Яркая вспышка ослепила трех женщин, не успевших даже понять, что вдруг такое произошло. Яростный свет, словно источаемый тысячью солнц слитых в одну ярчайшую звезду, поглотил их без остатка пронизав, похоже, тела насквозь. Свет был таким густым, непроницаемым, что казалось, имел материальную плотность. Словно горящий туман он лился из каждой частицы воздуха, из самой материи окружающего мира. За вспышкой пришел ураган, подхвативший ставшие совершенно невесомыми тела женщин и понес их куда-то ввысь. Ни Эллада, ни Лавандышева, ни жена Елисея Нистратова Наталья Андреевна, не видели ничего вокруг, не понимали что произошло и чем все это закончиться. Казалось, что не закончиться никогда. Однако спустя неизвестное количество времени свечение так же резко, как и появилось, исчезло и две обернувшиеся свинками дамочки с их предполагаемой жертвой, очутились в совершенно ином месте.

Московская арка дома номер 16 по улице Тверской превратилась в обитое деревом небольшое помещение, пахнущее соленой водой и рыбой. Три дамочки появились в нем сидящими на полу с совершенно перепуганными взглядами. Пол слегка покачивался и за стенами слышался характерный шум, который слышит всякий человек вверивший судьбу свою морскому простору, ветрам и стихии. Это был плеск волн. Они очутились в трюме корабля. Корабля, по всей видимости, старинного.

— Что вы сделали? — побледнела Наталья Андреевна, ошарашено глядя на двух замаскированных подруг. Но те не имея к чудесному перемещению никакого отношения, и сами напуганные не меньше, ответили лишь безумно распахнутыми глазами и тонким писком.

— Кто вы такие!? Отвечайте! — закричала заведующая поликлиникой, — Прекратите пищать! Я вам говорю!

На это гневное требование, Лавандышева, скосилась в сторону и вытаращила зрачки так, что казалось еще немного и они выпрыгнут из глазниц. Она явно указывала на что-то. Нистратова перевела взгляд в направлении подсказанном псевдомедсестрой и обомлела. На огромной дубовой бочке сидела здоровенная крыса в черной бандане. Бочка была пороховой, и в этом не было никаких сомнений, на ее корпусе так и было написано красной краской — Порох! Не Курить! Однако крыса, нагло игнорируя запрет, дымила изогнутой курительной трубкой, зажатой острыми белыми зубками. Курила крыса с явным удовольствием, от чего вероятно и попискивала. Помимо пиратского платка и трубки у крысы была еще и небольшая инкрустированная драгоценными камнями шпага, висящая на кожаном ремне, опоясывающем выпирающий серый животик. На шее у крысы висел шнурок с миниатюрным биноклем.

— Боже, что это? — задрожала Наталья Андреевна.

— Позвольте представиться, — ответила крыса тонким голоском, — меня зовут Жерар, я уполномочен поставить вас в известность относительно вашего здесь пребывания и проблемы возникшей с вашим мужем.

— Что? Да ведь он же в милиции, — изумилась заведующая поликлиникой.

— Уже нет.

— А где он? В тюрьме? За что его? Он ничего не сделал! — отрывисто затараторила супруга Нистратова. Она готова была зарыдать, но крыс Жерар, подняв лапку, пресек эту женскую слабость.

— Про милицию забудьте. Никакая тюрьма ему не угрожает. Но он связан с куда более серьезными вещами, от которых зависит судьба миллионов людей. Да и не только людей, — прочувствованно сказал крыс.

Наталья Андреевна непонимающе посмотрела на двух развратно одетых незнакомок, словно те сию секунду должны были дать ей пояснения к этому спектаклю. Но они молчали, вжавшись в стену и по всему было видно, что пояснять ничего не собираются.

— О чем вы? Какие миллионы? Елисей… Лисик? Да он же простой человек, вы его явно с кем-то путаете…

— Не путаю, это я вам могу гарантировать! — крыс выдохнул белесое облако дыма и пустил сквозь него стаю ровных как бублики колечек.

Странным образом вся нелепость ситуации не напугала прагматичную Наталью Андреевну. Казалось бы случай из ряда вон. Еще минуту назад она была в Москве, шла вызволять из-под стражи мужа, а теперь сидит в трюме корабля и беседует с крысой. Куда уж хуже? Классический случай помешательства. Но Нистратова совершенно точно знала, что с ума она не сошла, и все это на самом деле происходит в реальности. Возможно, подготовили ее к этому события, произошедшие в стране за последние несколько дней, а возможно чувство, жившее с ней всегда. Наталья Андреевна всю свою жизнь была уверенна, что с ней обязательно должно произойти нечто невероятное, непредсказуемое, из рядя вон. И вот, похоже, это случилось.

— Выкладывайте что с ним? — решительно сказала она. Поднявшись с пола супруга ангела-отчужденца, по привычке уперла руки в бока и бесстрашно уставилась крысу прямо в ее черные блестящие бусинки глаз.

— Видите ли, Наталья Андреевна, ваш муж Елисей, не вполне человек…

— Как? — вздрогнула заведующая.

— Нет, — тут же успокоил крыс, — он не пришелец из космоса, не спрут-паразит, захвативший человеческое тело, но и не человек изначально…

— Кто же он? — голос Натальи Андреевны дрогнул.

— Он был когда-то ангелом и сейчас велика вероятность того, что снова им станет. Вы понимаете, чем это грозит вам?

— Я попаду с ним на небо? — изумилась Нистратова.

— Нет. При чем тут небо, — пискнул Жерар, — вы навсегда его потеряете! Навсегда! — пригрозил он, — Скажите, вы любите своего мужа?

— Люблю! — отчаянно отозвалась Наталья.

Две успокоившиеся уже разбойные знаменитости, тихо захрюкали, потешаясь над искренним порывом чувств их неудавшейся жертвы.

— Видала, мужа любит, — проблеяла Эллада, кивнув на взволнованную заведующую.

— Молчи Малявкина! — злобно пискнул Жерар, обнажив мелкие, но острые как бритва зубы. Тут же телезвезда заткнулась и прижалась к Лавандышевой напуганная и жалкая. Крыса-пират знала тщательно скрываемую ото всех настоящую ее фамилию, и это звезду не только удивило, но и напугало. Напугало даже больше, чем факт того что крыса вообще умеет разговаривать и тем более курить трубку.

— Да люблю, — наплевав на насмешки, подтвердила Нистратова, — Что от меня требуется? Говорите!.. — она была готова на все, ради спасения благоверного.

— Мы хотим помочь вам сохранить брак, а за одно дать этому миру шанс измениться. Ваш муж сейчас, затянут в историю, объективный смысл которой он ощутить не может. Но не будь он отчужденцем, он был бы на нашей стороне!

— Отчужденцем? На вашей стороне? — недоверчиво Наталья Андреевна осмотрела говорящую крысу, — а сейчас, позвольте узнать, он на чьей стороне?

— Он на стороне тех, кто боится перемен! Тех, кто не хочет дать шанс человечеству жить по-настоящему свободно! — высокопарно произнес Жерар, вскинув острый нос к потолку.

— Конкретнее, — потребовала Нистратова, — кто ваш непосредственный руководитель? Начальник?

— Ну, допустим, Михаил Архангел!

— Да? — изумилась Нистратова.

— Именно он!

— Выходит, сейчас мой муж опутан дьяволом? — встревожилась логичная супруга.

— Да причем здесь дьявол, в самом деле? Дьявол вообще в это не вмешивается. Наверное, с интересом наблюдает со стороны, — обиделся Жерар, — Ох как все вы люди одинаково глупы! Вы почему-то всегда уверенны, что противоборство существует только между добром и злом? Дьявол у вас плохой — Бог хороший.

— А разве не так? — изумилась заведующая.

— Не так! — объявил Жерар, встав на бочке в полный рост, — Я вам простой пример приведу. Может поймете… Вот вы, допустим, детский врач?

— Да! — с гордостью ответила Наталья Андреевна, брезгливо покосившись на фальшивую медсестру.

— Так вот, представьте себе, что поступает к вам мальчик, полуживой, чудом спасенный из рук маньяка.

— Ужасно!

— Вы дальше слушайте, не перебивая! — притопнул лапкой крыс, — Так вот поступает он к вам, и вы ему жизнь спасаете, а он через двадцать лет становится виновником гибели целой нации! А?

— Ну, это не ново, это все демагогия, — отмахнулась Нистратова, — еще не известно кем он станет, может он композитором станет…

— Может и композитором, может и художником станет, или захочет стать, а у него не получится… — тут крыс на секунду задумался, — Но вы представьте все же, что станет он причиной гибели множества людей! Выходит тот маньяк, что его чуть не убил, благое дело сделать мог. Мир спасти! А вы, получается, посодействовали злодею! Но…

— Но я же не сознательно, — запротестовала заведующая, — я ведь без умысла действовала бы!

— Так вы дослушайте, до конца! — нервно встрепенулся Жерар, в сердцах лязгнув шпагой, — Это не все еще!

Нистратова замолчала с видом снисходительным, но заинтересованным.

— Но смысл то в том, — продолжил крыс, — что нация, уничтоженная этим, спасенным вами тираном, если бы осталась жива, подарила бы миру, к примеру, болезнь, против которой никакого спасения нет. Вся планета за кратчайший срок полегла бы в страшных мучениях! Что тогда? Кто тут в этой цепочке благое, доброе дело творит?

Нистратова задумалась, недоверчиво посматривая на хитрого зверька. Казалось, говорил тот со всей серьезностью, словно активист-агитатор, открывающий глаза на истину.

— Что есть добро и что есть зло, — изрек Жерар, — объективно не знает никто! Кроме одного Бога! Но есть выработанные за столетия существования человечества моральные принципы! Они все в инструкции прописаны…

— В инструкции? Это в какой? — удивилась докторша.

— В Библии по-вашему. Только никто, в сущности, по правилам этим не живет, а все потому, что все вы, люди, совершенно разные. Настолько разные, что это даже странно нам высшим созданиям! Только вы об этом ничегошеньки не знаете, ибо ограниченны с рождения.

— Как это ограниченны? — не поняла Наталья Андреевна, — Я лично себя ограниченной не считаю!

— Я тоже! — прохрюкала Лавандышева обиженно, но увидев злобный оскал Жерара, тут же замолчала.

— А так. Вас всех, образно говоря, как обухом по голове при рождении глушат и подобно умалишенным в одну клинику сажают. Вывешивают распорядок дня, обязанности каждого, правила поведения и вы все в этом мире живете, ничего не соображая, зачем то, и почему это. Но есть такие, которых оглушили недостаточно хорошо, и они начинают что-то припоминать, догадываться, что бытие их искусственно создано, что для них все бы по-другому должно быть. Вот и начинают они кто картины писать, кто стихи, а кто и на соседа по палате с ножом кидаться. Вот в чем весь фокус!

— А кто же нас это… как вы говорите, глушит?

— Известно кто. Ангелы ваши. Ангелы хранители. Вы думаете, почему они хранителями называются? Думаете, охраняют вас от несчастий? Как бы не так, они в этой клинике вроде санитаров, охраняют вас, что б не сбежали.

— Жутковатая картина, — вымолвила Наталья Андреевна, — и что же это все правда?

— Правда, правда, — подтвердил крыс, — ну это я, конечно, утрировал, не все так уж и печально, но факт есть факт — проект терпит крах. Люди несчастливы. Мир жесток и зачастую несправедлив. Единой цели у человечества нет. Да и быть ее не может, ибо все вы, как я и сказал — разные!

— А что же Елисей мой? Он то тут при чем? — вспомнила супруга о пропавшем муже.

— А вот Елисей ваш как раз и есть камень преткновения. Он в будущность свою ангелом, совершил недопустимую оплошность — одного человека оставил свободным.

— Как так?

— А так. Долго подробности объяснять. Но смысл в том, что в клинику то он его поместил, а вот оглушить как следует — забыл. Тот теперь очухался от наркоза и решил с действительностью бороться. Изменяет ее на свое усмотрение при помощи своего нового ангела-хранителя. Но нам то это как раз и на руку.

— Подождите, подождите, — догадалась Нистратова, — это вы про события последних дней что ли?

— Именно! — улыбнулся крыс.

— Значит и башню, этот самый очухавшийся, уговорил? — догадалась Нистратова.

— Он!

На минуту воцарилось молчание, которое впрочем, очень скоро нарушила телезвезда, издав истошный горловой и крайне неприятный звук.

— Так это тот, что-ли в кепке, что меня работы лишил? Это он, значит, мне карьеру угробил! — прозрела вдруг Вознесенская, — Он, выходит собака, с холодильником своим проклятым, башню в дерьмокачку превратил!

— Должен признаться, мне ход его мыслей нравиться, — рассмеялся Жерар, — и водка его рук дело! — посерьезнев, добавил он.

— Так что же вы его не поймаете! — завизжала обернувшаяся свиньей телезвезда, совершенно не вникая, по всей видимости, на чьей стороне крыс, — Его же в милицию надо сдать! Где тут у вас телефон? Срочно звонить надо!

Эллада вскочила и принялась торопливо семенить по трюму корабля, цокая каблуками. Она силилась найти телефонный аппарат, который представлялся ей почему-то непременным атрибутом морского судна.

— Тут никакого телефона нет, Малявкина! — крикнул на нее крыс.

— А че это он тебя все Малявкина, да Малявкина? — удивилась подруга певица, совсем вспотев в своем кошачьем костюме.

— Почем я знаю, — неуверенно отозвалась обряженная медсестрой Вознесенская, злобно косясь на Жерара, — крыса она и в Африке крыса!

— Подруга ваша никакая не Эллада Вознесенская, а натуральная Фрося Малявкина — безграмотная деревенская дура, приехавшая покорять Москву и добившаяся всего кратчайшим путем, то есть через интим! — объяснил, сверкнув глазками Жерар.

— Ложь! — вскрикнула Вознесенская, — Я талантливая! Я сама все! Не то что эта… — кивнула она злобно на подругу.

— Что-о? Да это я талантливая! А ты бездарность! — огрызнулась Лавандышева, сорвав с лица кожаную маску, под которой ей стало совсем невозможно. Жуткий ее пятачок блестел и трясся от негодования, — Специально меня, сука, водкой опоила, что б я такой же как ты свиньей стала!

Наталья Андреевна увидев жуткую физиономию женщины-кошки ахнула и схватившись за сердце попятилась. Тут и медсестра, не видя белее смысла скрывать свою внешность, сорвала защищавшую ее мерзкий вид повязку.

— Ах ты стерва! — крикнула Вознесенская и прыгнула на подругу, вцепившись той в мокрые, потные волосы, безобразно висящие клоками, как грязное тряпье. Лавандышева пронзительно завизжала и со злостью впилась зубами телезвезде в свинообразный нос, что вызвало у теледивы непроизвольные слезы. Эллада в ответ на это, резко ударила атаковавшую певицу под дых. Звук получился такой, словно кто-то уронил на пол сгнивший арбуз.

— Блядища! — просипела певица и пихнула подругу коленом в живот.

— Мразь! — быстро ответила та и плюнула в правый глаз Лавандышевой.

Обе снова ожесточенно схватились и завертелись на полу пыхтя и исторгая проклятия в адрес друг друга. Крыс Жерар, с отвращением глядя на двух сражающихся дамочек, тихо подошел к Нистратовой. Ростом он был ей по пояс, а длинный розовый хвост его, напоминал пастушью плеть. Драгоценная шпага Жерара проскрежетала по полу и заведующая, с ужасом наблюдающая битву, повернулась к крысу. Тот, взяв ее за руку, прохладной шерстяной лапкой с маленькими нежными пальчиками, увлек за собой к лестнице ведущей наверх, на палубу.

— Пойдемте Наталья Андреевна. Не будем им мешать, — с иронией сказал он.