Уже третий раз Ольга возвращалась в маленький индустриальный поселок, сплошь усеянный деревянными общагами, в одной из которых у нее был свой маленький уголок. Первая поездка сюда была настоящим испытанием: незнание хуже всякой горькой правды – считала она тогда. И сантиметр за сантиметром она с трепетом выглядывала изменившийся пейзаж, ища хоть какие-то отголоски некогда стоявшей здесь волколачьей деревни. Второй раз она мысленно подгоняла автобус, с нетерпением ожидая встречи с Настасьей – ниточкой, за которую она цеплялась и верила, что вместе они совершат невозможное. И, наконец, сейчас она ехала в хорошей арендованной машине, держа за руку человека, ради которого и была затеяна авантюра с командировками. Ради которого она каждый день просыпалась и продолжала жить, не теряя надежду, что еще не все потеряно. Однако абсолютного счастья Оля не ощущала. В голове все еще вертелись обидные слова про других женщин, сердце щемило от предательства Настасьи. За эту ночь, что она провела в объятиях Максима, она так и не смогла поверить в ее невиновность, чтобы он ни говорил. И как не убеждал ее с утра. Да она и не спорила, но он все равно чувствовал напряжение.

Вот и сейчас, Максим легонько сжал ее руку и прошептал:

– Не дуйся.

– Я не дуюсь…

– Почему тогда так напряжена?

– Машина едет очень быстро, – и Оля для пущей наглядности свободной рукой ухватилась за дверцу дорогой иномарки, которая и вправду резво двигалась по ухабистой проселочной дороге.

– Просто мне не терпится увидеть мать, – улыбнулся Макс, – Не волнуйся, у нас отменный водитель.

– Так и есть! – донеслось с переднего сиденья.

– Как скажешь, – и Оля уставилась в окно. По ее подсчетам, до поселка остались считанные километры. А до Нового года – считанные часы.

Отец каждый год приносил елку за пару дней до праздника, говорил, что весь свой аромат деревце раскроет именно в новогоднюю ночь. А те, кто устанавливает елку раньше, лишают себя возможности встречать праздник во всем калейдоскопе его традиционных ароматов: хвоя, мандарины и оливье. И каждый год мама ворчала, что нужно что-то менять, что оливье надоело, мандарины тоже. Но 31 декабря с самого утра резала салат, варила холодец и украшала стол в старых добрых традициях их семейства.

В этом году они с Виктором планировали встречать Новый год в большом семейном кругу. С салатами, мандаринами и холодцом. Еще пару дней назад она упаковывала подарки и планировала поддержать маму в стремлении хоть как-то обновить меню. Сегодняшние утренние звонки домой, не смотря на всю свою радость по случаю воссоединения двух любящих сердец, дались ей тяжело. Но не столько из-за Нового года, сколько из-за бессовестной лжи о сильно больном ребенке, за которым требуется ежедневный уход. Анна Павловна долго причитала и сетовала на современную медицину и несостоятельность чиновников от здравоохранения. А вот Виктор сухо ответил: «Хорошо». Только Ольга знала, что ничего хорошего в его словах не было. Ничегошеньки. Наверняка он просто будет заливать ее отсутствие алкоголем, а их неминуемая встреча превратится в настоящий ад для обоих. Каким бы счастливым не делал ее Макс, Оля была искренне признательна мужу за все, что он для нее делал, и, прежде всего, за безграничное терпение всех ее выкрутасов. Как бы она хотела, чтобы он не понял истинную причину их разрыва, но Виктор слишком умен, даже расчетлив. В ее выдумку с больным ребенком, которого никак нельзя оставить без ее присмотра, он, конечно, не поверил, однако скандалить по телефону не стал. За это ему тоже хотелось сказать «спасибо».

За окном промелькнула старая колокольня, но Макс ее даже не заметил. Он сидел, откинув голову на спинку сидения, и, кажется, даже задремал, не смотря на тряску.

– Приехали, – выдохнула Оля, и Макс сию секунду бодро уставился в окно.

– Я дома… Ты веришь? – он засмеялся. – Я наконец-то дома!

– Куда дальше? – спросил водитель, и Ольга указала на дом. До Настасьиного жилища было рукой подать.

Машина резко свернула в нужном направлении и вскоре остановилась. Уже через секунду Макс оказался на улице и с нетерпением уставился на Олю.

«Как ребенок» – подумала она и улыбнулась своим мыслям.

– Куда идти? – от нетерпения Максим стал переступать с ноги на ногу, чем развеселил Олю еще больше.

– Смотри, – она кивнула в сторону импровизированной детской площадки. Между домов, среди хозпостроек, от которых никак не могли отказаться переселенцы из частных домов, пестрел, запорошенный снегом пятнистый грибок, а рядом возвышалась небольшая горка с аккуратно выдолбленными ступенями. С нее один за одним скатывались два одинаковых мальчишки. И любой прохожий мог заметить, что эти сорванцы гораздо подвижнее и ловчее своих ровесников, снующих неподалеку.

– Вот это скорость! – присвистнул Макс.

– Ты не понял, кто это?

– Да ладно? – Макс принюхался, – Они волколаки?

– Они не просто волколаки, они – твои родственники.

– Это те дети, о которых ты мне говорила?

– Те самые.

Максим вдруг позабыл про все на свете и, сделав пару шагов к площадке, стал всматриваться в ребятишек. Те беззаботно продолжали свой сверхскоростной марафон с горки и обратно.

– Мама!!! – закричал один из них, и бросился прямо навстречу Максу. От неожиданности тот даже не понял, в чем дело. Только услышал.

Услышал, как брякнули какие-то банки, как воздух пронзил пронзительный всхлип. Услышал, и задрожал, как осиновый лист на ветру. Стоял, и не мог пошевелиться.

Позади него, всего в нескольких метрах рыдала пожилая женщина в кроличей шапке и недорогом пальто. Рыдала абсолютно сухими глазами, судорожно глотая воздух. Не слышала криков «Мама» и радостного смеха мальчишек-близнецов. Лишь истерично переводила взгляд то на Ольгу, то на спину стоящего у ее подъезда мужчины.

Мальчишки чуть не сбили женщину с ног, стали собирать рассыпанные по снегу продукты. Кое-что спасти не удалось, и оба принялись усердно причитать. Но Настасья их совсем не слышала, да и на продукты ей было определенно наплевать. Она все еще, как завороженная смотрела на спину в стеганом пуховике.

Оля почувствовала боль в глазах и поняла, что плачет. Плачет от счастья и больше никого не винит. Ей хотелось кричать Максиму «Обернись!», но не хватало воздуха. Его плечи пробила дрожь и она поняла, что он тоже плачет. Плачет, и не решается на следующий шаг.

– Максим, – едва слышно простонала Настасья, и вырвала его из ступора. Рыдая, он бросился к ней и упал на колени, едва не покалечив суетящихся у ее ног малышей. Он прижался к ней и зарыдал, не обращая внимание ни на что вокруг. Удивленные близнецы тоже решили не отставать и залились горючими слезами.

Время остановилась на пару секунд, и Оля увидела всю эту сцену со стороны: трое взрослых и двое малышей рыдают и не могут остановиться. Она поспешила к мальчишкам, утащила их за руки от мамы и повела в дом. Один порывался еще дособирать продукты, но Ольга была настойчивее. Она все-таки завела их в квартиру, которая оказалась открытой, и еще целый час отвечала на все интересующие их вопросы про странного дядю, и почему мама плачет?

Настасья и Максим в дом не торопились, и Ольга по-свойски начала суетиться на хозяйской кухне, чтобы изобразить нечто похожее на праздничный ужин. Само собой, что холодильник женщины, живущей на пособие и редкие заработки, да еще и воспитывающей двоих ребятишек, был полупустым. Несколько открытых банок с какими-то консервациями, большая кастрюля супа да полпалки недорогой колбасы. В морозильнике обнаружился пакет с пельменями. Ими-то Ольга и решила украсить стол в дополнение к «Докторской». Мальчишки же беспрекословно смели по тарелке супа и послушно ушли в комнату, где их ждал большущий конструктор. Его Оля подарила малышам перед самым отъездом, каких-то три дня назад. К своему удовлетворению она отметила, что все запчасти на месте, аккуратно разложены по своим коробочкам. «Вещица дорогая, – подумала Оля, – видать Настасья позаботилась о ее сохранности на славу. Провела толковую беседу».

Когда стол был накрыт, а дети накормлены, Оля позволила себе выглянуть в окно. Подсматривать не хотелось, но любопытство уже съедала – чего ж они так долго? Но ни Настасьи, ни Максима, ни машины во дворе не оказалось.

– Дурацкая привычка исчезать без предупреждения! – выругалась Ольга и ушла к мальчишкам собирать конструктор.

Веселые и шумные мать с сыном завалились в квартиру, когда на улице уже стемнело. Макс с порога закричал «Оленька!» и не раздеваясь прошел на кухню. В Настасьиной малюсенькой квартирке кухня начиналась практически с порога, и она же плавно переходила в небольшую комнату, которую занимали две кровати, диван и небольшой шкаф. А на полу развернулось миниатюрное конструкторское бюро под руководством юных техников.

– Оленька! – повторил Макс и, поставив на пол кухни большие пакеты, двинулся в комнату. – Прости, что долго. Здесь не магазины, а ужас какой-то! А это у нас кто?

Мальчишки, конечно, от Оли уже знали, что странный дяденька их старший брат, но прыгать к нему в объятия не спешили.

В дверях появилась расскрасневшаяся Настасья:

– Ну что заскромничали? Знакомьтесь уже.

– Саня, – протянул руку для знакомства белобрысый мальчуган.

– Сеня, – второй поспешил за братом, тоже встал.

– А я Макс, – с этими словами новоиспеченный братец сделал шаг вперед, схватил обоих мальчишек в охапку и засмеялся, – Семья!

Само собой, сорванцы не выдержали и захохотали, вырываясь на свободу. А потом наперебой принялись показывать старшему брату совой новенький конструктор и другие ценности. Максим же, поспешил опорожнить один из принесенных пакетов и вызвать тем самым невероятную бурю эмоций. Вертолеты, танки, раскраски – детскому счастью не было предела, и Максим, как ребенок, искренне радовался каждому восторженному крику новообретенных родственников.

Ольга с Настасьей тем временем, оставив уже троих малышей, переместились в кухню.

– Пельмени? – улыбнулась женщина, – какой же это Новый год?

– Ну, – Оля запнулась и даже немного обиделась, – что было.

– Разбирай пакеты, – Настасья подошла к Ольге, крепко обняла и шепнула, – Осталось найти Алекса.

Олю как ножом в сердце стукнули. Найти! Чего ж его искать? Все равно не спасти!

Настасья тем временем, напевая незатейливую мелодию, выставляла на стол баночки с икрой, дорогой сервелат, свежее мясо, копченую рыбу и, конечно, все ингредиенты для «Оливье». На плите уже пыхтели кастрюльки с картошкой и морковкой для салата, духовка готовилась принять мясную запеканку. А Оля все еще думала об Алексе. Забила доверху холодильник, убрала пельмени и «Докторскую», начала резать дорогие деликатесы.

– Оленька! – Макс заставил ее вздрогнуть, неожиданно подойдя сзади и крепко обняв за плечи, – Оленька! Это лучший день в моей жизни! Прямо Новогодняя сказка какая-то! – он чмокнул ее в макушку и в следующее мгновение уже обнимал Настасью, – Мамочка! Я так счастлив!

– Займись-ка мясом, сынок, – засмеялась Настасья, указывая на кухонные ножи.

– Будет сделано! – Максим, все также веселясь, взялся за разделку мяса.

Хватило его на пару минут.

– Шампанское! – он соскочил и направился к холодильнику.

– Рано еще, – немного строго сказала Настасья.

– В самый раз, мама! Я домой вернулся!

И шампанское полилось рекой под звуки кухонных ножей, постукивающих по деревянным доскам, под бурление кипящей воды и веселый смех ребятишек, устроивших маленькую войнушку новыми игрушками. Оля с каждой минутой этого праздничного переполоха становилась все веселей и пьяней, Настасья, не смотря на все отвлекающие факторы, таки собрала красивейший праздничный стол, а Макс, продолжая веселиться, присматривал за собственным мясным блюдом. Небольшая квартирка превратилась в маленький филиал рая на земле. В деревянном общежитии с картонными стенами и холодными полами, в центре небольшого рабочего поселка, у подножия Уральских гор, далеко от цивилизации и больших городов. Для счастья, ведь, так мало нужно – чтобы любимые и дорогие сердцу люди были рядом. Ели и пили за одним столом, говорили обо всем на свете, смеялись и искренне радовались вместе с тобой. И неважно, сколько лет и сколько бед за спиной у каждого, именно в этот день, в эту ночь они вместе. Они рядом. Они счастливы.

Ольга наспех забрала волосы в подобие вечерней прически и переоделась в единственное платье, которое у нее было с собой. Немного взгрустнула, наткнувшись на упакованные для родителей подарки, но поймала себя на мысли, что здесь не хуже. А «Оливье» получился даже вкуснее, чем у мамы. Настасья одела мальчиков в костюмы зайчиков, сама достала с верхней полки усыпанный блестками кружевной палантин. Макс переоделся в неизвестно откуда взятую (чемодана-то у него не было) белую рубашку.

В одиннадцать вечера всем семейством уселись за стол, и Максим, закатав рукава, торжественно преподнес слегка пригоревшее мясо. Подцепил вилкой кусок, снял пробу и засмеялся:

– Есть можно, но я бы подсолил.

Настасья попробовала мясной шедевр следом за сыном и закатилась смехом:

– Лучше б ты его в принципе посолил!

Максим пожал плечами:

– Извините, забыл…

И все смеялись и нахваливали несоленую запеканку. То и дело звенели бокалы, непрерывно звучал детский смех. За пару минут до боя курантов, мальчишки запросили бумагу и карандаши. Оказывается, они уже в курсе новогодних желаний. Главное успеть написать его на бумажке, сжечь, бросить в бокал и выпить пока часы двенадцать бьют.

– Я тоже хочу! – спохватилась Оля, – Хочу загадать желание.

Максим с грохотом открыл бутылку, Настасья ахала и смеялась, малыши тщательно выводили буквы, а Оля лишь черкнула пару строк, поднесла листочек к свечке и, мысленно убеждая себя, что ее желание непременно сбудется, парой глотков осушила весь бокал.

– Что ж там за желание? – усмехнулся Максим, глядя на Ольгины старания.

– Не скажу, – улыбнулась она, – а то не сбудется.

За окном прогремели первые фейерверки, и все пятеро побежали во двор. Само собой Максим и об этом позаботился. И у них тоже был большой фейерверк. С довольными криками бегали вокруг шутихи Саня и Сеня, обняв маму, смотрел в разноцветное небо вернувшийся домой сын, а чуть поодаль стояла счастливая девушка в неброском зимнем пальто. А в животе у нее переваривалась обгоревшая бумажка с двумя словами «Найти Алекса!». И она искренне верила, что новогоднее волшебство случится, и ее заветное желание обязательно сбудется.