Амос целый день просидел дома, вечером поужинал без всякого аппетита и сразу пошел спать. Он практически ничего не делал на протяжении всего дня, но при этом чувствовал себя очень усталым; он устал от собственных мыслей, от глубокой грусти, владевшей им, от всех нерешенных проблем, которые вставали перед его мысленным взором в течение этих часов, от деланой легкости, с которой окружающие теперь обращались с ним, от их повышенного внимания, ласки, нежности – словом, от всего. Ему хотелось, чтобы все вокруг воспринимали его прежним, но он уже начал понимать, что для этого ему сперва необходимо убедить самого себя в том, что ничего не изменилось и никогда не изменится.

Это было лето знаменательных решений и не менее знаменательных событий.

На следующий день родители заговорили с ним о возможности перейти учиться в другой колледж, а именно – перевестись в Институт Кавацца в Болонье, где он сможет посещать обычную городскую среднюю школу вместе с обыкновенными, зрячими детьми и одновременно пользоваться дидактической поддержкой института с его специализированными структурами и специально обученными преподавателями, способными удовлетворять все без исключения особенные требования своих учеников. Кроме того, там у него появится возможность учиться в школьной консерватории, адаптированной под нужды слепых.

Но такое решение принять было довольно сложно из-за студенческих волнений, еще с прошлого года создавших массу проблем в Институте Кавацца. Там имели место серьезные бунты, а однажды утром директор института был найден повесившимся в собственной квартире. Поговаривали, он просто не выдержал психологического напряжения, вызванного этими тяжелыми и совершенно непредсказуемыми событиями. Средняя школа в предыдущем колледже, конечно, оставляла желать лучшего в профессиональном смысле, но как можно было со спокойной душой оставлять ребенка в таком сомнительном месте, как Кавацца?

Амосу впервые после того, как он потерял зрение, представилась возможность доказать самому себе и всем окружающим, что он сильный, смелый и ответственный мальчик. Он не замедлил воспользоваться ею и в один прекрасный день за обедом решительно заявил, что намерен перевестись в Болонью, где он будет чувствовать себя более свободным, научится передвигаться по городу без посторонней помощи – одним словом, где у него начнется новая жизнь. Это своеобразное приключение, этот новый мир, возможно опасный, по крайней мере, если судить по рассуждениям родителей, – все это лишь разжигало воображение Амоса, и таинственные мысли вытесняли страх, неуверенность и стеснение: что-то непривычное пробуждалось в нем.

Когда закончилась молотьба, синьор Барди принял приглашение шурина и вместе с семьей отправился в Лидо Ди Камайоре, где у дяди и тети Амоса была прекрасная квартира в нескольких сотнях метров от моря. Мальчик сперва волновался, как поведут себя с ним двоюродные братья, и был немало удивлен, когда с облегчением обнаружил, что они относятся к нему так, словно ничего не произошло. Три его кузена, в особенности старший, были симпатичными мальчишками, самостоятельными, веселыми и добрыми, и Амосу очень нравилось проводить с ними время. Особенно по душе ему пришлись долгие и интересные разговоры в спальне, которые продолжались до тех пор, пока от сна у ребят не начинали закрываться глаза.

Однажды утром дядя Франко вернулся домой с пляжа, громко обсуждая с женой возможность участия племянника в песенном конкурсе, что проходил в кафе «Маргаритка» в городе Виареджо. Победа в нем открыла бы Амосу двери на музыкальный фестиваль в Кастрокаро Терме.

Амос услышал, как дядя возбужденно говорил супруге: «Я сам провожу его на сцену, а в конце заберу оттуда. Представь себе, что будет твориться с людьми, когда они услышат, как он поет!» Дядя с нетерпением ждал, когда сестра с мужем вернутся к обеду, и стоило им только появиться на пороге, как он кинулся к ним и стал рассказывать обо всем, что сперва вычитал в газете, а потом выяснил у самого владельца кафе «Маргаритка», так как лично ездил узнать о правилах конкурса и регистрации участников. Обо всем этом он с редким энтузиазмом рассказал собравшейся вместе семье. Амос внимательно слушал и по мере того, как дядя рассказывал о количестве зрителей и оркестре, все больше волновался. Ведь дирижером должен быть маэстро Маравилья, персональный учитель Лучано Тайоли.

Таким образом, в один прекрасный и жаркий августовский день, ровно в пять часов вечера, маленький певец оказался на репетиции с самим маэстро. Если пробы пройдут удачно, он примет участие в первом этапе, победитель которого получит право выйти в финал.

«Что будешь петь?» – спросил его маэстро, слегка удивленный юным возрастом претендента. Амос ответил, что полностью знает только «О соле мио» и «О, прекрасная кампаньола». Последнюю песню он хорошо знал потому, что ее очень любил его дедушка и частенько просил мальчика спеть ее.

Маленький Амос не привык петь под аккомпанемент и поначалу растерялся, в каком месте и когда ему вступать. Не сразу он сумел и адаптироваться под слишком быстрый темп, взятый маэстро. Тем не менее спустя полчаса он был допущен к конкурсу, и его попросили приехать следующим вечером.

Когда они с отцом, обнимавшим Амоса за плечи, пешком шли к кафе «Маргаритка», мальчику внезапно стало дурно: он задумался об ответственности, которой требовало от него участие в конкурсе; от волнения у него заледенели ладони и прошиб холодный пот. Вслед за ним шли все его родственники, такие возбужденные, словно им предстояло присутствовать на футбольном матче. Амос вдруг ощутил себя героем, а ведь его никто так и не успел подготовить к происходящему. Он сжал кулаки, подумав, что теперь уже нет дороги назад: надо было петь и во что бы то ни стало завоевывать победу, чтобы не было мучительно стыдно за свой провал, который разочарует всех окружающих и, прежде всего, его самого.

Он сел за столик и стал ждать своей очереди.

Исход конкурса должны были решать посетители кафе, которые с заказанным блюдом получали специальную карточку с именами конкурсантов и их порядковыми номерами.

Амос был глубоко погружен в собственные мысли, когда вдруг услышал, как кто-то произносит в микрофон его имя. Он собрался с духом, встал и в сопровождении дяди, с плохо скрываемым нетерпением ожидавшего этого торжественного момента, поднялся на сцену, задев по ходу музыкальные инструменты, микрофонные стойки, подставки для нот и потоптав некоторое количество электрических проводов. Наконец он добрался до нужной точки, и ассистент поставил на удобную высоту стойку для микрофона, которая перед этим была поднята слишком высоко для детского росточка Амоса. Спустя несколько секунд оркестр грянул вступление к «О, прекрасная кампаньола».

Тенор Амоса, неожиданно сильный и вибрирующий, поразил публику, которая после первой же спетой строки наградила мальчика бурными овациями. Амос довольно и с облегчением улыбнулся и запел с еще большей силой, вложив в финал песни всю мощь своих легких. Его худенькие ножки и хрупкое тельце с тонкой шейкой настолько контрастировали с невиданной силой и глубиной его голоса, что зрители буквально впали в истерику и продолжали восторженно вопить даже тогда, когда он уже шел по проходу между столиками, возвращаясь на свое место. Он был несколько смущен, но выглядел довольным. Поддержка публики придала ему сил, а симпатия окружающих заставила его гордиться собой и почувствовать уверенность в будущем.

В конце вечера, когда были собраны все карточки и подсчитаны голоса, Амоса объявили победителем. Ему вручили серебряную маргаритку – приз, который давал право доступа на финал, намеченный на последнюю субботу августа.

В последующие дни на пляже и дома все только и говорили, что об этом; каждый высказывал свое мнение, вспоминал, что было сказано за соседними столиками, а также, конечно, гадал, каким будет финал конкурса. Маленькому певцу купили новенький костюм и красивые ботинки, его как следует подстригли; и вот, волею Божьей, наступила долгожданная суббота. Мама проводила Амоса на дневную репетицию, после которой настояла на том, чтобы сын немного отдохнул в постели. Потом настало время ужина, проглоченного впопыхах, и все бросились собираться, переворачивая вверх дном комнаты и ванные.

К десяти вечера Амос с отцом уже были возле кафе «Маргаритка», перед которым собралась внушительная толпа любопытных и тех, кто опоздал и не смог найти свободные места.

Владелец кафе, увидев Амоса, поспешил к нему навстречу и отвел на зарезервированное специально для него место.

Спустя примерно пятнадцать минут на сцену поднялся первый конкурсант. Это был белокурый восемнадцатилетний юноша, вполне раскованный, который немедленно завоевал симпатии прекрасного пола. Потом настал черед уверенной в себе девочки лет тринадцати или четырнадцати, с очень темпераментным и хорошим голосом; она тоже понравилась зрителям, которые тепло приняли ее выступление.

Амос с волнением поджидал своей очереди, то и дело повторяя про себя слова песни. Этим вечером ему предстояло петь «О соле мио» – это был его конек, но он все равно очень нервничал. Кроме того, у него вдруг ужасно заболела шея, каждое резкое движение причиняло неудобство.

Он почувствовал, как руки у него похолодели, а сердце бешено заколотилось. Приближался его черед, а ему вовсе не хотелось подниматься на сцену и участвовать в конкурсе, хотя все кругом предсказывали ему победу. Как ему справиться с собственным разочарованием и разбитыми надеждами окружающих, если он все-таки проиграет? Нет, он просто обязан был победить, и ему ничего не оставалось, как надеяться на это.

Он витал мыслями где-то далеко, когда услышал, что его вызывают, и почувствовал, как дядя берет его за руку и, подбадривая, провожает к лесенке, ведущей на сцену. Их путь лежал между столиками, за которыми сидели громко аплодировавшие Амосу зрители.

Когда оркестр заиграл эту, вероятно, самую популярную в мире песню, Амос вдохнул полной грудью, сжал кулаки и, борясь с сильным сердцебиением, от которого перехватывало дыхание, запел во весь голос.

Внезапно все кругом замолчали и застыли в неподвижности: тот, кто пил, поставил на стол свой бокал, кто лакомился мороженым, отодвинул от себя вазочку, и даже официанты на мгновение остановились и обернулись, чтобы удостовериться, в самом ли деле этот голос принадлежит ребенку, действительно ли он доносится из этого хрупкого тельца с тоненькой шеей. Тем временем мальчик, закончив первый куплет, глубоко вздохнул и необыкновенно высоко и чисто запел строчку Ma ‘n’atu sole. И сразу же ураган криков и оваций заглушил его.

С этого момента маленький певец окончательно приободрился, взял себя в руки, перестал нервничать и совершенно расслабился. Ему удалось завоевать сердца зрителей, которые буквально не давали ему петь, постоянно истерически хлопая. Когда он дошел до финала песни, ему пришлось снова сжать кулаки, и, со вздувающимися от усилий венами на шее, он обрушил на неистовствовавшую публику свой последний, неповторимый крик души, страсти, надежды, гордости, освобождения, а может быть, даже и ярости. Буквально оглушенные восторгом, зрители, с бегущими по коже мурашками, ответили ему громогласным воплем, подобным тому, которым обычно разражается целый стадион во время футбольных матчей, когда мяч влетает в ворота.

Амос скромно поблагодарил зрителей и, спустившись со сцены, оказался в кольце людей, каждый из которых желал пожать ему руку и похвалить. Некоторые женщины даже расцеловали его, но маленькому певцу решительно не понравилось, что его щеки повлажнели то ли от слез, то ли от пота, то ли бог знает от чего еще. Ему очень хотелось вытереться, но он постеснялся. Он попытался добраться до своего столика, и с грехом пополам ему это удалось. Он обнялся с родителями, сел и подумал, что в общем и целом не упал в грязь лицом; даже если он не победит, его честь спасена.

Конкурс продолжался еще пару часов. В конце состоялось награждение: ведущий вечера с листком в руке подошел к микрофону и принялся зачитывать результаты. Он со спокойным видом назвал имя конкурсанта, занявшего пятое место, затем четвертое. Третье место заняла девочка из Сиены, которая показалась Амосу очень талантливой. Назвав второе место, ведущий ненадолго умолк, чтобы вызвать интерес и напряжение у зрителей, заговорил о чем-то, не имеющем отношение к конкурсу, и только потом вызвал на сцену маленького Амоса Барди, чтобы вручить ему заслуженную золотую маргаритку. Хорошенькая помощница ведущего вышла ему навстречу, пожала руку и прицепила драгоценное украшение к лацкану его пиджака. Затем она улыбнулась, пожелала Амосу огромных успехов и удалилась.

Так Амос выиграл свой первый певческий конкурс, чем имел полное право гордиться. И с этого момента, сам того не осознавая, он попал во власть иллюзий и мечтаний, которые роились в его юном воображении, во многом определив его будущее. Прочие факторы, такие как везение, были полностью во власти мудрой Судьбы этого ребенка, уже в двенадцать лет привыкшего петь соло и во всех отношениях не желавшего быть «в стаде».