Ольга

Вчера я была весьма решительно настроена на разговор с Адамом, но сегодня мне эта мера не казалась уже столь необходимой: ну подумаешь, невеста осталась у него в Чечне, мне-то какая разница? Я же за него замуж не собираюсь. Так зачем портить отношения ненужными подозрениями и упреками в скрытности? Мы же друзья(даже более того) и не должны сомневаться друг в друге. Если посчитает нужным — сам мне все расскажет.

Однако червячок сомнения в искренности и честности парня все же грыз мою душу и подталкивал к этому разговору. Я все никак не могла решить заводить его или нет, так что все первые три пары ходила задумчивая. Наблюдательный Адам не мог этого не заметить, и когда мы шли в столовую на большой перемене спросил:

— Ты сегодня какая-то притихшая и молчаливая. Случилось что-нибудь?

Я подумала, что если хочу что-то выяснить, то более подходящего момента может не представиться, и решилась спросить:

— Адам, ты можешь ответить мне честно на один личный вопрос?

— Конечно — обаятельно улыбнулся он мне — что за вопрос?

— Почему ты не сказал мне, что у тебя есть невеста? Я думала, у нас друг от друга нет секретов… — проговорила я как можно более небрежным тоном, внимательно следя за выражением его лица.

Парень сразу перестал улыбаться и кинул на меня настороженный взгляд:

— Откуда ты знаешь об этом?

— Какая разница? Сорока на хвосте принесла — я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, но голос все равно прозвучал обиженно — раз так реагирует, значит и вправду не настолько мне доверяет, как я ему — Ладно, Идобаев, можешь не отвечать — и так все ясно.

— Ничего тебе не ясно! — парень вдруг крепко (но аккуратно) схватил меня за плечи и развернул к себе лицом, настойчиво и обеспокоенно заглядывая мне в глаза — Я не обязан оправдываться, но все-таки скажу: Оль, не думай, что я сделал это нарочно. Я не рассказал только потому, что сам о ней едва помню. А в последнее время так и вообще начисто о ней забыл.

— То есть как так забыл? — вытаращила я глаза, почувствовав, что он не врет и это не пустая отмазка — Как можно забыть о собственной невесте?

Идолбаев отпустил мои плечи, но взял за руку (видно, чтобы я не сбежала) и твердо произнес:

— Давай я все тебе объясню в столовой, а то мы так пообедать не успеем — перемена не резиновая — и решительно провел меня через дверь к только что освободившемуся столику. Усадив меня на стул и пообещав, что скоро вернется, он умчался делать нам заказ. А я сидела и терялась в догадках: чем можно объяснить такую феноменальную забывчивость? Разве только слишком ранним склерозом.

Адам и впрямь скоро вернулся и поставил поднос с едой на стол. Потом уселся напротив меня и вздохнул:

— Что ж, теперь можно и поговорить… — Он внимательно посмотрел на меня, проверяя готова ли я слушать — я в ответ подтверждающе кивнула, взяв с подноса свой чай.

— Тебе, наверное, будет сложно это понять. Но я своей невесты почти не знаю, впрочем, как и она меня. У нас на родине есть старая традиция: родители двух дружественно настроенных семей договариваются о браке своих детей (если они подходят друг другу по возрасту) практически сразу после их рождения и заключают между собой нечто вроде брачного договора. Это взаимовыгодное соглашение, по которому происходит объединение родов, земель и богатств, накопленных предыдущими поколениями. Раньше это возможно и было оправдано, носейчас данная традиция почти совсем отошла в прошлое. Однако мой отец — большой приверженец старины и древних устоев, по каким-то только ему известным соображениям решил ее возобновить.

У нашей семьи есть очень хорошие друзья — Шагировы. Мы дружим уже несколько поколений, еще наши прадеды не раз выручали друг друга в военных походах, о чем упоминается в семейных хрониках. Они тоже весьма чтут традиции, хотя и не так фанатично, как мой отец. Поэтому, когда почти одновременно со мной у них родилась дочь, и отец предложил нас поженить, эта идея была воспринята вполне благосклонно. Был составлен брачный контракт, который родители мне и продемонстрировали, когда мне исполнилось восемнадцать лет.

До этого момента я об их планах меня женить не догадывался. Если бы я раньше знал, то получше пригляделся бы к своей невесте, тем более, что иногда наши семьи были друг у друга в гостях. Но по древней традиции после совершеннолетия жених и невеста не имеют права видеться до свадьбы и встречаются только один раз — на собственной помолвке. Кроме того, если они раньше общались, то дальнейшее общение должно быть сведено к нулю и любые попытки его возобновить не приветствуются — пресекаются бдительными родственниками на корню. Так что о своей невесте я только и знаю, что ее зовут Маринэ и что мы с ней почти одного возраста (плюс — минус несколько месяцев). Я даже почти не помню, как она выглядит — мои детские воспоминания очень расплывчаты, к тому же сейчас она наверняка выросла и изменилась. Правда, я уговорил Джамсура, когда он был в последний раз в гостях у Шагировых, потихоньку добыть мне ее фотографию. Там ей лет где-то тринадцать-пятнадцать. Но потом брат женился и уехал, так что сбор информации накрылся медным тазом.

Мне, конечно, очень не понравилось, что родители за меня выбрали с кем прожить большую часть жизни. Я закатил им по этому поводу крупный скандал. Но отец, разумеется, не стал меня слушать, а мама не смела ему перечить. В контракте было написано, что свадьба должна состояться, когда нам исполнится по двадцать семь лет. Я решил, что за оставшееся время еще успею что-то придумать, не стал заморачиваться на эту тему и до поры до времени выкинул эту дурацкую свадьбу из головы. Вот так и получилось, что я забыл о собственной невесте. Поэтому и тебе ничего не рассказал. Теперь понимаешь? — Адам устало взъерошил себе волосы.

— Да, дела… — за время его повествования я почти допила свой чай, успела съесть пирожок с повидлом и задумчиво потянулась за вторым — Ты меня, конечно, извини, но более дурной традиции я не встречала. Зачем запрещать жениху и невесте общаться? Как им потом жить вместе совершенно не зная друг друга? А вдруг они друг другу совсем не подходят, характерами не сойдутся или еще что… Тогда как? Развод?

— Нет, в таких браках развод недопустим — ведь через жениха и невесту объединяется все имущество семей и разделить его потом как было уже вряд ли получится. А на счет запрета по общению, я думаю, это для того, чтобы жених с невестой не наделали глупостей до свадьбы и не смогли бы как-нибудь сорвать выгодную сделку родственников. Хотя ты права, эта традиция в нашем веке совершенно устарела. Зачем отец так в нее вцепился, да еще и решил на мне испробовать — до сих пор мне не понятно и ужасно меня злит! Хотя у меня есть одно правдоподобное предположение: ему что-то очень приглянулось из шагировского имущества и он мечтает присвоить это себе. Ради этого не жалко и собственного сына. На все мои предыдущие попытки объяснить ему всю несправедливость и глупость этой затеи, он отвечает только одно: «для тебя так будет лучше, просто ты этого сам пока не понимаешь». Но, по-моему, это пустая отмазка! Ну неужели ему непонятно, как это неприятно, когда за тебя кто-то решает как тебе жить, пусть даже из лучших побуждений! Но нет, он ничего не понимает и в мое положение входить не собирается. Всегда делает только так, как выгодно ему, а на меня наплевать! — глаза у парня засверкали, ладони сжались в кулаки — видно было, что он не на шутку разозлился. Я поняла, что надо его как-то отвлечь от опасной темы взаимоотношений с отцом и спросила:

— А та фотография твоей невесты, ну где ей тринадцать-пятнадцать лет, у тебя еще сохранилась? Интересно было бы взглянуть. И кстати, ты поел бы чего-нибудь, а то скоро уже на пару идти.

Зеленое пламя в глазах Адама стало постепенно гаснуть, и он понимающе мне улыбнулся, разгадав мою уловку:

— Сохранилась, только посмотреть не получится — она дома осталась — с этими словами парень обратил, наконец, внимание на поднос и взял свой порядком остывший кофе.

— Жалко… — искренне огорчилась я — Ну ладно, не расстраивайся. Время еще есть, уверена, ты что-нибудь придумаешь — умом ты не обижен. Я тоже подумаю над этой проблемой: если появятся дельные мысли, то с тобой поделюсь.

— Спасибо, я знал, что могу на тебя рассчитывать — с благодарностью ответил Адам, и глаза у него потеплели — знаешь, такие разговоры вызывают у меня зверский аппетит — и он с огромной скоростью принялся поглощать последнюю пару пирожков.

После учебы я опять направилась в читальный зал — вчера мне не удалось прочитать и отксерокопировать все, что я наметила, так что сегодня надо было доделать. Адам со мной не пошел — сказал, что лучше в интернете накачает несколько рефератов и сделает из них одну приличную курсовую, чем будет так мучиться как я. По мне так это не мучение, а нормальный процесс обучения. Но, как мне было известно, большинство студентов придерживалось того же мнения, что и Идолбаев, и предпочитало отделываться от преподавателей наиболее легкими и халявными способами. Мне было не понятно, как они с таким отношением к обучению и полным отсутствием теоретической базы (известно, что далеко не все умудрялись ознакомиться со своей работой перед ее непосредственной сдачей) дальше собирались работать по специальности, но это было их личное дело. И кто я такая чтобы их осуждать? Для себя я решила, что буду учиться как следует, чтобы потом не пришлось краснеть на работе, и на поведение остальных сокурсников давно перестала обращать внимание.

И вот я вновь со всех сторон обложилась книгами и периодической литературой, но не прошло и двух минут, как опять услышала печально знакомый по вчерашнему вечеру женский голос:

— Оль, отвлекись на минуту — прошептала мне в ухо Нассрединова.

— Ты опять здесь?! — недовольно буркнула я — я же уже все вчера объяснила!

— Тише, не ори так громко, — недовольно поморщилась эта «стильная штучка» — я всего лишь зашла сказать, что с тобой хотят поговорить Марьям и Хадижат. Они ждут в коридоре за дверью. Выйдешь?

— Да зачем я им понадобилась? Я же все еще вчера тебе рассказала. Ты что, ничего им не передала? — недоуменно спросила я у Светы.

— Конечно, передала! — возмутилась та в ответ — понятия не имею, на что ты им сдалась — вот сама пойди и узнай!

Я тяжело вздохнула:

— Ладно, но, надеюсь, это последний раз, когда я с вами разговариваю.

Мы вышли в коридор, и Светлана, с чувством выполненного долга указав мне в какой стороне коридора меня ждут, удалилась по своим делам. Я взглянула в указанном направлении — там действительно подпирали стенку две чеченские девушки. Надо сказать, что это была весьма колоритная, можно сказать классическая парочка: кругленькая и низенькая блондинистая Хадижат успешно дополнялась высокой и стройной до худобы брюнеткой Марьям. Насколько я помнила, за все два с половиной года обучения, они всегда ходили парой, и очень-очень редко когда можно было увидеть их по раздельности. Сейчас на лицах у девушек было одинаковое скучающее выражение, которое сменилось серьезной сосредоточенностью, как только они меня заметили.

— Привет, Оля, — начала Марьям — хорошо, что ты к нам вышла.

— Привет, Марьям. Хадижат. — вежливо поздоровалась я и сразу решила пояснить им зачем я здесь — Я отвечу на все ваши вопросы, но только один раз. И больше, надеюсь, вы меня беспокоить не будите, договорились?

Девушки удивленно переглянулись, но кивнули.

— Итак, что вы хотели узнать?

— Ты спросила у Адама на счет невесты? — поинтересовалась Хадижат и, услышав мое подтверждение, полюбопытствовала — Что он сказал?

— Сказал, что о своей невесте ничего не знает кроме имени и возраста. О свадьбе подумает, когда подойдет срок. И вообще поведал мне о ваших обычаях и древних традициях. Еще вопросы?

— И как ты отнеслась к его рассказу? — спросила на этот раз Марьям.

— Как отнеслась? Сочувственно. Мне бы, например, не понравилось, если бы мои родители еще в моем младенчестве сговорились выдать меня замуж за совершенно незнакомого мне человека, будь он хоть десять раз из хорошей семьи. По правде говоря, девушки, я думаю, что ваши традиции оставляют желать лучшего. Но это мое личное мнение и я его никому не навязываю…

— Ты ничего не знаешь о наших традициях и не имеешь права их осуждать! — обиделась на меня Хадижат — ваши традиции нисколько не лучше, а может даже намного смешнее: чего стоит привычка русских по любому поводу проводить застолье, на котором необходимо напиваться до зеленых человечков и которое, чаще всего, заканчивается пьяными драками!

— Ладно, ладно, извини — я примирительно подняла руки — Это было не очень корректное замечание с моей стороны. Я не хочу с вами ссориться, так что давайте больше не будем о традициях. Что еще вы хотели узнать?

Девушки вновь переглянулись и Марьям сказала:

— По правде говоря, мы хотели тебя кое о чем попросить… Мы видим, что Идолбаев здесь развлекается, как только может, потому что знает, что когда вернется в Чечню, у него больше не будет такой возможности. Мы все это понимаем, и наша подруга, его невеста, — тоже. Мы не собираемся отравлять ему жизнь и не будем мешать отрываться напоследок, но только если он будет держать себя в рамках приличий. Наша подруга Маринэ попросила нас перед отъездом приглядывать за ним и останавливать, в случае если он будет переходить границы дозволенного и позорить ее честь. Мы обещали, что постараемся держать ее в курсе событий на счет ее жениха. И только поэтому мы позволили себе проявить интерес к вашей дружбе. Так что мы просим прощения за это невольное вторжение в вашу личную жизнь.

Так вот, о нашей просьбе. Ты сейчас находишься к Адаму ближе всех нас, к тому же учишься с ним в одной группе. Мы обращаемся к твоей женской солидарности и просим тоже вместе с нами приглядывать за ним, так как у нас невсегда есть возможность видеть, чем он занимается. Не могла бы ты, если заметишь что-то подозрительное в его поведении рассказывать нам? Мы были бы очень благодарны — закончила свою вербовочную речь Марьям и вежливо улыбнулась.

Я постаралась ничем не выдать свой гнев и возмущение, проснувшиеся во мне при виде этой наглой агитации в их шпионскую банду. Да за кого они меня принимают?! Сосчитав про себя до десяти, я холодно произнесла:

— Нет, Марьям. Извини. Я не могу согласиться на ваше предложение. Адам — мой друг, и я не буду за ним шпионить даже из женской солидарности. Может для вас это и приемлемо, поскольку вы подруги невесты и всего лишь выполняете свое обещание. Но для меня это низко и недостойно. Так что, простите, я на это не пойду. И мой вам совет: не стоит так усердно приглядывать за Идолбаевым. У него очень развито понятие чести, он сам по себе очень порядочный и не сделает ничего недостойного! — тут меня посетило очередное озарение — Чем скрытым наблюдением заниматься, лучше бы помогли ему как-нибудь наладить с невестой контакт, а то нехорошо это, что они совсем ничего друг о друге не знают. По-моему это могло бы принести намного больше пользы: они хоть подготовились бы немного к свадьбе, привыкли друг к другу. Подумайте об этом. С невестой посоветуйтесь. Не может быть, чтобы ей не хотелось с ним поближе познакомиться, неужели ей совсем не любопытно?.. Ладно, если у вас больше нет ко мне вопросов, то я, пожалуй, пойду — кивнув на прощанье, я развернулась к двери в читальный зал, но была остановлена голосом Хадижат:

— Подожди, мы еще не закончили. Ты подала хорошую мысль на счет налаживания контакта между ними. Зная Маринэ, она наверняка примет эту идею. Но на счет Идолбаева мы не так уверены. По-твоему, Адам согласиться нарушить традиции и общаться с невестой до свадьбы? К тому же не понятно, как ты планируешь это осуществить?

— Я?! — поразилась я подобной наглости — Девушки, о чем вы? Причем здесь я? Это же у вас есть какая-то связь с Маринэ, а вовсе не у меня. Вот и подумайте, как ее использовать на благо дела. На счет Адама: я думаю, он не будет против. Но все же советую лично с ним поговорить — любую информацию лучше всего узнавать из первоисточника, а не из третьих уст, согласны? Могу я теперь идти?

После очередных переглядываний, они синхронно кивнули, и я, наконец-то, покинула это славное женское общество.

Оказавшись в относительном одиночестве читального зала, я попробовала осмыслить только что прошедший разговор. Он оставил у меня какое-то непонятное двойственное ощущение… С одной стороны, я была довольна, что получилось хоть как-то помочь Адаму с невестой: если у них пойдет общение — вдвоем они быстрее разберутся, что делать со свадьбой. Но с другой стороны, у меня в душе от подобной затеи остался какой-то неприятный и горький осадок, какое-то сожаление… Как будто я теряю что-то важное, что-то очень нужное мне, только сама не понимаю что. Это ощущение было почти незаметным и у меня никак не получалось его расшифровать. Так что я вскоре бросила копаться в себе и попробовала определить дальнейшие действия подруг. По всему выходило, что рано или поздно невестины подружки себя проявят и с моим другом переговорят. А это означало, что неплохо было бы его предупредить, чтобы для него это не стало неожиданностью. Я решила не откладывать дело в долгий ящик, взяла мобильник и снова вышла в коридор.

Трубку Идолбаев взял на втором гудке:

— Привет, Оль. Что случилось?

— Привет. Ничего особенного. Просто мне нужно тебе кое-что сказать. Ты сейчас не занят? Есть время говорить?

— Да — весело откликнулся тот, и по голосу я поняла, что он улыбается — для тебя, подруга, я всегда свободен.

— Это хорошо. Предупреждаю: то, что я скажу — тебе не понравится, так что приготовься… Помнишь, ты спрашивал меня, откуда я узнала о твоей невесте? Так вот, отвечаю: от ее подруг. Они учатся вместе с нами и не только пристально за тобой наблюдают, но и, мне кажется, Маринэ многое рассказывают…

— Соколова! Так что же ты молчала? Раньше не могла предупредить?! Кто эти девчонки, я их знаю?? — сердито перебил меня парень. Я отлично почувствовала, как он был неприятно поражен этим известием и занервничал.

— Потому, мой дорогой, что я об их существовании также как и о твоей невесте, только вчера узнала — ответила я со спокойным достоинством — Конечно, ты их знаешь — это Марьям и Хадижат из второй группы. Но ты не волнуйся, я все уладила. Им показалось, что ты подозрительно лояльно ко мне относишься, но я их убедила в том, что мы — просто друзья и не более того…

— Спасибо!!! — опять перебил меня Идолбаев на этот раз с облегчением и восторгом — даже не знаю, как тебя благодарить! Ты себе представить не можешь, какая каша заварилась бы, если бы Маринэ всерьез на меня обиделась, и ее семья расторгла бы с нашей это дурацкое брачное соглашение! Да проще было бы сразу повеситься, чем это пережить — отец сожрал бы меня с потрохами! Так что я у тебя в огромном долгу, спасибо еще раз.

— Адам, пожалуйста, успокойся и дай мне договорить — терпеливо проговорила я — Это еще не все.

— Не все? Еще что-то осталось?

— Да. Правда, я не знаю, как ты к этому отнесешься… В ходе разговора с ними, меня посетила идея как тебе помочь с невестой. Я предложила этим подружкам наладить связь между ней и тобой и, тем самым, помочь вам с Маринэ поближе познакомиться. По-моему они благосклонно восприняли эту идею. Так что возможно в ближайшем будущем, они подойдут с тобой поговорить — вот об этом я и хотела тебя предупредить… Надеюсь, ты не сердишься на меня за такое своеволие. У меня не было времени с тобой посоветоваться… Адам? — в трубке повисло молчание, и я всерьез обеспокоилась, что наломала дров и сделала то, о чем теперь придется жалеть — Алло, ты меня слышишь?

— Слышу — тихо и отстраненно ответил Идолбаев.

— Я сделала что-то не так? — расстроилась я, мне-то казалось, что он обрадуется…

— Нет, Оль, все так — ответил парень все так же задумчиво. — Ты — просто золото, а не подруга. Столько сделала для меня, а я ни о чем даже не подозревал. Ты даже не представляешь какую огромную услугу, даже две, мне оказала… Скажи как тебя отблагодарить, золотая моя? — ласково спросил он.

— Ну, даже не знаю… Вообще-то у меня все есть вроде бы. Я просто хотела тебе помочь, чисто по-дружески. Рада, что получилось… Ну ладно, я сказала все, что хотела. До завтра?

— Да, давай. Пока. — голос Адама оставался задумчивым и рассеянным, словно он параллельно о чем-то размышлял.

Вот и правильно, пусть подумает теперь, как получше использовать полученную информацию. Я вернулась в читальный зал и, больше ни на что не отвлекаясь, вплотную занялась курсовой работой.

Адам

Телефонный разговор с Ольгой вышиб меня из колеи: я и представить себе не мог, что со мной вместе учатся подруги моей невесты, да не где-нибудь на соседнем факультете, а так близко от меня — в параллельной группе! Вот я попал!

А невестушка моя, оказывается, та еще штучка — это же надо додуматься: подговорить своих подруг шпионить за мной! Откуда она только узнала, что мы в одном универе учиться будем? И откуда ее подруги знают меня в лицо? Да, сплошные загадки. Я и саму-то Маринэ с трудом вспоминаю, а уж из ее друзей вообще никого не знаю. Похоже, пока я тупо ждал у моря погоды, ненаглядная невестушка зря времени не теряла и какими-то одной ей известными путями собрала обо мне кучу информации. Вот я лопух! Если учесть, что Марьям и Хадижат учатся с нами с самого начала поступления, то выходит, они за мной шпионят уже третий год, а я ни сном, ни духом!!! Ой, мама родная, какой же я дурак! Страшно представить, что эти две болтушки-хохотушки ей обо мне понарассказывали — я ведь тут пока с Ольгой не подружился, куролесил не по-детски… Странно, что они раньше никак себя не проявляли и объявились только сейчас. Вот где у женщин логика? Или они думают также как и Рустам: раз я с русской девушкой подружился, то это уже переходит всякие границы? Ну почему наша дружба их всех так волнует?! Мы же не делаем ничего запретного, просто общаемся. Видать народ вокруг слишком испорченный — судят по себе и приписывают нам то, что у нас и в мыслях не было.

Подумать только, если бы не Оля, я так бы и оставался в неведенье до самого окончания универа, что Маринэ с подружками устроили за мной слежку! И чтобы я делал без Соколовой? Вот это — настоящий друг, я понимаю: мало того, что меня предупредила на их счет, так еще и умудрилась подбить подружек на двухстороннее общение… Чем больше я Ольгу узнаю, тем сильнее поражаюсь. И как я вообще раньше без нее жил? Не понятно. Это же с ума можно сойти, если посчитать, сколько всего она для меня сделала за каких-то два несчастных месяца! И жизнь спасла, и вылечила и самоконтролю обучает и теперь вот с невестой помогает… Совершенно бескорыстно, между прочим, за простое спасибо! Ну где еще можно найти такое сокровище? Надо ее как-то отблагодарить. А то мне уже реально стыдно становится: она со мной так возится, а я, неблагодарная скотина, кроме пресловутого «спасибо» ничего для нее не сделал. Только одни неприятности ей приношу.

Удивительно насколько она терпелива — другая бы на ее месте давно бы послала меня вместе со всеми моими заскоками, друзьями и невестами. Но не Оля. Интересно, почему она так усердно мне помогает? Даже слишком усердно, если объективно посмотреть. Вот кто мне скажет, почему она так хочет, чтобы мы с Маринэ поближе познакомились? Конечно, для меня это полезно, здесь Ольга права, но ей-то самой какой от этого прок? Неужели она ни капельки меня не ревнует?.. Да уж, похоже, как мужчину она меня даже потенциально не рассматривает. Кажется ей даже в голову не приходит, что если бы мы заранее не обговорили как себя друг с другом вести, то у нас все могло бы быть и по-другому. Даже как-то обидно…

О чем это я думаю?! Да по идее я должен плясать от радости, что обзавелся такой замечательной подругой, которая к тому же не имеет на меня никаких видов — это же просто сказка, подарок судьбы! Все верно, я и радуюсь… Но почему же в глубине души мне так грустно?.. С Ольгой мне было интересней, чем с любой из знакомых мне девушек. Она сделала для меня больше, чем любой из моих друзей. И она понимает меня лучше, чем кто бы то ни было. В общем, о такой подруге можно только мечтать. Так неужели мне этого мало? Неужели одной ее дружбы мне уже не достаточно?..

Похоже на то… Кажется, пора признаться себе, что она мне нравится. Очень нравится. И совсем не как друг или даже сестра, как мне казалось вначале… Блин, вот только этого мне не хватало! Не может быть, чтоб я в нее влюбился! Это же абсурд! Это только все усложнит и испортит!!!

Но если рассуждать логически, это прекрасно все объясняет. Попробуем собрать факты воедино. Если я влюбился, то становится понятным, почему мне грустно сейчас, хотя я должен радоваться. И почему меня к ней так непреодолимо притягивает, так что мне все время приходится следить за собой и не распускать руки. И почему мне так тоскливо, когда ее нет рядом. И почему я готов порвать любого, кто ее обидит или может причинить ей вред, пусть даже потенциально (вспомнить хотя бы Тимура). И почему мне стало так не по себе, когда сегодня она меня спросила о невесте. И почему я так боюсь ее потерять…

Да, это прекрасно объясняет все странности моего поведения. Придется посмотреть правде в глаза и не врать хотя бы себе: я влюбился в Олю Соколову… Я ее люблю… Е-мое, что ж мне теперь делать?! Как мне себя с ней вести? А вдруг она со своей проницательностью и интуицией это поймет? Да я со стыда сгорю, если она узнает! Нет, надо от этого как-то избавиться: мне не нужна эта любовь, меня вполне устраивает дружба! Может если не обращать внимание и сделать вид, что никакой любви нет, она сама собой пройдет? Надо попробовать…

И как меня угораздило влюбиться?! И почему именно в Соколову? А может, я путаю любовь с благодарностью?.. Нет, не похоже. Не из-за благодарности же меня все время тянет ее обнимать! Да, засада…

От Ольги, конечно, придется все скрывать. И от всех остальных, разумеется, тоже, но от нее — особенно! Если она догадается, то точно от меня сбежит — я ведь для нее всего лишь просто друг, и никакие другие отношения ей не нужны. И это понятно: на что я ей такой озабоченный сдался, да еще и с невестой в придачу? Будто у нее своих проблем мало?

Блин, как же все неудачно получилось… А ведь так все было хорошо!.. Ладно, будем надеяться, что это временное помешательство. Надо выждать время и посмотреть: вдруг, когда мое восхищение Соколовой немного поутихнет, моя любовь к ней тоже пройдет? Все равно сейчас я ничего не могу придумать.

А пока все же не мешает как-то Олю отблагодарить. Она сказала, что у нее все есть. Но мне все равно очень хочется сделать ей какой-нибудь подарок. Только что ей подарить? Хорошо бы книгу — она их любит. Но здесь слишком большая вероятность ошибиться: в книгах эта девушка отлично разбирается, а я нет. Значит надо придумать что-то другое. Пойти что ли побродить по улицам? Вдруг меня осенит какая-нибудь дельная мысль?

Это показалось мне здравой идеей — проветрить мозги в свете открывшихся обстоятельств мне совсем не помешает. Поэтому я быстро накинул куртку, сунул в карман мобильник и всю наличность, которая имелось у меня на тот момент, и покинул общагу.