Пролог

Британия, 537 год

Тот год выдался темным и смутным. Сразу после Крещения моровая язва, явившаяся из-за южного моря, прошла по Острову, унеся многие тысячи жизней. В Винчестере и Гластонбери, в Корнуолле и на севере, в земле пиктов — всюду горели погребальные костры. При дворе короля Пендрагона в Камелоте спущен оказался его флаг, с алым змеем. Церкви не успевали отпевать умерших, и могильщикам предстояло немало работы.

Едва прошла эпидемия — началась смута. Восстали при оружии опять саксы, что были разгромлены пятнадцать лет назад при горе Бадон — и пошли войной на пределы Логрии, предавая огню поселения гаэлов и римлян. Народ надеялся, что король призовет своих рыцарей, как делал это не раз прежде, дабы изгнать неприятеля. Но между рыцарями и монархом случился разлад.

Первый из пэров Круглого стола, сэр Ланселот из Бенвика, прозванный Озерным, предался грешной связи с супругой короля, королевой Джиневрой. Храбреца, прежде честно служившего Альбиону, обвинили в измене. Сэр Гавейн, герцог Оркнея, требовал его головы. Государь стремился примирить вассалов — но опозоренный и ославленный рогоносцем сам, не имел уже уважения среди подданных.

Благородные лорды сошлись в битве, когда принадлежавший сэру Ланселоту замок Бенвик оказался осажден войском сэра Гавейна. Король явился с малой свитой, горяча коней, и надеялся вразумить подданных — но он опоздал. Оба рыцаря, бывшие прежде боевыми товарищами и почти друзьями, сошлись в поединке — преломили сперва копья, а после взялись за мечи. Долго длился тот бой, и наконец сэр Гавейн пал бездыханным. Ланселот победил — но мало было чести в той победе.

Понимая, что предал сюзерена и корону, и погубил соратника, выступавшего за доброе имя британского королевского дома, опозоренный рыцарь, в окружении врагов и друзей, преломил свой меч — и обернулся лицом к государю, Артуру, сыну Утера, что звался Пендрагоном.

— Мой повелитель и друг, — сказал сэр Ланселот, и свидетели клялись потом, он с трудом сдерживал слезы, — я не стану больше отрицать преступлений, в совершении которых меня упрекали. Я обманул ваше доверие и запятнал ваше доброе имя. Хотите срубить мою дурную голову с плеч — поскорее сделайте это.

Рыцарь шагнул вперед, отбросив в сторону бесполезную теперь рукоять с обломком клинка, и встал перед королем на колени. Решительный и непреклонный, непоколебимый в битве, уверенный в себе на совете, ни перед кем не отводивший глаз — сейчас герой Альбиона казался таким же сломленным, как был сломан его меч. Ланселот опустил голову.

С минуту его сюзерен стоял молча. У короля Артура Пендрагона был тяжелый нрав. Хоть хронисты и запомнили его справедливым и мудрым, оставив потом таковым на страницах книг — при жизни этот человек имел характер крайне суровый. В молодости, едва восходя к власти, он бывал дерзок, и друзья нередко видели его пребывавшим в ярости. Противников он истреблял без жалости — но его враги всегда оказывались прежде и врагами Британии.

В этот раз все было иначе. Сюда Пендрагон явился, желая убедить рыцарей не сражаться друг с другом — но один уже лежал на земле бездыханный, и гнев, овладевший владыкой Камелота, оказался силен. Он смотрел сейчас на вассала — и вспоминал, как тот клялся ему в верности и вместе с ним ездил на битву, а затем, предательски и подло, овладел женой Артура на их общем супружеском ложе. Вспоминал Артур и насмешливые шепотки придворных, что достигали в последние недели его слуха. Думал о песнях, что уже распевают, небось, на площадях ваганты — про рогатого венценосца.

Ярость кипела, ища выхода. Один взмах меча — и предатель падет, а вместе с тем очистится изгаженная королевская честь.

Пальцы короля сомкнулись на рукояти Экскалибура, клинка, подаренного ему чародейкой. Артур выдвинул меч из ножен до середины, и солнце осветило древние письмена, отчеканенные на лезвии — слова на языке, что был старше латыни и эллинского, и наречий гаэлов. Стояли, затаив дыхание, подданные — а затем государь спрятал меч обратно.

— Живи как хочешь, — сказал он сухо. — Если ты подохнешь, то не от моей руки. Эй, вы! — возвысил Артур голос. — Сим дарую этому человеку мое королевское прощение. Кто тронет его впредь, окажется виновен перед судом и законом. Бедивер, — распорядился он дворецкому, — устройте Гавейну достойные похороны.

Король ушел, взмахнув алым плащом, и за ним ушла вся его свита. А рыцарь, лишенный чести, еще долго сидел так, преклонив колени на сырой земле, и лицо его оставалось печальным и серым. Ланселот вспоминал былые годы — турниры и ратные подвиги, отвагу и доблесть, и то наконец, как отплатил сюзерену за любовь предательством. Вспоминал рыцарь сына, который отправился искать Грааль и сгинул бесследно. Вспоминал ту прекрасную даму, ради чьих сиреневых глаз сжег дотла ее жизнь и свою собственную заодно.

Наконец Ланселот вздохнул и вернулся в принадлежавший ему замок. Молчаливой тенью ходил он по покоям, и слуги избегали попадаться на глаза господину или заговаривать с ним. Ланселот Озерный прожил еще много лет — но счастливых среди них не нашлось. Умер он, замаливая грехи и надеясь, что однажды окажется за них прощен. Запомнили его люди, впрочем, потом как героя. Кретьен де Труа написал о нем роман, не судили его строго Томас Мэлори и Теренс Уайт.

Государь же, предав земле Гавейна, устроил по оркнейскому герцогу пышную тризну. Всю долгую весеннюю ночь, до рассвета, сидел Артур Пендрагон в походном шатре и пил неразбавленное вино, в окружении оставшихся с ним товарищей — сэра Кея, с которым он некогда вырос и которого любил как брата, несмотря на колючий язык последнего; а также сэра Борса и сэра Бедивера, верных своих друзей. Король пил и был мрачнее тучи при этом. Все больше молчал да смотрел в кубок с вином. Вассалов своих он, казалось, просто не замечал.

— Дурное решение, мой государь, — не сдержался наконец сэр Кей. — Вернулись бы вы — да разобрались с изменником. Люди станут говорить, вы допустили слабость.

— Будешь вести подобные речи, — поднял голову Артур, отставив кубок с вином, — повешу тебя самого. — Он тяжело вздохнул. — Другом мне Ланселот был долгих двадцать лет, а предателем — года два или три. Второму первого не перевесить, как ни крути. Не для того, любезный брат, собирали мы Круглой стол и пытались вести себя достойно среди беззакония наших времен, чтоб теперь гнев уподобил нас варварам.

Король был известен тем, что чтил римские законы и преступников отправлял на справедливый суд. Подобная щепетильность была редкой в те черные дни. Сотня уж лет прошла с момента, как легионы покинули остров — и Британия, с самого первого Цезаря остававшаяся провинцией под защитой империи, погрузилась в хаос. Саксы и англы терзали ее, собственные лорды чинили на ее земле произвол.

Путешественники и торговцы доносили вести из дальних стран, что тот же самый хаос овладел теперь почти всем миром. Император на Западе оказался свергнут простым капитаном наемников, Одоакром, и Европа распалась на сотню рвущих друг другу глотки крохотных королевств. Император на Востоке, сидящий в городе Константина Новом Риме, пожелал вернуть Италию себе — и вот уже пятнадцать лет, говорили, идет в Италии бесконечная, изматывающая война, пожирающая остатки наследия лучших дней.

Придя к власти на Острове, внебрачный сын прежнего короля Утера стал господином Корнуоллу и Регеду, Нортумбрии и Кенту, и всей зеленой Логрии, за исключением саксонских королевств. Артур Пендрагон старался сохранить закон и порядок, что остались записаны в ветхих манускриптах прошлого. Сначала он был просто дерзким рыцарем, собравшим вокруг себя горстку таких же смельчаков и бросившим вызов повсеместной анархии, царившей вокруг. Затем бастард сел на трон, изгнал чужеземцев, призвал к порядку баронов, уменьшил налоги и навел на дорогах порядок. Рыцари Артура истребили разбойников, прежде рыскавших по лесам. Страна в его дни насладилась долгожданным покоем — но теперь этот покой, похоже, подходил к концу.

На следующий день после похорон Гавейна пришли дурные вести — куда хуже всех предыдущих. Виновником всех бед оказался сэр Мордред — сын Артура от давней его юношеской связи с собственной сестрой леди Морганой. Однажды много лет назад, опьяненный победой над саксами и устроивший по этому случаю пир, король оказался в объятиях родственницы. Слишком манящим оказалось тогда ее лоно, и не ведал Пендрагон, что творил.

Движимый раскаянием, он признал бастарда и приблизил его ко двору, когда тот вырос. Прав наследования, впрочем, Артур ему не дал — все ждал, когда жена родит ему законного сына. Вот только время шло, а Джиневра оказалась бесплодной. Уязвленное честолюбие затаилось в душе Мордреда, и теперь, когда трон зашатался, он решил овладеть им сам.

Явившийся к Бенвику гонец доложил — пока Артур разбирал ссору Ланселота с Гавейном, сэр Мордред заручился сперва союзничеством саксов, обещая им отдать в поселение срединную часть королевства. Затем он приехал в Лондон, где собиралась озабоченная беспорядком в стране знать — и объявил себя королем всей Британии. Многие лорды, полагавшие, что законный монарх сделался слаб, охотно поддержали притязания бастарда. На востоке страны, в Кенте и Сюррее, Мордреда встретили тепло. Народ там не доверял Логрии, и государство, сделанное владыкой Камелота единым, еще помнило былую раздробленность. Восточным областям претендент был известен лучше, чем законный государь. Он нередко бывал в тех землях — и потому нашел там немало сторонников.

— Проклятый щенок, — проворчал Артур, выслушав гонца. — Знал же я, нельзя доверять мальчишке! Хотя я сам виноват. Нужно было либо совсем изгнать его, либо совсем возвысить — а я оставил его в промежуточном положении между одним и другим. Теперь он набрался норову и хочет забрать себе все.

— Может уступишь ему трон? — усмехнулся язвительно Кей. — Люди справедливо говорят, ты начал сдавать, а этот выскочка, похоже, такой же наглый, как и ты сам когда-то. Ты ведь тоже не в церковном браке родился. Я помню, как ты брал власть с боем.

— Я тебя когда-нибудь все же повешу, — сказал король. — Или отрублю голову. Я еще не решил. Но я не отрицаю. Я тоже был дерзким юнцом, и страну эту взял своими руками. Не на шелковой подушке мне принесли корону. Но я наш народ защищал, а этот раздает красивые обещания направо и налево. Призвать саксов в наши земли, вот как! Мордред думает, сможет с ними совладать? Сумеет ужиться? Они первые пошлют его в преисподнюю и начнут делать, что захотят.

— Однако, — заметил молчавший прежде Борс, — ты тоже заключил с народом Хенгсты и Хорса мир.

— Заключил. И заключу еще десять раз, если потребуется. Худой мир лучше доброй войны. Однако сюзереном они Мордреда не признают — лишь поступят с ним, как вестготы и вандалы на континенте поступили с римлянами. Мы, сударь мой Борс, говорили с германцами на языке силы, и заслужили тем их уважение, торговлю и даже союз. Мордред раздает им красивые обещания, сам не опираясь ни на кого, кроме кучки провинциальных баронов. Он не заметит, как окажется в западне. Сначала сядет на престол, а потом слетит с него головой вперед, пока его нынешние друзья станут делить Альбион.

Король покачал головой. Не такого он ожидал от конца своего правления. Надеялся на лучший исход, на справедливость и мир. Все надежды его теперь разлетелись вдребезги, а лучших из воинов, Ланселота и Гавейна, Артур потерял. Родной же его сын и вовсе оказался предателем. Подожди Мордред еще несколько лет, прояви терпение — и получил бы престол законным способом, от стареющего отца. Артур подумывал окончательно признать его и объявить наследником. Но молодость поспешна, и совершает потому дурацкие поступки.

— Скачем в Камелот, — сказал король решительно. — Время собирать войска.

В Камелоте царил переполох. Многие придворные сбежали, поддавшись панике. Иные подумывали переметнуться на сторону новоявленного узурпатора. Насилу Артур призвал подданных к порядку, взяв под стражу нескольких особенно ретивых смутьянов. Поспешно он собирал войска.

Годы долгого мира расслабили его вассалов, а междоусобица настала внезапно. Немало знатных рыцарей находились сейчас в отдаленных поместьях, вместе со своими воинскими отрядами, и не успели бы явиться на зов короля. Пендрагон собрал всю гвардию, которая квартировалась в столице, и подкрепил ее ополчением из соседних областей. С тремя тысячами солдат Артур выступил навстречу противнику.

Обе армии встретились на полях Камланна, в восточном Корнуолле — куда, наступая от Лондона, выдвинулся со своим войском мятежный претендент. С собой Мордред привел пять тысяч солдат. Несмотря на численное преимущество, его люди были хуже вооружены и имели не столь обширный боевой опыт. Частью взявшиеся за оружие общинники дальних провинций, частью дикари и поселенцы с пограничий, они смотрелись куда менее внушительно, нежели хорошо вышколенное, обученное, тренированное войско Артура. Тем не менее, все эти люди были весьма злы и готовы драться. Силы оказались примерно равны.

На переговоры Мордред выехал в позолоченных доспехах, на статном буланом жеребце. В руках он держал шлем с пышным алым гребнем, напоминавший те, что носили центурионы прежней империи. Бастард был среднего роста, не слишком широк в плечах, но в седле держался легко и уверенно. У него были такие же светлые волосы, как у его отца, и глаза мутноватого болотного цвета.

— Ваше величество, — поприветствовал он Артура учтиво, — я пришел за вашей короной.

— Попробуй забрать, — ответил король. — Хватит сноровки?

Мордред тонко, изысканно улыбнулся:

— Государь, — сказал он негромко, так, что окрестные рыцари не слышали его слов, — приберегите свой гонор. Я спасаю честь государства, и это прекрасно известно вам. От Кента до Стены Адриана простонародье в тавернах и на рынках смеется о монархе, чьей женой овладел его ближайший вассал. Вы были слишком добры к Ланселоту и не казнили, когда пошли первые слухи о его измене. Эта слабость оказалась преступной. Если сейчас вы останетесь на троне — быть на следующий год мятежу. Уступите корону мне — и я сохраню Логрию целой.

— Ты не за этим восстал, — Артур ощутил, как привычный уже гнев вновь разгорается в нем. Прежде этот гнев звал его в бой — и приносил победу. — Не о единстве страны ты печешься, — продолжал король, глядя в лицо, нестерпимо похожее на свое собственное, будто смотришь в старый портрет. — Хотел бы ты порядка и мира — мы бы призвали к нему всех бунтарей. И не с такими врагами справлялись, обуздаем и этих. Власти ты хочешь для себя лично, а все прочее — просто слова, которыми ты стремишь себя оправдать.

Мордред не переменился в лице. Годы, проведенные при дворе, среди интриг и борьбы аристократии за влияние, научили его сдержанности. Если живешь с клеймом бастарда — привыкаешь держать удар и не выказывать чувств. Он лишь едва заметно качнул головой:

— Возможно, мой государь. Возможно. Я сообщу лишь одно — вы слабы, а я стал силен. Когда вы явились в Камелот и свергли правившего там тирана, народ приветствовал вас. Теперь настало время и для моей славы. Сдадитесь добровольно — и будете изгнаны. Арморика или Эрин охотно вас примут.

Мордред говорил вежливо, оставался учтив. Он был умен, этот опытный царедворец, решивший занять престол. Амбиции и обиженная гордость руководили им, честолюбие сделалось непомерным. Сотрясший королевскую семью скандал побудил его к решительным действиям. Сейчас, собравший армию и нашедший союзников, он был уверен, что сумеет одержать верх. Его собственный неотесанный, грубоватый отец, принесший мир в прежде истекавшую кровью страну, но так и оставшийся в глубине душе рубакой с большой дороги, чуждым утонченности и этикета, казался Мордреду пережитком прошлого.

Артур обнажил Экскалибур. Поймал на острие солнечный луч. Владыка Британии почувствовал себя драконом, готовым сейчас расправить крылья и испепелить противника губительным огнем. Этот диковинный зверь изображался на его гербе — и неспроста. Причины у этого были.

Король вспомнил молодость. Вспомнил, как с победой вступал в Камелот, окруженный ликованием толпы. Вспомнил, как одолел саксов у горы Бадон — а потом заключил с ними мир, что продержался два десятка лет и привел к процветанию обоих народов. Вспомнил, как истребил беззаконие на доставшихся ему землях. «Это была хорошая жизнь, — подумал Артур. — Не страшно, если в этот день она оборвется. Я сделал, что мог».

— Хочешь мою корону, — сказал Пендрагон, улыбаясь сыну в ответ, — сними с моей головы.

Была битва. День утонул в крови. Конские копыта вытоптали травы на поле Камланн. Рыцари убивали друг друга и умирали, тело к телу легли на равнине бездыханными германец и кельт. Простолюдинов и аристократов, уроженцев запада и востока — всех уравняла меж собой смерть. Пали почти все, кто сидел в прежние дни за Круглым столом — Борс и Эктор, Агравейн и Гарет, Пеллеас и Ламорак. Полегли и мятежники, сплотившиеся на стороне узурпатора. Армии истребили друг друга в сече настолько безжалостной, что подобных ей не было на британской земле до самой битвы при Гастингсе, когда герцог Вильгельм сверг последнего из саксонских королей.

На закате дня встретились в поединке Артур и Мордред. Поединок меж отцом и сыном выдался страшным. Всю свою силу вложили оба в этот бой. Пронзил насквозь длинным крепким копьем сэр Мордред своего коронованного отца, пробив ему щит и доспехи. Но и Артур не выпустил Экскалибура из рук и на последнем дыхании поразил им сына в голову. Тяжело рухнули оба на землю и вскоре испустили дух. Умерли они рядом, смотря друг другу в глаза.

Вскоре после этого сражение закончилось — по причине гибели обоих предводителей. Меньше трети осталось от армий, собравшихся утром на Камланнском поле. Уцелевшие командиры договорились о перемирии — чтобы собрать выживших и предать земле мертвецов, а после рассудить, как действовать дальше.

Наступила ночь — сэр Кай и сэр Бедивер остались на бдение возле тела Артура Пендрагона. Лишь они оба выжили из всех ближайших сподвижников короля. Павший в бою монарх лежал на носилках, поверх груды щитов, глаза его были закрыты, а руки — сложены на груди, сжимая Экскалибур. Боевых доспехов с него так и не сняли. Два рыцаря сидели рядом с телом погибшего. На равнине поодаль горели костры — то собрались солдаты обеих армий, потерявшие смысл сражаться. Сейчас там, наверно, пьют вино и веселятся, по случая перемирия не деля всех вокруг на друзей и врагов. До какой поры такое продлится — сложно сказать.

Завтра процессия с телом Артура отправится в аббатство Гластонбери — предстояли похороны, на которые съедется знать со всей Британии. Уже там разгорятся споры, кому занимать опустевший трон. Единственный ближний родич короля пал от его собственной руки, и теперь каждый из лордов захочет сесть на престол в Камелоте. Они примутся собирать новые армии, бросая их в бой. Война за власть, начатая Мордредом, вряд ли закончится с его гибелью — она продлится еще долгие годы. Порядку, который Артур Пендрагон создал, наступил конец.

Кей старался не думать об этом. Время для тревог еще настанет. Сейчас хотелось забыться. Он пил вино, из одной фляги с Бедивером на двоих, глядел на звезды. Близился май, и ночь выдалась теплой. Рыцарь не только снял доспехи, но и расшнуровал рубаху до середины груди.

— Скверно вышло, — сказал он. — Говорил я ему — одумайся.

— Что толку, — сказал Бедивер. — Он был дурак, и дурак храбрый. Так жил, так и умер. Вечная ему память, и жаль, что мы не умерли вместе с ним, — дворецкий Камелота приложился к фляге. Был он порядочно пьян, и наверно, не смог бы сейчас вернуться в лагерь, пожелай он вдруг оставить тело сюзерена. Ноги не держали его.

— Знаешь, я с ним вырос, — сказал Кей. — В поместье отца, сэра Эктора. Артур был его воспитанником. Отец вечно его наказывал. Он был дерзким, иногда убегал в деревню на несколько дней. Получал тогда выволочки, секли его нещадно. Все равно не унимался. Был в нем какой-то непокорный дух. Кто бы знал тогда, как высоко наверх он залезет.

— Знаю я это все. Ты каждый раз рассказываешь, когда пьяный.

— Мне это казалось несправедливым, — продолжал Кей, будто не слыша друга. — Представь, я законный сын дворянина, а он — бастард, пусть даже бывшего короля. Этих королей столько было в последние годы! Один разбойник почище другого. Я завидовал, что Артур стал нами всеми править. Но все равно шел за ним. Не пытался восстать. Сам не знаю, почему.

— Да кто б тебя поддержал, старый сыч.

— И то верно, — Кей кивнул.

Он и правда чувствовал себя стариком. Сорок лет минуло, и руки уже не служили ему так хорошо, как раньше. В последние зимы кости изрядно ныли на холода. Артур, тот и в сорок выглядел почти молодым — светлые волосы, ясный взор, гордая стать. Его время будто не брало, а со всех прочих взимало дань сполна. Еще одна милость судьбы, доставшаяся незаконнорожденному сыну Утера словно ни за что.

«Гордый и злой, — подумал Кей. — Он был гордый и злой, и несносный по юности, а получив власть, так и вовсе зазнался. Однако же, народ его любил. Он никогда не делал ничего для себя — только ради страны. Ланселота и того терпел, хоть знал, тот бесчестит его. Не хотел поднять руку на друга, боялся раскола. Все равно, впрочем, этот раскол получил».

— Что будет теперь? — спросил старый рыцарь вслух. — У нас больше нет короля.

— Сам понимаешь, — буркнул его товарищ. — Эти псы порвут и себя, и нас всех. Кончилось хорошее время, сэр Кей, и кончилось, сдается мне, надолго.

— Пусть так, — сказал Кей. — Какое время нам выпадет — так его и проживем.

Ему расхотелось о чем-то разговаривать. Сводный брат покойного короля решил, что будет просто ждать утра и пить. Ужасно уже тянуло спать, поскольку за плечами оставался тяжелый и долгий день, но он знал, что выдержит до рассвета. Должен выдержать — ради Артура и памяти о нем. «Буду вспоминать разные проделки этого прощелыги, — решил Кей. — Как он воровал яблоки с соседских усадьб. Как задирал юбки крестьянкам. Как побил мальчишек, дразнивших меня в детстве. Буду думать про все вот это — и станет чуточку легче».

Тень рухнула на них неожиданно — явилась словно из ниоткуда, закрывая звезды. Поднялся внезапно холодный пронзительный ветер, когда развернулись широкие черные крылья. Огромная тварь упала с небес, ощерилась хищной пастью, сверкнула янтарем глаз. То прилетел дракон — такой же как в сказках, как в легендах, как на гербе истребленного сегодня королевского дома. Чудовище опустилось на землю, ударило шипастым хвостом, зарычало.

Последние из рыцарей Круглого стола вскочили на ноги, обнажили мечи, готовые к бою. Они прежде не сталкивались с подобными тварями — но были достаточно пьяны и достаточно устали, чтоб не удивляться в эту ночь ничему.

Вспышка света — еще одна тварь вырвалась из темноты. Только чешуя этой была не черной. Она оказалась белого цвета, чистейшей, словно у едва выпавшего снега. Глаза — тоже белые, два куска льда с узким черным зрачком. Грохот — и с запада явился на крыльях бури и дыхнул огнем, обжигая ветви деревьев, третий, золотой дракон. Этот был чуть мельче других, изящнее на вид.

— Проклятье! — воскликнул сэр Бедивер. — Судный день небось настает, и сам сатана вырвался из преисподней? Где тогда трубы? — он безумно, отчаянно расхохотался. — Почему не трубят ангелы, сэр Кей?

«Драконы, — подумал Кей отчаянно. — Драконы, подобные тому, что вышит на знамени Артура и его отца Утера. Значит, он не врал тогда, уверяя, что слышал про них от волшебницы, а я все думал — похвальба, байки. Они существуют, и они наконец явились за ним».

Свет снова вспыхнул — и чудовища исчезли. Три человека шагнули к костру с разных сторон. Черный плащ был на первом, и длинные черные волосы лежали на плечах волной. Бледная кожа лица, тонкий посох в руках, на который он, с виду немощный и слабый, при ходьбе опирался. Второй — в белых одеждах странного облегающего покроя, с завитыми хвостом темно-русыми волосами, крепкого вида, уверенный в себе, сильный. Последний — светловолосый, печальный, чем-то похожий с виду на погибшего короля, в зеленом наряде, расшитом золотом. Единственный из всех, он носил меч.

Кей преклонил колено. Положил перед собой клинок:

— Милорды, — сказал он, чувствуя, что голос дрожит. — Мы не враги вам, и не будьте врагами нам. Мы верные слуги сэра Артура, и были с ним до последнего его славного часа.

— Кей, ты рехнулся, — сказал Бедивер. — Это бесы, пришли по всей видимости из ада. Вот Аполлион, смотри какой смазливый, а это, видимо, Баал с Вельзевулом — рожи гнусные. Я уверен, явились они по душу государя, чтоб утащить ее с собой, а может и нас заодно. Мы должны драться, пока не достались им на поживу, — он нес суеверный вздор, вполне естественный, впрочем, для людей той эпохи.

— Это фэйри, дурак, — огрызнулся Кей со злостью. — Из Волшебной Страны. Артур рассказывал, что он их родич. А я все считал это глупыми баснями. Не делай никаких глупостей, я тебя прошу. Ты им не противник.

Но Бедивер не слушал. Дворецкий Камелота сражался сегодня на последней проигранной битве, он видел, как пал государь, которому он столько лет верой и правдой служил. Это был день поражения, горести и печали. Сейчас меньше всего он желал уступать перед лицом нечеловеческих созданий — и неважно, кто они и зачем явились сюда. Рыцарь все еще хотел драться — и ему казалось, он свою драку наконец нашел.

Бедивер кинулся на внезапных пришельцев — замахнулся мечом, метя одному из них в грудь. Тот из нелюдей, кто был в черном, выступил вперед и направил на дворецкого Камелота посох. Сверкнуло бледное призрачное пламя — и в тот же миг Бедивер рухнул, будто подкошенный, на землю, выпустив клинок. Кей вскочил, бросился к товарищу — проверить, в порядке ли он.

— Не волнуйся, — сказал носящий белые одежды дракон ему сухо. — Твой товарищ без сознания, и очнется к утру. Ничего, касающегося нашего появления, он помнить не будет. Ты осмотрительней, с тобой мы и станем говорить.

Кей кивнул. Им овладела оторопь, и что делать он не имел ни малейшего представления. Слишком удивительным оказалось все происходящее сейчас. «Может быть, — подумал рыцарь отстраненно, — я все же заснул ненароком, и вижу теперь диковинный сон?»

Подобная возможность не казалась ему невероятной. Все легче, чем поверить в приход волшебных существ. Когда Артур был юн, он рассказывал вечно байку — однажды, когда он блуждал один по лесам, к нему приходила волшебница, родом из фэйри, и подарила зачарованный меч Экскалибур, изготовленный ее племенем. Дом колдуньи находился на дне озера, ибо там, а еще в холмах, прячется древний народ. Чародейка рассказала Артуру, что в его жилах течет кровь драконов — оттого его отец и взял себе такой герб. Пендрагоны, сказала она, и сами отчасти фэйри, вынужденные жить среди людей по законам смертного мира. Якобы основательница их рода бежала из потайных крепостей сидов, полюбив смертного человека и разделив с ним его краткий век.

Волшебница сказала, у Артура особая судьба. Он должен объединить Британию, спасти ее от раздора и смуты. Потому она и дала ему зачарованный меч — чтоб придал ему сил и отваги. С этим клинком молодой Пендрагон ходил на штурм вражеских крепостей и не щадя себя, бросался в любую битву. Он верил в Экскалибур — и еще в свое предназначение. Так он, по крайней мере, сам уверял, раскрасневшись от вина. Кей никогда не относился серьезно ко всему этому вздору. Пусть братец это трактирным девкам заливает, провожая их на сеновал.

Фэйри и волшебники только в сказках встречаются, это рыцарь знал совершенно твердо. А свой диковинный меч Артур, поди, в каком-нибудь римском кладе раскопал. Он вечно лазил по пещерам и развалинам в одиночку. Экскалибур, несомненно, был хорошим мечом — но никаких чар на эту железку наложено явно не было, иначе бы они давно проявились. Кей никогда не верил в дурацкие сказки — а сейчас дурацкие сказки вышли к нему навстречу.

Светловолосый нелюдь подошел к покойному королю, склонился над ним, внимательно изучая. После короткого колебания — провел по его лицу ладонью, пригладил спутавшиеся волосы. Фэйри о чем-то тихо вздохнул и взялся за Экскалибур, изучая высеченные на нем письмена.

— Хорошо, — сказал он, обращаясь к мертвецу, — что моя сестра не дожила до этого часа.

— Сестра? — спросил Кей, чувствуя, что язык с трудом слушается его.

— Его бабка, — ответил золотой дракон, едва поглядев на него. У него был мелодичный голос. Казалось, серебряные колокольчики звенят, когда он говорит. — Мать его отца, старого Утера. Та, что породила прежнего вашего владыку на свет, оставив наши зачарованные чертоги ради любви к скороживущему смертному. Много горечи принес этот союз — но не одну только горечь, я погляжу.

«Мать Утера была из холмов? — подумал Кей. — Никто ведь не знал, какого происхождения прежний король. Слишком многое рассказывали по этому поводу. Он просто явился из ниоткуда и подчинил себе половину Британии. А потом Артур — весь в отца. Если им действительно помогали колдовская удача и колдовская сила? Такое возможно. Старые создания жили на этой земле прежде, чем люди явились на нее. Иногда они пляшут в сумерках или проезжают дикой охотой по небу. Иногда они забирают детей. Иногда они отдают нам своих полукровок — и многого эти полукровки могут добиться».

— Значит, это правда. Он был вашей крови.

— Нашей крови, да не совсем, — признался белый. — Не полностью, и не по прямой линии. Тем не менее, Сила у него была — и немалая. Она привела его на трон — привела и в могилу в конечном счете, ибо за Силу приходится платить, и плата редко не бывает горька. Сэр Кей, мы можем вам доверять?

— Разумеется, — рыцарь уже подобрал свой меч и спрятал его в ножны.

Стоял Кей на ногах твердо. Хмель стремительно выветривался из головы. Он понимал, происходит нечто диковинное — но не испытывал уже ни удивления, ни трепета. Иногда в жизни действительно случаются непостижимые, невероятные вещи. Остается лишь встретить их спокойно и сделать при этом все, что от тебя потребуется.

— Об этой истории, — сказал фэйри в белом, — пойдет потом множество баек, одна другой хуже. Мы заберем Артура с собой — похороним по нашим обрядам, в месте, которое вы называете Волшебной Страной. Так пожелал Сумеречный Король, наш владыка. Вам придется объяснить, куда делось тело. Придумайте что-нибудь подходящее. Можете сказать, его забрала та чародейка, что дала ему прежде королевский клинок. Он любил эту историю. Почему бы не прибегнуть к ней и теперь, верно?

Мысли Кея стремительно путались. Он понимал лишь, что эти создания, чем бы они ни являлись на самом деле, не желают лишних пересудов на свой счет. И без того немало разного рода сплетен уже посеял его покойный сюзерен, вечно рассказывая о колдуньях и чародеях, которых якобы встречал. У одного, какого-то старика, по слухам даже в юности обучался магии. Никто, правда, так и не увидел доказательств подобного, и никакого колдовства государь не творил. В магию Кей вовсе не верил. Даже в Грааль, в бесплодный поход за которым отправились пять лет назад половина королевских рыцарей. Все это помешательство и суеверия, говорил себе он. После падения Рима народ огрубел и принялся забивать себе голову всяким вздором.

— Хорошо, милорд. Я вас понял.

— Отлично, — белый дракон кивнул золотому, стоявшему возле тела владыки Камелота. Черноволосый фэйри, обездвиживший Бедивера, все также молчал. Казалось, ночная тьма становится плотнее и непрогляднее, коснувшись полы его плаща. Глаза у него были, вроде бы, светлые. Желтые. Из всех троих он действительно больше всех напоминал демона. — Так и скажи, — продолжал нелюдь с бритым черепом, — пришла чародейка, забрала вашего короля на Авалон. Та самая, о которой он говорил всякий раз, напиваясь вдребезги. Наплети чего-нибудь про прекрасных дев на белой ладье — менестрелям понравится. Чем меньше вы про нас знаете, тем проще окажется вам самим, можешь мне верить.

— Я верю. Я вижу вас всего ничего — и уже мечтаю проснуться.

— Проснешься к утру — это я тебе обещаю. Могу сделать так, — фэйри усмехнулся, — чтоб твоя голова при этом не болела, и не тянуло блевать.

— Спасибо, милорд. Я не нуждаюсь в подобной милости, — ответил Кей сухо.

— Гордец. Мне это нравится. Господа, держите мальчика и отправляйтесь, — сказал белый дракон спутникам. — Я еще скажу этому благородному сэру несколько слов, которые окажутся ему полезны.

— Хорошо, — сказал черный. У него был холодный, сухой голос. — Мы будем ждать тебя дома. Не задерживайся здесь надолго.

Нелюдь в черных одеждах взмахнул посохом, серебристое слияние, исходившее от него, стало ярче. Рыцарь Камелота на мгновение прикрыл глаза рукой — а когда свет померк, оказалось, что ни черного, ни золотого дракона больше нет рядом. Тело Артура Пендрагона тоже бесследно пропало с носилок, на которых перед этим лежало. Как и Экскалибур. Все это исчезло буквально в мгновение ока, бесследно.

Сводный брат погибшего государя остался наедине с одетым в странный белый костюм фэйри.

— Что излагать своим товарищам на предмет исчезновения Артура, ты запомнил, — сказал дракон неожиданно хрипло, будто разволновался. — Твой лежащий ныне без сознания друг, когда очнется, охотно подтвердит любые твои слова. После воздействия, что мы применили, его разум на время окажется слаб и внушаем. Но есть еще одна вещь, которую ты должен передать всем, кого увидишь завтра утром, и на следующий день, и после него тоже. Ты расскажешь ее им — а они примутся сплетничать направо и налево, и так, пока твои слова не разойдутся по всему белому свету. Эти слова должны перевесить любую прочую ложь, которую начнут врать после этой ночи.

На мгновение снова сделалось зябко. Кей поежился и подумал, что надо застегнуть рубаху. Его ощутимо знобило, и похоже было, на следующий день свалит простуда. Придется пить горячие отвары — и хорошо бы болезнь не распространилась на легкие, вызывая кровавый кашель. «Я становлюсь немощен и слаб, — подумал рыцарь с досадой. — Неужели воистину смерть моя близка?»

— Я слушаю вас, милорд, — сказал он твердо. — Я все запомню.

— Хорошо. Артура забрали на Авалон. В Волшебную Страну. Под холмы или на небо — неважно. Главное, жизнь еще теплилась в нем, когда чародейка в длинных одеждах повела его за собой. Он очнулся и немного поговорил с тобой и с Бедивером. Его раны еще можно было исцелить, силой колдовства.

— Но это же неправда, — сказал Кей. — Король умер. Я видел сам. Или… — Он помедлил. — Вы можете воскрешать умерших?

— Можем, но не совсем. Тело уже не оживить, если рана оказалась столь тяжела, и сердце перестало биться давно. Но дух вернуть можно. Я буду пытаться, я проведу все нужные обряды, и возможно, у меня это получится. Не знаю, в каком году это случится. Не знаю, в каком он придет обличье. Но это произойдет, и когда время настанет, я непременно узнаю. Поверь, я способен ждать очень долго, я терпелив, — тон, каким нелюдь произвел эти слова, показался Кею немного зловещим.

Рыцарь немного попятился. Из всех троих этот фэйри был самым любезным, и больше всех располагал к себе — но таилось в нем, одновременно, нечто опасное и вызывающее трепет. Кей вдруг понял, что не доверяет этому существу.

«Возможно, Бедивер прав, и это — демоны. Возможно, этот — самый опасный из всех».

— Люди должны верить, что он придет, — сказал меж тем дракон. — Вернуть его будет очень сложно. Его душа отошла далеко, и ходит дорогами, на которые не попасть даже Сумеречному Королю. Он ведь был больше человеком, чем одним из нас. Но нет силы более могущественной, чем вера. Слитная вера всего человечества может помочь. Тем более, потребуется твой сюзерен мне не завтра. Пройдут долгие годы, прежде чем наступит назначенный час. Я сильнее всех прочих, ты знаешь, — он усмехнулся, и холодна была та усмешка. — Они могут хорошо смотреть только в прошлое, а я — и в будущее тоже, и лучше, чем все они, взятые вместе. Ты хочешь узнать, что грядет?

— Нет, — сказал Кей. — Не хочу.

Он не врал. Он в самом деле не желал знать ничего о будущем. И так было понятно, ничего хорошего оно не сулило. Только смерти, раздоры и кровь. Измученная страна будет гореть в очередной междоусобице, и вряд ли он сам доживет до ее конца.

— Ты услышишь, — дракон смотрел ему, казалось, прямо в душу, и белой молнией разил его взгляд. — Война, что началась сегодня, не закончится и через год. Мир, который выстроил твой государь, разлетится вдребезги. Десятки королей станут драться за эту землю, погибать от предательства, яда в вине и удара в спину. На смену им явятся другие, еще подлее и лживее этих, и так без конца. Саксы сомнут гаэлов, тесня вас в Корнуолл, изгоняя в Бретань — а затем даны и норманны разгромят, порабощая, их самих. Не останется больше ни вашего племени, ни ваших противников — новые народы с новыми именами родятся на здешней земле. Построены будут города, более великие, чем Александрия или Рим, и новые империи поделят мир. А потом и они все обратятся в пепел — когда люди низвергнут огонь с неба. Придет черный рассвет, сэр Кей — день, когда отхлынут воды, когда содрогнутся кости земли. Я знаю, этот день наступит, и готовлюсь к нему. Времена огня и погибели, вот что ждет Землю. Когда настанет пора, вернется и твой король. А я встречу его.

— Почему? — спросил рыцарь одними губами, чувствуя, как рвется и не может сорваться с них крик. — Почему вы говорите мне все это? Почему вы думаете, я стану вам помогать?

Кею казалось, он воочию видит все вещи, о которых рассказывала ему тварь из Волшебной Страны. Видел незнакомые города и народы, и будущие государства — и как все это обращается в прах и пепел, и наступает долгая ночь.

— О, ты поможешь, — сказал дракон. — Ты любил своего названого брата. Глупого, несносного, гордого. Ты хочешь, чтоб он снова жил. И он будет жить, с твоей помощью. Непросто вернуть душу с того света — но столетиями люди будут рассказывать сказки о возвращении Артура, и однажды сказка сделается былью. Король былого и грядущего, так назовут его. Погибший сегодня мальчишка сделается легендой, освященной верой поколений. Легенды имеют чудовищную силу, а эту легенду мы придумали именно такой. Подарили ему волшебный меч, заставили верить в свое предназначение. Призвали объединить страну. Артур теперь герой, которого запомнят на века — хотя мог оказаться просто королем, чуть более справедливым и добрым, чем был его предшественник. С самого рождения мы вели его к этой судьбе. И когда Артур будет снова нужен Британии, он придет. Запомни это.

— Я понял, — сказал Кей.

— Хорошо. И еще одна вещь, почему ты должен сказать про таинственную чародейку, а не про нас. Про нас вообще не болтай. Пусть думают, он был человеком — таким же, как они сами. Мне кажется, так им будет проще его полюбить.

Нелюдь отступил. Отвернулся — и шагнул в небо, разведя в стороны белые крылья. Хищная, опасная тварь, белоснежное чудовище, красивое и пугающее сразу, взлетело куда-то к звездам и тут же пропало, будто и не было его. Ветер стих, и где-то далеко послышалось птичье пение. Небеса чуть заметно посветлели — уже приближалось утро. Костры в долине погасли почти все. Солдаты обеих в равной степени проигравших армий перепились и спят, и пройдет несколько часов, прежде чем кто-то вернется проведать дежуривших возле тела покойного монарха рыцарей.

На негнущихся ногах сэр Кей, сын благородного Эктора, подошел к носилкам и медленно опустился возле них. Его трясло, а еще вдруг заболело горло, и рыцарь закашлялся. Но слова, сказанные существом из холмов, все также звучали в его ушах, и помнил Кей их ясно.

Огонь с неба. Войны и кровь. Темные времена, что грядут. Мир, который окажется уничтожен. Кей вдруг понял, что улыбается — широко и счастливо, как не делал еще ни разу за весь этот ужасный, изматывающий год.

Все перечисленное выше сделалось совершенно неважно. Никакие грядущие бедствия не имели больше значения. Бесконечные ужасы, упомянутые тварью из холмов, перевешивала одна-единственная вещь.

Его друг и брат, его товарищ и сюзерен, тот самый недотепа, кого Кей ругал, бранил, распекал последними словами и считал худшим на свете глупцом — сэр Артур из Камелота, с драконом на гербе и дурью в башке, однажды все-таки вернется. А значит, когда на мир обрушится буря и грянут злые ветра, у этой земли еще останется какая-то надежда.

 

Глава первая

5 сентября 4948 года

Тимлейн

Все вышло так, как предсказывал дракон. Случились войны и потрясения, смута и разброд, мор и великое горе. Столетие за столетием проносилось, неумолимое, над грешной землей. Явились в Британию из-за моря даны, грабя города и святые места, устанавливая свои жестокие законы. Сопротивляясь им, слились семь саксонских королевств в единое, нареченное Англией. Пересек узкий пролив нормандский герцог Вильгельм и сделал это королевство своим. В долгой борьбе, что велась вперемежку чернилами и кровью, Англия и гаэльские народы породили новую Британию, названную Великой — а затем и она сгинула, когда пришел ее час.

Короли сменяли королей, ученые постигали секреты природы и создавали новое оружие для генералов, а те пускали его в ход, разрушая все, построенное человеком. Следовали разорение и голод, безвластие и анархия — а затем являлся новый государь и начинал все сначала. Восстал дом Карданов — и положил начало стране Иберлен, основав державу на древней земле, помнившей еще, как пикты возводили здесь кромлехи. Пришла с юга Тарагонская империя — и едва не разрушила эту страну, если бы не чародей по имени Бердарет Ретвальд, явившийся из полуночной тьмы.

Теперь внуку внука Короля-Колдуна, Гайвену Ретвальду, предстояло отстоять Серебряный Престол от всякого, кто решит на него посягнуть. Столкнувшийся с предательством, познавший измену, он рано потерял отца, ставшего жертвой переворота. Вернув трон в кровопролитной войне, Гайвен не обрел покоя и мира. Вельможи почти немедленно составили против него новый заговор. Молодой король обнаружил себя оставшимся в почти полном одиночестве. Лорды Коронного Совета не верили ему. Помнили, что дом Ретвальдов сомнительным путем получил некогда власть. В Гайвене же они и вовсе видели спутавшегося с бесами колдуна, чудовище, нечеловеческую тварь.

«Что ж, в определенном смысле они все оказались правы», — подумал Гайвен с мрачной усмешкой.

Неведомыми чарами перенесенный на север, молодой иберленский владыка встретился там с чародеем из рода драконов — Шэгралом Крадхейком, что в качестве ненавидящего человеческий род демона описывался в хрониках тысячелетней давности. Повелитель Тьмы, как прозвали его в старину, признался Гайвену, что является отцом деда его деда. Фэйри согласился протянуть руку помощи оставленному собственным народом королю. После короткого колебания, юный Ретвальд эту помощь принял. Вместе с нею он обрел всю память и знания древнего чародея — а возможно, и самую его душу. Душу создания, прожившего на свете больше двух тысяч лет.

Получив также в свое распоряжение от Келиха Скеграна, главы Дома Точащих Землю, повелителя сидов и короля Волшебной Страны, отряд в несколько сотен хорошо обученных эльфийских воинов, Ретвальд вернулся в иберленскую столицу и с боем вернул королевский замок. Не ожидавшие встречи со столь грозным противником мятежники оказались разгромлены менее, чем за час, и флаг Ретвальдов вновь взлетел над цитаделью. Теперь, когда наполненная сталью и кровью смутная ночь сменилась жарким и солнечным днем, пятым днем сентября года четыре тысячи девятьсот сорок восьмого от начала христианского летосчисления, Гайвену Ретвальду предстояло объявить подданным о том новом пути, который он избрал для страны.

А день выдался действительно очень жарким. В густом синем небе не наблюдалось ни единого облака, солнце горело ослепительно ярко, уподобившись глазу злого дракона. Казалось, будто не наступила осень, бывавшая зачастую в этих краях с самого своего начала сырой и промозглой, а стоит еще середина августа, с присущими ей засухами и раскаленными ветрами. Духота повисла в воздухе, легкая испарина выступала на лицах.

На Старой Ратушной площади собралось, должно быть, около десяти тысяч горожан. Людей тут находилось сейчас куда больше, чем пришло их вчера на Фонтанную площадь присягнуть Айне Айтверн. Толпа галдела, переговаривалась, спорила. Дворянство и клир, богатые купцы и владельцы мануфактур, представители ремесленных гильдий, а также простые жители Тимлейна, мастеровые, мелкие торговцы и служащие. Многих призвали по королевскому приказу — особенно тех, кто присутствовал вчера в новой ратуше. Еще больше зевак явилось, привлеченных россказнями о недавнем неудавшемся перевороте. Весь город только и говорил в настоящий момент, что об убитых высоких лордах и о разгромленном заговоре, который организовали недавно пэры Коронного Совета.

Последние два дня иберленская столица полнилась тревожными слухами. Сперва, еще позавчера под вечер, стало известно, что пришедший к власти в начале июня сын Брайана Ретвальда свергнут собственными вассалами и бесследно исчез. Знать объявила, поспешно и ко всеобщему удивлению, что сажает на Серебряный Трон дочь прежнего лорда-констебля, Раймонда Айтверна, юную Айну. Брат ее Артур, первый министр королевства, при этом был объявлен изменником. Организаторы переворота попытались привести народ к присяге новой королеве — но церемония оказалась сорвана. Как гласила молва, колдовством.

Сегодня же утром поступила новость, что пропала теперь уже наследница Айтвернов. Ее сторонники почти все убиты либо сидят под замком в Веселой Башне, ожидая допроса, а в цитадели вновь распоряжается прежний монарх. Убит, например, граф Роальд Рейсворт, возглавивший мятеж. Убит также Эдвард Эрдер, старший сын и наследник Джейкоба Эрдера, что уже пробовал этой весной обратиться против правящей династии. Арестованы юный граф Виктор Гальс, тан Таламор и иные доказавшие свою неверность сановники.

Стражники оцепили площадь. Опущенные забрала, перекрещенные алебарды и протазаны, боевые доспехи заместо парадных. Королевской армии, прежде целиком переметнувшейся к предателям по приказу командовавшего ей Рейсворта, а до того вслед за Гартом Терхолом поддержавшей притязания Гледерика Кардана, Гайвен не доверял. Всех капитанов, находившихся вчера в замке, он приказал арестовать, временно передав их полномочия лейтенантам. Ретвальд надеялся, что повышение по службе, полученное младшими офицерами, удовлетворит их честолюбие и обеспечит их преданность, но хорошо понимал вместе с тем, насколько могут оказаться зыбкими подобные надежды. Он мог рассчитывать лишь на страх. Ужас, посеянный в сердцах солдат его внезапным возвращением и продемонстрированной им магией, должен хотя бы на время уберечь их от нового восстания.

«Тем не менее, все, на кого я могу без опаски опереться в этом городе — две сотни нелюдей, данных Келихом, и более преданной гвардии у меня нет».

Ретвальд приказал Дэлену Дайнеру, правой руке покойного Шэграла, командовавшему эльфийской гвардией, разместить стрелков на крышах окружавших площадь зданий. Разумеется, не иберленских арбалетчиков или лучников — этим доверия у Гайвена не нашлось совсем. Нет, он приказал поставить на верхних этажах домов стрелков из отряда сидов, и вооружены они были лучевыми ружьями. Три десятка таких орудий передал Дэлену своим личным распоряжением государь Келих, позволив достать их из тщательно охраняемых тайников Звездной Цитадели. Немного изготовленного Древними оружия пережило все смуты минувших веков, оставшись исправным, и большую его часть эльфийские владыки стерегли дороже зеницы ока.

— Вы должны быть готовы к началу волнений, — распорядился Дэлену Гайвен, прежде чем сам отправиться в Старую Ратушу на совет. — В случае, если в толпе найдутся подстрекатели, стреляйте по ним. В случае, если неблагонадежными покажут себя гвардейские полки, прикажите снайперам обезвредить командиров.

— Воля моего государя будет исполнена в точности, — растянул тонкие губы в улыбке фэйри Неблагого двора. Молчаливый, исполнительный, послушный, он ходил за Ретвальдом подобно тени, не высказывая своего мнения и не противореча ни в чем. Этим он выгодно отличался от всех, с кем Гайвену доводилось иметь дело прежде.

Старую Ратушу построили в середине сорок пятого столетия, когда нынешняя иберленская столица впервые обрела самоуправление и в ней был учрежден магистрат. Изначально Александр Второй Кардан возвел на правом берегу Нейры замок, где укрылся от смуты, раздиравшей страну даже спустя сорок лет после окончания Войны Пламени. Большая часть герцогств и графств провозгласили тогда независимость, потеряв доверие к престолу после войны чародеев, опустошившей эту часть света. Шаг за шагом Карданы собирали королевство вновь, пользуясь поддержкой примкнувших к ним Айтвернов. Постепенно вокруг замка выросло поселение, которое затем стало городом, по имени изначальной крепости названным Тимлейном. Получив соответствующее требование горожан, король позволил созвать им совет и избрать лорда-мэра, что ведал с тех пор вопросами благоустройства столицы и говорил от лица всех гильдий, разрешая возникающие меж ними споры.

Угрюмое здание Старой Ратуши было построено в стиле, который можно было определить как готический. Она расположилась спиной к набережной, на левом берегу Нейры. Здесь с давних времен обустраивали жилища мастеровые, на Рабочем Месте, как оно звалось, пока знать облюбовала более высокий правый берег, где и стояла цитадель. Вместе Рабочее Место и Благородные Улицы образовывали обнесенный прежде стеной Старый Город. В Рабочем Месте, отделенная от королевского замка рекой, над которой перекинули сначала три моста, а после пять мостов, и воздвиглась ратуша.

Центральная башня ее возносилась к небу острым шпилем, еще четыре башенки поднимались по краям пятиэтажного здания, что считалось бы по тем временам высотным. Стрельчатые окна была забраны цветными витражами, на крыше сидели горгульи и рогатые бесы. Поджав каменные ноги и изогнув длинные хвосты, они составляли компанию гранитному ангелу, что стоял на парапете, сложив за спиной крылья, и смотрел на раскинувшийся перед ним город.

Со временем Тимлейн вырос еще больше, и стены, что прежде окружали Старый Город, пришлось разобрать. На их месте оказались проложены проспекты Янтарного Кольца, фасады четырехэтажных домов на котором нередко красились в розовый, золотой или белый цвета. За пределами Янтарного Кольца вырос город Новый — с его Кузнечными, Литейными, Суконными, Ткацкими и прочими кварталами, тоже в свою очередь обнесенный стеной. Прежнее же Рабочее Место оказалось кварталом фешенебельным, где на месте лачуг построили свои особняки владельцы торговых компаний, мастерских и иных доходных дел. Селилась здесь порой и нетитулованная знать — та, что чувствовала себя неуютно на правом берегу, среди резиденций благородных фамилий.

На пересечении Янтарного Кольца с улицей Рассвета, ведущей к королевскому замку, разбили Фонтанную площадь. Там Артебальд Ретвальд и приказал построить новую ратушу. Длинное беломраморное здание, возведенное по паданской неоклассической моде, с фронтоном, украшенным барельефами героев времен Войны Смутных Лет, и резными колоннами. Именно в новой ратуше вчера пытались привести знать к присяге верности Айне Айтверн. Однако взорвав в здании бомбу и сорвав церемонию, Дэлен временно сделал новую ратушу непригодной для проведения в ней торжественных встреч.

Гайвен приказал открыть Старую Ратушу, в последние годы не используемую, наскоро прибраться в главном зале и привести в него олдерменов магистрата, архиепископа с иерархами церкви, наиболее влиятельных представителей от гильдий и тех из дворян, кто был наиболее знатен и при том не успел запятнать себя участием в мятеже. Последних собралось немного. Начало совета было назначено на пять пополудни.

Гайвен, одетый в черный кружевной дублет и набросивший поверх него черного же цвета плащ, то и дело вытирал лоб платком. Поминутно хотелось пить, и он вновь и вновь прикладывался к фляжке с холодной водой. Немного болела голова и достаточно сильно тошнило. Последний из Ретвальдов спал в последний раз больше суток назад, и усталость уже начинала сказываться. Король-Чародей сожалел, что не может выпить кофе. В Тимлейнском замке его, к сожалению, не было. Как не было там еще многих вещей, до вчерашнего дня неведомых Гайвену, но хорошо знакомых и привычных предку, чьей памятью он завладел.

Мысли роились, бесплотные голоса звенели в ушах, перед глазами то и дело вихрем проносились беспорядочные образы. Картины людей, событий, давно не существующих мест. Еще днем ранее молодой Ретвальд надеялся — приняв в себя знания Шэграла Крадхейка, он сможет заслониться от безумия, что подступило к нему. Попытка оказалась провальной и лишь усугубила дело. Слова теперь рождались будто из пустоты, собственные поступки казались чужими. Иногда Гайвен не был уверен, он ли сам в ответе за решения, которые принимает. Чувство странной раздвоенности не оставляло его.

«Зато я получил знания и силу — достаточные, чтобы исполнить задуманное».

Гайвен оглядел собравшихся перед ним.

Вельможи Иберлена, лучшие из третьего сословия и худшие из знати, придя в бархате и шелке пышных одежд, заняли длинные дубовые скамьи, ссохшиеся и потемневшие от времени. Блестели нагрудные цепи, качались перья на шляпах. Около сотни человек заняли места в зале, негромко переговариваясь. Сам король, в окружении стражей из числа эльфийского отряда, а также в обществе троих герольдов и писаря, расположился в кресле на возвышении, что прежде занимал лорд-мэр. Лорд-мэр Генри Хьюстон сидел сейчас в первом ряду, по левую руку от архиепископа Кемпа, и спокойно глядел вперед, с лицом ровным и не выражающим никаких чувств.

Когда часы на башне с тяжелым гулом отбили пять ударов, герольды протрубили в трубы. Многоголосое пение труб ответило также и с улицы, и сотня барабанов прогремели им в унисон — да с такой силой, что завибрировали стекла. Столпившемуся на площади народу, знал Гайвен, сейчас будет зачитан текст составленного им днем указа, устанавливавшего новое государственное устройство страны. Здесь же, в стенах старого Зала Гильдий, Ретвальд собирался лично объявить о вводимых им новшествах самым влиятельным людям королевства. Тем из влиятельных людей, что сохранили после минувшей ночи свободу и жизнь.

— Его величество герцог Райгерн и граф Илендвальд, Восседающий на Серебряном Престоле, Хранитель Государства и Щит Отечества, лорд Гайвен Первый из дома Ретвальдов, милостью Господней король светлого Иберлена, обращается ныне к подданным, дабы огласить им свою волю и держать с ними совет, — возвестил хорошо поставленным голосом облаченный в алый дублет герольд.

Стандартная фраза, используемая нередко в начале заседаний Коронного Совета. Вот только Коронным Советом это собрание не являлось. Не присутствовали здесь ни министры Короны, ни пэры королевства — иные из них были мертвы, иные сбежали, иные сидели под замком. Прежде государь Иберлена никогда не совещался с третьим сословием, а собралось здесь преимущественно оно, не считая пары десятков не слишком влиятельных дворян, преимущественно танов и джентри. Королевством правили заключившие некогда Великий Пакт аристократические фамилии, не прислушиваясь ни к чьим прочим голосам, что едва долетали до их слуха. Только где теперь те фамилии? Айтверны оставили своего монарха, как и Тарвелы; Тресвальд, Гальс и оба молодых Коллинса в темнице, юные брат и сестра Эрдера — в Шоненгеме.

Гайвен стремительно поднялся из кресла. Прошел к краю возвышения, отметив, как послушно расступились закованные в серебристую титановую броню сиды. Остановился, чувствуя устремленные на него взгляды. «Кто я для вас? Седовласый чернокнижник, что собрался править, опираясь на поддержку нелюдей и предавая смерти всякого, кто окажется со мной не согласен? Нет, вы увидите во мне короля, и подлинное мое царствование начнется сегодня».

Молодой Ретвальд очистил сознание, чувствуя, как выравнивается ритм сердца. Коснулся потоков магии — вечно взволнованных, неспокойных, безумных. Идти по кромке моря в шторм — вот что означало обладать доставшейся ему силой. Король-Колдун поднял руку — и мягкий серебристый свет затопил зал, и было это сияние настолько ровным, как если бы электрические лампы источали его. Гайвен заговорил — и негромкий голос его донесся до каждого из сидящих под здешними сводами, обволакивая со всех сторон.

— Вы хотите знать, что случилось. Вы узнаете это, здесь и сегодня, сейчас.

Кажущиеся хрустальными своды Звездной Палаты, бьющее в лицо пламя прожекторов, возносящиеся амфитеатром ступени, ревущие из высоты голоса судей — и он один посреди круглой площадки внизу. «Сим осуждается и признается виновным в измене Шэграл Крадхейк, из второй линии Драконьих Владык, предатель и лжец, что опорочил честь Дану и погубил немало достойных». Нет. Никогда больше потомок повелителей небес не станет жертвой обезумевших от жажды расправы глупцов.

Кто-то из присутствующих пожелать сказать что-то, задать вопрос или может даже выкрикнуть порицание, но Гайвен взмахнул рукой, и любой изреченный звук утонул в наступившей тишине. Затем наследник Ретвальдов продолжал — говоря все также негромко, не повышая тона. Пот катился по его спине, и становилось тяжело дышать. Он понимал, что после всех тягот последних дней не сможет контролировать магию долго. Гайвен уже сейчас нуждался в отдыхе — но все же концентрировал остатки сил, чтоб задуманное им представление оказалось эффектным. От этого зависело, сможет ли он выспаться спокойно — и не вспыхнет ли к завтрашнему утру столица очередным мятежом.

«Мне требуется произвести на всех этих недоверчивых и гордых людей впечатление. Лишь тогда у меня найдется надежда, что какое-то время они не решатся против меня восстать. Две сотни сидов не дадут мне выжить в стране, где десятки тысяч мечей, кинжалов и стрел станут искать дорогу к моему горлу или сердцу».

— Вам всем известно, — сказал Гайвен, — что Коронный Совет почти полным составом предал меня. Великие лорды изменили присягам, которые давали в свое время их предки дому Ретвальдов, а я сейчас воплощаю этот дом. Граф Роальд Рейсворт, бывший лордом-констеблем королевской армии, убит солдатами моей личной охраны, также как убиты мной лично такие пэры, как герцог Эрдер и герцог Коллинс. Прочие сановники совета находятся сейчас под стражей. Им предъявлено обвинение в государственной измене, но, поскольку мы не дикари, рассмотрено это обвинение будет судейской коллегией в предусмотренные законом сроки. Печально, — добавил Ретвальд прохладным тоном, — что верховный судья Хлегганс также пребывает под арестом. Впрочем, его заместители разберутся, кому возглавить процесс.

Гайвен заметил, как едва заметно шевельнулся сидящий с правой стороны зала тан Эдвин Дурван, один из вассалов Драконьих Владык. Этот коротко стриженный рыжеволосый мужчина входил в число военачальников ополчения Западных Берегов, в начале лета вступившего в городские предместья, вскоре после битвы на Горелых Холмах. Активным участием в заговоре он себя запятнать не успел, хотя вчера, несомненно, тоже кричал здравицы в честь Айны Первой. «Впрочем, не могу же я посадить под арест все государство».

Гайвен ослабил путы магической вуали, наброшенной им на зал.

— Говорите, сэр Эдвин. Я разрешаю.

— Благодарю, лорд Гайвен, — Дурван поднялся на ноги, коротко поклонился. Выпрямился. Смотрел он прямо и ровно, и почти не скрывал недовольства. — Я хочу знать, где лорд Артур, леди Айна и лорд Лейвис, — сказал он сухо. — Я хочу знать, где мои господа. Драконьи Владыки.

— Сбежали, — ответил Гайвен коротко. — Предали меня, как и все остальные, и сбежали.

Айна перед тем успела в очередной раз отвергнуть его предложение о браке — высказанное, впрочем, в форме, далекой от куртуазной. Ретвальд не испытывал по этому поводу никаких особенных чувств. Былая влюбленность в дочку лорда Раймонда казался ему теперь чем-то столь же отдаленным, как прошлогодний сон. «Айна позволила манипулировать собой, превратившись в марионетку заговорщиков — а значит, не заслуживает больше и капли моего уважения».

С места позади Дурвана поднялся Рикон Дрегг, джентри из Роскрея, одного из графств Запада. То был человек слегка за сорок в зеленом камзоле, с гербом, изображающим трех золотых певчих птиц на белом поле, разделенном красной чертой.

— Я помню, — сказал сэр Рикон медленно, будто слова давались ему с трудом, — что герцог Айтверн… нынешний герцог Айтверн, хочу я заметить, — поправился роскреец, — еще в Сиреневом Зале выражал вам верность, когда все прочие сеньоры в самом деле оказались недостойны доверия, вами ими оказанного. Но я не вижу здесь Артура Айтверна. Я присоединяюсь к недоумению тана Дурвана. Где мой сеньор?

Пламя, тлеющее в камине, вдруг вспомнилось Королю-Чародею — пламя, на которое он смотрел сегодня в полдень. Слишком много мыслей теснилось в голове, и отрешиться от них не получалось. Картины былого и грядущего пеленой застили разум. Молодой человек, что сидел напротив, не шевелился и молчал, тоже производя впечатление глубокой задумчивости. Растрепанные соломенные волосы, правильные черты лица. Юноша настолько напоминал Эйдана, что казался его двойником. Эйдан Айтверн некогда предал Шэграла Крадхейка, своего сводного брата — и противостоял ему в войне, которая на тысячу лет определила судьбу фэйри. Шэграл хорошо запомнил эту измену — и потому Гайвен не был удивлен, когда Артур Айтверн последовал примеру далекого предка.

Герцог Запада вскинулся, подался вперед, выхватывая кинжал. Удар у него был поставлен неплохо, и кто другой на месте Ретвальда оказался бы убит на месте. Но Гайвен среагировал быстрее, вывернул строптивому вассалу руку. Внезапно накатила злость, захотелось эту предательскую руку сломать — но молодой король с изрядным усилием сдержался. Он совершенно спокойно, не дав дрогнуть лицу, сообщил Артуру Айтверну, что прощает ему попытку покушения, а сам в это время думал, что остался совсем один. Даже когда пришло известие о смерти отца, было легче.

— Ваше величество, — сказал кто-то в камзоле с эмблемой Гильдии ювелиров напряженным голосом, — мы ожидаем вашего ответа.

— Герцог Айтверн выразил несогласие с моей политикой и покинул мою службу. Я оговорился, поставив его в один ряд с сестрой и кузеном. Сэр Артур меня, конечно, не предавал. Мы не сошлись во взглядах на будущее страны, однако клейма предателя на герцоге Малерионском нет. Я лишь освободил его от должности первого министра.

Запоздало молодой Ретвальд подумал, что следует вновь набросить на собравшихся сковывающие речь путы, пока не начались перепалка и галдеж — но понял вдруг, что никакой необходимости в этом нет. Все сто человек, что сидели в Зале Гильдий, священники и дворяне, ремесленники и торговцы, напряженно молчали, готовые услышать, что он скажет, и Гайвен вдруг почувствовал, как ползет по залу, черным крылом задевая стены, страх. «Они все поняли, что мир, который они знали прежде, изменился — и сейчас изменится еще сильнее».

— Господа, — сказал Ретвальд все также спокойно. — Вы не хуже меня видели, что происходило в этот год. Один за другим владетельные лорды оборачивали оружие против правящего дома. Восстал сначала старый Эрдер, потом молодой, потом оба Рейсворта, чего от них не ожидал никто. Из всех великих лордов только Данкан Тарвел не выступал пока против меня прямо — но и своей поддержки тоже не высказывал. Наше государство опрокинуто в смуту, и я намерен эту смуту пресечь.

Он вновь замолчал, переводя дыхание. В горле пересохло, хотелось пить, но позволить себе подобной роскоши Гайвен не мог. Попросить слуг принести воды означало проявить слабость прилюдно и уронить свое достоинство. Из-за окон доносились голоса глашатаев, что объявляли сейчас его указ толпе. «Возможно, стоило и для этих господ просто выступить, зачтя текст по бумажке. Впрочем, нет — не стоило. Глупая и никчемная мысль».

— Мы все устали от смуты, король, — сказал ко всеобщему удивлению Роджер Кемп, назначенный Святым Престолом архиепископ Тимлейнский. Церковь уже много столетий не вмешивалась в Иберлене в политику, занимаясь лишь вопросами веры. Тем удивительнее оказалось, что сейчас этот всегда степенный и сдержанный седовласый мужчина, без колебаний поддержавший Гледерика Кардана, внезапно заговорил. — Я наблюдал в этом году четырех королей, включая вас, — продолжал архиепископ. — Я не хочу короновать пятого, я и вас еще не успел короновать. Поделитесь, что у вас на душе.

— Хорошо. Я хочу сообщить, нынешняя система управления страной доказала свою бессмысленность. Невозможно править огромным государством, а наша страна велика, опираясь на капризы клики аристократов, на уделы поделивших королевство. Такой порядок был заведен в Иберлене вынужденно, как попытка достичь примирения после Войны Пламени. Но сейчас, как законный король и ввиду очевидной недееспособности большей части великих домов, я аннулирую Великий Пакт.

Гайвен вскинул подбородок, чувствуя, как напряжена шея. Еще раз оглядел собравшихся. По дальним рядам зала, где сидело дворянство, пробежал шепоток, но собравшиеся на передних скамьях олдермены молчали. Не в их интересах было возражать против подобного. Заключенный при участии Малькольма Айтверна Великий Пакт на долгих шесть столетий определил будущее Иберлена как конфедерации герцогств и графств, в пределах которых их сеньоры имели право держать собственные армии, собирать налоги и вершить суд, а также раздавать землю вассалам в пользование. Вся власть в государстве перешла в руки феодалов, составивших Коронный Совет, где они заседали под именем пэров. На протяжении последнего столетия, начиная от воцарения Бердарета-Колдуна, Ретвальды пытались пересмотреть данное положение дел. Они добились права назначать лично первого министра Короны и прочих министров, вводить королевские войска на территорию доменов, перераспределили в пользу столицы часть налогов и сборов, хотя и далеко не все. Заручились также и поддержкой городов, которым щедро раздавали самоуправление.

Все названные меры не способствовали разрушению системы. Сев на трон, Гайвен сразу принял пакет законов, еще больше ограничивающих права аристократии. В том числе он заявил о своем намерении постоянно содержать гарнизоны королевских войск в доменах востока и севера и о желании назначать туда наместников Короны. Нынешнее восстание, по всей видимости, стало следствием принятия этих законов, в куда большей степени, чем слухи и сплетни о демонической природе нового монарха. Знать не хотела расставаться с влиянием, имевшимся у нее на протяжении уже доброй половины тысячелетия, желая и дальше обрекать страну на прозябание в вечной раздробленности.

«Значит, нужно действовать радикальнее — и сразу вырвать у змеи жало».

— С этого дня Иберлен становится единым государством, не имеющим больше феодальных владений в своем составе, — объявил Ретвальд громко, и голос его, усиленный магией, разнесся под высокими арочными сводами Гильдейского Зала. — Все прежние домены объединяются с королевским владением. Графы и таны также лишаются большей части земельных угодий, которыми распоряжались по ленному праву. Аристократам остаются их замки, особняки и прочее недвижимое имущество, а также определенной величины поместья в неотчуждаемую личную собственность. Размеры и границы данных поместий очертит в течении ближайшего года Кадастровая комиссия, которая будет созвана не позже, чем к Самайну. Земли, на правах аренды и ренты обрабатываемые прежде крестьянскими общинами и фермерскими хозяйствами, частью переходят в государственную собственность с правом выкупа текущими пользователями, частью отдаются поселянам с дарственными. Конкретные случаи будут рассмотрены Кадастровой комиссией, спорные вопросы станут решаться в пользу наиболее эффективных и процветающих хозяйств. Все города королевства, включая не имеющие самоуправления, также изымаются из управления сеньоров и передаются под опеку Короны. В недостаточно населенные для организации магистратов поселения будут назначены королевские бейлифы и интенданты.

Ропот сделался сильнее и настойчивее — и Гайвен щелкнул пальцами, вновь взывая к магии, чтоб его заглушить. Он видел, как недовольно шевелятся губы дворян и побагровели от гнева лица, как попытался вскочить, но был удержан товарищами за руки незнакомый сквайр в цветах Коллинсов, как опустил ладонь на рукоять шпаги джентри из графства Гальс с куницей на гербе. Тишина опять объяла помещение, и в этой тишине пронзительно звучал голос короля.

— Налоги теперь будут собираться королевским казначейством, в каждом уголке страны, а любые преступления получат право рассматривать лишь государственные суды. Самоуправство сеньора на местах заменится судами присяжных. Дворяне, по собственному почину заключающие под стражу или казнящие преступников, сделаются такими же нарушителями закона, как и задержанные ими лица. Отменяется система ступенчатого вассалитета, и все дворяне страны, от герцога до простого сквайра, в равной степени становятся непосредственными подданными правящего дома.

Распускаются все личные армии и земельные ополчения, и впредь попытка их созыва аристократами будет объявлена противоправной и преступной. Солдаты, служившие в гвардиях владетельных лордов, как и рыцари, оставшиеся без права самовольно собирать отряды, получают немедленное приглашение вступить в Королевскую армию Иберлена, которая теперь будет преобразована, реорганизована и расширена. Я уже подписал приказ о создании гусарских, рейтарских и драгунских полков по гарландскому уставу, а также подразделений тяжелой кавалерии, куда поступят рыцари, о закупках в Венетии аркебуз и мушкетов последнего образца и о ряде других реформ, которые обсужу с новым военным командованием, когда оно будет назначено. Если вы желаете высказаться, — добавил Гайвен, обозревая присутствующих, — у вас есть четыре с половиной минуты.

Он сбросил вуаль. Тишина тут же лопнула, взорвалась шквалом недовольства и возмущенных криков. Больше всего восклицали дворяне, потрясая кулаками и называя услышанное вздором, но и торговцы с ремесленными магнатами тоже казались не обрадованными новостями. Эти разговаривали сдержаннее, в половину голоса, однако обостренный чарами слух короля доносил, как они высказываются о смуте и междоусобице, которая неизбежно начнется после подобных новшеств. И о череде бунтов, которые окончательно утопят Иберлен в крови. Не высказали явного неодобрения разве что представители Оружейной мануфактуры — на лицах этих, напротив, читался осторожный интерес. Не проронили ни единого слова также и священники — а вот все прочее столичное высшее общество оказалось во власти неистовства.

— Да наш король верно поддался безумию! — доносились со всех сторон возгласы.

— Семь столетий блюдется в стране закон, и не сопливому мальчишке его нарушать!

— Великие дома защищали нас от произвола, уж не ждать ли теперь тирании Тимлейна?

— Старые договоры заключались, дабы избегнуть анархии и смуты, и правили мы в своих владениях сообразно традициям и уложениям предков. Правили достойно и честно. Что же теперь, мы предадим забвению все присяги и клятвы?

— Как один человек станет властвовать всем Иберленом? Шесть великих владык не всегда справляются, а этот юнец полагает, он умнее их всех?

— Я служил герцогу Эрдеру, ему и буду служить, а Ретвальды нам никто!

— Лучше предаться Гарланду, чем позволить твориться непотребству в этих стенах!

Закованный в свое молчание, облаченный в черное, Гайвен Ретвальд стоял недвижимо и ровно, наблюдая, как негодование окружает его со всех сторон. Смотря на своих беснующихся, спорящих, перекрикивающих друг друга подданных, Король-Чародей отстраненно думал, что именно этим народом ему предстоит править, и на руках этого народа кровь его отца. Думающие лишь о собственных интересах, помешанные на мелкопоместных амбициях, иберленские вельможи казались Гайвену людьми, которых следует держать теперь в железной узде — потому что другие, подобные им, люди, наделенные однако куда большим могуществом, уже прежде довели ныне забытую страну до великой беды.

Один и тот же образ явственно вставал в памяти. Бушующее на горизонте пламя, оглушительный грохот, а затем приход ударной волны. Накатывающая, сметающая все на своем пути стена урагана, водоворот поднятых в воздух пыли и пепла. Замерцали, вспыхнули, включаясь на полную мощность, энергетические щиты Звездной Цитадели — и остановили погибельный вал, сокрушавший на своем пути города. Затаив дыхание, чувствуя, как колотится в груди сердце, в окружении прочих эльфийских аристократов Шэграл Крадхейк стоял у обзорных окон твердыни Точащих Землю и смотрел, как едва не настал конец света.

«Ничего не меняется. Дай им ядерное оружие и лучевые пушки — будут защищать свои интересы ими, а так только куски железа норовят выдергивать из ножен. Варвар остается варваром, какие игрушки ему не подари. Эти люди не понимают самой сути власти».

На исходе третьей минуты, когда волнение в зале, казалось бы, уже достигло апогея, Винсент Моррис, президент Восточной торговой компании, до того тихо сидевший в третьем ряду, вздохнул и постучал по паркету украшенной изумрудами дубовой тростью. Затем предприниматель покачал убеленной сединами и сверкающей залысинами головой, и возвысил оказавшийся неожиданно зычным голос — как перекрикивал, должно быть, еще матросов на корабле тридцать лет назад, когда сам ходил капитаном на Ветреном море. Легко заглушив окружающих, разряженный в шитый золотой ниткой синий дублет негоциант поднялся со своего места и сказал:

— Господа! Господа! Довольно вам ерепениться, третий раз повторяю! А ну прикройте луженые глотки, и послушайте как следует человека, который старше многих из вас по три раза! А нашего любезного монарха — так и вовсе в четыре. Старые уложения и клятвы — дело прекрасное, но не о них я вас в первую очередь призываю думать, а об убытках, которые государство понесет от этой затеи. Я говорил еще лорду Гледерику, повторяю и вам, лорд Гайвен — прекращайте немедленно это безобразие, пока страну по кускам не раздербанили. Вы, любезные лорды, сидя в своих дворцах, часто задумываетесь, чем живет наш Иберлен? А живет он торговлей, я вам скажу. Добываем на Каскадных горах железо, серебро, олово, медь — продаем их в Падану, Элладу, Либурн. Выращиваем в Райгерне, Малерионе и Гальсе хлеб — отдаем его Астарии и Гарланду. Покупаем взамен в Венетии оружие, побрякушки, изделия из золота и серебра, разные механические штуки вроде настольных часов, которые у нас делать еще не научились или делают плохо. Десять моих кораблей стоят у причала в Дейревере, еще восемь находятся в море, и ни с одним я не смогу связаться, если начатая сейчас война продолжится. Первым делом восстанет непокорный восток, а затем, возможно, и запад, если вы поссорились с Айтверном. Зерно мы отгрузить не успеем даже то, что собрали — а собрали в этом году меньше положенного за всем беспорядком. Не успеем ничего продать, не успеем получить денег, не пустим их на следующий год в оборот — а там уже придется затянуть пояса. Где возьмем средства на содержание армии, ремонт дорог, городское благоустройство, содержание больниц и приютов? Разорения и нищеты ты желаешь добиться, король? Скольких честных людей пустишь по миру, играя в политику?

— Нисколько, — ответил Гайвен искренне, пользуясь случаем, что после слов Морриса собрание чуть успокоилось. — Вы сами сказали, мы живем торговлей. Многие из вас не знают этого, но прежде Тимлейна нашей столицей был Тарнарих, а еще раньше в этой стране стоял город Лондон, и мастерской мира называли его. Не десятки, а сотни кораблей в год покидали его гавани, и они не только доставляли диковинки из далеких стран — а вывозили за границу предметы искусства и роскоши, оружие и механизмы, сукно и одежду, и прочий ценящийся товар, производимый британским ремесленным людом и продаваемый за хорошую цену. Компании, подобные вашим, процветали — но процветали отнюдь не только за счет продажи и перепродажи сырья и хлеба. Благодаря светлым головам и умелым рукам Соединенное Королевство считалось богатейшей державой на свете — и вот те времена, которые я намереваюсь возродить. Нам нужны единство и сила, нужны открытые от пошлин и феодальных поборов дороги, нужна связь между всеми регионами страны, чтоб наладить в них производства. Когда случилась Великая Тьма, не стало империи наших предков — а мы вновь поднимем ее из праха, на зависть всему миру.

— Хорошие слова, король, — снисходительно улыбнулся Моррис. — Замечательные. Я тоже, когда был молод, слышал что-то такое про давние процветание и гордость. Только никак не возьму в толк, как же вы намереваетесь достигнуть реализации всех этих прекрасных целей?

— Крайне просто — с помощью всех присутствующих здесь. Милостью Древних в свое время оказались сохранены большинство полезных ресурсов, находившихся в нашей стране и окрестных, по всему материку. Предки сочли правильным добывать сырье на Луне, хоть сейчас это и покажется вам невероятным, — в зале и впрямь раздались недоверчивые, издевательские смешки. — Расположение многих залежей руды и угля мы с тех пор забыли — придется разведать их вновь. Потребуется строить механизмы — но у нас есть Академия Высоких наук, и ее магистры помогут. В этом же году Кузнечная Гильдия и Оружейная мануфактура получат государственные контракты и субсидии. Мы не только купим в Венетии мушкеты — мы немедленно примемся делать собственные, по чертежам, составленным в Академии. Мы будем лить пушки — из чугуна, а не из бронзы, дешевые и в большом количестве, чтобы закончить войну с Лумеем. Мы откроем земли, сейчас находящиеся в феодальном пользовании, заброшенные и забытые, в качестве пастбищ, чтобы получать с них добрую овечью шерсть, не лишив при этом надела ни одного честного фермера. Мы сделаем Иберлен могущественным и богатым — а затем и великим, и будем указывать свою волю всем Срединным королевствам от самого малого до самого великого. Вот то будущее, которое я покажу вам, если вы перестанете цепляться за прошлое.

Гайвен надеялся, что сможет увлечь воображение присутствующих видением описанных им блестящих перспектив. Империей Иберлен никогда не был. Процветал при первых Карданах, впал в ничтожество после гибели Тарнариха, вновь поднялся при Ретвальдах. Сделал при деде Гайвена попытку овладеть Лумеем — и увяз в этой попытке, встряв в вялотекущий, изнурительный пограничный конфликт.

«И все же кровь британцев течет в жилах этих людей. Перемешанная, почти позабывшая свои истоки — но все-таки до конца не иссякшая. От англичан, ирландцев, шотландцев и валлийцев происходит здешний народ. Кровь поэтов и храбрецов, пиратов и героев, смело бросавшихся на край света и за край, кровь адмирала Нельсона и Фрэнсиса Дрейка, герцога Веллингтона и Джеймса Кука. Предки живущих сейчас в Иберлене стреляли из пушек на равнинах Столетней войны, бродили по нехоженым дорогам Черной Африки, стояли у храмов позабытых богов Индии. Выстояли в схватке с люфтваффе. Они не всегда были провинциалами и крестьянами, строящими хижины поверх фундаментов прежней цивилизации, занесенных землей. По венам Иберлена струится гордость — и я сумею ее разбудить».

— Коронный Совет утратил власть и более не нужен нам, — продолжал Гайвен Ретвальд, чувствуя, как в каждое его слово вкрадывается сила, пока десятки глаз наблюдают за ним — кто недоверчиво, кто презрительно, а кто и с одобрением. — Я знаю, вы не доверяете мне. Вы говорите — я колдун, нелюдь, бес. Я привел с собой тварей с севера, что стоят у подножия моего трона. Но те, кого вы называете тварями, послужат делу возрождения нашей страны, как послужит ей каждый из вас. Я распускаю Коронный Совет — ни один лорд больше не будет обладать властью в этой земле лишь по праву рождения. Я создам новый кабинет министров, чтобы решать вопросы правления государством — но одного его будет недостаточно. Люди, что окажутся верны мне, неважно, дворяне или третье сословие, получат возможность продвинуться по государственной и военной службе, дабы делом послужить королевству. Нам нужны сейчас военные, чиновники, судьи, и первыми на страже нового Иберлена можете встать вы. Все присутствующие в этом зале получат либо офицерские патенты в нашей реорганизованной армии, либо должности в министерствах — на ваше собственное усмотрение. Также вы все будете официально приглашены, чтобы вместе составить Сенат.

Да, вы не ослышались! — сказал Гайвен. — Мной было сказано — Сенат. Так называется собрание компетентных вельмож, сообща управляющих государством, составляющих и отдающих королю на рассмотрение законы. Перед Сенатом станет отчитываться также и будущий кабинет — не в меньшей степени, чем будет отчитываться он передо мной. Здесь было упомянуто совершенно правильно, я юнец и мальчишка, и не справлюсь один. Но вместе мы может создать то будущее, о котором я рассказал. Если вы со мной — оставайтесь и подарите могущество нашей стране. Если против — уходите, и никто не станет преследовать вас.

Покинули, с настороженным видом, Гильдейский Зал немногие — где-то около четверти пришедших в него два часа назад господ. Преимущественно то оказались дворяне, да и то далеко не все. Прочие решили остаться — и среди них, к удивлению Ретвальда, большая часть вассалов Айтвернов.

Первым, вновь поднявшись на ноги и даже не взявшись при этом за трость, зааплодировал глава Восточной торговой компании Винсент Моррис. Старый моряк хлопал оглушительно, с силой ударяя ладонью о ладонь, и казалось, даже нечто соленое мелькнуло в уголках его глаз. После короткого колебания, поддержали пример Морриса все прочие — дворяне и купцы, главы гильдий и даже священнослужители. Почти сто лет уже не используемая Старая Ратуша утонула в овациях и громе аплодисментов — а им вторило уже некоторое время как доносившееся с улицы ликование толпы, ибо народ, услышав все составленные королем сегодняшним днем указы, горячо их одобрил. Принятые молодым Ретвальдом законы ограничивали власть высшей аристократии — но открывали множество дорог простому люду, и несомненно встретили со стороны горожан поддержку.

Окруженный ликованием, впервые в жизни принятый собственными подданными как законный король, Гайвен почувствовал на минуту, как оставляют его напряжение и усталость всех последних дней. Все случившееся прежде, показалось вдруг молодому государю, было сделано не зря и привело его к нынешнему триумфальному моменту. Поражения и предательства, смерти и кровь не пропали втуне. Несмотря на поражения и боль, он смог вновь овладеть Серебряным Престолом и теперь изменит королевство к лучшему. Даже потеря верного друга, каким был Ретвальду прежде герцог Айтверн, казалась незначительной в этом свете.

Не разделил всеобщей радости лишь Генри Хьюстон, вот уже тридцать лет занимавший должность столичного мэра. Сановник, оставшийся молчаливым и безучастным, подошел к своему государю, когда собрание завершилось. Для этого Хьюстону пришлось миновать строй расступившихся перед ним сидов, и тень на мгновение пробежала по его лицу. Подойдя к Гайвену, лорд-мэр Тимлейна коротко поклонился:

— Прекрасная речь, ваше величество. Вдохновенная и яркая.

— Благодарю, сэр Генри, — сказал Гайвен осторожно, ощутив вдруг неладное. — Я говорил от сердца.

— Ни на минуту не сомневался. На своем веку я слышал немного столь же проникновенных речей, но одну похожую помню — так явственно, будто случилось это вчера. Когда ваш покойный дедушка, король Торвальд, собрал народ и знать перед новой ратушей двадцать пять лет назад, еще до вашего рождения, он говорил примерно тоже самое и почти теми же словами. Про доблесть, славу и как мы все обретем положенное величие. А потом отправил армию штурмовать Аремис. До сих пор не можем его взять, уж не знаю, удастся ли вам.

Мэр столицы вздохнул, сделал паузу. Снял очки, которые носил на кончике носа, и начал протирать стекла замшевым платком. Гайвена ждало много дел — предстояло для начала возвратиться в замок, чтобы утвердить временный состав нового кабинета и назначить нового командующего армией. Тем не менее, он даже не шелохнулся и не выказал недовольства в течении трех минут, что прошли, пока сэр Генри собирался с мыслями.

— Вы думаете, что отведете нас за руку в сияющий новый мир, государь, — сказал наконец мэр. — Простите, не хочу разочаровывать, но вы ошибаетесь. Сегодня, в подарочном пакете с красивыми блестками, вы принесли нам войну и заставили плясать от радости в ожидании боевых горнов. Не просто так вы упомянули про пушки и мушкеты. Величие, которое вы решили нам подарить, таится на острие меча.

«Вы совершенно правы в своих догадках, милостивый государь», — подумал Гайвен Ретвальд, вспомнив обещания, которые дал накануне владыке Волшебной Страны. Но вслух он этого, разумеется, произносить не стал. Сказал лишь:

— Всякое возможно, сэр Генри. Время покажет.

Затем молодой Ретвальд отвесил лорду-мэру Тимлейна глубокий поклон и отправился к широко уже распахнутым дверям Гильдейского Зала. Настало время выйти к народу, который ждал своего короля.

 

Глава вторая

5 сентября 4948 года

Лагерь Данкана Тарвела

Степь пела песни о смерти — шепотом трав, шелестом ветра, тенью ястреба, кружившего под палящим солнцем. Казалось, незримые призраки встают с зеленых равнин, опираясь на проржавевшие мечи и молча глядя на скачущий Объездной дорогой отряд. Много сражений прокатилось по этой земле за минувшие тысячи лет, кости многих солдат непогребенными покоились в ней. Наследнику Драконьих Владык чудилось — вот они, бесплотные, невесомые, память от памяти былого, поднимаются со своих упокоищ и смотрят, как едут солдаты войны грядущей, готовые себя на ней сжечь.

Разговор, что завязался между Артуром Айтверном и Эдвардом Фэринтайном на выезде из Тимлейна, где-то на середине дороги сам собой угас. Государь Эринланда, сосредоточенный и нахмуренный, глядел только вперед, не разговаривая больше ни о чем. Артур тоже молчал. Думал, и направление собственных мыслей не нравилось ему. Словно заплутавшие, в темноте и спьяну в глухом лесу, воспоминания молодого герцога Айтверна возвращались к сцене, разыгравшейся несколько часов назад в Тимлейнской крепости.

Собственный сюзерен, вернувшийся из северной тьмы и окончательно сделавшийся чужим и непонятным, запечатлелся перед мысленным взором. Гайвен переставал быть собой все последние месяцы. Он менялся постепенно, неспешно, шаг за шагом и вместе с тем неотвратимо, с того самого страшного дня, когда Джейкоб Эрдер был убит его пробудившейся силой.

Сперва изменился облик последнего из Ретвальдов, затем стала искажаться душа. Сегодня в столице Артуру встретился совершенно незнакомый человек — разумный, приводящий логичные и казалось бы правильные доводы, открытый, располагающий к себе и бесконечно опасный.

В сотню, в тысячу раз опаснее, чем был Гледерик.

«Человечеству нужен порядок, и я его создам. Мы вместе создадим его, Артур. Армии, которую я соберу, потребуется генерал».

Единственным ответом, который герцог Айтверн на это нашел, оказался удар кинжалом в грудь своему господину. Бывшему господину. Артур понимал, что совершает предательство — и не мог на него не пойти. Иберлен и без того изнемогал уже в крови, пролитой за последней год, и меньше всего потомку Драконьих Владык хотелось смотреть, как весь мир окажется опален тем же пламенем, что рвалось на его глазах в небеса на Горелых Холмах.

«Твари из холмов, что пировали на развалинах Земли в годы Великой Тьмы. Гайвен думает, что приручил их и сделал верными псами — а не разорвут ли эти псы его глотку, как только он сделается не нужен им?»

Артур и сам обладал памятью предков — она не раз посещала его за минувший год. Он помнил великие войны севера, отгремевшие за десять столетий до его рождения. Помнил битву на холме Дрейведен, когда черный дракон, Шэграл Крадхейк, едва не был повергнут Эйданом Айтверном и Дэгланом Карданом, избежав гибели лишь ценой принесения в жертву собственных вассалов и воинов. Повелитель Бурь производил впечатление маниакального безумца, ненавидевшего и вместе с тем боявшегося людей. Гайвен утверждал, что получив знания и память своего далекого предка, сможет распорядиться ими с пользой для всех — но не обманывал ли молодой король этим себя сам?

Молодой Айтверн не знал. Сомневался. Боялся. Не был больше уверен, правильно ли поступает он сам, верной ли дорогой пошел. Хотелось спросить совета, хоть чьего-нибудь. Да вот только отец лежал в могиле, Данкан Тарвел оказался недостоин доверия, а перед Эдвардом Фэринтайном Артур хотел произвести впечатление человека независимого и уверенного в себе. Отчаянно не хватало сестры. Несмотря на взбалмошный характер и бешеную гордость, иногда прежде Айна была той единственной, кто его понимала.

Вот только Айна сгинула в неведомой бездне вместе с королевой Кэран, и непонятно было, как их отыскать.

Блейр Джайлс, верхом на кауром жеребце, выехал вперед, поскакал бок о бок со своим господином и королем Эринланда. Молодой рыцарь, одетый в латы дома Айтвернов, с вычеканенным на них драконом, смерил Артура внимательным взглядом, а затем спросил:

— Уже придумали, что станете говорить войску?

— Там придумаю, сразу на месте. Приедем, и чего-нибудь им всем наплету.

— Герцог Айтверн, — тон Блейра сделался настойчивым. — Если вы что-то задумали, говорите сразу. Это будет не первая авантюра, в которую я полезу вместе с вами — но я хочу хотя бы наперед знать, на что вы нас всех обречете. Мы едем уже три часа, я не добился от вас никаких внятных ответов, в какое положение мы попали, и я начинаю злиться от этой неопределенности.

Эдвард Фэринтайн, слушавший разговор двух иберленцев, приподнял бровь, но промолчал. Иногда этот коронованный фэйри-полукровка вел себя беспардонно и даже нахально, иногда напротив демонстрировал безукоризненные манеры, на зависть всем придворным джентльменам. Было сложно сказать, что Эдвард выкинет в следующий момент — окажется до странности внимателен и любезен или отпустит внезапную колкость. Настроение Фэринтайна менялось стремительно, и вместе с этим менялись его глаза, то и дело из темно-фиолетовых делаясь светлыми и прозрачными, будто лед.

Артур вздохнул, отвечая на вопрос бывшего оруженосца:

— Блейр, имей я представление, что тебе сказать, уже бы ответил. Все, что нужно знать войску, ты узнаешь вместе с войском. Потом мы с государем Эдвардом, государем Клиффом, леди Кэмерон и лордом Данканом станем держать совет о вещах, которые войску знать не положено. На эту встречу ты будешь допущен, как мой лейтенант, и тоже все выслушаешь. А сейчас дай мне доехать спокойно. Голова болит.

— У вас болит голова, потому что вы пили минувшим вечером, после сражения, слишком много вина, и мешали его с бренди, — сказал Блейр, встретил недовольный взгляд Айтверна и замолчал.

К лагерю Данкана Тарвела отряд подъехал вечером, когда заходящее солнце окрасило небо над уходящей к западу просторной равниной в золотистые и алые тона. Часовые, караулившие на обломках разваленных во время вчерашней атаки ворот, расступились при виде кавалькады и развели в стороны алебарды.

— Трубите общевойсковой сбор, — бросил Артур начальнику дозорных. — Собрать всю армию и прислугу напротив кашеварен. Мне есть, что сказать.

Всадники въехали под защиту оказавшихся накануне столь надежными бревенчатых стен. Внутри герцога Айтверна встретили напряженные, недоверчивые взгляды. Артур знал, что не пользуется авторитетом у многих простых солдат — и все равно надеялся, что минувшее сражение хотя бы немного сыграло в его пользу. Как никак, он одержал в недавнем бою победу, пусть даже и благодаря своевременному приходу подмоги. «Про меня говорят, что я напыщенный придворный щенок и цареубийца — но я командовал этими бойцами и вел их в атаку. Возможно, кто-то изменил свое мнение на мой счет».

Заиграли, созывая отряды на построение, трубы. Офицеры, выглядевшие встревоженными и хмурыми, собирали солдат на вытоптанной сотнями сапог площадке посредине форта. Здесь были гвардейцы из трех регулярных наемных отрядов, находившихся на службе у герцога Тарвела и возглавляемых тремя капитанами — Паттерсом, Греганом и Лирманом. Помимо них вышли из своих шатров благородные рыцари и их вассалы, связанные ленной присягой со Стеренхордом, в сопровождении оруженосцев и стюардов; а также покинула свою наскоро разбитую на окраине форта стоянку та малая часть королевской армии Иберлена, что была приведена вчера таном Эйтоном Брэдли и после случившегося сражения вновь приняла сторону дома Ретвальдов. Ведь от имени дома Ретвальдов Айтверн сражался с изменниками, посланными взбунтовавшимся Коронным Советом.

«Меж всеми собравшимися тут людьми нет единства», — подумал Артур отстраненно, глядя, как строятся четкими, словно на парадный смотр, рядами, бойцы, облаченные кто в кирасу, кто в панцирный доспех, кто в пластинчатую броню. Подлинная разница между отрядами заключалась, впрочем, не в их вооружении, а в их стягах и в их командирах.

Поднялся на флагшток в середине поля вышитый на желтом полотнище бурый медведь Тарвелов. Развернуты были рядом герольдами знамена вассалов, среди которых сегодня здесь присутствовали граф Крейн, граф Риверс, тан Честер, тан Гонт и тан Роджерс. Все упомянутые лорды стояли вблизи наследника Стеренхорда — сэра Алистера Тарвела, носившего также титул графа Годфрей, которого почитали за вожака. Его дядя и господин, Данкан Тарвел, молчаливый и бледный, в черном дублете, держался позади своей свиты, опираясь на трость, будто испытывал внезапную немощь, и не подошел с приветствием к герцогу Айтверну при его появлении. Между бывшим учителем и учеником пробежала трещина, и кто знает, не превратится ли эта трещина в скором времени в пропасть.

Под рукой Данкана Тарвела находились в этом лагере три с половиной тысячи военнослужащих, обученных держать оружие и готовых при любом удобном случае пустить его в ход, будь то конники, пехотинцы и стрелки, а также две тысячи обслуги и челяди, включая кузнецов, поваров, фуражиров, сапожников и маркитантов. «Большая часть наших сил. Если я рассорюсь с Тарвелами, то разом останусь почти ни с чем». Артур лихорадочно подумал, что, кажется, настала пора, когда ему придется найти у себя хотя бы немного дипломатического такта.

Перед началом битвы с силами мятежников Паттерс и его товарищи обещали Артуру перейти на службу его дому, оставив Данкана Тарвела. Однако положение в тот момент было критическим и лорд Данкан утратил в их глазах авторитет. Теперь, когда подоспели остальные стеренхордские части во главе с молодым Алистером, Айтверн не мог поручиться, что капитаны остались верны своему решению. В любом случае, вспоминать публично о своем сговоре с ними он счел неправильным. Это вызвало бы разлад с Тарвелами и неизбежный раскол в лагере.

Напротив стеренхордского войска выдвинулись в десять шеренг чуть больше полутора тысяч солдат, состоявших на службе в армии Ретвальдов. Королевские наемники явились сюда накануне по приказу ныне покойного лорда-констебля Роальда Рейсворта, чтобы принудить герцогов Айтверна и Тарвела к покорности самопровозглашенной государыне Айне Первой, а вернее — усадившим ее на Серебряный Трон предателям. Сначала они взяли лагерь Тарвела в осаду, но когда стало ясно, что битву выигрывает Артур Айтверн, эти люди переметнулись к нему.

Командовал ими ныне капитан по имени Уолтер Байерс, десять лет до того служивший Раймонду Айтверну, как лорду-констеблю, и Брайану Ретвальду, как королю, и три года из этих десяти лет сражавшийся на границе Лумея, хорошо зарекомендовав там себя. Достойный, казалось бы, по всем признакам человек и храбрый. Участие в двух выигранных и трех проигранных битвах, успешное командование арьергардом и отчаянный побег из плена. Лишь один факт в его послужном списке смущал Артура. Минувшей весной, на протяжении примерно полутора месяцев, капитан Байерс находился, как и прочие его товарищи, в подчинении у Гледерика Брейсвера, также называвшего себя королем. Когда потомок Карданов узурпировал трон, почти весь столичный гарнизон переметнулся к нему — а когда Гледерик оказался убит, Байерс не менее легко признал своим повелителем Гайвена Ретвальда.

Артур Айтверн немного доверия испытывал к вассалам, так легко и часто меняющим господ, но понимал все же, что он не в том положении, чтобы воротить нос и разбрасываться союзниками. «Я не отец, у кого все государство было в распоряжении и ходило по струнке. Мне и такой подмоге, какая есть, полагается радоваться».

Рядом с королевскими солдатами расположились около тысячи человек под флагом Драконьих Владык — с золотым на зеленом поле драконом Айтвернов. Они принадлежали к ополчению Запада, приведенному Роальдом Рейсвортом в начале мая на войну с узурпатором Брейсвером и поддерживавшими его герцогами Эрдером и Коллинсом. Распоряжавшиеся малерионцами прежде вельможи, а именно тан Брэдли, графы Ардерон и Манетерли, тоже были сейчас мертвы, причем двое из перечисленных господ погибли от руки собственного сюзерена.

Большая часть армии Айтвернов пребывала ныне в лагерях к западу и северо-западу от столицы. Собравшимися же здесь воинами руководил угрюмый роскреец по имени Мартин Гридерс, состоявший в чине лейтенанта в малерионской гвардии. Более высокопоставленных офицеров, что служили бы дому Драконьих Владык, поблизости не нашлось. Капитан Клаус Фаллен остался в столице, и Артур сомневался, что мог бы на него положиться, даже находись он здесь. Говоря откровенно, из всех людей, носивших на плаще золотого дракона, молодой герцог Айтверн доверял ныне только Блейру.

«Который все время, что состоял у меня в оруженосцах, собирался меня убить, а когда передумал и не убил, оказался посвящен мной в рыцари. Со смеху помереть можно».

Клиффа Рэдгара окружало около двух десятков рыцарей и оруженосцев. Немного, но держался король Гарланда с таким невозмутимым видом, что было понятно, подобного сопровождения ему более чем хватает. Леди Кэмерон, вдовствующая королева Эринланда, и вовсе вышла одна. Троих своих личных служанок, прибывших из Тимлейна в сопровождении рыцарей Фэринтайна, она отправила отдыхать с дороги, как и фрейлин из свиты без вести пропавшей королевы Кэран. При виде Артура Кэмерон чуть нахмурилась, но ничего не сказала. Вот уж кто точно обладал определенным тактом, хотя с первого взгляда и не скажешь. Вдова короля Хендрика прекрасно понимала — все, что сочтет нужным, Айтверн скоро сообщит и сам.

Герольд в цветах Тарвелов, с длинным пером на желтой шапочке и в темно-коричневом колете, протянул Артуру медный громкоговоритель. Это было нечто вроде трубы, узкой на конце и расширяющейся с другой стороны. Айтверн, чуть озадаченный, поглядел на это приспособление — прежде он ничем подобным не пользовался.

— Людей очень много собралось, тысяч восемь, милорд, — сказал слуга тихо. — Если будете кричать, задние ряды не услышат, а я уверен, вам есть что нам поведать сегодня.

— Благодарю. Хорошая идея. Говорить сюда?

— Да, милорд. Это называется горлом. Поднесите к губам и можете сильно не повышать голоса. Он усилится сам — а не то вам с непривычки заложит уши.

Артур кивнул, взялся за рупор. Чуть помедлил, оглядывая переговаривающуюся, галдящую толпу. Люди, не только солдаты, но и прислуга, выглядели настороженными — не знающими, каких новостей ждать. Как ни крути, с утра герцог Айтверн отправился в столицу, на встречу с законным государем, и вернулся с этой встречи внезапно и поспешно, потребовав срочно собрать армию перед собой. На негнущихся ногах, чувствуя, как потеют в кожаных перчатках пальцы, Артур вышел на середину площадки, на перекрестье устремленных к нему взглядов. Гомон немного утих, разговоры смолкли.

— Лорд Артур из дома Драконьих Владык, герцог Айтверн и герцог Малерион, повелитель Западных Берегов, первый министр Иберленской Короны, желает обратиться к армии, — возвестил герольд.

— Уже не первый министр, — сказал Артур внезапно, позабыв, что нужно говорить в рупор. Офицеры и дворяне, что стояли в первых рядах и услышали его слова, переглянулись. До слуха Айтверна донесся неразборчивый шепот. По всей видимости, уже эта новость взволновала присутствующих. Что же будет, когда ему придется озвучить все остальное?

Артур подавил вздох. Он совершенно не знал, что сказать. За последний год он и так произнес слишком много речей — возможно, избыточно много. Он обращался к Данкану Тарвелу и Гледерику, к пэрам Коронного Совета, к собственным вассалам, к сестре. Приводил доводы, рассуждал о чести и верности, и других вещах, что представлялись ему тогда важными и исполненными значения.

По большей степени все, что Артур делал с момента, как умер отец — пытался объединить страну вокруг наследника Ретвальдов и возвести его на трон. Ради этого Артур убил собственного троюродного брата, Александра Гальса, а также короля, чьей династии его предки клялись в верности на протяжении почти тысячи лет.

«Я убеждал Иберлен, что мы должны признать Гайвена Ретвальда своим господином, а теперь возьму и сообщу, что Гайвен Ретвальд отныне нам враг. Если эти люди плюнут мне в лицо, они окажутся вполне в своем праве».

Айтверн не видел другого выхода, кроме как сказать всю правду как она есть, без утайки. «Наверно, прямо сейчас в Тимлейне Гайвен тоже выступает на публику. Ведь он собрался привлечь на свою сторону магистрат и гильдии. Интересно, к каким аргументам прибегнет мой бывший сюзерен? Явно они будут лучше моих. Мне и сказать толком нечего».

Артур поднес горло громкоговорителя к лицу и заговорил — ясно и во всю мощь легких, так, чтобы его голос, и без того усиленный рупором, услышали все, кто стоял сегодня здесь и глядел на него:

— Солдаты Иберлена. Я называю вас так, потому что мне неважно, цвета каких домов вы носите. С сегодняшнего дня подобные вещи утрачивают всякий смысл, и не лордам и престолам мы должны кланяться, а земле, что нас родила. Вчера я призвал вас драться за государя Гайвена Первого из дома Ретвальдов, за то, чтоб он снова занял Серебряный Трон. Вы дрались по моему слову, и некоторые из ваших товарищей умерли за это. Я хочу попросить у вас прощения. Я ошибался. Вам не стоило этого делать.

Он сделал паузу, ожидания смятения, криков, вопросов. Ничего такого не последовало. Армия замерла, будто скованная внезапной немотой — а может острым предчувствием близкой беды. Ведь еще немного — и собранная с такими усилиями воедино страна расколется пополам. Взгляды, устремленные на герцога Запада, стали еще пронзительнее. И еще Айтверну казалось, на него смотрит само небо.

— Я был сегодня в Тимлейне и видел Гайвена, — продолжил, преодолевая застывший в горле ком, Артур. — Он в самом деле овладел столицей. Он сделал это непростительной ценой. С помощью магии Ретвальд перенесся на север — за Каскадные горы. Он был при дворе повелителя фэйри и заключил с ним союз. Темные фэйри, свита Повелителя Бурь, теперь признают Гайвена своим господином. Я видел их лично. Сиды теперь — личная гвардия короля. Гайвен сказал, с севера придет армия фэйри — и вступит в нашу страну. Они с владыкой волшебной страны хотят подчинить себе Срединные Земли и править ими. Ретвальд создаст империю, так думает он сам — но распоряжаться ею станут повелители эльфов. Король Эринланда может подтвердить истинность моих слов.

Эдвард Фэринтайн выступил вперед. Белые доспехи, белый плащ, ладонь лежит на рукояти длинного меча. Невозмутимость и спокойствие. Не его супруга, казалось, накануне сгинула без вести в воронке невесть куда ведущего магического портала.

— Подтверждаю. Я был в Тимлейне и могу поручиться, что существа, которые состоят на службе Короля-Чародея — сиды с Неблагого двора. Их две сотни, они вооружены оружием Древних, и они ожидают подмоги — в десятикратном размере, возможно. Гайвен Ретвальд лично сообщил мне, что собирается захватить континент.

— Серьезные утверждения, — сказал Алистер Тарвел. — Зачем Ретвальду такие авантюры? Разве не разумнее укрепить сейчас власть в государстве, покончив с мятежниками? Мы и с одним Лумеем справиться не в силах, а тут — весь континент.

— Лорд Гайвен полагает, что Срединным Землям заживется лучше под его руководством, — пожал плечами Фэринтайн. — Одно королевство, управляемое из единого центра — это ведь лучше, чем десять, вечно грызущихся и спорящих. Ваш король уверен, что сможет такое единое королевство создать.

— Я понимаю, — сказал Артур, прежде, чем кто-то еще вставил бы слово, — вам кажется, я толкаю вас на измену. Однако я говорю вам — мы должны восстать и сделать все, чтобы не позволить Ретвальду осуществить его замысел. Силы, к помощи которых Гайвен прибег, имеют собственные цели. Кукловоды, что стоят за этой игрой — те самые, что две тысячи лет распоряжались родом человеческим. С самой Великой Тьмы фэйри управляли людьми, отбирая у народов знания, заставляя нас позабыть, кем мы были. Эйдан Айтверн, мой предок, восстал против подобного порядка вещей. Сейчас я намерен последовать его примеру. Я не прошу вас драться за королей, за великие дома. Мне все равно, кто займет Серебряный Трон. Я прошу вас сражаться за Иберлен. Вышвырнем врага за Каскадные горы, как уже сделали это однажды — а потом займемся всем остальным. Если вы не согласны с этим — можете идти на все четыре стороны, куда будет вам угодно. Но если вы со мной — вы со мной. Решайте сами.

— Нечего решать, — произнес Алистер, став неожиданно серьезным. — Мы с дядей еще расспросим вас позже, сэр Артур, обо всех подробностях и приватно. Но пока мне видно, что вы не врете, а раз вы не врете, нужно действовать, и немедленно. Наши распри — это наши распри, но еще ни один король или герцог для решения междоусобиц не привлекал на иберленскую землю чужеземную армию. Люди там или бесы, но так поступать нельзя. Стеренхорд с вами.

«Как хорошо, что сэру Алистеру неизвестно, что я попросил Клиффа Рэдгара прислать на подмогу гарландские войска», — подумал Артур, а вслух сказал:

— Я безмерно благодарен вам, сэр Алистер. Вы говорите от лица всех своих людей?

— Говорит, — подал голос Данкан. — И от моего имени и лица тоже. Если все так, как ты рассказал нам, рассуждать в самом деле не о чем. Слишком много красивых слов, — герцог Стеренхорда неодобрительно нахмурился, — но суть я уловил. Мальчик заигрался. Мы его остановим. Верно я говорю?

Ближайшие к герцогу солдаты ответили согласным гулом. Некоторые вытащили мечи, поднимая в салюте — но лишь некоторые. Остальные напряженно молчали, и это напряжение становилось все более плотным по мере того, как приближалось к задним рядам. Артур надеялся, что это не страх овладел солдатами. Да вот только им было чего бояться, понимал он сам. Особенного воодушевления он в любом случае не наблюдал — но не наблюдал и споров.

«Кажется, мой монолог не возымел воодушевляющего эффекта. Они не знают, как это все воспринимать. Приезжаю тут, рассказываю чуть ли не про конец света. Впрочем, поздно уже что-то переигрывать». На секунду Айтверн ощутил досаду.

— Хорошо, — кивнул старший Тарвел удовлетворенно. — Что с Коронным Советом?

— Низложен почти весь. Эдвард Эрдер и мой дядя убиты, Айна и Лейвис бежали неведомо куда, остальные арестованы. Вы и я, лорд Данкан — сейчас все, что осталось.

— Не удивлен. Эти господа получили, чего хотели, а нарывались они давно. Эй, господа малерионцы, вы со своим лордом или сбежите, поджав хвосты?

— Безусловно, мы со своим лордом, — капитан Байерс кивнул. — Я до смерти устал воевать, а по милости седого колдуна, похоже, мы станем воевать бесконечно. Я хочу тратить жалованье на семью, а не резать глотки тем, этим, пятым, десятым. Мы с вами, лорд Айтверн. Приказывайте — и пойдем, куда пошлете. Лишь бы скорее все закончить. Мне надоела вся эта возня вокруг серебряного кресла. Пусть его займет достойный, да побыстрее, и не собачится больше ни с кем.

— Благодарю вас, — сказал Айтверн. — Возможно, кто-то захочет мне возразить?

К удивлению Артура, таковых не нашлось. Айтверн понимал, в иных обстоятельствах новости, которые он принес, могли бы показаться безумными и не заслуживающими доверия — да они, по большому счету, такими и были. Но король Эринланда подтвердил рассказанное Артуром, и оба Тарвела, старший и младший, оказались на его стороне.

За последние месяцы иберленцы видели слишком многое. Они собственными глазами наблюдали, как вернулась древняя магия, как рвался колдовской огонь в небо, как погиб в этом огне прежний герцог Севера. Теперь они могли поверить и в возвращение темных сидов из сказок. Они не питали доверия к Гайвену Ретвальду изначально — и узнав, что он действительно спутался с демонами ночи, как о том уже ранее неоднократно утверждали слухи, не высказали сильного недоверия.

Люди ожидали приказов. Оставалось лишь их отдать.

— Мы пойдем в Райгерн, — объявил Артур. — Займем его и примемся собирать войска. Раньше, чем их соберет Ретвальд и раньше, чем его союзники пересекут наши северные границы. Когда у нас под рукой окажется настоящая большая армия, на выбранных позициях мы дадим врагу бой, разгромим, освободим столицу — и тогда вся эта возня в самом деле завершится. Герцог Тарвел, капитан Байерс, подготовьте ваши отряды к завтрашнему маршу. Затем жду всех офицеров на совещание, через два часа ровно. Утром мы выступаем. В лагере ничего не оставлять. Ставка переезжает в Райгерн.

Он опустил рупор, передал его герольду. Толпа зашевелилась, понукаемая распоряжениями командиров. Солдаты и в самом деле были несколько растеряны — но по крайней мере делали, что им говорят, не пытаясь высказать недовольства. Айтверн наблюдал за этим чуть отстраненно, чувствуя вдруг немалую усталость. Вечерело, заканчивался очень длинный день — но впереди еще предстоял совет, который надо будет держать с военачальниками, а сил у Артура уже оставалось немного. Хотелось просто лечь на траву где-нибудь промеж палаток, постелить под голову плащ и заснуть.

Артур Айтверн улыбнулся и покачал головой. Некогда расслабляться и некогда отдыхать. Сперва предстоит выиграть войну. Он должен образумить Гайвена, если это еще возможно, а если невозможно — любыми путями остановить. Нужно спасти от обезумевшего короля страну. Спасти, возможно, не только Иберлен — всю землю. Неплохая задача для человека, еще полгода назад боявшегося отцовской выволочки за поздний приход домой.

Герцог Запада подошел к группе стеренхордских рыцарей, возглавляемой Тарвелами, к которым уже присоединились, ведя беседу, два короля, Фэринтайн и Рэдгар, и одна королева, леди Кэмерон. Ей Айтверн глубоко поклонился, прочим вельможам уважительно кивнул.

— Ну, господа, — сказал Артур. — Как уже сказал, жду вас вскорости в ставке. Есть еще куча вещей, которые нам предстоит обсудить.

— Слава небу, что обсуждать мы их будем не здесь, — признался Тарвел. — Хорошо, что это нелепое народное собрание подошло к концу так быстро. Мы едва не принялись разговаривать прилюдно о вещах, говорить о которых полагается кулуарно. Иногда я думаю, герцог Айтверн, ваш покойный отец слишком мало занимался вашим образованием.

— Он пытался им заниматься, вот только я не хотел и упирался так сильно, как только мог. Теперь приходится учиться самостоятельно. Герцог Тарвел, увольте от вашего сарказма, пожалуйста. Люди ждали вестей. Если бы я первым делом, приехав, заперся с вами наедине, поползли бы слухи. Нарастало бы беспокойство. Солдаты бы решили, от них что-то скрывают, а они без того уже беспокоились. Мне показалось, будет честно и правильно донести до военнослужащих подлинное положение дел.

— И ты выбрал лучший для этого способ, — прищурился Тарвел. — Решил всех ошарашить с порога. Наш король — нечисть, заявляешь ты, а еще к нему скоро присоединится целая армия нечисти. Давайте свергнем тирана с трона! Давайте выступим против древней тьмы, некромантов, чародеев, троллей и всего прочего, чем кормилицы пугали нас перед сном! Да здравствует война за правое дело и против северных демонов! Любезный сэр, я сам едва не свалился с сердечным приступом от принесенных вами известий, прямо на этом месте, хоть и был уже к ним отчасти готов. Как могли отреагировать войска на твое выступление? Мы не получили сейчас бунта лишь потому, что люди слишком ошеломлены. Но возможно, будем иметь вскоре массовое дезертирство. Когда солдаты придут в себя и немного подумают.

— Значит, нас оставят все, кто не достоин доверия. А достойные доверия — не уйдут. Хватит, Данкан, говорю в который раз — я бесконечно устал от вашего недовольства. Если вы признаете мое командование, значит признаете и выбираемые мной методы. Распорядитесь вашим слугам, пожалуйста, чтоб сготовили мне ванную. Хоть в медной бадье воду пусть нагреют. И горячего ужина тоже хочу, а затем станем разговаривать, как вы выразились, кулуарно.

— Я не ваш мажордом, Айтверн, — сказал герцог Тарвел сухо.

— Верно. Мой мажордом остался в Тимлейне. Однако слуги у вас тут есть, и донести им мое распоряжение вы можете. Пожалуйста, действуйте. Считайте, это прямой приказ регента королевства.

— Лорд Айтверн, — Алистер Тарвел, в отличие от дяди, держался более учтиво. — Прекратим склоку, пока она едва началась. Питье и горячая вода вам в самом деле будет, но и дерзить не стоит, хоть вы наш командир. Мнение своего родственника и сюзерена я отчасти разделяю. Мы и поддержали вас столь быстро, чтобы не делать обсуждение бесконечным. Я тоже считаю, вам сперва стоило поговорить с нами. Потом бы уже все вместе выступили перед армией. Но сделанного не воротишь, так что забудем.

— В самом деле, забудем, — согласился Айтверн, пытаясь задавить овладевшее им недовольство. Слушать очередные выволочки и нотации бывшего наставника он не собирался — и без того выслушал их уже преизрядно. Артура безумно раздражало, как герцог Тарвел разговаривает с ним — будто по-прежнему отчитывает безмозглого оруженосца, отданного ему на воспитание лордом Раймондом.

«Если Данкан и дальше будет себя так вести, встанет вопрос, кто на самом деле командует армией — я или он. Эту проблему нужно решить, и решить быстро».

Кэмерон, кажется, почувствовала, что Айтверн сдерживается из последних сил и готов начать уже ссору. Подошла к нему, взяла за руки, внимательно глядя ему в лицо. Обычно прямолинейная, резкая, сейчас вдова Хендрика казалась как никогда деликатной. Даже сквозь кожу перчаток Артур ощутил, как его руки сжимают ее сильные пальцы.

— Герцог Айтверн устал, — произнесла Кэмерон Грейдан решительным тоном. — Извините ему, лорд Данкан, если он в чем-то повел себя излишне грубо. Вы тоже не были образчиком такта, согласитесь. Я понимаю, почему. Мы все сейчас взволнованы и не готовы к проблеме, с которой столкнулись. Тем не менее, нам нужно ее решать — и решать без пререкательств между собой.

— Хорошо, — кивнул Тарвел. — Я отдам необходимые распоряжения. Простите меня и вы, господа. Ужасные в самом деле новости, вот и не совладал с собой. Король-чернокнижник, возвращение полуночных демонов… Рехнешься тут, в самом деле, — сэр Данкан ушел, сопровождаемый своей свитой.

Кэмерон потянула Артура в направлении занимаемой им палатки. Айтверн двинулся покорно, чувствуя себя непривычно измученно и даже потерянно. Последний раз он ощущал себя так в апреле, когда только узнал о смерти отца — но тогда смог быстро с собой совладать. Сейчас Артур шел, ведомый королевой, и земля, казалось ему, готова развернуться у него под ногами. Получив жесткую отповедь от Тарвела, молодой человек уже не был уверен, что слова, произнесенные им перед солдатами, возымели нужный эффект. Возможно, когда люди осмыслят услышанное, они разбегутся или поднимут мятеж. Айтверн не знал, какие меры в этой ситуации нужно предпринять. Разве что казнить недовольных и болтунов, как делал это в течении лета дядя Роальд в Тимлейне. Тогда подобные меры помогли армии не разложиться.

Когда Артур и Кэмерон зашли в шатер, вдовствующая королева Эринланда крепко обняла герцога Запада, прижимая его к себе, как мать прижимает ребенка. Ощущая силу ее рук и тепло ее тела, Артур закрыл глаза, положил подбородок ей на плечо, для женского — непривычно сильное и крепкое. Артур почувствовал, как Кэмерон гладит его по голове, проводит ладонями по спине. На мгновение это позволило Айтверну расслабиться.

— Я думаю, — сказал он сдержанно и негромко, — если Данкан продолжит спорить, придется с ним что-то делать. Возможно, распорядиться об его аресте, посадить под стражу, пока не уймется и не образумится. Своими действиями Тарвел ставит под сомнение мой авторитет.

— Ставит, не спорю. Потому и найди способы показать себя более разумным и дальновидным, чем он сам. Если он задирает тебя — не ругайся, а приводи доводы. Арестуешь его — вызовешь недовольство его вассалов. Паттерс обещал тебе поддержку, но после того, как приехал этот молодчик Алистер, я бы не советовала на это полагаться. Будь осторожен и не перессорься с собственными офицерами. Сейчас ты справился неплохо, только под конец слегка перегнул.

— Я понимаю. Он ужасно меня выбесил.

— Хендрика тоже бесили его придворные, — голос Кэмерон сделался задумчивым на мгновение. — Чуть что, он обещал рубить всем головы, кто на него косо посмотрит. Вам, в Иберлене, подобное может показаться варварством, но в Эринланде свои законы. Я насилу уговаривала своего покойного мужа не горячиться. Иначе бы он даже Эдварда давно казнил. У тебя горячая кровь, Артур Айтверн. Но еще я вижу у тебя холодный ум. Не настолько расчетливый, как у Фэринтайна, впрочем. Ты все же слушаешь собственное сердце. Только не позволяй случайным порывам собой управлять. Тогда ты сможешь справиться с этой страной.

— Я очень бы этого хотел, — сказал Артур, опускаясь на походное ложе. Кэмерон осторожно присела рядом. Положила руку ему на плечо. От черноволосой чужеземки пахло полевыми травами, свежим речным ветром. — Поцелуй меня, — сказал Айтверн настойчиво, подавшись чуть вперед. — Я понимаю, скоро придут слуги, и ни на что другое времени у нас сейчас нет. Но хотя бы просто меня поцелуй. Я очень в этом нуждаюсь.

Кэмерон отстранилась. Посмотрела на него со всей строгостью:

— Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет — я здесь не затем, чтобы утешать тебя по первому твоему требованию. Ты можешь завести служанку, если нуждаешься в теплых губах и горячем лоне, когда чем-то расстроен.

— Разумеется, ваше величество, вы не служанка. Но я прошу вас об услуге, о помощи, если угодно. Идти мне навстречу или нет в этом вопросе, решать только вам. Вы для меня — друг, которого я уважаю, и считайте, помощь о которой я вас прошу — это помощь друга, — сказал Айтверн небрежно.

Внезапные смущение и стыд Артур, как делал это всегда, постарался скрыть за маской придворной любезности. Подобной наукой он овладел в совершенстве. Он понимал, что допустил ошибку, обратившись к королеве так, как и к танской дочери Амелии Таламор, за которой прежде ухаживал, не рисковал обращаться. «Видно, этот безумный день лишил меня всяких хороших манер».

Кэмерон помолчала, размышляя о чем-то. Затем сжала руки Айтверна крепче:

— Я думаю, поцелуй будет сейчас лишним, мой дорогой друг, — сказала она со странной интонацией, которой Артур не понял. — Но я посижу вместе с вами, пока не принесут вашу ванную. Затем выйду. И явлюсь на совет, который вы вечером соберете. Вам нужно придумать, герцог Айтверн, что вы намереваетесь на этом совете сказать — да желательно так, чтобы люди вас услышали и послушались. Если будете и дальше импровизировать, ничем хорошим это не закончится. Я могу дать вам несколько советов — но не раньше, чем за ужином.

— Хорошо, — сказал Артур. Он догадывался, что обидел эринландку — но не мог понять, чем именно, и не имел никаких сил размышлять еще и над этим. — Я с удовольствием послушаю все ваши советы, леди Грейдан, — добавил он как мог вежливо. — Опыт, который вы приобрели, будучи королевой в Таэрверне, окажется неоценим для меня.

Вдова Хендрика молча кивнула. Выражение ее лица сделалось совершенно непроницаемым и непонятным. Артура посетило чувство, что он опять сказал нечто не то. Впрочем, подобное ощущение преследовало его уже пять месяцев, иногда и вовсе с неодолимой силой — с того самого дня, как люди Джейкоба Эрдера похитили Айну, раз за разом возникая в самых разных обстоятельствах. Молодой Айтверн давно уже привык, что он постоянно допускает ошибки в мелочах и по-крупному. К несчастью, он совершенно не представлял, что со всем этим делать.

 

Глава третья

Ночь с 5 на 6 сентября 4948 года

Лагерь Данкана Тарвела

На сегодняшнее совещание в шатер Тарвела пришли: сам герцог Тарвел, с племянником сэром Алистером, графом Годфрей; король Эринланда Эдвард Фэринтайн с графами Своном и Кэбри; король Гарланда Клифф Рэдгар с графами Клейном и Риделем; королева Эринланда Кэмерон Грейдан; три лейтенанта стеренхордской гвардии и два лейтенанта гвардии малерионской — Байерс и Джайлс. Присутствовал также секретарь герцога Тарвела, по имени Фрэнк Соммерс, исполнявший обязанности писаря, на случай, если потребуется что-нибудь записать. Пока не потребовалось.

Артур рассказал дворянам и офицерам практически все, что видел и слышал сегодня в Тимлейне. Не упуская подробностей, как мог точно изложил вещи, услышанные им от Гайвена. Айтверн объяснил, что наследник Ретвальдов в самом деле происходит от второй линии Драконьего Дома, является потомком Шэграла Крадхейка, Повелителя Бурь — и даже имел с ним встречу на севере. Артур не коснулся лишь единственный темы. Он ни единым словом не обмолвился о странной угрозе воспользоваться силами Древних, которую Эдвард Фэринтайн высказал перед лицом Ретвальда и его нечеловеческих слуг. Об этих вещах Айтверн собирался поговорить с королем Эринланда наедине.

— По словам Гайвена, Повелитель Бурь мертв, — сказал Артур. — Умирая, он передал ему все магические знания, которыми обладал сам — и свою память.

— Вот так просто? — поднял правую бровь Алистер Тарвел. — Страшный колдун взял и отказался от жизни? Сказал внуку — забирай все, чем я сам владею, и отдал концы? В сказках злые волшебники цепляются за жизнь, сколько есть силы, а если получится — возвращаются и после смерти.

— Мы живем не в сказке, граф Годфрей.

— Я понимаю, герцог Айтверн. Но у любого человека, будь даже он эльф возрастом в три тысячи лет, существуют личные мотивы. Эгоцентрические, — усмехнулся Алистер, внезапно отбросив свойственный ему провинциальный говор. — Вы предлагаете мне поверить, что Шэграл Темный пожертвовал жизнью ради успеха дела, которое сам тысячу лет назад проиграл? Достойный уважения идеализм, но разумно ли спихивать такую задачу на шестнадцатилетнего юнца, самому выбывая из игры? Наш второй Король-Чародей молод, неопытен и задатков блестящего интригана до сих пор не высказывал. Он легко может сложить голову и без нашего восстания — например, от вовремя подсыпанного в вино яда. Едва ли многие в столице окажутся в восторге от случившегося с лордом Гайвеном преображения. Что тогда — коту под хвост все великие планы?

— Я пересказал вам, что услышал сам. Я не был на севере, не разговаривал с Повелителем Бурь лично и тем более не читал его мыслей. Я вообще не умею читать мыслей, если вы не поняли. Но я видел Гайвена. — Артур сделал паузу. — Это уже не совсем Гайвен. Это выглядело так, будто он одержим. Ритуал, который они провели с Темным Владыкой, мог означать и передачу души — не только разума. Если я прав, в каком-то смысле Гайвен и есть Темный Владыка.

— Такой вариант возможен, — согласился младший Тарвел спокойно. Капитаны Паттерс и Лирман переглянулись, Клифф Рэдгар с непроницаемым лицом выпил вина из тяжелого кубка, украшенного чеканкой в виде бегущих за оленем охотничьих псов. — В таком случае сразу, как мы прибудем в Райгерн и закрепимся там, следует издать манифест о низложении Ретвальда, и разослать гонцов по всему Иберлену. Это неправильно, — улыбка сэра Алистера сделалась неожиданно жесткой, — что на Серебряном Троне расселся сам Темный Владыка.

— Я понимаю, — сказал Артур сухо.

Разговор приближался к теме, затрагивать которую он не хотел. Очевидно, что если поднимаемое сейчас восстание имеет целью свержение Гайвена, потребуется объявить какого-то претендента на его место. Во всяком случае, разговоры об этом непременно зайдут — люди не смогут не задумываться о последствиях мятежа, к которому они примкнули. Герцогу Айтверну не хотелось даже предполагать, кому отойдет корона в случае свержения Ретвальдов. Слишком велик был риск, что в списке наследников трона первым окажется названо его собственное имя — а садится на трон Артур не собирался. Ему с головой хватало тех хлопот, что уже на него свалились. Власть над страной — слишком большая ответственность. Пусть ее возьмет тот, кто ее хочет.

«Возможно, мне не следовало убивать Гледерика, — кольнула нежданная мысль. — Вот уж кто точно власти хотел и, возможно, даже был способен с ней управляться. Убеди я Гайвена сделаться герцогом, преклони сам перед Брейсвером колено — не случилось бы всего, что теперь происходит».

— Нам нужно решить вопрос с престолонаследием, — озвучил старший из Тарвелов, герцог Тарвел, опасения Артура. — Ты отлично сказал, мальчик, — за «мальчика» Айтверну полагалось бы одернуть бывшего учителя, но сейчас он сдержался, — что наша цель — драться за страну, а не за монарха. Но простой народ таких тонких материй не поймет. Солдату нужен король, ради которого он пойдет в битву.

Тарвел, казалось, забыл о случившейся за два часа до того склоке. Говорил он уже, по крайней мере, не настолько сердито. Что не делало его слова менее неудобными для Артура.

— Граф Рейсворт потребовал, чтобы мы присягнули Айне Первой, — напомнил капитан Байерс. — Он объяснил, что из всех потомков Карданов по женской линии старшинство принадлежит Айтвернам. И раз Ретвальды не подходят, а брата или сестры, или кузенов у колдуна нет, отдадим трон родичам старой династии.

— Чушь собачья, — отбрил сэр Данкан. — Насчет Айны Первой. Девица, которая ничем себя не проявила и которую народ не знает — в королевы? Мы не в шахматы играем. Роальд просто искал удобную марионетку, а сам надевать корону не хотел. Боялся, что Коллинс и Эрдер этого не признают и начнут претендовать сами. Тем более, Коллинсы — следующие после Айтвернов в числе наследников Карданов. Поэтому Рейсворт и выставил впереди себя девчонку, в надежде, что ее признают все влиятельные дворяне, каждый мечтая выдать за нее наследника или жениться лично. Про Айну можем забыть, тем более что у нее есть более старший родственник, возглавляющий фамилию. Сэр Артур, будете нашим королем?

Вопрос, которого Айтверн так не желал услышать, все же был задан.

Раньше Артур думал, король Брайан проживет еще много лет. Когда Брайана не стало, Айтверн сделал все, от него зависевшее, чтобы передать его власть Гайвену. В какой-то момент, Артур не мог этого отрицать, он испытал сомнение и едва не начал рассматривать возможность переметнуться к Гледерику. Но с этим искушением Айтверн совладал. В любом случае, выбирая между двумя претендентами на корону, он никогда не рассматривал себя в качестве третьего среди них. Артур был чужд амбиций. Все, чего он хотел — служить какому-то достойному королю, и служить честно. Молодой рыцарь не видел для себя никакой иной судьбы.

Чтобы потянуть время, Артур тоже отпил вина. Оно оказалось кисловатым на вкус и оставило во рту немного неприятный осадок. Айтверн вообще не любил вино, предпочитая эль, лагер, медовуху либо высокоградусные напитки. Впрочем, выбирать не приходилось — сервировкой стола занимались люди сэра Данкана, а Тарвел не одобрял пиво и не угощал гостей крепким спиртным, особенно тогда, когда предстояло обговорить важные вопросы. Герцог Запада отпил из кубка еще, надеясь ощутить приятное расслабление в голове. Не получилось.

Поглядев на Эдварда Фэринтайна, Артур неожиданно заметил нечто вроде сочувствия на его бесстрастном лице. Ну конечно, ведь Эдвард тоже занял трон в относительно молодом возрасте и абсолютно для себя внезапно — после гибели на войне коронованного кузена и старшего брата.

— Сэр Артур, — произнес Данкан Тарвел недовольно, — не томите.

— Отстаньте от сэра Артура, — с неожиданной злостью вмешался в разговор Клифф. — Нечего делить шкуру неубитого медведя. Это не моя страна, но даже мне кажется, рановато решать, кому идти в короли. Посадим Ретвальда под замок, тогда и станет ясно.

— Это действительно не ваша страна, — согласился Данкан. — Я хочу услышать господина первого министра и регента. Готов ли он занять престол, если возникнет подобная необходимость. Герцог Айтверн предложил нам сражаться за него, и я хочу понять — осознает ли он, насколько далеко способно зайти поднятое им восстание.

— Я не готов считать дом Ретвальдов низложенным, — сказал Артур осторожно, надеясь потянуть время. — Мы говорим пока только о низложении Гайвена. Родственников мужского пола у него в самом деле нет. Только один раз в роду Короля-Чародея рождалось два ребенка. Дочь короля Артебальда умерла, не родив своему супругу, астарийскому принцу, наследника. Тогда стали шептаться, что сам дом Ретвальдов проклят, — все лето, пребывая на формальной должности первого министра, Артур, маясь от скуки, заполнял пробелы в своем образовании, читая книги по истории и государственному праву — на этом настоял Гайвен. — Однако есть родственники по женской линии. Покойная королева Лицеретта-Августина была из Берайнов. Соответственно, мы можем подумать о паданской знати. Отправим письмо… герцогу Гирландайо из Пайзы, например. Двоюродному брату матери Гайвена. Он до сих пор претендует на ларэмский престол, ему тридцать шесть, он богат и знатен. Думаю, легко согласится и на иберленский трон.

— Седьмая вода на киселе, — отрезал Данкан. — Тем более, приглашать чужеземца, не имеющего в Иберлене ни сторонников, ни влияния — давать повод к новому витку смуты. Кто такие Берайны? Они не удержали даже Падану. Они просто свойственники Ретвальдов, а кто для нас Ретвальды теперь, после твоих новостей? Ты разве не понял, что вся власть Ретвальдов по закону ничтожна? Сто лет назад Радлер Айтверн вручил корону тому, кто называл себя Бердаретом Ретвальдом, медосианским чародеем. На самом же деле трон путем обмана захватил сид из Волшебной Страны. Сын нашего злейшего врага. Уже этого подлога достаточно, чтобы заявить — наследники Бердарета не имеют никаких прав на иберленский престол. А значит, мы вновь оказываемся в положении, в котором наши предки находились после Битвы Ста Сломанных Копий. Серебряный Трон отлили для Карданов. Кровь Карданов течет в жилах Айтвернов, Коллинсов и еще десяти или пятнадцати семей в Иберлене и соседних государствах. Но Айтверны первые, а кланяться Коллинсам я не готов.

— Я понимаю вас, герцог Тарвел. Но поймите и вы меня — выставлять себя очередным претендентом на корону не готов уже я. Что скажет тогда народ? Те самые простые солдаты, за которых вы так радеете, первыми заявят — Айтверну хочется власти, вот он и свергает Ретвальда. Это внесет разлад в наши ряды. Давайте лучше решим судьбу страны по закону. Соберем Коронный Совет, и на нем справедливо рассудим, кто кому поклонится.

— Молодые Эрдеры за тридевять земель в Шоненгеме, а прочий совет — у Гайвена под замком.

— Значит, победим Гайвена, освободим Брендона Коллинса и остальных лордов, и тогда уже будем договариваться с ними. Давайте не забывать, сэр Данкан, что в нашей стране есть законы, и им полагается следовать. Можно, в конце концов, созвать парламент и дать решение на откуп ему. Провести нечто вроде голосования. Многие говорили, что нашей стране снова нужен Сенат. Мол, неправильно, что он не собирался больше шести сотен лет.

— Вы с ним от души намучаетесь тогда, с вашим сенатом, — сообщил Рэдгар любезно. — Каждый раз, выходя перед ландсдагом в Кенриайне, я думаю, что эти черти на куски меня порвать готовы. Все, что им надо — привилегии, преференции, субсидии, деньги и земли, покровительство и уступки. Они б давно вцепились мне в горло, не будь разобщены на пять враждующих фракций. Должен отметить однако, в словах герцога Айтверна имеется смысл. Если будет нужно, я охотно признаю вас, лорд Артур, своим венценосным братом, сидящим на тимлейнском престоле, но заявив такие претензии сейчас, вы немедленно будете обвинены в преследовании личных шкурных интересов.

— Благодарю за поддержку, лорд Клифф. Господа, повторю во второй раз, если первого не хватило. Я готов назвать себя регентом. Как первый министр Короны, я имею на это право. Я готов и буду командовать армией, стану принимать послов, если те к нам заявятся, и тому подобное. Но пытаться сесть на трон я не собираюсь. Если этого захочет народ Иберлена, тогда буду принимать решение, согласиться или отказаться, но не раньше. Давайте сейчас оставим это все и поговорим о действительно важных вещах. В Райгерне стоит королевский гарнизон, около двух тысяч человек. Это меньше, чем у нас — но сам город укреплен, и если комендатура не откроет нам ворота, штурм окажется непростым. Я надеюсь на мирный исход дела, но драться вы тоже должны быть готовы.

— Бойцов у нас мало, — сказал Данкан недовольно. — Будем драться за каждый город — скоро лишимся их вовсе.

— За Райгерн, если он не сдастся сам, подраться придется. Стратегически этот пункт слишком важен. Стоит на Нейре, почитай что в центре страны, но до Тимлейна — три дня, что позволит нам держать силы Гайвена на расстоянии от себя. Оттуда мы сможем отправить посыльных во все области королевства, чтобы призвать дополнительные силы себе на подмогу. Больше всего нам нужны войска.

Артур встал, развернул на столе, вокруг которого сидели вельможи и военачальники, карту королевского домена Иберлена. Ретвальды владели центральной областью страны — обширной низиной, равниной, что пролегла между холмистой возвышенностью герцогства Тарвел и лесами востока, принадлежавшими дому Коллинсов. Две тысячи лет назад на месте этой нынешней равнины находился морской пролив, разделявший острова Британию и Ирландию. Но потом воды отступили, землетрясения изломали сушу, подняли из глубин новые земли. Вернее, возвратили старые, что по легенде были затоплены в дни первых племен, прежде прихода римлян, когда растаяли великие льды севера. Равнина эта, плодородная и ныне распаханная, стала житницей государства и владением правящего дома.

Вот Нейра, текущая с Каскадного хребта на юг. В старые дни северные долины служили домом гаэльским кланам, свободолюбивым и дерзким. Великая Тьма вздыбила Шотландское нагорье на целую милю над уровнем моря. Новый хребет продолжился к западу, до самого морского берега Старого Эрина, нынешнего Малерионского герцогства, отделяя Иберлен от северных земель, и поныне являющихся вотчиной фэйри. Прежний Хайленд отошел сидам, примыкающие к нему с юга холмы Лоуленда сделались основой герцогства Эрдер со столицей в Шоненгеме.

На юге Нейра широкой дельтой впадает в западное море. За семь столетий до нынешних времен на побережье стоял Тарнарих, из которого правили Карданы, но удар, нанесенный с небес во время раскола в ордене магов, превратил город в дымящиеся развалины. Люди покинули эти места, оказались прекращены прежде проводимые тут мелиорационные работы, и за столетия дельта реки заболотилась. Это сделало затруднительным судоходство. Главными западными портами Иберлена являлись ныне Слайго и Малерион, принадлежавшие Айтвернам. Сама же область бывшего Тарнариха отошла дому Гальсов, чья резиденция, замок Элвингард, располагалась чуть южнее. Замок этот, построенный некогда сидами, был их крайним южным форпостом.

Герцогство Райгерн лежало между Тарнарихом и Тимлейном, в срединном течении Нейры. Город Райгерн отделяло от Тимлейна около шестидесяти миль. В нем располагалась Кадетская школа, где паданские и гарландские инструкторы готовили офицеров для королевской армии, Пажеский корпус для юношей, желающих составить карьеру при дворе, и Женская гимназия для благородных девиц. Артур в свое время, по старому обычаю, проходил службу у герцога Тарвела оруженосцем, где и обучился положенным юному аристократу наукам, но большинство дворян из менее знатных семей направлялись своими родителями либо в школу для пажей, либо в кадетскую — в зависимости от того, к придворному или военному поприщу они стремились.

Райгерн был хорошо укреплен, его фортификационные сооружения отвечали всем требованиям времени и постоянно обновлялись. Если город решит оказать сопротивление, взять его будет непросто.

— Вокруг столицы расположены сейчас основные войска Иберлена, — сказал вслух Айтверн, изучая отметки военных лагерей, окружающие на карте Тимлейн. — Остатки армии великих домов, собранной Джейкобом Эрдером в поддержку Гледерика, были подкреплены в течении лета новыми отрядами из доменов. Около двенадцати тысяч солдат, в основном к северу и востоку от города. Это силы Эрдеров, Коллинсов, Тресвальдов и Гальсов. Дядя Роальд рассчитывал на все эти отряды, когда замыслил мятеж. Графы Гальс и Тресвальд, новый герцог Коллинс находятся у Гайвена с заложниках, и он имеет шанс воспользоваться этим, чтобы призвать их вассалов к повиновению. Не факт, что у него это получится. Сейчас Ретвальд может опираться лишь на три тысячи солдат столичного гарнизона. И то он будет держать их в страхе за счет своих сидов. Я располагал от имени Айтвернов в столице тремя сотнями человек. Еще четыре тысячи, ополчение Малериона, Флестальда, Рейсворта и малых домов, стоят в Сендрике, в тридцати милях к западу от Тимлейна. Лейтенант Байерс, вы провели там все лето. Поддержат ли меня мои солдаты?

Байерс закашлялся. Поерзал на своем сиденье:

— Да как вам сказать, благородный герцог.

— Говорите как есть, сударь.

— Хорошо. Я сейчас гляжу на вас и думаю — вроде толковый вы человек. Не хуже Раймонда, а Раймонда мы уважали. Но это я сейчас понимаю, а прежде мы про вас не знали. Лишь то, что вы с батюшкой своим в постоянной ссоре. Сэр Роальд сказал, доверия к вам никакого нет, ибо переметнулись вы к колдуну, а он нам никаких добрых чувств и вовсе не внушал. Мы охотно поддержали сэра Роальда, как товарища лорда Раймонда и верховного констебля. Но теперь сэра Роальда нет, а вы вроде как продолжили его дело — выступили против колдуна. Жаль, что поздно. Поддержали бы дядю позавчера, глядишь бы и вместе с Ретвальдом управились.

Айтверн постучал правой ладонью по столу, сдерживая нахлынувшие на него чувства. Показывать их окружающим он не видел никакого смысла — да и Кэмерон не советовала.

— Я немного помедлил с выбором стороны, — сказал Артур ровным тоном. — Сейчас она выбрана, и как ни смешно, я действительно продолжаю дело своего покойного дяди, хоть изначально мы и не нашли с ним понимания. Лейтенант Байерс, я правильно понимаю, что армия Драконьих Владык примет мою сторону, если отправить к ней посла?

— Правильно, сэр. Остается вопрос, кто этим послом будет. Сам я не могу, нужно управляться со своими ребятами, но нескольких толковых сержантов вместе с охраной пошлю. Есть одна беда, мои сержанты ребята не говорливые, да и чином не вышли. Если убеждать армию, потребуется человек весомый, и желательно дворянин. Имеются у вас такие на примете?

— Немного, — признался Артур. — Я тоже не могу оставить войско, так как должен заниматься Райгерном. Блейр, — поглядел герцог Айтверн на бывшего оруженосца, — я целиком тебе доверяю, ты рыцарь и вместе с тем знаешь, как живет простой народ. Сможешь договориться с простыми людьми, объяснив им, почему они должны поддержать нас на этой войне?

Молодой лейтенант нахмурился. Было видно, что Джайлс, с его исполнительностью и преданностью, очень хочет ответить согласием — но вместе с тем Артур уже сам понял, что возлагает на семнадцатилетнего юношу непосильную ношу. Дворянином Блейр стал только по его распоряжению, в начале текущего лета, дипломатическим ухищрениям не обучался и прежде переговоров никогда ни с кем не вел. Посылать его на столь важную миссию явно будет ошибкой. Тем не менее, было видно, что Джайлс отчаянно не хочет отказываться.

— Я попробую, сэр, — сказал он с сомнением. — Но не знаю, справлюсь ли. Мой прежний господин, граф Гальс, обучал меня военному делу, но только ему. И язык у меня подвешен недостаточно хорошо. Если б вы отправили со мной кого-то еще, постарше и желательно поаристократичней — я был бы крайне рад.

— Я охотно могу составить вам компанию, сэр Блейр, — подал голос Алистер Тарвел. — С командованием стеренхордцами мой дядя вполне справится и сам. Я поеду с вами, выступлю перед солдатами, расскажу им, что и как. Потом приведем вместе армию в Райгерн. С позволения герцога Айтверна, разумеется.

Артур посмотрел на Алистера, сидящего почти напротив него. Этого человека он знал очень плохо. Когда сам молодой Айтверн ходил в оруженосцах у сэра Данкана, Алистер находился на лумейской границе, где нес службу вместе с товарищами отца, состоя в чине капитана королевской армии. Из нее наследник Тарвелов уволился год назад, вернулся в родной домен, привезя заодно с юга красавицу-жену, и поселился в принадлежащем ему замке Годфрей. Будучи на два года старше Артура, Алистер уже был закален боями, ранами и потерями — и несомненно относился к тем молодым наследникам аристократических семей, которых лорд Раймонд вечно ставил нерадивому отпрыску в пример. Мол, заняты делом, а не страдают бездельем.

Широкоплечий, черноволосый, голубоглазый, с открытым и честным лицом, Алистер Тарвел казался прирожденным воином — и вместе с тем человеком простым и понятным. Обычный неотесанный провинциал, хорошо обученный держать оружие и больше ни в чем не преуспевший. Вместе с тем, Айтверн уже начал догадываться, что это не так. В конце концов, точно также Данкан Тарвел производил впечатление спившегося чудаковатого затворника, когда это было ему нужно. Владетели Стеренхорда были людьми осторожными и хитрыми, и какие бы маски они не надевали, это ничуть не отражало их суть.

«Мне будет удобно, если Алистер хотя бы на несколько дней или неделю покинет армию — я смогу за это время утвердить свое влияние, хотя бы немного оттеснив Данкана. Однако одновременно — я рискую, что войска Айтвернов, приведенные через неделю этим человеком, сделаются уже отчасти личным войском Алистера Тарвела. Если он сможет расположить к себе моих офицеров. Риск велик — но посылать больше в самом деле некого. Один Блейр не справится».

— Хорошо, граф Годфрей, — сказал Артур, отпивая еще вина, уже не казавшегося ему столь неприятным на вкус. В голове слегка прояснилось, а в груди потеплело. — Ваша помощь может оказаться неоценимой в этом деле. Отправляйтесь вместе с сэром Блейром и сержантами лейтенанта Байерса в Сендрик и возвращайтесь к Райгерну с малерионским ополчением. К столице не суйтесь, на тамошние триста человек я не рассчитываю — к тому же, капитан Фаллен не питал ко мне приязни. Но увидеть свои четыре тысячи я бы все же хотел.

— Увидите, герцог. Хоть на аркане притащу за собой, но увидите.

— Замечательно, граф. Если сможете послать из Сендрика гонцов в лагеря прочих великих домов — будет совсем хорошо. Едва ли они тоже безропотно примкнут к Королю-Чародею, если тот пленил их господ.

— Я отправлю туда людей прямо сейчас — выберу кого понадежней и отправлю. Быстрее доскачут. На Гальсов и Коллинсов, — Алистер чуть помедлил, — я полагаю, на Гальсов и Коллинсов мы можем рассчитывать. На Эрдеров — в меньшей степени. Скорее всего они уйдут в Шоненгем, к тринадцатилетнему Остину, что стал ныне герцогом Севера. Не завидую, если честно, бедняге.

— Даже если мы соберем половину тех сил, на которые опирался граф Рейсворт в своем заговоре, это даст нам абсолютное численное преимущество над Ретвальдом. На его стороне — магия и существа из Волшебной Страны, но хотя бы отчасти возможности мы уравновесим. Давайте тогда сразу составим текст письма, которое разошлем в прочие великие дома. Я подпишу его как регент и глава Коронного Совета, и вы с сэром Данканом — от лица Тарвелов. Фрэнк, — обратился Айтверн к секретарю герцога Тарвела, — беритесь за перо и чернила, ваш выход на подмостки. Сейчас примемся вам диктовать.

Спустя полчаса, совместными усилиями, документ был готов. В нем герцоги Айтверн и Тарвел и примкнувший к ним граф Годфрей извещали бывших сторонников Роальда Рейсворта, что решили принять его сторону в затеянной им борьбе. Хотя, говорилось в письмах, граф Рейсворт пал от руки темных фэйри, приведенных Королем-Колдуном, герцог Айтверн готов продолжить начатое своим дядей дело, чтобы спасти Иберлен от севшего на трон чернокнижника.

Составляя послание, Артур успел оценить всю абсурдность происходящего. Ведь всего три дня назад он считал дядю Роальда предателем и злейшим врагом, а теперь собирает под свою руку его союзников. Впрочем, вино уже сделало свое дело, и нужные слова рождались на языке сами. Секретарь их усердно записывал, а прочие вельможи поправляли Айтверна, если фразы, которые он диктовал, звучали недостаточно дипломатично.

Получившееся письмо герцог Тарвел заверил своей гербовой печатью. Ни одной печати со знаком дома Айтвернов у Артура под рукой не нашлось, но он хотя бы расписался. Письма были вложены в конверты, запечатаны сургучом и переданы отобранным сэром Данканом надежным людям. На этом совет можно было считать завершенным. Айтверн отпустил всех его участников по шатрам, напомнив, что ждет их на утреннее построение к девяти часам, и попросил остаться для приватного разговора лишь Эдварда Фэринтайна.

Когда все прочие дворяне и командиры полков, а также писарь, вышли, повелитель Западных Берегов и король Эринланда остались наедине. Айтверн подвинул к себе еще одну бутылку вина, наполнил кубок до краев, выпил. Сидевший через несколько кресел по правую руку от него Фэринтайн не пил. Откинувшись на спинку стула, он молчал в ожидании, пока Артур заговорит сам. Полуэльф казался безмятежным. Излишне безмятежным, если учесть поступившие к нему утром новости, и Айтверн догадывался, что за этой безмятежностью может скрываться.

Артур выпил еще — и наконец обратился к Эдварду с вопросом, задать который он не решался весь день:

— Гайвена еще можно спасти?

— Зависит от того, что ты под этим подразумеваешь, — сообщил Фэринтайн негромко.

— Его душу. Проклятье, вы… ты понимаешь прекрасно и сам. Гайвен виделся с Повелителем Тьмы, и тот забрал его тело себе. Сам сдох, и перекинулся в правнука. Это ведь не Гайвен там, в Тимлейне, сидит. Это обезумевшая, одержимая тварь. То существо, с которым сражался еще лорд Эйдан. Я могу вернуть моего короля?! — последние слова Артур почти выкрикнул.

Фэринтайн выдержал паузу, прежде чем ответить. Было заметно, что он не очень хочет поддерживать начатый Айтверном разговор.

— Я боюсь, ты не совсем правильно понимаешь ситуацию, — сказал Эдвард тихо. — Я и сам, когда увидел Ретвальда утром, решил, что он одержим. Но твой рассказ многое прояснил, к сожалению. Я больше не думаю, что речь идет о настоящей одержимости. Душа твоего короля, скорее всего, в целости и сохранности. Она пребывает там же, где и прежде была. Искалечен лишь его разум. Мне известен ритуал, который они провели с Шэгралом Крадхейком. Память предков доступна всем чародеям, при наличии у них необходимой сноровки — но пользоваться ею полагается осторожно. С помощью Повелителя Бурь Ретвальд пробудил все воспоминания Шэграла, что и так хранились в его собственном естестве. Помогая ему, Крадхейк погиб — магия забирает силы, а Шэграл, видимо, уже был стар и слаб. Я не знаю, куда отошла его в душа, но не в твоего сюзерена уж точно. Гайвен Ретвальд остался сам собой — и вместе с тем помнит все вещи, которые помнил Шэграл Крадхейе, как минимум до момента, как зачал Бердарета Ретвальда. В каком-то смысле, Гайвен Ретвальд и есть теперь Шэграл Крадхейк. Шестнадцать лет жизни против многих сотен — попробуй удержаться на гребне подобной волны.

— Но это можно как-то исправить?

Фэринтайн с видимым безразличием пожал плечами:

— Если лишить Гайвена Ретвальда всей имеющейся у него памяти, до младенческого возраста — возможно. Во всех прочих случаях — сомневаюсь. Воспоминания пращура слишком тесно переплелись с его собственными, местами подавили их. Или скоро подавят. Он уже иначе говорит и иначе держится — это заметно. Чтоб изгнать из Гайвена Шэграла, нужно выжечь весь разум твоего короля начисто. Вот только тогда это будет не твой король.

Айтверн выпил еще — залпом, чувствуя, как дрожат руки. Снова потянулся к бутылке, наполняя кубок. Изрядно расплескал вино при этом на карту.

Артуру не хотелось верить в сказанное ему сэром Эдвардом, и вместе с тем он понимал, что король Эринланда может оказаться прав. Наследника Драконьих Владык самого посещали порой воспоминания его предков. Отрывочные и бессвязные, они были словно окнами в иную реальность, из которых дуло холодным ветром. Артуру страшно было даже представить, что случится, если пробудить подобную память целиком — хотя бы память одного-единственного предка. Эйдана Айтверна, к примеру. Гайвену хватило смелости пойти на подобный шаг — но это, вполне возможно, и погубило его.

— Я не буду его убивать, — сказал Артур решительно. — Один раз попытался, хватит. Разобьем фэйри, а самого Гайвена возьмем в плен, посадим под замок и будем решать, что с ним делать дальше. Может, получится держать в неволе, пока не одумается. Даже если на это уйдут годы. Сперва нужно будет с ним по душам поговорить.

— Твой король — тебе и думать, как с ним поступить. Прошу лишь запомнить, что мало какие замки и путы удержат в плену чародея подобной силы. Если я сочту, что Ретвальд представляет опасность для Срединных Земель и ты эту опасность не учитываешь — придется принять собственные меры.

«Принять собственные меры». Артур прекрасно понимал, что Эдвард имеет под этим в виду. В Сиреневом Зале Фэринтайн такие меры уже принял, когда счел, что Гайвен опасен и выстрелил в него из пистолета. «А если Эдвард ошибся тогда? Если бы мы смогли образумить Гайвена прежде, чем Повелитель Тьмы наложил на него руки? Ну подумаешь, король убил своим колдовством еще с десяток мятежников — мы убили их еще больше потом».

Возможно, Фэринтайн рассуждал поспешно — и своим, как ему показалось, разумным вмешательством поставил ныне на порог хаоса весь мир. Обидные, обвиняющие слова едва не сорвались с уст Айтверна, но вместо этого он спросил:

— В Тимлейне ты угрожал Ретвальду силами Древних. Расскажи мне о них.

— Нечего рассказывать. Да и потом, ты точно хочешь знать? Это всего лишь старая сказка, которой я вовремя воспользовался ради успешного блефа.

Артур прищурился:

— Вы увиливаете, ваше величество. Не нужно так поступать. Мы с вами союзники, а между союзниками полагается честность.

— Хорошо, — Фэринтайн вздохнул. — Но вряд ли тебе понравится мой рассказ. Прежде Великой Тьмы, ты знаешь, Древние умели строить летательные машины и подниматься в небеса, за пределы нашего мира. Они добывали железо, алмазы, золото, нефть и другие ресурсы на Луне, Марсе, иных планетах. Но единства между ними не было — даже тогда мир был разделен на противоборствующие государства, и Империя Света наших предков была лишь одним из них. В небесах, на орбите Земли, Древние разместили боевые спутники — парящие вокруг планеты крепости, оборудованные пушками, что были способны выжигать всякую жизнь на поверхности. Первое применение этих пушек вызвало Великую Тьму. Второе — Войну Пламени, когда боевыми спутниками распоряжался Конклав. Чародеи раскололись и передрались, сожгли Тарнарих и еще с десяток городов, и обрекли мир на то варварство, из которого он начал выходить лишь в последнюю сотню лет.

— Но как связан с этим всем ты?

— Очень просто. Это наследие моего рода. Изначально на востоке нынешних Срединных Земель располагалась военная база, нечто вроде подземного форта, откуда руководство Империи могло управлять своим размещенным в космосе оружием. Когда смертные развязали четвертую мировую войну — Великую Тьму — повелители фэйри решили, нужно положить самоуправству людей конец. Прежде, чем сама жизнь на Земле окажется уничтожена. Решение принимали все Великие Дома фэйри. Сумеречный Король, Драконьи Владыки и Повелители Холмов — семья, из которой происхожу я. Повелителям Холмов было доверено распоряжаться этим оружием. На месте прежней военной базы мы построили Каэр Сиди, известный также как Вращающийся Замок. В старых легендах так звалась цитадель, в которой хранилась чаша Грааля. Наш замок был поименован так, потому что сами небеса обращались вокруг его башен — небеса и уснувшая в них смерть. Во время Войны Пламени могущество Каэр Сиди попало в недостойные руки. Когда пепел Конклава развеялся, герцоги Айтверн и Фэринтайн поклялись друг другу больше никогда не применять подобной силы и отказались от магии вовсе. Мы стали хранить восток, вы — запад.

Айтверн смотрел на Эдварда во все глаза и не знал, что ответить. Ему было известно о Войне Пламени, известно, что маги тех времен вели борьбу на уничтожение друг против друга, расколовшись на несколько фракций. Но он не догадывался, что чародеи применяли в своих битвах оружие Древних. Впрочем, это звучало вполне логично. Магия сильна — но вовсе не всесильна. С помощью колдовства едва ли можно уничтожить столь многое, что было уничтожено во время того давнего конфликта, иначе тот же Гайвен, будучи ныне искусным волшебником, представлял бы несокрушимую угрозу. Куда опаснее колдовских чар оказалось оружие, доставшееся народам Срединных Земель от старого мира — и неудивительно, что Конклав во время своего раскола воспользовался именно им.

— Давно ты стал способен этим всем управлять? — спросил он Эдварда.

— Недавно. Я первый обученный чародей в своей семье за семь сотен лет. После гибели Тарнариха мы всеми возможными способами чурались занятий магией, как и твои собственные предки. Но чарами я грезил с детства и мечтал, что однажды научусь их творить. Кэран была послана мне самим провидением, должно быть. Она знала и умела куда больше меня, будучи обучена в глуши собственной матерью, сохранившей знания от прежних времен. Кэран научила меня и дальше мы работали вместе. Нам обоим оказалась известна старинная легенда, что владеющий Вращающимся Замком распоряжается и всем миром. Оставалось лишь разобраться, что за этой легендой стоит. Ответ оказался страшным. Скрытое в нашей цитадели могущество действительно дает власть над миром — но лишь власть этот мир уничтожить. Повелители Холмов связали машины Древних, управляемые при помощи странной смеси науки и колдовства, со своей собственной кровью, сделали так, что лишь наследник нашего рода может отдать этим машинам приказ. По крайней мере, если не разорвать эти путы, чем Гайвен грозится. Мне придется думать, как противостоять ему, если он в самом деле предпримет подобную попытку — но пока я один распоряжаюсь силой, что способна вновь выжечь Землю дотла.

— И ты грозился этой силой воспользоваться.

— Это был блеф, я же сказал, — ответил Эдвард спокойно.

— Но ты грозил, — Артур посмотрел на него, начиная снова злиться. — Сказал, что сожжешь Тимлейн, если Ретвальд попытается нас пленить. Вы знаете, сударь, понятия не имею, насколько высоко вы цените вашу собственную жизнь, но я своей излишнего значения не придаю. Падем мы — найдутся другие, готовые выступить против врага и драться с ним до последнего вздоха. Мы, ты и я, не настолько важны, чтобы ради нас жертвовать сотнями тысяч жизней. Мне кажется, лорд Фэринтайн, власть, которой вы обладаете — слишком велика для одного человека.

— Я не прибег к этой власти, — сказал Фэринтайн, все также не выказывая ни тени раздражения, хотя в глазах его застыли зима и метель. — И не прибегну в этой войне, даже если это будет требоваться нам для победы, вплоть до самого последнего часа, если только иных выходов не останется. Мы хранители этой силы, но вовсе не хозяева ей. Ноша наша тяжка, а искушение — велико. Войну, на которую мы выступили, Артур Айтверн, я намерен вести обычной сталью и обычной магией, и сделаю все, чтобы спящее наследие старого мира продолжало спать. Даже если все силы врага соберутся в одном лагере, на отдалении от мирных городов и деревень, я не нанесу по ним орбитального удара. Пустив такое оружие в ход однажды, слишком велико окажется желание применить его еще и еще, а мы прекрасно знаем, чем подобные попытки оборачивались прежде. Мы выиграем эту войну честно — или проиграем ее, но тоже честно.

— Хорошо, — вымолвил Айтверн, чувствуя, как гаснет на миг овладевшая им ярость. — Я верю тебе, и прости, что на миг в тебе усомнился. — Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. За вечер Артур выпил немного по своим меркам, может быть бутылки полторы, к которым прикладывался по ходу совета — но сегодняшнее вино наложилось на оставшееся еще с прошлого дня похмелье, и герцог Запада чувствовал, что перебрал. — Что с Айной и твоей женой? — поинтересовался Артур, преодолевая позыв к рвоте. — Мы можем с помощью магии их найти?

— Слишком много вопросов для одного вечера, герцог. Вам пора идти отдыхать.

Фэринтайн встал и протянул Айтверну руку. Фигура эринландского короля сделалась нечеткой, расплывалась у Артура перед глазами. Сын лорда Раймонда упрямо мотнул головой, не двигаясь с места:

— Моя сестра. Мы сумеем ее найти? Она мне не враг. Теперь — особенно.

— Сумеем, я надеюсь. Но не сейчас, потому что один я не справлюсь, а помощник из тебя нынче плохой. Для далекого поиска понадобятся все силы, которых у тебя сейчас нет, да и я изрядно устал. Идем, Артур. Я провожу тебя до твоей палатки. Спи, отдыхай, завтра нам предстоят военный марш и героические свершения. В твои годы я старался хорошо выспаться перед подобным.

Айтверн поднялся, едва не задев при этом локтем стоявшую на краю стола бутылку. Ноги держали его нетвердо, и Эдвард Фэринтайн поддержал герцога Запада, помогая ему не упасть. С трудом Артур выпрямился, постарался привести в порядок разбегавшиеся, спутанные мысли.

— Леди Кэмерон, — сказал он. — Мне кажется, я обидел ее сегодня вечером. Вы способны поговорить с ней и объяснить, что я не имел в виду ничего дурного? Если отказываетесь, я сам с ней поговорю. Можно сделать это немедленно, чтобы без лишних отлагательств.

Айтверн сделал шаг в сторону выхода из палатки, чувствуя, как подгибаются ноги. Фэринтайн вновь схватил его, придерживая за плечи:

— Я непременно поговорю с Кэмерон, конечно же. Я, но ни в коем случае не ты. Ты сейчас ничего толкового ей не скажешь, только сильнее рассоритесь. И вообще, вам нужно спать, герцог Айтверн. Спи, и пусть посетят тебя счастливые сны, — голос Эдварда был поистине убаюкивающим. Артур кивнул и позволил довести себя до занимаемого им шатра.

Артур Айтверн спал, но сны его совсем нельзя было назвать счастливыми. Ему снились дождь, слякоть, пронизывающий ветер. Военные походы, изнурительные путешествия, разорительные войны и предательства друзей. Все то, что наполняло его жизнь в текущем году — только в десятикратном объеме.

Ему снились люди, которых он не знал или не помнил — но которые, похоже, представляли для него некогда прежде немалую ценность. Они отворачивались от него, уходили, оказывались изменниками. В этих снах у Артура был сын — велеречивый, изящный, надменный, с гордым профилем и блестящими манерами. Этот сын поднимал против собственного отца восстание и приводил войска на последнюю битву.

Артуру снилась жена — сероглазая, спокойная, гордая, так похожая на Амелию Таламор, которая нравилась ему прежде и предложить которой свадьбу он в силу непонятных страхов не смог. Он любил эту жену до крика, до слез, до дрожи в пальцах и пьяных истерик — вот только лучший друг спал с этой женой у него за спиной, и в глазах придворных, узнавших об этом адюльтере, Артур видел презрительный хохот.

Снился меч, вонзенный в камень, как в старых легендах. Артур извлекал этот меч, легко, почти без усилия — и пламя разгоралось в тот миг в небесах.

Ему снились двери между мирами, что ныне закрыты. Артур знал, что способен их распахнуть. Откуда-то, непонятным чувством, таившимся в глубинах его существа, наследник Айтвернов понимал, что ему отпущена подобная сила. Зов рвался к нему издалека, исходил откуда-то из-за пределов Земли.

Дальше самых далеких миров. Дальше холодных темных планет, на которых Древние добывали драгоценности и металлы. В Бездне, из которой не возвращался ни один звездный корабль, но которую при наличии определенной власти можно преодолеть за единственный шаг.

Артур поднимался ступенями бесконечной винтовой лестницы, глядя на стены, чьи камни помнили слишком многое, вдыхая грудью пронзающий холод. Открой двери, шептали ему камни. Открой двери. Открой. Он выходил к обзорной площадке почти у самой вершины башни, и площадка эта, так похожая на ту, где в другом, позабытом сне он дрался с Александром Гальсом и едва не погиб, обрывалась в пустоту.

Впереди простиралась Бездна — но не темная, а сверкающая, наполненная светом тысячи лун и планет. Они блистали, замершие в пустоте, усеявшие космос, подобно причудливым соцветиям. Фиолетовое и золотое, алое и синее — от сияния звездных миров рябило в глазах. Ветер налетал порывами, но Артур стоял на ногах прочно. Голос раздавался за его спиной, и тогда Айтверн оборачивался.

Мужчина в старомодном светлом костюме, с короткими русыми волосами и тяжелым властным лицом, с крыльями призрачного света за спиной. Незнакомец говорил ему что-то, и было очень важно прислушаться, запомнить, понять. Но этого никак не получалось сделать, несмотря на все предпринимаемые Айтверном усилия. Голос незнакомца долетал словно с расстояния в тысячу миль. Все сказанные им слова тут же исчезали, смазывались, забывались. Артур старался прислушиваться, но все оказывалось тщетно.

Он просыпался в темноте своего шатра, ворочался с бока на бок на жестком ложе, засыпал вновь — и опять проваливался в муторные, изматывающие разум видения, похожие на те, что приходят мечущимся в лихорадке больным.

Холодные, тяжкие сны не оставляли его почти до самого утра. Ближе к рассвету Артур почувствовал, как кто-то, надежный и теплый, крепко его обнял. Открыл глаза, ощущая кожей, как длинные волосы, щекоча, падают ему на лицо. В предрассветных сумерках Айтверн едва смог различить лицо королевы Кэмерон, оказавшейся вдруг с ним в одной постели и склонившейся над его изголовьем.

Кэмерон не сказала ни единого слова, но Артур вдруг ощутил ставшую ему уже непривычной за минувшие дни безмятежность. Вдовствующая королева Эринланда была рядом, а значит, все будет хорошо — по крайней мере до тех пор, пока она не уйдет. Айтверн закрыл глаза и снова уснул — на этот раз уже крепко, глубоко, еще на целых полтора часа до утра.

 

Глава четвертая

5 сентября 4948 года

Каэр Сиди (Вращающийся Замок)

Айна Айтверн сделала шаг вперед — и воронка пространственной двери поглотила ее. Мир вокруг померк, Большой Зал Тимлейнского замка без следа сгинул. На мгновение воцарилась непроглядная тьма, а следом за ней вспыхнул нестерпимый свет. Ослепительное сияние приняло дочь лорда Раймонда в свои сети, затем раздробилось, распалось на семь цветов радуги, окруживших ее хороводом. Девушка закричала, чувствуя, как жар и холод пеленают ее тело разом.

Лейвис держал крепко, не отпускал. Айна чувствовала его руку, ощущала сжавшие кисть неожиданно сильные пальцы, но не видела кузена вовсе. Боль нарастала, как если бы в кожу вонзали стальные иглы. Алое и голубое, желтое и синее, оранжевое и зеленое — цвета с бешеной скоростью вращались вокруг. Наследница Айтвернов подумала, что она, вероятно, находится внутри гигантского калейдоскопа. Или попросту сошла с ума. А может быть, это сон, как в книжке про Алису и кроличью нору, когда та упала в нее и думала, что будет лететь, пока не вывалится на другом конце света, где люди ходят по земле верх ногами.

Когда все закончилось, ей показалось, прошли годы. Айна потеряла равновесие, упала на твердый холодный пол. Девушку скрутило, она с трудом сдержалась, чтобы не вытошнить ужин. Перед глазами все еще плясали цветные пятна, наворачивались слезы. Кто-то склонился над ней, обнимая и помогая встать.

— Ну будет тебе, будет, малышка, — Лейвис Рейсворт прижал Айну Айтверн к своей груди, погладил по голове.

Троюродный брат разговаривал с ней так заботливо и нежно, как никогда прежде — и Айна, не выдержав, все-таки разрыдалась. События последних дней, заговор, в который сэр Роальд сумел девушку втянуть, побоище в Сиреневом Зале, присяга знати, сорванная внезапным взрывом, явление Гайвена во главе армии нечисти — все это накатило и обрушилось, подобно штормовой волне, и Айна заплакала навзрыд, как не делала уже наверно лет пять. Ей было все равно, где она и что с ней, куда они попали, выйдя через магическую дверь, и что теперь полагается делать.

Вновь вспыхнул свет — ровный и яркий, но уже не слепящий. Айна отстранилась от родственника, вытерла слезы бархатным рукавом платья и наконец огляделась. Свет струился с потолка — исходил с крепившихся к нему стеклянных панелей. Горели не все из них — но все же достаточно многие, чтобы можно было рассмотреть просторную залу, в которой Айна, Лейвис и королева Кэран оказались.

На мгновение дочери лорда Раймонда померещилось, что она вновь находится в подземных кладовых Малерионской крепости, куда однажды в восемь лет забралась вместе с братом. Только там в своей жизни Айна видела такое обилие диковинных старинных вещей.

Длинные столы, тянувшиеся вдоль стены, были уставлены приборами, в которых девушка с некоторым трудом опознала древние информационные машины. Широкие погасшие экраны, сделанные из материала, что не был стеклом, но походил на него. Управляющие панели, при помощи которых можно было отдавать команды или набирать текстовые сообщения — если верить книгам, описывающим изобретения Древних. Мэтр Гренхерн также рассказывал ей о подобных устройствах, как и о том, что ему не известно ни одного уцелевшего и при том исправного, способного работать.

Лейвис Рейсворт напряженно оглядывался по сторонам, будто готовился немедленно отбивать нападение. Шпагу, примененную им в поединке с Гайвеном, молодой человек держал в ножнах, но было ясно — он обнажит ее в любой момент, если почует опасность. Таким кузена Айна прежде не видела — собранным, деловитым, серьезным. Впрочем, она никогда не видела его на войне, а ведь началась война.

— Куда вы нас доставили, ваше величество? — спросил Лейвис, обращаясь к Кэран.

Супруга Эдварда Фэринтайна спрятала кинжал, которым открыла магическую дверь.

— В Эринланд. Мы сейчас в подземельях Каэр Сиди, Вращающегося Замка.

— Королевская цитадель Таэрверна. Вот те раз, — сказал юноша удивленно. — За несколько, не спорю, весьма отвратных мгновений — перенестись на восток Срединных Земель? Если вы так сильны, леди Кэран, зачем вам кареты и кони?

— Я вовсе не настолько сильна. Я очень редко пользуюсь этим кинжалом. Он заклят на кровь моего рода. Применив его, можно открыть дверь и призвать к себе человека моей семьи. Либо отправиться через пространство к человеку моей семьи, носителю крови Кэйвенов, где бы он ни находился. Одно из двух. В любом случае, наша кровь — ориентир. Мои предки создали эту вещь до Войны Пламени, чтобы при необходимости те члены наших семей, кто сам не владел магией, мог быстро связаться с нами или призвать нас к себе. Как правило, то были наши мужчины. — Кэран запнулась и тень пробежала по ее лицу. — Я никогда раньше не пыталась открыть этим кинжалом обычный портал и не знала, смогу ли. Прежде я раз использовала его, чтобы перенестись к матери, пока она еще была жива, и трижды кинжалом пользовались, желая призвать меня — правда, не мои родственники, а мой муж и его покойный брат. Мы сейчас едва не погибли — однако, невзирая на это, сумели добраться до места. Вращающийся Замок принадлежит моему мужу, но мы с Эдвардом связаны и Каэр Сиди оказался для нас маяком, на свет которого мы вышли из мира теней.

— Мира теней? Нет, ничего не хочу знать об этом, — заявил Лейвис решительно. Он обратился к девушке: — Ты в порядке, сестренка?

Айна не знала, что отвечать на этот вопрос. В порядке она определенно не была, и понимала, что ее рыдания говорят об этом вполне красноречиво. Тем не менее, девушка отряхнула рукава платья и сказала как могла уверенно:

— Все хорошо, Лейвис. Леди Кэран, можете объяснить, что произошло?

— Я видела не больше вашего, юная леди. Даже несколько меньше, учитывая, что вы наблюдали нападение на замок с самого начала, а я подошла ближе к концу, — отвечала властительница Эринланда сухо. — Король, которого вы так неосмотрительно решили лишить трона, вернулся вместе с союзниками. Это фэйри из-за Каскадных гор, а сам он владеет магией куда лучше, чем это возможно без всякого обучения. Лорд Гайвен пробился сквозь выставленный мной барьер, а на это способен только опытный чародей. Очевидно, в игру вступила новая сила. Вернее, очень старая. Мы с Эдвардом догадывались, кто-то поддерживает Ретвальда и дает ему силу. Кто-то, пребывавший в тени. После разгрома на холме Дрейведен фэйри перестали вмешиваться в дела Срединных Земель, но наблюдать не перестали.

— Фэйри, значит, — по лицу Лейвиса скользнула кривая усмешка. — Как в «Хронике Войны Смутных Лет». Черные кони, что скачут по небу, и колдуны, умеющие из-за грани призывать алчущих демонов. У вас тут замечательно, леди Кэран, — взгляд юноши безучастно скользнул по диковинной обстановке залы, — но я не намерен оставаться за тысячу миль от родного дома, пока там происходит подобное. Эти твари убили мои отца. Теперь я — граф Рейсворт. Я должен вернуться в Тимлейн и позаботиться о своих людях.

Таким Айна кузена раньше не видела. Саркастический, нервный, насмешливый, он всегда почти подвергал сомнению решения старших и отличался порой повадками не графского наследника, а скорее придворного шута. Теперь от молодого Рейсворта тянуло непривычной пугающей жесткостью.

— Тимлейн скоро будет захвачен союзниками Ретвальда, если уже не захвачен, — сказала королева. — Там вы ничего не сделаете, сударь, и никому не поможете.

— Пусть так, — Лейвис упрямо мотнул головой, — что же, предлагаете сидеть у вас в гостях, раз уж мы сюда так удачно вывалились? Мое место в Иберлене. Прошу вас меня туда доставить, с помощью известной вам магии. Если соответствующей магии у вас нету, дайте хоть коня — за месяц доберусь как-нибудь.

— Конь вам не потребуется, дорогой граф. Здесь есть нечто получше.

Кэран отвернулась. Подошла к стоящей у стены массивной серебристой арке, вышиной в два человеческих роста, с проемом, в который могло бы ступить четверо в ряд. Коснулась ладонью панели, что выступала из стены на высоте примерно четырех футов. Мигнули, словно отзываясь на прикосновение чародейки, и погасли алые огоньки.

— Это телепортационная машина, — сказала леди Кэйвен. — Используя ее, можно совершить такое же путешествие, как мы проделали только что — только с большими шансами не погибнуть при этом. Несколько раз Эдвард применял это устройство и один раз я ему помогала. В Тимлейн мы поехали со свитой, по обычным дорогам, и ехали около трех недель, пересекая Гарланд и домен Коллинсов. В нынешних обстоятельствах подобная задержка непозволительна. Если вы мне поможете, юные господа, в ваше родное королевство мы попадем уже сегодня.

— Это как возле ратуши, когда ваш муж приказал вам взять мою силу? — уточнил Лейвис. — Не вопрос, помогу хоть сейчас. Что нужно сделать? Подать вам руку? Положить ее на плечо? Обнять вас за талию? — юноша улыбнулся, вызвав внезапный приступ раздражения у Айны. Иногда ее троюродный брат бывал совершенно несносен — даже хуже Артура. «Не иногда, вернее. Почти всегда. Это его обычное состояние», — поправила себя девушка. Молодой граф исчез, шут вернулся. Это бесило.

— Сейчас ничего такого не потребуется, — сказала Кэран сухо. — Мне нужно восстановить силы. Уйдет на это часов пять, не меньше. Да и вы, кажется, ранены. Пойдемте наверх, мой дворцовый медик вами займется. Как все придем в себя, тогда и продолжим колдовать.

Лейвис нахмурился, сделал шаг по направлению к выходу из залы и слегка пошатнулся. Айна только теперь вспомнила, что кузен оказался ранен в поединке с Королем-Чародеем. Алое пятно расплывалось на брюках Рейсворта — колотая рана пришлась на внешнюю сторону бедра.

— Царапина, — сказал юноша недовольно и только тут корящая себя за невнимательность девица Айтверн заметила приливший к его щекам румянец. — Много крови, но ничего важного не задето. Ходить же могу? Значит здоров и на части не разваливаюсь.

— Все так говорят — до первого заражения крови, лихорадки, гангрены и ампутации. Впрочем, медик тут будет излишен, справлюсь сама. Ох уж эта мужская гордыня, — Кэран сердито тряхнула рыжими волосами, подходя к Лейвису. — Днем я уже пользовала пациента с подобным ранением — надеюсь, и на вас остался запал. Стойте и не дергайтесь, граф.

Королева Эринланда приблизилась к юноше, решительным жестом положила ладонь ему на бедро. Губы Лейвиса разошлись на мгновение в новой ухмылке — но она тут же исчезла, сменившись гримасой боли, когда от пальцев Кэран Кэйвен рванул голубоватый свет. Магическое пламя яростно вспыхнуло, сам же молодой Рейсворт вскрикнул, будто ему прижигали рану — да так оно и было, по всей видимости. Юноша попробовал отшатнуться, но левой рукой колдунья с недюжинной силой схватила его за плечо, продолжая прижимать правую ладонь к бедру Лейвиса. Свет усилился, а спустя, наверно, секунд двадцать — погас. Королева отняла руку.

Отпустив Рейсворта, Кэран сделала шаг назад и едва не упала — было видно, что ей внезапно сделалось нехорошо. Айна рванулась к жене Эдварда Фэринтайна и помогла ей удержаться на ногах, придержав за локти. Леди Кэйвен тяжело дышала, ее лицо покрывал пот.

— Интересные ощущения, — выдохнул Лейвис. — Вы что со мной учудили?

— Остановила кровопотерю и ускорила восстановительные процессы в тканях. Рубец, скорее всего, останется, но не более того — жизненно важных органов не задето. — Видя удивленное лицо Рейсворта, Кэран пояснила: — Я не врач, но вступая в контакт с человеком, могу видеть его насквозь. Ваша рана уже в полном порядке, а вот мне придется плотно поесть и часов семь поспать, если вы хотите вечером вернуться домой. Можете не держать меня, юная леди, — королева высвободилась, чуть не оттолкнув Айну, и двинулась к дверям. — Пойдемте, здесь нам пока делать нечего.

Оторопевшая девица Айтверн приблизилась к кузену. Тот поглядел на нее, затем провел пальцами по испорченной штанине. Кровь в самом деле больше не текла, да и румянец от щек Лейвиса отступил. Наоборот, Рейсворт выглядел сейчас очень бледно, напоминая только-только перенесшего лихорадку больного. Насколько могла судить Айна, чары, к которым прибегла Кэран, действительно сработали. Если только это можно было назвать «чарами» — ни заклятий, ни ритуальных действий. Вообще ничего из приписываемого волшебству молвой.

— Действительно больше не болит? — спросила девушка тихо.

— Полный порядок, — ответил Лейвис. — Вроде бы. Да я и так не заметил дурацкого пореза. Но теперь точно нормально.

По странному стечению обстоятельств, это исцеление, бывшее вроде бы совершенно незначительным проявлением магии по сравнению с перемещениями в пространстве, бьющими в небо столбами света и плетьми хищной тьмы, способными на месте убить человека, больше всего прочего убедило Айну, что ее прежняя жизнь, размеренная и спокойная, закончилась. «Я покинула привычный мир, вступив на землю странных чудес». Даже собственное применение колдовства, когда дочь лорда Раймонда смогла сжечь предназначавшиеся Артуру стрелы, не убедило ее в этом столь же явственно и полно.

— Ну ходу, — сказал Рейсворт неловко. — Вроде нас королева ждет. Другая королева, не ты.

Кэран и в самом деле терпеливо стояла на пороге, распахнув тяжелые с виду металлические двери. Когда все трое покинули зал, световые панели на потолке погасли — будто чувствовали, когда в помещении не остается людей. Зато зажглись точно такие же панели в длинном извилистом коридоре, в котором жена Фэринтайна и двое молодых Айтвернов оказались. Леди Кэйвен двинулась вперед, и потомки Драконьих Владык последовали за ней.

Здесь, как и в покинутой ими комнате, на стенах оказались установлены широкие экраны — сейчас, впрочем, не работавшие. Металлические двери, по большей части закрытые, попадались то и дело по пути. Непонятное покрытие пола — не металл и не дерево — мягко пружинило под ногами. Иной раз встречались стальные таблички с отчеканенными на них письменами и нанесенные краской надписи — последние по всей видимости не так уж давно обновлялись, краска не производила впечатления старой. Надписи оказались сделаны на наречии Севера и прочесть их Айна вполне смогла. Не все, впрочем, из прочитанного было понятно.

«Переход на пятый уровень», «офицерская столовая», «оружейный зал» — тут смысл оставался вполне прозрачен. Что такое «электронная библиотека», до Айны дошло лишь частично. Вернее, само слово «библиотека» было ей, безусловно, хорошо знакомо, но никак не сопровождавший его эпитет. Значение слов «серверная», «биостанция», «инженерный пункт» и ряда других вовсе осталось загадкой.

Вокруг не наблюдалось ни скоплений пыли, ни паутины, ни плесени. Никаких вовсе следов разложения и упадка, несмотря на явную древность этого места. По всей видимости, здешними подземельями занимались, периодически в них прибираясь. Свет продолжал исправно разгораться в переходах на десятки футов вперед и следом гаснуть за спиной.

Вся окружающая обстановка вызывала у Айны десятки вопросов, которые так и теснились на языке. В Иберлене, насколько знала девушка, ничего подобного найти было невозможно. Глубинные ярусы Вращающегося Замка явно были полны машин, изготовленных по ныне забытым технологиям. Похожие машины использовались в Тарнарихе, старой столице, и в Хальтайре, первой резиденции Айтвернов — но оба города разрушили сражающиеся чародеи при падении Конклава. Некоторые отдельные старинные приборы уцелели и хранились в Малерионе, в котором до Войны Пламени Драконьи Владыки бывали нечасто. Очень немногие, впрочем, и сейчас они, лишенные подзарядки, уже не были исправны.

— Я слышала, — сказала Айна осторожно, — что Вращающийся Замок был возведен в Великую Тьму основателями рода Фэринтайнов. Лорды сидов покинули северные земли, где обитали прежде, и взяли под свою руку опустошенный континент. Мне рассказывал мой наставник. Получается, все это — их наследие?

— Не совсем, — ответила Кэран. — Сам замок был выстроен сидами, но эти уровни более старые. Их строили еще Древние, за век или два до катастрофы. Здесь было нечто вроде подземной крепости. Простите, — королева чуть иронически улыбнулась, — но посвящать вас в подробности я не намерена. И также надеюсь, вы не станете разговаривать о чудесах Таэрверна на каждом углу, возвратившись на родину.

— На каждом углу не стану, — сообщила девушка сухо.

Дочь лорда Раймонда была чуть обижена нежеланием леди Кэйвен выдавать подробности о странных подземельях, которыми они шли. Меж тем Айна понимала — у всех имеются свои тайны. Король и королева Эринланда на протяжении многих лет скрывали наличие у себя колдовских умений — и видимо, точно также держали в секрете и подлинную правду о принадлежавшем им замке. «Сплошные недомолвки, постоянно — а в итоге мы не знаем почти ничего о собственных истории и прошлом», — подумала девушка все же слегка сердито.

Кэран остановилась возле одной из дверей. Коснулась контрольной панели, торопливо пробежала пальцами по клавишам. Панель засветилась, раздался короткий мелодичный звук и дверь сама собой отъехала в сторону, открывая уводящую наверх стальную лестницу с широкими пролетами.

— На главном входе дежурят гвардейцы, — сообщила леди Кэйвен, — и я не хочу давать им пищу для размышлений. Для всего двора я вместе с Эдвардом нахожусь в Тимлейне, в ожидании коронации Гайвена Ретвальда. Когда мы покинули Иберлен, было около двух часов ночи — значит в Таэрверне сейчас раннее утро. Между нами час всего разницы, но переход вышел сложный и поглотил по моим ощущениям час или два. В мире теней иное время. Почти все придворные спят, но и одной встречи в верхних покоях со случайным солдатом или горничной хватит, чтобы разнести слухи о моем странном возвращении. Поднимемся тайным ходом в принадлежащие мне покои и там подождем вечера. Днем гвардейцы производят обход бункера — в восемь часов утра и в восемь вечера. После восьми можно будет вернуться и активировать портал. Заодно отдохнем.

— А эти ваши гвардейцы, значит, не слишком болтливы? — ввернул Лейвис. — Что вы позволяете им тут расхаживать. В святая святых древней магии, про которую нам приказали держать рот на замке.

— О, поверьте, граф — этим людям есть что терять, и они умеют молчать.

— Но попадаться даже этим надежным людям на глаза вы не желаете так же сильно, как не хотите встретиться случайным горничным наверху.

Королева вздохнула:

— Лорд Рейсворт. Просто идите за мной.

Когда Айна и Лейвис вступили на первые пролеты лестницы, пропустившая их вперед Кэран набрала комбинацию цифр на точно такой же панели, расположенной с другой стороны прохода, и дверь обратно закрылась. Затем королева Эринланда миновала Айтвернов и, подобрав юбки, двинулась по ступеням вверх. Молодые люди последовали за ней.

Идти пришлось довольно долго — Айне надоело считать на двадцать четвертом пролете. К тому моменту она уже основательно запыхалась. Свет поначалу давали заключенные в стеклянные колбы лампы, точно также загоравшиеся при приближении людей. Затем стальная лестница закончилась, и, миновав еще один пролет, вся троица вступила на искусно вырубленные каменные ступени. Незнакомый материал, которым строители некогда обшили стены на уровнях внизу, сменился аккуратно кирпичной кладкой. Диковинных ламп тут уже не водилось — их заменяли обычные факелы, сейчас не горевшие. Кэран взяла первый же факел, зажгла при помощи огнива, хранившегося на подставке рядом, и дальше двинулась, освещая себе дорогу неровно колеблющимся пламенем.

Шли еще, наверно, минут семь или даже десять — затем лестница закончилась просторной площадкой, на которой стояли пара кресел, будто приглашая отдохнуть. Нашелся тут и деревянный стол — с закупоренной и на треть отпитой бутылкой. Содержалось в ней какое-то крепкое спиртное — виски или джин, по всей видимости. Лейвис потянулся было к с интересом к бутылке, но Айна дернула его за рукав.

— Я всего лишь хотел посмотреть этикетку, — сообщил граф Рейсворт недовольно.

Кэран между тем остановилась перед каменной стеной без намека на дверь. Замерла, что-то про себя высчитывая и прикидывая, затем надавила на один из кирпичей основанием ладони. Раздался скрежещущий звук, часть стены развернулась, приведенная в движение механизмом с явно проржавевшими петлями, и впереди обнаружилась просторная комната, жилого вида. Королева Эринланда переступила порог и молодые Айтверны последовали ее примеру.

Это была библиотека — семь шкафов, стоявших вдоль стен и плотно заставленных книгами от пола до потолка. В центре комнаты — небольшой столик, четыре низких кресла возле него, обшитых бархатом. Уютная мягкая кушетка в углу, с несколькими подушками — при желании на ней можно было спать. Из высокого окна, сквозь прозрачные стекла, в помещение просачивался неласковый серый рассвет. Пока леди Кэйван закрывала потайной ход, через который она и Айтверны попали сюда, Айна и Лейвис, не сговариваясь, подошли к окну.

Первым делом девушка увидела внутренний двор, сейчас выступающий из сумерек осеннего утра. Половина двора оказалась плотно застроена разного рода сооружениями, по всей видимости казармами и складами. Темнела черепица крыш. Высокие башни возносились над крепкого вида крепостными стенами, по боевому ходу которых легко могли проехать, разминувшись, две кареты сразу.

Вращающийся Замок, сердце города Таэрверн, был, пожалуй, немного больше и просторней тимлейнской цитадели. Его архитектура при этом выглядела гораздо более старой и грубой. Массивные каменные блоки, царство прямых линий и строгих форм. Все тут казалось по-военному строгим. Не чета перестроенному при первых Ретвальдах Тимлейнскому замку, в чьих двориках разбили сады, а галереи и парапеты крыш украсили статуями химер. Ничто не выдавало в Каэр Сиди при таком беглом осмотре также и обитель Древних, хранящую в своих глубинах их секреты. Просто большая старая крепость — несомненно, хорошо подготовленная к обороне, если к ней подступится враг.

Широкие ворота, прямо напротив, оказались распахнуты. Даже отсюда можно было разглядеть маленькие фигурки стражников, несущих дозор в их створе. Дальше виднелся перекинутый над крепостным рвом мост и городская площадь, по утреннему времени пустующая. Уходящие вдаль крыши, теснящиеся один подле другого дома в два и три этажа, проплешины парков.

Замок стоял на крутом холме, Айна выглядывала с одного из верхних этажей его донжона, и город отсюда просматривался неплохо, несмотря на ранний час. За близлежащими кварталами поднимались еще башенки, громоздились стены. Видимо, то был средний пояс городских укреплений, разделявший дворянские и мещанские кварталы и в иберленской столице ныне разобранный.

С первого взгляда Таэрверн не произвел на дочь лорда Раймонда особенного впечатления. Город как город. Тимлейн был больше, Малерион — красивей. Впрочем, возможно с земли столица Эринланда выглядела лучше.

— Подумать только, — сказал Лейвис. Вот уж кто явно был поражен. — Подумать только, мы действительно покинули Иберлен. Я всю дорогу думал, госпожа Кэран нас разыгрывает и сейчас выйдем из погреба где-нибудь в Рабочем Месте за рекой. Но нет, мы и правда уже не дома.

— Не в моих обычаях над кем-то подшучивать, — сказала Кэран холодно, и молодые люди обернулись к ней. Женщина выглядела недовольной, и Айна тревожно подумала, что кузену стоило бы держать язык за зубами. «Лейвису стоит больше помалкивать, а если говорить, то не настолько нахально». В конце концов, они сейчас в полной зависимости от этой чародейки и в родную страну могут вернуться лишь с ее позволения. — Занимайте кресла поудобнее, господа, — распорядилась жена Фэринтайна. — Я сейчас кое-кого позову.

Королева Эринланда дернула за колокольчик, висящий в проеме между одним из шкафов, и тот тоненько зазвенел. Лейвис опустился в кресло, неторопливо при этом потянувшись и зевнув; Айна последовала его примеру — без зевков, впрочем. Кэран садиться не стала — только налила себе воды в бокал из прозрачного графина и торопливо, большими глотками, выпила, будто испытывала сильную жажду. Миновало, наверно, минут десять, прежде чем простая деревянная дверь отворилась.

Вошедшему в комнату мужчине на вид было лет сорок. Военного покроя дублет с жестким воротником, четкая выправка, но при этом — ни меча, ни шпаги. Вместо них из длинной поясной кобуры, доходившей почти до колена, выглядывала рукоятка массивного пистолета. В Иберлене Айна видела такие лишь трижды — у герцога Эдварда Эрдера, павшего от руки Гайвена, у паданского посла, расхваливавшего тимлейнской знати на Зимнем Балу достоинства новомодного оружия, и у Эдварда Фэринтайна, конечно — когда тот воспользовался своим пистолетом в Сиреневом Зале. Находящийся на крайнем западе Срединных Земель Иберлен еще толком не успел обзавестись огнестрелом, стремительно распространявшимся в последние годы по континенту.

— Ваше величество, — мужчина церемонно поклонился. — Удивлен видеть вас здесь.

Если он действительно был удивлен, то тщательно это скрывал. Напротив, эринландец держался столь невозмутимо, как если бы явился к своей госпоже на ежедневный утренний прием с докладом. Эринландский дворянин, а вошедший несомненно был дворянином, оказался поджар, чуть выше среднего роста, со слегка волнистыми черными волосами, не доходившими до плеч. Виски посеребрила седина, но лишь самую малость.

— Я сама удивлена здесь найтись, — проворчала Кэран. — Я не разбудила вас, Герман?

— Я сидел за бумагами, ваше величество. Потому и пришел так быстро.

— Вы называете это «быстро»? Ладно, неважно. Садитесь. Герман, это леди Айна Айтверн, сестра первого министра Иберлена, и Лейвис Айтверн, граф Рейсворт, его троюродный брат, мои гости. Господа, это барон Рогге, лорд-канцлер моего супруга.

— Гарландец на эринландской службе? — Лейвис приподнял бровь. — Наверно, у вас, барон, не лучшие отношения с собственным государем, раз решили присягнуть его противнику. Впрочем, я слышал, эринландская аристократия почти вся полегла в Снежной Битве. Значит, Фэринтайн переманивает к себе гарландских дворян, награждая высокими чинами?

Барон Рогге нахмурился, но ничего не сказал — видно, вывести его из себя было непросто. Зато Кэран проявила уже ничем не скрываемое раздражение:

— Лейвис. Юноша. Молодой человек. Мальчик мой. Не знаю, как к вам правильно обратиться, но ваше поведение вышло за рамки приличий еще час назад. Вы находитесь в гостях, я спасла вашу жизнь, и я не позволяла вас так разговаривать с моим подданным.

— Простите, госпожа, — в серых глазах Рейсворта проступило раскаяние. — Но я совсем недавно потерял отца и это доставляет мне боль. Я дрался со своим рехнувшимся королем и чудом выжил при этом. Я увидел, как страшные сказки гуляют по моей стране и убивают моих друзей. У меня выдался сложный день. Это делает меня несносным, не спорю. Будьте снисходительны.

— Вас плохо воспитывали. Либо слишком строго, либо слишком мягко. Результат, в любом случае, неудовлетворителен, — Кэран Кэйвен поджала губы, став похожа на строгую гувернантку, затем села за стол.

Лорд-канцлер Эринланда также занял кресло, по левую руку от своей госпожи и рядом с Айной — прямо напротив Лейвиса. Барон Рогге дружелюбно кивнул графу Рейсворту, затем откинулся на спинку, положив руки на колени и всем видом демонстрируя, что готов внимательно слушать столь внезапно появившуюся в своем замке королеву.

— Скажу первое, — начала Кэран, — ваша, Герман, задача — обеспечить, чтобы мое пребывание здесь осталось тайной для всех. Я прибыла в Таэрверн около часа назад и намерена не позже полуночи столицу вновь покинуть. Способы, к которым я для этого прибегла, значения не имеют, но могу сказать, они имели отношение к магии. Это еще одна причина, почему вы должны молчать. — Канцлер ответил коротким кивком. — Мой супруг сейчас находится в Иберлене и я намерена в скором времени присоединиться к нему. В ожидании коронации Ретвальда, как мы и предполагали, возникли осложнения. Коронный Совет попытался его низложить, но сын Брайана оказался хитрее. Нашел себе союзников и смог возвратить столицу.

— Я могу уточнить, о каких именно союзниках идет речь, моя королева?

— Можете. Фэйри из-за Каскадных гор. Я видела, как в Тимлейн ворвалось около двух сотен — но возможно, это не все. — Айна не знала, какой из барона Рогге канцлер, но дипломат явно вышел бы очень хороший — он даже не переменился в лице. — Моего мужа здесь нет, но будь он здесь, он бы занялся тем же, что и я. Поднимите армию, созовите как регулярные войска, так и ополчение. Снимите гарнизоны с венетской и либурнской границы, гарландскую не трогайте. Часть сил пусть охраняет Таэрверн, готовая к нападению. Остальных отправьте в Виндспорт, посадите на корабли и пусть идут в Дейревер. Командование доверьте Блаунту. Домен Коллинсов восстал против Ретвальда одним из первых. Блаунт умеет разговаривать — пусть объяснит горожанам, что эринландцы пришли как друзья, охранять на стороне законного герцога Дейревер от Короля-Колдуна.

— Потребуются документы, — сообщил канцлер спокойно.

— Составьте приказ от имени моего мужа, скрепите его печатью, подделайте королевскую подпись. Не мне вас учить. Генералам скажите, что Эдвард Фэринтайн принял такое решение две недели назад, проезжая Гарланд и получив секретное донесение от иберленских шпионов о беспорядках в стране. Гонец доставил письмо только сейчас, вы как получили — так и начали действовать. Начнете сегодня. Вечером, перед тем как я покину замок, доложите о первых результатах.

— Хорошо, госпожа. Что-нибудь еще?

— Горячий плотный обед и три кружки чая, мне и моим иберленским гостям. Пусть подадут в одну из ближайших комнат, но, разумеется, так, чтобы слуги не могли знать, для кого они готовят. Сможете такое организовать?

Губы Германа Рогге разошлись в подобии улыбки:

— Вы плохого обо мне мнения, леди Кэран. Это будет несложно.

— Рада, что не ошиблась в вас. Идите, барон. Буду ждать вас с докладом в шесть вечера, а пока намереваюсь поспать. После завтрака, разумеется. Ужина. Не знаю, как правильно сказать. В Тимлейне был вечер, здесь утро, а я хочу куропаток. Идите на кухню, Герман, — королева позволила себе смежить веки, делая вид, что готовится задремать.

Эринландский канцлер встал, вежливо поклонился, вышел. Вернулся он по прошествии получаса, в течении которых Кэран притворялась, что спит прямо в кресле, на самом деле о чем-то думая. Оба молодых Айтверна в то же время напряженно молчали, чувствуя себя неловко в присутствии королевы.

Ожидая, пока придет барон Рогге, Айна поймала себя на мысли, что, хотя леди Кэйвен спасла ее, приятного впечатления королева Эринланда вовсе не производит. В обществе этой довольно молодой, эффектной и красивой женщины дочь лорда Раймонда чувствовала себя неуютно. Айна предпочитала выбирать себе спокойных рассудительных подруг — таких, как Амелия Таламор или Нэнси Паттерс. Похожая на ведьму из сказки, властная, резкая и наверняка коварная, Кэран Кэйвен не вызывала у нее доверия. Впрочем, Гайвен Ретвальд вызывал доверия еще меньше, и девушка радовалась, что покинула Тимлейн.

Обед ждал королеву и ее спутников в небольшой гостиной по соседству. Как объяснила Кэран, в помещениях, куда выводил потайной ход из подземелий Каэр Сиди, она разместила свои личные покои, в ее отсутствие обычно запираемые на замок. Ключ у канцлера, разумеется, был — на случай непредвиденных неожиданностей. У Айны сложилось впечатление, что барон Рогге пользуется доверием королевской четы и посвящен во многие вопросы, связанные с магией.

Размышлять над тонкостями эринландской политики девушка не стала — едва коснувшись еды, она поняла, что крайне голодна. И на жареную дичь, и на овощной гарнир девица Айтверн набросилась с жадностью, а покончив с ними, тут же занялась поданными в качестве десерта трюфелями. Исходящий паром чай она пила большими глотками, обжигая горло. Он был гораздо лучше модных в Иберлене травяных настоек, липовых или мятных — намного вкуснее и ароматнее. Лейвис, как заметила Айна, ел неохотно, а вот Кэран завтракала с удовольствием, явно наслаждаясь каждым блюдом.

Когда трапеза подошла к концу, королева сообщила:

— Я иду спать. Вам тоже советую хорошо отдохнуть — мне понадобится вечером ваше участие. Займите библиотеку, чтобы никуда не деться. Вы, леди Айтверн, прекрасно расположитесь на кушетке, граф Рейсворт удовлетворится креслом. Я по крайней мере надеюсь, что графу Рейсворту достанет такта довольствоваться именно креслом, — Кэран сквозь длинные ресницы бросила на Лейвиса испепеляющий взгляд.

— Как дворянин и будущий рыцарь, я бы никогда не подверг сомнению честь дамы, заняв одной с ней ложе, — сказал молодой человек кротко.

Как только молодые люди, оставшись в одиночестве, вернулись в библиотеку, Айна со всеми удобствами разместилась на кушетке, подложив под голову подушки и накрывшись пледом, а Лейвис, разумеется, сел у нее в ногах. Свой чай он не допил, но захватил с собой и теперь рассеянно держал на коленях.

— Можешь теперь объяснить, какого черта ты вытворяешь? — прошипела дочь лорда Раймонда со злостью, как только решила, что Кэран Кэйвен ушла из смежной комнаты и не сумеет ее услышать. — Почему ты себя так ведешь, дорогой брат? Сначала мне показалось, ты заигрываешь с этой ведьмой, а потом — наоборот, нарываешься на ее гнев. Какой реакции ты желал добиться подобными эскападами?

— Леди Кэйвен не ведьма, — сказал лорд Рейсворт. — Она королева, почти что царствующая, Эринланда, и чародейка — такая же как ты, Айна, только в совершенстве обученная, и при этом старше и опытнее тебя. Очень опасный человек, короче говоря. Один из самых опасных, каких я в своей жизни встречал.

— Я поняла. Так какого беса ты ее злишь?

— Я же сказал — тяжелый день. Разнервничался, столько всего повидал — сама понимаешь. Тут или шутить, или сойдешь с ума. Предпочитаю шутить. — Лейвис поглядел на кружку чая, с бесстрастным лицом отпил, а после отставил на пол. — Мне не нравится, — пожаловался он. — Можно я схожу за тем виски? Я вроде запомнил, на какой кирпич нажимать.

— Нельзя. Ты нужен мне трезвым.

— Печально. Но хорошо, что я хоть кому-нибудь нужен. Айна, — Лейвис вздохнул, — мне не нравится происходящее, и чем дальше, тем больше. Мы как щепки разбитого корабля, которые влечет поток — только и делаем, что зависим от других. Сначала отец втянул нас в свое восстание, и ты погляди, что случилось. Теперь леди Кэйвен. Слышала, что она сказала этому непрошибаемому барону? Эринландцы вторгаются в Иберлен, и плевать, каких друзей они при этом из себя корчат. Сиды явились с Гайвеном, потом эринландцы явятся с Кэран. Что еще? Артур призовет Гарланд? С него станется, он уходил с Рэдгаром. Война за иберленское наследство — вот как это однажды назовут, если мы не вмешаемся.

— Нам следует как можно быстрее вернуться к Артуру. Скорее всего, он поехал к Тарвелу — больше некуда. Будет просить у него помощи в войне, как уже делал весной. Он был верен Гайвену прежде — но едва ли сохранит эту верность, узнав, что Ретвальд творит теперь. Брат служит стране, а Гайвен ее предал, раз спутался с силами тьмы. Мы должны просить его помощи.

— Нам не нужно искать Артура, Айна. Вернее, не нужно искать его прямо сейчас. Зачем мы ему? Даже если он собирает сейчас армию, а с него станется проделать это во второй раз — мы там окажемся бесполезны. Просто два докучливых родственника его светлости господина первого министра, — голос Лейвиса наполнился ядом. Артура он не любил. — Мы должны предпринять что-то сами, если хотим сделаться из пешек игроками. — В глазах молодого Рейсворта вдруг зажегся азарт. — Малерион, кузина. Нам следует попросить леди Кэйвен, чтобы она отправила нас в Малерион, если ей такое под силу, конечно. Чтобы настроила правильным образом свою машину, уж не знаю, как та работает.

— А Кэран согласится? — спросила Айна с сомнением. — Она наверно хочет найти мужа, а искать его нужно в окрестностях Тимлейна. И зачем нам в Малерион, в любом случае?

— Согласится, если мы предоставим ей аргументы. И вполне проживет без мужа пару недель, пока мы вернемся оттуда в сердце страны, сделав сперва все дела. А зачем… Ради того, чтобы собрать армию, разумеется. Большая часть войск Запада пришла вместе с отцом к Стеренхорду весной, но какие-то гарнизоны дома остались. В Малерионе, Рейсворте, еще кое-где. На несколько тысяч человек мы вполне можем рассчитывать. Приведем их в королевский домен — и тогда с нами будут считаться.

— Кто с нами будет считаться, Лейвис? Кто я такая для них? — спросила Айна горько.

К собственному однодневному царствованию девушка теперь относилась, как к смешному нелепому недоразумению. Айна помнила, как мечтала о короне, как видела себя владычицей, восседающей на Серебряном Троне — и осознавала, насколько ничтожными оказались ее мечты. Возвращение Гайвена доказало им цену, но еще больше в памяти засели слова Роальда Рейсворта, произнесенные им незадолго до гибели. Лорд-констебль ударил Айну по лицу, а потом сказал: «Ты малолетняя дура, и лучше бы я надел эту корону сам. Ты еще не поняла, что твое слово ничего здесь не значит, девчонка? Делай, что тебе говорят старшие, и не капризничай». Лейвис тогда вступился за нее — выхватил шпагу и заявил, что никому не позволит так разговаривать с королевой Иберлена.

«Вот только никакая я не королева и дядя был абсолютно прав. Ради гордыни и из пустых обид я продала Артура и Гайвена, а теперь пожинаю плоды своих дел. Трупы, усеявшие тимлейнский дворец; иностранные корабли, направляющиеся в гавани Дейревера; мир, что скоро будет разрушен войной. Вот что я принесла своей стране».

Лейвис, кажется, почувствовал настроение девушки и сказал:

— Я тебе клялся в верности. Гайвену поклясться не успел, а тебе поклялся. Я из дома Айтвернов, а Айтверны своих слов стараются не нарушать. Ну, отец нарушил, но я попробую его примеру не следовать, — кузен улыбнулся неожиданно светло и легко. — Вы моя королева, леди Айна, а я ваш вассал, и от вашего имени я соберу войска.

— Глупости это все, Лейвис. За моим именем никто не пойдет.

— За Гайвеном тоже бы никто не пошел — но Артур призвал и люди собрались. Я тоже призову. Я граф Рейсворт, а это один из самых влиятельных титулов в стране, и если считать тебя королевой, то я твой прямой вассал, не хуже любого герцога. За отцом был весь Запад — и я объединю Запад под нашими знаменами. Ну, не весь, какую-то его часть — сколько успеем. Возьмем гарнизоны Малериона и окрестностей — и поскорее выступим в дорогу, ибо чувствую, все дела будут решаться на Нейре.

Айна вздохнула. Девушка поняла, что ужасно хочет спать. Голова отяжелела, глаза хотелось закрыть — мир уже начинал становиться нечетким, затуманенный накатившей дремой. Планы Лейвиса, такие же самоуверенные и нахальные, как он сам, отнюдь не внушали дочери лорда Раймонда доверия. Впрочем, кузен желал действовать, а не сидеть сложа руки, и уже это вызывало приязнь. На мгновение девушке захотелось его обнять, но она сдержала столь неуместный порыв.

— Ты сумасшедший, — сказала Айна взамен.

— Я Айтверн, — ответил Лейвис, не прекращая улыбаться. — Конечно, я сумасшедший.

 

Глава пятая

5 сентября 4948 года

Звездная Цитадель, Волшебная Страна

Страна, что зовется Королевством Сумерек — холмистая, поросшая лесом равнина, раскинувшаяся на две сотни миль к северу от Каскадных гор. На севере и западе ее скалистые берега омывает холодное море. Прежде береговая линия проходила южнее — но в день, когда лицо Земли изменилось, вода отступила, соединив Шотландию с Гебридскими и Фарерскими островами. Потребовались многие годы ирригационных работ, чтобы осушить оставшиеся болота и соленые озера — зато илистые почвы оказались пригодны для земледелия. На невысоких холмах поднялись замки и крепости — изящные, тяготеющие к архитектурным изыскам, выглядящие так, будто явились Людовику Баварскому во сне.

Но Звездная Цитадель куда старше их всех. Ее строили после третьей мировой войны — и в ожидании четвертой, на острове, что звался тогда Льюис, на холмах возле озера Уиг. Ее серебристые, из металла изготовленные конические башни устремлены в серое небо. Оружейные бойницы ощетинились плазменными пушками, что не применялись уже немало веков. Тонкие мостики, протянутые над пропастью, соединяют меж собой верхние галереи крепости. Едва видным взгляду маревом, повисшей в воздухе оранжевой дымкой, чуть заметно мерцают включенные на минимальную мощность энергетические щиты.

Когда умирало небо и рушились прежние горы, эти щиты сдержали бурю, до основания снесшую немало иных городов. Они выдержали и прямые попадания ракет, и залпы лучевых орудий, произведенные из космоса — и ударную волну, пришедшую, когда сдвинулись тектонические плиты. За высокими стенами Цитадели укрылись лорды Великих Домов, повелители Народа Дану — странной расы, обитавшей в северных землях еще прежде прихода сюда людей.

Оставались эти стены им домом и поныне — вот только королевство, столицей которого крепость служила, неотвратимо увядало. Тяжелыми выдались минувшие столетия — полными и тревог, и боли. Случилось четыре Великих Раскола, когда брат поднимался на брата, сверкало оружие и обильно лилась кровь — вопреки легендам, такая же красная, как у смертных людей. Властители сидов клялись наблюдать за родом человеческим и удерживать в равновесии Землю — но не смогли сохранить в покое даже собственное государство. Междоусобицы подточили державу, немало прежде многочисленных родов прервалось, иные пришли в упадок. Уже сейчас половина прежних замков стояли покинутыми и лишь ветер гонял пыль в опустевших беломраморных залах. Во многих прочих число обитателей сократилось до трети или даже до четверти.

Держались пока карлики, обустроившие свои чертоги на северных отрогах Каскадных гор, и некоторые другие малые народы, но по сидам оказался нанесен сокрушительный удар. Не только уменьшилась их численность до жалких тридцати тысяч — сама кровь их ослабла, истончился век. В прежние времена те, кого люди называли эльфами, не зная старости разменивали тысячу, а то и две тысячи лет — теперь же лишь немногие доживали до пятиста. Огромная часть сидов начинала ощущать первые приметы старости в триста лет и умирать в четыреста. Поколения сменялись быстрее — но в каждом из них рождалось все меньше детей. Сложнее, чем прежде, оказывалось зачать ребенка, и порой десятилетия проходили, прежде чем у отчаявшихся родителей появлялось долгожданное дитя.

«Мы вымираем. Замкнувшиеся в пределах своих владений, лишенные притока свежей крови, мы добровольно обрекли себя на медленную смерть. Смешение кровей с человечеством сохранило хотя бы нашу нацию — точно так же, впрочем, лишив ее долголетия. Что лучше, интересно, полностью погибнуть как народ или сохраниться, но стать при этом почти целиком людьми?» — стоявшая возле панорамного окна девушка не знала ответа на этот вопрос.

По человеческим меркам она выглядела совсем юной — да и по эльфийским тоже была молода. У нее были густые огненно-рыжие волосы, сейчас собранные в хвост; мраморная кожа; меняющие оттенок глаза — то прозрачные голубые, то густые синие, а то и вовсе жемчужные. Ее звали Эйслин Дановар, с Благого двора, и сидом девушка была лишь наполовину. Ее мать происходила из морского народа сэлки, что обитал прежде в подводных городах Лайонесса к западу от Старого Эрина. Ныне почти все те крепости были покинуты. Сэлки призвал на службу один из прежних Сумеречных Королей, дед Келиха, когда рассудил, что все фэйри должны пребывать под его властью. Народ моря пришел — оставив тоску по родине в своей крови.

Эйслин несла службу в отряде Стражей Грани, и вчера эта служба ознаменовалась неприятным инцидентом. В присутствии монарха и всех влиятельных лордов Брелах Скегран, капитан Стражей Грани и королевский старший брат, напал, пытаясь убить, на опального лорда Шэграла Крадхейка — а также обвинял государя и Звездный Совет в измене и развязывании преступной войны. Брелах был помещен под арест. Вместе с ним заточили и Эйслин Дановар, бывшую его лейтенантом.

В камере, куда гвардейцы отвели ее после заседания совета, завершившегося союзом между Гайвеном Ретвальдом и владыками фэйри, Эйслин пробыла недолго — часов пятнадцать. Затем ей разрешили вернуться в собственные апартаменты, выставив, впрочем, у дверей стражу и приказав никуда не выходить. Весь день она провела, гадая, что творится вокруг. Глядела в выходившие на юг окна, где темной линией вырисовывался, обозначая границу с Иберленом, оплывший от времени скалистый горный хребет. Перелистывала страницы своей электронной записной книги — сожалея, что ей не оставили доступ к сети. Та сейчас, должно быть, наполнена обсуждениями и слухами.

Девушка слушала, поставив на кольцевое воспроизведение, любимую музыку — в основном Шуберта и Грига. Став после Великой Тьмы хранителями традиций и культуры сгинувшего мира, сиды переняли очень многое у людей, которых некогда с презрением считали дикарями. Эйслин любила романтизм — как в музыке, так и в литературе. Впрочем, сейчас даже всегда вдохновлявшие ее композиции совершенно не могли помочь.

Молодая эльфийка нервничала. Тревожилась. Не знала, чем занять время. Пробовала играть в шахматы сама с собой, бросила, дважды себе проиграв. Ее тревожила судьба командира — а еще больше тревожило, чем обернется авантюра, в которую король позволил себя втянуть, решив принять участие в разворачивающейся в землях людей гражданской войне.

«Мы находимся в своем доме, вот только долго ли этому дому осталось теперь стоять? Не разрушим ли мы его сами, уверенные, как и прежде, что совершаем нечто необходимое и правильное? Не отравлены ли в очередной раз ядом наши мечты о всеобщем благе? Мы уже наделали немало зла в прошлом».

— Келих сказал, страсть как желает видеть наши персоны. Так что ты тут не задерживайся, пошли. Брат ждать не любит.

Эйслин вздрогнула. Обернулась, отворачиваясь от обзорного окна. Брелах стоял на пороге. Черные волосы заплетены в хвост, черный мундир не имеет знаков различий, на перевязи — его любимая шпага. Запястья свободны от силовых браслетов, полагавшихся арестанту.

— Да тебе никак вернули оружие? — спросила девушка с удивлением.

— Вернули, — Брелах дернул плечом. — Лучше б не возвращали. Так бы я тешил себя, что меня хоть немного боятся.

— Мой капитан, — Эйслин сделала насмешливый реверанс, — соболезную. Тяжелый удар по твоей гордости. Может расскажешь мне, почему не сидишь в темнице, хотя по всем заслугам обязан?

Она была рада возвращению командира — словно тяжелая гора упала в плеч. И все же что-то здесь было не так. Без веского повода Келих не стал бы освобождать Брелаха. Король был известен тяжелым нравом — а тут позволил своевольному родичу выйти из камеры и разгуливать коридорами дворца при оружии — том самом, что накануне уже было пущено им в ход.

— Нечего рассказывать — я сам не знаю, — признался капитан. — Я думал, после драки с Дэленом от суда не отвертеться — да вот нет. Брат приперся под утро, казался участливым, послал спать, сказал, что поговорит под вечер. Даже солдат не приставил, чего про тебя не скажешь. Сейчас он мне написал, сказал, желает видеть, и распорядился, тебя чтобы с собою взял.

— Чудесато, — пробормотала Эйслин. — Ладно, пошли, раз уж так.

Охрана, дежурившая у выхода из комнат молодой Дановар, пропустила их без всяких прекословий — они даже отдали Брелаху честь. Старший сын покойного государя, капитан Стражей держался вдали от политики, не став в свое время претендовать на трон, хотя мог бы. Солдаты его уважали, а придворные побаивались. Все понимали, что желай старший Скегран получить власть, он легко мог бы привести королевство к расколу и новой войне, подобной той, на которой уже погиб, сцепившись с кузеном, его собственный родитель. Вместо этого Брелах устроился на службу, как сам говорил не раз с иронией, простым капитаном пограничной стражи.

Вот только границы Волшебной Страны — поважнее всех прочих.

К нужному им уровню дворцовых покоев Брелах и Эйслин поднялись быстро, на лифте. Парадные залы эльфийских королей были полны всевозможных диковинок, служивших забавой и развлечением для придворных и редких гостей столицы. Стражи Грани миновали Звездный Чертог, где зависли в воздухе, мерцая, голографические проекции ближайших светил того спирального рукава галактики, в котором находилась Земля. Затем Эйслин и Брелах прошли Залом Шепота — в нем низвергались с потолка, собираясь в бассейны, потоки подсвеченной всеми цветами радуги воды. Пересекли Пламенную Галерею, со сгорающими в огне статуями, чьи руки изгибались, а лица застыли в безмолвном крике. В Галерее Эйслин всякий раз становилось не по себе. Некоторые произведения современного искусства казались ей пугающими. Она предпочитала наследие Древних людей — не такое утонченное и менее жестокое.

Король ждал Стражей Грани в своем кабинете. Окон в помещении не было — как не было их в большинстве помещений замка. Привычные некогда к жизни в холмах, и выбравшись на поверхность сиды предпочитали обходиться без них. Эйслин была одним из немногих исключений, потому добилась предоставления ей апартаментов во внешнем поясе цитадели. Без солнечного света девушке становилось плохо. Еще хуже ей, впрочем, было без моря. Доставшаяся от предков по материнской линии соленая и своевольная кровь то рыдала, то жалобно пела, тоскуя по пенным бурунам и штормовым ветрам. До ближайшего берега от столицы, где Эйслин несла службу, насчитывалась почти сотня миль, но в каждую увольнительную девушка старалась отправляться на побережье. Там она долго сидела у кромки прибоя, окунала в воду ладони и думала о давно покинутых предками подводных чертогах.

Когда его подданные вошли, Келих сидел в глубоком кресле, спиной к дверям. Развешанные по стенам экраны передавали картинки, транслируемые спутником — все они погасли, стоило Стражам Грани переступить порог, как погас и монитор компьютера, стоявшего на столе перед государем. Кресло мягко развернулось навстречу вошедшим, и Келих, не говоря ни слова, сделал жест рукой, повелевая гостям садиться.

На вид ему было совсем немного лет, точно также, как самой Эйслин. Меньше двадцати, если судить по человеческим меркам, а на самом деле — тридцать пять. Мальчишка с точки зрения сидов. Вот только как и все, кто носил корону прежде него в династии Точащих Землю, Келих Скегран, вступая на трон, принял память всех своих предков от самого первого, получив их магический опыт, их знания и их силу. Передача памяти — смертельно опасная процедура, и проводится редко. Не всякий, кто проходит через нее, сохраняет здравый рассудок.

Говорили, что Келих не сохранил.

— Брат и сюзерен, — Брелах склонился в полупоклоне, — ты звал нас с моим другом Эйслин, и мы явились к твоему присутствию. Какие слова ты желаешь сказать нам? — Обычно бесцеремонный, сейчас командир Стражей Грани говорил учтиво — да вот только голос его оставался холодным.

— Брат мой Брелах, — король чуть шевельнул головой, — присядь, и ты, Эйслин, тоже садись. — На негнущихся ногах эльфийка опустилась в кресло напротив своего государя.

Брелах присел рядом, развалившись в чуть небрежной позе и закинув ногу на ногу. Эйслин хорошо успела изучить старшего Скеграна, прослужив десять лет под его началом, и знала — сейчас командир зол. Братья никогда хорошо не ладили. Брелах, порывистый и беспокойный, был огнем, Келих — водой, то обжигающей подобно тропическому источнику, то ледяным северным дождем промораживающей до костей.

— Я ожидаю, — сказал Страж Грани сухо, — что мой сюзерен станет отчитывать меня за мой вчерашний непозволительный, как ему кажется, поступок.

— В таком случае, ты ожидаешь напрасно. Отчитывать и пенять — глупо и мелко после того, что ты натворил, пребывая в здравой памяти и трезвом уме. За некоторые проступки полагается либо смертная казнь, либо милосердное прощение, а убивать собственного брата я еще не готов.

— Тобой владеют сентиментальные чувства? — усмехнулся Брелах.

— Когда моя жена принесет мне наследника, — ответил король эльфов спокойно, — а случится это, я надеюсь, скоро, я буду рад избавиться от тебя, родич. Ты неуживчив, своеволен и сеешь смуту. Но пока наш великий дом не должен быть прерван по глупой моей прихоти. Есть вещи, которые я должен с тобой обсудить, брат, и они важнее наших ссор.

— Раз должен, так говори.

Келих помолчал, выдерживая многозначительную паузу. Чуть смежил веки, будто захваченный подступившей дремотой. Привычку своего короля оттягивать начало разговора Эйслин успела изучить хорошо. Владыка Волшебной Страны всегда держался именно так — будто у него в запасе все время мира и спешить совершенно некуда. Непозволительно юный для короля столь старого народа, Келих вел себя так, будто видел еще рождение вселенной. Возможно, в этом проявлялась его гордыня, а может, он просто не мог поступать иначе, почти утратив собственную личность в океане воспоминаний предков.

Наконец король произнес:

— Думаю, ты окажешься рад моим новостям. Шэграл Крадхейк мертв. Умер накануне вечером, вскоре после того, как тебя взяли под арест.

— Я не рад, — признался Брелах. — Раз ты меня зовешь, случилось нечто поганое — просто так из камеры ты бы меня не выпустил. При каких обстоятельствах владыка Метели оставил худший из миров?

— После совета и перед тем, как отправиться с выданными ему солдатами в Иберлен, Гайвен Ретвальд навестил родственника. В его здешних покоях в Драконьей Башне. У Шэграла Ретвальд пробыл час, после в сопровождении Дайнера отбыл к вратам. А сегодня утром старик был найден мертвым. Я просмотрел записи камеры. Крадхейк пробудил в Гайвене ту часть родовой памяти, что относилась к нему самому. Не рассчитал своих сил при этом и умер.

— Понятно, — сказал Брелах, весь в один миг переменившись в лице. — Да хранит его Дану.

— Да хранит. Вижу, ты все же не рад, — король задумчиво провел рукой по лбу, словно испытывал головную боль.

— Совершенно не рад. Уж поверь.

Эйслин вполне разделяла чувства своего командира. Последний из живущих в королевстве Сумерек драконов был проблемой — но проблемой привычной. Тысячу лет назад Шэграл Крадхейк действительно представлял собой угрозу для порядка и мира. Он переманил на свою сторону немало фэйри из всех народов, населявших северный край, и предпринял поход на юг с целью истребления человечества. На холме Дрейведен владыка Метели, как Шэграл себя называл, был разгромлен сводным братом, Эйданом Айтверном из младшей линии Драконьего Дома. Тем самым Эйданом, что принял удел и судьбу людей. Шэграла судили здесь, в Цитадели, лишили права голоса в Звездном и Лунном советах, подвергли домашнему аресту, заточив в пределах принадлежавшего ему владения Амарт.

Конечно, строптивый дракон не успокоился. На Неблагом дворе у него всегда находилось немало сторонников. Те же Дэлен Дайнер и его клика. Но большая часть того, на что этих сторонников хватало — мелкие каверзы да постоянные попытки протолкнуть в Лунный совет петицию об отмене Шоненгемского пакта, воспрещающего фэйри присутствие в Срединных Землях. Голосование неизменно проваливалось, но пакт этот все равно в мелочах нарушался.

Большая часть действий Неблагого двора заключалась в подкупе чиновников и мелкой контрабанде. Оставшиеся на землях людей артефакты Древних высоко ценились на местном черном рынке. Пресекать эту торговлю являлось теперь одним из основных занятий Стражей Грани, раз более важной работы им, к счастью, не находилось.

До вчерашнего вечера. Пока наследник бежавшего некогда в Иберлен Бердарета Крадхейка, сына Шэграла, не заявил, что денонсирует Шоненгемский пакт вовсе. Формальное право у юноши на это имелось — он был в своих землях королем, пусть и свергнутым с трона, но относительно законным. Вот только теперь весь мир, похоже, обернется верх дном. И дело тут касается не только незаконной торговли лучевыми ружьями.

— Шэграл умирал, — сказал наконец Брелах. — Ему при лучшем раскладе оставалось лет сто. И то лишь потому, что он продлил свою жизнь всеми способами, которыми ее продлить возможно, включая те, о которых я даже думать не желаю. Он решил передать потомку все, что знал сам. Ты его видел, этого потомка. Шестнадцать лет — даже для людей мало. А на юнца свалилась вся мощь и все знания старейшего из наших чародеев. Если он не рехнется и не наделает бед, можешь меня разжаловать или убить. Это сейчас все равно что сам Шэграл — только в молодом теле, полный сил, свободный и совершенно безумный. Грань между их разумами, наверно, совершенно стерлась. Тебе не кажется, брат, что вчера все же стоило меня послушать?

— Теперь кажется. Я был не прав, — сказал Келих мягко.

На памяти Эйслин король Волшебной Страны впервые прямо признавал свою правоту. Смотрелось это удивительно. Келих казался если не раскаивающимся, то признающим допущенную ошибку.

«Ему есть, что признавать. Повелитель Бурь обманул нас всех. Отправил свое порождение в Иберлен, в сопровождении самых преданных сторонников, вроде того же Дэлена. А главное — добился отмены прежних ограничительных законов. Даже если Келих не захочет поддерживать Гайвена Ретвальда обещанной армией, вся шваль с Неблагого двора все равно кинется на подмогу наследнику своего господина. Ведь они теперь имеют право пересечь Каскадные горы — сам иберленский король разрешил. Попытайся мы их остановить, это окажется чревато новым Великим Расколом».

— А ты думал, сможешь играть человечишкой, — произнес Брелах со злой усмешкой.

— Я ошибся, — тон Келиха Скеграна оставался все так же мягок, но нечто в выражении глаз короля не понравилось Эйслин. «Лучше Брелаху его сейчас не злить». — Будешь пенять мне и дальше? Или, может, поговорим о деле?

— Давай о деле, брат, — уступил Страж. — Пока нам обоим жизнь не попеняла.

— Разумные слова. Мне нужно, чтобы ты собрал отряд. Возьми, если хочешь, Мотори, Кенана и всех остальных, кого пожелаешь. Отправляйся в Иберлен, ко двору Гайвена Ретвальда, как будешь готов.

— Устранить его?

— Наблюдать, — Келих чуть поморщился. — Не уверен, что ты сможешь его устранить, с учетом его свиты и новых возможностей. Вдвоем мы, пожалуй, справились бы… Леди Дановар, — обратился король к Эйслин, — вы с этого момента — официальный посол королевства Сумерек в королевстве Иберлен. Верительные грамоты, заверенные Звездным Советом, получите перед отбытием — в бумажной форме и в электронной. Вам поручается находиться при особе Гайвена Ретвальда, наблюдать за ним, подавать мне отчеты о его деятельности, эту деятельность по возможности контролировать в разумных пределах. Насилие без моего разрешения не применять.

— Почему я? — спросила Эйслин прямо.

Назначение оказалось для девушки неожиданным. Дипломатом она не была ни по образованию, ни по призванию. Впрочем, в закрытом от всего мира государстве никаких дипломатов не водилось уже много столетий. В любом случае, в своем отряде Эйслин была самой младшей и никаких официальных ролей отродясь не исполняла.

— Потому что тебе Ретвальд доверится больше, чем мне, — хмыкнул Брелах. — Посмотри на меня, — капитан саркастически улыбнулся, — и посмотри на себя. А теперь представь этого юношу, нахватавшегося знаний от предка, но все равно с кашей в голове и горячей кровью. Меня ему будет хотеться вызвать на дуэль, стоит мне хоть слово промолвить, а вот тебя, возможно, и послушается.

— Надеюсь, вы не поручаете мне его соблазнить, — сказала Эйслин холодно. — А то располагать к доверию можно разными способами, знаете ли.

— Не поручаю, — ответил вместо Брелаха Келих. — Это все равно не подействует, если он таков, каким я его оценил. В любом случае, я надеюсь на вас, леди Дановар, на ваш здравый рассудок и меткое слово, — девушка кивнула. — Что до моего брата, тебе, Брелах, предстоит совсем иная миссия.

— Какая же, мой государь? — сейчас Страж был самая любезность. — Какую работу жаждешь на меня взвалить, полагая, что она важнее, чем наблюдать за сорвавшимся с поводка потомком Повелителя Бурь?

Эйслин не сомневалась, что командир сейчас сердит. Он предпочел бы заниматься Ретвальдом сам. Тем более в окружении юного иберленского короля находился Дэлен Дайнер, с которым Брелах Скегран давно собирался свести счеты. Взаимная неприязнь связывала двоих сидов еще с тех времен, когда Дэлен занимался разграблением разбросанных по свету тайников, оставшихся от прежней цивилизации, а Брелах старался ему помешать.

— Я приказываю тебе заняться Эдвардом Фэринтайном, — сообщил брату король. — Ты наблюдал за его деятельностью давно. Я изучил все отчеты. Ты говорил мне, он не опасен и вправе вместе с чародейкой Кэйвен попытаться возродить Конклав. Пусть так, хотя мы оба прекрасно помним, какими бедами обернулось существование подобной организации во времена наших дедов. Мой шпион затесался в окружение Ретвальда и прислал несколько часов назад донесение. Фэринтайн похвалялся, будто взломал коды доступа к орбитальным спутникам и произведет бомбардировку, если слуги Ретвальда попробуют его арестовать.

— Громкое заявление. Это правда?

— Насколько могу судить, да.

Эйслин тревожно встрепенулась. Даже она немного знала о подобных вещах, невзирая на работу в элитном подразделении. Затронутая королем тема относилась к числу наиболее секретных. И все же девушка слышала, что станции космической обороны были созданы людьми еще в третьем тысячелетии и сделались причиной двух разрушительных войн. После четвертой мировой войны контроль над ними получили Повелители Холмов, но даже они оказались не в силах предотвратить пятую мировую войну, названную впоследствии Войной Пламени. По ее завершении не справившийся со своими обязанностями род Фэринтайнов отказался от контроля над орбитальным оружием.

— Нас устраивал прежний status quo, по которому имперские спутники не принадлежали никому и никем не могли быть применены, — сказал Келих. — Так бы оно и оставалось до скончания века. Или пока они не выйдут окончательно из строя, что при текущем отсутствии ремонтных работ случится лет через триста. Но сэр Эдвард смешал нам все карты. Мы не можем допустить, чтобы у старых боевых станций вновь нашелся хозяин. Тем более хозяин, обещавший использовать их на войне.

— Я понял тебя, государь.

— Хорошо. Найди Эдварда Фэринтайна и убей его. По имеющимся у меня сведениям, он находится сейчас в окрестностях Тимлейна.

Брелах помолчал — немного, секунд пять, должно быть — а потом с некоторой неохотой кивнул. Его колебания были вполне понятны. В прежние времена считалось, что народом сидов сообща правят Сумеречные Короли и Повелители Холмов, и лишь Драконьи Владыки могут встать с теми и другими вровень. Лишив жизни законного Повелителя Холмов, пусть и несущего в своих жилах немалую доли человеческой крови, старший Скегран нарушил бы немало древних запретов.

— Ладно, — сказал Брелах. — Хочу только уточнить, он последний?

— Да. Но если он успел поделиться знаниями с женой, тебе придется убить и ее. После этого спутники вновь не будут никому принадлежать, я надеюсь. Если только воспользоваться ими не попытается Гайвен Ретвальд. Как доносит мой наблюдатель, он рассуждал о подобной возможности в обществе сопровождавших его солдат. Именно поэтому мне и нужны вы, леди Дановар. Приказываю вам следить за действиями иберленца, всеми доступными способами и в первую очередь магическими. Если заметите, что он пытается установить контроль над спутниками Антрахта — сперва сообщите мне по защищенному каналу, затем вызовите Брелаха и весь отряд. Сами в бой не вступайте — тебя это, Брелах, тоже касается. Ретвальд сильнее вас. Постарайтесь не дать ему совершить никаких безрассудств, пока я не прибуду на место лично.

— Я поняла, — сказала Эйслин. Командир тоже кивнул.

— Прекрасно. Брат, Фэринтайна ты скорее всего найдешь в окружении Артура Айтверна. Этот еще один дракон собирает войска против Гайвена Ретвальда, считая задуманный нами план подчинения континента несвоевременным. Магией он не владеет, по крайней мере в деталях ей не обучен, но люди за ним идут. Его ты тоже должен будешь убить. Предвосхищая твои возражения, скажу — это необходимо. Мы можем взять Срединные Земли либо быстро и меньшей кровью, либо путем затяжной войны. Артур Айтверн желает войны, как и его эринландский друг. Твоя задача ему помешать, сократив количество будущих жертв.

— Такое чувство, будто ты посылаешь меня истреблять безоружных, — проворчал Брелах.

— Не советую недооценивать Фэринтайна. Он сильный и опытный чародей. Чтобы справиться с ним, тебе понадобится помощь всей твоей команды — особенно теперь, когда сэр Эдвард со всей отпущенной ему самоуверенностью распоряжается могуществом так называемых Древних. Сделай, о чем я тебя прошу — и помни, что так мы прольем куда меньше крови, чем могли бы.

Брелах Скегран встал, давая понять, что выслушал своего короля и готов действовать. Келих не объявлял, что аудиенция окончена — но его старший брат, лишь по собственной прихоти не сделавшийся владыкой Сумерек, никогда не отличался покладистым нравом. Капитан Стражей Грани поправил перевязь со шпагой, сжал витой эфес затянутой в белую перчатку ладонью. Выглядел Брелах мрачно — таким мрачным Эйслин не видела его еще никогда. Она понимала, насколько неприятную миссию поручил ему король. Убить двух высоких фэйри, наследников Великих Домов, пусть и оказавшихся фактическими врагами — не каждый согласится на такое.

«И все-таки Брелах исполнит приказ, — поняла вдруг Эйслин. — Несмотря на то, что сам сочувствует людям и тем, кто захотел, будучи изначально нашей крови, людьми стать. Мы — последний бастион цивилизации на опустошенной Земле. Мы слишком хорошо помним, что такое оружие массового поражения, применявшееся прежде. Смотрели видеоматериалы, узнали еще в детстве о миллиардах уничтоженных жизней. Если Эдвард Фэринтайн готов снова к этому оружию прибегнуть, он не должен оставаться в живых».

— Я сделаю, — пообещал Брелах. — Только чем в это время займешься ты?

Келих тоже поднялся на ноги. Он был ниже брата на полголовы. Тонкокостный, изящный, слабый на вид. Возможно — самый опасный боец в этом мире, обладающий памятью всех своих предков от самых первых, правивших народом Дану еще прежде, чем легли первые камни в основания пирамид Египта. Каждое движение Келиха было словно порыв ветра.

— Я попытаюсь оседлать волну, — сказал младший Скегран. — Ты обвинил меня вчера в глупости, когда я согласился с доводами Ретвальда — а между тем, у меня не было иного выхода. Юный лорд Гайвен говорил убедительно, расписывая всем высоким лордам преимущества, которые мы получим, придя к нему на помощь. Не менее убедительно и лорд Шэграл объяснял, насколько опасным окажется человечество, не контролируемое нами. Неважно, согласен я сам с этими рассуждениями или нет. Отвергнув их, я бы получил смуту, а возможно, и мятеж. Крадхейки, молодой и старый, все равно нашли бы сторонников для задуманного ими дела — вот только попутно они бы восстали против нас, и многие кланы присоединились бы к ним. Запретный плод сладок, а мир людей давно манит наших смутьянов.

— Поэтому ты решил встать во главе этого похода сам.

— Уж лучше так, чем залить нашу землю кровью, как делали предки. Еще одного Раскола сиды не переживут. Мы умираем, лишенные цели и смысла, в сумраке наших чертогов. Правильнее оказаться объединенными во имя достижения общей цели, нежели разобщенными в борьбе друг против друга. Я соберу армию — и приведу ее на юг. Первый корпус возглавлю лично, и прибудет он в Иберлен в кратчайшие сроки. Надеюсь, уже в этом месяце.

— Ты играешь с огнем, брат, — сказал Брелах неодобрительно.

— Такова природа власти. Король должен слушать народ. Наш народ желает войны во имя мира — и видит Дану, мы такую войну начнем.

Брелах Скегран коротко резко кивнул. Поклонился своему государю и родичу, и четким военным шагом отправился к дверям. Эйслин, после короткого колебания, последовала за командиром. Сейчас девушка ощущала еще большую тревогу, нежели час назад, когда только переступала порог королевского кабинета. Задание, порученное Келихом, не внушало ей радости — но еще худшей оказалась миссия, выполнять которую предстояло теперь командиру и прочим товарищам. Не такую работу Стражи Грани привыкли исполнять в последние годы, и оставалось лишь сожалеть о завершении прежних беспечных дней.

Когда Эйслин уже взялась за ручку покрытой резными узорами двери, открывая ее, государь Келих неожиданно сказал:

— Леди Дановар. Еще минуту вашего внимания, пожалуйста.

— Слушаю, ваше величество, — замерла девушка.

Король в свойственной ему манере чуть помедлил, изучая ее бездонным взглядом. Затем качнул головой — и внезапно все обзорные экраны, развешанные по стенам его кабинета, зажглись. Старый наблюдательный спутник, выведенный на орбиту еще в середине третьего тысячелетия, до сих пор исправно работал — и, в отличие от многих прочих, не таил в себе никакой угрозы. Он собирал информацию, фиксировал ее, передавал в Цитадель. Эйслин замерла, рассматривая десяток различных картинок сразу. Везде обозначались место и время записи. Видео были свежие — не больше месяца.

Тропические леса — расположенные на Амазонке, согласно подписи внизу экрана. Широкая река струит воды среди поросших джунглями скалистых берегов. Загорелые местные жители, покрытые раскраской и перьями, управляют многовесельной лодкой. На корме свалены мешки — по всей видимости товар для обмена с другой деревней. Команда выглядит оживленной, над чем-то смеется. Девушка переводит взгляд на другой экран. На нем изображен многолюдный город в Юго-Восточной Азии. Толпа заполняет узкие улицы, катятся повозки, висит в воздухе пыль, зазывают прохожих к своим лоткам торговцы. Тянутся к небесам буддистские пагоды — красивые и одновременно строгие.

Вот опаленные огнем развалины Сиднея, огромное скопление рухнувших высотных зданий, прежде на протяжении многих лет всеми забытое и покинутое. Сейчас здесь копаются старатели, пытаясь извлечь из обломков и руин хранящиеся под прахом былого артефакты, что кажутся ныне чудесными и волшебными. Судя по всему, поисковые группы целенаправленно собирают оставшиеся от прежних времен машины. Может быть — чтобы разобраться однажды в их устройстве.

Вот деревня где-то в Африке. Засеянные поля, на которых трудятся люди. Морской порт в Европе… в Срединных Землях, и в его гавани стоят торговые корабли. Многие десятки кораблей, и от обилия флагов рябит в глазах. Пусть до сих пор не восстановилась трансатлантическая торговля, прерванная последней войной — но многие другие прежние маршруты снова разведаны, и Старый Свет начинает связывать паутина незримых нитей. Пройдет еще несколько десятков лет, и эти нити, возможно, дотянутся до Света Нового.

Весь мир жив. Мир приходит в движение, несмотря на опалившее его в древние годы безумное пламя. Вопреки тьме, разорению, отчаянию, невежеству и голоду Земля продолжает жить — и готовится подняться из праха. Девушка застыла словно в оцепенении, глядя на панораму воскресающей планеты, открывшуюся ее взору.

— Поймите пожалуйста одну вещь, леди Эйслин, — сказал король Волшебной Страны тихо. — Я не хочу уничтожать этот мир. Я боюсь, как бы он сам себя не уничтожил.

 

Глава шестая

Ночь с 5 на 6 сентября 4948 года

Тимлейн

Бунт вспыхнул в столице ночью. Вечер перед тем прошел хорошо — настолько, насколько это вообще в подобных обстоятельствах было возможно. Покинув Старую Ратушу, Гайвен в сопровождении своей свиты вернулся в королевский замок. Здесь аудиенции ожидали многочисленные придворные, но измученный молодой король приказал перенести все встречи на завтрашний день, после полудня. От усталости наследник Ретвальдов едва мог соображать. Он лишь вызвал к себе генерала Бредфорта, последние два месяца занимавшего должность командующего королевским гарнизоном.

Стивен Бредфорт был малерионцем. Уроженцем графства Роскрей, если точнее, но малерионцами в Тимлейне звали всех жителей Запада. Мещанского происхождения, он поступил в пятнадцать лет на службу к Драконьим Владыкам и за десять лет дослужился до лейтенанта. Выше подняться не смог — все капитанские должности в армии Айтвернов оказались закреплены за младшими сыновьями дворян либо их же бастардами. Судьба улыбнулась Стивену этим летом, когда Роальд Рейсворт сделался верховным констеблем. Предыдущий командир столичного гарнизона, Билл Клейтон, был из числа сторонников убитого изменника Гарта Терхола и запятнал себя верной службой узурпатору. Подобным людям Гайвен доверить руководство войсками не мог и отдал поручение Рейсворту, чтобы тот поставил во главе королевской армии надежных офицеров.

Сейчас, глядя на генерала, Ретвальд вовсе не знал, насколько тот надежен в действительности. Внешность Стив Бредфорт имел непримечательную. Среднего роста, жилистый и крепкий, с загорелым лицом и рыжеватыми, как у многих в Старом Эрине, волосами, он казался человеком простым и бесхитростным. Утром, узнав о низложении Коронного Совета, немедленно заявил, что будет исполнять все приказания государя. Это, конечно, ничего не значило. Наверняка Айне Айтверн он говорил накануне те же самые слова.

И все-таки, пока находившиеся под началом Бредфорта солдаты восприняли очередную смену власти в столице спокойно. Волнений за первый день не случилось. Не имея собственных шпионов, молодой Ретвальд не знал, о чем шепчутся люди в казармах, но за оружие они по крайней мере не хватались.

— Садитесь, генерал, — сказал Король-Чародей офицеру, когда тот появился на пороге. Сам Гайвен стоял возле окна, глядя на освещенный факелами двор — уже успело стемнеть. «Нужны световые прожекторы. Нужна нормальная связь. Нужен компьютер, способный транслировать данные с орбиты, чтобы представлять передвижения войск. Богиня, сколько всего не хватает в этой варварской дыре». — Будете вина? — спросил он у Бредфорта.

— Благодарю, нет, ваше величество. Мне бы просто воды.

— Хорошо, Стивен. Чарльз, налейте генералу воды.

Камердинер, застывший тенью в углу, поспешно кивнул. Как и большинство при дворе, последний день он глядел на своего короля с затаенным страхом. Многие слуги погибли во время устроенной темными сидами резни, а те, кто выжил и не сбежал, держались очень тихо. Пока генерал садился, Чарльз взялся за высокий прозрачный графин, наполнил водой бокал почти до краев.

Гайвен обратил внимание, что у камердинера дрожат руки. Заметить это оказалось несложно — зрение Короля-Чародея после случившейся с ним перемены обострилось до крайности. Наследник Ретвальдов даже в полумраке легко мог различить танцующие в воздухе пылинки, видел мельчайшие оттенки цветов на коврах и портьерах.

«Мне ведом их страх и я читаю по их лицам, как в раскрытой книге».

— Вы успели встретиться с капитаном Фалленом? — осведомился Гайвен.

— Да, государь. Передал ему все ваши слова. Гвардия Айтвернов, те триста человек, что в городе, подтверждает свою вам преданность. Я объяснил Клаусу, что рыпаться нету смысла. Он согласился и понял. Как услышал, что вы теперь можете и кто на вашей стороне выступает, так сначала с лица сбледнул, а потом быстро перестал спорить. Я рассказал про новую королевскую армию. Сообщил, что ему полагается к ней примкнуть. Клаус не из тех, кто упрямится, если не прав. Завтра прибудет во дворец засвидетельствовать вам свое почтение и приведет бойцов.

— Прекрасно. Распорядитесь, чтобы солдат капитана Фаллена разместили в гарнизонных казармах. Особняк Айтвернов, как и особняк Рейсвортов, опечатать и поставить охрану.

— Будет сделано, ваше величество.

Гайвен Ретвальд подошел к столу, шагнув из тени в отбрасываемый керосиновой лампой свет. От неожиданности генерал Бредфорт вздрогнул и с силой сжал хрустальную ножку бокала. Гайвен знал, что выглядит пугающе. Седые волосы, бледное лицо, черная одежда. Осознание владевшего недавними изменниками трепета доставляло ему наслаждение — и вместе с тем юный чародей понимал, что не сможет править, опираясь на один только страх.

— Письма в лагеря великих домов разосланы? — спросил король.

— Да, ваше величество. В Сендрик, к прочим нашим, то бишь к малерионцам, — поправился Бредфорт, — в Барроу к Эрдерам, к Коллинсам и Тресвальдам в Стоктон, в Миллари к Гальсам. Но ответы будут не раньше завтрашнего полудня, сами понимаете. Те отряды, что в городе, пока сидят и не рыпаются, бежать никто не пытался. Если что, мои ребята через ворота их не пропустят. Возле каждой столичной резиденции великих домов я поставил дежурных. Если будет непорядок, мне доложат.

— Благодарю, генерал. Вы отлично потрудились.

Бредфорт пытался сохранить в столице порядок, пока сам Гайвен выступал перед представителями гильдий. В ратуше короля встретили поддержка и признание — однако он понимал, что попросту купил расположение купцов и буржуа. Пообещал им места в будущем парламенте, прямым текстом по сути сказал, что в стране, которой станет теперь Иберлен, третье сословие сможет возвыситься за счет привилегий, отнятых у первого. Располагая к себе торговцев, мануфактурщиков и купцов, Гайвен одновременно рисковал потерять поддержку знати. Объявленные им реформы наносили удар по влиянию пэров Иберлена, лишали их безраздельной власти в собственных доменах. Верное своим господам рыцарство и прикормленные их золотом наемные гвардии могут взбунтоваться. Впрочем, дворянство уже доказало, что никакой настоящей поддержки от него ждать не стоит. Да и от кого вообще стоит?

«Двести сидов, из которых непонятно, сколько в действительности подчиняется мне и Дэлену, а сколько — Келиху Скеграну. Генерал, прислуживавший всем подряд. И магия. Если что, придется использовать магию — она уж точно не предаст».

— Бредфорт, — сказал Гайвен. — Вы назначаетесь новым верховным констеблем. Вот ключи от кабинета, который занимал Рейсворт — можете с утра заселяться туда. Майкл, набросайте пока документы по обычной форме, утром передадим их в канцелярию, — стоявший за конторкой секретарь, явно уже желавший лечь спать, поспешно кивнул и заскрипел пером. — Людей берите своих, — приказал король Стивену. — Делайте в ведомстве какие угодно перестановки. — «Хуже все равно не будет».

— Благодарю, ваше величество. Но, — малерионец слегка растерялся. — Не велика для меня задача? С городом я пока справляюсь, но одно дело город, другое вся страна.

Гайвен слегка улыбнулся:

— Пока страна и город одно и тоже. За пределами столицы мы Иберлен не контролируем. Сильно ответственности вам не прибавится, только должность другая.

— Это пока, государь. Но потом же все изменится. У меня нет опыта для такой должности.

— У Артура Айтверна его тоже не было, — пожал плечами король. — Однако если он справился, справитесь и вы. Вы, хотя бы, настоящий солдат и представляете, как воевать.

Гайвен кривил душой и хорошо это понимал. В те полтора месяца, что молодой герцог Айтверн считался командующим войсками, руководили на самом деле Тарвел и Рейсворт. Бредфорту передоверить свои полномочия было некому. Несмотря на свои недостатки, он был на пять лет Артура старше и действительно знал военное дело. Более опытных офицеров, что не были бы попутно замешаны в мятеже Гледерика, у Ретвальда просто в столице не нашлось. Не считая совсем сомнительных людей вроде Клауса Фаллена, конечно.

Офицер попробовал спорить:

— При всем уважении, сэр, герцог Айтверн — дворянин, а я второй сын владельца скобяной лавки. Сомневаюсь, что рыцари и лорды станут меня слушаться.

— Не станут слушаться, посадите их под арест или разжалуете. Бредфорт, вы генерал по званию и констебль, с этой минуты, по должности. Нытья на тему, что вам не подчиняются солдаты, я не потерплю. Не подчиняются — сажайте в карцер, лишайте званий. Рубите головы, в конце концов. Вам досталась армия, а не цирк.

— Скорее цирк, чем армия, — буркнул расхрабрившийся Стивен.

— Значит, будете муштровать акробатов. Чарльз, давайте сюда указ.

Камергер поклонился, принял у секретаря торопливо набросанный документ о назначении Стивена Бредфорта лордом Верховным констеблем Иберлена, передал государю. Гайвен пробежал короткий текст глазами и поставил свою подпись. Обычно простолюдин, дослужившийся до высоких чинов, посвящался в рыцари и получал дворянство, а то и титул, но в нынешних обстоятельствах подобного не требовалось. В старых сословиях больше нет никакой нужды, и чем быстрее все в стране это поймут, тем лучше.

— Завтра в девять утра жду вас с отчетом об обстановке в городе, — сообщил король.

На десять утра была назначена встреча с иностранными послами, желающими услышать объяснения по поводу случившихся в Тимлейне событий. Свои постоянные представительства в иберленской столице держали Гарланд, Астария, Венетия и Падана. Все державы — торговые партнеры и союзники. Много лет назад в иберленской столице присутствовали также лумейские дипломаты, но потом их выслали. С Лумеем давно уже идет война, необъявленная, но продолжающаяся уже двадцать лет, то затихающая, то вновь разгорающаяся в пограничье. Она началась с тех пор, как дед Гайвена предпринял попытку овладеть землями южного соседа. Кампания оказалась неудачной, зато привела к длительному конфликту, окропившему рубежи Иберлена кровью.

Гарландский посол — это предмет особенной головной боли. Ведь владыка Гарланда, собиравшийся сватать за Гайвена свою дочь Эмилию, отбыл вместе с Артуром несколько дней назад и с тех пор не давал о себе никаких вестей. Оставалось лишь догадываться, какую позицию он займет в текущем конфликте. Впрочем, какую бы ни занял, жребий брошен и исход предрешен.

Отпустив офицера, молодой король отправился в спальню. Сиды, молчаливые и почти незаметные в тени, остались дежурить на входе. Здесь, в принадлежавших прежде отцу покоях, Гайвену всякий раз становилось неуютно. Он не мог забыть, что еще несколько месяцев назад в этих комнатах спал Гледерик — и в них же принял смерть. Хорошо, что заблокирован механизм потайного хода, выводившего на Старую Дорогу, и можно не опасаться нападения. Нужно будет приказать вовсе завалить потайной проход, обрушив подземный коридор. Потребуется динамит. Гайвен сделал зарубку в памяти — внести взрывчатку в список того, что следует доставить из Керлиндара в первую очередь.

Ретвальд рухнул в постель, не раздеваясь. Отца провожали ко сну слуги. При этом нередко присутствовали придворные, превращая действо в настоящий ритуал, но Гайвен старался избегать подобной пышности. Он вообще допускал мысль, что распустит двор, и так за последние полгода потерявший изрядную долю прежнего блеска. Впрочем, все это можно будет обдумать потом. Голова отяжелела, безумно хотелось спать.

Уснул Ретвальд быстро — минут за десять, наверно. В иные дни он ворочался несколько часов, никак не в силах отвлечься от навязчивых мыслей о государственных делах, но сейчас владевшее юношей утомление оказалось слишком велико. Гайвен провалился в забытье, словно в колодец, наполненный тьмой. Снов ему не привиделось — в памяти сохранилось лишь ощущение тревоги и страха. Чернота обступила последнего Ретвальда со всех сторон и он полностью в нее погрузился.

Как оказалось, впрочем, ненадолго — часа на два или три. Пробуждение вышло неожиданным и резким. Темная вода отпускала неохотно — Гайвен чувствовал, что он словно тонул в ней, а теперь его тянут за шиворот обратно к свету. Чужой голос доносился с трудом и был едва различим. Все тело болело, просыпаться мучительно не хотелось. Юноша застонал, перевернулся на другой бок, стараясь не слышать настойчивый голос камердинера:

— Мой государь! Мой государь, молю вас, проснитесь!

С трудом Гайвен сел, щурясь от зажженных в опочивальне свечей. Чарльз Бишоп, главный королевский камердинер, за спиной которого стояли двое лакеев, имел до крайности взволнованный вид. Беспокойство исходило от него волной, ощущаясь как острый дурманящий запах. Ретвальд поморщился. Он никак не мог привыкнуть к обострившимся чувствам.

— Почему вы меня беспокоите, Чарльз? Сколько времени?

— Четыре часа утра, мой государь. Прошу простить мне дерзость, но я счел, новости не могут ждать до рассвета. В Новом Городе восстание. Чернь взбунтовалась, но подбили ее на это, как доносят стражники, люди Эрдеров и Коллинсов. Бунтовщики захватили Кузнечный двор и подняли над ним Серебряного Грифона и Красного Коршуна. Они требуют освобождения лорда Брендона и его соратников, созыва Коронного Совета, избрания регента и вашего отречения. Согласно донесениям, на Железной площади около двух тысяч человек и народ продолжает прибывать.

— Прекрасно, — сказал Гайвен сухо.

Захотелось рухнуть головой на подушку и обратно уснуть, но молодой король пересилил себя. Накатила досада. Весь день и вечер прилагать усилия к тому, чтобы успокоить взбудораженную столицу, обещая процветание и равенство — и получить к утру очередной мятеж. Впрочем, наивно было думать, что сторонники арестованных либо убитых вельмож останутся сидеть без дела. «Возможно, утопить эту страну в крови — действительно единственный выход».

— Что генерал Бредфорт? — спросил Ретвальд.

— Поднял столичный гарнизон и отбыл час назад к Железной площади, как только были получены новости о беспорядках. Сейчас прибыл гонец от него, с извещением, что желательно ваше присутствие. У генерала с собой тысяча человек, и он говорит, что не знает, допустимо ли снимать людей с городских ворот и охрану цитадели. Принимать решение вам, государь.

Только сейчас Гайвен начал запоздало осознавать, насколько малыми силами он в действительности располагает. Несколько тысяч солдат — совсем немного на город таких размеров, как Тимлейн, если он взбунтуется весь. Часть войск позавчера переметнулась к Тарвелу либо разбежалась, от прочих еще не поступало известий.

— Я хочу видеть генерала Дайнера, — сказал Гайвен.

— Я здесь, владыка, — сид выступил из тени бесшумно, как делал всегда.

Костистое бледное лицо, сухое и тронутое ранним увяданием. Худощавая фигура, затянутая в униформу черного цвета, какую носили при дворе Повелителя Бурь в замке Керлиндар. Дэлен был из тех сидов Неблагого двора, что столетиями находились в оппозиции к правящему дому королевства Сумерек, считая Шоненгемский пакт бессмысленным и даже преступным. Шэграла Крадхейка они почитали вожаком. Гайвен хорошо помнил, как верно Дэлен служил ему последние сорок лет. В Тимлейне сид получил должность командира королевской охраны и чин генерала армии.

— Дэлен, — сказал Гайвен, обращаясь к темному фэйри, — собери пятьдесят стрелков твоего отряда. Пусть им выдадут коней. Через полчаса жду на дворе — отправляемся на Кузнечный двор. Пришли оруженосцев, пусть помогут мне облачиться в броню.

— Будет исполнено, владыка, — голос у сида был шелестящий, словно у змеи.

Двое оруженосцев из числа гвардии Керлиндара помогли Гайвену Ретвальду надеть старинный доспех, такой же, какие носили все пришедшие с севера сиды. Титановая броня могла бы выдержать даже прямое попадание из плазменного ружья и при этом почти не сковывала движений, в отличие от рыцарских лат. В поясную кобуру — бластер, один из тех, что все последние века ждали своего часа в оружейных Волшебной Страны. Его вполне хватит, если изменит магия. Что до холодного оружия, его король больше не носил, зная, что при необходимости снова попросит у Дэлена саблю.

Гайвен спустился в Большой Зал, сопровождаемый сидами. Людей тут по утреннему часу было немного — придворные по большей части разъехались на ночь по столичным жилищам, а половина, наверно, и вовсе сейчас прикидывала, как незаметно покинуть город. Из статс-дам Ретвальд заметил лишь Лидию Кинни и ее молодую подругу Амелию Таламор. Супруга графа Кинни, державшаяся возле боковых колонн, смерила государя неприязненным взглядом, изобразив небрежную пародию на реверанс. Юная леди Амелия, чей отец, Хранитель Тайной Печати, сидел сейчас вместе с прочими сановниками в Веселой Башне, выглядела совершенно непроницаемой. При виде короля она отпила вина из хрустального бокала, который держала в руках.

— Ваше величество, — капитан Рейли, командир лейб-гвардии цитадели, поклонился.

— Сэр Ричард, — Гайвен едва взглянул на него, — поднимите людей по боевой готовности, но не оставляйте крепость. Беспорядки в Новом Городе могут быть лишь отвлекающим маневром. Возможно, мятежники хотят оттянуть наши войска туда, а сами попытаются меж тем завладеть замком. Ваш долг — не дать им этого сделать.

— Людей уже поднял. Все остальное сделаю, ваше величество.

— Замечательно. А с так называемым мятежом я покончу сам, — Ретвальд усмехнулся.

На крепостном дворе сиды седлали коней. Все фэйри, помимо кавалерийских сабель, имели при себе плазменные пистолеты и ружья — за исключением пренебрегавшего подобным оружием Дэлена и нескольких его товарищей.

Производственных мощностей, которыми располагала ныне Волшебная Страна, не хватило бы на изготовление новых образцов энергетического оружия — но немногие сохранившиеся от прежних дней содержались в исправности. Гайвен надеялся, что нескольких десятков имевшихся у него стрелков хватит, чтобы усмирить разбушевавшуюся толпу. Старинное оружие быстро нагревалось, после чего нуждалось в нескольких часах охлаждения — энергобатареи работали уже не слишком хорошо. Тем не менее, каждый бластер мог сделать по крайней мере десяток выстрелов подряд. Лучше любого мушкета с их медленной перезарядкой. Впрочем, мушкетов под рукой все равно не было. Раймонд Айтверн полагался на арбалетчиков и не верил в огнестрельное оружие, к сожалению или скорее к счастью — потому что иначе бы оно было сейчас и у мятежников тоже.

Гайвен взлетел в седло. Махнул рукой, дав стражникам сигнал открыть ворота и опустить мост над опоясывавшим Тимлейнскую цитадель с запада защитным рвом. Замок стоял лицом к аристократическим кварталам и спиной к реке, Рабочему Месту и Новому Городу за ним. Кавалькада развернулась на юг, минуя Парадную площадь и огибая массивные укрепления цитадели, затем повернула к востоку у подножия Веселой Башни.

На изогнувшемся аркой Яблочном мосту над Нейрой Ретвальд привстал в стременах, вглядываясь в ночной город и боясь различить зарево пожара. Обошлось. Лишь редкие огни горели в ночи. Отсюда Тимлейн казался спокойным. Беспорядки, по всей видимости, еще не успели охватить его центральную часть. Король и его гвардейцы галопом миновали купеческие кварталы Рабочего Места, сейчас безмолвные и тихие. Напряжение и тревога, чудилось Гайвену, скрываются за этой тишиной.

На Фонтанной площади, возле Новой Ратуши, солдаты столичного гарнизона поспешно возводили баррикаду. Мебель они, по всей видимости, вынесли из здания магистрата. При виде Короля-Чародея, что ехал во главе колонны из пятидесяти всадников в сверкающих доспехах, военные спешно побросали работу.

— Кто здесь командует? — осведомился Гайвен, сжимая поводья.

— Сержант Гартвиг, сэр, — отсалютовал плечистый детина, явный уроженец востока. — По приказу генерала Бредфорта готовимся к защите ратуши. На случай, если восставшие перейдут в наступление.

«Бесполезная и глупая затея, — отметил про себя Ретвальд. — Мятежники легко окружат их здесь со всех сторон, зайдя с тыла через близлежащие переулки. Бойцов тут человек сто, и могут они разве что героически умереть». Шэграл Крадхейк обладал опытом уличных боев и хорошо знал, чем оборачиваются сражения на таких неудобных позициях. Генерал Бредфорт же, по всей видимости, в городе ни разу не дрался. Гайвен начал понимать, что назначенный им лорд-констебль действительно не очень подходит для своей роли. «Где только взять другого». Если Бредфорт хотя бы воевал с лумейцами, тот же Рейли лишь гарцевал на парадах и в сражении мог поучаствовать единственный раз, при воцарении Гледерика.

— Ваш приказ отменен, сержант, — сказал Гайвен. — Уходите в крепость. От капитана Рейли получите дальнейшие распоряжения. На словах от меня передайте, что я вернусь к утру, невредимый и целый. И отставить панику, пожалуйста, — молодой король устало вздохнул.

Сейчас еще больше, чем прежде, он сожалел об отсутствии кофе. Шэграл Крадхейк нередко начинал день с двух больших кружек этого напитка. Пил он его с добавлением взбитых сливок, сахара и виски, затем читал новости в сети с монитора своего компьютера, изучая сплетни, которыми бурлило северное королевство. Отправлялся затем фехтовать в тренировочный зал — ведь даже сидам требуется держать тело в форме. После обеда запирался с книгами в кабинете или в гидропонной оранжерее, где тот же самый кофе и выращивался.

Тысяча лет заточения. Тысяча лет медленного безумия, однообразного и бессмысленного. Книги остались единственным, что спасало. Старые сочинения, сохранившиеся от мира людей, лорд Метели прочитал все. Современная литература королевства Сумерек занимала его в меньшей степени — казалась оторванной от действительности, слишком постмодернистской. Стало легче, когда после долгих темных веков писатели вновь появились в Срединных Землях — особенно увеличилось их число в последнем столетии. В салонах крупнейших городов Старого Света забурлила светская жизнь, выпускались романов и пьесы, венки сонетов и философские эссе. Контрабанда человеческих книг была одним из занятий, которыми промышляли подручные Шэграла.

«Иначе бы я сошел с ума».

Не я, одернул себя Гайвен. Дед. Так сложно найти порой разницу, впрочем.

Дэлен, всегда наблюдательный, осторожно коснулся руки своего господина:

— Вам плохо, владыка. Помочь?

— Все в порядке, мой друг, — Ретвальд встряхнулся. Дэлен всегда был верен. Служил безупречно деду, теперь послужит ему. Лучше такие вассалы, чем Артур. Преданные, учтивые, исполняющие распоряжения без споров и ругани, никогда не допускающие грубости. Наследник Айтвернов порой себя вел так, что иной государь с более тяжелым нравом давно бы удалил его от двора. Дайнер же оставался верен этикету во всем. На мгновение Гайвену почему-то сделалось больно. — Едем дальше, — сказал он.

Районы, где проживали работники мастерских, оказались охвачены нездоровым оживлением. Многие жители спешно покидали свои дома, вынося в мешках имущество. Кто знает, где они собирались укрыться — быть может, у родственников в предместьях. Другие люди, решительного и мрачного вида, напротив двигались в направлении Железной площади. При виде вооруженных всадников они попытались скрыться в переулках. Гайвен мог бы приказать открыть по предполагаемым бунтовщикам стрельбу, но не стал этого делать.

Окрестности Кузнечного двора, служившего местом собрания соответствующей гильдии, оказались ярко озарены огнями. Горели факелы и наспех разведенные костры. Солдаты Бредфорта старались не высовываться на площадь, что казалось разумным, если у занявших здание напротив бунтовщиков найдутся стрелки. Своих арбалетчиков генерал разместил на крышах окрестных домов, алебардистов и пикинеров поставил в переулках. Людей у него нашлось действительно немного. Десять сотен — та часть столичного гарнизона, которую можно было выделить, оставив посты на внешних стенах и в королевской крепости. Даже если противник уступает выучкой, он легко может смять подобный отряд числом.

— Ваше величество, — появился, выйдя из дома напротив в сопровождении нескольких адъютантов, Стив Бредфорт. С легким удивлением Ретвальд заметил рядом с рыжебородым роскрейцем также Клауса Фаллена, капитана столичной гвардии Драконьих Владык. Своему монарху Фаллен поклонился сдержанно, но уважительно. — Ваше величество, вы быстро прибыли, — отметил генерал.

— Спешил, — бросил Гайвен отрывисто. — Доложите, с чего все началось.

— С Тилмана и Хамфри. Это капитаны Эрдеров и Коллинсов. Вчера держались тише воды ниже травы. Покивали, сказали, что воду баламутить не станут. А как пробило за полночь — собрали всех своих, вывели из казарм и начали кричать, что идут освобождать незаконно арестованных великих лордов. Толпа тут уже собиралась. Видно подстрекатели сновали по городу со вчерашнего дня, да я проворонил, — генерал с досадой махнул рукой.

— Не казните себя. У вас мало людей и практически нет осведомителей, — кто был, потерялся после гибели Рейсворта. Люди подобного рода не спешат явиться на службу, если дело запахло жареным.

— Казнить себя не буду, ваше величество, но дела плохие. Тут все, кто оставался у Эрдеров и Коллинсов в городе. Больше тысячи человек. Тресвальдов и Гальсов нету, но это еще ничего не значит. И куча возмущенного простонародья. Вот, посмотрите сами, сэр.

Гайвен посмотрел, подъехав к выезду на Железную площадь. Стражники поспешно расступились перед ним.

Впереди, собравшись под стенами зала собраний кузнечной гильдии, бурлило, переговариваясь, около трех тысяч человек. Видимо с момента, как в замок пришло донесение от генерала, число недовольных только прибавилось. Как никогда молодой Ретвальд был сейчас рад своему усовершенствованному зрению. Он хорошо мог разглядеть, что немалая часть присутствующих — простые горожане. В Иберлене третьему сословию дозволялось носить оружие и потому многие из недовольных мещан могли похвастаться боевыми топорами, длинными ножами и даже мечами. Доспехов, впрочем, не было почти ни на ком. Легкая добыча.

Вот солдаты из войск великих домов — это уже хуже. Их, как прикинул на взгляд Гайвен, насчитывалось не меньше половины от общего количества бунтовщиков. Хорошо вооруженные и одоспешенные пехотинцы построились длинными шеренгами по бокам от трехэтажного гильдейского здания. Массивное, с длинными узкими окнами, оно больше напоминало небольшую крепость. Над крыльцом и в самом деле висели флаги герцогов Эрдер и герцогов Колллинс, а в бойницах ярко горел свет. Главари и зачинщики, по всей видимости, засели внутри, выставив снаружи простых бойцов. Придется штурмовать, но не раньше, чем удастся рассеять толпу.

— Какие эти люди выдвинули требования?

— Освободить весь Коронный Совет, ваше величество, и… — тут новый лорд-констебль Иберлена запнулся, — и чтобы отродье демонов, как они выражаются, оставило Серебряный Престол. Я попробовал вступить в переговоры и предложил им сдаться, но Хамфри только посмеялся надо мной. Сказал, людей у него больше и лучше мне к нему присоединиться, если жить хочу. Потом все равно придут подкрепления с юга и вам не жить. Нечисть нечистью, говорит он, — тут Бредфорт покосился с опаской на Дэлена и прочих сидов, — но против всей страны вам не выстоять.

— Однако же, вы отказались, — отметил Гайвен. — Почему?

— Вы назначили меня констеблем, — выпалил роскреец едва ли не с обидой. — Вы считаете, я такая паскуда и бессовестная тварь, что не оценю подобной милости, сэр? Можете на меня рассчитывать, отныне и до Судного Дня, а что демонов с собой привели, так простите за прямоту, ваш прадедушка Бердарет тоже не простым человеком был, однако стране при нем жилось хорошо. Лорды нас на уделы растащат, а вы принесете порядок и мир. Я сперва не понимал, теперь убедился.

«Или же просто благодарен мне за высокое звание и боишься не сохранить его при другой власти», подумал Гайвен, но вслух не сказал. Похоже, хотя бы относительной преданности он сможет добиться, лишь играя на низменных амбициях своих подданных. Сын и наследник Брайана Ретвальда, все еще надеявшийся снискать любовь королевства, оказался бы опечален этим фактом, но Шэграл Крадхейк принимал его как должное. Человеческая натура оставалась неизменной в любую эпоху. Задобрить людей высокими постами или деньгами куда надежнее, нежели ждать от них иллюзорной верности.

— Дэлен, скажи своим спешиться, — распорядился Ретвальд предводителю сидов. Придется стрелять из плазменных разрядников, а непривычные к оружию такого рода кони непременно испугаются и понесут. Тем более, потом все равно врываться вовнутрь. — Генерал Бредфорт, я пойду вперед со своими гвардейцами. Мятежников мы разгоним. Не удивляйтесь нашему оружию и скажите солдатам, чтобы те не пугались. Это просто пистолеты, — Гайвен с усмешкой достал из кобуры бластер и показал лорду-констеблю, — только куда совершенней, нежели венетские. Стреляют лучами света. Не паникуйте.

— Не буду, государь.

— Хорошо. Идите следом за нами и прикрывайте с флангов. Если пойдут на прорыв, не пропускайте и добивайте на месте. Отлавливать потом смутьянов по всей столице не хотите ни вы, ни я. Как закончим на месте, заходите за нами вовнутрь. Пленных не брать, бросивших оружие не жалеть. Убивайте всякого, кто встанет у вас на пути.

— Мой государь… — начал офицер и замолчал. Было видно, что он хочет возразить, но не решается.

— Стивен, — сказал Ретвальд негромко, — вы желаете, чтобы в этой стране воцарился мир? Или состояние бесконечной войны для вас приятно и желанно? Если нет, делайте что я говорю.

Требуется показать, подумал Гайвен, на что способны его новые союзники и он сам. Пока до горожан дошли лишь слухи о устроенной при штурме цитадели резне — но, видимо, этого оказалось недостаточно. Что же, придется повторить в более наглядной форме, заодно продемонстрировав превосходство имеющегося у новой королевской гвардии оружия. Какое-то количество восставших все равно сможет уцелеть и ускользнуть. Они и разнесут по Тимлейну и окрестностям новости об учиненной сидами расправе. На некоторое время столица успокоится.

Лично вступать с мятежниками в переговоры Ретвальд смысла не видел. Он для них — отродье демонов и прислужник нечисти, сформулировано вполне ясно. Значит, драконьему отродью пристало время показать клыки и плюнуть огнем.

Гайвен спешился, его примеру последовали и все сиды. Люди генерала Бредфорта увели тревожно заржавших коней. Предутреннее небо начало едва заметно светлеть, звезды почти все погасли, разве что-то где-то далеко на западе еще светило несколько самых ярких. Потянуло холодным ветром — на смену летней жаре явились первые сквозняки наступавшей осени. Король Иберлена взялся за тяжелый пистолет поудобнее, сбросил черный плащ, чтобы не сковывал движений в бою. Не торопясь, вышел на Железную площадь. Тени последовали за ним.

Дэлен шел рядом, готовый прикрыть сюзерена, если потребуется — с пистолетом в правой руке и с саблей в левой. Сиды выстроились длинной линией протяженностью футов в шестьдесят. Достаточно, чтобы ударить противника в лоб, ведя по нему плотный обстрел. Алебардисты столичного гарнизона выдвинулись за темными фэйри следом, готовые выступить вперед, если это потребуется.

Кто-то из собравшихся у стен гильдейского здания заметил, что солдаты короля двинулись на штурм. Раздались окрики, в сторону наступающих полетели первые арбалетные болты. Ретвальд сплел чары, даже не сбившись с шага. Стрелы преломились в воздухе. Заклинание далось легко, просто и уже даже практически привычно. Против автоматной очереди оно не сработало бы, как подсказала память пращура — но ничем подобным иберленцы его удивить и не смогут.

Тратить магию для атаки пока не было смысла — чем больше творишь заклятий сразу, тем быстрее начинаешь уставать. Гайвен поднял плазменный пистолет и выстрелил не целясь, прямо в темные силуэты впереди. Оружие било без отдачи, лишь рукоятка слегка потеплела. Утренние сумерки прочертила беззвучная вспышка пламени, один из бунтовщиков с воплем упал, стоявшие рядом с ним отшатнулись. Подчиняясь данному им сигналу, открыли стрельбу подчиненные Дэлена. Пулевое оружие обычно грохочет, энергетическое убивает бесшумно. Вспыхнули разом десятки огненных линий, оставляя в рядах оборонявшихся новые проплешины.

Мятежники кричали, сиды из Керлиндара наступали молча. Сделав первый залп, они тут же выстрелили снова. И еще раз. И еще. До противника оставалась сотня футов, но это расстояние стремительно сокращалось, и следовало довести неприятеля до панического бегства прежде, чем начнется лобовая стычка. Горожане, в самом деле, поддались страху — к встрече с подобным противником они оказались не подготовлены. Люди беспорядочно бросились в стороны — чтобы натолкнуться на бойцов королевского гарнизона, выставивших алебарды и пики.

Первую обрушившуюся на них волну солдаты встретили легко. Насаживали восставших на копья, рубили широкими клинками. Тела валились на брусчатку, иные — разрубленные надвое. Однако толпа продолжала напирать. Бунтовщики размахивали топорами, рубили пики. В некоторых местах им удалось прорвать ряды оцепления, скрываясь в окружавших площадь переулках. Это, впрочем, волновало Гайвена лишь в незначительной степени. Во-первых, он действительно нуждался в разносящих пугающие слухи зрителях; во-вторых, кто однажды испугался и сбежал, едва ли нападет снова.

Однако не все здесь были робкого десятка. Таких злых чудес гвардейцы Эрдера и Коллинса прежде не видели — однако долгие годы службы на границах закалили их и сделали стойкими. Тяжеловооруженные латники, подчиняясь приказам своих командиров, сомкнули ряды поплотнее, прикрываясь стеной щитов. В этих обстоятельствах плазменники помогали не безупречно. Некоторые щиты бластеры смогли прожечь, оставив в них дымящиеся дыры — но на доспехи энергии выстрелов уже не хватило. Несколько воинов упали, обожженные, убиты или раненые, большинство других же остались стоять на ногах. Бежать они не планировали, судя по их решительному виду. Рукоять бластера меж тем нагревалась. Скоро он откажет и станет бесполезным минут как минимум на тридцать.

«Это оружие сделали много столетий назад. Оно уже не такое хорошее, как в день своего изготовления. Оно, говоря откровенно, едва теперь пригодно к использованию», понял Гайвен с внезапным отчаянием. Многого он, как оказалось, не предусмотрел. Не подумал, что батареи старых бластеров не выдают уже сильный разряд и работают с переменным успехом. Не предположил, что противник выстоит перед лицом того, что казалось этим людям, должно быть, черным колдовством.

От стрельбы полегли, наверно, сотня или две бойцов противника. Еще несколько сотен разбежались. Значительная часть оказалась скована по флангам солдатами Бредфорта. Но не меньше тысячи неприятельских воинов заняли позицию у крыльца Кузнечного двора и выглядели готовыми драться.

Дэлен Дайнер спрятал пистолет обратно в кобуру и перебросил саблю в правую руку:

— План был хорош, — сказал он почти весело. — Но эти животные, кажется, совершенно растеряли страх. Придется пустить в ход мечи, владыка, — он нанес пробный выпад в пустоту, разрубая воздух. Хищная улыбка заиграла на губах сида.

Гайвен тоже убрал бесполезный уже плазменный разрядник, чувствуя досаду. Придется все же прибегнуть к боевой магии — и сразу сотворить чары посильнее. Телекинетический удар, пожалуй, окажется эффективнее всего — он сразу сомнет передовые линии противника. Затем, если получится, можно будет расколоть брусчатку у них под ногами. Молодой Ретвальд очистил сознание, изгоняя ненужные мысли и готовясь пропустить сквозь себя все неистовое буйство незримых смертным силовых потоков. До неприятельских шеренг оставалось футов тридцать. Ударить по врагу магией — а затем, пока тот не успел оправиться, сиды продолжат сталью, поддержанные бойцами гарнизона.

Король-Чародей приготовился атаковать — и не успел этого сделать. Огромная черная тень упала на площадь прямо с серых утренних небес. Раскинулись находящиеся в беспрестанном движении металлические крылья — и подняли шквальный ветер. Тень облетела площадь, идя на снижение с тяжелым грохотом и гулом. «Дракон! Дракон!» — в ужасе закричал кто-то и этот вопль тут же был подхвачен сотнями голосов.

Ошеломленный, Гайвен Ретвальд вскинул руку, давая знак своим воинам остановиться. Гул дошел до той стадии, когда хотелось уже заложить уши — а затем на солдат Эрдеров и Коллинсов низвергся огонь. Не тонкие световые разряды, выпущенные до этого плазменными пистолетами и ружьями — а бушующий, яростный поток пламени, разбрасывающий искры и несущий смерть. Огонь ударил прямо в центр построений неприятельского отряда, сжигая вражеских солдат на месте. Те разбегались, стараясь уйти от погибели, но стальная тварь, продолжая кружиться, снижалась, приближаясь к ним. Она неустанно поливала волной пламени тех несчастных, кто на этот раз посмел подвергнуть сомнению право дома Ретвальдов властвовать над Иберленским королевством.

На посадку шел тяжелый десантный орнитоптер, изготовленный еще в имперские времена. Атака производилась им при помощи установленного на борту стационарного огнемета. На бортах с обеих сторон блистал знак Дома Точащих Землю — расколотый золотой молнией планетоид.

До этого стройные ряды оборонявшихся оказались разорваны и смяты. Бунтовщики раздались во все стороны под влиянием вполне закономерного ужаса. Люди побежали прочь. Часть вражеских солдат, и немалая, скрылась в стенах Кузнечного двора. Но куда больше мятежников, потерявших всякую готовность продолжать борьбу, попытались спастись бегством, уходя с площади. Здесь их и встретили подчиненные Бредфорта. Зазвенела сталь о сталь, началась беспорядочная рубка. Королевские солдаты, уверенные, что правящий ими колдун призвал своей магией настоящего дракона, без трепета продвигались вперед, оставляя трупы лежать на камнях. Взлетали клинки, отсекались конечности. Бой переходил в форменную мясорубку.

Некоторые из бунтовщиков добежали до сидов. Те не преминули вступить в бой, ловко нанося смертоносные удары. Их клинки разили без промаха. Гайвен видел, как идет вперед Дэлен — чуть пританцовывая, делая молниеносные выпады, со всей очевидностью наслаждаясь каждым мгновением боя. За собой темный фэйри оставлял кровавый след и безжизненные тела. Под стать ему бились и прочие его товарищи. Убивать людей доставляло им наслаждение. Они мстили.

За жизнь в изгнании на окраинах континента, за память о разрушенном мире.

Король Иберлена успел применить телекинез — когда с десяток или два человек бросилось прямо на него. Отчаявшиеся и, видно, совершенно обезумевшие, они предприняли отчаянную попытку отправить ненавистного колдуна в могилу. Бежали на последнего из Ретвальдов, размахивая топорами и мечами. Гайвен видел перекошенные яростные лица. Не чувствуя, как казалось ему, ничего, помимо легкого удовлетворения, он выпустил наружу Силу, что наполняла его. Телекинетический кулак сформировался сразу, рванул вперед, сбивая с ног нападавших, таща их по земле и калеча. Как только волна магии улеглась, к упавшим бросились сиды, добивая врагов длинными выпадами. Прошло еще с полминуты, и со сражением было покончено.

Орнитоптер опустился на площадь, сминая брусчатку в мелкое каменное крошево. Остановили свое движение крылья, открылся боковой люк, выбрасывая короткий трап. По нему наружу легко сбежала рыжеволосая девушка в расшитом золотом черном мундире Стражей Грани. В руках она держала боевую шпагу, синие глаза горели.

Эльфийку Гайвен узнал сразу. Эйслин Дановар. Та самая, что принесла ему обед и кофе в Звездной Цитадели, несколько дней назад, и держалась при этом без излишней любезности. Подчиненная принца Брелаха, подсказала память деда. А вот, впрочем, и сам старший Скегран — держится на шаг позади Эйслин и тоже вооружен. Гайвену принц Сумерек ответил легким, почти небрежным кивком, и тут же замер, оглядываясь по сторонам. Следом за Брелахом из машины выглянуло еще несколько фэйри.

— Ваше величество, — поклонилась Эйслин Гайвену, прижав левую руку к груди. — Счастлива видеть вас и счастлива прибыть к вашему двору, — она говорила приветливо, держалась без насмешки.

— Благодарю, — сказал Гайвен коротко, видя, как изменился, разом насторожившись, Дэлен.

Дайнер и старший Скегран враждовали давно. Дэлен таскал для лорда Метели и иных заказчиков разные ценные вещицы с человечьих земель — Брелах и его подчиненные старались этому воспрепятствовать. Несколько раз Стражи Грани и темные сиды даже сходились в бою. Брелах перед Звездным Советом кричал, что Дайнера следует предать суду за нарушенный десяток раз Шоненгемский пакт — но процесс все никак не начинался. Нелегальная торговля устраивала многих лордов — и они всякий раз покрывали контрабандистов перед лицом правосудия. Заходила речь об отсутствии веских доказательств, а затем дело заминалось. До следующего скандала.

Келих прислал своих представителей. И прислал тех самых, что не пришлись бы приближенным Шэграла по душе. Более того — они не пришлись бы по душе самому Шэгралу, окажись тот в действительности жив. Гайвен Ретвальд смотрел на гостей из Звездной Цитадели — и едва сдерживался от того, чтобы недовольно скривить губы.

Гайвен понимал, что ему следовало обуздать внезапно накатившую злость. Враги деда — не обязательно враги внука. Келих Скегран назвался союзником и пока не обманывал, пусть даже и преследовал в начавшейся игре свои собственные интересы.

— Ваше вмешательство оказалось крайне своевременным, — сказал Гайвен. — Вы переломили ход сражения в нашу пользу. Могу я спросить, чем обязан подобной удаче?

Эйслин Дановар опустила, но не спрятала шпагу.

— Мы летели сюда из Цитадели, лорд Ретвальд, — сказала она. — Вылетели еще в начале ночи. Не стали пользоваться порталом, потому что требовалось захватить с собой оборудование и инструменты. Оказались в крепости двадцать минут назад, услышали от распоряжавшегося там офицера, что вы отбыли подавлять восстание — и решили вас поддержать.

«Как жаль, — подумал Ретвальд, — что нет возможности увидеть лицо капитана Рейли в момент, когда перед его носом во двор свалился железный дракон. Впрочем, если он сумел правильно объяснить гостям ситуацию, возможно, он не так уж и плох».

— Владыка Келих обещал мне армию. Стражи Грани — ее передовой отряд?

— Не совсем, — ответила Эйслин, слегка помедлив. — У принца Брелаха отдельная миссия, детали которой я сообщу вам позже. Что до меня, ваше величество, я направлена сюда своим государем в качестве официального посла и представителя при вашем дворе королевства Сумерек. Я могу показать вам документы, но для этого мне придется вернуться обратно в машину.

«Келих прислал посла? Значит, это заодно и наблюдатель. Вполне логично, если он не знает, чего от меня ждать. Но почему это юная леди Дановар? Она не принадлежит к влиятельным семьям. Впрочем, она хороший боец — возможно, все дело в этом? В Иберлене началась война, и драться предстоит каждому, кто прибудет сюда. Но еще позавчера Брелах и его подчиненные выразили открытое неповиновение воле Келиха. Как королю эльфов удалось договориться со строптивыми подданными?»

Происходящее казалось Гайвену достаточно странным, но он постарался скрыть овладевшее им замешательство.

— Документы подождут своего часа, — сказал он небрежно. — Сначала нужно подавить беспорядки. В этом здании, — кивнул он в направлении Кузнечного двора, — скрывается еще несколько сотен человек, посмевших усомниться в легитимности моей власти. Я намерен войти туда и убить их всех. Не прошу последовать со мной, раз ваша миссия дипломатическая. Но я побеседую с вами, как только дела здесь будут закончены.

— Мы любим драться, — осклабился Брелах. — Вполне можем составить вам компанию, юный лорд Крадхейк, — усмешка королевского брата стала откровенно издевательской. Гайвен вздрогнул. Подобным образом его еще не называли ни разу. — К тому же, — добавил принц Сумерек, — я вижу, что компания здесь собралась примечательная. Я не раз сражался с господином Дайнером на разных сторонах, но никогда — на одной.

— Хорошо, — сказал Гайвен. — Раз так — пойдемте и покончим с этим.

Ретвальд наклонился и подобрал оброненный кем-то из убитых меч. Вспомнил, как еще час назад думал, что при необходимости воспользуется оружием Дэлена — и ощутил себя внезапно глупо. Почти также глупо, как в тот далекий уже майский день, когда вызвал на поединок Гледерика Брейсвера и едва не погиб. «Я в очередной раз переоценил свои возможности. Если бы не помощь от Келиха, пришлось бы нелегко».

Проходя мимо Дэлена Дайнера, Гайвен бросил взгляд в обычно бесстрастное лицо — и заметил, как тонкие ноздри едва заметно раздуваются от гнева. Разумеется, темный фэйри был недоволен появлением давнего недруга. Отчасти Ретвальд разделял его чувства — и вместе с тем понимал, что не явись столь удачно Брелах и его команда, бой мог еще завершиться неизвестно в чью пользу. Победа, даже окажись она достигнута, сопровождалась бы немалыми потерями.

Так они и поднялись в гильдейское здание по высоким ступеням. Первым, четверо, шли Гайвен Ретвальд, Брелах Скегран, Эйслин Дановар и Дэлен Дайнер, все — с обнаженными клинками. Следом — еще трое сидов, явившихся с Брелахом, и бойцы из отряда Дэлена. Следом — королевские солдаты.

Первое сопротивление встретилось Гайвену и его спутникам уже в холле. Засевшие на верхней галерее арбалетчики открыли по незваным гостям кучную стрельбу. Первой среагировала Эйслин. Ее защитная магия оказалась другой, нежели у Ретвальда. Король-Колдун ощутил, как мягко пришли в движение магические потоки, возникла в воздухе синевато-сиреневая завеса — и тут же уплотнилась, встречая разящие стрелы. Те остановили свой полет, рухнув оземь. Брелах тут же вскинул левую руку, в залихватском жесте щелкнул пальцами — и все семеро стрелков повалились замертво. Сердечный приступ, понял Гайвен. Мгновенный.

— Мы делаем это вот так, — сказал принц Сумерек. — С легкостью.

Из широко распахнутых дверей коридора напротив вышли, держа перед собой в атакующих позициях длинные полуторные клинки, несколько десятков рыцарей в тяжелой броне. Лучшие из здешних воинов, как понял Гайвен. Брелах Скегран тут же вскинул руку, в воздухе над ней зажегся язык пламени. Расширился, радостно шипя, и обратился в огненный шар. Страж Грани выбросил руку вперед — и шар этот, стремительно увеличившийся в размерах, полетел прямо навстречу атакующим. Он разбился волной огня, встретившись с ними — и несколько рыцарей упали наземь. Остальные расступились в стороны — и двинулись на Ретвальда и его спутников, обходя их с боков.

Гайвен выхватил пистолет, привычным из воспоминаний Шэграла движением попытался выстрелить от бедра — и не смог. Батарея все еще не восстановила своей работоспособности. Заметив это, Брелах пробормотал что-то про «бесполезные древние игрушки» и двинулся наперез врагам. Первый же из них, с гербом Эрдеров на плаще, заметив бездоспешного противника, посчитал его легкой добычей и обрушил сверху внизу мощный рубящий удар. Брелах вскинул в ответ свое оружие и без всякого видимого усилия парировал, приняв неприятельский меч на чашечку шпаги. Затем извернул кисть — и всадил острие клинка противнику прямо в сочленения доспехов. Вытащил окровавленную шпагу, когда убитый упал к его ногам, крутанулся и тут же нанес удар по следующему врагу.

Ретвальд шагнул вперед, поднимая меч — и заметил, что леди Эйслин двинулась вместе с ним, будто присматривать за королем Иберлена было ее долгом. Непривычный боевой азарт овладевал сейчас Гайвеном. Он никогда не шел в бой вот так — с мечом в руках и в броне, как простые бойцы. «Интересно, что чувствует во время сражения Артур?» — мелькнула непрошенная мысль о нерадивом вассале. Гайвен покрепче обеими ладонями перехватил длинную рукоять. Пронеслась череда воспоминаний — холм Дрейведен, трепещущие на ветру стяги Волшебной Страны, темное море врагов впереди. Пронеслась и исчезла. Это его битва, и сейчас он будет драться сам — как умеет и как учили. За трон, который у него решили отнять.

Держа перед собой клинок, Гайвен выбросил его в проникающем выпаде. Первый из встретившихся ему врагов, из рыцарей Коллинсов, без труда отбил этот удар. Но Ретвальд тут же атаковал снова, изворачивая отвыкшее от воинских тренировок плечо. Столкнулись с лязгом мечи. Гайвен не удержался, помог себе магией — и у врага подкосились колени. Молодой король размахнулся, нанося рубящий удар в шею. Покатилась срубленная голова. К Ретвальду тут же рванулось еще сразу трое вражеских воинов. Гайвен обернулся, пытаясь парировать, но все сделанные против него выпады отбить не смог. Подобный бой мало чем напоминал фехтовальный поединок. Клинки скользнули по титановой броне, оставив на ней легкие царапины, но не причинив серьезного вреда. Впрочем, от непривычки Гайвен пошатнулся и отступил.

В образовавшийся проем между ним и рыцарями дома Коллинсов ворвалась Эйслин. Эльфийка двигалась настолько быстро, что глаз едва успевал следить за ней. В толчее и недостатке свободного пространства она орудовала шпагой потрясающе легко и ловко — а в левой руке держала кинжал. Им она блокировала сыплющиеся на нее удары, а шпагой наносила собственные. Прошло не больше минуты — и подчиненная Брелаха справилась со всеми троими своими противниками.

— А вам еще учиться и учиться, лорд Крадхейк, — сказала она Гайвену, тяжело дыша.

— Не зовите меня так! — крикнул юный король с поразившей его самого яростью.

Щит ледяного спокойствия, которым Гайвен Ретвальд окружал себя все последние месяцы, вступив в начале лета в подчинившийся ему Тимлейн во главе армии, неожиданно треснул. На один краткий миг он почувствовал себя прежним — совсем как в тот день, сотню лет назад казалось бы, когда Артур Айтверн спас его, вмешавшись в нелепый и безрассудный поединок с узурпатором трона. Гайвену показалось даже, будто ему все еще шестнадцать лет — а вовсе не две тысячи.

— Что такое? — спросила Эйслин, насмешливо сдвинув брови. — Это ваше родовое имя, сударь. Отчего оно вам не по душе?

— Мое родовое имя — Ретвальд. Крадхейком звался мой предок, но ни на его имя, ни на его герб я не претендую и претендовать не намерен. Я стараюсь быть точным в таким вещах, леди, — сказал он, овладев собой.

Треснувшая было ледяная маска внось сделалась прежней, удобно и привычно заняв место лица. Растерянность, однако, никуда не делась. Юноша чувствовал себя неуютно и сам не мог понять почему.

Увидев случившуюся с Гайвеном внезапную перемену, эльфийка нахмурилась, но ничего не сказала. Развернулась и вновь ринулась в гущу боя. Там уже вовсю орудовал саблей Дэлен. Приседал, подскакивал, стремительно перемещался с места на место, поражал одних неприятелей и тут же находил себе следующих. С Брелахом он, к удивлению Ретвальда, действовал в паре. Два давних соперника прикрывали друг друга, если кому-то из них начинала грозить опасность. Один то и дело отбивал выпады, предназначавшиеся другому.

Вскоре к месту схватки подоспели прочие сиды, среди которых Гайвен узнал товарищей Скеграна — насмешливого Кенана и молчаливого Мотори. После этого бой почти мгновенно подошел к концу. Все, кто осмелился противостоять воинам Волшебной Страны, оказались зарублены на месте.

Генерал Бредфорт во главе своих воинов вошел в холл, держа в одной руке обоюдоострый топор и прикрываясь щитом. Новоявленный лорд-констебль опустил и то и другое, заметив учиненное внутри побоище. Торопливо приблизился к Ретвальду:

— Мой король. На улице — все. Мы закончили.

— Рад слышать. Здесь еще далеко не все, но верю в вашу способность закончить и здесь. Рассредоточьтесь по комнатам, обезвредьте всех, кого встретите. Мои приказы не забывать. И главное — разыщите главарей, пока они не улизнули через окно или боковой выход.

— Здание оцеплено со всех сторон, государь. Не улизнут.

Капитаны Хамфри и Тилман нашлись в одной из дальних комнат первого этажа, где они расположились с десятком сторонников и забаррикадировали дверь. Скорее всего, они и в самом деле собирались бежать через окно — но увидев на улице изготовившихся к бою королевских солдат, не решились этого сделать. Двери Гайвен выбил при помощи телекинетического удара, вместе с подпиравшим их изнутри комодом. Вошел в помещение, видя, как переменились в лицах мятежники. Они застыли возле дальней стены, не готовые драться. Растерянно опустили оружие.

— Пощадите, — сказал один из них, самый старый с виду. — Пощадите, сэр. Мы ошиблись. Мы виноваты перед вами. Если желаете, предайте суду, но не казните, как пойманных на перекрестке дорог разбойников. Мы дрались за своих лордов, нравится вам это или нет.

Гайвен в свою очередь бросил на ковер ненужный больше меч. Легко переступил через него. Вскинул обе руки вверх. Холодное голубое пламя вспыхнуло между них.

Он знал, что должен делать. Собрать энергию. Сконцентрировать. Швырнуть в непокорных изменников, наблюдая, как они захлебываются истошным криком, как сдирают с себя одежду, как сгорают заживо, как обугливается, обнажая кости, ставшая неживой плоть. Только так и никак иначе. Остановить чуму непокорства, истребить болезнь, подарив лекарство измученной стране.

Задуманного молодой Ретвальд совершить не успел. Эйслин Дановар внезапно встала между ним и предводителями столь нелепо закончившегося восстания, направив обагренную в крови шпагу повелителю Иберлена прямо в грудь. Слипшиеся от пота рыжие волосы разметались у девушки по плечам, глаза стремительно светлели. Их заволакивала вьюга. Меняющие цвет глаза. Как у многих фэйри. Как у Эдварда Фэринтайна. Как иной раз — у самого Гайвена.

— Остановитесь, ваше величество, — сказала Эйслин звонко.

— Уйдите, сударыня. Эти люди — предатели и нарушители закона. Не мешайте мне осуществить в отношении них правосудие.

— Если эти люди нарушили закон — разберите это по справедливости, в таком случае! Преступников карает суд, и он же определяет меру наказания для них. А сдавшихся военнопленных убивают лишь дикари и варвары, а также люди без совести и чести. Я не верю, что вы поступите подобным образом.

Ретвальд опустил руки, дав колдовскому огню погаснуть. Впрочем, он знал, что без труда пробудит его снова, стоит эльфийке уйти с его дороги.

— Леди Дановар, — сказал Гайвен измученно. — Вы влезаете в конфликт, истоков и сути которого совершенно не понимаете. Я не в том положении, чтобы соблюдать давно утратившие силу конвенции. Люди, которых вы видели, сами не знают ни совести, ни чести. Их господа торговали своим словом так часто, как только могли. Поддерживали то одну сторону, то другую, и в итоге обманули всех. Измена, ложь, клятвопреступление — вот лишь малая честь их деяний. Я изгоняю яд из раны. Истребляю поразившую мое государство болезнь.

Эйслин ненадолго, казалось, задумалась — но все же не шелохнулась и не сдвинулась с места. Уступать она не желала явно.

— Может быть, — сказала она наконец. — Но вряд ли тогда вам стоит уподобляться мерзавцам и поступать как они. Вас уже называют тираном, насколько мне известно, и чудовищем. Вы в самом деле желаете тираном и чудовищем стать?

— Не ломай комедию, Эйслин, — сердито сказал Брелах. — Пусть разберется с ними и пойдем уже. Это его страна, ему и решать. Если хочет, может хоть вино из их черепов распивать на пирах.

— Я никуда не пойду, — девушка упрямо мотнула головой. — Некоторые вещи нельзя делать ни в какой стране. Если вы, лорд Ретвальд, желаете убивать — начните прямо с меня.

Гайвен мысленно отметил, что больше всего сейчас хочет поспать еще несколько часов. Сделать это было, впрочем, совершенно невозможно. За окнами уже начинался день, еще немного — и нужно будет ехать обратно в замок, на аудиенцию с иностранными послами, которая назначена на десять. Ретвальда раздражало, что посланница Келиха Скеграна оказалась настолько щепетильной и несносной, но ничего поделать с этим было нельзя. Повелитель Сумерек — ценный союзник, и без поддержки его народа едва ли удастся одержать победу в войне. Иберлен не подчинить с тем огрызком армии, которым командовал Бредфорт.

— Хорошо, — сказал Ретвальд. — Генерал Бредфорт, арестуйте капитанов Хамфри и Тилмана, вместе с их лейтенантами и сержантами, отправьте в Веселую Башню и пусть сидят там вместе со своими хозяевами. Всех прочих, кого мы тут убить еще не успели — разоружить, снять доспехи, а также пояса и сапоги, и запереть в казармах. Исполняйте.

— Будет сделано, сэр, — роскреец был явно доволен полученным им приказом.

Развернувшись к посланнице короля Келиха, напряженно наблюдавшей за происходящим, Ретвальд смерил ее внимательным взглядом:

— Я счел разумным воспользоваться вашим советом, — сказал он. — Я хотел продемонстрировать столице свою силу. Это мне удалось, в значительной степени с вашей помощью. Продемонстрировать еще и великодушие будет также уместно. Пойдемте к машине, покажите ваши документы — а то вдруг вы пошутили. Если вы действительно полноправный эмиссар Волшебной Страны, составите мне компанию в поездке во дворец. У меня как раз запланирована встреча с иностранными дипломатами — и, полагаю, вам тоже полагается на ней присутствовать.

Эйслин растерялась, мигом утратив свой боевой пыл:

— Дипломаты? Посланцы королей со всего континента? На подобных собраниях фэйри не присутствовали уже тысячу лет. Меня направляли с миссией к вам, а не к прочим влиятельным лицам. Я должна вести с вами переговоры от лица моего сюзерена — но насчет светских раутов никаких инструкций не получала.

— Вас направляли сюда как посла, — улыбнулся Гайвен, наслаждаясь своей маленькой местью. — А послам полагается принимать участие во всех официальных мероприятиях, предусмотренных согласно протоколу. Поэтому не спорьте, леди Дановар. К тому же, я имею все основания полагать, что эта встреча окажется весьма интересной.

Ретвальд развернулся и направился к выходу. Одно дело он сделал. Оставалась еще тысяча других.

 

Глава седьмая

Ночь с 5 на 6 сентября 4948 года

Вращающийся Замок — замок Малерион

Сокрушенная тяжестью забот, измученная и напуганная, Айна Айтверн видела сон, забывшись посредине дня в высоких покоях Каэр Сиди тревожной дремотой. Обретенный и потерянный трон; преданный по ее собственной обиде и гордыне брат; впавший в неистовую ярость король — все это сделалось сейчас совершенно неважным. Девушка уснула, закончив разговаривать с Лейвисом, в ожидании вечернего прихода королевы Кэран — и видения немедленно овладели ей, забирая ее, унося ее прочь.

Айна потерялась, исчезла, забылась. Провалилась в водовороты времени. Место, где она очутилась в итоге, выглядело незнакомым и привычным сразу. Девушка брела коридорами огней и лучей, и придворные в прихотливых нарядах, кавалеры и дамы в старомодных изысканных костюмах, испуганные нагрянувшей нежданно бедой, расступались прочь. Сияли зеркала и дивные люстры, блистал химерически причудливый декор — металл и мрамор, дерево и стекло. Айна выходила в огромный зал, чью противоположную стену занимали панорамные окна.

Неистовая бура бушевала за ними. Мир сходил с ума — ярился, буйствовал, пылал. Паутина молний, стена урагана, крошево песка и пыли, водяные брызги — все стихии рехнулись разом. Блистали включенные на полную мощность энергетические щиты, что едва сдерживали натиск ударной волны, пришедшей после того, как рухнули небеса.

Дрожало основание земли. Где-то там, далеко, сдвигались материковые плиты. Айна осознавала это незнакомым прежде чутьем, безошибочно точным. В воздухе горела карта, сотканная неведомым девушке колдовством. Очертания земель напоминали те, что рисовались в привычных ей географических атласах — и вместе с тем были неуловимо другими. Одна за другой вспыхивали на карте цветные точки.

Маркеры орбитальных бомбардировок — произносил голос в ее голове не до конца понятные самой Айне слова. Десятки, может быть даже сотни отметок усеивали карту. Каждую секунду загорались новые. «Все оружие, созданное за последние сотни лет, применяется разом. Весь свет обезумел и готовится умереть». Девушка смотрела на карту прежнего мира, неизвестно каким образом понимая, что каждое новое пятно, алое, синее или желтое — прямо сейчас стираемый с лица Земли город. Миллионы жизней обрывались в этот момент.

Зал оказался полон высоких эльфийских владык, с тревогой глядевших то на карту, то в безумие, творящееся за окнами Цитадели. Стоило Айне вглядеться в их лица, как она немедленно узнавала имена присутствующих — будто разворачивался в памяти свиток. Вот Трайгар Крадхейк, ее родич, из второй линии Драконьего Дома — высокий, могучий, крепкий. Вот его сын Шэграл — худощавый черноволосый подросток, с испугом сейчас глядящий на торжествующую смерть. Дрожит, едва не прижимается к отцу. Вот владыка Гэрион Скегран, король Сумерек, седой и древний, с волосами почти до самого пола и в длинной синей мантии, помнящий еще начало времен. Вот братья, Повелители Холмов, Ривал и Трэвен Фэринтайны, и их сестра Лэриан. Все главы Великих Домов присутствовали сейчас тут, вместе с вассалами и свитой, собранные вместе.

Все, кроме одного.

— Лорд Айтверн, — обращались, кажется, к самой Айне, — где лорд Ворфалер? Долго ли ждать его?

— Он скоро будет, — услышала девушка голос. Высокий, сильный, напоминавший голос отца. Этот голос, несомненно мужской, исходил из ее уст. Не ее — поняла тут же Айна. Из уст того, чьими глазами она наблюдала сейчас происходящее.

Чьими глазами она видела наступление Великой Тьмы.

— Я уже вызвал кузена, — добавил тот, в чьем теле находилась Айна, оказавшись в этом странном месте. Звездная Цитадель — пришло тут же в голову полузнакомое название. Оно было знакомо девушке из старых хроник. Сердце Волшебной Страны, конечно же. Обитель сидов. — Он прибудет с минуты на минуту.

— Ждем, в таком случае, — сказал Трэвен Фэринтайн слегка недовольно.

Лорд Айтверн отвернулся от голографической карты. Подошел к окну, коснулся ладонью прохладного прозрачного материала, похожего на стекло, но им не являвшегося. Вгляделся пристально в бурю, вздохнул.

«Я предупреждал консулат — и все бесполезно. Они допустили войну, и теперь мы пожинаем ее плоды», — мелькнула в сознании чужая Айне мысль. В памяти возник образ незнакомого города, стоявшего на острове в холодном море. Циклопические сооружения из серого камня, металла и стекла, похожие на горные ущелья улицы между ними, порт с огромными кораблями без парусов. Антрахт. Столица Империи. Девушка ощутила, как еще немного — и она будто в пропасть рухнет в воспоминания ее предка, одного из давно почивших Драконьих Владык. Неведомые прежде знания вторгались в разум Айны.

«Я вижу прошлое. Как такое возможно? Почему я?»

Голоса раздавались из-за спины. Сидевшие за расположенными вдоль дальней стены экранами операторы передавали последние сводки повелителям Дану:

— Потеряно три спутника. Едва держим оставшийся.

— Щиты включены на максимум, задействованы все генераторы. Один вот-вот выйдет из строя. Направил инженерную команду.

— Стало известно о разрушении Рима, Новых Афин и Марселя. Сейчас выведу картинку. Западное полушарие не отвечает.

— Мой владыка, получено сообщение от консулата. Флот потоплен почти весь, однако база Горизонт уцелела. Первый консул эвакуирован туда спецпорталом. Они просят нашего вмешательства. Владыка, какой дать ответ?

Неторопливый, негромкий голос повелителя Гэриона наполнил всю залу, мигом заставив всех остальных замолчать:

— Пока ничего не предпринимать. Я жду Ворфалера.

Прозвучавшее имя показалось Айне знакомым.

— Владыка. Противник продолжает атаковать. Восемьдесят процентов имперских сил уже уничтожены. Если мы не поможем консулату сейчас, помогать потом будет некому.

— Я повторил. Я жду Ворфалера.

Лорд Айтверн зажмурился, что было сил сжав перила. Хотелось кричать, рвать на себе волосы, забыться и не знать всего происходящего, но он был здесь, в трезвом рассудке и ясной памяти. Каждый миг промедления — преступен, понимал младший из Драконьих Владык, но король Сумерек не сделает ничего, пока не увидит главного из своих советников. Фэйри не доверяли людям. Все последние шесть столетий фэйри ждали, что люди развяжут новую самоубийственную войну, подобную прежней. Фэйри не ошиблись. Чужие отчаяние и боль Айна воспринимала сейчас как свои собственные.

Айтверн обернулся обратно к собранию, когда распахнулись сами собой широкие двухстворчатые двери. Лорд Мэргар Ворфалер, из первой линии Драконьего Дома, прозванный принцем Небес, уверенной походкой вошел в залу. Высокий и статный, он был одет по человеческой моде, в светло-серый деловой костюм и светлое пальто. Правильные черты лица, волевой подбородок, темные глаза, коротко подстриженные темно-русые волосы.

Айна едва не закричала. Закричала бы, находись она в собственном теле.

Башня, плывущая в пустоте космической бездны. Луны, сотнями сверкающие в ночи. Незнакомец с призрачными крыльями за спиной, что вел с ней беседу. «Сквозь бездну пространства, с нашей погибшей родины, пришли мы в мир, который является тебе домом, сестра. Два народа населяли этот мир — люди и те, кого вы сейчас называете сидами. Нас было мало — едва лишь горстка, последний отблеск сгинувшего целого». Они говорили, в том сне, и этот фэйри просил Айну о помощи — а она отказала в ней.

Три ветви было в древнем Доме Драконов. От третьей линии произошли герцоги Айтверн. Вторую семейные хроники называли прервавшейся примерно тогда же, когда родился Эйдан Айтверн. В странном сне, впрочем, крылатый незнакомец уверял, что Повелитель Бурь, глава темных фэйри, принадлежал к этой ветви. Айна не могла сказать, правда ли это. Судьба первой линии затерялась в годы Великой Тьмы.

— Ты заставил себя ждать, — сказал Гэрион недовольно.

— Простите, ваше величество, — Драконий Владыка учтивейшим образом поклонился. — Мне пришлось покидать Тэльгард за мгновение до того, как его уничтожили попаданием четырех боеголовок сразу. Я открыл портал куда придется и не сразу смог добраться до Цитадели. Потоки находятся в некотором дисбалансе.

Костюм, вопреки известию о чрезвычайных обстоятельствах, в которых дракон побывал, оставался безупречно чистым. По тому, как лорд Мэргар держался, никак нельзя было сказать, что мир прямо сейчас сходит с ума. Родич Айтвернов говорил небрежно, спокойно, вежливо.

— Хорошо, — промолвил властитель Сумерек. — Консулат связался с нами. Они заняли базу Горизонт и надеются нанести ответный удар. Но им нужны наше присутствие и помощь, как они сказали.

— Владыка, — нахмурился Трэвен Фэринтайн, — так ли стоит нам лезть в эту кутерьму? Это война людей. Мы никогда в них не участвовали и вряд ли имеется смысл начинать. Будет лучше, если мы подождем финала — и поддержим уцелевших, как уже сделали однажды.

Вместо короля Повелителю Холмов ответил лорд Мэргар.

— О, в этот раз нужно вмешаться как можно скорее, поверьте, — сказал он со всей возможной убедительностью, широко при том улыбаясь. — Планета, на которой мы все живем, как вы видите, — он поднял руку, указывая на грохочущий за окнами шторм, — отчаянно просит нашего в ее проблемах участия. Кто мы будем, если останемся стоять в стороне, пока творится такое. — Дракон посерьезнел. — Господа, я старше вас всех, тут присутствующих, не считая нашего короля, разумеется, — еще один быстрый поклон. — Я помню прошлую войну. Она была ужасной, но не настолько ужасной, как нынешняя, клянусь. Необходимо действовать, и как можно скорее. Собирайтесь. База Горизонт пригласила нас, и база Горизонт нас ждет.

Что последовало за этими его словами, Айна увидеть не успела — сон прервался также внезапно, как и пришел. Девушка очнулась быстро, резко — просто открыла глаза. Обычного плавного перехода между дремой и бодрствованием не случилось на этот раз вовсе. За окном было темно, и лишь лампа горела на столе. Лейвис Рейсворт развалился в кресле, лицом к Айне, и по виду дремал. Стоило девушке придти в себя, как он тоже встрепенулся:

— Горазды вы спать, ваше величество, — сказал кузен насмешливо. — Как отрубилась в полдень, так я думал, уже не проснешься. Кэран скоро придет, а ты все сопишь.

— Я кричала? Говорила что-нибудь во сне?

— Спала как младенец. Даже крепче, наверно. Закрыла глаза, и словно тебя тут больше нет, — Лейвис показался чуть озадаченным.

— Понятно.

Айна села в кровати, прижала колени к ногам. Она с трудом вспомнила, что находится сейчас во Вращающемся Замке и ожидает прихода королевы-чародейки. Сон, только что растаявший, казался девушке не менее реальным, чем окружающая ее обстановка. Она будто в самом деле стояла там, в легендарной Цитадели эльфов и всех волшебных племен, и видела, как совещаются правители северной страны.

«Получается, тот прежний сон тоже был вещий? Не может ведь случаться таких ярких видений на пустом месте. Это потому, что я чародейка? Я ведь смогла сжечь тогда стрелы, что летели в Артура. Но как понимать все это? Тот дракон, наш родственник — он жив спустя столько веков? Он пытался поговорить со мной?» Айна пребывала в полной растерянности и не знала, что думать. Следовало, наверно, поговорить с королевой Эринланда, рассказать, посоветоваться — но девушка почти не знала Кэран Кэйвен и совершенно ей не доверяла.

— Ты, получается, совсем не спал? — спросила Айна Лейвиса, желая отвлечься.

— Нет, почему же. Спал. Часов пять неплохо отдохнул на этом прекрасном сиденье, — кузен поерзал, стараясь сделать вид, что ему в кресле очень удобно.

Как бы ни было Айне жаль юношу, помочь ему девушка ничем не могла. Все равно на кушетке поместилась бы только она одна. Да и будь даже та шире — не пристало незамужней женщине спать в одной постели с мужчиной. Уже то, что Айна заснула в присутствии Лейвиса, было слегка сомнительно с точки зрения этикета.

— Лег бы на полу, — сказала дочь лорда Раймонда.

— На этом холодном паркете. Нет, прости, мне слишком себя жаль, — Лейвис встал, прошелся по комнате. — Скорее бы Кэран пришла, — сказал он немного нервно. — Нет сил просто сидеть тут и ждать. Как подумаю, что дома неизвестно что происходит, взвыть хочется.

Айна его чувства вполне разделяла. Королева Кэран явилась примерно через полчаса. Супруга Эдварда Фэринтайна была одета в дорожное платье, вооружена пистолетом и, внезапно для Айны, длинным тонким мечом. Девушка и сама немного умела владеть оружием — по настоянию отца капитан Уилан занимался с ней прежде, показывая как пользоваться стилетом и шпагой. Айна удивилась, обнаружив, что могущественная волшебница тоже испытывает потребность в холодной стали. Впрочем, о боевых подвигах другой эринландской королевы, Кэмерон Грейдан, ходили легенды — и, возможно, решила девушка, Кэран просто не хочет от нее отставать.

С собой леди Кэйвен принесла также туго набитый походный рюкзак и несколько сумок. Все это она передала Лейвису:

— Тут оружие, боеприпасы к нему, порох, еда, лекарства, документы, деньги, драгоценности и носовые платки. Будете нести, как мужчина, и смотрите — не выроньте, когда окажемся в портале. Вы умеете стрелять?

— Пробовал из арбалета несколько раз, — сказал юноша неуверенно.

— Значит, второй пистолет ваш. Достанете, как прибудем на место. — Королева решительно развернулась к Айне. — А это ваше, юная леди. На время.

Кэран протянула девице Айтверн потемневший от времени медальон на тонкой серебряной цепочке. Девушка осторожно раскрыла его, увидела внутри крайне точно выполненное изображение незнакомой рыжеволосой женщины. Чертами лица та немного напоминала Кэран, только казалась веселее и, пожалуй, решительнее. Айна недоуменно взглянула на леди Кэйвен.

— Этот амулет принадлежал когда-то моему роду, — пояснила волшебница. — Это нейтрализатор магии. Подобных ему было очень мало, и почти все они оказались после падения Конклава уничтожены или потеряны. Чтобы пользоваться им, не обязательно уметь творить чары. Амулет сам включается, если на его носителя направлено враждебное колдовство. Будучи активирован, он формирует вокруг вас щит. Этот щит сможет вполне успешно отразить большинство магических ударов.

— Я думала… Я думала, вам может понадобиться подобная вещь самой.

— Зачем? — спросила Кэран равнодушно. — Я владею защитными чарами, мой супруг — тоже. Нам обереги ни к чему. Просто держите его при себе. Если снова встретитесь с лордом Ретвальдом или кем-то наподобие, пригодится. Долго нейтрализатор работать не сможет, но первые несколько минут убережет. А потом скорее всего сломается, если направленный на вас удар окажется слишком силен. Так что увидите врага — или думаете, как быстро его убить, или быстро убегаете. Надеюсь, это понятно.

Айна кивнула и торопливо надела медальон себе на шею. Лейвис тем временем надел рюкзак и взялся за сумки. Юный граф Рейсворт все еще был в брюках с порванной после поединка с Гайвеном штаниной, но впечатление старался произвести решительное и бодрое. Кэран, на этот раз имевшая при себе фонарь, вновь отворила дверь на потайную лестницу, и троица отправилась в путь.

Вновь — уводящие вниз ступени, обшитые странным материалом стены и сами собой загорающиеся лампы. Но сейчас, после диковинного сна, непривычная обстановка воспринималась совершенно иначе. Она сделалась почти знакомой. Айна глядела на диковинки, впервые ей в жизни встретившиеся, и они неожиданно утрачивали свою загадочность. Например, поняла вдруг девушка, свет загорается при помощи устройств, призванных отслеживать человеческое присутствие, ориентируясь на распространение тепла и звука. Машины, находящиеся в глубинах Вращающегося Замка, работают благодаря неким источникам энергии, до сих пор не исчерпавшим свою мощность. Мэтр Гренхерн говорил, что механизмы предков оживали, впитывая в себя солнечный свет. Здесь, однако, использовалось нечто другое.

«В огне Каэр Сиди рождается ветер, что дует сквозь грани вселенной».

Голос, прозвучавший у Айны в голове, показался ей столь отчетливым, словно незримый собеседник находился рядом. Девушка пошатнулась и едва не рухнула по ступенькам вниз. Лейвис торопливо поддержал Айну за локоть, выронив при этом одну из сумку. Чертыхнулся, поднимая ее.

— Осторожнее, — не оборачиваясь, сказала Кэран. — Мой муж однажды спьяну едва не свернул тут шею.

— Ваш муж? Лорд Фэринтайн? — не сдержала удивления Айна. — Как с ним могло случиться подобное?

— Мы серьезно поссорились с полгода назад, и он ушел на всю ночь в подземелье — сидеть в обнимку со старыми машинами и сердиться. Это семейная жизнь, юная леди. Она не всегда намазана медом.

Айна, не знавшая что ответить, промолчала. Слуги в доме шептались раньше, что ей предназначен брак с Гайвеном Ретвальдом. Однако девушка отвергла наследника трона, встретив его — а теперь и вовсе пребывала в бегах. При последней встрече Гайвен, вернувшийся во главе армии фэйри, предлагал ей выбор между браком с ним и монастырем. «Мое выживание, — подумала Айна, — теперь зависит от того, удастся ли свергнуть Ретвальда с трона». Лейвис настойчиво призывал девушку отправиться в Малерион — но дочь лорда Раймонда до сих пор не была уверена, есть ли в этом смысл. К тому же она не знала, кто еще, кроме Артура, способен сейчас обеспечить ее безопасность. «Артур пробрался в усадьбу Джейкоба Эрдера, желая спасти меня, — внезапно вспомнила Айна. — Я была круглой дурой, раз не оценила этого».

Приведя молодых Айтвернов в зал с телепортационной машиной, королева Кэран остановилась в задумчивости, не дойдя до металлической арки трех шагов. Понимая, что настала пора действовать, Айна выступила вперед:

— Ваше величество, — сказала она горячо. — Если вы умеете задавать конечную точку прибытия для этого устройства, вам нужно доставить нас в центральную часть Иберлена. Где-то там находится сейчас ваш супргуг, герцог Фэринтайн, и мой дорогой брат, Артур Айтверн. Мы должны просить их помощи в борьбе с темными фэйри. Тимлейн сейчас, должно быть, захвачен врагом — но города Эленгир или Райгерн наверняка еще безопасны.

На лице Лейвиса отразилась досада. Было видно, он недоволен тем, что кузина отошла от утреннего уговора:

— Мы не можем знать этого наверняка. Если началась война, безопасно не будет нигде. С Ретвальдом эльфы, и бог весть, скольких он на севере нашел. Они тоже умеют перемещаться в пространстве, а значит, способны за несколько дней наводнить срединные области страны. Леди Кэйвен, простите мою сестру, но она ошибается. Оказавшись в королевском домене Ретвальдов, мы сразу вступим на территорию врага. Попадем, возможно, в самое сердце неразберихи и хаоса. К тому же, нет оснований верить, что герцог Айтверн действительно нас поддержит. Перед лицом моего дяди он заявил о верности Ретвальду, три дня назад.

— Артур ни за что не будет с Гайвеном, узнав, чем тот стал!

— Ты уверена? — Лейвис неприятно усмехнулся. — Прежде твой брат сохранял верность коронованному чародею. Был недоволен им, ругался на него и даже с ним. Вел себя строптиво, но не пытался ему изменить. Для Артура Айтверна, к несчастью, рыцарские принципы значат куда больше, чем для любого другого человека в нашей стране. Я не поручусь, что и сейчас он не скажет нечто вроде — Гайвен плохой король, но Гайвен все-таки наш король. И даже если это не так, где ты прикажешь своего брата искать? Ты веришь, он отправился к Тарвелу, но получил ли он от того поддержку и долго ли с ним пробудет? Ты предлагаешь нам скитаться в поисках одного человека в сердце охваченной войной страны, без надежды на успех.

— Я предлагаю идти к тому, кто единственный может нам помочь.

Айну едва не трясло от гнева — и злилась она в огромной степени на саму себя. Теперь собственное недавнее поведение девушке казалось предательским. Она понимала, что отвергла ближайшего родственника, во всем до того бывшего безупречным с ней. Даже не донесшего прежде на ее откровенно изменнические речи — тогда, в Стеренхорде. «Как я могла быть такой бездумной? Купиться на сладкие речи дяди Роальда, польститься короной и властью». Все иллюзии рухнули в момент, когда Гайвен Ретвальд вернулся в окружении огня и смерти. Девушка поняла, насколько нелепыми были ее заблуждения.

— В словах графа Рейсворта есть резон, — сказала Кэран внезапно. — Обстановка в окрестностях столицы нам неизвестна. Мы можем натолкнуться на врага, будучи в меньшинстве. Лорд Лейвис, возможно, у вас найдутся другие предложения?

— Разумеется, ваше величество. Малерион, фамильная резидениция Драконьих Владык. От него до Тимлейна неделя пути, и нелюди Ретвальда вряд ли заинтересуются им в ближайшие дни. По крайней мере я надеюсь, что нет. Это самое безопасное место в Иберлене, в любом случае. В замке Айтвернов остались солдаты. Мы призовем их к оружию и будем располагать хоть какими-то силами. А уже оттуда отправимся к Нейре, искать вашего мужа, Артура или любых других союзников.

Лейвис казался убедительным и вдохновленным. Айна вспомнила, с какой настойчивостью он еще утром отстаивал перед ней тот же самый план действий. Тогда девушка слишком устала и хотела спать, чтобы спорить. Сейчас сил на споры тоже было немного — но девица Айтверн продолжала опасаться, что кузен слишком полагается на визит в Малерион.

— Хорошо, — отметила Кэран. — Это разумно. Я в самом деле не знаю, что нас ждет вблизи иберленской столицы. При Ретвальде было лишь несколько сотен сидов — однако если это вторжение, их скоро окажется больше. Нам нужен укрепленный пункт, чтобы находясь в нем, составить план дальнейших действий.

— Ваше величество, — сказала Айна, — я боюсь, мы допускаем ошибку.

Королева Эринланда вздохнула:

— Любое решение в этих обстоятельствах может оказаться губительным. Но все же надо что-то сделать. Мне понадобится ваша помощь, юная леди Айтверн. Я никогда не была в вашем фамильном замке, лишь по картам представляю, где он находится, и не смогу открыть туда пространственную дверь. Я предлагаю сделать это вам.

— Мне? — спросила Айна растерянно. — Но я не колдунья.

— Вы обладаете даром и этого достаточно. Остальное машина сделает сама — мой супруг однажды пробудил ее силу, будучи тогда еще ничему не обучен. Подойдите к управляющей панели, коснитесь ее, настойчиво думайте о замке Малерион — и дверь распахнется. Машина не обладает разумом, но способна читать мысли того, кто контролирует ее, и покладисто на них отзываться, подобно преданному псу.

На словно одеревеневших ногах Айна Айтверн приблизилась к механизму, названному женой Эдварда Фэринтайна управляющей панелью — она выступала из стены рядом с аркой пространственных ворот. На секунду у дочери лорда Раймонда вновь возникло странное ощущение, как если бы она уже сталкивалась с подобными механизмами раньше и имела представление, как ими управлять. Отзываясь на мысли Айны, на приборной панели сами собой зажглись огоньки — синие, алые, желтые. Ни дать, ни взять — цветные фонарики на рождественной сосне. Девица Айтверн протянула ладонь, опустила ее в прохладную выемку, в форме человеческий кисти вырезанную в металле.

Значит, нужно сосредоточиться на мыслях о Малерионе… «Если все так просто, — отметила Айна, — я могу доставить нас на самом деле куда угодно. В Райгерн, Тимлейн, хоть на край света. Отыскать Артура, и пусть Лейвис и Кэран говорят, что изволят». После короткого колебания девушка отвергла подобную идею. Слишком много предательств она уже совершила — было бы подло обманывать людей, ее защитивших и спасших. Похоже, и в самом деле нужно посетить родовой замок — а уже оттуда думать, как связаться с братом и получить его помощь. В конце концов, вдруг Артур тоже отправился домой, после того, как враг овладел центральным Иберленом.

Айна подумала о месте, в котором провела первых восемь лет своей жизни, пока отец не вызвал их с братом в столицу. Замок построили тысячу лет назад по приказу Эйдана Айтверна, когда тот на время решил оставить семейную резиденцию в Хальтайре. Высокие стены и башни были возведены из белого камня, иногда казавшегося розовым на рассвете или закате. Драконья Крепость, как ее называли, воздвиглась на вершине скалы, охранявшей вход в спокойную, никакими недобрыми ветрами не продуваемую морскую бухту. В самой же бухте, спускаясь по уступам от замка в низину, расположился город и порт Малерион, ставший западными воротами Иберлена. Отсюда корабли ходили на юг — в Астарию, Падану, Элладу, Дарней и иные страны, раскинувшиеся вокруг Полуденного моря. Оживленная и многолюдная, защищенная двойным кольцом стен, столица Драконьих Владык населением лишь немногим уступала Тимлейну.

Айна Айтверн вдруг ясно увидала Малерион своим мысленным взором. Город раскинулся перед ней весь, как на ладони — так видит его, наверно, парящий в небе сокол. Роскошные особняки дворян и купцов, чьи стены выкрашены в золотые и белые цвета, фасадами выходят прямо на просторные улицы. Солнечный свет бьется в высокие окна, а в задних двориках под сенью раскидистых деревьев спряталась тень. Окруженные фруктовыми садами, где растут апельсин, слива и абрикос, городские кварталы спускаются к морю. По вымощенным брусчаткой крутым улицам едут кареты и телеги, взбираются пешеходы. Возносятся к небу кресты на соборе святого Майкла. Украшают статуи древних героев фронтон и бельведер Городского Дома Собраний, завиваются беломраморные грозди прихотливых гирлянд на его стенах. Гудит многотысячная толпа, заполнив торговые ряды Путевого рынка.

Арка пространственных ворот содрогнулась и едва слышно загудела. Короткая искра пробежала в ее проеме. Девушка, вся захваченная явившимся ей видением, даже не обратила на это внимания.

Вот цитадель герцогов Айтверн, которую видно в Малерионе из любой точки. По вечерам ее, устремленную на запад, коронует солнце. Мощенная плотно пригнанными друг к другу каменными плитами дорога ведет к крепости от кварталов знати. Изваяния властных и строгих Драконьих Владык минувших столетий стоят на монументальных постаментах по бокам от этой дороги, и вокруг разбит парк. Разбрызгивают водяные брызги фонтаны, выложены аккуратной плиткой прогулочные дорожки. Стоящий на возвышенности замок не защищен рвом, необходимости в том нет. Просторная площадь перед ним застроена парадного вида зданиями, служащими местом обитания для приближенных герцогского двора.

Сам дворец Айтвернов изящен — он ничем не напоминает ни массивную цитадель Тимлейна, ни тем более Каэр Сиди. Выстроенный в иную, более цивилизованную эпоху, он является воплощением гармонии. Его стены высоки, башни изящны и тонки, а самая главная башня, что выше всех прочих, кажется устремленным к солнцу белым копьем. Зеленый стяг с золотым змеем развеваем на ее шпиле ветром.

Искра пробежала в арке портала вновь — и разгорелась пламенем. Воздух потек и расплавился — в точности как тогда, в Большом Зале Тимлейнского замка. Радужное сияние вспыхнуло, завихрилось, пролилось как разлитое молоко, превращаясь в пылающую дверь.

Айна не отнимала руки от приборной панели. Даже не шелохнулась, когда подошедший вплотную Лейвис окликнул ее и осторожно прикоснулся к плечу. Неведомым чутьем наследница Айтвернов понимала, что должна сейчас делать. Она ощущала распахнутые ею ворота в реальности физически, как часть собственного тела — и чувствовала, что портал еще нестабилен. Ему не хватало конечной наводки. Требовалось в деталях представить пункт назначения.

Девушка попыталась нарисовать в своем воображении Гербовый Зал Драконьих Владык, в котором отец и предки принимали вассалов и королевских посланцев, устраивали официальные приемы. Айна любила играть там в детстве, рассматривая стоявшие в нишах у стен рыцарские доспехи и покрытые искусной росписью вазы. Потому, несмотря на прошедшие годы, девушка запомнила это помещение во всей точности. Она вообразила себе куполообразный потолок, барельеф, изображающий выступающую из стены драконью голову, золотой трон на возвышении, занимаемый в торжественные моменты властителями Запада.

Развершаяся в ткани мира дыра заблистала ярче, сделалась глубже, уводя в беспредельность. Айна отняла наконец руку от управляющей панели, однако портал продолжал оставаться стабильным. Девушка ощущала это со всей ясностью. Дверь будет открыта, пока они не воспользуются ей. По спине тек пот — дочь лорда Раймонда лишь сейчас обратила внимание, что ее платье немного намокло. Выступила испарина и на лице, и Айна вытерла ее рукавом.

— Пойдемте, — сказала девушка ожидавшим Кэран и Лейвису.

— Пойдемте, — согласилась леди Кэйвен и добавила с внезапной теплотой: — Вы отлично справились.

В портал они вошли втроем, все сразу, и кузен при этом поддерживал Айну за локоть. Переход оказался вовсе не таким мучительным, как в предыдущий раз, и занял куда меньше времени. Вспышки перед глазами, кружево теней и света, легкое головокружение — и все очень быстро закончилось. У наследницы Айтвернов сложилось впечатление, что она просто сделала один очень длинный шаг. Подземелья Вращающегося Замка бесследно сгинули, радужное мерцание погасло, изгнанное ночной тьмой. Огромный зал, в котором троица очутилась, тонул в тенях — однако звездного света, проникавшего из окон, хватало, чтобы узнать памятное с малых лет место. Врата, проведя королеву Эринланда и двоих молодых Айтверно, бесследно закрылись.

— Силы небесные, — сказал Лейвис пораженно. — У тебя получилось.

Айна хотела что-то ответить — но колени вдруг подвели, и девушка начала медленно оседать на паркет. Молодой граф Рейсворт выпустил переданные ему королевой сумки, бережно подхватил девушку и подвел к ближайшему креслу. Дочь лорда Раймонда дышала с трудом — сердце бешено билось, тело сотрясала крупная дрожь. Управляя древней машиной, она действовала не размышляя и не рассуждая, подчиняясь наитию — и не заметила даже, какого сосредоточения воли и напряжения телесных сил это у нее потребовало.

— Воды, — с трудом произнесла юная леди Айтверн. — Дай мне попить.

Кузен порылся в сумке, достал флягу и торопливо протянул Айне. Девушка жадно приложилась к фляге. Пила она торопливо, большими глотками. Понемногу сердцебиение принялось успокаиваться, а от глаз отступила кровавая пелена. Королева Кэран не обратила на состояние Айны ни малейшего внимания. Жена Эдварда Фэринтайна, с любопытством осматривавшая комнату, подошла к окну, за которым открывался вид на залив и озаренный ночными огнями город. Лейвис, заметив это, презрительно фыркнул и обратился к родственнице:

— Удивительно, что у тебя все сработало, — сказал он горячо. — Ты никогда не делала ничего подобного раньше, но сразу справилась! Видимо, это правда, что магия в тебе сильна, если пробуждается столь легко. Если так, у нас есть существенный козырь в предстоящей борьбе.

Молодой Рейсворт ужасно напомнил Айне в этот момент собственного покойного отца, сэра Роальда. Тот точно также, увлеченно и глубокомысленно, рассуждал о планах и возможностях, преимуществах и перспективах, сплетая нити заговора — и опутывал наследницу Айтвернов творимой им паутиной. С трудом девушка одернула себя. Разумеется, Лейвис в чем-то похож на сэра Роальда — сын всегда похож на отца. Молодого и старого Рейсвортов роднит стратегический ум и привычка сразу загадывать наперед. Но это вовсе не означает, что кузен будет использовать ее в своих интересах, как использовал дядя.

Девушка не успела ответить кузену — двери зала с грохотом распахнулись. На пороге возникло четверо гвардейцев дома Айтвернов, в парадных зеленых с золотом мундирах. Один из них держал в руках фонарь и напряженно всматривался в темноту:

— Кто здесь? — спросил он громко. — Выйдите на свет и покажитесь!

— Проклятье, — пробормотал Лейвис. — Караульные услышали шум. — Юноша выпрямился и вышел навстречу гвардейцам. — Здесь я, лорд Рейсворт, и ваша госпожа, леди Айна Айтверн, — сказал он громко, — так что извольте опустить мечи, любезные, и поприветствовать нас со всем полагающимся почтением.

Растерянные, солдаты в самом деле опустили оружие. Они, конечно, знали Лейвиса в лицо — по крайней мере возглавлявший их сержант. Юноша нередко бывал в Малерионе в последние пару лет, так как рыцарь, у которого он до вызова в столицу нес службу, состоял в расположенном в двух днях пути роскрейском гарнизоне. Айна поднялась с кресла и приблизилась к родичу, позволяя караульным себя рассмотреть. С другой стороны от юного Рейсворта встала Кэран Кэйвен. Королева Эринланда вежливо молчала, сдержанно оглядывая солдат.

— Лорд Лейвис, — вымолвил сержант осторожно, — не ожидал увидеть вас тут. Я полагал, вы находитесь в Тимлейне, как и леди Айна, и никто не докладывал о вашем приезде.

— Обстоятельства переменились, — сказал Лейвис неопределенно. — Мы с кузиной, а также с нашей спутницей, представить которую я вам не могу, явились в Малерион тайно, известным нашей семье способом. Печально, что мы попались вам в столь поздний час, нарушив ваше держурство. Мы собирались выйти к завтраку, сделав сюрприз, — молодой человек усмехнулся, — но раз уж раскрыли себя сейчас, ничего не поделаешь. Потрудитесь отвести нас к управляющему для беседы.

— Мастер Каттерли отправился отдыхать два часа назад, — ответил сержант после короткой паузы. Было видно, он изрядно ошарашен внезапным появлением в Гербовом Зале высоких господ, не предупреждавших о своем прибытии, и не совсем понимает, как себя вести. — Я, конечно, могу разбудить его, — добавил гвардеец осторожно.

— Разбудите, сделайте милость. Он ведь сейчас распоряжается замком?

— Не совсем так, ваша светлость. Мастер Каттерли на своем посту, но в крепости уже две недели гостит ваша матушка, леди Ровена. Она приехала из Рейсворта, сообщив, что намерена задержаться тут на некоторое время по совету своего благородного мужа, вашего отца. Мастер Каттерли исполняет все ее приказы.

— Вот как, — промолвил Лейвис. Подобного исхода он не ожидал и явно к нему не готовился. — Что ж, прекрасно, — сказал он наконец. — Ведите нас к моей матери, в таком случае! Наш разговор срочный и не терпит никаких отлагательств, — добавил юноша решительно.

Этим он невольно вступил в противоречие с собственным более ранним заявлением, что намеревался выйти к местному двору только за завтраком. Впрочем, молодой Рейсворт был слишком взволнован, чтобы уделять внимание подобным мелочам.

— Леди Ровена тоже спит, — сказал совсем уж сбитый с толку гвардеец. — Полночь, милорд.

— Прервите ее сон, дело крайне важное. Я возьму на себя всю ответственность, не волнуйтесь. Или лучше сделайте так, если не хотите оказаться крайним. Отведите нас в Малую гостиную, отправьте ближайшего слугу за леди Ровеной в ее покои, а мы пока подождем. И распорядитесь, чтобы принесли две бутылки астарийского вина, пожалуйста.

Начальник караула был сбит с толка, но повиновался. Появление Лейвиса и двух его молчаливых спутниц в Малерионе, столь неожиданное посреди ночи, оставило сержанта и его подчиненных в недоумении. Однако молодого Рейсворта военный признал и не мог не исполнить его распоряжений. Все же юноша являлся одним из ближайших родственников герцога Айтверна и принадлежал, пусть и по боковой линии, к дому Драконьих Владык. Айна мимоходом подумала, что со стороны Лейвиса вышло в самом деле бестактно требовать растолкать свою мать в полночный час и привести ее для беседы. Впрочем, кузен никогда не отличался хорошими манерами. Отец слишком мало занимался его воспитанием, будучи занят на службе, а нанятые менторы оказались, видимо, бессильны.

Айна, Лейвис и Кэран разместились в украшенной картинами морских пейзжажей Малой гостиной, чей изысканный декор был выполнен в голубых и сиреневых тонах. Подсвечники изображали нимф, ножки столов и стульев мастера вырезали в форме морских коньков. Лейвис, который сразу начал вести себя подобно хозяину положения, вольготно развалился в кресле во главе стола, выхватил принесенное заспанным лакеем вино и налил бокал до краев. Торопливо выпил. Айна, безмолвно севшая рядом, не могла понять, что заставляет кузена держаться с подобным апломбом. Не иначе, сдают нервы — сделала она предположение.

— Вы уверены, что беседа с вашей матерью пройдет гладко? — спросила Кэран сухо.

— Это моя мать. Что может быть не гладко? — несмотря на небрежный тон, от девушки не укрылось, что кузен обеспокоен.

— Не гладко может пройти что угодно, — сказала Айна негромко и, не дожидаясь пока это сделает слуга, тоже налила себе вина. Покосилась на лакея: — Оставьте нас, пожалуйста. И никого не впускайте, пока не явится леди Ровена, — тот кивнул и с поклоном вышел.

Айна торопливо постаралась вспомнить, что знает о матери Лейвиса, супруге ныне покойного лорда Роальда Рейсворта, которую видела в своей жизни всего три раза. Леди Ровена Эсмеральда, урожденная Даэрмайер, происходила из старинного танского рода, связанного с герцогами Эрдер вассальной присягой. В столице она бывала редко, предпочитая управлять владениями мужа, пока тот находился на войне. О леди Ровене говорили, как о женщине рассудительной, спокойной и крайне далекой от политики. Посвящая дочь лорда Раймонда в планы подготовленного им заговора, сэр Роальд не упомянул супругу ни разу. Связывавшие их отношения были, как то часто случается среди дворян, основанными больше на уважении, чем на приязни, и начатыми лишь в целях продолжения рода и заключения союза между семьями.

Прошло не меньше пятидесяти минут, прежде чем графиня пришла. За это время Лейвис успел слегка захмелеть, Айна — заскучать, и лишь Кэран держалась со свойственной ей выдержкой. Леди Ровена вошла, аккуратно притворив за собой дверь. Заспанной, вопреки позднему часу, женщина вовсе не выглядела. На ней было красивое белое платье с зеленой вышивкой, а волосы уложены в высокую прическу. Тоненькая сеточка морщин бежала от слегка прищуренных глаз к решительному рту.

Лейвис встал, при этом стало заметно, что он не очень твердо держится на ногах, и поклонился:

— Счастлив видеть вас, матушка, — сказал юноша учтиво. — Хотя и не ожидал встречи.

— Эти чувства взаимны. Особенно в это время суток. По-хорошему, стоило сказать вам ждать до утра, — сказала графиня крайне сухо, подходя к столу и садясь. Цепкий взгляд обежал присутствующих, остановившись на леди Кэйвен. — Юную Айну я узнаю, а вот эту даму вижу впервые. Сын мой, пожалуйста, потрудитесь представить вашу подругу.

Губы юноши дрогнули в подобии улыбки:

— Это не совсем подруга, — сказал он. — Любезная матушка, разрешите представить вам леди Кэран Кэйвен, супругу Эдварда Фэринтайна и королеву Эринланда.

К чести графини Рейсворт, надо отметить, что та совершенно не переменилась в лице.

— Вы привезли в Малерион иностранную королеву, юноша? Без свиты, фрейлин и без ее августейшего мужа? Да еще и доставили, насколько понимаю, неким потайным путем. Потрудитесь мне объяснить, что за безумие творится в Тимлейне, раз вы здесь.

— Должна сказать сразу — я настоящая, — вмешалась в разговор Кэран. — На случай, если вы намекаете, что имеете дело с самозванкой. При мне есть соответствующие бумаги и некоторые регалии королевского дома Таэрверна, сударыня. А вот знак рода Кэйвнов, к которому я принадлежу, — при этих словах чародейка подняла руку, на указательном пальце которой блеснуло золотое кольцо с вычеканенным на печатке символом. Айна прищурилась, но не сумела его рассмотреть. Впрочем, она знала, что эмблемой дома Кэйвенов служил объятый пламенем феникс.

— Я верю вам на слово, сударыня, — сказала леди Рейсворт неожиданно мягко. — Вряд ли мой сын стал бы врать о подобных вещах. Да и нужно быть безумной, чтобы объявить себя венценосной особой. За такой подлог, как вы сами знаете, полагается обезглавливание, если обман вскроется, — графиня чарующе улыбнулась.

— Вполне допустимая мера для наказания самозванцев, — улыбнулась Кэран столь же светло.

— Рада, что мы друг друга понимаем. Лейвис, объясни мне пожалуйста, что происходит.

Юноша чуть поколебался, прежде чем начать. Айна прекрасно видела, насколько ему сделалось в присутствии матери не по себе. Роальд Рейсворт был человеком тяжелого нрава — и жену подобрал себе под стать. Девушка начала понимать, почему ее кузен обычно держится в свойственной ему вызывающей манере. Будучи воспитан подобными родителями, или отрастишь себе острые зубы, или превратишься в незаметную серую тень. Тенью юный Рейсворт быть не желал явно.

— Хочу сперва осведомиться, — сказал он. — В курсе ли вы, дорогая матушка, затеянного вашим мужем и моим отцом предприятия? Писал ли он вам письма на этот счет нынешним летом, пока сам пребывал в столице?

— Вы имеете заговор с целью свержения Гайвена Ретвальда? — уточнила женщина спокойно.

— Совершенно верно, миледи.

— Да, я осведомлена на предмет этой нелепой авантюры, — леди Ровена вздохнула. — Лорд Рейсворт прислал гонца в середине августва, который помимо обычного письма, с ничего не значащим трепом о воинской службе и придворных новостях, вез и еще одно, потайное. В нем ваш, Лейвис, отец осмелился посвятить меня в детали задуманного им переворота, сообщив, что вознамерился избавиться от Ретвальда и передать трон кому-то из своих родственников. По всей видимости, юной Айне, поскольку счел юного Артура недостойным, — при этих словах графиня почему-то поморщилась. — Сэр Роальд просил меня, как верную жену, сохранить его замыслы в тайне, оставаться дома и присматривать за фамильным замком, пока он решает дела в столице.

— Но вы приехали сюда, — отметила Айна. — Почему?

— Здесь безопаснее, — призналась Ровена откровенно. — Если страна готовится расколоться надвое, стены Малериона выглядят предпочтительнее стен Рейсворта. Сравните провинциальный замок и большой город, к тому же порт, из которого всегда можно эвакуироваться на корабле. Я взяла всю гвардию, что сэр Роальд мне оставил, своих дам и избранных слуг, и явилась в Драконью Крепость, в ожидании дальнейших новостей от супруга. Как, к слову, его дела? — губы графини чуть дрогнули.

— Мой отец убит в бою, — сказал Лейвис прямо. — Теперь я граф Рейсворт, матушка.

Графиня снова вздохнула. Она не высказала, впрочем, особенного удивления — как не высказывает его человек, услышавший неприятную новость, к которой на протяжении долгого времени себя готовил. Тем не менее, леди Ровена Рейсворт взяла со стола салфетку, аккуратно свернула ее, затем разорвала на восемь частей. Это было единственным проявлением чувств, которое женщина себе позволила.

— Убит в бою с королевскими солдатами? — уточнила она.

— Можно сказать и так, матушка.

— А вы теперь здесь, и с вами не только Айна, но и царственная гостья из далекого Эринланда. Да и свалились вы как снег на голову, не дав о себе знать до того никаким образом и таинственно проникнув в замок. Расскажите мне, пожалуйста, Лейвис все без утайки — как подобное смогло произойти.

Лейвис неловко поерзал на свое сиденье, отпил вина и принялся рассказывать. История, им изложенная, не была, впрочем, во всем полной и правдивой — некоторые места юноша скрыл или опустил. Так, например, он ни единым словом не обмолвился о пребывании во Вращающемся Замке и тамошних чудесах, исполняя данное чуть ранее леди Кэйвен слово.

Свой рассказ молодой человек начал с того, как сам был посвящен в заговор этим летом. Лейвис признался, что поначалу спорил с отцом, но был вынужден отступить под шквалом его аргументов, выставлявших Ретвальда в качестве негодного правителя. Упомянул, что подобным же образом сэр Роальд переманил к себе и Айну, поначалу тоже с сомнением воспринявшую идею переворота, и многих столичных вельмож, явно или тайно точивших зуб на короля.

Покончив с преамбулой, молодой Рейсворт приступил к описанию последних событий. Он изложил подробности сцены, приключившейся в Сиреневом Зале, включая применение Гайвеном магии и его таинственное исчезновение; озвучил позицию Артура Айтверна, заключавшуюся в выражении верности свергнутому королю; поведал, как прошло вышедшее столь неудачным принесение Айны Айтверн присяги подданных в ратуше и остановился наконец на возвращении Гайвена Ретвальда во главе войска сидов. Тут Лейвис красок не жалел, благо вино развязало ему язык и сделало особенно красноречивым. Он не забыл и жестокость, с которой Гайвен расправился с молодым герцогом Эрдером, и устроенную темными фэйри в замке бойню, и отметил особенно раскрывшиеся у Короля-Чародея фехтовальные таланты, проявившиеся, когда Лейвис попытался сразиться с ним.

— Ретвальд выразил желание, чтобы А йна стала ему супругой, — сообщил юный Рейсворт. — Я дрался с ним, защищая честь кузины, но проиграл. Колдун сделался невиданно силен и владеет клинком лучше многих мастеров. Не иначе, это магия ему помогает. Нас спасла леди Кэйвен. Она тоже чародейка, как и Ретвальды, и своей силой открыла магическую дверь, через которую мы в один миг перенеслись из Тимлейна в тихое место за пределами столицы, а из него — сюда.

— Вот как? — проронила леди Ровена. — Нежданная новость.

— Мы не афишировали это, — заметила Кэран. — Однако знания о волшебстве в самом деле испокон веку сохраняются в моем роду. Точно также, как они были доступны некогда Айтвернам — я ведь очень старой крови. Я не всемогуща и не могу обращать в бегство армии, как Бердарет Ретвальд, но на кое-что способна.

— Например на то, чтобы в одно мгновение пересечь половину страны, — поджала губы графиня Рейсворт. — Если рассказанное вами не выдумка. Впрочем, я могу принять это на веру. Зачем бы иначе вам сочинять столь нелепый вздор? Вы могли просто сказать, что сбежали из города неделю назад, допустим, а сюда проникли потайным ходом.

— Но это была бы ложь, — отметила Кэран. — Ваш же сын говорит сейчас правду.

— Я верю, — сказала леди Ровена терпеливо. — Итак, получается, что Артур скрылся в сопровождении немногих друзей, а Ретвальд вновь овладел столицей? — Айна и Лейвис, не сговариваясь, кивнули. — Дурная новость, — продолжила графиня, — а еще хуже того, что на стороне лорда Гайвена теперь выступают мистические силы и существа. Мой муж был не самым умным человеком, признаться, а под конец жизни и вовсе разбудил спавшего в берлоге медведя. Но я рада, что вы все здесь, в порядке и безопасности. Здесь вы и останетесь, пока обстановка в стране не прояснится или пока с нами не свяжется наш сюзерен, герцог Айтверн. Разумеется, это не касается вас, леди Кэйвен, — графиня вежливо кивнула королеве. — Вы вольны идти, куда пожелаете, я предоставлю вам эскорт. Хотя советовала бы погостить в Малерионе, пока не придут вести от вашего царственного супруга.

— Мы тоже здесь не останемся, — запротестовал Лейвис. — Мы возьмем малерионский гарнизон и гвардию Рейсвортов, и все остальные отряды, что находятся в ближайших городах и крепостях. Затем мы выдвинемся на восток, чтобы противостоять армии Короля-Чародея и соединиться с силами прочих великих домов.

Айна не сразу поняла, что означает фыркающий звук, который издала Ровена Рейсворт. Потом до девушки дошло, что графиня смеется. В серых глазах плескалось удивление, тонкие губы изогнулись в насмешливой и недоверчивой улыбке. С таким же успехом Лейвис мог сказать матери, что собирается полететь на солнце, изготовив крылья из перьев и воска.

— Вы, простите, что сделаете? — спросила леди Ровена как могла вежливо.

— Я вам сказал, матушка. Соберу войско и отправлю его к Нейре.

— Дитя мое. Лорд Бейтон даже не посвятил вас в рыцари. Вы — оруженосец. Как вы намереваетесь водить армии?

— Вам прекрасно известно, дорогая родительница, что звание рыцаря в наши дни стало обычной формальностью! Я — наследник своего дома. Раз отец умер, я теперь граф и владею Рейсвортом и Хортебрайсом. Я могу распоряжаться нашими солдатами. Кроме того, дворянство в нашей столице поклонилось Айне, как новой владычице Иберлена.

Под пристальным взглядом Ровены Рейсворт девушке сделалось несколько неуютно. Пытаясь скрыть замешательство, она кивнула, подтверждая слова Лейвиса:

— Это в самом деле так. Ваш супруг настаивал на избрании меня королевой. Я сидела на Серебряном Троне и вела заседание Коронного Совета. Герцоги Эрдер и Коллинс подтвердили мои права. Лорды и негоцианты успели присягнуть мне на верность.

— Брайану Ретвальду они тоже присягали, — отмахнулась графиня. — Простите, дитя, но это все сущий вздор. Половина поддержавших вас людей мертвы, вторая половина охотно отречется от своего слова либо уже отреклась. Как я уже сказала, я не одобряю замыслов моего мужа. У нашего дома — у всего Запада — есть законный сюзерен, и имя ему Артур Айтверн. Я лично поговорю с ним, когда он прибудет сюда, а пока отправлю на восток гонцов с приказом его разыскать. Я не намерена действовать за спиной у моего господина. Каким бы юным он ни был, одну войну он уже выиграл, чего о вас, дорогие Айна и Лейвис, сказать нельзя.

— Тысяча бесов! — взбеленился Лейвис. — Даже если считать Артура законным главой нашего дома, хоть он и повязан дружбой с Ретвальдом, мы должны направить армию ему на помощь.

— Герцог Айтверн нуждается в помощи? — с иронией уточнила графиня. — Минутой ранее вы сообщили, что монарх, чьи притязания на корону сэр Артур поддерживает, утвердился на престоле вновь, пусть и несколько необычным способом и при помощи необычных союзников. В этих условиях было бы разумно искать с Ретвальдом мира и добиваться от него милосердия и прощения. Используя как раз для этого дружбу Артура и Гайвена. Если мы хорошо попросим герцога Айтверна, возможно он вымолит амнистию и для вас, Лейвис, и для вас, Айна. Это лучшее, на что мы можем в сложившихся обстоятельствах рассчитывать, а не продолжать бессмысленную борьбу. Я допускаю, что при вашей с ним последней встрече юный Ретвальд повел себя ожесточенно, однако время и добрые советы помогут ему обуздать овладевшие им страсти. Поразмыслив, я направлю в Тимлейн письмо, в котором попробую за вас заступиться. Думаю, молодой человек, как бы зол он ни был, прислушается к мольбам женщины, потерявшей мужа, и не станет карать неразумных детей, интригами и лживыми посулами втянутых в измену.

Айна поняла, что разговаривать с Ровеной Рейсворт бесполезно. Графиня, хоть и выслушала рассказ сына внимательно, явно восприняла все случившееся в столице как еще один государственный переворот, а Гайвена сочла отчаявшимся королем, разгневавшимся на нерадивых подданных и призвавшим на помощь союзников из-за рубежа. Леди Ровена не понимала всего случившегося в полной мере, так как не присутствовала в Тимлейне лично. Она не наблюдала безумия, пляшущего на лице Короля-Чародея, когда тот вернулся мстить предателям; не видела приведенных им демонических тварей; не могла понять, с какой жестокостью и наслаждением темные фэйри сеяли смерть под сводами твердыни иберленских королей.

Осознал, очевидно, бесполезность споров и Лейвис.

— Ваша позиция ясна, матушка, — сказал он сухо. — Я буду держать совет с лордами Запада и прочими влиятельными горожанами, заявлю свои права как граф Рейсворт и попрошу у них поддержки и помощи, раз не получил их от вас. Вы не вправе помешать мне это сделать.

— Не вправе. Но я могу выступить перед ними точно также, как выступите вы, и призвать не совершать безумства, а подождать вместо этого вестей от законного герцога. Пусть он и решает, в войне мы состоим с Ретвальдом или в мире.

— Да неужели я так неясно выражаюсь, — сказал юноша и выпил вина. — Вы не осознаете, что брошено сейчас на весы? Задумайтесь, сколь многое зависит от меня, от Айны, от вас.

Графиня встала.

— Я прекрасно понимаю это, сын мой, — произнесла она очень ровно. — Я понимаю, что уже скоро полгода, как Иберлен исходит кровью и просит о мире. Я понимаю, что лорды и рыцари сцепились, подобно стервятникам, желая изорвать на части раненое тело нашей страны. Я понимаю, что ради гордыни, амбиций и власти вельможи топчут поля и посылают на смерти солдат. Вы можете оправдываться так долго, как вам будет угодно, но по фактам и вы, и юная леди Айна — такие же участники этой игры, как были ими Джейкоб Эрдер, Гледерик Брейсвер и мой неразумный супруг. Говорите красивые слова, сколько влезет, но вы продолжаете начатое ими безумство. Я не знаю, каким демонам Ретвальд заложил душу, но он защищает наследие отца и деда, а вы вознамерились это наследство украсть и поделить. Вы, граф Рейсворт, — выделила леди Ровена эти слова, — можете добиваться от лордов Запада помощи в ваших замыслах. Но со своей стороны обещаю — я сделаю все, чтобы вам помешать. Доброй ночи, господа. Доброй ночи, ваше величество, — кивнула графиня Кэран. — Надеюсь, что как человек взрослый и повидавший жизнь, вы также попробуете вразумить этих недорослей.

Леди Ровена вышла, притворив за собой дверь. Лейвис чертыхнулся, склонился над столом, закрыв лицо руками. Было видно, что он обескуражен, растерян и зол. Айна прекрасно понимала, что не на такой прием он рассчитывал, когда звал ее в Малерион. Молодой Рейсворт, видимо, полагал, что встретит тут младших офицеров и незнатных дворян, растерянных, напуганных и готовых исполнять приказы владетельного графа. Меньше всего он ожидал натолкнуться на решительный отпор, да еще от женщины, породившей его на свет и, несомненно, имеющей в здешних краях влияние.

Кэран Кэйвен, вежливо молчавшая, пока шла перепалка, неожиданно тепло тронула Лейвиса за рукав. Наблюдавшая за этим Айна поморщилась, сочтя сделанный рыжеволосой чародейкой жест излишне фамильярным.

— Возьмите себя в руки, граф, — сказала королева Эринланда. — Разумными доводами леди Ровену не убедить. Она не была там, где были мы, и не разделит нашу позицию, сколько бы красноречия вы не потратили. Я бы и сама могла сказать нечто подобное, не побеседуй до того с господином Ретвальдом лично. Сейчас вам требуется собраться с духом. Вы правильно отметили, что являетесь наследником своего отца и одним из самых влиятельных аристократов в этой части страны. Вы все еще можете добиваться поддержки от местной знати, даже если ваша родственница выступила против вас.

Лейвис выпрямился в кресле. Лицо его, как заметила Айна, приняло более твердое выражение, хотя глаза и оставались слегка покрасневшими. Полопались, очевидно, от пережитого напряжения кровеносные сосуды.

— Вы говорите совершенно верно, сударыня, — сказал молодой человек, показавшись чуть обнадеженным. — Я завтра же попрошу малерионцев собраться, и когда они будут готовы, выступлю перед ними с речью. Уверен, что смогу при вашем участии подобрать убедительные аргументы.

— Несомненно, — согласилась Кэран. — Вам необходимо найти в Малерионе верных людей и сторонников. Как королева, я обладаю опытом в подобных делах и смогу помочь вам советом и не только. Если хорошо подумать, разработаем план действий — и от него уже будем отталкиваться. Главное — не совершать опрометчивых поступков и не горячиться.

Айна встала, не желая слушать начавшийся разговор. От бесконечных обсуждений и планов ее уже тошнило, а очередные интриги вызывали скорее омерзение, нежели желание принять в них участие. Девушка подошла к окну, вглядываясь в тревожную ночь, вздыхавшую шумом морского прибоя. Тревога и растерянность овладели Айной, осознание собственной вины червем прогрызало сердце, а еще стоял в памяти образ погибающего мира, явившийся в недавнем сне. Наследнице Айтвернов сделалось немыслимо страшно. Она больше не была уверена, что находится на правой стороне. Она даже не знала, осталась ли в нынешнем хаосе вообще хоть какая-то правая сторона.

 

Глава восьмая

6 сентября 4948 года

Тимлейн

На Парадной площади, раскинувшейся перед воротами Тимлейнского замка, оказалось также неспокойно. Тут собралось около четырех сотен человек под знаменами дома графов Гальс, с вытканным на них белым оленем. Все при оружии, подавляющее большинство в доспехах, кирасах либо бригантинах — кто во что горазд. Гвардейцы Элвингарда выстроились на почтительном удалении от замковых стен, нестройными рядами, и о чем-то яростно галдели — видно, среди их командиров вспыхнул спор.

Гайвен, во главе своего отряда выехавший на площадь, оказался вовсе не удивлен открывшимся зрелищем. Оно лишь подтвердило предположения молодого короля. Пока солдаты Коллинсов и Эрдеров пытались оттянуть гарнизон к Кузнечному двору, остальная часть мятежников двинулась к цитадели. Было их, впрочем, очень мало, и серьезной опасности обнаружившиеся перед замком бойцы не представляли. Очевидно, они рассчитывали, что Ретвальд и его люди потерпят поражение в Нижнем городе, после чего защитники цитадели сами выбросили бы белый флаг.

Но Ретвальд не проиграл.

— Стивен, — обратился Король-Чародей к генералу Бредфорту, — будьте добры, двигайтесь по Каретному проезду и заблокируйте все выходы отсюда, какие сможете. Когда мы ударим этим господам во фронт, ваша задача — не дать им сбежать. Сдающихся, так и быть, разоружайте. Упорствующих не жалеть.

— Будет исполнено, государь, — Бредфорт развернул коня.

— Как видите, леди Дановар, — сказал Гайвен, — я прислушался к вашим словам о вреде излишней жестокости. Кто захочет умереть — умрет, но все прочие выживут и получат еще один последний шанс не совершать больше никаких глупостей.

— Хорошо, если так, — ответила Эйслин сухо.

Эльфийка ехала рядом с владыкой Иберлена, на выданном ей белом гвардейском коне. В седле она держалась уверенно, с прирожденной грацией. Вид леди Дановар оставался настороженным и мрачным, после приключившейся на Кузнечном дворе ссоры. Гайвена, впрочем, настроения посла сидов занимали сейчас в наименьшей степени. Дав сигнал воинам Дэлена Дайнера следовать за ним, король выехал на площадь, попутно оглядываясь.

Он заметил, что ворота цитадели закрыты, а мост поднят. На стенах высыпали арбалетчики, и при виде Ретвальда и его свиты они разразились приветственными криками. Гайвен поднял в ответ руку в небрежном салюте, отметив, что солдаты рады его возвращению. Заметил он и уличных зевак, немногочисленных по раннему часу, но все же занявших некоторые прилегающие к площади переулки. Люди эти, собравшиеся поглазеть на происходящие возле королевского замка беспорядки, при виде короля явно стушевались. Иные попятились прочь, скрываясь в близлежащих домах и под ведущими во внутренние дворы арками.

«Разумно с их стороны, — подумал Ретвальд, — учитывая, что тут сейчас начнется».

Никакого смысла вступать с мятежниками в переговоры Гайвен не видел — и без того прекрасно представлял все, что те скажут. Сиды, предводительствуемые Дэленом и молодым монархом, помчались на врага во весь опор. Воины Элвингарда торопливо перестраивались им навстречу, поднимая щиты и плотнее смыкая ряды. Бежать они явно не собирались, хоть и встретились с неведомым доселе противником. Вассалы Виктора Гальса пришли сюда, желая освободить своего заточенного в Веселой Башне господина, и готовы были выполнить эту затею либо умереть.

Именно второе и предстояло многим из них нынешним хмурым утром.

Кони летели галопом. Сиды Волшебной Страны, подняв лучевые пистолеты, успели на скаку сделать два залпа. Первый почти весь ушел в неприятельские щиты, зато второй убил довольно многих. Затем отряды столкнулись.

Полуторный тяжелый меч, которым Гайвен до того сражался в Нижнем Городе, был оставлен им там же. Вместо него Ретвальд раздобыл, отняв у одного из арестованных шоненгемских офицеров, длинный прямой палаш в обитых красных бархатом ножнах. С острым клинком односторонней заточки он был явно весьма хорош в пешем бою — но не при налете на построившихся в каре латников. Поэтому Гайвен поначалу даже не стал обнажать клинка.

Магия отозвалась покорно и быстро, подобная вышколенному слуге. Длинная ветвящаяся молния сорвалась с пальцев, блистая и слепя. Электрический разряд поразил сразу шестерых или семерых бойцов Элвингарда. Ближайшие, пораженные насмерть, рухнули наземь. Остальные, обоженные и напуганные, с воплями ринулись в стороны. Нашлись, однако, и такие, что напротив ринулись из задних рядов на чародея, в надежде, что он изнемог от первой же своей атаки. Метко пущенная с расстояния в пятнадцать футов стрела попала жеребцу Ретвальда в бок, и тот с хрипом стал оседать.

Гайвен успел соскочить. Взмахнул руками, проделав сложные пассы — и черные дымные нити, поднявшись прямо из щелей в брусчатке, опутали тела стрелка и ближайших к нему бойцов, пытаясь сжаться на горле. Раздались истошные крики. Затем Ретвальд все же выдернул палаш из ножен, на чашечку гарды приняв обрушенный на него удар топора. Эйслин, также спешившаяся, сделала длинный выпад шпагой, найдя щель в сочленении вражеских доспехов. Оттуда тут же брызнула кровь.

Кто-то из сидов остался биться верхом. Они либо стреляли из пистолетов, либо в ожидании, пока те остынут и будут снова готовы к использованию, наносили рубящие и режущие удары мечами по шлемам и хуже всего защищенным местам, стараясь отсечь руки либо иным образом поразить солдат противника. Дэлен, Брелах и несколько их ближайших сподвижников присоединились к Гайвену и Эйслин. При этом Дэлен, как и прежде, дрался саблей, а Брелах, будучи принцем Дома Точащих Землю и одним из сильнейших колдунов Волшебной Страны, предпочитал использовать магию.

Облаченный в черное, с нечеловеческими пламенеющими глазами без белка, брат владыки Келиха напоминал вырвавшегося из преисподней демона. Он обрушивал на воинов Гальса то потоки жалящих ледяных игл, то ударял вырывавшейся из ладони огненной плетью. Битва, ведущаяся таким образом, очень быстро превратилась в избиение.

Весь бой занял не больше десяти минут. Сам Гайвен к магии больше прибегать не стал. Он не испытывал в том особенного желания, внезапно захваченный неведомым его упоением боя. Ретвальд как мог быстро орудовал клинком, отражая сыплющиеся на него удары и нанося собственные. Он не пытался рубить кирасы, понимая, что с легким клинком это почти бесполезно и оставит максимум переломы и ушибы. Вместо этого юноша бил в щели забрал, наносил удары по кистям рук и особенно — по ногам, приседая для этого.

Бок о бок с Ретвальдом сражалась Эйслин, и Гайвен сам не заметил, как начал ей доверять. По крайней мере в том, что касалось сражения. Большую часть своих противников Ретвальд успевал лишь ранить, зато добивала их эльфийка. Эту грязную работу леди Дановар делала хладнокровно и бестрепетно, а Гайвен тут же переходил к следующему врагу.

Схватка вскоре закончилась. Когда около половины собравшихся на Парадной площади мятежников оказались убиты, остальные наконец бросились бежать — и встретились с как раз зашедшим им в тыл полком Бредфорта. Тут некоторые из гальсовских гвардейцев встали в оборону, продержаться в которой им удалось совсем недолго, но большинство предпочло сдать оружие победителям, в надежде на их милость.

Гайвен заметил, что среди сидов также нашлись убитые, чего не было в предыдущем бою. Из привиденных им на Парадную площадь примерно пятидесяти бойцов с жизнью расстались шестеро, а еще семеро получили ранения, пусть и в основном легкие. Солдаты Гальса били топорами, двуручными мечами и тяжелыми молотами, и били от души. Доспехи, сделанные из лучших сплавов, покрывала теперь паутина царапин, а некоторые оказались погнуты или даже пробиты. Увиденное им вызвало у Ретвальда тревогу. Он раполагал не таким уж большим количеством фэйри, и потеря каждого бойца была определенно дурным знаком.

Впрочем, оставалось надеяться, что великие дома хорошо запомнят преподнесенный им урок и не скоро еще попробуют огрызнуться снова. Оставшегося у Дэлена отряда, в сочетании с гарнизоном Бредфорта, должно было хватить до подхода основных сил Келиха. Кроме того, еще можно было надеяться на поддержку прочих войск королевской области, известия от которых Гайвен вскоре рассчитывал получить.

Стражники тем временем опустили мост и распахнули ворота.

— Ваше величество! — капитан Рейли отсалютовал государю мечом. — Счастлив видеть вас в добром здравии. Мы ожидали вашего прихода, будучи уверены, что вы разгоните этих шелудивых псов.

«Скорее, вы хотели посмотреть, вернусь ли я живым. Если бы стало известно о моей гибели, то начали бы с изменниками переговоры, а к обеду, возможно, выпустили бы Коллинса и Гальса из-под замка», — подумал Гайвен, но вслух говорить не стал. Он понимал, что зачастую искренность и откровенность вредят хорошим отношениям между людьми.

— Что иностранные дипломаты? — спросил вместо этого он. — Их не обеспокоили здешние события? Не пытались ли подать ноту протеста?

— Ждут в Янтарном Зале, мой господин. Мне как раз донесли, что они встали, разбуженные известиями об осаде замка и возможном штурме, но особенного беспокойства не проявили. Рассчитывают, очевидно, на посольскую неприкосновенность, — Рейли хмыкнул в усы. — Лишь попросили подать пораньше вина и всполошили повара требованиями излишне плотного завтрака.

— Тогда я намерен их навестить — и сам бы не отказался от завтрака. Лорд Брелах, — Гайвен кивнул черноволосому сиду, — при всем уважении к вам, дипломатического статуса вы не имеете. Я побеседую с вами сразу же, как закончу с прочими иностранцами. Часа через два.

Эльф небрежно пожал плечами:

— Не проблема. Мы с ребятами как раз перегоним сюда орнитоптер — не бросать же его в тех трущобах. Мотори остался дежурить в кабине, и ему явно скучно. Потом побеседуем с ребятами Дэлена, как они тут разместились, если вы не против, и поглядим на казармы. Разрешите поставить машину на вашем заднем дворе?

— Разрешаю, только аккуратно. Не повредите клумбы моей матушки. Леди Эйслин, вас прошу меня сопровождать. — Девушка коротко кивнула. — Я приведу себя в порядок, и пройдем на встречу.

Оказавшись в своих покоях, пока Эйслин Дановар ожидала его снаружи, у дверей, Гайвен Ретвальд при помощи слуг избавился от доспехов. Снял он и прежнюю пропахшую после боя потом одежду. Король позволил облачить себя в черный строгий дублет с белым воротником и черные с белым кантом брюки. Плаща надевать в этот раз не стал. На руки натянул белые перчатки, ножны с палашом прицепил к поясу. Это так хорошо послужившее в недавней схватке оружие уже начало нравиться Гайвену.

Янтарный Зал, как следовало из его названия, в самом деле был отделан янтарем. Подобного рода комнаты, согласно летописям, имелись у некоторых древних правителей — и отец Гайвен, Брайан Ретвальд, решил последовать их примеру. Окаменевшую хвойную смолу привезли в Тимлейн с венетских и эринландских взморий, заплатив за то баснословную цену. Лучшие паданские мастера изготовили из янтаря панели и мозаичные панно. Зал переливался золотом, блистал многочисленными зеркалами. День начинался пасмурный, и в свисавших с потолка хрустальных люстрах горели десятки тонких свечей.

Представители иностранных держав собрались за длинным столом, сейчас уставленным яствами — жареная дичь, искусно выпаренная рыба, закуски и дорогие вина. Помимо самих эмиссаров, тут были также их секретари и помощники. Всего в комнате присутствовало человек двадцать, не меньше. Верховодили этим собранием Йозеф Креймер, говоривший от лица Клиффа Рэдгара Гарландского, и Ольгерд Прашкевич, посланник Ярослава Львова, великого князя Светоградского и повелителя всех венетов. От имени астарийского герцога выступал Джулиан Ламбано, граф Пьедрас-Бланкас; паданцев возглавлял герцог Ридер Инганнаморте из Удайна. При виде Гайвена все дипломаты встали.

Ретвальд прошел к стоявшему во главе стола креслу с высокой спинкой, отодвинул его, сел. Кресло по правую руку от Гайвена, предназначавшееся главе Коронного Совета, сейчас пустовало. Зато слева, где обычно сидел бы министр посольской коллегии, ныне арестованный, расположилась, повинуясь жесту короля, Эйслин. Девушка выпрямилась, приняла спокойный вид. При виде незнакомки в черном мундире и при шпаге иностранцы обменялись несколькими сказанными шепотом фразами, однако вопросов из соображений такта задавать не стали.

— Добрый день, господа, — сказал Гайвен. — Замечательно, что вы начали завтрак сами.

— Не было известно, когда вы вернетесь, а голод не тетка, — сообщил Креймер просто. Этот крепкого вида мужчина, прежде бывший солдатом и отметившийся на полях сражений в Западном Эринланде, у реки Твейн, и в Падане, где в ходе гражданской войны состоял в экспедиционном корпусе, произносил слова с чуть гортанным кенриайнским акцентом. — Но хорошо, что вы смогли вовремя к нам присоединиться, сэр.

— Бесспорно хорошо, — согласился Гайвен.

Лакей плеснул ему в старомодный серебряный кубок вина, но король лишь слегка пригубил алый напиток. К спиртному Ретвальд тяги никогда не испытывал, в отличие от изменившего ему герцога Запада. Куда больше хотелось есть, но король не спешил пока приступать к трапезе, напряженно оглядывая собравшихся. Он хорошо знал, как вести себя с иберленскими аристократами, но любая поспешность с иностранцами могла оказаться губительной. Гайвен сознавал, что и без того, будучи разгневан и в запале, слишком многое вчера утром наговорил Эдварду Фэринтайну.

«По условиям заключенного с Келихом соглашения, мне предстоит вести войну против всех этих людей. Но вряд ли будет разумно оповещать их об этом, дав возможность отправить послания своим королям. Тогда те мобилизуют войска и будут готовы к нападению».

— В Тимлейне ныне неспокойно, — заметил Прашкевич светским тоном.

Венетия была главным торговым партнером Иберлена. Сообщение между странами велось главным образом по Ветреному морю, через которое курсировали суда из Ильмерграда в Дейревер и обратно. Огромное государство, занимавшее восточную четверть Срединных Земель, служило перевалочным пунктом и посредником между державами запада и востока. Венеты были известны как хорошие ювелиры, а в последнее время еще и промышленники. На их мануфактурах активно лились пушки, продаваемые в Гарланд, Падану и Эринланд, и изготавливались мушкеты. Согласно союзному договору с Тимлейном, венеты не продавали огнестрельного оружия во враждебный Иберлену Лумей, но оставалось лишь вопросом краткого времени, когда лумейцы приобретут такое оружие на стороне.

— В Тимлейне бунт, — прямо сказал Гайвен светоградскому послу. — Однако беспокоиться не стоит, мои люди уже подавили его. Восстали гвардейцы аристократов, и без того уже обвиненных в измене, однако сейчас они все истреблены либо рассеяны. В этом мне помогли мои товарищи из Волшебной Страны, а вернее подаренное ими оружие.

Гайвен, надеясь произвести этим жестом устрашающее впечатление, вытащил из кобуры бластер и положил на узорчатую скатерть. Дипломаты подались вперед, с любопытством рассматривая его, но не решаясь прикоснуться.

— Интересно выглядит этот подарок, — сказал венет. — Я не наблюдаю ни фитиля, ни колесцового замка, ни полки для пороха. Каким образом зажигается заряд?

— При помощи встроенной в рукоять батареи. Она создает луч наподобие огненного, выбрасываемый из дула и поражающий неприятеля. Никакого пороха, господа, никаких пуль. Это энергетический пистолет, технологии производства которого были утеряны нашими предками после всех свершившихся с ними бедствий, но сохранены в государстве сидов.

Тут Ретвальд слегка покривил душой. В электронных базах данных королевства Сумерек, несомненно, хранились все необходимые для создания бластеров и других видов оружия чертежи и схемы. Однако для этого также требовалось добывать ресурсы и строить заводы, а ничем подобным вымирающая нация, доживающая свой век в старинных замках, заняться не могла. Послам об этом знать не полагалось. Пусть считают, что на стороне Иберлена появился союзник, располагающий могуществом не меньшим, чем легендарный Антрахт. Повелители Срединных Земель, получив после сегодняшнего дня известия об обстановке в Тимлейне, трижды подумают, прежде чем напасть на погруженное в гражданскую войну королевство. Жаль, что тут нет никого из лумейцев. Впрочем, благодаря шпионам Пиппин Бренилон тоже быстро услышит, что с Ретвальдами лучше не связываться, и не рискнет вторгаться в южные земли, опасаясь ответной атаки.

«Они насторожатся, но сколотить альянс не успеют. Расстояния между странами велики, договоренности о союзе не возникают мгновенно. Келих придет раньше, а затем мы нанесем удар. В следующем году, если удастся. Хотя бы два десятка орнитоптеров, авиационный налет на Аремис или Кенриайн — и континентом завладеет ужас».

— Мы обеспокоены, — прямо признался граф Ламбано. — Вашими союзниками в первую очередь, монсеньор. Нам памятны положения Шоненгемского пакта. Он запрещает нелюдям находиться южнее Каскадных гор.

— Шоненгемский пакт был заключен Иберленом и королевством Сумерек между собой, — с нажимом произнес Ретвальд. — Война Смутных Лет велась Иберленским и Сумеречным королевствами без вовлечения всех прочих держав, правопреемниками которых ваши могут являться. Шоненгемский пакт наше внутреннее дело, господа. А Сумерки — такой же наш сосед, как Лумей или Гарланд. Мы разорвали отношения с ними, а теперь восстанавливаем.

— Отношения с нелюдью, — сказал Джулиан Ламбано, слегка поморщившись.

Остальные дипломаты промолчали, видимо оставив роль нападающего астарийцу. Гайвен заметил скользнувшую по лицу Эйслин Дановар тень. Девушка явно была недовольна услышанным, но нашла в себе силы промолчать. Невзирая на бурный темперамент, некоторую выдержку в себе она найти все же могла.

— Согласно булле папы Климента Шестнадцатого, — в этот момент Ретвальд был как никогда рад, что с большим интересом изучал историю, — фэйри, крестившийся в лоно христианской веры, считается таким же человеком, как и любой другой. Дома Айтвернов и Фэринтайнов тому подверждение. Или вы оспорите права эринландского государя? — Гайвен усмехнулся. Не услышав от Ламбано ответа, он продолжил. — Святая Церковь не вынесла окончательного вердикта, каково происхождение сидов. Споры о том, являются ли они семенем Каина или отдельным от рода Адама творением Господним, продолжаются по сей день. — Шэгралу Крадхейку был известен подлинный ответ на этот вопрос, но просвещать дипломатов Ретвальд не желал. — Простонародье в своей наивности думает, что эльфов породили языческие демоны, но большинство иерархов и догматиков согласны, что ни одно демонское отродье не переживет встречи со святой водой и распятьем. А все живущие в Срединных Землях потомки сидов благополучно причищаются в храмах. Не думаю, что их родичи с севера другие. Так называемые фэйри — люди, господа. Чуть иные, обладающие большим сроком жизни, но отличающиеся от нас по своей сути не более, чем жители Чины или чернокожие обитатели полуденных земель.

— Это вопрос для богословов, ученых и философов, — выразил общее мнение Ольгерд. — Нас занимает более практическая сторона проблемы. В Войну Смутных Лет фэйри желали истребить человечество.

— Человечество хотел истребить Повелитель Бурь. — Вихрь образов возник перед мысленным взором Гайвена, стоило ему произнести эти слова. Властители фэйри в роскошных доспехах, что явились во главе армий на его зов. Боевые машины, приведенные ими в действие после долгих веков неиспользования. Людям запомнились порожденный ими огонь и неистовый ветер. Победа казалась неизбежной — но Айтверн предал, а Повелители Холмов поддержали его. Ничего не изменилось. Все, как сейчас. — Человечество хотел истребить Повелитель Бурь, а вовсе не правящий в Звездной Цитадели монарх. После битвы на холме Дрейведен лорд Шэграл, прозванный Темным, был осужден своими же соплеменниками как изменник. Позвольте представить мою спутницу, леди Эйслин Дановар. Она — посол Келиха Скеграна, короля фэйри.

Блистательное собрание тревожно зашевелилось. Кто-то из посольских помощников удивленно вскинулся. Сами обладатели верительных грамот сохранили большее самообладание, однако и по ним было видно, что они удивлены. Десять столетий не было никаких официальных сообщений между государствами людей и их северным соседом.

— Лорд Ретвальд говорит правду, — звонкий голос Эйслин разнесся под сводами зала. — От лица своего государя заявляю — мы не питаем дурных намерений к человечеству и не находимся с вами в состоянии войны. Мы пришли на помощь Иберлену и его законному повелителю, желая оказать ему поддержку в борьбе со своевольным дворянством. Мы не враги людям. И не хотим ими быть. Мы — союзники Иберлена. Так заверил меня мой король, и его слова я передаю вам.

— Сильные слова, — признал Прашкевич. — Вы союзники Иберлена. Я верю. События последних дней подтверждают это наглядно. Остается лишь вопрос, занимающий нас всех. Можно ли считать Иберлен нашим союзником. Не являемся ли для Иберлена врагами мы. Сейчас либо в будущем.

Эйслин чуть замялась, не зная что ответить, и Гайвен поспешил вставить слово. Было видно, что врать эльфийка не привыкла, и слова венетского дипломата поставили ее в тупик. К счастью, сам молодой Ретвальд уже успел изучить науку лжи практически в совершенство. Его пращур изрядно в ней преуспел и охотно передал знания потомку.

— Я воюю с собственным Коронным Советом. С вами не воюю, господа. Все, чего я жажду — мира на нашей усталой земле, и добьюсь его так быстро, как только смогу. Господин Креймер, — посмотрел Ретвальд на гарландца, торопясь сменить тему. — Последние дни ознаменовались неприятным инцидентом. Мой первый министр, герцог Айтверн, выразил несогласие с моей политикой. Я не могу поручиться, что он не взбунтуется, подобно дяде, сестре и кузену. Мне донесли, что государя Клиффа видели в обществе сэра Артура. Я надеюсь, это не создаст никаких дополнительных неприятностей между нашими странами.

— Я не получал никаких известий от его величества лорда Клиффа, — сообщил гарландец с таким лицом, что было непонятно, говорит он правду или врет. — Меня также тревожат названные вами обстоятельства, однако пока молчит мой сюзерен, молчу и я. Наши страны в настоящий момент не находятся в состоянии войны. Это все, что я могу сообщить вам официально.

— Допустим. А неофициально вы что-нибудь сообщить можете?

— Давать неофициальные ответы я не уполномочен, — развел руками Йозеф Креймер.

Гайвен ощутил досаду. Поделать он сейчас, однако, ничего не мог. Рэдгар пропал. Вполне возможно, он поддерживает Артура. Впрочем, пока эта поддержка не подкреплена штурмующей иберленские рубежи армией, проблемой можно пренебречь. Ретвальд еще раз пожалел об отсутствии данных спутниковой разведки. В последние несколько месяцев Шэграл получал сведения об обстановке в Тимлейне благодаря двум дронам, запущенным им над городом. Нужно послать эти дроны на юг, по следу Айтверна — тогда хоть что-то станет понятно.

Также можно было попробовать прибегнуть к телепатии, но этот способ, которым воспользовался Шэграл, проникая в сознание правнука, был излишне сложен и требовал больших затрат. Лучше всего он работал применительно к родичам, конечно. Общая кровь — почти что общая сила. Гайвен и Артур были родичами, но очень отдаленными. Король-Чародей сомневался, что сможет прорваться в мысли строптивого вассала.

— Я еще раз подчеркну, что хочу мира и только мира, господа, — с тяжелым сердцем сказал Ретвальд. — На этом, покончив с преамбулой, давайте приступим к еде.

Завтрак прошел напряженно — более напряженно, чем любая другая встреча с послами на памяти Гайвена. Эйслин в основном мрачно молчала. Дипломаты поглядывали на нее с опаской. Они видели красивую молодую девушку — но помнили, что эта девушка посланник существ, известных человечеству едва ли не как чудовища, и относились к ней соответственно. Тем не менее, иностранцы старались делать вид, что все в порядке и происходит обычный прием, какие Ретвальд и прежде давал им дважды в месяц.

Беседа за столом сначала касалась вопросов торговли, затем перешла на политику. Гайвен сообщил, что намеревается заменить Коронный Совет Сенатом. Креймер отметил, что одобряет развитие парламентских традиций. Прашкевич добавил, что может дать пару полезных советов, ибо и сам три года заседал в светоградской Земельной Думе. Ретвальд любезно поблагодарил его, и вскоре разговор перекинулся на новомодные паданские пьесы. О Матиссе Герра говорили, что он ни много ни мало новый Шиллер. Ламбано возражал, уверяя, что современная драматургия — лишь тень по сравнению с древней, а вот астарийская поэзия внимания безусловно достойна.

По прошествии часа послы и их свита откланялись и ушли. Гайвен и юная эльфийка остались в Янтарном Зале одни. Король вздохнул, отставляя пустую тарелку, и потянулся за салфетками.

— Что думаете о прошедшем мероприятии? — спросил он Эйслин негромко.

— Приятного мало, — отметила девушка без обиняков. — Я солдат. Я не привыкла врать. Вы разделываете вместе с ними утку, а затем сожжете их города, убьете их сыновей, а может и самих пошлете на плаху.

— Это политика. Я король. Тут ничего не поделаешь. Выставлю себя их противником — дам им время подготовиться, а это сделает войну еще более длительной и кровопролитной. И потом, вы посланница Келиха. Ваш владыка сам затеял войну. Как, будучи его представителем, вы можете сомневаться в его правоте?

Эйслин чуть замялась, а потом сказала неохотно:

— Есть и другая точка зрения. Брелах ее озвучил. Тогда на Звездном Совете. Его потом арестовали за это. Не все у нас считают, что с людьми нужно воевать. Может быть, вы и оступились несколько раз в прошлом, но кто такие мы, чтобы судить? В нашей стране велось не меньшее число войн между благородными кланами. Брелах и Келих принадлежат к седьмой линии Точащих Землю. Вам сказать, куда делись шесть старших ветвей?

Куда они делись, Гайвен, благодаря деду, прекрасно помнил и сам. Великие Расколы, четыре кровопролитных гражданских конфликта, поставили сидов на грань почти полного истребления. Последний из них отгремел совсем недавно, и лишь после него Шэграл окончательно счел, что пришло время исполнения плана — раз на троне оказался молодой и слабовольный король. Даже если бы в Гайвене не пробудилась магия, Крадхейк бы нашел, как ее в коротком времени пробудить. Подстроился бы под обстоятельства или создал их сам. Келих — ничтожество, совсем не то, что его покойный отец. Но, сыграв на гордыне этого ничтожества, можно победить.

— Я делаю, что должен, — сказал Ретвальд более резко, чем намеревался. — Время покажет, кто из нас прав.

Брелах Скегран пришел еще минут через пятнадцать. О его прибытии донес слегка растерянный лакей, сообщивший, что аудиенции у его величества требует эльфийский принц. Черноволосый сид появился на пороге Янтарного Зала, небрежно кивнул Гайвену и своей недавней подчиненной, ныне ставшей эмиссаром его брата, и занял место за столом.

— Мы поставили машину возле розария, — оповестил Брелах, взявшись за бекон и сыр, поданные ему слугой. — Ничего не помяли и не испортили — можете даже не сомневаться, сударь. Здесь я и мои солдаты пробудем до вечера. Нужно немного осмотреться и подготовиться. Затем вылетаем, оставив вас на попечение Эйслин. Келих поручил мне миссию.

— Раз уж об этом зашла речь, скажите о какой миссии идет речь.

— Скажу. Только вам это не понравится. Моя и вверенных мне людей задача — отыскать Эдварда Фэринтайна и Артура Айтверна, Повелителя Холмов и Драконьего Владыку соответственно, оценить, чем они занимаются и насколько опасны, а после убить. Не думаю, что до Фэринтайна вам есть дело, но Айтверн вроде был вашим вассалом.

— В самом деле был, — подтвердил Гайвен бесстрастно. — Почему вы покушаетесь на жизнь моего вассала?

— То есть, почему мы покушаемся на Фэринтайна, вы не спрашиваете?

— Это очевидно и без того. Повелители Холмов управляют базой Горизонт — Вращающимся Замком. Ни мне, ни Келиху не нужен плазменный обстрел с орбиты. Однако Артур ничем подобным не опасен. Он вообще не владеет магией. Зачем вам нападать на моего подданного?

— Я слышал, этот подданный вас предал. И наверняка будет против вас воевать.

Гайвен вздохнул. Откинулся на спинку стула. Правоту Брелаха он понимал прекрасно. Просто так герцог Айтверн, со всей присущей ему горячностью и убежденностью в собственной правоте, не успокоится. Он уже выразил несогласие с планам Ретвальда и даже попытался его убить. Теперь он будет призывать себе на подмогу вассалов и собирать войско — точно также, как действовал, выступив против Гледерика и старшего Эрдера. Гайвен мог наперед просчитать все шаги Артура и понимал, что его недавний друг опасен. Подослать к нему убийц — лучший способ пресечь войну в зародыше. Голос деда, звучавший в голосе, нашептывал, что поступить так будет правильно. Семя третьей ветви Драконьего Дома издавна несло в себе угрозу. По вине Эйдана некогда все блестящие планы Повелителя Бурь пошли прахом.

— Я запрещаю вам это делать, — сказал Гайвен твердо. — Если вам так приказали, убивайте Фэринтайна. Он действительно мой враг и я не буду о нем жалеть. — Нацеленное в лицо пистолетное дуло, надменный взгляд, медленно тянущий слова ироничный голос. «Если бы не эта тварь, я бы истребил изменников в Сиреневом Зале и все бы кончилось хорошо». На миг юношу передернуло от ненависти. — Однако, — продолжил он, чувствуя, как в голос вкрадывается та сила, перед которой трепетали некогда вассалы Шэграла Крадхейка, — если хоть единый волос упадет с головы герцога Айтверна, я разорву наше с Келихом соглашение. Пусть остается за Каскадным хребтом, и вы убирайтесь к его двору. Я вполне справлюсь с этой страной сам, при поддержке Дэлена.

— Не порите горячку, молодой человек. Айтверн крутится возле Фэринтайна. Нападем на сэра Эдварда — вполне может попасться нам под ноги. Церемониться мы с ним, в таком случае, даже при всем желании не сможем. Однозначного приказа об его убийстве у меня нет, тут можно решать. Однако если окажет противодействие, мы с ним покончим, а он его окажет. Если нет — возьмем в плен и привезем сюда. Только шансов на подобный благополучный исход мало.

— Я вам уже сказал. Это — мой вассал. И мой подданный. Я запрещаю на него поднимать руку.

Брелах пожал плечами. Не было похоже, что слова Ретвальда произвели на него хоть малейшее впечатление.

— А то что вы иначе сделаете? — спросил он. — У вас двести бойцов с Керлиндара, из Звездной Цитадели сюда через неделю может прибыть две тысячи. Мы легко вас разгромим при желании, и войдем в Иберлен хоть с вашим разрешением, хоть без него. Мне не нравится затея Келиха. Я вообще не думаю, что нам стоило сюда являться. Но ему такой поворот по душе, и всем его расфуфыренным советникам — тоже. Так что от нас с вами, юный Крадхейк, ничего не зависит. Фэринтайн опасен и его нужно остановить. Ни один человек или сид, неважно кто, не имеет права распоряжаться силой Империи и угрожать ее применить. Тут я с братом согласен. Если попутно пострадает один излишне ретивый Айтверн — что ж, я слышал, у него остались сестра и троюродный брат. Род не прервется.

Ретвальд понял, что его начинает трясти от злости. Даже Артур в самом начале их знакомства не позволял себе разговаривать в подобной манере. Гайвен полагал себя сдержанным человеком — но иногда и его сдержанности приходил конец. Лед трескался, горячий гейзер бил сквозь обломки. Так уже было. Перед лицом Гледерика Брейсвера, например. Или когда магия помогла ему сокрушить Эрдера.

— Кажется, вы не питаете ко мне излишнего уважения, сударь, — сказал Гайвен медленно.

— Никогда не уважал борзых щенков.

Сложно сказать, что послужило толчком к последовавшим событиям. Должно быть, все напряжение, испытываемое Ретвальдом в последние дни. Человек, вернее нелюдь, сидевший перед ним, разговаривал в таком высокомерном, презрительном тоне, словно имел право распоряжаться и командовать здесь. И где — в сердце королевства, которое Гайвен с таким трудом стремился себе вернуть. Это было унизительно и просто невыносимо. Сид не видел в Ретвальде ни монарха, ни даже дворянина — только капризничающего мальчишку, мешающего выполнению порученного ему задания.

Лучевой пистолет, который Гайвен демонстрировал иностранцам, все еще лежал на столе. Гайвен вскочил, схватил его, снимая с предохранителя, и направил на Брелаха. Наследник Ретвальдов чувствовал при этом, что его руки дрожат. Эйслин тоже поспешно встала на ноги, обеспокоенная происходящим, а вот принц Сумерек даже не шелохнулся. Направленный ему в лицо бластер Брелаха, казалось, только позабавил.

— Вы вот так возьмете меня и застрелите? — спросил эльф с иронией.

— Ваше величество, — с отчаянием сказала Эйслин. — Не следуйте моему дурному примеру. Утром я вела себя необдуманно, угрожая вам шпагой. Мной овладели чувства, сейчас они владеют вами. Успокойтесь. Брелах лишь выполняет приказ нашего сюзерена. В бою иногда сложно проводить расчеты. Если ваш друг погибнет, это не обязательно будет вина моего командира.

Смотрящий на старшего Скеграна ствол не шелохнулся.

— Я повторяю, — отчеканил Ретвальд. — Герцог Айтверн мне клялся в верности, и лишь я вправе решать его судьбу. Вы находитесь на моей земле, в моем королевстве. Вы не имеете права рисковать жизнью моих подданных, если я вам это запретил. Проявите неосторожность, допустите его гибель — нашему союзу конец.

— Опусти оружие, я сказал. Я не для того сюда прибыл, чтобы выслушивать истерики и претензии от невладеющего собой сопляка. Если Айтверн уцелеет — прекрасно. Если нет — только его вина. Нужно хорошо думать, заводя друзей, а он кажется не умеет. Сядь, уймись и не порти мне завтрак. Я на секунду подумал, что ты достоин королевского звания, когда увидел устроенный тобой в городе переполох. Похоже, я ошибся.

Весь владевший Гайвеном гнев куда-то исчез при этих словах — растаял без следа. Осталось лишь холодное, пугающее его самого спокойствие. Глядя на Брелаха, Ретвальд понимал — тот не шутит. Он спокойно и без колебаний убьет Артура, если возникнет подобная необходимость. Гайвен сам с трудом понимал владевшие им сейчас чувства. Айтверн действительно был покушавшимся на его жизнь предателем. Велико было искушение поставить его в один ряд с Рейсвортом, Коллинсами, Эрдерами. Но при всем желании Король-Чародей не мог забыть один весенний день четыре месяц назад. Насмешливое лицо узурпатора, пронесшуюся в трех дюймах от сердца смерть, а затем раздавшийся голос: «Прочь с дороги! Я защищаю моего короля».

Потом Артур этого короля предал, бросившись на него с кинжалом. Но покарать его за это или сохранить жизнь, Гайвен мог решить лишь сам. Он никому не позволил бы распоряжаться судьбой своего единственного настоящего друга.

Продолжая глядеть на Брелаха Скеграна в упор, юный Ретвальд нажал на спусковой крючок. Бластер, как всегда, сработал бесшумно — вырвавшийся из его дула сверкающий луч пронзил воздух. Эйслин рванулась, схватив Гайвена за руку и неожиданно сильным ударом по запястью выбила у него оружие. Однако девушка опоздала на долю секунды — выстрел уже был сделан. Он, впрочем, оказался бесполезен. Перед грудью Брелаха вспыхнул сияющий силовой щит — и поглотил энергию плазменного сгустка без остатка.

Не талисманы. Не обереги. Очень сильное заклятие — и созданное мгновенно.

— Меня таким не проймешь, — сказал сид невозмутимо. — Эйслин, отпусти его.

Эльфийка, после короткого колебания, подчинилась приказу. Старший Скегран неторопливо встал, поднял с пола упавший пистолет и положил обратно на стол. Поглядел на Гайвена, который застыл в нерешительности, не зная, стоит ли атаковать магией или разумнее будет наконец успокоиться.

— У меня есть работа, — сказал Брелах спокойно. — И у тебя есть работа. Ты король. Я тоже мог бы стать королем, если бы хотел, но я не хочу. Я предпочел быть солдатом, и как солдат, выполняю приказы. Не всегда они мне нравятся. Иной раз я бунтую — ты видел, как именно это происходит. Но сейчас я полагаю, мой брат прав. Мне жаль твоего друга. Я уверен, что он достойный юноша, ибо Айтверны — благородный род. Но Фэринтайна следует остановить. Империя и Конклав сделали в свое время непростительные вещи, распоряжаясь могуществом, которым он теперь в своей гордыне завладел. Существует сила, которая не должна принадлежать никому. Если сэр Артур воспрепятствует мне, я его сокрушу. Прости меня, если сможешь.

Принц Сумерек развернулся, открывая Ретвальду спину, и неторопливо вышел из зала. Двери тихо притворились за ним. Чувствуя, как овладевает им слабость и опасаясь упасть, Гайвен осторожно опустился обратно на свое сиденье. Янтарь и золото, хрусталь и серебро, и зеркало — все плыло и двоилось перед взором. Зрение расплывалось, и Ретвальд не сразу смог понять, почему, а поняв — вытер салфеткой с глаз нежданную влагу.

Эйслин осторожно села рядом.

— У меня тоже имеются друзья, — произнесла она негромко. — И у Брелаха они имеются. Он не такой бесчувственный, как тебе могло показаться. За нас, своих солдат, он рвал порой жилы и без колебаний шагал смерти в пасть. Он спасал Кенана, когда того однажды взяли в плен бунтовщики. Он привык быть грубым, но сердце его не очерствело. Он просто не желал давать вам скоропалительных обещаний, понимая, как пусты бывают порой слова. Если получится, он пощадит Айтверна. Но мой командир не привык говорить о подобном вслух. Поверьте, я знаю его много лет.

Гайвен посмотрел на девушку. Леди Дановар, в бою безудержная и яростная, сейчас казалась понимающей и внимательной. На юного владыку Иберлена она смотрела со всем возможным сочувствием, а слова подбирала с видимой осторожностью.

— Благодарю вас за понимание, сударыня, — сказал Ретвальд, стараясь овладеть собой. Ему сделалось ужасно стыдно за безобразную сцену, устроенную перед лицами сидов. И впрямь он повел себя как глупый никчемный мальчишка, совершенно безмозглый, не умеющий даже настоять на своем. — Я допустил слабость. Простите, — сказал Гайвен, чувствуя себя совершенно беспомощно.

— Успокойтесь, — попросила Эйслин. — Брелах забудет о ссоре через час. У него слишком много дел, чтобы помнить о подобном. И у вас их тоже немало. Ваша армия, ваши вассалы, ваш народ. В городе сегодня приключилась бойня. Вам придется приложить усилия, чтобы она не продолжилась. Вы не можете вмешаться в ситуацию с герцогом Айтверном — так постарайтесь хотя бы отвлечься. Удержите в равновесии страну, что находится в ваших руках. Иначе она разобьется вдребезги. Защитить ее некому, кроме вас.

— Вы в самом деле обладаете дипломатическим тактом, — Гайвен испытал удивление.

— Нет, вы ошибаетесь. Я не дипломат, никогда им не была и не буду. Дипломаты лгут, а мне это противно, хоть и пришлось сегодня. Но зато я обладаю состраданием. Это очень странное качество для солдата, но зато оно абсолютно естественно для женщины. Возможно, будь больше женщин среди солдат, войны, что мы ведем, не были бы не столь жестоки.

— Было бы еще лучше, не ведись войн вовсе никем — ни мужчинами, ни женщинами. Я, во всяком случае, очень бы того хотел, — сказал Ретвальд, вставая. Он больше не чувствовал себя мальчишкой, к счастью. Он снова начинал ощущать себя собой. — Ваш командир осуждает затею лорда Келиха, а между тем он прав, и я его правоту разделяю. Вы наблюдали всех этих господ на сегодняшнем приеме. Пауки в банке. Стая бешеных собак, что готовы вцепиться друг другу в глотку. Каждый год в Срединных Землях идет по войне. То в одной стране, то в другой, а все прочие норовят присоединиться, как влезли они в Падану шесть лет назад. Хаос в моем королевстве лишь отражение хаоса во всем мире. Сами признали, что Фэринтайн опасен — а представьте, через триста лет таких Фэринтайнов будет множество. Пушки мы делать уже научились. Научимся делать ядерное оружие, дайте срок. У каждого Эрдера и Коллинса будут баллистические ракеты и бактереологические бомбы. И тогда некому будет остановить этих безумцев, если не приучить их к порядку сейчас.

Эйслин сощурилась. Любезной она больше не казалась.

— Это вы сейчас говорите — или Шэграл Крадхейк вашими устами?

— Это говорит голос рассудка в моей голове, и он един для всех. Очень странно, что вы и ваш командир не одобряете попытку хоть немного уменьшить количество льющейся на земле крови. Или вы думаете, люди стали умнее? Или вы думаете, в четвертый раз они не сделают то, что делали уже трижды? Я видел, как все это случилось. Слышите это, видел! Задолго до вашего рождения. Я стоял в стенах Звездной Цитадели и смотрел, на что способен человеческий род! — Гайвен замолчал, тяжело дыша.

Пламя и свет, ветер и лед, прах к праху, пепел к пеплу, пепел сожженных империй. Отчаяние в глазах отца. Мудрость владыки Гэриона Скеграна — Келиху далеко до него. Тысяча лет, проведенная в попытках все исправить — и неминуемый провал. Впору было утратить надежду. Поднимая знамена Волшебной Страны и ведя армии в бой, Шэграл Крадхейк верил, что поступает единственно правильным образом.

«Впрочем, не только люди совершили в час Великой Тьмы великое зло», мелькнула нежданная, отравленная ядом мысль. Всплыла память о вещах, говорить о которых нельзя — о грехе, который свершил некто, происходивший из Великого Дома. «Я никогда не уподоблюсь тому, чье имя не называется больше», сказал себе Гайвен.

Леди Дановар тоже встала. Ее лицо приняло упрямое непреклонное выражение. Артур Айтверн иногда смотрел в точности так. Эйслин в чем-то ужасно его напоминала. Крови драконов в ней не было — но Гайвен вспомнил, что Драконьи Владыки прежде брали себе жен из дома Дановар.

— Я не строю никаких иллюзий и ни на что не надеюсь, — произнесла девушка. — Просто вы сами сказали, как много крови льется. Это ваши слова. В каждый единственный раз достаточно не начать войну, не сеять разрушение и смерть. Забыть про все высокие цели и принципы, и всего лишь сдержаться. Если каждый поступит так, четвертого раза не будет.

— Прекрасные заблуждения, леди. А я уверен, он будет — ибо природа человека не изменилась и не изменится. — Гайвен отвернулся. — Но это бессмысленный спор. Идемте, слуги покажут вам ваши покои. А я приму доклады от Бредфорта. Вы верно заметили, кроме меня эту страну никто не хранит.

 

Глава девятая

6–8 сентября 4948 года

Дорога на Райгерн и его окрестности

Возглавляемое Артуром Айтверном войско подошло к городу Райгерн на третий день после начала похода. Ускоренный этот марш оказался изматывающим и безрадостным. Солдаты начали дезертировать еще в первое же утро. Стоило герцогу Запада, измученному ночными кошмарами, явиться в ставку, как тут же донесли — ночью откололся возглавляемый молчаливым капитаном Лирманом отряд, три сотни человек.

— Я ничего не мог поделать, — пожал плечами доложивший об этом Паттерс. — Не драться же мне со своим другом и боевым товарищем? Мы заключили с герцогом Тарвелом контракт. Сегодня Ричард решил, что этот контракт лучше расторгнуть. Я могу его понять — наше положение и впрямь безрадостное. Тем более, герцог Айтверн, вы сами сказали, что все желающие могут нас покинуть. Они подумали немного и сделали выбор.

— Но вы остались, — заметил Артур.

— Лирман предлагал последовать за ним. Но я не трус.

В дальнейшем войско продолжило редеть. Солдаты уходили по двое-трое, иногда десятками. Отправляясь на разведку, пропадали конники. Терялись отставшие обозы с прислугой. Больше всего людей покидало стоянки во время ночных привалов, просачиваясь сквозь дежурные посты.

Артур понимал, что если будет закрывать глаза на дезертирство, то потеряет армию. Он приказал стрелять на месте в беглецов либо пробовать их задержать, на усмотрение караульных. Пятьдесят человек подобным манером удалось остановить, но не было гарантий, что они не попытают удачи снова. Из восьми тысяч человек, что вышли из лагеря шестого сентября, по пути в итоге рассеялось больше тысячи — из них примерно поровну бойцов и слуг. Остальные солдаты, хоть и не порывались сбежать, большого воодушевления также не испытывали.

Армия двигалась по тракту на юг. Вести о случившемся в столице двойном перевороте уже начали распространяться по королевскому домену. Небольшие городки, через которые проходили отряды Айтверна и Тарвелов, выглядели объятыми паникой. Жители спешили скрыться в лесах, бросали хозяйство и на телегах, у кого они были, вывозили имущество. Легче всего приходилось тем, кто имел родственников на окраинных фермах и мог переждать смутное время у них в гостях. Прочих ожидали наспех вырытые в глуши землянки.

Герольды Артура выкрикивали на каждой сельской площади, что мирным жителям опасаться нечего и что высокие господа не вовлекут их в свои раздоры. Убеждало это совсем немногих. Середина и конец весны уже сопровождались погромами и грабежами, когда рассеянные Эрдером наемные солдаты Брайана Ретвальда принялись искать поживы на своей же земле. После битвы на Горелых Холмах к ним присоединились уже многие гвардейцы самого Эрдера, оставившие Кардана после гибели своего господина. Все лето люди нового лорда-констебля, Роальда Рейсворта, разыскивали по центральной части королевства бандитов и мародеров, и лишь недавно смогли отловить большинство. Теперь, были уверены поселяне, все начнется заново.

Оставался мрачнее тучи Эдвард Фэринтайн. Разговаривал он мало, держался все больше в стороне. После недавнего сражения, когда эринландец, как видели все, применил магию, люди стали откровенно его побаиваться. По офицерам такого сказать было нельзя, а вот простые воины, завидев облаченного в белый плащ сида-полукровку, порой обменивались обеспокоенным шепотом. В Иберлене не жаловали чародеев, и народ вполне мог задаться вопросом, зачем восставать против одного волшебника, привлекая заодно на свою сторону другого. Артур не удивился бы, узнав, что и его самого молва окрестила колдуном.

Окруженный сплетнями и слухами, властитель Вращающегося Замка вел себя замкнуто и угрюмо. Великосветские манеры, прежде присущие Фэринтайну, изрядно ныне поблекли. О причинах овладевшего им дурного настроения эринландский король предпочитал не распространяться, но Артур догадывался, что это связано с исчезновением его жены. Айтверн и сам беспокоился о судьбе Айны, но поделать тут ничего не мог. Дневные заботы поглощали его целиком, и на все прочее не оставалось времени. Войско шло быстро, делая в день две коротких остановки, не большая часа каждая, на обед.

Вечером второго дня армия остановилась близ деревни Колбридж, и командование целиком заняло придорожный трактир. Его владелец и слуги спешили угодить нежданным постояльцам, в надежде, что подчиненные им солдаты не начнут мародерствовать в окрестностях. Жители поселения спешили выдать войску затребованной им провиант из своих амбаров. Артур надеялся, что этого хватит для успокоения бойцов — но тут же явился Тарвел, в сопровождении деревенского олдермена.

— Ваша милость, — с достоинством поклонился староста Колбриджа, — три человека из вашего войска распускали руки с женой Кривого Джона. С гербом Айтвернов на плащах. Джон ударил ножом одного из них, поцарапал руку, и тогда они забили его насмерть. Рыжая Мэгги и мельник Уолтер все видели, могут подтвердить и опознать негодяев. Один плешивый, второй поперек себя шире, третий мелкий и с гнусным лицом.

Айтверн сердито сжал рукоятку меча. Новости, конечно, не доставили ему радости. Меньше всего герцог Айтверн хотел прослыть на всю страну предводителем банды разбойников — а такое непременно случится, если не принять немедленных мер. Народ и без того не уверен, справедлива ли начатая им война.

— Вызовите лейтенанта Байерса, — сказал Артур адъютанту. — И пойдем, посмотрим на его молодцов.

Байерс оправдывать своих бойцов даже не пытался. Прямо признался, что охотно верит в рассказанную олдерменом историю. Некоторые солдаты, сказал Байерс, всегда в походе вытворяют нечто подобное — тут главное не давать наглецам спуску, чтобы те не заразили чувством безнаказанности прочих товарищей. Олдермен вызвал свидетеля, и Артур, в сопровождении Байерса и сэра Данкана, двинулся в расположение своих бойцов на окраине деревни.

Рыжая Мэгги, статная молодая женщина с толстой косой и веснушками, все больше отмалчивалась, а вот мельник, жилистый и худой как щепка мужчина, пересказал всю историю в красках и указал, едва завидев, на предполагаемых преступников. Обвиняемые немедленно принялись отрицать свою вину, но Мэгги сухо кивнула, заявив, что это те самые люди, и добавила, что готова поклясться на Библии в своей правоте. Библию нашли в течении пятнадцати минут, у местного священника, и женщина с мельником охотно подтвердили свои слова, положив ладони на обложку из черной кожи.

Показаний двух свидетелей, по королевским законам о военном времени, хватало, чтобы войсковой командир мог вынести вердикт по вопросу устроенного его людьми самоуправства. Затевать лишнюю волокиту Артур не хотел, а потому принял решение сразу:

— Повесить, — сказал он коротко.

Когда с этим неприятным делом было покончено, Артур, Эдвард Фэринтайн и примкнувшие к ним графы Кэбри и Свон решили распить несколько бутылочек вина, утомленные дневным переходом. Леди Кэмерон, сославшись на усталость, затворилась в отведенной ей комнате. После недавней ссоры она держалась с Артуром вежливо, но с легким холодком, и Айтверн не знал, как правильнее будет снова к ней подступиться.

— Я не могу достучаться до Кэран, — признался наконец сэр Эдвард, когда покончил со своей бутылкой. — У нас имеются способы мысленного общения. Они требуют огромного напряжения воли, но иногда срабатывают. Иногда — вот только не сейчас. Я все испробовал, но жена не отзывается. Либо она заслонилась щитом, опасаясь слежки со стороны Ретвальда; либо не может по каким-то причинам колдовать. Но чтобы она не могла колдовать, она должна быть ранена или истощена.

— Или убита, — вставил Артур. Язык у него уже слегка развязался.

Фэринтайн поглядел на герцога Запада неприязненно:

— А вы не стесняетесь в выражениях, сударь. И смело говорите о дурном.

— Я повидал слишком много дурного за текущий год. У меня умерли отец, дядя и друг. Причем друг — от моей руки, а дядя — оказавшись предателем. Поэтому да, я говорю о дурном без всякой опаски, ибо уже привык к плохим новостям. Я беспокоюсь о сестре не меньше, чем ты — о супруге. Ты упомянул три дня назад, что я могу помочь в поиске. Раз у вас, сударь чародей, ничего не выходит, возможно попытаться и впрямь стоит мне?

— Ты ничему не обучен, — не стал скрывать Эдвард сомнения. — И времени посвящать тебя в основы чародейства, учить медитации и концентрации разума, у меня нет. На это ушли бы многие месяцы. Но попытайся, если желаешь. Нужно сосредоточиться на мысленном образе леди Айны. Думать о ней, пытаться вступить в контакт. Представить, что обращаешься к сестре, только не вслух, а беззвучно. Если она ответит тебе, ощутишь сразу. Это как ветер в темноте.

Артур закрыл глаза и попытался последовать данному Фэринтайном совету. Молодой Айтверн вообразил себе Айну, какой та была в далекий уже апрельский день, гуляя с ним по Тимлейну и весело смеясь на кромке фонтана, бившего водными струями посредине площади Леди Сейлан. Медовые волосы, задорная улыбка, чуть насмешливый взгляд. Такой родственницу Артур не видел уже давно — привык, что Айна сделалась надменной, колкой и недоступной. Сейчас он пытался восстановить в памяти образ младшей сестренки, которую любил и за которую был готов пожертвовать жизнью. «Все, что осталось от моей семьи и моей жизни».

На секунду видение Айны сделалось ясным и зримым, осязаемым и почти плотным. Артуру был уверен — стоит протянуть руку, и он коснется ее. Однако к несчастью, наваждение тут же пропало. Разволновавшись, молодой герцог потерял сосредоточение, а затем, сколько ни пытался, не смог его восстановить. Артуру вдруг показалось, он слышит голос, обращенный к нему самому и доносящийся из неведомых далей. Что-то о закрытых дверях и родственных узах — как в недавних кошмарных снах. Айтверн хотел прислушаться к едва различимой речи, разобрать ее получше — но и та немедленно смолкла.

— Бесполезно, — сказал герцог Айтверн. — Ничего не выходит.

— Ну вот видишь, — изрек Эдвард. — И у меня не выходит. Разберемся с Райгерном, отоспимся и попробуем еще раз. На этот раз уже отдохнувшими и полными сил. А пока понадеемся, Кэран просто не желает привлекать к себе лишнего внимания. Наши враги могущественны. Мысленные переговоры они тоже могут подслушать. Это как крик, доносящийся через огромное поле с другого его конца — и мало ли кто на этом поле стоит. Возможно, жена боится обнаружить себя, и потому закрылась от любых внешних воздействий. Раньше Кэран не была склонна к подобной осторожности, но кто знает, какие обстоятельства могли ее к тому подтолкнуть.

К Райгерну войско вышло восьмого сентября, ближе к обеду. Еще ранним утром с тракта стали заметны могучие башни и высокие стены стоявшего на холме города. Подобно Тимлейну, он располагался на крутом правом берегу Нейры, делавшей в этом месте небольшой крюк к западу. Мощные укрепления были сложены из доставленных с северных гор камней. Прежде принадлежавший пресекшейся младшей ветви дома Карданов, Райгерн являлся одним из главных городов Иберлена. Со своими ста пятидесятью тысячами жителей он уступал лишь Тимлейну, Дейреверу и Малериону.

Артур надеялся, что до здешних мест еще не дошли известия обо всех переворотах и мятежах последних дней, случившихся в столице. Подчинявшаяся сыну лорда Раймонла армия шла под развернутыми знаменами Драконьих Владык и герцогов Стеренхорда, и формальных оснований препятствовать ее продвижению у командующих райгернским гарнизоном королевских офицеров не было. Герцог Айтверн был известен им как действующий глава Коронного Совета и имел право перемещать войска в пределах центральных областей государства. Артур надеялся занять ничего не подозревающий город на марше и таким образом избежать ненужного кровопролития.

Его надежды оказались, впрочем, беспочвенны. Подойдя в полдень к северным воротам Райгерна, молодой герцог Айтверн и его люди застали их наглухо закрытыми. На стенах обнаружились солдаты, державшие в руках арбалеты и луки, а примыкающие к укреплениям торговые предместья вымерли и опустели. Жители, по всей видимости, поспешили укрыться внутри. Обеспокоенный этими обстоятельствами Артур выслал к воротам герольда, прокричавшего, что прибыл с неотложным делом первый министр королевства и требует себя впустить.

— Они не могли знать, что я восстал против Гайвена, — сказал Артур. — Впереди нас по тракту никто не ехал! Никаких гонцов. Мы первые сюда добрались. Никто бы не опередил.

— Ты забываешь, — отметил Тарвел, — что местных Рейсворт мог перекупить заранее.

— Если так, прекрасно. Мы с покойным дядей теперь на одной стороне, и я легко смогу это доказать, заявив, что поддерживаю восстание против Гайвена.

Прошло минут двадцать, прежде чем створки ворот отворились, выпустив наружу небольшую группу вооруженных конников, и снова закрылись. Покинувшие крепость латники подняли знамя Ретвальдов — черного хорька на белом поле. Было их человек тридцать, и все в доспехах. Взяв с собой Данкана Тарвела, лейтенантов Паттерса и Байерса, Эдварда Фэринтайна и угрюмого графа Кэбри, а также двадцать рыцарей эскорта, Артур выдвинулся навстречу встречающей делегации. Предчувствия его терзали самые недобрые.

Во главе райгернского отряда ехал пожилой рыцарь с седыми усами. В седле он держался прямо, небрежно при этом держал копье. На щите изображались красная белка на синем поле и крепостная башня в левом нижнем углу. При виде Айтверна и его спутников рыцарь поднял копье в приветственном салюте:

— Сэр Эдвин Лесли к вашим услугам. Я — местный генерал и командующий городским гарнизоном. С чем пожаловали, господа хорошие? Откуда путь держите, чего желаете в наших краях? Извините, если наш прием неласков, но и времена нынче дурные.

Несмотря на любезные слова, было хорошо видно, что офицер насторожен. Спутники его и вовсе держались угрюмо. Трое держали в руках взведенные арбалеты, ладони остальных лежали на рукоятках мечей.

— Герцог Айтверн, первый министр Короны. Еду к магистрату с делом государственной важности. Прошу открыть нам ворота, сэр Эдвин.

— Первый министр Короны, да еще в сопровождении целого войска, — кивнул генерал, словно найдя подтверждение некой догадке. — Знаю я ваши дела, сударь мятежник.

— Простите? — уточнил Артур. Он все еще надеялся сыграть хорошую мину при плохой игре.

— Прощаю. Я получил вчера известия из Тимлейна, от моего государя Гайвена Первого. Гонцы прибыли с письмом, подкрепленным королевской печатью. Его величество извещает, что герцог Айтверн восстал против его власти, спутавшись с иностранными владыками, — тут Эдвин Лесли скользнул взглядом по лорду Фэринтайну, — и теперь собирает вокруг себя недовольных смутьянов, готовый сеять смуту на иберленской земле. Не спорю, сперва я отнесся к этим новостям с недоверием, ибо хорошо знал вашего батюшку, человека порядочного и честного. Но вот вы тут, и за вашей спиной несколько тысяч до зубов вооруженных молодчиков. Все это производит на меня не самое лучшее впечатление, должен признаться.

Артур постарался не выдать своего удивления. От столицы до здешних мест сотня миль. Как сумели посланцы Гайвена опередить его армию? Даже если они гнали, не жалея коней, им пришлось бы двигаться по окольным проселочным дорогам, так как по главному тракту шло войско. Курьеры из Тимлейна никак не могли обогнать Айтверна на целые сутки. Если только эти курьеры были людьми и пользовались обычными человеческими способами передвижения, разумеется.

— Эти гонцы, сэр Эдвин, — спросил Артур осторожно. — Ничего в их облике не показалось вам странным? Или, быть может, в способе, которым они до вас добрались?

При виде тени, проступившей на лице офицера, Айтверн понял, что попал в цель. И генерал Лесли, и сопровождавшие его солдаты явно помрачнели при этих словах. Один конник так и вовсе тихо чертыхнулся в бороду. Однако командующий городским гарнизоном владеть собой умел и ответил в прежней манере:

— Что мне показалось, дело исключительное мое, милейший. Королевские посланники располагают всеми необходимыми грамотами и печатями, а значит, действуют от лица государства. Про ваших предков, герцог, тоже рассказывают, что происходите вы от настоящей нелюди — однако до сегодняшнего дня сие обстоятельство никому не мешало.

Лесли храбрился, и все же ему явно было немного не по себе.

— Генерал, — сказал Артур, надеясь вразумить если не сэра Эдвина, то хотя бы его спутников, — если вы видели, кто принес это послание, можете быть уверены — в Тимлейне не все благополучно. Наш общий сюзерен изменил королевству и роду человеческому, вступив в союз с прислужниками самого Повелителя Бурь. Кормилица рассказывала вам на ночь страшные сказки о демонах и некромантах? Гайвен Ретвальд заручился их поддержкой, желая истребить мятежников. Я бы не восстал против него, если бы не это обстоятельство. Верность государству для меня превыше верности государю, если тот сговорился со старейшим нашим противником.

— Герцог. Повторю еще раз. Вы тоже немножечко нелюдь, а лорд Бердарет был колдуном похлеще юного Гайвена — однако тарагонцев истребил. Я служил королю Брайану, я ушел в Стеренхорд, когда в столице обосновался последыш Карданов, я вернулся сюда с моим владыкой. Если вы его оставили и предали — дело ваше. Я таким же образом поступать не стану.

Артур вздохнул. Принципы, высказанные старым офицером, заслуживали уважения, но являлись сейчас помехой. С иронией сын лорда Раймонда подумал, что и сам еще недавно являл образец похожей твердолобости. Встретиться с собственным собратом по былым убеждениям — вот уж что теперь радовало меньше всего. «Мир шире слов и обетов. Мир живой, а слова мертвы. Жаль, я не понимал этого раньше. Уберег бы многих, кого сам погубил».

— Сэр Эдвин. У меня войско, и я пойду на штурм. Не вынуждайте меня этого делать.

— У меня крепость, — фыркнул генерал. — Штурмуйте на здоровье. Осадные башни вы будете месяц сооружать. Тараны тоже не сразу выточите. К тому времени лорд Гайвен сам сюда явится и покажет, почем фунт лиха, некоторым неразумным подданным. На этом разрешите откланяться. Не привык болтать попусту.

Лесли развернул коня, и его примеру последовала вся его свита. Удара в спину старый рыцарь не опасался — да и сам Айтверн не видел повода заканчивать резней и эти переговоры тоже. Подобный ход лишь ожесточил бы защитников крепости, не говоря уже о том, что оказался бы глубоко подлым. Сэра Эдвина Артур по весенней кампании не запомнил. Видно тот находился тогда в меньшем чине и в ставку допущен не был. Однако все поведение офицера выдавало его благородство и отвагу. «Весьма печально, что я вооюю с такими людьми».

— Поехали обратно, — сказал Артур товарищам мрачно. — Нужно подумать.

Солдатам он отдал приказ занять боевую позицию в поле, ввиду городских укреплений, но лагерь пока не разбивать. Конники и пехотинцы, все они выстроились в ожидании дальнейших приказов. Настроение в войске, как заметил Артур, царило достаточно спокойное. Бойцы оставались напуганы рассказами о Короле-Чародее и примкнувших к нему чудовищах, однако сейчас дело предстояло иметь с такими же, как они сами, людьми, а это придавало уверенности.

Обозники и слуги расположились парой миль севернее, перегородив телегами тракт и выставив дозорных на случай, если неприятель внезапно решит ударить в тыл. Сам же герцог Айтверн вместе со своими приближенными и офицерами устроил совещание в простом одноэтажном доме, стоявшем на самом окраине примыкавшего к Райгерну поселка. Хозяева бросили жилище, не заколотив дверей — по всей видимости в спешке. Артур и его спутники сели в главной комнате, за большим деревянным столом, накрытым белой скатерью. В погребе нашлись солонина и сыр, а в буфете — хлеб и вино, и молодой человек попросил пустить их по кругу. Следовало подкрепиться после утреннего перехода и заодно решить, как действовать дальше.

— Какого вы мнения о наших перспективах, господа? — спросил Артур.

— Самого премерзейшего, — буркнул Тарвел. — Старый Эдвин прав. Мы не располагаем осадным парком. В Эленгире можно раздобыть катапульты и требушеты, но это значит два дня идти туда и еще два дня возвращаться обратно. Крючья, правда, имеются. Выстругаем, в самом деле, тараны и проверим хотя бы, какие из ворот хуже прочих. Еще есть река. Если разживемся лодками в соседних селениях, можно попробовать высадить десант на пристани. Следует разведать местность, и немедленно. И все же выбрать позицию для лагеря, герцог. С чего вы приказали армии стоять в поле? Мы тут ничего покуда не выстоим.

— Мы атакуем немедленно, часа примерно через два, — как ни в чем не бывало сказал Айтверн, разделывая кинжалом кусок мяса. — Доедим, отдадим необходимые распоряжения и пойдем в бой. Я надеюсь, что заночевать получится уже в ратуше.

Тут насмешливо фыркнул даже обычно доброжелательный с ним Клифф Рэдгар.

— А вы действительно смельчак, герцог, — отметил король Гарланда и приложился к металлической фляжке с бренди, которую обычно носил на поясе. — Я помню, как мы брали Таэрверн, эринландскую столицу, — он мечтательно закатил глаза, улыбаясь. — Жаркое выдалось дело. Окружили город со всех сторон, дождались, пока с границы привезут боевые машины, и лишь тогда пошли на приступ. И ходили раз двадцать, пожалуй. Каждый раз неудачно. Дрались как звери, и все равно не смогли прорваться даже за первое кольцо стен. Лорд Эдвард и леди Кэмерон руководили обороной. Хорошую же они задали трепку нам тогда. — Фэринтайн поморщился, но ничего не сказал. Поднятая тема была явно ему неприятна. — Я это к чему рассказываю. Людей у нас было раза в четыре больше, чем теперь, и готовились мы полгода, прежде чем выступить. И все равно сокрушительным образом проиграли. Присутствующий тут граф Кэбри привел с востока пограничные гарнизоны и ударил нам в тыл, а сэр Эдвард открыл ворота и прошелся по флангам. Оказавшись меж двух огней, мы были сметены и смяты.

Гленан Кэбри, мрачного вида чернобородый мужчина, бывший троюродным братом лорда Вращающегося Замка, при этих словах неожиданно встрепенулся и подал голос:

— Именно поэтому герцог Айтверн прав. Мы не можем ждать, иначе окажемся в том же положении, что и вы тогда, лорд Клифф. Эта страна к нам недружелюбна. Король-Чародей глядит нам прямо в спину. Пока мы станем проводить осаду по всем правилам, он обрушит на нас всю свою мощь. Если его посланцы в Райгерне, значит и он сам на подходе. Я знаю, что такое темные фэйри. Встречал их однажды, много лет назад, в пустынных землях — случайно чуть не сделался жертвой их охоты. Это страшный враг.

— В качестве альтернативы вы предлагаете самоубийственный штурм, — сообщил ему лорд Рэдгар. — Из снаряжения — одни только крючья, в то время как на стенах — готовые отразить нападение защитники. Я слышал, сэр Артур не так давно проник в Тимлейнскую цитадель, воспользовавшись подземным ходом. Может быть, и здешние тайные ходы ему тоже известны?

— Ни одного, — признался Артур совершенно честно. — Но они нам и не понадобятся.

Герцог Запада перехватил взгляд графа Кэбри. С эринландцем он ладил плохо — даже подрался с ним на дуэли, прежде чем все это безумие началось. Гленан был другом Гледерику Брейсверу, много лет назад, и собирался даже отомстить за его смерть. К Айтверну он относился с холодком. Однако сейчас Артур видел, что этот гордец понимает его и одобряет его идею. Тяжело вздохнул, осознав о чем речь, и Эдвард Фэринтайн тоже.

— Я много лет старался не пользоваться этим способом, даже ради победы в войне, — сообщил он негромко. — Я считаю, что магия дана нам, чтобы постигать законы природы и раздвигать границы отпущенного человеку. Ради открытий и познания, ради разгадки тайн. А вовсе не для варварского убийства себе подобных. Для таких забав я обычно использую меч. Сила должна совершенствовать мир, а не разрушать его. Делать нашу жизнь богаче, а не беднее.

— Несмотря на эти соображения, несколько дней назад вы прибегли к ней именно в военных целях, когда другого выхода не осталось. Не остается его и сейчас. Мы не можем ждать прихода врага, не имея крепости, что нас укроет. Сэр Эдвард, хотя я командую этой армией, вы не давали обещания, что будете мне подчиняться. Вы даже не иберленец, и к тому же суверенный монарх в своей земле. Поэтому я не могу отдать вам приказа, а могу лишь попросить. Все присутствующие тут уже знают, что вы чародей. По всей видимости, самый обученный в Срединных Землях, не считая своей пропавшей супруги и нашего общего противника. Мы, иберленцы, хорошо знаем, что может сделать колдун на поле брани. Читали о Борветонских полях, видели сами на Горелых Холмах. Явите свое могущество и сокрушите городские ворота, а также все прочие преграды, что встанут на нашем пути.

Взгляды всех собравшихся были направлены на владыку Вращающегося Замка. Невозмутимый и строгий, он сидел в кресле и молчал, раздумывая. Айтверн догадывался, перед насколько непростым выбором Фэринтайн оказался сейчас поставлен. Он и в самом деле придерживался принципа, что не должен использовать ради военных побед нечеловеческую силу, которой располагал. За все последние восемь лет королю Эринланда несколько раз случалось участвовать в больших сражениях, но свой дар он хранил до самого последнего времени в тайне. Теперь настала пора показать наконец миру свою подлинную суть.

Граф Свон кашлянул:

— Сделайте это, ваше величество. Чем скорее мы выиграем, тем меньше погибнет людей. Я хочу вам напомнить, что мы ехали на празднество, а не на войну. Лично я бы предпочел скорее покончить с этими утомительными маневрами и посетить хороший банкет.

— Быть по сему, — сказал Эдвард Фэринтайн, и было видно, что решение дается ему непросто. — Я поступлю, как хочет того лорд Артур Айтверн, ибо желание его справедливо. Но прошу вас запомнить, мессиры. Ни один настоящий чародей не пользуется своими навыками на каждом шагу, прибегая к волшебству постоянно и по самым ничтожным причинам. Магия — не чудесное средство, призванное устранять любые проблемы, с которыми лениво справиться обычными методами. Нередко, применяя колдовство, мы нарушаем тем самым естественный распорядок вещей, а расплата за такой проступок велика. Я сделаю, о чем меня попросили. И приму последствия, какими бы они ни оказались.

 

Глава десятая

8 сентября 4948 года

Райгерн

Эдварду Фэринтайну давно не приходилось так нерадостно, как сейчас. Минувшие дни он провел в тревожных раздумиях о жене, в бесплодных попытках достучаться магией до ее разума. Потоки силы бушевали, искрились, норовили вырваться из рук. На каждом привале, за завтраком и ужином, верхом на коне и лежа в походной постели перед сном, и в самих путаных снах тоже — всюду король Эринланда пытался разыскать Кэран Кэйвен. Воскрешал в памяти ее бледное лицо, гордый профиль, волосы цвета закатного пламени. Призывал, кричал, умолял. Тишина и молчание служили ему ответом.

Страх сжимал сердце, давил и не отпускал. Брак двоих чародеев никогда не был простым. Начавшись со смертного поединка, он и после нередко напоминал бой. Однако свою своевольную жену последний из Фэринтайнов любил, несмотря на все ссоры, что нередко случались меж ними. Меньше всего он желал ей зла, меньше всего хотел ее потерять.

Восемь лет брака так и не принесли Эдварду и Кэран ребенка. Лорд Вращающегося Замка хорошо понимал, в чем причина этого. Повинна была больная древняя кровь, струившаяся в его жилах. Фэйри живут дольше обычных смертных, не подвержены многим болезням, выносливей и сильнее — однако и дети приходят к ним редко. Даже будучи полукровкой, Эдвард нес в себе многое из наследия предков. В тридцать два года он выглядел на двадцать с небольшим, и знал, что в пятьдесят с лишним покажется окружающим тридцатилетним. Фэринтайн никогда почти ничем не болел, а его реакция была молниеносной и делала его одним из лучших бойцов в смертных землях.

Однако, вполне вероятно, Эдвард был бесплоден, точно также, как и его покойный кузен Хендрик. Ведь тот так и не обзавелся наследником, пока был жив — ни от Кэмерон, ни от многочисленных любовниц. Много жарких ночей провели лорд Вращающегося Замка и Повелительница чар вместе. Последняя из них совсем случилась совсем недавно, в городе Эленгир на пути к Тимлейну. Однако Кэран до сих пор не понесла.

А теперь она пропала, не отвечает на попытки связаться и бог весть, что тому виной.

Кэмерон пыталась успокоить старого друга. Жена Хендрика давно стала для Фэринтайна не просто давним боевым товарищем, но и человеком, кому он мог выговориться в редкие моменты сомнений и слабостей.

— Больше всего я боюсь, что Кэран мертва, — признался ей Эдвард два дня назад, перед ночевкой, когда утомленное войско встало на стоянку в поле. — Иначе с чего бы ей не отвечать на мои призывы?

— С тысячи причин, — огрызнулась Кэмерон. — Сейчас ты больше накручиваешь себя, чем думаешь о деле. Ты чародей, вам лучше знать, почему подобное происходит. Но ты сам сказал, она может быть истощена. Или опасаться слежки. Если щенок Ретвальдов стал Темным Владыкой, кто знает, как скоро он наловчится читать чужие мысли, и попробует перехватить вашу беседу? Возможно, твоя супруга боится себя выдать. Они умеют создавать порталы. Отследят ее — и тут же пожалуют в гости.

— Кэран никогда не была склоннна к такой осторожности. Она безрассудна, ты знаешь.

— Была, когда стремилась перерезать тебе глотку. Девочка изменилась и повзрослела, если кто не заметил. Немного рассудительности в ее годы будет полезно. И ты не казни себя попусту. Доберемся до этой крепости, к которой едем, отдохнем и решим еще раз, на свежую голову. Сейчас ты только попусту себя изведешь.

Эдвард опустил голову, призная правоту вдовствующей королевы.

— А что у тебя с Артуром? — спросил он, желая перевести разговор.

Тут слегка замялась уже Кэмерон.

— Хороший мальчик, — буркнула она наконец. — Высокомерный иногда до одури, так и хочется порой отвесить ему оплеуху. На днях он неслабо меня разозлил. Все же, думаю, я его прощу. Сердце у него доброе, хотя видно, что он немного избалован. Может быть, с возрастом это пройдет, особенно если будет, кому за ним присмотреть.

— Ты присмотришь?

— Я еще не решила. Посмотрим, как он будет себя вести, — на щеках Кэмерон вспыхнул обычно несвойственный ей румянец.

И вот Эдвард Фэринтайн, лорд Вращающегося Замка и герцог Таэрверн, король всего зеленого Эринланда, ехал бок о бок с герцогом Артуром Айтверном, повелителем Старого Эрина, на очередную в своей жизни битву. Не первую в своей жизни, и даже не десятую. Война находила наследника Повелителей Холмов всюду, куда бы он ни направлялся. Нашла и тут, хотя граф Свон выразился верно — эринландская делегация ехала присутствовать на торжественной коронации, а не сражаться.

Герцог Запада приказал выстроить конницу, и та стальной рекой влилась на главную улицу покинутого предместья. Рыцари ехали, построившись в шесть рядов и выставив перед собой копья. Двумя соседними переулками следовала пехота. Первая ее линия ощетинилась пиками. Алебардисты шли во вторых и третьих рядах, дальше следовали мечники. Стрелки держались в аръергарде — в суматохе городского боя толк от них будет, только когда удастся прорваться вовнутрь и завладеть хоть какими-то позициями.

Солдаты были предупреждены заранее, что будет применяться магия. Не всем из них это понравилось. Фэринтайн читал в их глазах недоверие, но к подобному он уже за многие годы привык. Рожденный с клеймом нелюди, он часто еще дома сталкивался с чужим страхом.

Данкан Тарвел остался во временной ставке, сославшись, что годы его не те. Последовал его примеру и Клифф Рэдгар, сказав, что от отсутствия одной его персоны положение на поле боя все равно не изменится. Видно было, что гарландский монарх чурается колдовства и со скепсисом относится к дерзкому плану. Зато поехала вместе со всеми, во главе конницы, Кэмерон Грейдан. Эдвард привык, что вдова Хендрика не чурается битвы. Таков уж был ее нрав, и бессмысленно ей было в этом препятствовать.

Конница и пехота встретились на широкой утоптанной площадке, раскинувшейся напротив городских ворот. Защитники Райгерна уже ожидали незваных гостей. Стоило воинам Айтверна выдвинуться из переулков, как со стен в них тут же градом полетели стрелы. На этот счет Эдвард был готов. Он моментально сформировал перед собой и товарищами энергетический щит, вспыхнувший в воздухе серебряным маревом. Выпущенные стрелы замедлили свой полет, войдя в искривленное магией пространство, и через пару секунд упали оземь.

Впрочем, поставить защиту Фэринтайн смог только перед центральной колонной войска. Он экономил силу для последующей атаки, и потому не стал прикрывать фланги. Воины там подняли щиты, но не всех это спасло. Кто-то рухнул оземь с криком, раненый или убитый. Эдвард тут же опять обратился к силе, что наполняла его существо, проникая в каждую клетку плоти. Сплел чары, вложив в них немалую мощь, и швырнул перед собой. Поток синего пламени прожег воздух. Ударил в ворота, сотряс их.

Фэринтайн атаковал вновь — чистой неограненной энергией, формируя незримый кулак. Наука, почерпнутая из уроков Кэран и воспоминаний далеких предков, пришлась впору. Городские ворота — высокие, тяжелые, окованные железом — сорвало с петель начисто, изломало и сокрушило. Покореженные створки упали, придавив некоторых из стоявших за них защитников. Прочие, никак не ожидавшие подобного, попятились. Было видно, как они, стоявшие в открытой теперь арке прохода, обнажают мечи и поднимают тяжелые топоры.

Артур Айтверн тоже выхватил клинок, устремляя острием к небесам:

— Вперед! — заорал он во всю глотку. — За Иберлен и род человеческий!

Конница бросилась в атаку. Сверху снова стреляли, и некоторые из всадников рухнули на скаку. Прочих это никак не смутило — слишком разгорячены они были первыми мгновениями боя. Рыцари во весь опор влетели под высокие гранитные своды. Копья вонзались в пехотинцев противника, находили горячую плоть. Хлынула во все стороны кровь, первые ряды обороняющихся смело начисто. Ржали и били копытами кони. Не ожидавшие столь яростного напора, солдаты райгернского гарнизона пятились. Десятки из них пали замертво в первую же минуту схватки. Атакующие высвобождали копья и тут же наносили ими новый удар, едва завидев противника.

Из проема крепостных ворот всадники вырвались на торговую площадь, что раскинулась с внутренней стороны от стен. Оборонявшиеся жались к лоткам с выставленным на них товаром. Они не были готовы к такому внезапному штурму, не ждали, что противник сможет прорваться в первый же день, да еще и прибегнув к чарам. Простые солдаты внутренних областей, многие из которых и в сражении прежде ни разу не принимали участия, встретились сейчас с чем-то по их мнению невероятным.

Воспользовавшись тем, что впереди образовалось несколько десятков футов открытого пространства, Эдвард Фэринтайн вновь пробудил свою силу. Он редко колдовал с такой частотой и размахом, но сейчас дело действительно того стоило. Чем скорее бойцов генерала Лесли охватит ужас, тем быстрее они сдадут город, закончив это бессмысленное кровопролитие. А значит, следовало их впечатлить.

Пламя вспыхнуло прямо на земле. Тонкими нитями, словно подожгли горючую смесь, оно поползло по брусчатке — а затем пылающие дорожки встретились, объединяясь и сливаясь в единый бурлящий поток. Широкая огненная стена взлетела на пять футов вверх и обрушилась на неприятельских солдат подобно вышедшей из берегов реке, испепеляя передние их шеренги. Тут райгернцы не выдержали, да и кто бы устоял на их месте, и побежали. Иные офицеры призывали солдат отступить в четком порядке и перегруппироваться, требовали не допустить паники. Кто-то орал, чтобы немедленно принесли ведра с водой. Большинство просто спешило спастись.

Солдаты Айтверна тем временем проникали на площадь сквозь больше не защищенный воротами проем крепостной арки. По ведущим вверх лестницам пехотинцы бросились на стены. Размахивая мечами, обрушились на тамошних стрелков, чтобы они не смогли сделать запл нападающим в спину. Бойцы гарнизона бросали арбалеты и луки, доставали мечи, но натиск воинов Запада был слишком яростен, а их противники оказались деморализованы всем, в последние минуты происходившим. Некоторые старались встать в оборону, но куда большее количество бойцов предпочло отступить или сдаться. Их можно было понять. О подобном случившемуся сейчас они слышали только в сказках.

Обессилев, Эдвард Фэринтайн выпустил из рук копье. Пошатнулся, едва не выпав из седла. Артур тут же заметил овладевшую лордом Вращающегомя Замка слабость. Схватил Эдварда и поддержал за плечо:

— Ты в порядке, черт тебя дери?

— Практически, — выдохнул эринландский король. — Только колдовать не смогу дня два.

— И не надо, — Айтверн торжествующе улыбнулся. — Небеса и пепел преисподней, я в жизни такого не видел! Я в долгу у вас, сударь. Теперь мы быстро овладеем городом.

— Надеюсь на это, — пробормотал Эдвард.

Смутные, гнетущие сомнения овладели им. Дурные предчувствия застили разум. От природы последний из Фэринтайнов был наделен даром предвидения. Изменчивый и неверный, тот просыпался нежданно и негаданно, предупреждая о возможной опасности. Так бывало в прошлом не раз. Например, когда Хендрик вел эринландцев на битву с Клиффом Рэдгаром, где и сам погиб, этот дар гремел, трезвонил набатным колоколом. Пробудился он и сейчас, крысиными коготками сжал сердце. «Нечто случится очень скоро скоро. Нечто ужасное», понял вдруг Фэринтайн.

Стараясь избавиться от гнетущего чувства, король Эринланда потащил из ножен меч. За себя бояться он не привык. С юных лет Эдвард рисковал жизнью на поле боя, и неизменно был готов, что этот раз станет последним, а высокий род его прервется, оставшись уже без прямого наследника. Именно потому он и не мог понять причин нахлынушей сейчас тревоги.

Колдовское пламя погасло. Армия Артура Айтверна вступила в Райгерн. Серьезного сопротивления она больше не встречала. Изредка на пути попадались отдельные группы пехотинцев, что поспешно пытались соорудить заграждения из сваленных друг на друга телег. Впрочем, им не удавалось замедлить продвижение наступавшего войска больше, чем на несколько минут. Мирные жители тоже спешили уйти либо затворяли двери и окна домов.

Воины Артура продвигались вперед по широкому центральному проспекту, что вел к Грозовому Замку — старой цитадели, вокруг которой некогда и выросло все это поселение. Его предстояло брать штурмом, ибо Лесли и его офицеры укрылись, по всей видимости, именно там. До крепости оставалось еще минут десять хода, когда образовалось новое неожиданное препятствие.

Они стояли прямо на очередной площади, неподалеку от здания, служившего, по всей видимости, резиденцией магистрата. Пятеро воинов в сверкающих странных доспехах, пешие, спокойные и непоколебимые, подобно скале. Предводитель держался чуть впереди остальных. Высокого роста и могучий, он единственный оказался не в латах, а в облегающей одежде черного цвета. Густые черные волосы, бледное лицо и, Эдвард отчетливо видел это даже с расстояния своим обостренным зрением чародея — страшные нечеловеческие глаза. В них отсутствовали белки — за пределами черного зрачка разлилось буйное пламя. Ладонь незнакомца расположилась на эфесе боевой шпаги.

Сид. Высокий фэйри. Родичей Фэринтайн узнавал сразу. Тем более, помогла на сей раз память предков, что порой пробуждалась в повелителе Каэр Сиди. У предводителя небольшого отряда была отчетливо узнаваемая фамильная внешность Дома Точащих Землю. Владык Волшебной Страны, что правят в Цитадели Звезд.

Артур поднял руку, приказывая всадникам остановиться. Было видно, что он тоже обеспокоен. Повелитель Западных Берегов немедленно распознал в этих диковинного вида бойцах угрозу.

— Есть мысли, кто такие эти благородные рыцари? — спросил Айтверн негромко. — Ни гербов, ни знамен, а выглядят так, что у меня кровь в жилах стынет. Почти как от тебя поначалу.

— Боюсь, это наши с вами родичи, сударь, — Фэринтайн машинально, как делал всегда при волнении, перешел на «вы». — Посланцы Сумеречного Короля, а командир — и ближайший его родственник, похоже. Помните, здешний генерал сказал, что получил предупреждение от Лесли о нашем приходе? Похоже, вот кто смог его доставить.

— Черт возьми, — сказал Артур.

— Возьмет непременно. Судя по виду, они намерены драться. Советую оставить лошадь — с таким противником лучше встретиться, будучи на своих ногах, — с этими словами Эдвард спешился.

Властитель Вращающегося Замка перехватил меч поудобнее, держа его в защитной позиции. Испытанный боевой конь, всегда храбрый и преданный, вдруг всхрапнул и попятился, безошибочным животным инстинктом чувствуя исходящую от сидов опасность. Герцог Запада, Кэмерон Грейдан, графы Кэбри и Свон последовали примеру Фэринтайна.

Остальные рыцари держались на расстоянии. Достали арбалеты стрелки, но государь Эринланда знал — при желании нежданный противник остановит стрелы столь же легко, как сделал это только что он сам. Сила, которой обладал враг, даже навскидку как минимум не уступала его собственной. Вот только Эдвард был истощен недавним колдовством и едва ли способен сейчас на новую боевую магию, чего нельзя было сказать о посланце Севера.

Черноволосый сид щегольским жестом обнажил шпагу. Поймал на острие луч внезапно выглянувшего из-за сентябрьских туч солнца. Прочие четверо сидов не сдвинулись с места. Тишина словно чародейским плащом оказалась наброшена на площадь. Стихли отдаленные крики и лязг оружия. Затаили дыхание все, кто присутствовал здесь.

— Здравствуй, Эдвард Фэринтайн, — сказал фэйри негромко, но отчетливо — чуть хрипловатым голосом. — Меня звать Брелах Скегран, из Дома Точащих Землю. Я принц Сумерек и старший брат государя Келиха, что именует себя повелителем всех фэйри этого мира. Мой старый недруг Дэлен Дайнер рассказывал, ты задолжал ему поединок. Может помнишь его, седой такой и со страшным лицом. Вы встречались несколько дней назад, на церемонии в честь леди Айны. К несчастью, Дэлен остался в Тимлейне — стеречь мальчишку, который называет себя преемником Повелителя Бурь. Будем считать, я за него. Давай переведаемся на честной стали, а всех остальных в наш спор вовлекать не будем. Мне до них дела нет. Только до тебя.

— Я не знаю вас, сударь. И не во вражде с вами.

— Мой брат и король во вражде. Келих сказал, ты подчинил начинку Каэр Сиди себе. Келих сказал, ты грозился обрушить оружие Древних на тех, кто посмеет тебе преградить дорогу. Никто, смертный или сид, не вправе распоряжаться этим оружием со дня, когда разрушен был Антрахт и пала былая Империя. Ты нарушил старый запрет, Повелитель Холмов?

— Обещал нарушить, — признался Эдвард прямо.

Собственная бравада в день, когда они с Айтверном покидали Тимлейн, теперь казалась Фэринтайну нелепой. Однако другого выхода у него в тот момент не было. Гайвен Ретвальд грозился удерживать его в заложниках, а государь Эринланда должен был оставаться на свободе. Хотя бы ради того, чтобы спасти Кэран и не позволить темным фэйри воплотить в жизнь их замыслы по подчинению мира.

— Когда-то очень давно даже по нашим меркам, около двадцати столетий тому назад, — сказал Брелах Скегран тяжелым голосом, — твои предки принесли клятву, что никогда не воспользуются мощью Вращающегося Замка — ни ради добра, ни ради зла. Хранителями, но не владельцами сделались Владыки Холмов. Защитниками, а вовсе не разрушителями, — он словно повторял недавние сомнения Эдварда. — Клятва была нарушена в год Войны Пламени, но нарушивший ее тяжело поплатился за это. Сейчас сломал старый уговор ты.

— Я не взывал к силе, к которой бы мог воззвать, — ответил Фэринтайн спокойно.

— Но ты пообещал, и пообещав, добился выполнения стоявшей перед тобой цели. Уже это достаточно тяжелый проступок. Дэлен рассказал, в бою с ним ты тоже, пусть и не прямо, грозился подобным, если бы он попробовал убить тебя. Не многовато ли угроз для двух дней, лорд Вращающегося Замка? Ни я, ни Келих не хотим видеть, как в следующий раз ты, обуреваемый гордыней или стремящийся уберечь свою шкуру, все же обратишь слова в поступок. Проще покончить с тобой сразу.

Не став отвечать, Эдвард левой рукой расстегнул белый плащ и бросил его на землю. Удобнее перехватил обеими ладонями свой длинный полуторный меч. Шагнул навстречу эльфийскому принцу. В дальнейших разговорах король Эринланда никакого смысла не видел. Отчасти он даже понимал Скеграна и мотивы, которыми тот руководствовался. Фэринтайн осознавал, что позволил себе слишком многое и не особенно не следил за словами, которые произносил. Опасения, овладевшие высокими фэйри, были естественны — Эдвард и сам, будучи на их месте, постарался бы сделать все, дабы остановить завладевшего оружием массового поражения наглеца. Лорд Каэр Сиди знал, что никогда бы не воспользовался этим оружием на самом деле — но ни Брелах, ни его коронованный брат этого знать не могли, и едва ли бы поверили любым заверениям в обратном.

Оставалось только сразиться и, если крайне повезет, выжить.

— Погодите, — вмешался Артур Айтверн. — Этот человек — мой друг и товарищ. Слова, вызвавшие ваш гнев, он произнес ради моей свободы и успеха начатого мной предприятия. Если вы станете драться с ним, то и я буду драться с вами, любезный принц.

Брелах Скегран даже не посмотрел в сторону юного герцога Запада:

— Со мной вы бы не справились даже вдвоем, — отметил он совершенно равнодушно. — Я сильнейший из всех, кто может вам в этом мире встретиться, и сильнейший из всех фэйри, кроме одного, пребывающего ныне в Бездне. Впрочем, на твое счастье, мальчишка, Гайвен Ретвальд просил, чтобы я сохранил тебе жизнь. Живи, воспользовавшись милостью короля, чье доверие ты обманул.

Артур бросился на Скеграна, взмахнув мечом — но Брелах небрежно щелкнул пальцами левой руки, и сын лорда Раймонда застыл на месте, даже не опустив клинка. Чары удержания Эдвард узнал сразу. В свое время ими любила пользоваться в бою Кэран. Эти, впрочем, были гораздо сильнее. Воздух буквально дрожал от приведенных в действие принцем Сумерек сил. Лицо юного Айтверна исказилось от напряжения, он попытался двинуться вперед — и не смог.

Расстояние, разделявшее его и Эдварда Фэринтайна, Брелах Скегран преодолел одним длинным прыжком. Сложно было поверить, что воин подобного крепкого телосложения может совершить его с такой легкостью. Сид выставил шпагу в проникающем выпаде — молниеносном, направленном лорду Каэр Сиди прямо в лицо. Эдвард успел сбить вражеский клинок своим, но Брелах перехватил эфес левой рукой и тут же пырнул в живот, работая шпагой будто кинжалом. На кончике острия зажегся огонек. Снова чары, и очень сильные — Фэринтайн узнал их сразу. С помощью подобной магии клинок сокрушит даже самый прочный доспех, раскаляя металл до температуры плавления.

Эдвард парировал. Отступил. Брелах бешено рассмеялся и рубанул в голову, благо шлема Фэринтайн не носил. Лорд Вращающегося Замка в последнюю секунду поставил блок. Его собственный меч, творение великих мастеров прошлого, был заколдован от враждебного волшебства, и потому горящий на лезвии шпаги принца Брелаха колдовской огонь никак не мог ему повредить. К несчастью, того же самого нельзя было сказать о броне.

Эдвард попытался нанести удар в корпус, воспользовавшись тем, что на его противнике не было доспехов. Скегран даже не стал выставлять в ответ защиту. Просто отступил в сторону, легко и изящно, и очень быстро. «Наверняка он пользуется памятью предков — а те были великие фехтовальщики, все как один». Тут эринландский король был ему не соперник. Доставшиеся ему воспоминания крови Фэринтайн использовал всегда очень осторожно, стараясь лишний раз не пробуждать их. В таких случаях крайне велик риск утратить собственную личность, что и произошло, кажется, с Гайвеном Ретвальдом. Для себя подобного исхода Эдвард не хотел.

Фэринтайн напряг волю, пытаясь пробудить боевую магию — и не смог. Весь имевшийся у него запас сил оказался необдуманно растрачен в начале сражения. Оставался только меч — выставленный против многократно превосходящего в мастерстве противника. Можно считаться первым рыцарем континента — и все равно встретить того, кто будет сильнее тебя.

Брелах Скегран был не из тех, кто любит играть со слабейшим врагом, словно кошка с мышкой. Он пришел убивать, а подлинный мастер клинка убивает всегда быстро, не затягивая поединка. Он крайне ловко извернул руку — и поразил Эдварда прямо в правое плечо. Вспыхнул, немедленно нагревшись, доспех. Фэринтайн едва сдержал крик, ощущая ожог от соприкосновения кожи с раскалившейся добела броней наплечника. Эринландец смог не выпустить сжимаемого им оружия, да вот только руки его, обычно могучие, вдруг ослабели. Сказывалась еще и не прошедшая после применения колдовства усталость. Сид выбрал хороший момент для атаки.

Брелах выбросил перед собой шпагу, целясь Эдварду в грудь. Фэринтайн смог ее заблокировать. Лезвие вражеского клинка скользнуло вдоль его собственного. Кисть принца Сумерек совершила быстрое круговое оружие, и меч вылетел у владыки Вращающегося Замка из рук. Простейший прием, известный любому бойцу — как известны и способы ему противостоять. В других обстоятельствах он бы ни за что не сработал, но сейчас Эдвард был измучен и к тому же ранен.

Ловкой подсечкой принц Дома Точащих Землю обрушил эринландца на землю. Обездвижил, не давая подняться обратно или перекатиться, блокирующей магией. Чары запеленали Эдварда, придавили подобно рухнувшей на него могильной плите. В глаза било осеннее солнце, и Фэринтайн прищурился. Темным силуэтом высокий фэйри воздвигся над ним. Направил клинок, готовый нанести смертельный удар.

— Мне жаль, что я истребляю столь древний род, — сказал Брелах.

Артур наблюдал стремительную схватку между Эдвардом Фэринтайном и посланцем короля фэйри, и никак не мог вмешаться. Напрягал разум и тело, каждой частицей своего естества желал освободиться от обездвижившего его закляться. Было видно, что враг силен, и один лорд Вращающегося Замка не справится.

Айтверн хотел закричать его вассалам, почему те не вмешаются в битву, но окаменевший язык не повиновался. Даже Кэмерон стояла, прямая и холодная, сжав меч, не вмешиваясь в поединок. Было видно, впрочем, что спокойствие дается ей с трудом. Когда принц эльфов ранил сэра Эдварда, женщина все же дернулась, поднимая оружие и желая защитить короля — но граф Кэбри схватил ее за локоть, удерживая.

Бессчестно вступать в чужой бой, когда вызов брошен не тебе. Но еще и бессчестно позволить врагу одолеть друга. Сын лорда Раймонда совсем недавно познакомился с повелителем Эринланда. Высокомерный и холодный, тот порой казался ему излишне зазнавшимся и отталкивал от себя. И вместе с тем Артур видел в Эдварда товарища, уже несколько раз выручавшего его в отчаянных ситуациях. Преступлением было бы не попытаться спасти его, когда смертельная опастность нависла над ним.

Впрочем, что могли бы сделать Кэбри и Свон, и прочие присутствовавшие тут рыцари? Получить такое же удерживающее заклятье, что было наброшено сейчас на Айтерна? Скегран ясно дал понять, что не потерпит попыток помешать поединку. К тому же, четверо спутников сида тоже явно были наготове и могли пресечь попытку помешать своему господину.

«Я уже сталкивался с чем-то подобным этому колдовству — видел, как оно преодолевалось». Воспоминание пришло быстро. Майская ночь, королевские апартаменты Тимлейнского замка, читающий ему старинную хронику Гледерик — и провал в пучину былого, что случился с юношей потом. На холме Дрейведен Шэграл Крадхейк таким же образом остановил Дэглана Кардана и Эйдана Айтверна. Дэглан, первый государь Иберлена, сумел преодолеть его заклятие, даже не будучи чародеем. Значит, сможет и он, Артур. Нужно только достаточно сконцентрироваться и найти способ. Молодой Айтверн напрягал всю свою волю. Ему показалось, что до сих пор занесенный им меч смог на пару сантиметров продвинуться вперед, а удерживающие тело оковы сделались чуть слабее.

«Магия спит внутри меня. Подобно Гайвену, я в силах ее разбудить».

Когда Брелах Скегран обезоружил и сбил с ног сэра Эдварда, Кэмерон Грейдан решила вмешаться. Видимо, ее обуревали те же отчаянные мысли, что и молодого Айтверна. Граф Кэбри вновь пытался остановить вдову Хендрика — но с недюжинной силой та отшвырнула его прочь. Восемь лет назад Кэмерон и Эдвард вместе выстояли на страшной войне, когда полное уничтожение грозило их государству — и стали с тех пор друзьями более близкими, чем нередко бывают супруги и родичи. Конечно, вдовствующая королева не могла оставаться безучастной в этот момент. Подняв меч и достав кинжал, она кинулась на Брелаха.

Скегран даже не стал поворачивать в сторону леди Грейдан шпаги. Целеустремленный и безжалостный, он привык легко избавляться от любых нежданных помех, даже не обращая на них особенного внимания. Для брата короля Келиха значение имели только задачи, которые ему полагалось исполнить, и ничего кроме.

Принц Дома Точащих Землю опять поднял левую руку, в привычном ему жесте сплел пальцы, пробуждая чары. С коротким криком Кэмерон выпустила оружие и рухнула оземь. Голова ее оказалась повернута под неестественным углом. Одним-единственым заклятьем, мгновенно исполненным, сид свернул вдове короля Хендрика шею. Женщина лежала на холодных камнях, стекленеющим взором глядя в безучастное небо. Пальцы ее разжались, рот приоткрылся, черные волосы разметались по мостовой.

Вскрикнул Гленан. Дали залп наконец арбалетчики. Ни одна стрела, конечно, не долетела до Брелаха. Выхватил клинок с неожиданной решимостью Томас Свон, побежав к своей королеве. Сиды, пришедшие с Брелахом, двинулись ему наперерез, преграждая дорогу.

На протяжении крайне долгой, словно обратившейся в бесконечность минуты, Артур Айтверн созерцал происходящее, вновь и полностью оцепенев. На его глазах никогда прежде не убивали женщин. И впервые он терял ту, кого, пожалуй, спустя некоторое время, определившись с чувствами, смог бы прямо назвать своей возлюбленной. «Вот только уже не назову, — понял вдруг герцог Запада. — Больше никогда. По крайней мере, она не услышит».

Он никогда не мог и помыслить о подобном исходе сражения. Артур беспокоился за Кэмерон, когда та вместе с ним решила отправлиться в схватку — но уступил перед принятым ее решением. С малых лет королева Эринланда была для сына лорда Раймонда героиней, о которой рассказывали менестрели. Идеалом его подростковых лет. Отчаянная и стойкая, эта удивительная дама была овеяна славой большей, чем многих из великих рыцарей прошлых веков. Артур знал Кэмерон Грейдан совсем немного дней — но уже понял, что накрепко привязался к ней.

А теперь ее больше не было на этом свете.

Оцепенение прошло. Рухнули, будто и не было их вовсе, наброшенные Брелахом на Артура чары. Сам же молодой Айтверн не испытывал и доли сомнений, прекрасно осознавая что должен делать. Это знание вложил в него не разум — его породили инстинкты. Все мысли и чувства сгинули без следа, и уж тем более не нашлось бы места в сердце страху. Осталась одна лишь чистая ярость.

Некая сила, всегда таившаяся в глубинах его существа, сейчас пробуждалась, изменяя и преображая его. Сила, которую владыки Запада носили в себе от рождения, обычно и за всю жизнь не прибегая к ней, рвалась наружу. Герцоги Айтверн не были вовсе людьми, как иной раз совершенно правильно говорили о них. Вернее, они не были лишь только людьми, помимо этой части своей натуры обладая и некой другой. Впрочем, в отличие от Скегранов и Фэринтайнов, не являлись они и обычными сидами. Айтвернам принадлежало иное, даже более высокое и древнее наследие.

Огонь горел. Огонь пылал в самых основах естества. Огонь преображал плоть.

Перемена произошла мгновенно — столь стремительно, что Артур не смог бы ее осознать. Повелитель Запада сбросил свое человеческое обличье, как сбрасывают одежду, оказавшись с возлюбленной на брачном ложе. Короткая вспышка света, ощущение, что мир повернулся вокруг незримой оси — а затем собравшиеся на площади люди и нелюди увидели, как распростер широкие крылья золотой дракон там, где еще минуту назад стоял первый министр Иберленского королевства.

Чешуя его переливалась, находясь в неустанном движении, словно живое пламя. Огромные глаза его, с вертикальным черным зрачком, были пронзительного зеленого цвета. Металлические перья крыл — будто золотые клинки, и каждый мог бы пронзить человека насквозь. Длинный хвост венчался острым шипом, и сейчас этот хвост в гневе бил по камням, раскалывая и сокрушая брусчатку.

Золотой дракон издал крик — и дикая смесь боли и ненависти была в этом крике.

Остановились, готовые уже наброситься на графа Свона и его товарищей, эринландских рыцарей, облаченные в сверкающие доспехи сиды. Опустил занесенную было над Эдвардом Фэринтайном шпагу Брелах Скегран. Впервые за весь бой принц Сумерек высказал нечто, напоминающее удивление. Он глядел на дивного крылатого зверя, что стоял сейчас напротив, попирая площадь и оскалив стальные клыки, и губы Стража Грани беззвучно шевелились.

Гленан Кэбри был чародеем. Слабым, не наделенным и даже десятой долей дара эринландского короля — однако все же исправно обученным и хорошо запомнившим всю преподанную ему науку. Гленан происходил по женской линии от Повелителей Холмов и обладал малой толикой силы, доступной основной их ветви. Долгие годы Эдвард и Кэран потратили, занимаясь его образованием, и смогли преподать некоторые основы волшебства.

Много лет назад Гленан уже встречал этого сида с нечеловеческим взглядом и его воинов. Тогда совсем еще юный граф Кэбри ехал глухими землями, из потайного хранилища Древних перевозя блокирующий магию амулет, найденный его другом, Гледериком Брейсвером, и предназначавшийся лорду Фэринтайну. Темной ночью среди холмов охочие до магических сокровищ фэйри Неблагого двора подстерегли их — а другие, назвавшиеся Стражами Грани, отогнали. Их предводителем и был Брелах Скегран. Тогда Гленан накрепко запомнил, насколько опасен этот сид в бою. Потому и пытался удержать от самоубийственного порыва леди Кэмерон — и все равно не смог. Она была мертва, и его долгом оставалось уберечь хотя бы своего короля. Понимая, какое безумие вот-вот совершится здесь, граф Кэбри пустил доступную ему магию в ход.

Он не смог бы сокрушить наведенные Брелахом на Эдварда Фэринтайна чары оцепенения — но сумел наложить поверх них другие, свои собственные. Энергетический щит, подобный тому, что отклонял неприятельские стрелы. Гленан Кэбри торопливо достал кинжал и полоснул себя по руке. Потекла густая и горячая кровь. Эринландец обратился к этой крови, стараясь за ее счет усилить творимое им сейчас волшебство.

Брелах Скегран перешагнул через все еще распростертого на земле Фэринтайна, направившись к дракону. Сид казался зачарованным открывшейся ему картиной. Ничего подобного в своей жизни не видел даже он. Давно уже те, кто звался прежде повелителями небес, утратили дар преображения, доступный им изначально. Последним, умевшим перекидываться в дракона, был Шэграл, но и он, постарев и ослабев, не прибегал к трансформе. Видя приближение сида, крылатый зверь зарычал, хищно ощерясь — а затем выпустил длинную струю пламени.

Брелах ответил своей магией, швырнул атакующим заклятьем, но оно пропало втуне. Даже очень могучие чары плавились иной раз в драконьем огне, ибо драконы есть основа и суть всякой магии, и противостоять им непросто. Особенно нелегко противостоять смертельно злому дракону. Сошедшие со звезд, явившиеся из миров по другую сторону Бездны, они были наделены особенной властью, и недаром считались высочайшими из владык древности, пока не растеряли дарованные им знания.

Старший из Скегранов еще успел поднять бесполезную в данных обстоятельствах шпагу — а затем вспыхнул, подобно факелу, когда дикий огонь окатил его. Гленан Кэбри напрягся, концентрируя всю отпущенную ему колдовскую власть — и сумел сделать энергетический щит достаточно прочным. Сияющий кокон опутал Эдварда Фэринтайна, и огонь, насмерть поразивший его противника, разбился о выставленный вокруг эринландского государя мерцающий барьер.

Поддержание заклятья давалось нелегко, и Гленан рухнул на колени, чувствуя, как идет носом кровь. Выпустив меч, подбежал к другу Томас. Люди вокруг разразились истошными криками, и кто-то из арбалетчиков даже решился выстрелить в чудовище, которым был недавно их предводитель. Разумеется, безуспешно.

Когда сгинул, сожженный заживо, принц Брелах, спали путы, наброшенные им на Фэринтайна. Сэр Эдвард, хрипя, пополз по земле, стараясь уйти прочь с пути испепеляющего пламени. Наконец Фэринтайн с трудом встал на ноги, ковыляя, добрался до верных вассалов — а затем опустил ладони на плечи Гленану Кэбри, делясь всей силой, что у него еще оставалась. Мерцающая защита плотным кольцом окружила Гленана, Эдварда и Томаса, а также нескольких прибившихся к ним эринландских и иберленских рыцарей и офицеров, включая насмерть перепуганных лейтенантов Паттерса и Байерса.

Хотя старший Скегран, предводитель Стражей Грани, погиб, здесь еще оставалось четверо его бойцов. Они попробовали напасть на зверя, используя кто зачарованную сталь, кто магию. Все эти попытки оказались бесполезны. Одного из фэйри дракон испепелил, второму переломал хребет ударом стремительно развернувшегося хвоста. Двое уцелевших поспешили скрыться в немедленно вспыхнувшем и тут же после их ухода погасшем портале. А дракон продолжал яриться и буйствовать, извергая потоки огня, разнося мостовую ударами лап, руша хвостом стены и крыши соседних зданий. Приведенные герцогом Айтверном солдаты с воплями разбегались прочь — а некоторые так и вовсе расстались с жизнью.

Какое-то время Эдвард и Гленан держали магический щит. Затем лорд Вращающегося Замка, окончательно обессилевший, свалился без сознания. Через некоторое время понял, что уже не справляется, и граф Кэбри. Впрочем, в поддержании барьера уже не было нужды. Ибо вновь вспыхнул ослепительный свет, а затем крылатый монстр бесследно пропал, так же стремительно, как и появился.

На камнях, совсем рядом с убитой Кэмерон Грейдан, лежал молодой светловолосый человек в покрытых сажей доспехах. Он не шевелился, а глаза его были крепко закрыты. И все же, как смогли заключить осмелившиеся подойти к Артуру Айтверну через некоторое время Томас и Гленан, герцог Запада несомненно был жив, хотя и пребывал, подобно сэру Эдварду, в глубоком обмороке.

Если бы впоследствии сына лорда Раймонда спросили о деталях описанной выше сцены, он смог бы изложить очень мало внятных подробностей. Неверная память ускользала, рассыпалась в клочья при всякой попытке обратиться к ней. По большей части все, что запомнил Артур Айтверн с того момента, как обратился чудовищным зверем — это отчаяние и ярость, погибель и пламя.

 

Глава одиннадцатая

Вечер и ночь с 8 на 9 сентября 4948 года

Тимлейн

Свет озарил тем недобрым вечером иберленскую столицу. Нежданный и яростный, он вскоре после заката разодрал в клочья ненастные сумерки, изгнал их прочь карнавальной феерией огней. Порталы отворялись прямо на Парадной площади — распахивались, подобно дверям, уводящим куда-то за пределы известного людям мира. Ворота, открывшиеся в пространстве, искрились и горелись, переливались всеми цветами радуги, внушали восторг, и трепет, и страх.

Воинство Волшебной Страны выходило из этих ворот, и было тут фэйри больше, чем когда-либо видели в Иберлене за последнюю тысячу лет, минувшую с битвы на холме Дрейведен, когда люди и нелюди спорили за право владения землей. Недавнее пришествие Короля-Чародея со своим небольшим отрядом меркло в сравнении с этим торжественным шествием, казалось на его фоне невзрачным и жалким.

Явились эльфийские лорды, в роскошных доспехах — золотых, и серебряных, и вороненых чернее изначальной тьмы. Прекрасные и статные, с лицами холодными, словно выточенные из мрамора, застывшими, будто бронзовые маски былых королей, они ехали на конях, в чьих глазницах пылало пламя, и окованные адамантами копыта выбивали искры из мостовой. Пришли они в окружении вассалов и свиты, и колдовской ветер рвал полотнища их знамен. На войну примчались они, влекомые северным ветром.

Многие собрались тут — почти все из тех, чей род еще не пресекся. Кланы Воды и Воздуха, Железа и Дерева, Луны и Солнца, Полярной Звезды и Дикой Волчицы. Появился, пусть в малом количестве, обитавший прежде на далеком востоке народ Хрустальных озер и Медных гор, со своей горделивой повелительницей в рыжей мантии, что ступала неспешно и величаво, и звезда горела у нее во лбу.

Шли впереди армии повелители сидов, а вместе с ними князья сэлки из зачарованных подводных городов Лайонесса, в синих плащах и с серебристыми волосами; и гордые старейшины альвов в белых кафтанах; и широкоплечие карлики в латной броне и с тяжелыми обоюдоострыми топорами. Рыжеволосых тилвит тегов, в зеленых костюмах, вел принц их народа — длиннобородый, почтенного вида, ветвистыми рогами увенчанный вместо короны. Приветственные улыбки их были озорными, а во взоре таилось безумие.

Вооружены пришельцы были кто зачарованным мечом, помнящим еще дни Атлантиды, кто поющим смертоносную песнь луком, кто копьем с рунами на стальном древке, кто лучевым ружьем или пистолетом из наследия прежних людей.

Десяток орнитоптеров, расправив хищные стальные крылья, вырвался из портала, взлетел прямо в темное небо, металлическими птицами воспарив над столицей.

Келих Скегран шел пешком впереди всех. Безоружный, одетый по моде забытых ныне времен, он изящно ступал по камням, обутый лишь в легкие туфли, и смотрел навстречу Королю-Чародею, что встал, в окружении воинов своей личной гвардии с Дэленом Дайнером во главе, в воротах Тимлейнской крепости.

Гайвен ожидал, конечно, визита короля эльфов и его армии — но отнюдь не так скоро. По его расчетам, должно было пройти не меньше двух недель, прежде чем первые отряды королевства Сумерек появятся в Иберлене. Нечто срочное должно было случиться, чтобы Келих привел солдат, да еще явился лично. Происходящее казалось неправильным и крайне беспокоило Ретвальда.

На глаз он мог насчитать тут около тысячи воинов. В основном гвардии избранных домов Звездной Цитадели и прочих наиболее знатных родов. Карликов набралось не так уж много, всего сотня. Вовсе не наблюдалось ни гоблинов, ни великанов. Те живут на дальних отрогах Каскадных гор, и посылать за ними долго. Скегран, видимо, собрал всех, кого можно было легко мобилизовать сразу, без проволочки. Но что сподвигло его на подобный скоропалительный шаг, какая внезапная надобность? Гайвен надеялся, что волнение не отражается на его лице.

Последние несколько дней не ознаменивались никакими выдающимися происшествиями. Они были наполнены, конечно, всевозможной государственной рутиной, но рутиной ожидаемой и почти уже привычной — такой же, как и та, что окружала сына короля Брайана все предыдущие месяцы. После неудачного своего восстания, захлебнувшегося в крови, немногие выжившие мятежники рассеялись и утихли. Попрятались видно по норам, испуганные явленной им силой, и больше не пытались подбивать народ к бунту. Подданные завалили королевскую канцелярию бесконечными прошениями и жалобами, и Ретвальд старался разобрать их если не все, то хотя бы значительную часть. Больше половины дел, впрочем, оказывались полной ерундой, и Гайвен спихивал их на секретарей.

Жители Тимлейна начали понимать, что зашатавшееся было здание государственной власти вновь стоит прочно — и потому старались извлечь выгоду из нового положения дел. Пока почти вся верхушка старой аристократии засела в Веселой Башне, менее знатные дворяне, а также купцы и торговцы старались занять освободившиеся места подле трона. Одних только доносов строчилось по пятьдесят штук на день. Вельможи обвиняли друг друга в заговоре, мятеже, измене. Их послушать, так каждый первый из нобилей Иберлена умышлял дурное против своего государя. Гайвен охотно, впрочем, в это верил — и все же не спешил карать никого.

Гнев, еще недавно вволю пылавший в душе Короля-Чародея, принялся остывать, сменяясь привычными уже холодным безразличием и муторной тревогой. Недавнее воодушевление, прогорая, уступало место гнетущей серой апатии. О судьбе Артура не поступало вестей. Брелах и его товарищи, не считая Эйслин, покинули город вечером того же дня, что явились в него, и будто сгинули с той поры. Наследник Ретвальдов с трудом засыпал, стараясь отогнать несвоевременные мысли о судьбе своего строптивого вассала, убивать которого отправился эльфийский принц. Беспокойство острыми коготками точило сердце. Сын короля Брайана стремился уйти в хлопоты, забыться в заботах.

Гайвен лишь хмыкнул, обнаружив, что его грандиозные идеи переустройства государства находят отклик в сердцах подданных. Не меньше полутора сотен богатых и влиятельных людей всех сословий, присутствовавших в Тимлейне, выразили желание вступить в будущий Сенат. Ретвальд поручил канцелярии составить предварительный список. Когда тот будет готов, понадобится вычеркнуть из него наиболее неблагонадежные фамилии, а всех остальных допустить на первую сессию парламента и на практике оценить уже, кто чего стоит.

Формирование нового кабинета министров пока начато не было. Гайвен назвал еще даже следующего первого министра Короны, предпочитая разбирать бумажные дела лично. Молодой король понятия не имел, кого поставить во главе правительства. Достойные кандидатуры, как представлялось ему, отсутствовали вовсе.

Куда лучше дела продвигались с армией. Бредфорт смог привести к покорности еще несколько отрядов дворянского ополчения, расположившихся в предместьях. Не получилось лишь с Эрдерами, ушедшими на север, в направлении Шоненгема, и с Айтвернами. Последних, как донесли разведчики, подняли по тревоге некие спешно прискакавшие с юга посланники, после чего малерионская гвардия снялась с места и отбыла в полуденном направлении. Опустел, согласно докладам вернувшихся седьмого ноября конников, и лагерь Данкана Тарвела.

Отчаявшись, Гайвен решил прибегнуть к телепатии. Если дед смог проникнуть в его мысли, что мешает провернуть такой же трюк ему самому, пробившись в сознание Артура? Может быть, получится даже мысленно поговорить с ним. Затворившись в своих покоях, молодой колдун приступил к делу. Очищая свой разум, достигая наивысшей степени концентрации и сосредоточения, Ретвальд формировал перед собой мысленный образ герцога Запада. Он хотел найти Артура, определить его местонахождение, а еще лучше того — дотронуться до его сознания. Все оказывалось безрезультатно, безуспешно, тщетно. Артур ускользал, исчезал, терялся. Его облик бился в осколки.

Вновь и вновь Гайвен собирал свою волю в кулак, ощущая себя туго натянутой стрелой, парящей над миром птицей. Воображаемая карта всего королевства, с городами, равнинами и реками, представала его мысленному взору. Чародей старался прислушаться к свисту ветров, к песне струящихся рек, ощутить среди зелены трав, присутствие сделавшегося врагом друга. Ни ветра, ни воды не давали ответов, ехидно усмехались травы, а затем видение принималось таять перед глазами.

Шэгралу, когда тот пытался достучаться до потомка, тоже пришлось нелегко, и контакт сформировался отнюдь не сразу. Мысленная связь никогда не отличалась удобством, и Ретвальд хотел бы видеть причину постигиших его неудач именно в этом. И все же иберленского короля не оставляло упорное ощущение, что некая злая воля вмешивается в проводимый им дальний поиск. Словно некто неведомый и враждебный, скрывающийся в тени, разрушал всю творимую Гайвеном магию, делая бесплодными предпринимаемые им попытки. Этот странный некто обнаруживал себя всякий раз, стоило Ретвальду попытаться воспользоваться телепатией. Срывал каждую попытку достучаться до оставившего сюзерена герцога.

Подобные мысли не нравились Гайвену, внушая изрядное беспокойство, и он старался отбросить их как излишне параноидальные. Повелителю Иберлена были известны имена обитавших в этой части света наиболее выдающихся чародеев. Набралось бы их немного — не больше десятка. Келих и Брелах Скеграны, еще несколько наиболее заметных сановников Звездного Совета, Эдвард Фэринтайн и Кэран Кэйвен. Ни один из них не был достаточно могуч, чтобы производить подобной силы влияние на бесплотный мир, вмешиваясь в чужие попытки осуществить дальнюю связь. И все же Айтверн не обнаруживался.

Среди всех лиц, добивавшихся аудиенции государя, отметилась Амелия Таламор — девушка, минувшей весной являвшаяся пассией Артура и после им брошенная. Повинуясь непонятному порыву, Ретвальд согласился побеседовать с дочерью бывшего Хранителя Тайной Печати. При этом многие прочие вельможи, столпившиеся в приемной, так и не дождались в тот день вызова в королевский кабинет.

Юная леди, несомненно, испытала испуг, представ перед захватившим власть в государстве могущественным колдуном, однако держалась она уверенно и прямо. Не опустивши глаз и ни разу не дрогнув голосом, Амелия попросила встречи со своим таящимся в темнице отцом. После короткого колебания Гайвен разрешил ей это, потребовав, чтобы секретарь составил соответствующий приказ.

— Я удивлена, — проронила Эйслин Дановар, когда девица Таламор вышла, держа в руках документ, скрепленный государевой печатью.

Посланница короля Келиха повадилась присутствовать в кабинете Ретвальда, пока тот беседовал с посетителями, отдавал распоряжения секретарям либо офицерам. Она объясняла это необходимостью составлять отчеты для своего государя. Держалась эльфийка обычно незаметно, сидела в дальнем углу и не вмешивалась в разговоры. По большей части она читала что-то с экрана небольшой электронной книги либо втыкала в уши пару небольших ракушек, позволявших прослушивать музыкальные композиции. Сейчас, однако, Эйслин проявила явную заинтересованность происходящим. Обычно рассеянный ускользающий ее взгляд сделался внимательным и цепким.

— Я не тиран, — ввернул Гайвен небрежно. — Вы, может, и возомнили меня таковым при первой встрече, но меньше всего я желаю прослыть извергом. И конечно, я не стану препятствовать родственниками увидеть друг друга.

— Хорошо, если так, — сказала Эйслин и вновь уткнулась в книгу.

Ретвальд и сам не мог понять, как относится к посланнице Келиха. Леди Дановар, бесспорно, изрядно раздражала его своими упрямством и своеволием, и порой хотелось ее отослать. И все же Гайвен не мог отрицать, что временами эльфийка высказывает дельные советы, пусть и выражает их в излишне эмоциональной манере. Несколько раз она, например, остудила юного короля, когда тот был готов действовать сгоряча. Например, в конце битвы на Кузнечном дворе. Это делало Эйслин по-своему весьма полезной, несмотря на свойственный ей гонор.

Одни незначительные происшествия следовали за другими, и могло уже возникнуть впечатление, что жизнь обратно входит в покинутую было колею, опять делаясь размеренной и привычной — но вот горят радужным пламенем створки пространственных ворот, реят на ветру флаги дивных племен, идет к тебе старик с юным лицом, одновременно союзник и враг, что не должен был пожаловать в гости так скоро.

Гайвен изобразил не слишком глубокий поклон:

— Владыка Келих. Чем обязан чести вас видеть?

— Отведи нас в свои высокие покои, король людей. Прикажи собрать достойную трапезу. Угости вином и ужином, ибо провести сквозь порталы целое войско непросто, и немало наших чародеев до крайности утомлены. Полагается отдохнуть. Затем и будем беседовать о причинах моего прихода.

Повелитель фэйри говорил в своей обычной манере — неспешно, будто декламировал стихи. Смысл его слов, однако, обжег подобно пощечине. Как и свой брат, Келих держался с Ретвальдом скорее как с подданным, нежели видел в нем равного.

— Я рад вас приветствовать, — отметил Гайвен.

— Не рад, и я вижу это прекрасно. Не думай, что твои чувства скрыты от меня, молодой Крадхейк. Однако мы заключили договор, и пришло время исполнить его — хоть и раньше, чем ты и я ожидали.

Наследник Ретвальдов кивнул, стараясь не демонстрировать овладевшей им тревоги.

Неспешно повелители Волшебной Страны вступали под своды Тимлейнского замка. Шли, развернув знамена, не виданные в этих краях никем уже тысячу лет. Шагали, чеканя шаг — надменные лица, блеск доспехов и роскошь расшитых золотом вычурных одежд, серебро украшений и металл брони.

Было время, сразу после Великой Тьмы, когда сиды и родственные им племена управляли ойкуменой. Остатки рода человеческого, одичавшие и раздробленные, шли тогда к ним на поклон. Облик новых королевств формировался на картах искалеченного мира. Затем Великие Расколы сотрясли север. Сражаясь за власть, эльфийские кланы пролили немало родственной крови. Воспользовавшись тем, что властители мира ослабли, люди сбросили их ярмо и вновь стали жить по собственной воле. Когда Шэграл Крадхейк попытался остановить смертных, вновь принудив к покорности, момент уже был безвозвратно опущен.

Теперь сиды возвращались. Возвращались как владыки, не как союзники, вопреки всем словам и уговорам. Гайвен читал это в той величавой торжественности, с которой вассалы короля Келиха занимали его крепость, входя в Большой Зал, поднимаясь по широким лестницам. Его собственные подданные взирали на происходящее молча.

На краткий миг молодой король ощутил себя предателем собственного народа и королевства. Странная раздвоенность охватила его — словно двумя взорами одновременно наблюдал он за происходящим. Древний чародей, Владыка Тьмы, Повелитель Бурь приветствовал сородичей, намереваясь использовать их для воплощения давно выношенных замыслов, в то время как сын короля Брайана и королевы Лицеретты Августины понимал, что сотворил нечто непоправимое, разорвав старый договор.

Лорд Точащих Землю шел в сопровождении всех принцев Великих Домов, высоко подняв голову, и Гайвен вспоминал, что знал об этом сиде. Доставшаяся юноше память Шэграла Крадхейка простиралась перед ним вплоть до последнего часа жизни Повелителя Бурь. Она не обрывалась на зачатии Бердарета — сведения о последних нескольких столетиях жизни лорда Метели Гайвен подхватил прямо из информационного потока, когда пращур умирал. Некоторые сказали бы, что вместе с душой старого Крадхейка, но юноша в подобные глупости не верил.

Келих считался слабым правителем. Эльфийские кланы выбрали государем его, а не куда более властного Брелаха, потому что рассчитывали править по собственному разумению, воспользовавшись безволием короля. Однако Келих, восходя на трон, принял память своих предков — и кто знает, чему те его научили?

Гостей Гайвен распорядился принять в Сиреневом Зале, где обычно проводились торжественные вечера. Последствия недавного побоища уже были убраны, и банкетная комната блистала мириадом огней, дробившихся в зеркалах. Эльфийские лорды рассаживались за длинными столами, и слуги ставили перед ними угощения — оленину и баранину, рыбу, овощи и салаты, и прочие блюда, разливали по бокалам лучшее вино.

Собственных вассалов и подданных Ретвальд распорядился на этот прием не пускать — опасался, что сказанное на нем будет предназначено не для их ушей. Идя по коридору, он и без того заметил излишне внимательный взгляд венетского посла, стоявшего в тени возле шпалеры. Ольгерд Прашкевич следил за двигавшейся по замку процессией, и Гайвен уже мог представить, как дипломат сочиняет спешную депешу своему великого князю.

— Почему Келих пожаловал настолько внезапно? — шепотом спросил Ретвальд у Эйслин.

— Я понятия не имею, — эльфийка, искренне обескураженная, едва ли что-то скрывала. — Он планировал явиться в Иберлен через месяц, как сам утверждал. Тут далеко не все силы, которые король мог бы собрать.

Разумеется, в Сиреневом Зале разместились не все новоприбывшие. Большая часть солдат с офицерами отправилась в гвардейские казармы, составить компанию уже облюбавшим их подручным Дэлена. Банкет посетили лишь самые знатные из лордов, в количестве примерно двух сотен и в сопровождении избранной охраны. Чародеями тут являлись далеко не все, а из тех, кто являлся, не каждый сказал бы про себя, что он в этом ремесле силен. Не всякий фэйри обучается колдовскому искусству и имеет к нему склонность, как и не всякий человек.

И все же нет в мире чародеев более могущественных, чем эльфийские.

Встав во главе длинного стола, Гайвен поднял бокал с вином:

— Здоровье кузена моего, светлого государя Келиха! Здоровье народа Сумерек!

— Здоровья и тебе, юный Крадкейх, — лорд Точащих Землю к своему вину не притронулся и с кресла не поднялся. — Я нанес тебе визит в спешке, и не по радостному поводу, как ты, наверно, уже догадался. — Шепот прокатился по залу и тут же стих. — Мой брат и товарищ, Брелах Скегран, капитан Стражей Грани и принц нашего дома, сегодня встретился в бою с Фэринтайном и Айтверном, как донесли мне воины, присутствовавшиие при этой схватке лично. Произошло это в полдень, в городе, называемом Райгерн. Армия, возглавляемая Айтверном, прорвалась сквозь ворота, прибегнув к помощи чародейства. Лорд Брелах вызвал Владыку Холмов на честный поединок и без труда одолел, однако лишить жизни не успел. Артур Айтверн, нежданно для нас всех, сумел принять обличье дракона, как делали это его далекие предки, и заживо сжег моего брата.

Бокал, который Гайвен Ретвальд сжимал в руке, треснул, хотя юноша даже не шевельнул пальцами. Брызнули осколки стекла, полилось на рукав вино. Коротко вскрикнула, вскакивая, Эйслин Дановар.

— Артур Айтверн жив? — спросил Гайвен, отряхивая ладонь. Придется сменить перчатки, да и дублет, пожалуй, тоже.

Принял обличье дракона. Силы небесные. Со времен Эйдана такого не делал никто.

— Когда два воина, уцелевших из отряда Брелаха, покидали Райгерн, открыв портал и бросив там в спешке орнитоптер — Айтверн несомненно был жив. Лорды Кенан и Мотори возвратились к моему двору, воспользавшись имевшимся у них артефактом для перемещения и без остатка истратив его силу. Они говорили, что дракон впал в неистовство и стремился уничтожить все на своем пути, не разбирая ни друзей, ни врагов.

Меньше всего Гайвен рассчитывал, что Артур сможет прибегнуть к наследию, доставшемуся ему от основателей рода. Прежде древняя Сила спала в Айтверне куда крепче, нежели в молодом Ретвальде. Но если что и могло противостоять могуществу Брелаха Скеграна, то это только она. Невероятно удачное стечение обстоятельств, надо полагать. Но оно же выступило в роли камешка, низвергающего вслед за собой лавину.

— Я приношу вам соболезнования, лорд Келих, — сказал король Иберлена.

— Благодарю, но не стоит. Мы не были дружны с Брелахом, что знают все присутствующие тут. Однако же, он был мне братом, а за братьев полагается мстить. Несложно понять, что остаться после подобного в стороне я не мог. Я поднял весь двор Звездной Цитадели и явился сюда, и вот мы здесь, в твоем чертоге, потомок Шэграла. Я сомневаюсь, что Фэринтайн погиб. Он силен, и как донесли мне, в его свите были чародеи, способные его защитить. Если на его стороне Драконий Владыка, предстоит жаркий бой. Я намерен отомстить тому, кто лишил меня родича.

И привел для этого сюда целую армию. Лучших воинов и колдунов континента. Да что там континента — всего мира. Гайвен почти физически ощутил, как на его горле сдавливается петля. Сейчас он со всей ясностью осознавал, как глубоко заблуждался, пойдя на этот союз. Слова, произнесенные королевой Кэран Кэйвен, будто наяву вновь звучали в ушах: «Существа, которых вы считаете друзьями, уничтожат вас сразу, как только потеряют в вас нужду».

Келих намеревается мстить, а затем править. Он даже почти не скрывал этого.

«Чем я только думал? Как мог совершить такую ошибку?»

Артур Айтверн и Кэран Кэйвен оба были правы, вот только чтобы осознать их правоту, требовалось перешагнуть через гордость и гнев, а сделать этого наследник Бердарета-Колдуна не смог. Лишь сейчас его настигло запоздалое и бессмысленное раскаяние.

Одни манипуляции порождали другие. Повелитель Бурь надеялся через правнука выиграть давно проигранную войну — но сам сделался орудием в руках Точащих Землю. Гайвен вцепился в предложенное ему магическое знание — но даже оно едва ли смогло бы помочь в схватке со всеми чародеями сидов разом. Своей поспешностью Ретвальд создал им формальный повод, сам попросил вторгнуться в Иберлен — и тем дал партии войны одержать в Звездной Цитадели победу над партией мира. Иначе бы разные фракции Благого и Неблагого дворов еще века могли провести в прениях и спорах, стоит ли им вмешиваться в дела человечества.

— Я немедленно окажу вам всю потребную помощь, лорд Келих.

— Отрадное рвение, юный Крадхейк. Можешь, впрочем, не спешить слишком рьяно. Один день и одна ночь не изменят пока ничего. Мы все равно обладаем преимуществом перед нашими врагами и, если как следует подготовим атаку, сокрушим их легко. Насладись вином и трапезой, позови лучших своих менестрелей — пусть развлекут и нас. Затем ступай отдыхать, ибо уверен, государственные заботы утомили тебя. Держать совет о делах войны станем завтра.

Келих улыбнулся. Откинулся в кресле, принимая расслабленную позу. Он не выглядел ни зловещим, ни угрожающим — наоборот, держался любезно, приветливо, снисходительно в чем-то даже. Но впервые за все эти дни Гайвен Ретвальд почувствовал страх. Этот юноша вовсе не был прост. Кровь Точащих Землю текла в его жилах — коварного и злого клана, недаром удержавшего за собой престол.

«Я сам себя загнал в ловушку. И не знаю теперь, как из нее выбираться».

Будто услышав мысли Гайвена, владыка фэйри все же выпил вина. И облизнул губы.

Долгие годы провела Эйслин Дановар в отряде Брелаха Скеграна. Принц Дома Точащих Землю сделался для девушки не просто командиром — он стал для нее другом и почти старшим братом. Среди циклопических сооружений Звездной Цитадели Эйслин всегда ощущала себя чужой. Пока властители Волшебной Страны наслаждались отпущенным им долголетием, проводя время в интригах и размышлениях, юная полукровка скучала по далеким землям и нездешним ветрам. Служба у Брелаха подарила ей шанс вырваться за пределы опостылевшего маленького края, который древний народ много столетий звал уже домом.

Страны дикие и страны цивилизованные, выбираться в которые приходилось тайно и под личиной, все они были посещены Стражами Грани в ходе назначенных отряду миссий. Дороги и странствия, гробницы и могильники мертвых королей, развалины, оставшиеся от Конклава, и развалины, оставшиеся от его предшественников — везде можно было найти чудом уцелевшие технические изделия и могущественные амулеты, наследие науки и наследие магии, порой неотличимых друг от друга по сути. Иногда за обладание этими амулетами приходилось драться. Прибегать к мечу, к чарам, к иному оружию.

Брелах защищал товарищей. Бросался в бой первым, не боялся за свою жизнь и не жалел ее. Держался старший Скегран просто, разговаривал без надменности — открытый нрав, на языке тоже самое, что и на уме. Высокомерия, столь явно проступавшего во всех манерах его коронованного брата, в принце Сумерек не было вовсе. Не тогда, во всяком случае, когда дело касалось его воинов и порученных им задач.

Брелах Скегран пал. Погиб, когда ее, Эйслин, не оказалось рядом, пока она прохлаждалась в дворцовых покоях, предаваясь безделию, и не смогла заслонить командира собой. Осмыслить злую весть никак не удавалось. Хотелось закричать, что речь идет о шутке, о дурном розыгрыше, об откровенной лжи.

Эйслин стояла посреди кабинета, который Гайвен Ретвальд выделил королю Келиху на время его пребывания в Тимлейнском замке. По иронии судьбы, прежде тут работали Айтверны — сначала отец, потом сын. Обстановка за последние несколько дней поменяться не успела, разве что правительственные документы накануне вынесли. На стене до сих пор висела картина, изображавшая двух Драконьих Владык незадолго до их роковой схватки. Келих расположился в кресле за широким столом. Одетый в шелковую зеленую рубашку, черный жилет и узкие джинсы, он смотрелся чужаком, гостем из иного времени, среди барочного великолепия здешних покоев. На плечи падали волнистые волосы, горели пламенем рубины в перстнях.

Кроме юной Дановар, присутствовали также Кенан и Мотори, сейчас завершавшие подробный доклад о случившемся в Райгерне.

Пир закончился, и Ретвальд, сославшись на усталость, удалился в свои покои.

— Вы бросили орнитоптер, — проронил младший Скегран.

В тоне короля не читалось ни осуждения, ни недовольства. Он говорил, констатируя факт, и интонации его оставались текучими и мягкими. Столь же мягко клинок покидает ножны. Кенан едва заметно побледнел лицом. Как и все тилвит теги, он не скрывал чувств, не привык увиливать и врать.

— Бросили, — подтвердил Страж. — Поступить иначе мы никак не могли. Рейлон и Гверих пали на месте, сожженные драконом. Не сбежали бы мы, разделили их участь. Не оставалось времени выбираться из городом обычным путем. Мы прибегли к путевому амулету и истратили весь заряд на ворота до Цитадели.

— И теперь в руках дикарей машина, которой они, при помощи Фэринтайна и по его советам, вполне способны научиться управлять. Дурная работа, юный ап Лердайд, и негодный результат. Пока я не назначу нового капитана Стражей, вы и Мотори-доно будете пребывать при моей персоне, в ожидании дальнейших распоряжений.

Кенан собрался было спорить, но Мотори придержал его за локоть. Тактичности ему было не занимать. Черноволосый ками, происходящий из Страны Восходящего Солнца, прежде состоял советником при особе тайсегуна Сугавара. В Джапане отношения между фэйри и людьми были иными, нежели на западе. Волшебные племена там почти не скрывались от обычных смертных, и имели представителей при дворе. Свой пост Мотори Акэти оставил сам. Когда не смог настоять перед лицом тайсегуна и бакуфу на необходимости и дальше поддерживать запрет на организацию мануфактурного производства. Теперь в пресветлом Киото изготавливались мушкеты и пистоли, на продажу в Австралию, Сиам и княжества Охотничьего моря, а сам Мотори отправился в Сумеречное королевство, искать службы у Келиха. Прогресс двигался с востока на запад, и попробуй от него убежать.

— Мы верны воле верховного владыки, — учтиво поклонился Мотори. Кенан, после короткого колебания, последовал его примеру.

— Рад слышать это. Мне придется собрать новый отряд, чтобы остановить Фэринтайна и Айтверна, и я займусь этим в самое ближайшее время. Думаю, стоит поручить это дело Дайнеру. Он хорошо владеет оружием, встречался с лордом Вращающегося Замка прежде и успел как следует изучить используемые тем приемы и уловки.

Отдать прихвостню Шэграла работу, что могли исполнить Стражи? Девушка едва не задохнулась от возмущения. Много столетий Неблагой двор пребывал в опале, и никто подумать не мог, что выходцы оттуда станут пользоваться доверием короны. Вслух, однако, Эйслин произнесла другое:

— Мой государь. Дэлен Дайнер руководит личной охраной Ретвальда. Едва ли лорд Гайвен согласится отпустить от себя доверенного офицера. Вы даже не потрудились посоветоваться с ним на этот счет. Властитель Иберлена отличается непростым нравом, и может разгневаться, узнав о вашем решении. К тому же, Дайнер не состоит на вашей королевской службе, будучи личным вассалом дома Крадхейк.

Келих чуть повернул голову, и девушка увидела, что он улыбается — едва заметно, приподняв уголки тонких губ. Шевельнулись длинные пальцы, унизанные золотыми перстнями, и Дановар вдруг к своему удивлению поняла, что не может шевельнуться — путы спеленали ее мгновенно. В искусстве магии владыка Сумерек не уступал покойному брату, а возможно, и превосходил его.

— Вот мы и дошли до разговора, ради которого я позвал вас сюда. Прости мне маленькую предосторожность, Эйслин, — сказал Келих. — Мне известен твой бурный нрав, и я хочу, чтобы ты выслушала меня спокойно. Я изучил оба отчета о работе с Ретвальдом, и благодарен за проявленную тобой скрупулезность. Однако, думаю, твоей карьере дипломата подошел конец. Сегодня ночью Гайвен Ретвальд умрет. Держать при нем посла, соответственно, больше не понадобится. Мертвецы не занимаются политикой.

Сперва девушке показалось, что она ослышалась.

— Мой государь? — повторила она растерянно.

— Ты слышала. Я изучил все доклады, связанные с отпрыском Шэграла, поступившие от тебя и от моего при нем прознатчика. Этот молодой человек неуравновешен, вспыльчив, болезненно горделив, за считанные месяцы пребывания на троне умудрился восстановить против себя все королевство. Недавнее восстание он подавил варварскими методами, не пытаясь даже заручиться поддержкой подданных или вступить с неприятелем в переговоры. Юный Гайвен намерен править, опираясь на страх и оружие. Избавив Иберлен от него, я сделаюсь спасителем в глазах здешнего народа.

Эйслин была поражена услышанным. Вероломством Скегран не отличался, альянсов и соглашений не нарушал. По крайней мере, раньше. Впрочем, и правил нынешний государь недолго, и принимать важных решений ему прежде не доводилось. Келих успел зарекомендовать себя как лукавый правитель, склонный лавировать между влиятельными кланами ради достижения собственных выгод, но убивать союзника в его собственном доме?! Подобное почиталось бы за бесчестье.

Прежде, чем девушка успела что-то сказать, свое мнение выразил Кенан:

— Проклятье тьмы, ваше величество, да не рехнулись ли вы? Плохой или хороший, этот мальчишка — единственный виноват в том, что мы вообще тут очутились. Когда бы не его просьба о помощи, Великие Дома ни за что бы не дали согласия собрать армию и прийти сюда, как бы вы не убеждали их. Мы пребываем в Тимлейне как союзники иберленского престола, и благодаря этому наши действия получают хоть какое-то оправдание. Убьете Ретвальда, и что тогда? Кланы осудят вас, потребуют немедленно возвращаться домой.

— Не осудят. Не тогда, когда весь этот город будет славить меня, как избавителя от тирана. Едва тело последнего Крадхейка остынет, я направлюсь в темницу, где он заточил своих лордов, и выпущу их на волю. Коронный Совет — легитимный орган власти в этой стране, и сторонников у него все еще много. Вельможи провозгласят меня сюзереном, признают суверинетет Сумерек над всем здешним краем, взамен на гарантии их власти в собственных доменах. Когда Ретвальд падет, я заберу Иберлен себе — и обрету в нем поддержку большую, нежели имею даже среди нашей собственной знати. После всех смут я объединю эту страну и принесу ей порядок — а уже потом смогу диктовать нашу волю и всему континенту. Простонародье скажет, что мудрый король эльфов одолел злого колдуна, а дворяне будут видеть, кто восстановил их привилегии. Вместе люди и фэйри восстановят баланс, давно утерянный.

Эйслин невольно вспомнился случившийся перед ее отбытием в Иберлен разговор. Тогда Келих уверял, что лишь идет на поводу у Неблагого двора и прочих уверенных в необходимости вторжения на юг фракций. Король говорил, что не имея силы обуздать волну, старается ее оседлать. Себя младший Скегран старался выставить заложником обстоятельств, радеющим лишь об общего благе.

Брелах тогда поверил в искренность брата, отправился на самоубийственную миссию, против двух наследников величайших колдовских кланов — и погиб в битве с ними. Таким образом Келих избавился от того единственного, кто мог бы свергнуть его с трона и по праву крови занять престол, возникни в стране недовольство действиями короля.

Лишь сейчас, во внезапном прозрении, девушка поняла подлинные замыслы лорда Точащих Землю. Много столетий уже королевский титул оставался в их стране больше почетным званием, нежели источником подлинной власти. Племена и народы сами решали внутренние дела, используя Звездную Цитадель как место для переговоров и торговли. Молодой и честолюбивый, потомок Скегранов, бывших некогда подлинно великими государями, не мог удовлетвориться ролью церемониальной фигуры, исполняющей лишь формальные функции. Он решил устранить Гайвена, в самом деле совершившего немало ошибок, и стать хозяином Иберлена. Опираясь на поддержку людей, Келих мог бы повелевать затем и сидами, демонстрируя свое могущество.

— Опасный план, — сказал Кенан. — И подлый. Молю, мой король, отриньте его. Вернемся домой. Пусть люди сами решают свои дела. Мы им не хозяева, не наставники, не владыки. Мы не настолько мудры сами, чтобы вечно решать за других. Дайте человечеству свободу.

Мотори молчал. Стоял, опустив голову, утопая в тени.

— Я не могу так поступить, — сказал Келих. — Пойми, ап Лердайд, старый Шэграл был прав. Некогда мы создали для людей идеальный мир — воплощение их мечты. Тысячу лет, изобретая машины одна сложнее другой, смертные мечтали возвратиться к более простым и честным временам. Мы дали им такую возможность. Медицина избавила род человеческий от большинства болезней, знакомых их предкам. Научные достижения были переданы нам, единственно способным ими распорядиться. Так люди обрели совершенный уклад, прежде существовавший лишь в балладах и сказках. И теперь они стремятся разрушить его, вновь отравить землю и воды? Мотори-доно подтвердит тебе. Он видел, как в разных уголках света пробиваются ростки грядущей беды.

— Я еще раз прошу, мой король, — сказал Кенан. — Вами владеют безумие и гордыня. Прав был господин мой Брелах, выступая в Звездном Чертоге. Земля велика, и всю извратить смертные не сумеют. Часть останется нам, и мы сохраним ее чистой.

— Я принял решение, — промолвил лорд Точащих Землю бесстрастно. — Не прекословь.

Лицо тилвит тега исказилось от гнева:

— Вы послали моего господина на смерть! Он выступил против вас, осудил эту порочную войну. Не желая соперничать с ним, вы выставили лорда Брелаха против Айтверна, надеясь, что в том пробудится дракон. А кто способен противостоять их безрассудной ярости?

Кенан ап Лердайд, тилвит тег из высокого рода Ручья, что брал начало еще в старом Гвинедде, решительным жестом сбросил с плеч алый плащ. Вытащил из ножен короткий прямой меч, с золоченой рукоятью и голубоватым клинком, сделанным из метеоритного железа. Он невольно напомнил Эйслин в этот момент Брелаха — тот тоже потрясал мечом в Звездном Чертоге, уверенный, что сможет достучаться до своего сюзерена. А еще встал в памяти Гайвен, когда тот грозил уже Брелаху. Как похожи иногда мальчишки. Кенан и был мальчишкой в свои четыреста лет, не успевшим вырасти толком. Тилвит теги живут и взрослеют дольше и медленнее прочих. Эйслин любила его.

Келих иронически приподнял тонко очерченную бровь, чуть склонив голову:

— По всей видимости, пагубный пример твоего командира оказался заразителен. Если мои подданные раз за разом выказывают своевольство, похоже и в самом деле настала пора искать новых. Успокойся, ап Лердайд, и не позорь имя и род, тебе принадлежащие, проявлением бессмысленных страстей. Королевство наше утратит всякий смысл, если каждый подданный станет указывать королю.

Кенан вздохнул и опустил меч, не став его, впрочем, прятать.

— Иногда указать королю не грех, если король не прав. Государь, повторю снова. Отмените ваше решение, оставьте молодого Крадхейка его судьбе и вернемся домой. Мое сердце наполняют скорбь и гнев за лорда Брелаха, но они — дурной советчик. Простите мне дерзкие слова. Я верю, что в действительности вы не желали гибели брата. Просто не совершайте ошибку, когда осталась возможность ее избежать.

Келих вздохнул. Замер, будто раздумывая о чем-то — а затем поднял руку, переплетая пальцы в хорошо известном девушке жесте. Брелах любил пользоваться этим заклятьем. Эйслин вскрикнула, напрягла волю, стараясь помешать Келиху — но не сумела. Незримые путы продолжали удерживать ее. Дановар была воином, не колдуном. Ее познания в магии оставались ограниченными. Их не хватило ни на то, чтобы порвать сдерживающее заклятье, ни тем более, чтобы отвести предназначенный лучшему другу удар.

Кенан рухнул, выронив клинок и откашлявшись кровью на цветастый ковер. Спустя мгновение он был уже мертв. Лорд Точащих Землю неторопливо поднялся, подошел к убитому на месте воину, носком кожаной туфли развернул его голову так, чтоб остекленевшие глаза смотрели в потолок. На лице короля фэйри не читалось никаких чувств. Оно оставалось совершенно умиротворенным, подобно надгробной маске.

— Вы чудовище, — вырвалось у Эйслин. Девушке казалось, она видит дурной сон. — Как вы могли? Вас проклянет наш народ. Вы убиваете собственных вассалов, что вы за король?

— Он никогда не отличался смирением, — отметил младший Скегран, будто не слыша ее. — Лишь Брелах умудрялся удерживать ап Лердайда в узде, но он же и заразил его еще большей гордыней. Если вассал обнажает клинок в присутствии сюзерена, то не решит ли он в следующий раз этот клинок в сюзерена вонзить? Мотори-доно, будьте любезны, оповестите, когда все закончится, что случилась попытка покушения на мою особу. Провальная.

Ками из Страны Восходящего Солнца стоял прямо, широко расправив плечи. Белее снега была его кожа, и черной молнией разил взгляд. Он был подобен мраморному изваянию, пока не сказал, нарушив тишину, будто прорубив ее мечом:

— Есть вещи, владыка, после которых будет сломана любая верность.

В то же мгновение исчезло сковывающее заклятие, наложенное Келихом на Эйслин — девушка поняла, что это Мотори разрушил его. Едва Дановар осознала, что свободна и снова может двигаться, она выхватила шпагу и бросилась на владыку Волшебной Страны, от плеча делая проникающий выпад. Не осталось ни сомнений, ни колебаний — лишь уверенность, что этот сид, стоящий перед ней, больше не имеет права жить на свете. Келих на каблуках развернулся к Эйслин, едва заметно шевельнул рукой — и девушку отбросило назад на десяток футов. Она больно ударилась спиной о дверцу шкафа.

Мотори Акэти обнажил клинок, длинную чуть изогнутую катану, и сделав за мгновение несколько быстрых шагов, заняв позицию на расстоянии удара от короля. Атаковал, снизу вверх, от земли к сердцу, столь быстро, будто сверкнула серебристая молния. Келих успел заблокировать удар. В его руке сама собой возникла дага с закрытой рукояткой, и Скегран принял выпад на защитную чашечку. Чуть изогнул запястье, давя на клинок противника и направляя его вниз, а сам левой рукой схватил Мотори за горло. Сжались оказавшиеся вдруг неожиданно сильными пальцы, и лицо ками исказилось от боли.

— Я сожалею, Мотори-доно, — проронил Келих. — Вы хорошо мне служили.

— Эйслин, беги, — несмотря на сжимавшую его горло стальную хватку, Акэти смог выговорить слова внятно. — Спасай Крадхейка.

Уговаривать дважды ему не пришлось. Дановар вскочила, на ходу вкладывая шпагу в ножны. Рванулась к окну, на ходу взывая к немногим доступным ей чарам и формируя защитное заклятье. Два шага, прыжок — и девушка оказалась на подоконнике. Чуть помедлила, обернувшись — и увидела, что Мотори вдруг ловко извернулся, высвобождая катану из блока и нанося боковой удар. Келих парировал и его, но для этого королю фэйри пришлось отпустить ками, убрав сжимавшую его кадык руку. Мотори атаковал снова, и тут его клинок загорелся, истаяв — Скеграну удалось сломать наложенные на оружие чары.

Времени медлить больше не оставалось. Эйслин плечом и локтем разбила стекло, радуясь, что на окне не стояло никаких решеток. Во все стороны брызнули осколки, но сверкающая пленка заклинания растеклась по коже, уберегая от ранения. Дановар сделала глубокий вдох — и шагнула вниз, рухнув с высоты пятого этажа навстречу камням крепостного двора. За мгновение до того, как электрический разряд брошенного Келихом второпях заклятья пронзил оконнный проем.

Ветер засвистел в ушах, злые звезды рассмеялись над головой. Не помня себя от страха и с трудом сдерживая рвущийся наружу вопль, девушка все же успела на ходу пересобрать заново защитные чары, из силовой пленки превращая их в воздушную подшку и замедляя свое падение. Сделала она это вовремя — буквально за несколько футов до самой поверхности.

Воздух сгустился, стал мягким словно перина, способным если не удержать тело, то хотя бы сделать спуск плавным, больше похожим на парение. Эйслин медленно опустилась на землю. Прислушалась к тонкому пространству — и ощутила вспышку Силы наверху, в раньше принадлежавшем Раймонду Айтверну кабинете. Кто-то применил исторгающее душу заклятье, и кто-то весьма умело его отбил. В ход пошла боевая магия, причем высокого порядка. Значит, Мотори еще жив и сможет хотя бы ненадолго задержать Келиха.

По ступенькам лестницы девушка бросилась ко входу в Большой Зал донжона. На пороге дежурили стражники — тимлейнские гвардейцы, а не воины Дайнера. В темноте они не могли видеть чудесного приземления Эйслин, но несомненно раслышали донесшийся откуда-то сверху шум.

— Что происходит, госпожа посол? — спросил один из солдат.

— Мне нужно видеть короля, — бросила Дановар. — Срочно. Идите за мной.

Сон Гайвена Ретвальда оказался тяжел и некрепок одновременно. Король метался по постели, порой выскользая из дремы с ощущением астматического припадка. Вернулась одолевавшая его в детстве нервная болезнь, и легким отчаянно не хватало воздуха. Гайвен приподнимался на локтях, делал глоток воды из стоявшего на прикроватном столике кувшина, и вновь откидывался на подушки, в объятия мутного забвения.

Он не мог разобрать деталей нахлынувших темной волной видений. Голоса, лица, слова — все смешалось воедино в один липкий ком. Такое бывает в момент лихорадки, когда лежишь глубоко больным, изнемогая от жара. Хотелось скорее проснуться, избавиться от ощущения дурного морока. Порой это удавалось молодому королю, он приходил в себя — а затем забвение вновь овладевало им.

Наконец Гайвен увидел себя бредущим по заснеженному горныму ущелью, похожему на то, в Каскадных горах, где он оказался, бежав от людей Рейсворта. Огромные каменные фигуры выступали из мрака по бокам от тропы. Их лица были знакомы, памятны с портретов и иллюстраций в исторических книгах — прежние повелители Иберлена, все, кто правил им за последние десять столетий. Одни за одним — многочисленные Карданы, гордые, могучие, сильные, начиная с основавшего этот край Дэглана и кончая павшим в Битве Ста Сломанных Копий Элартом. Затем Бердарет Чародей — тонкая фигура, выточенная из куска гранита, стояла на постаменте, прижимая огромный фолиант к груди. Усмешка навеки отпечаталась на лице. После расположились сын его, Артебальд, и внук, Торвальд — единственный из дома Ретвальдов, кто облекся в боевые доспехи, опираясь на тяжелый меч.

Возле изваяния отца Гайвен остановился надолго. В руках Брайан Ретвальд держал арфу, а по лицу его, можно было поклясться, текут слезы — или это просто таял налипший снег, принесенный ветром? Нахлынуло разом слишком много воспоминаний, и все из них оказались горькими. Гайвен не был особенно дружен с королем Брайаном — и все же понимал, что ему того не хватает. Наконец юноша отвернулся и пошел дальше.

Гледерик Брейсвер и Айна Айтверн стояли последние, друг напротив друга. Узурпатор и потомок бастарда держался надменно, выставив вперед правый сапог и натянув длинный лук. Гайвен посмотрел на Айну — ровно в тот самый момент, когда ее статуя внезапно ожила.

Каменные глаза вдруг вспыхнули ярким огнем, рвущимся откуда-то изнутри. Загорелось пламя и в проеме рта. Изваяние шевельнулось, приходя в движение и разворачиваясь к наследнику Ретвальдов. Вместо девичьего голоса раздался мужской — незнакомый, уверенный, властный:

— Проснись, Король-Чародей! Пробудись немедленно! Тебе угрожает опасность!

Видение растаяло без следа. Гайвен очнулся резко, будто от внезапного толчка — и сделал это крайне вовремя, как выяснилось в тот же миг. Две едва различимые во мраке опочивальне тени нависли над ним. Керосиновая лампа, прежде зажженная в качестве ночника, не горела, а шторы оказались плотно задернуты, и густая тьма наполняла комнату. Взор молодого Ретвальда, однако, оставался обостренным колдовством и видел достаточно внятно, чтобы различить длинные мечи, которые тени держали в руках. Клинки острием глядели юноше в грудь, а сами убийцы встали по двум сторонам от постели.

Времени думать не оставалось, как не было его и на то, чтобы пытаться вступить в разговор. Гайвен ударил чистой, неоформленной силой, отбрасывая противников прочь. Вскочил с кровати, радуясь, что лег в нее не раздеваясь, в обычной одежде, пусть и немного пропотевшей сейчас и потому неприятно пахнущей.

Еще одно прикосновение к Силе, и зажегся разом десяток свечей — тревожным, чадящим огнем, источающим черный дым. В этом неверном свете Ретвальд различил, что нападавшие — двое сидов из его собственной охраны, явившихся из Керлиндара вместе со всеми прочими. Один попытался встать, но Гайвен вновь отшвырнул его, распластав по паркету магией.

— Кто вас нанял? — спросил Ретвальд требовательно. — Кто переманил к себе?

Темный фэйри вместо ответа выхватил кинжал, но Гайвен выбил его ударом ноги, сожалея, что не имеет на себе сапог, и мгновенно брошенным заклятьем свернул предателю шею. Развернулся, едва успев отклониться от удара, обрушенного на него вторым убийцей. Тот уже поднялся на ноги, вновь сжимая меч.

Гайвен протянул руку — и стоявший в оружейной стойке палаш, подобранный несколькими днями ранее во время подавления мятежа, вылетел из нее. Рукоять клинка прыгнула в ладонь, и Ретвальд встал в наступательную позицию, перетекая в нее единым плавным движением. Тратить лишний раз магию не хотелось — кто знает, что еще придумал враг.

— Я сохраню тебе жизнь, — сказал Гайвен, — если признаешься, чей приказ исполняешь.

Сид молча атаковал. Ретвальд отбил удар и на возвратном движении пронзил противнику горло. Тот, разбрызгивая из пробитой артерии кровь, рухнул к ногам юноши, а сам Гайвен обругал себя мысленно последними словами за то, что не обезоружил нападавшего, а рефлекторно убил его. Шэграл Крадхейк, чьими боевыми навыками наследник Ретвальдов пользовался, привык заканчивать бой быстро, а имена всех своих противников знал и так. Теперь допросить предателя не получится. Разве что, прибегнув к некромантии, попытаться установить контакт с ментальным отпечатком его сущности, задержавшимся в теле. Ненадежный и утомительный способ.

Двери спальни отворились, и на пороге показались Дэлен Дайнер и еще трое его гвардейцев. Дэлен был, как всегда, в облегающем черном комбинезоне и при сабле, его спутники — в серебристых доспехах и с плазменными пистолетами наголо. Гайвен, чувствуя изрядное недовольство, обратился к ним, все еще держа в руке обагренный кровью палаш:

— Вам, господа мои, видимо заложило уши, что появились только сейчас?

— Нет, почему же, — ответил Дэлен легко и небрежно, окинув комнату внимательным взглядом. — Мы слышали все прекрасно, просто опешили от неожиданности. Морок я наложил старательно — и кто бы мог подумать, что ты, щенок, сумеешь его преодолеть.

Смысла этих слов Гайвен сразу осознать не успел — потому что едва предводитель темных фэйри закончил говорить, все трое его подручных произвели из бластеров выстрел. На краю сознания полыхнуло, тут же погаснув, изумление. То доставшаяся юноше от Шэграла Крадхейка частица души не верила в предательство самого верного за последние века сторонника. Ретвальд не знал, какая удача ему помогла — но на последнем напряжении воли он успел выставить перед собой багряный, искрящийся энергетический щит. Все три выстрела безввучно разбились о него, погаснув.

— Как же так, Дэлен, — уже не Гайвен Ретвальд сейчас, потрясенно подбирая слова, обратился к фэйри с Неблагого двора, а некто другой, — как же так? Я всегда тебе доверял. Я заразил тебя мечтой о лучшем будущем для нашего мира. Этот план, этап за этапом, мы продумали вместе. Смотрели, думал, выбирали срок. Отправили Бердарета исполнять задачу, которую он добровольно решился на себя взвалить. Ждали, пока в семени его потомков появится достойный исполнить задуманное. Ты верил в меня.

Дэлен Дайнер едва заметно пожал плечами:

— Я верил в моего господина, это верно, но ты им не являешься. Мой лорд, Шэграл Крадйхек, Повелитель Бурь и владыка Метели, умер во имя исполнения нашего общего замысла. Пожертовал жизнью ради победы. Не пытайся сыграть в него, мальчишка. От того, что ты разжился тенью его памяти, ты им не стал. Новый мир в самом деле будет построен, вот только без помощи безмозглого юнца, овладевшего чужой силой и тут же лишившегося рассудка. Ты свою задачу выполнил. Дальше мы справимся сами.

Король-Чародей вздохнул:

— Жаль. Еще одна измена. Таким манером я уже скоро привыкну к ним. Считаешь ты меня Шэгралом Крадхейком или нет, неважно. Вопрос это в действительности спорный. Но хочу напомнить, что и как сын Брайана Ретвальда, я — глава дома Метели и твой сюзерен.

— Стреляйте в него, — бросил Дайнер солдатам вместо ответа.

Сделать новый залп керлиндарские гвардейцы уже не успели. Они выпустили пистолеты, ощутив в тот же миг, будто их рукоятки раскалились до немыслимого жара. Элементарное воздействие на нервные окончания, вызывающее фантомные боли. Затем Ретвальд сотворил заклятье, и призрачное пламя объяло темных фэйри, разбрасывая длинные синие протуберанцы. В этом колдовском огне в мгновении ока сгорала смертная плоть. Раздался бешеный крик, исторгнутый тремя глотками сразу. Прошло не больше половины минуты, и на пол упало три почерневших скелета, закованных в обугленные доспехи.

Дэлен Дайнер стоял, не шелохнувшись, и убийственное заклятье никак не отразилось на нем, хотя Гайвен наводил удар на всех четырех предателей разом. Увидев овладевшее юношей замешательство, сид усмехнулся и постучал пальцами по затянутому черным рукавом запястью. Ну конечно. Прибор антимагической защиты. Дэлен много лет потратил, пытаясь отыскать для себя такой. Сперва, восемь лет назад, предпринял попытку в венетских землях, но натолкнулся на противодействие Брелаха и его отряда. Затем, совсем недавно, все же отыскал подходящий амулет где-то в Медосе, сделанный в форме браслета.

Выходец с Неблагого двора сделал пробный выпад, пронзив саблей воздух. Переступил через тело одного из товарищей.

— Тебя хорошо учили твои инструкторы, мальчик, — сказал Дэлен протяжно, выговаривая каждое слово неспеша и отчетливо, не сводя взгляда с противника. Так могла бы говорить обретшая телесную форму смерть. Черные одежды, седые волосы, костистое изможденное лицо. Вряд ли он проживет еще пятьдесят лет, но на боевых рефлексах возраст пока не отразился. — И ты многое почерпнул от моего повелителя. Вот только заемное знание не врастает в плоть и не становится до конца собственным, особенно когда речь заходит о схватке на мечах. Ты стал сильнее, но за тобой едва десяток боев, а за мной — многие их сотни. Прощайся с жизнью.

Гайвен отвечать не стал. Выбор у него был невелик — сил оставалось на всего одно достаточно сильное заклятие, ибо предыдущие уже истощили его. Атаковать Дэлена в надежде сломать амулет бессмысленно — слишком велик риск не справиться. Остается лишь два выхода, либо бежать отсюда при помощи портала, либо воздвигнуть против врага магический барьер и ждать прихода подмоги. Второй вариант Ретвальд отмел сразу. Неизвестно, кто еще на стороне Дайнера и кому он служит. Гайвен бы охотно допустил, что даже сам государь Келих втянут в заговор — а может и возглавляет его. Доверия к новообретенным союзникам юноша больше не испытывал. Следует выбирать бегство, а значит нужно сотворить пространственные ворота.

Заклинание это крайне сложное, и магические силы уйдут на него без остатка, сделав Гайвена на следующие сутки невосприимчивым к чародейству. Выхода, впрочем, не оставалось, и Ретвальд лихорадочно стал собирать силы, готовясь открыть уводящие прочь отсюда ворота. Закончить он, однако, не успел — Дэлен Дайнер бросился в атаку, прервав молодого волшебника.

Королю-Чародею пришлось заслониться, выставив перед собой палаш. Дэлен нанес саблей хлесткий удар, и клинки со стуком столкнулись. Ретвальд немедленно сбил вражеское оружие, попробовал достать до сердца, сид легким пируэтом утек влево и ударил от плеча, сверху вниз, целясь в голову. Гайвен парировал основанием клинка, вытянул вперед руку, метя врагу в лицо, тот отдернулся, уходя назад, и тут же выхватил кинжал. Заблокировал саблей палаш Гайвена, кинжалом пырнул в живот. Юноша успел отскочить, сталь лишь порвала ткань камзола, но зато оружие он тоже выпустил. Палаш упал на пол и Дайнер тут же отшвырнул его сапогом.

Ретвальд отступил, отклонился в сторону в последний момент, когда оба клинка Дэлена пронзили воздух там, где юноша стоял минуту назад. Под ногами валялся выроненный одним из первых убийц клеймор. Гайвен подобрал его — и как раз вовремя, чтобы заслониться от новой атаки. Размахнулся от души, держась за длинную рукоять обеими ладонями и чувствуя, как заныли плечи, и выбил у противника кинжал.

Успех, впрочем, выдался весьма незначительным. Дэлен незамедлительно обрушил на Гайвена саблю и на этот раз все же достал — распорол плечо, хотя и не слишком глубоко. Боль, впрочем, немедленно обожгла руку, и Ретвальд выпустил меч.

— Вот видишь, — проговорил с наслаждением фэйри. — Ты ничего не стоишь.

Он занес руку, готовый вновь нанести удар, на этот раз сокрушительный — и внезапно опешил. Прижатый к стене Гайвен, которому полагалось, в представлении Дэлена, выглядеть испуганным, отчаявшимся либо покорно ожидающим смерти, почему-то смотрел не на готового покончить с ним врага, а куда-то ему за плечо. Это легко могло быть обманным маневром, но инстинкты хорошо тренированного бойца не подвели сида, заставив его резко развернуться.

Эйслин Дановар стояла на пороге королевской спальни, держа в каждой руке по ножу. Рыжие волосы девушки были спутаны, взгляд — яростно блистал в полумраке. В тот момент, когда Дэлен Дайнер стремительно к ней обернулся, посол Сумеречного королевства как раз швырнула в него один из ножей. Сталь сверкающей рыбкой пронзила воздух. Сид Неблагого двора выставил саблю и отбил брошенный в него нож, но Эйслин уже метнула второй, и этот вонзился подручному Шэграла Крадхейка в бок. Дэлен пошатнулся, но на ногах устоял и сделал шаг навстречу подчиненной Брелаха.

Гайвен вскинул вверх широко раскрытую ладонь. Телекинетические чары, едва ли не самые простые из всех, все еще были ему доступны. Лежавший в середине комнаты палаш взлетел — и устремился Дэлену в грудь. Прибор антимагической защиты блокирует прямую вражескую магию — но не холодное железо, даже если в движение его привели чары, а не человеческая рука. Сид успел быстрым движением сабли отбросить палаш в сторону, но тут подоспевшая к нему Эйслин сделала выпад шпагой и пронзила Дэлену правую руку. Не издав ни единого звука, фэйри все же выпустил клинок.

В этот самый момент вновь подобравший клеймор Гайвен приблизился к неприятелю и атаковал. Дэлен почувствовал угрозу, отдернулся — а затем очертания его фигуры вдруг исказились, распылились, размазались в полумраке. Фэйри превратился в черную тень, которая утратила ясные контуры, метнулась к окну и растаяла в ночи. Развоплощение. Очень сложный прием, которым владеют лишь избранные с Неблагого двора. Применивший эту технику должен быть крайне осторожен, если желает потом вновь собрать свое тело таким, каким оно было прежде.

— Благодарю за помощь, сударыня, — сказал Ретвальд церемонно. — Не знаю, чем обязан чести лицезреть вас здесь столь нежданно, но явились вы вовремя. Как можете наблюдать, против меня обернулась собственная избранная гвардия.

— Нет времени говорить, — сказала девушка в отчаянии. — Я шла сюда с вашими солдатами, но они сбежали. Дворец в панике. Келих хочет захватить в Иберлене власть. Это он переманил Дэлена и остальных на свою сторону. Он убил Кенана и, когда я бежала, дрался с Мотори. Если он явится сюда, нам не выстоять, а на его стороне наверняка и прочие лорды.

Гайвен подавил сокрушенный вздох. Наклонился, надевая наконец стоявшие подле кровати сапоги. Подобрал палаш, вложил его в ножны, которые в свою очередь прицепил к поясу. Застегнул верхние пуговицы рубашки, сожалея, что времени сменить ее нет. Подошел к платяному шкафу и вытащил из него военного кроя дублет, торопливо натянув. Взял кошель с деньгами. Эйслин, наблюдавшая за этими манипуляциями с легким нетерпением, подняла два выроненных керлиндарскими гвардейцами пистолета. Один она заткнула себе за пояс, второй протянула Гайвену.

— Зубы чистить будете? — спросила девушка угрюмо. — Принимать ванную? Может быть, изволите позавтракать или поужинать? Уж не знаю, как трапезу в это время суток правильнее можно назвать. Если вы не заметили, нас сейчас придут убивать лучшие в мире волшебники.

— Я заканчивал создавать портал, — ответил Гайвен. — Сейчас открою.

Последний внесенный в заклинание штрих — и пространственная дверь в самом деле отворилась посредине спальни, заблистав семью цветами радуги. Портал манил к себе, призывал скорее сделать шаг, покидая этот опасный и недружелюбный замок. Юным Ретвальдом овладела тоска. Совсем недавно он вернулся сюда, надеясь отбить Тимлейн — и вот все предпринятые им усилия пошли прахом. Страна не покорилась, союзники и родичи превратились во врагов, темная ночь ощетинилась убийственной сталью. Одиночество накатило, сделавшись почти всеохватным.

— Почему вы пришли сюда драться? — спросил Ретвальд. — Могли просто бежать. Мир большой. Уверен, найдутся места, где и Сумеречный Король вас не достанет.

Эйслин Дановар чуть замялась с ответом.

— Вы мне не нравитесь, — сказала она наконец. — Вы гордец, и несмотря на свое блестящее образование, совершенно бездумны. Вы упрямы, никого не слушаете и сами роете себе могилу. А когда умрете, никто, возможно, по вам и слезы не прольет. Но свое слово вы держите и за вассалов печетесь. Я помню, как вы спорили с Брелахом об Айтверне, хоть тот и покушался на вашу жизнь. А король Сумерек послал моего капитана на смерть и сейчас убивает моих друзей. Нам нужно объединиться. Когда наберемся сил, вернемся и выпустим этой твари кишки. Он позорит свой дом.

Гайвен неожиданно для себя улыбнулся. Протянул девушке руку:

— Идемте. Мир в самом деле велик, но я знаю место, где нам помогут. Во многих вещах я ошибался, но еще осталось время поправить хоть что-то.

После короткого колебания Эйслин Дановар приняла ладонь Короля-Чародея. Пальцы девушки оказались на ощупь теплыми, хватка — крепкой. Обменявшись короткими взглядами, они шагнули в портал — одновременно. Искрящийся яростный свет принял в себя потомка Повелителя Бурь и последнюю из Стражей Грани, унося прочь из наполненной смертью и страхом крепости. Когда Гайвен и Эйслин вошли в дверь, она немедленно вслед за ними закрылась.

Мотори Акэти являлся, пожалуй, лучшим бойцом в своем отряде — после Брелаха, разумеется. Сражался он яростно, и когда рассыпался его клинок, немедленно прибег к магии. Обрушивал свет и тьму, жар и холод. Явившиеся из пустоты жалящие ледяные иглы устремлялись по его воле к королю Келиху, рвались с пальцев молнии, тек живой огонь. Горел ковер под ногами, обугливались стены. Одно за другим швырял в противника заклятья Акэти.

Келих был сильнее. Могущественнее. Опытнее — несмотря на свой юный по меркам фэйри возраст. Память десятков предков, чародеев из Великого Дома, наполняла его, а вместе с нею — и навыки, почерпнутые теми в сотне магических поединков, случившихся в годы былых междоусобных войн. Келих сам был памятью, олицетворением всего своего рода, знанием, облаченным в хрупкую, столь похожую на человеческую плоть. Стремительный и быстрый, он отражал каждый удар, и пока даже не был единожды ранен.

Мотори дрался, отчаянно и безудержно. Мстил за погибшего только что друга, старался потянуть время, чтобы эта девчонка из рода Дановаров успела сбежать. За снесенными с петель дверьми разгромленного кабинета, в просторной приемной, собралась привлеченная шумом толпа. Эльфийские и человеческие вельможи, а также простые солдаты и слуги, удивительно образом перемешавшись, наблюдали за поединком. Келих не спешил, давал им время насладиться зрелищем — а еще ждал, пока враг устанет.

Тот, разумеется, в какой-то момент все же устал. Келих работал исключительно на защиту, поглощая обращенные в него чары либо отбивая их, а вот Акэти творил атакующую чару почти бепрерывно. Учитывая свою Силу, он мог позволить себе сотворить десятки заклинаний в ходе единственного поединка, но и у его дара имелся предел.

Когда Мотори выдохся и больше не мог биться с прежним пылом, Келих Скегран перешагнул через горевшее на полу магическое пламя, не причинившее ему никакого вреда, приблизился к Стражу и одним быстрым движением вонзил кинжал ему в грудь, прокручивая кисть и доводя сталь до сердца. На бледных губах ками выступила кровь, Акэти рухнул, выпуская нити сплетенных заклятий, а вместе с ними и жизнь.

Лорд Точащих Землю склонился, вытащил клинок, вытер его о край одежд убитого Стража. Сплел чары, погасив еще горевший в кабинете кое-где огонь. Мимолетом пожалел декор — иберленцы, хоть и оставались варварами, имели некое представление о художественном вкусе.

Когда эта страна покорится, придется внимательно следить за ее развитием. Возможно, аборигенам даже позволено будет пользоваться некоторыми плодами цивилизации, такими как электричество или простейшие формы телефонной связи. Представители высшего сословия обретут возможность приобщиться к подобным естественным удобствам, взамен за верную службу, пока отребье продолжит ковыряться в грязи. Некоторые отдельно отобранные особи отправятся работать на фабрики Севера. Нужны рабочие, много рабочих — чтобы чинить старые машины и строить по сохранившимся чертежам новые. Орнитоптеры, шагающие танки, со временем даже — орбитальные шаттлы. Исторический опыт доказывает, что такого рода механизмы можно собрать, используя самый примитивный рабский труд.

Лишь невежество низших и основанная на шкурном интересе нерассуждающая преданность высших позволят вновь отстроить сверкающее здание цивилизации, которую больше не сокрушит никакой хаос.

Налетевший из окна промозглый ночной ветер отрезвил, вернул в настоящий момент. Келих вновь спрятал кинжал в рукаве, переступил порог и обратился к напряженно ждавшей его слова толпе. Из представителей Волшебной Страны он заметил троих старейшин альвов, принца телвит тегов и пятерых лордов сидов в сопровождении гвардии. Человеческих вельмож — три десятка. Остальные, видимо, еще ничего не знают. Ничего, к утру весь город услышит, что власть в нем снова сменилась.

Король Сумерек сказал:

— Лорды и леди, и весь честный народ, что слышит меня. Мне горько признавать это, но Гайвен Ретвальд нарушил клятву. Заманив нас в этот замок, он сговорился со Стражами Грани, подручными погибшего принца Брелаха, и поручил им меня убить. После моей смерти лорд Гайвен, воспользовавшись своим родством с Великими Домами, желал предъявить права на Звездный Престол. Видимо, Серебряного ему оказалось мало, — Скегран позволил себе мимолетную усмешку. — Я отразил удар и успел дать верным подданным приказ покончить с предателем, посмевшим задумать убийство после торжественного пира.

— Это вполне в духе мальчишки, — сказал, расчесав ухоженную серебряную бородку, Хрейдмар Лунный Жезл, один из князей Альвхейма. — Он от семени Шэграла, а предательством и коварством тот запомнился навеки. Да и здесь, насколько мы поняли, юный Крадхейк особенно не церемонился и пачкать рук не чурался.

Голос подал один из иберленских дворян:

— Высокий лорд совершенно прав. Колдун правил жестоко. Многих благородных пэров он предал смерти без суда и следствия, поправ все законы государства. Остальные, преступным образом лишенные владений и званий, сидят в заточении в темнице. Мальчишка, по всей видимости, вознамерился их там сгноить — а может и убить втихаря.

— В самом деле? — Келих приподнял брови. — Возмутительная дерзость, если это в самом деле так. Поймите меня правильно, иберленские лорды и леди — мой народ с вами не во вражде. Тысячу лет назад отщепенец из нашей земли, называемый Повелителем Бурь, начал с вами войну — но мы не поддержали, а напротив, осудили это безумство. Мы заточили его в крепости и держали там без права ее покинуть. Не будь это так, скажите, разве не обрушился бы Темный Владыка на ваш край снова? Разве вы или ваши предки видели его хоть раз за минувшие десять веков?

Ни один человек в толпе не проронил ни слова.

— Не видели, — продолжил Келих удовлетворенно. — Ибо преступник был наказан и содержался под неусыпным надзором и стражей. Мы же, повинуясь соглашению с домом Карданов, не участвовали в ваших делах — даже когда чародеи рвали эту землю на части, разрушая города. Мы могли вмешаться, но не считали, что вправе это сделать, ибо и без того нас стали считать врагами человечества. Однако зло, посеянное Темным Владыкой, дало всходы. Его сын, дитя его крови, бежал из наших земель и явился в ваши, движимый жаждой власти. Вам известно, о ком я говорю. Бердарет Ретвальд основал проклятый дом, из которого происходит вероломный Гайвен.

Кто-то в толпе озадаченно выругался. Кто-то яростно зашептался с соседом. Люди, несоменно, оказались заинтересованы столь интригующей новостью. Видя, что смог произвести впечатление, Скегран продолжил:

— Я не могу отрицать — невзирая на сомнительное происхождение, Гайвен Ретвальд был королем Иберлена. Иностранные державы признали его, как признавали и его отца. Когда Ретвальд явился к моему двору, ссылясь на восстание в своих стенах, я согласился предоставить ему помощь, движимый добрососедскими чувствами. Он отплатил за эту помощь, задумав покуситься на мое место. Теперь я не уверен, в самом ли деле были неправы благородные пэры, замыслившие против лорда Гайвена мятеж.

— Коллинс и Тресвальд до сих пор в Веселой Башне, — вставил кто-то из дворян. — И почти весь Коронный Совет. Поговорите с ними, сэр — и воочию убедитесь, что тут творилось. Смысла врать перед вами им нет.

— Охотно верю, и непременно побеседую с этими высокими господами, которых, должно быть, и следует считать законными правителями вашего государства. Однако прежде нужно покончить с Ретвальдом. Я распорядился об этом своим людям, но не знаю, справились ли они, а потому, — Келих вновь достал кинжал, демонстрируя, что другого оружия ему не надо, — хочу проверить сам. Желающие могут идти со мной.

Скегран двинулся по направлению к ведущей на этаж, где располагались королевские покои, лестнице, отметив, что большая часть собравшихся двинулась за ним. Пошли не только фэйри, но и люди. Что ж, по крайней мере труслив здешний народ не был, хотя и не знал ровным счетом ничего о чести. Келих не сомневался, что они купились бы на любую сказку о Ретвальде, настолько сильно ненавидели юного колдуна. По дороге к процессии присоединилось еще немало любопытствующих, включая даже горничных и поваров — шум перебудил многих.

В королевской спальне Келих обнаружил разгром, пять трупов и сидящего на краю широкого смятого ложа Дэлена Дайнера. Сид определенно был ранен — его комбинезон оказался кое-где порван и заляпан кровью. У ног валялась сабля. При виде короля Волшебной Страны Дайнер поспешно поднялся, затем, чтобы преклонить колено.

— Встань. Где Ретвальд?

— Бежал, — Дэлен скривился. — Убил пятерых моих солдат перед этим. Я бы покончил с юнцом, но появилась леди Дановар и вмешалась в схватку. Они поцарапали меня, а затем Гайвен открыл портал и исчез. Координаты я отследить не успел.

Келих ощутил досаду, понимая свою ошибку. Следовало покончить с Дановар сразу, зная ее бешеный темперамент и неугомонность, но Скегран проявил непростительную слабость, лишь обездвижив помощницу Брелаха. В итоге Акэти дал девчонке шанс ускользнуть, она воспользовалась им и спасла отродье Шэграла. Испытывая раздражение, Келих спросил:

— Разве ты не наложил на Ретвальда сонные чары, прежде чем отправил сюда солдат?

— Наложил. Он смог сбросить их и очнулся за миг до того, как его поразила бы сталь.

Очень странно. Амулет, позволяющий помутить рассудок и спеленать его дремотной горячкой, Келих дал Дэлену лично, и был тот амулет самым лучшим в своем роде. Едва обученный мальчишка не смог бы побороть его силу сам.

— Отойди, — приказал Скегран сиду с Неблагого двора. Приблизился к кровати. Простер руку, зажмурив глаза и пытаясь найти в пространстве хоть что-то, хоть какие-то следы посторонней энергии, что могла бы вмешаться в действие амулета. Отзвук, эхо, подобие, дисгармонирующий аккорд в мелодии мироздания, позволивший бы с доподлинностью сказать, что именно случилось здесь и почему юный Гайвен выжил.

Найдя искомое, Келих пошатнулся. С трудом устоял на ногах, едва не завалившись вперед, на кровать. Помог Дэлен, услужливо придержавший за плечи повелителя фэйри. Скегран, вспомнивший, с какой угодливостью темный сид помогал и своему прежнему господину, с немалым усилием сдержался, чтобы не отвесить ему оплеуху — магией, разумеется, а не рукой. Но на пороге собрались заинтересованные придворные, и следовало сделать все, чтобы не разрушить столь хрупкое еще доверие, посеянное в их сердцах.

— Что такое, мой господин? — спросил Дэлен тихо.

— Потом расскажу, — ответил Келих также негромко, впервые за неизвестно сколько времени испытывая чувство, похожее на тревогу. В плане, до того безупречном, наметился нежданный изъян.

Двери Бездны слегка приоткрылись. Стена, воздвигнутая предками и бывшая, как хотелось верить, нерушимой, дала трещину. Владыка драконов, старейший, величайший и страшнейший из них, изгнанный некогда за пределы мира, смог дотянуться до Земли — и прийти на помощь дальнему родичу.

 

Глава двенадцатая

Где-то

Артур бродил темными дорогами, сам не понимая своих путей. Вокруг стлался туман — серый, безжизненный, плотный. Пахло болотом, под сапогами хлюпала грязь. Сквозь мутную мглу проступали гранитные надгробия, надписей на которых Айтверн не мог прочитать, вопреки всем своим стараниям. Буквы расплывались и ускользали, стоило попытаться сосредоточить на них взгляд.

В какой-то момент Артур осознал, что находится на кладбище, хотя и не понимал совершенно, как вообще тут очутился. Память его была изорвана на клочки, мысли оставались спутанными. Айтверн был одет в дорожный костюм, закутан в темный плащ, у бедра — не боевой меч, а придворная шпага, носимая им в Тимлейне прежде. Он ощущал себя опустошенным и израненным, совершенно при этом не понимая почему. Мир исказился, разум был помутнен.

В памяти Артура осталось нечеткое воспоминание, что, кажется, совсем недавно он попрощался с кем-то дорогим и близким — с кем-то, кто навсегда сгинул во тьме. Ладонь помнила прикосновение чужих пальцев, как помнила его и щека. Восстановить прочие подробности не удавалось никак, хотя с момента расставания, по внутренним ощущениям, прошли всего минута или две. Тяжкая печаль сковывала сердце, и нечто влажное катилось по щеке. Герцог Запада вытер лицо ладонью совершенно машинально, едва отдавая себе отчет в собственных действиях.

Из тумана проступила арка ворот, по бокам от нее застыли две статуи. Гордая статная девушка и юноша с лицом настолько прекрасным, что оно представлялось ангельским. Оба — в ниспадающих длинных одеждах. Юноша держал в руке арфу, женщина — меч. Артур на миг замер в нерешительности, чувствуя исходящую от изваяний неясную угрозу, а затем двинулся вперед.

Стоило ему войти в арку, все вокруг изменилось. Больше не было кладбища, Айтверн стоял на вымощенной камнями дороге посреди поля, поросшего ломкой серой травой, невысокой, едва доходившей до колена. Туман отступил на несколько сотен футов во все стороны, обнажив пустоту.

Артур до середины выдвинул клинок из ножен:

— Есть тут кто живой? — спросил Айтверн громко, и эхо тут же разнесло его голос.

Ответа не последовало, и молодой человек ощутил себя до крайности неуютно. Он не мог никак отделаться от ощущения, будто некто незримый внимательно наблюдает за ним, отслеживая каждый шаг. Это чувство возникло еще на кладбище и теперь сделалось сильнее и навязчивее. Артур вложил шпагу в ножны и пошел по дороге в направлении, которое почему-то казалось ему верным.

Пейзаж оставался совершенно однообразным, разве что воздух сделался менее сырым. Течение времени в этом месте совершенно не ощущалось, и Айтверн не мог сказать точно, долго ли он так уже идет. В какой-то момент вдоль обочины начали появляться одиноко стоящие деревья и кустарники — невысокие, оголенные, искривленные, изломанные неведомой бурей. Затем их сделалось больше, на ветвях возникла густая листва, и вот уже Артур шагал по густой аллее. Теперь ветви переплетались над головой, скрывая хмурое небо, в котором сквозь тучи и без того не проглядывало солнце.

Айтверн не мог судить наверняка, день сейчас, вечер или утро. Воздух был довольно холодным, и наследник драконьих герцогов ощущал озноб. Настолько прохладно бывает в позднем октябре или вовсе в ноябре, не раньше. Листва на деревьях выглядела, впрочем, совершенно не тронутой увяданием.

Башня возникла впереди неожиданно — грубая кладка стен, темный камень, поросший мхом, высокие узкие окна, забранные решетками. Таких сооружений в Иберлене немало — они стоят на холмах, служат сторожевыми укреплениями и дозорными пунктами на границах феодальных владений. В подвалах крестьяне со всей округи хранят нередко зерно. Эта башня отличалась от своих товарок лишь тем, что была крайне высокой — этаж за этажом поднималась она к грозовым облакам. Айтверн запрокинул голову, но так и не смог увидеть верхушки — ее скрывали низко нависшие тучи. Он никогда не видел прежде настолько высоких зданий.

«Может быть, я сплю и это очередной дурной сон?» — промелькнула естественная в подобных обстоятельствах мысль. В конце концов, так случается во снах, когда не можешь вспомнить ни их начала, ни середины — просто осознаешь себя вдруг в неком странном месте, зачастую невозможном в реальности. Желая проверить догадку, герцог Запада укусил себя за запястье. Боль, которую он в этот момент ощутил, была более чем реальна. На коже выступили красные отметины, оставленные зубами.

Артур вздохнул. Сон это или нет, нужно двигаться дальше. Все лучше, чем стоять на одном месте, ничего не делая вовсе. Бездействовать сын лорда Раймонда не любил и не мог.

Деревья расступились в сторону и Артур вышел к башне, выглядевшей черной в окружавших сумерках. Ко входу вела лестница из двадцати ступенек, выщербленных временем и местами изрядно осыпавшихся. За широко распахнутыми дверями клубился полумрак, а на карнизе над входом застыли, скрючившись и сложив крылья, три статуи, изображавшие уродливых химер. Каменные их морды были почти как живые, и Айтверна не оставляло ощущение, что бестии внимательно за ним наблюдают.

Тишина вдруг наполнилась смехом, и бесплотный голос, не мужской и не женский, промолвил: «С возвращением домой, нефилим». Слова угасали медленно — они повисли в воздухе тяжелым эхом. Чувствуя внезапный страх, Артур едва вновь не схватился за шпагу — но все же не сделал этого, понимая, что едва ли сталь в этом месте поможет.

— Если ты тут, покажись, кем бы ни был, — сказал Айтверн.

Молчание послужило ему ответом — лишь насмешливый оскал на мордах гаргулий, казалось, сделался шире. Убежденный, что видит кошмар, молодой человек предпринял попытку проснуться. Раньше в похожих случаях у него такое вполне получалось. Артур сосредоточился, представив, что выныривает из тьмы к свету, разрывая на части морок и открывая глаза уже наяву. Все оказалось тщетно, как Айтверн ни старался. Ни башня, ни весь окрестный пейзаж никуда не исчезли.

«Хочешь получить ответы — поднимись на вершину. Ты все узнаешь», вновь раздался тот же самый голос, на сей раз — прямо у него в голове. Беззвучные чужие мысли ввинчивались в мозг, непрошеные и давящие. Ноги двинулись вперед сами собой, преодолевая одну ступеньку за другой, и вот Артур понял, что уже входит в привратной покой.

Лестница закручивалась вверх винтовой спиралью. Деревянные перила потемнели от времени и рассохлись, тонкий бледный огонь свечей отбрасывал на стены ломкие тени, серебро подсвечников покрывала патина. На каждом ярусе имелись окованные железом двери, с неведомыми символами и знаками, нанесенными на них. Движимый любопытством, Айтверн открывал эти двери одну за другой, изучая странные пейзажи, открывающиеся его взгляду.

За первой он обнаружил покрытый галькой берег холодного северного моря — штормового, неистового, буйного. Волны накатывались на камни, тучи неслись по небу, то и дело пронзаемые молниями. Бил промозглый ветер, швыряя в лицо ледяные капли. Артур сделал попытку перешагнуть порог — и не смог. Неведомая сила удержала его на месте. Так бывает, если наткнешься лбом на стену в потемках, только была эта стена незримой. Милях в трех от берега из воды вставало странное темное сооружение, озаренное блеском грозы — огромное, металлическое, с множеством чадящих труб, с горящим на верхних этажах огнем. От сооружения исходило ощущение смутной опасности, так что Айтверн торопливо затворил дверь.

На следующем этаже за дверью раскинулся ночной лес — глухой и безлюдный, дремучий. Ни огонька не виднелось за плотной стеной деревьев. Широким кругом воздвиглись на поляне древние мегалиты, покой и древность исходили от темных камней. В небе перемигивались ясные звезды и горело целых две луны — знакомый тонкий месяц и вторая, полная, раза в три больше привычной, с ржаво-красным оттенком. Внезапно на фоне второй луны скользнула крылатая тень — много крупнее обычной птицы. Раздался хищный клекот, ему ответил исходящий с земли в унисон звериный вой. Артур коснулся рукой невидимой преграды, не смог ее преодолеть, и, пожав плечами, пошел дальше. Нечто продолжало тянуть его вверх.

Третья дверь открывалась в грохочущий шумами город. Герцог Запада отродясь не видывал таких городов. Грандиозные башни из металла и камня поражали своими размерами, бился солнечный свет в обзорные стекла, в глазах рябило от обилия разноцветных вывесок и искрящихся огней. Больше всего это напоминало цитадели Древних, какими их запечатлели гравюры в малерионских альбомах. Летающие машины бороздили воздух — обтекаемые, продолговатой формы, некоторые с бешено вращающимися крыльями, иные и вовсе непонятно чем приводимые в движение. По улице текла толпа — люди в причудливых одеждах и со странными прическами. Дверь, по всей видимости, находилась в стене одного из домов, на уровне первого этажа, но никто не замечал Артура. Прохожие шли равнодушно. Многие из них держали в руках маленькие стеклянные панели. У других на запястьях мерцали, переливаясь, серебряные браслеты.

— Да что это, черт побери, означает? — спросил Айтверн вслух.

«Есть много миров, вращающихся в пространстве по своим орбитам. Двери между ними нынче закрыты — но могут быть распахнуты твоей волей и кровью, если ты приложишь достаточное усилие. Поднимайся же наконец. Я давно тебя жду». Артур послушно пошел, чувствуя, как влечет его голос. Этажи следовали один за одним, на каждом он видел двери, иногда по три или четыре разом, но Айтверн больше не пробовал их раскрывать. Остановился он лишь возле одной, почему-то заинтересовавшей его. На створке изображался орнамент — три золотых листа, соприкасавшихся внутри круга.

Открыв дверь, Артур увидел знакомое ему место. Круг менгиров посреди травянистой равнины, тот самый, в котором Эйдан Айтверн некогда беседовал с Шэгралом Крадхейком перед началом войны. Колыхались травы, налетал летний ветер, сияло солнце в густом синем небе. Иное, очень давнее воспоминание тут же шевельнулось в закромах памяти.

Он преодолел преграду, оставив за плечами постылую тюрьму. На кончиках пальцев вспыхнул свет — и барьер исчез, сокрушенный прикосновением магии. Вокруг раскинулся новый мир — таинственный, завораживающий, полный ярких цветов, незнакомых оттенков и ароматов. Во все стороны простиралась равнина, а над головой сверкал купол небес. Заточению минул конец, открывались новые пути, и кто знает, какие деяния лягут потом на страницы хроник еще не открытых земель. Оставалось сделать немногое. Извлечь из ножен клинок, полоснуть по руке, дождаться, пока тяжелые капли крови увлажнят землю — и тогда явятся братья, исполинскими крылами поднимая бурю.

Воспоминание исчезло, не успев завершиться — сгинуло и померкло. Айтверн выдохнул. Похожие видения уже преследовали его, являлись из памяти крови. Сейчас Артур испытал уверенность, что он снова коснулся разума одного из давно почивших предков. Кого-то из них, кто был некогда заточен в стенах здешней твердыни — а затем вырвался на волю, приведя за собой остальных сородчией. Само собой пришло понимание, что место, в котором он оказался — легендарная родина его предков. Подлинный дом драконов.

На вершину башни Артур взлетел почти бегом, сам не заметив, как преодолел еще несколько десятков этажей. Знакомая по прежним снам картина открылась ему тут. Беспредельная бездна окружала башню со всех сторон, и бесчисленные луны пылали во мраке, зависнув в космической пустоте. Алые и золотые, сиреневые и серебряные, белые и зеленые, огромные и малые, испещренные кратерами и морями, гладкие и чистые, любые, а меж ними — прихотливые узоры неведомых звезд. Бесконечность завораживала, звала к себе, призывала перелезть через перила и рухнуть вниз, раскрывая за спиной крылья и затем взлетая.

— Ты все же пришел, Пендрагон.

Артур обернулся. В десятке футов от него стоял, опершись спиной о стену, мужчина в старомодном светлом пальто и бежевом костюме под ним, безоружный на вид, темноволосый, широкоплечий, с властным лицом. Сильные пальцы были заткнуты за пояс, ноги небрежно расставлены. На одном из пальцев — украшенное изумрудом кольцо.

— Я вас помню, — сказал Айтверн. — Вы мне снились.

— И не один раз. Уже давно я пытался до тебя достучаться, но твой разум был прочно закрыт. Лишь теперь он распахнулся настежь. Слишком велико было пережитое тобой потрясение. Я беседовал раньше с твоей сестрой, но она не проявила сговорчивости. Ты помнишь, что ты сделал? Помнишь, благодаря чему смог добраться сюда?

Память обожгло будто ударом ножа. Воспоминания рванулись, грозя сбить с ног, и Артур едва не застонал. Попытка штурма Райгерна, обернувшаяся страшной ловушкой, явственно встала перед его мысленным взором. Лорд Вращающегося Замка сокрушил ворота крепости, но внутри нападавших поджидал страшный враг. Посланцы эльфийского короля бросили вызов Эдварду Фэринтайну и одержали над ним верх, а затем Кэмерон попыталась вмешаться и погибла. Осознав это во всей полноте, Айтверн до боли сжал рукоятку шпаги. Все, что случилось после, оставалось нечетким. Ярость переполняла, огонь сжигал и требовал выхода, собственное тело сделалось огромным, желание убивать изгнало любую прочую мысль.

— Ты инициировался. Перевоплотился в подлинную форму, — словно озвучив мысли Айтверна, сказал незнакомец. — Сделался драконом. Это знание утеряно. Тысячу лет никто из твоих предков не совершал подобного. Нужно пережить большое потрясение и иметь великий дар, чтобы без обучения сделать такое. Но я всегда знал, что ты справишься, Пендрагон.

— Почему вы обращаетесь ко мне так? Это прозвище короля из старых сказок.

— На этот вопрос, — уголки губ мужчины поползли вверх, — ты без моей помощи сам себе прекрасно ответишь. Если тебе буду рассказывать я, ты решишь, я тебе вру. Доверься собственному естеству. В этом месте границы тонки и прозрачны, далекое — близко, непонятное обретает смысл. Сосредоточься и подумай. Камелот, Круглый стол, меч, вонзенный в камень. Думай об этом. Для тебя это лишь истории, рассказанные старой Анной у камина, когда ты был ребенком в замке Малерион. Но может, нечто большее прячется за этими историями? Кто ты такой, Артур? Какое твое настоящее имя, твое предназначение, твоя суть? Ты мальчишка, потерявший отца и запутавшийся в водоровоте интриг, или мужчина, вернувшийся, чтобы отстоять родной дом в тяжкий для него час?

— Я не понимаю вас, — ответил Айтверн сухо. — Если это шутка, то дурная, сударь. Один мой друг, теперь другом быть переставший, тоже попал недавно на встречу с человеком — или нелюдем — который вел с ним разговоры о крайне странных вещах. Добром это знакомство не обернулось. Верните меня домой, и будем считать, что этого разговора не было.

— Ты не веришь мне, — протянул мужчина почти с удовлетворением. — Упрямый, как всегда, и скептичный. Непреклонный, твердый, подобный мечу, но и сталь однажды ломается, если приложить достаточное усилие. Так сломается твое упрямство. Позволь мне тебе показать, как все было на самом деле.

Человек в светлом пальто не сделал ни единого шага — но вдруг оказался рядом, вплотную с юношей, лицом к лицу. Айтверн хотел отдернуться — но не смог. Его тело сковали путы, как тогда, когда их набросил Брелах, только эти казались прочнее — воистину непреодолимыми, словно сделанными из прочнейшего на свете металла. Незнакомец улыбнулся. Поднял руку, поднеся ее к лицу Айтверна. Сухие сильные пальцы коснулись лба — и вдруг обожгли пламенем.

Новая вспышка, пронзающая пустоту прошлого, сотрясла Артура. Отзвук далеких снов, эхо отзвучавших историй вихрем наполнили его разум, поднявшись откуда-то из глубины сознания. Он вдруг увидел девушку — со знакомым лицом, ужасно напоминающую Амелию Таламор. Каштановые волосы, серые глаза, белая кожа, гордый стан, свадебное платье. Священник в храме вложил ее ладонь в ладонь Артура, и юноша произнес слова брачной клятвы. Он вспомнил праздничный пир, рыцарей в кольчугах и панцирях, поднимавших здравицу в честь молодой пары. Вспомнил, как вел эту леди на супружеское ложе, как обнимал ее в порыве страсти, как пристально смотрела она ему в глаза. С ее губ срывался стон, девушка тяжело дышала, а затем он покрывал поцелуями ее шею. Джиневра кричала. Его жена, его королева, его сердце.

Артур вспомнил во внезапном прозрении походы и битвы, подвиги и отвагу, тяготы и потери. Одна за другой картины неведомого прошлого наполняли его всего, низвергаясь бурлящим, яростным, страшным водопадом. Память распространялась лесным пожаром, вызывая почти физическую боль. Хотелось выть, кататься по полу, грызть холодный камень зубами. Вместо этого он стоял ровно, а незнакомец глядел на него, улыбаясь. Так осматривают дорогую покупку, которой остались довольны.

Повелитель Запада вспомнил, как полыхала в огне пожаров родная земля, угнетаемая завоевателем. Пришельцы из-за восточного моря, с их грубыми речами и обоюдоострыми топорами, вгрызались в нее, осененные стягом с белым конем. Горели разоренные саксами деревни, бежал в леса народ. Короли оказались ничтожны и слабы, не готовы к вторжению, да и были ли они воистину королями? Немного добрых слов можно было сказать о тиранах, на куски растащивших провинцию старой империи. Никто из них не происходил из старых бриттских родов, владевших краем до прихода римлян, никто не был подлинно благородной крови. Большого труда стоило объединить страну. Собрать вокруг себя не героев и принцев, а простой народ — вчерашних фермеров, овцепасов и кузнецов. Лучших и храбрейших из них Артур посвятил в рыцари, коснувшись их плеч плоской стороной меча. Ничего не значили происхождение и имя. Лишь смелость сердца и крепость руки.

«Ты нашего рода, — сказала встреченная им в лесу колдунья, протягивая рукояткой вперед клинок, звавшийся Экскалибур. — Ты от высокой крови, Пендрагон, дитя небес. Из холмов происходим мы, а до того упали со звезд. Возьми этот меч — и принеси Британии мир».

Он старался. Видит Бог, старался, вопреки всему, преодолевая собственные сомнения и временами страх. Другой меч сам прыгнул ему в ладонь — вложенный в камень Калибурн, клинок покойного государя Утера Пендрагона, найденный им в Винчестере. Там, у скалы за городом, в тени обветшалого замка, в гранитную глыбу был вплавлен клинок. Артур услышал об этом случайно, в трактире, когда ехал договариваться с эринским поставщиком о покупке доспехов для войска. Окрестные крестьяне болтали, что, чувствуя приближение смерти, прежний здешний государь сам вложил этот меч в камень. Неведомым образом сталь глубоко вошла в скалу, накрепко застыв в ней. Умирая, Утер сказал, что лишь его подлинный наследник поднимет этот клинок вновь.

Артур сам не знал, как у него это получилось. Он пошел к той скале пьяный, подзадоренный улюлюкающей толпой. Голова кружилась, в высоте плясали, насмешливо хохоча, звезды. Артур потянулся за рукоять, ни на что особенно не рассчитывая — а та вдруг легко поддалась.

Присутствовавший при этом народ чествовал его на царство. Язык тяжело ворочался во рту, но Артур обещал, что из него выйдет добрый король. Потом, после победы в войне. Кей, сводный брат, был в тот момент далеко, воююя на северном рубеже с пиктами, а вернувшись, посмеялся и назвал всю историю сказкой.

— Ты всегда был горазд сочинять, — промолвил он с ухмылкой. — Сколько, признайся, золотых заплатил менестрелям и толпе, чтобы они разнесли эту выдумку по стране?

— Нисколько. Все так и было, — отвечал Артур угрюмо. — Спроси кого хочешь, болван.

— Как же, скажи еще ангелы призвали тебя нами всеми править, Михаил и Гавриил разом! Складная байка. Но хорошая. Теперь мало кто оспорит твое право на трон.

Брат продолжал посмеиваться, а Артуром завладела тревога. Слишком все гладко у него получалось, и в самом деле — несмотря на пролитые кровь и пот. Волшебница, говорящая о происхождении от высокого народа и уготованной великой судьбе. Сам собой подчинившийся волшебный клинок. Пойманная за короткий свой хвост удача, вдруг улыбнувшаяся воспитанному мелким сквайром бастарду. Артура не оставляло пакостное ощущение, что некие силы благоволили ему, вели по назначенному ими пути. Но победа следовала за победой, и это окрыляло, придавало сил. На горе Бадон низвергнут был враг, и сыны Британии одержали в кровавой сече верх.

Рыцари изгнали саксов за пределы прежних границ, а затем сели пировать за Круглым столом в Камелоте. Лодегранс, властитель Камелиарда, отдал молодому вождю, провозглашенному королем, руку своей дочери Джиневры. Свадьба вышла торжественной, коронация — тоже. Дни войны сменились днями мира, процветало и ширилось королевство. Артур Пендрагон любил свою супругу и верил, что войнам на его веку пришел конец. Бесконечно наивными и бесплодными оказились его чаяния, всем надеждам пришлось однажды рассыпаться. Круглый стол развалился на полях Камланна, где против Артура поднял оружие его собственный незаконный сын.

— Ты вспомнил, — протянул незнакомец с удовлетворением. — Наконец ты все осознал.

Впрочем, едва ли его теперь можно было счесть совсем незнакомым. Лицо было чужим, неважно подлинное оно или маска, но узнаваемы оказались интонации и манеры. Подобным образом с Айтверном уже разговаривали, этого он забыть не мог — и почти таким же способом некто уже пытался взломать его разум, открыв его Силе. Майская ночь, королевские покои Тимлейнского замка, утопающий в тенях человек. Властный голос, стальной взгляд, доверчиво протянутая рука. «Идем со мной, и ты построишь мир, которому сам захочешь служить».

— Гледерик Кардан. Я уже убил тебя. Пронзил насквозь сердце. Это мир мертвых, раз ты пытаешься вновь завладеть моей преданностью?

Теперь улыбка нелюдя сделалась шире:

— Я не он, можешь не обольщаться мыслью, что перед тобой старый враг, чьи слова можно отвергнуть. Но пребывая тут, на краю всей вселенной, я в самом деле смог коснуться мальчишки, носившего имя Дэрри Брейсвер. Я нашел слабый огонек в его сердце, и смог распалить его, превратить в неукротимое пламя. В юном Гледерике, мечтавшем о приключениях, подобно любому подростку, поселилось безудержное и неостановимое желание прийти в Иберлен, заявив права на корону. Эта страсть гнала его, заставляя отринуть все иные пути. А вместе со страстью прорастал и я — медленно пуская корни, незаметно для него самого отросток за отростком входя в его душу, наполняя ее до краев, придавая ему силы, воли и злости. Без меня маленький Дэрри едва ли бы смог зайти так далеко. Без меня он едва ли бы стал королем, хоть и не ведал, кто помогает ему.

Он говорил торжественно, наслаждаясь каждым словом. Так ведет себя, наверно, человек, долгие годы проведший в заточении или изгнании, или попавший на необитаемый остров, где не с кем и словом перемолвиться. Темноволосый мужчина в светлом костюме упивался фразами, которые произносил, а Артур осознавал, что не желает иметь с ним ничего общего. Даже если это был его родич или предок, он пугал и отталкивал побольше, чем лорд Раймонд в свои худшие дни.

— Ты демон. Кто бы ты ни был, я не желаю с тобой говорить.

— О, здесь ты ошибаешься, Пендрагон, — за спиной мужчины сверкнули и раскрылись сияющие, огромные, из чистого света сотворенные прозрачные крылья. Свет наполнил и его самого, так, что казалось, он порожден и наполнен изначальным пламенем. Одежды преобразили покрой — теперь они напомнили королевские.

Дракон. Владыка драконов, один из тех, что давно сгинули, уснув на краю мира. Опасное, древнее и могучее существо, запечатленное в преданиях, воспетое в песнях. Легендарный родич. До недавного времени Артур не верил в сказки о фэйри и их правителях — а теперь сам сделался их частью.

— Скорее меня можно назвать ангелом, нежели бесом, — сказал тот, кто стоял перед ним. — Как и тебя, впрочем. Меня зовут Мэргар Ворфалер, из первой линии нашего дома. Мы — очень старое племя. Наш мир сгинул, и это место — все, что от него удалось сохранить. Заточенные в Бездне, мы искали вновь выход на звездные дороги. Твой прямой предок, первый из Айтвернов, смог его отворить, а затем позвать нас. Мы пришли на Землю. Мы учили магии сидов. Дану вела нас, королева и владычица, великая мать всех наших родов. Мы… тебе я могу сказать правду… мы сотворили сидов такими, какие они есть. Это тайна, которую их величайшие владыки скрывают даже от собственного народа. Мы взяли несколько людских племен, невежественных и диких, в разных уголках света, и изменили чарами их природу, подарив долголетие и магию. Мы обучали их, культивировали их род, вели себя подобно заботливому садовнику. Однако теперь наш дар слабеет, растворяется в их крови, и человеческое начало берет в сидах свое. Еще пять столетий — и они вновь сделаются людьми, почти такими же, как все остальные. Только пара забавных атавизмов во внешности будет отличать отдельные линии, плод наших ранних экспериментов, а все прочие эльфы и вовсе уподобятся человечеству, от которого происходят.

— Зачем мне все это знать? — прохрипел Артур.

Он все еще пытался освободиться, порвать заклятие, сбросить оковы. Это удалось в случае с Брелахом — должно было получиться и теперь, даже если наложивший нынешнее заклятье много превосходил по могуществу эльфийского принца. Магия течет во мне, напомнил себе молодой Айтверн. «Магия — моя часть». Он ведь никогда не сдавался — даже когда Ланселот и Джиневра предали его, опозорив на всю страну. Когда умер лорд Раймонд. Когда восстал Мордред, порожденный Морганой. Когда примкнула к заговорщикам Айна. Когда пал в битве с недавним товарищем Гавейн. Когда предался тьме Гайвен. Иберлен и Логрия рушились, утопая в пучине хаоса, но человек, носивший имя Артур, все равно упорно шел вперед, и обе его жизни, нелепые, путаные, наполненные огнем и кровью, служили прекрасным доказательством этого.

«Я смогу и справлюсь. Мне вполне по силам это».

— Я начал действовать вовремя, — рассказывал меж тем дракон. — Повелители сидов приступили к исполнению собственных планов. На их стороне выступил один из наших родичей, порченое семя — тот, кто звался Шэграл Крадхейк. Их понимание ограничено, их пути исказились, их замыслы ведут к всеобщей погибели. Они желают остановить течение времени, навсегда упокоив мир во тьме невежества, а себе отведя роль пастухов при отаре. В годы Великой Тьмы они заточили меня здесь, изгнав с Земли в нашу прежнюю обитель. Две тысячи лет они уродовали облик мира. Сами происходя от людей, в своей гордыне они поставили себя выше. Их природа и магия разрушаются — но они все равно стремятся остановить течение времени. Лишь ты можешь их победить.

— Я? Почему я? — Артур понял, что сейчас сорвется на крик.

Никак не удавалось справиться с заклятием. Магия, прежде отозвавшаяся, вновь спала, и не было в его памяти, ни в старой, ни в новой, знания, что могло бы помочь с ней совладать. Узы держали крепко, натянувшись несокрушимо, сделав его пленником внутри собственного тела.

— Ты особенный, — сказал ему Драконий Владыка. — Таким я создал тебя. Я видел будущее, уготованное всем нам — и сотворил легенду. Ткал ее старательно, как плетет паутину паук. Когда наступят сумерки времени, говорилось в пророчествах, повторенных на тысяче языков — когда настанут сумерки мира, король былого вновь родится в грядущем, оставив свой Авалон. Этот час наступил. История ведет к переломной точке, и скоро окончательно решится, кому управлять Землей. Сбудутся ли планы сидов — или мы построим иное, справедливое будущее. В тебе течет неограниченная Сила. В тебе сокрыт дар открывать проходы между мирами, а также много иных великих даров. Освободи меня отсюда, выведи из моей тюрьмы — и вместе мы покажем Келиху Скеграну, что ему рано еще праздновать победу. Я — твой союзник и друг.

Тот, кто назвал себя Мэргар Ворфалер, говорил красноречиво, убедительно, выглядел честным. Крайне хотелось ему поверить, принять его предложение, остановить общего врага. Ведь сиды действительно были врагом, опасным и могущественным, и совершенно непоятно было, как объединить против них Иберлен. Создание столь могущественное, каким был древний дракон, могло бы в этой борьбе помочь. Вот только Артур слишком хорошо знал, чем оборачиваются сделки с нечистью. Гайвен пришел к Повелителю Тьмы, принял его дар и магию — и совершенно утратил себя. Растворился в подаренной ему силе. Совершить такую же ошибку герцог Запада не хотел и не мог. Он не привык поддаваться красивым обещаниям, и если эта тварь говорит, что манипулировала Гледериком, толкая его к развязыванию войны, то грош цена всем прочим ее словам.

«Ты всегда был горд! — кричал Ланселот, когда вскрылось его предательство. — Горд, и заносчив, и, прости меня Боже, немыслимо туп! Ты сам отвернулся от друзей, замкнувшись в своей гордыне, а теперь удивляешься, почему остался один!». Лучший друг, названный братом, совратил его жену, а потом убил многих славных рыцарей, что пытались его арестовать. В поединке одолел Гавейна, у ворот замка Бенвик.

Нет, сказал себе Артур. Я не хочу это все помнить. Я не хочу это все знать, иметь с этим какую-то связь. Не желаю превращаться во второго Гайвена, даже если это подарит мне могущество и мудрость — ведь платить придется собственной сущностью.

Я отвергаю эту память, пусть рассеется и исчезнет, пусть останется частью сна, который не вспомнится наяву. Плохой я или хороший, умный я или нет — я тот, кто я есть. Сын Раймонда Айтверна и Рейлы Айтверн-Гальс, брат Айны. Герцог Айтверн и герцог Малерион, владыка Западных Берегов, бывший лорд Верховный констебль, нынешний первый министр и регент Иберленского королевства. Пусть спит вечным сном Артур Пендрагон, властелин Камелота, первый рыцарь Круглого стола. Даже если когда-то давно, тысячи лет назад, я был героем собственных детских сказок — пусть останется прошлым прошлое.

Я молод и глуп. Я не легендарный король. Но мои ошибки будут моими ошибками, а мои победы — мои победами, и тогда не придется от себя отрекаться.

— Ты пойдешь со мной, — сказал ему белый дракон, чьи крылья пылали, вобрав в себя свет тысячи лун и миллиона далеких солнц. — Ты откроешь мне дверь, как открыл ее нам всем некогда твой пращур. Мы вернемся, чтобы поднять мир из праха. Король былого и грядущего сядет на возрожденный трон, как ждали того уже давно. Это — твой путь.

— Нет, — ответил Артур совершенно спокойно.

Им больше не владели колебания. Не осталось ни малейших следов смятения. Уходили в тень, пропадали, истаивали воспоминания, что давно уже тревожили его сны. Воспоминания, что не дали назвать свой женой девушку, напомнившую ему давно мертвую королеву Логрии. Властелин Камелота, что едва не восстал сейчас во всей своей славе, наконец находил долгожданный покой, отходя к заждавшейся его ладье на тот свет. Кто-то другой, незнакомый, неведомый, остался на его месте, похожий на прежнего Артура Айтверна и вместе с тем обновленный — и Сила оказалась во всем покорна и подвластна ему.

Ладони объял свет — такой же, что окружал фигуру Мэргара Ворфалера, воистину являвшегося сыном Дану, что звалась в людских землях богиней, бывшего древнейшим из ныне живущих Драконьих Владык. Рухнули больше не существующие путы, и Айтверн осознал, что свободен. Свет охватил его — исцеляющий, яростный, живительный, наполняющий собой все мироздание, текущий мириадом потоков. Бесконечный источник, из которого можно черпать, не страшаясь его опустошить, доступный всем, кто пожелает его коснуться.

— Я не заключаю сделки, — сказал Артур Айтверн Мэргару Ворфалеру мягко. — Я не договариваюсь с теми, кто пытается врать и плести интриги, будь он человек или демон, или существо наподобие тебя, пусть и родственное мне. Свой путь я выбираю сам. Меня ждут мои друзья, мое королевство и мой народ. И с бедами, что на Иберлен обрушились, я разберусь как-нибудь сам, милейший.

Артур отвернулся. Провел руками в воздухе — и ткань пространства разверзлась, распахнулась, наполнилась пламенем, превращаясь в дверь. На другом конце этого прохода, он знал, сейчас лежит без сознания его измученное, истощенное, но живое тело. Следовало совершить очень многое. Узнать, в порядке ли друзья, жив ли Эдвард Фэринтайн и что сталось с Блейром, смог ли он собрать под своим началом войска Запада. Обеспечить достойное погребение Кэмерон. Найти Айну и Лейвиса — при всех своих ошибках, они оставались его родичами, частью его семьи, ломтем, который нельзя отрезать.

Гайвен предался тьме и призвал сидов из-за Каскадных гор. Первые из них уже здесь. Брелах Скегран оказался могуч, и едва не лишил жизни эринландского короля. Кто знает, какие еще чародеи входят в воинство Волшебной Страны. Нужно собирать войска и силы, готовиться к решительной битве. Дверь горела светом, и пора было сделать шаг. Несносный мальчишка, бегавший от отца и скучных государственных дел, прошел трудной дорогой. Оставалось закрепить полученный опыт и спасти Иберлен.

— Ты все равно впустишь меня, — сказал ему белый дракон. — Когда осознаешь, с чем пришлось столкнуться. Когда увидишь могущество врагов, вам противостоящих. Когда поймешь, что другого выхода нет. Тебе понадобится моя помощь, моя поддержка, мои знания. Ты должен понимать, что тебе не выстоять одному, Пендрагон.

— А я и не один, сударь. У меня есть друзья, и им я, в отличие от вас, доверяю. Счастливо оставаться в этом живописном месте. Вы сказали, это все, что осталось от вашего мира. Если вы разрушили свою родину, не представляю, чем вы можете помочь моей. Может, в памяти иных моих предков, если покопаться, и найдется, за что вас заточили здесь. Я сам не желаю этого знать. Я верю, что вы находитесь тут не зря, и этого достаточно.

— Гайвен Ретвальд, — произнес вдруг Мэргар. — Я его спас. Келих Скегран, король фэйри, желал уничтожить его, чтобы убрать преграду, стоявшую на его пути. Ретвальд оказался слишком своеволен — не желал играть по навязанным ему правилам. Я вмешался, так как враги сидов — и мои враги тоже. Я могу сказать тебе, где находится твой король. Возможно, объединившись, втроем, мы легко справились бы с общим противником.

Артур, уже готовый сделать шаг, замер. Сказанное драконом могло бы изменить все. Если Гайвен больше не выступает на стороне сидов — возможно, и в самом деле остался шанс договориться с ним, найти общий язык и убедить отказаться и от всех прочих его безумных замыслов. Однако пойти на поводу твари, что вполне могла лгать, представлялось слишком большим риском. Такого риска Айтверн позволить себе не мог.

— Иберлен невелик, — сообщил Артур. — Своего короля я вполне смогу найти как-нибудь сам. Если вы не соврали, конечно.

Больше он не обращал внимания на родича и не слушал, что тот может ему сказать. Айтверн знал — даже здесь, в Бездне, в месте наивысшей власти драконов, возле истоков их древнего могущества, у Ворфалера не найдется силы ему помешать. Не тогда, когда сама изначальная магия вела Айтверна, направляя.

Артур шагнул в отворенную им дверь. Его ждал дом, и дом нуждался в защите.

 

Глава тринадцатая

Ночь с 8 на 9 сентября 4948 года

Окрестности Малериона

Шэграл Крадхейк бывал в Малерионе редко. Самого города тогда еще не было и в помине — лишь изящный белый замок, построенный Эйданом Айтверном на вершине Драконьей Скалы в качестве летней усадьбы. Основная резиденция Драконьих Владык располагалась в те времена на севере, в горделивом Хальтайре, городе башен, что лишь немногим уступал Звездной Цитадели величием.

Гайвен Ретвальд посетил столицу Запада и вовсе лишь единожды в жизни. Три года назад отец распорядился устроить наследнику экскурсионную поездку по королевству. Гайвену запомнились зеленые луга, зажиточные деревни, многолюдный белый город, по склонам холмов спускавшийся к лазурному морю. В порту стояли каравеллы, барки и даже галеоны, зеленые с золотом драконьи стяги развевывались на ветру, в глаза било солнце.

Распахнуть сюда портал оказалось непросто. Делать это Гайвену пришлось к тому же в спешке, ожидая, что Келих Скегран со присными вот-вот явится по его следу. Молодой Ретвальд еще ни разу не пытался самостоятельно открывать ворота в пространстве. Шэграл совершал подобное нередко, когда того требовала нужда, но как назло, теперь в самый ответственный момент воспоминания ускользали и сосредоточиться на них не получалось. Больше всего Гайвен опасался навести переход слишком высоко над уровнем земной поверхности, упав и расшибившись в итоге с высоты сотни футов, или напротив, оказаться в морских волнах.

Удача, впрочем, оказалась на его стороне. Гайвен и Эйслин вышли из магических ворот прямо на вершину одного из здешних холмов, оказавшись посредине тракта, выводившего к цитадели Айтвернов. Стояла ночь, ясная и свежая. На чистом темно-синем небе раскинулись прихотливым узором созвездия. Впереди лежала долина, сейчас покрытая темнотой — в ней располагались сельские поселения, фермы, предместья, широким кольцом окружившие город. До самого Малериона отсюда было всего несколько миль, и его огни горели в ночи. Можно было различить крепостные стены и башни — особенно обостренным зрением, присущим Ретвальду теперь.

Когда-то три года назад именно на этом участке дороги у кареты, в которой ехал наследный принц Иберлена, сломалось колесо. На то, чтобы заменить его, слугам понадобилось около получаса, и за это время Гайвен успел различить окрестности и от скуки как следует их запомнить. В особенности — небольшую дубовую рощу по правую руку, колодец по левую и трехэтажный трактир в трехстах футах позади. Сейчас, несмотря на позднее время, оттуда доносился едва различимый шум. Кажется, что-то поют.

— Где мы? — спросила Эйслин, тоже оглядываясь.

— В окрестностях города Малерион, столицы принадлежащего дому Айтвернов феода.

— Странный выбор, — отметила эльфийка. — Почему именно сюда?

Ретвальд пожал плечами:

— Возможно, леди Дановар может предложить варианты получше? Отсюда почти двести миль до Тимлейна. Быстрее, чем за неделю, конный вряд ли доберется. Одновременно далеко и близко. Можно успеть собрать армию, можно успеть ее перебросить. В любом случае, это второй по величине город королевства. Запад был мне верен, и вряд ли Рейсворт успел заразить изменой здесь всех. Если собирать войско, лучшего места не найти.

— А вы все же решили собирать войско?

Гайвен пожал плечами:

— Что еще остается? Другого выхода я не вижу. С Келихом отборные отряды, но если мы превзойдем их числом, какие-то шансы есть. На Западе можно закрепиться, а затем вступить в переговоры с Айтверном и Фэринтайном, и склонить их на нашу сторону. — Ретвальд усмехнулся, вспоминая последнюю свою с Артуром встречу. — Еще недавно герцог Айтверн был не в восторге от моей персоны, но полагаю, он передумает, узнав, что у нас появились общие враги.

— Или пошлет вас в пекло, так как перестал доверять. Кажется, человек он упрямый.

— Или пошлет в пекло, — согласился Гайвен легко. — Время покажет.

На то, чтобы наложить заклятие иллюзии на себя и Эйслин, Ретвальду понадобилось несколько минут. В противном случае и сам молодой чародей, и его спутница выглядели бы слишком заметно. К Гайвену внимание привлекли бы седые волосы, странные в его возрасте, к Эйслин — мундир покроя, невиданного в Срединных Землях, и оружие. Прибегнув к магии, Ретвальд сотворил визуальный образ, который предстанет теперь перед всяким человеком, посмотревшим на них и не сведущим в волшебстве.

Себе Гайвен избрал внешность темноволосого юноши в мещанской одежде, почти не изменив собственные черты лица. Облик Эйслин менять не стал и вовсе — лишь сделал так, что теперь окружающие подумают, что на девушке надето обычное платье, и не заметят шпаги и бластера. Иллюзия подействовала бы лишь на посторонних. Друг друга Гайвен и Эйслин видели точно также, как и обычно. Не самая сильные чары. Не настоящее телесное преображение, а лишь отвод глаз, да и то предназначенный на людей, лишенных колдовского дара. Ретвальд сомневался, что этот трюк сработал бы даже на, допустим, Артуру Айтверне с его врожденными, пусть и неразвитыми способностями.

Колдовать всерьез Гайвен не видел смысла. Пустая трата сил, пусть даже Келих Скегран и не способен ощущать чужой волшбы за добрых две сотни миль. Зато Ретвальд закрыл сознание щитом, отгородившись от любых телепатических контактов. На большом расстоянии сложно услышать эхо чужих чар, оно быстро гаснет в пространстве, но легко — обнаружить искру чужого разума, как сделал это Шэграл, отыскав самого Гайвена. Попасться королю сидов Ретвальд не желал.

В придорожном трактире оказалось многолюдно и весело. Собравшаяся в углу компания и впрямь тянула одну балладу за другой, время от времени заказывая вино, когда кончится очередная бутылка, и мясо. По виду — торговцы, из тех, что колесят по тракту из столицы в местный порт и обратно. У стойки пили пиво местные фермеры, не спешащие возвращаться по домам.

С простонародьем Гайвену, прежде редко выбиравшемуся из дворца, разговаривать приходилось нечасто. Преодолевая смущение, он обратился к трактирщику — худощавому человеку с немного смуглым лицом, который был похож на тарагонского или астарийского полукровку:

— Комнату на ночь, для меня и моей жены. — Эйслин промолчала и даже не фыркнула, за что Гайвен остался ей благодарен.

— Двенадцать фунтов, — бросил трактирщик, даже не глянув на гостей.

— И ужин, — добавил Ретвальд, радуясь, что захватил с собой деньги.

— Пятнадцать фунтов.

— Хорошо. Я бы хотел говядину, если у вас есть, — жирного мяса Гайвен не любил, — овощей и сыра.

Трактирщик впервые поднял на него взгляд, оторвавшись от протирания стойки:

— Меню вон там, милостивый государь, — ткнул он пальцем на доску за своей спиной, крупным почерком исписанную мелом. — Если вы, конечно, обучены грамоте. И, я смотрю, — прищурился он вдруг, — выговор у вас не местный. Тимлейн, Дейревер?

— Илендвальд. Еду к двоюродному брату в гости.

— Допустим, — сказал трактирщик с совершенно равнодушным видом. — Хотя я бы сказал, скорее идете, раз вы не попросили платы за пользование моей конюшней.

— На дороге много разных людей, — подала голос Эйслин. — Какое вам дело до нас?

— Никакое, если бы не последние новости. Вы разве не слышали?

— Говорю же, мы путешествуем, — ответил Гайвен терпеливо. — На стеренхордском перекрестке четыре дня назад все было тихо. Мы ехали с обозом, а днем сошли, когда они свернули во Флестальд. А что у вас случилось? Нападение драконов, надо полагать? — он не сдержал сарказма.

— Да если бы, — вздохнул собеседник. — Всегда мечтал попробовать драконьего мяса — узнать, какое оно на вкус. Про последние новости болтает вся округа. — Удовлетворившись услышанным объяснением, он немного утратил свою подозрительность. — На днях объявился молодой мастер Лейвис, сын Рейсворта. Взбаламутил все герцогство. Рассказывает, что в столице снова мятеж. Дескать, короля попытались свергнуть вельможи, а он их всех поубивал и чуть ли не демонов с собой привел.

— Удивительные известия, — отметил Ретвальд. — И что думает народ?

— Да плевать народу, лишь бы бардак этот закончился. А вы разве сами не слышали?

— Я же вам сказал, мы едем из Илендвальда и свернули в Стеренхорде. Там было тихо. Герцога Тарвела до сих пор не появлялось в замке.

— В самом деле, — пробормотал трактирщик. — А тут сейчас только и разговоров, что о народном собрании. Послезавтра, во вторник, в главном городском доме. Молодой Рейсворт настаивал устроить все сегодня, как я слышал — но еще не все гости собрались с окрестных городов. Он призывает дворянство и не только дворянство.

— Надо же, — сказал Гайвен. — С какой целью?

— Бросить вызов королю. Уверяет, дескать тот не в своем уме, и нужно его остановить, пока он нас всех не продал в рабство повелителям тьмы. Правда, к этим бредням здесь не очень прислушиваются. Мы, в отличие от тимлейнцев, народ не суеверный, — сказал трактирщик с вызовом. — Мы издавна живем под рукой Драконьих Владык и ничего дурного в магии не видим. Рассказывают, что в старину Айтверны творили великие вещи. А вы, я все же думаю, наемник? — собеседник Гайвена скользнул взглядом по палашу, который не был скрыт чарами.

— Повторяю, мы с женой хотим навестить родственников, — сказал юноша терпеливо. — Мы, пожалуй, пойдем сразу в комнату. Скажите слугам, чтобы отнесли ужин в номер, как будет готов. И две бутылки вина, — добавил Гайвен неожиданно для себя. — В котором часу во вторник начнется это собрание?

— В три часа после полудня. А что, желаете посетить?

— Разве что из чистого любопытства. Возможно, мы останемся у вас и на вторую ночь тоже. В городе, должно быть, все гостиницы забиты приезжими, раз творится такой переполох.

Если в Малерионе Лейвис Рейсворт, то значит и Кэран Кэйвен тоже. Лучше подождать и явиться в последний момент. Гайвен был хорошо защищен магически и мог не бояться обнаружения, но рисковать лишний раз все равно не хотел.

— А кузен вас, значит, до того не примет, — трактирщик неожиданно усмехнулся. — Еще два фунта — и я не буду ни с кем болтать о таких странных гостях, сударь.

— Позвольте, сударь, но это грабеж, — вмешалась Эйслин.

— Вполне возможно, — пожал их собеседник плечами. — Но когда живешь и работаешь на большой дороге, ты видишь много странных людей, и некоторые из них несут с собой опасность, а некоторые приносят доход. Не знаю, из какой категории вы, господа, и знать не хочу, по большому счету. Два фунта — не двадцать, зато я оставлю все свои сомнения при себе.

— Так и быть, — Гайвен протянул ему деньги. — Здесь постой на две ночи, ужин сейчас, два завтрака и один обед наперед, и еще два фунта за вашу забывчивость.

— Благодарю, милостивый государь. Ваши ключи.

Комната оказалась обставлена небогато, но вполне пристойно. Широкая кровать с чистыми простынями и подушками, столик с парой стульев, платяной шкаф. Гайвен проверил постель на наличие клопов и тараканов, оказавшись вполне удовлетворен их отсутствием. Ужин принесли через час — хорошо прожаренное мясо, жареный картофель, овощной салат, сыр и хлеб. И вино — судя по этикетке, с местных виноградников. В столице предпочитали астарийское, но это оказалось вполне неплохим. Прежде молодой король не испытывал особенной склонности к спиртному, выпивая ради приличия бокал или два на придворных банкетах, но сейчас он решил изменить своим привычкам.

События последних часов воспринимались как нечто нереальное. Только сейчас до Ретвальда медленно начало доходить, что все его планы и замыслы находятся на грани крушения, а может быть — и за гранью. Слуги оказались предателями, те, кто обещал помощь, превратились в смертельных врагов. Он вновь, как и минувшей весной — изгнанник, поспешно бежавший из родного замка. Только Артура Айтверна рядом нет, и союзников придется искать самому. Гайвену начало казаться, что вся его жизнь раскручивается по спирали, уводящей все дальше и дальше вниз. Усталость давала о себе знать. Он пил глоток за глоток, в ногах теплело, а мир становился немного расплывчатым.

— Вы любили Брелаха? — неожиданно нарушил Ретвальд царившее за столом молчание.

— Как командира, — сказала Эйслин. — И как старшего брата. Я росла одна в семье, знаете ли, как и вы. В наших семьях вообще редко теперь рождаются дети. Брелах научил меня всему, что я умею.

— Почему вы стали тем, кем стали?

Эйслин тоже отпила вина:

— Кем еще я могла быть? Моя родина потеряна много веков назад. Лайонесс пуст, и лишь волны катятся над пустыми дворцами. Хранивший его энергетический купол давно не работает. В Звездной Цитадели жизнь не самая интересная. Мы храним наследие мира, которого больше нет, но сами к нему не причастны. Я хотела посмотреть, что лежит за пределами наших границ. Брелах дал мне такую возможность.

— Вы отомстите его убийце?

Эльфийка помедлила, прежде чем ответить.

— Едва ли герцога Айтверна можно считать убийцей. Это война, и он сражался за дело, которое считал правильным. Мстить нужно тем, кто эту войну начал. Я уверена, что Келих предвидел подобный исход. Принц Брелах был своеволен и горд. Вмешательства в дела людей он считал чреватыми бедой. Вы знаете сами, не все в Цитадели верят, что мы должны захватить континент. Найдутся недовольные этим вторжением. Брелах мог бы объединить оппозицию, а теперь она лишилась своего знамени.

— Я мог бы их возглавить, — сказал Гайвен.

— Вы?

— Почему нет. Я — лорд дома Метели, основанного Шэгралом. Это малый дом, но Драконий Дом, к второй линии которого я принадлежу — великий. Пращур отрекся от главенства в нем в пользу Эйдана, но… — Ретвальд выпил еще, — фэйри скорее примут как вожака меня, нежели Артура, если пойдет речь о низложении Скегранов. Есть еще Эдвард Фэринтайн, если он выжил. Повелители Холмов формально равны нам и Точащим Землю по рангу. Еще одна драка за престол, но думаю очевидно, что объединить Иберлен и Север — хорошая мысль. Ваши технологии и наши люди — вместе мы можем подарить Земле еще один шанс.

Леди Дановар отпила из своего бокала:

— Я сижу в придорожной гостинице, пью дешевое вино, и делаю это в обществе человека, который только сегодня потерял престол. Этот человек уже рассказывает мне, как будет править миром.

Гайвен неожиданно ощутил растерянность.

— А что я еще могу сделать? Сдаться? Сложить руки? Отступить? У меня нет других выходов, миледи, кроме как строить планы. Никаких достойных выходов. Я мог бы отправиться в Райгерн, но я не стану ползать на коленях перед человеком, который предал меня и пытался убить. Если я снова заключу союз с Айтверном, то как равный, располагая армией. Нужно иметь план и думать о будущем.

— А вы помните, — склонилась вперед Эйслин, — почему Айтверн пытался вас убить?

Ретвальд до сих пор не мог забыть этой сцены. Накануне он видел ее во сне. Только в том сне Артур все же убил его, пронзил грудь холодной сталью, и Гайвен проснулся с криком.

— Разумеется, помню, — сказал он. — Я сам был виноват в этом. Я сидел перед ним и рассуждал, как с армией покорю континент. Я был опьянен победой. Все далось так легко, а враг оказался ничтожным. Магия подчинилась мне, безграничные знания — открылись. Я считал, что я теперь — Шэграл Крадхейк, Темный Владыка, Повелитель Бурь во плоти. До сих пор иногда так считаю, — признался он честно, ощутив влияние вина. — Все перепуталось. Я не знаю порой, кто я такой. Дэлен сказал мне… Дэлен сказал, я просто юнец, набравшийся чужих знаний. Он не видел во мне своего повелителя. А Артур…

Гайвен запнулся. «А Артур решил проткнуть мне кинжалом сердце». Молодой Ретвальд сомневался, вправе ли он винить за это вассала и друга. Герцог Айтверн действительно сделался ему ближайшим другом, несмотря на все их разногласия и споры, однако и этот друг не смог поддержать и одобрить замыслы чудовища, в которое Гайвен, как он теперь сознавал, начал превращаться. «Но разве я не был прав? — мелькнула предательская злая мысль. — Разве миру не нужна опора? Разве я не достаточно умен, чтобы этой опорой стать?»

— Вижу, вы в смятении, — проронила Эйслин. — Все еще желаете править миром?

— Я не знаю. Я ничего не знаю, вы понимаете? — спросил Гайвен с внезапным для себя отчаянием. — Мать говорила, я буду достойным королем — более достойным, нежели был отец. Артур верил в меня и начал ради этого войну. Шэграл указал мне путь, поделился частичкой себя. По сути сделал собой, чтобы я продолжил его дело. Вы считаете, я могу отступить? Я не отступлю. Это мой трон. Моя страна. Мое королевство. Я уничтожу всякого, кто будет стоять у меня на пути.

Эйслин Дановар вздохнула и встала. Подошла к Гайвену и положила руку ему на плечо:

— Вы великий чародей, Гайвен Ретвальд, — сказала она с непривычной мягкостью. — Вы очень опасный противник, я дважды видела вас в бою. Вы неплохой политик — по крайней мере, на дипломатическом завтраке держались достойно, хотя и не блестяще. Во всех прочих отношениях, однако, вы запутавшийся в себе мальчишка. Это не плохо и не хорошо — просто данность. — Эйслин забрала у Гайвена бутылку. — Ложитесь в кровать. Еще один бокал — и вас вывернет, а я не желаю спать в запахе блевотины.

Понукаемый эльфийкой, Ретвальд встал, ощутив, что его в самом деле шатает и даже немного мутит. Сделав несколько шагов, он опустился на кровать. С некоторым усилием снял с себя сапоги и положил на пол оружие, после чего растянулся во весь рост, откинувшись головой на подушку. Потолок кружился, а вместе с ним кружилась и вся комната. Эйслин села рядом, провела ладонью у него по лбу:

— Горячий, — хмыкнула она. — Значит врут, что у принцев дома Метели по венам течет холодное серебро вместо крови.

— Я исполню, что задумал, — сказал Гайвен, чувствуя, как отяжелел язык. — Верну себе трон. Покончу с Келихом. Сделаю так, чтобы больше не было ни разорения, ни войн. Пусть все наконец закончится и наступит мир. Может, я действовал раньше неправильно. Может, мы сможем найти какой-то другой, лучший путь.

— Все возможно под этой старой луной, — пробормотала девушка.

Эйслин, не раздеваясь, тоже легла рядом, укрывшись одеялом. Ее присутствие будоражило и манило. Это было какое-то совершенно незнакомое пьянящее тепло. Гайвен ощутил непривычное волнение. У него никогда не было прежде женщины. Будь он посмелее, мог бы попытать счастья с какой-нибудь из придворных фрейлин, но некая робость неизменно тому препятствовала. Когда Артур вспоминал о своих любовных победах, это вызывало одно лишь глухое раздражение.

Лишь однажды юный Ретвальд целовался с девушкой, и то была Айна Айтверн. Воспоминание об этом моменте до сих пор вызывало у Гайвена боль — как и собственное глупое поведение в их последнюю встречу. «Мне нужна королева, и наследница Айтвернов подойдет. Вы красивы, и у вас хорошая наследственность». Обида и задетая гордость заставляют порой говорить глупые вещи.

Сейчас Эйслин Дановар была рядом, стоит только протянуть руку — и Гайвен вдруг понял, насколько же ему этого хочется.

— Я могу поручиться, — сказал он с трудом, — что останусь джентльменом, хоть мы и находимся в одной постели, сударыня. Со мной вы можете не беспокоиться ни о чем.

— Я абсолютно верю в вашу порядочность, милорд, — призналась Эйслин совершенно серьезно, после чего неожиданно придвинулась к нему и крепко обняла. Положила голову на плечо. У Гайвена перехватило дыхание от тепла ее тела, и он сам почувствовал жар.

Юноша вдруг понял, что эльфийка пьяна — может быть, лишь немногим меньше, чем он сам. Они выпили не так уж много вина, но наверно, иногда и такого количества хватает, если прошел перед этим через огонь и смерть.

— Извините меня, — сказала Эйслин. — Я очень устала. Давайте спать.

Меньше, чем через минуту, дыхание девушки сделалось спокойным и ровным. Леди Дановар уснула практически мгновенно — она ведь и в самом деле совершенно выбилась из сил. Не каждый день гибнут товарищи, что были почти как братья. Не каждый день тебя пытается убить твой король.

Гайвен еще долго лежал, боясь пошевелиться и потревожить Эйслин. Опьянение медленно проходило, но чувство, будто погруженный в ночь мир вращается вокруг них двоих, никуда не делось. Окно было открыто, и звезды в небе горели во всю мощь — недоступные и далекие. «Интересно, вернемся ли мы на них однажды?»

Постепенно, несмотря ни на что, юношу тоже сморило, и он отошел ко сну. К тому моменту уже близилось утро, так что проспал он до самого полудня. Разбудила Гайвена Эйслин, сообщив о готовом и начавшем остывать завтраке. С трудом поднимаясь с кровати и принимаясь за яичницу с беконом, молодой человек отметил, что минувшей ночью ему не снилось никаких снов — ни плохих, ни хороших. Во всяком случае, он ни одного не запомнил.

10 сентября 4948 года

Малерион

Городской Дом Собраний Малериона оказался весь забит собравшимся в нем народом. Жители западной столицы заполнили не только просторный главный зал вместе со всеми его галереями второго и третьего этажей, но и теснились в вестибюле, столпились на примыкающей к величественному беломраморному зданию площади. Пришли обитавшие в городе аристократы и дворяне помельче из близлежащих графств, торговцы и ремесленники, священники и купцы.

Невольно Айна Айтверн вспоминала похожее собрание, случившиеся немногим меньше, чем неделю назад, в Тимлейне. Организованное Роальдом Рейсвортом, чтобы заставить жителей столицы покляться в верности новоявленной королеве. Тогда все было иначе. Чинно, благопристойно, торжественно. Церемония хоть и отдавала фарсом, как понимала теперь девушка, но была срежессирована дядей достаточно старательно.

Нынешнее народное собрание, на созыве которого настоял Лейвис, больше напоминало городской рынок в воскресный полдень. Малерионцы галдели, ругались и едва не дрались. Шум стоял такой, что того глядишь и рухнут, подобно стенам иерихонским, массивные колонны, двумя рядами подпирающие купалообразный свод. Айна, стоявшая на возвышении, возле пустующего трона Драконьих Владык, прикладывала усилия, чтобы различать отдельные выкрики.

— Возмутительно! — кричал стоявший в первом ряду купец в сине-белом полосатом дублете, в шляпе со страусиным пером. — Пока знатные лорды без конца собачатся, захиреет торговля, и страна наша обрушится в беззаконие и голод! Доколе мы будем терпеть этот бардак, господа?!

— Истинно так! — вторил ему сухопарый мануфактурщик. — Хорош уже воевать. Не закончим смуту — Лумей и Бритер поживятся нашими костями на следующий год, как услышать про тимлейнскую неразбериху и соберут армии.

Вперед вышел, доставая из ножен меч, пожилой седовласый рыцарь:

— Я, господа, клялся герцогу Айтверну и королю Ретвальду! — сказал он неожиданно зычно и ударил мечом о баклер, носимый на левой руке. Окружающие слегка притихли. — Какого дьявола творится, что теперь нас подбивают на восстание против них обоих? Эрдеры посадили на Серебряный Трон безродного проходимца, прикрывавшегося именем Карданов. Свалить его было дело чести. Ради этого граф Рейсворт увел на восток лучшие наши полки. Отчего теперь щенок Рейсвортов распинается про мятеж против наших сюзерена и короля? Что за гнусное изменничество стремятся нам протолкнуть? — рыцарь поглядел в сторону Лейвиса, с каменным лицом стоявшего рядом с Айной, и смачно плюнул на мозаичный пол.

На этих словах у юного Рейсворта лопнуло терпение. Незадолго до того он, рассказавший наиболее богатым и влиятельным жителям Малериона о случившемся в столице, замолк, позволив слушателям выговориться и высказать свое мнение. Мнение, вопреки всем ожиданиям Лейвиса, оказалось далеким от благодушного. О резне, устроенной Королем-Чародеем и верными ему демонами, кузен поведал со всем отпущенным ему красноречием — но понимания встретил немного.

— Вас там не было! — крикнул новый граф Рейсворт. — Никого из вас, а иначе вы бы не посмели так рассуждать! Ретвальд нарушил все устои, на которых стоит наше государство. Привел с собой нечисть — темных фэйри из-за грани, изгнанных в полуночную тьму Айтвернами и Карданами тысячу лет назад. Я их видел. Такие же, как в преданиях. Они разили всякого, кто стоял на у них пути.

— И правильно сделали, — бросил старый рыцарь. Айна насилу вспомнила его имя. Энгус Кольран. Служил в местном гарнизоне много лет. Подарил ей однажды деревянный кораблик с парусом. Тогда это был добродушный мужчина средних лет, с приятными манерами. Таким злым Айна его прежде не видела. — Предателям предательская смерть, я так объясню. Вы, юный мастер, кричите про отмщение, якобы положенное за вашего батюшку, а между тем сэр Роальд еще дешево отделался. Лучше пасть в бою от меча, чем от палаческого топора на плахе.

— Это были темные фэйри, — повторил Лейвис холодно.

— Да вы сами темный фэйри, милорд, извините за дерзость! Кто такие Драконьи Владыки, которым мы все верны? Десять веков назад повелители эльфов перессорились, как между высокими господами нередко бывает. Проигравшие убрались на север, победители основали Иберлен. Чем одни хуже других, ума не приложу. Если король Гайвен заручился поддержкой северян, так это потому, что дома никакой поддержки не нашел.

Лейвис бросил отчаянный взгляд в сторону матери. Леди Ровена стояла в окружении дам своей свиты по левую руку от положенного герцогу Айтверну кресла. Лицо графини оставалось совершенно бесстрастным. Только губы на один миг дрогнули — будто женщина старалась сдержать торжествующую улыбку.

На протяжении последних пяти дней Лейвис Рейсворт вел с матерью настоящую войну. Следующим же утром по прибытии в Малерион юноша заявил, что желает добиться созыва городского собрания. Графиня, по виду — невыспавшаяся и уставшая, сказала, что ее сын сеет бессмысленную смуту, и пожелала ему уняться.

— Не уймусь, дорогая матушка, — заявил тогда Лейвис, отставив от себя тарелку с завтраком. — Народ должен знать о перевороте, произошедшем в столице.

— И чего вы подобным образом добьетесь, распространяя направо и налево пугающие новости? Бунта? Смуты? Того, что озверелые горожане поднимут мятеж и осадят наш замок? А может, просто окажетесь подняты на всеобщее осмеяние? Вне зависимости от того, что вы затеете, сын, успехом это предприятие не увенчается.

Ровена Рейсворт была холодна, непреклонна и абсолютно уверена в своей правоте. Лейвис — тоже. Упрямства им обоим было явно не занимать, и было оно фамильным. Все больше кузен начинал напоминать Айне Артура. Собирая войска в поддержку Гайвена Ретвальда, брат вел себя точно также. Айна не пыталась высказать собственного мнения по поводу происходящего. Просто безразлично молчала, наблюдая за разгорающейся перепалкой.

— Да, — кивнул Лейвис. — Мать, вы правы. Давайте оставим народ в неведении, а сами примемся ждать известий из Тимлейна. Давайте дождемся, пока Гайвен Ретвальд явится сюда с войском и предаст нас всех смерти. Вы верите, что с ним можно договориться — а я знаю, что он обезумел, и пришло время думать об обороне. Если хотим уцелеть и не желаем закончить, как мой отец и его соратники.

Ровена Рейсворт устало откинулась на спинку кресла.

— Да, конечно, — сказала она. — Гайвен Ретвальд придет и предаст мечу всякого, кто ростом выше тележной оси. Не несите чепухи, граф. Столкнувшийся с мятежом государь способен на жестокость, но я видела этого молодого человека. Однажды выпустив ярость, он затем успокоится и окажется способен на переговоры.

Лейвис встал, со стуком отодвинув кресло.

— Я не намерен дальше продолжать этот пустой разговор. Я немедленно отправляюсь в ратушу и потребую у олдерменов созыва народного собрания.

— Сядьте на место, юноша, — голос леди Ровены зазвенел. — Иначе я прикажу солдатам отвести вас под замок, сославшись на овладевшее вами вследствии перенесенных тягот безумие. Доктор Норридж, если понадобится, подобный диагноз охотно подвердит. Душевное расстройство часто свойственно впечатлительным натурам.

Троюродный брат Айны до середины выдвинул шпагу из ножен.

— Если вы так сделаете, матушка, — сказал Лейвис с нехорошей усмешкой, — я стану драться с каждым солдатом, что встанет на моем пути, и либо погибну в бою, либо добьюсь своего. Вы правильно заметили, я теперь граф. Граф Рейсворт, ближайший из вассалов герцога Айтверна. В его отсутствие я имею право распоряжаться в Малерионе на правах наместника. И требовать от олдерменов собрать горожан я также могу. Воля ваша полагать меня безрассудным, но сейчас именно вы противоречите нашим законам, а вовсе не я.

На мгновение в столовой воцарилась тишина. Айна, все также молчавшая, отчаянно захотела оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, подальше от родственников. Девушке давно опостылела авантюра, в которую она влезла, купившись на посулы покойного сэра Роальда. Дочь лорда Раймонда отстраненно понимала, что Лейвис выступает на ее стороне, отстаивает, как он видит их, ее интересы — но никакого удовлетворения от этого факта не испытывала. Странное оцепенение овладело Айной. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Хотелось проснуться, и чтобы за окном был апрель, а отец оставался в живых.

В наступившей морозной тишине Ровена Эсмеральда Рейсворт произнесла:

— Мне жаль, что вы удались нравом в меня, а не моего супруга. Тот был сговорчивее. Окажись я вовремя в Тимлейне, сумела бы его вразумить.

— Я тоже сожалею о многом, матушка. Можете не поверить, но предприятие, начатое отцом, я поддержал не больше вашего. Но ставки в игре сделаны, и выбирать не приходится. Ретвальд — враг. Вы можете считать, что с этим врагом есть шансы договориться, а я уверен, что нельзя. Не препятствуйте мне.

После короткой паузы леди Ровена кивнула:

— Хорошо. Не стану отрицать, вы действительно обладаете правом созыва городского собрания. Но могу поручиться, что не стану содейтвовать вам в этом, а напротив, приложу все усилия, дабы развенчать безрассудство выдвинутых вами предложений. Идите и делайте, что считаете нужным, граф.

Лейвис воспользовался данным ему советом. Он немедленно отправился требовать аудиенции у городского совета. Как рассказал юноша Айне, возвратившись вечером, олдермены приняли его с хмурым видом, однако выслушали и согласились пойти навстречу, после того, как юный Рейсворт два часа убеждал их, что имеет срочные новости из столицы, которые должен сообщить народу. Авторитета в здешних краях Лейвис не имел, но имя отца оказалось на его стороне. Роальда Рейсворта в Малерионе уважали.

День всеобщего собрания оказался назначен на десятое сентября. Молодой Рейсворт разослал письма вассалам Айтвернов, живущим на расстоянии нескольких дней пути от западной столицы, и многим уважаемым людям из третьего сословия, приглашая их посетить Городской Дом Собраний. Тем временем разосланные олдерменами глашатаи ходили по улицам. Они оповещали людей о большом собрании, что состоится через четыре дня, и расклеивали по стенам листовки для обученных грамоте, а было таких в Иберлене большинство.

Леди Ровена свое слово сдержала, не оставшись в стороне. Вечером того же дня она также отправилась к олдерменам и имела с ними разговор, содержание которого осталось для Айны и Лейвиса тайной. Впрочем, девушка могла предположить, что супруга покойного графа не пожалела красноречия в попытках представить сына вздорным юнцом, решившим попусту возмутить общественное спокойствие. В следующие дни леди Ровена также имела много встреч, приглашая на обед в замок негоциантов и мануфактурщиков.

Назначенное Лейвисом собрание отменено не было — но когда оно все же состоялось, выяснилось, что большинство людей, чье слово имеет в Малерионе вес, не только осведомлены заранее о вещах, которые рассказывает молодой Рейсворт, но и предубеждены против высказываемой им позиции. Ровена Эсмеральда донесла свое мнение до олдерменов, а те постарались передать его родственникам, друзьям и деловым партнерам.

Известие о мятеже, случившемся в Тимлейне, распространилось по городу, подобно лесному пожару, вызывая кривотолки и слухи. Мало кто из присутствующих сочувствовал делу борьбы против Короля-Чародея. Люди явились злые, уже взбудораженные. Смотрели на Лейвиса кто со злостью, кто с откровенным презрением. Он говорил о деле своего отца, о необходимости противостоять тирану — но получал в ответ лишь насмешливые выкрики и ругань.

«Она смелая женщина, — подумала Айна о матери Лейвиса. — Не побоялась представить теперь уже покойного мужа запутавшимся в собственных интригах безумцем и отреклась от его дел. А люди устали от войны. Это высокие лорды в столице хотели перекроить королевство ради собственной выгоды. Малерион — город зажиточный, но все же провинциальный. Здешние жители хотят завершения смуты и примут любого короля. Мы для них просто возмутители спокойствия».

Лейвис, кажется, не понимал этого. Всматривался в толпу с отчаянием, продолжал выкрикивать какие-то увещевания, полностью теперь бессмысленные. Рассказывал, что Гайвен безумен, заключил сделку с темными силами, приведет государство к гибели. Ничто из этого не имело веса. Айна порадовалась, что кузен хотя бы не пытается завести разговор о ее собственном провозглашении королевой. Об этом она попросила Лейвиса умолчать, и леди Ровена, кажется, слухов тоже не распускала.

«Впрочем, через неделю, а то и быстрее, сюда уже могут явиться гонцы из столицы. Они непременно сообщат об этом. Как меня назовут тогда? Однодневная королева? Возьмут под арест, желая выдать разгневанному изменой королю? Вряд ли Ровена защитит меня». Девушка ощутила страх, в глазах помутилось.

Видимо почувствовав ее настроение, Кэран Кэйвен, стоявшая рядом, взяла дочь лорда Раймонда за руку:

— Успокойтесь, — сказала королева Эринланда негромко. — Попытка оказалась бесплодной, но ваш родственник все равно бы не успокоился, пока бы ее не осуществил.

За последние несколько дней Айна и Кэран неожиданно сблизились. Пока Лейвис то спорил с матерью, то пропадал в городе, пытаясь добиться поддержки местных влиятельных лиц, юная леди Айверн запиралась вместе с супругой Эдварда Фэринтайна и забрасывала ее бесконечными вопросами. О недавних войнах, далеких землях, искусстве управления государством. О том, как Кэран стала тем, кем является сейчас. Не сразу, но королева поведала ей свою историю — историю девочки, выращенной деспотичной матерью в холодном подземелье на краю света. Говорила эринладнка и о колдовстве, о том, как оно творится, как получить над ним власть.

— Представь, что это поток, — промолвила леди Кэйвен. — Это ветер, пронзающий весь мир. Это сама вселенная — она дышит, растет, изменяется. Не ты творишь магию, а она творит тебя. Раскрой разум, раскрой сердце, раскрой душу. Сделай так, чтобы собственные желания сделались частью желаний мира, и они исполнятся. Или прогни мир под себя, если твоя воля достаточно сильна. Чародеи поступают так. Нет заклинаний, нет пентаграмм, нет алхимических формул. Ты слушаешь потоки и направляешь их.

Айна тогда сделала попытку представить то, о чем рассказывала ей королева. Зажмурившись, отрешившись от назойливых мыслей и страхов, прислушавшись к пустоте, раскрывшись ее голосам, на мгновение девушка ощутила слабое подобие ответа. Прикосновение. Вздох. Эхо. Голоса стали настойчивее, обратились торжествующим хором. Дочери лорда Раймонда почудилось, сделаешь шаг вперед — и рухнешь в неистовый, штормовой, яростный океан, полный света, пламени, жизни.

Айна ощутила страх, потеряла концентрацию — и все исчезло.

Девушка открыла глаза. Кэран сидела напротив, делая вид, что изучает рисунок на фарфоровой кружке, из которой она пила травяную настойку. В огне свечей медные волосы королевы сверкали золотом.

— Почему вы не связались с мужем? — попыталась Айна сменить тему.

— Я же сказала тебе. Мир — это поток. Когда тебе кажется, что ты кричишь в пустоту, на самом деле ты стоишь посредине огромной площади. Тысячи ушей слышат тебя. Опытный волшебник способен подслушать беседу, ведущуюся при помощи мыслей. Я ношу на разуме щит, но мне пришлось бы отказаться от него, обратись я к Эдварду. На стороне Ретвальда выступили очень могущественные чародеи. Если мы обнаружим свое присутствие, они придут сюда.

— И вы не готовы рискнуть? — спросила Айна настойчиво.

Кэран чуть помедлила, прежде чем ответить.

— Не готова. Считай, что у меня имеются основания для такой осторожности.

Невольно девушке после этих слов стал вспоминаться сон, явившийся ей совсем недавно, в замке Каэр Сиди — сон о падении мира. Там действительно были все они, властители фэйри, собравшиеся в своей цитадели, наблюдавшие за обрушившейся на нее бурей. Они и правда казались исполненными могущества. Нашелся среди них один, чье имя оказалось Айне знакомым. Мэргар Ворфалер. Владыка драконов, из первой линии крови. Он уже снился девушке прежде.

Тогда, в первый раз, он сказал: «Если случится так, что ты окажешься в безвыходном положении, если тебе не смогут помочь друзья, если изменят все орудия, тебе принадлежавшие — обратись ко мне. Ты Айтверн, а Айтвернам дана сила отворить врата Бездны, в которой я заключен. Позови меня, назови мое имя — Мэргар Ворфалер, из первой линии Драконьего Дома. Холодным железом нанеси себе рану, проливая свою кровь — и я приду, чтобы тебя защитить».

Сейчас, стоя в малерионском Зале Собраний, глядя на разгневанную толпу, слушая, как рыцари и торговцы обвиняют Роальда Рейсворта и его сына в измене, Айна Айтверн прокручивался в памяти сказанное ей драконом. Их беседа завершилась не лучшим образом. Дочь лорда Раймонда заявила, что не желает иметь ничего общего с тварью из страшных старых легенд. Теперь она уже отнюдь не была уверена в своей правоте.

«На что мне опереться, когда все вокруг рушится? Те, кто клялся мне в верности в Тимлейне, почти все мертвы или разбежались, наверно. Надежды Лейвиса оказались беспочвенны — Малерион нас не принял. Гайвен сел на Серебряный Трон, сиды на его стороне, и кто сможет им противостоять? Артур? Он не владеет магией. Эдвард и Кэран? Два волшебника против десятков или сотен, что явятся с севера?»

Внезапная мысль оказалась одновременно соблазнительной и пугающей.

«Я не знаю, почему Ворфалер был заточен и изгнан, но дракон — мой родич. Едва ли фэйри союзники ему. Кто, как не они могли поместить его в то далекое и жуткое место? Может быть, мы могли бы воспользоваться его помощью? Он обещал, что поможет, и он — одной со мной крови. Разве другие какие-то выходы остались? Разве я не дошла до последней грани отчаяния?»

— Я считаю, вас нужно судить по закону! — крикнул тан Оливер Макграт Лейвису прямо в лицо. — Выдадим вас королю Гайвену, сударь, и пусть осуществит свое правосудие. Ваш отец нарушил порядок в стране, и кому, как не вам, отвечать за все совершенные им преступления!

Присутствующие поддержали Макграта одобрительным гулом. На лице молодого Рейсворта отразилась злость, он дернулся, хотел сказать в ответ нечто дерзкое — и не успел. Сделавшееся уже монотонным, несмотря на всю ругань и свару, течение собрания оказалось внезапно нарушенным.

Все случилось совершенно неожиданно. Из вестибюля, где толклись горожане попроще, ожидая, к какому решению придут высокие господа, внезапно раздались истошные, полные ужаса крики. Сверкнул ослепительный свет — и толпа с воплями раздалась в стороны, отступая к колоннам, освобождая место у входа в зал. Перепалка внезапно закончилась, обличительные речи были прерваны на полуслове. Дворяне и купцы замолкали, оборачивались, расступались. Они казались пораженными, недоумевающими, напуганными.

В какой-то момент вдруг воцарилась тишина — пугающая и давящая, напряженная, а затем снова раздался крик. Айна рванулась вперед, пытаясь сбежать вниз со ступенек возвышения и посмотреть, что же такое творится на входе, но Кэран Кэйвен поспешно удержала ее, схватив за локоть.

— Проклятье, — сказал вдруг Лейвис, которому с его места было лучше видно происходящее сейчас у распахнутых в вестибюль дверей. — Проклятье, — проговорил молодой Рейсворт совершенно потерянным, неживым голосом, и внезапно вытащил из ножен шпагу. — Он все же нашел нас.

Свет вспыхнул снова — более яркий, чем сотня свечей. Пространство в центре огромного помещения окончательно опустело. Толпа отступала к стенам, сжималась. Многие люди, следуя примеру Лейвиса, доставали оружие — мечи, шпаги, кинжалы, длинные ножи. С удивлением Айна заметила два пистолета. Впрочем, Малерион был портовым городом, и неудивительно, что кто-то из местных богачей уже успел заказать себе подобное оружие прежде, чем обитатели столицы.

Один из собравшихся здесь дворян выхватил из-под плаща взведенный арбалет. Стрела сначала прошила воздух, а затем, в середине своего полета, преломилась пополам и упала. Седовласый молодой человек в черном дублете стоял на пороге малерионского Зала Собраний и смотрел на собравшихся с непривычной кривой усмешкой. За его спиной — незнакомая Айне девушка, чьи волосы были цвета огня.

Юноша в черном взмахнул рукой — и у нескольких десятков малерионцев, стоявших к нему ближе всего, вдруг вырвало из рук неведомой силой оружие. Мечи, топоры и шпаги взмыли, взлетели в воздух, поднятые незримым ураганным ветром — и волной стального прибоя рухнули к ногам пришельца. Он наступил сапогом на один из клинков — и тот преломился.

— Так Малерион приветствует своего короля? — спросил Гайвен Ретвальд, перестав улыбаться. — Я ожидаю изъявления вашей верности, господа, и ожидаю немедленно.

Над его головой внезапно вспыхнул символ — соткался в воздухе сам собой, из теней и света. Черный дракон на золотом поле, как картина, порожденная чарами и пустотой. Четкие очертания оскаленной морды, широко раскинутые крылья. Затем дракон вдруг смазался, пришел в движение, его образ растекся подобно пролитым на лист бумаги чернилам — и собрался вновь, теперь приняв очертания вставшего на задние лапы хорька. Знак, хорошо знакомый всем в Иберлене. Герб королевского дома Ретвальдов.

Осознание, кто стоит перед ними, овладело малерионцами не сразу. Повинуясь слову седовласого человека в черном, вассалы дома Айтвернов, вельможи Запада, лучшие люди первого и третьего сословий стали медленно, один за другим, опускаться кто на одно колено, а кто и на два сразу. Гайвен удовлетвореннно кивнул. Двинулся вперед, легко перешагивая через валяющуюся под ногами сталь. Те из присутствующих, кто не был обезоружен магией, опускали клинки сами. Все, кроме Лейвиса. Он стоял на пути Ретвальда, и его поднятая шпага смотрела тому прямо в лицо.

Айна поняла, что ночной кошмар, от которого она бежала из Тимлейна, настиг ее и здесь, в родном доме, в самом надежном месте на свете. Король-Чародей пришел, и вряд ли он окажется милосерден.

 

Глава четырнадцатая

10 сентября 4948 года

Малерион

Когда Гайвен и Эйслин попытались войти в малерионский Дом Собраний, дорогу им преградили гвардейцы в цветах Айтвернов. Солдаты скрестили алебарды, вперед выступил, положив руку на эфес полуторного меча, хмурый рослый сержант:

— Внутрь сказано больше никого не пускать. Народу и так набилось достаточно. Как бы не было давки.

— Мы с женой хотели послушать, что скажет граф Рейсворт. Ехали для этого два дня.

— После послушаете. Граф договорит — глашатай выйдет и все объявит.

Гайвен подавил вздох. Меньше всего сейчас он готов был отступать перед препятствиями. Вчера молодой Ретвальд весь день просидел во все том же придорожном трактире, почти не выходя из номера. Иногда он разговаривал с Эйслин, а в остальное время смотрел в окно и думал. Сегодня к полудню они прибыли в Малерион, вместе с проезжавшим по дороге купеческим обозом, заплатив за проезд несколько фунтов.

Ни минуты он не чувствовал себя спокойно. Напряжение и тревога не отпускали — напротив, с каждым часом делались лишь сильнее. Неизвестно, что происходит в столице. Неизвестно, как ведет себя Келих, как приняли тимлейнцы устроенный им переворот, не случилось ли очередных резни и кровопролития. Неизвестно, живы ли еще Артур Айтверн и Эдвард Фэринтайн. Закрепившись в столице, Скегран вполне может нанести по Райгерну удар, а силы в его распоряжении имеются немалые. Несколько тысяч простых солдат мало что могут противопоставить армии фэйри, особенно если на стороне последних — боевая магия и машины.

Гайвен не мог позволить себе и дальше бездействовать и мучаться сомнениями. Следовало скорее все разрешить, а тут какой-то служака выходит и говорит, что проход воспрещен.

— У меня крайне важное дело, сударь, — сказал Ретвальд настойчиво. — Мне следует увидеться с графом Рейсвортом и малерионскими олдерменами, и передать им сведения, которые способны изменить ход совета.

Взгляд сержанта сделался презрительным:

— Крайне важное дело? При твоих-то обносках, парень, какие могут быть дела? Или показывай бумаги, кто ты такой, или проваливай и девицу свою забирай. Хотя девицу можешь оставить. Мы уж явно для нее будем лучшей компанией, нежели ты, — товарищи поддержали сержанта одобрительными ухмылками.

Первое, что Гайвен сделал в ответ на эти слова — сбросил заклинание невидимости. Чары рухнули тут же, и облик мещанской пары в затрапезной одежде, носимый Ретвальдом и Дановар последние два дня, пропал без следа. Малерионский гвардеец переменился в лице, увидев перед собой седовласого юношу в военного кроя дублете и девушку при оружии, в черном мундире с незнакомыми знаками различия. Впрочем, времени удивляться ему уже не осталось.

Гайвен обратился к потокам, зачерпнул их, привычным уже образом сформировал телекинетический кулак. Простое заклинание и действенное, когда нужно избавиться от противника, но не убить. Убивать сейчас, когда пришел заручиться поддержкой малерионцев, оказалось бы ошибкой, хотя Ретвальд все же испытал подобное искушение, услышав сказанные сержантом нахальные слова.

Чары сорвались с кончиков пальцев, как слетает с тетивы выпущенная стрела. Со всей тяжестью ударил огромный невидимый молот — и солдат отшвырнуло на десяток футов. В собравшейся внутри здания толпе раздались крики, а Гайвен невозмутимо переступил порог, чувствуя, как крепнет внутри него решимость. Пусть нет больше за спиной армии, не помогают ни эльфы, ни герцог Запада, но иберленский король пришел к своим подданным, и подданные ему покорятся.

— Радикальный способ преодолевать препятствия, — отметила Эйслин, доставая оружие.

— Единственно действенный, — ответил Гайвен.

В вестибюле в самом деле собралось сотен десять горожан, никак не меньше. В обычных обстоятельствах протолкнуться сквозь такую толпу было бы непросто. Еще одно заклинание, уже не боевое — и вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепивший толпу. С воплями и проклятиями горожане раздались в стороны, попятились. Ретвальд двинулся вперед — к широко распахнутым дверям Зала Собраний. Наперерез ему уже бросился еще один отряд гвардейцев, привлеченных замятней и шумом. Бойцы доставали мечи, взводили арбалеты.

Эйслин вскинула бластер, выстрелила в роскошную люстру — и та с грохотом обрушилась солдатам прямо на головы. Гайвен в свою очередь сотворил новое световое заклятие, окончательно распугав горожан и расчистив себе дорогу.

В самом зале рыцари Запада, явившиеся послушать Лейвиса Рейсворта, тоже доставали оружие. Ретвальд почувствовал, как подобно змее, его сердце кольцами обвивает гнев. И все же он не хотел сражаться — не сегодня и не с этими людьми. Придет день, и он лишит жизни Келиха Скеграна, Дэлена Дайнера и всех прочих выродков из их лживой шайки. Но одно дело убивать врагов, и совсем другое — истреблять собственный народ. Достаточно уже иберленцы убивали друг друга, и преступлением было бы лишать себя возможных союзников.

Прибегнув к магии, он вырвал оружие из рук ближайших к нему горожан. С грохотом смертоносная сталь обрушилась прямо к ногам. Злая улыбка рассекла губы. Гайвен поднял взгляд — и увидел Айну Айтверн, стоявшую на возвышении, занимавшем противоположный конец огромном зала, возле пустующего сейчас трона. Девушка глядела на него во все глаза и лицо ее было бледным, как у покойника. Рядом стояла Кэран Кэйвен. Ретвальд перестал улыбаться, готовый отразить магический удар волшебницы, если та решит его нанести.

Вслух он сказал:

— Так Малерион приветствует своего короля? Я ожидаю изъявления вашей верности, господа, и ожидаю немедленно.

Фамильный герб вспыхнул над его головой — дракон Крадхейков, преобразившийся затем в хорька Ретвальдов. Обе эти эмблемы Гайвен по праву мог считать своими.

Ретвальд ожидал атаки — но ее не последовало. Кэран так и не ударила — напротив, удержала рвущуюся с помоста Айну. Малерионцы прятали мечи, опускались на колени, преклоняли головы, поняв, кто явился в здешний высокий чертог. Гайвен пошел вперед, надеясь, что в этот раз ему в самом деле не придется драться. Если найти подходящие слова, дело решится быстро. Лорды Запада разумны, и поддержат скорее законного государя, нежели девицу, незаконно посаженную на трон заговорщиками.

Лейвис Рейсворт встал на его пути, и надежды на мирный исход дела рассыпались. В руке сын сэра Роальда держал шпагу, направив ее прямо на Гайвена. В груди Ретвальда вновь вспыхнул уже начавший было угасать гнев. «На что рассчитывает этот наглец? Зачем ему поддерживать проигранное дело? Свихнулся от амбиций и думает занять место за Серебряным Троном, подобно марионеткой управляя Айной?»

— Уйди с моей дороги, — сказал Гайвен, — и останешься жив.

— Не подумаю, — ухмыльнулся Лейвис. — Убирайтесь из моего города, ваше величество — вас тут не ждали. Здесь не любят предателей, а вы предали Иберлен.

В иных обстоятельствах Ретвальд бы рассмеялся, настолько абсурдно подобные слова звучали в устах сына изменника, нарушившего обе свои присяги — и вассальную, и офицерскую. Не желая тратить времени на разговоры, Гайвен выхватил бластер, подобранный им в Тимлейне с тела одного из убитых подручных Дэлена Дайнера. И замер — потому что Лейвис своей свободной левой рукой тоже достал пистолет. Не такой совершенный, как имевшийся у Ретвальда, с колесцовым замком — но дуло смотрело Гайвену прямо в глаза, а палец Рейсворта лежал на спусковом крючке.

— Не надейся, — сказал ему Гайвен. — Я выстрелю раньше.

Ухмылка Лейвиса сделалась шире:

— Может да, а может и нет, ваше величество. Интересно, умеете ли вы магией отбивать пули с восьми футов? Мне отчего-то кажется, что вряд ли. В худшем случае мы умрем оба, и такой расклад меня вполне устроит. Не пытайтесь колдовать — у меня уже палец чешется.

— Он тут не один, — вмешалась Эйслин. — Вы у меня на прицеле, сударь.

— И я тут тоже не один, сударыня, кем бы вы ни были. На верхних галереях — три десятка стрелков из охраны, и я сомневаюсь, что все они как один очаровались вашим господином. Хотя бы трое, да решатся нашпиговать его стрелами.

— Чего ты хочешь? — спросил Гайвен.

— Ничего особенного, милорд. Честного поединка. Никакой магии, никаких прочих ухищрений. Мы бросаем сейчас пистолеты и решаем наш спор при помощи остро заточенной стали. Дуэль. Божий Суд. Как у моего кузена Артура с его кузеном Александром.

При этих словах Ретвальд испытал недоумение. При прошлой встрече он уже дрался с Лейвисом — и победил. Молодого Рейсворта тогда спасло только вмешательство леди Кэран, сейчас почему-то молчавшей. Лейвис не был особенно опасным бойцом. Раньше, возможно, он и смог бы создать для Ретвальда некоторое затруднение — но не теперь, когда с Гайвеном были фехтовательные мастерство и опыт Шэграла, отточенные тем на протяжении многих веков. «Что ж, если мастер Лейвис желает героически погибнуть, не мне ему в этом препятствовать».

— Как вам будет угодно, сударь, — сказал Ретвальд со всей возможной учтивостью. — Считаем до трех, а потом начинаем. Эйслин, не вмешивайся. Это мой бой.

Пистолеты они отбросили и в самом деле синхронно. Гайвен выдернул палаш из ножен и кинулся на врага. Тот в свою очередь, даже не пытаясь защищаться, тоже атаковал. Это было самоубийственно смело. Ретвальд успел чуть отклониться — и выставленная Лейвисом шпага прошла в нескольких дюймах от его виска. Зато Гайвен, сделавший выпад из более низкой позиции, смог ранить противника в бок. Впрочем, не слишком серьезно. Рейсворт коротко вскрикнул, но устоял на ногах. Провернул руку, нанося клинком рубящий удар — и смог разрезать рукав дублета и верхний слой кожи у Гайвена на левом плече.

Ретвальд отступил в сторону и тут же сам ударил — крученым движением, с размаха, со всей силы. Палаш — тяжелое оружие, и бить им можно от души. Он надеялся сломать противнику его куда более легкий и тонкий клинок. К счастью для себя, Лейвис принял атаку на чашечку шпаги, а не на лезвие. Тут же выбросил вперед плечо и сделал короткий шаг, пытаясь произвести укол прямо над заблокированным им палашем Гайвена. Ретвальд дернул свое оружие вверх и вправо, отбивая клинок Лейвиса. Рейсворт не удержал шпаги и она вырвалась у него из рук.

Гайвен не знал, что спасло его в следующий момент. Должно быть, интуиция. Его чутье зацепилось за фразу «как у моего кузена Артура с его кузеном Александром» — и вовремя предупредило о грозящей опасности. Обезоруженный, Рейсворт тут же хлопнул правой ладонью по левой кисти — и серебряная молния вылетела из его рукава. Оказалось, что Лейвис в этот раз прикрепил к запястью игольный самострел. Ретвальд успел отдернуться в последнее мгновение — а затем телекинетическим заклятием обрушил противника на пол.

Эйслин бросилась вперед — но Гайвен остановил ее, выставив на пути девушки клинок.

— Я же сказал — не вмешивайтесь, леди Дановар. Это мой бой, и что делать с этим человеком, я решу сам.

Ретвальд подошел к Лейвису. Тот, упавший на спину, тяжело дышал. При приближении Гайвена Рейсворт попытался отползти — пока не уперся в колонну. Острие выставленного Ретвальдом клинка коснулось его кадыка.

Король-Чародей ощутил, как им владеют смешанные чувства. Лейвис бился отчаянно, бесстрашно, не жалея себя — и все же подло, в нарушение собственного договора о честной дуэли. Однако, разве Артур не поступил точно также, когда пытался одолеть Александра? Разве не пошел на все ради победы? «Что поделать, если наши враги переняли наши собственные методы?»

Несмотря на эти соображения, Гайвеном владела ярость. Перед ним был враг, предатель, изменник. Один из тех людей, что рвали Иберлен на части ради пустых амбиций, ввергли в хаос королевство. Нестерпимо хотелось сделать короткий выпад, довести дело до конца — и окрасить острие палаша багряной кровью.

— Бейте, — прохрипел Лейвис Рейсворт. — Вашего снисхождения мне не надо.

Неожиданно вспомнился Кузнечный двор. Тогда перед Гайвеном тоже были враги — и магия пылала в его руках, готовая разрядиться убийственным заклятием. Сейчас Эйслин молчала, оставляя за Королем-Чародеем право на выбор, но в тот день она воскликнула: «Вряд ли тогда вам стоит уподобляться мерзавцам и поступать как они. Вас уже называют тираном, насколько мне известно, и чудовищем. Вы в самом деле желаете тираном и чудовищем стать?» Вспомнились и две последние ночи, проведенные им с девушкой из Волшебные Страны. Между Гайвеном и Эйслин не случилось ничего из того, что нередко бывает между мужчиной и женщиной, оказавшихся в подобных обстоятельствах. Они просто спали бок о бок, но близость эльфийки успокаивала и придавала сил.

«Она дерется на моей стороне. Она единственная поддержала меня, когда все вокруг оказались против. Пошла при этом против своих. Сможет ли она и дальше уважать меня, если я в самом деле превращусь в чудовище? Кем я стану, если уподоблюсь Келиху? Не достаточно ли убийств я уже совершил?»

Собравшаяся вокруг толпа наблюдала. Раздавались какие-то голоса, но Ретвальд не прислушивался к ним. Мир сузился до острой полосы стали, до побелевшего лица лежавшего на полу человека. Из всех сотен взглядов, устремленных на него, король Иберлена различал лишь один — взгляд Эйслин Дановар, спасшей его жизнь и, вполне возможно, душу.

Рука Гайвена на мгновение дрогнула — а затем он убрал клинок. Глаза Лейвиса расширились — он сам еще не верил, что угроза немедленной смерти миновала. Гайвен сделал шаг вперед, протянул руку, желая помочь Рейсворту встать — и вдруг на ровном месте споткнулся. Потому что обострившимся восприятием среди сотен звучавших в Зале Собраний голосов он различил вдруг один — отчаянный, напуганный и злой одновременно.

Голос Айны Айтверн.

Девушка выкрикивала какие-то слова — и хотя с такого расстояния и в такой какафонии звуков Ретвальд не мог их разобрать, однако интуиция подсказала ему, что сейчас происходит нечто недопустимое. Он дернулся, развернулся, увидел дочь лорда Раймонда. Та стояла, с вызовом подняв голову, держа в руке обагренный собственной кровью кинжал. Айна закончила произносить заклятие — и в следующие мгновение мир рухнул.

Кэран Кэйвен держала крепко — с недюжинной силой, которую Айна никак не ожидала встретить у этой хрупкой изящной дамы. Девушка пыталась вырваться, но эринландка не отпускала. В центре зала решалась сейчас судьба ее кузена, последнего и единственного друга, до последнего верившего в Айну — и дочь лорда Раймонда ничем не могла ему помочь. Лейвис решился выступить против Гайвена Ретвальда — и едва ли мог выйти победителем из подобного боя. Сердце Айны наполнилось отчаянием. Она знала, что молодому Рейсворту не победить.

Никто не пытался вмешаться в происходящее. Даже леди Ровена наблюдала молча.

Когда противники только наставили друг на друга пистолеты, девушка предприняла еще одну попытку освободиться.

— Не дергайся, — прошипела Кэран, державшая ее за локоть, — иначе спеленаю магией.

— Зачем вы делаете это?!

— Спасаю твою глупую жизнь, вот затем. Ретвальд в ярости, и легко убьет и тебя, если ты попытаешься вмешаться. Или забыла, что он творил в Тимлейне? Юный лорд Гайвен в самом деле безумен, и потому лучше не путаться у него под ногами. Видит ясное небо, в свое время я совершила немало ошибок — и скорее умру, нежели позволю тебе пройти моей дорогой.

Айна не ответила. На глаза наворачивались слезы. Не хватало воздуха — злое чувство собственного бессилия удавкой сжимало горло. «Меня все обманули и оставили. Артуру не было до меня дела, он помешался на своих никчемных войнах. Отец бросил меня умирать в темнице Эрдеров. Александр умер. Гайвен вожделел. Дядя Роальд хотел использовать как инструмент в интригах. Только Лейвис был верен мне до конца. Я издевалась над ним, смеялась, была с ним жестокой — а он никогда не отступал. Он назвал меня королевой».

Прожитая ею короткая жизнь представлялась дочери лорда Раймонда в этот момент пустой и бессмысленной. Девушка чувствовала, как от нее отвернулись все, на кого она надеялась и кто был ей дорог. А Лейвис называл ее своей королевой, без малейшей иронии, без всякой насмешки. Той последней ночью в Тимлейне, когда темные фэйри напали на них, Айна была готова отдаться им на растерзание, а кузен потащил девушку в портал и сказал, что любит ее.

Противники сошлись, обменялись ударами. Затем еще раз. Сначала был ранен один из них, затем второй. Оба — пока что несерьезно, но Айна не сомневалась, чем закончится бой.

«Он любит меня безвозмедно, без всякого личного интереса, ни на что не надеясь, — подумала она о молодом Рейсворте. — Лейвис потащил меня сюда, в Малерион, потому что думал поднять армию Запада — и не его вина, что все замыслы рассыпались прахом. Разве я могу просто стоять и смотреть, как его убивают?»

Шпага вылетела у Лейвиса из рук. Рейсворт упал — должно быть, сраженный магией. Гайвен двинулся к нему, занося клинок, готовый в любой момент нанести последний смертоносный удар. На какую-то очень долгую, бесконечную минуту Айна впала в оцепенение, в безвольный вяжущий ступор — а затем само собой созрело решение. Единственно верное, как показалось ей тогда. Помогли невероятные сны, смутные предчувствия, отчаянные идеи, недавно пришедшие к девушке.

Зачарованный кинжал висел на поясе у жены Эдварда Фэринтайна. Именно с его помощью леди Кэран открыла портал, который привел беглецов из захваченного сидами Тимлейна во Вращающийся Замок Каэр Сиди. Оказавшись на другой стороне портала, волшебница сказала: «Я очень редко пользуюсь этим кинжалом. Он заклят на кровь моего рода. Применив его, можно открыть дверь и призвать к себе человека моей семьи».

Кэран Кэйвен все еще держала Айну за правый локоть, но девушка вывернулась, потянув чародейку на себя — и выхватила левой рукой колдовской клинок из поясных ножен. Кэран ахнула от удивления — и дочь лорда Раймонда тут же пнула ее каблуком в колено, вспоминая уроки, преподанные ей приставленным отцом инструктором. Хватка на миг ослабла — и Айна оказалась на свободе.

Девушка отступила, торопливо закатав правый рукав, резанула острым лезвием по запястью. Из раны выступила кровь, и Айна Айтверн, не дожидаясь, пока алые капли упадут на пол, стала произносить сами собой рвущиеся из глубин существа слова:

— Силой и властью Драконьих Владык, чистой кровью своей, именем рода моего! Мэргар Ворфалер, заточенный за гранью миров, изгнанный! Открываю дорогу тебе! Возвратись и исполни обещанное!

Все было ровно так, как описывала Кэран, говоря о магии. Наследница Айтвернов в самом деле чувстовала неистовый ветер, ревущий, воющий, яростный. Каждым граном своего естества ощущала она животворящий поток, пронзающий вселенную, приводящий в движение планеты и звезды. Среди миллиона голосов, просящих, жаждущих, поющих, она различила вдруг собственный — на краткий миг он оказался громче их всех. Потоки пришли в движение. Подчиняясь их воле, Айна Айтверн стала потоком сама.

В последний момент девушка увидела, что Гайвен Ретвальд смотрит на нее — и смотрит в отчаянии. Запоздало Айна осознала, что Король-Чародей убрал оружие и вовсе не собирается убивать ее троюродного брата. Впрочем, поздно уже было что-то менять. Капли крови сорвались с лезвия колдовского клинка. Они вспыхнули белым пламенем прежде, чем коснулись пола.

Свет вспыхнул, раздирая реальность. Пылающая дверь отворилась с ревом — расширяясь, пожирая пространство. Происходящее выглядело так, будто магические ворота открывались сейчас прямиком на Солнце, в кипящие недра звезды. Взвились, закручиваясь, шипящие протуберанцы. Дохнуло жаром. Многие люди с воплями ринулись к ведущим в вестибюль дверям. Другие, напротив, подняли клинки, сдвигаясь плечо к плечу навстречу неведомой угрозе.

— Что же ты наделала, глупая, — прошептала Кэран — и швырнула в портал ветвистую длинную молнию. Та сгинула без следа, поглощенная им.

На мозаичные плиты шагнул, коснувшись их лакированными ботинками, темноволосый мужчина в светло-сером пальто и светлом костюме. Он был широкоплеч, крепко сложен, хорош собой. Открытое мужественное лицо, серые глаза, волевой подбородок. Никакого оружия на виду. Стоило ему появиться, как пространственные ворота мгновенно закрылись, со свистом схлопнувшись в одну точку и пропав.

Мужчина оглядел зал. Он щурился при этом, словно не привыкший к солнечному свету. На губах играла осторожная неуверенная улыбка. Воцарилась настороженная тишина. Малерионцы стояли, не зная, чего ожидать от незваного гостя. Молчал, застыв как вкопанный, даже Король-Чародей. Лицо его, и без того бледное, сейчас напоминало мраморную маску. Приглядевшись, Айна заметила вдруг с изумлением, что Гайвена бьет крупная дрожь. Впервые она видела молодого короля в таком состоянии. По его рыжеволосой спутнице, напротив, ничего нельзя было прочесть.

Мэргар Ворфалер не торопясь подошел к Айне — а затем внезапно привлек к себе и поцеловал. Девушка едва не вскрикнула, когда чужие горячие губы накрыли ее собственные, а сухой язык проник ей в рот. Сильные руки сжимали талию, не давая упасть, потому что ноги Айны внезапно ослабли.

— Спасибо, — сказал наконец Ворфалер, отстранившись. — Ты спасла меня, девочка.

Первым среагировал, выходя из ступора, Гайвен. Лежавший на полу пистолет сам прыгнул Королю-Чародею в ладонь. Он немедленно сделал выстрел — а затем еще и еще, с остервенением нажимая на спусковой крючок. Огненные лучи пронзили пустоту — но ни один из них не причинил Мэргару вреда, потому что за спиной дракона вдруг раскрылись могучие крылья, сотканные из чистого света. Ворфалер развернулся навстречу Гайвену, запахиваясь в крылья, будто в сверкающий кокон — и кокон этот поглотил выстрелы, растворив в себе.

— Так меня не убить, — сказал Драконий Владыка мягко. — Тебе вообще меня не убить.

Ретвальд вновь отбросил пистолет. Его лицо исказила незнакомая прежде ярость. Вокруг пальцев Короля-Чародея собралась, чернея, первозданная тьма — и он ударил этой тьмой, словно длинным хлыстом, размахнувшись на несколько десятков футов. Одновременно выпустила вторую разящую молнию Кэран Кэйвен. Треск электрических разрядов наполнил воздух. Айна отшатнулась, в последнее мгновение уходя с линии огня.

Крылья дракона будто стали плотнее. Они потемнели, налились багровым — но все же выдержали обрушившийся с двух сторон удар. Свет, брошенный в бой Кэран, и тьма, призванная Гайвеном, в равной степени растворились в энергетическом щите, защищавшем пришельца из-за грани. Мэргар Ворфалер запрокинул голову, от души расхохотавшись.

— Вы не представляете, — сказал он, — насколько это прекрасно — жить. В любой форме и в любом виде. Ничто во вселенной не сравнится со свежим воздухом вашего мира. Господа, — продолжил он затем, — не занимайтесь бессмысленным делом. Я ценю ваше мастерство и уважаю имеющееся у вас могущество. Должен, однако, признаться — вам не хватит сил, чтобы меня одолеть. Я вернулся и сделаю то, что следовало сделать уже очень давно. Уверяю, по крайней мере лично вам результат моих усилий придется по душе.

Тот, кого Айна призвала своей кровью, сделал всего один шаг — и вдруг непонятным образом оказался возле открытого окна, в котором виднелись черепичные крыши, башенки старинных особняков и синее-синее небо. Ворфалер вскочил на подоконник, замер, с улыбкой оглядывая смотревших на него людей, а затем развернулся и шагнул вниз.

Спустя мгновение в ясное небо сентября взлетел, расправив уже настоящие, плотские крылья огромный дракон. Чешуя его была белее белейшего снега. Глаза его сияли расплавленным золотом. Шип на окончании длинного хвоста казался сделанным из серебра. Никогда в своей жизни Айна не видела создания более прекрасного. Казалось, что дивный зверь целиком создан из овеществленного света. Магия жила в его вертикальных черных зрачках — и она оглушительно пела в унисон с бесплотными голосами вселенной.

Сам собой поднялся неистовый ветер. Взмахнув крыльями, дракон описал над городской площадью широкую дугу, а затем взмыл к солнцу и бесследно пропал. Кинжал, который Айна Айтверн все еще держала в своих руках, выпал из ослабевших пальцев и со звоном упал на пол. Чувствуя, как подгибаются колени, девушка опустилась на плиты рядом с ним.

Только сейчас пораженные невиданные зрелищем малерионцы начали приходить в себя. Гайвен двинулся к Айне — и девушке сделалось страшно при взгляде на его лицо. Она вся сжалась, будто ожидая удара. Ретвальд уже вложил палаш в ножны и подобрал, спрятав в кобуре, пистолет, но более миролюбивым он от этого не выглядел. За спиной короля держались побледневший Лейвис и незнакомка в черном мундире.

Почему-то Айне в эту секунду подумалось, что она, должно быть, совершила нечто ужасное. Дочь лорда Раймонда едва осознавала все, произошедшее в последние безумные минуты, но чувство непоправимой ошибки, сделанной ею, вдруг сделалось навязчивым и почти нестерпимым.

Навстречу Гайвену выступила леди Ровена, наконец пришедшая в себя.

— Ваше величество, — сказала графиня. — Герцогство Запада и город Малерион приветствуют вас. Прошу прощения за неловкие обстоятельства, сопровождавшие ваше появление. Могу поручиться, что они разрешились и вы встретите в здешнем замке радушный прием. И, — губы Ровены Рейсворт на мгновение дрогнули, — благодарю за милосердие, проявленное к моему сыну. Он молод и не ведал, что творит.

— Не сейчас, — отмахнулся Ретвальд. — Это все не важно. — Он посмотрел на Айну в упор. — Ты понимаешь, что наделала? — спросил он сухо. Тон Короля-Чародея не предвещал ничего хорошего.

— Не понимаю, — призналась девушка совершенно честно.

Она и в самом деле пребывала в растерянности. Ей мало было известно о перипетиях древней истории — как, впрочем, и почти всем из ныне живущих. Семейные хроники почти ничего не говорили о судьбе первой линии их рода, отмечая, что последний ее представитель сгинул в давние времена. В первом из странных снов Мэргар выглядел весьма дружелюбным, хотя Айна и не пожелала с ним говорить. Второй сон продемонстрировал, что прежние лорды эльфов и сам Сумеречный Король относились к нему уважением и питали доверие. Айна не знала, почему в конечном счете Ворфалер оказался изгнан за пределы Земли, но посчитала, что ему можно доверять.

Однако и Гайвен, и Кэран попытались его убить, едва увидев. Странное единодушие.

— Ты выпустила на волю самую страшную из тварей, рожденных под небом, — отчеканил Гайвен. Помолчал, а затем продолжил. Ретвальд неуловимо вдруг сделался на вид каким-то старым, даже древним. Вновь, как и тогда, в Тимлейне, казалось, что некто незнакомый овладел его телом. — Две тысячи лет назад, — заговорил король Иберлена изъеденным бессчетными столетиями голосом, — люди развязали конфликт, историкам известный как четвертая мировая война. Жители нашего континента находились в союзе с фэйри, обитавшими тогда, как и сейчас, на севере. Город Антрахт, как и другие мегаполисы в нашей части света, был атакован. Консулат Империи Света обратился за помощью к Сумеречному Королю.

— Это я знаю, — сказала Айна.

Во сне, что привиделся дочери лорда Раймонда в Каэр Сиди, все было в точности так. Буря разверзлась в небе. Ударная волна едва не сокрушила стены и башни Цитадели Звезд — однако энергетические щиты устояли. Сумеречный Король Гэрион Скегран призвал на помощь Мэргара Ворфалера, принца Небес. Девушка хорошо помнила, каким уверенным в себе и спокойным выглядел Драконий Владыка в тот момент — будто и не сходили с ума, потрясаемые, основы вселенной.

— Видимо, ты не знаешь всего остального, — отметил Ретвальд равнодушно. — О случившемся тогда рассказал мне отец, — добавил он, вызвав у Айны потрясенный вздох. — Трайгар Крадхейк, Лернан Айтверн и трое высокородных сидов из дома Фэринтайнов отправились в место, называемое базой Горизонт. Сейчас это Вращающийся Замок. Мэргер Ворфалер возглавлял их. Там находились машины, с помощью которых Древние управляли оружием, помещенным на орбиту нашей планеты. Консулат хотел нанести ответный удар по противнику. Этот удар в самом деле был нанесен. Но не людьми.

Гайвен сделал паузу. Таким Айна не видела его никогда. Даже в ночь, когда он пришел возвращать себе Серебряный Трон во главе армии сидов. Подобным образом мог бы разговаривать оживший мертвец. Сейчас вокруг Короля-Чародея столпились, помимо его спутницы, Лейвиса и леди Ровены, несколько десятков не покинувших помещение малерионских вельмож. Среди них девушка заметила Оливера Макграта и Энгуса Кольрана. Все присутствующие напряженно ловили каждое слово короля.

— Мэргар Ворфалер убил последнего первого консула Антрахта и всех его сподвижников на базе Горизонт, — сказал Ретвальд. — Затем, подчинив своей воле машины Древних, он нанес удар по всему миру. По Империи Света, по противникам Империи Света, по нейтральным государствам, а было их немало. К тому часу многие города Земли уже лежали в руинах, но многие уцелели. После глобальной атаки не выстоял ни один мегаполис — за исключением Звездной Цитадели и других сидских крепостей. Уничтожались не только города, но также промышленные центры, — последних слов Айна не поняла. — Все, что осталось от цивилизации, — пояснил Гайвен. — Все, при помощи чего ее можно было бы возродить.

Ретвальд прикрыл глаза, словно вспоминая нечто, что видел и наблюдал сам.

— Мэргар, как мне рассказывали, заявил, что люди уже совершили достаточно зла — и проще извести их всех, нежели позволить продолжать действовать в том же духе. Он сказал, что лучше пусть сиды будут властвовать Землей. Прочие фэйри, присутствовавшие рядом, попытались противостоять ему, но принц Небес обездвижил их чарами. Наконец грянул бой, когда они смогли освободиться. Двое из Фэринтайнов пали в том бою. Лорды Крадхейк и Айтверн сумели распахнуть двери в Бездну и вытолкнуть Ворфалера туда. Ворота были закляты на кровь Драконьего Дома. В тот час с неба продолжал сыпаться огненный дождь, и оружие Древних истребляло жизнь на планете. Когда лорд Фэринтайн сумел подчинить боевые системы себе и остановить атаку, уже оказалась уничтожена большая часть человечества. Узнав о подлинном виновнике катастрофы, Сумеречный Король повелел это скрыть.

Пока Гайвен говорил, Айне казалось, будто она наяву видит все, описываемое им. Яркие картины разворачивались перед ее мысленным взором затем, чтобы сразу погаснуть. Она видела смерть и разрушение, помнила страх. Отчетливый образ внезапно вспыхнул в сознании — пылающий портал прямо посредине того самого зала в подземельях Каэр Сиди, где Айна недавно побывала вместе с Кэран и Лейвисом. Ворфалер стоял к нему спиной. Лицо принца Небес было в крови и ссадинах, а прежде щегольский плащ — изодран в клочья. Рядом с собой Айна увидела черноволосого мужчину, чем-то неуловимо напоминавшего своей внешностью Брайана и Гайвена Ретвальдов, и еще одного — похожего на Эдварда Фэринтайна. Они стояли все трое, рядом, и неистовый ветер рвался от них в сторону Ворфалера. Ветер, искры и свет.

С каждым порывом ветра Мэргар отступал все ближе к порталу, теснимый невидимой силой. Скривившись от напряжения, он пытался устоять на месте — и не мог. Самые могущественные и опытные чародеи мира противостояли ему. Сперва он сумел застать их врасплох, сковав неподвижностью, но теперь чары рассыпались.

— Вы допускаете ошибку, — сказал Ворфалер, оглядев друзей и родичей, ставших ему навсегда врагами. — Со временем вы осознаете сами. Вам не совладать с людьми. И тогда однажды один из ваших потомков призовет меня обратно. Уж поверьте, это я знаю наверняка.

Затем портал принял его в себя.

Когда Ретвальд замолчал, эта картина пропала. Первым, что осознала Айна тогда, было настойчивое желание схватить все еще валяющийся рядом кинжал — и всадить его себе прямо в сердце. Это представлялось справедливым и правильным. После того, что она наделала, жить не хотелось вовсе. Взор застилала мутная пелена слез, но и сквозь нее девушка заметила сочувствие, неожиданно проступившее на лице рыжеволосой незнакомки, пришедшей вместе с Ретвальдом.

— Простите, — сказала Айна Айтверн. — Простите. Я не знала. Ничего не знала.

— Никто не знал, — тихо сказал Гайвен. — Лишь главы Великих Домов. Две тысячи лет мы, фэйри, говорили, что люди начали войну. Это правда. Но правда также и то, что один из высочайших фэйри вмешался в нее, сделав хуже стократ. Мы боялись людей, но себя самих нам стоило бояться не меньше.

Айна не понимала, откуда Ретвальду известно все это. Не понимала, почему он разговаривает так, будто присутствовал при описываемых событиях лично, или по крайней мере, слышал от кого-то подробный их пересказ. «Может быть, — мелькнула мысль, — не только мне доступна память моих предков. Недаром же Ворфалер говорил, что мы с Ретвальдами родичи».

Впрочем, это все было сейчас совершенно не важно.

Рядом внезапно оказался Лейвис, помогая дочери лорда Раймонда встать. Она прижалась к Рейсворту, закрывая глаза. Теплые и такие родные руки гладили ее по спине, по плечам, по волосам. Единственным оставшимся стремлением по-прежнему была тяга исчезнуть, не существовать, провалиться на месте. Собственные ошибки обрушились на Айну горной лавиной и раздавили. «Сперва я прокляла и погубила отца, затем помогла дяде устроить переворот, а теперь вот это. Я не должна жить. Не должна. Просто не заслуживаю жизни».

Кажется, Айна говорила это вслух — пока Лейвис продолжал ее обнимать.

Холодный отстраненный голос Гайвена Ретвальда донесся будто с другого края мира:

— Все мы не заслуживаем в каком-то смысле права жить, леди Айтверн. Все совершили достаточно зла. И все несем долю ответственности за случившееся. Однако если мы в скорейшие сроки не придумаем, как поступать дальше — тогда нам и правда конец. Тот, кто пришел сегодня на Землю, явился сюда, чтобы истребить человечество.

 

Глава пятнадцатая

12 сентября 4948 года

Райгерн

В шесть часов утра к Райгерну подошла армия. О ее прибытии возвестила паника, поднятая стоявшими на городских стенах дозорными. Сперва они решили, прибыли карательные силы из Тимлейна, посланные Королем-Чародеем или его новыми союзниками, и едва не открыли по приближающимся полкам стрельбу. К счастью, нашелся в дозоре сержант, вспомнивший, что ожидалось прибытие подкреплений из Сендрика, и удержал излишне ретивых товарищей. Вскоре, когда войско приблизилось к воротам, стало заметно, что идет оно под знаменами Айтвернов. Четыре тысячи человек, пешие и конные, а также тянувшийся за ними обоз с боеприпасами, оружием и провиантом. Во главе армии ехали Алистер Тарвел, наследник Стеренхорда, и Блейр Джайлс, молодой лейтенант малерионской гвардии.

Войску открыли ворота, и оно вступило в город, направившись к Грозовому Замку.

Четыре дня прошло со сражения, в которой Эдвард Фэринтайн явил свою колдовскую силу, а Артур Айтверн, если верить слухам, обернулся крылатым змеем. Прослышав об этом, защитники крепости сдались на милость победителей, не пытаясь оказывать никакого сопротивления. Генерал Эдвин Лесли, правда, проявил присущую ему несговорчивость, и был посажен под замок. Почти все остальные здешние офицеры предпочли присоединиться к приведенным Айтверном силам, а вместе с ними — и находившиеся под их началом солдаты.

— Мне не понравились посланники Ретвальда, — признался Эдварду Фэринтайну один здешний капитан. — Вели себя не как люди, выглядели не как люди, прилетели на стальной огромной птице вдобавок. Вы, ваше величество, хотя бы человек. Мне кажется, — добавил он с внезапным сомнением. Эдвард усмехнулся.

Сегодня утром короля Эринланда разбудил порученец — сообщить, что явились наконец отряды, поднять которые неделю назад взялись Джайлс и молодой Тарвел. Заспанный, ощущающий мучительную боль во всем теле, Фэринтайн вышел на крепостной двор — посмотреть, как на него заходят конница и пехота. Нужно будет разместить новоприбывших в казармах, а значит утро предстоит хлопотное.

Эдвард до сих пор до конца не пришел в себя после битвы. Тогда он провалялся в беспамятстве до позднего вечера, а вновь ощущать магические потоки начал лишь спустя двое суток. К счастью, командование затихавшим сражением взял на себя Гленан, а вскоре к нему присоединился выдвинувшийся наконец из ставки Данкан Тарвел. Сейчас они оба, а также граф Свон и король Клифф, вышли посмотреть на малерионское войско.

При виде Клиффа Фэринтайн кивнул ему. Гарландец ответил небрежным салютом, приложив два пальца к виску. Совместное участие в нынешней войне сблизило их. Не настолько, конечно, чтобы считаться друзьями. Но вчера они даже посидели вдвоем за бутылочкой бренди.

— Не знаете, как ваша жена и дети? — спросил тогда Эдвард.

— Надеюсь, движутся в сторону гарландской границы, как я им и сказал. Охрана с ними, и та часть страны пока спокойна. А от вашей супруги были вести?

Фэринтайн не ответил.

— Что ж, — сказал Клифф. — Выпьем тогда за леди Кэмерон. Не знаю, есть ли вообще тот свет, но надеюсь, ей там лучше, чем нам здесь.

Они выпили. Воспоминание о смерти Кэмерон было для Эдварда как незаживающая рана. «Мы вместе сражались. Выстояли в самый тяжелый и темный час. Возьми я ее в жены тогда, это могло принести нам обоим радость. Но я отказался, и до сих пор не знаю, был ли я прав. Может быть, этот брак был бы лучше, чем тот, в котором я состою сейчас. Может быть, нет. Может быть, обстоятельства сложились бы иначе. А впрочем, она бы все равно бросилась меня спасать. И погибла».

Мир сделался серым и тусклым. Ко всему случившемуся привели несколько сказанных в запальчивости слов, похвальба перед лицом врага, обещание прибегнуть к позабытым и запретным силам. Кто бы знал, какие последствия возымеют эти слова. Эдвард чувствовал себя предателем. Ощущал вину за смерть леди Грейдан, бывшей ему ближе всякого друга, бывшей ему порой ближе даже законной супруги. Он смотрел в лица собственных офицеров, ожидая, кто первый осмелится высказать ему обвинение в смерти Кэмерон. Подобного обвинения так и не прозвучало.

Блейр спешился. Приблизился к Фэринтайну.

— Мы исполнили миссию, нам порученную, — сказал бывший оруженосец Артура Айтверна. — Стоит поблагодарить сэра Алистера. Он был весьма красноречив, убеждая командиров. В один момент я даже думал, они нас повесят за призывы к измене против короля. Но нет, не повесили, — Блейр усмехнулся. — Решили, что герцог Запада знает, что делает. У вас все благополучно?

— Леди Кэмерон погибла. Ретвальд прислал сидов, искусных в магии, и она пала в бою.

— Мне очень жаль, — сказал Джайлс. — А герцог Айтверн? Он в порядке?

В порядке Артур Айтверн не был. Он не приходил в сознание с того самого дня, как испепелил драконьим огнем принца Брелаха. Артур спал беспобудным сном. Не ворочался. Не стонал. Не бормотал ничего в беспамятстве. Лишь глазные яблоки бешено шевелись, словно молодой человек видел один сон за другим. Разбудить его при этом не получалось никаким способом. Не помог даже вылитый на голову кувшин холодной воды, не говоря уже о попытках трясти за плечи или кричать в ухо.

И не сработала магия. Четыре часа просидел Эдвард Фэринтайн над герцогом Запада. Применял все известные ему способы, пытаясь привести Айтверна в чувство или хотя бы вступить с его разумом в контакт. Без толку. Где бы ни был сейчас дух Артура, находился он очень далеко.

Несколько раз накануне Фэринтайну показалось, что кто-то другой, не Артур, пытается установить с ним телепатическую связь — но затем канал обрывался. На краткий миг потомку Повелителей Холмов почудилось, будто он различает присутствие Кэран — и тут же некая рябь пронеслась по потокам.

Эдварда не оставляло ощущение, что совсем недавно случилось нечто плохое. Больше сказать — ужасное, куда худшее, чем все предшествовавшие печальные события, взятые вместе. Энергетические потоки пребывали в дисбалансе — потревоженные, взбудораженные, смещенные. Попытка прикоснуться к ним вызывала почти физическую боль. Некая дисгармония нарушала порядок, от веку сложившийся в бестелесном мире. Прежний баланс сил накренился, заскрипел, приготовился рухнуть.

— Герцог Айтверн спит, — сказал Эдвард, отгоняя тревожные мысли. — Он очень многое перенес и нуждается в отдыхе. Он обернулся драконом, сэр Блейр, когда фэйри обрушились на нас. Это древняя магия, прежде доступная тем, кто принадлежал его роду.

— Как обратился драконом? — спросил Джайлс пораженно.

— Очень впечатляющим образом, — проворчал подошедший к ним Клифф. — Меня там не было, а жаль, ибо о случившемся чуде уже вся округа болтает. И город, и окрестные селения. Говорят, ваш герцог — новое воплощение Эйдана Айтверна во плоти. Возвратился в Иберлен, чтобы спасти его от северных демонов. Нашлись и такие, кто обратил внимание на имя вашего сюзерена — и уверовал, что это сам Артур Пендрагон вновь пришел в мир.

Эдвард поморщился. В переселение душ он не верил, и не любил, когда дело приобретало столь мистический оборот. Видя скепсис, отпечатавшийся на лице эринландского государя, Клифф Рэдгар развел руками:

— Это придумал не я, а местные жители. Они до сих пор помнят сказку про короля былого и грядущего, что отплыл в ладье на Авалон, но возвратится, когда этим землям и всему свету станет грозить опасность. Подумать только, — король Гарланда хохотнул, — четыре тысячи лет прошло, а они помнят. Меня бы так помнили. Вас. Нас всех.

— В самом деле, — протянул Блейр. — Мне мама рассказывала. Король Артур, и меч в камне, и Круглый стол. Я и к сэру Александру прибился, потому что мечтал быть таким, как сэр Гарет или сэр Ламорак. Не сэр Гавейн, конечно. Тот был слишком надменный. И не сэр Ланселот, он неправильно поступил с королевой.

Испытывая раздражение, как и всегда, когда речь шла о недоказуемых вещах, Фэринтайн сказал:

— Давайте сначала разберемся с людьми. Всех разместим и покормим. А вопросы реинкарнации станем обсуждать вечером, за кружечкой глинтвейна.

На то, чтобы покончить с хлопотами, потребовалось несколько часов. Грозовой Замок, с его многочисленными казармами и караульными помещениями, много раз перестраивался за последние века и мог содержать большую армию. Короли Иберлена видели в нем, как и в меньшем по размерам Эленгире, одну из основных крепостей, способных сдержать продвижение вторгнувшегося в страну неприятеля, если тот развернет наступление долиной Нейры с юга. После пресечения дома Райгернов окрестной областью стали управлять королевские чиновники. Сейчас эти чиновники держались тише воды и ниже воды, во всем подчиняясь приказам победителей.

Бой за Райгерн закончился достаточно успешно. Резни и беспорядков удалось избежать, солдатам нашлись крыша над головой и провиант. Местные бойцы, принявшие после сражения сторону Айтверна, также держались тихо. Хорошая вышла победа — куда лучше многих, которые Эдвард Фэринтайн повидал на своем веку. Вот только сам Артур Айтверн лежал мертвым сном, а леди Кэмерон и вовсе была мертва.

Предводители временно обезглавленного войска собрались в крепости, чтобы держать совет. Они разместились за большим круглым столом, оставив пустующим покрытое позолотой и обшитое алым бархатом кресло, полагающееся королю. Эдвард при виде этого круглого стола вспомнил популярные в здешних краях легенды о Камелоте и усмехнулся. На рыцарей того, легендарного короля Артура, его невольные боевые товарищи и впрямь были похожи. В том смысле, что та история тоже завершилась войной, раздором и братоубийственной распрей.

— Дела наши не столь уж и плохи, — отметил Данкан Тарвел. — Особенно теперь, когда ты, племянник, справился с поручением. Шесть тысяч у нас оставалось, за вычетом дезертиров и убитых в последнем бою. Полторы тысячи прибавились из местного гарнизона. Сомневаюсь в лояльности этих полков, так что будем за ними присматривать. И четыре тысячи, которые привел ты, Алистер.

— Их привел сэр Блейр, — сказал младший Тарвел скромно. — Я лишь составил ему компанию.

— Не важно. Важно, что они у нас есть. Больше десяти тысяч человек. Хорошая армия. Чуть меньше той, что была на Горелых Холмах, но лишь незначительно меньше. Если примкнут отряды из Малериона и мои стеренхордские резервы, станет совсем хорошо. Мы обладаем самой значительной военной силой в этой стране, милорды. Осталось решить, как ей распорядиться.

— Я не разделяю вашего оптимизма, герцог, — сказал Эдвард сухо. — Ретвальд непременно призовет, если уже не призвал, войска из Волшебной Страны. Бой с этим противником — отличается от всего, к чему вы привыкли.

Тарвел прищурился:

— На холме Дрейведен мы их разбили. И сейчас разобьем.

— На холме Дрейведен на стороне людей сражались Эйдан Айтверн и верные его дому сиды, включая обученных волшебников. Не меньше двух десятков. Именно они вошли потом в первый состав Конклава. На холме Дрейведен Дэглан Кардан созвал от себя и всех союзных герцогств двадцать пять тысяч человек против… скольких фэйри? Точные цифры неизвестны, но едва ли их было больше десяти тысяч. При таком численном превосходстве людей силы оказались равны, несмотря на то, что сиды использовали оружие Древних и магию. Мы сейчас подобным преимуществом едва ли располагаем.

— У нас есть вы, сударь, — тон сэра Данкана также сделался сух.

— Я. И граф Кэбри тоже есть. Нас двое. Не очень впечатляющая цифра.

— Вы всегда придерживаетесь настолько пораженческих взглядов?

— О, — хохотнул Клифф, — за это сэра Эдварда еще его кузен, покойный король Хендрик, невзлюбил. Так и грозил всякий раз повесить, когда сэр Эдвард предрекал неминуемый разгром. Но вы знаете, господа — Хендрик Грейдан лежит в могиле, а Фэринтайн меня победил. Вы к нему прислушайтесь, целее будете.

— Прислушаюсь, — кивнул Тарвел, в отсутствие Айтверна неофициально занявший должность командующего. — А что посоветуете нам вы, ваше величество?

— Занять оборонительную позицию. Надеяться, что враг не успеет в ближайшее время выдвинуться из Тимлейна. Ждать подхода подкреплений. Я, с вашего позволения, направлю гонца в Гарланд, с донесением, чтобы войска были готовы выдвинуться. Если сэр Артур подпишет, как регент, бумагу, разрешающую иберленским пограничным гарнизонам нас пропустить, через три недели у нас будет настоящая армия.

— Три недели — долгий срок. А сэр Артур неизвестно, когда очнется.

— Тогда вы подпишите, сэр Данкан. Вы по факту сейчас лорд-констебль этой страны. В крайнем случае подделаем документ, по которому Айтверн наделил бы вас подобным званием. Должен же кто-то принимать решения.

Тарвел нахмурился:

— Я не доверяю вам. Я не знаю, что вы потребуете за свою помощь.

— Ничего особенного. Будет достаточно беспошлинной торговли для моих купцов.

— Только этого? — Данкан криво усмехнулся. — А может, по ходу дела речь зайдет и больших преференциях, сударь? Может, пожелаете получить от нас парочку графств, а то еще и целое герцогство на востоке? Вы слишком заинтересованы в этой игре. Может, вы метите на престол, когда мы свалим Ретвальда? Рэдгары тоже состояли в родстве с Карданами.

— А сэр Артур, между прочим, против моей поддержки не возражал.

— Сэр Артур наивен и молод. А я стар и умен.

— Да как же вы не понимаете, — взбеленился Клифф. — Если треклятые эльфы захватят Иберлен, следующими они возьмутся за нас. Я предпочту остановить врага здесь, на ваших землях, которые мне чужие, нежели на пороге родного дома. Возможно, я и вел завоевательные войны в прошлом, но сейчас мы все должны отстоять свои владения, а не спорить и ссориться.

— А я согласен с дядей, — заявил Алистер. — Иберлен никогда не просил помощи у чужеземцев, и сейчас не станет. Будь вы столь щепетильны, как говорите, и о пошлинах не заговорили бы. Своих чародеев у вас все равно нет, а людей мы и здесь наберем. Великие дома непременно нас поддержут в скором времени. Эрдеры точно. Враг обломает зубы об Шоненгем, прежде чем вступит в Тимлейн.

— Этому врагу доступны иные, нежели нам, способы перемещения, — вставил Эдвард. — Видели летающую машину на внутреннем дворе? Уверен, она у них не одна. С их помощью можно за несколько суток перебросить большое количество солдат по воздуху, сделав несколько рейсов.

— У нас есть требушеты. Закидаем их ядрами на подлете.

Фэринтайн на это смог лишь скептически хмыкнуть. Он осмотрел оставшийся от Брелаха орнитоптер. Единственным видом стационарного вооружения на нем, из известных Эдварду по базам данных Вращающегося Замка, был огнемет. Уже этого хватило бы, впрочем, чтобы нанести существенный урон. На борту также обнаружилась солидная коллекция мечей, палашей и кинжалов, но никакого энергетического или огнестрельного оружия. Брелах, видимо, не испытывал к нему доверия. Зато тут имелось электронное устройство связи. Эдвард им пользоваться не стал, опасаясь обнаружения. Да и с кем бы он мог при его помощи побеседовать? С королем Волшебной Страны, разве что. Заводить подобные знакомства Фэринтайн не спешил.

Клифф между тем, видя самоуверенность обоих Тарвелов, приготовился вставить нечто язвительное. Эдвард тоскливо поглядел на Блейра, Томаса и Гленана, явно утомленных необходимостью созерцать перепалку. Стоило королю Гарланда набрать в грудь воздуха и приготовиться начать раздраженный монолог, как двери залы, в которой они все собрались, внезапно с тяжким скрипом отворились.

Артур Айтверн стоял на пороге. Волосы его, цвета спелой пшеницы, были измяты и всклокочены, как у всякого человека, что встал с кровати после долгого сна. Лицо его выглядело бледнее обычного. Под глазами залегли лиловые тени, но сам взгляд герцога Запада оставался тверд и осмыслен. Он был одет в светло-зеленый дублет, на ногах — высокие сапоги с серебряными рыцарскими шпорами, на поясе — фамильный меч с эфесом, изображавшим драконью голову.

В наступившей тишине Айтверн медленно проследовал к столу. Отодвинул кресло — то самое, за которым должен сидеть и сиживал не раз прежде иберленский король. Артур опустился прямо в него, положив руки на подлокотники.

— Герцог Тарвел. Я жду вашего доклада.

Эдвард вздрогнул. Прозвучавший голос был ему практически незнаком. Как и выражение лица. Как и поза. Прежний Артур сидел бы демонстративно небрежно. Непременно бы закинул ногу на ногу или подпер рукой подбородок. Этот держался так, словно носил незримые доспехи. Стало не по себе. Вспомнился Гайвен Ретвальд. Неужели этот мальчишка тоже заложил свою душу?

Тарвел, стараясь держаться как ни в чем не бывало, принялся рассказывать о последних событиях. Герцог Стеренхордский поведал об окончании боя, принятой у защитников Грозового Замка капитуляции, нынешних настроениях в городе и о прибывших из Сендрика дополнительных силах. Все это Айтверн выслушал внимательно, ни единым словом не перебив бывшего наставника.

— Благодарю вас всех за проявленную ответственность, — сказал он затем. — В особенности вас, сэр Блейр, и вас, сэр Алистер. Вы достойно исполнили возложенную на вас задачу. Боюсь, однако, нам рано расслабляться. Данкан, распорядитесь, чтобы армия была готова отражать нападение на город. Прикажите мирным жителям уходить. Всем, кто сможет. Скажите, что мы ждем атаки, и не хотим, чтобы пострадали невинные. Пусть рассредоточатся по лесам и окрестным деревням, пока все не уляжется.

— Вы ждете атаки, сударь?

— Я знаю, что она будет, Данкан. Повелитель фэйри знает, что я сделал и во что превратился. Знает о гибели своего брата. Он скоро придет за нами всеми. Войскам — занять по городу позиции. Ожидать атаки с неба. Подготовить пожарные команды. Запастись ведрами с водой. Владыка Келих хочет угостить нас огнем, — Артур Айтверн усмехнулся, — но ему придется узнать, что пламя — это по моей части.

Тарвел не выдержал:

— Откуда тебе все это известно, черт побери?

— Считай, что мне приснился сон, — впервые на памяти Эдварда Айтверн обращался к своему учителю на «ты». Не было в его тоне и привычного раздражения. Артур разговаривал с сэром Данканом, словно со старым другом. — Так оно на самом деле и было. — Герцог прикрыл глаза. — Прежде чем явиться сюда, — продолжил он, — я видел все, происходящее вокруг. Хищников, собравшихся вокруг Иберлена и оскаливших зубы. Эльфийских князей в Тимлейне, готовых идти на войну. Машины, пробужденные ими. Они движутся с севера — плывут, как корабли по небу.

— Сколько машин? — быстро спросил Эдвард.

В пророческие сны он верил. Глуп чародей, который не верит в них.

— Больше десятка, но меньше двух, — открыл глаза Артур. — Я не успел сосчитать. Одна большая. Длинная, как галеон. Пламя ревет в ее хвосте. Две меньше — их приводят в движение вращающиеся винты. Остальные машут крыльями, как металлические птицы.

Десантный корабль. Вертолеты. И орнитоптеры.

— Ты смог разобраться, чем они вооружены? — не отставал Эдвард.

— Я же сказал, — улыбка Айтверна была горькой и насмешливой сразу. — Они вооружены огнем. Пушки, изрыгающие длинное пламя. Я видел грядущее. Видел, как они опускаются на Райгерн, выныривая из облаков. Как кричат испепеляемые заживо люди, как горят торговые ряды и деревянные дома на окраине. Среди мертвецов шагал король эльфов, тиран и убийца, одетый как франт. То был старик с лицом младенца, и он шел по нашей могиле. Не первый раз, когда я вижу будущее, господа. И именно это будущее нам следует предотвратить.

За столом воцарилось молчание. Вельможи сидели, впечатленные прозвучавшими словами. Будучи, однако, во власти сомнений, Эдвард Фэринтайн решился заговорить:

— Плоха армия, не доверяющая предводителю, а ты — наш предводитель, Артур. Я видел, как ты становишься драконом. Теперь слушаю, как ты говоришь о магии и вещих снах. Это — твое наследие, но пользоваться им бывает опасно. Гайвен Ретвальд уже воспользовался им, и добром это не обернулось. Ты можешь нам поклясться, что ты тот самый человек, под чьи знамена мы прежде встали?

Артур Айтверн чуть помедлил, прежде чем ответить. Было видно, он подбирает слова.

— Когда я очнулся, — сказал он наконец, — слуга сообщил мне, что прошло четыре дня. Но для меня эти дни обратились годами. Мне снилось, я ходил звездными дорогами. Мне являлись замки, сотканные из облаков, и рыцари в солнечной броне. Я наблюдал города-кольца, металлическим ободом вращающиеся в черных безднах космоса, и города-ульи, штопором вонзающиеся в плоть мертвых планет. Моему взору предстали королевства, расцветающие под ясным рассветом, и королевства, одряхлевшие и мертвые, где лишь ветер перебирает кости непогребенных владык в опустевших дворцах. Мне снилось, что наш мир — лишь песчинка в бесконечных песках, капля воды в бушующем океане миров.

Он замолчал, внезапно выпил воды из хрустального графина. Затем продолжил:

— Почти все это уже изгладилось из памяти. Осталось лишь ощущение того, как мал наш мир перед лицом бескрайней вселенной. Гостям из блистающих звездных сфер он, наверно, показался бы невежественным и диким. Но и на этом клочке земли растут дети, заключаются браки, строятся семьи. На каждую пядь тут пролита кровь наших предков. За каждую пядь стоит бороться. В конце мне привиделось, как идут сюда самозваные властители мира. Они верят, что смогут править нами мудро, но господ нам больше не надо.

Артур снова отпил воды — жадно, большими глотками, осушая кувшин до дна.

— Я помню башню, стоящую на рубеже тьмы, — сказал он. — Там мне явился некто. Не демон и не ангел, такое же живое существо, как и мы, хотя и преисполненное пустого самомнения. Он рассказал мне многое обо мне самом. Слишком многое, наверно. Большую часть я попытался отвергнуть — но теперь ощущаю, как оно все равно по песчинке просачивается сквозь закрытые двери памяти. Я не могу ответить на ваш вопрос, лорд Фэринтайн. Возможно, я не тот человек, которым был изначально — а может быть напротив, тот, которым мне следовало быть. Случившееся изменило меня. Но могу поклясться — чужого дара я не брал, и чужой силой не прельстился. И я буду драться за Иберлен, пока стою на ногах, и затем тоже.

Он отодвинул кувшин. Встал.

— У нас мало времени, господа. Враг будет здесь, возможно, уже сегодня. Займемся делом.

— Хорошо, — сказал Данкан Тарвел, тоже вставая. И внезапно добавил: — Я исполню любой поступивший от вас приказ, ваше величество.

— Мой король — Гайвен Ретвальд, — отрезал Айтверн. — А про чертово кресло не думайте, оно просто подвернулось мне по пути. Этот дурацкий стол круглый, как в сказке какой-то, и я не присматривался. Я не потому туда сел, что у меня есть какие-то претензии на трон. Напротив. Я получил все основания полагать, что наш государь больше не враг нам.

— Почерпнутые из снов? — уточнил Тарвел с иронией.

— Почерпнутые из снов. Я этим снам доверяю, и вы мне поверьте.

— Уж простите, — развел владетель Стеренхорда руками, — но чтобы вы там себе не надумали, единственный человек, которого я могу назвать королем Иберлена, стоит сейчас прямо передо мной. Вы заслужили это право, независимо от того, что я говорил вам и о вас раньше. Пока другие думали об амбициях, вы думали о стране. Так, как умели.

Артур Айтверн долгим взглядом посмотрел на человека, учившего его быть рыцарем — и ничего на это не ответил. Лишь устало, измученно вздохнул, махнул рукой и пошел к дверям. После короткого колебания Эдвард двинулся следом.

10–12 сентября 4948 года

Малерион

Переполох, начавшийся в Доме Собраний, удалось обуздать раньше, чем он успел бы перекинуться на городские улицы и обернуться паникой, беспорядками и всеобщим хаосом. Леди Ровена проявила себя как настоящий лидер, отдав стражникам все необходимые распоряжения. На площадях герольды выкрикивали, что законный король Иберлена прибыл в столицу Западу и ждет от малерионского народа поддержки в борьбе с охватившей Тимлейн смутой.

Зеваки, конечно, все равно говорили о белом драконе, молнией прянувшем в небеса. Совсем замолчать подобное диво было бы никак невозможно. Ровена Рейсворт приказала объяснять, что враги короны используют чародейство, но и законный государь — тоже, и его волшебство непременно одержит верх, если будет поддержано мечами верных вассалов.

Наблюдая за проявленной женой прежнего графа Рейсворта активностью, Гайвен чувствовал к ней благодарность. Возможно, окажись эта женщина нынешним летом в Тимлейне, ничего бы и ни случилось. Ни восстания, ни всех этих бессмысленных смертей. Осознание собственной вины подтачивало душу. Видя, как этот гордый город покорно склоняется перед ним, Гайвен как никогда остро ощущал, что недостоин оказываемых ему почестей. Отрезвление пришло не сразу и оказалось горьким на вкус.

«Я был горд и глуп. Я открыл дверь, через которую в наш дом вошел враг. Я мог бы послать Шэграла к чертям, и плевать, что он не выпустил бы меня из Керлиндара. Вместо этого я предпочел пустить Повелителя Тьмы в свою душу. Позволил ему купить себя за бесценок, всего после двух часов задушевного разговора. В то время как Шэграла купил, незаметно для него самого, Келих, обманувший нас всех. Мы верили, что младший Скегран — ничтожество, а теперь это ничтожество сидит, наверное, на Серебряном Троне».

Понимая все это, Гайвен не мог ни единым словом винить Айну. Ни в одной старой хронике, ни в одном предании не говорилось о преступлении, совершенном Мэргаром Ворфалером. После Великой Тьмы обитатели Цитадели Звезд пытались выставить себя наставниками, воспитующими неразумное человечество. Всеми силами они стремились истребить память об отступнике, внесшем немалую лепту в то страшное бедствие. Признать преступление Мэргара означало признать, что фэйри не умней и не дальновидней людей, и точно также способны поставить жизнь на Земле под угрозу.

Девушка ничего об этом не знала. И была в отчаянии. «Я был в ее глазах обезумевшим колдуном, явившимся по ее душу. Ничего удивительного, что она прибегла к отчаянной мере. Вызвала тварь, которая, по словам Айны, проникала прежде в ее сны, выставляя себя товарищем и защитником».

Вечером, в одном из чертогов в белоснежном замке Айтвернов, чьи окна смотрели на западное море, Гайвен собрал возле себя Ровену и Лейвиса Рейсвортов, Айну Айтверн, Кэран Кэйвен и Эйслин Дановар. Ничего не утаивая и ничего не замалчивая, молодой король поведал слушателям обо всем, случившемся с ним. Рассказал о Силе, сводившей его с ума, доводившей до исступления, проникающей иссушающим светом в каждый угол сознания, нестерпимо болезненной, невыносимо желанной. Поведал о голосе, прозвучавшем во тьме, обещавшем дать наставления. Вспомнил переворот, произошедший в Тимлейнском замке, и описал боевые заклятия, дававшиеся с неожиданной легкостью. Рассказал о пламени, вспыхнувшем в Каскадных горах, о встрече с Шэгралом Крадхейком, о приходе на Звездный Совет, о сделке, заключенной после него с родичем. О чужой памяти, затопившей собственной. О возвращении в Тимлейн и устроенной бойне. О планах о покорении мира, ссоре с Артуром, подавлении нового мятежа, приходе короля Скеграна с войском — и поспешном бегстве из столицы.

Чтобы изложить все перечисленное в подробностях, Гайвену потребовалось около двух часов. В конце своей истории он сказал:

— Был ли я прав или нет, судить вам. Если вы считаете, что после случившегося я недостоин занимать иберленский трон — я отрекусь от него. Пусть вопрос престолонаследия тогда решает Коронный Совет или парламент, который я попытался созвать. Но прежде мы должны справиться с Келихом, и я сделаю для этого все, что могу.

Ровена Рейсворт, некоторое время изучавшее рисунок на скатерти, затем заговорила:

— Верно ли я поняла, — спросила она, — что вы, ваше величество, в полной мере теперь обладаете памятью и знаниями того, кто известен нам как Бледный Государь?

Сердце болезненно екнуло, сжимаясь. Наверно, все же не стоило признаваться еще и в этом. Гайвену нужна была поддержка этой женщиной, способной объединить вокруг себя западную часть королевства — а подтверждая, что часть Темного Владыки живет в его душе, он навсегда этой поддержки лишится. Пересиливая себя, молодой Ретвальд сказал:

— Это действительно так. Каждую минуту. Каждую секунду. Даже во сне, я чувствую Шэграла Крадхейка внутри себя. Мы перемешались так сильно, что я не уверен, где наши личности граничат. Я помню, как мой отец, лорд Трайгар, воспитывал меня в Звездной Цитадели. Помню, как учился на юриста в вашем, человеческом университете. Получил магистерский диплом. Хотел стать доктором права, но не успел. Случилась война. Я был очень напуган тогда. Отец сказал — он знает, что делать. Мы приходили к людям. Помогали им. Кормили голодных, исцеляли больных. Взамен мы просили отдать оставшиеся машины и оружие. Для сохранения и изучения, говорили мы. Затем принялись изымать силой. Когда отец умер, я продолжил его дело. Люди снова обрели могущество. Наступали на наши земли. Я боялся, что они обратят оружие против нас.

Круг менгиров встал перед его глазами. Эйдан Айтверн возник, как живой. Самоуверенный, не желающий ничего слушать, упертый. Все приведенные Шэгралом доводы разбивались, как стрелы об лед. Эйдан верил, что поступает правильно — а затем чародеи, воспитанные его учениками, вновь призвали небесный огонь. Они перессорились, передрались как злые дети, завладевшие оружием взрослых.

— Я считал, что стараюсь малым злом избежать зла огромного, — сказал Шэграл Крадхейк жене Роальда Рейсворта. — Я полагал, что я прав, а остальные — глупцы. Я был осведомлен о преступлении, которое совершил Ворфалер. Отец рассказал. Я хранил это как тайну, будучи верен клятве. Все в Великих Домах поклялись королю молчать. Я верил, что поступлю умнее, чем он.

Эйслин смотрела на него во все глаза. Даже она была поражена. Конечно, ведь простые жители Сумерек, подобные ей, ничего не знали о подобном. С самого детства их кормили приемлемой ложью.

— Скажите, — спросила Ровена Рейсворт очень мягко, — скажите мне, лорд Шэграл… Вы до сих пор считаете, что род человеческий должен быть подвергнут истреблению? Вы верите, что Иберлен следует уничтожить? Вы желаете нам всем смерти, высокий владыка?

Раньше он бы ответил, не сомневаясь, «да». Пока не стал одним целым с этим мальчишкой, воспитанным на глупых книгах, говоривших о справедливости, правде, добре. Пока не связался с глупым юнцом, верившим, что станет однажды мудрым королем. Когда-то он и сам был таким мальчишкой — пока не сделался тем, кого в Срединных Землях назвали средоточием зла. «Мы построим лучший мир. Не плачь о старом», — сказал ему отец когда-то. Где этот лучший мир, как до него добраться?

— Тысячу лет, — сказал Повелитель Тьмы, — я провел, заточенный в замке Керлиндар. Я видел, как бьется в агонии моя раса. Фэйри истребляли друг друга в борьбе за Звездный Престол. Они пользовались оружием, отнятым ими у людей, чтобы убивать с его помощью себе подобных. Вы хотите знать правду? Нет разницы между нами и вами. Это то, чего Келих не желает знать, чего долгие века не желал помнить я сам. В начале всего была лишь горстка драконов, бежавших из разрушенного мира. Они взяли часть человеческих племен и обучили своим искусствам. Впрочем, духи, лесные, горные и водные, существовали и прежде, как часть природы, богатой на выдумки. Карлики и гоблины тоже были раньше. Это ветви людского народа, развивавшиеся чуть иным путем. Но остальных драконы отделили магией. Сиды, альвы, сэлки, тилвит теги… все, кто зовется эльфами… Это люди, чей век был удлинен, чьи тела усовершенствованы, чей колдовской дар усилен. Теперть этот дар слабеет, а человеческое начало возрождается. Никакие чары не длятся вечно. И даже мы, те, кто происходит от драконов, такая же часть вселенной, просто берущая свое начало не на этой планете. Мы играли для людей в богов, но никогда не были ими. Мы тоже смертны.

Он видел, какое впечатление его слова произвели на собравшихся. Даже Кэран Кэйвен выглядела удивленной. Чего уж говорить о Лейвисе, Эйслин и Айне. Одна лишь леди Ровена не выдала своих чувств. Он не был уверен, имеют ли его слова хоть какое-то для нее значение. Представляются ли они вообще ей сколько-нибудь важными.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, лорд Шэграл, — сказала Ровена Рейсворт.

— Нет, — сказал он, вытолкнув эти слова с усилием. — Я не желаю уничтожать Иберлен. Больше не желаю. Я думал, что смогу разумно им править, соединив свой разум с разумом потомка, как делает это Сумеречный Король, вечный в своих наследниках. Но сейчас я больше не верю, что Иберлену нужен такой пастырь, как я. Скегран обманул меня. Всегда обманывал. И тысячу лет назад он остался в Цитадели, пока я вел недовольных. Он думал сделать всю работу моими руками — а когда я не справился, объявил меня изменником. Больше плясать под его дудку я не хочу.

— А чего вы хотите?

Он посмотрел на свои руки. Чистые гладкие руки совсем молодого человека. Тысячу лет он не видел их такими. Тысячу лет не ощущал себя настолько же молодым. Полным силы, могущества, магии. Хотелось снова драться — и побеждать. Хотелось властвовать и править. И все же, он знал, что это будет ошибочный путь. Понимал, чем он завершится, как завершался всегда.

— Я хочу умереть, — сказал Шэграл Крадхейк. — Это была слишком долгая жизнь. Я сделал, что мог, а хорошо или плохо — не мне судить. Пусть рассудит история. Кто бы ее ни писал.

Леди Ровена встала. Обошла стол. Коснулась его лица пальцами. Они оказались мягкими и теплыми на ощупь. Все, кто собрался вокруг, молчали. Женщина осторожно склонилась, посмотрев Темному Владыке, черному дракону, лорда дома Метели прямо в глаза:

— Вы уже умерли, лорд Шэграл, — сказала она. — И история, если не солжет, не станет вспоминать вас совсем уж строго. История — это просто книга наших ошибок, как мне кажется. Книга нашего раскаяния. Найдется в ней место и мне, и вам, и моему покойному мужу, и всем, кто здесь сидит. Теперь пусть живет ваш потомок. Позвольте ему совершить свои ошибки и обрести свое раскаяние. Он, наверно, никогда не забудет о том, каково это — быть вами. Но со временем начнет относиться к этому отстраненно, как к чему-то, о чем прочитал в старой и очень интересной книге.

Неотрывно глядя прямо в большие темные глаза, что застыли напротив, Шэграл кивнул. Затем последовало что-то вроде резкого, внезапного толчка. Это ощущалось так, будто весь мир в мгновение ока изменился, обернувшись вокруг невидимой оси. Восприятие преобразилось, цвета подверглись некой трансформации, звуки — тоже. Все осталось прежним и вместе с тем сделалось совершенно другим. Нечто подобное можно испытать при резком пробуждении, когда реальность сна сменяется реальностью яви.

Гайвен Ретвальд откинулся на спинку кресла, тяжело дыша:

— Спасибо, — сказал он леди Ровене. — Спасибо. Сам бы я никогда не справился.

— Глупости какие, — ответила графиня, подавая ему чашку с горячим травяным настоем. Юноша с благодарностью выпил. — Справились бы, конечно. Только на это потребовались бы годы, которых у нас нет.

— Вы чародейка? — спросил Гайвен. — Во многих иберленских аристократах течет древняя кровь. Может быть, в вас тоже? И это помогло вам сотворить то, что вы сделали?

— Я просто мать, намучавшаяся с сыном и мужем, — проворчала она. — Пейте горячее.

Гайвен последовал данному ему совету. Он чувствовал себя сейчас совсем не так, как во все дни, последовавшие после визита в Звездную Цитадель. Память пращура больше не сливалась с его собственной. Напротив, она отступила, изгнанная куда-то на самый край сознания. Теперь она и в самом деле напоминала закрытую книгу. Ретвальд отдавал себе отчет, что при желании может вновь открыть эту книгу и прочитать все, в ней написанное — но вовсе пока не хотел этого делать. Он знал, что магические навыки остались при нем — и этого вполне хватит.

Затянувшееся молчание прервал Лейвис Рейсворт:

— Раз мы больше не враги и все достигли примирения, надо решать, что делать.

— Вы правы, граф, — очнулся Ретвальд. — Надеюсь, мы действительно примирились и больше драться нам не придется?

Кузен Артура улыбнулся ему со всей возможной задиристостью:

— Это как время покажет. Не давайте повода — и драки не будет.

— Постараюсь не дать. Первым делом нам нужно связаться с Артуром и лордом Фэринтайном, и вновь заключить с ними союз. Леди Кэран, скажите пожалуйста, вы пытались установить телепатический контакт с вашим мужем? Я знаю, что как опытная волшебница, вы на это способны.

Кэран Кэйвен, до того тихо сидевшая в кресле в углу, качнула головой:

— Нет. Не пыталась.

— Вы можете объяснить мне причины этого? Я слышал о вас, как о храбром человеке, и не ожидал подобной осторожности. Я удивился, когда вы бежали из Тимлейна, вместо того, чтобы сразиться со мной. Я допускаю, что у вас были бы шансы победить в таком бою.

— Вы слишком хорошего мнения о моих талантах, сударь, — улыбнулась королева Эринланда. — Посмотрев на вас в деле, могу сказать — я вам совсем не противник.

— И все же. Вы держитесь в тени все это время, хотя могли действовать. Почему?

Наследница древнего рода Кэйвенов вздохнула. Кэран явно не хотелось откровенничать, но она пересилила себя.

— У меня есть на то причина. Сказать по правде, я предпочла бы первой назвать эту причину моему супругу. К несчастью, я не решилась сделать этого в Тимлейне. Опасалась, что тогда он, охваченный тревогой за меня и желанием защитить, не проявит решительности в прочих, куда более важных делах. Могу лишь признаться, что начни я рисковать, я бы рисковала не одной своей жизнью.

— О, — сказал Ретвальд, испытывая неловкость. — Понимаю. Тогда мне стоит поздравить и вас, и вашего мужа при встрече.

Чародейка бледно улыбнулась:

— Не стоит. Есть шансы, что мы все же не переживем эту войну. Но жизнью своего нерожденного ребенка я рисковать в любом случае не намерена, и сделаю все, чтобы его защитить. Потому и не решалась ввязываться в схватки. Не устояла лишь, когда услышала о Ворфалере. Эдвард рассказал мне об этом… существе, когда мы изучали закрытые архивы Каэр Сиди. Мы много лет пытались завести дитя. По иронии судьбы, получилось лишь теперь — когда мир стоит на краю.

— А так обычно и бывает, — вставила леди Ровена, глядя на Кэран с сочувствием.

— Что ж, — сказал Гайвен. — Я понимаю вас. Но ваша помощь нам все равно понадобится. Ваша колдовская сила потребуется мне, чтобы открыть портал. Настоящие ворота в пространстве — очень широкие. Я хочу провести с собой малерионскую армию, но если буду делать это один, истрачу все энергетические резервы. Я буду просто не готов к встрече с тем, что окажется на другой стороне прохода. А между тем, возможно, придется сразу принять бой. Я не могу в таких обстоятельствах истощать свои ресурсы. Предоставьте мне свое колдовское могущество, и я сотворю заклятие, а вы останетесь ждать моего возвращения.

— Хорошо, сударь. Куда вы собираетесь отправиться?

Гайвен задумался. Ему следовало как можно скорее найти Артура и Фэринтайна. Куда те повели свою армию, он точно не знал, но мог сделать предположение. Стеренхорд хорошо защищен, но слишком далек от Тимлейна. Находясь там, сложно вести войну в центральной части страны. Эленгир — напротив, слишком от столицы близок. Остается Райгерн. Идеальная во всех отношениях позиция, к тому же хорошо укрепленная.

— Я полагаю, герцог Айтверн и лорд Фэринтайн в городе Райгерне. Это отвечает всем соображениям стратегии и тактики. Даже если я ошибаюсь в подобном предположении, попав туда, я смогу лучше разобраться в происходящем в стране.

— Разумное решение, лорд Гайвен, — сказала Кэран Кэйвен. — Найдите моего мужа. Встаньте с ним вместе против сидов. И постарайтесь не держать на него зла за то, что он вам сделал.

— Не держать зла не смогу, — признался Ретвальд, вспоминая памятный выстрел в Сиреневом Зале. — Но я политик, и понимаю, что нашим странам лучше дружить — да еще против общего врага. Думаю, я найду с Эдвардом Фэринтайном подобие понимания. — Он посмотрел на сына сэра Роальда. — Граф Рейсворт, вы тоже понадобитесь мне.

Лейвис поерзал на своем месте. Поколебался, затем сказал:

— Давайте будем честны и без всяких уверток. В ваше внезапное раскаяние я не слишком верю. Мне кажется, вы так говорите только потому, что вам нужна наша помощь. Мне кажется, что не попробуй эльфийский король вас убить, вы бы и сейчас строили злодейские планы. Легко быть благородным, когда потерял все — а в Тимлейне никакого благородства я в вас не увидел. И вообще, я поклялся другой королеве, — он посмотрел на Айну, — и намерен быть ей верен, даже если она себя королевой считать отказывается. Несмотря на все перечисленное, я пойду вместе с вами. — Он выпятил вперед подбородок. — Я Айтверн. Я не трус. Я не позволю каким-то тварям распоряжаться моей страной.

Гайвен не сдержал улыбки. Ему показалось сейчас, что он слушает Артура.

— Благодарю за прямоту, граф. Я буду рад наконец сражаться с тобой на одной стороне, родич, — прибавил он внезапно для себя.

Айна Айтверн, до тех пор молчавшая, тоже вдруг встрепенулась, подала голос:

— В таком случае, пойду и я! Драконьи Владыки должны держаться вместе.

— Сидела бы ты дома, девочка, — сказала Кэран недовольно. — Я за тобой присмотрю.

Дочь лорда Раймонда во внезапном гневе тряхнула копной медовых волос:

— И не подумаю! Я наделала зла не меньше, чем Гайвен. Я помогла дяде устроить переворот. Я вызвала это древнее чудовище. Мы даже не знаем, где оно находится и что замышляет. Вы считаете, я стану отсиживаться за высокими стенами, пока другие стараются исправить последствия моих дел? Я не умею пользоваться магией, но сама эта магия во мне есть. Я пойду с Гайвеном — и пусть он берет мою силу столько, сколько ему понадобится, хоть до самого дна, хоть вместе с жизнью. Я другого не заслужила.

Ретвальд вздохнул. Вспомнил в очередной раз неловкий поцелуй в Стеренхорде — и постарался его забыть.

— Спасибо, — сказал он вместо этого тихо. — Жизнь твою брать не буду. И всегда буду считать тебя другом, а не врагом. Но вот твоя магия мне действительно понадобится. Мы и правда не знаем, где находится Ворфалер и что он станет делать дальше. Зато Келих, если я правильно его изучил, скоро нанесет свой удар. Мы должны этот удар остановить.

Следующий день был посвящен подготовке к походу. Удалось собрать не так уж много бойцов — около двух тысяч. Впрочем, это были в большинстве своем хорошо подготовленные люди, и с хорошим оружием. Скрепя сердце, Гайвен решил оставить в Малерионе лишь самую малую часть гарнизона. Он опасался, что этим оставляет западную столицу беззащитной, но иного выхода не было. Для войны, на которую они выступают, понадобятся все возможные силы.

Солдаты чистили оружие и готовились к бою. Они не боялись и не испытывали сомнений. Бойцы знали, что в сражение их поведут законный король Иберлена и граф Рейсворт из дома Драконьих Владык. Еще недавно ходили слухи, что высокие господа поссорились — но теперь они примирились и объявили, что сообща выступят против овладевших столицей захватчиков. Солдатам этой новости вполне хватило. А что захватчиками оказались эльфы из-за Каскадных гор — так ничего страшного в том нет. Говорят, кровь у сидов такая же красная, как у людей.

Гайвен и Кэран предприняли несколько попыток связаться с Артуром или с Эдвардом. Ни одна не увенчалась успехом. Один раз королеве Эринланда почти удалось установить мысленный контакт со своим мужем — но затем некая сила вмешалась в процесс, разрушив канал связи.

— Я уверен, это Ворфалер, — сказал Гайвен. — Он достаточно силен для подобного. Едва ли он хочет, чтобы мы оповестили весь мир о его возвращении. Хотел бы я знать, что он предпримет. И это беспокоит меня даже больше, чем все замыслы Келиха. Невозможно предугадать, на что способно существо, две тысячи лет просидевшее на краю вселенной. Возможно, он обезумел.

— Когда я открою вам проход и вы отправитесь в Райгерн, я тут же сама телепортируюсь в Каэр Сиди. Сил для этого еще хватит. Воспользуюсь кинжалом. Мне не нравится мысль, что он может попытаться снова воспользоваться могуществом Древних. Управление орбитальными спутниками замкнуто на Эдварда, но Мэргар этого может не знать. Если он отправится во Вращающийся Замок, я попытаюсь его остановить. Так или иначе. В крайнем случае, дам вам сигнал.

— Благодарю, ваше величество.

— Не стоит благодарностей, ваше величество, — улыбнулась Кэран. — В Тимлейне вы не пришлись мне по душе. Я рада, впрочем, что это впечатление оказалось ошибочным. Сражайтесь с врагом твердо — и да сопутствует вам удача. И всем нам.

Вечером того же дня Гайвен смотрел на пламенеющее закатом небо, сидя в уютном кресле на открытой лоджии в отведенных ему покоях Малерионского замка. Молодой король находился во власти странного, совершенно неведомого ему прежде спокойствия. Все дела сделаны, все приготовления завершены. Войско собрано и завтра утром двинется в путь. Потребуется всего лишь открыть портал — и шагнуть прямо в штормовое будущее.

Ретвальд понимал, что ему предстоит, возможно, самый страшный в его короткой жизни бой — и совершенно не испытывал страха. Все сомнения и тревоги остались далеко позади, оставив лишь чистую и ясную решимость. Гайвен был готов сделать все, что окажется в его силах, а дальше пусть все складывается как-нибудь само собой. Если их дело правое, они победят.

Эйслин вошла бесшумно, без предупреждения и без стука. Села в соседнее кресло. Поставила на стоявший рядом столик бутылку вина. На этот раз всего одну, зато астарийского, считавшегося одним из лучших в Срединных Землях.

— Я надеюсь, вы не станете возражать против моего общества, ваше величество.

— Ни в коем разе, прекрасная леди, — сказал Гайвен совершенно искренне. Присутствие этой девушки было ему приятно.

Эльфийка ловко разлила вино по двум хрустальным бокалам, протянула один Гайвену. Ретвальд с благодарностью принял его и осторожно выпил. После второго глотка по телу начало разливаться приятное тепло, а в голове посветлело.

Некоторое время Гайвен и Эйслин сидели молча, любуясь тем, как заходящее солнце прочерчивает по воде дорожку из чистого золота. Белые облака сияли, озаренные чистым пламенем — точно таким же, как драконье. Отсюда почти не было слышно городских шумов и казалось, что во всем свете царит удивительная, всеобъемлющая тишина. Наконец солнце скрылось, небеса сделались лиловыми, стремительно темнея. С моря подул ветер и стало немного прохладно. В воздухе запахло наступившей недавно осенью. В этих краях она почти еще никак не проявляла себя. Зажглись крупные и ясные звезды.

— Вы сказали сегодня вещи, многое для меня изменившие, — нарушила молчание Эйслин. — О происхождении моего народа. О преступлении, совершенном одним из наших предводителей в древности. Вы знаете, я всегда в каком-то смысле считала себя человеком. Любила человеческую музыку, человеческие книги. Хотя нас и пытались убедить, что мы другие. Что мы выше и лучше людей. Я никогда в это не верила. Мне страшно подумать, какое зло от нас скрывали.

— И люди, и фэйри были неправы. Для нас важнее всего не повторить ошибок, допущенных ими. Я должен за многое поблагодарить вас, леди Дановар, — признался Гайвен. — Вы спасли мою жизнь. Возможно даже, вы спасли мою душу. Тогда, на Кузнечном дворе. Потом, когда мы разговаривали после приема послов. В схватке с Дэленом. Даже тут, в Малерионе. Я не убил Рейсворта, потому что думал — вы бы этого не одобрили.

— Лучше будет, — сказала Эйслин с улыбкой, — если вы сами начнете понимать, как поступать стоит, а как — ни в коем случае нельзя. Но я рада, что смогла немного помочь вам, когда вы во всем совершенно запутались. В жизни иногда так бывает. Главное — найти потом верную дорогу. Не стоять на месте.

— Вы не просто помогли мне. Вы…

Девушка приложила палец к его губам:

— Я просто была собой, — прошептала она. — Этого вполне достаточно. Вы тоже будьте собой. Не Шэгралом Крадхейком. Даже не тем королем Иберлена, которым вас наверняка тщательно учили быть. Не наследником Бердарета Ретвальда. Просто Гайвеном. Уверена, у вас это хорошо получится. — Увидев, что Ретвальд замер, внимательно ее слушая, леди Дановар вдруг потянула его за рукав. — Идемте, — сказала она. — Давайте. Уже холодно, не будем тут мерзнуть.

Когда они оказались в спальне, Эйслин совершенно неожиданно для Гайвена поцеловала его прямо в губы, пристав для этого на цыпочки и обвхватив его шею руками. Этот поцелуй, нежный и страстный одновременно, терпкий, как вино, и свежий, как вода из родника, совершенно изменил что-то вдруг в молодом Ретвальде. Он застыл, не дыша — а потом в свою очередь накрыл губы девушки своими. В этот момент Гайвен совершенно и навсегда забыл Айну Айтверн.

Они стояли крепко обнявшись, слившись телами, как два растущих вместе дерева, чьи корни тесно переплелись, обмениваясь жизненными соками. Время проходило мимо, обступая их стороной. Голова Эйслин лежала у Гайвена на плече. Девушка дышала спокойно и тихо, а ее волосы, в которые юноша уткнулся лицом, пахли полевыми цветами. Минула вечность, и только по ее прошествии Эйслин отстранилась.

— Вот и хорошо, что все хорошо складывается, — сказала эльфийка. — А теперь давайте спать. Завтра предстоит сложный день, и нужно отдохнуть, чтобы встретить его достойно. Спите крепко. Я останусь вместе с вами. Только без всяких глупостей, пожалуйста, — добавила она строго. — Впрочем, знаю, с вами никаких глупостей можно и не опасаться. Вы порядочный человек.

— Вы будете моей королевой? — спросил Гайвен совершенно неожиданно для себя. И тут же испугался этого вопроса. Впрочем, отступать было уже поздно.

Вопреки всем его страхам, Эйслин широко улыбнулась:

— Если вы будете моим королем.

Утро выдалось холодным и ясным. Налетевший ветер развевал знамена. Войска строились на главной городской площади. Седлали коней всадники, разворачивались в стройные шеренги пехотинцы. На белом коне, в белом доспехе, вооруженный привычными уже палашом и лучевым пистолетом, Гайвен выехал к армии Запада, чтобы поприветствовать солдат. Голова была ясной, как никогда. Эйслин держалась на корпус позади него, тоже при оружии.

Ретвальд посмотрел на замерших перед ним офицеров. Перевел взгляд на Айну и Лейвиса — стоявших рядом, державшихся за руки. На лицах молодых Айтвернов отпечаталась решимость. Гайвен ободряюще им кивнул. Рядом стояла Кэран Кэйвен — в легком доспехе заместо привычного черного платья, с мечом у пояса и с уже обнаженным кинжалом в руке. Ровена Рейсворт тоже вышла из замка — проводить армию в бой. Гайвен был благодарен этой женщине. За все.

Король Иберлена полной грудью вдохнул воздух. Замер, стараясь во всей полноте осознать этот миг. Сегодня все изменится. Сегодня его жизнь или кометой рванет наконец вверх — или тяжелым камнем свалится в пропасть. Он был готов к любому исходу и абсолютно ничего не боялся.

Эйслин подъехала — и коснулась его пальцев своими. Гайвен посмотрел на нее, стараясь запомнить каждую черточку ее лица, пытаясь навеки отпечатать в памяти прикосновение ее руки. Даже если этот раз не последний, его не стоит никогда забывать. Затем Ретвальд обернулся к Кэран Кэйвен и к ожидавшим приказов бойцам.

— Начнем, — сказал он.

 

Глава шестнадцатая

12 сентября 4948 года

Между Тимлейном и Райгерном, в небе

Келих Скегран был рад хотя бы на время покинуть Тимлейн. Этот город оказался слишком своевольным. Сперва король Сумерек не сомневался, что сможет легко подчинить себе иберленскую столицу — и не сразу понял, до какой степени ошибся. Бунта, которого Келих ожидал и который готовился утопить в крови, не случилось. Солдаты несли службу, слуги не разбегались, аристократы оставались при дворе. Однако подлинной власти над Тимлейном это Скеграну не дало.

На следующий же день после бегства Гайвена Ретвальда собрался учрежденный им Сенат. Верховодили там мэр Генри Хьюстон, президент Восточной торговой компании Моррис и два дворянина, Дурван и Дрегг. Присоединился к ним, ко всеобщему удивлению, также прежде избегавший политики архиепископ Кемп. Пятеро названных джентльменов от лица прочих делегатов составили меморандум, в котором объявлялось, что Высокий Сенат Иберлена не признает действующего монарха низложенным, покуда якобы совершенные им преступления не будут рассмотрены и доказаны в судебном порядке.

Келих стоял перед самозваными парламентариями, испытывая в глубине души нешуточный гнев. Ни единый мускул, однако, не дрогнул на лице короля фэйри, когда он сказал иберленским сенаторам:

— Напоминаю вам, господа. Гайвен Ретвальд пытался убить меня, перекупив моих собственных Стражей. Вступил с ними в преступный сговор, покуда те находились у него в гостях. Я едва не сделался жертвой их покушения.

— Это все слова, сударь, — набычился Моррис. Этот упрямого вида человек привык стоять до конца, споря с деловыми партнерами или представителями властей, торгуясь о ценах, пошлинах или налогах, и при виде повелителя эльфов тоже не спасовал. — Я впервые вижу вашу сиятельную особу, — голос купца сочился сарказмом, — и не понимаю, отчего чужеземный монарх, будь он хоть сидом, хоть гоблином, самозвано распоряжается в нашей стране.

— Меня привел сюда договор с королем Гайвеном, — сообщил Келих.

— И этот самый договор недействителен, если король Гайвен вероломный подлец. Доказательствами подобного, впрочем, мы покуда не располагаем. Больше всего мне хочется попросить вас удалиться восвояси, но вижу, что вы вряд ли уйдете, — Моррис поджал губы. — В отсутствии короля мы берем управление городом на себя. Вас и ваших людей станем рассматривать как королевских союзников, пока его величество не заявил нам обратное. Тем временем разошлем гонцов по стране, в поисках государя, чтобы он прояснил нам подлинное положение вещей.

— Я могу арестовать вас всех, — сказал Келих холодно. — Могу даже убить, если захочу.

Президент Восточной торговой компании бестрепетно выдержал его взгляд:

— Можете. И тем самым докажете всем, что выступаете в роли захватчика. Спросите у тарагонцев при случае, как мы поступаем с теми, кто вторгся в нашу страну. В ваших же интересах действовать в законном порядке… сударь.

Скегран церемонно поклонился Моррису и вышел. Злость настойчиво требовала выхода, хоть какого-то, но король Сумерек сдержался. Он осознавал, насколько шатко в действительности его положение. Даже среди собственного окружения далеко не все поддерживали эту войну. Многие лорды, заседавшие в Звездном Совете, до сих пор полагали поход в человеческие земли авантюрой. Исчезни хотя бы формальная поддержка со стороны местных жителей, и недовольные немедленно заберут свои отряды домой.

Келих отправился в Веселую Башню, где томился Коронный Совет. Освободив лордов Коллинса, Гальса, Тресвальда, Таламора и прочих, он вкратце изложил им нынешнее положение дел. К Брендону Коллинсу Келих обратился прямо, уведомив, что может признать того, как наследника Карданов по женской линии, законным королем Иберлена. При условии заключения договора, подтверждающего право фэйри на военное присутствие в стране.

К удивлению Келиха, лорд Брендон чуть недовольно сказал:

— Я наблюдал уже за несколькими королями. Судьбу ни одного из них не могу блестящей, удачной или на худой конец приемлемой. Брайана убили стрелой в спину, Гледерика закололи чуть ли не во сне, Айна сгинула и вот Гайвен ныне тоже. Разделить их судьбу я не желаю. Благодарю покорно. Быть королем — похоже, не лучшее занятие в наши дни. Кстати, вы тоже поостерегитесь. Вы ведь тоже король.

Молодой человек бледного вида, звавшийся Виктор Гальс, учтиво добавил:

— У вас прекрасные манеры и чудесный костюм, но мы видим вас в первый раз в жизни и не уверены в ваших добрых намерениях. Едва ли мы сможем найти общий язык. Нам неизвестна подлинная расстановка сил в государстве. Если вы потерпите поражение, наше и без того неудобное положение станет безрадостным. Пока мы предпочтем занять нейтралитет.

Так и получилось. Коронный Совет устранился от дел. Аристократы разъехались по своим столичным резиденциям, запершись там. Сенат каждый день собирался в ратуше. В королевской цитадели, где разместились лорды Волшебной Страны, осталась и кучка придворных лизоблюдов, изначально выказавших поддержку Келиху. Впрочем, почти все они были нетитулованные дворяне либо вторые сыновья, крутившиеся в столице из желания найти тут покровителя, и никакой практической пользы от них не предвиделось. С таким же успехом можно было заключить союз с уличными зеваками.

Нынешний лорд-констебль Иберлена, генерал Бредфорт, продолжал командовать гарнизоном — вот только никакого уважения к Скеграну он не проявил.

— Меня назначил на высокую должность его величество Гайвен Первый, — сообщил генерал нахально, — за что я крайне ему благодарен. Вас сюда привел он же. Приказа вас отсюда выгнать я не получал, несмотря на все слухи о вашей с его величеством ссоре. Так что пока между нами худой мир. А дальше посмотрим, — Бредфорт усмехнулся.

Положение складывалось неудобное — но Келих понимал, что скоро оно изменится. Когда прибудут дополнительные войска. Когда удастся раздавить Айтверна или Ретвальда, а лучше обоих сразу. Лишенная нынешнего короля и вероятного претендента на его места, эта страна станет более сговорчивой. Куда делся Ретвальд, выяснить сложно. Наблюдательный спутник Цитадели подконтролен всего один, а обнаружиться наследник Крадхейка способен где угодно. Бессмысленно искать Гайвена по всему белому свету, попусту тратя время, пока он не объявился сам. Лучше начать с Айтверна, благо местоположение этого хорошо известно.

Келиху почудилось, будто некая вспышка грянула с запада, приведя в движение магические потоки. Однако с уверенностью утверждать он этого не мог, как не мог и досконально разобраться в причинах произошедшего. На таком расстоянии чутье его подводило. Король Волшебной Страны испытал тревогу, сжавшую его сердце, и распорядился солдатам, чтобы готовились выступать. Если Ретвальд укрылся в закатных краях и творит некое колдовство, следует покончить с Айтверном прежде, чем они объединятся.

Мысль открыть портал прямо в Райгерн Келих отмел. Айтверн может ничего не понимать в таких вещах, но Фэринтайн разбирается уж точно. И способен подготовиться к внезапному нападению. Скегран не был склонен недооценивать магию, имевшуюся у его противников. К тому же, он никогда не был в Грозовом Замке и сомневался, что сможет достаточно точно навести портал. Пара полученных со спутника картинок тут не помогут, необходимы собственные воспоминания, содержащие в себе ощущение присутствия. Выводить солдат на неудачную позицию, да еще и под возможными магическими ударами врага — самоубийственная глупость. Проще перебросить войска к городу по старинке.

Орнитоптеры, в количестве одиннадцати штук, уже находились в столице. Наконец из Цитадели подошло большое десантное судно в сопровождении двух вертолетов. Это были все воздушные машины, которые удалось изъять для военных нужд и привести в движение. Келих не сомневался, что еще несколько летательных аппаратов его вассалы оставили на своих тайных складах, не желая рисковать ими в бою.

Он сожалел, что не располагает ни бомбами, ни ракетами. Все образцы подобных вооружений оказались израсходованы за минувшие войны, которые фэйри вели между собой. В Цитадели имелись энергетические пушки, но снимать их с городских укреплений и переустанавливать на воздушные корабли король не решился. Звездный Совет не понял бы подобного шага. Придется обойтись огнеметами. Впрочем, это вполне эффективное оружие, если требуется усмирить дикарей. Айтверн не может похвастаться наличием у себя даже пороховой артиллерии. Стоит опасаться лишь чародейства, которое он и его союзники способны пробудить. Но тут уже придется рискнуть.

«Их двое, — сказал себе Келих. — Всего лишь двое. Один дракон и один опытный волшебник. У нас просто отличные шансы на победу». С ним самим находилось сейчас примерно двадцать магов. Мало кто в Цитадели ныне владел волшебством. Колдовской дар слабел, лишенный притока свежей крови. Прежде каждый третий фэйри умел творить чары. Сейчас — меньшинство. Многие из них, подобно Дэлену Дайнеру, скорее полагались на силу меча, нежели на силу заклятья. Но и двадцать волшебников, даже не очень сильных в большинстве своем, должны одолеть двоих.

Всего на борту главного корабля разместилось около шестиста фэйри. Весь цвет двора, высокие лорды с телохранителями и свитой, а также простые солдаты, готовые к бою. Еще двести — на больших вертолетах. Прочих бойцов приняли в себя орнитоптеры, способные каждый поднять до пятидесяти воинов. В поход Келих взял всю прибывшую с севера армию, не оставив в Тимлейне никого. Тысяча триста высоких фэйри из разных домов и кланов. Все силы, которые удалось собрать за такое короткое время. Хватит, чтобы разобраться с последышем Эйдана Айтверна и с погрязшим в своем высокомерии Повелителем Холмов Фэринтайном.

Генерал Бредфорт недоверчиво наблюдал за тем, как гости с севера, поднимаясь по выдвинутым трапам, шеренга за шеренгой скрываются в чревах диковинных металлических кораблей. Видя его замешательство, Келих улыбнулся:

— Вы что-то говорили о худом мире, сударь? Я выступаю на добрую войну. Мы встретимся с теми, кого ваш король Гайвен обозначил как врагов, и уничтожим их. Не желаете составить компанию?

— Благодарю, но нет, сударь. Я не получал соответствующих приказов, а вы мне не командир.

— Приятно встретить подобную верность присяге. Что ж, удачно вам оставаться.

И вот Келих стоял на мостике верхней палубы десантного крейсера и смотрел, как проплывает внизу долина Нейры. Широкая, чуть извилистая лента воды, темными пятнами — леса и рощицы по берегам, во все стороны — поля, с которых собран уже урожай. Мощенные камнем дороги, небольшие городки, деревушки и фермы. Спокойный идиллический край. «Почему человечество не находит покоя? Разве тот порядок, что мы подарили им, не безупречен? Разве не о нем они мечтали столько столетий?»

От Тимлейна до Райгерна ходу было больше четырех часов. Именно такую скорость могли развивать изношенные двигатели корабля. Не следовало излишне их утруждать. Орнитоптеры были способны двигаться быстрее, но подстроились к ходу крейсера. Они летели двумя широкими звеньями. Вертолеты сопровождали флагманский корабль по флангам.

Несмотря на почтенный возраст, воздушный крейсер выглядел внушительно. Длинный, сигарообразной формы, выпускающий пламя из сопел, он летел с тяжелым гулом. На бортах был нарисован расколотый молнией планетоид, герб королей Волшебной Страны. Мостик, с обзорной площадкой, располагался в носовой части судна. Здесь сидели за приборами пилоты, надев на головы нейрошлемы, и собрался штаб. Дэлена Дайнера, получившего генеральский чин, окружали военные офицеры.

Ради торжественного случая Келих сменил привычный свой дворцовый наряд на черный с золотом парадный мундир Дома Точащих Землю. В поясных ножнах — положенный по статусу длинный тонкий меч, заточенный с обоих концов. В руке Скегран держал тонкий бокал с коктейлем — виски и апельсиновый сок. Четвертый с момента вылета. Стоило бокалу опустеть, подходил слуга, поднося новый. Напиток прояснял мысли, придавая сознанию ясность.

Лорды Благого и Неблагого дворов собрались за его спиной — предводители кланов, вожди племен, в дорогих одеждах, в атласе и в шелках, в украшенных драгоценными камнями коронах. Не прислушиваясь к их шепоту, не пытаясь проникнуть в их потаенные мысли, Сумеречный Король и без того догадывался, какие настроения владеют ими.

«Они не хотели этого похода. Всей этой войны. Не желали оказываться к югу от Каскадных гор. До сих пор уверены, будто я совершаю ошибку, увлекая их за собой. Что ж, когда от иберленских полукровок не останется мокрого камня на месте, все признают мое превосходство и право сидеть на Зведном престоле».

Хрейдмар Лунный Жезл подошел к Келиху. Король ощутил его присутствие, даже не поворачивая головы. У ауры князя Альвхейма был особенный хорошо узнаваемый след. Скегран не любил этого вельможу. Хорошо помнил, что тот и сам метил на престол, когда погиб в междоусобной распре отец Келиха. Хрейдмар едва не одержал победу на выборах короля. Потерпев поражение, он остался лидером оппозиции, внимательно наблюдавшей за каждым шагом молодого Скеграна и ожидавшей его просчета.

— Есть вещи, до крайности меня занимающие, сир, — сказал альв.

Келих даже не повернул головы, словно в самом деле был увлечен изучением пейзажа.

— Говорите, князь. Я отвечу на ваши вопросы.

— Благодарю, сир. Нам противостоят Владыка Холмов и дракон. Они уже справились с принцем Брелахом. Вы уверены, что не стоило собрать большую армию, прежде чем выступать против них?

Келих был уверен. Любое промедление представлялось ему опасным, и выдвигаться он распорядился сразу же, как только подошли воздушние корабли. Исход предстоящего сражения решит не количество солдат, а количество обученных волшебников. С королем Волшебной Страны их было достаточное число, чтобы одолеть Фэринтайна и Айтверна — но нельзя допустить, чтобы к тем присоединились Ретвальд или эта исчезнувшая ведьма из дома Кэйвенов. Один чародей и один дракон — не противник. Но дракон и три сильных чародея — это уже серьезный враг. Если Айтверн, Ретвальд, Фэринтайн и его супруга объединятся, то бой предстоит вести практически на равных, и неизвестно, чем он еще завершится.

Фэринтайн — Владыка Холмов. Его жена владеет знаниями Конклава. А проклятый седовласый юнец забрал себе навыки Шэграла, которые тот оттачивал двадцать столетий с лишним. Каждый из них стоит пяти обычных волшебников, наподобие тех, что сопровождали Келиха ныне. Вместе они представляют собой серьезную угрозу, особенно если успеют объяснить Айтверну, как тому использовать свою Силу. Нужно сокрушить врагов поодиночке, пока они разобщены и не успели договориться. Скегран надеялся, что не успели.

С севера могли явиться еще несколько тысяч солдат, реши Келих подождать хотя бы неделю, пока те будут собраны и подготовлены. Эти солдаты потребуются, чтобы затем оккупировать страну. Обычные хорошие бойцы, обученные, вооруженные как следует. Пока они не нужны. При Райгерне все решит магия. И удача.

Нужно рискнуть. Немного смелости. Много силы. Никаких промедлений.

Вслух король ничего этого говорить не стал. Лишь промолвил:

— Вполне уверен, лорд Хрейдмар. Наши враги — недоучки.

— Вы так полагает, сир? Фэринтайн может оказаться посвящен в тайны своего рода, а дракон остается драконом всегда. Им даже не нужно владеть знаниями о магии. Они и есть суть всякой магии, существующей на свете. Разве нет?

— Суеверия, — улыбнулся Келих. — Сила драконов преувеличена, а мой брат был безрассуден и беспечен. За что и поплатился. Здесь достаточно много сильных чародеев, чтобы справиться с одним разбушевавшимся драконом.

«С Ворфалером же справились в свое время — а Айтверн не Ворфалер».

— Вы только что говорили о безрассудстве и беспечности, погубивших вашего брата, — не отступал альвхеймский князь, — а сами ведете себя не лучшим образом, как мне кажется. Или мы не бросаемся смерти в пасть, не зная брода в этой мутной реке?

Келих Скегран повернулся к лорду Хрейдмару. Вгляделся в холеное породистое лицо. Растянул губы в улыбке:

— Вы, может, и бросаетесь, а я знаю, куда иду. Или вы не помните, что память всех моих предков, от самого первого, принадлежит мне? Мы, Точащие Землю, побеждали и не в таких битвах. Я помню языческие храмы Атлантиды. Помню жрецов и друидов, что приходили к нам почерпнуть мудрости. Помню пиктов, что приносили нам жертвы в каменных кругах по всему северу. Помню, как драконы танцевали в грозовом небе на заре истории. Помню, как они гибли — от зачарованного копья и клинка. И дракона можно убить. Мой пращур Балеан Темный в одиннадцатом столетии лично сразил Фледарда Ворфалера на поединке чести. Ужели вы думаете, я слабее его?

На лице князя читалось, как в открытой книге, сомнение.

— Помнить не значит уметь, государь. Мне известны безумные ритуалы, принятые в вашем роду, которыми вы пробуждаете наследие крови. Мне неизвестно, каковы вы в настоящем бою.

Усмешка Келиха сделалась шире:

— Мотори я убил на ваших глазах, а он был не хуже Фэринтайна. В настоящем бою я буду драться почти также — только намного лучше. Не испытывайте мое терпение изложением своих сомнений. Сейчас утро, пройдет день, настанет вечер — и мы будем ужинать в Грозовом Замке. Вы насладитесь настоящей варварской кухней в духе Темных Веков, светлый князь.

Альв отрывисто кивнул и отошел к товарищам. Скегран отвернулся и вновь посмотрел на юг — туда, где в отдалении клубились тяжелые темные облака, закрывающие горизонт. Келих знал — Айтверн там, ждет его. Готовится к битве, собирает войска. Один из последних драконов. Недоучка, невежественный выродок, потомок отщепенцев. И все же — он правда опасен, если сумел принять подлинный облик.

Пальцы Келиха коснулись рукояти меча. Сомкнулись на ней, крепко сжав.

Это будет хороший бой, сказал себе король Волшебный Страны. Самый лучший. Достойный, чтобы о нем рассказывали сказки и тысячу лет спустя.

12 февраля 4948 года

Райгерн

Покидая башню, в которой обитал Драконий Владыка древности, Артур думал, что вернется домой — но путь этот оказался неожиданно длинным. Дорога растянулась, уходя в бесконечность. Сперва Артур падал — и бесконечные миры проносились перед его взором, удивительные, непредставимые, дивные. Затем незримые крылья развернулись за спиной, напитавшись звездным ветром — и он полетел. Чутье вело его, направляя, указывая путь. Дом был — как далекая теплая искра, пульсирующая в океане звезд.

И все равно, для него прошло долгое время. Полет прерывался сном. Артур видел картины иных жизней, иных лет, прожитых им — или кем-то, на него похожим. Они входили, изменяя его, преображая. Стоя перед Ворфалером, герцог Запада стремился отречься от внезапно проснувшейся памяти — но она все равно наполняла его. Сражения и государственные советы, улыбки красавиц, поклоны вельмож, предательства рыцарей. Войска, которые он вел в бой под красным драконьим стягом. Воины, что умирали с его именем на устах. Страна, которую он поклялся беречь.

«Мне не сбежать от всего этого. Мне уже не стать прежним, как бы я ни хотел. Это сильнее и выше меня. Это штормовая волна, обрушившаяся десятым валом».

Очнувшись в Райгерне, Артур с удивлением узнал, что в привычном ему мире минуло всего несколько дней. Это удивляло больше всего. Он мог поклясться, что прожил несколько жизней. Сейчас они вспоминались как сон — но все же были. Он делал что-то важное в этих жизнях. Любил, ненавидел, ошибался, убивал и спасал. Все то же самое, что и всегда. Обычный круговорот вещей.

Стоя перед собственными союзниками, друзьями и товарищами, герцог Запада внимательно всматривался в их лица. Совершенно другие, неожиданные образы приходили ему на ум. Каждый, с кем свела его судьба сейчас, оказывался давно, хорошо знаком — по бесконечной игре, что велась уже много веков.

Вот герцог Тарвел, хмурый, вечно ехидный, недовольный чем-то, постоянно себе на уме. Совсем как раньше, в те давние дни, когда звался сэром Кеем, наследником благородного Эктора, и приходился другом детских забав и названым братом Артуру Пендрагону, будущему королю Логрии. «Удивительно, что в этом воплощении он стал мне наставником. Как причудливо преломляются судьбы в каждом новом прожитом нами круге. Впрочем, Кей всегда любил наставлять — вплоть до нестерпимого занудства. В этом отношении он не изменился совсем. И опять холостяк».

Вот Эдвард Фэринтайн. Благородный рыцарь, первый меч Срединных Земель, воплощение чести, отваги, мужества. Он тоже совершал ошибки. Тоже бывал не прав. По его милости гремит нынешняя война. Не решись он выстрелить в Гайвена Ретвальда в Сиреневом Зале, все могло сложиться иначе. Сэр Ланселот Озерный допускал просчеты и прежде. Это он развалил Камелот, разрушив прежнее рыцарское братство, когда прельстился женой своего сюзерена. И все же он был, оставался и останется другом. Артур был рад видеть его здесь, сейчас, на исходе всего.

«Они ведь уже прежде дрались с Гайвеном. Это даже смешно. Не с Гайвеном, конечно. С сэром Гавейном». С тем самым, что одолел Зеленого Рыцаря. Артур хорошо помнил его — словно видел в последний раз вчера. Герцог Оркнея, сын короля Лота, воспитанный властной и строгой королевой Моргаузой. Холодный, аристократичный, гордый. Романтик в душе. Наследник древнего рода. Герой бесчисленных преданий — чем-то он понравился трубадурам следующих веков. У ворот замка Бенвик Гавейн пал от руки Ланселота. Так странно видеть его не надменным вельможей, а мальчишкой — и собственным королем.

Стараясь отрешиться от непрошенных мыслей, Артур повернулся к Блейру Джайлсу — чтобы увидеть в нем Персиваля. Юного, чистого, преданного идеалам рыцарства до конца. Вместе с Галахадом они отправились некогда на поиски Грааля, приведшие их в замок Каэр Сиди — подлинный Каэр Сиди, великий и древний. Айтверн не хотел думать о том, кем стал в этом времени Галахад, завершивший свой безумный поход. Не хотел думать о человеке, от его руки павшем в Тимлейнском замке на исходе весны.

«Все это чушь. Игра воспаленного разума. Я выискиваю сходства и параллели там, где их нет. Играю с собственным воображением. Нужно выбросить из головы чушь и сосредоточиться на деле».

Но стол был перед ним — и в самом деле круглый, как в сказках из детства. «Было сказано, они вернутся, Артур Пендрагон и его рыцари — в самый темный час, когда потребуются людям. Не хочу думать, что это наконец случилось. Не хочу думать, что это в самом деле мы. Мы позорным образом передрались, перессорились, утопили эту землю в крови. Как мы можем оказаться теми героями, которых ждал и в которых верил народ?»

Однако, хорошо зная былую историю, Артур знал, что и Камелот пал, разрушенный теми, кто некогда весело пировал в его стенах. На последнюю битву, на поля Камланна привел Мордред свои войска — подобно тому, как ведет ныне Келих свои. Айтверна замутило. Он отчаянно не желал чувствовать себя актером в театре истории, пешкой на шахматной доске времени. Сделалось душно. Хотелось выйти на воздух. Подставить лицо ветру.

Айтверн остановился на крыльце у подножия главной башни Грозового Замка. Застыл, дыша полной грудью, вцепившись в перила. Небо скрывали уже по-осеннему сумрачные облака, холодный ветер бил в лицо, отрезвляя и изгоняя навязчивый бред. Из холла вышел Фэринтайн. Приблизился, захотел что-то сказать — и не успел.

Мир содрогнулся, пришел в движение, закачался выворачиваемым из земли деревом. Вспышка света ударила в небеса. Прямо вверх забил сияющий фонтан, разбрасывающий во все стороны электрические искры. Закричали солдаты, находившиеся во дворе. Кто-то выхватил оружие, кто-то принялся взводить арбалет. Столб света расширился, раздался во все стороны, превращаясь в пламенеющие ворота. Семь повозок легко могли бы проехать сквозь них в ряд.

Айтверн закричал во всю глотку, отчаянно жалея, что нет рупора под рукой:

— Не стрелять! Не атаковать! Ждать моей команды! Кто откроет огонь, тому голову с плеч!

— Ты рехнулся, — прошипел Эдвард, дергая его за рукав. — Если там Келих?

— Нет, — ответил Артур, будучи весь во власти непонятного предчувствия. — Не Келих. Он на своем корабле. Он не явится сюда вот так. Не посмеет. Поверь мне. Я знаю точно.

Когда из пространственного портала выехал, верхом на белом коне, в белом плаще и доспехах Гайвен Ретвальд, Айтверн и сам едва удержался, чтобы не выхватить у ближайшего из воинов арбалет. И все-таки он не стал этого делать, удерживаемый некой силой на месте. Стоял и смотрел, и думал, как важно не выхватить меч.

Сюзерен… бывший сюзерен… на первый взгляд мало изменился за прошедшие дни. То же лицо, спокойное, невыразительное, немного угрюмое. По нему всегда было сложно что-то прочесть. Вот только прежду у Гайвена не было в седле такой безупречной посадки. Руки небрежно держали поводья. Поворот головы был царственно надменным. На поясе — клинок, и еще какое-то оружие, кажется пистолет, в кобуре. Заметив Артура, застывшего в нескольких десятках футов от него, Гайвен медленно поднял руку в приветствии, открытой ладонью вперед.

За его спиной показались еще три всадника. Айна и Лейвис. Живые, здоровые, невредимые. С ними — незнакомая рыжеволосая девушка в черном. Лошади были явно напуганы проходом через колдовские ворота, но всадники держали их в узде крепко.

Айна Айтверн вскрикнула, едва увидела брата, и начала торопливо спускаться с коня. Лейвис торопливо помог ей. Кузен был одет по-боевому, в легкие доспехи, и выглядел странно повзрослевшим. Последовал примеру родичей Артура и Ретвальд, легко выскользнув из седла. Слишком легко — как прирожденный наездник. У прежнего Гайвена это получилось бы гораздо менее изящно.

Солдаты не двигались с места, но оружие держали наготове. Стоит дать им команду — и с Ретвальдом будет покончено. Даже трижды чародей не остановит столько стрел сразу. Тем более, рядом Фэринтайн, который непременно внесет свою лепту, сокрушая все линии магической обороны, которую Гайвен попытается выставить. На миг Артур испытал немыслимое искушение в самом деле отдать подобный приказ. По крайней мере с внутренней войной тогда будет покончено.

Ведь неизвестно, с какими намерениями Гайвен явился сюда и какими посулами переманил на свою сторону Айну. Еще недавно Артур утверждал товарищам, что Ретвальд больше не враг Иберлену, но на чем основывалась подобная уверенность? На словах Ворфалера? Дракон легко мог и соврать. Необдуманно доверяться его словам. Ретвальд совершил достаточно злых дел. Это он впустил эльфов в страну. Он поставил королевство на грань гибели, продав душу Повелителю Тьмы. Тимлейну нужен лучший король, чем он.

Король былого и грядущего обязан наконец вернуться. Это будет правильно. Мудро.

Но если запоют стрелы, жизнь Айны тоже окажется под угрозой, а сестру Артур любил, несмотря ни на что. Даже невзирая на ее попытку переметнуться к Рейсворту. Айтверн до сих пор не забыл тот далекий уже апрельский день, когда готов был защищать Айну от всех демонов мира. Защитит и теперь. Даже если она отвергнет его, как отвергла прежде. Даже если станет врагом. Слишком мало осталось от его семьи, его прошлого, его жизни.

Когда Артур спустился с крыльца, Айна подбежала к нему первая. Герцог Запада ждал от нее всего в этот миг. Брошенных в лицо обидных, дерзких слов, как случалось прежде при встрече не раз. Резкой и злой пощечины. Удара стилетом в живот. Вместо этого всего этого Айна бросилась ему на шею. Обнял, ухватилась руками, как утопающий — за брошенную ему с корабля веревку. Прижалась к груди, пряча лицо. Мгновение Артур стоял, застыв как истукан — а затем тоже обнял сестру.

Он не желал думать, что в другой жизни у него тоже была сестра — только с волосами, черными как крыло ворона, а не светлыми, будто драконье злато. Он не хотел помнить, какой бедой все завершилось в конце.

Первым словом, которое девушка произнесла, было:

— Прости. — Айна помолчала и продолжила — быстро, нервно, напуганно. — Забудь пожалуйста все, что я тебе наговорила раньше. И сделала. Мне очень стыдно. Правда. Я думала, ты меня ненавидишь. Я сама себя ненавижу. Я никогда себя не прощу.

— Тебе не за что себя прощать. И мне тебя тоже тем более не за что. Мы немного поссорились, как иногда бывает между родственниками, — Артур старался говорить небрежно, как всегда в те моменты, когда испытывал сильную неловкость. — Я рад, что ты жива. Я испугался, когда сказали, что ты исчезла. Ты пропала из Тимлейна, и никто не знал, куда подевалась.

— Все в порядке, — она вцепилась ему пальцами в куртку, словно боялась, что брат растворится в воздухе. — Со мной ничего не случилось. Только наделала как всегда ерунды, но об этом потом. Хотя тогда ты точно захочешь меня убить, наверно, когда обо всем узнаешь. Заколешь насмерть, как Кардана. Гайвен тебе расскажет. Он нашел нас с Лейвисом. Он хочет с тобой поговорить.

— Вижу, — Артур отстранился от сестры, шагнул навстречу Королю-Чародею.

Тот стоял небрежно, держа руки на виду, разведя носки сапог в разные стороны. Хорошая позиция — из нее опытному фехтовальщику легко атаковать, хотя на первый взгляд и не скажешь. Айтверн не сомневался, что Ретвальд выхватит оружие немедленно, сразу, как только в этом возникнет необходимость. Он пришел говорить — но к драке тоже был готов. Готов был к ней и Артур.

Гайвен заговорил первым:

— По другую сторону портала ждет армия. Ваша армия, герцог. Малерионцы, в количестве двух тысяч человек. Леди Кэйвен открыла нам ворота. Она может поддерживать проход стабильным достаточно долго, так как прибегла к помощи амулета, но неизвестно, когда сюда нагрянет наш противник, поэтому лучше не тянуть. Если вы разрешите, я дам сигнал и солдаты перейдут сюда.

— Сначала выкладывай, зачем явился, — Артур говорил хрипло, зло.

Наследник Бердарета Ретвальда чуть заметно пожал плечами:

— Не буду спорить, в последний раз мы не очень хорошо расстались. Вещи, которые я тогда излага, не пришлись тебе по душе. По большому счету, я и сам разочаровался в тех прожектах. Союзники, против которых ты меня предупреждал, оказались врагами, и поссорились мы очень быстро. Я нашел твоих родственников, и хочу помочь тебе в борьбе с фэйри. Одолеем врага — а затем примемся восстанавливать королевство.

— Вот как? — усмешка, что вылезла сама собой на губы Артура, больше напоминала волчий оскал. — Ваше величество наконец одумались и осознали неправильность своих слов и действий? Достойная уважения осмотрительность. Рад, что вы поняли наконец, на каком свете живете. Боюсь только, поняли поздно.

— Мне неприятен твой сарказм.

— А мне, сэр, неприятна ваша неизменная наивность. Вижу, вы можете сколько вам заблагорассудится постигать тайны магии — но по уму все равно останетесь пятилетним ребенком. Нашкодили, раскаялись, считаете, мы пожмем плечами и решим, будто ничего и не было? Это ведь такая ерунда. Вы всего лишь отдали Тимлейн на растерзание темным фэйри. Сущая мелочь. Давайте пожмем друг другу руки и выпьем вина.

Еще недавно Айтверн рассуждал о возможном примирении со своим королем. Стоило встретиться с ним лицом к лицу — и все переменилось. Слишком самоуверенно Гайвен держался. Слишком хотел поставить хозяином положения себя — будто не он нес за все происходящее ответственность.

Гнев — тяжелый, давящий, черный — рвался наружу. Артур сам не догадывался, сколько в нем накопилось этого гнева. Мир стоял на краю гибели — а повинен в этом оказался книжный мальчишка, заигравшийся в короля. Следовало бросить его еще тогда. Бросить и присоединиться к Гледерику. Или править самому. Айна была права, а он этого не понял.

— Так и будем, — спросил Гайвен, — препираться и вспоминать взаимные обиды?

— Вполне можно. А еще знаете что, сударь? Меня тут некоторые уже стали открыто называть королем. Я сначала возражал, а теперь думаю — почему бы и нет? Из вас король получился, по всем статьям, никудышный. Я имею право занять ваше место. Я могу справиться лучше. В конце концов, во мне течет кровь Карданов, а в вас — только лишь бледной эльфийской твари.

От последних слов Ретвальд дернулся, как от пощечины.

— Вы желаете мой трон, герцог? — спросил он сухо.

— Я просто думаю, что он больше не ваш, — осклабился Артур. — Вас бы повесить за все ваши благие и мудрые государственные дела. Может, на том свете наберетесь ума.

Гайвен развел руками. Ему, кажется, надоел этот разговор. И он тоже уже порядком разозлился.

— Что ж, герцог. Если хотите заполучить корону — попробуйте ее взять.

Артур попробовал. Выхватил меч из ножен. Тут же изогнул руку и выбросил плечо, направляя клинок вперед и вверх — Ретвальду прямо в горло. Гайвен тоже оказался не промах. Обнажил палаш мгновенно, подставил чашечку под удар. Развернулся и рубанул в голову — наискось. Так при желании и череп можно расколоть, словно грецкий орех. Артур рассмеялся и поставил блок. Тарвел его в свое время таким тонкостям учил. А за четыре тысячи лет до него — сэр Эктор.

Закричала Айна. Засуетились солдаты. Вытащила и навела на Айтверна пистолет рыжеволосая незнакомка. Заржали тревожно кони, за которыми остался присматривать Лейвис. Властно возвысил голос Эдвард Фэринтайн:

— Пусть разберутся сами! Не лезьте, это их спор.

— Слышишь? — спросил Артур. — Это наш спор. Поспорим? На твою или мою жизнь.

Злость не отпускала. Делалась только сильнее. Он вспомнил встречу в библиотеке, когда явился уводить наследного принца из осажденного замка. Они сразу тогда не поладили — видно, судьба уже подсказывала, как все повернется потом.

— Я не отрицаю, — медленно сказал Гайвен, поводя клинком из стороны в сторону, — что между нами случилась размолвка. Но давай сперва решим текущие проблемы. Надвигается враг. Келих Скегран, король Волшебной Страны. Одолеем его — а затем пусть иберленцы сами решают, кому из нас кланяться.

— А давай я сначала одолею тебя, а потом и его. Вы, по мне, одним миром мазаны. Я помню, что ты хотел делать после своей победы. Как собирался ввергнуть нашу страну в еще одну войну — на сей раз завоевательную. Ты ничем не отличаешься от наших врагов.

— Я сказал тогда глупость, о которой сам потом пожалел.

— Знаешь, — покачал головой Айтверн, — позволь тебе не поверить. Байки рассказывать мы все хороши.

Артур бросился вперед. Сделал финт. Тут же сменил позицию, намечая укол. Гайвен отступил очень быстро и тут же оказался на расстоянии всего лишь нескольких футов, полоснув в бедро. Айтверн вовремя закрылся. Заскрежетала встретившаяся сталь. Артур надавил, пытаясь освободить заблокированный клинок, но Ретвальд держал свой палаш крепко. Айтверн выругался и ударил противника левым кулаком в лицо.

Гайвен отшатнулся, тряхнув изрядно отросшими за лето белыми как снег волосами. Сплюнул кровью на камни брусчатки. Оружие он при этом не выронил. Молодец. Растет. Раньше дрался куда хуже.

— Нечестный прием, герцог.

— Вы только сейчас заметили, что я отринул свои прежние заблуждения на предмет чести?

На этот раз атаковал Ретвальд. Он по-прежнему не прибегал к магии и не пытался достать пистолет — но дрался отчаянно, от души. Гайвен обрушил на Артура целый каскад быстрых и сильных ударов. Пару раз даже мельком зацепил — в левую руку и росчерком стали по щеке. Айтверн уворачивался быстро — но кажется все же, недостаточно быстро. Сам он предпочитал такой лихой рубке колющие выпады — вот и колол как мог, стараясь зацепить противника в щели в доспехе. Один раз клинок скользнул по броне — но не более того.

Ретвальд был хорош. Силен, как никогда, яростен и сосредоточен сразу. Сражаясь с таким противником, Артур испытывал странное удовлетворение. К этому ведь его и готовили — к настоящей битве. «Наверно, мы с самого начала шли к этому бою. Как могло получиться иначе? Я — потомок Эйдана Айтверна, он — потомок Шэграла Крадхейка. Мы — свет и тьма. Мы должны были сойтись в смертном поединке. Рано или поздно. Этого нельзя было избежать».

Айтверн снова попробовал достать врага. Лязг и звон, клинок ударил Ретвальда в покрытое броней плечо. Доспех выдержал, но Гайвен вдруг заорал со злостью и, перехватив рукоять палаша левой рукой, нанес неожиданный рубящий удар по ногам. Артур едва успел отскочить — а не то бы остался калекой до конца своих дней. Не меняя руки, Ретвальд пырнул его в живот. Резким коротким тычком. В иных обстоятельствах этот выпад обязательно оказался бы смертельным — но палаш Гайвена вдруг загорелся холодным серебристым светом и застыл в воздухе, двух дюймов не дойдя до намеченной цели.

Король-Чародей недоуменно нахмурился. Сделал попытку довести удар до конца — и не смог. Кончик его клинка уткнулся в незримую преграду и упорно не желал двигаться дальше.

— Не знал, что вы тоже освоили магию, сударь.

— Я полон сюрпризов, как видишь. — Артур сам не представлял, как это у него получилось. Сработал некий инстинкт — и сработал безошибочно точно. Сила пришла в движение сама, послушная его воле.

— Тогда, — сказал Гайвен, — у меня будет к вам совсем другой разговор. — Он поднял в настоящий момент свободную правую руку — и ее охватил колдовской огонь, готовый ринуться на врага смертоубийственным потоком.

Впрочем, это не было страшно. На любую магию можно ответить собственной — не менее сильной. Знание, как это сделать, явилось само. Не было времени даже разбираться, из памяти каких предков или из каких собственных былых воплощений оно пришло. Айтверн приготовился, желая тоже сплести боевое заклятье — и вдруг замер.

Собственные недавние сомнения вернулись совершенно внезапно. Разрушенный Камелот, расколотый на много мелких частей Круглый стол, названые братья, обратившие оружие друг против друга. Неужели так будет продолжаться и снова? Неужели они, движимые гордыней, мелочными амбициями, пустой ненавистью позволят миру вновь погрузиться в темные века? Артур уже проходил этим путем — и не желал следовать им снова. Злость, что пылала в герцоге Запада, внезапно исчезла — вся, без остатка. Он осторожно отступил, опуская клинок.

— Знаешь-ка что, — сказал он Гайвену, — я, кажется, выпустил пар. Давай прекращать это безобразие. Люди смотрят. Неловко.

— Да неужели? Тебя так отрезвляет близость неотвратимой смерти?

Ретвальд и не думал опускать руку. Огонь все так же горел.

— Послушай, — вымолвил Артур, понимая, что и сам вот-вот сгорит — от стыда, что сделался почти невыносимым. — Если захочешь удовлетворения потом, мы продолжим дуэль. Но пока стоит прерваться. Ты говорил разумные вещи, а я вел себя, как взбесившийся щенок. Не хочу оправдываться, но поверь, дни выдались омерзительные, — он усмехнулся краешком рта. — Нужно скорее заканчивать этот балаган и приготовиться к настоящей битве. С настоящим врагом.

Гайвен смерил его очень долгим и очень внимательным взглядом, по всей видимости ожидая подвоха. Затем вложил палаш в ножны и изогнул пальцы в замысловатом жесте. Магический огонь, все еще окружавший его правую ладонь, отделился от руки, потек в воздухе, изменяя очертания — пока не приобрел форму сотканной из пламени птицы. Больше всего она напоминала сказочного феникса. Порождение магии взмахнуло крыльями — и скрылось во все еще открытом портале.

— Скоро придут, — сообщил Гайвен бесцветно. Злость уходила с его лица, сменяемая привычным и наверняка фальшивым безразличием. Сопровождавшая юного короля рыжеволосая девушка подошла к нему, стала рядом. На Айтверна она смотрела так, будто желала убить на месте.

Приблизились и Айна с Лейвисом. Кузен ограничился издевательским кивком, а вот сестра вдруг размахнулась и заплепила герцогу Айтверну пощечину. Прямо по царапине, уже оставленной клинком Гайвена. Артур ойкнул и прижал к лицу ладонь. Пальцы тут же окрасились кровью.

— Ты вел себя, как последний болван, — отчеканила Айна. — Впрочем, ничего нового.

Это прозвучало настолько привычно, настолько совсем как раньше, как в те почти забытые ныне дни, когда не было этой проклятй войны, не проснулась магия предков, не открылись ненавистные древние тайны, а отец был жив… Словом, это прозвучало таким образом, что Айтверн засмеялся, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. На него нахлынуло множество чувств разом. Сестра была рядом. Гайвен был рядом — и даже почти не был при этом врагом. Еще можно было что-то исправить. Если постараться. Если захотеть.

Если они выстоят в самой последней битве.

Сквозь портал потянулись первые шеренги малерионского войска. Конница и пехота, отряд за отрядом, они выходили из мерцающей арки колдовских ворот, тревожно оглядывались, присоединялись к товарищам.

— Как, во имя всех святых, вам удалось провести сюда коней? — спросил Артур Гайвена.

— Кэран наложила на всех заклятие разом, — пояснил Гайвен. — Управлять животным разумом довольно легко. Она одурманила лошадей, заставив их умерить свой страх. Некоторые все равно нервничают, — Ретвальд хмыкнул, поглядев на солдата, который спешился и тянул коня за поводья, — но не слишком.

— Удобно.

— Не мы первые, кто применяет такие методы. Кэран лишь вспомнила, как перебрасывал свои войска Конклав.

Солдаты местного гарнизона, успокоенные тем, что драки прямо сейчас не будет, опускали взведенные было арбалеты и луки. Наверняка им найдется, о чем посплетничать в ближайшие часы. О дуэли между королем Иберлена и герцогом Западных Берегов, например. Со стороны это смотрелось наверняка крайне захватывающе. Жаль, не нашлось поблизости ни одного менестреля, чтобы сложить потом песню. Или хотя бы поэта.

— Я хочу видеть свою супругу, — заявил Эдвард Фэринтайн. На Ретвальда он глядел холодно. Без малейшей приязни.

— Боюсь, это сейчас совсем невозможно, — ответил иберленский монарх эринландскому. — Леди Кэран Кэйвен, когда вся наша армия окажется здесь и портал закроется, отправится во Вращающийся Замок с крайне важной миссией, которую сама на себя возложила. Она должна убедиться, все ли в Каэр Сиди спокойно.

— Миссия? Спокойно? — таким голосом и взглядом можно заморозить огонь. Артуру всегда делалось не по себе, когда фиолетовые глаза Эдварда Фэринтайна приобретали морозно-голубой оттенок. — Я полагаю, вам придется многое мне объяснить, молодой человек.

Гайвен замялся, закусив губу — и сразу стал похож на себя прежнего. Посмотрел на Айну, вдруг отвернувшуюся, отошедшую к Лейвису Рейсворту, словно в поисках у него защиты. Артура испытал уверенность, что сейчас он услышит очередную отвратительную новость — вполне возможно, самую худшую за весь этот и без того не слишком хороший год.

— Я думаю, — выдавил наконец Ретвальд, — обсуждать это лучше не при всех. Давайте поднимемся в замок и там спокойно обо всем поговорим.

— Да что вы наделали, черт вас побери?! — не выдержал Артур. — Отвечайте уже, и хватит мяться.

В наступившей тишине голос Айны Айтверн прозвучал совсем негромко — но все же был отчетливо слышим для всех очутившихся рядом. Избегая смотреть Артуру в лицо, девушка призналась:

— Я выпустила на волю, возможно, самого гнусного и опасного волшебника всех времен. Крайне опытного, могущественного и совершившего в прошлом ужасные вещи. Заточенного нашими предками в темнице на краю всех миров. Способного уничтожить все живое на земле. Сделала я это по глупости, и нет мне никакого прощения. И даже если вы справитесь с королем эльфов, абсолютно непонятно, сможете ли вы… сможем ли мы что-то сделать с этим противником.

Сестра подняла наконец глаза — и взгляд ее был взглядом человека, стоящего посреди эшафота и уже не рассчитывающего ни на какое помилование. Артур тяжело вздохнул. Понимание того, о чем говорит Айна, посетило его совершенно естественно и быстро. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем речь. Этот треклятый дракон, встретившийся в башне с множеством дверей. Не смог промыть мозги одному Айтверну — и немедленно принялся за другого. Так обычно и поступают все на свете интриганы, неважно, люди они или нет. Пытаются добиться своего всеми способами, которые могут найти.

Удивления Артур почти не испытал. Злости, впрочем, тоже. Он принял новую информацию к сведению почти равнодушно. Еще один враг в и без того длинном их списке. Бессмысленно впадать в отчаяние или паниковать. Никто ведь не обещал, что жизнь окажется намазана медом, будто пряник. А если и обещал, значит лгал при этом.

— Бывает, — сказал Айтверн, поразившись тому, насколько спокойно прозвучал его голос. — Всякое бывает. Уверен, у этого господина нашлось, чем тебя убедить. Я и сам в какой-то миг едва ему не поверил. Очень красноречивыцй и обаятельный джентльмен. Когда открывает рот — и заслушаться можно. Пойдемте, в самом деле, наконец в крепость. Там и расскажете мне, господа, к каким ужасам нам еще престоит готовиться. Заодно выработаем план действий, раз уж все мы наконец собрались вместе.

 

Глава семнадцатая

12 сентября 4948 года

Райгерн

К чести Данкана Тарвела, он не схватился за меч, когда увидел Гайвена Ретвальда. Лицо стеренхордского герцога будто закаменело, когда перед ним предстал сопровождаемый Артуром Айтверном монарх. Гайвен коротко изложил причины своего появления здесь, поведав о конфликте, произошедшем между ним и пришельцами с севера. Выслушав этот рассказ, сэр Данкан перевел взгляд на Артура. Айтверн кивнул:

— Все так. Мы с его величеством договорились о временном перемирии. По крайней мере, пока не покончим с нависшей над нами всеми угрозой.

— Легко сказать, — фыркнул Данкан, — да сложно сделать. Как будем выкручиваться, вы уже придумали?

— Именно это сейчас и собираемся решить, — сказал Гайвен.

Король-Чародей оглядел присутствующих. За круглым столом собрались Артур и Айна Айтверны, Лейвис Рейсворт, Эдвард Фэринтайн с двумя своими лордами, Клифф Рэдгар, Тарвел с племянником, несколько офицеров, Блейр Джайлс. Ретвальд удивился отсутствию леди Кэмерон, но спрашивать не стал.

Эйслин Дановар предпочла не садиться, оставшись стоять в тени позади занятого Гайвеном кресла. Выглядела эльфийка настороженно и новым союзникам явно не доверяла. Ее рука то и дело словно невзначай касалась рукоятки пистолета.

«Здесь никто не доверяет друг другу», — подумал Гайвен. И все же они с Артуром не убили друг друга при встрече. Уже это представлялось Ретвальду большим достижением. Все могло получиться и гораздо хуже. Гайвен понимал, что и сам на минуту утратить контроль. Он был готов лишить Айтверна жизни. Дрался насмерть.

«Впрочем, сам Артур уже во второй раз пытался убить меня. Разве мы не квиты? Разве нас еще можно назвать друзьями?»

— Вы задумались, — уронил Фэринтайн. — Посвятите нас в свои мысли? Или, возможно, вам попросту нечего сказать по делу, сударь? — губы Владыки Холмов разошлись в змеиной улыбке.

— Посвящу, — Гайвен не принял предложенного ему ироничного тона. — Я вижу, что вы собрали значительную силу, господа. Я был уверен, малерионские отряды принесут немалую пользу — но вы прекрасно справились бы и без них. С таким войском можно было бы прямо сейчас идти на штурм Тимлейна, окажись он занят обычным противником. Пока мы поднимались сюда, герцог Айтверн рассказал мне о своем сне.

— Вы тоже верите в сны? — буркнул Тарвел сердито.

— Стараюсь по мере сил. Сэр Артур упомянул флагманский корабль, геликоптеры и орнитоптеры… — Видя непонимание на лицах почти всех слушателей, Ретвальд пояснил. — Воздушные машины, приводимые в движение вращающимися винтами либо крыльями, сделанными по образцу птичьих. Они могут перевозить солдат. Когда я покидал Тимлейн, воинов при Келихе находилось от тысячи до полутора. Определенно меньше двух, если только он не успел получить значительные подкрепления. Но это вряд ли. В Звездной Цитадели солдат немного, а дальние поселения сразу не отмобилизуешь.

— Тогда нечего и бояться, — Алистер Тарвел выглядел разочарованным. — У нас тут добрых пятнадцать тысяч. Все здоровые молодцы, готовые вступить в бой. Управимся за полчаса, и неважно, эльфы они, демоны или простые язычники.

— Вы недооцениваете боевую подготовку этих язычников, — нахмурился Фэринтайн. Эринландский король мог судить по личному опыту о том, как сражаются сиды. Один из них недавно его едва не убил. — Лучших воинов не найти во всем мире, так что бой выйдет жаркий. Впрочем, с таким численным превосходством мы бы все равно победили. Если бы не используемые ими машины. Ретвальд, что вам известно об оружии противника?

Просто «Ретвальд». Даже не «сударь» или «лорд Гайвен».

— Оружие самое простое, — пожал плечами Гайвен. — Стационарные огнеметы. И немного лучевых пистолетов и ружей у гвардейцев. Не больше сотни. Они быстро перегреваются, так что нашим солдатам главное — выбрать укрытия и не попадать под обстрел. Потери все равно будут, но не критические.

— А баллистические ракеты? Лазерные пушки? Авиационные пулеметы, наконец?

— Откуда вы знаете все эти слова, сэр? — Ретвальд позволил себе легкую усмешку.

— Во Вращающемся Замке сохранились подробнейшие архивы. Я изучал их годами.

— Не отказался бы при случае эти архивы посетить. Если не погибну сегодня или на днях. Нет, сэр Эдвард. Ничего подобного у фэйри сейчас нет. Имели когда-то, но давно растратили. В арсеналах Цитадели может что-то такое и найдется — да вот только едва работающее и ненадежное. Келих располагает самым примитивным оружием. Пушками, извергающими огонь, — пояснил Гайвен для тех, кто был менее сведущ. — Солдатам придется избегать открытых пространств. Главное, чтобы они не поддавались панике. Центр города, по счастью, каменный и пожара не будет. Закончив обстрел, противник все равно пойдет на посадку, чтобы высадить десант. Бой предстоит сложный — но при эффективном командовании, не безнадежный. Шансы у нас есть. Хотя в тесном пространстве крепости преимущество в числе нам поможет мало, а солдаты Сумерек мастерством превосходят наших.

— Тогда ждать высадки десанта — самоубийство, — вставил Айтверн. — Вам все же изрядно не хватает знаний воинской тактики, государь. — Герцог Запада не стал пояснять, откуда познаний в тактике нахватался он сам. — Сначала они произведут обстрел замка и деморализуют бойцов. Затем повторят тот фокус, при помощи которого вы захватили Тимлейн. Просто ворвутся вовнутрь и вырежут тут всех. Это как раз-таки безнадежный бой, не переоценивайте себя и нас. Эльфийский командующий не дурак и все хорошо просчитал. Необходимо сбить вражеские корабли на подлете. Это единственный шанс. Хотя бы часть кораблей. Хотя бы основной.

— И ты знаешь, как это сделать? — спросил Гайвен.

— Придумаю что-нибудь непременно. Пару вариантов уже сочинил. Признаться, больше всего меня волнуют имеющиеся у Скеграна волшебники.

— Ретвальд, можете предположить, сколько их? — быстро спросил Фэринтайн.

— Разве только примерно, — Гайвен ненадолго задумался. — Келих по силе — примерно как я или вы. Пятеро или шестеро — несколько слабее нас. Остальные чародеи — обычного среднего уровня. Сколько из них выступили с армией — сказать не могу. Не меньше двадцати точно. Нам потребуется скоординировать силы, чтобы нейтрализовать исходящую от магов угрозу или хотя бы уравновесить ее. Жаль, что здесь нету леди Кэран. Зато есть я, а также вы, лорд Фэринтайн.

— Граф Кэбри тоже владеет магией, прошу заметить. Не как вы или я — но на безрыбье тоже сойдет.

— Прекрасно. Артур, что ты можешь сказать о своих способностях?

Герцог Айтверн вытянул вперед правую руку, держа ее раскрытой ладонью вверх. Едва заметно нахмурился — и спустя пару секунд между пальцев заструился бледный призрачный огонь, очень похожий на тот, который в недавнем поединке Гайвен намеревался против Артура использовать. Айтверн взмахнул ладонью и огонь мигом погас.

— Когда дойдет до дела, я смогу кое-что применить. Не спрашивайте меня, каким образом я этому научился, — герцог Запада нехорошо усмехнулся, отчего Ретвальду вдруг сделалось не по себе. «Я больше не знаю этого человека. С ним произошло нечто, изменившее его столь же сильно, как то, что случилось со мной».

— Нас уже четверо, — сказал Гайвен, не выдавая чувств. — Эйслин?

— Предпочитаю пистолет и шпагу. Но при необходимости смогу и колдовать.

— Тогда даже пятеро. Остаетесь вы, граф Рейсворт, и вы, леди Айна. Никаких теоретических знаний у вас нет, практического опыта тоже немного, но в бою вы способны поделиться с опытным волшебником своими энергетическими ресурсами, оказывая ему поддержку. Это тоже крайне полезно, так что мы вас надлежащим образом используем.

— Я хочу помочь Артуру, — сказала Айна решительно. — Я буду вместе с ним.

По настрою девушки легко читалось, что она и впрямь готова сражаться и не испытывает на этот счет никаких сомнений. Герцог Айтверн посмотрел на сестру — прямую, надменную и гордую, ничем больше не выдающую своих сделавшихся уже привычными страха и чувства вины. Гайвен заметил, что на лице Артура отразилось колебание, словно он взвешивает различные варианты и не уверен, какой предпочесть. Наконец герцог Запада осторожно сказал:

— Твоя помощь, дорогая сестра, в самом деле может быть крайне полезна. Но не забывай, в насколько опасное сражение ты решила вступить. Самый опасный бой в моей жизни — это уж точно. Я в любом случае окажусь на острие атаки — и, вполне вероятно, погибну. Ты уверена, что жаждешь погибнуть вместе со мной?

Девушка пожала плечами:

— Мы это начали. Тогда, в Квартале Закрытых Дверей. Давай наконец это закончим.

— Хорошо, — Артур накрыл ее руку своей. — Я благодарен тебе за поддержку.

— Айтверны не бросают друг друга, — улыбнулась она.

— Вот и договорились, — прервал семейную сцену Эдвард Фэринтайн. Гайвен обратил внимание, насколько лорд Вращающегося Замка нервозно себя ведет. За язвительными манерами скрывалось беспокойство, если даже не страх. «Это все потому, что он не смог увидеться с женой — и теперь боится, не грозит ли ей встреча с Ворфалером». — Граф Рейсворт, — обратился Эдвард к Лейвису. — Вы просили обучить вас волшебству. Времени этим заниматься у нас, к сожалению, нет. Так что просто держитесь подле меня и делайте то же, что в тимлейнской ратуше.

Лейвис Рейсворт охотно кивнул:

— Могу. Ничего сложного.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Герцог Айтверн сказал, что необходимо найти способ помешать противнику, пока он нас всех не уничтожил. Я примерно представляю, что требуется сделать — но этот план действий крайне опасен. Возможно, смертельно опасен, — лорд Вращающегося Замка поджал губы. — Вы готовы рискнуть жизнью, молодой человек?

Сын сэра Роальда пожал плечами:

— Это война. Что на ней еще остается делать, кроме как рисковать.

— Хорошо, — вмешался Артур, — но вот только если вы, сэр Эдвард, задумали какое-то героическое самоубийство — ничего у вас не выйдет. Примерно понимаю, о каком плане вы рассуждаете… И прибегнуть к нему не позволю. У вас еще осталась жена, к которой вам предстоит возвращаться с победой. Господа, я и сам могу предложить кое-что полезное. Давайте обсудим, как мы все же поступим. — Он сделал паузу, выбил пальцами по столешнице тревожную барабанную дробь — и заговорил.

Ближе к полудню из пелены серых облаков проглянуло солнце — а затем тучи снова сомкнулись. С неба даже сорвалось несколько холодных капель — но в дождь они не перешли. Ненастный и зябкий ветер говорил о том, что осень уже вступает в свои права. Вновь вышедший на парадное крыльцо Артур, ощущая, что его знобит, закутался в плащ. Он встал, наблюдая за тем, как офицеры раздают команды бойцам.

Город до сих пор не был полностью эвакуирован — но герольды продолжали разъезжать по улицам, выкрикивая жителям предупреждения укрыться в предместьях. Айтверн не сомневался, что, занятые сбором вещей, горожане не успеют все покинуть Райгерн до начала битвы — но ничего с этим поделать не мог. Ему хватило сейчас и других забот.

Они с Эдвардом и Гайвеном объяснили воинам, с какого рода опасностью им предстоит столкнуться — но Артур до сих пор не был уверен, что в решающий момент солдатам не изменит мужество. Пока что армия рассредоточивалась по Грозовому Замку и его окрестностям, занимая также близлежащие городские кварталы. Класть все яйца в одну корзину Артур отнюдь не хотел. Соберешь всех воинов в одном месте — там их и накроют обстрелом.

Собственная нежданно пробудившаяся память подсказывала ему множество вариантов того, как это могло произойти. Перед глазами вставали образы сражений, в которых применялись диковинное оружие и машины. Не только летающие. Айтверну являлись образы стальных чудовищ, передвигающихся на двух ногах, словно закованные в броню рыцари в четыре человеческих роста. Вспоминались и другие монстры — медленно ползущие по земле, ощетинившись пушками. Найдись у врага такая техника, сражение бы завершилось быстро.

Воины поднимались на галереи, искали любые подходящие каменные укрытия, где смогут защититься от потоков огня. Пожарники с самого утра таскали из колодцев ведра с водой. Стрелки занимали подходящие позиции. Артур распорядился раздать бойцам все арбалеты и луки, имевшиеся в арсенале, а также боеприпасы к ним. Удалось обнаружить даже десяток мушкетов, закупленных год назад генералом Лесли у паданских купцов. Самого генерала Айтверн приказал выпустить.

— Король Гайвен вернулся, — сказал ему Артур, — и наша ссора с ним окончена. Готовы вновь послужить своей стране, Эдвин?

— Охотно, — старик посмотрел на него неприязненно. — Если вы и готовы.

— Я-то готов. Что ж, тогда возвращайтесь к командованию своими людьми. Герцог Тарвел введет вас в курс дела.

Айна, выйдя из Грозового Замка, приблизилась к Артуру, встала рядом. Глядя на нее, Айтверн невольно вспомнил все ссоры, случившиеся за последний безумный год. Упреки и обвинения, взаимные непонимание и холод. Ничего из этого больше не имело никакого веса в его глазах. Даже согласие сестры примкнуть к Роальду Рейсворту. Даже то, что она совершила в Малерионском замке. «Мы семья, — сказал он себе. — Мы больше не будем ссориться. Мы умрем или победим — вместе».

Словно прочтя его мысли, девушка сказала:

— Ты, наверно, очень сердит на Лейвиса, но поверь — он никогда не одобрял поступков дяди. Наоборот, спорил с ним, как только мог, и до последнего надеялся отговорить от этого дурацкого переворота. Жаль, что не вышло. Зато меня Лейвис защищал, не жалея себя. Дважды подрался с Гайвеном и едва не погиб, лишь бы не дать меня в обиду.

— Верю, — усмехнулся Артур. — Он же Айтверн. Храбрость у нас в крови.

— Я боюсь за него, Арчи. То, что они с Фэринтайном задумали, действительно очень опасно.

— Не более опасно, чем предстоящее мне. Не беспокойся, сестра. Погибнуть может любой. Ты, я, Гайвен, сэр Эдвард. Джайлс или кто-то из Тарвелов. Никто не бессмертен. Вступая в битву, следует об этом помнить. И не нам решать, кто переживет этот день. Все, что мы можем, каждый на своем месте — исполнить свой долг настолько хорошо, насколько это вообще у нас получится.

— Ты очень повзрослел, — отметила Айна задумчиво. — Начал напоминать отца.

— Надеюсь, ты говоришь это мне не в укор.

— Я его не простила и никогда не прощу, — призналась девушка. — Но что-то хорошее в нем все же было. Он сделал нас теми, кто мы есть — а за это уже стоит испытывать благодарность.

Артур кивнул, не желая продолжать этот разговор. Его собственные воспоминания об отце ныне изрядно поблекли. Далекое сделалось близким, а недавние события, напротив, отступили в тень. Айтверн продолжил следить за тем, как гарнизон крепости готовится к обороне. Командовать войсками выпало обоим Тарвелам, генералу Лесли и Клиффу Рэдгару, давшему пару неплохих советов на предмет того, как лучше расположить отряды. Чернобородый король держался бодро. Для него это был просто еще один бой — из десятка похожих. Гарландец много раз прежде играл со смертью и пускался в авантюры. Храбрый человек. Артуру он нравился.

Вскоре появились Гайвен Ретвальд, его спутница, назвавшаяся именем Эйслин Дановар, и эринландец по имени Гленан Кэбри, с которым Артуру однажды пришлось переведаться на мечах. Трое этих волшебников — и Айна — должны были обеспечить Айтверну поддержку в выполнении той части плана, которую он возложил на себя. Артур понимал, что готовится совершить нечто поистине безрассудное — но никаких других выходов из сложившегося положения не видел.

«Враг слишком силен, а нас очень мало. Много бойцов — но совсем не хватает волшебников, а именно их участие станет решающим. Нужно использовать любые имеющиеся резервы. Применить все оружие, которое у нас есть. Если потребуется — сделаться оружием самим. Потому что иначе все, ради чего боролись Эйдан Айтверн, Конклав, поколения наших предков, утратит свою цену».

— Ну что? — спросил Артур Гайвена. — Не желаешь вернуться к своим книжкам и отсидеться в библиотеке? Я расскажу тебе, чем все завершилось.

Ретвальд хмыкнул:

— Только после вас, сударь. Немного заняться своим образованием вам бы явно не повредило. — Продолжил уже совершенно серьезно. — Они совсем рядом. Приближаются. Чувствую их. Ветер кричит их имена. Небо будто потемнело и налилось свинцом. Готовится расколоться.

— Что ж, — Артур проверил, как выходит из ножен меч, — время встретить гостей.

Воздушные корабли появились через несколько минут — черными точками вырвались из гряды облаков, как рыбы выныривают из морских волн. Они шли на большой скорости, стремительно увеличиваясь в размерах. Артур различил вскоре — почти как видел в своем сне — большой корабль, окруженный роем мелких. Он казался китом, сопровождаемым стаей акул.

Подобно Гайвену, Айтверн тоже ощущал присутствие врага. Напряжение коснулось магических потоков, закручивая их в прихотливые узлы. Режущая боль сдавила виски, перед глазами поплыли цветные пятна. Приближались едва ли не сильнейшие маги этого мира — во главе со своим повелителем, вознамерившимся подчинить Срединные Земли себе.

«Но мы ведь тоже не из грязи сделаны. И покажем вскоре, чего стоим».

Орнитоптеры уже миновали внешние стены Райгерна и неслись над городом, стремительно снижаясь. Флагман пока отставал, держась на отдалении. Ветер усилился, становясь почти ураганным. Яркий свет вдруг вспыхнул в стремительно сгущавшихся посредине дня сумерках. Струя огня вырвалась из орудийного ствола одной из машин, окатив смертоносной волной черепичные крыши. Следом плюнули пламенем остальные орнитоптеры. Огненные дорожки прочертили воздух. Затем еще раз и еще. Раздались отдаленные крики. Атакующие вели беспорядочный обстрел городских кварталов, стреляя по жилым домам — в расчете вызвать панику среди жителей.

Артур закричал солдатам, поднимая рупор:

— Не бояться! Этого они и добиваются — вашего страха! Держать ряды! Ждать приказа!

Он видел, как все ближе становятся машины. С этого расстояния они казались выкрашенными в черный цвет. Бешено вращались металлические крылья. Следом двигались еще две корабля, чуть крупнее — удерживаемые на лету бешеным верчением нескольких винтов. Флот противника шел над центральными кварталами, продолжая поливать их огнем. Под удары, несомненно, попали те горожане, что не успели покинуть Райгерн, и часть рассредоточенных по городу военных отрядов. Как не предостерегал Артур офицеров, некоторые из них наверняка по беспечности или ввиду малого опыта выбрали для своих подразделений недостаточно надежные укрытия.

Айтверн мог лишь надеяться, что уцелевшие командиры не дадут солдатам разбежаться. Им был отдан приказ прятаться в подвалах, если начнется шквальный обстрел, не выходить на открытую местность и главное — не паниковать. Ведь именно на панику рассчитывали вражеские предводители, желая полностью сломить боевой дух защитников. Фэйри пока не прибегали к магии — впрочем, в ней отсутствовала нужда. Огнеметы оказались вполне эффективны.

С шипением и треском многие дома вспыхнули. Камень не горит, а вот ставни, деревянные перекрытия и подпорки — вполне. Повалил густой дым, черными столбами поднимаясь к небу. Превратились в море бушующего пламени торговые ряды в центре города. Ветер донес волну жара. Крики усилились, сливаясь в многоголосый вой, и Артур пожалел, что не проснулся днем раньше. Едва ли было возможно провести полноценную эвакуацию населения в такие короткие сроки. Изрядная часть жителей не поверила в надвигающуюся опасность, иные же попросту не успели уйти, даже если собирались это сделать. Мало кто ожидал, что атака начнется так быстро.

«За считанные минуты они приблизятся к замку и попробуют сделать высадку. Они наверняка рассчитывают провести быстрый штурм, с одного стремительного наскока. Настало время сделать ответный ход. Где же Эдвард, черт побери?»

— Надеюсь, у лорда Фэринтайна получится, — пробормотал Гайвен.

— Молитесь всем богам, чтобы получилось, — подал голос Гленан Кэбри. — Потому что если мой король потерпит неудачу, шансов выжить у нас не останется практически никаких. — Эринландский граф произнес эти слова совершенно невозмутимо, но видно было, что ему тоже порядком не по себе. — И его долго уже не видно, прошу заметить. Уже должен был показаться.

— Я с ним сейчас свяжусь, — сказал Артур. — Пора.

Оставшийся от принца Брелаха и его отряда орнитоптер так и стоял на одном из задних двориков Грозового Замка, под надежной охраной. За прошедшие дни Эдвард Фэринтайн несколько раз поднимался на борт боевой машины, стараясь разобраться в ее управлении. Все равно ему было больше нечем заняться. Не сидеть же подле валявшегося в беспамятстве Айтверна и не напиваться с Клиффом.

Некоторое представление о технике Древних Эдвард имел. Во Вращающемся Замке в самом деле имелись обширнейшие архивы. Многие из них сохранялись в электронной форме. Работая с компьютерами, найденными в подземельях цитадели, Эдвард и Кэран за те восемь лет, что распоряжались в Каэр Сиди, научились многому. Память предков тоже помогла. Фэринтайн пользовался ею осмотрительно — и отдельные навыки выцепить сумел.

Прежде Войны Пламени каждого мужчину и женщину в его роду учили обращаться с машинами, оставшимися от легендарной Империи Света. Не исключением стали и летательные аппараты, являвшиеся лучшим способом перемещения в случаях, когда не требовалось тратить энергию на открытие портала. Не каждый маг умеет телепортироваться, а вот пилота можно сделать из любого человека. Даже не владеющего Силой.

Зайдя в кабину, Эдвард внимательно посмотрел на приборную панель. Названия и предназначения тех или иных устройств оживали в его памяти сами собой. Знание наполняло память, будто нашептываемое неким едва слышным голосом. Фэринтайн сел в капитанское кресло, пристегнул защитные ремни. Коснулся пальцами черного нейрошлема.

— Зачем эта каска? Она чтобы голову не разбить при падении? — спросил Лейвис.

— Не только. Так я смогу подключиться к телепатическому интерфейсу. Буду управлять машиной мысленно, отдавая приказы бортовому компьютеру.

— Понял только слова «смогу» и «приказ». В смысле, вы имеете в виду, что все эти рычажки и панели не нужны?

— Верно, — Эдвард улыбнулся. А мальчишка схватывает все на лету. — Я просто надену шлем и смогу управлять орнитоптером почти также легко, как управляю собственным телом. Рычажки, как ты выразился, здесь на случай, если шлем вдруг выйдет из строя или пилот по какой-либо причине не сможет с ним взаимодействовать. Те, кто делал машину, предусмотрели и такую возможность.

— И что, если шлем сломается, все равно справитесь?

— Посмотрим, — протянул Фэринтайн. Некое общее представление о том, как пилотировать орнитоптер, у него имелось. Практического опыта, конечно, не было никакого. Но если телепатическое управление сработает гладко, не возникнет никакой нужды возиться с приборами. Позавчера Эдвард уже пробовал надеть шлем. Системы корабля отозвались на его команду и заработали, хотя поднимать орнитоптер в воздух он тогда не рискнул.

Юный граф Рейсворт проявил скепсис, когда его посвятили в детали предстоящей вылазки — но отказываться от участия в ней не стал. Теперь он стоял посреди кабины, с любопытством оглядываясь по сторонам. Хорошо хоть, руками ничего не трогал.

— Ты садись, — сказал Эдвард, — и тоже пристегивайся. Я покажу как.

Рейсворт занял место второго пилота. Взялся за ремни, следуя указаниям Фэринтайна.

— Тебе нравится эта девушка? Айна Айтверн? — спросил Эдвард словно бы невзначай.

Молодой человек вздрогнул при его словах. Посмотрел на короля Эринланда с долей смятения, явно прикидывая, стоит ли отвечать честно, и наконец признался:

— Весь рассудок теряю, только ее увижу. Сам не знаю, почему. Она постоянно вела себя со мной, как с нашкодившим котом или со слугой, которого надо срочно выпороть за воровство или пьянство. Но я все равно к ней привязался. Айна не плохая. Просто она всегда была одна. Матери лишилась в детстве, с отцом не ладила, с братом тоже поругалась. Вот и показывает миру острые зубы и когти. Но у нее доброе сердце. Дядя ее использовал, но ей нужно помочь. Вот я и стараюсь по мере сил. А она… Едва увидела Артура, так ни на шаг от него не отходит.

— Они просто давно не виделись. Не беспокойся. Герцог Айтверн — брат леди Айны, зато ты — нет. Пользуйся этим преимуществом. Браки с троюродными родственниками у иберленской знати в порядке вещей, насколько я знаю.

— Браки… Можно подумать, она согласится на брак. Чаще мне кажется, ей и вовсе дела до меня никакого нет. Но как бы там ни было, драться за нее я буду до последнего часа.

— Мне ли тебя не понять, — усмехнулся Фэринтайн. — Моя супруга тоже порой не подарок. Когда мы познакомились, она едва меня не убила. Да и потом мы вечно то мирились, то ссорились — и так без конца. Но я все равно ее люблю, хотя и сомневаюсь порой, в здравом ли я уме.

— Ваша супруга… — Лейвис замялся, а потом решительно заговорил. — Леди Кэран просила молчать, но я все равно расскажу. Она призналась, что ждет ребенка. Сказала, что уже некоторое время поняла это, но боялась поделиться с вами. Боялась, что вы испугаетесь, и примитесь слишком ее беречь, ни на шаг не отходя. И не сможете потому помочь Артуру. Поэтому она не связывалась с вами мысленно все эти дни. Не хотела, чтобы эльфы смогли ее обнаружить.

— Вот так, — сказал Фэринтайн без всяких эмоций. Поглядел на шлем, который уже держал в руках. «А я-то думал, ей просто больше нет до меня никакого дела, и наш брак превратился в пустую формальность». Он ощутил укол стыда — и лишь затем окончательно пришло понимание произнесенных юношей слов.

«Ребенок. У нас будет ребенок. После стольких бесплодных лет — наконец получилось».

— На вас лица нет, — отметил Лейвис. — Мне не стоило говорить?

— Нет, все в порядке. Я благодарю вас за проявленную откровенность, граф.

Несмотря на эти слова, Эдвард едва смог совладать со смятением. После гибели Кэмерон он почти утратил всякую волю к жизни, терзаемый чувством вины. Кэран исчезла, не выхода на связь и, возможно, не нуждаясь в его присутствии. Супруга Хендрика, бездыханная, лежала в гробу, в ожидании, когда ее останки можно будет перевезти в Таэрверн. Фэринтайн, считая себя виновником многих бед, собирался на доставшемся от Брелаха орнитоптере пойти прямо на таран флагманского корабля сидов. Айтверн с большим трудом отговорил его от этой затеи, предложив вместо нее совсем другой план действий. Все равно опасный — но уже не настолько самоубийственный. Эдвард согласился на него с тяжелым сердцем, не в силах прогнать мысль, что вместо него рисковать жизнью будет уже сам Артур.

Вот только сказанное Лейвисом все меняло. «Мы совершенно отчаялись завести детей — и вот судьба нежданно-негаданно преподносит нам этот подарок. Будто в насмешку, в чернейший из возможных час, когда все застыло на самом краю, готовое сорваться в пропасть. Теперь я не имею права погибнуть. Я обязан выжить и вернуться к Кэран. Сделать все, от меня зависящее, чтобы наш ребенок, будь то сын или дочь, рос в ином мире — лучшем, нежели тот, который знали его родители».

Время поджимало. Пора было сделать то, зачем они сюда пришли.

Эдвард вздохнул. Обратился к Рейсворту:

— Настала наша очередь поработать. Моя, во всяком случае. Если все же решил остаться в стороне, лучшего момента сбежать не будет. Я закрою глаза на минутку, а ты уходи. Айна тебя ждет и поймет. Ты последний Айтверн по прямой линии, не считая ее, если с Артуром что-то случится. Не стоит прерывать род.

— Хватит носиться со мной как с младенцем, — огрызнулся Лейвис. — Летим.

Давя усмешку, Эдвард надел нейрошлем. Мир изменился мгновенно. Сначала на глаза пеленой пала тьма, затем она расцветилась каскадом цифр и символов, содержащих себе в отчеты о текущем состоянии машины. Судя по ним, орнитоптер был вполне годен к полету. Затем в темноте проступили энергетические линии и магические потоки. Технологии Антрахта позволяли видеть переплетения обычно незримых сил даже тем, кто никогда не обучался сотворению заклинаний. Не владел психокинетическим даром, как это называли тогда.

Спустя несколько ударов сердца вернулось обычное зрение. Теперь картинки совместились. Эдвард ясно видел кабину вокруг и крепостной двор за лобовым стеклом. Одновременно он также мог просматривать сводки, касающиеся готовности орудий к бою, выдаваемой двигателем мощности, степени поврежденности либо изношенности корпуса, температуры воздуха, направления ветра, атмосферного давления и еще сотен аналогичных параметров.

Короткое мысленное усилие — и крылья машины пришли в движение, со все большей скоростью совершая стремительные взмахи. Это действительно было лишь немногим сложнее, чем ехать на коне, будучи целиком облаченным в рыцарские доспехи. Эдвард учился подобным вещам с детства — и был уверен, что и тут не оплошает. Память предков подсказывала ему, что делать и в какой последовательности. Уши наполнились гулом, крылья разгоняли ветер. Лейвис тревожно поежился, но второй шлем надевать не стал. Впрочем, от него этого и не требовалось.

Еще одно усилие — и машина оторвалась от земли, поднимаясь в воздух. Мимо проплыли, отдаляясь, кирпичные стены. Фэринтайн поддался охватившему его восторгу — и едва не потерял управление. Цепочки цифр покрылись рябью, окрасились в алый цвет. Орнитоптер опасно накренился вниз, чуть не врезавшись в брусчатку. Эдварду пришлось приложить усилие, чтобы вновь набрать высоту. Летательный аппарат сделал круг над двориком — и наконец поднялся на уровень нескольких десятков футов от поверхности.

Фэринтайн тяжело дышал. По спине градом катился пот. Эринландец радовался, что не стал надевать доспехов — иначе мигом бы в них сварился. Он ощущал многотонную тяжесть орнитоптера так, будто нес его на собственных плечах. Пилотировать летательный аппарат оказалось на проверку вовсе не так легко, как это выглядело в путаных воспоминаниях предков. Требовалось постоянно сохранять мысленный контроль, не поддаваться рассеянности. Стоит пилоту хоть на миг утратить контроль над машиной, она рухнет на землю.

«Вот зачем нужны те рычажки и кнопки. Нейрошлем не каждому по зубам».

Рейсворт сидел позеленевший, вцепившийся в подлокотники кресла. Его явно мутило от резкого набора высоты и крутых виражей. Эдвард даже испугался, что мальчишка заблюет приборную панель, но тот как-то сдержался, сцепив зубы и шумно сглотнув.

— Голова чертовски кружится, — пожаловался Лейвис. — Может, вам нужна помощь?

— А ты сможешь мне помочь? Сомневаюсь. Не беспокойся — я справлюсь сам.

Крылья продолжали разрезать воздух. Машина сделала круг вокруг центральной башни и вылетела на главный крепостной двор. Фэринтайн ясно видел собравшихся там солдат, мог различить маленькие темные фигурки на крыльце — Айтверна, Ретвальда и всех прочих. Телепатический контакт сформировался внезапно, едва вновь не лишив Эдварда концентрации. Голос Артура Айтверна, неизвестно какими способами освоившего телепатическую связь, раздался у него прямо в голове: «Они показались. Жгут городские кварталы. Одиннадцать с крыльями, два с винтами. Все, как я видел. Флагман идет позади. Приступайте — пора».

— Мы уже в воздухе, — ответил Фэринтайн вслух. — Голову подними.

«Отлично, вижу тебя, — отметил Айтверн удовлетворенно. Тот факт, что у Эдварда получилось поднять орнитоптер в воздух, был воспринят им как нечто само собой разумеющееся. — Выдвигайся на цель. Мы прикроем».

— Понял. Сейчас все сделаем. — Покосившись на удивленного Лейвиса, Эдвард пояснил: — Твой кузен связался со мной при помощи магии. Он полон неожиданных талантов, как видишь.

Ветер бил прямо в лобовое стекло. Внизу остались друзья и товарищи, собранная ими готовая биться армия. Вперед — объятый страхом, охваченный огнем город. Эдвард ясно видел корабли противника, напомнившие ему гигантские черные насекомые. Расстояние до них стремительно сокращалось. Эльфийские орнитоптеры продолжали поливать огнем городские кварталы, приближаясь к цитадели. Главный корабль, на котором скрылись король Скегран и его слуги, вставал за ними темной громадой. Следовало испугаться, но вместо этого эринландец совершенно неожиданно для себя рассмеялся.

Он находился в открытом небе — и более странного и дивного ощущения не испытывал никогда прежде. Это было абсолютно ни на что не похоже. Даже на магию — и то не совсем. Нечто подобное Эдвард ощущал прежде разве только во сне. Машина больше не сопротивлялась и не брыкалась. Казалась идеальным продолжением собственного тела.

— Чего смешного? — спросил Лейвис угрюмо. — По всем признакам, близится наша погибель. В пяти сотнях футов по прямой и идет на сближение.

Отсмеявшись, Эдвард сказал:

— Мы первые люди, сидящие за штурвалом воздушного судна за семь прошедших после падения Конклава столетий. Надеюсь, и не последние тоже. Меня это воодушевляет. Давно пора снова научиться летать.

Рейсворт хмыкнул и ничего не ответил.

Когда первые три неприятельских орнитоптера оказались достаточно близко, Фэринтайн атаковал их. Он открыл огонь сразу из двух огнеметов, которыми его собственная машина был оборудована. Струя пламени не причинила бронированным летательным аппаратам никакого существенного вреда — зато, вне всякого сомнения, дезориентировала пилотов. Они, никогда на своем веку не вступавшие в воздушные бои, едва ли ожидали подобного. И правда — одна из машин, ближайшая, качнулась, рухнув вниз на пару десятков футов. Не дожидаясь, пока управлявший ею сид придет в себя, Эдвард снова ударил. На этот раз уже всерьез — магией.

Энергию он зачерпнул у Лейвиса, не желая пока что тратить собственные резервы. Фэринтайн сплел потоки, создавая простейший телекинетический кулак — и влил в него столько силы, сколько за один раз сумел. Эдвард выстрелил боевым заклинанием по противнику. Словно незримый молот ударил по воздушной машине, неотвратимый и тяжкий. К такому повороту сидевший вражеский летчик едва ли был готов. Лобовое стекло лопнуло, разлетевшись тысячей осколков. Раздался тяжелый гул — и орнитоптер, закрутившись в воздухе, упал и врезался прямо в изящную башенку старинного особняка.

Двигатель, по всей видимости, взорвался при столкновении. Взрыв прогремел поистине оглушительный — Лейвис аж подскочил в кресле. Вновь взвился огонь — плавилась обшивка, с истошными криками сгорали заживо находившиеся на борту солдаты. Посыпалось каменное крошево. Особняк с грохотом разваливался на части.

Кто-то из неприятельских чародеев, наблюдавших за происходящим, поспешил ударить по наглецу, только что убившему несколько десятков их сородичей. Гроздь молний пронзила небо, гирляндой электрических разрядов устремившись к управляемой Эдвардом машине. Лорд Вращающегося Замка выставил щит инстинктивно, в самое последнее мгновение — и синеватый энергетический барьер вспыхнул на пути у потока атакующей магии. Молнии вонзились в поднятый Фэринтайном силовой щит, попытавшись прошить его насквозь — и не смогли, вскоре погаснув.

В ту же секунду два боевых заклятия ударили с земли. Айтверн и Ретвальд действовали синхронно, невольно вызывая восхищение своею слаженностью. Слепящий свет объял одну из летевших в авангарде машин, а вторую немедленно оплела черными путами, соткавшимися из ниоткуда, первозданная тьма. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто какие чары сплетал. Свет и тьма сжались, сминая и сдавливая летательные аппараты. Свет слепил глаза — так, что Эдвард едва не зажмурился. Призванная Ретвальдом тьма, напротив, была чернее, чем в самую беззвездную ночь. Орнитоптеры взорвались прямо в воздухе. Куски смятых крыльев, обломки брони металлическим градом полетели вниз. Фэринтайн не хотел думать о том, какой смертью погибли те, кто пребывал в стальных чревах этих причудливых механических птиц.

Новый удар был нанесен прямо с флагманского судна, насколько Эдвард успел распознать. И били уже не по пилотируемому Фэринтайном воздушному судну, а непосредственно по Грозовому Замку. Судя по их мощности, чары сплетал сам Келих Скегран, всеми со всеми поддерживавшими его волшебниками. Тоже телекинетический молот — да вот только чудовищной мощности. Повелитель фэйри будто забавлялся, попутно приговаривая: «посмотрите, что можете вы, жалкие недоучки, и на что способен я».

Сокрушающая все на своем магия обрушилась на стоявшую в центре Райгерна цитадель. Незримый кулак выбил стальные ворота. Разметал две высоких надвратных башни с такой же легкостью, как капризный ребенок рушит только что возведенную им из мокрого прибрежнего песка крепость. Проломил стены, выбивая из кладки тяжелые гранитные глыбы. Видевший это все в подробностях благодаря оптическим сенсорам корабля, Эдвард не хотел думать, сколько людей погибло заживо под посыпавшимися на них обломками укреплений. Он успел лишь почувствовать, как кто-то, кажется Ретвальд, поднял рядом с донжоном защитный щит. Сам донжон каким-то чудом устоял. Второй такой удар он, впрочем, вряд ли переживет.

— Мы так не договаривались, — пробормотал Фэринтайн в отчаянии. Это он должен был отвлечь на себя внимание сидов, увлечь в погоню за собой хотя бы часть вражеской авиации, пока та не атаковала замок. Похоже, они недооценили Келиха. Тот оказался слишком умен и предпочитал бить прямо в главную цель, не замечая отвлекавшей его приманки.

И располагал куда большими силами, нежели казалось Ретвальду.

— Да сделайте же хоть что-нибудь, — подал голос Рейсворт. — Вы же чертов волшебник.

«Легко сказать», поморщился Эдвард, но вслух ничего не ответил. К ним уже подлетали еще четыре орнитоптера — и несомненно, хотя бы на одном из них чародеи имелись. Это можно было с легкостью сказать по тому, как изогнулись магические потоки с приближением этих машин. Не дожидаясь новой атаки, Фэринтайн сотворил заклинание сам. Для этого ему пришлось зачерпнуть Силу у Лейвиса, причем так резко, что юноша согнулся в кресле, издав пронзительный стон. «Ничего, мальчик — ты знал, на что шел».

Огненный шквал разметал неприятельские машины. Наполнился шипящими электрическими разрядами воздух. Один из орнитоптеров разбился о камни мостовой, произведя еще один взрыв — но три остальных удержались на ходу. Тут же последовал ответный удар, как если бы выстрелили из гигантской пушки. Эдвард сделал крутой вираж, едва успев уйти от волны испепеляющего жара. Термическое заклинание, причем очень ловко сделанное. Вполне может необратимо повредить приборы или изжарить заживо попавших под него людей.

Рывок вышел настолько резкий, что все тело пронзило волной нестерпимой боли.

Он снова услышал Артура. «Уходите. Хорошая попытка. Дальше я сам».

— Слушаюсь, — прохрипел Фэринтайн. Он сам не понимал, почему разговаривал с этим несносным мальчишкой, словно со своим командиром. Возникла странная убежденность, будто когда-то, давным-давно прежде, этот человек в самом деле имел право командовать им. Сформировался перед глазами образ — светлобородый мужчина могучего телосложения, похожий и не похожий на Артура Айтверна разом, в покрытых кровью доспехах, стоит, опираясь на украшенный рунами меч. Знамя с драконом развевается за его спиной. Эдвард сделал попытку приглядеться к странно знакомому незнакомцу — и наваждение мигом пропало.

— Уходим, — сказал Лейвис. — Не видите?! Мы тут совершенно бессильны.

Он был прав. Эдвард понимал, что уклониться от следующего магического выстрела вряд ли выйдет. Его навыки пилотирования были невелики, и машина слушалась его все же с изрядным трудом. Фэринтайн развернул свой воздушный корабль, направив его в сторону и от крепости, и от надвигавшегося вражеского флота. Орнитоптер рванул с места в карьер, развивая скорость. Пролетели где-то внизу черепичные крыши, пронесся объятый черным дымом небольшой парк. Многие дома горели. Метались в ужасе люди. Эдвард видел среди них и простых горожан, и собранных Айтверном и Ретвальдом солдат. Некоторые бойцы бросали оружие на землю, падали на колени, прятали лицо или, напротив, возносили руки в молитве. Что-то кричали. Кажется, про Судный день.

Флагманский крейсер неотвратимо приближался. Летел прямо над самыми крышами, задевая их. Сбивая днищем каменные и гипсовые скульптуры, изображавшие гаргулий и ангелов. Огнеметы били длинными струями — прямо в вопящую, скованную страхом толпу. Кто-то пытался спасти бегством. Кто-то, скованный отчаянием, на месте принимал гибель. Этим людям мнилось, наверно, что сами демоны пришли по их души.

Но находились и те, кто готов был сражаться. Далеко не всем изменило мужество в этот день. Оставались на назначенных им позициях пехотинцы и стрелки. Заливали огонь ведрами воды пожарники. Фэринтайн заметил, как выбросила тяжелые каменные глыбы стоявшая в одном из переулков катапульта. Затем — еще одна, в соседнем дворе. Огромный кусок камня попал в низко летевший эльфийский орнитоптер. Машина дернулась из стороны в сторону, но не упала. И все же это была попытка.

Находились офицеры, что вновь уводили людей в укрытия, пытаясь уберечь гражданских и военных от обрушившейся с небес смерти. Иберленцы держались даже перед лицом сходившего с ума мира. Не все из них. Но значительная часть. Они готовы были дождаться высадки вражеского десанта. Продержаться до этого момента и вступить затем в бой.

Эдварда, тем не менее, посетила гнетущая уверенность, что битва, едва начавшись, уже безнадежно проиграна.

«Ничего не получилось. Вся эта дерзкая вылазка оказалась затеяна впустую. Смелые замыслы, ложные надежды. Нас подвели самоуверенность и гордыня. Четыре разбитые машины — это курам на смех, по сравнению с нашими собственными потерями. Армия дезорганизована и скоро разбежится. Разбегается на глазах. Ее уже практически нет. Если и у Айтверна ничего не выйдет, никакому чуду нас не спасти. Мы дикари, на которых обрушилась вся мощь цивилизации».

Сенсоры донесли, что три орнитоптера все же сели управляемой Фэринтайном машине на хвост. Что ж, значит хоть что-то. Возможно Айтверн и пробьется, если ему улыбнется удача. Эдвард собрал достпную ему Силу, свою и заемную, вновь формируя защитный экран. Вовремя, потому что атаковали его почти сразу же, и со всей силы. Щит заискрился, едва успев остановить натиск давящей на него магии — а затем погас. Следующее заклинание, больше ничем не сдерживаемое, грянуло прямо на орнитоптер.

Лейвис истошно, едва не надрывая голосовые связки, заорал. Да и сам Эдвард тоже. Перед глазами разом мигнули потоки обезумевших цифр, вспыхнули и тут же исчезли. Компьютер вырубился, выжженный начисто, по всей видимости, электромагнитным разрядом. Орнитоптер, превратившийся просто в груду бесполезного металла, полетел навстречу бешено приближающейся земле. Эдвард схватился за приборную панель, но ручное управление тоже перестало работать.

Очень не хотелось умирать. Хотелось выжить. Вернуться домой. Обнять крепко Кэран — надменную, гордую и бесконечно любимую. Подержать на руках ребенка. Дать ему или ей имя. Собирая остатки воли в кулак, Фэринтайн вновь сконцентрировал все запасы Силы, которую мог почерпнуть у себя и у Лейвиса Рейсворта, формируя вокруг них двоих энергетический кокон. По кабине разлилось спасительное мерцание щита. Лейвис продолжал кричать, зачем-то сдирая ремни и пытаясь выбраться из кресла. Кажется, он выкрикивал чье-то имя.

Может быть, этот кокон выдержит при крушении. Может быть — даже при очередном вражеском ударе, который непременно последует в любой момент. Все может быть, все случается в жизни. Время сделалось нестерпимо вязким и медленным, словно не три секунды оставалось до удара об землю, а целые века.

Перед глазами что-то промелькнуло. Обучавший тогда еще юного Эдварда воинскому искусству отец. Угрюмый старший брат Гилмор, жизнерадостный и немного безумный кузен Хендрик. Стойкая, как скала Кэмерон — в тот несчастливый год, когда орды Гарланда обрушились на Таэрверн. Мальчишка по имени Дэрри Брейсвер, ушедший искать потерянный трон своих предков. Кэран в день Снежной Битвы, в доспехе, с мечом и кинжалом в руках, готовая биться до конца, не жалея себя, во имя того, во что верила.

За секунду до соприкосновения с мостовой фэйри произвели еще один магический выстрел. Кокон затрещал, разбрасывая искры и наливаясь неистовым багряным светом. Сразу после этого вдруг сделалось очень темно и тихо.

 

Глава восемнадцатая

12 сентября 4948 года

Райгерн

Когда с тяжким гулом и грохотом рухнули, низвергнувшись водопадом обломков, надвратные башни Грозового Замка, Артур и Гайвен едва успели выставить магический барьер, стремясь защитить солдат. Поднялись клубы пыли. Мерцание энергетического купола остановило каменный вихрь, накрыв примерно тысячу человек, сгрудившихся на крепостном дворе. Впрочем, всех людей уберечь не удалось. Несколько десятков, а может и сотен бойцов, расположившихся на галереях и под укрытием складских помещений во внешней части двора, оказались засыпаны насмерть. Другие — покалечены. Крики и стоны раненых и умирающих наполнили крепость.

Данкан Тарвел суетился, раздавая приказы, распоряжаясь о том, чтобы разгрести хотя бы ближайшие завалы. Алистер и Клифф занимались перегруппировкой уцелевших. Гарландский король надсаживал глотку, призывая людей к спокойствию. Сам он выглядел по меньшей степени взбудораженно при этом. Меч Клифф держал обнаженным, потрясая им и указывая на север. Орал, что скоро удастся поквитаться с подонками за все.

Неизвестно было, когда враг решит нанести повторный удар. Это могло произойти в любую секунду. Айтверн и Ретвальд продолжали поддерживать купол. Силы для этого они брали у леди Дановар, графа Кэбри, Айны. Странные чувства владели Артуром. Он действовал будто во сне, в диковинном трансе на грани безумия. Магия отдавалась ему сама, подобно страстной любовнице дышала жаром в лицо. Знания наполняли его, каждое заклинание получалось легко и естественно, как если бы он привык творить магию с детства. Не хотелось думать о цене, о последствиях обретения подобного дара, если они однажды настанут.

Зрение раздваивалось — и вот уже Артур наблюдал город с высоты птичьего полета, следя за тем, как Эдвард Фэринтайн вступил в бой с передовыми звеньями воздушной эскадры противника. Телепатическая связь давалась легко. Увидев, что Фэринтайну и Лейвису угрожает опасность, Артур приказал им уходить.

— Три истребителя сели им на хвост, — добавил он спустя минуту, когда перед глазами вспыхнула новая картинка. — Эдвард пытается ускользнуть.

— Так чего же ты медлишь?! — взорвалась Айна. — Скорее, будь ты проклят!

— Я… Я сейчас, — вымолвил Айтверн, пытаясь сосредоточиться.

Магия была послушна ему во всем — но не таинственное умение, благодаря которому драконы перекидывались в свой подлинный облик. Тут все усилия оборачивались крахом. Как ни стучался Артур все последние десять минут в заветную дверь, она оставалась закрытой. Чары и заклинания, приемы и уловки, которыми волшебники пользовались в своем ремесле издревле — все они длинным свитком предстали перед его мысленным взором. Прибегнуть можно было, наверно, к любому или почти любому из умений, доступных некогда его предкам и сохраненных его кровью.

Но не к этому.

Артур Айтверн понятия не имел, как становиться драконом. В момент гибели Кэмерон это случилось само собой. Он действовал, подчиняясь животным инстинктам, не задумываясь и не рассуждая. Теперь разум был ясен как никогда, зато инстинкты молчали. Время между тем убегало со стремительной скоростью.

Впереди полыхали багровые сполохи. Приближался исполинской черной тенью корабль захватчиков, на котором собрались эльфийские владыки, пожелавшие заявить права на земли людей. Действовать следовало немедленно. Артур поймал вновь отчаянный взгляд Айны. Посмотрел на Гайвена. Лицо Короля-Чародея побелело, выдавая крайнюю степень напряжения. Ретвальд был готов сражаться. Применить все, чему научился, в этом последнем бою.

«Мои предки владели даром превращения. Эйдан Айтверн владел. Неужели я слабее и хуже их? Неужели не справлюсь там, где они справились?»

Сестра, потерянная и вновь обретенная — ее требуется защитить. Женщина, что могла бы стать любимой, но погибшая на этой войне — за нее следует отомстить. Сюзерен, то ли бывший, то ли будущий — разговор с ним еще не закончен, но чтобы закончить этот разговор, обязательно следует выжить. Иберлен не достанется чужакам, вознамерившимся заполучить над ним власть.

Долг давил на плечи — но вместе с тем придавал сил. Стремления переплетались. Вера и страсть соединялись вместе. Сомнения уходили прочь. Зрение искажалось, цвета приобретали тысячу незнакомых оттенков, становясь яркими и сочными, как никогда ранее. Величественным и пугающим многолосым хором гремела в ушах симфония звуков.

Он сам не смог отследить момент, когда началась метаморфоза. Артур Айтверн сделал несколько шагов вперед, спускаясь с крыльца — а затем перспектива, открытая его зрению, в один миг преобразилась. Объем и пространство претерпели глубокую перемену. Каждая линия стала вдруг четкой, очерченная неким пунктиром. Люди и предметы уменьшились, а небо внезапно сделалось ближе. Ловя попутный ветер, развернулись широкие крылья. Из глотки заместо возгласа вырвался яростный рык.

Ужас отразился на лицах солдат. Иные попятились. В его же сердце ликующее воодушевление взметнулось пряной волной. Собственное тело стало огромным. Сильным, ловким и гибким, как никогда прежде — за исключением одного-единственного раза. Тяжелые лапы заканчивались когтями, способными с легкостью разрывать человеческую плоть. Развернулся длинный хвост, каждый удар которого раскрошил бы кирпичную стену.

Воскликнула что-то девушка, чью голову венчала копна золотых волос — но сейчас слова человеческого языка были почти непонятны изменившемуся разуму. Впрочем, он осознал, что в голосе девушки слышится вовсе не страх, а восхищение и даже зависть. Девушка дернулась вперед, но ее остановил седовласый молодой мужчина, стоявший рядом. Память подсказывала, что это друзья, которых любой ценой следует защитить.

Золотой дракон взлетел. В бой его направлял ветер — а еще ярость и страсть. Наполненная перепуганными людьми крепость отдалилась, осталась далеко внизу. Вокруг раскинулось небо — недоброе, сумрачное, наполненное тревоги, набрякшее грозой. Небо взывало к нему, умоляя о помощи, призывая сражаться. Впереди вставала тьма — приближалась на всех парусах. Он чувствовал эту тьму ясно. Она была изъяном в материи мира, осколком стрелы, который необходимо вырвать из раны.

Подобно рою жалящих пчел, ринулись на него летательные машины врага. Шесть машущих крыльями, и две — с вращающимися винтами. Изготовленные из холодного металла, они пели на восемь разных голосов ненависти. По краю сознания промелькнула благодарность другу — тому самому, что отвел опасность на себя, позволив еще нескольким машинам погнать за ним.

Будь их больше, они бы представляли серьезную опасность. А так, возможно, удастся прорваться. Если удачи и силы, отпущенных ему, окажется достаточно.

Машины, построившись полукольцом, плюнули пламенем. Оно вырвалось длинными струями из орудийных стволов — жадное, губительное, злое. Дракону не страшен лишь его собственный огонь, но чужой способен прожечь чешую, нанося немалый вред здоровью и грозя даже смертью. Крылатый зверь взревел, закрываясь крылом.

Вспыхнул полупрозрачный льдистый купол, преграждая огню дорогу. Струи пламени разбились вдребезги о внезапно возникшую преграду. Спустя миг они опали, бессильные, догорая. Растворились бесследно, пожранные жадным воздухом. Пришло понимание, что оставшие внизу на земле товарищи продолжают помогать даже теперь, пусть и на последнем дыхании. Нужно действовать быстро, чтобы приложенные ими усилия не оказались напрасны.

Дракон рванул вверх, оставляя машины под брюхом. Острой иглой уколол страх — если они успеют произвести второй запл, уже ничто не поможет. Они успели, три машины из всех — но зверь в последний момент дернулся, кувыркнулся в воздухе, стремительным разворотом уходя с линии атаки. Огненные выстрелы лишь слегка задели крылья, опалив их кончики. Драконья нервная система крайне чувствительна. Хватило и такого попадания по касательной, чтобы жгучая боль, подобная укусу ядовитой змеи, насквозь пронзила тело, заставив в судороге дернуться лапы.

Не было времени на то, чтобы развернуться и ответить тем, кто ранил его. Не было времени даже на то, чтобы думать об этом. Счет шел на считанные мгновения. Каждый вдох промедления — еще несколько жизней, оборванных там, в городе, заключенном в душные объятия смерти. Каждое впустую потраченное мгновение чревато риском никогда больше не увидеть друзей.

Зверь сложил крылья, камнем падая навстречу огромному кораблю, что летел прямо над самыми крышами домов. Орнитоптеры остались позади. Он понимал, что немыслимо рискует, открывая им спину. Дракон вложил все силы в последний рывок. Воздух пел, прошиваемый насквозь. Тот, кто прежде звался Артуром Айтверном, сделался стрелой, бьющей прямиком в цель. Первой молнией, порожденной надвигающейся грозой. Капли дождя наполняли воздух. Огонь рождался меж оградой клыков.

Он видел обзорную площадку на самой верхней палубе флагмана, защищенную плотным прозрачным материалом, напоминавшим стекло, но, если верить ощущениям, вовсе не являвшимся им. Нечеловеческое зрение четко различило темные фигуры, вырисовывавшиеся на капитанском мостике. Они несли в себе огромную угрозу. Одна из фигур, в самом центре, изящная и тонкая, стоявшая почти небрежно, казалась самой опасной из всех. Незримая человеческому взору тьма окутывала ее плащом. Должно быть, это их предводитель. Тот, кого фэйри зовут королем. Тот, чье существование причиняет миру столь сильную боль. Земля и небо кричали, призывая уничтожить его.

Дракон сконцентрировал всю магическую силу, отпущенную ему, чтобы нанести единственный удар. Он ясно понимал, что ему дана всего лишь одна попытка. Атаковать во второй раз просто уже не получится — противник ответит раньше, и это будет страшный ответ. Магия собралась в кулак, разгорелась беспощадным светом. Свет сгустился, превращаясь в блистающее копье, озарившее этот хмурый пасмурный день. Свет ринулся навстречу тьме.

Страшный удар сотряс воздушный корабль. Судно дернулось и пошло вниз. Затрещала сминаемая обшивка. Треснул прозрачный купол, поднятый над мостиком. Многие из стоявших на верхней палубе сидов упали — но их вожак без всякого видимого усилия устоял на ногах. Он вскинул вверх руки, готовя заклятье. Голубоватым пламенем загорелись ладони.

Потерявший управление корабль правым бортом врезался в треэхтажный дом, снося его весь. Крейсер тяжело опускался на мостовую, разбивая брусчатку, извергая огонь из своей хвостовой части. Сидевшие за приборами пилоты дергали за рычаги, суматошно касались приборных панелей, пытаясь остановить движение корабля.

Предводитель фэйри словно и не замечал творившегося вокруг хаоса. Он ударил. Чары, брошенные им, упали на драконьи крылья тяжкой незримой цепью. Новая вспышка боли сотрясла тело, оказавшись куда хуже и неприятнее предыдущей. Зверь взвыл. Боль была настолько нестерпимой, что хотелось когтями содрать с себя чешую, сделавшуюся раскаленной, как угли в костре. Крылья утратили подвижность, мчалась навстречу земля. Он приложил недюжинное усилие, пытаясь сбросить враждебное заклятие — и наконец разрушил его.

Чары, наброшенные Келихом Скеграном, исчезли — но вместе с ними растворился без следа и драконий облик. Артур Айтверн вновь обернулся человеком — и с высоты трех человеческих ростов грохнулся о землю. Падение заставило его вновь закричать — но уже обыкновенным человеческим криком. Герцог Запада перекатился, попробовал отползти. Череп немыслимо болел, ноги и руки едва слушались. Артур попробовал встать — и увидел, как прямо перед ним тормозит, на ходу открывая отверстие в нижней части корпуса, огромный как гора эльфийский крейсер.

Земли коснулось тонкое серебристое полотно, стальной змеей выскользнувшее из металлического брюха корабля. Артур поднялся на ноги, вытаскивая из ножен клинок. Голова была будто набита ватой, в ушах звенело. Мир стал тусклым и серым — вернее, казался таким на контрасте с тем, как воспринимали его совсем недавно драконьи глаза. Айтверн заметил, что улица не безлюдна. В переулках промеж уцелевших домов показались солдаты, державшие наготове арбалеты и выставившие мечи. Около сотни человек. Артур махнул рукой, сделав воинам знак оставаться на месте. Им сейчас лучше не высовываться. У сидов наверняка с собой лучевые ружья.

Он приземлился в нескольких кварталах от цитадели. Оставалось надеяться, что Гайвен и остальные доберутся сюда достаточно быстро. А пока — главное продержаться, ибо пытаться сбежать уже нет никакого смысла. «И так полгода бегаю — то от одной опасности, то от другой. Из Тимлейна, в Тимлейн, по какому-то проклятому кругу. Надоело. Если это моя смерть, встречу ее с достоинством». Рыцарь из Дома Драконов встал поудобнее, обеими руками обхватывая рукоятку клинка.

Навстречу ему спускался одетый в черное незнакомец — тот самый, кто стоял незадолго до того на мостике, творя боевую магию. Он шел не спеша, прогулочным шагом. Сид был очень молод на вид. Прозрачные глаза, невинные и древние, смотрели с юного лица. Ладонь, затянутая в белую атласную перчатку, доставала из ножен дюйм за дюймом длинный обоюдоострый меч. По выкованному из метеоритного железа лезвию вились руны на языке более древнем, чем любое из всех прочих наречий Земли.

Артур хорошо знал этот меч. Он вспомнил, как и сам когда-то очень давно держал его в руках. Как ходил, препоясанный им, на войну, чтобы громить врагов Логрии. Как не выпустил его из пальцев даже на полях Камланна, получив копьем в грудь смертельный удар. Экскалибур. Клинок, подаренный ему эльфийской волшебницей. Клинок, изготовленный карликами в великих кузнях Севера на заре времен.

Повелитель Волшебной Страны обнажил меч до конца. Поднял его вверх — и на острие вспыхнул свет, хотя солнце по-прежнему скрывалось за тучами. Сид взмахнул клинком, выставив вперед правую ногу и становясь в атакующую позицию. Последовал его примеру и Артур. Вышедшего ему навстречу он узнал точно также, как узнал и оружие. Они многократно встречались раньше. Не в этой жизни, правда — но все равно под этим небом, тогда еще совсем молодым. Теперь вот встретились снова. Осознание этого факта отдавало горькой иронией. «Можно сбежать от многих врагов, но от собственной родной крови не скроешься никогда».

Тот, кто звался Келих Скегран, кто был памятен некогда Артуру Пендрагону под именем Мордред, растянул губы в приветливой тонкой улыбке:

— Здравствуй, отец. Пришло время вновь умереть.

Эдвард Фэринтайн приходил в себя с трудом. Жизнь возвращалась в тело тонкой струйкой, по капле. Дышать было тяжело, словно на грудь упала гранитная плита. Из памяти еще не изгладились образы увиденных на пороге смерти кошмарных снов. Зрение и слух восстановились не сразу. Кто-то тряс его за плечо, тормошил, бил по щекам. До ушей долетали слова, разобрать которые все равно никак не получалось. Хотелось спать. И пусть все оставят в покое.

Придя в себя, лорд Вращающегося Замка обнаружил, что сидит, привалившись спиной к стене дома, а в нескольких десятках футах догорает искореженный орнитоптер. Корпус был смят, почернел от копоти, на разбитой брусчатке валялось рядом оторванное крыло. Второе уцелело, но Эдвард все равно сомневался, что эта машина когда-нибудь вновь сможет летать.

Рядом примостился на корточках Лейвис Рейсворт. Выглядел он взбудораженно. На лбу у юноши багровел огромный синяк да еще из носа сочилась кровь, а в остальном он выглядел довольно неплохо. Ранен, во всяком случае, вроде не был. И даже не потерял шпагу и пистолет, полученный, как он рассказал ранее, у Кэран во время визита во Вращающийся Замок.

— Очнулись наконец! — вскричал он. — Я думал, придется вас и дальше тащить на себе.

— Мы живы? — спросил Эдвард первое, пришедшее ему в голову.

— А что, так похожи на мертвецов? Хотя вы совсем недавно еще были похожи, не спорю. Я насилу вас вытащил. Вы потеряли сознание при падении, и, должен признаться, в какой-то момент я даже подумал, что больше вы не очнетесь. Только я вас вытащил, эта штука как бахнет. Хуже рождественской шутихи. Тут бы нам и смерть пришла, но…

Молодой Рейсворт растерянно замялся, закусив губу. Он явно пребывал в полной растерянности, не зная, как описать случившееся потом.

— Продолжай, — поторопил его Эдвард.

— Помните, вы сотворили какую-то магию, когда мы падали? Она погасла сразу же, как только вы отрубились. Но стоило машине взорваться, загорелась снова. Нас будто пологом накрыло, только этот полог горел. Сверкал радугой, всеми цветами. Если бы не он, худо бы нам пришлось. Я сперва подумал, это вы снова сделали, только вы лежали в беспамятстве и даже не шевелились.

— Поздравляю. Твое первое самостоятельно выполненное заклятье. Магия так обычно и пробуждается — в смертельно опасных обстоятельствах, когда остается либо неосознанно к ней прибегнуть, либо умереть.

— Звучит не слишком воодушевляюще, — проворчал Лейвис. — На колдунов я уже насмотрелся, и у всех, по-моему, голова набекрень. Даже Артур стал на себя не похож, как связался со всяческим волшебством. Ну вот… Эти гады улетели. Видно решили, что нам конец и нет смысла дальше возиться. А потом я увидел дракона. Представляете? — он возбужденно затараторил. — Летел меж облаков, сделанный будто из золота. Это Артур, да? Подумать страшно, что он на такое способен. Меньше бы я его задирал раньше. Он как набросился на их главный корабль — и тот мигом упал. Грохот стоял ужасающий. Свет сверкнул, как зарница.

«Отлично — значит у Айтверна все-таки получилось». Фэринтайн испытал усталое удовлетворение. По крайней мере, неприятельский флагман сбит и не сможет возглавить атаку на цитадель. Возможно даже, при крушении погиб кто-то из находившихся на борту чародеев. Очень хотелось на это надеяться. В любом случае, появились шансы отстоять крепость. Оставайся крейсер на ходу, их бы не было точно. Да и несколько орнитоптеров они сбили. Дело приобретало несколько лучший оборот, нежели представлялось раньше.

— Давно это случилось?

— Да минут пять назад. Вы как раз просыпаться начали.

— Отлично. Помоги мне подняться. Надо посмотреть, что происходит.

Отталкиваясь от стены и поддерживаемый Лейвисом, Эдвард смог встать. Наскоро осмотрел себя. Упали они и в самом деле хорошо, благодаря магии не получив ни переломов, ни даже вывихов. Одни синяки. Еще самую малость тошнило, но Фэринтайн не сомневался, что это досадное обстоятельство он как-нибудь переживет.

Следовало спешить. Артуру необходима помощь. Ему не стоит оставаться в одиночестве перед всеми предводителями сидов. Связываться с ним телепатически Эдвард не рискнул. Если Айтверн дерется, это его только отвлечет.

Они пошли в направлении, указанном Лейвисом. Кривой переулок, огражденный стоявшими стена к стене узкими домами в два и три этажа, начисто вымер. Все, кто жил неподалеку, сбежали либо попрятались, и даже криков больше не доносилось. Лишь вздымалось на расстоянии нескольких кварталов пламя отдаленных пожаров. Фэринтайн и Рейсворт двигались в направлении центральных проспектов, куда, по словам Лейвиса, рухнул эльфийский крейсер.

Идти понемногу становилось легче, силы возвращались. Походка сделалась более уверенной. Во время воздушного сражения Эдвард в значительной мере пользовался энергетическими ресурсами Лейвиса — и был рад тому факту, что его собственные силы еще не иссякли, как случилось это во время первой битвы за Райгерн. «Значит, еще повоюем». Главное успеть. А дальше верный меч и магия помогут.

Черная тень соткалась словно из ниоткуда. Она резко уплотнилась, принимая обличье седовласого сида с костистым изможденным лицом. Он стоял неподвижно, облаченный как и тогда, в Тимлейнской ратуше, в облегающий темный комбинезон. Держал в руках длинную чуть изогнутую саблю. В глазах застыла смерть.

Эдвард остановился и тяжело вздохнул. «Только тебя мне сейчас не хватало. И без того куча забот». Время поджимало — а тут еще этот идиот. Наверняка решился уладить дело чести. Некоторые господа крайне щепетильны по части полученных ими вызовов на дуэль.

— Здравствуй, — сказал фэйри, направляя клинок Фэринтайну в лицо. — Когда я понял, что ты здесь, мой владыка Келих разрешил мне тебя найти. Живого или мертвого. Я рад, что нахожу живого. У нас неоконченное дело, Владыка Холмов. Помнишь, ты вызывал меня на поединок? Пришло время его наконец завершить.

— Вы его знаете? — спросил Лейвис.

— Виделись как-то мимоходом. Послушайте вы, любезный сэр…

— Дэлен. Меня называют Дэлен Дайнер, с Неблагого двора, — сид церемонно поклонился. Хорошо хоть, шляпу не снял, за неимением оной. — Надеюсь, ты это запомнишь. Всегда полезно знать имя того, кто лишил тебя жизни.

Этот спектакль начинал раздражать. В любую минуту Айтверн может погибнуть, убитый Келихом Скеграном или его прихвостнем, а этот напыщенный болван стоит тут и распинается, преграждая дорогу. Следует побыстрее от него избавиться. Эдвард вытащил клинок. Фамильный меч не подводил его прежде ни разу.

— Лучше просто уйдите, сударь, — сказал Фэринтайн ровно. — Я вас не знаю, и у меня не имеется к вам никаких счетов. Только к вашему королю. Жизни моих друзей зависят от моего промедления. Поступите, как подобает дворянину, если вы дворянин. Мы с вами встретимся позже, в удобных для нас обоих обстоятельствах и вместе с секундантами.

Назвавшийся Дэленом Дайнером дернул уголком рта. Видимо, так выглядела у него усмешка.

— А этот мальчик чем не секундант? — спросил он.

И, не дожидаясь ответа, бросился вперед. Лейвис, по всей видимости смертельно перепуганный, отшатнулся. Эдвард тоже сделал три быстрых шага в сторону. Сид взмахнул саблей — но пронзил лишь пустоту. Стремительно развернулся, делая новый выпад. Фэринтайн закрылся, сбил клинок противника, попробовал атаковать — и наткнулся на тут же выставленную оборону. Дэлен Дайнер перетек в другую позицию. С такой скоростью, наверно, мог бы двигаться ветер, прими он форму, подобную человеческой.

Мелькнула впопыхах мысль — «меня считали лучшим бойцом континента, но похоже ошиблись на этот счет». Клинок замелькал в руках сида подобно молнии. Он атаковал на всех направлениях сразу, градом ударов — в лицо, в ноги, в корпус, в плечи, в промежность. Эдвард едва успевал парировать. Иногда просто отскакивал. Сердце бешено колотилось — сказывались последствия падения.

«Этот подонок выбрал самый удобный для себя момент. Я ослаб, и в конечном счете он меня одолеет. Что ж, продам свою жизнь подороже, раз так». Фэринтайн сжал зубы, с яростью отбив очередной удар. Сид, заметив его смятение, усилил напор. Он плясал вокруг Эдварда, то отбегая, то внезапно нанося новый удар слева или справа. Пару раз попытался зайти в тыл. Схватка продолжалась пока всего несколько минут — но Фэринтайн уже чувствовал, что начал уставать. Он действительно еще не оправился после крушения орнитоптера. Вновь нахлынула тошнота.

Выстрел грянул совершенно неожиданно — в тот самый момент, когда лорд Вращающегося Замка уже приготовился проститься с жизнью. Дэлен замер, остановив свой бешеный танец. Неуверенно покачнулся и чуть опустил саблю. На его боку расплывалось темное пятно. Сид мотнул головой, пытаясь понять, что случилось — и, воспользовавшись удобным моментом, Эдвард одним быстрым ударом снес его голову с плеч.

Лейвис Рейсворт стоят в четырех футах от них, держа в руках дымящийся пистолет.

— Все никак не мог прицелиться толком, — пожаловался он. — Вы двигались слишком быстро. Я боялся, что пуля пройдет навылет, если стрелять в спину, и ранит и вас тоже. Герцог Инганноморте рассказывал, что так иногда случается. Он видел это на паданской войне. Клялся, что сам убил двоих врагов одним выстрелом однажды. Если не врал.

— Может и не врал, — сказал Эдвард механически. — Всякое бывает.

Все закончилось настолько внезапно, что он до сих пор не мог в это поверить. Только-только Фэринтайн отбивал сыпавшиеся на него нескончаемой чередой удара — и вот его противник валяется обезглавленный, в лужи крови. Его голова откатилась, и остекленевшие глаза смотрят в небо. «А я-то думал, мальчишка испугался. Юный граф Рейсворт полон сюрпризов. И стрелок из него со временем должен выйти отменный».

Дрожащей рукой Лейвис вложил пистолет обратно в кобуру.

— Я вмешался в вашу дуэль, — повинился он. — Простите.

— О, да будет тебе. Не убей ты этого джентльмена, он сам непремненно убил бы меня. Я нахожусь не в лучшей форме, как ты мог заметить. Так что я ваш должник, граф. Пошли. Мы и так потеряли слишком много времени здесь.

— Боюсь, вы потеряете еще немного времени, господа, — раздался чей-то голос.

Эдвард Фэринтайн вздрогнул. Медленно, очень медленно развернулся, будучи уверен, что появление на сцене нового действующего лица отнюдь не к добру. Темноволосый мужчина стоял в нескольких шагах от них, оперевшись плечом на косяк входной двери одного из домов. Как он появился тут, Эдвард совершенно не представлял. Только что никого, кроме них, тут не было — и вот уже есть.

Незнакомец был одет в странно выглядящий светлый костюм явно устаревшего покроя. Ничего подобного не носили со времен падения Конклава как минимум. Только редкостный чудак мог бы вырядиться настолько старомодно.

Чудак — либо подлинный очевидец тех давних времен.

Фэринтайну потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять — он уже видел этого нежданного гостя прежде. На видеозаписях, оставленных в электронной библиотеке Каэр Сиди. Они с Кэран просматривали их вместе несколько раз. Доставшиеся Эдварду от далеких предков воспоминания также сохранили образ Мэргара Ворфалера, наследника первой линии Драконьих Владык.

Надо же, совсем и не изменился за две тысячи лет. Хотя кто знает, как течет время в Бездне. Нужно придумать, что с этим всем делать, и как можно быстрее. Так просто, тем более в одиночку, этого врага не остановить. Вдвоем, впрочем, тоже едва ли.

— Вижу, ты меня узнал, — кивнул дракон удовлетворенно. — Привет.

— Лейвис, беги, — сказал Эдвард быстро. — Беги и скажи Ретвальду, что Мэргар здесь.

Рейсворт не успел даже дернуться. Он застыл, остановленный на месте магией.

— Зачем же от меня бежать? — спросил Ворфалер. — Я не настолько невоспитанный собеседник, чтобы мое общество оказалось вам в тягость.

Он неожиданно приблизился — не сделав при этом ни единого шага. Не временное развоплощение, подобное тому, которое использовал Дайнер. Даже не открытие порталов. «Мы называем перемещение через порталы телепортацией, хотя в действительности всего лишь проникаем в кротовые норы пространства. Настоящая телепортация — вот она. Мгновенная и эффективная».

— У меня нет времени на произнесение долгих речей, — сказал Мэргар Ворфалер очень мягко. — Да и вряд ли ты из тех, кто одобряет лишнюю болтовню. Скажу лишь одно — я не испытываю никакой радости, делая с тобой то, что задумал. Просто у тебя имеется нечто, что мне нужно забрать. Альтернативой могла бы стать твоя смерть… но я не хочу без нужды проливать благородную древнюю кровь, которой и так очень мало осталось.

Он поднял руку. Очень медленно сжал ее в кулак — так, что аж костяшки пальцев побелели. Затем сделал рукой очень быстрое движение — и некая часть, бывшая с Эдвардом Фэринтайном всегда, с самого раннего его детства, отличавшая его от всех прочих людей, сделавшаяся за минувшие годы привычной и естественной, удобной в обращении и временами незаменимой, одним словом эта часть мгновенно исчезла. Наверно, нечто подобное испытывает человек, в одночасье потерявший зрение или слух.

Фэринтайн упал на колени. Не хватало воздуха. Плыли перед глазами кровавые пятна. Там, где прежде в груди полыхал огонь, дававший ему силу, осталась одна только ледяная пустота. Он вскинул руку, пытаясь швырнуть в дракона заклятьем — и не сумел. Магия не отозвалась.

Ворфалер смотрел на него почти что с жалостью.

— Тебе будет непросто, — сказал он, — но ты справишься. Ты по большей части всего лишь человек и не успел сродниться с Силой. Не прожил, пользуясь ею, много веков. Ты испытываешь голод — но однажды, спустя многие годы, этот голод, возможно, исчезнет. Мне известно, что у тебя осталась жена и скоро будет ребенок. Я был бы последним мерзавцем, оставив их одних. Живи — живи в мире, который я скоро создам. Он будет гораздо лучше этого.

Понимание того, что сделал дракон, пришло постепенно. Мэргар полностью отрезал его от магии. Выжег чародейский дар полностью, без остатка, до малейшей капли. Эдвард Фэринтайн перестал быть волшебником. Та часть его сущности, что отвечала за творение заклинаний, исчезла, удаленная искусно и навсегда. Он не смог бы сотворить отныне даже простейших чар. Не слышал больше пения потоков магии. С детства помогавшее ему сверхчувственное восприятие смолкло.

Канал связи с машинами Вращающегося Замка тоже исчез.

Так вот зачем ему это все надо. Дракон исполнил то, что еще в Тимлейне грозился сделать Гайвен Ретвальд. Оборвал нити, связывающие владельца Вращающегося Замка с боевыми станциями, размещенными на околоземной орбите. Вернее, надо полагать, забрал контроль над этими станциями себе.

— Зачем тебе оружие Древних, ублюдок?! Против кого ты вознамерился опять его применить? Мало людей погибло по твоей вине, тварь?!

— Как вы невежливы, сударь, — Мэргар издевательски покачал головой. — Хорош бы я был, стоя тут и выдавая тебе подноготную моих планов. Нет, сэр Эдвард. Вы увидите результаты по факту. И со временем, я уверен, даже признаете мою правоту. Не я превратил этот мир в сгусток боли и зла. Я помню его совершенным и чистым. Все, что я делаю, ведет лишь к исцелению ран. Земля больна, а я врач.

— Ты любого можешь так лишить магии? — спросил Эдвард.

Это было важно. Очень важно. Если враг обладает подобным даром, бессмысленно даже пытаться вступать с ним в прямой бой. Айтверн и Ретвальд должны знать это, если попытаются остановить Ворфалера.

— Слишком много вопросов, сэр Эдвард. Впрочем, нет, не любого. Это заклинание я составлял два дня. Результат зато, как видишь, получился вполне безупречным. Ты больше никогда не сумеешь пользоваться тем, что привык называть колдовством. И не сможешь, соответственно, мне повредить. А теперь разрешите откланяться, господа.

За спиной дракона открылся портал. Размерами не больше обычной двери, ведущей в другую комнату. Фэринтайн попытался дернуться — и не смог. Невидимые оковы, подобные тем, что сковывали в настоящий момент Лейвиса, обездвижили и его. Раньше он попробовал сломать бы их заклятьем. Возможно бы даже преуспел в этом.

— Не беспокойся, — сказал ему Ворфалер. — Через пару часов чары исчезнут. Фэйри тебя до того времени вряд ли найдут. Они слишком заняты общением с моим младшим родичем. А мне нужно закончить дела. Заскочить к тебе домой. Скоро все закончится, обещаю.

Он исчез в воронке портала. «Нужно заскочить к тебе домой». Домой. Домой. Эта тварь отправилась во Вращающийся Замок. Проклятье, там Кэран. Чтобы ни плел Ворфалер, при встрече с ней он может выкинуть что угодно, как бы ни пытался уверить в собственном благородстве. Кэран нужно предупредить любой ценой, немедленно. И остановить этого обезумевшего древнего дракона, чтобы он не задумал.

Эдвард предпринял еще одну попытку освободиться и не смог.

— Лейвис, — услышал он свой голос. — Вся надежда теперь на тебя. Ты должен… ты любой ценой обязан освободиться. Беги к Артуру, к Гайвену, к кому угодно, кто может сделать хоть что-то. Объясни им, что Ворфалер направился во Вращающийся Замок. Он владеет оружием Древних. Он что-то задумал. Возможно — вновь его применить. Он способен активировать плазменные пушки… Ретвальд знает, что это такое… при помощи силы мысли, из любой точки планеты. Но чтобы привести в действие некоторые другие виды оружия, еще более опасные, требуется прибыть непосредственно в Каэр Сиди. Средоточие всех сил там. На расстоянии машины не включатся. Оператор должен находиться в контрольном центре и пройти инициализацию. Проклятье… — новая мысль обожгла плетью. — Он хочет исцелить Землю… Боевые вирусы… Беги немедленно!!!

Лейвис посмотрел на него недоуменно и слегка растерянно:

— Как бежать? Я тут немного прикован, если вы не заметили.

— Как можешь, так и бежать. Ты чародей. Сам пришел ко мне в Тимлейне и просил научить тебя магии. Порой никакой магии учиться не надо. Бывает так, что она просыпается в тебе сама. Думаю, ты уже успел в этом убедиться. Прикован, говоришь? Сбрось оковы.

Юноша напрягся. Сжав зубы. Зажмурился. Его лицо выражало крайнюю степень сосредоточенности. Эдвард заметил, что юного графа Рейсворта бьет крупная дрожь. Тем не менее, он не смог сделать и шагу, хотя явно прикладывал к этому все усилия. Только рука слегка дернулась — и вновь замерла.

— Ничего не получается. Простите.

— Простите?! — огрызнулся Фэринтайн, приходя в ярость. «Наверно, что-то подобное испытывал Хендрик, глядя на меня, когда я был книжным червем. Кто приучил этого мальчишку быть пустым местом? Строгий отец? Высокомерный кузен? Как, однако, знакомо». — Простите? Кто ты такой, чтобы просить у меня прощения? Попроси лучше прощения у всех людей, которые погибнут, если Ворфалер исполнит то, что задумал. Когда-то Древние создали искусственные болезни. Я уверен, что он хочет обрушить их на человечество. Он же ненавидит их всех, ты знаешь. Мы-то наверно выживем. Болезни разрабатывались против людей, а в нас течет кровь фэйри. Она даст защиту. Недаром он сказал, что его прекрасный новый мир мы увидеть успеем. Попытайся еще раз.

Лицо Лейвиса побелело от натуги. Эдвард видел, что Рейсворт напрягает всю волю без остатка — и все равно не может разрушить враждебную магию, довлеющую над ним. «Значит, не без остатка. Значит, вкладывается не до конца. Артур же справился, когда Брелах его зачаровал. И этот справится. Надо только его подтолкнуть».

— Ты Драконий Владыка! — выкрикнул Фэринтайн с ненавистью. — Ты прямой потомок Эйдана Айтверна, одолевшего Повелителя Тьмы! Ты такой же, как Артур! И ты не слабее, чем мразь, наложившая на тебя это заклятье. Любишь Айну?! Она тебя простит, если конец света случится по твоей вине? Будет ли она любить слабака, предателя, труса?!

С искаженным от ярости лицом Лейвис сделал шаг навстречу и ударил Эдварда Фэринтайна кулаком в челюсть. То был неловкий, почти детский удар. Совсем не болезненный. Слабый. И замаха почти нет, и кулак неправильно сложен. Зато обиды и злости — более чем хватает.

Лейвис замер, изумленно глядя на свою руку. Кулак разжался.

— Вот это я и имел в виду, — сказал Эдвард с мрачным удовлетворением. — Все ты можешь, стоит только немного в себя поверить. А теперь беги со всех ног. И перескажи кузену и королю все, что от меня услышал. Насчет Мэргара и его планов.

— А как же вы?

— А со мной ничего не будет. Подожду, пока придет кто-нибудь из наших. Может, чары раньше спадут.

— Но… но если появятся фэйри…

— Отговорюсь. Напомню, что я Владыка Холмов. В таком качестве я был бы более полезен им как пленник, нежели как покойник. Они, не считая принца Брелаха, должны испытывать определенный пиетет к моему благородному дому. А как только закончится действие заклятия — возьмусь за меч. Им я, слава небу, пользоваться не разучился.

Лейвис Рейсворт кивнул. Поколебался еще мгновение, бросив на Эдварда тревожный взгляд, а потом развернулся и побежал со всех ног. Эдвард Фэринтайн долго смотрел ему вслед.

Келих Скегран спустился по трапу. Встал посредине улицы, прямо напротив Артура. Он держал Экскалибур настолько изящно, что не оставалось сомнений — этот фэйри искусный боец. За его спиной показались прочие эльфийские вельможи. В разных костюмах, кто в боевой броне, кто в придворном платье, но все в равной степени готовые к бою. Гвардейцы в черных мундирах держали Артура на прицеле, подняв пистолеты и ружья. Надо полагать, лучевые, судя по тому, что поведал Гайвен.

— Не стреляйте, — сказал им Келих. — И вы, — обратился он к иберленским солдатам, высыпавшим из переулков, — тоже не стреляйте. Мы с герцогом Айтверном разрешим наш спор в поединке, по обычаю властителей древности. Которыми мы оба, вне всякого сомнения, являемся.

«Отец. Он назвал меня отцом. Я узнаю этого треклятого эльфа. Все тот же медоточивый франт. Иное лицо — но те же повадки. Он снился мне прежде. Снилось, как я учу его держаться в седле. Как вкладываю в руки оружие. Как представляю двору. Как он вонзает мне копье в грудь. Я на утро даже снов этих не мог вспомнить, но они были, никогда не отпускали меня. Раз я смог вернуться, то видно, и он тоже».

Видя смятение на лица Артура, Келих промолвил:

— Мир — это бесконечно вращающееся колесо. Древние дали времени имя. Они назвали его Уроборос, великий змей. Этот змей вечно кусает собственный хвост. Бывает так, что души вновь рождаются в разных мирах или в разные эпохи, в новых телах. Связи родства, связи любви, связи ненависти тянутся не одно воплощение. Наша с тобой связь очень крепка, родитель. На полях Камланна мы уже сражались за право править этой страной. Тогда ты пал от моей руки, но и я — от твоей. Сегодня все закончится иначе. — Он взмахнул Экскалибуром. — Сегодня я убью тебя наконец.

— Из всего этого я понял лишь то, что ты тоже человек. Был им когда-то.

— Неважно, чем я был, — дернул плечом Скегран. — Важно лишь то, что я есть. И не ври. Ты понял куда больше. Я вижу по твоему лицу.

Он говорил правду. Собственная память подтверждала это. Пребывая в Бездне, Артур желал отвергнуть ее. Ничего не вышло. Память о жизни королем Пендрагоном — и еще множество других, непонятных, странных воспоминаний из иных времен и мест — лавиной ворвалась в его разум. Вместе с магией и прочими умениями, которыми он никогда не хотел овладеть. Больше всего герцог Запада боялся пройти тем самым путем, которым едва не прошел Гайвен. Потерять свою суть.

Но хотел он того или нет, сила и память его все же нашли.

Конечно, он помнил поля Камланна. Армию саксов и восставших баронов, собранную собственным незаконорожденным сыном. Мордред держался тогда надменно — совсем как этот велеречивый эльф. Не сомневался, что одержит победу. С высокомерным видом едва цедил слова. А затем были кровь и смерть, и темнота наконец. Может, и правда ничего не меняется. А может, что-то получится изменить.

— Хочешь драки? — спросил Артур, удобнее перехватывая меч.

— Хочу убить тебя. Они смотрят на нас. Все мои лорды. Победа над тобой запомнится надолго. Ты ведь герой. Король былого и грядущего, ты знаешь? — Келих иронично наклонил голову. — Не быть тебе королем. Я покончу с тобой. Потом разберусь с этим юнцом, наглотавшимся воспоминаний Шэграла. И наведу наконец в старом-добром Альбионе порядок.

Он вновь взмахнул Экскалибуром, проверяя баланс. Артуру стало смешно. «Господи, как он рисуется. Какой самоуверенный молодой человек». Затем пришла злость. Даже Гледерик не вызывал столько злости. Потом и злость миновала, оставив по себе лишь трезвое холодное сосредоточение. «Главное — никакой магии. Во-первых, он все равно сильнее и опытнее, чем я. Во-вторых — стоит мне швырнуть хоть одно заклятье, эльфийские лорды, наблюдающие за нами, сотрут меня в порошок. Хорошо все же, что они здесь. Иначе бы Келих просто приказал солдатам стрелять. А так он боится потерять лицо».

Орнитоптеры кружили в небе. Но только несколько машин. Остальные направились к Грозовому Замку. Оставалось надеяться, что Гайвен сможет их сдержать. С ним Айна, Эйслин и граф Кэбри. И множество солдат. Они обязаны продержаться, раз главный корабль и практически все маги здесь.

— Ты предлагаешь честный бой? — спросил Артур.

— Честнее некуда, — ответил подошедший к ним бородатый эльф. — Меня зовут Хрейдмар Лунный Жезл, первый князь Альвхейма. Я говорю от имени Благого двора и Звездного Совета. Сим свидетельствую, как беспристрастный наблюдатель, что поединок пройдет на холодном железе, без применения магии и иных искусств.

— Беспристрастный? — глянул в его сторону Келих.

— Мне никогда не нравилась эта война, на которую вас соблазнил Шэграл. И потери мы уже понесли немалые. Потеряли технику… Не так просто в наши времена изготовить новый орнитоптер. Практически невозможно. Еще мы потеряли солдат. На взорванных машинах находились наши братья. Ничего бы этого не было, не явись мы сюда. Разве много нас и без того осталось? Деритесь сами. Пусть победит сильнейший. Никто из нас не вмешается. И никто из людей, я надеюсь, тоже.

— Меня это вполне устраивает, — кивнул Артур. — Ну что, лорд Келих, начнем?

— Начнем, — сказал эльф. Он явно был недоволен словами Хрейдмара.

Противники замерли, изучая друг друга. Келих стоял ровно, глядел на Артура невозмутимо и даже, кажется, почти не дышал. Айтверн постарался достичь такой же степени сосредоточения, но мысли, как назло, путались. Беспокойство не отпускало. Бешено билось сердце. От волнения потели ладони. Слишком многое лежало в этот миг на весах. Если удастся справиться с Келихом — фэйри, возможно, уйдут. Гайвен разорвал с ними союз, а этот Хрейдмар не производит впечатления человека, желающего воевать. Очень нужно победить.

«У меня будет меньше минуты. Он дьявольски ловок. Наверно такой же, каким был Брелах. Или я покончу с ним сразу — или он покончит со мной. Он сам, конечно же, не нападет. Станет ждать моего выхода. Два шага вперед. Выпад. Мой удар он, без всякого сомнения, отобьет. Немедленно ударит сам. Рубящий удар или укол? Рубящий, скорее всего с прокруткой. Экскалибуром проще рубить. Парирую. Вероятнее всего, он произведет серию ударов. Два или три сразу. Подловить на последнем. Контратаковать. Драться честно. Никаких на этот раз кинжалов. Я рыцарь. Меня этому учили. Отец учил. Данкан учил. Я должен справиться».

Сделать два шага вперед Артур не успел. Келих атаковал его первым. Длинным уколом. Он просто выкинул вперед руку и сделал широкий стремительный шаг. Экскалибур острием смотрел Айтверну в сердце, а доспехов герцог Запада надевать не стал. В этом не было смысла — он же все равно планировал оборачиваться драконом и не ждал обычного боя. Сталь просвистела в воздухе.

Артур быстро отступил в сторону. Недостаточно быстро. Клинок пронзил Айтверну левую руку. Брызнула кровь. Судорогой свело плечо. Прежде, чем Келих успел высвободить Экскалибур и сделать еще один выпад, Артур ударил сам. Очень просто — одним из самых первых ударов, которые показывал ему некогда отец. Всего-то и потребовалось, что мгновенно вскинуть оружие и тут же двинуть им сверху вниз, наискось, метя в голову.

В голову не получилось. Келих успел ее отдернуть. Клинок Артура упал, разрубая повелителю сидов ключицу. Тот на шаг отступил, продолжая держать Экскалибур в руке. «Надо же, какое живучее создание». Вновь некстати вспомнилась та, давно проигранная битва. Скегран хищно оскалился и попытался уколоть еще раз — практически молниеносно, быстрым рывком. Злое пламя вспыхнуло на мгновение в глазах того, кто назвался его сыном.

К счастью, Артур ждал этого удара. Приготовился к нему долей мгновения раньше. Айтверн отбросил оружие противника, а затем тут же дернул клинок, переводя его из вертикальной плоскости в горизонтальную и делая короткий резкий замах. Артур пронзил королю Волшебной Страны сонную артерию, длинным режущим ударом кромсая шею.

Келих Скегран немного постоял, глядя на Артура в упор. Поднял руку — лишь затем, чтобы разжать пальцы. Экскалибур упал на брусчатку со звоном. Кровь била из раны, пачкая щегольский мундир. Сид споткнулся на ровном месте. Шевельнул губами, явно с трудом выталкивая из гортани слова:

— Мне кажется, это несправедливо.

Затем он сделал шаг назад и рухнул на мостовую, ударившись затылком о камень. Пару раз конвульсивно дергнулся, закашлялся кровяными сгустками и затем затих. Когда Айтверн склонился над ним, лорд Дома Точащих Землю был уже мертв.

Артур вложил окровавленный меч в ножны. Вытирать его не было никаких сил. Да и не об собственные же штаны. Присел рядом с мертвецом, зажимая пальцами собственное раненое плечо. Экскалибур валялся рядом. Возникло искушение его подобрать, но Айтверн этого делать не стал. Кто их разберет, этих эльфийских владык. Возможно, они сочтут, что он занимается мародерством.

Подбежали иберленские солдаты. Подошли, степенно и не торопясь, сиды. Нельзя было сказать по их виду, что они чрезмерно огорчены случившимся. Несколько эльфов встали возле Келиха. Один склонился, закрывая убитому королю глаза. К Артуру приблизился Хрейдмар Лунный Жезл.

— Прикажите отозвать войска и боевые машины, — сказал Айтверн князю Альвхейма. — Думаю, вы согласитесь со мной, что в продолжении этой войны больше нет ни малейшего смысла. Король Гайвен подавил восстание, ради которого звал вас сюда, а король Келих пал.

Хотя Артур произнес эти слова небрежно, больше всего он опасался, что Хрейдмар станет возражать. Или, хуже того, попытается взять его в плен и объявить заложником. Или вовсе убьет на месте. Невозможно было представить, о чем на самом деле думает этот степенный вельможа. Но тот не стал делать ничего из вышеперечисленного.

— Уже приказал, — ввернул альв таким же небрежным тоном. — Действительно не вижу причины и дальше тянуть этот ненужный конфликт. Уберите руку и дайте заняться вашей раной. Я целитель.

Артур послушался, хотя в голове на долю мгновения и мелькнула мысль, что Хрейдмар просто собирается подойти поближе, чтобы нанести предательский удар. Ничего подобного альв, разумеется, не сделал. Лишь протянул вперед ладони, которые охватил мягкий согревающий свет. Спустя несколько минут боль совершенно покинула левое плечо, а кровь перестала идти. Айтверн осторожно шевельнул рукой и с облегчением понял, что она столь же подвижна, как и раньше.

— Экскалибур ваш, Драконий Владыка, — произнес Хрейдмар учтиво. — Ваш по праву. Вы взяли его в бою и потому владейте им с честью, да не изменит он вашей руке. Кроме того, — добавил он совершенно будничным тоном, уже без всякой торжественности, — если я правильно разобрал всю ту ахинею, которую Келих здесь нес, меч действительно вам принадлежит.

Айтверн поглядел на собеседника недоверчиво. Его смущало это внезапное дружелюбие, проявленнное одним из тех, кого Артур уже успел записать в смертельные и непримиримые противники. Он совершенно иначе представлял себе темных фэйри с далекого севера. Осторожно подбирая слова, герцог Запада спросил:

— Вы не держите на меня зла за то, что я сразил вашего короля?

— Не держу ни малейшего. Вы вели себя мужественно, защищая свою страну и свой народ. — Альвхеймский князь сделал паузу, а потом доверительно добавил: — По правде говоря, он и нам всем ужасно надоел. Спутаться с Дэленом Дайнером и Шэгралом Крадхейком… Не так должен вести себя Сумеречный Король. Мы уже думали, как лучше будет от него избавиться. Собирались найти подходящий момент ближе к концу этой битвы. Списали бы на шальное заклятье врага. Или шальную стрелу. Хорошо, что вы успели раньше. Не пришлось марать рук.

Артур вытаращился на собеседника — а затем оглушительно расхохотался.

 

Глава девятнадцатая

12 сентября 4948 года

Райгерн

Вскоре пошел дождь — полил, как из ведра. «Это он очень кстати, — подумалось Артуру. — Хоть пожары затушит». Прямые холодные струи низвергались с затянутого хмарью неба, разбиваясь о брусчатку. Иберленские солдаты, ругаясь по поводу разыгравшегося ненастья, поспешили вернуться в укрытия. Последовали их примеру и большинство сидов, поднявшись на борт корабля. Тело Келиха они забрали с собой, разместив на носилках и прикрыв плащом. Айтверн отстраненно подумал, что хорошо бы и ему поискать себе крышу над головой.

Он отошел под тень ближайшего карниза и сел на корточки, закутавшись в плащ. Накатывали сонная дремота и усталость. Никуда не хотелось идти и ничего не хотелось делать. Разве что выпить виски, не меньше бутылки, а если хорошо пойдет, то, возможно, и две. «Предыдущая война мне понравилась гораздо больше, при всех ее недостатках. Тогда были хоть какие-то фанфары в ознаменование нашей победы. А на этот раз все королевство еще десять лет будет трезвонить, как мы с Гайвеном перессорились, устроив кровавую смуту, а затем столь же внезапно помирились. Выглядит как пьяная драка в трактире».

Артур не испытывал больше ни малейшего желания продолжать борьбу против Ретвальда. Тот, насколько можно было судить, хотя бы отчасти вернул себе здравый рассудок. Может, и вовсе не стоило поднимать против него мятеж? Ведь одумался Гайвен достаточно быстро. Возможно, с самого начала следовало просто подождать, пока в голове у сюзерена все не встанет обратно на свои места, вместо того чтобы бросаться на него с кинжалом? Мысль эта, пришедшая весьма запоздало, не прибавила Айтверну хорошего настроения.

Одно он знал точно — что сам совершенно не желает становиться королем. Ни в былом, ни в грядущем. Воспоминания о Камелоте снова поблекли, отступив в дальние углы памяти. Но и таких, поблекших, их вполне хватало, чтобы понять — не так уж приятно носить на голове корону. Вновь взваливать на себя эту ношу Артур совсем не хотел. «Я исполнил пророчество. Остановил вторжение. Всем прочим пусть занимаются остальные».

Хрейдмар, в отличие от своих товарищей, не вернулся на флагман. Альв передал Артуру, как и обещал, Экскалибур, вложив его предварительно в ножны. Встал рядом, опираясь спиной о стену и сложив на груди руки. Эльфийский вельможа тоже выглядел достаточно изможденным.

— Что теперь? — спросил его Артур.

— В Цитадели начнутся выборы короля. Все дома представят своих кандидатов. Я тоже, возможно, попробую, — альв усмехнулся себе в бороду. — Дело это не быстрое. Претендентов найдется немало. Все растянется на месяцы, а то и на несколько лет. Не желаете, кстати, сесть на Звездный Престол? После одержанной сегодня победы вы имеете шансы. Вы обратились в дракона. Вы сразили тирана. Многие вас поддержат.

— Нет, спасибо. Мне вполне хватит Малериона. А что случится, когда появится новый король? Нам снова ждать вооруженных до зубов гостей, желающих посягнуть на нашу страну?

— Это вряд ли, — сказал Хрейдмар очень серьезно. — Нынешнюю авантюру осудили очень многие. Горячие головы и вовсе остынут, узнав, сколько погибло здесь храбрых воинов. Сам я считаю, что нам с вами лучше сделаться добрыми соседями. Торговать и дружить. Не сразу, конечно, а как пройдет немного времени и нынешний прискорбный инцидент немного забудется. Может даже, потребуется меньше одного вашего поколения. Ваша цивилизация быстро развивается. Нам есть что предложить друг другу. Но об этом лучше разговаривать с вашим государем. Кстати вот он, скачет.

Вскоре и в самом деле появился Гайвен, во главе большого отряда. Рядом с Ретвальдом ехали леди Эйслин, Айна и Клифф Рэдгар. Айна подбежала к нему первой. Остановилась вдруг, смерив долгим взглядом, а потом крепко обняла, не сказав ни единого слова. Айтверн заметил, что девушка дрожит. Впрочем, возможно все дело было в плохой погоде. Оглядевшись, Артур тревожно нахмурился, не увидев среди новоприбывших ни Блейра, ни обоих Тарвелов. Впрочем, Гайвен, спешившись и подойдя поближе, поспешил развеять его опасения:

— Сэр Данкан ранен в ногу, но не слишком серьезно. Им уже занялись лекари. Сэр Алистер и сэр Блейр командуют в крепости. Несколько орнитоптеров прорвались и все же попытались высадить десант. Первую волну атакующих мы отбили, а затем они вывесили белый флаг и заявили о перемирии. — Лишь сказав это, Ретвальд обернулся к Хрейдмару: — С кем имею честь познакомиться, сэр?

— Хрейдмар Лунный Жезл, спикер Звездного Совета.

— Очень приятно. Гайвен Ретвальд, из дома Крадхейк. Полученная мной новость о перемирии соответствует истине?

— Даже более того — я назвал бы это новостью о мире. Герцог Айтверн посвятит вас в курс дела.

Артур коротко поведал о случившемся, не упомянув ничего, что касалось бы прошлых воплощений и других подобных тем. Нечего Ретвальду про это знать — и без того голова набекрень. Гайвен выслушал Артура, бросив в сторону стоявшего рядом альва несколько внимательных взглядов. Известие о гибели младшего Скеграна Ретвальд воспринял с явным удовлетворением. С иронией Айтверн подумал, что все завершилось куда быстрее и проще, чем они все ожидали. Управились с битвой где-то за час с небольшим. Может, за два — он перестал отслеживать течение времени. Впрочем, выдались эти час или два крайне насыщенными. Столько раз едва не попал на тот свет. Но, кажется, все же остался жив. «Кажется» — потому что до конца Артур в этом уверен отнюдь не был.

«Поединок выдался таким быстрым. Говорят, так часто бывает, если оба противника все поставили на кон. Келих рискнул и проиграл, а я выиграл, но может, это все только снится мне? Может, это бред умирающего сознания? Может, я валяюсь в луже крови, а Скегран стоит надо мной, занеся меч, готовясь оборвать наконец мою жизнь? Все не могло завершиться настолько легко и просто».

Лейвис Рейсворт появился совершенно неожиданно. Кузен, похоже, бежал сюда со всех ног. Он тяжело дышал, волосы были всклокочены, по лицу градом лился пот. При виде Хрейдмара, мирно беседующего с Ретвальдом и Айтверном, юный граф внезапно остановился и побледнел. Он подошел к ним медленным, почти парадным шагом.

— Хвала небесам. Ты жив и не ранен, — произнесла Айна с явным облегчением. Артур даже удивился этому. Прежде сестра с кузеном уживались не лучше, чем кошка с собакой, а теперь девушка выглядела так, будто у нее тяжелый камень с сердца упал. — Все в порядке, Лейвис?

— В относительном. По крайней мере, я действительно не мертвец, чему сам удивлен. Господа, что здесь творится? Не та сцена, которую я ожидал увидеть, когда спешил сюда со всех ног. Думал, придется прорываться с боем, сквозь полчища врагов с обнаженным клинком.

Рейсворт держался настороженно. Его можно было понять, подумалось Артуру. «Стоим тут и беседуем с незнакомцем эльфийской наружности. Первое, что придет в голову, так это мысль о нашем предательстве. Заключили, мол, очередную сделку с темными фэйри, прельстившись на их посулы. На этот раз уже не только Гайвен, но и я вместе с ним».

— Мы с лордом Хрейдмаром обсуждаем детали перемирия, — пояснил Гайвен. — Келих Скегран пал в поединке, сраженный сэром Артуром. Сражение завершилось нашей победой. Или, правильнее будет сказать, никто по-настоящему не проиграл. И Иберлен, и наши северные соседи — мы сможем прийти к взаимовыгодному соглашению о мире.

— Вот так, — Лейвис подобрался, сделавшись каким-то непроницаемым. — Приятно узнать. Надеюсь, и правда к взаимовыгодному, а не к какому-то весьма однобокому. Господа, у меня известия о лорде Фэринтайне. Когда наш орнитоптер подбили, он получил тяжелое ранение. Я пытался тащить сэра Эдварда на себе, но не смог. — Юноша замялся. — Разрешите доложить прочие подробности в более приватной обстановке.

— Если речь пойдет о моем короле, — вмешался граф Кэбри, — я тоже хочу послушать.

— Послушаете, — кивнул Ретвальд. — Лорд Хрейдмар, прошу нас извинить.

Альв, понимая, что он тут лишний, вежливо поклонился:

— Разумеется, господа. Поднимусь на борт. Нам нужно связаться с Цитаделью, а еще осмотреть повреждения. Надеюсь, корабль еще получится поднять в воздух. Что насчет ужина сегодня в девять, в вашем здешнем замке? Я соберу делегацию. Обговорим самые важные темы. Как станем взаимодействовать в дальнейшем, в силе ли Шоненгемский пакт, можно ли наладить хотя бы торговлю, и тому подобное.

— Конечно. Полагаю, мы завершим свои дела к тому времени, светлый князь.

Гайвен отдал несколько распоряжений офицерам и вместе с Айтвернами, Рейсвортом, Эйслин и Гленаном Кэбри поднялся в один из расположенных поблизости домов, оказавшийся незапертым. Жители покидали его в спешке, даже не вынеся вещи — времени на это у них просто бы не нашлось. Вся компания проследовала в гостиную.

— Как это, черт побери, понимать? — первым делом спросил Лейвис. — Взаимовыгодный мир? Эти твари час назад собирались с нами покончить. Теперь вы просто так договариваетесь с ними об ужине? Забыли, как бежали от дорогих союзников со всех ног, ваше величество? Второй раз вознамерились наступить на те же самые грабли?

— На другие грабли, граф Рейсворт. Да и, хочу надеяться, не на грабли вовсе. Князь Хрейдмар — представитель оппозиции. Вернее, он был представителем правящей партии, пока Келих не спутался с Неблагим двором. С фракцией, которую возглавляли Шэграл и Дайнер. Кстати, хотел бы знать, куда он делся.

— Мы убили его. Я и Фэринтайн. Пока вы занимались политикой.

— О, вот как. Приятно слышать. Дэлен трижды заслужил смерть за свое предательство. Так вот, Хрейдмар изоляционист, как и многие другие аристократы в Звездной Цитадели. Они всегда возражали против вмешательства в дела Иберлена, и не обрадовались нынешнему вторжению. Граф Рейсворт, — Гайвен вдруг заговорил жестко, — докладывайте наконец, в чем дело. Мне страшно смотреть на вас.

Лейвис Рейсворт нервно сглотнул, оглядел слушателей — и затем быстро заговорил, время от времени запинаясь и путаясь во словах. По мере того, как он рассказывал, Артуру становилось все больше и больше не по себе. «Проклятье, и я еще полагал, будто все слишком быстро закончилось? Не нужно было думать об этом вовсе! Похоже, худшее еще только впереди». В сутолоке боя он совершенно забыл о вырвавшемся из Бездны родственнике. Тот зато заявил о себе в самый неподходящий момент.

— И вы потратили наше время на бесполезный спор о фэйри и их намерениях? — таким злым Артур Ретвальда не видел еще никогда. — Нужно немедленно отправляться во Вращающийся Замок, если Ворфалер там. Я попрошу помощи у князя Хрейдмара. Под его началом несколько довольно сильных чародеев. Вместе мы без труда остановим Ворфалера.

— Я бы насчет Хрейдмара не обнадеживалась, — пробормотала Эйслин.

Лейвис и вовсе фыркнул:

— Совсем рехнулись, ваше величество? Конечно, спору нет — они будут держаться любезно, раз остались без вожака и их корабль разбит. Сиды охотно договорятся о мире, о союзе, о совместном походе в театр — о чем угодно, лишь бы только уползти зализывать раны. Но что они скажут, увидев, что появился вновь кто-то, способный повести их за собой? Этот сумасшедший дракон собирается уничтожить людей. Не сидов. У сидов нет никаких оснований пытаться ему помешать. Скорее они станут на его сторону, стоит ему только открыть рот. Забалтывать этот джентльмен точно умеет.

— Я поддерживаю кузена, — согласился Артур. — Гайвен, так мы и правда второй раз наступим на те же самые грабли. Одно дело — договариваться с проигравшими, другое — давать им шанс отыграться. Я виделся с этим нашим родичем. Он действительно обаятелен и знает, что сказать, когда надо. Мы не успеем и оглянуться, как фэйри будут на его стороне. Действовать стоит самим. Немедленно и не теряя ни секунды. Кто сможет открыть портал в Каэр Сиди? Я там никогда не был.

— Я была, — вставила Айна. — Но я не умею открывать порталы. В тот раз я использовала машину Древних. Не знаю, сумею ли я справиться сама.

— Тебе не стоит утруждаться, — сказал Гайвен. — Я, пожалуй, смогу навести портал. Шэграл там бывал, вместе с отцом и сам, несколько раз. Гостил у первых Фэринтайнов. Дайте мне минуту, чтобы сосредоточиться, а сами пока подготовьтесь. Как только войдем туда и увидим Ворфалера, атакуем. Всем, что у нас есть. Его стоит немедленно остановить. В прошлый раз повелители сидов пощадили его, изгнав в Бездну. Мы такой щепетильности позволить себе не можем. Нам придется его убить. Эйслин, Айна, граф Кэбри, Артур. Вы обладаете Силой. Вы пойдете со мной.

— Эй, а как же я?

— А вы останетесь тут, граф Рейсворт. Кто-то должен возглавить сопротивление, если мы с Артуром погибнем. Попробуйте все же договориться с сидами, если дело примет совсем дурной оборот. Кроме того, немедленно пошлите людей за сэром Эдвардом. Не следует оставлять его одного, да еще когда вокруг настолько небезопасно. Его знания и опыт могут оказаться полезны.

Лейвис всем своим видом выражал решительное несогласие, но Артур подошел к нему и протянул герцогский перстень. В этот момент он как никогда хорошо понимал, что испытывал отец, отсылая его весной из Тимлейна. Кольцо дома Айтвернов лежало на ладони, прожигая ее насквозь. Расставаться с ним совсем не хотелось. Не хотелось думать, что после всех уже свалившихся испытаний предстоит пройти через еще одно. Возможно, через самое страшное.

«Но отец ведь тоже не хотел умирать. Тем не менее, он пошел и выполнил свой долг до конца. Если мне скоро предстоит с ним встретиться, не хочу, чтобы он нашел хоть малейший повод в чем-то меня упрекнуть».

Пересиливая себя, Артур сказал:

— Возьми это. Если мы не вернемся, ты становишься Драконьим Владыкой. И королем Иберлена заодно, как ближайший наследник Карданов и Ретвальдов сразу. Не урони доверенной тебе ноши. Как не уронил ее, хочется мне думать, я сам.

— Ты ведь никогда королем не был, — уточнил Лейвис.

— Мог бы стать. Неважно. В любом случае, не подведи нас, если что.

Во взгляде Рейсворта отражалось охватившее его смятение, но он все же кивнул, соглашаясь. Айна подошла к нему, взяла за руки — и внезапно поцеловала в губы с неожиданной для себя страстью. От изумления у юного графа даже на миг подогнулись колени — а девушка между тем прильнула к нему, гладя его спину. После короткого колебания Лейвис ответил на поцелуй и обнял Айну настолько крепко, насколько мог. Девушка вдруг отстранилась — затем, чтобы передать Лейвису некий медальон.

— Возьми, — сказала она. — Помнишь, мне дала его Кэран? Это защитный оберег. Вряд ли он выстоит против Мэргара. Зато понадобится тебе, если фэйри все же попробуют снова напасть.

Не желая наблюдать за этой неловкой сценой, Артур отвернулся. Возникло короткое искушение забрать обнаружившийся у Айны медальон себе, но герцог Запада его преодолел. Лейвис, единственный тут, не владеет магией и не сможет защититься сам, если что-то случится.

Артур поглядел на прочих своих товарищей. Гайвен стоял, зажмурившись и готовясь сотворить заклятие. Наверняка это требовало немалой концентрации — все же, много веков прошло с того момента, когда его предок бывал в эринландской столице в последний раз. По графу Кэбри никак нельзя было сказать, что он взволнован. Сэр Гленан невозмутимо зарядил пистолеты, проверил, хорошо ли выходит из ножен клинок. Был пистолет и у эльфийки по имени Эйлслин Дановар — только какой-то другой, немного странной формы. Впрочем, Айтверн не настолько хорошо разбирался в огнестрельном оружии, чтобы судить о его разновидностях. Сам он дел с ним прежде никаких не имел, арбалетам и лукам тоже особо не доверял и вообще предпочитал полагаться только на честную сталь.

А теперь, похоже, еще и на магию. «Вот уж не собирался становиться волшебником — а все равно пришлось». Оставалось надеяться, что в ходе предстоящей схватки неожиданно проснувшиеся знания не исчезнут.

Портал вспыхнул блистающей синевой, изгнав все ненужные сомнения прочь.

— Идемте, — сказал Гайвен. — Каждый миг на счету.

12 сентября 4948 года

Каэр Сиди (Вращающийся Замок)

В этом месте Артур Айтверн оказался впервые в своей нынешней жизни — но узнал его сразу. Вспомнились какие-то давние полузабытые сны. Отозвалась текущая по его венам зачарованная кровь. Драконьим Владыкам прежде уже доводилось бывать в Каэр Сиди — даже когда замок еще не носил подобного названия и не являлся в полном смысле замком. Один из предков Артура выдержал некогда здесь непростой бой с собственным родичем, оказавшимся предателем. Тем самым родичем, за которым Артур и его друзья сегодня пришли.

Уходили ввысь древние своды. Ровным и ярким светом горели прямоугольные панели, закрепленные на них. На столах, тянувшихся вдоль покрытых странным материалом стен, взгромоздились диковинные механизмы. Блистали экраны, подобно колдовским зеркалам из сказок являя картины каких-то отдаленных земель. Они передавали изображения, невероятно отчетливые, незнакомых чужих городов. Непривычная иной раз архитектура, толпящиеся на улицах люди в странных одеждах разнообразных цветов.

К сожалению, не было времени, чтобы всмотреться в эти картины получше.

Мужчина в светло-сером пальто стоял спиной к вновь прибывшим, небрежно засунув руки в карманы. А прямо перед ним… перед ним была Кэран Кэйвен, опутанная сетью энергетических разрядов. Лицо чародейки искажала боль. Она, похоже, пыталась освободиться — и никак не могла этого сделать. Магические оковы сдерживали жену Фэринтайна. Сверкали, переливаясь сотней оттенков.

Только сейчас Артур заметил, что зал усеян телами десятков убитых солдат. Многие из погибших лежали в неестественных позах. Конечности их были сведены в предсмертной судороге. Иные бойцы валялись с развороченной грудью или раздавленной головой. Кровь заливала пол. Герцог Запада повидал уже не одно сражение, но даже ему сделалось дурно. Так выглядят игрушки, сломанные злым капризным ребенком. Он сам был таким ребенком в далеком детстве.

Эйслин Дановар отреагировала первой. Нажала на спусковой крючок своего пистолета — и из дула вырвался тонкий пламенный луч. Спустя доля мгновение выстрелил с двух рук сразу и Гленан Кэбри. Гайвен Ретвальд и Артур Айтверн одновременно швырнули по заклинанию. Ретвальд ударил чем-то вроде сотканного из мрака стального молота, Артур — потоком разбрасывающего искры пламени. С выставленных вперед рук Айны, похоже неожиданно для нее самой, тоже полился огонь.

Вспыхнул синего цвета защитный экран — и поглотил все выстрелы и все заклятья. Боевые чары растаяли в нем без следа, а две выпущенные Гленаном Кэбри пули упали на пол. Мэргар Ворфалер медленно развернулся к нежданным гостям. Он не выглядел ни злым, ни встревоженным, ни даже раздосадованным. И уж тем более не казалось, что он может кого-то убить, словно и не случилось только что в этой зале кровавой бани.

— О, господа. Вижу, вы все же нашли Фэринтайна. Интересно, какую печальную повесть он вам поведал? Впрочем, неважно. Здравствуйте. Вы подоспели вовремя — я как раз думаю начинать.

Артур бросился к барьеру, не желая вступать ни в какие разговоры с врагом. Айтверн взмахнул Экскалибуром — видя, как вспыхнули золотым светом отчеканенные на лезвии руны. Клинок вошел в магический барьер до середины — и замер, намертво в нем увязнув. Артур с усилием дернул за рукоять — но меч не желал двигаться больше ни вперед, ни назад. Он вообще не шевелился. Отпусти рукоять — и останется висеть в воздухе.

Ворфалер наблюдал за его попытками почти что с сочувствием:

— Значит, ты достал меч, Пендрагон. Спешу разочаровать — с моей магией не сможет совладать даже он. Вероятно, ты забрал Экскалибур у мертвого Скеграна? Я не сомневался, что ты одолеешь его. Мне требовалось найти кого-то, кто остановит Точащих Землю — и ты справился с этой задачей как нельзя лучше. Я правильно сделал, вновь призвав тебя в мир. Убей я Келиха лично, его сторонники увидели бы во мне врага — а теперь они все склонятся передо мной, как перед своим новым лидером.

— Что вам нужно? — крикнула Айна.

— Вернуть миру равновесие, — дракон улыбнулся. — Вы осведомлены, чего желал достичь Скегран? Он лелеял глупые половинчатые фантазии. Сиды хотели и дальше удерживать Землю во тьме невежества, распоряжаясь остатками унаследованных от нашей эпохи знаний, вымирая и вырождаясь, пока одни только дикари не останутся на этой планете. Позабывшие науки, не способные больше вдохнуть жизнь в одряхлевшие машины. Мой замысел принципиально другой.

Гайвен Ретвальд сотворил заклинание, вложив в него немалую Силу, почерпнутую им заодно от Айны, Эйслин и Гленана. Тонкие черние линии, уплотняясь и обретая объем, поползли по полу, стремительно ускоряясь. Они рванули через весь зал, вплелись в мерцание выставленного Мэргаром энергетического щита. На несколько секунд по барьеру пробежала рябь, он замерцал слабее — а затем вновь обрел первоначальное состояние. Черные же линии, напротив, пропали, впитанные им.

— Хорошая попытка, — оценил Мэргар. — Но совершенно бессмысленная. Я готовился к этому дню две тысячи лет — а вы, похоже, только что из сражения и уже изрядно утомлены. Ваши резервы на исходе. Вам не пробиться сквозь мою магию. Лучше присоединитесь ко мне. Я не причиню вам зла. Вы мои друзья и союзники, родичи и братья. Никак не враги.

— Эдвард сказал, ты хочешь истребить все человечество. Ты уж точно нам враг.

— Не все, Пендрагон. Лишь наиболее бесполезную его часть. Я закончу то, что не успел в прошлый раз. Я стоял здесь тогда, вот совсем, как вы нынче стоите… Видел, как люди истребляют друг друга без остатка. Наблюдал, как каждую минуту уничтожаются города, что возводились веками. Это невозможно было стерпеть. Я вмешался, перехватив управление над их боевыми системами, и ударил сразу по всем. Уж лучше дать им погибнуть быстро, сказал я себе, чем продолжать это безумие снова и снова, войну за войной, век за веком. А потом… Потом я обнаружил оружие, к которому никто никогда не прибегал прежде. В глубокой тайне оно хранилось на одном из орбитальных спутников. Братья остановили меня раньше, чем я успел бы воспользоваться этим оружием.

— Бактереологическая бомба, — сказал Гайвен.

— Верно, — уголки губ Мэргара разошлись в улыбке. — Нашлись среди людей и такие идиоты — сотворившие вирус, к которому они же сами не придумали лекарства. Вы понимаете, о чем я, господа? Искусственная болезнь, созданная Древними и действующая лишь на людей. От нее не существует исцеления. Она начинается как простуда — и приводит к неминуемой смерти не больше, чем за пару недель. Я растворю ее в атмосфере планеты — и в течении следующего месяца девяносто пять процентов жителей Земли умрут. Выживут лишь лучшие. Самые сильные. Самые приспособленные, умелые и умные. В первую очередь — фэйри и те, в чьих жилах течет их кровь, пусть даже изрядно разбавленная. Некоторое количество обычных людей также уцелеет, чтобы примкнуть к нам. Их будет совсем немного, и контролировать их не составит труда. Лучшие из людей подарят нам свежую кровь, принося обновление. Разумеется, вам, господа, и вашим родичам не угрожает ровным счетом никакой опасности. Вместе со мной вы станете творить новый мир.

Айтверн, почти не слушавший все эти разлагольствования, продолжал давить на меч, желая пробить барьер. Эйслин сделала еще несколько выстрелов из светового пистолета, пропавших втуне, и, встав рядом, тоже вонзила в синее сияние свой клинок. Последовал ее примеру и Гайвен. Серебристые искры пробежали по лезвию выставленного Королем-Чародеем палаша. На секунду Артура посетила надежда, что вражеский магический щит рухнет, сокрушенный их общим напором.

Но нет. Бесполезно. Не изменилось ровным счетом ничего.

Мэргар поглядел на них почти что с сочувствием.

— Вам не нужно видеть во мне врага, — сказал он. — Повторяю — мы друзья и союзники. Или вы сами не понимаете, во что люди превратили эту планету? Не познали на себе боль предательства, не столкнулись с изменой? Не видели, как гремят без конца абсолютно бессмысленные войны? Скажи мне, Гайвен Ретвальд, разве сам ты не замышлял еще недавно нечто подобное? Просто мой замысел более радикален. Я отсекаю зараженную конечность целиком. Разве ты не поможешь мне в этом?

— Не имею ни малейшего желания, — отвечал Гайвен сухо.

На секунду Артур испытал облегчение. Больше всего он боялся, что сюзерен решит встать на сторону врага. К счастью, этого не случилось. «Однако же мы все равно не знаем, как действовать дальше. Мы действительно истощены битвой с фэйри, сотворили уже столько заклинаний, что наши запасы магической энергии почти иссякли. Потребуется время, чтобы их восстановить — а этот подонок полон сил. Нам не пробиться сквозь его щиты».

Тяжелой волной нахлынуло отчаяние. Они с Гайвеном отказались от своей вражды, объединились, вместе выступили против общего противника — и все равно потерпели неудачу. Ворфалера им действительно не одолеть. Он осуществит то, что задумал, а виноват в этом будет Артур Айтверн. Глупый мальчишка подвел своего отца, возложившего на него ответственность за Иберлен — а заодно подвел и все человечество.

— Вы зря вознамерились мне помешать, — продолжал Ворфалер. Как и тогда, в башне посреди Бездны, он наслаждался произносимой речью. Еще бы, не иметь слушателей столько веков. Как он только не свихнулся от одиночества? Впрочем, по всей видимости как раз и свихнулся. — Я не трону ни одного из вас. Напротив, окружу полагающимся вам почетом и поставлю выше всех прочих владык. Мне не нужны ни трон, ни слава — лишь соратники, имеющие со мной общую цель. Когда мир будет очищен, мы создадим новое общество. Общество, использующее достижения науки и магии разом, опирающееся на чары и машины, не делая между ними различий. Общество, избавленное от войн. Объединенное. Справедливое. Правильное. Не останется ни государств, ни кланов. Мы начнем плодиться и множиться снова. Мы вернемся на звезды. Мы пробудимся ото сна.

«Нужно что-то предпринять. Прямо сейчас, просто немедленно. Ему вот-вот надоест говорить — и тогда он в самом деле примется осуществлять свой сумасшедший план. Хорошо, что Кэран сумела хоть ненамного его задержать, пока мы в Райгерне впустую тратили время».

Конечно же. Кэран. Решение пришло столь внезапно и было настолько простым и очевидным, что Артур едва не рассмеялся. Он не понимал, как можно было не додуматься до подобного раньше. Айтверн покосился на Повелительнцу чар. Та по-прежнему была спеленута наброшенным на нее заклятьем и, по всей видимости, не могла даже слова сказать. По искаженному лицу волшебницы и ее отчаянному взгляду не оставалось сомнений, что леди Кэйвен продолжает прикладывать все возможные усилия, чтобы освободиться.

Требовалось лишь совсем немного ей помочь. Не биться о несокрушимую преграду лбом, пытаясь разрушить защищающий Ворфалера энергетический барьер. Вместо этого следовало развязать руки человеку, который уже находился внутри этого барьера. Если Кэран Кэйвен сможет действовать достаточно быстро и ловко, у нее все получится. Фэринтайн рассказывал, что когда-то давно она уже пыталась овладеть могуществом Вращающегося Замка. Что ж, по иронии судьбы именно ей придется остановить того, кто до этого могущества все же дорвался.

Мэргар вдруг осекся. Покосился на Артура, который, видимо, все же сумел себя чем-то выдать. Может быть, своим уже практически не скрываемым волнением. Или тем, что лезвие Экскалибура вновь объял свет — на этот раз мягкий, теплый и совершенно не слепящий глаз. Энергетические резервы Артура Айтверна почти полностью иссякли — но в носимом прежде Келихом мече магии было еще предостаточно. Древние кузнецы наложили на метеоритную сталь заклятия, позволяющие при помощи клинка черпать силу в немалом количестве. Оставалось лишь воспользоваться этой магией. Повезло, что к ней не прибег сам Келих. Артур убил его слишком быстро.

— Даже не пытайся, — сказал Ворфалер. — Я же сказал, тебе не пробиться.

— А я и мысли такой не имел.

Артур издевательски улыбнулся врагу — а затем зачерпнул всю энергию, до которой только смог дотянуться, направляя ее в одном-единственном направлении. Без остатка передавая ее Кэран Кэйвен. Связывавшие ее магические пути в один миг рассыпались, разорвались на множество мелких частей и опали, догорая и растворяясь прямо в воздухе. Повелительница чар шагнула вперед. Вырвала из ножен кинжал. Тот самый — множество поколений передававшийся в ее роду от матери к дочери, способный открывать в пространстве двери и делать еще множество других, ничуть не менее удивительных вещей. Этот кинжал нес в себе чары не слабее наложенных на Экскалибур и не менее древние.

В последний момент Мэргар что-то понял. Обернулся навстречу Кэран — а та как раз сделала короткий замах и всадила кинжал дракону в грудь. Сверкнула короткая вспышка. Ворфалер упал на колени. Он был еще жив, хотя клинок пронзил ему сердце. Дракон поднимал руки, готовя боевое заклятье. Леди Кэйвен не дала ему это заклятие сплести. В ее левой руке уже был сжат выхваченный из кобуры пистолет. Такой же точно, как у Эдварда Фэринтайна — видимо, изготовленный одним мастером. Тяжело раненый, Мэргар еще пытался то ли нанести ответный удар, то ли исцелить себя — когда Кэран спустила курок, разрядив пистолет ему прямо в лицо.

Громыхнул выстрел, и в тот же миг бездыханное тело рухнуло на пол. Немедленно погас магический барьер, до того сдерживавший Айтверна и его товарищей — и Артур понял, что Экскалибур вновь свободно ходит в его руке. Он посмотрел на Мэргара, отметив, что тот убит наповал. «Столько грандиозных замыслов — и такой бесславный конец. У мироздания определенно есть чувство юмора».

В наступившей на миг пронзительной тишине Кэран Кэйвен сказала:

— Новый мир будет совсем другим.

Затем началось нечто невообразимое. Освещение бешено мигало. Раздавались из ниоткуда тревожный вой и скрежет. Сходила с ума закручиваемая штопором магия. Фигуру волшебницы объял свет. На экранах один за одним в бешеной скачке сменялись пейзажи. Потом они уступили место надписям, возникавшим и исчезавшим настолько быстро, что их не удавалось прочитать. Затем длинными потоками полились каскады цифр. Единицы и нули сменялись со все той же невероятной скоростью. Гайвен двинулся было к леди Кэйвен, намереваясь вмешаться — но Артур остановил его. Он сам не знал, почему. Некое чутье подсказывало герцогу Запада, что Кэран все делает правильно.

Магия кричала о том же самом. Некая сила ликовала и радовалась, обретая свободу. Рушились давние оковы. Исчезала веками нависавшая над миром угроза.

Наконец происходившее завершилось. Еще раз мигнули световые панели — и освещение вновь сделалось ровным. Погасла большая часть экранов, за исключением всего нескольких. Успокоились, возвращаясь в равновесие, энергетические потоки. Все стало на вид почти прежним. Айтверна, однако, не покидала уверенность, что это странное место навсегда и бесповоротно изменилось.

— Что… Что вы наделали? — с трудом выговорил Гайвен. Король-Чародей был потрясен.

— То, что следовало сделать еще очень давно. Мы ругались из-за этого с Эдвардом несколько раз. Он был уверен, что оружие Древних еще может нам пригодиться. Он предлагал прибегнуть к нему в самом крайнем случае, если появится угроза, с которой мы не сможем никакими другими способами совладать. Я же была уверена, что подобное решение неприемлемо. Конклав уже игрался с этим оружием — и доигрался до Войны Пламени. Мы неизбежно последовали бы его путем. Не сегодня, так через несколько поколений.

— И вы… — до Гайвена начало доходить понимание. — Вы разрушили контрольный центр.

— Да. Подобная возможность была встроена в систему изначально. Никто прежде так и не решился ею воспользоваться. Власть таит в себе великое искушение, и отказаться от нее нелегко, — Кэран невесело усмехнулась. — Я и сама стремилась некогда к этой власти, толком не понимая ее природы. Больше нет никаких нитей, прежде связывавших Вращающийся Замок и его владельца с орбитальными боевыми станциями. Уцелели цифровые архивы Империи Света — но только они. Ни телепатически, ни при помощи компьютера мы не сможем больше отдать на орбиту никакого приказа. Спутники и без того изношены. Оружие, которым они оборудованы, выходит из строя. Оно скоро сделается совсем бесполезным — самое большее через несколько веков, наверно. Болезнь, о которой говорил Ворфалер, тоже не сможет причинить вреда. К тому времени, возможно, наши потомки снова выйдут в космос. Я надеюсь, они будут разумнее нас и не станут создавать оружия, подобного этому.

— Или глупее, — сказал Гайвен. — Мы не знаем. Нельзя утверждать наверняка.

— Все еще желаете править миром, лорд Крадхейк? Уймитесь, эта возможность навсегда потеряна. Нам больше не удержать человечество в узде — ни мне, ни вам, ни повелителям сидов, которых вы, похоже, остановили. Мир будет меняться. Не сегодня. Может даже не завтра. Но послезавтра уж точно. Мы стоим на пороге нового времени, и не сумеем даже при всем желании его остановить. Все, что в наших силах — посадить в землю добрые всходы. Оставить потомкам память о бедах, случившихся в прошлом, чтобы они этих бед никогда больше не повторяли. Привить им немного здравого смысла. Я хочу верить, мы справимся.

По Гайвену Ретвальду ясно читалось, что он не до конца согласен с Кэран Кэйвен — но препираться и спорить он не стал. Эйслин Дановар прошептала ему что-то на ухо — и король Иберлена после короткого колебания кивнул, признавая правоту чародейки.

«Это конец, — подумал Артур, подходя к насмерть перепуганной и бледной Айне. — Теперь уж точно конец. Больше не осталось ни Древних, ни их наследия. Только мы сами. Нам и хранить этот мир в равновесии, а затем нашим потомкам. Возможно, Кэран говорит верные вещи. Смогли же мы договориться с Гайвеном, не уничтожили друг друга в бессмысленном противостоянии. Возможно, и наши наследники сумеют находить между собой общий язык, разрешая споры. Хочется верить, что в будущем мир не окажется снова опрокинут в пламя».

Кэран Кэйвен обвела их всех тревожных взглядом. Было видно, волшебницу гложет вопрос, который она не решается задать. Наконец эринландка произнесла:

— Господа… Когда Ворфалер был здесь, прежде вашего прихода, он сообщил, что мой супруг жив, но искалечен. Полностью лишен отныне магического дара. Скажите мне, это правда или Мэргар лишь смеялся надо мной, желая лишить душевного равновесия?

В ее голос еще оставалась слабая тень надежды. Айтверну пришлось собрать в кулак все мужество, чтобы ответить. После того, как Артур подтвердил слова Ворфалера, лицо волшебницы потемнело. Айтверн прекрасно понимал ее чувства. Он уже сам коснулся магии и познал возможности, которые она дает. Овладеть подобным даром, а потом лишиться его, было бы совсем нелегко.

— Что ж, — сказала Кэран наконец. — Эдвард всегда был сильным человеком. Он справится. А я сделаю все возможное, чтобы ему помочь.

12 сентября 4948 года

Райгерн

Наложенное Ворфалером заклинание рассыпалось достаточно быстро — даже быстрее, чем кто-либо успел Эдварда найти. Превозмогая боль в коленях, Фэринтайн поднялся и направился вслед за юным Рейсвортом. Накатывала злость за собственную недавнюю панику.

«Жизнь еще не закончилась, черт побери, — напомнил он себе. — Я относительно молод, здоров и полон сил. Я дерусь на мечах лучше большинства людей и сидов. Я дважды выстоял в поединке с лучшим убийцей с Неблагого двора. Я отлично стреляю из пистолета — а они очень скоро войдут в моду по всему континенту. Я король, черт побери. Настоящий король целой страны. Дел на мой век еще хватит. Рано отчаиваться. В конце концов, буду учить магии сына или дочь, вместе с Кэран. Мало кто лучше меня способен преподать теоретические основы».

Лишь бы только Айтверн и Ретвальд остановили Ворфалера. Лишь бы только самой Кэран ничего не грозило. Тревожно закололо сердце — но Эдвард взял себя в руки, сдерживая страх. Бессмысленно предаваться отчаянию, когда ничего еще не решилось. Нужно ждать новостей и быть ко всему готовым.

Моросил дождь. Почти все пожары уже потухли — отчасти из-за него, отчасти блгодаря разосланным по всему Райгерну пожарным командам. Одна из этих команд и нашла в итоге Фэринтайна, отведя его к Лейвису, Клиффу и Тарвелам, распоряжавшимся в городе. По дороге Эдвард узнал, что война закончилась, эльфийский король убит герцогом Запада, а его подданные сдались. «Отличная новость. Айтверн доказал наконец, что многого стоит. Будь мальчишка более честолюбив, сверг бы уже своего никчемного короля и сам сел на трон. Впрочем, вряд ли он на это пойдет, а жаль. Ретвальд не тот государь, которому стоит хранить верность».

При виде Эдварда Клифф распахнул объятья:

— А вот и мой старый недруг объявился! А ну двигай ко мне. Я уж испугался, ты отдал Богу душу, мерзавец. Мне бы не нашлось тогда, с кем воевать, если бы вдруг сделалось скучно.

Хватка у гарландского короля была поистине медвежья — на это еще Хендрик в свое время жаловался. Клифф сжал его так, что ребра едва не треснули. Не желая оставаться в долгу, Эдвард крепко обхватил былого недруга в ответ, сдавливая его плечи. Так они и простояли около минуты, меряясь силой, а затем стукнулись лбами. Вышло совершенно по-варварски, зато на душе отчего-то сделалось легче.

Фэринтайна всегда забавляло, что Рэдгар строит из себя неотесанного солдафона. Сам Эдвард несколько раз бывал в Кенриайне — и знал, что у гарландцев есть чему поучиться. Лучший в Срединных Землях университет и старейший из ныне действующих парламент. Впрочем, наверно, человек не всегда таков, каким кажется со стороны. Шпионы докладывали, что гарландский король под псевдонимом публикует свои обработки народных баллад. Эдвард даже не знал, верить этому или нет.

Гарландец меж тем рассмеялся:

— Могуч, могуч, совершенно не сдал с годами. Будешь бренди? На редкость хорош.

С благодарностью Фэринтайн принял флягу и принялся пить большими глотками, время от времени передавая ее обоатно Клиффу. Лейвис тем временем рассказывал, что Айтверн, Ретвальд и еще несколько человек отправились в Каэр Сиди. Больше всего Эдвард сожалел, что не может отправиться следом за ними. Он и владея магией не умел открывать порталов, разве что при помощи телепортационной машины. Тем более не умел этого юный Рейсворт. Доверять сидам не стоило, как и не следовало пытаться попросить у них орнитоптер — лететь ему все равно много часов. Оставалось лишь ждать — да еще стараясь не сойти попутно с ума.

Ждать, к счастью, пришлось совсем недолго. Портал открылся вскоре, раньше, чем Фэринтайн успел бы окончательно захмелеть. Пространственные ворота вновь распахнулись прямо на дворе Грозового Замка. Из них вышли брат и сестра Айтверны, здешний безрассудный король с его эльфийской подругой, Гленан и Кэран, живая и невредимая. Именно к ней Эдвард и направился первым делом, торопясь сжать в объятиях — таких же крепких, как и в день их свадьбы.

— Рад, что ты жива, — сказал Фэринтайн. Получилось немного неловко, как и всегда, когда ему случалось произносить нечто подобное.

Эдвард не знал совершенно, что добавить. Больше всего он боялся услышать в ответ, что друзья пришли сюда, спасаясь от добившегося исполнения своих целей дракона. Увидеть наконец жену и сразу узнать, что вот-вот наступит конец света? Нельзя было представить ничего худшего, нежели это.

Спеша развеять его страхи, Кэран сообщила:

— Мы победили. Мэргар мертв, и больше миру ничего не угрожает. Благодарить за это следует герцога Айтверна и совсем немного меня. Артур разрушил магию, которой Ворфалер меня сковывал, и я сама лично заколола ублюдка. — Жена чуть помедлила, внимательно вглядываясь в его лицо. Провела прохладными пальцами по его щекам. — Мне все рассказали про тебя, — сказала она наконец. — Все в порядке. Мы остаемся семьей и мы справимся, обещаю.

Эдвард лишь усмехнулся, обретая привычную уверенность в себе:

— Не с чем справляться. Я в порядке. Руки и ноги на месте, голова варит, и я все еще во всех смыслах мужчина, если уж об этом говорить. Кстати… Мне тут граф Рейсворт разболтал одну вещь… Насчет тебя и нашего будущего наследника. Я отчаялся уже услышать подобную новость.

— Прости. Мне стоило сказать тебе раньше. У меня были причины молчать.

— Не стоит извиняться. Ты была совершенно права, пожалуй. Я бы правда не отходил от тебя ни шаг, узнай, что ты беременна — и не смог помочь Айтверну, а он тогда в моей помощи отчаянно нуждался.

Фэринтайн насилу заставил себя замолчать, досадуя на вызванную спиртным многословность. Совершенно не стоило говорить о таких вещах здесь и сейчас, у всех на виду. Когда они с Кэран останутся наконец наедине, еще найдется время и для разговоров, и для объятий. Эдвард изо всех сил сдерживал восторг — но тот все же рвался наружу. Кэран жива, он сам жив, у них скоро будет ребенок, а враг уничтожен. По сравнению с этим наличие или отсутствие у него самого магии виделось Фэринтайну неважным. Жизнь действительно продолжается, и он проживет ее настолько хорошо, насколько сможет. Можно утратить магическую силу, но это не так страшно, если удалось сохранить собственную суть.

К тому же, кое-что очень важное уже было сделано — здесь и сейчас.

«Мы в самом деле стали щитом от холодного ветра. Не мы одни — но и мы тоже. Каждый из присутствующих здесь внес в победу свой вклад. Каждый сделал все, от него зависевшее, чтобы сделать ее возможной. Мы могли враждовать, не доверять друг другу, сражаться друг с другом — но в конечном счете мы объединились, отринув прежние счеты, и работали вместе. Это ли не есть настоящий успех?»

Держа жену за руку, Эдвард Фэринтайн повернулся к иберленскому королю.

— Мне стоит перед вами извиниться, лорд Гайвен. Я был не прав. Изначально я не только отнесся к вам без должного уважения, но и подверг вашу жизнь ненужному риску, действуя необдуманно, под влиянием момента.

— Вы имеете в виду, что пытались меня застрелить, — Ретвальд держался холодно.

— Совершенно верно, — подтвердил Эдвард, встретив его взгляд. — И это ни в малой степени меня не красит. Однако, я думаю, все, присутствующие здесь, делали в недавнем прошлом вещи, которые нас не красят. Предлагаю предать их забвению. Скоро сюда явятся представители Волшебной Страны. Раз уж здесь собралось три короля, нам всем пора подумать о будущем. Лорд Гайвен. Давайте заключим мир. Мир между нами и мир между нашими странами. На свой век я воевать уже устал.

Фэринтайн протянул руку — и Ретвальд почти без колебаний ее пожал. Совсем как сделал это Клифф тогда, восемь лет назад, в день Снежной Битвы под стенами Таэрверна. Больше с тех пор Гарланд и Эринланд не воевали. Может быть, в Срединных Землях и правда наконец установится прочный мир?

— Я напоминаю о ваших архивах, — сказал Гайвен. — Сейчас меня ждут государственные дела — но со временем я надеюсь посетить Эринланд с визитом вежливости. Буду рад, если вы допустите меня до оставшейся от Древних библиотеки. Мы могли бы оценить ее содержимое — а затем разрешить доступ хотя бы к части текстов для ученых из тимлейнского и кенриайнского университетов. Эти знания могут оказаться нам всем полезны. Особенно теперь, если мы не хотим предстать перед сидами невежественными дикарями. Они наверняка желают поставить нас в зависимость от своих технологий, продавая их по завышенной цене. Не доставим им такой радости. Давайте добьемся всего сами.

— Я подумаю над вашим предложением, сэр. Оно весьма неожиданно.

— Может быть, если я разрешу эринландским купцам беспошлинно торговать в Иберлене, это несколько ускорит ход ваших мыслей, сэр? — Ретвальд улыбнулся.

Похоже, наследник Бердарета-Чародея быстро учится, как следует стоит вести дела. По крайней менре, он уже не кажется тем одержимым безумцем, которым предстал в Тимлейне. Высказанное Гайвеном предложение выглядело вполне неплохим. Слишком долго знания погибшей цивилизации лежали под спудом — пора наконец запустить их в оборот. Ученым потребуются долгие годы, если не десятилетия, чтобы разобраться в наследии предков — но в конечном счете, эта работа принесет плоды. Тот же паровой двигатель совершит настоящий переворот в экономике — а там и до внедрения электричества недалеко. Хотя бы в старости Фэринтайн не хотел читать по ночам при свете свечей. Пусть осторожными шагами, но настало время двигаться вперед. Слишком долго человечество стояло на месте.

От открывшихся перспектив захватывало дух, а еще делалось немного страшно.

Эдвард Фэринтайн внезапно для себя улыбнулся Гайвену Ретвальду в ответ:

— Обеспечьте нашим негоциантам беспошлинную торговлю — и я в деле, а наша библиотека — открыта для всех, кто пришел в нее с мирными намерениями, не желая искать чертежей оружия или чего-то подобного. Пусть каждый университет пользуется ею. Остались двери, которые давно стоило отворить.

 

Глава двадцатая

24 сентября 4948 года

Тимлейн

День выдался отменный — погожий и ясный. После полосы ненастья, продлившейся полторы недели, вновь выглянуло солнце. Теперь, по всем признакам, теплая погода задержится в иберленской столице недели на две или три, пока не будет окончательно изгнана подступающими холодами. А там уже и до Самайна недалеко. Наступит время кутаться в плед, жечь свечи, пить глинтвейн и рассказывать, сидя у камина, страшные сказки.

Артур и Гайвен сидели в королевском кабинете, у широко раскрытого окна. Ретвальд выглядел смертельно усталым — да и Артур чувствовал себя немногим лучше. Сказывались усталость и недостаток сна. Вернувшись в Тимлейн, он вновь приступил к исполнению обязанностей первого министра. Коронного Совета, правда, уже не было в прежнем виде — теперь он именовался Кабинетом министров, что звучало, на вкус Айтверна, несколько непривычно. Бумажной работы, в любом случае, хватало, и всяческой прочей волокиты — тоже.

Данкан Тарвел принял звание лорда Верховного констебля. Сделал он это крайне нехотя, не переставая ворчать, уверяя, что хотел лишь вернуться домой, а теперь застрял в треклятой столице. Зато Артур не сомневался, что иберленская армия отныне в надежных руках. Заодно, вращающясь в столичных высших кругах, сэр Данкан, возможно, найдет себе наконец жену. На недавнем приеме он уже успел произвести на многих красавиц впечатление. Все благодаря язвительным манерам и саркастическим замечаниям. Выяснилось, что в Тимлейне это ценится.

— Я уже начал разочаровываться в идеях парламентаризма, — пожаловался Гайвен.

— Терпи, — сказал Артур. — Отступать уже некуда. Мы загнаны в угол. Раз ты открыл эту лавочку, придется и дальше в нее наведываться. Мог бы, кстати, сначала меня спросить.

Они только что вернулись с очередного заседания Сената. Парламентарии до последнего отказывались ратифицировать договор о мире и дружбе с Волшебной Страной. Согласно документу, между двумя государствами открывалось путевое сообщение, через таможенную заставу на перевалах Каскадных гор, которую еще только предстояло организовать. Разрешалась торговля, предполагалось также разместить в обеих столицах постоянные дипломатические миссии. Сенаторы упирались до последнего, кричали, что не пойдут на перемирие с недавними захватчиками. Наконец выступила будущая королева и произнесла пламенную речь, после которой высокое собрание приняло выработанный Гайвеном и эльфийским Звездным Советом документ.

Сами фэйри покинули Иберлен. Даже забрали свой изрядно поврежденный флагманский корабль — правда, перемещать его пришлось при помощи портала. Хрейдмар сделался у фэйри регентом и, похоже, метил в короли. Впрочем, не было пока понятно, поддержат ли его остальные дома.

Ни Айтверн, ни Ретвальд не доверяли Цитадели — но худой мир все же лучше, чем добрая ссора. К тому же, невеста иберленского короля, происходящая из древнего эльфийского рода, выступила прекрасным доказательством того, что два народа смогут ужиться. Эйслин Дановар пользовалась в столице большой популярностью, и в тавернах о ней рассказывали уже были и небылицы. Как же — эльфийская воительница, что годами сражалась бок о бок с самим принцем Сумерек, пришла на помощь Гайвену Ретвальду, спасая его от присланных вероломным Келихом убийц. Сюжет, достойный баллады.

Сами Гайвен и Эйслин выглядели абсолютно счастливыми. Неделю назад Ретвальд наконец короновался, без лишней помпы, после чего немедленно начал готовиться к свадьбе. Все свободное время, а было его не так уж и много, Гайвен старался проводить с леди Дановар. Артур был рад за сюзерена. Из девушки, похоже, и правда получится весьма неплохая королева. Она держалась без малейшей заносчивости, казалась приветливой и вместе с тем твердой.

— Мне трижды захотелось вызвать Гальса на дуэль, — признался Артур. — Александра и то проще было терпеть. У меня на гербе дракон, но вот уж кто настоящий змей, так это юный Виктор. Смотрел на нас, будто в гробу всех видел, и держался до последнего!

— Ну хоть какого-то компромисса мы достигли, — пожал плечами Гайвен.

— Ты называешь это компромиссом? Мы собирались сделать Сенат выборным, по несколько представителей от каждого округа, а теперь треть мест заберут себе высокорожденные лорды. Чем это будет, как не тем же Коронным Советом на новый лад?

— Бардака все же изрядно убавится. Я за этим присмотрю. К тому же, министров назначаешь ты, тебя назначаю я, а с Гальсом и Коллинсами нам придется иметь дело только в парламенте. Большинства голосов они не наберут, а значит, и серьезной угрозы представлять не будет.

Ретвальд и сам был изрядно раздосадован тем, что не смог вовсе отстранить от власти уже изменивших ему дважды аристократов. Тем не менее, он пытался найти во всем происходившем положительные стороны. Сделано и так было немало. Вернувшись в Тимлейн из Райгерна во главе большой армии, Гайвен подтвердил, что отменяет систему доменов, взамен разделив королевство на провинции и округа.

Лорды скрепя сердце, но приняли эти новшества. Выбор у них был невелик. В конце концов, Ретвальд собрал большую армию и одержал только что впечатляющую победу над сидами. Слухи говорили, что герцог Айтверн, приняв вновь сторону законного монарха, дважды принимал в бою драконий облик, подобно своим далеким предкам. Объединившись, Ретвальд и Айтверн представляли собой грозную силу — и никто не решился бросить им вызов.

Тем не менее, аристократы до последнего держались хотя бы за остатки своих привилегий. В конечном счете они удовлетворились пожизненным членством в Сенате, с правом передачи его по наследству. Им оставались также родовые замки и все еще немалого размера поместья, зато большая часть страны переходила под управление короля и назначаемых им губернаторов.

Айтверн поддержал этот новый порядок — хотя и с некоторой долей сомнения. Сам он по-прежнему владел замком Малерион — но дела в самом городе станут решать сообща королевские чиновники и местные олдермены. Впрочем, за Драконьими Владыками сохранились также замки Роскрей и Флестальд, земли Хальтайра и некоторые другие территории, а также немалая армия. Вовсе распустить дворянские армии не вышло — лишь наполовину их уменьшить, переведя часть полков в подчинение королевскому войску. Айтверн избавился от ненадежных офицеров, подобных Фаллену, отправив их в ссылку или на эшафот, а прочими дорожил.

Гайвен сказал Артуру, что тот, единственный из лордов, может оставить за собой прежний домен целиком, без дробления, но Айтверн на это не согласился. Лучше подать всем пример, нежели получить на следующий год новый мятеж.

Иберлен все еще не был до конца един — но сделал к этому несколько больших шагов. К тому же, не все из аристократов составили оппозицию королю. Тарвелы поддерживали монарха, да и не только они. Гайвен также произвел в дворянство нескольких отличившихся офицеров, получивших во владения поместья, отобранные у мятежников. Так, например, сделался графом Блейр Джайлс. Это обещал ему еще Артур, когда Блейр в очередной раз в бою спас герцогу Запада жизнь. Вроде бы молодой лейтенант был влюблен в дочку какого-то тана. Настало самое время посвататься к ней.

Дела шли неплохо, и все-таки не совсем замечательно. Впрочем, как и всегда.

— Нам повезло, что старшие Эрдер и Коллинс убиты, — проворчал Айтверн. — В иных обстоятельствах мы бы ни за что не смогли сломить им хребет. А так великие дома разобщены, хотя бы временно, и пошли на уступки. Гальс, несомненно, станет им вожаком и будет чинить нам каверзы — но пока он еще слишком юн, чтобы быть действительно опасным. Может, отравим его по-тихому?

— И это меня называют тираном. Герцог, слышали бы вы себя со стороны.

— Не глухой и прекрасно слышу. Но надо же что-то решать, не находишь? Я, конечно, еще могу вызвать его на дуэль. Гальсом больше, Гальсом меньше — какая уже разница, в конце-то концов? Прости, шучу. Господи, как было просто, когда были живы наши отцы… — Он на секунду зажмурился. В кабак бы сейчас и напиться, желательно никем не узнанным — и не просыхать потом целую неделю. — А еще наши дорогие соседи…

— Разберемся и с ними.

На следующий год был намечена большая военная кампания. Руководить ею будет Данкан Тарвел. Предполагалось овладеть несколькими крепостями на границах с Лумеем и Бритером — после чего направить в Аремис и танам предложение о мире. Эту войну следовало наконец закончить. Иберлен давно уже от нее устал. Прежде никак не удавалось добиться перелома в боевых действиях — но наконец такой шанс появился, вместе с предложением, полученным от гарландского короля. Армия Гончих Псов поможет иберленцам одолеть Лумей, атаковав врага с востока. Кенриайн не мог не оказать Тимлейну в данных обстоятельствах поддержки. Вместе Иберлен и Гарланд одержат победу. Заодно к тому времени уже удастся отлить первые пушки. Оружейники работали над этим.

— Ты не жалеешь, что согласился на брак с юной леди Эмилией? — поинтересовался Гайвен.

— О чем тут жалеть. Сам рассказывал, чтобы я нашел к Мабону невесту — и вот он, Мабон. Девица хороша собой, получила недурное образование, и с ней всегда найдется, о чем поговорить. Это ты у нас женишься по любви. Должен же хоть кто-то заключить обычный династический брак. — Айтверн усмехнулся. — Моим зятем будет сам Клифф Рэдгар Гарландский. Всегда смогу укрыться в Кенриайне, если снова с тобой разругаюсь.

— Мои убийцы, герцог, вас и там достанут.

Это решение пришло неожиданно — но показалось довольно удачным. Через несколько дней после битвы за Райгерн Клифф Рэдгар получил известия, что его жена и дети в полной безопасности. Они незаметно пересекли домен Коллинсов и укрылись в одном из гарландских фортов приграничья. Рэдгар напомнил, что приехал в Тимлейн сватать дочь за иберленского короля, после чего получил вежливый отказ Гайвена. Король-Чародей признался, что уже нашел невесту, с которой связан узами крепкой любви, и принес гарландцу свои искренние извинения.

Клифф выглядел при этом известии немного сердитым. Его можно было понять — приехал в чужое королевство, желая породниться с тамошним государем, а тот дает тебе от ворот поворот. Не желая портить отношения с Кенриайном, Артур вызвался заменить сюзерена. Клифф эту новость воспринял с явным облегчением. «Вы пришлись мне по душе, герцог, — признался он. — Возможно, будет только лучше, если мы станем одной семьей».

Артур тоже так думал. Ему нравился этот воинственный чужеземный король, и, похоже, тесть из Клиффа получится неплохой. Найдется, о чем выпить, найдется, о чем поговорить. Предстоящая женитьба все же несколько пугала — но и не из таких передряг выпутывались. Свадьбу назначили на Йоль.

— Раньше ты проводил время с Амелией Таламор. Не скучаешь по ней? — спросил Гайвен.

— Иногда, — признался Артур вдруг честно. — Но пусть лучше она найдет себе лучшего супруга, чем я. Мы неплохо ладили поначалу — но нечто подсказывает мне, от этого брака вышли бы одни проблемы. Лучше жениться на Эмилии. И выгодней для государства.

— Тебе решать.

Гайвен хмыкнул и не стал развивать эту тему. Айтверн был ему весьма благодарен. Он до сих пор ни разу не говорил с сюзереном о том, как был некогда — или не был, могло же все это оказаться привидевшимся в горячке бредом — повелителем Логрии и Камелота. Ретвальд слышал, как Ворфалер называет Артура Пендрагоном, видел, что тому подчинился Экскалибур — но не сказал по этому поводу ни единого слова. Сам Артур тем более обсуждать ничего подобного не желал. Сами-то воспоминания никуда не делись. Старая память не изгладилась вовсе — да и вряд ли могла изгладиться вовсе, оставаясь частью его существа. Она чутко дремала, как сторожевой пес, готовая в любой момент пробудиться.

Если верить этой памяти, Амелия Таламор звалась некода леди Джиневрой, дочерью Лодегранса, и была законной женой Артура Пендрагона — короля, сидевшего некогда за Круглым столом в Камелоте. Брак вышел несколько неудачным, и повторять прежних ошибок герцог Запада совсем не хотел.

Артур не стал затрагивать заводить разговор на предмет перевоплощений и новых рождений, даже когда прощался три дня назад с Эдвардом Фэринтайном и Кэран Кэйвен. Эринландская королевская чета как раз отправлялась в Дейревер — отплыть домой на одном из кораблей, недавно пришедших из их собственного королевства. Как выяснилось, Кэран направляла в Иберлен флот, рассчитывая, что тот окажется полезен в борьбе с эльфами — но война закончилась раньше, чем корабли пересекли Ветреное море. Можно было только радоваться этому.

Прощаясь, Эдвард держался бодро и ничем не выдал, что переживает понесенную им утрату магического дара. Лорд Вращающегося Замка оставался таким же, как и раньше, уверенным в себе и гордым. Он крепко пожал Артуру руку и сказал, что будет ждать его к себе в гости в любой удобный тому момент. Айтверн в свою очередь поздравил Фэринтайна с будущим отцовством.

— Вращающийся Замок прекратил вращаться, — Фэринтайн усмехнулся, и нечто непонятное промелькнуло в этой усмешке. — Но союзника и друга в моих стенах всегда ждет теплый прием. Приезжай. Тарэверн не так роскошен, как ваша столица — но во многих отношениях даст ей фору. У нас отважных рыцарей и прекрасных дам даже больше, чем тут. Найдется с кем сразиться и чью честь защитить.

— Непременно приеду, — Айтверн поклонился. — Спасибо, что нанес к нашему двору визит этой осенью. Может, Гайвен и недолюбливает тебя, но я знаю — без тебя мы бы все проиграли.

— Мы бы все проиграли друг без друга, сэр Артур. Не станем этого забывать.

Когда Артур разговаривал с Эдвардом, он не мог вновь не вспомнить о Ланселоте Озерном и о владыке Камелота, и о крепком боевом товариществе, что связывало их прежде. Герцог Запада одернул себя. Не стоит это ворошить. Не сейчас. Не тогда, когда прощаешься с другом, благодаря которому выстоял на этой войне. «И хорошо все же, что мы вновь встретились — и расстаемся без ссоры».

Артур знал от Лейвиса, что тот передал Эдварду доставшийся ему в свою очередь от Айны защитный оберег Древних. Теперь, если Фэринтайн встретится с враждебным чародеем, амулет убережет его от боевой магии, дав шанс на победу в обычном бою. А дальше все решат меч или пуля.

Фэринтайн крепко пожал Айтверну руку и поднялся по сходням на борт корабля. Взвился за его спиной белый плащ. Кэран Кэйвен, горделивая и изящная, ожидала супруга, и Артур увидел, как Эдвард крепко обнял жену.

— Пошли, — сказал Гайвен, вырывая Артура из размышлений. — Сил больше нету эти бумаги читать. Одни жалобы и доносы, спихну всю в канцлеряю и пусть разбираются. — Недавно Ретвальд выразил желание рассматривать свежие прошения лично и уже успел в этом раскаяться. — У тебя, вроде бы, назначена встреча с семьей, да и я хочу побыть с леди Дановар наедине. Мы совсем мало видимся.

Айна, Эйслин и Лейвис ждали их в приемной. Девушки о чем-то беседовали — за последние дни им, к удивлению окружающих, удалось неплохо поладить. Лейвис сидел рядом, рассеянно листая книгу в толстом кожаном переплете. При виде монарха и первого министра все трое встали, хотя вовсе и не были обязаны это делать. Сидеть при появлении короля — отдельная привилегия, которой они отныне пользовались.

— Вы там долго, — проворчал Лейвис. — Сочиняли очередной дурацкий закон?

— Старались выбросить из головы уже сочиненные, — отшутился Артур.

К кузену он стал относиться значительно лучше. В катавасии последнего месяца новый граф Рейсворт держался безупречно. Он защищал Айну от свалившихся на нее опасностей, не побоялся выступить против Гайвена, когда тот был не в себе, и дважды спас Эдварда Фэринтайна в Райгерне. К тому же, о его будущей с Айной свадьбе уже было объявлено. Артур почти без промедления разрешил этот брак.

Конечно, оставалась некоторая доля сомнений. Прежде Лейвис не вызывал у него добрых чувств. То и дело хотелось вовсе его поколотить. И все же, люди меняются — особенно взрослея. Судя по тому, что сестра рассказала, Рейсворт вел себя очень достойно. Артур надеялся, что тот сможет защищать Айне и дальше. А защита сестре понадобится. Для многих в стране она так и осталась «однодневной королевой» — марионеткой, которую прежний Верховный констебль пытался пропихнуть на трон. Айтверн не сомневался, что злые языки по углам сплетничают о его сестре, хоть она и подписала отречение от любых претензий на корону.

«Ничего. Пусть скажут хоть что-либо прямо — и немедленно получат вызов на дуэль. От меня или от Лейвиса, смотря кто успеет первым». Артур уже начал заниматься с кузеном фехтованием, и видел, что тот стремительно делает успехи. Через пару лет из Рейсворта выйдет превосходный боец.

— Разрешите вас покинуть, — сказал Гайвен. — Я обещал показать леди Эйслин сад, оставшийся от моей матери. В это время года там особенно хорошо. Умиротворенно, спокойно и тихо. Голова раскалывается от сенатских прений.

— Разумеется, ваше величество. Отдохнуть будет лучше всего — и сам собираюсь. Лорд Гайвен. Леди Эйслин. Желаю вам приятного дня.

— Доброго дня, — сказала эльфийка. — Убейте всех мерзавцев, которых по пути встретите.

Она нравилась Артуру — не как девушка, конечно, а как возлюбленная и будущая жена лучшего друга. Один раз Айтверн даже сошелся с леди Дановар в тренировочном поединке на мечах, узнав, что та превосходный боец. Даже оставайся Гайвен таким, как был раньше, оторванным от действительности книжником, его бы отныне нашлось, кому защитить.

Когда Ретвальд и его невеста удалились, Лейвис вздохнул:

— Ну вот. Сейчас и меня попросят, чтобы я вежливо ушел. Я уже предчувствую это.

— Не обижайся, — Айна погладила жениха по руке. — Артур обещал мне эту прогулку еще полгода назад. После победы над Гледериком вспомнил о ней снова — да мы некстати поссорились, и все опять сорвалось. Мы с тобой увидимся на вечернем приеме, обязательно, и дальше я на весь вечер твоя.

— Ладно, верю. К тому же, мало кто может выдержать нашего герцога дольше, чем два-три часа подряд. Простите, герцог. Не желал оскорбить. Я пока продолжу чтение. Нашел в здешней библиотеке прекрасный роман. Там все началось с того, что молодой дворянин из провинции приехал покорять столицу. Решил вступить в полк наподобие гвардейского. В первый же день поссорился с тремя будущими сослуживцами, зато потом стали неразлей вода. Я, кстати, так и не понял, чем они занимаются. Кажется, в основном ходят по кабакам, спят с чужими женами и спасают королеву от злых интриганов. Достойные люди. Как рыцари, только с мушкетами. Нужно учредить у нас нечто подобное. Предложи Гайвену на досуге.

— Надо же, что-то слышал, — нахмурился Артур. — Ладно, обязательно предложу. Оставь потом книгу у меня в кабинете, как дочитаешь. Мы пойдем, кузен. Время уж за полдень, и обернуться бы к приему, не встретив при этом никаких разбойников, как в прошлый раз. Не скучай тут пока.

Лейвис отвесил шутовской поклон и вернулся к чтению. Выходя вместе с Айной из залы, Артур подумал, что кузен и правда не так уж и плох. Он сам в его возрасте, пожалуй, вел себя порой гораздо хуже. Скоро в столицу приедет мать Лейвиса, леди Ровена — благословить того на брак. В ее ожидании молодой Рейсворт держался немного нервозно — впрочем, не больше обычного.

Артур и Айна Айтверны спустились по ведущей из королевских покоев лестнице, миновали Большой Зал. Придворные и слуги отвешивали им почтительные поклоны. Вперед сиял свежий день. Сквозь распахнутые двери виднелось глубокое синее небо с плывущими по нему облаками. Реяли на башнях флаги, долетал свежий ветер.

Артур был рад, что выбрался наконец на эту прогулку. Он ведь обещал ее Айне еще в апреле — да вот только тогда не сложилось. Появились разбойники, приведенные Гледериком, сестру похитили, и дальше не находилось ни одной свободной минутки. Последние полгода выдались совершенно скверными. Хорошо, что они наконец позади. Они с Айной помирились и старались не вспоминать о былой ссоре. Пусть все наконец-то сделается хорошо. Артур безумно этого хотел. Ни предательств, ни крови — только нормальная жизнь.

Насколько она может быть нормальной под этим безумным и дивным небом.

— А вдруг на нас снова нападут? — спросила Айна. — Ты ведь теперь известная персона в городе, да и я тоже. Вокруг наверняка осталось множество врагов. Пусть они затаились, но вдруг попробуют совершить покушение? Возможно, лучше взять эскорт.

— Пустое, сестренка, — Артур улыбнулся ей. — Гербовых плащей на нас нет, а если кто и увяжется следом… Драться я не разучился, — он коснулся рукоятки Экскалибура, — да и волшебником сделался не хуже, чем наш дорогой король. Кто встанет у нас на пути, тому не сносить головы. Иди со мной и ничего не бойся.

«Я всегда смогу защитить то, что мне дорого», добавил он про себя.

Видя испытываемую Артуром уверенность, Айна приободрилась и сама. Она больше не казалась ни напряженной, ни напуганной. Сделалась почти такой же, какой была в тот уже далекий весенный день. Глядя на сестру, Артур подумал, что и вправду положит жизнь, чтобы защитить свою семью и свое королевство от любой беды.

Он так и не стал королем. Не захотел бороться с сюзереном и родичем за трон. Это было правильное решение — Айтверн не сомневался в этом, пусть даже нашлись бы и те, кто поддержал бы его в этой борьбе. Но даже отказавшись от претензий на корону, он оставался тем, чьего возвращения люди на этой земле ждали много веков. Тем, кто когда-то давным-давно основал Камелот.

Артур до сих пор не знал, выполнен ли его долг до конца. Возможно, королю былого и грядущего еще предстоит сразиться за Иберлен в смертном бою. Не ради короны или славы, не претендуя на трон или власть, а лишь затем, чтобы защитить родной край. Артур ругался на скучную рутину — и вместе с тем наслаждался ею. Айтверну казалось, что он заслужил хотя бы немного покоя.

Но если вновь настанут времена огня, Экскалибур покинет ножны. Драконий Владыка станет драться с врагами своей родины до самого конца, до победного часа, как делали это его предки. Так повелось с дней Эйдана Айтверна, так будет и впредь. У этой земли найдется, кому ее сохранить.

Взявшись за руки, дети Раймонда Айтверна прошли под высокими сводами Тимлейнского замка, миновали раскрытые двери и вышли навстречу свету.

Конец