хотите, и зашагал следом. Торес неопределенно хмыкнул, кивнул Хоршее:

– Спокойных гор, – и присоединился к ним.