Адам

Сидя на лекции по бух. анализу, я краем глаза с любопытством поглядывал на Соколову.

Позавчера меня не было в универе, так как Тимуру срочно понадобилась моя помощь в подготовке сюрприза для очередной своей девушки на ее день рождения. Праздник удался, повеселились мы знатно. Девушка вроде тоже осталась довольна, хоть и визжала как ненормальная: мы с Тимуром и еще двумя парнями разыграли похищение именинницы из ресторана, где проходил праздник. Я с парнями был похитителем, а Тимур, естественно, спасителем. Инсценировать драку для нас не составило труда, все-таки не первый год боксом занимаемся, и поставить спектакль на эту тему — раз плюнуть. Гораздо сложнее было придумать легенду: кто и за что девушку похищает, как мирно завершить конфликт и прочие детали. Нужно было так все продумать, чтобы было достоверно, и девушка прониклась серьезностью момента. Здесь пришлось подключать мозги, а это гораздо сложнее, но все-таки мы справились.

В общем, было очень весело. Только вот я чуть не оглох на оба уха — девушку тащить пришлось мне, а она визжала так, что в зале стекла дребезжали. Кто бы мог подумать, что такое костлявое и маленькое тело может издавать столько децибел! Наверное, мы и впрямь сыграли очень достоверно, хоть в актеры подавайся, честное слово. Во всяком случае, именинница ничего не заподозрила и была весьма благодарна моему другу за спасение от плохих парней. Интересно, а как бы Ольга повела себя в подобной ситуации? Тоже бы визжала на всю округу?..Да нет, на нее это не похоже, по-моему она вообще кричать не умеет. Даже когда злится, тихо разговаривает.

Я кинул еще один любопытный взгляд на Соколову. Оля почему-то хмурилась. Да и в целом, с тех пор как я прогулял академию, была какая-то напряженная и задумчивая. Что могло случиться пока меня не было? Как только я заметил, как внимательно девушка оглядывается вокруг время от времени, то сразу понял, что с ней что-то не так. Но на все мои вопросы, Ольга делала невинный вид и отвечала, что все хорошо, все в порядке. Однако ее поведение говорило об обратном. Лгать она совсем не умеет, это сразу видно. И рассказать правду тоже явно не хочет. Ну и ладно. Если бы было что-то серьезное, она бы, наверное, рассказала, я же ей друг все-таки. Подожду еще немного, может быть, попозже расскажет.

Ольга

Сегодня я пришла в академию попозже, когда пара уже почти началась. А все для того, чтобы не объясняться с Рустамом и Али и не дать им возможности продолжить разговор, начатый в среду. С того дня я все время чувствовала себя не в своей тарелке и постоянно была настороже. Это ужасно нервировало!

Но Идолбаева нельзя было в это втягивать, поэтому я пыталась сделать беззаботный вид. Однако актриса из меня — как из носорога балерина. У меня не получалось постоянно следить за своим лицом и позой, и тогда тревога прорывалась наружу. Адам, разумеется, не мог этого не заметить. Со свойственной ему прямолинейностью, он попытался разузнать все ли у меня в порядке. Мне очень хотелось сказать «нет, не в порядке» и вывалить на его голову все мои проблемы, но я сдержалась — мне совсем не улыбалось стать яблоком раздора между ним и его друзьями и тем самым еще больше настроить их против себя. К тому же, вдруг он мне не поверит? Ссорится с ним из-за его друзей мне хотелось еще меньше.

Все это время я спиной чувствовала, как чеченцы следят за мной. Они явно ждали, что я поговорю с Идолбаевым, и он от меня сразу же пересядет в другое место (желательно к ним, разумеется). Но дальше простого наблюдения и ожидания их действия пока не распространялись. Может я зря волнуюсь и не все так плохо?

После окончания учебного дня, я вздохнула с облегчением и немного расслабилась. Рустам и Али видимо сегодня забыли о своем обещании проверить выполнение их приказа или просто не решились со мной разговаривать при Идолбаеве. Может, попробуют завтра?

Я повеселела, и Адам всю дорогу до метро кидал на меня удивленные взгляды, заметив перемену в моем настроении. Но я предпочла их проигнорировать и весело болтала о всяких пустяках, пока мы не расстались как обычно в центре зала станции «Рязанский проспект».

Доехав на автопилоте до «Коньково» (ближайшая остановка метро к моему дому), я вышла на улицу и уже собралась идти на автобусную остановку, как вдруг кто-то резко и грубо схватил меня за руку. Вскрикнув от неожиданности, я развернулась, и сердце у меня провалилось в пятки: передо мной, как ни в чем не бывало, стояли Али (это он меня схватил) и Рустам. Судя по всему, они проследили за мной от самой академии, а я ничего не заметила, так как была погружена в свои мысли и вообще ничего подобного не ожидала.

— Ну что, не ожидала? — озвучил мои мысли Али по прежнему крепко сжимая своей лапищей мою правую руку. Его мерзкая ухмылка и довольный взгляд не предвещали мне ничего хорошего. От страха у меня противно заныло в животе и помимо воли вырвалось паническое:

— Что вам от меня надо?!

— Ты прекрасно знаешь, что нам надо, Соколова — ответил Рустам. В отличие от Али, он не улыбался, а напротив был совершенно серьезен — мы все время наблюдали за тобой и что-то не заметили, чтобы ты поговорила с Адамом как мы и договаривались. Или, может быть, мы что-то пропустили пока вы шли к метро?

— Пойдем-ка, дорогая — Али поудобнее перехватил мою руку за локоть и потащил в закоулочек за выходом от метро. Я уперлась и рефлекторно попыталась вырвать руку, но не тут-то было: хватка у Али была просто стальная, локоть будто клещами сдавило и стало ужасно больно — И не дергайся, а то без руки остаться можешь.

Мне стало так страшно, как еще никогда не было. Я хотела закричать, но от ужаса у меня отнялся язык. Рустам подхватил меня под второй локоть. Вдвоем они без труда чуть ли не донесли меня до нужного закоулочка и прижали к грязной, изрисованной и исписанной матерными словами стене какого-то обшарпанного строения.

— Видишь, Соколова, как опасно не воспринимать нас всерьез — укоризненно проговорил Рустам.

— Да, телка, мы же предупреждали тебя по-хорошему — поддакнул Али — чего же ты оказалась такой дурой и не послушала нас? Теперь вот расплачиваться придется…

Помощи ждать было не откуда. Кричать было поздно — отсюда вряд ли кто-нибудь услышал бы. Меня будто парализовало от страха. Я даже представить себе не могла, что мне делать и как выкручиваться из подобной ситуации. Пытаясь совладать с паникой и ужасом, я мысленно взмолилась Светлым Силам и своему ангелу-хранителю о защите. Наверное, «наверху» меня услышали, так как внезапно ужас, сковавший меня по рукам и ногам слегка отступил, язык развязался и у меня впервые за последние пять минут появилась трезвая мысль, которую я тут же озвучила:

— Ребята, вы совершаете большую ошибку — я огромным усилием воли заставила свой голос не дрожать, а звучать ровно и спокойно — Вы думаете, Адам простит вам, что вы без спросу лезете в его жизнь? Думаете, он будет страшно рад и благодарен вам за то, что вы отвадили меня от него? Нет и еще раз нет. Поверьте, ему будет абсолютно наплевать, что вы действовали из лучших побуждений. Главное, что вы за его спиной пытаетесь за него решать, с кем ему дружить, а с кем нет. Вот скажи, Али, тебе бы понравилось, если бы твои друзья за тебя выбирали с кем тебе общаться, с кем встречаться, в чем в институт ходить, на каком транспорте кататься… — мой спокойный тон, наверное, удивил чеченцев. Во всяком случае, Рустам не пытался меня прервать, а на лице Али я заметила признаки сомнений в своих действиях. Решив закрепить достигнутый успех, я попыталась все объяснить не самому умному в этой паре чеченцу предельно просто — Представь, например, такую ситуацию: ты очень сильно хочешь купить красный мотоцикл, который тебе давно нравился, и ты долго копил на него деньги. И вот, наконец, ты уже собрался его приобрести, долгожданный мотоцикл почти у тебя в руках! Но в последний момент твои друзья приходят и срывают покупку, мотивируя это тем, что мол «Али, тебе этот мотоцикл не подходит, это ведь так опасно! Тебе больше подойдет синяя спортивная машина». Как бы ты отреагировал на подобные уговоры и заботу? — я пытливо заглянула в темные глаза Али.

К моему облегчению, пример оказался удачным: на лице у того отразилась напряженная работа мысли. Он по-прежнему крепко прижимал меня к стене, но уже не так злобно буравил меня взглядом и явно задумался:

— Ну, наверное, послал бы их подальше. Мои деньги — на что хочу, на то и трачу.

— Правильно. А теперь вообрази, что пока ты с друзьями стоял и препирался, мотоцикл не стал тебя дожидаться и уплыл к другому покупателю. А друзья стоят и радуются мол, «Это же хорошо, Али, ты бы все равно не справился с этим мотоциклом. Пойдем лучше купим тебе машину». Чтобы ты почувствовал? Ведь ты так долго хотел этот мотоцикл, а машина не вызывала у тебя никакого интереса. Представь, что бы ты сказал своим друзьям в ответ на это?

Глаза у Али засверкали:

— я бы сказал, что мне плевать на их машину, и если они в ближайшее время не найдут мне похожий мотоцикл за ту же цену, то очень сильно об этом пожалеют и мы очень крупно поссоримся!

— Вот видишь — назидательно сказала я — Тебе не нравится, когда другие за тебя решают и выбирают то, что тебе совсем не нужно. Так почему это должно понравится Адаму? Если заменить в моем примере тебя на него, а мотоцикл — на меня, то ты поймешь, что Адам почувствует, когда узнает, что вы лишаете его самостоятельного выбора. Я тебе сразу могу сказать: он очень разозлится и обидится на вас. — я перевела взгляд на второго из парочки — Рустам, я думаю, ты это прекрасно понимаешь. Своими действиями вы собственноручно разрушаете вашу дружбу. Ты готов пойти на такой риск?

Рустам мрачно посмотрел на меня, но не сдался и решительно произнес:

— Он ничего не узнает.

— Конечно, не узнает — покладисто согласилась я — если вы меня отпустите и оставите в покое, обещаю, что забуду обо всем что произошло между нами и ничего ему не расскажу. В противном случае, в качестве самозащиты я буду вынуждена рассказать ему о ваших действиях. Поверьте, я не хочу этого, мне будет жаль вносить раздор между вами, но если вы и дальше будите за мной следить и меня преследовать, мне придется все ему рассказать, понятно? Так что попрошу меня отпустить и забудем об этой встрече.

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему ты так нравишься Адаму. Вот только боюсь, он принимает за смелость и хладнокровие обычную глупость и безрассудство. — холодно известил меня Рустам, а затем глаза его угрожающе сощурились — Тебе не кажется, что в данный момент ты не в том положении, чтобы указывать нам что и как делать? Неужели не понимаешь, что мы можем сделать с тобой что угодно, и никто тебе не поможет? Пытаться шантажировать нас — очень глупая и безрассудная затея. За нашу дружбу с Идолбаевым не волнуйся: даже если ты все разболтаешь, мы как-нибудь с этим справимся. Все-таки не первый год дружим. Адам перебесится и успокоится. А вот тебе, если распустишь язык, крупно не поздоровится. Так что не надо тут пудрить нам мозги. Мы даем тебе последний шанс: если завтра же ты с ним не поговоришь, то пожалеешь, что на свет родилась! Уяснила?

Я видела, что Рустам совсем не шутит. Али, глядя на него, тоже вспомнил, зачем меня сюда приволокли и поплотнее придавил меня к стене. И тут я вдруг разозлилась: «Вот хороши друзья, ничего не скажешь! Раз им так приспичило разъединить нас с Адамом, что ж они сами ничего не предпринимают? Хотят спихнуть на меня всю грязную работу, а самим остаться белыми, чистыми и пушистыми. Видать, им боязно самостоятельно с Идолбаевым разговаривать, а меня заставляют, уроды! Ну нет, этот номер со мной не пройдет!». И прежде чем я успела задуматься о последствиях своих слов, меня понесло:

— Слушайте, ну вы совсем обнаглели! Раз уж вам так хочется, чтобы мы с Адамом больше не встречались, так отвлеките его как-то от меня! Мы уже не первую неделю общаемся, у вас была уйма времени чем-нибудь его занять, но нет: вы сидели и ждали неизвестно чего! А теперь отдуваться за это приходится мне?! Конечно, всегда приятнее обстряпать дело чужими руками, чем самим напрягаться, правда Рустам? Что, боитесь сами с Идолбаевым связываться? Предпочитаете трусливо прятаться за моей спиной? Тоже мне, друзья, называ…

Вдруг голова взорвалась ужасной болью и в глазах потемнело. Сквозь звон в ушах я расслышала бешенный рык Али, который тряс меня за плечи словно мешок с мукой:

— Ах ты, с…! Ты кого это трусом называешь?! Да я тебя сейчас в порошок сотру!..

В глазах немного прояснилось, и я увидела как кулак Али несется в мою сторону с огромной скоростью. «Ой, мамочки!» — успела подумать я и зажмурилась, ожидая дикую боль и почти простившись с жизнью. Но ее не последовало. Приоткрыв один глаз, я разглядела, что Рустам в последний момент сумел перехватить кулак Али в сантиметре от моей головы:

— Полегче, друг. Ты так ее убьешь, а нам это совсем не нужно.

— Но, Рустам, ты что не слышал, что эта стерва сказала?! Пусти, я научу ее следить за базаром! — Али попытался отодрать от своего кулака руку Рустама и выпустил меня. Ноги у меня подкосились, и я чуть не упала, но в последний момент поймала равновесие. «Беги!» — шепнул мне внутренний голос. И я, поднырнув под руку злобного чеченца, побежала на сколько мне хватало сил. Вслед мне слышались какие-то крики, но я не обращала на них внимания, сосредоточившись исключительно на преставлении ног и на том, чтобы не упасть.

Выскочив из закоулка, я как ошпаренная помчалась к остановке — там, по крайней мере, должны быть люди, можно попросить о помощи. Голова раскалывалась, левую щеку саднило, ноги заплетались, но каким-то чудом я домчалась до нужного места. Увидела, что там как раз стоит автобус со знакомым номером, в который залезает последний пассажир. Припустив что есть духу, я заскочила в спасительный транспорт, и двери за мной сразу же захлопнулись. Автобус тронулся. Кое-как отдышавшись, я оплатила проезд и прошла в середину автобуса. Осторожно выглянув в окно оттуда, я заметила, как Али внимательно осматривается по сторонам, а Рустам хмурым взглядом провожает мой автобус. Сердце екнуло, и я спряталась за стенкой автобуса.

Самочувствие было паршивым: левая щека распухла — там наливался огромный синяк, дурнота подступала к горлу, в голове мутилось. Боже, за что мне все это?! Нет, точно пора завязывать с этими чеченцами. И ведь не зря же предупреждала меня интуиция еще в самом начале дружбы с Идолбаевым, что я об этом еще пожалею. Да только я, дура, не послушала. Но кто же мог предположить, что опасность грозила не со стороны самого Адама, а со стороны его дурных друзей? Уж точно не я.

Придется мне все-таки в кои-то веки нарушить свое слово и отказаться помогать Адаму… Паршиво, конечно. Он, наверное, посчитает меня трусливым ничтожеством и будет по-своему прав. Но у меня сил не хватит противостоять Али и Рустаму. Еще одно такое нападение — и от меня живого места не останется! Пусть Адам сам разбирается со своими заботливыми друзьями, а меня наконец-то оставят в покое. Завтра же поговорю с ним. Хоть бы поскорее все закончилось!