Капитан королевской гвардии, представившийся сэром Малькольмом Толлхартом, держался заносчиво и нагло. Он то и дело бросал на Артура пренебрежительные взгляды, а Ретвальда и вовсе демонстративно игнорировал. Капитан носил на гвардейском плаще вместо споротого ретвальдовского хорька яблоневое дерево Карданов. И когда успел нацепить? Не иначе, портные в стольном городе работали, не покладая рук. Интересно, им хоть заплатили?

– Его величество готов выехать к вам, герцог, – бросил сэр Толлхарт, свирепо зыркнув на Артура черными глазищами. – Но лишь к вам. Потому что в уговоре речь шла про встречу один на один, и никаких прочих господ.

Артур покрепче сжал поводья коня, хотя в куда большей степени ему хотелось заехать кулаком гвардейцу по зубам. Подумать только, «прочих господ»… Ты этим прочим господам месяц назад в ноги кланялся.

– Не вижу здесь посторонних… за исключением разве что вас, любезный капитан, – послал герцог Айтверн Толлхарту очаровательную улыбку. – Господину Кардану вовсе не помешает познакомиться с его высочеством наследником престола. Когда еще господину Кардану выпадет подобный шанс? Разве что на эшафоте, куда мой принц приведет Кардана, дабы тот ответил за все.

Малькольм Толлхарт побагровел:

– Сэр, вы переступаете границы приличий… Вы смеете угрожать моему королю.

– Смею. Только не угрожать, а обещать. Это разные вещи… сэр. И, видят небеса, я свое обещание выполню. А пока что – дуйте обратно в свой лагерь да передайте своему, с позволения сказать, королю – пусть поскорее явится пред наши очи. А то дело к обеду, а мы еще и не завтракали.

Толлхарт лишь досадливо ругнулся на эти дерзкие слова, повернул коня и потрусил через поле, к раскинувшимся на противоположном его конце шатрам, украшенным яблоневыми знаменами.

– Зря ты на него накинулся, – заметил Гайвен, поправляя высокий воротник. Принц кутался в черный плащ, ибо день выдался довольно прохладным, и сидел верхом на вороном жеребце. – Нам лишние ссоры не нужны.

– Не зря. Чего дурного в том, чтобы прямо сказать подонку, кто он есть? Хотя этот парень лишь мелкий крысеныш. Настоящего крыса мы еще не видали, а когда увидим – тогда и скажем все остальное. Что же до ссор… Брось, переговорам они не повредят. Кардан сам меня пригласил, из-за пары слов он обратно не поскачет.

В отличие от выбравшего вороную масть Гайвена, Артур предпочел оседлать роскошного белого коня, найденного в конюшнях Стеренхорда. Его прежний любимый дарнеец остался в столице, и неизвестно было, что с ним сталось. Артур вообще много кого оставил в Тимлейне. Отца, в последний раз увиденного живым, а сделавшегося мертвым, капитана Орсона Уилана, сержанта Кремсона, Гейрта Мердока, мэтра Гренхерна, Амелию Таламор, друзей… да только где они теперь, те друзья? С кем они? И живы ли еще?

Артур стянул перчатку и хорошенько прокусил себе зубами кожу на руке. Он обнаружил, что телесная боль отлично помогает избавиться от тяжелых мыслей. Незамысловатый способ забыться, но до чего же действенный. Иногда не думать – все, что нам остается.

Особенно – не думать о том, что сказала ему Айна в ту ночь.

Айтверн и Ретвальд остались одни, посреди поросшего сорной травой широкого поля, с юга примыкавшего к ведущему на Тимлейн тракту. В миле от них к западу высился тот самый форт, стороживший границы земель лорда Данкана. Там Артур оставил свою свиту. Пусть подождут, все равно же устали с дороги, да и лишние уши при предстоящем разговоре помешают. А впереди стали лагерем приехавшие из Тимлейна мятежники, возглавляемые вроде бы самим Карданом. На глаз их насчитывалось не больше полусотни. Что же, хоть в чем-то Тарвел оказался не прав.

– О! Гляди! – Айтверн привстал в стременах. – Едет кто-то! Не иначе, наш приятель наконец объявился.

Сквозь сочные зеленые травы, под одуряюще синим небом, через все поле, неслась стремительно увеличивающаяся темная точка. Вскоре она превратилась во всадника на гнедом коне, с развевающимся за плечами плащом все того же густого синего цвета. Можно было представить, как свистит сейчас ветер в ушах наездника. Ладонь Артура сама собой легла на эфес.

Всадник приблизился, вырос – резко, неожиданно, будто неведомое колдовство исказило перспективу и замутило зрение. Конь, на котором прискакал враг, весело, едва ли не с насмешкой заржал, и его ржанию вторил смех седока, низко пригнувшегося к лошадиной шее, почти упавшего на нее, утопившего голову в развевающейся гриве. Артур никогда прежде не встречал такой посадки, хотя говорили, что она принята среди степняков. Жеребец, весь блестящий от пены, остановился в пяти шагах от Айтверна и Ретвальда. Всадник вновь расхохотался и выпрямился:

– Вы простите, что заставил ждать: завтракал. Не хотелось болтать на пустой желудок, а разговор, кажется, выйдет важный. – Его голос с трудом доносился из-под опущенного глухого забрала, не дававшего увидеть лица. – Рад приветствовать, герцог Айтверн! Давно хотел уже побеседовать, да все обстоятельства мешали. – Тон, каким были произнесены эти слова, был приветлив и насмешлив сразу. – Вы же знаете, какими досадными порой бывают обстоятельства. Там забота, здесь забота, а потом как-то вдруг получилось, что на западе против меня собирается армия. Я не ожидал такого. Ваша армия, кстати? Можете не отвечать, сам знаю, что ваша. Здесь, наверно, мне следует представиться. Меня зовут Гледерик Кардан. Кстати, так уж вышло, я теперь король вашей страны.

Артур не ответил, даже слова не сказал – его виски вдруг разломило болью. Как если бы по голове ударили. К горлу подступила тошнота. Молодой Айтверн уже слышал этот голос раньше.

«Я буду использовать всех, до кого дотянусь, пока не получу то, что должен… и после того тоже».

«Вам не удастся использовать нас, милорд».

– Давно уже следовало поговорить по душам, да все никак не получалось, – продолжал меж тем узурпатор престола. – Вы умудрились улизнуть из столицы как раз тогда, когда я желал вас видеть. Наделали шума на западе. Заключили союз с Тарвелом… весьма шустро, надо сказать. Я посылал к лорду Данкану своего посла, графа Гальса. Вы его, часом, не встречали?

– Александр Гальс пал от моей руки, – неохотно сообщил Артур.

– Да? – Тон Гледерика изменился. Как-то неуловимо.

– Да. Мы сошлись в поединке.

– Ах, вот оно как, – произнес узурпатор медленно, и на сей раз уже не казалось, что он так уж весел. – Что же, если поединок, это меняет дело. Я грешным делом решил, вы зарезали его в темнице. Нехорошо бы получилось… Александр Гальс был мне верным вассалом, а мог стать со временем и другом. Что же вы так, герцог? Убили моего друга.

– Я потерял по вашей милости куда больше друзей, – бросил Артур.

– Ну, если так, то конечно… Значит, вы не открыли счет, а всего лишь сравняли его. Что поделать, такие поганые нынче настали времена. – Гледерик сделал паузу, будто думая о чем-то. – Но я смотрю, вы приехали со спутником, любезный герцог. Я же четко вам писал – никаких посторонних. А вы не послушались. Экий вы упрямец, лорд Айтверн. Ну и скажите на милость, кто этот мальчик, угрюмый подобно смерти? Гайвен Ретвальд, надо полагать?

Принц сидел в седле как влитой, напоминая каменное изваяние. Когда Гледерик Кардан заговорил о нем, Гайвен лишь слегка повернул голову в его сторону и спокойно сказал:

– Да, вы не ошиблись, мастер Кардан. Это я сам настоял, чтобы сопровождать моего лорда-констебля. Нехорошо было бы прятаться за его спиной.

Похоже, слова Ретвальда привели узурпатора в полный восторг. Он поднял руки и три раза хлопнул в ладоши.

– А вы смельчак. Не пожелали прятаться за спиной своего лорда-констебля… надо же. Другой бы спрятался и беды в том не увидел. Я, кстати, повстречал вашего достопочтенного батюшку – даже беседовал с ним. Ага, эк задергались! Спешу огорчить: ваш отец мертв. – Голос Кардана сделался жестким и злым. – Брайан Ретвальд не захотел отдать то, что ему никогда не принадлежало. Я великодушно предложил вашему отцу земли, титул, почет, однако он предпочел вцепиться в краденую корону. Потому он и умер, как умрет всякий, присвоивший себе мое добро. А вы, смотрю, так и норовите последовать его примеру?

Прежде чем Гайвен успел ответить, вмешался Артур:

– Вы выбрали неподходящий момент для риторических вопросов. У меня нет никакого желания ни выслушивать перебранку, ни самому принимать в ней участие: надоело до смерти. И я ехал сюда, чтобы посмотреть вам в глаза, а не созерцать кусок металла. Ну же! – И, видя, что Кардан не торопится выполнять его требование, Айтверн добавил: – Сделайте, что от вас просят. А потом, так и быть, разрешаю спеть. Лишь бы не про сэра Эвейна. Героические баллады – не ваш конек.

Гледерик Кардан вновь поднял руки – и снял шлем. Не доходящие до плеч рыжие волосы, зеленые глаза, прямой нос, благородное, но вместе с тем открытое и честное лицо. Лицо давешнего посыльного, приведшего герцога Раймонда Айтверна на встречу с заговорщиками. Лицо со старинных монет.

– Я и не сомневался, что вы догадаетесь. – В голосе самозваного – или же законного? – короля послышалось одобрение.

– Я задумался об этом вскоре после того, как до Стеренхорда дошли новости о вашем появлении в Тимлейне. Я, конечно, вспомнил вас. Вспомнил, что вы говорили отцу, и что он вам отвечал. Все было слишком очевидно, и мне следовало догадаться даже раньше. Да как-то времени не было подумать. А теперь я понимаю, что видел вас, Гледерик Кардан… и видел два раза. Два, а не один. Это вы привлекли внимание моей сестры в день ее похищения. Крутились за нами по городу… А потом завели в ловушку. Ваши люди должны были похитить и доставить к Эрдеру… не Айну же, правда? Она была просто случайным уловом. С самого начала вы искали меня. Шантажировать командующего иберленской армии жизнью его сына и наследника – куда лучше, нежели жизнью его дочери, правда ведь? Только вы просчитались с самого начала. Отец решил пожертвовать Айной – и точно так же пожертвовал бы мной. Вы совсем его не знали.

– Это вы его не знали, – безмятежно возразил Кардан. – Я разбираюсь в людях получше, чем многие. А в вашей семье разбираюсь лучше всех. Раймонд Айтверн, скорее, отсек бы себе обе руки, нежели оставил в беде своего сына. Не сомневайтесь, он очень вас любил.

«Странно, почему же я так редко это замечал?»

– Это для меня уже совсем не так важно, – сказал Артур, хотя и понимал, что лжет. – Когда в следующий раз отправите кого по мою душу – найдите более искусных бойцов, те никуда не годились. А их главарь… Этот осел под конец сорвался и решил меня прикончить. Если все ваши солдаты так же буквально исполняют приказы, долго война не продлится. Вы привели отца на встречу… Чей был план, ваш или Эрдера? Кто придумал всю эту историю с заложниками?

Гледерик поморщился:

– Это имеет значение?

– Для меня – да.

– Это не имеет никакого значения, – с нажимом произнес Кардан. – Герцог Эрдер присягнул мне. И все, что он делает, – это также и мои дела. Попробуйте это понять. Я никогда не сваливаю вину на своих людей… особенно когда и вины нет. Идет война, вы сами заметили. Я намеревался переманить повелителя Запада на свою сторону.

– Тогда вы выбрали весьма паршивый способ этого добиться.

– А у меня были иные? Ваш отец был до смерти предан Ретвальду. Он бы погиб, защищая его от врагов.

– Он и так погиб. – У Артура пересохло во рту.

– К сожалению. Я был бы счастлив видеть лорда Раймонда во главе своих войск. У него просто не осталось бы иного выбора, после того как плененный Брайан отрекся бы в мою пользу. Но увы! Нашелся один идиот, решивший избавиться от герцога Айтверна. До сих пор не пойму, что им двигало – приказ генерала Терхола, ныне покойного, или собственная дурость. Я казнил негодяя. И казнил бы Терхола, не успей он раньше улизнуть от моего правосудия на небеса.

– Вот как? Чем обязан подобным расположением к моей семье?

Гледерик бросил быстрый взгляд в сторону Гайвена и ответил:

– Вы мне нужны, Артур Айтверн, так же, как был нужен лорд Раймонд. Я слышал, вы собрали приличное войско. Но я не хочу, чтобы лилась кровь, я и так уже пролил ее достаточно в Тимлейне и под ним. Не таким я видел свое воцарение. Пора вернуть этой стране мир. Принесите мне присягу, Айтверн, и не пожалеете.

Артур усмехнулся:

– Вы делаете странное предложение, мастер Гледерик. У вас хватает наглости переманивать меня на свою сторону, да еще в присутствии моего сюзерена?

– Ага! То есть не будь здесь этого юноши, – кивок в адрес кусавшего губы Гайвена, – вы бы еще подумали?

– Нет. Я не торгую своим словом. Вы уже купили в Иберлене всех, кого могли.

– Купил, значит? – Гледерик разломил губы в кривой улыбке. – Да что вы понимаете в этом. Если бы у меня на руках нашлось только золото да посулы – кто бы пошел за мной? Терхол, да еще, может, с пяток честолюбцев. О нет, сэр Артур, все совсем иначе. Меня поддержало множество истинно благородных людей, и поддержало отнюдь не ради собственной корысти. Тот же Джейкоб Эрдер, думаете, ему при Брайане плохо жилось? Жилось ему хорошо. Но Эрдер верит в меня – по-настоящему верит. Видели бы вы, как бедняга страдал, когда пришлось пойти на ваше похищение! Решил, что ради всеобщего блага загубил собственную честь. Вы тоже можете в меня поверить. И, обещаю, в таком случае вы не останетесь внакладе.

Заметив, что Артур собирается возразить, Гледерик упреждающе вскинул закованную в латную перчатку ладонь.

– Постойте! Проклятье, не нужно спорить. Почему Айтверны такие упрямые? Когда я приехал в Иберлен, вы казались мне разумными людьми. И предположить нельзя было, что в вас столько упрямства! Но любое упрямство рано или поздно пасует перед здравым смыслом. Давайте поговорим честно. Я не думаю, что раньше с вами часто разговаривали честно. Иберлен слаб. Он умирает, распадается на части. Знатные вельможи творят что им вздумается, монаршья воля не значит ровным счетом ничего. Вы тут не передрались окончательно, не перебили друг друга, не сожгли королевство в костре гражданской войны одним лишь чудом. Но никакие чудеса не длятся вечно. Я, честно уж скажем, вовремя пришел, герцог Айтверн. Очень вовремя – потому что сыграл на накопившемся недовольстве. Даровал многим надежду. На будущее. На сильного короля. Если бы не я, думаете, восстания не случилось бы? Оно случилось бы. Обязательно. Но не под знаменами Карданов. Ваш отец думал, что он обуздал волну, но он ошибался. Его власть была слаба, ей и оставалось всего несколько лет. Очень скоро лорды Востока и Севера спросили бы – зачем нам платить налоги этому человеку, когда мы можем сами стать хозяевами на своей земле? Ваш отец загнал грядущий пожар под ковер и пытался топтать его сапогами, но однажды сгорел бы сам, и все, что он сделал, тоже сгорело бы. Один за одним феоды отпадали бы от Тимлейна, объявляли о вольностях, предавались чужеземным владыкам. Так уже произошло в Бритере, когда сорок лет назад таны свергли там своего короля и предпочли жить по своему разумению. Так происходит сейчас в Падане и Астарии. По всему свету. Мы живем в смутное время, и этому времени не нужны слабые короли. Брайан Ретвальд не был нужен никому. И этот мальчик рядом с вами – никому не нужен. В отличие от меня. Потому что я подарю Иберлену будущее, а все несогласные со мной – покорятся мне или падут. Что предпочтете, герцог? – Гледерик прищурился. – Дайте угадаю. Надеюсь, вы не желаете как-нибудь плохо закончить?

Артур согласно кивнул:

– Вы правы, мастер Гледерик. Ни в малейшей степени не желаю. Именно поэтому я и не намерен иметь с вами никакого дела. Вы недавно сочли возможным упомянуть, что не любите воров. Тогда мне не понять, как вы терпите самого себя.

– Легко терплю, – ответил Гледерик с улыбкой. – Не жалуюсь. Дорогой мой дальний родич… а мы с тобой родичи, насколько я знаю… Скажи, пожалуйста, хорошее ли образование дал тебе отец?

– Мой отец успел научить меня главному, – сказал Артур угрюмо. – Быть рыцарем.

– Что ж, значит, образование все же было плохое. Позволь прочитать тебе небольшую лекцию по истории. Мой и твой роды пребывали в союзе, объединенные дружбой и семейными узами, ровно тысячу лет. Тысяча лет, мой юный герцог. Надеюсь, ты в силах представить себе подобный срок.

Узурпатор склонил голову к плечу, на птичий манер.

– Тысяча лет, – повторил он вновь. – Десять веков. Тридцать человеческих поколений. Достаточно, чтобы мир изменился до неузнаваемости. Чтобы порвались и перепутались все связи. Чтобы сначала сделать историю, а потом забыть ее, а потом сделать снова… За тысячу лет мир невероятно изменился… – От Гледерика повеяло такой древностью, будто он и в самом деле видел все те десять веков, про которые рассуждал. – Но некоторые вещи остались неизменными. Мой дом, например. И твой дом. – Он неожиданно и давно перешел на «ты».

– Все сказанное вами случилось очень давно, – вымолвил Артур с усилием.

– И все же случилось. Эту часть древней истории ты должен знать. С самого начала Карданы и Айтверны были вместе. Раньше, чем пришли другие, пожелавшие разделить нашу славу. Все было потом. Это потом Эрдеры возвели стены Шоненгема. Это потом Тарвелы получили за верную службу Стеренхорд. Это потом Коллинсы захватили Дейревер. А в начале… в начале были два человека, один рожденный смертным и другой, ставший смертным по собственному выбору… на холме Дрейведен, на закате дня, над битвой, утонувшей в собственной крови… два человека против Повелителя Тьмы. О них пели менестрели, складывались легенды, о них говорится в хрониках. Герои. Основатели Иберлена. Спасители рода человеческого. И один из этих героев преклонил колено перед другим, признав равного себе – государем. Айтверны стали опорой моего престола, вернейшими слугами прежних королей. Неужели ты пойдешь против них, Артур? Против поколений своих предков? Против тысячи лет верности? – Гледерик знал, куда бить, и бил от души. – Ты назвал меня вором, Артур, но ты ошибаешься. Я возвращаю то, что у меня отняли, а не посягаю на чужое. Ты вообще знаешь, кто я, откуда пришел? Я родился в Элевсине. Слыхал про такую? Или землеописание у вас тоже не в почете?

– Королевство на востоке, у Винного моря. Вы переоцениваете степень моего невежества, мастер Гледерик.

– Ну хоть что-то я переоцениваю. Тогда слушай. Прадедом моего отца был Гейрт Райгернский, младший брат Эларта Кардана. Герцог Райгернский умер раньше, чем Эларт, еще до начала войны с Тарагонской империей, и законных наследников не оставил… Зато оставил незаконных. Да, я потомок бастарда. Тебе ведь не противно говорить с потомком бастарда? Мне вот все равно, был мой пращур рожден в законном браке или вне его. Я последний из Карданов, и более законных наследников у моего дома все равно нет. Гейрт Кардан нажил себе сына, когда странствовал по восточным землям. Он соблазнил некую леди Мадлену, жену одного местного барона. Тот, оскорбленный, вызвал чужеземного принца на дуэль. Барон грозился, что повесит на дверях своего особняка отсеченную кисть Кардана, пусть прохожие любуются и побаиваются. Не получилось. Гейрт Кардан хорошо владел мечом и разрубил взбешенного мужа на два здоровенных куска. После этого купил Мадлене дом в элевсинской столице и провел с нею около полугода. Потом то ли мои предки разругались, то ли лорд Гейрт попросту рассудил, что пора навестить родину. Он уехал, оставив любовницу совсем одну, не зная, что она ждет от него ребенка. Вскоре по приезде в Иберлен принц был убит подосланными наемниками, и я даже не знаю, по чьему приказу. Хронисты времен Бердарета Ретвальда валили все на тарагонцев. Как бы то ни было, леди Мадлена осталась с богатым домом, но без мужа, опороченная в глазах общества как брошенная любовница иноземного принца и без всяких средств к существованию. Такова цена любви, лорд Айтверн! Бабка продала дом и уехала жить к кому-то из бедных родственников. Им хватило великодушия предоставить ей кров. Сын Гейрта, мой прадед Торбин, рос без отца. Леди Мадлена даже не смогла дать сыну собственной фамилии. Незаконнорожденный, бастард, он не мог считаться дворянином. Когда вырос, придумал себе родовое имя – Брейсвер. Такая фамилия ландскнехту в самый раз. Мне, правда, нравится. После совершеннолетия Торбин узнал от матери тайну своего происхождения, но так и не отправился на родину искать удачи. Слишком прочна была власть Бердарета Колдуна, и любого, кто явился бы в Тимлейн, заявляя свои права на корону, ждала бы скорая смерть. Подозреваю, утерянный престол всегда оставался для Торбина Брейсвера чем-то вроде мифа, и он не решался предъявлять на этот миф права. Как не решились на то его потомки, мои отец и дед. Они даже никак не могли доказать свое происхождение, ничем, кроме собственных слов.

– А вы – можете? – прямо спросил Айтверн.

Гледерик лишь широко улыбнулся:

– Разумеется, нет. Я, конечно, мог бы поклясться на Священном Писании, но зачем нам глупые позы? Все равно ты можешь мне верить, а можешь – не верить. Все упирается в твой выбор. Правда, поверить будет разумней. Потому что я не лгу. Я честен с тобой, Артур, до последнего слова. Это нечасто бывает, но для тебя я сделал исключение. Я хотел взять тебя в заложники, желая добиться от лорда Раймонда покорности. Я бы убил тебя, откажись он покориться. Собственной рукой, вот этой самой, не полагаясь на палача. И я убью тебя, если ты встанешь на моем пути. Но я не хочу, чтобы это случилось. Не хочу, чтобы ты становился мне врагом. Когда я стану королем, а я им уже стал, осталось лишь склонить непокорных, мне понадобятся верные вассалы. Где их взять? Коллинс – хорош, но совсем старик, от его детей никакого проку, ну а Джейкоб Эрдер… спору нет, дерется он хорошо, но от его заунывной манерности у меня скулы сводит. И он не тот человек, которому с радостью можно доверить свой тыл. Ты мне нужен, друг. Ты и твои войска. Я не хочу войны, Артур. Я пришел править людьми, а не могилами, не заставляй меня умножать число могил. Присоединись ко мне, признай своим господином. Обещаю, что не причиню зла никому из тех, кто придет вместе с тобой. В том числе и твоему принцу, с напряженным вниманием слушающему наш разговор. Гайвен Ретвальд получит достойное место при моем дворе и владения, которыми сможет распоряжаться по собственному усмотрению и передать детям. Скажем, я пожалую ему герцогство Райгерн, ныне пребывающее в королевском домене. Честный размен, ведь правда? Никто не обязывает меня быть милосердным к потомку человека, шантажом выкупившего себе Серебряный Престол. Но я милосерден. Я правда не хочу войны. Ну же, Артур, соглашайся. Достаточно одного твоего слова – и тысячи людей, обреченные погибнуть в нашем споре, останутся живы. Что скажешь? Разве тебе не хочется одним махом спасти тысячи?

Гледерик замолчал, ожидая ответа. Артур подумал – как бы повел себя он сам, если бы враги захватили Малерионский замок и присвоили себе? Попытался бы отобрать, конечно. Малерионом может владеть лишь он сам, его законный хозяин, и никто больше. Артур сделал бы все, чтобы вернуть родовые владения. Он бы лгал, предавал и убивал ради этого, возникни нужда, и ничуть не тяготился бы совершаемыми злодеяниями. И, раз оно так, имеет ли он право осуждать Гледерика?

Странное дело, но в воздухе будто слегка похолодало. То ли солнце стало меньше припекать, во что верилось с трудом, то ли просто ударил озноб. Артур поежился. Его пальцы машинально расчесывали конскую гриву, отделяя друг от друга белоснежные пряди. Молодой герцог подумал о рыцарях эскорта, сопровождавших его в пути и сейчас ожидающих на заставе. Интересно, как они там? Капитан Фаллен буквально рвался в битву, ожидал начала драки в любой момент. Точил меч на каждом привале. На беднягу жалко было смотреть, когда он окончательно уяснил – драки не будет. Не сегодня. А будет ли вообще? Будет, тут и думать нечего.

Кардан никак не пытался поторопить Артура – он был терпелив, этот король, считающий себя законным. Гайвен тоже не проронил ни слова.

– Орсон Уилан, – сказал Айтверн.

– Прошу прощения? – Гледерик Кардан впервые выказал нечто, смахивающее на удивление.

– Орсон Уилан, – повторил герцог. – Приближенный моего отца. Капитан его гвардии. Здоровенный такой мужик с русой бородой и шрамом на виске, под правой бровью. Сэр Уилан находился в Тимлейнском замке, когда вы пошли на приступ. Что с ним сталось?

– Боюсь, я не знаю. – Кардан нацепил на лицо легкое сожаление. Месяц назад, наверно, Артур поверил бы, что узурпатор и впрямь испытывает некую досаду, но за последний месяц утекло слишком много воды. – В бою погибло много воинов и с вашей стороны, и с моей… Я не могу назвать всех по именам.

– Вы видели капитана Уилана. Он сопровождал отца и меня на той памятной ночной встрече.

– Ах, вот вы о ком… Теперь понял. Я не знаю, что с ним сталось. Должно быть, погиб при штурме.

– Хорошо, – бесстрастно сказал Артур. – А как насчет сержанта Кремсона? Сержанта Донована? Сержанта Торберса?

– Если это все люди твоего отца…

– Это люди моего отца, пребывавшие в столице на момент переворота, – подтвердил Айтверн все таким же лишенным эмоций голосом. – Вам известна их судьба?

– Боюсь тебя огорчить, но нет. Мне очень…

– Жаль? Разумеется. – Артур кивнул. Вуаль равнодушия вдруг разбилась, разлетелась на осколки, и Айтверна захлестнуло пьянящее веселье. – Ладно, пойдем дальше, – сказал он. – Что вы можете сказать о лейтенанте Эдвардсе? Служил в королевской гвардии. Сэр Малькольм Эдвардс. Лет сорока, седой как лунь, потерял левую руку при Портерер-Харлсе. Как у него сейчас дела? Жив, надеюсь? Что, не в курсе? Какая досада. А Фрэнки Байерс? Главный королевский конюший. Лошадкам у него живется как в раю. А Мэри Пэлтон, встречали вы Мэри Пэлтон? Веселая девчонка, служит в вашем, как вы утверждаете, замке горничной. Веснушки на обе щеки, серые глаза и улыбка такая белозубая, что ею можно по ночам освещать город. Опять качаете головой? Отвратительный из вас король, Гледерик. И еще смеете на что-то претендовать?

Артур любил позлить врагов, не говоря им ни капли лжи и не оскорбляя, – просто бросал правду в лицо, а потом любовался, как они запляшут от услышанной правды, подобно чертям на сковороде. И выкажи Гледерик на сей раз хоть тень злости, раздражения или растерянности – это бы доставило Айтверну мало с чем на свете сравнимое наслаждение. Чужая ненависть иной раз дороже золота, слаще вина и женских объятий. Но Кардан всего лишь легкомысленно улыбнулся, в который уже раз за их беседу:

– Может, и не смею. Но ведь претендую же, правда? И что мне может помешать претендовать в дальнейшем? Читаемые тобой морали? Умоляю, не смеши. Твой отец был храбрым и благородным человеком, однако он лежит в той же могиле, в которой лежит и отец этого мальчика, которого ты с собой приволок. А я сижу верхом на коне и держусь в седле получше, чем мои враги. У моего жеребца хорошие подковы на копытах, и эти копыта переломают кости всем, кто посмеет выступить против меня. Не тебе судить, какой из меня король.

– Нет, милостивый государь, вы ошибаетесь, – перебил его Айтверн. – Мне, и никому другому! Потому что кто, если не я? Ваши доводы, Гледерик Кардан, выслушаны, измерены и взвешены. И признаны никчемными. Между нами не будет мира, и я не собираюсь признавать ваши притязания. Вы красноречивы. Только я не верю, что вас интересует на самом деле хоть что-либо, помимо власти. Извольте катиться к дьяволу, сэр.

Гледерик запрокинул голову и от души расхохотался:

– А у тебя, мальчик, хорошо получается пытаться меня пристыдить. Не знаю, какой из тебя герцог, но менестрель выйдет – в самый раз. Когда разобью твоих клоунов, я могу даже сохранить тебе жизнь. И сделать придворным бардом. Будешь развлекать меня балладами про доблесть и честь. Эй, змеиное отродье… Ты вроде бы хотел войны? Ты ее получишь, а когда она закончится – я надену на тебя шутовской колпак.

– Нет, – вдруг раздался очень спокойный голос Гайвена Ретвальда. – Никакой войны не будет.

От неожиданности Артур вцепился в поводья. Он обернулся, посмотрел на принца, так внезапно нарушившего свое молчание. Гайвен уверенно сидел в седле, выпрямив спину и разведя плечи, глядя узурпатору прямо в глаза. Айтверн заметил единственную каплю пота, выступившую у принца на лбу.

– Никакой войны не будет, – повторил Ретвальд. Его голос зазвенел, готовый в любую секунду порваться. Губы – и те сделались мертвенно-белыми. – Господин Кардан, я не намерен скрываться от судьбы. И не хочу, чтобы из-за меня гибли невинные. И не хочу, чтоб невинные гибли из-за вас. Вы говорите… вы говорите… – Голос Гайвена наконец дрогнул, но мгновением спустя принц овладел собой. – Вы говорите, будто этот трон – ваш. Может быть, не знаю, кто тут уже разберется. Я вызываю вас на дуэль – пусть наш спор решат клинки. Победитель взойдет на иберленский престол.

– Гайвен! Да ты с ума сошел! – крикнул Артур.

Сын короля Брайана довольно ловко соскочил с коня, расстегнул серебряную заколку, позволив черному плащу упасть на землю. Медленно, очень медленно стянул перчатки, смял их и сунул в карманы брюк.

– Герцог Айтверн. – Принц даже не смотрел в его сторону. – Вы ошибаетесь, если желаете обвинить меня в безумии. Я ничуть не сошел с ума. И я прошу вас не вмешиваться ни во что. Сойтись с этим человеком в поединке – мое решение, и не советую мне препятствовать.

Айтверн спешился и схватил Ретвальда за рукав.

– Остановись, – прошипел он. – Ни шагу вперед. Он же тебя убьет, как ты не понимаешь? Прекрати немедленно эту дурь. Сейчас ты вежливо сообщишь Кардану, что погорячился, и мы отсюда уедем.

Гайвен рывком освободил руку:

– Ты не имеешь права мне приказывать.

– Зато имею возможность тебе помешать.

– Правда? – Голос Ретвальда упал до шепота. – Как же ты будешь мне мешать, Артур? Ты заберешь у меня шпагу? Свяжешь руки? Ударишь по голове? Не смеши. Я – твой сюзерен. Ты не можешь идти против своего сюзерена.

– Ах ты ублюдок, – прорычал Айтверн, не помня себя от ярости.

– Законный сын, – поправил его Гайвен. – Ты меня, кажется, перепутал с Гледериком. Стой смирно и ни во что не вмешивайся. Засвидетельствуешь потом, что поединок прошел по всем правилам. – Не дожидаясь ответа, принц отвернулся и сделал шаг в сторону узурпатора. Айтверну отчаянно захотелось его остановить, но он сдержался.

– Надеюсь, вы там уже что-то решили? – осведомился Гледерик слегка недовольно. – Или мне до конца века стоять и слушать, как вы пререкаетесь?

– До конца века не придется, – ответил Гайвен холодно. – Доставайте меч, лорд Кардан. Мы сразимся.

– Что ж, это я с радостью. – Гледерик одним текучим, плавным движением соскользнул с коня, в мгновение ока его окованные железом сапоги коснулись земли. Кардан скинул плащ и стянул с себя кольчугу, отбросив ее прочь. После этого он расшнуровал ворот куртки, обнажив грудь. – Вы сами помогаете мне одержать победу, не тратя на то ни малейших усилий, – заметил Кардан, извлекая свое оружие из ножен. То был длинный клинок из серебристого металла, с широким, но сужающимся к концу лезвием и крестовиной, сделанной в форме распростертых соколиных крыльев. – Поставлю вам потом памятное изваяние, непременно, – пробормотал Гледерик, делая шаг вперед. – Бьемся как, до крови или до смерти? – уточнил он. – Можно и до крови, мое предложение отдать вам Райгерн остается в силе. Если проиграете, конечно. А если вдруг победите… ну, тут уж поступайте как знаете. Можете меня и убить, не обижусь.

Гайвен ответил далеко не сразу.

– Мы бьемся до смерти, – наконец решил он.

– Мне уже страшно от вашей храбрости, – бросил Гледерик. – Ладно, вам же хуже.

Вместо ответа Ретвальд обнажил шпагу. Изящное оружие с чуть более длинным клинком, чем у Гледерика, но значительно более легкое. Таким дерутся на дуэли, когда нет надобности в тяжелых доспехах, а значение имеют лишь мастерство и ловкость. Да только Гайвен никогда прежде не дрался на дуэлях. Это его первый бой. Боже, смилуйся над нами…

Наследник Ретвальдов взмахнул шпагой, проверяя ее баланс. Солнце сверкнуло на украшавших эфес аметистах. Принц повел плечами и напряг колени, принимая наступательную стойку. Выполнил он ее довольно неплохо, следовало отметить – Данкан Тарвел, во всяком случае, едва ли остался бы им недоволен. Гайвен медленно пошел на сближение. Черт побери, неужели этот недоумок собрался атаковать?! Противника, о мастерстве которого он ровным счетом ничего не знает?! В бою, чей исход предрешит судьбу всей страны? Артур с неожиданной болью понял, что с самого начала правильно оценил Гайвена. Из этого идиота, даже если он сегодня останется в живых, никогда не получится пристойный король. Почему-то заболело сердце.

Гледерик, кажется, тоже сообразил, в чем дело. Узурпатор ухмыльнулся еще шире, чем обычно, и задрал подбородок.

Когда противников разделяло совсем ничего, Гайвен вдруг резко сменил стойку. Одним махом он перешел в глухую оборонительную позицию, отставив далеко назад левую ногу, вынеся вперед правую и легким поворотом кисти подняв шпагу острием к небу. Позиция была выполнена идеально, совсем как на иллюстрациях к учебнику по фехтованию, зачитанному Артуром до дыр в отрочестве.

– Что это с вами? – осведомился Гледерик. – Коленки дрожат?

Гайвен промолчал.

Случилась заминка – секунд двадцать противники стояли друг против друга, не предпринимая никаких попыток начать бой и обратившись в недвижные статуи. Гайвен ждал, пока Кардан нанесет первый удар, а чего ждал Кардан, Артур сказать не мог. Очевидно, того же самого. Наверно, он надеялся, что у принца не выдержат нервы, и тот все-таки кинется в необдуманную, самоубийственную атаку. Но Гайвен даже не шелохнулся.

Первым не выдержал Кардан. А может, просто решил, что дальше тянуть бессмысленно и следует самому нырять в пруд, а не ждать, пока рыба клюнет приманку. Он вскинул меч вертикально вверх, к плечу, запрокинул его за спину – и тут же отправил назад, по уже отработанной траектории, целя Гайвену в плечо: для этого узурпатору пришлось приблизиться к противнику на половину шага. Принц вскинул шпагу навстречу падающему на него мечу. Сталь ударилась о сталь с неприятным режущим лязгом. Гайвен отбил вражеский выпад и, не соблазнившись возможностью нанести свой удар, вновь вернулся в исходное положение.

– Вы, смотрю, действительно испугались, – резюмировал Кардан, до боли напомнив в этот момент Александра Гальса. Казалось бы, ничего общего – загорелое лицо вместо мертвенно-бледного, зеленые глаза вместо серых, потертое и даже кое-где залатанное коричневое дорожное платье вместо элегантного черного костюма, изысканного в своей простоте. Змеиная улыбка вместо нечеловеческого равнодушия. И все-таки они были похожи, как горошины из одного стручка. И вели одну и ту же игру. В свое время Артуру удалось выскользнуть из расставленных Гальсом сетей, не поддаться на его уловки, – а сможет ли сделать то же самое его сюзерен? Кровь у Гайвена холодней, спору нет, но сильней ли воля и тверже ли рука?

– Никогда не упускайте своего шанса, – продолжал Кардан, пристально изучая противника. – Сделай вы сейчас выпад – вдруг бы смогли меня зацепить? Никогда не оставайтесь на обочине, юный Ретвальд. Мои отец и дед всю жизнь просидели в придорожной канаве и померли в безвестности.

Гледерик атаковал, обозначив укол в промежность. Артур выругался – такие фокусы не просто запрещались всеми существующими дуэльными кодексами, они считались несовместимыми с дворянской честью. К счастью, Гайвен сумел парировать удар – он принял вражеский клинок на защитную чашечку шпаги. Кардан тут же шагнул в сторону и, наращивая темп, попробовал ударить в бок. Ретвальд развернулся вслед за ним, парировал, попятился, отразил атаку в грудь. Вновь развернулся, когда Гледерик попытался было переместиться ему за спину, гардой отбил очередной тычок. Еще раз отступил, закрылся, разгадал финт, крутанулся, уходя от направленного в плечо выпада. Отвел вражеский меч, когда тот едва не отсек ему неосторожно выставленную левую руку, сменил позицию на более удобную.

Айтверн мог лишь аплодировать успехам своего бедового господина. Молодой герцог признал, что сильно недооценивал Ретвальда. Как выяснилось, тот владел оружием недурно – недостаточно сильный и крепкий, Гайвен спасался за счет быстроты реакции. А еще принц не впал в панику, что оказалось важнее всего. Впрочем, Артур, вынужденный довольствоваться ролью безучастного наблюдателя, заключил, что положение Ретвальда вовсе не так уж безоблачно, как хотелось бы надеяться. Катастрофический недостаток опыта давал о себе знать. Временами Гайвен немного запаздывал с отражениями вражеских ударов – совсем чуть-чуть, на малую долю секунды, но и этого хватало, чтобы понять – необходимые для выживания боевые навыки во многом воспринимались им еще рассудочно, не отпечатались намертво в плоть и кость.

Овладевшее Артуром воодушевление постепенно начинало сменяться тревогой. Гледерик скакал вокруг Ретвальда по кругу, пробуя его оборону то здесь, то там. Принц честно отбивал сыпавшиеся на него со всех сторон удары, но сам почти не проявлял инициативы. То, что в начале поединка являлось необходимой предосторожностью, сейчас превращалось в игру на поражение. Несколько раз Гайвен попробовал контратаковать, но неудачно и ничего тем не добившись, – Кардан уклонился от его ударов с непристойной легкостью. К тому же Ретвальд явно начинал уставать, его молодые годы и малый опыт давали о себе знать. Что же до Гледерика, тот даже не запыхался. Потомок старых королей оказался очень неплохим фехтовальщиком – он уступал Александру Гальсу или лорду Раймонду, но все равно внушал уважение. Артур даже не знал, смог бы он сам победить такого врага. Пожалуй, смог бы. Но Гайвен…

А лицо Гайвена, когда тот отражал очередную веерную атаку, исказилось болезненной гримасой. Принц явно держался из последних сил.

Удары Гледерика сыпались, как град, они сделались еще более частыми и жесткими. Ретвальд отражал их, тяжело дыша, все лицо ему заливал пот, который совсем не было времени утереть. Пару раз он даже вскрикнул – не от страха, от напряжения, требовавшего себе выхода. Потом сжал побелевшие губы и отбивался молча. Его пальцы судорожно вцепились в эфес, будто срослись с ним воедино, волосы прилипли ко лбу.

Наконец удача отвернулась от Гайвена. Он как раз увернулся от очередного удара, нацеленного под ребра, и попробовал атаковать сам, когда Гледерик зацепил его клинок изгибом крестовины и потянул на себя. Ретвальд выпустил эфес, пошатнулся, запутался в траве и грохнулся оземь. Ему хватило ума откатиться прочь, но тут Гледерик бросился за ним, собираясь добить поверженного врага. Как раз тогда в дело и вмешался Артур. Он подбежал к месту схватки и блокировал выпад, предназначавшийся Гайвену и долженствующий стать смертельным. Мечи скрестились.

– Вмешиваетесь в ход поединка, герцог? – Глаза Гледерика бешено сверкнули. – Нехорошо!

– Я защищаю моего короля. Прочь с дороги!

Но Кардан, разумеется, и не подумал отступить. Он выругался и увеличил нажим на клинок Артура. Айтверн напрягся – и все же оттолкнул противника. Тот широко расставил ноги, удержав равновесие, и закрылся мечом во фронтальной плоскости. Артур рассек воздух перед Карданом и тоже замер, готовый в любой момент кинуться в бой. За спиной глухо простонал Гайвен.

– Может, дашь мне окончить бой? – полюбопытствовал Гледерик, сплевывая на землю. – Я понимаю, задеты твои верноподданнические чувства и все такое прочее… Но мы с господином Ретвальдом не уладили один вопрос.

Артур ответил не сразу. Сначала он прикинул, стоит ли продолжать схватку, следует ли попытаться прикончить сейчас Кардана. Идея одним-единственным росчерком стали завершить войну и впрямь выглядела очень заманчиво, но Айтверн осознал, что не до конца уверен в успехе. Все-таки Гледерик был хорош. Очень хорош.

– И не уладите, – бросил Артур. – Я объявляю поединок завершенным.

– По какому это основанию, позволь спросить?

– Я не нуждаюсь ни в каких основаниях. Уезжайте, Гледерик Кардан. Убирайтесь, если, разумеется, вам жизнь дорога.

– Это сейчас была угроза, я ничего не попутал?

– Она самая. Вы же не хотите прямо сейчас увидать все поколения своих коронованных предков сразу?

– А ты, видимо, очень хорошего мнения о своих воинских навыках – или просто намекаешь, что вы нападете на меня оба? Не хочу проверять. – Гледерик попятился, пока не уперся спиной в своего коня, опустившего голову узурпатору на плечо. Тогда Кардан не глядя вложил меч в ножны и взлетел в седло. Тронул поводья. Уже поворачивая коня, Гледерик бросил через плечо: – Только учти, Артур. Ты еще пожалеешь, что не убил меня сегодня. Я бы на твоем месте не колебался и покончил с делом сразу.

Артур и сам понимал, что, возможно, допускает непоправимую ошибку. Но он никак не мог рисковать. Если он победит Гледерика – хорошо, ну а если нет? В таком случае Гайвену Ретвальду не жить, Гледерик убьет его, а Айтверн спасал принцу жизнь отнюдь не за тем, чтобы тут же его угробить. Поэтому Артур предпочел промолчать, несмотря на то что ему очень хотелось окликнуть Кардана и предложить ему сразиться с собой. Совсем как тогда, с Александром. Но поступать так, как тогда, Артур уже не мог. Все, что ему осталось, – проводить взглядом уезжающего врага, испытывая при этом диковинную смесь досады, печали и облегчения.

За спиной вновь раздался сдавленный стон, сменившийся неразборчивым бормотанием. Айтверн развернулся, глядя на принца Гайвена, кое-как поднявшегося на ноги и теперь отряхивающего испачкавшееся при падении дорожное платье. Выглядел Ретвальд до невозможности нелепо и, похоже, сам не до конца соображал, на каком он свете. Принц наклонился и подобрал оброненную шпагу.

– Как же голова болит… – Гайвен схватился за виски. Его блуждающий, пьяный взгляд остановился на Артуре. – Послушай… Спасибо, – наконец выдохнул он. – Я думал, мне конец.

Айтверн вложил меч в ножны и сделал шаг навстречу Ретвальду.

– Спасибо, – повторил тот нетвердым голосом. – Ты меня спас… Но, черт побери, как же он ловок… Я едва не пропал. Если бы не ты, валяться бы мне сейчас бездыханным.

«Благодарю тебя, отец, – подумал Артур, вспоминая точеные надменные черты лорда Раймонда, – однажды ты преподал мне отличный урок». И, подумав это, Айтверн размахнулся и со всей силы ударил Гайвена Ретвальда в челюсть. Артур бил левой рукой, потому что удары правой получались у него лучше.

Гайвен охнул и, как подкошенный, повалился на землю. Артур безучастно смотрел на скорчившегося у его ног принца, потирая костяшки пальцев, и вспоминал, как сам валялся на полу в отцовском кабинете. «Удивительная штука жизнь – мы постоянно играем в одном и том же спектакле, но разные роли».

Когда Гайвен встал, на его губах пузырилась кровь.

– Ты не имеешь права жертвовать своей жизнью, – сообщил ему Артур, протягивая кружевной платок с вышитым на нем драконом. Гайвен вытер себе лицо, не говоря ни слова и не сводя с Айтверна помертвевшего взгляда. – Если хочешь стать королем, – продолжал Айтверн, – изволь запомнить одну вещь. Ты не имеешь права поступать так, как хочешь. Ты можешь поступать так, как должен, и больше никак. – Артур стряхнул с плеча Гайвена приставшую травинку. – И больше никак, – повторил он. – Я сам, к сожалению, понял это слишком поздно. Или почти поздно. Ничего ведь еще не закончено, правда?

Ретвальд порывался что-то сказать, но прикусил язык и коротко кивнул. «Хотелось бы верить, что наука пойдет ему впрок, – подумал Артур. – Ваше высочество, или я выбью из вас всю дурь до конца, попутно переломав половину костей, или вы сами себя погубите. Третьего не дано. А поскольку допускать вашей гибели я не намерен, придется забыть о жалости. Меня всю жизнь жалели, и в итоге я чуть не свернул себе шею. Зато ваша останется целой, обещаю».

Айтверн отвернулся, глядя на восток. Гледерик уже скрылся с глаз, наверно, доехал до своего лагеря. И наверняка встретил там теплый прием – людей, радующихся возвращению своего господина. Артур вспомнил, с каким жаром Александр Гальс рассказывал о наследнике Карданов, как превозносил его достоинства. И правда, Гледерик оказался человеком, за которым легко пойти в бой. Победить его будет совсем непросто. Хорошо было бы и в самом деле покончить со всем единственным ударом, но не удалось. Теперь все, что им осталось, – идти окольной дорогой.

– Поехали обратно, – сказал Артур устало. – Кажется, у нас впереди война. Интересно, спустя тысячу лет ей придумают какое-нибудь красивое название? Война Смутных Лет, Война Пламени… Как назовут нашу?

– Надеюсь, не войной трех остолопов, – пробормотал Гайвен, садясь в седло. – Пора выступать на Тимлейн. Я ни за что не уступлю этому человеку мой трон.

– Странно… Еще вчера ты не был столь уверен на этот счет.

– Вчера не был, – пожал плечами принц, – а теперь уверен. Возможно, мне впервые захотелось не читать историю, а творить ее самому. В Иберлене уже был Король Чародей – а теперь, возможно, будет Король Книгочей.