— Скучно! Сколько уже тут торчим, — Василий лениво перевернулся на живот, и протянув руку вытащил из холодильника холодную банку газировки. Дверцу он не закрыл и холодильник, недовольно пробурлив внутренними жидкостями, хлопнул ей, так что в Василия полетели взбудораженные дуновением песчинки.

— Я тебя сейчас отключу на хрен! — вскочил обсыпанный, отплевываясь.

Холодильник, видя негодование молодого человека, поспешно прошуршал по песку в направлении домика. Еле протиснувшись в дверь, он встал у окна и, отражая солнечный луч начал играться сверкающим зайчиком, направляя его, на редких загорающих. В основном это были молоденькие длинноволосые мулатки, и только недавно прилетевшие к морю, а потому бледные по сравнению с ними москвички. Луч, посылаемый обтекаемым корпусом холодильника, от чего-то не просто скользил по стройным телам неощутимым пятном, а приятно щекотал красоткам кожу. Девушки звонко смеялись и игриво вертелись на песке, пытаясь спастись от шаловливого луча.

Тут в комнату влетел ангел, немного понаблюдал за резвым солнечным озорником, и свернув крылья дремотно потянулся.

— Скука, — сказало дитя небес, — надо что-то предпринять.

— Угу, — пробурчал «SAMSUNG», поймав одну рыженькую без верха купальника, которая принялась то убегать от настырного луча то гоняться за ним.

— Пожалуй, вернемся в Москву, там жизнь кипит.

— Угу, — подтвердил холодильник, которому северная столица была куда больше по душе. Здешний климат казался ему через чур изнурительным.

— Как хотите, — согласился Василий, бесшумно войдя в комнату. Он упал на диван и мечтательно зевнул, — только тогда надо придумать что-нибудь такое…

— Опять грабить банк? — загудел холодильник нервно.

Ангел подлетел к пузатому встревоженному чуду техники и ласково провел бледной рукой по его поверхности. Тут же в месте, где прошла ладонь небесного существа, нарисовались удивительной красоты узоры, а сам холодильник наполнился блаженством.

— Нет, зачем же? Придумаем что-нибудь новое. Мне многое не нравиться в этом мире, и это надо менять, — Василий улыбнулся.

— Может телевидение? — ангел застыл под потолком, нежась в струях солнца. В комнате летала мелкая почти невидимая пыль, это было похоже на искрящуюся звездами вселенную, пылинки двигались подгоняемые еле слышным ветерком, кружились вокруг друг друга, сплетаясь в причудливые рисунки, и застывали подолгу в пространстве, неподвластные притяжению земли.

— Когда возвращаемся? — Василий приподнялся на кровати, и посмотрел в окно на пляж. В волнах резвились юные купальщицы, бесстыдно голые и красивые, блестящие в лучах солнца и брызгах воды.

— Снова на самолете? — устало пробурлил SAMSUNG. Ему совсем не хотелось лететь.

Ангел взмахнул крыльями, засиял чистым ласковым светом и комната, как дымом наполнилась трепещущим эфиром, задрожала и лопнула струной. И тут же все трое оказались у останкинского телецентра, возле главного входа. Мимо странной компании проходили озадаченные своими проблемами люди и не заметившие даже, как троица появилась из воздуха. Те будто бы вышли из раскрывшейся невидимой двери.

— Идемте, — сказал ангел, сложив крылья за спиной. Они вошли в длинный холл и двинулись к проходной. Некоторые телевизионные работники, изумленно смотрели на бредущий за двумя странными субъектами холодильник. Впрочем, изумлены были далеко не все. Кто-то смотрел совершенно безразлично уже привыкнув к разного рода техническим чудесам и диковинным декорациям, повсеместно используемым в теле-индустрии, которые и не такое еще могут изображать. А кто-то вообще не смотрел ни на что, и был озабочен лишь собой, своей дражайшей персоной, не замечая ровным счетом ничего вокруг, даже в те судьбоносные моменты, когда непосредственно к нему обращалась жизненная обстановка.

— Так. Стоп молодые люди! Вы куда? К кому? — грозно прогнусавил хамоватого вида охранник, обласканный вниманием звезд экрана первой величины, а потому сам слегка зараженный вирусом звездной болезни. В высоких военных ботинках, затянутых шнурками, он походил на бройлерного цыпленка, готового к высадке на вражескую территорию. Серега, как его звали, год назад вернулся из армии и был устроен сердобольной матушкой стражем телецентра, чем гордился не меньше какого-нибудь аспиранта удачно защитившего докторскую. А потому, поимев такую невероятную жизненную удачу, других людей считал сплошь неудачниками и откровенно презирал. Причем всех. Кроме звезд экрана, конечно. Их он боготворил и втайне мечтал стать когда-нибудь таким же знаменитым и всеми любимым. Тем более что это было вполне осуществимо.

Однажды, один подвыпивший кинорежиссер, известный массой наиглупейших телефильмов о криминальных разборках бушующих в России, предложил Сереге роль бандита по кличке «Чмырь» в новом своем проекте. Режиссер уверял, что Серегин типаж, как нельзя лучше отражает архетип современного уголовного элемента. Что такое есть архетип, Серега не знал, но слово ему понравилось. Серьезное было слово, основательное. Охранник с нетерпением ждал начала съемок. Днями и ночами грезил своим звездным часом. Ожидания не проходили впустую, совсем недавно он случайно узнал у своих, более просвещенных в плане искусства знакомых, что существует такое понятие — «актерское мастерство», а потому решил в мастерстве этом поднатореть, дабы стать звездой настоящей. Он принялся втайне от всех учить наизусть стихи. С большим трудом, но зато намертво, было вызубрено аж два. Первое «Про бычка» Агнии Барто и второе «Про зайку» ее же. Стихи Сереге нравились. — «Жизненные!» — думал он про себя. Удручало одно, протрезвев обещавшийся режиссер ни в какую не узнавал будущую звезду своего фильма, и всякий раз проходя КПП старался на охранника не смотреть.

Это обстоятельство злило стража телецентра чрезвычайно!

Серега, загородив проход стремящимся проникнуть на охраняемый объект чужакам, повторил вопрос, — К кому, спрашиваю?

— Мы на съемки, — спокойно ответил Василий, улыбнувшись ласково.

— Пропуск есть?

— Нет.

— Тогда порошу в сторонку, клоуны. Не загораживайте проход! — охранник, чувствуя ореол власти над своей не слишком мозговитой микроцефалированной головушкой, оттеснил Василия, самодовольно ухмыльнувшись.

— Позвольте? — изумился Василий, — Да вы сами ведь клоун, — и посмотрел на охранника снизу вверх, глазами, в которых плясали смешливые огоньки, до помрачения рассудка ненавидимые Серегой.

Охранник, хотел было ухватить шутника за шиворот и встряхнуть как следует, он даже вытянул свою верхнюю конечность для этого, но тут увидел, что конечность его облачена не в привычную синюю форму, придающую уверенность трусоватому в обыденности характеру, а в красный рукав с ромбиками и желтые поролоновые перчатки. Серега повернулся к напарнику, и вопросительно посмотрел на того, будто спрашивая — «Че эта?», но ответа не получил.

Напарник, вытаращив глаза, смотрел на своего коллегу, и не узнавал его.

Зато узнавал он в образе, который принял необъяснимым образом его друг, циркового клоуна в рыжем парике. Он, чувствуя непростительное надругательство над охранной властью, подлетел к коллеге и, желая лишь помочь, ухватился за рыжую шевелюру, дернув резко. Но на удивление обоих стражей врат в царство телеэкранное, парик не сдернулся, а лишь утянул за собой перепуганную башку Сереги, причинив боль. Тогда напарник, схватил двумя короткими, толстыми как кабачки, пальцами красный круглый нос товарища и рванул его на себя. Но и нос не отлепился от физиономии, а лишь вызвал брызги слез и пронзительный крик ничего не понимающего охранника.

— Что это со мной?!! — завопил Серега, панически ощущая, как его только что дернули сначала за волосы, а потом еще больнее за распухший почему-то и почему-то лиловый нос. Плача он сам попытался освободиться от юмористического костюма и первым делом стал стягивать с рук поролоновые перчатки, но не смог, ощущая лишь, что пытается снять собственную кожу. Тут с ним случилась истерика и он, не глядя побежал куда-то, звеня бубенчиками на манжетах.

— Так мы пройдем? — поинтересовался Василий у второго стража, стоящего с разинутым ртом посреди прохода.

Тот, имея мозговых извилин на две поболее, чем у сбежавшего коллеги, и наблюдавший всю сцену от начала и до конца, противится не стал, а просто молча развернулся и тряся толстыми короткими ляжками побежал по кафельному полу прытким кабанчиком, юркнув в конце коридора за дверь. Троица визитеров спокойно прошла сквозь покинутый пост, села в лифт и вознеслась в нем на пятый этаж останкинского телецентра.