За неделю до перехода в армии все устаканилось. Были попытки уговорить, задобрить, даже запугать, но отступились — вывели в резерв, по другому не получалось. И так пришлось походить по кабинетам в невидимости, повнушать, что виноват во всем командир подразделения (что вполне соответствовало). Карьера его, как и служба накрылись медным тазом, да и сыночку в этом подразделении не служить. А дальше заглядывать не стоило — другие планы, другие задачи. Моя практика военного хирурга давно уже закончилась, чему еврей полковник был несомненно рад. Реального опыта было предостаточно, тем более я успел попрактиковаться и в ЦВГ имени Бурденко, а это уже высшая категория. Ольга с каждой операцией повышала свою квалификацию. Правда возник один раз форс — мажор — хорошо, что утром, когда я еще не ушел по своим делам на целый день — позвонила с больницы: приехал проверяющий по ее душу — какой то добрый человек уведомил начальство, что медсестра, не имеющая разрешения проводит хирургические операции. Короче Ольга в шоке, главврач в панике: сидят в его кабинете и как могут отбиваются от наездов проверяющего. Безуспешно. Пришлось лететь на машине — пешком не солидно; подъехать к самому крыльцу и не спеша пройти к кабинету главврача. Зашел, поздоровался, взял под ручку проверяющего и вывел в коридор. Минуты через две он зашел, выслушал в очередной раз байку, что все это наговоры завистников, согласился и даже показал докладную доносчика. Встал, уверил всех, что все в порядке — он разобрался во всем и отбыл. Все это мне рассказывала Ольга сидя вечером на кухне за ужином. Я как раз вернулся с очередной инспекционно — познавательной поездки с аэродрома базирования «Грачей» — фронтовых штурмовиков Су — 25. Так что я заправлялся, слушал и поддакивал в нужных местах — а что еще женщине надо! …

— Главврач у меня спрашивает про тебя — а кто он такой?

— Ты ему конечно ответила, что я — человек в творческом поиске, проще говоря безработный. — Вот еще! Я сказала, что ты у меня вообще ого-го…

— Правильно, каким еще может быть мужчина у такой прелестной и очаровательной девушки? Ольга распрямила спину, стараясь принять соблазнительные, завлекательные позы.

— Конечно, ведь ты у меня настоящий мужчина. — Угу — не успев прожевать среагировал я на похвалу, ожидая подвоха. — И конечно докажешь это ночью?

— Настоящий мужчина должен ночью спать, набираясь сил для дневных свершений, а не заниматься ночью черти — чем…

— Ты не прав. Настоящий мужчина ночью сначала должен заниматься черти — чем, а уж потом может поспать — если останется время! Спорить с женщиной в таком вопросе — себе дороже. И мы пошли заниматься черти — чем…

Язык, говорят до Киева доведет. До Киева мне было не нужно, а вот узнать, в какой воинской части можно найти «Буханку» — армейский Уаз 469 — полностью закрытый в железо — как и скорая помощь в 70 е годы, да чтоб на ходу, да чтоб еще с запчастями! И ведь довел язык до этой самой «Буханки». Идеальное средство для выездов на охоту, или природу — кому как. Хотя в салоне приходится сгибаться, зато можно и посидеть культурно и полежать — при необходимости… Командир полка снабжения давно ее списал, поставил в укромное место и прикрепил к ней механика ветерана. Сам гоняет на иномарке, а на охоту, или по грибы с кадровичкой — только на «Буханке». Ностальгия. Поспрашивал я в одной части, в другой: Приморский край одна большая деревня все про всех все знают, но чужому — ни — ни… Только я спрашивать умею. Вот и нашел. А во второй раз прыгнул со своими за японскими электрогенераторами «Яма- ха». Договорился с приличным торговцем — ему навар хороший — мне чистые японцы, с кучей нужных запчастей к каждому. По 8,5 киловатт. Шесть штук. И цена смешная, относительно Москвы и окраин. Так что высмотрел я, когда комбат уедет по своим делам (чтобы не хватился ненароком своей тачанки), прыгнул с пятью бойцами — иначе ее не обхватить, через ноутбук.

Подумав и посоветовавшись с собой решил — не надо пока моим знать все мои возможности и способности. Вот когда пройдут обкатку и докажут свою преданность — тогда можно, но и то не все. Я хорошо помню восточную байку, когда учитель научил своего ученика всем приемам, которые знал. А ученик возгордился и решил побить учителя. Только не вышло — применил учитель неизвестный прием и победил ученика. Возмутился ученик — вы меня ему не научили. Оставил на всякий случай — невозмутимо ответил учитель. Так и здесь. Прыгнули ночью в бокс, сложили все запчасти, которые были, даже запасной мотор — как никак шесть здоровых лбов, прыгнули с ней на трассу — Находка — Владивосток, да и покатили во Владик. Машины не хватятся дня два: шеф в отьезде, механ — у любимой женщины в деревне, ключи от бокса только у комполка и механика. Заехали на мелкооптовый рынок, походили, поглазели на заморские товары — кое чего у нас нет вообще: далеко вести и дорогой товар получится. К примеру корейское растворимое кофе «Максим». Кому как, а мне нравится. Красная рыбка и икорка, опять таки. Возле нас как то незаметно, по их мнению нарисовалась местная гопота — рэкет с рынка. На грубый наезд — Вы кто такие, чего здесь надо — Сергей заржал в лицо — не бзди братва, не конкуренты. Так они походили за нами под Серегины смехуечки, а на выходе отстали. Заехали к торговцу, забрали заказ, сложили в машину: удобно — задняя дверь распахивается в две стороны — только загружай: расплатились и покатили из города тайными тропами, минуя пост ГАИ. Прыжок и мы на месте. Правда пришлось закатить машину в овраг поставить ее колесами на доски — ни к чему ей стоять на земле. Почему оставили там — за все время наблюдения в этом месте не появлялись ни местные, ни немцы. Все два года. Я еще задумался о таком факте, но решил — на месте разберемся. Тем более никаких физических или химических вредных явлений я во время прогулок по окрестностям не наблюдал. А место удобное: за спиной болото в полкилометра, но есть старая гать через него — дворфы разглядели; довольно ровная поверхность под лагерь; почва мягкая — копать будет легко; в полукилометре у болота овраг метров четыреста — подровнять — готовый тир; с другой стороны почти рядом — метров восемьсот озеро: речушка Ясельда в него впадает и уходит извиваясь дальше, вода чистая. А главное — в километре родник бьет мощный и по руслу проходит прямо через место для лагеря — в болото. Да и географически место удобное — овраги да буераки, повалы и болотца: одна проселочная дорога проходит в десяти километрах, а грунтовка — в пятнадцати. До шоссейки — все двадцать будут! И железная дорога есть — в тридцати с хвостиком. Прелесть а не место!

Последняя неделя была заполнена делами под завязку. Во первых, посоветовал идущим со мной решить вопрос с квартирой — не оставлять же государству. Но предупредил — любой может вернуться назад в течении двадцати — тридцати дней. После — уже нет. Все мужики решили продать свои квартиры и прикупить себе что то из экипировки, хотя я сказал, что все, что нужно будет оплачено. Все, кроме Марата. И мне это не понравилось. Ольге я запретил продавать квартиру и получил чуть ли не скандал. Объяснил — война не женское дело, все может быть. Да и на всякий случай будет нужна запасная квартира. Все равно придется прыгать в наше время за продуктами и всякой всячиной — не ходить же по селянам с протянутой рукой. А обмен: шило на мыло тоже не выход — не стоит контактировать ни с кем — полная автономность. Только после этого прекратились слезы и сопли, плавно перешедшие в нежности и ласки.

На той же «Буханке», только с подмосковными номерами прыгнули в Белокаменную. Гаишники офуевали, завидя древний раритет, но не останавливали — что взять с вояк, а в дыню могут заехать — с них станет… Заехали на Барклая в «Армейский магазин», потом на Новочеремушкинскую в «Спецснаряжение». Бойцы радовались как дети — столько всего, о чем они только слышали, или на картинках видели. А здесь — пожалуйста, только плати… Приобрели кому что понравилось. Затем позвонили в дистрибьютор «Корпуса выживания»», подъехали по названному адресу и купили обувь, открытые кобуры и так по мелочи. В «Спецодежде и спецснаряжении» взяли в основном оптику и по мелочи: рации, рюкзаки, маскхалаты для снайперов. Под конец заехали на Кунцевскую в «ТрансМед» и взяли аптечки первой помощи для спецназа, я договорился о большой партии в 1000 штук — в хозяйстве пригодится. Затарились, сидеть негде. Уже на выезде из столицы, проезжая мимо нас какие то бритые гоблины решили поиздеваться. Ну едет себе неспешно армейский раритет, никого не трогает. Так нет же, надо крутизну свою показать. Мне то по барабану их выходки, а вот Сергей не сдержался (за что имел потом серьезный разговор) и перегнувшись через меня показал им хлопок по сгибу локтя. А они почему то обиделись. Дорогу машиной перегородили. А машина хорошая — «Геленваген» — таранить жалко.

— Берем? — азартно спросил Сергей. А куда деваться, они уже из машины вылезли, счетом в пять. Что оставалось делать? Согласился. Когда вылезли, порыв их на секунды угас, но их пять — нас четверо, так что пошел наезд по беспределу. Только как начался, так и закончился: только их старший начал нас опускать, да с говном мешать, как Сергей начал, Ваня, хоть и мелковат, взял себе по размеру, мне досталось двое — не хиляков, но и не суперов. Одного взял Олег. Потратив на своих секунд шесть наслаждался боем гладиаторов: Сергея и их старшака. Неслабый ему боец попался, хотел уже вмешаться, да он справился. А Иван тоже стоит и смотрит. Посмотрел я на Сергея укоризненно, тот буркнул — Больше не повторится. Посмотрел с надеждой — можно я сяду за руль. Я кивнул. Он сел и поехали…

Газ — 66 — средний армейский грузовик искать по воинским частям я не стал. Наши хомяки столько себе в закрома натаскали. Тем более что вся техника, боеприпасы в Афган и из него шли через нас. В одном из таких складов, до того как все имущество стали распродавать направо и налево я выбрал дату, выбрал время — почти сразу после закрытия ворот склада. Прыжок, загружаем самый первый к воротам ГаЗон и обратно, в свое время. Утром обнаружат пропажу, начнут искать виновных, не найдут, а может и найдут — склад то на территории части, а ГаЗон через забор не перекинешь. Так что замешан кто то из начальства. А у нас новая задача — продовольствие. Покупать — никаких денег не хватит. Значит — украсть. У кого? Так не зря говорят: — вор у вора дубинку украл. По государственным ворам у меня информации было — безопасность трижды обзавидуется. Выбрал склад. Проблема — охранник. Их двое — ночь, через ночь. Оба отслужили, только один по нужде на такую работу пошел: мать болеет, нужны лекарства, хорошая еда, поставили его на это место временно — подумать: или ты с нами, или получишь проблемы — слишком много увидел, а может быть узнал. Вот он и мучается. Но соглашаться явно не хочет. Второй — головорезом стал: все равно кого, лишь бы деньги платили… В его смену и решили почистить склад. И снова все просто: обход раз в полчаса, с проверкой замков. Раз и машина в ангаре. Как мураши, но все по науке — мешки и коробки в машину — 25 минут. Прыжок в лес на базу. Там уже ждут. Разгрузка 15 минут. Прыжок на место около склада. А наблюдатель в ночник смотрит за охранником: подошел, проверил, пошел от склада — прыжок на склад. К утру склад был пуст, остались разве что совсем не нужные в том времени вещи, но поскольку склад был продовольственный, то осталось всего ничего. В следующую ночь такой же набег на воинский склад длительного хранения — его даже не открывают. Проверят утром печать, замок и все. Оттуда забрали все: тушенку, крупы, макароны, консервы, лекарства, носки, майки — трусы, гимнастерки, сапоги и ботинки и много чего нужного в армии. А утром я решил поговорить с охранником обчищенного склада, тем более, что хозяин получил неплохой товар из России, в обмен на наркотики. Очень выгодный обмен и главное чистый.

— Здравствуй Кирилл. Парень остановился. — Я вас не знаю.

— Конечно не знаешь. Я старший из тех, кто обчистил склад твоего хозяина. — Он не мой хозяин, а я не его слуга.

— Пока, Кирилл, пока… Скоро придется выбирать: или — или… Могут и помочь в выборе: или дадут денег на лекарства матери, которые придется отрабатывать сам знаешь как, или запугают ее жизнью… — Что вы хотите?

— Мы хотим почистить его склад еще раз. Тогда он будет ставить сюда своих головорезов. Их не жалко. Жалко тебя и твою мать. Я могу предложить тебе выбор: мы помогаем тебе и твоей матери и чистим склад. Твоей помощи нам не надо. Или ты отказываешься от первого предложения и мы все равно чистим склад, но тогда ты попадаешь под раздачу, как верный слуга хозяина. Или ты сейчас идешь домой, собираешь с матерью самое ценное; я прихожу, переправляю мать к ее дальним родственникам, о которых никто не знает, обустраиваем ее там, завтра ты идешь на склад, относишь заявление о уходе по собственному а дальше по обстоятельствам. Скорее всего тебе придется срочно уехать. — А как же квартира?

— Получишь компенсацию… Решать надо сейчас. Можно было бы дать ему время на раздумье, но мне не понравилось то, что ему предлагают сразу решение всех проблем, в том числе и здоровья матери и не требуют ничего сделать взамен против своего работодателя, а он сомневается, говорит о квартире… Я шел рядом, давая ему время подумать. Наконец он посмотрел на меня и сказал:

— Я вам не верю и не буду ничего менять. Но про наш разговор я должен буду сказать. Я скажу о нем завтра… Что ж — выбор сделан. Благородно, но глупо и главное безмозгло. При этом выборе он не получил ничего, а потерял все. И главное — он не способен к логическому мышлению. Казалось бы, чего проще — проверить поэтапность выполнения предлагаемых ему условий: переправка матери; обустройство; вопрос с квартирой; его дальнейшая судьба… Может быть это осторожность, но в жизни хотя бы раз приходится решать: или грудь в крестах, или голова в кустах. Он выбрал голову в кустах… Я остановился. На невидимое со стороны мгновенье Кирилл как бы приостановил свое движение и … пошел, не оборачиваясь дальше, забыв о нашем разговоре и вообще, о встрече. Искренне жаль, мне хотелось ему помочь. А теперь — спасение утопающего — дело рук самого утопающего… В эту же ночь, по той же схеме склад был очищен полностью. Забит он был под завязку самым нужным для нас товаром: сахар — песок; тушенка; консервы рыбные в масле; гречка; масло подсолнечное; красная икра в 240 граммовых банках; растворимый кофе «Нестле» и конечно же самая главная ценность — российский шоколад.

После того, как в меня встроился внутренний комп, энергию на переходы стало сосать из меня, как пылесосом. Лучшим, легким, быстрым способом стал прием шоколада — две — три плитки и желудок, по крайней мере, сам себя не ест…Пришлось найти термоконтейнер: если прыгаю в жаркое место — кладу в него плитки с шоколадом и пластиковую бутылку с водой — запить. Можно было подпитываться от земли и воды, а так же от деревьев. Не в одном фильме и книге ложились герои на землю на спину, раскинув руки и черпали силу из Земли — матушки. С деревом только не переборщить. Прислонился я как то к громадному дереву в лесу, да и задумался о своем. А когда очнулся — гигантское дерево было высохшим. Все. Абсолютно! Разве что еще получать подпитку с земли стоя босиком. Это такой кайф: от земли по ногам снизу вверх текут по сосудам, мышцам, жилам горячие, будоражащие ручейки живительной влаги, наполняя все вокруг энергией силы, желания движения и действия. Жаль, что очень медленно и мало! Так что для меня, да и для остальных шоколад — самое лучшее средство восстановления энергии Тем более российский шоколад — самый лучший энергетик из легко доступных!

По оборудованию лагеря проблем не было никаких. Нужны доски — загружаем на 66-ой — «Шишигу» и переносим их в лагерь. Путем мозгового штурма в лице одного меня родилось новшество — одного человека при переносе можно заменить гибким оплетенным тросом с двумя металлическими ручками на концах. Только три метра. Меньше — можно, больше — не работает. Мой трос был 2.97 метра. На всякий случай. И очень меня выручал. При переносе нужно полностью взять машину, или что то в кольцо из рук. На «Шишигу» требовалось восемь человек, вместе со мной. При быстрой погрузке — разгрузке чем больше народу тем лучше. Но были варианты и еще будут, как в Москве — четырем охватить 66-ой не возможно. А с тросом — пожалуйста! Только не вдоль нее, а вокруг … С подпиткой ноутбука тоже решил проблему. Аккумулятор в нем, по моему, безразмерный. Но на всякий случай, решил подзаряжать. Как? Да очень просто! И зрелищно! Сначала аж тащился — потом, правда, привык. Приходишь на районную подстанцию, цепляешь на две клеммы входа электричества от городской сети кабели высокого напряжения, разведенные на другом конце на такое расстояние, чтобы не замкнули и подносишь к ноуту. Затем приказ — подзарядка. С каждого кабеля зазмеился сиренево-белый, ветвистый пучок электричества. Всплохи, треск, озон в воздухе, волосы дыбом, хоть и стою не рядом. Все светошумовое шоу не дольше получаса. Затем отцепляю клеммы и отбываю в неизвестность. Инженер сети снижение поступления электричества компенсирует отключением какого нибудь участка микрорайона на время. И районы я выбирал все время разные, разбросанные по всему городу…

В лагерь перебрасывалось все, что может понадобиться в первое время. Четыре японских бензопилы — мощные, малошумные вполне справлялись с необходимостью спилить, распилить дерево, заострить конец забиваемого в землю бревнышка. Ставили землянки — времянки для хранения продуктов и боеприпасов, оружия и топлива и многого другого, ледник для продуктов. Для жилья — палатки: четырех, восьми, десятиместные. Палатку под госпиталь для операций и выздоравливающих. Линолеум на пол. Денег не жалел — свои уже заканчивались, но человек информированный всегда найдет где взять — или украсть. Недаром говорят — самое ценное в мире — это информация. У меня такая информация была…

Недалеко от пограничной реки Аму — Дарья около стыка границ Афганистана и двух бывших союзных республик по бездорожью к подножью небольшого ущелья двигался, переваливаясь на неровностях черный джип. Подъехав к небольшой рощице невысоких деревьев, растущих прямо у входа в ущелье остановился. Из рощицы вышел бородач в камуфляже и манул рукой, приглашая. Джип подъехал вплотную к роще, остановился, из него вышел мужчина, осмотрелся по сторонам. Вместе с ним из машины вылезло еще трое — телохранители с АКМС в руках и разошлись в стороны, взяв под контроль боковые направления и тыл автомобиля. Из за деревьев вышел пожилой бородач в камуфляже и подойдя к мужчине, обнял его. После традиционных приветствий, похлопываний, расспросов о здоровье родных и близких бородач не удержался от насмешки.

— Все еще не навоевался? — кивнул он на охранников.

— Как говорят неверные — береженого бог бережет.

— А не береженого конвой стережет — проявил знание пословицы бородач. — Но ведь у вас все схвачено? Или я чего то не знаю — насторожился он. Мужчина махнул рукой — Все под контролем, не переживай. Он кивнул водителю. Тот вылез из машины, вытащил из багажника спортивную сумку, поставив на капот и раскрыл. Бородач мотнул головой, из за спины вышел молодой парень, покопался в сумке, вытаскивая то одну, то другую пачку, отгибая купюры и проверяя их портативным тестером. Вообще то он мог бы этого и не делать. В таком деле не обманывают и не кидают — расплата будет быстрой и жестокой. Да и знали они друг друга давно, еще с советских времен. И хоть они не были боссами, стояли достаточно высоко в своих кланах. Но — традиция и не им ее ломать! Парень кивнул головой и отступил за спину. Новый кивок бородача и пятеро горцев принесли пять мешков, чем то плотно набитых.

— Я проверять не буду. Я тебе верю, брат — усмехнулся мужчина. — Не сомневайся, чистейший, как всегда. -

— Грузимся — бросил охране мужчина. Лоб бородача вдруг украсился дыркой, с которой выплеснулась кровь. Кровь и мозги плеснули на мужчину. Тот не успел среагировать, как вокруг бородача его люди стали подать, швыряемые тяжелыми пулями на землю. Он только услышал, как рухнул рядом его водитель и упала сзади его охрана. — Почему? — успел подумать он. Несколько минут ничего не происходило, затем раздалось еще несколько еле слышных щелчков, что то ударило в лежащие тела, затем из за деревьев и с небольшого холмика сбоку поднялись воины в лохматых камуфляжах с закрытыми масками лицами и осторожно двинулись к месту встречи. Снова защелкали затворы, выплевывая горячие гильзы — контрольные выстрелы. Подойдя, двое направились к джипу, остальные встав на колено, развернувшись назад веером охватили место сделки.

— Ну и что здесь у нас? — заинтересованно протянул здоровяк. — Не у нас, а у них — поправил его второй — хотя теперь действительно у нас.

— Так я о этом и говорю. О, денежка зелененькая, заморская. И сколько здесь?

— Считай. Судя по мешкам — их пять. Второй подошел и поднял мешок: кило двадцать будет. Значит миллиона два — но не больше двух с половиной.

— А там, как я понимаю, героин — ни к кому не обращаясь заметил здоровяк. — А ведь где то сейчас лежит в засаде спецгруппа и ждет их.

— Может кого и дождется — равнодушно заметил второй. — Что дальше? — обратился к нему здоровяк.

— Время у нас есть. Гильзы все собрали? спросил он в гарнитуру. Услышав ответ кивнул. — Грузим приезжих в джип, деньги и героин в багажник, тщательно уничтожаем следы и кровь на земле и забрав машину исчезаем.

— А зачем нам героин? — удивился здоровяк. Мы что, продавать его будем? — Здесь сто килограмм. Сколько там можно сделать из чистого героина обезболивающего для госпиталей?

— Извини командир, не подумал. — А ты думай, тебе расти нужно. Не все же время в капитанах ходить. Ты же хотел до генерала дослужиться — серьезно заметил второй.

— Принято командир!

Улов с операции — два миллиона долларов и сто килограмм чистого героина. И серьезный головняк для хозяина складов — это его посланник ездил за товаром. Но это уже не наше дело. Наше — обеспечить прибывших всем, что необходимо для качественной подготовки и проведения операций, желательно без потерь, как с наркоторговцами. Приобреталась в разных местах медтехника — все, что понадобится для диагностики, операций и лечения. Чтобы не примелькаться со своей машиной брали в наем частные грузовики. Загрузили, привезли в какое нибудь место, сгрузили. Подъехали на своей — перегрузили. Не тратить же деньги на покупку еще одной: что делать там двум машинам: у немцев машин много — попросим, поделятся, а просить мы умеем. Убедительно просить! На каждую вылазку я брал шесть — семь человек и всегда разными составами. Общее количество группы перевалило за второй десяток: Иван подтянул еще две пары — с ним получалось пять пар серьезных стрелков. Порадовал Сергей: к своему «замку» — зам командира взвода и двум своим приятелям по подразделению, вместе с замками сагитировал еще двух командиров взводов с подобного подразделения. Всех я сначала проверил на предмет подставы армейской контрразведки. Все чисто, все захотели пойти добровольно, хотя мотивы у всех были разные. Главным же было: «За державу обидно!» Но пару намеченных кандидатов пришлось забраковать к недовольству Сергея — уж очень силен был меркантильный расчет! Там таких своих пруд пруди… Просмотрев списки уволенных в запас и на пенсию осторожно побеседовал с несколькими «ветеранами» и неожиданно нашел чуть ли не золотую жилу: в период перестройки спецов увольняли пачками, если не было «мохнатой» лапы поддержки; затем появились новые молодые кадры — выпускники. Затем решили, что воевать ни с кем не будем, а когда увидели плачевное состояние армии, сделать ничего было уже нельзя — все должности были заняты, на новые не было денег, а училища каждый год, не смотря на сокращения, выпускали новые кадры. Так и остались молодые еще по возрасту и желанию спецы за бортом жизни. Кто то смог устроиться в этой жизни, но большинство либо просто жили, либо влачили жалкое существование. С теми же, которые спились я дел решил не иметь. Так и набрал я потенциальных рекрутов из бывших — только команду дай: трое командиров рот диверсионно-штурмового подразделения ГРУ СССР Московского подчинения, оставшихся здесь с женами и их родней из наших краев; четверо пилотов «Грачей» — два звена; один экипаж бомбардировщика Ту-22МС; командира дивизиона арт. самоходок «Акация»; два командира батарей «Гвоздика»; два командира дивизиона зенитных самоходок «Тунгуска»; два командира танковой роты Т 72, командира танковой роты Т 80У и три командира роты БМП 3. Даже двух дефицитных командиров батарей «Градов» и командира батареи «Панцирь С» сумел отыскать. Анатолий Старостин — сапер, пообщавшись с коллегами нашел двоих отчаянно желающих сражаться с фашистами путем устройства им разных каверз взрывного действия С ним вообще вышло, как в кино — пришел я как то к нему домой неожиданно — внезапно, для разговора на рабочие темы, а уходя, предложил прилечь на диван, вроде как уставши. Прилег он, задремал. Проснулся, пошел лицо со сна сполоснуть, а жуткого шрама и нет! К чести его не бросился ко мне и не стал звонить. При очередной командировке туда спросил — твоя работа? Получив утвердительный кивок только молча крепко пожал руку. Это было для меня дороже множества словесных благодарностей. Порадовали и вертолетчики — подсказали еще две пары, которые согласились уйти в прошлое. А до начала перехода осталось четыре дня…

20 июня 1941 года в 9.00 к штабу Брестского укрепрайона на Пушкинской подкатила черная «Эмка». Распахнулись дверцы машины, с переднего сиденья вылез мужчина в форме майора НКВД, с заднего сидения капитан и два старших лейтенанта НКВД. Захлопнули дверцы, машина отьехала назад несколько метров и замерла в ожидании. Майор поправил гимнастерку, проверил как сидит на голове фуражка. То же самое сделали и его подчиненные. Не оглядываясь; ни на кого не обращая внимания майор поднялся по ступеням. Часовой вытянулся в струнку — понапрасну привлекать к себе внимание командира НКВД — себе дороже! Открыв дверь майор уверенно шагнул в вестибюль и двинулся к лестнице на второй этаж. Увидев вошедших дежурный лейтенант вскочил, желая задать вопрос: — Вы к кому, или ваши документы, но мазнувший по нему равнодушный взгляд майора заставил застрять в горле готовые вырваться вопросы. Здоровяк капитан легко и непринужденно переместился к лейтенанту и глядя ему в глаза негромко, но весомо произнес:

— Докладывать никому не надо. Не послушаешь — сгниешь на Соловках. Сядь! Развернувшись, быстрым шагом бросился догонять ушедших. По коридору к кабинету коменданта майор с сопровождением шел уверенно, властно, как хозяин. Идущие навстречу командиры жались к стенкам, лишь бы не оказаться на пути у группы НКВДешников. Распахнув дверь(именно так — распахнув), майор вошел в приемную и не глядя на ожидающих приема командиров направился к двери Начальника гарнизона. По пути, на оборачиваясь бросил:

— Всех впускать, никого не выпускать. Откажутся выполнять просьбу — применить силу. В случае сопротивления — огонь на поражение! Этого — кивок в сторону вскочившего лощеного адъютанта — капитана — проследить, чтобы не звонил. Один из лейтенантов встал у входной двери, второй подошел к капитану и положив руку на плечи придавил его вниз к стулу. — Сядь! — приказал он. — Да как вы смеете — вскочил капитан. Жесткий удар в живот сложил капитана вдвое. НКВД-шник снова надавил на голову адъютанта. — Сказал же тебе — сядь — жестко сказал он разевавшему рот в попытке глотнуть хоть глоток воздуха капитану. Майор, не обращая внимания на случившееся, рванул дверь на себя. Услышав раскрывшуюся дверь начальник гарнизона, сидевший с нач. штаба за картой рявкнул раздраженно — Почему без доклада? Не услышав ответа поднял голову и увидел идущего к ним майора НКВД. Второй, в форме капитана, застыл у двери.

— Неужели за мной — мелькнула тоскливая мысль. Майор подошел и небрежно козырнув сел на отодвинутый стул.

— Кто вы такой? Почему не представились? Почему не соблюдаете субординацию в присутствии старшего командира — пошел в атаку хозяин кабинета, чтобы справиться с волнением.

— Пазырев Михаил Иванович? Комендант Брестского укрепрайона? — холодным официальным голосом задал вопрос майор. Так задают вопрос тому, кого хотят задержать, или арестовать. — А это, как я понимаю, ваш начальник штаба — поворот головы к полковнику Реуту. Тот судорожно кивнул. — Сейчас он скажет: пройдемте со мной — вы арестованы! — снова тоскливо подумал генерал — майор. Но услышал совсем другое:

— Немедленно вызовите сюда начальника особого отдела. И посмотрев на хозяина кабинета поторопил — вызывайте, вызывайте. Генерал — майор облегченно вздохнул про себя. Набрав номер особиста услышал ответ адъютанта — Он вышел к вам.

— Сейчас будет — доложил он майору. Его уже не смущала разница в званиях. Он знал, что в застенках НКВД заставляли признаваться комкоров и маршалов совсем не равные им по чину. В дверь постучали и в кабинет зашел капитан — начальник особого отдела укрепрайона.

— Разрешите товарищ генерал — майор — поинтересовался вошедший. Тот показал рукой на место за столом — напротив майора. Капитан сел напротив майора и на правах хозяина поинтересовался:

— А вы к нам по какому вопросу товарищ майор? И можно ваши документы? — Вот что значит контора — про документы я и не спросил.

Майор достал из нагрудного кармана сложенный лист плотной бумаги и протянул его коменданту.

— Ознакомьтесь и ознакомьте своих подчиненных — усмехнулся он. Первое, что бросилось в глаза коменданту — крупный герб СССР. Справа в углу шапка:

Секретариат тов. Сталина. Ниже шел текст:

Настоящим документом, выданным тов. Громову — командиру спецподразделения спецназа СССР

ПРИКАЗЫВАЕТСЯ

Всем советским, партийным работникам, командирам и комиссарам всех родов войск, включая морские и НКВД не взирая на звания и должности выполнять ЛЮБОЕ указание предьявителя этого документа. От фамилий и подписей внизу документа коменданта прошиб пот, а ноги стали ватными и непослушными: Тимошенко, Ворошилов, Мехлис, Молотов, Берия, Коганович и конечно же САМ СТАЛИН. Дрожащей рукой он передал документ нач. штаба. Тот только взглянул на подписи и быстро передал его капитану. Тот — вот же школа, хоть и с волнением прочитал весь документ и фамилии внизу, но все же решил заметить:

— Мы конечно выполним все, что вы прикажете, подчиняясь данному документу, но вынуждены будем поставить свое руководство в известность. Майор посмотрел равнодушно на капитана. — Капитан — ваш заместитель в здании? — Да, он на своем рабочем месте — ответил вмиг побледневший капитан.

— Вызовите его сюда — обернулся майор к генерал — майору. А вы капитан, проедете с нами и военным самолетом будете отправлены в Москву, на Лубянку. Там вам зададут всего один вопрос — почему вы не выполняете такой приказ. Капитан НКВДшник за несколько бесшумных быстрых шагов встал за спиной особиста. Комендант взялся за телефон, но тут капитан обратился к майору умоляющим голосом:

— Виноват, товарищ майор, вину свою осознал. Только не надо помощника — я сам выполню все, что вы прикажете! Майор внимательно посмотрел на особиста.

— Хорошо. Учитывая вашу неопытность в подобного рода делах, ваше осознание своего проступка и готовность сотрудничать со всею ответственностью разрешаю вам продолжать выполнять свои обязанности. Капитан вскочил — Я не подведу! Майор протянул руку за документом. НКВДшник также быстро и бесшумно переместился к двери. Майор начал глухим, словно охрипшим голосом:

— 22 июня, в 4.30 немецкие войска перейдут границу и нападут на Советский Союз. Это будет не провокация — ЭТО ВОЙНА! В 4.15 немецкие бомбардировщики обрушат бомбовые удары по аэродромам с истребителями и бомбардировщиками, а так же по скоплениям техники и живой силы. С того берега дальнобойная артиллерия ударит по заранее разведанным целям, достижимых для их орудий. Вы, как раз и находитесь в зоне поражения этих орудий. В 4.30 они откроют огонь вместе с командой на форсирование водной преграды — для подавления сопротивления и внесения паники среди военнослужащих. Почему я направлен к вам, а не в Минск? Не все там надежно и чисто. Поэтому и нежелательна постановка в известность вышестоящего начальства. А что бы вам было в дальнейшем спокойнее, распишетесь внизу: с приказом ознакомлен — дата, подпись. Ваша задача — майор посмотрел на коменданта: Первое — вооружить весь личный состав штатным оружием с тройным боекомплектом. Второе — в целях сохранения личного состава в субботу вечером передислоцировать ВСЕ вверенные вам части в другие места. Третье — скрытно подготовить позиции для обороны против наступающего противника. В случае, если противнику удастся оттеснить обороняющихся, сзади должны быть оборудованы запасные позиции. С Брестской крепости войска не отводить, а подготовить все возможное для уменьшения потерь от авиации и артиллерии. Четвертое — в ночь с 21 на 22 скрытно заминировать мосты и укрепить подступы к ним усиленными пулеметными расчетами, чтобы помешать немцам разминировать мосты. Решения о взрыве мостов командиры должны принимать в зависимости от сложившейся обстановки. Тебе, капитан: у немцев есть специальный диверсионный батальон «Бранденбург 800». Все одеты в советскую форму, с советскими документами, говорят на русском языке — из бывших или перебежчиков. Их задача — диверсии, линии связи или предотвращение диверсий — как взрыв мостов. Следовательно поставить дело так и разъяснить, что подпускать к местам предполагаемых диверсий ТОЛЬКО хорошо знакомых в лицо по службе. Два главных момента. О том, что я вам сейчас сказал знаете только вы. Если произойдет утечка информации — жене сообщил или любовнице — майор усмехнулся — или отправил жену к родственникам — внезапно! — тот кто ее допустит очень долго будет о этом жалеть — лет пятнадцать, двадцать. Вместе с родственниками. И не думайте, что война все спишет! Второй момент. До низовых командиров довести задачи по перемещению личного состава в ночь с 21 на 22.Оборонительные укрепления готовить, по мере возможности скрытно. Товарищ Сталин правильно говорит — на провокации не поддаваться. Нужно протянуть, выиграть время. Но срок закончился. Тем не менее: все маневры по передислокации частей нач. штаба оформить в виде маневров, учений также в ночь с 21 на 22. Учти, капитан — диверсионные группы будут уничтожать линии связи, рвать провода, уничтожать курьеров с приказами. Курьерам необходимо сопровождение. Еще — свяжись с патрулями и познакомь их со своими бойцами. Чужой патруль — это враг: уничтожать не задумываясь, иначе они уничтожат вас. Это твоя личная ответственность. И все это — скрытно! Хотя сведения о начале войны проверены и перепроверены — но скрытность! Если немцы вдруг, в очередной раз перенесут нападение в самый последний момент на более поздний срок — у вас будет защита — этот документ. Если все сделаете как надо. Ну а если нет… Майор встал. Встали все.

— Задачи ясны? Вопросы есть? Вопросы задавать не стали — каждый уже думал, что и как надо сделать для решения поставленной задачи. — Мне еще к Пуганову — в 22ю танковую и в 42ю стрелковую к Лазаренко надо заехать для постановки задачи, а потом к летунам и пограничникам. Да и последнее. Ни смотря ни на что не контратаковать врага — только обороняться до подхода основных сил. Пятиться, обороняться, но не контратаковать. — А почему? — подал голос нач. штаба.

— Соотношение обороняющихся к наступающим — 1: 3. На вас наступают три немца — их может остановить один боец и остаться в живых — окоп защищает. Если пойдут в атаку наши бойцы — соотношение будет в пользу немцев, а наши будут на виду. Отбить то позицию можно, только кем оборонять, когда в атаке погибнет половина. К немцам подойдет подкрепление — оно на той стороне реки. А к вам когда еще оно подойдет… Майор козырнул и вышел из кабинета. Следом за им пошли его подчиненные, оставив командиров решать новые задачи, поставленные посланцем самого Сталина. Я сделал все, что мог, для того, чтобы немцы не застали наших врасплох, как в том роковом году — подумал я, направляясь на «Эмке» к танкистам в 22ю танковую…