Питер удивленно разглядывал ладонь – на ладони и запястье было еще два укуса. Неуверенно переступая взад и вперед, как человек в зыбкой лодке, он пытался сохранить равновесие. Белка уже не кричала, зажав кулаком раскрытый рот, она оцепенела и, не отрываясь, глядела в лицо Питеру. Тот качнулся, словно собирался начать какой-то неуклюжий танец, подался вбок и медленно, будто дурачась, начал заваливаться назад. Его рука ухватилась за стену, он не удержался и, сшибая картонные коробки, рухнул в угол. Из коробок посыпались цыплята, желтые и пушистые, они весело разбежались по полу.

От шума Белка наконец очнулась, она наклонилась к Питеру, закричала ему в лицо:

– «Скорую помощь»! Надо вызвать «Скорую помощь»! Я сейчас, сейчас… Телефон… Где телефон?

Она оттолкнула старуху, схватила лампу. Телефон стоял на столе в соседней комнате. Белка подняла трубку, гудка не было. Она залезла под стол, один провод уходил в телефонное гнездо, другой в электрическую розетку. Белка вытащила вилку, воткнула ее обратно, прижала для верности. Телефон молчал.

– Черт… – догадалась она. – Тока ведь нет.

Комната, длинная, с низким потолком, напоминала большую грязную кухню – вдоль стены стояли столы с какими-то склянками, то ли медицинскими, то ли химическими. Другая стена была сплошь в зеркалах, в них повторялся тусклый блеск лампы, рыжий отсвет на лице, блик в безумных глазах. Белка подошла ближе, поднесла фонарь к стеклу.

– Господи, господи, – прошептала она, – это ж не зеркала, не зеркала…

Это были аквариумы со змеями.

Белка, сонно переступая, точно под гипнозом, тихо шла вдоль аквариумов. Подняв над головой лампу, она завороженно вглядывалась в темное стекло, за которым лениво раскручивали свои чешуйчатые кольца разбуженные светом гады. Толстая, как садовый шланг, змея подняла голову. Белка остановилась. Гадина, покачиваясь в плавном танце, нагло смотрела ей в глаза. Белка не могла двинуться, она разглядывала ювелирной красоты рубиновый узор, который затейливо вился по блестящему, как вороненый металл, упругому телу. Тонкий раздвоенный язык, будто пульсируя, появлялся и исчезал. Белка услышала высокий звук, не шипенье, выше и пронзительней – будто пар прорывался сквозь щель. Белка против своей воли приблизила лицо к стеклу. Змея, лениво, словно зевая, медленно раскрыла пасть. Два длинных тонких клыка, Белка вспомнила, что в них есть тончайшие каналы, по которым яд попадает в тело жертвы.

Бросок был молниеносен – Белка не увидела, лишь услышала тупой удар в стекло. По стеклу, как две слезинки побежали две капли яда. Белка отскочила, взмахнув руками. Лампа выскользнула и грохнулась на пол. Стеклянный абажур разлетелся вдребезги, керосин горящей лужей потек Белке под ноги.

Она выскочила из комнаты, старуха, увидев пламя, заорала, бросилась тушить.

– Питер! – Белка нагнулась к нему. – Тут должна быть больница! Мы найдем! Поехали!

– Погоди… – Питер с трудом приподнялся. – Это тайпан. Старуха сказала…

– Да какая разница! В больнице…

– Его яд в двести раз сильнее яда кобры…

– Что ты несешь? Откуда ты вообще…

– Когда в Ираке был… – Питер судорожно вдохнул, сипло, с трудом. – Я там не моджахедов боялся, не бомб, не мин… Змей. Весь Интернет излазил, все изучил. – Он закашлялся. – Эта дрянь самая ядовитая. Тайпан.

Из соседней комнаты послышался звон стекла, что-то гулко ухнуло. Дверь распахнулась, оттуда повалил белый дым.

Питер попытался встать.

– Ноги… – виновато проговорил Питер. – Ноги. Не ходят.

Белка вцепилась в его майку, потянула. Питер приподнялся, ему удалось встать на колени. Кое-как они выбрались на крыльцо, сползли по ступеням. В окнах бродили малиновые сполохи, на землю ложились багровые отсветы с черными крестами оконных рам.