Стюардесса объявляет: «На борту нашего самолета находится Господь Бог, пассажиры могут загадать любые желания». Появляется Бог. Встает один пассажир и говорит: «Я коммунист, и хочу, чтобы были уничтожены все капиталисты». Другой пассажир: «Я капиталист, и хочу, чтобы были уничтожены все коммунисты». Тогда поднимается старый еврей: «После того как Вы выполните желания обоих этих господ, пошлите мне, пожалуйста, чашечку кофе!»

Прежде чем перейти к анализу той группы анекдотов, которая вынесена в заглавие сообщения и к которой относится анекдот, помещенный нами в эпиграф, необходимо сделать несколько предварительных замечаний.

Мы будем рассматривать так называемый «советский анекдот» (СА), термин не слишком удачный, но применяемый к той специфической разновидности анекдота как жанра, которая утвердилась в советскую эпоху. Этот жанр хотя и обладает рядом признаков, сходных с иными видами анекдота, резко отличается от них по двум существенным признакам:

– он предназначен только для устного исполнения;

– он говорит о событиях абсолютно недостоверных.

Та смысловая группа СА, о которой пойдет речь далее, достаточно ярко иллюстрирует именно эти признаки СА.

Разного рода забавные истории о священнослужителях есть в культуре каждого народа. В них, как правило, присутствуют следующие основные мотивы: осуждение пороков священников или прославление священника как мудреца, который произносит удачный ответ и находит выход из трудной ситуации. (Оговоримся, что в поле нашего рассмотрения не попадают истории и анекдоты, складывающиеся в духовной среде, речь идет о тех сюжетах, где священник – персонаж, взгляд на которого идет «со стороны», то есть от мирян.)

В СА темы порицания священников нет вообще. Что же касается удачного ответа, то тут возникают интересные трансформации. Священники-персонажи СА – это, чаще всего, поп и раввин. Многие из анекдотов при этом относятся к так называемым «еврейским анекдотам», в которых необычайно важна специфическая «еврейская» интонация, особенно в ударной фразе.

1. Заспорили как-то поп и раввин, чья религия лучше. Раввин: – Ну, чего может у вас добиться священник? – Он может стать епископом.

– А дальше?

– Он может стать архиепископом.

– А дальше?

– Он может стать патриархом.

– А дальше?

– Ну не может же он стать Господом Богом!

– А вот одному еврейскому мальчику это удалось!

Структурная схема этого анекдота – диалог с неожиданным ответом. Ударная позиция – слова раввина – предполагает, что он оказывается победителем в споре, но по сути его победа – это и признание справедливости слов соперника, так как он признает богочеловеческую сущность Христа и христианство. Очень важной видится здесь также тема «одомашнивания» Христа-Господа Бога, о чем пойдет речь ниже. Сейчас же отметим стремление к примирению спорящих сторон, которая есть в этом анекдоте.

2. Приходит к раввину еврей и говорит: – Ребе, что мне делать, мой сын крестился.

– Это очень важный вопрос, я должен поговорить с Господом, приходи завтра.

Назавтра еврей снова приходит к раввину: – Ну что, ребе, поговорил с Господом? – Да.

– И что он ответил?

– Что у него та же проблема.

Здесь остроумный ответ принадлежит раввину (священнику) и Господу в равной мере. Ни тот ни другой, на первый взгляд, не оказываются сильнее и мудрее вопрошающего, однако в их ответе скрыта возможность примирения таких непримиримых понятий, как иудаизм и христианство. Заметим, что возможность примирения здесь достигается опять же за счет «одомашнивания» Бога, у которого свои проблемы с сыном, подобные проблемам простого еврея. Однако, как и в анекдоте 1, эти проблемы несут в себе признание христианства, то есть катастрофа (сын иудея крестился) оказывается не такой уж катастрофической, а мир – более гармоничным, чем казался вначале. Несомненно, что эти два анекдота и подобные им можно рассматривать как сопоставимые с сюжетом «ответ раввина», где мудрый ответ раввина, на первый взгляд, демонстрирующий его слабость, служит примирению спорящих, а не выявлению победителя («и ты права»; брачная ночь и колхоз и т. п.).

3. Поп и раввин купили вскладчину машину и решили, что она будет вне религии. Ночью поп не выдержал, взял святой воды и пошел освятить машину. Глядит, а у нее уже выхлопная труба обрезана наполовину.

В этом анекдоте нет диалога, но есть сюжет состязания. Победитель в этом состязании также неочевиден, как и в предыдущих диалогах. Структурно победитель – раввин. Именно он первым успел приобщить машину к иудаизму – совершил над ней обряд обрезания. Однако ловкость раввина нейтрализуется комизмом совершенного действия, очевидного по сравнению с действиями попа: если освящение святой водой неживого предмета вполне возможно, то обрезание автомобиля нелепо. Тем самым здесь опять же нет победителя. Сюжеты о священниках и Господе Боге часто пересекаются. И Господь Бог, и священник оказываются, на первый взгляд, слабыми, но в их кажущейся слабости – залог примирения сторон и, соответственно, построения некоторой гармоничной модели мира. При этом Бог воспринимается как человек, как еврей, как Христос или как отец Христа, – иудейская доминанта анекдота впускает в себя христианскую. Бог – старый еврей, у которого проблемы с сыном, но этим утверждается, что Христос сын Божий.

Рассмотрим анекдот, представляющий сходную группу, где фигурирует дева Мария.

4. Мария Магдалина, Христос, толпа народу. Христос: «Кто без греха, пусть бросит в нее камень».

Поднимается рука, летит камень. Магдалина падает.

«Мама, сколько раз Вам говорить: не мешайте работать».

Здесь аналогично анекдотам 1 и 2 происходит «одомашнивание» божественных персонажей, представленных как обычный сын и обычная мама (еврейская), но при этом опять же как непреложный факт принимается догмат непорочного зачатия, чуждый иудаизму. Еврейская модель присуща большинству анекдотов о священниках и Господе Боге. Не случайно в анекдоте, вынесенном в эпиграф, ударную фразу произносит именно еврей. Любопытно отметить, что порой одни и те же анекдоты интерпретируются и как «еврейские», и как «христианские».

5. Наводнение. Хаим стоит на крыше дома и читает молитвы. К нему подплывает сосед с лодкой.

– Садись, Хаим.

– Нет, я буду молиться и верю, что Господь спасет меня.

Еще два соседа подплывают, и каждому Хаим отвечает то же самое. Он утонул, является к Господу и говорит:

– Боже, что же ты меня не спас?

– Но я же посылал тебе три лодки!

Почти дословно этот анекдот был приведен в американском фильме-сериале «Тайны отца Даулинга», где его с блеском рассказывал католический священник, а в несколько измененном виде в американском фильме-сериале «Западное крыло». Было бы соблазнительно предположить здесь некий след русской еврейской диаспоры и ее ментальности, однако воздержимся от этого. Заметим, что здесь «слабость» Господа проявляется несколько в ином ключе: она вызывает к жизни активность человека и может быть соотнесена как с христианскими спорами о «свободе воли», так и с талмудическими вопросами.

«Еврейских» анекдотов подобного рода не так мало: «Рабинович, дай мне шанс, купи лотерейный билет» и т. п.

Рассмотрим теперь анекдоты о Господе Боге, где нет еврейской тематики и идеи возможного примирения, но тем не менее присутствует тема «слабости» Господа.

6. Никсон, Помпиду и Брежнев спрашивают Господа Бога: – Когда моя страна будет жить хорошо?

– Через 10 лет, – отвечает Господь Никсону. Никсон вздохнул.

– Через 100 лет, – отвечает Господь Помпиду. Помпиду заплакал.

– А моя? – спрашивает Брежнев. Господь заплакал.

Этот анекдот относится к распространенной схеме анекдотов об иностранце и русском, где ударная позиция принадлежит русскому. Одновременно здесь и «неожиданный ответ» Господа, но этот неожиданный ответ не делает его победителем, наоборот, как и в анекдоте 5, здесь, в определенной степени, проступает проблема «свободы воли», а также характерное для подобных анекдотов грустное утверждение, что Россия никак не вписывается в мировой гармоничный порядок.

7. Умер Брежнев и предстал перед Господом Богом.

Господь:

– Откуда у тебя столько орденов?

– Георгадзе дал.

– А подать сюда Георгадзе!

Ударная фраза – оригинальный ответ Господа – представляет его здесь как справедливого и всемогущего судью. Однако то, что фраза сама по себе совпадает с хрестоматийно известной гоголевской «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» снижает пафос и все-таки придает анекдоту горестный оттенок.

8. Американский бизнесмен в Израиле. Он видит телефон: – Могу я позвонить своему президенту?

– Конечно.

– Во сколько это мне обойдется?

– В 50 шекелей.

– А позвонить Горбачеву?

– Это обойдется в 60 шекелей.

– А позвонить Маргарет Тэтчер?

– В 80 шекелей.

– Ну а Господу Богу?

– Это обойдется в 10 шекелей.

– Почему так мало?

– Местная линия.

Этот анекдот зафиксирован в Израиле. Здесь мы видим несомненный след традиции «одомашнивания господа» СА в несколько измененном варианте: реальный Израиль – жилище Господа Бога. Заметим, что здесь, в отличие от СА, развитие анекдота прямолинейно и ударная фраза действительно формирует позицию победителя: Израиль (Иерусалим) ближе всего к Богу, интонация и неоднозначность традиционных «еврейских анекдотов» пропадает.

Занятное прямое прочтение подобного анекдота (а возможно, следование традиции) произвел недавно папа Иоанн Павел. В СМИ рассказывали, что, когда в самолете стюардесса предложила ему непостную еду (или сигареты), он сказал: «Нельзя, начальство близко» и показал пальцем в небо. Впрочем, последний пример уже относится к области анекдота в его традиционном понимании – не вполне достоверная история с реальным человеком, которая, как уверяет рассказчик, произошла на самом деле.

Подведем итог.

СА, как всякий фольклорный жанр, формирует некую модель мира, характерную для тех, кто участвует в процессе рассказывания и распространения анекдота. СА часто являлся своего рода «лакмусовой бумажкой», призванной отделить тех, кто является в данной компании «своим», от тех, кто таковым не является. Если мы попытаемся сформулировать те ценностные категории, которые выявляются в нашей семантической группе, они могут быть представлены примерно так: существование Бога не отвергается, но и жесткое следование канонам той или иной религии высмеивается. Священник такой же человек, как и прочие, да и сам Господь Бог имеет человеческие проблемы. Вместе с тем на Господа Бога и его служителей, вне различения конфессий, все-таки накладываются некоторые ожидания возможности примирения противоборствующих сторон, устранения крайностей, создания гармоничного мира при условии активного участия человека в этом процессе. На наш взгляд, такое отношение к вере и религии было крайне характерно для большой части отечественной интеллигенции советского периода, в среде которой в основном и рассказывали эти анекдоты.