У подъезда они попрощались. Анна сухо кивнула в ответ на просьбу быть готовой к десяти, повернулась и, не оглядываясь, шагнула в подъезд. Пес затрусил следом.

Глупо. Они взрослые люди, а она дуется, словно ребенок, которому запретили смотреть поздний фильм. Нет, поправила себя Анна, не ребенок, а взрослая, самостоятельная женщина. Ей двадцать шесть лет. Она, считай, успела и замужем побывать, только без печати в паспорте. И в походы ходила, и в отпуск с подружками ездила. Да ей отдел должны были под руководство на следующий год передать!

А тут… домой одной дойти нельзя. И всего-то пару кварталов пешком.

Анна злилась, пока поднималась на лифте, злилась, когда открывала ключом квартиру, а потом все мысли выветрились из головы под тревожным взглядом мамы.

— Ну, слава Богу, нагулялись, — улыбнулась она, а голос звучал надтреснуто и глухо, — давайте мыться и за стол. Или вас покормили?

Вальди облизнулся и выразительно гавкнул.

— Голодные?

Мама рассмеялась уже легко и свободно, оттаивая и становясь прежней.

Когда, намыв лапы собаке и умывшись, Анна появилась на кухне, там стоял такой одуряющий запах, что все мысли отказаться и пойти спать, испарились сами собой.

Пес весело хрустел кормом в углу. На столе дымилась жаренная с луком картошка, высился горкой салат из капусты, а на отдельном блюде лежали румяные, пухлые котлеты, именно такие, какие она всегда любила.

От понимания, что этого больше не будет, в горле образовался комок. Вот переедет она и придется самой жарить котлеты. Эх…

— Садись, садись, — подтолкнула ее мама, потом принюхалась. — Не пила вроде, — и неожиданно добавила: — Зря.

— Мама! — возмутилась Анна. — Ты же знаешь, я не пью.

— Знаю, знаю, — отмахнулась Клавдия Петровна, — и целиком поддерживаю, но иногда, в стрессовой ситуации, алкоголь помогает достичь нужного расслабления. И поверь мне, как медику, лучше раз нарушить собственные принципы, чем заполучить долго и нудно лечащийся невроз с депрессией.

— Или еще более долго лечащийся алкоголизм, — хмыкнула Анна.

— Золотая середина, дорогая, — пропела мама, подкладывая котлеты на тарелку.

Девушка в легком шоке переварила услышанное. Она всю жизнь считала мать ярой противницей животных и алкоголя. Даже по праздникам у них нередко вместо вина был сок или компот. А тут… Нет, безусловно, сегодня день сплошных сюрпризов.

Поздно вечером дверь в затемненную комнату тихонько приоткрылась, и туда заглянули Клавдия Петровна с мужем. Николай Александрович поздно вернулся с работы и не застал знаменательных событий, произошедших в семье, а потому сейчас с легким удивлением рассматривал черную зверюгу, вольготно развалившуюся на кровати дочери. На темной шерсти была четко видна рука девушки, обнявшая шею собаки.

Зверюга приоткрыла один глаз, подняла голову, оглядела стоящих на пороге, задержав более внимательный взгляд на мужчине, затем шумно вдохнула и, удовлетворенно мотнув хвостом, вернулась к прежнему занятию.

За эти жалкие секунды звериного взгляда Николай Александрович почему-то ослабел в ногах, вновь ощутив себя зеленым студентом на первом экзамене в институте.

Наваждение нахлынуло и ушло, оставив после себя привкус легкого одобрения — проверку прошел.

Клавдия Петровна, уже одобренная ранее, а потому не ощутившая ничего, ойкнула и рванулась было согнать наглеца с кровати, но муж не дал, придержав за плечо и поманив обратно, в коридор.

— Не мешай, пусть спит, — добавил он шепотом, закрывая за ними дверь.

Утром встретило Анну столь редким в Петербурге солнцем и тишиной в квартире.

— Вальди, — позвала девушка, не узрев собаку в комнате.

Ответа не дождалась. Пришлось вылазить из-под теплого одеяла и идти искать пса.

Вальди обнаруживаться не захотел, как, впрочем, и мама. Отец, понятное дело, на работе, но маму куда понесло с утра пораньше?

Рука девушки уже потянулась за телефоном, когда повернулся ключ в замочной скважине, и в квартиру, громко цокая когтями, вошел Вальди. Следом, держа поводок в руке, вошла мама — румяная и свежая от мороза, и коридор наполнился запахом собачей шерсти, морозного утра и свежевыпавшего снега.

— Встала, — улыбаясь, объявила Клавдия Петровка, — а мы прогуляться решили, пока ты спишь. Представляешь, — заговорила она, снимая пуховое пальто, — Нинка с пятого этажа, ну длинная такая, худая и с лошадиным лицом. Ходит вечно задравши нос, словно звезды на небе ищет. Так вот у нее, оказывает, мопс. Смешной, раскормленный, но точно кирпич на лапках, но умный… На Вальди даже не гавкнул. А еще у нее сын…

Анна смотрела на маму, на ее блестящие глаза, на красные с мороза щеки. Смотрела, почти не вслушиваясь в слова, и думала, что если Вальди нельзя будет оставить, она попросит щенка. Пусть не королевской породы и поменьше, но умного и преданного. Потому что даже самому щепетильному в отношении микробов доктору-пенсионеру не хватает общения. А собачники всегда найдут, о чем поговорить. Даже с задирающей свой длинный нос Нинкой с пятого этажа.

Взгляд упал на висящие в коридоре часы, и Анна подпрыгнула, как ужаленная — полдесятого! Мамочки, она же катастрофически опаздывает! Голова не помыта, сама не накрашена, про завтрак думать уже поздно.

— Мам, у меня собеседование, — крикнула из ванны, — пойду к подруге на работу устраиваться.

К мускулистой такой и черноволосой подруге, ага. Врать нехорошо, но правда выглядит настолько пугающей, что лучше промолчать.

Ответ мамы она не расслышала из-за шума воды. Собралась, высушилась и накрасилась за рекордные двадцать минут. Тряхнула светлыми, пшеничного оттенка волосами, поморщилась — влажные, но досушивать некогда.

Критически осмотрела себя в зеркало. Бледновата, да и лицо чуть осунулось. Зато в серо-голубых глазах лихорадочный блеск и губы неприлично алые, словно она всю ночь с кем-то целовалась.

Так, стоп, а что там ночью было?

Напряглась, вспоминая, что именно ей снилось, но вместо этого вспомнила, что опаздывает, а надо еще шахматы не забыть захватить и парочку игр, то же УНО, например. Одевалась на ходу и в сумку забрасывала, что под руку попадется.

Мама заняла стратегическое положение — в коридоре и настроена была решительно, держа в одной руке чашку с чаем, в другой — бутерброд с красной рыбой.

Пришлось давиться бутербродом и торопливо глотать горячий чай. К завтраку в их семье относились серьезно: с полезными овсянками, сырниками и пышными омлетами. Никаких уходов из дома на пустой желудок.

— Ну, мам, — промычала Анна, быстренько сунула обратно полупустую кружку с чаем и рванула к вешалке за пальто.

Вальди вопросительно тявкнул.

— А ты куда собрался? — удивилась мама. — Все-все, дома. Сейчас будем чай пить, я тебя печеньем угощу, хочешь?

Судя по недоуменной морде пса, что такое печенье он не знал, зато четко знал, что должен быть рядом с Анной, но маме этого не объяснить! На собеседование с собаками не ходят.

— Извини, — одними губами проговорила девушка и развела руками, мол, придется посидеть дома ради конспирации.

Анна бросила маме короткое «До вечера. Позвоню, что и как» и ускакала по лестнице, не став дожидаться лифта.

Во дворе, около подъезда спиной к девушке стоял коротко-стриженный бугай и сосредоточенно разглядывал противоположную стену дома. Она на всякий случай посмотрела туда же, но ничего интересного не нашла.

— Почему без Вальди? — вдруг осведомился мужчина и повернулся.

Анна замерла, обшаривая Павла растерянным взглядом. Между вчерашним магом из другого мира и мужчиной, одетым в дорогое пальто, успевшего обзавестись короткой модной стрижкой и следами не менее модной небритости на лице, лежала целая пропасть. Павел вчерашний походил на варвара или истребителя вампиров. Павел сегодняшний прекрасно смотрелся бы за столиком в ресторане «Достоевский» или в фойе отеля «Англетер».

— Где Вальди? — терпеливо повторил маг, и Анна посмотрела на него непонимающим взглядом, постепенно до нее дошел смысл его вопроса.

— Ах, Вальди, — зачем-то повторила, чувствуя себя глупее не придумаешь, — остался дома.

Павел удивленно вскинул брови, но уточнять не стал.

— Поехали.

Пиликнул замок на машине.

Они выехали со двора, а на девятом этаже дрогнула, поправляемая на место занавеска.

Клавдия Петровна вздохнула, отходя от окна. Дочке уже двадцать шесть, а сердце все так же болит. Вот и сейчас — кто он? Здоровый, Анечка ему по плечо. И говорить не стала, а ведь она только бы обрадовалась, появись кто у дочери. После Вадима год, как ни на кого смотреть не хочет. А ведь о детях пора подумать, не девочка уже.

В кухне зацокали когти, и Клавдия Петровна отняла руки от плеч. Странное тепло прошлось ласковой метелкой по спине, и сердце перестало ныть в груди.

— Ну что, милый, — улыбнулась она Вальди, — чайку с печеньем?

Пес сел, выразительно облизнулся, и совсем повеселевшая Клавдия Петровна пошла ставить чайник и доставать из духовки печенье.

Анна сидела в машине с напряженно выпрямленной спиной. На вчерашнего Павла можно было орать, ругаться, а этот, с потрясающим запахом парфюма, с внешностью, достойной Голливуда, вызывал желание обожать, восхищаться и вообще поставить на полку и любоваться, стирая иногда пыль. Рядом с ним в голове начинала твориться полная ерунда, в коленках обнаруживалась предательская дрожь, а слова рвались на части, не желая складываться в предложения.

И как себя вести с этим чудом, Анна категорически не представляла. Дошла до единственной здравой мысли: попросить Арвеля заменить начальника охраны.

Ох, и дура же ты, Анна! Тебе с ним работать, так что собрала быстро всю свою кошачью натуру и запихнула куда поглубже!

Регистрация на удивление прошла быстро и без неожиданностей. Заполнили договор, сдали документы. Уже знакомый ей Олег оказался на самом деле хозяином квартиры, получив ее меньше года назад по дарственной. И паспорт у него был вполне себе обычным, и вел мужчина себя по-земному — не заподозришь чужака из другого мира. Как именно маги легализовались здесь, Анна спрашивать не стала. Какая разница — маги же.

Главное, документы были оформлены по всем правилам, с единственной поправкой — квартира станет ее собственной после исполнения пятилетнего контракта с фирмой «Новый мир». Говорящее название.

Владельцем фирмы по документам значился некий Петр Петрович Афонский. И сам контракт девушке тоже вручили. На десяти страницах в завуалированной форме описывались ее обязанности: обеспечить работу офиса, быть готовой к командировкам, исполнять требования к технике безопасности и так далее. И зарплату прописали — с хорошей такой надбавкой к ее предыдущей.

Радоваться и радоваться, но на душе у девушки, что называется, кошки скреблись. А если она не справится? Это не в офисе сидеть да рекламу выдумывать. А если…

— Анна, не терзайтесь, — поддержал ее за локоть Олег, помогая спуститься с лестницы, — все будет хорошо. Мы всегда будем рядом и поможем.

Они стояли на проспекте. Мимо проносились машины, ажурные снежинки кружились, оседая на одежде, тротуаре и газонах. Зима нерешительно, но все же вступала в свои права. И отсюда все казалось нереальным: разумный лес, миры, погибающие и живые, и рыжий с когтями.

Сказка… новогодняя сказка.

— Анна, прошу, садитесь, — распахнул перед ней дверцу Павел.

А вот и принц. Храбрый и самую малость жестокий. Жаль, она потеряла корону и не может считаться принцессой. И хрустальная туфелька не подошла.

— Анна, вы…

— Мне кажется, мы были уже на «ты», — раздраженно заметила девушка, усаживаясь на переднее сидение. Олег остался доделывать какие-то дела, и в ее новый дом они возвращались вдвоем.

Непонятно почему, но она злилась. Вроде все правильно сделала, а вроде и нет. Словно продалась за квартиру. Словно позволила чужим распоряжаться своей жизнью.

— Анна, все будет хорошо, — проговорил Павел, выруливая на шоссе.

Девушка фыркнула. Мужчины только и умеют твердить: все будет хорошо! Ничего не будет хорошо! Будет погибающий за дверью мир, измученные люди, которым она должна подарить новую жизнь, которые надеются на нее, а что она может? Лезть, куда не следует? Заводить опасные знакомства и нарываться на неприятности?

— Ты завтракала? — вдруг спросил Павел и, не дождавшись ответа, резко притормозил около «Штолле». — Люблю ваши пироги, — пояснил, словно извиняясь.

Голливудский красавчик, поедающий пироги с капустой…

Да какой он голливудский? Наш, русский, а что родом из другого мира — ерунда.

— Нет, я вообще сегодня проспала, — призналась Анна, чувствуя, как пропадает скованность, как мир перестает пугать серой тоской. А ответственность… Павел прав — помогут, не оставят одну.

В квартиру она вошла, чувствуя себя сытой и размякшей. Павел преуспел, отвлекая от тяжких мыслей, преуспел настолько, что о своем обещании вернуться к фиолетовому чудику она вспомнила, лишь переступая порог квартиры.

Идеи или даже намека на то, как провернуть столь щекотливое дело под носом у магов, у нее не было от слова «совсем».

Дом встретил запахом свеже струганного дерева, краски, звонким стуком молотка. Кто-то решил затеять ремонт? И дому, похоже, эта затея нравилась.

Анна так и не поняла, как или чем она воспринимает эмоции дома. Но когда она появлялась здесь, на краю сознания словно возникало облако. Не видя его глазами, Анна тем не менее всегда четко знала, какого оно цвета. Белое, значит, настроение дома нейтрально, серое — дом тоскует, черное — злится, а оттенки голубого и синего с каплей розовой краски означали удовлетворение и радость.

Путано, но по — другому девушка объяснить происходящее между ней и домом не могла. Сейчас облако было нежно-голубым. Значит, дом совсем не против ремонта.

— А почему раньше вы не держали открытым проход между домом и квартирой? — спросила Анна у Павла, замедлив шаг. Искомая дверь, третья по счету от выхода, медленно приближалась. Девушка вцепилась в сумку, крепко сжав пальцы. Напряжение нарастало, решимость признаться слабела, а вариант — улизнуть — приобретал все более привлекательные черты.

— Через три-четыре дня проход закроется, — Павел, оказавшись чуть впереди, тоже замедлил шаг, приноравливаясь к девушке, — если хозяин или Хозяйка его не возобновят. Нужно время от времени выходить в город и этого будет достаточно.

— Ясно, — кивнула Анна и… рванула в сторону третьей двери. Коснулась ручки-дракончика и тут же дернулась назад, зашипев от боли. Металл отозвался обжигающим холодом.

— Анна, — ее тут же заключили в объятия — вроде и утешить и в тоже время мягко блокировать, — все в порядке?

Рука занемела до локтя, но еще больший урон понесла гордость. Маги учли ошибку и просто прикрыли дверь заклинанием.

Сволочи! Между прочим, это ее дверь, ее дом и ее жизнь! А некоторые… много на себя берут, вот!

— Дай посмотрю?

— Не надо, — Анна дернулась, но ее все так же блокировали — аккуратно удерживая на месте.

— Что здесь происходит?

Арвель уже спешил к ним, и Анна медленно, но верно заливалась румянцем. Гордость не просто пострадала. Ее растоптали. Растерзали в клочья.

Слава Богу, Павел счел нужным отстраниться, а то мысли от растоптанной гордости начинали плавно перетекать в другую сторону, например, к широкой груди, к которой она прижималась лицом.

Арвель быстро оценил ситуацию: алые щеки девушки и напряженный вид Павла.

— Анна, — маг ободряюще улыбнулся, — столовая почти готова, и чай только что вскипел.

Чай. Они еще не начали толком работать, а она уже ненавидит это слово — синоним своих неудач.

— Ну же, — Арвель был сама доброжелательность, — вы нам все расскажете, и мы вместе решим, как быть.

Теперь ее точно посадят на цепь, мрачно подумала девушка, все еще переживая провал. И на что она надеялась? Авось проскочит?

Столовая, и правда, была почти готова, только окна пустовали без занавесок. Зато стол красовался свежей полировкой, полы сияли натертой желтизной, потолок мог соперничать белоснежным видом с сугробом за окном. Пахло мастикой, краской, намытыми полами, а из приоткрытого окна тянуло морозной свежестью.

— Вот, — сказал Арвель, расставляя чашки на столе. Павел с видом сторожевого пса сел рядом с Анной, и девушку вновь потянуло на бунт. — Обновить дом решили. Старик, он непритязательный был, а молодая, да еще такая симпатичная девушка — совсем другое дело, верно?

Анна тряхнула головой, избавляясь от сладкой дремы, которую навевал голос Арвеля. Ему бы воспитателем работать в детском саду с такими данными — любого ребенка уговорит успокоиться и лечь в кровать.

— Давайте так, — она решительно встала, подошла к окну — двое мужчин во дворе пилили дрова. Пилили обычной такой пилой и без всякой магии, — вы мне про теневиков, а я вам про лес. Только учтите, я все равно туда пойду и обязательно сегодня, потому как слово дала. И, кстати, пойду одна. В крайнем случае, Павел меня на пороге подождет и проследит, чтобы со мной ничего не случилось.

Повернулась, оценивая хмурые выражения лиц, и интуитивно поняла, что этот раунд она выиграла. Условия будут объявлены и сто раз обговорены правила безопасности, но главное — в лес ее отпустят.

— Анна, — со вздохом начал было Арвель, но девушка остановила его взмахом руки.

— Хочу извиниться. Я повела себя глупо, надо было рассказать вчера, но у меня не было гарантии, что вы согласитесь с моей точкой зрения на случившееся.

— И что же случилось вчера? — осторожно спросил Павел, обменявшись с Арвелем многозначительными взглядами.

И тут девушку озарило: они считают, что она попала под ментальное воздействие фиолетового чудика и все ее действия — результат заклятия. Но она не чувствует себя зачарованной! Ни на единый клочок волос!

— Если бы он действительно хотел вас убить, вы бы не продержались и пяти минут, — фыркнула, присаживаясь за стол.

Маги напряженно молчали, ожидая продолжения, и Анна с горечью подумала, что либо они начнут доверять друг другу, либо каждый раз она вынуждена будет совершать дурацкие в их глазах поступки.

— Да вы сражались на листе, который он специально подставил под дверь, чтобы никто не расшибся, упав с высоты!

Это был убойный аргумент, и на лицах мужчин отразилось смущение.

— А может… — начал было Павел.

— Он ответил ударом на удар? — перебила его девушка. — Вы вломились к нему и сразу атаковали. Что ему еще оставалось делать, кроме как защищаться?

— Но он похитил вас, Анна, — с мягким укором произнес Арвель, и девушка почувствовала себя виноватой, тут же ощутив потребность вспылить от досады. И вспылила бы, но принесли поднос с чаем и все теми же каменными печеньями в вазочке.

Чтобы отвлечься, девушка перехватила у вошедшего мужчины поднос, расставила чашки на столе и принялась разливать крепко заваренный чай. Зеленые дракошки на боках одобрительно подмигивали красными глазами и потягивались длинными телами. Дурдом! Но чай, этот горячий миротворец, снизил градус напряженности в комнате.

— Я сама позволила себя похитить, — буркнула девушка, пододвинув к Павлу его чай, и скрестила пальцы под столом. Почему-то врать в присутствии магов получалось с трудом.

— Анна, — с усталым вздохом сказал Арвель, принимая свою чашку из рук девушки, — уж простите за прямоту, вы ничего не смыслите в магии. Ваша сила ограничена четкими границами. За ними вы — обычный человек, да ив доме не защищены полностью, особенно от таких вот сущностей. Лес, как вы его называете, обладает огромной ментальной силой. И ваше спонтанное желание сходить к нему в гости не что иное, как результат принуждающего зова. А ваша настойчивость этот визит повторить…

— Да-да, — раздраженно кивнула Анна, — результат все того же воздействия. Но, уважаемый Арвель, вы забываете одно. Если бы лес хотел причинить мне вред — ему было бы достаточно утащить меня поглубже в чащу — и все. Вы бы искали меня до второго пришествия, ну, или пока портал сам не начал бы закрываться.

— Вот поэтому ты туда не пойдешь, — вмешался Павел, и чашка в его широкой ладони подозрительно хрустнула, — слишком большой риск не увидеть тебя больше.

— Да как вы не понимаете! — с отчаянием воскликнула Анна. — Пусть он тысячу раз сильный и умный, но при этом он ровно на эту тысячу одинок. Нравится вам это или нет, но я открыла дверь в его мир, и мне за это отвечать. И хороша будет Хозяйка, которая не держит слово!

Маги разом поскучнели. Судя по их постным лицам, им было все равно, сдержит она слово или нет. Главное, чтобы сама Хозяйка осталась жива и здорова, хотя бы физически. Про бодро съезжающую крышу никто и не заикался.

— Я готова сегодня же проверить оставшиеся миры и открыть вам в них доступ — эвакуируйтесь сколько угодно, но один час мне нужен, — выложила последний аргумент Анна.

— Не надо ничего проверять, — несколько испуганно возразил Арвель, а Павел даже дернулся в ее сторону, словно она собиралась прямо сейчас рвануть к порталам, — мы, э-э-э, не готовы обеспечить вашу безопасность, Анна. Дайте нам время на подготовку, и мы обязательно обследуем все миры.

Анна представила себя в окружении группы спецназа, одетой в бронежилет, шлем, с гарнитурой в ухе и тяжелых ботинках. Сбоку напряженно сопят фланги, перетаптывается сзади тыл, сжимая в руках автоматы, и она тихонько тянет за ручку двери, а там… Н-да, с ее «везучестью» там может быть все, что угодно. И в чем-то магов можно понять. Торопливость здесь действительно не к месту.

— Анна, одна из дверей ведет в Кардвэллу — мир, который был выбран для основной эвакуации. Наша задача — определить какая. Все остальное — подождет.

— Понятно, — покусала губы девушка.

— Но мы готовы выслушать ваш рассказ, — с милой улыбкой предложил Арвель. Анна открыла было рот, чтобы выложить все: про полет, удивительные парашютики и фиолетового чудика, но тут поняла, что ее легко обвели вокруг пальца.

— Теневики, — объявила громко, берясь на чашку. Сделала маленький глоток и чуть не выронила, ощутив, как по пальцу скользнул мокрый язычок.

Твою мать!

Ей чудом удалось сдержаться и без визга и выплескивания чая вернуть чашку на место. Тихо звякнуло блюдце. Анна бросила испуганный взгляд на зелено-чешуйчатую сволочь. Но дракончик уже врос обратно в фарфор.

Попила, называется, чаю!

И почему она точно уверена, что ей не показалось? На что там надеются маги, если еще парочка чаепитий и, здравствуй, палата с мягкими стенами и смирительными рубашками!

— Анна, что-то не так? — тут же заметил ее реакцию Павел.

Все не так! И очень хочется закатить скандал с разбитием этих самых дракончиков. А еще пройтись по родословной дома и его ненормальному чувству юмора!

— Нет, все хорошо, — ответила, с усилием заставив себя отвести взгляд от фарфора, — просто я чай не люблю.

— Вот и старик не любил, — вспомнил вдруг Павел.

Анна понимающе кивнула. Она бы тоже не любила ТАКОЙ чай. Принести что ли из дома свою кружку без всяких там оживших рисунков?

Задумавшийся о чем-то Арвель, кажется, ничего не заметил.

— Хорошо, Анна, я вижу для вас это действительно важно, — заговорил он вдруг, и девушка насторожилась — вид у мага был обреченно-суровым. Арвель сделал выбор, и хотя тот ему явно не нравился, менять что-либо он не собирался, — вы можете идти в, эм, лес. Павел составит вам компанию. Постарайтесь убедить, что его присутствие не помешает вашей беседе.

Даже так! На языке девушки вертелся с десяток вопросов, но озвучивать их она не торопилась. Здесь точно нужны пытки или сыворотка правды, иначе о теневиках ей не расскажут. Неужели они надеются, что она забудет о своем вопросе?

Анна мысленно ухмыльнулась. Выйдет только хуже. Она теперь не успокоится, пока не узнает, кто такие теневики и почему их существование скрывают от нее.

И одна идея у нее уже появилась…

— Спасибо! — расцвела искренней улыбкой девушка. — И за понимание, и за доверие. Я уверена, все будет хорошо.

— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Павел, бросая неодобрительный взгляд на Арвеля. Он явно не разделял решение старшего товарища и, похоже, жаждал одного: запереть девушку в одной из комнат в доме и никуда не выпускать.