На одной из спортбаз города у меня, по договоренности с директором в моем распоряжении был эллинг для спорт инвентаря. В конце эллинга был отгорожен закуток длиной метров пять, поперечной стенкой из досок — раздевалки. От этой стенки к концу эллинга, посередине — пополам, деревянными досками весь закуток делился на две раздевалки — мужскую и женскую. Сейчас раздеваться было некому, но эллинг пока я оставил за собой. Если титановых листов будет много, есть куда их сложить до поры до времени. Вопрос только в том — как их забрать с завода? Это не сегодня, сначала необходимо на них посмотреть. Что я и решил сделать незамедлительно. Сказано — сделано. Сел в машину и через час был у завода. Чертеж, где расположен цех, был у меня в памяти. Выйдя из машины, прошел в укромное место и перешел в невидимость. А вот и удача — открылись ворота из которых выезжала машина с грузом. Я просочился в открытые ворота. Вот это да, вот это ощущения и восторг! Ты можешь быть везде, проникнуть в любое место! Меня буквально распирало от нахлынувшей эйфории, что чуть не сыграло со мной злую шутку — едва не наткнулся на вышедшего из за угла мужчину. Еле успел отшагнуть в сторону, а он вдруг остановился и завертел головой. То ли почувствовал колыхание воздуха от моего движения, то ли запах учуял. ЗАПАХ! Ну я и дебил! Не каждый, но многие могут унюхать запах чужого парфюма. Это мне урок на будущее… Спустился с небес на землю и дальше все шло как по писаному: углы обходил стороной, отпускал от себя впереди идущих, не сближался с людьми. Собак я не опасался — кто их выпустит посреди рабочего дня, но вот вечером и ночью? Ладно, это дело дальнее. Сейчас разведка на местности.

В цех я попал без проблем. Как и сказал Михась, если не знать о скрытой комнате, определить, что она есть, невозможно. А вот и воздушные короба, по которым Михаил пролез в нее. Правда я не он — комплекция покрупнее: в короб не помещусь точно. Еще одна проблема. Осмотрев все, что надо, вышел так же как и вошел — через ворота, прошел в закуток, снял невидимость, сел в машину и вскоре был дома. Запустил ноутбук и решил посмотреть что же у нас в третьей папке. Открыл ее — что у нас там? У нас там оказались списки и местонахождение всех складов, открытых стоянок и подземных хранилищ всего, что могло представлять для меня интерес и что не могло, на данный момент. Я, в очередной раз, был потрясен обилием и точностью информации: что хранится, где, сколько, когда поступило и когда убыло. Колоссальный был проделан объем работы, учитывая, что заглядывать внутрь техника дворфов не имела возможности. Только пока это мне не было особо необходимо — это дальний прицел, а мне необходимо решать ближайшие оперативные задачи. Решил посмотреть четвертую папку. Вот оно! Способ и методика перемещения во времени и пространстве! Были свои нюансы, но в целом все было достаточно просто: на ноутбуке выбирается на карте место переброса, набирается год, месяц, день, час и если нужно, минуты и даже секунды. Левой рукой держишь ноутбук, правой по клавише Enter хлоп и ты на месте. Проблема только в том, что переместится в закрытое помещение невозможно, нужно поставить координаты места, особенно подземного хранилища. Ну да лиха беда начало, тем более в глаза бросается неброская папочка «Прочти меня». В ней меня ждал очередной сюрприз — оказывается можно снять телефоном фото или видео и он сам определит координаты переноса в точку, безопасную для переносимого — чтобы не попасть во что нибудь, стоящее в точке переноса. Я представил, как переносит меня в какой нибудь ящик — половина в ящике, а половина снаружи. Б — р — р. Жуть какая… Но это еще ничего. А если часть в бетоне, с ноутбуком, а часть без него — снаружи? А так заснял, умная машинка сама определит безопасное место. Класс! Посмотрел на часы — времени до конца смены на заводе было еще много. Позвонил Михасю, назначил встречу возле завода через два часа. Взял телефон, спустился вниз и сел в машину. А что? Как говорится, куйте деньги не отходя от кассы. Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Приехав на базу, открыл эллинг, прошел в раздевалки и заснял стенку, разделяющую их. Выехав из базы, зашел в магазинчик и купив еды и минералки рванул на встречу с Михаилом. По дороге позвонил еще раз, предупредил, что подъезжаю. Михась ждал на месте. Я махнул рукой — садись. Он сел и вопросительно взглянул на меня:

— По какому поводу встреча? Время не поджимало и я решился:

— Есть у меня к тебе предложение… — …От которого я не могу отказаться?

— Ну почему же. Предложение, как всегда, из двух вариантов. Первый — я обращаюсь к тебе с просьбами, ты решаешь — выполнять их или нет, а я плачу тебе за работу, или услугу. Второй — ты входишь в группу, в которой я командир и выполняешь то, что я говорю, а я беру тебя с собой. — А куда это с собой?

— Узнаешь, если выберешь второй вариант. Михась немного подумав, махнул рукой: — ай, хуже чем сейчас уже не будет. Я с тобой, командир.

— Тогда слушай. Я дам тебе шанс соскочить с подножки уходящего поезда, но уж если поехал, то до конца.

— Ты так меня напугал командир, что я весь дрожу от страха — видишь? — пошутил Михаил, но было видно, что его зацепило.

Я чуть подождал, чтобы он проникся и продолжил — Титан мне нужен для бронежилетов: тварон и машинка, кстати, тоже.

— Да его там столько, не на одну сотню хватит! Я, чуть склонив в сторону голову, пристально посмотрев на Михася (похоже это станет моим фирменный признаком), продолжил: — Научись не перебивать, когда с тобой говорят, а тем более, когда говорят старшие — это невежливо и неуважительно. Он поднял руки к верху и склонил голову: все понял, осознал, больше не повторится. Надеюсь…

— А мне и надо не на одну сотню. Дело в том, что я собираюсь попасть в прошлое, в 1941 год, чтобы своими знаниями, своим оружием помочь нашим быстрее выиграть войну и с меньшими потерями. Как, я тебе говорить не буду, да тебе это и не нужно. Я сейчас начинаю подбирать людей в свое подразделение и сейчас предлагаю тебе войти в его состав, но не в качестве бойца. — А кем тогда? — удивился Михась.

— Ты сам подумай — бойцов там и без нас хватает, только слабо обученных, а вот спецов высокого класса, как ты, там не очень и много. Вот ты в армии кем был? — Механиком в танковом рембате.

— С какими танками знаком? — Т — 72; Т — 80 знаю, как свои пять пальцев — хвастливо воскликнул Михаил.

— Ну так ты и будешь главным по ремонту бронетехники — обяснять, показывать, учить, а потом и руководить…

— А как же повоевать?! — Повоюешь, обещаю. Все в моем подразделении, включая поваров, пройдут ускоренный курс молодого бойца и поучаствуют в паре — тройке засад, чтобы уметь, при случае, не только как держать в руках оружие, но и знать и уметь обороняться и нападать.

— Слушай — спохватился Михаил — а откуда там возьмутся современные танки? У них, вроде бы, тридцатьчетверки были и КВ?

— Не бери в голову, это моя забота. А сейчас, коли карта так легла, надо снабдить ударный отряд высококлассными бронежилетами из тварона — кевлара по нашему и титановых пластин. Поэтому — ты сказал слово, я тебя услышал, но еще не поздно отказаться — я пойму и не буду в обиде. Тогда я прошу сделать тебя что то и плачу за это деньги.

— Да ты чего, командир. За кого меня держишь! Если я сказал — мое слово гранит!

— Принято. Тогда задача — проникаешь по воздуховоду в комнату с пластинами и снимаешь там все на видео — телефон я тебе дам, а чтобы видно было захватишь фонарик. Пойдешь прямо сейчас, если нет важных дел на сегодня. Возьмешь ее с собой — я повернулся и похлопал по лежащей на заднем сидении сумке — там еда, вода, фонарик. Я бы сам туда слазил, да не помещусь в короб.

— Так уже конец смены скоро, как я на завод попаду?

— То моя забота, главное не мандражируй и не паникуй. Ну что согласен, или перенесем на завтра?

— Не откладывай на завтра то, что можно вообще не делать… Согласен конечно.

— Тогда слушай и делай, как я скажу. Видишь, ворота открыты. Подойдешь и спокойно, не суетясь, пройдешь их и пойдешь в цех. Я буду рядом, хотя ты меня и не увидишь. Если что, я подскажу, что делать. Запомни главное — ты не должен ни с кем столкнуться: лучше пропусти двух, трех человек впереди, убедись, что ни с кем не столкнешься и никого не заденешь и только потом проходи в ворота, двери, или в проход. Это самое главное. Ну и конечно не чихай, не сморкайся и громко не дыши, чтобы тебя не услышали. Услышат, или столкнешься — тебя УВИДЯТ.

— Это я как «человек — невидимка» стану? — восторженно воскликнул Михась.

— Нет — слегка разочаровал я его. — Просто я буду рядом и буду отводить глаза, пока ты не зайдешь в цех и не спрячешься. Утром я приду и выведу тебя. А сейчас смотри, как снимать на видео. Да ты и сам, наверняка, знаешь, но повторить не мешает. Минут десять Михаил включал камеру, записывал через окно машины, стирал и снова записывал, проверял запись. Наконец все ему стало понятно, все делал с первого раза. Я посмотрел на него: — Ну что с Богом? И мы вышли из машины. Дальше все прошло до обыденности просто: Михась прошел в ворота, поглядывая на охранника, даже показал ему язык (ну прям как дите малое), зашел в цех и спрятался за шкаф в углу цеха. Я подождал пока из цеха не вышли последние работники и… чуть не остался в нем. Не зря говорят — теория без практики мертва и, век живи, век учись. Я хотел выйти за последним, а он, оказывается, закрывает дверь на висячий замок. Выручило то, что ключ от замка был у закрывающего в кармане и пока он его доставал, мне с трудом удалось проскользнуть мимо него на волю. Выйдя за ворота сел в «Ниву» и через час был дома. Утром я подъехал к воротам заранее и проникнув на завод через проходную, встал около двери. Вскоре подошел дежурный, открыл дверь и я прошел за ним в цех. Подошел к воздуховоду и зацепив с пола грязь, обмазал болты, крепящие короб. Заметив заинтересованный взгляд из за шкафа мотнул головой в сторону двери. Подойдя к ней прислушался и посмотрев в цех, открыл. Мы выскользнули наружу и пошли к воротам. Они открылись, пропуская машину начальства, а мы благополучно вышли с территории. Сев в машину я повернулся к засланцу. — А че ты там мазал грязью? — поинтересовался Михась.

— Вот на таких мелочах и прокалываются. Увидит кто глазастый, что резьба на болтах блестит, да и спросит у себя или кого то — зачем это их раскручивали? Да если еще не поленится сползать… Будущий попаданец виновато почесал затылок: — Да, не подумал я как то… НАДО ДУМАТЬ. Там такие промашки могут стоить жизни… Ладно, записал?

А как же. Вот, держи. — Он протянул мне телефон. Я проверил — запись хорошая, все видно, а листы стопками лежат аж до потолка. — ЭТО Ж СКОЛЬКО ИХ?! — изумленно протянул я. — Я же сказал — очень много. — Да, носить нам их не переносить… Ладно, это пока не к спеху но и затягивать тоже не след. Как бы не увели из под носа…

Я поехал с Михаилом на местный вещевой рынок. На вопрос зачем, ответил — купим тебе одевку новую, а ту в которой ты — постираешь. Не идти же домой в такой грязной: начнутся вопросы — где это ты лазил? — А я и отвечу в рифму: где — в … … — Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.

Михась хохотнул — Ты прям из меня Джеймса Бонда готовишь.

— Кто знает, кто знает… Может когда и придется… Ладно, — я протянул ему руку, — до связи. Понадобишься — позвоню. Дальше все пришлось делать самому. Освободив раздевалки от перегородки ночью из комнаты в эллинге при помощи телефона навел ноутбук на замурованное хранилище титановых пластин, переместился туда и принялся за работу. Увязав пластины в толстые пачки применил домашнюю заготовку. Сначала, для пробы, обвязал пачку в двадцать пластин, положил ее перед собой. Затем такие же по бокам и сзади. Общий вес по моим подсчетам был не так уж велик, я хоть и с трудом мог оторвать его от пола. Веревкой связал пачки спереди и сзади и пачки к боков, накинул себе на плечи, подтянул так, что если меня потянуть вверх от пола, пачки поднимутся за мной на моих плечах. Включил ноутбук на перенос и оказался вместе с пачками в раздевалках, даже не почувствовав веса пачек — как лежали на полу там, так и легли на пол здесь. Перенес пачки в угол в стопку и снова прыгнул. Теперь толщину пачек увеличил вдвое. Такой же перенос, главное, что привязка ко мне. А затем стал выкладывать стопку перед собой и по бокам почти в свой рост, четвертую стопку я выкладывал снаружи, оставив щель, чтобы проскользнуть внутрь обвязывал веревками и новый перенос. Потрудиться пришлось на выкладывании стопок и растаскивании в раздевалке на штабеля. Вымотался капитально, но к утру весь титан был в комнате. МОЙ! Отдохнул немного и с чувством полного удовлетворения собой и проделанной работой отправился домой.

Дома я снова засел за ноутбук. Объем информации был колоссальный и весь надо было пропустить через себя и обработать. До четырех я работал с информацией а к пяти — у Ольги заканчивается смена в больнице, подъехал к выходу — надо производить впечатление и зарабатывать репутацию. Ольга с двумя подружками вышла из подъезда в пол шестого. На ступеньках маялся какой то молодой мужчина — видимо ждал кого то. Оказалось Ольгу — МОЮ Ольгу! Я не стал выскакивать из машины и бежать разбираться — имелся уже печальный опыт, а решил посмотреть, чем все это кончится. Подружки остановились, поджидая Ольгу, а она стала что то гневно выговаривать мужичку. Так, пора, мой выход. Щелкнула дверца, на меня обратили внимание. Я достал с заднего сиденья букет темно — красных роз, числом девять и не торопясь двинул к спорщикам. Ольга увидела меня и побежала по ступенькам. Еще упадет — подумал я и рванул навстречу. Она прыгнула мне на шею и мне ничего не оставалось, как подхватить ее. — Я так соскучилась! Не думала, что ты приедешь сюда.

— Я приехал сделать вам предложение леди. За ее спиной ахнули подружки. Протянув ей цветы я продолжил — Я прошу вас быть моей спутницей… — сделал небольшую паузу — в ресторан на сегодняшний вечер. И добавил, глядя с восторгом и обожанием — Пока на сегодняшний вечер, а там… Обнадеженная началом и слегка расстроенная концовкой, она тем не менее приняла вызов:

— Ресторан выбираю я… — Леди, для вас любое кафе, какое захотите…

— А как же ресторан? — обиженно протянула она

— Какой ресторан? — недоуменно поинтересовался я. Ольга растеряно смотрела на меня. Я мило улыбнулся. — Любое заведение почтет за честь принять у себя такую прекрасную и обворожительную девушку. Скажите куда и ваш верный почитатель и обожатель умчит вас куда душе вашей будет угодно… Краем глаза я присматривал за зрителями, для которых игрался этот спектакль. Подружки млели и тихо выпадали в осадок: везет же некоторым: ну почему не мне… А вот мэн наливался яростью и накапливал решительности. Ба, да у тебя кажется опять проблемы? Я поднялся по ступенькам и улыбаясь приблизился вплотную к мужику. Левой рукой схватив его мужское достоинство, сжал не сильно, но ощутимо. Его руки метнулись вниз, но я сжал еще сильнее. Положив правую руку ему на плечо, чтобы держать его на расстоянии, заглянул ему в глаза и ласково прошептал:

— Что, засранец, спермотоксикоз замучил? Лечи его с другой. А к моей девушке даже близко не подходи. Узнаю, что не послушал — оторву твое хозяйство и выброшу бродячим собакам. Ты этого хочешь? Мужчинка замотал головой. — Ну вот и ладушки. Я сказал, ты меня услышал: если что — претензии только к себе. Спустившись по ступенькам открыл переднюю дверцу «Нивы — шевроле», захлопнул за севшей Ольгой, обошел спереди и сев за руль повернулся к Ольге:

— Это что еще за фрукт?

— Это наш хирург. Он давно за мной ухаживает, а сегодня, видимо, решил перейти к активным действиям.

— А я, значит, помешал. Может не стоило тогда впрягаться?

— Стоило, стоило. Я ему говорила, что между нами ничего, кроме дружбы быть не может. Тем более, когда у меня появился такой мужчина… — Ольга на миг прижалась ко мне и постаралась заглянуть мне в глаза нежно — соблазнительным взглядом Я, как и положено в таком случае, горделиво выпрямился, расправил плечи — да мы такие вот растакие, самые самые… Дальше пошла обычная женская болтовня ни о чем, с моей точки зрения но очень важная с точки зрения женщины. Я задавал вопросы, поддакивал, направляя, незаметно, разговор в нужное мне русло. Можно было влезть в Ольгину голову и получить все, что мне нужно, но тогда зачем нужно общение? Жизнь стала бы скучна и абсолютно предсказуема. Да и не было необходимости в срочной проверке на лояльность. Внезапно Ольга сбилась с накатанной колеи разговора. Подозрительно взглянув на меня она спросила — А что это мы все обо мне и обо мне… Давай поговорим о тебе?

— Давай — легко согласился я. — Говори. Люблю когда говорят обо мне. Но уговор — только хорошее… Давай — говори, говори …

— Ну ты и жук — рассмеялась она. — Нет, правда, ты столько обо мне уже знаешь а я о тебе ничего…

— Боюсь, что правда обо мне тебе не понравится… — Я сама решу, что мне понравится, а что нет…

Я тяжело и скорбно вздохнул: видит бог, я не хотел — ты сама меня заставила, а я не могу отказать такой прелестной барышне — по крайней мере в малом.

— О детстве, отрочестве и юности, я думаю, рассказывать не стоит — все как у всех, ничего особенного. Служил с армии в пехоте. Работал в гос. учреждении мелким служащим. Звезд с неба не хватал, карьеру сделать не стремился. С детства любил читать книги и когда подвернулась возможность, занялся попутно мелким книжным бизнесом. Началась перестройка и необходимость в таких как я вроде бы отпала. Переключился полностью на книжный бизнес. Во время увидел и понял — где гуляют большие деньги, там гуляет смерть. Не стал подниматься в бизнесе и правильно сделал: из пяти, ездивших в столицу за товаром осталось двое — один из них я. Затем появилась таможня, налоговая и я не захотел работать на дядю — отдавать большую часть тому, кто не приложил ни грамма труда для моего заработка. Стал безработным, временным. Могу начать работать, приходили с предложениями, но зарплата — слезы. Когда мне сказали, сколько, я и ответил — у меня появились слезы, только не знаю — то ли от смеха, то ли от огорчения, что так дешево меня ценят. Так что сейчас я, как говорят, в творческом поиске себя в этой жизни.

— А ведь ты мне не все рассказал, далеко не все…

— Я рассказал то, что считаю нужным, а не то, что хотелось услышать. Другого не будет, пока я не посчитаю нужным рассказать… — слегка нажал голосом я.

— Конечно, делай как ты считаешь нужным — промурлыкала Ольга прижимаясь ко мне. Через несколько минут мы подъехали к хорошо знакомому мне кафе.

— Хоть это и кафе, но получше многих ресторанов. Тебе понравится, я уверен. По крайней мере мне здесь нравится. Ольге понравилось, даже очень — приятный полумрак; столик на двоих; вежливое обслуживание; живая музыка и полное отсутствие дегенератов и юнцов — цены кусались… Мы прекрасно посидели, поболтали ни о чем, потанцевали — пару медляков и пару тройку быстрых, причем за последний быстрый танец даже сорвали аплодисменты зала. А потом поехали ко мне домой. Дома было продолжение банкета — тот же полумрак, шампанское, шоколад и фрукты, эротическая музыка в тему. А потом, чтобы привязать Ольгу к себе, я очень сильно постарался произвести впечатление на даму. И мне это удалось.

Утром проснувшись, по привычке, рано сел за ноутбук, не желая завтракать без Ольги — как то не вежливо, да и ей понравится, что без нее не завтракают. За рассматриванием расположений складов и баз хранения, выпиской нужных для первого посещения так увлекся, что не услышал (очередной прокол), как подошла Оля. Когда женские руки мягко обвили шею и нежный мурлыкающий голосок над ухом проворковал: — И чем это мы с утра занимаемся, вместо того, чтобы заняться важным делом? — я чуть не вздрогнул. — Так по работе надо кое что… И, чтобы перевести разговор жалостно протянул — Ждал, не завтракал без тебя. За завтраком слушал Ольгино щебетание, кивал, поддакивал и вдруг зацепился за что то в ее рассказе:

— А ну-ка еще раз и помедленнее повтори, что ты только что сказала. Ольга недоуменно глянула на меня, но начала снова: — Я и говорю: я уже переросла свою должность — старшая медсестра, а к самостоятельным операциям, даже под контролем хирурга, меня не допускают — нет диплома. Коля — ну тот, кого ты отчитал у больницы, мне разрешал кое что делать, а теперь все…

— Так значит я причина твоей трагедии?

— Да нет же, я не об этом — ты меня совсем не слушаешь!

— Я тебя внимательно слушаю. И вообще — я само внимание, разве ты не видишь…

— Вот сейчас вижу. Да дело не в этом враче — мне не дают характеристику для поступления в мед. вуз, не хотят отпускать такой ценный кадр, а без нее мне не поступить — таких денег на поступление и учебу у меня нет. Как банально — промелькнуло в голове — нужен любовник с деньгами для оплаты учебы, взамен — молодое, послушное женское тело. Как это все грустно…

— Эй, эй — всполошилась Ольга, заметив что то на моем лице. — Ты что же думаешь, что я тебе это рассказываю, для того, чтобы выпросить у тебя денег на учебу? Я вопросительно посмотрел на нее. — И не думай: даже если будешь давать, я не возьму. Просто жалуюсь на свою горькую судьбинушку. Одним все — другим ничего … Не обращай внимание на мое нытье, просто некому поплакаться… Я, пожалуй, пойду — у тебя, я вижу, много важной работы. Ольга поднялась и направилась к двери. Я глянул на ее ауру: — разочарование, грусть, жалость, обида, не было только лжи и обмана. Я догнал ее у двери, обнял:

— Знаешь, как в сказке: это горюшко не горе — горе будет впереди… Если бы я знал, что слова эти окажутся для нас пророческими. ЕСЛИ БЫ ЗНАЛ… — Давай я тебя отвезу домой, созвонимся и не бери в голову, бери в руки и ноги. Время у нас впереди еще есть, чтобы решить твои проблемы. Вот так и завязались наши отношения: встречи, прогулки, кафе и длинные ночи без сна. Ольга не заводила больше разговоров на свою злободневную тему, я не торопил — пусть все устаканится, но на одну интересную мысль она меня натолкнула.

Пожилой, импозантный, седоволосый еврей сидел в своем кабинете и бездумно уставившись на входную дверь отчаянно страдал — ну за што мне такое наказание: чем я прогневал Всевышнего? За што мне такое на старости лет? У всех дети, как дети, а мне дал сущее наказание. Дочь, самая младшая, поздний ребенок, потому самый любимый, кроме радости доставляла и огорчения, и чем взрослее становилась, тем радостей было меньше, а огорчений больше. Последнее вообще погрузило отца в меланхолию и сострадание к самому себе. Дочь, стараниями отца (папа занимал должность зам. начальника центрального военного госпиталя в чине полковника) поступила в мед академию и успешно (благодаря связям и деньгам папы) училась на втором курсе, который могла и не закончить. Более того — могла вылететь из академии без права восстановления. Причиной тому были красота дочери и ее поведение. Если равных ей по красоте и красивее было много, по мнению отца (а он, таки, понимал толк в красоте), то по ее поведению, именуемому в народе распутным, конкуренток у нее явно было намного меньше. Да и бог с ним, перебесится в конце концов: его жена тоже была не ангел (вот чьи гены резвятся), но ее распутство сыграло с ней злую шутку. Старший преподаватель со второго курса, на котором училась его дочь, узнав о ее поведении возжелал вкусить прелестей распутного еврейского тела. Дочь отказалась, что, в общем то, было ей не свойственно. На этом бы все могло и закончится, обратись она к отцу, но гордая дочь Израиля, непонятно по каким причинам, еще и надсмеялась над преподавателем прилюдно (никак бес лукавый попутал), сказав, что имеющийся у него отросточек не достанет даже до точки удовольствия G. А любой второкурсник, изучивший анатомию знает, что находится она на расстоянии 4–6 сантиметров от входа во… Препод покраснел от нанесенного оскорбления, долго вдыхал раскрытым ртом воздух, а дочь Израилева гордо удалилась в окружении подруг, весело смеясь. Да и ладно, решил бы отец и эту проблему — в конце концов деньги могут решить многое, все зависит лишь от суммы. Но, оказалось — не в этом случае. У преподавателя оказались родственники на таком верху, что даже обращение в синагоге к уважаемым людям не помогло — не тот уровень, сказали ему. А препод при встрече, мило улыбнувшись, при всех тоже, сообщил, что девушка не только не закончит второй курс; не только не закончит академию, но и не сможет восстановиться в ней пока он будет жить. А жить он собирается долго и счастливо. И доказал это не поставив ей зачет за зимнюю сессию. А впереди экзамен, к которому не допустят без сдачи зачета. Но если, каким то чудом, удастся попасть на экзамен, удовлетворительной оценки получить не получится — умственные способности своей дочери старый еврей знал отлично. Так что на специальность медика, а отец возлагал на нее большие надежды, можно было не рассчитывать. Было с чего загрустить и впасть в меланхолию…

Дверь в кабинет открылась, на пороге возник мужчина и пройдя к столу, за которым сидел полковник сел на стул не спросив разрешения. Старый еврей недоуменно взглянул на посетителя: многое в нем было странно. Он вошел без доклада, что разрешалось очень немногим, прошел уверенно, не как проситель, сел без разрешения и еще смотрит и молчит?!

— Чем могу быть полезным? — ехидно поинтересовался еврей.

— Скорее я могу быть вам полезным — небрежно ответил визави.

— И чем же? — Я помогу решить вашу серьезную проблему, решения которой у вас нет, а вы поможете мне решить мою пустяшную.

Старый еврей подобрался: когда начинался такой разговор, он мог обещать либо приличную выгоду, либо большую потерю.

— Не могли бы вы пояснить суть сказанного вами?

— Поясню — весело откликнулся незнакомец — слова вашей дочери преподавателю, слова преподавателя вашей дочери и его родственные связи. Продолжать? — Не надо. А что это за пустяшная услуга взамен?

— Если вы согласны на взаимовыгодное сотрудничество, я вам ее назову.

— Я предполагаю, что ваша пустяшная проблема тянет намного больше, чем моя серьезная — хмуро заметил полковник. Незнакомец с жалостью взглянул на собеседника и равнодушно заметил — Вижу вы еще не до конца поняли серьезность вашей положения. Кому нужен еврей, который не может решить своей проблемы?! Развернувшись незнакомец решительно, словно поставив крест на разговоре, направился к двери.

— Подождите — прохрипел в отчаянии старый еврей. Я согласен решить вашу проблему, если это в моих силах.

Я вернулся и сел за стол. — Проблема моя проста и легко решаема. Дело в том, что я медик — военный хирург Мои знания а главное умения, нужны… в определенных специфических условиях — вы понимаете в каких. Некоторое время я их не применял и, боюсь, несколько подрастерял свои умения. Мне нужно срочно их восстановить. Вы представляете меня «своим» врачам — я вначале ассистирую им, а затем, под их наблюдением, сам провожу несколько операций. Меня интересуют операции средней и высокой сложности. — Видя желание полковника что то сказать я поднял ладонь, останавливая его — строк стажировки полтора, два месяца; операции травматического и огнестрельного характера. Непременное условие: если врач доложит вам о моей профнепригодности, вы имеете право разорвать наше соглашение, а я не имею права вернуть ситуацию в прежнее положение. Для моей легализации вы сделаете письмо о моем направлении к вам на стажировку. После окончания стажировки, через месяц — два вы это письмо изымете. Да и обязательно необходимо зарегистрировать его как входящее. Ну и озаботиться, на это время, какой нибудь инструкцией, но не регистрировать ее. А потом подменить одно письмо другим. Видите, все просто.

— А вы не можете сделать такое письмо?

— Конечно могу. Но во первых, мне не хотелось бы светиться на верху, а во вторых — зачем тогда мне решать вашу проблему. Что касается письма, не обязательно, чтобы оно было настоящим — это достаточно сложно. Поддельное вполне подойдет, тем более вы не будете знакомить с его содержанием каждого встречного. Подпись можно поставить того, кого скоро снимут с должности, например … В случае чего — письмо пришло официально, по почте, а то, что оно фальшивое, вы не знали, а проверять не решились. Так что нет ни какого нарушения. Я оставлю вам свой номер телефона, по нему вы будете мне сообщать СМС — кой когда будет проводиться операция. Детали уточним позднее и видеться будем как можно реже. Вы можете дать ответ о своем решении сейчас, или позднее, только время работает против вас. — Каковы гарантии? — деловито спросил еврей.

— Я появлюсь у вас после того, как ваша дочь получит зачет.

— Хорошо, я согласен — после некоторого раздумья нехотя выдавил из себя зам начальника госпиталя.

Техническое решение его проблемы не составило большого труда. В здании академии к старшему преподавателю подошел мужчина, о чем то переговорил, а затем к нему подошла евреечка и смущаясь попросила прощения за свое поведение и особенно за сказанное и предложила загладить свою вину любым способом. Извинение было благосклонно принято, а что касается любого способа, то последовало шутливое замечание — поскольку его отросточек не достанет до ее точки G, то не стоит и пытаться. Инцидент был исчерпан, в зачетке появилось — «зачтено», а у меня началась стажировка по военно — полевой хирургии.