— Вы имеете в виду… — Я уставился на ноги Лейлы. Такие шрамы не получатся без боли и страданий — кому, как не мне, это знать. — Какой ужас!

Лейла упала на пол.

Доктор Эмерсон побледнела и трясущимися руками стянула с нее джинсы:

— Отнеси ее на кровать.

Я поднял Лейлу на руки, пытаясь не думать о том, что впервые нахожусь так близко к девочке в одном белье… если ее вообще можно считать девочкой.

— Она вылечится?

— Не уверена.

Я вытаращил глаза:

— То есть как? Она просто ослабла. Сейчас отвезем ее в больницу, ей дадут лекарства…

— Ты что, не понимаешь? — Доктор Эмерсон заботливо укрыла Лейлу одеялом. — Больница не поможет. Она черпала силы от себе подобных. Таков следующий этап: после укоренения испытуемых вырвать их из теплицы и проверить, достаточен ли симбиоз, чтобы поддерживать существование без постоянной подачи света и тепла. Что толку от эксперимента, если объекты всю жизнь просидят в теплице? Результаты должны иметь практическое значение.

Я сел на край кровати:

— Теплица, говорите?

Доктор Эмерсон опустила ладонь на мою руку:

— Без других ребят она теряет силы. Одной ей не справиться.

Со своего места я ощущал тепло Лейлы.

— Но чем-то же мы можем ей помочь?

Ресницы Лейлы дрогнули. Интересно, видела ли она сны? Если да, то о чем? О жизни в теплице? А может, о свободе? Или обо мне?

— Только если вернем ее в «Тро-Дин», — мягко отозвалась доктор Эмерсон.

— Тогда выбора нет. Едем, — решительно сказал я.

Она хлопнула ладонью по тумбочке:

— Ни в коем случае! Я этого не допущу.

— А вас никто не спрашивает.

Она рассмеялась:

— Ты серьезно? Кто ты такой, чтобы решать?

— Я забрал ее оттуда. Я забочусь о ней сейчас и буду заботиться впредь. — Я коснулся руки Лейлы, потом осторожно потряс ее за плечо: — Эй, просыпайся.

— Она испытала потрясение. — Когда доктор Эмерсон взяла меня за руку, в ее жесте не чувствовалось злобы. — Пусть отдохнет.

— Лучше быть живой, чем мертвой!

— Не всегда. — Она посмотрела на мой шрам.

— Вы издеваетесь? По-вашему, мне надо было умереть, только чтобы не оставаться таким на всю жизнь?

— Нет, ни о чем подобном я не думала. Но поверь мне: ее существование мы с тобой вряд ли назвали бы жизнью.

— И все-таки… — Я погладил волосы девочки. Она была удивительно красивой и умиротворенной! — Расскажете, как доставить ее туда?

Плечи женщины поникли.

— Перед тобой распахнут все двери. Могу представить себе, с каким размахом они ведут поиски.

В задумчивости я почесал подбородок, и тут до меня дошло — мама тоже, наверное, беспокоится. Но если так, почему бы ей не позвонить? Достав из кармана телефон, я обнаружил, что он отключен. Пропущено было одиннадцать вызовов — все от мамы. Я закрылся в ванной и набрал номер. Она тотчас ответила:

— Мейсон?

— Да.

Мама говорила быстро и тихо.

— Ты где? С тобой все в порядке?

— Мы в Портленде.

— С Джеком? Почему вы уехали из коттеджа?

Я скривился. Она понятия не имела о том, что произошло за последние неполные сутки. Хотя могла и догадаться, ведь мы исчезли одновременно с одной из ее подопечных.

— У нас тут… кое-какие дела.

— Ох!..

— Мам? Как ты?

— Я не пью, если ты об этом.

— Нет, не об этом. Ты устала?

— Я не спала всю ночь. На работе неприятности.

— Мам… Мне нужно кое-что тебе рассказать. — И я выложил ей всю историю до событий в книжном магазине. Дальше рассказывать я не мог. — Ты думала… на нас с Джеком?

— Сомневалась, — ответила она. — Остальных забрали, когда обнаружилось, что девочка пропала.

— Назад в «Тро-Дин»?

— Да, — ответила она, глубоко вздохнув.

— Я знаю, кто они, эти дети.

Мама снова вздохнула.

— Мам, что происходит?

— Приезжай домой. Я все тебе расскажу.

Неужели?

— Ты получаешь деньги от «Тро-Дин»?

— Да, — тихо произнесла она.

— Потому что родился я…

— Все, что получала, я откладывала для тебя… Мейсон, мы справимся.

— А девочка? Похоже, она погибает. Что делать?

Мама ответила не сразу:

— Вряд ли ты в силах ей помочь.

— Возможно, в «Тро-Дин»…

— Только не туда! — яростно прошептала она.

— А куда, мама? Где еще могут ее спасти?

— Нигде.

— Кроме «Тро-Дин»?

— Туда не ходи!

— Ты меня не остановишь!

Я захлопнул телефон и вышел из ванной.

— Сколько ей осталось? — спросил я доктора Эмерсон.

Она приложила ладонь к щеке Лейлы:

— Столько же, сколько любому человеку без пищи и воды. Возможно, и меньше: ее жизнь, скорее всего, зависела от симбиоза, а не напрямую от солнечного света.

— Солнце поможет?

Доктор Эмерсон кивнула и посмотрела в окно — небо до сих пор было обложено тучами.

— Только где его взять?

— Давайте отвезем ее в солярий.

— Нет. Освещение в «Тро-Дин» точно воспроизводило солнечный свет. В соляриях некоторые части спектра отсутствуют. Туда ехать бессмысленно — все равно что пить молоко, лишенное кальция и витамина D. Да и в любом случае солнце — лишь временное средство. Пока она не станет взрослой, ей нужен симбиоз.

Наконец-то мелькнул луч надежды.

— А что будет, когда она станет взрослой?

Доктор Эмерсон почесала затылок:

— Опять-таки я лишь отталкиваюсь от теории… По мнению ученых, как только дети перестанут расти, к ним вернется способность к самостоятельному фотосинтезу. Возможно, они смогут жить отдельно от других. Повторяю, это только гипотеза, не проверенная на практике.

— Почему компания не проводила эксперимент в естественных условиях?

— Нужны полный контроль, точно выверенное количество солнечного света. Нужно включать и выключать свет в зависимости от потребностей детей. А пасмурные дни случаются даже на Гавайях. Притом для «Тро-Дин», как и для любой компании, важна прибыль. Здесь есть налоговые льготы — на Гавайях и в Калифорнии таких не получишь.

— Так сколько времени у нас в запасе?

— Около суток. Обеспечить ей комфорт — вот и все, что в наших силах.

К черту!.. Я схватил с дивана джинсы Лейлы и откинул одеяло.

Доктор Эмерсон нахмурила брови:

— Ты что делаешь?

— Одеваю ее.

— Зачем?

— Собираюсь ей помочь.

Я взял Лейлу за лодыжку и стал натягивать джинсы.

— Не смей!

Доктор Эмерсон вцепилась мне в руку, но я оттолкнул ее:

— Прикажете сидеть и смотреть, как она умирает?

Женщина не оставляла попыток ухватиться за мою руку, однако я вновь с силой отпихнул ее, и она приземлилась на пятую точку.

— Простите. Но меня не остановить.

Она даже не попыталась встать на ноги:

— Ты понимаешь, что делаешь?

Молча взяв Лейлу на руки, я обернулся. Доктор Эмерсон больше не старалась задержать меня. Ключи от «приуса» лежали на столике возле двери.

— Можно воспользоваться вашей машиной?..

Не оглядываясь, я вышел из номера и спустился по лестнице. Мне повезло: до машины мы добрались, не встретив по пути ни души.

Лейла свернулась калачиком на заднем сиденье. Изо всех сил стараясь не причинить ей боль неосторожным движением, я мысленно умолял ее немного потерпеть. Мы знакомы меньше суток. О чем только я думал?

Затем я набрал номер Джека. Ответа не было, но на текстовое послание он тут же откликнулся. Оказывается, его везли домой из больницы с загипсованной ногой и вывихнутым плечом, на которое надели нормальную повязку. Мать запретила ему отвечать на звонки. К счастью, Джек — искусный наборщик текстов.

Я сообщил ему последние новости и сказал, что еду в «Тро-Дин» с девчонкой.

Он ответил:

Геройствуем?

Ага.

Плохо кончишь.

Ага.

Но тебе плевать.

Да.

Надеюсь, она стоит этого.

Пальцы ненадолго зависли над клавиатурой. И я набрал:

Я тоже.

Будь осторожен. Всех не спасешь. Впрочем, ее — может быть, тоже.

Попытаюсь. Я должен!!!!!

Я закрыл телефон и сунул его в карман. Может, ни мне, ни кому-либо другому не удастся ее спасти. Только заранее я не сдамся.

Я завел двигатель и уже разворачивался, как вдруг перед машиной возникла доктор Эмерсон, перегородив мне путь. Убедившись, что я стою без движения, она подошла с водительской стороны, открыла дверь и заявила:

— Поведу я.

На моем лице явно читалось недоверие.

Положив руку мне на плечо, она сказала:

— Да, мне это не по душе. Но смотреть, как она умирает, я тоже не могу.

Я перебрался назад, вытянул ноги между сиденьями и положил голову Лейлы себе на колени. Мы отправились в Мелби-Фоллз.

По дороге я не мог не думать о маме, о ее связи с Лейлой. Мама так много знала — и ничего мне не рассказывала. Знала о Лейле, об остальных ребятах, о том, что они из себя представляют. Может, именно из-за этого она никак не могла успокоиться и жить нормально? Почему она напивалась до беспамятства при каждом удобном случае? Была ли она одним из ученых, работавших над проектом? И не потому ли ушла оттуда, что у нее должен быть появиться я? Может, она не хотела отдавать меня в этот проект?

Всю жизнь я считал, что пила мама из-за меня. Из-за моего шрама. Из-за того, что не смогла уберечь меня от собаки в тот злосчастный день.

Лейла открыла глаза:

— Что происходит?

Не в силах признаться, что мы возвращаемся в «Тро-Дин», я сказал:

— Едем искать помощь.

Уголки ее рта поползли вверх, теплой ладонью она прикоснулась к моему лицу, и у меня по рукам пробежали мурашки.

— Спасибо, — вполголоса произнесла Лейла.

Затем ее глаза закрылись, а ладонь еще несколько мгновений оставалась прижатой к моей щеке.

Повернувшись на бок, Лейла откинула назад руку, и я увидел татуировку. Я взял ее руку и поднял вверх:

— Вам что-нибудь известно об этой татуировке?

Доктор Эмерсон бросила взгляд в зеркало заднего вида:

— Просто метка. Голубянка Карнера — знаешь о таких бабочках?

— Да. — Я не добавил, что впервые услышал о них лишь пару часов назад.

— В курсе, что они всецело зависят от одного растения — люпина многолетнего?

— И утрачивают свой ареал.

— Именно, — подтвердила доктор. — Татуировка — своего рода метафора. Мы зависим от пищи. Земля для нас как люпин для этих бабочек. Скоро наша среда обитания исчезнет, и пища вместе с ней, так же как исчезает люпин, в котором нуждаются голубянки Карнера.

— То есть татуировки служат напоминанием?

Она кивнула:

— Над этим мы и работали в проекте по созданию автотрофов: пытались найти способ жить без «люпина» — до того, как он полностью исчезнет.

— Вам всем сделали такие татуировки?

— Нет, только… автотрофам.

Тогда почему у отца татуировка в виде голубой бабочки? Совпадение? А может, у него была не голубянка Карнера? Я вспомнил, как впервые увидел татуировку Лейлы, когда разбудил ее в «Гавани».

— Э-э…

— Что? — Доктор Эмерсон вопросительно вскинула брови.

— Когда Лейла впервые заговорила со мной в «Тихой гавани», она была напугана, уверяла, что ее ищут.

— И была права.

— Вы не поняли. Она сказала: «Садовник найдет меня».

Губы доктора Эмерсон передернулись.

— Что? — нетерпеливо спросил я.

— Садовник — руководитель проекта по созданию автотрофов.

Итак, Лейла не в книжках о нем вычитала. Садовник существовал на самом деле.

Мне захотелось узнать больше.

— Она была очень испугана. Ей стоит бояться Садовника?

Доктор Эмерсон холодно посмотрела в зеркало:

— Бояться Садовника стоит нам всем.