После дежурства я старалась пройтись до дома пешком. Стряхнуть усталость и навязчивый больничный запах. Немного проветриться, подышать городским воздухом, никуда наконец не спешить. Я любила город, любила работу. Даже возвращаясь поздней ночью ничего не боялась, и со мной никогда ничего не случалось. До одного раза.

Той ночью я устала так, что дорога расплывалась. Медбрат предложил подвезти, но как раз прошел дождь, не хотелось пропускать насыщенный озоном ночной воздух. Я брела по лужам, мечтая о теплой, мягкой постели, совсем не смотрела по сторонам. Даже не знаю, как заметила черную фигуру на тротуаре — спящего бомжа. Я могла пройти мимо, но что-то в беззащитной позе, полной неподвижности забило тревогу. Нутром поняла — он нуждается в помощи.

Ноги предательски заторопились домой. Я не оправилась после вчерашнего дежурства, сегодня была на трех операциях, последняя затянулась допоздна. Усталость давала о себе знать раздражением и нытьем в висках. В конце концов, что я смогу сделать для него? Тихо выругалась сквозь зубы, сжала кулаки, отгоняя сонливость и поспешила к бездомному.

«Все равно не смогу пить чай, оставив его тут умирать. Легче убедиться, что он здоров и уйти с чистой совестью».

Я наклонилась над бездомным. Окликнула его пару раз, но не получила ответа. Тревожные колокольчики зазвенели все громче.

«Пусть он будет пьян, но не мертв, не мертв».

Бомж был обернут в черную тряпку, лежал на животе прямо в луже. Я перевернула его на спину. Он оказался довольно молод и бледен, на губах запеклась кровь. Предчувствие не обмануло, дело плохо. Я запрокинула его голову, прислушалась в поисках дыхания. Дышит, уже хорошо. Протянула руку пощупать пульс, но через мгновение забыла обо всем, потому что держала в своих объятиях не человека, вовсе не человека!

— Помоги, — еле слышно прошептал он. Его голос эхом зазвучал в голове, внутренние преграды рухнули. Я осела в лужу и разрыдалась как девчонка.

В детстве, я верила в сказки. В подростковом возрасте зачитывалась фэнтези. А когда стала врачом постепенно перестала глотать книги. Да что там книги, забросила все прошлые увлечения, отдалилась от друзей. Больница стала занимать все больше и больше места, остальное казалось мелким по сравнению с работой. Только там я жила, среди бесконечной беготни от операции до операции. Ответственность, чувство, заполняющее сердце при последних стежках на зашитой брюшины стали наркотиком. Мать хотела, чтобы я с кем-то познакомилась, завела семью, но мне все было не до того. Свидания забирали бы слишком много времени и сил, а я хотела посвятить их одному — хирургии.

Но сейчас я вспомнила детство и истории Толкиена, потому что смотрела — и не верила — на одну из них. Настоящую: пахнущую дождевой лужей и невероятно волшебную. Мне так часто говорили, сказок не бывает, что я поверила. Поверила и продала ради других интересов. Но сейчас я держала за руку эльфа, и он просил меня о помощи. Нет, определенно он не мог быть чудаком, сделавшим операцию на уши. Я достаточно изучала анатомию, чтобы сразу увидеть разницу — строение костей лица не оставляло сомнений. Незнакомец на улице мог быть только инопланетянином или героем из сказки. Ясно одно — сейчас он нуждается в моей помощи.

Во мне ни на миг не проснулось сомнение, куда забрать его — домой или в больницу. Я хотела, чтобы хотя бы на денек эта сказка принадлежала только мне. Мое личное волшебство. Никто другой не сможет помочь ему. Дома лежал на всякий случай полный набор первой помощи, мази и антибиотики. А что не найдется сейчас, заберу завтра из больницы. Я сделаю для него все, что угодно.

Вытирая слезы уголком рукава, я помола ему подняться. Эльф был очень бледен, под плащом — а черная ткань была именно плащом — я нащупала липкое, мокрое место в районе плеча. Я подозревала, что это кровь и скорей хотела оказаться в своей квартире. Мы медленно шли по улице, он пытался передвигаться самостоятельно, но то и дело терял силы и оседал всем весом на меня. Я молилась, чтобы мы никого не встретили. Считала здания до крайнего дома — родного. По странной случайности, все прошло гладко. Подъезд был пуст, лифт работал, ключи не потерялись.

Я уложила гостя на кровать. Сняла зеленые сапоги из мягкой, невероятно приятной ткани — рассмотреть потом. Он часто дышал, наверное, от потери крови. В любом случае, неизвестно как он отреагирует на человеческую, переливание делать нельзя.

— Ты можешь пить? — спросила я.

Он кивнул.

Следующие дни превратились в кошмар. Я взяла отпуск на работе, первый за многие годы. Не единожды просыпалась мысль плюнуть на все и вызвать скорую. Но каждый раз он накрывал ладонью мою руку и просил:

— Не бросай меня, поборись еще чуток.

Я не могла ему отказать.

Совсем как в войне миров, он подхватил веселую кампанию земных вирусов и микробов, температурил не переставая. Вначале я боялась давать ему антибиотики, но потом махнула рукой — сам он не справлялся, а я не могла дать ему умереть.

Каждый раз, бросая взгляд на стройную фигуру на диване укрытую клетчатым пледом, меня бросало в дрожь, захватывало дыхание. Невозможно поверить — я выхаживала эльфа!

Мы мало разговаривали в первые дни, он редко приходил в сознание и тогда важнее было влить в него пару ложек бульона, а не донимать разговорами. Но иногда взгляды красноречивей слов.

Я знала, что стресс, усталость, странные обстоятельства вызывают выброс гормонов в кровь. Адреналин и кортизол сводят людей с ума. Но, увы, не могла ничего с собой поделать. Я влюбилась в него с первого же дня, глубоко и бесповоротно, как глупая смертная девушка, а не тридцатилетний хирург.

Через неделю, постепенно, дела пошли на лад. Температура спала, его зеленые глаза загорелись осмысленным огнем. У меня банально подгибались коленки при виде его, но я старалась не подать виду, не напугать своей ненужной любовью.

Его звали Ариэль. Странное совпадение, ведь это имя существует и у нас. Ор рассказал мне о смертельной опасности при битве с исчадием тьмы. Он попросил очутиться в безопасности, и за миг до последнего удара раскрылся портал, который по ниточке зова привел его в Москву. Тут его знали и ждали, только он не знал кто.

Я не удержалась и подсунула ему томик «Властелина колец». Он читал его взапой целую ночь, а я украдкой наблюдала из кухни. Отложив книгу, Ариэль долго смотрел в потолок.

— Все мы, плод чьего-то воображения, — сказал он.

Я мысленно согласилась. Он был исполнением моих детских желаний. Может книга позвала его в наш мир? Или кто-нибудь из эльфийских магов нашептал ее, чтобы спасти соотечественника в роковой час? Эльфы вечны и не склонны воспринимать смерть как естественную часть жизни. Куда еще «Властелин колец» открыл им проход?

Сегодня опять я представляю темный гостиничный номер. Слышу шум проезжающих машин, городские огни перемигиваются друг с другом. Ночная влажность плывет по комнате, я вдыхаю ее ласковую свежесть, подхожу к окну.

Свет фонарей освещает стандартный номер ночлежки за моей спиной: широкая кровать, одинокий шкаф, большое окно. Ни стола ни стульев — убогое же у меня воображение!

Я опираюсь на подоконник, смотрю на бледные звезды, напряженно жду, когда придет он и боюсь, что не появится. Я никогда не вижу как он заходит в комнату, только слышу вдруг его тяжелое дыхание:

— Почему ты зовешь меня сюда и снова и снова?

— Хочется увидеть тебя так, что ноет в груди.

— Я обещал, что вернусь.

— Я тебя отпустила.

Я медленно поворачиваюсь, жадно вбираю его длинные черные волосы, опущенную голову, скрещенные руки на коленях. Такой дорогой и такой далекий. Грустно улыбаюсь ему.

— Ты прости меня.

— Ты причиняешь себе боль. Мне все равно.

Я подхожу, сажусь рядом с ним. Поднимаю руку, чтобы убрать прядь волос с лица и одергиваю себя. Он поднимает глаза, мгновение изучает меня:

— Ты мне не нужна.

— Я знаю, — быстро отвечаю. — Это не твоя вина. Не нужно меня предупреждать. Я только хотела посмотреть на тебя.

Сейчас он в моей власти. Я могу сделать с ним все, что захочу: зацеловать до бесчувствия, заставить сказать заветные слова. Но я робею перед ним, как было и наяву. Даже зная, что грежу не могу преодолеть себя. Так благоговеют перед ликом божественного. Я смотрю на него и знаю — нет никого прекрасней на свете. Я люблю его безнадежной любовью и поэтому раз за разом встречаюсь с ним в безликом гостиничном номере. Я хочу увидеть снова, его раскосые зеленые глаза, заостренные уши, черные волосы до плеч. Мой эльф, моя сказка, когда то ты был так близок ко мне.

Отпуск закончился, пришлось вернуться к работе. Только теперь, я спешила пораньше вернуться домой. Эльф страдал в четырех стенах. Он никогда не жаловался, но мне не хотелось оставлять его одного.

На мои вопросы о его мире Ариэль старался не отвечать. Я злилась, хлопала дверью, обвиняла в неблагодарности, но эльф оставался спокоен.

— Не бросай меня, — говорил он. — Ты, моя единственная надежда.

И мое сердце таяло. Я была наивной влюбленной девушкой. Все, что я хотела — это быть рядом с ним.

А он хотел вернуться назад.

Ариэль интересовался окружающим миром. Я с охотой рассказывала ему о том, что знала. Надеялась на ответную откровенность с его стороны, но план не сработал. Разгадав его игру я попыталась отмалчиваться, но он умел слушать. Заставлял меня почувствовать, что ничего важнее моих слов на свете не существует. И я выбалтывала ему все: от раннего детства, до мединститута и одиночества.

Проклятый язык! Удивительно, как я смогла сдержаться и не броситься ему на шею.

На выходные, мы ехали за город в лес. Ариэль умел радоваться природе. Подолгу рассматривал каждый цветок, а птицы садились на его плечо. Сказка, настоящая сказка рядом со мною. Как бы не хотелось обладать ею, но я чувствовала, что наше время вместе подходит к концу. Я должна отпустить его. Выпало счастье увидеть чудо — нужно довольствоваться и этим.

На закате мы лежали в высокой траве и Ариэль сказал.

— Почему ты спасла меня?

— Чтобы побольше побыть с тобой. Мне нечем гордиться.

— Света, мне нужно сказать тебе — я скоро уйду.

— Я знаю, — пришлось опустить глаза, чтобы он не прочитал в них отчаяния.

Ариэль не позволял мне прикасаться к нему, когда в этом не было необходимости. Наверное он чувствовал мою влюбленность и не хотел давать ложных обещаний. Нам не суждено быть вместе. Я не понимала этого тогда и мучилась собственной неполноценностью. По сравнению с эльфийками, я наверное, могу вызывать только отвращение.

— Если захочешь, вернусь за тобой, — вдруг добавил он.

— Почему?

— Нужна причина? Не бойся не заставлю. — Ариэль нервно поджав губы, отодвинулся от меня на несколько сантиметров.

Заметив это, я сжалась в комок.

«Успокойся, — приказала я себе, — и боль утихнет».

Мы строили портал вместе. Купили на базаре красивые саженцы. Ариэль выбирал их неспешно, вдумчиво. Тихо улыбался, указывая на зеленый росток, и бабушка-цветочница ни в чем не могла ему отказать. Сама я до сих пор не умела торговаться, а он — гость в этом мире, — разбирался в жизни лучше меня.

Общая работа сблизила нас. Я привыкла к его вдумчивым ответам, спокойному характеру. Все не верила в скорый конец. Мы построили из цветов живую дверь. Даже не знаю, как гладиолусы вытянулись до потолка за считанные дни, а лианы сами собой висели в воздухе изгибаясь аркой посереди комнаты. Это все Ариель, его волшебство — он превратил квартиру в сад.

А потом он ушел. Пропала моя волшебная сказка. Я даже не успела сказать ему, что он значит для меня. Может это и к лучшему, не стоило тяготить его признанием в дорогу. Пусть будет счастлив в своей стране фей. Стоит отметить в мою пользу — я сдержалась и не поставила его в неприятное положение. Да, вышло все правильно, нечего жадничать, он и так подарил мне целый месяц счастья.

Я вернулась к работе, стараясь не вспоминать Ариэля. Воспоминания — вот все сокровища, что остались от него, придется растянуть на всю жизнь. Я берегла их, доставая только когда становилось совсем тяжко — не хотела, чтобы они истрепались от времени. Нет, я желала видеть его совсем как тогда — близко-близко. Чувствовать его присутствие всем телом — живого, настоящего. Я мысленно звала его, но в моих мечтах мы встречались не во дворце или лесу, а почему то в безликом гостиничном номере.

И даже в грезах, он ни разу не дотронулся до меня по своей воле. Я не хотела придумывать, как ощутила бы прикосновение его длинных, красивых пальцев. Не стоит заменять настоящие воспоминания мнимыми. Пусть в моих грезах он будет таким, как был наяву. Я только хотела посмотреть на него еще разок. Но наверное, воображение все таки искажало его черты, мучая меня — в грезах Ариэль всегда жесток:

— Ты не нужна мне.

И сердце заходится в сладкой боли. Я сажусь рядом с ним, провожу рукой по белым простыням. Широкая кровать смеется надо мной. Не понимаю, зачем она тут, если я боюсь дотронуться до него?

— Ариэль, скажи, где ты сейчас, ты счастлив?

— Мне хорошо без тебя.

— А я скучаю каждую секунду. Хожу по городу, ищу тебя среди незнакомых лиц.

— Ты зря теряешь время.

— Я люблю тебя. Жаль, что не сказала вовремя, а теперь слишком поздно. Ты иногда вспоминаешь меня?

— Никогда.

— Ах, Ариэль, ведь я придумала тебя, придумала эту любовь. Ты не раскрылся мне, я люблю всего лишь образ, правда?

— Света, перестань, я больше не могу тут находиться.

И он пропадает. Так каждый раз. Я встаю, вновь подхожу к окну, ночь обнимает меня как малое дитя. Город мерцает огнями окон, они говорят:

— Ты не одна страдаешь бессонницей. И тут есть одинокие люди.

Город старается утешить.

«Ну что ж, — говорю я себе, — больше времени для работы. А она очень требовательная дама. Все к лучшему».

— Если к лучшему, — говорит проезжающая внизу машина. — Почему ты до сих пор возвращаешься?

Моя квартира. Пустая, как воображаемый гостиничный номер. Тяжелое дежурство, после которого я как пьяная приплелась домой. Голова гудит и слипаются глаза от усталости, хотя мозг прокручивает вновь и вновь последнюю операцию, пытаясь вспомнить, закрыла ли я кровоточащий сосуд или пациент проснется утром с огромной гематомой или чего похуже.

Хватит. Пустой холодильник смотрит виновато неоновой лампой. На пельмени нет сил, ограничиваюсь ломтем хлеба с маслом и чашкой горячего чая. Сегодняшний день ничем не отличается от того, что был год назад до появления эльфа. Что в моей жизни осталось от мимолетного гостя?

Как всегда, внезапно и неотвратимо, как цунами, накрывает тоска по Ариэлю. Он принес так много, а забрал еще больше.

За моей спиной не раздается шагов. Эльфы ходят бесшумно, эльфы всегда возвращают долги.

— Я вернулся за тобой, Света.

Я поворачиваюсь, вбираю в себя яркий свет зеленых глаз, прохожусь взглядом по острым скулам, резко очерченному подбородку, белым одеждам до пола с серебряным шитьем. Он стал другим — в последний раз я видела его неимоверно худым с запавшими глазами, а теперь передо мной царственный муж с высоко поднятой головой. Ариэль протянул мне руку, я спрятала свою между колен.

Я опустила глаза, закусив губу. Он столько раз отталкивал меня в грезах, что глядеть на него стало невыносимо. Ариэль ни в чем не виноват, он заслуживает приветливой встречи, но что поделать, если я не могу совладать с эмоциями? И сколько бы я не боролась, предательский вопрос все равно срывается с губ:

— Почему?

— Света, увы, здесь у меня квота всего на один вопрос и один ответ. Сначала спрошу я, а потом ты. Ты пойдешь со мной?

Пойду ли я? Оставлю ли все, что я знаю: любимых, родных, незнакомых больных, которых мне предстоит спасти, чтобы последовать за ним? Я пробовала жить без него, человеческое сердце многое способно забыть, но, наверное, Ариэля — нет.

— Да, — вот был мой ответ. И опять тот же вопрос: — Почему?

— Потому что я должен попытаться, — сказал он.

Что ж, справедливо, хоть и нелегко услышать и принять. Пусть он должен всего лишь отплатить за доброту, я протягиваю вперед руку, до селе зажатую между колен, затем оборачиваюсь попрощаться с домом.

— Закрой глаза, — прошептал он, и я затаила дыхание. Запахло свежестью, прелым мхом, уши заложило как при взлете самолета. На плечи и голову будто положили тяжелую кладь, и Ариэль крепко прижал меня к себе в поддержке. Под мягкой белой тканью рубашки чувствовался холод кольчуги.

— Открывай, — шепнул он, и я огляделась вокруг.

Мы были в пустом гостиничном номере. Стены кремового цвета, шкаф и двуспальная кровать. Только за окном вместо ночного города яркий дневной свет солнца.

Я с облегчением вздохнула. Выходит я слишком устала на работе. Переутомилась или надышалась по ошибке анестезирующих газов в операционной комнате. Все это плод моего воображения да и Ариэль тоже.

Я отпустила его талию, боясь смотреть в лицо. Подошла к моему любимому месту возле окна. Оживленная улица с потоком автомобилей, многоэтажка напротив. Стандартная гостиница в стандартном городе без названия.

От окна шла волна жара, машины гудели внизу, спешили по своим делам прохожие. Пахло свежим кофе и булочками. Ариэль встал на расстоянии у окна, не облокачиваясь. Он смотрел вниз, а так же, искоса, на меня.

— Тебе знакомо это место?

Я кивнула, хотя внутренне умирала от стыда. Все, что происходит сейчас не галлюцинации от усталости. Ариэль наконец-то очутился наяву в моем вымышленном гостиничном номере. И тут меня охватили совсем другие эмоции. Я пошла за ним в неведомый край, а вместо этого оказалась в материальном исполнении не слишком веселых грез. Значит ли это, что и настоящий Ариэля будет отвергать назойливые признания в любви как в видениях, которые я придумывала, чтобы приказать себе забыть его? Неужели мне сейчас предстоит повторение кошмара, новый отказ?

Эльф подошел к шкафу, провел пальцем по черным прожилкам на янтарном дереве, дернул за металлическую ажурную ручку. В ночном номере, шкаф стоял темной тенью в углу, теперь была видна тонкая резьба на дверцах с завитушками и листьями. Ариэль взял в руки подушку с золотым кружевом, поднес к носу вдохнуть запах и внимательно рассмотрел.

— Мне тоже знакома эта комната, наверное, ты звала меня сюда и это хорошо. Посмотри сколько деталей, ты представляла это место не раз…

Я густо покраснела, двуспальная кровать смотрела на меня как вещественное доказательство главной причины, почему именно в эту комнату я приводила воображаемого Ариэля.

— Неплохое место, — вынес он окончательный вердикт. — Стабильное, это главное.

— Ты говоришь загадками, Ариэль.

— Света, я позвал тебя за собою в место между мирами, откуда открываются многие пути, в том числе назад, но обычно эти места зыбки и текучи, полны дверей и возможностей. Вместо этого, мы оказались в твоем видении, где в стене лишь одна запертая дверь. Пусть эта комната создана в твоей голове, но на данный момент реальна, — он обвел взглядом номер на мгновение задержавшись на хрустальном плафоне на потолке в виде кувшинки. — Она слишком обросла деталями и почему-то специально держит взаперти.

— Не стоит искать решения, — нервно сказала я, прекрасно помня, какой сценарий я воображала в этой комнате сотни раз и страшась почувствовать его наяву. Ариэль подтвердил мои догадки: раз гостиничный номер стал настоящим, а Ариэль вернулся, значит в скорости он скажет мне прощай.

Лучше уж мне первой начать:

— Я освобождаю тебя, Ариэль, ты мне ничего не обязан.

Я подошла к входной двери кремового цвета, почти сливающийся со стеной и дернула за ручку. Заперто. Мы застряли в гостиничном номере навсегда.

Затравленно посмотрев на эльфа, я увидела, что он не обеспокоен результатом. И я тоже мгновенно успокоилась, как бывает тиха природа в преддверии бури. Сейчас все решится раз и навсегда. Прочь намеки, недоговоренности, самобичевание — все станет прозрачным как кристальный плафон на потолке.

Ариэль улыбнулся уголком губ и отвернулся к окну. Иногда мне кажется, что мои мысли я не думаю, а кричу. По крайней мере для него они раскрытая книга, а учитывая где мы находимся сейчас — страшное оружие. Уж лучше мне не страдать молча а высказать все вслух и избавиться от тяжести на сердце.

— Ариэль, послушай. Я не юная девственница и не прекрасная леди, мне не место на страницах волшебной сказки. Я привыкла к постоянной гонке вперед и подножкам по дороге. Наверное все это в тягость тебе, сын леса, совершенно ненужный долг к несуразной женщине. Но я люблю тебя и не могу с этим ничего поделать. Уж как ни старалась избавиться от постыдного чувства.

— Подойди сюда, Света. Давай присядем, не пристало о таких делах говорить стоя и в спешке, — он подошел ко мне, взял ладонь своей горячей рукой с длинными пальцами и усадил напротив на белоснежные простыни. Долго рассматривал мою ладонь, проглаживая линию судьбы и любви, дивясь чему-то своему. — Все у тебя через край, обжигающе и нетерпимо. Ты дочь своего мира. Эльфы живут слишком долго, чтобы, как вы, поддаваться эмоциям. Расхлебывать столетиями последствия ошибок, сделанных на горячую голову, охладит любого. Но не меня. Думаю, я всю жизнь мечтал о тебе, и не мог поверить, что нашел. И все же, я предал тебя, Света. Я хотел жить, жить вечно. Слишком испугался смерти, ждущей впереди реши я остаться. Этот страх был сильнее любви к тебе. Я готовился уйти, поэтому не мог податься прихоти и обещать того, что дать не мог. Но мне больше не жить без тебя, Света.

Я отшатнулась, широко распахнув глаза.

— Не знаю, сожжешь ли меня или прорастем друг в друга, как полагается в моем краю. Но без тебя не уйду и больше не боюсь смерти. Решай сама куда поведет дверь, в твой мир или мой. Мне не важно, главное, чтобы ты была рядом.

Белые простыни зашуршали. Я, наконец, познала шелк его волос и мягкость губ. Кровать в первый раз с момента существования исполнила свое предназначение. Утонув в накрывшей с головой неге и пылающем огне, краем уха я услышала, как входная дверь щелкнув замком, открылась в иной мир.