Ольга

Начиная со среды, в нашем институте наступила неделя зачетов. Это означало, что все предметы, не вошедшие в экзаменационную сессию, которые мы изучали последние полгода, мы должны были сдать за неделю в виде зачетов. На экзамены нам в этом семестре вынесли основы бухучета, российские стандарты аудита, налоговое право и математический анализ. Но экзамены предстояли только после новогодних праздников, и до них еще надо было дожить!

К счастью, я успела защитить курсовую работу по налогообложению и налоговому контролю (Слава Богу, будто камень с души свалился!), так что теперь могла все свое время посветить подготовке к зачетам. По этой причине мы с Адамом в последнее время хоть и находились поблизости друг от друга, практически не разговаривали. Я постоянно повторяла лекции, листала учебники и зубрила налоговый кодекс. Адам, разумеется, ничем подобным не занимался и поначалу пытался отвлечь меня разговорами, уверяя, что любой препод увидев мое умное лицо, не раздумывая поставит мне зачет «автоматом» (то есть без всяких вопросов и проверки знаний). Но, конечно же, я не купилась на эти увещевания и попытки сбить меня с толку. Не представляю, как собирался сдавать зачеты Идолбаев: может быть вознамерился делать «шпоры» (шпаргалки) и списывать как большинство народу или, не смотря на свою чеченскую национальность, понадеялся на русский «авось» — то мне было не ведомо. Однако заставлять его учиться вместе со мной, я даже не пыталась — это было бы бесполезной тратой сил и времени.

Когда мой друг понял, что в данный момент собеседница из меня никакая, он, наконец, вспомнил о своих давно позабытых друзьях и решил проведать Рустама и Али. Надо было видеть лица этих товарищей, когда Адам вдруг внезапно объявился рядом с ними и что-то им сказал! Они выглядели так, будто их давно умерший друг восстал из гроба и срочно потребовал сто рублей когда-то давно взятые в займы. Я даже на пару минут отвлеклась от повторения лекции, чтобы посмотреть, как будут дальше развиваться события. Чеченцы синхронно посмотрели в мою сторону и, увидев, что я никуда не делась, что-то у него спросили. А после его ответа еще раз взглянули на меня (на этот раз я улыбнулась и помахала им ручкой), разулыбались и принялись хлопать Идолбаева по плечам и что-то весело говорить ему. Я поняла, что потерянная дружба восстановлена, порадовалась за своего друга и вернулась к повторению лекции.

С этого момента Адам принялся курсировать между мной и своими чеченскими друзьями. Меня такое положение вещей вполне устраивало (главное, что он мне не мешал и сам не скучал), его друзей — тоже. Так что все были довольны и счастливы. И вот сейчас я как раз готовилась к предстоящему зачету по английскому языку, а Идолбаев решил посидеть с друзьями в столовой. Но не успела я долистать учебник и до половины, как у меня зазвонил телефон. Звонила Маша из дельфинария.

— Привет, Маш — с улыбкой поздоровалась я, ответив на звонок.

— Привет, Оля. Я не отвлекаю? — голос у девушки был серьезный и какой-то напряженный.

— Нет, сейчас как раз перемена. Но она скоро закончится и начнется зачет, так что постарайся уложиться в пять минут.

— Хорошо, я быстро. Пришли результаты анализов дельфинов. В их крови действительно обнаружили ядовитый элемент, который угнетает их иммунную систему и влияет на двигательную активность. Причем, у всех дельфинов кроме Антона этот элемент превышает всякие допустимые нормы. Узнав об этом, наш директор лично приехал посмотреть на своих питомцев и, увидев в каком они состоянии, устроил нам нагоняй по полной программе. Оказывается, он запомнил, что мы планировали вызывать ветеринара к Антону, а теперь оказалось, что все дельфины кроме него больны. Он потребовал, чтобы мы немедленно объяснили ему, что происходит на самом деле, иначе он вызовет санэпидемслужбу, которая облазит здесь все углы и закоулки, и следователей, которые вытрясут из нас всю правду! Представляешь, он думает, что мы сами их чем-то травили, а теперь пытаемся скрыть следы своего преступления!! Мы рассказали ему все, как было, и про тебя рассказали тоже. Но директор нам не поверил: считает, что мы выдумали какую-то «мифическую девушку со сверхспособностями» лишь бы отвертеться от ответственности за свое злодеяние. Он сказал, что если мы не предоставим веских доказательств своей версии случившегося, то вылетим с работы… Оль, помоги нам! Ты наше самое веское доказательство. Если бы ты встретилась с Борисом Аркадьевичем, он бы нам поверил и перестал вешать на нас всех собак. Я понимаю, что просить тебя об этом после всего, что ты сделала, нагло и неблагодарно с нашей стороны, но у нас нет другого выхода! Пожалуйста, приезжай к нам еще раз… — убитым голосом попросила дрессировщица.

— Да, дела… — озабоченно проговорила я в трубку — Маш, почему ты думаешь, что он ко мне прислушается? Раз он не поверил вам, своим сотрудникам, с которыми знаком уже не один год, то с какой стати он будет слушать меня, незнакомую девушку с улицы?

— Оля, я убеждена, как только он увидит, как дельфины на тебя реагируют, то сразу нам поверит. Пожалуйста, не отказывайся, нам очень нужна твоя помощь.

— Да я не отказываюсь. Конечно, я приеду и попробую его убедить. Только я не могу сегодня. И вообще вряд ли смогу раньше воскресенья. Понимаешь, у нас сейчас зачеты, я не могу пропускать Академию и должна к ним готовиться. В воскресенье не будет слишком поздно?

— Думаю, нет — сразу повеселела дрессировщица — мы устроим вам встречу. Только скажи, во сколько ты подъедешь.

— Ну, насколько я помню, у вас в воскресенье идут представления. Во сколько заканчивается последнее?

— Ты что, какие представления! Да у нас дельфины еле шевелятся, по-моему, они, бедные, уже на последнем пределе. Так что вовсе не удивительно, что наш директор впал в такую панику. Жаль только, что он при этом решил на нас отыграться. В общем, с сегодняшнего дня в дельфинарии объявлен карантин. Так что можешь приезжать в любое время.

— Даже так… — тревожно протянула я — Ладно, тогда давай в двенадцать. Только, Маш, я, наверное, буду не одна…

— А с кем? С Тимуром? — полюбопытствовала девушка.

— Еще пока не знаю. Может с Адамом, другим моим другом.

— Да приезжай хоть с обоими, только приезжай, ладно? — жалобно попросила Маша.

— Не волнуйся, я обязательно приеду и помогу, чем смогу. Вместе мы во всем разберемся, да? Маш, извини, но мне уже пора на зачет — сказала я, увидев, как преподавательница поднимается по лестнице, а следом за ней и Адам с друзьями.

— Хорошо, Оль, спасибо тебе за все. Мы будем тебя ждать. — горячо пообещала Маша и отключилась.

Нина Павловна быстро остановила порыв нашей группы войти вслед за ней в аудиторию, заявив, что ей нужно подготовить помещение к зачету, и попросила подождать нас снаружи. Так что я осталась стоять у подоконника, где простояла до этого всю перемену. Адам отделился от друзей и подошел ко мне.

— Что, зубрилка, уже все выучила? — спросил он шутливым тоном, увидев, что в кои-то веки я ничего не повторяю.

— Адам, — обратилась я к нему без улыбки — у нас серьезные проблемы. Точнее не совсем у нас, а у наших друзей в дельфинарии.

— Что за проблемы? — спросил Идобаев, тут же убрав шутливую улыбку с лица. Выслушав мой краткий пересказ разговора с дрессировщицей, он не раздумывая заявил:

— Я поеду с тобой.

— Я так и думала, что ты это скажешь, поэтому предупредила, что приеду не одна. И еще мне надо позвонить Тимуру — мы договаривались, что пойдем еще куда-нибудь в это воскресенье, но после дельфинария я вряд ли буду способна к развлекательным прогулкам. Так что предложу ему сходить с нами. Ты не против?

— Оль, зачем нам тащить с собой Ибрагимова? — недовольно пробурчал мой друг — как будто он может там чем-то помочь!

— Вообще-то может. Он может выступить как свидетель того, что я действительно вылечила Антона. Он не является сотрудником дельфинария и, значит, не заинтересован в том, чтобы врать директору. Но суть не в этом… Адам, Тимур отвел меня в этот дельфинарий, он тоже сыграл не последнюю роль в этой истории, и он имеет право знать, что происходит и решить пойти ему с нами или нет. Понятно?

— Да, чего уж тут непонятного. Поступай, как знаешь. Но я в любом случае еду с тобой — нахмурившись, заявил мой друг и спросил — у тебя еще есть какие-нибудь новости? А то меня там Рустам и Али ждут…

— Дружище, не надо на меня обижаться — попросила я его, заглядывая в серьезные зеленые глаза — нет, больше новостей пока нет. Но как только появятся, то сразу тебе сообщу.

— Адам! — позвал Идолбаева Али — Ты там надолго застрял?

— Иди, тебя там заждались — усмехнулась я, отпуская парня. Он все еще хмурился, но потом лицо его прояснилось, и он сказал:

— Ладно уж, потерплю Ибрагимова один день. Одно радует: ему тоже придется меня потерпеть. Готов поспорить, он не обрадуется перспективе провести свое свидание не наедине с тобой, а вместе с нами обоими — и довольно ухмыляясь, Идолбаев отправился к своим друзьям. Я не смогла сдержать улыбку — ну прямо как ребенок, который с другим мальчишкой не поделил лопатку в песочнице!

После зачета я позвонила Тимуру и, в двух словах обрисовав ситуацию, поинтересовалась:

— Ты хочешь пойти с нами в воскресенье или нет?

— Шутишь? Конечно, хочу! — с энтузиазмом откликнулся Тимур — я ни за что не пропущу такое зрелище.

— Тогда подъезжай к двенадцати к дельфинарию. Мы там все встретимся, и я позвоню кому-нибудь из дрессировщиков, чтобы нас впустили.

— Хорошо. Только, Оль, может, будет лучше, если я за тобой заеду? Какой смысл трястись в метро, если есть машина? — с некоторой долей самодовольства предложил парень.

Я обдумала это соблазнительное предложение, но пришла к выводу, что мне будет проще настроиться на серьезный разговор и работу, если я поеду одна, и Ибрагимов не будет отвлекать меня своей симпатичной физиономией и светской беседой всю дорогу, поэтому отказалась:

— Спасибо за предложение, но нет. Я лучше на метро.

— Как знаешь — ровным голосом ответил парень, но я почувствовала, что он тоже обиделся. Блин, что за день такой — всех приходится успокаивать! Меня бы кто успокоил. Я тяжело вздохнула:

— Тимур, я ценю твое желание мне помочь, но мне лучше поехать одной, чтобы как следует настроиться на рабочий лад. Не принимай на свой счет, ладно?

— Ладно — тут же оттаял Ибрагимов — тогда до воскресенья?

— До воскресенья.