Ольга

Вчерашний выходной был очень эмоционально насыщенным и сложным для моего организма (да и следующий день обещал быть не легче), поэтому, когда Адам проводил меня до дома, а сам отправился к себе домой, я быстро переделала все домашние дела и легла спать пораньше. Но выспаться и восстановить силы, как я рассчитывала, мне не удалось.

Ночью мне приснился сон. Я увидела себя в голубой воде, и откуда-то сверху падал солнечный свет. Вода окружала меня со всех сторон, и если бы не свет я бы не знала, где здесь верх, а где низ. Я не задыхалась и не тонула, а чувствовала себя вполне комфортно, только никак не могла понять, зачем я здесь нахожусь. Вдруг меня позвал незнакомый голос:

— «Ольга!»

Я не поняла, откуда был зов, но голос показался мне похожим на мысленные импульсы дельфинов. И действительно, из голубой толщи воды прямо мне навстречу выплыл дельфин и завис прямо напротив меня, поглядывая умным глазом. До меня донеслась приветственная волна дружелюбия, признательности и какой-то мудрости. Я вдруг поняла, что это достаточно пожилой, если не сказать старый дельфин.

— «Здравствуй, Ольга. Я — Чезара» — как выяснилось, и этот дельфин оказался женского пола — «Нам не удалось поговорить в месте, где ты нас встретила и теперь уже мы вряд ли увидимся. Я уплываю в то место, откуда не возвращаются, поэтому у меня совсем немного времени. Но я не могла уйти, не поблагодарив тебя за все, что ты сделала для моих сородичей. Я хочу сделать тебе подарок. Ты тратишь так много психической энергии при общении с нами потому, что тебе приходится преодолевать барьер, который блокирует твой мозговой центр, отвечающий за мысленное общение. Я могу сейчас убрать этот барьер, поскольку в данный момент нахожусь в месте, где не существует никаких барьеров. Но только если ты захочешь. Ты разрешишь мне это сделать?» — я еще никогда не слышала такой длинной речи от дельфина. Ее мысли были такими четкими и ясными, как будто я разговаривала с человеком (оглядываясь назад, мне кажется это потому, что данное общение происходило не на Яву, а во сне), но почему-то это не вызвало во мне никакого удивления. Я принимала все как данность и с радостной готовностью согласилась расстаться с барьером, мешающим мне нормально общаться с ее сородичами:

— «Спасибо, Чезара, я буду тебе очень признательна за такой подарок. А почему ты сказала, что мы не увидимся?» — во мне зашевелилась какая-то смутная тревога.

Дельфина послала мне мысленную улыбку и радость от моего согласия, а затем доброжелательно сказала:

— «Скоро ты все сама поймешь. У меня заканчивается время. Но прежде чем уйти, я хочу попросить тебя: не оставляй моих сородичей без присмотра, хорошо? Они еще молодые и нуждаются в поддержке и опеке со стороны. Я надеюсь, что ты поможешь им, если вдруг возникнет необходимость»

— «Конечно, я помогу, если это будет в моих силах» — озабоченно заверила я дельфину — «Но, Чезара, мне кажется, ты что-то не договариваешь…» — тревога во мне все нарастала, однако я никак не могла осознать ее причину.

— «Прости, Ольга, я не могу ответить на твой вопрос. Сейчас я сниму твой барьер. Мне пора. Прощай» — и дельфина сделав вокруг меня изящный круговой пируэт, растворилась в водяной синеве.

Внезапно голова взорвалась резкой болью: мне показалось, что мой мозг опалило огнем, я мгновенно выпала из сна, подскочив на постели чуть ли не до потолка, и все увиденное во сне тут же вылетело у меня из головы. Резкая боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Я осторожно вздохнула и медленно выдохнула. «Господи, что это было?!!» — мысленно ахнула я.

Перед закрытыми глазами вспыхнул образ синей воды и дельфины, смотрящей умным взглядом на меня. Так. Надо вспомнить точно, что же она сказала… Сначала поблагодарила, потом, кажется, что-то говорила про барьер у меня в мозгу. Вообще-то похоже на правду, иначе с чего же я так сильно устаю от телепатии? И Чезара пообещала его снять, а я, помнится, согласилась. Так вот откуда боль! Наверное, боль была встроена в блок как защитный механизм, чтобы я сама не могла его снять. Но теперь, по идее, дельфина ликвидировала этот блок, и я больше не буду бухаться в обмороки после каждого телепатического общения. Так это же хорошо!.. Или нет? Какая-то смутная мысль тревожила меня и не давала мне покоя. Было в этом сне что-то еще, мне нужно все четко вспомнить!

Спустя пару мгновений напряженных раздумий, я наконец-то смогла осознать, почему мне было так тревожно: «Чезара сказала, что уходит, точнее, уплывает туда, откуда не возвращаются! Она что, умирает?!». При мысли об этом у меня все внутри сжалось от дурного предчувствия. Я посмотрела на часы — полпятого утра. Ну чем я могу ей помочь в такое время?!! Все спят, всё закрыто…

Чтобы успеть в академию, я должна была вставать где-то часа через полтора, так что теоретически могла еще поспать. Но предчувствие надвигающейся беды совершенно лишило меня этой способности. Не зная как заставить себя уснуть, я встала и побрела на кухню — попить воды. Мне ужасно хотелось позвонить Адаму и поделиться с ним своими тревожными мыслями, но я стеснялась будить его среди ночи только лишь для того, чтобы пересказать свой сон. А вдруг это был просто всего лишь сон? Тогда я выставлю себя круглой дурой. А вдруг нет? Тогда я просто впустую здесь сижу и теряю драгоценное время! Может быть, еще не поздно и можно ее спасти! Что же делать?

В таких мучительных сомнениях и моральных терзаниях я просидела где-то полчаса. Тут я услышала шаги в коридоре и на кухню заглянула заспанная мама, щурясь от яркого электрического света.

— Оль, ты что это? Ты чего не спишь? Болит что-нибудь? — встревожилась она.

— Нет, мам, все в порядке, просто не могу заснуть. Сон плохой приснился.

— А-а-а, — понимающе протянула мама и тоже налила себе воды — Ну это же просто сон. Не засиживайся здесь, иди спать.

— Мам, — решила я посоветоваться с ней, раз уж она все равно проснулась — а как бы ты поступила, если бы случайно узнала, что твоему хорошему другу угрожает серьезная опасность, но ты не знаешь точно, произойдет она или нет?

Мама удивленно взглянула на меня, но серьезно ответила:

— Ну, я, скорее всего, позвонила бы другу и попросила его быть осторожнее.

— А если у него нет телефона?

— Ну не знаю… — протянула мама — А почему ты спрашиваешь? Что, с твоим Адамом что-то не в порядке? Это про него приснился плохой сон? — выдвинула она свое предположение.

Мы с мамой были в доверительных отношениях. Хотя она не увлекалась эзотерикой и почти ничего не читала по этой теме, однако была в курсе про мое хобби, поддерживала мое стремление к развитию своих способностей, и не раз становилась подопытным кроликом в моих экспериментах. Поэтому она знала, что предчувствия меня почти никогда не обманывают, и серьезно относилась к моим предупреждениям. Но о последних событиях в дельфинарии и о моей способности разговаривать с дельфинами, она не знала, так как я не была уверенна, что ей так уж нужно это знать. Мне казалось, что для ее спокойствия так будет лучше и я не стала ей ничего рассказывать. Поэтому сейчас я не могла вывалить не нее всю правду и ответить напрямую:

— Да нет, не про него. У меня еще есть друзья. И кое с кем из них может случиться что-то нехорошее. Но я не могу им позвонить и люди, которые с ними рядом находятся, наверное, еще спят — поэтому им тоже не позвонишь. Я бы поехала туда, но место, где они живут, сейчас закрыто. Да и метро еще не работает. И уснуть не получается. Не знаю, что делать — пожаловалась я, почувствовав облегчение уже от того, что могу с кем-то поделиться своей тревогой.

Мама помолчала, а потому осторожно заметила:

— Ты многого не договариваешь, дочка. Но вот что я тебе скажу: не стоит понапрасну терзаться и тратить свои нервы. Если ты ничего не можешь сделать сейчас, то какой в этом смысл? Лучше постарайся заснуть или хотя бы переключись на что-то другое, а утром, когда все проснутся, ты что-нибудь предпримешь. Хорошо?

— Да, наверное, так и придется сделать — согласилась я с мудрым советом мамы — только вот я боюсь, что утром будет уже слишком поздно…

Мама нахмурилась и задумчиво провела рукой по своим коротким волосам:

— Родная моя, я не знаю, как тебе надо поступить. Но я знаю одно: сидя здесь и беспокоясь, ты никому не поможешь, только сама измучаешься. Если ты чувствуешь, что твое беспокойство не напрасно и можешь что-то сделать, чтобы его устранить — сделай это прямо сейчас. А если сомневаешься, то подожди до утра.

— Я и вправду сомневаюсь — призналась я — но что если, прождав до утра, я потом выясню, что могла помочь и не помогла? — настаивала я на ответе.

— Ну что ж, значит, так было суждено — философски заключила мама — Ты не можешь спасти всех и каждого. Это под силу только Богу, а ты ведь человек, людям свойственно ошибаться. Не стоит винить себя за это, надо просто принять к сведенью и жить дальше. Вот и все.

Я задумчиво кивнула, почувствовав себя от этих слов намного спокойнее.

— Если у тебя больше нет вопросов, то можно я пойду? — ласково улыбнулась мама — а то мне тоже через час уже вставать надо.

— Да, конечно, иди — спохватившись, что не даю нормальным людям как следует выспаться, я виновато взглянула на нее и тут же благодарно улыбнулась — Спасибо, мам, ты мне очень помогла.

— Да не за что, дорогая. Странно, что я еще хоть чем-то могу тебе помочь — обычно это ты мне помогаешь — пошутила она напоследок, как в детстве погладив меня по голове, и ушла досыпать свой оставшийся час.

Я прикинула в уме свои дальнейшие действия. Мне обязательно надо было сегодня появиться в академии, так как предстоял зачет по финансам и кредиту, который стоял второй парой. Но я не могла сконцентрироваться на учебе из-за тревожных предчувствий. Поэтому до института я решила быстренько заскочить в дельфинарий и все выяснить: а вдруг мое беспокойство и вправду напрасно? Единственная загвоздка была в том, что дельфинарий открывался в десять утра, а вторая пара начиналась в 10.30. Опаздывать было нельзя. Поразмыслив, я решила позвонить Маше и попросить ее помочь мне пораньше попасть к дельфинам. Я взглянула на часы — почти шесть утра. Возможно, она еще спит. Будить ее не хотелось, но у меня не было выбора: пока мы с ней соберемся, пока доедем — время убежит так быстро, что не успеешь оглянуться.

Сбегав за мобильником в свою комнату, я вернулась на кухню и набрала номер дрессировщицы. На пятом гудке она взяла трубку, и я услышала сонный голос:

— Алло?

— Маша, это Оля, та, что разговаривает с дельфинами — пояснила я для верности, на случай если Маша спросонья плохо соображает — Прости, что разбудила. Но мне срочно нужно попасть в дельфинарий, чтобы кое-что проверить. Ты можешь мне помочь?

В трубке повисло недолгое молчание, а затем вполне проснувшаяся девушка испуганно спросила:

— Оль, что случилось?

— Да я пока не знаю. Может быть и ничего. Но мне нужно проверить — уклончиво ответила я и поняла, что надо выдать хоть какое-то объяснение столь раннему звонку — понимаешь, мне кажется, с кем-то из дельфинов случилась беда. Мне как-то неспокойно и предчувствия очень редко меня обманывают. Я понимаю, как это ненормально звучит, поэтому не буду рассказывать подробно. Просто помоги мне попасть внутрь здания, хорошо?

— Вообще-то у меня нет ключей — с сожалением протянула дрессировщица — у нас Игорь или Марат приходят пораньше и все открывают… Может ты подождешь до прихода Игоря — он в девять уже будет на работе.

— Нет, мне в это время будет уже поздно. Я еще должна успеть на зачет. Но суть не в этом… — я помолчала, не зная как выразить свои смутные ощущения так, чтобы девушка поняла меня и поверила — Маш, ты можешь мне не верить, но я чувствую: там что-то не в порядке, нельзя ждать. Интуиция подсказывает мне, что я должна оказаться там как можно скорее.

— Я тебе верю — тихо ответила Маша — и постараюсь помочь. Так случилось, что я случайно узнала, где лежат запасные ключи. И хотя мне нельзя их брать, придется ими воспользоваться. Встретимся через полтора часа у дельфинария, хорошо? — голос дрессировщицы был полон решимости и звенел от готовности мне помочь.

— Спасибо, ты настоящий друг! — благодарно выдохнула я в трубку — до встречи — и, нажав отбой, я быстро побежала одеваться, так как по— хорошему, чтобы попасть на «Чистые пруды» через полтора часа, я должна была уже выходить.

Выскочив из дома через десять минут и доехав в полупустом автобусе до метро, я вдруг подумала, что Адам будет волноваться, если не увидит меня на первой паре. Я быстренько отправила ему смску, что приеду к зачету (чтобы зря не будить) и со спокойной совестью побежала к входу в подземку. Но не прошло и тридцати секунд, как зазвонил мобильник. И как вы думаете, кто звонил?

— Привет, Адам, что не спишь? — на бегу ответила я.

— Оль, что случилось? Почему ты опаздаешь? Ты что, плохо себя чувствуешь? — с тревогой спросил парень, проигнорировав мой вопрос.

— Да нет, не беспокойся, со мной все в порядке. Просто мне надо успеть заскочить в одно место до института. Но к зачету я точно появлюсь.

— В какое еще место тебе надо заскочить? — подозрительно поинтересовался мой друг, сразу почуяв неладное — Что-то ты темнишь, Соколова. Ну-ка быстро выкладывай, куда ты собралась.

Мне не хотелось говорить Адаму, куда я еду, потому что он наверняка принялся бы меня отговаривать или увязался бы за мной, а я надеялась все быстренько уладить самостоятельно, по возможности не вмешивая лишних людей. Поэтому я постаралась от него как-то отвертеться:

— Слушай, дружище, я уже опаздываю. Давай потом поговорим. Я тебе в академии все объясню, хорошо?

— Подруга, если ты сейчас же не скажешь куда едешь, мы крупно поссоримся — с угрозой в голосе пообещал мне Идолбаев и я поняла, что он не шутит и так просто не отвяжется. Тяжело вздохнув, я призналась:

— Я еду в дельфинарий, Адам. Ночью мне приснился необычный сон и у меня очень плохое предчувствие. Я должна быть там и как можно скорее, понимаешь? Мы с Машей договорились встретиться через час, она откроет мне дверь. Вот и все, ты доволен?

— Я тоже приеду — решительно сказал Идолбаев, хороня мою надежду разобраться быстро и без лишних людей.

— Да не нужно. Я всего лишь посмотрю все ли в порядке и окажу посильную помощь, если потребуется. Это ненадолго, просто я могу не успеть к началу занятий — принялась я его отговаривать — Поэтому предупредила тебя, чтобы ты за меня не волновался. Я справлюсь сама. Лучше езжай в академию, расскажешь потом, что было на первой паре, хорошо?

— Нет! — упрямо заявил парень — Я тоже приеду. И не вздумай ничего без меня делать, поняла? Я уже выезжаю, так что дождитесь меня.

— Нет времени ждать, Адам. Приезжай, если хочешь — я передам Маше, чтобы тебя встретила. Только ждать я не могу, и так слишком много времени потратила на этот разговор — недовольно пробурчала я, раздраженная его упрямством — Все, пока. До встречи — и, не мешкая больше, отключила телефон и стрелой помчалась в метро.

Адам

Ольгина смска резко выдернула меня из сна про каких-то бандитов. Сон был красочный и интересный, так что я с удовольствием бы его досмотрел, но, как назло, вернуться туда уже не получалось. Я недовольно схватил мобильник, намереваясь выяснить, какому идиоту приспичило будить меня смсками в полседьмого утра.

Однако, как только я увидел ольгин номер, все мое недовольство и раздражение тут же испарились — Соколова не стала бы меня беспокоить по пустякам в такую рань. Сообщение не несло в себе никакой важной информации: Оля лишь написала, что опаздает на первую пару и приедет к зачету, не объясняя причин. Это как раз и настораживало. Поэтому я тут же ей перезвонил и выяснил, что неугомонная девушка опять собралась в дельфинарий — тот факт, что он еще закрыт, ее совершенно не беспокоил. Она даже подбила на это нашу общую знакомую дрессировщицу Машу. Я бы сказал этой спасительнице дельфинов, чтобы она не валяла дурака, выспалась как следует и другим спать не мешала, да Оля обмолвилась, что ее посетило очередное предчувствие. И я понял, что придется резко выпрыгивать из постели и мчаться ни свет, ни заря на «Чистые пруды», по личному опыту уже зная, что игнорировать ольгины предчувствия — себе дороже. У меня и в мыслях не было отпустить ее одну в потенциально опасный дельфинарий, где она в любую минуту может снова свалиться в обморок, переобщавшись с питомцами, особенно если там действительно критическая ситуация. Хотя мне не понятно было, чем смогу ей помочь, я должен был быть рядом!

Я за минуту оделся, проверил карманы на предмет всяких нужных мелочей и выскочил из общаги. К назначенному часу я не успел, но совсем на чуть-чуть — минут на десять. Чертыхнувшись про себя, я принялся названивать Соколовой на телефон, но она не отвечала. Я раздраженно засунул мобильник в карман, понятия не имея, что теперь делать и как попасть внутрь — взять у подруги телефоны инструкторов я не догадался. Вдруг дверь заднего хода открылась и оттуда выглянула Маша, без улыбки поманив меня к себе. Впустив меня внутрь, девушка быстро пояснила, что Ольга сейчас очень занята и не может ответить на мой звонок, но она как-то догадалась, что это я звонил, и послала ее, Машу, открыть мне дверь.

— Маш, что тут у вас происходит? — поинтересовался я, когда мы с девушкой почти бежали по коридору в сторону комнаты отдыха.

— Оля как-то узнала, что одной нашей питомице совсем плохо. Когда мы пришли, Кассандра уже почти не дышала. Сейчас Оля пытается ее реанимировать, но знаешь Адам, по-моему, тут уже ничем нельзя помочь — очень грустно и серьезно проговорила девушка, быстрым шагом двигаясь по коридору и после небольшой паузы добавила — Хорошо, что ты пришел. Боюсь, твоей подруге сейчас потребуется вся твоя поддержка. Я, как инструктор, по опыту знаю, как сильно можно привязаться к умным животным вроде дельфинов и как тяжело потом смириться с их смертью — за то время, пока Маша говорила, мы успели домчаться до нужной двери в конце коридора и остановились перевести дыхание — Нас даже учат всегда сохранять между собой и питомцами небольшую дистанцию, и даже не смотря на это, больно их терять. А у Ольги никакой дистанции нет и в помине, она воспринимает их как людей. Так что ей будет очень непросто пережить эту смерть… Ладно, иди. Я зайду к вам минут через двадцать — проверить как дела — вдруг все же свершиться чудо, и у Оли получится оживить Кассандру…

С этими словами дрессировщица развернулась и ушла обратно, в сторону комнаты отдыха. А я толкнул пластиковую дверь и вошел внутрь. Девушка стояла недалеко от края бассейна совершенно неподвижно и смотрела на дельфина, также неподвижно застывшего в воде в какой-то неестественной позе. Дельфин определенно был мертвым. Не зная толком, что можно сделать в этой ситуации, я просто подошел и молча встал рядом с Ольгой, про себя очень надеясь, что пессимистичные прогнозы Маши не оправдаются, и мне не придется успокаивать подругу, если у нее вдруг случится истерика. Я с детства не выносил женских слез.

Мертвый дельфин выглядел жутковато и не вызывал ничего кроме жалости. Я посмотрел на Ольгу. К моему удивлению, она не плакала. Наоборот, ее побледневшее лицо оставалось спокойным. Слишком спокойным. На нем не было совершенно никаких эмоций. Это было ненормально, такого помертвевшего выражения на ее лице, я еще никогда не видел и, честно говоря, испугался. Уж лучше бы она плакала. Я уже открыл рот, чтобы что-нибудь сказать и нарушать давящую тишину, окружившую нас со всех сторон, как вдруг Ольга сама заговорила:

— Я опаздала, Адам — произнесла девушка совершенно безжизненным голосом, не отрывая глаз от мертвого дельфина — Она умерла у меня на руках, и я ничего не могла сделать.

— Это не твоя вина — вполголоса ответил я — ты сделала все, что смогла.

— Нет. Ты не понимаешь — так же ровно и безжизненно сказала Оля не глядя на меня — Чезара умерла от перетоксикации. Она была уже немолода, и ее организм не мог справляться с перегрузками, с которыми удавалось совладать ее более юным сородичам. Я вчера должна была проверить всех дельфинов и помочь тем, кому это нужнее всего, а не исцелять всех подряд. Тогда такого бы не случилось. Да и сегодня я бы тоже могла успеть ей помочь, если бы зря не просидела на кухне полночи, мучаясь сомнениями, стоит ли будить людей просто потому, что мне что-то там приснилось… Мне ведь совсем чуть-чуть не хватило времени, Адам. Еще бы минут десять — пятнадцать, и она осталась бы жива… Я виновата в ее смерти. Это бесспорно. — у меня аж мурашки побежали по всему телу, до того Оля сейчас напоминала не человека, а неживую механическую куклу. Я не мог на это спокойно смотреть: схватил девушку за плечи и развернул к себе, заставляя отвести взгляд от мертвого дельфина, затем резко потребовал:

— Оля, посмотри на меня! — но девушка только помотала головой и опустила глаза в пол. Почувствовав, что в приказном тоне сейчас ничего от нее не добьюсь, я сменил тактику — Пожалуйста, посмотри. Ну, пожалуйста — тихо и ласково попросил я шепотом. Это сработало: Ольга подняла голову и взглянула на меня такими пустыми и холодными синими глазищами, что мне стало очень не по себе, мне вдруг показалось, что меня затягивает в этот мертвый омут, словно в черную дыру. Но я постарался взять себя в руки и не обращать на это внимания, принявшись на ходу сочинять контраргументы. Я как-то сразу понял: главное было ни в коем случае с ней не соглашаться и не молчать, иначе чувство вины сожрет ее целиком и от моей подруги ничего не останется.

— Послушай, дорогая моя, ты не в чем не виновата — я постарался придать своему голосу побольше убедительности — В том, что она умерла, виновата вовсе не ты, а отравленный корм. Да, ты не смогла ее вылечить, потому что не успела. Но ты же пыталась! Ты не бросила ее на произвол судьбы и не дала умереть в одиночестве. А я думаю, что для дельфинов, так же как и для людей, это очень важно. Да и потом подумай вот о чем: ты не успела спасти одного дельфина, но другим-то ты помогла! Без тебя бы они все погибли. Представь, что было бы, если бы ты не пошла в то воскресенье в дельфинарий с Ибрагимовым. Они бы все отравились, и никто не догадался бы из-за чего им так плохо, пока не стало бы слишком поздно! А так ты не только почти всех вылечила, но и попутно переменила взгляд на этих животных у многих людей. По-моему, ты сделала все, что могла и даже более того. Тебе каждый это подтвердит, поверь мне — горячо убеждал я подругу, внимательно следя за ее лицом. Оно оставалось все таким же безжизненным, но в глазах все-таки появился какой-то проблеск, подсказавший мне, что она внимательно меня слушает. Порадовавшись про себя этому факту, я продолжил — Не стоит казнить себя из-за того, что у тебя не получилось ей помочь, ты же сама когда-то давно говорила мне, что не в силах спасти всех и каждого, помнишь? Как же ты сказала тогда? Дай-ка вспомнить… По-моему, что-то вроде того, что на всех тебя не хватит. Так вот, это чистая правда, ты не обязана всем помогать. Ты и так сделала для этих дельфинов больше, чем кто-либо другой. И никто не сможет тебя упрекнуть — на этой фразе я выдохся. Но, к сожалению, моя импровизированная речь произвела на упрямую Соколову лишь небольшой эффект:

— Это не важно. Мне все равно, что остальным не в чем меня упрекнуть. Главное, что я сама вижу, как я ошиблась. Эта смерть — мой промах и теперь огромным пятном лежит на моей совести. Понимаешь? — с огромным сожалением в голосе спросила у меня Ольга, и глаза у нее заблестели от непролитых слез. Не смотря на то, что девушка со мной не согласилась, я ужасно обрадовался, что она теперь намного больше походила на живого человека и перестала напоминать механическую куклу, у которой кончился завод. Пораскинув мозгами, я привел ей еще один довод в ее же защиту:

— Я понимаю, почему ты так говоришь, но ты не права. Представь, что ты пришла бы сюда не в то воскресенье, а, скажем, через неделю, когда почти у всех дельфинов токсин в крови превысил всякие допустимые нормы. Они бы попросили тебя о помощи, а ты бы, конечно, не отказалась и сделала для них, как ты сказала, все возможное, но не смогла бы всех спасти, потому что они уже были слишком сильно отравлены. Скажи, это тоже был бы твой промах? И ты бы так же сильно убивалась по этому поводу?

На лице девушки отразилось сомнение, и она неуверенно сказала:

— Ну нет, наверное. Просто так сложились обстоятельства.

— Так и здесь то же самое! — воскликнул я — тут точно такое же неудачное стечение обстоятельств и никакой твоей вины в случившемся нет и быть не может, поняла?

По Ольгиному бледному лицу вдруг молча покатились слезы, и она спрятала его в ладонях, глухо всхлипывая. Я еще никогда не видел ее плачущей, даже когда Рустам и Али ее доставали, она не плакала. Смотреть на ее слезы мне было невыносимо тяжело, но я понимал, что в данной ситуации они гораздо лучше, чем тот мертвый ступор, что был до этого. Не зная, что еще сказать, я молча обнял ее за плечи. Она вдруг обняла меня в ответ, прижавшись всем телом, и уткнулась лицом в мою рубашку, продолжая плакать. Я осторожно гладил ее по спине, утешая, и давая возможность как следует выплакать свое горе. Так мы и стояли обнявшись, пока в комнату не вошла Маша в компании Игоря.

— Что здесь произошло? — сурово спросил последний, заставив Ольгу испуганно вздрогнуть. Девушка сразу отстранилась от меня, и попыталась что-то ответить, но голос ее не слушался. Тогда я сказал:

— Игорь, мы просим прощения за столь раннее вторжение. Но у нас были на это серьезные причины. Дело в том, что Оля, как человек тонко чувствующий и обладающий немалой интуицией, ночью каким-то образом поняла, что один из дельфинов находится при смерти. Она приехала сюда так быстро, как только смогла в надежде ему помочь, но все равно немного опоздала — дельфин умер у нее на руках. Так что на данный момент мы имеем мертвого дельфина и вконец расстроенную целительницу. Вот такие дела.

Нахмурившийся инструктор сначала заглянул в бассейн, потом кинул взгляд на Ольгу, помрачнел еще больше и решительно распорядился:

— Так. Я иду звонить директору. Маша, помоги Ольге умыться и привести себя в порядок. Адам, пойдем со мной, расскажешь Борису Аркадьевичу, все что знаешь — с этими словами он направился к выходу, ничуть не сомневаясь, что я последую за ним. Но я не мог уйти, не поинтересовавшись предварительно состоянием своей подруги:

— Оль, ты как? — вполголоса спросил я у нее.

— Нормально — так же тихо откликнулась девушка, избегая смотреть мне в лицо и, глубоко вздохнув, смущенно добавила — Слушай, извини меня за этот срыв. Я сейчас успокоюсь. Ты иди с Игорем. Встретимся потом в комнате отдыха, хорошо?

— Адам, ты идешь? — послышался из-за двери голос дрессировщика.

— Не беспокойся, я за ней пригляжу — пообещала мне Маша.

— Ладно — сдался я всеобщему напору и крикнул Игорю — Уже иду!

Ольга

Как только Адам вышел, я тут же повернулась к Маше:

— Покажи мне поскорее, пожалуйста, где у вас умывальник. Игорь прав, мне нужно привести себя в порядок.

— Пойдем, я тебя провожу — с готовностью откликнулась девушка и, взяв меня за руку, повела к двери. По дороге к умывальнику, посмотрев на меня сочувственным взглядом, добрая Маша участливо сказала — Слушай, Оль, не расстраивайся так сильно. Это было неизбежно. Когда мы утром прибежали к Кассандре, я уже тогда поняла, что она собралась навсегда нас покинуть. Я не стала тебе этого говорить, поскольку ты была полна решимости оживить ее и просто не стала бы меня слушать. К тому же я все-таки надеялась, что может быть произойдет чудо, и тебе удастся вытащить ее с того света. Но видно, воскрешать мертвых людям не под силу, даже таким необычным как ты. Так что не вини себя. Бедной Кассандре просто не повезло, вот и все.

— Спасибо, Маш — откликнулась я — Адам мне уже это объяснил и правильно сделал. Если бы он вовремя не вправил мне мозги на место, боюсь, в вашем бассейне плавало бы одним трупом больше — тяжело вздохнув, призналась я, с тихим ужасом и стыдом вспомнив какие ненормальные мысли суицидального характера посещали мою дурную голову, пока Адам не примчался мне на выручку.

— Да что ты такое говоришь! — искренне возмутилась дрессировщица — Разве можно принимать все так близко к сердцу?! Так же можно в гроб себя загнать раньше времени. Теперь я понимаю, почему нас при работе с животными учили всегда соблюдать дистанцию. Оля, ты тоже должна обязательно этому научиться (я имею в виду не только лечение животных, но и людей), иначе бедному Адаму придется дежурить рядом с тобой круглосуточно и постоянно спасать от нервных срывов как сегодня.

— Да, я понимаю. Постараюсь больше такого не допускать. Знаешь, я еще никогда при нем так не ревела, и мне ужасно стыдно…

— О, это пустяки — беззаботно махнула рукой девушка — Тебе еще повезло, что тебя не вывернуло ему на рубашку: когда я впервые увидела мертвое животное, к которому за пять лет работы очень привязалась, то от расстройства быстренько рассталась со своим завтраком, который попал прямо на стильные ботинки моего тогдашнего работодателя. Сама понимаешь, надолго на той работе я не задержалась.

У меня от удивления округлились глаза — таких откровений от дрессировщицы я не ожидала. В это время мы как раз подошли к туалету для персонала, который находился в противоположном от комнаты отдыха конце коридора. Я тщательно умылась и похлопала себя по щекам. Над раковиной весело небольшое зеркало, и я заглянула туда… Лучше бы я этого не делала! Из зеркала на меня смотрела страхолюдина с бледным лицом в красных пятнах (которые, слава Богу, уже начали постепенно исчезать), опухшими глазами и красным носом. Я конечно, предполагала, что после такой истерики выгляжу не лучшим образом, но не настолько же ужасно!.. Открыв кран с холодной водой, я опять принялась умываться. После второго раза я выглядела уже получше и решила, что больше улучшить свой внешний вид я никак не могу. Маша терпеливо дожидалась меня у выхода из туалета и, как только я закончила приводить себя в порядок, мы вместе направились в комнату отдыха.

— Я сейчас поставлю чайник, ты выпьешь чего-нибудь горячего, и тебе сразу станет легче — пообещала мне дессировщица.

— Спасибо — поблагодарила я добрую девушку — это было бы замечательно.

— «Ольга! Зайди ко мне!» — вдруг услышала я мысленный зов дельфина, когда мы проходили мимо двери Антона-Кипера. Я резко затормозила, и догадливая Маша сразу поинтересовалась:

— Что? Тебя кто-то позвал?

— Да. Антон. Но мне что-то не хочется сейчас к нему идти — пожаловалась я подруге. Дельфин словно услышал меня или, скорее, почувствовал мое нежелание видеть кого-либо из их сородичей и прислал мне образ Кассандры-Чезары, окруженный сияющим светом, с настойчивым мысленным импульсом:

— «Чезара просила тебе кое-что передать перед великим отплытием туда, откуда не возвращаются. Зайди.»

Тут ко мне пришла запоздалая догадка, и меня словно подкинуло. Не обращая внимания на растерявшуюся Машу, я стрелой влетела в комнату Кипера, посылая ему все свое возмущение и негодование:

— «Ты все знал! Вы все — знали! И ничего мне не сказали! Не намекнули даже, что ей больше всех требуется помощь! Почему?!» — обрушила я мысленную бурю на бедного дельфина — «Разве так сложно было указать мне на нее в самом начале? Я бы успела ей помочь, и никто бы не умер. Но ни ты, ни Крисси, ни Уилер, никто из вас мне о ней не сказал! Почему вы все молчали?!» — разбушевалась я не на шутку. Кипер терпеливо переждал, пока я мысленно наорусь в свое удовольствие, а потом со спокойным достоинством подумал:

— «Потому что она не хотела больше здесь жить. Ольга, Чезара была намного старше нас всех, она устала от своего тела и давно уже собиралась покинуть нас. Мы знали об этом и уважали ее решение.»

Кипер сопроводил свою мысль смутно знакомым мне образом, как дельфина, сделав изящный круговой пируэт, растворяется в синей толще воды:

— «Но она не могла нас бросить, пока мы были в беде и ели плохую еду» — знакомый образ: дельфины вылавливают из голубой воды коричневые комочки отравленного корма, и их тела наполняются темнотой — «Она поддерживала наши силы сколько могла (картинка: от дельфины к ее сородичам тянутся призрачные нити, по которым перетекает серебристо-голубая энергия), но потом пришла ты и освободила ее (дельфин показал, как я вливаю в него золотистый целительный свет, а затем так же исцеляю Крисси и Уилера). Чезара поняла, что больше не нужна здесь и теперь может исполнить свое давнее желание (видение: от мертвого тела Кассандры отделяется полупрозрачный светящийся образ дельфина и превращается в сверкающую неземным белым светом звезду, которая стремительно удаляется от меня, исчезая в водяной синеве). Она просила передать тебе большую благодарность за свое освобождение и наше исцеление (я почувствовала, как на меня накатила волна не просто большой, а огромной благодарности!) и сказать, чтобы ты отпустила ее так же как мы (я увидела себя со стороны: я машу вслед уплывающей дельфине, и лицо мое при этом полно спокойствия и умиротворения). Понятно?» — в конце этой поистине гигантской речи Кипер прислал успокаивающе-вопросительную интонацию.

— «Да» — ответила я, ощущая, как в моей душе воцаряются утраченные ранее мир и покой. Дельфин тоже это почувствовал и послал мне мысленную улыбку. Я вдруг с удивлением отметила про себя насколько проще и легче мне стало понимать Кипера по сравнению с прошлым нашим общением. Я догадывалась отчего так, но решила уточнить у него:

— «Кипер, я слышу тебя лучше, чем раньше. Почему это?» — В голове у меня опять возник образ дельфины и последовал мысленный ответ:

— «Это все Чезара. Она убрала то, что тебе мешало нас слышать. Она была очень мудрой и много знала, многому нас научила» — ко мне прилетело ощущение безграничного уважения и даже преклонения Кипера перед мудростью и опытом его наставницы — «Но некоторые вещи могла сделать только она. Мы еще слишком молоды, нам это не под силу». Мой морской друг послал мне какой-то образ, ноя не успела его разглядеть, так как дверь внезапно распахнулась, и в комнату на всех порах ворвался Адам, раздраженно выговаривая мне:

— Ольга, немедленно отойди от Антона! Тебе что сегодня мало досталось?! Хочешь еще для полного счастья в обморок упасть? Ты вообще сегодня хоть что-нибудь ела? Наверняка нет! А у меня, как на зло, нет с собой ни одного пирожка. Ну, ни на минуту тебя нельзя одну оставить, обязательно куда-нибудь влезешь! — зеленые глаза сверкали от гнева и сам парень был весь словно натянутая струна вот-вот готовая лопнуть.

До меня донеслось недоумение Кипера:

— «Что это с ним?»

— «Он просто за меня волнуется» — успокаивающе пояснила я дельфину — «Не беспокойся, я разберусь. Мне пора, Кипер, спасибо за все. Еще увидимся» — попрощалась я с морским другом, посылая ему свою признательность, благодарность и дружбу. И не дожидаясь ответного прощания, сразу же развернулась к Адаму, который навис надо мной словно нерушимая скала. Я успокаивающим жестом положила руки ему на плечи и произнесла с добродушной улыбкой:

— Дружище, не надо так кричать. Ты пугаешь местных жителей. Не нужно за меня волноваться, я больше не буду падать в обмороки, обещаю. И пирожки мне больше не нужны. Чезара, то есть Кассандра, когда приходила сегодня ночью ко мне во сне, что-то сделала с моим мозгом, так что теперь мне не приходится тратить так много энергии на телепатию, как раньше.

Глаза парня удивленно расширились, и он растерянно перевел взгляд с меня на Кипера-Антона (любопытный дельфин наблюдал за нами, высунувшись из воды) и обратно. А затем он вдруг радостно улыбнулся, обняв меня за талию и с живым интересом спросил:

— Я вижу, тебе и вправду лучше. Что такого сказал этот дельфин, раз твое самочувствие так резко переменилось?

— О, всего лишь то, что Чезара не хотела, чтобы ее спасали — усмехнувшись, ответила я ему — Она была стара, устала жить на Земле и давно уже собиралась их покинуть, да все ждала подходящего момента.

В комнату заглянула Маша:

— Оля, Адам, чай готов. Вы идете?

— Да — тут же откликнулась я, убирая руки с плеч своего друга и ловя ставшее уже привычным ощущение переплетения и слияния наших аур. Адам очень неохотно выпусти меня в ответ, а я задалась вопросом, чувствует ли он соединение наших энергетических тел так же, как и я? И тут же сама себе ответила: судя по тому, с какой неохотой он меня каждый раз отпускает, наверное, чувствует. Только, скорее всего, у него это происходит как-то по-другому.

Мы выпили свой чай в компании инструкторов дельфинария, за которым я поделилась со всеми подробностями своего сна и тем, что рассказал мне Кипер. А потом быстро попрощались с нашими друзьями, пояснив, что нам надо успеть в институт к зачету и пообещав заехать вечером для исцеления оставшихся двух дельфинов.

Как только мы очутились в метро, у меня начали слипаться глаза: от всех переживаний, волнений, а также бессонной ночи я невыносимо устала. Видя это, Адам каким-то чудом отыскал мне место в полном людей вагоне поезда и, усадив, приказал спать. Но стоило мне сесть, сон куда-то убежал от меня, а вместо этого в голову полезли всякие мысли о событиях сегодняшнего утра. Опять вспомнилось, как я билась за жизнь Чезары, а она словно утекала у меня сквозь пальцы. После того как дельфина умерла, не смотря на все мои усилия, на меня навалилась такая тоска и безысходность, что даже вспомнить страшно. Чувство вины за мое опаздание, сковало меня льдом по рукам и ногам, не давая дышать. Я пыталась найти себе хоть какие-то оправдания и не находила их. Я даже плакать не могла, с каждой минутой все больше ощущая, как горечь поражения скапливается во мне, отравляя душу. Если бы Адам вовремя не появился и не выступил в роли моего адвоката, я даже боюсь представить, во что это могло вылиться, и каких глупостей я могла бы натворить! Я искоса взглянула сквозь полуопущенные ресницы на своего друга, стоящего невдалеке от того места, где он меня усадил. Как же мне с ним повезло!

Когда Адам развернул меня к себе и принялся горячо убеждать в моей невиновности, он сказал именно то, что мне необходимо было услышать. С каждой его фразой мне становилось легче, и лед, сковавший мое тело и душу отступал, постепенно тая. Интересно, как ему удалось так быстро и правильно разобраться в ситуации? Он, наверное, и не подозревает, какую огромную услугу оказал мне сегодня. Если разобраться, то почти такую же, как я ему во время того злополучного боксерского боя. Так что теперь мы квиты… А потом ему, бедняге, пришлось еще вынести мои рыдания, когда я вцепилась в него словно в спасительную соломинку, выплескивая из себя все накопившееся за последние сутки горечь, боль и напряжение. И как только у него терпения хватило столько со мной возиться? Я вспомнила, как его теплая энергия окутывала меня со всех сторон, согревая, словно одеяло, когда он меня обнимал и легонько гладил по спине. В этот момент меня посетило донельзя приятное ощущение укрытости от всех бед и защищенности, которое раньше я никогда не испытывала, и мне стало абсолютно понятно крылатое выражение «за ним, как за каменной стеной», часто виденное мной ранее в книгах. Он ничего не говорил, не пытался приободрить меня или утешить, но у него и без слов отлично получилось дать мне то, в чем я больше всего нуждалась в тот момент — свою поддержку, внимание, заботу и возможность избавиться от тяжеленного груза на душе. Вот это настоящий друг, я понимаю!.. Видно, он действительно записал меня в свои друзья, раз тратит на меня столько сил и времени. Жаль только, что с некоторых пор мое отношение к нему изменилось и перестало быть чисто дружеским…

А потом пришли Маша и Игорь. Я начала приходить в себя и осознала, насколько ужасен, должно быть, мой внешний вид. Я не хотела, чтобы Адам видел меня такой растрепанной и заплаканной, поэтому старалась на него не смотреть и порадовалась, когда Игорь забрал его с собой, хотя в глубине души мне и хотелось, чтобы он никуда не уходил и был все время рядом со мной. Это странное желание — чтобы он был все время рядом — так меня и не покинуло и до сих пор продолжало зудеть во мне, словно надоедливый комар. Оно-то и напомнило мне о том, что я уже давно хотела узнать у своего друга, но из-за событий с дельфинами все забывала поинтересоваться.

Тут мы как раз подъехали к нашей остановке и, выйдя из вагона, я сразу спросила:

— Адам, что ты решил на счет новогодних праздников? Ты собираешься домой или как?

Парень озабоченно посмотрел на меня и, вздохнув, ответил:

— Собираюсь. Уже билет на самолет взял на 30 число.

— Понятно — я почувствовала глубокое разочарование, и абсолютно нелогичная надежда, что он никуда не поедет, теплившаяся во мне все это время, тихо погасла. Но я, естественно, постаралась скрыть свои настоящие чувства от глаз друга и широко улыбнулась — Молодец! Хвалю. Только у нас же тридцатого еще останется зачет по мировой экономике. Как же ты полетишь?

— У меня вылет вечером — хмуро ответил Адам — успею сдать и сразу в аэропорт поеду.

Я внимательно посмотрела на резко помрачневшего парня, и мне слегка полегчало — даже слепой бы увидел, что ему не очень-то хочется туда лететь. Успокаивающе похлопав друга по руке, я сочувственно произнесла:

— Не расстраивайся, это же всего на неделю. Так ведь?

— Да, на неделю, точнее на целых восемь дней — Адам кинул на меня тоскливый взгляд, и мне стоило большого труда удержаться и не посмотреть на него точно так же — Ольга, я тебя очень прошу, постарайся за эти восемь дней никуда не вляпаться. Хоть ты и утверждаешь, что больше не падаешь в обмороки от своих разговоров с дельфинами, все равно, зная твою любовь к экспериментам, я предполагаю, что ты с легкостью найдешь еще приключений на свою пятую точку! Так вот, обещай мне этого не делать. Посиди тихонько восемь дней, отпразднуй новый год, а экспериментировать будешь, когда я вернусь. Договорились?

— Ладно, как скажешь — покладисто согласилась я, вызвав у Адама недоверчивый взгляд — и не надо на меня так смотреть, дружище. Это только в последнее время со мной случаются всякие казусы, раньше такого не было. С тех пор как мы начали дружить, моя устоявшаяся жизнь перевернулась с ног на голову и все события проходят для меня какими-то невероятными скачками… Это, конечно, вносит некоторое разнообразие в мои размеренные будни. Но так уж и быть, я согласна от него отдохнуть восемь дней. Потреплю уж как-нибудь, до твоего возвращения — пошутила я, лукаво улыбаясь. Адам наконец-то перестал хмуриться и улыбнулся мне в ответ.