Первое, что он увидел, когда открыл глаза, — это небо. Прозрачно-синее небо с редкими девственно белыми облаками и жёлтым мячиком солнца, которое, как ни странно, не слепило глаза, а только лишь дополняло своим присутствием странный нереально красивый небесный пейзаж. Гарри заворожено смотрел на это чудо и чувствовал, как его лицо обдувает свежий, наполненный нежными, давно забытыми запахами ветер. Он вдруг понял, что с самого детства ни разу не разглядывал небо, не лежал вот так пластом на земле, пожирая глазами эту удивительную синеву.

Инспектор повернул голову и увидел, что лежит на гладкой светло-серой поверхности. Он провёл по ней пальцами и почувствовал, как рука свободно скользит, он не ощутил даже пылинки на странном дорожном покрытии. Приподнявшись, он посмотрел на свою ладонь, которая действительно оказалась чистой, и осмотрелся.

Он сидел посередине широкой дороги, начало и конец которой упирались в горизонт, в саму синь заворожившего его неба, и, насколько хватало глаз, никаких строений вокруг не было. По обеим же сторонам дорожного полотна, справа и слева, простиралось удивительно ровное безграничное поле, поросшее мелкой жёлтой травой, и поначалу могло показаться, что это и не трава даже, а песок. Поле упиралось в небо, и не было ничего, даже самого захудалого домишки или деревца. Пейзаж напоминал пустыню, только вот ветер был уж слишком свежим и насыщенным.

«Выходит, получилось», — подумал Гарри.

Поднявшись, Фулмен подошёл к обочине дороги. Присев, он сорвал несколько травинок и помял их пальцами. К удивлению, трава была не сухой, как сначала подумал он, а наоборот, свежей и душистой, причём запах этой странной травы напомнил Гарри аромат яблок. Гарри хотел было попробовать травинку на вкус, но тут же передумал.

«Мало ли что?», — засомневался он. Поднявшись и ещё раз оглядевшись, межреальностный путешественник пошёл по дороге в сторону солнца.

Он шёл не спеша, озираясь по сторонам и прислушиваясь к окружающему его новому миру. Но ничего вокруг не менялось, и постепенно у Фулмена сложилось впечатление, что он просто топчется на месте, подобно бегуну на тренажёре. Он пытался не думать об этом и настойчиво шёл вперёд. Тут Гарри вспомнил о радиоприёмнике. Быстро достав его, он включил внешний динамик и начал медленно покручивать колёсико переключения диапазона волн. Из динамика полился монотонный шум, иногда сменяющийся неприятным высоким писком.

Профессор просил держать с ним связь на частоте 101.2 FM, и когда Гарри докрутил до соответствующей отметки, шум помех стих, и он услышал прерывистое тихое хрюканье. Он включил громкость на максимум и поднёс приёмник к уху. Было похоже, что кто-то что-то говорит, но кто и что — понять было невозможно. Впрочем, кто это может говорить, Фулмен, конечно, подозревал… но что?

«Ладно, — подумал он, — раз ты, профессор, у нас… лауреат… что-нибудь придумаешь». — Гарри продолжил прокручивать колёсико дальше, нежно, будто гладил маленького шершавого зверька против шёрстки, и, к огромному своему изумлению, на частоте 103.7 поймал отчётливый сигнал.

— Это музыка, что ли, у них здесь такая? — спросил инспектор вслух, услышав странную какофонию звуков и ритмов, отчётливо доносившихся из приёмника. Было похоже, будто человек двадцать без слуха и какого-либо намёка на интеллект неведомым образом добрались до склада музыкальных инструментов и разом кинулись на них играть, но самое интересное было в том, что Гарри вдруг понял: эта странная музыка, вопреки законам логики, ему нравится.

А понял он это потому, что сам хотел было прокрутить колёсико настройки дальше, но всё никак не мог оторваться от прослушивания, музыка между тем развивалась, выдавая всё новые и всё более невероятные пассажи, откуда-то появлялись совсем уже незнакомые Гарри звуки, которые он никак не мог сопоставить в своём воображении с каким-либо инструментом, хотя ему отчётливо было понятно, что инструмент это «живой», а вовсе не синтезированный с помощью высоких технологий, до которых дошла современная музыкальная и компьютерная индустрия.

Когда-то в молодости Фулмен сам играл в рок-группе на гитаре и мечтал стать знаменитым на весь мир. С группой, которую они с друзьями, не долго думая, назвали «Легионеры», Гарри сыграл несколько концертов и однажды ему даже повезло затащить не слишком привлекательную, веснушчатую, словно попавшую в зону взрыва завода апельсинового концентрата, поклонницу в постель. Девушка оказалась вялой и пьяной, и удовольствия он тогда не получил. Может быть, поэтому, повзрослев, он забросил идею покорения музыкального олимпа и пошёл учиться на полицейского.

— Так, значит не всё потерянно, — Гарри начал разговаривать сам с собой, — если кто-то это играет, значит, где-то этот кто-то живёт? Да и эту дорогу тоже построили, если не люди, то уж разумные существа точно…

Но тут вдруг музыка резко оборвалась, и радио замолчало. Он поднёс приёмник ближе к уху и услышал тихий шум в эфире, звук был похож на шуршание целлофанового пакета, затем и этот звук смолк, и его сменило странное бормотание на невнятном языке.

«Так, должно быть, глухонемые разговаривают», — подумал Гарри.

Он убавил громкость, а потом и вовсе выключил приёмник, экономя заряд батареек, и задумчиво оглядевшись, продолжил свой путь. Он долго шёл в тишине, а на горизонте всё так же было пусто и однообразно. Инспектор заметил, что ему совсем не жарко, хотя он был довольно тепло одет, так как в его «родной реальности» наступала осень, а тут всё указывало на спокойное тёплое лето. Ветерок был не холодный — не тёплый, не сильный — не слабый, а воздух свежий и бодрящий.

Гарри шёл и смотрел себе под ноги, любуясь странным асфальтом — абсолютно ровным и чистым.

— А вообще, асфальт ли это? — вдруг озадачился он и, достав из кармана складной ножик, присел, пытаясь отковырнуть часть удивительного материала. Покрытие было очень прочным, но ему всё-таки удалось вырезать небольшой кусочек размером с полногтя.

Гарри повертел загадочную добычу в руках, на ощупь материал напоминал спрессованный каучук, используемый в автомобилестроении, точнее в отделке автомобилей и общественного транспорта. Но всё-таки кусок неизвестного материала отличался бросающимся в глаза несвойственным земной промышленности качеством.

Тут вдруг Фулмен крайним зрением заметил, что на небе справа что-то изменилось, он тут же посмотрел туда и увидел чёткую чёрную точку. Точка приближалась. Через какое-то мгновение Гарри понял, что это птица. Но ещё через мгновение он понял, что птица не может приближаться так стремительно.

— Чёрт! Что это такое?! — запаниковал страж законопорядка, когда понял, что с неба прямо на него несётся невероятных размеров чёрное существо с размахом крыльев «Боинга».

Гарри стало по-настоящему страшно, когда он понял, что в каких-нибудь трёхстах метрах в высоте он видит огромного чёрного дракона. Выглядел дракон очень странно, что-то в нём было не так, не такой был дракон, каким Фулмен мог бы себе его представить.

Дракон замедлил свой полёт и, сделав несколько плавных кругов над трясущимся инспектором, сел на дорогу прямо перед его носом.

Гарри откровенно дрожал, сжимая в кармане куртки свой «магнум», который он, слава богу, не забыл в участке, что частенько с ним приключалось. Он во все глаза смотрел на дракона. И не верил своим глазам. Перед ним сидело огромное существо размером с двадцатиэтажный дом и смотрело на него пытливыми, полными разума глазами. Самое странное и страшное было то, что дракон был плюшевый… Гарри видел перед собой огромную плюшевую… живую игрушку. Дракон был бархатно-чёрным с короткими лапами и огромным пузом, и мордой он совсем не походил на динозавра, скорее, на мультяшную крысу с преувеличенно вытянутым и потому загнутым у окончания носом.

Но он был живым. Он дышал и неуклюже шевелился, как бы поудобнее устраиваясь на тёплом покрытии дороги. И непрерывно следил за Фулменом своими огромными, ещё более чёрными, чем его окрас, глазами. Гарри заметил, что крылья существа, которые при полёте казались невероятно огромными, сейчас уменьшились и еле выглядывали из-за спины смешным чёрным бантиком.

Вдруг нос дракона пришёл в движение. Чудовище, вероятно, готовилось чихнуть. Оно потянуло свою короткую правую лапу вверх, одновременно наклоняя голову вниз так, чтобы дотянуться до своего подрагивающего носа.

Выглядело это, прямо скажем, забавно, так, что Гарри даже на секунду перестал бояться, и это движение невероятного зверя напомнило ему нечто виденное им в детстве. Дракон зажмурился и с упоением быстро-быстро почесал нос. От этого у инспектора непроизвольно на лице всплыла глупая умильная улыбка, и он окончательно перестал дрожать.

Тут вдруг дракон резко открыл глаза и посмотрел на сыщика.

— Зачем дорогу портишь? — бархатистым баритоном спросил дракон.

— Я…я… в качестве аналитического материала, — начал ошарашенно оправдываться Гарри.

— Ага, — закивал дракон, — проба грунта, да? Странные вы создания — люди. Разве дорогу построили для того, что бы её портить?

Гарри нервно, не выпуская из руки «магнум», попытался указательным пальцем нащупать в кармане злополучный кусочек, наверное, для того, что бы вставить его обратно в дорожное полотно. Но то ли карман был слишком глубоким, то ли пальцы несколько коротковатыми, кусочка асфальта нигде не было.

— Что бы, интересно, ты сказал, — продолжил дракон, еле заметно помахивая крыльями, — если бы я у тебя в качестве аналитического материала откусил бы полноги?

Гарри представил себя без половины ноги, посмотрел на огромную пасть плюшевого монстра, и ему стало совсем нехорошо, как будто бы он съел что-то склизкое и шевелящееся. Он подумал, что рано ему успокаиваться, и крепко сжал рукоятку пистолета в кармане, понимая, впрочем, что причинить вреда своей игрушкой он явно не сумеет. Стрелять в такого гиганта из пистолета было бы так же глупо, как идти охотиться на стаю крокодилов с пластмассовой саблей.

Тут дракон резко наклонил голову вниз и уставился на Гарри огромным немигающим бездонно-чёрным глазом. Фулмен в панике попытался отступить, но, не удержавшись на ногах, спотыкнулся и упал.

Глаз дракона прищурился и уплыл обратно на высоту.

— Я, конечно, этого делать не собираюсь, — задумчиво произнёс дракон, — но советую дорогу больше не уничтожать.

«Не буду», — перепугано подумал Гарри.

— Тебя как зовут? — поинтересовался диковинный плюшевый зверь.

— Гарри Фулмен, инспектор полиции, — представился он.

— Полиции?

Гарри догадался, что, скорее всего, драконы из другой реальности не могут знать, что такое полиция.

— Я ловлю преступников, — пояснил он.

— Ловишь преступников? — задумчиво проговорил дракон и с интересом посмотрел на инспектора. — А зачем?

Гарри задумался.

— Ну, потому что они нарушают закон.

— А как же можно нарушить закон!? — чуть не рассмеялся дракон.

— Это происходит довольно часто… — начал Гарри.

— А ты можешь нарушить закон? — заинтересованно перебил инспектора гигантский монстр.

— Я? — Сыщик поднялся с дороги и хотел было отряхнуться, но понял, что отряхиваться ему незачем, дорога была всё так же девственно чиста. — Теоретически, конечно, могу.

— А какой закон ты можешь нарушить? — уже более серьёзно спросил дракон.

— Странный вопрос, — задумался инспектор, — любой, наверное. Вот что у вас нельзя?

— У нас? Где это у нас?

— Ну, у вас тут, — Гарри окинул взглядом окружающие их жёлтые безграничные поля, — в другой реальности?

Дракон также вслед за Фулменом осмотрелся.

— Что значит в другой реальности?

Гарри понял, что так и не сказал дракону, откуда он прибыл.

— Дело в том, что я сам, — улыбнулся инспектор, — прилетел… или, точнее, переместился из другого параллельного мира.

— А ты уверен, что ты из «другого параллельного мира»?

Дракон слегка нахмурился, что означало, как показалось сыщику, его заинтересованность и внимание. Гарри воодушевился и с энтузиазмом выпалил:

— Уверен! Меня с помощью транспортного канала — карандаша и лысины профессора Барсукова, переместили к вам сюда. — Сказав это, Гарри сам удивился насколько глупыми были его слова. — Или, если точнее… я здесь оказался по секретному поручению моего босса, которая, как оказалось, ещё и любовница профессора…

Гарри не закончил, так как понял, что несёт полную ахинею, и несёт он её, вероятнее всего, потому, что всё происходящее с ним похоже на полночный бред.

— Ага, — закивал дракон, — понятно.

— Я совсем не то хотел сказать, — оправдываясь, Гарри начал тереть виски, — я с планеты Земля, а у профессора похитили научное открытие, и я должен его отыскать.

Тут Гарри понял, что с ним точно что-то не то. Мало того, что он несёт чёрт знает какую околесицу, так ещё рассказывает первому встречному всё, о чём должен был бы помалкивать. Фулмен абсолютно перестал соображать, что ему ответить дракону, и замолчал.

— Ладно, — начал дракон, — как я понял, ты нездешний. Поэтому, наверное, ты и попортил дорогу, никто, из живущих здесь, этого делать бы не стал. Но если ты кого-то ищешь, зачем ты идёшь в ту сторону? — Дракон кивнул в ту сторону, куда совсем недавно направлялся Гарри.

Тот неопределённо промолчал.

— Идти надо в другую сторону, только там можно повстречаться с жителями нашей… как ты сказал?

— Параллельной реальности, — подсказал Гарри.

— Вот-вот, — кивнул дракон.

— А если я пойду дальше — куда шёл?

Дракон удивлённо уставился на инспектора.

— Ты никуда не придёшь. Ты шёл неправильной дорогой, а неправильная дорога никуда тебя не приведёт.

— Странно, — задумался Фулмен, — значит, если идти в ту сторону, то я никуда не приду, а если в обратную, то встречу тех, кто здесь живёт?

— Именно так.

— Но ведь где-то дорога заканчивается, — расфилософствовался охотник за проникателем, — и следовательно что-то или кто-то там, — он указал рукой вперёд, — должен быть?

— Даже не знаю, что тебе ответить? — улыбнулся дракон и слегка махнул еле видневшимися из-за спины крылышками. — Только ты сам можешь это проверить, но поверь мне — я говорю правду!

Тут Гарри вдруг вспомнил, о чём ему говорил профессор.

— Послушайте… э-э… — он не знал, как обратиться к диковинному существу.

— Меня зовут Заркан, — представился дракон, сделав ударение на первой гласной своего имени, — я дракон-стиратель.

— Очень приятно. — Гарри хотел было протянуть руку, но вовремя опомнился: своей лапой дракон мог бы легко пожать самого Гарри, а не его микроскопическую пятерню. — Так вот, я хотел уточнить у вас вот что: профессор Барсуков, тот, что переместил меня к вам, уверял, что ваша реальность населена всего тремя существами. Это правда?

Дракон задумался и еле заметно улыбнулся.

— А он сам бывал у нас?

— Да, ведь это он изобрёл способ перемещения между реальностями.

— Возможно, что для профессора она и вправду населена всего тремя существами, — неопределённо ответил Заркан, — всё зависит от того, что за существо сам профессор, полагаю, что есть люди, которым было бы достаточно реальности, населённой вообще только одним существом — им самим!

— А разве такое бывает? — удивился инспектор.

Дракон не ответил, так как у него, по-видимому, снова зачесался нос, и он поспешно вытянул лапу вверх, а голову — вниз. Почесавшись, дракон распрямился и шумно встал на задние лапы, увеличив свой и без того невероятный рост на добрых семь метров.

— Ну ладно, — сказал он, — я полетел. Мы ещё встретимся! — С этими словами дракон взмахнул крыльями, которые так и оставались непропорционально маленькими в соотношении с телом, однако, не смотря на это, его лапы спокойно оторвались от земли, и дракон медленно начал подниматься ввысь. Он чем-то походил на шмеля, давно злоупотребляющего перееданием.

Дракон всё быстрее и быстрее удалялся от Гарри, и тут инспектор увидел, что крылья Заркана приобретают прежний боингоподобный размер. Через несколько мгновений дракон превратился в чёрную еле заметную точку и постепенно исчез на фоне голубого неба.