Вторая мировая война закончилась давно. Однако до сих пор продолжают становиться достоянием общественного сознания малоизвестные факты и многие детали давно прошедшей трагедии. Некоторые из них если и не влияли коренным образом на ход военных событий, то все же теперь представляют собой немалый исторический интерес, способствуют строительству добрососедских отношений между отдельными странами, а также широкому общению среди членов мирового сообщества с целью извлечения из этого уроков на будущее.

В настоящих своих записках автор старался в какой-то степени осветить ряд неординарных событий из истории войны, которую милитаристская Япония вела против США и других стран и чьи действия зачастую ничем не отличались от бесчеловечных методов, применявшихся гитлеровцами как в экстремальных ситуациях на полях сражений, так и на оккупированных территориях в отношении местного населения.

Под конец этого печального для человечества исторического периода японский милитаризм уже на последнем дыхании предпринял в Тихоокеанском регионе отчаянную попытку путем применения ракетной техники уйти от позорного поражения, закончить развязанную им же самим кампанию «не потеряв лица».

Все рассказанное в этой книге основано на подлинных исторических фактах и невыдуманных коллизиях, реальных противоречиях и союзнических договоренностях среди государств Рим — Берлин — Токио, на документах и идеях, которые в практике военных действий очень часто прикрывались разного рода символами для маскировки истинных целей воюющих сторон, каждая из которых стремилась достичь мирового господства.

Проводя аналогии в международной политике стран Запада в послевоенный период, автор хотел показать на некоторых примерах сходные тенденции ведущих империалистических держав и в современных условиях, в новейший период истории человеческого общества.

Как известно, в историческом плане итоги второй мировой войны создали два противоборствующих лагеря: капиталистический и социалистический. Чуть позже канула в Лету колониальная система, из-за чего развитые в промышленном отношении страны-метрополии навсегда лишились своих былых доходов. Вслед за этим всесокрушающим национально-освободительным валом получившие политическую независимость колониальные страны образовали так называемый третий мир. Это стало возможным потому, что после второй мировой войны резко изменилось соотношение сил в пользу социализма, усилилась национально-освободительная борьба против колонизаторов, которая зачастую переходила в вооруженные восстания. Ярчайшим примером тому может служить государство на севере Африки — Алжир, находившееся с 1830 года под колониальным гнетом Франции. И только после нескольких лет ожесточенной вооруженной борьбы, в 1962 году, страна получила свою независимость.

В период распада колониальной системы, который завершился в основном в 60-70-е годы нашего столетия, из-под рабской зависимости освободилось свыше 675 миллионов человек. Но еще до сих пор находятся под игом самой изощренной эксплуатации народы на юге Африканского континента, так же как и другие колониальные территории в разных частях света, с общей численностью около 30 миллионов человек. Как ни парадоксально, но с окончанием второй мировой войны империализм США был заинтересован в разрушении существовавшей мировой колониальной системы.

Если бы это было не так, то вряд ли на зависимых и колониальных территориях, к тому же разбросанных по всему миру, в такой исключительно короткий исторический срок состоялось бы крушение воистину рабского правопорядка, существовавшего до этого веками.

Однако никакого секрета в этом нет. В то время как основные страны-метрополии: Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды, контролировавшие в мире подавляющее количество зависимых и колониальных территорий, — вышли из войны ослабленными во всех отношениях, к этому периоду разжиревшие на военных поставках США успели обновить почти весь свой основной капитал и посредством его произвести модернизацию промышленных предприятий. Следует иметь в виду здесь и тот факт, что в процессе войны американцами использовался на всю мощь высокоинтеллектуальный труд ученых и специалистов, значительное число которых эмигрировало из Европы. В конечном итоге это дало колоссальный толчок развитию в США передовой технологии, не говоря уже о фундаментальных исследованиях в области атомного ядра и других разработках в прикладных науках.

В качестве примера здесь можно назвать открытия Альберта Эйнштейна, Энрико Ферми, Нильса Бора и прочих ученых с мировым именем, работавших не только в области физики, но также в других отраслях науки и техники.

Ранее существовавший порядок теперь уже не устраивал американских империалистов, которые вынуждены были приобретать сырье из вторых рук, из колоний, а также продавать туда при посредничестве стран-метрополий промышленную и другую продукцию по ценам, не всегда устраивавшим американские промышленно-финансовые круги.

И вот, сначала робко, а потом все громче и громче в «свободной» печати, как в то время именовали себя буржуазные средства массовой информации, стали появляться разговоры «о свободе», о необходимости проведения всеми странами политики «открытых дверей» и прочие требования «равных возможностей».

Дело здесь, конечно, не в кажущейся благотворительности или гуманизме самого агрессивного во всем послевоенном мире американского империализма. Надо полагать, что вершители большой политики в США были весьма и весьма далеки даже в мыслях от этого. Ибо там, где интересы США сталкивались с интересами других империалистических хищников, выигрывал, как правило, тот, кто с учетом кульминационного момента сумел свою политику приспособить к борьбе народов за независимость.

Зная, что Англия неизбежно проиграет в этой неравносильной гонке с препятствиями, опытнейший буржуазный политик, лидер партии консерваторов и парламентской оппозиции в палате общин, бывший премьер-министр Уинстон Черчилль, чтобы если не предотвратить, то хотя бы затянуть распад британской колониальной империи, всюду, где только было можно, активно выступал за ее незыблемость, а напоследок решил все-таки использовать традиционное правило английского империализма: «Разделяй и властвуй».

В марте 1946 года в американском университете города Фултона в присутствии президента США Гарри Трумэна Черчилль произнес речь, в которой призвал к сплочению стран и наций, говорящих на англосаксонском языке, против существовавшей якобы угрозы со стороны СССР.

Вся его речь была наполнена инсинуациями и клеветой на послевоенную политику Советского правительства. В конечном итоге это выступление положило начало пресловутой «холодной войне» между капиталистическими государствами Запада, с одной стороны, и социалистическими странами Востока — с другой.

Если брать за основу политическую сторону дела, то становится вполне очевидным, что с самого начала послевоенного периода главные противоречия в мире складывались в борьбе диаметрально противоположных концепций, между СССР и США.

Говоря иначе, обе эти стороны предлагали развивающемуся миру две взаимоисключающие доктрины развития современного общества: капитализм, основополагающим принципом которого является частная собственность на средства производства (так же как и сходный термин — поощрение частной инициативы), и противостоящий ему — социализм, при котором окончательно и бесповоротно уничтожена была предыдущая общественно-экономическая формация со всеми сопутствующими ей атрибутами и внедрена в жизнь социалистическая (общенародная) и кооперативная собственность на средства производства.

Превосходно ориентируясь в сложившейся обстановке, отставной премьер Черчилль попытался напрямую столкнуть интересы США и СССР при проведении послевоенной политики. Еще мечтавший вернуть себе кресло премьера, Черчилль рассчитывал, что если США необратимо увязнут в предстоящей гонке вооружений, а также дополнительно создадут себе хлопоты и трудности по экономической, политической и идеологической борьбе против СССР, то у Великобритании окажутся более или менее свободные руки, и тогда она, как и прежде, будет диктовать свои великодержавные условия не только суверенным государствам Европы, но и по-прежнему зависимым странам, собственным подмандатным территориям и колониальным владениям.

Однако потирать руки главе консервативной оппозиции было пока преждевременно. Несмотря на богатый политический опыт, что-либо изменить на том историческом отрезке времени в развитии мирового сообщества ни Черчилль, ни даже Великобритания со всеми ее государственными институтами были уже не в силах.

Таким образом, после второй мировой войны проводимая английским правительством политика, особенно по отношению к зависимым странам и колониальным территориям, все чаще стала наталкиваться на подводные рифы и скалы, в результате чего британский корабль получил ряд колоссальных пробоин.

Зато США, выйдя из войны экономически мощной державой, взяли твердый курс на подчинение своей политике всего капиталистического мира. Промышленно-финансовые круги, и в частности военные корпорации, которые всю войну до этого были заняты изготовлением различного вооружения, в корне не устраивала потеря баснословных прибылей.

К тому же, невероятно обогатившись на поставках во время войны, США стали мировым кредитором. Теперь уже новые бизнесмены поставили на повестку дня вопрос о необходимости дополнительных рынков сбыта и сферы приложения капитала. При всем своем уважении к учителю способные ученики пошли дальше. Не жалея заверений в классовой солидарности и, по американскому обыкновению, массу разнокалиберных улыбок, а также продолжая укреплять «братские» отношения с Великобританией, янки в то же время держали, образно говоря, кукиш в кармане. Вскоре он приобрел довольно осязаемые формы, в чем мистер Черчилль и не замедлил убедиться.

Короче говоря, вопреки выкладкам бывшего союзника по антигитлеровской коалиции, у США в тот исторический период хватило средств и на пушки и на масло. В этом-то и состоял главный просчет наследника герцога Мальборо. Многим твердокаменным политикам по всем сторонам океана как тогда, так и сейчас стоило бы усвоить одну непреложную истину, что большинство предпринимаемых США политических шагов в каком бы то ни было направлении нигде и никогда не фиксировались, а поэтому, естественно, не имеют в своем подавляющем количестве случаев документальной основы.

Всевозможные вопросы и принимаемые меры зачастую решались в приватном порядке: на загородных виллах президента и сильных мира сего, в кулуарах Пентагона и государственного департамента, а также в кабинетах офисов председателей совета директоров многих транснациональных корпораций.

Хотя публично устами находящихся при деле политиков делались туманные заявления, да и заверения, прямо противоположные реально запущенным в ход практическим шагам, подкрепленным на всякий случай соответствующими материальными ресурсами: банковским капиталом, усилиями «безобидного» ведомства по сбору и якобы лишь анализу информации — центрального разведывательного управления, на помощь империалистам зачастую приходила морская пехота, экономические морские блокады, эмбарго, срочно принимаемые протекционистские законы, ставящие «законные» препоны «засилью» конкурентов и прочие, и прочие, на первый взгляд вполне естественные демарши в защиту «свободы и демократии».

При первых же звуках фанфар из-за океана, которые извещали о том, что США решили облагодетельствовать Европу, предоставив ей помощь по «плану Маршалла», Черчилль понял, что проиграл окончательно.

Инициатором пресловутой программы восстановления и развития Европы после второй мировой войны, которая предусматривала предоставление ей американской экономической помощи, стал генерал армии Джордж Кэтлетт Маршалл.

Это недвусмысленно говорило о том, что американская военщина так же, как и корпорации, производившие вооружение, ни в коей мере не собирались упускать своего шанса в дальнейшем получении сверхприбылей уже в условиях наступившего мира.

Будучи с 1939 по 1945 год председателем комитета начальников штабов, Маршалл собирался при помощи военных монополий сразу же после войны занять один из ключевых постов в американской администрации. Такая возможность представилась в 1947 году, когда он был утвержден сенатом США на должность государственного секретаря (министра иностранных дел).

Являясь ярым сторонником «холодной войны» и гонки вооружений, генерал Маршалл, с помощью американских монополий создавший «план восстановления и развития» Европы, вступив на пост, немедленно развил бурную деятельность. В том же году и была выдвинута эта его идея, принятая к исполнению в апреле 1948 года.

Конкретно получили «помощь» семнадцать европейских стран, включая сюда и бывшего противника во второй мировой войне — Западную Германию, в тогдашних оккупационных границах. Повторялась старая история восстановления германской военной машины, которая в свое время была предпринята после первой мировой войны, принесшей неисчислимые бедствия пародам Европы и частично всему миру.

Посредством «плана Маршалла» американский империализм ставил задачу окончательно подчинить Европу своему влиянию в политической, экономической и военной областях. Поэтому не случайно позже, в 1951 году, он был трансформирован, а попросту подменен законом «о взаимном обеспечении безопасности».

Этот закон был введен еще и потому, что назрел период в перепроизводстве вооружения для своих нужд и стало необходимым для него дополнительно находить рынки сбыта. Здесь усматривалась еще одна, так сказать, теневая сторона дела.

Поставляя в рамках этого закона странам региона оружие, США также имели в виду увеличить им непроизводительные расходы, то есть омертвить громадную сумму денежных средств и тем самым притормозить восстановление и развитие экономики европейских государств как своих будущих конкурентов.

Так что при обновлении основного капитала «план Маршалла» играл своего рода роль замедлителя в процессе естественного роста благосостояния всей Западной Европы. Наивно также было бы рассчитывать, будто США из гуманных соображений всерьез пеклись о «восстановлении и развитии» вообще каких-либо государств, будь то в Азии, Европе, Африке или в любом другом месте земного шара.

Сама природа буржуазного общества имеет своей целью максимальное извлечение прибыли из чего бы то ни было, и поэтому всякие разговоры о бескорыстии всегда являлись чистейшей демагогией. В межгосударственных отношениях при капиталистическом способе производства основной целью как всегда было и остается увеличение мощи государства и нанесение по возможности наибольшего ущерба потенциальному конкуренту в политическом или экономическом плане.

Другой альтернативы капиталистическая система хозяйства не признает и никогда не признает.

Другой заповедной целью США, при проникновении под видом помощи в Европу, было создание широкого фронта капиталистических государств, объединенных общими интересами в борьбе против СССР и образовавшейся после войны мировой социалистической системы. Кроме того, там, где это было им невыгодно, США, несмотря на поддержку со стороны СССР освободительных движений во вновь образовавшихся, а также колониальных и зависимых странах, всячески тормозили предоставление им независимости вплоть до применения в Совете Безопасности права «вето» при попытках этих стран вступить в Организацию Объединенных Наций.

Наряду с «планом Маршалла» 12 марта 1947 года на совместном заседании обеих палат американского конгресса президент Трумэн провозгласил еще одну внешнеполитическую программу своего правительства, призвав законодателей выделить на ближайшее время из государственного бюджета США 400 миллионов долларов для оказания «помощи» Турции и Греции.

Обосновывая свое реноме якобы нависшей над этими странами «коммунистической опасностью», Трумэн ничтоже сумняшеся заверял, что эти меры также будут способствовать защите «национальной безопасности» США. Тут же вслед срочно был принят закон от 15 мая 1947 года, предписывающий правительству США заключить соответствующие соглашения, которые и были подписаны: с Грецией 20 июня, а с Турцией 12 июля 1947 года. В этих соглашениях предусматривалось создание в Греции и Турции американских миссий, в чьи задачи входило эффективное осуществление всестороннего вмешательства во внутренние дела суверенных государств, «облагодетельствованных» данной «помощью», а также всяческое контролирование использования предоставленных с «благотворительной целью» ассигнований.

Главный же замысел этой весьма коварной затеи состоял в использовании территорий Греции и Турции, примыкающих к южным границам СССР, для создания еще одного плацдарма для проникновения американского империализма в районы Ближнего и Среднего Востока, а также в районы Восточного Средиземноморья.

Итак, упомянутая очередная доктрина о «помощи» Греции и Турции стала еще одним всепроникающим инструментом пресловутой «холодной войны», с помощью которого американская военщина вместе с корпорациями, занятыми созданием вооружений, осуществляла свой агрессивный внешнеполитический курс.

Много позже, в 1961 году, даже сам генерал Дуайт Эйзенхауэр, уходя с поста президента, предостерегал американский народ, да, пожалуй, и всю мировую общественность, о большой опасности существовавшего тогда в зародыше и при нем набиравшего силу военно-промышленного комплекса США.

Вступая 20 января 1949 года в должность президента на второй срок, Трумэн выступил, как и требовала того традиция, с новой внешнеполитической программой перед американским конгрессом. В дополнение к ранее провозглашенным администрацией США доктринам — «плану Маршалла» и закону о «Взаимном обеспечении безопасности» — в новой внешнеполитической программе (в 4-м пункте «Мир и свобода»), а также в специальном послании конгрессу от 24 июня 1949 года были изложены ряд мер по оказанию «технической помощи» развивающимся странам.

Этот «4-й пункт программы Трумэна» предусматривал заключение двусторонних договоров между США и развивающимися странами. Одним же из основных условий любого заключенного договора по «4-му пункту» должен быть беспрепятственный доступ американских экспертов в центральные правительственные органы тех стран, которым выделялась эта помощь.

Львиная доля «помощи» опять-таки уходила не туда, куда надо, и главным образом тратилась на оплату консультаций американских технических экспертов. Направление этой «помощи» по «4-му пункту», который ни в коей мере не предусматривал подъем экономики развивающихся стран, шло абсолютно не по тому руслу.

США практически не финансировали развитие промышленности и других важных отраслей хозяйства, зато с превеликим желанием направляли ассигнуемые средства на строительство объектов военно-стратегического значения: аэродромов, железных и шоссейных дорог, морских портов, разных складов, мастерских, приспособленных для хранения, восстановления и ремонта военном техники.

Короче говоря, делалось все, в чем менее всего нуждались эти страны, а если говорить по существу, то в принципе производились малоэффективные для экономики затраты. Если же сказать об этом более ясно, получалось так, что для железных дорог не производились электровозы, тепловозы, вагоны, в целях использования шоссейных дорог не развивалась автопромышленность, к построенным аэродромам не строились самолеты, а во вновь созданных и реконструированных морских портах не находилось ни одного хотя бы мелкого механизма отечественного производства, не говоря уже о плавучих средствах.

Решение подобных проблем откладывалось на отдаленное и неопределенное будущее, тогда как на ближайшее время предусматривалась лишь поставка неунифицированных транспортных средств, самолетов всех систем, разномарочных автомобилей, морских и речных кораблей различного класса и т. д. и т. п.

Делалось это для того, чтобы, поставляя в слаборазвитые страны относительно сложную технику в части ее эксплуатации, запчасти, различные комплектующие узлы, детали и прочее, можно было бы постоянно держать эти страны в зависимости, на коротком империалистическом поводке.

Несмотря на свои изъяны и несостоятельность, это коварный «пункт» являлся для США основным в после военное время рычагом для проведения в отношении развивающихся государств целенаправленной империалистической политики.

Само собой разумеется, что и само уже название этого пункта — «Мир и свобода» — носило явный демагогический характер, ничего общего не имевший с его практической направленностью, прямо противоположной истинным потребностям развивающихся стран.

Для подобного «мира» не было необходимости в росте военных программ, а «свобода» также заключалась в том, что расходование средств производилось лишь с согласия «благодетелей» и только на те цели, которые в перспективе оказались бы выгодны кредиторам.

Однако свободный труд народов развивающихся стран, навсегда избавившихся от колониальной и полуколониальной зависимости, к началу 60-х годов ознаменовался некоторым поступательным движением в укреплении экономики и роста их авторитета на международной арене. В большинстве сфер экономической и политической деятельности новых государств весьма положительную роль сыграла также поддержка СССР и всей уже сложившейся к этому времени мировой социалистической системы.

В этот период со странами третьего мира начали устанавливаться подлинно братские связи, тем самым оказывалось определенное содействие в их развитии, которое не шло ни в какое сравнение с узурпированными методами предоставляемой так называемой односторонней «помощи» со стороны капиталистических держав.

Первые же полученные результаты своеобразного буржуазного «благодетельства», при котором максимальная односторонняя выгода всегда ставилась на первый план, в конце концов не могли не сказаться во взаимоотношениях между США и развивающимися странами. Происшедшие изменения в третьем мире наконец учли в Вашингтоне, и «4-й пункт внешнеполитической программы Трумэна» пришлось отменить. Но, чтобы привязать все-таки эти страны к интересам американского империализма, промышленно-финансовые круги США совместно со своей «без лести преданной» военному бизнесу администрацией теперь уже применили совершенно другой по форме вид «помощи».

На этот раз был использован принцип финансирования долгосрочных программ реконструкции и развития развивающихся стран, который выражался в предоставлении этим странам на правительственном уровне так называемых «мягких» займов и включения стран в дело «Международного банка реконструкции и развития», где основной капитал опять-таки принадлежал США. Все эти фарисейские и иезуитские меры (при всем желании иначе их назвать нельзя) чуть позже, в 1961 году, были подкреплены юридически введением в действие пресловутого «Закона о помощи». Этим способом продолжалось проникновение американского капитала в экономику развивающихся стран, чтобы таким путем создать в них не только угодный лишь для США тип хозяйствования, но заодно и соответствующую ему инфраструктуру.

Вполне естественно, что больше всего пострадали от этой «помощи» те страны, которые стали на путь капиталистического развития. Таким образом, из-за грабительских займов, предоставленных «так любезно» международными монополиями и банками, страны третьего мира, как и раньше, продолжают ощущать на себе гнет долгов.

Что из всего этого получилось, можно представить на следующих примерах.

Постоянные неурядицы в развитии экономики, особенно в тех странах, где посевные площади были заняты монокультурой, как правило, снижали жизненный уровень трудящихся, временами доходивший до откровенного голода и развала всего хозяйства. Происходило это в основном из-за периодического и скачкообразного снижения мировых цен на сырье и сужения видов продуктов сельскохозяйственного производства, традиционно культивируемых в этих странах.

Приводить в доказательство этого многочисленные примеры и цифры нет никакой надобности потому, что подобные явления повсеместно происходили с завидной для их постоянства цикличностью. Тем более что автор не имеет в виду настоящее «Заключение» превратить в научную монографию, он хотел бы лишь в популярной форме рассказать читателю о дьявольской механике безудержного грабежа слаборазвитых стран, да, пожалуй, и не только их, но и тех, кто вольно или невольно попадает в империалистическую коммерческо-финансовую костедробилку.

Например, процентные ставки в банках США начала 80-х годов возросли: на среднесрочные (1–5 лет) и долгосрочные (свыше 5 лет) от 5 до 12 процентов годовых, а краткосрочные (до 1 года) доходили (аж!) до 20 процентов в расчете на год. Это также способствовало притоку иностранного капитала в целях финансирования за счет других государств и частных компаний собственной гонки вооружений.

Тенденция к стимулированию этого установленного администрацией США чисто ростовщического порядка подспудно просматривалась еще задолго до повышения процентных банковских ставок, в принятии упоминавшегося здесь «Закона о помощи» 1961 года.

Может, кое-кому покажется, что изложенными здесь фактами превратно или даже пристрастно изображается бывшее и существующее положение, касающееся подобного рода займов. Или что автор будто бы неправильно подходит к оценке усилий кредиторов, которые якобы спасают развивающиеся страны так называемого третьего мира от нищеты и разорения… Нет, дело обстоит совершенно иначе.

Вот некоторые всего лишь данные, касающиеся рассматриваемого вопроса.

Задолженность развивающихся и некоторых других стран третьего мира на 1 января 1989 года по последней оценке составляет ни много ни мало — один триллион триста миллионов долларов. Одна только Латинская Америка, которую США все же не успели до конца ограбить в прошлом, в настоящий момент задолжала «кредиторам-кормильцам» свыше 400 миллиардов долларов. А на такие страны, как Бразилия, Мексика, Аргентина и Боливия, вместе с Перу, падает свыше 3/4 этой суммы. Поступление же валюты от экспортных операций в государства-должники ни в коей мере не сможет параллельно обеспечить пи развитие этих стран, ни оплату долга по причитающимся процентам, не вызвав из-за сложившегося феномена значительных социальных потрясений.

То же самое относится и к большинству стран Африканского континента, где положение усугубляется еще и потому, что на протяжении ряда лет страшные по своим размерам и последствиям засухи не дают возможности прочно встать на ноги, что уже само по себе превращает эти страны в просыпающийся социальный вулкан, готовый извергнуться в любую минуту.

В конечном же счете дело с задолженностью закончилось тем, что теперь государства-должники не только не смогут вернуть основную сумму заимствованного капитала (на условиях, ранее оговоренных в двухсторонних соглашениях с развитыми капиталистическими странами-кредиторами), но и не в состоянии полностью оплачивать ренту, которая возрастает ежегодно по формуле сложных процентов.

Здесь необходимо оговориться, что автор сознательно опускает некоторые подтверждающие его положения данные, например, такие, как национальный доход отдельных развивающихся стран в целом и на душу населения, возможности экспорта товаров в целях возврата долга, стимулирование собственного развития, да и просто элементарной жизнедеятельности, а также многое другое.

Однако нельзя оставить без пристального внимания тот факт, что в описываемых здесь социально-экономических процессах наблюдается становление неоколониализма в самой что ни на есть его классической форме. Тут между сторонами уже твердо существует система неравноправных политических и экономических отношений, с использованием различных форм давления, вплоть до военного, а также пришедшая на смену старым колониальным методам финансовая экспансия в виде различной «помощи» (кредитов, инвестиций, субсидий) и нестареющие «законы» косвенного контроля, позволяющие держать в развивающихся странах неусыпное око империалистических спецслужб и проникающие во все сферы жизни многие неправительственные организации.

Единственное спасение от неоколониализма — это путь некапиталистического развития, ведущий к хозяйственной самостоятельности развивающихся стран и дающий реальную перспективу движения вперед в духе собственных культурных традиций, социальных преобразований и полной национальной независимости.

Этому верному пути приходит пора, его время. Приходит час проводить абсолютно иную экономическую политику, о чем во весь голос дает знать прогрессивная общественность третьего мира, в том числе авторитетнейшие ее представители — такие, как лидер Кубинской революции Фидель Кастро Рус, бывшие президенты Мексики и Танзании — Мигель де ла Мадрид, Джулиус Ньерере и многие другие руководители развивающихся стран.

Теперь подошло время перейти к изложению другой проблемы, которая, будучи искусственно созданной империалистическими кругами, по своему существу и заложенному в ней тайному смыслу держала и, к сожалению, продолжает держать в страхе народы всего мира перед реальной опасностью самоуничтожения человечества в результате возможного возникновения атомной войны.

В этом разделе своего заключения автор на основании документов, подтверждающих лишь ключевые этапы проводимой политики, постарается последовательно показать сущность заговора «денежных мешков» и всего военно-промышленного комплекса США, организованного сразу же после окончания второй мировой войны.

Итак, вынашиваемая с самого начала заправилами американской военной промышленности идея гонки вооружений заранее была рассчитана на длительный исторический срок. И все же как внутри страны, так и вне ее намеченный в колоссальных масштабах подобный грабеж народа требовал серьезных обоснований и соответственного политического камуфляжа.

Поэтому во время и после войны перед окончательно сформировавшимся в разных районах США множеством военно-промышленных корпораций на повестку дня встала во весь рост старая как мир историческая дилемма: или с помощью имеющегося, все более накапливающегося и совершенствующегося атомного оружия начать войну против СССР, или посредством насквозь фальшивой риторики создать образ беспощадного, тупого, агрессивного и к тому же безбожного врага, угрожающего благополучию так называемого американского образа жизни.

На вооружение был взят в бесспорном порядке второй вариант, и вот по каким причинам.

Американской администрации, а также военно-промышленному комплексу теперь вольно или невольно приходится брать в расчет как самый злополучный для них, так и для всех агрессоров прецедент — всесильный человеческий фактор. Ибо в XX веке, особенно после закончившейся кровопролитной войны; невозможно стало игнорировать волю миллионов людей, которые, как никогда ранее, стали подлинными творцами истории.

В свое время даже Гитлер вынужден был обосновывать свои неуемные притязания целым рядом демагогических «теорий», необходимостью борьбы против международного коммунизма, засилья евреев, против несправедливостей Версальского договора, необходимостью объединения всех немцев, где бы они ни находились, в одно государство, в Тысячелетний рейх, созданием «учения» о превосходстве арийской расы над другими якобы неполноценными нациями.

И тогда тоже нужно было внушить народу идею или хотя бы какую-нибудь цель, ради которой он мог пойти на смерть. Ни такой идеи, ни искусственно созданного образа врага еще не было, и таким образом делу грозил провал. К тому же коренившиеся в течение двух веков в сознании американцев морально-этические нормы традиционно сдерживали агрессивные порывы, что также следовало иметь в виду.

Живым и свежим в мировом общественном мнении оставалось еще впечатление от величайших исторических событий — второй мировой войны, разгрома фашистской Германии и милитаристской Японии. Авторитет Советского Союза, внесшего основной и решающий вклад в эту победу, был исключительно велик, и реалистически мыслящие политики понимали, конечно, что настроить свой народ против такого своего союзника по минувшей войне практически невозможно.

Весь мир также знал, что во второй мировой войне Советское государство понесло самые крупные материальные и человеческие потери: на полях сражений погибло свыше 20 миллионов человек, почти полностью были разрушены промышленность, транспорт, до 70 тысяч сел и деревень.

По данным созданной для этой цели Чрезвычайной государственной комиссии, общий ущерб в довоенных ценах составил 2 триллиона 569 миллиардов рублей.

Тем не менее острие агрессивных устремлений американского империализма, вся государственная машина самой большой и богатой страны капиталистического мира оказались направленными против разоренной войной Советской страны, прилагавшей в этот момент неимоверные усилия для восстановления народного хозяйства.

Крайне трудное внутреннее положение СССР было общеизвестно, однако сменяющие одна другую американские администрации, опираясь на мощный пропагандистский аппарат и средства массовой информации, не переставали твердить о выдуманной ими «русской угрозе», об «агрессивных намерениях» СССР.

Лживость и фальшь подобных утверждений не нуждается в доказательствах хотя бы потому, что они находились в вопиющем противоречии с самими основами внешней политики и военной доктрины СССР, заложенной еще Великой Октябрьской социалистической революцией.

1. Марксистско-ленинская идеология решительно осуждает захватнические войны, и изначальная миролюбивость социалистического государства была закреплена законодательным путем уже в первой советской конституции.

2. Руководствуясь ленинским положением о справедливых и несправедливых войнах, советская военная доктрина несет в себе черты сугубо оборонительного характера, и, таким образом, органическая структура армии в мирное время, особенно за последнее время, строится, исходя исключительно из этих принципов.

3. С момента окончания гражданской войны в России СССР никогда не вел и не собирался вести захватнических войн.

4. Советское государство и его народ с момента победы Великой Октябрьской социалистической революции занято строительством социализма лишь в собственной стране, с перспективой построения коммунистического общества в будущем, беря в расчет только собственные силы без каких-либо аннексий и контрибуций.

5. Не только ведение захватнических войн, но даже их пропаганда запрещена советскими законами и карается на основании уголовного права.

История не терпит фальши. Поэтому о политических разбойниках с большой дороги, так же как и об обезумевших от чрезмерных богатств когортах разномастных империалистических хищников, следует говорить прямо, называя вещи своими именами, — для того чтобы внести полную ясность в самую суть исторически сложившегося политического и военного противостояния двух великих держав.

Несостоятелен прежде всего применяемый буржуазной печатью метод полемики против СССР, их поверхностный анализ в исследовании четкой и достоверной линии поведения официальных представителей Советского правительства особенно тогда, когда на международной арене поднимались серьезные и однозначные вопросы, касающиеся двусторонних отношений между СССР и США.

В этих случаях, при открытом или заочном диалоге, вместо конкретного истолкования имеющихся фактов и последующей их объективной оценки попросту опускались главнейшие аргументы, вместо которых в ход шли округление понятий, ненужное философствование, отсутствие прецедентов и прочие приемы, зачастую присущие чисто буржуазной софистике.

Ряд образчиков подобной полемики будет здесь показан несколько ниже, здесь же надо сказать и о некоторых неудовлетворительных сторонах нашей советской публицистики. То ли из ложно понимаемой «объективности», то ли просто по причине недостаточной компетентности ряд советских авторов начинают иногда расплывчато и неубедительно рассуждать о якобы давно устаревших стереотипах политического мышления и в определенные моменты взаимоострой дискуссии не имеют достаточного мужества для того, чтобы преподать достойный урок измышлениям буржуазных политиканов, «философствующим» представителям военных кругов, так же, как и средствам массовой информации с их изощренными софизмами.

Никоим образом нельзя согласиться и с некоторыми выкладками в наших публикациях, стремящихся (со ссылками на ядерный век) насаждать этакую христианскую терпимость и смирение с его пресловутым принципом: если ударят по левой щеке — подставляй правую.

Конечно, вряд ли стоит по разным пустякам лезть в конфронтацию, ибо нельзя не учитывать того факта, что в принципе Запад смотрит на мироздание (с философской точки зрения) другими глазами:

Здесь имеет значение и различие в идеологии, в психическом складе, в понимании собственности и многое, многое другое. Однако при взгляде на мир, полный непреходящих истин как таковых, существуют и всегда будут существовать общие критерии, от которых, если, естественно, руководствоваться здравым смыслом, никуда не деться.

Поэтому крайне необходимо изучить подоплеку истории риторики, лжи и обмана со стороны буржуазной пропаганды, применяемых к тем фактам в политике, которые они преподносят. Следует учитывать и способность буржуазных средств массовой информации к весьма своеобразной иезуитской изворотливости в освещении событий.

Если, например, внимательно всмотреться в ход политических дискуссий, проистекающих с момента окончания второй мировой войны и до наших дней, бросается в глаза важнейшая их особенность: ни политические деятели Запада, ни их средства массовой информации, как правило, не опираются на исторические факты потому, что они говорят не в их пользу.

Это весьма слабое звено почти любого затрагиваемого вопроса они всегда стараются обойти стороной. Тем не менее в пылу полемики не следует забывать и того, что всевозможные инсинуации, инспирируемые правящими кругами в адрес СССР, а также социалистических стран, являются не чем иным, как производными официальной внешней политики США и ее союзников по НАТО.

Отсюда вполне понятно, что, если бы не существовало целенаправленных политических искажений, работающих на потребу власть имущим и военно-промышленному комплексу, не было бы и искусственно созданного «образа врага». Об этом следует помнить всегда, чтобы не допустить серьезных просчетов в трактовке вопросов политики.

Так вот, после войны в целях восстановления и развития народного хозяйства Советскому Союзу необходимо было международное сотрудничество на наиболее широкой основе. Поэтому культивирование «образа врага» нам, пользуясь коммерческим термином, попросту было невыгодным. Ведь не в Москве прозвучал символический колокол о начале «холодной войны», а в Фултоне, в присутствии тогдашнего президента США Гарри Трумэна, которому принадлежат две печально знаменитые фразы. Первая: «Когда мы увидим, что побеждают немцы — нам следует помогать России, а если станут побеждать русские, то нам нужно будет помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше».

И вторая: «Наконец у меня теперь есть дубина на этих парней». Говоря о «дубине», президент, а тогда еще сенатор, имел в виду атомную бомбу, которой он хотел шантажировать СССР и которая стала истоком будущей политики американского империализма «с позиции силы». Теперь некоторые апологеты буржуазии существующую конфронтацию между США и СССР натужно пытаются объяснить по-своему: дескать, виноваты в этом и те и другие.

Всесторонне разоблачая политическую основу инсинуаций империализма и вытекающих из нее производных, всю производимую империалистическими кругами клевету, следует иметь в виду, что движущей силой всей внешней политики этих кругов являлась и является гонка вооружений в США, извлечение из нее сверхприбылей и, в дополнение к ним, продолжающийся после второй мировой войны безудержный грабеж попавших в кабальную финансовую зависимость к США подавляющего большинства развивающихся стран.

Только этим и ничем иным можно объяснить создавшееся неравноправное экономическое положение в мире, а также тайные пружины конфронтации между СССР и США.

После заключения в декабре 1987 года договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности на международном горизонте вроде бы стало принимать осязаемые очертания начало конца гонки ядерных вооружений двух великих держав.

Однако, несмотря на любые миролюбивые предложения СССР о полной ликвидации с двух сторон атомного оружия до начала 2000 года, США всеми доступными способами стараются снова подменить ее новой надуманной концепцией о «стратегической оборонной инициативе» (СОИ), провозглашенной президентом Рейганом в 1983 году.

Не важно, что СОИ технически не исполнима. Не важно также, что ее невозможно будет практически испытать. Не важно и то, что она ни при каких обстоятельствах не сможет обеспечить стопроцентную безопасность США. Зато важно другое: из карманов налогоплательщиков СОИ обеспечит в дальнейшем стабильную выкачку триллионных доходов, получение которых рассчитано к тому же на длительный период времени. Здесь и кроются подлинные интересы, которые так рьяно защищают военно-промышленный комплекс и находящийся у него в услужении административный аппарат США.

Бывший союзник по антигитлеровской коалиции, утратив всякое чувство меры и так рьяно провозглашаемые им христианские добродетели, перестал обращать внимание на нравственно-гуманистическую сторону дела, которая всегда должна была бы присутствовать при решении вопросов в отношениях между двумя великими государствами, несущих главную ответственность за сохранение и поддержание всеобщего мира на земле.

Дальше речь пойдет о международно-правовых отношениях, которые со стороны США с самого начала «холодной войны» были погребены на всех уровнях в грудах лжи, словоблудной риторики, шантажа и всего того, что касалось будто бы агрессивных устремлений СССР и других социалистических стран…

Во исполнение декларации Московской конференции 1943 года об учреждении в «возможно короткий срок всеобщей международной организации для поддержания международного мира и безопасности» по предложению СССР была созвана новая конференция, которая проходила в одной из старинных усадеб на окраине Вашингтона — Думбартон-Оксе с 21 августа по 7 октября 1944 года.

Здесь четыре государства-участника этой декларации: СССР, США, Великобритания и Китай — провели предварительные консультации с целью выработки устава вновь создаваемой международной организации, значительно отличавшейся, особенно в подходе к процедурным вопросам, от довоенной Лиги Наций.

Переговоры проходили в два этапа. Первый с участием представителей СССР, США и Великобритании начался 21 августа и продолжался до 29 сентября, затем, когда к упомянутым трем державам присоединился Китай, наступил второй этап, который закончился 7 октября.

На переговорах этого международного Форума были выработаны предложения, опубликованные затем 9-10 октября 1944 года, которые и легли в основу Устава ООН, принятого потом после предварительного обсуждения правительствами всех этих государств на Сан-Францисской конференции в июне 1945 года.

На этой конференции, созванной от имени СССР, США, Великобритании и Китая, проходившей в периоде между 25 апреля и 26 июня 1945 года, и был окончательно подписан Устав ООН участниками 50 государств-учредителей.

Предварительные переговоры в Думбартон-Оксе проходили далеко не без трудностей. На них не удалось договориться даже по вопросам, касающимся порядка голосования в Совете Безопасности, а также о составе членов будущего международного органа, который должен был подписать Устав этой международной организации.

Позже эти разногласия были разрешены на Крымской конференции глав правительств трех великих держав, проходившей с 4 по 11 февраля 1945 года в Ялте. Основные же противоречия в Думбартон-Оксе сосредоточились вокруг принципа консенсуса, иначе говоря, принятия лишь общесогласованных решений с применением в необходимых случаях любым из будущих постоянных членов Совета Безопасности права вето — вместо обычного голосования, предлагавшегося США и Великобританией.

На праве вето настаивал Советский Союз, потому что, будучи тогда единственной, социалистической страной, представленной в Совете Безопасности, он мог бы попадать в зависимость от большинства, способного навязывать свои решения, не устраивавшие СССР.

Международная организация с целью поддержания и укрепления мира, безопасности и сотрудничества государств — членов ООН была создана. Однако военно-промышленные круги и Белый дом никак не покидал соблазн подчинить своему влиянию все международное сотрудничество.

Но этому мешал Советский Союз и страны народной демократии, которые везде и всюду разоблачали грабительскую политику и неоколониалистские замыслы американского военно-промышленного комплекса, а также правительства США.

И в неудержимом стремлении всеми возможными, а иногда с точки зрения международного права и невозможными средствами добиться господствующего влияния в современном мире американские правящие круги пошли на культивирование «образа врага».

Возникший еще в 70-х годах прошлого столетия с легкой руки философа-идеалиста Чарльза Сандерса Пирса американский прагматизм допускает толкование истины не как отражения объективной реальности, а как практическую полезность всего, что может удовлетворить субъективные интересы индивида. Позже эту доктрину, сформулированную в афоризме «Все, что я вижу — мое», дорабатывали американские идеологи и философы-идеалисты У. Джеймс, Дж. Дьюи, Ф. К. С. Шиллер, Дж. Г. Мид и многие другие.

Циничное пренебрежение интересами других народов и взятыми на себя обязательствами — эти и другие подобные им особенности американской внешней политики являются, конечно же, прямым следствием философии вседозволенности, то бишь прагматизма.

Так, например, в первую мировую войну США выступили на стороне Антанты лишь в апреле 1917 года, то есть по прошествии почти трех лет после ее начала. То же повторилось и во второй мировой войне: активное соприкосновение с противником на стороне антигитлеровской коалиции у США состоялось только 6 июня 1944 года, срок «выдержки» на этот раз оказался для них куда более значительным, чем предыдущий.

Зато при дележке «дивидендов» после окончания обоих войн Соединенные Штаты не задерживались, успевали вовремя и раньше всех. Одной из своих основных задач в достижении мирового господства американские правящие круги всегда считали необходимость закрепиться на Азиатском континенте, чтобы со всех сторон обложить «русского медведя».

Для начала предполагалось ликвидировать государственную независимость Корейской Народно-Демократической Республики и создать на ее территории военно-стратегический плацдарм США с целью подрыва позиций прогрессивных сил и национально-освободительного движения в других странах Азии.

Во исполнение этих замыслов американская военщина еще за два года до вооруженных событий, 24 августа 1948 года, заключила с южнокорейским режимом Ли Сын Мана секретное соглашение, по которому была создана южнокорейская армия.

Несколько позже, 26 января 1950 года, состоялось дополнительное соглашение — о реализации под контролем американских советников договоренностей о «взаимной помощи и обороне».

По ним США обязались предоставить Южной Корее военную помощь, а новоиспеченный режим должен был ее «эффективно использовать». 25 июня 1950 года лисынмановская армия вторглась на территорию КНДР. В тот же день на экстренном заседании Совета Безопасности США незаконно, в отсутствие представителя СССР, добились принятия резолюции, которая безо всяких на то оснований обвиняла в «агрессии» ее жертву — КНДР. А 27 июня того же года, терпя поражение на фронте, настоящий агрессор, обращаясь к США, стал просить немедленной помощи. Президент США Гарри Трумэн отдал приказ, и американские вооруженные силы начали военные действия против КНДР.

После начала вооруженного вмешательства в Совете Безопасности США протащили резолюцию, призывавшую членов ООН предоставить Южной Корее всевозможную помощь и разрешавшую интервентам именоваться «войсками ООН». Как и следовало ожидать, командующим всеми «вооруженными силами ООН» был назначен американский генерал Дуглас Макартур.

По истечении трех лет бесперспективной войны планы агрессоров были сорваны, и все вернулось на круги своя. Установилось, выражаясь дипломатическим языком, прежнее статус-кво, и таким образом американская военщина потерпела очевидное поражение. Следует добавить, что принимаемые документы по этому вопросу в ООН не имели законного основания, так как здесь также оказался нарушен принцип консенсуса — единогласия сторон.

По что для американской военщины международное право, если она по любому поводу, применяя тактику мелкого жульничества, выполняла лишь те его положения, которые на данный момент были ей выгодны? Так она будет, за некоторыми исключениями, поступать и в будущем, когда станет очевидным, что к международно-правовым документам США зачастую относятся так же, как и гитлеровцы, — как к клочку бумаги.

После переговоров, на которые США все же вынуждены были пойти, война закончилась подписанием в 1953 году перемирия, существующего и по сегодняшний день.

Здесь, однако, следует вернуться к нарушениям США и ее союзниками Устава ООН.

Вопреки Уставу ООН, под которым стоят подписи США и ее партнеров, стран-учредителей, по инициативе американской администрации вне рамок этой организации двенадцать государств создали, а 4 апреля 1949 года подписали в Вашингтоне Североатлантический договор.

Этот агрессивный блок капиталистических государств и ныне является одним из самых ярких проявлений политики «холодной войны» и служит в основном достижению тех же целей США — гегемонистским устремлениям военно-промышленного комплекса, направленным не только против СССР и стран социалистического лагеря, но и против всего остального мира.

Это был также заговор американского правительства банкиров и для банкиров с целью достижения на сей раз уже империализмом США мирового господства. Но и этого оказалось мало. Вслед за подписанием Североатлантического договора создается его производная — высший политический орган Организация Североатлантического договора НАТО.

В соответствии с договором первоначальный срок его действия устанавливался в двадцать лет. Это, конечно, далеко не то, что Тысячелетний рейх, но в соответствии с замыслом его организаторов он должен продлеваться до тех пор, пока в нем будет необходимость.

За несколько дней до подписания этого «оборонного» документа по его поводу правительство СССР издало Меморандум, в котором был убедительно раскрыт агрессивный характер Североатлантического договора, где, в частности, подчеркивалось, что никакие заявления об «оборонительном» назначении, а также содержащиеся в договоре ссылки на Устав ООН не могут замаскировать целей договора, не имеющих ничего общего ни с задачами самообороны его участников, ни с действительным признанием целей и принципов Организации Объединенных Наций.

Уже в послевоенное время в заявлении ТАСС от 3 июня 1984 года очередной раз указывается, что «НАТО было и остается орудием подготовки агрессии и служит интересам наиболее воинственных кругов, прежде всего США, выступает как главное препятствие на пути принятия действенных мер по уменьшению военной угрозы и укреплению международной безопасности».

В наше время стало окончательно ясно, что, заключая Североатлантический договор, американский империализм преследовал далеко идущие цели, которые по своему существу имели глобальный характер.

Первое. Чтобы как следует раскрутить маховик «холодной войны», в дело были включены все средства «свободной» печати, радио и телевидения, производство кинокартин с целенаправленной тематикой и многое другое, призванное «разоблачению агрессивных замыслов русских».

Таким путем на заре «холодной войны» началась активнейшая обработка общественного мнения как внутри страны, так и за ее пределами. Фактов, которые могли бы подтвердить эту самую выдуманную «агрессивность СССР», не существовало, поэтому в ход пошли всевозможные домыслы, сногсшибательные предположения, инсинуации.

Дело дошло до того, что стали использоваться различные оскорбительные ярлыки и цитаты, якобы извлеченные из трудов классиков марксизма-ленинизма, а на самом деле без зазрения совести почерпнутые в недрах богатейшего архива доктора Геббельса, — фальшивки, время от времени применяющиеся до сих пор.

Второе. Заключив Североатлантический договор, получив в свои руки своеобразный «европейский щит», США довели агрессивность политики против СССР до крайней степени. Пошла гулять по свету очередная империалистическая доктрина — доктрина Даллеса-Эйзенхауэра. Иначе говоря, нормой ведения дел с СССР становилась политика «с позиции силы» и «балансирования на грани войны». Появился термин — «сдерживания», «отбрасывания коммунизма».

За ряд последующих лет накопив на Европейском континенте, в основном на территории ФРГ, несколько тысяч боеголовок с ядерными зарядами, некоторые чрезмерно горячие головы в Пентагоне и в американской администрации сварили еще одну сумасбродную идею о возможности ведения против СССР и стран социализма «ограниченной» или «локальной» войны.

Однако и в этом случае просчет оказался довольно явным: теперь уже очевидно для всех, что, осуществись хотя бы что-нибудь из этих замыслов, победителей не оказалось бы.

Даже самые ортодоксальные генералы НАТО наконец-то поняли, что любая из ядерных войн не может остаться ни «ограниченной», ни «локальной», а поэтому поспешили от такой постановки вопроса поскорее отказаться. США же намеревались (как бывало и ранее) относительно спокойно отсидеться за океаном.

В конечном счете идея «локальных» войн в Европе ни у кого не получила поддержки и после некоторого ажиотажа, отвлекавшего промышленно развитые страны, в том числе и натовские, от интересов США в третьем мире, она не без «победного» барабанного боя, под конец достигнув своего апогея, благополучно испустила дух, так же как и бесконечно применявшаяся по отношению к СССР политика атомного шантажа.

Идея умерла, да здравствует идея. На место одного неудавшегося замысла появился новый, назревавший исподволь. Втянув европейские страны в Североатлантический договор, США, кроме того, рассчитывали:

1. Затянуть обновление основного капитала в западных странах Европейского континента и втянуть их в долгосрочную гонку вооружений, предоставляя для этой цели кредиты, будучи сами основными поставщиками вооружения, в том числе ядерного, получая от гонки вооружения баснословные прибыли.

2. Как можно больше задержать реконструкцию экономики этих государств и тем самым не только избавиться на продолжительное время от серьезных конкурентов, но и пройтись по прежним тылам метрополий, заблаговременно закабалив в финансово-экономическом отношении развивающиеся страны, чтобы когда у бывших метрополий вновь подойдет черед на вывоз капитала, они подошли бы к нему в последнюю очередь.

3. Постараться максимально измотать Советский Союз в экономическом отношении и тем самым везде и всюду диктовать свою волю народам. В то же время при известном стечении обстоятельств не исключалась и «горячая война», которую США со странами, входящими в агрессивный блок НАТО, могли развязать против Советскою Союза и социалистических государств.

Главная опасность всех этих замыслов состояла в том, что, следуя своей природе, в погоне за прибылью воинствующие круги империализма способны были пойти на любую авантюру, причем абсолютно не давая себе отчета в грядущих последствиях.

Заметную роль в конфронтации международного империализма со всеми странами социалистического ряда продолжают играть и другие созданные под эгидой США организации.

Незадолго до заключения Североатлантического договора, 30 апреля 1948 года, в столице Колумбии Боготе была учреждена региональная военно-политическая Организация Американских Государств (ОАГ). Членами учредительной Боготской конференции являлись США и двадцать пять государств Латинской Америки, позже к ним присоединились еще четыре получившие независимость страны Карибского бассейна. До совещания 1962 года в Пунта-дель-Эсте Куба также являлась членом этой региональной организации, но после Кубинской революции под нажимом США была незаконно исключена из ОАГ.

Основными принципами, провозглашенными при создании ОАГ, являются следующие: поддержание мира и безопасности в Западном полушарии, урегулирование споров между государствами-членами, совместные действия против возможной агрессии, развитие сотрудничества в политической, экономической, социальной, научно-технической и культурной областях.

Высший орган ОАГ — ежегодная Генеральная ассамблея министров иностранных дел, а исполнительный — постоянный совет ОАГ, штаб-квартира которого находится в Вашингтоне.

Конституционными документами ОАГ является Межамериканский договор о взаимной помощи, заключенный 2 сентября 1947 года в Рио-де-Жанейро и подписанный США, а также двадцатью государствами Латинской Америки на Межамериканской конференции по поддержанию мира и безопасности в Западном полушарии.

Таким образом, с заключением настоящего договора был оформлен первый из военно-политических блоков, созданных по инициативе США после второй мировой войны 1939–1945 годов, который впоследствии послужил прецедентом для создания других агрессивных соглашений.

Организация Американских Государств под прикрытием лозунга «коллективных мер» широко использовалась США в их интервенционистских действиях в странах Латинской Америки и в других регионах мира. Короче говоря, ОАГ в своем существе являет собой продолжение политики США в духе доктрины Монро «Америка для американцев».

В 1982 году во время англо-аргентинского конфликта из-за Фолклендских (Мальвинских) островов США грубо нарушили взятые по договору обязательства и не только не оказали помощи участнику договора — Аргентине, но и открыто встали на сторону британского империализма, показав лишний раз свое истинное лицо перед всем миром. Во время конфликта через космический спутник США снабжали военно-морской флот Великобритании разведданными, в результате чего был потоплен аргентинский крейсер «Генерал Дельгадо».

Следует отметить и то, что, заключая договор со странами региона, США постарались сделать все для того, чтобы ни одно европейское государство не приняло в нем участия, так же как и одна из крупнейших стран Американского континента — Канада. Тем самым США считали и продолжают считать все Западное полушарие своей вотчиной, или, как еще позволяют себе говорить американцы, «задворками США».

Проявив очередную инициативу теперь уже в Центральной Америке, США создали региональный военно-политический блок, под названием Организация Центрально-Американских Государств (ОЦАГ). В него вошли Гватемала, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа и Коста-Рика. С самого начала создания ОЦАГ правительство Соединенных Штатов рассматривало ее как приводной ремень, который дополнял бы. Организацию Американских Государств (ОАГ) и служил бы в дальнейшем вроде инструмента по укреплению позиций США в Центральной Америке.

В итоге этих усилий в 1966 году было подписано соглашение о сотрудничестве между ОЦАГ и ОАГ. Американская администрация тут же использовала этот новый политический орган для подготовки интервенций США: в 1954 году — в Гватемале, в 1961 году — на Кубе и в 1965 году — в Доминиканской Республике.

С целью дальнейшей милитаризации этого блока в 1963 году был заново пересмотрен Устав ОЦАГ и дополнительно создано военное бюро Центрально-Американского совета обороны (ЦАСО), наделенное большими полномочиями при проведении военно-политических мер по борьбе с «коммунистическим проникновением» в данный район Центральной Америки.

Одной из главных обязанностей нового бюро стала неукоснительная поддержка, постоянный контакт с Южным военным командованием США, дислоцированным в зоне Панамского канала.

Вскоре из-за глубоких противоречий, существовавших между странами — участниками ОЦАГ, к началу 70-х годов она стала разваливаться: сначала в 1967 году из нее вышла Коста-Рика, а в 1971 году и Гондурас. Таким образом, искусственно, под нажимом США созданная своего рода кооперация Центрально-Американских Государств приобрела чисто символический характер, и ее деятельность оказалась парализованной.

А в середине 70-х годов, в обстановке затянувшегося политического кризиса, этот неустойчивый конгломерат окончательно распался. Правда, после Сандинистской революции в Никарагуа (1979 г.) американская администрация попыталась реанимировать этот разношерстный союз, но противоречия внутри его оказались настолько сильны, что далее встречи министров обороны стран — бывших участниц ЦАСО дело не пошло.

В эти же годы, продолжая борьбу за свое международное влияние, США стремились к дальнейшему расширению своего военно-политического господства во многих регионах мира. По инициативе администрации США 8 сентября 1954 года в столице Филиппин Маниле были подписаны документы о создании еще одного блока — Организация Договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО), в состав которой, кроме США, вошли Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Филиппины, Таиланд и Пакистан.

Исключая Филиппины и Таиланд, другие страны, подписавшие этот договор, почти никакого географически-территориального отношения к Юго-Восточному Азиатскому региону не имеют.

Стратегические цели, преследуемые США в этом регионе, при создании этого союза просматриваются, как говорится, невооруженным глазом.

Дело в том, что в этот самый момент национально-освободительное движение во Вьетнаме достигло своего пика, весной 1954 года войска Франции в битве при Дьенбьенфу потерпели жестокое поражение, в результате чего не только в Северо-Западном Вьетнаме, но и во всей Юго-Восточной Азии образовался военно-политический колониальный «вакуум». Его-то и хотели заполнить американцы.

Рассчитывая на свою военную мощь, США собирались надолго укрепиться в Юго-Восточной Азии, с тем чтобы уже отсюда диктовать свои правила «игры» всем без исключения странам этого региона.

Создавая СЕАТО, правительства стран-участниц имели своей целью борьбу против национально-освободительных движений как у себя дома, так и в других странах.

В дальнейшем США использовали СЕАТО для вмешательства во внутренние дела стран Азии и Тихоокеанского региона, а также для развязывания агрессии во Вьетнаме. В то же время СЕАТО было тесно связано как с Организацией Североатлантического договора (НАТО), так и с Организацией Центрального договора (СЕНТО).

Однако, несмотря на создание CEATO, США так и не смогли достичь поставленных перед собой захватнических целей в Юго-Восточной части Азиатского континента, где, кроме региональных задач, стоял вопрос о сколачивании еще одного плацдарма против СССР. Это произошло потому, что привлеченная к участию в СЕАТО группа стран Юго-Восточной Азии и Тихоокеанского региона (даже без учета европейских государств и Пакистана) в отношении к политике США в этой части земного шара имела различные интересы, и поэтому СЕАТО медленно, но неуклонно близился к своему концу.

Сначала, в 1965 году, свое участие в нем ограничила Франция, а вслед за ней, в 1973 году, вышел из него Пакистан. После военного поражения США во Вьетнаме тут же на повестку дня встал вопрос о ликвидации СЕАТО в полном объеме, и в июне 1977 года он прекратил свое существование.

Тем не менее самой политике Соединенных Штатов по сколачиванию агрессивных военных блоков конец еще не пришел. На основе ранее созданного договора между Великобританией, Турцией, Ираком, Ираном и Пакистаном, по инициативе США, Великобритании и Ирака, непосредственно у границ СССР 24 ноября 1955 года сколачивается Организация Центрального договора (СЕНТО), которая до августа 1959 года называлась еще Багдадским пактом в связи с тем, что штаб-квартира его находилась в столице Ирака — Багдаде.

Формально США в этом пакте имели статус «наблюдателя», но фактически они играли в нем ведущую роль. Главное острие этого военно-политического блока было направлено против СССР и других социалистических стран, а заодно и против национально-освободительных движений стран Ближнего и Среднего Востока.

Но вот 14 июля 1958 года в Ираке произошла антиимпериалистическая и антифеодальная революция, вместо захудалого королевства в стране была провозглашена республика, тотчас ставшая на путь прогрессивно-экономических преобразований. Правивший страной с 1930 года, проводивший проанглийскую политику премьер-министр Нури Саид был убит.

В Ираке тут же были ликвидированы английские военные базы, а их советники выдворены за пределы страны. Следующим шагом нового правительства явился отказ от участия в пакте как в организации, не отвечающей национальным интересам иракцев. Восьмого февраля 1963 года свершился государственный переворот, приведший к власти партию Арабского социалистического возрождения (Баас), которая к концу 1975 года закончила процесс национализации основной отрасли иракской экономики — нефтяной промышленности.

США, пытаясь не допустить полной ликвидации СЕНТО, поторопились заключить двусторонние военно-политические соглашения с Турцией, Ираном и Пакистаном. Тем не менее противоречия между этими странами оказались непримиримыми.

В 1979 году о выходе из СЕНТО заявили Пакистан и Иран, а Турция внесла предложение о ликвидации этого пакта.

При добросовестном освещении событий всякая история состоит из непреложных и непреходящих истин, даже независимо от того, под каким углом зрения она, история, рассматривается. В этом смысле на основании изложенных, уже давно ушедших в прошлое фактов, небезынтересно провести некоторую аналогию, попробовать представить себе, как бы реагировали США, если бы между Канадой и Мексикой с одной стороны и с другой — Советским Союзом был бы заключен договор, прямо направленный против их безопасности?

И далее: как повели бы себя правительственные круги Великобритании, если бы подобное соглашение было заключено, к примеру, с Ирландией, Францией и Норвегией?

А как бы чувствовали себя администрация и военно-промышленные круги США, если бы вдруг СССР заявил, что Мексиканский залив теперь прочно входит в сферу его «жизненных интересов», подобно тому, как в отношении пылавшего танкерами Персидского залива заявил 39-й президент США Джеймс Картер.

Полной объективности ради невозможно уйти здесь от прямого рассмотрения еще одной исторической параллели, еще одного исторического факта, который до сих пор не дает покоя всем антисоветски и антикоммунистически настроенным политикам и находящимся в их распоряжении средствам пропаганды. Речь идет о Варшавском Договоре. Дело в том, что, создавая Организацию Североатлантического договора (НАТО), США намеревались и дальше с еще большей интенсивностью продолжать политику военного и экономического давления на СССР и страны социалистического содружества.

И с учетом того, что договор этот стал принимать агрессивную направленность, по истечении 6 лет после его образования, социалистические страны Европы вынуждены были 14 мая 1955 года заключить оборонительный Варшавский Договор, преследовавший лишь цели дружбы, сотрудничества и взаимной помощи в случае военного-нападения хотя бы на одно из государств — его участников.

Даже сам факт, что Варшавский Договор был создан после НАТО 6 лет спустя, говорит сам за себя. Тем не менее, полностью игнорируя этот общеизвестный факт, продолжая твердить о пресловутой «русской угрозе», все сменяющиеся администрации США, а также правительства всех входящих в НАТО стран вместе с их партиями последовательно, во все времена проводили в жизнь основной принцип своей внешней политики — принцип подхода к СССР и его союзникам «с позиции силы».

Воистину печально, что лицедейство это неуклонно проводится в жизнь и по настоящее время, независимо от того, какая из партий стоит у власти на данный момент, несмотря на то, что даже Джон Фостер Даллес, один из главных застрельщиков «холодной войны», будучи еще на посту государственного секретаря США, вынужден был признать такую позицию не единственно возможной.

Главная причина неспособности отказаться от такой исторически себя изжившей, устаревшей политики, политики «балансирования на грани войны», а также «сдерживания» и «отбрасывания коммунизма», коренится в том, что истинным вдохновителем и двигателем ее являются военно-промышленный комплекс и находящийся у него в услужении государственный аппарат.

Этим и только этим можно объяснить нежелание милитаристов идти на разумные компромиссы в ощутимых объемах.

Несмотря на неоднократные предложения стран Варшавского Договора о взаимном и одновременном самороспуске обеих организаций, возможность которого предусмотрена в тексте основополагающего документа, принятого в Варшаве, обстановка не меняется, предложения СССР наталкиваются на глухую стену замалчивания или совершенно неубедительных доводов и измышлений все о той же будто бы существующей опасности, постоянно грозящей «русской экспансии» против «миролюбивого» блока НАТО.

Насквозь лжива сама подоплека занятой странами Запада «защитной» позиции. С течением времени ядерная стратегия в НАТО стала планироваться с учетом атомного оружия во Франции и Великобритании, и вышеупомянутая позиция силы в Европе и во всем мире теперь базируется не на одной, как это было раньше, а на трех странах.

С атомным оружием расставаться не собираются пока ни Великобритания, ни Франция. Политические руководители Пятой Республики, например, полагают, что при наличии атомного оружия они могут проводить вполне независимую политику, не особенно считаясь со своим заокеанским партнером. Любая из ядерных союзниц США хочет чувствовать себя в Европе «равной среди равных» и держать про запас хорошую «дубину», на тот, например, случай, если «Михель» (ФРГ) вдруг вздумает бунтовать, как когда-то после Версальского договора, потому что снова захочет узнать, чего теперь стоит несговорчивый «галльский петух».

Многие негативные стороны при строительстве политики тех или иных государств в отношении друг к другу могут привести к такому варианту в будущем, что можно упустить последний шанс. Что же касается Англии, то в этом вопросе здесь вовсе нет каких-либо неясностей. Главное, что хотела бы эта великая держава, — продолжения где только можно традиций старой колониальной системы, когда на первый план по укоренившейся веками привычке выдвигаются, как правило, непомерные имперские амбиции. Существенно дополняет их постоянное стремление сохранять баланс сил между европейскими силами внутри самого Североатлантического пакта для того, чтобы в случае необходимости, пользуясь поддержкой США и не особенно стесняясь, «продемонстрировать стальные мускулы», «железный кулак».

Национальному честолюбию англичан весьма льстит положение второй скрипки в блоке НАТО, так же как и самого надежного приводного ремня в механизме большой политики США в Европе. Самый свежий пример тому — поведение англичан во время вооруженного конфликта между Великобританией и Аргентиной. Обеспечившая успех в борьбе за обладание Фолклендскими (Мальвинскими) островами консервативная партия во главе с ее лидером Маргарэт Тэтчер вновь завоевала большинство мест в палате общин английского парламента.

В последние годы, несмотря на миролюбивые предложения со стороны социалистических стран, входящих в Варшавский Договор, Англия заняла неконструктивную, а если сказать точнее, непримиримую позицию по части полного уничтожения ядерного оружия не только в предложенный срок до 2000 года, но и в обозримом будущем вообще.

Более того, премьер-министр Великобритании Тэтчер, одобряя на словах происходящую «перестройку», в то же время как-то заявила, что «лучше бы русские оставались медведями». Подобного рода высказывания западных политиков весьма симптоматичны: постепенно размываемый новыми веяниями и тенденциями «образ врага», видать по всему, уже не производит нужного для пропаганды впечатления на массы, выбивает из рук сильных мира сего один за другим фальшивые козыри.

Тем не менее английские консерваторы продолжают и дальше строить свою ядерную политику с расчетом на значительное увеличение мощи как на море (вместо ракет «Поларис» — «Трайденты»), так и на суше (атомные заряды, существование которых остается вне рамок заключенного между СССР и СЩА договора по ракетам средней и меньшей дальности). Не успели просохнуть чернила на подписанном договоре по РСМД, Пентагон и НАТО сразу же принялись за разработку дополнительных мер, чтобы немедля восстановить адекватное вооружение, в том же ядерном исполнении, но с разницей в мощности зарядов и при меньшей длине подлетного времени.

А бывший министр обороны ФРГ Манфред Вернер, который теперь в милитаристских верхах заменил недавно ушедшего в отставку генерального секретаря НАТО лорда Каррингтона, дошел до того, что во всеуслышание заявил: «Ядерное оружие для НАТО на длительный период незаменимо, поэтому оно должно быть модернизировано… это требуется сделать даже в том случае, если Советы резко сократят обычные силы».

То есть, по Манфреду Вернеру, получается так, что, если даже СССР пустит на переплавку все свое вооружение, за исключением, пожалуй, охотничьих ружей, НАТО все равно требуется в силу «крайней необходимости» довооружиться до непредсказуемого максимума. Спрашивается: есть ли во всем этом хоть капля здравого смысла?

Смысл, и не малый, здесь кроется все в тех же преследуемых военно-промышленным комплексом сверхприбылях. При установке и изготовлении подобного довооружения в карманах военных монополий появятся очередные сногсшибательные дивиденды, выкачанные из карманов налогоплательщиков. А приобретая дополнительно еще более массивную ядерную куклу, которая вроде бы так уж необходима Великобритании, госпожа Тэтчер вновь пошлет за получением комиссионных собственных чад, как это уже было в сделке с Саудовской Аравией. И это в то время, когда намеченное перевооружение английских подводных лодок ракетами «Трайдент» обойдется королевскому бюджету Великобритании в два миллиарда фунтов стерлингов. Своеобразная ядерная игра в понимании находящихся у власти консерваторов, видимо, стоит свеч. Вот почему премьер-министру Великобритании так необходимо, чтобы «медведи» и дальше оставались «медведями». Дело тут, как видим, вовсе не в устаревших стереотипах в мышлении.

Здравый смысл подсказывает, что в данных вопросах пора уже, как говорится, закругляться. В руководящих же кругах НАТО продолжают считать, что теперь-то как раз настало время, когда можно заткнуть кое-какие «бреши» в «оборонной» стратегии Запада.

История мировых войн сложна и неоднозначна. И полная правда о многих трагических ее страницах заключается также и в том, что ответственность за них, к сожалению, возложить следует не только на те или иные верхи и правительства, но и на народные массы, их поддержавшие.

В пользу этой горькой истины говорят многие аргументы. Есть они и в нашей, отечественной истории. Один из таких прецедентов — позиция советского народа, некритично воспринявшего заключенный его правительством договор с фашистской Германией о ненападении сроком на десять лет — как раз накануне ее агрессии, беспочвенно уповавшего на классовую солидарность трудящихся, в том числе на солидарность немецких рабочих.

Что из этого вышло — слишком хорошо известно, для того чтобы об этом говорить специально. За мизерным исключением, всем немцам захотелось поделить плодородные поля европейской части СССР на свои, немецкие фольварки, а чтобы достичь этого, — истреблять все живое, попадавшееся им во время оккупации под руку.

Ныне извлечь уроки минувшего не хотят многие другие народы. Беспристрастный, с применением научных методов опрос американского населения выявил, что 63 процента его желают видеть США державой, которая господствовала бы над Советским Союзом.

«Каждый народ заслуживает своего правительства». Так говорит старая французская пословица, и она, к сожалению, права. Никто не должен стоять в стороне, когда речь идет о будущем всего мира, всего человечества.

Весьма значительную роль в обеспечении на планете стабильности и всеобщего мира обязаны также сыграть и малые страны, ибо в период ядерного противостояния между капиталистической и социалистической системами не должно быть народов и стран — сторонних наблюдателей. Это положение касается не только всех стран, но и каждого нормального честного человека в отдельности, разумеется, независимо от вероисповедания, цвета кожи и политических убеждений.

К сожалению, это не всегда так. Возьмем, к примеру, любую небольшую страну, которая, так сказать, заложена в обойму Североатлантического договора, чье оружие при участии в нем США постоянно направлено в сторону СССР. Еще для большей конкретности назовем хотя бы Норвегию. Не считая островной Исландии, Норвегия занимает самую северную часть Европейского континента и в период обозреваемого отрезка исторического процесса никогда ни с кем не воевала. Последний раз вооруженный конфликт имел в ней место в 1814 году, когда по одному из Кильских мирных договоров Дания передала ее под протекторат Швеции, которая силой навязала ей норвежско-шведскую унию. Что же касается гитлеровской оккупации бывшей Христиании в 1941 году, то прошла она без сколько-нибудь серьезного сопротивления. Испокон веков «норвеги», как называли их русские северные поморы, жили в согласии и сообща переносили тяготы сурового Севера. Ни с одной, ни с другой стороны никогда и никто даже не помышлял ни о каких войнах. Дружба этих народов достигла своей вершины в 1944 году, когда части Красной Армии освободили от немецких оккупантов город Киркенес и всю приграничную норвежскую область Финмарк, а после капитуляции Германии, 8 мая 1945 года, возвратились на родину, дав полную возможность норвежцам устраивать тот порядок, который окажется им по нраву.

Как бы там ни было, дальнейший ход событий вступил, к сожалению, в противоречие со всеми только что упомянутыми фактами.

Попеременно возглавлявшие правительства Норвегии после второй мировой войны представители норвежской рабочей партии и партии Хёйре занимали в отношении СССР, мягко говоря, деконструктивную позицию.

Правда, в отдельных случаях они проявляли некоторую гибкость, касающуюся вопросов размещения на территории Европы нейтронного, химического и бактериологического оружия, а также — выступив против распространения гонки вооружений в космосе.

Но в Советском Союзе до сих пор помнят и другого рода «вклад» Норвегии во взаимоотношения со своим великим соседом — то печально известное приключение, которое произошло накануне предполагавшегося визита в СССР президента США Дуайта Эйзенхауэра. Тогда с явно провокационными целями высотный самолет-разведчик фирмы «Локхид», управлявшийся американским летчиком Пауэрсом, вторгшийся на советскую территорию со стороны Пакистана, должен был, если бы его не сбили под Свердловском, приземлиться на норвежском аэродроме в Буде.

При всем желании нельзя также забывать о норвежско-американских соглашениях от 1981 года, разрешавших, в рамках договора НАТО, складирование тяжелого вооружения для бригады морской пехоты США, которая в случае создавшейся «кризисной ситуации» должна была быть переброшена в Норвегию, так сказать, в порядке исполнения планов «быстрого реагирования».

Спрашивается, почему тогда, будучи премьер-министром Норвегии, господин Коре Виллок рассуждал на трибунах о каком-то «советском экспансионизме»? Почему и сейчас, находясь на посту председателя внешнеполитического и конституционного комитета стортинга, парламента, этот видный представитель консервативной партии говорит о доверии, которое-де должен завоевать у Запада Советский Союз?

Превосходно зная, что после войны у СССР были тяжелые годы восстановления народного хозяйства, многие внутренние неурядицы, связанные с культом личности, а также застойный период в развитии советского общества, некоторые малые страны, входящие в блок НАТО, продолжают и ныне твердить, явно с чужого голоса, о «русской угрозе».

И это делается несмотря на то, что Советский Союз на базе проводимого в жизнь КПСС курса нового политического мышления и широкой гласности, значительно превышающей реально существующие возможности буржуазной демократии, должен по ряду экономических показателей догонять западные страны, исключив тем самым любые дополнительные расходы на свою оборону.

Или, быть может, воображение Виллока действительно беспокоит «угроза» со стороны СССР, направленная на разрушение территориальной целостности норвежского государства? Так ведь достаточно сравнить по карте территорию Норвегии и советского Крайнего Севера вместе с Дальним Востоком, от Мурманска до Владивостока, как станет предельно ясно, что эти величины в соотношении имеют разницу, выраженную двухзначной цифрой.

К тому же, если учесть, что плотность заселения упомянутых советских пространств колеблется где-то между нулем и единицей, нельзя не признать, что для полного освоения этих пространств Советскому Союзу понадобится, пожалуй, не менее 500 лет, а поэтому норвежскому правительству, по крайней мере, до конца указанного срока при любом колебании его коалиционного состава не стоит особо беспокоиться за свои фиорды.

Восьмого января 1988 года на встрече с руководителями средств массовой информации, идеологических учреждений и творческих союзов, касаясь проблемы выборов в буржуазный парламент, Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев сказал, что суть социализма «отличает его от буржуазной демократии, которая своими хитросплетениями создает лишь внешнюю видимость свободы, открытости, отторгая народ от реальной политической власти, оставляя для него, как говорил Ленин, одну только возможность в период выборных кампаний решать, кто будет его надувать в очередной срок».

После победы на выборах над консервативной партией Хёйре завидную преемственность во внешней политике демонстрирует теперешний премьер-министр, председатель рабочей партии Норвегии госпожа Гру Харлем Брундланд.

Когда заместитель верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе западногерманский генерал Эберхард Аймлер в своем интервью норвежскому радио заявил, что в «1990 году десантный батальон бундесвера должен принять участие в маневрах на севере Норвегии», и когда в это же время из ФРГ пришло известие, что западногерманский министр обороны Вернер «выразил готовность» начать разработку планов НАТО о замене канадского «военного участия» на западногерманское в пределах Норвегии, Г. X. Брундланд подтвердила эти сведения. «Я не исключаю, что солдаты прибудут в Норвегию из ФРГ», — сказала она.

Вряд ли помнящие гитлеровскую оккупацию норвежцы с энтузиазмом восприняли это высказывание своего премьера, и, уж конечно, такое решение не добавляет авторитет ни самой госпоже Брундланд, ни возглавляемой ею рабочей партии.

И все же, несмотря ни на что, население Норвегии в целом, и особенно ее северной части, к Советскому Союзу испытывают больше симпатии. Так, шведская газета «Дагенс нюхетер», оценивая сложившуюся неблагоприятную экономическую обстановку в области Финмарк, высказала надежду, что кризисное состояние, в котором оказался север Норвегии, может быть преодолено лишь в том случае, если будет расширена приграничная торговля с Советским Союзом, а также если «брызги нефтяного фонтана» от обнаруженных у Баренцева моря крупных залежей упадут и на эту часть Норвегии.

В противном случае, считает газета, «через 30 лет Финмарк станет безлюдной территорией».

Но лучше всех выразил свои симпатии к СССР, по свидетельству все той же газеты, коммунальный советник города Киркенес Ольсен, выступающий за добрые отношения со страной социализма. «Мы ожидаем окончания «периода темного времени», — сказал он, имея в виду затянувшееся ухудшение во взаимоотношениях Советского Союза и Норвегии. Этот же советник в другой раз по случаю введения в строй в его городе бомбоубежища на 3,5 тысячи человек сказал нечто не совсем согласующееся с его миролюбием: «Мы не скрываем прямого назначения спортзала (т. е. бомбоубежища. — Н. Б.);. русские же с должным пониманием относятся к нашим объяснениям потому, что укрытие предназначено для защиты… от американских бомб».

«Предпринятая норвежской компанией «Консберг вопен» акция, так называемое «наказание» за продажу передовой технологии и нарушение правил КОКОМ в расчете настроить норвежцев против СССР, даже как бы укрепила наши позиции, поскольку отношения, которые мы поддерживаем с Советским Союзом, никак не связаны с какими-либо секретами», — в заключение заметил советник Ольсен.

Что ж, объективные мысли и правильно занятая позиция в проблемах взаимоотношений двух стран!

Картина гонки вооружений будет далеко не полной, если не коснуться здесь темы распространения буквально по всему земному шару военных баз США.

С самого начала «холодной войны» США создали на территориях других стран всех континентов свыше 1500 военных баз различного назначения.

Наибольшее количество их сосредоточено в Западной Европе, и все они по сегодняшний день прямо направлены против Советского Союза. Эта своеобразная ядерная и базовая стратегия предусматривает мировую систему военных объектов, которые в конечном счете должны окружить СССР с целью развязывания войны, если создавшаяся обстановка окажется выгодной для США.

Так, например, в Англии находится свыше 110 военных баз, в ФРГ — 200, в Японии, вместе с опорными пунктами, — около 200, в Южной Корее — 40 и примерно 50 военных объектов — в странах Латинской Америки. Военные базы и радиолокационные станции слежения расположены также в Испании, Италии, Турции, Греции, Таиланде, Кении, Норвегии, Гренландии, Австралии, ЮАР и на Филиппинах.

Всего же география военных баз США охватывает 32 страны, а находящийся на них военный персонал составляет 514 тысяч человек. Самыми крупными из них являются Субик Бей и Кларк Филд, расположенные на Филиппинах, в Кефлавике (Исландия), в Туле (Гренландия), в Индийском океане на острове Диего-Гарсия и на «принадлежащем» Японии острове Окинава.

Дополнительно еще станция слежения имеется в центре Австралийского материка и там же — крупнейший опорный пункт в Дарвине. Сюда же можно отнести и военно-морскую базу на японском острове Кюсю — Сасебо. Кроме перечисленных баз, существование которых в других странах на долговременной основе уже само по себе противоречит современным нормам международного права, следует назвать еще военно-морскую базу Гуантанамо, находящуюся на захваченной Соединенными Штатами территории Кубы.

Если говорить о юридическом статусе всех принадлежащих США военных баз, то по международным законам они должны квалифицироваться как проявление атрибутов колониализма, империализма и неоколониализма, а вернее всего, того же фашизма, скрывающегося под яркой вывеской буржуазной демократии.

Ибо стратегическим направлением их устремлений является мировое господство; в тактическом плане — навязывание своего присутствия с «правом» экстерриториальности в виде баз на чужих территориях, а в оперативном порядке — бесконечными военными игрищами и разного рода маневрами воинских контингентов, устраиваемыми якобы для обеспечения защиты этих государств от «русского экспансионизма», хотя на самом деле такое поведение администрации США в глобальном масштабе служит лишь их политике устрашения и подчинения себе независимых государств в региональных и международных вопросах.

Сравнивая в целом нынешний внешнеполитический курс США, который они проводили и продолжают проводить на протяжении послевоенного периода, с внешней политикой гитлеровского рейха и милитаристской Японии, нельзя не видеть, что он, этот курс США, является не чем иным, как завуалированным с помощью бесконечных и разнообразных демократических прикрас своеобразным государственным экстремизмом.

Агрессивность внешнеполитического курса США в особенности ярко проявилась в 70-80-е годы — в возросшей их активности в районах Ближнего и Среднего Востока, а также Средиземноморья и Персидского залива, где ими созданы крупнейшие группировки военно-морских сил, постоянным местопребыванием которых является Индийский океан, и в частности военная база на острове Диего-Гарсия. Здесь, как нигде ранее, испытывается на практике пресловутая доктрина бывшего президента США Джеймса Картера, объявившего эти регионы земного шара «сферой жизненных интересов США».

В заключение разговора об американских военно-морских базах следует, пожалуй, провести еще одну аналогию.

После второй мировой войны Советский Союз создал для обороны только две военно-морские базы, Одна из них находилась в Европе, где был арендован сроком на 50 лет полустров Порккала-Удд в Южной Финляндии, и вторая — в Северо-Восточном Китае, городе Люйшунь (бывший Порт-Артур), Причем эта база использовалась совместно с Китаем.

Позже, когда Советский Союз в сугубо оборонительных целях совместно с другими социалистическими странами вынужден был создать Варшавский Договор, казалось бы, вопреки всякой логике были закрыты и эти базы. Советское правительство, чтобы не создавать прецедента в международных отношениях на будущее, в 1955 году досрочно отказалось от аренды Порккала-Удд и вывело свои военные силы из Порт-Артура, передав одновременно КНР безвозмездно сооружения (форты, портовые здания) и другие долговременные постройки на территории базы.

Совсем иначе в этих обстоятельствах, как уже было сказано, повели себя Соединенные Штаты. Количество своих баз на чужих территориях они довели до 1500, положив их в 32 странах всех континентов.

За последние 40 лет на гонку вооружений США истратили 7,5 триллиона долларов, причем 2 триллиона — при президентстве Рональда Рейгана. То есть при нем количество всех видов вооружения в США с момента окончания второй мировой войны увеличилось в 1,5 раза.

Это говорит о том, что и ныне продолжает процветать «золотой век» военно-промышленного комплекса в «самой демократической» стране капиталистического мира. Вот, оказывается, где лежит камень преткновения во всех сферах противоборства между двумя мировыми системами!

В наше время слишком очевидным становится факт невозможности безнаказанно прибегнуть к использованию ядерного оружия. Михаил Сергеевич Горбачев в своей книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», говоря о назревшей необходимости коренных, революционного характера перемен в нашей стране, обосновывает их неизбежность и для всего остального мира.

В первой половине заключительной главы автор говорил о периодизации человеческой истории, в свое время предложенной Л. Г. Морганом, о попытках некоторых современных исследователей ее усовершенствовать.

Не будучи специалистом-историографом и не претендуя на какое-либо научное открытие, автор тем не менее берет на себя смелость предложить вниманию читателей некоторые свои соображения по упомянутой историософской проблеме.

Беря за основу идеи Л. Г. Моргана, поступательный ход исторического развития человеческого общества следует также разделить на четыре эпохи: дикость, варварство, прогресс и цивилизаций.

Как видим, между эпохами варварства и цивилизации автор помещает промежуточную, переходную ступень: прогресс.

Чем вызвана такая необходимость?

Все дело, по всей видимости, в том, что в расхожий термин «прогресс» вкладывается несколько более широкий смысл, чем обычно. Кроме движения человечества вперед к торжеству научно-технической революции, он, этот термин, включает в себя элементы социально-политического неравенства, которого в обществе будущего, при достижении эпохи цивилизации, быть не должно.

В том-то и заключается парадоксальность существующего в наши дни, на пороге XXI века, термина «эпоха цивилизации», что социально-политические противоречия имеют место не только между капиталистической и социалистической системами, но вдобавок и внутри каждой из этих систем. Внутри же капиталистической системы противоречия эти усугубляются и существованием в форме общественного закона эксплуатации человека человеком, противостоянием двух антагонистических классов: эксплуататоров и эксплуатируемых.

После крушения старой колониальной системы во многих странах третьего мира, которые лишь недавно встали на путь самостоятельного развития, остается немало «родимых пятен» прошлого, которые окончательно должны исчезнуть лишь в эпоху полного торжества цивилизации.

Пытаясь понять значение термина «эпоха цивилизации», надо условиться, что в нашей, в новейшей истории правильное его истолкование возможно лишь в свете провозглашаемого в СССР нового политического мышления.

Начнем с того, что, когда в наше время употребляется термин «цивилизация» или «цивилизованный человек», всегда имеются в виду строго определенные черты индивидуума, присущие ему в рамках этого понятия: образованность, воспитанность, объективность, логичность в мышлении и поступках, честность, отсутствие агрессивности, сострадание и прочие сопутствующие высококультурному члену современного общества признаки. Говоря иначе, цивилизованный человек есть не что иное, как индивидуальная гражданственность в самом широком смысле этого слова.

Находясь в плену буржуазных представлений, в рамках которого даже эксплуатация человека человеком считалась нормальным явлением, Льюис Морган в ту пору не мог трактовать предложенную им высшую ступень развития общества — цивилизацию — с позиций именно всеобщей гражданственности.

Только с появлением марксистско-ленинского учения о классовой борьбе в период новейшей истории начала приоткрываться завеса, за которой, как утверждает эта самая прогрессивная философия, после гибели буржуазного общества последует общество, свободное от пороков частнособственнического мышления, агрессивности и существующего в тесной связи с религией и другими институтами подавления личности, прямого и скрытого насилия.

В силу изложенных здесь понятий полностью отпадает определение применяемого теперь термина цивилизации как синонима культуры. Это понятие следует рассматривать лишь в глобальном аспекте — как синоним культур в пределах всего человеческого общества будущего.

С момента разработки Л. Морганом существующей периодизации в истории развития общества произошли необратимые изменения, которые продолжают свое поступательное движение и по сей день. Напомним, что началом эпохи цивилизации ученый считал изобретение письменности. Это значило, что, по его представлениям, в пределах эпохи цивилизации находилась, к примеру, Гражданская война 1861–1865 годов в США. Так же, следуя логике этой моргановской концепции, вполне цивилизованными следует считать и обе мировые войны, а также происходившие до и после них революции за национальное и социальное освобождение народов, другие исторические события этого плана.

Далее. Разве можно отнести к истинно цивилизованным, хоть и в период новейшей истории существующие две противоборствующие, противостоящие друг другу социально-экономические системы: капиталистическую и социалистическую — раз каждая из них имеет многомиллионную армию, военную промышленность (а это, как и содержание громадных воинских контингентов, — стопроцентные непроизводительные расходы) и строит свои взаимоотношения, взирая на другую через прорезь прицела, бесконечно накапливая колоссальные запасы ядерного оружия, угрожающего самому существованию человечества на Земле?

Разве мог бы воистину цивилизованный мир так спокойно смотреть на то, как из личных амбиций и еще неизвестно из-за чего Иран и Ирак вели между собой многолетнюю совершенно бессмысленную войну, угробив за ее восьмилетний срок свыше миллиона человеческих жизней?

Разве в условиях подлинно цивилизованного общества терпим апартеид в Южной Африке, где со скотом обращаются лучше, чем с коренным населением, или воинствующий сионизм, солдатня которого камнями отбивает от костей мясо у палестинцев лишь за то, что они на своей земле хотят иметь свое независимое и мирное государство?..

Конечно, на такого рода наши соображения со стороны современных философов и историков могут быть возражения. Но как бы там ни было, если в суждениях о современном мире исходить из позиций истинного научного знания, высоких идеалов гуманности и доброты, невозможно не признать, что он, этот мир, еще далек от совершенства, ибо много еще остается в нем несправедливости, насилия и жестокости.

Вот почему автор, попытавшись рассказать о некоторых драматических и поучительных эпизодах минувшей мировой войны, захотел поразмышлять под конец о понятиях и явлениях, теснейшим образом связанных с нашей современностью, со злобой дня.

Кто-то, разумеется, найдет, что автор в чем-то неубедителен, а может быть, что-то спорно, однако — да будет так!

1985–1989