Именно из-за всей этой истории с сайтом, гадательным салоном и заработками в моей жизни появилась Наташа. Сначала довольно долго ничего не происходило, мы проверяли почту каждый день, а писем все не было.

Еще я заметила, что у моей Саши появилась тайна. Она стала много сидеть за компьютером и писать кому-то письма. Для нее, видно, это было очень важно, потому что она тянула меня из школы скорее к себе домой, чтобы быстрее проверить, не пришло ли ей письмо. Мне это надоело, и я напрямик сказала ей, что я так не играю. Но Зюзин, который теперь часто был с нами, сказал, что лично ему кажется, что у каждого может быть свой секрет. Он же не расспрашивает меня, зачем мне понадобился гадательный салон.

Выходит, Зюзин знает Сашину тайну! И молчит. А еще лучшая подруга называется.

Я хотела было не на шутку обидеться, но мне стало некогда заниматься этими глупостями, потому что на почту гадательного салона пришло письмо.

* * *

Вот так и появилась в нашей жизни Наташа. Она нашла наше объявление и написала письмо «уважаемой Тамаре». Так письмо и начиналось: «Здравствуйте, уважаемая Тамара!»

Дальше Наташа писала, что нашла наш сайт в Интернете. И что она давно уже собиралась обратиться к экстрасенсу и уже пробовала, но, оказывается, спасение семьи стоит очень дорого – это много сеансов, и платить нужно за каждый по отдельности. Причем столько, сколько у папы примерно месячная зарплата. И еще нужны ингредиенты для проведения магических обрядов. В общем, у Наташи не было таких денег, а помощь ей просто необходима. Поэтому она обрадовалась, когда прочитала на сайте гадательного салона, что Тамара – потомственная гадалка, в ней течет цыганская кровь и при всем при этом она готова оказать услуги за «очень скромную умеренную плату».

Дальше Наташа спрашивала в письме, не согласится ли уважаемая Тамара ей помочь, потому что она в совершенном отчаянии. И еще к письму было прикреплено несколько электронных фотографий. На одной, видимо, была сама Наташа с хмурым темноволосым мальчиком, примерно нашего возраста. А на другой Наташа, мальчик и лысый мужик сидели все втроем на стульях за столом на каком-то банкете. Наташа писала, что это ее сын Ваня и муж Женечка. И что мы – ее последняя надежда.

И еще в конце она спрашивала, сколько именно денег значит «очень скромная умеренная плата»?

Мы написали Наташе, что умеренная плата – это примерно столько денег, сколько она может заплатить, учитывая то, что у нее сын Ваня и домашнее хозяйство, то есть столько, сколько не сказалось бы на их семейном бюджете (про бюджет – это Зюзин подсказал, прозвучало вполне по-взрослому). И было бы просто замечательно, если бы этих денег хватило на то, чтобы заплатить репетитору для девочки по имени Соня, потому что ей очень нужно позаниматься с репетитором, от этого зависит ее будущее и ее дальнейшая жизнь.

Потом подумали и приписали, что если у Наташи тоже совсем нет денег, то платить не надо. И мы постараемся ей помочь и сделать все, что в наших силах, чтобы спасти ее семью.

Наташа ответила в тот же день, она написала, что просто счастлива и что наше письмо придало ей надежды и сил, которых у нее совсем не осталось. И что она вечером подробно напишет о своей беде. И следующее ее письмо было просто огромным, наверное, как целая книга, и совершенно дико запутанным.

В нем Наташа подробно описывала свою жизнь, причем чуть ли не с самого начала. По крайней мере, детство она еще более-менее кратко описала, а вот когда дошла до описания событий двенадцатилетней давности – тогда она познакомилась со своим лысым Женечкой, – письмо стало просто невыносимо подробным.

Этот ее Женечка учился на философском факультете, а Наташа – на историческом. Но познакомились они не в университете, а на концерте. Потому что Женечка играет в музыкальной группе, которая называется «Суперструны». Но группа так и осталась не очень известной, хотя Женечка продолжает все эти годы в ней играть на гитаре.

И вот они, значит, познакомились, стали строить свою собственную семью, как Петя с Зоей, и у них родился сын Ваня. А Женечка все никак не мог и не мог прославиться со своей группой, поэтому Наташа отдала сына бабушке и стала много работать и так и не закончила университет. И она все время ждала, когда уже группа «Суперструны» станет давать концерты и гастроли.

А потом Женя пошел работать на телевидение, чтобы найти там какие-то связи и знакомства и чтобы попасть в телевизор со своей группой. Но этого тоже не произошло. Зато произошло другое – там он встретил девушку Вику, которая ведет прогноз погоды, и сказал, что это его вторая половинка, выбранная судьбой. То есть это не они так решили, а их свело Предназначение. И только Вика его понимает, потому что она, как его вторая половинка, является его родственной душой.

На этом месте Наташа интересовалась, не может ли уважаемая Тамара посмотреть, правда это или нет? Потому что сама Наташа не знает, существует ли Предназначение, и если оно все-таки существует, точно ли ее муж по Предназначению должен быть с этой Викой. И если должен, то куда тогда деть Наташу и сына Ваню?

Дальше письмо стало совсем путаным. Из него выходило, что Женя из дому не ушел, то есть ушел, но не совсем. Он то уходит, то возвращается. Когда он уходит, у него начинается запой, а потом он возвращается, и они с Наташей идут куда-то его зашивать. Так и написала – «зашивать».

Я не поняла, что у него там такое рвется, что его все время «подшивают», и почему-то снова вспомнила про зарубочки на сердце. Надо спросить у папы… Может быть, когда у человека много зарубочек, их приходится потом как-то зашивать?

А потом Женя снова начинает пить алкоголь и уходит жить к Вике. Так и ходит туда-сюда, и это все тянется уже два года – вот что писала Наташа.

От всей этой истории очень страдает Наташин сын Ваня. И он даже звонил этой Вике и требовал оставить его папу в покое. Вика плакала. И Наташа тоже очень плакала, и ей было стыдно, что ее сын так сделал, хотя, конечно, он действовал из лучших побуждений.

И сейчас, перед самым Новым годом, Женя снова решил уйти и праздновать со своей второй половинкой. Наташа так разозлилась, что решила продать одну из его гитар, чтобы заплатить нам за помощь в гадательных делах.

В конце этого убийственного письма шла приписка, что Наташа хотела бы знать, действительно ли существует Предназначение, и если да, то правда ли, ее муж должен быть с Викой. Наташа спрашивала, вернется ли он к ней? Или лучше, чтобы он уже не возвращался, а то у нее сердце разрывается. Так и написала – «разрывается», и я снова подумала про зарубочки.

И еще она спрашивала, что именно ей делать?

Когда мы закончили читать письмо, я заплакала, а потом увидела, что моя Саша тоже плачет. А Зюзин усиленно сморкается. Он сморкался и сморкался, а когда наконец отсморкался до конца и опустошил весь свой нос, сказал, что его папа примерно так же ушел от него и его мамы. Но он ушел один раз и больше не возвращался, и у Зюзина даже нет номера его телефона, чтобы ему позвонить.

Мы долго думали, что можно ответить этой милой, бедной женщине Наташе, и в конце концов написали, что нам надо все как следует прогадать. Это займет какое-то время, потому что внутреннее око не работает из-под палки. А нас так расстроило ее письмо, что око заволокло слезами. И то, которое внутреннее, и обычные два ока тоже.

Это письмо не давало мне покоя. Я вдруг почувствовала, что мои экстрасенсорные способности совершенно сошли на нет, видимо, от такого расстройства. И увидеть будущее Наташи я совершенно не могу. Я пришла в полное отчаяние. Я не могла просто не ответить этой женщине, ведь она нам так верила.

Саша предложила честно написать ей, что, возможно, я совсем не обладаю никакими способностями и мне просто так показалось. Сначала я согласилась. Это, конечно, будет неприятно, но как камень с души упадет. Но потом я поняла, что от такого ответа Наташа расстроится еще больше. Будет сидеть, плакать… Наступит Новый год, а она весь праздник проплачет… и ее сын Ваня тоже будет расстроен и снова может позвонить папе… и еще больше расстроится. Я не удержалась и снова заплакала, совсем забыв, что я сижу за столом. Я чувствовала, что мое сердце тоже разрывается, и прямо явственно ощущала, как оно все сверху донизу заполняется колючими зарубочками. Прямо так, что становится трудно дышать. Я стала тихонько стонать.

Тут оказалось, что мама трясет меня за плечи и испуганно спрашивает, что это со мной такое.

– Ничего, ничего, мамочка, – всхлипывала я, – теперь уже ничего не поделаешь…. Ы-ы-ы… зарубочки-и-и…

– Тьфу ты, господи! – рассердилась мама. – Весь этот спектакль из-за того, что тебя мучает совесть? Из-за дня рождения? Соня, прекрати немедленно! Вместо того чтобы лить крокодиловы слезы, веди себя лучше хорошо, и никаких таких зарубочек больше у меня на сердце не появится!

И она стала так усердно мыть посуду, что сразу было ясно – я испортила маме настроение, и объясниться с ней нет никакой возможности.

* * *

– Карл, а Карл… ты не спишь? – тихонько трясла брата я.

Карл засопел. Потом засопел громче и выпутался из гнезда, в котором он обычно спит.

Он обкладывается со всех сторон подушками и нашими старыми мягкими игрушками и зарывается в середину. Так он тренируется, потому что ему очень хочется, чтобы ему приснился сон, что он птица. Он начал эти тренировки давным-давно, но сон про птицу ему так ни разу и не приснился. И теперь Карл утверждает, что уже разучился спать по-другому и просто не сможет заснуть, если его положить нормально головой на подушку.

Сначала я ему поверила и тоже пыталась практиковаться, чтобы увидеть во сне пиратов. Но я же живу в ужасной семье, и никто мне не разрешит перед сном смотреть «Пиратов Карибского моря», у нас и телевизора в комнате нет. Не ночевать же мне на кухне на коврике. Может, поэтому ничего и не вышло.

Хотя я нарочно даже пробовала переночевать у моей Саши. У нее-то как раз есть в комнате телевизор. И куча всяких дисков с фильмами. Но в итоге мы так заигрались, что легли поздно, опоздали к первому уроку, и мне вообще в ту ночь ничего не приснилось. Только закрыла глаза, и уже – раз, нас будит Сашина мама.

А со всей этой распроклятой историей с Наташей и гадательным салоном я вообще перестала спать. Ворочалась всю ночь, и меня что-то душило. Даже разбудила однажды случайно бабушку, потому что она услышала, как я подвываю, и проснулась. Я уже совсем отчаялась, и чем больше проходило времени, тем больше начинала паниковать. Бедная Наташа ждала от меня письма. И не от меня, а от цыганки Тамары, обладающей экстрасенсорными способностями, которые могут спасти Наташину семью. Глупая, глупая девчонка… дура… неприятная личность, ругала я себя. Потом стала тихонечко подвывать в подушку, чтобы не заплакать. Но вышло не так уж и тихонечко, раз даже бабушка проснулась.

В конце концов я стала убеждать себя, что, может быть, можно как-то так устроить, чтобы произошло новогоднее чудо. Хотя я уже большая и не верю в Деда Мороза, – ясное дело, если бы он был не выдумкой, то приносил бы подарки сам, и их не надо было покупать родителям. А наши уж точно сами покупают.

И вот я будила Карла. Именно его, потому что только он, единственный из всех людей, которых я знаю в жизни, верит, что чудеса бывают.

– Уже не сплю, – в конце концов хриплым, чужим голосом ответил Карл, когда я трясла его уже задумавшись, на автомате, и не надеялась получить ответ.

Я аж ойкнула от неожиданности.

– Братечка, миленький, мне очень нужно поговорить с тобой о чуде, – зашептала я.

– А утром мы… не можем поговорить?

– Нет, не можем, это надо сейчас. Карл, мне так плохо. Я не могу спать, понимаешь? Мне очень нужно чудо, понимаешь? Всего одно маленькое чудошко!

Как только мой брат услышал, что мне плохо, он сел на кровати и немного разгреб свое подушечное гнездо, чтобы мне было где сесть. А сверху прикрыл нас одеялом с головой, чтобы не разбудить Алешу.

– Чудеса бывают, – уверенно зашептал он. – Я это точно знаю. Надо очень-очень сильно этого хотеть, думать о желании, и тогда оно матер… матерится… нет, не так, материа-лизу-ется. Это мне наш директор рассказывал, он ходил на специальные занятия – всякие тренировки, то есть тренинги. Ну, такое место, куда приходят грустные люди, и им там говорят, как наладить свою жизнь. И там вот всему этому учат.

Я не могла поверить своим ушам! Неужели! Мне просто надо очень сильно хотеть, чтобы муж вернулся к Наташе, и мое желание материализуется!

Карл ущипнул меня за руку, причем довольно больно. А в темноте еще и неожиданно. Я снова ойкнула, и Алеша попросил нас заткнуться или хотя бы вести себя потише.

– Сонька, стой. Не все так просто, – зашептал Карл. – Это работает только тогда, когда ты делаешь только хорошие поступки. Ну, совершаешь добрые дела. И не просто для того, чтобы желание сбылось, а всем сердцем. Помогаешь не потому, что тебе что-то с этого будет, а по-честному… просто так… это очень трудно. Я так все время пробую, но у меня всегда глубоко внутри прячется какая-то выгода, понимаешь? Я с этим давно борюсь… Вот животные… Ты думаешь, я им просто так помогаю? Нет, это потому, что я их люблю. Мне они нравятся. Значит, я где-то глубоко внутри все-таки эгоист. Или мама… я же ее не просто так люблю, а потому что она наша мама… Она меня любит, и кормит, и помогает, и все такое… значит, это уже не совсем альпинизм.

– Какой альпинизм? – не поняла я.

– Ну… альпинизм. Директор мне сказал. Это когда ты делаешь доброе за просто так… совсем не для себя… чтобы исполнялись желания и было чудо. Когда я подарил ему нашего щенка, это как раз и был альпинизм. И случилось чудо – это изменило его жизнь, и теперь он живет хорошо, а раньше жил плохо… Понимаешь?

– Понимаю, – сказала я.

Мне стало легко и спокойно. Как камень с души свалился, вернее, как будто этот камень убрали у меня из горла. Он там стоял комком и мешал дышать. А теперь рассосался. В ту ночь я совсем забыла, что терпеть не могу свою семью и что вся эта история получилась из-за того, что я больше всего на свете мечтаю уехать от них подальше в Англию. Той ночью мне казалось, что у меня самые лучшие братья на свете. Милый, милый Алеша. Замечательный, такой добрый и не по годам умный Тимофей.

Я даже спать осталась с ними в своей старой комнате. На своем законном месте – на первом этаже Карловой кровати.

* * *

Новый год был уже на носу, когда мы все же решились написать письмо от имени гадалки Тамары нашей первой и единственной клиентке Наташе. Я твердо решила, что во что бы то ни стало буду стараться изо всех сил, делать только очень добрые дела и по возможности бескорыстно, и тогда наше желание материализуется, и к Наташе с Ваней вернется ее муж. Еще я попросила Зюзина и мою Сашу тоже так делать, и они конечно же согласились. Правда, когда я пересказала им всю эту историю с бескорыстностью и альтруизмом, Зюзин сказал, что получается не бескорыстно – мы же делаем добрые дела для того, чтобы желание исполнилось. Но Саша возразила, что мы делаем это не для себя, а для Наташи и ее сына Вани.

Так что мы с чистой совестью написали Наташе письмо. Сначала извинились за задержку с ответом, потом написали ей про материализацию желаний и добрые дела, которые нужно совершать, чтобы желание исполнилось. И еще написали, что по всем гаданиям выходит, что Женя – ее вторая половинка – должен вот-вот вернуться домой. Так сказано в Предназначении. И что нам не надо денег за гадание. И поздравили в конце с наступающим Новым годом и Рождеством.

Получив дневник с оценками за четверть, я поняла, что показывать его маме пока не стоит. Потому что он совершенно не укладывается в план делать только хорошие дела. Мои отметки были просто ужасны, и не только по английскому.

Вместо этого я позвала всех к нам домой. И мою Сашу, как только она отпразднует с родителями, если ее отпустят. И Зюзина с его мамой. В Новый год мы все вместе ходим гулять и смотрим салют, это традиция. Сразу после речи президента и вручения подарков. Алеша с Карлом обычно радуются этой части новогодней ночи больше всего. Но в этот раз Алеша почему-то молчал, а потом сказал, что он кое с кем познакомился и возможно – он в этом не уверен, но вполне возможно – он пойдет в Новый год к этому кому-то. Или же, может быть, этот кое-кто придет к нам в гости. Но в таком случае мы с Карлом должны поклясться своим честным именем и гробом, что будем вести себя прилично.

Я сказала, что никакого гроба у меня нет, и поэтому клясться им я не могу, и у нас вышла небольшая потасовка. Нас разняла мама. Как сказал папа, ей нужно было наготовить гору еды, как «на полк солдат», и, если мы хотим, чтобы всем в Новый год было весело и вкусно и на всех хватило угощения, мы должны ей помочь. Так что мы всей толпой двинулись на кухню, в которой уже клубились изумительные запахи, пары и туманы. Когда мы туда ввалились, черепаха Карла, которая по каким-то неведомым причинам периодически выпадала из спячки и появлялась в самых неожиданных местах квартиры, неспешно пересекала кухню по диагонали, так что Алеша ее не заметил и случайно отфутболил ногой.

– Не заметил… совсем что-то не вижу ничего в последнее время, – пробормотал он.

Этот его загадочный кое-кто так и не появился, и Алеша оставался в мрачном расположении духа до самого праздника.

Папа все никак не возвращался с работы, хотя уже пришли и Зюзин со своей мамой, и Петя с Зоей, и мы все уже собрались на кухне и через полчаса должна была начаться речь президента.

– Папа лечит людей, а они болеют в любое время: и в праздники, и ночью, – пояснила я Зюзину. – Это очень серьезная работа, почти как у президента. Он же тоже вот в Новый год не сидит дома, а поздравляет население на улице, на диком холоде, на фоне Кремля, и у него даже шапки на голове нет, хотя ему, может быть, домой за стол хочется…

Бабушка всплеснула руками и сделала круглые глаза:

– Да что ты говоришь! – И поцеловала меня в обе щеки по очереди.

Я незаметно вытерлась. На душе у меня было хорошо.

А папы все не было. Но тут кто-то позвонил в дверь. Карл и Алеша вскочили, но мама махнула им рукой и сама пошла открывать. Потом она вернулась на кухню и покачала головой: «Нет, это не папа».

И тут на кухню вошел папа в костюме Деда Мороза. Карл взвизгнул от удовольствия и кинулся к нему, сшибая стулья.

Ну что за детский сад! Но, кажется, Зюзин тоже поверил, что это не папа, а Дедушка Мороз.

Карла торжественно назначили ассистентом Деда Мороза – он должен был раздавать подарки после боя курантов и речи президента.

– Ты что, будешь, как Снегурочка? Она же девочка! – Я попробовала подколоть его, но мама погрозила мне пальцем.

А Карл был так рад, что не обратил на мои слова никакого внимания. Он показывал Деду Морозу своих животных и притоптывал на месте от переполнявших его чувств.

Папа Дед Мороз сел к нам за стол, и мы молча слушали, как нас поздравляет президент всей нашей большой страны. А потом надо было успеть загадать желание, пока бьют куранты. Я хотела загадать Англию, но в последний момент успела заставить себя передумать и попросила, чтобы у Наташи дома все наладилось.

А потом я получила в подарок планшет! Я прямо не верила своим глазам. Оказывается, наш директор был прав – как только начинаешь делать добрые дела, желания начинают потихоньку исполняться. Мне правда стало неловко перед Зюзиным, потому что его подарок был куда скромнее моего. Я-то ведь, в отличие от Карла, прекрасно понимаю, что подарки покупают родители, а не Дед Мороз. Его мама подарила ему просто книгу в подарочном пакете со снеговиком. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с моим шикарным планшетом. А ведь все мы знали, как Зюзин любит технику.

И тут оказалось, что в мешке у Деда Мороза есть подарок и для Зюзина тоже! Это был прекрасный радиоуправляемый пластмассовый вертолет с пультом и батарейками. Петя сразу же обещал немного обалдевшему Зюзину, что, когда мы пойдем гулять, возьмем с собой вертолетик, и Зюзин будет им управлять. Если, конечно, он захочет открыть свой прекрасный подарок. Зюзин все еще не мог ничего сказать, только все сморкался и сморкался, другой рукой прижимая к груди коробку с вертолетом. А его мама сняла очки, такие же большие и толстые, как у Зюзина, и стала что-то вытаскивать из глаза, как будто туда попала пыль или соринка. А потом обнималась с нашей мамой и что-то ей говорила, но мама категорически покачала головой и сказала: «Нет, нет, что вы».

Карл получил на Новый год петарды, и его аж трясло, так ему хотелось скорее пойти на улицу с петардами, Зюзиным и вертолетом. Но он никого не торопил, боясь спугнуть атмосферу радости и благодати, которой была до краев наполнена наша кухня. Она стала какой-то незнакомой и торжественной, такой красивой, завешанной серебряной мишурой и бумажными снежинками (правда, слегка кривоватыми). Дед Мороз попрощался с нами, а буквально через минуту в комнату вошел папа в обычной своей одежде, слегка вспотевший от синтетического костюма и бороды и замученный Карловыми объятиями и вопросами.

Потом мы пошли наконец гулять и встретились с моей Сашей и Сашиными родителями. Они стояли на другой стороне улицы напротив нашего дома и махали нам зажженными бенгальскими огнями. Дома остались только маленький и бабушка. Я боялась, что Карл вот-вот лопнет от радости. Он бегал от одного человека к другому и никак не мог решить, рядом с кем ему хочется идти больше всего. Он метался от папы к Пете, от Пети к Алеше, от Алеши к маме и издавал какие-то клокочущие и булькающие от счастья звуки.

И на улице все были такие добрые и счастливые, все кричали друг другу «с Новым годом!» и «с новым счастьем», «с наступившим» или просто «ура-а-а» и «ее-е-е».

Потом, когда мы посмотрели салют, запустили все петарды и все бенгальские огни, которые подарили нам Сашины родители, мы уже в уменьшенном составе отправились домой. Мама подала к столу прекрасные, приготовленные бабушкой пироги, и папа им очень обрадовался. Потом он задумался, перестал шутить и сказал вдруг серьезным голосом, что очень любит свою маму – нашу бабушку. И он очень нам благодарен, что мы ведем себя с бабушкой хорошо, и рад, что она живет теперь с нами в городе, и мы все вместе. Было уже очень поздно, но в Новый год нам разрешили сидеть сколько захотим.

Петя принес из кладовки свою гитару, и они с папой стали петь всякие хорошие песни:

– «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом. Как солн-це по ут-рам, пусть оно захо-о-о-дит в дом!»

Я тоже пела, и Зоя тоже:

– «Мы желаем сча-а-астья вам, и оно должно быть таким: когда ты счастлив сам, счастьем поделись с другим!»

– Знаешь что, – сказал мне мой брат Карл шепотом, чтобы не мешать пению, – а я знаю, это не Дедушка Мороз был, а наш папа. Я просто ему подыграл. И я так рад, что был с ним весь вечер… как помощник Деда Мороза… Папа так редко бывает дома, а ведь я так сильно его люблю…

Карла уже клонило в сон. Как и меня.

* * *

Первое января – мой самый любимый день из всех трехсот шестидесяти пяти дней, просто вот самый любимый в году! Все очень светло и тихо, этот день я всегда «вижу» белого цвета, даже если он выпадает на «красное» воскресенье.

Первого января никто ничего не делает, все встают очень поздно, никуда не торопятся и доедают вкусную праздничную еду. Я думаю, это благодушие как-то связано с тем, что все совершенно новое и пока что не испорченное и не омраченное – первый день следующего года, который был будущим, а стал настоящим, стал уже сейчас. И несмотря на ничегонеделание, он всегда пролетает очень быстро, потому что вставать можно хоть в обед.

Я проснулась рано. Ну по сравнению с остальными рано, и пошла в туалет, потому что нельзя столько всего есть, хоть и праздник. Как говорит папа, «впрок не наешься». Думала, сбегаю и буду досыпать, но тут увидела, что папа тоже уже встал и поспешно завтракает. Я подбежала к нему и сразу все поняла.

– Сонечка, обещай мне, что мое отсутствие не омрачит вам праздник, – попросил он, поедая салат оливье ложкой для скорости.

– Конечно, конечно, папочка, – забормотала я, обнимая его обеими руками и мешая есть. – Но я так много тебе хотела рассказать… про гадалку Тамару… и про мотивацию, и директора… и еще Алеша…

Дурацкая папина работа! Делать больных людей здоровыми – это, конечно, хорошо, но иногда я очень сержусь на всех этих доходяг, которые только и делают, что болеют. Судя по тому, сколько у папы пациентов, у нас весь город какой-то больной и не лечится. Вернее, вылечивается, а потом опять стремительно заболевает.

И еще я думаю, что лучше бы мама работала, а папа был вместо нее дома с нами. Но она недоучилась и не может работать врачом.

– Ладно, папочка, я постараюсь, – сказала я, потому что вспомнила о добрых делах и исполнениях желаний.

Хотя, может, наше желание уже сбылось, у Наташи все хорошо, и можно расслабиться и спокойно вести себя так, как хочется?

Я не стала больше ложиться спать: бабушка храпела. Так-то я успеваю обычно заснуть раньше ее, чтобы не слышать храпа. А когда не успеваю, иду ночевать в свою старую комнату. По телевизору шел «Балто», мы, конечно, его видели тысячу раз, потому что Карл его просто обожает. Мы все мультики про говорящих и поющих животных в мире, кажется, уже видели. Но я налила себе побольше вчерашнего праздничного компота, навалила в папину миску салата оливье и еще взяла печенек. И засела за «Балто». Было так здорово и тихо, как будто я одна в квартире.

Мне уже начинало казаться, что все неприятности остались в прошлом году и в новый вместе со мной не перешли. Бедная наивная я, неприятности только притаились, чтобы разразиться с новой силой, вот что я вам скажу!

Вообще непонятно, с какого момента считать Новый год. Карл, например, ведет отсчет Нового года три раза в год – первого сентября, в свой день рождения и в Новый год. Но у него много чудачеств, не перенимать же мне их все. Учебный год начался не очень, день рождения начинался отлично, а кончился черт знает чем, так что буду считать, как всякий разумный человек, с Нового года.

Я так задумалась, что не заметила, как на кухне возникла Зоя. В последнее время я стала относиться к ней гораздо лучше и привыкла к ее присутствию. Даже перестала называть ее про себя «Зойка-помойка», поскольку пришлось много учиться делать добрые дела, а мысли и обзывания про себя при этом тоже учитываются. С мыслями, кстати, сложнее всего оказалось. Можно делать добрые дела, а думать плохо, и тогда ничего не сработает. Если верить нашему директору.

Зоя налила себе кофе и спросила, можно ли ей сесть со мной рядом. Она все-таки молодец. Хотя ясно, что они с Петей скоро поженятся и она будет тоже моей родственницей, она всегда ведет себя скромно и подчеркивает, что это мой – ну то есть наш – дом, а она в гостях и не наводит свои порядки.

Я покивала, потому что как раз отправила в рот такую здоровенную ложку оливье, что она еле пролезла, хорошо, что губы не порвались, а то на ложке еще горка была. Нельзя такую гору салата просто взять и проглотить, так и задохнуться можно.

Мы довольно уютно сидели, ели салат с печеньками, и шоколадом, и остатками курочки, и нарезанным соленым огурцом и смотрели «Балто», а потом Зоя сказала, что у Алеши появилась девушка.

Я чуть не подавилась. Ничего себе! Зоя это знает, потому что Алеша рассказал Пете, а Петя – ей. Какой молодец братец! Значит, чужая нам Зоя, которая похитила нашего любимого старшего брата, теперь еще и все секреты и важные новости первой узнает! Хороша семейка. Я еле сдержалась, чтобы как следует не обидеться.

Алеша, оказывается, имел в виду эту загадочную свою девушку, когда говорил, что «кое-кто» может прийти к нам на Новый год. Они познакомились в Интернете и переписываются последнюю пару месяцев. И зовут ее – можете себе представить – Белокурая Бестия! Зоя пояснила, что ее так по-настоящему не зовут, это просто псевдоним для сайта в Интернете, чтобы переписываться.

Я подумала о моей Саше. Она тоже, видно, с кем-то переписывается. Может, с каким-нибудь Белокурым Бестуном. Хорошо, что она разлюбила нашего Алешу, а то была бы у нее несчастная неразделенная любовь, а там и до гадательного салона недалеко.

Когда я вспомнила про наш гадательный салон, мне очень захотелось рассказать о нем Зое. Конечно, сделать это можно было, но как-то так, чтобы она не поняла, что это я про себя рассказываю.

– Слушай, Зоя. Мне нужен твой совет. Как женщины женщине, – сказала я, отодвигая от себя таз с салатом. Он, кстати, заметно опустел.

Зоя ответила, что да, конечно, она готова поговорить со мной, как женщина с женщиной. Но, может быть, стоит все же лучше поговорить с мамой.

– Никаких мам, – отрезала я. – Мама не знает о том, что я это все знаю, и пусть она лучше дальше не будет знать.

Брови Зои медленно поползли вверх.

– Слушай, Зоя. Вот есть одна женщина, и у нее есть семья. Ну, муж и ребенок. Предположим. Он – ее муж, а она – его жена. Не ребенок, в смысле, а папа ребенка. И вот муж живет с этой женой, она его половинка и родственная душа, и так они живут уже много лет… как папа с мамой наши. И вот, значит, потом этот папа-муж встречает на работе другую тетку, и оказывается, что это она его половинка. И он хочет уже с этой новой женщиной строить семью. Но куда деть старую, Зоя, куда? Кстати, ты веришь в материализацию желаний и чудеса?

Чем больше я говорила, тем выше ползли Зоины брови. Она все молчала и молчала, и ее глаза округлялись.

– Ты поэтому хотела к нам с Петей переехать? – наконец спросила она.

Я вообще не поняла, при чем тут это. А Зоя стала меня обнимать, глаза ее увлажнились, она начала говорить мне:

– Бедная, бедная Сонечка, ваш папа все равно вас очень любит и всегда будет рядом с тобой.

Я рассердилась на Зою и попыталась вырваться из ее объятий.

– Конечно, папа будет рядом! При чем тут это вообще!

Глупая, глупая Зойка-помойка. Надо же так человеку настроение испортить, когда он только-только начал новую жизнь.