Пролог.

 

I

Эленаар отложил недописанный свиток и подошел к окну. Отсюда, с возвышавшейся над городом башни, открывался прекрасный вид на город. В который раз маг подивился людской бестолковости и суетливости. Бегают, спешат, занимаются какими-то делами, которые вдобавок отчего-то считают важными...

Маг вздохнул и потер виски. Уж его-то проблемы мелкими не назвал бы никто. Мыши сгрызли часть тома великого Абурела, напрочь игнорируя защитные заклинания. Эленаару иногда даже казалось, что какая-то сволочь специально вывела породу этих мелких тварей, чтобы досадить ему. Борьба с мышами отнимала у мага немало времени и сил. Хитрые бестии ловко избегали наколдованных им тварей, обходили все магические ловушки, в том числе и хваленые мышеловки. Несколько смущало их, впрочем, присутствие кота Вааськи, которого держал повар. Когда Эленаар запускал Вааську к себе кабинет, мыши на какое-то время оставляли свои проказы. Впрочем, кот тоже оказался не подарок — наглый, любопытный, он то и дело лез под руку во время магических опытов, после чего, получив по загривку, обиженно мочился на разную магическую утварь. Однажды тварь сожрала приготовленную для заклинания лапку птицы гарча, ингредиент крайне редкий и дорогой. Эленаар до сих пор гордился своим самообладанием — он не испепелил скотину на месте и даже не превратил ее во что-нибудь более спокойное, вроде камня. Нет, он просто взял кота за шкирку и вышвырнул за дверь. Обиженный Вааська вернулся на кухню, а мыши тут же принялись хулиганить снова.

Маг даже застонал от своей беспомощности. Он, Эленаар, магистр магии Всех Стихий, не бакалавр какой-нибудь, а настоящий, признанный мастер — не мог справиться с какими-то жалкими мышами. А между прочим, магистров во всем Квармоле лишь четверо. А в столице — так и вообще кроме него никого. Даже придворный маг — не более, чем бакалавр, правда, способный и сильный — но всего лишь бакалавр.

И как, интересно, можно извести мышей стихийной магией? Землетрясение вызвать? Мыши-то, конечно, уйдут, вот только Его Величество может быть недоволен, что столица его с королевским дворцом вместе в руины превратятся. Да и в башне вся посуда побьется — тоже не липовый мед.

Огнем их, что ли пугнуть? Маг поежился. Неделю назад, обнаружив на рабочем столе любопытного грызуна, запустил в него файерболом. Стол, понятно, пришлось менять, двенадцатилучевую звезду еще предстоит чертить заново, рабочий дневник прожжен в двух местах... Интересно, мышь-то хоть сдохла?

Иллюзорного кота хитрые твари игнорировали напрочь. Хотя вроде ничуть не хуже настоящего, мявкает громко, хвост трубой, усища — как у маршала кавалерии Бора. Только что под руку не суется, да в ценные магические экспонаты, тапки то есть, не писает. Опять же вони от него меньше.

Самому, что ли в кота превратиться? Уж он-то им показал бы, не то, что тупой Вааська. Всех бы извел под корень, все хвостатое племя. А потом сколько ни есть магов — и бакалавры, и подмастерья, и даже ученики безмозглые — хохотом изойдут. Как же, магистр Эленаар, великий маг, самолично мышей гоняет. Да еще присочинят, дескать, и рыбу на кухне ворует, и за кошками по крышам шляется. И войдет он в историю под именем Эленаара Безмозглого.

Ладно, оставим. Будет время, сообразим что-нибудь. Книги полистаем, небось, кто-либо из древних с проблемой сталкивался. В крайнем случае, отраву какую-нибудь можно подсунуть, может, передохнут.

За окном несся по улице конный отряд. Рыцари, чтоб им пусто. Рыцарей Эленаар не любил. Шумные, потные, потрясающие двуручными мечами, битком набитые спесью и высокопарными словами. Нет, не за что их любить. И развелось их больно много, сто двадцать лет войны не было, а им ведь подвигов подавай да славы. Всех чудовищ в стране извели, да их и было не ахти. Квармол, Благословенная страна — ну, откуда здесь чудовища? Пришлые, разве только. Да будто их на такую толпу хватит. Хорошо, пока между собой дерутся — турниры, дуэли там, а то и просто по пьяни. Но и это уже прискучило. А за кого примутся, когда совсем надоест? Правильно, за магов. Дескать, колдуна убить — подвиг. А поскольку за тридевять земель ехать им лениво, то понятно, с кого начнут. Ох, хлопотно это, да и король будет недоволен. Поговорить бы с Его Величеством, чтоб отправил всю эту шваль на ахарских варваров. А то пока эти меднолобые доспехами гремят, да пиво хлещут, горцы набег за набегом устраивают. Тоже славы ищут, да и золотишком не прочь разжиться. Вот пусть с ними и дерутся, а ему, Эленаару, с мышами бы разобраться.

А тут еще новая проблема. Ходят слухи, что в степях Ледании объявился новый колдовской Орден. Сплошь из одних баб женского пола. Называется он... Вроде как Ассисяй. Или — Ась Сисяй как-то. Ведьмы те, конечно, куда слабее уважаемых магов, вроде него, Эленаара, но уж если соберутся втринадцатиром — враз лишат любого чародея-мужчину его магической Силы. А скажешь чего — еще и не того лишат. Это у них Усмирением зовется.

Маг плеснул себе в бокал немного вина. Хорошее вино, эльфийское. Дорогое, правда. Эльфы, поди, не часто в Квармоле бывают. А здешние купцы к ним и носа не кажут. Да и то сказать — для них, купцов, что пак, что лепрекон — те же эльфы. Так и зовут — Малые эльфы. Слово «фейри» не знают, и знать не хотят. Иные дурни даже кобольдов с гномами эльфами кличут. Тумбочка этакая с секирой и бородой до пояса — и все равно эльф. Это про гнома-то! Услышь хоть один — мигом бы показал, из какого места у них секиры растут.

В общем, любое нечеловеческое существо — для них эльф, кроме разве, драконов. Вот про драконов они слышали. Видеть, понятно, не видели — иначе дурней бы враз поубавилось, но слышали. И гоблины... Ну, их тоже ни с кем не спутаешь. Хотя, если до зеленых человечков допьешься — запросто.

Гоблины, кстати, и мышей жрут. Только такое соседство еще хуже. Потому что они и спящими магами не брезгуют. Бодрствующими — может быть, потому что, хотя магия на зеленокожих не очень действует, но боятся они ее до поросячьего визга. А вот спящего употребить — милое дело. И совесть не проснется — откуда она в гоблине-то?

Эленаар отошел от окна и вернулся к свитку. Не часто маги новые заклинания составляют. Как бы его назвать? «Отталкивающее заклинание Эленаара?» Или лучше — «Малое отталкивающее?» Заклинание-то первого уровня, для учеников. Камень там мелкий отклонить, летящий в спину, или — маг хмыкнул — туфлю, в гневе Учителем в тебя брошенную. Стрелу не потянет — это уже второй уровень, а с ним возится недосуг сейчас, поважнее проблемы имеются. Так... Материальная составляющая готова... Магическая... Ну, первого уровня чары оно отклонит. Простенькие — вроде «Искр» и «Магической стрелки». Так уж странно устроена магия — тот же «Щит Зарана» отклонит файербол, а вот «Стрелку» пропустит. Казус — от таких вот простеньких заклинаний сложные не защищают. Беды-то в этом никакой нет, первый уровень не повредит ни жизни, ни здоровью, а все-таки неприятно.

Так, похоже, готово. Проверим на ошибки — вроде, в порядке. Теперь позвать учеников — пусть работают. Для чего-то ведь эти тупицы нужны?

— Алессио, Сугудай! Где вы, лоботрясы? Бегом ко мне!

Да, ученики — наказанье для мага. Впрочем, Алессио неплох. Умный парнишка, старательный, да и Силой Творец не обидел. Уж бакалавром наверняка станет, а может, и мастером. С воображением у него туго, да это беда небольшая.

Зато Сугудай! Он да мыши сведут его однажды с ума. Рассеян, неряшлив — а магия такого не терпит. Слова в заклятьях путает, а то и просто забывает. Силой — тому же Алессио изрядно уступает. Правда, умен и хитер — этого у него не отнять. Но работать не любит, а магия ведь — труд тяжелый. Вынь ему да положь все готовое. Чтоб сразу Мастером стать, а то и Гроссмейстером. Хорек ленивый! Никогда ему выше подмастерья не подняться. Взял бы и выгнал из учеников, да трудов своих жаль.

— Мы здесь, учитель!

Явились, голубчики. Запыхались, верно, бежали. У Сугудая башмак в зеленой жиже — наверное, опять с чарами напортачил. И жует что-то, паршивец. Сколько ему, идиоту, повторять — не жри, когда колдуешь! С набитым ртом разве внятно заклинание произнесешь? К девкам, небось, не прожевав, целоваться не лезет. Да, послал Творец ученичка...

— Учитель, я придумал насчет мышей!

Придумал он, видите ли. Охламон как есть неграмотный, а туда же — придумал! Ну, говори, мыслитель, что там в башку твою тупую пришло?

— Что, если поселить в кабинете змею? Змеи мышей едят...

Совсем ошалел ученичок! Змею! Еще бы дракона присоветовал! Так драконы еще и людей едят, что б ты знал. Даже таких вот учеников недоделанных...

Хотя нет, погоди. Можно ведь не огнедышащую змею, и даже вовсе не ядовитую. Чтобы сразу ам — и готово. И ведь есть такие, помнится, есть, тонкие, небольшие, прожорливые. И живут в норах — вот мышиные им и определим под жилье. Опять же, в тапки не писают... Да и змеи в кабинете мага всяко приличнее, чем мыши. Нет, рано балбеса из учеников гнать. Пусть магом ему приличным не быть, а практической сметки у него не отнять. Хитер, паразит!

— Дельно сказано. Только неужто ты, Сугудай, думаешь, что Учитель твой сам даже с мышами не совладает? И в чем это, скажи на милость, твои сапоги? Не отвечай, мне и так ясно. Ладно, к этой теме мы еще вернемся. Вот вам новое заклинание. И инструкция к нему. Разбирайтесь. Срок — до следующего вторника. И если вы, балбесы... особенно, ты, Сугудай... опять будете путать слова... Или жевать во время урока... тебя, Сугудай, тоже касается... Или допустите расхлябанность в жестах... как Сугудай позавчера... То, не будь я Эленааром, самих заставлю мышей ловить. А возможно, и есть. Все, свободны!

 

II.

— Джоан, девочка, как такое могло случиться? У принцессы из королевского Дома — внебрачный ребенок! Позор на весь Род! Даже люди ведут себя скромнее... Ты пропадаешь куда-то на двадцать лет, потом вдруг появляешься: «Мама, ты стала бабушкой!» Милая, не говоря уж о том, чтобы в мои-то годы становиться бабушкой, это верх неприличия...

— Мама, прости меня! Я совсем потеряла голову! Он был такой гордый, красивый... Все эти годы с ним пролетели, как сказка! Самое страшное, что я об этом не жалею. Только не знаю, что делать дальше...

— Ах, она еще и не жалеет! Любовь у нее была, сказка! А как сказка кончилась: «Мама, что мне делать?» Я тебе скажу, что делать. И не смей мне возражать! Ты выйдешь замуж за этого своего «гордого и красивого». Не возражать, я говорю! Надеюсь, этот дракон хотя бы из хорошего рода?

— Мама, это не дракон.

— ???

— Это человек. Рыцарь.

— Ты... Ты соображаешь, что говоришь? Ты занималась ЭТИМ с человеком? Дрянь! Похотливая дура! Тебя теперь отлучат от трона! Лишат титула наследницы Престола! Отправят в изгнание! И она, видите ли, не жалеет! Будь проклята наша способность превращаться в людей! «Дар Королевского Дома»! Проклятие, а не Дар! Так, быстро, у тебя мальчик или девочка?

— Девочка.

— Совсем плохо! Если у драконицы от человека мальчик, он рождается человеком. И менять облик не может. Подкинули бы его отцу, и дело с концом. А девочка — всегда драконица. Как ее подкинешь?

— Она человек.

— Чушь! Быть такого не может! Даже если этот твой «гордый и красивый» — маг, все равно не может.

— Он не маг. Он рыцарь.

— Да хоть рыцарский конь! Девочка родиться человеком НЕ МОЖЕТ! Это закон природы! И исключений... Постой! Этот... рыцарь, он крови Титанов? Тише, милая, не плачь...

— Да... Эта кровь в нем так и сверкала! Мама, он мог, он должен был родиться драконом! Зачем Творец вселил его душу в человеческое тело!

— Кровь Титанов... Да, она сильнее драконьей крови. Мы ведь когда-то и родились из смешения крови Титанов и их древних врагов — Кораанов. Ну, не плачь, успокойся, все не так страшно. Лишь бы никто не узнал... Так. Девочку вернем к отцу. Человеческий ребенок должен жить с людьми.

— Мама... Нет...

— Да. Только так можно избежать катастрофы.

— Мама... Ее отец... Он погиб.

— Ох... А ты ведь от него не сбежала, да? Любишь его до сих пор? Да нет, милая, я уже не ругаю. И люди, и мы — перед любовью равны, и одинаково беззащитны. Так уж заведено... Но ребенка все равно придется отдать. Подкинуть в какую-нибудь деревню...

— Мама, нет! Это же МОЯ дочь! Я не могу...

— Нет, солнышко, от этого не уйти. Ты ведь еще и принцесса, не забывай. Помнишь наши законы? Даже если бы ты сочеталась с драконом, но без брака, это изгнание. Хотя здесь еще что-то можно было бы сделать. А человек... Смерть для тебя и для ребенка, изгнание для меня и твоего отца. Разве ты хочешь видеть ее мертвой?

— Нет! Ни за что!

— Тогда делай, как я предлагаю. У нас нет выбора, дочка, ни у тебя, ни у меня. Покажи мне девочку. Ой, какая красавица! Вот уж не думала, что буду так умиляться человеческому ребенку!

— Это МОЙ ребенок!

— Твой, твой... Как ты ее назвала?

— Лани...

— То есть, Эланиэль. Довольно уязвимо для имени, не находишь? Впрочем, ей, наверное, в самый раз. Люди ведь... такие хрупкие... Ладно, хватит болтать! У нас совсем нет времени!

— Я могу ее хотя бы изредка видеть?

— И думать забудь! Даже в человеческом облике это слишком опасно. Утешь себя тем что она будет жива. И здорова. Драконья кровь человеческим болезням не подвластна.

— Но будет ли она счастлива?

— Это и драконам не часто дается. Счастье слишком большая редкость в нашем мире. Однако, не будем терять времени. В любой момент тебя могут увидеть... с ней...

Два дракона легко поднялись в воздух и полетели к границам соседней Ледании. Два прекрасных, серебристых дракона, истинные владыки неба...

 

Глава I.

Таль украдкой рисовал картинку в рабочей книге. Двуглавый дракон, несущий в когтях рыцаря — вот что должно было получиться. Впрочем, художественным талантом он явно не обладал — если рыцаря опознать было можно, хотя и с трудом, то дракон больше напоминал помесь вороны и крокодила. Если бы вороно-крокодилы бывали с двумя головами.

Учитель закончил распекать Бола, приятеля Таля, и вернулся к теме урока.

— ...итак, на чем я остановился. Иерархия магических ступеней. Ступень первая — ученик. Начинающий маг, ничего еще не знающий и не умеющий. Послушный воле своего учителя — ну, это в идеале, конечно. Вам, поверьте, до него еще далеко. Ученику доступны заклинания только первого уровня. Далее — подмастерье. Повзрослевший ученик, набравшийся немного ума и освоивший, помимо необходимых теоретических знаний заклинания второго и третьего уровня, называется подмастерьем. Третья ступень — бакалавр. Владеет заклинаниями четвертого — седьмого уровня. Степень бакалавра дается после сдачи подмастерьем экзамена, состоящего из трех частей: теоретической части, включающей в себя историю Великих Магов и магических школ, практической части, состоящей из демонстрации трех заклинаний вышеперечисленных уровней и написания диплома, содержащего новые исследования в изучаемой подмастерьем области магии. После защиты новоиспеченному бакалавру выдается диплом, свидетельствующий о том, что далее он может заниматься магией самостоятельно.

Приемная комиссия состоит из трех человек, одним из которых обязательно должен являться маг уровнем не ниже Мастера. Следующей ступенью иерархии является Мастер. Бакалавр, освоивший чары восьмого-десятого уровня, и имеющий не менее пяти работ по исследованию магии, считается Мастером (пишется с большой буквы). Иногда, в виде исключения, достаточно одной работы, если сей труд является глобальным или служит продвижению магии в целом. Например, Дебор, создавший заклинание Портала, был удостоен звания Мастера без дополнительных работ, потому что эти чары являются одними из самых важных для мага. Как видите, потраченные Дебором время и усилия...

Таль чуть слышно хмыкнул. Об истории создании «Портала» он читал в «Автобиографии» Варенума. И в изложении автора книги, дело обстояло немного не так. Дебор, один из самых разнузданных магов всех времен, приходил в себя после грандиозной попойки. Башка у него трещала и едва не отваливалась, что было вполне объяснимо, а вот тело напрочь отказывалось повиноваться, что тоже никого, в общем, не удивляет. Бедняга Дебор не мог решить, произнести ли ему заклинание телекинеза (третий уровень) или же чары Зова (пятый уровень), чтобы пригласить своего собутыльника (каковым, кстати, и являлся почтенный Варенум). В результате, коктейль из двух заклинаний распахнул Портал в спальню бакалавра Варенума, к его сильному изумлению и досаде двух составивших ему компанию девиц (Почтенный Варенум не упоминал, какого рода была упомянутая компания но, поскольку время было ближе к утру, у Таля имелись свои предположения на этот счет).

— ...чары. Кроме того, Мастер имеет право отбирать и обучать учеников. Хотя я, признаться, не могу иногда понять, зачем мы, опытные и признанные чародеи, тратим время на оболтусов и лентяев вроде вас. Итак, мы переходим к последней ступени. Великий Мастер, или Гроссмейстер (тоже пишется с большой буквы), Мастер, поднявшийся на уровень, позволяющий ему владеть чарами от одиннадцатого уровня и выше. Предположительно, всего уровней двенадцать, хотя Гроссмейстер Хилон Мантийский небезосновательно считает, что Гроссмейстеры Доран и Квармол, основатель нашего королевства, поднимались выше. Но пока этот постулат не доказан, считаем, что их двенадцать... Ларгет, повтори, какого уровня чарами владеет бакалавр? Мне кажется, ты не внимательно меня слушаешь.

Таль вскочил. Ларгет — его ученическое имя, означающее на Древней Речи «Магическая стрела» — уже не впервые звучало на этом уроке.

— Бакалавр владеет чарами четвертого — седьмого уровня, — четко произнес он. Как обычно, память его крепко цепляла сказанное, чем бы он в это время не занимался. Крайне полезное качество для ученика мага!

— Верно. Ладно, теоретическая часть закончена. Проверим, как вы усвоили заклинания. Бол, быстро, «Чашу Химена»!

Бол, мгновенно вскочив, плавным движением подхватил приготовленную чашу, явно подражаю Учителю. Скороговоркой, но разборчиво прочитал заклинание, сопроводив его магическим жестом. Чаша наполнилась водой.

— Прекрасно. Ларгет, « Малый вихрь Дорана».

Таль так же плавно, как до него Бол, принял надлежащую позу и произнес заклятие. Здесь жеста не требовалось — чары были невообразимо древними, тогдашние магистры и Гроссмейстеры не злоупотребляли движениями рук. То ли брезговали, то ли просто еще не знали. А может, в те времена в маги шли исключительно безрукие.

— Очень неплохо. Вчера этот трюк тебе не особо давался. Сколько тренировался?

— Где-то с час, — сознался Таль. — Потом начало получаться.

— Молодец. Ты, я не раз говорил, не без способностей. Только надо больше работать. Горан, «Магическая стрела».

Сосед Таля по столу по столу ревностно попытался выполнить задание учителя. Впрочем, даже Ларгет видел, что заклинание не удалось — стрелка почти на ярд угодила мимо мишени, и, будь в нее вложено больше энергии, опалила бы шкаф с медными чашами.

— Нацелено плохо. Что до силы заклинания — ты что, не спал всю ночь? Повтори!

Горан повторил. На этот раз стрелка угодила в край мишени, и заряд полыхнул на все помещение.

— Сносно, но не больше. Ларгет, покажи, как надо.

А вот это была честь. Обычно Учитель просил «показать, как надо» кого-либо из старших учеников — Дала или Гора. Впрочем, «Стрелка» удавалась Талю лучше, чем любому из однокашников. В отличие от «Смерчика», как называли «Малый Вихрь Дорана» ученики.

Таль снова поднялся со стула. Четко и быстро произнес слова, вбирая в себя энергию, довершил чары уверенным, отработанным жестом...

Полыхнуло так, что стало больно глазам. Мишень разлетелась шрапнелью, чудом не зацепив учеников — словно при ударе файерболом, что недавно Учитель демонстрировал подмастерьям. Девять сокурсников, включая старших учеников, вытаращили на Ларгета глаза.

— Очень хорошо. Честно говоря, я и не предполагал, что в «Магическую стрелу» можно вкачать столько энергии, — голос Учителя звучал спокойно, но Таль уловил в нем безграничное изумление — не иначе, как обостренной интуицией. — И тем более, я не подозревал, что ты способен столько зачерпнуть. Но это моя ошибка, а не твоя. Отлично.

Ларгет сел, чувствуя, как предательски дрожат руки. Ничего себе! Лист меди, толщиной в дюйм, прожжен насквозь. Вон на стене след копоти! Да еще и осколки по всему классу! Задеть, понятно, не заденут — Учитель всегда предусмотрительно ставил защитные чары на такие вот случаи. Как Талю раньше казалось, перестраховывался.

— Гор, «Потеря цели Рамадаса».

«Потеря» для Таля была еще посложнее, чем «Смерчик». Суть заклинания в том, чтобы на миг отвести глаза одному следящему. В данном случае, Учителю. Так что Ларгет не мог сказать, удачно ли старший ученик навел чары. По лицу Учителя же прочитать ничего было нельзя. От комментариев он тоже воздержался.

— Забор, твоя очередь. «Красное пятно».

За-бор. Северный олень, на Древнем Наречии. Оленя Забор напоминал только круглыми испуганными глазами. Забор же не напоминал вовсе, скорее, одинокую доску. Впрочем, «Пятно» он продемонстрировал вполне уверенно. Да и чары были более, чем легкими — Таль освоил это заклятие самым первым. И до сих пор ломал голову, пытаясь найти ему практическое применение. Разве что, подготовку для чар «Чистка». Которая наверняка сейчас и последует. Некоторые вещи на свете незыблемы.

— Колен, твоя очередь, — кивнул Учитель, подтверждая его предположение. — «Малая чистка Дебора». — И повнимательнее, не как в прошлый раз.

Таль тихонько хихикнул. В прошлый раз Колен щедро размазал пятно по столу так, что никто, включая старших учеников, не мог его ликвидировать. Пришлось вмешаться Учителю, который, одним жестом уничтожив безобразную кляксу, предложил Колену пойти в маляры.

На этот раз все прошло не так критично. Правда, все пятно Колену уничтожить не удалось, подвел плохо поставленный жест двумя пальцами. Но Учитель остался доволен.

— Уже лучше. Попробуй еще раз.

Со второй попытки, к радости ученика, пятно исчезло.

— Дал, остался ты. «Замедление Коороса»!

С этими словами, Учитель метнул в старшего ученика мелкий камень. Заклинание состояло всего из двух коротких слов и жеста, а Дал обладал завидной реакцией. Камень замедлил свое движение и лег в подставленную учеником ладонь. Не самое легкие чары, между прочим. Лично Ларгету было бы проще поймать камень рукой.

— Блестяще. Так, с этим тоже закончили. Теперь — предельное внимание. Держите наготове перья и чернильницы. Будем записывать новое заклинание.

Ларгет подобрался. Новое заклинание всегда таит в себе определенную опасность, всегда твердил Учитель. Но все новое обладает также и необъяснимой притягательностью.

— Чары носят название «Малое отталкивающее заклинание Эленаара». Действие заклинания — отталкивать нацеленные в чародея предметы и чары. Из названия мы видим, что предметы должны быть небольшие, а чары — первого уровня. Собственно, «отталкивающее» не совсем правильно подобранное определение. Правильнее было бы употребить «возвращающее», но магистр Эленаар создал заклинание незадолго до смерти и, видимо, не успел заменить рабочее название на более подходящее. Итак, чары возвращают брошенные мелкие предметы и слабые заклинания. То есть, прошенный в чародея камень ударит, скорее всего в руку бросавшего...

— С той же силой? — быстро спросил Таль.

— Сила ответа напрямую зависит от того, сколько энергии вложено в чары, но не превышающей силу броска. А «Магическая стрела», выпущенная сегодня Ларгетом...

— Вернулась бы в башку Ларгета, — под смешки остальных учеников, резюмировал Донован. Таль погрозил ему кулаком. С Донованом они не слишком ладили.

— ...ударила бы в руку Ларгета, при условии, что в «Малое замедляющее заклинание Эленаара» было бы вложено не менее половины энергии, затраченной на атакующее заклинание. Что, кстати, тебе, Донован, пока вряд ли удастся проделать. Урон составил бы разность обеих энергий, деленную пополам, минус вычеты на потери. Потери прямо пропорциональны расстоянию между магами. Дал, когда жил магистр Эленаар?

— Магистр Эленаар умер более двухсот лет назад, — гордо подбоченившись, начал Дал. — Большая часть его жизни прошла в городе Тарон, столице Квармола...

— Достаточно. Таким образом, это достаточно молодое заклятие. При достаточной легкости слов, мы имеем дело с двумя непростыми — для вас, конечно — магическими жестами. Итак, смотрите внимательно и повторяйте за мной...

Таль внимательно наблюдал за действиями Учителя. Время занести в учебную книгу еще будет — когда Учитель запишет руны на доске, а вот жесты надо запомнить сразу, а потом еще убедиться, что запомнил верно.

— Урок окончен, — объявил, наконец, Учитель.

Таль поспешил к выходу, на ходу повторяя показанные им жесты. Не доходя до двери, он дернулся вернуться обратно, обнаружив, что забыл на столе учебную книгу. Но остальные ученики уже рвались к выходу, вынося его своим напором в коридор. Поняв, что с течением нет смысла бороться, ученик скользнул в сторону, решив чуть обождать. Через несколько мгновений в классе уже никого не осталось.

Кроме, конечно, Учителя. А тот уже стоял у стола Ларгета, просматривая его рабочую книгу. Ученик похолодел. Сейчас он увидит рисунок... Ой! Не избежать тогда головомойки. А то и наказания — чистить котлы на кухне вместо занятий на мечах с мастером Коэто.

Учитель бросил быстрый взгляд на Таля и отложил книгу.

— Что, рассеянная душа, вернулся за потерей?

— Ага, — Таль подошел к столу и забрал книгу.

— Ты быстро все схватываешь, — сказал неожиданно Учитель. — Словно бы даже вспоминаешь, а не узнаешь. Хотя чему тут удивляться... Ты ведь в курсе, что в тебе течет кровь Титанов?

Ларгет нехотя кивнул. Еще бы не в курсе! Сколько пришлось ему в детстве выслушать историй о деяньях предков, богатырей и чародеев, вспомнить страшно. Хорошо, что его отдали в ученики к Мастеру Луру. К Учителю.

— Тебе отпущено куда больше сил, чем любому из нас. Намного больше, — Таль столбом застыл от изумления. Больше, чем любому? Включая Учителя? Ну, ничего себе!

— Вот только без должного контроля эта Сила крайне опасна. Тебе надо лучше контролировать энергию, чтобы не причинить вреда себе и окружающим.

В этот момент Таль, наконец, догадался. Мастер говорил вроде все, как обычно, но вид у него был отстраненный, словно наряду с заботой о контроле Силы Ларгетом его занимала куда более серьезная проблема.

— Учитель, — начал он и осекся. Голос его почему-то сделался хриплым. Сделав над собой усилие, он продолжил: — Мне кажется, Вас что-то тревожит?

— Да ничего, — вздохнул Учитель, и вдруг неожиданно остро взглянул на Ларгета. — Хотя... Думаю, ты имеешь право знать. Ты слышал о чародее по имени Сугудай?

— Королевский Маг? Конечно!

— Он набрал много Силы последнее время. Вот только набрал он ее... нечестно.

— То есть как? — изумился Ларгет.

— Не могу сказать. Похоже, он как-то выпивает из магов Силу. А возможно, и знания. И сейчас уже совсем перестал таиться. Боюсь, его возможности уже выше даже Гроссмейстерских. До нас от столицы, конечно, далековато, но однажды Сугудай пожалует и к нам. Кстати, кровью Титанов он тоже вряд ли побрезгует.

Таль похолодел. Услышанное больше походило на старую сказку, чем на правду. А может, Учитель шутит? Да нет, он и сам встревожен...

— Ладно, малыш, не бери в голову. Быть может, я и ошибаюсь. Вон Архимаг Стоун так и заявил, что я, дескать, совсем рехнулся. А Гроссмейстер Роули расхохотался и сказал, что если я раздобуду подобное заклинание, он даст мне выпить всю его Силу.

Лицо Таля немедленно просветлело. Нет, страшные сказки он до сих пор любил, вот только... Не должны они так приближаться к реальности.

— Иди, малыш. Что у тебя там по плану? Занятия с Мастером Коэто?

— Да, Учитель. Работа с мечом и стрельба из лука.

— Из лука? Коэто на днях заявил, что в стрельбе ты побьешь любого из известных ему Мастеров. А ведь от него зряшной похвалы не дождешься. Признаться, меня это удивило настолько, что я присмотрелся к тебе повнимательнее. Ну, да кровь Титанов зачастую дает даром то, что другие приобретают годами долгих усилий и тяжелого труда... Которые, вдобавок, далеко не всегда приводят к нужному результату! Впрочем, это решать Мастеру Коэто. Не исключено, что теперь ты поучишь его стрелять из лука!

Таль ушел потрясенный. Сугудай был немедленно забыт. Он — Мастер стрельбы из лука! Ну, не Мастер, конечно, но почти равен Мастеру! Непостижимо! Правда, он после первого же урока заметил, что задания Мастера Коэто, подбираемые для него, отличались от тех, которые он давал остальным ученикам. Если тех он просто учил стрелять, то его он учил стрелять из любого положения. Навскидку, вслепую, из-за дерева, стоя на коленях. И — быстро. Вот это, как раз, пришло не сразу. Сейчас Таль держал в воздухе три-четыре стрелы одновременно, хотя меткость его при этом изрядно падала. А Мастер Коэто рассказывал о стрелках, способных проделывать то же самое с десятком стрел, да еще без промаха! Или это он просто свои восточные легенды ему излагал?

На выходе его перехватил Бол.

— Что так долго? Учитель поймал на твоей картинке с крокодилом?

— Драконом, — автоматически поправил Таль. — Нет, просто... побеседовали.

Он еще не решил, что стоит сообщить Болу из их разговора. Уж точно не про Сугудая — не хватало еще, что бы по школе поползли слухи о столичном чернокнижнике — Бол, конечно, хороший друг, но вот язык у него — без привязи. Вдобавок, и слухи-то скорее всего, ложные. Вот за это Учитель точно по головке не погладит! А насчет Мастера Коэто... Еще решит, будто он, Ларгет хвастается. Вот если Мастер Коэто сам это скажет...

— Ага, беседовали, — недоверчиво хмыкнул Бол. — Ты еще скажи, что ему позарез надо было с тобой посоветоваться.

— Ему-то, может, и надо было бы, — невозмутимо подтвердил Таль. — Вот только советчик из меня — сам знаешь.

— Это да, — ухмыльнулся Бол. — Но он мог бы потом поступить наоборот. Хотя, ты ведь ни «да», ни «нет» не говоришь. Прям эльф какой-то! У тебя уши-то какие?

— Чистые, — хмыкнул Ларгет.

— У эльфов тоже как раз чистые, — не отставал Бол. — И, вдобавок, острые и вывернуты как бы наружу.

— У меня не вывернуты, — отмазался Таль. — И вообще, где ты набрался этой чуши? Небось, к каждому встречному эльфу в уши лез, извращенец!

— Книги! — Бол поднял вверх указательный палец. — Книги, гоблин зеленый, читать надо! В них все сказано, эльфы — остроухие. Это наиболее приметное их отличие от человека. Есть и другие, там, зубов у них больше, скулы уже...

— Скулы и у людей бывают узкие, — поймал его Таль, против воли ввязываясь в дискуссию. — А зубы... Знаешь, сдается мне, тот кто эльфу в рот полезет зубы считать, потом свои считать будет. С земли собирая...

— Спорить не стану, — согласился Бол.

— А в чем у них еще с людьми разница? — Ларгета разобрало любопытство.

— Ну, — Бол слегка смутился. — К примеру, у них гениталии отличаются.

— Что отличаются? — этого слова Таль еще не слышал.

— Ну... Три яйца у них.

— Офигеть! Гонишь, небось?

— Гадом буду! Так и записано — три, мол, яйца, и ни одним меньше.

— И зачем им столько? — Ларгет никак не мог придти в себя от изумления.

— А чтоб бить удобней, — расхохотался Бол. — Откуда я знаю? Да и ничего это не дает, не станешь же ты эльфа за яйца хватать!

— Еще не хватало! — возмутился Таль. — Вдруг ему еще понравится? Можно, правда, уломать девку какую-нибудь с ним в постель завалиться...

— Совсем сдурел! — возмутился Бол — Если уж девку в кои-то веки уговорить удастся, так я всех эльфов куда подальше пошлю!

— Слушай, а на фиг нам вообще эти эльфы? — опомнился Ларгет. — Что мы к ним прицепились?

Бол попытался припомнить, с какой такой стати им понадобилось хватать эльфа за тестикулы, но кроме того, что у эльфов их три, ничего не вспомнил.

— Не знаю, — честно признался он. — Вроде бы, мне они ни к чему.

— Так и оставим их, — решил Таль. — Мне, честно, говоря, по фигу, чем там у них генихалии отличаются.

— Гениталии, — хихикнул Бол. — От слова «Таль»

Оп! А вот это уже серьезно. Вот придет сейчас этому придурку в голову скаламбурить — что-то вроде «гений Таль» — и все! Прилипнет кличка, вовек не отмоешься. Срочно менять тему!

— Сколько времени? К Мастеру Коэто не опоздаем?

Бол бросил взгляд на башенные магические часы — плод творческого союза Учителя и кузнеца Просфиро. Точнее, Мастера кузнеца... ох, как же достал этот этикет!

— Часа два еще, — сообщил он. — Можно пока перекусить.

— Угу, — откликнулся Ларгет. — А потом на сытое брюхо мечами махать. Или отжиматься. Или через овцу прыгать. А если еще кросс бежать заставит...

— Типун тебе! — возмутился Бол. — Сплюнь, сглазишь. Хотя в чем-то ты прав. У мастера Коэто сытые не выживают. Бежать, не бежать, а отжиматься точно припряжет. С другой стороны, жрать охота — аж брюхо сводит.

— Тогда потренируемся, — решил Таль. — Сгрызем по паре яблок, да по куску мяса — может, до обеда и хватит. А нет, так потом добавим.

— Лады. Дуем на кухню, а потом разберем новые чары. Я буду швырять в тебя камни... Всю жизнь, кстати, мечтал! Лучше бы, конечно, топор...

— Договорились. Физическая составляющая за тобой, магическая — за мной. Ты в меня камни, я в тебя — «Стрелку».

— На фиг, на фиг! — Бол изобразил страх, плавно переходящий в ужас. — Видел я твою «Стрелку»! Иной файербол слабее. Как тебе, кстати, удалось? Учитель, бедолага, аж зеленым стал, понял, что за некромансера на нашу голову воспитал. Нет, а серьезно, что это ты отмочил на уроке?

— Знать бы! Вроде все, как всегда делал, разве что настроение было хорошее. Ну, и... вот. Бум, трах — мишень вдребезги.

— Да, дела. Ты, это, если вдруг опять когда настроение хорошим будет, только скажи. Враз испорчу, не беспокойся. Во имя общественного спокойствия.

— Да, уж что умеешь, то умеешь, этого у тебя не отнять. Слушай, Файербол, мы жрать идем, или как? Твоими сказками не наешься, знаешь ли.

Файербол — в школе Магов прозвище просто навязывалось. Впрочем, Бол им даже гордился. Не какое-нибудь там «Пятно» никчемное, ни даже Ларгет-"Стрелка", а — Файербол! Звучит! Вот Бол и звучал, не умолкая. Некоторым так нравится звук собственного голоса...

— Давай, в темпе!

До кухни недалеко. Поварята вокруг котлов суетятся, повара — что-то готовят, варят... Алхимики, Блин! Пахнет, однако, вкусно...

— Слушай, пожрать бы нам, — остановил Таль знакомого поваренка.

Как его звали, никто не знал. Впрочем, парнишка давно привык и охотно отзывался на имя «Слушай». Обычно он с радостью останавливался поболтать с Ларгетом, однако сейчас только отмахнулся: занят, мол. Другой поваренок был посвободнее, мигом соорудив два неописуемо больших сэндвича с мясом, луком и свежим огурцом. Ларгет с Болом моментом сдернули с кухни, прихватив с собой украдкой небольшой кувшин пива. Которое, вообще-то, до ужина ученикам было категорически запрещено. Впрочем, все знали, что повара не заложат. Вот черпаком отоварить за проказу — это пожалуйста, а Учителю стучать не побегут.

— Жить хорошо! — Бол с хрустом вцепился в сэндвич, одновременно попытавшись заграбастать кувшин. Таль дал ему по рукам — кто стащил, того и пиво. Первый глоток, во всяком случае. А потом кусок еды — и второй глоток. А потом... Ладно, держи...

— Вкусно, но мало, — пожаловался Бол, дожевывая сэндвич. — Сейчас бы куриный шашлык с соусом... Или оленью вырезку...

— Угу. Из Северного Оленя, — подтвердил Таль. — Давай посмотрим, чем там нас Учитель порадовал... Так, на первый взгляд, ничего сложного. Дельта времени — пять минут. Недолго оно работает, прямо скажем. Нет, мне кажется, по силам, только бы в жестах не напортачить... Ну-ка, кинь в меня камешек.

Бол, довольно ухмыльнувшись, метнул в него камень. Ларгет только собрался было вознегодовать, мол, слишком сильно, за такое и получить можно, как камень, не долетев до него, резво повернул обратно.

— Уй! — обижено взвыл Бол, потирая левую руку. — Больно!

— Не фиг было кидать так сильно, — независимо ответил Таль. — Сам виноват.

— Ничего, сейчас отыграюсь, — пригрозил Файербол, проглядев заклинание. — Моя очередь. Так... Да, жесты непростые... Давай!

Теперь уже Ларгет повторил его трюк. Камень взлетел в воздух и преспокойно ударил Бола в ту же самую руку.

— Блин! — огорчился тот. — В чем же дело?

— Палец недовернул, — указал ему Таль. — Надо вот так, а ты — вот так. Понял?

— Вроде бы, понял, — неуверенно сказал Бол, делая жест. — Так?

— Да. Теперь — читай заново.

— Давай!

На этот раз все сработала, как должно. Камень, не долетев до Бола, набросился на Ларгета, но тот уже был начеку. «Замедление Коороса» — и камень легко ложится в подставленную ладонь. Ларгет тут же забросил его подальше.

— Красиво, — позавидовал Бол. — Ловко у тебя выходит. А это новое «Возьми себе» — полезная штука, да? В нас, магов, постоянно ведь камнями бросаются.

— Сиди уж... маг, — расхохотался Таль. — Хотя, ты прав, вещь достойная. Не то, что «Пятно». До сих пор не пойму, на кой оно нужно.

— Посадить Доновану на одежду, — ухмыльнулся Бол. — Вот он будет счастлив!

— Ну, если только... Сколько времени? Ого, надо спешить. Мастер Коэто башку оторвет!

— С ума сойти, как время бежит! — искренне изумился Бол. — Вроде, только что у нас было два часа. Хотел бы я знать, куда они делись?

— Бегом, тормоз! Нам еще переодеться нужно!

Переодевание заняло минут пять. Чай, не девки — по часу собираться. И тем не менее, в гимназиум они еле успели.

— Ага, а вот и наши торопыги, — невозмутимого широкого лица Мастера Коэто коснулся намек на улыбку. Теперь, по-моему, все в сборе.

Он ответил полупоклоном на приветствие учеников.

— Так, для начала — разминка. Два круга вокруг школы — через кусты. Потом — сорок отжиманий на пальцах. Погнали!

— Интересно, зачем все это будущим магам? — пробурчал Бол, готовясь к старту.

— Ну, почему же. Бег может быть крайне полезен молодому неумелому чародею, вроде тебя, Бол. — Мастер Коэто обладал потрясающим слухом.

Ларгет бежал молча, экономя дыхание. Бегал он достаточно быстро, да и прыжки через кусты проблемы не представляли. А вот дыхание ему Мастер так и не cумел поставить. Впрочем, два круга вокруг школы — это все же не кросс.

Донован дважды пытался поставить ему подножку, но Таль был начеку. Болу повезло меньше. Шепча проклятья и потирая ободранный локоть, он быстро догнал Донована. И тут же отомстил обидчику, слегка подтолкнув его за миг до прыжка через куст можжевельника.

— Ну, сука! — донеслось в спину. — Теперь тебе не жить!

— Хоть на похоронах от тебя отдохну, — не остался в долгу Бол.

Он ускорился, и почти на финише догнал Таля. Отжимания на пальцах — тяжело, но привычно. Впрочем, это пока разминка.

— Стрельба из лука, — объявил Мастер Коэто. — Кстати, Ларгет, для тебя — упражнения на мечах. С моими воспитанниками. Луком ты владеешь уже вполне сносно.

Воспитанники — парни, пришедшие в школу магов, чтобы стать воинами. Потому что здесь преподавал один из лучших мастеров рукопашного и вооруженного боя — Мастер Коэто. Будущие герои-рыцари. В большинстве своем — не отморозки, конечно, но люди вполне примитивные. Из магов-учеников с ними водился только Донован, который имел какие-то свои интересы. Сейчас Талю повезло — ему в напарники достался Алан, улыбчивый молодой ученик, чем-то похожий на самого Ларгета. По слухам, он собирался вначале стать магом, но Учитель не обнаружил у него Дара. Зато Мастер Коэто во всеуслышанье заявил, что парень просто обречен стать рыцарем под стать Ланселоту. До Ланселота, конечно ему было далеко, но на мечах он уже сейчас был третьим в школе, а в седле держался так, что заслужил даже прозвище — Кентавр. Это при том, что мускулатурой и комплекцией он уступал почти всем ученикам-воинам. Впрочем, за последнее время он изрядно прибавил и продолжал расти.

На мечах Таль был вторым в группе магов-учеников, после Донован. Алану он, конечно, не пара, но замысел мастера Коэто он понял. Стиль боя у них схожий, только воин знает и умеет больше, а значит, у него многому можно поучится.

Мечи были учебные, закругленные на конце, затупленные по краям. Убить таким, конечно не убьешь, а вот покалечить можно. Если не будешь осторожен. Мастер Коэто не признавал деревянные мечи. «Поленом можно печку топить, — говорил он, — а сражаться надо железом». Что не мешало ему почитать, как оружие шест, от которого благородные рыцари нос воротили. И не мешало сворачивать упомянутым рыцарям благородные носы в другую сторону.

Таль и Алан встали друг напротив друга и, поклонившись — мастер всегда на этом настаивал — начали бой. Как Ларгет и ожидал, противник переигрывал его начисто, сразу же вынудив уйти в оборону. Причем недостаточно глухую — он то и дело цеплял Ларгета одним из своих излюбленных выпадов. Поняв, что в защите ловить нечего, Таль ринулся в атаку, но и там ничего не поймал, кроме пары пропущенных ударов — довольно чувствительных.

— Ты не мог бы помедленнее? — обратился он к противнику. — Я даже не вижу, как ты меня делаешь.

— Ну, хоть чувствуешь, надеюсь, — ухмыльнулся тот, но темп сбавил. Даже позволил Талю перейти в атаку, чтобы проверить как свою защиту.

Защита у него оказалась под стать атаке. Как Ларгет не старался — пробить было фактически невозможно. Впрочем, пара-тройка выпадов все-таки достигла цели.

— Неплохо, — снисходительно проговорил Алан, имитируя прямой выпад. Ларгет вовремя прочитал атаку и успел поставить блок справа — куда и был направлен удар.

— Эй, господа паладины, — вторгся в их поединок голос Мастера Коэто. — А ну, стоп!

Все ученики — и маги, и воины — подтянулись к Мастеру.

— Показываю новое движение. Исходная стойка — «Цапля ловит мышь»

Ларгет тихонько хмыкнул. Мастер как-то обмолвился, что насмешники прошлых лет называли эту стойку «Эленаар ловит мышь». Надо же, эта байка даже до Востока дошла!

— Итак... Смотрите внимательнее...

Посмотреть движение им было не суждено. Во дворе появился мальчишка-скороход из близлежащего замка, и сразу кинулся к наставнику воинов.

— Мастер Коэто! Мой господин послал меня к Вам.

— Я б тебя тоже послал, — посулил ему воин. — Ладно уж, рассказывай. Похоже, урок на сегодня закончен. Разойтись! Все свободны.

— Интересно, что у них там стряслось, — с любопытством протянул Бол, пытаясь вытянуть уши до размеров эльфийских. — Что-то интересное, должно быть...

— Очень может быть, — согласился Ларгет. — Вопрос, чем бы заняться? Можно, конечно, попрактиковаться в магии, да мне что-то лень.

— Можно сходить к Учителю, — загорелся Бол. — Может, расскажет что-нибудь интересное. Или новое заклинание даст — и такое бывало. Или даст...

— По ушам, — закончил за него Таль. — И такое бывало. Причем чаще, чем все прочее. Хотя, мы чай, не эльфы — нам уши беречь негоже. Пошли!

Бол открыл было рот (а возможно, он его еще и не закрывал), но промолчал.

У дверей башни им встретился Забор.

— Вы к Учителю? — спросил он. — Он вряд ли вас примет. К нему маг какой-то прибыл.

Бол и Таль переглянулись. Похоже, можно найти пару приключений на свою голову.

— Как прибыл? — как можно небрежнее спросил Таль. — На грифоне, на ковре-самолете, или на коне, как все люди? Хотя, если как все, то это уже не маг...

— Через портал! — возбужденно прошептал Забор. — Такой большой... огненно-синий...

Друзья переглянулись вторично. Большой огненно-синий портал — устоять было просто невозможно. Возможно, будь он огненно-красным, они еще могли бы сдержать любопытство...

— Идем, — решительно объявил Таль.

— Вы что? — испугался Забор. — Учитель нам такой нагоняй задаст!

— За что? — невинно осведомился Бол. — Прилежные ученики зашли продемонстрировать свои успехи в заданных чарах. Похвастаться, так сказать. Нет, я, конечно, не хвастун...

— Вы уже разобрались с заданием? — уважительно спросил Забор. — А у меня пока никак не выходит. Посмотрите, что я делаю не так?

— Потом, потом, — отмахнулся Ларгет, а ехидный Бол добавил:

— Кто же колдует в рубахе красного цвета? Ты хоть одного такого видел?

— Учитель ничего про это не говорил, — расстроился Забор. — Или я опять пропустил?

— Своя голова на плечах быть должна, — наставительно произнес Бол. — Умом, сударь, думать надо. Это ж каким дураком надо быть, чтобы колдовать в красной рубахе!

— Не грузи человека, — попросил Таль, пожалев беднягу. Простодушный Забор был ему симпатичен, вот только с чарами у него плохо ладилось. — Шутит он. Шутки у него такие дурацкие, понимаешь? Каков сам, такие и шутки, так что не обижайся.

— Шутит? — с сомнением переспросил Забор, явно не зная кому верить. Похоже, идея приписать все свои промахи красной рубахе прочно поселилась у него в сердце.

— Ох, горе ты луковое, — вздохнул Таль. — Давай, показывай свое заклинание.

Обрадованный Забор принялся накладывать чары.

— Рука низко! Куда палец загибаешь, ворона? И окончания у слов не глотай! Еще раз!

— Руку куда? Блин! Я же тебе говорил! Снова!

— Слушай, Ларгет, может, потом? — взвыл Бол. — Вот станешь Мастером, тогда и гоняй его, сколько влезет. А так мы вообще портала не увидим!

— Ваша правда, сударь маг, — согласился Таль. — Вот что, Забор! Ты тут пока потренируйся, а мы мигом до портала. Интересно ведь! Огненно-синий, это надо же!

— И пламенные всполохи по краям, — заворожено подтвердил Забор.

— Пламенные... Да мы ж лопнем от любопытства! — встрял Бол. — Давай-давай, работай, постигай азы магической науки. Мы, со своей стороны, тебе поможем — дай только Мастерами стать. Сделаем тебя бакалавром... Про рубаху не забудь! Пошли, гоблин несчастный, ну что ты опять застыл, как памятник основателю королевства?

— Я застыл, как памятник самому себе, — гордо ответил Таль. — Вот погоди, сюда еще путники будут приезжать, посмотреть, где это Гроссмейстер Ларгет учиться изволил. А ты, весь такой в обносках, будешь им втирать за мелкую монету — вот на этом месте Величайший застыл, как памятник самому себе... А настоящий памятник, соблаговолите посмотреть, во-он за тем углом...

— Слушай, достал! — возмутился Бол. — Еще минута, и я им твою могилку показывать буду. Тут, мол, лежит несостоявшийся Гроссмейстер Ларгет...

— А я запарился уже тебя ждать, — невозмутимо парировал Ларгет. — С тобой по жизни так — соберешься куда идти, либо не дойдешь, либо на завтра отложишь...

— Все, ни слова больше! Пошли, гоблин несчастный! Пока, Забор.

Портал отыскался в Приемном Покое. Забор не соврал, впрочем, парень он был сказочно правдивый. Действительно, огненно-синий. И с пламенными сполохами по краям, к которым неугомонный Бол тут же протянул руку.

— Ты что, сдурел? — яростно прошептал Ларгет, толкнув его под локоть.

— Да ерунда. Огонь не обжигает, — лихо ответил Бол, убирая, однако руку.

— Интересно узнать, как это сделано, — прошептал Таль, творя какие-то пассы.

— Эй, заклятия познания мы не проходили, — возмутился его напарник. — Это же третий уровень! Ты-то их откуда знаешь, или Учитель подсказал?

— Я их подсмотрел, — сознался Таль. — Не у Учителя, у нашего семейного мага. Когда он исследовал одну реликвию... По виду, кубок. А потом прочитал и слова заклятия, старику и в голову не приходило, что кто-то заглянет в его рабочую книгу. А чары-то простенькие, даром, что третьего уровня. Теперь помолчи. Не отвлекай.

— Отвлекай — не отвлекай, все равно поднимут хай, — сострил Бол и заткнулся.

— Поднимут-поднимут, — посулил Ларгет. — И поднимут, и задвинут. Веревку намылить не забудь. Мало не покажется.

Он встал вплотную к порталу, что-то нашептывая себе под нос. Любопытный Бол тут же пододвинулся ближе, пытаясь услышать слова. Таль же в этот момент заканчивал заклятье широким жестом, и его рука наткнулась на любопытный нос друга.

Кто знает, удались бы ему чары или нет. Но заклятие не было завершено — слова, слетевшие с уст Ларгета, возможно, и относились к Древней Речи, но вот магическими определенно не были. Портал, столкнувшись с искаженным заклятием, повел себя донельзя странно.

Огненно-синие врата вдруг выгнулись вперед, и обоих юношей неудержимо повлекла в них какая-то сила. Башня содрогнулась.

— Вот мы и нашли приключение на свою задницу, — бодро сообщил Бол.

— ...твою мать! — закончил заклятье Таль, но, похоже, оно не сработало.

С пронзительным свистом, портал втянул их в себя. И наступила тьма.

Мастер Лур, Учитель, был поражен выплеском Силы, потрясшим башню. Первой его мыслью было: нападение врагов. Второй, и более верной — ученики шалят.

— Прошу прощения Мастер, — вежливо обратился он к своему собеседнику. — Я вынужден Вас оставить на некоторое время. Похоже, опять мои орлы что-то натворили.

— Ну, из таких вот сорванцов и получаются действительно великие маги, — понимающе усмехнулся гость. — Если, конечно, умудряются дожить до этого счастливого момента.

— Еще раз прошу простить меня, — Мастер Лур выскочил из залы с поспешностью, более приличествовавшей кому-либо из учеников.

Что какие-то посторонние чары коснулись портала, он понял почти сразу. Виновников «торжества» определил так же мгновенно и точно, даже без подсказки насмерть перепуганного Забора, зачем-то сменившего свою всегдашнюю красную рубаху на серую.

Бол и Таль, таких сорванцов на его памяти не было, а тут сразу двое! И кто из них зачинщик, попробуй определи. С Болом все понятно, человек сначала делает, а потом думает. Если более важных дел не найдется. А вот Таль... Обычно тот обдумывает все от и до. Но иногда действует по наитию, и тут вполне мог перещеголять своего приятеля.

Как сработал портал, и куда именно забросило непутевых учеников, с налету определить не удалось. Мастер быстро стал накладывать чары познания. Он торопился — ребята вполне могли попасть в беду. Он должен успеть!

 

Глава II.

— На костер ведьму!

Лани вцепилась зубами в грубо ухватившую ее руку. Брань, прозвучавшая в ее адрес, была неплохим комплиментом остроте ее зубов.

— Ах ты, сука! Еще и кусаться!

Сильный удар по лицу, разбивший в кровь губы, заставил ее выпустить добычу. В ответ она метко пнула обидчика в причинное место.

— Ах ты!! — тот, наконец, отпустил ее, но рука другого тут же схватила ее за горло. Дышать стало трудно. Лани попыталась ударить подонка связанными руками, но безуспешно, тот умело закрывался рукой.

— Ты, Шарап, ее не удуши ненароком, — она узнала голос деревенского старосты. — Живую сожжем, и ладно, а с мертвой что делать? Повадится пакости делать, житья совсем не станет. Осиновым колом тогда разве что...

— Мертвую тоже сжечь можно, — пробурчал Шарап, но хватку ослабил.

— Сжечь и полено можно, — не согласился староста. — Да только проку от этого, кроме дыма, не много. Душа ее, понимаешь, д-у-ш-а, покоя не найдет вот и станет так гадить, как и живая не гадила. Коров портить, кровь там у детей пить...

— Коров ты сам портишь, скотоложец, — прохрипела Лани. Хватка на шее снова усилилась. Сзади хохотнули.

— Дык, она ведьма, ей виднее, — хмыкнул, судя по голосу, Опарь. — Любого на чистую воду выведет, хучь и старосту. Глазастая! Так что ты, это, полегче, а то еще мановары какие родиться начнут.

— Минотавры, — поправил Шарап.

— Во-во, хрень с рогами. Гы!

— Неча ведьму слушать, — взбеленился староста. — Слыхали, что священник баял? Нечисть она, почитай, и не человек вовсе. Все зло — от нее. Неурожай третий год. Засуха опять же. Дети болеют — кровушку она ихнюю пьет.

— Ну, неурожаи еще при прежней ведунье начались, — рассудительно заметил Шарап.

— Та начала, эта продолжила. Одной травы дети — чертополоха.

— Ну, я от нее худа не видел, — возразил Шарап. — Да и ты, староста, тоже. Не у твоей ли Саллах она роды принимала? Дочку опять же твою не она от лихоманки лечила?

— Сама порчу навела, сама и лечила! — визгливо выкрикнул староста.

— И жену сама обрюхатила, — заржал Опарь. — Одно слово, ведьма!

— Священник ясно сказал, все беды — от ведьмы, — упрямо гнул староста.

— То-то у меня и денег нет, и бабы стороной обходят, — поддержал тот, кого она столь удачно пнула, Дулбон. — Все она, ведьма, виновата!

— Положим, после ее пинка у тебя теперь одной проблемой меньше, — хохотнул Опарь.

— Ладно, кончай базарить, — прикрикнул староста. — Ведьму — в сарай, чтоб не сбегла. А ты, Опарь возьми мужиков, да костер ей сготовь. Побыстрей бы.

— Чай, не баба, мужиков-то брать... За какое, кстати, место?

— Давай, баламут, не гони. Сперва дело, потом развлекуха.

— А с этой я бы развлекся, — Опарь бросил плотоядный взгляд на девичью фигурку. — Хороша, стервь, хоть и колдунья. Ну почему, если красивая, то всегда ведьма, а?

— Чтоб людям глаза отводить, — твердо заявил староста. — Вон и священник то же глаголил. Что, дескать, происки это ди.. дибло... Блина нечистого, вот!

— Сказать он может, — мрачно обронил Шарап. — А вот от лихоманки спасти, или если кто грибов сдуру ядовитых нажрется... Или корову вылечить, теленка от стада отбившегося найти — это уж хрен вам с горы!

— Тише, дурень! Сказано же тебе, на коров она порчу и напускала. Нет порчи — нечего и лечить. Все зло — от ведьмы.

— Угу. Волков ягнят таскать тоже она заставляла, — согласился Шарап.

Сильные руки швырнули Лани в сарай. Дверь с шумом захлопнули.

Только теперь девушка позволила себе разрыдаться. Сколько себя помнит — семнадцать лет! — жила бок о бок с этими людьми. На отшибе, правда, жила, с деревенской знахаркой. С тетей Мафьей...

Тетя Мафья заменила ей мать. Ее теплые ласковые руки, ворчливая забота сделали ее детство счастливым. Деревенские ребятишки избегали Лани, побаивались, что ли... Разве что Добрел не боялся играть с ней, но он уже три года как покинул деревню вместе с родителями. Иногда ей очень не хватало веселого улыбчивого мальчишки, но как же болело сердце по тете Мафье! Пусто, грустно без нее...

Тетя учила ее разбираться в травах, лечить болезни, понимать зверей. У нее хорошо получалось — вот только людей понимать оказалось куда труднее животных. Волк, которому она вылечила лапу, приветливо махал хвостом, встречая в лесу. Чапа, звала она его. И он сопровождал ее в дальних прогулках, чтобы никто из лесных жителей не обидел. Люди же...

Она всхлипнула. Еще вчера ей казалось, что вся деревня ее любит. Побаивается, конечно — знахарка, ведунья — но любит. И уж всяко в обиду не даст.

А сегодня... Сегодня ее предали. За что? ЗА ЧТО?!!! Она же не делала ничего плохого. Помогала, если было в ее силах. Засуха! Ну, разве деревенской знахарке дождь вызывать! Тут ведь маг нужен. А маги в Ледании под запретом. Вот и выписали из города священника, чтобы своими молитвами дождь вызвал. За немаленькие деньги выписали...

Однако, молитвы не очень-то помогли. То ли преподобный отец плохо зубрил, будучи школяром, учебные тексты, то ли его отношения с Творцом далеки от идеальных. А может, Всевышнему просто нет дела до маленькой деревушки. Итог один — «На костер ведьму!»

И хоть бы один вступился. Хоть бы один! Тогда она бы смогла... наверное, смогла бы простить остальных. Нет! Либо стыдливо отводили глаза, либо зло скалились.

«На костер ведьму!» Даже дядька Шарап... Он же ее ножи метать учил! Бывший королевский ассасин, ведь ни Бога, ни черта не боялся! Нет, и он не вступился. Все, все предали...

Смерть — разве это настоящая боль? Немного страдания... Шипящие в огне волосы, обожженная плоть... Дыхание, перехваченное тяжелым масленым дымом... Немного боли... Нет, все равно страшно. Но предательство — больнее. Оно отравляет последние ее минуты перед казнью. Мешает уйти из жизни спокойно...

— На костер ведьму! — рев толпы, прорвавшись сквозь ветхие стены сарая, заставил ее вздрогнуть. Похоже, свечка ее жизни догорает. Дверь распахнулась.

— Вставай, стерва, — это Опарь. — Пошли.

Он грубо рванул ее за руку. Лани с трудом поднялась. Она уже не сопротивлялась — зачем? Не осталось ни сил, ни желания.

— Полегче, парень, — а это уже Шарап. — Она пусть и ведьма, а нам людями должно оставаться. Пошли, девка.

Вот так. Людями, значит. Девка, значит. Не светлячок, не солнышко, как раньше. Девка. Ведьма. Но оставаться — людями.

Собрав все силы, она сумела не заплакать. Вышла с гордо поднятой головой. Так ей казалось. Лицо в крови, на скуле синяк. Зубы, впившиеся в нижнюю губу. Удержаться. Не заплакать, на радость подонкам. Выстоять.

Кострище уже готово. Все, как полагается — вязанки дров, хворост для растопки. Врытый ствол — едва ли не толще ее. Помост — чтобы все увидели казнь получше.

Ее привязали к столбу. Вперед вышел священник, кругленький, благообразный.

— Грехи твои велики, ведьма! Покайся перед Творцом, ибо и для тебя не закрыты врата царствия Небесного! Покайся, ведьма!

Его взгляд так и норовит сползти на полуобнаженную грудь. Чертов святоша!

Лани плюнула в сторону — чтобы ее слюна не осквернилась прикосновением к этому отвратительному похотливому существу — и ответила ругательством, из тех что бросают люди, когда боль терпеть уже невозможно. И с мстительным удовольствием увидела, как перекосилась рожа святоши, словно он сглотнул что-то непотребное.

— На костер ведьму!

— В огонь! — неслаженно откликнулась толпа. — Жги, жги!

Староста подал преподобному факел. Тот зашлепал губами — молился — но за гулом толпы слов было не услышать. Лани скользнула взглядом по толпе. Горящие в праведном гневе глаза, перекошенные рты, сжатые в кулаки руки. «Людями остаться», да, дядька Шарап?

Где-то далеко в лесу завыл в скорби волк. Чапа! Он не придет, волки боятся людских толп, да и огня тоже боятся. Но он с ней, сочувствует, скорбит... Маленькое серое сердце рвется от горя. Волк — хороший человек. Верный друг. А люди...

Священник закончил молиться.

— Сим предаю ведьму злокозненную в руки Творца для Суда его и наказания посредством пламени огненного, ибо огонь — свят, он очистит душу ея от скверны...

— Жги, жги ведьму, — ревет толпа.

Факел коснулся груды хвороста. Тот откликнулся радостным треском. Маленькие язычки пламени заплясали у ног Лани.

Все! Уже не свистнут стрелы удалых разбойников, которых она тоже когда-то врачевала. Не примчится в последний миг сияющий рыцарь на белом коне. И премудрый маг не явится в огненном столбе, чтобы отвязать ее. Все. Это — смерть...

Перед глазами девушки пробегала ее короткая жизнь. Вязанка трав под потолком хижины. Ее детский еще голосок: «Тетя Мафья, а оборотни взаправду бывают?» — «Бывают солнышко, и взаправду бывают». «Вот бы мне одного встретить!» — «А тебе-то он зачем» — «Интересно ведь, какие они? А вдруг совсем-совсем не злые?»

Нож, свистнув в воздухе, вонзается прямо в центр мишени. Голос дядьки Шарапа: «Молодец, светлячок. Ловко! Теперь двумя сразу попробуй»

Деревенская улица. Стайка ребятишек, метнувшаяся врассыпную при ее приближении. «Ведьма, колдунья — злючка и лгунья!» Детская обида, слезы на глазах. Один — не побежал. Застыл посреди улицы, в глазах — страх и любопытство. «А ты что не побежал?» — «А я тебя не боюсь. Я вообще никого не боюсь.» «А вот я тебя как заколдую!» — «Не... Ты не умеешь. Ты еще маленькая.» — «А зовут тебя как, герой?» — «Добрел.» — «А меня — Лани...»

Ночное болото. Свистящий шепот упыря. Серебряный нож в руке. «Я не в твоей власти. Убирайся!» Тоскливый вой волка, почуявшего свою смерть. «Не бойся меня, серенький. Я не причиню зла. Давай-ка освободим лапку и перевяжем... Тише, не рычи. Будет больно, но ты потерпишь, правда? Ты же сильный и храбрый, да? Чапа, хороший...»

Хворост уже полыхал вовсю. Неторопливо занимались сухие дрова. Почти не было дыма, этого последнего милосердия для ведьм. Странно, она чувствует жар, обжигающий жар огня, но боли нет.

— Гори, ведьма! Гори, мерзкая тварь! — как отвратительны эти оскаленные морды. «Оставаться людьми». И это — люди?

«Тетя Мафья, а как приворотные чары делать?» — «А вот об этом, девочка, тебе рано знать. Да и ни к чему». «А почему?» — «Не дают они того, что в них ищут. Подобие любви дают, а самое любовь — убивают. Не нужны они тебе. Ты у меня вон какая красавица — к чему тебе приворот?» «Да-а, а вон все девчонки целуются, а меня мальчишки стороной обходят» — «Значит, нет твоего суженого среди них. Подожди его, он появится. Только жди крепко!»

Поляна грибов. «Ищи, Чапа! Вот такие грибы — ищи!» — Серый волк стрелой срывается с места. «Ой, какой же ты смешной, Чапа! Я говорю, грибы ищи, а ты мне зайца принес... А, ты, наверное, считаешь, что он вкуснее, правда? Ай! Не смей лизаться! У тебя же морда в крови! Ну, не обижайся, Чапа, хороший...»

«А давай на спор, что я нашу реку переплыву!» — «Слушай, Добрел, а зачем — на спор?» «Я докажу тебе, что я могу!» — «Да верю я, верю. Ох, и дурачок же ты! Лета бы, что ли, сначала дождался...»

Пролетающий где-то вдалеке, над горами дракон. Маленькое сердечко, подпрыгнувшее в груди. «Смотри, Добрел! Смотри, какой красивый! Почему люди их так боятся?» — «Потому что они злые.» — «И вовсе и не злые! Смотри, какой красивый!» — «Ну и что, что красивый! У него пасть — во! Когти — во! И огнем плюется! А у людей что?» — «А у людей — хитрость, коварство и подлость. Что против этого зубы и когти?» — «Не подлость и коварство, а — разум!» — «Уверена, что драконы считают по другому!»

«Знаешь, Чапа, а мы вчера с Добрелом видели дракона. Такой красивый, серебристый! Да не Добрел серебристый, башка лохматая! А дракон. А Добрел — это мой друг. Такой же, как ты, только совсем не похож. Чапа, хороший, ты же все понимаешь, да?»

Огонь уже окружил Лани. С сухим треском занялось платье, еще недавно — предмет восторгов и гордости. Огненные язычки плясали около лица. Странно, но боли она не чувствовала. Казалось, огонь не жег, а ласкал ее тело. И еще более странно — на лицах толпы она видела уже не жажду смерти. Растерянность. Похоже, они опомнились, как после пьяной драки. Поняли, что сотворили. Завтра в глаза друг другу смотреть не смогут. Только ей-то что с того? Для нее уже не будет никакого завтра. А стыд — он глаза не выест...

— Гори, ведьма! — да и откуда у них стыду-то взяться?

«Смотри, дядька Шарап, это — Чапа.» — «Это волк!» — «Нет, не тронь его! Он друг!» — «Это зверь, девочка. Дикий зверь. Он не может быть другом. Отойди, дай мне выстрелить!» — «НЕТ! Беги, Чапа! Беги» — Толчок под руку. Стрела уходит высоко вверх. Серая молния исчезает в лесу. «Зачем... Зачем? Он же... хороший» — «Однажды он перегрызет тебе глотку, твой хороший». — «Никогда! Он — друг!»

«Добрел, это Чапа. Он мой друг.» — «Ты что, сума сошла? Это же волк!» — «Ну и что?» — «Он тебя съест!» — «Нет. Он же друг. Ты ведь меня не ешь?» — «Я — человек! А он — волк. Он же не понимает!» — «Чапа все понимает. Ты что, его боишься?» — «Конечно, нет! Я... Знаешь, если честно, да. Боюсь.» — «Не бойся. Чапа, это — Добрел. Он — друг. Понимаешь?» Огромный волк обнюхивает протянутую руку мальчишки. Потом осторожно, чтобы не напугать, подставляет под нее массивный лоб. — «Можешь погладить. Он тебя не тронет. Он знает, что ты — друг.» Тонкая мальчишечья рука, чешущая волку надбровья. Тихий неуверенный смех. Искры счастья в глазах человека, поборовшего свой страх и нашедшего друга.

«Ой, тетя Мафья! Какие у тебя вкусные оладышки! Я тоже хочу уметь печь такие.» — «Научишься, деточка. У тебя еще все впереди.» — «А у меня есть друг — Чапа. Правда, он волк, его все боятся.» — «Ну и что, что волк. Главное — чтобы друг был хороший. Он — хороший друг?» — «Да! Самый лучший!» — «Ну, так и не слушай никого. Дружбу нельзя предавать, девочка. Судьба накажет.» — «А как накажет, тетя Мафья?» — «Одиночеством».

Пламя гудело, как растревоженный улей. Сухо потрескивали угли, выстреливая в небо снопы искр. Миг — и не стало толпы. Пламя накрыло ее с головой, избавив от вида перекошенных, сведенных судорогой ненависти лиц.

— Да очистится мир от скверны! — визжал, срывая голос, преподобный. — Да сгинут в огне проклятия ведьмины! Ибо истинно говорю вам, в Судный День Творец десницей огненной накроет весь мир, от греха его очищая! Так и мы...

Одиночество. «Я уезжаю, Лани. Мое семейство решило податься в город.» — «А как же я, Добрел? Мне же будет не хватать тебя...» — «Мне тебя тоже. Но я тебя не забуду. Мы все равно останемся вместе — в памяти друг друга.» — «Да. В памяти. И даже всесильное Время не отнимет этого у нас.» — «Помни обо мне. Не забывай.» — «А ты — обо мне.» — «Прощай, Лани. Нам было хорошо вместе, верно?» — «Верно. Но теперь детство кончилось. Сказка — кончилась...» — «Она не кончилась. Она лишь ушла в прошлое.» — «Прощай, Добрел. Удачи тебе!» — «Будь счастлива, Лани. Привет Чапе.»

Одиночество. «Вот и пришел мой час, милая.» — «Да что ты, тетя Мафья! Тебе еще жить да жить!» — «Ведунью не обманешь, солнышко. Смерть, она уже рядом. Но пока не подходит — потому что ты рядом.» — «Я не пущу ее! Я буду рядом!» — «Не заставляй старушку ждать. Она ведь не злая, смерть-то. Она берет человека за руку и отводит за Край. Не серчай на нее...» — «Ты не умрешь! Я не отдам тебя Ей! Я... Я не могу без тебя...» — «Я — памяти твоей. Я — в делах и поступках твоих. Я никогда тебя не покину. В шорохе осенних листьях, в звоне весенней капели, в зимней стуже и в летней неге — я. Умей только увидеть. Умей услышать.» — «Тетя, милая!» — «Прощай, малыш. Не грусти обо мне, не делай мне больно.» — «Я... я не смогу не грустить. Я не могу без тебя!» — «Я хочу, чтобы ты вспоминала только ту радость, что у нас была. А не скорбь.» — «Я... постараюсь...» — «Прощай, милая. Будь сильной...» — «Тетя! Тетя, милая! Нет! НЕ-ЕТ!!!»

Пустота. Боль и пустота. Ни мыслей, ни чувств — только воспоминания. Только — память...

Одиночество... Да, тогда она думала, что это и есть одиночество. До сегодняшнего дня. До того момента, когда услышала: «На костер ведьму!» Почему? За что? Ведь она никого не предавала. Неужели Творец может быть так жесток? Или это жестоки люди, творящие зло от его имени? Тогда почему Он не покарает их? Или Его справедливость не минует их, и они заплатят свою цену за предательство? Одиночеством...

Одиночество — это не когда ты теряешь близких людей. Одиночество — когда близкие становятся чужими. Когда тебя предают...

Языки пламени вдруг опали. Странно, что боли все еще нет. И — дышать стало легче. Будто веревки, туго стянувшие грудь, исчезли. Лани пошевелила руками — сгоревшие волокна покорно соскользнули вниз. И шагнула вперед, на край помоста.

Испуганно отшатнулась толпа. Побелевшие лица, в глазах — ужас. Громкий вздох десятков людей. Священник, прервавший речь, застыл с поднятой вверх рукой.

— Не ведьма, — чей-то шепот. — Огонь ее не берет!

— Святая! Никому зла не творила! — другой голос.

Страх. В глазах, в движениях — страх. И благоговение перед чудом.

Боль. Не от ожогов — от предательства. От непонимания. Боль и пустота в груди, там где раньше было сердце. Теплое, отзывчивое сердце...

— Творец отпустил грехи ея и простил... — это священник

— Заткнись! Это мы перед ней виноваты, — а это Шарап. В его глазах — вина. Стыд, вина и запоздалое раскаяние. — Прости, солнышко...

Снова солнышко, а не ведьма. Почему-то это уже не радует. Боль на сердце, боль и тоска. Творец, почему ты не дал мне умереть?

— Предателям — нет прощения, — голос мертвый, словно бы не ее. — Вы — сами себе кара. Я не брошу в вас свое проклятье. Вы — сами себе проклятье. Я не пожелаю вам смерти. Она — слишком хороша для вас. Не хочу ни видеть вас, ни помнить о вас...

Она идет сквозь толпу — обнаженная, беззащитная. С сердцем, истекающим кровью. Рыжие волосы лепестками огня скользят по плечам. И толпа поспешно раздвигается перед ней. В страхе. В благоговении. В непонимании.

Она проходит мимо них, не глядя ни на кого. Проходит по улице мимо приземистых домов, мимо свежего пепелища на месте их с тетей Мафьей хижины (Сердце сжимается от новой боли. А ей-то казалось, что больнее и быть не может). И исчезает среди деревьев, и только волчий вой (Днем! Летом!) сопровождает ее.

— Все, жена, собирай манатки, — говорит Шарап, по-прежнему глядя вслед девушке. — Ни дня здесь не останусь. Проклято это место. Поедем в город...

— Ты чего, Шарап? — это староста. — Она же сказала, что не будет проклинать нас.

—  Она— нет. Мы сами себя прокляли, — Шарап в упор смотрит на старосту, и тот отводит глаза. — Теперь никому на этой земле ни радости не видать, ни счастья. Да и на другой — не знаю. Я уезжаю. Вы — решайте сами.

— Пропадешь ты в городе, — это Опарь, посерьезневший, как-то разом растерявший всегдашние свои ухарство и бахвальство.

— Авось, не пропаду. Тяжко будет, да. Да только такие грехи жизнью своей замаливать должно, — он бросает тяжелый взгляд на съежившегося священника. — Вот только, хватит ли ее, не знаю. Пойдем, жена. Надо засветло уехать.

— Дело говоришь, Шарап, — это Кумила, кузнец. — Пойду и я собираться. Мне, бобылю, проще. Ни жены, ни детей... Молот с собой возьму, а за наковальней дело не станет. Для кузнеца завсегда работа найдется...

На следующий день начался исход. Жители спешили покинуть деревню, как крысы тонущий корабль. Часть, конечно, осталась — из тех, у кого голос совести промолчал. Да из тех, кто потрусливее. Впрочем, оказалось, что это одни и те же люди...

— Глянь-ка ребята! Девка! Голая!

— Вечно тебе, Рубай, девки мерещ... Ох, ни хрена ж себе! Одна! Ночью! В лесу!

— А это, часом, не мавка?

— Какая, на хрен, мавка! Рожа-то вся в крови, видишь? В мавке-то откуда кровь?

— Вот свезло, так свезло! Эй, красотка, иди сюда, погреем... Чур, я первый!

— Первый — атаман. Эй, девка, будем по-хорошему, или силой?

Злобный рык заставил его отпрянуть. Рядом с незнакомкой возник из темноты матерый волк и зло оскалил клыки, глядя разбойнику прямо в глаза. Так, что тот с пугающей ясностью осознал — не пугает. Одно движение — и прыгнет. И даже смерть этого зверя не остановит.

Девушка спокойно подошла к огню и зачерпнула рукой горсть углей. Голой рукой!

Атаман сглотнул и отодвинулся. Всякое желание вмиг пропало.

— Кажись, ведьма, — прошептал Рубай.

— Какая ж это ведьма! Голой рукой в огонь! Эй, красавица, от нас-то чего хочешь?

Девушка подняла на него глаза — и атаман задохнулся от той боли, что плескалась на дне зеленых озер. Ласково погладила волка. Спросила непонятно:

— А вы — кто? Люди или звери?

— Люди, — удивляясь себе, ответил атаман. — Злые, изломанные, но — люди.

— Дайте тогда, чем прикрыться. И глоток вина, если есть.

— Алмаз, быстро! Посмотри, что из шмоток ей подойдет. А ты, Рубай, вина разогрей!

Лани, поджав ноги, села у костра. Ее била крупная дрожь, тело сотрясали рыдания, но глаза оставались сухими. Волк тихо поскуливал, положив голову на ее колени.

— Поспи, милая, — атаман вдруг почувствовал, как слезы торят дорожки по его щекам. — Отдохни. И не бойся — зла не причиним. Люди мы...

— Спа-сибо, — выдохнула она, закутываясь в принесенную одежду. Рубай поднес ей глиняную чашку с глинтвейном.

— Спасибо вам, — повторила девушка, пригубив горячий напиток. Боль и напряжение постепенно оставляли ее. Волк перестал скулить и облизал ей лицо, преданно глядя в глаза. Через несколько минут Лани уснула.

 

Глава III.

Нанок был варвар. То есть, так его назвали бы высококультурные жители Квармола или, там, Гардарики. Люди же с недостатком интеллекта (а таких большинство) называли его барбарианом. А иные подонки — и вовсе барбом.

Барбы... Упс! Пардон, варвары, это такие специальные люди, созданные исключительно для войны. Огромного роста, сильные, тупые, прекрасно владеющие топор и дубиной, но неспособные к мечу, ненавидящие лук как «нечестное оружие». Всегда стремящиеся подраться, пожрать и полапать девчонок. Причем, именно в такой последовательности. Вдобавок варвары боялись и ненавидели колдовство (а как следствие, и колдунов). Вино и пиво, напротив, очень сильно уважали. Особенно неразбавленное.

Все вышесказанное полностью подходило к Наноку, за двумя уточнениями. Во-первых, Нанок не считал лук нечестным оружием, он просто не умел стрелять. А во вторых, обучиться владеть клинком он просто не успевал. Меч — оружие дорогое, за него барыги дают в два, а то и в три раза больше чем, скажем, за топор такого же качества. А дубину так и вовсе рекомендуют засунуть в задницу. (Глупо, между прочим. Варвары — люди довольно-таки наивные и доверчивые. Такому предложи — и засунет, куда сказано). В общем, все подхваченные Наноком в качестве добычи мечи неизменно пропивались еще до того, как бедняга варвар начинал смутно соображать, с какой стороны за них берутся.

Впрочем, боевой топор в его руках был не менее грозным оружием. Фехтовать им, конечно, тяжело, да и кому это нужно, когда враги после ударов отлетают на пару ярдов, и чаще всего уже не встают? К тому же им и дрова рубить можно.

Нет, жизнью Нанок был вполне доволен. Лет пятнадцать назад, совсем еще юношей, он спустился с родных Кассарадских гор. Просто из любопытства — а чем еще порадует его мир? И мир порадовал. Блеском городов, ласками красивых девушек, звоном монет и добрым вином. Ну и постоянными драками, конечно, — варвар он или нет, в конце концов? Не то, чтобы он так уж искал неприятностей — они с завидным постоянством сами его находили. Когда ты такого роста, да с литыми мускулами — редкий забияка пройдет мимо, не бросив вызов на свою голову. Даже рыцари не брезговали порой схватится с ним, наплевав на низкое происхождение — азарт же! Победа над варваром у рыцарей стояла немногим ниже, чем, скажем, победа над колдуном. Или над другим рыцарем. Подвиг, стало быть.

Нанок рыцарей хорошо понимал. По сути, те же варвары, любят драться, вино любят и ни одной юбки не пропустят. Или соврут, что не пропустили — ну, так и Нанок любит порой прихвастнуть. Единственно, сражаются они, напротив, мечом и копьем, да еще в железе с головы до ног. Словом, достойные соперники для скромного, уверенного в себе варвара, хоть и пивом брезгуют, тупицы медноголовые. У-у, так и врезал бы!

Однако сейчас рыцарей поблизости не было. Хуже того, не было также вина и девок. А была только пыльная дорога, изрядная усталость в ногах (коня Нанок проиграл еще в городке Типел, что в Кордавиле) да полупустой бурдюк с водой.

С деньгами тоже было не густо. В кости ему, как правило, не везло, подходящая работа попадалась редко. То есть, он был искусник, хоть куда, мало кто мог так же виртуозно пасти овец и убирать навоз, но почему-то во всех странах его мастерство оставалось невостребованным. Сам Нанок видел в этом волю Беодла — Громобога, которому он поклонялся. В самом деле, стоило ли покидать родные горы, чтобы пасти овец на чужбине? Воровать у него тоже не очень получалось, толстые сильные пальцы, способные сломать шею быку, не очень подходили для обшаривания чужих карманов. Впрочем, после каждой успешной драки, Нанок всегда выгребал из карманов поверженного противника все мало-мальски ценное — трофеи, однако. А без драк ему удавалось прожить не каждый день...

Тем не менее, настроение у варвара было удручающее. Хорошо еще, кордавильские степи сменились густыми лесами Ледании. Хоть солнце не так печет, да и воду попроще найти, не говоря уже об охоте. Ну, какая охота в степи? Нет, дичи там как раз хватало, но уж больно пуглива, голыми руками да уставшими ногами ее не добыть. Другое дело, если на коне и с луком... Впрочем, коня у Нанока не было, а из лука он не стрелок.

У варвара, между тем, стал ни с того ни с сего сильно чесаться нос. Примета двух толкований не допускала — непременно к пьянке, хотя до города еще не меньше трех дней пути. И вряд ли кто по доброй воле угостит безобидного миролюбивого варвара кувшином вина. Потому что люди цивилизованные отлично знают, что после упомянутой посуды, варвары отчего-то перестают быть безобидными и миролюбивыми, а напротив, пытаются сразу дать кому-нито в рыло и пересчитать кости. Или, если есть девки, то сразу начинают их охмурять.

Нанок хмуро посмотрел на солнце, пытавшееся уползти от него за горизонт. Можно было не сомневаться, что светилу в который раз удастся его подлый трюк, а значит, время было позаботиться о ночлеге. Варвар углубился в лес, выискивая подходящее место.

Полянка отыскалась быстро. К тому времени, мешок варвара был доверху набит всевозможными грибами. После некоторого колебания, он все же решил их выкинуть. Все равно он не знал, какие из них съедобны, потому что в горах Кассарада грибы не росли. В харчевнях он, правда, съел за свою жизнь немало блюд с грибами, но среди тех, что он нашел, похожих на виденные им не было. Может, вся фишка в том, что они не очищены и не пожарены?

Так или иначе, а со жратвой было совсем туго. Нанок достал из того же мешка последний кусок мяса и с сомнением его понюхал. Мясо пахло тухлой свининой. «Это от грибов», — попытался убедить свой желудок Нанок, но тот не поверил. Запах бил в ноздри, вызывая стойкое отвращение. Нанок зажал пальцами нос и, почти не жуя, проглотил весь кусок. Легко этим цивилизованным говорить, что варвары едят все, кроме камней!

Так, об ужине позаботились, теперь время подумать о костре, тем более, солнце уже село. Нанок, не особо спеша, направился за деревья собирать хворост. Две ходки принесли ему немного сыроватых дров и здоровенную сухую валежину. Теперь не мешало набрать сушняка для растопки, и огонь будет гореть до утра. Хворост Нанок видел в овраге в последнюю ходку, когда тащил свою ношу на поляну. Немного поплутав в быстро сгущающихся сумерках, варвар обнаружил искомый овраг. Вот и хворост!

И вот тут — варвары славятся почти волчьим нюхом — он учуял запах разложения. В два рывка Нанок разметал груду веток. И замер — перед ним лежал полуразложившийся труп. Варвару стало страшно. Он не боялся врагов, ни живых, ни мертвых, но при том был крайне суеверен. Вид мертвого не погребенного тела ночью разбудил дурные предчувствия. Вдобавок нос продолжал чесаться, требуя пьянки.

После недолгого, но с непривычки тяжелого раздумья, Нанок решил похоронить незнакомого мертвеца. Сняв со спины секиру, он принялся копать землю. Не самое удобное орудие, но другого у него не было. И уж всяко сподручнее, чем ковырять землю мечом, как иные легендарные герои. Так что через короткое время могила была готова.

К похоронам все было готово, и варвар решил обыскать тело — просто по привычке. И тут его ждал приятный сюрприз. Неизвестные убийцы даже не ограбили труп, в расшитом бисером кошеле Нанок обнаружил аж дюжину золотых монет — не медных и даже не серебряных — дюжину больших золотых леданских марок. Немалые деньги, между прочим, богатым человеком был, видать, покойный, только вот счастья ему это не принесло.

Вдохновленный успехом, Нанок зажал нос и, стараясь не смотреть на копошащихся червей, осмотрел пояс. Чутье бывалого мародера не подвело — еще пятнадцать марок и два квармольских дубара. Кроме того, варвар заметил дорогой перстень с сапфиром и золотой медальон, но их он не тронул. Кто знает, может, трупу они были при жизни очень дороги, настолько, что он и с того света вернется за грабителем. Меч и кинжал ему даже в голову не пришло тронуть, негоже мертвого провожать на тот свет без оружия. А вот деньги ему в загробном царстве точно не нужны. Пива или, там, вина на них не купишь. Зато он, Нанок, на эти монеты может выпить за здоровье, то есть, тьфу! За упокой усопшего... Как, кстати, его имя? Нанок потянулся к медальону.

Нет, имени там, конечно, не оказалось. Да это и не было нужно. Выгравленный на медальоне орел — символ Ледании — явственно говорил о принадлежности покойного к королевской семье. Принц Тудор. Бесследно исчезнувший четыре месяца назад, слухи об этом дошли и до Кордавиля, где в то время варвар и обретался. Пропавший во время охоты близ королевского замка и обнаруженный ныне Наноком за полсотни лиг от столицы, почти у самой границей с Кордавилем. Убитый кинжалом в спину...

Нанок сделал знак, отгоняющий зло. Принцы — они ведь не как все люди. А вот возьмет и встанет, чтобы отомстить обидчику или хотя бы лишить некоего варвара заслуженного отдыха. А что, да запросто. Молитвы-то над ним не читали, не знает их Нанок ни одной, а леданцы народ набожный, даже колдунов всех у себя повывели.

Варвар осторожно опустил тело в неглубокую могилу и присыпал землей. Только тут он обнаружил, что забыл вернуть покойному медальон. Но разрывать могилу — последнее дело, даже варвары так не поступают.

— Я верну его твоему бате, — осенило вдруг Нанока. — Может, и не из рук в руки, но передам обязательно. Пусть он узнает, где ты. Да и лежать тебе, небось, не в лесу полагается, а в склепе, или где там у вас все остальные короли да принцы лежат. В смысле, мертвые, конечно.

Он вздохнул с облегчением. Теперь принц Тудор будет спать в земле, не тревожа его, Нанока. А если и вылезет, чтобы отомстить убийце, так и пусть его.

Упрятав медальон подальше, варвар вернулся на поляну. Хвороста он, конечно, набрать забыл, но возвращаться на поиски не стал. Беодл с ним, с огнем, он слишком устал, чтобы тратить время на эту чепуху. Нанок положил голову на валежину и уснул.

Поспать удалось недолго. Часа через два варвара разбудили крики и звон железа. Грязно, но негромко выругавшись, он прыжком вскочил на ноги, вглядываясь в ночную мглу. Первой мыслью было, что мертвый принц не стал-таки лежать под дерновым одеяльцем (именуемое иными из племен Кассарада дерьмовым). Но мертвецы не вопят и не ругаются, и мечами, что характерно, не звенят. Во всяком случае, такие Наноку еще не встречались.

Подумав, варвар вытащил из ременной петли топор и двинулся на звук. Конечно, это бредни, что горцы ходят неслышно, как тени, но и шумной их поступь никто бы не назвал. Да и звуки схватки заглушали все, хоть песни ори.

Варвар подошел почти вплотную к дерущимся. Его свыкшиеся с темнотой глаза охватили панораму боя. Ну, конечно, все как обычно. Четверо на одного. Этот один, правда, воин был тот еще — прислонившись спиной к толстому дубу, продолжал отбиваться от врагов, но силы его были явно на исходе. Нанок, секунду подумав, решил ему помочь.

— Ва-ар! — взревел он, бросаясь в бой. — За Беодла! Дави волков!

Нападающие, вздрогнув, тут же обернулись в его сторону. Должно быть, искали волков на предмет подавить. Не дожидаясь результатов их поисков, варвар перемахнул какую-то корягу, и вступил в схватку. Его противник ловко принял удар на щит, но недооценил силу варвара. Щит брызнул деревянной щепой, звякнула под топором бронзовая окантовка, а сам воин (не разбойник же, раз со щитом) отлетел на добрых три ярда. Впрочем, тут же подхватился и снова вступил в схватку.

Нанок уже дрался с другим. Этого поймать никак не удавалось, он вертелся волчком, ускользая из-под богатырских ударов варвара и постоянно пытался контратаковать. По всему видать, был мастером, но Нанок и не таких укладывал. Изловчившись поймать топором лезвие меча, он приготовился крутануть его, обезоруживая противника, но как раз в этот миг в поединок вмешался первый противник. Вот тут варвару пришлось по-настоящему туго. Ночные гости были явно не новичками в бою, двигались слаженно, друг другу не мешаясь и под удары не подставляясь. Первый, без щита, провел успешную атаку. Нанок успел уклониться, отделавшись царапиной на руке, и тут же ему пришлось закрываться от выпада второго. Правда, тот немного увлекся атакой, и варвару в первый раз за всю схватку удалось выстроить противников на одной прямой.

— Ва-ар! — взревел он, бросаясь вперед. Теперь у того, что стол перед ним, было два выхода. Либо попытаться принять удар на щит — что, учитывая силу варвара, означало птичкой отлететь на напарника, либо уклониться, и тогда секирой получит не готовый к этому партнер.

Противник парировал удар. Он сумел так отработать щитом, что топор лишь скользнул по гладкой поверхности. Но тут в него врезался сам варвар, и воин, потеряв равновесие, рухнул на напарника. Топор взлетел и с хрустом ударил в копошащихся на земле противников. Взлетел второй раз — и нашел лишь пустоту. Один успел перекатится, и снова был готов к бою. Зато второй уперто лежал на земле, то ли убитый, то ли тяжело раненный.

Стало полегче. Один на один — топор против меча, и никаких щитов. Правда, на воине была байдана, а Нанок доспехи не жаловал, ему хватало шкуры леопарда на плечах.

И вот тут противник его удивил. Резкое движение рукой, свист стали — и плечо варвара пронзила острая боль. Подонок метнул нож! Нанок взвыл от боли и досады. Так провести! Как мальчика! Как варвара, Беодл его побери! Как паршивого барба!

Злость бросила его вперед, на что и рассчитывал противник. Удар за ударом проваливались в пустоту, а тот явно готовил ответ, отступая шаг за шагом. И тут случилось то, чего игравший берсерка Нанок и ожидал. Отступая, воин запнулся ногой о выступающий корень дерева и на миг потерял равновесие. А секундой позже — и голову.

Нанок, тяжело дыша, обернулся посмотреть, как дела у спасаемого. Тот стоял ярдах в пяти, с луком в руках. Похоже, страховал во время поединка, чтобы спасти за секунду до смерти. Хороший мужик, надежный. И с понятием. Не стал портить бой меткой стрелой, обламывать человеку удовольствие. Но и на самотек дело не пустил.

За спиной незнакомца в неестественных позах застыли три тела. «Беодл, а третий-то откуда? Или он его еще раньше достал?»

— Нам надо бежать, — резко проговорил незнакомец. Голос у него был сильный, богатый, как у менестреля, а акцент... Даже не акцент, а произношение какое-то непонятное. Как бы слишком правильное, что ли. Да ну, показалось, как оно так может случиться, слишком-то правильное?

— Чего ради? — возмутился Нанок. — Я и так набегался, спасибо. Ноги уже не ходят.

— Друг, ты не понимаешь, во что ввязался, — устало проговорил путник. — Бежать надо, и бежать срочно. В глубь леса, а не по дороге.

Говорил он спокойно, будто никакая опасность ему не грозила. Как человек, который знает, что делает. Или, хотя бы, что надо делать.

— Надо, так надо, — согласился варвар. — Сейчас только карманы им вывернем, и...

— Нет. Дорога каждая секунда. Поверь, мне и самому интересно было бы их обыскать, вполне возможно, что на одном из трупов есть письмо-указание. Времени нет. Бегом!

И Нанок ему поверил. Поверил и подчинился. Сцапал с земли меч убитого — а вдруг когда подфартит научится им сражаться — и бросился следом за спутником.

Этот бег сквозь чащобу варвар запомнит надолго. Он и при дневном свете так через лес не бегал. Каким-то особым чутьем его спутник выбирал путь в обход бурелома и зарослей. Бежал он легко, как-то даже красиво, изящно. Нанок едва поспевал за ним. Ветки настойчиво пытались попасть в глаза, быстро расцарапав физиономию в кровь. Под ногами захлюпала вода, сразу промочив полуразвалившиеся сапоги — ручей. «Надо было с трупов хоть сапоги снять», — запоздало подумал варвар, топая отяжелевшими ногами по дну ручья. Брызги разлетались во все стороны, одежда вымокла до нитки. — «Хоть погоню со следа собьем»

Незнакомец покинул, наконец, мерзкий и мокрый ручей, быстро поднимаясь по склону оврага. Нанок грязно выругался — намокшие сапоги скользили по глине, и он дважды съезжал вниз с середины склона. Наконец, помогая себе мечом, он выбрался из оврага.

— Ну, что же ты? Давай быстрее! — нетерпеливо бросил незнакомец. — Ходу, ходу!

И вновь нырнул в темноту леса. Варвар последовал за ним.

Бег продолжался долго. Спутник Нанока то и дело менял направление, так что даже способность ориентироваться у последнего дала сбой. Еще дважды пришлось бежать по ручью, и варвар дал себе зарок — никогда больше не мыться. В одежде, во всяком случае.

Сколько прошло времени, Нанок тоже не знал. Усталость навалилась на него горной лавиной, он едва мог уже переставлять ноги, а в ушах звенел нетерпеливый окрик:

— Быстрее! Да шевелись же ты!

Наконец, незнакомец остановился и понес какую-то чушь:

— Все. Мы в полной безопасности. Три пояса дубрав, пояс берез и ельник. Ольха, рябина и ясень в трех ручьях. Не-ет, теперь ему нас ни за что не выследить. Слабо.

Нанок почесал в затылке. Он что-то не улавливал никакой связи между дубравами и погоней. Заблудится она там, что ли? А чем тогда три сосны плохи? С ручьями понятно, чтобы со следа сбить. Но чтобы в них плавали рябина и ясень, он как-то не заметил. Впрочем, может, и плавали, он тогда упорно проклинал мокрую воду и дырявые сапоги, мог и пропустить.

Нанок попытался незаметно рассмотреть своего спутника. Коричневый плащ — под цвет дерева, к которому тот прислонился, под ним — зеленая куртка (может, и кафтан — не разобрать), изрядно поношенные сапоги странного пошива. Охотник — не охотник, разведчик — не разведчик. Лук у него необычный, внушительный такой. На голове — зеленая же шапка, вроде колпака, скрывает волосы, лицо — молодое, ни усов, ни бороды. Шрамов тоже не видно, видать здоров малый мечом махать. Хотя на вид — пацан пацаном. Но реальный.

— А ты собственно, чего в драку влез? — неожиданно поинтересовался незнакомец. — Тебе что, своих проблем мало? Ты хоть знаешь, чьи это люди были?

Варвар задумчиво поскреб бороду. Чьи были люди, он не знал. Да и есть ли разница? Чьи бы не были — нет их теперь, и точка. Слава Беодлу. И чего в драку влез, тоже не знал. Ну, как же так, Беодл побери, драка — и вдруг без него?

— Четверо на одного — как-то неправильно, — выдавил он из себя.

— Неправильно ему, видите ли! Вот люди, а? Нет, я, конечно благодарен, без твоей помощи меня бы просто убили, но все равно не понимаю. Ты ж ни меня, ни их не знаешь!

Варвар угрюмо молчал. Кроме «четверо на одного — не честно», в голову ничего больше не лезло, а это он уже сказал. И вообще, жрать хотелось, просто беда. Для порядочного варвар всегда беда, когда нечего заглотить, а назвать Нанока непорядочным мало кто рискнул бы.

— Некроманта это люди, — сообщил незнакомец. — Самого Тубариха.

Ни о каком Тубарихе Нанок в жизни не слышал. И был вполне уверен, что и тот о нем тоже.

— Откуда в Ледании некромансер? — угрюмо спросил он. — Тут магию-то не жалуют. Священники любого колдуна на костер вмиг отправят.

— Некромант не на виду, — пояснил собеседник. — Живет себе на отшибе, колдует потихоньку. Иерархи, впрочем, наверняка о нем знают, да не трогают. То ли побаиваются, то ли в своих целях хотят использовать. Народ тот еще!

— Звать-то тебя как? — спросил варвар, чтобы не думать, как это вдруг иерархи оказались народом. — Или эта тайна тоже не для моих ушей?

— Ох, виноват! Для друзей — Тил. Для спасителя моего — как для друзей.

«Вот это загнул!» — восхитился Нанок.

— А я — Нанок из племени агаков, рода Ронока.

— Агаки — это кассарадские горцы? — восхитился Тил. — Далеко же ты забрался! Впрочем, с другой стороны, а чего ты в родных горах и не видел? Камни да овцы...

Нанок вдруг проникся к собеседнику уважением. Мало кто вот так, сходу, и Кассарадские горы-то вспомнил бы. А уж об агаках в этих краях и вовсе не слыхивали. Кстати, а сам-то парень откуда?

— А ты сам... — начал он, но Тил тут же перебил его.

— А это что у тебя?

Пальцем он не тыкал, но Нанок отчего-то тут же сообразил, что имеет он в виду не кровь на шкуре и даже не рукоять секиры, а медальон покойного принца.

— Да вот, — и он рассказал историю погребения тела. Всю, за исключением присвоенных золотых. Причем особо не привирая — а на это не всякий варвар способен.

— Так что ж ты его дурилка, с тела-то снял? — всплеснул руками Тил. — Совсем ребенок, честное слово. У тебя головы две или все-таки одна?

Нанок обиженно насупился. Сравнение с ребенком его задело. Затем на всякий случай ощупал голову — одна ли?

— Одна, одна, — подтвердил собеседник. — А вот встретит тебя кто-нибудь, медальон этот видевший, и той не останется. Поди докажи, что не ты его в спину ножом поцелил.

— Дык я, это, бате его снести хотел, — объяснил варвар, потупившись.

— Угу. Во дворец королю. В драной шкуре и с секирой за плечами. Да ты бы и до ворот не дошел, мигом бы оказался за решеткой в темнице сырой. Орел...

Варвар тут же забыл обиду. Орел — это сильно. Гордо даже. Кассарадский Орел — надо будет обязательно добавить прозвище к своему имени. Красиво звучит!

— Наивные вы все-таки люди, барбы!

А вот тут Нанок уже оскорбился. Во-первых, на малопонятное слово «наивный». Мало ли что эта хрень означает! А за барба так вообще в морду можно! Во-вторых...

Тил рассмеялся.

— Какое из моих слов задело тебя, друг мой? Тебе, знаешь ли, отнюдь не идет это обиженное выражение лица. И не сможет ли загладить мой промах глоток доброго вина?

Нос варвара зачесался прямо-таки нестерпимо. Похоже, одним глотком тут не обойдется... Он принял из рук Тила закупоренный кувшин и ловко вскрыл залитое сургучом горлышко. Первый же глоток заставил его поперхнуться — такого вина ему пить еще не доводилось. Когда он бывал при деньгах (и такое случалось), он изрядно попробовал неплохих и даже хороших вин. Однако далеко не на столько хороших! Сладкое, но не слишком, без малейшей кислинки, не терпкое, однако есть даже не привкус, а скорее, ощущение этой самой терпкости. И что-то еще в нем такое — запах меда, полыни и вереска, и как бы предвкушение радости — яснее не скажешь. Э, да что там, о вине рассказывать, пока не выпьешь, все равно не поймешь. А как выпьешь. Тут же добавить захочется...

— Эльфийское, — пояснил спутник, ловко раскладывая на подстеленной тряпице припасы.

Ого! Об эльфийских винах он слышал. Однажды среди добычи попался даже кувшин со странными знаками. Когда ему сказали, что это эльфийское вино, хотел его выпить. А когда сказали, сколько этот кувшин весит в пересчете на золото, тут же его продал, и хохотал еще над глупцами, что тратят столько денег на заморские диковинки. Зря продал, дурак! Надо было самому выпить, столько удовольствия потерял! Да и выручку все равно оставил у девок да за игровым столом. Хотя и на выпивку немного осталось...

Варвар еще раз приложился к кувшину прежде, чем передать его Тилу. Затем потянулся к шмату мяса, любовно завернутого в лист неведомого растения.

— Ах, хорошо! — прорычал он, вгрызаясь в мясо. На его вкус, оно было слегка пережарено, он предпочитал полусырое, с кровью. И все равно — хорошо!

— Хорошая драка, доброе вино, и под него немного еды — все, что тебе надо для счастья, не так ли? — с легкой насмешкой заметил Тил.

На этот раз Нанок не обиделся. Правда есть правда, что здесь обидного?

— Не, — ответил он, потянувшись к кувшину. — Еще бы красивую девку до кучи.

— Ну, тут ничем помочь не могу, — звонко рассмеялся Тил. — Девки у меня в мешке нет, и сам я тебе ее не заменю. То есть — категорически отказываюсь!

Он снова рассмеялся, и варвар охотно к нему присоединился, пропустив мимо ушей обидное слово «категорически».

— Нет, ты мне скажи, откуда у тебя такое вино? — спросил варвар, возвращая кувшин.

— Ты не поверишь! — таинственно проговорил Тил, округлив глаза. — Сам сделал!

И оба в один голос расхохотались. Да уж, он, Нанок умеет ценить хорошую шутку... Когда, конечно, понимает, что это шутка.

— А сам-то ты что с некромансером не поделил? — спросил варвар, отсмеявшись.

— А вот сюда лучше не лезь, — посоветовал Тил. — Хороший ты парень, Нанок, простой, веселый... Пропадешь ведь не за тумак медный ...

— Ага, ты же у нас крутой, всех некромансеров одним пальцем, а дубина — барб только топором махать умеет. Да и то плохо, — язвительно ответил Нанок.

— Да что ты! — Тил от возмущения даже привстал. — Слова худого о тебе не скажу! А только не по зубам тебе это. И мне не по зубам, но ведь я и не лезу...

— Да я уж видел, как ты не лезешь. Один на пятерых-то.

— Меня вычислили, — нехотя сознался Тил. — Не выследили, а именно вычислили. А вот сам ли я прокололся, или кто навел — не знаю. И меня это тревожит.

Он озадаченно почесал в затылке, нечаянно сдвинув свой дурацкий колпак. И тут варвара пробрало. Ухо! Остроконечное, вывернуто вбок. Не человек это! Эльф!

Нанок судорожно попытался вспомнить все, что об эльфах знал. Маленькие с крылышками, спят на цветке и его же жрут. Не то! Это какие-то неправильные эльфы, может, уроды. Так, еще: в полчеловека ростом, живут в каких-то холмах и вдобавок все время танцуют какую-то непонятную джигу. Снова не то! Тил куда выше, да и танцевать пока не порывается. Хотя, может еще просто мало выпил.

Еще какие-то эльфы с горшком золота... Нет, и это ни при чем. А вот было что-то еще о тех, что живут в лесу, куда людям хода нет. Дескать, увидеть их в лесу невозможно, пока сами не покажутся. Из лука стреляют так метко, что скворца в глаз поцелить могут. Правда, скворцов и прочую певчую птаху они, по сказкам, любят. Еще у них с зубами пурга какая-то — то ли кривые, то ли не хватает. Да, ухи острые, точно, вспомнил. И еще — самое главное! Три яйца у них, коли сказки не брешут. Да, но те пятеро-то как его в лесу-то увидели? Или сам показался? Хотя похоже, это самое близкое к правде. Вон лук у парня какой! Чисто эльфийский! Да и этот его бред о дубравах и прочем, становится если не понятней (хрен такое кто поймет!), то хотя бы объяснимым.

— Так ты — эльф! — выпалил он. — Надо же, живой эльф! Настоящий!

— Игрушечный! Нет, ну это надо же! — Тил попытался скрыть досаду. — Всю Леданию исходил туда и обратно — никто не распознал. А тут варвар, дитя гор... Ты вообще откуда об эльфах знаешь, горе мое? Только не говори, что в книге прочел — не поверю!

— Я, это... Из сказок, конечно. Правда, там мутно все. То вы как бы маленькие с крылышками, то в холмах с горшком золота танцуете...

— Да, интересно вы, люди, нас представляете. Столько чуши нагромоздили...

— А почему ты, кстати, по-людски говоришь? — уши варвара покраснели.

— А заговори я с тобой по-эльфийски, ты бы понял? — резонно возразил эльф. — Что там еще ваши сказки о нас рассказывают?

— Ну, с зубами у вас что-то не то... — начал варвар.

— Это у вас с зубами не то! — возмутился эльф. — А у нас — все в порядке. Даже не болят.

— Из лука никогда не мажете, — перечислял Нанок. — В лесу вас увидеть нельзя. Язык зверей знаете, и птиц тоже. Рожи у вас узкие, как мой топор...

— Это твой топор узкий, как моя... — эльф осекся и покраснел. — Упс. Извиняюсь.

— И еще у вас это... — варвар несколько смутился. — Вроде как три яйца...

— Большое дело, — махнул рукой Тил. — Ну, три, и что с того?

— Покажи, — попросил Нанок неожиданно для себя.

— Ты чего, совсем сдурел? — возмутился эльф. — Что за нездоровые наклонности?

— Ну, любопытно же, — сознался варвар. — Целых три! Зачем столько?

— Что б было, — огрызнулся эльф, донельзя смущенный. — И смотреть нечего. У тебя два есть? Вот представь, что их три. И отстань от меня с моими яйцами!

— Воображения не хватает, — сокрушенно вздохнул Нанок. — Ну, два понятно. Ну, одно тоже понятно. А три! Третье-то где? Внизу, сбоку?

— Да пошел ты! — эльф, похоже, не на шутку разозлился. — Где, где! На балде!

«Странно устроены эльфы», — озадаченно подумал варвар.

— Ладно, замяли, — Тил неожиданно звонко расхохотался. — Нет, ну это надо же — сидеть за кувшином вина с человеком и разговаривать о сравнительной анатомии! Уму непостижимо!

— А чего такого-то, — насупился варвар, смущенный незнакомым ругательством. — У нас в Кассараде вообще меряются... этим самым...

— Дикие вы люди, горцы — вздохнул эльф. — А у нас за подобные вещи на дуэль вызывают. До смертельного исхода. Вы, люди, вообще та-акие странные!

Варвар потянулся к кувшину.

— Ты и правда сам вино делал?

— Конечно. Кто же мне его сделает?

— Блин, такой талант зазря пропадает! Нет в жизни справедливости!

— Есть, — неожиданно серьезно сказал Тил. — Только мы не всегда можем ее увидеть. А вы, люди, еще реже. Все-таки, век ваш слишком уж короток.

— А вы что, и впрямь бессмертны? — полюбопытствовал Нанок.

— Нет, конечно. Просто срок жизни у нас гораздо больше, чем у людей. Две тысячи лет — далеко не предел. Впрочем, тут нечему завидовать, просто время для нас течет по-другому. Я не могу объяснить, в вашем языке просто нет нужных слов.

— Да ладно, — варвар явно был испуган перспективой сложных и долгих объяснений. — Ты лучше скажи, а с бабами у вас как? Они действительно сказочно умны, добры и прекрасны, как говорят наши сказки? Я за всю жизнь ни одной не видел. Хотя, по правде сказать я и мужика-то эльфийского первый раз вижу.

— С вашей точки зрения — да, наверно прекрасны. Умны — кто более, а кто менее. Среди эльфиек по-настоящему умных и добрых не больше, чем среди людей. Однако многие из них полагают, что жизненный опыт — немаленький, по вашему счету — вполне может заменить ум, а вежливость — доброту. Только вот тепла от этого не получишь...

— В общем, такая же хрень, как везде, — подвел итог варвар. — Жизнь — дерьмо, все бабы — стервы. Зато у вас хоть вино вот такое делать умеют.

— У нас много чего умеют, — согласился Тил. — Беда в том, что нам, по большому счету, ничего не нужно. Все пройдено, опробовано. Скучно!

— А, так ты к нам развлечься пришел? — обрадовался Нанок. — Ну, тут тебе повезло. Как доберемся до города, покажу тебе, как надо развлекаться. Драка, девочки, кабак — что еще нужно для счастья. Ну, еще партия в кости. Тебе как, везет обычно?

— Как правило, — пожал плечами эльф. — Только я здесь не для развлечений. Некромант всерьез нацелился уничтожить наш лес, вместе с нами, конечно. И кто-то из Гроссмейстеров его, похоже, поддерживает.

— И на фига ему это нужно? — полюбопытствовал Нанок, пропустив «Гроссмейстера» мимо ушей.

— Ты об астральной структуре мира знаешь? — ответил эльф вопросом на вопрос.

— Не грузи меня, — попросил варвар. — Вообще, будь проще, и люди тебя полюбят.

— Вот чего мне не хватало для полного счастья, — фыркнул эльф.

— А кстати, Тил — твое настоящее имя?

— Эльфы не врут, — оскорбился тот. — Хотя и правду не всегда говорят. Мое полное имя — Тиллатаэль. Но для друзей — Тил.

— Во, Блин, эльфы! Ты меня к друзьям причислил, чтобы только свою эльфийскую сущность скрыть? — подивился Нанок.

— Ну, не только. Если б не ты, меня бы убили там, на дороге, — тихо сознался Тил.

Варвар передал ему кувшин. Эльф одним глотком допил все, что там еще плескалось.

— Кувшин пуст, — объявил он. — Ну, это все же не последний.

И он извлек из сумки новую посудину, такую же, как только что употребленная. Варвар одобрительно прищелкнул языком.

— А медальон ты лучше выкини, — посоветовал Тил. — Не доведет он тебя до добра. Уверен, что как-то это связано с некромантом. Сам посуди — не может принц вот так просто взять и исчезнуть. У него же охрана, между прочим!

— Может, и связано, — согласился Нанок. — Только вот выкинуть я его не могу. Я же мертвому слово дал. Живой еще освободить от него бы мог, а мертвый? Не будет мне ни покоя, ни удачи, пока не выполню обещания.

— Да, попал ты в беду, ничего не скажешь. Теперь тебе путь в столицу, а до нее лиг полста, не меньше...

— Они же триста миль, — согласился варвар. — Только идти-то придется. В ближайшем городе возьму себе лошадь получше, благо, деньги есть.

— Пропадешь ты один. Ты же малый простой, куры лапами загребут, — безнадежно махнул рукой эльф. — В городе, небось, посложнее, чем в горах, а?

— Разве что хищники другие, — хмыкнул Нанок. — Тил, я не вчера с гор спустился. Видел и города, и деревни, кое-где за мой счет хотели поживиться, кое-кому это даже удалось. А другим — повезло не сильно. Жизнь такая.

— Нет, идти в столицу нам нужно обоим, — вдруг решился Тил. — Только вот незадача, нужно мне весточку в родные леса отправить. Лучше, конечно бы, самому съездить, да так уж вышло. Не свяжись ты с этим письмом, все было бы проще. Хотя в чем-то ты прав, мертвого уважить должно.

— Вдвоем идти веселее, — согласился варвар. — И песенки петь можно, и байки травить. Говорят вы, эльфы, поете так, как и Птица Сирин не сумеет.

— Поем мы неплохо, — согласился Тил. — Только вот, по пению меня мигом вычислят. А если ты запоешь, я сам удавлюсь.

— У меня неплохой голос, — оскорбился варвар.

— Возможно. Только вот слуха нет вовсе.

— Ну... мне такое уже говорили. Но ты-то откуда знаешь?

— Слышал, как ты ревел во время драки. Так вот, у человека, способного испускать такие звуки, слуха по определению быть не может.

— Зато я могу спеть так громко, что твоего чудного голоса никто и не услышит.

— Это да, дурацкое дело не хитрое. Сможешь.

— Слушай, что ты такой зануда, — огорчился варвар. — Вы, эльфы все такие, или просто мне так не повезло? Ворчишь, ворчишь, как старый дед. Тебе лет-то сколько?

— Лет триста, — эльф хихикнул. — Но учти, я мог и ошибиться. Мы вообще не считаем свой возраст, как вы, люди. Зачем? Года, что прошли, все равно наши, а тех, что остались, все равно не сочтешь.

— Даже дни, — согласился Нанок. — К примеру, упадет тебе сейчас на голову камень — и абзац. Тебе-то ладно, а мне еще одну могилку копать.

Эльф наградил его возмущенным взглядом.

— Мы в лесу, дубина! Здесь-то откуда камень возьмется?

Резкий свист в воздухе заставил его прерваться на полуслове.

— Ложись! — крикнул варвар, отталкивая Тила в сторону. Маленькая звездная искорка ударила в землю там, где только что стоял эльф. Полыхнуло жаром, земля ощутимо дрогнула.

— Звездный камень! — прошептал эльф. Вид у него был обалделый.

— Я же тебе говорил! А ты: в лесу, в лесу! Спать пора, вот что. Завтра в дорогу.

— А ты уверен, что ты не маг? — поинтересовался эльф, но Нанок его уже не слышал. Он спал, положив голову на полупустой мешок.

 

Глава IV.

— ...твою мать! — повторил Таль, ощутив себя в полете. Впрочем, состояние падения тут же прервалось без фатальных последствий. Ларгет ощутил, как приземлился на что-то мягкое. Нечто зашевелилось под ним и сдавленным голосом произнесло:

— Ну ты, гоблин, быстро слезь с меня! Ты же мне ухо, гад, отдавил!

— Первым был медведь, — оправдался Таль, однако все же слез с приятеля.

— Хорошо, что я не девка, — простонал Бол. — Как представлю, что на мне вот такие туши разложатся, плохо становится.

— Девки тоже бывают сверху, — успокоил его Ларгет. — Просто у тебя еще мало опыта.

— Да у тебя-то он откуда? — язвительно осведомился Бол. — Врешь ты все! Чтоб девка да сверху — ни в жизнь не поверю. Неудобно же!

— Им почему-то нравится, — пожал плечами Ларгет. — Ты мне вот что скажи, чудо, какого хрена ты меня под руку толкнул? Я ведь, знаешь ли заклинание читал, а не по нужде вышел! Вообще ведь гробануться могли!

— А лицо у тебя было, будто как раз по нужде вышел, — хихикнул Бол. — Хватит меня крайним делать! Не фиг было вообще бормотать, если не умеешь!

— Так, то есть крайний — я, — разозлился Ларгет. — Все было бы в порядке, если б ты меня под руку не толкнул! Я ведь уже почти прочел чары, они не сложные. А жесты подсмотрели бы как-нибудь. А теперь что?

— А кстати, куда это нас занесло? — запоздало поинтересовался Бол.

— Кто ж тебе знахарь? Понятия не имею.

— Вот же попали, Блин! Теперь таких от Учителя получим, мало не покажется.

— Ты о другом подумай, умник. До Учителя еще добраться надо, а мы даже не знаем, в какую сторону идти. И вообще, Квармол это, или не Квармол?

— Хрен его знает. Степь какая-то. В Квармоле степей хватает — на юге и востоке. Может, мы вообще недалеко от школы?

— Хотелось бы верить. Блин, темно, как в заднице. У нас-то до сумерек часов пять оставалось. Либо нас занесло совсем далеко, либо еще и временной сдвиг получили.

— А разве так бывает? — удивился Бол

— В теории — бывает. Я про порталы читал одну книжку. А на практике...

— Понятно. Дураков не нашлось проверять. Мы и тут первые.

— Слушай, не нуди, а? Хотели же приключений на свою задницу — вот и получили.

— Так хотели только на задницу! А получили — и на прочие части тела. Мало не покажется. Ладно, раз уж сейчас ночь, надо развести костер и поспать.

— Из чего ты его разводить собираешься? Зажечь-то сумеем, не вопрос, а дров где набрать? Мы же, если ты еще не понял, в степи, а не в лесу.

— В степи много сухой травы, — заученно выдал Бол. — Имеются также кустарники...

— Глаза протри, умник! Вовсе она и не сухая. Дождь тут недавно прошел. А и сухая была бы — про степные пожары слышал?

— Ну и Творец с ним, с огнем. Так поспим. Ой, смотри, а звезды — как у нас! Я читал, что чем дальше от Квармола, тем сильнее изменяются созвездия.

— Я тоже читал. Да, похоже, ты прав. Либо Квармол, либо север Ледании.

— Эх, луну бы! Сразу что-нибудь разглядели бы... Смотри, вон там — это горы, или все-таки облака? Что-то вроде звезды закрывает...

— Похоже, горы. Облака бы двигались. Значит, все же Ледания. Леданские горы, на самой границе с Квармолом. — сообразил Таль.

— А леданцы зовут их Квармольскими, — хихикнул Бол. — Вот дураки!

— Все! Посмотрим утром. Дай мне поспать, долдон!

— От гоблина слышу. Как ты можешь спать вообще? Страшно нелюбопытный тип!

— Дурак ты. Знаешь, как я на заклинании выложился? Даже на «Стрелку» сейчас не хватит. Третий уровень все же, не «Пятно» какое-нибудь...

— Ладно, спи, крестьянин от магии. Спокойной ночи!

— И тебе тоже побольше кошмаров.

Ларгет, против ожиданий, уснул далеко не сразу. Неожиданное приключение лишало его покоя. Бол же, наоборот, уснул тут же, едва улегся поудобнее. Таким он уж был, ничто не могло лишить его оптимизма и бесшабашности. Или точнее будет безбашенности?

Наконец, сон все же догнал его. Веки налились свинцовой тяжестью, в полудреме он еще успел подумать, что завтра им предстоит тяжелый день. И уснул.

Что ему снилось, Ларгет не запомнил. Проснулся же он от холода, и попытался поправить одеяло. Когда же ему не удалось найти даже кровати, Таль открыл глаза.

Солнце только что встало. Бол храпел, съежившись на сырой траве. Таль, дрожа от холода, сел рядом с ним и начал утреннюю медитацию. За годы обучения в школе, это вошло уже в привычку. Медленно, одну за другой, он отпускал все мысли, открывая себя магической энергии. Последней ушла мысль о холоде.

Когда он вышел из транса, то увидел сидящего рядом Бола. Его друг проделывал то же упражнение. Ларгет не стал ему мешать, во время медитации это было недопустимо. С удивлением он обнаружил, что холод ему больше не досаждает.

Таль осторожно, чтобы не потревожить Бола, встал и сделал несколько шагов. Одежда его тут же вымокла — трава была по пояс, а утренняя роса выпала весьма обильно. Прищурясь, он вгляделся в далекие горы. Да, похоже, они в Ледании. Перейти через Леданские Горы, еще лиг двадцать по степям в Квармоле — и они достигнут школы. Если, конечно, не собьются с дороги. Или не сорвутся в пропасть в горах. До сих пор Ларгету не приходилось карабкаться по каменным склонам. Впрочем, кажется, там были какие-то перевалы, и даже тракт, также в Квармоле называемый Леданским, а в Ледании — Квармольским. Но вот где искать эти интересные места, он не представлял.

Рядом зашевелился Бол, выходя из транса.

— Жрать-то как охота! — протянул он, озираясь по сторонам. Желудок Ларгета тут же согласно заурчал, что да, мол, неплохо бы и в него забросить какую-нибудь еду.

— Жрать нечего, — грустно констатировал он обоим собеседникам.

— Да, и обед вчера пропустили. Слушай, а мы тут от голода не загнемся?

— Да не должны, — ответил Таль без особой уверенности. — Человек, вроде бы может две недели не есть. А воду мы достанем, заклинанием «Чаши» в конце концов.

— Ага. Если достанем чашу, чтобы ее наполнить, — мрачно сказал Бол. — Давай-ка посмотрим, что у нас при себе. Сейчас каждая мелочь пригодится!

При себе было немного. Из оружия — складной перочинный нож Ларгета, слишком маленький, чтобы вообще считаться оружием. Из еды — пара черствых лепешек, которые Бол заначил с прошлого завтрака, а съесть забыл. Обломок стрелы Таля, который он давно носил в кармане, считая талисманом. Пробка от бутылки, надетая на наконечник упомянутый стрелы в качестве заглушки — чтобы не рвал одежду. Семнадцать серебряных монет на двоих — не так уж мало, если бы они были в городе. И все.

— Да, с этим мы до Квармола вряд ли дойдем, — уныло заявил Бол. — А впрочем, придумаем что-нибудь. Можно из ремней сделать пращи...

— ...и стрелять из них твоими зубами, — безжалостно оборвал его Таль. — Степь ведь, камней не сыщешь. Разве только ты наколдуешь? Так я все равно из пращи стрелять не умею. Вот лук бы где достать...

— Да, из пращи нас не учили, — согласился Бол. — Камней, опять же, нет. Не смотри на мои зубы, не дам ими стрелять! Я ими ем!

— Есть же все равно нечего, — пожал плечами Ларгет.

— Не волнует! Хоть укушу кого-нибудь. А потом, может одному из нас придется еще каннибализм изучать. Вот тогда они мне точно понадобятся.

— Интересно, хищники здесь водятся? — задумчиво спросил Таль.

— Кроме тебя, еще степные волки. Говорят, мелкие, но охотятся большими стаями. Вроде еще степные львы есть, хотя не уверен, что в Ледании или Квармоле они водятся. И еще не уверен, что их едят. По-моему, они сами того...

— Можешь отказаться. Я решил охотится на живца. Так что, живец, пока ты еще живец, начинай приманивать волков. Только по одному, понял? Я много не съем...

— Ага, сейчас, — ядовито произнес Бол. — Вот только ноги помою...

— Смотри, ястреб! Значит, где-то есть дичь. Ни в жизнь не поверю, что он здесь мышей ловит — трава вон какая, ничего не увидишь.

— Дичь-то есть, а как ее поймать? Я силки плести умею, а из чего?

— Дурень, зачем нам все это? Мы же маги! «Стрелкой» я хоть буйвола положу.

— О, это верно. А я и забыл, что мы маги. Учитель-то больше про каких-то «недоделанных учеников» упоминал.

— Недоделанные в школе остались. А мы — маги, раз уж так вышло.

— Ну, ты меня успокоил...

Из-под ног с шумом вспорхнула какая-то птица. Ястреб в небе перестал нарезать круги, явно собираясь познакомится с ней поближе. Ларгет, держа птицу взглядом, произнес «Магическую стрелу». Тонкая струя огня сорвалась с его пальцев, поражая цель. Птица вскрикнула, и рухнула вниз, сбитая «Стрелкой».

— Не слабо, — оценил Бол мастерство товарища. — Как будто в классе. По движущейся мишени, да с упреждением... Ты крут, гоблин!

Он двинулся вперед, собираясь подобрать добычу, но ястреб был быстрее. Камнем рухнув с высоты, он подхватил тушку, и взвился вверх, набирая высоту.

— Отдай, сволочь! — завопил в ярости Бол. — Ларгет, срежь гада!

— Заткнись! — прикрикнул Таль. Держа ястреба взглядом, он тихо попросил: — Это наша добыча. Ты найдешь себе другую, а мы — нет. Отдай!

— Да что ты... — яростно начал Бол и осекся. Мертвая птица упала к ногам Таля. Ястреб, словно потеряв интерес, скрылся в вышине.

— Это как ты сделал? — ошарашено спросил Бол. — Не понял!

— Просто попросил, — негромко ответил Ларгет, провожая ястреба взглядом.

— Ну ни фига себе — просто! Может, ты эльф какой?

— Ага, эльф. Нечего мои уши разглядывать! Сейчас еще чего посмотреть захочешь!

— Жаль, что не эльф. Сейчас бы мы зубов у тебя для пращи надергали. Эльфам все нипочем — зубы новые вырастают. Или это у акул? Не помню точно...

— Слушай, достал. Мы тут век, что ли, стоять будем? Двинулись!

— Двинулись! А куда? И как же завтрак?

— К горам. А позавтракаем в обед. Все равно кустов я здесь никаких не вижу, огонь не разожжешь. Так что вперед и с песней. Нет, лучше без песни, знаю я, как ты поешь.

Бол двинулся вперед, неожиданно нагнулся и что-то поднял с земли.

— Во! — восторженно сказал он, протягивая Ларгету гнездо с полудюжиной яиц. — Теперь и на ходу можно позавтракать. Правда, странно — стоило ли забираться в такую даль, чтобы опять завтракать яйцами?

— А стоили ли забираться в такую даль, чтобы ходить голодными? — резонно возразил Таль. — Хоть какая-то еда.

— Твоя правда, — согласился Бол, передавая Ларгету его долю. Какое-то время друзья шли молча, занятые едой. Кроме яиц, они разломили пополам и съели одну из лепешек.

— Как бы нам выйти на тракт? — размышлял Таль вслух бредя среди высокой травы. — По это дурацкой степи особо не побегаешь.

— Если знать, восточнее он или западнее, можно было бы свернуть, — предложил Бол.

— Ага! Сейчас спросим у кого-нибудь, и сразу свернем.

— Слушай, ну чего ты такой злой? Еда у нас есть, от жажды тоже не помрем. Учись радоваться жизни, пока она не прошла.

— В компании с тобой за этим не заржавеет, — хмыкнул Таль, постепенно прогоняя плохое настроение. Солнце грело все сильнее, испаряя росу на траве.

Через пару часов они остановились у зарослей кустарника. Быстро натаскали сушняка, исколов при этом все пальцы. Бол ловко поджег его касанием пальца — это было даже не заклинание, скорее, тест на обладание магией — первое, что показал им Учитель.

— Занозу посадил, — пожаловался Бол, разглядывая палец. — И вытащить нечем.

— Могу ампутировать, — предложил Таль, поигрывая ножом.

— Нет уж, спасибо. Тебе только палец дай — всю руку оттяпаешь. По самую задницу.

— Так вот откуда у тебя руки растут! — догадался Таль.

— Ты бы лучше птицу ощипал, умник, — возмутился Бол. — С перьями я жрать отказываюсь наотрез. Перья — они в подушке хороши, а не в обеде.

— Да, промашка вышла, — согласился Ларгет, быстро ощипывая добычу. — Совсем про это забыл. Надеюсь, огонь не прогорит за это время.

— На углях запечем... Хотя, какие угли от кустов! Смех один. Ладно, пойду соберу еще хвороста. Надеюсь, на этот раз заноз не будет.

— Если руки в другое место перетащишь, — хмыкнул Таль, бросая горсть перьев в огонь.

— Тьфу на тебя, гоблин несчастный — откликнулся Бол, убегая.

Когда он набрал кучу хвороста, Ларгет как раз успел очистить и выпотрошить добычу.

Аппетитный запах жареного мяса поплыл над костром, вызвав у обоих юношей голодное урчание в животе. Сухо потрескивали ветки в огне, густой белый дым взвивался к небу.

— Ветки сыроваты, — определил Таль. — Не мог получше найти?

— Пока я бы искал, ты всю птицу схавал, — тут же откликнулся Бол. — Знаю я тебя, твою прожорливую натуру. Только кости бы и остались.

— Кости я тоже люблю, — возразил Таль, переворачивая над огнем птицу. Капли жира по-змеиному зашипели на углях. Бол украдкой облизнулся.

— Ниже к огню, ниже! — подтолкнул он приятеля. — Дай я...

Он попытался забрать толстую ветку с насажанной на нее дичью из рук Ларгета. Подгоревший прут с сухим треском переломился, и птица упала в костер.

— Нет, ну ты все же урод, — возмущенно завопил Ларгет. Бол виновато потупил глаза. — За что не возьмешься, все портишь! Блин, мы до границы точно не доберемся. Либо я тебя прикончу, либо свихнусь напрочь... а потом все равно прикончу!

— Ну, ладно, ладно, — смущенно запротестовал Бол. — Я исправлюсь, честное слово! В конце концов, когда ты ее сбивал, я же не тебе не мешал.

— Убью! — рявкнул Таль, добывая птицу из огня. — Точно убью. И съем!

— Ну, как есть, гоблин, — хихикнул Бол, поняв, что друг на него уже не злится.

Через некоторое время он взмолился:

— Хватит уже! Готово!

— Совсем съехал? Еще жарить и жарить!

— Не могу больше! К тому же она все время ужаривается. Давай, как есть. Полусырая даже вкуснее. Давай, не томи!

— Блин с тобой, — согласился Таль, изрядно уставший держать птицу над огнем. — Действительно, жрать охота. Да и в путь пора, так мы никогда до гор не дойдем.

— У-у! Вкусно! — промычал Бол, откусывая от своей доли большой кусок. — Ай! Горячая, зараза! У тебя, кстати, соли не найдется?

— Угу. И лука с перцем, — хмыкнул Ларгет. — Жуй, что есть. Или лучше — мне отдай.

— Разбежался! Я слышал, что если нет соли, можно посыпать золой. Так делают все бывалые путешественники.

— Бывалые как раз без соли не остаются, — возразил Таль. — А коли есть охота, залезь рукой в огонь, и посыпай своей золой хоть до черноты.

Он с хрустом вцепился в крыло, пережевывая мясо вместе с косточками.

— Не подавись, — посоветовал Бол. — Я потом замучаюсь ведь тебе ножом могилу копать.

— Не трепись. Тебе и лопатой лень было бы. Ты поел?

— Ну, что за еда — половина цыпленка...

— Тогда пошли. Путь неблизкий.

— Это точно. Ты бы еще какую птицу завалил, что ли.

— Увижу, собью. Пошли, нечего рассиживаться.

— Ладно, двинулись, — Бол нехотя поднялся и затоптал угасающий костер.

Часа два они плелись по степи. Бол умудрился залезть в заросли репейника, и теперь с проклятиями снимал с себя гроздья колючек. Таль подкалывал друга на предмет того, что репьи липнут к репьям. Бол периодически кидал в него колючки, чтобы тот разделил с ним радость сдирания их с одежды. Солнце давно перевалило зенит, и теперь жарило немилосердно. Вдобавок откуда-то появились слепни, досаждая назойливым жужжанием и удачными попытками укусить в незащищенное одеждой место.

— Нет, ну это точно меня достало! — возмутился Таль, хлопнув себя по шее. Удачливое насекомое успело улететь на долю секунды раньше, оставив юношу почесывать место укуса. Ларгет выругался. Бол оторвал один из последних репьев с рукава, отмахнувшись попутно от слепня.

— А ты его «Стрелкой» сбей, — ехидно посоветовал он.

Ларгет ловко перехватил в воздухе очередного кровососа и раздавил его в кулаке.

— У коров хоть хвосты есть, — пожаловался он. — Они ими слепней отгоняют.

— А у меня — ты, — согласился Бол, оборачиваясь. — Тоже плетешься, как хвост, сзади, только слепней почему-то отгоняешь только от себя.

— О, вон еще репей, — указал Таль.

— Где? — Бол на миг отвлекся и тут же приятель запихнул ему за шиворот убитого слепня. — Блин, ну хватит, а? Детство, что ли вспомнил?

— Ага, в меня репьями бросать — так поступок, достойный мага, а кровососа за шиворот — детство играет, так что ли?

— Все, больше не буду. Мир?

— Тыр-пыр. Договорились. Стоп! Похоже, нас преследуют.

— Кто? — встревожился Бол, оглядываясь назад.

— Трое всадников. Кто здесь живет, в этих степях?

— Кочевые племена, насколько я помню. — Бол всегда увлекался историей и географией. — Их тут десятки, от сотни человек до нескольких тысяч. Мелкие.

— Мне и с сотней драться неохота. Как они с чужестранцами обращаются?

— Да на какое нарвешься. Некоторые накормят и помогут по возможности. Другие — свяжут и продадут в рабство. Третьи могут в жертву принести. Среди них, кстати, еще и каннибалы есть. Угадай, а они что сделают?

— Язык тебе отрежут, — хмуро бросил Ларгет, вглядываясь в далекие точки на горизонте. — Каннибалов нам только не хватало. Делать что будем?

— Убежать от конных мы не сможем. Спрятаться если? Если залечь в траву, могут не найти. Хотя, возможно они, с собаками. Тогда вообще кранты.

— Давай будем считать, что собак с ними нет, хорошо? Быстренько в сторону, и на землю, понял? Будем надеяться на лучшее.

— Понял. Может, проскачут мимо.

Оба бросились влево, там трава была гуще, и виднелись даже заросли кустарника.

— Блин! Опять репейник! — возмутился Бол, падая на землю. — А я только очистился.

— Не поминай нечистого! — прошептал Таль. Нечистый дух по имени Блин считался очень злокозненным и злопамятным. Не то, чтобы Ларгет был суеверен, но сейчас рисковать ему отнюдь не хотелось.

Друзья затаились. Через несколько минут послышался стук копыт, приглушенный густой травой. Талю очень хотелось посмотреть, но он боялся себя выдать. Донеслись обрывки фраз на странном гортанном языке. «Похоже, собак у них нет», — подумал юноша, не слыша лая.

Бол внезапно дернулся, хлопнув себя по шее.

— Проклятая тварь! — возмущенно прошептал он.

— Молчи, дурак! — яростно ответил Ларгет также шепотом. — Терпи!

Всадники сразу замолчали, явно насторожившись. Таль беззвучно выругался. Стук копыт стал громче, похоже, кочевники приближались. Внезапно раздался торжествующий возглас одного из них, кони понеслись вскачь. «Нашли!» — понял Ларгет.

— В разные стороны, — шепнул он Болу. — Ну, раз, два...

На счет «три», оба юноши вскочили и сломя голову бросились бежать. Таль бросил быстрый взгляд на всадников. Действительно, трое. Кожаные одежды, меховые шапки (в такую жару! Совсем у ребят крышу снесло!). На плоских бородатых лицах — выражение азарта. Охотники, Блин! Арканы наготове, один, ближайший, уже раскручивает в воздухе петлю.

Ларгет запнулся о какую-то кочку, споткнулся и упал. Петля волосяного аркана пролетела над ним. Быстро вскочив, он продолжал бежать зигзагами, отлично понимая, что ему не уйти. Двое из трех всадников бросились за ним, один преследовал Бола.

Снова свистнул аркан, и Ларгет только чудом сумел увернуться. Кочевник рассмеялся и что-то крикнул, похоже, подбадривая жертву. Для него эта нелепая охота была игрой. Таль ушел в сторону, и всадник с разгона проскочил мимо. Второй бросил аркан, но его же товарищ помешал ему получше прицелиться. «Прямо второй Бол», — подумал Таль, набирая скорость. Всадники с гиканьем и свистом припустили за ним.

Это походило на дурной сон. Слишком нереально — степь, кочевники. Такое могло быть только в любимых Болом приключенческих романах. Правда, там у героев наверняка были бы мечи, и кочевникам бы в конце концов точно не поздоровилось.

Ларгет внезапно изменил направление, бросившись на всадника, дико вопя и размахивая руками. Испуганная лошадь встала на дыбы, но кочевник удержался в седле. Второму пришлось объезжать его, теряя скорость.

Таль бросился прочь, задыхаясь от бега. Долго так продолжаться не могло, и итог был известен. В лучшем случае, еще две-три удачных попытки, а потом аркан найдет его плечи.

Крик Бола заставил его против воли обернуться. Так и есть — третий всадник мчался к ним, а за ним, быстро перебирая ногами, бежал друг Ларгета, стянутый поперек плеч арканом. И в тот же миг Таль ощутил сильный толчок, бросивший его на землю. Веревка больно врезалась в тело, Ларгета потащило по земле вслед за его пленителем. «Попался!» — мелькнула мысль, и отчаяние охватило юношу. Он кое-как поднял себя на ноги, принужденный бежать вслед за всадником. Исцарапанное лицо саднило, ноги словно налились свинцовой тяжестью.

Что там писали в романах насчет избавления от арканов? Ну, храбрый рыцарь рассекает взмахом меча... Где ж его, гада, найти со своим мечом? Ловко зацепить веревкой о ветку дерева... Да, и с деревьями в степи — не лучше.

Ларгет бежал, жадно хватая ртом воздух. Никаких мыслей в голове не осталось. Только усталость и желание, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Внезапно он увидел, что «его» кочевник сменил направление. Второй двигался наискосок, очевидно, собираясь подъехать к третьему. Ларгет увидел шанс. Быстро, сжигая остатки сил, хрипя раскаленными легкими, он бросился ему наперерез, ослабляя хватку аркана. Всадник, почувствовав, что веревка провисла, собрался было выбрать запас, но именно в этот момент Таль бросился на землю, до предела натягивая аркан. Не успевший проскочить второй кочевник пытался сдержать лошадь, но не успел. Его скакун запнулся передними ногами за веревку и с жалобным ржанием рухнул на землю. Вопль придавленного всадника раздался следом.

Ларгета снова протащило по земле, сдирая кожу с запястий. Аркан больно врезался в тело, он взвыл от боли. Сквозь катящиеся по лицу слезы, он увидел, как пленивший его всадник вылетел из седла, остановленный своим же арканом. Таль вскочил и, припадая на ушибленную ногу, бросился вперед, ослабляя веревку. Напряжение мышц — и петля перестала стягивать его плечи. Таль перебросил ее через голову и метнулся к лошади, которая только начала подниматься. К седлу был приторочен лук, небольшой лук и колчан со стрелами.

Он едва успел до них добраться, как пришел в себя хозяин лошади. Кочевник попытался подняться, но Ларгет саданул его в висок носком сандалии. Боль пронзила и без того пострадавшую ногу, но результат был достигнут. Кочевник рухнул без сознания, а Ларгет завладел столь желанным оружием.

Руки его действовали сами собой. Плавное быстрое движение — стрела легла на тетиву. Грозный короткий свист — аркан, который держал Бола, лопнул. На тетиву ложиться вторая стрела. Миг — и появившийся в руке кочевника лук отлетает в сторону, безнадежно испорченный. Третья стрела ложится на тетиву, хищно глядя в лицо всадника.

Ларгет так и не смог выстрелить в человека. Даже в азарте боя, он не был пока внутренне готов к этому. И кочевник, оставшийся на коне видел это. Но видел и другое — достань он оружие, и страх пересилит в душе юноши нежелание убивать. Он развел руки в стороны и гортанно засмеялся.

— Ай, молодой батыр, сегодня ты маленько показал себя. Спрячь лук, никто не причинит тебе вреда. Ты не дичь, а охотник. Мы не нападем на тебя больше.

— Мне слишком понравилось держать его в руках, — напряженно улыбнулся Таль.

— Такой молодой, и такой недоверчивый, да. Мы не причиним тебе маленько ничего плохого. Мы, хароги, маленько чтим храбрых. Поехали к нам, каган будет рад тебя видеть. Он любит молодых и храбрых, да.

— Особо извращенным способом, — буркнул Бол, избавляясь от арканной петли.

— Ай, не говори про кагана плохо. Каган, маленько, сильный вождь.

С земли поднялся другой кочевник. Охнул, наступив на поврежденную ногу, свирепо взглянул на Ларгета. Потом посмотрел на своего товарища, сидевшего на земле и рассмеялся.

— Ай молодца, маленько. Таких батыров победил, да. Моим арканом — сразу двоих с лошадей снял, и меня, и Кызыла. Ай, молодца! — и он снова рассмеялся.

— Что случилось? — поинтересовался Кызыл, услышав свое имя. Явно Ларгет слишком сильно приложил его по голове. Два других кочевника покатились со смеху.

— Ай, Кызыл, ты все пропустил маленько. Молодой батыр взял нас в плен.

— Когда? — с тупым удивлением поинтересовался тот, разглядывая свои руки. — И почему маленько веревок нет? Ничего не понимаю!

— Ай, не бери в голову! Видишь, что у него в руках?

— Маленько, лук. У меня тоже есть... Ай, да это же мой лук!

— Это больше не твой лук, это маленько его лук. Трофей, да.

— Ай, как же так! Только что моим был!

— Э, забудь! Твоя дочь недавно тоже девкой была, да? Теперь это его лук. Ай, не лапай саблю, не девка маленько.

Кызыл все же успел схватить за рукоять, но тут же отдернул руку. В лицо ему смотрела стрела. Он перевел взгляд на Таля и развел руками.

— Ай, ладно, забирай лук, да? Для хорошего человека — не жалко.

— Он его уже забрал, — хихикнул Бол.

— Ладно, что дальше делать? — поинтересовался Ларгет. — Убивать я их не хочу, а отпустить нельзя, либо в спину ударят, либо своих приведут.

— Ай, зачем нехорошо говоришь? Батыр в спину не бьет, да? Едем с нами, гостем будешь. Гостю зло даже шакал не сделает!

— А много их у вас? Шакалов? — поинтересовался Бол.

— Есть маленько. Вот Кызыла видишь...

— Ай, зачем меня шакалом назвал?!

— ...совсем не похож. А шакал — по степи ходит.

— Ходит, ай, ходит, — вклинился другой кочевник. — Вот кувалы — те чисто шакалы. Коня поймают — едят маленько, человека — едят опять же, да. Ай, как есть, шакалы!

— Маленько согласен. Люди людей не едят, да. Шакалы, как есть шакалы. Ай, поехали к нам, баран есть, кумыс пить. Шаман в бубен бить будет — на удачу камлать маленько.

— Возьми с них клятву, — присоветовал Бол. — Великой степью и Великим небом.

— Ай, грамотный шибко! Как шаман, да? Я, Бозал, из людей племени харога, клянусь маленько Великой степью и Великим небом не причинять вам вреда.

Два товарища Бозала с торжественным видом слово в слово повторили клятву.

— И все? — недоверчиво поинтересовался Таль. — Больно коротко!

— Э, слушай! Тебе слова нужны, или клятва, да? Клятва не словами, клятва сердцем дается. Слова — для обмана, сердце — для жизни.

— Или для смерти, — встрял Бол.

— Или да. Ай, умный мальчик, как шаман умный. Маленько...

— Понял? — гордо спросил Бол. — Я — умный, да. А ты меня все — дурак, да дурак.

— Не умный, а «умный маленько», — тут же парировал Таль. — Я тебе это с первого дня твержу. Ладно, я думаю, надо ехать. Самим нам тракт нипочем не найти.

— Да, надо ехать. С каганом познакомимся. Я никогда живого кагана не видел. Кстати, а что такое каган, вообще?

— Каган — маленько наш вождь. Имя ему — Саргаш. Маленько мудрый вождь, сильный воин. Э, Саргаш на три сажени вглубь земли видит. Потому — каган.

— А шаман насколько вглубь земли видит?

— Ай, зачем шаману в землю смотреть? Шаман маленько с духами говорит. Правда, они не отвечают, духи. Но по их молчанию, он маленько грядущее зрит, да.

— Офигеть! — восхитился Бол. — Хочу быть шаманом!

— Ты и так вполне шаман. Маг-то из тебя все равно никакой.

— Что есть маг? — полюбопытствовал Бозал.

Ларгет почесал в затылке.

— Шибко крутой шаман, — честно ответил он.

— Угу, — понял кочевник и заткнулся, обдумывая информацию.

— Ладно, ребята, мы согласны. Едем к вашему кагану и его шаману.

— Ай, давно пора. Сколько время потеряли, да. Садитесь на кобылу Кызыла, молодые батыры. Ай, не упала бы до стойбища!

— Не бойся, мы не тяжелые, — ответил Бол.

— Ай, мне что бояться! Пусть лошадь боится!

Путь к стойбищу занял часа четыре. За это время Таль, сидевший позади Бола, изрядно натер ягодицы о спину лошади. Кобыла явно тоже была не в восторге от двойной ноши. Бол же, удобно устроившийся в седле, особых неудобств не испытывал.

Лук и стрелы с костяными наконечниками у них никто даже не попытался забрать. Когда Ларгет спросил об этом Бозала, тот ответил просто:

— Трофей, маленько. С боя взял, с боя только забрать можно. Тебе нужнее, чем Кызылу. Воин без оружия — не воин. Нехорошо, да.

— А шаман без головы — не шаман, — тут же встрял Бол.

— Ай, твоя правда. Не шаман, совсем не шаман.

— И скоро будет стойбище? — осведомился Таль.

— Маленько осталось. Видишь, дым от костров — там оно и есть.

Каган оказался таким же, как уже знакомые Талю кочевники. Невысокого роста, с куцей бородкой и плоским, невыразительным лицом. Глаза, однако, смотрели остро и проницательно. С любопытством смотрели. Одежда, само собой, была побогаче, чем у прочих. Выделкой получше, на шапке — в два раза больше головы — золотые бляхи, на кожаной куртке — бронзовые цепи, как у члена магического ордена «металлистов». Сабля на ремне — клинок скрыт в ножнах, но рукоять богато украшена. Большой человек, видно сразу.

— Ай, добро пожаловать, гости дорогие, — приветствовал он их. Потом перевел взгляд на Бозала. — Или все-таки пленники? Тогда почему с оружием?

— Гости, гости, маленько, — успокоил его тот. — Были пленники, да. Теперь — гости.

— И так бывает, да, — утешил его каган. — Ай, батыры, давайте есть, пить, да беседу вести. Сейчас шаман подойдет, камлать маленько будет. Где он, кстати?

— Спит маленько, — ответил один из кочевников. — Пьяный в какашку, да.

— Ай, с духами говорить — тяжело, да, — посочувствовал местный монарх. — Совсем себя не бережет. Все время маленько жалуется — настоя из мухоморов у него нет. А что такое мухоморы — и сам не знает. Ну, не растут они в степи, да. Разбудите его маленько. Проспит, потом неделю ныть будет, да. А может, проклятие маленько навесит, шаман все же, работа такая. Шамана злить — себя не любить, да.

— А вы, — он обратился к трем разведчикам, — угощение накройте. Баранина, телятина, сыр. Картошку любите?

— Не пробовали, — сознался Таль.

— Ай, нехорошо! Вкусно! И под все это — маленько водочки выпьем.

— А почему не кумыса? — удивился Бол. — Вы же маленько... тьфу, вы же всегда вроде кумыс пили, из конского молока?

— Ай, где ты видел, чтобы конь молоко давал? Из кобыльего, да, пили. Только поймали мы как-то воина одного из Гардарики. Сильный воин попался, да. Сонным взяли, а то бы не дался. Пьян был маленько, вот и уснул. Стали мы его шашлыком кормить да кумысом поить. Ох и жрать здоров маленько! А от кумыса плевался только. Пожил он у нас два раза по три дня (всего пять, значит), мы уж не знали, кому его маленько продать. Чистый убыток, да. А он и предложил — откроет секрет водки взамен свободы, да.

— И открыл? — не выдержал Бол.

— Открыл, да. Теперь водку пьем, из свеклы и репы делаем, ее в степи — полно. С соседями маленько торгуем. Ай, богатыми скоро станем, толстыми, да. Водку-то только в Гардарики делают, да у нас. Экзотика, понимаешь! О, а вот и наш шаман!

К ним, пошатываясь, подошел странного вида человек, на вид — ну, чисто шаман. Узкое, ястребиное лицо, волосы перевиты ястребиными перьями, одет в лохмотья из диковинного вида шкур. В руке короткий жезл, в другой — бубен. Около рта плясали искры.

— Ай, приветствую тебя, великий каган, — сказал он голоском тонким и пронзительным. — Какого хрена разбудить изволил? Доброго здоровья тебе и долгих лет жизни, нехороший человек! Да будут стада твои сильны и богаты.

— Ай, не злись, да. Гости у нас, поговорить надо, выпить маленько и закусить.

Лицо шамана перекосилось.

— Опять выпить, да? — возопил он. — Ай, не умеем мы пить, каган. Тот воин что говорил? «Дабы пошло хорошо, надо под соленый огурчик. А чтобы от похмелья избавиться, рассол пей». Ай, каган, не растет у нас в степи огурчик соленый! Как есть, не растет, да! А посему и рассола у нас нет. О, моя башка совсем раскалывается маленько...

— Ай, ну ты же шаман, да! Ты же всех лечишь! Вон когда Тимухаш руку потерял, ты ему обратно присобачил. Так до сих пор из задницы и торчит, да.

— Ай, плохо быть шаманом, каган. Лечишь всех, лечишь маленько — а тебя кто полечит? Как с духами говорить буду, когда башка пополам расклывается? Они, правда, все равно молчат... О, где бы рассолу маленько надыбить!

— Может, я могу помочь, достопочтенный шаман? — предложил Ларгет.

Головную боль он снимать умел. Это даже не заклинание — все, кто владеет Силой, способны на это. Там, раны залечить — нужна магия, что да, то да. А такой пустяк...

— Ай, зачем говоришь, да? Только другой шаман может...

Таль возложил обе руки на голову старого похмельного шамана. Закрыл глаза, вбирая ладонями его боль, потом резко оторвал их от висков кочевника, сжав в кулаки.

— Вот где твоя боль, — показал шаману, потом, не оборачиваясь, махнул за спину, раскрыв ладони. Словно выбросил его боль.

— Ай, шаман, большой шаман. Почти что маг, да.

— Что есть маг? — полюбопытствовал вождь.

— Очень-очень крутой шаман, — пояснил шаман.

По знаку кагана, они уселись за пиршественный стол. Правда, стола никакого не было, была лишь расстеленная на земле шкура. Кроме кагана и шамана, никого из племени не позвали — то ли много чести, то ли самим мало.

— Ай, гости дорогие, расскажите, долго ли по свету бродите, что видели, что слышали, — осилив здоровенный кусок баранины, — спросил каган.

— Ай, великий каган, — начал Таль. — Долго, не долго ли, не в том печаль, а в том, как бы нам до дома добраться. Глупый и злой человек вмешался в заклятие сложное...

— От гоблина слышу, — обиделся Бол.

— ...и завело нас заклятие на чужбину далекую, за горы каменные, за деревья деревянные, и вот пришли мы к вам с открытой душой и чистым сердцем...

— ...и арканом на шее, — добавил Бол.

— ...чтобы указали вы нам заблудшим, где лежит тракт древний, в народе Квармольским именуемый...

— А в другом народе — Леданским.

— ...чтобы домой мы могли вернуться. — Таль подумал и добавил. — Маленько.

— Ай, хороший тост! — обрадовался шаман. — Давай выпьем за это!

Они выпили. Потом закусили. Потом снова выпили за тех, «кто дома не имеет, и для кого просторы степи и запах навоза милее прочих земных богатств». Опять закусили.

— Ай, мои разведчики баяли, что ты аркан стрелой перебил. Меткий стрелок, маленько, у нас таких любят, — каган после второй чарки изрядно повеселел. — Для такого — ничего не жаль. Хочешь, я тебе свой лук подарю? Шаман наш в него Блин знает сколько заклинаний понапихал. Они, правда, маленько не работают, но лук все равно хорош. Другого такого у нас в степи нет, да. Ай, да что в степи, во все мире нет. Он даже свое имя имеет. Карамультуком зовут, да.

— Хорошее имя, — одобрил Таль. — Страшное и непонятное. Враги бояться будут. А как же ты сам без лука останешься?

— Я — каган, а не воин. Зачем мне лук? У меня воинов полно. Да еще шаман... бездельник, да. Я тебе, баранья голова, сколько раз говорил: отыщи мне соленый огурчик! А ты все — не растут, не растут. Я, маленько, если бы росли спрашивать не стал. Зачем мне шаман нужен, если росли бы? В бубен бы побил, маленько, что ли.

— Да только вчера в бубен ученику своему дал. Он с копыт и слетел, как пьяная лошадь. Не умеет наша молодежь пить, да...

— В ответ на твой щедрый дар, о каган, — начал Таль. — Позволь мне раскрыть тебе страшную тайну. Соленый огурчик можно сделать из свежего. Если хочешь, я запишу, как это сделать. Ты читать-то хоть умеешь?

— Ай, зачем мне читать. Я каган, а не читатель. У меня вон шаман есть. Умный, ай, умный! Пусть он и читает, да. А мне глаза портить не гоже, не каганское это дело — читать. Ты рецептик-то запиши, лишним не будет, да.

Шаман из-за плеча смотрел в ларгетовы записи, шевеля губами.

— Ага, соль... вода-кипяток... укроп... лист лавровый... Да, сильная магия, у-у! Ай, шаман, как есть шаман! Дай я тебе свой амулет подарю, такому шаману нужен будет. Силы прибавляет, скорости прибавляет, выносливости прибавляет маленько, от твоих — втрое. Ай, действует недолго, да, но умный да смелый и за час много сможет. Шаман быстро бегать должен, да, чтоб не догнали. Как в руке переломишь, так действовать начнет, да. Ты мне вот что скажи, а волшебный рассол как делать? Плохо без него, ой, плохо! Хоть на стенку лезь... а где ее найдешь в степи, стенку-то?

— А та жидкость, что огурцы питает, рассол и есть, — пояснил Таль.

— Ай, совсем память ушла. Тот воин говорил, что рассол и огурчики соленые — из одной банки, а я шакал глупый, думал маленько, что он про ту банку, где водка. Ай, чтоб тому воину долгих лет жизни! Он ведь так и говорил, давай еще по банке, да! Ай, дикие они люди там, в Гардарики, совсем дикие. Но шаманы могучие, раз водку и рассол придумали. И огурчики эти соленые, да.

— Что, шаман, разобрался? Ай, молодец, теперь солеными огурчиками да рассолом торговать маленько начнем. Небось, кто нашу бормотуху попробовал, сразу купит, да. Богатыми станем, пить-есть на золоте станем... Сортир построим, да.

— А сортир-то зачем? — поразился Бол.

— Ай, степь же кругом, ни одного дерева. Как без сортира-то?

— Да, если так судить... — Бол одним глотком осушил чарку, потянулся закусить редиской. — Плохо в степи без сортира, ай, плохо...

— В степи вообще плохо, а без уж без сортира... — глубокомысленно произнес Таль.

— Ай, умен, умен, да. Каганом станешь, как вырастешь, — похвалил каган. — Хочешь, я тебя усыновлю, да? Сын кагана будешь, враг боятся будет... А?

— Ай, каган, у тебя же и так двадцать три сына, да? Зачем еще один? Пусть ко мне учеником идет, шаманом будет маленько, ай, сильным шаманом.

— Слушай, каким таким шаманом, да? Двадцать три сына, а умного ни одного. За что Великое небо ко мне так жестоко? Вот встретил умного человека, усыновить хотел, да. Чтобы защитой мне был, когда старость придет. А ты шаманом? Нехорошо, да?

— Ай, нехорошо, каган, твоя правда. Ладно, бери его, усыновляй маленько. Вырастет, каганом будет. А второго я в ученики возьму.

Таль понял, что еще минута, и им придется поселиться с кочевниками.

— Ай, добрые люди! Хорошо у вас, да домой нам нужно. Люди волнуются, да? Нехорошо, совсем нехорошо. У тебя, каган, и так двадцать три сына. Родную кровь обижать — ай, совсем-совсем нехорошо. А что умных нет — не беда. Молодые, да, поумнеют еще. Шаману скажи — он их уму-разуму научит маленько. А посмышленее — в ученики возьмет, да. А и не поумнеют — не беда, много знания — много горя. Зачем им горе, да?

— Ай, прав ты, хороший человек. Хорошо рассудил, да. Выпьем за нас, умных, чтобы нам лучше жилось, что бы золото липло к пальцам, а женщины... э.. ко всему прочему.

— За нас, умных, да, — поддержал шаман.

— И за тебя, Бол, тоже, — шепотом добавил Таль, опрокидывая очередную чарку.

Через некоторое время, Ларгет почувствовал, что абсолютно пьян. Бол уже храпел, привалившись к стенке юрты, каган тоже клевал носом. Держался только шаман, что-то рассказывающий ему о беседах с духами. Ларгет, перебивая, тоже что-то объяснял, и оба наслаждались приятной беседой.

— ...и за это тоже выпьем! — донесся до него из мутного сонного тумана голос шамана.

— Выпьем! — Таль опрокинул чарку. Что было потом, вспомнить он так и не смог.

Шаман, оставшись в одиночестве, какое-то время продолжал говорить, потом, видя, что слушателей не осталось, вышел из юрты кагана и, прихватив с собой молодую плоскую девицу и кувшин водки, удалился. Очевидно, беседовать с духами...

 

Глава V.

— Мастер Агар, не могли бы вы на время присмотреть за моими подопечными? — Мастер Лур, Учитель, всегда спокойный и невозмутимый, сейчас заметно нервничал. — Я должен найти своих сорванцов, пока они не влипли в неприятности.

— Да, о чем разговор, Мастер. Вы уже вычислили, куда их забросило?

— Не думаю, что это возможно. Я тщательно исследовал то, что они сотворили с вашим порталом. Сто сорок четыре точки, где возможен выход! За день я способен открыть семь — восемь порталов, вряд ли больше...

— Я мог бы помочь.

— Спасибо, Мастер, но это не имеет смысла. Пятнадцать за день на сто сорок четыре точки! Пройдет несколько дней, пока я доберусь то точки выхода. За это время их след в магическом пространстве успеет остыть. Вдобавок, портал дал временной сдвиг...

— Что? Вы это серьезно, Мастер? До сих пор временной сдвиг был из области теории! Получается, ваши ребята подтвердили это на практике? Мои поздравления! Отличный материал для ученой работы на звание мастера. Будь они бакалаврами, а не учениками, получили бы неплохой задел для следующей ступени.

— Будь они бакалаврами, мне не надо было бы сейчас разыскивать их по всему миру, — вздохнул Учитель. — В могилу они меня вгонят, ученики эти!

— Ну, ну, полноте, Мастер! Мне припоминается история об одном юном ученике, пробравшимся на Малый совет в саквояже своего учителя. Заклятие уменьшения, это, по-моему, чары восьмого уровня?

— Седьмого, — Мастер Лур ностальгически улыбнулся. — Видели бы Вы, Мастер, их лица, когда мой Учитель вытащил меня из саквояжа за волосы! Ох, как они хохотали! Семнадцать Мастеров, два Гроссмейстера — хохотали, как мальчишки... Зато потом мне устроили такую порку, что я вообще пожалел, что у меня есть задница!

— Не сомневаюсь, что Ваши беглецы тоже об этом пожалеют, — добродушно расхохотался Мастер Агар. — И все-таки, седьмой уровень для ученика, гм...

— Свиток, Мастер. Я не знал этого заклятия, но у меня был свиток.

— А, тогда понятно. Рвешь пополам — и будь ты хоть крестьянином, заклинание сработает. Только свитки такой силы тоже на дороге не валяются.

— Гроссмейстер Оддар написал его для меня и подарил еще в глубоком детстве, — улыбнулся Учитель. — Чтобы я мог сыграть в Мальчика-с пальчик.

— О, Гроссмейстера я хорошо знаю. Он был в комиссии, когда меня удостоили звания мастера. По-видимому, вы тоже хорошо его знали?

— Более чем, Мастер. Он — мой дядя.

— О, вот теперь мне все понятно... Мальчик-с пальчик, надо же! Однако, мы отвлеклись.

— Согласен. Итак, портал дал временной сдвиг, в пределах восьми часов вперед. Что дает мне определенную фору в поисках... И одновременно все осложняет. Если я сейчас же начну обшаривать точки выхода, это ничего не даст, потому что они еще не вышли из портала. В общем, этот путь отпадает.

— Да, сто сорок четыре точки, да еще этот временной сдвиг... Вы собираетесь найти ребят с помощью их личных вещей? Заклятье поиска?

— Боюсь, что временной сдвиг будет препятствовать и этим чарам. Я намерен использовать «Перст Судьбы». Других вариантов не вижу.

— Ох, Мастер, не знаю, что и сказать. Да, эти чары дадут возможность Вам пресечься с ребятами в определенный момент, но это же страшно рискованно! Вы же знаете, «Перст Судьбы» опасен даже для Гроссмейстеров! Одно из немногих заклинаний, где мы не можем вообще ничего контролировать! Я бы переждал временной сдвиг, и попробовал бы «Дальновидение Коминтора». С учтенной дельтой времени...

— Возможно. А возможно, «Дальновидение» не сработает. И если эта попытка провалится, «Перст Судьбы» уже нельзя будет использовать. Вы же помните граничные условия — «Доверие к Судьбе. Только тогда она проникнется доверием к вам — если вы этого достойны». Это цитата из инструкции к чарам, как вы знаете.

— Ну... на самом деле, я ни разу не применял эти чары. Я что-то читал о них, но в моей библиотеке этого заклинания нет. И если Вы не против, я хотел бы посмотреть обряд. Хотя я не обижусь, если вы откажите. Мы все ревностно храним свои тайны...

— Что Вы, Мастер! Я и так Вам обязан! Конечно, я почту за честь, если вы будете присутствовать при наложении чар. Примите мое приглашение.

— С удовольствием. Заклинание десятого уровня — на это стоит посмотреть. Дайте мне знать, когда будете готовы.

— Разумеется. На сборы у меня уйдет не менее двух часов. Я пошлю Вам Зов.

— Тогда, с Вашего позволения, я хотел бы пока взглянуть на Ваших учеников. Раз мне придется Вас замещать, мне нужно с ними познакомиться.

— Конечно, Мастер. Теперь же — на время расстанемся.

Леса Ледании — странное место. Дремучие, потаенные, нетронутые. Звери в них — хищные и непуганые, человека не боятся. Они здесь — хозяева, а человек — не гость даже, а просто приблуда. Законная добыча для настоящего охотника. Лесной кот уже пробовал человечины, и нашел ее вполне приемлемой. Ничуть не хуже оленины, к примеру. Правда, рога у людей покрепче — из железа, зато бегают они не в пример хуже. Леса опять же не знают, чутья у них нет, вот он в двух шагах буквально, лежит себе прямо над головой, нет, не чуют. Олень бы давно сбежал, лови его потом по всему лесу. Эти не сбегут. Добыча, законная добыча хозяина леса. Сидят себе у огня... Кот чуть слышно заворчал. Огня он не любил и боялся. Извечный враг любого зверя, а эти, смотри-ка, нашли с ним общий язык. Но от него это не защита. Он, кот, умен и хитер, он вам не рысь какая, и не медведь. Любой другой хищник дорогу уступит. Сразу уступит, едва заметит среди деревьев неслышную полосатую тень. Медведь может иногда пореветь, на задние лапы встать, словно человеку подражая. Смешно! Глупый зверь, брюхо при этом совсем уязвимо, одним хорошим ударом кишки наружу. Хотя, если лапой при этом достанет, может и хребет сломать. Мохнатый увалень только кажется неповоротливым, а в драке быстр, от него этого не ожидают. То есть, другие не ожидают. Он, лесной кот, прекрасно знает и силу, и слабость мохнатого. И те из медведей, что поумнее, дорогу ему уступают, пусть с неохотой. А те, что умом не блещут — становятся добычей. Потому что он и быстрее, и сильнее любого в этом лесу. Есть, правда, еще ящеры, с которыми даже ему лучше не связываться, но они довольно медлительны, можно уйти от драки. Нет, он их не боится, он вообще никого не боится, но зачем вступать в схватку, если противник тебя одним ударом прикончить может, а ты его шкуру чешуйчатую даже не прокусишь. Лес большой, места для всех хватит. И добычи — тоже.

Кот внимательно осмотрел будущие человеческие жертвы. Семеро. Шесть самцов, и одна самка. Мясо у самки обычно нежнее, и сама она более легкая добыча, если без детенышей. Однако именно от этой самки веет угрозой. Странно. Глаза и нос говорят, обычная человеческая особь, а что-то внутри считает, что она может опаснее ящера оказаться. Кот снова заворчал. Противоречий он не любил и не понимал. Есть хищник, и есть добыча. Добычу надо съесть, хищника отпугнуть. Или уйти самому, если тот сильнее. Все просто. Здесь же какой-то подвох. Если она хищник, почему не сожрет сама одного из самцов? Хотя какой из нее хищник. Даже железных рогов у нее нет, как у самцов. Так и должно быть, самки оленя, к примеру, тоже рогов не имеют. То, что у них на голове, рогами уж никак не назовешь. У этой тоже есть пара железных, но очень, очень маленьких. Можно не боятся.

И все-таки, что-то его тревожило. Захотелось даже оставить это маленькое людское стадо и поискать добычу более понятную. Кот негромко мяукнул, собственная нерешительность его раздражала. И тут же странная самка проснулась и села, настороженно глядя по сторонам. Неужели почуяла? Да быть такого не может! Просто, наверное, чувствует опасность, не зная, от кого она исходит. А знала бы, уже мчалась бы по лесу, сломя голову, пытаясь спастись.

Кот, наконец, решился. В слишком он голоден, чтобы вот так, за здорово живешь, отпускать добычу. Кто не спрятался — тот и виноват!

Лани проснулась от неясного ощущения опасности. Быстро огляделась по сторонам — все как обычно, Вискарь сторожит, остальные спят. Правда, сторожит он больше бутыль с бражкой, к которой время от времени прикладывается, но он и не будучи трезвым даже мыши не пропустит. Да и не бывает он трезвым, не видела она еще за две недели подобного чуда. Что ему не мешает считаться лучшим следопытом в шайке.

Чапа тоже молчит. А, его здесь и нет. Иногда Лани недоумевала, когда же он спит. Днем с ней, ночью бегает охотится и к подружке. Лани рассмеялась, тихо, чтобы не разбудить спящих. Волк как-то привел девушку к ней познакомить. Небольшая, хорошо сложенная волчица (с точки зрения Чапы, конечно) приняла ее настороженно. Зарычала, показав зубы, далеко, впрочем, не столь впечатляющие, как у Чапы. Лани уловила, что волчица ее побаивается. И ревнует к своему избраннику. Она тогда подошла почти вплотную, и протянула ей руку — ладонью кверху. Волчица снова заворчала, однако руку все же обнюхала, не стала кусать. Бояться через пару дней перестала, но ревность нет-нет, да и мелькнет в желтых глазах. Лани назвала ее Джиной, хотя та имя пока не приняла, отзываться отказывалась. Смешные они, волки. Верные друг другу, не то что собаки. Тем — все равно. Какая сучка попадется, ту и подминают. Совсем как мужики деревенские. Волки — другие. Если уж нашли друг друга, то это навсегда. До самой смерти. Волчица на сторону не пойдет, и волк на другую не взглянет.

У Джины скоро маленькие появятся. Надо успеть с ней подружиться, иначе потом и близко не подпустит. Доказывай тогда, что ты зла им не причинишь.

Сказать, что сама Лани нисколько не ревновала Чапу к его волчице, было бы не совсем правдой. Был ее Чапа — только ее, а теперь его любовь и преданность приходилось делить с серой волчицей. Но и радовалась за них обоих, теперь у ее друга была своя семья, а скоро и волчата появятся. Маленькие пушистые щенки, неуклюжие и забавные.

У костра зашевелился во сне Порей. Вообще-то, разбойники прониклись к ней преизрядным уважением за две недели. С того дня, когда она предложила план нападения на караван. Место было выбрано тщательно, свалены сразу три дерева — не срублены, а именно свалены, будто бурей. Как раз чуть минуя изгиб дороги.

Пока возчики, ругаясь, разбирали завал, пока охрана во главе с толстым купцом, сторожила в голове каравана, справедливо опасаясь засады, семеро разбойников и Лани зашли с тыла, без шума и крови уложили двоих стражей и спокойно перетаскали товар с двух последних повозок. Спрятали его в заранее приготовленной яме, одним движением засыпали ее ветками, накрыли опять же заранее приготовленным дерном — и только их и видели. Иди они груженые, у погони были бы шансы их настигнуть, а налегке, да в лесу, где каждое дерево знакомо — попробуй поймай ветер руками!

Среди прочего, Лани достался женский охотничий костюм, немного не по ее фигуре, но она тут же перешила его под себя. Зеленого цвета, что не бросается в глаза в лесу, из прочного, но не грубого сукна. Без излишеств, вроде кружев, зато не зацепиться за кусты. Воротничок и рукава обшиты бисером. «Эльфьей работы штучка», — сказал тогда Вискарь. Его подняли на смех, никто не поверил. Кроме нее. Так хотелось верить, что этот замечательный наряд сделан вдобавок руками эльфов!

Еще ей достался комплект из четырех метательных ножей. С ладонь длиной, совсем не тяжелые, как раз под ее руку. С клеймом на отливающем синевой лезвии: «Сделано Мастером Просфиро из Квармола». «Известная марка, — одобрил все тот же Рубай. — Славный мастер, доброе качество. Только тебе-то это зачем? Ножи метать — не штаны штопать, не девичье это дело». «Разберусь как-нибудь», — ответила тогда она. Разбойники тогда только посмеялись.

Смеялись они и через два дня после памятного разговора. Только уже не над ней.

Совсем не следовало Блинило ее задевать. Только такой уж он был, Блинило, для него гадости говорить — все равно, что дышать. Про таких говорят, что ради красного словца родную мать не пожалеют. За то и прозвали его Блинилой, в честь злого духа Блина. Иные верили, что такое прозвище удачу приносит. Только удача — она разной бывает. Один вон свалился с высокой башни, и жив остался, только руку сломал. Удача? Конечно, удача. А другой вот не свалился. Вот и думай, кому из них больше везет.

Блинило, наверное считал, что его едкая шуточка насчет ее гмм... округлостей просто сойдет ему с рук. Просчитался. Свистнули в воздухе два ножа, и его нелепая синяя шапка оказалась пришпилена к стволу дерева. Какое у него было выражение лица! Глаза не просто из орбит вылезли, а прямо-таки на лоб, челюсть отвисла, а сам от испуга и неожиданности на землю сел. И на шапку свою дурацкую, что над ним висит, пялится. Вот тут-то всю шайку на смех и пробило. Ржали так, что листья с деревьев сыпались. Опять же, повезло ему, но повезло сомнительно, ножи его не зацепили, а вот шапка не убереглась. Потом Блинило опомнился, принялся грозить и ругаться. А ругаться он умеет, вот чего у него не отнять. Лани несколько слов даже раньше не слышала, хотя росла в деревне и наслушалась всякого. А тут — поди ж ты! Что-то новое. И любопытно, что это означает, и спросить не у кого. У мужиков только спроси, так объяснят, неделю красной ходить будешь. Или еще показать предложат. Хлебом не корми, дай только похабщиной какой девушку в смущенье вогнать.

Ох, Блинило потом и разорялся! Отомстить клялся страшно. Надругаться обещал непонятно. Убить грозился жестоко. Потом плюнул и ушел.

А ночью, в его дежурство, Лани новую шкоду учинила. Дождалась, пока Блинило заснет (он всегда «на часах» засыпает) и быстренько обрядила старый пень в новую блинилину одежду. Тихонечко так, никто и не услышал.

Чучело получилось славное. В темноте — ну просто вылитый Блинило. Тоже вполне чучело, если разобраться. А потом Лани улеглась на свое место и переломила сухой сучок.

Блинило хоть и спал на часах, но сон у него был чуткий. Мигом подхватился, натянутый лук в руках, стрела на тетиве. По сторонам зыркнул быстро, углядел в темноте что-то вроде человека да, недолго думая, и послал стрелу. И завопил, подняв на ноги остальных.

Пока разобрались, три стрелы вошли точнехонько в грудь безответному пугалу. Оно, кстати, вовсе и не обиделось, в отличие от Блинилы, когда тот увидел, во что стрелял. Ух, он и разорялся! А она, Лани, скромненько так сказала: «Вечно ты, Блинило, свои шмотки где попало разбрасываешь!» Вся шайка — в смех, а Блинило надулся индюком, того и гляди, лопнет, а что сказать, не знает. Потом махнул рукой и расхохотался. А наутро нарвал ей лесных цветов и прощения попросил. Поцеловались с ним и замирились. Он вообще-то не злой, Блинило. Просто вредный. Зато в шайке ее окончательно своей признали, никто так ножи метать не умел, да и в рукопашной ей нашлось, чем мужиков удивить. Мечом или топором ей, конечно, не владеть, тяжело слишком, а вот с ножом, что у воров да разбойников куда больше в чести, в шайке ей равных не было. Сам Голова, атаман, просил его поучить иным приемам. Показала, да в впрок ему не пошло. Ловкости да гибкости не хватило, чтобы приемы перенять. Ему ведь далеко за сорок уже, Голове-то...

Лани стряхнула с себя полудрему. Ощущение опасности заставляло сердце биться быстрее, руки сами потянулись к ножам. Лани откинула одеяло и привстала, пытаясь выяснить, что происходит. Лес угрюмо молчал. Темные мрачные деревья неодобрительно шелестели листвой.

Зверь обрушился с быстротой и внезапностью молнии. Беззвучный прыжок, и сразу устрашающий рык. Смертоносный удар лапой, и вскочивший на ноги Порей с предсмертным воплем покатился по земле. Второй удар — и Алмаз, обливаясь кровью, отлетает в сторону.

Лани испуганно закричала. Вискарь, уронив неизменную бутыль, трясущимися пальцами попытался вытащить из ножен меч. Блинило и Ласкарь, не сговариваясь, бросились наутек. Один атаман сохранил мужество и ясность мысли. Лесной кот, называемый легьяром, чуть замешкался, решая, преследовать ли ему бегущих (инстинкт; бегущего — догони!), или следует сначала добить тех, кто стоит на пути. Секунды этой хватило Голове, чтобы подхватить прислоненное к стволу дуба копье. Опытный воин, он не стал хвататься за меч, слишком короток, чтобы драться им с огромной кошкой. Копье же давало ему шанс.

Лесной кот понял, что перед ним вожак стада. Копье его не пугало, он был уверен в своей силе и ловкости. Пусть боится тот, кто встал у него на пути. Добыча, жертва. Свежее мясо, пока еще живое.

Грозно рыкнув, он припал к земле, готовясь к прыжку.

Голова почувствовал, что зверь сейчас прыгнет. Уперев копье в землю, он ждал атаки, надеясь поразить зверя в уязвимо брюхо. Легьяр подобрался, шевельнул напряжено хвостом... Сейчас! Зверь взвился в воздух, Голова качнул копьем, подводя к брюху, но огромный кот ударом лапы отшвырнул оружие в сторону. Всей массой обрушился на атамана, сбив его с ног. Человек, придавленный хищником, пронзительно закричал. От ужаса, не от боли. От ожидания неминуемой смерти.

Лани, стоявшую в оцепенении от страха, этот крик привел в чувство. Свистнул нож, с глухим стуком вонзился в бок огромной кошки. Зверь взревел то ярости и боли и, оставив оглушенную жертву, повернулся к новой опасности. Невероятно быстро повернулся, и второй нож лишь оцарапал ему плечо. С яростным ревом, легьяр метнулся к девушке. Вискарь в ужасе закрыл глаза, вот сейчас ужасные когти раздерут пополам хрупкое тельце...

Лани успела отпрянуть. Хищник по инерции проскочил мимо, и въехал в догорающий костер, разметав во все стороны угли и ветки. Вой обожженного зверя, катающегося по земле, чтобы сбить пламя, придал Вискарю храбрости. Отбросив меч, он быстро достал лук. Пальцы от страха не слушались, тетива дважды соскальзывала, прежде, чем удалось ее натянуть. Наконец, разбойнику удалось это сделать, и первая стрела свистнула в ночной темноте. Мимо! Зверь не обратил даже внимание на странный свист. Вторая стрела задела его морду.

И вот тут-то Вискарь узнал, что такое настоящий страх. Легьяр прыгнул на него с места, третья стрела поразила стоящее поодаль дерево, а огромный хищник повалил его на землю, сломав лук ударом лапы. Вскользь задело и Вискаря, почти начисто содрав с него скальп, он завыл от боли и ужаса, лесной кот метнулся добить жертву, но тут же отдернулся, громко мяукнув. В его бок воткнулся еще один нож. Зверь вновь бросился на девушку, Лани едва успела откатится в сторону. А вот на ноги подняться уже не успела. Огромные клыки щелкнули у самого лица. Девушка в панике завизжала, бросился на помощь поднявшийся Голова, и тут же отлетел в сторону с разодранной рукой. Вискарь, то ли обеспамятовав от ужаса, то ли потерявший сознание от удара, с земли так и не встал.

Волчий рык за спиной заставил легьяра отвлечься от жертвы. Да как они смели, эти волки! Обычно, едва завидев его, властелина леса, они пускались наутек, поджав хвост. И горе тем, кто не успел это сделать! Подобную наглость хищник не прощал никому. Сейчас сбегут и эти двое, едва он рявкнет в ответ...

Резкая боль заставила его взвыть от ярости. Эти шавки посмели напасть на него! Волчица вцепилась в хвост, а самец попытался добраться до брюха. Смерть, смерть им обоим!

Лани нащупала оброненный нож — последний из четырех. И отчаянным ударом вонзила его в горло легьяру. Одновременно с этим, в грудь зверю с хрустом ударило копье, почти достав до сердца. Неимоверным усилием, Голова столкнул бившегося в агонии хищника до того, как огромные когти вцепились в девушку. Лани последним усилием откатилась в сторону.

Мокрый нос ткнулся ей в щеку.

— Чапа, хороший, — прошептала она. Волк тихо заскулил и лизнул ее в щеку. И тут же другой язык облизал вторую щеку.

— Привет, Джина, — улыбнулась Лани. — Ты тоже хорошая.

С трудом она поднялась с земли. Тело огромного зверя лежало в двух шагах от нее. Страшные когти еще скребли землю, жизнь покидала легьяра неохотно. Даже мертвое, тело его еще пыталось жить.

— Ох, девонька, не знаю, как живы-то остались, — простонал Голова. — Сколько лет в этом лесу разбойничаю, а такого страха еще не видел. Немного их, легьяров, слава Творцу, а не то бы всю живность на свете перевели...

— Как раненые? — тут же спросила Лани.

— Порея насмерть порешил, тварь! Апмазу шею свернул, как котенку. У Вискаря скальп содрал, он уже бражкой своей башку обмыл, чтобы кровь остановить. Стонет теперь, что мол, много пойла зазря пропало. Ну, и пьет себе дальше, Вискаря, что ли, не знаешь. А вот Рубай...

— Что с ним? Живой?

— Пока-то живой. Бедро ему, гадина, разодрал. И живот задел, но вскользь, не так сильно, кишки не выпали. А вот кровь я остановить не могу. Похоже, артерию на бедре перебил. Боюсь, загнется наш Рубай...

— Дай-ка я посмотрю!

Лани — откуда только силы взялись — бросилась к распростертому на земле разбойнику. Атаман ничуть не преувеличил, дела были и впрямь плохи. Кровь толчками выплескивалась из страшного вида раны, лицо Рубая побледнело и заострилось, словно у мертвеца.

— Мою сумку, быстро!

Как хорошо, что тетя Мафья учила ее врачевать раны. Как хорошо, что приходилось ей сшивать суровой ниткой страшные порезы. Это оставляет какую-то надежду для разбойника. Так, сначала — остановить кровь. Листоверт, быстрее средства нет. Жаль, увядший, ну да свежий искать некогда. Да и редко где он встречается, листоверт. Нет, кровь никак не унимается. Ладно, второй лист... третий... Неужели не хватит? Слава Творцу, остановилась. Теперь рану надо промыть...

— Голова, быстро отбери у Вискаря бражку! Рубаю нужнее!

— Это не легче, чем у собаки кость отнять! Ладно, в крайнем случае, с трупа сниму.

— Не надо с трупа! Сам отдам! Хотя я вам это еще припомню. И Рубаю тоже. Ладно бы, в глотку ему залили, а то на ляжку лить!

— Заткнись! Голова, держи его, если очнется!

Лани быстро промыла рану настойкой. Рубай, мигом придя в себя от нестерпимой боли, завыл в голос. Атаман придавил его всей тяжестью, чтобы не дергался.

— Терпи, терпи, — шептала Лани. — Хочешь, глотни бражки. Больше, больше пей, мне еще зашивать этот ужас. Пей, пока не отключишься. Вискарь ее на полезных травах настаивает. Тебе только на пользу пойдет... Пей, пей еще...

— А если блевать потянет? — Рубай попытался усмехнуться бледными губами, но глаза его уже закатились. Голова упала на землю.

— Мертв? — в отчаянии спросил атаман.

— Жив, жив. Пьян только сильно.

— Как так пьян? От двух глоточков?

— Крови у него много вытекло. Осталось тоже на пару глоточков, не больше.

— Да, вампирам здесь не разгуляться, — встрял Вискарь, добывший уже из своих запасов новую бутылку. Лани бросила на него быстрый взгляд, и он опасливо замолчал.

Волки стояли поодаль, не мешая заниматься раненым. Джина с видимым интересом обнюхивала тело легьяра. Наверное, ей любопытно было отведать этого мяса. Ведь ни разу еще не пробовала, и когда еще доведется?

Девушка точными движениями накладывала швы, хотя внутри нее все дрожало от напряжения. Будто внутри нее было две Лани — одна в испуге сжалась в комочек и забилась в угол, а другая, сильная и уверенная в себе, продолжала зашивать рану. Ее не покидало ощущение какой-то нереальности, будто она смотрит со стороны на действия какого-то незнакомого человека. Такое бывало с ней и раньше, когда ее свалила лихорадка.

— Кажется, все, — сказала она атаману. — Теперь надо перевязать, и уложить поближе к огню. Если застудит рану, может и умереть.

— Огня-то у нас нет, — почесал тот в затылке. — Ладно, сейчас разведу.

— Вискаря заставь, — приказала Лани. — Будет ему бражку жрать, успеет еще. У тебя что с рукой? Шевелить можешь?

— Могу, но лучше не буду. Больно. Хватанул он меня прилично, но страшного ничего нет. Кости целы, сухожилия тоже. А мясо да кожа новые нарастут, чай не первый раз.

— Бражкой промой, да получше, — распорядилась девушка. — От таких ран заражение крови получить легче легкого.

— Это точно, — согласился атаман. — Повидал на своем веку дураков. Кстати, о дураках. Идут, голубчики! Вернулись, чтобы нам помочь. Или чтоб похоронить... Ну, я им сейчас устрою! Дураки ладно, их в мире каждый второй. А трусов не люблю...

Лани, сидя на земле в обнимку с волками, слышала, как он орет на обоих дезертиров. Усталость брала свое, девушка почувствовала себя совсем без сил. Сквозь дрему, она почувствовала запах дыма — Вискарь, как и было велено, разжег огонь. Здоровенный бандит изрядно побаивался Лани, почитая ее колдуньей, если приказы Головы он мог еще оспорить, а то и просто игнорировать, то любая команда девушки выполнялась им мгновенно. Лани улыбнулась своим мыслям, и сон накрыл ее тяжелой волной, унося в свое царство.

«Перст судьбы» — заклятье особое. Никогда не знаешь заранее, куда оно тебя зашвырнет. У судьбы свои пути, и как она их проложит, человеку неведомо. Бывало так, что заклятие это, брошенное по пустяковому, в общем-то поводу, возводило чародея к вершинам власти и славы. А бывало наоборот, и могущественные, почти неуязвимый маги погибали от нелепой случайности. Судьба любит играть с человеком, и игры эти жестоки, а ставки — велики. Не меньше, чем жизнь, но и не меньше, чем душа.

Учитель пошел на этот шаг не без внутреннего трепета. Причина, на первый взгляд, не была такой уж важной. Подумаешь, два ученика, их в школе вон сколько... Да и новых набрать нетрудно. Позови только, сразу толпой сбегутся.

Но сможет ли он тогда считать себя Учителем? Оставить в беде (а в том, что эти лоботрясы обязательно ввяжутся в неприятности, он не сомневался) тех, за кого несешь ответственность, кто доверил тебе слепо свою жизнь, свою судьбу — это ли не предательство? И как жить дальше с таким грузом на совести, как смотреть в глаза новым ученикам?

Он не колебался с решением. Едва стало понятно, что привычные, опробованные методы не дадут результата, чародей отбросил прочь свой страх. Тот, что присущ каждому человеку с рождения — страх перед судьбой. С которой можно либо спорить, либо принимать, смиренно и кротко. Либо пытаться изменить ситуацию, либо отпустить ее.

А что лучше — каждый выбирает сам для себя.

Итак, решение принято, путь выбран. Осталось только наложить чары.

Тревожный сигнал поднял его на ноги. Сугудай встрепенулся. Кто-то из магов королевства проявлял подозрительную активность. Разбросанные им по всей стране лохи свидетельствовали об этом. Лох — магическая сущность с одной извилиной в голове. Делать ничего не умеет, думать тоже не умеет. Единственное, что ему доступно — улавливать чужие чары. И, если уровень заклятий достаточно высок, сигнализировать ему, Сугудаю.

Кудесничал на сей раз Мастер Лур, глава Магической школы Лура. Одной из двух Высоких Школ Магии на территории Квармола. Большой человек, сильный маг. Такой вполне может представлять опасность для Сугудая. Поэтому, поздний ужин — побоку. Сначала выясним, что этот Мастер-ломастер задумал. А для этого надо поторопиться в кабинет.

Кабинет со времен покойного Эленаара разительно переменился. Старик довольствовался довольно-таки убогой обстановкой — для мага, конечно. Сугудай же не видел причин отказывать себе в толике роскоши. Вместо простого дубового стола — новый, из черного дерева. Вместо медной и глиняной посуды — серебряная. Подсвечники и канделябры — золотые. Хотя кому они, интересно, вообще тут нужны? Разве может тусклый свет свечей сравниться с магическим? Эленаар был старомоден. Он, Сугудай, наполнил магическим светом стеклянные шары и подвесил их под потолок. Не сам, конечно, еще чего не хватало. А рабы на что? До обычных слуг он нипочем бы не опустился. Его рабы были магами. И довольно сильными магами. Уровня Мастера. Он делился с ними Силой, они выполняли все его приказы. Наказание для ослушника — смерть, и смерть нелегкая. Таковы были наложенные им заклятия. Чары, которые не встретишь ни в одной книге. Двенадцатый уровень! А создал он их сам. Вполне достаточно, чтобы объявить себя Гроссмейстером. Однажды он так и сделает. Но не сейчас. Сейчас как раз важнее не самолюбие свое потешить, а сидеть тихо, себя не афишируя. Недолго уже осталось, совсем недолго. Потом порадуем себя почестями, а также завистью и бессильной злобой поверженных врагов. Жаль только, что их так немного. Живых...

Сугудай прошелся по комнате. Как поносили его все эти маги! Называли сначала бездарностью, потом — выскочкой. Сейчас уже никак не называют, почуяли его силу, что растет с каждым днем. Боятся уже связываться, боятся. Только то, что его игнорируют, еще сильнее задевает Сугудая. Боятся, и все равно презирают! Твари ничтожные!

Как его называл Учитель Эленаар — недотепа? Неумеха? Неудачник? И предрекал еще, что ему и бакалавром не стать. Подмастерьем — в лучшем случае. И где теперь этот Эленаар? Да там же, где и его любимчик Алессио. Червей кормят на кладбище. А Сила их — у него, у Сугудая. Правда, какая там Сила у Алессио-то! Смех один. А вот у Эленаара много вытянул. И силы, и, что еще важнее, знаний. Сумел. Нашел нужное заклинание, сам нашел! Не вдруг разобрался, это да. Когда умник Алессио вдруг стал терять Силу, он сначала и не понял ничего. Злорадствовал только — вот тебя судьба и наказала, любимый ученичок! Только когда сам стал сильнее, догадался. Выпил Сугудай Алессио, как бокал вина выпил. Кстати, насчет вина. Где здесь чаша? А, вот она. Еще от Учителя осталась. Почти от всего хлама избавился, а вот от нее не смог. Потому как не может он забыть, как смотрел на нее, родимую, в руках Эленаара и думал, что и вот он однажды вот так... Воплощение детской мечты, вот что такое, чаша эта. Пусть даже сам он уже не тот, пусть мечты у него ныне куда как выше, от чаши этой он отказаться не сможет. Да и кто от него этого требует?

Так, а где у нас вино? А, вот! Голем принес, постарался. Его Сугудай сам создал. Нашел в книге древнее заклинание, всеми забытое. Да и книги такой вряд ли где еще найти. Из Королевской Библиотеки, личный дар Его Величества своему придворному магу. Раритет, вдобавок хорошо защищенный чарами. От не в меру любопытных. Ох, сколько Сугудаю помучаться пришлось, пока защиту снял! Сколько заклятий перепробовал он тогда, любопытством сжигаемый! Но оно того стоило. А может, еще и не того стоило. Сила без знаний — что сапог без ноги. Много там чего интересного нашлось, в книге-то. Вот, «Заклинание Первого Голема». Девятый уровень, между прочим, кто попало не прочтет. Хороший слуга получился, даром, что магически созданный. Внимательный, заботливый. Тупой, конечно, как пробка, ну, да у него, Сугудая, ума на целый город хватит. А то и на королевство.

Хорошее вино. Эльфийское. Тоже от покойного Учителя осталось. Хотя нет, то, что осталось, он еще сто с лишком лет назад употребил. Это такое же, но завозилось позже. Впрочем, это неважно. Есть что-то приятственное в том, чтобы вот так потягивать его любимое вино из его же любимой чаши. Ваше здоровье, Мастер Эленаар!

Хотя Учителя он любил. Завидовал, конечно, страшно, но и любил, да. Алессио — с тем все просто. Не ненавидел даже, а ревновал к Учителю, ну, и опять же завидовал. А как же иначе, когда у него все получается, а у тебя нет? Когда его хвалят, а тебя ругают? Когда в пример ставят то и дело? А этот дерьмец даже нос не задирает, чем, мол, гордиться. Еще и помочь от великодушия пытается. Чтобы окончательно его, Сугудая, унизить...

Нет, Алессио получил по заслугам. А вот Учителя ему было жаль. Но пришлось однажды. Когда он понял, как именно Сугудай набирает Силу. А он к тому времени не только уже учеников или подмастерий, а и бакалавров пару выпил. Вполне до Мастера созрел. Вот и попал Учитель его под раздачу, хотя не хотел ему Сугудай плохого, совсем не хотел. Единственному из всех, у кого забрал Силу. Пришлось, выбора у него не было.

Хорошее вино. Дорогое, правда, ну, да он себе может позволить. Что значит золото, когда он владеет властью! Большой властью, сам король по струнке ходит, опасается придворного мага чем-либо обидеть. А уж вельможи его, хлыщи раззолоченные, и подавно. Стадо баранов, куда вожак скажет, туда и бегут. А вожак скажет, куда пастух захочет. То есть, он, Сугудай. Однажды он и корону примерить надумает. В конце концов, сколько можно на вторых ролях прозябать! Сам-то он знает, кто первый человек в королевстве, и король это знает. А однажды и все остальные узнают, когда венец королевский на его голове увидят.

Скоро уже, совсем скоро. Немного ожидание — и сжигающие его нетерпение разом спадет. И исполнится еще одна мечта. А там... Но дальше пока не будем загадывать. Успеем еще.

Так, и чем же это почтенный Мастер Лур баловаться изволит? Ну-ка, лохи, быстренько мне его чар астральную проекцию! Ого, десятый уровень, силен, силен мастер. Это хорошо, потому что Сила твоя — для Сугудая. В ближайшем будущем. А сейчас мы набросим заклятье познания... какое бы из них взять? Да какая разница? Вот это, к примеру. Так, заклятье познания, а потом его астральную проекцию... Ну-ка, лохи! Вот твари безмозглые, без команды пальцем не шевельнут. Потому что нет у них пальцев. Ну и не надо, прикажем вам, не поленимся... Астральную проекцию эту наложим на проекцию употребленных чар. Двенадцатый уровень, Мастер Лур, попробуй, повтори... Так, и что же мы получаем?

«Перст Судьбы»! Интересно, очень интересно! И на что же Вы, Мастер, Судьбу-то испытываете? Даже в голову ничего не приходит. К вершинам подняться? Корону на башку нацепить? Так ведь к этому Вы, Мастер, никогда склонности не имели. У Вас к другому склонность, ученый вы неплохой, и Учитель на всю страну знаменитый. Можно сказать, поставщик сосудов с Силой, пока почему-то живых и бесхозных. Ненадолго, смею заверить.

И все-таки, из-за чего он на такое решился? Непростое ведь заклятие, и результат у него непредсказуемый. Может, добьешься поставленной цели, а может, сгинешь зазря. Страшненькая штучка, он Сугудай, нипочем бы не пошел на такое. Зачем ему, когда он и так всего достигнет. Пусть и не сразу, а на то и терпение нужно. Смирение даже.

Как не крути, а нет в Квармоле такой цели, чтобы оправдала подобный риск. Значит, что-то ему нужно в других королевствах. Может, свитки старинные, или артефакты какие-нибудь. Что-то крайне важное, безусловно. Надо будет перехватить его, когда появится. А сделаем мы просто. Школа-то сейчас, почитай беззащитна — самое время наведаться, ученичков его отведать, подмастерьев... Говорят, и бакалавров там несколько есть, тем более, лишними не будут. А когда никого там не останется, устроим на месте школы магическую ловушку. Только пусть откроет туда портал — сразу окажется паутиной опутанный магической, да в темнице. У него в темнице, у Сугудая...

Учитель громко чихнул. Потом еще раз. Глаза слезились от густого дыма. Иногда спецэффекты от заклинаний доставляли изрядные неудобства. Придя в себя, он внимательно осмотрелся по сторонам. Лес. Ночной лес, и вдобавок, густой до неприличия. Он уже и не помнит, когда был в последний раз в подобных местах. Неприлично как-то магу по лесам бегать, словно зайцу какому. Хотя, когда он был учеником, и даже, кажется, подмастерьем, такие приключения его радовали. Это он еще не забыл. Хотя мог бы — за четыре сотни лет.

Сейчас он предпочел бы оказаться в городе. Там тоже можно найти приключения на свою голову, и даже побольше, чем здесь. И комфорта там не в пример больше.

Он слегка усмехнулся. Чем, по-вашему, мастер-маг отличается от мага-ученика? Тем, что первый ищет приключений на свою голову, а второй — на свою же задницу. Кто чем думает, на то приключений и ищет. Почти что закон природы, если подумать.

Интересно, в какую страну его занесло? Ветви закрывают небо, звезд не видно. Можно, конечно, чарами попробовать, но пока не стоит. Чары любой колдун, что поблизости окажется, сразу учует, не нужно светится, пока не готов. От зверей он и так отобьется, без всякой магии. Полутороручный «орел» в ножнах не для красоты хранится. Чуть изогнутый, сбалансированный под его руку клинок — грозное оружие. В умелых руках, конечно. У него же умения хватает. В двух войнах поучаствовал. Немного, конечно, за четыре века, но кое-что все же умеет. Опять же, уроки Мастера Коэто дорогого стоят. В общем, не всякий воин с ним один на один совладает, если на мечах схватится.

Только откуда они, воины, в лесу-то? Что им здесь делать? В мирное время по казармам в гарнизонах сидят, а в военное по дорогам маршируют. Иногда, правда, разбойников ловят, если сильно досаждают. Купцам досаждают, не воинам, нет на свете таких тупых разбойников, воинам досаждать. Что с них взять-то, кроме оружия да грязных подштанников? А вот неприятностей огрести, это пожалуйста. У купцов же найдется, чем поживиться. И товарами, и золотишком, хотя и охрана у них обычно серьезная, у купцов.

Вот разбойники в лесу как раз и могут быть. Только несерьезно это против Мастера Лура. Что они могут, крестьяне бывшие? Орать грозно, да топорами махать. Мечом, если кто и сумел разжиться, так владеть наверняка не умеет. Бывают, само собой и исключения, например, преступник беглый из дворян, или отставной солдат без гроша в кармане.

Мастер опять усмехнулся. Не светит ему, видно, сегодня мечом помахать... А ведь хочется! Уж себе-то можно признаться — все эти годы, века даже, жил в тебе, Мастер, авантюрист. Искатель приключений, и именно на задницу, а не на голову. Неужели ты так и не повзрослел? Или это ученики твои бесшабашные-безбашенные разбудили уснувшего в душе мальчишку? Или он и не засыпал вовсе, а только притворялся спящим — мальчишки это хорошо умеют, помнишь? И только ли ради учеников своих ты с «Перстом Судьбы» связался? Или захотелось плюнуть на все, да стариной тряхнуть, вновь ощутить себя молодым, беззаботным? А ведь и захотелось, понял мастер с пугающей ясностью. Азарт, игра — а что еще в жизни есть стоящего? Не власть ведь, и не богатство. Знания — да... а только мало этого, как оказалось. А игра с Судьбой — настоящая игра. Самая азартная из всех.

Он выхватил из ножен меч, и взмахнул им, чувствуя приятную тяжесть в руке. Как же мужчины любят оружие! Даже если они маги. Особенно, если маги — воинам-то оно в привычку. Иные даже ненавидеть начинают, бросают все, уходят в пахари... С тем, чтобы потом страстно мечтать снова взять в руку клинок!

На душе сделалось необычайно легко и беспечно. Все сейчас не в его руках, а в руках Судьбы. Значит, не стоит мучить себя сомнениями ненужными. Вперед — а там разберемся.

За ближайшими деревьями мелькнули всполохи костра. Послышались приглушенные голоса. Учитель усмехнулся. Что ж, вот прямо сейчас и разберемся!

 

Глава VI.

Все эльфы сумасшедшие. Сегодня Нанок это понял окончательно. И ничуть не удивился своему открытию. Ведь даже люди, доживая до преклонных лет (а для Нанока всем, кому более сорока пяти, были глубокими стариками), становятся немного не в своем уме. Все признаки сумасшествия у них налицо — маразм, склероз, ревматизм и геморрой. У эльфа, правда, такого пока не наблюдалось, но у них вообще физиология другая. Вон уши какие развесил! Да и с зубами у него что-то не так. Не говоря уже о прочем.

Нет, кроме редкостного занудства, признаться, на психа Тил не походил. Ну, за триста лет любой бы выучился нормальным прикидываться. Но — судите сами — можно ли таковым считать человека (то есть эльфа, конечно), который будит спозаранку товарища? Вдобавок, еще и не протрезвевшего толком. Да еще настырно как! Уж его, Нанока, не так уж и просто разбудить. Окриков, тормошений и пинков под ребра он просто не ощущал. Как и ругани. Но сумасшедший эльф не поленился дойти до родника и притащить в котелке воды (кстати, а где он добыл котелок, интересно?). Ладно бы еще, чтобы похлебку сварить. Или рожу свою вымыть подлую. Нет, ничего более умного, чем вылить это безобразие на безобидного, утомленного жизнью варвара в тупую эльфийскую башку не пришло.

Раза два за свою жизнь Нанока уже будили так же бесцеремонно. Оба раза на гостевых дворах, чтобы сообщить о выселении. И реагировал он примерно одинаково — вопль, от которого со стен сыпалась штукатурка, и удар кулаком в челюсть. Так же он поступил и в этот раз, вот только челюсти на пути кулака почему-то не оказалось. Мерзавец эльф!

Правда, варвар заметил на его лице неподдельное страдание, а также то, что этот подонок зажимал уши руками. Варваров зря считают тупыми! Нанок мигом догадался, что причиной огорчения эльфийского гада послужил его знаменитый вопль. Да и Тил вчера, помнится, говорил, мол, если ты запоешь, я сам удавлюсь. Ну, посмотрим, посмотрим...

— Доброе утро! — радостно пропел эльф своим мелодичным голоском.

Вот тут-то Нанок окончательно утвердился в мысли о сумасшествии всех эльфов, сколько их ни есть. УТРО ДОБРЫМ НЕ БЫВАЕТ! Никогда! А утро с похмелья — тем более. Пока, правда, похмелья не было, но он еще и не протрезвел.

— Отвали, урод! — собрав волю в кулак, доброжелательно ответил Нанок.

— Ты чего? — удивился эльф. — Идти пора!

— Вот и иди... — и Нанок подробно объяснил, куда, по его мнению надо было идти бедняге эльфу со всеми своими зубами и тремя помидорами.

Тот внимательно выслушал, пожал плечами и выплеснул в лицо варвару остаток воды из котелка. Дальнейшее описание предстоящего увлекательного путешествия эльфа утонуло в громоподобном вопле и водопаде самых разнообразных ругательств.

— Ну, остыл? — так же спокойно осведомился Тил.

Еще бы не остыл! В твою бы морду эльфийскую родниковой водой плеснули! Тоже, небось, остыл бы. И так же сейчас зубами бы стучал от холода.

— А еще эльф, Блин! Вы, говорят, все такие утонченные и вежливые, — с обидой сказал Нанок. — Вроде даже, ругаться не умеете.

Вместо ответа, эльф разразился такой тирадой, что даже Нанок заслушался.

— А насчет вежливости... Я слышал, что варвары считают ее признаком слабости.

Вот тут возразить было нечего. Действительно, всякие там, «спасибо» и «пожалуйста» у них приняты не были. Как и обращение на «Вы». Но не водой же в морду!

— Идти надо, — повторил эльф. — А ты храпишь, как пьяный сапожник. Ты воин, или кто, в конце концов? Если да, то вставай.

— Да я уже встал вроде, — согласился Нанок, уже почти и не злясь. — Жрать не будем?

— Позже. Нам бы убраться отсюда. Кто знает, может, нас еще ищут?

— Найдут, сами не обрадуются, — грозно пообещал варвар, поглаживая рукоять огромного топора, торчавшую над плечом.

— Нам тоже мало не покажется, — пообещал эльф.

— Ладно, уговорил. Двинулись. Куда только, ты знаешь?

— Да без разницы. Не по дороге же идем. Лес сам выведет, куда надо. Наше дело — ногами перебирать, а уж дальше — как получится.

Лес, похоже, тоже был человеком цивилизованным. То есть, варваров не любил. Во всяком случае, одного донельзя приличного и симпатичного варвара. Постоянно подсовывал под ноги какие-то корни, а в лицо тыкая ветки. Спасибо, хоть, не в глаза. Шкура леопарда на глазах превращалась в драную тряпку. Что характерно, пока она была на живом леопарде, ничего подобного не происходило.

— Не любит меня этот лес, — пожаловался варвар спутнику.

— А что тебя удивляет? — пожал плечами эльф. — У тебя же топор за спиной.

— Это же боевой топор! — возмутился Нанок.

— Вот и объясни это лесу, — предложил Тил.

Беодл, как же достали все эти эльфы! Хорошо еще, что они редко покидают свое зачарованное королевство, которое люди называют Саро. Эльфы его как-то тоже называют, но их никто не слушает. От их названий язык сводит, и в голове звенит.

Лес услужливо подсунул ему под ноги очередную корягу. Нанок споткнулся, порвав при этом сапог. В попытке удержать равновесие, он схватился за ствол молоденького деревца. Тот ехидно преломился в его руках, и варвар все же поцеловал землю.

— Я думаю, по дороге было бы быстрее! — сердито заметил он, размазывая грязь.

— Слушай, у тебя какой-то нездоровый цвет лица, — невинно заметил эльф. — Ты не заболел? На дороге нас ждет засада, это наверняка.

— Ну и что? Перебьем и пойдем дальше, — упрямо сказал варвар. — В конце концов, что это за жизнь, по лесу шляться? Так только звери живут... ну, и эльфы, конечно. Хотя я лично разницу не всегда замечаю. Между ними.

— Да уж куда тебе, — фыркнул наглый эльф. — Ты и цветов-то видишь небось штуки две?

— Цветов я вижу до фига, — объявил варвар. — Вон, например, ромашки. А вон — маргаритки. А вон... о, смотри-ка, орехи!

— Орехи не цветы, — педантично поправил Тил. — Но я о других цветах. Там, черный, белый, зеленый... Цветовая гамма, можно сказать.

— А, ты об этом. Все различаю, какие есть. Штук двенадцать, если не больше.

— А мы, эльфы, видим несколько тысяч, — похвастался Тил.

— Был в Кассараде один святой, — припомнил Нанок. — Видекарт Гефорсе его звали. Так по его словам, он различал шестнадцать тысяч цветов. Предлагал даже проверить.

— И что, действительно различал? — заинтересовался Тил.

— А Беодл его знает, — отмахнулся варвар. — Ну кто в Кассараде до шестнадцати тысяч считать-то умеет? Мы же варвары! Нам это на фиг не нужно. Да и сам Видекарт наверняка не умел считать даже до ста.

— А откуда он тогда взял это число — шестнадцать тысяч? — недоуменно спросил эльф.

— Услышал где-нибудь. Ты что, считаешь, что если варвар, то и запомнить ничего не может? Так ошибаешься, память у нас хорошая. Потому что голова всякой ерундой не загружена. У вас это знаниями называется.

Наглый корень опять сунулся под ногу, но Нанок был начеку. В лицо ткнулась ветка, но и ей не повезло, варвар поворотом головы ликвидировал эту угрозу. Потому не увидел под ногами новый корень, коварно притаившийся в траве.

— Да чтоб тебя! — рявкнул он, не устояв на ногах. Упал он на сей раз удачно, успев подставить руку. Впрочем, через секунду иллюзия удачи полностью рассеялась — рука разрушила гнездо земляных ос. И тем это явно пришлось не по вкусу!

— Бегом! — завопил варвар, бросаясь наутек. Грозное жужжание за спиной добавило ему скорости. Нанок ломился сквозь чащобу, как пьяный лось.

Говорят, что горцы плохо бегают. Неправда! Просто не любят они бегать. В горах особо не разбежишься, на каждом шагу пропасти, а в городе бегущий варвар наводит на мысль о начавшейся войне. Можно иногда побегать по дороге, но у лошади это все равно получается не в пример лучше. Однако в случае необходимости, горцы могут бегать так, что человеку цивилизованному нипочем не догнать. Например, когда бывший хозяин кошелька узнает, что он ему больше не хозяин. Или когда тебя за задницу укусила пара-тройка земляных ос.

Строго говоря, они кусали не только за задницу. Куда могли дотянуться, туда и кусали. И было их, конечно, не пара-тройка, а куда больше. Пересчитывать варвар не решился — у него всегда были проблемы с арифметикой. Махая руками, как ветряная мельница, он мчался по лесу, и теперь ни один корень, ни одна ветка не рисковали с ним связываться. Лес был хоть штукой и неразумной, однако, и не совсем тупой. Варвар более напоминал стихийное бедствие, типа пожара. Лес в этом убедился, когда Нанок, чье внимание было поглощено осами, налетел на медведя и сбил его с ног. После чего, побежал дальше, даже не заметив зверя. Ошалевший от такой наглости медведь (вот так взять, и не заметить хозяина леса! Наглость какая!) бросился в другую сторону со всех ног. Медведь — зверь сильный и могучий. Если он бежит — опасность должна быть серьезная. Например, пожар. Или рехнувшийся варвар. Все звери это отлично понимали. Потому дружно рванули следом за медведем. Волки, зайцы, лисица, два оленя, стадо кабанов и здоровенный лось. Все, кто был поблизости. Животные в панике едва не растоптали эльфа, который сумел-таки убедить ос, что он всего лишь тучка. Тил едва успел отпрыгнуть с дороги, чтобы не попасть под раздачу. Бегство прекратилось, едва медведь наткнулся на разоренное гнездо ос. «Пусть весь мир подождет», — решил он и принялся за обед.

Осы никак не хотели отвязаться от Нанока. Он забежал уже в такую даль, что вредные насекомые вряд ли нашли бы дорогу обратно, но жалящие твари с разъяренным жужжанием продолжали преследование. Наконец, мелкая лесная речушка блеснула серебром воды, и варвар без раздумий бросился в воду.

Несмотря на раннее утро (не больше часа до полудня), вода была теплой, прогретой солнцем. Нанок проплыл несколько ярдов под водой, потом вынырнул, шумно отфыркиваясь. Осы в реку не полезли. Возможно, понадеялись на то, что разоритель гнезда не умеет плавать. Напрасно, варвары — они в воде не горят, и в огне не тонут. Особенно, горцы Кассарада. Или даже, один горец, очень быстрый и сильный, но добрый в душе. А также в бане и в кабаке. То есть, он, Нанок, собственной персоной.

Варвар поплыл к берегу, хотя и не был уверен, с какой стороны он сюда попал. Речушка была ярдов пятнадцать в ширину, скорее, ручей, чем река. Такую чуть ли не перепрыгнуть можно. В три прыжка.

Опасливо исследовал окрестности на предмет наличия ос. Ничего похожего не наблюдалось. Варвар облегченно перевел дух и огляделся по сторонам.

Лес, ничего кроме леса. И река. И варвар на берегу, плавучий такой, как кусок... гм, дерева.

Ни ос, ни пчел, ни шершней. Даже эльф куда-то подевался. Может, сожрал кто?

Нанок ощутил сожаление. Зануда-эльф был неплохим малым. Несмотря даже на свое явное сумасшествие. Все не без недостатков, один — пройдоха, другой — вор, третий — святоша, четвертый — пьянь, пятый — наоборот, трезвенник. А Тил вот — сумасшедший эльф. Он, Нанок, если б его угораздило родиться эльфом, тоже наверняка свихнулся. Зато какое этот парень вино делает! И лес его любит, сам выводит, куда нужно, знай только ногами перебирай. А вот до него, варвара, лесу дела нет. Нипочем он его не выведет, а если и выведет, то только туда, где и Беодл не бывал. А уж где Беодл не бывал, там и людям делать нечего.

В общем, как ни крути, а эльфа искать придется. Нет, из леса он и сам выберется, не бывает бескрайних лесов, но элементарно может оказаться опять в Кордавиле. Или вообще в Саро, а что ему в Саро без Тила-то делать? Эльфы мигом стрелами нашпигуют...

Вот только где его искать, Тила? Горцы в лесу неважно ориентируются. Еще хуже, чем в реке. Нанок почесал в затылке. Надо идти, понял он. Что тут думать, с думаньем у него все равно не очень. Да и голова может разболеться. Вперед — а там разберемся.

Через полчаса он понял, что хочет есть. А весь припас шляется где-то по лесу вместе с ненормальным эльфом. Вот втешмятилось же ему в башку по лесу идти! На дороге, небось, не заблудились бы — там либо назад, либо вперед. Варвар вздохнул. Надо идти. Жрать все равно нечего. Если подвернется кто-нибудь съедобный, тогда и думать будем.

Однако чутье вывело его прямиком на запах жареного мяса. Те, кто говорят, что варвары думают исключительно желудком не совсем правы. Иногда, съев что-то не то, они размышляют совсем другим местом. Но в данном случае, этот тезис оказался справедлив.

Запах жареного мяса привел Нанока в восторг. Варвар ускорил шаги, пробираясь между деревьев. Лес по-прежнему остерегался строить ему пакости, и он шел легко, почти как эльф, только не так тихо. Ветер доносил до него уже голоса, из-за деревьев ощутимо тянуло дымком. Наконец, лес расступился, и перед варваром предстала поляна.

Посреди нее горел костер, и у огня сидели четверо. Судя по всему, люди просто решили перекусить. Нанок тоже не отказался бы, но его сейчас чрезвычайно занимал вопрос: кто эти четверо и что они тут делают? Серебристые доспехи, гарды мечей над плечами — на охотников не похоже. Хотя луки у них тоже есть.

Глаз Беодла! Да что там доспехи да луки! Да ведь уши-то у них острые и в сторону чуть отвернуты! Эльфы это, вот ведь как! Целых четыре штуки, можно сказать, целый эльфятник.

Нанок двинулся вперед, высматривая среди них Таля. Ветви ближайшего дерева неожиданно раздвинулись, и в лицо варвара уставился наконечник стрелы. Эльфийской, если он что-нибудь понимал в этой жизни.

— Хек! — скомандовал звонкий голос, и Нанок тут же перевел это как «Стоять!», хотя до сего момента особыми познаниями в эльфийском не отличался. Он застыл на месте, стараясь выглядеть как можно более безобидно.

Тиллатаэль быстро шел по лесу, держась следов варвара. След был неясным и путанным, то уходил в сторону, то возвращался, то прерывался, то раздваивался. Эльф ощутил к своему спутнику невольное уважение. Так хитро могла прятать следы лишь лиса. Ну, и эльфы, конечно. Хотя эльфы следов не оставляют, в лесу, разумеется.

Сказать по виду варвара, что в нем скрываются такие таланты, было просто невозможно. Только непонятно, чьего преследования он опасался? Не его же, Тиллатаэля, хоть варвар и обиделся на утреннюю побудку, однако же не убил на месте. Значит, уже простил, варвары не умеют долго помнить мелкую обиду, хотя оскорбления никогда не прощают. Странные они люди, впрочем, все люди странные.

Эльф вновь нашел потерянный было след. Так, здесь варвар поднырнул под низкую ветвь, а здесь вдруг решился на прыжок. С чего бы, кстати? Тил взглянул на землю перед собой сквозь раскрытые пальцы и покачал головой. Ай да варвар! Да здесь же гнездо ядозуба! Только наступи, сразу Небесные Леса увидишь, будь ты хоть эльф, хоть человек. Он, эльф-разведчик со всей своей полуторавековой подготовкой не заметил, а этот, что по лесу брел, как пьяный медведь, как-то почуял! Сколько же в людях скрыто непонятного. Нет, они намного сложнее, чем о них принято думать мудрецами Саро. А вот здесь — зачем он махал руками? А ведь махал, вон ветки обломаны. Может, охотился? Точно! Вот здесь он сбил медведя. Матерого, семи лет, такой сам кого хочешь заломает, будь ты хоть трижды эльфом. Зверь ведь, плевать ему на весь твой опыт разведчика-следопыта. Да, но странно эти люди все же охотятся! С голыми руками на медведя... Дикари! Хоть бы топор достать догадался, дубина кассарадская! Или это против правил чести? Какие они странные, эти люди!

А подбирать медведя не стал. Помешали? Времени не было? От кого же ты так бежишь, варвар? Неужели где-то поблизости люди Тубариха? Но ведь их следов совсем нет. Призраки? Не похоже, астральных эманаций не чувствуется. Но он явно кого-то почуял, если мчался вот так, быстрее оленя, да еще запутывая следы, как лиса. Неудивительно, что лес его признал, несмотря на его дурацкий топор, видно ведь, нигде не споткнулся, ветви только там обломаны, где он руками махал. Надо будет проверить, вдруг на медведей это действует гипнотически? А здесь он перемахнул через лежбище пиявки-прилипалы. Причем ловко так, подлюга даже прыгнуть не успела. Он-то, эльф, видит ее отчетливо, она по цвету чуть темнее травы... а человеческий глаз этих оттенков не улавливает. Для них это — зеленое, и то — тоже зеленое. Есть еще салатовый цвет и цвет морской волны. А эльф видит почти три тысячи оттенков этого самого зеленого! Больше, чем любого другого цвета.

Нет, прилипалу он, конечно, не увидел. Но как-то догадался, что она здесь. Видно по следу, прыжок не готовил, прыгнул практически с места. Снова чутье?

А вот здесь он вышел к реке. И сразу в воду. Хорошо, и ты можешь искупаться, Тиллатаэль. Только не в одежде, ты же не человек, чтобы вот так, в одежде и с секирой купаться лезть. Разденемся, все вещи — в мешок, он зачарован, в воде не промокнет. И тетиву с лука снять, иначе потом порвется. Вот теперь можно и в воду.

А вот здесь он выбрался на берег. Следы почти размыло водой, но его эльфийское зрение способно различить даже теньследа. Варвар сидел вот на том упавшем дереве, отдыхал и сушил одежду. Похоже, от опасности он избавился. Или только думал, что избавился. А может, и не думал даже, иначе зачем снова двинулся в путь, ведь понимал же, что Тил обязательно разыщет его? Бежать перестал, идет спокойно, уверенно. Нет, что бы там ни было, а ему, Тиллатаэлю, нужно подготовиться к неожиданной опасности. Так, омелу вижу... Полулистник! Ау, отзовись, ты где? Ага, слышу. Так... Хорошо ты спрятался, малыш. Сплетаем вместе... Две капли крови... Паутинка... Готово. Хорошее заклинание, любого вмиг обездвижит. А теперь — другое. Кора дуба... есть. Цвет мракозоба... Нет, похоже, не найти. Ну, не цветет мракозоб в августе, что тут сделаешь. Хорошо, стебель шалфея тоже подойдет. Капля воды, веточку осины. Завернуть в кору дуба... Готово. Теперь любое порождение некромантии сожжет дотла... из простых, конечно. Скелетов там, или зомби. А если живое существо — ослепит на время. Очень полезные чары, бросишь сверток — и все, дальше само работает. Глаза только успеть закрыть, на эльфов эта магия тоже действует.

Так, тетиву на лук — и можно дальше. Интересно, далеко ли варвар отсюда?

И еще, почему он успокоился, как речку переплыл? Нечисть не может переходить бегущую воду, не потому ли? Ладно, скоро узнаем. След-то свежий, похоже, он догоняет потерянного варвара. Ну-ка, еще прибавим...

Стоп! А это еще что? Жареным мясом, никак, запахло. Свининой, вот дрянь-то! Эльфы свинину не едят. Этим они и отличаются от людей и гномов. Те жрут, что попало, а эльфы — что положено. В смысле, на стол положено.

А варвар-то как заспешил. Жрать, небось, захотел, мы же не позавтракали. Вот он и помчался. Не отставать, след свежий, он впереди минут на десять, не больше. Хотя... А куда спешить? Там, где свининой пахнет, Нанок все равно задержится. Либо на обед, либо для драки, смотря как встретят. А тебе, Тиллатаэль, лучше двигаться осторожно. Кто в лесу может встретиться? Разбойники, или люди Тубариха. Или охотники. Зомби вряд ли — свинину даже они не едят. Так вот, охотники еще туда-сюда, а вот разбойники церемонится не станут. А люди Тубариха — тем более. Так что внимательнее, Тиллатаэль, внимательней и осторожней. Не напролом, ты же не варвар, вот так, от дерева к дереву, оглядывая окрестности.

Вот уже и голоса слышны. Стоп! Да это же голоса эльфов! Слов еще не разобрать, но у людей такого тембра не встретишь. Эльфы — здесь? Его бы предупредили, если бы в Ледании были эльфы кроме него. Тем более, несколько сразу. Или случилось что-то серьезное, и просто не успели ему сообщить? На всякий случай, высовываться не будем. Вдруг это уловка некроманта, чтобы поймать глупого доверчивого эльфа по имени Тил? Так нет среди эльфов глупых и доверчивых. Так что тихонечко, от дерева к дереву.

Так они же, кто бы там ни был, свинину жрут! Какие, к Небесным Лесам, эльфы? Нет, точно засада, причем неумелая. И цель ее — вовсе не варвар. А он, Тиллатаэль. Эльф-разведчик.

Он добрался, наконец, до поляны. И обомлел. Эльфы, безусловные и несомненные эльфы. Похожие на него самого, как один эльф может походить на другого.

Только плащи у них — не зеленые, а голубые. Темные эльфы, отверженные!

А вон и варвар среди них. Руки связаны за спиной, силится разорвать эльфийские веревки. Напрасный труд. Они ведь прочнее железных оков будут. Для людей, конечно. Для эльфов — совсем наоборот. Такая веревка одним движением руки снимается, а вот железо... С железом у эльфов особые отношения. Как у дерева с топором. Прикосновение к железу, просто прикосновение, вызывает страшную боль. Все эльфийское оружие — из бронзы. Особой, эльфийской бронзы, что крепостью не уступит железу.

Отверженные, вон оно как. Изгои, преступившие закон. Озлобленные на весь мир, отринувшие заповеди добра. Темные эльфы.

Тиллатаэль осмотрелся. Четверо у костра, допрашивают варвара, двое — на деревьях, сторожат. Многовато для одного. Ну, делать нечего.

Он осторожно подкрался к первому часовому. Зверя или человека тот уловил бы сразу. Но тут — на равных. Эльфийское зрение и слух против эльфийской же бесшумности и умения быть незаметным в лесу. Часовой подвоха не ожидал. Вмиг дерево, на котором он сидел, туго стянуло его ветвями, обездвижив. А вот глотку ему не заткнуть, к сожалению.

— Тревога! К бою!

Теперь — как повезет. Четверо у костра мигом повернулись в его сторону, уже на ногах. А вот варвар — нет. Ну, крикнул один эльф четверым что-то, что с того?

Это уже удача. Кора дуба по высокой дуге падала к ногам четверки изгоев. Тиллатаэль поспешно отвернулся и прикрыл глаза. Полыхнуло так, что и сквозь сжатые веки достало. Вой ослепленных, ругань обездвиженного. Вот и варвар обернулся, ругань он и по-эльфийски понимает, простая душа. Тил показался ему, увидел, как радостная улыбка скривила опухшие губы (что они его, били? Неужели эльфы способны так низко пасть?). Метнул нож, тот вонзился у ног варвара. С веревкой теперь сам справится, дело еще не сделано. Надо снять второго дозорного, что на дереве.

Тил бросил взгляд в густую листву, но там никого не было. Потянулся за луком...

— Замри! Брось оружие!

Медленно обернулся назад, убирая руку. Какие знакомые глаза! Глаза, пылающие огнем ненависти. Глаза, горящие предвкушением радости мести. Араноэль!

— Тиллатаэль, какая встреча! — губы изгоя изогнулись в злобной усмешке. — Никого я так не желал увидеть, как тебя! Когда некромант говорил, что тут шляется кто-то из Саро, мне и в голову не пришло, что это можешь быть ты.

— Ты, эльф, прислуживаешь некроманту? — презрительно спросил Тил.

— Помогаю, а не прислуживаю. И я больше не эльф, как ты помнишь. Пресветлый Совет изгнал меня из Саро без права возвращения. Навсегда, навечно. А помнишь ли ты, кто представлял мое имя на суд? Ты помнишь тот день, Тиллатаэль?

Конечно, Тил помнил. Именно он и представлял. За садистки жестокое убийство двух жителей Ледании. Двух людей, не виноватых ни в чем, кроме того, что они попались на дороге ослепленному местью Араноэлю. Чьего брата, приятеля Тила, сожгли на костре фанатичные святоши. Самый страшный, самый тяжелый день в жизни Тиллатаэля.

— Ну, оправдайся, дружок, — почти пропел Араноэль, лаская его взглядом. — Скажи, что не хотел, что предлагал Совету более мягкое наказание. Скажи... предатель!

— Я — предатель? Ты ничего не путаешь, изгой?

Араноэль вздрогнул, как от удара. Ненависть обезобразила его прекрасное эльфийское лицо.

— Ты! Меня! Предал!

— Я покарал тебя. Предал — ты. Все законы, все обычаи. Самое суть эльфов.

— Ты ли мне судья, Тиллатаэль? Ты, чьи руки в крови смертных по самые локти?

А на это возразить было сложно. Судьба разведчика зачастую такова — убивай, или будешь убит. В Ледании эльфы — законная добыча любого.

— Да, я убивал смертных. Тех, кто нападал на меня, кто пытался убить. Но я не убивал безоружных. И не наслаждался их мучениями.

— Потому что ты трус, предатель! Мой брат был твоим другом. Что скажет он тебе, когда вы встретитесь в Небесных лесах? Как посмотришь в его глаза?

— Мне нечего стыдится. А вот попадешь ли ты в Небесные Леса, Араноэль? Помниться, туда нет ходу Избравшим Тьму.

— Так отправляйся туда, ты...

Рука его молниеносно скользнула вдоль тетивы. Но стрела ушла высоко вверх. Изгой медленно повалился на землю, в спине у него торчал топор. Огромный боевой топор, столь любимый варварами. Который Тил и поднять бы не смог, не то что метнуть.

Варвар выскочил из-за дерева, пошевелил топор. Наступив ногой на тело, извлек оружие. Тила передернуло от такой жестокости и бесчувственности. «Он же не эльф, — напомнил он себе. — И он не убивал беззащитных». Нанок стер кровь, внимательно осмотрел лезвие.

— Ты смотри, выщербил! — удивленно воскликнул он. — Ну и кости у вас, эльфов. На вид хрупкие, а крепки, как камень. Даже как два камня.

— Это не эльф, — сухо ответил Тил.

— Как это не эльф? — удивился Нанок. — Ты мне лапшу не вешай. Вон ухи какие, больше даже твоих. А если еще зубы посмотреть...

— Это леарни, изгои, — пояснил Тил. — Они же темные эльфы. Понял, стоматолог?

— Брешешь, — не поверил варвар. — Всем известно, что темные эльфы — это гномы. Живут под землей, света белого не видят, оттого и темные.

— Чушь, — устало сказал Тил. — Темные эльфы — это изгои из Саро. Преступившие закон. Бывшие эльфы. А гномы — это гномы. Борода у них. У эльфов бороды нет. Да и людей Творец создавал без бороды. Вот когда люди породнились с гномами, у них бороды и стали расти. У их потомков, конечно.

Нанок погладил свою куцую бородку, почесал в затылке.

— Врешь ты все, — не очень уверенно заявил он. — Борода по наследству не передается. Вон у женщин наших ее нет. А у гномих... у гномин... В общем, у гномских баб — есть.

— Ты знаешь такую науку — генетика? — спросил эльф. Варвар насторожился. Он слышал всего о двух науках — арифметике и правописании. Правда, один парень, назвавшийся учеником мага, говорил, что есть еще и лженауки какие-то.

— Это лженаука, — с триумфом выдал он.

— А, вижу, все-таки слышал. Да, люди ее не изучают. Так вот, там есть такое понятие, как доминантный признак...

Незнакомые слова Наноку не нравились. Впрочем, эти незнакомыми не были, скорее, непривычными. Доминантный — ведь явно от слова «домино». Да и второе слово... Призрак домино явственно встал у него перед глазами.

— Слушай, — загорелся он. — А давай козла забьем!

У эльфа вырвался горестный вздох, руки опустились.

— Да, я похоже, свихнулся, — сказал он. — Рассказывать варвару о генетике...

Худшие опасения Нанока насчет психики эльфа оправдались.

— Ну, ты эта... Не расстраивайся, не волнуйся. Ну, с кем не бывает? Вылечат, у меня есть один знакомый лекарь, он даже от геморроя лечит...

— Ты надежно их связал? — спросил эльф, глядя на поляну. — Действие моих чар вот-вот иссякнет.

«Колдовство вот-вот сдохнет», — перевел варвар на доступный язык.

— Конечно! — оскорбленно ответил он. — Их же поясами. Крест-накрест, правая рука к левой ноге, и наоборот. Вы, эльфы, связывать совсем не умеете...

— Их поясами? — взвыл Тил. — Скорее, пока не поздно! Ну, ты и идиот!

Он метнулся на поляну так быстро, что варвар не успел даже открестится от незнакомого ругательства. «Чтоб я еще раз связался с эльфом! — в очередной раз подумал он, бросаясь следом. — Беодл, ну неужели у тебя не найдется для меня спутника-человека!»

Эльф был уже на поляне, и беспомощно метался, не зная, чем связать четверых леарни. Все вещи, сделанное руками эльфов, не годилось — они не могли сопротивляться желанию крови Народа. Эльф с сильной волей мог даже остановить летящие в него эльфийские стрелы. А уж веревка сама с рук сползет, только попроси.

— У тебя есть, чем их обездвижить? — спросил он у варвара.

— Конечно! — обиделся тот, доставая топор.

— О, Лесные Небеса!, То есть, тьфу, Небесные Леса! Веревка есть, дубина дубовая?

Вот это Наноку понятно. Комплимент, эльф подольститься хочет. Крепкий и здоровый, как дубина, вдобавок прочный и надежный, как дуб. Видать, сильно ему веревка нужна. Зачем, интересно? Неужели повеситься задумал?

— Ты эта... брось! Жить хорошо! Зачем тебе вешаться? Повешенных Беодл к себе не берет. Никому они не нужны, повешенные, хоть на этом свете, хоть на том.

— О, Пресветлые Звезды! За что, ну за что мне такая кара?! Мне связать их нужно, понял?

— Понял, понял, — бормотал варвар, доставая веревку. — На, держи. Тут еще один был, на дереве. Сбежал, небось...

— Ох, а я о нем и забыл. Так, связывай этих веревкой, а я достану того.

Связывать — это понятно, даже привычно. Это тебе не слова эльфийские слушать, типа той же «енетики». Одной веревкой всех четверых, да так, чтобы ноги-руки не шевельнулись — плевое дело. Надо еще и рты чем-то закрыть, а то колданут еще чего. Эльфы же, вдобавок темные, причем не гномы, другие. Без бород. Колдуны, почти наверняка. Вон Тил, нормальный парень, хоть и эльф психованный, и то колдун.

Вернулся Тил, ведя перед собой последнего эльфа. Того самого, который кричал Наноку «Хек!». Движения у изгоя были какие-то заторможенные, видимо, магия Тила изрядно его помяла. Оружия на нем не было.

— Пояс свой давай! — приказал эльф варвару.

Нанок поперхнулся. В поясе он хранил деньги. Неужели Тил решил его грабануть? А еще друг называется! Впрочем, он тут же сообразил, что эльфу нужно что-то типа веревки, а эльфийские почему-то не годятся. Хотя вроде и не гнилые — Нанок их так и не смог даже чуть растянуть, когда его связали.

Варвар быстро пересыпал деньги в кошель.

— Скорее! — стегнул его голос Тила. — Времени мало!

— Держи! — он бросил эльфу пояс. — Но мне нужен новый.

— Сними любой, — отмахнулся тот. — Твоя законная добыча.

Вот это по-нашему. При эльфе, варвар не рискнул обобрать пленных. Соплеменники все же, хоть и изгои. Сегодня темные, завтра глядишь, опять светлые. От них всего ожидать можно. Это с неграми просто, им уж точно не посветлеть.

Деловито он обобрал пленных. Золота при них не было, да и серебра не густо, зато были всякие непонятные побрякушки. Их Нанок тоже решил прихватить на всякий случай, вдруг да пригодятся когда? Иные побрякушки, он слышал, стоят о-го-го сколько. Жаль, не запомнил, какие именно. Поэтому брать надо все.

И мечи. Эльфийской работы, из особой бронзы. Наверняка дорогие. Но придется оставить. Не будешь же по лесу бродить, увешанный оружием, как новогодняя рябина. А как оружие легковаты, не под его руку. Нет, один меч у него есть, и хватит. Все одно, драться им не умеет. Может, еще выучится. Вон эльфа уговорит, и за пару дней выучится, он способный.

— А чего это на них куртки не зеленые, а голубые? — поинтересовался он, исследуя подкладки одежды в поисках зашитого чего-нибудь.

— Они же изгои, — пожал плечами эльф. — Отверженные. Когда эльф изгоняется из Саро, он обязан перед Пресветлыми Звездами носить только голубое. Как знак изгнания. Их так и называют — леарни, голубые.

— У нас тоже иных отверженных голубыми называют, — сообщил варвар. — Только носят они, кто чего хочет. Так что по виду не всегда и угадаешь... Даже считалка есть детская, что-то типа «голубой, голубой, не хочу играть с тобой».

— Странные у вас обычаи, — подивился эльф. — А считалка наша, у нас передрали.

Нанок между тем добрался до сумок, и тут же захрустел какой-то едой. Вкусно! А в этой сумочке у нас что? А вон в том мешочке? А это... упс! Меч, торчащий из одной сумки, не был эльфийским. Из железа он был. Или из стали — он же не темный эльф, чтобы на глаз определять. Пардон, в смысле, не гном вовсе. Хотя Тил намекал на что-то нехорошее между мамой Нанока и каким-то гномом, мол, и борода от него. Шутил, наверное. У этих эльфов и шуточки... эльфийские. Но меч-то не эльфийский, эльфы железа не переносят.

— Глянь-ка, Тил! — варвар воткнул меч в землю. Эльф внимательно осмотрел его, избегая, однако, прикасаться.

— Это не наш. Знатный клинок, древний, даже магический, чувствую, но не для эльфийской руки. А ну, вот ты, леарни. Чей этот меч, и где его хозяин?

— А ты не вопи, — нагло отзвался изгой. — Ничего ты от нас не услышишь. Пока не поклянешься Пресветлыми звездами, что нас отпустишь. Живыми и невредимыми.

Варвар вытащил из ножен меч и поднес его к лицу наглеца. Голубой, а туда же, права качает.

Эльф заметно побледнел. Да, не врут легенды, боятся остроухие железа, боятся.

— А может, так расскажешь? — дружелюбно улыбнувшись, попросил он.

— Тиллатаэль, ты-то ведь не изгой! — взмолился леарни. — Ты не можешь нас пытать, это против Закона! Ты сам станешь одним из нас!

— А я разве собираюсь вас пытать? — удивился эльф. — Я вообще пойду по лесу погуляю, осмотрюсь. Вдруг кроме вас тут еще Избравшие Тьму найдутся?

— Руками варвара твоего пытать собираешься!

— Он не мой варвар. Он свой собственный варвар. С ним и договаривайтесь. Я даже могу попросить его не причинять вам боли. Только чем его поклясться заставить, не знаю, не Небесными Лесами же? И в Пресветлые Звезды он не верит...

— Хорошо, что ты хочешь от нас?

— Клятвы. Клятвы Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком в том, что вы не будете помогать некромантам, не будете нападать ни на эльфов, ни на смертных. И еще информацию. Все, что знаете. А я в ответ дам вам жизнь и свободу. Но! Если вы еще не так далеко ушли во Тьму, я дам вам шанс вернуться. Выступите в нужный момент вместе с нами против Тубариха, и получите прощение. Это я вам обещаю от имени Совета. Вы знаете, что я вхожу в него.

— Но у тебя нет права говорить от имени Совета, — подал голос дозорный.

— Ты прав, — согласился Тил. — Но в Законе есть положение насчет леарни. И говорится в нем: «Если носящий голубое совершит деяние, несущее спасение всему Саро, презрев для жизни своей опасность, то носить ему зеленое, ибо в душе он — эльф истинный». Так что, я в своем праве. Решать вам.

— Меч этот принадлежал человеку, — подал вдруг голос молодой эльф с небольшим шрамом на виске. — Он пришел ночью с мечом в руке. Его тут же спеленали ветвями, на манер тех чар, что ты сам использовал. Но он был силен, едва не вырвался. Пришлось его остекленить и заключить в ствол дуба. Так что, он жив, хотя и недвижим.

— В каком он стволе? — поинтересовался Тил.

— А как я тебе покажу? — поинтересовался в ответ изгой. — У меня даже пальцы связаны. Твой глупый вар... Этот на редкость дружелюбный миролюбивый человек связал нас так, что не шевельнешься. Развяжи, и я покажу.

— Только без глупостей, — предупредил Тил. — Нанок, развяжи его.

Варвар, бурча что-то под нос, исполнил просьбу. Другой бы счел ее приказом, но не он, Нанок. Потому что приказам он принципиально не починяется, за что дважды с треском уже был изгнан из армии. О чем, впрочем, отнюдь не жалел.

Веревка, будто мылом смазанная, так и норовила выскользнуть из пальцев, но Нанок был более ловок. Миг — и путы спали с рук леарни. А в следующую секунду тот уже держал в руках меч, приставив его к горлу Тила.

Варвар так и застыл. Топор схватить не успеет, это ясно, проклятый изгой успеет перехватить эльфу глотку. Даже дернуться нельзя, слишком он быстр, отверженный.

А тот, держа в руке меч, пристально смотрел в глаза Тиллатаэля.

— Клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, — произнес леарни ясным и чистым голосом. — Что не буду помогать некромантам, не буду нападать ни на эльфов, ни на смертных. Клянусь также, что выступлю против Тубариха по первому твоему слову. Пусть смерть настигнет меня в тот момент, когда я нарушу клятву.

— Я принимаю твою клятву, — так же ясно и чисто ответил Тил, казалось, не замечая меч у своего горла. — И клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, а также Небесными Лесами, что ты получишь право носить зеленое после победы.

Леарни, как ни в чем не бывало, кивнул и засунул меч за пояс. Варвар шумно вздохнул.

— Человек вот в этом дереве, — изгой ткнул пальцем в дуб, на взгляд Нанока, ничем не отличавшимся от других. — Если хочешь, я сам освобожу его.

— Действуй, — согласился эльф.

Изгой подошел к дереву, и начал что-то бормотать на непонятном языке. «Должно быть, эльфийский», — смекнул Нанок. По-эльфийски он знал только «хек» но его среди употребляемых леарни слов не оказалось. Отверженный не останавливался. Сделав жест рукой, он отломил от нижней ветви сучок. Затем уколол себе палец булавкой («Серебро, — опознал варвар знакомый метал. — Эх, и как я ее проглядел?») и капнул на сучок кровью. Тот вдруг стал испускать зеленый дым («Колдовство!» — догадался Нанок). Заключительное слово — и ствол дерева неожиданно раскрылся с отвратительным скрипом. Из него выпало неподвижное тело. Изгой (Нанок даже в мыслях не называл его голубым, чтобы не обидеть возможно хорошего человека. То есть, эльфа, конечно.) сделал последний жест, завершая свое колдовство. Затем склонился над телом, рассматривая его. Любопытный варвар подошел ближе, чтобы посмотреть на уши тела. Человек! Настоящий человек, не эльф какой-нибудь. Совсем неподвижный, похож на мертвого, но варвар знал, что он жив. «Спасибо тебе, Беодл, — горячо взмолился Нанок. — Ты услышал мою просьбы, и послал мне в попутчики человека! Хватит с меня этих ненормальных остроухих с их кошмарной магией. Все, никакого колдовства!»

— Расстеклени его, — приказал Тил.

— Сейчас, — леарни опять начал выделывать что-то магическое.

— У меня не выходит, — сказал он через некоторое время. — Не хватает сил. Его ведь Араниэль остеклил, тот был куда сильнее. Давай вместе.

— Давай, — согласился Тил. Взявшись за руки, они вместе склонились над телом. Внезапно оно зашевелилось. Человек воздвиг себя на колени, растирая затекшие мышцы.

— Добрый день, — сказал он звучным голосом. — Я видел и слышал все, что здесь происходило, и благодарен вам за мое избавление. Меня зовут Мастер Лур, я маг.

Маг! Нанок застонал. Снова эта треклятая магия! Беодл выполнил его просьбу, но, как обычно, посмеялся над ним. Вместо эльфа подсунул настоящего колдуна. «За что?!» — возопил варвар про себя. Но вслух ничего не сказал.

 

Глава VII.

Орье, принц Квармола, был в этот день необычайно задумчив. Казалось, ни охота, ни красивые девушки, к которым (вне зависимости от возраста) принц всегда был неравнодушен, ни карточные игры (которыми он тоже не пренебрегал) не в силах его развеселить. Придворные сбились с ног, пытаясь вывести его из этого состояния, шут Лемур едва не выпрыгнул из своего колпака, блистая невиданным остроумием — тщетно. Чуть большего добились музыканты, и задумчивость Его Высочества плавно перешла в меланхолию.

«Принц влюбился!» — твердили дамы, и наперебой обсуждали предполагаемую счастливицу. Их кавалеры пожимали плечами. «Похмелье, небось», — предположил старый рыцарь Оуэн, герой последней войны с Тарсом. В таких вещах он разбирался, сорокалетний опыт пьянства за плечами — не шутка. И похмелье умел лечить, как никто, пусть Его Высочество только прикажет... При дворе принца — единственного наследника короля Дэнкила VI — любили все. За малым исключение — людей, которые кроме себя никого не любят, не трудно отыскать в любом месте. Но они не в счет.

Однако сэр Оуэн не угадал тоже. Некоторое похмелье действительно имело место, уж не без того, но к задумчивости принца отношение не имело.

Что-то смутно беспокоило Орье. Предчувствие ли, обрывок ли дурного сна, он и сам вряд ли бы смог сказать точно. Ощущение грядущих перемен — конечно же, к худшему, ибо других перемен в природе просто не существует — вот что его беспокоило. Принц изо всех сил старался казаться беззаботным, но у придворных глаз был наметан. Вряд ли кого обмануло бы его натужное веселье — Его Высочество никогда не был актером. Тем более хорошим. Принцем он был, и никем другим, а принцу притворяться вроде как и незачем.

Впрочем, не только его коснулась тревога. Шут Лемур тоже отчего-то чувствовал себя не в своей тарелке, но он-то как раз принцем не был, а был, напротив, актером. И не просто хорошим — лучшим в королевстве. Так что был шут на редкость весел и остроумен. Кто-нибудь, хорошо знавший шута, например, королевский конюх и гвардейский лейтенант, догадались бы сразу, что Лемур не на шутку встревожен, но уж никак не разряженные придворные. Что им какой-то там шут? Его же Высочество, тайно друживший с придворным шутом, самым наглым образом наплевав на традиции и предписания, был слишком погружен в свои думы, чтобы почувствовать его беспокойство.

В отличии от принца, шут точно знал, что его тревожит. Сугудай, придворный маг. И король. Его Величество Дэнкил VI. Кто более наблюдателен, чем шут? Найдите такого, попробуйте. Шут замечает все, походку, жесты, манеры, взгляды любого придворного. Тем более, целого короля. А настораживало Лемура как раз королевские взгляды, бросаемые милостивым монархом на своего мага. Более всего походили упомянутые взгляды на те, что присущи верной собаке в присутствии собачьего хозяина.

Сперва шут заподозрил некую тайную связь между высокими особами. Про Сугудая чего только не говорили, да и от Его Величества всего можно было ожидать, хотя и не было оно ранее в мужеложстве замечено. Впрочем, этакая выходка была бы как раз в духе пресветлого короля, обожавшего порой шокировать свет чем-то подобным. Однако парочка эта мало походила на нежных влюбленных, скорее уж, на хозяина и слугу, или даже раба. И господином был отнюдь не король.

Может, кто другой и здесь заподозрил бы какое извращение, но не он, Лемур. Для него было очевидно — колдовство. Грязное, черное, подлое сугудаево колдовство. Подчинившее короля воле треклятого мага. Недаром ему отведены особые покои во дворце, рядом с королевскими. И открыт доступ к Его Величеству в любое время дня и ночи. Чем, надо признать, Сугудай пока не злоупотреблял. Или просто сумел не засветится.

Тайна мучила Лемура уже не первый месяц. Но до сих пор он даже не приблизился к разгадке. И то сказать — легко ли шуту выслеживать придворного мага? А короля? Можно, конечно, пошутить с намеком, сценку даже отыграть, и посмотреть, как парочка эта реагировать будет. Только ведь — маг и король это. Сильный маг, и король-самодур. Попробуй слово хотя бы лишнее сказать — либо в застенок загремишь, либо в болоте заквакаешь. Не раз Лемур собирался переговорить хотя бы с принцем — Его Высочество был не по годам смышлен, и не болтлив особо, хоть и принц. Только... Что ему сказать-то? Фактов ведь никаких, одни только домыслы. Досужие, вдобавок. Однако, больше тянуть с разговором нельзя. У принца возможностей не в пример больше, чем у человека в дурацком колпаке.

— Ну, не хватало еще, чтобы шут задумчивым ходил, — это сэр Нурель шутить изволит. Мнит себя отчего-то этот рыцарь господином весьма остроумным. Хотя, правду сказать, ни остротой, ни умом Творец его не наградил.

— Хо-хо! — высоким голосом пропищал шут. — Сэр Нурель метит на мое место? Клянусь Беодлом, мой колпак Вам куда более к лицу, чем рыцарский шлем.

Привычку клясться каким-то Беодлом Лемур подцепил от одного заезжего горца из Кассарада. Тогда это показалось ему смешным, и акцент этот варварский, растягивая гласные, и само имечко — Беодл. Со временем шутка приелась, а вот привычка — осталась.

— Ты что, мерзавец, хочешь сказать, что рыцарь может променять свой шлем на дурацкую шапку? — ага, зацепило почтенного сэра рыцаря.

— Может, если ее надеть на бочонок вина, — нашелся шут.

Первым захохотал сэр Оуэн. Все шутки, так или иначе связанные с попойкой или похмельем, до него доходили сразу. Остальные, правда, не доходили вовсе.

— Ну, а если мой шлем натянуть на бочонок вина? — поинтересовался он.

— А смысл? — парировал шут. — Снять с одного бочонка вина, чтобы надеть на другой?

Смех колыхнул ряды придворных. Как же все они любят посмеяться над другим! Но сэр Оуэн не в обиде, такие шутки он любит. И даже понимает, кто бы мог подумать!

Придворные неожиданно оставили шута в покое — в дальнем конце залы вспыхнула ссора между двумя дворянами. Ясное дело, куда интереснее послушать, как молодые петушки наскакивают друг на друга. И подзадорить обоих, а то вдруг у них до дуэли не дойдет? Кому интересны остроты шута, когда тут такие дела...

Лемур пожал плечами. «Небось, из-за девки поспорили. То есть, из-за дамы. Хотя, клянусь Беодлом, не понимаю, чем они отличаются». Однако, самое время вытащить Его задумчивое Высочество из этого болота. Пока все дружно на петушков драчливых глазеют.

Шут неслышно зашел за спину принца.

— Не желает ли Его? — спросил он бархатным голосом. — А, Высочество?

— Оставь, Лемур, — пробурчал принц. — Без тебя тошно.

— Я к тому, что валить отсюда надо, — пояснил шут. — Или, говоря благородным языком, спешно ретироваться. Пока все эти бараны... А говоря все тем же языком, благородные господа и бабы... То есть, понятно, леди... Глазеют на дурацкую ссору.

— Ты прав, приятель. И мы можем пока спокойно улизнуть. Никто даже и не заметит.

— Тем более, мы оставим им Нуреля, — подхватил шут. — Я всерьез подумываю о назначении его своим заместителем. Жаль, король этого не подпишет. Его Величество отчего-то уверен, что рыцари королевству нужнее. Хотя, по правде, я не понимаю, чем шут в железе лучше шута в колпаке...

— Довольно, Лемур. Поспешим отсюда.

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Торопливое Высочество. Дозвольте в знак почтения облобызать Ваши прекрасные сапоги... О, Беодл, вы опять в тапках?!

— Что?! — принц бросил быстрый взгляд на свою обувь и засмеялся. — Ладно, поймал!

Они исчезли за небольшой дверцей в стене, и никто не обратил на это внимания. А если бы и обратил, невелика беда.

Пройдя потайным ходом, принц и шут оказались в потайной комнате. Орье, будучи еще любопытным шкодливым мальчишкой (если можно так сказать о единственном наследнике Его Величества) откопал в библиотеке неимоверно древние планы дворца. Планы эти были далеко не полны, обозначения и подсказки неплохо зашифрованы, вдобавок здание не раз перестраивали, и тем не менее, изрядное количество подобных комнат и переходов оказались доступны юному принцу. Среди дворцовой челяди ходили стойкие слухи о древних тайниках то ли с сокровищами, то ли с манускриптами, то ли вообще с магическими артефактами, запрятанные во времена прежних династий. Принц, как не старался, обнаружить ничего не сумел. Зато решил загадку исчезновения короля Дорана III, своего пра-пра-деда. Оказывается, заклинило механизм двери одной из потайных комнат. Бедный король оказался взаперти и, понимая, что голодная смерть неминуема, покончил с собой. С тех пор по дворцу шлялось привидения короля-самоубийцы, жалобно завывая и пугая дворцовых кошек и женщин. Принц нашел его тело там, где усопший монарх покорился смерти. Никому не открыв тайны, похоронил его при помощи одного лишь шута.

Правда, по слухам, призрак и не думал пропадать. То ли во дворце обосновалось целое стадо привидений, то ли сплетни наглейшим образом врали. Обе версии представлялись Орье равновероятными.

— Что волнует Ваше Высочество? — поинтересовался шут.

— Оставь, Лем, мы здесь одни.

— Хорошо, О, как скажешь.

Принц улыбнулся. Товарищ по детским играм, Лемур звал его О, будучи еще мальчишкой. После нескольких попыток прервать эту странную дружбу с низкорожденным, король махнул рукой и записал Лемура в шуты. Так хоть видимость приличия оставалась.

Принц яростно протестовал, но, против ожидания, приятель его воспринял новую должность с энтузиазмом. Возможность высмеивать чванливых вельмож привлекала его несказанно. Острый на язык, Лемур отсмеивал обидчикам любые оскорбления... и ничего сделать ему противники не могли. Дать подзатыльник или, к примеру, выпороть королевского шута (а также лекаря и библиотекаря, про мага можно и не упоминать) мог только король. Или, скажем, принц. Остальным — нельзя. Оскорбление короны, что, в принципе, приравнивалось к измене. Так что задевать шута было нежелательно, Лемур отличался исключительной злопамятностью и обиды не спускал никому.

— Так что с тобой стряслось? — повторил шут.

— Ничего, — пожал плечами принц. — Грустно как-то. Скучно. Не знаю. Ощущение такое, будто над нами невидимая черная туча... И она вот-вот разразится грозой.

— А что, может и разразится, — задумчиво согласился шут. — Ты вот скажи, О, как ты к придворному магу относишься?

— Никак. Я — принц, а не черпальщик дерьма, — надменно бросил Орье.

— Ваше Высочество говорит, как какой-то плебей, — просюсюкал шут, искусно подражая мэтру Точину, Наставнику Хороших Манер При Дворе Его Величества, которого принц с детства терпеть не мог. — Правильно надо говорить — ассенизатор...

— Ах, оставь. Змея этот маг. Глаза его видел? Холодные такие, змеиные.

— Глаза — зеркало души, — согласился Лемур. — А пенсне — зеркало глаз... А вот ты, О, видел, как он на короля смотрит, и как Его Преславное Величество в ответ зыркает?

— Говори, — приказал принц. Именно принц, и именно приказал. Вмиг пропал славный парень О, затейник и весельчак. Будущий король почуял заговор — все забавы побоку.

— Да сказать-то нечего, — хмыкнул Лем. — Только одно — скажи, О, как будущий монарх, если король на своего мага глядит как собачка на хозяина, это нормально?

— Ты считаешь, отец заколдован? — нет, ну настоящий принц. Ни тебе сомнений, колебаний, ни мыслей об извращениях гадостных, что ему поначалу в голову лезли. Раз — и проблема как на ладони. Да, хороших монархов на смену растим...

— Похоже на то. С доказательствами, правда, не густо...

— Блин с ними. Не в суде, — принц говорил коротко и отрывисто, что-то обдумывая. — Да, это многое объясняет. Все эти нелепости, заторможенность его странную... И что же с этим делать? Гвардию поднимать? Мятеж, да и докажи попробуй... Ты прав, без убедительных доказательств никто нам не поверит. Да и с ними... Ладно, предупрежден — значит, вооружен, как говорили древние мудрецы. Посмотрим. И на всякий случай, надо подготовить все для побега. Оружие, деньги, одежду... О лошадях позаботиться следует... И смену им в ближайших городках.

— В каком направлении? — деловито поинтересовался шут.

— К леданской границе. С ними давно войны не было, легче ускользнуть будет. Опять же, магов они своих пожгли почти всех. Сугудай, вполне возможно, не один действует, у него и в других королевствах сообщники отыскаться могут.

— То есть, к другим магам мы обратиться не можем? В Квармоле два мастера, кроме него. Могли бы и осилить, особенно сообща.

— Нет. Слишком рискованно. У нас сейчас одна защита — господин Придворный Маг не знает, что его раскусили. Лишнее слово — и нет наследного принца. А уж если шут исчезнет, вообще никто и не заметит.

— Как это никто? — возмутился Лемур. — А я?

— Ну, если только. А вот другим рассказать уже не успеешь. Так что, держи язык на привязи, а то он у тебя без костей.

— Я, между прочим, два месяца об этом молчу, — обиделся шут. — Даже тебе не говорил. Не хотел отрывать от важных дел, ну там, э-э-э... ну, от девок, там...

— Ну и дурак, — беззлобно сказал принц. — Нас за это время вполне могли уже закопать. То есть, меня. Шуты, они всем нужны, а вот без одного принца обойтись очень даже можно. Сугудай, так тот точно смог бы.

Лемур задумчиво теребил редкую рыжую бородку. Бубенчики на красно-желтом колпаке мелодично позвякивали.

— Ты не обратил внимание, — начал он неуверенно. — Когда мы хоронили Дорана, у него не было на руке перстня? С таким красно-синим камнем?

Принц понял его с полуслова.

— Ты про Двойной Корунд, что ли? Что хранит владельца от магии? Брось, Лем. Это всего лишь легенды. К тому же, он охраняет лишь от боевых заклятий, как я слышал.

— Может, и легенды, — упрямо возразил шут. — Может, и врут вдобавок. А только все они сходятся в одном, перстень тот принадлежал Дорану III, и тот носил его не снимая. Так с ним и пропал. Ты уверен, что не было его на руке?

— Нет, — честно сознался принц. — Слишком страшно тогда было. Ночь, труп этот ссохшийся, склеп фамильный... Я, в конце концов, принц, а не гробовщик!

— Угу. Работа для гробовщика. Правильно надо говорить — похоронных дел мастер. Тоже мне принц! Вспоминай давай. Или еще лучше — сходим ночью, посмотрим.

— Совсем свихнулся! Опять туда лезть — благодарю покорно!

— В самом деле, — язвительно усмехнулся Лемур. — Чего Их Высочеству себя-то утруждать? Принесут Их туда... в гробике и принесут. В лучшем виде.

— Да брось, — неуверенно отмахнулся Орье. — Нет его там наверняка. А если и есть — все равно. От таких чар он не защита. Только от боевых.

— Дурак ты, хоть и принц. А еще будущий король, опора государства! Вот так и рушатся империи. Ты от молний Сугудаевых мечом, что ли отмахиваться станешь, когда припрет? Боевую магию он нейтрализует? Нейтрализует. Демонов отгоняет? Отгоняет. Что тебе, еще надо, чучело королевское?

— Ладно, — сдался принц. — Ты прав, приятель. Больно уж в склеп не хочется.

— Все там будем, — посулил шут.

— Уж и все. Тебя — то как полагается похоронят... в канаве трактирной.

— Принцы не должны завидовать, — укорил его шут.

— Тьфу на тебя, — расхохотался Орье. — Хорошо, что тебя не будет в склепе... Ты бы меня и мертвого смешил, блинило! Ладно, как стемнеет — сразу и пойдем. Только не верю я, что мы Двойной Корунд проглядели. Может, пока тайник тот осмотрим?

— Думаешь, король Доран его где-то спрятал? — оживился Лемур. — А что, вполне может быть. Перед тем, как вены себе вскрыть... Кстати, не по-королевски это. Нет, чтобы ядом отравиться, или кинжалом грудь пронзить благородно...

— У него же байдана была под одеждой, — напомнил Орье.

— А, ну да. Снимать, понятно, лень было. Король все-таки, как же кольчугу своими руками снимать? Не королевское дело, ага.

— Слушай, приятель, — резонно возразил принц. — Если уж человек на тот свет пешком собрался, какая ему разница, в кольчуге он, или нет.

— Вообще-то ты прав, — признал шут. — Ну, пошли, что ли. Ты помнишь хоть, как туда добраться? У меня от этих переходов голова кругом идет.

— Еще я и это помнить должен! — возмутился Орье. — У меня вон план есть, что голову-то забивать... Сейчас достану — и дело в шляпе.

— В короне, — поддакнул Лем. — Если б у меня план был, я бы тоже чего хочешь вспомнил... Или наоборот, забыл бы все к блиновой тетушке. Смотря какой план.

Принц внимательно вглядывался в ветхие бумаги.

— Отсюда не попадем, — сообщил он. — Надо выйти из потайного хода, дойти до второго яруса, там за зеркалом потайная же лестница. По ней наверх два яруса...

— Во настроили, — восхитился шут. — Умные головы! Померли, правда, как и дураки. Смерть — она тетка справедливая, ей без разницы, кого хватать, конюх ты там или, скажем, принц.

— Или шут, — подсказал Орье.

— Шут — любимец судьбы, — возразил Лем. — Тебе не понять. Я бы вот с тобой ни за какие коврижки не поменялся.

— А за кувшин вина? — подкусил принц.

— Отстань, змий, не искушай меня! Ну... ладно, если вино хорошее — давай!

На втором ярусе они застряли. Его Высочество помнил, что дверь скрывает зеркало, вот только было их там ни много, ни мало — ровно дюжина. А вот которое из них являлось потайной дверью, он, разумеется, давно забыл. Пришлось доставать бумаги и разбирать полустертые строки.

— Я уверен, что вот это, — принц ткнул пальцем (видел бы его сейчас наставник! Принцам пальцами указывать не полагается!) в одно из зеркал. — Только не помню, как его открыть. Мы и прошлый раз, кажется, долго мучались...

— Я помню прекрасно, — заявил шут и со всего размаху ударил по зеркалу кулаком. Принц охнул и втянул голову в плечи. Но зеркало, вместо того, чтобы разлететься дождем звонких осколков, со скрипом отъехало в сторону.

— Что скукожился? — подмигнул шут. — Принц должен держать голову прямо. Нет, кажется, спину прямо, а голову — гордо. А ты ее как держишь?

— В руках, — буркнул раздосадованный принц. — Как призрак Ульрика Безголового.

Зеркало-дверь с тем же противным скрипом закрылось за их спинами. Пыльная винтовая лестница уходила вверх. Похоже, вниз она тоже когда-то уходила, но этот проход кем-то был давным-давно заделан. «Может, пресловутые сокровища там и спрятали?» — вяло подумал принц. Его не волновали больше детские тайны и приключения. Остаться в живых, сберечь жизнь отцу и Лему — вот о чем Орье думал в эти минуты.

— А вот как эта дверь открывается, не разберу, — пожаловался принц. — Бумага совсем искрошилась. Ну что бы эти древним на пергаменте свои каракули начертить!

— Думаешь, пергамент долговечнее? — с сомнением спросил шут.

— Откуда мне знать? — гордо ответил Орье. — Я принц, а не...

— ...библиотекарь, — закончил за него Лем. — Да помню я, помню. Как открывать будем?

— А я почем знаю? — огрызнулся принц виновато.

Шут сдавленно охнул. Орье мгновенно оставил в покое дверь, обернулся, выхватывая кинжал. В темном углу перехода, куда не доставал свет факела Лема, смутно белела неясная фигура. Принц охнул в точности, как до него Лемур. Призрак, как есть, призрак! Полупрозрачные одежды его напоминали королевскую мантию, лицо только угадывалось, но Орье почувствовал исходящие от призрака тоску и смертельную усталость.

— Доран Третий, — сдавленно прошептал шут. — Видно, не хочет перстень отдавать...

Призрак плавно выплыл из угла (юноши испуганно отшатнулись) и указал на неприметный выступ у дверного косяка. Затем неторопливо прошествовал сквозь закрытую дверь.

— Похоже, он решил нам помочь, — сказал принц, дрожа от волнения.

— Лучше бы нам вернуться, — ответил шут. — Кто их знает, призраков этих. Что у них на уме, никогда не поймешь. Блин, да и у живых-то нечасто!

— Пойдем, — решил принц. — Я думаю, он хочет нам помочь. В конце концов, мы же его похоронили, не поленились. Мертвому перстень зачем?

— А может, ему компании не хватает, — возразил шут, но Орье уже решительно нажал на рычажок. Дверь с пронзительным скрипом отворилась.

— Не забыть бы смазать все петли на пути из дворца, — озабочено сказал принц. — Из-за такой мелочи наш побег вполне может провалиться. А я чувствую, бежать придется.

Призрак ждал их в потайной комнате. Той самой, где два века назад он закончил свой жизненный путь, вскрыв себе вены. Лем ощутимо лязгал зубами от страха. Орье же, наоборот, неожиданно успокоился. В конце концов, он же принц, а принцу бояться зазорно. Тем более, своего же пра-пра-деда. Предок, как-никак. С чего бы ему желать зла ему, Орье?

Доран (а точнее, то, чем он стал) показал куда-то мимо него на пол. За века, доски серьезно истлели, ковры превратились в лохмотья. Вероятно, так было и при жизни самоубийцы, вряд ли полтора века хватит, чтобы превратить любое из дворцовых помещений в развалину. Между половицами зияла широкая щель; на нее-то и показывал призрак.

— Здесь Двойной Корунд? — спросил его Орье. Доран кивнул. Шут, присев, тут же принялся взламывать тайник покойного короля.

— Есть! — завопил он так громко, что отшатнулся даже призрак. Хотя, быть может, его просто слегка сдуло сквозняком. — Вот он, Двойной Корунд!

Лемур подал перстень принцу. Тот сжал его в кулаке, глядя на Дорана.

— Спасибо тебе, дед, — тихо сказал Орье и поклонился. Призрак поклонился в ответ, неспешно прошествовал мимо него и исчез в стене.

Только теперь, при изменчивом свете факела, принц решил рассмотреть реликвию. С одной стороны камень выглядел в точности, как рубин, с другой — чистой воды сапфир. И радужная полоска между ними. Принц подавил восхищенный вздох. Красивее драгоценности он не видел, а ведь рос во дворце, и самоцветами его трудно было удивить.

— Жаль, Доран не рассказал нам, что эта штука может, — сказал шут, зачарованно любуясь волшебными переливами красок. — По-моему, он говорить разучился напрочь после смерти. Хотя слухи ходили, дескать стенал и даже жалобно причитал временами. Все врут люди! Никому верить нельзя.

— Я думаю, говорить он мог, пока мы не похоронили тело, — ответил Орье. — Странно, что до сих пор не упокоился с миром. Может, как раз из-за перстня?

— Или из-за Сугудая, — мрачно добавил Лем. — Тот уже тогда был Придворным Магом. Не он ли западню покойному подстроил?

— И не забрал Двойной Корунд? — усомнился принц. — Не идиот же он, в самом деле.

— Перстень старик спрятал, — возразил шут.

— От мага? Сомневаюсь. Хотя, возможно, ты и прав. Может Корунд сам укрывает себя от магии. Не берусь судить. Да и не важно это уже. Меня тревожит, что замыслил Сугудай. И когда нанесет удар. Не сомневаюсь, что нанесет.

— О, Беодл, — вздохнул шут. — Кто бы нам помог справиться с магом...

Молитва от неверующего в него шута изрядно позабавила старого Духа кассарадских гор. Беодл лукаво усмехнулся в седую бороду. Помочь справиться? А почему бы и нет! Поможем, малыш, не сомневайся. Где-то, помнится, болтался у меня один смешной горец...

Тубарих с виду вовсе не походил на некроманта. Каждый ребенок знает, что некроманты тощие, обтянутые кожей скелеты с запавшими глазами. Носят они черные, ну, в крайнем случае серые одежды, а также кучу зловещих амулетов в форме почему-то черепа. В руке, непременно, черный посох. Приписывают им еще длинные волосы, седые либо опять же черные. Ах да, еще от них вроде бы мертвечиной несет. Полный вздор! Сам Тубарих был довольно упитан, с ранним животиком от хорошей еды и сидячего образа жизни и ранней же лысиной, совсем уж непонятно отчего. Ранним, это на первый взгляд, человек в двести лет может себе не только плешь и животик позволить, но и гроб деревянный. Одет некромант был ярко, если не сказать крикливо, по последней придворной моде. Из амулетов у него была при себе только пивная кружка, и соответственно, распространяла запах хорошего пива, а отнюдь не мертвечины. Посох, правда, был. И как раз черный. Только не в руке, а прислонен был к креслу. Попробовал бы кто пить пиво с длинным посохом в руках! Либо пиво пролил бы, либо... Либо не пролил бы, тут уж одно из двух.

Некромант отдыхал. Заклятие было наложено, еще один кусок леса стал из живого мертвым. Что не могло не радовать любого некроманта. Наступление на эльфийское королевство шло успешно. Неторопливо, потому что такого рода заклинания отнимали слишком много магических сил, и приходилось несколько дней восстанавливаться. Все-таки, заклинание десятого уровня, предел для любого Мастера. Если бы Хозяин не делился Силой, было бы еще труднее. Шаг за шагом, день за днем Тубарих убивал эльфийский лес. Чувствуя при этом себя абсолютно безнаказанным. Башня надежно защищена паутиной мощнейших заклинаний, орда немертвыхнеусыпно охраняет подступы к ней. Кроме простейших скелетов и зомби, есть и другая нежить. Подъятыемертвые эльфы, утратившие свою нелепую лесную магию, но не растерявшие легендарной меткости. Духи-убийцы, бесплотные, но смертоносные, неуязвимые ни для оружия смертных, ни для Магии Стихий. Как ни странно, но на них он как раз особо и не рассчитывал. Эльфийское оружие укладывало их на раз, возвращая в небытие. А вот Волки Тьмы, квинтэссенция некромантии, напротив, уязвимы лишь для железа. С ними эльфам не повезло, не повезло. Два штурма выдержала башня, и оба раза атакующие откатывались назад, устилая остроухими трупами склоны холма. Больше не рискуют, предпочитая крепить защиту лесных границ. И совершенно напрасно, потому что инициатива у атакующего. Рано или поздно, находится брешь для удара, как, например, сегодня. Некроманту нравилось играть, противопоставляя хитроумным эльфийским заклинаниям свои, не менее сложные и элегантные. Нравилось проводить отвлекающие маневры, ложные атаки, чтобы, выбрав момент, одним блестящим ударом одержать очередную победу.

Некромант улыбнулся, довольный, как сытый кот. Собственно, Хозяин приказал только отвлечь эльфов, чтобы не совались на требуемое время в дела людей. Пока он приводит в действие свой великий План. Настолько великий, что о нем никто, кроме Хозяина, ничего не знал. Даже умнейшие и сильнейшие его слуги. Такие, как Тубарих.

Да, эльфов можно было бы просто отвлечь, но некромант увлекся этой игрой. Вдобавок, он ненавидел эльфов, как может ненавидеть только некромант. Ничего личного — просто лесная Магия Жизни (она же Магия Природы, если обращать внимание на термины) глубоко враждебна его Искусству. Хозяину это не понять, он не некромант.

Вдобавок, немало Силы он добывал из агонии вечноживого Леса. И вкладывал ее в новые и новые творения. Те же Волки Тьмы, на их создание он затратил энергию, достаточную для разрушения небольшого городка. Всего на два Волка! Но эти затраты окупились. Много полезных качеств у Волков Тьмы! Ночью их нельзя увидеть, пока не нападут, даже эльфийское зрение не помогает. А когда уж они начнут атаковать, поздно уже смотреть. Потому что быстры они, как... Блин Претемный, и сравнить-то не с кем!

Сколько веков, да каких веков — тысячелетий стояло эльфийское королевство! Сколько магов, великих, знаменитых, силились подчинить эльфов. Не смогли. Отступили. Замирились, в конце концов. Потому что пока остроухие в своем лесу — никакая магия им не страшна. Огонь деревья их не тронет, вода — дождичком легким любой потоп обернется. Землетрясение вызвать не получится, ураган стороной обойдет. Такая уж у них магия — любые чары либо не вредят, либо вовсе на пользу идут. Любые. Кроме Магии Смерти. Некромантии.

Потому что убивает она самую суть Леса. Смерть сильнее, все живое рано или поздно умрет. Обильную жатву собирает Черная Леди, каждый год, каждый день. А он, некромант, верный слуга ее. Наступит час, и падут неведомые смертным эльфийские твердыни, падут под ноги его Госпоже. И наградит она его по заслугам. Великой Силой, небывалой властью наградит. И станет для него Хозяин — просто Сугудаем. А потом — слугой Сугудаем. Рабом.

Тубарих сделал большой глоток пива из кружки и недовольно поморщился. Мало того, что пиво леданское — настоящие помои, так еще и нагрелось. Не умеют здесь пиво варить. Вино — да, недурное, а вот пиво — настоящее темное только в Пельсиноре варить умеют. Фланское, опять же, неплохое, в Понакаре прекрасные пивоварни. А вот в Ледании — пивом даже назвать стыдно. Да и в Квармоле. Получше леданского, конечно, а все равно — помои.

И что интересно — святоши церковные вино сильно не одобряют. Грех пьянства, надо же! А вот к пиву вполне лояльно относятся, сами пьют, и народу разрешают. Будто пивом нажраться труднее, чем вином! Странные они, слуги Творца...

Церковников он, пожалуй что, немного боялся. Вот кто с любой нечистью управится играючи! У него, конечно, нашлось бы, чем ответить, а все же потрудиться пришлось бы изрядно. И вроде бы слабенькая у них магия, но для некромантов опасней, наверное, и нет. Но не придут к нему синерясники, не придут. Хозяин и здесь посуетился. Двое самых активных, епископы, ему служат. Чем купил, что пообещал — он, Тубарих, не знает. Но не пожадничал, точно. Всю Леданию перерыли в поисках магов да ведьм, всех повязали, только два Мастера да Гроссмейстер сбежали в Кордавиль. А всех, кого захватили — Хозяину отдали. Прежде, чем на костер вести. И Силу он из них выпил, как паук муху. Один бакалавр так его и обозвал — Паук. Ох, и кричал он на дыбе! А Хозяин так ему ласково: «Пауков я люблю, поэтому не обижаюсь на тебя, неразумный. А вежеству тебя поучить надо... Хоть перед смертью». И поучил, да так, что и ему, некроманту было чему удивиться.

Да, «Петушиный час» — так эти синерясники себя называют — грозная сила. Сколько магов было, грозных, сильных, и где они теперь? Госпожу встречают... Хозяин, понятно, помог, как же без этого. Для него ведь старались.

Только вот Патриарх их недоволен. Специальный циркуляр выпустил, «О смирении и терпимости называется». Объясняет, что маги разные бывают, и различать, дескать надо «богомерзкое колдовство от волшбы светлой, людям в помощь Творцом данной». Опомнился Владыка Пресвятой! Нечего уже отличать, сколько ни было магов в Ледании, все с дымом ушли. Только он, Тубарих и остался, да еще с десяток тех, кто Хозяину присягнул. А уж кто поклялся, тот верен останется, будь он хоть клятвопреступником в семи поколениях. Такую уж Хозяин клятву берет — лучше повеситься пойти сразу, чем хотя бы помыслить об измене. А только он, Тубарих, тоже не прост. Его она на месте не убьет, сумеет ускользнуть, нашел-таки лазейку. Недаром он Госпоже Смерти верный слуга. Хотя лучше приберечь это на крайний случай, если в немилость у Хозяина попадет. Сейчас-то зачем? Хозяин к большой власти рвется, а от нее и нам, малым мира сего, что-нибудь, да перепадет.

Некромант глотнул еще пива и откинулся в кресле. Нет, пиво — это вещь, хоть и дрянное. Эльфы, те вообще в рот не берут. В смысле, пива. Вино-то так хлещут, никто не угонится. Даже поговорка есть — перепить эльфа. Синоним слова «бесполезно». А вот пива — не пьют, хоть убей. Даже под пытками не пьют, сам проверял. Идиоты!

Изгои, темные эльфы, которых истинные почему-то голубыми кличут, и те отказываются. На все согласны, чтобы сородичам бывшим досадить, на пепелище родимом джигу сплясать, а пива не пьют. Все эльфы — ненормальные... Тубарих с отвращением допил кружку и потянулся к запотевшему кувшину. Холодное, с ледника. Такое пойдет хорошо. Эх, собутыльника бы еще к нему! Раскинуть, что ли, портал к Суммону, приятелю старому. Раньше-то рядом жили. Пока Хозяин не определил его в старую башню некроманта Азиза, давно откинувшегося, а Суммона отслал зачем-то на юг, в Двенадцатиградье. Ох, и славно с ним зависали! За неспешной беседой о высоких материях, о смысле жизни. А он в чем? В бабах. И у которой из них материя выше колен, с той и договорится можно. Нет, устал сегодня, отдохнуть нужно. Тяжел труд неправедный, ох, тяжел! Завтра — может, и навестим. Если эльфы чего подлого не удумают. Да куда им, остроухим!

Отхлебнув еще пива — холодное, хорошо! — некромант лениво потянулся к мешочку с рунами. Гладкие, на ощупь приятны. Из человеческой кости резал, собственноручно. Кровью чертил, своей, между прочим, не узников запытанных. Больно-то как было, когда руку резал! Боль Тубарих ненавидел. Свою боль. А интересно, узникам так же больно, когда он их пытает? Наверное, куда больнее, там ведь не кинжалом по руке полоснуть, все куда интереснее. Фантазия у некроманта богатая, никто не возразит. Да, их боль — не чета его. Как, интересно, жертвы ее терпят? А впрочем, какой у них выбор?

Руны сами просились в руки, тыкались в пальцы, как слепые котята. В детстве у него был котенок... Год, или чуть больше. Потом собака его загрызла и сожрала. Он тогда плакал... Он тогда еще умел плакать. А собаку убил. Забросал камнями, радуясь каждому удачному попаданию, каждому визгу ненавистной твари. Радуясь ее боли, ее агонии. Ликуя от ее смерти. Не тогда ли начался его путь некроманта?

Наугад вытаскивая из черного мешочка, принялся раскладывать руны. Слева направо, снизу вверх. Значками вниз, чтобы не видеть. Потом, одну за другой, начал их переворачивать. Пристально вгляделся, читая расклад.

И вот тут он насторожился. Нет, бывает и более неудачные расклады, но не часто. И главное — ничего не понять. Молодая девица, руна «Лель» — и рядом дракон, руна «Пи». Что за Блин? Если бы с единорогом рядом, понятно. Единороги девиц обожают, невинных. Если такие остались. Опять же, намек был бы на эльфов, где еще поблизости единорога отыщешь? Но дракон-то причем? Об этих тварях он почти ничего не знал. Сказки, однако, говорили, что драконы девиц любят. В гастрономическом смысле, понятно.

Далее — более понятно. Герой, руна «Исх», расположена внизу. Значит, придет с юга. Ну-ну, пусть приходит. Героев здесь любят. К столу пыточному привязать... Живучи страшно, долго жилы тянуть можно. Не орут опять же, как резанные (хотя, почему «как»?). Гордые, боль сносят молча. Такие Силой под завязку заряжают...

Ага, вот и Маг, руна «Зод». И две рядышком, поясняющие. «Аль», ученик, начинающий, неопытный. Любое значение выбери, смысл не изменится. И противоположная ей «Кебаль», вдобавок, перевернутая. Что означает могучий, мощный, искусный. Блиновщина какая-то, право слово! Во-первых, откуда маг в Ледании? Если кто и остался, попрятались, затаились. Во-вторых, как такое может быть — могучий или искусный ученик? Опять не вяжется. Придет он с севера, но это не факт. Руна «Зод» автоматически отменяет направление.

И грозит эта странная троица смертью ему, Тубариху. Хотя тоже не факт, руна «Мор» в применении к некроманту может читаться как перевернутая. То есть, он им грозит смертью. А, а вот с этим более ясно. Подпирает все это хозяйство руна «Бо». То есть «лук». И обозначает она, конечно, лучника. Или эльфа, что вернее. Который тоже придет с юга. И эльф этот Тубариху прекрасно знаком. Разведчик из Саро, которого он сумел вычислить. Им должны будут заняться «голубые». А в общем и целом, расклад совершенно не ясен. Ничего не вяжется. Может, вытащить еще руну? Обряд разрешает. Для прояснения ситуации.

Некромант осторожно вытащил из мешочка еще одну руну. И громко выругался, помянув грязно всех Духов (которых тупицы зачастую считают богами и демонами), которых только смог вспомнить. Руна, «Хас», последняя из рунического алфавита заморского Алькретона. Означает «ничто». Когда Хас выпадает, гадание прекращается. Будущее закрыто.

Как неудачно! Вот теперь думай, что бы это значило. А чтобы лучше понять, еще глоток...

Тубарих неожиданно понял, что всерьез расстроен неудачным гаданием. Расстроен, и разозлен. А это уже плохо. Некромант — не Маг Стихий, с чувствами у него утекает с таким трудом собранная Сила. Любовь, страх, гнев, ненависть, радость — различий нет. Чем сильнее эмоции, тем больше Силы теряешь. Нет, так не пойдет. Немедленно успокоиться, отвлечься как-нибудь. Что бы такое придумать?

Можно вот в подвал пыточный зайти. Некромантия — особая наука. Силу некроманту дает чужая смерть. И чем она мучительней, тем больше Силы он получит. Чужая боль — лакомый кусочек для адепта магии Смерти.

Да, мысль хороша. Чары совсем его опустошили. Пленник всего один, много с него не возьмешь, но сколько ни есть — больше, чем ничего. Вот еще глоток — и вниз. Впрочем, куда спешить? Можно и кувшин допить, пленник подождет.

Тубарих отставил кружку и приложился к горлышку кувшина. Дернул за веревку звонка.

Слуга явился сразу же. Живой слуга, человек. Не хватало еще, чтобы зомби за пивом бегали. Тупые они, тупые и неловкие. И воняют. Зомби ведь — как же по-другому?

— Ступай в подвал, передай, чтобы пленника приготовили, — распорядился некромант.

Шустрый слуга тут же исчез. Хорошо он лакеев вышколил, ничего не скажешь. Пуще смерти его, Тубариха, боятся. Слова не скажет — вообще, не то, что лишнего. И правильно. Не хватало еще, чтобы слуги с ним болтать начали. Хотя иногда бывает скучно. Захочешь поболтать с живой душой (мертвые, они не болтливы, это даже некроманту не изменить), вызовешь такого вот болвана, а у него на языке только «Да, Господин» и «Нет, Господин». Тьфу!

Появился перепуганый слуга. Явно с недоброй новостью. Раньше подобных вестников вешали на воротах. Или варили в масле.

— Господин... Пленник... того...

— Что «того», болван? Говори яснее!

— Того... Помер.

— Как — помер? Кто пытал? Говори, тварь!

— Никто. Вены на руках перегрыз.

— Так. Еще более увлекательно. Как же он до них дотянулся, интересно? И еще мне интересно, какой покойник его связывал. И надзирал за ним. Говори!

— Я... не могу знать, Господин! Стражники и пыточных делов мастера... Они ж мне не скажут! Нипочем не скажут, Господин!

— Ничего. Мне скажут. Быстрее даже, чем спрошу. Ладно, иди.

Некромант был в ярости. Лакомый кусочек Силы проскользнул между пальцев, ушел к Черной Леди. Сам ушел, без его, Тубариха, помощи. Ну, ничего. Давай успокоимся, не так уж все страшно. Кто-то за это ответит... и займет место покойного. На столе пыток.

Некромант улыбнулся. Так или иначе, он свое получит.

 

Глава VIII.

Ларгет проснулся поздно. Жаркое солнце давно миновало зенит, хотя к горизонту еще не клонилось. Впрочем, из юрты кагана его все равно не было видно. Чувство времени подсказывало юному магу, что время ближе к обеду.

«Да, Блин, погуляли», — подумал он, попробовав поднять голову. Голова тут же возмутилась, выразив свой протест резкой болью. Таль со стоном рухнул обратно на меховые шкуры, служившие в этих диких краях постелью. Кто упомянутые шкуры носил раньше, Ларгета в этот момент определенно не интересовало.

Вторая попытка подняться принесла определенный результат. Ларгет сел, изо всей силы упираясь руками в пол. Голова болеть не перестала, и в добавок начала еще и кружиться.

«Ничего себе похмелье, — подумал он. — Так ведь и откинуться можно!»

— Бол! — позвал он слабым голосом умирающего лебедя.

Ответом ему было молчание. «Неплохой ответ, красноречивый, — подумал Таль. — Он, часом, не помер? Или просто не может языком ворочать?»

Беспокойство за товарища подвинуло его на подвиг. Стиснув зубы и приказав голове не болеть (голова попалась совершенно неисполнительная), он все-таки воздел себя на ноги. Бол лежал в углу, все в той же сине-белой куртке, что и накануне. Тоже понятно — а где ему взять другую, если все шмотки остались в Школе.

— Бол, — позвал Ларгет снова. Друг не подавал признаков жизни.

Морщась от головной боли, он подошел к Болу. Реально оценив свои силы, Таль понял, что нагнуться не сможет никогда. Тогда он слегка пошевелил лежащее тело носком сандалии.

— Мееее! — дурным козлиным голосом завизжал Бол, вскакивая на все четыре ноги. В голова у Ларгета враз просветлело, и она отчего-то перестала даже болеть. Да не Бол это никакой, а натуральный козел! Не в смысле даже ругательства, хотя он тот еще козел, а смысле зоологии. С рогами, копытами и вонью настоящего козла.

От изумления Ларгет сел на пятую точку, широко открыв рот. Опаньки! Белая горячка — была первая мысль. Вторая — этот козел (в смысле ругательства) в козла перекинулся. И эту мысль Таль отбросил, хотя и не без труда. Нет, Бол, конечно, известный пакостник, но назло Талю превратиться в козла... Это как-то чересчур даже для него. Как, интересно, ему это удалось? Неужели водка так странно действует на способности магов? А как же шаман местный колдует тогда?

Тут мысли Ларгета переключились на шамана. А не его ли эти штучки, если задуматься и разобраться? Таль попытался задуматься. Получилось как-то не очень. Разбираться тоже не хотелось. Козел жалобно мекал, пытаясь выбраться из мешающей одежды. Ларгет в полной прострации наблюдал за его прыжками. Что там еще? Не пей, козленочком станешь? А не из водки ли было озеро в той сказке?

Ларгет почувствовал, что вот-вот рехнется. Но как раз в этом момент в юрту вошел ухмыляющийся Бол. Таль попытался сесть от изумления на пол, но обнаружил, что уже сидит.

— Скажи честно, ты козел или не козел? — спросил он.

— Ну, немножко, конечно, козел, — признал Бол. — Но не настолько, как тебе показалось.

— Блин, тормоз! Я чуть с ума не сошел! Идиотская шутка!

— Да ладно, хватит втирать. Откуда он у тебя, ум-то? И шутка вовсе не идиотская. Когда идиотская, не смешно.

— Мне и так не смешно! — Ларгет потихоньку успокаивался.

— Так я не для тебя и старался. Мне-то вполне смешно. Видел бы ты свою рожу!

— Ты думаешь, я ее не видел? — спросил Таль, успокаиваясь. — Каждый день бреюсь.

— Тогда мне не понятно, как ты до сих пор от смеха не помер. Тем более, когда бритва у горла. Нет, ну видел бы ты себя! Даже обидно, такой розыгрыш — и без зрителей.

— Вон тебе зритель, — кивнул Таль на козла, он уже мог оценить юмор ситуации. — Нет, ну как вы с ним все же похожи! Любой бы перепутал... А где вождь и шаман?

— В отъезде, — хихикнул Бол. — Ты все проспал, бедолага. Каган велел тебя не будить, и юрту не собирать. Дескать, пусть спит, а жилище свое потом заберем. Не последнее, маленько, я, говорит, шаман великий и богатый, да. Они же кочевники, сели на коней, юрты свернули, костры погасили — и уехали на фиг все.

— Сначала сели на коней, а потом свернули юрты и погасили костры? Ох, что-то знакомое! Слушай, а ты уверен, что ты не из племени?

— Это еще почему? — спросил Бол и попал впросак.

— Ну... ты тоже сначала делаешь, а потом думаешь. Если не забываешь, конечно.

— Клевета! — возмутился его друг. — Не было такого!

— Да миллион раз, — ядовито сказал Ларгет. — Не буду напоминать, ты все равно успел уже забыть. С памятью у тебя тоже как-то не очень...

— Хоть один случай назови!

— Хоть один? — Ларгет сделал вид, что задумался. — Ну, например, скажи мне, дружочек-перстенечек, ты спросил у этих дружелюбных ребят, в какой стороне тракт?

— Вот Блин! — выругался Бол. — Забыл!

— Угу. О том и речь. Торопился свои обноски на козла примерить.

— Твоя правда. Виноват. Дурак. Исправлюсь. Поумнею.

— Да ладно, — махнул рукой Таль. — Тогда ты перестанешь быть Болом. А на фиг мне нужен какой-то умный и скучный тормоз? Нет уж, оставайся собой. Я себя так умнее чувствую. Тебя, кстати, как, похмелье не мучает?

— У меня не бывает похмелья, — гордо ответил тот. — Повезло мне с организмом. А тебя что, колбасит? Башка, небось, раскалывается? Шаман, тот просто руками разводил, первый раз, говорит, маленько вижу, чтоб молодой кумак столько выпить мог. А еще, мол, говорят, что молодежь наша ни на что не способна! Врут маленько, на все она способна, если столько выжрать может, да. Восхищался тобой, то есть.

— А что такое «кумак»? — подозрительно осведомился Таль.

— Не знаю. Наверное, что-то среднее между полным идиотом и худым идиотом. Нет, а если серьезно, голова сильно болит? Если да, я могу заткнуться, только скажи.

— Да нет, — Таль ехидно хихикнул. — Как козла твоего увидел, сразу прошла.

— Тогда челюсть подбери, она у тебя никак на место не встанет, и пошли. Пойдем искать этот неуловимый тракт. Лук не забудь только захватить. Взял уже? Тогда стрелы прихвати на всякий случай. Вдруг без них стрелять станешь хуже...

— Не балаболь, — сказал Таль, пристегивая колчан к плечевому ремню. — Пожрать нам хароги оставили? Или сами все потребили?

— Оставили, конечно. Даже водки оставили два кувшина. Не хочешь?

При упоминании о водке, Ларгет слегка позеленел. Нет, пьянству — бой. В жизни он больше к этой дряни не прикоснется!

— Где, говоришь, они припасы оставили? — осведомился он.

— Вон, — показал пальцем Бол.

Нет, похоже, он явно задался целью свести Таля с ума. Два здоровенных тюка, которые не каждая лошадь поднимет (хотя, зачем, интересно, лошади тюки ворочать?) — это и есть оставленные им припасы?! Похоже, кочевники здорово переоценили мускульную силу молодых «батыров». Щедрый народ, ничего не скажешь. Или все равно выбрасывать собирались?

— Слушай, Бол, ты ведь сильный, да? — поинтересовался Ларгет.

— Не буду подставляться, — заявил Бол. — Если я скажу «да», ты предложишь мне нести оба тюка. А если «нет», слабаком дразнить будешь. Давай распотрошим, и возьмем, сколько унести сможем. Ну, и водку, конечно.

— Водку не буду, — объявил Таль. — Считай, что я зашился.

— Как? — не понял Бол.

— Суровой ниткой, — пояснил Ларгет. — Не пью больше, понял?

— Понял, понял. Ох, какие мы нежные! Все равно возьмем. Сам подумай, кочевников в этой степи — немеренно. Иные даже людей жрут. А водкой угостишь, небось подобрее станут. И продать можно, если что. За пузырь гардарикской знаешь, сколько дают?

— За какой пузырь? — не понял Ларгет.

— За мыльный. Пузырем, на гардарикском наречии, называется емкость, в которой хранят водку. Понял, неуч? Книги надо читать, а не водку трескать с разными подозрительными шаманами. Они тебя плохому научат...

При слове «водка», Ларгет снова позеленел, и судорожно сглотнул.

— Да что с тобой такое? — удивился Бол. — Цвет меняешь, словно хамелеон какой.

— Не произноси при мне слово «водка», — попросил Таль.

— Водка? Слово не произносить? А саму водку пить можно? Думаешь, водка у них несвежая? Можно вместо водки молока выпить...

С каждым произнесенным словом, Таль все более напоминал несвежего живого покойника. Кажется, их еще зомбями называли иные некроманты.

— Слушай, я хочу сделать тебе подарок, — сообщил он.

— Какой? — моментально заинтересовался Бол.

— Если ты вот прямо сейчас заткнешься, я тебя все-таки не убью.

После минутного колебания, Бол решил все же принять подарок. Припасы они перебрали в полном молчании, попутно немного перекусив. Бол приналег на баранину, а Таль довольствовался сыром и лепешками, запив все это козьим молоком. Из оружия им, к сожалению больше ничего не оставили. Видимо, вещи из металла в степи слишком ценились, чтобы одаривать ими случайных гостей. Два лука — только на них маги-недоучки и могли рассчитывать (хотя на счетах это делать не в пример удобнее).

Зато им досталось по новенькому плащу из козьей шерсти. Солнце жарило изрядно, но Таль уже знал, что ночи здесь куда холоднее, чем в на юге Квармола.

— Надо было чашу попросить, — запоздало вспомнил он. — Пусть даже глиняную. Хоть воду могли бы сделать. Ну, ладно, придумаем что-нибудь.

— Может, козла запряжем? — предложил Бол, глядя на ворох оставшихся вещей. — Жалко ведь, сколько добра пропадает...

— Тогда уж двух козлов, — предложил Таль.

— Так у нас же нет второго, — удивился Бол, оглядываясь по сторонам.

— Как — нет? — изумился Ларгет. — А ты?

— Водка! — ответил на «козла» Бол, с мстительным удовольствием наблюдая, как лицо Ларгета снова меняет цвет. — Нет, ну классной же маскировкой ты обзавелся! Под цвет травы, никто тебя и не заметит.

Когда они отмахали миль десять, Таль почувствовал, что больше идти не в силах.

— Привал, — объявил он. — Надо передохнуть. Иначе я просто тихо скончаюсь ярдах в десяти отсюда. И тебе придется тащить мой холодный неподвижный труп до самой Школы. А я при такой жаре еще и разлагаться начну...

— Нет уж, давай без крайностей, — предложил Бол. — Ярдов через сто я и сам копыта отброшу. А потом придут местные людоеды... И я как-то сомневаюсь, что они потащат нас обоих в Школу. А ты, кстати, перестань ныть. Вон какая жизнь интересная стала! Глядишь, книгу потом напишешь, типа мемуаров. И назовешь ее... ну, хотя бы, «Как закалялся Таль». Красиво звучит, правда?

Костер разводить не стали. Охотится тоже — еды хватало. Без особого аппетита перекусили, вяло пикируясь между собой. Ларгет почувствовал, что глаза у него отчего-то слипаются, а веки стали явно тяжелее всех прочих частей тела...

Когда чей-то сапог опустился на его руку, Таль мигом проснулся. Собственно, любой бы на его месте проснулся. В сапоге ведь была также и довольно тяжелая нога...

— Осторожней Блин! — попросил вежливо Ларгет, открывая глаза. Изменило это не многое. Стояла ночь, даже звезд не было, небо все в тучах. Темень, хоть глаз выколи. Но к таким крайностям Таль решил пока не прибегать.

Раздалась довольно-таки виртуозная ругань. На непонятном языке, но азарт и интонации, с которыми незнакомец произносил свой монолог, не оставляли сомнений — ругается, Блин.

— Эй, тело, а ты на Всеобщем можешь? — поинтересовался Бол. Похоже, ругань его разбудила. В этом Таль тоже не видел ничего сверхъестественного. Такие выражения и мертвого бы разбудили... и заставили закапаться поглубже в уютную могилку.

— На Всеобщем это не звучит, — ответил незнакомец с достоинством. — А за «тело» и вообще в репу можно. Больно уж двусмысленно звучит. Реальные пацаны так не глаголют. О рыночных отношениях слышал? За базар ответишь!

А акцент у него был довольно забавен, гласные он как бы смягчал, а иные согласные в его устах вообще вели себя странно, если не сказать нагло.

Послышалось чирканье огнива, в темноте сверкнули искры. Ларгет, ухмыльнувшись, произнес заклинание света. Над его головой тут же завис небольшой ярко светящийся шарик. Незнакомец от неожиданности уронил огниво, которое не замедлило стукнуть его по ноге. Ночь услышала еще порцию отборных ругательств, на этот раз, для разнообразия, на Всеобщем языке. Бол беззвучно зашевелил губами, стараясь запомнить.

— Прошу прощения, — попросил он прощения. — Был не прав, согласен.

— Ладно, базара нет, замяли. Гой еси, добры молодцы!

— Добрый вечер, — поздоровался вежливый Таль.

— Какой, на фиг, вечер? — удивился незнакомец. — Ночь же давно!

— Словами «доброй ночи» как правило, прощаются, — пояснил Ларгет.

— Да, ты прав, в натуре, — согласился пришелец. — Ладно, давайте знакомиться. Я — Боресвет из Голуни. По специальности, воин. Профессиональные навыки — владение мечом, топором, луком, чесноком. Мастерски владею булавой. Прошел курсы охранника и вышибалы, на что имею соответствующую ксиву. Продвинутый пользователь конной езды. Знание языков — децил имеется. Знаю много, но не помню, как называются.

— Мы — маги... — начал Таль, его тут же перебил Бол.

— А Голунь — это где?

— На Руси, — пояснил воин. — В соседних странах нас обзывают Русколань — вот бакланы тупые! Не могут выговорить Русь Голуньская. На такие наезды мы в ответ периодически разборки устраиваем, и нас вдобавок еще агрессорами обзывают. А это повод к новой войне...

— Про Русколань я тоже не слышал, — сознался Бол.

— У вас ее Гардарики называют, — пояснил воин. — Нет, звучит, в натуре, красиво и непонятно, но ведь язык узлом завяжется, пока произнесешь. Тоже можно в репу за такое... Ладно, вы сами-то кто, да откуда? На вид пацаны просто, но ведь волхвы... А хорошему волхву реальным пацаном прикинуться — как два пальца... ну, три, в крайнем случае. Вам, может, вообще лет по триста.

— Нет, мы еще ученики. Один не шибко умный маг что-то напутал с заклинанием, — объяснил Бол. — Вот нас сюда и зашвырнуло. Я — Бол, а вон тот странный тип с лицом зеленоватого цвета, так и вообще Ларгет. Оба мы из Квармола. Про Гардарики я немного слышал. Вроде, у вас там все время холодно, и белые медведи по улицам ходят...

— Почему холодно? Тепло у нас, в натуре. Зимой, конечно, иная птица на лету замерзает, но ведь не каждая. Медведи по улицам не ходят. Ты че, в натуре? Чтоб халявное мясо по улицам шлялось? Не знаешь ты наших братанов. Да и не белые они, медведи эти. У нас чисто две вещи белыми бывают — снег и горячка.

— А ты из Гардарики сюда как попал? Она ведь Творец знает где...

— Нанялся я чисто к одному купцу охранником, — начал рассказывать Боресвет. — Садком его звали. У вас о нем тоже слышали, только имя, в натуре, все время перевирают. То Садиком обзовут, то вообще де Садом за что-то... Ну, ладно, базар не о том. В общем, набрал Садок товаров на три ладьи, да поплыл по Синему морю...

— Это по какому? — уточнил любопытный Бол.

— Сказано же тебе — по Синему, — ответил воин недовольно. — Мы, голунцы, любое море синим зовем. Исстари так повелось...

— А почему? — не отставал Бол.

— Потому что оно, в натуре, синее, — пожал плечами Боресвет.

На это возразить было абсолютно нечего, и Бол на время заткнулся.

— Приплыли мы в Квармол, — продолжил воин. — Прямо в гарный порт...

— В порт Гарн, — поправил его юный географ.

— А я как сказал? — удивился Боресвет. — Товары продали, ну, братва вся обратно подалась. А я остался. Мир посмотреть захотелось. Вот и хожу, смотрю... Степь эта, правда, уже достала. Несколько месяцев уже по ней брожу, все выйти не могу. Она же плоская, никаких ориентиров. Кочевники меня один раз за задницу взяли...

— А, так это ты их водку делать научил? — догадался Таль.

— Я. Вы с ними что, встречались, в натуре?

— Ага. Бедолаги все пытались найти в степи соленый огурчик.

— Да, нет ума — считай, кочевник. Реальные они пацаны, но туповаты децил.

— А ты в каких странах побывать успел? — поинтересовался Бол.

— В Пельсиноре был. Прикольная такая страна, водки у них вообще нет, вино дрянь. Зато пиво — умеют, прямо скажем, там его варить. Еще бы пить научились. С пяти кружек — под стол. Лохи позорные! Жители — вообще все сплошь сумасшедшие. Жрут одну овсянку, как кони, и морды у всех на лошадиные смахивают. И наречие их местное... Смешно сказать, стекло глазом называют, дверь — дурой. Хер — волосами... нет, вроде, все-таки, волосы хером. Войну — варом...

— А мир? — встрял любопытный Бол.

— А как мир, и сказать стыдно, — ответил воин. — Дикари-с!

Таль развязал мешок, доставая кое-какие припасы. Гостя ведь надо накормить, напоить, и спать уложить. Рука его коснулась «пузыря» — так их, кажется, называют в их Русколани. К его удивлению, мысль об этом страшном пойле не вызывала уже содрогания.

— Водку будешь? — спросил он и тут же понял, что вопрос не уместен.

— У вас водка есть? — обрадовался воин. — Что же ты молчал, братан! Сообразим на троих, Блин! Доставай посуду. Стаканы есть?

— Стаканов нет, — сознался Таль.

— Из горла? — с сомнением сказал голунин (или же голунец? Ларгет не знал, как правильнее). — Не уровень, братаны. Мы же не бомжи какие, в натуре. Реальным пацанам это не гоже. Кубок у меня один, так что квасить будем по очереди. По глотку.

Он достал из изрядно потертого мешка изящный золотой кубок, выглядевший в огромных лапищах небольшой чаркой. Ларгет, в свою очередь, извлек запечатанную емкость.

— Разливай, — скомандовал Боресвет. Таль послушно разлил немного водки на землю.

— Куда, Блин? В чару лей, в натуре!

Ларгет аккуратно налил в чару и протянул голунцу (или таки голунянину?).

— Сердце рвет в груди, — продекламировал тот. — Согревает тело. Чару нацеди, надо пить умело. Ну, авось не последняя...

Он отхлебнул, крякнул, вытер усы рукавом кольчуги.

«Поэтичные люди в этой Гардарики живут, — подумал Таль, принимая кубок. — Сразу видно — высокой культуры страна. Надо будет съездить как-нибудь».

— Поднимая чашу, пью за счастье наше, — с этими словами Таль сделал небольшой глоток. Тут же закусил куском соленого сыра. Вроде, пошло хорошо.

— Лепо баешь, — восхитился воин. — Рифмуешь не хило! Глагол добро есть!

— А, Блин! — срифмовал Бол и допил кубок. Таль, по ходу дела ставший кравчим, снова наполнил кубок. Пузырь кончился. Боресвет взял чару в руку и задумался.

— Так же как солнце, играя лучами, чару подняв, я богов величаю, — придумал он, сделал большой глоток и закусил куском, кажется, копченой конины. Ухмыльнулся и передал кубок Талю. Тот, в свою очередь, помедлил, сочиняя ответ.

— Лучше водки хряпнуть, чем лежать и зябнуть, — выдал, наконец, он.

— Это да, — подтвердил воин. — Дело баешь, волхв, в натуре. Что лучше, то лучше.

— А, Блин! — Бол допил второй кубок. Ларгет достал последний пузырь. Небрежно плеснул в кубок водки. Ловко подцепил кусок холодной баранины и отправил в рот.

— С ветром холодным уходит тоска, с чашей налитой не дрогнет рука, — сообщил Боресвет, отхлебывая из кубка. Передал его Ларгету, слегка расплескав. Тот задумался надолго. Ничего путного в голову не приходило.

— Блин, давай, в натуре быстрее, водка греется.

— Сердце забилось быстрее испуганной лани, чашу рука никогда поднимать не устанет, — выдал, наконец, Ларгет. При слове «лани», сердце действительно забилось сильнее, и какое-то неясное предчувствие обожгло душу. Таль отхлебнул из чаши. Действительно, нагрелась. Вон как плохо пошла...

— Средне, — определил воин. — Размер хромает.

— А, Б... беее... — у Бола, видно, теплая водка теплых эмоций тоже не вызвала.

— Не вздумай, в натуре, разлить! — испугался голунец. — Дай сюда! Ну-ка...

Он поднапрягся, выдумывая новый тост.

— Летнее утро прохладою веет, полная чаша да не опустеет, — с чувством произнес он, не без подозрения глядя на кубок. Видно, сам себе не верил.

— Чаша на солнце блестит серебром, пей из нее, наслаждайся вином, — в ответ срифмовал Таль, и тоже не без чувства. Глотнув, он почувствовал, что изрядно пьян. Тут же съел несколько кусков баранины, сыра, положив их на лепешку.

— У нас тут, вроде, водка, — с сомнением сказал воин. — Но все равно нехило сказано.

— Я не буду, — заявил Бол заплетающимся языком. — Мне... уже... вот!

— Какой же ты лыцарь, ежели голой какой ежака убить не можешь, — хмыкнул Боресвет.

— А я... ик! Не лыцарь! — сообщил Бол. Его, похоже, уже основательно развезло. — Я — ик! Маг, то есть... ик! Волхв... ик!

— То-то и оно, что волхвик, — согласился воин. — Настоящий матерый волхв такой вот кувшинчик, в натуре, за один глоток. Реальные пацаны, Блин! Вот это, я понимаю, магия. В натуре, так больше никто не умеет. Что, братан, еще по разу вмажем?

— Вмажем, — обреченно согласился Ларгет. Сказать по правде, мазать ему больше ничего не хотелось, тем более, по какому-то там разу, но раз волхвам без этого никак...

— Жизнь моя пошла ко дну, — продекламировал Боресвет. — Вот такая пакость... Мне бы девушку к вину — неплохая закусь...

— Это не я придумал, — сознался он. — В голову одна пурга лезет. Оборотень один сочинил. Талантливый, Блин! Ох, и надрались мы с ним тогда...

— Настоящий оборотень? — не поверил Таль, вертя в руке кубок.

— Самый, что ни на есть. Встретились с ним в горах, подрались... Здоровый, плесень. И драться мастак. Мне фингал поставил, я ему в ответ тоже приложил нехило. А потом выпили вместе, вроде даже и подружились. Водка она людей, в натуре, сближает...

— С оборотнями, — закончил за него Таль.

— Да со всеми, — пожал плечами воин и, сделав глоток, вернул кубок Ларгету. — Давай, братан. Твоя очередь. Ну-ка, выдай, дабы сердце возвеселилось!

— Сердце печали свои позабудет, пусть не последнею чарочка будет, — Таль с усилием допил кубок и вернул его воину. — Хороший тост, да? Только вот водка гик...

— Да, сколько водки не бери, все равно мало, — печально согласился Боресвет. — Тогда что, спать завалимся? Драться не с кем, девок нет...

— Можно и спать, — согласился Ларгет. — Бол уже дрыхнет. Он меня, редиска, сегодня здорово разыграл. Может, привязать его в ответ к чему-нибудь? Только тут же ни дерева, ни чего-нибудь действительно массивного.

— К тюку привяжи, — посоветовал голунец.

— Так и сделаю, все равно больше не к чему.

Ларгет сделал свое черное дело и улегся спать. Сон, только что нагло к нему пристававший, тут же куда-то исчез. Стоило закрыть глаза, как под веками начинали кружить черные пятна, вызывая непреодолимую тошноту. Таль крепился довольно долго, потом положил одну руку на голову, а другую на живот. Неприятные ощущения ослабли, а потом и вовсе исчезли. Улетевший было сон моментально вернулся и не покидал его до утра.

Утро началось с грохота, воплей и проклятий. Бол, жаворонок, проснулся первыми попробовал подняться. Коварная ловушка тут же напомнила о себе, и прохладный утренний воздух огласили нецензурные магические проклятия. Одно — единственное слово не являлось матерным в этом потоке красноречия. Таль знал его очень хорошо. Ничего удивительного — каждый хорошо знает свое имя...

— По-моему, п ерепил, — простонал воин, ощупывая голову.

— По-моему, перепил — это птица, — заявил Бол.

— Нет, перепил — это состояние души, — не согласился Боресвет. — А птицу зовут страус.

Завтрак был короток. Воин был угрюм, Бол — обижен и недружелюбен. Ларгет же напротив, чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Никакой похмельной слабости, никакой головной боли! Смутно он помнил, что вчера придумал какое-то антиалкогольное заклинание, которое, похоже, сработало, но сомневался, что когда-либо сможет его повторить. А жаль, учитывая, сколько маги пьют, вполне можно было бы попасть под графу «особые заслуги перед Магией». Если уж не Мастера, то хоть в подмастерье, быть может, перевели бы.

Долгое время шли молча. Воин часто оглядывался и без причины теребил рукоять меча.

— Нам что-то угрожает? — поинтересовался Ларгет.

— Не знаю, — мрачно ответил тот. — Предчувствия у меня стремные. Будто чисто гопники какие нас пасут. В общем, не грузись, как будет, так и будет.

Таль, подумав, достал из кожаного чехла Карамультук и наложил на него тетиву. У него предчувствий никаких не было, но мало ли что. Хотя, скорее всего, просто Боресвета мучает похмелье. С которого и не то покажется.

Бол, так вообще никак не отреагировал. Похоже, на это раз его самого доставало похмелье. Вот что значит водку пить без соленого огурчика...

Небо было покрыто облаками, солнце время от времени пробивалось через них, слепя глаза. Высоко над головой парил гриф, в траве весело стрекотали кузнечики.

— Дождя, наверно, не будет, — сказал Ларгет. — Кузнечики перед дождем замолкают. Да и птицы прячутся, верная примета. Если б лягушки квакали, тогда, наоборот, к дождю...

— Да? А стервятник к чему примета?

— К стервам? — неуверенно предположил Таль.

— Угадал, — ответил Бореслав. — Только у нас стерва падаль означает. В натуре, добычу чует. Вон, и еще один появился, чисто на обед слетелись.

— И что, они никогда не ошибаются?

— Если б я так бабки чуял, как они кровь, в натуре, королем бы сейчас ходил.

— Да ладно, сам погляди. Степь до горизонта чиста, у меня зрение не хуже, чем у твоего грифа хваленого. Тут же как на ладони, все видно, на то и степь. Всадник над травой возвышается, а пешком тут только мы, дураки, и ходим...

— Да я, в натуре, не трушу, — начал было воин, но тут ярдах в пятидесяти от них из травы с пронзительными воплями появились всадники. Похоже, они как-то смогли положить лошадей, потому их и не было видно. О таком боевом приеме Таль не слышал. Низкорослые, плосколицые, на приземистых лошадках, они, тем не менее, выглядели серьезными противниками. Кожаные доспеха совершенно не стесняли движений всадников. С похвальной целеустремленностью, они скакали на опешившую троицу, решив, очевидно, не тратить время на переговоры. А может, просто и не слышали о таковых.

— Ну вот, дождались, — воин одним движением вытащил меч из ножен, перебросил из-за спины щит. — Ну, братия, умоем ворогов наших красным вином! СЛАВА!

Он бросился вперед, размахивая мечом. Всадники готовили сети и арканы. Ларгет сделал первый выстрел, тут же потянул следующую стрелу. Один всадник рухнул с коня, убит или ранен, не возможно определить. Следующая стрела цель не нашла, кочевник ловко припал к шее коня, избежав смерти. Бол выстрелил тоже, промах. Бореслав выдернул из седел двух всадников, теперь ожесточенно с ними рубился. Остальные налетали на лучников, Таль отчетливо видел их искаженные яростью лица, разинутые в злобном оскале рты. Ларгет выстрелил, стрела ударила в грудь одному из всадников, и застряла в коже доспехе. Таль проклял костяные наконечники на своих стрелах. Будь он из железа, враг бы уже лежал на земле со стрелой в груди. Бол сделал второй выстрел, тетива на его луке лопнула. Разумеется, этот остолоп не удосужился ее снять хотя бы на ночь.

— Слава! Бей волков позорных! — рев Боресвета перекрыл на миг звуки боя. В следующую секунду топот десятков копыт заглушил его голос, до Таля донеслось только «мать» и «в натуре». То ли воин имел в виду «мать-Голунь», то ли какую другую мать, выяснять времени не было.

Ларгет выстрелил снова, и с каким-то злым азартом увидел, как кочевник кувыркнулся с коня. Стрела поразила его в лицо.

Боресвет, уже на коне, дрался с очередным противником. Таль только видел это краем глаза, враги были уже рядом. Враги были уже рядом, раскручивая над головой арканы. Ларгет выстрелил еще раз, целясь в горло. С такого расстояния он просто не мог промахнуться. Свистнула стрела, всадник схватился за шею, кровь плеснула на кожаные доспехи. Захрипев, кочевник рухнул на землю. Таля передернуло, руки вдруг ослабели. Он никого еще не убивал, не видел смерть так близко. Он ощутил сильный позыв к рвоте, но усилием воли сдержался. Рука сама собой нащупала новую стрелу, и тут же на плечи ему опустился аркан. Рядом вскрикнул Бол. Лук вывалился из рук Ларгета, а сам он рухнул на землю. Всадник с гиканьем пустил коня прочь, но в тот же миг веревка лопнула под ударом клинка. Боресвет успел на выручку, следующим ударом свалив самого пленителя.

Таль поднялся на ноги, пытаясь освободиться от веревки. Это ему удалось, но он оказался безоружным среди нескольких десятков врагов. Большинство, правда, метались вокруг Боресвета, стараясь уже не пленить, а убить воина. Сверкали сабли, лязг железа и дикие вопли кочевников оглушали.

Двое всадников, заметив Ларгета, устремились к нему. Таль, опомнившись, выставил вперед правую руку и выкрикнул заклинание. Магическая стрела ударила ближайшего кочевника в лицо, полыхнув, как второе солнце. С воплем, тот слетел с коня и покатился по земле. Второй осадил скакуна, заколебался. Таль вторично бросил заклинанье, кляня себя за то, что сегодня отказался от обязательной утренней медитации. Да и вчера тоже... Энергии оставалось совсем мало, а сейчас она была нужна, как никогда.

Кочевник поднял коня на дыбы, и вторая магическая стрела опалила брюхо лошади. Экономя энергию, Ларгет вложил в чары совсем немного Силы. С паническим ржанием, конь взбрыкнул, вышвырнув из седла наездника, и унесся прочь. Таль, выхватывая свой практически бесполезный нож, бросился к оглушенному кочевнику. Тот неподвижно лежал на траве, Ларгет занес над ним нож и неожиданно понял, что не может вот так, спокойно, перерезать человеку горло. Даже если тот был кочевником, и от него несло, как из выгребной ямы. Таль подхватил валявшуюся на земле саблю, лука поверженный не имел. Невдалеке он увидел коня убитого (можно даже не сомневаться) магической стрелой кочевника, и метнулся к нему. Около трупа его вывернуло, вынести запах горелой человечины было выше его сил. Хорошо, что тело лежало лицом вниз, не видно страшных ожогов, нанесенных его, Ларгета, магией. Иначе ему стало бы совсем худо.

Конь, против ожидания, подпустил Таля к себе, и позволил на себя забраться. С лошадьми ученик мага всегда ладил прекрасно, но животные они довольно пугливые и недоверчивые.

Врагам, между тем, удалось выбить из седла (возможно, даже ранить) могучего богатыря из Голуни, и ему теперь не давали подняться на ноги, сбивая пиками на землю. Воин, припав на одно колено, отчаянно отбивался, на глазах Ларгета взвившаяся в воздух арканная петля бессильно упала на окровавленную траву, рассеченная острым клинком.

— За Голунь! Слава! — он рывком поднялся на ноги, увернувшись сразу от двух пик.

Таль быстро огляделся, отыскивая взглядом Бола. Увидеть товарища не удалось, и Таль, размахивая легкой сабелькой, бросился на выручку воину. Один из противников, обернувшись на стук копыт, поскакал ему на перерез, выставив пику. Они сошлись на полном скаку, Ларгет попытался поднырнуть под копье, разорвать дистанцию, чтобы противник не мог достать его своим оружием. Получилось только половина задуманного, от удара он сумел увернуться, но при этом не усидел на коне. Проскочивший мимо кочевник тут же развернул скакуна, стремясь добить оглушенного падением юношу. И получил прямо в грудь магическую стрелу. Полыхнул огонь, прожигая кожу доспеха, дико завопил кочевник. Стрела обожгла его не сильно, но всадник был настолько ошеломлен огнем и болью, что на время забыл о Ларгете. Конь под кочевником взвился на дыбы, тот выронил пику, вцепившись что есть силы в уздечку одной рукой, а другой хлопая по тлеющей коже доспехов. Таль вскочил на ноги, охнув от боли в многострадальной ноге, и с быстротой хромой молнии метнулся к врагу.

Тот мгновенно выхватил саблю, оставив в покое испорченные доспехи. Таль на бегу расстегнул плащ, взяв его в левую руку. Мастер Коэто как-то показывал, как можно и превратить плащ в грозное оружие, и Ларгет надеялся, что успел запомнить некоторые приемы. Всадник привстал в стременах, обрушивая на юношу мощный удар. Тот успешно парировал, но сила удара была такова, что устоять на ногах он не сумел. Всадник послал коня вперед, желая стоптать упавшего, но Ларгет уже откатился влево, из неудобного положения нанеся удар по ноге скакуна. Лезвие клинка еле задело коня, слегка поцарапав, но от неожиданной боли животное попыталось встать на дыбы, и кочевник затратил пару драгоценных секунд на то, чтобы подчинить животное своей воле. Таль успел вскочить на ноги и бросить быстрый взгляд по сторонам. Ему удалось углядеть Бола, туго спеленатый веревками, он лежал на спине лошади, придерживаемый одним из кочевников. У воина дела тоже обстояли неважно, врагам удалось набросить на него аркан. Боресвет, обладавший, по видимому, недюжинной силой, рванул за веревку, опрокинув арканщика вместе с конем. Но освободиться ему не давали, двое кочевников уже готовились набросить на воина сеть...

Больше времени не оставалось. Враг был уже рядом, Ларгет взмахнул плащом, уходя от удара в сторону. Сабля кочевника оставила в ткани изрядную прореху, сабля юноши ответным ударом распорола противнику бедро.

Вопль кочевника привлек внимание остальных. Еще двое развернули коней, спеша ему на помощь, остальные сгрудились вокруг Боресвета. Таль успел заметить, что воин основательно упакован в сеть, хотя меча еще не потерял, и взмахами острой стали пытался разрубить опутавшие его веревки. Удар копья швырнул его на землю, и богатырь исчез под навалившимися на него противниками.

Таль метнулся к ближайшей лошади, но та, напуганная шумом битвы и запахом крови, не подпустила его. Ларгет, после секундного колебания, оставил ее в покое и повернулся лицом к атакующим. Встав в стойку «Белый вепрь», он ждал их приближения.

Один из нападавших приближался с права, другой — слева. Классический маневр «тиски», и Таль ничего не мог ему противопоставить, в степи не было ни единого дерева. Хорошо еще, раненный Ларгетом противник спешился, зажимая рану рукой и вполголоса ругаясь. Кровь обильно залила его грязную одежду, вызвав у Таля легкий приступ тошноты.

— А-у-ю! — или что-то вроде того, завопили кочевники, давая шпоры коням.

Ларгет опять закрутил в воздухе плащ, уходя, как предписывали правила, с линии атаки. Всадник справа взмахнул плетью, сильный удар вырвал плащ из рук Таля. Тот успел отскочить, второй противник, пытавшийся сбить его конем, проскочил мимо. Но от нового удара плети увернуться он уже не успел. Взвизгнул рассекаемый воздух, охнул ему в ответ Ларгет; сабля вылетела из его руки под ноги коню. Таль вытянул руку — бесполезно. Его запас энергии, не пополнявшийся уже два дня, был исчерпан. Снова свистнула плеть, сбивая его с ног. Кровавая полоса пересекла его щеку, Таль попытался подняться, но сверху на него обрушился кочевник. Некоторое время они боролись на равных, Таль был довольно силен и ловок для своих девятнадцати лет. Потом противник хитрым приемом уложил его на живот, припечатав лицом к земле и заломив руку за спину. Ларгет взвыл от боли, вторая рука тоже оказалась за спиной, в позвоночник жестко уперлось колено. Веревка туго затянулась вокруг запястий, затем противник туго связал еще и лодыжки. Давление на спину ослабло.

— Попался, шакал! — с торжеством провизжал кочевник. Ларгет ощутил чувствительный пинок под ребра. Тело с готовностью откликнулось болью. — У-у, тварь паршивый! Сколько крови нам стоил, волк тряпочный!

Степняк пинком перевернул Таля на спину.

— Красавчик, Блин! Вот используем тебя сейчас, как девку...

Новый пинок пришелся по бедру. Похоже, кочевник метил по почкам, но промахнулся.

— Оставь его, Снур, — то ли попросил, то ли приказал второй степняк. — Хорошо он дрался, сильный воин. Молодой, а сила внутренняя есть. Таких не позорить, таких в племя брать нужно. Только вождь не позволит...

— Правильно не позволит, — одобрил Снур. — Если чужаков в племя брать, то и племя чужое станет. Чистота крови, как наш шаман говорит. А он знает, что говорит, шаман, как-никак. Потому и молчит все время. Умный, значит.

— Умный, — согласился его напарник. — А только все равно жаль. Храбрые ребята. Тот, в кольчуге, восьмерых порешил, этот тоже неплохо держался, хоть и молодой. Таким сыном любой бы гордился. Третий, правда, слабак, но ведь не трус, а?

— Не трус, — согласился Снур, меланхолично пиная Ларгета.

— Нет, храбрость надо чтить, — продолжал второй, пока безымянный кочевник. — Так что не будем их мучить. Продадим Амаху, хорошую цену даст. Сам потом Асисяйкам втридорога впарит. Асисяй рабы всегда нужны.

— Самим бы съездить, продать, — уныло заметил Снур.

— Ну, и езжай, кто тебя держит? Только не пеняй потом, если сам ошейник получишь. Жадным удачи не будет...

— Э, да кто жадный, я, что ли? Пусть Амах подавиться своим серебром!

«Серебром? — изумился Ларгет. — Неужели я так дешево стою?»

— Ладно, бери его, и поехали. Что время терять?

Кочевник спешился, и одним движением забросил связанное тело на круп коня. Зубы Ларгета громко лязгнули, но сам он не издал ни звука.

— Стойкий пацан, — одобрительно засмеялся кочевник.

— Ну, поехали.

«Да, — подумал Ларгет. — Похоже, мы крепко попали. Вот тебе и приключения на задницу!»

 

Глава IX.

Городок назывался Тельон. Был он не большим и не малым, имел свой герб и... да собственно, ничего он больше не имел. Несмотря на то, что располагался он отнюдь недалеко от столицы (сто миль для бешеной собаки не крюк), Тельон был обычным провинциальным городком. Несколько харчевен, кабаков и постоялых дворов, где местные (а так же приезжие, если вдруг среди них попадутся достаточно тупые, чтобы посетить эту дыру) могли расслабиться, а также спокойно выпить и закусить.

Из достопримечательностей, сохранилась в центре города башня Абурела Великого, некогда избравшего отчего-то это местечко своей резиденцией. Маг-Гроссмейстер, он был по сию пору гордостью всей Ледании, несмотря на пресловутую «охоту на ведьм», объявленную «Петушиным часом». У приезжих это произведение зодчества неизменно вызывало острейший интерес. В самом деле, необычное, нереально-красивое здание, нездешней яркой птицей выделявшееся среди окрестных домов-ворон, притягивало свежий взгляд, как магнит. Построил его Шако Лемур, зодчий великий и всемирно известный. Именно он строил Королевский дворец в Беларе, столице Ледании, ратушу в Бельгарде и вообще много чего прочего. Да, Главный Собор в Беларе тоже он строил, но это и так всем известно.

Башня, а на самом деле, скорее дворцовый комплекс, величественно возвышалась у самого входа в Цитадель, своего рода, внутренней крепости. Зачем она была нужна — не совсем ясно. За свою почти тысячелетнюю историю, Тельон ни разу не подвергался осаде, да и о какой осаде может идти речь, когда и крепостных стен он вовсе не имел?

Кроме упомянутой башни и отсутствия крепостных стен, из достопримечательностей имелся еще знаменитый фонтан с романтическим названием «Писающий пес». Посмотреть на него обязательно приезжали все считавшие себя знатоками искусств (а таких всегда почему-то оказывается больше, чем полагают сами искусства), а также иностранцы, которых злая судьба привела зачем-то в Леданию. Описание фонтана на десяти листах входило в «Путеводитель по Тельону», предлагаемый каждому из приезжих у городской заставы. Если же вкратце, фонтан сильно напоминал поднявшего заднюю лапу пса (а отнюдь не собаку, как говорится в упомянутом путеводителе). Просто писающий пес, и ничего более.

Знаменит городок был еще тем, что тут имел несчастье родиться опять же великий поэт Росситаль. Стихи о родном городе местные жители приезжим старались не читать, чтоб не отбить у последних охоту осматривать немногочисленные достопримечательности. Но пару строк я возьму на себя смелость процитировать:

Дом поэта, к сожалению, приезжим показать не получается, более столетия назад он окончательно развалился. То есть, конечно, дом, а не поэт. Благодарные горожане растащили, что было возможно, все для своих неотложных нужд. Теперь на том месте стоит табличка с надписью: «Раньше здесь стоял дом, в котором когда-то жил величайший поэт Ледании Росситаль Тельонский». Очень, надо сказать, впечатляет. Живописнейшее место...

После перечисленных памятников архитектуры, следует назвать еще корчму «Соленый перчик», где триста с лишним лет назад был в пьяной драке убит король Степинор V. Место это уникально, хотя бы потому, что не так уж часто короли соизволят быть убитыми именно в пьяной драке. По традиции, у них совсем другие способы заканчивать счеты с жизнью.

Упомянутая корчма имела два этажа, на первом, как водится добрые люди (а также и все прочие) мирно выпивают и закусывают (исключительно до ближайшей драки, которые возникают в среднем раз в три часа), а на втором — комнаты для немногочисленных гостей города. Соединены этажи, что неудивительно, деревянной скрипучей лестницей, похоже, так ни разу и не подновлявшейся с момента гибели неудачливого монарха.

(из «Путевых заметок» Алата Пиролла, Мастера Путешествий)

Лани, Рубай и Голова сидели за столиком на первом этаже, как раз по соседству с тем местом, где Его Величество был пошло зарезан, как бык на бойне. Заказ был только что подан, куриная ножка с овощами для Лани, бараний бок с гречневой кашей для Рубая и Головы. Корчмарь уверял, что это изысканное лакомство из заморской кухни Гардарики. Рубай и Голова соблазнились попробовать, Лани, которая заморской кухне не доверяла, предпочла курицу. Курицу она любила во всех видах, и копченую, и жареную, и тушеную. Наверняка ей понравился бы и заморский не ведомый никому гриль, но здесь его не предлагали.

Рубай и Голова взяли еще по кружке пива, Лани опять же отказалась. Пиво она не слишком жаловала. Немного вина — на это она еще могла соблазниться, хотя и не часто. Сейчас Лани заказала шипучий душистый квас, который и потягивала, забавно сморщив носик.

Леса они решили оставить неделю назад. Алмаз и Порей погибли. Вискарь заявил, что такой жизни с него хватит, он, Вискарь человек уже пожилой и хочется ему жизни не в пример более спокойной, без всяких там легьяров. Блинило и Ласкарь — ну, кому нужны трусы? Сегодня от легьяра сбежали, предоставив отдуваться самим, завтра от стражников сбегут, а послезавтра сдадут властям с потрохами за мелкую монету. От трусости до предательства — один шаг, не более.

Так вот и решили перебраться в Тельон, тем более, Рубаю в городе выздоравливать было куда сподручнее. Городок был не так уж далеко, но ехать пришлось довольно долго, чтобы не тревожить раненного. Купили в ближней деревне повозку, припасов — благо у разбойников было отложено немало золота. Что было еще одной причиной податься в город — в лесу широко не погуляешь, так, чтобы и выпить, и подраться, и трактир разнести в мелкие щепы. Нет в лесу трактиров, что тут поделаешь.

Все пожитки взять с собой не удалось. Частью продали, частью припрятали в тайных схронах, Лани не известных. Оружие в основном пришлось оставить, по городу с мечом таскаться только дворянам можно. Рубай же и Голова на таковых походили не более, чем конь на волка. Луки тоже привлекли бы внимание изнывавшей от скуки городской стражи, так что, кроме кинжалов и коротких дубинок ничего у путешественников для защиты не было. Впрочем, в умелых руках и это не мало.

Остановились в «Соленом перчике». Историю про убиенного венценосца слышали все, и любопытно было взглянуть, где ему глотку перехватили. Можно сказать, профессиональный разбойничий интерес. Не исключено также, что надеялся Голова на то, что сюда еще какой король пожалует. Вдобавок, кормили здесь совсем не плохо, видать, повар был потомком того, что королю тогда готовил. А короли народ такой, что попало жрать нипочем не будут. Вдобавок, комнаты здесь сдавали дешевле, чем в любом другой корчме, всего два медных монеты с носа. Называемых, между прочим, не иначе, как тумаками.

Накидав корчмарю тумаков авансом, сняли комнату на троих.

Лани в первый же день осмотрела весь город, попутно сделав себе несколько покупок. Теперь на ней красовалось синее с белым платье, а на голове — кокетливая шляпка. Восхищенные взгляды мужчин, и неодобрительные — женщин убеждали ее в правильности выбора. Вот только ходить в подобной одежде она не привыкла, и приходилось двигаться осторожно, чтобы не наступить на длинный подол.

Рубай в первый, а также во второй и в третий день лежал наверху, раны все еще беспокоили его. Голова же, не вытерпев, пошел вниз играть в кости. Ставили здесь по маленькой, ради интереса. На большие деньги, как рассказали завсегдатаи, играли в «Саблезубой свинье», но там собирались такого полета игроки, что с ними рядом лучше и не садиться.

На второй и на третий день повторилось то же самое. Голова играл в кости, Лани ходила по городу и делала покупки. Неожиданно выяснилось, что в мире существует множество вещей, без которых она жить просто не могла. Например, туфельки на высоком каблуке. Ну и что, что ходить в них невозможно! Зато они делали ногу стройнее. Конечно, Лани их тут же купила, и теперь периодически тренировалась, ходя по комнате. Самым трудным было не упасть, но у нее уже потихоньку стало получаться.

На четвертый день Рубай заявил, что он уже в порядке, и позавтракать готов внизу, как все нормальные люди. Вдобавок он хочет пива, которое Лани ему запретила. Он, Рубай, просто уверен, что пиво будет ему только на пользу, а без пива он, напротив, немедленно отбросит коньки, даст дуба, сыграет в ящик и сделает еще много других нехороших вещей.

Лани, устав спорить, заявила в ответ, мол, пусть он делает, что хочет, что она, Лани, полностью снимает с себя ответственность за его здоровье, что если рана даст осложнение, и он, Рубай, все-таки умрет, то пусть не жалуется потом, и даже на глаза ей не попадается.

Рубай согласился взять на себя ответственность, добавив, что она чертовски хорошеет, когда сердится. Только это опасно для ее нервов и здоровья окружающих. И в доказательство показал на туфельку, брошенную в него Лани в самом начале спора.

В результате вся компания отправилась вниз завтракать.

— Пиво здесь — полная дрянь, — заявил Рубай, допивая кружку. И, словно, в опровержение собственных слов, заказал вторую.

— Зато много, — философски заметил Голова, последовав его примеру. — Пиво, оно имеет странную такую особенность, со второй кружки перестаешь замечать, что оно хреновое, а с третьей кажется, что лучшего и не надо. Зато последняя кружка — всегда лишняя, сколько б их ни было.

— Наверное, ты прав, — согласился Рубай, отхлебнув из принесенной кружки. — Уже не такая дрянь, как мне только что казалось.

Лани отхлебнула кисловатого кваса. Напиток тут же шибанул в нос, она недовольно поморщилась. Вилкой она отщипнула кусочек куриной ножки. Хотелось взять ее в руку, как привыкла, но правила поведения это строго воспрещали.

— Смотри, те парни за соседним столом, похоже, местные воры, — сказал Голова.

Лани бросила незаметный взгляд на соседний столик. Похоже, Голова не ошибся. В самом деле, подозрительные личности. Одеты неплохо, можно даже сказать, стильно, с претензией. Лица достаточно симпатичные, не скажешь по ним, что отпетые мошенники... А вот по глазам скажешь. Выразительные у них глаза, хитрые и внимательные. Не простые это посетители, ох, не простые.

— Точно, воры, — согласился Рубай. — Из местной элиты, если она есть в этой дыре.

— И здесь они, наверное, не случайно, — продолжал Голова. — Не то заведение, чтобы подобная публика здесь зависала. По нашу душу, наверное. Углядел кто-нибудь из шестерок меня и доложил, как водится, дескать, человек новый нарисовался. Кто он, что он, какой братвы держится, неизвестно. Вот и пришли выяснять.

— Возможно, — сказал Рубай. — То-то они на нас все время косятся.

Действительно, соседи проявляли к их компании отличный от здорового интерес. Посовещавшись, они пришли к определенному решению. Один из них, бритоголовый здоровенный амбал, чем-то похожий на Рубая, отодвинул в сторону пивную кружку. Поднялся, направляясь к их столику. Голова вопросительно посмотрел на него.

— Приезжие? — тот, похоже, решил не церемониться.

— А это что-то меняет? — спокойно поинтересовался Голова.

— Ты, это, не умничай, — посоветовал амбал. Лани подумала, что Голова не прав. Не вор, а скорее, грабитель. И уж никак не из воровской элиты, хотя, в этой дыре, возможно, и такие за профи сойдут. Все это ей не особо понравилось. Рука девушки легла на рукоять ножа, кто знает, как будут развиваться события.

— Не нарывайся, сявка, — посоветовал Голова. — Меньше резких движений, больше продолжительность жизни. Языком, кстати, тоже.

— Не понял, — ошарашено произнес амбал. Судя по всему, умение вести переговоры не обременяло своим присутствием его немногочисленные таланты. Вот кулаками помахать, до или после драки (для таких любая потасовка слишком быстро заканчивается), это да. Или, скажем, ножом поиграть...

Вспомнив о ноже, верзила тут же потянулся к рукояти. И замер. В руке Лани уже сверкал метательный нож, глаза прищурены. Только шевельнись, сразу получишь несколько дюймов стали меж ребер. Или в глотку, как придется.

Неизвестный амбал, по видимому, это отлично понимал. Возможно, когда-то он уже попадал в такую ситуацию. Во всяком случае, на его лице сразу появилось выражение полного доверия к тому, что вот эта симпатичная девчонка, не колеблясь, отправит его к Творцу. А амбал, видимо, к Творцу отнюдь не торопился. Он нерешительно убрал руку подальше от ножа, оглянулся на оставшихся за столиком собутыльников. Один из них, пожилой щуплый господин с седой бородкой кивнул ему и, выйдя из-за стола, подошел к амбалу.

— Иди, Ралли, — сказал он. — Тут разговор серьезный, твои кулаки не понадобятся. Голова тоже, стены нам ломать ни к чему. А ты, подружка, ножик-то убери. Вижу, метать умеешь, да сейчас это не потребуется. Давайте сядем и поговорим, как умные люди.

Амбал послушно отошел, но за столик не сел, а вообще вышел из корчмы. Рубай заметно напрягся, Голова же остался невозмутим. Лани нехотя вернула клинок в широкий рукав платья.

— Можно и поговорить, — согласился Голова. — Как умные люди. А вот если один из них дурак, тогда что?

— Тогда кто-то белые тапочки нацепит, — хмыкнул старик. То есть, стариком его назвать было бы неправильно, несмотря на седину. Лани видела, что серые глаза его смотрят жестко и весело, в них то ли азарт игрока, то ли предвкушение схватки. — Будем надеяться, что среди нас таковых не найдется.

— Среди нас-то нет, — прогудел Рубай, но Голова не дал ему договорить.

— Рубай, — мягко сказал он. — Может быть, ты позволишь все-таки мнепровести переговоры? Закажи-ка лучше... скажем, четыре бокала вина. Лани, ты не откажешься?

— Не откажусь, — не отказалась Лани. — Хотя вино с утра — моветон, ты не находишь?

— Правила нужны, чтобы их нарушать, — усмехнулся атаман. — Рубай, все понял?

— Сделаю, Голова, — прогудел тот и похромал к стойке.

— Голова, — задумчиво сказал местный. — Такое прозвище за так не дадут. Наслышан я о тебе, да и имя Рубай моих ушей уже достигало. Кривого Ляся помнишь?

— Помню, — спокойно ответил Голова. — Был у нас такой. Беспокойный тип, сказать по правде. В атаманы все метил. А нам зачем два атамана?

— Твоя правда, — легко согласился собеседник. — Он и до нас добрался. И тоже первым быть возжелал. Ну, не смешно ли? Уж если не дал Творец тебе ума, будь исполнителем, другие за тебя думать будут. Вон Ралли же командовать не рвется? Хоть и тупой, но соображение имеет. А Лясь — лезет. От меня он тоже ушел, свою шайку набрал. Отребье, конечно, но пару раз мне поперек дороги становились.

— Ты на жизнь мне жаловаться будешь, или у тебя дело есть? — спросил Голова.

Вернулся Рубай, сел на свое место, чуть развернув свой стул так, чтобы видеть одновременно и столик, за которым сидели еще двое спутников седого, и выход.

— Вот такой подход я люблю, — похвалил седой. — Сначала дело, потом девочки. А дело у меня простое. Что тебе в Тельоне надо, дружок? Одна Голова тут уже есть, моя, зачем нам две головы? Не влезай, убьет...

— Одна голова хорошо, а две — лучше, говорят, — спокойно ответил атаман. — Кстати, ты не представился, а я с незнакомцами не люблю говорить.

— Серый, — спохватился седой. — Прошу прощения, забылся.

— Серый, — задумчиво протянул атаман. — И я о тебе наслышан. Алмаза помнишь?

— Помню. Неплохой вор был. А ты его откуда знаешь, он же погиб давным-давно?

— Не так уж давно, как тебе кажется. Что-то у него там с синерясыми не заладилось, пришлось бежать в леса. Неделю назад белые тапочки примерил.

— Жаль, толковый был малый. Так что решать будем, Голова?

— На твое место не мечу. Однако жить как-то надо. Поработаем вместе, Серый? Готов пойти к тебе в подручные. Такими, как мы, не разбрасываются.

— Это еще доказать надо, Голова. Наслышан о тебе, спора нет, но в деле не видел. У нас тут свои примочки, это тебе не кистенем на дороге махать...

— Так ведь и я не всегда кистенем махал, — пожал плечами Голова. — Иногда и вору в разбойники подаваться приходится. Так что, на чем сойдемся?

Дверь в корчму распахнулась, вошел мужчина в черном куртке. Целеустремленно направился к Серому, махнув по пути рукой тем, что остались за столиком.

— Что скажешь, Олень? — спросил седой.

— Все нормально. Мы с Ралли...

— Что вы делали?! — непроизвольно вырвалось у Лани. Тот просил на нее быстрый взгляд, нагнулся к самому уху Серого и минуты две что-то докладывал шепотом. Как Лани не старалась, разобрать не смогла ни слова. Корчмарь принес заказанное вино, и девушка занялась дегустацией.

— Ладно, так и сделаем, — решил Серый и взмахом руки отпустил Оленя.

— А остановимся мы на следующем, — как ни в чем ни бывало, продолжил он. — Надо в деле вас посмотреть. Есть тут один домишко... Неплохо бы пощупать. И рыжья, и камешков можно взять легко. Наводку получишь один на один, как полагается...

— А на пиво? — поинтересовалась Лани.

Тот наградил ее пронзительным взглядом.

— Ты девочка еще молодая, — скрипучим голосом сказал седой. — Поэтому прощаю. На будущее учти, не вмешивайся, когда старшие говорят. Невежливо. В другой раз придется наказать. Для твоей же пользы, кстати. С длинными языками в нашем деле долго не живут. Кстати, и в любом другом тоже. Учти.

Он неторопливо пригубил вино, намочив седую бороду. Лани смущенно молчала.

— Хорошее вино, — похвалил Серый. — Здесь вообще неплохое местечко. Готовят неплохо, да и ушей лишних нет. Приличное местечко...

Голова тоже глотнул из бокала. Восхищенно поцокал языком.

— Да, вино прекрасное. Не то, что пиво...

— Леданское вообще дрянь, — пожал плечами Серый. — Я, конечно, патриот своей страны, как и положено всякому порядочному вору, но пиво у нас варить не умеют. Если ты такой уж любитель, рекомендую заглянуть в «Пятерку мечей». Там подают темное пельсинорское, да и из светлых сортов неплохой выбор.

— Непременно учту, — поблагодарил Голова. — Давненько я пельсинорского не пил.

Лани сделала небольшой глоток. Неглубокий бокал показал дно.

— Пойдите, погуляйте пока, — распорядился Серый. — Ты, девочка, Рубаю город покажи. Он же, бедолага, три дня на улицу не выходил.

Голова хмыкнул. Осведомленность главы воров маленького городка поражала. Впрочем, если вор не владеет информацией, плясать ему с пеньковой любовницей. И довольно скоро. Потому что плохой это вор, и своей шайки у него не будет. И вообще ничего не будет, кроме деревянной рубашки за казенный счет.

— Не обманывайся насчет Лани, Серый, — вступился Голова. — Половину моей шайки легьяр порвал. Так как ты думаешь, кто его уложил?

— Она? — седой с интересом посмотрел на Лани. — А с виду не скажешь. Легьяр, хм... Зверюга та еще. Сам не видел, но люди рассказывали, страшная тварь.

— Кабы не Лани, положил бы всех, котяра страшный, — подтвердил Рубай. Лани скромно молчала, загадочно улыбаясь.

— Ладно, погуляйте пока, — повторил Серый. — Мне с Головой поговорить надо.

Гуляли они долго. Лани успела три раза показать Рубаю немногочисленные достопримечательности, в том числе, те, где продавали всякие женские примочки типа одежды. Правда, Рубаю последние уникальные места не приглянулись отчего-то, он начал даже ворчать, что у него болит нога, он устал и где этот Голова, чтоб его Блин побрал. Этого Лани не понимала. Да перебей ей обе ноги, все равно приползет в этот чудесный магазин и купит... ну, например, вот эти замечательные духи. И вон тот желто-синий потрясающий платок. Какая жалость, что его не с чем надеть! Придется еще вон ту блузку прикупить. Вещь, конечно, не самая лучшая в магазине, но смотрится симпатично, а уж с платком...

— Зачем тебе это нужно? — недоумевал Голова. — У тебя вполне приличные шмотки

— Ты не понимаешь, — серьезно сказала Лани. — Вот я жила в деревне, кроме коз и трав ничего не видела. Костер тот, шайка ваша — они для меня стали началом новой жизни. И я не хочу возвращаться к прежнему. Хочу перемен! Самых разных, но непременно к лучшему. И в одежде — в первую очередь.

— Когда мне было столько лет, сколько тебе, — усмехнулся Рубай. — Мне тоже казалось, что любая перемена — к лучшему. Что Творец не делает...

— А сейчас? — глаза Лани горели любопытством.

— Я прошел свой пик, — улыбка разбойника была невеселой. — Для меня любая перемена — шаг вниз. А ты — на взлете. Лети, птица, лети...

Голова нашел их у «Писающего пса». Рубай как раз посетовал, что пес писает водой, а не пивом, хотя бы скверным леданским. Лани собиралась возразить, но тут как раз появился Голова. В руках он нес два немалого объема кувшина, причем наверняка с пивом. Бросив на Рубая быстрый взгляд, он протянул ему один из кувшином.

— На, глотни. Пельсинорское темное.

Рубай немедленно расцвел и перестал жаловаться на злую рану, злую судьбу, злых женщин и проклятую дыру под названием Тельон. Сорвав с горлышка затычку, он с наслаждением приложился к кувшину. Кадык часто задергался вверх-вниз.

— Творец, пять лет не пил пельсинорского! — восхищенно сообщил он и снова приложился к емкости. Голова терпеливо ждал, а потом, беспечно махнув рукой, открыл и второй кувшин и плотно к нему приложился.

— Завидки берут, — пояснил он Лани, глядевшей на него с немым упреком.

— Лепота, — подтвердил Рубай, отрываясь, наконец, от кувшина.

— Алкаши, — объявила Лани с достоинством. Ей было любопытно, что же это за пиво такое, если даже Голову заставило отложить важное дело.

— Серый дал наводку, — Голова даже причмокнул от удовольствия, и опять приложился к кувшину. — Трехэтажный особняк на Аллее Стрелков. Это недалеко, в центре. Надо сходить посмотреть. План здания у меня есть, про охрану Серый тоже рассказал, но своими глазами надежнее. Вечером пойдем на дело.

Рубай поперхнулся пивом.

— Ты что, Голова! Я же не умею. Да и нога у меня еще не в порядке. Подведу я вас.

— Не дергайся, Рубай. На стреме постоишь. В дом я бы тебя и не взял, ты там такого шороха наведешь, в столице услышат. Нет, пойдем мы с Лани, она и по лесу ходит, как эльф бесшумно... не то что ты — как пьяный лось.

— На стреме постою, — легко согласился Рубай. — Возьму кувшин пива... для маскировки, ясное дело, нечего так на меня смотреть!

— Для маскировки и кувшин воды сойдет, — непреклонно возразил Голова. — Пить после дела будешь. Знаю я тебя — как рылом в кувшин уткнешься, так и по сторонам смотреть забудешь. Все, не спорить, это приказ. Пошли.

Домов на Аллее Стрелков оказалось на удивление много. В лесу Лани ничего подобного не видела. Но нужное здание сразу бросалось в глаза изяществом и необычностью линий. Такой для столицы в пору, а не несчастного Тельона. Бело-розовые стены, колоны из розового мрамора, ажурные рамы для окон. Зеленый плющ весело взбегал по стенам, на остроконечной крыше — флюгер в виде дракончика.

— Прелесть какая, — восхищенно воскликнула Лани. Голова сурово на нее посмотрел.

— Не прелесть, а объект, — строго заметил он. — И не любоваться надо, а выискивать бреши в защите. Видишь, это единственный дом на Аллее, который имеет ограду? И какую, железные прутья в два моих роста, да еще заострены сверху. Значит, и охрана будет подстать. Такие дома хорошо брать сверху, но ты на крышу посмотри! С нее же слететь, как два пальца в кабаке! (надо сразу заметить, что «пальцем» в Ледании называли серебреную монету среднего достоинства).

— Зато сверху ждать не будут, — резонно возразила Лани, отложив любование домом до лучших времен. — Веревку к флюгеру, крюк к поясу, и готово.

— Дельно, — одобрил Голова. — Мне это тоже пришло в голову. Мы еще сделаем из тебя настоящую воровку, девочка, что бы там Серый не говорил.

— Хорошо, хоть не проститутку, — фыркнула Лани. Похвала была ей приятна.

— Так, через ограду нам не перелезть, — сообщил атаман. — Придется делать подкоп. Серый так и говорил, но надо было убедиться. И вот этот переулок для нашей цели вполне подходит.

То, что он громко обозвал переулком, являлось, скорее, проходом между домами. Три высоких дерева отлично затеняли место подкопа.

— Можно с дерева, — не согласилась Лани.

— Можно, — кивнул Голова. — Это мы тоже обдумаем. Тем более, наружной охраны нет. А сейчас нужно сходить в одно местечко, заказать инструмент и кой-какие вещицы из воровского набора. Адресок мне Серый дал, человек, говорит, надежный.

«Местечко» оказалось той еще дырой. Тащиться пришлось на самую окраину, а там Лани мгновенно заблудилась. Сюда она раньше не заходила. Голова вообще город знал неважно, но достаточно быстро сумел отыскать нужную лачугу, несмотря на советы прохожих.

Домишко был ветхий, казалось, он может рассыпаться от одного порыва ветра. На вид, тут не каждая бродячая собака рискнула бы поселиться. Единственная дверь была накрепко забита досками, окна скрывались за ставнями. Рубай озадаченно почесал затылок.

— Как же мы сюда войдем? — поинтересовался он.

— Это, видимо, маленький экзамен от Серого, — пояснил Голова. — Ну-ка, посмотрим повнимательнее, где-то должна быть лазейка.

Лазейку отыскала Лани. Одно из окон, почти у самой земли (строение было кособоким), и ставни на нем были с секретом. Нажав на одну из них, можно было сдвинуть вторую в сторону, что девушка успешно и продемонстрировала. Оконной рамы за ставнями не было вовсе, Голова и Лани бесшумно скользнули внутрь дома. Рубай идти отказался наотрез:

— Я вас лучше здесь подожду. В тенечке посижу.

— Добро, — согласился Голова. — Только будь настороже. Район здесь такой... не безопасный. Городская стража сюда редко заглядывает. Горло за медную монетку вскрыть могут. А за серебряную — в задницу поцеловать.

— За серебряную я их сам поцелую, — прогудел Рубай, хищно поглаживая рукоять ножа.

— Ладно, жди, — и Голова вслед за Лани исчез в недрах дома.

Как выяснилось, настоящее жилище мастера воровского снаряжения находилось под землей. И было отнюдь не таким уж убогим, как смотрелось снаружи. Полутемный коридор, в котором Лани почти ничего не видела, вывел их к обитой железом двери. Голова внимательно исследовал ее (то есть дверь, а не Лани) после чего решительно постучал. Видимо, никаких секретов и скрытых пружин-рычажков он не заметил.

Минуты через две дребезжащий голос за дверью поинтересовался:

— Кого Блин принес?

— Открывай, — предложил Голова. — От Серого мы.

Защелкали, заскрежетали открываемые замки и задвижки. По звуку, Лани определила, что запоров было никак не менее восьми. «Интересно, зачем ему столько? — недоумевала она. — Шпана сюда не пройдет и так, а от воров или стражников замки не спасут. Разве что задержат на несколько минут. Может, у него потайной ход на поверхность выходит?»

Дверь, наконец, распахнулась. Голова, чуть пригнувшись, чтобы не зацепить головой о косяк двери, шагнул через порог. Лани последовала за ним.

Хозяин жилища оказался щуплым плешивым стариком, одетым в синий камзол, поверх которого был нацеплен кожаный фартук. Среди морщин лица прятались маленькие хитрые глазки. Но Лани больше всего поразили его руки — изящные кисти, длинные пальцы (на одном блестел тонкий ободок кольца с некрупным изумрудом), ни единой морщины на коже. Ухоженные руки, руки, сделавшие бы честь любому магу. Или вору. Руки мастера.

— Что сказал Серый? — поинтересовался мастер. Он с каким-то непонятным интересом вглядывался в лицо Головы, не обращая на Лани никакого внимания.

«Может, голубой?» — предположила девушка, с любопытством глядя на старика. Про голубых она только слышала, видеть же еще не доводилось, а ведь интересно было бы взглянуть! Мастер как-то странно замялся, затем неуверенно произнес:

— Безгол, это ты, что ли?

— Твою мать! — взвыл Голова. — Беклен, ты тут как оказался? Что, в столице уже стало тесно? Или, чтобы меня спалить, сюда подался?

— Да ладно, Безгол, — отмахивался Беклен. — Ты меня знаешь, я не сдам. Кровью клянусь!

— Не клянись, и так верю. Ты малым надежным был. Запомни только, здесь я — Голова. Умер Безгол, понимаешь?

Беклен неожиданно так заливисто заржал, что Лани твердо решила, будто он спятил. Тот ухватил опасливо-растеряное выражение ее лица, мгновенно догадался о причине:

— Я не спятил, девочка. Просто Безгол означает Безголовый. Я вот знал человека по имени Безголовый, а теперь он приходит и заявляет, что он — Голова. Разве не смешно?

— Смешно, — согласилась Лани, и засмеялась. В самом деле, смешно. Был Безголовый — а теперь Голова. Однако сам атаман почему-то не смеялся.

— За мной хвост, Беклен, — мрачно сообщил он. — С Королем я тогда не поладил. С самим Главой Гильдии. Как ты думаешь, долго мне еще жить?

— Пока он тебя не найдет, — согласился Беклен. — Эй, я же тебе сказал, что не сдам! Кровью клянусь, не сдам. Если ты в девочке своей уверен, то волноваться не о чем.

— Уверен, — отозвался Голова, и внимательно посмотрел на Лани. Видно, не так был уверен, как хотел показать. Лани в ответ улыбнулась. Лицо атамана прояснилось. «Не сдаст», — решил он и перестал волноваться.

— Слушай, Беклен, ты бы подсобил с инструментом, — попросил он. — Серый говорил, что такого мастера, как ты, даже в столице нет.

— Конечно, нет, — невозмутимо ответил тот. — Откуда же ему там взяться, если я здесь, а не в столице? Что тебе из инструмента надо? «Кошка»? Резак? Отмычки?

— Полный комплект, — сказал Голова. — И «кошку» с веревкой, и резак, и фомку, и набор отмычек — полный, лопатку складную, комплект веревок, тонких, но прочных, сверло... Еще бы из магических штучек кое-что...

— Ну, ты губу раскатал, — восхитился Беклен. — Веревки, надо полагать, эльфийские требуются? А кошка и фомка, напротив, гномьей ковки?

— Угадал, — согласился атаман.

— Ладно, сделаем. Но не задешево, — предупредил мастер. — Дружба дружбой, а жрать всем надо. Что же до волшебных штучек, так с этим сейчас туго. «Петушиный час» магов, почитай, совсем не оставил. Штучки упомянутые делать теперь некому.

— Чтоб воры не укрыли пару-тройку магов? Ни в жизнь не поверю, — ни в жизнь не поверил Голова. — Наверняка у Серого кто-нибудь есть.

— Есть, — согласился Беклен. — Но у меня-то нет. У Серого и спрашивай. А все остальное — за мной, даже не сомневайся. Лучшее, что только есть.

Он скрылся в подсобке, раздался треск, грохот, звон металла. Лани встревожено посмотрела на атамана, тот покачал головой. Ничего мол, не случилось, просто у Беклена всегда бардак в вещах, был бы вором, уже погиб бы через неаккуратность свою.

Беклен вернулся минут через десять.

— Посмотри пока, — бросил он, и исчез в другом помещении. Голова принялся выбирать себе фомку по руке, тщательно осматривал резак и «кошку» — тройной крюк с веревкой, совсем небольшой, но очень прочный.

Снова появился Беклен.

— Отмычки, — пояснил он, бросая Голове кожаный футляр. Атаман оставил в покое лопатку и, открыв футляр, принялся изучать отмычки. Похоже, качество его устроило.

— Сколько за все? — спросил он.

Беклен назвал сумму. Атаман охнул, покрутил головой, словно собираясь возразить, но покорно полез за деньгами. Лани тоже была потрясена. За эти деньги можно купить в городе небольшой домик, не в центре, конечно, но и не в этих трущобах. Однако Голова считал, что инвентарь того стоит. Не колеблясь, он расплатился с Бекленом.

— Удачи, — пожелал ему старик. — Куда вам Серый наводку-то дал?

Голова замялся. Несмотря на давнее знакомство (а возможно, и дружбу) с Бекленом, объектдела ему раскрывать не хотелось. Традиции воровской Гильдии этого не одобряли.

— Аллея Стрелков, шестнадцать, — нехотя сообщил он. — Трехэтажный особняк.

— Знаю, — ухмыльнулся Беклен. — У нас его Странным домом зовут. Слушай... Ты поосторожнее с этим делом. Серый этот дом уже полгода взять собирается, а почему-то каждый раз откладывает. С чего бы, а? Может, знает что-то о нем, и не говорит. На подставу не налети, Безгол...

— Голова, — сердито поправил его атаман. — Спасибо, Беклен. Буду иметь в виду.

— На, девочка, это тебе подарок, — старик протянул Лани узкий пояс, женский по виду. — Может, пригодиться. Здесь много чего есть, и качество куда лучше, чем то, что я Безг... Голове впарил. Штучная работа, дорогая... Но для красивой девушки чего только не сделаешь! Вспоминай старого Беклена добрым словом...

— Спасибо, — сказала Лани, и, повинуясь внезапному порыву, поцеловала старика в щеку.

— Идите, — махнул тот рукой. — Да не оставит вас удача...

Рубай ждал их на улице. Вид у него был слегка встревоженный и недовольный, то ли долгим ожиданием, то ли отсутствием пива. Увидев товарищей, он поднялся с земли.

— Что так долго? — прогудел он. — Я уже весь извелся. Думал, может, в засаду попали.

— Все нормально, — успокоил его Голова. — Теперь мы оснащены не хуже столичных гильдиеров. Любой замок от ужаса завопит.

— Плохо, — озабоченно сказал Рубай. — Лучше по тихому войти. И выйти тоже. А с твоими вопящими замками полгорода соберем.

Голова засмеялся, как человек, избавившейся от давящего напряжения. Похоже, встреча с Бекленом давила на него сильнее, чем он хотел показать.

— Заткнем глотку, если разорутся, — пообещал он. — Хватит болтать, пошли.

— На дело? Днем? — ужаснулся Рубай. — Я, конечно, вором не был, только честным разбойником, но днем все равно не пошел бы.

— В корчму пойдем, — спокойно объяснил Голова. — Времени до ночи полно, надо немного поспать. Ну и пожрать не мешает. Слыхал я, что одного вора поймали, услыхав голодное бурчание в желудке. Вторым таким я быть не хочу!

До корчмы добирались почти час. Рубай уже еле переставлял ноги, рана давала о себе знать, да и силы он еще не вполне восстановил. Но предложение Лани кликнуть извозчика с негодованием отверг.

— Ты меня, солнышко, за калеку-то не держи. Кабы еще глоток пива, я бы бегом до этого тараканьего гнезда добежал бы. Да еще с тобой на руках.

Лани его похвальбе не поверила, Голова, видимо, тоже. Во всяком случае, он подставил другу плечо, на которое тот с видимым облегчением оперся. Лани запоздало подумала, что предложи взять извозчика атаман, Рубай бы, не раздумывая, согласился. А вот перед девушкой выставить себя слабаком ему было зазорно. Гордость, видите ли не позволяет. В корчме сразу же затребовали обед. Ни Серого, ни его людей в зале уже не было.

Лани порадовалась, глядя, с какой жадностью Рубай поглощает еду. Похоже, полное выздоровление было не за горами. А вот ей от волнения есть совсем не хотелось. Если бы не байка Головы насчет голодного урчания в животе вора, она, наверное, вообще отказалась бы от обеда. Попила бы квасу, лепешкой заела — и нормально.

— Славно порубали! — Рубай тяжело отвалился от стола. — По пиву возьмем, Голова?

— Никакого пива до завтра! — решительно сказал атаман. — Можешь квасу выпить, если хочешь. А о пиве и думать забудь. Голова ясной должна быть.

— Угу, — хмуро подтвердил Рубай. — Руки — чистыми, сердце — горячим... Голова, ты, часом, не в монахи идти настроился?

— Все, вопрос закрыт, — атаман встал из-за стола. — Спать, спать!

Заснуть тоже было не просто. Лани ворочалась на жесткой кровати, закрывалась одеялом от солнечного света. Спать днем, да еще когда волнуешься — что может быть тяжелее! Да еще мужики своим храпом клопов пугают... Лани протянула руку и взяла подаренный пояс. Красивый! И к платью новому отлично подходит, и к куртке ее любимой. В которой она на дело и пойдет, не в платье же идти? Хотя платье все же красивее... Да нет, что за чепуха, кто там на нее смотреть будет, и порвать можно, и испачкать... Нет, идти надо в куртке, и точка. Куртка на ней тоже отлично сидит, и кармашки на ней удобные. Ой, а что это в поясе? Надо же, да он весь из тайничков, на ощупь даже не чувствуется. Так, посмотрим... Надо же, отмычки, напильничек крохотный, шило... даже пилка есть миниатюрная! А вот этими ножничками хорошо маникюр подправлять... Жаль, что она не умеет всем этим хозяйством пользоваться (кроме ножниц, конечно). Ну, успеет еще научится...

Так, с поясом в руке, она, незаметно для себя, и уснула, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Рука, коснувшаяся плеча, вырвала ее из объятий сна.

— Пора, — сказал Голова, уже полностью одетый и снаряженный.

— Отвернись, — попросила Лани. Голова кивнул Рубаю и оба вышли из комнаты.

Лани впорхнула с постели и быстро оделась. Рубашка, куртка, штаны — или все же юбка? Нет, штаны удобнее. Поверх куртки пояс. Жаль, нет зеркала, чтобы посмотреться. Лани бросила взгляд на оконное стекло. Не зеркало, конечно, но пойдет. Надо будет купить себе, она видела одно такое — прелестное, в серебряной оправе. Девушка поправила растрепавшуюся челку. Надо бы причесаться как следует, но нет времени. Да и темно на улице, все равно никто не увидит. Так, в туфельках будет неудобно, лучше надеть новенькие сапожки. Все, она готова, можно выходить. Только еще один взгляд на оконное стекло...

Рубай и Голова ждали ее в зале на первом этаже. Как обычно вечером, все столики были заняты. Люди ночью гуляют и веселятся — так исстари заведено.

— Долго, — недовольно проворчал Рубай.

— Пошли, — оборвал его Голова. — Время дорого.

Было глубоко за полночь. Окна домов редко где светились, большинство горожан уже легли спать. Или отправились в кабак, чтобы весело провести вечер, плавно переходящий в ночь.

— Вместе не пойдем, — сказал Голова. — Я иду первым, вы двое — в обнимку — за мной. Трое человек в это время суток привлекают ненужное внимание. А так, подпивший мужик, и влюбленная парочка, обычное дело. Даже стража пропустит, если встретим. Правда, в районе знати все равно остановит...

Голова ускорил шаг, вырвавшись вперед десятка на два ярдов. Рубай взял Лани под руку, девушка не без внутреннего сопротивления прильнула к нему, стараясь сыграть роль подружки как можно убедительнее. От Рубая несло застарелым потом, мыться разбойник не очень любил. Лани сморщила носик, и представила себе, что идет под руку с молодым, красивым и страшно в нее влюбленным принцем. А этот жуткий запах — он, разумеется, от коня принца.

Стража действительно не обращала на них внимания. Два раза ночной патруль попадался им на встречу, и оба раза не совался с вопросами. Внимательный взгляд на троицу — подвыпивший неплохо одетый мужчина, вероятно купец, да мужик с висящей на нем девкой, на шлюху явно не похожую, что в них подозрительного? А что девка лет на двадцать моложе мужика, так это дело житейское. Кто ж на молоденькую не западет?

На границе района знати, Голова остановился и подождал Лани с Рубаем.

— Теперь — предельно осторожно, — прошептал он. — Здесь стража нас остановит наверняка, если наткнемся. Не похожи мы на аристократов... Особенно, ты, Рубай. В Лани, правда, что-то этакое есть... Так, идем тихо, прячемся в тени. Все ясно?

— Где ее найти только, тень-то, — тихонько проворчал Рубай. — Вон фонарей сколько понатыкали! Днем и то темнее...

— Все, заткнулись. Пошли.

Если в купеческом районе и встречались редкие прохожие, то здесь вообще не было ни души. Район знати словно вымер, богатые особняки смотрели на них темными стеклами. По счастью, патруль им не попался, хотя неоднократно слышались шаги и негромкие голоса солдат, обходивших ближайшую улицу. Сердце Лани в такие моменты пыталось забраться в пятки, но каждый раз застревало примерно на полпути. Рубай был прав, в тени здесь и кошка бы не спряталась. А вот Голова, в отличии от упомянутого мелкого хищника, умудрялся словно растворяться в полумраке. Лани старательно вспоминала науку дядьки Шарапа, бывшего Королевского ассасина. Что-то он говорил тогда про умение прятаться в тени, но слушала она невнимательно, ей было не слишком интересно. Да и ненужным казалось.

С замирающим сердцем она услышала впереди негромкие голоса и стук шагов. Патруль! Рубай мгновенно исчез в переулке, а Лани от страха застыла на месте. В тени, но какая здесь тень! Легкая, отнюдь не густая. Ее обязательно заметят!

Томительные секунды ожидания... Девушка застыла, старясь даже не дышать. Сердце билось так, что, казалось, его слышно на другом конце города. Трое солдат подошли ближе, продолжая свой разговор. А затем прошли мимо, то ли не заметив Лани, то ли не обратив на нее внимания, и скрылись в переулке. По счастью, не в том, где прятался Рубай.

Рядом с Лани бесшумно появился Голова. Девушка вздрогнула от неожиданности.

— Молодец, — одобрил он. — Я и не знал, что ты так умеешь. Ловко ты им глаза отвела!

— Они меня просто не заметили, — объяснила Лани.

— Да, конечно... А я? Во все глаза на тебя пялился, и все равно не видел.

Шорох шагов возвестил о приближении Рубая.

— Потом договорим, — сказал Голова. — Пошли.

Аллея Стрелков была уже совсем рядом. Троица бесшумно скользнула в заранее облюбованный переулок, к счастью, неосвещенный.

— Так что ты решил, подкоп или дерево? — спросил Рубай.

— Дерево. Хотя подозрительно мне это. Нигде рядом с домами деревья не стоят, а тут как на заказ. Наверно, Серый потому и рекомендовал подкоп. Ладно, рискнем!

Голова ловко залез на дерево, привязал к суку веревку и неслышно скользнул за ограду. Лани последовала за ним, использовав свою веревку — на случай внезапного отхода. Рубай остался по ту сторону ограды. Девушка оглянулась — веревки не слишком были заметны на фоне ограды. Просто две пики казались чуть выше остальных.

Далее, Голова ловко забросил крюк на флюгер. Почти беззвучно, немало удивив Лани. И тут же полез вверх, до третьего этажа. Там, прицепив веревку к поясу, пустил в дело резак, очертив им круг около защелки окна. Слегка надавил, ловко подхватив вырезанный кусок пальцами. Просунув руку, отодвинул запор, открыл окно. И скрылся в оконном проеме, махнув Лани рукой, чтобы следовала за ним.

Подъем по веревке на третий этаж отнял много сил, но девушка и здесь справилась. Пригодились прихваченные Головой кожаные перчатки, иначе стерла бы руки до крови. Веревка не скользила, перчатки были шероховатые, и Лани в душе похвалила предусмотрительность Головы. Добравшись до распахнутого окна, девушка подивилась тому, что не очень устала. Видимо, нелегкая жизнь в лесу, неплохо закалила ее. Лани перелезла через подоконник, Голова одной рукой подхватил ее, страхуя, а другой неслышно притворил окно.

Они оказались внутри Странного дома.

 

Глава Х.

Если ты ешь мясо руками, от души вгрызаясь в сочный кусок — это варварство. Если сыто рыгаешь после вкусной еды — тоже варварство. Если шумно, захлебываясь, глотаешь эльфийское вино цвета засохшей крови — снова варварство. Если вып исываешь это вино, не зайдя предварительно за какое-нибудь дерево — опять-таки варварство. И если говоришь остроухому идиоту, который вечно талдычит тебе это слово, что башку ему открутишь, что он тебе отвечает? Правильно, что это варварство.

Тяжело быть варваром, думал Нанок, следуя за невозможным эльфом и мастером-магом. Так и дал бы ему раза два, чтобы уши отпали. Длинные такие уши, острые...

Эльф между тем достал арфу и начал петь. Эльфийский голос — звонкая сказка, Нанок поневоле заслушался. Варвары — натуры чуткие, что бы там не говорили разные остроухие...

Казалось, лес замер, внимая голосу певца. Варвар сбился с ноги, и только тут понял, что слушает, затаив дыхание. Печально звенели струны арфы, выводя мелодию:

Светлая грусть и безнадежность в голосе эльфа. Тил как раз обернулся, и варвар залюбовался тонкими, одухотворенными чертами его лица.

Слезы навернулись на глаза Нанока. Песня звенела среди ветвей, тихим ручейком скользила по лесу. Арфа звенела легким ветерком.

Нанок судорожно вздохнул. Сердце в груди мучительно ныло, по лицу текли слезы. Голос проклятого эльфа взмывал на недосягаемые высоты, унося с собой огрубевшую душу варвара. Птицы смолкли, словно стыдясь несовершенства своих песен.

Голос эльфа дрогнул, безмерная печаль звучала в нем. Варвар до боли сжимал кулаки, ему хотелось стать волком. Чтобы можно было выть в полный голос, и не стыдиться того. «Что же ты со мной делаешь, эльф! Как тебе удается ТАКОЕ?»

— Что... — голос варвара сорвался. — Что это было, во имя Беодла?

Эльф и маг одновременно обернулись к нему. Показалось ему, или действительно в глазах эльфа — зеленых, как листва на новогодней рябине — мелькнуло затаенное сочувствие? И скрытая нежность? Во взгляде мага Нанок явственно уловил безмерное удивление. Будто с ним заговорила упомянутая рябина. Хотя, возможно, как раз это мастера Лура и не удивило бы. Маги — странные люди. Почти такие же странные, как и эльфы. Только эльфы — не люди.

— Это баллада, — сообщил эльф. Печаль стремительно исчезала из его глаз, в них заискрился столь знакомый и ненавистный Наноку огонек насмешки. — Не балда, прошу заметить, а именно баллада. Песня эльфийской чародейки Эланиэль, обращенной к своему возлюбленному — воину Энеталю. Смерть которого она разделила, как и поется в песне. Любовь эльфийки и человека — всегда трагична.

— Это... я не представлял, что... — варвар не мог подобрать слова. Не было нужных в его лексиконе (их и в Worde-то не найдешь). — Я бы того... пасть бы его убийцам порвал!

— Это сделала сама Эланиэль, — без насмешки, серьезно пояснил эльф. — Перед тем, как лечь на погребальный плащ рядом со своим возлюбленным и уйти в ту страну, откуда не возвращаются ни люди ни эльфы. Разделив его смерть...

— Мне надо выпить, — хрипло сказал варвар. Сердце его стучало часто-часто, как после быстрого бега. Миль на десять. Острая тоска по чему-то высокому, чистому разрывала его душу на части. Эх, помыться бы в горном озере, что ли...

Эльф и маг переглянулись. Тил пожал плечами и достал кувшин.

— Последний, — предупредил он виновато. — Больше не осталось.

Нанок запрокинул голову и сделал большой глоток. Эльфийское вино прояснило голову и успокоило сердце. Мир снова обретал краски и звуки. Другие звуки, кроме голоса этого проклятого, невыносимого, потрясающего эльфа.

— Спасибо, — сказал он, возвращая посуду.

— Не за что, — пожал плечами Тил, убирая кувшин обратно в мешок.

Непростой, кстати, мешок, в него столько всего вмещается, что не всякая лошадь снесет. Мастер Лур вчера все выпытывал, что за заклинание на него наложено. Выпытал-таки, но ни фига не понял. Что-то вроде «ветви березы, листья, хранящие нас». Хоть и маг, а в белиберде этой эльфийской ни бельмеса не шарит. Да от таких заклинаний любой свихнется! Даже если он отнюдь не сумасшедший маг, а нормальный, вменяемый, добродушный варвар. Хотя звучат они красиво, как хорошие стихи. Стихи Нанок любил и даже сам сочинял порой. Что так называемых цивилизованных людей неизменно повергало в состояние глубокого шока. Надо же — варвар, а разговаривает! Стихами! И не знают, глупцы, что сам Беодл стихи любит, и бардам неизменно покровительствует. Если хочешь чего-то добиться, сложи балладу и посвяти Беодлу. Обязательно поможет, если, конечно, стихи хорошие. Если же нет, лучше сам пойди и со скалы прыгнет. Если Беодл кого и не любит, так это плохих поэтов.

Мастер Лур рука об руку с Тилом опять маячили впереди, шагах в тридцати. Варвар заторопился. Он же не слабак какой, чтобы в хвосте плестись!

Кстати, Мастер Лур этот тоже не слабак. Хотя и маг. С оружием не понаслышке знаком, видно сразу. Походка его — походка воина, уж в этом-то Нанок как никто понимает. И меч у него этот на поясе не зря висит, ох, не зря! Наверняка знает, с какой стороны за него браться. Может, и ему, Наноку, скажет, если попросить хорошо?

А может, он совсем не маг? Может, только прикидывается? Ну, не ходят маги с оружием! Зачем им это, когда заклинаниями все можно решить? Или всех порешить, это уж как масть ляжет. А Мастер Лур за все время не разу и не поколдовал. Даже когда Нанок, всегда магию не любивший, и даже немного ее страшащийся, преодолел свою природную застенчивость (варвар предпочитал называть это так) и попросил колдануть чего-нибудь такое, страшно волшебное и могущественное, вроде фейерверков, маг отказался. Сказал, что так его могут другие маги обнаружить. Нет, а может, и на самом деле он воин, а магом только прикидывается? Только вот, непонятно зачем ему это...

Взгляд варвара перескочил на фигуру плавно скользящего рядом с магом эльфа. Вот уж кто на воина никак не похож! Движения плавные, будто женские. Красивые, изящные. И фигура сзади... очень даже привлекательная. Так и хочется...

Нанок испуганно отогнал ненужную мысль. Беодл, да он же о мужчине (пусть даже он распроклятый эльф) думает, как о женщине! Ужас какой! Вот что значит с цивилизованными пообщаться, сразу скверных привычек наберешься, противоестественных и негуманных. Неэльфийских, точнее, потому что эльф это, а не человек. Вот, например, когда он, Нанок, только спустился с гор (цивилизованные эти отчего-то добавляют все время «с саксаула слез»), он только вино и употреблял из спиртного. А теперь свободно пьет и мерзкое пиво, и непонятную водку родом из загадочной Гардарики, что самого трезвого крепкого варвара с ног сбивает на раз. Сильны, должно быть, люди в этой самой Гардарики, если такое пить могут ведрами, как о том менестрели баллады поют. И ведь не все врут, бродяги, он самолично надпись на посудине с водкой (как ее там? Ага, пузырь!) видел. Ему так и прочитали — одна шестнадцатая ведра. То есть в ведре таких шестнадцать штук! Ему, Наноку, и одной хватило, а им, видишь ли, шестнадцать подавай!

Но это все чепуха, спиртное для мужчины любое не зазорно, даже кумыс этот отвратительный, что степняки готовят. Он однажды попробовал эту дрянь, потом полдня плевался. Правда, ему сказали, что кумыс был не свежий. А фиг ли тогда попробовать предлагали, если не свежий? Правильно он тогда степняку тому два зуба выбил...

Нет, это не так страшно. Вот когда он других привычек набраться успел? Таких, что мужчиной залюбовался (пусть даже таким красивым... О, Беодл!). Нет, даже мысли об этом из головы выбросить, а то распроклятый маг еще, чего доброго, подслушает, кто их знает, магов этих, на что они способны. Будет еще потом с грязными намеками подкатывать, они же все не в своем уме, маги эти. Придется тогда его прикончить, а колдунов убить, говорят, тяжело.

Тем более, этот вроде как союзник, а у кассарадцев не принято союзников убивать. И предавать не принято, в отличие от этих, которые цивилизованные. Даже пословица есть такая... Беодл, забыл, как она звучит, но точно есть, быть не может, чтоб не было. У кассарадцев на любой случай пословица есть, наверняка, и на этот тоже.

Нанок поднапрягся и нагнал-таки своих странных спутников. Как это у них водится, маг и эльф вели разговор на какие-то непонятные, а значит, неинтересному наивному и неискушенному варвару темы.

— ...лист березы усиливает подобие, а ветка омелы, наоборот, усиливает дифференциацию... — горячился эльф, соблазнительно размахивая руками. Нанок на всякий случай нахмурился. Любой бы нахмурился, если б его диф... как-то так обозвали. Впрочем, что это он, Тил ведь на мага так обзывается, а не на него. Ох, сейчас колдун ему врежет! За такое вполне в жабу может превратить, и квакать заставит. У них, магов, с этим не заржавеет, вон как глазища сверкают! Надо бы подальше отойти, еще зацепит ненароком. А ему, Наноку, в лягушку совсем не с руки. Ну, не любит он комаров, не любит! Да и они его тоже, жужжат всю ночь, спать мешают. Даже укусить пытаются...

— Чушь! Ересь! Ты сам не знаешь, о чем говоришь! — теперь руками размахивал уже мастер Лур. Однако, в лягушку эльфа превращать не спешил. «Вот это выдержка! — позавидовал Нанок. — Мне бы такую, когда в карты играю».

— Вы, люди, много о себе воображаете, — Тил прожигал своего оппонента гневным взглядом. — Думаете, что все знаете! А для нас вы — как капризные дети, которые уверены, что солнце, это такой желтый круг на небе.

Варвар пожал плечами. Так оно и есть, желтый круг на небе. А что, эльф этот ненормальный считает, что круг зеленый, что ли? Вот тебе и несколько тысяч цветов! Дальтоники они все, остроухие и зеленоглазые. Дивный народ, чтоб их! Правда, поют красиво, с душой поют. В стихах толк понимают, из лука стреляют потрясающе. Не без достоинств, что и говорить.

И еще вино у них славное. Весь мир обойди, такого напитка не найдешь больше.

— ...это противоречит всему, что написано в древних книгах! — мастер Лур уже почти кричал. — Вы, эльфы, ничего не понимаете ни в жизни, ни в магии!

— Ваши книги не стоят той бумаги, на которой написаны! — кричал в ответ эльф своим чудным, запредельнымголосом. — В жизни они понимают! В магии! Да ваша жизнь — секунды, в сравнении с нашей!

— Зато ваша магия — детский лепет в сравнении с нашей!

— Вы невежда, мастер Лур! Я не хочу больше с Вами общаться! Лучше я побеседую о магии с нашим варваром, уверен, он лучше Вас в ней разбирается!

Нанок остолбенел. Его сейчас, ни за что ни про что, обозвали колдуном! Доброго безобидного варвара — мерзким старым колдуном! Да за такое можно нос на уши натянуть. На наглые острые уши! Натянуть! Вот сейчас он как натянет наглого эльфа...

Тил взял его под руку, и Нанока пробрала дрожь. Прикосновение эльфа неожиданно оказалось ему приятным. Приятным!!! О, Беодл, неужели он, настоящий варвар, все-таки скрытый этот...Как их там... Слово еще такое смешное... Фей! Вспомнил.

— Уфф! — эльф с трудом отдышался. — Теперь я понимаю, почему ты магов не любишь. Подумать только, этот круглоухий называет себя мастером! Детей учит, хоть человеческих, но все равно жалко. Бедные крошки!

— А... ты бы спел что-нибудь, — предложил Нанок.

— Потом. Настроения нет. В горле пересохло от этого спора. Давно я не хотел так убить кого-нибудь, — Тил бросил в спину мага кровожадный взгляд. — Вина, что ли хлебнуть, может полегчает. С этими магами совсем сопьешься...

— Лучше с варварами, — предложил Нанок, жадно глядя на извлеченный кувшин.

Мастер Лур достал из своего мешка бутылку (тоже с эльфийским вином, определил Нанок по густому восхитительному аромату) и демонстративно к ней приложился. Его мешок тоже был непростой, вроде эльфийского, но с другими (хотя и схожими) заклинаниями. Чем они отличались, варвар не горел желанием выяснять.

— Хочешь? — предложил Тил. — Глотни разок.

— Ясен пень! — обрадовался варвар. — Только, это ведь последний, да?

— Не беда. К вечеру дойдем до города... Тельона, по-моему, там еще купим. Сдерут за него, правда, как за королевский скипетр, ну, да ничего. У леарни мы немало серебра вытрясли, а у людей наше серебро ценится еще выше, чем вино. За целебные свойства.

— Как же ты в город войдешь? — поинтересовался Нанок. — В трактире колпак твой снять придется, подозрения вызывать будет. А без него тебя вмиг опознают. Только на уши твои разок глянут, и тут же опознают.

— Не беспокойся, — улыбнулся эльф. — Не опознают.

— Колдовать будешь? — догадался Нанок.

— Нет, просто парик надену. Черный. Темных волос у эльфов не бывает, никто и не догадается. Тем более, мы там на одну ночь всего и остановимся.

Тил протянул варвару кувшин с восхитительным эльфийским вином. Запах был одуряющий. Нанок отхлебнул, вернул посуду эльфу. Нет, Тил молодец, такое вино сам делает. Если б он, Нанок так умел, только этим бы и занимался. И не продавал бы ни за что, сам бы пил. Нет таких денег, что заменили бы подобное чудо. А вот Тил его, варвара угощает совершенно бесплатно. Хороший он парень... Ох, даже слишком хороший. Да что же это такое? Уж не влюбился ли он в ЭЛЬФА? Да еще мужского пола. О, Беодл... Да нет, это все вино виновато. А также жара. Усталость еще. И длительное воздержание. Мужчины Кассарадских Гор воздержание вообще считают для здоровья вредным, в отсутствие женщины обходясь, к примеру, овцой. Только где же в этом лесу овцу-то найдешь...

— Расскажи мне о своей стране, — попросил варвар уж совсем неожиданно для себя. — Как у вас там... насчет овец?

— Овец? Нет у нас овец, — удивился Тил. — А что до страны, то ты там еще побываешь, сам все увидишь. Вообще-то, людям туда вход заказан, но для тебя сделают исключение. Потому что варвар ты исключительно наглый.

Нанок довольно ухмыльнулся. Никаких тебе непонятных словечек, все просто и понятно. Да, варвар. Да, наглый. Иначе что это за варвар? И «исключительный» — значит «шибко сильно». Оказывается, и эльф может как человек разговаривать. Только зачем-то это скрывает.

— Саро — это сплошной лес. Дивный лес, такие деревья больше нигде не растут. Дорог у нас нет, лес сам выводит тебя, куда надо, в которую сторону ты бы не пошел. И среди чудных деревьев возвышаются прекрасные города. На людские они совсем не похожи, я не могу тебе это описать, сам все увидишь. Все... совсем по другому.

Варвар заметил, что маг внимательно прислушивается к их разговору. Не иначе, сам намылился полюбоваться чудо-городами. А то и слямзить пару магических штуковин, за этими магами глаз да глаз нужен.

— Здорово ты на лютне играешь, — сказал Нанок, мучительно пытаясь понять, хочет ли он, чтобы эльф убрал с его плеча руку, или же нет. — Ты же говорил, что по пению тебя вмиг вычислят, а сам вон какую балладу слепил.

— Может, и вычислят, — пожал плечами эльф. — Да только погоню мы, вроде, нейтрализовали. Вряд ли некромант две группы за нами послал. Да и трое нас теперь, с Мастером-магом мы всех под землю уложим, пусть только сунутся.

Нанок, хоть его многие считали туповатым, вмиг понял, что это скрытое извинение для Мастера Лура. Вон как маг сразу напыжился и приосанился. Улыбается...

— Спой еще что-нибудь, — попросил варвар.

— Настроения нет, — пожал плечами Тил. — Может, позже.

— Говорят, пение эльфов обладает какими-то чарами, — подал голос маг. — Я, честно говоря, магии не уловил. Или все же?..

— Любая песня — магия, — спокойно объяснил эльф. — Если хорошая, конечно. И если у певца есть слух и голос. Эльфы просто более музыкальны, чем люди, и более чутки к стихам. У вас, людей, более в цене знатность и богатство, у нас — стихи и песни. Если поэт (или бард, как у вас говорят) действительно талантлив, все знатные девушки хотят выйти за него замуж. И неважно, из какой он семьи.

— А наши девушки ценят в мужчинах тугой кошелек, да смазливую рожу, — вздохнул варвар. — Правда, еще крепкие мышцы, что не может не радовать. Хорошо, что я не эльф, мне бы вообще ничего не светило. Стихи я сочинять не умею, а уж петь...

Говоря так, он слегка покривил душой. Собственные стихи ему весьма нравились, но читать их эльфу... Нет уж, увольте! А петь он и правда не умел.

— Я думаю, ты ошибаешься, — лукаво улыбнулся Тил. — Такая фигура, как у тебя, открытость, непосредственность, нашим девушкам тоже бы приглянулись. У нас это большая редкость. Ты себя недооцениваешь, дружок, тебе подружку найти, как два пальца в кабаке... Так, кажется, у вас говорят?

— Говорят, — подтвердил маг, который слушал эльфа очень внимательно. Небось, по эльфийским девкам собрался побегать, хрыч старый, подумал варвар. Ну и что, что старым не выглядит? Маг же, мог и молодость себе колдануть. Небось, за триста уже... — А еще говорят, как топором по колену. Или — как веревку на шею. Правда, тот вариант, что привел Тиллатаэль, мне нравится больше.

— Топором по колену — тоже звучит, — не согласился варвар, поглаживая рукоять топора.

Эльф в свою очередь, выдвинул совсем уж не скромный вариант пословицы. Наверное, эльфийский. Хотя с тем представлением об эльфах, что сложился у Нанока, он явно не вязался.

Затем Тил и Мастер Лур ввязались в очередную дискуссию о чем-то уж совсем непонятном. Варвар заметно заскучал. Нет бы, чтоб как нормальные люди, побеседовать о простых и приятных вещах — о вине, скажем, или о женщинах, или о драке. О сокровищах еще можно, о политике, в которой варвар, правда, ничего не понимал, но слушать любил. Да хоть о погоде, лишь бы не об этой магической чепухе, да еще непонятными словами.

— Похоже, наш Нанок заскучал, — опомнился вдруг маг. — Давай-ка, сменим тему, Тиллатаэль. Неудобно как-то.

— Что вы, ваша беседа очень интересна и познавательна, — блеснул варвар ученым словом. Тил весело засмеялся, незаметно подмигнув ему.

— Все равно привал пора делать, — сообщил он. — Мы взяли такой темп, что у меня уже ноги не идут. Правда, до города доберемся раньше, чем рассчитывали.

Привал — дело хорошее, подумал варвар. Давно пора уставшие ноги размять, да и желудок уже непонятно чего хочет. Жрать, наверное. То-то кишка по кишке елозит, еще чуть — и друг друга глодать начнут. Вина, опять же, выпить можно. Правда, для этого не обязательно привал устраивать. Вино — дело хорошее и во время пути. Особенно, если эльфийское.

Тил тут же набросил на лук тетиву и отправился на охоту. Варвар сбросил полупустой дорожный мешок и пошел добывать сушняк для костра. Маг остался караулить место. Зачем, интересно? Чтобы не заняли? Да кому тут быть-то, в лесу. И место всегда другое можно подобрать, даже если какой-то сволочи приспичит облюбовать именно это. Работать ему просто не охота. Сачок, Беодл его раздери, как и все маги.

Нанок продирался по лесу, стараясь запомнить свой путь. Он же не эльф какой, чтобы его лес сам, куда хочешь, выводил. Его-то, Нанока, нипочем не выведет. Хотя он даже деревья не рубит. Не потому, что такой уж хороший — Тил запретил. Негоже, говорит, лес обижать, он нам защита, опора, и еще что-то. Забыл. Не эльф забыл, ясное дело, эльфы вообще ничего забывать не умеют. Он забыл, Нанок.

О, вот подходящая валежина. А вон еще сухое дерево, даром, что из земли торчит. За такое эльф не осудит, оно все равно уже сдохло. Или что там деревья делают, когда засыхают?

Нанок поднапрягся и вырвал сухую осину прямо из земли, с корнями вместе. А что мелочиться, корни тоже горят. Не как кора и даже ветки, похуже, но все-таки.

Теперь надо и валежину подобрать. Только как, обе руки заняты? А, можно осину переложить на плечо, придерживая одной рукой, а второй забрать деревяшку тупую. Хорошо, что он, Нанок, сильный, не придется второй раз бегать.

На обратном пути пришлось-таки попетлять. Лес этот зеленый, Беодл его раздери, никак не хотел пропустить доброго и милосердного к нему варвара на место стоянки. Сколько раз он просил эльфа научить его обращаться к лесу, так и не научил, зеленоглазый...

В смысле, гад остроухий, конечно. Да что это такое, во имя Беодла? Уж не околдовал ли его Тил? Говорят, что эльфы различий между мужчинами и женщинами вообще не понимают. Один мужик божился, что сам это читал в какой-то книге. Врал, наверное. По его роже вообще не скажешь, что он читать умеет. Вон эльфийская колдунья Эланиэль из баллады, та упомянутую разницу отлично понимала. Или эльф говорил, из балды? Раз обидчиков своего парня на клочки порвала, значит, понимала.

О, а вот и стоянка. Вышел все-таки. И Тил уже стоит, а у его ног — пара крупных зайцев. Быстро он их добыл, ничего не скажешь. Вот уж с кем точно голодным не останешься. А маг этот, чтоб ему, вообще существо крайне бесполезное. Даже фейерверки ни разу не колданул.

Нанок свалил дерево у ног эльфа, рядом с добычей. Достал секиру, начал срубать ветки. Маг — наконец-то, делом занялся — достал из своего бездонного мешка топорик и принялся ему помогать. Совесть, наверное, проснулась. Может, пока такое дело, попросить и свой мешок магией покрыть, чтобы тоже бездонным стал? Или хотя бы фейерверки устроить...

Вскоре на поляне запылал костер, на вертеле весело поджаривалась добыча, только что не повизгивая от радости. Варвар сел, протянув уставшие ноги, и приложился к предложенному эльфом полупустому кувшину. Ему было хорошо.

Ели в молчании. Эльф, правда, умудрялся между делом тренькать на арфе одной рукой. Во второй же у него была зажата вилка, которой он орудовал с изрядной сноровкой. Глядя на быстроту его движений, Нанок в который раз удивлялся, как он до сих пор не выколол себе глаза. Маг тоже ел вилкой, но степенно и обстоятельно. Сам же варвар, ухватив половину заячьей тушки рукой, просто ел. Причем с наслаждением, не понятным этим цивилизованным, будь они хоть трижды эльфами и четырежды магами.

— Спой, — попросил варвар, тщательно прожевав. Чтобы не нарваться на очередное нравоучение о манерах со знакомым припевом «варварство».

— За едой? — ужаснулся эльф. — Ты с ума сошел! Этикет...

— Плюнь, — хладнокровно парировал Нанок. — Не во дворце, чай, жрем, в лесу...

— Я, чтоб ты знал, всю жизнь в лесу живу, — обиделся Тил. — Даже когда во дворце.

— Забей, — отмахнулся варвар. — Кого стесняться? Нас здесь трое, никто не расскажет.

— А, — весело махнул рукой остроухий. — Да ладно! Правила, они тем и хороши, что их всегда можно нарушить, верно?

— Не согласен, — покачал головой Мастер Лур.

— Не будь занудой, — попросил Нанок, маг аж поперхнулся. Должно быть, слова такого не знает, понял варвар. А все туда же, пальцы гнет, слова непонятные говорит...

— Впрочем, мы, маги, никогда не пренебрегаем возможностью получить новые знания и впечатления, — ловко вывернулся маг. — Даже если приходится нарушать эти правила, которые лично меня уже просто достали.

Эльф звонко расхохотался. Нанок выпучил глаза. Что только эти цивилизованные не делают, чтобы унизить бедного варвара. Наверняка, и эти самые пикеты... нет, вроде, этикеты они соблюдают исключительно в его присутствии. Чтобы показать, что, де, темный и неграмотный, только с саксаула спустился. А сами, небось, всю жизнь руками жрут в три горла...

— Спою на ходу, — решил эльф. — Все равно я уже наелся. Не хочу арфу пачкать.

— То есть, привал окончен? — уныло осведомился Нанок. Его ноги говорили, что он еще толком не начинался, хотя желудок считал, что жрать больше не нужно. Вообще не нужно. Никогда в жизни.

— В городе отдохнем, — сообщил маг, поднимаясь. Нанок с сожалением посмотрел на оставленную часть туши и, решившись, прихватил ее про запас. Мало ли что там желудок говорит! Он сам не знает, чего ему надо, то — жрать хочу, то — жрать не хочу. Его нормально понять можно только в одном случае, когда пронесет.

— Идем, — со вздохом согласился варвар, поднимаясь с земли.

Они снова двинулись в путь, и эльф запел. Голос его то поднимался к небесам, то опускался вниз. Казалось, весь мир сузился до размеров арфы. И были в нем лишь они трое, и герои песен. Причем от мага Нанок с удовольствием бы избавился — третий лишний.

То звон мечей, то любовный шепот, то потрясающие по силе заклинания, то блеск сокровищ и их проклятие мелькали перед ошеломленным варваром. Голос эльфа звенел, то маня в запредельные дали, то требуя что-то, то умоляя, то проклиная. Нанок уже не понимал толком, на каком он свете. Остался лишь лес — и голос, потрясающий, пронизывающий до костей голос. Он чувствовал, что по лицу его текут слезы, но даже в голову не приходило стыдиться их. Плевать, что там достойно мужчины, а что нет! Сейчас это не имело значения. Только одного хотелось ему в этот миг, чтобы этот голос не замолкал ни на секунду...

— Город уже, — вырывая варвара из волшебного сна, прозвучал голос мага. Сказка кончилась, исчезла в загадочной дали.

Нанок исподлобья взглянул на спутника, и с изумлением увидел, что по щекам волшебника тоже текут слезы. Враждебность тут же исчезла бесследно. Не такой уж он сухарь, это Мастер Лур, каким хочет казаться. И его душа тоже открыта прекрасному. Конечно, далеко не так сильно, как душа некоего возвышенного и чувствительного варвара...

— Действительно, город, — удивился эльф. — Надо же, как время летит! За песней и не заметишь... А ведь засветло успели, а? Просто молодцы, не то торчали бы здесь до утра, пока стража ворота бы не открыла.

— Здесь нет ворот, — сообщил Мастер Лур. — Тельон — единственный город в Ледании, в котором ворот отродясь не бывало. А может, и во всем мире, где еще найдешь таких дураков, что без крепостной стены живут?

В Кассараде, мог бы ответить варвар, но промолчал. Горцы никогда не строили крепостных стен. Если селение есть, кому защищать, врага отобьют, а если нет, никакие стены не спасут.

— У нас, в Саро, нет ни одного города, защищенного стенами, — сообщил эльф. Похоже, он всерьез обиделся на «дураков».

— Я имел в виду людей, — примирительно сказал маг. Тил тут же расслабился. Какие они все же чувствительные, эти эльфы! Вот его, Нанока, как только не обзывали, а он и не обижался почти. Ну, пару-тройку голов разбил, так они же все равно тупые.

Ворот у города действительно не было, зато была придорожная застава, более напоминающая небольшой укрепленный форт. Располагалась она, ясное дело, у самого въезда в город. Понятно, есть там ворота или нет, дело десятое, а въездную пошлину все одно изволь заплатить. Цивилизованные, Беодл их раздери, никогда не упустят случая монету слупить.

Эльф надел обещанный парик. В нем он, конечно, на эльфа не походил вовсе, скорее, на леданского дворянина, притом знатного. Даже куртка его лесная смотрелась дорогим камзолом... Эй, да она не казалась, она и стала камзолом!

— Наша одежда выглядит так, как мы пожелаем, — пояснил Тил в ответ на невысказанный вопрос Нанока. — Это даже не магия, это... В общем, не магия, и все.

У ворот форта их встретили стражники.

— Так, кто тут у нас... Трое, лошадей и повозок нет. Подозрительно, кстати, что нет... — просипел пропитым голосом один из стражей. Нанок мог бы сказать, что он не обременен избытком интеллекта, если бы знал слова «избыток» и «интеллект».

— Надеюсь, нас не заставят здесь отчитываться о лошадях, — надменно произнес Мастер Лур, и стражник сразу как-то усох. Видимо, на место его ставили уже не первый раз, и довольно болезненно. Во всяком случае, вопрос о лошадях он поспешил закрыть.

— Этот варвар с вами? — поинтересовался другой стражник.

— Будьте добры, не называйте нашего телохранителя варваром, — вмешался в разговор Тил. — Он куда воспитанней некоторых так называемых городских стражей.

Варвар остолбенел. Услышать такое из уст постоянно честившего его эльфа было для него полной неожиданностью. Этак еще и цивилизованным назовет, и в рыло дать нельзя, стража рядом... Ничего, он еще припомнит ему...

— Девять медных монет, — объявил страж. — Если трое бла-агородныхгоспод соизволили прибыть в наш город без лошадей и экипажей...

Маг невозмутимо расплатился, не обратив внимания на явственно звучавшую в голосе стража издевку. Так, как и полагалось важному господину из хорошей семьи.

— Проходите, — пробурчал страж. — И учтите, особенно вы, бла-агородный господин телохранитель, оружие в черте города обнажать только для самообороны. Дуэли в черте города запрещены. Законы у нас суровые, бла-агородные господа...

У Нанока зачесались кулаки дать нахалу по роже. Впрочем, подобное желание возникало у него всегда, когда он видел стражника. И не важно, в какой стране это происходило.

— Спасибо, мы учтем ваши советы, — невозмутимо ответил маг, проходя мимо стражей.

— Добро пожаловать в славный город Тельон, — провозгласил стражник, отходя в сторону. И вполголоса, но так, чтобы слышали все трое.

— Понаехало лимиты, Блин!

Солнце уже стремительно закатывалось за горизонт, наползали быстрые летние сумерки.

— Надо бы найти подходящую корчму, — сказал эльф.

— Я тут был когда-то, — сознался маг. — Есть одно местечко, «Пять мечей», кажется, там есть всегда отличное импортное пиво, что редкость в Ледании.

— Ненавижу пиво, — скривился эльф.

— Тогда можно в «Лысой Свинье», — предложил маг.

— Можно и в «Лысой», — согласился Тил. — Приличное хоть местечко?

— Дорогое, для бла-агородных господ, — хмыкнул маг, точно копируя интонации стража.

— Ну, хоть там может чисто, да если еще без клопов... Ладно, пошли.

Через пару кварталов, Тил неожиданно остановился.

— Извозчика надо взять, — деловито предложил эльф. — Где это видано, чтобы знатные господа пешком ходили? В ногах правды нет...

— Ее вообще нет, — сообщил варвар, радуясь, что хоть что-то знает. В последнее время его мучили комплексы неполноценности, грозящие перейти в депрессивный психоз... О, Беодл, да где же он таких словечек успел нахвататься?

— В ногах — особенно, — подчеркнул эльф и свистнул-таки извозчика.

Синий фаэтон мигом домчал их до нужного места. Корчма, а точнее, гостиница имела два этажа, и выглядела куда лучше, чем все клоповые норы, виденные варваром, вместе взятые. Это здание больше напоминало роскошный городской особняк какого-нибудь барона или графа, чем обычную корчму. Маг расплатился с извозчиком, и троица двинулась ко входу в «Лысую свинью». Название, кстати, никаким аристократизмом отнюдь не блистало.

Мимо них неслышно скользнула какая-то женщина в алом балахоне. Женщины, вообще-то, любят яркие раскраски, чего мужчинам никак не понять. Что может быть лучше черного или серого цвета, в глаза не бросается, и грязь не очень видна. Эльфы с их зеленым — тоже понятно, в лесу ни одна ворона не заметит, про людей и слов нет. Но вот желтый! Оранжевый!! Красный!!! Совершенно бесполезные цвета с точки зрения любого нормального человека. К которым, без всякого сомнения, относился один сообразительный и наблюдательный варвар.

Мастер Лур, едва женщина поравнялась с ним, резко остановился и даже отшатнулся. Нанок успел подумать, что красный цвет магу нравится не более, чем ему, но тут же понял, что дело куда серьезнее. Оба — и женщина, и маг, одновременно воздели руки, готовясь бросить заклинания. Воздух между ними явственно загудел от напряжения.

— Проклятый! — сквозь зубы процедила женщина.

— Ась Сисяй! — прорычал в ответ Мастер Лур, плетя пальцами сложные жесты.

— Поджигатель Мира!

— Убийца магов!

— Уважаемые, — вклинился в их разговор эльф. — Может быть, отложим старые распри? Или вас обоих потащат в темницу «Петушиного Часа». Здесь, в Ледании, почему-то не очень любят магов, знаете ли. Колдуний из Ась Сисяй тоже.

— Не встревай, шлюха эльфийская, — бросила ей колдунья. — Да-да, я вижу, что ты не мужчина, этих дураков (кивок в сторону мага и варвара) ты еще могла бы облапошить, но не меня, Направляющую из Ордена Защитников Мира. Я твою личину насквозь вижу! А за Асисяй (такой взгляд мог прожечь варвара насквозь, а мага даже не затронул) я спрошу лично с тебя, колдун! Каждый Поджигатель Мира должен быть уничтожен!

— То есть, каждый маг-мужчина, — спокойно прокомментировал маг. — Ох, и термины у этих ведьм, закачаешься! Эти чокнутые бабы считают, что мужчина, владеющий магией, способствует мировому пожару. Было в их секте...

— Ордене! — гневно поправила его Асисяй, она же Направляющая.

— ...такое пророчество, подписанное, вроде, мужчиной-магом: «Мы на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем!» Только чушь это все, никаких буржуев на свете нет.

— Я с тобой еще посчитаюсь! — в бессильной ярости, взвыла злая баба. — Не в городе, а когда вокруг никого не будет. Вот тогда ты и получишь свое, подонок!

Ругаться ругается, а в драку не лезет, смекнул варвар. Видно, слова эльфа... то есть, что ли эльфийки? Или эльфины? Даром не пропали. Боится колдунья синерясых, это сразу заметно. Да и мастер Лур тоже больше пугает, драться на деле тоже не желая.

— Иди свой дорогой, Асисяй, — Мастер Лур демонстративно повернулся к колдунье спиной, но Тил (как же ее зовут на самом деле?) и Нанок продолжали караулить каждое ее движенье. Нет ничего опаснее в мире разгневанной женщины!

— Моя Сила бросит тебя в ад! — гордо объявила Направляющая и отправилась дальше, не забывая через каждые несколько шагов оглядываться и бросать на мага испепеляющие взгляды. Впрочем, тот тоже был крепким орешком — камзол его даже не задымился. Маг все-таки, а не кто-нибудь.

Мастер Лур ответил ей изощренным ругательством. Магическим, наверное. Не может же быть, чтобы маг просто так ругался, как пьяный сапожник. Против обыкновения, Нанок понял все, что сказал маг, редкий случай, надо признать. Но заклятие (если это было оно) не произвело на женщину в красном никакого эффекта.

— Пойдем, — предложила эльфийка, когда Направляющая скрылась за углом.

Они гуськом двинулись ко входу в гостиницу, Тил — первый (тьфу! В смысле первая. С ума сойдешь с этими эльфами разного пола!), Нанок — второй, а маг — замыкающим. Нанок любовался стройными ножками эльфа, и тут его осенило. Да ведь это его странное влечение к Тилу никакое не извращение!! А напротив, самое естественное желание обаятельного мужчины в самом расцвете сил добиться постельного внимания симпатичной девушки. А значит, какого хрена! Мало ли что она эльф женского пола! Не овца, все-таки...

Нанок неожиданно понял, что влюбился. Еще не видя ее настоящего лица (мужская личина не в счет), он желал, чтобы она принадлежала только ему. За один голос. За лукавый взгляд. За зеленые глаза с искорками где-то внутри. За плавность и порывистость движений. За это ее постоянное «варварство», что раньше так бесило его. Она — та единственная, которую он столько лет мечтал встретить. Только... Зачем прекрасной эльфийке (наверняка знатной, по манерам видно) нужен простой, туповатый варвар, ничего уже не понимающий в этом проклятом мире? Не имеющий голоса, сочиняющий неуклюжие стихи, которые вдобавок не может даже записать? Знающий только одно — как секирой махать...

На плечо ему опустилась рука. Варвар вздрогнул и обернулся, положив руку на рукоять секиры. На том конце руки стоял Мастер Лур, улыбаясь особой, чисто мужской улыбкой. Смысл ее был кристально ясен: «Вперед, парень! Она всего лишь женщина. Будь понастойчивей, и она — твоя». Маг подмигнул, и Нанок ощутил, как ему полегчало. Она — женщина, пусть даже эльфийка, а он — мужчина. Может быть... да все, что угодно, может быть!

В гостинице оказалось множество свободных номеров. Ничего удивительного, знатные люди в такое захолустье едут крайне неохотно, а прочие предпочитают более дешевые местечки. С них запросили по три пальца за комнату, и мастер Лур, не моргнув глазом, заказал отдельную для каждого. Вот что значит маг, всегда деньжищ немерено. Нанок даже успел на минуту пожалеть, что он не маг, а потом вспомнил, что доброй драки колдуны, как правило, избегают, и жалеть перестал. Ну, что за жизнь без драки, хотя бы доброй?

Мальчик-коридорный проводил их на второй этаж, показал апартаменты. То есть комнаты, но очень шикарные. Маг, продолжая играть богатого аристократа (хотя почему играть? Может, он и в самом деле им был) дал пареньку на чай пару медных тумаков. Коридорный отдал им ключи и тут же испарился в неведомом направлении. Варвар сильно подозревал, что пошел пропивать заслуженные чаевые.

Комната была непривычно богатая. Нанок сбросил сапоги, и разлегся на кровати. Рядом была ванная комната, эти аристократы не могут без ежедневных омовений, но варвар ее игнорировал. Пить ему не хотелось, а зачем еще человеку вода?

Чуть слышный стук в дверь прервал его сон. Варвар мгновенно подхватился с кровати, замер у двери с секирой в руке.

— Войдите, — предложил он.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. У Нанока перехватило дыхание, так она была красива. И кого-то она ему напоминала...

— Ты всегда так встречаешь девушек? — спросила она голосом Тила.

— Ты! — Нанок на секунду остолбенел. — Ты — Тил! Как тебя зовут на самом деле?

— Тила, — засмеялась она. — Это мое настоящее имя. Но и моего брата звали так же. Я решила взять его лицо, когда посланцы некроманта убили его.

— Взять лицо? — варвар вообще уже перестал что-либо понимать.

— Ну, не важно, — она снова засмеялась. — Это что-то вроде магии, только по-другому. Надеюсь, мой естественный облик тебя не разочаровал?

— Ух! — только и мог сказать Нанок, но взгляд его был достаточно красноречив.

— Эй! — быстрый и кокетливый взгляд. — Ты что, говорить разучился?

— Да, — подтвердил варвар. Девушка рассмеялась.

— Ну, хоть что-нибудь скажи, — попросила она. — Беда с вами, мужчинами...

— Я... это, может, стихами? Мне так проще.

— Это твои? — спросила девушка совсем другим тоном. Нанок кивнул. — Сильно, очень сильно... Я и не думала, что ты умеешь вот так...

И неожиданно подошла вплотную и поцеловала. Варвар оторопел, но не настолько, чтобы не откликнуться на поцелуй. Руки ее легли на его плечи. Нанок попробовал обнять Тил, и уронил топор, который так и держал, оказывается, все это время в руках.

— Экий ты неловкий, — укорила его девушка.

— Уф! — варвар с трудом приходил в себя. — Не играй со мной, Тила, или я за себя не отвечаю. Мы, дикие варвары, люди импульсивные и темпераментные...

— Ничего, буду отвечать за тебя сама. Ты же сам сказал, «подойти к тебе как, не знаю». Я просто подсказала. Чего же ты так испугался?

— Ты хочешь сказать? — не все варвары отличаются сообразительностью. Особенно в такие моменты. Во всяком случае один тупой варвар с испуганным сердцем внутри...

— Я люблю тебя, — просто сказала девушка. — Иди ко мне, дикий варвар. Ты — человек, я — эльфина, так странно все... И... нет, об этом ни слова. Не сейчас. Иди же ко мне!

Варвар все еще неловко, но с нарастающей страстью обнял ее, губы слились в поцелуе — сладком и долгом, как жизнь эльфа. Или эльфины.

Тила щелкнула пальцами, лампа погасла. Ее руки скользнули под его рубашку, Нанок чувствовал нарастающее возбуждение. Губами он коснулся ее шеи, Тила прерывисто вздохнула.

— Я люблю тебя, — шепнул варвар, лаская ее губами. Тело девушки затрепетало.

— Я тоже, — выдохнула она, отвечая на поцелуй.

И ночь поглотила их, жаркая, прекрасная летняя ночь. Страстная, загадочная и зовущая. Подобной которой никогда не было в этом мире...

 

Глава XI.

Охота — занятие для господ благородных. Которые понимают в ней толк. Которые могут оценить заливистый лай гончих, свистки егерей, азарт погони за зверем. А также, не в последнюю очередь, восхищенные улыбки дам. Которые и на охоту, скорее всего, и выезжают, чтобы вволю пофлиртовать. Как, впрочем, и дамы.

Принц Орье охоту не любил. Хотя и участвовал в ней постоянно. Как же иначе, принц все-таки, попробуй тут откажись. Казалось как-то нечестным, не правильным загонять всей толпой несчастного оленя. Или поднимать медведя. Или травить кабана. Кавалькада вооруженных разряженных дворян, свора обученных собак, толпа егерей — против одного затравленного несчастного зверя. Это — азарт? Это — риск? Смешно!

Как и обычно, Орье старался держаться подальше от этих забав. Едва только гончие взяли след оленя, принц незаметно приотстал от толпы азартно орущих придворных, после чего двинулся в сторону городка Пелт.

Лемура с ним не было. Ну не может шут принимать участие в охоте. Не может и не должен. Да он всех зверей своими колокольчиками распугает. Не говоря уже про низкое звание. И неумение держаться в седле (ха! Это сын конюха-то не умеет? Тупы господа придворные, ох, как тупы). В общем, чтобы не навлечь на своего друга недовольство знати, всякий раз приходилось оставлять Лема во дворце. И отчаянно скучать на этой охоте.

Впрочем, теперь можно было и вернуться. Все равно, все при дворе уже привыкли, что принц возвращается во дворец один. Не считая охраны, само собой, но, поскольку охраняло его два (из пяти во всем Квармоле) Королевских Ассасина, заметить ее было непросто. Ассасины умели прятаться не хуже эльфов в лесу, и еще каким-то образом умудрялись не отставать от лошади. Орье относился к ним с изрядным уважением. Неплохо было бы попытаться перенять у них кое-какие небесполезные умения, но Орден свято хранил свои тайны. Впрочем, были в этом и свои преимущества, никто, кроме короля той или иной страны не мог нанять Ассасина на службу. Многовековые традиции блюлись свято, никто до сих пор даже не представлял, где располагается резиденция Ордена. Даже как связаться с Ассасинами, знали далеко немногие. Орье — знал, потому что был наследным принцем Квармола. Ему просто полагалось это знать.

Крики и лай собак постепенно удалялись. Хотя азарту в них явно добавилось. Видимо, добыча (а точнее, жертва) была почти настигнута. Принц пожал плечами. Он никогда не одобрял бессмысленных убийств. Как и любой здравомыслящий король (ну, или будущий король). Жаль только, что подобный сорт монархов встречается не часто...

Лес постепенно редел. Тропинка вскоре должна была привести к проселочной дороге. Сомнений в этом не было, не первый уже раз ехал принц этим путем. Проехать редкий березняк. Миновать дубовую пущу. Вот сейчас будет поворот...

В этот момент на него напали. Четверо неизвестных, чьи лица скрывали черные маски, появились из-за деревьев внезапно. Орье оглянулся, где же охрана. Ни одного Ассасина не было видно. Возможно, просто отстали. Случай, конечно, небывалый — но чего только в жизни не случается? Однако без них будет нелегко...

Секундное колебание дорого стоило ему. Один из нападавших ловко подсек коню сухожилия, и тот, с жалобным ржанием, рухнул на землю. Автоматически принц сделал все, как учили его мудрые наставники — вытащил ноги из стремени, и сгруппировался. Падение оглушило принца, замедлив на время движения, но долгие изнуряющие тренировки лучших мастеров не пропали зря — тело его действовало само. Откатится в сторону, встать на одно колено, выхватить из ножен легкий клинок. Теперь — подняться на ноги...

Последнее сделать он уже не успел. Свистнул меч, и принцу пришлось закрываться. Остальные убийцы были чуть дальше, и Орье решил рискнуть. Перекатившись по земле, он ловко полоснул мечом по ноге противника. Удар прошел, из-под тонкого лезвия плеснула кровь. Нога нападавшего подломилась, и он с воплем упал.

Принц быстро откатился в сторону, и встал, наконец, на ноги. Один противник выбыл из боя, осталось всего трое. Всего! Не так уж мало для человека, ни разу не бывшего в настоящей схватке. Он даже в дуэлях не участвовал. Ну кому в здравом уме придет в голову мысль вызвать на дуэль принца? В мире полно других способов свести счеты с жизнью...

Убийцы действовали на удивление слаженно и умело. Очень скоро Орье понял, что дело принимает плохой оборот. Удары следовали один за другим, с пугающей аритмичностью, пока ему удавалось уходить от них, постоянно отступая, но долго так продолжаться не может. Жаль, нет при себе метательных ножей, кому же в голову придет взять их на охоту? Лук — другое дело, но он остался приторочен к седлу бьющегося на земле скакуна, да и много ли от него толку в такой схватке?

Улучшив момент, Орье обнажил кинжал. Проку от него не слишком много, но уж точно побольше, чем от лука. Теперь некоторые выпады получалось парировать кинжалом. И все равно, исход схватки явно клонился не в его пользу. Будь это на гладиаторских боях (которые в Квармоле хотя и были официально запрещены, тем не менее не только успешно проводились, но и собирали среди зрителей немало представителей знатных семей. Конечно, в масках, чтобы не быть узнанными.), Орье не поставил бы ни дубара на себя.

Оп! Один из многочисленных ударов достиг цели, располосовав рукав камзола. Боли Орье не почувствовал, скорее всего, рана не опасна. Будем считать, что это царапина, все равно нет ни секунды, чтобы осмотреть рану.

Нападающие заметно обрадовались этой маленькой удаче. Темп увеличился, что Орье было отнюдь не на руку. Но вот об осторожности враги явно подзабыли, расслабились, почуяв скорую победу. Самое время напомнить, что не такая она и близкая, как вам кажется, господа убийцы...

Принц заученным движением скользнул вправо, уходя от выпадов левого. Тот, что в середине, не мог удачно ударить, Орье был с неудобной для него стороны. На пару секунд принц остался один на один с правым противником. И сразу же бросился в атаку, понимая, что медлить нельзя. В запасе было не более двух-трех секунд. Вывести из убийцу строя надо с первой же атаки, пока два клинка не вонзились в спину.

Поймав клинок противника кинжалом, принц сделал шаг вперед и погрузил клинок в грудь противника на целую ладонь. На миг его охватил страх — что, если оружие застрянет? Но в следующий миг с отвратительным скрежетом клинок вышел из груди раненного. Орье мгновенно развернулся — вовремя! Лязгнул, высекая искры, о подставленную сталь быстрый «скорпион», следом — удар от второго убийцы.

Всего двое! Это уже дает шансы, как не умелы и не опытны враги, их не обучали лучшие в мире мастера, как наследника короны. Один против двоих — это уже реально.

Принц допустил ошибку, расслабившись, и тут же за это поплатился. Ловкий выпад, неуверенная запоздалая защита, быстрый захват — и оружие Орье вылетело из руки.

Принц, не раздумывая, метнул в лицо противника кинжал. Тот ловко отбил его «скорпионом», но потерял на этом мгновение, которого и хватило Орье, чтобы броситься к мечу. Хватило даже, чтобы успеть подобрать оружие. Понимая, что развернуться лицом он уже не успеет, принц быстро откатился в сторону. Вовремя — свистнул за спиной разрезаемый сталью воздух. Поздно, господа убийцы, он уже на ногах и вновь при оружии. Жаль, конечно, утерянного кинжала, но пожертвовать им было необходимо. Теперь он в руке одного из убийц, того, что пониже, с торчащими из-под маски рыжеватыми клоками волос. Это тоже не слишком радует. Вот тебе и расплата за миг беспечности! Радуйтесь еще, Ваше Высочество, что не пришлось заплатить дороже...

Враги приближались осторожно, не спеша. Они уже оценили мастерство принца, и рисковать больше не хотели. Одно дело — пустить кровь ни разу в жизни не дравшемуся сопляку, другое — одолеть человека, который одному из их товарищей перерезал сухожилие на ноге, а второго так и вовсе заколол, как свинью.

Над ухом свистнула стрела. Принц, парировав очередной удар, бросил быстрый взгляд в том направлении, откуда она прилетела. Так и есть, новоявленный хромой добрался до его лука, и теперь спешил продемонстрировать собравшимся свою незавидную меткость. Хорошо еще, что стрелок из него аховый... или он просто не привык стрелять с колена? В любом случае, новой опасностью лучше не пренебрегать.

Орье имитировал атаку сначала на правого, потом на того, что стоял слева. Оба успешно отразили удары, чуть отступив при этом. Принц метнулся в образовавшийся проход. Его пытались ударить в спину, но оба противника помешали друг другу. Спину обожгло болью — чей-то клинок все же достал в последний миг, но явно не сильно. Орье уже бежал, занося меч, к незадачливому лучнику. Из-под маски блеснули широко распахнутые в ужасе глаза, убийца вскинул лук в тщетной попытке отразить удар. Сверкнула сталь, свист рассекаемого воздуха — и противник свалился под ноги принцу. Вставать он больше явно не собирался. То ли устал, то ли просто умер.

Орье развернулся, ловя на гарду меча новый удар. Противник сумел удержать его клинок, зацепив своим, его напарник в тот же миг нанес свой удар. От верной смерти принца спасла только случайность, он как раз старался сместиться в сторону, чтобы освободить меч из захвата. Выпад прошел мимо, буквально вплотную к его левому бок. Пока нападавший боролся с инерцией, Орье сделал шаг вперед и толкнул на него второго. Тот не удержал равновесия, упал, принц бросился добивать, но его атака была четко отбита напарником упавшего. Также, как и следующая. Пользуясь короткой передышкой, принц сорвал с себя плащ, сломав при этом фибулу с изумрудом. Красивая вещь, Орье она нравилась, про то, сколько стоит, и вовсе разговора нет, принцы денег не считают. Жаль, но не до нее, счет опять на секунды. Враги еще не успели разойтись в стороны, а плащ уже закрутился вокруг них. И тут же последовал прямой выпад, прямо сквозь голубую с золотом ткань. Мягкое сопротивление живого тела. Короткий вопль — попал, вне всяких сомнений. Принц обратным движением вытащил меч из тела (пока непонятно, живого или не очень). Быстро отскочил назад, избегая неожиданного удара. Впрочем, можно было не торопиться, последний противник только-только избавился от плаща.

— Поговорим? — предложил принц, покачивая мечом. Тот недоверчиво посмотрел на него из-под маски. Кажется, усмехнулся.

— Ты хочешь сказать, что оставишь меня в живых?

— Еще и на пиво получишь, — заверил принц. — На дюжину бочек. Ну, что?

— Может, так оно и лучше, — задумчиво произнес тот, не переставая, однако, следить за клинком в руке Орье. — Если уж мы тебя вчетвером не взяли, одному мне вряд ли удастся. Ладно, договорились. Спрашивай.

— Кто вас послал? — задал Орье сакраментальный вопрос. Собственно, всем незадачливым исполнителям, он задавался первым.

— Кто нас только не посылал, — усмехнулся убийца. — Мы из наемников, за любую работу беремся. В том числе, и за грязную, за нее, кстати, больше платят. Командир наш — Фирон из Пельсинора, он с заказчиком и договаривался. Понятно, без лишних глаз и ушей. С нами не пошел, остался со второй засадой.

— Ага, их было даже две?

— Три. Третья там, где пересекаются две дороги. Советую ее объехать. Там еще и пара арбалетчиков имеется. Ты хоть и ловок мечом махать, сумеешь ли стрелу отбить?

— Можно попробовать, — задумчиво протянул принц. — Но лучше этого не делать. В другой раз, сейчас и без того проблем хватает. Вам хоть сказали, на кого идете?

— Сказали. А как же. Молодой хлыщ из благородных, в жизни ни разу не дрался, даже на дуэли. Вот уж подставили, так подставили!

— Я и в самом деле не дрался, — сознался Орье. — Сам посуди, ну какой самоубийца принца на дуэль вызовет? Наследника престола, между прочим. Это тебе не плаха, и не веревка, это измена Короне, четвертование или кол — как повезет.

— Правда, что ли, принц? Вообще-то похож, конечно. Да, такой подставы в жизни не видел. Вы уж, Ваше Высочество, того, извиняйте. Наше дело маленькое — клинок в грудь, кошелек в карман. Вам бы со старшим переговорить, он, может, чего и расскажет. Хотя, не такой он дурак, чтобы на принца посягнуть. Может, и его тоже подставили...

— Возможно, — согласился Орье. — Принца убить, это тебе не котенка зарезать. Виновных в любом случае представить нужно, иначе министр Внутренней охраны, а с ним и люди помельче на плаху свои задницы потащат.

— А там и задницы рубят? — полюбопытствовал наемник. — Вот уж не знал. Но прав ты, Ваше Высочество, сдал бы нас наниматель, как пить дать, дал бы. Чтобы под самого копать не начали. Вот паскудство, а? Хреново у вас во дворце живется, принц, если такие вот штуки проходят. В кабаке нож в спину воткнут — так хоть знаешь, кто и за что. Да не чужими руками, если повезет, так можно обидчика и придушить...

— Да, у нас сложнее, — протянул Орье задумчиво. Смысл покушения ясен — освободить трон. Принца убрать легче, чем короля... Так какой смысл убивать, одного за другим, двух королей подряд? Там же и гвардия, и из секретной службы умельцы, и Ассасины... Кстати, а где они? Может, в другую засаду попали? Тогда Фирона из Пельсинора тяжело будет допрашивать. Не умеют мертвые говорить. Или не любят. Хотя, по слухам, в секретной службе и покойников могут разговорить.

— Может, я пойду, господин принц? — нерешительно проговорил незадачливый убийца. — Черт с ними, с деньгами. На кол мне что-то не больно хочется...

— Да и четвертование, наверное, не по нраву, — усмехнулся Орье. — Экий ты, братец, привередливый. Деньги возьми, слово принца — закон. Где, кстати, лошади ваши? Мне знаешь ли, не к лицу пешком ходить. Принц я или не принц?

— Вон за той рощицей, — сообщил наемник, принимая деньги. — Спасибо, Ваше Высочество. Теперь мне надо побыстрее за границу попасть. Не любят наемники, когда кто-то из своих сдает. Попаду к ним — о чем хочешь пожалеть заставят. Даже о том коле, что вы упомянуть изволили. Коня вашего добьем, бедолагу, чтобы не мучился, и пойдем.

— Добей сам, у меня рука не поднимется. Ох, если б ты ему сухожилия подсек, Творцом клянусь, забыл бы свое слово. Ну и что, что закон. Королям закон не писан. А принцы — это будущие короли. Ладно, двинулись, не ровен час, кто из другой заставы нагрянет.

Рука об руку, они двинулись вперед. Конское ржание заставило принца признать, что наемник не солгал. Еще несколько ярдов, и...

Четыре скакуна, довольно неказистые на взгляд принца, привыкшего выбирать среди лучших лошадей королевства, были стреножены, морды завязаны тряпками. А рядом с ними, только что спешившись, стоял высокий наемник. Плечо окровавлено, над ней торчит рукоять «бастарда». В руке — содранная с лица маска.

— Ох! — выдохнул сопровождавший принца наемник. — Это и есть Фирон!

— Привет, — похоже, здоровяк был настроен миролюбиво. — По счастью, вы провалили задание. Клом, кроме тебя кто в живых-то остался?

— Н-нет, — побледнев, ответил тот.

— Жаль, хорошие были ребята. Подставили нас, Клом. Вы ведь принц Орье, не так ли?

— Так, — согласился принц.

— Поздно я об этом узнал. И кто через заказчика моего заказать Ваше Высочество хотел, тоже. Хотите, скажу, только не скупитесь. И — никакой мести, договорились?

— Идет, — согласился принц.

— Заказчика звали Донован, — сообщил Фирон. — Вроде как маг, но мечом звенеть тоже обучен, сразу видно. Хоть и молодой. Возможно, правда, и то и другое — кое-как, так тоже бывает. Так вот, Донован этот на Сугудая работает. На Королевского Мага.

«Это еще вопрос, Сугудай ли Королевский Маг, или мой отец — магический король», — подумал принц, а вслух спросил:

— С кем дрался, наемник?

— С охраной Вашего Высочества, — легко сознался Фирон. — Ох, и здоровы, черти! Положили бы всех нас, когда бы не Донован этот. Он их вроде как заморозил, а мы добили. Тогда он и сболтнул случайно, на кого работает. А потом напал на нас. Видно, не хотел, чтобы известно стало. Всех сжег своей магией, я едва успел смыться. Вон, извольте взглянуть, серому моему бок обжег, рожа паскудная! Так что, Ваше Высочество, упомянутые мной имена стоят двадцати дубаров?

Принц молча развязал кошелек и отсчитал двадцать золотых.

— Премного благодарен, Ваше Высочество. Пошли, Клом. Надо убираться.

Все трое вскочили на лошадей.

— Извиняйте, Ваше Высочество, — сказал Фирон. — Дальше нам не по пути. Мало ли как судьба сложится. У Вас свои опасности, у нас свои. Желаю Вам выжить. У наемников жизнь непростая, да и у принцев, как я посмотрю, не лучше. Прощайте!

— Удачи, — пожелал Орье, разворачивая коня.

Да, такая лошадка долго на королевской конюшне не задержалась бы. Мигом ушла бы на мясо — королевским гончим без разницы, какое мясо кушать. Можно и лошадку потребить, хорошие собачки, не избалованные. Хорошо, что не было бедной коняги на королевской конюшне. Иначе как принц добрался бы до дворца?

Кстати, во дворец-то нельзя. Мало того, что переполох поднимется, как же так, принц, Его наследное Высочество, в разодранной одежде вернулся, в крови весь, как последней бродяга. Да еще на чужой лошади. Крик, вопли, паника... Это еще полбеды. Приставят толпу стражей, даже в сортир с ними ходить придется. Как тогда сбежать тихо, так, чтобы никто и не заметил? А бежать надо, и срочно, раз уж Сугудай за дело взялся. Королевские стражники да гвардейцы ему не помеха, околдует их, как отца, сами ему горло и вскроют. Или нож в спину воткнут, смотря что господин Королевский Маг им прикажет. А он прикажет, тут принцем быть не надо, чтобы понять. Сначала принца, потом короля. Все по плану. И будет в Квармоле новый монарх на троне, Сугудай Первый. Никогда еще столь дрянное имечко не носили в Квармоле короли. А если исчезнуть сейчас, может быть, отца тронуть и не рискнет. Хотя, Блин его знает, что в чародейную башку придти может...

Да, но как же Лем? Оставить друга во дворце, так его же первым в пыточный подвал и потащат. По приказу Господина Королевского Мага. Чтобы выяснить, куда искомый принц двинуться соизволил. Чтобы по дороге его, тепленького и взять. Если он, ясное дело, будет еще тепленьким к тому времени.

Нет, надо все тоньше сделать, проще. Войти во дворец через подземный ход, переодеться (и раны перевязать), послать слугу за Лемом. Уединиться с ним в нужной комнате, пусть болтают, что хотят по поводу его наклонностей. Без разницы уже. А из той комнаты, незаметно, опять же через подземный ход, покинуть дворец и скрыться в неизвестном направлении.

Принц остановил коня, развернул свои чертежи (с ними он не расставался никогда. Такую вещь чужим рукам доверить — подумать страшно) и принялся их изучать. Да, за город вел подземный ход, и не один, целых три. Вот только... Не изучал он их. Вполне могло быть так, что за давностью лет все они пришли в негодность, потолки обвалились, механизмы заржавели, ключи к замк ам потерялись. Последнее — наверняка, если там есть замк и.

Но делать нечего. Вот этот ход ближе всего, до него лиги три от городка со смешным названием Пельт. До которого уже рукой подать. Ладно, так и сделаем.

Городок, скорее, даже пригород столицы, он увидел минуты через три. Проезжая узкие улочки, принц настороженно оглядывался, высматривая засаду. Сугудай предусмотрителен, вполне может статься, что тех наемников кто-нибудь страховал.

И оказался прав. Когда из неприметного переулка, рассыпая мелкие искры, полыхнула синеватая молния, Орье даже не вздрогнул. Двойной Корунд на пальце защитил его, молния ударила в принца и рассыпалась мелкими искрами. Твердой рукой успокоив коня, он направил его к цели. А вот и она, желанная, в виде пожилого колдуна немолодой наружности. Руки подняты, не иначе, файербол какой колдануть собрался. Глаза испуганные, не поймет, почему молния не сработала. Ну, держись, поганец! То есть, преступник Короны, если говорить юридическим языком. Впрочем, сейчас не говорить надо...

Колдун все-таки успел произнести заклятие. Точно, файербол. Как чувствовал. Огненный шар вскипятил воздух вокруг... и погас. Конь испуганно шарахнулся в сторону, но Орье придержал его. Меч из ножен... Удар! Принца затошнило. Сегодня ему уже довелось убивать, но не было времени посмотреть на свои жертвы. Здесь же — вот он, убитый им колдун. Голова пополам, как гнилой арбуз, кровь, мозги... Усилием воли Орье отогнал подступившую дурноту. Негоже принцу блевать, как какому-нибудь пьяному сапожнику.

Принц послал коня галопом. Надо было поскорее покинуть городок, мало ли, сколько человек могли его выслеживать. От Сугудая всего можно ожидать.

До окраины города он доскакал без приключений. Если господин Королевский Маг и отрядил еще людей для своих целей, несовместимых с жизнью принца, то они остались где-то на других дорогах. Или во дворце.

Подземный ход найти оказалось непросто, несмотря на древние бумаги. Да и то сказать, что это за тайный ход, если его мог бы найти любой? Раз десять принц отмерял шаги, пока не понял, что спутал направление еще на предыдущем этапе. Дело пошло легче. Отодвинув в сторону замшелый камень (сколько же лет здесь никто не ходил?) Орье обнаружил неприметную серую дверь, которую шагов с десяти вполне можно было принять все за тот же камень. Дверь оказалась с секретом, но принц и здесь справился, спасибо бумагам. Внимательно прочитал ключ к ловушкам, меры предосторожности отнюдь не лишние в тайном ходе.

И быстро двинулся вперед, одну за одной отключая ловушки.

Путь был долгим. Вдобавок, никто не побеспокоился осветить длинный коридор, а заботливо разложенные некогда факелы за века успели сгнить до трухи. Потом ему повезло. Магический светильник, Творец знает, кем и когда здесь забытый (или оставленный намеренно?) загорелся сразу же, едва принц коснулся его рукой.

Дело пошло легче. Во всяком случае, ловушки отключались куда быстрее, вдобавок Орье перестал то и дело запинаться о забытые кем-то человеческие черепа и кости. В середине пути ловушек почти не было, но ближе ко дворец сюрпризы еще ожидались.

Орье изрядно устал уже, к тому же вековая пыль забивалась в нос. Принц то и дело чихал, укоряя себя за то, что не побеспокоился взять носовой платок. Ни к чему было, когда вокруг крутится куча слуг, готовых помочь при первом же чихе. Здесь же их почему-то не оказалось. Вот ведь бездельники!

Потом Орье привык и чихать перестал. Хотя противный привкус пыли в носу и на языке все равно остался. Принц развлекал себя тем, что представлял Королевского Мага на виселице, на плахе и на колу. От долгого пути болели ноги, это же полстолицы надо пешком отмахать. Он, конечно, хорошо тренирован, физически крепок и так далее, но вот попробуйте отмахать пешком половину города, да еще время от времени сгибаясь в три погибели.

От усталости он едва и не прозевал ту тварь. Увидел только быстрое движение, и инстинктивно отпрыгнул в сторону. Тварь промахнулась, принц быстро переложил светильник в левую руку и попытался вытащить меч. Не успел, тварь снова бросилась на него, пришлось опять уворачиваться. На этот раз времени хватило, чтобы вытащить из ножен клинок.

Принц кружил вокруг твари, пытаясь разглядеть, на что она похожа. И не мог понять. Светильник давал не так уж много света, тварь постоянно скользила то влево, то вправо, пытаясь обойти принца, тот ускользал. Вместе с ними кружили их тени, так что разглядеть странное создание возможным не представлялось. Одно было понятно, пасть у нее есть. И большая. Он, Орье, предпочел бы, чтобы была она хоть малость поменьше. И висела на стене в его кабинете. У твари же по этому поводу было свое неправильное мнение.

Несколько минут они кружили в узком коридоре, потом тварь, то ли найдя принца малосъедобным, то ли просто устав танцевать без музыки, отпрыгнула в сторону и исчезла в невесть откуда взявшемся боковом проходе. Принц, убедившись, что его оставили в покое, достал план и, после недолгого изучения, изумленно покачал головой. Не было там никакого ответвления, вот не было, и все тут. Откуда взялся, и что это за тварь такая непонятная, неясно. Может, древний страж потайного хода, а может, зверушка, сбежавшая из лаборатории Сугудая. Разбираться в этом у Орье не было ни времени, ни желания.

Наконец, если верить плану, он оказался под дворцом. Вскоре отыскалась и желанная дверца. Вот только она оказалась заблокирована с той стороны.

Принц покрылся испариной. Если окажется, что выйти невозможно, придется возвращаться. А время поджимает, совсем мало его осталось. Если охотники вернуться раньше, чем он успеет показаться во дворце, его начнут искать. Плохо дело!

Он взял себя в руки. Надо мыслить логически. Не может быть, чтобы блокировку нельзя было снять отсюда, ведь ход использовался как раз на случай войны. Значит, доверенный человек должен не только незаметно уходить из города, но и возвращаться. Орье тщательно изучил старые бумаги — ни слова, ни знака. Он внимательно осмотрел стену вокруг двери, и неожиданно обнаружил неприметную впадину. Он потянулся было надавить на нее, но тут же передумал. Мало ли что! Орье извлек из ножен кинжал, осторожно нажал... Струя огня полыхнула в полумраке, опалив ему волосы. Принц покачал головой, руки его дрожали. Если бы он... Нет, только интуиция его спасла, только она, родимая! А бумаги эти годятся только на... нет, наследному принцу такие слова не только говорить, знать не полагается!

Дверь открылась. Да, блокировка снималась как изнутри, так и снаружи. Только вот, не знающий секрета ловушки так и остался бы возле нее на века. Орье вспомнил о многочисленных останках в коридоре и зябко поежился.

За дверью оказался внутренний потайной коридор. Здесь принц бывал уже не раз, и достаточно быстро оказался в своих покоях.

Считается, что принцы не умеют одеваться сами. И раздеваться тоже. На самом деле, это чушь. Все они прекрасно умеют, только надо же чем-то занять ту ораву бездельников, что праздно шатается по коридору и называет себя слугами. Он, Орье, прекрасно управился с этим нелегким делом всего за четверть часа. После чего зашвырнул окровавленное тряпье под кровать, и дернул за веревку звонка.

Слуга появился почти тут же. Наверное, под дверью стоял.

— Позови ко мне шута, — капризным голосом приказал Орье. — Мне скучно. Эта охота меня совершенно доконала. Да, скажи, пусть вина с собой захватит. Что нового?

— Герцог Некрен поссорился с супругой, — заговорческим тоном сообщил слуга. — Прилюдно поругались, потом так же прилюдно попросил прощения. И получил пощечину! Лемур сказал по этому поводу: «Если женщина не права, извинись... и окончательно все испортишь!» Сейчас весь двор повторяет эту шутку.

— Ладно, иди. Скажи, пусть поторопиться. У меня хандра.

Это был условный сигнал. Лем, услышав, что принц требует его вместе с вином и хандрой, должен сразу понять, что миг бегства настал. Все необходимое давно было собрано и припрятано в одной из потайных комнат, деньги припасены, и даже сделана на всякий случай пара схронов вдоль Леданского Тракта. Правда, совсем недалеко от столицы, но кто знает, что тебе готовит будущее? Так что, если соломки достаточно, надо постелить ее, где только возможно. Правда, упадешь все равно не туда...

Раздался стук в дверь.

— Да, войдите, — капризно откликнулся принц.

Появился Лем с бутылкой вина в руке. Поклонился принцу, не закрывая двери.

— Добрый день, Ваше Высочество.

— Скажи, чтобы не беспокоили, — так же капризно бросил принц, рассчитывая на то, что услышит страж у двери. Может, эта предосторожность и лишняя, но лучше подстраховаться. Вдруг приспичит зайти одной из его многочисленных любовниц? А так страж дальше двери ее не пусти. И, сменяясь, передаст тому, кто займет его место: «Его высочество хандрить изволят. Просили не беспокоить».

Лем плотно прикрыл дверь, закрыл на ключ и защелкнул задвижку. Это даст им несколько лишних минут, дверь крепкая, надежная, откуда в покоях принца другой взяться? Такую плечом или клинком не сломаешь... а с топорами по дворцу ходить как-то не принято.

— Что случилось? — шепотом спросил Лем. А вот эта предосторожность явно излишняя, если их подслушивает сам Сугудай, то хоть одними губами шевели, хоть в голос кричи, все едино. А если нет, то через дверь все равно ничего не слышно, а слуховых отверстий в комнате нет, Орье их давным-давно обнаружил и собственноручно заделал, хоть и принц.

— Покушение, — коротко ответил принц. Лем кивнул головой, словно ожидал чего-то подобного. Молодец, не стал ничего выспрашивать, понимает, что надо спешить. Будет еще время для подробностей, когда из города выберутся.

— Как уходим? — деловито спросил Лем.

— Тайным ходом — на улицу Кожевников, в ремесленном районе. Там переодеваемся... О лошадях ты позаботился?

— Само собой. В трактире «Пустая бочка» на улице Кожевников в стойле стоят два отличных скакуна. Не такие, конечно, к каким ты привык при дворе, но тоже очень даже ничего. Быстрые, выносливые. Фараданские полукровки.

— Из Фарадана кони хороши, — согласился Орье. — Да ты в этом побольше меня понимаешь. Ладно, пошли, время не ждет.

Захватив припасы, деньги и оружие в потайной комнате, они покинули дворец по подземному ходу. Дом на улице Кожевников, где они в конце концов оказались, давным-давно был куплен Орье через сына герцога Некрена. Молодой герцог был не слишком любопытен, к тому же принц словно бы случайно проболтался о симпатичной блондиночке из простолюдинов. Подобная причина во все времена находила полное понимание у любого представителя мужского пола. Дом был куплен на переданные деньги; молодой герцог одобряюще улыбнулся, отдавая Орье ключи. Он вообще-то неплохой парень, не болтливый, хороший приятель. Но не друг, которому можно доверить все на свете.

Быстро переодевшись, Лем и Орье выскользнули за дверь. Костюмы были взяты не то, чтобы богатые, но все же дворянские. Чтобы не задержали на воротах. Кони ведь нужны неплохие; не вяжется с ними другое платье, а у стражей глаз наметан. В общем, средней руки дворянами прикинуться было легче, чем кем-то другим.

Обещанные Лемом кони действительно ждали в стойле трактира. Орье собственноручно оседлал своего скакуна. Интересно, почему неприлично для принца одеваться самому, а одевать лошадь — в порядке вещей? Непонятно...

Привратная стража, как и ожидалось, не обратила на них никакого внимания. Двое молодых дворян на конях, на прогулку собрались. С какой целью — для них, стражей, безразлично. То ли для дуэли, то ли по девкам. Им, стражам, все равно, лишь бы в городе безобразий не чинили. Уехали — и ладно, скатертью дорожка.

Все! В дорогу! Из города они выбрались. Теперь пусть попробуют их поймать!

Сугудай был в ярости. Так хорошо все начиналось, все шло, как по маслу. Школа Мастера Лура пала, хотя проблем доставила. Ну, кто мог знать, что там Мастер Агар окажется, патрон другой Школы Магов. И повозиться пришлось изрядно, и потери неоправданно большие. И тем не менее это бельмо на глазу исчезло. Всех взяли — и учеников, и подмастерий, и бакалавров. Только Мастер Агар живым не дался, да еще трех Сугудаевых слуг спалил. Силен был, ох, силен! Сила бы его пригодилась Сугудаю, очень пригодилась. И знания, и способности. Плохо получилось, нелепо как-то. Слуг-то можно новых найти, вон один из учеников сам попросился. Хочу, мол, сильнейшему магу служить. Возьмите!

Да, с Агаром не повезло, но зато Школы Лура нет. Был бы он сам, куда труднее пришлось бы. А так, питомцы без Учителя любимого, Мастер без учеников своих, все удачно прошло. Не без проблем, но удачно. Школу Агара потом взяли на раз, никто даже и не пикнул. Так что, нет больше в Квармоле магов, кроме самого Сугудая и его слуг. Рабов, если быть точным. Рабами он их не называет, зачем без нужды людей унижать, но суть-то от этого не меняется. И они это прекрасно знают.

Но вот с принцем промашка вышла. Как он из ловушки вывернулся, невозможно понять. С тройным запасом ставил, мышь не проскользнула бы. Нет, выкрутился, даже Сугудаевы маги не помогли. Выкрутился и сбежал. Как, куда — это мы, конечно выясним, и по дороге перехватим. Но только вот время уходит. Пора ведь уже на голову и корону примерить, а проклятый принц мешает. Король — тьфу, пальцем двинь, и нет его. Ах, почему не наложил Сугудай и на принца то же заклятье! Силу пожалел, думал, глупый мальчишка уж никак не помеха, что на него заклятия тратить. Чары эти, они даже для Сугудая недешево обходятся, одиннадцатый уровень, как-никак. Кто мог знать, что Его сопливое Высочество что-то почувствует!

И ведь не сегодня, давно принц к этому готовился, слишком уж все грамотно сделано. К отцу не побежал, понимал, что кукла отец его на веревочке, а веревочкой Сугудай верит. Умен, паршивец! Недооценил его Сугудай, недооценил. Как же интересно, он вообще о его планах узнал? Не иначе, шут его помог. При шуте, как и при слугах, в словах особо не стесняешься, да и в поступках тоже. А он, видишь, на ус наматывал... Да когда время пришло, дружку своему наследному и сболтнул. Много ошибок сделано, слишком уж много для величайшего мага. Ну, ничего. Сбежал принц — и Творец с ним. Папашку его уберем, а принца объявим мертвым. Появится — самозванцем ославим. И не пикнет никто, под сильной рукой всяко спокойней, а уж у кого она сильнее, чем у него, у Сугудая?

Некромант еще беспокоит, Тубарих этот зловонный. Много власти набрал, уж не на его ли, Сугудаево, место метит? Больно рьяно за эльфов взялся, к чему бы это? Или думает, не знает Сугудай, откуда некроманты Силу черпают? Или про то, сколько из эльфийских лесов выжать ее можно? Он, Сугудай, хоть и не некромант, а знает. Столько знает, что десять тубарихов в лепешку сплющит, квакнуть не успеют.

Но пока нужен ему некромант, еще как нужен. Ледания должна остаться без магов. И эльфов добить все же нужно, их Силу нельзя вот так взять и выпить, не человеческая она. Могут помешать, они же любят в чужие дела встревать, любят и умеют, что самое неприятное. А самому Сугудаю с ними не с руки задираться, сейчас особенно. Зачем распыляться, все надо делать основательно и спокойно. Так что, нужен ему пока Тубарих, как не крути. Оставим пока его в покое, сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, в точности, как распроклятый принц. А потом, когда время придет, так же обстоятельно и неторопливо выжмем из него Силу до последней капельки. Как паук муху. Сугудай довольно хмыкнул. Сравнение ему понравилось. Только паук муху не подкармливает перед тем, как пообедать. Ума ему на это не хватает. А кстати, не вывести ли новый вид пауков, разумных и с кое-какими способностями к магии? Пожалуй, мысль не дурна. Посмотрим, как она понравится тем, кто его за глаза Пауком обзывает. Нет, он не обижается, но! Те, кто обзывает, они-то обидеть хотят! А этого прощать нельзя. И не простим, ха!

Сугудай, словно позабыв о недавней ярости, блаженно потянулся. Все было хорошо.

 

Глава XII.

Дом и в самом деле был странным. Богатое, со вкусом подобранное убранство, красивые гобелены на стенах, изящные вазы по углам залы. Все сделано красиво, эффектно, стильно... но как-то без души. Будто хозяин дома не вложил ни капли любви, ни грана тепла в собственное жилище. Лани сразу обратила на это внимание. Женщины вообще чувствительны к подобного рода вещам, а у Лани упомянутая чувствительность была обострена еще и тем, что в дом они проникли тайком, и с не вполне законными целями.

Нет, нежилым или заброшенным она бы его не назвала. Чист, ухожен, но... как выразить словами то, что понимаешь только на уровне ощущений? По жилищу можно многое сказать о хозяине. Один неряшлив, неаккуратен, другой педантичен и собран, третий консервативен, четвертый склонен к дерзким и удачным экспериментам, пятый полностью лишен вкуса, шестой обставлял комнату, чтобы понравилось возлюбленной. Здесь же о хозяине сказать было нечего. Нечего, кроме того, что он есть. Этакий безликий, усредненный вариант, лишенный всякой индивидуальности. Дом жилой, но не живой.

— Не нравится мне здесь, Голова, — прошептала Лани.

— Что-то чувствуешь? — поинтересовался атаман, осторожно простукивая стену в поисках тайника. В его мешке уже позвякивали несколько недешевых безделушек.

— Ничего, — созналась Лани. — Но все равно... Теперь я понимаю, почему его называют Странным Домом. Точно сказано, вернее не придумаешь.

— Не забивай голову, — шепнул Голова, обнаружив, наконец, искомый тайник. Лани с уважением подумала, что свое дело пожилой атаман знает, как никто.

Звякнуло еле слышно золото, Лани застыла в ужасе. Ей показалось, что звук слишком громкий, что сейчас кто-нибудь явится проверить... Голова совершенно не обратил на это внимание, продолжая опустошать тайник.

— Хорошее начало, — шепнул он. — Смотри-ка, сотня квармольских дубаров. В первом же тайнике, представляешь? На, возьми-ка один на счастье!

Он звонко щелкнул пальцем, и монета, кружась в воздухе, полетела к Лани. Девушка ловко перехватила ее одной рукой, атаман одобрительно хмыкнул, молодец, дескать.

Лани ничего не рисковала делать без указания старшего, внимательно следя за каждым его действием. Если уж ей суждено стать вором (слово «воровка» ей категорически не нравилось), неплохо бы поучиться этому нелегкому и опасному ремеслу у мастера. А Голова мастером был, никаких сомнений. По движениям видно, четким и уверенным.

Голова оставил в покое стену, перешел к секретеру. Осторожно вытащил ящики, внимательно осмотрел, ощупал, обстучал. Хмыкнул недовольно — ничего нет. Тихонечко постучал по стенке секретера. На лице появилась заинтересованность. Постучал еще, ощупал изнутри и снаружи, пожал плечами — пусто, мол, показалось. Аккуратно поставил ящики на место. Знаком подозвал Лани, кивнул ей на ковер. Девушка поняла с полуслова, вместе они сняли тяжелый ковер со стены, положили на пол. Голова стал исследовать стену, Лани решила осмотреть ковер повнимательней. Что-то в нем было неправильно, определить конкретно она не могла, но чувствовала со всей определенностью, что-то не так. Наконец, поняла, один угол ковра свободно болтался, как ему и полагается, а другой вел себя неправильно. Так, будто был набит чем-то тяжелым. Лани осторожно ощупала ковер, да, она права. Что-то было зашито в левом нижнем углу. Тихим воровским свистом (успела уже освоить!) подозвала к себе Голову. Тот бросил короткий взгляд, одобрительно кивнул, мол, молодец, девка. Мы еще сделаем из тебя неплохого вора. Сразу отвлекся от стены, аккуратно надрезал ковер с обратной стороны, извлек массивный золотой браслет, явно мужской, хмыкнул довольно и тут же надел себе на руку. Полюбовался пару секунд, вернулся к осмотру стены. Лани продолжала исследовать ковер, но найденный тайник оказался единственным.

Голова, наконец, оставил стенку в покое. Окинул взглядом комнату, но, видимо, ничего больше его внимания не привлекло. Жестом призвав Лани соблюдать тишину, подошел к двери и, встав на колени, осмотрел замок. Достал набор отмычек и принялся ловко ими орудовать. Девушку поразило, насколько бесшумно он это делал. Казалось, и замок, и отмычки сделаны были вовсе не из металла, а из чего-то мягкого, вроде пеньки. Щелчок открывшегося замка громом ударил по напряженным нервам; Лани вздрогнула. Голова поднялся с колен, внимательно осмотрел петли, довольно кивнул. «Чтобы дверь не скрипела», — запоздало поняла девушка. Атаман подошел к лежащему на полу ковру, словно спохватившись, жестом попросил Лани помочь повесить на место. Сделать это оказалось довольно тяжело, при свете магического светильника (сделанным специально для воров, с узким направленным лучом), попасть кольцами в штыри на стене никак не удавалось, приходилось все делать на ощупь. Наконец, они справились и с этим.

— Пошли, — шепнул Голова, направляясь к двери. Лани последовала за ним.

Атаман осторожно выглянул в коридор. Никого. Вышел, поманив за собой девушку.

— Когда махну рукой, осторожно прикроешь дверь. До щелчка, — шепнул он. Лани кивнула. Голова подошел к другой двери, опять опустился на колени, разбираясь с замком.

Лани внезапно охватила странная, необъяснимая тревога. Ледяной волной пробежали мурашки по коже. Страх. Неясный, ничем не оправданный.

— Оставь эту дверь, — шепнула она.

Голова не услышал. Или не послушал, понять она не успела. Потому что дверь распахнулась, отшвырнув атамана, и из нее выскочил человек в черном плаще. Рука Лани легла на рукоять ножа. Страх прошел, остался лишь азарт и предвкушение схватки. Незнакомец (хозяин? слуга?), не замечая девушки, бросился на зашевелившегося на полу Голову. Свистнул, рассекая воздух, летящий нож. Острый, как бритва, он вошел в бок незнакомца. Вот теперь он обратил на нее внимание (на что только не приходится идти честной девушке ради этого!). Оставив в покое атамана, развернулся и пошел на нее, недобро поблескивая черными глазами. Голова вскочил на ноги, хищно изогнувшись, бросился со спины. И тут же свалился, нарвавшись на страшный по силе и скорости удар, который сразу выбил из него дух. Голова растянулся на полу и больше не двигался.

Незнакомец, нехорошо улыбаясь, двинулся к девушке. Лани на миг пробила дрожь ужаса, но девушка сразу же взяла себя в руки.

— Не подходи, — предупредила она, покачивая на ладони второй нож. Странно, но страха не было. Даже волнения не было. Рассчитывать Лани могла лишь на себя, но это только добавляло ей смелости. Второй клинок вошел незнакомцу в грудь.

Он остановился. Не торопясь, вытащил нож из груди, и медленно, демонстративно улыбнулся, обнажая... Творец, у него же клыки! Вампир! Черные, без зрачков, глаза, удлиненная форма черепа, острые, плотно прижатые уши, бледность кожи... и, конечно, клыки!

Вот тут Лани пробрало по настоящему. Она быстро попыталась вспомнить все, что знала о вампирах. Боятся осины — у нее нет осины. Боятся солнечного света, но до утра еще далеко. Не любят зеркал (идиоты! неужели, даже женщины — вампиры без зеркал обходятся? ни за что бы Лани не согласилась на такое). Не любят чеснока (она его тоже не выносит). Что еще? Ах да, боятся прикосновения серебром. Эх, был бы у нее нож из серебра! Хотя, стоп! Может, подойдет серебряная цепочка, последняя из ее покупок.

Лани мгновенно сорвала цепочку с шеи, уронив на пол красивый кулон (а вот за это ты дорого заплатишь, будь ты хоть трижды вампир). Одним движением выхватила нож, вторым — обмотала цепочку вокруг клинка, закрепив ее одним концом у гарды, второй насадив на острие ножа. Непрочно, конечно, но на один удар должно хватить.

Улыбка сползла с тонких бледных губ вампира. Он поднял обе руки вверх и что-то то ли запел, то ли завыл, глядя ей в глаза.

— Крови глоточек, ночи кусочек, нитью пути ко мне подойди!

По телу девушки пробежала сладкая дрожь. Глаза закрылись в предвкушении, вот сейчас он подойдет, коснется... Откинет волосы... Наклонится к шее...

Лани ощутила головокружение, желание сделать все, что он захочет, на миг стало неодолимым. А потом разом пропало, оставив только сладостную истому. Вампир опустил руки, взгляд его стал настороженным.

— Ведьма, что ли? — спросил он, словно разговаривая с собой. — Сильна, конечно. Но это тебе не поможет. Все равно станешь моей, только уже с болью и страхом. Ну, это твой выбор, счастью и удовольствию предпочесть боль и страх...

— Подойди только, — пригрозила Лани, поднимая нож.

— Сама попросила, — сообщил флегматично вампир и вразвалку, не торопясь, двинулся к ней. Медлительность его движений обманули девушку, и она пропустила тот момент, когда вампир бросился. От замедленности не осталось и следа, движения его были столь быстры, что казались смазанными. Лани отшатнулась, выставив вперед нож с цепочкой, но опоздала. Когтистая лапа зацепила ее руку с ножом, отточенное лезвие полоснуло по руке девушки, цепочка упала на пол и мгновенно оказалась отброшенной в угол ногой вампира. Девушка отпрыгнула назад, одновременно выхватывая четвертый (и последний) нож. Последняя защита, от которой, правда, толку было не в пример меньше, чем от ненавистного чеснока.

— Хочешь меня убить? — ухмыльнулся вампир, демонстрируя свои великолепные клыки. Похоже, он решил не торопиться и поиграть напоследок с жертвой. — Ну, давай попробуй. Что для смертных важно, а? Смерть и любовь? Ты ведь красивая девушка, не хочешь ли со мной любовью заняться? В последний раз?

— А разве вампиры это умеют? — против воли, заинтересовалась Лани. По ее запястью сочилась кровь, она переложила нож в левую руку, а правой зажала рану.

— Вампиры много чего умеют, — гордо объявил тот, но в его голосе девушка уловила нотку смущения. «Врет, поганец», — догадалась Лани.

— Лучше уж всю кровь отдать, чем с таким, — усмехнулась она. Страха почему-то все равно не было, будто дело происходило во сне. А во сне Лани всегда была смелая, как какая-нибудь легендарная воительница. Или, наоборот, волшебница.

Она почувствовала что ладонь ее наполнена кровью из раны. Алые струйки стекали между пальцами на пол, вызывая у вампира обильное слюновыделение.

— На, задавись! — звонко крикнула Лани, плеснув на вампира своей кровью. Интересно, он сядет на карачки, чтобы слизать кровь с каменного пола, как кот валерианку, или допустит, чтобы ценный продукт пропал зазря?

Капли крови брызнули на запястья и лицо вампира. Глаза его вдруг вылезли из орбит, из горла вырвалось устрашающее шипение. «Совсем голодный», — решила Лани, уже готовая к тому, что ею сейчас будут питаться. Девушку передернуло от отвращения, когда она себе это представила. «Нет уж! — решила она. — Раньше я себе этот нож в сердце всажу» Впрочем, никакой уверенности в том, что она сможет это сделать, Лани не чувствовала.

Вампир выронил метательный нож, которым до этого игрался, демонстративно подрезая длинные когти. Неожиданно взвыл, захлебываясь диким, нечеловеческим воплем. Когтистыми пальцами («Неплохой маникюр», — оценила Лани) он пытался стереть брызги крови с лица. Потрясенная девушка вдруг увидела, что там, куда попали алые капли, кожа расползалась, как гнилой дряблый пергамент.

Рукавом плаща, вампир сумел-таки вытереть лицо. На Лани он теперь взирал потрясенно, и вроде как даже с ужасом, что девушку не могло не порадовать. Так на нее мужчины еще не смотрели, особенно такие вот высокие. Красивым его, правда, не назовешь, да и живым — с большой натяжкой, в общем, совсем не во вкусе Лани, и все равно приятно.

— Ты кто? — хрипло спросил вампир, пятясь от нее.

— Зачем тебе? — девушки часто отвечают вопросом на вопрос. Почему это Лани должна быть исключением?

— Ведьма? Ну и что, что ведьма! Что у тебя за кровь, она совсем не съедобна! Ты что, отравить меня хотела, дура?

— Да больно надо! — возмутилась Лани. На «дуру» она, кстати, обиделась. Да любая девушка бы обиделась на ее месте, даже если она круглая дура. Каковых, по мнению Лани, было предостаточно в этом мире. — Я, между прочим, не напрашивалась.

— Кровь! Откуда такая кровь? — вампир, казалось, не слушал ее вовсе. — Огонь, жидкий огонь! Как у драконов...

Он вдруг неожиданно замолчал, изучающе глядя на нее.

— А может ты Драконьей Крови? — неуверенно предположил он, баюкая обожженные руки. — Бывали раньше случаи... Но я никогда не слышал о девушках, в чьих жилах течет кровь драконов. Только мужчины...

— Хватит чушь городить! — прикрикнула Лани, все происшедшее выбило ее из колее. — Немедленно убирайся из этого дома, кровосос несчастный!

— До того, как вы сюда заявились, был вполне счастливый, — буркнул вампир. — И, кстати, куда это я уберусь? Это же мой дом!

— А меня это не волнует! — наступала девушка. — Вон отсюда, нечисть паршивая!

— Во воры пошли! — вознегодовал вампир. — Сидишь себе, с бутылочкой крови первой группы, вдруг бац! Хрясь! Дрянью какой-то в морду — оп! А потом еще — пошел из дома, нечисть. Я тебя что, трогал, милая? Что ты ко мне прицепилась?

— А ты мне куртку порвал! — высказала свою обиду Лани. — Любимую, заметь. Да ты знаешь, упырь проклятый, что честная девушка может сделать тому, кто ее любимую одежду порвал? Любой палач от зависти сдохнет!

— Я вас сюда не звал, — стоял на своем вампир. — Убирайтесь к Блину, пока я своих не позвал. Ты что думаешь, я тут один, что ли? На всех у тебя крови не хватит.

— Да? А если я «Петушиный Час» кликну? Как тебе утром на солнышке погреться?

— А тебе как на костре то же самое проделать? «Петушиный час», он и ведьм, знаешь ли, не жалует. Тем более, Драконьей крови.

На полу со стоном зашевелился Голова. Никто из спорящих не обратил на него никакого внимания. Атаман приподнялся и сел, прислонясь к стене.

— Хватит мне угрожать! Что за манеры, запугивать бедную беззащитную девушку!

— Офигеть! Беззащитная, как же! Плеснула в рожу кровищей, и теперь корчит мне тут невинность. А если б я отхлебнуть успел?

— Вот и хлебнул бы. Сдох бы сейчас, и не спорил со мной по пустякам!

Голова ошеломленно слушал их бредовый диалог. Что парень — вампир, он уяснил сразу. У нормальных людей таких клыков просто не бывает. Но вот почему он не бросается пить кровь, а о чем-то спорит с упрямой девчонкой? Неужели не успел понять еще, что дело это абсолютно безнадежное? Да, с сообразительностью у вампиров явно не очень...

— Солнышко, — обратился он к Лани. — Что вообще происходит?

Вампир скривился, будто хлебнул уксуса.

— Как точно ты ее обозвал, — обратился он к Голове. — Именно солнышко. Злое, жгучее, можно даже сказать, убийственное. Смерть во плоти.

— Ах ты! — задохнулась от возмущения Лани. — Да я... А тебе, Голова, сколько раз я говорила не называть меня солнышком! Что ты меня перед каждым вампиром позоришь! Он мне еще цепочку серебряную порвал! Новую!

— Ты сама ее порвала, — справедливо указал вампир. — Нет, ну этих женщин вообще не поймешь! Что за манера перекладывать с больной головы на здоровую! Вот ты, мужик, Голова больная или здоровая?

Голова ощупал свои ушибы и охнул.

— Пожалуй, пока больная, — признал он.

— Хоть ты мне скажи, как вы, живые, вообще с этими женщинами живете?

— С трудом, — признал атаман. — Любого достанут. Особенно, если жена. Но без них скучно, а так — кровь по жилам погоняешь, адреналин поднимешь...

— Адреналин? — вампир задумчиво облизнулся. — Адреналин я тоже... люблю. Тонкий букет, согласен. А ты ценитель, мужик... Голова, да?

— Он самый, — согласился Голова.

Лани, видя что мужчины не уделяют ей достаточно внимания, взбеленилась.

— Нет, все мужики одинаковы! Что живые, что мертвые... с зубами! Голова, он мне тут такое предлагал, а ты с ним про выпивку рассуждаешь!

— Так баб мы уже обсудили, ты же сама слышала, — пожал плечами Голова. — Хочешь, можно еще про драки поговорить...

— Про драки! Про драки не говорить, в них участвовать надо! Пока ты тут на полу, как коврик, валялся, я принимала неравный бой с этим кровососом, защищая свою жизнь и честь! И твою, кстати, тоже. Неизвестно еще, что он с тобой бы сделал, может, у него какие склонности нездоровые, кто их знает, этих вампиров...

— Хватит из меня кровь сосать! — страдальчески вскрикнул атаман, хватаясь за голову.

— Действительно, что добро зря переводить, — согласился вампир.

— Нет, ну это уже слишком! Имей в виду, кровосос, ты мне серебряную цепочку должен! Чтоб вот сейчас пошел и принес такую же! Можно лучше.

— Слушай, подруга, — возмутился вампир. — Откуда у меня в доме серебро? Я тебе кто, вампир, или содержатель ломбарда? Золотой перебьешься.

— Ладно, — великодушно согласилась Лани. Золотую она купить не могла — дорого. Теперь, правда, придется под нее платье подбирать. Творец, какая это мука... Сладкая!

— Только тогда с кулоном, — предупредила девушка. Нет, жадной она не была, просто надо было проучить кровососа за все, что пришлось здесь выслушать... И за разорванную куртку, конечно. В другой раз будет знать!

— По рукам, — согласился вампир с видимым облегчением. Похоже, он все-таки опасался, что несносная женщина пошлет его в ближайшую ювелирную лавку за серебром. — Посидите пока, я сейчас вернусь.

— Ладно, — Голова уселся обратно на пол, на ставшее уже привычным место. Лани оглянулась по сторонам в поисках стула, но ничего не обнаружила.

— Эй, а на чем сидеть? — крикнула она вслед кровососу, но тот уже исчез горстью тумана.

Девушка пожала плечами и прислонилась к стене. Вампир появился через минуту.

— Держи, — и он протянул ей золотое ожерелье, украшенное мелкими красными камешками. Лани подумала, что это, наверное, рубины. В самоцветах она пока не разбиралась. Творец, сколько же еще интересных вещей ей предстоит узнать! — Нравится?

— Ох! — Лани не сдержала восхищенного вздоха. Камни красиво переливались в скудном освещении коридора. — Какая прелесть! Дай я тебя поцелую!

— Не... — робко отшатнулся вампир. — У тебя рука в крови. Блин, что же мне делать теперь? У меня из-за тебя теперь прорва всяких комплексов. Как я теперь вообще кровь пить смогу, после такого облома? Вегетарианцем, что ли, стать... Помидорный сок пить... Яблоки там всякие...

Вампир скривился от отвращения.

— Ну, прости, — смягчилась девушка. В сущности, человеком она была добрым и отзывчивым... если только эти ненормальные мужчины не доставали! — Ладно, не сердись. Ты самый лучший из всех вампиров, которых я знала.

— Но замуж я за тебя все равно не пойду, — добавила она на всякий случай. Эти мужчины порой самые невинные слова умудряются принять за обещания.

— Честно? — откровенно обрадовался вампир, чем изрядно задел девушку. Нет, ну что за свинство, сделать прекрасный подарок, и тут же все испортить. Мужчины!

— Честно, — холодно подтвердила она. — Пошли, Голова. Рубай заждался. Дом нам теперь как-то неловко грабить, раз уж с хозяином подружились.

— Э... да, конечно, — спохватился Голова. — Прошу прощения, сударь, время позднее, вынуждены откланяться. Зайдем как-нибудь в другой раз...

— Да, конечно, — поспешно согласился вампир. — Ты, мужик, не серчай, если что не так. А еще лучше — приходи потом без этой милой леди, посидим, поговорим о жизни (странная она штука, особенно для мертвого), о женщинах (тоже странные штуки, если разобраться), об адреналине... Выпьем опять же...

— Да, как-нибудь обязательно, — поспешно и неискренне согласился Голова.

— Мы вместе зайдем, — не удержавшись, ангельским голоском подтвердила Лани.

Рожу вампира перекосило. Взгляд стал беспокойным, почти безумным. «Женщина кого хочешь с ума сведет, — подумал Голова. — Надо убираться отсюда, пока парень с катушек не съехал. А то как начнет всех подряд кусать, греха не оберешься».

Чтобы не обираться греха, быстренько распрощались с вампиром и вышли на улицу. От ограды отделилась неясная тень, в которой, при ближайшем рассмотрении, оказался Рубай.

— Чтоб вас Блин побрал! — возмущался он. — Вы что там, зимовать собрались? Сижу тут, жду, час жду, два жду, — нету. Три жду — все равно нету. И пива тоже нету. И вдруг — на тебе, вываливают, да еще из парадной двери. Я не понял, вы этому дому кто? Воры или гости? Потому что, если гости, то да, а вот воры из окна должны уходить.

— Заткнись, — бросил ему Голова, и Рубай тут же замолк, поняв, что дело было серьезное.

— Случилось что? — только и спросил он, но Голова так зашипел на него, что Рубай заткнулся, и на этот раз окончательно. До самой корчмы.

Предрассветные улицы были пусты. Последние ночные тени скользили над городом, огни в домах давно погасли. Городская стража тоже куда-то исчезла, то ли отправилась спать, то ли пошла пить пиво в один из трактиров (а может, и в несколько).

Однако, спали не все. В двух кварталах от «Соленого Перчика», дорогу им заступили несколько человек. Голова и Рубай тут же обнажили оружие.

— Привет, Голова, — человек, чей правый глаз закрывала повязка, нехорошо улыбнулся. — Я смотрю, слухи не врут. Сам крутой атаман пожаловал в наше захолустье.

— Здравствуй, Лясь, — встреча с давним знакомым, похоже, несколько не обрадовала Голову. — Похоже, ты тут неплохо устроился. Свою шайку набрал...

— Да уж, набрал. А ты свою потерял, не так ли? Под Серым нынче работаешь?

— Еще не решил, — уклончиво ответил Голова.

— Боюсь, ты решишь неправильно, Голова, — ухмыльнулся кривой. — Зря ты приехал в это местечко. Тут уже роли расписаны, а ты встреваешь. Нехорошо.

— И на чем же мы сойдемся, Лясь? Говори, я тебя слушаю.

— Для начала, выверни карманы, — лениво посоветовал кривой.

— Это не то начало. Похоже, карманы ты вывернешь у трупов... в конце. Если доживешь, конечно. — Голова встал в боевую стойку, поводя обоими ножами из стороны в сторону. Лясь, не тратя больше время на переговоры, махнул рукой.

Драка началась сразу же. Лани, прижавшись спиной к стене дома, готовилась метнуть нож, но образовалась такая куча-мала, что сделать это было нелегко. Она слышала голос Рубая, проклинавшего всех и вся, ругательства бандитов, азартные выкрики Головы. Один из противников отвалился от свалки, зажимая плечо ладонью. Одежда его, и без того не слишком чистая, была обильно запачкана кровью. Лани подумала, не метнуть ли в него нож, но решила этого не делать, бандит уже выбыл из схватки, и более не опасен. Клинок же вполне мог пригодиться для другой цели.

Схватка неожиданно распалась. Рубай и Голова, оба в крови от ножевых ран, оказались по одну сторону, остальные — по другую. Теперь Лани могла сосчитать противников — ровно семеро, и ни один из них не остался невредимым.

Рубай стоял, прислонившись к стене дома. Было видно, что ему совсем уж плохо, кровь хлестала из него, как из бурдюка с его любимым пивом.

— Ты сделал ошибку, Голова, — ухмыльнулся Лясь, поигрывая ножом. Он был почти невредим, если не считать длинный порез на запястье, нисколько ему, по-видимому, не мешающий. — А за ошибки надо платить. Ты заплатишь жизнью...

Он неожиданно захрипел, и начал валиться вперед. Стоящий ближе остальных бандит попробовал подхватить главаря, но тут вдруг словно стал неподъемным. Бандит не удержал внезапно отяжелевшее тело, и Лясь растянулся на мостовой. Из горла у него торчал нож. Чудесный метательный нож работы оружейника Просфиро. Лани неторопливо извлекла второй нож и подбросила его на ладони. Зеленые глаза смотрели холодно и жестко.

— Кто следующий? — громко спросила она в наступившей тишине, обводя взглядом бандитов. И те, смущенные смертью вожака, отступали на шаг, бормоча под нос ругательства. Неожиданно один из них занес руку для броска. Лани не колебалась ни секунды, серебристый клинок рыбкой скользнул в воздухе. Бандит взвыл и осел на землю, уронив нож. Трясущейся рукой он вытащил из раны клинок.

— Осторожно брось мне, — приказала Лани, доставшая уже третий нож. — Только не забывай — медленно и осторожно. Иначе я подарю тебе еще один.

Внутри у нее все трясло, сердце колотилось, как у пойманной птицы. Холодная струйка пота скользнула по спине, а вдруг он все же рискнет бросить нож? Нет, не рискнул. Бросил аккуратно, прямо к самым ногам.

— Молодец, — похвалила Лани, не рискуя, однако поднять с земли нож. — Так, теперь быстро. По одному, спрячьте оружие. Вот ты, мордатый, первым.

Удивительно, но столько силы и уверенности было в ее голосе, что бандит подчинился. Медленно наклонился и убрал нож за сапог. Выпрямился, показывая пустые окровавленные ладони. Лани внимательно следила за его действиями, краем глаза наблюдая за остальными.

— Так, теперь спиной вперед вон к тому углу. Потом — свободен, я тебя больше не держу.

Бандит исчез за углом. Девушка посмотрела на серьезно раненого бандита.

— Ты следующий. Просто оставь нож, и иди. Ты им все равно не сумеешь воспользоваться. Иди. На похороны потом пригласишь.

— Обязательно, — буркнул бандит, отбросил нож и, кривясь от боли, двинулся прочь.

Один за одним, противники покидали поле боя, провожаемые пристальным взглядом девушки. Ни один из них не рискнул ослушаться, ни один не попытался атаковать. Прав был Серый, шайка у Ляся — одно отребье.

Когда последний исчез из поля зрения, Лани бросилась к Рубаю. Тому было совсем худо, он сидел, привалясь к серой стене, руки опущены, струйка крови стекала из уголков губ.

— Рубай! Рубай! Ты живой?

— К-хе... Пока, да... Но это ненадолго, солнышко...

— Не умирай! Слышишь? Держись, мы тебя вытащим!

— Не... Уже нет. Лани, побудь со мной. Это недолго.

— Я не дам тебе умереть!

— Просто... кхе... просто посиди...

Слезы текли из глаз девушки. Лани встала рядом с ним на колени, нисколько не заботясь о том, что пачкает в грязи и крови свою одежду. Взяла окровавленную руку разбойника и прижала ее к губам, орошая слезами. Ей хотелось кричать, выть от безысходности, от невозможности что-то исправить. Рубай был прав, после таких ран не выживают.

Рядом закряхтел, зашевелился Голова.

— Ты там, Рубай, замолви за нас словечко.

Улыбка, слабая, последняя улыбка умирающего скользнула по бледным губам.

— Приходи скорее, Голова. Буду ждать. Пива... кхе... приготовлю...

Мучительным усилием, он сглотнул и продолжил:

— А ты, солнышко, не торопись. Тебе еще... кхе... жить...

Голова его запрокинулась назад, глаза остекленели.

— Не смей называть меня «солнышком»! — крикнула Лани и заплакала, горько и безутешно. Слезы текли по ее щекам, смывая с них кровь. Сердце болезненно сжалось, боль потери была невыносима. Рубай... за такой короткий срок он успел стать близким ей человеком. Как будет не хватать, уже не хватает его сиплого голоса, теплых, насмешливых карих глаз, постоянного брюзжания насчет пива... Долгих, неторопливых рассказов о жизни, двусмысленных шуток, внимания, заботы...

Лани ревела, нисколько не заботясь о том, что ее услышат. Всхлипывая, гладила еще теплое лицо. Нелепо... так нелепо... Зачем, за что?

Голова нагнулся над телом товарища. Одним движением закрыл убитому широко распахнутые, бессмысленные глаза. Поднял Лани, она повисла у него на руке безвольной куклой.

— Пойдем, девочка. Пойдем в корчму.

— Нет! — закричала Лани. — Я не пойду! Я не оставлю его!

— Пойдем, солнышко. Ему уже не помочь.

— Не пойду! И не называй меня солнышком!

— Пойдем. Надо вызвать стражу, заявить о нападении, как и положено честным гражданам. Ты посидишь пока в номере, наверху.

— Я не хочу больше быть вором, Голова, — удивительно спокойно произнесла Лани. — Слишком это даже не опасно... нелепо. Ради чего он погиб?

— Пошли, девочка. Поговорим после.

Внезапно обмякнув, Лани позволила себя увести. Не осталось ничего, ни чувств, ни мыслей, ни желания что-то делать. Только пустота, бесконечная, гложущая пустота. Как раньше.

Голова отвел ее в номер и ушел искать стражу. Лани сидела на кровати Рубая, тупо глядя в окно. Не было даже слез. Только боль где-то глубоко внутри.

И память. Лани снова и снова слышался его хриплый голос и веселый смех. Снова и снова. Смех, голос... голос, смех. Казалось невероятным, невозможным, что его больше нет.

В какой-то момент времени, она поняла, что не в силах больше оставаться в этой комнате. Просто не в силах, и все. Слишком много напоминает ей здесь о Рубае. О человеке, который не был ее возлюбленным, не был даже другом. И уже никогда не станет. О человеке, который стал ей близок слишком поздно, и ничего уже не изменить.

Тоска и безысходность с новой силой набросились на ее кровоточащее сердечко. Лани встала и, открыв дверь, вышла в коридор. Спустилась вниз по лестнице, заняла привычный столик у окна. Тот самый, где они сидели прошлым утром.

За окно занимался новый день. Солнца, конечно, не было видно за соседними домами, но его лучи уже попадали в окно, ласково касались ее заплаканных глаз. «Ненавижу солнце, — подумала Лани. — Все будет вновь и вновь, солнце, дождь, ветер, снег... А он этого уже не увидит. Как он там сказал? „А ты, солнышко, не торопись. Тебе еще... жить“. Я буду жить, буду видеть закаты и рассветы, людей и города, а он...»

Лани жестом подозвала сонного корчмаря. Тот, похоже, тоько что проснулся, отпустив отдыхать уставшую за ночь прислугу.

— Принеси, что ли пиво, — устало попросила Лани.

Тот удивленно посмотрел на нее. Корчмари, как правило, неплохо знают вкусы своих постояльцев, и этот исключением не был. Что такое должно было случится у этой усталой, измученной девушки из третьей комнаты, что она попросила пиво? Которое терпеть не может?

Но корчмари еще и никогда не спорят со своими постояльцами, и не лезут в их дела. Поэтому, он просто пожал плечами и принес требуемый напиток.

Лани сама не знала, почему заказала пиво. Просто Рубай всегда предпочитал его вину, каким бы дрянным оно ни было. Единственная слабость, которой он не мог противостоять. А ей... может быть, ей просто хотелось выпить в память о нем?

Корчмарь принес ей кружку с белой шапкой пены сверху. Лани кивком поблагодарила его, заранее сморщившись, пригубила. Неожиданно поймала себя на мысли, что ей нравится этот вкус. Горьковатый. Противный, но он ей нравится. Словно память...

И еще она поняла, что теперь всегда будет предпочитать пиво вину. Вкус пива для нее отныне — вкус потери, вкус чего-то, что ушло, безвозвратно ушло... но оно все же было, было!

Женщина в алой одежде вошла в корчму и остановилась на пороге. Лани равнодушно отметила, что одета она безвкусно, алый цвет ей вовсе не идет. Впрочем, она тут же перестала об этом думать, уставившись в кружку с пивом.

— За тебя, Рубай! — сказала она тихонько, сделав небольшой глоток. Стало легче. Будто он не ушел навсегда, а остался где-то рядом. В мыслях, в памяти... в этой кружке с паршивым леданским пивом. Как говорила тетя Мафья перед смертью? «Я — памяти твоей. Я — в делах и поступках твоих. Я никогда тебя не покину...» Она была права, тысячу раз права. Если смерть все равно приходит за каждым, самым ценным становится память. Память по тем, кто тебе дорог, и кого уже не вернешь.

Сами собой стали складываться в голове строки. Лани достала из кармашка куртки стило, взяла со стола салфетку. Она часто записывала свои стихи вот так, за столиком корчмы.

Да, именно так. Что ее бояться, одинокую несчастную старуху с косой? Она приходит, когда должна, не в ее власти отложить человеческий срок.

Лучше бы, конечно, написать «пива», а не «вина». Но так рифмуется плохо. Поэтому, лучше написать все же «вина», а самой отхлебнуть еще глоток.

Вот эта строфа, возможно, и лишняя. Нет у Лани сейчас никакого желания искать смерть. Теперь уже нет. Но вышло красиво, а значит менять не надо. Пусть это будет реквием по Рубаю. Пусть он услышит там, за Пределом, и улыбнется...

Слезы, наконец, прорвали запруду глаз, проторив на щеках мокрые дорожки. Лани не стыдилась и не вытирала их. Пригубила еще пива, ладонью вытерла губы. Надо бы, конечно, платочком, но сегодня — плевать! Плевать на условности, плевать на этикет. Рубай всегда вытирал ладонью, либо вовсе рукавом.

Женщина в красном внимательно приглядывалась к ней. Жест Лани заставил ее презрительно поджать губы, но интереса не убавил. Она села за соседний столик и заказала себе вина, бросая короткие взгляды в сторону девушки. Безучастно Лани отметила, как быстро был выполнен заказ незнакомки. Корчмарь, разом растеряв свою утреннюю сонливость, метался по зале со скоростью фараданского скакуна. Вероятно, дама эта была достаточно важной особой, чтобы нагнать такого страха.

Неожиданно, словно приняв какое-то решение, она поднялась и подошла к столику Лани.

— Вы позволите?

Лани кивнула, посмотрев на нее безо всякого интереса.

— Это ведь Вы были в особняке на Аллее Стрелков.

Вот тут ее проняло по настоящему. Даже смерть Рубая отодвинулась на второй план.

— А почему Вы это спрашиваете?

— Я знаю, что это были вы. ОН рассказал мне о Драконовой Крови.

— Вы... тоже? — Лани была потрясена. На вампира женщина нисколько не походила. Правда, красный цвет платья... Но вампиры не выносят солнечного света! А лучи били в окна уже достаточно сильно.

— Нет. Но он выполнял для меня кое-какие мелкие поручения. Встреча с Вами так его потрясла, что он рассказал все. Мне интересна Драконова Кровь в человеке. Точнее, в женщине, потому что наш Орден негативно относится к мужчинам, обладающим Силой. Мы, Направляющие, считаем, что мужчинам нельзя доверять.

— Орден? Направляющие?

— Нас еще называют Ассисяй. Хотя нам это название не нравиться по понятным причинам. Но об этом мы поговорим позже.

— Что вы хотите от меня?

— Чтобы Вы последовали за мной в резиденцию Ордена. Я хочу вам предложить платье ученицы, и в будущем — членство в Ордене, если выяснится, что вы обладаете магической Силой. В чем лично я совершенно убеждена.

Лани была ошеломлена. Взять и вот так в одночасье поменять жизнь, стать полноправной колдуньей? А почему бы и нет? Что ей светит в этом захолустье? Стать вором, быть на побегушках у Серого, и жизнь закончить на виселице? Сплясать с пеньковой любовницей, как выражается Голова? Этого она хочет от жизни?

— Звучит заманчиво. Я стану настоящей колдуньей?

— Думаю, да. Кстати, не пора ли нам познакомиться... и перейти на «ты»? Мы же обе женщины, а эта чопорная вежливость — чисто мужские манеры.

— Лани, — представилась девушка.

— Аретта, — женщина в красном протянула ей руку, Лани пожала ее. Она впервые задумалось, сколько лет ее новой знакомой. Обычно одна женщина сразу угадывает про другую подобные вещи достаточно точно. Но сейчас... Лицо молодое, красивое, а глаза... не старухи, нет, но повидавшие мир, опытные глаза. Лишенные иллюзий молодости. — Выпьем за знакомство, Лани?

— Выпьем, — согласилась та. Они чокнулись, Аретта бокалом вина, Лани — кружкой пива.

— Так что ты скажешь насчет моего предложения, Лани? Принимаешь?

— Я не знаю. Можно, я подумаю?

— Хорошо. У тебя есть время до вечера. Думай. Мне кажется, тебя надо оставить сейчас наедине с твоими мыслями. Встретимся в восемь вечера здесь же, идет?

— Да, — согласилась Лани, мысли ее метались и путались.

— Тогда — до вечера.

Она ушла. Лани сидела в молчании, допивая теплое пиво. Прости, Рубай. Прости, Голова. Вы останетесь со мной навсегда, в моей памяти. Но мне надо идти дальше. Надо строить свою жизнь. Вы оба мне очень дороги, но... пришло время расстаться. Как с Добрелом. Как с тетей Мафьей. Как с Чапой. Мое прошлое — оно со мной, но нельзя же вечно жить прошлым...

Лани встала из-за стола. Решение было принято.

 

Глава XIII.

Дождь лил уже третий день. Докучливый, проливной, почти что осенний. Август — граница лета, последние благословенные деньки. Пройдет еще немного времени — и серое небе над головой станет неотъемлемой частью мира. Этот занудливый, бесконечный дождь — только начало, предвестник перемен, первый гонец осени.

Ларгет сидел в клетке. Какая никакая крыша над головой была, конечно, и это лучше, чем ничего. Только вот протекала она немилосердно, и тогда струйки воды начинали искать дорогу к Талю. Ветер же и вовсе чувствовал себя здесь хозяином, он залетал между прутьями клетки, раздувая мокрую одежду юноши. Ларгет зябко ежился, третий день у него не было возможности согреться. Радовало одно — отвратительная похлебка, который их кормили два раза в день, была все-таки теплой, иногда — даже горячей. В такие минуты Таль чувствовал себя почти счастливым, согревая озябшие ладони теплом глиняной чашки.

В клетке их было четверо. Кроме Таля и Бола, были еще два немолодых леданина. Боресвет ехал в соседней клетке, Таль периодически чувствовал, как неживой, застывший взгляд воина скользит по нему, но не отвечал ему тем же. Зачем? Помочь он ничем не сможет, если уж гигант Боресвет не смог одолеть железные прутья клетки, ему это тем более не по силам. Воин же старался изо всех сил. В первый же день он порвал веревки, которыми был связан (самого Таля не посчитали достаточно опасным, чтобы связывать, клетки вполне хватало), и с воинственным кличем (напоминавшим, скорее, волчий вой) попытался сломать решетку. За что был бит надсмотрщиками до полусмерти и облачен уже в цепи. Придя в себя, Боресвет порвал цепи, хотя и не без труда, после чего опять принялся за решетку. Результат был вполне предсказуем — побои до беспамятства и колодки. Колодки богатырю оказались не по силам, больно уж неудобно было их ломать. Поэтому Боресвет затих и смирился со своей участью. Или просто решил выждать подходящий момент, что бы продолжить единоборство с клеткой. Ларгет не знал. Сам он понимал абсолютно точно, что ему из клетки не выбраться. Если шанс на побег и подвернется, то точно не сейчас.

Бол сидел рядом, чертя что-то пальцем на грязном полу. Неунывающего шутника и непоседу, хорошо знакомого Талю по Школе, было не узнать — угрюм, задумчив, молчалив. Как, впрочем, и сам Ларгет. И то сказать, плен и последующее рабство — не повод для веселья. А если еще вспомнить, что их везут к неведомым Асисяй, про которых сказывают многое и разное, только вот не хорошее, так вообще не то, что говорить о чем-то, думать даже не нужно. Потому что если об их дальнейшей судьбе задуматься, жить вообще не захочется. Уже не хочется, если уж совсем честно.

Таль вздохнул и погрузился в медитацию. Последнее время, он делал это постоянно, не для того даже, чтобы пополнить запас энергии, а просто чтобы сбежать на время от въевшегося в тело холода, от пронизывающего ветра, от беспросветного дождя. От проклятой клетки и унылых мыслей о будущем, наконец.

На этот раз медитация получилась необычной. То есть, все происходило как всегда, только в конце вместо того, чтобы войти в транс, Таль вдруг почувствовал, что как будто взмывает над клеткой. Он оглянулся, посмотрел вниз, да, точно, клетка была под ним. И в ней было четыре пленника. Включая и его, Ларгета.

От удивления, он потерял контроль над медитацией (который в трансе не нужен) и сразу же оказался опять в клетке, потрясенный и задыхающийся. Бол с удивлением посмотрел на него, но не сказал ни слова. Таль даже подумал, что его друг вообще разучился говорить. Потерял, так сказать, проклятье речи.

Но занимало его сейчас совсем другое. ЧТО ЭТО БЫЛО? Никогда Таль не чувствовал во время медитации подобных вещей. И никогда не читал о таком в книгах. Что, впрочем, доказывало только то, что не так уж он много их прочел.

Ладно, попробуем повторить. Медитация — это не чары, Силу она не отнимает, а совсем даже наоборот. Времени, конечно, требует, да ведь его сейчас хоть отбавляй, времени-то. Так что отчего бы не попробовать снова. А ну-ка, еще разок...

На этот раз, все прошло как обычно. Таль провалился в транс, из которого некоторое время спустя благополучно вышел. Никаких тебе полетов над клеткой, вообще ничего необычного. Это несколько разочаровало Ларгета.

Он поймал слегка заинтересованный взгляд Бола. Его друг явно оживился, наблюдая за упражнениями Ларгета, но не в силах понять их смысл. Любопытство всегда было слабостью юноши, из-за которой он частенько попадал в забавные, а порой и неприятные приключения. Таль ничего не собирался ему объяснять. Хотя бы потому, что сам мало что понимал. Да и куда приятнее видеть знакомый любопытный взгляд шкодливого котенка, чем полные безнадежной тоски глаза. Таль несколько раз вздохнул всей грудью, и снова ушел в медитацию.

Вырвали его оттуда грубо и бесцеремонно.

— Ты че, на, совсем что ли, на офигел? Не слышу ответа! Ты, на, хоть живой, или помер, на, совсем? Отвечай, когда тебя спрашивают, на!

Это был старший надсмотрщик, Руд. Личность весьма колоритная и неоднозначная. Довольно высокий, плотный, с густой бородой, он постоянно прохаживался вдоль клеток с рабами. Или скакал на лошади непонятной масти и возраста, в зависимости от того, стоял караван или двигался. Старшего надсмотрщика остальные должны бояться. Меньше, чем хозяина, но все же значительно больше смерти. Руда же не боялся никто. Надсмотрщики почтительно выслушивали его распоряжения только для того, чтобы полностью их игнорировать. Руда это, впрочем, абсолютно не задевало, казалось, главное для этого человека, чтобы его выслушали и выразили готовность исполнить любой приказ. Это добавляло ему важности и значимости в собственных глазах. Будут ли его распоряжения (кстати, довольно бестолковые, как правило) исполнены, его нисколько не волновало.

— Ты че, на, молчишь? Плетки захотел, на?

— Живой я, живой, — торопливо отозвался Таль. Плетки он совсем не хотел. — Уснул только малость, вот и все.

— Ты че, на, совсем обурел, днем спать?

— А что еще делать? — пожал плечами Ларгет. — Жрать пока рано, только спать и остается. В кости сыграть, и то нельзя, нет их у меня. Да и на что играть-то?

— Везет же, на, людям, — позавидовал Руд. — Спишь себе, на, когда захочешь, жрешь, на, от пуза задарма... Чем не жизнь, на? А тут корячишься, сторожишь вас, на, чтобы не сбежали, с коня не слазишь, поспать, на, не поспишь...

— Могу поменяться, — беспечно предложил Ларгет.

Двое леданцев и Бол опасливо втянули головы в плечи. Злился Руд не часто, но уж если разойдется — кричи «караул», все равно не поможет. А рука у него была тяжелая...

Однако, надсмотрщика такой ответ только развеселил. Шуток он, как правило, не понимал, но в виде исключения, эта до него дошла.

— Нет уж, на, — ответил он, довольно посмеиваясь. — Каждый, на, должен быть на своем месте, на. Ты — в клетке, а я — на коне, на. Понял, пацан, на?

— Так точно, — бодро отрапортовал Ларгет, не поднимаясь, однако, с места.

— То-то, на, — довольный собой Руд благосклонно кивнул ему и поехал дальше.

— Рисковый ты парень, — покачал головой один из леданцев по имени Юр. — Не дразнил бы ты его, приятель. Не только тебе достанется, нам тоже перепадет. Опять же, неуютно с полутрупом в одной клетке будет.

— Да ничего он не сделает, — махнул головой Ларгет. — Скажешь «так точно», вмиг подобреет. Ну, наслаждается человек своей властью, бывает. Не злоупотребляет же. На.

— Может, и так, — согласился Юр. — Да только, все равно, поосторожнее, парень.

Капля дождя свалилась Ларгету за шиворот. Он выругался без особой злости. Казалось, мокрее быть уже не может, а вот и не так. Может, если вода за шиворот попадет. Неприятное ощущение, и ничего с этим не сделаешь?

Рядом чихнул Бол. Вытер нос грязным рукавом, вопросительно посмотрел на Таля. Тот усмехнулся и закрыл глаза. Надо все же разобраться с этой медитацией...

Ни на этот раз, ни на следующий у него ничего не получилось. Как обычно, проваливался в транс, как обычно, из него выходил. Все это уже порядком начинало ему надоедать. Наконец, измученный бесплодными попытками, он уснул.

— Ну чо, на, жрать будем, или как? — разбудил его грубый голос.

Ларгет с трудом разлепил отяжелевшие веки. Тело его затекло и порядком продрогло. Хорошо еще, пока не заболел. Вообще-то, любой сквозняк всегда валил Таля с ног, а тут третий день на дожде, без малейшей надежды согреться — и хоть бы что. Ларгет ощутил даже некую не вполне уместную в данной ситуации гордость. Вон здоровяк Бол — и тот чихает во всю. Хотя зимой без шапки разгуливает, идиот. Воспалением мозга два раза, конечно, не болеют, а вот простудой — пожалуйста.

Ухмыляющийся Руд ходил вдоль клеток, похлопывая рукоятью плети по ремню. Кашевары (впрочем, Ларгет сильно сомневался, сумеют ли эти отравители сделать хотя бы кашу) подтащили котлы с едой ближе к клеткам и принялись разливать неприятного цвета бурду в подставленные котелки. Запах упомянутой бурды был отвратителен и вызывал тошноту. Таль с ужасом подумал, каково же это на вкус. В этот раз кашевары, похоже, превзошли самих себя. За все три дня такой гадости им еще не давали.

Ларгет сквозь решетку протянул свою миску, и получил в нее порцию дряни. Рукам сразу стало теплее, только сейчас он понял, до какой степени замерз. Таль осторожно сделал глоток. Ничего. Гадость страшенная, но... Похоже, к плохому тоже привыкаешь. А нет, так плети надсмотрщиков приучат. Он не забыл, как в первый день плена его от подобной бурды вывернуло наружу, и как был за это избит. До сих пор спина ноет, на боку спать приходится. Хорошо еще не загноилась, вряд ли кто тут стал бы его лечить.

Новый глоток. Фу, какой все же отвратный вкус. Почти как запах. Но запах можно приглушить, если зажать нос. А как избавится от вкуса? Язык, что ли откусить? А чем тогда заклинания произносить? О безъязыких магах история как-то умалчивает... Или они просто не могли о себе рассказать?

Таль снова глотнул гадкого пойла, скривился. Из чего они это готовят, интересно? Это как же надо уметь не готовить, чтобы такую дрянь сделать! Дерьмо в чистом виде и то, наверное, вкуснее. Хотя лично он, Таль, его еще не пробовал.

Зато руки почти согрелись. И внутри как-то потеплело. А значит, еще глоток, последний. Все равно миска уже пустая. Уф, этот был самый отвратительный. Одно слово — подонки.

— Миску верни, — хмуро потребовал кашевар. Таль беспрекословно подчинился. Все равно, пользы от нее никакой. А спорить начнешь, без зубов останешься.

— Что, на, пожрали? Теперь, на, спать. Нам тоже отдыхать надо, на. Не давали бы за вас столько бабок, на, сейчас вы бы пешими топали, на. На одной веревке.

Спать Ларгету не хотелось. Он лежал, уставившись на затянутое облаками небо. На душе было так же уныло и беспросветно. И так же моросил дождь, стремясь вылиться из-под открытых век. Сегодняшний день не радовал. А завтрашний вдобавок еще и пугал. Ассисяй, по слухам, с магами расправлялись решительно — то ли убивали, то ли как-то лишали Силы.

Ларгет закрыл веки и представил в сознании золотой шар. Когда тот стал почти вещественным, мысленно же провел им вдоль тела. Блин его знает, что толкнуло его это сделать. Но неожиданно он почувствовал, как уходит холод, как мышцы наливаются странной мощью. Одновременно он почувствовал, как расходуется запасенная медитацией Сила.

Он оставил свое занятие, сердце его бешено колотилось. Неужели он открыл новое заклинание? Но разве это возможно — без слов, без жестов? Книги говорили, что нет. А книгам он верил. Любой маг верит, и он не исключение.

Таль вновь призвал золотой шар и на этот раз коснулся им спящего Бола. И услышал резкий порывистый вздох. Получается! Бол во сне почувствовал неожиданное тепло и откликнулся на него. Зашевелился, просыпаясь.

— Это ты? — услышал Таль недоверчивый голос. — Как? Я не понимаю! Нас этому не учили! Такое вообще невозможно.

Ларгет отпустил золотой шар, нельзя сохранять концентрацию и разговаривать одновременно. То есть, может, конечно, кто другой и сумел бы, а он, Таль, пока нет.

— Сам знаю, что так не бывает, — ворчливо откликнулся он. — Случайно получилось. От скуки. Без слов и жестов, понимаешь?

— Не понимаю. Не хочу понимать. Тебе нужен такой вот все понявший и свихнувшийся на этом? Как ты это делаешь?

— Представляю в сознании золотой шар, — честно сознался Таль. — Так ярко, что он кажется реальным. Теплый такой, почти горячий. А потом пускаю его, куда захочу.

Бол закрыл глаза и, видимо, решил повторить удачный опыт. Какое-то время он лежал неподвижно, судорожно дергая кадыком, потом открыл глаза и сел.

— Ни хрена, — с чувством произнес он. — То ли концентрации не хватает (а у меня ее всегда не хватает, даже когда с девчонкой в постели), то ли это — только твое.

— Выясним, — оптимистически ответил Таль, закрывая глаза. Он был совершенно счастлив от мысли, что сегодня уснет не стуча зубами от холода. Вот если бы еще золотой шар можно было есть! Но нельзя требовать слишком многого.

С этими оптимистическими мыслями он и уснул. Снился ему родовой замок, и отец на своем любимом коне по имени Ворон. С братом стреляли из лука в мишень во дворе. Он, Ларгет, постоянно мазал (вот глупый сон!), а брат хохотал и говорил: «Совсем ты в этой вашей Школе опустился! Маг недоделанный!» Я не недоделанный, возмущался Таль, делая очередной промах, а брат хохотал пуще прежнего. Внезапно черная туча нависла над замком. Ларгет видел ее отчетливо, как возможно только во сне. Черная, огромная, неотвратимая, клубящаяся по краям мгла. Синеватые молнии скользили в ее глубине, вились огненные смерчи.

«Бегите!» — хотел крикнуть Таль, но не мог издать ни звука. Туча зависла над замком, Ларгет оцепенел от ужаса. Отец и брат как раз подъезжали к воротам. И тут туча пролилась огнем. Не огненным дождем, а словно потоком огня. Фигуры отца и брата вспыхнули и беззвучно обуглились, заполыхал замок. И все это в полной тишине.

А потом туча надвинулась на него, замершего в ужасе и отчаянии. Огонь полился на него, он вскинул руки в отвращающем жесте неведомого заклинания, странные слова пришли на ум сами по себе, будто из глубин памяти. Вокруг бушевал огонь, а он стоял с поднятыми руками, бросая вызов клокочущему в ярости небу. Холодные злые молнии срывались с его пальцев, полосуя черное тело тучи, она выла и стонала, как живая. И злое, беспощадное торжество кипело в его сердце. Наслаждение своей мощью и леденящая ненависть к тому, кто стоял за всем этим. А потом туча разлетелась рваными черными ошметками и исчезла. А перед Талем появился человек. Он поднял руки и сказал:

— Хорош дрыхнуть, на! Мне, на завидно! А ну, просыпайся, подонок, на!

Ларгет открыл глаза, еще не в силах вернуться из непонятного сна. Руд стоял перед ним, стуча плетью по решетке клети. Видно было, человеку хочется внимания к своей важной персоне. И такое пренебрежение его уже изрядно разозлило.

— Слушаюсь! — рявкнул Таль хриплым спросонок голосом.

Злость надсмотрщика как рукой сняло.

— Молодец, на! Не будь ты рабом, я бы из тебя, на, человека сделал. Соображение, на, имеешь. Хотя и спишь, на, больно много. На.

Руд, довольный собой, удалился. Таль протер заспанные глаза. Ничего себе сон! До сих пор дрожь бьет. И еще — ощущение беды, которое осталось после сна.

Утреннее солнце било в глаза, весело раскидывало лучи по земле. Первый ясный день за последнее время. Таль зажмурился, впитывая всей кожей нечаянное тепло. Ласковый ветер взъерошил его волосы, шаловливо дунул в зажмуренные глаза. Таль негромко засмеялся. Напряжение последних дней медленно покидало его. Солнце снова на небе, значит все будет хорошо. А Ассисяй... Посмотрим, что это за зверь. Что бояться раньше времени?

— Хорошо-то как, — мечтательно выдохнул Бол.

— Хорошо, — согласился леданец по имени Юр. — Еще бы жратвы нормальной...

— Да из клетки вон, — поддержал Таль.

— Это куда, на, вон? Вы чо, на, совсем обурели? Отставить, на, мысли о побеге!

Это вездесущий Руд заслышал его последние слова.

— Смотрите у меня, на, — пригрозил он и пошел к следующей клетке.

Все дружно посмотрели у него на. Но мало что увидели.

— Странный он, — вполголоса сказал Юр.

Опять появились кашевары с котлами и мисками. Таль получил свою порцию. На этот раз, греться нужды не было, и отвратительное варево было проглочено с огромным трудом. Противный привкус остался во рту даже после того, как он вернул миску угрюмому кашевару.

— Пожрали, на? Миски, на, вернули? Тогда — поехали.

— Слушай, а почему он так говорит странно? — поинтересовался Бол шепотом.

— Наверное, на него наложили заклятье насчет матерщины, — предположил Ларгет. — Я слышал, Ассисяй этого не любят. Они же сплошь одни женщины. Вот у него предлоги и остались... А существительные сказать не может.

— Похоже, — согласился Бол. — Эх, это как же нужно ругаться, чтобы Ассисяй достать!

— Да уж, забавно было бы послушать. Кстати, а для чего им рабы?

— Обрати внимание, они же женщины. А все рабы — мужчины. За которых они платят столько золота, что их везут в клетях. Как ты думаешь, почему?

— Да, наверное, ты прав, — согласился Таль.

— Не рассчитывай на это, на, — вмешался Руд. — Остальным может, на, так и выпадет. А вы двое, на, проклятых колдунов получите другое, на.

— Что другое? — быстро спросил Таль.

— Из вас, на, выжгут Силу. А потом, на, если живы останетесь, на, используют как и остальных, на. Не знаю как, на.

— Большое спасибо, — поблагодарил Бол.

— Не умничай, на! — обиделся Руд. — А то так, на врежу, враз мозги вылетят, на.

Бол тут же заткнулся. Его мозги были чем-то ему дороги. Чем именно, Таль не знал. Вероятно, как память о детстве?

Солнышко поднималось все выше и выше. Таль, прищурившись, смотрел по сторонам. Бескрайние степи сменились каменистым предгорьем, кое-где виднелись клочки возделанной земли, которую местные жители отчего-то считали плодородной. Как ни странно, что-то там даже росло, довольно жалко и вяло, но тем не менее. Леданские Горы остались слева, их везли, если Ларгет ничего не путал, вдоль границы с Квармолом на восток. Как он понял из разговоров, везли их не в резиденцию Ассисяй, где она находилась, никто не знал. Зато нелегальные работорговцы (в Квармоле и в Ледании этот промысел был запрещен) знали, где находится Цитадель, своего рода центр связи всех Ассисяй. И к нему-то они и направлялись.

Таль думал о том, как же им все же выпутаться из этой ситуации. У него был один козырь, амулет, данный ему шаманом. Пленители побоялись трогать такую странную штуку, а работорговцы решили, что если кочевники ее не сорвали, значит, ни ценности, ни опасности она не представляет. Логично, в общем-то решили.

Таль прошелся по клетке. Ему не сиделось на месте, за время вынужденного путешествия он часто ходил вот так, не в силах успокоиться, пока грозный окрик тюремщика не заставлял его снова принять сидячее положение. Он чувствовал себя тигром в клетке, если бы у него был хвост, он бы сейчас стегал им сейчас себя по бокам. Но, увы, природа не наградила его хвостом. В лучшем случае, по бокам прошлась бы плетка надсмотрщика, но Ларгет не полагал ее адекватной заменой.

Применить амулет сейчас? Глупость. Возможно, он бы и стал достаточно силен, чтобы сломать решетку, а может быть, и нет. И даже если бы ему так повезло, что делать дальше? Конечно, он обучен махать мечом, да и в рукопашной чего-то стоит, но он не герой и даже не богатырь. В конце концов, его одолеют, и посадят обратно, предварительно отхлестав плетью, чтобы неповадно было. Магия здесь не поможет. «Стрелкой» многих не перебьешь, даже если заранее запастись энергией. Кроме надсмотрщиков, есть еще внушительная охрана, которая тоже в стороне не останется. А дальше... Ни единого шанса на успех.

Нет, рано выкладывать свой козырь. Тем более, что их больше на руке нет. Ждать, терпеть, мерить шагами клетку, но не совершать необдуманных поступков. Сначала все взвесить, а потом принимать решение. Какие еще варианты? Можно, к примеру, перебросить амулет Боресвету во время стоянки. Уж воин из Гардарики (или, если угодно, из Русколани) покажет всем... как это он говорил? Чью-то там мать, чью, Ларгет, к сожалению, не запомнил. Да и без разницы. Богатырь с амулетом вполне способен сломать и колодки, и решетки, он это и без всякой помощи почти осилил. А вот что дальше? Может и надсмотров, и охрану прибить, он... как это у них? Реальный пацан, надо же, запомнил. Поломает на фиг и тех, и других. Вопрос в другом, как ему втолковать, что амулет надо сломать в руке? Если передать удастся, что тоже не так просто? Да он расспросами задолбает, а если еще в стихотворной форме... Этот вариант, пожалуй, отложим. Мысль дельная, но нуждается в разработке. Шанс всего один, надо его использовать наверняка.

— Эй, ты чо, на, там ходишь? А ну, сядь, на, быстро.

Нет, этот му... мужик уже достал, на.

— Ноги отсидел, — спокойно пояснил Таль. — Кому будет нужен раб, если он без ног останется? Вот я и хожу туда-сюда.

— Это правильно, на, — одобрил Руд. — Это даже как ее... идея, на. На вот тебе кусок сыра и глоток вина. Только смотри, на, один. Самому, на, мало.

Таль с наслаждением сожрал сыр и отхлебнул вина. Всего один глоток (Руд человек, конечно, довольно миролюбивый, но за второй точно прибьет). Вино оказалось так себе, но после стольких дней в клетке пошло на ура. Соседи по клетке с завистью смотрели на него, но Ларгет решил не делиться. На всех все равно не хватит, а Руд может и рассердиться. Попадет же в любом случае, Талю. Нет, как-нибудь в другой раз.

Он вернул Руду флягу, и надсмотрщик заспешил дальше. Куда — Талю было все равно. Он сел на пол, решив пока помедитировать. Привычно закрыл глаза, погружая себя в транс. Результат его опять разочаровал. Снова попытка повторить случайный опыт завершилась неудачей. Что он тогда сделал не так, как обычно? Таль не мог вспомнить. Ничего, в другой раз получится. Теперь он знает, что это возможно.

Он открыл глаза. Бол сидел рядом, погруженный в транс. Похоже, дурной пример Таля оказался заразителен. Бол, конечно, не знал, почему он так поступает, но, видимо счел, что мысль помедитировать совсем неплоха. Тем более, заняться все равно больше нечем. Книжек для чтения, ровно как и вина, и девочек им почему-то не предоставили. Странные люди эти рабовладельцы, кто бы мог подумать!

Таль огляделся по сторонам. Ему показалось, что горы немного приблизились. Похоже, место, куда их везут, где-то в Леданских горах. Впрочем, утверждать это он бы пока не рискнул. Может быть, это вообще не в Ледании. А у Блина на куличках (кстати, а что такое кулички? Может, Бол знает? Он всегда знает не то, что нужно).

Бол открыл глаза и часто задышал, выходя из транса. Глаза у него были пустые и бессмысленные по началу, но вот сознание вернулось в тело, и они сразу потеплели. Он был снова здесь. Вот и шкодливые огоньки загорелись, все, как обычно.

— Ты знаешь, как еще некоторые Ассисяй называют? Не поверишь! Представь — «феминистки». Не знаю, конечно, что это за штука, но звучит угрожающе.

— Да, страшновато, — поежился Ларгет.

Подошел довольный Руд. Грудь колесом, плеть за поясом, бородища по грудь — буквально герой леданского эпоса Карбас. Который в Квармоле значится, как Барбас.

— К вечеру, на, приедем, — весело сообщил он. — Так что, на, радуйтесь последнему, на, свободному деньку. Скоро, на, он закончится.

— А сейчас у нас что, была свобода? — Таль взглянул на прочную железную решетку.

— Ну, не очень, на, — признал надсмотрщик. — Но все-таки, на, получше, чем будет.

«Да, успокоил, — мрачно подумал Ларгет, поглаживая амулет. — Надеюсь, когда нас выпустят из клеток, у меня будет шанс передать эту штуку Боресвету. До того, как попадем в логово колдуний. Там уж точно ничего не светит, кроме светильников».

Он снова коснулся амулета. Интересно, не наврал ли старый шаман? Может, все его надежды — утренний туман, птичье молоко? Шаман, он ведь даже не маг, что он может? Таль вспомнил книгу, как-то попавшую к нему в руки. «О свойствах талисманов, зелий и артефактов». Автора, понятно забыл. Так вот этот забытый автор утверждал, что лучшие амулеты делают как раз шаманы, маги-самоучки. Дескать, заклятий они не знают, оградиться от последствий собственной волшбы не умеют. Вот и придумали разные амулеты, обереги и прочие вещи, чтобы себя защитить. А потом и вовсе создали новый вид колдовства, глубоко презираемый всеми уважающими себя магами, в том числе, и забытым автором. Он, автор, глубоко полагал все эти дикарские штучки недостойными настоящего чародея. Правда, с неохотой упоминая при том о могущественных магах, которые жизнь посвятили созданию магических артефактов, в том числе и упомянутых амулетов. А также мечей, топоров, колец и прочего металлического лома. Насчет лома — один такой случай описывался. Как один маг (имя Ларгет опять же забыл, книга была не из программы) зачаровал обычный железный лом, сделав из него артефакт невиданной силы и редких свойств. Должно быть, по пьяни, другого объяснения Таль не видел. А потом богатырь по имени Прием насовершал с ним массу героических подвигов. В конце концов, он погиб, как у богатырей заведено, опять же, героически, лом, как и полагается исчез, заслужив перед этим имя «Лом Приема». Героическое имя, как нетрудно догадаться.

Насчет амулетов тоже приводились подобные истории. Как один кассарадский шаман вручил подобную безделушку рыцарю Таргану, благословив его на подвиги. Амулет этот даровал своему носителю неуязвимость от любого оружия. Правда, счастливого обладателя все равно прикончили после многих подвигов. Прямо беда с этими героями! Так и мрут один за другим. Или они сами смерти ищут?

Он рассеянно крутил в руке амулет, когда вдруг увидел жаждущий взгляд богатыря, устремленный на него. Похоже, Боресвет знал, что это такое, и даже, возможно, умел им пользоваться. Ну конечно, он же довольно долго жил у харогов, и с шаманом немало общался. Может, ему и самому что-то такое презентовали на долгую память. Это хорошо, значит, воину не надо объяснять технику безопасности и инструкции по пользованию магическим амулетом. Сам все знает. Таль уставился на него, одними глазами сказав: «Жди!». Богатырь усмехнулся и еле заметно кивнул. Похоже, понял.

Востроглазый Бол внимательно следил за этим молчаливым диалогом. Таль заметил, как сверкнули его глаза, его товарищ сразу обо все догадался. Парень он сообразительный, кто спорит? Если б ему еще язык укоротить... Хотя бы на пол-ярда...

Ждать пришлось довольно долго. К Цитадели подъехали, когда солнце уже клонилось к горизонту. Талю довелось за это время еще раз попробовать кулинарный шедевр под названием «похлебка», приготовленный явно каким-то некромантом для усиления страданий жертв. Его едва не вывернуло, только плети охранников удержали его от этого естественного, но весьма опрометчивого поступка. Бол же сожрал свою порцию, не моргнув глазом. Что и говорить, от человека, который зимой без шапки ходит, и не того ожидать можно.

Цитадель увидели издалека. Потому что в степи все видно издалека. Таль ожидал, что это будет могучая крепость, со стенами и бастионами. Само название — Цитадель, это же тебе не просто дом в три этажа. Однако, твердыня Ассисяй оказалась именно домом. Правда, не в три этажа, а в четыре, но это крепостью ее, тем не менее, не делало. Просто большой дом из серого камня, явно из Леданских гор привозили. Ларгет пялился на Цитадель во все глаза, пока повозки ехали к ней. Довольно оригинальная архитектура, изящные колонны, симпатичные балюстрады на верхних этажах. Сад, такой милый и ухоженный, явно чувствовалась женская рука. Талю сразу же захотелось поваляться на травке под деревом. Хорошо бы еще с яблоком в руке... Но вряд ли их везут именно для этого.

Оградой и воротами Цитадель все же обладала. Не сказать, конечно, что мощными, войско или даже крупный отряд нипочем удержать не сможет. А вот ватагу мальчишек, за яблоками в сад собравшихся, сможет. Ларгет и сам когда-то обожал влипать в подобные приключения, и с твердой уверенностью мог сообщить — удержит наверняка. Впрочем, откуда здесь взяться ватаге мальчишек? А кочевники Ассисяй наверняка боятся больше, чем похмелья. Таль подумал, что он наверное, тоже немного кочевник. Боится-то он не меньше!

Ворота услужливо распахнулись перед караваном, хотя Таль никого не заметил около них. Либо был какой-то хитрый механизм, либо имело место магическое воздействие.

Неподалеку от ворот стояла женщина в красном платье, и рядом с ней девушка в зеленой куртке. Обе только что спешились, похоже, прибыли всего на несколько минут раньше. Обе посмотрели на въезжающие повозки, женщина без эмоций вообще, девушка — с любопытством и недоумением. Ларгет расслышал, как она спросила:

— Кто эти люди в клетках?

— Рабы, — равнодушно ответила женщина в красном.

Глаза девушки вспыхнули неприкрытым отвращением, и Таль отчего-то догадался, что относится оно не к ним, рабам, а к собеседнице.

— В Ледании рабство запрещено!

— Ты сейчас не в Ледании, — холодно сказала женщина (Ассисяй, понял Таль).. — Ордену безразлично, на чьей территории находиться. И действуют здесь только законы Ордена. Посмотри сама — тут же одни мужчины.

— А они что, не люди? — яростно выкрикнула девушка, глаза ее полыхнули молнией.

— А кто тебя тащил на костер, малышка? — с иронией осведомилась Ассисяй.

— Но нельзя же наказывать невиновных за чужие грехи! Знаете, Аретта, мне кажется, я совершила ошибку, отправившись с Вами сюда. К счастью, ее еще не поздно исправить. Я немедленно еду обратно!

— Поздно, девочка. Никто тебя никуда не отпустит. Драконья Кровь — слишком большая редкость, чтобы ей разбрасываться. И перестань со мной спорить. Я — Направляющая, из Круга Ордена, а ты — всего лишь послушница. Знаешь, от какого слова произошло «послушница»? От слова «послушание». И если ты будешь нарушать обычаи и предписания, наказание будет серьезным.

— А мне наплевать! — девушка повернулась к еще не оседланной лошади, намереваясь забраться в седло. Но так и застыла неподвижной фигурой.

— Вот так, девочка. Это не наказание, пока только предупреждение. Постой пока так, и подумай о своем поведении. Отказаться от Силы, от власти — из-за каких-то несчастных рабов? Как это глупо. Они всего лишь мужчины. Ты знаешь, какая надпись появляется каждое полнолуние на потолке Круглого Зала Ордена? «ВСЕ МУЖИКИ — КОЗЛЫ!» Все буквы заглавные, хотя одно из упомянутых слов, на мой взгляд, недостойно писаться с большой буквы. Догадайся, какое?

Обездвиженная девушка молчала. То ли не знала ответа (хотя Ларгет уже догадался), то ли не хотела отвечать. А может, колдунья ее лишила дара речи.

— Выходи, на! — Руд распахнул дверь клети. — И не балуй, на, а то как дам по башке, на, враз облысеешь. Давай руки, веревкой, на, перетяну.

Таль протянул ему руки, сжимая в кулаке амулет шамана. Руд туго обмотал запястья веревкой, демонстрируя недюжинный опыт. Один за одним, пленники покидали клети, тут же оказываясь в руках надсмотрщиков. Таль закрутил головой, выискивая гардарикца. Тот стоял в пяти шагах, глядя с требовательным ожиданием. Он уже готов был драться за свою свободу (а заодно и за свободу Таля). Ларгет незаметно стал приближаться к нему, стараясь не вызывать внимания. Вообще-то со стороны его вороватая походка и осторожные взгляды не могли не вызвать подозрений, но сейчас всем было не до него. Охрана и надсмотрщики были заняты тем, что следили за рабами и за воротами, чтобы никто не попытался сбежать, Ассисяй в красном платье продолжала читать нотации девушке. Таль на секунду поймал взгляд беспомощных зеленых глаз, умолявших о помощи, и отвернулся с чувством стыда. Ничего он сейчас не мог для нее сделать. Ничего, ровным счетом. Но почему же тогда он чувствует себя подлецом и чуть ли не предателем? Кто она ему, эта девушка (правда, красивая)? Будущая Ассисяй? И все-таки, она своим взглядом умоляла о помощи...

Вот и Боресвет. Русколанец смотрел на него требовательно. Таль осторожно вложил ему в руку амулет (не дай Творец выронить!).

— Ты знаешь, что делать? — спросил он.

Воин раздвинул опухшие губы (до сих пор не зажили, сколько же ударов ему перепало?) в усмешке и кивнул головой. Затем сжал кулак так, что побледнели костяшки пальцев. Раздался отчетливый хруст — амулет сломался. А в следующую секунду, хруст перешел в оглушительный треск. Колодки (по счастью, они были только на руках) были содраны в мгновение ока. Охрана только еще начала поворачиваться на шум, а воин уже бросился в последний, почти безнадежный бой. Движения его были настолько стремительны, что Таль не успевал за ними следить. Миг — и могучие руки сворачивают охраннику шею, как цыпленку. Еще миг — и сабля покидает ножны еще стоящего на ногах покойника и впивается в грудь стоящего рядом с ним.

Таль не заметил, в какой момент воин бросил ему кинжал. Но когда железо звякнуло о камень, мостивший двор, не медлил ни секунды. Правда, к оружию он метнулся не один. Сразу трое леданцев одновременно с ним попытались завладеть оружием. Но Ларгет оказался самым быстрым. Кинжал оказался у него в руке, он попытался разрезать веревку, и едва не пропорол себе живот после толчка леданина.

— Стой, дубина! — гаркнул Ларгет. — Давай руки!

Дубина (Таль верно угадал его имя), сообразив, протянул связанные запястья. Таль, неловко действуя кинжалом, рассек веревку и протянул ему кинжал. Леданин понимающе кивнул, и одним взмахом клинка рассек его путы. Ларгет покрутил кистями затекшими рук, надсмотрщик слишком сильно затянул веревки. Быстро огляделся по сторонам.

Бол, подпрыгивая от нетерпения, стоял в очереди к кинжалу. Он никогда не умел долго ждать. Учитель как-то сказал, что такие, как Бол и домой-то одной дорогой никогда не возвращаются, думая его пристыдить. А тот на это спокойно ответил, да, мол, всегда хожу разными, а что такого?

Воин отвлек на себя всех, кто был во дворе и носил оружие. Ругань, вопли звон железа, доносились из той свалки, где сцепились с ним охранники. Густые клубы пыли, поднятой десятками ног, не давали толком ничего рассмотреть. Ассисяйка, похоже, пыталась зацепить его заклинанием, но тот двигался настолько быстро, что успех ей не сопутствовал. Однако, оставив стоящую неподвижно девчонку, она явно собиралась повторить попытку. Ларгет поднял руки, и произнес слова «Стрелки». Струя огня ударила в спину колдуньи, платье вспыхнуло женщина упала. Но это был не безмозглый кочевник, Ассисяйка тут же поднялась, поворачиваясь к Талю.

— Поджигатель Мира! — прошипела она, морщась от боли. — Сейчас ты ответишь и за себя, и за всех остальных, что хотят устроить Мировой Пожар!

Таль ответил ей грязным ругательством, и напрасно. «Стрелку» он бросить уже не успел. Удар, нанесенный ею, был тяжел и неотвратим. Ларгет почувствовал, как сердце в его груди вдруг остановилось, можно даже сказать, замерло. Дыхание перехватило, он не мог даже бросить ответные чары.

За него это сделал Бол. «Магическая стрела», отвратительно, правда направленная, обожгла колдунье руку. Та зашипела от боли, прервав почти завершенное заклятье. Таль повалился на землю, судорожно хватая ртом воздух. Надо бросить чары, пока не поздно, но как это сделать, если только и можешь, как судорожно дышать?

Ассисяйка подняла руки, явно намереваясь стереть Бола с лица земли. Тот, с побледневшим лицом, судорожно читал слова «Стрелки», но явно не успевал. Ларгет застонал от бессилия. Сейчас его друг будет испепелен, а он ничем не может помочь.

В этот момент ожила зачарованная девушка. Видимо, ведьме пришлось собрать всю энергию, что у нее была, и наложенное ей заклятие потеряло силу. Девушка стояла за спиной колдуньи, и Ларгет так и не понял, откуда у нее в руке появился метательный нож. Появился, блеснул и вонзился в спину Ассисяйке, как раз в рану, нанесенную Талем.

И несмотря на это, ведьма была еще жива. Она повернулась, серые глаза полыхнули дикой яростью — и тем же огнем полыхнули в ответ зеленые. Колдунья закашлялась, горлом плеснула кровь. И медленно, как во сне, осела на землю.

Таль, покачиваясь, поднялся с земли. Боресвет и остальные пленники (уже не рабы!), кто не струсил и не убежал, добивали последних охранников. Руда Таль не заметил. То ли надсмотрщика уже успели прирезать, то ли успел спрятаться.

Девушка подошла к Ларгету, собираясь что-то ему сказать, но тут глаза ее расширились от ужаса. Таль быстро обернулся. Да, девчонку трудно было назвать трусихой. Вот он, Ларгет, тоже испугался. И Бол наверняка. И Боресвет, герой гардарикский, испугался бы, не будь он так занят добиванием последних охранников.

Потому что у входа в Цитадель (который, возможно, здесь считался выходом) стояли, взявшись за руки, шесть Ассисяек. Шесть! А они одну едва одолели! Вдобавок, он слышал, что они могут объединять и вроде, даже усиливать мощь, если становятся в круг.

— Поджигатели Мира! — яростно прошипела одна из них, вероятно главная. — И ты, отступница! Молитесь Творцу, это ваш последний миг!

Молиться Ларгет умел. Знал целых три молитвы, и с удовольствием бы прочитал их ведьмам. С выражением, хорошо поставленным голосом. Только вот времени ему на это не дали.

Все шестеро фигур, одетых в красное (мода у них, что ли, такая?) одновременно вскинули руки, все-таки разомкнув их. Слов Таль не слышал, но был уверен, что они были.

И небо неожиданно пролилось огненным дождем. Капли огня падали и падали, сначала редко, потом все чаще. «А еще поджигателем Мира обзывали», — обиженно подумал он.

Таль понял, что все они сейчас умрут. Вот буквально в следующую секунду. И неожиданно сделал, что сам от себя не ожидал. Воздел руки к небу, и выкрикнул слова, непонятные ни ему, ни остальным. Слова из сна.

Огонь падал с неба длинными непрерывными струями. Вопли сжигаемых заживо людей коснулись его слуха, но не прервали сосредоточенность. Огонь плескался вокруг целым озером, но ни одна капля (капля огня? Как нелепо звучит!) не коснулась его, как не коснулась Бола и девушки. И Боресвета, невесть каким чудом успевшего присоединиться к ним за секунду до огненного дождя.

Таль чувствовал, как чары опустошают его. Сила быстро вытекала, еще несколько секунд, и он не выдержит. И вдруг энергия потекла в него мощным потоком. Он, стараясь не нарушать концентрации, попробовал выяснить, откуда она взялась. И с удивлением обнаружил голубую светящуюся полосу, проходящую как раз над зданием. Незаметно для себя самого, он тянул Силу из нее.

Несколько секунд Ассисяйки еще держали заклятие, потом разом опустили руки, и начали накладывать новые чары. Полыхнула «Стрелка», и безвредными искрами рассыпалась в воздухе. Свистнул нож, и на этот раз нашел цель, одна из женщин зашаталась и осела на землю. Да, с ножом в горле колдовать нелегко...

Взревев, бросился в бой воин, стряхнув с себя оцепенение. Врезался в невидимый барьер, покатился по земле. Ларгет, тоже оставивший заклятье щита, но не разрывая связь с волшебной линией, бросил «Стрелку», жалея только, что не владеет более сильными чарами. Но простенькое заклятье ударило с силой файербола. Как тогда, в Школе... Творец, как же давно это было!

Его заклятье тоже было отражено, но не без труда. Одна из колдуний побледнела и едва не упала, ее поддержала другая. Нож, брошенный девушкой, на этот раз бессильно упал на землю, не причинив никакого вреда. Таль мучительно старался вспомнить, как вызывал молнии в том сне. И нужные слова и жесты пришли сами собой, будто подсказанные кем-то внутри.

Синеватые, проворные, как змеи, молнии сорвались с его рук, скрестившись еще на одной Ассисяйке, запах горелого мяса, крик невыносимой боли... К этому удару они оказались не готовы. Оставшиеся четверо, опомнившись, бросили одновременно четыре заклятия. Похоже, они действовали уже не так слаженно, как в начале схватки. Таль едва успел ответить новообретенными защитными чарами. Удар бросил его на колени, тело пронзило острой болью, но магический щит выдержал. Хотя и он, в свою очередь, не мог атаковать противниц.

Зато одновременно ударили Бол и девушка, нож отскочил от невидимого барьера, зато «Стрелка» достигла цели, расцветя огненным цветом на груди одной из колдуний. Крик боли сорвался с ее губ, но на ногах она устояла.

Таль успел подивиться, с какой легкостью им удается держаться против грозных для всех мужчин Ассисяй. Двое учеников, девчонка с ножами и воин. Который как раз поднялся на ноги, бросаясь в бой.

Одним жестом колдунья, что была ближе, заставила его застыть, как до этого ее сестра по ордену зачаровала девушку с ножами. Боресвет яростно вращал глазами, но ни говорить, ни двигаться не мог. Однако, колдуньи не воспользовались удобным случаем для атаки. Повернувшись, они скрылись в доме. «Не иначе, за подмогой пошли», — озабоченно подумал Таль. Похоже, пришло время покинуть это негостеприимное место.

— Так, быстро! Ты, — он кивнул девушке. — Ищешь лошадей. Которые с караваном были, сгорели, но должна же быть где-то конюшня? Бол, помоги оттащить Боресвета, пока нас оставили в покое. Да пошевеливайтесь, Блин!

Глаза девушки полыхнули зеленым пламенем, похоже, хотела что-то бросить в ответ, у них с этим не заржавеет, но промолчала и бегом бросилась за угол. Бол и Таль подхватили воина, который продолжал вращать глазами, как заведенный, и бросились за ней следом.

Конское ржание подсказало им, что девушка не ошиблась в поисках.

— Как ты их нашла так быстро? — поинтересовался Таль, имея в виду лошадей.

— По запаху, — нежно произнесла девушка. — От них пахнет, как от тебя.

— Врешь! — возмутился Ларгет. — От меня — хуже. Столько дней в клетке!

Воина усадили в седло, привязав к седлу. Таль взял поводья его коня в руку.

— Пора смываться, — деловито заметила девушка. — Кстати, я не представилась почему-то. Меня зовут Лани.

 

Глава XIV.

Солнце било в глаза. Веселое, утреннее солнце, шаловливо разбрасывающее зайчики от всего, что хоть как-то могло отражать. Зайчики эти упорно прыгали варвару на лицо, пытаясь забраться под сомкнутые веки. Нанок этим попыткам упорно сопротивлялся. То переворачивался на другой бок, то прикрывал лицо подушкой. Помогало слабо. В подушку тяжело дышать, а вертись, не вертись, солнце тебя все равно поднимет, если уж поставило себе такую цель. Так оно и случилось. Нанок, в конце концов, открыл глаза и сладко потянулся.

«Здравствуй!» — улыбнулось ему солнце, и он улыбнулся в ответ. И тут же грозно нахмурил брови — варвар он, в конце концов, или кто?

Вставать не хотелось. Рука Тила (или Тилы? Эта девчонка любого с ума сведет) лежала у него на груди, теплое дыхание слегка щекотало шею. Варвар чуть приподнялся на локте, с несвойственной для него нежностью рассматривая ее лицо. Странное, необычное, но такое красивое и беззащитное во сне, что у него сладко сжималось сердце. Не удержавшись, Нанок коснулся кончиками пальцев ее щеки. Погладил за ушком. Тила мурлыкнула во сне, но глаз не открыла. А будить ее варвар не хотел.

Какое-то время он просто лежал рядом и любовался ее лицом. Солнечные зайчики, которым Нанок стал уже, по-видимому, не интересен, переключились на девушку. Тила недовольно поморщилась, зарылась поглубже в подушку. Варвар улыбнулся. Он уже знал, чем это закончится. И точно, едва девушка чуть повернулась, как шаловливые зайчики мигом попытались протиснуться под сжатые веки. Тила глубоко вздохнула и открыла глаза.

Нанок тут же легонько дунул в ее еще сонные глаза. Тила зажмурилась, и звонко рассмеялась. Варвар потянулся к ней, но она ловко уклонилась от объятий.

— Не время! Мы и так половину ночи резвились!

Не согласиться было трудно. В самом деле, резвились. Да еще как! Не исключено, сейчас прибегут с жалобами соседи. Которым он с удовольствием выдернет ноги ради такого дела. Чтобы не портили такое прекрасное настроение. Варвара распирала энергия, хотелось действия — любого, лишь бы не стоять на месте, не сидеть, сложа руки.

Тила выскользнула из-под одеяла. Варвар залюбовался ее стройной фигурой, бесстыдством и одновременно скромностью движений. Девушка скользнула к беспорядочно разбросанной по полу одежде. Нанок напоследок полюбовался ею сзади, после чего вожделенные прелести пропали из вида. Варвар тяжело вздохнул, девушка засмеялась.

— Теперь твоя очередь, — задорно объявила она.

Нанок нехотя вылез из-под одеяла и принялся одеваться под заинтересовано-веселым взглядом зеленых глаз. Неожиданно он поймал себя на мысли, что немного стесняется. Это потрясло его до глубины души. Варвары вообще ничего не стеснятся! Тем более, один крепкий, здоровый, отлично сложенный варвар. Которому нечего скрывать, зато есть, чем гордиться.

И тем не менее, факт, взгляд девушки его смущал. Что не помешало ему, однако, быстро нацепить штаны и рубаху. Одев упомянутые предметы гардероба, Нанок задумался над важной проблемой: как теперь одеть нижнее белье?

Тала звонко расхохоталась.

— Ладно уж, могу отвернуться, если тебя это стесняет. Вот уж не думала, что люди такие застенчивые! Тем более, дикие варвары.

— Я, наверное, недостаточно дикий, — неуверенно предположил Нанок.

— Может быть, — засмеялась она. — Ладно, переодевайся, я не смотрю.

Нанок быстро сбросил с себя дурацкие штаны, что так не вовремя попались под руку. Натянул подштанники (тут еще выяснилось, что одна подштанина попала в другую, и варвару пришлось попрыгать на одной ноге, чтобы их распутать. Сдавленное хихиканье говорило о том, что Тила отнеслась не слишком серьезно к своему обещанию не подглядывать. Нанок, наконец, оделся и повернулся лицом к ней.

— Ты подглядывала, — уличил он не в меру любопытную девушку (хм, можно подумать, что бывают среди них в меру любопытные!).

— Самую малость, — созналась Тила.

— Наказание мое будет ужасно! — пригрозил варвар, распрямляя плечи.

— Один поцелуй? — неуверенно предположила Тила.

— Два, не меньше, — объявил варвар свой приговор и сразу же приступил к его исполнению. Следует заметить, что количество поцелуев превысило названную цифру, но сделано это было не по злому умыслу. У Нанока всегда были проблемы с арифметикой.

— Хватит, хватит, — Тила ловко вывернулась из его объятий.

— Может, позавтракаем? — варвар с удивлением обнаружил, что настаивать на продолжении совершенно не хочется. Ему было хорошо просто от того, что она рядом.

— Да, пора бы уже, — согласилась эльфийка. — Только закажем завтрак в номер, мы же, как-никак, благородные господа. А они, то есть мы, в общей зале не завтракают.

— Хорошо, — легко согласился варвар. Вообще-то, он согласился бы на что угодно, только бы слушать как можно дольше колокольчик ее дивного голоса.

Тила дернула за шнурок в изголовье кровати. Довольно быстро появился слуга, видимо, знатные господа промедления не одобряли.

— Чего изволите, — вопросил он, понимающе глядя на них. Наверное, принял их за любовников (и, кстати, не так уж и ошибся). Тут же Нанок сообразил, что Тила в парике и в мужской одежде. И если он видит ее лицо женским, это вовсе не значит, что таким его видит и слуга. Эльфы — признанные мастера по части такого рода чар. Так что, если это чудило и приняло их за любовников, то не за тех. Варвар вскипел и по привычке хотел дать в рыло, но тут же передумал. Да пусть себе думает, что хочет. Кому какое дело? Если ему хочется думать, что молодой господин решил поразвлечься с красавцем телохранителем, пусть и себе.

— Мне — утку в сметане, — капризным немужским (но и не вполне женским) голосом сообщила Тила. Похоже, она тоже поняла, за кого их принимает этот недомерок цивилизованный. — А моему телохранителю... Что ты хочешь, ми-илый?

Красиво она это сказала. Пусть для прислуги, но это «ми-илый» пробило варвара на раз. Сразу возник привычный зуд в руках — швырнуть на постель, и...

— Мяса, — хрипло произнес он, избегая смотреть на слугу. — Много мяса. С кровью.

Слуга понимающе кивнул. Варвары (а порой и они здесь бывают) всегда заказывают одно и то же. Мясо, и непременно с кровью. И если крови им покажется мало — они найдут способ, как добавить. Надо предупредить повара, это в его же интересах...

Ждать пришлось недолго. Было предпринято всего три попытки добраться до неуловимой эльфийки и все три успехом не увенчались. Эльфы, оказывается, отнюдь не теряли своей потрясающей ловкости, покинув лес. Во всяком случае, эльфы женского пола, сиречь, эльфийки. Или эльфины. Поймать Тилу в объятия было ничуть не легче, чем, к примеру, дым от костра. Каким образом ей это удавалось, варвар так и не понял. Наверное, какая-то магия. Которой владеют, похоже, не только хитрые эльфийки, но и нормальные, вполне человеческие женщины. Причем, едва ли не с рождения.

Слуга принес заказанные блюда.

— А вино? — капризно осведомилась Тила.

— А... э... вино не заказывали.

— Что, я сам должен обо всем помнить? Это твоя обязанность, холоп!

— Простите, ради Творца, — забормотал слуга, низко согнувшись. — Конечно, это я виноват, должен был предложить. Вы какого изволите?

— Эльфийское в этой дыре, конечно, не держат?

— Есть, господин, как не быть! Сей же час принесу.

— Ладно, иди, — Тила отпустила его одним жестом руки, словно оказывая милость.

Слуга обернулся минуты за две, не иначе, бежал всю дорогу, решил варвар. В руках у него был кувшин, в точности такой, как у эльфа... то есть, у эльфийки. И два бокала из дорогого семиградского стекла, что ввозились из-за Борийского моря. Стекло в Семиградье делали действительно прекрасное, бокалы переливались всеми цветами радуги, искрились, подобно бриллианту, разбрасывая цветные блики. У варвара вырвался восхищенный вздох. Тила однако, осталась недовольной.

— Стекло... Хрусталя нет? Ладно, оставь, сил нет ждать. Вот тебе два пальца за труды. Теперь покинь нас. Да! Предупреди господина, который приехал с нами, что мы задержимся. Пусть он не волнуется, через полчаса присоединимся к нему.

— Будет исполнено, — слуга с благодарностью принял чаевые и удалился.

— За полчаса мы ничего не успеем, — скривился Нанок.

Тила подняла на него смеющиеся глаза.

— Позавтракать успеем, — объявила она. — А до остального — знаешь, девушки не любят, когда им слишком навязываются.

Варвар в недоумении почесал лоб. Он-то был уверен как раз в обратном. Что каждой женщине льстит внимание. Или она только эльфиек имеет в виду?

Позавтракали молча, разговаривая только глазами. Удивительное дело, слова иногда бывают не только не нужными, а просто лишними. Наверное, люди просто слишком любят слушать себя. Не слыша, и не желая слышать, что им говорят в ответ. Разве не лучше просто прочитать «люблю» в сиянии глаз самой дорогой для тебя девушки? И разве она не сумеет прочесть то же самое в твоих?

И разве полчаса вдвоем не больше всего остального на свете? Варвар голову готов был прозакладывать, что так легко и хорошо ему еще не было никогда в жизни. «Наверное, это магия», — решил он, но сейчас он даже против магии ничего не имел.

Но завтрак закончился, как и все хорошее на свете. Они поднялись из-за стола одновременно, по прежнему глядя друг другу в глаза. И даже когда они бок о бок вышли из комнаты, ее лучистый взгляд по-прежнему стоял у него перед глазами.

Мастер Лур ждал их внизу. Почтительно поклонившись Тиле, варвару он едва кивнул, ухитрившись притом незаметно подмигнуть. Простой жест понимания, который вчера позабавил бы Нанока, сейчас едва ли не разозлил. Да что он себе позволяет, колдун блинов? Вот один раз в репу, вмиг всю свою магию позабудет. А если еще и на эльфийку не так посмотрит...

Тила слегка притронулась к его руке, и гнев разом испарился.

— Как почивалось? — вежливо осведомился маг.

— Спасибо, неплохо, — отозвалась Тила, удерживая варвара от невого взрыва ярости. Да как он смеет такие намеки делать безосновательные? Впрочем, не столь уж, конечно, беспочвенны они, намеки эти... Тем более!

А вот эльфийку это ничуть не задевало. Либо девушка просто лучше владела собой. Нет уж, он ей в этом не уступит. Негоже женщине показывать свою слабость. Он, Нанок, ни слова не скажет, пусть этот маг спрашивает хоть, сколько раз и в каких позах. Вот не скажет, и все! И даже в рыло не даст, как бы не хотелось...

— Нам надо подобрать лошадей, — сказал Мастер Лур, и Тила согласно кивнула.

— И еще обрядить одного симпатичного варвара в новую одежду, — добавила она.

Нанок выпучил глаза. Да она же гордится тем, что он с ней рядом! Удивительно, но ошибиться он не мог, в голосе девушке явно слышалась гордость за своего... спутника. За него, Нанока. Она ничуть его не стыдится, и скрывать ничего не собирается, совсем наоборот!

— Только во что нибудь приличное, — услышал он собственный хриплый голос. И дружелюбный смех девушки и мага ничуть его не задел. Стало легко, спокойно и весело.

— Постараемся, — ответила Тила и лукаво взглянула ему в глаза.

Магазинов здесь было куда больше, чем нужно было по мнению варвара. То есть однозначно больше одного. Понятно, что никаких покупок сделано не было, пока они не обошли их все. В этом эльфийские девушки ничуть не отличались от нормальных. Бросив исподтишка взгляд на мага, варвар увидел тщательно скрываемое отвращение, копию того чувства, что испытывал сам. В самом деле, нельзя же с мужчинами так!

Впрочем, одежда, которую Тила выбрала для него, ему понравилась. Что ни говори, а по части вкуса женщины всегда оставят мужчин позади. Так тонко чувствовать все нюансы, выбирать среди многих вещей одну единственную, просто в голове не укладывается, как это возможно. Штаны, рубашка и брюки, все в тон, гармонично, естественно, хоть голову сломай, лучшего выбора не сделаешь. Даже он, варвар, всю жизнь проходивший в одежде из шкур (какое это мученье, когда солнце жарит, как проклятое!), вполне мог оценить красоту, простоту и изящество своего нового наряда.

Девушка-продавщица (как еще говорят цивилизованные, консультант. Глупое слово, и непонятное, но звучит красиво.) явно не собиралась отворачиваться в сторону, а укромного местечка, где можно было бы примерить обновку, не было. Вообще-то варвар не испытывал никогда смущения в таких случаях, уж ему-то было, что показать. А вот сейчас почему-то ощутил приступ застенчивости, и тут же разозлился на себя. Да какого Блина! Пусть смотрит, пока глаза на лоб не полезут! И пусть завидует Тиле, что у нее такой спутник. Хотя нет, эльфийка же под мужика косит, чему уж тут завидовать. Да и наплевать, если уж ей так интересен цвет его подштанников, пусть смотрит. Не такая уж это большая тайна, чтобы варвар не мог ей поделиться. А Тила... Пусть немножко поревнует, ей полезно.

Обе девушки уставились на него во все глаза. Варвар ощутил легкое раздражение. Ну что они, в самом деле! Он бы нипочем не стал на полуголого мужика пялиться. Вот если бы какая девчонка переодевалась, тогда да. С удовольствием посмотрел бы. Странные они, эти женщины, просто слов нет.

Маг, кстати, на него поглядывал с неодобрением. Ну, это понятно, смотрит на его мускулы, а потом сравнивает со своими мышцами (мускулами их, хоть убей, не назовешь, откуда им взяться у мага?). И сравнение это его особо не радует, по лицу видно. А вот не фиг было за книгами сидеть в своей башне! Помахал бы мечом или топором, сейчас тоже мог бы гордиться своей фигурой, и накачанными мускулами. И животик втягивать не пришлось бы.

Нанок, наконец, оделся в выбранную Тилой одежду и посмотрелся в зеркало. А что, красив, всем буквально хорош. Такого любая полюбит... Только вот, не нужна ему уже любая.

Девушки, похоже, разделяли его мнение о себе. Вон как глаза засверкали. Маг, напротив, недовольно кривился. Видно, достали его эти магазины сверх всякой меры, того и гляди, молниями шмалять начнет. Если бы так его, мага, обряжали, Нанок тоже бы взбесился. Нет, молниями он швыряться не стал бы, не умеет, но сломал бы что-нибудь обязательно. Или хотя бы зеркало это разбил бы.

— Тебе идет, — проворковала Тила, и Нанок тут же оставил все мысли о погроме, столь соблазнительно выстраивающиеся в его голове. Просто не может у варвара быть в голове больше одной мысли, а новая показалась ему предпочтительней. Хотя и не так просто реализуемой в данный момент, как предыдущая.

— Нам надо еще купить лошадей, — сухо напомнил маг. Нет, хорошо все же, что покупка уже состоялась, еще минут пятнадцать, и тот своими чарами точно бы весь «Петушиный Час» собрал. Вместе с городской стражей.

— Идем, — согласилась Тила.

Под полными сожаления взглядами продавщицы-консультантки (каких только слов не наберешься в этих рассадниках разврата, именуемых городами!), они покинули магазин, который Тила неизвестно за что называла непонятным словом «бутик».

Конный двор, где можно было выбрать себе скакунов, располагался в другом конце города. Вообще-то, варвар привык выбирать себе коней на ярмарках или, в отсутствии таковых, на рынке. Но его в два голоса убедили, что только на конном дворе продают без обмана, что им еще несказанно повезло, что в этом задрипанном городке есть такое славное место. Варвар согласился. Не умел он спорить, чего не умел, того не умел. Когда Нанок чувствовал в споре свою правоту, а доказать ее не получалось, у него был один весомый аргумент, мгновенно заставлявший оппонента согласиться с его мнением. А именно, кулаки. Или, если собеседник попадался особенно несговорчивым, или предмет спора слишком сложным (например, чей это кошелек, твой или мой?) то имелась еще и секира. Но в данном случае, Нанок полностью решил положиться на мнение спутников. Потому что неизвестно, варвары ли больше понимали в конях, или кони в варварах.

По дороге на конный двор, им пришлось пройти мимо «Писающего пса». Сам варвар вообще-то не понял, отчего столько восторгов вокруг довольно убогого фонтана. Просто ссущих пес, и ничего боле. Что он, ссущих собак, что ли не видел? Тем более, еще не известно точно, зачем этот пес присел. А фонтанчик тут вообще не в счет, это для красоты.

Зато Тила и Мастер Лур ахали, охали, и томно вздыхали. Ах, шедевр! Ах, какой грандиозный замысел! Нанок терпеливо пожимал плечами, пока не затекли мышцы. После чего решительно потребовал оставить пса в покое, он, в конце концов, никого даже не покусал. Ну, присела собака по своей собачьей надобности, так что теперь, ходить кругами и глазеть? Спутники его пытались протестовать, объясняя все незнакомым словом «шедевр», но варвар остался глух к их увещеваниям. Зато запомнил на всякий случай, что шедевр — это не больше, не меньше, чем ссущая собака. То есть, пес, конечно же, уж в этом сомнений никаких.

Коней выбирала эльфийка. Похоже, она даже разговаривать с ними умела, что-то шептала, гладила по холке. Нанок на минуту позавидовал счастливцам, но тут же вспомнил, что на них ездят все, кому не лень. А ленивых в этой стране, похоже, не так и много...

Конь, которого выбрала ему Тила, варвару понравился. Здоровая такая зверюга, небось, целый дом поднять может. Только ни к чему им это, дома таскать. Опять же, толстый, упитанный, много мяса, однако. С кровью, Беодл его сохрани.

Нанок с удивлением понял, что проголодался. Как говориться, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Лучше, конечно, когда приходит и остается, но более сытым он от этой мысли себя не чувствовал.

— Может, сожрем чего? — жалобно осведомился он. Со спутников, пожалуй, станется еще какую скульптурную животину осмотреть, к примеру, совокупляющуюся корову, или типа того. Наплевать им, безжалостным, что некий несчастный варвар от голода подыхает. Стоят себе, упряжь выбирают.

— Ну, если ты так хочешь, — пожала плечами Тила. — Хотя странно, мы же только что позавтракали. Странный вы народ, люди, неужели так сложно без еды обойтись?

Как люди, он был не в курсе, а лично ему, Наноку, пожрать было совершенно необходимо. Что значит, без еды обойтись? Так ведь и сдохнуть можно, не фиг делать. Да и съел он на завтрак всего ничего... Полпоросенка, не больше. А душевные переживания по поводу выбора одежды и пса этого дурацкого? Они тоже аппетит поднимают.

— Здесь есть одно местечко, «Пятерка мечей», — сообщил Мастер Лур, который, как и положено серьезному магу, знал все на свете. — Там пиво неплохое. Ты ведь, Нанок, не только перекусить хочешь?

Варвар энергично закивал головой. Нет, маг все-таки мужик что надо. Зрит в корень на два часа вперед. Конечно, он и пива захочет, когда пожрет, как же иначе? Собственно, уже хочет, если совсем честно. Вино это эльфийское неплохая, конечно, вещь, но Беодл, как же он соскучился по пиву!

А вот у Тилы предложение пойти дернуть по пиву энтузиазма явно не вызвало. Если Нанок правильно все понял, эта страдальческая гримаса означает, что на пиво ей как минимум, наплевать. Ах да, эльфы, вроде, пиво не очень любят. В смысле, не пьют напрочь. Хорошо все-таки, что он не эльф! Хоть они и живут немерено, но без пива — разве ж это жизнь?

— Ладно, — согласилась все же девушка. — Если там кормят нормально.

Варвар тут же обеспокоился. Чего доброго, она его целовать после пива откажется, и что тогда делать? Как тяжело выбирать между хорошим и очень хорошим...

В «Пятерке мечей» кормили неплохо. То есть на его, варварский вкус, неплохо. Он с удовольствием съел бараний бок, запив его доброй порцией пива. Действительно неплохого пива, между прочим. Маг не соврал, кто бы мог подумать. По мнению Нанока, сильнее магов брехали только собаки, и то очень злобные.

Тила заказала себе какую-то рыбу. Варвар точно не мог сказать, какую. Потому что в рыбах нисколько не разбирался, а ее разговор с поваром прослушал, поскольку был занят пивом. В котором, в отличие от рыбы и повара, разбирался совсем неплохо.

Маг тоже себе что-то заказал. Совсем уж экзотическое, непонятно из чего сделанное. Хорошо, кстати, что непонятно, варвар сильно подозревал, что будь ему известно, из чего эта хрень сделана, аппетит у него пропал бы моментом. А возможно, и пиво назад запросилось бы. Нет, кто бы там ни сказал, много знания — много горя, мужик знал в жизни толк.

После обеда, вернулись в гостиницу. Нанок, правда, попытался заказать еще пива, но Тила наградила его таким взглядом, будто он копрофаг какой-нибудь. Смысла этого слова варвар, правда, не понимал, но знал абсолютно точно, что это какое-то ругательство.

Сборы заняли не так уж много времени. Они ведь и сумки не распаковывали, к чему это, если на одну ночь всего и остановились? Поэтому, собирались недолго. Девушка, правда, как ихнему полу свойственно, долго крутилась перед зеркалом, но Нанок даже это пережил без возмущения. Ну не могут они по-другому, обязательно надо губы подкрасить, тени наложить и еще много таинственных вещей сделать, которые мужчине просто не понять, будь он хоть куда крутым магом, вроде Мастера Лура. Уж чего, казалось бы, проще, пятерней по волосам провел — и порядок. А если еще бороду постриг, вообще король. Хотя королей у варваров испокон времен не водилось.

С хозяином расплатился маг. Толстяк низко кланялся, едва не разрывая пузо ненужной вежливостью, просил заезжать снова. Маг милостиво обещал, дескать, как только, так сразу, эта вошебойка, мол, лучше прочих качеством вшей. Тила напомнила купить эльфийского вина, толстяк тут же самолично бросился его искать. Поиски завершились успешно и быстро. Правда, когда хозяин назвал цену, варвар уподобился вытащенной на берег рыбе. В частности, вытаращенными глазами, открытым ртом и невозможностью хоть что-то сказать. Но маг заплатил требуемое, не моргнув глазом.

— До свидания, — вежливо попрощалась Тила. Нанок судорожно закивал, да, мол, пока, счастливо тебе сгнить здесь заживо, обдирала несчастный. Мастер Лур просто кивнул, глядя куда-то сквозь трактирщика.

Есть такое выражение «кони заждались», Нанок лично его слышал не раз. Так вот, этим коням было глубоко по фигу. Не ждали они, похоже, от жизни ничего лучшего, чем торба с овсом. Каковая у них уже в наличии имелась. Впрочем, спрашивать их на сей счет в голову никому не пришло, овес у них отобрали, а самих поставили под седло.

После чего кавалерийский отряд из трех человек ( точнее, из двух человек и одной эльфийки женского пола) устремился к городской заставе. Нанок подумал, что если с них еще и выездную пошлину потребуют, точно в репу кому-нибудь даст. В конце концов, сколько можно? Столько времени прошло, и ни разу не подраться. Как-то это не по варварски. Этак еще несколько дней без драки, и Тила к нему охладеет. Кому нужен мирный и дружелюбный варвар? Разве только городским стражам, но уж никак не красивой девушке, хоть и эльфийке в чем-то. Впрочем, этот маленький недостаток у Тилы искупался массой очевидных достоинств, в чем варвар готов был поклясться самим Беодлом.

Стража, впрочем, вела себя на редкость дружелюбно. Будто чувствуя, что кулаки у Нанока чешутся, как свинья об забор. Что и говорить, чутье в их работе вещь просто необходимая. В общем, даже доброго пути пожелали, гады переодетые. То есть скатертью дорожки. То есть просто послали, если разобраться, но вот ведь подонки, не придерешься даже.

Кони про овес и вовсе забыли. Припустили по дороге, пыль столбом, хвост трубой. Нанок любовался пролетающим мимо пейзажем, но это занятие очень быстро его утомило. Было бы чем любоваться, справа — деревья, слева — опять же деревья. Лес одним словом, со всех сторон, только под ногами — дорога из желтого камня. На нее любоваться тоже желания не возникало, и варвар переключил все внимание на Тилу, что скакала впереди и опять о чем-то спорила с магом. Ну, не могут они друг с другом ужиться, хоть убей обоих. Хотя, если подумать, стоит ограничиться одним магом...

Они так и не определились еще, куда едут. Вроде бы в столицу, надо же королю про жмура рассказать, тем более, тот его сыном оказался. С другой стороны, самому голову в петлю совать не совсем то развлечение, которое горцы любят. Тила же явно нацелена некроманта своего крошить. После разговора с леарни определенно готова чуть ли не в одиночку на штурм лезть. Впрочем, не так уж и в одиночку. Говорила ведь (будучи еще парнем), что послала за помощью, которая в урочный час в укромном месте ждать будет. Да и Мастер Лур помочь согласился, он вроде маг могучий, что ему какой-то жалкий некромансер? Сам Нанок, правда, не видел, чтобы он колдовал, но ведь нормальный человек не станет себя зря оговаривать, колдуном обзывать? А Мастер Лур нормальный, вон как быстро насчет пива сообразил. И что это, интересно, он там втихоря потягивает, не его ли, родимое?

Довольно скоро, варвар стал ощущать определенного рода неудобство. Ну, не привыкли горцы на лошадях ездить, они же не кочевники какие-нибудь. Несовершенство мужской анатомии чувствительно ударялось о седло. «Какое счастье, что я не эльф!» — в который раз порадовался Нанок. По его мнению, эльфийское несовершенство доставило бы ему неудобств больше ровно на одну треть.

— ...пертурбация... Вы, маги, ничего не понимаете!

Нанок подобрался. За «пертурбацию» маг может и в морду дать, не посмотрит, что женщина. Он, Нанок, точно не посмотрел бы. Такими словами нельзя безнаказанно разбрасываться. Сейчас этот маг дернется... и схлопочет по первое число, а любимая остроухая девушка увидит, на что способен в гневе преданный ей варвар. Однако маг повел себя не как мужчина (убил бы на месте, если б именно так себя повел) и ответил даже вполне спокойно:

— Милая девушка, оставьте свои домыслы для своих же соплеменников.

Нет, нехорошо, конечно, когда твою девушку какой-то хмырь «милой» называет. Но ведь целоваться пока не лезет, так что придется терпеть. Беодл, если хоть самой завалящей драки не подвернется, он точно с ума сойдет.

Беодл — добрый бог. Всегда прислушивается к тем, кто ему молится. Если конечно, не спит и сам не дерется с кем-нибудь. То есть, часа два в день молитвы слышит, и то хорошо.

Наноку повезло, его отчаянный призыв угодил именно в урочное время. Увидев впери довольно крупный отряд синерясников, он возликовал. Сердце верно сказало — без боя не уйдем. А сердце у варвара — основной мыслительный орган. Ну, не головой же им думать, как какие-нибудь цивилизованные!

— Стой! — завопил один из монахов, отличавшийся от прочих странным головным убором, похожим на приплюснутую кастрюлю. Если бы Нанок спросил у Мастера Лура, он получил бы ценную информацию, что штука эта зовется тиарой. Но никакого желания спрашивать мага, ровно как и зубрить ненужные слова у варвара не возникло.

— С дороги! — радостно завопил он, выдвигая коня вперед. Возможность всласть подраться отодвинуло на задний план даже испытываемые от скачки неудобства.

Адепты «Петушиного часа» заколебались. Внезапное желание покинуть ставшую вдруг такой узкой дорогу читалось в их глазах. Но тут произошла случайность, которую, по мнению варвара, устроить мог только Беодл собственной персоной. Внезапный порыв ветра сорвал с Тилы головной убор вместе с париком. Что ж, острые уши руками не закроешь.

— Мерзкий эльф! Взять его! — это очнулся монах в кастрюле.

Подручные его тут же зашевелились. Нанок не знал, что конкретно они имели против эльфов, но явно какие-то счеты присутствовали. Синерясники мигом растянулись цепью, помахивая короткими булавами и посохами. Иные же, напротив, отошли за их спины и стали гнуть пальцы. «Наверное, маги», — догадался варвар.

Он потянул из чехла секиру, чувствуя, как обжигающая радостная ярость наполняет тело, играет мышцами. Наконец-то добрая драка, слава Беодлу!

Тила вскинула лук, Мастер Лур, к удивлению варвара, пальцы гнуть не стал, а напротив, обнажил меч. Держался он с выправкой заправского воина, и Нанок в очередной раз усомнился, а впрямь ли тот чародей, или только прикидывается? Фейерверка так ведь и не колданул ни разу, хоть и строит из себя мага. А мечом владеть умеет, видно. Он, варвар, конечно, в мечах ни бельмеса, но когда стольких меченосцев к Беодлу спровадишь, поневоле разбираться начнешь, кто чего стоит.

Синерясники драться тоже умели. По их разбойничьим рожам видно, таких не в рясы бы обряжать, а на большаках ловить, да в петлю. Впрочем, монахами ведь не рождаются, могли, наверное, и купцов пощипать, пока к Творцу не обратились. Хм, а если наоборот, может, они и сейчас разбойничают, рясами прикрываясь?

Впрочем, размышлять об этом Нанок не стал. И даже не потому, что не умел, просто долгожданная драка уже до них докатилась. Одновременно два дела варвары делать не умеют, всем известно, а из двух любых всегда выбирают драку. Не думая.

Нанок прыжком соскочил с коня, охнул от боли в сведенных мышцах. Верхом он драться был не обучен. Такой секирой, как у него, проще своему коню башку снести, чем любому монаху. А без головы конь его вряд ли дальше повезет. Он бы, Нанок, нипочем не повез. Хоть с головой, хоть без головы, без разницы.

Двое синерясников (да какие они, к Беодлу, монахи? Не носят монахи оружия!) наскочили на него размахивая шипастыми булавами, и тут же отлетели назад. К сожалению, ни один сильно не пострадал, под рясами у них оказались кольчуги.

Вообще-то Нанок к монахам относился с уважением. В Творца он верил, хотя и почитал Беодла. Для него все было просто — Творец создал Беодла, а Беодл создал Кассарад со всем населением. Священники, правда, его точку зрения не разделяли.

Но вот синерясников он за монахов не признавал никак. Если ты монах, твое дело четки да молитва святая, а уж никак не булавой махать. Насчет магов и костров, тут вопрос спорный, он, Нанок, в нем не слишком понимает. Но вот булавой махать — не моги! А если поднял ее на в общем-то миролюбивого варвара, который уже соскучился по драке за столько дней, то получишь сразу и много. Чтоб неповадно было.

Сначала он все-таки щадил синерясников, все-таки зовут себя святыми людьми, вдруг действительно святые? Но когда один из ударов порвал на нем новую куртку, варвар озверел. Что он им плохого сделал? Одежду-то зачем портить, что любимая девушка выбирала? Ладно, тогда по полной программе получите...

И засвистела в воздухе секира, которой варвар владел прямо-таки в совершенстве. Кольчуги, конечно, спасали монахов от смерти, но не от ушибов и переломов. Впрочем, от сильного удара не спасла бы и кольчуга, но убивать варвар пока не хотел. Дурь выбить, это да, не лишне. Нанок сбил с ног еще одного синерясника и ухмыльнулся.

Свистнула первая стрела. Один из тех, что с пальцами веером, как он там у монахов зовется, клирик, что ли, ткнулся носом в землю. Видно было, что убивать эльфийка не хотела, но и заклинания тут у всех на виду читать тоже позволять не собиралась. Вы, в конце концов, с колдовством боретесь, вот и пожгли бы сами своих шаманов к Беодлу, чтобы девочке не напрягаться. А то пальцами крутят, понимаешь...

Мастер Лур, к удивлению варвара, дрался весело и азартно. Удары его меча были быстры, двое монахов уже выронили оружие, зажимая кровоточащие раны. Кольчуги, похоже, от такого клинка не спасали.

— Вперед! Навались! Сзади заходи! — надрывался мужик в кастрюле.

И навалились. Несколько сразу накинулись на варвара, он отмахнулся секирой, довольно удачно, один взвыл, хватаясь за окровавленную плешь. Нанок снова поднял оружие, одновременно пропуская мимо себя булаву, но в этот момент крепко сбитый монах бросился ему в ноги. Варвар пошатнулся, пнул идиота ногой в новом сапоге. Тот крякнул, сплюнул кровью, но ног не отпустил. Следом подкатился второй, Нанок не устоял, рухнул на землю, мигом на нем оказалось сразу четверо, сильный удар в лицо выбил икры из глаз. Нанок взревел, разъярившись окончательно, и принялся раздавать удары направо и налево. Его крепко ударили ногой в бок, похоже, цивилизованные насчет «лежачего не бьют» были не в курсе. Он крутанулся, подсечкой укладывая монаха на землю. Около виска ухнула шипастая булава. Варвар поежился. Такой башку размозжить — как два пальца в кабаке. Не любят их крепко святые отцы, интересно, за что?

Тиле совсем не понравилось, что подонок так нагло размахивает своим оружием вблизи от варвара. Ладно еще, по голове попадет, они у варваров, говорят, крепкие. А если еще куда? Человеческая структура менее совершенна, чем у эльфов. Тила пожала плечами. Тем хуже для монаха. Тул со стрелами — у седла приторочен, лук — уже в руке. Много ли времени надо, чтобы стрелу пустить? Варвар успел один раз моргнуть, а парень с дубиной уже царапал землю со стрелой в глотке. Нанок обратил на него внимания ничуть не больше, на комариный укус. Противников было еще довольно много.

— Добейте его, не дайте подняться, — надсаживался монах в ведре, сам, однако, в первые ряды совсем не стремясь.

Тиле это, однако, не понравилось. В отличие от неграмотного варвара, она прекрасно представляла, что за личность увенчана тиарой. Епископ Дутал, непримиримый основатель Ордена, не обращавший внимания на увещевания патриарха остановиться. Слаб патриарх, слаб и добр, желает все решить без кровопролития, не рискует отлучить Дутала и поддержавших его иерархов. Охотников за ведьмами и колдунами. За эльфами и гномами. Притом в гномы можно попасть за невысокий рост, а в эльфы — за остроконечные уши. В колдуны, так и вовсе задаром запишут. В ведьмы — всех худеньких, дескать, толстушку метла не снесет. Крови в результате пролилось море, и еще море прольется. Потому что нельзя быть добрым за счет других. И бродили у нее кое-какие неподтвержденные подозрения насчет «Ордена Петушиного Часа» и некоего некроманта Тубариха. Но дело даже не в этом. Будь он хоть святым Букой, варвара она все равно не дала бы в обиду. Поэтому еще одна стрела сорвалась с тетивы, и двойная двенадцатигрдская кольчуга здесь не спасла. Хоть и выложил Его Преосвященство за нее немало золота, хоть и везли ее через Красную и Синюю пустыни на сухопутных кораблях, хоть и считалось, что двенадцатиградские бронники только гномам и уступают в своем искусстве. Стрела ударила точно в грудь и, пробив оба стальных слоя брони, достала до сердца. Тила нисколько не сомневалась, что будь на месте двенадцатиградской кольчуги руками гномов сработанная, результат бы не изменился.

Епископ, вытаращив глаза, смотрел на нее неверяще. Он еще не был мертв, пробитое сердце пока не поняло, что не может гнать кровь по венам. А в следующую секунду поняло, и Дутал завизжал во всю силу легких, чувствуя близкую смерть. И умер, свалившись на землю, обломив белооперенную стрелу.

Вот тут монахов проняло. Застыли все, и те, кто упорно пытался подрезать сухожилия коню Мастера Лура, и клирики, со своими заклинаниями, и те, кто сейчас навалились на варвара, стараясь добить беднягу, пока не поднялся с земли. Замерли, опешили на несколько мгновений, Наноку как раз хватило подняться на ноги и подхватить с земли секиру. А мастеру Луру — стоптать конем того, кто засопожником нацеливался на лошадиные ноги.

— Вы ответите, — дрожащим от ярости голосом произнес старый клирик. Глаза его пылали безумием, пальцы что-то словно вязали в воздухе. — Ответите за убийство святого человека. И ты, проклятый эльф, и ты, язычник из Кассарада (Нанок несколько раз поминал в бою Беодла, и это не осталось незамеченным монахами. Наверное, оттого его и пытались запинать), и ты, не знаю ни имени, ни веры твоей, с черной душой. Да воздастся вам за преступления эти и на том, и на этом свете.

— Мы угомонили кровавого убийцу, — холодно произнесла Тила. — Который ради того, чтобы потешить свое властолюбие, отправлял в пыточные застенки тысячи невиновных. Который кормил пламя костров людскими телами. Который, командуя вами, пытался убить нас. Он не то что доброго слова — погребения недостоин.

— Это вы недостойны даже пасть от его руки, — сверкнул глазами клирик.

— Ну, это нам уже не грозит, — вмешался в разговор варвар. — Жмур, он и мухи не прихлопнет. Если его, конечно, некромансер какой не поднимет. Среди вас некромансеры имеются? Я слышал, некто святой Протос мертвых оживлял...

— Убить их! — завопил клирик в ярости. — Святотатцы!

— Нанок, на коня! — крикнула Тила, натягивая лук. Варвар бросился к коню, конь от него, монахи за ними обоими. Мастер Лур ловко вклинился между варваром и преследователями, заработал мечом. Нанок, наконец, убедил коня, что есть его не собирается. В ближайшее время, разумеется. Вскочил в седло, грозно гикнул.

— На прорыв! — скомандовала Тила, взявшая управление маленьким, но грозным отрядом в свои руки. Три всадника метнулись прямо на толпу противников, сбивая с ног тех, кто имел неосторожность оказаться на пути. Зазвенел меч мага, отражая удар булавы, последнюю попытку достать беглецов. И они выскочили на дорогу, пришпоривая коней, оставив позади град бессильных проклятий.

— Смерть твоя будет страшна, эльф! — прорезался голос безумного клирика. — Именем Творца проклинаю тебя, отныне и во веки веков!

Варвар выругался, помянув Беодла и его интимные места, попытался поворотить коня. Он был весьма суеверен, и такое проклятье его испугало. Вместе с тем, он был непоколебимо уверен, убей колдуна, и чары исчезнут.

— Ты куда? Назад! — приказала эльфийка.

— Надо его убить, — объяснил Нанок. — Проклятье...

— ...силы не имеет, — покачала головой Тила. — Это всего лишь бессильная злоба, она не может нанести вреда. Поехали, слишком близко от города, они могут выслать отряд конной стражи за нами в погоню. Хорошо бы добраться до перекрестка к этому времени, иначе придется драться еще и с ними. Вперед!

Она пришпорила коня, и варвар подчинился. Без сомнения, она знала о проклятиях и прочих магических штучках куда больше его, но спокойнее было бы на душе, если бы клирик этот рухнул под копыта коня с рассеченной головой.

Монахи даже не попытались преследовать их. Ясно, пеший конному не попутчик. Очень скоро толпа синерясников пропала за поворотом. Варвар снова принялся любоваться пейзажем, состоящего из разных деревьев по обе стороны дороги. Маг прихлебывал из кувшина пиво, сохраняя невозмутимый вид. Пить хотелось безумно, но попросить варвар не решился.

— Скоро перекресток, — сообщила Тила. — Одна дорога поведет к столице, другая — в логово некроманта. Давайте определимся, кто куда едет.

— Мы же вроде уже решили? — недоуменно пожал плечами маг. — Я, помнится, пообещал тебе одолеть Тубариха. Тем более, за ним, похоже, рука Сугудая.

— Я — тем более, — объявил Нанок. Вообще-то, некромансера он побаивался. Тот ведь всяких скелетов зомбей из земли поднимает. Но не признаваться же в этом Тиле!

— Отлично, — кивнула эльфийка. — Тогда — вперед, на некроманта!

 

Глава XV.

Лани сама не понимала, почему отправилась с этими двумя странными парнями. Ведь она хотела, так хотела стать настоящей колдуньей. Порвала с прежней жизнью, оставила позади все, к чему успела привязаться. И вдруг бросила все, к чему стремилась, ради дороги, полной неизвестности и опасностей. Кто они ей, эти люди? Воин из заморской страны (правда, очень сильный и довольно красивый), и двое юношей, по всему видно — маги. Точнее, ученики мага. Хотя тот, кого зовут Ларгет, для ученика слишком силен. Как он сумел выдержать объединенный удар шести Ассисяй — уму непостижимо. Нет, шестеро — это, конечно, не блинова дюжина, тринадцать Направляющих любого мага скрутят, но и шестеро — достаточно много, чтобы даже мастера напугать. А здесь — два мага-недоучки (даже один, Бола в расчет можно не брать) справились с ними не то, чтобы совсем уж играючи, но все же достаточно легко. Ассисяй обратились в бегство, не стали биться до конца. Почему? Не потому ли, что поняли, не победить им ученика? Лани была уверена, что так оно и есть. Нет, Ларгет этот насквозь непонятен и даже местами загадочен (какими именно местами, Лани предпочитала не уточнять). И... он симпатичен. Не то, чтобы красив, но симпатичен. Правда, и Бол ничего, а уж воин просто хорош, без всяких «но». И все же этого мало, чтобы так сразу переметнуться на их сторону. Впрочем, почему «сразу»? Она же видела еще по пути, что Ассисяй по имени Аретта относится к ней, как, скажем, к собаке. Нет, даже не так — как к игрушке, как к вещи. Дорогой и ценной вещи, но разве это что-то меняет? А рабство? Лани ненавидела всякую несвободу. Случалось, она отпускала любую зверушку, по неосторожности угодившую в капкан или в силки. Как Чапу. А здесь в клетки сажали людей! Что, разве ей следовало остаться в Ордене... и через несколько лет самой стать такой же, как эти колдуньи, холодной и бесчувственной? Всем своим существом девушка протестовала против подобной участи. А магия... Да проживет она без нее. Или, быть может, Ларгет научит, хотя Аретта утверждала, что мужчины колдуют совсем по-другому. Аретта вообще много чего утверждала, и где она сейчас? Лежит во дворе цитадели в луже собственной крови. Не без ее, Лани, помощи. Впрочем, вполне вероятно, что Ассисяй сумеют вернуть к жизни своих сестер по Ордену, если в них осталась хоть искра этой самой жизни. Аретта много рассказывала о таких случаях, когда они ехали к Цитадели. Неизвестно, конечно, что из ее рассказов было правдой, а что пустой похвальбой, и все же Ассисяй своим искусством исцеления славились на всю Леданию. Даже синерясники, по слухам, уступали им в этом. Может, и вытащат Аретту из лап смерти. Лани поняла вдруг, что она жалеет свою бывшую спутницу. Да и других, которых они ранили или убили. Хотя Ассисяй сами виноваты в случившемся. Каждому воздастся по делам его, как говорят церковники. Вот и... воздали. И по делам, и по другим частям тела.

А может, все дело в том, что ей слишком хотелось перемен? В том, что она менялась быстрее, чем успевала понять, что ей нужно на самом деле? Лани решила не думать пока на эту тему. Если это так, то и новых знакомых она покинет с той же легкостью, как и прежних спутников. Так же как оставила до этого Голову, а потом Ассисяй.

— Куда мы едем? — поинтересовалась девушка у своих спутников.

Воин хмыкнул, способность двигаться вернулась к нему довольно быстро, а вот с речью были проблемы. Не мог он говорить после того заклятия. Мог только мычать, и довольно внятно, любая корова его поняла бы сразу. Только она-то не корова (пусть только попробует кто телкой обозвать — убьет на месте). Жестами Боресвет (она уже знала его имя) показал — вперед, мол, едем. Спасибо, разъяснил, что называется, будто у нее самой глаз нет.

— Сейчас неважно, куда ехать, — пояснил серьезно Ларгет. Хорошо, не стал шуточками доставать, а ведь хочется сострить, по глазам видно. — Важно, чтобы нас не нашла погоня, если она будет... А я лично в этом не сомневаюсь.

Лани тоже не сомневалась. Никогда Ассисяй не простят поражения, особенно мужчинам. Наверняка уже стягиваются сестры по Ордену ко всем дорогам, ставят засады, настораживают ловушки инструктируют осведомителей. Все сделают, чтобы поймать ненавистную четверку. И уж если поймают... Нет, вот об этом лучше не думать, у нее слишком богатое воображение. Хотя и вполовину не столь богатое, как фантазия у Ассисяй.

— Пока едем на восток, — сказал Бол. Вот кто не секунды молча просидеть не мог! А еще говорят, что женщины болтливы. Куда уж им... Кстати, интересно, Бол — это не от слова Болтун? Надо будет выяснить у Ларгета, может, это прозвище, а не имя?

— На восток, — согласился Ларгет. — Леданский тракт остался на западе, и его наверняка сторожат, там же граница с Квармолом. На севере — горы, юг наверняка тоже перекрыт. Будем держаться востока, пока...

— Не упремся в леса Саро, — подхватил Бол.

Лани задумалась. Что это за Леданский тракт такой, никогда не слышала. Есть Квармольский, как раз вроде бы на западе отсюда, а вот Леданский? И Саро — что это, страна такая или просто название леса? Почему Бол говорит так, будто здорово побаивается этого неведомого Саро? Может, из-за того, что конный по лесу не проедет?

— Что такое Саро? — рискнула все же спросить она. Леданский тракт подождет, он все равно на западе, а вот про леса эти загадочные нужно узнать, и срочно. Потому что иначе ее жизни грозит серьезная опасность, она может лопнуть от любопытства.

— Саро — королевство эльфов, — снисходительно пояснил Ларгет. Лани его тон взбесил, но она решила не вступать в перепалку. Потом припомним. Сейчас ее больше интересует Саро. Надо же, настоящее эльфийское королевство! А она до сих пор полагала, что эльфы только в сказках бывают. Что там про эльфов говорится? Живут они долго, стреляют, напротив, метко. Да, эти эльфы — парни не промах. В смысле, не промахиваются. Красивы вроде бы сказочно (как сказочным персонажам и полагается). Впрочем, это про эльфиек говориться. О красоте эльфов-мужчин вообще ни слова. Оно и понятно — сказки наверняка мужики придумали. Нет, кое в чем эти Ассисяй правы, надо признать. Что еще про эльфов она помнит? У них вроде, зубов больше. И еще... Но это порядочной девушке не интересно. Лани задумалась, можно ли ее считать порядочной и пришла к выводу, что так оно и есть.

— Людям вход в Саро закрыт, — добавил Бол. С явным сожалением добавил, небось, хочется парню на эльфиек поглазеть. Да и на города эльфийские, потаенные, краше которых на свете нет, если тем же сказкам верить. Хотя сказки — они сказки и есть. Ну кто из людей, скажите на милость, видел эти города? Если им в Саро это самое вход закрыт? Или это все со слов эльфов рассказывают? Так ведь известно, эльфы правды никогда не говорят, хотя и не лгут, с другой стороны. Хм, как им это удается, интересно, молчат они все время, что ли?

— А мы как туда попадем? — не утерпела Лани.

— А никак, — махнул рукой Бол. — Вдоль границы поедем, там, кажется, дорога какая-то есть. А потом в столицу махнем, найдем кого-нибудь из магов, тот нас в Школу и переправит. У Учителя здесь наверняка друзья есть. Или можно пересечь границу Фарадана и уже оттуда отправиться в Квармол.

— А со мной что будет? — вот ведь эгоисты, только о себе и думают. И с такими людьми она связала свою судьбу! Не ошиблась ли ты, милая, в очередной раз?

— Это за тебя никто не решит, — неожиданно серьезно, без зубоскальства, сказал Ларгет. Лани тут же перестала злиться. — Твоя судьба — она только твоя. Я бы предложил тебе отправиться с нами в Школу, но решать ведь все равно придется тебе самой.

В самом деле, а ведь он прав. Она ведь всегда хотела сама принимать решения, зачем же теперь прятаться за чужие спины? Беда в том, что она не знает, как поступить. Надо подумать, благо, время есть и никто ее не торопит. И решить надо верно, хватит с нее ошибок.

— М-му! — заявил Боресвет. То ли одобрительно, то ли возмущенно, Лани не поняла. Почувствовала только, что сказано было эмоционально.

— Вот-вот! — обрадовался Бол. — Привал надо сделать, у меня уже вся задни... извиняюсь, седалище затекло. Давненько я на лошади не ездил.

— У тебя же жеребец, — недоуменно сказала Лани.

— Моей... седалищу моему без разницы пол лошади, — гордо объявил Бол.

— Вот возьмут тебя за седалище Ассисяй, посмотрим, как ему это понравится, — пригрозил Ларгет. — Никаких привалов! В клетке тебе что, не отдых был? А сейчас надо уехать как можно дальше, пока погоня не села нам на хвост.

— У меня нет хвоста, — отказался Бол.

— Вообще-то ты прав, — сказала Лани Ларгету. — Но, с другой стороны, в темноте ехать рискованно. Мы ведь не по дороге едем. Конь может наступить на мышиную норку и сломать себе ногу, я слышала, в степи такое случается. Не пришлось бы потом пешком от погони удирать.

Воин одобрительно закивал головой. Даже показал Лани палец — на его счастье, большой. Если б показал средний — схлопотал бы сразу, неважно, что здоровый и сильный.

— Ты права, — вынужден был согласиться Ларгет. — Ладно, привал, так привал.

— Мое седалище приносит вам искреннюю благодарность, благородная госпожа, — торжественно объявил Бол, слезая с коня. Лани метко пнула его в колено.

— Ох! За что? — выпучил глаза Бол.

— Передай это от меня своему седалищу, — отрезала девушка. Бол судорожно открыл рот, пытаясь что-нибудь сказать, и не смог. У него просто не было слов, наверное, первый раз в жизни. Ларгет негромко рассмеялся, заработав от друга свирепый взгляд.

— Жрать нечего, — задумчиво сказал Бол, когда способность говорить к нему вернулась. К слову сказать, куда быстрее, чем думала Лани.

— Нечего, — согласился Ларгет. — Тебе же лучше, от пуза, наконец, избавишься.

Лани посмотрела на него с удивлением. Этот впалый живот на пузо никак не тянул.

— От пуза у меня одни воспоминания остались, — отмахнулся Бол. — Пока в клетках ехали, все куда-то делось. Ты мне вот что скажи, в плену были — голодали, освободились — голодаем опять. Где справедливость, я спрашиваю?

— У Творца спроси, — посоветовал Ларгет. — Он все знает.

— Да, — скривился Бол. — По такой жизни, только это и остается. Ладно, спрошу. Как только увижу, сразу и спрошу. А это будет уже скоро, вот только помру от голода...

Лани промолчала. Есть ей тоже хотелось. Но она умела терпеть, и не стонать при этом. Жаль, конечно, что о припасах не позаботились, но ведь удирали в страшной спешке, где уж тут еду разыскивать. Хорошо, хоть упряжь для коней не забыли... как и самих коней.

— Костер разводить? — как ни в чем не бывало, осведомился Бол. Казалось, он просто не может долго думать об одном и том же.

— Обойдемся, — махнул рукой Ларгет. — А вот коней надо стреножить. Им хорошо, травы — вволю. Хочешь стать конем, Бол? Сытым всегда будешь...

— Ага, а ты на меня верхом сядешь, — понимающе покивал Бол. — Знаю я тебя, тут же на спину залезешь. Да и трава мне на вкус не нравится...

— Пробовал уже? — не удержалась от шпильки Лани.

— Траву? Нет пока. Только ячмень в жидком виде, — правдиво ответил Бол.

— Как это? — не поняла девушка.

— В виде пива, — пояснил тот.

— Хватит болтать, — оборвал Ларгет этот увлекательный диалог. — Полночи уже прошло, а завтра опять по степи галопом. Спать, всем спать.

Лани хотела возмутится, раскомандовался, дескать, но неожиданно поняла, что он прав. Спать хотелось так, что не было сил даже спорить (небывалый случай!). Она постелила шерстяной плащ, укрылась сверху курткой и закрыла глаза. Сон пришел сразу, будто караулил этот момент в ближайших кустах.

Ларгет же уснуть не мог долго. События минувшего дня неумолимо вставали перед глазами. Они победили, повергли страшных Ассисяй! Они, наконец-то, снова свободны! Правда, за ними погоня, а впереди загадочные эльфийские леса. Но сейчас это значения не имело...

Таль проснулся первым. Солнце поднялось уже над горизонтом, но спутники, изможденные безумной ночной скачкой, еще мирно спали, укутавшись в нехитрые одежды. Даже воин из Гардарики мирно храпел во сне.

Ларгет оглядел своих спутников. Бол, морщась во сне, ежился под рваным грязным плащом. Не так уж просто сохранить свою одежду чистой, сидя в клетке для рабов. Да и он, Ларгет, был одет нисколько не лучше. Боресвет... его накидку вообще назвать плащом было затруднительно. Так, грязные лохмотья. Однако спал он спокойно и мирно, довольно при этом похрапывая. В отличие от Бола, никакие кошмары его явно не мучили.

Лани, главная загадка в их компании. Таль до сих пор не понимал, что подвигло ее оставить Орден, готовый принять нового многообещающего аколита и присоединится к ним. Девушка оставалась загадкой (впрочем, его, как и остальных мужчин, это скорее привлекало, чем отталкивало). Вдобавок, она была красивой. И, несомненно, в его вкусе. Рыжие волосы и зеленые глаза — признаки настоящей ведьмы, но почему-то именно ведьмы и притягивают к себе сильнее всего. У нее-то как раз одежда была в полном порядке, будто и не было ни тяжелого боя, ни бешенной ночной скачки. Все чисто, и даже не смято. Не иначе, какая-то специальная женская магия, мужчинам явно недоступная.

Интересно, а что она вообще за человек? Так резко выступить против рабства, получить незаслуженное (впрочем, с точки зрения Ассисяй, вполне заслуженное) наказание, и потом хладнокровно, с потрясающей точностью, метать свои ножи в памятном бою. Необычная девушка, что и говорить. Сам Ларгет, возможно, поступил бы так же на ее месте, но он — мужчина, человек действия (и искатель приключений на свою голову, именно на голову, что бы там Бол ни говорил). А от девушки таких поступков вряд ли можно ожидать.

Лани спала, мирно посапывая во сне. Лицо ее было в эти минуты по-детски беззащитно, Таль на секунду залюбовался им прежде, чем отвести взгляд. Пока все спят, самое время немного помедитировать. Все-таки, вчера он исчерпал всю свою энергию. Если бы не та загадочная линия, которую он обнаружил внутренним зрением, быть бы им сейчас пленниками Ассисяй. Или, что более вероятно, кучкой угольков, потому что в плен им сдаться никто так и не предложил. Наверное, просто забыли...

Ларгет закрыл глаза и отпустил, одну за одной, все мысли. На этот раз он не пытался повторить то, что нечаянно получилось в клетке. Обычная медитация, чтобы пополнить запас энергии. Он отпустил и эту нечаянную мысль, погружаясь в транс.

Когда он открыл глаза, спал один только воин. Бол сидел рядом, по обыкновению скрестив ноги. Глаза его были закрыты. Поскольку его друг был не из любителей спать в такой неудобной позе, Таль справедливо предположил, что тот также занят медитацией.

Лани тоже не спала. Правда, в отличие от Бола, не была и погружена в транс. Сидела рядом, подогнув под себя ноги, и с нескрываемым любопытством наблюдала за ними.

— С добрым утром, — приветствовала она его, заметив, что он вышел из транса.

Таль проглотил свое обычное «утро добрым не бывает», и улыбнулся в ответ.

— С добрым утром.

— А чем это вы с ним занимаетесь? — поинтересовалась девушка. И опять Ларгет сдержал так и просящийся на язык ответ ввиду явной его двусмысленности.

— Так мы восстанавливаем магическую энергию, — серьезно сказал он.

— Интересно, — протянула Лани, и было видно, что ей не просто интересно, а страшно любопытно, как и зачем они это делают. — Значит, для того, чтобы восстановиться, вы погружаетесь в этот странный сон?

— Это называется медитация, — зачем-то пояснил Ларгет. Можно подумать, этот термин что-то ей говорил.

— Медитация, — девушка осторожно произнесла незнакомое слово, будто пробуя его на вкус. — Ассисяй ничего про это не рассказывали.

— Возможно, у них свои способы восстанавливать Силу, — предположил Таль. — Мы об этом Ордене мало что знаем. Может быть, Учитель... Мастер Лур, что-то и мог бы рассказать. Мы ведь ученики всего лишь...

— Однако эти ученики сумели сломить чары шести Направляющих, связанных кругом, — возразила Лани. — Не думаю, что ты говоришь правду, Ларгет.

— Я говорю правду, — не согласился он. — Мы — только ученики мага. Довольно бездарные притом, если верить словам Учителя, а ему мы верить обязаны. Просто во мне — кровь Титанов, и она порой выкидывает странные штуки. Клянусь Творцом, я до этого ни разу не делал таких вещей, и даже понятия не имел, что могу сделать.

— Кровь Титанов, — задумчиво повторила она. — Что-то я об этом слышала... Сказки какие-то... Впрочем, не помню. А про Драконью Кровь ты слышал что-нибудь?

— Важный ингредиент высших магических заклинаний, — как по учебнику ответил Таль. — Ввиду особой редкости и опасности, может быть использован только мастером-магом.

— Я не о том, — отмахнулась девушка. — Сестра Аретта... Ассисяй говорила, что Драконья Кровь течет в моих жилах, понимаешь? Что я — потомок драконов.

Вот тут Таля проняло по настоящему. Про Драконью Кровь он слышал — тоже сказки, якобы были такие люди, что являлись в то же время потомками драконов. Они становились великими воинами, или могущественными магами, совершали деяния, вошедшие в историю. Сам он всегда считал это вымыслом, красивыми легендами. А Лани, если не врет она, и если не солгала эта самая Ассисяйка Аретта, оказывается, потомок драконов, живая сказка!

— Я про это мало что знаю, — сознался он. — Все больше сказания древние, ничего определенного. Да и в них про девушек Драконьей Крови ни слова.

— Сестра Аретта тоже самое говорила. Наверное, для того она и взяла меняв Орден. Сейчас мне кажется, если бы я не пошла добровольно, она бы меня силком потащила.

— Возможно, — не стал спорить Таль. — Об Ассисяй я мало хорошего слышал. Если точнее, вообще не слышал хорошего. А ты точно Драконьей Крови? Ассисяй ведь могла и соврать, я бы ей вот так безоглядно на слово не поверил.

— Вампир то же самое говорил. — Лани негромко хихикнула, вспомнив физиономию вампира. — Да он от моей крови чуть не загнулся, уж ему-то точно не до вранья было.

— Вампир? Ты и с вампирами встречалась? Ничего себе у тебя знакомства! Я ведь их считал детскими страшилками. Он и впрямь был такой, как о них рассказывают?

— Один в один. Только в летучую мышь не перекидывался и туманом не расплывался. Да ему и незачем было. Ох, и нагнал же он на меня страха! А потом, когда я на него кровью плеснула, сам меня бояться начал.

— Да, интересная у тебя жизнь, — с оттенком зависти проговорил Таль. На вампира он тоже не отказался бы взглянуть, желательно издалека, да чтоб еще осиновый кол под рукой был. И чеснока побольше. Еда все же, какая-никакая...

При мысли о еде, сразу захотелось перекусить. Вечером, правда, получили по порции похлебки, хотя назвать это едой язык не повернется. Который день на вынужденной диете!

— Пойдем, поохотимся, — предложил Таль.

— Хорошая мысль, — Лани одним движением поднялась на ноги. — Жрать хочется, сил никаких нет. А здесь звери-птицы хоть водятся?

— Найдем кого-нибудь, — пообещал Таль. — Тебе охотится хоть приходилось?

— Я с детства в лесу росла, — обиделась девушка. — Там хоть оленя, хоть зайца завалю. Сам видел, как ножи метаю. С птицами хуже, ножом не достанешь, а из лука я не очень умею. Но если на взлете, то смогу и ножом.

— Из лука-то я прилично стреляю, — вздохнул Ларгет. — Да где ж его взять только? Мой Карамультук нынче у кочевников, хорошо, хоть амулет не сорвали. А в степи где новый лук достать? Разве что, кочевник попадется одинокий...

Охота оказалась не слишком удачной. Будто почувствовав приближение Таля, вся живность куда-то разошлась по своим делам. Долгое время они бродили по степи, пытаясь хоть что-нибудь добыть. Таль надергал несколько корешков, показавшихся ему съедобными. Лани внимательно осмотрела его добычу, некоторые забраковала, сказав, что лучше их не пробовать, проблем будет меньше.

— Да, слабовато здесь с живностью, — не одобрила степь Лани.

— Не сезон, видно, — согласился Таль.

Будто в опровержение его слов, из-под ног серым клубком выкатился испуганный заяц и суматошными прыжками пустился наутек. Свистнул вдогонку нож, но на этот раз Лани промазала. В три прыжка заяц скрылся в высокой траве, решив не давать горе-охотникам второй попытки. Ларгет насмешливо посмотрел на девушку, та покраснела и отвернулась. Молча пошла искать нож. Таль присоединился к ее поискам.

— Не переживай, — сказал он примирительно. — Я так и вовсе заклинание не успел бросить. Слишком внезапно эта живность выкатилась из-под ног, и сбежала слишком быстро. Не беда, другую найдем.

— День сегодня невезучий, — пожаловалась Лани, избегая смотреть ему в глаза. Ей все еще было стыдно за допущенный промах. Ларгет, конечно, не успел бросить заклятие, но она-то просто позорно промахнулась. Что он теперь о ней подумает? Что она полная недотепа и хвастунья вдобавок. «Хоть оленя, хоть зайца завалю! Сам видел, как ножи метаю!» Дура несчастная! Ну кто, спрашивается, за язык тянул!

— Не переживай, — настойчиво повторил Таль. — Со всеми бывает. Я видел, как сам Мастер Коэто из лука мазал. А он воин не из последних!

Лани стало чуть легче. Да в самом деле, подумаешь, промазала. В другой раз попадет обязательно, а этот не в счет. Обидно, что на глазах у Ларгета, да и Блин с ним. Подумаешь!

— Заяц сбежал, — пожаловалась она. — Где мы тут еще одного найдем?

— Сам придет, — отмахнулся Таль.

И, само собой, тут же появился заказанный заяц. Собственно, Ларгет на него чуть не наступил. То ли зазевался косой, то ли просто спал, пригревшись на солнышке. На этот раз Лани была настороже, но заяц удачно прикрылся Талем, и тоже сбежал. Пущенная Ларгетом «Стрелка» цели так и не нашла. Юноша огорченно развел руками.

— Как говорит наш друг из Гардарики, «за двумя зайцами погонишься, ни одного за яйца не поймаешь». Кажется, в чем-то он прав.

Лани тихонько хихикнула.

— Творец любит троицу, — сказала она избитую до полусмерти истину. — Не знаю, правда, за что. Так что третий будет наш, наверняка.

— Будем надеяться, — мрачно заметил Ларгет. Хорошо успокаивать другого, когда тот дал маху, а вот беспечно отмахнуться от собственного промаха не так просто.

Третий, обещанный Лани заяц, тоже не заставил себя долго ждать.

— Гнездо у них тут, что ли? — изумился Таль, пуская «Стрелку». Нож Лани успел раньше буквально на долю секунды.

— Одним не наедимся, — озабоченно произнесла она.

— Однако, пора бы и в путь, — заметил Ларгет. — Если Ассисяй или их Стражи нас догонят, кормить будут отнюдь не зайчатиной.

— Кто ж покойников кормит? — удивилась девушка. — О, вон еще заяц!

Этот косой оказался поглупее своих собратьев. Вместо того, чтобы скрыться в траве, он выметнулся прямо под ноги Лани. И уж та не промахнулась. Таль благоразумно решил поберечь Силу, нож-то ведь подобрать можно, а где взять время на медитацию? Попытка войти в транс, сидя в седле его не вдохновляла. Войти-то, может, и войдешь, а вот выйдешь уже лежа в траве со сломанной ногой.

— Думаю, хватит, — решила Лани. — В конце концов, мы ведь сюда не жрать приехали.

— С голоду не помрем, — согласился Таль. — А ты здорово ножи мечешь!

— Мечут икру, — возразила Лани. — Ножи метают.

Бол уже вышел из транса, и теперь вместе с гардарикцем из Русколани поддерживал слабый огонь в костре. Хорошо, хоть сообразили разжечь.

— Еда! — завопил он при виде заячьих тушек. Боресвет тоже заметно оживился.

— Люблю повеселиться, — глубокомысленно заметил он. — Особенно, пожрать. Нет, в натуре, вы оба реальные пацаны... То есть, девчата... Короче, молодцы!

— Да, должно быть в жизни что-то святое, — важно изрек Бол. — Например, поесть хорошенько. Ну, и пиво конечно, которого у нас все равно нет...

— Боресвет, а ведь ты перестал мычать! — дошло вдруг до Ларгета.

— Я и не мычал, в натуре, — огрызнулся воин. — Просто вы децил перестали меня понимать. Наверное, ведьмы вас заколдовали.

Ларгет просто не нашел, что ответить. Нет, странный народ эти гардарикцы, вот так, одной фразой поставить все с ног на голову, это ведь уметь надо. Он, Таль, уже начинает задумываться, а не прав ли, часом, воин? Что, если и в самом деле их заколдовали Ассисяй? Тьфу, чушь полная, но вот лезет же упорно в голову!

Боресвет между тем деловито освежевал зайцев и подвесил обе тушки над костром. Лани деловито точила ножи, озабоченно пробуя остроту каждого лезвия.

— Не знала, что в степи зайцы водятся, — сообщила она.

— Это особые степные зайцы, — влез Бол. — Хотя, возможно ты и права. Тогда это кролики. Но слово «зайцы» для меня лично звучит привлекательнее...

— Слушай, заткнись, а? — вежливо попросил Таль.

— И так всегда, — заметил Бол, апеллируя к Лани. — Стоит мне придумать новую мысль, или родить новую идею, он каждый раз подрезает ей крылья на взлете...

— Ежа лучше роди, — посоветовала девушка. — У него хоть крыльев нет.

— И ты туда же, — огорчился Бол. — А еще девушка, ты же должна быть чуткой, внимательной... Доброй и ласковой, в конце концов!

— Серьезно? — Лани внимательно посмотрела на него, крутя в пальцах метательный нож. Бол обиженно махнул рукой и надолго замолчал. Минуты, наверное, на три, дольше он не мог ни молчать, ни обижаться.

Минут через двадцать, воин объявил, что еда готова.

— Только соли нет, — добавил он с сожалением. Таль философски пожал плечами. С солью, понятно, вкуснее. Но ведь ее все равно нет, съедим и так.

— В дороге поедим, — тон Лани был непререкаем. Таль с удивлением посмотрел на нее. — Итак времени прорву потеряли. Поехали!

Возразить было нечего. Буквально через несколько минут все четверо мчались дальше по бездорожью. Небо между тем затянули тучи, северный ветер пронизывал до костей. Ларгет поежился. Если еще и дождь пойдет, совсем плохо. Под дождем по степи особо не поскачешь, земля размокает, конские копыта вязнут. Только шагом и можно ехать. А уж о том, что вымокнешь до нитки, можно даже не упоминать. Это ж к ведьме не ходить, и так ясно.

Впрочем, часа через два ветер утих, оставив на память о себе тучи. Мелкие, и явно не дождевые. Которые вдобавок надежно закрывали от палящего солнца.

— Город, — неожиданно сказал Боресвет, вглядываясь вдаль. Глаза у него были, как у орла. Нет, даже зорче — как у двух орлов.

— Город? Это хорошо, — оживился Бол. — В городе таверны есть... кабаки всякие...

— Тебя не во всякую тюрьму пустят, — фыркнула Лани. — Ты только посмотри на себя, чучело, те тряпки, что на тебе и одеждой-то не назвать. Рванье!

— И грязье, — добавил Ларгет, разглядывая собственную пародию на одежду. Его занимала мысль, на какие шиши они будут покупать обновку, денег не было ни тумака. Кочевники, захватив их в плен, выгребли все подчистую, до последнего медяка. Хорошо еще, амулет не тронули, прости им за это Творец грехов побольше... Только не слишком много, Творец, потому что негодяи они все же редкостные.

— Боресвет, у тебя голда есть?

— Есть децил, — согласился богатырь. — Я там у церберов в карманах успел пошарить под шумок. В натуре, жар-птицу на это не купишь, но на пиво хватит.

— Когда же ты успел? — искренне восхитился Бол, обнаруживший задатки хорошего мародера. Если, конечно, мародеры бывают хорошими.

— Успел вот, — как истинный воин, Боресвет предпочитал не хвастаться подобными подвигами. Вывернуть карманы у сраженного противника — дело, конечно, житейское, тем более, деньги им понадобятся, но вслух говорить об этом воину как-то не хотелось. Таль резко осадил друга, который порывался устроить гардарикцу настоящий допрос.

— У меня тоже хватает монет, — неожиданно сообщила Лани, потряся кожаным кошельком зеленого цвета. Тот отозвался приятным мелодичным звоном. Говорят, опытные корчмари умеют по звону определять, какие в кошельке монеты, серебряные или медные. Ларгет опытным корчмарем не был, но был уверен, что в кошеле серебро. Слишком явственно в голосе девушки слышится торжество. Нет, лучше, Блин, обратно в рабство, чем на ее деньги одеваться!

— Оставь, — посоветовал он не без ехидства. — На приданное пойдут. Ты замуж-то собираешься, или как?

Глаза Лани полыхнули зелеными молниями. Взгляд ожег Ларгета, как плетью, он даже отшатнулся бы, не сиди он на коне. «И впрямь Драконья Кровь, — подумал он. — Хорошо хоть, огнем не плюется. Хотя, может быть, еще начнет...»

— Ты осторожнее там, в городе, — посоветовал заботливо воин. — Знаешь, ворья сколько! Стырят кошель, глазом смигнуть не успеешь.

Теперь Лани уставилась на него — и как-то странно уставилась, как на человека, глупость сказавшего. Непроходимую, притом. Хотя Боресвет дело говорил. Ворья полно, кошельков на всех не хватает. У молодой неопытной (в хорошем смысле) девчонки вполне могут срезать с пояса, как бы метко она ножи не швыряла. Схватиться за пояс — а там пусто, в кого ножи будешь кидать?

— Спасибо за заботу, — медовым голосом произнесла Лани. — Конечно, беззащитной девушке с деньгами ездить не пристало, а то злые воры растащат все, что на приданное себе копила. До последнего тумака растащат.

Ее кобыла шла бок о бок с конем Боресвета. Воин открыл уже рот, чтобы возразить, хоть и воин, а сразу понял, что над ним издеваются, чувствуется — женщин повидал многих и разных, наверное, и подобные Лани встречались, но тут девушка протянула ему кошель.

— Не ты ли обронил? — она тряхнула рукой. Монеты возмущенно звякнули — отнюдь не так весело, как в кошеле у Лани.

— ...твою мать!.. и... туда, куда ...коров не гонял! — сказал ошеломленный воин и грязно выругался. То есть, опознал предложенный ему кошелек, как свою нечестно нажитую собственность. Хлопнул зачем-то себя по боку, никакого звона, конечно, не услышал. Посмотрел не петли кошеля — срезаны чисто.

Как, когда Лани успела срезать его — Таль понять решительно не мог. Бол повизгивал от радости, разглядывая ошеломленную физиономию Боресвета. Лани бросила воину кошель, тот машинально поймал. Девушка победно усмехнулась и бросила на Таля торжествующий взгляд. Ларгет оторопел. Интересные дела, а ведь этим демаршем она не Боресвету, а ему что-то хотела сказать! Знать бы еще, что. Ох уж эти женщины, ну никогда не могут сказать прямо и понятно, всегда какими-то намеками, недомолвками... а потом еще обижаются, что их не так поняли. А их, Блин, вообще никак не поняли, потому что не в человеческих это силах. Ну, то есть, мужчинам этого не понять никогда.

Вскоре Ларгет уже мог разглядеть мощные крепостные стены, окружающие город. Ни Лани, ни Бол, такой остротой зрения не отличались, и Таль немедленно возгордился. Пусть он не умеет так ловко срезать кошельки (интересно, где эта девчонка успела этому научиться?), и в метании ножей не силен, зато зрение у его, как у орла. И из лука стреляет он на зависть многим. И вообще он маг, пусть пока и ученик. Подумаешь, Драконья Кровь! Он сам — Крови Титанов, а это тоже не мало. Да и вообще...

Таль опомнился. Блин, кому он что-то доказывает, этой почти незнакомой девушке, или все же себе? И он, и она — те, кто они есть, а кем станут потом — одному Творцу ведомо.

— Наверное, это Бельгард, — глубокомысленно произнес Бол. — Самый восточный город Ледании. Дальше на восток — королевство Фарадан, южнее — Саро.

— Хороший город, — одобрил воин. — Я здесь бывал. Веселый, богатый. Вся торговля с востока проходит через Бельгард. В общем, сами увидите, кстати, вино эльфийское здесь дешевле, чем где бы то ни было.

— Ни разу не пробовал, — заинтересовался Бол. — А что это за штука такая?

— А как я тебе это объясню? — вопросом ответил Боресвет. — Сравнить-то все равно не с чем. Попробуешь, сам поймешь.

— Денег не хватит попробовать, — хмыкнул Таль. — Может, оно и дешевле, чем везде, но нам все одно не по карману. Вот разбогатеем...

— Ладно, — вздохнул Бол. — Я подожду. Только богатей побыстрее, ладно? Терпения у меня много никогда не было... Да и вообще не было никогда, чего уж там.

Лани хмыкнула. Слова воина о загадочном эльфийском вине ее заинтересовали. Любопытно, каково оно на вкус? Впрочем, деньги им еще понадобятся, не стоит их тратить даже на такую диковинку. Этот Ларгет прав — вот разбогатеем... На секунду возник соблазн ускорить этот процесс, город богатый, денег у людей хватает. Но Лани тут же загнала ее подальше. С прежней жизнью покончено, не будет она больше кошельки срезать. Иначе не стоило и с Головой расставаться, и бросаться, очертя голову, в неизвестность.

Городская стена поражала своей грубой мощью. Неказистые на вид, стены были сложены из серого камня, сложены грубо, некрасиво, но крепко и надежно. Таль уже знал, что город выдержал не один штурм, раньше войны с Фараданом, королевством молодым (в сравнении с Леданией) и агрессивным, случались не так уж редко.

В лучах выглянувшего солнца серебром сверкнула река Бель. Пограничная река, отделявшая Леданию от Фарадана. Не воспетая придворными поэтами, зато упомянутая во всех исторических летописях. Река, милостиво принявшая в свои воды кровь погибших воинов Ледании и Фарадана.

У ворот, как водится, стояла стража. Лани поразило, насколько стражи эти отличаются от виденных ей в Тельоне. В полном доспехе, при боевом оружии, сразу видно, настоящие воины, а не обленившиеся от безделья защитники порядка.

Капитан стражи оглядел всех четверых внимательным цепким взглядом. Видимо, на фараданских шпионов они не походили, потому что взяв мзду за проход, их пропустили в город. Никаких «С какой целью пожаловали?» или «Носить оружие запрещено!» сказано не было. Пограничье, одним словом. Как здесь без оружия?

Боресвет уверенно вел их по прямым, словно лезвие ятагана, улицам.

— Корчма «У стрелка» — для нас самое то, — пояснил он. — Берут недорого, постояльцы сплошь воины, с ними проще. Правда, драки случаются...

— У нас вся жизнь — одна сплошная драка, — грустно усмехнулся Таль.

И они зашли в предложенную воином корчму.

 

Глава XVI.

Нанок сидел у костра и рассматривал эльфийскую семиструнную арфу. Тила, перед тем, как отправиться на охоту, сказала ему «Ну-ка, подержи», после чего исчезла в чаще леса. Варвар честно держал доверенный ему музыкальный инструмент, пробуя пальцем тугие струны.

Потом ему пришло в голову попробовать сыграть на ней. Нанок стал нежно перебирать струны, извлекая мелодичные звуки. Импровизированная мелодия ему весьма понравилась, получалось, конечно, похуже, чем у эльфийки, но весьма и весьма прилично. «Наверное, у меня способности к этому делу», — с долей гордости подумал варвар. Маг, сидевший неподалеку, отчего-то скривился и зажал руками уши.

«Заболел, наверное, — догадался варвар. — А еще маг, называется. Уши застудил, по всему видно». Чтобы как-то помочь товарищу, он заиграл быстрее и громче. Правда, по виду Мастера Лура не заметно было, чтобы ему это сильно помогло.

Кони их, расседланные и стреноженные, паслись в сторонке. Звуки, извлекаемые им из арфы, похоже, несколько пугали их, животные нервно прядали ушами и испуганно косились на варвара. Понятно, нельзя же от лошадей ожидать понимания музыки, решил Нанок, но арфу все же отложил. Ни к чему животных мучить, он же не некромансер какой-нибудь, и не браконьер. Просто честный, музыкально одаренный варвар из Кассарада.

Магу отчего-то полегчало. Наверное, заклятие какое наложил, догадался варвар. Вон и морщится перестал, и руки от ушей оторвал. Хорошо, наверное, быть магом. Вот ему, Наноку, если в драке дадут по ушам, так всю неделю болят. А этот — пошептал, плюнул, и все в порядке. Будто и не было ничего.

Вернулась Тила, как ни странно, с пустыми руками. Варвар не поверил своим глазам. Чтобы она, да без добычи осталась — мир определенно сошел с ума.

— Я там оленя подстрелила, — сообщила девушка. — Но мне его не утащить, больно тяжел.

Варвар, улыбаясь во всю ширину лица, поднялся с земли. Сейчас он покажет ей, что такое настоящая сила настоящего мужчины с Кассарадских Гор. Тила посмотрела на испачканные в грязи штаны и укоризненно вздохнула. Нанок почувствовал себя виноватым. Никак не может привыкнуть беречь одежду. Ну, не женщина он в конце концов, чтобы за своими шмотками так следить!

Мастер Лур тоже поднялся с земли. Вот на ком одежда сидела, как вторая кожа — чистая, аккуратная. Будто и не мужчина вовсе. А может, и в самом деле у него это только личина, как раньше у эльфа? То есть, у эльфийки, конечно.

Они последовали за Тилой, которая указывала им путь. Варвар в очередной раз подивился, как ей удается ориентироваться в этом лесу? Вот он, Нанок, наверняка заплутал бы. Потому что справа деревья, и слева деревья, а также впереди и сзади. Каким образом можно отыскать в таких условиях тушу подстреленного оленя, ему просто непонятно. Но эльфийка шла уверенно, будто у себя дома. По запаху она, что ли, ориентируется? Хм, если у нее такой тонкий нюх, неплохо было бы портянки постирать. Одна только проблема — ручей то он худо-бедно найдет, а вот обратно вернуться вряд ли сумеет. Он же не эльфийка, а тут справа деревья, и слева деревья. И все одинаковые, деревянные.

Тила вывела их прямиком к оленьей туше. Да, явно не олененка она завалила. Не то, чтобы матерый взрослый зверюга, но и не мелочь какая. Хотя он, варвар, в возрасте оленей не особо разбирается. На самом деле, он и сколько лет коню определить не сможет, не то, что оленю. Слышал, что знатоки по зубам определяют. То есть, если зубы есть, то конь молодой, а если нет — старый. Наверное, и с оленями так же разобраться можно, только он, Нанок, этим заниматься не собирается. Кому надо — тот пусть и определяет.

Варвар присел, ухватился за тушу оленя и одним движением забросил ее на плечи. Крякнул, вставая на ноги, и впрямь, ноша не из легких. Мастер Лур попытался помочь, Нанок рявкнул на него. Дескать, и без тебя тесно. Маг, нисколько не обижаясь, оставил его наедине с эльфийкиной добычей. Вслед за Тилой, они двинулись к стоянке.

Обратный путь показался варвару намного длиннее. Тяжелая все-таки штука, этот олень. Одни рога чего стоят. Наверное, стоило сначала его разделать, как у цивилизованных принято. Но как упустить возможность похвастаться своей силой перед девушкой! Должен же он хоть в чем-то себя показать, а драки никакой нет, и стихи как-то не пишутся. Разве что, на арфе ей сыграть? Нанок обдумал эту идею, и с сожалением от нее отказался. Нет, на арфе она играет куда лучше. Наверное, надо чаще практиковаться...

Как и следовало ожидать, вышли они прямиком к костру. Нанок с облегчение уронил на землю оленью тушу, маг тут же бросился сдирать шкуру и потрошить. Нанок, чуть передохнув и красиво поразмяв мускулы, присоединился к нему. Довольно скоро они справились с этой задачей. Нанок посмотрел на свою одежду, обильно запятнанную кровью, перевел взгляд на мага. Ни пятнышка! Нет, это явно какое-то колдовство, иначе и быть не может.

Тила укоризненно вздохнула, провела рукой вдоль его одежды. Удивительное дело, все пятна грязи и крови мгновенно исчезли. Может, она у мага и подсмотрела это заклятие?

Эльфийка негромко наигрывала какую-то мелодию на арфе, маг суетился вокруг вертела с мясом. Нанок лежал на спине, глядя в темнеющее небо. Первые неяркие еще звезды одна за другой проступали на небосклоне.

Негромкий, ясный голос эльфийки плыл над лесом, сливаясь с вечерним туманом. Первые звезды мигали в вечерней тишине, будто внимая словам песни.

Тихо потрескивал костер. Тянуло запахом подгоревшего мяса — похоже, увлеченный песней маг забыл перевернуть вертел. Нанок его не осуждал, его душа тоже летела вслед за завораживающим голосом — вверх, к звездам. Напади сейчас враги — он даже секиру не поднял бы, его уже не было здесь, на поляне, осталось лишь бестолково-огромное тело. Впрочем, враги тоже наверняка побросали бы оружие и сели вокруг костра слушать голос Тилы. Варвар смутно ощутил, что есть в мире что-то гораздо большее, чем веселая ярость схватки и грозный звон оружия. Нечто, делающего человека другим изнутри.

Отзвенел последний аккорд, затихающий голос растворился в сумраке августовского вечера. Варвар постепенно приходил в себя. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось черно-красными пятнами. Нанок с удивлением обнаружил, что плачет. Беодл, как это может быть, чтобы из сильного, волевого мужчины в один момент сделали слезливую тряпку? Он же сейчас раскрыт, уязвим для любого злобного слова, неосторожного взгляда. И — странно, в первый раз в жизни не хочется драться...

Рядом зашевелился Мастер Лур. Нанок заметил, что он прячет глаза. Не потому ли, что в них талыми льдинками застыли слезы? У магов тоже есть сердце... а возможно, даже и почки. Надо бы проверить как-нибудь при случае. Например, на ненавистном Тиле некромансере. Мастер Лур метнулся к костру, Нанок услышал забористую ругань. Ай-ай-ай, а ведь еще магом себя называет! Интересно, кстати, что вот эти два слова значат. Надо будет запомнить и спросить потом, когда Тилы не будет поблизости, вон как она морщится, наверняка понимает куда больше слов, чем варвар.

Темнота быстро сгущалась. Новые звезды, разгораясь с каждой секундой, появлялись на небосводе. Полумесяц Луны лукаво выглянул из-за кроны могучего дуба.

Маг, что-то фальшиво насвистывая (наверное, заклинания какие, что он еще может насвистывать?), перевернул вертел. Зашипел, стекая на раскаленные угли, жир, метнулся вверх тонкий язычок пламени. Вкусно запахло жаренным мясом, желудок варвара возбужденно заскулил. Так громко, что обернулись и Тила, и Мастер Лур. Варвар напустил на себя независимый вид и пожал плечами. Девушка засмеялась, маг отвернулся.

— Я думаю, уже готово, — сообщил Нанок, жадно принюхиваясь.

Маг пробурчал что-то под нос насчет варваров, которые еще и думать пытаются. Тила тихонько хихикнула. Варвар задумался, обидеться ему или не стоит. Так и не решив эту проблему, он достал точильный камень и принялся править лезвие секиры. Во время схватки с синерясниками, оружию изрядно досталось.

Маг, наконец, снял вертел с огня и протянул истекающий соком кусок мяса Наноку. Пахло одуряюще вкусно. Варвар жадно вцепился зубами в мясо, и чуть не завопил от боли. Ощущение было такое, будто он пытался жевать пылающие угли. Беодл раздери этого мага! Совсем готовить не умеет! Горячо же!

Язык и десны болели нестерпимо. Нанок недовольно хмурился, дул на оленину, которая никак не хотела остывать. Тила, сразу поняв, что произошло, ехидно посмеивалась, потом, сжалившись, дала ему лист какого-то растения, донельзя противный на вкус. Однако, разжевав эту отраву, Нанок с удивлением обнаружил, что боль постепенно уходит.

— Лист полярника, — пояснила Тила в ответ на любопытный взгляд мага. — Мгновенно снимает боль при ожогах, правда, лечить их не лечит. Для этого есть корень синетрава.

— Никогда не разбирался в травах, — честно признал маг. Нанок был с ним полностью солидарен в этом вопросе, он тоже мало в чем разбирался, в том числе, и в травах.

— Людская магия, — Тила ухитрилась вложить в эти слова столько ехидства и презрения, сколько их было у всех обитателей Саро.

— Я — маг, а не ведьма, — возмутился Мастер Лур, расправив плечи и грозно сверкнув глазами. Трюк с плечами, по мнению Нанока, особо не впечатлял, а вот глазами он сверкал довольно грозно. Варвар тоже попробовал так же посверкать, но с огорчением понял, что все равно результата не увидит.

Тила демонстративно пожала плечами, не запугаешь, мол, и спокойно вернулась к ужину. В отличие от мужчин, она разнообразила еду разными корешками и подозрительными плодами, от которых и варвар и Мастер Лур единодушно отказались. Маг заметил презрительно, что мужчинам эти ведьмовские штучки ни к чему, а Нанок хоть и промолчал, но в глубине души с ним согласился. Надо же, колдун колдуном, а что-то все же соображает в жизни.

Тила неожиданно насторожилась, потянулась к луку. Нанок, еще не поняв, в чем дело, бросил руку на рукоять секиры. Пусть он и не знает разных там заклинаний, и до десяти считает по пальцам, но реагирует на опасность быстро и правильно. Вот только опасности он не видит, а чутье, которое, как цивилизованные говорят, у варваров развито сильно, почему-то молчит. А может, его девушке просто за лук подержаться захотелось?

Ночная тишина взорвалась разом. В круг костра полезли странные бледные существа, вполне человекообразного вида, и тем не менее, чем-то неуловимо от них отличавшиеся. Движениями, понял варвар. Такая странная, дерганая походка людям не свойственна. Как, впрочем, и эльфам. Вообще живым, какой бы расы они не были.

Свистнула белооперенная эльфийская стрела. Существо, в которое она угодила, дернулось, но даже не остановилось. Вторая стрела — тот же результат.

Краем глаза варвар успел заметить, что маг судорожно пытается вытащить из ножен клинок. В глазах его метался панический страх. Нанок поднял секиру и с воплем росился в бой. Вперед, и с песней, смерть одна, а Беодл смелых любит.

Первый же удар развалил одного из противников пополам. Брызнула вонючая белесая жидкость, облачко рыжеватого дыма расплылось в воздухе, ветром его сдуло ближе к варвару.

— Не дыши! — услышал он пронзительный крик Тилы и быстро отпрыгнул назад, едва не угодив ногой в огонь. Нет уж, дураков нет, всякой рыжей дрянью дышать.

— Это какой-то особый вид нечисти, — Мастер Лур, наконец-то освободил меч из ножен, встав рядом с варваром. — Я о таком даже не слышал.

Нанок сразу воспарял духом. Раз уж маг об этой хрени не слышал, значит, и бояться ее нечего. Он прыгнул на ближайшего противника, и мячиком отлетел обратно. Кем бы твари не были, сил у них хватало. Бледная фигура вихрем завертела изогнутые восточные мечи в количестве двух штук. Нанок попятился. Да, и в мастерстве им не откажешь.

Тила оставила лук в покое, шепотом произнося какие-то заклятия на эльфийском. Или это она просто ругалась? Нанок напряг слух, но слова «хек» не услышал. Нет, наверное, все же заклятия. Да и не станет нормальный человек (хоть и эльф) шепотом ругаться.

Мастер Лур мастерски орудовал мечом, но странные существа, больше похожие на тени, легко гасили его атаки. Тила звонко прокричала что-то, лес встревожено загудел. Настоящая эльфийская магия, понял варвар, когда ближайшее дерево, тяжко вздохнув, принялось выковыриваться из земли. Маг пугливо шарахнулся в сторону.

Две твари двинулись наперерез дереву, остальные осыпали варвара градом ударов. Нанок вертелся, как змея на сковородке, еле успевая ускользать. Мастер Лур, опомнившись, присоединился к нему.

Нежить уверенно брала их в кольцо, словно обладая разумом. Мастер Лур исхитрился достать еще одного кончиком меча — и тот рассыпался липким белесым прахом. Варвара передернуло от отвращения. Нет, противники из плоти, у которых в жилах горячая красная кровь, для него куда более предпочтительны. Жаль только, что не он выбирает сейчас себе врагов, а они — его. Как-то это несправедливо.

Он бросился в атаку очертя голову, как умеют только варвары. Которых не пугает смерть, которых не тошнит при виде непонятно кого.

Встречный удар не остановил его, Нанок пропустил взметнувшиеся мечи мимо себя и нанес-таки намеченный удар. Не совсем точно, но рука твари с зажатым клинком упала на землю. Прахом эта штука, однако, рассыпаться наотрез отказалась. Очевидно, на мече мага висели какие-то убийственные чары, для нежити весьма неприятные. Которых на топоре Нанока, хвала Беодлу, отродясь не было.

Дерево, зашуганное атаками противников, неохотно отступало шаг за шагом. Похоже, оно понимало, что клинки тварей для него смертоносны. Глядя на это дело, варвар решил это принять к сведению — чем он хуже какого-то там дерева? Разве что без корней.

Однако, положение его оставалось достаточно сложным. Впервые он пожалел о том, что не рыцарь. Был бы у него щит, уж он, Нанок, показал бы всем, где Беодлова мать зимует. Даже если и сам толком этого не знал. А так, оставалась одна надежда, на его потрясающую скорость и ловкость. Только вот, в человеческих ли силах постоянно уворачиваться от молниеносных ударов, ведь парировать мечи секирой — значит просто сдать этот бой.

Мастер Лур хладнокровно достал мечом еще одного противника, и варвар ощутил настоящую ярость. Да чтобы он, Нанок, отстал в битве от какого-то там мага, пусть даже донельзя крутого и с волшебным мечом? Не бывать такому! Боевое безумие накатило на него внезапно, и уже нимало не заботясь о том, чтобы не попасть случайно под точный удар, он бросился в атаку, забив с высокой горы на любую оборону.

Говорят, что варвары с севера перед тем, как впасть в боевую ярость, долго грызут свой щит, и еще, вроде, мухоморы едят. Мухоморы собирать по лесу ему было недосуг, тем более, Нанок не очень понимал, чем они отличаются от всех прочих грибов, а щита у него отродясь не было. Можно, конечно, было слегка погрызть секиру, но чем прикажете драться в этом случае? Варвар решил обойтись без этих крайностей, и, призвав Беодла (то ли на помощь, то ли в свидетели), атаковал ближайших двух тварей. Последние к такому облому явно оказались не готовы, и момент атаки просто прощелкали. Первым же ударом варвар откочерыжил башку у того урода, что раньше подарил ему на память руку. Без башки любой не боец, это правило соблюдалось всегда и всеми. Тварь моментом обратилась в хлам, только голова еще какое-то время бессильно щелкала зубами. Пнув ее ногой, чтобы не попортила новые сапоги, Нанок ударил топором его соратника. Тот успел-таки закрыться мечами, не понял, бедняга, что плевком урагана не остановишь. Секира глубоко вонзилась в грудь твари, проломив хлипкую защиту, а следующим ударом Нанок снес ему голову. Все равно мозгов нет — так чего жалеть-то? Тело рассыпалось вонючим прахом, варвар привычно увернулся от облачка, снова потянувшего к нему призрачные щупальца, и тут же отпрыгнул назад. Вовремя — снова в воздухе засвистели мечи, это соратники обезбашенных спешили на помощь. Боевое безумие — вещь, конечно, нужная и крайне полезная, но вот мечом по роже никто получать не хочет. Он, варвар, человек, само собой смелый до неприличия, но в данном вопросе исключением не является. Рожа — она ведь дается один раз, и на всю жизнь.

Меж тем трое поганцев настойчиво лезли к Тиле. Маг тоже шаг за шагом сдавал позиции, не прибегая, однако к колдовству. Дерево, поняв, что отступать дальше некуда, позади лес, дало последний бой, вбив одну из противостоявших ему тварей по колено в землю. Могучие ветви свистели в воздухе получше любой палицы, градом сыпались зеленые листья. Той твари, что попала под удар, приходилось явно не сладко, вон уже и башка треснула, и мечи из рук выпали. Однако вторая продолжала суетиться, ловко уходя от ударов и нанося в ответ свои. И там, куда ударяли мечи, кора засыхала и скручивалась в трубочку, а ветви опадали одна за другой. В общем, варвару было ясно, что будь ты хоть трижды дубом, а конец все равно придет. Как говориться, подкрадется незаметно.

Слева слышалось испуганное, скорее даже паническое ржание лошадей. «Только бы коней не тронули», — подумал Нанок, продолжая бой.

Тила пропела еще одно заклинание, те, что настырно пробивались к ней мигом увязли в земле, но тут же выбрались без особого для себя урона. Эльфийка казалась обескураженной, похоже, она возлагала на это колдовство какие-то непонятные варвару надежды. Снова свистнула стрела, попав на сей раз прямо в глаз одному из нападавших (о, эта пресловутая эльфийская меткость!), однако, похоже, тот и с одним глазом чувствовал себя прекрасно. Поняв, что девушку вот-вот достанут, варвар бросился на помощь, наплевав на собственных противников. Те, несколько обескураженные подобным демаршем, переключились на мага. Мастер Лур, явно не в восторге от такого расклада, доблестно продолжал сражаться, уступив врагам еще пару ярдов. Он уже только оборонялся, расчетливыми скупыми движениями держа тварей на дистанции от своего драгоценного магического тела. Ни о каком боевом безумии ему, похоже, слышать не доводилось.

Нанок пнул одного из наседавших на Телу пониже спины. Против ожидания, тварь не отлетела в сторону, совсем напротив, сапог самого варвара куда-то провалился. Изрыгая проклятия, он высвободил-таки ногу, к сожалению, без сапога, но тварь была уже готова к отпору, и варвару пришлось отступить под ее натиском. Тила умело отбивалась мечом от двух остальных (эльфов без хрена не съешь!) но, похоже, эльфийское оружие им вреда не причиняло. Взревев в очередной раз, Нанок обрушил на врага секиру, но тварь неожиданно ловко скользнула в сторону, и уже варвару пришлось уклоняться от смертельного удара.

Он легко отпрыгну в сторону, потеряв еще и портянку, нанес встречный удар, который едва не застал противника врасплох. Однако силы и точности не хватило для того, чтобы закончить дело. Варвар, не долго думая, вновь махнул секирой, вынуждая тварь обороняться. Слева вылезло еще одно существо, и Наноку пришлось на время забыть об атаке, уворачиваясь от сыпавшихся на него ударов. Прыжок вправо, влево, резкий поворот... В какой-то момент Нанок наступил босой ногой на острый сук и окончательно озверел. Боевая ярость — дело хорошее, но куда ей до той злости, когда босой ногой на дурацкую деревяшку! Секира вспорола воздух раз, другой, третий. Твари попятились, ошеломленные внезапным натиском. Рухнуло под ударом тяжелого топора не успевшая увернуться осина, оба уродца шарахнулись от нее, как от чумы. «Ага!» — смекнул варвар, сразу вспомнивший детские сказки про нежить. Воспользовавшись замешательством противника, он двумя ударами срубил с убитого дерева сук, и еще одним сделал из него кол, вполне острый и пригодный к употреблению. Поднять его, правда, не удалось, твари тут же расчухали перспективы заиметь в противниках варвара с осиновым колом, и стали всячески этому препятствовать своими атаками. Бой велся уже вокруг несчастной деревяшки, Нанок старался оттеснить противников и завладеть этим ценным и полезным в хозяйстве предметом, а твари так же упорно пытались этого не допустить. Наконец, варвар изловчился и, сделав обманное движение, сумел сцапать кол. Оба противника тут же попятились, похоже, осина им не нравилась куда больше железа. Почему, варвар понять не мог. Какая, к Беодлу разница, от чего подохнуть, от огня или от воды? Но твари считали по другому, не желая уже лезть на рожон.

Осмелев, Нанок пошел в безудержную атаку, сделал ложный замах секирой и ловко ткнул осиной в пузо противнику. Вспыхнуло синеватое пламя, тварь широко распахнула зубастую пасть в беззвучном вопле. Нестерпимо резало уши, варвару захотелось отшвырнуть к Беодлу оружие, чтобы зажать их руками. Но холодное пламя уже пожирало уродца, неслышный звук становился все слабее, и Нанок атаковал второго противника, стараясь довершить начатое. Краем глаза, не отвлекаясь от схватки, он видел, что дела у товарищей обстоят не блестяще. Тила явно слабела, последним напряжением сил избегая нацеленных на нее клинков. Мастер Лур, прижавшись спиной к древнему дубу, сдерживал натиск сразу шести тварей. Дерево, столь активно включившееся в борьбу, теперь мирно лежало на земле, засохшее и скукоженное. Надо было срочно что-то делать, и Нанок в очередной раз отбросил осторожность, словно обглоданную кость.

Издав надоевший уже все боевой клич, он опять сделал ложный выпад секирой, намереваясь добить уродца осиновым колом, но его блестящий план потерпел полную неудачу. Тварь, уклонившись от кола, бросилась под удар, и тяжелый топор с хрустом врубился в белесое тело. Нанок, впрочем, особо не расстроился, перескочив через поверженного противника, не обращая внимания на ядовитое облачко, он бросился на помощь Тиле.

Весьма своевременно, надо заметить. Эльфийка задыхалась, ее силы не просто были на исходе, а давным-давно иссякли, и держалась она исключительно за счет пресловутой эльфийской выносливости. Которая, однако, тоже имела свои границы. До которых, в свою очередь, оставалось не так уж и далеко.

Осиновый кол в спину одной из тварей изменил всю картину боя. Соратник поверженной твари сразу оказался меж двух огней, и буквально за несколько секунд перестал обременять этот мир своим надоедливым присутствием.

Нанок сразу бросился на помощь магу. Тому тоже приходилось несладко, хотя клинки нападавших и не оставили на нем пока не царапины. Варвар опять успел вовремя — сильный удар сбил Мастера Лура с ног, и одна из тварей уже совсем собралась его добить. Беодл, однако, не послал ей удачи, топор Нанока отбил падавшие на голову мага мечи, а осиновый кол в бок поставил точку в столь ярком эпизоде. Правда, атакуя тварь, варвар поневоле подставился другой, с радостью попытавшуюся ударить в спину. Но тут уже не оплошала Тила — обрубив наискось изрядный кусок ствола осины, она просто метнула смертоносное для нежити оружие. Если эльфы и промахиваются иногда, то свидетелей этому пока не нашлось. Кол ударил твари в спину, швырнув ее прямо на Нанока. Варвар потерял равновесие и упал на спину (а также и на землю), но тут же откатился в сторону, потому что сразу двое бросились на него, стремясь по-быстрому прикончить. Ядовитое облако, не обнаружив Нанока, потянулось к магу, и тот покатился по земле в другую сторону, не желая принимать участие в дегустации неопознанных ядов.

Варвар прыжком вскочил на ноги, отразил последовавший удар и ткнул противника осиной. Тот мгновенно сместился в сторону, одновременно попытавшись достать Нанока. Получилось не очень, варвар отступил на шаг, и атака твари провалилась в пустоту. Нового выпада ей сделать не удалось, топор варвара разрубил ее тело наискосок.

И все-таки, врагов было слишком много. Одна за другой, твари лезли из темноты в освещенный круг. Маг заметно нервничал, даже пытался шевелить пальцами, забыв, что держит в них меч. Наверное, колдовать собрался, решил варвар, отбивая очередную атаку. В самом деле, как такую толпу уродов без магии успокоить? Зато сами они кого хочешь отоварят, особо не напрягаясь. Стадо муравьев и медведя завалят, как гласила кассарадская народная мудрость. Правда, Нанок никогда не понимал, а как же они того медведя догонят? Зверюга же быстро бегает, не всякий конь угонится, если даже допустить, что коню это вдруг зачем-то понадобится. Да и нет на свете таких дурных лошадей, чтоб за медведями гонялись...

Однако, твари лезли нагло и бесстрашно. Понятно, нежити чего бояться, она и так уже не живет. Правда, он, варвар, тоже ничего на свете не боится, но... уж больно их много!

Неожиданно из темноты выпрыгнул огромный черный волк. Нанок таких в жизни никогда не видел. Впрочем, он вообще никаких волков в жизни не видел, не водились они в горах. И в городах тоже не водились, а по лесам варвар как правило не шатался до встречи. Во всяком случае, пока не повстречал Тилу. Которая, очевидно, и вызвала этого зверя. Эльфийская магия в натуральном виде, вызвать лесную тварь и бросить против нежити.

Твари на появление волка отреагировали как-то странно, попятились, будто испугались чего. А могучий зверь, не задумываясь, бросился в бой, разрывая противников в клочья. Ядовитого облака, что выползало из поверженных, он, похоже, нисколько не опасался.

«Знатный зверюга», — подумал Нанок, получив передышку. Маг тоже подуспокоился, пальцами шевелить перестал, а начал, наоборот, махать мечом. Что было, в общем, не совсем по-чародейски, зато более понятно и привычно.

Вчетвером, включая волка, они перешли в атаку, тесня нежить с поляны. Твари, похоже, окончательно утратили боевой дух, хотя в бегство обращаться не спешили. Бестолково топтались, пытаясь избежать атак волка да изредка бросались на Тилу и Нанока. И то скорее делая вид, что сражаются. Победа явственно показала свое личико, и Нанок утроил усилия, работая тяжелой секирой. Теперь почти каждый удар достигал цели, словно твари вдруг разом потеряли и силу, и скорость. Топор пел песню войны, ему вторил меч Мастера Лура, да и осиновый кол эльфийки без работы не остался. Шаг за шагом, они освобождали поляну от надоедливого присутствия нежити, и вскоре последняя тварь рухнула на зеленый ковер травы с разрубленной головой. Нанок вытер рукавом пот и присел у костра. Дыхание его было тяжелым, он изрядно устал во время схватки, и надеялся только, что эльфийка этого не заметит. Впрочем, Тила и сама выглядела ничуть не лучше его.

Волк, похоже, агрессивности проявлять не собирался. Стоял ярдах в трех от варвара, вывалив из пасти язык. В глаза он смотреть избегал, глядя куда-то мимо Нанока. Варвар тут же вспомнил, что взгляд в глаза волки воспринимают как вызов и, в свою очередь, поспешно отвел взгляд. Шерсть у зверя была иссиня-черная, с легкой проседью по бокам. Лапы... Нанок, к примеру, не хотел бы получить удар такой вот. Зубы тоже хороши, похуже, чем его топор, конечно, но не так, чтобы особо сильно.

Нанок расслабился, опустил вдруг ставшую неимоверно тяжелой секиру. Оглянулся на Тилу, и тут его пробил холодный пот. Поразил, прежде всего, маг. Мастер Лур, отшвырнув в сторону меч, которым он так замечательно крошил нежить, стоял в какой-то странной стойке, уперев тяжелый взгляд в волка. Шевелил пальцами, и хуже того, шевелил также и губами. Двух мнений быть не могло (впрочем, у варвара и одно-то не всегда находилось), явно собрался колдовать. Нанок на всякий случай отошел в сторону, если маг решит превратить здоровенного волка во что-нибудь более компактное, в жабу, к примеру, лучше ему под руку не подворачиваться. Маг ведь, не эльф какой, запросто и промахнуться может, а ты квакай потом в камышах да комаров лови.

Тила застыла в напряженной позе, натянув до предела лук. Наконечник стрелы смотрело точно в глаз волка, и видно было, что в любой момент может последовать выстрел. Волк на все это не реагировал, более того, нагло растянулся на земле, уронив тяжелую лобастую голову на передние лапы. Ноздри его напряженно шевелились, словно он по запаху тщился определить серьезность угрозы со стороны двух людей и одной, но очень красивой эльфийки.

«Да что они его, бояться, что ли?» — удивился Нанок. По его мнению, простой зверь, пусть даже столь большой и сильный, не мог представлять для них серьезной опасности. А вот спутники его, ясен пень, считали по другому. И опасность от волка должна была исходить немаленькая, если уж Мастер Лур меч оставил и к колдовству своему поганому прибегнуть собрался. Хотя сам ведь говорил, что по заклинаниям его некромансер выследить может.

— Прими человеческий облик, оборотень!

Беодл, неужто Тила может говорить таким глухим испуганным голосом? Да кого же они встретили на этой, что б ей тесно было, поляне? Самого Блина, что ли, в образа волка? Даже если и оборотень, что он против эльфийской стрелы сделает?

Варвар посмотрел на волка и покачал головой. Нет, такой, пожалуй, сделает. Любого сделает, хоть ты его истыкай всего эльфийским стрелами от головы до куцего хвоста. Все равно доберется, и горло порвет, если уж задумает. Не страшнее ли этот вот зверь, чем орда некромансерской нежити? Нанок не считал себя достаточно умным, чтобы вот так, с ходу ответить. Маг, судя по всему, так и полагал. Сразу видно, только подними волк голову, сразу что-то смертоубийственное колданет, видать, соскучился без заклинаний в дороге. Такому только дай волю, даже шерсти не оставит. И тем не менее, Мастер Лур явно был напуган.

— Покажи, кто ты есть на самом деле!

Волк неожиданно закружился зайчиком, рухнул на землю, перекатился... И поднялся уже темноволосым рослым человеком. Черный плащ, под ним настоящая кольчуга, на бедре меч в потертых ножнах, явно часто пускаемый в дело. Лицо жесткое, узкие, почти эльфийские скулы, властный разлет бровей, яростный блеск карих глаз.

— Так лучше? — насмешливо сказал он, глядя в глаза магу.

— Кто ты? — Мастер Лур на глазах обретал уверенность.

— Оборотень, — ухмыльнулся мужчина. — Или вы еще не догадались?

— Не юродствуй! — окрик резок, как удар плетью. Ну, кто бы мог подумать, что Тила способна говорить таким тоном. Куда там маршалу Дуретту! Вот кто командовать умеет, кого хочешь построит и перестроит. — Как твое имя?

— Думаете, оно даст вам надо мной власть? — мужик в плаще определенно издевался. Варвару это не понравилось, и он, перехватив топор обеими руками сделал незаметный шажок вперед. То есть, незаметный, как выяснилось, только для Тилы и мага. Оборотень как раз заметил, оценил и нагло оскалился ему в лицо. Мол, тебе еще три таких, пока прыгнуть сможешь... и ты думаешь, я дам тебе их сделать?

— Если оно не даст над тобой власти, почему ты боишься его сказать? — а это уже Мастер Лур. Надо же, сумел взять себя в руки, лицо невозмутимо-спокойно, пальцы в воздухе узлы не вяжут. То ли контролирует ситуацию, то ли просто решил не дергаться. С ними, с магами, никогда не разберешь, что к чему. Хотя и без них это редко получается.

— Разве не ты его вызвала? — спросил варвар у Тилы, уже понимая, что не она и что он опять показал себя дураком. Ну, если этот мужик в черном сейчас улыбнется...

Мужик в черном повел себя достойно. Даже не попытался улыбнуться. Только захохотал так, что с деревьев посыпались листья.

— Нет, только в этом мире водятся подобные люди, — произнес он сквозь смех.

— В этом мире? — с мага мигом слетела с таким трудом криво нацепленная маска невозмутимости. — Ты пришел из другого мира?

— Я слышала об одном оборотне, способном перемещаться между мирами, — Тила дрожала от напряжения, но наконечник стрелы уже не искал глаз оборотня в качестве вероятной мишени. Да и лук она опустила.

Везет ей. Вот он, варвар, вообще понятия не имел, что есть какие-то еще другие миры. Да и к чему они? Слава Беодлу, ему, вроде, и в этом не тесно.

— Меня зовут Тиллатаэль, — представилась девушка.

— Мастер Лур, маг, — последовал ее примеру маг.

Оборотень перевел взгляд на Нанока, ожидая, что и тот представится, но варвар ответил ему вызывающим взглядом, постаравшись сделать подбородок еще более квадратным, а разворот плеч — волевым. Мол, не замай наших, а не то...

Оборотень еле заметно усмехнулся. Снисходительно, но как-то не обидно. Словно понял что-то о нем, чего, похоже, и сам Нанок не знал.

— Эрл, оборотень, — представился сам. — Воин и немного колдун. Ходящий между мирами, как правильно сказала светлая Тиллатаэль.

Варвар аж задохнулся от удивления. Собака волк умудрился распознать в ней женщину, хотя Тила под личиной эльфа мужского пола. Ну, если только попробует к ней поприставать...

— Я тоже слышал о Вас, Эрл, — подал голос маг.

Он подобрал с земли меч и теперь тщательно вытирал. Варвар подумал, что это совсем неплохая идея. Оборотень, конечно, редкая диковина, но вот если секира заржавеет, хорошего точно не будет. Кто не заботиться о своем оружии, Беодл приравнивает к самоубийцам и не пускает за праздничный стол героев. Да и вообще никуда не пускает.

— Я смотрю, личность я здесь весьма известная, — ухмыльнулся оборотень.

— Летописи времен Войн Магов неоднократно упоминают об оборотне по имени Эрл, — пояснил Мастер Лур. — А в те времена, чтобы попасть в летописи, магом надо было быть незаурядным.

— Или оказываться в нужный момент в нужное время, — не согласился оборотень. — Чужой славы мне не надо, я знаю, что колдун весьма посредственный.

— Зато Ваши заклинания никому не известны в нашем мире, — не уступал маг.

— Резонно, — согласился оборотень. — Вот только, мне самому заранее не известно, какие из них будут здесь работать, а какие — нет. И если будут, то как. Во время Войны Магов — второй, кажется — я попытался уничтожить противника Серым Маревом. И что в результате? Вылечил ему рану, которую нанес чуть раньше мечом!

Да, не повезло парню, подумал Нанок с долей сочувствия к оборотню. Страшное дело — рубишь врага в капусту, победа близка, и вдруг сам — С-А-М! Его исцеляешь. Блин проклятый! С ума можно от злости сойти. Правда, кассарадцы с ума не сходят...

Оборотень производил впечатление воина бывалого и опытного. У варвара возникло подозрение, что и на Тилу тот производит схожее впечатление. Что удручало и давало стимул делать глупости. Например, забраться на дерево и покачаться на ветвях. Эльфийке должно понравиться, она же любит деревья. Однако, немного подумав, варвар решил все же отказаться от этой идеи. По деревьям он лазил неважно, совсем не лазил, если уж быть честным. Да и куртку порвать можно, от Тилы достанется. Одежду она любила, судя по всему, ничуть не меньше деревьев. Хоть и эльф, а в первую очередь все равно женщина...

— Почему ты помог нам, Эрл, — вопрос в лоб. Да, маги в лоб умеют, этого у них не отнять. И не только вопросом.

— А вы предпочли бы, чтобы я помог нежити? — оборотня тоже голыми руками не возьмешь. Настоящий волк, хоть и в человечьем облике.

— Нет, конечно, — Мастер Лур сохранял невозмутимость. Тила молчала, предоставив магу вести переговоры. — Но все же, согласитесь, это необычно, вот так сразу бросаться в бой, не поняв, кто и за что дерется.

— Почему? Как раз все предельно ясно, — оборотень усмехнулся. — С одной стороны — люди, с другой — толпа нежити. Понятно, насланной неким некромантом, откуда же ей еще взяться. Так что выбор невелик, либо поддержать вас, либо пройти мимо.

На взгляд варвара, тут и вовсе выбора не было. Что значит, пройти мимо, не участвовать в драке, что ли? Глупые вопросы Мастер Лур задает, а еще маг называется.

— То есть, Вы решили к нам присоединиться? — начал маг, но Нанок решил, что пора вмешаться. Мало ли, что этот дипломат там еще наплетет...

— Слушай, друг, можно я «выкать» не буду?

— Нужно, — усмехнулся оборотень, понимающе посмотрев на него.

— Короче, есть один некромансер, тварь редкостная. Забодал всех уже. У Тилы вон чуть лес не поломал. Зомбей делает. В общем, мы ему укорот сделать намерены, догоняешь? Так что решай, с нами пойдешь, вляпаться можешь, и крепко.

— Слышу речь, достойную мужа, — ухмыльнулся Эрл. — Конечно, пойду с вами, когда еще возможность будет во что-нибудь вляпаться. Тем более, к некромантам у меня свои счеты. Впрочем, это уже личное, вам знать ни к чему.

— То есть, вы к нам присоединяетесь, — Мастер Лур поспешил вновь взять инициативу в свои руки. — Рады принять вас в свои ряды, конунг Эрл. Вы ведь конунг, верно?

— Был когда-то, — оборотень пожал плечами, насмешливо глядя на мага. — Прошлое ушло с талой водой, к чему за него держаться?

— Нанок меня зовут, — варвар протянул оборотню широкую, как лопата, ладонь. Не без опаски протянул, прямо скажем. Кто их знает, оборотней этих, вдруг да укусит?

— Эрл, — сообщил тот уже известную всем информацию. Рука у него оказалась крепкой, и сильной, как и положено воину.

— Жаль, коня для Вас не найдется, — сообщил Мастер Лур.

— Для вас тоже, — ухмыльнулся Эрл. — Одни кости от ваших коней остались. Там ведь, кроме этих, еще какие-то звери были. Не знаю, что за нежить, но зубы у них с ладонь.

— Придется идти пешком, — вздохнул маг.

— Придется, — радостно согласился варвар. Верхом он ездить не любил.

И они двинулись в путь, уже вчетвером.

 

Глава XVII.

Бельгард по праву считался одной из жемчужин Леданской короны. Древний и могучий, этот город с его бастионами и колоннадами славился на все королевство. Число жителей Бельгарда было важнейшей государственной тайной, которая ни в коем случае не должна была попасть в загребущие лапы коварных фараданских шпионов. Впрочем, последние могли пойти попить пива — никто в Ледании этой информацией не владел, а значит, не мог ее продать зарубежным агрессорам за мелкую монету.

Корчма «У Стрелка» внешне ничем не выделялась среди многочисленных питейных заведений Бельгарда. Ничем не примечательное здание из серого камня, имевшее в своем активе три этажа и вывеску над входом.

На первом этаже, как водится, располагалась общая зала, где народ и посетители могли выпить и закусить в меру тяжести своих кошельков. На втором этаже те из упомянутых посетителей, кто недостаточно облегчил свои кошельки, мог остаться ночевать, прихватив с собой симпатичную служаночку, чтобы не было страшно спать одному.

На третьем этаже изначально предполагалось сделать номера для богатых и благородных. Только они отчего-то не спешили навестить эту корчму, предпочитая более респектабельные места, и тогда хозяин заведения решился на рискованный шаг. Он полностью переделал третий этаж, разместив на нем фехтовальный зал и оборудовав небольшое стрельбище. И сразу потянулись в корчму посетители, потому что кому не хочется, приняв на грудь то или иное количество спиртного, помахать мечом или пострелять из лука? Или поглядеть, как это делают другие, сделать ставку на того или иного стрелка?

За один-единственный тумак, можно было взять пять стрел или пять же метательных ножей (хозяин позднее поставил еще и щит для метания), чтобы показать свое искусство. Были назначены и денежные призы за меткость, которые востребовались довольно редко, леданцы никогда не славились особой меткостью, а что до метания ножей, так это и вовсе считалось какой-то экзотикой. И тем не менее, раз за разом подвыпившие посетители пробовали свои силы в обоих видах искусства, наполняя карманы хозяина корчмы новенькими блестящими тумаками. Или даже старыми и потертыми — какая, к Блину, разница?

Корчма встретила наших героев многоголосым гулом. Вечер еще не наступил, и потому общая зала была заполнена всего на треть. Воин присел за свободный стол, отстегнул меч и положил его на столешницу.

— Эй, Боресвет! Ты ли это? Какими судьбами!

Русколанин резко развернулся на звук голоса, уронив руку на гарду меча. Но в тот же миг его лицо расплылось в приветливой улыбке.

— Кролик! Здорово, братан! Че, в натуре, ты здесь делаешь?

— Служу в гарнизоне, — тот, которого назвали Кроликом, подошел к их столу, и Лани могла хорошо рассмотреть его. Светлые, коротко обрезанные волосы, мундир непонятного образца (в мундирах девушка разбиралась слабо, хотя и придерживалась мнения, что мужчинам они к лицу), на лбу — еле заметный шрам, лицо гладко выбрито. Глаза серые, взгляд спокойный и уверенный. Вполне достойный образец мужского рода, решила про себя Лани, невольно сравнивая его со своими спутниками.

— Блин проклятый, ты, бродяга и непоседа, и вдруг подался в гарнизонные крысы! Этот мир, в натуре, двинулся с ума.

— Давай выпьем, брат, за встречу.

Боресвет, казалось напрочь забыл о своих спутниках, радуясь встрече со старым другом. Воистину, он явно был приверженцем гардарикской поговорки «старый друг лучше новых двух». Даже если с ними еще и подруга женского пола...

Лани его поведение слегка шокировало. И даже не потому, что ей понравился этот самый воин с дурацким именем Кролик. Ну, должна же быть просто элементарная вежливость? Какое-то внимание к ним, как к спутникам, и к ней, как к девушке? Этот гардарикец просто невоспитанный хам, решила Лани и обиженно отвернулась к стене.

— Слышь, братва, — вспомнил, наконец, воин о компаньонах. — Мы тут с корешем децил перетрем, а вы пожрите пока, что ли. И пива хлопните, если желаете.

— На какие шиши? — хмуро осведомился Таль.

— А, Блин! У вас же голда нет, а я и забыл. Эй, парень! — воин подозвал служку. Тот, не слишком торопясь, направился к их столу. Да, явно хозяин у него был человек добродушный и не придирчивый, иначе птичкой бы порхал по залу.

— Эти люди — со мной, понял? — сказал воин. — Пусть заказывают, чо надо, башляю я.

— Как скажете, — лениво ответил слуга, собираясь удалиться.

— Стоять, плесень! Быстро нам по жбану пива, и пожрать... ну, поросенка, к примеру.

— Поросят нет, — флегматично сообщил слуга. — Можете кролика заказать.

— Ты что, плесень, совсем сдурел! Кролика заказать! Кролик — мой друг, понял, ассасин долбаный? Хоть орехом расколись, а поросенок чтоб был!

— Да я же...

— Молчать, бояться! Одна нога — здесь, другая — там. Иначе обе откочерыжу, — и воин снова погладил гарду меча, обещающе глядя на слугу. — Ишь, чего удумал! Кролика заказать! Нет, Кролик, ты слышал?

Кролик только ухмыльнулся, ничего не ответив.

— Нам кувшин пива и что-нибудь из мяса, — торопливо крикнул Таль вслед убегающему слуге. Тот сделал вид, что не слышит.

— Ты понял, дятел? Еще кувшин и мяса моим друзьям. Живо!

Слуга обернулся, заискивающе кивнул и умчался прочь. Лани поинтересовалась:

— Что ты так набросился на беднягу?

— Видно, что вы, сударыня, с такими не сталкивались, — усмехнулся воин. — Этот без хорошего пинка шею не помоет. С лентяями только так и можно.

— В Ледании других и нет, — протянул Кролик. — Работать никто не хочет, особенно, когда не на себя, а на дядю.

— Можно подумать, у вас в Гардарики по другому, — хмыкнул Бол, за что тут же схлопотал от Боресвета неприязненный взгляд.

— Ты, пацан, в натуре, не трогай святое грязными лапами, понял? В Гардарики сачков по жизни никогда не было, стеклянно. А какие были — ворон кормят.

— То есть, и их к делу приставили? — не понял Бол. — Только для чего вам в Гардарики ворон кормить? Бесполезное же занятие. Лучше уж кур или, там, гусей...

Воин отчетливо заскрежетал зубами, и Бол предпочел заткнуться. Гардарикца он побаивался, было видно, что от слов к делу человек переходит быстро и не задумываясь.

Вернулся слуга, двигая перед собой тележку, на которой стояли три кувшина пива.

— Поросенок будет позже, — извиняющимся тоном сообщил он. — А мясо для ваших друзей сейчас принесут. Простите за задержку, наша корчма приносит вам извинения и в качестве компенсации предлагает сделать по серии бесплатных выстрелов наверху, на стрелковой площадке.

— Я воин, а не стрелок, — гордо заявил Боресвет.

Таль и Лани переглянулись. Бол, сообразив, что к чему, жадно прислушивался к разговору.

— А скажите, мы могли бы выиграть приз? — делая большие наивные глаза, поинтересовалась Лани. — Или его уже отменили?

— Конечно, госпожа, — с явным облегчением ответил слуга. — Пять стрел в красный круг мишени, или же пять ножей в отмеченный сектор доски, и вы выиграете один золотой.

— Я бы хотела попробовать, — как бы нерешительно произнесла Лани. Ларгет восхитился.

Вот это было сыграно, куда там мимам и лицедеям!

— Стрельбище на третьем этаже, — слуга, казалось, готов был на все, чтобы угодить спутникам грозного гардарикца.

— Обдиралово, — махнул рукой Кролик. — В натуре, братаны, я нехило из лука шмаляю, но чтобы в ту точку попасть, которую они кругом именуют...

— Может, и так, — согласился Боресвет. — Только я бы на этого пацана пару кругляшек поставил. Видел я, как он стреляет, тебе так засчастье шмальнуть.

— Гонишь, — не поверил Кролик. — Пойдем, позырим.

Конечно, Бол тоже не захотел оставаться в одиночестве. Всей компанией они двинулись на третий этаж, где, по словам слуги, и располагалось стрельбище.

Желающих пострелять было не так уж мало, несмотря на то, что вечер еще не наступил. По призовой мишени никто не стрелял, двое стрелков соревновались между собой, остальные посетители делали ставки. Таль остановился посмотреть.

Сорок ярдов — для лучника расстояние смешное. Ларгет и на двести не промахнулся бы.

— Эй, я бы хотел сыграть с победителем, — сообщил он в пространство.

— А не молод ли ты, парень, — рассмеялся один из тех, что делали ставки.

— Иди, в игрушки играй, — поддержал его другой.

Вперед, отодвинув Таля плечом, выдвинулся Боресвет.

— Мне ты тоже такой совет дашь, — как-то очень мягко спросил он.

Оба насмешника, по виду воины, хоть и без доспехов и оружия, внимательно осмотрели его мускулистую фигуру с интересом то ли бойцов, то ли профессиональных мужеложцев.

— Ты сам кому хочешь посоветуешь, — ухмыльнулся тот, что говорил про игрушки.

— Это да, — все тем же обманчиво мягким голосом, согласился воин. — И тебе посоветую, не задевай парня. Поверь, это хороший совет.

— Верю, — ухмыльнулся тот. — Ты, похоже, других и не даешь.

— И это верно, — усмехнулся гардарикец так, что оба посетителя от него отшатнулись.

Меж тем, стрелки уже закончили свой пор. Заинтересованные зрители придирчиво осматривали обе мишени. Видимо, один из стрелков проиграл вчистую, не было слышно ни ругани, ни криков, ни азартных воплей. Просто передавали деньги из рук в руки.

— Постреляем? — несколько развязано предложил Таль, чувствуя внутри некую скованность. Противник окинул его критическим взглядом.

— Ты лук-то хоть удержишь, малыш? — осведомился он. Вот это Ларгета зацепило. Уж малышом он себя никак не считал.

— Даже натянуть смогу, — не без вызова, ответил он. — Желаешь проверить?

— Блин с тобой, — махнул тот рукой. — Только здесь, знаешь ли, на деньги играют. Видел деньги когда-нибудь?

— Приходилось, — сдержано ответил Таль, поняв, наконец, что противник пытается вывести его из себя. — Ты сюда болтать пришел, или все же стрелять?

Среди публик послышались редкие смешки. Парень заметно разозлился.

— Какие ставки? — спросил он.

— Скажи мне ты, — невозмутимо ответил Таль.

— Пять золотых тебя не обременят?

— Лишними не будут, — согласился Таль. — Лани, покажи ему деньги.

Больше всего он боялся сейчас, что девушка выкинет один из своих фокусов, на которые, как он успел понять, была большая мастерица. Например, предложить поискать деньги в своих карманах. Но Лани поняла все правильно. Тряхнула туго набитым кошельком, развязала завязку, продемонстрировав стрелку его содержимое.

— Доволен? — резко осведомилась она. — Полюбуйся, а то когда еще доведется.

Народ захохотал громче. Приятно, когда молодая красивая девчонка так вот ловко подрежет здорового дурня. Стрелок вспыхнул от злости, но тут же взял себя в руки.

— Сойдет, — небрежно бросил он. — Она у тебя казночеем работает? Или телохранителем?

— Ты точно хочешь это узнать? — полюбопытствовал Таль. — Ты уж извини, тебе ее должность все равно не светит.

— Тогда — к черте, — предложил противник, пропустив его слова мимо ушей.

Таль быстро осмотрел принесенный ему лук, оттянул тетиву, остался недоволен.

— Барахло лук, — сообщил он, осторожно подтягивая тетиву.

— Хороший стрелок и из пальца выстрелит, — ухмыльнулся противник.

— Выстрелит, — согласился Ларгет. — Вопрос только, куда попадет.

Он снова попробовал тетиву, критически осмотрел стрелы.

— Ладно, пойдет, — с кислой миной сообщил всем желающим его слушать. — Поехали.

— Стреляем по команде, — предупредил противник.

— Заметано, — Таль подошел к черте, наложил стрелу на тетиву, не спеша, однако, ее натягивать. Стрелок встал рядом, ловя мишень острием стрелы.

— Бей! — человек в ливрее корчмы, с нарисованной на груди стрелой.

Таль быстрым красивым движением вскинул лук, спустил тетиву. Ни тени сомнения, что стрела угодит в цель, хотя лук сильно уступал Карамультуку. Соперник выстрелили одновременно с ним, Ларгет не стал смотреть на результат его выстрела, потянувшись за новой стрелой. Стрелок сделал то же самое.

— Готовы? Бей!

Вжик! Вжик! Вторая стрела вонзилась в цель впритирку рядом с первой. Зрители взволнованно загудели, обсуждая его выстрел. Таль наложил на тетиву третью стрелу.

— Готовы? Бей!

Так же, не напрягаясь, Таль положил третью стрелу по другую сторону от первой и расслабил мышцы, взяв четвертую. Противник бросил в его сторону взгляд, в котором Ларгет прочитал изумление, зависть и глубокое уважение.

— Готовы? Бей!

Четвертая стрела легла чуть ниже. Таль мысленно обругал себя за то, что рано расслабился. Впрочем, только он один посчитал свой выстрел неудачным. Зрители взорвались градом аплодисментов и одобрительных выкриков. Похоже, здесь больше ценили красивое зрелище, чем волновались о выигрыше. Кричали даже те, кто поставил деньги на его противника. Таль достал последнюю, пятую стрелу, наложил ее на тетиву.

— Готовы? Бей!

Пятая легла лучше всех, четко в центр, между первой и второй. Под град восторженных воплей, проигравший отсчитал ему пять золотых, не сравнивая даже мишени. К удивлению Таля, он улыбался до ушей и, похоже, нисколько не был расстроен проигрышем.

— А ты молодец, — он хлопнул Ларгета по плечу. — Прости, что тебя за салагу зеленую держал. Люблю, когда человек что-то лучше других делает.

— Не подскажешь, где здесь хорошие луки продают? — Таль решил тут же воспользоваться благодушием бывшего противника, чтобы накопать малость информации.

— В лавке Мастера Савея, — ни секунды не колеблясь, ответил тот. — А если есть желание послужить Ледании, предлагаю место десятника в Шестом стрелковом полку. Жалованьем не обидим, поверь. Я — командир полка, Шорз.

— Мы долго в городе не пробудем, — извиняющимся голосом сказал Таль, не хватало еще нажить в полковнике врага. — Завтра или послезавтра — снова в путь.

— Надумаешь — приходи, — полковник, похоже, нисколько не был расстроен отказом. — Такие люди нам нужны. Творец, да всем они нужны, не только нам!

Он вышел со стрельбища, устремившись в фехтовальный зал. Бореслав подошел к Талю, оглушительно хохоча, хлопнул его по плечу с такой силой, что того едва не унесло.

— Ты бы знал, братан, сколько голда мы на этом подняли! — восторженно заявил он. — Вот Кролик соврать не даст... Кролик! Да где же ты, Блин!

Ни одного Кролика поблизости не наблюдалось.

— Ладно, найдется, в натуре, — махнул рукой воин. — Может, пива перебрал...

Чья-то рука легла Талю на плечо. Он резко обернулся, и увидел сияющие глаза Лани.

— Поздравляю, — улыбнулась она, и у Ларгета сладко заныло сердце. — Ты был великолепен! Здорово утер нос этому нахалу!

— Спасибо, что поддержала, — сказал он, улыбнувшись в ответ. — Я опасался, что ты предложишь мне поискать свой кошелек.

— Своих не подставляю, — бросила она резко, сразу перестав улыбаться.

— Прости, если обидел, — Таль обезоруживающе улыбнулся. — Был дурак, исправлюсь.

— Побыстрее бы, — голос ее смягчился, но чувствовалось, что обида еще не прошла.

— Ну, не злись, — примирительно сказал Ларгет. — Я и в самом деле сморозил глупость.

— Забыли, — она улыбнулась в ответ, злые искры обиды медленно таяли в ее глазах. — На приз будешь стрелять? Или мишень слишком мала?

— Да, мишень не из простых, — пробормотал Таль, разглядывая красный кружок величиной с небольшое яблоко и прикидывая, как разместить на нем стрелы. — И все же, я бы, пожалуй, рискнул. Золотой лишним не будет.

— Экий ты корыстолюбивый, — не преминула уколоть девушка.

— Я просто очень бедный, — отшутился Ларгет, жестом подзывая служку. — Разменяй-ка мне золотой, парень, у меня нет мелочи.

— Я забашляю, — ввязался Бореслав. — И, кстати, держи свою долю. Два золотых, ровно треть. Все по честному, братан, без базара.

— Я тоже на тебя ставила, — созналась Лани. — Вот, возьми.

— От тебя — нет, — тут же возразил Таль.

— Почему это? — она явно собиралась обидеться снова.

— Я не могу принять деньги от девушки, — серьезно объяснил он. — Это неправильно. Но поцелуй в качестве награды принял бы с удовольствием.

По ее глазам, он понял, что ответил правильно. Теперь в них плясали веселые зеленые огоньки. Девушка улыбнулась, подойдя к нему вплотную.

— Вот награда, которую ты выбрал, — и она поцеловала его, притянув к себе. Таль ощутил сквозь одежду жар ее тела, мигом охвативший и его самого.

— А я бы не отказался ни от того, ни от другого, — нахально влез Бол.

— Сначала стрелять научись, — фыркнула девушка, нисколько не обижаясь. Бола она всерьез не воспринимала, и на его шутки не реагировала.

— Да, чего не дано, того не дано, — погрустнел тот. — А может, я лучше анекдот расскажу?

— Лучше — кому? — Лани насмешливо посмотрела на него. Бол стушевался.

Таль забрал принесенные стрелы и направился к призовой мишени. Все, кто находился на стрельбище, дружно последовали за ним, встав полукругом за его спиной. Похоже, его умение стрелять произвело на завсегдатаев определенное впечатление. Ларгет слышал, как за его спиной заключались пари и делались ставки. Среди голосов отчетливо выделялся могучий бас Боресвета. Но все это уже не касалось его сознания, Таль взял первую стрелу и наложил ее на тетиву. Голоса за спиной разом смолкли.

Щелчок тетивы, негромкий посвист летящей стрелы... Есть! В «яблочко»!

За спиной радостно завопили, кто-то выругался, расстроенный удачей Таля. Этим звукам он тоже не дал коснуться сознания. Искусство стрельбы — сродни медитации, нужна полная сосредоточенность. Вторая стрела легла на тетиву. Вскинутый лук, секундное колебание перед выстрелом — для оценки дистанции и ветра, которого нет и не может быть в помещении, но привычка слишком глубоко в нем сидит. Попал! Чуть ниже и левее первой стрелы, снова в красный кружок. И сразу же — третья стрела, предыдущая еще подрагивает в мишени, зрители не успели взорваться приветственными криками, как третья стрела сорвалась с тетивы. И снова не подвел глаз и не дрогнула рука, чуть ниже и правее первой. В притирку к ней и к линии окружности, отмечающей «яблочко».

Зрители радостно взвыли. Таль взялся за четвертую стрелу. На сей раз он целился дольше, на красном кружке осталось не так много места. И все-таки, глазомер его не подвел, четвертая стрела так же уверенно нашла цель. Зрители, против ожидания, притихли. На их глазах вершилось небывалое. Сколько стрелков ранее поразили мишень пятью стрелами? Один, два — вряд ли больше. Неужели доведется стать свидетелями чуду?

Последний выстрел — самый сложный. Таль долго смотрел на мишень, потом поднял лук. Стрела сорвалась с тетивы, и вошла точно в свободный клочок мишени, чуть потеснив соседнюю. Восторженный рев зрителей заставил задрожать стены. Из общей залы спешили любопытные выпивохи, желающие узнать, что случилось. Лани с восторженным писком повисла на шее у Таля, Бол попытался проделать то же самое, но ему не хватило места. Боресвет в избытке чувств хлопнул Ларгета по спине, тот сразу же потерял равновесие (попробуй его не потеряй, когда у тебя на шее девушка висит) и попытался упасть на пол, но ему не дали. Несколько сильных рук подхватили его и подбросили вверх. Лани тоже зачем-то подбросили, девушка от неожиданности вскрикнула.

— Качать его! — завопила толпа.

Перед носом Таля мелькнула потолочная балка. «Высоко кидают, гады», — загнанно подумал он, падая вниз. Молился он об одном — чтобы не забыли поймать. Иначе перелом чего-нибудь важного стеклянно обеспечен. Новые и новые руки подхватывали его, каждому зачем-то хотелось коснуться новоявленного героя. Ларгета это злило. «Взбесились они все, что ли? — раздраженно думал он, взлетая в очередной раз под потолок. — Не знаю, стоит ли один золотой этого издевательства. Ведь явно эти идиоты не успокоятся, пока все меня не перелапают. Ну и город, сплошь одни извращенцы».

Лани визжала, но скорее от восторга, чем от страха и пыталась придерживать подол платья, забыв, что на ней дорожные штаны. В отличие от Таля, ей такое внимание льстило, и не воспринималось как грязные домогательства. Может, оттого, что она знала точно, как эти самые домогательства выглядят.

Таля потихоньку начинало укачивать. Каким бы ты магом ни был, попробуй так вот покувыркаться в воздухе, не зная толком где верх, где низ!

Спас его Боресвет.

— Эй, хватит его подкидывать! Дайте парню выпить!

— В общую залу его! — завопил кто-то, и Ларгета на руках потащили на первый этаж. В компании с Лани, которая просто наслаждалась происходящим.

Желающих выпить в компании с героем дня оказалось больше, чем было мест в довольно-таки вместительной зале. Хозяин живо распорядился принести новые лавки и поплотнее сдвинуть столы, чтобы места хватило если не всем, то хотя бы многим. К Талю тянулись руки с зажатыми в них кружками, каждый завсегдатай стремился угостить его за свой счет, чтобы завтра хвастаться перед друзьями и любовницами: «А, этот... я его лучший друг. Мы с ним вчера неплохо пива попили». Впрочем, воины вели себя по-другому. Они подходили, хлопали по плечу или по спине в знак одобрения, скупо поздравляли с победой. И вот от их похвал, простых и безыскусных, действительно теплело на душе. Хотя плечо и спина вскоре весьма ощутимо онемели от подобного дружелюбия.

Непонятно куда делся Бол, а Таль, окруженный толпой галдящих посетителей, не мог отыскать его взглядом в переполненной корчме. Впрочем, уж Бол-то точно не пропадет, такие, как он из драконьей пасти выберутся. Однако, интересно, куда его занесло? Ларгет нисколько не сомневался, что друг сейчас делает деньги на его, Таля, сомнительной славе. Уж характер Бола он успел изучить достаточно хорошо. Ему бы в семье торговца родиться, мигом бы разбогател, как легендарный Жирдронд. Второго такого пройдоху попробуй сыщи! Любого в чем хочешь убедит, язык у него что помело, а уж если врать начинает, то сам себе верит. Только не попал бы он в неприятности, все его блестящие умения нередко приводили к серьезным проблемам. Также, как ухлестывания за девушками. Бол никогда не мог определить, кокетничает ли с ним та ли иная красотка, или же просто посылает к Блину. Хотя, если разобраться, и он, Таль, не всегда мог это определить. И даже не часто. Только вот, ему эти ошибки спокойно сходили с рук, а Бол постоянно попадал в переделки, вдобавок, не извлекая из этого урок. Раз за разом наступать на одни и те же грабли — этого Таль не понимал.

Он отхлебнул пива из врученной Боресветом кружки. Гордость не позволяла ему угощаться за счет посетителей. Пиво было не очень, впрочем, сейчас он был рад и такому. Таль почувствовал вдруг дикий голод, и принялся за еду.

Лани едва пригубила пиво, погруженные в свои мысли. Надо же, он и впрямь отличный стрелок. Лучший из тех, кого она видела. Даже дядька Шарап так не стрелял. Когда Ларгет говорил ей, что неплохо стреляет, она решила, что он хвастает. Как и все парни, чтобы пустить пыль в глаза. Собственно, она поднялась с ним наверх, чтобы пометать ножи. Утереть, так сказать нос. А после его триумфа, она боялась показать себя неуклюжей. Нет, она действительно хорошо метает ножи, но воткнуть все пять в маленький красный кружок! Это лежало за пределами ее возможностей, что девушка прекрасно понимала.

Но ничего! Рано или поздно, она все равно докажет ему, что метает ножи не хуже, чем он стреляет. Просто надо чаще тренироваться. Например, сейчас, пока новоявленный герой упивается пивом и нежданной славой. Он просто не заметит ее отсутствия, если она пометает ножи там же, на третьем этаже.

Лани незаметно выскользнула из-за стола. Таль, усиленно отказывающийся от угощения очередного почитателя стрельбы из лука, ее бегства не заметил. Этот настырный тип, с явными замашками любителя мальчиков, его сильно раздражал. Еще не настолько сильно, чтобы от души ему врезать, но достаточно, чтобы пожелать ему провалиться к Блиновой тетушке и оставить его, Ларгета, в покое. Что Таль с удовольствием и исполнил. Типу это не понравилось. Типа это даже разозлило. Тип начал что-то орать про то, что его, типа, в жизни — так еще не оскорбляли, что Ларгет еще пожалеет, что он, тип, еще покажет... Что конкретно собирался тип показать Талю, и было ли там на что смотреть, так и осталось не выясненным. Боресвет поднес к крючковатому носу упомянутого типа кулак, и тому сразу отчего-то вспомнилась поговорка о том, что молчанье — золото. Заткнулся тип сразу и бесповоротно. Денег у него в кошеле от этого, конечно, не прибавилось, но типа отчасти утешил тот факт, что его нос по-прежнему остался крючковатым, а не свернутым набок.

Таль, пользуясь передышкой, быстро съел кусок мяса. Очень вовремя, тут же подошел хозяин корчмы, под аплодисменты присутствующих торжественно вручил ему выигранный приз — двойную золотую марку прошлого царствования. На монете красовалось бородатое лицо какого-то короля, Ларгет понятия не имел какого. Сияющий, как блин со сковородки, хозяин прицепил к его камзолу знак «Чемпион», под которым красовалось название корчмы. Вручение этой награды вызвало еще более бурные овации, Ларгет с удивлением заметил, что многие косились на скромный значок с нескрываемой завистью. Очевидно, он был для них не красивой побрякушкой, а чем-то вроде королевской медали «За храбрость».

Через какое-то время, он заметил, что Лани тоже куда-то пропала. Это вызвало у него некоторое беспокойство, любая корчма не совсем то место, где молодая красивая девушка может чувствовать себя в полной безопасности. Даже если она мастерски метает ножи и (если не соврала, девчонки страшно любят приврать порой, чтобы пустить пыль в глаза) владеет рукопашным боем. Здесь ведь собираются в основном воины, а их простым приемом не скрутишь, сами кого хочешь на лопатки положат, а уж девушку — с особенным удовольствием.

Таль завертел головой, высматривая Лани в толпе посетителей но, несмотря на превосходное зрение, никак не мог ее обнаружить. Тем более, что у их столика тут же началась драка, Боресвет что-то высказал одному из особо настырных воинов, а тот, очевидно, принял его слова слишком близко к сердцу. Как поединщик, он был гардарикцу, конечно, не соперник, но, к сожалению, у него нашлись поблизости друзья, которые тут же поспешили на помощь обидчивому воину. Впрочем, все еще можно было решить миром, ограничившись, по выражению того же Боресвета, «легкими наездами», вот только богатырь понятия не имел ни о какой дипломатии. Зато кулаки у него были тяжелые и, очевидно, давно уже чесались, так что прервав увлекательный диалог на фразе «А ты кто такой?», он просто залепил оппоненту в рожу, как, кстати, и обещался.

Тот поднялся, пересчитал выбитые зубы, и со звериным ревом бросился на гардарикца. Что, впрочем, было тактической ошибкой, потому что сделанный пересчет зубов тут же устарел. Дружки потерпевшего, в количестве четырех штук, бросились мстить по принципу зуб за зуб. Замелькали кулаки, кто-то из посетителей тоже ввязался в потасовку, другие, наоборот, отодвинулись подальше, чтобы не мешать молодецкой забаве. Да и смотреть удобнее с дистанции, когда есть уверенность, что в твой любопытный глаз не попадет ненароком чей-то кулак. Впрочем, некоторые зеваки все же не убереглись, и количество дерущихся быстро увеличилось еще на несколько человек.

Таль подумал, не броситься ли ему на помощь Боресвету, но решил отказаться от этой мысли. Мощным телосложением воина он не располагал, знание приемов в какой-то мере присутствовало, но защиты от топтания ногами он почему-то не знал. Да и не нуждался богатырь в его помощи. На звук драки из-под какого-то стола выполз Кролик, который тут же с энтузиазмом включился в потасовку.

Азартные выкрики дерущихся, звуки ударов, треск ломающихся под упавшими лавок. Да, если уж воины брались потешить душу мордобоем, то делали это не по-детски. Таль пожал плечами и потянулся к кувшину с пивом. Он-то маг, а не воин, ему такие забавы не по вкусу.

Один из дерущихся размахнулся, чтобы хорошенько приложить противника, и мимоходом смахнул желанный кувшин со стола. Ларгет ощутил приступ бешенства, захотелось развернуть наглеца и с размаху дать ему в морду. Все-таки, что-то есть в том, чтобы быть воином. Но обидчик уже исчез в общей свалке, и Таль сразу остыл. В конце концов, это ведь не последнее пиво в корчме. Можно и еще заказать.

В следующий миг Талю стало не до пива, даже драка вылетела у него из головы. В корчму вошел... гоблин. Самый настоящий, как с картинки в книге. Ларгет их до этого не видел, а Бол вообще считал их детскими страшилками, хотя при случае любил обзывать Таля гоблином. И не им одним, если вспомнить.

Вообще-то, «гоблин» в переводе с Древнего наречия означает «отродье Блина». Видимо, когда-то представителей этого народа считали злыми духами... да что там, и до сих пор многие так считают. Хотя ученые маги давным-давно доказали, что никакого отношения к духам гоблины не имеют.

Как и полагалось, вошедший был невысок, коренаст и зеленокож. Из-под толстых губ торчали толстые желтые клыки, явно ни разу не чищенные с рождения. Маленькие глазки скрывались под низким лбом, ресниц у гоблина не было вовсе. Волосы были собраны в пучок, как у варвара с Ахарских гор, Ларгет несколько таких видел лично. Одет зеленокожий был не поймешь во что, однако явно кожаное. Штаны чуть ниже колен (если эту тряпку считать штанами), открывали массивные волосатые ноги зеленого цвета. С обувью тоже не понятно, вроде, на сапоги не похоже, но чувствуется — даст раза, мало не покажется никому.

Таль таращился на вошедшего, пока кто-то из дерущихся не заехал ему в ухо. Он кувырком полетел под стол, невольно взвыв от боли, наткнулся (довольно чувствительно) локтем на ножку стола, и разразился руганью. За время общения с гардарикцем, его лексикон изрядно обогатился за счет ругательств. Поливая того, кто ни за что дал ему в ухо, а также ножку идиота-стола, что не успел убраться с его пути, Таль поднялся на ноги. На сей раз он благоразумно отошел в сторону, чтобы не врезали вдругорядь. Совсем не улыбалось ему выступать в роли макивары Мастера Коэто.

Гоблин между тем прошел к стойке и о чем-то заговорил со слугой. Впрочем, понятно о чем — зачем еще можно прийти в корчу, кроме как за выпивкой? Таль внимательно рассматривал гоблина, когда еще подвернется случай увидеть. Остальные поглядывали на пришельца с любопытством, но без особого удивления. Чувствовалось, что гоблины здесь не в диковинку. Задирать зеленокожего тоже никто не спешил, хотя и было видно по лицам, что многие не одобряют его присутствия в этой корчме. Возможно, воины знали о боевых качествах гоблинов куда больше Ларгета, и без нужды предпочитали их не испытывать.

Гоблин взял свое пиво и внимательно осмотрел залу в поисках свободного места. Драка привлекла его внимание, он несколько раз сжал и разжал внушительные кулаки, словно собираясь принять участие в этой забаве. Потом с видимым сожалением отвернулся, очевидно, понимая, что стоит ему включиться в потасовку, бить его будут всей корчмой. А может, просто не углядел для себя достойных противников.

Так или иначе, гоблин со своим пивом прошествовал к тому самому столику, за которым недавно сидел Ларгет. Просто потому, что остальные были заняты возбужденными зрителями, а в эпицентре драки сидеть явно никому не хотелось. Походка его выглядела странной, неуклюжей и косолапой, вроде как у медведя.

Когда зеленокожий проходил мимо Таля, тот углядел на его боку длинный кривой меч, называемый, если память ему не изменяла, ятаганом. Оружие выглядело не особо удобным для пешего боя, Таль бы нипочем не смог таким драться, но, возможно, длинные руки гоблина позволяли ему орудовать этой штуковиной с не меньшей ловкостью, чем воину мечом.

Сев за стол, гоблин вытер рукавом одежды пивную лужу со стола, после чего поступил так же, как и любой воин на его месте. Снял с пояса ножны с ятаганом и положил их на стол, обнажив клинок на пару дюймов в предостережение любому, кто посмеет помешать ему наслаждаться пивом. Зыркнул по сторонам маленькими глазками, не угрожающе даже, а скорее предупреждая, не суйтесь, мол. И приложился к кувшину.

День для пива, видимо, был неудачный. Или Творец проклял этот стол страшным проклятием. Потому что едва гоблин оторвался от кувшина и вытер рот все тем же рукавом, как на него свалился один из драчунов, выбив из руки кувшин. Гоблин дернулся было подхватить драгоценный сосуд, но подхватить успел только его содержимое, обильно украсившее пеной его кожаную одежду. «Ох, и начнется сейчас», — успел подумать Ларгет, и не ошибся. «Ох» началось тут же и сразу, едва до гоблина дошло, что пиво безвозвратно утеряно.

Вот теперь его глазки маленькими не назвал бы никто. Два желтых шара буквально выкатились на лоб, излучая горячее почтение ко всем представителям человеческого рода в целом и к тому, что расколотил его пиво, в частности. Подняв ошалевшего воина за шиворот, гоблин отправил его в гущу дерущихся мощным ударом. Двое-трое упали, как кегли. Оглушительно взревев, гоблин бросился в драку, размахивая кулаками.

Дрался он хорошо. Каждый его удар сбивал с ног кого-нибудь из дерущихся. Мгновенно люди перестали драться между собой, направив нерастраченную энергию на нового противника. Как говориться, чужая собака в свару не лезь. Впрочем, гоблину было, похоже, абсолютно наплевать на численное превосходство. Сквозь толпу он прошел, как деньги сквозь пальцы, раскидывая противников направо и налево. Таль ловко увернулся от пролетевшего тела, с интересом наблюдая за этим редким существом.

Внезапно гоблин отлетел назад и плюхнулся на пол на пятую точку. «На Боресвета нарвался», — тут же сообразил Таль. Действительно, богатырь возвышался во весь свой немаленький рост, сжимая поцарапанные о чужие зубы кулаки. И с изумлением рассматривал гоблина.

— Никак леший! — опознал он странное создание. Гоблин потряс головой, ошалело озираясь по сторонам. Чувствовалось, что такие удары для него в диковинку.

— Да какой, к Блину, леший! — отмахнулся вездесущий (а также вездежрущий и вездепьющий) Кролик. — Не видишь, что ли, гоблин это. В натуре, гоблин, понял?

— Гонишь, — не поверил богатырь. — Леший, стеклянно тебе говорю. Тут и рассуждать нечего, полный верняк. Что я, леших не видел!

Он задумался, вспоминая сколько видел леших за свою жизнь. Видимо, воспоминания давались ему с трудом.

— Хотя сам я их, правда, не видел, — признал он наконец. — Но старики сказывали — дерево деревом, только на человека похож децил. Как вот это тело.

— Дятел ты, — махнул рукой Кролик. — Какое, к Блину, дерево? Сам ты дерево, гоблин это, русколанским языком тебе глаголю. Дерево оно вообще другое.

— Да что я, деревьев, в натуре, не видел? — обиделся Боресвет. — Ну, не похож, и что? Все равно леший, понял? Потому что на кикимору и водяного он тем более не тянет.

Гоблин между тем поднялся на ноги, вытер кровь с помятой морды. Раздвинул мясистые губы, явив в полной красе огромные желтые клыки.

— Идти сюда, — сказал он, угрожающе оскалясь. — Моя твоя порвать, как Бобик грелка.

— Кто такой Бобик? — поинтересовался Боресвет у всезнающего Кролика.

— Это их национальный герой, — пояснил тот. — А грелком они называют мечезадого тигра. Страшный зверь, между прочим, его порвать не просто.

— Десять на гоблина, — услышал Таль позади себя.

— Поддерживаю, — отозвался другой голос.

Гоблин двинулся к Боресвету мягким кошачьим шагом. Куда только делась его косолапость и неуклюжесть! Настоящий хищник, гроза гор или где они там обитают.

Богатырь, похоже, был полностью поглощен рассуждениями о том, является ли данный конкретный гоблин лешим, или все-таки нет. Но когда тот бросился на него внезапным прыжком, сумел непостижимым образом увернуться, и даже врезал ему под ребра вдогонку. В результате гоблин, не удержавшись на ногах, кувыркнулся по полу, сбив ненароком двоих зевак. «А не фиг зевать, когда рядом дерутся», — подумал Ларгет злорадно, потому что узнал в одном из них того подонка, что загубил его пиво.

Гоблин легко вскочил на ноги и жутко ухмыльнулся. Не для того, чтобы напугать, просто он не умел по другому. Когда Творец (или же Блин, как сказывают) создавал этих существ, он не позаботился придать их лицам что-то, хотя бы отдаленно смахивающее на дружелюбие.

— Хорошо, — похвалил он. — Добрый удар. Любить драка?

— Ну, дык, — согласился богатырь, беззлобно усмехаясь в ответ. — Вся наша жизнь — сплошная драка. А жизнь я люблю, в натуре, понял, братан?

— Моя понимай, — согласился гоблин. — Продолжай?

— А то! — Боресвет встал в боевую стойку.

Гоблин снова бросился на него, и на этот раз русколанец пропустил-таки удар. Он пошатнулся, кулаки гоблина заработали как кузнечные молоты, с гулом рассекая воздух. Богатырь с треском рухнул на пол, оглушенный сильным ударом, но тут же воздел себя на ноги. Гоблин атаковал, нанося удары точно и расчетливо, воин так же хладнокровно их парировал, приходя в себя. Внезапно он двинул ногой в колено противнику, тот хрюкнул и на секунду отвлекся, проводя ревизию нижних конечностей. Тут же получил удар под ложечку, заставивший его согнуться, а затем и второй, в челюсть, распрямивший его обратно. Теперь уже гоблин отправился в кратковременный полет, закончившийся, как и следовало ожидать, оглушительным падением, потому что гоблины, как и люди, летать не обучены. Боресвет терпеливо ждал, когда тот поднимется, в то время, как любой из квармольских рыцарей на его месте наверняка добавил бы зеленому ногой под ребра.

Гоблин не без труда поднялся. Снова стер с лица кровь рукавом, чтобы не застилала глаза. Озабоченно потрогал клык, и остался доволен результатом осмотра.

— Ух! — сказал он восторженно. — Сильный! Хорошая воин!

— Других не держим, — влез со своим мнением Кролик. Таль понял, что это гардарикский аналог его друга Бола.

— Хватит драка. Пива хочу, — изрек гоблин.

— Это можно, — согласился богатырь. Пиво он любил ничуть не меньше, чем драку. А вообще-то, похоже, предпочитал совмещать и то, и другое в нужных пропорциях. — Эй, пацан! Пиво мне и моему другу лешему! Или ты этот... как его? Гоблин?

— Моя гоблина, — подтвердил тот. — Так люди нас звать. Редко звать, мы сами приходи.

— Будем! — Боресвет чокнулся с гоблином свежепринесенным пивом. — За нас, сильных и смелых, даже если с зеленой кожей. И отвратной рожей.

Гоблин одним глотком осушил кувшин пива. Да, сильны зеленокожие пить! Почти как русколанцы. Потому как Боресвет осушил кувшин на секунду раньше.

— Повторить! — коротко бросил богатырь.

— Моя платить, — добавил гоблин.

Они повторили. Талю стало нестерпимо скучно. Гоблин, конечно, штука редкая и забавная, но уж пьянки-то он не раз видел, и даже порой активно участвовал. Оглядевшись по сторонам, он увидел идущую через зал Лани.

— Где пропадала? — тактично осведомился он. — Я уж волноваться начал.

— Ножи покидала, — небрежно сообщила девушка, но Таль заметил торжествующий блеск в ее глазах. Явно кого-то из воинов выставила дураком, по лицу видно.

— И много накидала?

— Мне хватило, — она скромно потупила глазки.

— Ты гоблинов хоть раз видела? — спросил Таль, вспомнив о странном создании.

— А, эти сказки, слышала, конечно, — отмахнулась девушка.

— Тогда полюбуйся, вон сидит эта самая сказка.

Лани немедленно посмотрела в указанную сторону, выискивая глазами гоблина.

— Ой, какой зеленый! — восторженно воскликнула она. — Смотри, какие клыки! По-моему, очень сексуально, тебе не кажется?

Таль ошарашено хлопал глазами. Что такое «сексуально» он представлял, только вот не мог соотнести это слово с зеленым клыкастым чудовищем.

— Симпатичный, — сделала вывод девушка, окончательно добив Ларгета.

«Никогда не понимал женщин», — в сотый раз тоскливо подумал он, догадываясь, что если это знаменательное событие с ним все же однажды произойдет, оно будет стоить ему рассудка по любому. В самом деле, назвать гоблина симпатичным...

— Жаль, что он не собака, — продолжала Лани, не замечая, что ее собеседник медленно выпадает в осадок. — Можно было бы его приручить.

— Они, между прочим, еще и людьми, говорят, питаются, — мрачно напомнил Таль.

— Значит, кормить не придется, людей везде полно, — резонно возразила Лани.

— Клыки целоваться мешают, — указал Ларгет, и этот аргумент вроде подействовал.

— Действительно, — задумчиво согласилась девушка. — Да, пожалуй, ты прав. Но он все равно симпатичный и вдобавок, зеленый.

— Тебе Бол не попадался? — Таль поспешил увести разговор от опасной темы, подозревая, что еще пара минут, и им придется брать в компанию гоблина в качестве зеленой симпатичной собаки. И, чего доброго, еще и учить его лаять.

— Он там каких-то знакомых встретил, — сказала Лани. — Стоят у лестницы и болтают.

— Знакомых? — насторожился Таль. — Пойду-ка взгляну...

Он оставил обиженно надувшую губки девушку и поспешил к лестнице. Бол действительно стоял в компании двух парней. Оба были одеты, что называется, с иголочки, по последней придворной моде. Один из них был черноволос, подобно ему самому, второй выделялся бы в любой толпе огненно-рыжей шевелюрой. Тот, что с черными волосами показался ему смутно знакомым, но Таль никак не мог вспомнить, где и когда его встречал.

Он подошел ближе, Бол, словно ощутив его присутствие, резко обернулся и призывно замахал рукой. Вслед за ним обернулся и темноволосый, и тут Таль остановился, как вкопанный. Потому что вспомнил, где его видел, и как его зовут.

Его Высочество принц Орье, наследный принц королевства Квармол.

 

Глава 1

Некромант устало вздохнул. Все-таки блинов эльф со своими спутниками вырвались из ловушки. Конечно, невелика беда – эльф да двое воинов (один из них, правда, здоровый, говорят) вряд ли что-то серьезное сотворить способны. И тем не менее настораживает это. С чего бы это эльфу с людьми-то путешествовать? Подозрительно, право слово. Уж не союзников ли остроухие ищут против своего врага? Два человека – не помеха совсем, а вот если их пара сотен соберется да эльфы поддержат, это уже серьезно. Нет, не опасно, у него, Тубариха, найдется чем гостей дорогих встретить. Но крови попортить могут. То есть нервы потрепать. Опять зомбей да скелетов покрошат, пока их самих не прибьет что-то покрупнее. Впрочем, отряд ведь еще собрать надо. А он, Тубарих, сделать этого не позволит. Дороги перекрыты надежно, «Петушиный час» постарался. А попробуют через Атайские болота лезть – тут даже помощи никакой не нужно, сами сгинут. Там своей нечисти да нежити полно, даже ему, могущественному некроманту, неподвластной. Только сумасшедший рискнет полезть. Или незнающий. Или дурак, но не обычный, а полный.

Муха с деловитым жужжанием приземлилась ему на руку. Некромант поспешно хлопнул ладонью, попытавшись ее прибить. Как обычно, ничего не вышло, реакция у него была не на высоте. Муха неторопливо поднялась в воздух, нарезая круги по кабинету. А на некроманта уселась то ли ее сестра, то ли подруга – такая же наглая. Тубарих отмахнулся, насекомое улетело. Последнее время мухи сделались сущим проклятием. Зомби привлекали их в неимоверных количествах, жужжащие стаи носились вокруг башни, периодически проникая внутрь, несмотря на поставленные Тубарихом защитные заклинания. А поднятые зомби погибших птиц со своей работой явно не справлялись, делаясь заторможенными и апатичными. Да и мух они, в свою очередь, привлекали куда больше, чем уничтожать успевали. В общем, проблема серьезная. Тубарих вспомнил, как заходился хохотом от истории борьбы могучего мага… как его там… с мышами. Теперь он вполне понимал своего коллегу: унизительно быть могущественным магом и не иметь возможности изгнать надоедливых зверьков… или же мух, блин их раздери!

Тубарих поднялся с мягкого удобного кресла и подошел к окну. Через двор неторопливо ковылял зомби, направляясь куда-то по своим делам. Некромант напряг воображение, стараясь представить, какие дела могут быть у зомби, но это оказалось ему не по силам. Им ведь, по большому счету, вообще ничего не нужно. Только выполнять его, Тубариха, приказы. Которые он пока еще не придумал.

Мухи с деловитым жужжанием бились в стекло, желая, очевидно, навестить некроманта в его скромном жилище. По идее, каждая, что окажется внутри, должна сгорать синим пламенем, но реально получалось совсем по-другому. Большинство все-таки сгорали, хотя и не синим, а в лучшем случае зеленым пламенем, но некоторые неправильные мухи гореть отказывались категорически. Тубарих иногда даже всерьез подозревал, что их вывели эльфы специально, чтобы навредить ему. Нет, шутки шутками – а если муха укусит, когда он заклинание читать будет? Такого можно наворотить, никакие эльфы за всю свою долгую жизнь худшего не сделают. Из-за такой мелочи и помереть можно.

Эх и тяжела же жизнь некроманта… хотя порой и не лишена приятности…

Что-то Сугудай себя подозрительно ведет. Не замышляет ли что против него, Тубариха? Может, почувствовал, что собирается некромант освободиться от его власти, как только сил наберет побольше? Сейчас это не ко времени, с Сугудаем лучше не ссориться. Тем более что он недавно квармольскую корону на башку примерил. Хотелось бы сказать, «на тупую башку», но себе-то зачем врать? Умен Сугудай, поумнее многих. С ним отношения портить опасно. Разве что вычерпав Силу из всего эльфийского королевства. Да и в этом случае лучше по-хорошему расстаться. Сугудай злопамятен, незачем его злить понапрасну.

Тубарих вернулся к столу, откинулся в кресле. Взял кувшин с неплохим пивом из Фарадана – специально выписал несколько бочек, благо он недалеко, Фарадан-то. Сделал большой глоток, потом выражение предельного блаженства на его лице сменилось сначала на недоумение, а потом на отвращение. Некромант выплюнул плававшую в пиве муху и в ярости швырнул кувшин в стену. Отрешенно посмотрел на осколки.

Интересно, а прежний хозяин башни, Азиз-некромант, смог бы с тварями этими ненавистными сладить? Могучий ведь был маг, знающий. Эх, спросить бы…

Тубарих вдруг подскочил в кресле. Спросить? А почему бы и нет! И не только спросить, он же может сделать его своим слугой, Силы у него хватит. Лича сделать, колдуна-мертвеца, ох как заманчиво! И отправить его в погоню за эльфом и двумя воинами. Лич ведь, если что, и сам может нежити наделать, а у Азиза опыта и знаний на двоих Тубарихов хватит. Надо будет у него перенять, что возможно. Нет, но каков он, Тубарих, молодец! Даже ненавистные мухи ему помогают – вон на какую идею натолкнули! Только мерзким насекомым это все равно не поможет, больно уж они надоедливы.

Некромант засуетился, разыскивая книгу с нужным заклинанием. Лича подъять– это не так просто, тут ошибки уж никак нельзя допустить. Иначе не Азиз ему, а он Азизу служить будет до конца своей долгой и безрадостной жизни. А это удовольствие не из лучших, некроманту служить. Уж он-то знает, сам некромант, кому и знать, как не ему.

Вот оно, заклинание нужное. Так, это понятно и это тоже. Ингредиенты… да, непросто лича сделать, совсем непросто. Хорошо, что он, Тубарих, такой запасливый и предусмотрительный. А то где бы сейчас искал коготь мантикоры? Это в Ледании-то.

Теперь надо найти могилу Азиза. Есть тут одно подходящее место – если он где и захоронен, то там, и нигде больше. Надо поискать, уж что-что, а искать некроманты умеют…

– По дороге нам пешими не уйти, – сказала Тила, поправляя растрепанные волосы. – «Петушиный час» наверняка уже выслал людей на поимку нас. Только теперь кроме синерясых будут еще и воины.

– Положим, сами они тоже не подарок, – проворчал Нанок. – Здоровы, Беодл их задери, булавами махать! Хорошо, по голове не попали.

– Не бойся, мозги бы не выбили, – хмыкнул оборотень.

– Да я и не боюсь, – пожал плечами Нанок, не понимая, почему смеется Тила и отворачивает лицо маг, чтобы скрыть усмешку.

– Дорога опасна, – согласился Мастер Лур. – Кроме погони можно ждать и засады. Не сомневайтесь, у «Петушиного часа» есть свои способы передавать информацию.

Варвар пропустил мимо ушей таинственную «информацию», но призадумался. Если синерясники передадут сообщение вперед и их встретят с двух сторон, дело будет совсем плохо. А если еще и некромант что-то подкинет из своего зверинца…

– Пойдем лесом, – предложил он.

– Идти придется через болото, – вздохнула Тила. – Хоть убей, другого пути не вижу. Да и этот мне совсем не нравится. Там, по рассказам, такое водится…

– Тропку я вам найду, – пообещал Эрл. – Что умею, то умею. В любом болоте безопасный проход отыщу, нюх-то звериный. А насчет тварей – можно подумать, в лесу их нет. Я тут та-аких монстров встречал… вас, например…

– В лесу тоже хватает, – согласилась Тила. – Да только эльфу в лесу гораздо проще с ними справиться. Или уклониться от встречи, что мы и делали.

– Я не замечал, – удивился маг. – Никаких тварей в этом лесу не видел. Кроме, конечно, некромансерских отродий – но вы ведь не об этом?

– Дорогу-то я выбирала, – улыбнулась эльфийка. – Потому и не увидел. Я их обходила заблаговременно, зачем нам нужны лишние, ненужные схватки?

Маг согласно кивнул – не нужны, мол, совсем. Нанок хотел было возразить, что лишних, а тем более ненужных, схваток не бывает, но решил промолчать.

– Атайские болота, – задумчиво пробормотал маг. – Я тоже о них много чего слышал… хорошего только мало. Гиблое место, сказывают.

– Пройдем, – уверенно сообщил оборотень. – У нас одна из сильнейших команд, в которых я когда-либо состоял. А я их много повидал, поверьте.

– Это правда, что тебе несколько тысяч лет? – неожиданно спросил Мастер Лур.

Тила сдавленно охнула, Нанок поперхнулся. Да не может такого быть, подумал он, столько даже эльфы не живут. Вернее, не дают им дожить.

– Правда, – спокойно ответил Эрл, совсем не удивляясь странности вопроса. – На меня наложил чары один очень могущественный и очень черный маг. Что-то вроде вашего Харачата, если слыхали о таком. Он, правда, помер давно.

– Ничего себе! – присвистнул маг. – То есть заклятие уже никто не снимет, разве что на Титана нарвешься. Только их ведь нет давно. Оно дает тебе только бессмертие или еще и неуязвимость? Не думал, что от черных магов бывает польза.

– Неуязвимости нет. А что до пользы, мне просто повезло. Это было заклятие вечного рабства… Вот только не думал он, что я его сумею пережить.

Лес заметно редел – похоже, болота были ближе, чем полагал варвар. Тила вдруг спохватилась, что еды они впрок не запасли. А на болотах разве что на лягушек да змей охотиться, вдобавок за ними еще и нырять придется. Все дружно согласились, что мяса надо настрелять, и побольше. Эрл вызвался помочь, сказав, что он неплохо стреляет из лука, но заработал от эльфийки такой насмешливый взгляд, что даже смутился. А для оборотня возрастом в несколько тысяч лет это что-то значило.

Как обычно, Тила отсутствовала недолго. И опять вернулась не с пустыми руками. Она в них держала лук, зато на поясе у нее болтались три птицы с серыми перьями, которых варвар по невежеству тут же обозвал утками.

– Оленя подстрелила, – сообщила девушка. – Вот теперь можете и помочь.

– Ничего себе! – поразился оборотень. – Так быстро?

– А что тут сложного? – пожала плечами Тила. – Зовешь оленя, достаешь стрелу и стреляешь. Потом вытаскиваешь стрелу и идешь обратно.

– Да, эльфы же еще и не промахиваются.

На кислую физиономию оборотня тяжко было смотреть, но Нанок все равно смотрел, втайне злорадствуя. Ишь, помогай нашелся! Нечего увиваться вокруг чужой девушки. Волчицу себе найди, за ней и бегай.

– Пойдем, дотащим, – кивнул маг варвару. Тот с готовностью поднялся, предоставив оборотню право плестись в хвосте процессии.

Олень был великолепен. Нанок на какой-то миг даже пожалел, что такого красавца пришлось пристрелить, но тут же опомнился. Мясо оно и есть мясо, надо его разделать здесь же и распихать по мешкам. Лучше магу и эльфийке подсунуть, у них мешки бездонные, хоть королевский дворец убери. Хотя, может быть, на весе это и не сказывается, он не знал точно.

Оборотень включился в разделку туши так умело, что варвар только диву давался. Впрочем, он же несколько тысяч лет этим занимался, возможно, даже без помощи ножа. Так что удивляться было особо нечему.

Втроем они разделались с несчастным оленем за считаные минуты. Нанок в очередной раз пожалел, что нет времени обработать шкуру и сшить себе новые сапоги. Сам-то он все равно этого не умел делать, как, наверное, и маг, а вот Тила наверняка смогла бы. Она же на все руки умелец, вон как порванную куртку зашила, не найдешь даже, где дыра была. Не то что он, Нанок, который только и умеет, что секирой махать. Даже мечом не очень, хоть Мастер Лур и обучал его потихоньку этому нелегкому искусству. Только умение оно ведь не за один день приходит и не за два даже. Семь потов сойдет, прежде чем чему-то научишься.

Эльфийка умело упаковывала куски оленины в широкие листы неизвестных варвару растений (ну не ведьма же он, чтобы их знать; не ведьма, и все тут!), ничуть не боясь запачкать руки в обильно льющейся крови. Впрочем, кровь эта, попадая на листья, мгновенно сворачивалась и течь переставала. Варвар, не отвлекаясь от работы, подивился на это чудо.

– Чтобы не испортилось, – ответила Тила на его невысказанный вопрос.

Полезная вещь, подумал Нанок. У него, к примеру, всегда все портилось. Даже настроение, если еда становилась несъедобной. А «несъедобная» для варвара означало, что от такой еды отвернется с презрением даже голодная бродячая собака.

Наконец все приготовления были закончены, и маленький разношерстный отряд двинулся штурмовать болото. То есть искать безопасную тропу через это безобразие.

То, что они подошли к болоту, Нанок понял сразу, провалившись в него по пояс. На вид оно ничем не отличалось от нормальной земли – те же кучки прелых листьев, не успевших еще стать плодородной землей. Нанок, который шел первым, и не отличил. Правда, оказавшись по грудь в вонючей жиже, понял почти сразу – началось болото. Испуганная лягушка впечатляющих размеров шарахнулась от него в сторону, забыв даже квакнуть напоследок. Тила засмеялась. Вымазанный в болотной тине варвар действительно представлял собой довольно забавное зрелище. Маг и оборотень от смеха все-таки сумели удержаться, ограничившись веселыми улыбками, Наноком, по счастью, не замеченными.

Поминая нехорошими словами подлого блина и старого шутника Беодла, варвар выкарабкался из трясины, подчеркнуто игнорируя протянутую магом руку. Широким размашистым шагом он двинулся обратно к деревьям, блинаясь и стряхивая с себя тину. Его спутники непонимающе переглянулись, но их недоумение тут же рассеялось, когда варвар яростно принялся рубить ни в чем не повинное дерево.

– Посох! – радостно воскликнул Эрл. – Молодец, Нанок, как мы сразу не доперли! Без хорошего посоха проще самим утопиться.

Варвар сделал вид, что не обратил внимания на его слова, но на душе у него потеплело. Больше всего на свете он не любил выставлять себя дураком. Жаль только, что кем-то другим себя выставлять получалось у него крайне редко.

– Сруби, пожалуйста, и мне тоже, – попросила Тила, усилием воли отгоняя смех подальше. Красавец варвар так обидчив, так раним, когда над ним смеются друзья.

– И мне, если не трудно, – добавил маг.

Оборотень промолчал, но обрадованный, что над ним больше не смеются, Нанок срубил посох и ему.

– Благодарю. – Эрл прикинул посох на вес, подбросил его в воздух, а потом вдруг закрутил его с такой скоростью, что варвар от неожиданности шарахнулся в сторону, едва снова не оказавшись в болоте.

Маг смотрел с видимым любопытством, очевидно, за свою долгую жизнь он такого еще не наблюдал. А поскольку чародеи к посохам питают заметную слабость, наверняка прикидывал еще, что из показанного оборотнем сможет приспособить для своих нужд – ну там других магов, например, по башке лупить. Пока заклинанием каким не шмальнули. Варвар и сам с удовольствием перенял бы трюк-другой – секира-то не всегда под рукой, а деревья, напротив, растут везде.

На этот раз первым двинулся Эрл. Оборотень не соврал – он действительно каким-то особым чутьем находил безопасную тропу. Болотная жижа – назвать ее водой у Нанока язык просто не поворачивался – противно хлюпала под ногами. Из-под сапог то и дело выскакивали встревоженные лягушки, спеша убраться с пути окончательно спятивших людей. Потому что другие по своей воле в болото не полезут, будь они хоть эльфами, хоть оборотнями. Нанок считал, кстати, что они совершенно правы, лично он предпочел бы прорываться с боем по дороге или, в крайнем случае, сделать крюк по лесу, только чтобы не соваться в трясину. Болот он до сегодняшнего дня в глаза не видел, за что был несказанно благодарен Беодлу, до сих пор благосклонно хранившему его от подобного облома. Если бы еще Тила шла впереди него, варвар, возможно, еще смирился бы со своей печальной участью, а так выходило, что он не мог даже лишний раз обернуться, не рискуя при этом свалиться в воду. То есть в эту грязную и вонючую, как его портянки, жижу. Справедливости ради надо все же добавить, что рисковать он как раз не боялся, оглядываясь примерно на каждом третьем шаге, отчего у него вскоре начала болеть шея и кружиться голова.

По воде вообще тяжело ходить. Сам он, Нанок, ни разу не пытался, но знающие люди говорили – тяжело. А сейчас они шли, вода так и хлюпала под ногами, что бы там зверюга в человеческом облике не распинался про тропу. Как тропа выглядит, варвар знал хорошо, так вот – ничего похожего на то, что сейчас имелось в наличии. Ладно еще, обувка хорошая, не пропускает жижу. Нанок послал благодарность доброму богу Беодлу и умелому мастеру-сапожнику за прекрасные и прочные сапоги. Через полчаса, когда в сапогах захлюпала вода, он хотел забрать благодарность обратно, но было уже поздно. Тогда он послал проклятие на голову подлого бога и халтурщика-мастера, подсунувших ему эту дрянь в качестве обуви. Беодлу досталось несколько больше, потому что он еще и болото пристроил на его пути, вероятно специально, чтобы сделать и без того не слишком удачную жизнь одного варвара совсем уж невыносимой. Впрочем, старому богу было к подобным проклятиям не привыкать, и он лишь ухмыльнулся в седые усы, выслушивая все те ругательства, которыми осыпал его обиженный варвар. Зато сапожник долго недоумевал, куда вдруг подевались разом все заказчики. Впрочем, правды он так никогда и не узнал.

Мучения на прохудившихся сапогах и не думали заканчиваться. Через некоторое время неожиданно сильно стали донимать комары. То есть и в лесу они попадались иной раз, но там это почему-то не напрягало. Кожа у варвара прочная, не всякая игла проткнет, комары там были мелкие и ленивые, да и Тила, видимо, умела их как-то отпугивать в лесу. Здесь же все оказалось по-другому. Комариные стаи, похоже, слетелись с доброй половины мира. Нанок тут же понял, что все комары здесь и живут, а в другие места просто летают кормиться. И поскольку еда здесь сама пришла, то к чему теперь летать за тридевять земель?

Хлопая руками и почесываясь, Нанок едва не выронил посох. Без посоха идти по болоту ему совсем не хотелось. Варвар попытался отмахиваться от злобных насекомых этим куском дерева, едва не скинув в трясину эльфийку, которая лишь чудом успела увернуться. После второго удара по спине оборотень попросил варвара оставить посох в покое. Нанок со вздохом сожаления подчинился, пытаясь не обращать на злой комариный звон никакого внимания. Выходило не очень, но зато серьезных травм никто не получил.

Часа через полтора оборотень внезапно остановился. Шедший следом варвар опоздал остановиться, столкнув Эрла прямиком в зловонную трясину, но тут же исправился, успев подхватить его свободной рукой за край плаща. Одежду оборотню, похоже, делали знатные мастера, плащ даже не затрещал. Эрл удержал равновесие, сухо поблагодарил варвара. Правда, таким тоном обычно посылали проклятия, но Нанок решил не заострять на этом внимания. Кто их знает, оборотней этих, может, у них так принято.

– Тропа обрывается, – сообщил Эрл хорошую новость. – Дальше придется прыгать по кочкам, так что будьте особо осторожны.

Слово «осторожны» Нанок знал хорошо. Правда, не понимал, что оно означает. Но на всякий случай кивнул – обязательно будем, мол, там, где ты сказал. Оборотень пристально на него посмотрел, будто не поверив, и сделал огромный прыжок прямо в болото. Присмотревшись внимательней, Нанок увидел небольшую кочку, на которую Эрл благополучно приземлился. Оборотень прыгнул на следующую, и тут до варвара дошло, что пора прыгать и ему самому. Что он и сделал, уверенно попав на почти незаметный островок относительной стабильности, который под его весом тут же попытался уйти под воду. Но не успел, потому что Нанок уже сделал новый прыжок вслед оборотню, исхитрившись в воздухе посмотреть, как там Тила. Убедившись, что менее красивой она за эти несколько минут не стала, варвар запрыгал по кочкам на зависть местным лягушкам, немедленно признавшим в этом странном заляпанном болотной тиной существе близкого родича.

Прыгать Нанок умел. Более того, умел хорошо. Все-таки он вырос в горах, где частенько приходилось вот так же горным бараном прыгать с камня на камень или в два прыжка перепрыгивать широкую пропасть. Так что держался он довольно уверенно, можно даже сказать, получше остальных, включая одного особо прыгучего оборотня. Тила тоже не оплошала – неизвестно, как там эти эльфы живут и через что прыгают, но она следовала за варваром изящно и грациозно. Он даже готов был поклясться, что она вообще не касается земли, взлетая в воздух странной болотной птицей, но плеснувшая в его лицо вода из-под эльфийских сапожков убедила его в обратном.

А вот маг по части прыжков оказался слабоват. Сразу видно, не его вид спорта. Оно, конечно, и понятно, в башне-то магической распрыгаться толком особо негде. Разве что из башни вниз сигануть, но это ведь на один раз тренировка, второго не будет, со сломанными ногами (или, скажем, спиной) шибко не попрыгаешь. Так что Мастер Лур потихоньку стал отставать от своих более прыгучих спутников. На него местные лягушки глядели с нескрываемым презрением – дескать, такой большой вымахал, а делать ничего толком не умеет, никчема бесполезная. Но прыгал он осторожно и точно, умудряясь не падать с крохотных островков чего-то твердого.

Неожиданно оборотень во время очередного прыжка подобрал под себя ноги, а в момент нового толчка выстрелил ими куда резче обычного. Нанок за его спиной не мог разглядеть, что заставило того проявить врожденное сумасшествие, но, приземляясь на ту же кочку, увидел обеспокоенную крохотную змейку. Мелкая гадина как раз подняла голову, разглядывая, что же это такое в воздухе на нее собралось падать.

В змеях варвар не разбирался совершенно. В горах, конечно, змеи были, но и в них ему разбираться абсолютно не хотелось. Наверное, эта была ядовитой. Когда-то. Потому что после того, как на нее опустился тяжелый сапог особо прыгучего варвара, ее ядовитость как-то сразу сошла на нет. Так что когда на ту же кочку приземлился изрядно запыхавшийся маг, проклинавший тот час, когда ушел из башни, он ее вообще не заметил.

Хорошо идем, подумал варвар и тут же поправил себя: прыгаем хорошо – быстро и без падений. И само собой, едва он об этом подумал, как оборотень на секунду запнулся перед очередным прыжком. Нанок хотел притормозить, но это оказалось неожиданно тяжело сделать, летя в воздухе. Так что, кроме как врезаться со всего маху в спину Эрла, ему больше ничего не оставалось. Оба кубарем рухнули в трясину, уйдя в болотную жижу по пояс. Нанок помянул нехорошим словом Беодла, оборотень помянул каких-то незнакомых богов на незнакомом же языке. Судя по тону, тоже не лучшим словом.

Выбраться оказалось неожиданно тяжело. Болото держало крепко, как шлюха богатого клиента. Чем больше варвар ворочался, стараясь нащупать клочок твердой земли, тем глубже уходил под воду. Оборотню тоже явно не медом показалось болото – он упал неудобно и, пытаясь изменить положение, ушел в трясину аж по грудь. Вдобавок умудрился выронить при падении посох и теперь беспомощно барахтался в двух шагах от Нанока.

Положение спасла Тила. Она ловко метнула веревку с соседней кочки. Эльфы вообще все делают ловко, этого у них не отнять, как бы ни хотелось. Нанок вцепился в веревку, как собака в свою кость. Грызть, правда, не стал. Как ему удалось выбраться на кочку, не стянув при этом Тилу в болото, осталось величайшей загадкой природы. Но разгадывать ее времени не было. Оказавшись на твердом, варвар не стал даже выливать воду из сапог и очищать слегка испачканную одежду. Он быстро швырнул Эрлу веревку – дела оборотня были совсем неважны. Но руки все еще оставались свободны, и это давало надежду. Вот только варвар эльфом отродясь не был и веревки метать, как Тила, не умел. Только с третьей попытки ему удалось бросить эту штуку достаточно близко от оборотня. Тот сразу же вцепился в нее обеими руками и, кажется, даже зубами на всякий случай. Нанок намотал веревку на руку и принялся вытаскивать товарища из болота. С каждым новым витком оборотень все ближе становился к заветной болотной кочке. Лягушки, кажется, недоумевали по поводу столь поспешного бегства – во всяком случае, их кваканье стало чуть громче, чем раньше.

Наконец оборотень, тяжело дыша, оказался на кочке. Наноку пришлось обнять его за плечи, слишком уж маленьким был этот плавучий островок, чтобы вместить их обоих. И вдобавок тут же стал проседать под ногами, явно предпочитая утонуть в болоте, чем служить пристанищем для двух тяжеленных мужчин. Надо было покидать его, и как можно скорее, но не оставалось даже места для прыжка, слишком близко Нанок и оборотень стояли друг от друга. Варвар, к его чести, не колебался ни секунды. Подхватив Эрла под мышки, он швырнул его изо всех сил на соседнюю кочку. Правда, меткостью он никогда особой не отличался. Изрыгающий проклятия оборотень упал за два шага от заветного островка, снова сведя интимное знакомство с вонючей трясиной. Ругался он на этот раз на вполне понятном языке, и тем не менее Нанок понял далеко не все слова. Что, интересно, он имел в виду, упомянув непонятного «некрофила» в связи с какими-то зомбями, да еще в сексуальном плане? Нанок на всякий случай запомнил ругательство, проклиная свою необразованность.

На этот раз Эрл выбрался из трясины без посторонней помощи, и поток ругательств, от которого лягушки попрятались в болото, постепенно иссяк. Оборотень сел на кочку, извлек из мешка флягу с чем-то крепким и с жадностью к ней приложился. Нанок тут же ощутил желание тоже глотнуть чего-нибудь горячительного, но у него в мешке было только мясо. Чтобы успокоить нервы, он все-таки сожрал кусок, чувствуя, как отступает стылый ужас перед голодной трясиной. Только сейчас он понял, что был, оказывается, страшно напуган. Хотя, в отличие от оборотня, руки у него не тряслись.

Все-таки хлебнуть чего-нибудь и впрямь не мешало. Мясо – не лучшая замена спиртному. Нанок подавил желание попросить у Тилы кувшин с вином. Ладно, он согласен подождать до привала… Только, Беодл побери, где же здесь привал-то устраивать, на мокрой грязной кочке, что ли? Лягушки пусть себе такие привалы устраивают, а ему, гордому воину с великих Кассарадских гор, надо немного твердой земли, на которой можно посидеть. Можно даже камень или ствол дерева, только чтоб без муравьев.

Оборотень, явно придя в себя, запрыгал дальше. Нанок последовал за ним, благоразумно оставляя между собой и Эрлом одну свободную кочку. Купаться он и так не особо любил, а уж в этой трясине и подавно. Сам блин, и тот бы трижды подумал, прежде чем тут искупаться.

Маг отставал все больше и больше. Похоже, он уже совсем выдохся и двигаться продолжал только на силе характера. Нанок проникся к нему уважением, не каждый смог бы вот так делать прыжок за прыжком, сцепив зубы, не прося остановиться и отдохнуть. Волевой мужик, несмотря на то что Беодлом проклятый маг.

И все-таки Мастер Лур сорвался. Во время очередного прыжка нога его соскользнула с притопленной болотной кочки, и магу не оставалось ничего другого, кроме как поцеловать затхлую болотную жижу. Отфыркиваясь и отплевываясь, он все-таки сумел выбраться, ловко орудуя посохом. Причем без помощи поспешившей на выручку эльфийки.

Маг сел на предательски обманувшую его кочку, потер ступню, пошевелил ногой. Варвар смотрел с нешуточной тревогой за его действиями: если вывих, дело совсем плохо – не лес ведь, где носилки соорудить можно и вдвоем тащить. Попробуй попрыгать по кочкам, когда на тебе целый маг висит!

Однако все обошлось. Мастер Лур махнул спутникам рукой – дескать, все в порядке – и сделал первый прыжок, предельно осторожный и выверенный. Варвар успокоился и перестал забивать голову его здоровьем. В конце концов, он маг все-таки, выпутается. Колданет чего-нибудь в крайнем случае, а то на этом болоте никаких тебе развлечений, кроме лягушек. А если нет, утопить его к блиновой тетушке.

Куда ни кинь взгляд, везде расстилалось болото. Правда, за спиной еще чернела стена леса да справа виднелись отдельные деревца – вероятно, там был участок нормальной земли. Оборотень остановился и долго смотрел в ту сторону, что-то прикидывая. Потом решительно заскакал дальше, явно держа путь в ту сторону. На твердом постоять захотелось, понял варвар, целиком одобряя и разделяя это простое человеческое желание. Теперь, когда перед глазами была цель, прыгать стало неожиданно легче. Даже Мастер Лур взбодрился и подтянулся, едва не наступая Тиле на пятки. Нанок бросил на него предостерегающий взгляд – дескать, собьешь девчонку с ног, утоплю в болоте, чтоб далеко не ходить. Я же, блин, целоваться с ней даже не смогу, если она в этом отстое искупается по твоей милости. Не боись, ответил маг опять-таки взглядом, все будет нормально, блин не выдаст, свинья не гоп. Впрочем, возможно он сказал «не бойся», а не «не боись», варвар точно не разглядел.

Действительно, деревья росли на твердой земле. Вот имеют они такую странную привычку, ничего с этим не поделать. Когда Нанок допрыгал, оскальзываясь на последних ярдах, оборотень уже развалился под чахлым деревцем, мечтательно глядя в небо. Нанок тоже посмотрел вверх на всякий случай. Ничего особенного, небо как небо, затянуто облаками, солнца не видно. Еще птицы какие-то летают, но далеко, не страшно, если даже нагадить вздумают. Впрочем, даже если и попадут, после болотной жижи он грязнее не станет.

На островок выбралась Тила, свеженькая и чистенькая. Нанок поневоле позавидовал – умеют же некоторые через дерьмо пройти и не запачкаться. Не то что он – если в пределах лиги будет лужа, обязательно в нее попадет, да еще с размаху. Эльфийка тут же начала раскладывать припасы, понимает, что все хоть и устали, как новобрачные после свадьбы, но жрать хотят, аж глаза слезятся, да и от вина лично он, Нанок, нипочем не отказался бы.

Мастер Лур сделал последний прыжок и плашмя рухнул на землю, тяжело дыша. Варвар посмотрел на него с сочувствием. Совсем господин маг из сил выбился, вид у него, как у загнанной лошади. Кем и куда загнанной, Нанок, правда, не знал. Он подошел к магу, взвалил его на плечо, игнорируя слабые попытки сопротивления, и отнес под дерево.

– Спасибо, – слабым голосом поблагодарил Мастер Лур. Выглядел он немногим лучше покойника, а если припомнить, какими их в гроб кладут, так и похуже, пожалуй. Правда, почему-то еще дышал, довольно-таки часто.

– Не за что, – буркнул варвар, с вежливостью у него как-то всегда дела не ладились. То есть он знал, что это такое и зачем нужна вообще, но вот получалось у него плохо.

– Перекусим? – предложил оборотень. Он, похоже, вообще не устал, вид здоровый и до отвращения бодрый. И голодный, вон клыки изо рта как торчат.

Перекусить им не дали. Из болота полезли какие-то непонятного вида зеленые твари, в достаточно большом количестве. Выглядели они, прямо скажем, преотвратно: развесистые уши, сморщенные морды, торчащие клыки. Вдобавок голые – ни одежды, ни шерсти. Нанок вздохнул и устало потянулся за секирой. Драться, против обыкновения, совсем не хотелось.

– Ну а это кто тут по нашу душу явился? – устало спросил он.

– Болотные гоблины, похоже, – услышал из-за своей спины такой же мертвый голос.

Ага, маг оклемался. Хотя, судя по голосу, ему сейчас и червяка не заколдовать, не то что зеленых пугать. Ладно, и без него отобьемся.

– Гоблины вроде в горах живут, – усомнился Нанок, поднимаясь на ноги с топором в руке.

– Это сейчас. А раньше жили в болотах, – возразил маг, с кряхтеньем принимая вертикальное положение. – Некоторые и сейчас живут, нам на радость. Вот эти, например. Во всяком случае, так в наших книгах сказано.

Тех гоблинов, что болота покинуть решили, варвар понимал прекрасно. Ни за что на свете он в подобном месте жить бы не согласился. А вот этих, что грязь любимую покинуть не захотели, понять не мог никак. Не может же быть на свете существ настолько тупых, чтобы жить здесь. Да отсюда и деревья почти все свалили, даром что корнями вросли. Ушли бы и эти вместе со своими – всем сейчас было бы лучше. А так теперь дерись с ними, зелеными…

Тила стояла ближе всех к гоблинам, лук в руках, стрела на тетиве. Видно было, что твари болотные ее побаиваются – видели уже, похоже, эльфов, и те им явно не понравились. Наверное, невкусные, решил варвар, становясь рядом с эльфийкой. Секундой позже рядом оскалил клыки огромный черный волк, злобно лупая желтыми шарами. Болотники в ответ тоже оскалили клыки, на всякий случай отступив на шаг назад. Подтянулся и маг, волоча за собой ставший неподъемным меч. На зеленых он впечатления, прямо скажем, не произвел. Кому нужны умные на болоте?

Нанок взревел, стараясь вызвать у себя боевую ярость. Ярость на вызов отвечать отказывалась, но гоблины снова попятились. Похоже, непонятная четверка их озадачила, и что с ней делать, они явно не знали. С другой стороны, размышлять у них получалось еще хуже, чем у варваров, и после короткого замешательства они устремились в атаку.

– Врут ваши книги, – сказала эльфийка магу, выпуская первую стрелу. – Не похожи они на гоблинов, вообще не похожи ничем, кроме цвета кожи.

– Сам вижу, – огрызнулся тот, с трудом нанося удар особо шустрому болотнику. – Что я, гоблинов, что ли, не видел? Все не такие отвратные, как эти вот…

Варвар заработал секирой, гоблины они там или нет, дело десятое. Явно ведь закусить ими захотели, вон как глазенки блестят. Хорошо, хоть из оружия у них только дубины да копья с наконечниками из рыбьих костей. Хм, интересно, неужели в этом дерьме еще и рыба водится? Страшно даже представить, какова она на вкус!

Схватка кипела нешуточная. Тупые на вид твари быстро, однако, сообразили, что нужно навалиться кучей со всех сторон, что и попытались осуществить. Одна за другой сыпались меткие стрелы, свистела секира, с каждым ударом укладывая по зеленокожему. Меч мага на сей раз приносил не так много пользы, Мастер Лур дрался уже буквально из последних сил. Но они держались, все еще держались, заливая крохотный клочок земли кровью врагов. Такой же алой и горячей, как и та, что текла в жилах у них самих.

Нанок охнул, пропустив очередной удар тяжелой дубинкой. Он тоже устал, и слишком часто примитивное оружие болотников находило цель. Секира взметнулась в ответ, и особо шустрый противник заверещал, потеряв свое оружие. Вместе с рукой, конечно, – он, варвар, в дровосеки не нанимался, дубинки им рубить. Закричал маг, получив полновесный удар. Похоже, он выронил меч, Нанок был слишком занят, чтобы смотреть по сторонам. Замах, удар. Замах, удар. Еще замах… Болотник, которому предназначался ненанесенный удар, свалился со стрелой в груди, помешав остальным броситься на Нанока скопом. Засвистел рассекаемый воздух – Мастер Лур взялся за посох. Интересно, как он его крутить собирается, ведь нисколько не легче меча штуковина, а он ведь и железку свою еле держал. Но то ли маг успел отдохнуть (где, когда? – непонятно), то ли посох ему и в самом деле был привычней, однако зеленые с верещанием откатились с правого фланга. Слева грозный рык оборотня наводил на нападавших панический страх, Эрл метался в толпе вопящих, размахивающих своим нелепым оружием болотников, безжалостно убивая одного за другим.

Варвар получил еще один удар дубиной, по счастью не опасный, но довольно болезненный, и долгожданная боевая ярость все-таки накрыла его с головой. Он завопил что-то, еще более нечленораздельное, чем обычно, и бросился на врагов, размахивая секирой. Кровавая пелена затмила его глаза, Нанок что-то орал и рычал, прорубая широкую просеку в рядах болотников. Если эту толпу, конечно, можно назвать рядами.

Удары сыпались на него со всех сторон, но варвар уже не чувствовал боли, поглощенный жаждой боя, как один из легендарных героев. Стрелы продолжали лететь, не зная промаха, Тила уже расстреляла один тул и подхватила второй, последний. Мастер Лур, отбиваясь тяжелым, как два варвара, посохом, заметил, что болотники атаковали уже не так решительно, как раньше. Некоторые из них старались незаметно скрыться в мутных водах, не желая больше сражаться. Похоже, перелом в битве уже наступил, надо только немного поднажать. Маг пропустил удар справа, рука вспыхнула пронзительной болью, но пальцы слушались, перелома нет. Превозмогая себя, он закрутил посох еще быстрее, разбив голову одному из болотников, а второго сильно ударив в грудь.

Варвар, пройдя сквозь толпу врагов, как нож сквозь масло, уперся в болото и повернул обратно. Он что-то непрерывно вопил, секира летала, как перышко, и горе было тому, кто подворачивался под нее. И болотники, нежданно-негаданно оказавшиеся зажатыми между ополоумевшим великаном и озверевшим волком, дрогнули. Толпа болотников ринулась к берегу и за считаные мгновения исчезла в родимой трясине.

Варвар еще некоторое время размахивал секирой, не заметив, что враги уже покинули поле боя. Его насторожило, что топор не встречал сопротивления. Мало-помалу багровая пелена спала с его глаз, и он остановился, тяжело дыша.

Оборотень, весь забрызганный кровью, собирал уже хворост для костра. Сушняка тут было, понятное дело, не достать, но эльфийка с легкостью разожгла костер даже из промокших насквозь ветвей. Нанок который раз подивился ее умению, хотя и наблюдал это чудо не в первый раз. Немного подумав, он принялся швырять трупы болотников в их любимое болото. Порой попадались раненые, их он отправлял туда же. Ему всегда претило добивать поверженных, да и сил никаких не было.

Тел было довольно много, вскоре к варвару присоединился Эрл, и дело пошло веселее. Раз-два, и очередной зеленокожий обретает покой в бездонной трясине.

– Интересно, как они там живут, в болоте? – подумал варвар вслух.

– Мне это неинтересно, – объявил оборотень, а маг добавил:

– Скорее всего, живут они на таких вот островках посреди болот.

Это Нанока успокоило. Не очень-то весело прыгать с кочки на кочку, зная, что тебя могут поймать за ногу чьи-то зеленые руки. В трясине топором особо не помашешь.

Последние трупы предали воде уже в темноте. Сумерки прошли как-то совсем незаметно, и над головами засветили звезды. Только их никто не заметил из-за облаков.

Варвар устало сел у костра, схватил холодный кусок оленины и проглотил его, почти не жуя. Запил длинным глотком эльфийского вина. Огонек жизни засветился в его глазах, он тщательно вытер лезвие топора и, достав верное точило, принялся обрабатывать оружие. Нужды в этом особо не было, сучковатые дубинки болотников не могли сильно притупить лезвие из прекрасной стали, но по-другому он просто не мог. Иначе всю ночь душа будет не на месте, если вот прямо сейчас не наточить оружие.

Маг ел жадно, давясь и чавкая, что магам в общем-то не свойственно. Оборотень тоже изысканными манерами не блистал, но это как раз было нормально – он же волк наполовину, а волки именно так и едят, жадно разрывая мясо клыками и взрыкивая при этом. Только эльфийка ела аккуратно, с достоинством, словно на званом обеде у какого-нибудь короля. Эльфы, они по-другому и не умеют, всякому ясно. Варвар отложил топор и принялся за еду уже всерьез, с этими проглотами и голодным остаться недолго.

– И сколько нам по этим болотам переть? – осведомился он у мага.

– Дня два-три, – сообщил тот без особой уверенности.

Нанок, который втайне надеялся, что завтра к утру они выйдут из этого ада, даже если проспят всю ночь, подавил тяжелый вздох. Ладно хоть не неделю, и на том спасибо.

– Ночью дежурим по очереди, – предложил маг, он оживал прямо на глазах. – Болотники, гоблины они там или нет, могут атаковать ночью.

– Не думаю, – покачал головой оборотень. – Мы им хорошую трепку задали, не полезут.

– У дикарей память короткая, – возразил маг. – Отойдут от испуга, захотят отомстить. Сам подумай, что будет, если застанут врасплох.

– Можно не проснуться, – согласился оборотень. – Ладно, ты прав. Дежурим по очереди. Нормально не отдохнем, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

– Кто будет первым? – Маг пальцем проверил остроту меча, который так и не убрал в ножны. Насколько Нанок знал, лезвие это никогда не тупилось, фиг ли тогда пальцами лапать? От крови бы лучше очистил, умник…

– Пожалуй, я. У меня сил побольше осталось, чем у остальных, – вызвался варвар, сладко зевнул и уснул с недоеденным куском мяса в руке.

 

Глава 2

В эту ночь решила вражья стая перейти границу у реки. И, кстати, перешла. А почему б ей не перейти, Бель река хоть и большая, а все же не море какое. Человек – забавное существо, и море посуху перейдет, если совсем приспичит. Бывали, говорят, прецеденты.

Фараданцы двинулись через упомянутую границу выше и ниже по течению от Бельгарда, охватывая его с двух сторон. И если те, что форсировали водную преграду выше, были все же обнаружены одним из конных разъездов, то вторая часть армии беспрепятственно перешла реку, нацеливаясь на Бельгард. Чуть позже к городу вышли и их товарищи, одержавшие блистательную победу над упомянутым разъездом. Бой вышел бескровным, но довольно затяжным, потому что воины Ледании отважно сделали ноги, к удивлению фараданцев уклонившись от славной схватки.

– Трусы! – гневно ревели тысячи глоток вслед двадцати всадникам, но даже это страшное оскорбление все равно не заставило леданцев поворотить коней.

Разгневанные фараданцы бросились в погоню, желая догнать и уничтожить противника. Впрочем, минут через двадцать преследование решено было прекратить. Тяжеловооруженному пехотинцу догнать конный патруль довольно непросто, а кавалерия в поход не выступила. По опыту предыдущих осад было известно, что лошади на крепостные стены забираются очень долго. Особенно по приставным лестницам.

Фараданские генералы почесали в затылках, потом пожали плечами и двинулись на Бельгард. Собственно, за тем они и затевали всю эту кампанию.

– Эти парни тоже из Квармола, – возбужденно тараторил Бол, теребя Ларгета за край плаща. – Представляешь – в этом захолустье земляков встретить! Нет, мы, люди из благословенной страны, везде есть! Даже в этой Творцом забытой Ледании…

– Добрый день, – вежливо сказал Таль, глядя прямо в глаза принцу. Тот нахмурился, но взгляда не отвел. Он, конечно, не узнал Ларгета, слишком много малоизвестных дворян ошивается во дворце ежедневно, попробуй тут кого запомни. Но вот то, что его самого опознали, он понял сразу. Слишком уж явным было удивление в карих глазах Таля.

– Добрый… хотя уже вечер, скорее, – спокойно ответил он.

Ларгет немедленно восхитился его хладнокровием. Ясно ведь, что его высочество желал бы сохранить инкогнито, зачем бы оно ему нужным ни было, но отчего-то принц весьма дорожил этой странной диковинкой. А вот он, Ларгет, наоборот.

– Поскольку этот оболтус, – легкий кивок в сторону на секунду заткнувшегося Бола, – не удосужился меня представить, я его представлю сам. Болиар, из семьи барона Дарала. Какой-то там сын, он и сам точно не помнит.

– Ложь! – возопил возмущенный Бол. – Ровно седьмой, а не «какой-то там»! Между прочим, многие продвинутые маги считают число «семь» священным, относясь к нему с должным пиететом…

– Для друзей он – Бол, – продолжил Таль, не обращая внимания на его слова. – Вы, наверное, уже догадались, что это сокращение не только от его имени.

Принц весело хмыкнул. Недостатком догадливости он явно не страдал.

– Сам я – Аргенталь, из семьи графа Торделиля. Младший сын, то есть второй. К слову, к этому числу продвинутые маги вообще никак не относятся. Можете звать меня Талем, или Ларгетом, – как вам удобнее.

– Оринель, из семьи графа Боваля, – хладнокровно соврал принц. – Для друзей – Ори. Старый Аргенталь – ваш дед, видимо? Имел честь с ним встречаться.

– Дед, – грустно сообщил Таль. – Умер два года назад. Сердечный приступ.

– Мне жаль, – так просто и искренне произнес принц, что у Ларгета сжалось сердце от внезапно вернувшейся грусти.

В возникшую паузу тут же вклинился неугомонный Бол:

– Прикинь, гоблин, что ребята рассказали – придворный маг устроил заговор! Корону на башку примерил, сам теперь – милостью Творца король Сугудай Первый!

Таль заметил, как напрягся при этих словах принц. Его угрюмый спутник держался достаточно спокойно, но стоило это ему, по-видимому, немалых усилий.

– Слушай, ошибка Творца, – обратился Таль к своему другу. – Если ты не будешь ловить ворон, которых, к слову, здесь все равно немного, а пройдешь в залу, то увидишь одну диковинку. За нашим столом сидит, с Боресветом квасит.

Поймать Бола на любопытстве проще простого. Он тут же забыл о земляках, неведомо как оказавшихся в леданском кабаке, и умчался в залу со скоростью, которой бы позавидовала любая из местных лошадей. Впрочем, этих благородных животных поблизости не оказалось, что, без сомнения, сберегло им немало нервов.

– Все настолько плохо? – вполголоса спросил Таль у принца.

– Еще хуже, – мрачно сообщил тот. – Сугудай подмял под себя всю страну. Не знаю, чем он купил армию, но она полностью в его распоряжении. Самые влиятельные семейства тут же принялись лизать зад новому хозяину…

Принц криво усмехнулся, в его глазах стояла запредельная боль.

– Нашлись и верные, – сообщил он. – Те, кто не искал милостей у покойного короля. И у узурпатора их искать не захотел.

– Подняли мятеж? – Ларгета бросило в дрожь. Гражданская война, по его твердому убеждению, было худшее, что могло ожидать любую страну.

– Который Сугудай с превеликим удовольствием утопит в крови, – мрачно сказал спутник принца, которого тот так и не представил.

– Собираетесь просить помощи в Беларе? – еле слышно спросил Таль.

Его собеседники переглянулись. Непредставленный с сомнением покачал головой.

– Ничего больше не остается, – твердо сказал Орье, обращаясь скорее к своему спутнику, чем к Ларгету. Тот пожал плечами, демонстрируя несогласие.

– Кто-то недавно упоминал слово «конспирация», – сообщил он в пространство.

– Брось, – отмахнулся принц. – Он ведь меня сразу узнал, по глазам видно.

– Узнал, – не стал отпираться Ларгет. – Видел однажды, на дворцовом приеме.

– Не говори о нас, – попросил принц. – Всюду полно соглядатаев, если о нас прознают – до Белары мы можем и не добраться.

– Я не из болтливых, – пожал плечами Таль.

– Нам пора, – сказал спутник принца. – Хорошо бы засветло выехать из города. Как это ни странно, ночью нам путешествовать безопасней.

– Удачи, – пожелал Таль.

Орье хлопнул его по плечу:

– Она нам пригодится.

Подошел взбудораженный Бол:

– Блин, зеленый! Настоящий гоблин!

– Блин – не зеленый, – попытался оправдать злого духа Таль. Впрочем, без особой уверенности. Вдруг и впрямь зеленый, он же его ни разу не видел. Пока. Потому что с его везением вполне можно было повстречать и самого блина.

– Да не блин зеленый, а гоблин! – отмахнулся Бол. – Надо же, настоящего гоблина увидел. А парни эти куда делись?

– Ушли по делам, – пояснил Таль, но Бол уже забыл о своем вопросе.

– Боресвет там с зеленым на руках борется, – сообщил он. – Пойдем, интересно же!

Действительно, было на что посмотреть. Воин из Гардарики и зеленокожий монстр сидели за столом и мерились силой. Сжатые руки клонились то на одну, то на другую сторону, но победу одержать никто не мог. Мускулы у обоих вздымались холмами, лицо у Боресвета побагровело, а у гоблина еще более позеленело. Лани смотрела на представление восторженными глазами, и Таль ощутил на миг укол ревности. Конечно, он маг и не ему бороться на руках с воином, но иногда так хотелось блеснуть силой. Чтобы чьи-нибудь зеленые глаза смотрели с таким же восторгом именно на него.

Проиграл в конце концов тяжелый дубовый стол. Столешница с жалобным скрипом треснула и разломилась пополам, закончив поединок. Зрители разразились восторженными криками, хозяин же кабака их веселья явно не разделял. Или искусно прятал его под кислой миной. Настолько искусно, что актеры Королевского театра в Тароне сдохли бы от зависти.

– Хозяин! Новый стол! – сделал необычный заказ Боресвет, но ему было отказано по причине отсутствия запасных столов.

Таль ожидал, что воин возмутится и пойдет крушить все направо и налево, но тот только философски пожал плечами и заказал еще по пиву. Кажется, он всерьез решил перепить гоблина.

– Похоже, это надолго, – сказал Ларгет, наблюдая, как очередной кувшин пива становится пустым. – Мне, честно говоря, уже надоело. Может, город посмотрим?

– Хорошая мысль, – одобрил Бол. – Все-таки та штука, которую ты почему-то головой называешь, на что-то еще способна. Растешь, гоблин!

При слове «гоблин» зеленокожий нехорошо посмотрел на Бола, подозревая насмешку. Тот мгновенно заткнулся, но все же чуть позже, чем следовало.

– Что твоя говорить? – поинтересовался гоблин, оскаливаясь. Желтые клыки выглядели внушительно.

Бол испуганно отшатнулся.

– Да ничего, – ответил он дрожащим, как мышь на ветру, голосом. – Это я не тебя, а его гоблином назвал.

Гоблин перевел туманный взгляд на Таля. Собрав разбегающиеся глаза в кучку, он внимательно осмотрел его на предмет зеленой кожи и желтых клыков. Под пристальным взглядом, который ни один сумасшедший пацифист не назвал бы доброжелательным, Таль слегка попятился. Убью стрелочника, подумал он, помянув Бола добрым словом.

– Твоя – не гоблин, – пренебрежительно бросил зеленый. – Твоя не воин даже.

– Что значит «не гоблин»? – возмутился Таль. – Сам ты не гоблин, понял? Что зубы скалишь, блин тебя раздери? Только гавкни еще, в лягушку превращу и квакать заставлю!

– О, твоя шамана. – В голосе гоблина прорезалось уважение. – Так бы и говорить. Шамана не воин, шамана в бубен бить, духов заклинай…

– Вот и вали, – расхрабрился Таль. – А то как дам в бубен, клыки отпадут. Шкуру на барабан натяну и играть заставлю.

Теперь уже опасливо отшатнулся гоблин. Возможно, он просто не умел играть на барабане.

– Сильный шамана, – уважительно сказал он и приложился к кувшину.

– А то, – с гордостью человека, самолично обучившего Ларгета шаманить и бить в бубен кому ни попадя, произнес Боресвет. – Отстой не держим!

– Мы – в город, – сообщил ему Таль. – Походим, посмотрим, может, прикупим что-нибудь. Мне лук бы не помешал хороший.

– Особо не задерживайтесь, – посоветовал воин. – Стража тут, в натуре, не любит, когда пацаны ночью по улицам шастают. Легко и посадить могут. Так что, братан, чуй фишку – как стемнеет, шурши обратно.

Ларгет особо не понял, чем он обратно должен шуршать, но на всякий случай согласился. Он по опыту знал, что когда воин начинает объяснять, запутанным становится даже то, что ранее было понятно. Лучше уж не уточнять.

– А вот ты, леший, стихи любишь? – услышал он, направляясь к двери.

– Моя гоблин, – сообщил зеленый. – А стихи что есть?

– Песню знаешь? Только без музыки.

– Лани, город не хочешь посмотреть? – спросил Таль.

– Скорее да, чем нет, – ответила девушка, поднимаясь со скамьи.

Гоблин взглянул на нее и облизнулся. Голодный небось, подумал Ларгет.

Был отличный летний вечер, солнце клонилось к горизонту, но пока еще лениво и неохотно. Таль вдруг понял, что понятия не имеет, куда идти, – Бельгард слишком большой город, тут и заблудиться недолго. Но не возвращаться же обратно из-за этого?

Улицы были полны народу. Люди куда-то спешили по своим делам, не обращая внимания на попытки Ларгета выяснить, как им пройти к лавке. Потом за расспросы взялась Лани, и у нее получилось гораздо лучше. Первый же прохожий, здоровенный громила со сломанным носом, остановленный обворожительной улыбкой, охотно поведал в подробностях, куда и к кому им идти. Правда, насчет лавки Мастера Савея он так ни слова и не сказал. Лани окинула его пренебрежительным взглядом, фыркнула и обратилась к следующему. Тот был весьма любезен, сразу же предложил ей зайти к нему в гости или посидеть за чаркой молодого вина в престижном кабаке, но насчет лавки ничего не знал. Третья попытка увенчалась положительным успехом. Да, есть такая лавка. Как далеко? Минут двадцать ходьбы, если не петлять. Нет, попетлять придется, больно сложный путь. Нарисовать план? Он воин, а не художник, рисовать умеет только шрамы на страшных рожах. Причем ваши не подходят – недостаточно страшные. Пальцем, да, может показать. Вон туда. Потом от деревянного дворца налево. Там статуя будет. Чья статуя? Да блин ее знает, вроде ничья. Да и кому она на фиг нужна? Как выглядит? Мужик какой-то в короне. Собственно, их там три, но остальные без корон, а одна из них вдобавок баба. Они не в счет. А вот от статуи надо идти прямо, то есть не совсем прямо, а слегка наискосок. Вот там и будет кабак «Клинок Ледании», куда вы и хотели. Ах, не туда хотели? Ну без разницы. Там спросите, кабатчик все знает, а у него, воина, дела, ему недосуг. Пока, подруга, удачи.

Все трое пожали плечами, переглянулись и зашагали по указанному адресу. Статуи нашли легко. Правда, их было четыре, но в короне и впрямь была только одна. Кабак тоже не пропустили, определив его расположение по шуму драки и грязным ругательствам. Кабатчик оказался довольно любезен и за один тумак выложил все – и как пролезть во дворец мэра, и где можно по дешевке разжиться крадеными побрякушками, и даже как пройти к лавке Мастера Савея. В заключение он предложил им приобрести замызганную карту города всего за три пальца. Таль тут же решил, что эта вещь им просто необходима, и быстро сбросил цену до одного серебряного, они ударили по рукам и разошлись, довольные друг другом.

Лавка находилась недалеко от кабака. Выглядела она невзрачно – двухэтажное деревянное здание, но Таль уже знал, что в этом городе дома из дерева дороже каменных. Правда, никак не мог понять почему. Они бы еще из соломы строили, блин!

Дверь в лавку оказалась закрыта, но к косяку был подвешен небольшой медный колокол. Таль позвонил, и после короткого ожидания и традиционного вопроса: «Кого блин принес?», им открыли. Вышедший малый, по-видимому, охранник, окинул их подозрительным взглядом, но после короткого колебания предложил все же зайти.

Внутри лавка тоже не блистала особым убранством. Видимо, Мастер Савей и его изделия были знамениты настолько, что не нужно было пускать пыль в глаза посетителям красотой и богатством отделки.

Самого Мастера Савея в лавке не было. Луки им показывал подмастерье, с ним же пришлось и торговаться. Иное оружие вызывало у Таля восхищенно-завистливые вздохи, зато цены на него сразу и бесповоротно повергали в уныние. В конце концов он все же подобрал себе лук по руке, вполне приличный, хотя далеко не карамультук. Стоил он не то чтобы дешево, но и не запредельно. Ларгет прикупил еще два тула со стрелами, навьючил все это хозяйство на себя (каждый маг хоть раз в жизни желает почувствовать себя ослом), и они двинулись в обратный путь.

Обратно шли куда дольше. Сначала Лани заставила их зайти в магазин одежды, где почти час вертелась у зеркала, примеряя разные шмотки и изнуряя обоих парней вопросами типа: «А это мне идет? Или лучше вон то?» Воздействие этого процесса на мужскую психику оказалось столь сильным, что Ларгет почти физически ощущал, как у него отрастают вампирские клыки. Остановило то, что кровь у нее все равно ядовитая.

Когда они вышли из проклятого магазина (Лани так ничего себе и не выбрала), Болу приглянулась странная трубка с цветными стеклышками внутри. За два пальца он сторговал странную игрушку и смотрел в нее не отрываясь, пока не свалился и не подвернул себе ногу. Что в общем-то тоже не очень ускорило возвращение в корчму.

Потом еще выяснилось, что они все-таки заблудились. Таль, гордый своей предусмотрительностью, развернул карту и разразился страшной руганью. Если бы все те слова, что сорвались с его языка, были заклинаниями, кое-кому пришлось бы сгореть заживо, повеситься на табуретке, а потом еще превратиться в свинью. Подлец кабатчик не упустил-таки случая обмануть, подсунув им карту Белары. Найти по ней дорогу к корчме «У стрелка» возможным не представлялось. Двинулись наугад, пока не наткнулись на городскую стражу. Стражники с уважением посмотрели на значок Ларгета и подробно объяснили дорогу.

В корчму они успели засветло. Ничего там особо не изменилось, Боресвет с гоблином продолжали пить пиво, но стали заметно пьянее. Симпатичная зеленая морда гоблина покрылась разноцветными пятнами, свидетельствуя о том, что ему хорошо. Глаза у него упорно разъезжались в стороны, и он даже не пытался их уже сфокусировать. Оба пели веселую песню о том, что жить хорошо, но и умирать время от времени надо. На скуле Боресвета красовалась свежая ссадина, у гоблина была в пятый раз рассечена бровь. Очевидно, вокальные упражнения ребята успешно совмещали с физическими.

– О, братва вернулась, – обрадовался воин.

Гоблин радостно икнул в знак приветствия и сделал попытку подняться со стула. Получилось как-то не очень, и он, еще раз икнув, плюхнулся обратно. Гоблин, похоже, был изрядно пьян.

– Оружие надо обмыть, – сказал Боресвет, который пьяным совсем не выгледел.

Обмыть оружие – это святое. Таль это слышал еще от Мастера Коэто, но предполагал почему-то, что обмывать его полагается во вражеской крови. Оказывается, нет. Просто за него надо выпить, и выпить много.

Бол все игрался со своей трубкой, разглядывая разноцветные стекла. Увлекся так, что даже про пиво забыл, чем немедленно вызвал замечания Боресвета. Обмывка оружия – процесс важный, и сачковать тут нельзя, не то сразу в репу, понял?

Воин отобрал у него игрушку, но неосторожно сам заглянул в нее и оторваться уже не мог. Покинутый другом гоблин немедленно уснул за столом, могучим храпом мешая завсегдатаям получать удовольствие. Впрочем, желающих поставить его на место не нашлось: во-первых, гоблин и во сне спокойно мог покалечить, во-вторых, никто не знал, где его место.

Воспользовавшись тем, что воин отвлекся, Таль подошел к хозяину корчмы и попросил выделить им комнату на четверых. Тот согласился, но добавил, что это будут две двухместные. Потому что у него, дескать, не казарма, чтобы штабелями ложиться.

Лани тут же заявила, что нипочем не останется наедине с мужчиной в комнате. Потому что, с кем бы ей ни выпало ночевать, этот тип наверняка будет к ней приставать и не даст выспаться. Поэтому она будет ночевать одна, а остальные – как хотят. Ларгет попытался ее убедить, что он, к примеру, приставать не будет, но поймал себя на мысли, что и сам в это не очень верит. Лани не поверила тоже, а вдобавок еще и обиделась. Причем настолько, что залепила Болу пощечину. Почему именно Болу, Таль не понял.

Бола это тоже весьма заинтересовало.

– За что?! – возмущенно воскликнул он, хватаясь за травмированную щеку.

– Ты стоял ближе, – безмятежно улыбаясь, ответила Лани.

Кабатчик на всякий случай отодвинулся на пару шагов и заявил, что готов предоставить ей комнату на одного. В целях уменьшения повреждений постояльцев. Потому что это было бы плохой рекламой для его заведения, если кто-нибудь проснется с ножом между ребер.

В общем, вопрос был снят. Лучезарно улыбнувшись Талю, Лани пожелала всем спокойной ночи. Ларгет был уверен, что теперь его точно будут мучить кошмары.

Комната была оборудована двумя кроватями, шкафом и маленьким столиком. Хозяин тут же оснастил ее еще и дополнительным матрасом, пояснив, что воину через час-другой будет все равно, где спать. Ларгет согласился. Русколанец действительно был неприхотлив.

– Темпераментная девчонка, – сказал Бол, не в силах отойти от шока после пощечины. – Жаль, что я не с ней ночую. Зуб даю, раскрутил бы.

– Если будешь приставать ко мне, получишь вторую плюху, – пригрозил Таль.

– Да нужен ты мне, – возмутился Бол. – Нет, правду говорят, все рыжие – ведьмы.

– Подари ей помело, – великодушно посоветовал Ларгет, устраиваясь поудобнее. – Интересно, тут клопы водятся?

– А ты видел когда-нибудь корчму без клопов? – хмыкнул Бол.

Таль не ответил. Он погасил лампу и закрыл глаза. Усталость смежила разом отяжелевшие веки, и Таль провалился в сон.

Провальный сон спокойным не оказался. Снилось блин знает что, какие-то зомби, что пытались его догнать с гнусными намерениями (желание разодрать на клочки по-другому не назовешь). Он бежал от них, что получалось довольно легко, зомби скоростью не отличаются. Потом вдруг появилась собака, страшная, похожая на сгусток тьмы. Ларгет попытался убежать от нее тоже, но выяснилось вдруг, что и он скоростью вовсе не отличается. Собака его съела, и Таль проснулся.

За окном было темно. Храп Боресвета раздувал оконные занавески. Ларгет почувствовал, что пива было выпито чересчур много. Вдобавок его мучил сушняк. Он оделся и, выскользнув из комнаты, направился в общую залу.

Там было по-прежнему многолюдно. Все столики были заняты, народ отрывался как мог. За одним столиком одиноко сидел спящий гоблин зеленого цвета. Ларгет заметил, что лицо его было раскрашено разноцветными красками. Вот шуму-то будет, когда проснется! Впрочем, может быть, что и обойдется, – гоблин не выглядел существом, которое знает, что такое зеркало. Иначе не дожил бы до своего возраста, с такой-то харей.

Спросив у прислуги насчет сортира и получив направление на азимут, Таль отправился на поиски заведения. Времени это заняло гораздо меньше, чем поход в лавку Мастера Савея. Удовлетворив естественные потребности, Ларгет допросил прислугу на предмет чего-нибудь выпить. Ему тут же предложили пива. От пива Таль отказался, мотивируя тем, что у него сушняк, а не похмелье. Ему тут же объяснили, что сушняк, конечно, не такая тяжелая болезнь, как похмелье, но все равно требует вдумчивого и тщательного лечения. После чего опять же предложили пива. Таль решительно затребовал воды, повергнув прислугу в шок. Но желание посетителя – закон, и кувшин воды ему все же отыскали, не затребовав за него ни тумака. Гордый своей маленькой победой, Таль отправился в комнату.

Спать не хотелось. Но Ларгет не сдавался и все-таки сумел уснуть.

На этот раз никакие ужасы и страшные собаки ему не снились. А снились, напротив, красивые девушки, обнаженные и не очень. Восхищенный разнообразием, он никак не хотел просыпаться, пока его не растолкали. Раздосадованный таким финалом прекрасного сна, Таль открыл глаза. В комнате было уже светло.

Над ним стоял Боресвет, с похмелья хмурый и недовольный жизнью.

– Ну ты здоров спать, брателла, – сказал он. – Девки небось снились?

– Угу, – промычал Ларгет, пытаясь перевернуться на другой бок. Рука гардарикца удержала его от провала в сладкий сон.

– Девки подождут, – заявил он. – Тем более от тех, что во сне, толку все равно децил. Его и от реальных-то, в натуре, не много, стеклянно тебе говорю.

Ларгет спорить не стал. В этой области воин понимал куда больше него, по всему видно. Будь здесь Лани, Боресвет бы схлопотал по физиономии, к колдунье не ходить. Впрочем, ему к этому не привыкать, вон ссадина до сих пор светится.

– Надо похмелиться, в натуре, – заявил воин. – Вчера холерно поквасили с этим зеленым пацаном. Он вроде лешим назвался.

– Гоблином, – машинально поправил Ларгет. – Слушай, Боресвет, ты там похмелись пока, а я помедитирую… децил.

– Не, ну ты, в натуре, даешь, – возмутился воин. – Я тебе что, алкаш, в одиночку квасить? Этот обалдуй сидит, как семиградский болван – и ты туда же?

Таль перевел взгляд на Бола. Тот и впрямь сидел, скрестив ноги и закрыв глаза. Медитировал то есть. Один в один семиградский болван. Ларгет решительно сел в ту же позу.

– Маги мы, – строго сказал он. – Нам по-другому нельзя, понял?

– Ладно, я прорюхал, – вздохнул воин. – Может, эта подруга согласится по кружке тяпнуть? Одному, в натуре, западло.

– Бол от нее вчера за меньшее схлопотал, – ухмыльнулся Таль.

Он закрыл глаза и принялся за обязательную медитацию. На сей раз войти в нее было посложнее, чем обычно. Сладкие видения последнего сна никак не хотели уходить из головы. Но он сумел справиться, одолев и эту навязчивую мысль.

Открыв глаза, он обнаружил, что один в комнате. Бол то ли отправился завтракать, то ли ушел к Лани за новой пощечиной.

Ларгет неторопливо оделся. Мелькнула мысль, что зря не купили вчера новую одежду. Влезать в вонючие лохмотья совершенно не хотелось. Но выбора особого не было.

Когда он вышел за дверь, из соседней комнаты выглянула Лани.

– Привет, – вежливо поздоровался Таль.

– Доброе утро. – Холодок в голосе девушки говорил о том, что она отнюдь не забыла, что он отказался к ней вчера приставать. С другой стороны, попытаться это исправить сейчас, означало нарваться на оплеуху.

– Красивая куртка, – похвалил Ларгет с видом, будто первый раз увидел, во что она одета.

– Спасибо. – Лани просияла. Непонятно, почему женщины так любят, когда хвалят то, что на них надето. Все равно что нахваливать пивную бутылку вместо пива.

– Как тебе спалось? – Ларгет продолжал блистать своей вежливостью.

– Никто не мешал.

Вот и думай, сказала она «хорошо» или «плохо».

– А мне кошмары снились, – похвастался Таль. О втором сне он благоразумно решил умолчать. Либо обидится, либо подробности запросит, а потом все равно обидится.

– Что за кошмары? – После нездоровой страсти к шмоткам любопытство у женщин на первом месте. Вместе с заботой как бы не потолстеть.

– Страшные. Ужасные. С тобой в главной роли. – Кажется, это ей немного польстило.

Они спустились в залу. Конечно, Боресвет уже вовсю квасил, попутно что-то объясняя слегка ошалевшему от его жаргона гоблину. Бол сидел рядом и, ни на что не обращая внимания, уминал пирог с мясом. Глядя на его неистребимый аппетит, Ларгету сразу захотелось есть. Лани, похоже, также, если судить по голодному урчанию в животе.

– Здорово, гоблин, – приветствовал его Бол и тут же опасливо покосился на зеленокожего соседа. Тот возражать не стал, гоблин так гоблин, лишь бы в родню не набивался.

– И тебя тем же концом в то же место, – ответил Таль, присаживаясь за столик. – Мне такой же пирог, как у этого живоглота, – сказал он служке. – И запить чем-нибудь, но не спиртным. Лани, а ты что будешь?

– То же самое, – сказала девушка, голодными глазами глядя на тарелку Бола.

– А как же фигура? – хмыкнул тот, откусывая еще кусок.

Вообще-то хорошей реакцией Бол не обладал, но, видимо, вчерашняя оплеуха приучила его держаться настороже рядом с Лани. Во всяком случае, от новой он увернулся виртуозно, не выронив даже пирога из руки.

– Нет, ну что за манера руки распускать? – возмутился он. – Что бы сказали твои несчастные родители, если б увидели?

– Я сирота, – мрачно ответила Лани, но агрессию прекратила.

Заказ им принес лично кабатчик. Похоже, веселая компания успела завоевать его уважение.

– Слышали новость? – спросил он, расставляя тарелки перед Лани и Талем. – Фараданцы опять войну начали. Город в осаде.

– Ну ни фига себе! – возмутился Бол. – То есть мы тут застряли? Где у вас тут жалобная книга, я все скажу, что об этом думаю! То есть напишу, конечно.

– Да уж, напиши, это у тебя лучше получается, – кивнул Таль.

– Нет, вы мне скажите, как мы отсюда выбираться будем? – продолжал возмущаться Бол.

– А никак, – беспечно махнул рукой корчмарь. – Кто вас отпустит-то? В ополчении нынче каждый человек пригодится. Тем более такой лучник, как вы.

Он отвесил Талю церемонный поклон и удалился.

– Нет, ну и как нам отсюда теперь ноги делать? – возмутился Боресвет.

– Можно член купить, – предложила Лани.

Ларгет и Бол вылупились на нее в молчаливом удивлении, Боресвет подавился пивом. Один гоблин ничего не понял.

– То есть челн, – поправилась девушка, густо покраснев.

– Нет, чтобы магов в солдаты забривать, такого я еще не слышал, – возмутился Бол, когда корчмарь отошел. – Что они себе позволяют?

– А ты им скажи, я, дескать, маг из Квармола. Тут же на костер потащат. Или сначала допросят на предмет нежелательного шпионажа, – хмыкнул Таль.

Лани молчала. Перспектива остаться в осажденном городе ее тоже не радовала. Если осада затянется, то и есть будет нечего. Правда, зато фигура улучшится. Не то чтобы у нее был излишек веса, но… немного скинуть никогда не помешает.

– Война – это круто, – громыхнул Боресвет. – Правда, леший?

– Гоблина моя, – устало повторил зеленокожий, потеряв надежду, что когда-нибудь воин запомнит, кто он есть.

– Это одна фигня, – отмахнулся тот. – Мечами помашем, славы добудем… ну и золота, если повезет. А нам по-любому повезет, в натуре тебе говорю.

– Надо купить одежду, – решил Ларгет. – А потом думать, как выбираться, ловить здесь нечего. Всю армию я не перестреляю и за год.

– Я могу помочь, – вызвался сдуру Бол.

– Тогда иди и записывайся в ополчение, – хмыкнула Лани. – А насчет одежды он прав. В таких лохмотьях вас не в каждую тюрьму возьмут. За бродяжничество.

– У нас говорят – за бомжевание, – хмыкнул Боресвет. – Только за это, в натуре, не сажают. Убогих грешно обижать.

– Короче, до магазина, – подвел черту Таль. – Пока все к блину не позакрывали в связи с этим междусобойчиком. Гадские уроды, они что, другого времени не нашли?

Корчму покинули спешно, взяв немногочисленные пожитки. Лошадей брать не стали – в дорожную сумку не влезли. Решили вернуться, если не повезет удрать из города. Зато взяли гоблина, потому что он, во-первых, зеленый, а во-вторых, здоровый как лошадь. Правда, ездить на нем было бы довольно сложно, без седла-то.

Одежную лавку нашли сразу и без вопросов, Боресвет неплохо ориентировался на улицах Бельгарда. Лани по своей всегдашней привычке начала что-то примерять, но ее быстро построили – не за тем пришли. Новые шмотки подобрали без особых изысков, чтобы были прочные и удобные. О красоте заботились не слишком. Впрочем, если на Боле обновка сидела как на вороне сапоги, то Таль даже в этой одежде смотрелся достаточно неплохо.

– Подлецу все к лицу, – завистливо вздохнул Бол. – Нет, ну ты посмотри – чисто граф какой, что под горожанина закосить решил. А я выгляжу…

– Как пугало, – хихикнула Лани. – Которое человеком прикинулось.

– Руби базар, – отозвался Боресвет. Он выглядел воином в любой одежде.

Гоблин тоже выглядел вполне гоблином, хотя ему ничего не купили. Не было подходящих размеров – попробуй, подбери что, если у него руки почти до земли свисают и морда зеленая.

Плана, как выбраться из города, ни у кого не было. Через стену не перелезешь, ворота не откроешь. Потайной ход разве что найти где, так ни одного указателя нет. Оставалось надеяться на чудо, и оно не заставило себя долго ждать. Чудеса, как правило, благоволят к тем, кто на них надеется.

Выйдя из магазина, Лани неожиданно остановилась как вкопанная. Таль сравнил ее с близстоящей статуей и особых отличий не обнаружил. Разве что в фасоне одежды.

– Добрел… Это ты?!!

Молодой парень в синем плаще обернулся на ее голос. Лицо его будто являлось пособием по изучению человеческих эмоций – недоумение, недоверие, изумление и, наконец, радость поочередно отражались на нем.

– Лани?!! Откуда ты здесь?!

Она, завизжав от восторга, бросилась к нему навстречу, он раскрыл объятия и закружил ее в каком-то неистовом восторге. Таль недовольно отвернулся. Телячьи нежности, подумал он. Если бы эту девушку обнимал он, тогда дело другое.

– Это Добрел, мой друг детства, – представила любителя обниматься девушка.

Ларгет хмыкнул. Ну тогда все не так критично. У него тоже был друг детства, родной брат вдобавок. Брат детства, можно даже сказать.

– Это Ларгет и Бол, они из Квармола, – продолжала знакомить Лани. – Это Боресвет из Гардарики, а это гоблин, откуда неизвестно, но очень зеленый. Правда, он милый?

– Хм… – неуверенно ответил Добрел. Надо было быть не в своем уме, чтобы вот это зеленое назвать милым. Или женщиной, на крайний случай. – Рад познакомиться, – сказал юноша нейтрально. Чувствовалось, что, кроме Лани, он мало кому обрадовался.

– Взаимно, – ответил Таль без всякой уверенности, что он говорит правду.

– У вас тут война зачем-то случилась, – вылез Бол, которому, как обычно, было без разницы, хотят его слушать или нет. – Прикинь, Добрел, приехали мы сюда на день-другой, а теперь и выбраться не можем.

– Вы хотите уехать? – Вот тут в голосе Добрела мелькнуло что-то похожее на радость. – Я могу вам помочь. Под городом есть катакомбы, можно выбраться за пределы города. Только там фараданцы – могут поймать и повесить как шпионов.

– Только у них и дел, что нас ловить, – хмыкнул воин.

– Ты поможешь нам? – В голосе девушки звучал настоящий восторг.

– Да, с удовольствием, – отозвался Добрел. – Тут на соседней улице как раз есть один из входов в катакомбы. А можно, кстати, не за крепостную стену выйти, а к реке.

– По воде я хожу плохо, – заявил Бол.

– Лодку найдем, – пообещал Добрел. – Когда вы готовы будете выступить?

– Да хоть сейчас, – сказал Таль. Друг детства, конечно, хорошо, но вот обнимает он ее как-то слишком интимно. Хотя ему-то что за дело? Кто она ему, Талю, – друг, случайный попутчик? Отчего же тогда хочется влепить этому Добрелу пару хороших плюх? Парень вроде неплохой, отзывчивый…

Они двинулись по улице – Лани и Добрел впереди, о чем-то оживленно беседуя, Таль и Бол сзади, а воин и гоблин где придется.

– Откуда этот парень катакомбы знает, интересно? – спросил Бол.

– Живет он в них, – отмахнулся Ларгет.

– Нет, я серьезно. Может, он вор или контрабандист какой?

Таль задумался. Предположение Бола, на первый взгляд совсем необоснованное, на самом деле многое объясняло. Да и одет парень был не в лохмотья какие. Как знатный человек, и манеры соответствуют. А ведь не так давно был крестьянином – откуда все взялось?

– Возможно, ты и прав, – неохотно признал он.

Между тем вслед за Добрелом они зашли в какой-то подвальчик и неожиданно оказались в подземелье. Добрел достал связку факелов, зажег один из них.

– Так куда вы решили идти? – спросил он. – К реке или просто за городскую стену?

– К реке, – решился Таль, как-то незаметно ставший в их компании старшим. – Пару миль вниз по реке, а потом выберемся на берег. И с фараданцами не столкнемся, и путь не слишком удлиним. Эх, надо было с принцем ехать…

– С каким принцем? – влез любопытный Бол, и Таль проклял свой болтливый язык. Но, чуть поразмыслив, он решил, что его высочеству Орье это уже никак не повредит.

– А с кем ты вчера разговаривал, как ты думаешь? – ехидно сказал он. – Помнишь тех двух квармольцев? Так один из них – принц Орье.

Бол схватился за голову:

– Блин! Своего принца не узнать, это надо же! Хотя, как я мог его узнать, я же его вживую ни разу не видел. А на монетах только королей печатают…

Лани слушала, открыв рот. Настоящий принц, мечта любой девушки, был совсем рядом… и прошел мимо! А все из-за этого балбеса, который рот поленился открыть, чтобы сказать ей! Она даже толком его и не рассмотрела, зачем честной девушке заглядываться на незнакомого парня… Если он не принц, конечно. Нет, ну что за невезенье, честное слово!

– Пошли побыстрее, – недовольно буркнул Добрел, и они послушно последовали за ним.

– Темно здесь, – пожаловался Бол, наступая на пятку Ларгета.

– Моя темнота видеть, – похвастался гоблин.

Таль пробормотал заклинание и подвесил над головой шар света. Добрел оглянулся и испуганно шарахнулся от него.

– Ты колдун, что ли? – спросил он, в голосе звучал страх.

– Ученик, – коротко ответил Таль.

Дальше шли молча. Бол, конечно, не мог обойтись без того, чтобы не цепляться за стены, не спотыкаться о камни и не наступать Талю на пятки. Возросший уровень освещения, как выяснилось, никак не повлиял на его уникальную способность путаться под ногами.

Добрел чувствовал себя в этом мрачном лабиринте вполне уверенно. Не иначе и впрямь был контрабандистом. Или же вором, одно из двух.

Тоннели, старые и запущенные, были безлюдны. Не было даже крыс, или их просто напугало непривычное освещение. Так или иначе, Таль об их отсутствии ничуть не жалел.

Наконец мрачные подземелья закончились. Луч неяркого света ворвался в коридор из какой-то неприметной щели, и Таль понял, что они пришли. Добрел первым выскользнул на поверхность, за ним Лани, следом Ларгет. Свежий воздух, запах реки был сказочно приятен после затхлого пыльного подземелья.

– Мы пришли, – как-то грустно промолвил Добрел. – Вон там стоит лодка, ее хозяин, скорее всего, ловит рыбу. Если отвалить ему пару пальцев, отвезет вас вниз по течению.

– Спасибо, Добрел. – Лани встала на цыпочки и поцеловала его в нос. К удивлению Таля, парень смутился и даже покраснел.

– Лани… А может, останешься в Бельгарде, со мной?

Девушка, казалось, колебалась. Обернулась, взглянув на своих спутников, потом вновь на Добрела. Быстрый взгляд на Таля.

– Нет, Добрел. Прости. У меня своя дорога.

– Ну что же. – На парня было грустно смотреть. – Удачи тебе, Лани. Привет Чапе.

– И тебе удачи, Добрел. Пусть у тебя все будет хорошо.

Таль облегченно вздохнул и пошел договариваться насчет лодки.

 

Глава 3

Варвар и раньше знал, что такое болото. Это – много грязной воды, тина, да еще и засасывает кого ни попадя. Оказалось, что ко всем перечисленным неудобствам надо добавить еще комаров и пиявок. Комариные стаи застилали небо, и Нанок всерьез опасался, что крови на всех не хватит. Да еще и пиявки, так и норовившие прицепиться к коже. Того, кто придумал болота, варвар удавил бы, не задумываясь. Из-за одних пиявок бы удавил. Больно уж мерзкие твари, замучаешься отковыривать, если присосется.

Оборотень сумел-таки найти обещанную тропу. По колено в воде, конечно, тоже не особо приятно идти, но все же лучше, чем по пояс. И прыгать не надо с кочки на кочку.

Два раза видели зеленокожих, выныривавших из-под воды. Нападать не рисковали – видно, полученный урок запомнили крепко. Вдобавок маг обозвал их «земноводными амфибиями», отчего зеленые тут же ударились в паническое бегство и больше не появлялись. Нанок на всякий случай запомнил ругательство – он никогда не упускал случая пополнить свои знания в этой области. Ругательства – не заклинания, всегда пригодятся.

Также водились в огромном количестве змеи. Вот их варвар не выносил на дух. Скользкие, шипящие, веселенькой болотной раскраски. Возможно, ядовитые. Проверить последнее никто как-то не захотел, даже не в меру любопытный маг. Один раз даже пришлось покинуть тропу, потому что несколько сотен гадских гадов устроили гадючью свадьбу. Людей бы постеснялись, Беодл их задери!

Вот в Кассараде змеи имели окрас яркий и жизнерадостный. Чтобы какой-нибудь добрый человек сослепу или по пьяни не наступил. А эти нехорошие твари, напротив, маскируются под коряги болотные. Не иначе как для того, чтобы цапнуть в уязвимое место прыгучего, но беззащитного и миролюбивого варвара. Поубивал бы на фиг!

Очутившись на твердой, но мокрой тропе, маг сделался не в меру разговорчивым. Просто достал всех своими лекциями на всякие волшебные темы. Не повезло его ученикам, думал варвар, жалея, что не может заткнуть уши из-за малого количества рук.

– Что-то Мастер наш совсем болты потерял, – шепнул Нанок Тиле. – В смысле разболтался.

– Скучает по своей работе, наверное, – предположила та. – Учеников-то под рукой нет.

Оборотень неожиданно остановился. Маг, само собой, врезался ему в спину и наконец-то заткнулся. Повезло Эрлу – если бы он, варвар, в него так впечатался, пришлось бы бедолаге искупаться. В вонючей болотной водице с пиявками.

– Не нравится мне это, – пробормотал оборотень.

«Это» представляло собой древнюю полуобрушившуюся башню. Наверняка ее построили, когда Нанока еще на свете не было. Да и сломали тоже. Вон камни все мхом обросли, откуда она только взялась на болоте?

– Это каким же дураком надо быть, чтобы среди трясины себе сарай строить, – вслух подумал варвар, почесав предварительно затылок для стимулирования процесса.

– Болота здесь были не всегда, – туманно ответил оборотень.

– Ну и что? – не понял Нанок. Понятное дело, не всегда, даже горы не вечно стоят, – но к чему это сказано? Тут до него дошло, причем неожиданно быстро. – Ты хочешь сказать, что эта штука такая древняя?

– Я это уже сказал.

Вот же волк позорный, совсем за дурака держит.

– Надо здесь порыться, – решил Нанок, направляясь прямиком к башне.

Все в один голос принялись его убеждать, что рыться здесь, наоборот, не надо, что в таких местах хорошего не нароешь, что там еще вдобавок могут быть ловушки и охрана, с которой придется драться. Последний аргумент окончательно утвердил заколебавшегося было варвара в его намерении. Тем более что маг неожиданно сообразил, что там и какие-нибудь магические штуки вполне могут заваляться. Таким образом, Тила и Эрл остались в абсолютном меньшинстве и вынуждены были последовать за ними.

Они протиснулись в отверстие, представлявшее собой пролом в стене, и огляделись.

Башня изнутри выглядела еще хуже, чем могла бы. Винтовая лестница уходила куда-то вниз – видимо, пара этажей благополучно погрузилась в трясину. Впрочем, вверх она уходила тоже, а вбок шел неплохой уютный коридор. Его-то Нанок и решил исследовать в первую очередь. Чтобы далеко не ходить.

Змеи присутствовали и здесь. Варвар уже сам был не рад, что подал эту идею, но отступать было поздно. Знаменитое упрямство горцев таких шансов просто не оставляло.

Коридор был небольшой. Две двери справа, две слева, и еще в одну упирался. Нанок решительно вошел в первую. Да, похоже, зря они в эту башню полезли. От мебели, если она здесь присутствовала, одна труха. От настенных гобеленов – вообще ничего. Даже обоев нет.

И хуже всего, что не наблюдалось ничего похожего на сундуки с сокровищами. Нанок плюнул на пол, попав на зашипевшую от такой наглости змею, и вышел. Из двери напротив появились Эрл и Мастер Лур. Маг развел руками – мол, и здесь ни блина нет.

Синхронно они зашли в две следующие двери, Тила и Нанок – в правую, Эрл и маг – в другую. Встревоженная змея с пронзительным шипением метнулась к ноге варвара. Тот от души пнул ее, упредив агрессию. Варвары всегда так поступают – если, например, в кабаке дать в рыло особо задиристому типу, драка может и не состояться.

Вот и змея, получив отпор, сразу присмирела и утянулась в какую-то норку. Ее товарки, пошипев немного для приличия, тоже последовали за ней.

Здесь сохранилось немного больше, чем в предыдущей комнате. В частности, присутствовал небольшой каменный стол круглой формы. Довольно изящный такой стол, в хорошем состоянии. Антиквариат, как объяснила Тила. «Анти» означало «против», это Нанок уже знал. Непонятный «квариат» несколько озадачил, но варвар все равно не собирался таскаться по болоту со столом на спине. Пусть маг таскает, если ему так уж не хочется на кочке обедать.

Больше же в комнате ничего интересного не наблюдалось. Даже змеи убрались, решив не связываться с умеющим за себя постоять варваром.

В коридоре они появились одновременно с оборотнем. Тот явно был разочарован осмотром, зато маг держал в руках какую-то штуковину, которую рассматривал с видимым любопытством. С виду непонятная вещь напоминала обычный сапог.

– По-моему, это семимильный сапог, – пояснил Мастер Лур.

– А почему один? – удивился варвар.

Маг пожал плечами:

– Понятия не имею.

– Семимильные сапоги носят исключительно по одному, – пояснил оборотень. – Сами подумайте, носки у любой обуви смотрят в разные стороны. Один сапог отмеряет семь миль в одну сторону, а второй – в другую. Попробуй обычный шаг сделать, за носками следуя, тут же враскоряку сядешь. А они ведь семь миль за шаг отмеряют.

Варвар представил, что станет с идиотом в сапогах через семь миль, и ему поплохело. Маг вообще малость позеленел, но сапог не выкинул, а бережно убрал в мешок.

В пятую комнату зашли всей толпой. Комната оказалась куда более просторной, чем осмотренные ранее. Змей здесь не было, зато была масса разных пузырьков и бутылочек, нимало, казалось, не пострадавших от времени. Мастер Лур с горящими от азарта глазами бросился их исследовать.

– Кладовая магических ингредиентов! – восторженно объявил он.

Что такое «ингредиенты», Нанок не знал, но было очевидно, что мага отсюда теперь пинками не выгонишь. Лучше даже не пытаться: во-первых, маги как-то неоднозначно относятся к полученным пинкам, а во-вторых, еще превратит в какую-нибудь тварюшку, в крысу к примеру. Кстати, а крыс здесь отчего-то не наблюдается…

– Интересно, почему здесь крыс нет? – озвучил варвар случайно пришедшую ему мысль. Раз уж она в кои-то веки заявилась, мысль эта, надо же ее озвучить.

– Змеи, – ответила Тила. – Они с крысами как-то не очень уживаются.

– Наоборот, – возразил оборотень. – Змеи такому соседству только порадовались бы. Это крысы змей за что-то не любят.

Варвар на миг ощутил себя крысой, и ему это пришлось не по вкусу. Хотя на их месте он бы тоже свалил куда подальше… или выселил бы змей в крайнем случае.

Оставив мага копаться в магической помойке на предмет поиска стеклотары, они поднялись по винтовой лестнице на этаж вверх. При этом одна ступенька обломилась, и Нанок едва не загремел в тартарары. Проклиная давно умерших строителей, он двинулся по лестнице предельно осторожно, памятуя о том, что летать пока так и не научился. Времени не хватило.

Этаж напоминал тот, что они обследовали. Те же пять дверей, так же расположены. Змей, правда, не наблюдалось. То ли им лень было сюда ползти, то ли просто не умели пользоваться лестницей. Впрочем, варвара это не волновало.

Оборотень шмыгнул в ближайшую дверь, а Нанок, подумав, вошел в ту, что была в конце коридора. Если этажом ниже там была кладовая магических… как их там… то и здесь может тоже быть что-нибудь интересное.

Дверь оказалась закрытой, но варвара это не остановило. Дерево давно превратилось в труху, и только ржавые металлические полосы мешали пройти. Хороший удар плечом – и дверь влетела в комнату вместе с давно проржавевшими петлями.

Здесь было на что посмотреть. Какие-то явно магические штуковины были разбросаны по полу, иные из них имели характерный золотой окрас. Но варвар не замечал их. Его взгляд был прикован к большой секире, лежавшей на мраморном столе. Такого оружия он еще не видел, изящество формы и мощь удивительным образом сочетались в боевом топоре. Рукоять из черного полированного дерева, которую не затронуло злое время, отливающее серебром лезвие… Нанок как зачарованный подошел к столу и потянулся к оружию…

– Руку убери! Ты ее мыл, руку-то? Хоть раз в жизни?

Варвар не только убрал руку, но и отпрыгнул назад, очумело оглядываясь по сторонам. Кроме Тилы, поблизости никого не наблюдалось, а она выглядела не менее озадаченной, чем он сам. И так же оглядывается по сторонам, высматривая, кто же здесь такой говорливый.

Варвар почесал затылок, подозрительно покосился на секиру. Та спокойно лежала на столе, не делая попыток убежать. Нерешительно Нанок опять протянул к ней руку.

– Я же тебе говорю, дубина, руку вымой! Не фиг мне рукоять пачкать!

– Это ты, что ли, говоришь? – ошарашенно спросил варвар. – Топор?

– Сам ты топор! Секира я! А звать меня – Томагавка. Воин небось?

– Конечно, воин. – Нанок гордо выпятил грудь.

– Оно и видно, туповат малость. Впрочем, для воина ума много и не надо. Подвиги совершать мешает. К примеру, принцессу какую спасти – человек умный тысячу раз подумает: а на фиг это надо? Мало того что десять пар сапог стопчешь, пока в нужные края забредешь, так потом еще и женись на ней! Умному оно надо? А воин пойдет и спасет, а по пути еще пару королевств разнесет – одно слово, герой.

– Впервые вижу говорящий топор. – Варвар никак не мог прийти в себя.

– Секира я, идиот, понял? Се-ки-ра!

– Понял, понял, – торопливо понял Нанок. Не хватало еще, Беодл побери, с топором спорить. – Тебя забрать отсюда можно или как?

– Забрать? – Секира задумалась. – Вообще-то оружию лежать не положено. Меня же, блин, для битвы ковали. С другой стороны, если ты не герой, то лучше я еще подожду. Ну-ка, взмахни мною! Да руки вытри сперва, рукоять, чай, не казенная.

Варвар торопливо поплевал на руки и вытер их о куртку. Посмотрел на ладони. Да, болото явно не добавляло чистоты одежде. Испачкал еще больше. Тила подала ему кружевной платочек, и Нанок быстро довел стерилизацию рук до требуемого уровня.

– Пойдет, – ворчливо заметила секира. – Теперь махни мною пару раз.

Чистая, как никогда в жизни, рука легла на рукоять. Нанок почувствовал, как вливается в него странная сила, как закипает в жилах кровь. Он взмахнул секирой, ведя бой с воображаемым противником, ушел от воображаемого удара, закрылся и нанес могучий удар, разнесший мраморный стол в мраморные же осколки.

– С воздухом дерешься нехило, – одобрила секира. – Ладно, забирай. Как зовут-то тебя, мужик? Ты хоть имя свое помнишь?

– Зовут меня Нанок, – сказал варвар. – Но ты можешь звать меня просто – Хозяин. Запомнишь так или повторить?

– Лады, Хозяин, – охотно согласилась Томагавка. – С героем дело иметь – одно удовольствие.

Нанок повертел секиру в руках, не зная, куда ее пристроить. Оставлять свою тоже не хотелось – мало ли что выкинет эта новая. Болтает-то почище любого мага.

– На пояс повесь, – посоветовало говорливое оружие.

– А ты мне, часом, ногу не откочерыжишь? – опасливо поинтересовался варвар.

– Ты чего, Хозяин, сдурел? – возмутилась секира. – Своих не рубим!

– Смотри у меня, – пригрозил Нанок на всякий случай.

– Смотри! Да у меня и глаз-то нету!

– Дай потрогать, – попросила Тила, внимательно слушавшая их поучительный диалог.

– Да пожалуйста, – пожал плечами варвар. Чего только не сделаешь для любимой девушки, пусть и грязной, как болотная лягушка. Другого бы убил за такую наглость, а ей даже «нет» не скажешь, себе дороже выйдет.

Тила осторожно погладила рукоять, провела пальцем по лезвию.

– О-о! – простонал топор. – Хорошо-то как! Еще! О-о! Ниже и сильнее… о-о!!!

Тила в панике отдернула руку.

– Эх, кайф вечным не бывает, – с сожалением пробормотала неугомонная секира. – Да не пялься ты так испуганно, шучу я.

– Слушай, а золото в башне имеется? – поинтересовался варвар у оружия.

– А мне почем знать? Я же по жизни в одной комнате торчала. Да и на фиг тебе оно – что мы вместе да голда не наберем? К героям оно само липнет.

Нанок на всякий случай осмотрел себя на предмет налипшего золота, ничего не обнаружил и решил, что он пока герой начинающий, потом прилипнет.

– Пошли посмотрим, что там на третьем этаже, – предложила эльфийка. Варвар, собиравший с пола все подряд побрякушки, согласился.

В коридоре наткнулись на оборотня. Тот сразу углядел на поясе Нанока новый башкоруб и одобрительно покивал головой:

– Хорошая железка!

– Сам ты железка, чучело недоделанное! – возмутился топор.

Эрл округлил глаза, подозрительно посмотрел на топор:

– Ни фига себе, еще и говорит! Выкинул бы ты его от греха подальше. А ну еще как советы давать начнет, в бою там или в постели?

– По себе судишь! – рассердилась Томагавка. – Кто же под руку толкает, что в бою, что… там. Зато потом на ошибки укажу непременно, чтоб не повторять их.

Варвар внутренне содрогнулся и дал себе зарок не брать оружие в постель. Вообще никакое, на всякий случай. Жаль, что в бою без него не обойтись.

Лестница на следующий этаж была обрушена. Нанок нисколько не расстроился – мало ли, что там еще бы обнаружилось. Говорящие портянки, например.

Мага они нашли там, где и оставили. Мастер Лур на их появление не обратил ровным счетом никакого внимания, он продолжал внимательно рассматривать склянки и бутылочки, время от времени отправляя приглянувшиеся в дорожный заколдованный мешок.

– Как, накопал чего полезного? – бесцеремонно осведомился варвар.

Варвары вообще как-то по-другому не умеют осведомляться. И под полезным подразумевают всегда исключительно золотые вещи желтого цвета. Потому что в самоцветах ни блина не шарят. Такие вот они странные люди.

Маг вздрогнул и непонимающе посмотрел на него.

– Тут даже чешуя дракона есть, – ответил он невпопад.

Нанок пожал плечами. Он-то спрашивал про полезное. А чешуя пусть дракона и беспокоит.

– Да что с ним разговаривать, – поддержала Нанока секира. – Маги, они все сдвинутые. Тот, что тут жил, мной ни одну башку не отрубил. Не представился даже, козел!

Мастер Лур ошарашенно открывал и закрывал рот, глядя на говорящий топор. Похоже, он как-то разом забыл все слова, в том числе и магические.

– Где ты взял такое чудо? – выдавил наконец он.

– Понял? – обратилась польщенная секира к оборотню. – Чудо! А ты – железка, железка… Так и врезала бы раза, чтобы не обижал симпатичную секиру.

– Может, двинемся? – нерешительно предложил варвар.

Маг зыркнул на него так, что стало понятно – вынести из башни получится только его труп. Который по большому счету никому и не нужен.

– Можно просто выйти на свежий воздух, – предложил оборотень, которому, похоже, тащить труп тоже особого удовольствия не доставляло.

– Можно, – обрадовался варвар. Не то чтобы ему было тяжело находиться в башне, но обилие шипящих неодобрительно змей несколько раздражало.

– Во-во, идите, – обрадовался маг, и все дружно пошли вон в безумной надежде обрести чистый воздух.

На болоте пахло перегнившими водорослями, так же как и в башне. Это варвар знал наверняка. Только вот выход был перекрыт здоровенной фигурой почти человеческого вида. Великан, сообразил Нанок, который слышал в детстве и о таких монстрах.

– Похоже, голем, – опроверг его умозаключения оборотень.

Однако кто бы это ни был, по виду его сразу стало понятно, что без боя не выйти. Варвар снял с пояса Томагавку, напустив на себя суровый и безжалостный вид. Оборотень потянул из ножен меч, Тила быстро наложила на лук тетиву. Затем потянулась за стрелой.

Голем вмазал кулаком в стену. Вообще-то он, кажется, метился в голову варвара, но тот быстро убрал столь ценный предмет домашнего обихода в сторону. Из стены полетели осколки камня, один из них задел Нанока по щеке.

– Ну теперь пеняй на себя, – обозлился варвар, поднимая секиру.

– Сам напросился, – довольным голосом добавила Томагавка.

Свистнула стрела – это Тила открыла боевые действия. Она, как обычно, не промахнулась, только вот голему на это было глубоко наплевать. Крошечная искорка на правой щеке – и каменное чудище продолжало свое движение. На него, варвара, между прочим. Тому ничего не оставалось делать, как атаковать. Хотя бы потому, что обороняться он все равно не умел.

Удар секиры заставил голема содрогнуться. На груди появилась рваная рана, из которой сочилась кровь, отдаленно напоминающая лаву.

– Мочи его, хозяин! – в экстазе завопила секира, сама собой поднимаясь для нового удара.

– Не учи орла летать, – гордо ответил Нанок, нанося новый удар.

Голем, подумав, решил увернуться. Отчасти у него это получилось – секира, вместо того чтобы располовинить каменную башку, обрубила каменное же ухо. Почувствовал ли монстр боль или потерянное ухо было для него дорого по каким-то неведомым причинам, но он испустил нечеловеческий вопль и ринулся в атаку. Нанок пригнулся, избегая удара, и одновременно отпрыгнул назад. При этом он сбил стоящую поодаль Тилу, за что удостоился изощренного эльфийского ругательства на эльфийском же языке. Одно слово, впрочем, было произнесено на всеобщем – «варвар». Нанока изрядно заинтересовало прилагательное, которое сопутствовало этому слову. «Пиньгатэ» – так оно звучало, и варвар посчитал, что это слово надо запомнить. В рамках расширения лингвистических способностей. Как знать, может быть, ему придется еще однажды написать научный труд на шестнадцать тысяч листов на тему «Семантические предикаты в эльфийском языке». Или еще какую глупость сотворить в том же духе.

Кулак голема выбил из стены изрядных размеров камень, и варвар оценил силу удара. Он, Нанок, такой камень нипочем бы не выбил, даже если бы орудовал киркой, а не кулаком.

А следующим ударом каменный истукан его достал. По касательной достал, варвар все же успел убрать голову с пути летящего кулака, но мало все равно не показалось. Вспыхнули перед глазами искры, Нанок очумело потряс головой, поднялся с пола. Перед големом танцевал Эрл, пытаясь достать монстра мечом. Клинок свистел, высекая из противника яркие искры, но ощутимого вреда не причинял. Никакого не причинял на самом деле. Нанок поднялся, чувствуя, что ноги у него почему-то дрожат и норовят разойтись.

– Эй, ты сюда драться пришел или отдыхать? – осведомилась секира ворчливо.

– Заткнись, – мрачно бросил варвар, покрепче сжимая оружие. Секира придушенно пискнула и предпочла замолчать.

Выждав, когда голем, пытаясь достать увертливого оборотня, повернется к нему боком, варвар нанес удар. Единственный, но неотвратимый.

– Банзай! – завопила отчего-то секира, снося каменную голову.

Башка упала на пол с громким стуком, варвар едва успел убрать ногу, чтобы не попасть под раздачу. И тут же пришлось убираться самому, потому что потерявшее подобие жизни тело голема неожиданно стало заваливаться на него. Отпрыгнув, он снова сбил Тилу, за что был обруган стоеросовой дубиной и чем-то еще на эльфийском. Он успел подхватить эльфийку и отпрыгнуть раньше, чем каменное тулово упало туда, где только что были они оба.

– Слушай, милый, ты не мог бы перестать валять меня по полу? – сердито осведомилась Тила. – Я понимаю, горячий темперамент и все такое, но ведь не место и не время.

Варвар не нашел что ответить и вдобавок покраснел. Подошел оборотень, вытирая вспотевший лоб. Нанок тоже вытер лоб и обнаружил на нем быстро растущую шишку. Голова болела и кружилась, как с хорошего похмелья. Если такое, конечно, бывает.

– Откуда он взялся, хотел бы я знать, – сказал оборотень, осматривая зазубрины на мече.

Наноку это было неинтересно. Он хотел знать другое – не осталось ли там еще пары таких. Хорошо, если это единственный, драться с ожившей каменюкой ему не улыбалось. В горах с камнями только дураки сумасшедшие дрались да берсерки. Там, правда, камни вот так по-хамски себя не вели, лежали себе тихо и мирно на своих местах.

– Убираться отсюда надо, – сказала эльфийка. – Не нравится мне это место. Здесь все что угодно повстречать можно.

– Надо, – согласился оборотень. – Вот только не представляю, как Мастера Лура оторвать от его игрушек. Нипочем ведь не пойдет, маги – народ упрямый.

– Придется сидеть и ждать, пока он не закончит, – подтвердила Тила.

– Будем стоять у него над душой, пока совесть не проснется, – хмыкнул Эрл.

Варвар скептически посмотрел на него. Совесть – у мага? Что-то волчара путает. Маги – народ богатый, у них, конечно, много чего есть, но вот чтоб еще и совесть… По мнению Нанока, этой редкой и почти бесполезной штукой обладали только варвары Кассарадских гор. Правда, пользовались редко.

Нанок потрепал секиру по рукояти. Та довольно мурлыкнула.

– А хорошо мы болвана каменного оприходовали, – сказала она. – Может, пойдем еще кого зарубим – чего мага-то ждать? Этак все разбежаться успеют…

– Вот сейчас все брошу и пойду рубить, – сварливо заявил варвар. – Жрать охота. Я тут неподалеку дерево видел, можно костер развести.

– Дрова рубить не буду, – быстро заявила Томагавка. – Отказываюсь категорически.

Слово «категорически» варвар не знал, и это его слегка обеспокоило. Неприятно, что ни говори, чувствовать себя глупее собственного топора.

Развели костер, перекусили, что Беодл послал. Мастер Лур так и не появился.

– Нет, ну мое терпение уже кончается, – объявил оборотень.

– Свинство, в самом деле, – подтвердила эльфийка.

– Давайте его зарубим на фиг, – кровожадно предложила секира.

Все дружно задумались над столь заманчивым предложением.

– Нет, он нам еще пригодится, – с сожалением сказала Тила. – Нельзя его рубить. Но поторопить надо. Я не хочу, чтобы вечность моей жизни прошла на гнилом болоте.

– Да, надо зайти к нему, – согласился варвар. – Вдруг его еще какой голимый камень прикончил, а мы сидим и ждем зазря?

– Каменный голем, – педантично поправила Тила.

Мага они нашли там, где оставили. Все так же он перебирал стеклотару, никаких големов поблизости не наблюдалось. Вокруг Мастера Лура ползали змеи, не обращая на него ни малейшего внимания. Две штуки даже залезли на него самого – там, дескать, теплее. Увлеченный маг ничего не замечал, продолжая свое бесполезное, с точки зрения варвара, занятие.

Оборотень уверенным движением содрал с него обеих гадин и отшвырнул прочь. Затопал сапожищами, распугивая остальных. С недовольным шипением змеи предпочли ретироваться. Мастер Лур посмотрел на Эрла стеклянными глазами и вернулся к бутылочкам.

– Э нет, приятель, – сказал ему оборотень. – Хватит. Двигаться пора, ночь скоро.

– Я еще не закончил, – запротестовал маг.

– Тогда оставайся один среди болот, – предложил Эрл. – А мы уходим. Или идем с нами, или оставайся.

– Ладно, идем. – Маг посмотрел на него, как на врага народа. – Если б вы знали, немолодой человек, что человечество потеряет из-за вашего нетерпения.

– Ему не привыкать, – хладнокровно парировал оборотень. – Найдет потом. Может быть.

– Пойдем, мужик, правда, – вмешалась секира.

Маг посмотрел на нее с любопытством охотника, как на экзотическую дичь.

– Надо будет тебя исследовать как-нибудь, – сказал он. – Чтобы выяснить, как такое чудо говорящее сделали. Пробу взять на анализ…

– Эй, руки прочь! – испугалась секира. – Анализы, блин! Как дам раза, башка слишком умная отлетит. Взяли, понимаешь, моду, к честным секирам приставать…

– Ладно, пойдем. – Мастер Лур с сожалением оторвался от созерцания горы неразобранных баночек и коробочек, поднялся с пола. – В жизни почему-то всегда так – получаешь не то, что желаешь.

– Это да, – согласился варвар. – Зато пинков кому как хочешь, так и накидаешь.

Башня осталась позади. Снова болото с его комарами и оголодавшими за время их отсутствия пиявками. Варвар вполголоса выругался, этими обломами он был сыт по горло.

– Как выберемся, никто меня больше не заставит шастать по болоту, – заявил он. – Даже Беодл собственной персоной.

Далеко в Кассарадских горах седой бог лукаво улыбнулся и сказал: «Посмотрим…»

Под ногами хлюпала болотная жижа. Временами из глубины трясины поднимались огромные пузыри, лопавшиеся с громким хлопком. Нанок не обращал на них внимания, ясно же, что ни съесть, ни подраться с ними нельзя. Бесполезные штуки. Маг, шедший впереди, неожиданно оступился, толкнув Нанока под руку. Тот выронил Томагавку, которую держал зачем-то в руках.

– Спасите! Тону! – завопила перепуганная секира. – Я же, блин, плавать не умею!

– Тут мелко, – успокоил бедное оружие варвар, нагнувшись, чтобы поднять его.

– Для тебя мелко, дубина! А для меня – глубоко. Ненавижу воду!

– Говорил «секира», – укорил его Нанок, вешая Томагавку на пояс, – а плаваешь, как топор. Эх ты, а еще говорящий…

– Слушай, Хозяин, шел бы ты, а? Я тут и так воды нахлебалась, а он еще издевается. Нет чтобы почистить боевое оружие, лезвие поточить…

– Вечером займусь, – пообещал Нанок.

– Ты доживи сперва до вечера, – печально вздохнула секира.

До вечера варвар дожил. Хотя и дважды проваливался в трясину. Но там, собственно, все отметились, включая легконогую эльфийку. Наверное, несчастное болото услышало в этот день больше ругательств, чем за все предыдущие века. И узнало о себе немало нового.

Ближе к вечеру нашли еще один островок твердой земли. Деревьев на нем, правда, не было – соответственно пришлось обходиться без костра. Одежду сушили на себе, что тоже энтузиазма особо не добавляло.

Вдобавок на ночь глядя из трясины на несуществующий огонек выползло болотное чудовище в виде огромного змея. Тварь была оснащена огромной пастью с зубами и множеством щупальцев с присосками.

Варвар узнал о присутствии чудовища, когда щупальце схватило его за ногу. Будучи от природы крайне незлобивым и фактически миролюбивым человеком, он сначала попытался уладить все мирным путем.

– Отцепись, сука, – вежливо попросил он.

Тварь не отреагировала, продолжая стаскивать с него сапог. Вне себя от подобных домогательств, Нанок потянул с пояса Томагавку. Уснувшая было секира недовольно заворчала:

– Не, ну чё за дела? Днем, что ли, времени мало?

– Понял? – обратился Нанок к чудовищу.

Тот не понял. Пришлось отрубить щупальце. Все равно не понял. Блин, что за непонятливые монстры пошли! За что, Беодл подери, такое наказание на мокрую голову несчастного уставшего варвара?

Сразу два щупальца схватили Нанока, причем одно, особенно наглое, за ту руку, в которой он держал Томагавку. Несколько других щупалец ухватили Тилу и мага. Короче, получился настоящий хентай. Оборотень, как обычно, успел увернуться и возглавил антиболотное сопротивление с мечом в руке. Грамотно подумав, он обрубил щупальце, державшее руку варвара.

– Порвем козла на тряпки! – кровожадно заверещала секира.

Варвар обрубил второе щупальце, тянувшееся, куда не надо. Жить стало легче. Не то чтобы в меду купались – но кому оно надо, купаться в липком и сладком?

– Пошла вон, собака! – Варвар пнул ногой новое щупальце, желавшее полапать его за ногу.

Тила вопила пронзительным голосом, приходилось выбирать между желанием зажать оба уха и необходимостью сражаться с болотной напастью.

Засвистел топор, полетели на землю и в воду отрубленные щупальца. Драться Томагавка умела, несмотря на неприличную для нормальной секиры болтливость. Тварь издала некий звук, который варвар классифицировал как непонятки. Двумя взмахами топора он освободил Тилу. Оборотень же, ловко уворачиваясь от снующих туда-сюда щупальцев, бросился на помощь магу. Чудовище выдвинуло на островок пасть, которой попыталось сжевать одного не в меру ответственного варвара вместе с секирой. Как и следовало ожидать, варежку пришлось застегнуть, а губу – закатать обратно. Варваров без соли не съешь, да и с солью – подавишься. Тварь в последний момент это поняла, но губу закатать уже не успела. Точный взмах секиры – и закатывать было уже особо нечего.

Засвистели эльфийские меткие стрелы с белыми перьями. Лишившись трех из восьми глаз, чудовище призадумалось о смысле жизни. Башка с пастью удалилась в болото, чтобы обдумать новый политический расклад в мире. Туда же попробовали загнаться и щупальца, но им повезло куда меньше. Оборотень, варвар и маг мигом накрошили из большей части извивающихся псевдорук отборную солянку. Остальные, правда, удачно слиняли, оставив на поверхности болота черные пятна поганой крови.

– Хорошая драка, – одобрила секира. – А теперь очисти меня, Хозяин, да побыстрее. Пока я не заржавела к блиновой тетушке.

– Что это вообще было? – недоумевал оборотень. – Ни разу такую пакость не встречал. В океанах подобные водятся, говорят, но не в болоте же!

– Значит, нам повезло, – заключил маг. Все посмотрели на него так, что ему тут же захотелось спрятаться куда-нибудь подальше, например в приют для душевнобольных.

– Надеюсь, второго такого здесь нет, – предположила Тила, отпихивая ногой шевелящееся еще щупальце. – Редкостная дрянь.

– Да вы чего, народ, – возмутилась секира. – Здорово же порубились! Нет в вас, знаете, боевого духа. Интереса к доброй драке в вас нет. Скучно живете, люди. В жизни всегда должно быть место подвигу, желательно даже двум.

– Отвязалась бы ты, – буркнул маг.

Секира немедленно завелась:

– Что, если железная, то и сказать ничего нельзя? Мне рот не заткнешь, у меня его нету! Да и не железная я вовсе, а из особого хитрого сплава, состав, правда, не знаю.

Маг что-то несвязно прорычал. Извинился, должно быть, подумал варвар. Ясно ведь, что не прав был. Хорошая получилась драка, права секира.

– Пора идти, – подал голос оборотень. – Не знаю, как вы, а я вечно в болоте сидеть не намерен. От такой жизни лягушкой вполне можно стать.

– Твоя правда. – Маг поднялся с земли. – Аппетит все равно отбили. Не могу я есть, когда щупальца эти рядом извиваются.

Варвар никакой связи здесь не увидел. Ну извиваются, и ладно, кормить ведь их никто не заставляет. Вполне можно и съесть чего-нибудь, и запить глотком вина. Но идти, видно, все равно придется, вон уже и Тила поднялась, и маг мешок за спину забросил. Нанок вздохнул и встал на ноги. Когда же это болото закончится!

Болото заканчиваться не собиралось. Более того, тропа неожиданно ушла вглубь, снова пришлось прыгать с кочки на кочку. Недолго, к счастью, но даже прыгучий варвар пару раз попугал лягушек, хлопнувшись в воду. Об остальных и говорить нечего, грязнее их только, наверное, кикиморы, которые им, по счастью, до сих пор не попадались.

Комары продолжали творить свое черное дело общественного питания. Лица у всех опухли, только эльфийку насекомые почему-то не трогали. То ли она их как-то отгоняла, то ли кровь была не той группы, но Тилу комары продолжали игнорировать. Еще к Томагавке не цеплялись, но это и понятно, секиру ведь особо не покусаешь.

Шедший впереди оборотень внезапно остановился.

– На мираж не похоже, – задумчиво изрек он.

Против обыкновения, варвар знал, что такое мираж. Такой специальный глюк в пустыне в виде города, каравана или сухопутного корабля. Когда-то он пересек Синие пески и миражи эти неоднократно наблюдал.

Явление, заинтересовавшее оборотня, на мираж действительно не тянуло. Потому что ни городом, ни караваном не было, да и с кораблем сухопутным имело мало сходства. А походило оно, явление это, более всего на деревянную избушку. На лягушачьих ножках, которые иные гурманы изысканным лакомством считают. Нанок тоже пару раз пробовал – еда как еда, восторги особые неуместны.

– Интересно, – сказал маг. Похоже, не врал, ему и впрямь было интересно. – Я о таких слышал, только ножки должны быть куриные.

– Да почти то же самое на вкус, – отмахнулся варвар.

– И управляться она должна командой «к лесу задом, ко мне передом», – продолжал маг, игнорируя слова Нанока. – Вроде пароля.

– Да, с лесом здесь туговато, – задумчиво сказал оборотень.

Осторожно они приблизились к избушке.

– А ну к лесу задом, ко мне передом, – скомандовал волшебник. Избушка его слова презрительно игнорировала. Маг выглядел обескураженным.

– Она и так к нам передом, – сообщил Нанок. – Вон дверь над крыльцом.

Посовещавшись, они решили просто войти. Дверь оказалась открытой, внутри строения никого не было, судя по запустению, уже не один десяток лет. Варвар опустился на деревянную лавку и с наслаждением вытянул ноги. Маг зажег лампу, стало светлее.

– Хорошо! – сказал он, доставая мясо. – Вот и перекусим, чем Беодл послал.

Поев, вся компания дружно повеселела. Оборотень обнаружил припасенные для растопки дрова, скоро в печке весело затрещал огонь. Здесь вполне можно было переночевать, тем более за окном уже темнело.

– Вот если б она еще нас до края болота довезла… – мечтательно протянул сытый, обогретый и донельзя довольный жизнью варвар.

– Раскатал губу, – насмешливо ответил оборотень, но тут же прикусил язык.

Прикусил от сильного толчка, который потряс избушку до самых лягушачьих ножек. На миг все почувствовали себя в состоянии полета. Избушка сделала прыжок, как настоящая лягушка. Приземление было мягким, за ним последовал новый толчок.

– Хозяин, останови ее! – завопила секира. – У меня болотная болезнь, мутит меня! Ох, сейчас вырвет… Вот прямо на лавку…

– Потерпишь, – хладнокровно бросил варвар, вцепившись в дубовую лавку. – Она прыгает, куда надо. Глядишь, к утру выберемся из проклятого болота.

– Интересный транспорт, – заявил маг. – Никогда не ездил таким способом.

На последнем слове его зубы громко клацнули. Не смущаясь, он продолжал:

– А если бы она повезла нас обратно? Ты же не сказал, до какого края хочешь добраться.

Варвар озадаченно почесал в затылке. Да, можно сказать, повезло. Ему такое и в голову не пришло. Второй раз переть через те же места – нет уж, спасибо.

– Хорошего человека любой с полуслова поймет, – гордо ответил он.

– Где ж его взять, хорошего-то, – пробурчал оборотень.

Поспать в эту ночь, понятно, никому не удалось. Путешествие выдалось не слишком комфортным. Зато скорость передвижения не могла не радовать. Через несколько часов все, кроме Нанока, были изрядно вымотаны, а лицо Тилы приобрело приятный глазу зеленоватый оттенок. Секира молчала, время от времени жалобно постанывая.

– Всю жизнь бы так ездил, – сознался варвар. – Ноги трепать не надо, задницу об седло натирать – тоже. Сидишь себе на лавке…

Забывшись, он отпустил упомянутую лавку, и новый прыжок избушки застал его врасплох. Голова Нанока чувствительно приложилась к низкому потолку, затем седалище не менее чувствительно встретилось с лавкой.

– Хотя оно, конечно, и на лошади неплохо, – сознался он.

– Светает, – объявил Эрл, посмотрев в окно.

Избушка, сделав еще несколько прыжков, неожиданно остановилась и с места трогаться больше не желала. То ли довезла до места, то ли просто устала. Поняв, что путешествие окончено, компания потянулась к дверям.

Солнце только вставало из-за горизонта. Щебетали первые утренние птахи, встречая новый день. Варвар потянулся, разминая мышцы, и внимательно огляделся.

Вдалеке, наполовину утопая в утреннем тумане, возвышалась башня некроманта.

 

Глава 4

– Башня какая-то, – объявил Боресвет, вглядываясь в даль из-под ладони, как и положено гардарикскому богатырю. – В натуре, башня, чтоб мне козла целовать.

«Куда целовать?» – хотела спросить Лани, но промолчала. Он ведь и в самом деле ответит, потом краснеть придется. Не так уж много на козле мест, куда можно поцеловать, не краснея. Лучше уж промолчать и остаться в неведении.

– Куда же это нас занесло? – подумал вслух Таль.

Вопрос был хорош. Третий день они пробирались по бездорожью, не зная, правильно ли идут. Люди будто вымерли в здешних местах. Хорошо, хоть звери остались, обеспечивая им стабильный источник питания. Да уж, удружил лодочник, Харон блинов. Если б выяснилось, что этот нехороший человек завез их на тот свет, Ларгет бы ничуть не удивился.

– Куда бы ни занесло, хоть какое-то человеческое строение, – бодрым голосом сказал Бол. – Надоели уже пустоши эти. Общения хочу!

Воин хмыкнул. Он этого общения насмотрелся уже в жизни. Люди отчего-то предпочитают встречать незнакомцев не хлебом да солью, а чем-то острым и железным. И если даже тупым и деревянным, то почему-то исключительно по голове.

– Может, маг какой? – с надеждой спросил неведомо у кого Таль. Лодочник лепетал что-то о маге, обретающемся в этих местах, которого боялся даже сам «Петушиный час». Да и сам лодочник, прямо скажем, боялся не меньше, что было списано на присущие этой профессии суеверия.

– Вестимо, маг, – солидно кивнул Боресвет. – Кому же еще, в натуре, в башку тупую придет башню строить? Да еще жить в ней вдобавок.

Гоблин молчаливо согласился. Он вообще не очень любил разговаривать, вдобавок тяготился отсутствием пива и драки. На башню он косился опасливо, магов зеленокожие побаивались и недолюбливали.

– Вот он нас обратно и отправит, – обрадовался Бол.

– Если чисто в лягушек не превратит, – хмыкнул Боресвет. Отношение к магам у него в чем-то совпадало с тем, которое не высказал гоблин. Собственно, из этой братии он одного Ларгета и уважал, считая его отчего-то волхвом, а не магом.

Лани на этот счет своего мнения не имела. Ассисяи ей не нравились, а магов не любили ассисяи, но это еще ничего не доказывало. Посмотреть на настоящих магов, конечно, донельзя интересно, только не будет ли излишнего любопытства к ее девичьим прелестям, в том числе и к драконьей крови? Но, разумеется, эти необоснованные опасения не могли перевесить ее здорового любопытства. В этом мире его вообще ничто не могло перевесить.

– Идти по-любому придется, – резюмировал Таль. – Сама она к нам не двинется.

– А вдруг? – загорелся Бол. – Такое бывало, я слышал.

– Оставайся и жди, – отрезал Ларгет. – А мы пойдем и посмотрим.

Угроза была зряшной. Это чтобы Бол остался, который более двух минут на месте усидеть не может, если не в клетке находится? Да скорее солнце ночью взойдет!

– Могучий шамана живет в башне сей, – сказал гоблин, решив, что и так молчал слишком долго. – Не добро есть шаману крутого гневить.

– Понял? – спросил Таль у Бола. – Так что не высовывайся со своими приколами. И руки помой на всякий случай – надо же их хоть когда-то мыть?

– Вот сейчас все брошу и пойду ручей искать, – возмутился Бол. – Перебьется, маги должны быть выше условностей.

– А если не перебьется? – поинтересовалась Лани.

– Сами перебьем, – отважно схохмил Бол.

– Смотри, в болоте тебе квакать, – хмыкнул Таль.

Бол насупился, но ничего не сказал. Впрочем, и руки мыть не пошел – во-первых, из принципа, а во-вторых, ему было лениво. Тем более ручья все равно не было.

Им не дали пройти и ста ярдов по направлению к башне. Невесть откуда полезли вдруг воины с луками в зеленых плащах. Гоблин и Боресвет схватились за оружие, Таль поднял руки, готовый произнести заклинание. Впрочем, он тут же понял, что незнакомцы на них нападать не собираются. Иначе просто всех бы перестреляли из луков, прежде чем они хоть что-то бы поняли. Нет, каковы бы намерения у воинов ни были, убивать их они не хотели.

– Кто вы такие? – сурово спросил один из нападавших, очевидно, командир.

Только тут Таль обратил внимание на острые уши, людям вовсе не свойственные.

– Эльфы! – восхищенно выдохнул Бол. В его глазах зажглось неистребимое любопытство, казалось, он вот-вот полезет к ним в рот считать зубы. А может, и еще чего сосчитать захочет, Бол никогда не знал чувства меры.

– Ложь! – объявил предводитель эльфов. – На эльфов вы совсем не похожи. Отвечайте без утайки, для чего вы двигались в замок некроманта?

– Так там чё, некромант, в натуре, прописан? – удивился Боресвет. – Не, ну мы тут реально попали. Говорили, волхв, волхв…То есть как бы маг, в натуре.

– Мы в самом деле думали, что там живет маг, – перевел Таль с гардарикского.

– Порвать, как Бобик грелка, – вставил гоблин, злобно оскалившись, и непонятно было, имеет ли он в виду некроманта или просто эльфов не любит.

– Вроде бы не врут, – с сомнением сказал другой эльф, постарше. То есть это Ларгет решил, что постарше, на самом деле все они выглядели не старше его самого. Только разве что глаза у них были немолодые, разучившиеся радоваться жизни.

Лани во все глаза глядела на эльфов. Столько сказок ведь слышала про них! Надо же, все сбывается, даже вот эльфы – и те сбылись. Красивые, несмотря на уши странного вида. Хотя, говорят, знахари это лечат. А острые уши все-таки лучше, чем отсутствие ушей.

– А вот скажите… – влез сгорающий от любопытства Бол, но Таль его тут же перебил, чтобы не спросил лишнего. Настолько лишнего, что их после этого превратят в отдаленное подобие ежей, у которых вместо игл – белооперенные стрелы.

– Нас что, в Саро завезли? Встречу лодочника – убью!

– Стали бы мы в Саро некроманта терпеть, – с долей презрения бросил эльф-начальник. Хотя, возможно, и не начальник вовсе, а командир. – Разумеется, это Ледания. Но некромант ведет войну против нашего королевства.

Вот тут Ларгет округлил глаза. Надо же, всего один маг, пусть даже и некромант, ведет войну против целого королевства. Неслабого, кстати, королевства.

– Делать-то что с вами? – как-то вполне по-человечески, вздохнул командир. – Убивать вроде не за что и отпустить нельзя. Не должен Тубарих знать, что мы атаковать собираемся. Узнает – шансов совсем не останется.

– Дождемся Тиллатаэли, – предложил второй эльф, обладающий, по-видимому, определенным весом. – Она дала знать, что уже на подходе. Пусть сама и решает.

– Это выход, – согласился командир-начальник и что-то добавил по-эльфийски. – А с этим отродьем, гоблином то есть, что делать?

– Моя тебя сам делай. – Гоблин демонстративно оскалил клыки и помахал в воздухе ятаганом. – Смерть остроухим мердяям!

– Заткнись, плесень зеленая, – холодно бросил эльф и что-то добавил на своем языке. Должно быть грязно выругался, судя по выражению лица.

– Тоже оставим, – спокойно сказал его товарищ. – Гоблины некромантов ненавидят еще больше, чем нас. У нас сейчас общий враг – стоит ли сводить старые счеты? Ты, гоблин, не хочешь ли с некромантом сразиться?

– Моя его на тряпки разорвать, – прорычал зеленокожий. Гоблинам только дай повод, любого на тряпки разорвут и разбираться не станут, некромант он там или кто. Простой, душевный народ – что с него взять?

– Вот и славно, – резюмировал эльф. – Нам лишний ятаган в зеленых руках не помешает. А остальные как? Нет, если вы боитесь, никто вас неволить не будет.

– За дело благое, в натуре, лепо на бой выйти, – степенно ответил воин. – Ворогов злых, аки воронов черных, чисто по степи разметать… Хотя какая здесь степь, в натуре?

– А зомби, скелетов и прочей нечисти не испугаетесь? – продолжал брать на «слабо» хитрый эльф. – Некромант армию себе создал отнюдь не живую.

– Негоже, в натуре, умертвий чародейских бояться, – гордо ответил Боресвет.

Таль в его словах усомнился, зомби он никогда не видел, но страшные сказки еще не забыл. Лани, кажется, тоже желания разглядывать жуткую нечисть не выказывала. Страшится до поросячьего визга, но виду не подает, характер показывает. Одному Болу не страшно, а интересно: вон как глазенки загорелись, на живых зомби посмотреть, чтобы потом в школе хвастаться. Хотя какие они, к блину, живые, зомби-то?

– Молодежь-то вряд ли что умеет, – с сомнением произнес командир.

– Ну… – Таль замялся, можно, конечно, промолчать и от боя уклониться, но как же гордость? Да еще у Лани на глазах – нет, придется опять лезть на рожон. – Я из лука неплохо стреляю. Лишним-то точно не буду.

– Из лука? – Эльф презрительно засмеялся. – Ну-ка, покажи свое оружие. Да из этого лука разве что в небо попасть можно. Если в землю поцелить.

Вот тут Таль обиделся. Нет, он, конечно, слышал, что лучше эльфов в мире стрелков не отыщешь, но чтобы вот так его опускали, даже не посмотрев, как он стреляет…

– Ну если уж вы так боитесь уступить в стрельбе человеку…

Эльфов это задело. Лица перекосились недовольными гримасами, глаза стали как льдинки зеленого цвета. Небось по несколько сотен лет каждому, а амбиции совсем детские.

– Хорошо, покажи, на что ты способен, – холодно сказал тот, что, возможно, помоложе.

Таль одним движением наложил на лук тетиву. На эльфов он не смотрел, но буквально кожей чувствовал, что те переглянулись. Откуда-то подошло еще с десяток эльфов и, как ни странно, эльфиек. Ларгет изо всех сил старался не смотреть на последних – отвлекает от стрельбы, а вдобавок рядом Лани. Странная девушка эта Лани, отчего-то ей не нравится, когда он заглядывается на других женщин. Вслух, правда, ничего не говорит, но в глазах что-то такое мелькает, будто в мишень ножом целит. Нет, сейчас явно не лучшее время для эротических фантазий. Успеется еще, когда стрелять не надо будет… и Лани на что-нибудь отвлечется. Говорят, эльфийки страшно красивые…

Таль наложил стрелу на тетиву. Кто-то из эльфов установил чисто эльфийскую мишень на чисто эльфийской дистанции. Мишень представляла собой кружевной платок, наверняка вдобавок надушенный, а дистанция была никак не менее двухсот пятидесяти ярдов.

Ларгет одним движением натянул тетиву и сделал выстрел. Платок сдуло, только не ветром, а стрелой. Мастерство не пропьешь, самодовольно подумал Таль, жалея немного, что выпить и в самом деле нечего. Запасы пива, захваченные из Бельгарда предусмотрительным Боресветом, давно иссякли, а пополнить их было негде. Да и здесь вряд ли получится, всем известно, что эльфы пива не пьют. Даже хорошего.

– Неплохой выстрел… для человека, – неохотно признал командир.

– Перенесите мишень дальше, – предложил Таль. Его, что называется, понесло, какой-то кураж заставлял продолжать испытание. – И платок смените, этот мне не понравился.

Тот эльф, что ставил мишень, обиженно надулся. Наверное, он гордился своим платком. Или обижался за то, что этот теперь можно выкинуть в выгребную яму.

– Поставьте мишень, – приказал командир.

Что у эльфов на высоте, так это дисциплина. Никому даже в голову не пришло сказать: «Да пошел ты» или «Да ну его к блину». Тут же перетащили кол ярдов на сто и привязали новый платок. После чего с интересом принялись пялиться на Ларгета.

Таль и на этот раз не стал долго целиться. Кураж он уже поймал, мишень чувствовал бы даже с закрытыми глазами. Выстрел, легкий посвист стрелы, и платок сбит.

– Интересно, нет ли в тебе эльфийской крови? – задумчиво осведомился командир. – Что хочешь говори, а люди так стрелять не умеют. Просто не дано им, и все тут.

– Ну уж нет, – возмутился Таль. – Эльфов в роду отродясь не было. Вот кровь Титанов, да, от них корни свои и ведем.

– Старшая кровь? – Вот теперь эльфа проняло, и проняло всерьез. – Ну тогда чему же тут удивляться. Ты еще и не на то способен. Приветствуем потомка Титанов, братья!

Восторженный рев заставил подняться с земли стаю ворон. Недовольно каркая, птицы взвились в воздух, кружа над головами. Ларгет даже испугался, что вопли эльфов услышат в замке, но остроухих, похоже, это нисколько не волновало.

А дальше последовало то, что уже однажды случилось в корчме «У стрелка». У эльфов словно крыша по новой съехала – все наперегонки рванулись поздравить Ларгета, пожать руку и похлопать по плечу. Эльфийки так и вовсе в губы порывались засосать и потрогать за особо интимные места. Дивный народ эти эльфы! Таль украдкой оглянулся на Лани – где уж там, нипочем не отвернется, и глаза зеленые от ревности. Впрочем, они у нее редко другого цвета бывают. Фактически все время зеленые.

– Такой лучник нам не помешает, – торжественно объявил командир.

– Он еще и маг вдобавок, – объявил Бол, радуясь, что получил возможность вставить хоть слово.

Ларгет украдкой показал ему кулак. Потом подумал, что товарищ ему достался немного туповатый, и отделил от кулака средний палец. Если уж и это не дойдет, придется менять товарища. На что-нибудь полезное – например, на пиво.

– Что здесь происходит?

Голос-то какой командный и резкий. Таль повернулся, чтобы взглянуть на его обладателя. Точнее, обладательницу, эльф с такими вот формами мужчиной по-любому быть не может. Потому что это против законов природы.

– Тиллатаэль! Ну наконец-то! Мы уже заждались! – В голосе командира звучали нотки облегчения. Как у человека, точнее, эльфа, которому нечаянно удалось сбросить с плеч обузу принимать решение за остальных.

За спиной прекрасной эльфийки (а видел ли кто уродливую эльфийку?) возвышался громила варвар с топором в руке. Далее находился непонятного вида человек, а рядом с ним… Мастер Лур! Таль потряс головой, отгоняя мираж. Исчезать Учитель не пожелал.

– Учитель! – радостно завизжал Бол и бросился обниматься.

Самое меньшее месяц на кухне за такое проявление чувств, мрачно подумал Ларгет. А то еще и прилюдная порка. Плюс за то, что накосячили с порталом. Плюс за то, что задержались в дороге. Плюс… А может, проще из лука застрелиться?

– Вот вы где, сорванцы. – Голос Учителя совсем не был суровым. Наоборот, мягким, доброжелательным и… растроганным, что ли. – Ох и задали вы мне работы!

– Простите нас, Учитель!

Вот что у Бола хорошо получается, так это вымаливать прощение. Ну где, скажите на милость, найдешь такое каменное сердце, чтобы устояло против подобного невинно-виноватого голоса?

– Там посмотрим.

Да что там смотреть, уже простил, по всему видно. Знать, развлекла Учителя погоня за двумя сумасбродными учениками. Или у него что с эльфийкой этой завязалось? По всему видно, Мастер зря времени не терял.

– Мастер Лур, маг. – Эльфийка взяла инициативу в свои руки. – Нанок, воин из Кассарада. Эрл, оборотень.

Последнее имя вызвало громкий вздох изумления. Надо же, оборотней не видели. Правда, Таль и сам пока ни одного не наблюдал, но пока этот самый Эрл в человеческом обличье, смотреть-то особенно не на что. Зато у Бола виноватое выражение лица как корова языком слизнула. Вон как глазенки-то разгорелись! Как есть опять какую шкоду задумал.

– Но вам-то пистон в задницу по-любому обеспечен, – сказал Мастер Лур, нимало не впечатленный титулами своих спутников.

Ой… когда Учитель начинает говорить языком уличных мальчишек, то либо обещанный пистон будет тот еще, либо вообще обойдется без оного. Тут уж одно из двух, причем второй вариант малость предпочтительней. Раз этак в сорок – пятьдесят.

– А мы что? Мы ничего. – Бол стал самой невинностью, только глазенки хитрые подозрительно так блестят. Таль и сам бы ему поверил, если б знал чуть хуже.

– Они ни в чем не виноваты, – решительно бросилась на защиту Лани. Похоже, слова насчет пистона в задницу ее изрядно впечатлили. Интересно, с чего бы это?

– Разберемся, – дипломатично отмазался от спора Учитель. – Кстати, с чего бы такая красивая девушка становится грудью на защиту двух лоботрясов?

И взгляд перевел на грудь. Ай-ай-ай, а еще называется, Учитель! Совсем, блин, одичал в этих странствиях. Вон Лани сразу смутилась и даже покраснела. Хотя, если уж быть совсем честным, посмотреть-то есть на что. Без дураков, есть. Да и с ними – тоже найдется, на что.

– Тиллатаэль, а это кто?

Спасибо остроухим, отвлекли внимание от щекотливой темы. Все так дружно обернулись выяснить, кто же там еще есть, что о Лани и Тале забыли. Вроде ничего необычного, все те же эльфы в количестве штук примерно двадцати, только почему-то в голубых плащах.

– Леарни, – коротко бросила девушка эльфийской наружности. Будто это что-то объясняло. Таль, например, понятия не имел ни о каких леарни. Но эльфы, видать, о чем-то подобном слышали, вон как сразу посерьезнели. Э, да и руки к оружию потянулись. Интересно, чем леарни эти самые им так насолили?

– Отверженные, – прошипел командир.

А, вон оно как, оказывается, леарни – это отверженные. Изгои то есть. Ну тогда понятно, кому они, к блину, нужны, изгои-то?

– Голубые эльфы, – добавил его, видимо, помощник.

А это еще понятнее. Голубых никто не любит, даже эльфы. Вон они какого рода изгои-то, а так по виду и не скажешь. Нет, кто как, а он, Ларгет, спиной к ним нипочем не повернется.

– Они пойдут с нами.

Это опять эльфийка. А голос-то каков, что твой камень. Да куда там камню, чисто сталь семиградская.

– По какому праву?

Да что же у них у всех голоса так окаменели? Того и гляди, мечи похватают и драться начнут. Дивный, блин, народ – эльфы.

– Совет в моем лице дает им шанс искупить свою вину.

Нет, ну сейчас точно что-то будет. Как Боресвет говаривал, «щас прольется чья-то кровь». Вон как эльф побагровел, пальцы гарду меча теребят. А эльфийка, наоборот, спокойна и хладнокровна, руки сложила, противника взглядом опускает до уровня человека. Зато громила рядом, по виду вылитый варвар, как их в комиксах рисуют, напрягся отчего-то. Глаза как у пьяного быка, руки будто из топора масло выжать собираются.

– Ой, Хозяин, не дави так, больно же, блин!

А вот тут уже и сам Ларгет глаза выпучил, как рыба-сомнамбула. Блин проклятый, да это же топор разговаривает! Одно из двух: либо жизнь куда удивительнее сказок, либо у него, Таля, крышу снесло напрочь и окончательно. И неизвестно еще, что лучше, последнего рассудка лишиться или жить в мире, где любой топор у тебя может «как дела?» спросить.

– Заткнись, Беодла ради! – попросил варвар. – Хватит людей и прочих эльфов шокировать. Они же сейчас все дружно враз дуба дадут. Ты что, не знаешь, что у этих цивилизованных психика донельзя неустойчива?

– Только не говори мне, будто знаешь, что такое психика, – сварливо отозвался топор.

Варвар на этот наезд ничего не ответил – видно, и в самом деле не знал. Топор его тоже предпочел заткнуться, к явному неудовольствию Бола. Нет, ну вы только посмотрите, этот тип с неустойчивой психикой явно вознамерился поболтать за жизнь с топором!

– Мы не пойдем в бой рядом с леарни!

Нет, этих эльфов точно надо держать на цепях и в клетках. Чтобы на людей не бросались. Или, там, на других эльфов. Вон как рожа покраснела, кулаки сжались. Но эльфийку так просто не пробьешь.

– По закону у них есть право искупить вину. И не тебе спорить с законом, Лониэль.

Ага, этого командира Лониэль зовут. Как бы еще это имечко запомнить…

– Кончай базар. – Это уже Боресвет не выдержал. – Мы некромансера мочить будем или как? Если облом, так, в натуре, и скажите, и нечего пургу гнать.

– Будем, будем, – успокаивающе сообщила Тиллатаэль.

– Где вы шлялись, бездельники? – Мастер Лур вспомнил, что он все-таки Учитель, а не конь в пальто. Пусть даже вороной масти.

– Да мы так… маленько.

Бол оправдаться завсегда сумеет. Главное, ему не мешать. Если Творец какой талант дал человеку – грех не использовать.

– Ладно, потом расскажете. В бой чтобы не совались – я доступно объясняю?

– Конечно, Учитель, как можно?

Нет, ну как только земля таких подхалимов носит? Он, Таль, со стыда бы помер. А если б не помер, глотку бы себе перерезал, чтобы не мучиться. А Болу хоть бы что, даже не покраснел.

– Я дал слово эльфам. – Ларгет нашел в себе силы выдержать укоризненный взгляд Учителя. – Я обязан идти.

– Я освобождаю тебя от данного слова.

– Даже эльф, которому оно было дано, не сможет меня освободить. – Ой, что сейчас будет! Всю жизнь на кухне работать придется. Еще никто и никогда не смел Учителю перечить. Тем более таким вызывающим тоном. Ох, помоги Творец сирым и убогим, которым на кухне всю жизнь вкалывать…

– Я смотрю, ты изрядно вырос за последнее время. – И небо на землю не рухнуло! Ведь в голосе его – не гнев, не досада даже, а… гордость, что ли. Как есть гордость! – В подмастерья тебе еще, может, и рано, подучись сначала, но старшим учеником – хоть сейчас готов. Если уж ты понял, что такое ответственность.

Мастер Лур отошел, оставив Таля в полной растерянности. Зато Бол мигом сориентировался:

– За тобой магарыч, старший ученик! Раз уж ты знаешь, что такое ответственность, уж изволь проставиться. Потом и мне, может быть, расскажешь, что это за штука такая…

– Тебя можно поздравить? – Это Лани.

Глаза-то как горят, будто на икону Творца смотрит. Положительно, этот невменяемый мир окончательно тронулся.

– Только после битвы, – выкрутился Ларгет. Ну где он им сейчас магарычи искать будет? А у некроманта в подвалах наверняка что-нибудь да заныкано. После битвы не грех и пошарить будет. Если не убьют раньше. А если убьют, то никаких магарычей эти халявщики от него не дождутся.

– Ты, малыш, вообще, кто?

Это уже варвар знакомиться пришел. Как-то это подозрительно, что он не к Лани подвалил, а к нему, Ларгету. Можно даже сказать, наводит на размышления. А, за ним же эльфийка эта, Тиллатаэль, следит, как за фараданским шпионом. Просто глаз не спускает. Где уж ему с другими заигрывать, бедолаге, чуть что – и без глаз останешься. Если еще очень повезет…

– Я – маг, – ответил Таль гордо. – Только совсем еще молодой. Зато умный.

Ему сильно не понравилось, как смотрит на этого варвара Лани. Оценивающе смотрит, будто с ним, Ларгетом, сравнивает. Правда, варвар этого пока не замечает.

– Меня Нанок звать. – Варвар протянул ему широкую, как лопата, ладонь. Которая на ощупь оказалась такой же твердой, как упомянутая лопата.

– А меня – Томагавка, – писклявым голосом сообщил топор, которого никто ни о чем в общем-то и не спрашивал. – Приятно устаканиться.

– Познакомиться, – поправила Лани. – А вот я – Лани.

– Очень приятно, – смущенно пробормотал Нанок, одним глазом косясь на Тиллатаэль.

Никаких шансов, что она этот диалог проглядела. Бедняга варвар. Нет, ну эта-то подруга куда лезет? Просто вот так взяла и подставила человека ни за что.

– Я – Ларгет, – сообщил Таль. – Ученик Мастера Лура.

– Слушай, а он и правда маг? – Варвар украдкой бросил взгляд на Учителя. – Мы столько дней вместе шлепаем, а он ни разу даже не колданул. Может, врет?

– Один из самых крутых магов, – подтвердил Ларгет.

– А вы, вообще, откуда?

Нет, ну подруга сейчас точно на неприятности нарвется. Нельзя же вот так, внаглую, игнорировать его, Таля.

– С Кассарадских гор, – охотно откликнулся варвар. – Там у нас…

А сейчас и Нанок ни за что получит. Вон эльфийка его с суровым видом к ним направляется. Решила, видимо, не оставлять в руках юной вертихвостки. Правильное решение, надо сказать, и донельзя своевременное.

– Милый, давай пройдемся, нам надо серьезно поговорить. – И такой предупреждающий взгляд на Лани. Дескать, не суйся, место занято. Та, кстати, выдержала достойно: поджатые губки, пожатие плеч и взгляд – да больно надо.

Мастер Лур, похоже, читал эльфам лекцию о вреде магии для эльфийского здоровья. Те яростно спорили, но в споре Учитель любого за пояс заткнет. А особо настырных – и ниже, это уж ему как два пальца в кабаке. Бол о чем-то беседовал с Боресветом: то ли расспрашивал о его неудавшейся жизни, то ли про свою что-то врал. Зная Бола, можно быть уверенным, что второй вариант выглядел куда более правдоподобным. Оборотень что-то рассказывал толпе эльфиек, которых походя умудрился собрать вокруг себя. Таль немного ему позавидовал. Дал ведь Творец талант человеку, или кто он там. Одну из них точно соблазнит. А может, и больше. Если, конечно, жив останется в предстоящем бою.

– Думаешь о сражении?

Похоже, девушка просто нервничает и не хочет оставаться одна. Он тоже слегка беспокоится, все-таки некроманта выносить идут, а не пиво пить. Хотя для храбрости чуть-чуть не мешало бы.

– Тебя это тоже беспокоит?

– Ага. Мои ножи против зомби вряд ли помогут. Второй раз мертвецов не так уж легко убить. Ума не приложу, какой толк от меня будет в бою.

– Ну были бы ножи, а мишень всегда найдется, – легкомысленно отмахнулся Таль. – Впрочем, и от моих стрел проку не больше. Надо будет у эльфов попросить тул-другой, я слышал, от их стрел нежить сама дохнет.

Он на время покинул Лани и подошел к Лониэлю. Тот, уже оправившийся от присутствия леарни в их армии, к просьбе Таля отнесся с пониманием. Мигом выделил ровно два тула с эльфийскими стрелами. Таль повесил их на спину и почувствовал себя вьючным ослом. Тяжело, блин, таскать такую ношу. Хоть и своя, а все равно тяжело.

Часть эльфиек оставили в покое оборотня и теперь увивались вокруг гоблина. Ларгет непонимающе покачал головой. Ладно Лани, еще можно понять, когда она вот это зеленое сексуальным называет. Но эльфийки-то, утонченные, изысканные, понимающие жизнь… или в этой самой жизни им только гоблина и не хватает?

Бол оставил изрядно замороченного Боресвета и подошел к Ларгету.

– О, я смотрю, ты тут стрелами на халяву разжился?

– Хочешь отжучить половину? – осведомился Таль злобно.

– Мне это без надобности, – гордо ответил Бол. – Я, видишь ли, маг, а не лучник.

Ларгет заскрежетал зубами. Маг он, видите ли. А вот как пинка сейчас отвешу, мигом левитировать научится. Впрочем, ну его. Все равно к битве его не допустят. Стреляет он плохо, а в качестве мага у него этой… ответственности не хватает. Впрочем, рассказывать в школе о своих подвигах ему это вряд ли помешает.

– Учитель, – позвал Таль. – Можно вас спросить?

– Да, Ларгет, конечно. – Тот оторвался от кучки эльфов.

– Учитель, это Лани. Она драконьей крови. Есть ли возможность взять ее в школу?

Лани напряглась и застыла деревянной статуей в ожидании ответа.

– Драконьей крови? Девочка? Уникальный случай. Девушек мы, правда, в школу не берем, но в виде исключения и под твою ответственность… почему бы и нет?

Лани просияла. Видно было, что она хотела бы завизжать от радости и броситься на шею Ларгету, но присутствие Учителя ее останавливало. Да, хорошо иметь эту самую ответственность, если под нее можно определить девушку в школу.

– Внимание! – подбежал еще один эльф с луком в руках. Тетива, что характерно, была уже наложена. Таль насторожился. – Похоже, нас атакуют. Всем занять позиции!

– Плохо, – покачала головой Тиллатаэль. – Теперь они будут готовы к обороне.

– Пока что об обороне надо подумать нам, – возразил варвар.

Атака началась буквально через несколько минут. Огромная толпа скелетов с ржавыми мечами в руках нахлынула на боевые порядки эльфов. Стрелы на них никакого воздействия не оказывали, пришлось схватиться врукопашную. К удивлению Таля, Учитель дрался исключительно мечом, не прибегая к чарам. Руководил нападавшими неживой всадник на неживом же коне. Правда, на скелета он не очень походил. Зомби, быть может? Зомби Ларгет еще ни разу не видел. Для пробы он послал в странного всадника две стрелы. Обе вспыхнули и сгорели, не долетев до него.

– Лич! – пробурчал Учитель. – Мертвый колдун. Ох, несладко нам придется!

Лич взмахнул рукой, и дюжина волкообразных тварей с пастью как у средних размеров дракона возникла у его ног. И ладно бы просто возникли, мгновенно бросились в атаку. Таль ловко подстрелил одну из них, остальных столь же легко подстрелили эльфы. Орда скелетов мало-помалу рассеивалась на составляющие кости. Дрались они не особо грамотно – видно, мертвым это дело неинтересно.

Лич воздел руки к пасмурному небу и произнес заклинание. Вот тут Учитель мгновенно отбросил меч и что-то прочитал в ответ, сопровождая чары магическими пассами. И все равно на секунду запоздал, серое полотнище, вылетев из рук лича, рассекло пополам добрый десяток эльфов, прежде чем наткнулось на хрустальный щит. Лич обратил внимание на мага. Теперь его заклинания были нацелены на Мастера Лура. Тот тоже оставил в покое несчастных избиваемых скелетов и сосредоточил усилия на одном-единственном противнике. Ветвистые молнии били в обе стороны, иногда зацепляя эльфов и скелетов. Подоспели и зомби, они медленно приближались, утыканные эльфийскими стрелами. Несколько эльфов тоже колдовали что-то свое, часть зомби рассыпались в прах. Подошли, ковыляя, несколько оживших деревьев, вступив в схватку со скелетами.

Таль попытался еще раз достать лича стрелами, и опять ничего не вышло. Не действовали на него и щедро рассыпаемые эльфами заклинания. А вот чар Учителя лич старательно избегал, чувствуя, видимо, в них для себя немалую опасность.

Таль отложил лук и поднял руки для заклинания. Его любимое – «Стрелка». Защиты от чар первого уровня фактически нет – «Стрелка» достигла цели, заставив мертвого колдуна пошатнуться. И он ответил персонально Ларгету, послав в него копье из тьмы. Таль едва успел увернуться, чары смели двух стоящих за его спиной эльфов.

Бол тоже выпустил «стрелку», но она не достигла цели.

Волна огня прокатилась от лича к боевым порядкам эльфов, но погасла, не дойдя десятка шагов до первых рядов. Несколько зомби-великанов успешно расправлялись с живыми деревьями, неся, впрочем, ощутимые потери. Странного вида гигантские змеи скользили по земле и плевались огнем. Эльфы дрогнули и откатились назад, теперь Учитель, Таль и бродяга варвар оказались в первом ряду.

Впрочем, растерянность эльфов продлилась недолго. Повинуясь командам Тиллатаэли, они успешно расстреляли из луков двух огнеплюйных тварей, которые от такого облома принялись корчиться на земле. Гоблин и Боресвет успешно добивали скелетов, зато мертвые великаны расправились-таки с последними деревьями и атаковали эльфов. Стрелы не то чтобы совсем не причиняли им вреда, однако великаны продолжали сражаться. Движения их, правда, замедлялись, и тем не менее они представляли собой грозную силу.

С правого фланга выметнулись полсотни всадников. Ни сами они, ни их скакуны живыми опять же не были. Эльфийские чародеи отреагировали мгновенно – из земли вывернулись странного вида растения, мигом спеленавшие всю кавалерию. Этих стрелы доставали отлично – буквально через несколько минут от отряда не осталось и следа.

Лич и маг продолжали состязаться в искусстве магии. Ни один, ни другой не могли одержать верх. Огненные шары и серые лезвия осыпались с тихим треском, не причиняя вреда ни одному ни другому. Таль отвлекся от мертвого колдуна, вступив врукопашную с тварями-двумечниками. Поскольку мечом он владел не так чтобы очень, приходилось прикладывать все усилия, чтобы просто остаться в живых.

Выручил варвар. Его секира со свистом обрушилась на противников, повергая одного за другим. Нанок, казалось, даже не уворачивался от ответных ударов, но каждый раз получалось, что его не было в том месте, куда наносился очередной удар противника.

За спиной варвара Таль отдышался и пришел в себя. Настолько, что тут же опробовал на тварях эльфийские стрелы. Что, впрочем, никакого вреда им не принесло. Возможно, если б он целил по глазам, проку было бы куда больше, но вот беда – все до единой твари глаз не имели напрочь. С досады Ларгет выстрелил обычной стрелой, и тварь тут же превратилась в прах и облако рыжеватого дыма, от которого варвар шарахнулся как от чумы. Приободрившись, Таль открыл прицельную стрельбу. Выяснилось, правда, что не каждая стрела становилась для тварей смертельной, но Ларгет достаточно быстро вычислил их уязвимые места и теперь производил на пару с варваром настоящее опустошение в рядах противника.

– Молодец, парень, – похвалил его Нанок. – Вдвоем мы их всех сделаем.

– Все равно лучшее оружие – это секира, – заявил топор.

– Не отвлекайся, – приказал варвар. – Вон еще недобитков сколько, а ты болтаешь.

– Как скажешь, Хозяин, – скорбно вздохнул топор, лишая головы одного из недобитков.

Боресвет и гоблин успешно противостояли великанам-зомби. Ловкие и увертливые, они исполняли какой-то дикий танец вокруг неповоротливых гигантов, то и дело задевая их мечами. Двое великанов уже валялись на земле, поверженные воинственной парочкой.

Таль перевел взгляд на Учителя и понял, что дела его плохи. Плащ прожжен в двух местах, левая рука еле двигается. Очевидно, пропустил какое-то заклинание, не успев должным образом парировать. Оставив Наноку немногочисленных тварей, Ларгет поспешил на помощь.

Как раз вовремя – вихрь серой пыли закружился вокруг мага. Не раздумывая, Таль бросил заклинание защиты – то самое, из сна. Других он просто не знал.

Визуально защиты видно не было. Но серый вихрь, коснувшись поставленной Ларгетом невидимой стены, рассыпался на дюжину пыльных смерчиков, которые спустя пару мгновений исчезли вовсе.

– Как ты это сделал? – Удивление Учителя было столь велико, что он на миг забыл даже про лича. Тот, правда, тут же о себе напомнил черной молнией, рассыпавшейся искрами на границе защиты.

– Не знаю, – ответил Таль сквозь зубы.

Пот градом катился по его лицу, еще миг – и он просто не в силах будет держать чары. Линия, надо искать магическую линию! Он осмотрел окрестности особым зрением и тут же увидел ее. Да не одну – штуки три, две зеленые, одна оранжевая. Возможно, были и еще, но Таль посчитал свой поиск законченным. Потянувшись, он зачерпнул энергии и установил постоянную подпитку.

– Это же заклинание восьмого уровня. – Маг никак не мог прийти в себя. – А то и девятого, не могу с ходу оценить. Но уж никак не первого, ученик!

Он отвлекся от дискуссии, проверив лича на прочность камнепадом. Тот стоически выдержал нападение, точнее – падение булыжников. Ни один камень лича не задел. Таль выпустил «стрелку», метясь на этот раз в коня. И добился успеха, всадник совершенно забыл прикрыть скакуна. Удар отбросил коня в сторону, и лич не удержался в седле. Хотя он и не был живым, падение оглушило и дезориентировало его. Чем тут же воспользовался Мастер Лур. Быстро прочитанное заклинание, сопровождаемое сложными пассами (было видно, что движения причиняют ему страшную боль) – и ревущее пламя погребло под собой лича. Тот, правда, оказался парнем крепким, сумел подняться, пылая, как костер в канун Вальпургиевой ночи, – и попал под ослепительно-белую молнию, отбросившую его обратно в огонь. Возможно, он и это смог бы пережить, мертвым это проще, но Учитель не дал ему такой возможности. Новое заклинание, и от лича не осталось даже пепла.

– Силен покойник… был. – Учитель смахнул со лба капли пота и устало опустился на землю. Ковылявший мимо зомби наступил ему на ногу и пошел себе дальше.

– Эй, смотри, куда прешь! – возмутился маг.

Зомби обернулся и что-то промычал. Наверное, извинился.

– Ладно, иди уж, – махнул рукой Учитель.

Таль сел рядом с ним, закрыл глаза и представил в воображении золотой шар. Затем провел этим шаром по раненой руке мага. Это действие тут же отдалось болью в его собственной руке. Таль зашипел сквозь зубы, но продолжал двигать золотой шар, чувствуя, как утихает боль Учителя. Минут через пять он открыл глаза и встретил пристальный взгляд мага.

– А ты действительно вырос, ученик, – сказал тот. – Я не знаю, что и как ты делаешь, но оно работает. Кстати, та защита, что ты поставил, у тебя не хватало для нее энергии, и тем не менее она прекрасно действовала.

– Я черпал от линии, – пояснил Таль.

– Ты с ума сошел? – Мастер Лур вскочил с земли. – Мало того что ты умеешь видеть магические течения, чего мне, к примеру, не дано, так еще и работаешь с ними напрямую! Ты хоть знаешь, насколько это опасно? Даже Гроссмейстеры не рискуют играть с чистой энергией! Она может сжечь любого, даже самого сильного мага!

– У меня не было выхода. – Ларгет виновато опустил голову.

– Да, кровь Титанов – великая сила… Но не забывай об одном, мой мальчик, – за то, что мы получаем даром, платить приходится втрое дороже.

Бой подходил к концу. Лишенная предводителя, нежить вела себя на редкость бестолково, и последние безнадежные атаки опасности не представляли. Боресвет, гоблин и примкнувший к ним варвар лихо добивали последних двух великанов. Эльфы во главе с Тиллатаэль метко расстреливали разрозненных зомби. Бол сидел на камне и спокойно чистил сапоги. Выглянуло из-за облаков солнце, Ларгет зажмурился.

– Ты не ранен? – спросила Лани, подходя к нему. Солнечные лучи красиво запутались в ее длинных рыжих волосах. – Я видела, как ты дрался с некромантом. Красиво!

– Это был лич, девочка, – поправил Учитель. – Мертвый колдун.

К ним подошла Тиллатаэль, зеленая куртка была разорвана и испачкана кровью, но не похоже было, что эльфийка ранена. Таль тут же вспомнил, что эльфы слывут прекрасными целителями. Она посмотрела на них, улыбнулась.

– Самое трудное еще впереди. Некромант просто хотел проверить наши силы. Штурм его замка – вот настоящее испытание.

– Тогда пора к нему приступать. – Лицо мага казалось словно высеченным из камня. Он поднял невесть откуда взявшийся длинный посох из мореного дуба. – Пойдем, намотаем Тубариху кишки на голову.

Сказано было не слишком изящно, зато по делу. Тиллатаэль отдала команду, и отряды эльфов двинулись к цитадели некроманта.

 

Глава 5

Началось! Тубарих почувствовал близость угрозы. Эльфы, и много – не менее трех сотен. Может быть, и пять. Вот она, долгожданная атака. Все-таки решились остроухие, а куда им деваться, если подумать? Если хорошо подумать, как вот он, Тубарих, умеет. Эльфы обязательно должны атаковать – или тихо да мирно покинуть этот мир, отдав свою жизненную силу некроманту. Что ж, ему есть чем их встретить.

– Азиз! – позвал он. – Где ты, лич гнилой?

– Я здесь, Хозяин. – Один некромант, вполне мертвый, склонился в поклоне перед некромантом живым. Вообще-то именно живое должно кланяться смерти, но иной раз и исключение сделать не вредно. Для него, Тубариха, не вредно.

– Эльфы собираются для атаки. Я хочу, чтобы ты обратил их в прах. Возьми армию и атакуй их. Постарайся победить с небольшими потерями.

– Слушаюсь, Хозяин. Твои враги будут уничтожены.

Лич покинул его кабинет. Тубарих ухмыльнулся. Какой высокопарный слог, с ума рехнуться можно. Отчего это, интересно, покойники, если получают способность говорить, начинают трепаться, как герои древности или лизоблюды придворные?

Впрочем, мелочи это все. А вот он, Тубарих, может собой гордиться. Лича подъять– и какого лича! – не каждый некромант способен. Только очень мудрый и могущественный. Как он, Тубарих. Достаточно того, что для обряда положено самолично Черную Леди вызывать. А она смертным редко, как правило, является. Не чаще одного раза за всю жизнь. Правда, и не реже, уж в этом ее не обвинишь.

Некромант скривился, будто глотнул теплого и вдобавок разбавленного пива. Черная Леди выглядела совсем не так, как он ее себе представлял. Начнем с того, что ею оказался голый мужик. То есть напрочь голый, даже без кожи и мяса. Правда, со всеми соответствующими атрибутами голого мужика. Вдобавок в коротком черном плаще по пояс и с косой в руке. Отчего на леди он все равно походил слабо.

Тубарих покрутил головой. Вот это был шок, блин претемный! Там ведь еще и руку надо Черной Леди поцеловать, по церемонии. Целовать руку скелету голого мужика, тьфу! Ужас какой! Хорошо хоть, только руку. Он все же некромант, а не некрофил какой.

Зато теперь у него есть настоящий лич. Да не простой – Азиз собственной персоной. Не утративший ни капли своих магических знаний. Наполненный Силой смерти до предела. Который, вне всякого сомнения, сотрет в порошок сейчас отряд эльфов, ведь у остроухих нет и не может быть сильных чародеев. Только в лесу они на что-то способны, а здесь леса нет. Отдельные деревья имеют место присутствовать, но их даже рощей не назовешь.

Магические отголоски боя долетели до Тубариха и изрядно его встревожили. У эльфов откуда-то оказался чародей, причем человек, а не остроухий. Откуда они его взяли-то? Нет в Ледании магов, сильных во всяком случае. «Петушиный час» всех повывел, кто спрятаться не успел. Откуда же они его взяли и как он, Тубарих, не почувствовал его приближения? Ведь ни следа серьезной волшбы в последние месяцы не было!

Все это наводило на размышления, что эльфы куда лучше подготовились к атаке, чем он ожидал. Впрочем, Азиз и сам Мастер, так что посмотрим еще, кто из двух чародеев верх возьмет. А вот к обороне замка надо подготовиться на всякий случай. Не получилось бы, что он сделал ошибку, разделив армию на две части.

Некромант подошел к окну и стал наблюдать за битвой. В миг, когда уничтожили лича, он ощутил сильнейшую боль, лич-некромаг и его творец были тесно связаны между собой самой Черной Леди. Которая, шутки ради, иногда прикидывается мужиком.

Да, теперь штурм замка неизбежен. Враг оказался сильнее, чем он предполагал. На миг в голову некроманта закралась мысль о бегстве, но он ее тут же отбросил. Он, Тубарих, не испугается этих наглых остроухих. Пришли воевать – вам же хуже, долгоживущие. Ляжете все, напитав некроманта своей силой. Жаль, конечно, лича, столько сил было вложено. Отныне все заботы по обороне замка – на нем, на Тубарихе. Даже посоветоваться не с кем. Не с зомби же безмозглыми советоваться, они такое присоветовали бы, за всю жизнь не расхлебаешь. Хорошо, что говорить они не умеют.

С трудом придя в себя, он принялся отдавать приказы своим сателлитам. Да, враги выиграли первую схватку, но замок им не взять.

– Ничего себе цитадель, братаны, – присвистнул Боресвет, окидывая взглядом прибежище некроманта, оно же рассадник черной магии. – И как мы, в натуре, ее штурмовать будем, у нас ни таранов, ни приставных лестниц нет. Не говоря о катапультах.

– Все продумано, – успокоила его Тиллатаэль. – Они нам не понадобятся. Мы просто уберем для начала стену.

– Ну без стены децил попроще, – успокоился воин. Он уже был наслышан, что эльфы никогда не лгут. Как и правду отчего-то не говорят.

Воины выходили на условленные позиции, стараясь не находиться на виду. Маг оценивающе смотрел на цитадель, пытаясь вычислить ее уязвимые места. Нанок был так увлечен диалогом с топором, что о штурме, похоже, просто забыл. Бол осторожно заглядывал в рот всем встречным эльфам – наверное, пытался сосчитать зубы. Гоблин, сидя на земле, чесал спину. Вид у него был счастливый, будто с детства еще мечтал об этом, и вот сбылось наконец.

Таль медитировал. Линия линией, но запас энергии для мага лишним не бывает. Мало ли что где случиться может. Лучше ко всему быть готовым.

– Проломы делаем в северной и западной стене, – объясняла Тиллатаэль диспозицию. – Основные силы стоят у восточной и южной, отвлекая противника. В проломы идут сильнейшие воины и удерживают их до подхода отрядов с восточной и южной стены. После чего движутся навстречу друг другу, на соединение.

– Небольшие отряды могут и не удержать проломы, – покачал головой Боресвет. – Почему бы не бросить сразу основные силы?

– Потому что они будут слишком хорошей мишенью. Некромант ослабит защиту обеих стен, если увидит, что их никто не собирается атаковать. Поверьте, мы хорошо изучили характер и поведение Тубариха.

– Ну, вам, эльфам, виднее, – не стал спорить Боресвет. – У вас вон и уши трубочкой. Правда, леший?

– Моя гоблина, – беззлобно ответил зеленокожий. – Когда же твоя запомнить, го-бли-на!

– Да это небось одно и то же, – отмахнулся воин.

Таль вышел из транса. Лани сидела рядом, нервно перебирая ножи.

– Тебя что-то волнует? – спросил Ларгет.

– Да, – честно созналась она. – Этот бой… ты никогда не задумывался, что нас в любой момент могут просто взять и убить? Навсегда!

– Ну и что? Никто не живет вечно. Даже эльфы. Вон сколько их сегодня уже погибло. Я просто надеюсь, что наш срок еще не пришел.

– Ты так веришь в судьбу?

– Надеюсь, и она в меня тоже верит, – сознался Таль.

К ним подошел варвар со своим топором. У последнего был весьма капризный и недовольный вид. Нанок присел рядом с Ларгетом и сказал:

– Слушай, парень, а разве маги умеют стрелять из лука? Я как-то полагал, что им это совсем не нужно. Меч – понятно, а лук-то зачем?

– Ну если уж у меня получается, не отказываться же от оружия. К тому же я пока не маг, а только ученик. Способный, правда. А что это у тебя топор загрустил?

– Я – секира, – недовольно поправила Томагавка.

– Да она, Беодл ее забери, совсем с катушек съехала! – возмутился варвар. – Говорит, почему это у мечей ножны есть, а я на петле болтаюсь, как висельник какой. Вынь, говорит, ножны да положь куда-нибудь. А ее в ножны попробуй засунь!

– Все равно несправедливо, – заявила секира. – Я, понимаешь, буду открыта всем стихиям, в том числе и вредным для здоровья дождям, а эти мечи в тепле и уюте! От дождей, между прочим, можно и ржавчиной заболеть на раз!

– Ничего, вылечим, – беззаботно махнул рукой Нанок. – Я вон тоже без ножен хожу – и ничего. Да и вообще, ножны для топора – это извращение. Как если бы здоровый мужик женскую одежду примерил.

– Я бы на это посмотрела, – заинтересовалась Лани. Ларгет посмотрел на нее круглыми от удивления глазами. Нет, женщин вообще понять невозможно!

Мастер Лур и Боресвет возглавили один из отрядов, что должен был ворваться в пролом. Конкретнее – в северной стене. Правда, пока пролом отсутствовал, и врываться было в общем-то некуда. Маг предложил пробить стену своими методами, но Тиллатаэль ответила решительным отказом.

– Сначала мы должны связать боем их основные силы, – пояснила она.

Маг пожал плечами. Связать так связать, он ничего не имел против.

Варвар прошелся, в ожидании штурма он немного нервничал – Беодл, он ни разу еще не штурмовал замка! Тем более некромансерского. Нечисть крушить – дело, конечно, доброе и беодлоугодное, но вот колдунов он не любил и даже немного побаивался.

Неподалеку он увидел Эрла и мальчишку, спутника Ларгета и Лани. Как звали пацана, Нанок не знал, но это было и неважно.

– А еще что-нибудь расскажи, – жадно попросил пацан. Мальчишка он, хоть и маг. Вот Ларгет держится куда взрослее, хотя по виду и одногодки.

– Да пожалуйста, – пожал плечами оборотень. – Вот, была как-то история, иду я себе по лесу в образе волка, и тут наперерез мне – собака. Волкодав, блин! Пришлось драться. Собаке дурной ведь не объяснишь, что я человек, хоть и волк местами. Ну и… покусал я ее слегка, да еще в придачу и инициировал ненароком.

– И что? – Глаза пацана жадно блестели.

– Что-что… Оборотнем она стала. В человека перекидывалась. Вот хозяин-то ее обрадовался – приходит домой, а там голая баба ему заявляет: «Хозяин, это я, Жучка».

– Обалдеть! И чем все закончилось?

– Да чем… Женился он на ней. Соседи, правда, отговаривали, ты что делаешь, говорят, это же собака настоящая, вдобавок еще и оборотень! А он им: все бабы суки, а эта хоть не скрывает. Красивая, правда, баба была. И собакой – тоже ничего себе…

Дальше варвару дослушать не удалось, его перехватила Тила.

– Вот ты где! Минут через пятнадцать начнем, Лониэль уже объясняет командирам отрядов их задачи, маги готовят заклинания. А я хотела… просто побыть с тобой.

Нанок нежно обнял ее за плечи, эльфийка спрятала лицо у него на груди.

– Многие из нас погибнут, – тихо сказала она. – Мне страшно, Нанок. Может быть, через полчаса уже не будет Мастера Лура или Лониэля, или Эрла…

– Или меня, – добавил варвар, гладя ее по голове.

– Не смей так говорить! – Она вывернулась из его рук. – Я не позволю тебе умереть!

– Все будет хорошо. – Нанок снова сгреб ее в объятия. – Никто из нас не погибнет, ни я, ни ты, ни Мастер Лур. Уж он-то точно, маг ведь, а не горный козел какой. Разве только иногда. Вон как с покойным колдуном разобрался. Один пепел, и тот по ветру.

Тила порывисто поцеловала его, долгим пронзительным взглядом поймала его глаза.

– Пообещай мне быть осторожным, – попросила она. – Я… не знаю, смогу ли жить дальше, если тебя… Если с тобой что-то случится.

– Обещаю, – пообещал варвар. – И ты… Я клянусь, что…

– Не клянись. – Она с улыбкой приложила палец к его губам. – Беодл не любит клятвопреступников. Ты умеешь любить, как никто из людей, горячо и сильно, но…

– Тиллатаэль, пора, – Лониэль вмешался в их беседу довольно бесцеремонно. – Все готово к штурму.

– Да, пора. – Эльфийка еще раз заглянула в глаза варвару и неожиданно сильно обняла его и поцеловала. Он почувствовал, что она вся дрожит.

– Да не волнуйся ты так, – попытался он ее успокоить. – Все будет хорошо.

– Да, – согласилась она и повторила как заклинание: – Все будет хорошо…

Он обернулся к Лониэлю и не заметил, как ее губы беззвучно шепнули: «С тобой…»

Штурм начался. Эльфы подошли вплотную к двум стенам, затеяли оживленную перестрелку с лучниками на стенах. Беда в том, что лучники при жизни тоже были эльфами и стрелять не разучились. Эльфийские чародеи отводили вражеские стрелы от своих боевых порядков, но их было не так уж много, и все стрелы они отвести не могли. Зомби, в свою очередь, после одного попадания не умирали окончательно, некромант сделал их на совесть. В общем, установился своеобразный паритет, ни те ни другие взять верх в этой перестрелке не могли.

Засвистели над головами атакующих каменные глыбы – это ударили катапульты. Тиллатаэль заволновалась, присутствия у некроманта осадных орудий она не ожидала. Впрочем, тут же выяснилось, что у некроманта не было опытных канониров. Каменные ядра свистели над головами, не задевая атакующих. А эльфийские стрелы медленно, но верно делали свое дело, одного за другим сражая неживых лучников. На их место тут же вставали новые, но было ясно, что резервы у Тубариха не безграничны. Эльфийские маги создали еще несколько самоходящих деревьев, которые, подступив к самым стенам, принялись крошить камни. Внимание защитников тут же переключилось на них, но стрелы не причиняли деревьям вреда. Лучники-эльфы тут же воспользовались этим, и мертвые стрелки гибли уже один за другим. Наконец защитники догадались применить кипящую смолу. Вниз полетели горящие факелы, и вот это деревьям пришлось не по вкусу. Одно за другим они сгорали у стен замка.

Сам некромант в бой пока не вступал, как и предполагали эльфийские военачальники. Что ему делать на стенах, где любая стрела могла отправить Тубариха к его Госпоже? Пока атакующие не ворвутся в замок, его магии можно не бояться.

План Тиллатаэли сработал. Основная масса защитников собралась у восточной и южной стен, а также у ворот (южная стена), которые считались наиболее уязвимым участком обороны любого замка или крепости. Как выяснилось получасом спустя, этот штурм явился исключением из обычных правил.

В назначенный момент, повинуясь сигналу, оставленные в резерве эльфийские чародеи подступили к северной и западной стенам. Они не стреляли из луков, не тащили приставные лестницы, поэтому их присутствие было проигнорировано как безмозглыми творениями Тубариха, так и его слугами из числа людей, которые, прямо скажем, не сильно отличались от тех же зомби уровнем интеллекта. Иначе не пошли бы служить некроманту.

Чародеи же, само собой, к стенам выдвинулись отнюдь не для того, чтобы биться об них лбом или даже справлять малую нужду. Поднятые к небу руки, неведомые слова на эльфийском – и из земли проросли странного вида зеленые побеги, которые мгновенно оплели камень стен. Немногочисленные защитники на обеих стенах заволновались, но решительно не знали, что происходит и как с этим бороться. А минутой позже бороться было уже поздно.

Побеги сжались, как пальцы могучей зеленой руки, превращая камень в крошево, и часть стены обрушилась вниз грудой песка и щебня. Немедленно затрубили эльфийские трубы, давая знать тем, кто сражался на юге и востоке. А в проломы уже врывались оставленные в резерве воины, вступая в бой с защитниками замка.

Мастер Лур возглавил один из отрядов вторжения, второй отряд – молодой (по виду, конечно) эльфийский чародей. Варвар и Таль следовали за магом вместе с двумя десятками воинов. Лани и Бол в штурме участия не принимали, помочь они мало чем могли, а вот погибнуть по-глупому – запросто. Особенно Бол. Тот вообще все по-глупому делал.

Мастер Лур заклятий не жалел. Огненное лезвие направо, ледяная шрапнель налево. Ларгет не знал, как правильно называть эти заклятия, но менее действенными от этого они не стали. Успевшие доковылять до пролома зомби частью сгорели, а частью были иссечены до полного неприличия. Вперед вырвался варвар, в одиночку потеснивший десятка два защитников. Маг, видя, что помощь тому пока не нужна, тут же переключился на стены, выжигая надоедливых лучников. Таль помогал ему в этом, магия действовала на зомби куда лучше, чем стрелы. Даже простенькая «Магическая стрела» спокойно уничтожала такого рода нежить.

– Эй, наддадим им, – вопила Томагавка, разрубая очередного несвежего покойника. – А ты куда лезешь? Получи! Эй, Хозяин, ты чего? Я же в другого метила! А, вот так лучше.

Те, кто бездарно руководил обороной, наконец-то догадались передислоцировать войска от южной и восточной стен, но и здесь они были обмануты хитроумной Тилой. Часть защитников остались защищать стены от сотворенных эльфийскими чародеями иллюзий. Летели призрачные стрелы, не причиняя вреда мертвым, те в ответ стреляли, не в силах убить иллюзии. Похоже, что ребята будут заняты друг другом до конца битвы.

А во двор замка из двух проломов уже вливались эльфийские войска. Защитники, сбившись в толпу, преградили путь к воротам башни, но их положение было стратегически невыгодным. Выбив не защищенных каменными зубцами лучников со стен, эльфы быстро заняли их позиции и теперь обрушили ливень стрел на нежить и наемников некроманта из числа людей. Похоже, в битве наступал решительный перелом…

Варвар увлекся. Крошить зомби неожиданно оказалось делом увлекательным. Правда, воняли они, как год не мывшийся горец с Кассарада, даже сильнее. Зомби тоже были разные, одни рассыпались в пыль с первого же удара Томагавкой, других приходилось рубить на мелкие кусочки, которые вдобавок так и норовили сбиться в кучу и срастись обратно. По виду одних от других отличить было трудно. Такие же полуразложившиеся и вонючие… Брр! Хорошо, что желудок у варваров сильный, не то было бы совсем не до драки.

Нанок и сам не заметил, как оказался в полном окружении. Эльфов, что следовали за ним, не то чтобы даже оттеснили, а просто выдавили массой. Правда, варвар не сразу заметил, что оказался в кольце нежити. Тупые зомби шли вперед и вперед, не пытаясь даже ударить в спину. И Нанок двигался вперед, но в другую сторону, пока не оказалось, что он зажат со всех сторон оживленными мертвецами.

Вот тут ему стало не по себе. Одно дело – крушить нежить десятками и сотнями, другое – погибнуть не от рук живого воина с горячей воинственной кровью в жилах, а от ржавого оружия гнилых зомби. Это было как-то даже унизительно для смелого и отчаянного варвара с хорошим, к сожалению, обонянием. Нанок заметался, попробовал даже пробиться обратно, но только ухудшил свое положение. Какими бы тупыми эти зомби ни были, на удары в спину они среагировали быстро, атакуя теперь варвара с двух сторон.

– Хозяин, так ведь и загнуться можно! – запаниковал топор.

Нанок не ответил, берег дыхание. Он потихоньку начинал уставать, возможности выйти из битвы и передохнуть чуток у него не было и не предвиделось. А он все-таки воин, а не лесоруб какой, чтобы с утра до ночи топором махать. Тем более не зомберуб.

Положение становилось отчаянным. Но выручил Мастер Лур: заметив, что толпа противников вот-вот сомнет одного отчаянно храброго, но одинокого варвара, он бросил что-то огненное в толпу врагов, отделявших Нанока от эльфийских рядов. Варвар послал благодарность Беодлу, подумал, зарубив между делом еще пару зомби, и добавил к ней благодарность еще и магу. Все-таки небесполезная штука этот чародей, хоть за всю дорогу ни одного фейерверка так и не колданул. Но Нанок – человек незлопамятный, он и это готов простить.

Варвар вернулся к своим и немного передохнул, не обращая внимания на вопли своей секиры. Ей-то что, железке безмозглой.

Учитель начал уставать, Ларгет это видел ясно. Ни один маг не может безостановочно бросать заклинания, если, конечно, у него нет какого-нибудь артефакта с запасом Силы. Но Мастер Лур продолжал биться, повергая каждым фаерболом десятки зомби или скелетов. Некромант же пока не проявлял свои магические способности, предпочтя действовать руками своих созданий, благо их у него было в достатке. Возможно, берег силы для решающего удара, когда чародеи противника выложатся до последней крупинки энергии.

Те, однако, до нужной кондиции еще не дошли. Мастер Лур, правда, покинул ряды для отдыха и медитации, но эльфийские волшебники продолжали свое дело. Правда, оживить деревья они не могли за неимением таковых во дворе замка, зато из земли вдруг проросла особо зеленая трава, пожирая сгнившую плоть несчастных зомби. Башня ответила ударом завывающих духов, мигом превративших грозные растения в мертвую прошлогоднюю траву. Атака духов заставила эльфов податься назад, но эльфийские стрелы оказались оружием более чем эффективным против этого вида нежити. В течение получаса духи окончательно завершили свое земное существование, превратившись в безобидные облачка тумана.

А вот безглазые и очень проворные твари оказались эльфам не по зубам. Ни стрелы, ни мечи из остроухой бронзы их не брали. К чарам эльфийских волшебников твари также проявили особую стойкость, наотрез отказываясь погибать. Эльфов отбросили почти до самой стены, но усилия варвара, успешно орудовавшего Томагавкой, и Ларгета, у которого остался еще немалый запас стрел с железными наконечниками, несколько выравняли положение. Появление отдохнувшего Мастера Лура, наславшего на безглазых сначала огненный дождь, а потом еще и ледяной град, завершило этот этап битвы.

Двор замка был завален грудой гниющих тел. Своих раненых эльфы поспешно уносили за пределы замка, где и оказывали им скорую медицинскую помощь. Таль пока не получил ни царапины, а вот варвар был весь в крови от многочисленных легких ран. Эвакуироваться он, однако, наотрез отказывался и даже приказ Тилы игнорировал напрочь. Томагавка тоже заявила, что из драки без варвара нипочем не выйдет и тут же обезглавила очередного зомби с алебардой. Тила пожала плечами и взялась за лук.

Таль, вспомнив наконец-то, что он уже не ученик какой-нибудь, а старший ученик, почти Мастер, выдал еще одну находку из своего сна. Сноп синеватых молний сорвался с его рук, превращая зомби в грязную золу. Учитель с удивлением воззрился на него:

– Это еще что такое?

– Это молния, – пояснил Ларгет, выбрасывая новый пучок.

– Профан! Невежда! Вот – молния. – Учитель прочитал заклинания, и очередной зомби превратился в пылающий факел под ударом молнии. – А это… я даже не знаю, что такое. И вообще, ученик не должен уметь творить заклинания шестого уровня. Это вообще всему противоречит! Кровь Титанов – это, конечно, великая сила, но нельзя же рушить все основы магии!

– Ладно, не буду. – Таль выбросил еще один пучок и взялся за лук. Магия эта его порядком истощила, а за линию зацепиться никак не удавалось. Наверное, он еще недостаточно хорошо освоил этот процесс.

Необычные молнии привлекли внимание некроманта. Вот теперь он показал, на что способен. Странный дым сиреневого цвета затопил двор замка, вопли погибающих в смертных муках эльфов заставили Таля в испуге отпрянуть. Мастер Лур одним коротким жестом уничтожил заклятие Тубариха, но крики от западной стены доказали, что и там не все хорошо. Затем вопли смолкли, очевидно, эльфийские маги нашли, что противопоставить этим чарам.

Некромант, однако, и не думал на этом успокаиваться. Вращающиеся лезвия тьмы слетели с верхушки башни, но Мастер Лур был готов и к этому. Изящным заклятием он изменил направление удара. Лезвия врезались в камень стен, башня содрогнулась, брызнули шрапнелью осколки камней. Один зацепил щеку Ларгета, тот вздрогнул от боли – и очередная стрела не нашла своей цели. Чего, впрочем, не скажешь о следующей.

Теперь некромант жонглировал заклинаниями, как заправский фокусник. Чувствовалось, что к этому моменту он готовился долго и основательно. Учитель парировал большую часть заклинаний, но время от времени темные чары собирали свою жатву среди нападавших. Эльфийские чароплеты подключились к магическому бою, однако проныра Тубарих, похоже, заранее обезопасил башню от эльфийского колдовства. Все, что могли делать остроухие, это защищать своих воинов вместе с магом.

Впрочем, на общей картине битвы эта дуэль не отразилась. Эльфы неуклонно продвигались вперед, укладывая зомби, скелеты и прочую нежить сотнями. Вот уже и от западной стены подошли отряды, тесня противника. Ларгет мельком увидел в первом ряду атакующих Боресвета и гоблина, вовсю орудовавших клинками.

Башня, однако, продолжала извергать новые и новые сотни нежити. Где они там только помещаются? – недоумевал Таль. Стрелы у него закончились, как свои, так и эльфийские, и ему волей-неволей пришлось прибегнуть к магии. На этот раз за линию удалось зацепиться, хоть Учитель и говорил, что это опасно. Однако не более опасно, чем получить от зомби алебардой или быть высосанным каким-либо духом. Если уж попал на битву, об опасности думать поздно. Так что поставленная им защита позволила обессилевшему Учителю перевести дыхание. Маг обернулся к строптивому ученику.

– Опять за свое? Ладно, на сей раз вовремя. Держи ее, сколько сможешь. Пора врезать Мастеру некроманту боевым заклятием, хватит сидеть в обороне.

Заклятие было впечатляющим. Башню тряхнуло основательно, обитая железом крыша сорвалась, придавив с дюжину зомби. Те, впрочем, погибать наотрез отказывались и продолжали копошиться в бесплодных попытках выбраться.

Защита держала. Самые убийственные чары рассыпались, столкнувшись с ней. Эльфийские маги, поняв, что заклинания Тубариха блокированы, обратили всю мощь на его войска. Крепостной двор наконец-то очистился, подкрепления, выплескивающиеся из ворот башни, погибали, не успев даже вступить в бой. Победа была близка…

Тубариха охватила паника. Похоже, эльфы собрали здесь всех своих сильнейших чародеев. И это еще полбеды, он неплохо обезопасил себя от их лесной магии. Но вот залетный маг и этот нелепый мальчишка, светившийся внутренним светом, подобно факелу в ночи, спутали все планы. Как он может держать такую защиту, уму непостижимо. Ведь всего лишь ученик, судя по возрасту… Или же это старый могущественный маг под личиной ученика? В любом случае он сейчас главная мишень. Что бы такое придумать, чтобы вывести его из игры хотя бы на время? Потому что до темноты уже не так долго, а там – время болонок тьмы. Которым не страшны ни эльфийское оружие, ни эльфийские же чары…

Однако как достать мальчишку, Тубарих не знал. Эта его защита не описывалась ни в одной магической книге, прочитанной им, а он изучил их не так уж мало, библиотека в башне была отнюдь не бедной. В отчаянии некромант решился на крайний шаг – попытаться сломать защиту силой, если не получается ее обойти. Заклятие «Копье Ночи», направленное исключительно на одну цель. Он влил в свои чары едва ли не половину накопленной за долгие годы Силы. Той самой Силы, что выкачивал из эльфийского леса.

Слова заклятия зловещим эхом прозвучали в кабинете Тубариха. Между сжатыми ладонями заклубилась тьма, превращаясь в подобие копья. И, наконец, последнее слово заклятия. Некромант вытянул вперед руки, и сотканное из тьмы копье низвергнулось с вершины башни.

Под ударом неведомого заклятия защита лопнула, как мыльный пузырь. Таль завопил от дикой боли – когда рушатся чары, это всегда болезненно для наложившего их. Но в следующий миг он понял, что это всего лишь предтеча настоящей боли. Когда на него обрушилось черное копье, вопль, вырвавшийся из его глотки, не был человеческим. Так кричит смертельно раненный зверь или узник под пыткой. Рассевшиеся на стенах замка в ожидании близкой пирушки вороны с испуганным карканьем взвились в воздух.

Таль без сознания рухнул на груду вторично умерших зомби. Один из не успевших присоединиться к их числу занес над ним тяжелую секиру. Варвар прыгнул вперед и успел отразить удар Томагавкой. Лезвие скользнуло по дереву, едва не оставив Нанока без пальцев.

– Осторожней, – недовольно заметила секира. – Ты мне так все топорище поцарапаешь. Парируй четче, лезвием, оно крепче. Хотя и лезвие тоже жалко…

– Что же мне, голову под удар подставлять? – злобно огрызнулся варвар, разваливая зомби пополам. – Или вообще не драться?

– Ну такие крайности ни к чему, – успокоила его секира. – Просто старайся наносить удары, а не получать. В этом, если ты не знаешь, и есть секрет победы.

– Философ, блин. – Нанок стоял скалой над неподвижным телом Ларгета, отбивая все попытки зомби продвинуться вперед. – Топор топором, а туда же…

– Секира, – ворчливо поправила его Томагавка.

Через секунду с ним рядом встала Тила. Шлем, надетый перед битвой, она уже где-то потеряла, длинные волосы рассыпались по плечам. Варвар невольно засмотрелся и едва не пропустил удар от очередного противника. Спасла Томагавка, рванувшись навстречу вражескому мечу. Недовольная секира высказала свое недовольство вслух:

– Эй, нашел время на женщин смотреть! Либо любуйся, либо дерись. Понимаю, ты мужик горячий, а руки у нее ласковые… эх… но уж взялся воевать, так воюй. Первым делом… не помню, что там первым, но что девушки потом – это я точно тебе говорю!

Нанок смутился. Тила отчего-то тоже. Один Ларгет никак не отреагировал на язвительную речь, хладнокровно валяясь на земле.

– Парень-то, оказывается, маг хоть куда, – сказал Нанок, продолжая бой. Нет, в чем-то секира, конечно, права, но ведь это не повод отказываться от общения с любимой девушкой. Да что она понимает в любви, железяка безмозглая! – Да что ты понимаешь в любви, железяка безмозглая? – осведомился варвар, и Томагавка впервые не нашлась, что ответить.

– Это я железяка? – возмутилась эльфийка, но топор ее успокоил:

– Нет, это я железяка. А за безмозглую ты еще ответишь. На себя посмотри, чучело! И вообще, как говорят гардарикцы, фильтруй базар!

Пообщаться с Тилой опять не удалось, спасибо разговорчивой секире. Зомби вновь хлынули из ворот, и стало не до разговоров. Мастер Лур и эльфийские маги отражали чары некроманта, и довольно успешно. Похоже, после удара, свалившего Ларгета, Тубарих слегка выдохся. Или, наоборот, готовил что-то совсем уж страшное и смертоубийственное. Из двух вариантов Нанок предпочел бы первый, только вряд ли его предпочтения на что-то повлияют. Никто из этих цивилизованных, даже если он некромант, не считается с мнением одного пусть необразованного, но крайне проницательного варвара.

Два эльфа наконец подхватили неподвижного ученика и вынесли с поля боя. Приходить в себя Таль отказывался наотрез, выражая свой отказ не словами, а молчанием и бессознательным состоянием. То ли ему снился какой-то приятный эротический сон, то ли парень, того и гляди, даст дуба. А также березы и осины.

Рядом с варваром неожиданно оказался Боресвет.

– Здорово, братан, – заявил он. – Какая встреча, в натуре! Жаль, нет времени поручкаться, да и руки все чисто заняты. У тебя, правда, тоже в них какая-то хрень…

– Сам ты хрень! – обиделась секира. – Ты пошто, волк тряпочный, реальных пацанов за фуфло держишь?

От удивления богатырь едва не выронил меч и щит. Правда, щит ронять было непросто, он висел на руке, прицепленный к ней двумя кожаными ремнями. А вот в том, что меч не поцеловался с землей, была заслуга самого Боресвета.

– Уже и топоры, в натуре, заговорили, – подивился богатырь, отсекая у зомби держалку для меча. – Куда мир катится?

– Секира я, – заявила Томагавка, отсекая держалку для алебарды у другого. – А за гнилой базар без кочана можно остаться, просек, в натуре?

– Лепо мне родную речь слышать, – обрадовался русколанец. – Челом бью, братан, прости обиду.

Мало-помалу поток нежити, выплескиваемый башней, иссякал. Эльфы, похоже, поняли это куда раньше варвара, начав перестраиваться для захвата непосредственно башни.

Бой внутри башни был тяжелым и упорным. Стрелы эльфов здесь не помогали, а те, кто защищал логово некроманта, владели оружием ничуть не хуже. Вдобавок атакующих осталось не так уж и много, потери эльфов были огромны. И тем не менее они продвигались вперед. Этаж за этажом, коридор за коридором.

– Если он откроет портал, все усилия напрасны, – сказал маг эльфийке.

– Не откроет, – усмехнулась та. – Мы блокировали этот путь. Магия эльфов не похожа на вашу, зато она умеет кое-что, недоступное человеческим магам.

Нанок шел впереди, пробивая путь своим топором. Стражи башни, уже не безмозглые зомби, а, скорее, неживые рыцари, при всем своем умении и живучести не могли задержать его.

Неожиданно из-за поворота скользнула черная тень. Нанок встретил ее ударом топора, но та оказалась слишком быстрой. Ловко уклонившись, она атаковала снова. Варвар шагнул вперед, размахивая Томагавкой, и в этот миг услышал крик Тилы:

– Осторожно! Сзади!

Варвар быстро отпрыгнул, понимая уже, что не успевает. Тень – теперь он видел явственно, что это огромная собака, словно сотканная из клочков тьмы, – ринулась на него, но наперерез ей метнулась эльфийка. Блеснул меч, дотянувшись до горла твари, но чудовище это не остановило. Одно движение пастью – и эльфийка распласталась на полу коридора. Нанок, взревев, ринулся на собаку и сумел-таки достать ее секирой. Тревога за девушку, казалось, придала ему сил и скорости, второй удар рассек тварь пополам. Одновременно сверкнула молния, озарив коридор. Мастер Лур не промахнулся, но вторая собака не стала ждать, пока ее превратят в горстку пепла, отскочив в сторону. Варвар, подняв топор, бросился на нее, но новая молния мага была быстрее. Тварь взвыла от боли, остановившись на мгновение, и тут уже Нанок достал ее. Правда, уложить с одного удара не получилось, собака успела отпрянуть, оставив на полу одну из пяти лап. Новая молния, и снова в цель, псина, похоже, растеряла свою потрясающую проворность. И новый удар топора, на этот раз положивший конец поединку. Псина коротко взвыла и перестала существовать.

– Болонки тьмы, – пробормотал маг. – Надо же, еще повезло. Пара таких тварей вполне могла положить все эльфийское войско.

Не обращая внимания на его слова, варвар кинулся к Тиле. Вокруг эльфийки расплывалась лужа крови, темная в полумраке коридора. Одного взгляда хватило, чтобы понять – девушка мертва и никакие целители помочь уже не смогут. Тварь разодрала ей грудь и горло, убив одним ударом. Нанок уронил секиру и завыл, жутко и безнадежно, как смертельно раненный зверь. Вопль его прокатился по коридорам, заставив на миг замереть и живых и мертвых.

Некромант почувствовал, что обе болонки мертвы. Крайне жаль, он на них очень рассчитывал. При удаче звери вполне могли уничтожить всех эльфов до последнего, ведь эльфийское оружие их не брало. Впрочем, у него еще оставались шансы выжить, все было готово для обряда вызова самой Черной Леди. А уж она-то вряд ли кого пощадит.

Варвар встал с пола и подобрал топор. Мастер Лур заглянул в его глаза, готовый поддержать и приободрить. Заглянул и отшатнулся. Нанок скорее напоминал сейчас какого-нибудь демона из окружения Блина, чем человека из плоти и крови.

– Пойдем, – сказал он вроде бы спокойно. – У меня должок к некроманту.

И, не оглядываясь более на мага, зашагал вперед. Защитники башни умирали один за другим, едва успев заступить варвару дорогу, казалось, все силы тьмы не в силах его остановить. Маг невольно подумал, что встреться Наноку сейчас на пути даже один из Корраанов, он также уложит его на холодный пыльный пол, не остановившись и даже не замедлив движения.

К кабинету некроманта он вышел самым коротким путем, будто что-то направляло его к цели. Дверь, защищенная множеством смертельных заклятий, вылетела с одного удара, будто была не из черного дерева, а из плотной бумаги.

Тубарих вскочил с места при виде варвара:

– А вот и первая жертва. Леди будет рада тебя видеть.

Он бросил последние слова из заранее подготовленного заклинания, и в комнате заклубился серый туман. А через миг он рассеялся, оставив здоровенного мужика с косой в руке.

Варвар сразу понял, что это Смерть во плоти. Понял – и не испугался. Его сейчас вообще невозможно было напугать. Он шагнул вперед, держа взглядом некроманта. Смерть заступила ему дорогу, занеся над головой косу. Варвар не стал даже поднимать топор для защиты, двигаясь прямо на мужика в черном плаще.

– Посторонись, зашибу! – бросил он Смерти.

И та (тот?), с недоумением взглянув на него, отошла в сторону.

– Убей его! – взвыл некромант, взывая к своей покровительнице. И та ответила:

– Он не в моей власти.

Из рук некроманта вылетел огненный шар. Варвар не стал уклоняться, двигаясь медленно и неотвратимо на своего врага. Фаербол с треском взорвался, даже не опалив ему волосы. Серое лезвие, в которое некромант вложил едва ли не всю свою Силу, скользнуло мимо, не задев страшного воина. С грохотом обрушилась стена кабинета, Нанок же, упрямо мотнув головой, двинулся вперед. Увидев его глаза, Тубарих завизжал от страха. Ему был знаком этот взгляд. Так же смотрела на него Госпожа, Черная Леди, и не было спасения от этого взгляда. В отчаянии некромант бросил новое заклинание, не жалея Силы. Копье тьмы ударило варвара в грудь и тоже не остановило. В комнату заглянул кто-то из эльфов но, увидев Смерть, в панике бросился прочь. Некромант поднял руки и дрожащим голосом прочел новое заклятие. Черный ядовитый туман встал стеной между ними, но варвар прошел сквозь него, даже не заметив. В этот момент никакая магия не могла его остановить, как не остановило бы и оружие из честной стали. Некромант в отчаянии метнул нож – неумело, неловко. Варвар отбил его взмахом топора, даже не остановившись. Тубарих заметался по комнате, какое-то время ему удавалось ускользать от варвара, но тот наконец загнал его в угол. Нанок занес топор над его головой и резко опустил. То, что секунду назад было некромантом, беззвучно осело на пол. Смерть, пожав плечами, беззвучно исчезла. В кабинет заглянул Мастер Лур, посмотрел на обезглавленного некроманта, на безучастного ко всему варвара и тихо вышел.

– Мы победили, – негромко сказала секира.

Варвар опустился на пол и тихо заплакал, спрятав лицо в ладонях.

Где-то далеко на востоке некто могущественный ощутил смерть некроманта и огорченно покачал головой. Потеря была велика, она нарушала все его планы на ближайшую сотню лет. Пусть Тубарих думал, что работает на Сугудая, на самом деле он служил его интересам, даже не подозревая об этом. А Сугудай… для него маг-недоучка был еще одной пешкой, одной из многих. Разве что чуть более могущественной…

Впрочем, мелкое нарушение планов не так уж страшно. Найдутся новые пешки, благо некромантов в этом мире хватало…

 

Глава 6

Таль приподнял голову и вопросительно посмотрел на звездное небо. Именно вопросительно, не восклицательно и не утвердительно. Потому что ему было крайне любопытно, куда делись все, включая башню, и отчего небо уже светлеет немного.

– Куда делись все, включая башню? – задал он все-таки свой вопрос небу.

– Выключают башню.

В первый миг Ларгет подумал, что ответило небо, и собирался даже помолиться по этому поводу. Но тут же понял, что голос принадлежит Боресвету.

– То есть сносят башню, – тут же поправился воин.

Таль задумался. Что у людей порой сносит башни или, к примеру, крыши, он знал. Но вот зачем намеренно такую каку сделать – было совсем непонятно.

– Зачем? – тупо спросил он, пытаясь приподняться. Грудь зверски болела, будто по ней потопталось стадо зомби. Верхом на слонах.

– Чтобы, в натуре, этот памятник некромантии не использовали волки драные, – любезно пояснил Боресвет, доставая меч и точило.

Таль задумался. Соображал он все еще туго и неважно, но одно помнил твердо – волки в башнях не живут. Тем более драные. Или они ее еще как собирались использовать? Вместо сортира, что ли? Нет, тоже вряд ли, у них целый лес есть для этого дела.

– Там вся толпа собралась, – продолжал рассказывать воин. – Эльфы, колдун магический ваш, леший наш зеленый. Даже девка твоя, в натуре, пошла. Всем любопытно и интересно, что там у некроса гадского в подвалах заныкано. Каждый децил чего-нибудь намылить хочет на халяву. Только вот мы с Болом и остались, да варвар с топором.

– Бол остался? – не поверил Таль. – Это какой же цепью его приковали?

– Да маг этот, Учитель ваш, запретил. Сказал, что лучше он его сам прибьет, чтоб не мучился. В натуре, человека, который, не участвуя в битве, умудряется вывихнуть ногу, в такие места лучше не пускать. Так что спит он теперь, в натуре.

Ларгет покачал головой. Да, от Бола всего можно ожидать. Он и на ровном месте шею свернуть способен, не только ногу. И хорошо еще, если себе.

– А ты чего не пошел? Неинтересно?

– Да чтоб я братана раненого одного оставил? – возмутился Боресвет. – Тут же зомби недобитые ходят. Вон еще один пошел, видишь? Эй, брателло, ты куда двигаешь?

Зомби обернулся и внимательно посмотрел на обоих отсутствием глаз. Затем пошел дальше, подволакивая левую ногу.

– Ладно, пусть идет, – разрешил Боресвет. – Может, по нужде надо. Кстати, оборотень ушел. Сразу после битвы. Сказал, что ему надо срочно двигать копытами, и свалил. Да и блин с ним, никогда эту братву не любил, в натуре.

– А варвар чего сидит? – продолжал собирать информацию Таль.

– Да эльфийку у него супостаты замочили. Скорбит, в натуре, сидит там один и с топором разговаривает, точно псих какой. Топор, правда, отвечает.

Таль попробовал подняться, охнул от боли в груди.

– Больно, – пожаловался он. – Что это было, раз я тут раненым валяюсь?

– Это, братан, была самая черная магия, что я видел, – сообщил воин. – Ты стоишь, как гордый орел, и тут тебя с башни хренью какой-то – шарах! Я думал, все, кранты. Даже помолился за тебя Творцу и, на всякий случай, Сварогу. За упокой души. Но братва на небе решила по-своему. После боя смотрю – ты лежишь, а вокруг тебя эльфы суетятся. Ну, думаю, неспроста это, они хоть и остроухие, а вокруг мертвого так прыгать не будут. Смотрю – и правда жив, в натуре, только ранен и зелен на вид децил.

– То есть они меня буквально из могилы вытащили? – преисполнился Таль горячей благодарностью к безымянным эльфам.

– Не, из могилы ты сам вытащился. То есть выкопался. В смысле… – Боресвет окончательно сбился с мысли, беспомощно глядя на Таля. – В общем, магию твою некрос этот хоть и поломал, но тебя серьезно убить не смог. Так, задел децил. В натуре.

Лани бродила по башне, с интересом разглядывая покои некроманта. По правде говоря, смотреть было особенно не на что. Не любил покойный ни роскоши, ни таких симпатичных украшений. Башня как башня, смотреть особенно не на что.

Мастер Лур с кучкой чародейных эльфов осматривал местную библиотеку. При этом они ожесточенно спорили: эльфы полагали, что все книги надо уничтожить путем сожжения, дабы еще какой некромант не завелся, а маг кричал, что книги есть вершина человеческой мысли, на которую остроухие посягают исключительно из зависти. Эльфы возражали, что эта вершина и на подтирку не годится даже самим людям, а маг топал ногами и говорил, что книги – это жемчужины знаний и что уничтожить их они смогут только через его труп. Эльфы согласились было на предложение через труп, но подошел Лониэль и нашел компромисс. Порешили, что те книги, что к некромантии подлой отношения не имеют или имеют косвенное, маг берет себе. А остальное эльфы забирают с собой, благо им эта гадская наука по определению недоступна. Светлые они потому что, в отличие от многих так называемых людей. Маг с неохотой, но все же согласился, и они принялись делить наследство Тубариха.

Лани стало скучно, и она ушла. С ней увязался гоблин (она уже знала, что его зовут Харкул, хотя тот тщательно скрывал свое имя).

– Моя тебя охранять, – заявил он, поглядывая на нее искоса.

Приставать будет, поняла Лани. Для разнообразия это было не так уж плохо. К ней отчего-то давно уже никто не приставал, даже обидно. Девушка приготовилась уже дать отпор, но гоблин пока что не предпринимал никаких действий, слегка ее разочаровав.

Они осматривали одну комнату за другой, кладовые, кабинеты, залы, но ничего интересного (такого, чтобы положить в карман) не находили. Но девушка не расстраивалась. Должна же быть у некроманта сокровищница, какой-никакой, а колдун ведь. Надо только обнаружить ее до того, как эльфы наложат на нее лапу.

Сокровищница никак не отыскивалась. Зато они нашли кладовую с едой, и гоблин тут же принялся набивать живот сырым мороженым мясом. Оказывается, он был не сексуально озабочен, а просто голоден. А она-то расценивала его плотоядные взгляды совсем иначе…

– Эй, ты что, сюда жрать пришел? – возмутилась девушка.

– Женщина – украшение стола, – невпопад ответил гоблин. – Особенно на вертеле…

Оставив гоблина наслаждаться столь изысканной трапезой, Лани продолжила осмотр замка в одиночестве. Харкул, с рычанием употреблявший мясо за обе щеки, этого даже не заметил. Такова уж гоблинская натура, как гласит известная пословица этого народа: «Когда я в мясо клык вонзаю, не вижу, не слышу и ни фига не знаю». В оригинале это, конечно, звучит куда поэтичнее, хотя и ненормативной лексики в оригинале этом куда больше.

В одиночку поиски продвигались не лучше. Сокровища не попадались с упорством, достойным лучшего применения. Зато Лани наткнулась на арсенал.

Арсенал – такое специальное место, куда складывают всякое оружие и прочие доспехи, не забывая при этом о щитах и шлемах. В общем, своего рода свалка для металлолома. Лани это место совершенно не интересовало, но она все же подобрала себе еще один комплект метательных ножей. На глаза ей попался ятаган из вороненой стали, явно сделанный для руки гоблина. Лани мстительно запрятала его подальше. Пусть Харкул помучается, раз уж зеленокожий оказался такой свиньей. Его-то оружие гораздо хуже, чем это.

Присмотрела она себе и легкую сабельку, довольно нелепо смотрящуюся среди груды тяжелых мечей. А вот у нее на поясе она была к месту и смотрелась очень стильно, неважно, что пользоваться саблей она вовсе не умеет. Научится когда-нибудь, а если и нет, то не выкидывать же из-за такой мелочи это прекрасное украшение.

Доспехи и кольчуги она решила не трогать. Из тех, что здесь были выставлены, ей не подходила ни одна, а спросить, есть ли в наличии другие размеры, было просто не у кого. Вдобавок это железо наверняка тяжелое.

Лани подобрала себе шлем изящной работы, но, по размышлении, от него также отказалась. Во-первых, он больно прищемил ей волосы, а во-вторых, подлый некромант не позаботился установить в арсенале хоть одно зеркало. Как прикажете выбирать головной убор, если не видно, как он на тебе сидит? А вдруг он не подойдет по фасону к ее куртке? Некромант – идиот! В смысле был идиотом. Жаль, второй раз его убить нельзя, хоть и заслужил.

Не без сожаления оставив шлем, Лани возобновила осмотр башни. И уже в следующей комнате ее ждал сюрприз – маленький, скулящий и черный.

– Ой, щенок! – воскликнула девушка.

Она питала слабость к маленьким ласковым животным. Жаль, что гоблин оказался неласковым, а то бы она и его приручила и одомашнила.

Щенок настойчиво требовал внимания, тыкался мокрым носом в заботливо подставленную руку, скулил, просил, чтобы погладили. Возможно, был вдобавок и голоден. Откуда он мог взяться в башне некроманта, Лани решительно не понимала. Разве что для каких-нибудь зловещих магических опытов или для того, чтобы замучить бедняжку. Говорят, некроманты это практикуют, хотя и предпочитают использовать для этих целей людей.

– Я назову тебя… – Она задумалась, как же назвать этот теплый скулящий комочек.

Для начала неплохо было бы определить пол щенка. Лани попыталась пощупать его, но тот вертелся и скулил. Ладно, с именем можно и подождать, не к спеху. Девушка взяла щенка на руки и поспешила к выходу из башни. Нечего малышу делать в этом недобром месте.

Конечно, пришлось поплутать. Башня, с ее точки зрения, была построена тупо и безграмотно. Человек, незнакомый с ее устройством, просто обречен был блуждать в поисках выхода. Впрочем, вскоре ей попались доброжелательно настроенные эльфы, которые указали дорогу к выходу. Лани поблагодарила остроухих, отправилась на поиски лестницы. С ценными эльфийскими указаниями найти искомое оказалось несложным. Лестница вывела ее во внутренний двор, где эльфы уничтожали магией останки нежити.

Нанок сидел на холме, положив руку на Томагавку. На душе было пусто и холодно, ни мыслей, ни желаний не осталось. Звездное небо постепенно бледнело, новый день готовился вступить в свои права. Варвар глотнул вина, заботливо оставленного кем-то из эльфов. Новый день… новая боль… Ему уже приходилось терять близких людей – но кто может привыкнуть к таким потерям? Явно не он, одинокий, беззащитный и глубоко несчастный варвар с далеких гор. Невозможно к такому привыкнуть…

– Хозяин, ну не грусти ты, – подала голос секира. – Другую девку найдешь, все приложится. Красивая была, конечно, руки такие ласковые…

Нанок в бешенстве сжал топорище так, что побелели костяшки пальцев.

– Ай! Хозяин, не надо! – полузадушенно заверещала секира. – Ну прости глупую железку, сказала, не подумав.

Варвар нехотя разжал руки. В самом деле, не хватало еще с собственным топором драться. Что-то ты, брат варвар, совсем расклеился. Сейчас бы драку хорошую, чтобы хоть на минуту забыться, избавиться от этой боли. Или поспать, только сон никак не идет. Стоит закрыть глаза, и перед глазами сразу еелицо. Да и если не закрывать – то же самое.

Нанок коснулся пальцами арфы, которая принадлежала Тиле. Осторожно перебрал струны, арфа отозвалась печальным переливом. Нет, он не будет на ней играть. Все равно не получится так, как умела зеленоглазая эльфийка. Лучше и не пытаться.

– А знатная была драка. – Секира изо всех сил старалась как-то отвлечь его от невеселых дум. – Как мы им наваляли, а?

– Слушай, – со скрытым бешенством в голосе сказал варвар. – Если ты сейчас же не заткнешься, отнесу к болоту и утоплю к блиновой тетушке, понятно?

– Да понятно, понятно, – торопливо отозвалась секира. – Экие вы, люди, нежные! А мне каково в жизни пришлось! Только привыкнешь к человеку, подружишься, станешь ему близкой, а его раз – и убили. Или сам помер. Не живут люди долго, они ведь не секиры. А у меня тоже чувства есть! Ты что думаешь, если железная, так и вовсе бесчувственная?

– Прости. – Варвару стало стыдно. В самом деле, что он на Томагавку накинулся? Секира разве в чем виновата? – Ты права, только прошу, помолчи немного.

Секира заткнулась, то ли обиженно, то ли понимающе. Мимика у нее бедная, так вот с ходу и не разобрать. Впрочем, результат Нанока вполне устраивал.

Тихонько потрескивал костер, разбрасывая мелкие искры. Звезды на небе были уже почти не видны. Варвар еще раз приложился к бурдюку, отхлебнул вина. Прекрасный эльфийский напиток не веселил, как раньше, не позволял даже забыться в тяжелом пьяном сне. Это уже третий бурдюк, а напиться никак не получается.

Осторожно подошел и сел рядом воин. Человек из дальнего таинственного края, называемого Гардарики. Нанок помнил даже имя воина – Боресвет. Не глядя, протянул ему бурдюк с вином. Может, легче будет напиться в компании?

Боресвет так же молча отхлебнул вина и вернул бурдюк варвару. Слов утешения у него не было, да и бесполезны они сейчас. Что ни скажи – все кажется фальшивым и ненужным.

Скривившись от боли, к костру подошел молодой маг. Точнее, ученик мага, а еще точнее, конкретно Мастера Лура ученик. Хотя в последнем бою он такое показывал, что учеником парня обозвать просто язык не повернется. Варвар видел, как сотканное из тьмы копье поразило его в грудь, и считал, что парнишка погиб в этой битве. Ан нет, живехонек, эльфы его откачали и подлечили. Жаль, Тилу не смогли…

При этой мысли в сердце варвара будто вонзили раскаленную иглу. Пряча мокрые глаза (мужчине негоже показывать слезы), он приложился к бурдюку, потом передал его юному магу. Кажется, его Талем зовут.

– Эльфийское, – одобрил тот. – Неплохое вино. Ты, кажется, Нанок?

– Он самый, – признался варвар. – Из Кассарада я.

– Что-то слышал, – отозвался уже Боресвет. – Это горы такие, да? Надо будет заглянуть как-нибудь. Давно гор не видел, все степи да равнины.

– А я вот моря не видел, – пожаловался Таль. – Вообще никогда. Столько о нем рассказывают, вот бы взглянуть хоть раз…

– Лучше один раз увидеть, – согласился воин. – А еще лучше, в натуре, два раза, и искупаться. Вот ты, Нанок, море видел?

– Видел. – Варвар с удивлением почувствовал, что может уже не только дышать, но и разговаривать. Молодцы все-таки эти двое, не лезут утешать, не дают советы, просто сидят рядом и разговаривают о море. – Даже плавал на галере когда-то.

– Небось пиратствовал? – усмехнулся Боресвет. – В натуре, подходящее занятие для воина. Я тоже вот когда-то…

Он глотнул вина и начал рассказывать длинную историю о своих похождениях. Нанок кивал головой, чувствуя, что наконец-то засыпает. Глаза слипались, тело было вроде как чужое. Подействовало ли вино, или усталость после битвы, или спокойный голос гардарикца, но варвар растянулся у костра во весь свой немаленький рост и заснул.

– Не буди его, – шепотом предостерег Боресвет Таля. – Пусть поспит. Девчонку у него убили, он тут всю ночь просидел у огня, ни с кем не разговаривая. Учитель ваш пытался его успокоить, так чуть топором по башке не получил. Пусть поспит, душевные раны только сон и лечит. И вино еще, может быть.

Таль промолчал. Варвара было жаль, этот могучий жизнерадостный чужеземец сейчас был бледной тенью себя самого.

– Чем и плохо быть счастливым, – негромко сказал Боресвет, – что когда счастье свое теряешь, жизнь становится адом.

– А если не теряешь? – спросил Ларгет.

– Рано или поздно все равно теряешь, – вздохнул воин. – Не бывает вечного счастья. И вечной любви тоже не бывает… В сказках разве что…

Лани вышла из башни. Занятые своим делом эльфы не обратили на нее внимания, что в общем-то довольно обидно. А вот собачий щенок их отчего-то крайне заинтересовал. В принципе, ничего удивительного – эльфы зверушек любят, и те им частенько отвечают взаимностью, причем не только в гастрономическом плане. Однако причина неожиданного интереса к щенку крылась в другом.

– Болонка тьмы! – перепуганным фальцетом заверещал какой-то эльф. Вообще-то голоса у эльфов что надо, им бы в опере петь, так что как же сильно надо было перепугаться, чтобы этак вот петушком заголосить.

– Уничтожь ее! Немедля! – Это уже другой эльф сделал попытку установить общение. И для облегчения переговоров натянул лук.

– Вот уж нет! – Это наиболее литературный пересказ ответа Лани. – Не знаю я никаких болонок тьмы, а щенка обижать не дам!

– Ты не понимаешь! Это же – исчадье мрака, квинтэссенция некромантии! Он – абсолютное зло, тварь Великой Тьмы…

– Сам ты… тварь, – обиделась Лани. – Он маленький и беззащитный щенок, а не то, чем вы тут его обзываете. Кыш отсюда, остроухие, не то я за себя не отвечаю!

Кышать с дороги эльфы явно не собирались. Более того, еще несколько уже налаживались к стрельбе, доставая свое грозное дальнобойное оружие. Лани беспомощно оглянулась по сторонам. Как на зло, никого нет из своих, а явно свихнувшиеся эльфы готовы и ее нашпиговать стрелами заодно со щенком. И как, интересно, отбиваться, если обе руки заняты? Одно она знала точно – погубить щенка она им не даст.

– Что здесь происходит? – Мастер Лур подоспел, как всегда, вовремя. Такая уж у магов особенность – всегда поспевать вовремя… или не поспевать вовсе, если уж совсем никакого желания.

– Щенок тьмы, – коротко сказал эльф и тут же понял, что сказал что-то не то. Пришлось добавить: – То есть болонка тьмы, только маленькая.

– Интересно. – Судя по выражению лица, маг не соврал, ему и впрямь было интересно. Впрочем, можно ли что-то твердо утверждать, имея дело с магами?

Учитель, он же Мастер Лур, подошел к Лани и внимательно осмотрел щенка. Тот заскулил обрадованно и полез общаться. Маг протянул ему открытую ладонь, щенок тут же приложился к ней языком. Недовольно фыркнул – видимо, магические ладони не соответствовали его эстетическим представлениям.

– Щенок болонки тьмы, крайне интересно. Я слышал, они рождаются маленькими, а потом за неделю взрослеют. За это время создавший его некромант дрессирует и накладывает на него свою матрицу. После чего эта гончая служит ему верно и преданно. Забавно то, – продолжил он лекцию, – что на изнеженных болонок сии существа нисколько не походят. Видно, и некроманты порой пошутить любят…

– Это тварь тьмы, – неуверенно сказал кто-то из эльфов. – Не должно ей жить на свете…

– Сейчас это обычный щенок, – резко ответил маг. – Да, он создан из тьмы, но он свободен пока и от добра и от зла. А уж что из него получится – от нее зависит.

Он кивнул Лани, и девушка, прижав щенка к груди, скользнула мимо эльфов. Сердце ее отчаянно стучало, и малыш затих, прислушиваясь к новому звуку. Пристыженные эльфы неохотно убирали луки в чехлы. Лани обернулась к ним:

– А еще светлые… Стыдно, господа эльфы!

И, отпустив эту последнюю шпильку, девушка с достоинством удалилась. А какого блина! Еще миг, и эти перепуганные придурки стрелять бы начали. Причем, скорее всего, без промаха, как эльфам и полагается. Нет, ну это надо же!

Бол проснулся от негромкого разговора где-то рядом и сразу навострил уши. Спал он довольно крепко и если уж просыпался, то только для того, чтобы послушать что-то важное. Для всего остального просыпаться вовсе не стоило.

– …завтра отправляемся в школу.

Он опознал голос Таля.

Ага, значит, друг-приятель очнулся от смерти живым и здоровым. Надо сказать, что, когда Ларгета принесли окровавленным и бездыханным, Бол ревел в голос и порывался пробиться к телу. Как, впрочем, и Лани. Причем девчонке, в отличие от него, это удалось. Правда, трое эльфов приобрели полосатый оттенок лица после ее когтей. У него, у Бола, когтей не было, а потому и результаты были куда скромнее. Вдобавок те же эльфы, что стеснялись слегка врезать девушке, с Болом особо не церемонились, и пару-тройку пинков он заслуженно получил. Впрочем, быстро подошла Тиллатаэль и успокоила обоих. Да, дескать, будет жить. Недолго, конечно, и мучительно, но будет. Впрочем, вы, люди, все так живете – недолго и мучительно. А он, может, вас обоих вместе взятых переживет, потому как показал себя крутым магом. Так что отойдите и не мешайте.

Надо сказать, лечить эльфийка умела. Вмиг залатала раны, но на этом не успокоилась. Сев у обнаженного тела Таля (Лани, паршивка такая, так и пялится куда не надо, пользуясь бессознательным состоянием его друга), она начала делать странные движения руками и что-то напевать при этом на эльфийском. К разочарованию Бола, желавшего на халяву разжиться свеженьким эльфийским заклинанием, слов он не понял, потому как эльфийский почти не знал. Вдобавок, если бы он запел, бедняга Таль окончательно слетел бы с копыт. Если отсутствие слуха считать талантом, то Бол владел им в полной мере.

Но теперь Ларгет, похоже, окончательно оправился. В смысле от раны. В порядке то есть. А с кем же это он, интересно, разговаривает?

– Может, и поеду.

Ага, это Боресвет. Сомнений в голосе хоть отбавляй. Не особо он, видать, в школу рвется. Наверное, имел уже в детстве печальный опыт.

– Да тебя же никто там не заставляет остаться, – уговаривал Таль. – Посмотришь, с Мастером Коэто поговоришь. Такого воина, как он, еще поискать. Уж в Квармоле точно не найдешь, за Гардарики вашу не поручусь.

– Да? – В голосе воина появился интерес. – Что ж… децил поглаголить я не прочь. Глядишь, и новому, в натуре, чему научусь. Все лучше, чем домой-то возвращаться.

– Почему? – полюбопытствовал Таль.

Вовремя, надо сказать, полюбопытствовал: еще миг – и Бол сам бы спросил. Жутко интересно ведь, отчего это ему домой не хочется.

– Ты, пацан, женат когда-нибудь был? – вопросом ответил Боресвет.

– Нет, – озадаченно ответил Ларгет.

– Поперло тебе, в натуре. А я, дурак, попал по жизни. Теперь не отмажешься, хоть кипятком в две струи писай. Рюхаешь?

Таль озадаченно рюхал. То есть думал и понимал. Бол решил взять себе на заметку – женятся одни дураки. Хотя, возможно, женятся они еще будучи умными, а дураками становятся после. Надо бы это проверить экспериментально. Например, на Тале. Его, конечно, жалко, но все же не так, как самого себя. Вдобавок и подруга у него уже вроде как есть.

– То есть жена тебя там ждет? – сообразил Ларгет. – Вот почему ты на мир посмотреть поехал? Чтобы домой не возвращаться?

– Угу, – мрачно ответил Боресвет. – Не знаю, как тут у вас, а у нас в Руси Голуньской развод законом чисто не предусмотрен. В Домострое так и записано: хрен с маслом – пожалуйста, а вот развод – ни-ни. В натуре, братан, так и сказано. Второй раз моя кикимора меня уже из дому не отпустит. Дура дурой, а не отпустит. Так и придется до смерти не на мир, а на жену глядеть. Да я себе лучше буркалы выколю, в натуре!

– Вы бы потише бакланили, чуваки, – включилась в диалог секира. – Хозяин проснется, всем кирдык будет. Вам хлебало разобьет, меня в болоте утопит…

– О чем это она, ты понял? – спросил Таль Боресвета.

– Ясен пень, – удивился тот. – А ты разве нет?

– Я в языках не очень, – сознался Ларгет. – Хуже меня в них разве что глухонемые шарят.

– Это точно, гоблин, – подал наконец голос Бол. – Я смотрю, ты все же ожил, несмотря на все старания эльфийских врачей? Бедняги так старались избавить мир от твоего надоедливого присутствия… и где результат, я вас спрашиваю?

– Послушай, добрый калека… – начал Таль.

– Я не калека, – возмутился Бол.

– Это, поверь, ненадолго, – успокоил его Ларгет. – Так вот о чем я – почему бы тебе не поспать и не помолчать до утра. Мы тут о серьезных вещах говорим.

– Так уже утро, – возмутился Бол и ткнул пальцем в светлое небо. – Вон уже солнце из-за горизонта ползет. А вон Учитель идет вместе с Лани. Утро, я тебе точно говорю.

Таль немедленно обернулся. Бол не соврал, хотя с него сталось бы. Действительно, Учитель. Действительно, Лани. А что это у нее на руках такое, интересно? На щенка слегка похоже. Нет, это только она может, девчонка шальная. Отыскать щенка в башне некроманта. Или это зомби щенка? Боресвет говорил, зомби птиц он здесь уже видел…

– Привет!

Голос радостный, щенка к груди прижимает. Да, повезло малышу…

– Ты уже ожил? Эльфы говорили, жить будешь. Им, правда, никто не верил, они же народ такой, правды нипочем не скажут, даже если и не соврут.

– И тебе того же. – Ларгет неожиданно смутился. – А что это у тебя за живность такая?

– Это болонка тьмы, – торжественно сообщила девушка. – То есть пока еще щенок тьмы. Но Учитель говорит, через неделю она будет вполне умной и взрослой.

– А пока будет грызть мои сапоги и меч Боресвета, – подал голос Бол.

Боресвет поспешно убрал меч подальше, неодобрительно покосившись на щенка.

– Очень удобный зверь, – сказал Учитель увлеченно. – Жрет все подряд, включая железо, и при этом совершенно не гадит. Мечта кинолога, блин!

– Железо, говорите, жрет? – осведомилась секира. – Знаете что, держите-ка эту штуку от меня подальше. Только этого мне и не хватало…

Таль осторожно протянул руку к щенку. Тот зарычал настороженно и лязгнул зубами. Ларгет едва успел отдернуть ладонь.

– Верный способ остаться без пальцев, – одобрил Учитель. – И эльфы вряд ли пришьют потом. Хотя… блин их знает, остроухих, может, и пришьют.

– Это свой, – строго сказала Лани щенку. Тот недоверчиво посмотрел на нее и коротко тявкнул. То ли понял, то ли понял опять же, но не поверил.

– Как ты его назвала? – спросил Ларгет.

– Никак, – пожала плечами девушка.

– А что, оригинальное имя, – порадовался Бол. – Привет, Никак! Кусать не будешь?

Щенок перевел на него взгляд. Глаза у него были черные и внимательные, и слово «буду» читалось в них так же ясно, как если б было написано на стене крупными буквами.

– Познакомь его с остальными, – приказал маг. – Иначе кто-нибудь точно без пальцев останется. Меня он уже знает, можешь не представлять.

Таль первым протянул руку, прямо скажем, не без опаски. Щенок тьмы по имени Никак уже успел продемонстрировать потрясающую реакцию. Оставалось надеяться, что пальцы Ларгета все же не являются основой его меню.

– Это Ларгет, – сказала Лани щенку. – Он свой, понял? Кусать нельзя!

Щенок внимательно ее выслушал и потянулся к открытой ладони. Таль внутренне напрягся, но тот лишь понюхал руку. Затем лизнул, закрепляя знакомство.

– Видишь, какой умный? – просияла Лани. – Мог ведь и откусить к блину. А остроухие гады из него чуть ежика тьмы не сделали своими стрелами. Живодеры!

Следующим знакомиться решил Бол. Как и следовало ожидать, он сразу полез к щенку целоваться и едва не остался без носа. Только строгая команда Лани позволила ему сохранить шнобель до лучших дней. То есть до следующего раза.

Боресвет, судя по всему, с собаками обращаться умел. Даже с маленькими. Щенок спокойно обнюхал его ладонь и лизнул ее, не делая попыток закусить пальцами. Подошедший гоблин от знакомства с собакой категорически отказался.

– Моя его не хочу, – заявил он, подозрительного осматривая щенка.

– Он же совсем маленький, – попробовала уговорить его Лани.

– Большая вырастет, – отказался гоблин от знакомства.

Девушка пожала плечами. Не хочет и не надо, чучело зеленое.

Проснулся варвар. Несколько долгих секунд он непонимающе смотрел на собравшуюся толпу, недоумевая, откуда они взялись. Потом пожал плечами и попытался улечься обратно, но Лани тут же пристала к нему со щенком. Пришлось и ему познакомиться с Никаком. Варвар щенку явно понравился, он не только не попытался откусить ему что-нибудь ценное, но и сразу полез к нему, собираясь поиграть. От этих попыток Нанок благоразумно уклонился, но спать ему уже не хотелось.

– Ладно, пора в дорогу, – сказал наконец маг. – Я поработаю над заклятием портала, а вы можете пока сходить посмотреть на башню. Эльфы как раз приготовили все для ее разрушения. Зрелище будет эффектное.

– Пойдем скорее, – загорелся Бол. – Когда еще такое увидишь.

– Пожалуй, я бы тоже взглянула, – сказала Лани. По части любопытства Болу она ничуть не уступала, а остальных превосходила на голову.

Таль пожал плечами. Можно, конечно, и на башню взглянуть, хотя он с большим интересом посмотрел бы, как ставить заклинание портала. Только вот при Учителе этого ведь не скажешь, мигом такой пистон получишь, что небо с овчинку покажется.

Варвар и Боресвет тоже особого энтузиазма не выказали. Гоблин же вообще не понял, о чем речь. Гоблины вообще пониманием по жизни не отличались. Однако пошли, как ни странно, все. Что ни говори, стадный инстинкт – великая сила.

Башня стояла, освещенная утренним солнцем. Красиво так стояла. И рухнула красиво, с грохотом и столбом пыли. Лани восторженно завизжала, щенок тявкнул.

– Красиво пошла, – одобрил Бол. – Еще бы спецэффектов побольше.

– Эх, столько жилплощади на слом, в натуре, – вздохнул Боресвет.

– Не наше – не жалко, – флегматично отозвался варвар.

Таль заметил, что он потихоньку начал оживать. Во всяком случае, уже не походил на ту бледную скорбную тень, что они видели ночью.

– Ты пойдешь с нами в школу, Нанок? – спросил Таль.

Варвар пожал плечами:

– Да мне все равно, куда идти. Или не идти…

– Тогда пошли, – предложила и Лани. – Думаю, Мастер Лур будет рад тебя видеть. Что здесь одному-то делать? Эльфы уйдут…

– Моя не идти, – отказался гоблин, хотя ему никто ничего не предлагал. – Моя домой идти, в горы. Мы с вы и так долго шастать в чужое место.

– Это в какое такое место вы шастать? – подозрительно спросила Лани, оглядывая сразу всех мужчин.

Таль на всякий случай сделал невинные глаза. Вполне реально, что кто-то сейчас получит незаслуженное, и было бы нежелательно, если влепят ему.

– Идите все сюда, – позвал Учитель, спасая кого-то от неправильного гнева.

Все, кроме гоблина, поспешили на зов.

– Моя не идти, – уперся гоблин, подозревая, что его потащат силой.

– Ладно, леший, счастливого пути, – прогудел Боресвет, пожимая ему руку. Следом за ним попрощался Таль, потом Бол хлопнул зеленого по плечу.

– Ты письма пиши, не забывай.

– Моя и говорить-то не очень, – буркнул гоблин.

Лани подошла и поцеловала гоблина в щеку. Ей даже не пришлось вставать для этого на цыпочки. На ощупь щека была, как крупная терка. Нет, так без губ запросто можно остаться, решила девушка и зареклась на будущее целоваться с гоблинами.

Портал сиял огненно-синим светом. Так же как и тот, через который они попали в Леданию. Таль ощутил на миг искушение исследовать его заклятием познания, но вряд ли это было разумным в присутствии Учителя. Еще неизвестно, какой пистон за прошлые приключения вставят. Впрочем, Ларгет подозревал, что Учитель не так уж сильно на них сердится. Хотя причины столь странной снисходительности для него оставались тайной.

– В портал заходим по одному, – предупредил Учитель. – Я иду первым, Нанок замыкает. Начинаем по моему сигналу.

И он скользнул в открытый зев портала. Следом тут же шмыгнул Бол, за ним – Лани. После нее в портал вступил Таль.

Тьма сомкнулась вокруг него, на миг показалось, что из нее доносятся какие-то звуки. В следующий миг он стоял уже на школьном дворе.

Всеблагой Творец! Такого он никак не ожидал увидеть. Столовая, покои учеников, кузница – все деревянные здания обратились в пепел. Кое-где валялись недогоревшие бревна, торчали сиротливо печные трубы. Главная башня была наполовину разрушена, камни из ее стен образовали целый холм. Тут и там валялась бесполезная утварь, Таль углядел на земле красную рубашку Забора, рваную и грязную. Вытаращив глаза, он смотрел на то, что осталось от школы, и увиденное казалось страшным сном.

В себя его привел отчаянный крик Учителя. Ларгет оторвался от созерцания руин и бросился к нему. Учитель был завернут в прозрачный искрящийся кокон так крепко, что не мог шевельнуть и пальцем.

– Не подходите близко! Здесь ловушка! – крикнул он Талю и Болу, которые уже собирались броситься на помощь. – Это Сугудай, его работа. Возвращайтесь в портал!

– Но, Учитель, может, мы сможем помочь… – начал Таль, но тот перебил его:

– Мне уже не помочь. Я не смогу удержаться более минуты. Портал Сугудая вот-вот утащит меня, и я не смогу удержать собственный портал. Быстрее!

Первой бросилась к порталу Лани, за ней – Боресвет. Ларгет нырнул последним, все еще не оставляя надежды хоть как-то помочь Учителю.

– Да быстрее, копуша! – простонал тот, и Таль, отбросив сомнения, нырнул в портал.

Снова тьма окружила его на короткий миг. А в следующее мгновение Ларгет стоял на том же холме, откуда они и начали переход. Перед ним медленно угасал портал, рассыпая синие искры. Таль тупо смотрел на умирающее заклинание и вдруг неожиданно для себя сел прямо на землю и заплакал. Горько и безнадежно, как обиженный ребенок.

Рядом сел варвар и положил ему на плечо руку. В его глазах Ларгет увидел понимание и сочувствие, и еще боль, что была сродни его боли. На другое плечо легла теплая ладошка Лани. Он не обернулся. Слезы еще текли из глаз, но отчаяние медленно уходило.

– Это тот самый Сугудай, которому некромансер тапки в зубах носил? – негромко спросил варвар.

Ларгет молча кивнул головой.

– Тогда у меня к нему должок. – Нанок кровожадно оскалился. – Не плачь, парень. Ты не один. Спасем мы твоего Учителя.

Таль вытер рукавом слезы. Да, еще не все потеряно, Учитель жив, хотя и находится в руках своего злейшего врага. И все-таки надежда есть!

 

Глава 7

Ледания оказалась не готова к войне. Интересные пироги – любая страна, на которую напали, к войне оказывается не готовой. И наоборот: та, что агрессию учиняет беззаконно, готова к ней на все сто. Интересные совпадения, что и говорить.

Фараданцы продвинулись довольно далеко, перекрыв все пути в глубь страны. Посланное из столицы войско они победили два раза и наверняка победили бы и в третий, если бы догнали. Но превзойти в скорости бега побежденных еще никому никогда не удавалось.

Бельгард, впрочем, держался уверенно. Три штурма, кстати не очень хорошо подготовленные, разбились о серый камень стен, словно вода о скалы. Фараданцы почесали в затылках и решили, что без катапульт, таранов (которые в Фарадане называли «баранами» за интимную связь с воротами, новыми и не очень) или хотя бы штурмовых лестниц город не взять по-любому. Слишком уж высоки стены. Не перепрыгнешь, даже если с шестом.

Вот и стояла под стенами армия, ожидая, когда обещанные осадные орудия и прочий хлам прибудут из Фарадана. А там были свои проблемы. Плотники учинили настоящую забастовку, требуя повышения заработной платы и восьмичасовой рабочий день. Творец ведает, где они подобного нахватались, но разговор с мятежниками был короткий. Зарплату – плетями, рабочий день – пока солнце светит. Кто недоволен, уволить посредством повешения.

Недовольными, как ни странно, оказались все. Почесав опять же в затылках, плотники нашли альтернативный способ увольнения – повальное бегство. Правда, выходного пособия и подъемных при этом отчего-то не платили, но и при другом раскладе они тоже немного получали. Два медяка на глаза, и не более того. Плюс похороны со скидкой.

Подобный расклад озадачил высшее армейское руководство. В наличии имелся лишь полк тяжелой пехоты, охранявший военные мастерские в Фарадане. Тяжелые пехотинцы угнаться за легконогими плотниками, в которых вдруг прорезался редкостный легкоатлетический талант, не могли. Уж слишком они были тяжелые, да и доспехи с оружием кое-чего весили. А конница вся уже ушла в Леданию на временное место жительства. Вот и выходило, что армия вторжения осталась без осадных приспособлений. Притом что упомянутое руководство успело уже употребить отпущенные на эти цели деньги.

Шестеро генералов и один заслуженный маршал посовещались между собой и решили, что войну надо проигрывать. Чтобы концов не осталось. Потому как за растрату можно было влегкую и на каторгу угодить, а за поражение – максимум звездочку снимут. С фуражки. Ну то есть со шлема, конечно, – кто же на войне фуражки носит?

Тут их ждал неприятный сюрприз. Чтобы проиграть сражение, надо было сначала найти армию неприятеля. А Ледания, повторяю, к войне была не готова. Защитники же Бельгарда выходить из-за стен отказывались наотрез, и договориться с ними возможности не было. Не раз и не два выходили парламентеры с белым флагом из рядов фараданцев, но стена была слишком высока, и бельгардцы просто не слышали, что они там кричали снизу.

Генералы обыскали всю походную библиотеку в поисках книги «Как быстро и красиво проиграть войну». Книга такая существовала и являлась мемуарами маршала Тупогана. Маршал, который за всю жизнь не выиграл ни одной битвы, даже при троекратном превосходстве в силах, был главным авторитетом в этой области. К сожалению, книги его найти не удалось. То ли забыли взять в спешке, то ли не только генералы относились к войсковому имуществу без должного уважения. В ходе прений возникло мнение пригласить упомянутого маршала лично на должность военного консультанта, но армейский библиотекарь клялся и божился, что тот двести лет как умер. Всыпав библиотекарю плетей за то, что не уберег светило фараданской литературы от летального исхода, генералы занялись проработкой вопроса, как проиграть сражение, не имея в наличии противника.

Маршал Лабортан, человек заслуженный, храбрый и пожилой, предложил идти к столице Ледании. Дескать, рано или поздно, но какие-нибудь войска найдутся. Ледания – страна большая и сильная, не может же быть такого, что не осталось у нее больше ни пехоты, ни кавалерии. А если, дойдя до самой столицы, ничего отдаленно похожего не обнаружат, всегда можно будет вернуться обратно под предлогом отсутствия продовольствия и фуража для лошадей. А также походных шлюх для солдат и офицеров.

В военном деле главное – принять решение. Остальное приложится само. Возможно, не так и не туда, куда планировалось, но приложится обязательно.

– По ходу мы в этом лесу заблудились, – сказал принц.

– Редкая способность замечать очевидные факты, – одобрил Лем. – Вдобавок нельзя говорить «по ходу». Это ведь сленг, даже, можно сказать, жаргон какой-то. Лицу королевского пола не к лицу такие вот фразочки.

– Слушай, ты можешь говорить серьезно? – возмутился принц.

– Никак нет, ваше бескоролевское высочество, – четко отрапортовал шут. – Должность у меня такая… несерьезная. Вдобавок, если я тоже в черную меланхолию ударюсь, ты ведь, морда королевская, повесишься.

– Оскорбление короны, – безучастно констатировал Орье. – Карается повешением или отрубанием верхней части туловища, именуемой головой. Для людей благородного происхождения, разумеется. Ввиду смягчающих обстоятельств, приговор может быть заменен вырыванием ноздрей и ссылкой на каторгу сроком на две жизни.

– С тобой путешествие – само по себе каторга, – хмыкнул шут. – А что до ноздрей, так их тут любая зверюга оторвет. С башкой вместе, как лицу благородного происхождения.

– Ох и язва ты! – в сердцах воскликнул принц. – Ну никакого уважения к лицу королевской фамилии. Лучше бы пожрать чего достал. Ты же вроде из лука лучше прочих стреляешь, мог бы и завалить оленя какого-нибудь.

– Угу. Как только – так сразу. Да ни один охотник оленя не завалит, если лука нет.

– Так надо было еще в Квармоле озаботиться, – сварливо заявил принц. – Побег кто готовил, я, что ли? Взял бы с собой лук, сейчас бы и горя не знали.

– Слушай, твое ненормальное высочество, – озлобился шут. – Мы что, по лесам собирались шляться, будто эльфы какие? Кто же знал, что в этой блиновой Ледании блиновая война начнется? Я, блин, шут, а не ясновидец. А будь ясновидцем, нипочем бы с таким бестолковым принцем не связался. Здоровье дороже.

– Ладно, извини, – буркнул принц. – Достало все просто. Жрать-то нечего, второй день уже. Неправильно это, если принцу жрать нечего…

– Угу, а шуты вот духом святым питаются. Зато три раза в день. Вчера вон ягоды и орехи хрумкали. А если бы ты грибы ни за что ядовитыми не обозвал, и их бы съели.

– Нечего было одни мухоморы собирать. Я-то как принц в грибах разных разбираться не обязан, но уж мухомор-то отличить даже ты бы мог.

– В жизни грибы не собирал, – честно сознался Лем. – Вообще не знал, что они вдобавок и ядовитые бывают. Ладно, с голоду не помрем, а тебе жирок подрастрясти не мешает.

– На себя посмотри, – возмутился принц. – Отъел ряшку на придворных харчах, в воротник не пролезает. А принц, надежда страны, голодать должен…

– Ничего, вот выйдем к жилью, отожремся, – оптимистически заметил шут. – Не может же быть, чтобы этот лес, да засохнут его корни, бесконечным был. Да и орехи с ягодами еще не перевелись, хвала Беодлу…

– Говорят, палкой можно птицу сбить, – сказал принц.

– Только если ее к дереву привязать. Тогда попытки с пятой собью. Где вы тут птиц видели, ваше высочество? Они ж на деревьях все. А я по деревьям лазать не обучен…

– Я тоже, – сознался принц. – Но, если мяса сегодня не добудем, я повешусь к блину.

– Принцу это не положено, – авторитетно заявил шут. – Можете броситься на меч, ваше высочество, если на сие имеется ваше высочайшее желание. Меч, если хотите, могу поточить. Для такого случая – не жалко.

– Если б не эти фараданцы, были бы уже в Беларе. Ну отчего этим идиотам понадобилось объявлять войну в столь неподходящее время?

– Дикари-с, – флегматично заметил шут. – Нам еще повезло, мой высокородный друг, что мы вовремя успели удрать от этой конницы. Ребята серьезно были настроены, порубили бы в мелкую крошку или даже в капусту.

Громкий рев оборвал их увлекательный диалог. Принц мгновенно выхватил меч, шут последовал его примеру. Рев прозвучал ближе, затрещали, ломаясь, кусты. Еще миг – и на поляну вывалил здоровенный медведь. Озадаченно зарычал на принца – похоже, людей давно не встречал и не мог решить, что делать дальше.

– О! Мясо халявное, – обрадовался шут.

– Уверен, что он о тебе то же самое думает, – мрачно ответил принц, отступая на шаг. – Ты хоть знаешь, как на медведя надо охотиться без собак, лошадей и пик?

– Я слышал, можно яму вырыть, – неуверенно ответил Лемур.

– Конечно. А медведя подождать попросим.

Упомянутый зверь радостно взревел и поднялся на задние лапы. Зверюга, прямо скажем, попалась знатная. Большая зверюга попалась. И голодная вдобавок. Да притом еще черного цвета. Принц попытался припомнить, не ядовиты ли черные медведи, но знания на эту тему отсутствовали. Оно и понятно, он все-таки принц, а не Большая Квармольская Энциклопедия в двадцати пяти с половиной томах.

– Тебе чего? – заорал на него шут. – Сядь, не мешай людям разговаривать.

Медведь озадаченно покрутил башкой и исполнил приказ.

– Дикий совсем, – пожаловался шут. – На приличных людей бросается. Мы ведь приличные люди, правда, ваше голодное высочество?

– Может, обознался? – предположил принц, подозрительно косясь на медведя.

– Как же нам это халявное мясо завалить-то? – перешел Лемур к животрепещущей теме.

– Мечом тяжело, может когтями достать, – рассуждал принц. – А у нас больше ничего из оружия и нет. Так что нечего и рассуждать. Защищайся, сэр медведь!

Зверь с готовностью поднялся на задние лапы и заревел. Защищаться он явно не собирался, а, напротив, хотелось ему атаковать отчего-то. Так что защищаться пришлось самому принцу. Выразилось это в том, что он бегал от зверя по всей поляне, уклоняясь от хищных лап. Увлекшись, медведь совсем забыл о шуте, который о медведе совсем не забыл. Подобравшись сзади, он ловко полоснул зверя по ляжке, тут же отскочив назад. Вообще-то он метил по сухожилиям, но не попал. Впрочем, и так неплохо получилось.

Медведь – он ведь в чем-то похож на варвара. То есть более одной мысли в его лохматой башке не задерживается напрочь. Только он переключил внимание на шута, как принц ударил его мечом в бок. После чего получил заслуженный удар по физиономии лапой. Удар попал вскользь, поэтому принц сохранил голову, потеряв всего лишь меч и сознание.

Лемур остался один на один с противником. Правда, медведь о нем на время забыл, занятый важным делом обнюхивания принца. Ему пришлось о себе напомнить, иначе бы косолапый вполне мог открутить его высочеству башку. Он ведь не рыцарь, медведь-то, ему можно.

Шут завопил во все горло и бросился в атаку. Медведи, как он слышал, частенько пугаются неожиданных действий и убегают. Увы, этот оказался смелым. Или просто забыл убежать от страха. Так или иначе, он развернулся и бросился на Лемура.

Огромные лапы со свистом рассекли воздух перед носом шута.

– Эй, так нечестно! – возмутился тот. – У тебя же лапы длиннее, чем у меня меч!

Медведь откликнулся на этот призыв к его совести новым ударом. Шут успел увернуться. Следующий удар лапы он попытался парировать клинком. Вроде бы получилось, медведь снова взревел от ярости и боли в окровавленной лапе. Лемур поднялся с земли и почесал новенькую шишку на лбу. Все-таки силы у медведя было побольше, чем у него.

Теперь было понятно, что миром им никак не разойтись. Медведь от крови совсем озверел, и шуту приходилось прилагать все силы, чтобы от него уворачиваться. А поскольку, как было замечено раньше, сил у зверя было немного побольше, то Лемур скоро начал уставать. И главное, эта бестолковая беготня ему мешала разработать правильный победоносный план. Попробуй придумать даже что-то неправильное и непобедоносное, бегая по поляне и размахивая мечом. Дело нелегкое, прямо скажем.

В это время очнулся принц. Занятый легкоатлетическими упражнениями, Лемур даже не заметил этого. Орье некоторое время тупо смотрел за этой корридой, потом поинтересовался:

– Эй, что здесь происходит?

Шут, порядком уже подуставший, вопрос игнорировал. Зато услышал медведь и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросился к принцу. Наверное, для того, чтобы дать правильный и четкий ответ. Тот, впрочем, решил не дожидаться и дал деру. Меч подобрать так и не удалось, поэтому пришлось просто улепетывать от разъяренного зверя.

– Может, его приручить как? – на бегу предложил он шуту.

– Ага. Ты ему еще сдаться за выкуп предложи, – мрачно ответил тот.

Предлагать принц не стал, берег дыхание. Впрочем, тут же стало понятно, что на четвереньках медведь все равно бегает быстрее, чем люди на двух ногах. Именно тогда его высочество понял, отчего на медведя полагается охотиться верхом. И почему настоятельно рекомендуется брать с собой копья с поперечной перекладиной.

– Я слышал, – сказал шут, останавливаясь, – что герои ходят на медведя с одним ножом.

– Отлично, – обрадовался принц. – Нож у меня есть. Теперь бы героя найти…

Искать героя времени не оставалось. Медведь был уже рядом, шумно сопел и собирался встать на задние лапы. Причем отнюдь не для того, чтобы пожать принцу руку. Понимал, должно быть, что его высочество наотрез откажется пожимать мохнатую грязную лапу.

Принц достал нож. Собственно, это был довольно длинный кинжал, хотя мечом его мог бы назвать только слепой карлик. Героем себя Орье не считал, но меч все равно остался на поляне, а другого оружия при нем не было.

– Попробуй достать в брюхо, – крикнул шут. – Оно у него вроде самое уязвимое место.

Медведь заревел, с готовностью подставляя брюхо.

– Живы останемся – канцлером тебя сделаю, – мрачно пообещал Орье, отпрыгивая в сторону. – Умеешь ты советы давать, причем умные и донельзя своевременные.

– Можно еще примотать кинжал к длинной и прочной палке, – выдвинул новую идею Лемур, пользуясь тем, что медведь гоняется не за ним, а за принцем. – Тогда получится самодельное копье.

– Я его на бегу, что ли, делать буду? – огрызнулся, в очередной раз уворачиваясь от топтыгина, принц.

Он наконец-то нашел здоровенную валежину и нырнул за нее. Медведь остановился, озадаченно глядя на препятствие. Пролезть под валежину следом за будущим обедом было нереально. Обойти ее мешали растущие рядом деревья, причем слишком большие для того, чтобы вырвать их с корнем. Подумав, зверь сунул под валежину когтистую лапу, по которой тут же получил кинжалом. Издав обиженный рев, медведь отдернул невостребованную конечность обратно и принялся зализывать рану. Принц, лежа в своем убежище, принялся разрабатывать стратегические планы атаки на противника. Планы были совсем неплохи, но, к сожалению, требовали присутствия егерей и с полдюжины гончих.

Медведь, похоже, со своими планами уже определился и принялся оттаскивать валежину в сторону, зацепив могучей лапой. Что и говорить, зверь им попался неглупый и предприимчивый, точь-в-точь как гардарикский купец. Даже комплекцией похож.

Лемур же вспомнил балладу о том, как один могучий маг разогнал стаю волков еловыми шишками. Или сосновыми, что в общем-то большой роли не играет. Хуже было другое. Во-первых, у них был в наличии медведь, а не волки, и непохоже было, что шишка могла ему нанести существенный ущерб. Да и сама ель, если уж на то пошло. Во-вторых, магом из них никто не был, хотя у принца и имелся в наличии перстень магического происхождения. И в-последних, довольно тяжело отыскать шишки в дубовом лесу.

Как раз в этот момент принц получил доступ к задней лапе зверя, чем не замедлил воспользоваться. Кинжал пробил ступню насквозь, вонзаясь в землю. От яростного рева у Орье заложило уши. Оставив валежину в покое, зверь отбежал в сторону и принялся выковыривать из раны болезненную занозу.

– Пошто зверя мучаешь, живодер? – возмутился шут.

– Я не живодер, – с достоинством ответил тот. – Я браконьер. Только не слишком везучий. Или, наоборот, вполне везучий, раз еще живой.

– Это ненадолго, – успокоил его Лемур.

Эти слова были ошибкой. Вытащив зубами кинжал из раны, медведь обратил на шута свое благосклонное внимание. И с ревом бросился в атаку, явно намереваясь нанести ему повреждения, несовместимые с жизнью. Например, разодрать живот. Или, там, башку оторвать.

Принц же, почувствовав себя в безопасности, принялся философствовать:

– А я вот слышал, что медведи огня не любят.

– Угу, – злобно ответил шут, с трудом избегая удара лапой. – А еще не любят, когда солью на хвост посыпят. Два раза.

– Эй, – принц был явно озадачен, – у медведя же нет хвоста!

– А у меня огня нет! – раздраженно бросил Лемур. – Ты, вместо того чтобы под корягой отлеживаться, помог бы лучше. Чай, не во дворце, чтобы валяться без дела.

Принц принял упрек к сведению и принялся выкарабкиваться из-под валежины. Дело осложнялось тем, что медведь изрядно покорежил убежище, и Орье просто застрял в щели. Впрочем, ненадолго, злобное рычание дикого зверя было отличным стимулом к силовым упражнениям. Принц понял в этот момент, почему «стимулом» во Фланской Империи изначально называли палку, которой погоняли рабов.

По отношению к принцу медведь повел себя вполне спортивно. Дал ему подняться на ноги, не атакуя. Просто был занят, гоняя Лемура между деревьями. Шут даже не пытался контратаковать, ограничиваясь стратегическим, но очень быстрым бегством.

Принц никак не мог решить, что надо делать. Бросаться на медведя с одним кинжалом – чистой воды безумие. Как, впрочем, и с мечом. Огня зверь, возможно, испугался бы, но…

То еще представление – сидеть разводить огонь в виду мечущихся поблизости шута и медведя. Да и огниво осталось на поляне вместе с сумкой и мечом. Делать копье, как присоветовал шут? Тоже не мед, если разобраться. За час-то он управится, только вот от Лемура к тому времени останутся кровавые ошметки да новые сапоги. Однако делать что-то надо, и притом быстро, потому что шут явно держался уже из последних сил.

Как раз в этот момент медведь сумел-таки зацепить Лема лапой за плащ и потащил к себе. Принц застыл в ужасе, шут в ужасе же рванулся прочь. Хорошо еще, что они не поступили наоборот. Застежка плаща не выдержала, и Лемур получил желанную свободу ценой потери ценного имущества. Медведь же, обнюхав плащ и поняв, что тот человеком не является, несмотря на характерный запах, возобновил преследование.

Принц бросился к зверю со спины. Наконец-то хоть одна идея пришла в голову! На ходу он расстегнул плащ и сжал его в руке. Одним прыжком он взлетел на спину зверю и, пока тот ошарашенно размахивал лапами, натянул плащ ему на голову.

– Бей! В пузо бей! – завопил он Лемуру.

Зверь разъяренно ревел, стараясь скинуть с себя принца. Быть ездовой лошадью его высочества медведь отчего-то не хотел. Подскочивший шут одним ударом вогнал клинок в мягкий живот зверя и тут же отскочил назад. От рева содрогнулись могучие дубы. Принц спрыгнул со спины медведя, тот избавился от плаща, но дело было уже сделано. Движения зверя на глазах теряли быстроту и осмысленность, все более походя на агонию. Наконец он рухнул на землю, упрямо продолжая скрести землю могучими лапами. Очень и очень нескоро путники осмелились приблизиться к телу.

– Несговорчивый обед попался, – сказал шут, грустно рассматривая останки плаща. – Есть предложение, ваше охотничье высочество. Я разделываю тушу, а ты идешь искать свой меч и наши сумки. Двигаться рекомендую по следам медведя, он за собой оставил просеку шириной с дворцовый коридор.

– Пожалуй, так и поступим, – согласился принц. Тушу он разделывать все равно не умел, так что пусть Лемур старается, раз уж сам предложил.

Попетлять все же пришлось. Ненормальный медведь бежал отчего-то зигзагами и иногда в несколько сторон сразу. Хотя вполне возможно, что он эту местность ранее неоднократно использовал для утренних пробежек. Поляну принц все же обнаружил, в высокой траве совсем случайно отыскал оброненный меч. С сумками было хуже, медведь тщательно их разорвал, обыскивая на предмет наличия людей.

Собирая разбросанные предметы первой необходимости (а также второй и третьей), принц безбожно ругался на всех медведей мира. При этом страшно богохульствовал, помянув многих святых и богов. Даже Беодлу досталось, Орье не ко времени вспомнил любимую присказку Лемура.

Для того чтобы перетащить пожитки, ему пришлось снять куртку. Качественно разодранные в хлам сумки для этой цели подходили не более чем дубина для бритья.

Обнаружилась и баклажка. Надо же, удивился Орье. А мы-то полагали, что давно все вылакали. Вот что значит не изучить как следует собственный багаж. Спасибо медведю, так бы и вовсе не нашли. Впрочем, немного подумав, принц решил, что доброго слова «спасибо» медведь все же не заслуживает.

Приложившись к горлышку, Орье сделал два глотка. Крепкое вино обожгло гортань, сил сразу прибавилось. Хоть еще раз от медведя бегай по всему лесу. Нет, все-таки интересный способ охоты они открыли, ничего не скажешь. Только вот повторять сей подвиг ну никак не хочется, воля ваша, а старым способом все равно лучше. На фиг такую экзотику. Именно на фиг, там ей самое место, хотя принцу приличнее говорить «к блину».

В отличном настроении он вернулся к телу медведя и Лемуру. Тот как раз отпилил от добычи заднюю лапу и примерялся ко второй.

– А шкуру снять? – вопросил принц.

– Не строй из себя… меня, – огрызнулся шут. – Я тебе кто, скорняк, что ли? Это вы, кровопийцы-аристократы, с простого народа шкуры драть привыкли в неимоверных количествах, а шутов этому не учат.

– Ну ты прям вылитый бунтовщик! – восхитился принц. – Надо же, какого злостного смутьяна пригрела на своей груди квармольская монархия в моем лице! Может, тебя повесить к блину, пока не поздно?

Угрожающее рычание заставило обоих резко оглянуться. Огромный легьяр припал к земле, настороженно наблюдая за людьми.

– Поздно, – внезапно хриплым голосом сообщил шут. – Меня сейчас есть будут. Хрен ты меня теперь повесишь, тиран!

Он осторожно пятился, не сводя глаз с огромного зверя. Легьяр, явно готовый уже прыгнуть, отчего-то передумал и стал осторожно приближаться к людям. Те медленно отступали, не желая переводить случайное знакомство в интимное. Впрочем, тут же выяснилось, что зверя больше привлекала туша медведя. Собственно, странного в этом ничего не было – мяса в ней было побольше, чем в обоих людях, вместе взятых, вдобавок драться за него не нужно.

Ухватив тушу зубами, зверь потащил ее в глубь леса, не обращая больше внимания на перепуганных людишек. Вид у него был более чем довольный, ранняя вечерняя прогулка принесла легьяру удачу. А заодно и ужин, который плавно перерастет в завтрак.

– Вот животное, а? Стырил нашего медведя! – возмутился шут. – Да мы этого медведя полдня по лесу гоняли, а он его стырил!

– Хочешь и легьяра погонять по лесу? – невинно спросил принц.

– Не хочу, – подумав, сообщил шут с достоинством. – Ночью спать надо, а не легьяров гонять. К тому же сборщики налогов еще хуже, этот хоть оружие оставил и заднюю лапу от туши, а те все отобрали бы. И мясо бы сожрали.

– Сборщиков налогов я не боюсь, – меланхолично сообщил принц. – Они меня как-то стороной обходят. Не знаю уж почему…

– Просто ты очень бедный, – пояснил Лемур. – Что с тебя взять, с оборванца?

– Нет, придется тебя все же повесить, – вздохнул принц. – Раз уж легьяр тебя есть отказался. Правильно, кстати, отказался, больно уж ты ядовитый.

– Нельзя меня вешать, – возразил шут. – Твой батюшка, угольков ему на том свете поменьше, меня дворянством пожаловали. Не вешают дворян, и все тут. Можно голову откочерыжить, но исключительно топором, потому что мечом – для лиц ну совсем уж знатных и благородных. Я, понимаешь, рылом не вышел.

– Придется потерпеть, – огорчился принц. – Такова уж наша монаршая доля – терпеть разных шутов возле августейшей своей персоны. Если вдуматься, придворные – те же шуты, только одеты получше. Да и не только они, все люди такие.

– У иных даже короны на голове, – поддакнул Лемур. – Вот, припоминаю, один принц прощелкал наших лошадей. Вместе с дорожными сумками…

– Ты лучше лапу медвежью от шкуры освободи, – посоветовал принц. – Воспоминания будешь в мемуарах писать. Если я тебя не повешу, конечно.

– Ладно-ладно, высочество. Лучше хворост собери. Есть эту самую ногу сырой я категорически не желаю. Давай, темнеет уже. Зверей в этом лесу хватает, я хочу, чтобы огонь хоть часть из них отпугнул. Желательно хищников.

Принц недовольно вздохнул и отправился за топливом для костра, ворча насчет того, что не его это дело, хворост собирать. Впрочем, делал он это скорее по привычке, отлично понимая, что без огня вполне можно и не дождаться рассвета. А ночь уже твердо решила и на этот раз накрыть лес непроглядной тьмой.

Хвороста здесь хватало. Можно было подумать, что его здесь специально выращивают на засохших деревьях, чтобы путешественникам вроде Орье и Лемура было что положить в костер. Принц быстро насобирал одну охапку, потом вторую, третью. Притащил пару сухих суков, хворост уж больно быстро горит. Это он уже уяснил для себя.

Шут, голый по пояс, чтобы не вымазаться в крови, старательно и неумело освобождал лапу от шкуры. Получалось у него медленно, привычки не было никакой. И все-таки, когда вспотевший Орье притащил последнюю порцию топлива, его работа была закончена.

– Зажигай, – приказал принц, вытирая со лба пот. – Вот огниво.

Лемур не стал спорить. Вытащив кусок сухой коры, он довольно быстро разжег огонь. Гораздо быстрее, чем даже в прошлый раз.

Радостно затрещали сучья, занялся сухой хворост. Принц устало протянул к огню озябшие руки, Лемур соорудил из сука своеобразный вертел для злополучной лапы. Орье протянул ему баклажку. Глаза шута удивленно расширились, он сделал большой глоток.

– А я думал, у нас ничего не осталось! – сказал он.

– Я тоже, – сознался принц. – Медведь помог.

– Ну хоть какая-то от него польза, – философски заметил Лем, отдавая принцу вино.

– Что значит «хоть какая»? – возмутился тот. – Он еще и свою ногу нам предоставил. В полное и безоговорочное использование.

– И легьяру все остальное, – согласился шут. – Добрый был медведь, клянусь Беодлом. Давай выпьем за его здоровье, О.

– Давай, – согласился принц, делая добрый глоток. – За здоровье доброго зверя медведя!

– За какое, к Беодлу, здоровье? – возмутился шут. – Он же того… помер!

– Тогда за упокой, – нисколько не смутился Орье, делая второй глоток.

Он отдал баклажку другу, и тот с радостью ею воспользовался. Потом спохватился, перевернул медвежью лапу, уже начавшую подгорать. Принц тут же завладел баклажкой, встряхнул ее.

– Почти не осталось, – сказал он с нескрываемым сожалением.

– Выйдем из леса, новую купим, – утешил его шут. – Хорошо, медведь деньги не забрал.

– Да, это он оплошал, – согласился Орье.

– Просто добрый был, – не согласился шут. – Не то что иные грабители монархи. Которые вдобавок оставили нас обоих без лошадей и…

– …и дорожных сумок, – раздраженно закончил принц. – Слушай, Лем, ну сколько можно меня за это упрекать? Я принц, в конце концов, или кто?

– Пожалуй, все же принц, – нехотя признал шут. – Для серьезной работы ты не годишься, так что выбора у тебя нет. Оставайся принцем, твое высочество!

– Лапу переверни, – посоветовал Орье. – Подгорит ведь.

– Точно! Слушай, я ее солил или нет?

– Мне-то почем знать? – возмутился принц. – Ты же у нас повар.

Шут попробовал мясо и нашел, что уже солил его. Раза два или три.

– Ну надеюсь, ты любишь соленое, – вздохнул он.

Принц скорчил гримасу, но вслух не сказал ничего. По крайней мере ничего, что не стыдно сказать принцу.

– Еще минут десять, и готово, – доложил Лемур.

Это была хорошая новость. Желудок его высочества жалобно квакнул, возмущаясь тем, что в него ничего не попадает, несмотря на столь вкусный запах. Лем тоже посматривал на мясо с откровенным вожделением, все-таки ягоды и недозрелые орехи – это не еда.

– Ладно, съедим недожаренным, – решил он. – Налетай, будем ужинать.

Мясо сожрали в два приема, просто взяли и сожрали. Какие тут, к блину, придворные манеры! Когда хочется есть, человек быстро становится варваром. Барбом, можно сказать. Давясь, обжигаясь и чавкая, его высочество прикончил свою часть ужина.

– Не смотри на меня такими глазами, – предостерег шут. – Все равно не поделюсь. Я очень жадный! И голодный вдобавок.

– Ну и блин с тобой, – вздохнул принц. Умом он понимал, что наелся до отвала, но до оголодавшего желудка это еще не дошло.

Где-то недалеко завыли волки. Принц и шут настороженно переглянулись.

– На волков я охотиться не согласен, – заявил шут. – Говорят, мясо у них жесткое и невкусное. Несъедобное, одним словом.

– У медведя тоже жесткое, – заступился за волков Орье. – Вдобавок твоя нелюбовь к ним неразделенная, ты им вполне понравишься.

– Неразделенная нелюбовь – это нонсенс, – хмыкнул шут. – Нет, пусть лучше у легьяра нашего медведя отнимут. Ограбят проклятого бандита.

– Они же не сумасшедшие, с легьяром связываться, – возразил принц.

В этот момент невдалеке хрустнула ветка. Принц мгновенно обнажил меч.

– Ты что? – удивился Лем.

– Может, опять медведь. – Орье почувствовал, что сам выглядит шутом.

Но это был не медведь. Не бывает у медведей таких наглых бородатых рож. Четверо мужиков здорового вида вступили в круг костра. Притом вооруженных. Один – мечом, остальные – топорами. Держали оружие вполне профессионально, из чего принц сделал вывод, что это, вероятно, бывшие солдаты. То ли отставные, то ли просто дезертиры с последней войны. Судя по грязным лохмотьям, которые они отчего-то считали одеждой, к регулярной армии они не принадлежали. Разбойнички пожаловали, догадался шут. Он осторожно выдвинул из ножен рукоять меча. Четверо на двоих – если дело дойдет до драки, нападавшим придется несладко. Впрочем, у бывших солдат могут быть свои трюки, неизвестные мастерам клинка, что обучали его и принца.

– Пожрать есть? – грубо осведомился тот, что с мечом.

Принц небрежно бросил ему искусно обглоданную кость. Так искусно, что любой собаке тут уже нечего было бы делать. Человек с мечом все же внимательно ее осмотрел.

– Издеваешься, плесень? – добродушно осведомился он, поигрывая мечом.

– Ага, – подал голос шут. – А тебя в детстве не учили, что сначала представиться бы неплохо? Или совсем тут одичал в лесу?

– Заткнись, – беззлобно ответил тот. – В лесу не представляются. Может, ты еще у медведя инициалы спросишь?

Принц задумался. В самом деле, медведю они не представились. Может, лесной хозяин и осерчал из-за этого? В самом деле, пришли в его владения, нахамили… Принцу на миг стало стыдно, потом он вспомнил, что первым должен представляться тот, чей род менее знатен. То есть медведь был сам виноват. Да еще покушался на особу королевской крови.

А этот тип не прост. Слово «инициалы» вряд ли какой бродяга знает. Даже если он трижды бывший солдат. Так что парень из купцов, а то и из дворян родом.

– Выворачивайте карманы, – приказал парень родом из купцов, а может, из дворян.

Принц легко поднял себя на ноги и помахал мечом. Лемур тоже поднялся, но оружием размахивать не пожелал, а просто достал его из ножен.

– Пустые, то есть, карманы, – печально констатировал тот, что с мечом. – И жрать у вас нечего. Блин проклятый, ну что же так не везет, а?

– Погода такая, – подсказал шут. – Лето кончилось, сентябрь на дворе. Никому нынче не везет. Вы в лес-то как попали, бедолаги?

– Вообще-то мы разбойники, – осторожно начал мужик с мечом.

– А, живете здесь то есть. И как же вы тут, ребята, выживать умудряетесь, без луков и копий? За оленями с топорами гоняетесь?

– А может, у нас есть луки, – возразил тот, что с мечом, но как-то неуверенно.

– Были бы, мы бы и подняться не успели, – сообщил принц. – Из темноты, навскидку – и все дела. Нескладно как-то врешь, приятель.

– Да, промашка вышла, – нисколько не смутившись, сознался тот. – Ладно, может, хоть золотишком поделитесь? По вам видно, что имеется, и немало.

– И где ты на него жратвы купить собрался? – съязвил шут. – У медведя, что ли? Гиблое дело, сразу скажу. Мы тут с одним пытались сторговаться, до сих пор в себя не придем.

– Лапу у него купили? – мужик пнул ногой обглоданную кость.

– Сам подарил, – заявил принц. – На долгую память.

– Да, такое нескоро забудешь, – подтвердил шут. – Ладно, парни, колитесь, кто вы такие и что за люди? И не надо тут оружием размахивать, сквозняк устроите.

– Звать меня Кирт, – сознался мужик, видимо самый старший среди четверых. Или самый умный. Или просто остальные были немыми, поскольку все время молчали. – Я лейтенант легкой пехоты. А это – моя рота. То есть что от нее осталось.

– С фараданцами, поди, задрались? – спросил шут.

– Не задрались, а получили, – поправил Кирт. – Причем так, что мало не показалось. Бежали в леса, нас преследовали. Места здесь такие, что заблудиться ох как просто. А вот выбраться – почти невозможно.

– Это мы уже успели понять, – согласился принц.

– Садитесь к костру, – предложил Лемур.

– Благодарствую. – Лейтенант вложил в ножны меч и сел к костру, вытянув ноги. – Ох, жрать-то как хочется! Как же так вышло, что лапу медвежью вы добыли, а тулово и прочие части, включая башку, нет?

– Сбор налогов в пользу легьяра, – мрачно доложил шут.

– Легьяр уволок? Ну это вы еще дешево отделались, – успокоил Кирт. – У нас такая вот зверюга троих завалила, еле ноги унесли.

– Нести пришлось быстро, – добавил один из солдат.

Где-то невдалеке снова завыли волки. Все насторожились, руки потянулись к оружию.

– Да бросьте, волки только зимой на людей нападают, – сказал принц.

– В этих лесах они вообще про человека не слыхали, – возразил Кирт. – Впрочем, в крупные стаи и впрямь только зимой собираются. А от одной семьи отобьемся как-нибудь.

Принц подбросил в костер охапку хвороста. Поникший было огонь оживился и с радостным треском стал пожирать халявный хавчик.

И вот тут из темноты появился скелет. То есть это был не вполне скелет, кое-какая кожа у него присутствовала. Были даже длинная седая борода и деревянный посох. Но вот мясо и мышцы отсутствовали напрочь. Спустя пару секунд принц все же решил, что это человек, только до ужаса худой и изможденный.

– Сгинь, нечистая сила! – дрожащим голосом попросил Кирт.

Старик (а видно было, что пришелец довольно стар) сгинуть наотрез отказался.

– Я – чистая сила, – возмущенно ответил он. – Негоже так к святому человеку обращаться. Я ведь и того… проклясть могу напрочь. Мало не покажется.

– Почтенный отшельник (а кем он еще может быть, в лесу-то), добро пожаловать к нашему костру, – церемонно поклонился принц. – Присядьте, обогрейтесь…

– Другое дело, – обрадовался старик. – Ладно, проклинать не буду. Да у меня и не очень получается, добрый я слишком. Вот вы, люди пришлые, что в лесу сем дремучем делаете? По делу мытаете или от дела мотаете? Ой, что-то я не то сказал…

– Заблудились мы, почтенный старец, – ответил шут. – Вдобавок жрать хочется, аж живот сводит. То есть у солдат этих сводит, мы-то все же подкрепились слегка…

– Может, у тебя в избушке что завалялось? – с надеждой спросил Кирт.

– Да у меня и избушки-то нету, – отозвался отшельник. – Живу, как Творец на душу положит, и питаюсь, чем Он, Великий, пошлет. Посылает, правда, немного, ну да мне многого и не надо. Душа-то тела важнее.

– Мое тело от голода и сдохнуть может, – мрачно сказал Кирт и заткнулся.

– Как тебя звери-то не сожрали, отшельник? – поинтересовался шут.

– Я им зла не чиню, они мне, – скромно отозвался старец. – С волками здороваюсь, легьяр мне все мяса притащить пытается. Давеча вот медведя одноногого приволок, глупыш. Только мне мяса нельзя, обет я такой дал Творцу…

– Обед? Где обед? – проснулся один из солдат. Его тут же утихомирили.

– Я вот обета не давал, а мясо все равно не ем, – пожаловался Кирт.

– Зато душа твоя укрепится, а воля окрепнет, – возразил старец.

Лейтенант снова заткнулся. По его мнению, покойник скорее окоченеет, чем окрепнет.

– Ты тут, наверное, давно живешь? – спросил шут.

– Лет двадцать, почитай, – охотно откликнулся старец. – Все окрест исходил, каждую былинку знаю, каждому дереву кланяюсь, с каждым волком здороваюсь.

– А вывести нас из леса можешь?

– А зачем вам из леса? – искренне удивился отшельник. – Вокруг, взгляните, благодать-то какая! Ни суеты, ни грехов человеческих нет. Красиво опять же.

– Надо нам, – гнул свою линию Лемур. – Не закончены дела мирские наши, чтобы в лес уйти от людей подальше. Вот с чародеем гнусным покончим, а там посмотрим.

– Ну насильно душу не спасешь, – мудро рассудил отшельник. – Всякому овощу – по делам его. Хотя подумали бы вы хорошенько, что такое дела мирские в сравнении с душой, Творцом данной? О них ли печься нужно?

– Мы подумаем, почтенный, обязательно подумаем. Только выведи, а?

– Ладно, – согласился старец. – Спите пока. Утром выведу вас из леса.

 

Глава 8

В этот день варвар сломал руку. А также четыре ребра. Он собирался сломать еще и вторую руку, но передумал. Впрочем, фараданский кавалерист был сам во всем виноват. Ему же по-хорошему предложили поделиться лошадью. По-честному, можно сказать. Лошадь – Наноку, остальное – кавалеристу. Не захотел, идиот неправильный. Что же, вольному воля, придется теперь ему хромать со сломанной рукой, и винить в этом, кроме себя, особо и некого. Нанок вел себя вполне по-джентльменски, даже голову не открутил, хотя и хотелось. Всего-то руку сломал, ну и четыре ребра еще.

А лошадь была нужна. Пешком шагать, сапоги изорвешь новые, которыми увечный кавалерист молча согласился поделиться. Лани и Бол оказались расторопнее прочих, успели захватить перепуганных лошадей, а вот Таль и Боресвет оплошали, потому им и приходится тащиться на своих двоих. Как, впрочем, и гоблину, но тому пешком и сподручнее как-то. Или сподножнее?

Гоблина они вчера нагнали. Нормальный, кстати, гоблин, только зеленый слишком. И клыки так торчат вызывающе, что постоянно хочется врезать. Красиво вылетать должны, не то что обычные человечьи зубы. Варвары, они ведь тоже изящному не чужды.

Впрочем, гоблин – почти свой. Тоже умничать не любит, как некоторые. Простой, как его ятаган. Что ему нужно – возьмет, а до прочего дела никакого. Вон саблю кавалериста подобрал, остроту попробовал и на пояс повесил.

«Хорош ятагана», – говорит. И не переубедишь его, зеленого, что это сабля, а не ятаган. Острый, загнутый – значит, ятаган, и никак иначе. И правильно, чего лишними словами голову загружать. Он, варвар, хорошо понимает этого зеленого. Хотя клыки у него… ну ладно, как-нибудь перетерпит.

Стоило бы, конечно, допросить незадачливого кавалериста. Может, сказал бы чего полезного. Хотя вряд ли. Что может нужного знать человек, которому так легко сломать руку? Не говоря уж о нужных и полезных для организма ребрах. Ничего он сказать не может. Потому что еще и головой крепко ударился. Любой бы ударился, если его поймать за руку и вытряхнуть из седла, а потом еще на грудь прыгнуть на всякий случай. Вот и молчал кавалерист нездешний, когда Нанок его расспросить попытался. Ну и Беодл с ним, с молчуном этим. Главное, лошадь он себе раздобыл, а то перед другими неудобно.

Вообще-то с компанией ему повезло. Боресвет – тот вообще свой в доску, с топором разговаривает, будто полжизни спали вместе. На руках с ним боролись четырежды, побед пополам. Такой умничать не будет, меч в руку – голову долой. Жаль, не из Кассарада и в Беодла напрочь не верит, а то кровью бы с ним побратались. За такого брата перед Беодлом не стыдно – и в бою поможет, и отомстит, если уж совсем не попрет.

Таль – тоже ничего парень, хоть и шаман. Маг то есть. В смысле ученик, но у такого любому магу поучиться не грех. Вон как дрался у некромансерской башни, сам его Учитель хлебало раззявил. А выучится получше, врагам лучше сразу сбежать куда подальше. В Гардарики, к примеру, хоть Боресвету это вряд ли понравится. Вдобавок из лука так стреляет, что эльфы от зависти плачут.

Лани. Красивая девка, молодая. Стерва, конечно, но в этом они все похожи. Разве что кроме Тилы. Таких больше не найдешь, хоть весь свет исходи. Но ножи мечет здорово, этого у нее не отнять. И готовит неплохо, тоже плюс ей. Таль на нее явно заглядывается, и Бол тоже. Боресвету по фиг, он этих баб, похоже, повидал за свою жизнь всяких и разных. И не вполне понятно, то ли позавидовать ему, то ли сочувствие выразить. Да он, наверное, и сам не знает.

Бол. Ну этот вполне достал. Никчема пустая, ничего толком не умеет, кроме как мысли человеку путать и на нервах играть. Но зато это у него мастерски получается. Как начнет языком трепать, не поймешь сразу, где правда, где ложь. И потом не поймешь, хоть башку расшиби. Мастер Лур, наверное, горючими слезами плакал от такого ученичка. А возможно, и сейчас еще плачет, если жив, конечно. Вот вчера попросили его костер разжечь, так он кремень у огнива сломал. Где теперь, спрашивается, кремень искать, среди леса-то? Хорошо, не последнее огниво в отряде, а то бы пришлось мясо есть сырым и холодным. А на это только он, Нанок, и способен, кроме, разумеется, гоблина. Этот что хочешь слопает, да еще добавки попросит.

Третий день уже едут, а конца-края дороге не видно. До сих пор до границы с Квармолом не добрались. Таль и Бол говорят, райское место этот Квармол. Дескать, монстров страшных там нет, народ вроде мирный, не драчливый. Непонятно, что в этом такого райского. Со скуки ведь можно загнуться, если без драк. Да врут они все, нет на земле такого места, где народ без драк обошелся бы. Был бы человек, варвар, к примеру, а уж драка добрая сама найдется. А если нет – поищем…

– Хозяин, ты что такой молчаливый? – поинтересовалась секира. – Хочешь, я тебе песню спою?

– Только попробуй, – пригрозил варвар. – На булавки переплавлю, клянусь Беодлом!

– Ну что ты такой нервный? Я же так, любя. Я к людям вообще хорошо отношусь. Если кому по башке надо дать – скажи, не заржавеет.

Варвар вздохнул. Вот и секира нервничает. Оно и понятно – работы для нее немного. Как обижалась, бедолага, когда он вчера с кавалеристом голыми руками справился. Все упрашивала вернуться и откочерыжить ему какую-нибудь часть тела поненужнее. Голову, к примеру, зачем кавалеристу голова, ему ноги важнее. Без ног на коня нипочем не вскочишь, а без головы очень даже можно. Даже легенда такая есть, про Всадника Без Головы. Было бы, дескать, два всадника. А пока до Квармола доберемся, был бы уже целый эскадрон безголовых всадников. Но он, варвар, на уговоры не поддался, потому что возвращаться – плохая примета и лень вдобавок. Пусть себе живет. Надо же и гурманизм иной раз проявлять!

Подошел Боресвет, который выбрал для себя роль разведчика. С согласия Таля, разумеется. Вон оно как обернулось – мальчишка теперь отрядом командует. Впрочем, пусть себе – он, варвар, никогда в командиры не лез. Потому и гаданий всю жизнь боялся, вдруг да предскажут, что королем станешь, вовек потом не отмоешься.

– Фараданцев, в натуре, не видно, – доложил воин. – Вообще никого не видно. Имеет место быть небольшая деревушка. Предлагаю чисто позырить, нет ли там коней децил. А то достало, в натуре, сапоги трепать пешкодралом.

– Да, надо взглянуть, – согласился Таль, посмотрев на свои сапоги. Видно, тоже заботился о сохранности этого памятника импортной обуви.

Деревушка встретила пришельцев, как полагается, вилами и топорами. Вил было несколько больше, но не так уж чтоб намного. Нанок, в свою очередь, взял в руки Томагавку, чтобы эти придурки не подумали, будто у них топоров нет. Боресвет обнажил меч, Таль натянул эльфийский лук, позаимствованный у него, Нанока. Все равно варвары стрелять не умеют принципиально. Вернее, стрелять как раз умеют, а вот попадать – нет. У Ларгета это получалось не в пример лучше, так что варвар отдал ему это грозное оружие, несмотря на то что это была память о Тиле. Эльфийка, наверное, его одобрила бы.

Лани потянулась за ножами, Бол сделал вид, будто он тут ни при чем. Убедительно сделал вид, ничего не скажешь.

– Кто такие? – грозно спросил мужик с топором, вероятно местный староста.

– Путники мы, – честно ответил Таль. – Мирные вдобавок, если вы еще не заметили. Хотим у вас коняшек прикупить за мелкую монету.

Староста внимательно осмотрел нацеленное на него оружие, оценил, что его до сих пор не применили, и решил, что путники действительно мирные. Если у них, понятное дело, карманы не выворачивать. Иначе уже полдеревни разнесли бы, по рожам видно, хоть сейчас готовы, только повод дай. И решил никакого повода не давать, такие ведь нипочем назад не вернут, ни повод, ни провод, ни любую другую блиновщину.

– Чужих нам тут не надо, – для порядка сказал он. – Если бузить не будете, заезжайте. С лошадьми у нас не очень, но пару кляч найдем. И даже продадим, все равно через день-другой сдохнут.

– Благодарствуем за доброту вашу, – поклонился Боресвет. – Вы, в натуре, железо убрали бы к блину. Пацаны здесь реальные, что значит нервные и донельзя подозрительные. Чуть что не так – сами заберут и в сторонку сложат. Топоры отдельно, вилы отдельно. И руки отдельно, которые весь этот хлам держали.

Что значит вежливый разговор! Вилы, топоры и прочие боевые орудия производства мигом исчезли, словно их не бывало. Варвар завистливо покрутил головой. Он так не умел уговаривать, с этой… дипломатерью. С другой какой матерью – запросто, только зубы летят, а вот конкретно с этой – ну ни в какую. Не дано ему это Беодлом, понимаешь.

– Добро пожаловать к нам, в Таракановку, – пригласил повеселевший староста. Человек этот был немолодым, повидавшим жизнь во всех позах, а оттого понимал – раз предупреждают, бить не будут. Сразу, во всяком случае, а уж что потом будет, сие Творцу одному по четвергам ведомо. В общем, хорошие парни собственной персоной, плюс одна девушка, которая хоть и не парень, а нехорошей язык не повернется назвать. Вырвет тут же с корнем и узлом вокруг шеи завяжет.

– В натуре, и здесь Таракановка? – удивился голунец. – Слышь, тело, мы, случаем, не в Гардарики притопали? Хотя моря вроде не переходили…

– Да нет, это Ледания, – сознался староста. – Хотя сами мы – из Гардарики, из Тьмутараканского княжества. То есть предки наши оттуда.

– Да, тараканов там – тьма, – согласился Боресвет. – Небось предки и с собой децил прихватили, когда сюда сваливали?

– Такой децил, что до сих пор не передавить, – сознался староста.

Успокоились местные, оружие убрали, бородатые рожи улыбками расцвели. Которых, правда, из-за бород и усов не видно вовсе. Таль огляделся по сторонам: деревня как деревня, нипочем не скажешь, что народ здешний откуда-то там переселился. Девки, правда, попрятались, но это ни о чем не говорит, любят они прятаться, и все тут. Зато дети высыпали поглазеть на пришельцев, нормального мальчишку нипочем не удержишь дома, если что-то интересное на улице. Хоть розгой грози, хоть рыбьим жиром – все равно не поможет, это Таль знал наверняка. Сам таким был не так и давно.

Дома деревянные, формы странной. Боресвет тут же пояснил, что зовутся они избами, а варвар заявил, что в такой вот штуке с лягушачьими ногами он по болоту и прыгал. Трубы из обожженной глины, некоторые дымятся. Окна бычьим пузырем затянуты, у него светопропускание куда выше, чем у того же дерева. В общем, обычная деревня, каких на свете бессчетное множество. У его отца таких десяток во владениях.

Староста извинился и ушел, чтобы буквально тут же появиться с двумя чем-то недовольными мужиками и двумя же подконвойными лошадьми. Таль подумал, что он все-таки мастер свой товар нахваливать. Какое там через день-другой, по виду эти клячи сдохнут сразу же, как только он, Таль, десяток шагов проедет. А под Боресветом – как только в седло сядет.

– Вы не смотрите, что неказисты, – объяснял староста. – Животина надежная, выносливая. Верблюд от зависти сдохнет, какая выносливая.

– А у вас и верблюды есть? – оживилась Лани. Верблюдов она еще не видела.

– Нету верблюдов, – вздохнул староста. – Передохли к блину. От зависти, я ж говорю. Да и на что нам верблюды в лесу? Только волков подкармливать…

Лошадей осматривали Лани и Боресвет. Они в них что-то понимали. Что именно, неизвестно, но и тот и другая утверждали, что в конях разбираются. А Лани еще и в клячах вдобавок. Осмотрев, принялись торговаться. Это у них тоже получалось лучше, чем у прочих. Нанок, к примеру, торговаться совсем не умел. Сколько спросят, столько и платил, а если уж совсем дорого – в зубы. Чтобы совесть проснулась.

– Эй, а гоблина забыли, – спохватился Таль. – Ему тоже кобыла не помешала бы.

– Моя да, голодный, – сообщил гоблин.

– Да не для еды, башка зеленая, – сообщил варвар. – Ехать на ней, понял?

– Моя лошадь не ехай на, – испугался зеленый. – Народ моя никогда не ехай. На волках только ехай достойно.

– Вот все сейчас брошу и пойду тебе волка ловить, – обозлился Нанок. – Он же тебя за милую душу схарчит, не посмотрит, что мясо зеленого цвета.

– Мясо – не зеленый, – возразил Харкул. – Кожа зеленый только, мясо – нормальный. А лошак мне не надо, моя бегом любой лошак обгонит. Клянусь Беодлом, – добавил гоблин, малость подумав и без акцента, – моя жаль, оборотень тот ушел. Вот на ком катайся моя и горя не знай! А так пешком лучше.

– И сколько ты бегом одолеешь? – скептически спросил Нанок. – Загнешься ведь к Беодлу, весь день бегать-то. Бери, пока дают, чучело зеленое.

– На фиг, – сказал гоблин опять же без акцента. – Моя не загнуться. Моя бегать быстро и долго, а лошаки ваши сдыхать от зависть. Как вер… верглю… На фиг!

Лани и Боресвет ожесточенно торговались со старостой и непонятными мужиками – очевидно, хозяевами лошадей. Причем первую скрипку играла, безусловно, девушка. Остальные только время от времени открывали рот и тут же закрывали обратно от невозможности вставить хоть одно слово. Вообще-то болтливой она не была, совсем даже наоборот, но когда торговаться начинала, лучше и не пытаться перебить.

Наконец ударили по рукам. Старосте ударили, когда он их к деньгам протянул. Правильно, кстати, нечего к чужому серебру невесть что тянуть. И торг продолжался дальше, пока лошадей не купили, как и предполагал Боресвет, за мелкую монету.

На сдачу прикупили немного еды и пива. И покинули маленькую деревушку, довольные удачной покупкой. Крестьяне, впрочем, тоже обиженными не выглядели.

Боресвет сидел на свежекупленной лошади как влитой. Ноги, правда, иногда касались земли, приходилось их поджимать. Талю пришлось хуже – без седла и стремян ехать не в пример тяжелее, чем с упомянутыми аксессуарами. Бол ехидно посмеивался, говоря, что выглядит он богатырем на такой-то кляче. Лани тоже не упустила случая поиздеваться, спрашивая, все ли у него в порядке. Ларгет отшучивался, что все прекрасно, скаля зубы в эльфийской улыбке, ослепительной и загадочной. А себе дал слово обязательно найти и выучить заклинание по материализации лошадей и упряжи. А также по превращению иных так называемых людей во что-нибудь более молчаливое, типа камня. Пусть даже заклинания упомянутые окажутся какого-нибудь запредельного уровня… третьего, например, или второго.

Гоблин не обманул, держался вровень с конными и даже не особо запыхался. Да, выносливости у него хоть отбавляй, он бы с таким наперегонки марафон нипочем бы не побежал. Да и без него тоже, охота была в такую даль бегать.

Дорога стелилась под ноги не в пример веселее, чем раньше. Все-таки конь – великое достижение цивилизации, пусть даже такой напрочь заморенный и недоукомплектованный. Все равно лучше, чем пешком шлепать. Правды вообще нет, а в ногах – еще меньше.

Боресвет снова ускакал вперед. Таль тихо хихикнул. Со стороны казалось, что конь у воина о шести ногах, как Слейпнир какой-нибудь легендарный. Все-таки сажать богатыря на такого вот недомерка лошадиной породы – издевательство не простое, а изощренное. Хотя объяснить, чем одно от другого отличается, Ларгет нипочем бы не взялся.

Леса по обе стороны дороги уже изрядно намозолили глаза. То и дело дорогу перебегали непуганые зайцы – людьми непуганные. Волки с этой частью своих лесных обязанностей справлялись как раз исправно, хотя на людей предпочитали не нападать и вообще на дорогу не выходили. Хотя и выли по ночам с неизвестными целями.

– Нет, в школе было лучше, – заявил Бол. – Там хоть заклинания учили, есть давали вовремя. А здесь бьешь-бьешь лошадь задницей, а все равно никак не сдохнет.

– Плохо бьешь, значит, – решил Ларгет. – Или задница у тебя тощая.

– Абсолютно тощая, – подтвердила Лани, включаясь в обсуждение анатомических особенностей Бола. – Такой не то что коня, петуха не убьешь.

– Зато твоей хоть гвозди забивай, хоть дураков приманивай, – ответил обиженно Бол, благоразумно отъехав подальше, насколько это позволяла дорога. А она позволяла немногое – рядом могли проехать лишь два всадника. Или один, но толстый.

Лани на этот выпад не отреагировала. Она достаточно успела узнать Бола, чтобы не обижаться на его выходки, иначе так и будешь обиженной ходить.

– Как я полагаю, Бельгард мы оставили в стороне? – поинтересовалась она.

– Само собой, – охотно отозвался Таль. – Не хватало еще с фараданцами воевать. Нет, мы уклонились в сторону Белары, тут должно быть безопасней. Хотя какие-то отряды все равно бродят. Вот как те четверо, у которых мы коней забрали.

– Это были дезертиры, – не согласилась девушка. – Не бывает отрядов из четырех человек. Самые обычные дезертиры.

– Интересно, в какой деревне ты военные науки изучала? – съязвил Бол, но и на этот раз кара его не настигла.

– Да тут и изучать ничего не надо, – фыркнула девушка. – Достаточно глаза иметь и немного мозгов. Разжился бы ты ими, жить полегче бы стало.

Ответить Бол не успел. Вернулся Боресвет, нещадно погоняя свой транспорт тычками ног.

– Попали мы, братва! – закричал он еще издали. – В натуре, влипли. Там фараданцы, штук примерно шестнадцать, в пересчете на наши деньги. Без драки не уйдем!

– Свернем в лес? – быстро предложила Лани.

Уже отчетливо слышался стук копыт, враги были совсем рядом, голунец привел погоню на хвосте.

– Без лошадей останемся, – вздохнул Таль. – Нет уж, будем драться.

В самом деле, полтора десятка противников уже не представлялись чем-то неподъемным. Меч Боресвета, топор варвара и его, Таля, лук вполне могли положить такое количество врагов. Плюс еще гоблин со своим ятаганом. Нет, очень похоже на то, что это фараданцы попали, а не они. Просто приехали ребята, привели халявных лошадей.

В лес было сворачивать уже поздно. Из-за поворота с мечами наголо вылетали первые всадники. Варвар подал коня вперед, встав рядом с Боресветом. Таль ловко набросил тетиву на лук. Ну сейчас начнется!

И началось. Для начала варвара выбили пикой из седла. Удар он, правда, отразил, но кавалерийские таланты у горца отсутствовали напрочь. Его лошадь, получив долгожданную свободу от столь нелепого груза, с радостью бросилась прочь, на миг спутав ряды врагов. Боресвет этим тут же воспользовался, сверкнул на солнце (надежно спрятанном за низкими тучами) меч, и первый всадник свалился на дорогу опробовать вкусовые качества местной пыли. Нанок поднялся на ноги, и в этот миг свистнула первая стрела. Эльфийский лук и впрямь был хорош, и второй всадник поспешил улечься в теплую пыль.

Его лошадь с испуганным ржанием скрылась в лесу. Вот волкам-то радость, еда сама пришла! Но беспокоиться о судьбе несчастной скотины времени не было. Новый всадник подался вперед, сбив с ног только что вставшего варвара. Поднялась пика, чтобы завершить начатое и уменьшить численность жителей этого мира ровно на одного варвара. Боресвет помочь не мог, он и так с трудом избегал ударов другого противника. Зато гоблин себя показал. Зеленой молнией бросившись вперед, он ловко подсек ноги коня, и всадник рухнул на землю вместе со своим скакуном, придавив не только гоблина, но и пытавшегося встать Нанока. Всадник, однако, разлеживаться не стал и, отшвырнув прочь бесполезную пику, потянулся за мечом. Это движение он, наверное, запомнил до конца жизни, потому что оно стало последним. Свистнула стрела, и больше резких движений фараданец не делал. С пяти шагов для Таля просто невозможно было промахнуться.

– Дай я ему врежу! – азартно вопил Бол. Врезать он мог только магической «стрелкой», но обзор был настолько плох, что он ничего не мог сделать.

Лани держала наготове нож, не спеша, однако, его метать. Выжидала нужный момент, когда ее вмешательство будет необходимо.

Варвар и гоблин совместными усилиями спихнули с себя ошалевшую от боли лошадь. Кажется, оба получили копытами по разным частям тела – во всяком случае, варвар согнулся и выругался. Если ругался он довольно часто по разным поводам, то к сгибанию склонен отнюдь не был. Гоблин же ловко перерезал несчастному животному глотку. Очевидно было, что это занятие для него отнюдь не в новинку.

Варвар разогнулся. Не в его привычках согнутым было оставаться. И как раз вовремя, потому что новый всадник готовил для удара копье. Взревев, Нанок прыгнул вперед, подняв топор. Гоблин, попавший под горячую руку, поцеловал землю, пробурчав что-то ругательное на своем непонятном языке.

Варвар не мелочился. С одного удара лошадь нападавшего потеряла всякое соображение вместе с отрубленной головой. Всадник соскочить не успел, и его голова присоединилась к лошадиной. Брызги крови слетели с лезвия Томагавки.

– Ништяк пошла, – обрадовалась секира. – А ну еще одного!

Еще одного завалил Боресвет. Перерубив наконец копье в руках врага, он затеял с ним поединок на мечах. То, что свою саблю всадник так и не успел вытащить, значения не имело, расторопнее надо быть. Сильным ударом воин пронзил грудь противника, крикнул, пугая лошадь. Убивать животину было не за что, но мешалась она преизрядно.

Еще один всадник покинул седло со стрелой в груди. А далее завертелась такая карусель, что Таль просто опасался стрелять из страха задеть кого-то из своих.

Боресвет разжился пикой. Не выпуская из руки меч, бросился в атаку. Фактически так же съезжаются рыцари на знаменитых турнирах, только вот выезжают они в броне и со щитами. У фараданцев подобная защита отсутствовала, поскольку эти всадники были разведчиками, а стало быть, принадлежали к легкой кавалерии. В свою очередь, Боресвет, к радости своей несчастной лошадки, этими прибамбасами тоже не разжился. Поэтому исход поединка был достаточно неожиданным, оба противника сумели счастливо избежать удара, но потом кони ударили грудь в грудь, и Боресвет оказался на земле. Не его заморенной кляче было тягаться с откормленным фараданским скакуном. Воин выпорхнул из седла, как прыгун с шестом (с копьем то есть), пролетел несколько ярдов и упал под копыта жеребца Лани, которого это событие слегка обеспокоило. Пока девушка успокаивала напуганного коня, варвар и гоблин с двух сторон атаковали победителя. Один прикончил коня, второй всадника, как следствие минус еще один противник. Фараданца, желавшего помочь товарищу, остановил метким выстрелом из лука Ларгет. Тетива при выстреле лопнула, и всадник отделался раной в плечо, после чего ускакал прочь, в схватке более не участвуя.

Пока Таль, грязно ругаясь по-гардарикски (он обнаружил в себе особую склонность к языкам по части ругательств), пытался перетянуть тетиву, в бой вступил особый резерв, то есть все те же варвар и гоблин. Гоблин снова покатился по земле, добавляя к своим ругательствам те, что по широте души громко декламировал Ларгет. Варвар же, ловко поднырнув под пику, неожиданно обнаружил, что для того, чтобы размахнуться топором, места просто не осталось. Тогда он с силой толкнул лошадь вместе с седоком. Силушкой его Беодл не обидел, и всадник вместе с кобылой повалились на землю, причем лошадь на ноги все же поднялась, а вот наездник – нет. Очнулся с помощью Лани Боресвет, спросил, скоро ли обед, и побрел разыскивать свой меч. Справедливости ради, отыскал он его быстро. Нанок как раз успел увернуться от удара копьем, а гоблин подняться на ноги.

Нападение новых всадников встретили во всеоружии. Ларгет как раз натянул новую тетиву, но в облаке пыли было не разглядеть, кто есть где.

Зато видели остальные. Нанок с гоблином завалили еще одного всадника все тем же макаром – один подсекает коня, второй добивает всадника. Вовремя подсуетившийся Боресвет не дал второму фараданцу пронзить варвара копьем. Попытку пронзить себя самого он тоже благополучно ликвидировал. А подоспевший гоблин, запрыгнув в седло сзади всадника, перерезал тому горло кривым ножом. Отчего-то гоблины всегда предпочитали кривое оружие – может быть, из-за того, что у них и руки были кривые?

Так или иначе, остатки разведотряда с позором ретировались. Таль выпустил вдогонку стрелу и на сей раз промазал.

– Нехило подрались, – заявил Боресвет, размазывая по лицу кровь.

– Наваляли уродам, – поддакнула довольная секира.

Лани и Бол бросились ловить трофейных коней, варвар, не связанный предрассудками, обшаривал карманы трупов. Один из трупов попытался подняться, Харкул уложил его обратно своевременным ударом ятагана. Не в обычае гоблинов оставлять раненых – еще выживут, чего доброго. Таль попытался уговорить варвара насчет лечения резаной раны на спине, которую он невесть где получил, однако Нанок отказал наотрез.

– Еще чего… царапина ведь! Сама заживет.

– Давай промоем хоть, загноится ведь, – уговаривал его Ларгет.

– Не переводи вино, – отказывался варвар. – Лучше внутрь приму.

Он отобрал у Таля флягу и смачно к ней приложился.

– Другое дело, теперь не помру, – сразу повеселел он.

Вернулась Лани, ведя на поводу коня. Таль кивнул ей на порезанную варварскую спину.

– Давай перевяжу, – предложила девушка.

– Да само заживет, – отмахнулся варвар.

– Фигня какая, – подтвердила секира.

Лани уперла руки в бока, и Нанок понял, что от промывки раны и перевязки ее уже не отвертеться. Он еще побрыкался, но потерпел поражение и капитулировал.

Пока девушка обрабатывала рану, Ларгет переговорил с Боресветом.

– Подмоги не приведут? – Он кивнул головой в том направлении, куда сбежали последние всадники. – Может, в лес лучше свернуть?

– Коней потеряем, – резонно возразил тот. – Боюсь, придется рискнуть.

В отличие от варвара и гоблина, воин охотно дал обработать его раны. По счастью, серьезных повреждений не получил никто, хотя мелких ран и порезов хватало. Гоблин уперся как скала – дескать, на них, на гоблинах, все заживает моментом. И вообще, мужчина должен уметь терпеть. К тому же бабам слова не давали, знай свое место, подруга. Лани плюнула и отступилась. Гоблин утерся и вслух высказал мысль, что слюна у нее ядовитая и он, Харкул, теперь наверняка помрет, но не от ран, а от яда. Глаза у девушки стали ярко-зеленые, рука потянулась к ножу, и гоблин предпочел заткнуться. Помрешь там от яда или нет, еще вопрос, а вот от ножа без вариантов, к знахарке не ходить.

Учуяв настроение хозяйки, заворчал Никак. Оскалил клыки, подозрительно глядя на гоблина. Тот оскалил свои в ответ и еще помахал ятаганом. Гоблина щенок не любил. Наверное, потому, что тот с первого дня знакомства поинтересовался: «А это чей мясо?» Слово «мясо» щенок уже понимал. Хоть и мог жрать все, что под зубы попадет, а предпочитал все же мясо, как собаке и полагается. А тут его самого мясом обозвали! В общем, довольно обидно.

– Никак, место! – скомандовала Лани, и щенок нехотя оставил гоблина в покое.

– Здорово он подрос, – удивился Бол. – Это какая же туша будет, когда вырастет? Да ему лошадь на один зуб. Вместе с всадником. И я этим всадником быть не желаю…

– Мастер Лур говорил, что он вырастает за неделю, – сообщила Лани.

Все притихли, вспомнив о судьбе Учителя. Где он сейчас, что с ним? Жив ли вообще?

– Ладно, поехали, – скомандовал Таль. – Что ждать-то?

Теперь лошадей было даже с избытком. Их решили не бросать, в хозяйстве пригодятся, как заявил Боресвет. Варвар, правда, заявил, что у него хозяйства нет и не будет, но воин на это хладнокровно ответил, что это его, варвара, проблемы.

Потом Таль неожиданно подумал вслух о том, что неплохо бы допросить тех, кто остался в живых. Гоблин с ехидной усмешкой, из-под которой нагло торчали клыки, заявил, что допрашивать можно только живых. А мертвые – это всего лишь мясо, обтянутое зачем-то кожей, и он, Харкул, решительно не видит способа их допросить. При этом он одобрительно погладил кавалерийскую саблю, ласково обозвав ее ятаганом.

Бол заявил, что любой некромансер с легкостью допросит и мертвого. Варвар ответил, что это будет последнее, что упомянутый некромансер сделает, а кроме того, ни одного некромансера поблизости нет. При этом он подозрительно осмотрел всю компанию, поглаживая при этом топор. Щенок тьмы при слове «некромансер» недвусмысленно зарычал. Слово это будило в нем какие-то несовместимые с жизнью воспоминания.

– Слушайте, достали вы, блин, – заявила секира. – Мы поедем отсюда или как?

К ее мнению прислушались. Хоть и железка безмозглая, а мысли порой у нее правильные бывают. Уж не глупей хозяина, как ни крути.

Лошади припустили резво. Не то чтобы им этого хотелось, но щенок тьмы явно был настроен пошалить. Беда в том, что сами лошади не считали откусанную ногу мелкой шалостью, а потому мчали со всех ног, испуганно косясь на разыгравшегося щенка.

Гоблин тоже не отставал. Неизвестно, где гоблины учатся бегать и почему до сих пор не сбежали оттуда, где этому учатся, но лошадям он в скорости не уступал. Впрочем, через некоторое время щенку надоело заигрывать с лошадьми, и он перенес свое внимание именно на гоблина. Тот пригрозил щенку ятаганом, однако малыш решил, что это новая игра. В результате длина оружия сократилась ровно на одну треть, и расстроенный гоблин выбросил его на дорогу. Нанок тут же подал ему одну из трофейных сабель.

– Этот животное меня достала, – сообщил гоблин мрачно.

Животное, дожевав ятаган, облюбовало для себя ноги гоблина. Харкулу это отнюдь не понравилось, и он, после некоторого колебания, все же решил воспользоваться лошадью. Для этого пришлось изрядно укоротить стремена, потому как длина рук гоблина компенсировалась заметной коротконогостью.

Щенок, обиженно ворча, отказался искать новую игрушку, кроме любимого гоблина, и послушно затрусил рядом с лошадью Лани, приведя животное в состояние легкой паники. Впрочем, скакун был достаточно хорошо вышколен, чтобы не броситься прочь сломя голову. Лани, конечно, была неплохой наездницей, но вряд ли сумела бы остановить ополоумевшую лошадь. Да и кто в их отряде сумел бы, за исключением Боресвета?

– Хорошая собачка, – заметил Бол. – А когда ты его команде «фас» обучишь?

– Когда найду добровольца, – честно ответила Лани.

Бол заткнулся. При всей его любви к собакам в целом и к этому щенку в частности, добровольцем ему быть не хотелось. Собака, которая железо грызет, как старую кость, к таким подвигам не располагала. Бол покрутил по сторонам головой, надеясь уговорить на эту роль кого-нибудь другого, но наткнулся на стену неприязненных и настороженных взглядов. Добровольцем быть никто не хотел. И все хотели находиться подальше от такового, если подобный дурак вдруг отыщется. Собака – тварь неразумная, может ведь и перепутать…

Гоблин внимательно осматривал саблю, именуя ее для простоты опять же ятаганом. Возможно, не хотел забивать голову новыми словами. Варвар его хорошо понимал. Вполне нормальный мужик, несмотря на то что руки длинные и клыки, как у зверя. Живет, опять же, в горах. В общем, тот же варвар, только зеленого цвета.

Таль сделал попытку медитировать, сидя в седле. Получилось, прямо скажем, не очень. Седло, бьющее по нежным частям тела, мешало сосредоточиться. Мысли тоже все выбросить из головы не удалось. Особенно одну – не слишком ли высоко падать после такой медитации?

Разочарованно вздохнув, Ларгет отказался от своей идеи. Стало скучно. Третий день едут по дороге, все те же деревья по обе стороны. Хоть пальмы бы, блин, нарисовались…

– Песню, что ли, спеть? – задумался Боресвет.

– Эх, дороги, пыль да туман, – завела секира древнюю балладу. – Кстати, Хозяин, меня нехило бы протереть от пыли. Для здоровья дюже вредна.

– Смерть вреднее, – буркнул варвар, думая о своем.

– Ну не знаю, – не согласилась секира. – Сколько смертей видела, ни одна здоровью не вредила. Моему, я имею в виду…

Она замолчала, видя, что Нанок ее совершенно не слушает. Зато внимательно слушал Бол. Говорящий топор неизменно повергал его в состояние, близкое к восхищению. Если б его угораздило родиться топором, сам блин не заставил бы его молчать.

– А ты знаешь какие-нибудь сказки или легенды, к примеру? – поинтересовался Бол.

– Да полно, – обрадовалась секира, которой тоже не терпелось поговорить. – Скажем, вот эта: в некотором царстве, некотором государстве… Или лучше другая. Ехал как-то добрый молодец по делам молодецким… Нет, лучше эта, моя любимая. Узнал однажды юный принц, что за тридевять земель, в краю, Семиградьем именуемом, топор находится заколдованный…

Пришлось слушать сказку. Упомянутый принц вдруг сразу загорелся желанием отыскать топор и с этой целью покинул родное королевство, оставив венценосных родителей в слезах – принц, видите ли, еще и наследником был. Выпала ему такая вот нелегкая доля. Правда, был он молодым, здоровым, красивым, а главное – холостым. В общем, все не так и плохо. Нашел он карту с крестиком, клад указывающим. То есть где топор спрятан, а охранял сокровище, само собой, безголовый дракон. Потому как топор тот был волшебный и все подряд рубил, не задумываясь. Долго странствовал принц, много подвигов совершил, много побед одержал, достиг-таки Семиградья заветного и топором хитростью завладел, потому что силой не получилось. А топор был напрочь заговоренный, разговаривать умел, вот и говорит принцу, поцелуй, дескать, меня, добрый молодец, нипочем не пожалеешь. Ну тот сдуру и поцеловал, а топор возьми и в принцессу превратись. И на шею герою бросился, что в новом обличье было не в пример более безопасным. И говорит при том, дескать, похитил меня злой колдун, непотребством всяким соблазнял, а обломавшись, в топор превратил, потому как, говорит, тупее ты любого топора. А принц поцелуем своим расколдовал обратно. И остался, идиот, без оружия магического, с дурой принцессой на руках. Вдобавок еще и жениться пришлось. В общем, печальная вышла сказка…

– То есть, если тебя поцеловать, ты тоже в принцессу превратишься? – обрадовался Бол и потянулся к секире с явно сексуальными намерениями.

– Не, тут принц нужен, – авторитетно заявила Томагавка. – К тому же не помню я, чтобы меня превращали во что-то. Я ведь в кузне родилась. Эй, хватит ко мне приставать, извращенец! Говорю тебе, принц нужен! Хозяин, скажи, чтобы этот секирофил от меня отвязался, а не то я за себя не ручаюсь!

– А может, это у тебя ложная память? Насчет кузни? – предположила Лани, всерьез увлеченная возможностью превращения топора во что-то полезное вроде принцессы.

– Может, ты и права… – хмыкнула секира. – А может, я просто бессовестно соврала. Да какая разница, принца-то все равно нет…

– Ну, может, еще найдется, – успокоила ее Лани, которой тоже хотелось чего-то такого.

– Не в этих краях, – хмыкнул Бол. – Тут только зайцы одни… и прочие звери.

Таль, который держался впереди, неожиданно поднял руку, вглядываясь направо. Как раз в этом месте дорога разбегалась в три разные стороны. Зоркий Боресвет тут же оказался рядом с ним.

– Похоже, двое всадников, – сказал он, присмотревшись повнимательней.

Все тут же успокоились. Минуты через две всадники подскакали достаточно близко, чтобы Ларгет увидел их лица. Веселая усмешка неудержимо наползла на лицо Таля, он опознал этих всадников. И одним из них был как раз принц!

 

Глава 9

Принц слегка удивился, когда ему предложили поцеловать запыленный топор. Глаза у него, вероятно, вылезли на лоб и стали квадратными. Убедиться в этом Орье не мог по причине отсутствия зеркала, но ехидный взгляд Лемура говорил о многом.

Толпа странных людей, окруживших его, галдела на все голоса и требовала невозможного. Как раз целования топора, несовместимого с королевским достоинством. Принц пытался вежливо отказываться, но его никто не слушал.

Варвар смотрел угрюмо, набычившись. По его виду трудно было сказать, что он в восторге от высказанной идеи. Более того, похоже было, что смельчаку, пожелавшему поцеловать топор, он тотчас же снесет не слишком умную голову.

– Отвалите на фиг, извращенцы! – вопила секира. – Сейчас как врежу по мордам! Хозяин, они ко мне пристают!

Варвар многозначительно молчал. Конечно, говорливую железку не мешало бы проучить, но горе насильнику, дерзнувшему дободаться до его собственности.

– А если он не в принцессу, а в мужика здорового превратится? – поинтересовался Таль.

Все дружно призадумались. Появление еще одного мужика, кажется, никого не обрадовало. Тем более здорового. Такой и по сусалам надавать может, ежели что.

Варвар посмотрел на Таля с благодарностью. Принцесса там или не принцесса, а лишаться такого оружия ему не хотелось. Неуютно будет без оружия. Приспичит кому голову снести, а нечем. Не должное это дело и суета сует.

Принц с облегчением перевел дух. Не хотелось ему целовать железяку пыльную, и даже принцессу не хотелось. А хотелось убраться подальше от этого дурдома и больше не возвращаться. Впрочем, его с детства учили, что желания мало что значат в этом мире.

Лани глядела на принца во все глаза. Надо же, самый настоящий принц, как из сказки. Правда, ничего сказочного в нем особо не наблюдалось. Ну одет неплохо. Ну симпатичный. Так шут у него одет не хуже, а вдобавок – красавец, хоть и рыжий. Что-то уж чересчур много рыжих в их компании. Хм… Таль тоже неплохо смотрится, а уж о варваре и говорить нечего, вон мышцы какие, и высокий. То есть оченьвысокий, почти великан. Да и говорит мало, больше слушает. Ларгет же предпочитает что-нибудь рассказывать, вместо того чтобы слушать ее. Будто ей, Лани, рассказать нечего! Вдобавок, когда она начинает интересно рассказывать о важных вещах, вроде прически или новой курточки, все мужчины делают кислое выражение лица и удаляются под явно надуманным предлогом. Нанок так и вовсе сбегает, потому как придумать мало-мальски правдоподобный предлог ума не хватает. Может быть, хоть принц не такой?

Принц оказался таким же. Всего через полчаса разговора об одежде сослался на необходимость срочной магической консультации и пристроился рядом с Талем. Лани обиженно надула губки. Все врут сказки! Он такой же, как все мужчины. Магическая консультация, ха! Небось о девках говорить будут. Или о вине. И уж точно не о духах и не об одежде.

Нанок чувствовал себя не в своей тарелке. Более того, не в своей кастрюле, сковородке и прочей кухонной утвари. Не любил он, когда вокруг много народа, тем более цивилизованного. Только гоблин нормальный да Боресвет еще. Остальные – вообще непонятные люди, особенно эта Лани. Нет, красивая девка, спору нет, но с ней даже говорить невозможно! Во-первых, рта не дает раскрыть, во-вторых, все разговоры только об одежде да о духах каких-то непонятных, номер пять. Намекает то есть, что он, Нанок, одет, как лох какой-то, и несет от него, как от навозной кучи. А стоит деликатно, по-варварски, осведомиться насчет постели, как тут же дает отбой. Нет, из всех женщин, что ему, Наноку, встречались, эта самая несносная. Вдобавок рыжая, а это верный признак ведьмы, у любого спроси. Нанок тяжело вздохнул, прогоняя образ смеющейся эльфийки, который вновь заслонил все на свете и вернул ощущение звериной тоски. Надо жить дальше…

Таль между тем расспрашивал Орье о Квармоле. Вообще-то принцев, а тем более королей, расспрашивать не принято, они за это и разгневаться могут, только вот информация им была нужна позарез.

И его высочество принялся рассказывать – и о Сугудае, и о том, как колдун этот проклятый захватил власть, и что многие аристократы из знатнейших семейств решили признать его королем, и как другие, которые не признали, подняли мятеж, изначально обреченный на поражение, потому что армия Квармола взяла сторону узурпатора…

– Я хотел просить помощи в Ледании, – признался принц. – Но теперь, когда у них война с Фараданом, это вряд ли получится. Не даст король войска…

– Это точно, – обрадованно влез Бол, счастливый от возможности вот так запросто поболтать с его высочеством. – Нипочем не даст. Да и войско у него не очень, если фараданцы их бьют то и дело.

– Нет смысла собирать войско, – согласился Таль. – Если Сугудай контролирует армию Квармола, леданцев легко остановят на горных перевалах. Кроме того, только у него остались маги – ни в Ледании, ни в Квармоле их больше нет, я правильно понял?

– Нет, – согласился принц. – Колдуну удалось от них отделаться. Похоже, что и в Ледании именно он их убрал. Руками фанатиков «Петушиного часа». Непонятно только, для чего ему это понадобилось…

– Может быть, – согласился Таль, а успокоившийся за судьбу своей секиры варвар подытожил:

– Стало быть, надо во дворец попасть и просто сломать шею колдуну.

– Да, на ковре-самолете долетим, – влез Бол, которому вдруг справедливо показалось, что о нем забыли. – А то пешком мне уже надоело.

– Мысль здравая, – кивнул принц Наноку.

– Насчет ковра-самолета? – обрадовался Бол. – Таль, ты бы колданул как-нибудь, ты ведь у нас крутой, потомок Титанов, не фитюлька какая…

Варвар попытался вставить слово, но Бол отказывался прекращать монолог. Попытка Ларгета к положительным результатам тоже не привела.

– Ледания надоела, – жаловался Бол всем, кто его еще слушал. – Вся страна – степь, леса и дороги. Да и города здесь какие-то неправильные, вдобавок пиво варить не умеют напрочь. Ваше высочество, вы ведь поедете с нами в Квармол? Нанок, может, он хоть там секиру поцеловать решится, на принцессу бы посмотрели…

– Да чтоб тебе онеметь! – возопил варвар, которого достали как долгие монологи Бола, так и его непрерывные поползновения превратить такую полезную секиру в абсолютно никому не нужную принцессу неизвестной страны и национальности.

Чудеса на свете бывают. Не часто, но тем удивительнее они для людей. Жаль, что случаются они нечаянным образом, но с чудесами по-другому и не бывает. Какое оно, к блину, чудо, если повторяется раз за разом с упорством, достойным лучшего применения? В данном случае чудо было настоящее и сомневаться в нем причин никаких не было. Бол неожиданно запнулся на полуслове и только глотал воздух, как рыба-топор на берегу.

Таль и шут его высочества внимательно осмотрели онемевшего Бола и не нашли угрозы здоровью окружающих. После чего оставили немого в покое – молчит, и хорошо.

– А ты, похоже, чародей, – задумчиво обратился Ларгет к варвару.

– Да ты что! – испугался тот. – Я человек честный, а не колдун какой.

– Рассказывай, – не поверил тот. – Я же сам слышал, ты сказал ему онеметь, и он сразу онемел. Все это видели. Лучше покажи, как ты тогда пальцы держал. Вот так? Или этак?

– Отвали от меня, я тебе не колдун, – зарычал варвар.

– Да ты чо, брателло, на измену подсел? – хлопнул его по плечу Боресвет. – Истинно глаголю, волхвом премудрым, в натуре, пахать не стремно. Децил подучишься – всем просто на раз кирдык устроишь. Или даже – полный кирдык.

– Оставьте меня в покое! – взревел варвар и сжал в руках рукоять секиры. Глаза его бешено крутились в орбитах, было видно, что легко можно получить в лоб острым и тяжелым, если еще раз упомянуть слово «колдун» или вроде того.

– Хозяин, не сжимай рукоять так сильно, ты меня задушишь, – взмолилась секира. – Вообще, такому крутому магу это не к лицу. Лучше наколдуй мне новые ножны, я тебя уже сколько раз просила?

Рев варвара, конечно, можно было перевести в обычную человеческую речь. Вот только никому этим заниматься не захотелось. В самом деле, если человек твердо намерен сойти с ума, окружающим лучше держаться подальше. И не потому, что это заразно, а потому, что ведь и покалечить, к блину, может.

Топор громко пискнул и замолк. Руки варвара едва не переломили рукоять пополам. Вообще-то во вселенной было не так много сил, способных осуществить подобный геноцид, но озверевший варвар, похоже, принадлежал к их числу.

– Не надо мне ножен, – торопливо заявила секира, почуяв, что будут разборки. – Вообще ничего не надо. Лучше пива себе наколдуй.

Варвар зарычал, честно стараясь впасть в священное бешенство. Мешало то, что он напрочь забыл, как в это самое бешенство впадают. Впрочем, спутники его благоразумно отодвинулись на безопасную дистанцию. Чтобы не прибил ненароком.

– Клянусь Беодлом, лучше не нарываться, – тихо сказал принцу шут, но острое (в переносном смысле, не как у эльфов) ухо варвара уловило этот посторонний шум, отдаленно напоминающий речь.

– Что ты там про Беодла сказал? – Варвар недвусмысленно сжал руку на рукояти. Подраться хотелось просто нестерпимо, тем более вина не осталось ни капли.

– А тебе что за дело? – дерзко ответил шут, игнорируя напрочь и варвара, и его секиру. – Это касается только меня и его. А ты иди куда подальше… Или тебе точный адрес сказать? Так за мной, Беодл побери, не заржавеет…

Варвар попытался задуматься. С непривычки получалось не очень, вдобавок пришлось уворачиваться от щенка тьмы, который как раз решил поиграть с сапогом Нанока. Дурная скотина еще не отличала сапог от ноги. Или просто прикидывалась, с собаками никогда точно не скажешь.

Бол издал неопределенный звук, человеческую речь нисколько не напоминавший. Вообще ничего не напоминавший, подобные звуки в приличном обществе и издавать-то не пристало. Видя, что его не понимают, он подкрепил то, что считал словами, парой жестов.

Жесты были простыми и ясными.

Подраться желает, обрадовался варвар, сжимая внушительного вида кулаки. Прикинул, чтобы удар получился не слишком сильным и с сожалением разжал упомянутые кулаки. Такого хлюпика одним пальцем можно прибить.

Жрать хочет, догадался Боресвет, охотно потянувшись за едой. Последующее мычание и мотание головой в разные стороны убедили его, что Бол просто отгоняет комаров. Богатырь пожал плечами. Вот чего он точно не собирался делать, так это отгонять от реального пацана реальных комаров. Пусть сам выпутывается, не маленький.

Это просто неприлично! – внутренне возмутилась Лани. За такие жесты и пощечины мало! А Таль даже не шелохнется, не говоря про то, чтобы врезать нахалу! Она обиженно отвернулась, в очередной раз отметив про себя, что мужчинам верить нельзя. Даже если очень хочется.

Моя не понимай, подумал гоблин. Это была одна из трех основных мыслей, периодически посещавших его умную зеленую голову. Две остальные относились к драке и еде. Все остальные мысли, случайно его посещавшие, он отметал как недостойные воина.

– Откуда ты вообще про Беодла знаешь? – сформулировал варвар мысль после длительного раздумья. Руку с топора снимать не стал, ей, руке, было комфортно лежать на рукояти. Секира вроде тоже была не против.

– Случайно познакомились. – Лемуру варвар не слишком нравился. Здоровый, как бык, чуть что за топор хватается. Одно радует – дворцовому этикету не обучен.

Варвар задумался. С появлением этой парочки он что-то часто стал задумываться. Шутит этот Лемур или всерьез говорит? Вообще-то профессия у него такая, что никогда толком не поймешь. Вот принц – другое дело, у него слово верное и твердое. Раз сказал, что топор целовать не будет, значит, не будет. Наверное…

Щенок тьмы клацнул зубами около ноги Лемура. Тот, ловко свесившись с коня, потрепал его по загривку. Никак удивленно на него посмотрел, потом нерешительно тявкнул. Шут, опять же не слезая с коня, почесал его за ухом. Щенок попытался мурлыкнуть, но получилось не очень убедительно. Тяжело мурлыкать, не будучи кошкой…

Столб дыма впереди первым углядел Боресвет. Вторым мог бы углядеть Таль, если бы воин не указал на это безобразие принцу.

Дым был густым и черным, сразу ясно было, что не охотники костерчик развели на привале. Либо лесной пожар, либо подожженная некими недобрыми людьми деревушка. И то и другое особо не радовало.

– Фараданцы, – уверенно заявил принц. Спорить с ним не стали, принцу всегда виднее.

– Будем надеяться, что они уже убрались, – философски заметил Боресвет.

Таль мысленно с ним согласился. Так было бы лучше для всех. Даже для клятых фараданцев, которые уже изрядно надоели со своей нелепой войной. Куда лучше разъехаться миром, чем воевать в чужой стране непонятно за что. Вот только вряд ли фараданцы его мнение разделяют. Впрочем, он им это самое мнение пока и не высказывал.

Никак коротко тявкнул. Видимо, запах дыма ему не слишком нравился. Вообще-то болонки тьмы, в отличие от обычных болонок, лаять не должны. Тем более тявкать. Так говорил Мастер Лур, а ему, соответственно, виднее. Но то ли Никак об этом ничего не слышал, то ли считал себя обычной собакой размером уже с пони, но тявкать ему отчего-то нравилось. Вот только любимую собачью привычку грызть обувь эти странные люди отчего-то не одобряли. Может, из-за того, что в сапоги были зачем-то засунуты их нижние лапы?

Источником дыма оказалась небольшая деревушка. Ну и огонь соответственно тоже, – верно ведь говорят, дыма без огня не бывает. Судя по всему, жители успели убраться заблаговременно, потому что трупов на пепелище не обнаружилось. Или же фараданцы увели их с собой. В смысле жителей, конечно, а не трупы.

– Не меньше сотни было, – сказал Боресвет, вглядываясь в оставленный лошадиный навоз. – Не разучился я следы еще читать.

– Визуально или по запаху? – съязвил шут.

Воин посмотрел на него неприязненно. Лемур его несколько раздражал. Ничуть не меньше, чем отсутствие водки.

– Оставь, Лем, – твердо приказал принц. – Если он говорит, не менее сотни, значит, так оно и есть.

– Понял, дятел? – обрадовался воин. – Не баклань, в натуре, чего не знаешь.

– Конечно, – ответил шут. – Мы тут все гоблины, а ты – вождь бурганайцев.

Харкул встревоженно обвел взглядом всю компанию, подозревая в них замаскированных гоблинов. Убедившись, что это не так, он слегка успокоился. Видимо, это люди так шутят. Юмор гоблин понимал: там, ногу кому сломать и прыгать заставить или ежа на ложе подложить. У людей же чувство юмора странное. Как и сами они, тонкокожие.

Гоблин неловко соскочил с коня, пару раз присел, разминая затекшие ноги. Верхом ездить у него до сих пор получалось не слишком. Хорошо хоть четвероногое мясо перестало бояться, что он его на завтрак оприходует.

– Эй, ты куда? – окликнул его Таль.

– Добыча собрать, – откликнулся гоблин.

– Мародерствовать не время, – заявил Боресвет. – Да и добычи здесь не найдешь толковой. В натуре, пацаны все уже разобрали, если чего децил и было.

Бол промычал что-то и замахал руками. Жестами он объяснялся куда понятнее, чем словами.

Мародерствовать собрался. Бол неисправим, подумал Ларгет.

Наверное, привал предлагает сделать, догадался принц.

Какой жонглер пропадает, вздохнул шут.

Моя не понимай, подумал гоблин.

Опять делает грязные намеки! Лани почувствовала вдруг себя немного польщенной.

Руками зачем-то машет, сообразил Боресвет.

– Крепко ты его заколдовал, – сказал он варвару.

Тот скрипнул зубами, но ничего не ответил. Только посмотрел немного неодобрительно.

– Лучше б мне ножны наколдовал, – опять пристала секира.

– Вот тебе ножны. – Таль протянул почему-то варвару, а не топору оставшийся от Учителя семимильный сапог.

– Офигеть! – возмутилась Томагавка. – Мне надеть эту драную обувь? По-другому оскорбить не получается, что ли? Ты еще штаны бы мне предложил!

– Штаны мне самому нужны, – резонно возразил Ларгет. – Нет, если ты голой ходить предпочитаешь, твое право, эксгибиционистка несчастная…

Варвар хотел было обидеться на непонятное слово, но тут же сообразил, что обзывают секиру, и принял насмешливо-независимый вид. Его, мол, это отнюдь не касается, так что до абсолюта все. Пусть железяка сама разбирается, куда ее послали!

– Ладно, давай свой сапог, – нерешительно заявила секира, которой, видимо, слово тоже знакомым не показалось. – Уговорил, пацифист окаянный.

Ну сейчас точно колданет что-нибудь, решил варвар. Он за «пацифиста» точно башку бы открутил, даже топору, отродясь ее не имевшую. Это ругательство он понимал хорошо.

Против ожидания Таль кивнул секире и отдал Наноку новоявленные ножны. Видимо, драться ему было просто лень. Да и мало в этом удовольствия, с железкой махаться, запоздало сообразил варвар. Опять же, сапог этот не ему тащить…

Томагавка приняла максимально торжественный для секиры вид. Возможно, даже напыжилась и сделала умное лицо. В мимике секиры довольно тяжело разобраться…

Бол ехидно хмыкнул. Прикалывается, дружно подумали все.

Варвар торжественно натянул сапог на Томагавку. Бол снова хмыкнул – похоже, процесс этот вызвал у него некие нездоровые ассоциации. Щенок нерешительно гавкнул, недоумевая, чем это заболел с виду нормальный топор.

– Как я выгляжу? – озабоченно спросила Томагавка.

– В натуре, как топор в сапоге, – честно сообщил Боресвет.

– Тебе идет, – успокоила Лани несчастный инструмент по отрубанию лишних частей тела. – Правда, это немного не твой цвет.

Вот эта фраза повергла в оторопь буквально всех. Каких расцветок сапог лучше подойдет топору – неразрешимая загадка для любого мужчины. Как и то, на фиг ему вообще сапог, как таковой. Наверное, железяка действительно являлась заколдованной принцессой…

Первой поняла, что за ними наблюдают, все-таки Лани. Все остальные были слишком заняты новой (и единственной) шмоткой секиры, чтобы обращать внимание на что-то еще.

Судя по тому, что не было слышно бряцания оружием, громкой матерщины и криков «Бросить оружие! Руки за голову! Вы имеете право…», следил за ними кто-то из местных погорельцев. Не спешащий выходить из кустов при виде столь доблестной компании.

Выявить наблюдателя не удалось. Едва девушка сделала пару шагов по направлению к кустам, где тот предположительно находился, как треск ветвей уведомил ее о том, что незнакомец к знакомству склонен не слишком. Азартно рванулся следом щенок тьмы – инстинкт гончей брал иногда свое, но тут же послушно вернулся на место, едва Лани отдала приказ. Хотя и заинтересованно поглядывал в сторону несостоявшейся добычи.

– Следили, – флегматично заметил Боресвет.

– Крестьянин, должно быть, – поддакнула секира.

– Ребенок, – высказал свое мнение Лемур. – Слишком легкие шаги для взрослого.

Бол одобрительно промычал. К детям он относился положительно, куда лучше, чем к этому сборищу идиотов, неспособных понять самые простые жесты. А все из-за тупоголового варвара, пожелавшего ему онеметь! Что бы такое ему пожелать в ответ, чтобы мало не показалось? Была у Бола пара идей на эту тему, но вот беда – тяжело высказать эти пожелания жестами. Дубоголовый варвар нипочем не поймет…

– Поехали, – сказал наконец принц. – Что время терять, кто бы там ни был, его уже не догонишь. Если местный, он эти леса как свои пять пальцев знает.

Гоблин растопырил свою шестипалую ладонь и недоуменно хмыкнул. Неловко забрался на своего скакуна, тут же преисполнившегося самыми черными подозрениями на его счет.

– Надо бы догнать все-таки, – пробормотал варвар. Ребенок там или нет – еще вопрос, а вот если наведет на их след фараданцев, мало не покажется.

– Сиди уж, чудо, – бросила Лани. – С детьми воевать, тоже мне герой выискался…

Варвар хотел обидеться, но не успел. В разговор вмешалась секира.

– Кстати о героях, – начала она, выглядывая из сапога краем рукояти. – Есть вот такая одна история…

Все с интересом приготовились слушать. Даже Бол заткнулся и перестал махать руками. Дорога – занятие скучное, а топор знал немало интересных историй.

История и впрямь оказалась презанятная. Один герой (имени топор то ли не помнил, то ли не мог выговорить) решил однажды поискать приключений (чисто героическое занятие). Понятно, что эта фигня тут же с радостью откликнулась на его поиски. Для начала, как водится, встретился ему злой колдун. Эта разновидность неприятностей вообще липнет к героям, как мухи к варенью. Данный упомянутый колдун тоже решил к герою прилипнуть и задал ему три вопроса. Понятное дело, смелый рыцарь потому героем и стал, что в остальном ни в чем не шарил напрочь. И на все три вопроса колдун получил один и тот же ответ, но куда послали, не пошел, а превратил отважного рыцаря в лягушку.

Что бедолаге оставалось делать? Спрыгнул он с коня и зашлепал на ближайшее болото обедать комарами. И так бы бедолага и помер, но судьба дураков и героев для чего-то хранит. До поры до времени.

Приказал местный царь своим сыновьям в срочном порядке создать ячейку общества, то есть, короче говоря, ожениться. Попечалились сыновья, покручинились, простились с многочисленными любовницами и отправились судьбу пытать. Пытку для судьбы выбрали, надо признать, донельзя странную – шмаляли из лука в белый свет, как в медяшечку. Попали все трое – белый свет большой, промазать трудно. Но двое попали просто, а вот третий – дурак, конечно, – попал конкретно. Потому что у тех стрелы к нормальным небедным девкам прилетели, а у этого – в болото. Причем поцелил как раз в героя – тот, правда, воин был преизрядный и отпрыгнуть успел.

В общем, картина маслом, сидит себе на кочке лягушка, материт колдуна, стрелка идиотского и весь мир в придачу нехорошими словами…

– Какими словами? – полюбопытствовала Лани.

Такими, сказала секира, которых молодым девушкам знать не полагается. И тут, продолжила она, вываливает наш Иван-дурак, весь грязный, в тине и прямиком к стреле чешет, едва на героическую лягушку не наступив. Ну герой ему, ясен пень, и высказал все, что думает. Иван, конечно, дурак был, но вежливый, царский сын все-таки, вон как принц наш. Воспитанный, да. Извинился перед лягушкой и сделал ей куртуазное предложение неприличного толка. То есть предложил выйти за него замуж. Герой от удивления онемел, совсем как вон то тело, и что ответить не нашелся. А дуракам закон не писан, молчание как есть знак согласия, и, пока рыцарь заколдованный квакал что-то и глазами лупал, схватил его Иван-царевич в охапку и в губы смачно поцеловал, охальник такой. Нет бы сначала пол выяснить у незнакомой лягушки.

Чары, само собой, спали. Такова уж сила поцелуя у принцев, даже, сказывают, девки мертвые в хрустальных гробах оживают порой, так зомбями и ходят, дуры. Вот и герой мигом расколдовался, взял дурака под белы рученьки да закинул в болото, пиявкам на радость. Только дуракам и море по колено, и царское происхождение здесь ни при чем. Вылез он из болота, герой за это время остыл, и стали они решать дальше, что делать. Потому как нравы в королевстве были строгие, поцеловать и не жениться – навек опозорить. Вот Иван сдуру и ляпнул, что, будь он девицей, запросто за героя бы замуж вышел. Слово не крокодил, выскочит – не слиняешь. Тут же нарисовался колдун, успешно косящий под болотную кочку. И пришлось Ивану за базар ответить – злыдень в два приема махнул рукой, колданул что-то, и не успел бывший царевич, а ныне дурак, губой шлепнуть, как стал девицей красоты неописуемой. Герой даже поначалу решил, что это кикимора из болота вылезла, больно уж Иван на нее смахивал.

А колдун тут же свалил, будто его и не было. Погоревал Иван, потом достал косметичку из сумочки и давай красоту наводить. И навел ведь, подлец, да такую, что бедный рыцарь неминуемо в него влюбился. Хочу, говорит, жениться на тебе, красная девица, и все тут.

А Иван, ну то есть теперь Иванна, ему и отвечает, дескать, много вас тут ходит, хоть что делай, а за тебя не пойду. И ушла к батюшке-царю. Тот, кстати, обрадовался – был, дескать, раньше сын-дурак, а теперь дочь-красавица. А ум царевне и ни к чему особо.

Вот так оно все и закончилось.

– А герой? – поинтересовалась Лани, захваченная увлекательным рассказом.

– А герой умер, – сообщила секира. – Потому что настоящий герой не может жить, если он никому не нужен.

– Грустная сказка, – пожаловался Нанок, которому героя было жаль до ужаса. Такая уж у него была душа, чувствительная и не чуждая высоких чувств. Чего иные цивилизованные нипочем не хотят понять и оценить.

– Да, веселого мало, в натуре, – согласился Боресвет. – Эк пацана заколбасило, просто атас. Так, в натуре, все герои передохнут, блин.

Гоблин молчал. Он пытался вспомнить, как по-людски сказать «засада», но упорное слово упрямо не шло в его зеленую голову. Тогда он заревел во всю мощь и потянулся к ятагану.

Известно давно и наверняка, что бесшумных засад не бывает. На эту тему написаны диссертации по тактике и стратегии, даны четкие ориентиры, какие звуки надо улавливать в какой местности, существуют даже специальные курсы для повышения слуха. И все равно люди раз за разом в засады умудряются попадать. Когда с вершин деревьев одна за другой полетели сети, только Лани успела уклониться. Фараданцы выбегали из-за деревьев с обеих сторон дороги. Яростно ругался Боресвет, не в силах обнажить меч, ему вторил пронзительный голосок секиры, доносившийся из сапога. Варвар рычал от бешенства, разом забыв все человеческие слова. Гоблин тоже рычал, так же как и щенок тьмы. Впрочем, как раз щенка сеть не удержала. Освободившись, он бросился следом за Лани, фараданцы метнулись было в погоню, но девушка легко от них ускользнула.

– Нет, ну это просто форменное свинство! – К Болу неожиданно вернулся голос, и он поторопился им воспользоваться. – Опять в плен! За что, блин?

– А ну заткнись, козел! – посоветовали ему. Обидно посоветовали, никакого такта и сочувствия к человеку, попавшему в неприятный плен. Неплохому человеку, кстати сказать, доброму, образованному и почти магу вдобавок. Да еще и скромному к тому же.

– Нет уж, хватит, намолчался! Лучше отпустите нас по-хорошему! А то уйдем сами…

Ему дали сапогом под ребра, чтобы заткнулся. Но заставить Бола замолчать можно было только особыми колдовскими чарами вроде кляпа. Или же хорошим ударом по голове.

– Вы просто не знаете, с кем связались, – продолжал распинаться Бол, предварительно охнув и ощупав ребра рукой. – Я вообще вашему маршалу троюродным внучатым племянником прихожусь! Вот развесят вас, гадов, на ближайших осинах или, скажем, березах… Вам какие деревья больше нравятся? Ну неважно. Вот я тогда посмеюсь!

Ему снова предложили заткнуться, но как-то не очень уверенно и без ударов по ребрам. Кто его знает, долдона этого, может, и впрямь маршалу родня. Тот тоже поболтать любит преизрядно, только не так пространно. Но «равняйсь!» и «смирно!» постоянно рявкает, а под хорошее настроение и на «вольно!» расщедриться может.

– А ну отдайте меня Хозяину! – завопила секира. – Нет, ну что за беспредел, в самом деле! Руки убери, лохматый, ты мне рукоять испачкаешь!

Всех пленных аккуратно перевязали довольно прочными веревками. По невозмутимому виду Боресвета Таль догадался, что порвать путы для него не проблема, только он не в курсе, что делать дальше.

Сам Ларгет тоже не очень понимал, что делать дальше. Оружие у них отобрали, хотя секира громко протестовала и грозилась поотрубать всем головы и прочие ненужные части тела. Пыталась даже по примеру Бола выдать себя за родню маршала, но ей не поверили ввиду слабого сходства. Впрочем, фараданцы отнеслись к говорящей секире с должным почтением, убрав ее вместе с сапогом в железный ларец. Вопли секиры тут же утихли – возможно, оказанные почести ее успокоили. Или просто ларец попался звуконепроницаемый.

– Куда вы нас тащите? – рискнул спросить Ларгет.

Ответ был вполне адекватен – древком тяжелого кавалерийского копья по хребту. Таль охнул и обозвал фараданца гнусным скорпионом, за что получил вторично.

Варвар зарычал и врезал коленом в неудобное место солдату, чересчур сильно затянувшему веревки. Тот охнул и согнулся, как перочинный ножик. Похоже, у него как-то появились проблемы со здоровьем. Мысль насчет того, что око за око, пах за пах, ему в голову отчего-то в этот момент не пришла. Зато она посетила то, что скрывалось под шлемами у его товарищей. Варвару мигом наваляли, использовав для этой цели древки копий. Тот зарычал громче, одним рывком порвал веревки и разжился на халяву копьем. Бывший хозяин оружия возражал не очень, тихонько подвывая и баюкая сломанную руку.

Нанок отпрыгнул в сторону, треснул древком очередного фараданца, подхватил ларец с топором и бросился наутек. Фараданцы азартно завопили и бросились в погоню, но догнать сильно спешащего варвара непростое занятие даже для породистого скакуна. А преследователи не озаботились оседлать коней, поэтому довольно быстро потеряли Нанока среди дикорастущих деревьев.

Зашевелился было Харкул, но тут же застыл, когда ему к груди приставили сразу четыре пики. Что и говорить, аргумент был весомый и доступный для любого вменяемого гоблина. Каковым Харкул, вне всякого сомнения, и являлся.

– Пива не найдется? – спросил Бол, которому хотелось поговорить после долгого и вынужденного молчания.

На него посмотрели неодобрительно и на всякий случай треснули древком копья.

– Ну зачем так сразу? – обиделся тот. – Могли бы сказать по-человечески – мол, пива мало, только для своих.

Ему по-человечески добавили ногами. Бол окончательно обиделся и замолчал, с презрением глядя в землю. Он хотел бы посмотреть с презрением на своих мучителей, если бы не стойкое необоснованное подозрение, что любое движение вызовет с их стороны новые бесчеловечные репрессии.

– Моя вас рвать и грызть, – мрачно сообщил гоблин.

Ему тоже двинули копьем, но гоблинов так просто не возьмешь. Харкул оскалил клыки и добавил:

– Многа-многа грызть и жрать.

После чего с гордым и мрачным видом заткнулся, исчерпав весь свой богатый словарный запас. Фараданцы пинали его не сильно, видно, берегли. Гоблин представлялся им некоей диковинкой, которую можно продать любителям редкостей за мелкую монету.

Таль начал насвистывать какую-то песенку. На него покосились неодобрительно, но бить не стали, вопросов вроде лишних не задает, гнусными словами не обзывается. Пусть себе поет, лишь бы не фальшивил слишком сильно.

Пленников подняли на ноги, забросили на крупы коней. Все пожитки и оружие фараданцы тоже оставлять не стали. С трофейными конями дело обстояло сложнее. На круп их не закинешь, больно здоровые и брыкаются вдобавок. Посовещавшись, сотник приказал нескольким всадникам вести пленных животных в поводу. После чего кавалькада двинулась в путь.

Варвар остановился после долгого и быстрого бега. Пару минут он наслаждался процессом дыхания, восстанавливая подорванные физкультурой силы. Потом внимательно огляделся по сторонам. Кроме деревьев, вокруг не было никаких фараданцев.

Первым делом Нанок решил разломать на мелкие части железный ларец. Для того чтобы даровать заключенному топору вожделенную свободу. Мышцы могучих волосатых рук напряглись в поистине титаническом усилии. Ларец скрипнул насмешливо, но ломаться отказался наотрез. Варвар удвоил усилия, лицо побагровело, глаза тоже, и вдобавок они полезли для чего-то на лоб. Ларец снова скрипнул, теперь уже жалобно.

– Ага! – обрадовался Нанок и добавил усилий.

Железные стенки затрещали, потом одна из них лопнула.

– Здорово, Хозяин! – обрадовалась секира. – Ты-то как здесь оказался?

– Забрел вот, – буркнул варвар, с трудом переводя дыхание.

– А рожа чего красная? – не отставала Томагавка.

– На солнце загорел, – окрысился варвар.

– Да, это бывает, – согласилась секира. – Ты смотри, осторожнее, кожа шелушиться начнет. Облупится еще, девки любить перестанут.

Варвар хмыкнул. Да, тут само собой, полный лес девок, сейчас вот как сбегутся дружно на его физиономию красную смотреть, топором не отмашешься. Совсем мозги потеряла железка… тьфу, да откуда ж они у топора!

– А куда ты это нас завел? – не отставала секира, которой, видимо, до зарезу приспичило пообщаться. – Вроде лес какой-то. Брось, Хозяин, пошли отсюда, мне здесь не нравится. А остальные куда делись? Они хоть и дураки редкостные, но мне без них скучно. Ты только Болу скажи, чтобы от меня отстал, зуб даю, ночью целоваться полезет…

– У тебя же нет зуба, – попытался легко отделаться Нанок.

– Это еще не повод меня целовать, – обиделась Томагавка. – Сам с ним целуйся, если хочешь. Он мне не нравится как мужчина.

Отчаянию Нанока не было предела. Болтовня секиры мешала ему думать, что у него и так, прямо скажем, получалось не очень.

– Давай договоримся так, – предложил он. – Ты вот прямо сейчас заткнешься, а я тебя не выкину в болото и заточу лезвие. Я, между прочим, думать пытаюсь.

– Правда? – удивилась секира. – А ты умеешь?

– Нет, – честно сознался варвар. – Но если ты не заткнешься, то точно не научусь.

Томагавка затихла. Вообще-то она была секирой доброй и незлобивой, за исключением привычки отрубать что ни попадя. Если б из-за нее любимый Хозяин не научился думать, он бы этого не пережил однозначно. Ее секирья душа (или же секирина?) страдала бы всю оставшуюся жизнь, это притом, что секиры живут, как правило, куда дольше людей.

Варвар наморщил лоб. Все люди, которые собираются думать, сначала морщат лоб. Некоторые еще чешут затылок и трут подбородок, но они пользователи продвинутые, а он простой, не испорченный цивилизацией варвар, ему это недоступно.

Все его спутники оказались в плену. Правда, сбежала девчонка с собакой. Хорошо было бы найти ее для начала, но как это сделать в огромном лесу, Нанок не понимал. Можно, конечно, покричать, благо голосом его Беодл не обидел. Ну а если на крики сбегутся все те же фараданцы, что тогда делать? Еще можно помолиться Беодлу, только он может и посмеяться над бедным заблудившимся варваром и одним многословным топором. Нет, молитва всяко не повредит. Надо только запросить побольше, чтобы Беодл хотя бы вывел его из леса. А там, может, и Лани найдется. Не будет же она всю жизнь в лесу жить. Ну он надеется, что не будет, на самом деле сумасбродная девчонка на все способна, хоть и не эльф ни разу. Да, порой среди людей та-акие особи попадаются…

– Хозяин, ты уже подумал? – не утерпела секира.

Нанок вопрос игнорировал. Рискни только ответить, и тебе тут же навяжут дискуссию о роли холодного оружия (и топоров в частности) в жизни человеческого общества. Томагавка меры совсем не знала и знать не хотела.

Он сел на землю и вознес Беодлу молитву. Звучала она примерно так:

– О Беодл, владыка священных гор и окрест лежащих земель! Во что ты меня втравил на этот раз, старый хрыч? Взывает к тебе Нанок из племени агаков, со смиренной просьбой. Хватит дурью маяться, о Беодл, да не облысеет твоя борода до конца года! Выведи меня из этого леса, а уж за мной не заржавеет. Если же ты не выполнишь мою просьбу, тебе же хуже. Буду доставать тебя молитвами, пока не оглохнешь. Абзац… То есть аминь.

Нанок сам понимал, что молитва звучит неубедительно. Надо было вставить пару крепких словечек, Беодл это любит. А так, чего доброго, оставит несчастного варвара в проклятом лесу, пока тот не одичает и не превратится в медведя. Говорят же старики, что все люди от медведей произошли, не все же они врут. Или таки все?

– Круто ты его послал, – одобрила секира. – Я, правда, не поняла – кого именно, вокруг же ни души. А, вон заяц пробежал. Ты на него ругался, Хозяин?

– Я молился Беодлу, – с достоинством ответил Нанок.

– Беодл – это бог? – уточнила деловито секира.

Варвар кивнул.

– Блин, Хозяин, у тебя точно не все дома, – сообщила Томагавка. – С богами так общаться нельзя, они этого не любят. Вот как врежет сейчас молнией, что будем делать?

– Беодл хороший, – заступился варвар за своего бога. – Он молниями почем зря швыряться не будет. Ну… дерево там может на голову уронить…

Оглушительный треск за спиной заставил его отпрыгнуть. Средних размеров дерево попыталось упасть на голову варвара, но промахнулось. Одна из веток чувствительно задела его по плечу. Нанок выругался, потирая ушибленное место.

– С юмором у твоего бога все в порядке, – сообщила секира. – Смотри, Хозяин, как он над нами прикололся, долбанул молнией в дерево.

В самом деле, верхушка дерева была обуглена. Скорее всего, именно ударом молнии. Вряд ли какой чудак решил бы разжигать костер на верхушке.

– Беодл пошутить любит, – согласился Нанок. – Только вот шутки у него… божеские. Ладно, будем считать, что он принял мою молитву к сведению. Пошли, Томагавка, не зимовать же нам здесь. Жрать уже охота, а нечего.

– Может, лучше подеремся с кем? – робко предложила секира.

– Это уж как Беодл даст, – пожал плечами варвар. – Я лично не собираюсь сломя голову бегать по всему лесу, чтобы подраться. Кому надо – сами придут.

– Эти найдут, – согласился Томагавка. – Ух и наваляем мы им, когда явятся!

Варвар повесил болтливое оружие на перевязь и решительно зашагал в неопределенном направлении. Лес ведь – нипочем не угадаешь, в какую сторону идти без специального путеводителя. Например, эльфа какого-нибудь.

– Может, хоть дерево какое срубим? – предложила нерешительно секира, но ответа не дождалась.

Нанок продирался сквозь заросли, периодически отпуская заученные эльфийские ругательства. Авось лес этот дурной примет его за эльфа и выведет, куда надо. Знать бы еще самому, куда ему надо…

Секира за его спиной жалобно вздыхала. Есть в жизни одна-единственная радость – срубить что-нибудь ненужное, и в той отказывает жестокосердный Хозяин.

Нанок, только вышедший на поляну, остановился как вкопанный. Там занимались сексуальными играми две здоровенные кошки. Кажется, их называют легьярами.

– Хвала Беодлу! – воспрянула духом секира. – Ну теперь подеремся!

 

Глава 10

Лани в лесу чувствовала себя как дома. Она ведь выросла в лесной деревушке, где и жили-то в основном дарами леса. Урожаем со скудных полей не прокормишься, а в лесу все есть: и грибы, и ягоды, и орехи. Даже мясо имеется, только оно бегает слишком быстро.

Зато и опасностей хватает. Хищники и ядовитые гады, да и нечисть частенько пошаливает. Но люди ко всему привыкают, привычные опасности кому страшны? Тем более что ее, Лани, ядовитые гады отчего-то не трогали. Змею могла даже в руки взять, не укусит, только глаза закрывает, блаженствуя. Пауки ядовитые, хоть на змей и мало походили, тоже не кусали. Но пауков и прочих насекомых девушка не любила. Да что там не любила, просто боялась до судорог, даже простых бабочек. Это только на вид они красивы, а присмотрись поближе – страх один. Такой уродливой головы, как у бабочки, ни у одной змеи нет.

Щенок тьмы выскочил из кустов внезапно и бесшумно. Лани вскрикнула от испуга, но в следующий момент поняла, что это не хищник лесной, а ее собственная собака ростом с пони.

– Напугал ты меня, малыш, – сказала девушка. Сердце все еще бешено стучало о ребра, не веря в то, что опасности нет никакой.

Никак ей не ответил. Собаки говорить не умеют, даже магическим путем созданные. Зато все прекрасно понимают и смотрят на тебя умными глазами. Особенно когда сделают что-то запрещенное – например, обувь сгрызут или окорок стащат.

Вот и сейчас щенок смотрел на нее преданными глазами. И не поймешь, то ли он пакость какую сделать замыслил, то ли просто успел соскучиться. Вилял хвостом, как уважающей себя собаке и положено, и норовил лизнуть в лицо, благо рост позволял. Лани отмахивалась со смехом, он хоть и болонка тьмы, а обслюнявит, как обычная собака.

– Хороший, хороший. Ну хватит, Никак. Скажи лучше, куда нам идти?

Куда идти, Никак, разумеется, не сказал. Он сделал вид, что прекрасно знает, но нипочем не сознается. Из принципиальных соображений, надо полагать.

Немного подумав, девушка решила вернуться к дороге. Рано или поздно, фараданцам придется сделать привал. Ночью они точно остановятся, всем надо спать, даже фараданцам. Тогда, может быть, и появится шанс освободить остальных. Она в темноте видит прекрасно и умеет прятаться в тени так, что ни один часовой не заметит. А Никак в темноте вообще массу полезных способностей обретает. Жаль, что она не знает, каких именно. Кстати, Никак – слишком длинно звучит. Надо приучить его к имени Ник. И звучит красиво, и звать собаку проще. Да, решено, с этой минуты он будет Ником.

Выбор направления казался делом несложным. Все равно Лани не помнила, откуда пришла. Сложно запомнить дорогу, когда убегаешь сломя голову и прочие ноги. Значит, надо идти налево, положившись на интуицию. Незачем тут размышлять долго, все равно ничего лучшего не придумаешь. Если бы щенок тьмы был обычной собакой, можно было бы скомандовать «След!». Возможно, он и послушался бы. Но Ник мог брать след только ночью, в темноте. Или в подземелье каком-нибудь – но не будешь же ради этого искать подземелье? Тем более в лесу. Да, и у болонки тьмы есть свои недостатки.

Лес отнесся к ней благожелательно, признав свою. Хищники не встречались, хотя уже и вечерело. Один раз дорогу переползла ядовитая анакобра, но змей Лани не боялась. Даже если наступит ненароком, анакобра ее не тронет.

Прилипалу, что-то типа зловредной лесной пиявки, она заметила сразу. Даже не заметила, скорее почувствовала. Прилипала – зеленая, под цвет травы, увидеть ее невозможно. Разве что наступив на нее, но тогда уже поздно.

Лани аккуратно обошла прилипалу. Возможно, она сродни змеям и ее не тронет, но проверять это на практике девушка не желала. Зато непонятным существом заинтересовался щенок тьмы. Лани успела крикнуть: «Ник, нельзя!», но щенок ее не услышал. Есть у собак такая интересная особенность – не слышать, если им того не хочется. Интересное дело, стоит шепотом сказать «Иди обедать», и зверюга услышит за сотню ярдов. А можно орать во всю глотку «Нельзя!» и «Фу!», и в двух шагах нипочем не услышит.

Прилипала не дернулась к собаке. Это было удивительно, если учесть, что на теплую тварь реагировала молниеносно. Довольный щенок с удовольствием схрумкал непонятную штуку, после чего вопросительно посмотрел на Лани – дескать, чего звала? Девушка легонько шлепнула его. Ник принял обиженный вид, словно говоря: «За что? Я ничего плохого не делал!» Лани пришлось его же еще и успокаивать, чтобы бедная собака не заработала нервного стресса. Щенок, простивший хозяйку и получивший ее прощение, радостно затрусил вперед.

В отличие от обычных собак, он не останавливался у каждого дерева, чтобы пометить территорию, справедливо полагая, что весь мир – его неделимая собственность. Вдобавок соответствующие функции не были предусмотрены у гончей, сотканной из первородного мрака. Также можно было не бояться, что он кинется сломя голову за сучкой в период течки, разве что для того, чтобы плотно позавтракать. В общем, он выгодно отличался от любой известной Лани собаки. И как защитник не в последнюю очередь.

Щенок погрыз дерево, вспугнул глухаря и попытался его преследовать, явно сожалея об отсутствии крыльев. Лани уверенно шла в выбранном направлении, иногда меняя путь, чтобы обойти упавшее дерево или овраг. Собака путь не меняла: если на дороге вдруг лежит дерево – тем хуже для него. А в овраг забавно скатываться, повизгивая от восторга.

– А ну врежь ему, Хозяин! – донеслось откуда-то справа.

Потом последовал настолько страшный рев, что щенок испуганно присел и оставил в покое игравшего с ним в догонялки зайца, чему невольный участник этой игры был несказанно рад.

Голос Лани опознала тут же. Томагавка, больше некому. А рычал, по-видимому, варвар, у него это получается не в пример лучше, чем говорить. Только как они тут оказались, неужели фараданцы вместе с пленными так близко от нее? Соблюдая максимум осторожности (то есть треща кустами вдвое тише обычного), девушка двинулась в направлении подозрительных звуков. Кусты неожиданно закончились, и перед ней оказалась обширная поляна.

Что делать с легьярами, Нанок не знал. Если бы топор не завопил, можно было ненавязчиво убраться обратно. Варвар от всей души выругался. Похоже, звери заинтересовались им больше, чем друг другом. То ли уже удовлетворили свои сексуальные потребности, то ли успели проголодаться после любовных игр. Обе кошки двинулись на него, ненавязчиво заходя с двух сторон. Так обычно действуют опытные воины, беря противника в «клещи».

Варвар попятился. Ему совершенно не улыбалось драться сразу с двумя кошками. Легьяр покрупнее неожиданно прыгнул. Вообще-то ему полагалось сначала присесть и бить хвостом по земле. Отчего-то он не захотел поступать по правилам. Возможно, успел за день наприседаться и забить хвостом пуда два земли.

Варвар метнулся вправо, топор дернул его обратно. Железяке проклятой до зарезу приспичило подраться, чтоб ему заржаветь! Топору что, его кошки дикие не сожрут нипочем, даже если совсем оголодают.

– А ну врежь ему, Хозяин! – азартно завопил топор.

Варвар выругался. В последний миг он успел уклониться и даже попытался ударить зверюгу в ответ. Легьяр обладал потрясающей реакцией и невероятной скоростью. Легко уйдя от удара, он прижался к земле, глядя на Нанока желтыми прищуренными глазами. Варвару стало не по себе – взгляд был не звериный, по-человечески умный. На секунду отвлекшись, он едва не пропустил прыжок самки. В последний миг Нанок успел припасть к земле, кошка промахнулась и взревела совсем уж по-медвежьи.

– Нет, ну ты совсем ошалел! – возмущенно вскричал Нанок.

Легьяр угрожающе зарычал. Ему вторил другой, подбираясь перед прыжком.

– И ты тоже, – указал ему варвар, выставив перед собой секиру.

На кошку это впечатления не произвело. Оба легьяра одновременно двинулись на него, стремясь побыстрее покончить со слишком быстрым и увертливым варваром.

Черная тень метнулась через поляну. Остановилась перед варваром, оказавшись щенком тьмы. С любопытством, без всякого страха, Ник посмотрел на огромных кошек, явно собираясь познакомиться поближе. Легьяры попятились и предупреждающе зарычали.

– Ник, взять! Фас! – прозвенел колокольчиком голос Лани.

Щенок недоуменно оглянулся, явно не понимая, чего от него хотят. Этой команды он еще не слышал. Там, «Лежать!» или «Место!» знакомо и хорошо понятно.

Легьяры опять дружно попятились, угрожающе рыча. Похоже, они изрядно побаивались щенка. Может быть, их смущало отсутствие запаха, или просто чувствовали исходящую от него опасность. Огромные кошки явно были настроены ретироваться, по возможности сохранив лицо, как и полагается владыкам леса. То есть сохранив морду, конечно.

Щенок весело бросился к ним, приглашая поиграть. Он не разделял извечную неприязнь собачьего рода к кошачьим хвостам и просто хотел общаться. А вот легьяры, судя по всему, четко опознали в странном существе собаку, что пришлось им отнюдь не по вкусу. Общаться с собакой большие кошки по каким-то причинам не желали. Едва щенок бросился к ним, виляя хвостом, оба легьяра метнулись в разные стороны и исчезли за деревьями. Самка – направо, самец – налево. Самцам вообще свойственно налево, даже если они всего лишь большие кошки.

Ник затормозил, в недоумении глядя то направо, то налево. Так ничего для себя и не решив, вернулся к Лани с обиженным выражением на черной морде. Со мной никто не хочет играть, говорил он всем своим видом. Лани потрепала его по загривку, почесала за ухом:

– Хороший пес, хороший.

Ник весело запрыгал вокруг нее, приглашая поиграть.

– Поиграй один, ты уже большой, – строго сказала девушка.

Один так один, подумал щенок. С ним не очень-то играли и когда он был маленьким. Впрочем, нормальная собака в состоянии сама найти себе развлечение. Вот, например, левый сапог этого варвара выглядит вполне привлекательно…

– Кыш! Отстань от меня, Беодл тебя раздери! – возопил варвар, вытаскивая ногу из шаловливой пасти развеселившегося щенка.

– Хорошая собачка, – не согласилась секира. – Лани, можно я ее поглажу?

– Нет, – поспешно сказала девушка. – Не надо его баловать.

Щенок с опаской отодвинулся от варвара. Похоже, ему не слишком хотелось, чтобы секира его гладила по голове. Тем более что невдалеке он углядел весьма любопытную белку, имевшую неосторожность спуститься на землю. Общаться с ней было гораздо интереснее, чем с топором. Ник радостно тявкнул и бросился в погоню. Белка стрелой взлетела на дерево, щенок попытался повторить этот номер, но у него не получилось. Упрямства собаке было не занимать, он предпринимал все новые и новые попытки достать белку.

– Как вы здесь оказались? – спросила Лани.

Варвар и топор переглянулись.

– Мы сбежали, – признался Нанок. – Порвали веревки… то есть я порвал, от этой железки разве помощи дождешься…

– Я бы попросила, – возмутилась секира. – Кто чуть башку легьяру не снес? Если б кто-то не отпрыгнул трусливо в сторону, у нас сейчас была бы прекрасная шкура.

– Если б я не отпрыгнул в сторону, кое-ктоподвел бы меня прямо под удар лапы, – в свою очередь возмутился варвар. – И эта шкура, о которой ты поминал, топор тупой, сожрала бы именно меня, потому что кое-ктосделан из несъедобного низкосортного железа.

– Гнусная клевета! – заверещала секира. – Грязные инсинуации! Я сделана из прекрасной стали и зачарована самым что ни на есть магическим образом!

Варвар предпочел промолчать, но на всякий случай решил потом уточнить, что такое инсвинуации. Если сумеет это слово выговорить, разумеется.

Щенок тьмы все-таки умудрился влезть на нижнюю ветку дерева, но хитрая белка упорхнула на самую верхушку. Ник одолел и вторую и третью ветки, но выше подняться уже не смог. Более того, вниз он тоже не мог спуститься, слишком страшно было. Боятся собаки высоты, уж так они устроены. Будь он какой-нибудь драной кошкой, проблемы не возникло бы. Именно в этот момент щенок и понял, почему собаки так ненавидят кошек. Ник жалобно заскулил, пытаясь привлечь внимание любимой хозяйки.

– Слезай, – махнула рукой Лани.

Ник заскулил еще жалобнее. Неужели она, самая лучшая и умная в мире, не понимает, что он застрял? Что ему страшно, а-а?!

– Я тебя оттуда снимать не стану, – строго сообщила девушка.

Добрый человек варвар подошел к дереву и потряс его. Щенок зашелся в истошном визге. Нанок потряс дерево вторично. Тогда Ник решился на прыжок. Варвар мягкий, сильно не ушибется. Оттолкнувшись, щенок прыгнул, сбив с ног варвара. Оба покатились по земле. Ник оказался наверху и радостно облизал лицо Нанока. Какой он славный, этот варвар, придумал такую веселую игру. Жаль, не дает попробовать на зуб свой сапог…

– Некромансеру только за это создание стоило шею свернуть, – сообщил Нанок, поднимаясь с земли. Потер ушибленный локоть и еще в детстве ушибленную голову.

– Ник хороший, – заступилась за собаку Лани. – К тому же он еще маленький. Скоро он вырастет и поумнеет.

Нанок мрачно посмотрел на резвящегося щенка размером с теленка. «Скоро вырастет»! Не приведи Беодл дожить до того времени!

– Лани, не хочешь пройти интересный тест? – решила напомнить о себе секира.

– Какой тест? – заинтересовалась девушка.

– Ассоциативный. Я говорю слово, ты говоришь другое, не задумываясь.

Варвар мрачно посмотрел на Томагавку. Такими словами не бросаются. Такие слова только кровью смывают. Вот он, Нанок, как раз палец порезал.

– Земля, – начал топор.

– Небо, – ответила девушка.

Это было понятно. Земля и небо, близнецы-сестры.

– Огонь.

– Ведьма.

– Собака.

– Волк, – ответила Лани.

Варвар посмотрел на собаку, только что поймавшую какую-то птицу. Птицу Нанок опознать не смог. По тем двум перьям, что от нее остались, ее не опознал бы самый ученый орнитолог. Какой там, к Беодлу, волк! Скорее уж волкоглот.

– Ремень.

– Сумка.

– Пятно.

– Платье.

Варвар посмотрел на ее платье, но никакого пятна не обнаружил. Впрочем, женская мнительность ему была хорошо известна.

– Птица.

– Полет.

– Нож.

– Бросок.

Вот это ему понятно. Ножи она здорово бросает, позавчера срезала зайца одним броском. С седла вдобавок. Лично он, варвар, с седла попал бы в лучшем случае в землю. И то если бы не промахнулся. Хоть ножом, хоть из лука.

– Человек.

– Волк.

Дались ей эти волки! Хотя в здравом смысле ей не откажешь, человек человеку в самом деле волк. Или даже медведь. Если это не один до неприличия гуманитарный варвар. Нет, не гуманитарный, как-то еще, но слово похоже. О! Гурманный!

– Стрела.

– Промах.

– Топор.

– Железка.

– Все, слова у меня закончились, – сообщила секира. Похоже, последняя ассоциация ей чем-то не понравилась. – Тест ты прошла, поздравляю.

– А какие результаты? – Девушка сгорала от любопытства.

– А я почем знаю? Я тебе кто, колдун-психолог, что ли?

– А зачем тогда спрашивал? – разозлилась Лани.

– Пообщаться захотелось, – созналась Томагавка. – А ты бы меня послала. Девушки ведь лучше всего на любопытство ловятся, а не на дохлую кошку, скажем.

А вот это Нанок решил запомнить. Важный момент, в жизни совершенно точно пригодится. Главное – не перепутать. Не на блесну, не на мотыля, не на сушеных мух, а именно на любопытство. Выходит, он всю жизнь ловил не на то…

Или же секира говорила «На дохлую кошку»? Надо бы переспросить…

Лани расхохоталась. Нет, он, варвар, и не думал, что она ей пощечину влепит. Секира – это такая странная штука, которую лупить почем зря противопоказано для здоровья. Но обидеться должна была смертельно. И уж точно не смеяться ни в коем случае.

Никогда не понимал женщин, в сотый раз подумал Нанок. Наверное, только поэтому я до сих пор еще не рехнулся.

– Слушай, а кто такой психолог? – полюбопытствовал он.

– Мастер пастух тараканов, – охотно пояснила секира.

– Каких таких тараканов? – не понял Нанок.

– Тех, которые у тебя в голове, – доходчиво пояснила Томагавка.

Нанок с опаской ощупал голову, потряс ею. Никаких тараканов не вывалилось. Почесав затылок, варвар решил, что все тараканы передохли от алкоголя.

Густые сумерки легли на лес, и варвар запоздало сообразил, что надо устраиваться на ночлег. Но Лани отмела его разумное предложение.

– Нам надо догнать фараданцев до утра. Не представляю, где искать тот отряд, но это сделать необходимо сейчас.

С женщиной спорить бесполезно. Лучше всего согласиться, а потом сделать по-своему. Это ему говорил в детстве отец, когда Нанок был совсем еще маленький. Говорил после небольшого спора с матерью, промывая рану на голове. Только как тут сделать по-своему, если проклятущая девчонка не собирается останавливаться всю ночь. Да какой след вообще можно в темноте найти! Тем более они не очень-то представляют даже, где дорога.

– Ник, искать! Ищи Таля!

Щенок вопросительно посмотрел на хозяйку.

– Таль! Ник, где Таль?

Ник тявкнул и опрометью бросился в чащу. Лани метнулась следом. Наноку ничего не оставалось делать, как присоединиться к увлекательному бегу по лесу. Где и днем-то не очень понятно, как избежать сломанной шеи. Ну почему я не остался с пиратами? – в который раз мысленно вопрошал судьбу Нанок. Они не бегают сломя голову по ночному лесу. Они и по дневному не бегают. А все потому, что женщин на кораблях нет. Потому, что женщина в море – к беде. И не только в море, как выясняется. Потому пираты и дают всем ураганам женские имена. Ураган по имени «Стелла». Ураган по имени «Тина». Ураган по имени «Лани». Который сейчас несется напролом за щенком тьмы.

На дорогу они вылетели внезапно. Был лес сплошной стеной, раз – и сразу дорога. Бежать стало легче, хотя за Ником угнаться было тяжело. Щенок тьмы с легкостью догонял лошадь и бежал рядом с ней весь день, не зная усталости. Вот он, варвар, нипочем лошадь бы не догнал. Делать ему больше нечего – за лошадьми гоняться. Он и за щенком бы гоняться не стал, если бы не Лани. Ничего, она скоро устанет, и они передохнут. Вопрос только – с ударением на последнем или все же на предпоследнем слоге?

Быть пленником – довольно унизительно. Болтаться на спине лошади, словно какой мешок неблагородного происхождения – унизительно вдвойне. Если бы принца пытали в мрачных казематах, выпытывая государственную тайну, он бы нипочем секрета не выдал. Только вот унижение для особ королевской крови пыток страшнее, и сделать тут ничего нельзя. Фараданцы наотрез отказались верить в то, что он принц, потому что простые солдаты и даже простые офицеры принцев отродясь не видели, хотя и слышали, что таковые где-то на свете существуют. Поэтому принц замкнулся в гордом молчании.

– Ваше высочество, – вывел его из этого состояния голос ехавшего на соседней лошади Таля. – А почему вас зовут уменьшительным именем?

Всадник, чью лошадь Таль столь беззастенчиво использовал (хотя и не по своей воле), собрался было стукнуть его ногой, но передумал. Так и с коня свалиться можно. Пусть себе болтают, лишь бы не сбежали.

– Это старая история. Закон этот был издан тысяча двести лет назад, когда и король и его наследник носили одно и то же имя, – улыбнулся Орье. Таль понял, что он улыбается, исключительно по интонации, потому что видел только землю и лошадиные копыта. – А в те времена, прошу заметить, титулование вроде «его величество» и «его высочество» были не в ходу. Считалось, что король только первый среди равных. На деле было не так. Но… впрочем, неважно. Так вот, возникла путаница. Короля звали сэр Равеннин, и принца называли так же. Из-за чего случилось немало забавных казусов. Тогда король и издал свой указ, чтобы наследника престола называли исключительно уменьшительным именем, пока не станет королем. Бывало, вырастает наследник лет до сорока, а его все как ребенка именуют.

Он помолчал, а потом добавил:

– Когда коронуюсь, отменю этот закон. Он давно устарел.

Лошадь его пленителя сделала резкий скачок, принц охнул.

– И еще объявлю войну Фарадану, – добавил он мрачно.

– Ваше высочество… – начал Таль, но принц его перебил:

– Для друзей я – Орье. Давай уж без титулов, в плену они все равно ничего не стоят. Считайте это монаршей милостью, если желаете. Хотя я еще и не монарх.

– Какая выдающаяся демократичность! – завыл якобы сорванным голосом шут. – А чем ваше щедрое высочество меня изволят пожаловать? Лучше бы деньгами…

– Пинками под задницу, – любезно ответил принц.

– Милость ваша безмерна! Хотя деньгами все-таки лучше…

– Сугудай нас всех наградит плахой, – спокойно заметил принц. – Если наше предприятие не выгорит. Двойной Корунд с меня сняли эти мародеры в фараданской форме.

– Нет уж! – выкрикнул Бол. – Пусть уж это будет наш последний плен! Надоело!

– Если не выпутаемся, последним и будет, – согласился Таль. – Сам знаешь, война…

Бол заткнулся. С этой точки зрения он перспективу не рассматривал. Про законы военного времени он был наслышан. Точнее, про один закон – война все спишет. В том числе и те законы, про которые он наслышан не был.

Гоблин, который про законы военного времени ничего не слышал (какие, к блину, законы у гоблинов!), изловчился и укусил лошадь за круп. Кобыла, которая и так с подозрением относилась к зеленому телу, лежащему у нее на спине, дико заржала и встала на дыбы. Всадник и гоблин посыпались на землю; Харкул изловчился вторично и укусил еще и всадника.

Тот заорал, тоже встал, только не на дыбы, а на ноги, и отвесил гоблину хорошего пинка. После чего заткнул ему рот и старательно привязал пленного к седлу.

Кавалькада двигалась медленно. Тяжело скакать быстро, если у тебя на лошади висит связанный пленник. Меж тем солнце уже клонилось к горизонту с явным намерением опуститься ниже. Впрочем, всадников это нисколько не волновало, и Таль сделал вывод, что лагерь фараданцев не так уж и далеко.

Так оно и оказалось. Лес неожиданно кончился, и открылось обширное поле, сплошь усеянное походными палатками. Фараданцы предпочитали воевать с комфортом.

Кое-где уже горели костры, ветер доносил запах чего-то съестного. Желудок Таля откликнулся на запах громким кваканьем, напоминая, что он хоть и не фараданец, но перекусить не помешало бы. Пленников сняли с лошадей и, не развязывая, потащили к шатру командира отряда. Или армии – Таль был не силен в воинских подразделениях.

Командир, судя по нашивкам на доспехах, имел звание генерала. При виде него принц несколько оживился, попытавшись принять гордую позу. С веревками на руках и прочих частях тела это выглядело неубедительно, но генерал все равно обратил внимание на необычного пленника.

– Что вы хотите сказать, сударь?

Обращение это Таля приятно порадовало. Куда лучше звучит, чем «Выкладывай военную тайну, сволочь». А если нет у них никаких тайн, тем более военных? И как это генералу доказывать, если человек живет в мире военных тайн?

– Герцог Адренс, если не ошибаюсь? – вежливо осведомился Орье.

Принцы не ошибаются почти никогда. Вон как у генерала глаза на лоб выкатились, будто всегда хотели попасть именно на это место.

– С кем имею честь? Разве мы знакомы?

– Вы, будучи еще капитаном гвардии, принимали посольство Квармола.

Генерал напряженно смотрел на принца, сравнивая его внешность с теми смутными образами, что хранила его память. Похоже, напрягать ее герцогу давненько не приходилось. По его лицу было видно, как упомянутые образы мало-помалу начинают материализовываться.

– Ваше высочество? Принц Орье? – неуверенно опознал он. Генерала тоже можно понять – откуда вдруг посреди Ледании взяться квармольскому принцу? А главное, с какими такими тайными военными целями он здесь присутствует?

– Я готов дать вам аудиенцию, герцог.

Во как! Не «Развяжите меня, поговорим спокойно», а «Я готов дать вам аудиенцию». А ее со связанными руками давать нипочем не будешь. Чувствуется королевская кровь и соответствующее воспитание! Интересно, что генерал ему ответит…

– Развяжите его, – приказал тот спокойно.

– И мою свиту, – уверенно приказал принц.

– Нет, – возразил генерал. – Извините меня, ваше высочество, свита ваша побудет пока связанной. Тем более на свиту эти люди не слишком похожи.

– А это уж, генерал, не вам решать, – резко отозвался принц.

Таль оцепенел. Нет, вот же угораздило связаться с королевской особой! Генерал вполне способен распорядиться, чтобы их тут же повесили. На невысоких деревьях, для большего комфорта. Война еще и не то спишет, принц все равно официально мертв, а с остальными можно особо не церемониться. В том числе и с ним, с Талем.

– Это моя армия, и я за нее отвечаю. – Генерал ответил мягче, чем ожидал Ларгет. – Я вижу, что вы не лазутчики, и тем не менее возникает резонный вопрос: что вы все делаете на территории Ледании? Пока я не выясню это до мельчайших подробностей, ваши… гм… свита ваша будет находиться в статусе пленных. К вам, ваше высочество, это, само собой, не относится. Вы – мой гость. С ограниченной свободой передвижения. Сами понимаете, разумная необходимость.

– Разумного я в этом не вижу, – высокомерно бросил Орье. Хорошо так бросил, с истинно королевским достоинством. Случалось ведь, что монархи из-за одной красивой фразы на плаху поднимались. – И, кстати, я же не спрашиваю, что выделаете на территории Ледании, да еще с армией. Пусть даже в ней не только солдаты ни на что не способны, но и командный состав оставляет желать лучшего.

Генерал потемнел лицом. Похоже, нам уже ничего не светит, подумал Таль. Хотя врезал Орье ему здорово. Все мозоли оттоптал, какие сумел найти.

– Сейчас уже поздно, ваше высочество. У вас был нелегкий день, – неприкрытое злорадство звучало в голосе герцога. – Вас отведут в ваши покои. То есть в палатку. Остальным придется эту ночь ночевать под открытым небом. К сожалению, у нас нет условий для содержания пленников. У нас, понимаете ли, война!

– А у нас, понимаете ли, нет, – подал голос Бол. – Мы вообще люди донельзя мирные, ехали себе, никому не мешали. А нас цап – и в плен…

– Да, это обидно, попасть в плен мирным людям, – саркастически заметил генерал. – Только для мирных людей оружия у вас с собой многовато. А вон у того вообще знак «Чемпион», который выдают лучшим стрелкам в Бельгарде. Хотя по виду – вылитый квармолец. Да лук из эльфийского королевства. Которое строго соблюдает нейтралитет… Якобы соблюдает! Хорошо замаскировался, лазутчик леданский!

Таль промолчал. Он мог весь остаток жизни доказывать, что он не леданский лазутчик, и все равно генерал остался бы при своем мнении. Ясно ведь, у него шпиономания, как и у всех военных. Или просто хочется общения в хорошей компании.

– Сегодня маршал прилетает, – доверительно сообщил герцог. – А завтра поговорим с вами по-деловому, как военный с военными. Я ведь знаю, принц, вы в родстве с леданским королем, так что о цели вашего появления в Ледании догадываюсь. Очевидно, вы приехали с целью договориться о военной помощи со стороны Квармола.

Принц оторопел, а потом безудержно начал хохотать, теряя имидж сурового монарха. Нет, как же судьба любит посмеяться над смертными! Он собирался просить помощи у Ледании, а его обвиняют в том, что он помощь Ледании предлагал.

– Я заканчиваю аудиенцию, – объявил принц надменно, когда по знаку генерала два солдата вытащили его из шатра.

Боресвет язвительно захохотал.

– Эй, а как насчет дать слово защите?! – завопил Бол. – Мне есть что сказать! Уберите лапы, я вам квармольский дворянин, а не пьяная фараданская девка! Нет, это произвол. Я буду жаловаться… если найду кому!

Принца отделили от остальной компании, увели в отдельно стоящий шатер. Его спутников довольно бесцеремонно поволокли к одному из костров и небрежно бросили на землю.

– Нет, ну хоть бы однажды спросили, хочу ли я в плен, – пробурчал недовольно Бол. – Я бы им сказал… такое сказал бы, чтоб до конца жизни вспоминали!

– Жрать хочу, – сообщил Харкул, косясь на ближайшего солдата. Тот испуганно отодвинулся. Репутация у гоблинов была та еще.

– Давайте спать, – предложил Таль. – Если завтра нас начнут пытать, лучше хорошо выспаться. И придумать пару-тройку военных тайн, чтоб осчастливить генерала.

Предложение было вполне разумным. Бол долго ворочался, спать в веревках было неудобно.

– Где, интересно, варвар со своей Томагавкой? – подумал он вслух. – Пропадет ведь в лесу… секиру жалко, хорошая ведь секира…

– Лани… – вздохнул Таль. – Варвар, он нигде не пропадет, вон какой здоровый и с топором. А девушка одна и в лесу – для любого хищника добыча.

– С ней щенок, – не согласился Бол. – Пусть только попробуют напасть, он им такое устроит! Всех волков на клочки порвет.

– Как Бобик грелка, – добавил гоблин.

– В натуре, порвет, – согласился Боресвет. – Псина эта кого хочешь порвет. Намедни у меня подошву от сапога сжевал. А у гоблина ятаганом пообедал.

Солдаты вокруг с интересом прислушивались к их разговору. Наверное, им было любопытно посмотреть на собаку, которая обедает исключительно ятаганами. Да и сами ятаганы они, возможно, не видели.

Лани и в самом деле не хватало. Даже поругаться не с кем на сон грядущий. Не с Болом же, он тебе такое на уши повесит, всю ночь ворочаться без сна будешь.

– Интересно, что с нами будет? – задумчиво сказал шут.

– Мне тоже интересно, – согласился Бол. – Если, скажем, голову отрубят, то это одно. А вот если на осине повесят, то я не согласен. Дворян вешать не положено.

– Я попрошу за тебя, – пообещал Лем. – Последнее желание еще никто не отменял, так, мол, и так, желаю, чтобы вон то тело не вешали, а голову ему аккуратненько отрубили, пусть даже у вас все топоры затупятся об его немытую шею.

– Вот спасибо, – обрадовался Бол. – А если меня будут раньше казнить?

– Тогда последнее желание ты загадаешь, – мудро заметил шут. – Слушай, пожелай тогда, чтобы меня отпустили, хорошо? А я тебе цветы на могилку носить буду.

Эти двое друг друга стоили. Никак не уймутся. Боресвет вон уже спит без задних ног, голунцу шум не мешает. Ему вообще ничего не мешает, блин побери!

– Вы мне спать мешаете, – сердито сказал Ларгет.

Болтуны виновато примолкли. Солдаты тоже замолчали и, кажется, попытались даже перестать дышать. Получилось не так чтобы слишком.

Таль перевернулся на другой бок и тут же уснул.

Лани бежала легко. Впереди мчался щенок тьмы, позади громыхал сапогами варвар. Щенка она не видела, ночью он словно растворялся во тьме. Но Ник, словно понимая это, время от времени тявкал и повизгивал, чтобы хозяйка не волновалась, – он здесь, он рядом, и все будет хорошо. Варвар же не тявкал, зато сопел и кряхтел. Похоже, он устал, но предпочел бы скорее умереть, чем в этом сознаться.

Девушка задавила в себе порыв жалости. Нет уж, пусть бежит, не помрет, он здоровый. А им надо успеть: если они не освободят друзей сегодня ночью, потом будет поздно. Неизвестно, куда их отвезут завтра, и вообще не прикончат ли, предварительно допросив.

Хотя гоблина стоило бы проучить, чтобы мясом не обзывался. Но не убивать же!

Нанок бежал из последних сил. Проклятущая девчонка, похоже, не испытывала даже легкой усталости. А он не привык бегать! Варвары вообще ни от кого не бегают, поэтому привычки к этому виду олимпийского спорта у них нет, тем более в темноте. Он уже дважды падал на землю, хорошо еще, ногу не вывихнул. А она даже не споткнется, не иначе как в темноте видит. Полезная особенность, одному уставшему набегавшемуся варвару она бы тоже не помешала. Как и немного отдыха… дня так два-три.

Лагерь появился неожиданно. Только что перед ними была непроглядная стена леса – и как-то вдруг исчезла, открыв взглядам множество костров. Лани вздрогнула, когда щенок тьмы неожиданно материализовался из упомянутой тьмы.

Сзади послышался топот ног и шумное дыхание. По этим признакам девушка безошибочно вычислила приближение отставшего варвара.

– Ну Беодла тебе в ухо, бегаешь ты здорово! Не догонишь!

Лани задумалась. Звучало будто бы комплиментом – только откуда столько недовольства в голосе варвара? Или он что еще имеет в виду? С этим варваром ни в чем нельзя быть уверенным. Впрочем, все мужчины немного варвары. Это в них и привлекает.

– В лагерь пойду я, – заявила она. – Ты всех часовых на ноги поднимешь.

– Я – воин, а не лазутчик, – гордо заявил Нанок, стараясь отдышаться. Немного подумал и добавил: – И не бегун, само собой.

После чего сел на траву и вытянул ноги. Щенок тьмы ткнулся ему под руку мокрым носом, варвар потрепал его по загривку. Щенок тявкнул.

– Тихо! – прошептала Лани, делая щенку страшные глаза. – Ты всех всполошишь!

Щенок сделал вид, что его это жутко напугало. На самом деле он не видел в этом ничего страшного, ну переполошит всех легонько, подумаешь! Но хозяйке, наверное, виднее.

Лани бесшумно растаяла в темноте. Варвар протер глаза, ему на миг показалось, что это не девушка, а ночной призрак. Он хотел было даже вознести ограждающую молитву Беодлу, но вспомнил, что старый бог ни от чего ограждать не желает. Для него это слишком скучно.

Поэтому продолжал сидеть молча, до рези в глазах пялясь в темноту.

Лани скользнула меж часовых неслышно, как тень. Она неплохо умела скрываться во тьме, уроки Головы не прошли даром. Движения должны быть легкими, плавными, чтобы случайно брошенный взгляд не смог их поймать.

Первый круг дозорных был пройден. Второй обойти было чуть сложнее – свет костров мешал прятаться в ночи. Девушка забрала левее, там костров было меньше. Вдобавок там же виднелся то ли небольшой холм, то ли горка из камней, за которой удобно прятаться.

Хруст ветки за спиной заставил ее замереть на месте. Медленно она повернула голову – в нескольких шагах от нее двигался часовой. На счастье девушки, он смотрел в другую сторону, в темноту, окружающую лагерь. Лани медленно, не делая резких движений, опустилась сначала на колени, а секундой позже припала к земле. Фараданец продолжил свой путь, ничего не заметив. Девушка перевела дыхание, вытерла со лба невесть отчего выступивший пот. Руки ее дрожали. Ей пришлось ждать несколько минут, пока внезапно посетившая ее слабость не убралась, откуда пришла или еще подальше.

Она продолжала свой путь. Осторожно, крадучись, замирая при малейшем движении, сливаясь с землей и другими крупными предметами.

И все равно почти налетела на спину очередного часового. В последнюю секунду успела отпрянуть. Фараданец начал поворачиваться, что-то почувствовав, девушка двигалась вместе с ним, оставаясь за спиной. Воры называют этот прием «игра с тенью».

Часовой опять повернулся. Застыл неподвижно, пристально вглядываясь в непроглядную ночь. Лани осторожно двинулась в глубь лагеря, не выпуская его из виду.

К сожалению, она не имела представления, где искать своих друзей. В лагере было несколько тысяч воинов, попробуй отыщи нескольких пленников среди этого муравейника. Оставалось только положиться на судьбу и счастливый случай. Для начала неплохо было бы добраться до холма и осмотреться. Чтобы не вздрагивать от малейшего шороха.

Лани двинулась скользящим шагом, как учил ее дядька Шарап. Голова, помнится, был очень удивлен, что она владеет таким навыком, заявив, что только лучшие из воров могли бы с ней соперничать в этом искусстве. Что и говорить, тогда подобный комплимент был весьма приятен девушке. Сейчас же никакой гордости она не испытывала. Есть цель, есть способ ее достичь. Не более того.

Ветер донес до нее голоса фараданцев. На секунду девушке показалось, что она слышит голос Бола. Такой уж он человек, его даже плен нипочем не заставит заткнуться. Только смерть, да и то сомнительно. Лани прислушалась – да, точно Бол. И, похоже, где-то за холмом он находится. Девушка двинулась на звук голоса, но тут же застыла каменным изваянием – рядом послышались голоса часовых. В одном из них Лани опознала того, за спиной которого она пряталась, второй был ей незнаком. До нее донеслись обрывки разговора о каком-то недавнем сражении (Лани так и не поняла, кто с кем сражался и кто победил в конце концов), затем что-то нелестное об их командире и, наконец, что-то такое о бабах. Лани хмыкнула – все мужики одинаковы. Наверное, еще и фляжку откроют под такой разговор.

Булькнуло слабо, один из часовых запрокинул голову, прикладываясь к фляжке. Лани осторожно двинулась к холму. Сейчас хоть голой танцуй, не заметят, пока фляга не опустеет. Впрочем, танцевать голой Лани все-таки поостереглась, мало ли что. Да и настроения такого не было. Шаг за шагом девушка приближалась к странному холму.

Часовые ее не замечали, занятые содержимым фляги и своим, безусловно интересным, разговором. В другое время девушка не удержалась бы, чтобы не подслушать, какие гадости мужчины говорят о женщинах. Сейчас для этого просто не было времени.

Внезапно оба часовых резко замолчали, вытянулись в линейку. Тихонько звякнула отброшенная фляга. Резкий командный голос что-то выговаривал нерадивым солдатам. Лани ощутила нечто вроде злорадства. Так вам и надо, голубчикам, нечего обсуждать посторонних баб на важном посту. Она двинулась дальше уже смелее, оба часовых сейчас слушают исключительно командира и смотрят на него преданными глазами.

Лани, стараясь не торопиться, приблизилась к холму. Осторожно двинулась в обход, не забывая внимательно оглядываться по сторонам. Смутные неясные тени, очевидно, солдаты Фарадана, маячили в темноте довольно далеко от нее. Снова послышался голос Бола, теперь она разобрала уже отдельные слова и возмущенные интонации в голосе. Ему ответил Боресвет, вот уж кого за лигу легко услышать.

Лани улыбнулась в темноте. Как они удивятся, когда она появится! Впрочем, там наверняка есть еще и охрана, с которой придется что-то делать. Девушка нервно вздрогнула. Не любит она убивать, хотя уже и случалось. И крови боится до судорог. Впрочем, может, удастся просто оглушить часовых.

Она медленно двигалась в обход холма, готовая замереть при любом движении или шорохе. Неожиданно ее нога зацепилась за что-то, и девушка упала на землю. Сердце ее отчаянно забилось, не услышал ли кто, но часовые были далеко. Она встала на колени, готовая подняться с земли, но неожиданное движение на холме заставило ее замереть.

Она подняла взгляд и увидела, что шевелился сам холм. Из темноты перед ней вдруг выросла огромная голова, оснащенная внушительной пастью и парой светящихся глаз. С ужасом и изумлением девушка поняла, что видит перед собой… настоящего дракона!

 

Глава 11

О драконах много чего говорят.

Во-первых, они, дескать, летают. Ну это еще полбеды, птицы вон тоже летают, и худо от этого пока никому не было. Разве что незадачливым охотникам.

Во-вторых, они, как сказывают, огнем плюются. Что создает изрядные проблемы иным пожарным. И вообще, плеваться чем бы то ни было – довольно некультурная привычка. Но Лани огня не боялась, и эту особенность тоже можно было в расчет не брать.

В-третьих, на драконов не действует никакая магия. Да, для магов это довольно обидно, но Лани магией не владела. И уже не хотела владеть.

В-четвертых, они умеют говорить. Тоже мне, диковинка! Даже гоблины говорить умеют, хотя это у них получается, прямо скажем, не слишком хорошо. Вороны, если с ударением на первом слоге, тоже говорить могут выучиться. А с ударением на втором – только каркать, удачу отбивать. Нет, этим умением здесь тоже никого не удивишь.

В-пятых, и в самых главных, если верить сказкам, питались эти красавцы исключительно девушками приятной наружности. А вот это Лани уже категорически не нравилось. Потому что свою наружность она считала исключительно приятной и соблазнительной для любого дракона. И в то же время в качестве обеда для ящера она себя рассматривать отказывалась.

Вот о чем сказки молчали, так это о глазах дракона. Наверное, редкие очевидцы драконам в глаза заглядывали. Тяжело это сделать спиной и улепетывая со всех ног.

Лани замерла на месте как завороженная. Золотистые глаза светились, разгоняя тьму. И они были так близко, что можно было коснуться рукой… если бы вдруг она рехнулась настолько, чтобы тыкать пальцами в глаза дракону.

Вертикальный зрачок приблизился к ее лицу, и девушка словно бы растворилась в нем.

–  Кто ты, – услышала она вопрос, и даже не услышала, а почувствовала. Нет, обычными человеческими словами это невозможно выразить. Картинка… тоже не так. Дракон передавал ей свой вопрос мысленно, но ведь мышление драконов отличается от человеческого. Как и сами драконы от людей.

–  Я Лани, – ответила она и неожиданно поняла, что ответ ее был также выражен мысленно, как и у дракона. И имя она назвала не Лани, а Эланиэль.

–  Ты дракон. –Вот и пойми, это вопрос или утверждение. В мысленной речи драконов не было места эмоциям. – Откуда ты здесь.

–  Я не дракон, – возразила она. – Я человек.

– Ты нашей крови, я это вижу. Королевской крови. Такого не может быть, но оно есть.

Королевской крови, да еще и дракон! И это говорит ей самый настоящий дракон, а они никогда не врут! Правда, вампир что-то бормотал похожее – но можно ли ему верить? Ведь он явно был сумасшедшим, не может же человек, пусть даже вампир, в своем уме пить у других кровь. Что до магов – эти врут, как дышат. Она, Лани, нипочем не поверит ни одному магу. Даже Ларгету. Хотя… если он скажет то, что она хочет услышать, то все же поверит.

–  В тебе еще и кровь Титанов, – сообщил дракон. – Я это вижу. Она сияет, как солнце.

А вот об этом она и понятия не имела. Надо же, кровь еще и Титанов! Пусть Таль утрется, она даже круче него. В его-то жилах ни капли драконьей крови нет. Вот когда она выучится колдовать, он увидит, что был не прав. Впрочем, и без того увидит, уж об этом Лани позаботится. А в чем конкретно не прав, она еще не определилась…

–  Как тебя зовут? – спросила девушка.

–  Драгобар, –отозвался дракон.

–  Как ты оказался в лагере фараданцев? – спросила Лани.

–  Магический ошейник, – коротко ответил дракон, опустив голову. В обманчивом свете неблизкого костра блеснула золотом надетая на шею тоненькая полоска. – Меня захватили обманом. Если бы я не был изгоем, люди побоялись бы бросать вызов всему драконьему народу.

–  Ты изгой? – удивилась девушка. – За что тебя изгнали?

–  Я не хочу об этом говорить. – Дракон снова взглянул ей в глаза. – Даже несмотря на то, что ты тоже изгой. Узнай о тебе остальные, тебя лишили бы жизни.

–  Почему? – удивилась Лани.

–  Для королевской крови любой бастард– преступление. Которое карается смертью и матери и ребенка. Наши законы суровы.

Лани замолчала, обдумывая услышанное. Тайна ее рождения всегда не давала ей покоя. Теперь же выясняется, что она грозит ей опасностью со стороны любого дракона.

– Почему тебя держит ошейник? Ведь магия на драконов не действует.

– Нынешняя – нет. Но это старый артефакт, созданный еще до Войны Магов. Не знаю, как эта игрушка дожила до нынешних времен.

–  Я могу тебе помочь? – спросила девушка.

– Не знаю. Может быть, его может снять только маг. А возможно, любой человек. Но ты драконьей крови, равно как и человечьей. Кем он тебя признает, не угадать.

– Я попробую.

Драгобар согнул перед ней шею, девушка коснулась ошейника.

Тот неожиданно засветился в темноте, Лани на миг отпрянула, но тут же взяла себя в руки. Если побрякушке вздумалось прикинуться болотной гнилушкой, то пусть себе. Человека драконьей крови этим не напугаешь!

Ошейник недовольно звякнул и остался у Лани в руках. Дракон торжествующе вскинул голову, в глазах его вспыхнул восторг:

– Свободен. Спасибо тебе, Эланиэль. Как мне отплатить свой долг тебе?

– Мои друзья в плену у фараданцев. Помоги нам выбраться отсюда.

– Хорошо. Они неподалеку, чуть правее. Я слышал, что их туда отвели. Только одного с ними нет, его поместили отдельно.

–  Кого именно? – уточнила Лани.

– Какого-то принца. Имени не знаю.

– Я поняла, о ком ты. А куда отвели его?

– Этого я не знаю. Я слышал разговор стражников и пленников. Не забывай, я прилетел позже. В качестве крылатого коня для господина маршала.

– Ладно, попробую освободить сначала остальных. Может быть, они подскажут. Ты можешь нас подождать на этом месте.

– Я дождусь вас. Я обязан тебе свободой.

– Спасибо. Я скоро вернусь.

Лани осторожно двинулась к костру, ориентируясь на голос неугомонного Бола. Буквально через минуту она остановилась. Драгобар был прав, все присутствовали у костра в связанном виде, за исключением Его Высочества принца Квармольского. Или как он там титуловался? Герцог какой-то, граф такой-то.

Процесс освобождения узников фараданской военщины существенно осложнялся присутствием стражей. Было их всего двое, что не могло не радовать. С другой стороны, как считала девушка, их было ровно на два человека больше, чем хотелось бы. Тем более убивать их совсем не с руки. Во-первых, если сорвется, ее в лучшем случае убьют на месте. А во-вторых… не так-то просто убить человека, если он на тебя не нападает. Тем более со спины. Боресвет или гоблин вряд ли бы мучились сомнениями на ее месте… а вот Таль или Бол, наверное, тоже не смогли бы хладнокровно перерезать глотку.

Лани затаилась в темноте и принялась ждать. Ей оставалось одно – выбрать момент, когда один стражник отойдет в сторону, и оглушить его. А потом и второго. Других вариантов девушка не видела.

Варвар сидел в темноте. Вообще-то варвары не любят сидеть на одном месте, да еще в темноте, но выбора у Нанока не было. Лани сказала однозначно – до ее прихода не дергаться, а с ней спорить – себе дороже. Вот Нанок и сидел, молчаливый, как тень безымянного гоблина. Секира тоже молчала, чувствуя важность момента. Щенок косился вопросительно – мол, чего сидим, кого ждем? Не лучше ли пойти поиграть… Сапог кому-нибудь сгрызть…

Варвар поспешно отдернул ногу. Щенок ведь еще, ничего не понимает. Сгрызет сапог вместе с ногой, а ты прыгай потом калекой и на деревяшке.

Наконец варвару надоело просто сидеть и ждать. Мало ли чего там девчонка сказала! Да если слушать все то, что они плетут, до старости точно не доживешь. Впрочем, не больно-то и хотелось. И тем не менее – больше ждать он не мог.

Нанок поднялся, пристально вглядываясь в темноту. Жаль, что ночным зрением он не обладает. Зато у него есть варварское чутье и эта еще… интулиция. Беодл ее знает, что это за штука, но лишней по-любому не будет.

Щенок вопросительно взвизгнул. Ему тоже не терпелось отыскать приключение на свою задницу и задние лапы.

– Сидеть! – приказал Нанок без всякой надежды, что щенок послушается.

Интулиция эта самая его опять не обманула – псина и не думала слушаться. Наоборот, сорвалась и исчезла во тьме. Нанок завистливо вздохнул. Вот уж у кого с ночным зрением проблем не было.

– Хозяин, драка будет? – деловито осведомилась секира. Шепотом осведомилась – хоть и железяка, а понимает, что шуметь не нужно.

– Посмотрим, – неопределенно сказал варвар. В ду-ше он был уверен, что без драки не обойдется. Ни разу еще не обошлось, почему сейчас должно быть по-другому?

Нанок крадучись двинулся к лагерю. Вообще-то он умел ходить тихо, если это вдруг было зачем-то нужно. Но не в темноте же! Он же не сова, чтобы ночью видеть!

На первого часового он наткнулся сразу. Тот, очевидно, тоже ночью чувствовал себя, как в потемках. За что и получил заслуженный удар кулаком в лоб. Таким ударом варвар вырубал быка, если тот не хотел уступать ему дорогу. Что случалось нечасто – быки вели себя при встречах вполне разумно и с варваром предпочитали не связываться.

Часовому тоже хватило. Он сразу потерял дар речи (надо будет опробовать на Боле этот прием) и мешком свалился на землю. Доспехи глухо звякнули, варвар насторожился. Но никто не спешил на место происшествия – видимо, бряцание железом считалось в лагере нормой. Нанок перевел дыхание и достал из сапога топор.

Следующий часовой обнаружился скоро. За что и получил обухом по голове.

– Хозяин, не той стороной бьешь! – шепотом возмутилась секира.

Варвар эти инсвинуации игнорировал. Он же не убийца, в конце концов! Секире только дай волю, все человечество порешит, не задумываясь. Нет, он, варвар, не злобен и жалостлив. Полежит парень часок-другой, мозги с земли соберет в кучку и пойдет себе дальше. Его, Нанока, за долгую жизнь чем только по голове не били, и ничего. Один раз даже лавиной накрыло. Наплевать! Если у человека голова есть, она должна быть крепкой. А если нет – не жилец он на этом свете, да и на том мало кому нужен.

Не успел Нанок отойти на десяток шагов, как наткнулся на третьего часового. Этому повезло не больше, удар топорищем в челюсть любого уложит надолго.

– Хозяин, по-моему, ты разучился драться, – сообщила секира.

– Заткнись, железяка, – прошептал варвар. Нет, если когда он девчонку снимет, топор надо будет засунуть куда подальше сапога. Чтобы советами не мешал.

– Тяжело с тобой, – вздохнула секира и замолчала.

Нанок тоже замолчал. Раз Беодл не дал ему ночного зрения, придется обходиться своими силами. Вообще, Беодл ему много чего недодал. Даже порой обидно становится. Мог бы и расщедриться на пару полезных даров. К примеру, умение красться, как у Лани, или стрельба из лука, как у Ларгета, ему бы вовсе не помешали. Или корона, как у принца. Хорошо еще, что он, варвар, не завистлив, а то вообще бы жизни не стало.

Четвертого часового он заметил сам, без всякого ночного зрения. Темный силуэт на фоне далекого костра не заметить трудно, если ты в Кассарадских горах родился. Нанок осторожно подкрался, молясь Беодлу, чтобы какой-нибудь сучок не хрустнул под ногой. Как обычно, Громобог молитву не услышал или просто ее игнорировал. Сучки хрустели один за другим, но часовой упорно ничего не слышал. Или не придал особого значения, решив, что это один из его товарищей. Нанок ловко зашел ему за спину и ударом кулака довел свой счет до четырех часовых. А следом и до пяти, еще один фараданец спал на земле рядом. Проснуться ему суждено с головной болью и большой шишкой на лбу, но видно, так уж ему Беодл судьбу написал. Если старый бог вообще озаботился это сделать.

Интересно, много ли еще часовых здесь понатыкано? Вообще-то варвару уже порядком надоело бродить в темноте и глушить фараданцев, как рыбу в горном ручье. Нанок снял с последнего мундир и нацепил на себя. Теперь его ни одна сволочь не отличит от солдата. А если кто из упомянутой категории населения вдруг поинтересуется, отчего это мундир по шву разошелся на спине или почему рукава лопнули, он найдет, что ответить. Никогда еще Нанок за словом в карман не лез, потому что знал точно – нет их там и не было никогда. Удар кулака с лихвой компенсирует нехватку словарного запаса.

Нанок попытался запомнить случайно всплывшие слова, но быстро понял, что это ему не по силам. То есть если он тут будет до утра стоять и повторять их, желательно вслух, то может, что и получится. Только кому это, к Беодлу, надо?

Теперь, когда он вполне смахивает на фараданского солдата, можно идти особо не таясь. Сейчас еще снимем с тела безвременно уснувшего флягу с вином для пущей конспирации, и вперед. Как же он, варвар, по вину соскучился!

Лагерь спал. Всюду горели костры, у каждого непременно сидел часовой. Как много людей бессонницей мучатся, подивился Нанок. Сам он проблем со сном не испытывал. Иногда только – с его отсутствием.

Оставалась одна проблема, где в такой темноте искать своих? Это один Беодл знает, но ведь нипочем же не скажет. Уж это Нанок знает наверняка. Поэтому остается только положиться на чутье и удачу, что присущи всем живым варварам. Нанок зашагал напрямик, особо не опасаясь фараданцев. Если вдруг какой сумасшедший рискнет его остановить, он ему мозги мигом на место вставит, хоть и не знахарь.

Голос Бола он услышал издалека. Тот о чем-то спорил с Боресветом, варвар решил не вслушиваться, о чем конкретно. Кроме головной боли, ничего ему это не даст. Нанок двинулся в ту сторону, попутно вырубив еще одного часового, неосторожно стоявшего у него на дороге. Быки, если вдуматься, были не в пример смышленей этих фараданцев…

В круг костра он входить не спешил. Остановился, осмотрелся повнимательней. Да, все здесь как по заказу. Только принц почему-то отсутствует. Или ему тоже повезло сбежать? Ладно, сейчас не до него, берем под мышку тех, кто в наличии, и дай Беодл ноги.

Насчет ног Громобог, похоже, услышал. И отреагировал в присущей ему манере. Варвар ощутил, как кто-то бесшумно и осторожно цапнул зубами голенище его сапога. Варвар мог по праву гордиться собой, любой на его месте завопил бы раненым лосем и подпрыгнул на месте до нижней звезды. А он, Нанок, только дал пинка щенку тьмы. Не попал, конечно, попробуй по нему попади, если его в темноте не видно совсем. И все же сапог оставил в покое, собака темная. Хорошо, хоть ногу не оттяпал.

– Сукин сын! – шепотом выругался Нанок.

Ник не обиделся, для собаки это вообще не ругательство. Только облизнулся и вопросительно посмотрел на него.

Еще секундой позже на спину варвара легла рука. Вообще-то Лани хотела похлопать его по плечу, да вот беда – ни одной лестницы в окрестностях не наблюдалось.

– Здесь двое часовых, – сообщила девушка. – Я беру на себя правого, ты – левого. Понял?

Нанок согласно кивнул. Да хоть обоих, лишь бы не выслушивать про то, где он должен находиться и что она ему приказывала. Кстати, интересно, а как она вообще его узнала в фараданской форме? Он же вылитый часовой! Что за беда, если рукава всего по локоть!

Он, однако, никак не мог понять, как Лани собирается вырубить часового. Тот, хоть и не великан, но все равно не девчонке сопливой с ним драться. Спорить все же не стал, последнее, чего им не хватало посреди вражеского лагеря, это женские вопли и истерики. В конце концов, он и обоих уложит, не особо напрягаясь.

Однако Лани его снова удивила. Нанок не очень понял, что именно она сделала, но взятый ею на поруки стражник вдруг вздрогнул и стал заваливаться на бок. Удивляться дольше времени не было, варвар одним прыжком вбросил себя в круг костра, подавив рвущийся наружу боевой клич. Один удар кулаком, звон железа – и страж мешком оседает на землю. Нанок потер ушибленную руку. Надо же, оказывается, фараданец в шлеме был. А он, такой наблюдательный варвар, даже не заметил. Ну это проблемы стражника, как теперь из шлема голову пустую извлекать. Так просто ведь не вытащит, шлем он бедолаге здорово покорежил. А нечего было надевать! У обоих проблем было бы меньше.

– Привет, Нанок, – поздоровался Таль. – Веришь ли, ни одного варвара я не лицезрел с большим удовольствием, чем тебя.

– Привет, парень, – улыбнулся Нанок так открыто, как умеют лишь варвары и дети. – Хорошо, что мы оказались рядом, верно?

– Мы? – удивился Бол и задумался, отчего это варвар говорит о себе во множественном числе. Не иначе отрицательно сказалось общение с принцем.

В круг костра бесшумно вступила Лани.

– Привет, Лани, – поздоровался шут. – Веришь ли, ни одного варвара я не лицезрел с большим удовольствием, чем тебя.

Лани насупилась. Таль тоже неодобрительно покосился на ухмыляющегося шута.

Из темноты вылетел щенок тьмы, с ходу устремившись к гоблину.

– Привет, Никак, – вежливо сказал Лем. – Веришь ли, ни одного варвара я не лицезрел с большим удовольствием, чем тебя.

Вот тут он сделал промашку. Из всей его прочувственной речи щенок понял одно только слово. А конкретно – свое имя. После чего завилял хвостом и полез целоваться. Отбиваться шут не мог по причине связанных конечностей, ругаться не мог из-за слюнявого собачьего языка и близости фараданцев. Оставалось только молчать и терпеть.

– А что, по-моему, вы красивая пара, – хихикнул Бол. – Хорошо смотритесь. Я читал в какой-то книге, что один король оженил своего шута на породистой суке.

Лемур наградил остряка свирепым взглядом. Еще один такой же тот заработал от Лани. Девушке отчего-то не хотелось отдавать своего Ника за шута. Может, присматривает ему партию получше? Например, принца, для улучшения породы.

Варвар деловито работал ножом, освобождая пленников от пут. При его сноровке это не заняло много времени.

– Хозяин, выверни карманы у фараданцев, – посоветовала секира. – Может, у них где деньги заныканы. Хотя с солдат много не поимеешь.

– Ах, чтоб тебе! – выругался варвар. Как он мог это упустить! Собственная секира умнее оказалась! А ведь он еще по дороге четырех часовых уложил. Или пятерых все же? Беодл побери эту проклятую арифметику! Не в ней дело, а в том, что все они остались с невывернутыми карманами. Сколько голда мимо ушло, подумать страшно! Хотя топор прав, с солдат навар небольшой.

Лани меж тем расспрашивала Таля и шута о принце. Оба успели заметить, в какую палатку отправили Орье, и теперь наперебой выкладывали эту ценную информацию. Девушка мило морщила лоб, силясь что-то понять из их бессвязных объяснений.

– Я пойду с тобой и покажу, – решил наконец Таль.

– Нет, я, – не согласился шут.

– Я первый вызвался, – не уступал Ларгет.

– А мне по фигу, – привел шут свой самый сильный довод.

– Пойдет Лемур, – подвела итог Лани.

Ларгет посмотрел на нее с такой обидой, что у девушки дрогнуло сердце. Но переиграть уже нельзя, сделаешь только хуже. Ладно, немного обиды его не убьет. Зато потом она может вести себя помягче, чтобы ее загладить. Так даже лучше получится.

Варвар обрадованно присвистнул. Добыча превзошла все его скромные ожидания. Откуда у этих ребят оказались две золотые леданские марки? Не иначе, ограбили кого-то небедного. Золотые монеты у простых солдат не водятся… и не задерживаются. Если вдруг счастье улыбнется. Моментально уходят на пиво или вино, на красивых шлюх или, если с последними не везет, просаживаются в карты и кости. В общем, утекают меж пальцев. Как постоянно случается и с иными страшно добродетельными варварами.

Лани вместе с Лемуром исчезли в ночной тьме. Таль отчетливо скрипнул зубами. Нанок сочувственно хлопнул его по плечу, отчего хлипкий ученик мага едва не упал в костер.

– Не бери в голову, малыш. Она с тобой играет, уж поверь человеку, повидавшему мир.

Таль поверил. Куда лучше поверить, что с тобой просто играют, чем считать, что тебя самым пошлым образом прокинули. Уж варвары в женщинах разбираются. Вон как те на них виснут, словно виноградные гроздья. Жаль, что ему не довелось варваром родиться…

– Если она тебя прокинет, считай, пацан, что за мелочь отделался, – высказался Боресвет. – А вот если играет, тогда тебе, в натуре, абзац. На шею залезет и ножки свесит.

Ларгет в замешательстве посмотрел на него. А что, с нее вполне станется. Таль представил Лани на своей шее и сам подивился реальности своего видения. Впрочем, ножки у нее… пожалуй, он согласился бы почувствовать их на своей шее.

– На, глотни, – посоветовал Нанок, и Таль понял, что с варвара надо срочно писать икону. Потому что такой своевременный совет мог дать только донельзя святой и мудрый человек. Или даже сам Творец собственной персоной.

Вино оказалось местным, то есть очень даже неплохим. Ларгет одним глотком осушил половину фляги. В глазах варвара появилось озабоченное выражение, и Таль поторопился расстаться с флягой. Грех это, искушать на мордобой столь святого человека.

– Я бы тоже глотнул, – завистливо сообщил Бол, но Нанок спокойно пропустил его слова мимо ушей. Зато Боресвет услышал и принял должные меры. То есть снял флягу с одного из оглушенных солдат. К сожалению, емкость оказалась наполовину пустой, и Болу пришлось обломиться. Зато у второго фляга была фактически полной.

Заметив нездоровый блеск в глазах варвара, Таль не на шутку встревожился. Если пойдет такая пьянка, половина фараданцев рискует проснуться утром с головной болью и без запасов алкоголя. Или не проснуться вовсе, если хорошо поддавший варвар перестанет соизмерять силу своих ударов с линией жизни несчастных солдат.

– Так и надо, Хозяин! – одобрила секира. – Эти нехорошие люди стырили все наши шмотки. А у нас там такая арфа была! Жаль, я на ней играть не научилась…

Нанок рывком поднялся. Как он мог забыть! Там же все, что было дорого ему как память о Тиле! Да он голыми руками весь лагерь разнесет!

– Остынь, – испугался Бол. – Где ты свою арфу найдешь в такой темноте?

Варвар задумался. В самом деле, непросто. Не будешь же каждого встречного фараданца трясти на предмет своего музыкального инструмента. Они, может, и слова-то такого не знают. А придумать другое Нанок по каким-то причинам не мог. Думать у него всегда получалось хуже, чем действовать.

– У нас же собака есть. – Таль невежливо ткнул пальцем в щенка тьмы, деловито освобождавшего бессознательного фараданца от избытка обуви.

Варвар просиял. Нет, что ни говори, а голова у парня варит. Неплохой напарник из него бы получился. Он, Нанок, действовал бы руками, которые, известно, у всех магов не из того места растут, а Ларгет бы за него думал, избавляя от тяжелой и неприятной обязанности.

– Ник, ко мне, – скомандовал он, показывая, что новую кличку щенка он запомнил.

Щенок неохотно оставил в покое недоеденный сапог и подошел к варвару, все своим видом спрашивая: «Что надо?»

– Шмотки ищи, понял? Шмотки!

Наверное, собаки и варвары понимают друг друга с полуслова. Щенок негромко тявкнул и бросился во тьму. Нанок поспешил за ним, гадая, как он найдет совершенно черную собаку в ночной мгле. Впрочем, у него же по-прежнему есть чутье и эта самая интулиция…

– Поводок на него надень, – посоветовал Таль, и варвар в который раз подивился его сообразительности. Нет, с этим парнем столько голда можно на пару поднять… а потом он, Нанок, просадит все рыжье в карты и на девок…

– Ник, ко мне! – приказал он, и щенок немедленно опять появился у костра.

Нанок освободил обоих часовых от лишних, по его мнению, поясов, причем в одном тут же обнаружились пропущенные им монеты. Восхваляя Беодла за столь мудрого спутника, варвар соорудил поводок, которым и украсил повизгивавшего от нетерпения пса. Ник, вопреки ожиданию, против обновки не протестовал и даже не попытался ею подкрепиться. Сразу рванулся прочь, таща за собой варвара, как лошадь телегу.

– Не поймали бы, – озабоченно сказал Бол.

– Нанока? – удивился Таль. – Я бы пытаться не стал. И если фараданцы не полные дураки, то они тоже не будут. Нет, с Никаком он не пропадет.

Зашевелился спящий гоблин, который был еще не в курсе, что их освободили.

– Мясо есть? – спросил он спросонок.

– «Есть» – в смысле имеется или в смысле жрать? – уточнил Боресвет.

– По фиг, – блеснул гоблин новым словарным запасом.

– Извиняй, братан, по-любому нет, – развел руками голунец.

– Тогда спать, – сообщил Харкул, укладываясь обратно.

Палатку, где держали принца, Лани нашла с легкостью. Обознаться было тяжело, ее охраняли сразу семь фараданцев. Шут негромко выругался, он такого не ожидал. Впору было вернуться за остальными и устроить штурм этой цитадели в миниатюре. Попутно лишив незаслуженного сна весь фараданский лагерь во главе с генералом.

– Что будем делать? – поинтересовалась шепотом Лани.

Лемур промолчал. Что тут делать, придется грубо и бестолково выносить охрану холодным оружием. Таль с Болом, правда, могут еще колдануть что-нибудь. Хотя лучше обойтись без этого, если у фараданцев имеется в наличии маг, то он с радостью продемонстрирует потенциальным конкурентам свои лучшие трюки. Уложив при этом некоторое количество совершенно безвинных людей, оказавшихся не в то время не в том месте.

– Можно разрезать палатку с обратной стороны, там охраны нет, – предложила девушка.

Лемур воспрянул духом. В самом деле, отличный способ подложить фараданцам бяку. Придут они утром за принцем… То-то у них челюсти отпадут! Хорошая шутка, жаль, не сам до нее допер. А из этой подруги мог бы неплохой шут получиться, фантазия у нее есть. Вдобавок и фигурка неплохая.

Лани осторожно скользнула за палатку. Черненный углем нож даже не блеснул в свете костра. Негромкий треск разрезаемой ткани, и шут бесшумной тенью скользнул в образовавшийся разрез. Лани настороженно оглядывалась по сторонам, держа нож наготове.

Принц собрался быстро. Единственное преимущество пленника – пожитков у него немного. Если не считать преимуществом спокойную умиротворенную жизнь, полную философских размышлений о бренности всего сущего.

Принц имел заспанный вид. Наверное, лицам королевской крови философские размышления противопоказаны. Или он просто не считал себя узником? В любом случае, Лани отнюдь не собиралась выяснять этот вопрос посреди фараданского лагеря.

– Пошли, – прошептала она. – Только тихо. Принц вы там или нет, а идти придется осторожно, если нашумите – сразу в глаз.

Принц остановился как вкопанный. Наверное, ни одна физиономия королевской крови не выглядела столь ошеломленной в течение многих веков. Лемур тихонько засмеялся.

– Ясно, ваше арестантское высочество? А я еще и добавлю. Отщепенец! Не отбился бы ты от остальных, куда проще было бы. А все спесь королевская…

Орье судорожно глотал воздух, не в силах найти достойный ответ. Все традиционно подходящие вроде «На плаху!» или «Сгною на каторге!» были в данный момент неуместны. «Представить к награде» подходило еще меньше.

– Бунтовщики, – выдавил наконец он. – Так охаять своего будущего короля. Ладно, двинулись… или вы до утра тут лясы точить будете? Вот угораздило меня на побег с женщиной и шутом. Болтуны, что тот, что другая.

Шут опять засмеялся и исчез в ночи. Лани указывала Орье путь, чтобы он не заблудился в незнакомой темноте. Ориентировалась она прекрасно – не прошло и десяти минут, как все трое вышли к знакомому уже костру. Правда, количество неподвижных часовых за время их отсутствия возросло в два раза.

– Сменять приходили, – равнодушно ответил Боресвет на вопросительный взгляд девушки.

– Надо убираться отсюда, – заметил шут. – Пока фараданцы не спохватились.

– А где Нанок? – Лани вдруг обнаружила отсутствие большого варвара.

– За шмотками своими полез, – пояснил Боресвет. – С твоей псиной под ручку.

Лани задохнулась от возмущения. Столько усилий, и все может пойти прахом из-за жадности безголового варвара! Оставить бы его здесь, но ведь с ним щенок… Впрочем, всерьез она, конечно, не собиралась его оставлять, просто такая безответственность немного раздражала. Ну ничего, она найдет способ высказать ему свое недовольство…

Варвар появился минуты через три, нагруженный парой сумок. Больше он взять не рискнул, да остальные особой ценности и не представляли. Хотя и считается, что варвары несколько туповаты, к Наноку это явно не относилось. Ибо кроме своей сумки он захватил еще вещи Лани, приведя девушку в состояние, близкое к восторгу:

– Какой же ты молодец! Здесь вся моя сменная одежда!

– Деньги наши не нашел, – грустно поведал варвар. – Взял вот, что под руку попалось, и скорее ноги. Держи лук, парень. Харкул, твой ятаган. Извини, Боресвет, твоего меча не углядел, наверное, уже кто-то прикарманил. Что за народ эти фараданцы, одно ворье!

Принц вздохнул. Самая ценная вещь, что у него была, Двойной Корунд, ныне красовалась на пальце генерала. Если тот, конечно, не преподнес перстень маршалу.

– Пошли. Все за мной, – скомандовала Лани. Ей никто не возражал, видно было, что девушка знает, что делает. Маленький отряд потянулся вслед за Лани.

Идти пришлось недолго. Когда гора неожиданно зашевелилась, Бол сделал попытку завизжать, но Лани закрыла ему рот узкой ладошкой.

– Не надо бояться, это всего лишь дракон. Дракона, что ли, не видел?

Бол тут же оставил попытки позвать на помощь и принялся изучать дракона с изрядным любопытством. Когда еще такой случай выпадет – драконы, чай, на дороге не часто валяются.

Если этот решил отчего-то поваляться, не факт, что еще одного встретишь.

Дракон впечатлял. И размерами, и какой-то скрытой мощью. Бол обошел его трижды, потрогал пальцем хвост, подумал, не будет ли слишком большой наглостью просьба раскрыть крылья. Проявлять наглость по отношению к дракону у него желания не было.

– Драгобар, ты можешь всех нас вывезти отсюда? – требовательно поинтересовалась Лани.

Тут же она сообразила, что обратилась к дракону вслух. А ведь неизвестно, может, он только мысленно общается.

– Конечно, Эланиэль. – Голос у дракона был гулкий, как удар колокола. Разумеется, тут же встрепенулись часовые фараданцев, еще ничего не понимающие, но готовые действовать.

– Нас восемь, со щенком – девять, – объявила Лани.

– Я и вдвое больше донес бы хоть до Гардарики.

– Нет, до Гардарики, в натуре, не надо, – тут же среагировал Боресвет.

– Нам бы до Тарона, – вмешался принц. – Это столица Квармола, знаешь?

– Слышал. – Дракон усмехнулся, и все невольно отпрянули. Уж больно жутко смотрелась усмешка на его морде. – Только в Квармол я не могу. Основатель вашего королевства озаботился обезопасить границы страны от всех опасных существ, в первую очередь от драконов. Квармол ведь не зря называют благословенной землей.

– Я бы этого основателя… – начал было шут, но его перебила Лани:

– Хорошо, оставим. Драгобар, ты можешь отнести нас к месту, максимально близкому к Тарону? Только думай скорее, фараданцы уже засуетились.

– Могу подкинуть до Леданских гор, – сказал дракон.

– Квармольских, – поправила девушка.

– Вас, людей, не поймешь, – недовольно сказал Драгобар. – Одни называют Леданскими, другие – Квармольскими… Неважно – вы поняли. Словом, могу подкинуть до гор, только не знаю, как вы через них переберетесь. Дальше до Тарона недалеко, дня три пути…

– Моя перевести через горы, – оживился гоблин, которому нечасто случалось быть полезным. – Моя горы хорошо знай!

– Тогда грузитесь быстрее! – Лани начала проявлять первые признаки нетерпения. Возможно, причиной этому была полусотня солдат, бегущих в их сторону и размахивающих оружием. Впрочем, после струи пламени, щедро пущенной драконом, они как-то сразу изменили направление движения на противоположное.

Лани залезла на транспортное средство первой, к ней присоединились Бол и Лемур. Орье на секунду замешкался, потом решительно последовал за ними.

– Моя на дракона не лети! – твердо заявил гоблин. – Моя пешком шагай. Дракон не люби.

– Ты мне тоже не нравишься, – сообщил дракон.

– Харкул, угомонись, – строго сказала Лани тоном, которым она призывала к порядку щенка тьмы. – Летим все, понял? Иначе тебя фараданцы снова поймают.

– Моя не лети, – уперся зеленый. – Гоблину ночью никто не поймай. Пешком ходи быстро, чем вы свой дракон дотащите.

Гоблины народ упрямый. Это всем известно, легче камень переспорить, чем упертого гоблина. Логических доводов они не понимают напрочь, потому что не знают, что такое логика. Таль понял это первым.

– Харкул, а что это там такое, у тебя за спиной?

– Где? – Гоблин с детским любопытством уставился в темноту.

Ларгет поймал взгляд варвара и кивнул ему. Нанок понял его правильно: быстрый скользящий шаг, короткий удар в основание шеи – и бессознательного в обоих смыслах этого слова гоблина спокойно погрузили на одиноко стоявшего дракона.

Следом вскарабкались Таль и Нанок. Последним оседлал дракона Боресвет.

– Змей Горыныч, – идентифицировал он дракона. – Башка-то чего одна? Две, что ли, откочерыжили, в натуре? Так не фиг было хлебало разевать!

– Всю жизнь одна была, – недовольно отозвался Драгобар.

– Калекой, то есть, уродился, – посочувствовал ему воин. – В натуре, братан, не загоняйся по теме. Вот слепым быть – совсем западло, а у тебя все же одна башка осталась.

– А у тебя – нет, – огрызнулся дракон смущенно. Нет, эти люди спокойно сведут с ума любого нормального дракона. Три башки ему подавай, видите ли!

– А за что тут держаться? – поинтересовался Бол. – Нет, все же неудобная конструкция. Ни одного поручня не наблюдаю. Лани хорошо, она за шею держится. Почему это девушки все время норовят сесть на шею?

– Чтоб болтунам всяким рот удобней затыкать было, – огрызнулась Лани.

– Смерти ты моей хочешь, – понял Бол и переключил внимание на дракона: – А ты чего, чудо с крыльями? Все уже сели, можно двигать.

– Слушай, сейчас пешком пойдешь, – возмутился дракон. – Совсем с ума посходили, люди! Один лезть не хочет, второй уродом обзывается, третий пальцы гнет. Наглости людской нет предела… Так и сожрал бы всех к Корраанам!

– Харкул – гоблин, а не человек, – заступился за гоблина благородный Боресвет.

– А мне не все равно? – справедливо заметил дракон.

– С зеленым змием знаком, но вот летать пока не приходилось, – сказал воин примирительно. – Ты уж извиняй, братан, ежели чего.

– А я не зеленый, я голубой, – ответил дракон уже мягче. – Вы, люди, вдобавок еще и дальтоники. Эланиэль, может, лучше эльфов каких подвезем?

– Да ладно, братан, не кипеши, – испугался Боресвет. – Ну голубой так голубой… у всех свои недостатки… Теперь я понял, почему гоблин лететь не хотел…

– Ты мне не нравишься, – объявил дракон. – Больно на рыцаря смахиваешь, а у них повышенная агрессивность, вдобавок немотивированная. Нет, точно не нравишься!

– Ну спасибо, братан, в натуре, успокоил, – облегченно вздохнул Боресвет.

Дракон поднялся на задние лапы и начал неуклюжий разбег. Все, кроме предусмотрительной Лани, едва не посыпались со спины на землю. Пришлось хвататься за крупные чешуйки, чтобы удержаться. Боресвет придерживал безмятежно отрубленного гоблина, держась всего одной рукой. Варвар, в сапог которого намертво вцепился щенок, громко матерился.

– Долго я так не провисю, – заявил Бол.

– Дело хозяйское, – добродушно отозвался дракон.

По счастью, разбег его был коротким. Когда дракон оттолкнулся от земли, Таль едва сумел удержаться от падения. Но секундой позже спина Драгобара вновь заняла горизонтальное положение, и все облегченно вздохнули. Щенок, правда, сапог так и не отпустил.

– Уважаемые пассажиры, приветствую вас на спине вашего летательного средства. Полет проходит нормально, распивать спиртные напитки на спине дракона строго запрещено, – объявил Драгобар официальным тоном.

Варвар, только что доставший заветную фляжку, не замедлил возмутиться:

– А почему, собственно?

– Чтобы не заблевать мне спину с непривычки, – популярно объяснил дракон.

Возразить было нечего, и Нанок заткнулся, принимаясь отцеплять Ника от сапога. Бол с удовольствием разглядывал ночной лагерь с высоты. Парень просто наслаждался очередным приключением на сидячую часть тела.

– И скоро мы доберемся до Леданских гор? – поинтересовался Таль.

– Часов через восемь будем на месте, – охотно откликнулся дракон и, подумав, добавил: – Если не случится катастрофы, конечно.

– Тогда разбудите меня часа через три, – попросил Таль, укладываясь спать.

Полет и впрямь проходил нормально…

 

Глава 12

Полет на драконе – это приключение. Для кого-то веселое, а для кого-то страшное и неприятное. Лани, Таль и, конечно, Бол относились к первой категории пассажиров.

Бол, свесившись со спины Драгобара, с восторгом смотрел вниз, время от времени что-то восторженно вереща, тыкал пальцем в проплывавшие под ними деревни и даже города. Таль тоже с интересом поглядывал вниз, его острый глаз различал даже в черных точках на земле людей и прочую живность. Боресвет также мог бы рассмотреть все до мелочей, его зрение ничуть не уступало Ларгету, но он предпочитал лежать на спине с закрытыми глазами. Вид у него был нездоровый, лицо стало бледным, как у умирающего. Воин часто сглатывал, на вопросы не отвечал и глаза открывать отказывался.

Рядом сидело с закрытыми глазами новоявленное чудо. А как еще можно назвать белокожего гоблина? Правда, этот оттенок был скорее пепельно-серым, но для зеленого гоблина это все равно было изрядным прогрессом. Харкул, в отличие от гардарикца, бормотал что-то себе под нос. Бормотание проводилось на гоблинском языке, но можно было догадаться, что состоит оно из особо грязных ругательств вперемешку со страшными клятвами духам и богам. Бол потом уверял, что Харкул дал обет не есть больше мяса и питаться одними только ржаными лепешками, а также не пить пива, кроме выходных и праздников. Или на халяву. Болу не поверили. Гоблину было слегка нехорошо, но с ума он вроде еще не сошел. Не больше, во всяком случае, чем это вообще свойственно гоблинам.

Варвар переносил полет лучше многих. Возможно, оттого что, невзирая на строжайший запрет, все же крепенько приложился к заветной фляжке. Что с того, если под тобой нет твердой поверхности? В хорошем подпитии пол и стены всегда шатаются, ничего странного в этом нет. Нанок хриплым голосом распевал варварские песни на странный мотив, что, скажем прямо, не улучшало состояния здоровья Боресвета и гоблина. Щенок тьмы, обладавший, по-видимому, тонким музыкальным слухом, жалобно повизгивал и в душе давал обещание ни за что, никогда не грызть сапоги варвара, если он прямо вот сейчас замолчит.

Принц и шут, казалось, вообще не замечали, что летят на драконе. Они разложили свои секретные бумаги, тыкали в них пальцы и ожесточенно спорили.

– Если сдует ветром, догонять их придется долго, – предостерег Таль.

Орье обменялся с Лемуром озабоченными взглядами, и бумаги тут же убрали. Причем шут действовал с куда большей поспешностью, для него, очевидно, не составляло загадки, кого принц пошлет эти самые карты разыскивать.

Когда Нанок потянулся еще и за арфой, Таль внутренне содрогнулся.

– Слушай, а может, не надо? – осторожно спросил он.

– Почему? – удивился варвар, искренне желавший сделать людям приятное.

– Ну… – замялся Ларгет. – У дракона может не быть музыкального слуха.

– У меня он как раз есть, – сообщил Драгобар неприязненно. – И если это тело сейчас еще и на арфе играть примется, я ему голову откушу. Будь он тут один, я бы уже популярно ему показал, что такое пике и мертвая петля.

Варвар насторожился. Что такое пике, он, конечно, не знал, но звучало неприятно для слуха. Мертвая петля – это виселица, любой бы догадался. А вот пике это загадочное, наверное, еще пострашнее. На всякий случай он убрал арфу подальше и замолчал.

– Драгобар, а чем питаются драконы? – полюбопытствовал Бол.

– Если я скажу, что насекомыми, ты поверишь? – поинтересовался дракон.

Бол не поверил, но вывод сделал правильный. Дракон не хотел с ним общаться. Ему, наверное, попался самый необщительный дракон в мире. Ладно, в другой раз он найдет такого, что станет с ним нормально говорить, а главное, слушать. А вообще-то это чисто эльфийская манера отвечать вопросом на вопрос. Так написано в книгах, и авторы считали, что это крайне невежливо. Бол был полностью согласен с их мнением.

– Лани, ты же драконьей крови, хоть ты скажи, чем драконы питаются? – спросил Бол.

– Теми, кто задает много вопросов, – не задумываясь, ответила девушка.

– Кому? – осторожно уточнил Бол, на что получил исчерпывающий ответ:

– Кому не надо.

Бол замолчал. Спрашивать стало опасно – как теперь разобраться, кому надо задавать вопросы, а кому нет? И у Лани нельзя уточнить, вдруг она как раз и относится к тем, кому не надо. Даже наверняка – драконья кровь как-никак, почти родня этому Драгобару, только вот не летает. Хотя, может быть, еще научится.

Бол припомнил, что многие птицы сталкивают птенцов из гнезда, чтобы те учились летать. Кажется, и драконы так же поступают. Неплохо бы попробовать такой прием и с Лани, вдруг да получится. Правда, вполне можно получить от Таля, с которым девчонка чересчур сильно сдружилась последнее время. Да и щенок в стороне не останется. С сожалением он все же решил отказаться от столь удачной мысли.

На высоте было холодно. Таль зябко поежился. Лани, у которой оказалась запасная одежда в мешке, предлагала ему утеплиться, явно пытаясь загладить свою вину, но он отказался. Пусть шуту этому гороховому (или все же фасолевому?) предлагает. Вон варвар в одной куртке, как и он, Таль, и ничего, не мерзнет. Правда, он вино пьет, а от вина холодно пока еще никому не было. А Болу, к примеру, синеватый цвет лица даже идет. И потом, он же может заняться медитацией. Спина дракона – самое подходящее место, чтобы воспарить разумом в поднебесную высь. Раз уж тело все равно там бесцельно болтается.

– А моя еще на лошадь ехать не хотел, – простонал гоблин.

– Не фиг было ломаться, – поучительно заявил варвар. – Вот Беодл тебя и наказал.

– Беодл злая, – пожаловался Харкул. – Дай хлебнуть…

– И мне, – оживился Боресвет.

Бледный цвет потихоньку сошел с его лица, гардарикцы эти – крепкие ребята. Варвар, покосившись на дракона, протянул флягу. Драгобар сделал вид, что не заметил. Он не мог решить, пойдет ли наличие алкоголя на пользу или во вред чистоте его спины. По всему выходило, шансы равные.

Лани восторженно смотрела на проплывавшие внизу облака. Душа ее пела. Каково, интересно, лететь в поднебесье, распластав крылья? Ей страшно хотелось попробовать. Жаль, что она родилась человеком, быть драконом куда интересней. Впрочем, и в человеческом обличье есть свои преимущества. Жаль, что нельзя по желанию становиться то тем, то другим. Холода она совершенно не чувствовала, зря Таль отказался от дополнительной одежды, а предложить ее сейчас кому другому – обидится еще сильнее. Вон глаза закрыл, сидит себе, скрестив ноги, ни с кем не общается. И Бол почему-то тоже. Этот, интересно, на что обиделся? Странные они все-таки. Ну и пусть себе дуются на здоровье, их дело.

Щеки Боресвета порозовели не с первого, конечно, глотка, но все же задолго до того, как фляга показала дно. Варвар понимающе ухмыльнулся и достал еще одну флягу. Он сделал солидный запас спиртного, разыскивая свои вещи. Надо же было как-то компенсировать потерю денег! А фляга с вином имелась почти у каждого фараданца.

– Моя бы еще глотнуть, – сообщил Харкул.

Варвар с готовностью протянул ему флягу. Глотки у гоблина были те еще, фляги хватило глотка на два с четвертью. Нанок обеспокоился. Такими темпами запасы выйдут еще до конца полета.

– Драгобар, а скоро мы прилетим? – поинтересовался принц.

– Хочешь быстрее – лети сам, – огрызнулся дракон. Похоже, людей он не слишком любил. А может, предпочитал в жареном виде – кто знает о вкусах дракона?

– Змий зеленый, лещ копченый, наливай еще одну! – пел во все горло Боресвет, а Нанок неумело ему подпевал.

Драгобар задумался. Похоже, в Гардарики водились исключительно зеленые драконы, которых местные за что-то обзывали змиями. И вдобавок периодически заставляли наливать это их гнусное пойло, сиречь вино. По всему выходило, что в Гардарики ему лучше не соваться.

Коротко тявкнул щенок. Варвар протянул флягу и ему тоже, такой уж он был щедрый и добродушный, но тут вмешалась Лани, заявив, что не позволит спаивать малыша. Тем более закусить у них все равно нечем. Варвар предложил щенку в качестве закуски сапог-скороход. Этому решительно воспротивилась секира, которой совсем не понравилось, что с нее хотят снять последнюю одежду. Лани тоже возмутилась, сказав, что малышу может стать плохо от такой подозрительной магической закуски. Которая вдобавок наверняка еще и просрочена. Щенок жалобно скулил, показывая, что ничего страшного, не помрет он, и худшую дрянь потреблял. А вот вина, что с таким удовольствием употребляли эти двуногие, еще не пробовал. Ну по-ожа-алуйста! А закусить он и фляжкой готов…

Но Лани была неумолима. Нет – и все тут. Нечего привыкать к алкоголю в столь нежном возрасте. Обиженный щенок положил ей голову на колено и вздохнул. Какая скука, этот самый полет. Ни побегать, ни сгрызть чего-нибудь. Вина и того пожалели для несчастной собаки. Что за жизнь…

Вышел из транса Таль, а следом за ним и Бол. Принц, которому попросить вина не позволяла гордость (а наивный варвар сам угостить не догадался), предложил партию в карты. Бол тут же согласился, заметив при этом, что играть будут исключительно на интерес, а не на деньги, иначе один молодой принц вполне может остаться без королевства к концу полета. Уж такие они с Ларгетом умелые игроки.

Впрочем, уже после второй сдачи он заткнулся и посерьезнел. Видимо, принц и шут играли ничуть не хуже. Лани в картах не понимала ровным счетом ничего и точно сказать не могла. Щенок в картах толк знал, они такие же съедобные, как и любой другой предмет, но смысл игры ускользал и от него.

– Козыри – копья, – объявил Бол, делая свой ход.

Варвар заинтересованно покосился в его карты. Возможно, если понаблюдать за партией, он и поймет, почему все время проигрывает крупные суммы в желтом и белом металле. Но Боресвет уже поднимал новый тост, прикладываясь к фляжке:

– Выпьем за дракона и принцеву корону.

Драгобар неожиданно почувствовал себя польщенным. Нет, в этом их вине положительно что-то есть. Например, тосты. А воин этот ничего мужик, вежливый и с пониманием. Надо будет наведаться к ним в Гардарики, тем более там у них зеленые змии есть. Родня как-никак. А если еще и женского пола змеюки найдутся…

На заданный вопрос Боресвет вежливо ответил, что змеюк женского пола в Гардарики просто пруд пруди. Вот, к примеру, его, Боресвета, жена – змеюка та еще, подобную в целом мире едва ли сыщешь. Дракон в недоумении замолчал, обдумывая новую информацию. Это что же получается, жена у этого воина – драконица? И как же им удается… гм… общаться? Или она королевской крови? Тогда она должна быть серебристой, а не зеленой. На новый вопрос Боресвет охотно ответил, что жена у него – чистое золото, жаль, что до сих пор не удалось перевести этот золотой запас в более нужные по хозяйству вещи. Драгобар еще более запутался. Ну не бывает драконов золотого цвета в природе – что хочешь, то и делай. Боресвет объяснил, что драконица и змеюка подколодная – две большие разницы. Или, на выбор, четыре маленькие. На этом Драгобар отказался от продолжения диалога, опасаясь стать первым в истории сумасшедшим драконом. Боресвет задвинул новый тост:

– Чтоб мне всю жизнь оставаться на нарах, если не выпью за Драгобара!

Варвар нашел тост подозрительным, но вино все же пригубил. Беодл его знает, что это за нары такие. Похоже, гардарикский воин в этом загадочном месте уже побывал и оно его не вдохновило. Так что лучше выпить за голубого дракона, чем судьбу испытывать.

Затем слово попросил гоблин. Ему неосторожно уступили, о чем тут же пожалели. Речь гоблина была красочной и выразительной, но вот беда, совершенно непонятной. Более-менее разобрать удалось три слова – «моя», «ваша» и «выпьем». Впрочем, общий смысл был ясен, последнего слова хватало с лихвой, чтобы во всем разобраться.

– А удобства здесь не предусмотрены? – поинтересовался Бол, отрываясь от карт.

– Удобства – на земле, – сухо пояснил дракон. – Здесь вам не городской сортир общественного назначения. Потерпишь.

– А долго? – жалобно спросил Бол.

– Через час уже сядем, – успокоил его Драгобар.

Час – не самая большая единица времени. Впрочем, у Бола по этому поводу имелось свое мнение. Едва дракон приземлился, он мигом скатился по хвосту и исчез среди камней. Таль хмыкнул.

– У него и в игре терпения не хватает, – усмехнулся шут.

– Однако мы вас все же обставили, – не согласился Ларгет.

– Вам просто повезло, – пожал плечами Лемур, и принц согласно кивнул.

Лани сердечно попрощалась с Драгобаром. Подошел Боресвет, похлопал дракона по хвосту, приглашал в гости, если тот заглянет в Гардарики. Не уточняя, правда, когда вернется домой. Если верить тому, что он рассказывал про свою жену, мог и вовсе никогда не вернуться.

Возвратился Бол и попытался пожать дракону лапу. Драгобар лапу не подал, мотивируя тем, что он маленького человека просто раздавить может ненароком. Таль, правда, сомневался, что это истинная причина. Скорее, отказал из брезгливости: вряд ли Бол удосужился помыть руки после недавней отлучки.

Прощание прошло в теплой, дружеской обстановке. Варвар предложил даже дракону на посошок – обычай, о котором рассказал ему Боресвет и который Наноку очень понравился. Драгобар отказался – ему, дескать, еще лететь.

– Да ты что, братан? Тебе же фляжка – как нам капля, в натуре. Только понюхать, – уговаривал его Боресвет, но дракон был несгибаем, как и полагается уважающему себя дракону. Варвар и Боресвет пожали плечами и уговорили фляжку сами.

Наконец дракон поднялся в воздух, сделал круг почета над головами и исчез в неизвестном направлении. Возможно, полетел в Гардарики к зеленым змеюкам.

– Моя здесь был, – заявил гоблин, озирая окрестности. – Моя здесь много-много давно был, но моя что-то помнить.

Варвар тут же выделил ему предусмотрительно осушенную флягу для лучшей памяти. Гоблин допил последний глоток и уверенно зашагал налево. Остальные двинулись за ним, уповая кто на Творца, кто на Беодла, а Боресвет – так и вовсе на Сварога.

Зеленый перец завел их в незаметную с первого взгляда пещеру. У входа подкрепились неосторожно попавшимся на глаза горным козлом.

– Видишь, до чего любопытство доводит? – нравоучительно сказал Таль Болу.

Тот насупился. Если он понял правильно, его только что козлом обозвали!

– От гоблина слышу, – обиженно ответил он, за что заслужил от Харкула добродушный взгляд и скрипение клыками.

Пещера оказалась входом в подземелье. Гоблин уверенно двигался в полумраке, остальные спотыкались и матерились. Кроме Лани, которая в темноте видела не хуже любого зеленого гоблина. Щенок тьмы охотно путался под ногами, отчего частота спотыканий заметно увеличивалась. Шут напевал песенку, подбадривая себя и других.

– Интересно, тут кто-нибудь живет? – поинтересовался Бол у Таля.

Тот пожал плечами. Лично он, Таль, не в курсе. Сам он живет не здесь и переселяться в эти места нипочем не желает. Не такой он человек, чтобы в пещерах жить.

– Пещерные волки, – авторитетно заявил варвар. – По запаху чую, волки здесь имеются.

– Вот только волков позорных нам и не хватало, в натуре, – буркнул Боресвет. Воин был слегка раздражен тем, что вино уже выпито, а до ближайшего кабака несколько дней пути. – Мало нам, блин, собаки темной.

– Ник – щенок тьмы, – заступилась Лани за своего подопечного.

Движение в темноте застало Таля врасплох. Он инстинктивно натянул лук, готовый к любой неожиданности. Гоблин остановился, угрожающе рыча. Рядом с ним застыл варвар, занеся для удара секиру. Боресвет бесцельно хлопал себя по карманам в поисках меча, отобранного фараданцами. В общем, живописная вышла картина.

– Хозяин, похоже, мы опять нашли приключение на мое топорище, – заявила секира.

Из темноты донеслось угрожающее рычание, потом несколько фраз, не сильно от него отличающихся. Гоблины, определил Таль безошибочно. Никто другой нипочем бы не согласился считать эти странные звуки членораздельной речью.

Харкул ответил по-своему. В гоблинской речи очень тяжело различать интонации, каждая фраза звучит как угроза или, в лучшем случае, оскорбление.

– Ну давай, Хозяин, сколько ждать можно! – взмолилась секира.

Из темноты о чем-то спросили, на что Харкул ответил вполне понятным человеческим «угу». Видимо, это слово гоблины заимствовали у людей.

– О чем базар, мужики? – гулко поинтересовался Боресвет.

Из темноты что-то спросили, гоблин ответил. Таль, которому изрядно надоело не видеть в темноте, опустил лук и прочел заклинание света. Крошечный шарик воспарил над его головой, гоблины (теперь уже видимые) испуганно попятились. Ларгет услышал еще одно человеческое слово: «Шаман!» и немедленно оскорбился. Так обозвать настоящего мага… ну почти мага! Дикие они, эти гоблины.

– Война идти, – сообщил Харкул всем желающим его слушать.

– Творец, и здесь война, – всплеснула руками Лани. – И что вам, мужчинам, неймется?

– Гоблина бабы воевать тоже, – сообщил гоблин.

Лани сделала вывод, что гоблином она быть наотрез не желает.

– А как одеваются гоблинские девушки? – полюбопытствовала она на всякий случай.

– Лучшее украшение гоблинской девушки – кожа другой девушки, – поделился Харкул ценной информацией.

Лани побледнела и нервно сглотнула. Похоже, гоблинская мода произвела на нее определенное впечатление.

Ларгет с интересом разглядывал гоблинов. Низкорослые, зеленокожие, лица раскрашены белыми и красными узорами. Все вооружены ятаганами, двое имели топоры.

– Что это они, в натуре, размалеваны? – подивился Боресвет.

– Боевой раскрас, – пояснил Харкул. – Война идти, без раскрас нельзя.

– Они воюют с твоим кланом? – полюбопытствовал Бол.

– Нет, они воюй с кланом, который воевать мой клан, – ответил гоблин.

– А фиг ли они до нас дободались, в натуре? – возмутился Боресвет. – Как у нас в Голуни глаголют, враг моего врага – свой в доску. Пусть утрутся и свалят к блину с лыжни.

Гоблины оживленно переговаривались. Очевидно, их смутили слова «дободались» и «лыжню». Боресвет порой выражался так, что понять его было решительно невозможно.

– Есть хотят, – сказал гоблин. – Обсуждай, можно ли вас жрать или на фиг.

– Меня нельзя, – быстро заявил Бол. – Я невкусный.

– Зубы обломают, в натуре, – поддержал Боресвет. – Об мои кулаки.

Варвар ничего не сказал, выразительно помахивая топором. Гоблины смотрели на него с уважением и к обеду явно не спешили.

– Хозяин, ну врежь им, – проныла секира. – Прямо по наглым зеленым мордам! Что они на меня смотрят, как на обед какой? Мало нам собаки темной…

– Щенка тьмы, – поправила Лани не без раздражения. Ситуация ей абсолютно не нравилась. Не готова она была отдать свою кожу на одежду неведомой гоблинской девушке!

Гоблины с удивлением покосились на говорящий топор и попятились. Таль прочел заклинание света и запустил второй шарик. Гоблины попятились еще, опять обозвав Ларгета шаманом. Судя по всему, Таль стал пользоваться у них определенным уважением.

– Шамана есть не, – сказал один из них.

– Шаманов у нас не жрать, – перевел Харкул. – Шамана боятся, колдовать уметь.

– А я тоже шаман, – вылез Бол и тут же засветил еще один шарик в доказательство.

Гоблины отшатнулись, многие закрывали глаза руками. Таль вспомнил, что они не любят яркого света. Даже не переносят его за исключением некоторых вроде Харкула.

– Выключи свой фонарь, – прогудел Боресвет. – Не видишь, пацанам зеленым от него фигово. Колбасит их децил от света, понял? Харкул, ты мне вот что объясни, в натуре: какие вы, к блину, лешие, если под землей живете?

– Не лешие моя, гоблина, – обиженно ответил Харкул.

– Во, блин! То есть гоблин, я хотел сказать! Нипочем бы на тебя не подумал. Вроде свой пацан, зеленый малость только, как с перепоя, а ты, в натуре, гоблин оказывается!

Кучка зеленых реальных пацанов с ятаганами о чем-то ожесточенно спорила. Наконец один из них, со сломанным клыком и приплющенным носом, вышел вперед.

– Наша вашу пропускай, – сообщил он решение зеленого совета. – У вас шамана две единица и топор болтливый одна штука. Наша решил: ну их на фиг. Пусть идти. Гоблина непонятки не любить.

– Вот это по-нашему, – обрадовался Боресвет. – В на-туре, с такими пацанами, как мы, лучше не задираться. А то децил без клыков остаться можно.

Гоблины, недовольно ворча, расступились. Похоже, утрата обеда из восьми блюд их расстроила. Столько мяса уходит своей дорогой!

– Хозяин, опять без драки уходим? – разочарованно протянула Томагавка. – Ну никаких тебе развлечений! Давай хоть пару порубим в капусту?

Зеленые недовольно заворчали. Видимо, смысл речи топора они поняли. И он им отнюдь не понравился, не любят гоблины капусту.

Лани с интересом разглядывала раскрашенные зеленые физиономии. Одежда у гоблинов была убогая, так сейчас даже бродяги не одеваются. А вот раскраска – очень даже эффектно смотрится, особенно на зеленых клыкастых лицах. Кошмары на ночь обеспечены!

Щенок, обрадованный обилием новых зеленых игрушек, отхватил одному из гоблинов половину ятагана. После чего грозное воинство поспешно ретировалось, опасаясь остаться напрочь безоружным. Из темноты некоторое время доносилось недовольное ворчание, потом утихло и оно. Харкул махнул рукой вперед.

– Пошли, – сказал он.

– Гоблины боятся непонятного, – сказал Бол Талю. – Я читал в одной книге, что ее автор как-то угодил в засаду гоблинов. Зеленые, как у них принято, завопили «Обед!». А он снял с себя плащ и стал с ним прыгать, танцевать и что-то петь.

– И что? – заинтересовался Таль.

– Они не знали, что делать, – пояснил Бол. – Если это добыча, она убегает, ее надо догнать и убить. Если это хищник, он нападает, его надо остановить… или убежать самим. А тут человек ведет себя непонятно, и неясно, чего от него ждать. Вот гоблины и стояли в полной прострации, пока не вышел умудренный опытом вождь и не объяснил – шамана, дескать. И все стало на свои места, шаманов они боятся и не едят.

– Шаману не жрать, – подтвердил гоблин. – Шамана колдовать сильно.

– Вот видишь. Народ они храбрый до безумия, но с тем, чего не понимают, предпочитают не связываться. А понимают они немного…

– Гоблина все понимать, – обиделся Харкул. – Моя с они не воюй, сожри они вы, наша воюй с них. Они не воюй на два тыла.

– Фронта, – поправил его Боресвет как профессиональный воин.

– По фиг, – отмахнулся гоблин. – Ваша моя понимай.

Принц внимательно осматривал подземелье. Чудо, созданное самолично природой-матушкой. Ни одна рука не касалась грубого камня стен с целью что-то улучшить, изменить. Гоблины вообще не умеют строить, зато ломать умеют, как никто другой. Даже людям до них далеко в этом плане.

Стены подземелья (пещерой эти невообразимые пространства назвать было трудно) были покрыты белесым налетом. Возможно, это был мох, Орье проверять не желал. Два шарика освещали путь отряду. Гоблин косился на них подозрительно, магии он не доверял.

Бол вертел головой во все стороны. Нет, не может шея у человека так вращаться, думал Таль. Он, наверное, гибрид какой-нибудь. С филином, к примеру.

Щенок тьмы выследил и напугал до икоты здоровенного пещерного волка. Ошалевший икающий волк промчался мимо Таля, едва не сбив с ног. Щенок с радостным тявканьем бросился за ним.

– Ну ничего себе! – возмутился Ларгет. – Да на нем верхом ездить можно!

– Гоблины так и делай, – заявил Харкул невозмутимо.

– Он был оседлан, – заметил Боресвет напряженно, отыскивая взглядом что-нибудь вроде оружия. Будь они в лесу, он просто выломал бы себе дубину, как это у богатырей принято. А в городе оглоблей бы разжился. В подземелье подобных удобств, увы, не было.

Предчувствия Боресвета не обманули. Из того тоннеля, откуда появился волк, донеслось злобное рычание и лязг железа. Таль потянулся к луку. Боресвет подобрал камень, который в умелых руках тоже оружие, хоть и одноразовое.

Гоблины выкатились вопящей зеленой волной. Лани обратила внимание, что раскрас на них другой – красный и синий. Другой был и узор, весь какими-то волнистыми линиями. Часть гоблинов имела в качестве скакунов оседланных пещерных волков.

Харкул время на переговоры тратить не стал. Вероятно, гоблины им попались совсем уж невменяемые, к переговорам не склонные. Таль уложил двоих меткими выстрелами, Бол запустил «Магическую стрелу», которая ничуть не повредила словившему ее гоблину. Ларгет вспомнил, что гоблины отличаются сильной сопротивляемостью к любой магии, хотя и боятся ее до безумия. Учитель как-то упоминал об этом – а кому знать, как не ему? Решив, что не стоит тратить усилия на почти бесполезные чары, Таль срезал еще одного зеленокожего.

Варвар и Харкул пока держались. Было ясно, что долго это не продлится, больно уж проворными оказались гоблины, но пока им не удавалось смять противников. Варвар и Харкул заняли удобную позицию – в самом узком месте тоннеля, там трое едва могли развернуться. И то если не на волках. Эти пещерные чудовища спокойно подчинялись хозяевам, но друг друга не переносили, так и норовя вцепиться в глотку соседу, если подворачивался случай. Это вносило изрядную сумятицу в ряды гоблинов и увеличивало шансы отряда.

Бол зажег шарик света, а потом стал угугукать и подпрыгивать, чтобы озадачить противников, но те не обратили на него никакого внимания. Какие-то неправильные гоблины, с обидой подумал Бол, выпуская «Магическую стрелу» уже в волка. Зверь сопротивляемостью к магии не отличался, взвыв, он сбросил своего седока и бросился наутек, кусая все, что вставало на его пути. Приободрившись, Бол начал прицельно атаковать волков, внося сумятицу в ряды врагов. Гоблины несли серьезные потери, но их было слишком много, чтобы людям надеяться на победу.

Таль расстрелял уже весь тул, спокойно снял тетиву с лука и убрал его в чехол. Оружия у него не было. Лани отцепила от пояса сабельку и протянула ему.

– Спасибо, – сказал Ларгет, – но саблей я драться не умею.

– Я тоже, – пожала плечами девушка. – Зато она очень стильно смотрится на поясе. Научусь когда-нибудь, торопиться абсолютно некуда.

– Дай-ка мне лучше. – Боресвет ловко выхватил оружие из руки Таля. Легкая сабелька казалась игрушечной в его руках. – Да, легковата, что и говорить. Для женщины ковали или для ребенка. Но выбирать не приходится.

Нанок и Харкул постепенно сдавали свою выгодную позицию, отступая шаг за шагом. Теперь у гоблинов появилась возможность их окружить, но в бой уже вступил Боресвет. Никто не заметил, когда он успел разжиться ятаганом, два клинка засвистели в воздухе, заставив гоблинов отступить.

Таль оставил лук, подняв руки кверху. Магических линий гоблины в подземелье не держали, очевидно считая их непозволительной роскошью. В заклинание он вложил остатки той Силы, что пульсировала у него внутри.

Синие молнии с шипением разрезали воздух, на миг осветив тоннель. Потом раздался грохот падающих камней, испуганный рев гоблинов. Стена тоннеля рухнула, подняв облако пыли. Мелкие камни разлетались во все стороны, один из них со звоном ударился об топор.

– Нет, ну это что за дела? – тут же возмутилась Томагавка. – Каменюками бросаться в беззащитную секиру, которая сдачи даже дать не может? Куда, интересно, Хозяин смотрит?

Хозяин никуда не смотрел. Он усиленно тер глаза рукой, в тщетной попытке очистить их от избытка пыли. Получалось не очень, руки у варвара были не слишком чистыми, а понятие носового платка было ему абсолютно чуждо. Лани прикрикнула на него, заставив убрать руки (в одной из которых по-прежнему была зажата секира) подальше от глаз, и принялась очищать органы зрения Нанока от пыли. Уж у нее-то платок был всегда при себе.

Из-за образовавшейся груды камней слышалось злобное чихание. Гоблины были явно недовольны недоступностью обеда. Харкул о чем-то с ними переругивался на своем языке. Изредка вставляя человеческие ругательства для большего эффекта.

– Харкул, пойдем, в натуре, – предложил Боресвет. – Облом тут прохлаждаться, стеклянно тебе глаголю. Темно и пыльно, как у мага в голове.

– Моя не знай, куда идти, – сообщил гоблин радостно. – Шамана крутая всю стенку обломала. Проход кирдык.

– Другой найди, – присоветовал воин. – В натуре, братан, не гони, выбираться надо.

«Крутая шамана» растерянно тер пальцем переносицу. Бол хихикнул, радостный, оттого что обзывали не его. Впрочем, от высказываний благоразумно воздержался.

– Пошли хоть куда, – предложил прозревший чудесным образом варвар.

Священную реликвию, обладавшую целительными свойствами, Лани аккуратно убрала в карман куртки. Для нее это по-прежнему был всего лишь платочек.

– Моя не знай куда, – повторил довольный жизнью гоблин. Он, наверное, был счастлив вернуться в родные подземелья и не мог понять, отчего этим странным людям так не терпится покинуть его гостеприимные, покрытые плесенью своды.

– Давайте я поведу, – предложил варвар.

На него дружно зашипели – проводник из Нанока был тот еще. Как лодка из его же секиры.

– Может, у местных гоблинов есть карта подземелий, – неуверенно предположил принц. На него посмотрели так, что, будь он королем, пришлось бы отправить мятежников прямиком на плаху. Или на каторгу, если настроение хорошее.

– Они и слова-то такого не знают, – хмыкнул шут. – Да, ваше подземное высочество, тут вы в лужу сели. Или, высоким штилем выражаясь, изволили окунуться в неглубокий бассейн естественного происхождения.

Принц насупился. Он и сам уже понял, что промахнулся с высказыванием, но могли бы и согласиться из уважения. Или хотя бы бассейном не смущать.

– Могли бы и указатели поставить, – посетовал Бол. – В виде стрелок хотя бы. Харкул, гоблины стрелки понимают?

Харкул объяснил, что гоблины стрелки очень даже понимают. И неплохо от них уворачиваются. Только с какой стати их на стенах малевать, он, Харкул этого решительно «не понимай». И вообще, лучше всего зайти в селение дружеского клана, там не только дорогу покажут, но и на обед могут пригласить.

– В качестве украшения стола, – догадался Боресвет. – Как у нас – жареный кабан.

– Из меня украшение не получится, – авторитетно заявил Бол. – Костлявый больно. Меня самый голодный гоблин есть откажется.

Харкул посмотрел на него пристально и поспешил успокоить. Мол, не комплексуй, парень, гоблины еще и не такую дрянь едят.

Принц решительно заявил, что в селение идти отказывается. Во-первых, он здесь неофициально, почти что инкогнито, и наносить визит другому народу права не имеет. Во-вторых, неэтично, если персону королевского дома съедят зеленые гоблины. Равно как и гоблины любой другой расцветки, если вдруг таковые обнаружатся.

Харкул в ответ оскалил клыки и заявил, что гоблин другой окрас, это не гоблин вовсе, а дешевый фараданский подделка. Потому что настоящий гоблин – только зеленый, как, к примеру, он, Харкул. И за такие заявки у них башку принято отрывай.

Варвар давно уже потерял смысл разговора. Какой резон тащиться в гоблинское селение, чтобы их там нарисовали на стенах, съели на обед и вдобавок засунули в непонятный бассейн? Он, Нанок, таких изгибов напрочь не понимал. Идти надо, что тут разговоры разговаривать? Если идти достаточно долго, то придешь обязательно. Пусть и не туда, куда собирался, благородных горцев из Кассарада такие мелочи не волнуют.

– Хозяин, двигай кормой, – нетерпеливо заверещала секира. – Сколько можно на месте стоять? Тут подраться не светит. Ни один дурак в это подземелье не сунется, потому как тут запросто ржавчиной заболеть можно.

Нанок и сам так полагал. Поэтому решительно двинулся вперед, в темноту подземелья, нимало не заботясь выбором направления. Остальные, мудро рассудив, что идти лучше, чем стоять, двинулись за ним.

Варвар выбирал путь очень просто. Шел в тот тоннель, что был ближе, не обременяя себя сомнениями и размышлениями. Сталактиты и сталагмиты послушно расступались перед ним, понимая, что иначе их просто посшибают. Такой тактики придерживались и герои прошлого, которые заманивали вражеские войска в непроходимые чащи или гиблые болота. Попробуй вспомнить обратный путь, если бредешь наугад!

Однако вскоре Харкул радостно заявил, что места эти он «узнавай» и берется показать, как идти дальше. Хотя ему, гоблину, совершенно непонятно, как «эта дикий человека» умудрился вывести их сюда так быстро, потому как наикратчайший путь отнимает в два раза больше времени по-любому. Было еще сказано слово «шамана», но как это слово соотнести с варваром, осталось непонятным.

Нанок охотно уступил роль путеводителя гоблину. Дорога далее пролегла мимо подземного озера, где усталые путешественники утолили жажду. Боресвет даже выкупался прямо в одежде, но тут же выскочил, бормоча под нос, что у них в Гардарики зимой в проруби и то теплее. После такого заявления в воду никто более лезть не отважился, тем более что гоблин упомянул, что здесь водятся таинственные крякозябры. Что это за звери такие, из жестов Харкула выяснить не удалось никому, но от озера было решено держаться подальше.

Дважды на их пути встречались враждебные гоблины, но до драки дело не доходило. Видимо, какая-то система связи между отрядами присутствовала и про «шаману», устроившего обвал, все были в курсе. Завидев людей, гоблины улепетывали без оглядки, и догнать их возможности не было. Боресвет однажды попытался, желая расспросить про дорогу, но у него ничего не получилось, оседланные пещерные волки бегали быстрее.

Бол предложил сделать привал, но к его ценному мнению не прислушались. Таль популярно объяснил, что тут нет в наличии ни дров для костра, ни даже еды. То есть останавливаться бессмысленно. Гоблин опять упомянул о крякозябрах, и большинству стало понятно, что это гоблинский вольный перевод слова «монстры».

Конечно, накарканные крякозябры не замедлили появиться, и варвару пришлось поработать топором, а Ларгету – погрозить кулаком, ввиду отсутствия стрел.

Крякозябры, изрядно потрепанные, убрались обратно в темноту.

– Я даже не разглядел толком, как они выглядели, – огорчился Бол, но от предложения свалить на фиг за этими тварями отказался решительно и с достоинством.

– Вот еще, гоняться за ними! Сами придут, если надо будет.

Бол оказался прав. Крякозябры пришли еще не раз и не два. На третий раз они нарвались на отряд враждебных гоблинов и завязали с ними странные отношения. Разобраться, кто является охотником, а кто жертвой, возможным не представлялось, и вся компания тихонько удалилась с места разборок.

Привал сделали, когда все уже валились с ног от усталости. За исключением Нанока, Боресвета и гоблина. Харкул тут же исчез в темноте и вернулся, неся в зеленой лапе трех немаленьких крыс. Гоблин оказался щедрым, предложив угощение приятелям. Категоричное «нет» его нисколько не задело. Харкул лишь отметил, что цвет лица Лани отчего-то значительно улучшился, приобретя благородный светло-зеленый оттенок, как в старейших семействах гоблинов. Сказать это девушке он постеснялся, потому как она вполне могла принять этот невинный комплимент за предложение выйти замуж. Хотя, возможно, человеческие девушки отличаются в этом плане от гоблинских, но Харкул рисковать не хотел.

Меж тем привал оказался недолог. Снова пришли крякозябры и, после короткой, но ожесточенной стычки удалились, прихватив у гоблина одну из крыс. Потом налетели откуда-то летучие мыши, вызвав истошный визг у Лани. Отдыхать под эти вопли было решительно невозможно, и засевший неподалеку отряд гоблинов придерживался того же мнения. Харкул не успел даже разобрать, из дружественного они клана или из враждебного, как отряд в полном составе подхватился и исчез во тьме.

Они продолжили путь. Дважды встречались пещерные волки, дикие и неприрученные. Лани с ними как-то поладила, и звери задираться не стали, а один даже предложил Харкулу себя под седло, чему гоблин несказанно удивился. Но отказал – все равно седла у него не было.

В общем, путешествие было долгим, интересным и познавательным. Варвар разбил голову об один из сталагмитов, из-за чего подвергся перевязке. Встречных гоблинов, даже вполне дружелюбных, пугали его горящие из-под рукава рубашки глаза. Секира начала было песню, что ей бы тоже не помешала обновка, но была сурово отчитана и построена.

Бол нашел непонятного вида амулет, до полусмерти напугавший Харкула. Добиться от гоблина связных или хотя бы понятных фраз было невозможно, и Бол убрал находку до лучших времен, чтобы разобраться с ней на досуге. Часом позже выяснилось, что в кармане оказалась дыра и загадочный талисман был невозвратно утерян. Бол пришел в состояние, близкое к расстройству, но быстро успокоился. Он просто не умел долго расстраиваться.

Наконец впереди темнота сменилась полумраком, и Харкул сообщил, что они почти пришли. Дальше уже по прямой, крякозябры здесь не водятся, хотя и встречаются. И что он, Харкул, с ними дальше не пойдет, прогулялись – и ладно, а ему к жене пора под бочок, гоблинят зеленых плодить. Боресвет сказал, что, мол, гоблинят и без него кому плодить найдется, жена сама справится, лучше айда с нами, братан, но гоблин был непоколебим. Видимо, долгое путешествие по открытым пространствам его уже изрядно достало.

– Заходяй, гостей будешь, – сообщил Харкул всем и растворился во тьме.

– Эх, такой леший был, – посетовал Боресвет. – Ладно, пока, братан. Еще встретимся.

– Не дай блин, – послышалось из темноты.

Все немного погрустили по гоблину, к которому успели уже привыкнуть, и двинулись дальше. Тусклый свет становился ярче с каждым шагом, и вскоре путешественники увидели выход из пещеры.

Они находились на южной границе Квармола. И до столицы было всего три дня пути верхом.

– Скоро я дам аудиенцию Сугудаю, – пообещал принц.

Нанок поежился. Для него это заявление звучало страшновато. С Сугудаем он местами бы точно не поменялся.

 

Глава 13

Когда нет денег, это не беда. Такое порой бывает со всеми. С кем чаще, с кем реже, а у кого они и вообще не держатся. Хуже, если достать их невозможно. Да, во всех сказаниях и легендах герои достают из ниоткуда рыжье, едва оно им понадобится. То клад найдут, то добрый человек просто-таки навяжет ненужный ему кошель золота, в сказках придурков всяких хватает. В жизни бы таких побольше…

Принц уже два часа ломал голову, на какие финансы им покупать лошадей и оружие. Лемур выражался проще – на какие шиши, но тот, кто собирается примерить корону, подобные выражения должен забыть. Прочно и навсегда.

С финансами не вытанцовывалось. Четырех золотых, взятых варваром в качестве трофеев, хватало ровно на две лошади. В Квармоле кони ценились высоко. Можно, конечно, закрыть глаза на качество скакунов, но уж никак не на количество.

Орье вообще-то отлично знал, как достать денег. Надо просто позвать министра финансов или канцлера. Можно просто зайти в сокровищницу и набить золотом карманы, хотя это и является поступком, недостойным лица правящей династии. Вот только все его безотказные способы нынче не работали. Ну где, скажите на милость, достать министра финансов (или самого завалящего казначея) в городке близ Леданских гор? Даже к бургомистру не зайдешь, тут же накатает телегу Сугудаю. С подробным изложением, с кем, куда и зачем. Что не знает, сам додумает, и ведь что удивительно, наверняка попадет в яблочко, подлец этакий.

Лема эти проблемы не волновали. Шут наслаждался жизнью, ведь завтрашний день мог наступить не для них. На пару с Боресветом окрутив симпатичных горожанок, он исчез в лабиринте улиц, сказав, что скоро вернется. То есть до утра обоих уже не увидеть.

Таль насчет денег совсем не волновался. У них, в конце концов, для этого принц есть. Он, Ларгет, был глубоко убежден: если деньги действительно нужны, они сами собой найдутся. В сказках всегда так бывает. Если ты веришь в судьбу, не может же она оказаться такой сволочью, чтобы тебя обмануть.

Старинная песня сама собой всплыла в его памяти. Таль усмехнулся и принялся насвистывать привязчивую мелодию. Нанок покосился на него одобрительно и потянулся за арфой. Таль поспешно заткнулся. Если варвар сейчас начнет подпевать, их точно прибьют озлобленные горожане. А если на арфе подыграет, тогда вообще живьем похоронят.

Варвар же ни о чем не думал. У них же есть целых четыре золотых! На кабак вполне хватит… надолго. Леданская марка не дубар, конечно, но ведь золото все же, а не медь. Не хватает на лошадей? Сыграть в кости, и все дела. Если им Беодлом уготовлено на лошадях ехать, как принц хочет, они голда наиграют. А если нет – что же делать, пешком тоже неплохо. Может, кто задираться начнет, тогда у дурака можно будет карманы вывернуть на предмет трофеев. Дуракам деньги все равно не нужны, уж он, Нанок, это точно знает.

В размышлениях они всей толпой зашли на рынок. Хорошо, что деньги были у Нанока, любого другого обобрали бы тут же. С верзилой варваром местные воры связываться опасались. Особенно после того, как он отоварил одного недоумка, перепутавшего его кошелек с собственным карманом.

Товарищи подхватили недоумка и утащили прочь раньше, чем Нанок задумался о трофеях. Варвар сплюнул, испачкав подвернувшемуся купцу новую рванину, но тот промолчал, не желая нарываться на скандал. Варвар зло выругался и дал в лоб стоявшему рядом наемнику. Тот без единого звука свалился на землю.

– Он наступил мне на ногу, – пояснил Нанок всем желающим его слушать.

Вокруг варвара моментально образовалась пустота. Бол подивился такому чуду, в толпе подобное проделать непросто. Более того, горожане вдруг стали крайне внимательны друг к другу, стараясь не только не наступать соседу на ноги, но и вовремя извиняться, если подобное событие успело прискорбно случиться. Бол задумался. По всему выходило, что культуру и правила хорошего тона нечаянно придумали как раз варвары в похожих ситуациях.

– Слушай, – обратился Таль к пострадавшему купцу. – У меня есть дело на два дубара.

– Какое? – моментально заинтересовался купец, забыв об оскверненной одежде.

– Одолжи два дубара! – проникновенно изложил дело Ларгет.

– А то, как говорит Боресвет, в натуре, бескопейность достала, – добавил Бол.

Видно было, что купец хотел сказать многое. Но предпочел промолчать. Если бы действительно молчание было золотом, Ларгет в этот момент вполне мог обогатиться.

Раздвигая толпу, они двинулись вперед. У Лани оставались кое-какие деньги, и это привлекало алчно настроенных личностей. Однако добраться до ее кошелька оказалось непросто. Более того, пара желающих потеряла пару серебряных монет, о чем узнала много позже. У девушки появился было соблазн пройтись по рынку, но мысль эту Лани задавила в зародыше. Зарок есть зарок, с прежней жизнью покончено. Если, конечно, кто сам не нарвется.

Варвар неожиданно остановился. Таль врезался в него и мячиком отскочил обратно. Он вполне мог растянуться на земле, но сзади оказался Бол, который с радостью исполнил это шоу вместо друга. Сказав ему при этом несколько слов определенного характера.

Лани сразу догадалась, что привлекло внимание варвара. Бойцовский круг, непременный атрибут мало-мальски крупного рынка. Некогда Фланская Империя упивалась кровавыми гладиаторскими боями на аренах амфитеатров. Веяние это нашло отражение в провинциях Империи и сопредельных странах. Искаженное до неузнаваемости, оно пережило и гладиаторские бои, и Империю как таковую.

Бойцовский круг – место для рукопашной схватки воинов. Которые дерутся друг с другом голыми руками до победы. Правила отсутствовали, за исключением единственного – победитель покидает круг на своих ногах. Применение оружия каралось толпой зрителей. Были на этот счет еще какие-то судебные указания, но преступивший до суда, как правило, не доживал, отправляясь на суд непосредственно к Творцу.

Нанок решительно стал расстегивать лохмотья своей куртки. Горожане обрадованно засвистели, освобождая ему дорогу. Варвар выглядел могучим борцом, вполне под стать воину, который ожидал его в круге.

– Подержи рванину, малыш, – попросил он.

Таль без возражений принял куртку. Рванина – это было сказано слишком громко для скромной одежды варвара. Еще мантией бы назвал, облом кассарадский! Впрочем, Ларгета это только позабавило.

– Хозяин, я с тобой! – воодушевилась секира. – Порубаем гадов, переодетых в ошметочки!

– Ну уж нет, – возразил Нанок. – Тут кулаками машут, а не железом.

Таких вещей секира просто не могла понять. Что за удовольствие друг другу морды бить? То ли дело секирой помахать, прочной, красиво сделанной.

Варвар вошел в круг. Его противник наблюдал за ним с ленивым интересом. Сколько таких мордоворотов переступало черту, бросая ему вызов? Забывая, что кроме бычьей силы есть еще и мастерство пастуха.

Зрители затаили дыхание. Оба бойца неторопливо сближались, играя мышцами. Ни криков, ни воплей, ни оскорблений – к чему это тем, кто выходит в круг?

Нанок начал первым. Не любят варвары ждать, да и не умеют, так уж они устроены. Удар, нацеленный в челюсть противнику, мог бы проломить средней толщины стену. Вот только стены поблизости не оказалось и челюсти тоже. Противник легко ушел с линии удара и ловко пнул Нанока в голень. Варвар скользнул в сторону, выпад ушел в пустоту.

Воин подивился проворству противника. Впрочем, вряд ли неотесанный варвар знает какие-то приемы. Сила и проворство – вот его козыри. А чем он ответит вот на это?

Он стремительно бросился в ноги варвару, подхватил под колени и совсем уже собрался провести решающий бросок, как получил оглушающий удар по ушам. В глазах потемнело, бросок на секунду запоздал. А через секунду стал уже просто недоступен – поросшие черными волосами руки варвара вцепились ему в горло.

На землю они упали оба, и воин умудрился оказаться сверху. Варвар охнул, хватка его ослабла, чем тут же воспользовался противник. Удар, нанесенный в лицо сверху, должен был вырубить варвара надолго. Брызнула кровь, голова гиганта дернулась в сторону. Яростный взгляд пронзительных карих глаз, незамутненных ни слепым бешенством, ни сомнением в своей победе, обжег воина, как плетью. Именно в этот миг он понял, что проиграл.

Тело варвара выгнулось дугой, и противники поменялись местами. Теперь сверху был Нанок, и его кулак немедленно устремился к лицу противника. Тот попытался отдернуть голову, пропуская удар вскользь, но не успел. Искры вспыхнули у него перед глазами, боль на миг сверкнула грозовой молнией. А потом все накрыла тьма…

Зрители свистели, улюлюкали, но самое главное – кидали монеты. К сожалению, не золотые, но медь и серебро тоже деньги. Нанок утер со лба пот и кровь. Двое шустрых парней помогли поверженному противнику покинуть круг, вытащив его за ноги и за руки. В круг уже вошел новый боец – судя по всему, из Гардарики. Варвар принял боевую стойку и стал поджидать противника, оценивая его боевые качества.

Они сошлись грудь в грудь, и варвар дрогнул. Больно уж могуч был воин, человека такой силы Нанок еще не встречал. На лице богатыря отразилось удивление – похоже, от варвара он также не ожидал подобного сюрприза.

Нанок горной кошкой прыгнул вперед, нанося удар обеими руками. Защита у богатыря оказалась слабовата, зато встречный удар едва не опрокинул варвара на землю. Противнику, однако, досталось сильнее, воин мотал головой, пытаясь сфокусировать взгляд на Наноке.

Варвар атаковал повторно, и богатырь не устоял на ногах. Мгновенно Нанок оказался сверху, припечатав его к земле. Воин попытался его сбросить, но варвар держал крепко.

– Сдаюсь, – хрипло сказал богатырь, и только тогда Нанок разжал захват. Встал на ноги и помог недавнему противнику подняться. Тот хлопнул его по плечу.

– Силен, бродяга, – прогудел богатырь, кивнул варвару и растворился в толпе.

Нанок перевел дыхание. Этот парень был силен, очень силен. Только не слишком поворотлив. Если бы не удалось его ошеломить, один могучий варвар мог случайно и проиграть.

Снова зазвенели монеты, Бол и Таль бросились их собирать. На этот раз зрители оказались щедрее, чем раньше. Блеснул даже золотой, брошенный нарядно одетым лордом.

Новый противник его насторожил. Невысокий, на две головы ниже варвара, жилистый, в свободных одеждах. Такого с одного удара убить можно. На что же он рассчитывает?

Воин поклонился Наноку и сел на землю, скрестив ноги. Закрыл глаза, уперев руки в землю. Озадаченный его поведением, варвар не знал, что и думать. Чувствовалась в противнике некая сила и уверенность, такой может оказаться опасен.

Воин наконец поднялся, отвесил еще один поклон и принял странную боевую стойку. Нанок зачем-то поклонился в ответ и мягким кошачьим шагом двинулся к противнику. Нападать он на сей раз не спешил, желая сначала изучить странного противника.

Тот тоже не атаковал, лишь чуть сместился в сторону, внимательно наблюдая за движениями варвара. Нанок забрал влево – тот скользнул вправо, держа дистанцию.

Наконец варвару эти танцы надоели, и он бросился в атаку. Удар его был неотразим, вот только цели не достиг. С непостижимой легкостью воин ушел с линии атаки, оказавшись слева. И тут же поясницу варвара пронзила острая боль. Он отмахнулся и даже зацепил противника, но слабо, тот уже успел сдвинуться, и кулак варвара задел его вскользь. Нанок остановился, предлагая тому атаковать самому.

Тонкие губы странного воина раздвинулись в усмешке. Нанок поднял кулаки, готовый к защите. Те из цивилизованных, кто считает варваров пригодными только к атаке, в варварах ничегошеньки не понимают. Сейчас этот воин в этом убедится…

Для чего нужны ноги, Нанок знал прекрасно. Чтобы твердо стоять на земле. Он не изменил своего мнения и после того, как пятка противника едва не сломала ему шею. Если б он так же махал ногами вверх и вбок, сейчас лежал бы на земле без сознания. Но поскольку он твердо стоял на земле обеими ногами, то успел изловчиться и сцапать конечность противника… для того, чтобы получить удар в челюсть второй ногой. Ясное дело, противника удержать не удалось, тот ловко перекувыркнулся в воздухе, опустившись на ноги. Нанок попятился, потирая шею. Такой бой ему не нравился. Что толку от твоей силы, если ты даже не можешь нанести нормальный удар? Что одного было более чем достаточно, варвар не сомневался. Разок врезать по наглой морде, так чтобы набок съехала…

Меж тем противник явно осмелел и лез на рожон. Наноку становилось все труднее держать удары, которыми низкорослый воин щедро его одаривал. Наконец он сумел подманить противника и нанести нормальный полновесный удар. Против ожидания, тот не свалился на землю в бессознательном состоянии, а отпрыгнул назад, Нанок тут же бросился в атаку, намереваясь развить успех, но серия жестких ударов заставила его отступить.

Немного оклемавшись, низкорослый снова полез в атаку. Удары ногами варвар хладнокровно парировал, не оставляя попыток схватить противника за какую-нибудь часть тела. Без разницы, какая подвернется. Он, варвар, неприхотлив.

Удача ему наконец улыбнулась. Изловчившись, он схватил воина за плечо и тут же вцепился ему в горло обеими руками. Ощущение было такое, что он пытается продавить хауберк доспеха. Ну не могут мускулы быть такими твердыми!

– Ничья? – осведомился воин, спокойно вися над землей в железных лапах варвара.

Похоже, никаких проблем с дыханием он не испытывал. Может, он не горлом дышит? А чем тогда? Те варианты, что лезли в голову, Наноку откровенно не нравились.

Ничья! Какая, к Беодлу, ничья! Варвары признают только победу, окончательную и безоговорочную. Да что этот баран о себе возомнил?! Сейчас Нанок его размажет в блин…

– Ладно, ничья, – с готовностью согласился варвар, отпуская противника.

Зрители таким исходом были явно недовольны. Многие ставили именно на варвара, он выглядел внушительнее, и львиная доля оскорблений досталась именно ему. Нанок обидные выпады хладнокровно игнорировал. Можно, конечно, навалять всей толпе, только вот пачкаться неохота. Вдобавок деньги могут спереть под шумок.

– Мастер Коэто! – Это Таль подбежал.

Что это получается, этого облома он знает?

– Привет, Ларгет! – Низкорослый воин прямо-таки просиял, будто увидел родного племянника. – Мастер Лур с тобой?

– Мастер Лур угодил в ловушку Сугудая. – Таль виновато отвел глаза.

Воин помрачнел.

– Я надеялся, что ему удастся спастись, – глухо сказал он. – Сугудай и его колдуны уничтожили школу. Уйти удалось лишь мне и Алану.

– Мы знаем, – негромко ответил Таль, в его глазах плескалась боль.

Лани осторожно коснулась его плеча, он отвел глаза. Мужчина не может позволить показать свою слабость.

– Мастер Коэто! – Это, конечно, Бол. Само собой, ни молчать, ни оставаться в стороне он не собирался. – А это я, мы тут вместе с Ларгетом…

– Послушай, ученик, – обманчиво мягко обратился к нему Мастер Коэто. – Тебя разве не учили, что нехорошо вмешиваться в чужой разговор?

Бол тут же заткнулся. Мастера Коэто он изучил хорошо, у него с наказанием не заржавеет. Это тебе не Учитель, которого уболтать можно. Воин всегда считал, что чем жестче наказание, тем сильнее закаляется дух ученика. Даже если он и прав, телу-то от этого не легче!

Вперед выступил принц. Мастер Коэто почтительно поклонился. Как, интересно, он опознал его высочество? Таль был убежден, что раньше они не встречались.

– Мы собираемся низвергнуть Сугудая, – негромко сказал принц. Вроде бы равнодушным тоном сказал, но Таль почувствовал в его голосе глубоко спрятанную, острейшую ненависть. – Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь?

– Я с вами, – просто ответил Мастер. Взгляд его остался бесстрастным, голос спокойным, лишь пальцы на миг сжали гарду «скорпиона».

– У нас не хватает денег на лошадей, – прямо заявил варвар. А чего церемониться, не маг ведь какой непонятный, а воин. Значит, в житейских проблемах толк знает. Можно сколько угодно говорить, что деньги – мусор, но прожить без них нелегко.

Таль вложил в его руку те деньги, что накидали им восторженные зрители. Варвар мгновенно просветлел лицом и отправил их подальше в кошель.

– Что случилось со школой, Мастер? – тихо спросил Таль.

Воин вздохнул, глаза его сузились. То ли от ярости, то ли от сильной душевной боли.

– Они нагрянули на рассвете, – негромко начал он. – Открылись порталы, из них стали выскакивать маги и гвардейцы. Мастер Агар выскочил во двор, он думал, что это какое-то недоразумение со стороны короны и можно еще договориться… До того, как увидел Сугудая. Вот тогда-то он и дал бой, пытаясь спасти хоть кого-то из учеников Мастера Лура.

Мастер Коэто замолчал, словно уйдя в тот страшный день. Никто не решился оборвать это давящее молчание, все просто ждали, когда он продолжит.

– Магов они хватали в плен. Всех, кто под руку подвернется. Учеников, подмастерий, бакалавров. Кто-то пытался сопротивляться… напрасный труд. Остальные были слишком ошеломлены, чтобы бороться или бежать. А вот мои ученики… – голос его дрогнул, – они Сугудаю точно были не нужны. Маги парализовали их, а воины резали глотки. Спокойно так резали, не торопясь. Шутили еще при этом…

– А вы, Мастер? – встрял нетерпеливый Бол.

– Я пытался прорваться вместе с группой учеников, – сказал Мастер Коэто. – Гвардейцы, петухи эти разряженные, как воины мало стоят. Глотки резать, это да, умеют, если жертва не сопротивляется. Мы ударили во фланг, прорвались к конюшням… Пожгли почти всех, уйти удалось лишь нам двоим. Мне и Алану…

Он снова замолчал, Таль заметил слезы на его глазах. Это потрясло его. Он никогда не видел даже тени эмоций на лице Мастера. Воин всегда был невозмутим, как каменная скала. Оказывается, даже скалы порой плачут, если душа не в силах вместить боль.

Принц осторожно положил руку на плечо Мастера.

– Мы отомстим, – просто сказал он.

Воин взглянул ему в глаза.

– Я собирался ехать к королю, требовать справедливости, – сказал он. – А потом узнал, что король умер от какой-то болезни, а правит теперь тот же Сугудай. Его Величество король Квармола Сугудай Первый.

– Мы отомстим! – Голос принца зазвенел семиградской сталью.

– Отомстим, – согласно кивнул в ответ Мастер Коэто.

Бол протянул варвару собранные монеты, справедливо полагая, что тому их защитить будет не в пример легче. Нанок кивнул, ссыпал монеты в кошель и туго завязал горлышко. Особым варварским узлом, который развязать может либо кассарадец, либо пьяный в дубину.

– А ты хороший боец, – сказал Мастер варвару. – Не думал, что кто-то может выстоять против меня в рукопашной. В мире есть Мастера и получше – но не в этом же городке?

– Я тоже не думал, – признался варвар. На самом деле он немножко слукавил. Раза два за свою жизнь думать ему все же приходилось.

– У вас в Кассараде все такие? – продолжал допытываться Мастер Коэто.

Нанок подивился, что он знает слово «Кассарад». Да вдобавок еще и опознал безошибочно его, Нанока, родину. Мало кто в Квармоле был на это способен.

– Не все, – ответил варвар. – Я, конечно, не последний среди горцев, но и не первый далеко. Есть и посильнее.

– Посильнее тебя и бык, – не согласился Мастер Коэто. – Вопрос, насколько они этой силой пользоваться умеют. Вот ты умеешь… слабо, конечно, и все-таки умеешь.

– Мастер Коэто, а как вы думаете, Учитель еще жив? – робко спросил Бол.

Таль мгновенно помрачнел, варвар сочувствующе похлопал его по плечу.

– Думаю, да, – ответил воин, поглаживая гарду меча.

– Вы уверены? – просиял Бол.

– Палец даю на отсечение. – Мастер Коэто пошевелил пальцами, выбирая самый ненужный. – Вот этот. Мизинец. И не думай, что он у меня лишний, я на нем кольцо ношу.

Все посмотрели на палец. Действительно, кольцо. Серебряное, в виде двух сплетенных змей с изумрудными глазами. Древняя штучка, наверняка ценная. И сделана так, что глаз радуется. Нет, если уж Мастер такое кольцо решился снять с отрубленного пальца, значит, и впрямь уверен, как сам Творец.

– Сугудай подержит его в плену, поиздевается всласть, – пояснил воин. – Мастер Лур – талантлив, а Сугудай – бездарность. Как же ему упустить такой случай, не показать, насколько он, бездарность, лучше и сильнее?

– Тогда мы спасем его, – решительно заявил Таль.

– Как только денег наскребем на лошадей, – поддержал его варвар и хлопнул по туго набитому кошельку. Тот отозвался на хлопок отсутствием. Варвар на всякий случай хлопнул еще раз, потом с недоуменным видом осмотрел пустой пояс. Кошелек от этих манипуляций не появился. Нанок виновато развел руками.

– Плакали наши денежки, – огорченно вздохнул Бол. – Эй, а где Лани?

Таль быстро оглянулся по сторонам. Девушки видно не было.

– Не думаешь же ты, что это она слямзила? – угрожающе поинтересовался он.

– Нет, конечно, – поспешил отказаться Бол. – Думаю, что она увидела вора и поспешила в погоню. С целью конфисковать неправедно украденные деньги.

– А нас что не предупредила? – удивился варвар.

– Да кто их знает, женщин этих. Может, настроения не было.

Нанока ответ удовлетворил. В самом деле, никогда не знаешь, чего от них ожидать. То болтают, совсем как Бол, то слова из них не вытянешь. А то вообще сковородкой по башке.

– Надо ее найти, – сказал Таль, бросаясь через толпу. – Ник, искать!

Вообще-то щенок тьмы след может брать только в темноте. Ну в сумерках еще. Но Лани Ник, видимо, чувствовал. Нисколько не сомневаясь, он бросился через рыночную площадь прямо сквозь толпу. Люди шарахались в стороны – те, кто успел отскочить с его пути. Остальные лежали в пыли и сочиняли ругательства нецензурного плана.

Лани увидела, как долговязый парень одним движением срезал кошелек с пояса варвара. Она собралась было закричать: «Держи вора!», но карманник ловко швырнул добычу в толпу, прямо в руки напарника. Теперь кричать было бесполезно. Шкета длинного задержать еще не поздно, а вот кошелек вместе с его напарником-коротышкой тем временем точно ноги сделают. И ничегошеньки ты страже не докажешь, улик нет. Грамотно сработано, оценила Лани, чисто и аккуратно.

Она, не раздумывая, ввинтилась в толпу следом за долговязым, стараясь не терять его из виду. Впрочем, парень на нее внимания не обращал, хотя так и зыркал по сторонам. Видимо, от девушки опасности не ждал, а вот на варвара косился опасливо, пока не покинул площадь.

Лани следовала за ним, как прибитая гвоздями. Ловко меняя направление и прикидываясь занятой своими делами горожанкой. Уроки Головы не прошли даром, преследование цели она провела на «отлично». Старый атаман гордился бы ею, если б увидел.

Объект слежки, в последний раз воровато оглянувшись (воры по-другому и не умеют), исчез в подозрительного вида переулке. Лани, бросив быстрый взгляд по сторонам, последовала за ним. Внутренний голос нудно твердил ей, что она совершает ошибку, но когда это девушки слушались каких-то там внутренних голосов, которые твердят правильные и занудные истины. Жизнь коротка, надо попробовать ее на вкус, пусть даже рискуя обжечься.

Долговязый вор спорил о чем-то со своим напарником, между делом проверяя кошель варвара на предмет наличия денег. Лани двигалась тихо, и ее появление удивило обоих.

– Эй, ребята, кошелек-то не ваш, – заметила она. – Гоните обратно!

Оба карманника вздрогнули и повернулись к ней. Физиономии у них были донельзя удивленные, у коротышки рука поползла к ножу, а долговязый напрягся, готовый сделать ноги.

– Шла бы ты, подруга, – лениво посоветовал коротышка, а долговязый, поняв, что девушка одна, немедленно расслабился и принялся лениво поигрывать кинжалом, подбрасывая его в воздух и ловя то за рукоять, то за лезвие. Коротышка нож доставать не стал.

Лани немедленно оскорбилась. Подруга, это надо ж так обозвать! Гардарикский медведь тебе подруга, козел!

Свистнул метательный нож, и кинжал долговязого как ветром сдуло. Рожи обоих вытянулись, как у беременных коз, коротышка потянулся к ножнам, но тут же замер, увидев в руках у девушки два метательных ножа.

– Разойдемся мирно? – поинтересовалась Лани, жестко прищурившись.

– Если б ушла, когда предлагали, разошлись бы мирно, – гадко ухмыльнулся коротышка. – А теперь поздно. Обернись, подруга.

Лани внутренне усмехнулась. За кого этот идиот ее принимает? На такой детский трюк уже давно никто не ловится. Уж точно не она, Лани.

Однако тихий шелест шагов за спиной она услышала. Поступь вора только другой вор и услышит. И отпрянуть она успела буквально в последний миг. Нож со свистом разрезал воздух пополам, едва не зацепив ей плечо. Лани отпрыгнула, понимая, что нож кинуть уже не успевает. Двое воров, зашедших со спины, бросились на нее, пытаясь достать кинжалами.

Голова и Рубай неплохо ее натренировали владеть ножом. Дядька Шарап тоже кое-что показал из приемов ассасинов. И тем не менее иллюзий девушка не строила. Против двоих ей не выстоять, тем более длинный и короткий в стороне оставаться явно не собирались.

Чудом уйдя в сторону, она получила небольшое пространство для маневра, но это ровным счетом ничего не меняло. Коротышка, который выбрался в первый ряд, выделывал ножом движение под названием «кобра», демонстрируя свое умение. А оно у него явно присутствовало, «кобру» изобразить не всякий сможет. Лани рискнула метнуть нож, тот угодил вору в плечо. К сожалению рукоятью. Коротышка выругался, остановился на миг, затем пошел на нее, полосуя воздух еще энергичнее. Лани запаниковала, мелькнула мысль о бегстве. И тут же пропала. Не успеет она развернуться, тут же получит нож в спину.

Девушка ловко достала запасной нож, готовясь повторить бросок. Коротышка не дал ей этого сделать, ринувшись в атаку. Лани снова удалось ускользнуть, но выпад другого вора зацепил ей предплечье. Отмахнувшись вслепую, она зацепила ему запястье клинком, вор спокойно выругался, хлопнул рукой по порезу, оценивая серьезность ранения. Царапина, подумала Лани. Вор решил так же, перекладывать оружие в левую руку не стал. Либо владел ею гораздо хуже, чем правой.

Ник ворвался в переулок бесшумно. Долговязый, который стоял к нему лицом, успел криком предупредить товарищей прежде, чем огромный пес разорвал ему горло. Остальные, грамотно оценив ситуацию, попытались улизнуть, но следом за щенком тьмы уже бежал Таль с луком в руках. Перспектива получить стрелу в спину особо никого не радовала, и все трое воров предпочли вступить в переговоры.

– Ладно, забирайте свои деньги, – хмуро бросил коротышка, швыряя на землю кошелек.

– Э нет, – решительно сказала Лани. – Выворачивайте карманы, ребята. Не захотели по-хорошему – ваше право. Дураков надо учить.

Присутствие друзей сделало девушку отчаянно храброй. Она вызывающе взглянула в глаза коротышке, и тот без пререканий очистил карманы от излишка денег. Его товарищи последовали его примеру, хмуро поглядывая на противников.

– Мы еще встретимся, су… дарыня, – мрачно бросил один из воров.

Лани ответила ему непристойным жестом.

– Это если тебе очень не повезет, – усмехнулась она, подбирая ножи.

Щенок тьмы радостно прыгал рядом на всех пяти лапах и лез целоваться.

– Опять не подрались, – заныла секира. – Нет, Хозяин, я этого решительно не понимаю. Если уж тебе досталась такая замечательная секира, как я, надо бы почаще пускать ее в ход!

На воров говорящий топор произвел определенное впечатление. Похоже, больше всего на свете им хотелось оказаться как можно дальше от этой странной компании, где даже топоры разговаривают. Воры медленно попятились от железного говорящего чуда.

– Ладно, можете идти, – великодушно сообщил им варвар. Надо бы, конечно, дать каждому по роже за кошелек, но Нанок считал себя человеком добродушным и немстительным. Если уж сразу не порубил к Беодлу, то пусть живут.

Два раза повторять не пришлось. Троица испарилась со скоростью, людям просто недоступной. Только столб медленно оседающей пыли говорил о том, что миг назад здесь стояли три человека. Мастер Коэто изумленно покачал головой.

– Хотел бы я знать, кто учил их бегать, – сообщил он принцу.

– Ноги бы оторвал паршивцу, – согласился тот.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Таль у Лани. Увидел рану, охнул, попытался оторвать грязный подол рубашки, но девушка его остановила. У нее нашелся платок, который подошел для перевязки гораздо лучше.

Нанок пересчитывал деньги. Странный каприз природы: варвар, который в арифметике не понимал ровным счетом ничего, деньги считал уверенно и быстро. Жалея только об одном – что маловато их, денег.

Мастер Коэто достал свой кошель, у Лани тоже имелось немного серебра в запасе. В пересчете на квармольский дубар получилось одиннадцать золотых в общей сложности. Где-то на пять с половиной коней. Денег все равно не хватало, ведь необходимо еще было купить оружие и более-менее приличную одежду.

Лани предложила украсть деньги либо сразу лошадей. Варвар с сомнением покосился на свою походную котомку и заявил, что лошадей будет трудно спрятать. Лани возразила, что прятать их нет необходимости, а надо на украденных лошадей сесть и из города этого выметаться быстрым аллюром. Принц заметил, что на хвост сядет отряд конной стражи, Лани предложила тогда украсть где-нибудь золото, а на него купить коней. Варвар предложил деньги выиграть в таверне. При этих словах в глазах у него загорелись искры азарта, и остальным стоило немалых усилий заставить его отказаться от этой мысли.

Принц предложил взять у кого-нибудь в долг. Таль на это ответил, что вряд ли кто согласится. Если только принц назовет свое имя, но тогда Сугудай может узнать о них раньше времени.

– Может, поищем клад? – робко предложил Бол.

Ему предложили заткнуться. Если в этом городке и имелись клады, то искать их можно всю жизнь.

– Давайте-ка уйдем из этого переулка, – сказал Мастер Коэто. – Если заявятся стражники, будет довольно трудно убедить их, что этот человек умер своей смертью.

– А чьей же еще? – удивился варвар.

Таль схватил его за руку и потащил из переулка. Варвар еще раз удивился, но послушно последовал за ним.

– По-моему, мы перебрали все источники дохода, – задумчиво сказал Мастер Коэто. – Кроме разве что торговли. Только продавать у нас нечего. В общем, Нанок прав. Деньги придется выиграть. Только играть буду я, а не он.

– Можно вообще пешком идти, – проворчал варвар. – Лошадь штука, конечно, полезная, но не настолько. А вот оружием надо запастись. И на Лемура с Боресветом – тоже.

– Мысль дельная, – похвалил Мастер. – Только на что мы тогда играть будем? Нет, я пойду в «Золотой листок», и пойду один. Местечко непростое, в эту забегаловку наведывается местная золотая молодежь. Всякие там беспутные прожигатели жизни юного возраста. Незачем распугивать потенциальных партнеров вашими угрюмыми рожами.

– Во-во, лохов надо окучивать осторожно, – сказал подошедший Боресвет. – Выставлять на бабки – в натуре, тонкое дело, нам, голунцам, недоступное. Кстати, привет, Коэчин.

– Здравствуй, Боресвет, – отвесил поклон Мастер Коэто.

– Мастер, вы знакомы с Боресветом? А почему Коэчин? – поинтересовался Бол.

– Знакомы, – обронил воин, но в комментарии вдаваться не стал. Видимо, обстоятельства знакомства ему по каким-то причинам вспоминать не хотелось.

Боресвет коротко хохотнул и открыл было рот с явным намерением рассказать какую-то историю из жизни Мастера Коэто, но тут же заткнулся под яростным взглядом воина.

– Как девки? – поинтересовался Бол.

– Девки как девки, – пожал плечами Боресвет. – Нормальная подруга, но не так чтоб очень. Интересно, в натуре, а шут где завис? Анекдоты он, что ли, этой сестренке травит?

– Может, он лучше знает, что нужно женщине? – довольно язвительно предположила Лани, но на Боресвета сарказм не действовал напрочь.

– Да подруги вроде не бедные, – отмахнулся он. – К тому же с голдом по-любому у нас напряги. Так что бабок с него не поимеют, отвечаю.

– Не для всех женщин деньги самое важное, – обиделась Лани и замолчала.

Боресвет только пожал плечами. Он-то знал, что женщинам нужно от мужчин.

– Нам деньги тоже не помешали бы, – тонко намекнул Таль, и разговор вернулся к прежней теме, где достать золота на коней и оружие.

Мастер Коэто решительно забрал все деньги и направился к ближайшему трактиру. Принц попытался остановить его, но Боресвет хлопнул его высочество по плечу.

– Не кипеши, в натуре. Ты этого перца еще не знаешь. Гадом буду, вернется с кучей голда. Он всегда выигрывает, пацан реальный, в натуре.

– А ты его откуда знаешь? – поинтересовалась Лани.

– Встречались децил, – уклончиво ответил Боресвет. Желания рассказывать подробнее у него явно не наблюдалось.

Подошел шут. Для Таля так и осталось загадкой, как Лемур и Боресвет умудрились найти их в довольно большом городе. Не иначе оба имели собачий нюх и кошачью интуицию.

Бола этот вопрос тоже занимал чрезвычайно.

– А как вы нас отыскали в этом городе? – поинтересовался он.

– У местных аборигенов спросил, – пожал плечами Боресвет. – В натуре, такую тусовку, как вы, трудно не заметить. Нас еще месяц вспоминать будут, стеклянно говорю.

– Если не больше, – поддакнул шут. Вид у него был как у кота после двухнедельной отлучки – потрепанный и донельзя довольный.

– Мелочь у кого есть? – осведомился Бол. – Жрать охота, сил нет.

– Я бы сейчас и собаку съел, – сознался принц.

– Ваше высочество увлеклось вдруг восточной кухней? – съязвил шут. – Да, избалованные вы все же люди, монархи. Вот я, к примеру, совсем не голоден.

– Ясен пень. Ты же у своей биксы пожрал, в натуре, – хмыкнул Боресвет.

– Ну кто тебя просил лезть! – с досадой воскликнул шут и обиженно замолчал.

На рынке продавали много съестного. И стоило все буквально пару медяков, которые тут же обнаружились в карманах Лани и Нанока. Пирожки, жареные куриные ножки и баклажка пива мгновенно подняли всем настроение. Развеселившийся шут выпросил у варвара маленькую арфу, обозвав ее за что-то лютней, и принялся играть веселые песенки. Принц начал подпевать первым – похоже, они с Лемом уже не первый год пели дуэтом, потом подключились Таль и Бол. Лани даже начала пританцовывать, но тут своим фальшивым баритоном запел варвар, и все в ужасе замолкли. Шут даже арфу уронил, потому что довольно-таки тяжело было одновременно играть и зажимать ладонями уши.

– Да, братан, были б мы на рыбалке, точно всю рыбу распугал бы, – неуклюже пошутил Боресвет. – В натуре, такого рева даже коты мартовские застебались бы.

– А мне понравилось, – заявила секира. – Не слушай его, Хозяин, он просто завидует.

Вернулся Мастер Коэто, торжествующе потрясая увесистым мешочком, издававшим при этом мелодичное звяканье.

– Вот мы и при деньгах, – объявил он. – Пойдем, купим оружие и коней. Теперь на все хватит. Мне сегодня везет!

– Как обычно, – хмыкнул Боресвет, и тут же заткнулся под суровым взглядом воина.

Мастер Коэто, по-видимому неплохо ориентировавшийся в этом городе, повел их прямиком в оружейную лавку. Где собственноручно подобрал оружие каждому, исключая Лани. Девушка тут же заявила, что оружия у нее хватает, но вот ходить в такой одежде она ни за что не станет. Что распоследний бродяга в этомходить бы не стал, даже если ему за это пирожок дать. Мастер Коэто, будучи человеком мудрым, спорить с ней не стал, а просто выдал ей пару золотых. После чего девушка тут же испарилась, сообщив, что будет ждать их на рынке. Или они ее, если освободятся раньше. Почему-то второй вариант представлялся Талю более правдоподобным.

Мастер Коэто выбирал оружие крайне придирчиво. Боресвет получил прекрасный «бастард», которым тут же принялся вертеть, имитируя атаку и защиту. Принцу и шуту достались короткие мечи, Болу – длинный кинжал. С сомнением осмотрев варвара, Мастер Коэто заявил, что лучшего оружия, чем то, которое у него уже есть, здесь нипочем не найти. Секира немедленно напыжилась и заявила, что второй такой не найти во всем мире. С самодовольной железкой спорить никому не захотелось.

Таля Мастер Коэто тоже обошел вниманием, заявив, что в качестве лучника он будет куда полезней. Поэтому никаких мечей и прочих режущих инструментов ему не полагается. Все равно он умеет с ними обращаться не лучше мертвого паралитика.

– А если врукопашную схватиться придется? – для порядка возмутился Таль.

– Придумаешь что-нибудь, – ухмыльнулся воин. – Ты же маг как-никак. Или помрешь, если придумать ничего не получится.

– Застрелюсь из лука, – мрачно пообещал Таль.

– Тоже неплохой выход, – одобрил Мастер Коэто.

Покупкой лошадей тоже занимался Мастер Коэто. Правда, ему пришлось выдержать яростный спор с Боресветом, Лемуром и его высочеством, но воин сумел настоять на своем. А также изрядно сбить цену на скакунов. Таль немедленно восхитился его умением торговаться. У него подобных талантов отродясь не было, сколько запросят – столько и заплатит. Надо бы поучиться у Мастера Коэто этому искусству, подумал он и тут же об этом забыл.

Лани они нашли там, где девушка и обещала быть. На рыночной площади. Вот только место она выбрала такое, что искать ее пришлось минут пятнадцать. Еще повезло, что она сама углядела шумную компанию, прочесывающую рынок и принимаемую торговцами и покупателями за замаскированную стражу. Иначе вполне реально было бы годами ходить по злосчастному рынку, распугивая честных (и не очень) граждан.

– Туфли – барахло, – похвалил Бол обновку. – Неудобные и вдобавок на каблуке.

Судя по взгляду Лани, Бол тут же попал в черный список. В тот его раздел, где были прописаны подлые и психически больные гады. Таль предусмотрительно решил воздержаться от комментариев. Просто на всякий случай, чтобы не попасть под раздачу.

– Надо бы еды купить в дорогу, – тактично предложил принц, не желая, видимо, попадать в тот же список.

– И побольше, – обрадовался варвар. – А также пива бочонок… лучше даже два.

Он недоуменно посмотрел на свои пальцы, видимо соображая, лучше два или все же один. Затем лицо его просветлело.

– Два лучше, – авторитетно заявил он.

– Ты драться собираешься или пиво пить? – сурово поинтересовался Мастер Коэто.

– Драться! Хозяин, может, ну его пиво это? Лучше подеремся, – заныла секира.

– Сначала – пиво, а драка потом. – Варвар был непоколебим.

Мастер Коэто задумчиво кивнул головой. Видимо, пива он тоже хотел. А варвара просто хотел построить по привычке, чтобы хоть немного приучить к дисциплине.

Покупки сделали в ближайшем трактире. Кошелек с золотом стремительно пустел, особенно после того, как Мастер Коэто купил спутникам новую одежду.

– А нужно ли это, Мастер? – робко осведомился Таль.

– Нужно, – авторитетно ответил тот. – Отряд дворян, скачущий в столицу, ни у кого подозрений не вызовет. А вот кучку то ли бродяг, то ли наемников любой патруль остановит.

– И обшмонает, в натуре, – добавил Боресвет. – Надевай без базара, прикид реальный.

– Мне вон ту рванину, черную, – попросил Бол. – Она подходит к масти моего скакуна.

– Эх, заставить бы вас кросс бежать до столицы, – грустно вздохнул Мастер Коэто, и Бол испуганно замолчал. С него станется, возьмет и заставит. Да еще и коней прикажет на себе тащить. Через овцу же заставлял прыгать? Заставлял. А ты ее попробуй еще догони, овцу эту…

Все дружно облачились в новые рванины, воин критически осмотрел спутников, что-то бурча себе под нос. Заставил варвара сменить куртку на более изящную, с узкими рукавами, игнорируя его возражения. Дал Болу подзатыльник – просто для профилактики. Боресвету посоветовал оба меча повесить на спину, в ответ получив довольно язвительную реплику насчет того, что ему сопли можно не вытирать, сам разберется.

– Ладно, выезжаем. – Мастер Коэто остался наконец доволен результатами осмотра. – Через два-три дня будем в Тароне.

 

Глава 14

Через два дня они были в Тароне. Путешествие прошло довольно спокойно, хотя без накладок все равно не обошлось. Сначала они попали под ливень и промокли насквозь. Ничего удивительного, в сентябре ливни не редкость. Пришлось остановиться в трактире, чтобы обсохнуть снаружи и промокнуть изнутри.

Два раза без происшествий миновали встречный патруль. Секира советовала подраться для разнообразия, но негромко, чтобы всадники не услышали. На третий раз миром разойтись не удалось – патрульные потребовали некую подорожную. Что это за штука, не знал не только Нанок, но и искушенный Боресвет. Варвар показал патрульным секиру, в надежде, что она сойдет за неведомую подорожную, те схватились за мечи. С ними оказался один из чародеев Сугудая, с которым Ларгет вступил в магический поединок. Колдун так и остался на дороге со стрелой в горле. Остальным тоже мало не показалось.

А ведь могли бы жить, как сказал Таль вместо прощального слова.

Потом встретили крестьянина с подводой свеклы. Вот тут себя проявил во всей красе щенок тьмы, решивший завязать более тесные отношения с пожилой кобылой крестьянина.

Да-а, оказывается, лошади неплохо лазают по деревьям. Причем порой вместе с подводой и извозчиком. Только тщательно это скрывают.

Лани сломала каблук новой туфли. Хотя умные люди в лице Бола и предупреждали о том, что обувь ее для путешествия не годится. Вот это событие запомнилось надолго, куда там безвременно скончавшемуся патрулю вкупе с сугудаевской шестеркой! Если б не Мастер Коэто, который заявил девушке, что эти туфли ей все равно не шли, было бы еще хуже. В общем, обошлось без жертв, только варвар получил незаслуженный синяк под глазом да лошади долгое время подозрительно косились на девушку, не в силах забыть те страшные минуты. На привале было решено рассматривать это происшествие как генеральную репетицию перед схваткой с Сугудаем.

Потом случился еще один дождь, но его переждали в очередном трактире, благо дело было под вечер. Погода не улучшилась и к утру, но стоило им выехать на дорогу, как дождь мгновенно утих. Варвар немедленно усмотрел в этом волю Беодла, но тут же слетел с лошади в глубокую лужу, и любимый бог удостоился порции отборных проклятий.

После долгой дискуссии было решено не пользоваться тем ходом, которым принц проник во дворец. С проклятого колдуна вполне сталось бы перекрыть этот путь да еще ловушек магических понатыкать, чтоб чужаки не шастали.

В город их пропустили беспрепятственно. Угрюмые стражи неодобрительно покосились на маленький отряд, затребовали въездную пошлину и строго предупредили насчет того, что носить оружие в пределах городских стен строжайше запрещено высочайшим указом. Таль выразил свое удивление – никогда еще в Тароне не было подобных запретов. Стражи, разом поскучнев и стиснув покрепче древки алебард, сообщили, что Его Величество Сугудай Первый издал новый премудрый указ на эту тему. Заботясь при этом исключительно о них, стражах, которых всякие оборванцы уже просто достали, а вооруженные – вдвойне.

Таль объявил, что у него сегодня день рождения, а всякие там с алебардами портят ему праздничное настроение. В ответ было сказано, что удар упомянутым оружием по пустой голове может испортить не только настроение. Бол тут же поинтересовался, что еще могут испортить эти так называемые стражи, и получил расплывчатый ответ, что вот буквально через минуту он все увидит своими глазами.

Один из стражей вдруг сообразил, что их подорожную он еще и в глаза не видел. Таль еле успел заткнуть Болу рот, когда тот собрался высказать все, что думает об умении этих, с позволения сказать, стражей разбирать буквы. Боресвет же хладнокровно опустил в подставленные ладони по серебряной монете. В Гардарики, как сообщил воин, этот интересный национальный обычай называется «дать на лапу».

Стражи после описанной процедуры разом подобрели и даже заулыбались. И начали загружать господ приезжих свежей столичной информацией. В основном придворными сплетнями и рыночными ценами. Попутно посетовав, что старую королевскую гвардию, опору трона, Сугудай (Его Величество Сугудай Первый) высочайше изволил разогнать к блиновой тетушке. Вместо них набрали новых, никому не известных людей. Которые горожанам отчего-то не нравятся. Чем не нравятся? Во-первых, не местные. Во-вторых, наглые, как неместным и полагается, вроде вон того варвара. В третьих, гвардейцев в народе хоть и побаивались, а все же любили, а пришлые заняли их законное место. Что, между нами говоря, нехорошо. А насчет оружия уважаемые путешественники могут вовсе не беспокоиться – достаточно перевязать несчастные железки новенькими пеньковыми веревочками с бирками, а на бирки те шлепнуть Воротную Печать, и все будет в полном порядке. И все это – за мелкую монету золотого цвета. Почти задаром. Ну и что из того, что за упомянутую монету можно новый меч купить? Все равно уважаемый воин… – из Гардарики, что ли? – с этой железкой по городу ходить не сможет. Мало того, что отберут, еще и в вошегрейку засунут за нарушение указа. Городская стража – просто мусор и какашки, не при даме будет сказано. Только у ворот городских еще и встречаются честные и добрые люди, да и то не у каждых. Им, путешественникам, как раз повезло, у этих ворот люди встретились вот абсолютно честные и нежадные… как насчет полудубара? Дело, право слово, того стоит…

Расставшись с гостеприимной стражей и обеднев ровно на половину дубара, путники двинулись к корчме. На оружии красовались новенькие бирки с Воротной Печатью. Секира негромко ворчала насчет всяких там, что вяжут по рукам и ногам доброе и мирное оружие вроде секир, но негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Варвару город понравился. Он вообще любил города с их гомоном, весельем и людскими толпами. Ну и с кабаками, конечно.

Лани тоже впечатлил Тарон. Те города, в которых она бывала, не шли ни в какое сравнение со столицей Квармола. Окраина, правда, ничуть не отличалась от прочих трущоб, зато центр поражал воображение огромными изящными домами. Принц объяснил, что дома эти отчего-то принято называть дворцами, и интерес девушки к архитектуре сразу возрос. О дворцах она слышала только в сказках и представляла их себе совершенно иначе. Сначала как огромный деревянный дом этажа в три и с пятью печными трубами, а потом как что-то вроде Странного дома. Действительность же в очередной раз обогнала и преподнесла сюрприз.

Лани восхищенно ахала, рассматривая великолепные здания, принц наблюдал за ней с иронической улыбкой. Обычная реакция провинциалки на столицу Квармола.

– У моей семьи в Тароне есть особняк, – припомнил Таль. – Можно было бы навестить строение предков.

– Богатый у вас род, – позавидовал Бол. – А у нас денег не хватило, чтобы тут домишко отгрохать. Да и содержать его в хороший дубар влетает.

– В особняк заходить не будем, – решил принц. – Если твой род поднялся против узурпатора (а я думаю, что так оно и есть), особняк, скорее всего, конфискован.

– Приватизирован, – хмыкнул шут и тут же сделал невинное лицо под суровым взглядом принца. – То есть я хотел сказать…

– …но не буду, – закончил за него Мастер Коэто.

– Ты чего такой грустный, гоблин? – поинтересовался Бол.

– У меня сегодня день рождения, между прочим, – грустно сообщил Ларгет.

– Поздравляю! – воскликнула Лани и расцеловала его в обе щеки.

Таль попытался подставить губы, но не успел, потому что по спине его добродушно хлопнул Боресвет. Тут уж не до поцелуев, на ногах бы удержаться!

– Поздравляю, – прогудел воин, сжимая ему руку так, что хрустнули кости.

Ларгет приглушенно взвыл, тряся пальцами, но экзекуция еще только начиналась. На шее у него, как камень у утопленника, немедленно повис Бол, весело болтая ногами.

– С днем рождения, гоблин! – восторженно заорал он.

Редкие прохожие сразу стали озираться по сторонам в поисках упомянутого гоблина. Ларгет открыл рот, желая достойно ответить… и тут же получил еще один могучий шлепок по спине. Разумеется, от варвара. Равновесие неожиданно покинуло Таля (попробуй-ка удержи эту редкую вещь с Болом на шее!), и он рухнул на землю вместе с товарищем. Падая, Бол подсек ногами шута, и тот навалился сверху, успев поздравить Таля в нецензурных выражениях. Получилась этакая куча-мала, как в детских играх.

– Поздравляю с днем рождения, – торжественно объявил принц. – И жалую вам, сударь…

– А вот жаловать ты не можешь, – ехидно заметил шут, тщетно пытаясь достать свою ногу из-под Ларгета. – Только дарить, если есть что. Не король ты еще, а только высочество. Так что утрись и говори по делу.

– Канцлером назначу, – пригрозил принц, и Лемур поспешно умолк. Его высочество словами не разбрасывался, уж он-то это знал точно. Если пообещал в ухо дать, за ним не заржавеет, уж будь спокоен. – Итак, сударь, желаю вам отличного здоровья, личного счастья и удачи во всех начинаниях. Сегодня она нам особенно нужна.

– Ох уж мне эти начинающие монархи, – пробурчал шут, поднимаясь с земли. – Никак не могут без этих дурацких этикетов и прочей блиновщины. Нет чтобы просто поздравить человека по-дружески…

Желание поздравить по-дружески тут же изъявил щенок тьмы. Громко тявкнув, он подогнул мешавшую ему пятую ногу и прыгнул на грудь Талю, уложив его обратно на землю (точнее, обратно на неуспевшего встать Бола), после чего восторженно облизал ему лицо.

– Ык! – сообщил всему обществу Бол, тщетно пытаясь найти потерянное дыхание и подходящие слова. – Лани, убери свое чудовище!

– Сам ты чудовище, – обиделась девушка. – Не обижай Ника, а то получишь!

– Поздравляю, ученик. – Мастер Коэто одним движением стряхнул с Таля щенка и протянул ему руку, помогая подняться. – Желаю тебе, оставаясь магом, не забывать все же моих уроков. В жизни пригодятся, сам увидишь.

– Спасибо всем вам, – растроганно сказал Таль, с трудом поднимаясь с земли. Эти дружеские объятия едва не прикончили его верней любой сугудаевской магии. – Я вам очень благодарен… за поздравления. Я тоже вас страшно люблю, друзья!

– Мне уже страшно, – проворчал Бол, ощупывая свое тело на предмет целостности. – И в кого ты такой костлявый? Кормишь тебя, кормишь, а ты все равно тощий, как скелет некроманта.

– Это чем ты меня кормишь? – подозрительно поинтересовался Таль.

– Кто у нас именинник? Это ты нам проставиться должен, – фыркнул Бол. – И еще, между прочим, кое у кого до сих пор уши не оттянуты в должном порядке…

Ларгет быстренько умножил количество спутников на свои двадцать прожитых лет и ужаснулся. М-да, если срочно не зарубить эту идею, то эльфийские уши ему точно обеспечены. Вдобавок красного цвета. Или синего, тут уж как повезет.

– Хорошо, сейчас и отметим, – торопливо сказал он, пока неугомонный Бол не прицепился к его ушам. – Есть тут неплохое злачное местечко или на всю столицу ни одного?

– Полно, – обрадовался шут, специалист по подобного рода заведениям, но его порыв быстро пресек Мастер Коэто.

– Не пойдет, – твердо сказал он. – Нам нельзя светиться. Чем больше глаз увидят, тем большая вероятность, что кое-кто будет узнан. Мы должны снять комнаты на постоялом дворе и там все обсудить. И обед заказать в номер, ни к чему в общем зале появляться.

– А как мы будем отмечать мой день рождения? – справедливо возмутился Таль.

– Быстро и тихо, – отрезал воин. – Мы здесь не для того, чтобы чаи распивать, – надеюсь, ты не забыл этого, ученик?

– Дык мы же не чаи, – вставил Боресвет и тут же осекся, получив от Мастера свирепый взгляд.

Бол тихонько хихикнул, выглянув из-за спины Ларгета. Поэтому второй взгляд того же накала достался непосредственно Талю, который не успел даже нацепить на лицо привычное выражение полной невинности.

– А что, выпить бы не мешало, – задумчиво сказал варвар.

– И подраться, – поддержал топор, который выпивкой не интересовался нисколько.

– Подраться – это не уйдет, – непримиримо заметил Мастер Коэто. – А выпить… после победы и выпьем. Те, кто дожить сумеет.

По его виду Таль определил, что лично он, Мастер Коэто, намерен дожить до победы во что бы то ни стало. А затем так нажраться, чтоб таронцы сто лет эту попойку вспоминали. Если, в свою очередь, доживут до тех светлых времен.

– Мастер, – негромко сказал принц, – я думаю, что отпраздновать мы все-таки должны. Вполне возможно, что после всегопить мы будем уже на поминках. Бессмертных среди нас вроде бы нет. Лемур, купи-ка где-нибудь парик, чтобы меня не узнали. И накладной нос на всякий случай.

– Осмелюсь заметить, что нос ваш… уважаемого господина и так выглядит вполне накладным, – съязвил шут, исчезая в лабиринте улиц.

Принц невозмутимо пожал плечами. Шут, он и есть шут, профессия у него такая. Либо на его штучки не обижайся, либо освободи вакансию. Орье предпочитал не обижаться. Привык уже, за столько-то лет.

Мастер Коэто пожал плечами:

– Если уж уважаемому господину угодно совершать глупости, это его дело. Однако стоило бы отойти в сторону – скопление вооруженных людей на улице выглядит подозрительно. Пусть даже оружие у них опечатано Воротной Печатью.

– Это верно, – согласился принц, и компания уселась прямо на мостовую.

Таль подумал, что менее подозрительными они от этого не стали, но вслух не сказал. Если уж Мастер Коэто не против, значит, все в порядке.

Шут появился буквально через несколько минут. Похоже, проныра знал весь город как свои пять пальцев. Парик, который он принес его высочеству, отличался изрядным уродством. Иссиня-черный, как волосы леданских степняков, торчащие во все стороны пряди, явно неподвластные любым попыткам их пригладить… Таль услышал, как хихикнула Лани. Его высочество смотрел на парик с таким видом, будто ему предложили эту штуку съесть.

– Ты это нарочно, – сказал он печально.

Лицо шута невинностью могло соперничать с лучшей гримасой Бола. А то и превосходило ее степенью искренности.

– Лучшего ничего не было, – сообщил он, глядя такими правдивыми глазами, что Ларгет ему почти поверил. Орье, знавший своего друга куда лучше, только укоризненно покачал головой, нахлобучивая парик на голову.

Таль немедленно отвернулся в сторону, пряча улыбку. Вид у принца был препотешный. Вот кого в шуты бы взяли за милую душу, на полуторную ставку.

По странному совпадению, почти все нашли вокруг массу разных привлекательных вещей. Только варвар заинтересованно таращился на его высочество. Его прическа мало чем отличалась от того, что висело сейчас на голове Орье.

Лемур критически осмотрел принца.

– По-моему, неплохо, – невозмутимо изрек он.

Таль спешно закрыл рот ладонью, чтобы приглушить некстати посетивший его смех. Боресвет тоже каким-то чудом сумел сдержаться, а вот Лани и Бол расхохотались в голос, нимало не боясь оскорбить его высочество. Принц обиженно насупился, но не выдержал, махнул рукой и расхохотался вслед за ними.

– Ну ты и козел, – сказал он невозмутимому шуту, не в силах остановиться.

– Счастлив угодить уважаемому господину, – поклонился Лемур, незаметно подмигнув Лани. В глазах его плясали озорные блинята.

Редкие прохожие с изумлением смотрели на веселящуюся компанию. Пожимали плечами и проходили мимо. По всему видно, провинция, а то и варвары вдобавок. У таких попробуй спроси – сразу схлопочешь по полной. Пословицу «За спрос не бьют в нос» небось и не слышали, провинция ведь. Или вовсе варвары какие.

Кабак отыскали легко. Нашел подходящее место, конечно, шут. Принц в городе ориентировался не лучше, чем в Мамалаунских горах, это дворец он знал от и до, а в Тароне и видел-то лишь главные улицы и площади. Уж всяко не кабаки: нормальному принцу в кабаке делать абсолютно нечего – и стряпня и еда дворцовой наверняка уступают.

А вот Лемур, похоже, все свободное время проводил в злачных местах. Причем под чужим именем – кто же сядет пить с королевским шутом? Шут для людей порядочных и благовоспитанных – существо глубоко порочное и умственно неполноценное. Стоит ли общаться с подобным типом? Королевский же шут для людей непорядочных и невоспитанных напрочь – это в первую очередь стукач, или дятел, как звали слухачей в этом кругу. И способ общения с упомянутым типом признавался один – камень на ноги и в воду. В общем-то способ как способ, вот только Лемуру он решительно не нравился.

Как бы то не было, кабак со странным названием «Рогатая свинья» порекомендовал именно он. Собственно, слово «свинья» в названии было легко понять даже одному напрочь неотесанному варвару из Кассарадских гор, достаточно было взглянуть на два абсолютно невменяемых тела у дверей упомянутого заведения, нашедших, наверное, единственную лужу на весь Тарон. А вот почему «рогатая», было неясно. Возможно, что, пока иные мужчины упивались до состояния полного освинения, их жены тоже не сидели без дела.

Осторожно обогнув не подающие признаков трезвости тела, Нанок первым шагнул к двери кабака. В спину ему тут же ткнулся Бол, и варвар, сохраняя на лице полнейшую невозмутимость, четко впечатался лбом в косяк двери…

Старик Беодл в этот момент неожиданно узнал, что боги порой умеют икать ничуть не хуже обычных смертных, и долго еще пребывал в полнейшем недоумении по поводу столь удивительного явления…

– …через коромысло, – закончил свою странную молитву варвар и шагнул через порог, потирая ушибленный лоб.

За ним последовал принц, озадаченно косясь на покореженный косяк сломанной двери. Бол, немного смущенный, двинулся следом.

– А что означает последняя фраза? – поинтересовалась Лани, подхватив под руку именинника. – Я не совсем поняла… или просто не расслышала…

Варвар что-то пробурчал в ответ. Наверное, разъяснил значение фразы, догадалась Лани, но как-то очень уж тихо и невнятно. Переспросить еще раз она постеснялась.

Хозяин заведения, по одежде и вооружению мгновенно опознавший в посетителях людей небедных, выскочил им навстречу.

– Водки! – пробасил Боресвет, присаживаясь за свободный столик.

– Безалкогольной, – строго добавил Мастер Коэто.

Кабатчик задумчиво почесал затылок. То, что посетители недостатка в монетах не испытывают, еще не делало их людьми здравомыслящими. Безалкогольная водка – надо же такое придумать! И ведь не возразишь же, оружием все увешаны с ног до головы. Скажи хоть слово поперек, и придется руинам «Рогатой свиньи» искать себе нового хозяина.

– Э-э… А может, пива? – нерешительно поинтересовался он.

Боресвет доступно и кратко объяснил, что тот может сделать со своим пивом. Робкие возражения кабатчика, что пивная кружка туда не влезет, были им попросту игнорированы.

– Водки тащи, – заявил он, глядя на бедолагу ледяными синими глазами. – И закуски побольше, понял? Живо, одна нога здесь, а то без второй останешься.

– Пьянь, – проворчал Мастер Коэто, но возражать не стал.

Все чинно расселись в ожидании водки и закуски. Лани заказала себе вина, водку она не переносила. Хоть ни разу и не пробовала.

– И соленых огурчиков, – вспомнил Таль шамана степняков.

– Из тебя выйдет толк, – похвалил Боресвет Ларгета.

– Если со всякими варварами из Гардарики общаться не будет, – недовольно добавил Мастер Коэто. – Хватит спаивать моего ученика! Если уж приперло, нажрись сам, как свинья, а молодежь к этому приучать не стоит.

– Какой же день рождения без именинника? – справедливо возразил Боресвет, наливая по первой рюмке.

Первый тост провозгласил принц, предложив выпить за здоровье уважаемого (хоть и молодого) мага. Остальные одобрительным гулом поддержали тост, и рюмки мгновенно опустели. Вторым выступил Боресвет, объявив, что таких реальных пацанов еще поискать, а значит, выпьем за парня, чтоб у него все было. Это тоже прокатило на ура. Потом шут для разнообразия поднял за прекрасных дам. За это выпили с особенным энтузиазмом, посетовав только, что упомянутых дам присутствует здесь не так много. Потом чару поднял Бол, объявив, что второго такого гоблина на свете больше нет, за что он, Бол, его, собственно, и любит. Как экзотическую редкость. И выпить предлагает как раз за то, чтобы, не дай Творец, второй такой не завелся. Потому что этот несчастный мир такого просто не выдержит. Потом поднялся Нанок и заявил, что говорить он не умеет, зато пить умеет не хуже любого цивилизованного. А то и двух любых, на выбор. Поэтому предлагает просто выпить без всяких тостов и прочих глупостей. Зато до дна. Последней подняла кубок с вином Лани, вместо тоста наградив героя дня поцелуем под аплодисменты всего кабака.

Потом… потом… потом… Нет, что-то Таль все-таки помнил, все-таки соленые огурчики в наличии имелись. Аж две банки. Три литра каждая, если варвар не соврал. Впрочем, он до трех-то считать умеет, интересно? Помнил, как некий недальновидный горожанин попробовал подкатить к Лани, но, почувствовав у горла холод стали, долго извинялся за свое непристойное поведение. Помнил, как какой-то ушибленный на голову тип обозвал Нанока барбом. Помнил, как над потерявшим сознание идиотом началась потасовка. Помнил, как Нанок с Боресветом ловко погасили начавшуюся драку, вышвырнув на улицу всех посетителей, даже тех, что мирно выпивали и закусывали. Помнил, как славную победу решено было отметить новым кувшином. Помнил… да ничего он больше не помнил!

 

Глава 15

Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Таль с трудом разлепил глаза. А, это Боресвет. Ладно, вот сейчас он еще немного поспит, а потом спросит, что человеку от него надо. Притом что он в жизни не чувствовал себя таким бесполезным, как сейчас.

Глаза закрылись сами собой, без дополнительных усилий. Упомянутые усилия потребовались, чтобы разлепить их снова, потому что Боресвет не собирался от него отставать.

– Что надо? – довольно невежливо осведомился Таль.

– Вставай. – Воин был мрачен и суров, как и полагается человеку с похмелья.

Таль приложил героическое усилие и сел на кровати. Кстати, интересно, откуда она взялась? Движение отняло у него последние силы. Голова была тяжелой и мутной, за окном непроглядная темень. Интересно, сейчас вечер или утро? И какого дня?

– Пей. – Боресвет приложил к его губам сосуд с какой-то жидкостью.

Таль послушно глотнул и поперхнулся. Жидкость оказалась соленой и имела странный привкус. Моча, что ли? – подумал Ларгет, отворачивая голову в сторону от назойливого гардарикца.

– Пей, это огуречный рассол, – пояснил воин.

Таль немедленно вспомнил, что его дико мучает жажда, и приложился к банке по-настоящему. В голове немного прояснилось, веки тоже перестали слипаться. Хотя ноющая боль в виске никуда не делась, продолжая сверлить многострадальную голову, словно жук-древоточец.

Боресвет убрал опустевшую банку, сунул в руки Талю кружку пива.

– Пей, – повторил он, жадно уставясь на емкость с желанным напитком. – У нас в Голуни это называют «опохмелкой».

– Опохмелкой, – послушно повторил Таль, запоминая новое полезное слово. После чего жадно осушил кружку тремя большими глотками. Замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде как слегка полегчало, хотя голова болела по-прежнему невыносимо.

– А от головы есть что-нибудь? – спросил он, ощупывая лоб рукой.

– Топор у варвара займи, – буркнул угрюмый воин.

– А мы его не пропили? – удивился Ларгет.

– Вроде нет, – неуверенно припомнил воин, морща лоб.

Таль сделал попытку одеться, но не обнаружил своих вещей, кроме лука и дорожной сумки.

– Что потерял? – нетерпеливо поинтересовался Боресвет.

– Одежду, – растерянно сказал Таль.

– Она на тебе, – сообщил ему воин. – Не думаешь ли ты, что я тебя еще и раздевать буду? Не дождешься, в натуре, я ж тебе не какой-то там… фей, что ли, или как их там?

– А где остальные? – поинтересовался Ларгет, понемногу приходя в себя.

– Внизу. Похмеляются, – кратко ответил Боресвет.

Таль взял лук и собрался было уже прихватить мешок, но Боресвет жестом показал ему положить его на место.

– Если мы победим, шмотки после заберем, в натуре, – изрек он. – А если нет, они и на фиг будут не нужны. Затарь тряпье, и пошли, времени и так децил совсем осталось.

Таль послушно отложил мешок и вслед за воином двинулся в общую залу.

Там было немноголюдно. Собственно, кроме их компании сидело еще трое забулдыг в не совсем вменяемом состоянии. На появление Таля и Боресвета они не обратили никакого внимания, занятые содержимым своих бокалов. Наверное, даже если б мимо прошествовал дракон, их это тоже не слишком бы удивило.

Варвар и Бол жадно опохмелялись пивом. Шут тоже выглядел неважно, пивная кружка перед ним была уже пуста, и он с вожделением смотрел, как дергается мощный кадык варвара. На столе красовалась пивная лужа – видимо, у кого-то слишком дрожали руки. Таль тут же подумал на Бола, кто еще мог разлить вот так попусту драгоценный напиток.

Лемур махнул рукой, и кабатчик с готовностью принес ему еще одну кружку, к которой шут немедленно приложился.

Лани, принц и Мастер Коэто вели какую-то беседу, похмеляться явно не собираясь. Таль мысленно им позавидовал. Хорошо иметь чувство меры… умеренное, конечно.

Мастер Коэто осуждающе посмотрел на тех, кому и без того хорошо не было.

– А еще герои, – сказал он с укоризной.

– Самые что ни на есть, – подтвердил Боресвет. – А ты, в натуре, не помнишь, где героев проще всего найти? В борделе и в кабаке, гадом буду. Да и сам ты, помнится, когда-то любил децил по кабакам пройтись. Во что бабы с человеком делают!

Мастер Коэто отвернулся, не желая вступать в дискуссию. Похоже, Боресвет мог порассказать о нем массу интересного, чего тому явно не хотелось бы.

– Время выступать, – объявил принц, поднимаясь из-за стола.

Бол с сожалением взглянул на полупустую кружку, со вздохом сожаления отставил ее в сторону. Потом, неожиданно решившись, сгреб ее со стола и в два глотка допил остатки пива. Наноку хватило одного глотка. Лемур же допивать не стал, неодобрительно посмотрев на принца.

– Бедные наши сограждане, – вздохнул он. – Послал же Творец тирана на наши головы…

– А куда мы, собственно, идем? – поинтересовался Таль.

– В подвал, – охотно пояснил шут. – Там, видишь ли, начинается потайной ход. Или заканчивается – так вот, с похмелья, сразу не разберешь. Словом, нам туда.

– Голова болит, – пожаловался Бол, жадно глядя на недопитую кружку пива.

– Могу помочь, – радостно встрепенулась секира. – Раз-два, и головной боли нет. Да и головы тоже. Только мигни, я мигом!

Бол застыл с вытаращенными глазами, опасаясь ненароком мигнуть. Похоже, головная боль была ему дорога, как память о безвременно закончившемся пиве.

Шут воровато оглянулся по сторонам. Ни кабатчика, ни прислуги поблизости не было. Вытащив из кармана большой бронзовый ключ, он мгновенно открыл неприметную дверь у стойки. Таль удивленно хмыкнул.

– Быстрее, быстрее. – В голосе Лемура слышалось нетерпение. – Пока толстяк не вернулся.

– Где ты взял ключ? – поинтересовался Ларгет, спускаясь в подвал.

– У толстяка и взял, – сознался Лемур. – Прямо из кармана.

– И он не заметил?

– Где уж ему, – не без гордости ответил шут.

Таль с интересом осмотрелся. Подвальчик был маленький и тесный, приспособленный, очевидно, под кладовку. С потолка свисали колбасы и окорока, на полках стояли соленья в банках, в углу Ларгет углядел вяленую рыбу. Из спиртного ничего не было – видимо, хозяин хранил его где-то еще. Бол немедленно ухватил копченую колбаску и с аппетитом принялся ее уплетать. Мастер Коэто хмыкнул.

– Такой мародер растет, загляденье просто, – сказал он одобрительно.

Принц пожал плечами и нагло спер большой кусок грудинки.

– Когда еще доведется что-то украсть, – пожал он плечами под укоризненным взглядом Лемура. – Королю как-то не с руки…

– Первейший долг короля – обирать своих подданных, – с умным видом высказался шут. – Но не так же явно, ваше будущее величество! Не собственноручно же! Надо в таких случаях приказывать: «Лемур, подай-ка мне вон той грудинки», а самому оставаться незапятнанным, дабы соблюсти королевскую честь…

– Лемур, дружок, открой-ка вон ту банку с огурцами и подай мне, – невозмутимо попросил будущий король, уплетая мясо за обе щеки.

– Вот брошу все и пойду тебе огурцы красть, – сварливо ответил Лем. – Королевские шуты, к вашему сведению, не крадут огурцы, как какие-нибудь крестьяне. И вообще, мне надо искать потайную дверь. Где там наши планы завалялись?

Планы завалялись в сумке у принца. Орье достал их и передал шуту, изрядно вымазав жиром. Шут укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.

Некоторое время он сосредоточенно изучал древние бумаги. Принц сосредоточенно хрумкал соленым огурчиком, добытым из собственноручно открытой его высочеством банки. Таль подумал, почесал затылок, а потом нагло отобрал у ошарашенного принца его добычу и с удовольствием отхлебнул рассола.

– А новую банку не мог открыть? – только и сказал Орье, не в силах прийти в себя от подобной наглости.

– Лень, – честно сознался Таль. – А тут уже открытая банка имеется…

Он честно вернул принцу предмет спора и, облюбовав себе подходящий окорок, принялся жадно его поглощать.

– Вам не стыдно? – возмутилась Лани. – Вы же грабите несчастного хозяина!

– Кабатчик – сам вор по-любому, – прогудел Боресвет, вгрызаясь в мясо. – Честные люди, в натуре, кабатчиками не становятся. Так что мы просто децил восстановили справедливость, вот и все.

– Вдобавок, если мы вернемся с победой, его высочество его чем-нибудь пожалует, – хмыкнул шут, продолжая изучать карту. – Он же у нас добрый, хоть и принц. А если нас пришибут, что лично мне кажется более вероятным, кабатчик получит наши шмотки в качестве компенсации.

Шут замолчал, лицо его стало задумчивым и сосредоточенным. Потом он решительно показал на дверцу заплесневелого шкафа:

– Вот здесь!

– Я туда не полезу, – решительно отказался варвар. – Больно уж дверь узкая. Голова-то пролезет, а вот… хм… что-то другое – вряд ли.

– Да никто тебя не заставляет свое «хм» туда затаскивать, – усмехнулся Лемур. – Потайной ход зашкафом, а не внутри. – Он немного подумал и добавил: – Если я не ошибся с расшифровкой, конечно.

Боресвет и варвар переглянулись и мигом отодвинули шкаф в сторону. Бол, конечно, сунул нос в этот процесс совершенно не вовремя, и его задвинули к стене вместе со шкафом, прищемив вдобавок ногу.

От его крика посыпалась штукатурка. Впрочем, вины Бола здесь было немного – штукатурка осыпалась бы и без его вмешательства. Года буквально через два-три. Нанок с Боресветом тут же передвинули шкаф, освобождая безвинно задвинутого. Лемур сосредоточенно изучал стену за шкафом, ничем не напоминавшую дверь, пусть даже и донельзя потайную.

– Похоже, заперто заклинанием, – виновато сообщил он. – Об этом я как-то не подумал. Может, ты открыть сумеешь?

– Если только башкой стукнусь, – честно сознался Таль.

– Ну этой магии и я обучен, – хмыкнул шут. – Тогда уж лучше Нанока попросить. У него башка куда крепче, чем у любого из нас, клянусь Беодлом.

– Ну-ка, пустите.

Варвар шагнул вперед, и Таль на секунду подумал, что тот и впрямь собирается биться головой о стену. От варваров всего можно ожидать. Но Нанок потянул из семимильного сапога Томагавку, примерился и коротко рубанул стену. Посыпались камни, штукатурка, похоже, обвалилась по всему подвалу. Бол предпринял неудачную попытку спрятаться за шкафом, Лани с ворчанием принялась отчищать испачканную пылью и штукатуркой одежду. Варвар ударил снова.

– Хозяин, ты совсем рехнулся или как?! – возмущенно возопила секира. – Ох уж эти варвары! Никакого понятия, как следует обращаться с красивыми дорогими вещами! Кто это тут хихикнул? Вы что, не считаете меня красивой и дорогой?

– Дорогие только шлюхи бывают, – хмыкнул Боресвет. – Ты, в натуре, хлебало заткнула бы. Мочи стену и помалкивай.

– За такие наезды и в репу можно, – возмутилась секира. – Ты пальцы-то не гни и за базаром следи, а то получишь по полной маме – рюхаешь, дятел?

– Приятно слышать родную речь, – осклабился воин. – Давай работай. Не торчать же нам тут до самого Дня короля мертвых. У тебя одной башка железная, так что, в натуре, не сачкуй. Врежь посильней, чтоб ворогам поганым мало не показалось!

– Ну если ты просишь… – Секира сделала попытку пожать плечами, но слегка обломалась ввиду отсутствия таковых. – Ладно, сделаем.

Со следующим ударом стена рухнула и рассыпалась дюжиной крупных камней.

– А говорили, «магия, магия». – Варвар презрительно сморщил лоб и шагнул в облако пыли, скрывавшее дверной проем.

– Хорошая секира любую магию отоварит на раз, – хвастливо заявила Томагавка, исчезая в подземелье вслед за любимым хозяином.

Таль прочитал заклинание света и шагнул за ними, придерживая висящий на плече лук.

Подземелье Лани не понравилось с первого взгляда. Как-то она по-другому их представляла. Во-первых, запах. Их что, вообще никогда не проветривают? Затхлость полнейшая и запах крысиного помета. Или не крысиного – в этом вопросе Лани специалистом не была. Не нравилась ей также паутина, обильно свисавшая в каждом углу. А если еще вдруг и сами пауки обнаружатся, что тогда делать прикажете? Пауков Лани боялась до поросячьего визга. А ведь вполне могут обнаружиться – кто-то же эту паутину плетет? Вряд ли добрые люди ее принесли откуда-то и аккуратно развесили…

Стараясь не думать о пауках и прочих ужасах, Лани шла следом за Талем, поминутно озираясь по сторонам. Пискнула слева крыса – Лани пискнула в ответ, обмирая от ужаса. Получилось очень похоже, удовлетворенная правильным паролем крыса затихла и исчезла в темноте. Лани дрожала, крыс она тоже боялась и ненавидела. Вдобавок они, по слухам, собираются в стаи и едят людей. В том числе, возможно, и девушек.

– Не нравится мне здесь, – сказал шедший за Лани принц.

– Тоже пауков боишься? – обрадовалась она, что не одинока в своих фобиях.

Принц посмотрел на нее удивленным взглядом. Он не понимал, как можно бояться пауков. Или даже крыс, которые собираются в стаи и охотятся на красивых девушек.

– Похоже, здесь были недавно люди, – пояснил он. – В прошлый раз, когда я здесь проходил, такого ощущения не было.

Девушка пожала плечами. Нужно быть гоблином, чтобы жить в этой норе. Или хотя бы сумасшедшим. Лани же ни тем ни другим не была.

Бол оглядывался с интересом. Таль про себя усмехнулся. Так уж этот парень устроен. Попади он ненароком в пещеру дракона, будет оглядываться с тем же любопытством… а потом еще хозяину пещеры вопросы задавать начнет. Если успеет, конечно. Впрочем, эти двое друг другу понравились бы – драконы, по слухам, так же любопытны, как и сам Бол. Интересно, а в нем нет драконьей крови? Если у него и предки такие же были, то вполне возможно.

Нанок вдруг остановился как вкопанный, с интересом что-то разглядывая на полу пещеры.

Таль выглянул из-за его спины, желая узнать, что привлекло внимание варвара. На вековом слое пыли отчетливо виднелись следы. Огромные следы голой шестипалой ноги.

– Забавно, – пробормотал варвар, ставя сапог рядом с таинственным следом. Размеры варварской обуви в сравнении не впечатляли. След был больше почти в два раза.

– Огр, – безапелляционно заявил Мастер Коэто.

– Где огр? – тут же заинтересовался Бол. Огров он еще не видел и горел желанием немедленно это упущение исправить.

Таль молча указал ему на след, Бол восхищенно присвистнул. В отличие от Таля след ему явно понравился.

– Здоровый, должно быть, – пробормотал он. – Эй! В Квармоле же нет огров! Тем более в столице… или под столицей, неважно.

– Теперь есть, – сухо сказал Мастер Коэто. – Всем держаться настороже! Огр может в одиночку положить нас всех, если не углядим его раньше.

– Мы на свету, а он в темноте, – хмыкнул шут. – Остается надеяться, что это слепой огр.

Мастер Коэто строго на него посмотрел, но на Лемура это не подействовало. Шутить – это его прямая обязанность. Работа, понимаете ли, такая.

– А это еще что такое? – Боресвет углядел в стороне посторонний предмет и немедленно к нему метнулся.

При ближайшем рассмотрении предмет оказался трупом.

– Совсем безбашенный, – проворчал Боресвет неодобрительно.

Голова у трупа отсутствовала напрочь, зато имелись вороненые доспехи, которые воин с энтузиазмом стал снимать с тела. Покойник особо не сопротивлялся.

– Как ты сможешь это носить? – брезгливо спросила Лани.

– Легко, подруга, – бодро ответил воин. – Сейчас вот опарышей вытряхну, он ведь тут уже, в натуре, прилично лежит…

Девушка немедленно ощутила позыв к рвоте. Опарыши ей были противны еще сильнее чем пауки. А некоторые идиоты на них еще рыбу ловят!

– У меня на родине их неплохо умеют готовить, – задумчиво сказал Мастер Коэто, наблюдая за кучкой шевелящихся белых личинок.

Лани поняла, что никакой Сугудай ей не страшен. Потому что умрет она прямо сейчас. Боресвет освободил доспехи, тщательно прополоскал их припасенной водкой и стал напяливать на себя, довольно бормоча под нос гардарикские ругательства. Неведомый воин был великаном под стать самому Боресвету, и доспехи пришлись гардарикцу в самый раз.

– Это поножи? – поинтересовался Бол, высовываясь из-за спины Лани. Опарышей он игнорировал, они были ему неинтересны.

– Они самые, братан. – Боресвет присел, застегивая поножи.

– Меча нигде нет, – заметил наблюдательный шут. – И шлема. И щита, если он был.

– Огр забрал? – предположил Таль.

– Огру не налезут, – покачал головой Мастер Коэто. – Вдобавок огр сожрал бы тело в первую очередь. Любят они свежую человечину…

Лани позеленела. Мало того что тут эти гадкие пауки, крысы, опарыши, так еще ходит какой-то неведомый огр, который человечину любит! И что ей с Головой не сиделось…

– Заметили, следов крови около тела нет? – поинтересовался шут. – Может, тут вампир поработал? А голову уже потом оторвал. Не пойму, правда, зачем…

– Для коллекции, – буркнул варвар. Вампиров он еще не встречал, но заочно побаивался.

– Наконец-то приличная броня. – Довольный Боресвет хлопнул себя по груди латной перчаткой, издав металлический звон.

– Лучшая броня для воина – его смелость, – заявил варвар.

– И добрая секира в руке, – добавила Томагавка.

– Это ты-то добрая? – усомнился Бол.

– Была бы злая, ты бы сейчас тоже без головы ходил, – обиделась секира.

Они двинулись дальше. Теперь первым шел Боресвет, за ним – варвар. Таль шел третьим, борясь с желанием зажать нос. Зловоние, которое распространял гардарикский воин, было невыносимо. Нанок же как будто ничего не чувствовал.

– Если огр вдобавок глухой, он лязга доспехов может не услышать, – хихикнул шут.

Боресвет обернулся, чтобы поставить насмешника на место, и на него тут же наткнулся варвар. Да уж, чтобы такое не услышать, надо быть не глухим даже, а мертвым. Ларгет был уверен, что лязг доспехов и ругательства слышны были и за чертой города.

– Вы что, совсем с ума посходили? – Мастер Коэто был в ярости. – Вот послал Творец компаньонов-смертников. Идти тихо! Смотреть в оба! Ясно?

– Идти в оба, смотреть тихо, – послушно повторил шут.

Дальше пошли в оба. Таль то и дело утыкался носом в спину варвара, а Лани деловито наступала ему на пятки. Если б сзади шел Бол, он удостоился бы порции отборных нецензурных комплиментов, но материться на девушку Ларгету не позволяли остатки совести. Воспитание, блин его раздери!

– А это что такое? – заинтересовался Боресвет, сворачивая в сторону.

Нанок последовал за ним, Таль тоже заинтересовался происходящим.

И поэтому летящий прямо в лицо огромный шар с шипами едва не застал его врасплох. Ларгет вовремя успел присесть, тонко завизжал разрезаемый воздух. Возвратным движением шар едва не снес Талю голову, но ему повезло и на сей раз.

– Это еще что за блиновщина? – возмутился он, зажигая еще один шарик света.

Что шар имеет особую связь с цепью, он уже догадался. А вот о том, что на другом конце цепи обнаружится огр, даже в голову не пришло.

Огров Ларгет до сего момента не видел. Даже на картинках. И тем не менее догадаться, что перед ним именно огр, а не гном и не дракон, труда не составило. Огромный, раза в полтора выше не самого низкого варвара, кулаки размером с его, Таля, голову… и в одном из них зажата деревянная рукоять, к которой цепь с шаром и крепилась. Ларгет честно попытался вспомнить, как это оружие называется, но не преуспел в этом начинании, потому что железный шар уже снова нацелился на его непутевую голову. Похоже, чем-то он огру не понравился. Таль припал к земле, избегая удара. Огра уже атаковали Боресвет и Нанок. Свистнул клинок, брошенный Лани, и со звоном отлетел в сторону. Понятно, доспех ножом не пробить. Даже кольчугу, если уж на то пошло.

Стоп! Огр, да чтоб в кольчуге, тем более в доспехе? И не с дубиной привычной, а с шипастым шаром на цепи? О таком Таль еще не слышал.

Огр зарычал, шар понесся в лицо варвара, но тот ловко поднырнул под него. Зато Боресвет, не ожидавший такого расклада, свое получил. Задело его вскользь, но и этого хватило, чтобы воин срочно занялся уборкой тоннеля, собирая пыль новеньким плащом.

Варвар атаковал огра под высказывания Боресвета об огрской матери, отце и прочем семействе. Мигом преодолев разделявшее их расстояние, он занес было уже Томагавку для удара, но в тот же миг с воплем отлетел обратно. Кулаки у огра были прилажены куда надо.

Звякнул о подставленный налокотник второй нож. Огр повел ухом, и шар полетел уже по направлению к Лани. Сложно сказать, успела бы девушка отпрыгнуть в сторону или нет, но в этот миг среагировал Ник. Короткий прыжок, лязганье зубов – и пес тьмы улетел в сторону вместе с шаром и перекушенной цепью.

Ларгет судорожно пытался извлечь из чехла лук, проклиная себя за неосторожность. Ну что ему стоило заранее наложить на лук тетиву, а теперь теряй вот особо ценные секунды на это пошлое занятие. Кстати, интересно, куда он эту самую тетиву засунул…

Руки сами нашли бесценный шнурок там, где сознание и не подумало бы искать. В нагрудном кармане куртки, куда тетива и была засунута в состоянии подпития. Натянуть ее на лук – дело секунды. Боресвет едва успел слетать в другой угол, отброшенный кулаком огра, а варвар только встал на ноги. Свистнула стрела, но огр увернулся от нее с пугающей легкостью. Взлетел топор варвара, стена тоннеля брызнула веером мелких осколков, но огр опять сумел избежать опасности. Новая стрела – и тварь взвыла от боли. Ларгет осклабился – сумел-таки найти щель в доспехах! Полыхнуло огнем, в бой вступил Бол собственной персоной. Неизменная «Стрелка», единственное доступное ему заклинание, огру тоже пришлась не по вкусу. Прикрывая обожженную морду, он отшвырнул пинком настырного варвара, подхватил стоявшую поодаль дубину и бросился прямо на Таля с явно недобрыми намерениями. Брошенный Лани нож его не остановил, а вот щенок тьмы, вцепившийся в ногу, энтузиазма особого не вызвал. Все дружно заслушались знаменитым огрским ревом, стены тоннеля задрожали, а местами даже осыпались. В бой вступил Мастер Коэто, и великану сразу пришлось несладко. И рост и сила нечеловечья уступали мастерству воина.

Таль выстрелил вдругорядь, но на сей раз стрела бессильно отскочила от кольчуги. Зато меч пришедшего в себя Боресвета пробил доспех насквозь, заставив монстра вторично продемонстрировать далеко не ангельский голосок. Мастер Коэто воспользовался замешательством огра и, припав на одно колено, ловко подсек ему сухожилие на правой ноге. Щенок тьмы радостно вцепился во вторую ногу, и огру ничего не оставалось делать, кроме как с воем завалиться на пол. Не особо, кстати, чистый, по мнению Таля.

Добили его с трудом. Даже лишенный былой подвижности, огр представлял собой немалую опасность. Дубина, сделанная из черного дуба, легко дробила камни. Наконец Мастер Коэто скользящим движением обогнул ударный инструмент огра и вонзил в его грудь меч. Чудовище заревело, забилось в предсмертной агонии и наконец сдохло.

– Хотел бы я знать, кто его так экипировал, – задумчиво сказал Боресвет.

Варвар тут же уставился на него с недоверием. Слово было донельзя подозрительным, хотя лично к нему, Наноку, вроде и не относилось.

– И вооружил вдобавок, – сказал варвар и непонимающе оглянулся на смех друзей.

Огр лежал на каменном полу, страшный даже после смерти. Огромные мускулистые руки сжимали палицу – казалось, гигант вот-вот встанет и размозжит тупую голову первому, кто отважится подойти. А таковым оказался, конечно же, Бол.

– Здоровый, тварь такая, – с уважением сказал он, пытаясь перевернуть тушу носком сапога. Попытка явно не удалась – сомнительно, чтобы даже Боресвет с Наноком на пару смогли бы перевернуть тело огра. Хотя, может быть, и смогли бы. Если б не лень.

– Где он такие доспехи раздобыл, в натуре? – подивился Боресвет. – Размер-то недецильный. Я сам пацан не меленький, но на мне они бы болтались, как хвост у лошади.

– Ковали под размер, – спокойно заявил Мастер Коэто.

Оспорить его утверждение никто не рискнул – в самом деле, других вариантов просто не было. И означало это, что будущий покойник по имени Сугудай намеренно посадил огра у них на дороге. А может, и не только его. Отгрыз же кто-то башку у прошлого хозяина боресветовских доспехов? Вряд ли покойный сам такое непотребство сумел совершить, хотя кто его знает, самоубийцу…

Нанок меж тем отыскал комнатушку, где незадачливый огр хранил свои нехитрые пожитки. Назвать ее жилым помещением язык и у немого бы не повернулся, однако покойное чудовище, похоже, придерживалось другого мнения. Одной стороной странного жилища служила стена тоннеля, две другие были грубо сбиты из досок. Как они крепились к камню и друг к другу, Нанок так и не понял. Отсутствие четвертой стены, видимо, заменяло огру входную дверь. Чтобы не выносить ее каждый раз спросонок.

На полу лежала охапка странной субстанции, в отдаленном прошлом, вполне возможно, бывшей соломой. Также по полу были разбросаны обглоданные кости и черепа, создавая определенную эстетику интерьера. Единственную, доступную ограм.

Помимо костей и черепов в комнатушке обнаружился топор. Довольно внушительный, где-то в половину варвара или чуть больше. Нанок тут же оставил Томагавку, взял топор в руку, пару раз взмахнул им. Оружие даже для него было тяжеловато.

– Хозяин! – завизжала секира так, что все вздрогнули. – Немедленно брось эту ржавую железяку! Я, блин, ревную!

– Тьфу на тебя! – выругался варвар. – Да не возьму я его, успокойся!

Но успокоилась секира далеко не сразу, распугивая своими воплями и упреками окрестных крыс. Заткнуть ее не было никакой возможности ввиду отсутствия рта.

Варвар наконец отложил в сторону топор огра, подхватил Томагавку и зашагал вслед за Боресветом. Доспехи гардарикца были изрядно помяты. Варвар хмыкнул. Эти цивилизованные вечно стараются спрятать дряблое тело в сталь доспехов, которые все равно от смерти не спасают. И даже от ран не всегда. Совершенно ненужная вещь на простой варварский вкус. И тяжелая вдобавок.

Подземелья огласились пронзительным визгом Лани. На ее куртку под шумок забрался паук. Да еще какой! Почти в фалангу мизинца! Выпущенная с испугу Болом «Стрелка» опалила варвару бороду, чудом не зацепив девушку. Таль с безумной храбростью стряхнул паука на пол, и девушка его с готовностью растоптала. Брезгливо вытерла подошву о пол. Нет, это подземелье ей решительно не нравилось. Мало того что тут крысы шныряют и огры всякие подозрительные, здесь еще водятся и страшные пауки! Наверняка их тоже расставил в подземелье коварный Сугудай, чтобы навредить именно ей, Лани. Например, испортить ее любимую куртку.

Варвар ощупывал испорченную бороду, неодобрительно поглядывая на Бола. Тот смущенно спрятался за спину Мастера Коэто. Он-то в чем виноват? Девчонка визжала минимум на два огра – как же тут не испугаться?

Шут озабоченно разглядывал план подземелья. Варвар тоже сунулся было полюбопытствовать, но тут же вспомнил, что все равно не умеет читать.

– Пошли, – сказал наконец Лемур, и все послушно двинулись следом.

Огров им больше на пути не попадалось. То ли этот был единственным, то ли Сугудай поставил их охранять другие тоннели. А может, просто сбежали в поисках сытой жизни – небось такую тушу одними крысами не прокормишь.

Щенок тьмы неожиданно насторожил уши и черной молнией метнулся в боковое ответвление тоннеля. Оттуда сразу же донеслись звуки борьбы, странное шипение, потом тишину подземелья разорвал пронзительный вопль. Подоспевший на помощь варвар обнаружил только довольно облизывающуюся собаку среди ошметков плоти и луж крови. Определить по останкам происхождение и пол противостоявшего Нику существа возможным не представлялось. Оружия при отсутствии тела тоже не обнаружилось, но это ни о чем не говорило – щенок мог схарчить его первым темпом. Покачав головой, Нанок призвал щенка к порядку и вернулся к остальным.

– Тут и вампиры могут водиться, – шепнул Бол Лани с мазохистским намерением выслушать ее вопль еще раз.

Лани презрительно фыркнула. Кому они страшны, вампиры эти? Пригоршня крови в лицо, и пусть попробует сунуться еще раз! Вот пауки – это действительно страшно, да и крысы тоже.

– Романтическая прогулка на день рождения, – пробормотал Таль, сжимая в руке лук. Страшно почему-то не было, скорее тревожно, любопытно и забавно. Не иначе от Бола заразился, не без тревоги подумал Ларгет и на всякий случай пощупал нос. Нос был на месте, и это его несколько успокоило.

– Что-то я замерз немного, – сказал варвар смущенно, и Таль тут же ощутил, что он тоже замерз. И не так уж слабо, между прочим.

– Это разве холод, в натуре, – презрительно заявил Боресвет. – Вот у нас в Гардарики от холода спирт мог бы замерзнуть.

– И что, замерзал? – тут же поинтересовался Бол.

– Дурак ты! Кто ж ему даст замерзнуть-то? – искренне удивился воин.

– Стоп! – скомандовал шут. – Вроде пришли.

Тоннель уперся в абсолютно гладкую стену. Лемур сверился с бумагами, зачем-то постучал по стене, прислушался, постучал снова в определенном ритме. Стена, заскрипев, неохотно поползла в сторону. Ларгет зажмурился от яркого света, поспешно погасил оба своих световых шарика. Боресвет оглушительно чихнул, на него дружно зашикали. Воин смущенно отвернулся и попытался найти носовой платок в кармане доспехов. Не найдя даже самого кармана, вытер нос налокотником, изрядно расцарапав себе лицо.

– Мы во дворце, – торжественно объявил принц и первым перешагнул порог.

– Посмотрим, как живут короли, – жизнерадостно хмыкнул Бол и шагнул следом.

 

Глава 16

Лани с интересом огляделась. Обстановка впечатляла. Пестрые пушистые ковры, хрустальная люстра… Лани сразу догадалась, что это хрусталь, хотя раньше его никогда не видела. Казалось, тронь эту штуку пальцем, зазвенит тысячей серебряных колокольчиков. Беда в том, что тронуть ее было практически невозможно, разве что одолжить у Боресвета меч. Высоко, зараза, висит. Потолки в королевском дворце оказались воистину королевскими. Тут можно было даже летать при наличии крыльев. Лани с некоторой надеждой покосилась на своих спутников – нет, ангелом не выглядел ни один. Стало быть, с полетами придется повременить. Нет, ну какая люстра!!!

Таль тоже заинтересовался комнатой. Что-то в ней было неправильное. Ну где это видано, чтобы стеклянные прилавки стояли у каждой стены! Непорядок. А под ними лежали какие-то странные вещи, не похожие абсолютно ни на что.

– Зал Странных Вещей, – объявил шут.

– Магических? – обрадовался Бол. На его лице читалось детское желание набить карманы разными магическими штучками.

– В том числе, – невозмутимо согласился шут. Казалось, перспектива разграбления комнаты его нисколько не волновала. Да и то сказать, пусть у его величества об этом голова болит. У того из них, что в живых останется, ясное дело.

Лани меж тем углядела в глубине комнаты зеркало и стремглав бросилась к нему, выхватывая гребешок, как какое-нибудь смертельное оружие. Устрашенный шут поспешно отпрыгнул с ее пути. Только сумасшедший на голову рискнет встать между женщиной и зеркалом.

Таль с интересом обозревал ближайшую витрину. Шнур, похожий на тетиву от лука, самая настоящая стрела, ни на что не похожая кожаная загогулина. Разгадать назначение этих предметов, за исключением разве что стрелы, возможным не представлялось.

– Лишняя стрела мне бы не помешала, – глубокомысленно изрек Таль, намекая на возможное разграбление витрины.

Лемур негромко хихикнул. Принц, бледный и напряженный, словно с похмелья, слабо улыбнулся, но ничего не сказал. Зато шута было не заткнуть.

– Эта стрела, чтоб ты знал, имеет одну особенность, – гримасничая, сообщил он. – Совсем небольшую, но довольно интересную. Видишь ли, она никогдане попадает в цель. Даже если ты будешь целиться в землю, непременно улетит в небо.

– Обычная отмазка плохих стрелков, – высокомерно объявил Ларгет.

Вместо ответа шут вскрыл витрину и извлек стрелу.

– Попробуй сам, – предложил он.

Пробовать Талю вдруг сразу расхотелось. Если эта штука, недостойная называться стрелой, и впрямь работает неправильно, то он просто выставит себя идиотом. Шуту-то это привычно, работа такая, а вот ему, Ларгету, совсем бы не хотелось корчить из себя дурака. Но отступать было некуда, все дружно обернулись к нему, забыв про грядущие похороны Сугудая.

Он наложил стрелу на тетиву и тут же почувствовал некую неправильность. Будто пытался выстрелить извивающимся угрем. Стрела не слушалась руки.

– Куда стрелять? – поинтересовался Таль, занятый борьбой с непослушной стрелой.

– Да хоть в ночной горшок Бертольда Первого, – предложил шут.

Таль поискал глазами упомянутую посуду и обнаружил его, как и положено, в углу. Стрела норовила сорваться с тетивы, но у нее ничего не вышло. За миг до выстрела Ларгет с ужасающей ясностью понял, что в горшок нипочем не попадет. Да что там в горшок, вообще никуда не попадет! Первый раз за всю жизнь он не чувствовал оружия. Неподатливое дерево лука, скользкое тело стрелы и мертвая, как глаза скелета, тетива. Он опустил лук, силясь восстановить контроль. Стрела вроде ослабила сопротивление, и в этот миг Таль выстрелил. Навскидку, с неудобной позиции. Не глядя ни на лук, ни на мишень.

– Бля-м-м! – возмутился бронзовый горшок, схлопотав стрелу в бочину. После чего неразборчиво пробормотал еще пару ругательств.

Таль от неожиданности едва не выронил лук, шут неприлично заржал, словно лошадь из крестьянской конюшни. Потому что лошади из королевской ржут куда благовоспитанней.

– Ты, по-моему, не понял, – мягко сказал принц, обращаясь к шуту.

Тот попытался успокоиться, но при взгляде на горшок его снова разобрал неудержимый смех. Горшок пытался ручкой выдернуть стрелу из своего бока, но получалось у него не очень. Потом Лемур остановил взгляд на стреле и сразу посерьезнел. Всегда забавно наблюдать, как человек безуспешно силится что-то понять.

– Стрела, – подсказал Орье.

Шут выпучил глаза на стрелу, потом перевел на Таля взгляд, полный ужаса и восхищения.

– Но… этого не может быть! – выдохнул он.

– Кровь Титанов, – глубокомысленно заметил принц, будто это что-то объясняло.

Щенок тьмы с интересом обнюхал горшок, отмахивающийся от него круглыми ручками и верещавший: «Уйди, противный!» Зубами выдернул из бока горшка стрелу и с удовольствием сгрыз ее.

– А горшок откуда взялся? – поинтересовался Таль.

– Один король, Бертольд Первый, приказал своему придворному магу заколдовать любовника своей жены, – хихикнул шут. – Превратить его в ночной горшок. Наверно, это забавно, гадить на голову своему сопернику…

Горшок неразборчиво выразил свое несогласие. Отчего-то ему это забавным не казалось.

Боресвета привлекли блестящие доспехи на стене.

– Это доспехи какого-то великого героя? – поинтересовался он уважительно.

Шут хихикнул.

– Это так называемый Доспех неудачника, – пояснил он. – Знаменит тем, что его можно проткнуть даже пальцем. Заколдовал их один магистр, который славился тем, что все заклинания у него работали не так, как надо. За что ему дали Мастера, лично мне непонятно. Впрочем, и это звание он благополучно проиграл в карты. История не сохранила его имени, а в хроники он вошел под прозвищем Неудачник.

Боресвет ткнул пальцем в доспех и с изумлением уставился на новую свеженькую дырку.

– Объясните мне, что с этим зеркалом такое, – жалобно попросила Лани. Эпохальный расстрел горшка явно прошел мимо ее внимания, целиком поглощенного зеркалом и гребешком. – Оно какое-то совершенно неправильное!

– Это так называемое тормозное зеркало, – охотно пояснил шут.

– Но оно совершенно не меняет изображение, – пожаловалась на свою нелегкую участь девушка. – Я не могу причесаться!

– А это оно тормозит, – доходчиво пояснил шут.

Бол, конечно, тут же сунулся посмотреть на диковинку. Поначалу зеркало его разочаровало. Ничего необычного для человека, который ни разу в жизни не пытался причесаться. Потом, когда он скорчил рожу, неправильность стала очевидна. Зеркало показывало невозмутимое лицо, принадлежащее вдобавок Лани. Бол почесал затылок, изображение попыталось причесаться.

– Офигеть! – восхитился Бол, показав несчастному предмету интерьера локоть по самый кулак. Зеркало нервно пыталось расчесать волосы, не обращая на пошлые жесты никакого внимания.

– Вот почему его называют тормозным, – догадался Таль.

Глаза Лани в зеркале разгорались нешуточным гневом, Ларгет невольно отступил назад.

– Оно отражает все с запозданием, – пояснил шут. – Потому его и назвали Тормозным. По легенде, его шестьсот лет назад сделал некий бакалавр, чье имя упомянутая легенда не сохранила. Осталось лишь прозвище…

– Тормоз, – уверенно докончил Таль.

– А ты откуда знаешь? – удивился Лемур, глядя на Ларгета с неподдельным уважением.

– Интуиция, – таинственно заявил Таль и надолго замолчал, уставясь в зеркало.

– Пора валить отсюда, в натуре, – заявил Боресвет. Здешние чудеса вроде тормозных зеркал и косых стрел его особо не интересовали. – Пойдем, найдем этого вашего Сугудая… пока эта морда сама нас децил не откопала.

– Такой откопает, – мрачно возразил шут. – Жди! Скорее закопает по самый копчик.

Таль оглянулся на предмет наживы, но без грамотной консультации что-либо брать не рискнул. Хватит с него одной стрелы, что долго еще в кошмарах являться будет. Возьмешь, скажем, еще и тетиву, или чем там эта штука является, вообще неизвестно, что будет. Может, и лук-то натянуть не сможешь, кроме как через одно место. Через которое вообще лучше ничего не делать и уж точно не натягивать. Или вон та финтифлюшка с крыльями… Блин ее знает, для чего она предназначена, но трогать ее абсолютно уже не хочется. Раз уж в этой комнате даже зеркала тормозят.

– Пошли! – решительно заявил принц, направляясь к выходу из комнаты.

Варвар с неизменной Томагавкой в руке последовал за ним. Таль напоследок оглянулся на зеркало. Отражавшийся в нем Бол торжественно показывал всем кулак по самый локоть.

В следующей комнате обнаружился одинокий слуга, самозабвенно стирающий пыль с колонны. Совершенно чистой, на взгляд Таля. Боресвет одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние и схватил насмерть перепуганного парнишку за горло.

– Тихо! – угрожающе произнес он, помахивая для убедительности кулаком у него перед носом. – Даже не пикни, понял? Иначе, в натуре, до весны не доживешь!

Тот сосредоточенно кивал головой и силился вдохнуть хоть какой-нибудь частью тела.

Принц подошел поближе.

– Выясни, где сейчас расположился Сугудай, – приказал он.

– Как где? – изумился шут. – В башне своей, конечно! Он ее не особо часто оставляет.

– Это раньше, – терпеливо объяснил Орье. – А теперь он стал королем. Нам совершенно точно надо знать, где эта тварь находится. Иначе придется прочесывать весь дворец сверху донизу. Если он нас сам раньше не отыщет.

– Говори, – приказал Боресвет, аргументы принца его впечатлили.

Слуга слабо пискнул и попытался ответить, но слова застряли в крепко сжатой глотке.

– Отпустил бы ты его, что ли, – присоветовал варвар. – А то ведь, не ровен час, помрет.

Боресвет выпустил горло слуги, отступил на шаг.

– Теперь говори, – повторил он.

Парень, однако, совершенно не торопился отвечать, с жадностью утопленника он продолжал глотать воздух, наслаждаясь каждым глотком.

– Может, его проще прибить? – нерешительно предложил топор.

Сразу как-то оказалось, что воздух слуге не очень-то и нужен. Он издал слабый писк и выжидающе посмотрел на воина. Тот нахмурился, сжав кулаки.

– А теперь переведи, в натуре. Да поживее, у нас тут дела важные, а ты зубальник открыть боишься пошире. Давай, братан, глаголь нам: где ворог окаянный обретается?

– В королевских покоях, – пропищал слуга, затравленно озираясь. Видно, парень был из новеньких, раз принца не опознал.

– Не врешь? – подозрительно осведомился варвар, которого слишком часто в жизни обманывали, пользуясь его наивностью и неискушенностью.

Слуга отрицательно замотал головой, с испугом поглядывая то на варвара, то на Боресвета.

– Свяжи его, и пошли, – распорядился принц.

– Не хватятся? – озабоченно осведомился Мастер Коэто.

– В королевском дворце? – хмыкнул шут. – Да здесь и король если пропадет, никто не заметит. Дня два точно, потом искать начнут. А вот если, скажем, шеф-повар куда-то запропастится, дело другое. Все на уши встанут, скандал будет тот еще. Полезный для дворца человек, не то что всякие там венценосцы…

Боресвет деловито, с немалой сноровкой упаковывал слугу в ковер. Ловко прихватил его же ремнем, в рот засунул потемневшую от пыли тряпку. Слуга поморщился, но возражать не стал. С заткнутым ртом это довольно сложно проделать.

– Королевские покои, – задумчиво пробормотал шут, разглядывая старые бумаги.

Щенок тьмы попытался попробовать на зуб такие интересные шелестящие штуки, но шут оказался более ловким. Ник обиделся и ушел в угол.

– Ну что, пошли дальше? – Варвары если чем и не отличаются, так это терпением. Во всяком случае, этот конкретно отдельно взятый варвар этим пороком не страдал.

– Да, время не ждет, – кивнул головой принц.

Боресвет осторожно приоткрыл дверь в коридор, высунул в него один глаз вместе с частью головы и тут же убрал упомянутый орган зрения обратно.

– Там стражник, – драматическим шепотом сообщил он. – Один, в натуре.

– Убрать, но тихо, – приказал принц.

Компания дружно переглянулась и приступила к активным действиям.

Стражника сняли тихо. Ну почти тихо. Правда, выпущенная Ларгетом стрела высекла искры из мраморной колонны, а нож Лани запутался в гобелене. Зато цели достигли брошенный Боресветом бюст неизвестного короля и запущенная варваром глиняная ваза (раритет времен короля Зимборола IV, простонал шут). Стены дворца ощутимо содрогнулись. Будь стражников, скажем, четверо, результат не изменился бы.

Двух прибежавших полюбопытствовать насчет землетрясения гвардейцев сняли так же тихо (ваза времен короля Зимборола II, грустно констатировал шут). Только на сей раз бюст короля был посвежее – его покойное величество Доран III внес в это дело свою посильную лепту. После чего был сделан перерыв ввиду отсутствия новых любопытных.

– Я же просил – тихо! – с укоризной сказал принц.

– Дык… они первые начали, в натуре, – смущенно ответил Боресвет.

Варвар недоуменно пожал плечами. Драка тихой не бывает, он это знал наверняка. А вазы – дело наживное. В кабаке вон при каждой драке посуду бьют – и ничего, нормально.

– Быстро упакуй их, – распорядился принц, и Боресвет принялся за дело.

– Так и ковров не хватит, – проворчал шут, наблюдая за его действиями.

– Один помер, – доложил гардарикец.

– Экономия, – меланхолично заметил шут.

– Надо же, мозгов-то сколько на стене, – подивился варвар. – А с виду и не скажешь, что такой умный…

– Ты сам не умничай, – предостерег шут. – А то и твои мозги что-нибудь во дворце испачкают. Сплошной убыток эти варвары!

– У меня столько мозгов не наберется, – поспешно открестился варвар. Еще, чего доброго, интеллигентным назовут, а что это значит, небось и сам Беодл не знает. Лучше уж молчать в тряпочку… только не в такую пыльную, как Боресветовы кляпы.

Принц забрал у Лемура планы дворца, несколько минут сосредоточенно изучал их. Таль за это время извелся от нетерпения, с опаской поглядывая в конец коридора. Если тут оказались целых три гвардейца, могут и другие понабежать. И не факт, что бюстов и ваз хватит на всех. Или даже на половину.

Лани подобные вещи не занимали. Обнаружив в коридоре зеркало и убедившись в том, что тормозным оно не является, девушка увлеченно поправляла прическу. Таль вздохнул. Некоторые вещи в мире стабильны до безобразия. Разразись сейчас хоть новая Война Магов, ведь даже не заметит.

– К королевским покоям ведет всего один потайной ход, – огорченно объявил принц. – И, как мне кажется, Сугудаю он прекрасно известен. Однако выбора у нас нет.

– Можно освободить Мастера Лура, – предложил варвар.

– К казематам путей побольше, – задумчиво сказал Орье. – Только вот беда – без шума снять стражей не получится…

– Не буду я стражей снимать! – возмутился варвар. – За кого вы меня принимаете, а? За фея какого? На фиг их вообще снимать? Головы поотрубать – и все дела…

– Головы – это хорошо, – обрадовалась секира. – Давненько я этим не занималась! Даже странно, столько голов вокруг, а отрубить некому! Несправедливо лишать секиру единственной радости в довольно-таки беспросветной жизни!

– Двинулись, – коротко бросил принц.

Он уверенно шмыгнул в ответвление коридора. Таль про себя подивился, как в этом лабиринте вообще можно ориентироваться. Он, Ларгет, заблудился бы уже раза четыре.

Лани то и дело останавливалась, с интересом оглядывая новые и новые залы. То и дело ощупывала гобелены, чуть ли не повизгивая от восторга. Ларгету пришлось схватить ее за руку и потащить за собой. Девушка возмущенно пыталась вернуть коварно украденную конечность, но против ожидания скандал на весь дворец закатить не спешила.

Встреча с гвардейцами оказалась приятной неожиданностью. Непонятно, правда, для кого приятной. Лично Талю она удовольствия не доставила. Гвардейцы тоже от радости особо не прыгали. Варвар и Боресвет дружно бросились бежать вслед за остальными, хотя секира и вопила, что они несчастные. На что варвар ответил, что, если выживут, будут вполне счастливыми. И не железке паршивой тут разевать отсутствие рта.

Гвардейцы с улюлюканьем бросились следом. Можно было остановиться и принять бой, всего-то человек пятнадцать в легких доспехах и без щитов, но шум ведь поднимется на весь дворец, сбегутся все, у кого ноги есть.

Боресвет бежал последним. Тяжелые доспехи бегу нисколько не способствовали. Мало-помалу воин начал отставать.

– Быстрее! – оглянувшись, взревел варвар. – Быстрее, Беодл тебя забери! Догонят же, болт тебе в задницу!

Таль услышал тупой стук и отчаянную ругань воина.

– Блин тебя раздери! Не каркай под руку, колдун проклятый!

Удивленный, Ларгет оглянулся. Из задницы Боресвета торчал арбалетный болт.

Потайная дверь захлопнулась перед носом самого шустрого гвардейца. Подставленное колено упомянутую дверь нисколько не смутило и не задержало. Что сказал по этому поводу страж, осталось неизвестным, звуки дверь не пропускала наотрез. Как, впрочем, и гвардейцев. Возможно, свежеиспеченный калека пожелал им счастливого пути в дальние страны. Настолько дальние, что и Беодл не бывал, как варвар выражается. Таль совсем не собирался возвращаться и выяснять истину. Тем более всем известно, что она в вине – во-первых, и в споре рождается – во-вторых. Правда, те споры, что после вина, обычно именуют дракой, а то и поножовщиной.

У них было время отдышаться и восстановить потраченные силы. Боресвет извлек из доспеха стрелу, смотрел на нее с неодобрением. В спину стрелы только трусы получают, а уж туда, куда его поцелили… Лучше не рассказывать, люди смеяться будут и пальцем показывать. А пальцев у них много, все не поотрубаешь…

– Спалили, – мрачно констатировал Бол. – Теперь побегут Сугудаю докладывать…

– Не побегут, – уверенно заявил шут.

– Это еще почему? – удивился Бол.

– Нет зверя страшнее разбуженного короля, – авторитетно заявил Лем. – Он же сперва головы рубить прикажет, а потом разбираться будет, кому и за что срубили. Ты не представляешь, как тяжело с этими тиранами под одной крышей жить. Ничего, если вдруг победим каким чудом, нового тирана поставим…

Орье слабо улыбнулся, силясь отдышаться. Принцев, конечно, учат всяким разным и полезным искусствам, вроде танцев, фехтования и верховой езды. Но вот бег им не преподавали. Считается почему-то, что нормальному принцу это вовсе не нужно. То ли наставники трагически ошибались, то ли ему, его высочеству Орье, всерьез надо обеспокоиться своим душевным здоровьем.

– Скажи, Хозяин, мы так и будем ото всех бегать? – жалобно поинтересовалась секира. – Это как-то несолидно даже. Я б поубивала всех к блиновой тетушке!

– Я бы тоже, – согласился варвар. – Только они нас, увы, не догнали…

– Этот ход ведет прямиком в королевские покои, – сообщил принц. – Идти надо предельноосторожно. Сугудай наверняка постарался обезопасить себя. Так что опасайтесь ловушек и стражей хода.

– Гвардейцев? – пренебрежительно спросил Боресвет.

– Магических стражей, – отрезал Орье.

Варвар почесал в затылке. Магии он побаивался, а колдунов и их созданий вдобавок еще и не любил. Впрочем, появятся – разберемся.

Боресвет вытащил откуда-то из-под доспехов пузырь и жадно к нему присосался. Варвар протянул руку, воин вложил в нее емкость. Варвар сделал большой глоток и согнулся в приступе кашля.

– Водка! – простонал он. – Беодл ее раздери!

– А ты что, молока хотел? – удивился Боресвет.

– Я думал – вино, – сознался Нанок. – Даже если и пиво, сошло бы. Кто ж мог подумать, что ты водку из горла хлещешь?

– Это только у нас, в Голуни, умеют, – похвастался Боресвет. Его мучило дикое желание почесать оцарапанную часть тела, но доспехи мешали осуществлению мечты.

Принц двинулся дальше, но Таль ловко оттер его в сторону.

– Если ловушки магические, мне лучше идти первым, – объявил он и оглянулся на Лани – оценила ли девушка его жест? Похоже, без внимания не оставила, вон как глазки заблестели. Или Боресвет и ее водкой угостил? С такого станется…

– Ты прав, – согласился принц, отступая назад.

За Талем последовал Боресвет, справедливо рассудивший, что в середине отряда стрелу в окорока получить сложнее.

Сюрпризы не заставили себя долго ждать. Интуиция или же магическое чутье (если это не одно и то же) заставили Таля замереть с поднятой ногой. В спину ему врезался Боресвет, и Ларгет рыбкой полетел метра на два вперед, растянувшись на полу. Сзади него взметнулся до низкого серого потолка столп огня.

– Ни фига себе! – запоздало возмутился Боресвет. – Шутки, в натуре, тупые совсем!

– А ты смотри, куда прешь, – возмутился Таль. – А то всех нас угробишь на фиг…

– Да кто ж знал, в натуре, что колдун такую хрень напальцевал! – с ноткой раскаяния в голосе сказал Боресвет. – Будем осторожнее, пацаны, тут тухляк полный…

Пацаны стали осторожнее. Не прыгали, не вопили (даже от шныряющих туда-сюда пауков). Не колотили топорами по стенам и вообще вели себя очень прилично, как и положено воспитанным людям, случайно попавшим в королевский дворец.

Следующую ловушку Таль непонятно как обнаружил и неизвестно как ликвидировал. Получилось все самопроизвольно, никто даже не заметил, что ловушка вообще имела место быть. Ларгет с удивлением посмотрел на свои руки, неведомо как скрутившие сложную магическую комбинацию пальцев, и покачал головой. Кровь Титанов, больше никак не объяснишь.

– Чего фиги крутишь? – поинтересовался Боресвет. – Двигай, в натуре, либо меня пропусти. Чего ждать-то, колдун небось от твоих фиг не сдохнет.

Объяснять Ларгет не стал, просто кивнул и двинулся дальше. И шагал так до того момента, пока из стен не выпрыгнули две гигантские тени.

Что неведомые существа таят нешуточную опасность, Таль понял сразу. Значит, ставили их не на шута – но кому от этого легче?

Тени напоминали двух огромных кошек. И очертаниями и повадками. По-кошачьи присели, готовясь к прыжку. Таль понадеялся, что кровь Титанов и здесь подскажет, что делать, но его ожидания не оправдались. Он просто стоял и беспомощно разводил руками, не зная, что предпринять.

Зато отлично знал щенок тьмы. Неизвестно, что это за кошкотени такие, но Ник рванулся вперед так, словно они были его злейшими врагами. И на прежние добродушные игры это мало походило.

Внимание неведомых созданий тут же переключилось с Таля на щенка тьмы. Тени, как кошкам и полагается, грозно выгнули спины и зашипели. Жаль только, что этого никто не услышал, потому что шипеть тени не умели. Щенок зарычал в ответ, хотя вроде бы тоже уметь и не должен, и атаковал. Кошки, сразу растеряв свою смелость, заметались по узкому коридору. Должно быть, искали подходящее дерево. Но поскольку постройка деревьев в тайном ходе древними зодчими предусмотрена не была, щенок тьмы с легкостью сцапал одну из них. Оказалось, что болонки тьмы жрут тени с той же легкостью, что и варварские сапоги. А то и легче – тени портянками не пахнут и не травмируют тонкий собачий нюх.

Вторая кошка в панике скрылась в стене. Щенок неожиданно для всех последовал за ней. Таль ошеломленно посмотрел на Боресвета.

– Глюки небось, – авторитетно заявил тот.

Ларгет покачал головой. Если б не щенок, глюки эти точно бы порвали его, как Бобик грелка, – или как там гоблины говорят?

– Пошли, чего ждать? – нетерпеливо бросил принц. То ли ему не терпелось примерить на голову свеженькую корону, то ли желал поквитаться с Сугудаем, не откладывая дело в золоченый сундук.

Далеко им уйти не удалось. С потолка рухнула плита, разделив отряд пополам. Варвар едва успел отпрыгнуть назад, сбив с ног сразу Бола, шута и Мастера Коэто. Остальные остались по ту сторону плиты.

– Поосторожнее нельзя? – поморщился шут, ощупывая ушибленный затылок.

– Да я того… – смутился варвар. – Стена вот с потолка упала…

– Ты сам с дуба упал. Еще в детстве, – сообщил ему Лем и уставился на перекрывшую проход плиту. – А эта фигня откуда? Давай, открывай ее быстренько!

Варвар врезал по плите со всего размаха, но та не обратила на его действия ни малейшего внимания. Лишь возмущенно загудела в ответ.

– Закрыто, – грустно сообщил Нанок.

Бол, Лем и Мастер Коэто старательно обшаривали стены в поисках потайной кнопки, рычага или чего-нибудь в этом роде. Поиски их увенчались относительным успехом – один из камней стены неожиданно подался и с потолка хлынул поток воды.

– Бежать надо, – меланхолично сообщил варвар.

– Ага, а то заржавеем все, – охотно согласилась секира.

Вода все прибывала. Пришлось пуститься со всех ног обратно по коридору.

– Шулерские штучки, – ворчал шут. – Сжечь не сумели, так решили утопить. Надеюсь, ребята запишут это в счет к Сугудаю.

– Боресвет умеет писать? – на бегу удивился варвар.

Шут, тоже на бегу, задумался. Получилось не лучше, чем если бы думать пытался сам Нанок.

– Не уверен, – честно признался он.

Вода продолжала хлестать, заливая пол. Бежать было неудобно, Нанок то и дело поскальзывался, так и норовя упасть на шута. Тот ругался, поминал недобрым словом варвара и Беодла, но не останавливался. Наконец они добежали до потайной двери, в которую продолжали стучаться гвардейцы. Возможно, что и головами.

– Открывай, умник, – сказал варвар, тяжело дыша.

– Я тебе не умник, – обиделся Бол. – И поумнее встречаются.

– Я не тебе, – объяснил Нанок. – А вот этому шуту бобовому… гм… или все же фасолевому?

– Гороховому, – автоматически поправил шут и тут же спохватился: – Эй, ты на кого там клюв раскрыл? Если каждый варвар будет такими словами бросаться…

– Открывай, – рявкнул Нанок так, что Бол присел, а стража за дверью испуганно стихла.

Шут вздрогнул, осекся на полуслове и принялся искать потайной рычаг. На этот раз удача ему улыбнулась, дверь жалобно скрипнула и отъехала в сторону. Гвардейцы изумились их появлению, на секунду опешив. Варвар с ревом прыгнул вперед, размахивая Томагавкой.

К сожалению, мокрые подошвы не очень хорошо держатся на мраморном полу. Нанок поскользнулся, и его удар пропал зря. Зато он сбил с ног добрую половину гвардейцев, осаждавших ни в чем не повинную дверь.

Мастер Коэто был уже рядом, вовсю орудуя мечом. Ни хлюпавшая под ногами вода, ни устроенная Наноком свалка помешать ему не могли.

Варвар ловко подсек ноги одному из атаковавших Мастера стражников и откатился в сторону. Встать он успел только на одно колено. Его атаковали сразу двое, но тут не оплошали Лемур и Бол. Первый хладнокровно вонзил противнику в спину короткий меч, а второй подпалил стражнику опять же спину. Держась за копчик, воин с воем побежал искать что-нибудь мокрое, благо воды было вокруг полно.

Нанок поднялся на ноги и присоединился к Мастеру Коэто. Буквально через пять минут уцелевшие нападающие с воплями разбежались в разные стороны.

– Прорываемся к казематам, – бросил Коэто. – Нам сейчас очень не помешал бы хороший маг. Мастер Лур как раз подошел бы.

– Я знаю дорогу, – оживился шут.

Очередная секретка оказалась недалеко. Не успела еще погоня, топая сапогами, ворваться в покинутую ими комнату, а шут уже отыскал нужное место. И даже сумел открыть секретную панель, чего варвар от него никак не ожидал.

Этот потайной ход оказался не в пример длиннее предыдущего, зато и ловушек в нем никаких не было. Или они их просто не заметили. Пришлось, правда, идти бесконечными лестницами, периодически выходя из тайного хода только затем, чтобы войти в новый. Варвара это бегание уже порядком утомило, хотелось выпить пива и чего-нибудь сжевать. Но едва он решил высказать свои мысли вслух, как шут резко остановился, обернувшись к нему. Лицо его было красным, волосы всклочены.

– Мы пришли, – коротко сообщил он.

Когда позади рухнула плита, Таль перепугался до полусмерти. Все, путь обратно закрыт, теперь либо они победят Сугудая, либо погибнут. На миг ему стало не по себе; впрочем, замешательство было недолгим. Как раз до того момента, пока впереди не раздался хриплый смешок.

«Сугудай!» – молнией мелькнула мысль и тут же исчезла, когда он разглядел лицо противника (а кем еще может быть человек, пытавшийся обрушить на них плиту?). Вот уж кого он не ожидал здесь встретить!

– Ну привет, – ухмыльнулся Донован, сжимая в руке короткий посох. – Вот и свиделись. Пора платить по старым счетам, дружок.

Таль внутренне сжался. Особым чутьем, присущим всем магам, он чувствовал огромную Силу, наполнявшую бывшего однокашника. Силу, которой ему нечего было противопоставить.

Донован медленно развел руки… Боресвет с рычанием бросился на него, но отлетел, отброшенный молнией из посоха. Приглушенно ругаясь, поднялся на ноги. Таль, опомнившись, поставил щит, и весьма вовремя. Вылетевшее из рук Донована ослепительно-синее лезвие тонко взвизгнуло, рассеявшись мелкой пылью. Ученик Сугудая грязно выругался, начиная плести новое заклинание.

Свистнул нож, брошенный Лани. Цели он, разумеется, не достиг – Донован прежде всего позаботился о собственной защите. Или за него позаботился Сугудай, теперь это было уже совершенно неважно.

Принц, не обращая внимания на развернувшееся сражение, изучал планы. На брошенный Донованом фаербол Орье также не прореагировал. Огненный шар разлетелся брызгами искр; Ларгета ощутимо качнуло. Даже с учетом подпитки от магической линии, удар был для него слишком силен.

– Ну как? – издевательски рассмеялся Донован. – Добавить? Кстати, когда ты успел стать таким крутым?

– Да уж не занимая Силу у узурпатора, – язвительно бросил Таль. Он напряженно пытался вспомнить заклинание молнии, но неожиданно для себя обнаружил, что напрочь его забыл. В самое неподходящее для этого время. Кровь Титанов, она, конечно, штука полезная, но слишком уж непредсказуемая.

Донован со злорадной улыбкой развел руки, читая новое заклинание, но в это время в дело вступил принц. Он хладнокровно сложил планы дворца, подошел к стене и нажал на второй слева камень. Упавшая с потолка плита расплющила Донована вместе с его магией и заемной силой. Защита сработать и не подумала – видимо, тот, кто ее ставил, на падающие с потолка плиты не рассчитывал. Дескать, обойдется, не каждый же день они падают.

– И это ученик? – подивился Боресвет. – В натуре, колдун силен, если у него ученички тут такие фейерверки зажигают!

– Был ученик, – поправил его Таль. – Теперь – нет.

– Провалил последний экзамен, – согласился принц.

Лани посмотрела на него расширенными от ужаса глазами, потом перевела взгляд на плиту. Ничего себе выпускные экзамены у учеников магов!

Принц уверенно прошел дальше, потайной ход закончился тупиком. Легкое движение руки (Таль даже не рассмотрел, что его высочество сделал) – и казавшаяся монолитной стена бесшумно отъехала в сторону.

Орье первым шагнул в открывшийся проем. Таль последовал за ним, зажмурясь от непривычно яркого света.

– Доброй ночи, ваше высочество, – услышал он вкрадчивый приятный баритон. – Рад встретить вас снова.

Лемур уверенно открыл потайную дверь. Чувствовалось, что в казематах он бывал уже не раз. С какой именно целью, варвар уточнить не успел – шут уже скользнул за дверь.

К сожалению, снаружи упомянутая два раза дверь со стороны каземата выглядела как огромный щит. Недостаточно, впрочем, большой, чтобы спокойно впустить варвара в полный рост. Нанок в очередной раз разбил лоб, помянул Беодла и плюхнулся на пятую точку. Мало того что эти идиоты сделали дверь в виде щита, они этот самый щит подвесили мало не под потолок!

Когда ему на спину спрыгнул Мастер Коэто, варвар окончательно понял, что жизнь не удалась. Бол оказался более ловок, всего лишь наступив Наноку на пальцы руки. К сожалению, именно той, что сжимала топор.

Варвар немедленно взвыл. Бол вежливо извинился.

– Хозяин, он мне рукоять испачкал, – немедленно пожаловалась секира.

– Заткнись! – прорычал варвар.

Секира послушно заткнулась.

К ним уже бежала тюремная стража. В немалом, прямо скажем, количестве. Однако воины из тюремщиков были даже не плохие, а просто никакие, что в общем-то вполне объяснимо.

К сожалению, в компании с никакими тюремными стражниками обретался еще и маг. Средних лет лысоватый мужчина в мантии сразу начал что-то неразборчиво бормотать, пока Мастер Коэто разбирался с противниками, а варвар, ругаясь, поднимался с пола.

Бол оборвал его заклятие на полуслове, шарахнув огненной «Стрелкой». В чем преимущество простых заклинаний – времени требуют немного. Обожженный маг взвыл и запнулся. Пары секунд, пока он приходил в себя, Наноку хватило. Рывком вскочив на ноги, он бросился к магу, игнорируя остальных противников. Маг, начавший уже было читать заклинание вторично, запнулся снова, на сей раз от страха. Новой попытки не последовало, секира снесла ему голову с первого удара.

– Давно бы так, – удовлетворенно заметила Томагавка.

Мастер Коэто на пару с шутом добивали последних тюремщиков. Тем некуда даже было бежать – между ними и дверью уютно расположился варвар с блестящей секирой. Поэтому дрались стражи как загнанные в угол крысы, обреченно и беспощадно. И Лемур и даже Мастер Коэто получили по паре легких ран, прежде чем Нанок ураганом ворвался в тыл противнику, производя сокрушающий урон. В считаные секунды со стражей было покончено.

– По-моему, нас здесь не любят, – пожаловался шут, зажимая ладонью резаную рану.

– Им же хуже, – пожал плечами Мастер Коэто.

Новую волну стражей они встретили непосредственно в тюремном коридоре. На сей раз нападавших было поменьше и никого отдаленно похожего на мага с ними не было. Зато были лучники, немедленно избравшие мишенью Мастера Коэто. Две стрелы тот легко отразил неуловимо быстрыми взмахами меча, третья прошла мимо. А потом Нанок прорвался сквозь строй алебардистов, дотянувшись до стрелков. В прорыв тут же устремился Мастер Коэто, Лемур прикрывал ему спину. Бол, израсходовавший весь запас магической энергии, в бой не вступал, ограничившись подбадривающими криками.

Впрочем, его участие не очень-то и требовалось. Стражники были просто сметены. Варвар и на этот раз ударил сзади, и оказалось, что алебарды – оружие страшно громоздкое и неудобное. Возможно, даже голыми руками они нанесли бы больше вреда.

– Сдаюсь! – заверещал тонким голосом один из тюремщиков. В отличие от прочих, вооружен он был коротким мечом и являлся, по-видимому, старшим. Глядя на него, остальные недобитки сразу вспомнили, что тюремщики героями быть не могут по определению.

– Говори, – голос Коэто мог соперничать со льдом в иных параметрах, – где сидит маг, которого зовут Мастер Лур?

– Я не знаю. – Тюремщик пытался съежиться до размеров хорошо откормленной крысы, но мешал пивной животик, в просторечии именуемый пузом. – У нас много магов… по именам не знаю.

– Тогда показывай всех, – решительно заявил Мастер Коэто.

Осмотр всех пленных магов (а их оказалось немало) занял довольно много времени. Пока тюремщик звенел ключами, выпуская страдальцев на волю (хотя варвар и не считал тюремный коридор даже жалким подобием пресловутой воли), Мастер Коэто составлял в уме диспозицию на случай поспешного отступления. Которое тот же варвар иначе как бегством не именовал. Из-за ограниченного словарного запаса, разумеется.

На магов было страшно смотреть. Изможденные, оборванные, с погасшими глазами, они боялись даже выходить из камер. Бол с ужасом осознал, что в них не осталось ни капли Силы. На минуту он даже засомневался, а были ли они вообще магами хоть когда-то. Может, просто людей отлавливали наобум, как в «Петушиный час» в Ледании?

Но эта мысль угасла сразу же. Потому что он увидел Учителя.

Глаза у Мастера Лура не были ни пустыми, ни мертвыми, Сугудай еще не успел его сломить. Но вот Сила… ее у Учителя больше не было. Ушла полностью, до последней мельчайшей искорки. Маг, лишенный Силы… более страшную вещь трудно себе представить. Бола затрясло, мелкая дрожь пробрала до самых кончиков пальцев.

Учитель обнялся с Мастером Коэто, что-то сказал ему, хлопнул по плечу. Обменялся рукопожатием с варваром, раскланялся с Лемуром.

Сам не понимая, на каком он свете, Бол поклонился Учителю, что-то сказал, избегая смотреть ему в глаза. Мастер что-то ответил, за что-то пожурил. Бол не воспринимал смысла слов. В голове звенела одна-единственная мысль, затмившая собой целый мир: как Творец мог допустить такое?!!

– Мастер, нам необходима помощь сильного мага, – негромко сказал Мастер Коэто, и это была первая фраза, которая дошла до сознания Бола. – Наши друзья в опасности. В том числе и ваш любимый ученик, Таль. Надо помочь им против Сугудая.

При имени колдуна в глазах Учителя на миг плеснулся ужас, сменившись холодной решимостью. Мастер Лур выпрямился во весь рост, сжал кулаки.

– Я больше не маг, друг мой, – мягко сказал он. – Поэтому одолжи-ка мне один меч.

– Не маг? – Бол впервые увидел Мастера Коэто, лишенного всегдашней невозмутимости. – А кто же тогда? Я ничего не понимаю, Мастер!

– Человек, Коэто. Просто человек. Пойдем, поищем Сугудая. У нас обоих к нему изрядный счет. Как и у тебя, Нанок. А вот ты, ученик, быстренько выбирайся из дворца.

– Никуда я не пойду, Учитель, – тихо ответил Бол, в первый раз поднимая на него глаза. – У меня к Сугудаю счет поболее… за то, что он сделал с вами!

Взгляд Учителя стал пронзительным, но Бол встретил его уверенно, не отведя глаз. И Учитель, коротко вздохнув, сказал:

– Что ж, ты теперь вправе выбирать свой путь сам. Пошли, надеюсь, мы сумеем помочь Ларгету и его друзьям. Или хотя бы отомстить за них.

– Не отомстить, – мягко поправил Мастер Коэто. – А остановить воплощение зла.

– Брось, – поморщился бывший маг. – Какое он, к блину, воплощение зла? Дорвавшийся до Силы и власти неудачник. Его и ненавидеть-то не получается, смешон и нелеп… презрение пополам с отвращением, не более того.

– У меня получится, – вроде бы спокойно сказал Мастер Коэто, но Учитель вздрогнул от его слов, как от удара бича.

Таль прищурил глаза, силясь разглядеть Сугудая. Из-за резкой смены освещения он наполовину ослеп и никак не мог адаптироваться. Мелькнула мысль, что, пока он щурится и трет глаза, их совершенно спокойно прикончат. Не особо при этом и напрягаясь. Но Сугудай отчего-то не торопился с расправой, чувствуя себя, видимо, в полной безопасности.

– Что же вы, ваше высочество, уехали, не попрощавшись даже? – укоризненно произнес маг. – И на похороны отца явиться не соизволили. Нехорошо, право слово. Порядочные принцы так не поступают.

– А что, двойные похороны вам бы больше понравились? – звенящим от ярости голосом отозвался принц.

– Ясное дело, – доброжелательно откликнулся Сугудай. – Затрат меньше, на похороны-то. Остальные тела можно просто в подземелье скинуть, там найдется кому о них позаботиться. А принца хоронить полагается пышно. Иначе потом от самозванцев отбоя не будет. К чему нам, монархам, лишние сложности?

Его высочество ответил грязным ругательством, совсем не королевским. Но для кандидата в покойники вполне приемлемым. Сугудай, впрочем, остался невозмутим. Должно быть, поведение принца соответствовало его эстетическим требованиям к будущим жертвам.

– Может, ему башку, в натуре, оторвать? – неуверенно предложил Боресвет. Уверенность мага его как-то обескураживала, охлаждала боевой пыл.

– А может, в натуре, тебе лучше заткнуться и со вкусом прожить последние несколько минут? – в тон ему ответил Сугудай и ухмыльнулся.

– Скажите, а зачем вам все это? Корона, власть? – неожиданно спросила Лани.

– Красивая девушка, – одобрительно заметил Сугудай. – Тебе я мог бы найти лучшее применение, чем остальным. Давай договоримся: ты ведешь себя послушно, не задаешь глупых вопросов, а я не скармливаю тебя моим зверушкам. По рукам?

– А что, ваши зверушки еще страшнее вас? – дерзко спросила Лани.

– Нет, конечно, – серьезно ответил Сугудай. – Самый страшный зверь – это человек. А самый страшный человек для вас – я. Потому что я для вас – воплощение смерти.

– Неужели смерть такая смешная штука? – негромко пробормотал Таль, но Сугудай услышал и бросил на него быстрый пронзительный взгляд.

– Скоро она перестанет быть такой уж смешной, – посулил он. – Кто это тут у нас старших перебивает? Ученик, конечно. Кому ж еще быть. Из школы Мастера Лура? Плохо ваш Учитель молодежь воспитывает. В мое время ученики по струнке ходили, слова лишнего сказать не смели.

– Вот и выросло из них… вроде вас, – храбро сказал Таль. Внутри его колотило от испуга и возбуждения, ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы это не заметил маг.

– Хамишь, дружочек. – Голос мага стал ласковым до приторности, и это пугало. – Недолго тебе осталось, ладно уж, похами напоследок. Силы в тебе пока немного, но кровь Титанов – сама по себе Сила. Лишней не будет.

Таль спешно поискал внутренним зрением волшебную линию и тут же ее обнаружил. По слухам, дворец этот сооружал сам легендарный Квармол, в котором тоже текла кровь Титанов. Может, и он черпал энергию непосредственно из линии, а заклинания свои знаменитые составлял для учеников и последователей?

Сугудай его действий не заметил, да и не мог заметить. Видеть магическую линию, как говорил Учитель, дано было немногим.

– Вообще-то я мог бы каждому из вас найти применение, – вещал Сугудай, задумчиво изучая неудавшихся заговорщиков. – Кроме, конечно, его высочества. Он-то здесь точно лишний. Без обид, сударь мой, – сами посудите, к чему мне еще один претендент на престол? А наследник тем более не нужен, я умирать не собираюсь. Так что простите уж короля, вы, сударь, в этом мире лишний. А вот воин мне бы пригодился. Как вы, богатырь, к магам относитесь?

– Убивательски, – мрачно ответил Боресвет.

– И прекрасно! Вы не представляете даже, сколько магов на свете нуждаются в вашем искреннем внимании! А я бы уж поспособствовал – и деньгами, и артефактами.

Боресвет красочно объяснил, где место предложенным артефактам. Подумав, он определил место и для денег.

– Что ж вы, батенька, с деньгами-то так? – искренне огорчился колдун. – Нерачительно, право слово. Ну нет так нет, насильно свят не будешь. А ты, молодой ученик? Твой Учитель больше обучать не сможет. Обучалка – ха-ха! – сломалась…

– Он мертв? – Таль подался вперед, сжимая кулаки. Сила бурлила в нем, рвалась через край. Сугудай это почувствовал сразу.

– Ого, а птенчик-то силен! Надо же, впервые ошибся. Нет, раздумал я тебя в ученички брать. Старших не уважаешь, хамишь опять же…

Таль без предупреждения нанес удар. Воздух зазвенел серебряными колокольцами, молнии с шипением ударили в грудь мага. Ослепительная вспышка разогнала полумрак зала. Сугудай, схватившись за прожженную грудь, с предсмертным хрипом оседал на пол.

– Вот и все, – ошеломленно сказал принц. – Не понимаю: маг такой мощи, шутя побеждающий Мастеров, пал от руки ученика. Ждали упорной борьбы, а получилась легкая прогулка… Как-то даже разочаровывает…

Вообще-то принцев обрывать не полагается. Но деревенская девчонка этикету не обучалась. С визгом она бросилась к Талю и повисла у него на груди. Боресвет весело хохотал, потрясая мечом. Принц радостно улыбнулся и хлопнул его по спине от избытка чувств.

– Не, а пальцы гнул, в натуре! Я, типа, самый крутой, всех на раз сделаю! Одним пинком закопаю! А сам от одной молнии копыта откинул. Никогда мажорам этим не доверял, будь они хоть трижды волхвы!

– Я прикажу сжечь тело узурпатора, а пепел развеять по ветру, – сообщил принц.

– Нет, ну это уж слишком. Имейте совесть, ваше высочество! Пепел по ветру – это же неблагородно. Я ведь король все-таки, а вы – по ветру!

Таль похолодел от ужаса. Сугудай стоял на прежнем месте, ехидно улыбаясь. Удар молнии не оставил на его одежде ни пятнышка. Падение, смерть – это была лишь иллюзия, игра кошки с мышкой, сытой и довольной кошки с насмерть перепуганным, загнанным в угол мышонком. Конечно же он предварительно увешался защитными заклятиями!

– Никак снова загрустили? – рассмеялся Сугудай.

По его зову в комнату ворвался прямо из стены щенок тьмы.

– Ник, фас! – закричала Лани, и щенок мгновенно бросился на Сугудая.

Улыбка сразу слетела с его лица, он взмахнул посохом, отбрасывая собаку. Боресвет беззвучно подкатился под ноги магу, но сразу же откатился обратно, подобно национальному голуньскому герою по имени Колобок. Лани метнула нож – рикошет от невидимой стены, окружавшей мага, едва не оставил Таля без особо важного уха. Щенок тьмы раз за разом бросался на Сугудая, не в силах проломить сотканное им заклинание.

– Магия на таких вот тварей не действует, – доверительно сообщил им колдун. – Но она действует на меня. Убить болонку тьмы магией я не могу, но мне это и не нужно. Меня она прекрасно защитит, а насчет зверя…

Он неторопливо прочел заклинание, и щенок с испуганным визгом оказался в клетке из прозрачного металла. Который, по-видимому, причинял ему боль при касании.

– Так на чем мы остановились? – продолжил Сугудай как ни в чем не бывало. – Ах да, на моей смерти. Должен сказать, молодой человек, что меня обычной молнией не убьешь. Хотя, должен признать, тебя я недооценил. Уровень бакалавра, а то и Мастера. Хм, кровь Титанов… Надо будет поэкспериментировать с ней…

– А где же твоя смерть, Кощей? – полюбопытствовал Боресвет.

Сугудай его презрительно игнорировал, насмешливо глядя в глаза Ларгету.

Таль с усилием выпрямился. Да, он через несколько минут предстанет перед Творцом, но разве же это повод дарить врагу радость? Сугудай не увидит его страха, не заставит его покорно преклонить голову. Если он и впрямь потомок Титанов – надо быть достойным своих предков. А если нет – тем более.

– У меня день рождения, – изрек он, немало озадачив Сугудая. – Сделай мне подарок, сдохни побыстрее. И желательно сам, без моей помощи.

Он засмеялся, хрипло и весело, заставив колдуна сбросить маску добродушия. Сугудай зло ощерился, попытался что-то сказать, но не успел. Из вытянутой руки Таля извергся поток сияющих синих молний, мгновенно заливших огнем всю комнату.

Боресвет прикрыл глаза рукой, Лани, не обращая внимания на смертоносный ливень, пыталась освободить жалобно визжащего щенка из клетки. Принц застыл в напряжении, глядя на схватку. Ведь в ней разыгрывалось что-то гораздо более важное, чем просто их жизни. Судьба Квармола, благословенного королевства.

– Вроде теперь моя очередь? – насмешливо осведомился Сугудай, до отвращения живой и веселый. Комната его превратилась в руины, но колдуна это ничуть не расстроило. Надо будет, отстроит все заново. А не надо – другую выберет.

Колдун плавно пропел свое заклинание. Таль быстро поставил не раз выручавший его щит, прикрывая себя и своих спутников. Очень вовремя. Последовавший удар едва не прикончил Ларгета, с силой припечатав к полу.

Сквозь кровавый туман в голове Таль увидел приближающегося Сугудая. Он перевернулся на бок, с трудом перевел себя в сидячее положение. Закашлялся, захлебываясь собственной кровью. Сугудай стоял над ним, ласково улыбаясь:

– Ну что, наследник Титанов, пора заканчивать эту игру?

Ларгет понимал, что надо защищаться, но ни одного заклинания в голову не приходило. Удар об пол, казалось, выбил из него все мысли и знания. Колдун, все так же улыбаясь, начал читать свое заклинание. Не торопясь, с этакой ленцой. Мышонок прижат лапой, осталось его придушить и слопать. На завтрак или на обед – как получится.

Пришедшее внезапно на ум заклинание Таль начал читать не раздумывая. То самое, которое Мастер Лур показывал им последним. «Малое отталкивающее Эленаара». «Возьми себе», как называл его Бол. Вспомнилось оно потому, что слова и жесты Сугудая сильно напоминали именно это заклинание. Таль торопился, не думая даже, что его чары хоть в чем-то помогут. Просто обидно уходить из жизни, не плюнув хотя бы напоследок в лицо врагу.

Они закончили свои заклинания почти одновременно, может быть, Таль успел на долю секунды раньше, вложив в заклятие всю энергию, до которой мог дотянуться. У обоих чары обошлись без внешних эффектов. Какое-то мгновение оба мага пялились друг на друга, потом Сугудай вдруг истошно завыл. Таль физически чувствовал, как из него утекает чудовищная, годами накопленная Сила. Украденная Сила, если уж быть точным. Таль приподнял голову и хрипло рассмеялся. Он разгадал загадку Сугудая. Никакой он не великий маг, не Гроссмейстер и не Мастер даже. Ученик-недоучка, перепутавший в простейшем заклятии слова и жесты. В простейшем заклятии первого уровня. В «Малом отталкивающем Эленаара».

Заклятие первого уровня не может быть остановлено защитой более высокого ранга. Ни Мастером, ни Гроссмейстером. Только другими чарами первого уровня.

Например, правильно, без ошибок прочитанным «Малым отталкивающим Эленаара»…

 

Эпилог

 

I

Они шли по дворцу, и все гвардейцы уступали им дорогу. Может быть, из уважения к особе королевской крови, тащившей на своем монаршем плече обессиленного Таля. А может, из-за окровавленной головы Сугудая, которой размахивал Боресвет. Так или иначе, дорогу им заступать никто не рискнул, понимая, что собственная голова может столь же легко расстаться с телом. Либо по приказу принца, либо по воле меча гардарикца.

Друзей они встретили недалеко от Тронного зала. Варвар с завистью посмотрел на Боресвета и попросил уступить ему ценный трофей. Для коллекции, как он объяснил (Таль даже и не предполагал, что Нанок знает это слово). Боресвет наотрез отказался, сообщив, что он эту башку, в натуре, над кроватью повесит. Под стеклом. И что варвар мог бы сам разжиться подобной безделушкой, если б пошел с ними.

Нанок обиделся. Сообщив Боресвету все, что о нем думает, он добавил, что почти в одиночку освободил Мастера Лура, только вот Мастер этот отчего-то отказывается предоставить для его коллекции аналогичный трофей. Мастер Лур кивком головы подтвердил свое явное несогласие расставаться со столь важной для бывшего мага частью тела.

– Да ладно, Хозяин, еще настрогаем себе трофеев, – жизнерадостно заметила секира, выразив при этом сожаление, что она в процессе не поучаствовала.

Учитель тут же отодвинул принца в сторону, обнял Таля за плечи.

– Рад видеть тебя живым, ученик, – с напускной строгостью сказал он. – Что это ты раскис? А ну живо приди в себя! Разве я не учил тебя медитации?

– Вы забыли объяснить, как заниматься ею на ходу, – через силу улыбнулся Таль.

– Как только выясню – объясню, – усмехнулся Учитель.

Давно замечено, что забота и участие близкого человека придает сил. Магических в том числе. Таль заметно ожил и даже попытался идти самостоятельно. Получилось не очень, но сама попытка, безусловно, заслуживала уважения.

– Я боялся, – тихо сказал Ларгет. – Боялся, что мы опоздаем. Что придем, победим… а вы уже мертвы. Это страшно, когда опаздываешь…

– Ага, я в курсе, – усмехнулся Учитель. – Как в мое время говорили маги-студенты, «чтоб тебе сдать экзамены и повеситься».

– А почему сначала сдать экзамены? – нашел в себе силы удивиться Ларгет.

– А чтоб мучительней было, – охотно пояснил Учитель. – Ты не представляешь еще, что такое сессия для старших учеников…

Таль хихикнул, представив Бола болтающимся в петле. Почему-то в его видении он все равно продолжал жизнерадостно болтать. Вот уж из кого даже зомби получился бы на редкость говорливый.

– Как тебе удалось победить Сугудая? – помолчав, спросил Мастер Лур.

– «Малое отталкивающее Эленаара», – улыбнулся Таль. – Ваши уроки не прошли даром, Учитель. Это были единственные чары, что я смог вспомнить.

– Заклинание первого уровня? Нет, судьба все-таки любит посмеяться! Победить самого грозного колдуна со времен Квармола ученическим заклинанием! Что может быть забавнее? – расхохотался Мастер Лур.

– Оказаться в женской бане в одном белье, – подсказал ему Бол.

– Цыц, недоучка! Нет, ну какова ирония! Первый уровень!

– А знаете, что за чары он сам накладывал? – возбужденно спросил Таль. – Те же самые, только с ошибками. Не понимаю, как так могло случиться…

– Сугудай был учеником Эленаара, – пояснил Мастер Лур. – Наверное, он открыл свои грозные чары, напутав с наложением чар Эленаара. Воистину пример того, как нерадивый ученик может волей случая подняться на самую вершину…

– Учитель, а я – нерадивый ученик? – встрял неугомонный Бол.

– Более чем, – подтвердил Мастер Лур.

– Тогда для меня еще не все потеряно, – глубокомысленно изрек Бол. – Осталось только дождаться подходящего случая… Слушай, гоблин, ты не запомнил ту фичу, что толкал этот безголовый?

– Если запомнил – я собственной рукой отрежу тебе язык, – ледяным тоном сказал Учитель. – Эта мерзость должна покинуть мир… раз и навсегда.

– Запомнил? Да я в тот момент как меня зовут вспомнить не мог! – возмутился Таль.

– Это я как раз могу подсказать, – обрадовался Бол. – Зовут тебя – Харкул. Потому что ты – гоблин!Зеленый и страшный на рожу.

Учитель дал ему легкий подзатыльник.

– За что?! – возмущенно заголосил Бол.

– Для профилактики, – лаконично пояснил Мастер Лур.

– Где-то я уже слышал про эту самую профилактику, – недовольно заметил Бол, почесывая затылок и подозрительно косясь на Лани.

Та о чем-то расспрашивала варвара, периодически бросая на Ларгета взгляды, полные восхищения. Она мало что поняла в битве магов, но главное было очевидно – Сугудай проиграл. Потому что его голова болталась в руке Боресвета, а голова Таля оставалась на прежнем месте – у него на плечах. Так что вопрос о победителе не стоял.

Тронная зала встречала их истинно королевским великолепием. Горели все светильники, блистал позолотой королевский трон, толпы придворных склонились в раболепном поклоне. Откуда они узнали о том, что на трон будет примерена другая задница, уму непостижимо. Шут смотрел на растерянные заспанные физиономии и улыбался во все лицо. Какими они казались забавными, эти чванливые вельможи! С каким почтением взирают на принца и на его свиту! Даже на него, шута, которому раньше с удовольствием раздавали пинки и зуботычины. А сейчас только скажи – сапоги бросятся лизать наперегонки. Кстати… а ведь неплохая мысль. Сапоги-то совсем грязные…

Принц отделился от группы и медленно поднялся по ступенькам к трону. В поношенной куртке, испачканной грязью и кровью, с простым мечом на поясе, он нисколько не походил на пришедшего к власти короля. И тем не менее каждый в зале понимал, чувствовал сердцем, что трон занимает король. Истинный король.

 

II

Коронация – событие донельзя скучное. Особенно если тебе повезло родиться в Кассарадских горах. Пышные речи, чванливые морды придворных, велеречивые ораторы, превозносившие величие и мудрость свежеиспеченного короля. Ага, мудрость, Беодл его раздери! Хотя практической сметки ему не занимать. Помнится, когда в бытность еще бесхозным принцем приспичило ему в кусты, так за отсутствием подходящего лопуха прихватил его, Нанока, головной убор. А потом на возмущенный рев невозмутимо ответил, что «сие было использовано для нужд короны». Он, варвар, аж онемел от возмущения, да и окаменел вдобавок. Иначе башку бы открутил королю этому будущему, сейчас хрен бы он куда корону нацепил, раздери его Беодл еще раз.

Остальные получали от мероприятия возложения короны на так и не открученную башку искреннее удовольствие. Особенно шут: его почти величество, едва пристроил седалище на трон, объявил Лемура, во-первых, его светлостью, а во-вторых, пример-министром. Что это означает, Нанок так и не понял, но придворные просекли мгновенно и отодвинулись от бывшего шута в сторону, точно от фея какого. Он, варвар, тоже отодвинулся на всякий случай. Лемур и шутом-то был страшно язвительным, и никаких оснований полагать, что, став непонятным примером, он характер изменит к лучшему.

Лани и Бол наслаждались происходящим, купаясь в лучах славы. Все они, спутники нового короля, стояли за спинкой установленного на площади трона, и на них скрещивались взгляды многих тысяч людей. О них судачили ремесленники и домохозяйки, рыцари и маги – все, кто сегодня собрался на центральной площади Тарона. Ими восхищались, им завидовали.

А ему, варвару, было скучно и немного грустно. Сказка закончилась. Он был лишним в этом счастливом, ликующем мире. Коронация, раздача пряников (новому королю без раздачи пряников нельзя) – и все. Умерших не вернешь. Он, варвар, чувствовал себя потерянным в этой огромной толпе. Потерянным и страшно одиноким. Куда более одиноким, чем тогда, в лесу. Перед тем, как встретил Тилу…

На его плечо опустилась рука. Варвар дернулся, как от удара, резко обернулся. И встретился взглядом с Талем.

– Мы с тобой, – сказал тот, не обращая внимания на торжественную церемонию. – Мы по-прежнему с тобой, бродяга. Держись.

Варвар открыл рот для того, чтобы достойно ответить… и неожиданно заплакал. Не от боли и не от счастья. Просто от невозможности высказать словами то, что он сейчас чувствовал.

Кто сказал, что мужчины не плачут? Быть сильным – отнюдь не значит уметь скрывать свою слабость… Сильный и черствый – это ведь совсем разные вещи…

На другое плечо опустилась тонкая кисть Лани. Рыжеволосой ведьмы, которая только пауков одних и боялась.

– Мы с тобой, – тихо повторила она слова Таля. – Мы разделим твою печаль. Мы отгоним твое одиночество. Мы здесь, рядом…

– Это хорошо, – сквозь слезы, улыбнулся Нанок.

– Хозяин, давай башку кому-нибудь открутим? Или хочешь, я тебе сказку расскажу? Однажды некий принц вдруг стал королем…

– А некий шут – премьер-министром, – фыркнул, обернувшись, Лемур. – Что хнычешь, дубина кассарадская? Клянусь Беодлом, я не глядя поменялся бы с тобой местами. Орье этот… надо же так подставить ни в чем не повинного шута! Друг называется!

– Не буду я с тобой меняться, – пробурчал варвар. – Обманешь небось наивного человека из Кассарада. С вами, цивилизованными, ухо востро надо держать. И секиру наготове… иначе и уха этого самого лишишься…

– Да ладно, братан, не грузись, – заявил Боресвет. – Ну хочешь, я тебе, в натуре, башку колдовскую подарю? Вот принц наш корону сейчас напялит, отмечать пойдем… Давненько я не нажирался, если вдумчиво разобраться…

– Вроде позавчера пили на дне рождения? – недоуменно спросил бывший шут, загибая пальцы по дням. – Или позапозавчера? Что-то у меня с чувством времени неладно…

– Да это разве пьянка? – справедливо возмутился Боресвет. – Это так… разминка была. Я же до последнего момента все помню!

– Это до которого? – ехидно поинтересовалась Лани.

– Гм… а вот этого – не помню, – сознался воин, почесав в затылке.

Таль с удивлением обнаружил, что пожилой священник в мантии архиепископа прервал свою речь и теперь вся толпа слушает исключительно их разговор, затаив дыхание. Что и говорить, для простого люда беседа о пьянках куда ближе, чем непонятные слова о величии и справедливости. Не так уж далеко мы и ушли от варваров, подумал Таль.

– Если вы уже закончили, я хотел бы вернуться к своей коронации, – невозмутимо заметил все еще принц. – Разговоры о пьянках можно и отложить… до ближайшей пьянки хотя бы. И уж совсем не дело говорить о столь увлекательных вещах, когда будущий король изволит страдать под грузом будущей же короны.

Участникам беседы сразу стало стыдно, и они замолчали. Нанок чувствовал плечом плечо Таля и едва заметно улыбался. Парень прав. Он не один. А рядом с друзьями – какое может быть, к Беодлу, одиночество?

 

III

– Ты здорово вырос, ученик. – Голос Учителя был ласковым и каким-то печальным. – Я рад за тебя. Скажу по секрету, ты был самым лучшим, самым перспективным из моих учеников. Сделай так, чтобы ты пошел дальше своего Учителя. Я хочу гордиться тем, что ты стал лучше, сильнее, выше меня… Тем, что мои усилия не пропали даром.

– Так говорят только при прощании, – грустно заметил Таль. – Учитель… неужели это все? Неужели мы расстанемся?

– Да, Ларгет. Когда птице становится тесно в клетке, ее отпускают на волю. Ты перерос свою клетку, давно. Лети, мой птенец, расти, учись на свободе… а потом возвращайся. Взрослой, оперившейся, мудрой птицей – возвращайся. Если ты думаешь, что мне больше нечему тебя научить, то ты глубоко ошибаешься. Но сейчас для тебя важнее свобода, чем мертвые знания. Лети, мой птенец…

Таль отвернулся, не в силах сдержать слезы. Почему, ну почему прощаться так больно?

– И девчонку свою… не отпускай от себя.

– Она не моя, – автоматически поправил Ларгет.

– Твоя, твоя. Даже если ни ты, ни она об этом не подозреваете. Будь осторожнее с ней, малыш. Девушки вроде нее слишком уязвимы и ранимы…

Таль отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Раз уж Учитель начал говорить, как сутенер, имеющий два пальца с каждой небескорыстно снятой юбки… Воистину этот мир окончательно сошел с ума! Оставаясь при этом загадочным и манящим…

 

IV

А потом был бал по случаю коронации. Как было объявлено королем, бал-маскарад. Форма одежды – присутствует. Для дам возможны исключения.

Дамы радовали всех (кроме, само собой, других дам) красотой и изысканностью нарядов, кавалеры тоже бомжами не казались. Гремела музыка, слуги в ливреях разносили на подносах вино. Варвар с удовольствием осушил пару бокалов, потом завертел головой, делая попытку отыскать знакомое лицо.

Одно лицо обнаружилось довольно быстро. Единственное в зале, которое не было под маской. Собственно, потому бал и назывался маскарадным, что все были в масках и одеты непонятно во что. Кроме, конечно, варвара, который маскироваться нипочем не желал.

Лицо принадлежало королю. Король не имеет права носить маску, потому что он – лицо государства. Не годится государству прятать рыло под маской. Так варвару объяснил какой-то разряженный человек – к сожалению, Нанок не запомнил, как этот чудак назывался.

Варвар собрался было пообщаться с королем, но вокруг того образовалась такая толпа, что он плюнул и решил не идти.

Еще одного знакомого он опознал, несмотря на его необычный наряд. Да, нечасто такое увидишь – пример-министр в костюме… шута! Разноцветном, пестром наряде, а на голове – колпак с традиционными бубенчиками.

Роль свою его светлость отыгрывал великолепно – шутил, кривлялся, высмеивал тех, кто ближе стоит, приставал к дамам. В общем, вел себя, как самый настоящий шут, возможно, даже фасолевый. Или вовсе бобовый.

Нанок протолкался к нему через толпу ряженых.

– Здорово, Лемур, – поприветствовал он.

– Ну вот, меня даже первый встречный варвар опознал, – огорчился пример. – Неужели я так плохо замаскировался?

– Волосы рыжие у тебя одного, – хмыкнул варвар.

– А это не волосы! Это парик! – возмутился Лем.

– Зачем, к Беодлу, надевать парик под цвет волос? – не понял варвар.

– Эх, облом ты кассарадский! Что бы ты понимал! – в сердцах воскликнул шут, оставив варвара в непонятках.

– Хочу парик! – немедленно заявила секира.

– В сапог засуну! В семимильный! – пригрозил Нанок.

– Да засовывай, – согласилась секира. – Хоть какой-то прикид.

К ним подошла здоровенная мышь в человеческий рост и тщательно обнюхала варвара. Нанок опасливо отодвинулся. На этом маскараде не разберешь, то ли это человек переодетый, то ли недобитый сугудаевский монстр. По слухам, со смертью узурпатора его зверушки разбежались по дворцу, не дожидаясь, пока их перебьют. У кого-то из тварей вполне могло хватить наглости припереться на королевский бал.

– Привет, Нанок, – поздоровалась мышь голосом Таля. – Что, вино еще не все выпил?

– Здорово, малыш! – обрадовался варвар. – А что это ты в крысу переоделся?

– Не в крысу, а в мышонка, – оскорбился Таль.

– Ни хрена себе мышата пошли, – поразился варвар. – Упаси Беодл увидеть, как такой до крысы дорастет! А кошкам так вообще кошмары сниться начнут…

Ларгет ловко подхватил бокал с подноса проходящего мимо слуги.

– За удачу! – провозгласил он.

Нанок протянул руку за вторым бокалом, но Лемур оказался быстрее.

– За победу! – поддержал он.

Варвар обиженно засопел, оставшись без вина. Ни одного слуги в пределах видимости не наблюдалось. Словно специально сговорились с примером фасолевым оставить несчастного трезвого варвара без вина.

– О, вон Боресвет. – Лицо варвара внезапно озарила радостная улыбка.

Лемур и Таль, как по команде, повернулись в ту сторону, куда показывал палец Нанока. А когда повернулись обратно, с недоумением обнаружили, что их бокалы чудесным образом опустели. Довольный варвар вытер усы рукавом и умильно улыбнулся.

– Показалось, – пояснил он благодушно.

Лемур расхохотался.

– Место шута до сих пор вакантно, – заявил он. – Если надумаешь, могу дать тебе лучшие рекомендации. Как профессионал говорю, тебя ждет большое будущее.

– А то у вас своих дураков мало, – возразил Нанок, вызвав новый приступ хохота у отставного шута. – Плюнуть же некуда, в дурака попадешь.

И, словно в доказательство своих слов, он плюнул в сторону.

– А в рыло? – раздался возмущенный рев Боресвета. – Что за лажа, в натуре, шагу нельзя ступить, чтоб баклан какой слюни не распустил! Может, ты юродивый, в натуре? У них слюни изо всех щелей прут!

Лемур согнулся пополам, икая от смеха.

– Я это… не нарочно, – извинился варвар смущенно. – Просто плюнуть вдруг захотелось.

– Дык на пол надо, – посоветовал Боресвет.

– Да я туда и метил, – признался Нанок.

– Ладно, брателла, замяли. Снайпер из тебя не очень, – великодушно заявил Боресвет, подавая варвару руку. Конечно, ту же самую, которой перед этим стирал плевок.

– Здорово, крыс, – поздоровался он с Талем.

– Я не крыс, а мышонок, – обиженно заявил тот.

– Да хоть суслик, – отмахнулся русколанец. – Все равно грызун, в натуре. Так, а ты чего ржешь, тело? Ты теперь министр каких-то там премьер или кто, в натуре? Распорядился бы насчет вина, трубы ж горят. Вино – штука важная, в натуре, это тебе, братан, не театры какие… Давай, не валяй дурака, действуй.

– Вас с Наноком, пожалуй, поваляешь, – хмыкнул Лемур и испарился.

Какая-то девушка в костюме кошки подхватила мышонка под руку и увлекла в веселый танец. Таль усердно выполнял каждое па, стараясь не сильно сбиваться с ритма.

– И чего это ты в крысу вырядился? – поинтересовалась кошка голосом Лани. – Хорошо еще, хоть не в паука.

– Не в крысу, а в мышонка, – обиделся Таль. – Хотел в паука, ног не хватило. А ты для чего кошкой прикинулась?

– Чтобы ты знал свое место, – промурлыкала девушка.

– Знаешь, – серьезно сказал Таль. – Там, в покоях Сугудая… я чувствовал себя маленьким беззащитным мышонком в лапах сытой довольной кошки. Понятно, что сожрет, но непонятно когда. Противное ощущение…

– Я скажу когда, – пообещала Лани, ее глаза задорно блестели в прорезях маски. – И не надо мне тут сказки рассказывать. Что он показал, этот Сугудай? Сначала ты почти сжег его молниями, а когда он атаковал, ты его добил, вложив остаток сил в последний удар. Не прикидывайся неумехой, все равно не поверю.

Таль тоскливо вздохнул. Не хватало еще стать кумиром для взбалмошной девчонки. Нет, это, конечно, приятно… но ведь надоест быстро. А когда она еще разочаруется, то сделает из его жизни настоящий ад. С Блином и блинятами.

– Я не герой, – сообщил он грустно, но Лани его уже не слышала. Подхватив под руку варвара, она потащила его на новый танец.

Вы видели когда-нибудь танцующего варвара? Не пака или лепрекона, а именно варвара? Танцующий варвар – стихийное бедствие местного масштаба. Не смерч, конечно, и не пожар даже, но тем не менее. Вдобавок варвар, начисто лишенный чувства ритма и музыкального слуха. Те, кто не успевал отскочить с дороги, мигом оказывались на полу. Таль отскочить успел, отделавшись отдавленной ногой. Насвистывая проклятия, он вернулся к Боресвету.

Тот как раз распивал с Лемуром принесенную слугой бутылку вина.

– «Алая цикада», прямо из королевских подвалов, – похвастался Лем.

– Какого года? – тоном знатока поинтересовался Таль.

– А тебе не по фиг? Пей, чего дают, – предложил бывший шут и плеснул в бокал Таля немного нежно-рубиновой жидкости. – Сам подумай, будет ли король у себя в подвалах дрянь держать? Не эльфийское, конечно, и тем не менее вещь вполне достойная.

– На эльфийское пожлобился, – беззлобно заметил Боресвет, наполняя свой бокал.

– Лениво было искать, – сознался шут. – Сугудай в погребах все перестроил, ни блина не найдешь. Чуть ногу не сломал, пока эту бутыль отыскал…

– А что слугу не послал? – удивился Таль.

Лемур ошарашенно взглянул на него.

– Знаешь… просто не догадался, – сознался он. – Не привык еще…

К ним присоединились запыхавшиеся Нанок и Лани.

– Все туфли мне оттоптал, – возмущалась девушка. – Знаешь, сколько я за них отдала?

– Не надо было под ногами путаться, – пожал плечами варвар. – Не умеешь танцевать, нечего и пытаться.

– Если б я под ногами путалась, ты бы сейчас в гипсе ходил, – возмутилась Лани.

– А это что еще за фигня? – удивился варвар.

И, оставив задохнувшуюся от избытка возмущения девушку, повернулся к Боресвету.

– Я надеюсь, вы тут еще не все выжрали?

– Что значит мужчины! – Возмущение девушки прорвалось наружу. – Тут бал, танцы, красиво все… а они опять пьют! Все, с этого дня – здоровый образ жизни!

– Это какой такой здоровый? – подозрительно осведомился варвар.

– Без алкоголя! – отрезала Лани.

Боресвет поперхнулся вином, закашлялся.

– Не, ты, подруга, совсем с нарезки слетела, – заявил он. – Как же без него, родимого?

– Молча! – Возмущению Лани не было предела.

Таль благоразумно помалкивал, ожидая, когда гроза утихнет. Варвар же спокойно попивал вино. Что они там спорят, непонятно. Подумаешь, без алкоголя обойтись! Эка невидаль! Вот без вина было бы куда хуже…

Между тем праздник продолжался. Принц кружился в причудливом танце с какой-то девушкой в темно-синем платье и с неизменной маской на лице. Чем хорош маскарад – он почти уравнивает красавиц и уродин. Правда, изъяны фигуры все равно не скроешь, но у этой девушки их вроде бы не наблюдалось.

До Таля донесся голос Бола. Конечно, тот уже пытался склеить одну из девушек. А может, и всех сразу, Бол никогда не умел соизмерять свои желания с возможностями. Здоровенный мужик в маске огра наблюдал за Болом с каким-то жадным интересом. Ларгет скривился. И здесь эти! Любопытно, как этот мужик сумел увеличить свой рост до почти огрских размеров? Ходули, что ли, надел?

Дверь отворилась, и в залу вошел гоблин. У Таля глаза полезли на лоб. Нет, гоблином его, понятно, не удивишь, но как охрана-то его пропустила? Похоже, королевский двор следовало называть проходным.

Вообще-то гоблины изрядно друг на друга похожи. Но в том, что этого зовут Харкул, Таль нисколько не сомневался. Вот только как он сумел отмахать столько миль за такой короткий срок и не попасться никому на глаза?

– О, а вот и леший, – обрадовался Боресвет.

Меж тем Харкул явно пребывал в замешательстве. Экстравагантные костюмы гостей явно его смущали. Обведя зал ошалевшими глазами, гоблин углядел наконец бывшего принца и сразу прозеленел лицом. И тут же зашагал к нему, расталкивая локтями придворных. Переодетые в зайчиков гвардейцы с готовностью загородили ему дорогу. Гоблин оскалил клыки и схватился за ятаган. Гвардейцы потянулись было к мечам, но Орье решительно отодвинул их в сторону, поспешив навстречу нежданному гостю.

– Харкул? Какими судьбами?

– Моя решить пожрать на халяву, – пояснил гоблин, обводя голодными глазами зал.

Девушка, с которой танцевал принц, взвизгнула от восторга:

– Какой необычный костюм! Вылитый гоблин!

Харкул посмотрел на нее неодобрительно.

– Моя и есть гоблина, – заявил он.

– Он и впрямь гоблин, – то ли подтвердил, то ли перевел Орье.

Девушка взвизгнула от восторга вторично. Похоже, ей просто нравилось визжать по поводу и без оного.

– Настоящий? А он красивый!

Таль, с интересом смотревший на всю эту сцену, вполголоса выругался и налил себе еще вина. Видимо, все женщины были сумасшедшими. Только каждая по-своему.

– Здорово, леший! – Боресвет протолкался к гоблину сквозь толпу. – Бокал вина хочешь?

– Нет, – решительно отказался гоблин.

У Боресвета глаза полезли на лоб:

– Ты чего, зеленый? Сдурел, в натуре?

– Нет стакан, – пояснил Харкул. – Бутылку хотеть!

– Принесите ему бутылку, – распорядился король.

Сразу несколько слуг взапуски бросились исполнять его приказание.

– О! Гоблин! – К Харкулу подошел Бол. – Ты-то чего приперся, чудило зеленое?

Харкул оскалил клыки.

– Любопытно, – пояснил он.

Таль подошел и хлопнул гоблина по плечу.

– Дарова, шамана, – поприветствовал его Харкул. – Моя слыхать, ты теперь самая крутая шамана? Ты мочить другую крутую шаману и стать еще круче?

– Да повезло просто, – смущенно ответил Таль.

Гоблин недоверчиво покачал головой.

– Везет сильным, – объявил он. Больше сказать он ничего не успел – подскочившая девушка потащила его танцевать. Гоблин был настолько ошарашен, что даже не сопротивлялся.

Варвар меж тем почувствовал определенное неудобство. Вина было выпито уже немало, а никаких кустов в зале предусмотрено не было. Можно, конечно, выйти во двор, как он поступал на постоялых дворах и в кабаках, но у Нанока было сильное подозрение, что добежать он уже не успеет. Дворец – это ведь очень большой кабак…

– Слушай, будь другом, подержи секиру. – Варвар всунул в руки Болу Томагавку и стремглав выбежал из зала.

– Куда это он? – удивился Таль.

– По делам, – туманно пояснил Бол. Честно говоря, столь поспешное бегство Нанока его встревожило. Варвары беду чуют всегда, не иначе что-то страшное случится. От волнения он пролил вино на топор.

– Ты чего, совсем рехнулся? – возмутилась Томагавка. – Вытри немедленно! Я ведь заржавею! Вот и доверяй такому нужную и дорогую вещь!

– Прости, я сейчас вытру. – Бола переполняло раскаяние. – Где у меня тут носовой платок? В этом кармане… или в этом… О, вот он! Сейчас вытру!

– Не, подожди, – остановил его топор. – Какие странные ощущения, умм… знаешь, лучше полей меня еще этой интересной жидкостью…

Бол выплеснул на Томагавку остатки вина из бокала и жестом подозвал слугу с подносом.

– Дай-ка мне оба бокала. Для меня и моего друга.

Слуга без особого удивления протянул ему два бокала. Он, слуга, во дворце был чуть ли не с детства. Белой горячкой его точно не удивить.

– И бутылку принеси, – приказал Бол.

Слуга кивнул головой и неторопливо удалился. Надо сразу две захватить, подумал он, чтобы потом три раза не бегать.

– Пойдем-ка мы на балкон, – предложил Бол. – Там нам никто не помешает. Выпьем, закусим… а потом по девкам!

– Это так же хорошо, как вино? – осторожно спросил топор.

– Еще лучше, – убежденно ответил Бол.

– Ладно, – с сомнением сказала Томагавка. – Попробуем.

Они вышли на балкон. Шарахнулась с визгом полуодетая парочка.

– Чего это они? – удивился Бол.

– Не знаю, – пожала топорищем Томагавка. – Вы, люди, вообще странные какие-то…

Как обычно, бал не обошелся без скандала. Некий муж, естественно, ревнивый, как Блин, обнаружил законную супругу в полуодетом виде с полуодетым же господином. Скандал сопровождался пощечинами и вызовом неподобающим образом раздетого господина на поединок. Лепет супруги насчет маньяка с топором к сведению принят не был.

– Весело тут у вас, – заметил Боресвет одобрительно.

Господина, нарушившего указ короля о форме одежды на балу, вывели из зала. Дама осталась, приведя наряд в порядок.

– Весело, – согласился гоблин. – А огр зачем тут есть?

– Дык он вроде пить, а не есть? – не понял Боресвет.

– Зачем он тут быть? – поправился Харкул.

– Дык это ж прикид маскарадный, – пояснил Боресвет недогадливому лешему. – На самом деле он человек, понял? А огром, в натуре, только прикидывается.

– Хорошо прикидываться, – одобрил гоблин. – Он и пахнуть, как огр.

– Ну чего пристали? – возмутился ряженый огром. – Да, я настоящий огр – вам-то что до того? Неужели порядочный огр не может иной раз выпить и закусить?

– Дык вы же, в натуре, человечиной закусываете, – возмутился Боресвет.

– Не всегда, – начал оправдываться огр. – Иногда гоблинов жрать приходится…

Харкул зарычал и оскалил клыки. Огр потянулся к булаве.

– Оставь пацана, в натуре, – посоветовал Боресвет. – Пусть хоть раз погуляет по-человечески! Скучно же децил в пещере жить и кости глодать…

– Ясен пень, – согласился огр. – Особенно если кости старые…

– Бола не видели? – поинтересовался Таль.

– Нет, пропал куда-то. – Боресвет поозирался по сторонам, но Бола не заметил. – Блин, и варвар, в натуре, свалил. Ладно, пока король здесь, нас в шею не попрут…

С этими словами он приложился к бокалу.

Когда варвар вернулся в зал, довольный и посвежевший, Бола он нигде не увидел. Нехорошие подозрения заставили его обеспокоиться. Нет, вряд ли, конечно, парень украл Томагавку, но мог потерять (он же легкомысленный, Бол этот, в башке не ветер даже, а ураган) и теперь скрывается от укоризненного взгляда разгневанного варвара.

Он увидел бывшего шута и поторопился его допросить:

– Слушай, пример, ты это… Бола не видел?

– Видел, и неоднократно, – обрадовался Лемур. – Вот сидим мы на последнем привале, вижу – Бол идет. Я ему – как настроение, не трусишь ли? А он мне – да пошел ты в задницу, достал, блин. А я ему – в такую даль да без хлеба? А он мне…

– Да нет, сейчас вот – не видел?

– Дай-ка вспомнить… Нет. Прямо сейчас я тебя вижу. Не могу сказать, кстати, что особо этому рад, но нам, министрам, с какими только отвергами общаться не приходится…

– Тьфу на тебя, – разозлился варвар. – Как был шутом, так и остался!

С этими словами он оставил Лемура и дободался до Таля. Но тот тоже о судьбе Бола и топора осведомлен не был.

– А еще колдун, Беодл тебя забери, – окончательно расстроился варвар.

Лани оказалась более осведомленной и рассказала ему о скандале. Вроде бы во дворце объявился некий маньяк с топором. Все дамы сгорают от любопытства, кто он такой и какой у него… топор. Почему маньяк этот у нее ассоциировался с Болом, внятно объяснить она не смогла, но варвар прекрасно ее понял. Если с топором – наверняка Бол. Кому ж еще быть?

Докопавшись до той дамы, на которую Лани благовоспитанно указала пальцем, варвар тут же получил крайне важные для него сведения. Что он красивый, сильный и мужественный, а вот муж у нее – полное дерьмо и безосновательно ревнует к каждому гобелену. Что жить с ним практически невозможно и она, дама, готова утопиться в ближайшем водоеме, если таковой вдруг случайно отыщется в этой зале.

Нанок, как-то сразу забыв о любимом топоре, предложил поискать водоем вместе. А еще лучше – утопиться в бутылке вина, которая не в пример ближе и доступнее. Дама заявила, что ей абсолютно по фигу, где топиться, и если сильный и мужественный варвар… простите, не знаю, как по имени… составит ей компанию, то…

Как раз в этот момент появилось полное дерьмо, то есть муж. Есть у некоторых мужей такая неприятная особенность – появляться не вовремя и не к месту. Подошедший господин поинтересовался у Нанока, что тому, собственно, надо. На что получил честный и правдивый ответ, что от господина Наноку не нужно ничего, кроме его отсутствия. Господин побагровел на физиономию и стал повышать голос. Нанок, как у варваров принято, послал его на подальше и напряг бицепсы, остро сожалея об отсутствии топора. Добавив притом, что встревать в чужой разговор некультурно, и он, варвар, сейчас это обстоятельно докажет.

Господин сразу поскучнел и ответил, что есть же законы, король, в конце концов. Что он всех наглых варваров по судам затаскает, чтоб другим наглым и варварам неповадно было. Что он у него кровью на каторге умоется… Дальше Нанок слушать не стал, а просто влепил господину в зубы от всей щедрой варварской души. После чего господин лишился дара речи и сознания, растянувшись на полу.

Тут дама повела себя неадекватно. Что такое «неадекватно», варвар не знал, но ему объяснили. Что он, во-первых, грубая скотина, во-вторых, бесчувственный мужлан, а в третьих, наглое животное, которое почти что убило замечательного человека, которого она, дама, любит до безумия. А всяких там варваров ненавидит всеми фибрами души и прочими частями тела. И что все мужики – вообще козлы по определению и от женщин им надо только одного. Правда, она, дама, не знает точно, чего именно.

Нанок выругался, плюнул на пол (предварительно убедившись, что Боресвета поблизости не наблюдается) и пошел на балкон.

Он понял, что находится на верном пути через минуту. Когда заслышал голоса Бола и Томагавки. Оба, поминутно фальшивя и перевирая слова, пели гимн Квармола. Варвар с минуту послушал, вздохнул и принялся подпевать…

Когда перепуганных гостей удалось успокоить, король клятвенно уверил их, что такого больше не повторится. Нет, то, что они слышали, это не сигнал тревоги. И не трубы Страшного суда, вы, сударыня, не правы. Просто человеку захотелось спеть, а он не умеет. Каждый из нас чего-нибудь не умеет, сударь. Вот вы, к примеру, думать. А варвар – петь. Надо быть снисходительным не только к собственным недостаткам. Да, сударыня, я даю вам королевское слово, что это больше не повторится. Да, сударь, я обещаю, что этих звуков вы не услышите до самой смерти, которая наступит куда быстрее, если вы не перестанете сомневаться в обещаниях собственного короля. Можно позвать стражу, она объяснит популярнее.

– Нанок, у меня к тебе убедительная просьба, – сказал он, когда подданные успокоились и вернулись к своим обязанностям, то есть продолжили веселиться. – Не пой хотя бы сегодня, хорошо? А то у меня все подданные в Леданию сбегут…

– У меня хороший голос, – обиделся варвар.

– Это да, – согласился король. – Если б еще и слух был… Просто не пой сегодня, хорошо? Я тебя прошу.

– Ладно уж, – великодушно согласился варвар. – Только ради тебя.

– Надо говорить: «Как вашему свежекоронованному величеству угодно», – нравоучительно заметил Лемур. – Хотя и варвар в чем-то прав. Вот она, тирания в чистом виде! Наступать песне на горло, затыкать рот свободному человеку. Ты ведь свободный человек?

– Да вроде пока не женат, – пробурчал варвар.

Он погладил Томагавку.

– Ох, Хозяин! Я прусь! – томно протянула секира. – А ну налей еще, жизнь, она же того… коротка! А истина, она… блин, не помню где. В общем – выпьем!

– Это ты, гад, мой топор споил?! – вызверился варвар на Бола.

– Такой кого хочешь споит, – согласился Лемур.

– Слушай, – возмутился Бол. – У бедного топора и так в жизни радостей мало! Ты сам-то вино с удовольствием хлещешь! А несчастной железке ни капли не налил! Жадина!

Варвар стушевался. В чем-то парень прав. Не умеет он, Нанок, об оружии заботиться. Вытереть там, поточить, а вот вина налить – и впрямь не догадался. Наверное, потому что самому всегда не хватало.

– Ладно, замяли, – пробормотал он, пытаясь скрыть смущение. – Только ты того… не того. Беодл его знает, как он к спиртному. Вдруг сопьется на фиг? Человека колдун закодировать может – а секиру?

– А секиру – кузнец, – авторитетно пояснил Бол. – Пригрозишь перековать на орало какое – тут же в завязку уйдет. Оралом быть никому не охота…

– Орало у него и так ничего, – возразил варвар. – Вон как песни горланил!

Бал продолжался. Играли музыканты, кувыркались шуты под рукоплескания зрителей. Гостей регулярно обносили спиртным и закуской. Танцующие пары весело кружились под музыку. Варвар читал нотацию секире о вреде пьянства. Лани и шут с интересом внимали этой мудрой, поучительной речи. Девушка порой вставляла свои комментарии на ту же тему.

Харкул и Боресвет лекций не слушали. Они просто пили, иногда боролись на руках. Таль же курсировал между этими двумя компаниями. Наслушавшись лекций Лани и Нанока, он тут же шел глотнуть вина в компании гоблина и гардарикца. Чтобы не деградировать от подавляющего напора трезвенников.

Нанок тоже периодически прикладывался к горлышку кувшина между лекциями. Не пьянства для, а чтобы просто смочить пересохшее горло. По его мнению, вода для этой цели была абсолютно непригодна. Наконец он устал и замолк. Секира тоже пристыженно молчала, не решаясь попросить у любимого хозяина еще немного вина.

– Как-то странно все, – задумчиво сказал Таль. – Была у нас цель, мы за ней гнались, одолевали разные трудности, порой страшные, порой забавные, и вот мы достигли ее, цели этой. Вроде бы должны быть счастливы… Скажи, Нанок, ты счастлив?

– Само собой, – откликнулся варвар. – Сам подумай, что лучше – трястись на лошади по пыльной дороге или во дворце хлестать вино из королевских подвалов?

– Которым можно поделиться с верной секирой, – тонко намекнула Томагавка.

– То есть ты готов остаться с королем? – спросил Ларгет в лоб.

– Я? Да ни за какие овощи! Я ж тут со скуки сдохну! А секира и вовсе сопьется, у нее психика неустойчивая.

– Клевета! – обиделась Томагавка. – У меня психика железная! Кстати, а что такое психика?

– А мне почем знать, – пожал плечами Нанок и приложился к бутылке. – Просто фразу запомнил. Красиво звучит, клянусь Беодлом!

– Просто так шататься по дорогам разве лучше, чем осесть на одном месте? – робко спросила Лани. – Ведь каждый мечтает о богатстве и достатке…

– Оно так, – согласился Таль. – Только вот, когда мечты эти сбываются, ему становится нестерпимо скучно. Видишь ли, счастье не в том, чтоб достигнуть цели, а в том, чтобы к ней стремиться.

– Ну и какая у тебя теперь цель? – саркастически поинтересовалась девушка.

– Никакой. – Таль огорченно развел руками.

Шут насмешливо хмыкнул.

В этот момент в зале разом погас весь свет. Обычная шутка любого хозяина бала – попугать своих гостей, внести элемент сумятицы. Привычная, добрая традиция, особо любимая предприимчивыми молодыми людьми. Мгновенно зал наполнился звуками поцелуев и – куда ж без этого? – звонких оплеух. Большая часть которых доставалась абсолютно невинным людям. То есть трусам и тормозам, если быть точным.

Таль не медлил ни секунды. Лани от него слева, сейчас она в растерянности. Всего-то шаг в сторону, взять ее за плечи и быстро поцеловать.

Варвар подумал, что неплохо было бы подшутить над девушкой. Она небось ждет поцелуя от Ларгета – вот удивится, поняв, что это не он. Он сделал шаг вперед, сгреб девушку за плечи и от всей души поцеловал. Хм… странное дело, в темноте все кажутся выше…

Таль попал в нежные объятия Лани и тут же получил от нее удивительно страстный поцелуй. Хм… темнота – странная штука. Мало того что она искажает рост, так еще дает иллюзию усов и бороды…

Лемур сориентировался мгновенно, едва погас свет. Лани стоит справа – пусть он и не видит в темноте, но зато хорошо знаком с этой залой. Быстрый, скользящий шаг вперед – и поцелуй. Странная штука, темнота эта. Мягкие женские губы показались ему твердыми, как железо… и такими же холодными на ощупь…

Пронзительный вопль ощутимо врезал по ушам. Вопль был, разумеется, женский – ни один мужчина не может вопить так. Таль вскинул голову, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть в этой темноте. Неужели кто-то посмел обидеть Лани?

Свет вспыхнул мгновенно, словно визг этот был условным сигналом. Лани стояла в двух шагах от него, заливаясь беззвучным смехом. Рядом находились растерянный, ничего не понимающий варвар и ошарашенный Лемур. Держа в объятиях красивую девушку в наряде из семимильного сапога…

– Ну ни фига себе маскарад! – озадаченно прогудел Боресвет.

Незнакомка с размаху залепила Лемуру звонкую оплеуху, а потом еще добавила коленом куда не надо.

– Что ты наделал, мерзавец! Как мне теперь стать снова секирой?! Ты все испортил!

– Томагавка! – ошарашенно сказал варвар. Его глаза скользнули по девичьей фигуре. – Хм… девушкой ты тоже неплохо смотришься, хотя в качестве топора все же лучше…

Бывшая секира попыталась прикрыться ладонями, но рук катастрофически не хватало.

– Ненавижу! – истерично закричала она и бросилась к открытой балконной двери. Один шаг – и девушка исчезла из виду.

– Что значит семимильные сапоги, – одобрительно заметил Боресвет. – Пусть даже и половина пары. Раз – и готово. В натуре, хрен такую догонишь!

Варвар медленно повернулся к Лемуру. Тот испуганно попятился:

– Эй, я же не нарочно! Я Лани поцеловать хотел!

– Думаешь, так легко поцеловать девушку, если она того не хочет? – хихикнула Лани. – Особенно когда она в темноте видит, а ты – нет…

– Что же ты, сволочь, наделал? – горестно вздохнул варвар. – Такой топор, к Беодлу, расколдовал! Ей это надо было, пример ты несчастный?

– Ну прости, – покаянно сказал Лемур. – Кто ж знал, что там секира окажется?

– Как это у тебя получилось? – полюбопытствовал Бол. – Ведь только принц может… рожа королевской крови, как ты говорил. А ты вроде не принц вовсе…

– Бастард, – авторитетно заявил Боресвет. – Дело житейское – королю кто откажет? Ты на него посмотри, а потом на его величество. Морды-то как похожи! В натуре, братаны оба по жизни, только один в короне, а другой – в колпаке модном…

– А мне без разницы! – взревел варвар. – Хоть самого Беодла брат! Ноги вырву, башку откручу! Такую секиру, гад, испортил!

На плечо ему легла рука Таля. Нанок сделал движение сбросить ее, но передумал. Он-то при чем, Ларгет этот? Незачем человека зазря обижать…

– Помнишь, мы говорили насчет цели? – негромко, так, чтобы разгневанный варвар услышал, спросил Таль. – Так вот, Беодл твой сделал нам шикарный подарок. Подарил достойную цель. Теперь надо только найти эту девушку и превратить обратно в топор!

– А ты прав, – заметно повеселел варвар. – Клянусь Беодлом, это достойная цель для воина! Ты составишь мне компанию?

– Пожалуй, – согласился Таль. – Лани, ты с нами?

– Мне надо подумать, – неуверенно сказала девушка.

– Фиг ли тут думать, подруга? Погнали с нами, в натуре. Мир посмотрим, себя децил покажем. Себя посмотрим, миру децил покажем… гм… найдем что показать.

– Эй, а я как же?! – Возмущению Бола не было предела. – Я же к родным собирался заехать! Батя же волнуется!

– Ну так езжай, – пожал плечами Таль. – Кто тебе мешает?

– Гоблин ты бессовестный, – пожаловался Бол. – Подождали бы недельку, а? Мне ведь одному в лом будет вас догонять потом!

– Я с тобой поеду, – предложил Боресвет. – А потом, в натуре, братанов и догоним. А не догоним – сами поразвлечемся. Все равно хрен угадаешь, куда подруга та ушелестела. Может, мы ее раньше найдем.

– Я бы тоже пошел, – сказал Лемур, чувствуя себя виноватым. – Да король не отпустит. Он ведь у нас тиран тот еще!

– Это точно, – подтвердил подошедшее величество. – Не отпущу даже за фунт изюма. И, кстати, как вам удалось протащить во дворец голую девицу? Нет, я не изволю гневаться, просто любопытно. Вдруг когда… гм… тоже понадобится?

– Это ваш пример мой топор испортил, – нажаловался варвар.

– Он такой, – согласился король. – Что хочешь испортит. Как был шутом, так и остался.

– Вот так всегда, – обиделся шут. – Делаешь для человека все, последнее одеяло отдаешь, потому что в нем клопы завелись, а он не ценит.

Во дворце продолжался бал. А за окном гасли уже рассветные звезды…

 

V

Тронный зал. Толпа придворных с помятыми после ночного празднества лицами. На троне сидит… кто бы вы думали? Вот странно, угадали. Король сидит, Его Королевское Величество Орье. Точнее, не Орье уже, а Орьерон Второй. Стать Первым бывшему принцу, к сожалению, не удалось, присутствовал уже в истории король с таким номером. Далекий, а все же предок, вон он с портрета скалится добродушно. Будто бы и не утопил в одиночной камере свою жену в тазике с водой. Ее призрак, кстати, вчера до икотки напугал Боресвета. Правда, воин находился, по его собственному уверению, на грани белочки-горячки, кем бы эта злобная тварь ни была. Так что вполне возможно, ему стенающий призрак с тазиком на голове просто привиделся.

Торжественное мероприятие, которое сейчас устраивал король, на родине все того же Боресвета носило название «раздача пряников». В отличие от «раздачи кнутов», которая состоится днем позже.

Чествовали и награждали героев дня. В первую очередь Таля, конечно. Что Сугудая он победил фактически волей случая, мало кто знал. А вот что он освободил узурпированный табурет со спинкой, называемый троном, слышали все. Спаситель королевства, не больше и не меньше, а значит, самый крупный пряник – его по праву.

Король не скупился. Короли вообще народ небедный, а если отобрал престол у противника, тут уж и подавно можно позволить себе быть щедрым. Тем более что завтра все равно будет «раздача кнутов» и кое-какие злодеи потеряют неправедно нажитое вместе с накоплениями предков. А самые незадачливые – вдобавок и голову.

Орьерон Второй щедро раздавал богатые поместья и титулы. Смущало его немного то, что особо никто этому и не радовался. Кроме Лани – та просто сияла от восторга. Еще бы, она ведь теперь не деревенская девчонка, а настоящая баронесса. Которую – этого она пока не знала – высший свет все равно не примет. Заслуги заслугами, а для знати происхождение куда важнее. Таль же с Болом и так достаточно знатны – что им дареные титулы! Боресвета позабавит, а варвар и не поймет вовсе. И так полчаса потратить пришлось, чтоб объяснить ему, что такое «майорат». Он, по простоте душевной, решил сперва, что его полковником назначили…

Король понимал, что церемония ему не удалась. Странная ирония: в его руках сейчас все, а он не может даже доставить удовольствие людям, которые столько для него сделали. Которые стали близкими за этот короткий срок…

Мастер Коэто принял титул маркиза со спокойным достоинством. Как заслуженную награду за хорошо сделанную работу. Он вообще редко показывал свои эмоции, излучая силу и уверенность в себе.

Так, с титулами покончили, теперь перейдем к должностям.

– Нанок, барон Тернский, мы… предлагаю вам стать командиром гвардии, – объявил король.

Заявление это повергло варвара в оторопь.

– Я это… мне топор надо, – пролепетал он в смущении. Первый случай в его жизни, когда кулаки не могли компенсировать нехватку словарного запаса. Влепить королю, конечно, можно, невзирая на стражу… только вот за что?

– Нам было бы приятно, если б вы служили короне в этом качестве. – Творец, ну что за убогие, скучные фразы, лишенные каких бы то ни было эмоций?! Королю стало тошно. Еще вчера они были равны – принц без королевства и варвар с топором.

– Я не… не пойду, – неловко выдавил варвар.

– Нас очень огорчает ваш отказ, но неволить вас мы не собираемся. – В глазах короля мелькнула боль. – Боресвет, барон Отьенский, мы повторяем предложение, сделанное барону Тернскому. Вы согласны занять пост командира гвардии?

– Дык, в натуре, на фиг оно надо, – пожал плечами Боресвет. – Вольному – воля, а дворец – не для нас. Погуляли знатно, пора, в натуре, валить отсюда. Не серчай, король, нужны будем – только свистни. Свистеть-то децил умеешь?

– Умею, – ответил король, пряча улыбку: Боресвета никакая церемония не смутит, гардарикец при любом раскладе остается собой.

Толпа придворных гневно зароптала, но король игнорировал ее недовольство.

– Мастер Коэто, ваша слава как искусника меча общеизвестна. Вы согласны занять пост начальника гвардии?

– Если мне будет доверено самому подбирать гвардейцев, – Мастер Коэто церемонно поклонился, – то я почту за честь, ваше величество, охранять ваш покой.

– Вот и славно. – Орьерон кивнул ему головой. – С сего момента вы, маркиз, назначаетесь полковником гвардии и подчиняетесь исключительно мне.

Придворные восторженно захлопали. Как же мне противно, подумал Орьерон. Думал ли я, что быть королем в первую очередь означает быть лицемером? Да не ври себе. Ты знал это с самого начала. Знал и принимал как должное…

А почему, собственно, он должен следовать этим замшелым традициям? Потому, что вся эта ненавистная, лебезящая перед ним толпа считает, что должно быть именно так?

Король встал со своего трона и подошел к друзьям.

– Таль, Лани, Бол, оставайтесь со мной, – попросил он. – Вы нужны мне. Мне страшно будет вас не хватать. Выберете сами себе должности по вкусу и по способностям. Нанок, Боресвет, вас это тоже касается.

– Ваше величество, этикет… – осмелился заметить Мастер церемоний.

– К блину этикет! – свирепо огрызнулся Орьерон. – И вас тоже, сударь!

Толпа охнула, Мастер церемоний заткнулся. Когда король говорит «к блину», лучше помолчать. А то, не ровен час, на самом деле пошлет навестить нечистого…

– Нам надо ехать, Орье, – грустно сказал Таль.

Придворные вовсе перестали дышать. Назвать короля на «ты» да еще детским именем – ох что сейчас будет…

– Вы – мои друзья, а не подданные, – улыбнулся король. – Называйте меня Орье, и никак иначе. Ты молодец, Таль. Я хотел предложить тебе пост придворного мага, но ты ведь все равно откажешься?

– Если соглашусь, я ведь стану как раз подданным, а не другом, – мягко улыбнулся Таль. – Если ты уж сам предложил выбрать себе награду… Дай нам доступ во дворец в любое время суток. И однажды мы припремся к тебе в покои прямо посреди ночи…

– В грязных сапогах… – мечтательно заметил Боресвет.

– И с топором, – закончил варвар. – Если мы, конечно, найдем эту железяку. То есть она уже, конечно, не железяка, а девица она…

– По рукам, – просиял король. – И попробуйте только не вернуться! Войско пошлю разыскивать! Кстати, посоветуйте: как мне объявить войну Фарадану, если у нас нет общих границ?

– В два приема, – объявил Боресвет. – Берешь и объявляешь. Королю, в натуре, еще и не то можно. А гавкнет кто – башку откочерыжишь, и все дела.

– Передвинуть границы, – посоветовал мудрый Бол. – Заодно и территорию расширишь. Все прибыток в хозяйстве…

– Ваше величество, у нас все еще вакантно место шута, – напомнил Лемур.

– Займешь его на полставки, – распорядился король.

– Так и знал, что ты меня припашешь по полной, – вздохнул снова шут и по совместительству премьер-министр. – Ну ничего. Вот увидишь, в какой форме я отчеты писать буду…

– Ладно, братаны, на посошок – и пора.

– На ночь глядя? – ужаснулся Лемур. – Совсем с умом поссорились?

– Да по фиг, – отмахнулся воин. – Иначе неделю пропьянствуем. Знаю я эти феньки, вечером, в натуре, нажрались, с утра похмелились… и недели как не бывало!

– В чем-то он прав, – согласился Нанок. – Давай и впрямь выпьем на этот, как его там? Неважно, просто выпьем, и в путь. Мне еще секиру искать! Найду, задницу надеру…

– Только сначала надери, а потом уже превращай обратно в секиру, – посоветовал Бол. – Не перепутай, чудило!

– Я напомню, – пообещала Лани.

Щенок тьмы тявкнул – он, дескать, тоже напомнит. В крайнем случае подошву от сапога отгрызет для большей понятливости.

Слуга в ливрее принес большой кувшин вина и стаканы из заморского хрусталя. Бокалы король отослал обратно, одним движением выдрал затычку, сломав при этом сургучную печать. Первым приложился к кувшину, затем передал его варвару.

– Эльфийское, – мечтательно сказал тот, принюхиваясь. Сделал большой глоток и передал кувшин Талю.

– Пусть у нас всех все сложится удачно, – сказал тот и, отпив, передал кувшин Лани.

Девушка чуть замешкалась, вспомнив о здоровом образе жизни, а потом, легкомысленно махнув рукой, приняла кувшин.

– Живи, будто это твой последний день, – сказала она. – И радуйся, встречая новый. За нас за всех! Чтобы жизнь была достойной мечты!

– Будь веселым, даже если тебе совсем невесело, – принял у нее кувшин Лемур. – За то, чтобы мы всегда могли посмеяться над собой.

– Чтобы каждый день радовал новыми красками, – подхватил Бол. – И не был похож на вчерашний. Ищи новых друзей и не забывай про старых.

– За наше хорошо, – подвел итог Боресвет, освобождая кувшин от излишков вина. Точнее, от остатков. После чего вернул ненужную посудину слуге.

– На, братан, сдашь в приемный пункт. Ну что, твое величество, пошуршали мы. Как у нас говорят: раньше выйдешь, раньше сядешь. Нет, как-то по-другому… ох и крепкое вино попалось! Или это со вчера еще не отошел?

– Счастливо! – Король по очереди обнял каждого, а Лани поцеловал в щеку. – Возвращайтесь, когда управитесь со своей секирой. Забавно… мы знакомы всего ничего, а мне кажется, будто знаю вас всю жизнь. Удачи, ребята!

Он стоял и смотрел им вслед. И только один шут заметил, как в глазах короля мелькнула… зависть? Чему мог завидовать он, молодой повелитель Квармола? Свободе? Беззаботности? Праву на ошибки? Шут не рискнул спросить. Может быть, позже, когда не будет вокруг глазеющей толпы придворных. Когда они останутся наедине, когда будет время для вопросов и размышлений…

– Мне варвар вчера стих прочитал, – сказал он негромко. – Он ведь еще и неплохой поэт, кто бы мог подумать. Хочешь прочту?

– Читай, – согласился король.

У мертвых и ушедших нет друзей. Кто радость и покой тебе пророчит, Кто славит наступленье новой ночи, Тот лжет себе. Оставь его скорей. Не забывай, что дорого тебе, Пройдут года, и ты вернуть не сможешь, Что раньше было ближе даже кожи. Зачем мечте своей ломать хребет? Огонь и боль оставь внутри себя, Гори, играй, покуда хватит силы, Рукою губ и глаз касайся милых, В душе надежду бережно храня. Тоску весельем пламенным залей, Что не сбылось тогда – ушло в могилу, Зачем сегодня хмуришься уныло? «У мертвых и ушедших нет друзей»…

– Хорошо сказано, – одобрил король. – Все верно, так оно и есть. Только, Лем, это стих не про нас. Совсем не про нас…

 

VI

…Они уходили на закате. Холодное осеннее солнце еще ласкало лица последними лучами. Ветер отчего-то затих, не решаясь потревожить путников.

– Удивительно, как легко на душе, – тихо сказала Лани.

– Так бывает всегда, когда начинаешь новый круг, – так же негромко ответил Таль.

– Мы еще вернемся сюда, – сказала она.

– Конечно. Но уже другими людьми, – ответил он.

…Они уходили на закате, и холодное осеннее солнце освещало им путь…

P. S.В день смерти Сугудая в мире случилось множество событий.

– в Двенадцатиградье родился мальчик, которому все маги страны хором предсказали блестящее будущее. По Знакам Судьбы он должен вырасти гениальнейшим музыкантом всех времен и народов. Двенадцатиградье праздновало это выдающееся событие ровно сутки, после чего выяснилось, что младенец глух от рождения;

– во Флане начался второй день траура по безвременно умершей королеве. Бедняга подавилась грибами. Любой бы, кстати, подавился ведром грибов. Прокатившийся слух о том, что смерть была неестественной, был объявлен провокаторским и запрещен королем под страхом смерти;

– в Ледании заблудившаяся в лесах фараданская армия наконец-то встретила регулярные леданские войска и капитулировала. Командир эскадрона леданских кавалеристов был представлен к награде;

– в Гардарики открылся грибной сезон. Такого количества грибов не наблюдалось уже очень давно. Старики ворчали, что дело плохо, к войне это. Но грибы собирали не хуже молодых оптимистов. Дескать, война и так постоянно, дык хоть грибов поедим;

– в Семиградье вернулась экспедиция, посланная к известной окраине мира. Как выяснилось, доплыть кораблям удалось только до Фарадана. После чего, отведав местного пива, матросы приняли фараданское же гражданство и плыть дальше наотрез отказались. В Семиградье вернулись лишь два корабля из восьми;

– в Сангрии молодой перспективный маг открыл новое заклинание, позволяющее превращать воду в вино. К сожалению, до вечера он дожить не сумел и чудесный рецепт был безвозвратно утерян. Тело мага извлекли из винного озера, на долгие годы ставшего местом паломничества туристов;

– в Саро родился ребенок, что у эльфов случается не так уж и часто. Проблемы те же, что у плохого танцора. Девочку назвали Тиллатаэль;

– в Лемурдонии справляли свадьбу сына местного короля с принцессой из Фарадана. Попытка принца сбежать в сопредельную Гардарики успехом не увенчалась;

– в Понакаре вспыхнул мятеж, который вряд ли будет в ближайшее время подавлен;

– в Кассараде отмечали День осени. Иные горцы наряжали новогодние рябины, но им быстро указали на ошибки. Количество дураков в горах в этот день изрядно поубавилось;

– в Заморье, что далеко на востоке, произошло сильнейшее землетрясение, разрушившее два крупных города. Маги, которые неплохо умели прогнозировать подобные события, остались в полном недоумении. Признаки, предвещавшие столь крупное бедствие, отсутствовали. С фактом смерти Сугудая эту катастрофу, как и предыдущие события, никто не сопоставил. А напрасно. Потому что здесь-то как раз связь была…

 

ГЛАВА 1

«…И решено было Пресветлым Кругом отковать коль-цо, равного которому не было еще, чтобы возвеличить народ эльфийский. И выбраны были самые искусные мастера, и работали они день и ночь на протяжении месяца. И в конце отпущенного срока вышли мастера и руками лишь развели. И поняли эльфы, что не вышло у них сотворить чудо.

(Из утерянной наскальной летописи гномов)

И постились лучшие кузнецы двенадцать дней и одиннадцать ночей, время проводя в молитвах и медитации, прежде чем взяться за кольцо вторично. И были с ними на сей раз маги эльфийские, и творили волшбу неслыханную. И вновь трудились мастера целый месяц – и вышли из кузни с низко опущенными головами. Воззвал тут Пресветлый Круг к Небесным Лесам и их обитателям, и сильнее молитвы той не было на свете. И отозвались Леса Небесные, и влили силу нездешнюю в тела мастеров эльфийских.

И снова постились кузнецы вместе с магами, и в третий раз затворились в кузне на месяц. А когда вышли, побросали молоты свои и жезлы и ушли с позором в земли чужие, так и не сотворив чуда. И понял народ эльфийский, что из дерева кольцо не выковать…»

Лониэль стоял перед высоким сородичем, помимо воли вытянувшись в струну. Ясные серые глаза испытующе смотрели на него из-под седой челки. Седой! Сколько же, интересно, лет Траниэлю, если он выглядит старым? Лониэль почувствовал, что у него закружилась голова. Не века, нет, эпохи смотрели на него глазами старого эльфа. Небесные Леса, он, наверное, старше самого Саро! Живая легенда эльфийского королевства, последний из Говоривших.

– Совет доверил тебе важную миссию,– взгляд из-под седых бровей, короткий, как взмах меча,– отыскать одну вещь… деревянное колечко.

У Лониэля перехватило дыхание. Он сразу понял, о каком колечке идет речь. Второго такого эльфы сделать не смогли бы. И никто не смог бы – древние знания постепенно уходят из мира. Сколько их было, кузнецов, сковавших Кольцо? Из двенадцати остался один Траниэль, которого уже многие века считали мертвым.

– То самое Кольцо? – невесть зачем, должно быть от растерянности, переспросил он.

Старый эльф кивнул.

– Ты слышал баллады о том, как оно создавалось,– сказал он.– А вот для чего, знаешь ли?

Лониэль не знал. Но верил, что цель была велика. Эльфы пожертвовали всем, что имели, для его создания. И некогда могучая лесная империя превратилась в крохотное королевство Саро, осколок былой славы и былого могущества.

– Нет в мире тайны важнее.– Голос Траниэля журчал серебристым ручейком.– Всего трое в Саро знают ее. Теперь будут знать четверо.

Лониэль превратился в слух. Старый эльф ненадолго замолчал, смочил губы вином.

– Даже не знаю, с чего начать,– пожаловался он.– Пожалуй что, с самого мироздания. Когда закончилась Великая Битва, Титаны и Коррааны заключили перемирие. Они покинули наш мир, ушли за рубеж. Однако ни те, ни другие не желали оставить начатое на произвол судьбы. Титаны оставили Семя, из которого проросли их потомки. Они не обладают Силой Титанов, они смертны и слабы, но каждый из них имеет шанс обрести знание и могущество предков, сам став Титаном. Коррааны же оставили в нашем мире наблюдателя. Не самый сильный среди них, он тем не менее вполне способен превратить весь мир в пустыню, если бы, по условиям перемирия, на него не были наложены определенные запреты. Оставшийся не имеет права непосредственно влиять на события, только через свои смертные орудия.

Траниэль снова приложился к серебряному кубку.

– Титаны поставили нам сложную задачу – следить за Оставшимся. Это была заря мира, мы были молоды и могучи, нам казалось все по плечу. Прошли эпохи, прежде чем мы поняли, что не в состоянии контролировать Корраана. Вот тогда-то и было создано Кольцо. Всю мощь, что дана была нашему народу, вложили мы в него ради одной цели – усыпить Оставшегося. И у нас получилось!

Лониэль отступил на шаг. Старый эльф с горящими древним пламенем глазами пугал его.

– Деревянное Кольцо, которое не может уничтожить ничто, погрузило Оставшегося в сон на долгие эпохи. Нам тогда казалось – навечно. Глупцы, мы забыли, что вечность имеет свойство слишком быстро заканчиваться. Оставшийся спал, но те, кого он сотворил, не дремали. Однажды Кольцо было похищено. Кем, как – нам неведомо до сих пор.

Он надолго замолчал, словно вспоминая те дни. Лониэль наконец понял, что от его бессмертия мало что останется, если он срочно не начнет дышать. Осторожно он хлебнул порцию лесного воздуха и чуть не подавился им, потому что старому эльфу именно в этот миг приспичило продолжить рассказ.

– Мы испугались тогда. Страшно испугались. Летучие отряды были разосланы во все стороны, но удачи им не было. Кольцо хранила тайна, и это лучший страж, нежели крепкие стены, волшебные замки и целые армии охраны. Мы не нашли его, но Оставшийся спал, и со временем мы успокоились. Время от времени лучшие маги пытались обнаружить артефакт, но не преуспели. Хотя в него вложено столько магии, что можно было бы почувствовать и на другом краю света!

– Вы хотите, чтобы я отправился на поиски? – Лониэль ужаснулся такой перспективе.– И в одиночку преуспел там, где потерпели поражение сильнейшие чародеи Леса?

– Именно так,– подтвердил Траниэль.– Видишь ли, в тебе единственном из всех течет кровь Титанов. Это не афишируется, но дед твой был человеком из Квармола.

Сил удивляться не было. Полукровок не приветствовали в Саро, и те немногие, что были все же оставлены в королевстве, в полной мере узнали презрение сородичей. Он же, Лониэль, всегда считал себя чистокровным эльфом…

– Нам необходима была кровь Титанов,– пояснил старый эльф.– Когда сон Оставшегося стал неспокоен, твоя бабка была отправлена в Квармол, чтобы соблазнить потомка Титанов. Люди не понимают ценность этой крови, хотя они единственная раса, обладающая ей. Я знаю точно, что ты способен найти утерянное и вернуть в Саро.

Лониэль молчал. Никаких особенных талантов он в себе не чувствовал. Может, кровь Титанов не просыпается в эльфах?

– Почему же во мне никто не увидел кровь Титанов? – спросил он.– Факел среди деревьев не спрячешь!

– Когда кровь спит, ее не видно,– ответил Траниэль.– В тебе она проснулась после победы над некромантом. Что-то случилось такое, что разбудило ее.

Лониэль спрятал глаза. Боль была до сих пор нестерпимой. Тиллатаэль… он любил ее всем сердцем, всей душой, несмотря на то что она предпочла нелепого варвара с секирой в руках. Он потерял ее, не успев обрести. Тила закрыла собой своего любимого, пожертвовав собой. Варвар остался жив. Лониэль не держал зла, это был ее выбор. Только вот почему так пусто на сердце? И почему не проходит эта странная изнуряющая боль, что заслонила от него весь мир?

– Оставшийся пробуждается,– сказал старый эльф.

Лониэля пробрало холодом. Корраан готов проснуться! Небесные Леса, для этого мира настали плохие времена!

– Я лично убежден, что за Тубарихом стояла его тень,– сказал Траниэль.– Он желает разделаться с нами в первую очередь. Иначе и быть не может – мы веками были его тюремщиками. Торопись, Лониэль! Если Кольцо не будет найдено до того, как он проснется окончательно, Саро погибнет. А следом за ним – весь мир.

– Когда я должен выходить? – спросил Лониэль, глядя в глаза Траниэлю.

– Вчера,– ответил старик.

– Ну и что мы забыли в этой паршивой дыре? – повторил Нанок в седьмой раз. Он специально загибал пальцы, чтобы не сбиться со счета. Как и шесть предыдущих, эта попытка выяснить истину была оставлена Талем без внимания.

Вообще-то, если быть совсем честным, городок был вполне ничего. Его вполне можно было считать крупным городом. Здесь даже мостовые были вымощены камнем. Но варвара этим было не удивить, в его родном Кассараде все горы были вымощены камнем, причем куда более качественным. Это не причина торчать здесь уже третий день без выпивки!

Нет, Беодл устроил мир неправильно и несправедливо. В кои-то веки в карманах бренчит золотишко, а вот выпить не моги, потому что какой-то там король в древние времена своим указом запретил жителям Ледра употреблять спиртное, чтоб ему на том свете было так же сухо, как Наноку на этом! По преданию, король сей пропил в этом самом городе свой скипетр, а когда протрезвел, выпустил свой преступный для человечества указ.

Ему, Наноку, было решительно непонятно, как подобный король смог удержаться на своем троне, раскидываясь бесчеловечными указами направо и налево. Снести коронованную башку топором – это меньшее, что должны были сделать благодарные горожане. А потом позвать некромансера, оживить – и снести вторично. Впрочем, возможно, так они и поступили, предание о дальнейшей судьбе трезвенника молчало. Только вот указ это ни в коей мере не отменило.

Непонятно, как здесь еще умудрялись жить люди. Будь ты хоть трижды цивилизованным до кончиков мозга, без выпивки больше двух дней прожить никак невозможно. Не иначе, колдовство какое-нибудь, мрачно думал варвар, озираясь по сторонам.

– Слышь, мужик,– обратился он к ближайшему горожанину.– Где здесь можно хоть что спиртное найти?

Тот обозрел варвара снизу вверх.

– Нездешний? – зачем-то спросил горожанин.

Как будто и так не видно! Да если б он, Нанок, имел несчастье родиться в этом Беодлом проклятом городке, разнес бы давно его в пух и прах и сейчас спокойно обретался бы в руинах сумасшедшего дома. Каковым трижды несчастный Ледр, вне всякого сомнения, и являлся.

– Указом Его Королевского Величества Рогода Восьмого в нашем городе запрещено продавать спиртное,– сообщил горожанин печальную истину.

Нанок негромко зарычал.

– Я не спрашиваю, что здесь каким указом запрещено,– мрачно заявил он, поглаживая рукоять топора.– Я спрашиваю, где мне, Беодл побери этот город вместе с горожанами, найти выпивку!

Горожанин оглянулся по сторонам и, подпрыгивая к самому уху Нанока, что-то зашептал. По мере обретения новых знаний злость и тоска медленно исчезали с лица варвара.

– Подожди, два квартала направо или налево? – спросил он.

– Налево,– ответил горожанин.

– Нанок, отстань от человека,– попросил Таль.– Мы, помнится, в библиотеку направлялись. Между прочим, искать способ вернуть твою Томагавку в топориное состояние.

– В топорное,– поправила Лани.

– В топорячье,– не согласился Таль.– Хотя какая, к блину, разница!

– И вообще, хватит спрашивать у каждого встречного про вино! – наставительно заметила Лани.– Чем тебе морковный сок плох? Вкусно ведь? Ну скажи, вкусно?

Таль скривился. Уже три дня девушка заставляла их пить морковный сок, заявляя, что он очень полезен для магии и еще укрепляет мышцы. Неизвестно, как насчет мышц, но если б он усиливал магию хотя бы вполовину того, что обещала Лани, на свете не осталось бы не единой морковки.

– Все-все, иду,– торопливо сказал Нанок, прощаясь с добрым горожанином.– Хотя, малыш, ума не приложу, что мне в этой библиотеке делать.

– А мы тебя читать научим,– пригрозил Ларгет.

Варвар пренебрежительно хмыкнул. Чтение он считал занятием, недостойным воина. Хотя Боресвет, помнится, читать все же умел. Впрочем, кто в этом мире без недостатков, если не считать одного очень продвинутого и совершенного варвара?

Они двинулись привычным путем в библиотеку, причем варвар старательно отсчитывал повороты направо и налево. К его удивлению, все совпало до мелочей. Или горожанин соврал, или спиртное в этом странном городе и впрямь продавалось в библиотеке! Нанок озадаченно почесал в затылке. Надо же, они в этот книжный вертеп заходят уже в третий раз, а он до сих пор ничего не учуял!

Ларгет сразу же обложился толстыми книжками, а варвар, несколько смущаясь, подошел к библиотекарю, сухонькому старичку в потертом камзоле.

– Скажите, сударь…– Нанок на мгновение замялся, потом собрал в кучу всю свою решимость и задал вопрос: – А нет ли у вас тут… вина, к примеру?

– Увы, нет,– с неподдельной грустью сообщил старичок, почесав красный нос.– К величайшему моему сожалению. Здесь, знаете ли, книги…

– Значит, тот тип соврал,– задумчиво протянул варвар. На его честном лице читалось искреннее отвращение к подобным людям. И горячее желание встретиться снова, чтобы объяснить горожанину, что тот был неправ.

– А вы, уважаемый, сами ничего не перепутали? – спросил старичок.

– Возможно,– мрачно согласился Нанок, вспомнив, как считал повороты.

– Давайте я вам на бумаге нарисую,– предложил великодушно библиотекарь.

Художник из него оказался тот еще. Но догадливый варвар сообразил, что длинные палки – это улицы, а короткие – не иначе как переулки.

– Благодарю,– припомнил он вежливое слово, а подумав, вспомнил еще одно: – Здравствуйте!

– Ты мне лучше красненького принеси.– Старичок оставил без внимания попытки варвара прикинуться цивилизованным.– Вот тебе денег…

– Денег у меня полный кошель,– возмутился Нанок.– Сейчас сбегаю, притащу что-нибудь.

Таль пропажи варвара не заметил. Два дня он разбирал каталоги, пытаясь понять, где все-таки можно найти нужную информацию. Теперь список интересующих его книг сократился до двадцати, но вот их уже следовало прочитать от корки до корки.

Он вздохнул и с головой ушел в чтение.

Лани с любопытством осматривала бесконечные стеллажи. За свою жизнь она прочла немало книг у тети Мафьи, пока не пресытилась чтением. Стараниями магов книги были доступны многим, хотя стоили недешево. Откуда у деревенской колдуньи взялись полтора десятка томов, девушка не знала. Хотя старая знахарка обмолвилась как-то, что знала и лучшие времена. Как бы там ни было, Лани была благодарна ей за то, что та обучила ее грамоте. Можно сейчас не слоняться бесцельно по библиотеке, а выбрать себе какую-нибудь книжку и почитать в уголке. Желательно про любовь. И обязательно со счастливым концом. В жизни печальных историй и так вполне достаточно.

Оставалось неясным, как из этой массы книг выбрать что-нибудь действительно интересное. Можно, конечно, спросить старика библиотекаря, как сделал Таль. Но тогда вместо чтения придется выслушивать его пространную лекцию о литературе. Лани отнюдь не собиралась тратить на это время. Вздохнув, она выбрала книгу наугад. Что-то про ахарских варваров, совсем не то, что она хотела. Девушка собиралась пролистать несколько страниц и поискать что-нибудь другое, но книга оказалась неожиданно интересной, хотя многое было ей непонятно. Что ж, ей даже нравилось разбираться во всем самой.

Нанок потерянно озирался по сторонам. Города ему нравились, не нравилось только множество улиц. Тяжело угадать, в какую сторону идти. Библиотекарь говорил, что они все имеют указатели… может, и имеют. И разобрать их совсем не трудно. Надо только уметь читать, чему лично он, Нанок, обучен не был. Впрочем, для того чтобы ориентироваться в незнакомом городе, уметь читать необязательно. Есть для этих целей специальные люди – горожане. Надо только уметь с ними общаться, а Нанок был варваром чрезвычайно общительным. Вот только горожане этого не знали и, издали заметив атлетический силуэт варвара, норовили убраться от греха подальше. И хотя Нанок принадлежал к племени агаков, а не грехов, разницы Беодлом обиженные горожане не видели.

Наконец варвар изловчился и поймал зазевавшегося горожанина.

– Не подскажешь, приятель, как пройти на Бурганайский проспект? – вежливо осведомился он. Горожанин, побултыхав в воздухе ногами, честно ответил:

– Нет. Слепой я, ни фига не вижу.

Нанок поверил ему сразу и безоговорочно. Вот почему горожанин не слинял в ближайшую подворотню, когда Нанок надумал с ним пообщаться!

– Ладно, извини,– припомнил он волшебное слово из лексикона цивилизованных магов.– На вот тебе монету… мелких нет – с золотого сдачу наберешь?

– Лет через пять,– с сомнением ответил слепой.

– Ладно, поверю в долг,– вздохнул варвар.

На звон золота из подворотни выкатился нищий.

– Подайте, господин хороший,– заныл он, протягивая грязную руку.

– Где Бурганайский проспект, знаешь? – осведомился Нанок.

– Мы люди не местные…– начал нищий.

– Иди к Беодлу тогда,– сплюнул варвар.– Мы и сами не местные, понял?

Тот понял. Нищие вообще народ понятливый. Этот вот исчез тут же, словно его и не было. Остался только запах ни разу не мытого тела и вытертые о стену дома сопли. Варвар мысленно пожелал ему счастливого пути. До Беодла идти долго…

Нанок решил изменить тактику. Если хочешь убить горную лань, надо долго стоять неподвижно, пока она к тебе не привыкнет. Этот способ охоты отлично сработал и с жителями Ледра. Пяти минут не прошло, как некий потерявший бдительность толстяк был сцапан великим кассарадским охотником.

– Отвечай быстро, как пройти на Бурганайский проспект! – прорычал Нанок.

– Ва-ва-ва! – доходчиво объяснил тот.

Варвар нахмурился. Без вина он, похоже, совсем перестал понимать местных.

– Еще раз, помедленнее,– потребовал он.

– Да это ж и есть Бурганайский проспект,– заявил толстяк, приходя в себя.

У варвара перехватило дыхание. Оказывается, порой тяжело бывает подобрать нужное ругательство…

– Так это вон в том синем доме продают вино? – спросил он.

– Ничего не знаю,– отказался от всего толстяк.

Нанок посмотрел на него неодобрительно.

– Ну что-то такое красное в кувшинах там есть,– быстро исправился тот.

– Разберемся,– мрачно пообещал варвар и пошел выяснять насчет красного в кувшинах.

Остроносый лавочник внимательно осмотрел внушительную фигуру варвара, подозревая в нем хитро замаскированного стражника. Честное добродушное лицо Нанока и сжатые кулаки размером почти с голову лавочника внушали безоговорочное доверие всем цивилизованным людям. Лавочник исключением становиться не пожелал.

– Чего господин почтенный изволит? – осведомился он.

Нанок оглянулся по сторонам в поисках почтенного господина, но если таковые тут и имелись, то благополучно растворились в пахнущем молодым вином воздухе.

– Вина! – выпалил он сокровенное желание.

– Кувшин? – осведомился лавочник.

– Бочонок! – решительно заявил Нанок.

Лавочник посмотрел на него с сомнением.

– Здесь будете или завернуть? – спросил он.

Завернуть Нанока мало кто мог, но и здесь пьянствовать желания не возникало.

– С собой возьму,– проникновенно сказал он.

Лавочник понимающе кивнул и позвал подручных. Человек бывалый, он повидал в жизни много чего. Наверное, и варваров довелось, а может, и драконов даже. Если они, конечно, пьют вино.

– Я, господин хороший, вас сперва за подсыла принял,– сознался он, пока помощники, кряхтя, выкатывали бочонок.– Ходят тут, вынюхивают чего-то… Гады переодетые! А чего ходить, чего нюхать, непонятно.

Нанок согласно кивнул. Нюхать вино – полное извращение. И чего только эти цивилизованные не выдумают…

Бочонок оказался тяжелым и неудобным. Протащив его некоторое время на плечах (пьяная ноша постоянно норовила соскользнуть), Нанок положил его на мостовую и покатил ногами. В испуге шарахнулась в сторону лошадь вместе с повозкой. Возница, открыв рот, любовался на приобщение варвара к тяжелому физическому труду.

Как водится, на запах спиртного сбежались служители порядка. Похоже, наличие нюха на выпивку и добрую драку было непременным условием приема в городскую стражу.

– Ага, спиртное тащим,– довольно потер руки старший из подоспевшей тройки.

Нанок набычился. Если эти бараны в доспехах считают, что получат вино без драки, то лучше бы им научиться считать получше. Кстати, и доспехи у них – барахло.

– Моя не понимай,– заявил он, прикидываясь диким варваром с Кассарадских гор. Прикидываясь, между прочим, без малейшего напряжения.

– Пройдемте, уважаемый,– благожелательно предложил страж.

Идти с этими вот волками у Нанока не возникло ни малейшего желания. Хотя и приятно было, что его, скромного варвара, именуют «уважаемым», но это ведь не повод расставаться с вином.

– Не понимай зачем,– привел Нанок веский довод.

– В нашем городе запрещено пить вино,– проникновенно сказал страж.

– Моя и не пить вино,– пожал плечами варвар.– Моя его таскай. В горах моя барана таскай… а здесь где барана взять?

– За что взять? – Стражник честно пытался понять логику дикого человека из диких мест. Получалось не очень. Варвары – люди загадочные, их понять нелегко.

– Чтоб не ослабнуть,– пояснил варвар.

Страж почесал через шлем затылок. Вообще-то задерживать варвара было вроде и не за что, закон запрещал только продавать и покупать вино, а насчет хождения по улицам с бочонком в королевском указе не было ни слова. Но уж больно заманчиво было реквизировать целый бочонок незаконного вина!

– Пройдемте, уважаемый,– повторил стражник с легкой угрозой.

Нанок подхватил бочонок на руки и внимательно посмотрел на стража. Тому вдруг отчего-то захотелось вести здоровый образ жизни, а вина, напротив, расхотелось совершенно. Переломанные кости долго срастаются, это он по опыту знал.

– Ладно, иди своим путем. Но если будешь буянить, мы будем рядом.

– Я и один управлюсь,– пробурчал варвар, возобновляя путь. – Скажите лучше, как к библиотеке пройти?

Вот тут стражники окончательно впали в ступор. Дикий варвар с бочонком вина спрашивает, как в библиотеку пройти! Слово-то где, интересно, такое услышал!

– Вижу, совсем вы книг не читаете,– посетовал Нанок и побрел дальше по улице. Все трое стражей долго смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

– Совсем Творец рехнулся,– сказал наконец старший.– Пошли, ребята. Работать надо.

Старик библиотекарь воспринял появление бочонка под руку с варваром с неподдельным энтузиазмом. Справедливо рассудив, что человек неграмотный в библиотеку не сунется, он повесил на дверь табличку с какими-то буквами. С какими конкретно, Нанок выяснить не стремился, приложившись к крану бочки пересохшими губами.

– Зачем из горла… бокалы сейчас принесу,– заторопился старик.

Нанок против бокалов ничего не имел. Наполнив оба бокала из синего семиградского стекла, он протянул один собутыльнику. Бокал тут же опустел, и Нанок наполнил его вторично. Сообразив, что, если так пойдет и дальше, ему придется весь день подливать старику, вместо того чтоб пить самому, Нанок подтащил бочонок к столу и взгромоздился на массивный стул. Старик пристроился рядом, мечтательно глядя, как в бокале играет вино.

– Говорят, истина в вине,– торжественно изрек он.

Нанок с интересом осмотрел содержимое бокала, но никаких побочных примесей не обнаружил.

– Какого сорта? – полюбопытствовал он. Об истине он слышал много, а вот видеть не доводилось. Редкая она штука, истина.

– Дело не в сорте, а в количестве,– нравоучительно заметил старик.

Нанок понимающе кивнул. Понятно тогда, почему ее мало кто видит, истину.

– Поищем вместе? – спросил он, прикладываясь к бокалу.

– За истину,– провозгласил библиотекарь, опустошая бокал. Глаза его молодо заблестели, плечи молодецки распрямились.

Как бы драться не полез, озабоченно подумал Нанок. Драться не было никакой охоты, тем более со стариком.

– Хорошее место библиотека, тихое,– мечтательно протянул старик.– Кстати, меня Лебодом зовут. Будем знакомы.

– Будем,– охотно согласился варвар.– А я вот Нанок из Кассарада.

– Из агаков небось? – заинтересовался Лебод.

Нанок уважительно покивал головой. Есть что-то в книгах этих, раз этакий вот книжный старик походя определил в нем агака. Может, стоит выучить пару букв, авось пригодятся когда.

Идею эту он рискнул высказать только через полбочонка. Старик немедленно пришел в восторг и, сняв с полки толстенный том неведомого содержания, раскрыл его на середине. Пыль столбом поднялась в воздух, варвар оглушительно чихнул. Лебод неодобрительно покачал головой и заявил, что эту букву варвар прочел абсолютно неправильно. Нанок протер глаза, смочил горло и приступил к изучению алфавита.

Еще через два бокала старик объявил, что у него – ик! – не было более талантливого ученика. Варвар немедленно возгордился и сделал попытку нацарапать кинжалом пару-тройку букв на столе. Лезвие, скользнув по полированной столешнице, располосовало Наноку запястье. Посасывая рану, варвар справедливо заметил, что постижение грамотности нелегкое дело. Выпили еще и за это. Лебод рассказал пару случаев из своей молодости. Нанок в ответ рассказал про Томагавку.

– Заколдовать девушку обратно в топор? Хм… чем она тебя девушкой не устраивает? – Старик попытался сфокусировать взгляд.– Эх, молодежь! Не цените, что имеете!

– Девушек полно,– возразил Нанок.– А вот топора такого нипочем не найти.

– А если она не захочет топором становиться? Человеком-то, поди, лучше быть.

Варвар задумался. Такая мысль в его голову не заглядывала.

– Посмотрим,– неопределенно сказал он.– Не захочет – Беодл с ней. Принуждать не буду.

– Выпьем за Беодла,– с воодушевлением подхватил старик и тут же рассказал пару забавных историй из жизни старого бога.

Нанок насупился и заявил, что это богохульство. Что Беодл нипочем бы не стал вытворять подобное непотребство с тремя молодыми селянками… с двумя еще туда-сюда, но никак уж не с тремя. Он же хоть и бог, но старый – понял?

– Хе-хе,– замурлыкал Лебод.– Я вот хоть и старый, а с тремя как-нибудь управлюсь. Хотя и не бог.

– Врешь,– уверенно заявил Нанок.

– Не вру, а фантазирую,– ухмыльнулся старик.

На пороге появился Таль. Вид у него был усталый, глаза покраснели. Новая, только вчера купленная куртка была выпачкана пылью.

– И не стыдно вам, сударь, спаивать нашего трезвого некогда варвара? – укоризненно спросил он.

Старичок поперхнулся вином.

– Дык это…– беспомощно начал он и осекся, умоляюще глядя на Нанока.

– Дай ему бокал,– предложил трезвый некогда варвар.

Старик просиял, бросился к столу и извлек из верхнего ящика сомнительной чистоты бокал.

– Не могу Лани от книги оторвать,– пожаловался Таль, принимая бокал.

– Помочь? – как-то нерешительно предложил варвар. Помочь другу – дело святое, но вот ходить с расцарапанным лицом отчего-то не хотелось.

– Не нужно,– отмахнулся Ларгет.– А впрочем… отнеси ей бокал вина и предложи присоединиться. Иначе скандал устроит, что без нее пьем.

– А сам не можешь?

– Не могу, поссорились.

Варвар нерешительно переминался с ноги на ногу, бросая тоскливые взгляды на бочонок. С рассерженной девушкой говорить не хотелось. Неделю назад поговорил… так она начала бросаться одушевленными предметами. В частности, такой же злой гадюкой. Только блестящая реакция уберегла Нанока от неприятностей. Обиженная змея уползла в лес зализывать ушибы, а варвар зарекся приближаться к Лани, когда у нее плохое настроение.

– Эх, молодежь,– вздохнул старик.– Давайте я схожу.

– Она в гневе страшна,– предупредил варвар.

– Что я, страшных девушек не видел? – хмыкнул старик.– Справлюсь как-нибудь. Маг я или не маг?

– На мага похож не слишком,– скептически заметил Таль, когда старик исчез за дверью.

– Точно,– согласился варвар.

Не особо похожий на мага старик творил чудеса. Не прошло и пары минут, как он возвратился под ручку с девушкой. Лани потягивала вино из бокала, глаза ее возбужденно блестели. Точно колдун, решил варвар, оценив подвиг старика.

– А вот и она,– провозгласил тот для всех желающих слушать.

Таль хмыкнул и присел на уголок стола.

– А как же здоровый образ жизни? – поинтересовался он.

– К чему ты это? – не поняла девушка. Или сделала вид, что не поняла.

Ларгет благоразумно промолчал.

Противно заскрипела входная дверь. Взгляды всех участников застолья незамедлительно обратились к ней. В библиотеку вошел странный гость. Варвар заскрежетал зубами, узрев знакомого уже нищего. Кулаки нестерпимо зачесались, что было верным признаком надвигающейся драки.

– Надо что? – недружелюбно осведомился Ларгет.

– Табличку видел? – поддержал его варвар.– Что там написано, а?

Он понятия не имел, что за хрень там намалевана. Но интересно ж узнать-то…

– Да меня это… того… к Беодлу послали,– попытался оправдаться нищий.

Ну так и иди себе, подумал было варвар, но высказать редкую мысль не успел.

– Ладно, ты пришел по адресу,– неожиданно сказал старик библиотекарь.– Что надо-то?

Нищий замялся.

– Выпить бы,– искательно сказал он.

– Пошел к блину! – хором заявили все присутствующие.

– Ну вот,– огорчился нищий.– То к Беодлу, то к Блину… Надоело!

Нищий исчез, обиженно хлопнув дверью. Варвар пристально глянул на библиотекаря и приложился к бокалу.

– Сам колоться будешь или помочь? – осведомился он.

– Да чего там,– недовольно проворчал библиотекарь.– И так всем ясно…

– Не всем,– возразил Таль.– Мне, например, ни блина не ясно.

– Не смешно ли? – продолжал ворчать старик.– Меня расколол какой-то там варвар… барб паршивый, блин побери!

– Но-но,– возмутился Нанок.– Я на тебя, Господи, не обзывался!

– Еще чего не хватало! – рассердился старик.– Нет, ну какой позор, а? Меня, Громобога, вычислили, не напрягаясь, точно какого-то задрипанного леданского шпиона!

Лани выпучила глаза, что сразу добавило красоты ее милому личику. Ларгет, напротив, пришел к какому-то выводу и спокойно потягивал вино, откинувшись в кресле.

– Так вы этот… Беодл, что ли? – вопросила девушка.

Похоже, она собиралась закатить истерику, что Нанока совсем не порадовало.

– А то,– торопливо сказал он.– Валуну ясно, Беодл собственной персоной. Придушил бы гада подушкой за такие штучки!

– И это один из лучших моих почитателей! – возмутился Громобог.– Нет предела людской неблагодарности. Все, подаю в отставку с поста бога. Достало, блин!

Ларгет посмотрел на бокал и добавил вина из бочонка.

– А может, не стоит торопиться? – миролюбиво спросил он.– Хочешь еще вина?

– А не пойти ли тебе к блину? – окрысился старик.

– Почему не к Беодлу? – невозмутимо парировал Таль.

Лани хихикнула, тут же скрыв усмешку бокалом вина.

– К Блину ты уже одного отправил,– ухмыльнулся варвар.– Но ты особо не загоняйся, Господи. Ну хочешь, прям сейчас помолюсь?

– Только этого мне не хватало,– сварливо отозвался Беодл.– Знал бы ты, как достал своими так называемыми молитвами… Ладно, вы меня вычислили. И что дальше?

– Надо же, сам Беодл,– подивилась Лани.– А я думала, что ты миф.

– Я и сам так думал одно время,– вздохнул Беодл.– Знаешь, девочка, если тебе вдруг какая сволочь предложит бессмертие – не соглашайся. Такая какашка и даром никому не нужна…

Таль вертел в руках бокал вина. Ему хотелось задать богу миллион вопросов, но он не знал, с какого начать. Зато Лани удовлетворяла свое любопытство, не задумываясь.

– А ты так и родился богом? Каково это – быть бессмертным? А женщин у тебя много было?

Беодл заметно растерялся. Очевидно, давно не общался со смертными накоротке, за бокалом вина. Тем более с женщинами.

– Когда-то я был магом,– сообщил он.– Не самым сильным к тому же. И жил обычной жизнью, почти как вы сейчас, только по-другому. А потом… потом грянула война. Вы ее сейчас называете Первой Войной Магов, а тогда называли просто – война…

Его лицо помрачнело. Старый бог будто снова погрузился в прошлое, вспоминая ужас тех дней. Таль слушал его затаив дыхание. Этого ни в одной хронике не найдешь… хотя бы потому, что летописей тех времен не осталось вовсе.

– Она длилась всего три года,– продолжал Беодл.– Такие войны долго не длятся. Под конец маги обеих сторон высвободили такое количество энергии, что едва не разорвали мир на части. И почти все погибли, кроме некоторых. А те, кто выжил, стали богами. Я не знаю, как это случилось, должно быть, впитали каким-то образом Силу всех магов… наверное, этот мир просто спасался таким образом от гибели… Впрочем, я не знаю. Хотите – поинтересуйтесь у Блина, он любит порассуждать на такие вот темы.

– Наверное, он и развязал эту вашу войну,– предположила Лани.

– С чего ты взяла? – удивился Беодл.

– Ну он же дух Зла как-никак,– авторитетно заявила девушка.

Беодл расхохотался. Его смех звучал так заразительно, что Наноку тоже захотелось выпить.

– Никакой он не дух Зла,– отсмеявшись, заметил Беодл.– Пошутить он любит, это да. Иногда зло пошутить. Он изначально считался богом Злых Шуток, но людям, видно, было тогда не до шуток. Так и остался духом Зла.

– Ты скажешь нам, где искать Томагавку? – выдавил наконец Таль.

Беодл пронзительно взглянул на него.

– Хорошая ассоциация, правильная,– одобрил он.– Вы знаете, кто такая эта ваша Томагавка?

– И кто же? – заинтересовалась Лани.

– Двоюродная племянница Блина! – торжествующе изрек Беодл.– Ему когда-то предсказали, что жизни его лишит кто-то из родственников. А у него из всей родни только она и осталась. Вот он от греха подальше ее в топор и превратил. Правильно сделал, кстати сказать,– характер у подруги тот еще был, два мужа по своей воле в петлю полезли. Про Блинову тетушку слышали? Так внучка вся в нее будет…

Таль содрогнулся. «К блину», как правило, посылали вполне добродушно, а со злобы – как раз к «Блиновой тетушке». Это ж какой стервой надо быть, чтоб память об этом за тысячелетия не умерла! Томагавка, может, и ни при чем, что два ее мужа повесились. При этакой теще-то…

Нанок потянулся за вином, задев при этом стеллаж с книгами. Те, словно только того и ждали, радостно посыпались на варвара. Нанок злобно выругался, по привычке помянув Беодла. Книги он не любил. Они его, судя по всему, тоже.

– Не стыдно на меня так обзываться? – укоризненно сказал старый бог.– Все-таки мой потомок. Тебе старейшины не говорили, что предков чтить надо?

– Твой потомок? – обрадовался Нанок.– Ты мне дед, что ли?

– Нет. Не дед.

– Неужто батя? – Нанок с сомнением посмотрел на Беодла. Батю своего он помнил прекрасно. Никакого сходства со стариком. Впрочем, бог все-таки, Беодл его знает, что он там придумать может…

– И не батя. А прапрапра… хм… словом, предок. Весь Кассарад – мои потомки, в том числе и ты.

– Ни фига себе, ну ты силен! – порадовался за предка варвар.– То есть всех баб подгреб, да? Бе… блин побери, хочу быть богом!

– Ну не всех,– слегка сконфузился бог.– Кассарадки, сам знаешь, бегают быстро…

– Дать бы тебе по морде…– завистливо вздохнул Нанок.

– За что это? – опешил Беодл.

– За то, что книги читаешь! – Нанок обличающее ткнул пальцем в гору книг.

Беодл заметно смутился и втянул голову в плечи.

– Дык я ж бог какой-никакой… Мне можно!

– Где нам искать Томагавку?! – прорычал Таль. Может, Беодл этот и бог, но уж больно несерьезный. Варвар, одно слово, хоть и бывший маг.

– Сама найдется,– махнул рукой Беодл.– Такую хрен потеряешь. Вы лучше спросите, что с ней делать потом?

– Ну и что с ней потом делать? – послушно спросил Таль.

– А блин ее знает,– легкомысленно махнул рукой Беодл.– То есть я б на вашем месте не терялся, но вы ж все сплошь извращенцы какие-то! Девицу обратно в топор перекастовывать – это ж надо удумать! Хотя… может, и правильно. Туда ей и дорога, железке тупоголовой! В общем, путь вам предстоит далекий, тяжелый и опасный. Сами виноваты, героям других и не достается.

– Мы не герои! – возмутился Таль.

– Ваше мнение в расчет не принимается.– Беодл ехидно хихикнул.– И девицу ловить будете, и мир спасать придется…

– Вот только этого нам не хватало! – возмутился варвар.– Еще и этот мир спасать? Да на хрен он мне сдался! Вот сейчас как дам по лицу, не посмотрю, что бог!

Но распускать руки он благоразумно не спешил. Так можно и сдачи получить! А силы у бога немерено, враз по стенке размажет.

– Хочешь подраться? – загорелся бог.– А давай!

– Стариков бить нельзя,– огорченно вздохнул Нанок.– Тем более предков. Тем более в библиотеке. Храм знаний как-никак, а не корчма захудалая.

– А не по фиг тебе? – поинтересовался Беодл.– Сам посуди, выпить и не подраться – это не по-нашему. Не по-кассарадски. Давай по разу врежем друг другу?

– В другой раз,– отказался Нанок, а Ларгет, спасая друга, спросил:

– Ну и где же нам узнать насчет Томагавки?

– Ну что ты до меня домотался с этой Томагавкой? – рассердился Беодл.– Говорю ж вам, у Блина спросите. Идите в Ахарские горы, там есть капище Блина. Последнее, остальные святоши пожгли. В капище Оракул, местные называют его Голосом Блина. У него и спрашивайте. Если б этот долдон меня не вычислил, с вами бы пошел. Вот уж от кого не ожидал, так это от него…

– Мне с детства говорили, что меня Беодл мозгами обделил,– ядовито произнес Нанок.– А ну отвечай, старый, пошто ребенка обидел, а?

– А они тебе нужны? – хладнокровно парировал старый бог.– Если б и были, давно вышибли. И нет, чтоб хвалу своему богу воздать, все обиды какие-то ищет.

Нанок налил полный кубок и залпом выпил. Остатки стряхнул на пол.

– Тебе, Господи!

– А в бокал что, трудно было плеснуть? – сварливо отозвался Беодл.– Или думаешь, я с пола подлизывать буду?

– Кто вас, богов, разберет,– смущенно сказал Нанок, наливая Беодлу по самый край. Тот выпил залпом, кивнув ему головой.

Лани потихоньку клевала носом. Таль подумал, что пора уже и на боковую. Конечно, богов не каждый день встречаешь, можно и подольше посидеть, но глаза предательски закрывались. Какое-то время он придерживал веки пальцами, пока не понял, что против природы не попрешь. Бог сна, зевая, подлетел к нему невидимым и отправил на боковую.

Снилось ему всякое. Будто участвовал он в Войне Магов в качестве Блина. Задачей его было уничтожить весь мир или хотя бы половину, а коварный Беодл все время вставлял ему палки в колеса. Во сне он даже не удивлялся, что у него колеса вместо ног.

Варвар и Беодл продолжали пить, неспешно ведя беседу. Иногда Таль просыпался и слушал их приглушенные голоса. Он пытался вслушиваться, но перед глазами все плыло, и он снова засыпал в удобном библиотечном кресле. Да и то дело – о чем могут говорить варвар и варварский бог? О выпивке, о драках и о бабах.

По закопченному потолку причудливо прыгали тени, что отбрасывали яркие светильники. Нанок негромко беседовал с Беодлом. В глазах старого бога плясали хитроватые смешинки, в этот момент варвар и впрямь готов был поверить, что он его дед. Ему было спокойно и уютно, как в детстве. Беодл все говорил, а он слушал и кивал, блаженно улыбаясь, хотя понимал одно слово из трех. Так, незаметно для себя, он и задремал.

Беодл еще долго смотрел на них и улыбался, потягивая вино. Жаль, конечно, что Нанок так легко его разоблачил. Он с удовольствием бы попутешествовал с ними за компанию в образе старого библиотекаря. Уж с этими-то точно скучно не будет! Впрочем, не менее увлекательно наблюдать за ними со стороны. Ладно, время возвращаться в Кассарадские чертоги. Беодл ухмыльнулся, представив, какой разнос устроит завтра настоящий библиотекарь, обнаружив себя в компании с винным бочонком. И тут же улыбка исчезла, словно ее и не было. Если эти трое не сумеют, мир может прекратить существование. Они ничего не спросили, а сам он не мог, не имел права подсказывать. Таковы законы мироздания, и не ему их нарушать.

Впрочем, нельзя сказать, что Беодл сильно волновался. Он ведь отправил их к Блину, а тот умел обходить любые законы. В том числе и мироздания. Уж он-то что-нибудь да придумает. Должен придумать. Обязан просто. Хотя с Блином никогда нельзя быть уверенным ни в чем – возможно, ему доставит удовольствие посмотреть на конец света.

Вздохнув, Беодл налил себе еще один бокал вина – последний на сегодня.

 

ГЛАВА 2

На миг я замираю, оглядываясь по сторонам. Особнячок герцога Вернера стоял несколько на отшибе, хотя особнячком его называл только хозяин. Не каждый дворец потягается роскошью… а замок – защитой. И чего, спрашивается, я сюда полез?

Нет, дружочек-перстенечек, уж себе-то врать не надо. Глупо и бессмысленно, а порой даже вредно. Полез ты сюда отнюдь не по своей воле, а по приказу. И нечего вскидываться и перья топорщить, что вольная птица. Да, в клетку пока не посадили, так и на свободу не выпустили. Клювом не вышел, понимаешь.

Спускаться вниз я не тороплюсь. Ограда – последнее безопасное место. Еще не поздно горохом скатиться вниз и дать деру по темным переулкам. Здесь можно обдумать и выявить слабые места в моем плане. Хотя чего уж там вылавливать, в решете и то больше дыр, чем в этом самом плане. Но идти придется, выбора у меня нет. Не надо было перед Королем хвастаться, и вообще пить столько не надо было. Король, конечно, тоже не прав, что поймал пьяного на слове… по-человечески не прав, это все понимали. Но голос против главы Гильдии никто не поднял, не посмели. Любой знает, нрав у Короля крутой и возражений он не любит. Не ровен час, найдут твое тело в темном переулке с ножом в спине… или не найдут вовсе. Воды Бельтары глубоки, а груз на ногах покойника не обременяет.

Я вздыхаю и цепко оглядываю двор. Вдалеке вижу темные тени – собакам в ночи раздолье. Хорошо еще, ветер дует на меня, иначе уже заливались бы лаем под стеной. Закрываю левый глаз, а в правый вставляю смарагд. Не простой камень, зачарованный. Даже у Короля такого нет. Специально для меня Мастер Лион сделал, в благодарность за… а вот за что, умолчу. Вору языком трепать не стоит, даже мысленно.

Умеет камешек много полезного. Например, приближать далекое и пронзать тьму. Это маг так выразился, Мастер Лион то есть. Проще говоря, через него можно разглядеть то, что находится от тебя за целую лигу… вдобавок в полной темноте. Что и говорить, штука весьма и весьма полезная. Недаром сам Король ее у меня торговал. И даже подсылал шестерок своих, чтоб так или иначе добыли. Никак поверить не мог, что мне она куда нужнее, чем ему. Только когда шестерка по имени Серк вернулся без руки, настаивать перестал. Не простил, этого за Королем не замечено, но в покое оставил.

Кстати, Серка после этого никто не видел. Я лично считаю, что он на речном дне раков кормит. Сами посудите, ну к чему Королю однорукий вор?

Тщательно осматриваю окрестности. Вот и собаки, куда ж без них. Друг человека, блин их всех забери. Для вора они не враг даже, а опасная помеха, препятствие на четырех лапах. Бывают они двух видов: те, которые лают, и те, которые молча рвут глотку. Хотя нет, извиняюсь, есть еще болонки.

Так вот, те, которые лают, они куда хуже. Такой переполох поднимут – сбежать нипочем не успеешь. И убить такую без шума не получится, назло тебе завизжит перед смертью.

Сегодня мне везло, двор охраняют волкодавы. Кажется, так их называют. Насчет волков не знаю, а вору глотку порвут за милую душу. Зато не брехливы. Уважаю таких. Достойные противники, умные, сильные. Ладно, и на них управа найдется.

Открываю мешок, с долей сомнения смотрю на «управу». Их, собственно, две. Первая, как легко догадаться, начиненное снотворным мясо. Зверюга жрет мясо и отправляется отдыхать до утра. Некоторые из моих коллег предпочитают крысиный яд, он, дескать, надежнее. Только вот, если поймает тебя хозяин пса, пожалеешь, что весь яд на зверюгу потратил. Иные до безумия привязаны к своим любимцам. Нет уж, столь радикальные средства не для меня. Снотворное хоть и дороже и не столь надежно, но лучше уж потратить лишнее. Будьте гуманны, и мир будет гуманен к вам.

А вот и вторая «управа». Высовывает голову из мешка и тихо мяукает. Вы скажете, что ничего нового я не изобрел? А я и не собирался. Я, понимаете ли, вор, а не изобретатель. Может быть, не самый умелый и опытный в городе, зато самый удачливый. Иначе не полез бы сюда без всякой подготовки.

Рыжая голова прижимает уши и мявкает вторично. Позвольте представить – Сигр. Не какой-то там Вааська, а Сигр! Звучит, верно? Беда только в том, что за кошками любит ухлестывать ничуть не меньше любого Вааськи. Зато помощник в работе незаменимый. Умен, как Гроссмейстер, быстр и бесстрашен. Другого сторожевая свора враз на клочки порвет, а этот всех псов уведет за собой и невредимым вернется.

Минуту раздумываю, что предпочесть. Сигр решает за меня. Одна лапа, вторая – коту явно не хочется оставаться в мешке. Изо всех сил рвется на волю, блудливо озирая окрестности. Искренне надеюсь, что не перепутает сторожевых волкодавов со знакомыми кошками. С него станется…

Уверенной, даже наглой походкой кот идет прямиком к собачьей своре. Идет так, будто он у себя дома. С интересом наблюдаю за представлением через смарагд. Собаки смотрят на Сигра ошарашенно. Наглое мясо само на них прет. Наконец самая нетерпеливая решает попробовать Сигра на зуб. Хлесткий удар по морде, прыжок в сторону – и дай Творец ноги. Стая с негромким рычанием бросается следом. Сигр великолепен! Беги он по прямой, поймают и порвут. Но он не такой дурак, чтобы проиграть эту гонку. Я заранее знаю, чем она закончится. Кот уведет свору к противоположной стене ограды, где та и просидит до самого утра, честно охраняя дом от наглого кота. Так что можно спокойно приступать к работе, Рыжик не даст им заскучать.

Спокойно озираю окрестности. Трех сторожей я засек уже давно, но это не все. Должны быть еще двое-трое, больно уж большой сад. И сидят они так, что их не видно с забора. Однако если быть терпеливым, они себя выдадут. Звуком или движением – но выдадут обязательно. А я могу позволить себе быть терпеливым, ночь только-только началась, а сентябрьские ночи длинные.

Ожидание принесло свои плоды. Один из сторожей обнаружился в беседке. Второй присел в кустиках – интересно, зачем? Они-то его и выдали шуршанием.

Когда я решил, что больше сторожей нет, дал знать о себе третий – облаком табачного дыма. Нет, что за дурни, право слово! Потерпи он до утра – и я вполне мог на него напороться. А так тенью ночной проскользну, никто и не заметит. Если, конечно, я кого не пропустил.

Теперь можно подумать и о том, как проникнуть в дом. Традиционно имеются два пути – через крышу и через окно. Лучше всего, если к окну прилагается балкон, а к крыше – флюгер. Я старательно поискал флюгер – и не нашел. Зато балконов имелось превеликое множество, на втором и третьем этажах. Четвертый подобными излишествами отчего-то был обделен.

В общем, решение было очевидно. Окно и только окно. Как, скажите на милость, забросить «кошку» на крышу, если ей там не за что зацепиться? Конечно, если б выбора не было, пришлось бы надеть «кошачьи лапы» и взбираться по стене, как мне уже не раз приходилось делать. Скажем, когда я залезал на башню… неважно, на чью башню. А важно, что, соскользни у меня рука, лететь пришлось бы долго. Здесь же – как два пальца в кабаке. «Кошку» цепляю за перила, забираюсь на балкон, осматриваю комнату, проникаю в дом.

Осталось только выбрать балкон. И вот тут я полагаюсь на свой внутренний голос. Он меня редко подводит. Но сейчас молчит, будто уснул. Или охрип напрочь.

Хмурюсь. Цепляю взглядом окно за окном, жду, озарит: «Вот это!» Но внутренний голос признаков жизни не подает. Пожимаю плечами, скольжу бесшумно вниз по забору. Тогда заброшу в какое придется. Вот в это, к примеру, на втором этаже.

«Кошка» чуть слышно шуршит, цепляясь за перила. Прочнейший металл скрыт под слоем тонкой эластичной кожи черного цвета. Не зазвенит и не блеснет при свете луны.

Зажглось окно на третьем этаже. Я плотней вжался в тень, моля ночь, чтоб стражники не заметили веревку на стене. Любое изменение притягивает пристальные взгляды охраны, даже самое безобидное. А зажженное ночью окно – непременно.

Несколько минут я выжидал, слушая стук собственного сердца. И если вы думаете, что он мог перебудить обитателей особняка, то утритесь. Их сон был достаточно крепок.

Спустя несколько невообразимо долгих минут я решился. Наверное, никто еще не взлетал на второй этаж с такой быстротой. Убрав веревку в заплечный мешок, я успокоился и отдышался.

Теперь у меня имелась прекрасная возможность проникнуть в особняк. Но я не спешил. Потому что совершенно не представлял себе, что делать дальше.

Говорят, что воры гибнут не от петли с топором, а от куража да пьяного бахвальства. В пьяной похвальбе я пообещал Королю выкрасть у герцога ни больше ни меньше как Скипетр династии Маргонов. Которую и сменила на позолоченном табурете династия Фраллов.

Надо ли говорить, что господин герцог весьма гордился Скипетром Маргонов – даже больше, чем собственным, природой данным. И не горел желанием расставаться ни с тем, ни с другим.

Кстати, есть еще один нюанс. Династия считается прервавшейся, если со смертью последнего представителя Дома теряется одна из Регалий, входивших в Королевский Набор. У Маргонов таковых было пять: Скипетр, Держава, Корона, Мантия и Сандалии. Не очень себе представляю короля в сандалиях, ну да Творец с ним. Сумасбродства прошлых венценосцев ныне мало кому интересны. А любопытно вот что. Собравший полный комплект королевских Регалий имел право претендовать на престол. Не думаю, что его нынешнее величество охотно уступил бы престол. Скорее всего, прикончил бы тайком претендента, несмотря на законное право. Да и собрать полный комплект за неполные четыреста лет пока никто так и не сумел.

Однако голову готов прозакладывать, герцог Вернер частенько по вечерам поглаживал Скипетр, мечтая о том, как соберет полный Набор. И усядется на престол под ликующие вопли толпы и льстивый шепоток придворных.

В общем, Скипетр герцог держит при себе. Не в сокровищнице под семью замками, а в собственной спальне. Может быть, в ларце, запертом на магический замок. Что меня совершенно не пугало: на любой замок есть своя отмычка. Не менее магическая. Хуже другое – хватит ли у меня времени уговорить замок. И еще – стража у дверей будет обязательно. А сквозь стены я проходить не умею. Только в сопровождении двух каменщиков с киркомотыгами. Которых, как назло, под рукой не было.

Я отбросил посторонние мысли и внимательно стал изучать балконную дверь. Пара пустяков аккуратно вырезать кусок стекла и отодвинуть задвижку. Я повернул бриллиант на перстне и нацелился на стекло.

«Опасность, дурень!»

А, вот и внутренний голос проснулся. Маги зовут его интуицией, а воры – Шепотом Удачи. Не знаю, как остальным, а мне этот голос грубит постоянно. «Дурень» – это едва ли не самое мягкое из его высказываний. Но свое дело Шепот Удачи знает, лучше бы к нему прислушаться. Я нахмурился, почесал затылок и посмотрел на стекло через смарагд.

Полная луна, братцы! Вот это я вляпался бы сейчас! На стекле в зеленом свете смарагда отчетливо видна паутинка. Тоненькая такая сеточка явно магического происхождения. Не знаю, испепелила бы она меня на месте или просто тревогу подняла. Не хочу сейчас это выяснять.

Меня прошиб холодный пот, руки задрожали. На миг всего, я тут же взял их под контроль. Вор, у которого руки дрожат,– покойник, даже если еще об этом не знает. Нет, ну что за на фиг! Так все удачно шло, а тут эта паутинка никчемная!

Внимательно осматриваю окно и замечаю, что фрамуга приоткрыта. Ну уже что-то. Придется заняться акробатикой. Достаю «кошачьи лапы», вскарабкиваюсь на стену дома аккурат над фрамугой, ставлю подпорку и ящерицей скольжу в узкую щель. Стекло не задел, в доме все тихо. Ладно, вот я и внутри – дальше-то что?

Внимательно осматриваю комнату на предмет кражи. Ничего интересного. На стене, правда, висит огромный гобелен работы Мастера Салазара, почившего лет триста назад. Стоит он… а, таких денег мне все равно никто не заплатит, но и тех, что дал бы Кривой Джо, хватило бы на такой вот особнячок. На миг я представил себе вора, украдкой пробирающегося по темным коридорам с тяжеленным гобеленом на плече. Нет, в другой раз. Вот свихнусь окончательно, тогда и подряжусь гобелены тырить. А сейчас мне бы Скипетр отыскать…

Шепот Удачи, однако, нипочем от гобелена отходить не желал. Пришлось скатать произведение искусства и положить на пол. Стена как стена… хотя позвольте-ка! К чему это, интересно, замочная скважина на стене? Любопытненько…

Трачу добрых пятнадцать минут, чтобы снять защиту с замка и еще столько же, чтобы уговорить его открыться. Поймать бы того мастера, что это чудо изготовил, да руки поотрывать, чтоб не осложнял жизнь честным ворам! Вы когда-нибудь пробовали орудовать сразу пятью отмычками, да так, чтобы ни одну не выронить? Вот и мне не доводилось ранее. Из поединка с замком выхожу победителем и надуваюсь от гордости, как жаба через соломинку. Я лучший, и сам Король рядом не стоял. Небрежно пинаю открытую дверь ногой… и кураж сдувает противным сквозняком. Да, я предполагал, что за ней потайная комната или коридор. Но чтобы обнаружить там грустного вида тролля, сидящего на полу? Мое воображение сказало «пас» и смешало карты в кучу. Обалдело пялюсь на тролля, он обалдело пялится на меня и вдобавок принюхивается.

Тролли – они очень большие. И сильные. Так в сказках говорится. Только там не говорится, насколько они большие. Этот вот был совершенно квадратным и занимал собой всю комнату. Я задумчиво посмотрел на дубинку, которую невесть когда успел выхватить. Воры мечей ведь не носят. Дубинка, кинжал да пара метательных ножей, если умеешь пользоваться,– вот и весь арсенал. Впрочем, что меч, что дубинка…

Можно отступить назад, тролль на цепи (кольца толщиной с мою руку, неслабо!) и за мной не пойдет, но… Ушедший погулять кураж неожиданно вернулся, а с ним и склонность к авантюрам.

Быстро достаю из заплечной сумки завернутое в полотнище мясо (Сигр не успел до него добраться, хотя старался изо всех сил). Раз уж собаки остались некормлены, хоть тролля угощу. Из уважения к хозяину жилища.

Мясо летит влево, тролль, алчно принюхиваясь, следует за ним. Я ввинчиваюсь между его необъятным задом и стеной. Не приведи Творец ему сейчас попятиться!

Но троллю это даже в голову не приходит, он изо всех сил старается порвать цепь, чтоб дотянуться до мяса. Дело твое, приятель, но я бы на твоем месте ногой достать попробовал. Тролль мой совет игнорирует, я пожимаю плечами и приступаю к осмотру массивного сейфа. Замков на нем аж целых пять. Довольно хмыкнув, принимаюсь за дело. Тролль азартно сопит за спиной, я не оборачиваюсь, поглощенный делом. Один за другим замки сдаются. Пальцы сводит от нетерпения. Наконец со щелчком открывается шестой замок. (Как же так? Их было пять, я же помню!)

Распахиваю дверцу и…

Кажется, святой Лакки и сестра его Удача решили сегодня свести меня с ума. От зависти, не иначе. В полной прострации сажусь на пол, не в силах поверить собственным глазам. Деревянный меч, деревянный щит, бумажные доспехи, оперенная стрела без наконечника, деревянное же ожерелье и три деревянных кольца. И это в потайной комнате, охраняемой троллем! Не иначе, герцог с собственной головой поссорился!

На всякий случай проверяю сейф, но потайных ящиков не нахожу. Приходится принять за истину – тролль охранял продукцию пьяных столяров.

«А замочки ничего были»,– говорит внутренний голос удовлетворенно. Жаль, что он нематериален, так хочется дать кому-нибудь в морду!

Сам не знаю зачем, беру из ящика одно из колец и надеваю себе на палец. Пусть останется на память об этой сумасшедшей ночи. Поворачиваюсь к троллю… Опаньки! А тролля-то вовсе и нет! До меня доходит вдруг, что издалека доносятся вопли и рычание. Как же эта туша, интересно, отделалась от цепи?

Ответ оказался довольно прост. В азарте я открыл один лишний замок. Именно тот, который держал цепь тролля. В благодарность тварь не стала меня жрать исподтишка, а просто тихонечко пошла добывать себе свободу. Причем как тихо этот тролль двигался! Кто бы мог ожидать подобного от горы мяса! Похоже, у него имеются неплохие задатки для вора. Взять, что ли, в напарники?

Покидаю потайную комнату. В той, с гобеленом, тролля не наблюдается. Дверь в коридор открыта весьма оригинально – снесена вместе со всеми замками и куском стены. Даже я не открыл бы быстрее! Молодец, парень, так держать.

В особняке переполох. Стражники бегут со всех сторон, размахивая алебардами. В тесном коридоре не размахнуться как следует, они только мешают друг другу. Лейтенант выкрикивает команды, которые никто не слышит. В тусклом освещении схватка смотрится потрясающе. От ударов тролля нападающие разлетаются в разные стороны, некоторые поднимаются и снова бросаются в бой.

Воры любят работать в тишине, никого не тревожа. Такой уж мы скромный народ. Но и суматоху прекрасно можно использовать. Ловят ведь тролля, а не меня, а эта туша сумеет за себя постоять.

Выждав момент, резко втягиваю бегущего стражника в пролом и аккуратно, со всей силы, бью по голове. Бом-м! Проклятье! Блин побери этот шлем! Рука мгновенно немеет. Стражник трепыхается и вопит, но перекрыть шум схватки не хватает голоса. С придворным бардом ему явно не сравниться. Дурак, я же, может статься, жизнь тебе спасаю!

Уклоняюсь от неуклюжей попытки отоварить меня протазаном и сильно бью дубинкой. Стражник перестает трепыхаться и мешком золота оседает на пол. То есть со звоном. Быстро снимаю с него кирасу и униформу. И то, и другое мне велико, чувствую себя пугалом. Лакки, неужели нельзя было послать мне более низкорослого воина!

На втором этаже явно делать нечего, слишком много народа. Неловко размахивая протазаном, поднимаюсь по лестнице на третий. Стражников не видно, все спешат получить пару переломов и рассыпать по полу зубы.

А вот это уже интересно. У одной из дверей, в круге света, стоят два гиганта в полном доспехе. Тревожно оглядываются по сторонам.

Решение принимаю тут же. Не драться же мне с ними, в самом деле? Протазаном орудовать не обучен, да и вообще не люблю лишней крови. С топотом подбегаю поближе, так, чтоб униформу было видно, а лицо – нет, и кричу сорванным голосом:

– Быстрее! Тащите сети, мы не справляемся!

После чего опять же с топотом убегаю. Если вы думаете, что так вот шуметь человеку, чья походка легче ветра, легко, то подумайте еще раз.

Сработает или нет? Сердце со звоном бьется о чужие доспехи. Череда томительных секунд… Есть! Оба стражника, громко топоча, проносятся мимо меня. Выждав для верности пару минут, подкрадываюсь к охраняемой ими двери.

Конечно, она заперта. А вы чего ожидали? И наверняка засов с той стороны задвинут. С сомнением смотрю то на трофейный протазан, то на массивную дверь. Никакого желания рубить эту махину не возникает. Проникнуть через окно? Честно говоря, не хочется. Первый раз в жизни жалею, что я не тролль.

Ладно, если уж дверь ни открыть, ни сломать не получится, время вспомнить о вежливости. Вас в детстве стучаться учили? Вот и меня учили.

Стучу в дверь, барабаню изо всех сил.

– Откройте, милорд!

Нет ответа. Неужели спит? Не верю!

– Скорее, милорд, вам грозит опасность!

Молчание. Неуверенный шорох за дверью.

– Кто там? – Голос герцога дрогнул.

Со скрежетом распахнулось зарешеченное оконце, по типу тех, что ставят в тюремных камерах. Я опустил голову, оперся на протазан и постарался прикинуться тяжело раненным.

– Нас… атакуют… их… слишком много… надо… бежать…

И трагически рухнул на каменный пол, не забыв громыхнуть протазаном. В Королевском театре мне наверняка присудили бы какую-нибудь премию за актерское мастерство.

Теперь оставалось только ждать. Если герцог отъявленный трус, то сбежит сейчас по потайному ходу (уверен, что в его спальне таковой имеется) вместе со Скипетром. Оставалось надеяться, что любопытство в нем сильнее. Из того, что я о нем слышал, был он игроком, и весьма удачливым. Как, кстати, и я. Вот только играли мы в совершенно разных заведениях.

Давай же, не тяни! Замирая от сладкого ужаса, я лежал на полу и ждал, в какую сторону качнутся Весы Удачи. Время текло сладкой патокой, медленно и тягуче. Наконец послышался скрежет отодвигаемого засова, а следом – щелчок замка.

Со стоном шевелюсь, разглядывая герцога из-под опущенных ресниц. Вид у него внушительный – «скорпион» в руке, тяжелая кираса и розовые панталоны до колен. С трудом сдерживаю смех – умирающие, как правило, серьезны.

Хриплю, тяну руку, будто пытаюсь что-то сказать. Милорд наклоняется, чтобы выслушать мои последние слова. Радость моя, да такого болтуна, как я, и смерть заткнуться не заставит! Бью дубинкой по голове. Герцог падает прямо на меня. В последний момент успеваю извернуться из-под «скорпиона». Меч со звоном падает на пол, следом со звоном падает герцог. Быстро обшариваю герцога на предмет поживы. Нахожу кошелек с золотом и связку ключей. Фамильное кольцо после секундного раздумья оставляю на пальце – вещь слишком приметная. И вообще, жадность вору не пристала.

Захожу в спальню, смахиваю со стола в мешок драгоценные безделушки. Наверняка тут многим можно поживиться, но время тает быстрее, чем град летним днем. Вот-вот стражники разделаются с троллем и побегут докладывать о победе герцогу.

Закрыть дверь или не стоит? Склоняюсь к последнему: шаги услышу издали, стражники подкрадываться не умеют. С таким количеством железа я бы тоже не сумел. Поэтому поспешно сбрасываю с себя чужое барахло, опасливо косясь на герцога. Приложил я его крепенько, но осторожность излишней не бывает. Закрываю лицо черной маской, взлом вступает в решающую стадию: оно мне надо, чтобы мою рожу заметли? Известностью пусть барды тешатся, ворам она ни к чему.

Ларец стоит в изголовье роскошного ложа. Святой Лакки, да сколько ж народа здесь улечься может! Живут же некоторые!

Подхожу к ларцу. Палец даю, Скипетр здесь. Изучаю последнюю преграду через смарагд. М-да-а… впрочем, иного я и не ожидал. Ларчик открывается непросто. Достаю магическую отмычку… она мгновенно сгорает у меня в руках. Блин проклятый! Где ж я новую-то найду? Их и в прежние времена два мага всего делать умели и желали, а уж теперь, когда чародея в Ледании сыскать почти так же трудно, как тролля в сарае… В бешенстве хватаю протазан и набрасываюсь на беззащитный ларец. Рычу, размахивая оружием, как пьяный мясник. От ларца летят щепки, крышка разлетается на части.

Скипетр Маргонов! Переливается радугой бриллиантов, радует глаз совершенством. Тяну к нему руку… едва успеваю отпрыгнуть. Его светлость изволит пробовать на мне остроту «скорпиона». Несколько минут занимаюсь тем, что уклоняюсь от ударов. Герцог недурно умеет обращаться с железом. Моя дубинка здесь вряд ли поможет, а метательные ножи я достать не могу. Не успею просто.

Под руку попадается старинная ваза в половину моего роста. Швыряю ее герцогу под ноги, он не обращает на это внимания, весь в азарте боя. А стоило бы. Да, фехтовать его учили признанные мастера… но не босыми ногами на осколках.

Этот вой стражники должны были услышать и этажом ниже. «Скорпион» с приглушенным стуком падает на ковер. Изрыгая нездешние проклятия, герцог вытаскивает из ступни осколки. Знакомлю его со своей дубинкой вторично, подхватываю Скипетр и сую его в заплечную сумку. Времени почти нет, топот в коридоре ближе с каждой секундой. Стражи!

Искать веревку времени нет, но «кошачьи лапы» висят на поясе. Надеваю их, пристегнуть к упору на куртке не успеваю. Если повезет, не сорвутся.

Распахиваю окно и ползу по стене, молясь святому Лакки. Или богу воров Лакки, как его наши предки звали. И, само собой, сестре его Удаче, потому что без нее сейчас точно пропаду. Если сорвется «лапа»… или если у стражей луки… лучше и не думать.

Высунувшиеся из окна стражи тычут в меня пальцами и орут. Ну, палец не стрела, потерплю, хоть и невежливо это с их стороны. Потом в меня летит алебарда. Уклониться не могу, но даже не пугаюсь – бросок абсолютно неудачный. Вторая алебарда высекает искры из стены дома в полуярде от моего лица. Вот это уже неуютно. Следующая может доставить боль в груди, которая бальзамами не лечится. Но следующим летит массивное кресло, едва не сбивает меня на землю. Неприятное чувство, будто я таракан на стене, а подошва сандалии уже отбрасывает на меня тень. По-тараканьи отгораживаюсь от креслометателей балконом второго этажа. Отсюда можно уже и спрыгнуть, но лучше не рисковать. Последнее, что мне сейчас нужно,– это вывих или перелом.

Ярда за два от земли прыгаю. Скипетр радостно вываливается из сумки. Подхватываю его на бегу, мчусь к ограде. Небо уже начинает светлеть, но немного времени еще есть. Позади вопли разъяренных стражей, их братья по разуму где-то впереди готовят на меня последнюю засаду. У кого-то из них луки найдутся, уверен в этом.

Удар в спину сбил меня с ног. Это что еще за напасть, неужели стрелки поцелили? Быстро переворачиваюсь на спину и вижу перед собой оскаленную собачью морду. Которая тянется ко мне с явным намерением обслюнявить мне глотку.

Фу! Уйди, собака страшная! Пес рычит, глаза злые. Бью наотмашь по оскаленной морде. Жалобный визг, морда отпрянула. А, так на руках у меня «кошачьи лапы». На них же стальные когти такого размера – любой тигр от зависти завоет. Добавляю ногой в бок, на носке сапога небольшое прочное лезвие, на одних перчатках по стене не поползаешь. Пес окончательно капитулирует и с визгом исчезает в рассветном сумраке. Зато ко мне на всех парах летят три его товарища и пара стражников.

Первое правило взломщика – обеспечь себе комфортный уход с места работы. Так вот, сегодня я нарушил и это правило, и все последующие. Если получится уйти, это войдет в анналы искусства как самый неправильный удачный взлом.

Лечу стрелой к ограде. Воры бегают куда быстрее стражи, но вот собаки…

Ограда уже близко, но и собаки буквально за плечом. Меняю направление бега, собаки проскакивают мимо. Так несколько раз, постепенно приближаясь к ограде, однако стражники значительно сократили дистанцию. А мне еще на каменную стену залезать! Высотой в три с половиной ярда! Вот где алебарду в спину получить проще простого…

Добегаю до стены, отчаянный прыжок – и я вцепляюсь всеми четырьмя конечностями в камень. Это уже почти тянет на чудо – чтоб найти четыре трещинки в камне разом. Растопыриваюсь на стене, как паук, ползу вверх максимально быстро. Псы прыгают и рычат, но принципиально не лают. За них это делают стражники, предсказывая мое ближайшее будущее в самом черном свете. Надеюсь, они не ясновидящие. Совсем не хотелось бы менять сексуальную ориентацию на половые извращения. В спину летит долгожданная алебарда – страж наконец-то сообразил. С такого расстояния промахнуться невозможно, получаю по спине тяжелым древком. Уй-йя, больно как! Боль придает мне скорости, и вторая алебарда звенит о стену.

Перекидываю через забор ногу, показываю преследователям два скрещенных указательных пальца. Жест, безусловно, оскорбительный для любого леданца, потому что повторяет первую руну одного неприличного слова. Какого – сами догадаетесь, не маленькие.

В ответ – ругань и обещание найти на том свете. Не обращая внимания, повисаю на руках на заборе и спрыгиваю на ту сторону. Дай Творец ноги, пока они не вспомнили, что есть ворота. Бегу по пустынным улицам, надеясь не нарваться на патруль. Наконец, оказавшись в другом районе города, останавливаюсь, прислоняясь к дереву, и снимаю перчатки и маску. Засовываю это добро в мешок, жадно хватая воздух губами.

Вот тут меня начинает трясти. Весь страх, запрятанный поглубже, чтоб не мешал, теперь нагло лезет наружу. Словно ледяной водой обливает при воспоминании, как обходил тролля, как уворачивался от «скорпиона»… А если б стражи не метали алебарды, а рубили ими, пока я, распластанный, по забору полз… Шансов не было бы никаких. Сдали у них нервишки, на мое счастье.

Из кармана куртки достаю трясущимися руками медную фляжку. Пусть себе дрожат, сейчас можно, вот глоточек сделаем – и полегчает. Что гардарикцы делать умеют, так это водку… и настоечку на травах. Делаю глоток. Огненный шар прокатывается по горлу и уходит в желудок. В голове проясняется. Хорошие травки, полезные. Делаю еще глоток, чувствую, что потихоньку оживаю. Трясу фляжку – пусто.

Та-ак, а это кто тут у нас?

Нет, ну это уже просто свинство. Нарваться на городской патруль, когда дело уже позади! И нечего на судьбу пенять, сам виноват, расслабился, забыл об осторожности. Сам теперь и выкручивайся, как умеешь. И не дай Творец, если покажусь подозрительным. Обыщут, найдут Скипетр, весь мой арсенал воровской и в крысятню потащат, клопов кормить до суда. А бежать некуда, и оружие достать не успею…

Смотрю на стражей мутными глазами.

– Братцы,– умоляю пропитым голосом.– Дайте хлебнуть чего-нибудь…

И перегарчиком на них дышу невзначай. Стражи морщатся, рожи отворачивают.

– Колбасит с утреца? – сочувственно спрашивает тот, что постарше.

Оглядываюсь по сторонам.

– Блин, и правда утро! Куда время девалось… Что за улица-то хоть?

– Ну ты, блин, даешь! – восхищенно говорит молодой.– Сентябрьский бульвар это. Ты сам-то где живешь?

Вопрос игнорирую. Тут можно погореть: назовешь район, а кто-нибудь из них как раз в нем и обитает.

– Эк меня занесло! Да-а, погуля-а-али!

Лица смягчаются, остатки подозрения улетучиваются. Да, погуляли, с кем не бывает. Тут сочувствовать впору, а не подозревать.

– Деньги-то не украли? – участливо спрашивает тот, что постарше.– Ворья развелось…

– А я помню, сколько у меня было? – отвечаю.– Вытащили, сам ли пропил – какая теперь разница?

Хохотнули снисходительно. В самом деле, разницы нет. По роже видно, сам пропил до последнего пальца, хоть воров искать не требует, стражу не напрягает. Славный малый, чем бы ему помочь…

– До дома-то доберешься? – спрашивает молодой сочувственно.– Или довести?

Угу. Довести. Прямо на хазу к Королю. То-то братва обрадуется!

– Дойду,– говорю уверенно.– Я отоспался уже. Башка вот только болит, и не помню ни хрена. Я хоть за бабами с топором не гонялся?

Хохотнули весело. А что над таким непутевым не посмеяться?

– Если тещу мою зарубил, я тебе сам пива поднесу,– ухмыляется старший.

– Твоя теща его б сама отоварила,– скалит зубы молодой.

– Пойду я, ребята,– морщусь, словно от боли.– Если пива не найду, сдохну ведь…

– Давай, бедолага,– напутствует старший.– Постучись к старому Фельду, он ранняя пташка, ковш нальет. Хотя куда там, у тебя ж ни пальца в кармане. На вот, похмелись.

Монету мне протягивает. Хочется визжать от восторга – надо же, стражи вора пивом угощают! Приду в тошниловку нашу – обязательно пропью эту денежку, да еще объявлю, на чьи пью. Ох и ухохочемся…

– Благодарствую,– говорю.– Дай Творец вам удачи.

Иду прочь. Ноги словно без костей, мягкие и непослушные. Скорее бы добрести. Завалиться на кровать и уснуть. Тяжело быть вором…

«Ты это сам выбрал»,– дает о себе знать Шепот Удачи. Да, выбрал, мысленно отвечаю я, потому что жрать было нечего и работы не найти. Так ворами и становятся, а не из страсти к наживе. От безысходности.

«Хоть себе-то не ври,– усмехается Шепот Удачи.– В воры идут те, кто не любит работать, те, кто не умеет работать. Скажешь, нет?» Скажу. Они и в стражники идут, и в нищие… и в чиновники. Вором стать – это смелость иметь надо.

«Не смелость, а азарт,– поправляет Шепот.– В чем-то ты прав, азартные как раз и становятся ворами, игроками и кладоискателями». Не знаю. Но если Творец не дал мне таланта мага и силы воина, а дал чуткие пальцы, острый слух и быстрые ноги, то кем еще мне быть?

«Менестрелем»,– ехидно шепчет Голос и умолкает в моем сознании. Я улыбаюсь. Менестрелем – это да, здорово. Может, в другой жизни…

Ковыляю через весь город, устало прихрамывая. Торжества нет, наслаждения победой – тоже. Только усталость и опустошенность. Утро – не мое время.

В голову упорно лезут тревожные мысли. Герцог ведь так дело не оставит, таких вещей не прощают. Очень скоро стража засуетится, забегает, и пойдет облава по тайным местечкам во всей Беларе. Надо на время скрыться из виду, уйти на дно…

Я останавливаюсь. Вот здесь я и буду отсиживаться следующие несколько дней. В грязном кабаке с метким названием «Дно»…

 

ГЛАВА 3

Звезды! Испокон веку человечество любуется ими, раскрыв от восхищения рты. Тысячи лет о них слагают стихи поэты, и вряд ли найдется хотя бы одна эльфийская песня, в которой совсем не упоминаются звезды. Гномы, никогда не покидавшие своих подземных городов, рассказывают о них легенды своим детям, и те с восторгом внимают сказкам о величайшем чуде Вселенной. И даже в гоблинском языке есть слово «звезды», при том что слово «ложка», к примеру, в нем отсутствует. Глаза Ночи, Маяк Влюбленных, Слезы Творца, Дерьмо Беодла, Дар Тьмы – за тысячелетия люди придумали сотни прекрасных поэтических образов, не переставая восхищаться совершенством звезд…

Бол потряс головой. Звезды, мелькавшие перед глазами, гасли одна за другой. Он со стоном ощупал голову на предмет сотрясения. Маковка с готовностью отозвалась болью, мириады звезд снова закружили перед глазами.

– Похоже, братан, у тебя перелом черепушки,– поставил диагноз Боресвет.– В натуре, не поперло тебе децил, надо было перед веткой нагнуться. Ветку ты, конечно, сломал, но, скажу тебе без балды, проще, в натуре, ее объехать было.

– Откуда она тут взялась? – Бол осторожно приподнялся. Выяснилось, что он лежит на земле, голова болит, а звезды вызывают острые приступы злости.

– Из дерева,– авторитетно заявил Боресвет.– Они всегда торчат из дерева, в натуре.

Почесывая новенькую шишку, Бол вскарабкался в седло. Лошадь, щипавшая осеннюю травку, была не слишком огорчена падением всадника, а вот его возвращение на свою спину встретила укоризненным взглядом. После чего уныло задрала морду к небу, очевидно выискивая новую подходящую ветку или в крайнем случае сук.

– Скучно у вас здесь,– пожаловался воин.– Ни тебе разбойников, ни чудовищ… Добру молодцу негде силушку богатырскую показать, в репу дать – и то некому.

Боресвет хмыкнул и занялся излюбленной забавой гардарикских богатырей – подбрасыванием булавы до облака ходячего. Так он сам выражался. Бол же, как ни вглядывался в высокую синь неба, так и не обнаружил этого чуда природы – ходячего облака. Впрочем, и с другими облаками в этот день было не густо…

Булава с устрашающим свистом устремилась вниз. Бол поспешно втянул голову в плечи. Когда богатырь кидал палицу до чего-то там стоячего, она свистела не так страшно!

Булава послушно легла в подставленную ладонь богатыря, прежде чем отправиться в новый полет. Бол безнадежно проводил ее взглядом. Отвлечь богатыря от национального, но чрезвычайно опасного для попутчиков вида спорта мог только пузырь водки. Которого под рукой как раз и не было. Бол тоскливо вздохнул и пообещал себе первым делом научиться материализовывать емкости с гардарикской водкой. Если, конечно, доживет до того светлого дня.

Лес неожиданно закончился, впереди показался ветхий мост. Поодаль от него, как полагается, находилась застава. Дабы никакой враг не прорвался. Ни к столице, ни, Творец упаси, из нее. А рядом с мостом Бол углядел будку смотрителя.

– Опять деньги трясти будут,– проворчал Боресвет, ощупывая кошелек. Позабытая палица с грустным свистом рухнула в траву, напугав жеребца.

Стражи у моста оживились, один из них призывно замахал рукой. Боресвет злобно сплюнул.

– На ремонт дороги,– подтвердил Бол.– Пятый раз уже, блин подери! Похоже, решили отремонтировать всю дорогу за наш счет.

– Поубивал бы,– сообщил Боресвет, подавая коня вперед.

Дорогу перегородили пятеро воинов. Видно, общения возжелали. Один тут же заговорил с Боресветом:

– Пошлина за проезд – два медяка с человека и два– с коня.

– На ремонт дороги? – обреченно вздохнул воин.

– На него, родимый,– осклабился радетель дороги.

Боресвет, перемежая звон монет махровой матерщиной, отзвякал требуемую сумму.

– Знатно ругаешься,– уважительно заметил воин, ссыпая монеты в суму.– Правду говорят про вас, гардарикцев, что злее ругани ни в одном народе нет.

– А вот и брешут,– хладнокровно парировал Боресвет.– Ты, братан, в натуре, ахарских обломов не видел. Вот у тех базар – это да. При том что мата вообще нет. К примеру, знаешь, как они человеку объясняют, что он ориентирован неправильно?

– Как? – полюбопытствовал стражник.

– Пинком под зад. В правую ягодицу. А в левую – значит «пошел в задницу».

– Интересно как! – восхитился другой страж.– А как они говорят…

Он щелкнул себя по потертым штанам.

– Да просто показывают, чего там говорить,– пожал плечами Боресвет.

– А это? – Третий страж изобразил руками глагол непристойного содержания.

– Так они не ругаются, в натуре. Так они, в натуре, размножаются,– пояснил Боресвет.

– Де-ела,– озадаченно почесал шлем вопрошающий.

Бол и Боресвет проехали мимо ошарашенных воинов.

– Эй, братан, а как они в известное место посылают?– окрикнул Боресвета стражник.

– В морду бьют,– крикнул тот в ответ.

– А в морду-то пошто? – удивился тот.

– А ты чего ждал? Варвары! – ответил Боресвет, понукая коня.

Обернувшись, Бол увидел, как один из стражей то ли по-ахарски обозвал товарища голубым, то ли просто послал в задницу. Издалека было не разглядеть.

Мост, судя по всему, возводил еще лично Квармол, основатель одноименного королевства. Строил старик, правду сказать, добротно, раз эта рухлядь простояла пару тысячелетий. Боресвет посматривал на памятник древней архитектуры с опаской. Мост мог обвалиться в любую секунду от малейшего ветерка.

Боресвет послюнявил палец на предмет разрушительного ветерка и, не обнаружив такового, двинулся к будке смотрителя моста, за непонятные заслуги именуемого инженером.

Инженер оказался стариком со слезящимися глазами и длинным, как огурец, носом помидорного цвета. Одеяние его, некогда представлявшее собой мундир, потеряло ныне покрой и фасон, сохранив только мышиную окраску.

– Неужели и за проход по мосту надо платить? – возмутился Боресвет.

– А как же! – обрадовался старик.– Мост, господа мои, есть инженерное сооружение, кое в порядке содержаться должно. Согласно этому вот Уставу инженерной академии…

– Сколько? – устало осведомился Боресвет.

– По серебрушке с человека и по медяшке с коня,– с готовностью ответил старик.

– Богатые здесь кони,– хмыкнул Боресвет, отсчитывая деньги.

Они взошли на мост, и почти сразу же Бол услышал разъяренный рев Боресвета:

– Да он нас че, в натуре, за лохов держит? Пасть порву!

Два пролета моста отсутствовали по неизвестной причине. Даже если она была уважительной, Боресвета это нисколько не интересовало.

– На тряпки порву! – рычал он.– По стенке размажу!

От его рыка ветхая будка (ровесница моста, не иначе) немедленно развалилась. Из нее вылетел огуречноносый старик и с неожиданной прытью помчался к стражам, что-то громко вопя. Боресвет с сожалением посмотрел на развалины будки.

– По стенке, наверное, не размажу,– признал он.– Но на тряпки порву волка злого!

Он злобно плюнул на мост. Вершина инженерной мысли с треском обрушилась в реку.

– За порчу общественных строений полагается штраф! – прокричал издалека мерзкий старикашка, потрясая толстенным Уставом.

– Пошел в задницу! – крикнул Боресвет, сожалея, что не может перевести это на ахарский.– Стеклянно тебе говорю, ответишь за фуфло!

– Поехали,– сказал Бол.– Вон стражники бегут, еще за что-нибудь деньги стрясут с нас. Убираться надо. Там, выше по течению, паром раньше был, а ниже – брод… только я не помню, где он. Паром же по-любому увидим.

– Я хочу им накидать,– заупрямился Боресвет.

– Потом их Орье сдадим,– предложил Бол.– Не хватало нам еще в Квармоле со стражей драться! Ну я тебя прошу!

– Ладно, уговорил.– Все гардарикцы отходчивы, и Боресвет не был исключением. Если сразу не пришиб, будешь жить до следующего раза.– Погнали! Но-о, родимый!

Стражники о чем-то лениво препирались с подлым старикашкой. Один поднял было ногу, чтоб грязно выругаться по-ахарски, но тот неожиданно ловко увернулся и помчался к развалинам будки. Боресвет смачно плюнул в его сторону.

– Поехали к твоему парому,– сказал он.

Паром никуда не делся. Торчал себе спокойно посреди реки. Причем двигался к противоположному берегу. Бол закричал, размахивая руками. Паромщик обернулся и пожал плечами. Мол, кто не успел – опоздал. А если хочешь есть варенье, не лови хлебалом мух. Боресвет философски пожал плечами.

– Будем курить бамбук,– сообщил он.

– Это как? – заинтересовался Бол.

– Курение бамбука – национальная традиция голуньцев,– сказал Боресвет.

– У вас в Гардарики бамбук растет? – удивился Бол.

– Нет,– гордо ответил воин.– Но мы его все равно курим. Иногда. Впрочем, если зрение у паромщика такое же хорошее, как и слух…

Он достал из пояса дубар и принялся подбрасывать его в воздух. Золото ярко блестело на солнце, и блеск этот немедленно привлек внимание паромщика и двух здоровенных парней с шестами. Паром сначала замедлил движение, затем остановился вовсе и наконец двинулся в противоположном направлении.

– Видишь? – сказал Боресвет.– Возвращаются. А ес-ли б мы сидели, курили бамбук, хрен бы они вернулись. Потому что курить вредно!

Бол мало что понял из его монолога, но одно уяснил – бамбук лучше не курить. Тем более когда его нет.

Паром двигался все быстрее. Монета в руках гардарикца вливала в речных работников просто-таки невероятные силы. Неповоротливая махина прямо-таки летела над водой, Бол уже различал недовольные лица немногочисленных пассажиров. Впрочем, никто из них не возражал, полновесный квармольский дубар был весьма весомым аргументом.

– Добро пожаловать на борт моего судна! – торжественно провозгласил паромщик, сбрасывая сходни. Он засуетился, подхватывая коней под уздцы и заводя их на паром.

Боресвет озадаченно шевелил бровями, размышляя, можно ли неповоротливое корыто называть судном, если оно все-таки не тонет. Хотя и может проделать эту шутку в любой неподходящий момент.

Остальные пассажиры поглядывали на них со скрытым недоброжелательством. Особенно купец с парой здоровенных мордоворотов-охранников.

– Из Гардарики, что ли? – спросил он.

– Из нее,– охотно согласился Боресвет.

– Понаехали, блин,– пробурчал купец недовольно.

Боресвет задумчиво рассматривал свой здоровенный кулак. Купец поспешно спрятался за дюжих охранников, которые враз набычились, уставившись на потенциального противника. Один из них оценивающе посмотрел на свой собственный кулак и тут же быстро убрал его за спину, чтоб не позориться. Бол тихонько хихикнул.

– Плывем, как эльфы на запад,– сказал он.– Знаешь этот анекдот?

– Нет,– заинтересовался Боресвет.– В натуре, не слышал.

– Сказали однажды эльфы, дескать, надоел им наш мир хуже сладкой свеклы, леса эти вечнозеленые, звезды их разлюбезные, а особенно люди. И решили уплыть в свое сказочное королевство. Сели в корабли с серебряными парусами и отплыли на запад. Сотни лет прошло, а они все плывут и плывут. Земля-то круглая…

– А она круглая? – изумился Боресвет.– Во дела, братан! Отстал я децил от жизни…

Бол разочарованно вздохнул. Анекдоты гардарикец понимал через раз. А то и вовсе не понимал.

– Нанок перед отъездом купил эльфийского вина,– вспомнил Боресвет.– Потрясающая штука… эх, нам бы хоть пузырь сейчас!

– Могу продать,– оживился купец.– У меня как раз есть с собой пара кувшинов… всего по двадцать дубаров каждый.

– Иди ты! – возмутился Боресвет.– Нашел, понимаешь, лоха! Да за двадцать дубаров я тебе эльфа живого поймаю и вино делать заставлю.

Паром медленно двигался к противоположному берегу. В мутноватой воде лениво плескала рыба. Бол заинтересованно смотрел в воду, жалея, что нет удочки. Таль как-то рассказывал, что у них осетра бьют острогой. Врал, наверное. Хотя и складно.

Паром царапнул днищем речное дно, паромщик заорал на олухов подручных, угрожая утопить на месте и не выплатить зарплату, если посадят судно на мель. Те вяло огрызались в ответ, не прекращая грести. Боресвет пошел проведать лошадей, животные зачастую нервничают при переправе. Кони оказались не из пугливых, лениво прядали ушами, отгоняя назойливых слепней. Боресвет угостил четвероногих сухариками и вернулся к Болу.

– Подплываем,– сообщил тот.

Оживившийся купец предложил Боресвету пойти к нему в охранники. Тот презрительно хмыкнул и подбросил на ладони дубар. Купец, нисколько не смущаясь, тут же попытался впарить воину заморскую диковинку, именуемую бумерангой. Странного вида конструкция считалась там, по словам купца, боевым оружием. Воин только фыркнул в ответ, зато Бол немедленно заинтересовался экзотическим оружием. Купец немедленно заломил несусветную цену. Боресвет немедленно включился в торг и предложил уступить бумерангу по цене дров. Без учета распилки и доставки. Купец, ругаясь и плюясь, швырнул под ноги шапку. Боресвет немедленно грохнул под ноги шлем. Это впечатлило жадного торговца, и цена немедленно упала на треть. Боресвет, со своей стороны, предложил включить в цену дров, из которых бумеранга сделана, стоимость доставки. Купец заявил, что это грабеж. Боресвет заявил, что ему легче утопиться, чем заплатить требуемое. Причем вместе с паромом. Это заявление возмутило паромщика, и он предложил купцу вычесть из стоимости бумеранги стоимость его парома, на что тот ответил, что он, конечно, уступит доблестному богатырю эту несчастную пару медяшек. Подешевевшая на стоимость парома бумеранга все равно была, по мнению Боресвета, дороговата. Купец в ответ на его заявление выказал готовность показать боевые качества чудо-оружия. В результате его охрана чуть было не уменьшилась ровно вдвое, потому что ловить неуловимую бумерангу не умел никто.

В последний миг охранник успел спастись, спрыгнув в воду. Тут же было выяснено, что плавать человек за бортом не умеет совсем. Во всяком случае, в пудовом доспехе. Бумеранга между тем вернулась вторично и была изловлена Болом. Человек за бортом, очевидно, вспомнив детство, пускал пузыри. Правда, не мыльные. Его товарищ отобрал у работника речного транспорта орудие труда и протянул утопающему шест помощи. Получилось крайне неудачно: в момент оказания помощи кандидат в утопленники как раз вынырнул и огреб деревяшкой по голове. После чего камнем ушел под воду пускать пузыри. Боресвет выругался, плюнул на палубу и прыгнул за борт. Количество пузырей за бортом увеличилось вдвое. Бол заволновался, потому что Боресвет тоже был в кольчуге, но тут же выяснилось, что гардарикцы ребята крепкие и плавать могут хоть в кольчуге, хоть в реке. Боресвет вынырнул, держа в одной руке незадачливого пловца, а в другой – зубастую щуку. Точнее, она вцепилась в кожаный наручень и расставаться с добычей не спешила. Команда и пассажиры приветствовали появление добычливого богатыря восторженным ревом. Дюжина рук сначала втащила на палубу сомлевшего охранника, а потом и самого Боресвета. Щука попыталась отцепиться, но получила по голове кулаком и молчаливо согласилась на уху.

Гребцы спешно взялись за шесты, потому как паром изрядно снесло течением и грозило вынести на глубину. Боресвет, отжав кольчугу, предложил продолжить торг. Не пострадавший еще охранник бухнулся на колени, умоляя хозяина даже доплатить, только чтоб избавиться от Творцом проклятого оружия.

Купец сбросил еще немного за спасение ценного сотрудника. Боресвет поинтересовался стоимостью доспеха и услышал еще одну несусветную цену. Предложение заплатить за спасение ценного обмундирования сделало купца более уступчивым, и злополучная бумеранга все же была продана за мелкую монету. Ударили по рукам, и Боресвету пришлось вторично прыгать за борт, вылавливая уже купца. Впрочем, это было уже лишнее, потому как паром между делом все же достиг берега.

Боресвет и Бол сошли на берег, ведя за собой коней. Скакуны нервно прядали ушами, все еще взволнованные обилием воды. Бол с интересом разглядывал чудо-оружие бумерангу. Подумать только, сама собой возвращается обратно в руки, без всякой магии!

– Не умею с ней обращаться,– пожаловался ученик богатырю.– Может, покажешь?

– Легко,– прогудел Боресвет.– Не парься, пацан.

Он отобрал у Бола бумерангу, оглянулся по сторонам, подхватил с земли камень. Уверенными движениями прикрутил камень к бумеранге обрывком ремня.

– Это для баланса, да? – догадался Бол.

– Ага, для него, в натуре,– согласился Боресвет.– Для балансу.

Он прицелился в реку и произвел бросок. Бумеранга жалобно булькнула и пошла ко дну.

– Попал,– довольно сказал Боресвет.

– И когда она вернется? – полюбопытствовал Бол.

– Да никогда,– пожал плечами богатырь.– Камень я, в натуре, надежно присобачил. Не всплывет, не боись.

– Но зачем? – Отчаянию Бола не было предела.

– А затем,– наставительно сказал богатырь,– что на разборках, в натуре, надо думать о том, как врага порешить, а не о том, что хрень эта возвернется и по башке тебе же заедет. Лемурдонцы пусть этой бумерангой пользуются, понял, в натуре?

– А почему именно лемурдонцы? – полюбопытствовал Бол.

– Не люблю я их,– сознался богатырь.

Бол грустно вздохнул. Ему заморское оружие приглянулось. Но не настолько, чтоб нырять за ним в реку.

Вода вдруг вспенилась, показался тритон. Речной житель гневно бил хвостом по воде, потрясал бумерангой и что-то разгневанно кричал. Ветер с реки уносил его слова, но Бол отчего-то сразу решил, что тритон ругается. Интересно только, на каком наречии. Паромщики с раскрытыми ртами разглядывали странное существо – тритоны редко баловали людей общением и слыли существами робкими и застенчивыми. Этот, видимо, был исключением.

Боресвет с ехидной ухмылкой смотрел на тритона. Тот плюнул, содрал с оружия ремень и запулил бумерангой в Боресвета. Оружие, не долетев до воина добрых двенадцать ярдов, неожиданно повернуло обратно. Перепуганный тритон поспешно нырнул в воду, бумеранга– за ним. Боресвет гулко расхохотался.

– Поехали,– сказал он.– Теперь это его проблемы, как от этой штуки избавиться.

Дорога сама стелилась под ноги. Какое-то время ехали молча, но Бол долго молчать не умел. Боресвет, который вообще-то слыл молчуном, вынужден был рассказать свою биографию, начиная с самого детства.

Когда младенца Боресвета принес аист, односельчане восприняли это спокойно. Что с того, дело обычное. Через пять лет мужики сообразили, что к чему, и истребили всех аистов в округе, но было поздно. Разве что рождаемость резко упала.

Боресвет рос богатырем. Сверстники к нему приближаться боялись, ребята постарше – тоже. Герлы обходили стороной, потому что пацану, в натуре, было по фиг, кому давать тумаков, ибо был он мал и не искушен воспитанием. В семь лет он прибил табуретом медведя, который случайно забрел в село. Отец всыпал ему розгой за испорченную мебель, и юный богатырь понял, что ошибся в выборе оружия. Боресвет почесал наказанное место и выломал в лесу дубину. Односельчане совсем пали духом и собрались было покинуть насиженное место, но как раз в это время проезжал через их село святой старец. Он и вразумил юного остолопа, сказав ему, что если уж тот в натуре крутой, то свою братву трогать не должен. Потому как реальные пацаны так не поступают. Боресвет почесал репу, потом свеклу и отправился в город в поисках чужой братвы.

В городе его словили лемурдонцы и обратили в неволю. Боресвет задавил пару голыми руками, после чего ему пожаловали пудовые цепи и ошейник раба и отправили его на рудники добывать для лемурдонского князя серебро.

Серебра для Лемурдонии Боресвет добыл немало за три года. После чего удача перестала трясти перед ним тазом и повернулась рылом. На рудники загремел младший сын лемурдонского князя. За дело загремел, между прочим. Заговор против отца-государя – это тебе не фиги воробьям крутить. За это и голову ампутируют легко. Принца спасли только юные годы и клятвенные уверения на тему «я больше не буду!». Папаша сжалился над провинившимся сынком и отправил его на рудники жить-поживать да добра наживать. А еще уму-разуму учиться.

Принц поумнел очень быстро. Посмотрел на второй день на истертые в кровь холеные ручки и посчитал в уме, что с ними станется за три отмеренных года. Выходило, что сотрет их до плеч за такой-то срок. Арифметика – наука точная, и принц решил не ждать. Опыт неудачных заговоров у него уже был, и решил он попытать свои силы вторично. Подкупил часть охранников, а уж каторжников долго упрашивать не пришлось.

Местные авторитеты в лице удельных князей поначалу решили, что это бунт, но, опознав принца, поняли, что никакой это не бунт, а самый настоящий мятеж, к которому и примкнуть не грех. Что с успехом и проделали. Восстание полыхнуло, как амбар с сеном, но батяня принца оказался пацаном реальным и быстро выставил на стрелку крутую братву в составе регулярной дружины. Каковая похоронила каторжно-авторитетское войско вместе с надеждами юного принца.

Самого принца захватили в плен, и огорченный папаша, посетовав, что княжичей не положено учить розгами, отправил непослушного сынка на плаху. С тех пор Боресвет его не видел, и дальнейшая судьба принца ему неизвестна.

Самого же малолетнего богатыря, истекающего кровью, подобрали княжьи дружинники. Собрались поначалу скормить его собакам, но собак поблизости не оказалось. Дружинники пожали плечами и забрали мальца с собой, авось на что и сгодится. Если раньше не сдохнет.

Богатыри так просто не дохнут. Боресвет поправился и постепенно прижился в казармах. Сотник, забавы ради, начал тренировать мальца, обучая тонкостям владения оружием. Как выяснилось через год, сделал он лажу. Во время учебного поединка Боресвет нечаянно проломил голову ему и еще троим дружинникам. Ну не любил он лемурдонцев!

После этого досадного происшествия казармы пришлось покинуть. Погоня, высланная разгневанным князем, Боресвета не догнала. Он покинул Лемурдонию и вернулся обратно в Гардарики, угнав морское транспортное средство весельного типа. Иначе говоря, лодку.

В родное село он возвращаться не стал, потому что профессиональные навыки выращивания репы были им безвозвратно утрачены на каторге. Богатырь подался в стольный город Голунь, где припал к ногам князя Врепуслава. Князь, освободив ноги, осторожно поинтересовался, чего от него, собственно, парубок хочет. Чего там хочет какой-то парубок, Боресвет понятия не имел, а ему, богатырю, хотелось быть зачисленным в княжескую дружину.

Князь подумал и согласился. Устроив претенденту вступительный богатырский экзамен. Экзаменовал старший дружинник Вырвинос. Владение мечом и топором Боресвет благополучно провалил, зато махание дубиной сдал настолько успешно, что Вырвиноса едва выходили. Потому кулачный бой пришлось сдавать другому экзаменатору. Его имени Боресвет так и не узнал, потому что по завершении экзамена дружинника завернули в чистую белую простыню и унесли в неизвестном направлении. Не забыв прихватить и отдельно лежавшую руку.

Хотя результаты экзаменов оказались неоднозначными, князь принял решение зачислить Боресвета в богатырский колледж, который тот с отличием и закончил. Преподавательский состав колледжа за время обучения сменился дважды, но на жалобы ректора князь неизменно отвечал, что причиной несчастного случая был низкий уровень преподавания. И вины студента Боресвета в этом нет никакой.

В колледже Боресвета обучили владению мечом, топором, луком и булавой. А главное, научили владеть собственной силой. Теперь рукопожатие богатыря обходилось без сломанных конечностей, да и в тренировочных поединках число жертв резко уменьшилось.

Правда, на выпускном экзамене он слегка покалечил богатыря Зверодрала, но об этом мало кто сожалел, ибо добрейшего князя расстраивала жестокость упомянутого богатыря по отношению к братьям нашим меньшим. Да и появление кентавров с минотаврами мало кого радовало. Словом, Зверодрал получил по заслугам, а Боресвет– пергамент почетного богатыря города Голуни с подписью и печатью, а также место в княжеской дружине…

– Стоп! – неожиданно сказал Бол, и Боресвет прервал свое повествование.

Перед ними возвышались стены небольшого замка. Все как положено в нормальной хазе – каменные башни по периметру, ров с водой и поднятый мост.

– Клевая хибара,– одобрил Боресвет.– А это что за братва под стенами? В натуре, на разборки приперлись, гадом буду!

– Похоже, они осаждают замок,– догадался Бол.

– Дык я так и сказал,– удивился богатырь.

Они стояли на вершине холма, и лагерь осаждающих был перед ними как на ладони. Бол разглядел знамена баронов Лорвена, Корпа и графа Дерана. Все трое числились сторонниками покойного Сугудая, а с бароном Лорвеном у отца Бола были свои счеты с давних времен. А именно счеты святого Мафтия, хранившиеся в часовне на самой границе их земель. Как нетрудно догадаться, земель спорных.

– О, катапульта,– опознал Боресвет некое загадочное устройство.– В натуре, катапульта. Правда, очень древняя и маленькая. А вон таран… одна штука. И все. Даже осадных башен нету. Как эти лохи замок брать собираются, в натуре?

– В Квармоле междоусобиц давно не было,– пояснил Бол.– Дед Орье отменил высочайшим указом. Катапульты мало у кого сохранились, да и те, небось, в негодность пришли. И мастеров, что изготавливать умеют, днем с огнем не сыщешь. Можно, конечно, в библиотеках чертежи поискать, но кому из благородных это в голову придет?

– Тебе же пришло,– прогудел Боресвет.

– Так я все же маг,– подбоченился Бол.– Ну… почти маг.

– Ладно, господин почти маг, как нам в замок попасть?

Бол задумался.

– Через ворота, думаешь, не пустят? – неуверенно спросил он.

– В натуре, не пустят,– подтвердил Боресвет.– Они, конечно, лохи, но не настолько же…

– А как же рыцарский кодекс? – оскорбился Бол.

– А они его, в натуре, читали хоть? – усомнился Боресвет.

– Тогда через подземный ход,– решил Бол.– Пошли!

Подземный ход они искали до самого вечера. Бол пользовался им всего пару раз для неких мальчишеских проделок (уточнять он не пожелал, а Боресвет не настаивал). Наконец в шестом по счету овраге, как две капли воды похожем на предыдущие пять, ход был обнаружен. Боресвет почесал шлем, глядя на узкий лаз, уходивший под землю.

– У вас в родне гномов, часом, не было? – осведомился он.– Нормальному богатырю в эту дыру, в натуре, не пролезть. Только по частям если…

– Не ты ли говорил, что голунянин куда хочешь без мыла влезет? – поддел его Бол.

– Влезет,– согласился Боресвет со вздохом. Лезть в подземный ход ему явно не хотелось. Тем более без мыла. Но богатырям чувство долга не чуждо – он покорно принялся снимать с себя кольчугу.

Бол ужом скользнул в узкий лаз. Боресвет тоже ужом попробовал, но из гардарикца змеи не получилось. Скорее медведь. Голова прошла без проблем, плечи с трудом, но пролезли. Зато бедра застряли плотно. Боресвет поднажал: лаз дальше расширялся, надо только протащить непослушное тело. Земля держала крепко. Воин взревел, рванулся, чуть продвинулся и застрял снова. Бол пытался помочь, но с него какая помощь?

– Твою мать! – взревел Боресвет и высказал авторитетное мнение реального пацана об узких дырках и иже с ними. Трехэтажный гардарикский мат обладал воистину волшебным действием – после очередного рывка воин все-таки пролез дальше и пополз по узкому лазу. Впрочем, узким он быть перестал уже ярдов через семь, и воин смог даже подняться на ноги.

– Знаешь,– сказал он.– Ахарский язык, конечно, красивый, но нет в их ругательствах настоящей силы. Такой, чтоб руки мощью наполнились!

– Если б ты первым лез,– задумчиво сказал Бол,– как бы я тебя в задницу мощно послал!

Боресвет гулко расхохотался. С потолка посыпалась земля. Бол испуганно присел.

– Ты потише,– попросил он.– А то еще завалит, чего доброго…

Воин облачился в кольчугу, нацепил на пояс меч. С сожалением оглянулся назад, но коня сквозь лаз точно не протащишь. Хорошо хоть, оставили в лесу, а не в овраге, иначе вражеские дружинники вполне могли засечь секретный лаз. Не отыскали бы лаз, так на коне щит и булава остались, да и сам конь хорош. От волка-одиночки сам отобьется, а вот от человека…

Подземный ход копали либо гномы, либо садисты. Боресвету трижды пришлось становиться на четвереньки, а вот разогнуться так ни разу и не удалось. Под конец пути он уже жалел, что не поехал через ворота. Подумаешь, армия! Авось проскочил бы. Бол на его ворчание внимания не обращал, целеустремленно шагая вперед.

Когда Боресвету уже казалось, что они ошиблись ходом (по мнению богатыря, они добрались уже как минимум до Фарадана), впереди нарисовалась огромная железная дверь. Голунянин наконец выпрямился в полный рост и перевел дыхание.

– Ключи есть? – спросил он у Бола.

– Нету,– сознался тот.– Да она не заперта!

Боресвет потянул дверь на себя и понял, что спутнику верить нельзя.

– Закрыто,– констатировал он.

– Странно,– удивился Бол.– Ее отродясь не закрывали! Правда, и осады выдерживать раньше не приходилось…

Боресвет с силой ударил в дверь кулаком, та в ответ рассерженно загудела.

– Обратно не полезу,– предупредил он Бола.– Лучше здесь подохну!

Он врезал по двери ногой, Бол зажал уши.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Свои,– прогудел Боресвет обрадованно.

– Свои все в замке,– отозвались из-за двери.

– Откройте, это я, Бол,– представился Бол.

– Младшой? Сказывали, ты погиб,– с сомнением отозвались из-за двери.

– Да я это, блин! В глазок посмотри!

Крохотная решетка на двери поднялась, в ней показался глаз серого цвета. Боресвет добродушно улыбнулся глазу, тот исчез.

– А мне почем знать, ты это или зомби какая? – неуверенно спросили из-за двери.

– Где ты видел говорящих зомби? – возмутился Бол.

– Да я и молчаливых как-то не встречал,– сознались за дверью.

Бол припомнил несколько подходящих к случаю гардарикских слов. За дверью молчали.

– Ну и что делать будем? – спросил Боресвет.

– Сидеть,– с готовностью отозвались из-за двери.– Приказ у меня – никого не пущать. Не только зомбей каких, но и живых тоже. Без приказа хозяина не открою!

– Так пойди и доложи,– прорычал Боресвет.

– Покидать пост кареготически возр… вобз… вобля… няется,– ответили из-за двери.– Вот сменять придут – доложу. По всей форме.

– Сломать, что ли, эту дверь на хрен? – задумчиво пробасил Боресвет.

– Портить казенное имущество кареготически возбл… ворз… нельзя, в общем,– ответили ему.– От хозяина влетит!

– Чтоб тебя! – в сердцах сказал Боресвет и уселся на землю. Бол немедленно последовал его примеру.– Скоро хоть пересменок?

– Это военная тайна,– важно отозвались из-за двери.

– А ты примерно,– предложил Боресвет.

– Часа через три,– выдал страж двери военную тайну.

– Ладно, потерпим.– Боресвет прислонился к стене и немедленно захрапел.

Бол обиженно засопел. Ждать он не умел совершенно, особенно в одиночку. Вдобавок ему было обидно. Сидеть на пороге собственного замка – и не иметь возможности зайти! А все из-за этих болванов, устроивших так не вовремя эту свою осаду! Как говорит Боресвет, повзбивал бы гадов!

Дверь пронзительно заскрипела, и Бол открыл глаза. Надо же, он все же умудрился заснуть! Не иначе, устал от долгой скачки.

Рядом зашевелился Боресвет, стремительно переходя от сна к яви. Гардарикец был вообще скор на подъем, раз – и готов к бою. Или пьянке, тут уж как выйдет.

– Бол? – неуверенно позвал голос отца.

– Я это, батя,– отозвался Бол.– Не зомби и не подсыл какой.

– Творец Всемогущий! Бол! А мы уж тебя оплакали!

Дверь стремительно распахнулась, и Бол попал в объятия отца, с удивлением обнаружив, что тот вроде как стал меньше. Нет, конечно, это он сам подрос, но все равно странно быть выше отца на полголовы.

– Сынок!

– Батя! – Бол неожиданно для себя понял, что лицо его мокро от слез. Творец Всемогущий, как же хорошо вернуться домой! Домой, где тебя ждут, где тебе всегда рады, что бы ни случилось!

За спиной тактично кашлянул Боресвет.

– Что ж ты гостя не представил,– опомнился отец.

– Сам представится, не беда,– отмахнулся Бол.

– Легко,– отозвался богатырь.– Я Боресвет из Голуни. Профессия – богатырь. Закончил специальный богатырский корпус, о чем имею надлежащую ксиву. Также окончил курсы повышения квалификации, что тоже подтверждено письменно…

– Про курсы ты мне не рассказывал,– напомнил Бол.

– Не успел просто,– отмахнулся Боресвет.– Владею мечом, топором, луком, булавой и вообще всем, что под руку подвернется. Луком, правда, посредственно,– самокритично добавил он.

– А Голунь – это где? – поинтересовался барон.

– На Руси. У вас ее, в натуре, Гардарики называют за что-то.

– Что-то слышал,– с сомнением протянул барон, который, в отличие от сына, знанием географии не страдал.– Это ведь где-то далеко, да?

– Примерно там и есть,– согласился Боресвет.– Так вот, представляюсь дальше. Состою при старшей дружине великого князя Голуньского. Женат. В порочащих связях замечен не был – хорошо умею скрываться.

– Очень приятно,– протянул ему руку барон.– Барон Лентон Дарал из рода Даралов. Владелец замка Дарал, замка Дарал-2 и жемчужины Квармола – уникального однокомнатного замка Дараллон. Женат, девятеро детей.

– Как девятеро? – возмутился Бол.– Было же восемь!

– Ты просто отстал от жизни,– пояснил отец.– Поздравляю тебя с братом, сын.

– То есть я уже не младший? – обрадовался Бол.

– Представь себе, да,– лукаво усмехнулся барон.– Веришь ли, твоя сестра задала мне тот же вопрос. Просто с ума сойти, до чего вы с ней похожи! Одно слово – близнецы.

– Адель? Как она? – Бол едва не прыгал от радости.

– Нормально. Жива-здорова, скучала по тебе сильно. Ты бы, засранец, хоть письмо написал! Испереживались же!

– Ты же знаешь, у меня с квармольским языком не очень,– потупился Бол.

– Однокомнатный замок – это что, в натуре? – с недоумением спросил Боресвет.

– Трудно объяснить,– ответил барон.– Это, знаете ли, видеть надо.

– Осмелюсь доложить…– послышался голос из-за двери, принадлежавший, как выяснилось, дюжему дружиннику.

– На кухне сгною! – рявкнул барон.– Держать моего младшего… ну, пусть уже не младшего, но все равно любимого сына на пороге отчего дома! Вон с глаз моих, убожество!

– Слушаюсь, господин барон! – отчеканил дружинник, исчезая с глаз долой.

– Папа! Это правда, что Бол объявился?

В потайной ход облачком скользнула девчонка. Нет, скорее девушка, как две капли воды похожая на Бола. Боресвет только покачал головой. Если и эта такая же говорливая, самое время заткнуть чем-нибудь уши.

– Болтун! – радостно завопила девушка, бросаясь на шею брату.

В этот момент Боресвет узнал, что «Бол» – сокращение не только от «Болиар» и «фаербол». И, по мнению богатыря, «Болтун» куда лучше подходило ученику мага. Ну какой из него, к блину, фаербол?

– Самое интересное,– доверительно сказал барон,– что я ни единому человеку не обмолвился, что Бол вернулся. Воистину, в замке стены имеют женские уши! И языки вдобавок. И как в таких условиях прикажете военные планы строить?

– Молча,– порекомендовал Боресвет.

– Только молча,– согласился барон.– Дети, вам не кажется, что замок куда более удобное место для обниманий, чем этот подземный ход?

– Для обниманий все места одинаково хороши,– парировал Бол, но советом отца пренебрегать не стал.– Действительно, пойдемте в замок. Я, кстати, проголодался. Батя, как насчет праздничного пира по случаю моего возвращения?

– Мы, если ты еще не в курсе, в осаде,– вздохнул барон.– Но по такому поводу что-нибудь придумаем. Проклятые сугудаевцы, чтоб им сдохнуть вместе с покровителем!

– Покровитель уже,– ввернул Бол, и Боресвет согласно кивнул.

– Серьезно? Блинов колдун наконец-то откинулся? За это точно надо выпить! А кто же сейчас на престоле?

– Его Величество король Орьерон Второй,– гордо объявил Бол.– Кому ж еще быть? Кстати, знаешь, кто уничтожил Сугудая?

– Кто?– Барон был не менее любопытен, чем его сын.

– Помнишь Таля? Аргенталя из Торделилий? Его работа!

– Так он тоже выжил? Хорошая новость! У нас как раз гостит его брат, он будет счастлив узнать, что малыш жив. Что же мы стоим? Пойдемте!

И они дружно покинули порядком надоевший Боресвету подземный ход.

 

ГЛАВА 4

– Мастер Лур, нам нужна ваша помощь.– Его величество откинулся в кресле и придвинул к Учителю пачку бумаг, перевязанных синей лентой.– Помощь мага.

Синяя лента – высшая степень секретности, отметил про себя Мастер Лур. Видимо, дело действительно важное.

– Я больше не маг, ваше величество,– сказал он вслух.

Король отметил нотку горечи в его голосе. Мастер Лур тосковал по утраченному Дару. Нелегко смириться с жизнью обычного человека тому, кто когда-то сам был магом. Смерть Сугудая никогда не исправит причиненное им зло. Не вернет утерянное Мастеру Луру, не воскресит отца…

– Но знания мага остались при вас? Мы обнаружили переписку Сугудая и внимательно ее исследовали. Вскрылось много интересного. Вы в курсе, что некромант Тубарих работал на него?

– Я догадывался об этом.– Разговор о Сугудае был неприятен бывшему магу, но он умел скрывать свои чувства.

– Хорошо. А его связь со святошами из «Петушиного часа»? То, что обнаруживать и захватывать магов им помогали Сугудаевы подчиненные?

– Если б я не утратил по милости Сугудая Дар, занялся бы некромантией.– Хваленая выдержка изменила Учителю.– Чтоб оживить подонка и убить его еще раз!

– Но это все – вчерашний день,– продолжал король, словно не замечая вспышки бывшего мага.– А вот эти письма актуальность не утратили… и вряд ли утратят. Скажите как Мастер-маг, вы слышали что-нибудь о Ковене?

Мастер Лур резко побледнел и откинулся в кресле.

– Этого не может быть.– Голос его дрожал, и королю внезапно стало страшно. Чем бы он ни был, этот Ковен, одно название напугало бесстрашного мага.

– Записи зашифрованы, мы так ничего и не смогли понять,– сообщил король.– Но эта подборка писем лежала в папке, подписанной «Ковен». Расскажите мне об этом что знаете.

– Я знаю не так уж много.– Мастер Лур быстро пришел в себя.– Это считалось легендой… Ковеном называлась некая магическая структура, ставившая своей целью воскрешение последнего Корраана. Ну вы слышали эти предания – битва Титанов и Корраанов, смерть самого могучего из воплощений Тьмы… Так вот, среди магов издревле ходили байки о том, что последователи Корраанов образовали что-то вроде ордена, желая воскресить своего идола. Я всегда считал, что древние маги специально придумали мифического врага, чтобы не допустить новой Войны Магов. Дескать, Ковен не дремлет – и вы тоже будьте бдительны. Но если это правда… Боюсь, Сугудай нам покажется мелкой неприятностью, когда эти ягодки созреют.

Король поднялся, и Мастер Лур, подчиняясь этикету, встал одновременно с ним.

– Передаю вам эти письма.– Он протянул Учителю пачку бумаг, перевязанную тремя синими лентами.– Впрягайтесь в работу, Мастер. Хватит страдать по утраченному. Квармолу нужны ваш ум, ваши знания, ваша энергия. Если что потребуется, обращайтесь к Лемуру или лично ко мне. Докладывать об успехах и неудачах – либо мне, либо Лемуру. Надеюсь, о секретности вас предупреждать не надо?

– Считайте, что предупредили.– Мастер Лур слабо улыбнулся.– Да, ваше величество, должен предупредить сразу: я обязан оповестить магов. Как это сочетать с упомянутой вами секретностью?

– Оповестите только Гроссмейстеров.– Голос короля похолодел.– И одного-двух Мастеров, которым доверяете. Но будьте предельно осторожны! Не забывайте: любой из них может оказаться членом Ковена.

– Или даже головой,– добавил молчавший до сих пор Лемур.

Глава Ковена, Архимаг Эстелин, поднялся со своего места. Цепким взглядом коснулся каждого из присутствующих. И каждый из двенадцати Советников опускал глаза, не в силах выдержать его пронзительный взгляд.

Архимаг был стар даже по меркам магов, хотя внешне смотрелся не более чем на сорок лет. Высокий, мускулистый, обладающий фигурой скорее воина, чем мага, он крепко держал в руках власть над Ковеном, и могущественные Советники даже в мыслях не рисковали бросать ему вызов. Возможно, объединившись, они и смогли бы противостоять Главе, но этого Эстелин никогда бы не допустил. Потому и оставалось им только растрачивать энергию в интригах между собой, стремясь хоть на ступень подняться к вожделенному месту Ассистента, второго лица в иерархии Ковена.

– Час Восстания близок,– сообщил он. Советники почтительно внимали, боясь даже вдохнуть глубоко.– Повелитель шевельнулся уже в своем узилище. Он пробуждается! Все знаки говорят об этом. Совсем недавно мы слышали его вздох, землетрясением прокатившийся по землям Востока. Мы должны быть готовы, когда Он Восстанет!

– Эльфы уничтожили Тубариха,– хмуро напомнил Ассистент, Мастер Зортрий, который являлся заместителем Главы на Совете.– Наш план потерпел неудачу, Магистр.

На языке вертелось «ваш план», но Зортрий был слишком умен для подобной оговорки. Маг, который не следит за словами, живет недолго. И уж точно не становится Мастером.

– Да, Тубарих мертв,– согласился Эстелин.– Это невосполнимая потеря, безусловно. Навязать эльфам войну, чтобы они и думать забыли о Спящем, мы в настоящий момент не можем. Однако все складывается не так уж плохо. Деревянное Кольцо для них потеряно, и усыпить Повелителя они не в силах. Равно как и сделать новый артефакт, подобный Кольцу. Слишком много сил, надежд и гордости они вложили в тот оберег.

– А не смогут ли эльфы вернуть себе Кольцо? – спросил Керс, самый молодой член Совета, вошедший в число Двенадцати всего двадцать лет назад.– Было бы некстати…

– Совсем некстати,– согласился Архимаг. К Керсу он относился благожелательно, молодой маг представлял для него наименьшую опасность.– Но это маловероятно. Если эльфы не смогли вернуть его тысячу лет назад, по горячим следам, вряд ли смогут сделать это сейчас. Тем более времени у них не так много, Повелитель просыпается. Тем не менее мы должны принять меры. На всякий случай.

– Если б не Отступник, Кольцо было бы у нас! – яростно прошипел Мастер Ренан, маг с длинными седыми волосами и крючковатым носом. Он стиснул в руках традиционную островерхую шляпу, которые лет триста назад носили все маги.

– Отступник предал Ковен,– согласился Архимаг.– Искушение было слишком велико. Тот, кто преподнес бы Повелителю Кольцо, получил бы в дар огромную власть. Он не смог устоять, да простит его Повелитель. Мы совершили ошибку, уничтожив его. Следовало взять Отступника живым и выпытать у него, где Кольцо.

– Это было невозможно, глава,– почтительно отозвался Мастер Зортрий, руководивший в то время охотой на Отступника.– Мерзавец испепелил себя «Факелом Ордана», когда понял, что ему не скрыться. Не осталось даже клочка одежды. Мы были бессильны…

– Я помню, Ассистент, и не виню вас. Свою роль Отступник сыграл – эльфы утратили Кольцо. И, будем надеяться, не обретут его вновь. А чтобы этого не случилось, предлагаю принять следующие меры. Первое. Отправить дюжину магов на поиски Кольца. Эльфы наверняка предпримут последнюю попытку его вернуть, этого случиться не должно. Второе. Усилить кордоны вокруг узилища Повелителя. Эльфы совершили ошибку, оставив его без охраны. Да, они сумели преградить нам путь туда, но в наших силах не подпустить остроухих близко к узилищу. Даже если они каким-то чудом сумеют обрести свой бесценный артефакт, им не удастся вторично усыпить Повелителя. Кто согласен, прошу зажечь зеленый свет. Кто против – красный…

Один за одним на посохах магов загорались зеленые огоньки. Как всегда, решение Главы было принято единогласно. Эстелин довольно улыбнулся. Его власть над Советом по-прежнему крепка, и ничто ее не сможет пошатнуть.

– Один вопрос, глава.– Керс почтительно поклонился.– Те люди, что убили Тубариха и Сугудая… Мы оставим их безнаказанными?

– Они нам не мешают,– пожал плечами Архимаг.– Горстка простых смертных… и пара учеников Мастера Лура. Я считаю ниже своего достоинства мстить им.

– В одном из этих учеников течет кровь Титанов.– Керс был на редкость упорен.– Я считаю, за ним стоило бы проследить. Согласен, то, что он уничтожил Сугудая, было случайностью, но эта случайность дорого нам обошлась.

– Кровь Титанов непредсказуема,– задумчиво сказал Эстелин.– Да, пожалуй, ты прав. Хорошо, поручаю это тебе. Но уничтожать его не спеши, кровь Титанов – великая сила, посмотрим, не удастся ли его использовать в наших интересах. В конце концов,– он нехорошо ухмыльнулся,– Повелитель обожает кровь Титанов. На своем алтаре.

Кабаки бывают разные. Есть дорогие и чистые, есть не очень дорогие (и не вполне чистые), есть и такие, где сапоги о пол испачкать можно. Есть кабаки, что славятся прекрасной кухней, есть – хорошим вином или пивом. Есть такие, куда ходят полюбоваться на петушиные бои или тараканьи бега, есть кабаки, где играют известные музыканты, вроде модного барда Кельда, есть такие, где профессиональные шулера разденут вас до нитки. Если вы, конечно, сами не профессиональный шулер. Есть даже такой кабак (я сам слышал!), хозяин которого – честный человек. У него даже бумага есть, где это написано.

«Дно» – заведение совсем иного рода. Дыра та еще, скажем прямо: кормят паршиво, выпивка не то чтобы совсем уж отвратная, но и эльфийских вин здесь не подают. Никаких развлечений, кроме хорошей драки, тут нет. Словом, ничего такого, что могло бы привлечь случайных клиентов. Хозяин кабака, Зачинщик-Бенджамин, предпочитает зарабатывать на жизнь по-другому. А именно – торгуя краденым. Если ты с ним в хороших отношениях, то можешь спокойно прожить несколько дней, пока стража сбивается с ног, разыскивая тебя по всему городу. Сюда служители порядка не заходят ни под каким видом: у Бенджамина широкие связи. Почти как у Короля.

Честно говоря, я всерьез рассчитывал на его помощь. Господин герцог всенепременно поинтересуется: а куда же это делся его Скипетр с похитителем вместе? И засуетятся городские стражи, и забегает личная охрана герцога, и зазвенят монеты в руках Ищеек. Кстати, Ищеек я боюсь больше всего. Людей, которые ищут за деньги воров и убийц, надо остерегаться. Их немного – пятеро на всю Белару, но каждый стоит всей городской стражи. Поднимут дятлов-двурушников из Гильдии, пораскинут мозгами и вычислят тебя как пить дать. И возьмут тепленького, спросонок, на рассвете.

Уж сколько раз Король их пытался уничтожить! Ничего не вышло, ничегошеньки! Гильдии они не боятся, самого Короля ни в грош не ставят. А вот Бенджамина Зачинщика уважают. Какие-то у него с ними дела важные, непонятные. Не хочу даже думать, что Бенджи дятлом оказаться может. Не того полета птица. Если Зачинщику понадобится, он и в королевский дворец запросто войдет. Просто шепнет словечко кому надо – и пойдет.

Признаться, я немного нервничал. Нет, поместья аристократов я и раньше посещал, но не с таким же шумом! Спасибо еще святому Лакки, что из вещей своих ничего не обронил! А то любой маг средней руки меня бы мигом обнаружил… впрочем, что это я! Маги в Ледании нынче перевелись. Не совсем, конечно. Я, к примеру, смог бы найти, а вот герцог – навряд ли. Как верный сын Церкви – вряд ли. Маги нынче с «Петушиным часом» беседовать не желают.

Бенджамин был уже на ногах. Интересно, он спит хоть когда-нибудь? Или днем отсыпается, как мой Сигр? Кстати, что-то мяука не торопится. По кошкам, что ли, пошел?

– Зверь твой уже вернулся,– сказал Зачинщик. Мысли он, что ли, читает?

– Это хорошо. Примешь меня на неделю-другую, Зачинщик?

Смотрит на меня безразличным взглядом. Внутренне съеживаюсь – если откажет, выпутаться из этой истории будет куда сложнее, чем я думал.

– Знаешь, Дик, я пока повременю с ответом.

Дик – это я. Это не имя, прозвище. Сокращенно от «дикобраза». Потому что выпускаю колючки сразу, как только меня пытаются задеть. Правда, желающих со мной ссориться не много, но колючки сбривать не собираюсь, пригодятся еще.

У меня есть еще несколько прозвищ. Например, Ригольд. Этой погремухой я обязан Сигру, которого угораздило родиться котом редкой ригольдской породы. Также у меня есть имя. Сарельд Лень Сааватар. Да-да, Лень – мое второе имя. Но старина Бенджи предпочитал называть меня самой первой, полузабытой уже кличкой, которую я заслужил в Гильдии.

– Боишься влипнуть в мои проблемы? – А это я распушил пресловутые колючки. Ну не умею я лебезить и заискивать – что ж с этим делать?

– Не кипеши, Дик. Тебе я с удовольствием помогу, ты знаешь. Но, если ты пойдешь на дно, я с тобой за компанию тонуть не собираюсь.

– На «Дно» я уже пришел,– неуклюже шучу, не глядя ему в глаза. Надо держать удар, судьба на них никогда не скупится.– Теперь бы отлежаться на нем…

– Давай так – три дня ты живешь здесь, а дальше посмотрим. Сам виноват, в конце концов,– вся Гильдия знает, что ты на дело пошел. И знает, на какое. Думаешь, ни один дятел не стукнет?

Настолько хорошо я о людях не думаю. Наверняка какая-нибудь сволочь только и ждет момента, чтобы сдать Ригольда. Может, мне не на дно надо ложиться, а, наоборот, рвать когти со страшной силой. Валить из Белары, а то и вовсе из Ледании. Или все же рискнуть?

– Думаешь, будут искать? – спрашиваю для порядка. Хотя мне и так все ясно.

– Нет.– Такого ответа я не ожидал.– Шансы неплохие. Ты там нашумел здорово… Гильдия так не работает. Герцог может решить, что Скипетр заказали. И знаешь, на кого он подумает в первую очередь? На Его Величество короля Леданского!

Зачинщик лукаво улыбнулся, помолодев сразу на несколько лет. Он искренне наслаждался красотой интриги, мне же оставалось только надеяться, что гроза пройдет стороной.

Ну его величество я не подставлял. Пусть сам выпутывается как может. Ему это проще. А я пойду спать. Воры, как и кошки, утром предпочитают спать. Потому мы с Сигром так друг друга хорошо и понимаем.

Поднимаюсь по лестнице наверх. Комната, которую я с некоторой натяжкой называю «своей». Таких по городу еще полдюжины. Человеку моей профессии нельзя привязываться к одному месту.

Перед Сигром я виноват – кошке нужен дом постоянный. Но мой мяука – необычный кот. Для него дом там, где я. Хотя, конечно, он наверняка втайне мечтает о стенах, которые станут для него родными. Впрочем, что я понимаю в кошачьих мечтах?

Открываю дверь. Сигр просыпается мгновенно, зыркает на меня настороженно, мявкает в качестве приветствия и идет интересоваться моим здоровьем. Мой мяука – лечебный. Синяки и ушибы лечит запросто: ложится на больные места и спит. Глажу его по голове, чешу за ушком. Сигр благодарно мурлычет и уходить не собирается. Конечно же, ведь спина дико болит от знакомства с алебардой. Блаженно вытягиваюсь на кровати, потягиваюсь. Спина отзывается занудной болью, кошак мявкает, требуя, чтоб я перевернулся, лечить так ему неудобно. Но вот беда – на животе я спать не люблю. Еще раз чешу кота за ухом, переворачиваюсь на бок и мгновенно засыпаю. Как меня утомила эта работа!

Просыпаюсь далеко за полдень. Спина все еще болит, но уже не так сильно. Сигра нет, отправился по своим кошачьим делам. Достаю из сумки Скипетр, долго рассматриваю. Прекрасная работа! Рука не поднимается вытащить все эти полезные камешки. А целиком не продашь ведь! Ладно, спрячу подальше, в деньгах пока недостатка нет. Вот только Королю покажу и спрячу.

Спускаюсь вниз, Зачинщик сидит за стойкой и потягивает пиво. В зале ни единого посетителя. Меня это нисколько не удивляет. Воры и шлюхи появятся ближе к вечеру. Сейчас они отсыпаются после трудовой ночи. Разве что карманника какого блин занесет, но они «Дно» обходят стороной: Зачинщик не слишком жалует тех, кто не носит ему хабар.

Подсаживаюсь к стойке, Зачинщик молча подает мне кружку пива и яичницу с ветчиной. Тут же появляется Сигр и царапает мой сапог, требуя своей доли завтрака. Он никогда не просит, считая это ниже своего достоинства. Кошки – существа гордые. Жертвую ему изрядный кусок яичницы, и он с достоинством начинает трапезу. Зачинщик ухмыляется, Сигра он любит. Меня вроде бы тоже. Мы приятели, хотя, если придется, он с легкостью меня сдаст. Во всяком случае, мне так кажется. У воров нет друзей, только соучастники. И все же мне хочется верить, что он меня не предаст.

Сигр уже доел свою порцию и косится на меня. Мол, не жлобись, дай добавки. Сажаю его на колени, скармливаю с руки последний кусок завтрака. Кошки вообще-то с рук не едят, но Сигр мне доверяет. Приканчивает остатки завтрака и спрыгивает на пол – умываться у меня на коленях ему неудобно.

– Кроме Скипетра, взял чего? – спросил Зачинщик.

Вот так всегда, дружба дружбой, а дело делом. Выгребаю из сумки драгоценные безделушки, и мы начинаем торг. С детства не люблю торговаться, но Зачинщик любит, надо же доставить человеку удовольствие. Тяжело торговаться, когда тебе сразу уступают.

Наконец пожимаем друг другу руки, я пересчитываю монеты, Зачинщик разглядывает хабар. Молчим некоторое время, потягиваем пиво из глиняных кружек.

– А что это у тебя за колечко такое? – интересуется Бенджи.

– Добыча,– ухмыляюсь я, рассматривая кольцо. И зачем я его взял, интересно? Впрочем, пусть будет. На удачу, как талисман. Все воры носят талисманы на удачу, а я вот как-то до сих пор не обзавелся. Сигр не в счет, тут еще неизвестно, кто кому талисманом приходится.

– Снял бы ты его,– советует Зачинщик.

Правильно советует, не дело краденое кольцо на руке носить, будь оно хоть трижды деревянное. По нему меня вычислить – как два пальца в кабаке. Но снимать отчего-то не хочется. Интересно, что в нем такого, что охранять целого тролля поставили? Или его больше поселить некуда было?

– Скипетр-то с собой? – спрашивает Бенджи.

Киваю, достаю реликвию из сумы, демонстрирую Зачинщику не без гордости. Добыча, достойная придворного вора. Если б его величество догадался учредить такую должность при дворе. Вот соберу комплект, стану королем – непременно учредю. Или учрежду. Королям все можно! Впрочем, у них же для этой цели казначеи имеются. И прочие казнокрады.

– Красивая штука,– говорит Зачинщик.– И дорогая. Ты б припрятал его от греха подальше. Или дай мне, я камешки повыковыриваю да запродам на сторону. Хоть и жаль такую красоту портить. Нет, лучше коллекционеру какому-нибудь сбагрить. Есть у меня на примете некоторые любители…

– Мне его еще Королю показывать,– вздыхаю я. Глава Гильдии чересчур жаден. Уверен, попытается лапу наложить на мою добычу, хоть это и против правил. Ну да ничего, выкручусь как-нибудь.

– И бородку свою сбрей на всякий случай.– Зачинщик наливает еще по кружке себе и мне.– За счет заведения.

С бородкой он тоже прав. Но мне лень. Лень – мое второе имя.

– Позже,– отвечаю, занимаясь пивом. Холодная струйка стекает по подбородку за ворот рубахи, утирать ее не спешу, не хочется отрываться от пива. Наверное, пиво у Зачинщика лучшее во всей Беларе. А то и в Ледании, что они там умеют, в провинции-то?

Сигр запрыгивает ко мне на колени, трется о локоть. Правильно – поели, умылись, теперь надо немного ласки. Хорошо быть котом!

– И за что он тебя любит? – с ноткой зависти спрашивает Зачинщик.

– Чует хорошего человека,– самодовольно отвечаю я. Нет, вообще-то я скромный. Только очень уж правдивый.

Зачинщик недоверчиво хмыкает. Сигр, разнежившись, начинает драть мне штаны.

– Э, нет, с этим – к кошкам.

Я поспешно стряхиваю его с колен. Кот недовольно мявкает, пытается залезть обратно, но я непреклонен. Раздраженно помахивая хвостом, Сигр удаляется по своим делам. Пора и мне.

– Пойду пройдусь,– говорю Бенджи.

– С ума сошел? – интересуется он вяло.– Тебе сидеть тихо надо.

И снова он прав. Меня это раздражает. Сам знаю, что надо затаиться, но ждать не умею и не люблю. Натура такая. Сидеть неделю взаперти, Скипетром любуясь,– так и умом двинуться можно. Тем более вряд ли кто меня заметит. В катакомбы горожане спускаться не любят.

Выхожу из кабака, иду по улице. По пути делаю несколько мелких покупок. Никто из прохожих интереса ко мне не проявляет, но я не обольщаюсь. Если один из Ищеек сел мне на хвост, стряхнуть его будет непросто. Делаю пару кругов на всякий случай, потом молниеносно заскакиваю в подвал покосившегося двухэтажного дома. Подвал, кстати, принадлежит мне. В ожидании тех времен, когда я стану одноруким бродягой без крыши над головой. После предварительного знакомства с королевским палачом, разумеется.

Подвал завален всяким хламом, вид совершенно нежилой. Меня это особо не волнует, я ведь здесь и не живу. Раскидываю ногами барахло, под ним крышка люка. Дерево подгнило, делаю заметку в памяти поменять злосчастную крышку. Память подсказывает услужливо, что эта заметка уже пятнадцатая по счету. Что делать, Лень – мое второе имя.

Запасаюсь парой факелов, спускаюсь вниз. Лестница скрипит под ногами, напоминая о том, что ей пора на заслуженный отдых. Игнорирую ее просьбу как нереальную. Вот сейчас все брошу и побегу лестницу менять. Нет, голубушка, пока я с тебя не слечу, будешь стоять тут. А когда слечу, будет не до тебя. С переломанными ногами лестницы не меняют!

Катакомбы есть в любом большом городе. В Беларе они тоже присутствуют. Мой подвал – один из входов в подземный лабиринт. Горожане сюда практически не суются, разве что любители экзотических видов самоубийств. От жажды и голода. Стражников сюда никаким золотом не заманишь. Только кое-кто из воров да бродяг рискует посещать мрачное подземелье. Мне бояться нечего, в катакомбах ориентируюсь лучше многих. А заблужусь – Сигр найдет и выведет на поверхность. Впрочем, пока до этого не доходило.

Уверенно иду, не считая даже ответвления. Путь знаком и привычен, не промахнусь. Факел горит ровно, не искрит, дрожащая тень скользит за мной вслед. С писком разбегаются крысы, мое появление им неприятно. Говорят, в голодные годы они объединяются в стаи и начинают охоту на посетителей катакомб. Я в это не верю. Скорее уж оголодавшие бродяги собьются в стаю и откроют охоту на крыс, таких же оголодавших и тощих.

Нужный поворот призывно манит черным провалом. Скольжу в него, наступаю на крысу, та с визгом впивается зубами в сапог. Сапоги у меня сделаны на заказ, их прокусить непросто. Пинаю крысу, та с визгом покидает круг света. Сворачиваю в неприметный узкий тоннель. Если не знать, что он здесь есть, вряд ли его увидишь.

Здесь крыс нет, и я знаю точно почему. Мастер Лион крыс не любит, а если маг кого-то не любит, лучше ему не навязываться. Крысы это понимают.

Тоннель заканчивается вполне благоустроенным тупиком. Тут у мага и спальня, и столовая, и даже лаборатория. Правда, пока пустая. Из оборудования имеется только стол, магических ингредиентов еще меньше. Зато присутствует лаборант – нищий Фрол. Безносый, одноглазый, лицо обезображено шрамами. Кто он, откуда – Фрол никогда не рассказывал. Шрамы довольно свежие, милосердное время еще не окончательно их залечило. Глаз умный, пронзительный. Мы сдружились с ним полгода назад, и он, наверное, единственный, к кому я могу без опаски повернуться спиной. Даже к Зачинщику не рискну – поговаривают, что он не только женщинами увлекается.

Мастер Лион вышел мне навстречу. Лицо мага сияло искренней радостью, он был рад моему визиту. Оно и понятно – кроме меня, к нему никто не ходит. Он сам просил меня никому не говорить о его убежище. Вторично попадать в руки синерясников ему не хочется.

Я хорошо помню ту ночь, когда его взяли. Как раз выполнил его заказ и вернулся за вознаграждением. У особняка топталась дюжина королевских гвардейцев, я еле успел уйти в тень. Пара синерясых стояла у входа, сколько их было в особняке, мне выяснять не хотелось. Закрытая карета с зарешеченными окнами стояла у ограды. Все было понятно с первого взгляда – пришла очередь Мастера Лиона. Охота на ведьм докатилась и до его скромного особняка.

До сих пор не знаю, почему я не бежал сломя голову. Сам я магией не владею, но вряд ли королевские гвардейцы отказали бы себе в удовольствии притащить в тюрьму еще и вора. Внутренний голос настойчиво шептал, что правая рука еще никому не мешала, но я его не слушал. Спрятавшись в кустах, я следил за входом. Меня трясло от страха и возбуждения, рукоять ножа настойчиво толкалась в ладонь. Наконец из особняка выволокли Мастера Лиона, связанного, с кляпом во рту. Он потом говорил, что способен был испепелить всех одним заклятием, но не смог переступить через себя. Магу еще никогда не приходилось убивать. Времени договориться с собой ему не дали. Синерясые набросили на него Сеть кого-то там, которая не позволила ему колдовать. В одиночку такое заклятие не набросишь, но охотников на ведьм там хватало.

Я понятия не имел, как вырвать мага из рук «Петушиного часа». Казалось безумством, но я верил, что у меня получится. Мастера Лиона швырнули в карету, один из гвардейцев сел рядом с ним, а второй обошел карету, чтобы сесть с другой стороны. Я не задумывался ни на миг – взмах ножа, фонтан крови из перерезанного горла, гвардеец не успел даже вскрикнуть. Оттаскиваю агонизирующее тело в кусты и сажусь в карету. Все было проделано настолько быстро, что невозможно заметить. В темноте моего лица не было видно. Я опасался, что второй гвардеец заметит отсутствие шлема на моей голове, но нет, он даже не смотрел в мою сторону. Я осторожно нащупал веревку на руках мага и перерезал ее ножом. Выдержка у Мастера Лиона была на высоте, ни звуком, ни движением он не выдал меня. Карета тронулась, я вглядывался в ночь, боясь пропустить нужный момент. Наконец карета подъехала к мосту и остановилась. Стража у моста обязана проверять всех, кто проезжает в ночные часы. Гвардеец выглянул в окно, этот миг я и использовал, чтобы отправить его на тот свет.

Выскочил из кареты, таща за собой ошалевшего мага. Карета закрывала нас от стражников, а сопровождавшие ее гвардейцы подались вперед, чтобы всласть наругаться со стражей моста. Впрочем, если бы нас и заметили, думаю, мы бы все равно успели уйти. Вход в катакомбы был рядом, и я знал об этом. Однако нашего бегства никто не заметил…

Улыбка касается лица мага, сеточка морщин ложится около глаз. Мастер Лион обнимает меня за плечи и пожимает руку.

– Принес? – спрашивает он вместо приветствия.

Думаете, он просил меня принести магический посох или Черную Книгу Абры? Как бы не так! Магу срочно понадобился десяток яблок. И вовсе не для магических опытов, а для еды. Любит он их за что-то.

Улыбаюсь в ответ, достаю яблоки и кувшин вина. А также сыр, копченое мясо и немного хлеба. Запас продуктов у них есть, но свежее вкуснее. Фрол быстро освобождает стол от посторонних предметов, ставит пару тарелок. Режет мясо и сыр, ломает хлеб на три равные части. Откупоривает вино, разливает в бокалы. Двенадцатиградский хрусталь странно смотрится в полутемном тупике. Фрол зажигает еще одну лампу, сразу становится светлее.

Подсаживаемся к столу, сдвигаем бокалы, делаем первый глоток. За встречу, за то, что удалось прожить еще один день. Люди, которых касалась тень Смерти, умеют дорожить каждым прожитым днем.

– Что у тебя в суме? – спрашивает Мастер Лион.

Неужели маги умеют видеть сквозь ткань? Или просто Скипетр таит в себе магию? Скорее всего. Вряд ли простой кусок позолоченного дерева с красивыми камешками станет королевской Регалией. Пожав плечами, извлекаю Скипетр из сумы. Маг берет его в руки, любуется игрой бриллиантов.

– Скипетр Маргонов! – восхищенно присвистывает Фрол.

Так. Дожили. Значит, любой нищий в городе в состоянии опознать Скипетр прошлой династии, давным-давно считавшийся пропавшим. О котором я, между прочим, до недавнего времени вообще не слышал. Да что там я, сам Зачинщик, и тот узнал о Скипетре только потому, что присутствовал на той самой пьянке, будь она неладна. Трудно смыться со сходки, если она у тебя в кабаке.

Сидим вместе с магом, вылупившись на Фрола. Тот задумчиво крутит Скипетр в руках и объяснять ничего не собирается. Пожимаю плечами – это его право. Однако маг так не считает.

– Откуда ты о нем знаешь?

– Я не всегда был нищим,– скупо отвечает Фрол. Лицо его кривится в гримасе, меня передергивает. Кто бы его ни изуродовал, он свое дело знал.

Маги – народ любознательный. Мне, к примеру, уже понятно, что никакого объяснения мы не дождемся. Мастер Лион имеет свое мнение по этому поводу.

– Подробнее рассказать не хочешь?

– Нет.

Каков вопрос, таков и ответ. Нищий не расположен к откровенности. Кладет Скипетр на стол, прикладывается к бокалу вина. Маг изнывает от любопытства, но оставляет Фрола в покое. Переключается на меня.

– Расскажи, где ты его добыл.

Рассказываю. Эти двое сдавать не побегут. Если я в ком-то полностью уверен, то это в них. И еще в Сигре. Маг слушает внимательно, иногда переспрашивает.

– Кольцо на пальце – оттуда? – интересуется он, когда я умолкаю и прикладываюсь к бокалу.

Поспешно глотаю вино, киваю головой.

– Покажи.– Снимаю кольцо с пальца, протягиваю ему.

Мастер Лион пристально осматривает деревяшку, что-то бормочет себе под нос. Сижу смирно, не отвлекаю его от этого важного занятия.

– Кольцо зачаровано,– изрекает наконец маг.

Киваю в ответ, это я уже сообразил. Когда никчемную деревяшку охраняет тролль, это наводит на размышления. Сейчас окажется, что с его помощью можно вызывать джинна или дракона какого. Лучше, конечно, джинна, дракон здесь просто не поместится. Да и пользы от него никакой.

– На нем заклятие трансформации,– продолжает маг.– Измененный вариант заклятия Корраннона. Интересно…

– То есть кольцо – вовсе и не кольцо? – вступает в разговор замолчавший было Фрол.– Заклятие трансформации подразумевает сокрытие одного предмета в форме другого?

Нет, ну вы посмотрите, какие умные нищие пошли! Ладно еще Скипетр – может, ему милостыню этой дубиной спьяну подали. Но слов-то он где таких нахватался? Непрост Фрол, ой непрост! Искусно скрываю изумление за отвисшей челюстью. Захочет – сам расскажет… а он захочет, человеку всегда хочется поделиться своей бедой.

– Совершенно верно.– Маг невозмутим.– Кто-то скрыл истинную сущность некоего предмета в форме деревянного кольца. Причем проделал это мастерски. Что неудивительно, ибо заклятие восьмого уровня дилетант наложить просто не в состоянии.

Это уж точно. Дилетант много чего куда-нибудь наложить может, но только не заклятие восьмого уровня. Хотя раз такие нищие пошли…

– Что же это такое, если не кольцо? – задаю вопрос. В конце концов, меня это напрямую касается, я ж его на пальце ношу, кольцо это. Может, я за день десять лет жизни потерял и не заметил. Или, наоборот, чуть золотой дождь не пропустил.

– Сейчас выясним,– говорит Мастер Лион и принимается за дело.

Слежу за ним с интересом, для меня его заклинания – приобщение к чуду. Фрол тоже ловит каждое слово, каждый жест мага. Кем бы он ни был, наш Фрол, он не маг. Интерес у него не профессиональный, это даже я вижу. Обычное любопытство пополам с восторгом и предвкушением. Человек в ожидании чуда.

Мастер Лион солирует в этом цирковом представлении. Первая и единственная скрипка. С кончиков пальцев слетают мелкие искры, взгляд отрешенный. Каждое слово, каждый жест потрясают воображение. Маг за работой.

Кольцо расплывается, теряет форму, пытается стать снова кольцом, но маг непреклонен. Слово – жест, слово – жест. Кольцо нехотя окутывается синеватым дымком, слышится невнятный скрежет. Дым становится гуще, кольца уже не видно. Голос мага звучит раскатами грома, жесты неуловимы глазу. Последнее слово – как удар молота. И тишина. Дым постепенно рассеивается, мы с Фролом одновременно склоняемся над столом, едва не сталкиваясь лбами. На месте кольца лежит обрывок пергамента.

Мастер Лион легко подхватывает бывшее кольцо, внимательно разглядывает. Сгораю от любопытства и молчу. Сигр бы обязательно мявкнул требовательно, но я человек, а не кот. Сижу, жду, пока маг исследует пергамент.

– Это часть карты,– говорит наконец Мастер Лион и кидает пергамент на стол.

Подхватываю его первым, у Фрола реакция хуже. Действительно, часть карты. С обрывком надписи и жирным крестом посередине.

– Клад,– говорит Фрол.

– Повтори это еще раз,– прошу я его.

– Это карта клада,– говорит он.

Я не глухой и не тупой. Просто слово «клад» приятно ласкает мой слух.

– Клад,– соглашается маг.– И не простой клад. Тролль этот… что-то серьезное спрятано. Чтоб ты был в курсе, тролли к магии нечувствительны. Абсолютно.

Вот это новость! Как же громаду такую поймать умудрились, без магии-то?

– Крест – это место, где клад зарыт? – размышляю вслух.– Самая важная часть карты у нас… вот только без остальных она бесполезна. Горы какие-то… река… ни одного целого названия, блин побери!

– Придется добыть остальные части,– соглашается маг.

Вот этого мне только не хватало! Лезть в тот же дом сразу после ограбления! Может, лучше сразу повеситься? Где моя веревка? Там же стража на ушах стоит после того разноса, который ей хозяин учинил! А мне что с этим делать? Тяжело прокрасться мимо стража, который стоит на ушах!

– Я тебе помогу,– успокаивает маг.– Этот тролль меня сильно заинтересовал.

– Только не сегодня, ладно? – До завтра вполне успею покинуть город. Подальше от сумасшедшего мага, который, похоже, совсем забыл, что его ищет весь «Петушиный час» в полном составе.

– Не бойся ты так.

Голос Мастера Лиона ласковый и успокаивающий. Как тогда, когда он подрядил меня… впрочем, неважно. Скажу только, что штаны после того раза пришлось не менять, а выкидывать. Ожившая статуя кошки располосовала их когтями. Ногам тоже досталось. Правда, награда того стоила.

– В паре пройдем. Без крика, без шума, по-тихому, как у вас в Гильдии принято. Да что я тебя уговариваю? Можно подумать, тебе самому этот клад не интересен.

Клад! Волшебное слово! Блин, вот так маги простой народ и окучивают. Сказал волшебное слово – и готово. А ты стоишь дурак дураком и понимаешь, что сдохнешь от любопытства, если этот клад не отыщешь.

– Ладно,– соглашаюсь неохотно, здравый смысл предпринимает последние попытки сопротивления.– Только не сегодня. Дело у меня… к Королю пойду. Со Скипетром этим, чтоб его! Я и так уже засиделся…

– Приходи завтра, обсудим,– легко соглашается маг.

Мне все еще не по себе, опять влезаю с головой в очередную авантюру. Впрочем, рассудительный вор всегда без хабара.

Бросаю в сумку Скипетр, прощаюсь, ухожу. Крысы пищат под ногами, факел чадит и разбрасывает искры. И ведь советовал мне Зачинщик кольцо снять! Лень, чтоб ее блин побрал! И кто так детей называет, хотел бы я знать?

Но едва я вспоминаю о загадочной карте, все сожаления блекнут и исчезают. Клад! И не простой клад, вон как Мастер Лион в него вцепился! Не знаю, как у магов с чутьем, но мозги у них неплохо работают. Безголового мага только на эшафоте увидишь. И то нечасто, они, по мнению синерясых, костры предпочитают.

Из подвала вышел со всеми предосторожностями. Нет, слежки не видно. Шепот Удачи тоже молчит, а я ему верю больше, чем слуху и зрению.

На углу Гончарной улицы и квартала Оружейников вижу серую стену нежилого дома. На ней свежая надпись неприличного содержания. Останавливаюсь, внимательно читаю. В отличие от прочих, эта надпись содержит информацию о месте сегодняшней сходки. Шифр простой, но надо знать, что это именно шифр, чтобы понять смысл. Разворачиваюсь, иду обратно, старательно избегая встреч с городской стражей.

Предстоящая встреча слегка напрягает. Не доверяю я Королю. Я вообще мало кому доверяю. Для Короля же через труп перешагнуть – дело донельзя привычное. В любой другой Гильдии давно бы с ним разделались. Но мы одиночки, а один, как известно, не воин. Уязвимость – плата за свободу.

Ухмыляюсь своим собственным мыслям. На сходке ничего он мне не сделает. Не посмеет. Под ним, конечно, вся Гильдия и личная охрана из умелых бойцов, но преступи он правила открыто – и нож в спину обеспечен. Или стрела.

Легко одетая девушка предлагает мне ночь любви. Отмахиваюсь от нее, иду дальше. Осторожно обхожу лошадиное дерьмо, оглядываюсь по сторонам. Сдвигаю в сторону доску в заборе, ловко проскальзываю в сад. Домик называется «Дворец», это хата Короля. По тропинке иду к дому, стучу в тяжелую деревянную дверь. Сначала кулаком, потом ногой. Потом замечаю маленький бронзовый колокольчик. Раньше у Короля его не было, стучали в дверь условным стуком. Пожимаю плечами, звоню в колокольчик. Условным стуком. Эффект тот же, то есть никакого. Дергаю ручку – открыто. Ничего не понимаю, но захожу внутрь. И натыкаюсь на идущего открывать слугу. Старик просто не успел дойти до двери. Еще бы, такими зигзагами путь куда длиннее.

Слуга рассыпается в извинениях, принимаю их. Извинения я коллекционирую. Не так часто вору доводится их слышать. Поднимаюсь на второй этаж, распахиваю дверь. Все уже в сборе, весь совет Гильдии. Самые опытные, знающие, умелые и удачливые воры Белары. Думаете, сюда открыт доступ любому вору Ледании? Нет, конечно. Но я – не любой.

– А, вот и Ригольд пожаловал.– Король поднимается мне навстречу, на лице довольная улыбка.– Теперь можно начинать.

 

ГЛАВА 5

Лониэль остановился у ворот корчмы и с интересом прочел ее название – «Приют тараканов». Забавные существа эти люди. И слухи об их кровожадности явно преувеличены – вон, даже для тараканов приют устроили. Эльфийские защитники природы от восторга бы выли, увидев такое. В Саро было два Общества защиты природы, но даже они не относились так гуманно к насекомым. Впрочем, как раз тараканы в Саро отсутствовали.

На двери были намалеваны два круглых знака – фигура на помеле и страшная рожа с острыми ушами. Оба были перечеркнуты красной чертой. Ниже чернела безграмотная надпись на всеобщем языке: «Гоплинам, ведьмам, ельфам и прочим атродьям Тьмы вход ВАСПРЕЩЕН!»

Лониэль недовольно хмыкнул и оглянулся. Несколько подозрительных личностей в потрепанной одежде и с печатью алкоголизма на лицах вожделенно смотрели на дверь. То ли ведьмы, то ли отродья Тьмы, решил эльф.

Лониэль вздохнул и, поправив парик, открыл дверь.

Корчма его встретила густым пивным запахом и гулом голосов. Эльф поморщился: пива не выносил на дух, но другую корчму искать не решился. Знакомый разведчик говорил как-то, что есть одна забегаловка под названием «Норма трезвости», там спиртного вовсе не пьют, но она аж в Гардарики. Да и ее давно в музей превратили.

Все столы были заняты. Лониэль обреченно вздохнул и отправился искать свободное место. Видно, Небесным Лесам угодно, чтобы он слушал этим вечером матерщину сотрапезников.

Один из столов оказался относительно пустым. Невысокая темноволосая девушка ужинала в одиночестве. Лица Лониэль рассмотреть не мог, мешали длинные темные волосы.

– Позволите присесть рядом, сударыня? – галантно осведомился эльф, очаровательно улыбнувшись. Незнакомка яростно сверкнула глазами.

– Ну садись… Не в сортире, чай.

Лониэль, несколько ошарашенный приемом, опустился на скамью. Расторопный корчмарь мигом оказался возле него.

– Чего желаете, сударь?

– А где меню? – опрометчиво поинтересовался эльф. Незнакомка поперхнулась пивом, корчмарь остолбенел. Лониэль понял, что где-то промахнулся.

– «Меню»! Он и слова такого не слышал,– ухмыльнулась девица.– Из пожрать сегодня есть тушеная с овощами свинина, очень рекомендую. Баранина еще есть, но жилистая и, похоже, несвежая, я видела, как парниша один ею тут весь пол заблевал. Впрочем, может, ему просто таракан в пиве не понравился.

– Мне все-таки баранину.– Эльф скривился от слов девицы.– И бокал вина.

– Вина нет,– доложил корчмарь, глядя преданными глазами.– Есть пиво. Хорошее пиво!

– Дрянь твое пиво,– хмыкнула девица и сплюнула на пол.– Но кроме него пить здесь совсем нечего.

– А квас хотя бы есть? – жалобно поинтересовался эльф.

– Квас есть,– оживился корчмарь.– Не извольте беспокоиться, сударь, сейчас же все принесу. Хлеб подавать? Хлеб, скажу честно, вчерашний, жестковат немного…

– Тащи,– согласился эльф. Он прислонился к стене, украдкой рассматривая свою нечаянную сотрапезницу. Девушка, казалось, не замечала его интереса, всецело поглощенная своим пивом.

По столу неторопливо шествовал один из обретших приют тараканов. Лониэль с любопытством следил за его движениями. Каждому эльфу интересна любая живность, а тараканы отчего-то в Саро не водились. Даже в зверинце Совета их не было, не приживались.

Появился корчмарь, принес заказанную баранину и квас. Лониэль скривился: баранина и впрямь была не ахти. Жирная и жилистая одновременно, это еще надо постараться такой кусок выбрать! Зато квас оказался вкусным и ароматным. Ладно, от еды еще ни один эльф не помирал. Будем надеяться, что и он, Лониэль, исключением не станет.

– Как тебя зовут-то, эльф? – небрежно поинтересовалась девица.

Сердце эльфа замерло на миг, потом тревожно забилось в груди с утроенной скоростью. Вычислила! С одного взгляда вычислила, зараза людская, несмотря на чары и парик. Сейчас как кликнет стражу… Лониэль замычал, силясь побыстрее прожевать кусок мяса, баранина не сдавалась.

– Как ты узнала? – хрипло сказал он, проглотив наконец окаянный кусок.

– От свинины отказался? Пиво пить не стал? То-то же. Уже подозрительно, когда мужик квас заказывает. Есть в этом что-то ненормальное. Фигура у тебя… такую больше девке иметь пристало, но это как раз не беда, у аристократов нынче мода на такие. А вот что ты, мил-эльф, перчаточки не снял, когда за железо брался, это уже о многом говорит.

Лониэлю хотелось выть от досады. Нигде он не ошибся! Проклятая девица оказалась слишком наблюдательной. И придушить ее никакой возможности нет, вон сколько народу вокруг! Да и недостойно это светлого эльфа… хотя, если б где-нибудь на безлюдном пустыре… нет, все равно недостойно.

– Так что можешь не отпираться, Лониэль,– подмигнула ему девица.

В голове у эльфа помутилось. Имени его окаянная девка знать уж никак не могла! Выследили! Это засада! Может, и блин с ним, с народом? Придушить мерзкую лазутчицу эльфийскими своими руками, пока не разболтала о его тайной миссии!

– А имя мое как вызнала? – как можно небрежнее осведомился он.

– Встречались,– игриво подмигнула ему девица.– Неужто я смогу забыть этакого красавчика?

– Не припомню что-то.– Эльф незаметно протянул руку к кинжалу.

– Ты ручку-то на стол верни, золотой мой. Не то враз все лишнее отрежу! – Девица хлопнула по гарде сабли.

– Нет у меня ничего лишнего.– Лониэль инстинктивно прикрыл невидимые под париком уши.– И где это мы встречались, скажи на милость?

– Когда Тубариха на шишку натягивали. Кто ему башку снес, по-твоему?

– Варвар Нанок,– отозвался ничего не понимающий эльф.

– Он, конечно, поучаствовал немного. Но башку ему снесла я! Томагавкой меня зовут, если вдруг запамятовал.

– Говорящий топор? – Лониэль понемногу приходил в себя.– Быть не может!

– Не топор, а секира! – зарычала сумасшедшая девица.– Еще раз топором обзовешь – точно все лишнее откочерыжу!

Эльф повторно закрыл уши от агрессии злой девицы. Руки путались, мысли мелко тряслись… Так она оборотень! Человек-топор! Лониэль много чего знал об оборотнях, эльфийские чародеи вполне прилично владели трансформацией, но превращаться в секиру ни один из них не умел. Даже в ложку десертную мало кто…

– Как у тебя получается в топ… в секиру перекидываться? – жадно спросил он.

Девица досадливо сморщила лоб.

– Никак. Заколдовали меня когда-то. Дядя постарался. А один придурок расколдовал. И надо было ему, идиоту, секиру поцеловать! Убью, если встречу!

– Тебе не нравится быть человеком? – изумился Лониэль. Нет, ему, эльфу, тоже человеком бы не понравилось, но все лучше, чем топором говорящим! Странная она, девица эта. Или людская жизнь еще хуже, чем ему мнилось?

– Секирой лучше,– объявила Томагавка.– Хозяин тебя холит, точит, лелеет, маслом смазывает, чтоб не заржавела. А здесь – пьешь кислое пиво, любой мужик так и норовит под юбку залезть или хуже того – заглянуть. Одежду эту нелепую носи, а без нее – враз ведьмой ославят. Зарубишь кого случайно – сразу в тюрьму отволокут. Я тут, пока ужинала, троих к женам под крылышко отправила… Правда, как раз жен пользовать еще не скоро начнут. Не фиг было приставать к беззащитной девушке!

– И что же ты теперь делать собираешься? – полюбопытствовал эльф.

– Не знаю,– пожала плечами девушка.– Планов пока не строила. Может, с тобой пойду. Со мной скучно не будет, честное слово! Да и с людьми обходиться умею, не в пример всяким. Ну что, возьмешь меня в спутницы, остроухий?

– Придется,– вздохнул эльф. Вот навязалась же на его голову! Впрочем, она может оказаться полезной, вызнать дорогу или сгладить возникший конфликт… Лониэль не очень хорошо разбирался в тонкостях быта людей и в правилах поведения.

Томагавка отхлебнула из пивной кружки и тут же сплюнула пиво на пол.

– Вот дерьмо! – выругалась она.

Эльф внимательно осмотрел ее напиток, но фекалий не обнаружил. В пиве одиноко плавал пьяный довольный таракан, шевеля усами и пытаясь спеть песню на тараканьем языке.

– Ненавижу! – зарычала Томагавка и выплеснула пиво на пол. Точнее, на проходившего мимо стола селянина с походкой столичного танцора.

– Смотреть надо, дура! – обхамил тот беззащитную девушку.– Блин тебя побери!

– Ваше предложение инцеста отметаю как неприемлемое,– порадовала его куртуазной фразой Томагавка.

– Ась? – Селянин честно попытался понять и протрезветь.

– Шел бы ты отсюда кукурузным полем,– постаралась подоходчивее объяснить девушка.– А то мой спутник тебе таких наваляет – на телеге не увезешь.

– Этот, что ли? – Селянин сфокусировал взгляд на Лониэле.– Да я его соплей перешибу!

В подтверждение своих слов мужик смачно высморкался на пол корчмы. Доля правды в его словах была – такой соплей дубовый стол перешибить можно, не то что худосочного эльфа.

– Слушай, хромой, гулял бы ты отсюда.– Томагавка начала заводиться.

– Я не хромой! – возмутился селянин и тут же взвыл от боли: девушка ловко двинула ему по колену новеньким сапожком.– Убью, ведьма!

При слове «ведьма» завсегдатаи трактира примолкли и с интересом уставились на девушку. Томагавка разъяренно зашипела и поднялась из-за стола, проигнорировав попытки благоразумного эльфа призвать ее к порядку. Селянин, так и не успев ничего понять, отлетел ярда на три, ругаясь и обещая разные непотребства.

– Драка! – восторженно завопила одновременно дюжина глоток. Несколько любителей почесать кулаки выскочили из-за столов, но бить было особенно некого. С девкой драться неприлично, друзья потом засмеют.

– Сам ты ведьма,– бросила Томагавка вслед противнику.

Тот попытался встать и отдавил ногу здоровенному мужику в кожаной куртке.

– А, так ты еще и ведьма, козел,– взревел тот, награждая незадачливого селянина ударом поврежденной ноги.– Эй, ребята, а ну в кулаки его!

Томагавка хихикнула и расположилась поудобнее, с интересом наблюдая разгоравшуюся драку. Эльф обреченно вздохнул. Да, с такой спутницей явно не заскучаешь…

– Бардак развели! Вино притащили запретное! Устроили бордель из храма знаний! – разъяренно вопил старик библиотекарь.

Нанок ошарашенно мотал головой, не понимая, отчего Беодл вдруг начал нести околесицу. Ведь вчера тихо-мирно выпивали, а сегодня словно с цепи сорвался. И когда это они из библиотеки успели бордель устроить? Не было такого! Или молодое вино оказалось более коварным, чем он ожидал, в очередной раз сотворив непотребство с его памятью?

– Тихо, отец,– цыкнул на него Таль.– Ты же сам с нами пил, не помнишь, что ли?

– Я пил? – возмутился старик.– Не было такого!

– А ты на камзол свой посмотри,– посоветовал Таль.

Камзол, казалось, хорошо простирали в вине. Библиотекарь стыдливо потупился.

– Не помню ничего,– признался он.– Вино-то хоть хорошее было?

– Попробуй еще раз, в бочонке что-то осталось,– предложил Ларгет.

– Пил бы морковный сок – память бы не отшибло,– наставительно сказала Лани.

Старик тут же занялся изучением целительных свойств вина, забыв о странных посетителях. Нанок недоуменно смотрел на него, не в силах понять, что случилось с любимым богом.

– Да не Беодл это уже,– пояснил Таль.– Твой бог просто занял на время тело этого старика, а потом оставил его.

– С него станется.– Нанок неловко повернулся, и его оросил дождь знаний в виде посыпавшихся с полок фолиантов.– Беодл, да что ж это такое!

– Это, молодой человек, книги! – пояснил библиотекарь.– И вы должны обращаться с ними бережно! Кто только придумал пускать в библиотеку варваров, которые и букв-то не знают…

– А вот и неправда,– обиделся Нанок и нарисовал вином на столе первую руну алфавита.

Пока старик таращился на каприз природы в виде грамотного варвара, вся компания поспешно покинула библиотеку.

Погода была не ахти. Тяжелые тучи нависали над городом, грозя пролить немного холодной воды на похмельную голову чересчур грамотного варвара.

– Это тебя Беодл научил грамоте? – поинтересовалась Лани.

– А кто ж еще,– вздохнул Нанок. Такого подвоха со стороны любимого бога он не ожидал. Узнают сородичи– засмеют ведь. Да и не поверят вдобавок…

– Ну-ка прочти, что там написано,– ткнула пальцем Лани в ближайшую вывеску.

– «Больной бяк»,– прочитал варвар сложное название.

– «Большой бык»,– поправил Ларгет.– А вот эту?

– «Утлый челн»,– по слогам прочел Нанок и тут же поправился: – Нет, «Ушлый чл…»

– Надписи на борделях читать не нужно,– оборвала Лани урок чтения.

Варвар облегченно вздохнул, но Таль вцепился в него мертвой хваткой.

– Прочти еще что-нибудь,– попросил он.

Нанок обреченно выдохнул и завертел головой в поисках новой вывески.

– «Жареный петух»,– на одном дыхании выпалил он.– Правильно?

– Почти,– деликатно согласился Таль.– Там написано «Канцтовары». Кстати, не мешало бы обновить запас чернил и бумаги. В Ахарских горах их будет нелегко найти…

– Может, тебе не так уж и нужна эта Томагавка? – спросила Лани Нанока.– Все-таки самому Блину родня. А тетушке его и вовсе дочь родная. От таких дам лучше держаться подальше…

– Что ты понимаешь в оружии,– немедленно возмутился Нанок.– Да такая секира и вовсе бесценна! Неужели все наши жертвы напрасны будут? Я вон даже грамоте научился, как колдун какой-нибудь! А ты говоришь «подальше»!

– Держаться будем поближе,– согласился Ларгет.– Тем более я в Ахарских горах еще не был. Эх, Бола бы сюда с Боресветом! Как там они, интересно?

– Вино небось пьют,– завистливо вздохнул грамотный варвар.– Кстати, насчет вина… Вы идите, собирайте вещи, а у меня тут дела еще.

Ларгет пожал плечами и решительно зашагал по кривой улице. Неплохо было бы выехать из города уже сегодня. А Болу с Боресветом, если таковые объявятся, оставить письмо. Мол, приспичило срочно посетить святилище Блина. Неподалеку совсем – в Ахарских горах. Так Беодл, понимаешь, присоветовал. М-да, Бол со смеху сдохнет, такое прочитав. Не было печали, но вот ее позвали. Да еще грамотный варвар в довесок…

Нанок никаких комплексов по поводу просветления ума не испытывал. Ну умеет он теперь читать, так на то воля Беодла. И если языком не болтать, никто и не узнает. Хотя и непривычно как-то. Этак недолго и шаманом стать – а какой из него шаман?

Дойдя знакомым путем до винной лавки, варвар попросил завернуть еще бочонок и поинтересовался сроком годности. Пока озадаченный торговец жевал воздух губами, Нанок приложился к стоящему на прилавке кувшину. Для пробы, пояснил он. Торговец, бормоча что-то нелестное об умных варварах, кликнул помощника и вдвоем с ним выкатил заказанное вино. Нанок расплатился и двинулся к таверне, катя бочонок по мостовой.

– Ник опять отказывается выходить из комнаты,– пожаловалась Лани.– Не понимаю, что на него нашло? Может, заболел?

– Вряд ли,– задумчиво ответил Таль.– Он все-таки не живой пес, а Щенок Тьмы.

– Сам ты неживой,– обиделась Лани.– Видишь, он боится выходить из комнаты. Значит, заболел. Надо ему отвара из трав сварить, а то возьмет и умрет еще…

– Учитель говорил, что, когда Ник подрастет, солнечный свет начнет причинять ему боль,– припомнил Ларгет.– Потому что он создан из Тьмы.

– Так что же нам делать? – расстроилась Лани.– Он же не сможет пойти с нами!

– Надо попросить библиотекаря приютить его,– предложил Таль.

– А может, попробуем передвигаться ночами? – неуверенно предложила девушка.

– А что с ним будет днем? – поинтересовался Ларгет.

Лани вздохнула и погладила Ника. Тот жалобно заскулил, отказываясь вылезать из-под кровати.

– Хороший малыш… хороший… Придется тебе пожить у библиотекаря. Веди себя хорошо, книг много не ешь, они – источник знания.

Девушка всхлипнула, Щенок заскулил еще жалобнее.

– Как же он без меня? Он ведь совсем малыш еще…

– Мастер Лур говорил, что, когда Ник подрастет, он сможет мгновенно перемещаться в пространстве и чувствовать твой зов за тысячи лиг,– утешающе сказал Ларгет.– Будешь с ним тогда по ночам общаться.

– Подрастай скорее,– вздохнула Лани и погладила Ника по голове. Тот в ответ лизнул ей руку и снова подставил голову для поглаживания.

Библиотекарь испытал некоторый шок, когда ему предложили приютить Ника в качестве библиотечной собаки. Бочонок вина, преподнесенный грустным варваром, несколько смягчил стресс, но не смог уничтожить его окончательно.

– Да поймите вы, это же идеальный сторож,– втолковывал ему Таль.– Жрет все подряд, территорию не метит, не спит никогда. Где вы еще такую собаку найдете? Пес Тьмы, уникальный экземпляр магической фауны мира!

– Вот и сдали бы его в зоопарк,– сопротивлялся старик.– Библиотека ведь! Храм знаний!

– Нельзя ему в зоопарк,– отказалась Лани.– Нам его потом не отдадут ни за какие деньги. А что до библиотеки, так вы его читать научите, как нашего Нанока. Он уже целых три буквы знает!

– Это какие? – машинально спросил замороченный старик, который, оказывается, успел совершить по пьяни трудоемкий подвиг обучения варвара грамоте.

– Бэ, а, вэ,– с гордостью ответила Лани.– Он их постоянно повторяет почему-то…

– Забыть боится,– подтвердил грустный варвар. (Бочонок вина пришлось отдать, а новый он добыть уже не успевал, лавка наверняка не работает ночью.)

Старик, близоруко щурясь, посмотрел на Ника, тот посмотрел на него и сказал свои три буквы. Библиотекарь почесал нос, Никак почесал задней лапой подбородок. Возможно, гонял Блох Тьмы или других паразитов.

– Пропадет же собака,– укорил его Таль.

– Да возьму, возьму я его,– в сердцах простонал библиотекарь.– Навязались на мою голову.

Нанок налил ему бокал вина. Старик выпил. Таль положил на край стола кошель с золотом, который тут же таинственным образом исчез. Ларгет не удивился: он прекрасно знал, что библиотекарь является бакалавром магии Воздуха.

– А сами вы к ахарцам поедете? – поинтересовался старик.– Опасное это занятие – с варварами общаться. И утомительное вдобавок, для цивилизованного человека. Впрочем, вам-то не привыкать…

– Справимся,– легкомысленно махнул рукой Таль.– А портал вы можете соорудить прямо в горы? Или хотя бы к границе?

– Да я же не был в тех краях никогда,– развел руками библиотекарь.– Впрочем, в Дарне, городок такой недалеко отсюда, есть такой бакалавр Доверналь. Он когда-то состоял при армии как раз на ахарской границе. Можете заехать, вам все равно по пути. Скажете, что от меня, угостите пивом, новости расскажите, он вам портал до границы и кинет.

– Спасибо, дед, уважил.– Нанок попытался было хлопнуть старика по спине от избытка чувств, но старый библиотекарь неожиданно ловко увернулся.– Век не забуду, клянусь Беодлом!

– Ты сначала проживи столько, орясина,– беззлобно огрызнулся старик.

– Да упаси Беодл! – испугался варвар.

Дверь уже давно захлопнулась за странными посетителями, а старик все задумчиво смотрел им в след. Щенок Тьмы ластился к его сапогам, негромко повизгивая.

– Знаешь, псина, библиотека – неподходящее место для таких, как ты,– сказал наконец библиотекарь.– Ты ж тут все книги пожрешь, а они – источник знаний. И не делай невинную морду, все равно не поверю.

– Гав! – отозвался Ник, ничего не понимая.

– Думаю, мой дворец в Кассарадских горах подойдет тебе куда лучше. Поехали!

Серый вихрь закружился в просторной полутемной зале, сдувая со стеллажей книги. Щенок Тьмы испуганно взвизгнул и исчез. Старик библиотекарь недоуменно огляделся по сторонам.

– Никак, задремал? – вслух сказал он, и почудился ему возмущенный собачий лай.

Керс нехорошо улыбнулся, глядя вслед мальчишке-магу. Так вот он каков, убийца грозного Сугудая! Интересно, как ему это удалось, по виду и не скажешь, что он обладает каким бы то ни было могуществом. Сила в нем присутствовала, и немалая, кровь Титанов пылала ослепительным пламенем – для тех, кто умеет видеть. И все. Ни следа могущества в астральной проекции. Да, мальчишка мог бы вырасти в одного из сильнейших магов, но сейчас-то он беспомощен, как слепой кутенок. Такого любая ворона заклюет. А Сугудай вороной не был, уж кому, как не Керсу, это знать. Вся переписка с тогда еще придворным магом шла через него. Эстелин опасался Сугудая, и опасался справедливо: если б колдуна приняли в Ковен, Архимагу пришлось бы со временем перестать быть Главой. Или просто – перестать быть. Вот у кого через край было этого самого могущества… а вот теперь он мертв, а Аргенталь Тордевиль, сын графа Тордевиля, жив. Значит, есть какой-то подвох, который ему, Керсу, пока не виден.

Может быть, за ним стоят некие силы, эльфы, к примеру. Кольцо притягивает кровь Титанов, потому что свои заклятия остроухие завязали как раз на потомков Светоносных. Могут ли эльфы использовать в своих планах юного мага? Отчего бы и нет, это как раз в их духе, остроухие знамениты хитроумными продуманными интригами. Более того, ученик Лура участвовал в разрушении башни Тубариха и устранении самого некроманта совместно с эльфами. Можно с известной долей вероятности допустить, что Аргенталь является их орудием. Следует ли считать, что с устранением Сугудая и Тубариха орудие им больше не нужно? Нет, иначе сидел бы себе упомянутый маг в собственном замке на куче золота, пожалованного новым королем, и попивал бы себе вино в свое удовольствие. Или пиво, если вино не любит. А он сразу после коронации в дорогу собрался. А с какой, интересно, целью? Уж не за Кольцом ли? Конечно, это все домыслы и предположения, однако выглядит все достаточно логично.

Глава заявил, что месть мальчишке считает ниже своего достоинства, но это чистой воды снобизм. При чем тут месть, если дело идет о безопасности всего Ковена? Как ни крути, а Сугудай был сильнее любого из них, включая Мастера Трех Стихий Эстелина. Для начала мальчишку неплохо было бы прощупать. А при удаче – и захватить.

– Действуйте,– коротко бросил Керс двум бакалаврам, почтительно застывшим поодаль.– Эттерай, жезл у тебя. Что делать, ты знаешь.

В жезле было всего одно заклинание, Керс угрохал на него недельный запас Силы. Артефакты непросто заряжать активными чарами, даже для Мастера непросто.

Заклинание называлось «Подавляющая Сеть Болларда». Или просто Сеть. Этим же заклинанием Сугудай спеленал Мастера Лура, как младенца. Посмотрим, выстоит ли ученик против чар, пленивших его учителя. В одиночку – против двоих обученных бакалавров. Он, Керс, при любом раскладе не собирался вмешиваться в схватку. Это разведка, и цель ее – оценить силы противника. Какими бы незначительными они ни казались.

– Идите вперед, я догоню,– предложил Нанок, поспешно заворачивая за угол.

– Эй, ты куда? – окликнула его Лани.

– Идем, сказано же – догонит,– сказал Таль, пряча улыбку. Бедный варвар просто не вытерпит, если ему культурно придется объяснять девушке, куда он собрался.

Город спал. Через два дома одиноко светилось окно, какой-то полуночник засиделся. Может, книгу пишет, подумал Таль. А может, кляузу на соседа. Или дегустирует в одно лицо запрещенные напитки. Если б не в одно, песни бы орали.

Ощущение близкой опасности – как укол иголкой в мягкое место. Лани резко обернулась, рука сама собой легла на рукоять ножа. Никого не видно. Отсутствие видимой угрозы ничуть не успокоило девушку, ее предчувствия не подводили ее ни разу. Кто-то собирался напасть на нее и Таля и сейчас выжидал удобный момент, скрываясь во тьме, как легьяр. Лани пожалела о том, что с ними нет Ника или хотя бы варвара.

– Ты чего? – поинтересовался Таль.

– Опасность,– шепнула девушка.

Зеленоватая вспышка разорвала тьму. Ларгет рефлекторно бросился в сторону, увлекая за собой девушку. Ядовито-зеленый туман с шипением растекался по мостовой. Лани завизжала, призывая на помощь. Таль послал во тьму шарик света – тяжело вступать в бой, не видя противника. Тьма ответила молнией, Ларгет парировал ее «Малым Щитом Регада», не далее как вчера заученным заклинанием третьего уровня. Получилось достаточно ловко, отразить молнию «Щит» не мог, Таль просто сбил ее направление. Лани метнула нож, видимо, мимо.

Шар света наконец высветил одного из нападавших, и Ларгет ударил «Стрелкой».

Огненная стрела рассыпалась слабыми искрами: неизвестный маг позаботился о защите. Таль в панике попытался найти линию, магическое течение, как их называл Учитель, но зацепиться не получилось. Именно в этот момент второй из нападавших, до сих пор скрывавшийся в тени, выскочил слева с поднятым жезлом. Ларгет успел обернуться, но было поздно. Короткая фраза, высвобождающая заложенное в артефакт заклинание, – и в лицо Таля полетел комок странной субстанции, раскрываясь в полете в светящуюся Сеть. Завизжала Лани, свистнул над ухом метательный нож, и в этот момент Сеть накрыла Ларгета. Такая же, что спеленала Учителя на развалинах школы!

– Есть,– завопил пленивший его маг и тут же переключился на Лани: – Брось нож, девка! Сдавайся по-хорошему! Ну сказано тебе, брось нож!

– Лови,– выкрикнула Лани, нож вонзился в плечо мага.

Его напарник выругался, бросаясь к девушке.

– Ладно, по-хорошему ты не умеешь.– Тот, что с жезлом, резко побледнел то ли от злости, то ли от боли.

Таль пытался ударить молниями, но Сеть не давала ему колдовать. В полном отчаянии он пытался разорвать невесомую субстанцию руками, понимая, что попытка эта обречена на провал.

Откуда-то хлынула волна обжигающей Силы, сконцентрировавшись в кончиках пальцев. Таль рванул Сеть повторно, и она начала гореть. Ладони пылали в темноте, с кончиков пальцев слетали искры. Сеть с треском лопнула, опадая на землю.

– Держи его! Он освободился!

С пальцев Таля сорвались голубые молнии, испытанные чары не подвели и на этот раз. Атаковавший девушку маг пытался поставить щит, но его защита была смята в мгновение ока. Ларгет услышал вопль, времени посмотреть, жив ли противник, у него не было. Он рухнул на землю, сильно ударившись локтем. Выпущенный фаербол опалил ему волосы и разбился о стену дома, озарив ночь ярчайшей вспышкой. Деревянная стена тут же занялась огнем, послышались испуганные вопли. Таль перекатился по земле, встал на одно колено… его противник медленно оседал на землю. Ларгет увидел испуганные глаза Лани, девушка зашла со спины и всадила нож в спину мага по самую рукоять.

– Вроде отбились,– сказал Таль, с трудом поднимаясь. Лани, напротив, бессильно опустилась на мостовую, закрыв лицо руками.

Варвар заблудился. Как и всякий кассарадец, он неважно ориентировался в любом городе, и обычно это его не волновало. Однако сейчас под сердцем холодным камнем лежала тревога. Что-то должно случиться. Или уже случилось. Что-то страшное, угрожавшее смертью его друзьям. Вообще-то предчувствия посещали варвара нечасто. Никогда не посещали до сего времени. То ли сказалось знакомство со старым богом, то ли треклятая грамотность сработала. И теперь Нанок метался в каменном лабиринте улиц, осыпая проклятиями Беодла.

Он боялся не успеть…

Керс с трудом мог поверить своим глазам. Как, интересно, этот мальчишка сумел одолеть «Сеть Болларда»? Ведь заклинание накрыло его, он не мог колдовать под чарами! Два бакалавра погибли буквально за пару минут, так и не сумев показать ничего выдающегося. Аргенталь стоял у стены, склонившись над своей подругой. Как раз спиной к нему, Керсу. Он не собирался собственноручно встревать в схватку, но искушение оказалось слишком уж велико. Захватить врасплох, повязать чарами… а лучше сразу убить. Слишком опасен этот странный ученик мага, Керс чувствовал это явственно. Архимаг будет недоволен, но это как раз несмертельно. А вот если потомок Титанов войдет в полную силу, он может как-то помешать пробуждению Последнего. В конце концов, никто не может убивать магов Ковена и оставаться безнаказанным!

Керс поднял руки и негромко начал читать заклинание…

Таль в последний миг почувствовал опасность, чужие чары ощутимо всколыхнули магические потоки. Обернувшись, он увидел человека в темном плаще, творившего заклинание. Ларгет стал читать привычный уже «Щит», зацепившись за магическое течение, но отчетливо понимал, что не успевает. Поздно, слишком поздно!

Отчаянно завизжала Лани…

Крик девушки заставил варвара броситься в ближайший переулок. Он совсем близко, лишь бы успеть!

Фигура в черном плаще внушала смутные подозрения. Скорее всего, ночной грабитель, подумал Нанок. Такой и убить может, особенно если противостоит ему недоученный маг. Один из домов весело потрескивал жарким огнем. Возле пожара суетились подозрительные люди с сомнительными ведрами.

Человек в плаще поднял руки, готовясь сделать что-то нехорошее, и Нанок более не колебался. Увесистый камень из городской мостовой отправился в короткий полет. Нанок милосердно целил в голову, опасаясь повредить незнакомцу что-нибудь важное. Вдруг он ни в чем и не виноват вовсе?

Острая боль пронзила висок. Керс взвыл, машинально схватившись за ушибленное место. Камень! Обыкновенный булыжник его едва не прикончил. Он, Мастер, благоразумно поставил защиту против железа и стали, но про камень и подумать не мог!

Почти законченные чары, готовые превратить надоедливого мальчишку в облако пыли, рассеялись, Сила хлынула в Керса, грозя сжечь его изнутри.

Девчонка тянулась за ножом, молодой маг уже начал читать собственное заклинание, сзади набегал метатель камней, кем бы он ни был. Почти законченное заклинание сорвалось, и буйство Силы грозило разорвать Керса на части. Маг не раздумывал больше. Бежать, скорее бежать! Враги оказались куда сильнее, чем он ожидал. Времени не хватит даже на портал, остается только «Рассеивание и Собирание Квармола». Заклятие это уничтожает тело мага в одной точке пространства и собирает его в другом из мельчайших рассеянных частиц астрала. При этом маг теряет на длительный срок изрядную часть своей Силы, но сейчас эта жертва не казалась Керсу чрезмерной. Прочь отсюда, скорее прочь!

Противник самым подлым образом исчез, в небо взвился ослепительно яркий фонтан искр. Нанок ошалело завертел головой. Ни фига себе грабитель фейерверк устроил, подумал варвар. Наверное, в цирке подрабатывал, фокусником. Ишь, как ловко исчез, словно и не было его. Когда исчезал он, Нанок, его путь всегда можно было отследить по лежащим на обочине горожанам с травмами разной степени тяжести. А тут раз – и готово.

Нанок оглядел по-варварски мудрым и проницательным взглядом окрестности.

– Надо валить отсюда, – озабоченно сказал он.– А то еще тушить заставят. Горожане, они такие, только о себе и думают.

– Это точно,– подтвердил Таль охотно.– Да еще и по шее надают.

– Кто, интересно, были эти люди? – полюбопытствовала Лани, собирая ножи.– Нет, я понимаю, что маги, но зачем они напали на нас?

– А, так это маги,– понял Нанок.– То-то, я смотрю, фейерверк получился знатный. Дед меня так и учил: дай магу по башке – искры посыплются. Чем умнее маг, тем больше искр…

Варвар бросил заинтересованный взгляд на шевелюру Ларгета.

– В жабу превращу,– пригрозил тот.– Или в таракана!

– Не надо в жабу,– попросил Нанок. Вот шаман, мысли читает! Гра-а-амотный!

– Я тоже хочу в жабу! – заявила Лани.

– Ладно, сейчас сделаю,– согласился Таль, делая вид, что колдует.

– Нет, не превращаться, а превращать,– поправилась девушка.– Раз уж неведомые колдуны начали на нас охотиться, надо уметь постоять за себя.

– Может, за Сугудая мстят? – задумчиво сказал Таль.

– Колдуны ничего не понимают в благородном искусстве мести,– надменно заявил Нанок.– Вот у нас люди веками мстят кровникам. Так завещал Беодл, так учат наши старейшины. Если тебя обидели – отомсти. Если родича убили – убей в ответ, неважно кого.

– Это потому, что вы дикие,– наставительно сказала Лани.

– Мы не дикие,– возразил Нанок.

– Во многих местах аборигены почитают кровную месть,– авторитетно заявил Таль.

– Мы не аборигены, мы агаки,– открестился варвар от непонятных аборигенов. Которые, правда, людьми были вполне достойными, раз почитали заветы Беодла.

– Пойдемте отсюда,– предложила Лани.– А то набежит сейчас стража, придется как-то объяснять случившееся.

– Главное – не заходить на другой конец города,– отмахнулся Таль.– Стража всегда сбегает подальше от места происшествия. Впрочем, лучше не рисковать.

Быстрым шагом они добрались до постоялого двора. Хозяин открыл дверь сразу, будто дежурил за ней полночи. Никакого раздражения на его лице не наблюдалось – очевидно, за долгие годы он привык к поздним визитам постояльцев. Таль кивком поблагодарил его, прошмыгнул мимо.

Вещи были уже собраны. Один тюк, правда, оказался слегка распотрошен, постарался Ник. Лани грустно вздохнула, беспокоясь за щенка. Как он, приживется ли у старика библиотекаря? Все-таки библиотека не самое удачное место для проживания собаки. Не заскучал бы…

– Может, с утречка выйдем? – предложил Нанок. Варвар изрядно устал, ему хотелось спать. Все оттого, что день выдался суетливый и бестолковый.

– Лучше, если мы покинем Ледр сегодня,– возразил Таль.– Пока сугудаевские маги не опомнились. Сегодня мы им изрядно намяли бока…

– Уверен, что они сугудаевские? – с сомнением спросила Лани.

– Надо было одного захватить,– сказал Нанок.– Я так и хотел – камень в башку, связать и допросить. Опять же, по карманам получше пошарить, у магов порой в карманах интересные вещи попадаются. Деньги, к примеру. Жаль, не получилось. Сбежал от нас маг вместе с карманами…

– Хитромагическим способом,– добавил Таль.– Странные чары какие-то, на портал совсем не похоже. Уж портал-то я видел… Даже два раза.

– Вообще-то нам и впрямь лучше отсюда убираться,– решил Нанок.– Меня эта дыра уже достала. Уж не пом-ню, когда и вино пил последний раз…

– Вчера ночью,– уличила его Лани.

– А вот и нет,– возмутился варвар.– Сегодня днем. Ты что же думаешь, я не попробовал вино, когда бочонок покупал? А если б мне испорченное вино подсунули или, того хуже, какой-нибудь морковный сок?

Таль согласно кивнул головой. Морковный сок – это ужас в стакане. Лани три дня поила их этим отвратным пойлом, настаивая на том, что это полезно и улучшает цвет лица. Впрочем, последнее отчасти верно. Вон, варвар, когда слышит «морковный сок», сразу мордой краснеет. И взгляд как у Блиновой тетушки – порвет и съест.

– Морковный сок – это полезно…– начала было Лани, но Таль ее оборвал:

– Вот куплю тебе кролика, будешь его поить этой вкусной и полезной субстанцией. Но не сегодня. Быстренько проверили вещи – и на выход. Чует мое доброе сердце, надо нам из города уходить, и поскорее. Маги эти, кем бы они там ни были, так просто от нас не отцепятся.

Варвар нервно сглотнул. Что морковный сок – редкостная дрянь, он уже уяснил. Так он вдобавок еще и субстанция! Он, Нанок, это предчувствовал. Недаром его организм сопротивлялся насильственному проникновению чужеродного сока! Нет, отныне – все! Пить субстанцию он, Нанок, категорически отказывается.

– Да, давайте уж на выход,– сказал он.– Вещи все на месте?

– Ой, зеркальце оставила на комоде,– спохватилась девушка.

Таль забросил на плечо дорожный тюк, варвар легко подхватил два других. Лани взяла дорожную сумку.

– Присядем на дорожку? – предложила она.

– Лучше посошок,– помечтал напоследок варвар, и они двинулись в путь.