Вообще весной все как с цепи сорвались. Василий, как обычно, в своём стиле, продолжал наращивать усилия по всем выбранным направлениям. Григорий также, не отставал от братца, сконцентрировавшись на довершении формирования системы охраны и контрразведки предприятий, создаваемых братьями. Ну и, конечно, любимым делом – авиацией.

Словом, братья занимались вполне конкретной практической деятельностью, чего не скажешь об их окружении. Окружение же… И всё началось с авиации. А продолжилось Великой Авантюрой, как она в последствии была названа газетчиками.

Впрочем – по порядку.

С авиацией у Григория была давняя и "тайная" любовь.

Ещё в школе, он увлёкся дельтапланами. Бегал за дельтапланеристами города. А после, когда его подразделение несправедливо и, как он говорил, "тупо и глупо" расформировали, стал принимать в делах любительской и спортивной авиации более деятельное участие. Тогда он и выучился на пилота. Успел даже вполне прилично полетать на спортивных.

Впрочем, он также имел нехилый "налёт" на компьютерном тренажёре. Но это уже в нашем мире никак не считалось, так как каждый балбес мог себе купить такой "тренажёр" и наяривать там хоть круглые сутки. Тем не менее, многие полезные и интересные вещи, навыки, на нём можно было получить.

Они никак не заменяли реальный штурвал самолёта, и опыт реальных полётов. Как говорят сами лётчики – главный индикатор опыта – задница. Та самая часть тела, что первой ощущает наступающую перегрузку при манёврах самолёта, и кто первой, по уверениям многих, чувствует приближение крутых неприятностей.

Но даже с этим уровнем навыков и опыта – уже не новичок, но и не мастер, – в 1900 году он был абсолютный авторитет и Ас. Да ещё Учитель.

Обучал Григорий несколько групп. Но, главной были, конечно, военные. Тут уже сам статус "Воздухоплавательного Парка" диктовал. А так как прежде всего для Воздушных Сил Империи предполагалось как-то по инерции только разведывательно-корректировочная функция, то у Григория возникли, некоторые трения с начальством по части того, чему обучать. Особенно, когда через "ведомство" было заказано четыре пулемёта в Германии. Статус обоих братьев, как создателей самолётов, позволял делать такие заказы. Но ведь он шёл именно через ведомство! Ясное дело, за казённый счёт. Поэтому, визит Высоких Руководящих Персон за разъяснениями, не заставил себя ждать.

Ясным весенним днём, когда слякоть вокруг недавно построенной взлётно-посадочной полосы, весело сверкая в ярких лучах солнца, только-только начала подсыхать, к главному зданию Воздухоплавательного Парка подъехала карета. С сопровождением. Целый десяток конных казаков. С помпой. При параде. Его Императорское высочество Александр Михайлович, – а это был именно он, – прибыли на инспекцию.

С чего это князя принесло и какая нелёгкая, сейчас лихорадочно соображал весь наличный контингент военных в Парке. Но вот вылезли Его Императорское высочество под солнышко из кареты, и засверкали отражениями. В том числе и отражениями в многочисленных лужах оставшихся после растаявших сугробов.

Оглядели застывший строй вытянувшийся по стойке смирно и забывший дышать.

Благосклонно кивнули.

И прошествовали внутрь помещения. В сопровождении ещё каких-то чинов. Один – адъютант, а остальные – явно какие-то крысы из штабных.

Впрочем, долго там не пробыли. Уже в сопровождении всех офицеров Парка, вышли наружу и направились к недавно построенным ангарам, из которых доносился весёлый и разудалый мат. Это господину Эсторскому, забыли сообщить о прибытии светлых персон. И он, соизволил, пребывая в неведении, продолжить заниматься тем, чем и ранее – подъёмом наличного уровня "Рассейского воздухоплавания".

Впрочем… С нынешних времён, наверное, правильнее бы сказать – воздухолетания? Или как?

Стоящая тут же скромно рядом пара инженеров, наблюдая как "господин Румата изволит гонять персонал", тихо веселилась.

– Господин Румата, уже совсем обрусел. – посмеиваясь заметил один из них – Эк он только что завернул, а?! Ну чисто по-нашему!

– И с каким искусством! – тут же поддержал его сосед. – Мне, признаться, некоторые его экзерсисы даже оч-чень понравились! Надо будет записать. Если что – пригодится, с нашими лапотными лаяться… "Долбокретины"? Да? Хе-хе! Эк он! С намёком!… На "д…"!

Инженеры скромно отвернулись, пряча смешочки. Но тут в ангар забежал солдат с выпученными от страха глазами.

Григорий увидев его оборвал разнос подчинённых на полуслове и нахмурив брови уставился на спешащего рядового. Тот добежав на положенную дистанцию, вытянулся и доложил.

– Вашебродь! На базу прибыли Его Императорское высочество Великий Князь! Сам Александр Михайлович! Идут сюда!

"Базой", кстати, "Воздухоплавательный Парк" предложил называть именно Григорий. И, как ни странно, это название быстро прижилось. Теперь "Парк" всё чаще стали называть, Первой Русской Авиабазой. Первоначальное название так и осталось, но уже относилось к местности. А не к военной части, носящей это имя.

Григорий поморщился, глянул по сторонам, но не увидев в ближайшем радиусе никаких сиятельных персон, кивнул прибежавшему, обернулся к распекаемым и таки закончил свой грозный монолог.

– …И запомните! Ещё раз повторяю! Главное РЕГЛАМЕНТ! И если вы, балбесы, его не будете соблюдать – кто-то по вашей вине убьётся. И будете виноваты ВЫ! В противном случае – у вас будет железная бронь: "Всё сделано по регламенту". И ясно будет, что вы тут ни при чём! Ясно?!!

– Так точно! Ясно, вашебродь! – рявкнул вытянувшись старший.

– А теперь – повторить всё с начала… И СТРОГО ПО РЕГЛАМЕНТУ!!! – рявкнул напоследок Григорий.

Проследив, как отделение механиков рысью отправилось исполнять, Григорий направился к стоящим всё также поодаль инженерам.

– Наши поздравления, господин Румата! – с еле сдерживаемым смехом выдал первый из инженеров.

– Это с чем?!! – не понял Григорий.

– Ну как же? – с притворным удивлением развёл руками инженер. – Вы уже окончательно нашим стали! Так витиевато и чисто по-русски "разложить" наших работников! И главное – всё исключительно правильно. Никто из европейцев так не сможет! Кроме Вас, разумеется.

Григорий усмехнулся, принимая.

– Ну, господа, вы сами понимаете, что если мы тут решили делать Дело, то в авиации без Регламента – никуда. И если этим доходит через матюги…

– То надо говорить на их же языке! – закончил за Григория второй. – Мы абсолютно с вами согласны. Сами убедились в этом на собственном плачевном опыте.

Вся троица веселясь направилась к выходу из ангара.

– Кстати! Никто не предполагает, зачем шеф прибыл?

– А бог их знает! Не мешало бы и нам засвидетельствовать почтение… Но их чегой-то не видать! Думаю, что нам стоит выдвинуться в сторону главного корпуса. Пока они не вышли. Чтобы прямо навстречу так сказать…

Они вышли за ворота ангара, но пройти много не успели. Из главного корпуса выбежали сначала какие-то мелкие чины, а после во всём блеске показались Сам Великий Князь, прочие генералы и офицеры. Огляделись зачем-то и направились все в сторону ангаров возле одного из которых скромно стояли инженеры с "господином Руматой".

– Э-э… Господин Румата! Надо бы наших механиков позвать… А то… не по чину будет!

– Я понял! Позовите, пожалуйста. – согласился Григорий, наблюдая за приближением сиятельной свиты.

Инженер тут же исчез и вскоре из ворот рысью выбежала вся бригада техников, спешно построилась вдоль стены и вытянулась по стойке смирно. Инженер, который их вызвал, показался последним. Осторожно выглянув за ворота, и обнаружив, что свита таки ещё далеко, аккуратно, прячась за спины впереди стоящих Григория и товарища инженера, крадучись приблизился и стал незаметно рядом.

И тут, старые армейские рефлексы сыграли с Григорием злую шутку. По сути, прямо перед ним был генерал. Целый генерал. Хоть и царской армии. При приближении сей сиятельной персоны он вытянулся и гаркнул.

– Здравия желаю, э… Ваше Императорское высочество!

Чуть не брякнул "товарищ генерал". Но вовремя исправился.

Похоже это развеселило Князя он подошёл ближе

– Здравствуйте-здравствуйте, господин Эсторский! – ехидно улыбаясь ответил он на приветствие.

Вблизи этот "целый генерал" и Великий Князь ещё больше походил на своего коронованного родственника. Те же борода и усы, те же глаза чуть навыкате. И рост, кстати тот же. Из-за чего Григорию всё хотелось слегка пригнуться.

– Вы, милейший, кем по званию на своей родине были? – глядя всё также насмешливо в глаза Григорию спросил князь.

– Э… колонель… пардон! Полковник! – не моргнув глазом соврал Григорий.

– Оно видно! – хмыкнуло Его Императорское Высочество. – так смешать формы, может только бывший военный… Или не бывший?

Князь хитро прищурился. Свита напряглась. А Григорий скроил ещё более булыжную харю бывалого служаки.

– Виноват Ваш-Императорское высочество! Но… Смею заметить, военные не бывают бывшими. Даже в отставке.

– Гм! Точно подмечено… – осклабился его светлость. – Объясните мне такую вещь, господин колонель!…

Григорий немедленно изобразил на лице жадное внимание.

– Вы тут что… Войну решили небольшую начать?

– Никак нет, Ваше Императорское Высочество! – тут же возмутился Григорий. – Войны начинают государства и заканчивают только они. Мы, пардон, рылом не вышли!

Свита с князем хохотнула принимая шутку.

– Но как объяснить ваши заказы на четыре пулемёта и… очень интересные боеприпасы к ним?

– Как одну из необходимых компонент подготовки пилотов Императорских Военно-Воздушных Сил, Ваше Императорское высочество!

– Уж не с воронами ли вы там… – князь красноречиво посмотрел в чистые и безоблачные небеса. – собрались воевать.

– Никак нет, Ваше Императорское высочество! Р-разрешите пояснить подробно? И показать?…

– Да уж соизвольте.

Тут уже Григорий развернулся. Имея хорошо подвешенный язык, он умел ещё в своём родном подразделении не просто отбрехаться, но и заразить вышестоящее начальство уверенностью, что им сказали самую что ни на есть истинную правду. Хотя… Не всегда то, что говорил в таких случаях Григорий реально соответствовало действительности.

Однако, как раз сейчас, всё, что он говорил действительности соответствовало. Но… Будущей, грядущей действительности.

– …Таким образом, первая цель для поражения с самолёта, как хорошо видно, это аэростаты противника. Что, кстати, и будет отрабатываться в ближайшее время.

– Это когда? – прервал речистого Григория князь.

– В планах стоит на завтра, но… Учитывая хорошую погоду, я рассчитывал небольшие элементы показать нашим пилотам прямо сегодня. Небольшие аэростаты-цели уже подготовлены.

– Оч-чень интересно! Так мы, получается, прибыли вовремя? – оглядел князь свою свиту и снова возвращаясь взглядом к Григорию. – Мы с нетерпением ждём! Но… перед тем, как показать – вы соизвольте мне ещё объяснить… На вас тут жалобы поступили, что вы не полётам людей учите, а дешёвым цирковым трюкам с самолётами. А это как понимать?

Вот тут-то Григорий и понял, откуда ветер дует. Какая-то скотина, вероятно из своих же, решив нагадить слишком успешному предприятию (интересно кто это?) накляузничала вышестоящему начальству. Возможно, это кто-то из соперников и завистников нынешнего генерала – командующего Первой Русской Военно-Воздушной Базой Александра Матвеевича Кованько. Его резкий взлёт, во всех смыслах, многих покоробил. И завистники с недоброжелателями тут просто обязаны были вылезти. А то, что попал под удар именно "главный тренер", некто Румата Эсторский (который когда-то и где-то в иных мирах имел имя Григорий :-) ) – так это классика интриги – бить не прямо по тому, кто является истинной целью, а по окружению. Чтобы скомпрометировать эту цель.

Григорий не сдержался и чуть заметно улыбнулся.

– В Германии, Ваше Императорское высочество, и в других державах, тоже начались работы по созданию военно-воздушных сил. И, естественно, если мы не хотим отстать и не быть битыми в будущих воздушных сражениях, наши лётчики должны летать лучше своих противников. И все те фигуры пилотажа, что здесь осваиваются, призваны в первую, вторую и в самую последнюю очередь дать сражающемуся полное преимущество над противником. Чтобы нашли лётчики выходили победителями из воздушных сражений. А это значит, что необходимо не только вооружить самолёты, но и научить лётчиков пользоваться этим вооружением. А пользоваться им это как раз ПРАВИЛЬНО ЛЕТАТЬ.

– А вы знаете, как правильно летать? – чуть с нажимом почти утвердил князь.

– Так точно! И могу это продемонстрировать. По согласованию с Александром Матвеевичем на сегодня к полёту как раз подготовлен один из новейших самолётов.

– С пулемётом?

– Так точно! С пулемётом! Через час, был намечен запуск аэростатов-целей и начало демонстрационного полёта для обучения личного офицерского состава Военно-Воздушной Базы.

Князь обернулся к генералу Кованько и поднял бровь.

– Так точно, Ваше Императорское высочество! Именно такой план был на сегодня.

Князь, наконец-то соизволил обратить внимание на стоявший перед ангаром, только что выставленный из него, заправленный и подготовленный к взлёту, самолёт.

– Вот этот! Хм… Интересная конструкция! И, что-то никак не напоминает мне ТУ МОДЕЛЬ…

– Ваше Императорское высочество имеет в виду ПЕРВУЮ МОДЕЛЬ? – осмелился спросить Григорий.

– Да. – коротко ответил Его Императорское высочество. – И почему он никак не похож?

– Первая модель была экспериментальной. И там был очень слабый двигатель. Сейчас, как вы видите, там стоят два двигателя, более мощные. И конструкция значительно усовершенствована.

"Ну да, конечно, – язвительно подумал Григорий про князя. – Мы тебе ту "этажерку" специально "заправили", чтобы ты её наглам продал. Как видно, операция удалась. А ты, козёл высокородный, теперь сожалеешь, что не смог достаточно прогнуться перед своими английскими друзьями? Так мы и германцев совсем слегка "прокинули" – у них хоть и более совершенная модель, но далеко не ЭТА".

– Откуда будет лучше видно? – снова обернулся князь к Александру Матвеевичу.

– С вон той трибуны, ваше Императорское высочество! – с готовностью указал генерал Кованько на сильно расширенную с осени, и сверкающую свежей краской, трибуну. Но, для Высоких Гостей, уже тащили парадные кресла.

Князь последил, как их устанавливают и приготовившись уже благосклонно дать отмашку так и застыл с поднятой рукой.

– Я вижу, что у вашего …пепелаца… э… ДВА места? – снова он обратился к Григорию.

– Да, Ваше Императорское высочество. Два. Самолёт предназначен для несения двух человек. Второе место, пока, для обучающихся полётам.

– То есть, вы сейчас можете взять кого-то с собой?

– Так точно! Как самый лучший из обучающихся для данного полёта вторым пилотом назначен офицер…

Договорить Григорию не дали.

– А если я назначу своего офицера? – неожиданно сказал князь.

– Э… – опешил Григорий, поняв, что тут идёт какая-то тёмная интрига помимо "подкопа" под генерала Кованько. – Прошу прощения, Ваше Императорское высочество! Но полёт на боевом самолёте, для неподготовленного человека – слишком большая нагрузка!

Григорий особо выделил интонацией слово "слишком", намекая на некие нехорошие последствия для здоровья. Но… Попытка отбрехаться от совершенно ненужного пассажира была тут же проигнорирована.

– С вами полетит мой офицер. – как само-собой разумеющееся вымолвил Великий Князь.

– Слуш! Ваш-Императорское высочество! – с готовностью согласился Григорий, так как иного ответа просто не предполагалось, но тут же бросил озадаченный взгляд на генерала Кованько. Тот нахмурился и еле заметно развёл руками. Было видно, что и ему эта затея сильно не нравится. Но потом, видно что-то сообразив незаметно подмигнул Григорию и кивнул. Григорий понял. И оскалился. Своей фирменной "волчьей" улыбочкой. Но так, чтобы она не была видна свите.

Офицер, назначенный из свиты в пассажиры, производил впечатление надутого ничтожества. Чванливый высокомерный взгляд, тоненькие усы, которые, как считалось, очень любят дамы, на холёном, худом лице изнеженного сынка знатного рода.

"Наверняка некий протеже, неких высокопоставленных родителей, над которым решил поиздеваться князь. Да даже если и не поиздеваться… Чисто "в нагрузку" дал, чтобы тот проследил за "неблагонадёжным элементом", чтобы тот "не шалил" в полёте" – подумал Григорий и смерил хлыща оценивающим взглядом. От лихо заломленной форменной фуражки, до кончиков начищенных до блеска сапог.

– Вы уверены, что в этой шинели вы не замёрзнете? – чисто для проформы спросил его Григорий. Он-то как раз был одет в соответствии с будущим полётом ибо знал, какая холодрыга его ожидает там, наверху.

– Уверен! – скривил губы хлыщ и тут же подтвердил наихудшие подозрения Григория. Ибо действительно был приставлен для… Хлыщ вынул свой наган и демонстративно проверил барабан. Вероятно, он таким образом хотел то ли напугать Григория, то ли унизить. Но не получилось ни того, ни другого. Ибо он не знал, что будет в воздухе, а вот Григорий знал слишком хорошо.

Да и вообще: что может сделать этот хлыщ, если реально Григорий прямо сейчас захочет прошить очередью из пулемёта ту самую трибуну? Да ничего! Ведь штурвал у него, а не у хлыща. И убив пилота, дурак тут же подпишет себе смертный приговор. Ибо управлять самолётом он, естественно, не сможет. А то, что этот "кедр" очень ценит свою драгоценную шкуру, было крупными буквами написано на его гладеньком личике.

Недобро усмехнувшись в сторону, Григорий широкими шагами направился к самолёту, где уже пара техников приставила трап для пилотов.

– Прошу сэр! – галантно пропустил Григорий хлыща-поручика вперёд себя. – Усаживайтесь. Второе кресло всё ваше!

"Ну, сцуко, погоди! – с весёлым предвкушением подумал Григорий, – Я тебе покажу почём фунт лиха!".

Кент, подобрав тоненькую шинельку, впихнулся в свою кабину и стал осматриваться. А Григорий меж тем, застегнул и поднял почти до самых глаз меховой воротник, замотался шарфом, достал толстые меховые перчатки и стал их с наслаждением натягивать на пальцы. Под конец, застегнул плотно рукава и полез в свою кабину.

Прямо перед тем, как залезть, он глянул на "офицера сопровождения".

– Сэр! В кабине пилота, следует пристёгиваться. Вот этими ремнями. – указал он на висящие по бокам кресла крепкие ремни с застёжкой.

– Вы за кого меня принимаете? – возмутилось молодое и холёное. – Я русский офицер! Я не трус!

– А меня не волнует храбры вы или нет! – с апломбом заявил Григорий. – И если вы в полёте вылетите из кабины, то искренне соболезную вашим родным и близким. Заранее!

– А это, если вы не пристегнётесь – неизбежно как восход солнца, – с насмешкой добавил он.

Офицер прожёг его взглядом и нехотя, с помощью поспешившего техника, пристегнулся. Увидев это, Григорий сам быстро залез в кабину и размашисто, демонстративно, с громким лязгом замка, пристегнулся. Уж как оно выглядело со стороны хлыща, он только догадывался. Но надеялся, что и это на него подействует.

Кстати, замена фуражки на шлем прошла без замечаний. Хлыщ как минимум понимал, что в полёте свою фуражку почти наверняка потеряет.

– Ваши очки, господин поручик! – подал очки техник. – и ветровая маска.

– Это не для маскарада! – С насмешкой, со своего места добавил Григорий, натягивая и прилаживая свою. – Уверяю! Если вы её не наденете, вы очень сильно пожалеете там, в небесах.

Хлыщ, от маски отказался наотрез, однако очки нацепил. И то хорошо. Однако, заботливый техник, таки заложил маску в боковой пенал кабины, закрыл его и спешно скатился вниз.

Мажор, зверски глянув в спину удаляющемуся технику, тем не менее, не стал поднимать шума.

Подавив рвущийся из души ржач, Григорий дал отмашку техникам.

– От винта!!! – заорал Григорий, и с удовлетворением заметил, как подпрыгнул от неожиданности "пассажир". Техники деловито повытаскивали деревянные "башмаки" из-под шасси и крутанули винты. Двигатели хрюкнули и начали раскручиваться прогреваясь.

Техники просигналили, что всё в порядке и можно взлетать. Выждав положенное время на прогрев двигателей и заметив, что "пассажир" начал успокаиваться, Григорий добавил ошизиловки.

Он был прекрасно осведомлён о том, что болтают о братьях в великосветских салонах. И если в простых, что пониже, где реально и часто бывают братья, где завсегдатаи городские обыватели из не бедных, был целый культ жадного интереса и обожания, то в тех, где тусовались представители высшего света, о них мнение было мягко говоря, прямо противоположное.

За секунду до того, как дать полный газ, Григорий внезапно воздел сжатый кулак к небесам заорал как сумасшедший. – ПОНЕСЛАСЬ ДУША В РАЙ!!!

В зеркале заднего вида, которое установил для себя Григорий, чтобы наблюдать за пассажирами, было видно как у хлыща, слегка округлились глазёнки. Видно он впервые начал догадываться, в какой переплёт попал, и что ему предстоит. Но он никак не ожидал, не предполагал и знать не мог, что реально учудит Григорий.

"Держите за блаженного? Будет вам не просто блаженный, а настоящий сумасшедший! Хотите высший пилотаж? БУДЕТ вам ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ!" – думал с весёлой злостью Григорий, выжимая газ.

Ускорение вдавило их обоих в кресла. Бетонная полоса быстро промелькнула под колёсами. Самолёт, набрав положенную скорость, оторвался от полосы и началось главное – ПОЛЁТ. А для "сопровождающего" – самый жуткий кошмар из всех, который он когда-либо испытывал.

Солнце весело бежит отражениями по бесчисленным лужам внизу, а самолёт, уже настырно карабкается в небеса. Лёгкий ветерок, бьющий в лицо, превращается в ураган.

Но это на земле, ветерок был просто прохладный. Причём по-весеннему прохладный. Здесь, на высоте, да при таком ураганном напоре, он превращался в леденящий. По настоящему, леденящий.

Ведь только-только снег сошёл. И, несмотря на ясный солнечный день, тянуло холодом, обещая в недалёком будущем снова, может быть уже и окончательно, в последний раз в этом году, но вернуться кратковременными морозами.

Взглянув в зеркало заднего вида Григорий с удовлетворением заметил, как мажор заметался. Сначала он попробовал поднять воротничок своей тоненькой парадной шинельки. Не вышло.

Наконец, он вспомнил про маску и полез за ней. Достал. И скрючившись стал пытаться приладить её себе на лицо. Борьба с маской на диком ветру, таки закончилась победой пассажира. Но этим его беды только начинались.

Набрав высоту, Григорий заложил резкий левый разворот. Земля стала для пилотов стеной. Мажор, увидев такое выпучил глаза и вцепился руками в кресло, хотя это было излишне. Перегрузка вдавила его в кресло вполне надёжно.

Выровняв самолёт, Григорий продолжил разгон. Когда внизу показалась ВПП, настал черёд следующего манёвра – "разворот на горке". Или, как его ещё называли в мире Григория, "ранверсман".

Манёвр позволяет быстро изменить направление полета, что очень важно во время воздушного боя. Самолет круто задирает нос, взмывает вверх до потери скорости, затем головная, тяжелая часть самолета перетягивает и самолет начинает скользить на крыло с переходом на планирование в направлении полета, противоположном первоначальному.

При этом происходит быстрый поворот самолёта на 180R без потери высоты, без поворота вокруг продольной оси и пикирования в направлении, обратном направлению горки. Когда-то, во время Великой Отечественной, этот манёвр был основой другого – "Качели". Того самого, который изобрёл Покрышкин. Григорий, правда, опасаясь за надёжность двигателей, не стал делать этот манёвр в точности. В верхней точке он просто заложил вираж.

Возможно, для пассажира хватило бы пары таких манёвров, так как на несколько мгновений было полное ощущение свободного падения. Только это было для него лишь началом. И "цветочками". А вот "ягодки"!..

Снизу, возможно, для непосвящённых, сей манёвр-разворот не был настолько зрелищным, как следующий. А следующий был "иммельман". Или, как его называли в советской авиационной практике – полупетля.

Хорошо разогнав самолёт, Григорий потянул штурвал на себя. И вскоре, пассажир с диким ужасом наблюдал у себя над головой… землю. Но данный манёвр не был "петлёй Нестерова". Он был именно что "полупетлёй". В высшей точке подъёма Григорий сделал полубочку и вернул самолёт в своё "нормальное" положение. Только высота полёта, теперь, была значительно больше.

Заложив ещё круг над Парком, Григорий заметил, что наконец-то запустили шар-мишень. Увидел, как прячутся техники и начал следующий манёвр.

Как и было условлено заранее.

Ведь изначально предполагалось, всю эту "круговерть" показывать будущим боевым лётчикам.

Программу показа ведь, надо выполнять? Надо!

А пассажир – это его проблемы. И то, что эти проблемы большие(ибо следующим был манёвр "переворот"), опять-таки не проблемы пилота.

Самолёт делает снова полубочку, показывает небу свои колёса, и зацепив плоскостями воздушный поток, устремляется к земле.

Уже выходя из вертикального падения, Григорий поймал в перекрестье прицела быстро поднимающуюся вверх мишень и нажал на спуск. Пулемёт, укреплённый в носу самолёта ожил и выплюнул из себя ворох пуль.

Огоньки трассеров помчались навстречу шару. Увидев, что цель поражена, Григорий наконец, принял на себя штурвал и ощутил на плечах навалившуюся перегрузку. Шар, теперь падающий, остался позади.

Собственно, демонстрация была закончена, и самолёт, развернувшись над лесом со снижением зашёл на посадку. Снова солнце скользит по бесчисленным лужам и снова под колёсами мелькают плиты взлётно-посадочной полосы. Толчок, и самолёт уже катится по бетону.

Вырулив на стоянку и вырубив двигатели, Григорий дождался, когда техники притащат трап. За это время, он привычно, содрал с себя очки, снял маску, шлем, надел шапку. Затем, когда в бок самолёта ударился приставленный трап, отстегнул себя от кресла и ловко выпрыгнул на ступеньки. И только после этого обернулся.

Из задней кабины не доносилось ни звука. Вцепившись мёртвой хваткой в подлокотники кресла, "боевой офицер" как памятник самому себе, неподвижно сидел плотно вжавшись в кресло второго пилота.

Хлыщ был мало того, что покрыт инеем(маску он таки нацепил неправильно и на каком-то вираже её просто содрало набегающим потоком воздуха), но и ещё и изрядно зелен на лицо. В глазах, хорошо видимых сквозь очки(хоть их не потерял!), как примороженный, застыл ужас.

Григорий оскалился, расстегнул куртку, вытащил свой цифровик и украдкой от "высокой комиссии" клацнул затвором. Уж очень сильно ему понравился вид этого хмыря после полёта. Он даже пожалел, что не сделал такой же снимок перед взлётом. Когда на "пассажире" была его фирменная, надменная улыбочка.

Забравшийся на крыло техник посмотрел на эту картину достойную кисти живописца и удивлённо спросил у Григория.

– Э-э! Господин Румата! Что это с господином офицером?!!

– Примёрз! К креслу. – Пустив ядовитый смешок, пока не подошли прочие, пошутил Григорий. – Позови доктора. А то, чую, что просто так, без помощи медицины, мы его отсюда не извлечём.

Техник поспешно десантировался с крыла и побежал в сторону главного корпуса, но увидев, что доктор уже занял своё "штатное место" под навесом возле ангара, замахал ему рукой, подзывая.

Когда "сопровождающий" не показался вслед за пилотом, наблюдающая с трибун публика не придала этому значения. Разве что чуток удивилась. Но когда к самолёту кинулся бегом врач, со своим, отмеченным красным крестом баулом, тут они и поняли, что происходит нечто экстраординарное.

Князь тоже заметил, что его офицер, что-то подозрительно тих и не подаёт признаков жизни. Дал знак и по направлению к самолёту тут же рвануло несколько нижних чинов.

К тому времени, врач, забравшийся на крыло уже щупал пульс у пребывающего в прострации "пассажира". Потом аккуратно пошлёпал ему по щекам, что-то попытался спросить. Но офицер по прежнему изображал из себя полено.

Покачав головой эскулап вынес вердикт:

– Жив. Но в шоке. В лазарет!

Подбежали, наконец, офицеры из свиты Князя. И уже под их командованием, техники мягко оторвав сведённые судорогой руки пострадавшего от подлокотников кресла, извлекли из кабины и уложили на крыло. Ассистент доктора к тому времени уже притащил носилки. Осторожно, всё ещё пребывающего в отключке офицера, положили на них и процессия с экулапом спешно отбыла в направлении лазарета.

Князь, видя такой бесславный финал вояжа своего подчинённого, недовольно потребовал от Григория объяснений. Тот осторожно покосился в сторону, на непосредственное начальство. Стоящий тут же рядом генерал Кованько еле сдерживал каменное выражение лица. Выдавали его смеющиеся глаза.

Григорий, увидев такое, театрально развёл руками перед Великим Князем.

– Я перед вылетом говорил, что полёт выдержит далеко не каждый подготовленный лётчик. – виновато заявил он. – А тут – человек, вообще впервые севший в кабину самолёта. Но, Ваше Императорское высочество, я Вас заверяю, что офицера откачают. Не первый раз нашему эскулапу случается…

– Вот так?!! У вас случается? – обернулся Князь к командующему "Воздухоплавательным парком".

– Э-э… Положим, Ваше Императорское высочество, так серьёзно ещё никто не впадал в ступор, но… бывало всякое. Страх высоты, смею заметить, есть у всех, и перебороть его – нужно особо тренироваться.

Григорий с готовностью подтвердил.

– Страх уходит, но не навсегда. Ведь всякое может в небесах случиться… – добавил он многозначительно. – Так что вот, Ваше Императорское высочество… Летаем! Преодолевая естественный страх. И даже пытаемся получить удовольствие от полёта.

– И как? Удаётся? – криво усмехнулся князь.

– Удаётся, Ваше Императорское высочество! Когда всё идёт по плану, и всё работает исправно.

* * *

У Великого Князя были ещё кое-какие цели в данном визите. Однако суета вокруг неожиданно выбывшего из строя офицера, которого он реально планировал приставить "к этой мутной личности Эсторскому", всё поломала. Но в виду надобности, всё-таки пришлось продолжать, как ни в чём ни бывало. Тем более что официально вызывать этого прохвоста (а князь не сомневался, что Эсторский преднамеренно довёл до шокового состояния бедного поручика), значит наводить наблюдателей на конкретные подозрения. А вот в ходе "инспекции" – тут уже вряд ли кто придерётся.

Поэтому, пройдя в кабинет генерала Кованько, и выгнав из него всех прочих он, для проформы, обсудил с хозяином разнообразные планы на будущее. Лишний раз, кстати, убедился, что его чутьё не подвело – тут пахло хорошими барышами и славой. Не только в торговом флоте, который он сейчас "как бы курировал" и мылился стать министром при Госсовете.

Но, что хорошо было видно, все успехи воздушного флота Империи – настоящие и будущие, – были завязаны на братьев Эсторских. И это внушало некоторые опасения. Чтобы братья серьёзно навредили – это вряд ли. Тут Великий Князь не сомневался. Но то, что от них слишком много всего зависело, вынуждало поступать осторожнее.

Они могли оказаться как и курицей, несущей золотые яйца, так и её противоположностью. Всё зависело от того, как изначально себя поставить. И, если удастся, "нагнуть" братьев… каким-то образом заставив работать на себя…

Но, даже в этих прикидках сквозила очень большая неопределённость. И неопределённость эта опять-таки имела основание в непредсказуемости братьев.

С одной стороны, все технические и прочие новшества шли только через них и от них. Но с другой стороны… неожиданное желание братьев поучаствовать в Англо-бурской войне.

Ведь уже то, что Эсторские сделали, что уже имели, давало им сказочный доход и на всю оставшуюся жизнь. А тут – такое! Золото их там привлекает? Алмазы? Что именно?! Или они почувствовав, что удача идёт им в руки просто потеряли чувство реальности? Жадность застит глаза?

Но тогда стоит поэксплуатировать дурачков. Ведь если они что-то реальное приобретут в Трансваале, то наверняка просто надорвутся всё тащить. А тут – сам Великий Князь со своей "помощью"!

– Александр Матвеевич! – обратился Великий Князь к генералу. – Хотелось бы у вас спросить… Что вы думаете о… "полковнике" Румате Эсторском?

– Господин Румата, гениальный пилот и изобретатель, Ваше Императорское высочество! Исполнителен. Слово данное, держит всегда и исполняет скрупулёзно. К подчинённым относится с уважением. Даже если это нижние чины. Но не запанибрата…

– А что вы скажете о… – князь запнулся соображая что спросить в первую очередь. – …о роде войск, в котором предположительно служил Румата Эсторский? Он действительно тот, за кого себя выдаёт? Он действительно военный и действительно полковник?

Спрашивая это, Великий князь просто проверял свои подозрения. Да и интересно было узнать что думает Кованько. Ведь он с братьями имел дело последнее время почти каждый день.

– Тут, Ваше Императорское высочество сомневаться не приходится. – чуть расслабившись ответил Кованько. – Я наблюдал за ним как он держится и как он выстраивает отношения с чинами. Во-первых – выправка. Офицер. Во-вторых, обширные познания выдающие в нём великолепное образование. В том числе и военное. По качеству знаний и некоторой специфике, думаю, что артиллерист.

– Говорите, образование? И какого уровня?

– Трудно сказать, Ваше Императорское высочество. Но очень хорошее. Я не раз был свидетелем, как он на равных спорил с нашими инженерами. И это случается часто. Он показывает такие знания, которые даже нашим обалдуям университетским и не снились.

Князь нахмурился. Побарабанил пальцами по столу и снова воззрился на генерала.

– А как вы думаете, вот этот… полковник Эсторский… Он мог бы командовать небольшой армией? Например, в… Южной Африке. Ведь там война…

– Думаю… да! Смог бы. Он, Ваше Императорское высочество, один раз даже, на спор, с нашими офицерами, расписал логистику военных действий в Трансваале! В том числе и наиболее эффективный план военных действий против превосходящего противника, коими английские экспедиционные части являются. И никто, представьте, не смог ни к чему придраться. Хотя… мои офицеры, люди сплошь грамотные. И всё это – просто в застольной беседе.

Князь для приличия поднял бровь, изобразив удивление. Но ничего не сказал.

– Хорошо. Позовите этого Эсторского. Хочу с ним поговорить. Приватно.

Генерал вышел. И через несколько минут дверь открылась и вошёл Румата.

"Выправка присутствует. – Машинально отметил князь. – И в глазах нет раболепия. Как у многих… А вот это уже занятно! И вот то, как он вытянулся подойдя на должное расстояние – тоже интересно. Значит, действительно полковник?".

Князь откинулся в кресле и махнул милостиво рукой.

– Присаживайтесь, господин Эсторский.

"Сел. Как ни в чём ни бывало. Лицо ничего не выражает. Значит, ещё умеет держаться. Ноблесс…? У французов это котируется. А говорили, что его лицо можно читать как книгу. Что он вообще не скрывает то, о чём думает. Однако вот!… Умеет. И очень хорошо умеет. Ведь тогда получается, он пред теми просто… Да просто он их за равных не держит! – осенило князя. – А пред нами – тут же маску напялил. Ещё более занятно!".

– Мы хотели бы с вами поговорить… – князь сделал ударение на последнем слове, – о вашей идее вояжа в Трансвааль. В помощь бурам.

Бровь собеседника плавно пошла вверх, изображая вежливое внимание и вопрос.

– Нам донесли о ваших желаниях! – ухмыльнулся князь, попутно отмечая про себя вот эту манеру обозначать вопросы.

Впрочем, было достаточно сложить "два и два", чтобы понять, откуда и от кого получил Великий князь Александр Михайлович сию информацию. Выходило, что он в достаточно хороших отношениях с принцем Ольденбургским. Или, как минимум, сговорились быть компаньонами.

Князь пока Григорий соображал что к чему, продолжил.

– Нам интересно не то, что вы воспылали праведным гневом – это банально. Многие возмущены действиями английского правительства. Нам интересно другое: вы понимаете, что отправка частей в Трансвааль, да ещё от России, может очень сильно навредить дипломатическим и экономическим сношениям с Великобританией?

– Да, Ваше Императорское высочество. Но эта проблема решаема, если части будут отправлены неофициально, в виде добровольцев. А также под командованием людей, которые формально не относятся к офицерскому корпусу Российской Империи.

Намёк был более чем прозрачный. И князь усмехнулся.

– Под командованием офицеров перуанской армии? Или, может быть… парагвайской? – хитро сощурившись вопросил он.

– Не суть важно. – Ушёл от прямого ответа Григорий. – Главное они не будут иметь погоны Российской Империи.

– Но ведь и этим проблемы не исчерпываются. Уже то, что в войне против англичан участвуют войска… хоть и добровольческие, но из России… уже даёт повод правительству его величества Георга, на конкретные дипломатические демарши.

– И это тоже решаемо, Ваше Императорское высочество.

– Каким образом, если не секрет?

– Если Трансвааль "как бы наймёт" эту армию.

– "Как бы"? Это как?

– Главное, чтобы это было объявлено официально со стороны Трансвааля. А остальное – уже не важно.

– И вы реально рассчитываете победить в этой войне? Ведь уже соотношение сил в Оранжевой республике и Трансваале далеко не в пользу обороняющихся.

– Это тоже проблема чисто техническая. И упирается в наличие должного количества хорошего, нового оружия в войсках и новых, более эффективных тактик его применения на поле боя.

– Что вы имеете в виду под последним? – сильно заинтересовался князь.

– Англичане держатся за стратегии и тактики сильно устаревшие. И полностью не соответствующие реалиям современных войн. Особенно тактико-техническим характеристикам нового оружия. Их грамотное применение не оставляет ни единого шанса для англичан.

– И вы утверждаете, что владеете этими тактиками?

– Да, Ваше Императорское высочество.

– И не "в пампасах" ли, где вы недавно грозились "пошуршать", их приобрели? – с нажимом спросил князь.

– И там тоже, Ваше Императорское высочество! – нагло усмехнулся Григорий.

Александр Михайлович развеселились не на шутку. Уже из тех "телодвижений" этого странного человека, он понял, что имеет дело со знающим, что говорит. И, неожиданно даже для себя почувствовал, что за этой авантюрой есть нечто… Под названием "перспектива". Дело, что затевали эти дикие и очень, надо отметить богатые, авантюристы, могло реально выгореть. И то, что они нацелились на что-то в недрах Трансвааля – было слишком явно.

Может они знают нечто, что не знают даже в Трансваале? О неких новых месторождениях? С этих вполне станется. Великий Князь в этом даже не сомневался. Особенно после разговора с принцем Ольденбургским и его упоминаний о неких тайных технологиях.

А что? Ведь из этих двоих технологии сыпятся как из рога изобилия! Помолчав для значительности, изобразив сомнения на лице Александр Михайлович всё-таки решился.

– Ну что же… Господин-колонель Румата Эсторский! – подчеркнул Великий Князь. – Нам нравится ваш подход и ваше понимание обстановки. Так что можете рассчитывать на некую поддержку вашего мероприятия с нашей стороны. Но… вы должны понимать, что если вас не "наймут"…

– Да, Ваше Императорское высочество! – с готовностью согласился Григорий.

Великий князь слегка расслабился и несколько по иному посмотрел на сидящего напротив него Эсторского.

– Кстати, господин Эсторский! Не поясните что там за дикие пересуды о каком-то "летающем самоваре", да ещё издающем страшный шум?

Григорий улыбнулся краешком губ, сделал значительное лицо и пояснил.

– Это был эксперимент моего брата с новым видом двигателя. Называется "прямоточный пульсирующий двигатель". Он действительно издаёт при работе страшный шум и мы, опасаясь что будут большие опасности для пилота, поставили его на небольшую модель с крыльями. Простейшая механика, что заменяла там пилота, была выставлена с расчётом, чтобы только курс выдерживала. Вот этого "гремящего летающего самовара" наши обыватели и испугались.

– А почему именно "самовара"?

– Там двигатель был сварен из простых бронзовых труб. Тяжёлые вышли, но нам это не помешало.

– И с каким результатом?

– Аппарат достиг скорости пятьсот шестьдесят километров в час, а после развалился…

– Сколько-сколько?!!

У Великого Князя полезли глаза на лоб.

– Э-э… пятьсот шестьдесят километров в час, – повторил Григорий. – А что вас так удивило?

– Гм… – смутился князь. – Скорость. Это действительно так? Действительно пятьсот шестьдесят?

– Да, Ваше Императорское высочество. Мы рассчитывали на большую, но вот… несовершенство конструкции самолёта привело к крушению модели.

– Но мы над этим работаем! – поспешил добавить Григорий.

– Так! Значит газетные утки насчёт вашего намерения сделать аппарат летающий со скоростью в две тысячи километров в час – не такие уж и газетные утки?

– Опровержение было правильным, Ваше Императорское высочество! Но что будет в будущем с развитием техники, мы, естественно предсказать не берёмся. Пока можем сказать, что достигнута вот такая скорость! Зафиксирована наблюдателями вполне надёжно.

Князь с трудом стёр с лица удивление.

– Думаю, что необходимо засекретить эти ваши опыты. На всякий случай.

– Я того же мнения, Ваше Императорское высочество! – с готовностью подтвердил Григорий. Он и так считал, что проводить эти эксперименты и пугать Европу (а значит и стимулировать в этом направлении) явно преждевременно. Однако братец Вася, в увлечении технической гонкой, часто забывал что некоторые вещи стоит попридержать.

* * *

Визит Великого Князя в "Воздухоплавательный Парк", очень сильно заинтриговал Григория. Ясно, что слух об идее братьев повоевать за буров, разнесся среди высшего света. И вызвал бурную реакцию. Пока что благосклонную, но с намёком. Видать действительно "запах золота" летел над Северной Пальмирой приводя в возбуждение разных сановных, но "бедных".

Следовало бы ожидать "набега" других "заинтересованных лиц".Именно с такими мыслями Григорий садился за баранку своей "бумбарахайки".

"Бумбарахайка" постоянно модернизировалась, так что от её изначального вида мало что осталось. То, что-то поломается, и его заменят на новое, но изрядно отличающееся по внешнему виду от первоначального, то что-то модернизируется "в совершенное новьё". Таким образом по улицам и окрестностям Питера, гоняло нечто разноцветное (ну, во что покрасили, так и присобачили), воняющее бензином и рычащее как заправский зверь. Не все ещё лошадки извозчиков привыкли к виду Гришиного транспортного средства. А в добавок, к нему, по улицам уже гоняло достаточно большое количество вполне себе хорошо узнаваемых автомобилей а-ля "Руссо-Балт-тот-самый". Только двигатели у них были значительно лучше "тех ещё".

Времени переодеться в цивильное с полётного у Григория много не заняло, так что он ещё догнал по дороге неспешно двигающуюся процессию Великого Князя Александра Михайловича. Тихонечко свернул за ними в сторону и вырвался вперёд только тогда, когда выехал на параллельную улицу – так, на всякий случай. А то вдруг Князь сочтёт его обгон не шибко учтивым и… короче – чёрт их знает, эту высшую знать и не мешало бы перестраховаться.

Уже привыкши к шарахающимся лошадям, да выскакивающим в стороны прохожим, Григорий добрался до Зимнего дворца. Именно там намечалось заседание Императорской Археологической Комиссии. Она заседала всегда в Зимнем. И без неё на территории Империи ничего археологами не раскапывалось. С 1889 комиссия была единственным учреждением, выдававшим "открытые листы" – разрешения на раскопки на государственных, городских и крестьянских землях (то есть, повсюду, кроме помещичьих земель). Комиссия также занималась охраной и реставрацией памятников. Но последнее Григория и его "великое предприятие" не касалось. Ибо сначала, предполагалось найти и раскопать.

Раскопать "Родину Конана-Варвара". Ещё в прошлом году в Европе пошла с оглушительным успехом серия книг "про Конана-Варвара". Отличалась эта серия от изначального варианта тем, что Григорий преднамеренно "слегка подправил текст". И подправил в сторону большей определённости расположения "Родины Конана". Теперь его Родина – окрестности Уральских гор. Именно там, по новым описаниям находилась легендарная Гиперборея. И за поисками города под названием Аркаим, в Аркаимской пустоши, всю зиму, на деньги братьев Эсторских снаряжалась экспедиция.

Григорию стоило изрядных усилий убедить учёных сделать экспедицию в то место. И главным аргументом таки убедившим их, были деньги.

Григорий не просто щедро "отстегнул" на неё деньги, но и пообещал также профинансировать ещё одну в любое место им же, но на следующий год. Гордые учёные-археологи согласились, потратить год на "пустую блажь", чтобы следующий "употребить на более серьёзные мероприятия".

А пока – эти самые "гордые учёные-археологи" собирались на рутинное заседание Комиссии.

Припарковав у обочины своё шумное транспортное средство, остаток пути до Зимнего дворца Григорий решил пройти пешком. Времени было много, и хотелось просто пройтись. Поездить ему за сегодня пришлось много, а вот ноги размять не мешало. Но тут случился небольшой казус.

Резко затормозив за какой-то бричкой он вызвал истерическую реакцию лошадей, впряжённых в неё.

Услышав сзади какой-то страшный визг, рык и хрюк они дёрнулись с места и чуть не понесли. Вознице стоило больших усилий их остановить. Да и пассажирам, по-видимому, досталось.

Раздался сначала забористый мат возницы, укрощавшего лошадей, а потом проклятья пассажиров, чуть не вывалившихся наружу от неожиданного толчка.

Заглушив двигатель и поставив транспорт на ручной тормоз, Григорий поспешил к бричке – с извинениями. Но навстречу уже и так посыпались из брички разъярённые господа не бедной наружности.

Больше всех размахивал руками, зажатым в руках стеком и ругался некий господин в дорогой шубе.

– Господа! Прошу извинений! Техническое несовершенство моей мотобрички иногда приводит к казусам! – поспешил с извинениями Григорий, однако это не очень-то возымело действия.

К слову сказать, обладание именно мотобричкой, а не традиционным конным экипажем, в Питере в те времена, было показателем очень высокого статуса и богатства обладателя. И то, что из-за баранки вылез не некий неотёсанный мужик, а человек весьма опрятной и также не бедной наружности, как раз говорило, что вылез именно владелец сей мотобрички. Необычность конструкции лишь повышала в глазах окружающих "стоимость" обладателя. Так как указывала на исключительность заказа и более высокую цену.

Что из всего этого следовало? А следовало из всего этого, что перед Григорием возможно кто-то из крупной буржуазии Российской империи.

Однако, в данной ситуации то ли "бармалей", как его за внешность обозвал про себя Григорий, не обратил внимание на то, что Григорий явно одет значительно богаче, чем всякие прочие. Вероятно, сработал стереотип – раз ехал один за рулём, значит кто-то из "подлых", извозчик. Поэтому "злой буржуин" обрушил ему на голову такой поток ругани, что полностью исчезло всякое желание разруливать конфликт миром.

Вылез, наконец, и извозчик того самого "злого буржуина".

Детина под стать Григорию, но, как тут же он оценил, не из тех бойцов, что может представлять опасность. Силён, кулаки имеет. Почесать их, как видно, тоже не дурак. Но двигается не как боец.

Господа, сопровождающие "бармалея", тем более не производили впечатление бойцов – салонные шаркуны в лучшем случае. А так – конторские писаки.

К тому же раздражение и злость, копившаяся всё это время пребывания в этом мире и в этом времени, вдруг перешло какой-то порог. Реально захотелось разбить харю одному из этих богатеев. Тем более, что не раз был свидетелем того, как часто подло и гнусно эти сволочи поступают с теми, кто ниже их по социальной лестнице.

Это отношение "к подлому люду" сквозило во всём. И то, как практически мгновенно воздвигаются невидимые сословные перегородки если сталкиваются люди разных происхождений. И то, как вела себя "золотая молодёжь" с теми, кто считался ниже их. До этой мерзости и гнуси, что царила среди вот этих "богатеев", ещё не докатилась "знать" и та же самая "золотая молодёжь" в его время и в его мире. Но к этому шло. Хоть и было тем, новеньким "барам" до вот этих, начала двадцатого столетия, очень далеко.

Не было здесь той патриархальщины, про которую трындели разные "нахалковы". Было презрение. И омерзение. К низшим сословиям.

Которое, даже если не касалось никак самих братьев, их очень задевало. Приходилось прятать это отношение подальше, чтобы "соответствовать". Но злость копилась.

Григорий сморщился и совершенно иными глазами посмотрел на ругающихся хоть и сознавал себя виноватым в случившемся. Сделав выводы и решив для себя много чего, он уже другим шагом и с совершенно иным выражением лица шагнул навстречу лезущим на него.

Он впервые осознал, что всё больше относится вот к этим "буржуям", как к иному биологическому виду. Как к зверям.

Да, среди них были и достойные люди. Кто не допускал такого отношения к "всяким прочим". Но вот эти, беснующиеся представители, для Григория уже давно и неосознанно не были людьми.

Он вспомнил случай, описанный в газетах. Описанный как смешной.

В заметках рассказывалось о неких студентах, подвыпивших, и нарвавшихся на полицейского. Но, на беду полицейского, он имел "подлое" происхождение, а они – "высокородные". Вот и получилось, что эти уроды, сначала избили полицейского, а после катали и гоняли его пинками по всей улице. И, что самое поганое, эта выходка сошла им с рук. Потому, что они были по происхождению выше. Для них закон не был писан.

– Господа! – очень холодно бросил Григорий в лицо беснующемуся богатею и его "свите". – Вы не заметили, что перед вами извинились?

Тон был настолько ледяным, и выражение лица Григория было настолько жёстким, что несколько отрезвило "бармалея". Да и заметил, как его же возница, вдруг резко подался назад ломая шапку. Пред своими он такого не делал. Видно кого-то узнал в этом гладко выбритом господине.

"Буржуин" резко сдал назад. Из его лексикона тут же пропали "богатства русского языка". Набить морду Григорию он уже не помышлял. А если и помышлял, то в него закрались некоторые сомнения насчёт того, кто перед ним. Уж то, что не извозчик уже ясно. Жаль, что его личный "водитель кобылы", стоял изрядно далеко и донести до хозяина свои открытия, никак не мог. А сказать вслух, остановить барина, боялся.

Перемена была знаменательная.

Вот так всегда – как только кто-то видит "статус", начинаются "танцы". Если ты без статуса – и убить могут. А если наоборот – с очень высоким, – так и простить могут не просто прегрешение, но и откровенное преступление.

Предвкушая представление, у обочины дороги, на тротуаре, потихоньку собиралась толпа. И, что заметно, все ждали, когда же вот этому одному, тот "барин со свитой" морды бить будут. И когда обозначилась "разрядка" на их лицах проявилось такое разочарование, что Григорию очень сильно захотелось подраться. Уже вот с этими "наблюдателями".

Наверное, с толку сбивало ещё то, во что был одет Григорий. А одет он был не так, как одеваются здешние богатеи. Как он же и говорил братцу: "В их прикиде драться неудобно". Поэтому его куртки и близко не походили на дорогущие шубы знати, или добротные пальто "среднего класса". Впрочем не очень то его "наряды" походили и на одежду низших. Ведь сразу, что бросалось в глаза всем – это его "берцы". По здешним меркам обувь из дорогих. Однако всё остальное, как уже было сказано – дороговизной не сверкало.

Больше смахивало на что-то кавалерийски-прогулочное, неопределённого статуса.

Но, по-видимому, они там в той бричке, из-за рывка лошадей, очень хорошо навернулись, так что злость требовала выхода. А раз так, то хотя бы выпустить пар через ругань, сей господин, по его мнению просто был обязан.

Потому и понёс дикую ахинею, насчёт того, что "вот, поставил эту свою мотобричку не там где надо".

Григорий, поняв, что драки не будет (по крайней мере прям сразу), решил тоже отгавкаться и самому сбросить раздражение, копившееся долгое время.

– А разве это ваша территория? Ваша улица, ваша обочина, ваш дом… этот? – Григорий красноречиво большим пальцем руки показал на банальную кондитерскую лавку.

– А мне плевать, что не моё! – рявкнул шубообладатель. – И что дорога общая! Вот хочу здесь становлюсь! И если меня решили подвинуть…

– Да никто вас не собирался никуда "подвигать"! Успокойтесь, господин "не знаю как вас там"…

Намёк был на невежливость богатея. Он так и забыл представиться за всей этой руганью. Впрочем он и забыл тут же то, что ему только что было сказано. Продолжая ругаться и "качать права".

– И вы извольте останавливаться на своей тарантайке на должном расстоянии!

Мистер-капиталист, начал ломать уже совершенную комедию и вести себя как истеричная бабёнка в мире Григория, запарковавшая свой "шестисотый" на улице со встречным движением проехав "против шерсти", и загородившая половину проезда. Ситуация была до боли знакомой.

– И что, скажете, что для проезда по этому проспекту – уже насмешливо стал говорить Григорий, – вам мало места?

Он ещё красноречиво обвёл довольно широкую проезжую часть, где свободно поместились бы в ряд не менее четырёх таких бричек как у обиженного "бармалея". Но богатей решил давить дальше. Тем более, что увидел некую слабину в позиции Григория, которая на самом деле была не слабиной, а простым желанием "поприкалываться с придурка". "Придурок" этого не знал, и повёлся с пол оборота.

– Да, мало! – нагло заявил обладатель дорогой шубы. И уперев кулаки в бока с вызовом посмотрел на Григория.

– Ну… Тогда учитесь летать! Тут, на земле, вам явно тесновато! – уже в явную начал издеваться Григорий встреченный бодрыми смешками толпы, понявшей что ситуация тут – столкновение как минимум равностатусных "богатеньких буратин".

– А вы сами летать не пробовали? Если такой умный? – вернул Григорию капиталист, посчитав, видимо, свою реплику жутко остроумной.

Григорий же осклабился, расплылся в ядовитейшей улыбочке от уха до уха и в ещё более издевательском тоне ответил.

– Почему же? Пробовал! Не далее как час назад на своём самолёте кренделя в небе выделывал пред очами Великого Князя Александра Михайловича. Смею заметить, он остался оч-чень доволен!

Народ на обочине дороги и тротуаре присмотрелся к говорившему. Послышались смешки. И скоро хохотала вся собравшаяся толпа.

– Господин Румата, изволят шутить! – подсказал дворник, пребывающему в растерянности "бармалею".

– Так вы… этот… тот самый, который… – заикаясь спросил шубоносец припоминая те самые "кренделя" выписываемые самолётом, которые он сам не так давно наблюдал в небе. Ведь было видно очень далеко.

– Да, с-сэр! "Тот самый который": Румата дин Эстор. Или по-русски, Румата Эсторский. Авиатор.

И приподнял шляпу.

– Прошу извинить, но меня ждут в Зимнем. Спешу!

Оставив позади хохочущую толпу обывателей, и охреневшего богатея, Григорий быстрым шагом отправился к Зимнему дворцу.

Прибывшего "на своих двоих" а не на собственном экипаже или, на худой конец, извозчике Григория, посмотрели весьма косо. Так являлись разве что простолюдины. Но вспомнив "эксцентричность" прибывшего, сочли как блажь.

Председательствовал Великий Князь Константин Константинович, председатель Императорского Русского Археологического общества, Императорского общества любителей естествознания, антропологии и естествознания (такой титул).

Всё, поначалу, проходило рутинно. Пришли, на заседание. Практически в полном составе – вся руководящая верхушка археологической экспедиции во главе с Александром Андреевичем Спицыным, плюс ещё и "сам Румата Эсторский, меценат". Но потом…

Начались странности, когда председательствующий стал задавать вопросы. Ведь всё и так было сказано в тех документах что подавались на комиссию. С точным указанием места раскопок, с прилагаемыми картами и картосхемами. С примерным описанием что будет раскопано.

– Скажите милейший, – обратился председательствующий к Григорию, – вы всерьёз рассчитываете раскопать на Урале родину Конана-Варвара из этого… эпоса… что сейчас так популярен в Европе?

Вопрос был для Григория несколько неожиданным. Ведь как изначально было договорено, речь в заявках будет идти только о городище бронзового века "абсолютно точно" там находящимся. Поэтому, чтобы не "палить контору" Григорий решил напустить туману.

– Ну… Во-первых, Ваше Императорское высочество, нет особых оснований считать, что популярный ныне эпос про Конана-Варвара не новодел слепленный на основании древних сказаний и былин. Тем не менее, что есть во-вторых, и что я особо подчёркиваю, городище, в указанном месте явно есть, на что указывают остатки крепостного вала и много чего ещё. Однако же, существует и в-третьих. Что заставляет подумать за упомянутый эпос, как о чём-то основанном на вполне реально происходящих событиях, но в глубокой древности. В частности, многие названия местностей, стран и народов совпадают с теми, что нам известны. Также есть и многие другие совпадения, что выяснились только после внимательного прочтения того самого "эпоса".

– То есть, вы хотите сказать, что городище, раскопки которого вы так любезно профинансировали, может оказаться одним из тех, что таки является родиной этого Конана?

– Возможно, Ваше Императорское высочество.

– И больше ничего вы там не собираетесь найти? Кроме "городища бронзового века"?

"Слухи о Звёздных вратах просочились?" – подумал Григорий, но озвучивать подозрения не стал.

– Всё возможно, Ваше Императорское высочество. Никогда не загадывал наперёд. И практически всегда, когда речь шла о древнейших цивилизациях, раскопы и исследования превосходили ожидаемое. Начиная со Шлимановской Трои, кончая подробным изучением некоторых древних рукописей Южной Америки, Индии и Китая.

– Значит, всё-таки рассчитываете. – удовлетворённо вякнуло Его Императорское высочество. – Ну, тогда будем надеяться, что прямо сейчас рождается легенда о Русском Шлимане!

Последнее было сказано несколько насмешливым тоном. Однако стоило бы всё-таки подождать осени. Когда тот самый Аркаим таки раскопают. И посмотреть какие рожи будут у этих скептиков. А скептиков вокруг предстоящего мероприятия более чем изрядно. И абсолютное большинство сходилось во мнении, что "ничего не найдут". Ага…

Возможно, как раз "Звёздные врата" не найдут. У Григория действительно не было никаких надежд, что нечто подобное будет откопано. Несмотря на ажиотаж и жадный блеск в глазах принцессы-прогрессора. Несмотря на её довольно подробные описания Мира Аньяны и его артефактов.

Да, он не отрицал некоей возможности, что Аньяна бывала и здесь. Что есть некая вероятность, что цепь миров, соединённых ими в единую сеть включала и этот мир. Но… Учитывая количество миров, вероятность такого совпадения была слишком мала. А все "тайные задания", которыми нагрузил археологов Григорий, всего лишь попытка перестраховаться. Расчёт на "а вдруг!…".

Впрочем, и нарождающееся общество "Наследие предков" стоило бы загрузить чем-то таким полумистическим. Чтобы была "морковка". Ведь если не будет какой-то даже самой примитивной деятельности в рамках того "тайного общества", то оно может и умереть не родившись. Вот именно с этой целью – занять некоей пустой деятельностью балбесов – в экспедиции присутствовали студент технологического Бокий с небольшой группой таких же как он студентов, но университета. Два металлоискателя, быстро сварганенные под это дело, должны были занять энтузиастов по самое "не могу". Кстати, возможно, и что-то реально интересное из бронзового века такими "девайсами" найдут. И то польза.

Впрочем… Василий подсуетился.

Выкопал из архивов Гайяны карту тех мест с наложенной на неё сетью приземных "точек перехода". Так что искать "врата" будут не абы где и не в локации "везде", "подряд". Так что, как любил сам Василий выражаться в таких "тёмных" случаях "найдём или не найдём, вероятно… чёрт его знает! Но искать будем эффективно!".

То, что за всем этим ещё будут наблюдать некоторые из агентов Великого Князя, внезапно загоревшегося мистическими следствиями из эпоса о Конане, проникшегося идейками рассыпанными в жутком подгоне, что не так давно опубликовал Григорий под наглым названием "Древние Цивилизации Земли" – лишь приятный довесок. Ведь если ещё больше загорится идейками, так и реально начнёт финансировать бедных археологов из своего великокняжеского кармана. Может что реальное раскопают-найдут, под соусом поиска какой-то совершенно мифической хрени.

Князь ещё задал несколько вопросов, но они уже были совершенно формальными и пустыми. Дальше было торжественное объявление о выдаче разрешения и вручение этих бумаг начальнику экспедиции.

Уважаемый археолог Спицын при этом пребывал в самом кислом расположении духа. Видно сам верил во все эти "древние городища на Урале" примерно так же как в существование чёрного света. Но то, что уже заплачено за всю экспедицию, и что получены твёрдые гарантии финансирования экспедиции на следующий сезон, но уже по планам и в местность заявленную самим Спицыным, вынуждало его смириться. Смириться, как он считал, с совершенно провальным мероприятием и совершенно пустым вояжем в дикую глухомань.

С другой стороны – можно и просто отдохнуть от суеты цивилизации!

Вот на такой мажорной ноте – как в мыслях собравшихся, так и в содержании монологов – всё заседание закончилось. Однако не тут-то было!

– Заседание комиссии окончено! Благодарю всех и все свободны! – сказал Великий князь, правда через пару секунд поправился. – А вас, господин Эсторский, я попрошу остаться!

"Твою дивизию! Мюллер Питерский!" – подумал Григорий и чуть не заржал.

* * *

Придя домой он застал там Василия. По выражению лица было видно, что и ему за этот день досталось приключений. Но так как выражение было больше озадаченное, чем мрачное, брат решил, что всё не так плохо.

– Я вижу, что и тебя доставали разные сановные лица? – попробовал изобразить проницательность Григорий.

– Да. Доставали. Но не напрямую. А тебя, если не ошибаюсь таки кто-то к себе призывал?

– Да не только призывал, но и ещё сам же явился.

Видя любопытство Василия, он пересказал кратко кто был и так далее. Даже подробно изобразил своё офигение, когда практически то же самое, что и Великий Князь Александр Михайлович, стал спрашивать Великий Князь Константин Константинович. Сразу же после заседания по отправке экспедиции на Аркаим.

– Значит, экспедиция на Аркаим, таки пошла? – прежде чем продолжить спросил Василий.

– Пошла, родимая! К осени ждём великий шухер… Или уже летом с курьерами, когда им ясно станет, что там действительно городище.

Василий удовлетворённо кивнул, хмыкнул, но тут же стёр ухмылку с лица.

– В отличие от тебя, – вернулся он к изначальной теме – меня "доставали" эмиссары этих сановных особ. Причём в количестве больше чем я того бы желал. Что-то принц оказался не в меру болтливым!

– Тут, собственно не удивительно. Он всё-таки не Великий Князь, и если что, его могут легко сделать козлом отпущения. Ведь даже твоего визави – Александра Михайловича – удаляли подальше за меньшие прегрешения. А тут – им и хочется и колется. Запах золота нюх забил. А портить отношения с Англией они не готовы. Причём все и дружненько не готовы.

– Нда… Я уже начинаю сомневаться в том, а стоило ли нам браться за эту войну и вообще заикаться насчёт наших намерений…

– Ну тут сомнения и у меня были. Но… – Василий тяжко вздохнул. – По моему мнению, и Натин тут согласилась со мной…

– …А она у нас тут заместо эксперта! – тут же поддел Василия Григорий. Но брат не обратил на это внимания и продолжил как ни в чём не бывало.

– Если мы выиграем эту войну, то на юге Африки появится очень сильное финансово и в промышленном плане, государство. И те финансы, что могли бы получить англичане, пойдут не в Англию и её империю, а на развитие той самой бурской республики. Это значит, что у британцев будет меньше возможностей по войнам по всему шарику. Чуть меньше. Но всё-таки. К тому же, мы же ведь решили им серьёзно сократить армию.

– Ага! Точняк! – несколько переигрывая согласился Григорий.

– …А это также ещё больше сократит их возможности на других театрах военных действий.

– Но ведь на их место тут же пойдёт Америка.

– Пойдёт. Но не сразу. Ведь британцы свои колонии "за просто так" не отдадут. И рынки сбыта тем более. Так что и у бриттов и у пиндосов будет много поводов для "плодотворных дискуссий". И меньше поводов и возможностей нам пакостить.

– Ну, насчёт "меньше поводов" – я бы не согласился. Возможно как раз больше. И конкретно нам. Ведь ясно как день, что наглы не проникнутся к нам любовью, когда мы их войска в Трансваале нагло вынесем.

– Хе! Хороший каламбурчик! Но, всё-таки, заметь! В мире поднимется больше пыли, чем было в той истории. А это уже кое-что.

– Думаешь, лучше будет половить рыбку? В такой-то мути?

– А это уже от нас зависит. От нашей прыти.

– Гм… Резонно. Но авантюра-а!…

– А я чё, отрицаю?! Авантюрой тут всё было изначально. Но с нашей стороны – чем выше степень хаоса, тем меньше возможностей у наших противников что-то логически просчитать.

– … И выше шансы у нас самих. – тут же закончил за брата Григорий и расплылся в хищной улыбке. – Ага! Понял!

– Но всё-таки! – вдруг сменил тему Григорий, – Кто же доставал тебя?.. Точнее чьи эмиссары!

Братик посмурнел лицом и выдал.

– Да вот… Кого бы хотел видеть в самую последнюю очередь. Эмиссар был от Великого Князя Сергея Александровича.

У Григория вытянулось лицо.

– Это тот который…

– Гомосек и редкостная скотина. – закончил за брата Василий. Но тут же скроил хищную мину.

– Но у нас на него уже имеется…

– И чё имеется? – заинтересовался Григорий.

– Каляев у нас имеется! Бомбист! – с особым, почти садистским нажимом ответил Василий.

– Во блин!!! Где достал?!!

– Где-где… В Екатеринославле. Наши ребятки из группы "Камикадзе". Ведь он же был в "Союзе борьбы за освобождение рабочего класса".

– Ты с ним уже встречался?

– Да. Встреча была организована.

– И какой он?

– Да какой?… Мужик как мужик. Спокойный. Рассудительный.

– Гм… А как тогда он вообще сподобился дойти до жизни такой, что стал бомбистом? Ведь как я помню по истории он, когда кидал ту бомбу, не рассчитывал вообще в живых остаться.

– Да довели мужика! Ты прикинь: он в питерском университете отстаивал самую элементарную справедливость. Собственно политикой среди студентов почти и не занимался. В социалистической агитации и пропаганде Охранкой в то время замечен не был. А его берут и вышвыривают с универа, да ещё раз за разом, отвергают все прошения наверх, вернуть его на обучения в университет. Ему все перспективы в жизни похерили. Вот и озверел. Сначала перешёл к эсерам, которые как раз и занимались, по его мнению, "делом". А после вот…

– А сейчас он пока в этих, которые с Лениным?

– Сейчас он с Александром.

– Ага. Значит я его скоро увижу.

– Конечно. В группе уже. И тебе же будет "счастье" заняться его "социализацией".

Григорий оценил многозначность фразы выданной братцем и заржал. Однако дождавшись когда Григорий отсмеётся, добавил уже мрачным тоном.

– Но… Что всё равно меня сильно смущает – вся эта возня вокруг нас, да ещё на таком высоком уровне.

– Ну… Да. Тут уже скоро весь Двор сбежится делить шкурку не убитого британского медведя.

– Ото-ж! Тут ещё "Лукавого" не хватает. "До кучи".

– А причём тут Сатана? – не понял Василий.

– Ха! Темнота, ты, братец! Это не Сатана. Это похуже. – многозначительно заметил Григорий и воздев перст к потолку торжественно, но не без издевательских интонаций, закончил. – Сам Великий Князь Николай Николаевич (младший). Дядя Николая Второго. Его так в армии прозвали.

– А за что его так? – удивился брат.

– Да есть за что… – покривил губы Григорий и процитировал мемуары, которые когда-то читал. – "за чрезмерное честолюбие, жажду власти", "ограниченность духовных качеств, злой и высокомерный характер", за то, что "предпочитал работу за кулисами и становился, таким образом, безответственным перед общественным мнением". Его так прозвала вся кавалерия от солдата до генерала, заимствовав это прозвище из слов молитвы "Избави нас от лукавого".

И тут их беседу прервал звон колокольчика на входе.

На пороге дома стояла Натин.

И вид у неё был до нельзя довольный, сияющий.

Василий, увидев такое, тоже расплылся в улыбке.

– Так! Как я понимаю, дискуссия прошла успешно?

– Более чем! – гордо ответила прогрессор.

– А что за "дискуссия"? – спросил пребывающий в неведении Григорий.

– Как я понимаю, – всё также обратился Василий к Натин, – тебе таки удалось его убедить?

– Конечно! И вообще я не поняла ваших опасений. Человек оказался вполне разумный. Не фанатик. Логикой владеет великолепно.

– Так о ком речь?!! – подпрыгнул Григорий.

– О некоем Владимире Ульянове. – ядовито кинул Василий.

* * *

Василий долго присматривался к предводителю группы "камикадзе". Именно так прозвали тех, кто рискнули привить на себя чуму, чтобы показать силу лекарства. Реально знакомство с Богдановым, началось сразу же после того, как их выпустили из "Чумного Форта". Ещё слабых и выглядящих не совсем здоровыми людей отвезли на загородную "дачу", что находилась при Лабораториях. Подальше от толп обывателей и стай газетчиков алчущих сенсаций. Но поговорить серьёзно, у Василия не вышло. Слишком много было "лишних ушей". Тем не менее, общее представление об этом человеке он составил.

С одной стороны Александр был типичным авантюристом. Но с другой, в нём проглядывала и другая черта – железная логика. Иногда, правда, доходящая до "упёртости". Но и за этой "упёртостью" ясно читалась разумная осторожность. Без той пластичности всесоглашателя, который спешит изменить свои воззрения на вещи, – хоть на прямо противоположное – лишь слегка соприкоснувшись с другой логической системой. Это изрядно импонировало. Эдакий лёд и пламя. Лёд логики, разума, в сочетании с пламенем типичного энтузиаста.

Такие, если не споткнутся, как правило достигали очень больших высот. И в том времени, в мире Василия и Григория, Александр достиг очень многого. Как учёный, как организатор. Как литератор. Ведь реально: если прочитать его фантастическую повесть "Красная звезда", написанную в 1907 году(!!!), то ясным становится откуда черпал вдохновение Алексей Толстой для своей знаменитой "Аэлиты", и откуда же взялось много чего ещё у других авторов и учёных. Написанная Богдановым утопия, вместе с её продолжением – "Инженер Мэнни" – зажгла очень многих. Особенно людей из инженерного сословия. А это было, в условиях России, в условиях надвигающихся катастроф, очень важно.

Василий долго колебался – посвящать ли его во всё или нет. Или обойтись только частью. Так и не выбрав, решил "разобраться по ходу дела".

Встреча с Богдановым была назначена не где-нибудь, а на яхте. Никого, кроме того давешнего попа, убежавшего после той встречи в монастырь, не приглашали на яхту. И это очень хорошо было известно в кругах приближённых к братьям. Поэтому, когда Александр заикнулся в лабораториях, что его пригласили на яхту – на него смотрели как на чудо. Он же, уже по взглядам на него кидаемым, понял, что удостоен какой-то немыслимой чести. Все, кто был в курсе, тут же взяли с него все мыслимые и немыслимые обещания, что он расскажет что там увидел. Но, настороженный этими требованиями Александр, давая обещания, всё равно перестраховался сказав, что расскажет, если в свою очередь сам хозяин яхты не запретит.

Придя к такому соглашению все преисполнились ожидания. Одни – того, что будет рассказано впоследствии, а Александр, что скоро увидит и услышит. Ведь ясно было, что его не за просто так приглашают и не для праздного любопытства некоего авантюриста, рискнувшего жизнью на благо науки.

Ну, в этих ожиданиях, Богданов был прав.

Василий, перед его приходом, поотключал все свои программы на экране, которые были предназначены для повтора визита религиозных придурков. Вывел на экран простую живую картину водопада и на этом остановился.

В назначенный час, выйдя на палубу, он увидел приближающуюся бричку. Близко она не подъехала. Выгрузила единственного пассажира и тут же укатила. Видать, договора ждать не было. А раз так, то Александр явно собирался после беседы добираться до дому пешком.

"Если так – довезу его на своём" – подумал Василий и помахал рукой приближающемуся гостю.

Богданов приблизился и чинно приподнял шляпу здороваясь.

Обменявшись приветствиями, Василий широким жестом пригласил гостя на борт. И вот тут-то и началось.

Василий как раз этого и ждал. Ему очень хотелось увидеть, как будущий автор, по настоящему бессмертной утопии, будет реагировать на супертехнологическую оснастку яхты. Снаружи оно выглядело далеко не так, как внутри. Но даже здесь, бросалось в глаза, что яхта слишком необычная.

Отливающие металлом (хоть на самом деле и не являющиеся металлическими) мачты и реи, без единого следа такелажа уже намекали на то, что парусное вооружение хоть и присутствует, но ставится не людьми. А автоматами. Необычные для современных Богданову яхт, очертания корпуса и надстроек. И электрические лампы, на верхушках мачт, на концах рей.

Он подошёл к трапу и внимательно его осмотрел, будто опасаясь. Ступил на него, как-то очень аккуратно взялся за поручни и смотря себе под ноги, медленно шагая прошёл на борт. Обернулся назад. Вгляделся в стык трапа и палубы.

– Они единое целое?! – спросил он у Василия.

– Да. Единое. – подтвердил Василий. – разворачивается и сворачивается будучи частью всего судна – автоматически. В свёрнутом состоянии – просто деталь фальшборта.

Богданов покачал головой. И шагнул навстречу Василию.

– Прошу! Проходите. – махнул рукой Василий, и повинуясь его мановению открылась дверь. Просто утонула в стене и скользнула в бок, в паз.

Проходя через порог Александр снова остановился как и на трапе. Оценил качество двери. Скользнув в переборку, она практически слилась со стеной и, казалось, что никакой двери тут и в помине не было. А был вот этот проход в коридор.

Пропустив вперёд гостя, и пройдя за ним, Василий закрыл проход. Но так, что Александр снова не заметил каким образом. На этот раз дверь будто сама собой закрылась за спиной хозяина яхты.

– Прошу, проходите. Дальше. Там кают-компания.

Когда Александр прошёл коротким коридором, повернул направо, то оказался в просторном помещении. Посреди был большой стол полукольцом. Столешница его, казалось, была сделана из зеленоватого, цвета морской волны, стекла. В середине кольца стола, возвышалась какая-то тумба непонятного назначения.

Свет лился сверху. Но на потолке не было ни привычных керосиновых ламп, ни новомодных электрических, к которым уже успел привыкнуть гость ещё на работе. Мягкий, рассеянный, почти солнечный, свет исходил, казалось со всей поверхности потолка.

Александр услышал некий шум. Похожий на шум водопада и шелест листьев леса. Он исходил слева. Но когда он повернулся изумление его было беспредельным. Впечатление было таким, как будто огромное окно открывалось в совершенно иную местность. Большой водопад изливался с высоты поросшего тропическим лесом скального уступа. Колыхались листья деревьев под лёгким ветерком, мелькали птицы яркого оперения и над водой реки чуть ниже водопада сверкала радуга.

– Это изображение. – Пояснил Василий. – Запись.

– То есть, вы утверждаете, что это… синема?!!

– Ну… Почти что синематограф. Только более сложный. Цветной и с эффектом глубины. Потому и кажется, что это окно… Можете подойти и пощупать.

Услышав такое разрешение Богданов разве что не прыгнул в сторону экрана. Осторожно протянул руку. Пальцы вскоре наткнулись на что-то твёрдое.

На ощупь – как стекло. Посмотрел под разными углами и с разных точек. Всё равно – эффект глубины и объёма сохранялся.

– Но… как это?!!

Василий пожал плечами и безразличным тоном ответил.

– Техника!..

– Это как… – начал было Богданов, и запнулся.

– Как волшебство? – подсказал Василий.

– Вот! Точное слово! Как волшебство!

– Ну… – снова пожал плечами Василий и вдруг процитировал: "Чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии".

– Изумительно точно подмечено! Ваше?

– Нет. Это брат сподобился. Цитата из его книги "Бриллиантовый заложник".

– Увы мне! – с сожалением развёл руками Богданов, продолжая созерцать живое объёмное изображение. – Не читал. Не было возможности.

– Ну это не беда! – ухмыльнулся Василий. – Когда будете уходить, я вас снабжу полным комплектом книг. Как брата, так и некоторых других. И что-то мне кажется, что беседа наша будет очень плодотворной.

Александр обернулся и посмотрел испытующе на хозяина. Но встретил доброжелательный и очень заинтересованный взгляд.

– И, кстати, не разделите ли вы со мной небольшую трапезу… – спросил Василий. – ведь сейчас время обеда.

Когда Богданов решил из вежливости слегка поломаться, типа "не смею вас стеснять" и т.д. Василий просто бросил с безучастным видом.

– Значит разделите. Прошу выбирать себе место за этим нашим "полукруглым" столом.

Смущённый гость подошёл к ближайшему креслу, осмотрел его внимательно, так как никогда такого дизайна не видел и "поняв как оно действует", наконец сел за стол. Но следующие действия хозяина его очень сильно заинтриговали. С его места хорошо было видно, что делает Василий. А он коснулся какой-то детали интерьера на столе. При этом прямо на столе высветилась какая-то большая схема. С незнакомыми буквами, незнакомого алфавита.

Быстро побарабанил пальцами по ему одному известному алгоритму пройдясь по нескольким рисункам. Рисунки от касания на одну-две секунды загорались. А в отдельной рамке зажглась какая-то ещё довольно длинная надпись. Кивнув удовлетворённо, хозяин ударил по отдельно стоящей квадратной пиктограмме и, также как и зажёг, погасил письмена.

– Как видите, у нас техника такая, что действительно мало чем отличается от магии. И мои действия также от магии внешне совсем не отличаются. – усмехнувшись сказал Василий. – Это я дал команду на камбуз, чтобы нам сюда было доставлен обед на двоих.

Богданов был знаком с тем, что, например, на кораблях есть внутренний машинный телеграф. И вот эти манипуляции он воспринял как его аналог. Так что тут он особо не удивился. Но когда вместо ожидаемого стюарда, появилась какая-то тележка, причём из тумбы стоящей посередине, да ещё двигающаяся вполне самостоятельно – глаза его полезли на лоб.

Через секунду, появилась оттуда же такая же тележка и направилась к тому месту, где сидел он сам.

Тележка подкатила ближе. Её верх раскрылся и наверх поднялся поднос с блюдами.

Александр было подхватился их взять, но из тележки вдруг выдвинулась пара коленчатых штанг, которые ловко захватили тарелки и перенесли прямо на стол к нему. Ещё несколько быстрых движений и появляются столовые приборы – ложка, вилка, нож. Тележка как раскрылась, так закрылась, коленчатые штанги, отдалённо похожие на руки, как только сейчас заметил Богданов, сложились, спрятались внутри. Тележка как собачка развернулась и скрылась в открывшейся на мгновение тумбе.

Точно ту же эволюцию проделала и та, что доставила обед хозяину.

– Готовила обед – машина. Доставляли – машины. – пояснил обалдевшему гостю Василий.

– Приятного аппетита! У нас всё очень вкусное! – добавил он и показывая пример тут же подобрал ложку и принялся за еду.

Александр, переваривал услышанное и увиденное секунд двадцать. Но наконец тоже взял ложку и с опаской попробовал первое блюдо. Оно, на удивление оказалось вполне съедобным.

Начал есть.

Оказалось и очень вкусно.

Некоторое время ели молча. Но видно, вопросы жгли язык и гость принялся "пытать" хозяина.

– Невероятные механизмы! – начал он с восхищённого восклицания.

– Поэтому мы стараемся не пускать на борт абы кого. И уж тем более не демонстрировать возможности корабля. – тут же отозвался хозяин. Намёк был более чем ясный. Богданов был не "абы кто", если его не только пригласили на борт, да ещё демонстрируют явно то, что другие никогда в жизни своей не увидят.

– А кто управляет этими механизмами?

– Какими например?

– Ну, например, теми, что нам обед доставили.

– Эти тележки управляются программами. Давно кем-то когда-то написанными и после только механически тиражирующимися… Ну как книги печатаются. Только всё это в очень маленьком физическом объёме. И все остальные механизмы тоже. У всех своя программа. Под свою задачу.

– И эта синема? – показал за спину Богданов.

– И эта картинка тоже. Кстати ею управляет более сложная программа, нежели теми тележками.

– Но как они работают? Ведь я не слышал работы их механизмов.

– Гм! Шум от механизма, говорит о его несовершенстве. Механизм, доведённый до совершенства, шума не издаёт. И не изнашивается. Впрочем… изнашивается, но так медленно, что можно считать его вечным.

– То есть вы хотите сказать, что эти механизмы, что тут были… совершенные?

– Конечно!

Последнее было сказано настолько обыденно, что надолго вогнало Богданова в глубокую задумчивость.

– Но где же в мире такие механизмы производятся?!! – не нашёлся что спросить Александр.

– Нигде!

– Но ведь эти были где-то произведены? Где вы такое сделали?

– А вот это – где мы это всё сделали – наш секрет! – лукаво улыбнувшись сказал Василий.

Поняв, что здесь нарвался на какие-то очень серьёзные секреты хозяев, Александр смутившись постарался замять, как ему показалось, бестактность.

– Не берите в голову! – отмахнулся Василий. – Это всё мелочи.

– А что не мелочи? – почувствовав в интонациях хозяина смешливые интонации.

– Не мелочи то, что вы здесь и что разговор будет у нас серьёзный. Но если вы хотите, я сделаю небольшую экскурсию по кораблю. Но после. Для начала закончим этот прекрасный ужин!

Кстати все блюда, поданные механизмами корабля, оказались на вкус Александра просто превосходными. Даже поданный в конце чай был заварен выше всяческих похвал.

Наконец, насладившись небольшим чаепитием, завершили обед.

Снова выкатились машины из "тумбы", собрали посуду, протёрли стол и также удалились.

– Это была небольшая демонстрация технической магии! – пошутил Василий. – Ну а сейчас, к делу!

Вообще уже то, что хозяин не просто пригласил его на борт своего корабля, но ещё и разделил с ним трапезу, говорило Александру о многом. Хотя бы о том, что ему, как минимум оказывают величайшую честь, так как ясно было сказано, что мало кто бывал на борту яхты, и уж тех, кто сподобился ещё быть угощённым обедом, наверное, вообще по пальцам одной руки пересчитать можно.

Тем не менее, вполне конкретный классовый снобизм гнул Александра. Всё-таки он воспринимал хозяина как очень далёкую личность. Как сверхбогатого капиталиста, по какой-то прихоти, например, ради развлечения, пригласившего его на уединённый обед. А то, что они были сверхбогатыми… Об этом вопила буквально каждая деталь их корабля.

Да, тут не было ни одной детали, которую можно было бы оценить как сделанную из золота. Но вот те механизмы, что их тут обслуживали, совершенно небывалые, ведь наверняка уже стоили просто сумасшедших денег. Не говоря уже о самой яхте, которая была автоматизирована, как теперь было совершенно ясно, до последней детали.

Богданов всё терялся в догадках – чего это понадобилось этому нуворишу (а может быть действительно принцу из далёкой страны, как болтают между собой некоторые обыватели?), от скромного врача и философа?

Всё, что он увидел, что ему продемонстрировали, воспринял лишь как попытку поразить его воображение богатством братьев Эсторских. А, возможно, и положением в мировой "табели о рангах".

Продолжение собственно не развеяло, но и не подтвердило подозрений. Эсторский прошёлся по группе добровольцев, которую он назвал странным словом – "Камикадзе" (Александр мысленно сделал себе отметку на память, выяснить, что это слово значит). Но прошёлся очень уважительно. Без обычного для барского сословия пренебрежения к нижестоящим "подлым". Особо отметил роль в этом "предприятии" самого Александра Александровича Богданова. Отметил его образование (тут Александр снова напрягся – слишком уж сильно это походило на лесть), а также успехи на работе.

Сделан странный намёк на его способности. В частности, на то, что пока никто не знал – на то, что он пытался написать фантастический роман. Точнее только задумал его. Может они спутали жанры? Ведь реально он только написал философскую книгу. Не более того.

Но после, этой лести было сказано вообще нечто совершенно неожиданное.

– …Поэтому, мы с братом решили поделиться с вами одной нашей тайной.

Василий прищурился и испытующе посмотрел на гостя. Богданов вернул вежливо-вопросительный взгляд. Этот разговор его всё больше начинал беспокоить.

– Но… Если публика лишь догадывается и строит предположения насчёт нас, разной степени безумности… То вам, мы скажем прямо. И надеемся, что дальше вас эта информация не уйдёт. Договорились?

Богданов напрягся. Ему очень не хотелось становиться носителем каких-то тайн, которые бы могли его сильно связать, ограничить в свободе выбора. Да ещё связать как-то вот с этими богатеями. С некоторых пор, как он стал истовым марксистом, отношение к буржуазии у него стало очень скверным. И хотя бы вот так, опосредованно, быть связанным с этой буржуазией – не как обычный пролетарий, а как доверенное лицо – ему очень не хотелось. Это было для него даже в чём-то оскорбительным. Но этот Эсторский поставил его в такое положение, что отвертеться уже вряд ли удастся. А раз не удастся…

– Да, господин Эсторский. – вежливо ответил Александр.

– Хорошо. Во-первых, мы знаем, что вы состоите в группе, которая желает построения социализма в России. И предпринимает некоторые шаги в этом направлении.

Это заявление было как пыльным мешком из-за угла. Богданов еле сдержался чтобы не выдать своего волнения. Ведь так начинал бы свою речь агент охранки. Для шантажа или вербовки. Но для агента охранки, калибр персоны был как-то даже слишком велик, по мнению Александра. Впрочем, продолжение было более чем неожиданным.

– …Но это не должно вас сильно беспокоить: что мы знаем. Главное то, что и мы хотели бы построения социализма в России. Тем более, что знаем что такое социализм не понаслышке.

Слова "мы, хотели бы" были выделены интонацией слишком явно. Да и то, что следовало далее, было очень странным. Сначала Богданов подумал, что ему показалось. Ведь откуда могли братья "знать что такое социализм не понаслышке"? Получается, что где-то этот социализм был построен?

Тут он вспомнил, другие слухи, что ходят по Питеру. И связанные с братьями. Что они из Патагонии. Из Парагвая. А там, как раз и был, по слухам построен один из вариантов социализма. За что совокупными действиями капиталистических государств и был разгромлен. С вырезанием большей части населения страны.

Соображение было элементарным и вполне логичным. Но продолжение было ещё более занятным.

– В сущности, путей построения социализма есть два. Эволюционный и революционный. Мы, пока, осуществляем здесь первый путь. Но он нам представляется, в перспективе малореальным, ибо будет прерван революцией. И, явочным порядком, осуществится второй вариант. Но, тем не менее, в своей области, мы постараемся как можно дальше продвинуться по этому пути. Ведь всё, что мы построим станет фундаментом построения социализма уже в рамках всей страны. После революции. Так что ваша группа – та, в которую вы входите – для нас как союзники. Осуществляющая очень нужную часть работы по приближению момента начала строительства социализма в масштабах уже всей страны. Той части, которую мы, по известным причинам, не можем осуществлять без риска завалить основной свой проект и дело.

Данный пассаж со стороны хозяина яхты ставил ещё больше вопросов. Тем более, что сразу же не было прояснено ничего из происхождения самих братьев Эсторских, ни то, откуда они "знают что такое социализм не понаслышке". Впрочем и продолжение было более чем интересным. Особенно про пути. Тут гость решил себя вести более чем осторожно. А ну-ка это всё – провокация охранки?!!

– Как я понимаю, вы хотите осуществить проект Роберта Оуэна на земле России? – осторожно спросил Александр.

– Нет. Не собираемся. В основании проекта Роберта Оуэна был ряд очень серьёзных заблуждений… Впрочем, как и вообще в основании Европейского "Проекта Модерн". Поэтому мы не будем повторять уже пройденные ошибки. В том числе и те ошибки, которые пока в Европе не известны.

– И, какие, если не секрет эти заблуждения? – уже совершенно искренне заинтересовался Богданов.

– Если упомянуть самые элементарные… – откинулся в кресле Василий и принял философствующий вид. – То вот: сами по себе улучшения существования людей не делают их лучше. Улучшение существования лишь переведёт их из состояния волков в состояние свиней. А само общество в состояние "общества потребителей". Где главная ценность будет жрать и потреблять, гоняться за барахлом, которое для жизни вообще не нужно, но которого нет у соседа. И так далее. Для того, чтобы люди стали реально лучше нужны длительные усилия по целенаправленному их воспитанию. И прежде всего подрастающего поколения. Чтобы построить полноценный социализм нужно вырастить целое поколение, не отягощённое предрассудками и уродствами предыдущего строя. А это, как вы понимаете, очень длительный процесс. Также в этом процессе нельзя потерять все те ценные черты национального характера, что как раз позволяют быстро и с наименьшими потерями перейти к социализму.

Соображения были здравые. И логичные. Хоть и очень неприятные по существу, когда он говорил насчёт общества потребления и вообще человеческой природы. Что-то было в этих представлениях если не просто циничного, но… Неверия в Человека. В его светлую сторону. В классовое самосознание.

Однако…

Богданов только сейчас заметил, что как-то очень плавно, включился в обсуждение конкретного проекта и вообще дискуссию по очень животрепещущей теме. Поэтому он решил включиться более решительно. Но для этого нужна была общая платформа. Из теорий и понятий. Общий язык.

– Извините, господин Эсторский. Но вы знакомы с теорией Маркса?

– Знаком. – коротко ответил Василий.

Вот тут Александр почувствовал себя в своей стихии. Тем более, что в Империи существовал целый слой "официальных марксистов". Так что ведя чисто теоретический диспут по теоретическим положениям учения Маркса он мог никак себя не проявить как революционер. Что было трудно. Но возможно.

Вообще, людям, живущим в конце двадцатого, в начале двадцать первого веков, никак не понять вот этого явления – что главным, в те времена была даже не сшибка армий, не война между государствами. Эти войны определяли лишь то, какой территорией будет владеть та или иная страна. На каких других странах она будет паразитировать, как например, те же Великобритания, Франция, Германия, САСШ.

Реально, определяли судьбы человечества на десятилетия вперёд войны другого характера – войны идей.

И именно в эту самую войну сейчас вступили двое, сидящие в кают-компании яхты Гайяны. Но у Василия, в этом было серьёзное преимущество – послезнание. Знание ошибок и наработок. Правда, это ему слабо помогало. Этому миру лишь предстояло станцевать на граблях вполне конкретных, ошибочных представлений об обществе, о человеке.

Поэтому, Василий довольно скоро почувствовал, что пора переходить "к более тяжёлой артиллерии". Однако, Александр резко перешёл на социализм как таковой.

– Вы ведь сами говорите, что главной движущей силой всех революций является общая идея. Идея правильного построения общества. Образ Желаемого Будущего. – вставил он, желая перейти на эту, полуфантастическую стезю.

– Да. Это так. И если этот образ будет неверным, Проект рухнет. Поэтому я и пытаюсь вам внушить, что есть ошибки, которых в том Образе, Проекте быть не должно. – безапелляционно рубанул Василий.

– Но пока я вижу, что расхождения между нашими Образами Будущего – минимальные. – заметил Александр.

– Я это тоже заметил. – улыбнулся Василий. – Вы мечтатель. Причём из тех, кто строит свои образы на твёрдой основе. Вы не подумываете случаем, написать книгу? Об уже построенном социализме.

– Эдакую Утопию 20-го века?

– А почему бы и нет? Выбрать какой-нибудь посторонний мир – на звёздах их миллионы – и описать. Ведь одно дело, писать толстые и занудные теоретические труды, которые вряд ли много людей прочитает. А другое дело написать фантастическое художественное произведение полное приключений героев, где всё это будет подано легко и непринуждённо.

– Вы прямо мои мысли читаете! – улыбнулся Богданов. – Я давно подумываю написать что-то в стиле мэтра Жюля Верна.

– Кстати, он тоже об этом подумывает. – многозначительно бросил Василий. – Но мэтр, к сожалению не обладает достаточными знаниями в этой области. Поэтому, была бы очень к месту именно ваша книга. Они могут быть взаимодополняющими.

– А вы… – начал догадываться Александр.

– Да. Мы ему сказали кое-что. Особенно то, что "для прогресса человечества капитализм не нужен", и что "для прогресса нужна индустриализация и совершенствование общества в сторону достижения социальной справедливости". Также и то, что для социализма необходимо воспитание конкретного типа человека. Освобождённого от крысятничества, погони за наживой, который не будет для своего благополучия грызть глотки своих же собратьев, а будет с ними сотрудничать. И так далее.

– Но капитализм… Он необходим!

– Потому, что так сказал "дедушка Маркс"? – насмешливо вопросил Василий. – Но на самом деле, капитализм – тупиковая ветвь в развитии человечества. И злокачественная. И если прямо сейчас не прервать распространение его по планете, земное человечество просто прекратит своё существование. Убив себя.

– Вы говорите так, как будто знаете. Знаете то, что только будет.

– Да. Знаем. Знаем то, что только будет. Здесь.

Богданов смутился.

– Я всё чаще себя ловлю на том, что говорю с марсианами. – попробовал он перевести всё в шутку. – и вот эти механизмы, и сам корабль… Как доказательство вашего марсианского происхождения.

– Но мы не марсиане. – усмехнулся Василий.

– Однако говорите так, как будто знаете, что есть социализм.

– Ага. Я вас понял. – сделал вид Василий что "понял". Хотя читал ту книгу, что этот человек лишь задумывает. Которая, если ничто не случится, будет написана аж через семь лет. – Вы поместили воображаемое общество социализма на Марс? Хорошо. Опишите. Но будет несколько не реалистично.

– Но может быть на Марсе это осуществлено и давно? Ведь как говорит Скиапарелли, весь Марс усеян сетью огромных оросительных каналов. А проект такого масштаба, при том обществе, что мы знаем, просто неосуществим. Каждый будет тянуть "одеяло" на себя. И всемирной сети каналов просто не получится.

На лице хозяина яхты пронеслась целая буря чувств, которая не укрылась от внимательного взгляда гостя.

– Я вас разочарую. Но "каналы Марса" – оптическая иллюзия. – с каким-то странным сожалением заявил Василий. Как будто ему сильно не хотелось это говорить, но вместе с тем, не мог не сказать. Из соображений честности? Или каких?

– Вы говорите так, как будто знаете доподлинно. Но ведь Европейская наука пока не дошла до того, чтобы отрицать факт наличия каналов, да ещё так безапелляционно, как это делаете вы.

– Ну это не так сложно доказать.

– Не сложно, если иметь телескопы более мощные чем есть сейчас. – Возразил Богданов. – Или слетать на Марс и увидеть своими глазами.

– То есть увидеть своими глазами. Вблизи. – Заключил Василий.

Говоря это, хозяин снова вывел себе на стол, свою необычную систему машинного телеграфа. Глянул за спину гостю и быстро что-то набрал на сияющей клавиатуре. Только сейчас Богданов заметил, что алфавит неизвестного языка, сияющий под пальцами хозяина, выстроен как на печатной машинке. Плюс, рядом, под правой рукой зажёгся какой-то прямоугольник, по которому Василий принялся увлечённо водить пальцем. Но манипуляции не продлились долго.

Хозяин оторвался от тыканья по сияющим клавишам на своём столе и жестом предложил гостю посмотреть за спину. Туда, где была картинка с водопадом.

– Смотрите. – прибавил Василий.

Когда Александр поворачивался, он как-то неосознанно ожидал всё той же картинки с водопадом и птицами. Но с огромного экрана от пола до потолка, на него смотрела тьма космоса. И во всю ширь сияла рыжая планета. С огромным каньоном поперёк и пятнами кратеров.

– Это – Марс вблизи. С расстояния порядка десяти тысяч километров.

– А вот это… – Василий повёл пальцем по своему столу и на большом экране резко сменилась картинка. – Вот это уже с высоты порядка трёх километров. Как видите, Марс – мёртвая пустыня. Там в метеоритном кратере, что справа – замёрзшая вода. Вокруг – песчаная пустыня. И такой он везде.

На большом экране парадом прошествовал ряд фотографий Марса. Как с высоты орбиты спутника, так и с поверхности.

Песок. Камни и льды.

– А Венера? – вдруг с жадной интонацией произнёс Богданов.

– Венера – огненный ад. Шестьсот градусов на поверхности, углекислотная атмосфера, сернокислотные облака. Также, но в другом порядке – дальние планеты. Там наоборот – лёд и дикая стужа.

Снова парад фото. Но теперь внешних планет и их спутников. Особо зрелищным было фото Сатурна с его ледяными спутниками. На этой фотографии Василий остановился.

– Я всё-таки предлагаю вам поместить ваш образ социализма в будущее Земли. Это, по моему мнению, будет намного более реалистичным чем на Марс или звёзды. Тем более, когда осуществится, у потомков будет хороший стимул сравнить с тем, как их общество представлялось предкам.

Александр Богданов долго сидел молча, созерцая сверкающие кольца Сатурна, белую, испещрённую кратерами поверхность Энцелада.

– Значит вы… Вы видели их вблизи. – Как-то с удивлением и растерянностью констатировал он. – И правду говорят что вы…

– Что правда, то это факт того, что мы знаем что такое социализм. И что мы не из этого мира.

– Но что вы говорили насчёт социализма? Вы его там, у себя построили?

– Да. И успешно.

Последнее известие казалось придавило Богданова. Он опустил голову, мучительно что-то обдумывая. Но потом друг вскинулся. Взор его загорелся.

– Значит… ЭТО ВОЗМОЖНО! Социализм не миф! – воскликнул он. – Мы можем его построить! И все враги врут!!!

– Нет! – вдруг остановил его Василий. – Вы не "можете". Вы ОБЯЗАНЫ построить социализм!

– … И мы построим! – эхом отозвался Богданов. – Потому, что теперь знаем, что это возможно. Что это уже БЫЛО сделано!