Ристана шера Суардис, принцесса Валанты
431 год, двадцать первый день Пыльника, на следующий день после битвы в Уджирском ущелье. Риль Суардис.
Словно дыхание Закрайней Ночи витало среди ароматов дичи и специй, среди ирисов, расставленных среди блеска серебра и фарфора, среди фруктов, горками выложенных на золотые блюда. Несмотря на благоухающий магнолиями ветерок, Ристане казалось, что замороженное сиянием дипломатических улыокб вино зазвенит о хрусталь сосульками. Особенно остро сиял виконт Вандаарен, рыбоглазый и бесцветный северянин.
— Ваше Величество не возражает сегодня же обсудить условия брачного контракта Их Высочеств? — осведомился он после третьей перемены блюд.
— Мы рассмотрим любезное предложение Его Высочества сразу после обеда. А пока отведайте фоль-дибар, милейший виконт, — лучезарно улыбнулся король.
— Надеюсь, Ваше Величество уже распорядились о приезде Её Высочества в Суард. Его Высочество в нетерпении ожидает помолвки с прекрасной Шуалейдой.
— Разумеется, виконт, мы послали радостную весть нашей дочери сразу по вашему приезду. Самым надежным курьером. Увы, Сойка недоступна для магической почты, и потому мы с прискорбием вынуждены просить вас подождать не две, а четыре недели.
Отец выглядел плохо. Конечно, он не позволил себе ни опустить гордо расправленные плечи, ни показать усталость и разочарование — нет, Мардук Суардис даже в дни неудач оставался настоящим королем. Но Ристана слишком хорошо знала отца, чтобы обмануться.
По знаку короля слуга поднес северянину исходящее ароматным паром блюдо, откинул крышку.
— Благодарю, Ваше Величество! — отозвался Вандаарен. — Если не ошибаюсь, с Найрисского побережья?
— Вы совершенно правы, виконт, — вместо короля продолжил беседу Ниль Адан.
Уверенный, изысканно вежливый, некогда любимый супруг великолепно делал хорошую мину при плохой игре. Странно, если б было иначе — он практиковался ежедневно на протяжении последней дюжины лет.
Вместе с отцом и Нилем Ристана развлекала посланника Его Императорского Высочества Лермы и в сотый раз молила Светлую о чуде. Но чуда не происходило. Посланник оказался не по зубам Суардисам. На все отговорки он заявлял:
— Его Высочество считает Ее Высочество Шуалейду лучшей невестой Империи.
Конечно, единственная одаренная незамужняя принцесса на всю Империю и ближние королевства! К тому же, прав на наследство у Шуалейды не меньше, чем у Ристаны, а несовершеннолетнего Кейрана принцу Империи можно и вовсе не принимать в расчет. Если бы Ристана могла, своими руками подлила бы яду самодовольному негодяю Вандаарену и полюбовалась, как он зеленеет и задыхается. Но вынуждена была улыбаться и выказывать счастье великой честью, оказанной принцем дому Суардисов.
Проигрыш.
Поражение.
О, как она ненавидела эти слова! И даже сейчас, понимая, что помешать браку кронпринца и Шуалейды сможет разве что вторая Великая Война с богом-демоном, Ристана обдумывала самые невероятные возможности. Например, нанять десяток пиратских укк для нападения на крепость Сойки. Вот только время, время… как успеть до отъезда Шуалейды в столицу?
* * *
Светскую беседу прервала резко открывшаяся дверь. Слуги замерли в испуге, все четверо обедающих повернулись к возникшему на пороге высокому, породистому шеру в черном камзоле и коротком плаще с алым подбоем.
Ристана боялась поверить, что придворный маг принес то самое чудо — возможность не отдавать Шуалейду за императорского сына. Но в еле заметной морщинке между бровей темного шера читалась не радость, а опасение и злость.
— Прошу прощения, Ваше Величество. — Шер Бастерхази с достоинством поклонился. — Срочная депеша Вашему Величеству от Его Светлости Парьена.
Король кивнул и принял свиток тончайшей рисовой бумаги, перевязанный шелковым семицветным шнуром: письмо весом в голубиное перышко и стоимостью в десяток аштунских скакунов: дальний телепорт, из самой Метрополии.
— Срочная депеша виконту Вандаарену от Его Светлости Парьена, — на тон тише сообщил Бастерхази, вопросительно поглядев на монарха.
Король снова кивнул. Маг отдал такой же свиток северянину и покинул столовую.
Неужели? Два свитка Рахмана? Конвент серьезно потратился — на пересылку такого письма уходит чуть не весь запас энергии мага-прим, а тут целых два! Ристана смотрела, затаив дыхание, как король и его гость одинаковыми движениями срывают шнуры; как свитки выпускают одинаковые облачка пахнущего бергамотом тумана; как две пары глаз — карих и водянисто-голубых — пробегают строчки… тоже одинаковые? Как хозяин с гостем встречаются взглядами, и игровая доска между ними переворачивается: северянин отступает, а притворная уверенность короля сменяется истинной.
Через несколько мгновений молчания Вандаарен очнулся и сладко улыбнулся.
— Ваше Величество, позвольте поздравить со славной победой!
— Это победа Империи, виконт! — вмиг вернувшим глубину и властность голосом ответил король и обратился к дочери и первому советнику: — Вчера утром в Уджирском ущелье войска под командованием генерала Флома разбили и обратили в бегство орду. Погибло около семи тысяч зуржьих воинов и восемнадцать шаманов. С нашей стороны потери ничтожны: восемь человек погибли, двадцать ранены.
Слова отца словно вязли в вате: Ристана не могла понять смысла. Какие войска? Флом должен был провести короткий разведывательный рейд и добыть десяток зургов для Конвента. Он не мог с такой горсткой людей остановить орду! И орды не должно было быть: светлый шер Парьен никогда не ошибается. Нет, что-то в этом письме не то! И как это связано со сватовством Его Высочества?
Теперь уже Ристана вглядывалась в отца. Уверенность, радость победы — но в то же время беспокойство и грусть, не заметные посторонним. Но она слишком хорошо знала отца, чтобы не понять: победа Флома грозит обернуться неприятностями.
— Мы удивлены вердиктом Конвента и будем требовать освидетельствования Ее Высочества Шуалейды, как только ей исполнится шестнадцать. В роду Суардисов не может быть темных…
Конвент? Шуалейда? Помилуй Светлая, но причем тут девчонка?.. И почему отец говорит о ней так, словно она больше, чем пешка в игре? Словно не он отослал младшую дочь с глаз долой, в захолустье.
Ристане казалось, что мгновенье назад ясный и понятный мир раскололся и перемешался, как в калейдоскопе. Единственный логичный вывод был — признать, что Шуалейда, эта мышка, сумела не только вопреки всем распоряжениям короля покинуть Сойку и оказаться в нужном месте и в нужное время, но и проявить себя невероятно сильной темной. Но в роду Суардисов не может быть темных! Значит, она не Суардис?.. но Придворный маг не мог пропустить ребенка чужой крови.
Потом. Обдумаем все потом — а пока надо поддержать отца и доиграть партию.
— Позвольте, Ваше Величество, — вступила Ристана. — Но Конвент не может ошибаться в таком важном деле. В воле Двуединых наделить нашу дорогую сестру даром любой принадлежности, а нам остается только смириться.
— О да. Воля Двуединых превыше даже Императорской воли, — король сделал подобающе строгое и смиренное лицо. — Мы сожалеем, что наша младшая дочь не оправдала надежд Его Высочества Лермы, и вынуждены, подчиняясь Закону, отказаться от высокой чести породниться с домом Кристисов.
— Его Высочество, несомненно, будет весьма благодарен божественному вмешательству, не позволившему свершиться ошибке, — с благочестивой миной ответил виконт. — От имени Его Высочества выражаю надежду на скорейшее проведение разбирательства касательно принадлежности магического дара Ее Высочества Шуалейды. А также заверяю Ваше Величество, что Его Высочество приложит все силы к тому, чтобы сие произошло без промедления. В уповании на милость Светлой.
Виконт осенил лоб малым окружьем, за ним повторили остальные.
— Все в воле богов, — промедлив мгновенье, ответила Ристана. — Мы будем счастливы видеть вас в Суарде, виконт. И да не оставит Светлая Его Высочество своей милостью.
Теперь уже Ристана с благочестивым видом осенила лоб знаком Светлой.
Окончания обеда все четверо дождались с трудом. Его Величество даже отказался от десерта, сославшись на неотложные дела: необходимо срочно созвать Совет и оповестить народ о славной победе над ордой. Вместе с ним покинул столовую Ниль: как всегда, мгновенно погрузившись в государственные дела с головой. Временами Ристане казалось, что супруг родился королевским советником так же, как она родилась будущей королевой: для них обоих никогда не было ничего важнее благополучия и процветания Валанты. Но почему-то он никак не желал понять, что королевство нельзя доверить отродью безголовых Тальге: Кейран просто не сможет удержать власть. Ни образования, ни опыта, и повзрослеть он не успеет. Светлая, о чем думал отец, делая наследника в пятьдесят пять лет? Он прекрасный король, как и все Суардисы, но он стар и слаб здоровьем. Не зря же стервятник Лерма торопил с помолвкой.
Распрощавшись с виконтом, Ристана поспешила к себе. В ее покоях наверняка переполох: она представила, как магистр по привычке расхаживает взад-вперед, черный плащ взметывается алыми всполохами подкладки, словно окутывая мага пламенем. А где-нибудь в самом неудобном месте застыл его краснокожий слуга-нежить, пугая фрейлин пустыми змеиными глазами.
Так и оказалось.
— Все вон! — распорядилась она, едва переступив порог.
Фрейлины с явной радостью и облегчением убежали, путаясь в юбках и едва не забыв положенные реверансы.
— А теперь давайте-ка поговорим, дорогой мой. Не вы ли утверждали, что Шуалейда — заурядная ведьмочка не выше категории кватро, а ваш предшественник погиб, потому что сам что-то напутал?
— Не волнуйтесь так, Ваше Высочество, — приблизившись к ней, Рональд улыбнулся. — Слухи о даре вашей сестры преувеличены. Она лишь послужила орудием более серьезных сил. Но согласитесь, пока все складывается наилучшим образом…
Шуалейда шера Суардис
431 год, девятый день месяца Тёрна, через две недели после битвы в Уджирском ущелье. Суард.
Все оказалось еще хуже, чем предупреждал Фрай. С самого начала — с городских ворот. На нее, колдунью и победительницу зургов, смотрели как на диковинного зверя в клетке: с любопытством и опаской. И с жалостью. Всю дорогу до Риль Суардиса ее преследовало одно слово: темная! Простые горожане и благородные шеры шептались и кололи ее своим страхом и неприязнью, а Шу не понимала, за что? Почему люди, ради которых она сотворила невозможное, считают ёедва ли не худшей напастью, чем зурги?
«Я не темная! — хотелось крикнуть им всем в лицо. — Посмотрите, я не беру ваш страх! Не трогаю вас…»
Хотелось плакать от досады и голода: она так и не сумела восстановиться после общения со стихией. Вся полученная от зургов сила выплеснулась, опустошив её до донышка. И так просто восполнить запас! Теперь-то она умела получить сколько угодно энергии, стоило лишь напугать десяток человек и съесть их страх. Боль тоже годилась — она могла бы питаться страданиями раненых. Но — не могла.
«Я не темная! — твердила Шу, в полубреду отталкивая потоки энергии. — Не буду!» — и больше недели не могла встать на ноги, истощенная до предела.
Ее выхаживал сам Фрай, потому что солдаты, хоть и благодарные за спасение, боялись приближаться. Слишком хорошо помнили, как летели со скал зурги и как гроза чуть не смела крепость.
За полчаса, проведенные на улицах Суарда, Шу успела раз сто пожалеть, что отказалась от кареты, и что Фрай не запихал ее под защиту занавесей и гербов силой. Но даже он, бесстрашный генерал Медный Лоб, качавший ее на руках вместо собственных детей — которых у Фрая не было — опасался колдуньи и не решался, как раньше, на нее рыкнуть. Хотя любил по-прежнему и не верил в этот отвратительный слух: темная.
Родной дом встретил ее еще хуже, чем город. Там хоть к страху примешивалась радость от победы над ордой, и в неё время от времени попадали цветы, что бросали горожанки потрепанным, но гордым солдатам и великолепному усталому генералу. А тут… о, как хотелось сбежать от этой брезгливости и высокомерия! Распоследняя прислуга, и та мстила за собственный страх презрительными мыслишками: пугало, а не принцесса, уродливая девчонка, одетая хуже горничных, мелкая и тощая — а мы ее боялись!
На мнение прислуги Шу могла бы наплевать, но вот отец и сестра… и еще придворный маг…
Первым, что услышала Шу от Ристаны после чинных приветствий, едва та отправилась провожать её к гостевым покоям, было:
— Дорогая, вам надо немедленно помыться!..
Все остальное можно было не слушать: ничего, кроме упреков. Отец разочарован, сестра разочарована, и вообще лучше бы Шуалейде не рождаться, чтобы не позорить светлое имя Суардисов.
«Только не злись, только не злись…» — как заклинание, повторяла про себя Шу, следуя за разряженным мажордомом по залитым солнцем галереям и залам. От блеска и яркости красок слезились глаза, но она гордо задирала подбородок и пропускала мимо ушей нравоучения Ристаны. Так хотелось ответить ей… да хоть просто позволить тому страху, что сидел внутри сестры, расцвести и вырасти — и забрать его себе. Снова упиться силой, взлететь над городом…
— …к обеду. А шеру Ильму следует уволить и сослать!
Резкий голос сестры едва не порвал тонкую оболочку самообладания.
— Благодарю Вас. — Шу склонила голову, чтобы не смотреть Ристане в глаза: слишком велико было искушение.
— Через час за Вашим Высочеством зайдут, — бросила старшая принцесса и величественно удалилась.
Дальнейшее превратилось для Шу в кошмар. Мытье, одевание, причесывание… голод, сосущая пустота внутри — и изобилие терпких и сладких, острых и соленых, маслянистых и прохладных эмоций. Даже не надо тянуться, только возьми!
Борьба с хищными инстинктами настолько занимала Шу, что она не обращала внимания на то, что с ней делают. Так что зрелище бледного пугала в роскошном платье персикового цвета оказалось неожиданностью: она не смотрела в зеркало последние две недели, не до того было. Но… ширхаб! Такого она бы и сама испугалась. Красные глаза с синим кругами, запавшие щеки с пятнами искусственного румянца, тощая как у цыпленка шея — как есть зомби из трактата по некромантии.
Ну и пусть. Все равно отец на нее смотрит, как на позор семьи, так что нет смысла пытаться казаться лучше, чем есть.
В таком настроении Шу пообедала прямо в покоях — не замечая вкуса — и позволила мажордому проводить себя в отцовский кабинет, где уже собрались отец, сестра, первый советник, генерал Флом и придворный маг.
Мощь темного потомка Огненного и Разумного Драконов она почувствовала, не дойдя до кабинета двух десятков шагов. Там, за дверью, ждал хищник страшнее всех шаманов, вместе взятых: его аура обжигала, отталкивала и манила, заставляя замедлять шаг и шарить взглядом по сторонам в поисках путей для бегства.
Злые боги… И это ее боятся горожане? Да они просто слепые… этот темный один сожрет весь Суард, не подавившись. Куда ей, слабенькой самоучке, против такого буйства стихий? Не стоит и трепыхаться.
Похоже, магистр Бастерхази считал так же. В жестких, острых всполохах его магии читалось: ты, девочка, просто недоразумение, не стоящее и взгляда. Тебе повезло, но не рассчитывай, что повезет еще раз.
Шу и не рассчитывала. Единственное, чего ей хотелось, это вернуться в Сойку и снова почувствовать себя человеком, а не голодной нежитью. Но пока приходилось отвечать на вопросы отца и мага — десятки вопросов. Она не понимала, зачем им нужно все это знать. Но послушно отвечала, опасаясь неосторожным жестом или взглядом дать понять темному, что может представлять для него интерес. Шу рассказывала, как заметила орду, как вспомнила о предсказании Парьена и ответила на зов урагана. Она не лгала, о нет. Всего лишь умалчивала о том, что не ураган воспользовался ею, чтобы избавиться от неестественной власти шаманов, а она сама стала ураганом, подчинила его и едва смогла отказаться от немыслимой мощи. Сейчас Шу боялась и пряталась за своим страхом.
— Так зачем Ваше Высочество отправились в форт? — выяснив у генерала все, что возможно, снова обратился к ней шер Бастерхази.
Шу замялась, потупилась. И, с трудом сдерживая трясущиеся губы, подняла взгляд на мага.
— За мандрагорой.
— И зачем Вашему Высочеству понадобилась мандрагора?
— Регенерировать сержанту Ублаю ногу.
Маг едва заметно поморщился: глупая, самонадеянная девчонка! Любому ученику лекаря известно, что летняя мандрагора не годится в зелье. Но что взять с дурочки?
Шу была согласна прослыть дурочкой и никчемной колдуньей, только бы… при мысли о том, что с ней будет, если темный вдруг сочтет ее опасной или хоть неудобной, Шу покрылась холодным потом.
— Шер Бастрехази, мы думаем, что Ее Высочество рассказала все необходимое, — неожиданно вмешался король. — Вы уже составили мнение, мы слушаем.
Благодарная Шу взглянула на отца чуть внимательнее, отрешившись от заполняющих кабинет эманаций Тьмы. На груди отца сиял серебром гербовый единорог, окутывающий его мягкими бликами охранной магии. А сам король, к ее радости и удивлению, вовсе не был разочарован, напротив, от него шла к дочери теплая волна гордости и — любви? Так хотелось поверить! Но еще больше — спрятаться. Потому что даже король не защитит её от темного.
— Ваше Величество совершенно правы. — С любезной улыбкой, резко контрастирующей с запрятанным внутрь раздражением и презрением, маг поклонился королю. — Ее Высочество Шуалейда обладает даром весьма редкой природы. Сумрак. Вероятно, в скором времени возобладает одна из сторон.
— Хорошо. — Мардук кивнул. — Нас интересует, как повлияло на нашу дочь происшествие на границе. И что возможно сделать, чтобы возобладала светлая сторона.
— К сожалению, Ваше Величество, происшествие на границе серьезно усилило Хиссову кровь. Как я уже докладывал Вашему Величеству, выброс магии третьего дня сего месяца имел совершенно определенный темный окрас. Запрет на брак с особами королевской крови для Ее Высочества имеет под собой неоспоримые основания. Но, насколько сейчас возможно судить… — Маг на миг обернулся к Шу и обжег оценивающим взглядом: она съежилась и постаралась стать как можно безобиднее и незаметнее. — Основной поток создала магия шаманов, вступившая в конфликт с естественным стихийным образованием. Как известно, циклоны вблизи Дремлинских гор проявляют дискретно-магические свойства, флюктуация которых находится предположительно в зависимости от эманаций терроферрической субстанции…
— Да-да, магистр, мы поняли, — остановил король увлекшегося мага.
Из-под маски невозмутимой вежливости и достойного смирения полыхнуло ослепительно алым гневом: на такой краткий миг, что Шу усомнилась — не почудилось ли?
— Шер Бастерхази, — воспользовалась паузой Ристана. — Вы гарантируете, что дар Ее Высочества пробудет в неопределенном состоянии в течение года?
— Простите, Ваше Высочество, но в данном случае ничего гарантировать невозможно. Природа Сумрака недостаточно изучена, чтобы делать прогнозы на столь длительный срок. Если Ваше Величество позволит… — Рональд дождался кивка короля и продолжил. — Я бы рекомендовал Ее Высочеству не покидать Риль Суардис, чтобы я мог непосредственно наблюдать процесс и при необходимости его корректировать.
— Корректировать? — переспросила Ристана. — Боюсь, природа вашего собственного дара такова, что мы вынуждены усомниться в целесообразности подобной коррекции.
Шу смотрела, как сестра в волнении сжимает подлокотники кресла, как хмурится отец, как герцог Адан задумчиво переводит взгляд с супруги на мага, как генерал Флом сжимает челюсти и раздувает ноздри, и не могла пошевелиться. Все происходящее казалось дурным сном. Словно она невольница на рынке: решают ее судьбу, обсуждают ее брак — и никому в голову не приходит поинтересоваться ее мнением.
— Ее Высочество должна стать светлой, магистр, — отрезала старшая принцесса. — А посему оптимальным решением будет направить нашу возлюбленную сестру в обитель Райны. Там Ее Высочество сможет продолжить подобающее принцессе образование, а нежелательные влияния будут исключены.
— Позвольте, дорогая, — уверенно парировал советник Адан. — Но вы не можете гарантировать, что подобные меры не приведут к противоположным результатам. А Ее Высочеству, кроме подобающего принцессе образования, требуются наставления в магии и сопутствующих дисциплинах.
Спор прервало легкое покашливание короля. Все мгновенно умолкли и повернулись к нему.
— Мы выслушали вас. И решили: Ее Высочество вернется в крепость Сойки. Лейтенант Ахшеддин достаточно компетентен, чтобы наблюдать за развитием дара нашей возлюбленной дочери, а дру Бродерик продолжит уроки естественных наук и теории магии. На ближайшие годы этого достаточно. Что же касается Конвента, шер Бастерхази, можете сообщить им, что мы даем согласие на консилиум после шестнадцатилетия принцессы. А до тех пор не рассматриваем брачных предложений.
Только когда король высказался, Шу заметила, что сдерживает дыхание. От глубокого вздоха закружилась голова, снова голодом свело внутренности.
— Дорогая, что с вами? — В патоке сестринской заботы всплывали колючки раздражения и опасения.
— Все в порядке, Ваше Высочество, благодарю.
Шу склонила голову: кто знает, что Ристана прочитает в ее глазах?
* * *
Обратно Шуалейду провожал Флом. Так странно и непривычно было видеть несгибаемого генерала смущенным и подавленным! Но Шу терпеливо ждала, пока он сам не расскажет, в чем дело. Терпеливо… Шу сама не верила, что это скромное, тихое существо, норовящее забиться в темный угол — она, собственной персоной.
Уже открыв перед Шу двери гостевых покоев, генерал замялся. Ей показалось, что он сейчас передумает и уйдет.
— Фрай? — она дотронулась до его руки. — Ты не откажешься выпить со мной чаю?
Флом удивленно посмотрел на нее. Медленно кивнул. И словно опомнился: в его жесты и осанку вернулись прежняя уверенность и властность, нахмуренные брови разгладились. Генерал снова готов был вести в бой армию… или же посмотреть в глаза Шуалейде.
— Так что ты хотел мне сказать? — не выдержала Шу после третьей чашки.
Генерал замер и опустил взгляд. Тонкий фарфор в его лапище треснул, остаток чая пролился на скатерть.
— О, ширхаб! — Он осторожно опустил осколки на блюдце. — Прости.
— Да ладно, какая ерунда…
— Не за чашку, — прервал ее Фрай. — Я… мне… — Он снова опустил глаза и скривился, словно откусил неспелый лимон. — Мне придется принять этот клятый орден. Его Величество прав. Нельзя сейчас спорить с Конвентом, доказывая, что ты не темная. Ты же понимаешь, да? Лучше эти слухи, чем брак с принцем Лермой…
Шу вздрогнула: что же это за принц такой, что генерал боится за нее, темную колдунью?!
Генерал сбивался, замолкал и кусал ус, объясняя, почему он должен, и почему нельзя, и почему надо. Но в каждом слове слышалось: прости!
— Фрай, ну что ты со мной, как с маленькой. Я все понимаю. Думаешь, не вижу, как на меня смотрит Ристана? А придворный маг… Да мне ничего не надо, только бы он забыл о моем существовании. Я боюсь, Фрай. Я не хочу стать темной. И не хочу стать мертвой.
— Но, Шу… — вскинулся генерал.
— Без но, — перебила его Шу. — Если для того, чтобы унести отсюда ноги, надо сказать, что шаманы сошли с ума и сами на себя вызвали грозу, я так и скажу. Да что угодно скажу! И ты скажешь.
— Ненавижу политику, — рыкнул генерал, успокаиваясь. — Никогда я не приписывал себе чужих побед. И, Шу… все равно солдаты знают, кто их спас. И люди тоже узнают!
— Не надо. Не говори никому, пожалуйста! Если ты прав, и Его Высочество заинтересовался мной только ради одаренных наследников, пусть лучше он думает, что это все случайность. Тогда, быть может, я буду ему не нужна. Он не захочет жениться на никчемной девчонке, правда?
— Правда, Шу. Правда, — солгал Фрай и улыбнулся одними губами.
За эту ложь, за эту заботу и желание защитить она благодарила Светлую. За то, что не одна. За то, что есть кто-то, кому она нужна не как пешка в игре и не как политический товар.
* * *
Все оставшееся до отъезда в Сойку время Шу провела в своих покоях. Никакая роскошь, никакие диковины позабытого за шесть лет дворца не смогли бы ее заставить переступить порог: где-то там, неподалеку, был темный шер Бастерхази. Шу кожей чувствовала опасность и радовалась, что не успела восстановить запасы энергии по дороге домой. Шу смеялась бы над собой: с какой радости ей, принцессе, притворяться дохлым жуком? Но инстинкт подсказывал, что лучше притвориться, чем оказаться съеденной.
К счастью, отец посчитал ее присутствие на торжественном приеме в честь генерала Флома, победителя зургов, излишним. Она был рада, что про нее забыли, и с удовольствием весь следующий день читала принесенные отцовским секретарем книги. А на третий день, чуть рассвело, вместе с Фломом отправилась обратно на побережье. В захолустье, в ссылку, в изгнание… в единственно безопасное место — крепость Сойки.