К середине недели у меня созрел план. Не просто так план, а продуманный план высоконаучного эксперимента. Почти как у британских ученых.

Простой и надежный план.

Мне удалось немножко приручить козла черного сицилийского, хамского, одна штука – он охотно брал еду из моих рук, позволял смотреть себе в глаза и не пытался меня забодать или пометить, даже проявлял признаки узнавания и приветствовал дружелюбными звуками. Можно было переходить к более активным действиям. То есть тактильному контакту. Как известно, любая живность любит, когда ее чешут, гладят и хвалят. А особенно чувствительные места для почесания данного парнокопытного я уже неплохо изучила. Оставалась сущая мелочь, усыпить бдительность вкусной морковкой (возможно, восхвалениями), подобраться поближе и правильно почесать.

Из наблюдений следовало, что загон, в котором козел сицилийский перманентно подтверждает свою доминирующую роль в стаде, для приручения не подходит. Зверюга постоянно настороже и воспринимает любую попытку близкого контакта как покушение на столь важную для выживания особи и вида доминирующую роль. Потому следует выследить его у водопоя, без стада и конкурентных особей, прикинуться кроткой овечкой… или козочкой, не суть. И – почесать, не забывая хвалить и приманивать запахом морковки.

По-моему, прекрасный план! И Манюня, как психолог, его одобрила.

Для его осуществления я всю неделю вела себя, как и положено ученому наблюдателю: спокойно, уверенно, не смешиваясь со стадом и своевременно предлагая объекту наблюдения различные вкусности. Особенно хорошо проявили себя соленые фисташки и кофе в шоколаде, их мистер Джеральд брал из рук охотнее всего, жевал в каждую свободную минуту и рефлекторно оглядывался на хруст пакетика. Отличный результат! Вот этим хрустом (спасибо милорду за идею, кстати) я и собиралась подманивать объект, когда придет время следующего этапа эксперимента. Предположительно – вечером в пятницу, на привычном месте текилопоя, то бишь в «Зажигалке».

А пока – я писала роман, любовалась лаконичным и выразительным дизайном собственной книги, пасла и нянчила господ артистов и выбросила, не вскрывая, письмо от милорда.

Как я и обещала Люси, никакого «дурить». Я поступила взвешенно, разумно и логично. Быть любовницей женатого лорда – не мое амплуа. Некомфортно. Дружить с Ирвином после почти случившегося бурного секса – не выйдет. Мужчины генетически не способны понять, что женщина, которая хотела с ними заниматься любовью на прошлой неделе, на этой может не хотеть, и это – не придурь, а разумный выбор. Короче, не хочу с ним объясняться. Сам не дурак, поймет.

Итак, письмо (судя по формату и толщине конверта, в нем опять лежали билеты, может быть даже на самолет) я сожгла. Для надежности. Роман дописала до середины, в ЛА мне отлично работалось. Погудела вечерок с Антошкой, порадовалась за них с Томом… Честно. В первый раз – без горечи и обиды, просто порадовалась за друга. Он выглядел совершенно счастливым, и даже не смотрел на других парней, чего я за ним вообще не помню. Ну, даст бог, хоть на какое-то время утихомирится.

Вообще мне понравилось быть спокойной и уверенной. Мир стал ярче, еда вкуснее. Работа – легче. Да и, если уж на то пошло, мне грех было жаловаться. Гении почти не козлили, внезапно возникшие проблемы с техобслуживанием репетиционного помещения быстро решил Фил, артисты так выматывались на репетициях, что на дурь и склоки сил у них не оставалось.

А утром в четверг, едва я переступила порог раздевалки, чтобы пересчитать цыплят, стало ясно: идиллия закончилась. В зале висел отчетливый запах паники, артисты шептались или листали что-то в своих планшетах, забыв о репетиции. Барби потерянно замерла на скамье с одной балеткой в руках, Гюнтер тихо матерился по-немецки, глядя все в тот же планшет. Тошки еще не было, он обычно приходил вместе с Томом, чем плевал в душу помешанным на рабочей этике американцам. Более-менее вменяемой выглядела одна Элли, вокруг которой собралось человек пять массовки. При моем появлении она замолчала, и группка дружно обернулась.

– Что тут происходит?

Господа артисты что-то невнятно пробурчали и отвернулись. Одна Синди в простых и понятных выражениях объяснила, что мюзиклу пришел конец, и им всем придется искать новую работу.

Если бы я только что не видела на парковке белый «Бугатти» мистера Джеральда и не трепалась по телефону с довольным жизнью Тошкой, я б решила, что кто-то из наших гениев дал дуба. Но оба – живы и здоровы! Но, может быть…

– Что-то с Филом? – я тоже начала паниковать.

– Какой к черту Фил! Денег нет, спонсоров нет, никто не хочет вкладываться в дурацкий ремейк… что мне теперь делать?

Остальные загалдели вслед за Синди. Из обрывков фраз я поняла, что в сети поднялась очередная волна дерьма, простите мой клатчский. Мишенью были Том и Джерри – и ведут себя скандально, и талант поддельный, и премии куплены, и совсем зарвались со своим андеграундом, и наркоманы они, и пьяницы, и вообще они тут не мюзиклы ставят, а деньги мафии отмывают, а может и вовсе работают на русских и замышляют свержение демократии… а труппе не заплатят жалованье за неделю, и репутация навек загублена, и никто-то их больше на работу не возьмет…

На этом месте до меня дошло, что они не шутят. Весь этот бред – всерьез. Господи. Господи! Как можно быть такими?!

– Молчать! – гаркнула я «папиным» голосом. – Крысы безмозглые, мать вашу! Кто верит в мафию и русских агентов, быстро на выход, пока я санитаров не вызвала. Придурки! Дебилы безмозглые! Ну? Что стоим, глазами хлопаем? Интернат для анацефалов, шваброй вас через колено! Не хотите работать здесь – дверь открыта! Рабочих рук в Макдональдсе не хватает, лузерам там всегда рады!

Я бы продолжила пропесочку динозаврьих мозгов размером с грецкий орех, уже и воздуха набрала новую порцию, но позади меня раздались аплодисменты.

– Браво, мисс Ти. С меня капральский значок.

– Лучше деньгами, – ответила я, не оборачиваясь. – Мистер Штосс не предупреждал, что господам артистам надо менять пеленки и вытирать слюни.

– Так что тут за апокалипсис? – все так же ровно и насмешливо.

Господа артисты немножко опомнились и местами даже устыдились. По крайней мере, Барби наконец надела вторую балетку, Синди оставила в покое измочаленную резинку для волос, да и планшеты народ повыключал.

– Массовое отравление желтой прессой, – все так же не оборачиваясь и продолжая рассматривать Элли, почему-то именно она мне казалась эпицентром безобразия. – Кстати, мистер Джеральд, вы не замышляете свержение демократии в Лимпопо?

– Только об этом и мечтаю.

– Да, господа, плохи дела. Не возьмут вас теперь даже в Макдональдс.

Секунду или две в раздевалке висело подавленное молчание, до господ артистов запоздало доходила степень их идиотизма. Кое-кто прятал глаза, кое-кто даже покраснел, в общем, поймали детсад на краже леденцов.

– А в Лимпопо разве демократия? – подала голос Барби и похлопала наивными глазками.

Джерри за моей спиной хрюкнул. За ним – Гюнтер, Сэм… через мгновение ржали все, включая меня. Еще через мгновение Джерри скомандовал:

– В зал, ленивые zhopa. Будет вам сегодня Лимпопо. – И вышел, даже не хлопнув дверью.

Железные нервы, однако.

Народ потянулся на выход, огибая меня и стараясь не смотреть в глаза. Одной из первых – Элли, и мне показалось, глаза она прячет особенно старательно.

– А вас, Элли, я попрошу остаться.

Она едва заметно вздрогнула, остановилась и подняла взгляд. Я чуть не шарахнулась, столько в нем было злости. Убить можно таким взглядом! Правда, через мгновение Элли уже улыбалась, мило и ровно, как всегда.

– Извините, мисс Ти, мне нужно на репетицию.

Я хмыкнула: все, что я хотела узнать, я уже узнала. Совсем не обязательно быть Шерлоком, чтобы сложить два и два. Я привела Барбару, надежды Элли на роль Квазимоды накрылись медным тазом, а сегодня всего лишь была попытка напугать неопытную конкурентку. Хорошая попытка, если смотреть с точки зрения эффективности пугания. Идиотская попытка с точки зрения здравого смысла: губить постановку ради роли в этой же постановке – бред собачий. Но когда логика и здравый смысл кого-то останавливали? Не припомню такого.

А с другой стороны, я даже была немного благодарна Элли за сегодняшнюю сцену. Оказывается, в кризисный момент Бонни Джеральд умеет сунуть в карман разгильдяйство и козлизм, и отлично умеет работать в паре. Что-то вроде парня, с которым можно в разведку.

В течение дня я не раз ловила на себе его взгляды. В смысле, не только когда гению хотелось кофе или фисташек, но и так просто. И сегодня он впервые видел меня, а не «еще одну кофейную девицу». Пожалуй, если бы Элли пришла ко мне в обеденный перерыв поговорить и проявила хоть какие-то признаки здравого смысла, я б дала ей шанс чисто за эти взгляды Бонни. Но она слиняла в первых рядах, причем сделала вид, что меня вообще не замечает. Что ж, дальше – ее проблемы.

Ее проблемы начались бы прямо сегодня, если бы мне не позвонил Фил и не вызвал к себе в офис. Я почти запаниковала насчет следующих книг, но подавила дурь в зародыше: таким довольным тоном плохих новостей не приносят.

И в самом деле, новости были просто отличными! Во-первых, мне перевели денег – обещанные роялти за первые оптовые продажи. Учитывая, что гонорар за «Нотр Не-Дам» подходил к концу, очень кстати. Во-вторых, обещали вскоре познакомить с режиссером, который будет снимать «Ты вернешься». Кто режиссер, Фил не сказал, ограничившись веским:

– Тебе понравится.

В-третьих, меня уверили, что с финансированием мюзикла, фильма и книг все в полном порядке. Слухи о кончине «Драккар инкорпорейтед» сильно преувеличены, да и кроме лорда Говарда на свете есть люди, умеющие считать прибыль. Ни Тому и Джерри с их славой, ни мне с моим местом в списках бестселлеров волноваться вообще не о чем.

И на закуску спросили, не хочу ли я чего сказать Ирвину. То есть Фил не лезет в наши дела, его это не касается, просто Ирвин просил дать мне это…

На стол лег белый прямоугольник с написанными от руки цифрами.

Я целых десять секунд смотрела на него, не решаясь послать свое хорошее воспитание в пешее эротическое. Ничего ж не случится, если я возьму номер! Я ж не собираюсь звонить.

Да-да, и сама себе верю.

– Извини, Фил. Нет.

Я отодвинулась от такой манящей бумажки, даже сжала под столом кулаки. Отчаянно хотелось сцапать свой шанс… хотя бы ради памяти о лучшем свидании… да кому я вру? О единственном в моей жизни красивом свидании. Которое не повторится.

– Ну и ладно.

По лицу Фила, когда он прятал картонку в нагрудный карман, нельзя было прочитать ничего. Наверное, он хорошо играет в покер. А я – дура, но жалеть не буду. Лучше пройдусь, наконец, по нормальным магазинам! Прикид с мексиканского рынка прекрасен, но хочется чего-то этакого, вот совсем-совсем этакого.

Чтобы завтра вечером этакое понравилось Бонни.

Да. Мне не нужен Ирвин, мне хватит безумного гения Бонни.

К следующему полудню я почти поверила, что у меня все получится с вечерней засадой у текилопоя. Заинтересованный мужской взгляд любая женщина чувствует, для этого даже видеть не обязательно. А мы еще и пару раз встретились глазами…

Поверх чужих голов.

Через весь зал.

Так горячо, что мне захотелось нырнуть в холодный океан, чтобы не расплавиться прямо тут.

Само собой, показывать Бонни, как мне горячо, я не собиралась. И вообще, первым, что он от меня услышит, будет маленькая такая декларация: постель – не повод портить друг другу жизнь. Никаких замуж, чтобы потом «Киндер, Кюхен, Кирхе». А вот совместная ночь – совсем другое дело. Я помню, как у него сбивается дыхание, стоит запустить руку ему в волосы и сжать… интересно, в «Зажигалке» он отреагирует так же?.. Ох. Куда-то меня не туда заносит. Мечтать не время, а время прислушаться, о чем это там Элли и Сэм воркуют, аки голубки, пока режиссеры работают с Синди. Есть мнение, что дружат они не просто так, а против кого-то. И я даже догадываюсь, против кого.

Черт, как же утомителен бывает артистический гадюшник! Зря я вчера не поделилась с Филом выводом насчет Элли, оставила на сегодня, ох и зря! Опять у артистов какие-то неправильные мысли отражаются на мордах лиц. Опять что-то ищут в планшетах. Том и Джерри не видят, они заняты Клодиной и Эсмеральдо, но я-то вижу, к чему опять дело идет!..

Как оказалось, не туда я смотрела. Хотя предотвратить катастрофу бы не смогла при всем желании. Даже если б увидела, как под окнами останавливается белый лимузин, из него изящно выходит ослепительная блондинка в алом, в сопровождении полудюжины господ в официальных костюмах направляется к подъезду… откуда-то выныривает стайка журналистов, щелкаю вспышки, тянутся микрофоны…

Я бы ее узнала. Кто угодно бы ее узнал. Самая скандальная поп-дива Америки изволила посетить нашу скромную репетицию.

Черт бы ее подрал!

Но я сначала услышала шум на лестнице: топот множества ног, гул голосов. Приближение урагана.

Все услышали.

Том и Джерри переглянулись, Люси сморщилась, Элли просияла, остальные насторожили уши и уставились на дверь в ожидании.

– Как мило вы тут устроились! Скромно и со вкусом…

Сирена просияла царственной улыбкой и протянула руку Джерри. Для поцелуя. И он, черт бы его подрал, подошел с видом зачарованного кролика. Даже к ручке склонился, но Сирена его перехватила и со смехом поцеловала в губы. В очень выгодном ракурсе. Разумеется, камеры щелкали, не переставая – те, которые фото. Остальные снимали видео для вечерних передовиц.

– Какая неожиданность… – начал Джерри каким-то непривычно сдавленным голосом, но Сирена его перебила:

– Синди, дорогая, я так рада тебя видеть! Снова дублерша, ты достойна лучшего.

Под восхищенно-жадными взглядами журналистов Сирена сочувственно улыбнулась, похлопала ее по плечу.

Бедняжка Синди хотела бы провалиться, но пол в зале был слишком крепок. А дива, забыв о ней, продолжила сольное выступление: такая милая, такая демократичная, такая заботливая, что аж зубы сводило. И разумеется, она спустилась с небес, чтобы спасти мюзикл! Она всегда верила в Бонни, и следила за его успехами с гордостью, ведь он делал первые шаги как хореограф под ее чутким руководством! А теперь, когда его несправедливо подозревают бог знает в чем, когда все инвесторы отвернулись, и ни одна звезда не согласилась…

На этом месте Сирена обвела труппу выразительным взглядом, мол, вы сами видите – здесь и посмотреть не на кого! В общем, она готова, так уж и быть, сыграть Клодину Фролло. Ах, это такой интересный эксперимент! Ах, современное театральное искусство так нуждается в поддержке! Ах, она даст этим прекрасным молодым людям возможность… и нет, что вы, мы с Бонни всегда оставались лучшими друзьями!

Меня чуть не стошнило. И уж наверняка – перекорежило. Хорошо, что никто на меня не смотрел. Гадина двуличная! Кобра гремучая! Друзьями они оставались, все так и поверили, как же! Особенно после прошлонедельного шоу на десять миллионов американцев. Да я съем свой ноут, если она простила такое позорище!

А Бонни смотрел на нее. И такого огня я не видела никогда. Ни в чьем взгляде.

Да как он может так на нее смотреть, после того, что она ему устроила?!

Он ее по-прежнему любит? За улыбку эту ненатуральную, за позы выверенные, за снисходительное презрение? Он что, снова хочет с ней?!

Журналистов это тоже, кажется, очень интересовало.

– Вы планируете пожениться?

Что он там ответил, я не услышала. Сбежала потому что.

Протиснулась между журналистами, их набилось в зал не меньше двух десятков, подхватила сумку, скатилась по лестнице, выбежала на свежий воздух… и только там, глядя на занявший половину парковки белый лимузин и три черных авто охраны, выругалась. Я припомнила все матерные слова на всех языках, которые когда-либо слышала.

Консьерж, поливавший петуньи и бегонии у входа, восхищенно присвистнул и показал мне большой палец.

А я, послав ему воздушный поцелуй, показала фак окнам репетиционного зала.

Вертела я ваш Бродвей! Мне и без вас хорошо, а как вам без меня – мне по хер.

У меня фильм, пять романов в типографии, седьмое место в списке бестселлеров и вип-приглашение в «Зажигалку».

И никаких бывших! Никогда! Ни за что! Только вперед и не оглядываться!