Ольга

Я готовилась к вечеринке, на которую меня пригласил Тимур. Он сказал, что народу будет мало, «человек шесть — семь, не больше», и только поэтому я согласилась. Правда, Адам, по-моему, расстроился, когда узнал, что я туда пойду. Судя по всему, он тоже хотел меня куда-то позвать. Но что уж теперь поделаешь, я уже успела пообещать Тимуру, что составлю ему компанию на вечеринке. К тому же мы и так с Адамом были неразлучны всю сессию, хотя мне жаловаться не на что — это были замечательные две недели, и хотя друг порой сильно доставал меня своей безалаберностью, я все равно была счастлива, что он рядом. Однако за это время я к нему так сильно привыкла, что начала воспринимать как неотъемлемую часть своей комнаты и очень дискомфортно себя ощущала, когда он не приезжал, потому что у него были тренировки по боксу. Поэтому я решила, что это крайне ненормально и, чтобы привести мозги в порядок, необходимо взять небольшой тайм-аут, уделив внимание другому своему другу.

Тимур сказал, что это будет частная вечеринка на квартире одного его друга, которого он очень уважает и с которым дружит еще со школы. Да и вообще там соберутся самые близкие его друзья. Поэтому в кои то веки я решила уделить внимание своей внешности, чтобы не ударить в грязь лицом и не позорить Ибрагимова перед его друзьями: накрутила волосы, сделала приличный маникюр и макияж и надела короткую юбку и облегающую блузку. Эту одежду я не очень любила, предпочитая ей джинсы и свитера, но праздник все-таки — надо выглядеть соответственно.

Когда Ибрагимов подъехал к автобусной остановке к семи вечера (указать ему, где находится мой дом я так и не удосужилась), он меня даже сначала не заметил. И только когда я постучала в стекло его машины, Тимур пригляделся получше, и голубые глаза стали огромными, на пол лица. Выскочив из авто, будто его ужалили, парень оббежал свою машину и остановился напротив меня, улыбаясь во все тридцать два зуба:

— Оля, ты ли это?! Я тебя сразу не узнал. Ух, и богатой же ты будешь! Ты сегодня сногсшибательно выглядишь!

— Спасибо — поблагодарила я за комплимент, смущенно улыбнувшись и села в машину.

По дороге к нужному месту, Ибрагимов никак не мог нарадоваться свершившемуся со мной преображению:

— Я же говорил тебе, что ты красавица, если тебя одеть и причесать по-другому! Но, честно говоря, даже я не ожидал, что немного косметики и другая прическа могут сделать тебя настолько привлекательной!

— «Подожди» — подумала я — «ты еще не видел во что я одета» — из под моей дубленки выглядывали только мои ноги в шерстяных колготках (которые я собиралась снять, попав в тепло) и сапожках на небольших каблуках.

— А позволь полюбопытствовать, почему сегодня ты так нарядилась? Раньше же, помнится, ты предпочитала другой стиль.

— Ну как почему? Вечеринка же все-таки, праздник… К тому же я не хотела, чтобы твои друзья подумали, что ты пришел с замарашкой. Это плохо отразилось бы на твоей репутации.

Тимур засмеялся и сказал:

— Мне все равно, что они подумают, главное, что ты согласилась пойти со мной — но во взгляде, который он бросил на меня в этот момент, я прочитала глубоко запрятанные благодарность и признательность (все-таки, кажется, ему не настолько все равно, как он хочет показать).

Нужный дом был в центральной части Москвы. Это была небольшая двенадцатиэтажка. Мы вошли в средний подъезд и, поднявшись на восьмой этаж, позвонили в сорок седьмую квартиру. Дверь нам тут же открыл рослый темноволосый парень, и они с Тимуром с радостным смехом, принялись колотить друг друга по спине. Это и оказался хозяин квартиры. Кроме того в помещении было еще три парня чеченской наружности (кто бы сомневался!) и пара девушек. Мне всех представили, но имен парней я, к сожалению, не запомнила. В памяти отложилось только, что одну из девушек звали Нина, а вторую — Жанна.

Оказалось, что все ждали только нас, так что с нашим прибытием вечеринка началась. В данной квартире имелась игровая комната. Там была рулетка, бильярдный стол и что-то еще, чему я не смогла дать названия, поскольку никогда не интересовалась азартными играми. Разумеется, парни сразу оккупировали эти игровые приспособления, и девушки к ним вскоре присоединились. Ах да, забыла сказать, что алкоголя на этой вечеринке было видимо-невидимо, чего нельзя сказать о закусках. Каждый участник держал в руке бокал с какой-то жидкостью и постоянно оттуда прихлебывал, даже Нина и Жанна попивали шампанское из хрустальных фужеров. Мне употреблять алкоголь не хотелось, и я попросила какого-нибудь сока. Хозяин квартиры тут же преподнес мне стакан с апельсиновым соком, но вкус у него был какой-то странный. Сделав пару глотков и поняв, что послевкусие у нормальных соков таким не бывает, я больше не рискнула его пить, ограничившись водой из-под крана.

Сказать по правде, мне было ужасно скучно: играть в то, во что играли остальные, я не умела, разговаривать с присутствующими было не о чем (сомневаюсь, что у нас нашлись бы общие темы для беседы). Все были уже прилично навеселе, громко кричали и размахивали руками. Понаблюдав за процессом игры и поняв, что это меня совсем не интересует, я отошла к окну, чувствуя себя не в своей тарелке. Особенно меня беспокоило то, что Тимур пил наравне с остальными, а он ведь был за рулем, и предполагалось, что он должен отвезти меня домой. Парень пару раз пытался вовлечь меня в общую игру, но, видя мою скучающую физиономию, оставил свои попытки и принялся сам веселиться вовсю.

В довершение всего, от всей этой суеты и громкого шума, у меня начала болеть голова, и я поняла, что пора покинуть это гостеприимное сообщество. Отведя в сторонку Ибрагимова, глаза у которого от принятого алкоголя прищурились и нездорово поблескивали, я сообщила:

— Тимур, я что-то устала. Я, наверное, поеду домой. Скажи мне только как добраться до ближайшего метро, и я пойду, ладно?

— Да ты что, Оль? Веселье только начинается! Мы же еще не запускали фейерверки, да и вообще мы же только что приехали!

— Извини, друг, я не хочу портить вам всем настроение, но мне тут как-то не по себе. Так что скажи, как называется метро, и я по-тихому вас покину.

— Ближайшее метро — это «улица 1905 года», но до него идти минут двадцать всякими переулками — закоулками, заблудишься еще. Лучше подожди еще пару часиков, и я сам тебя отвезу.

— Нет, Тимур, ты не можешь. Ты пил, а я не могу сесть в машину к нетрезвому водителю.

— Да, конечно, я пил! — повысил голос парень — мы же на вечеринке, тут все пьют и веселятся всю ночь напролет! А ты разве не знала? Я не планировал так рано уходить, к тому времени как нужно будет ехать, уже все выветрится.

Я поморщилась от его громкого голоса и сообщила:

— Извини, я не могу так долго ждать. Я чувствую, что мне здесь не место, понимаешь?.. В общем, мне нужно уйти — и я повернулась в сторону прихожей, но Ибрагимов схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела, как он одним залпом осушил свой бокал с какой-то прозрачной янтарной жидкостью и, бухнув его на стол, сказал серьезно глядя мне в глаза:

— Оль, мне надо с тобой поговорить.

— Ой, давай не сейчас, а завтра, хорошо? Сейчас я слишком устала для серьезных разговоров — попыталась я отвертеться от беседы.

— Это ненадолго. Всего пять минут.

— Ну ладно, говори — скрепя сердце согласилась я, понимая, что Ибрагимов так просто не отстанет.

— Не здесь. Здесь слишком шумно. Пойдем в другую комнату — и он провел меня в смежную комнату, оказавшуюся спальней, судя по большой кровати у стены, и я услышала, как щелкнул замок закрывающейся двери. В сердце кольнуло недоброе предчувствие, но я проигнорировала его и, устало присев на кровать, спросила:

— Так о чем ты хотел со мной поговорить?

Парень не спешил отвечать на мой вопрос, а встал напротив меня и принялся молча разглядывать блестящими глазами. От его странного взгляда мне стало совсем не по себе: даже показалось на мгновение, что передо мной сейчас стоит совсем не тот Тимур, которого я знаю. Вдруг почудилось, будто воздух между нами начал сгущаться и наэлектризовываться. Не выдержав напряженного молчания, я первая нарушила тишину:

— Тимур? Что с тобой? Тебе что, плохо?

— Да, мне плохо — хрипло ответил парень.

— Где болит? — профессионально спросила я — Если хочешь, я попробую вылечить…

Ибрагимов вдруг засмеялся и сказал:

— Ты не сможешь вылечить это… Во всяком случае не так, как ты привыкла. Хотя кроме тебя вряд ли кто-то сможет мне помочь.

— Ты говоришь загадками — нахмурилась я — объясни конкретно, чего ты от меня хочешь.

Вместо ответа парень внезапно шагнул вперед и, присев на корточки передо мной, положил свои руки мне на плечи, неотрывно глядя в мои глаза:

— Я хочу, чтобы ты стала моей!

— В каком смысле? — испуганно пролепетала я, попытавшись отстраниться.

— В этом — тут руки Ибрагимова, соскользнув с моих плеч, провели по груди и животу и остановились на бедрах.

«Мама родная! Вот это я попала!» — этот красноречивый жест окончательно разъяснил мне то, о чем я, в общем-то, уже догадалась, но парень, похоже, решил, разъяснить мне все еще раз словами и проговорил жарким шепотом, продолжая гипнотизировать меня взглядом:

— Оль, я с ума по тебе схожу! Я еще ни одну девушку не хотел так сильно как тебя! Ты мне нужна, и я не успокоюсь, пока не заполучу тебя всю целиком и полностью!!

— Э-э-э, нет, Тимур, мы так не договаривались! — ответила я, вскакивая с кровати и выворачиваясь из рук Ибрагимова — Ты же на первой нашей встрече обещал, что наши отношения будут чисто дружескими. Забыл?! — пыталась я его как-то образумить, пятясь спиной к двери. Парень тем временем медленно приближался ко мне плавным шагом, словно хищник на охоте. Вдруг он в одно мгновение преодолел разделявшее нас расстояние и прижал меня к стене.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я, пытаясь не заплакать — Я не хочу, отпусти!

Но мой жалкий лепет на него не действовал: парень впился поцелуем мне в губы и в нос мне ударил противный запах алкогольного перегара, от которого меня затошнило. Когда он оставил мое лицо в покое, принявшись шарить руками по всему моему телу, я уже едва могла дышать и чуть не теряла сознание от нехватки свежего воздуха. От его прикосновений мне было дурно, но я все же сделала еще одну попытку достучаться до его пьяного разума и, собравшись с силами, уверенно пообещала ему:

— Тимур, если ты сделаешь это со мной, то, клянусь, я никогда тебе этого не прощу!

На мгновение Ибрагимов замер, заглянув мне в глаза и мне подумалось: «кажется, подействовало…». Однако я рано обрадовалась, он вдруг ухмыльнулся и пробормотал пьяно заикаясь:

— Д-да ладно т-тебе, Олька, хватит л-ломаться… В-вот увидишь, т-тебе понравится, еще ни одна д-девушка не уходила от м-меня н-недовольной… — а затем принялся задирать мне кофту. Я попробовала вырваться, но куда там! Он был намного выше и сильнее меня, я даже толком не смогла пошевелиться, пришпиленная к стене его железной хваткой. Тогда я набрала в грудь побольше воздуха и заорала, что было силы:

— Помогите! Спаси… — тут я захлебнулась собственным криком, потому что парень заткнул мне рот поцелуем. Слезы потекли по моему лицу, когда этот гад полез мне под юбку и уже принялся расстегивать свои джинсы. «Господи, помоги мне!» — взмолилась я и послала самый сильный зов о помощи Светлым Силам, на который была только способна в этот критический момент. Внезапно из глубин моей памяти всплыла информация, которую я когда-то давно слышала или читала: «Если на вас напал маньяк, то самые уязвимые его точки — пах, горло и глаза. Бейте не раздумывая!». Поняв, что это подсказка, я последовала инструкциям и, что было силы, заехала коленом Тимуру по первой уязвимой точке. Взвыв от боли, парень отпустил меня и согнулся пополам, схватившись за пострадавшее место. Его голова оказалась как раз на одном уровне со мной:

— Ты что, совсем … (непечатное слово)! — заорал не своим голосом Ибрагимов, подняв голову и прожигая меня злобным взглядом. Не раздумывая, я ткнула ему большими пальцами в глаза — парень повалился на пол, подвывая и матерясь как сапожник:

— Ах ты, … (непечатное слово)! Да я тебя сейчас так … (непечатное слово), что век меня помнить будешь! Да я… Кхы-кхы-кхы — что он хотел еще сделать, я не стала слушать, бухнувшись на колени и с размаху заехав ему кулаком в горло. Потом, подскочив как ошпаренная, я кинулась к двери, слушая надсадный кашель Тимура у себя за спиной. Я дернула за ручку, но дверь оказалась заперта. К счастью, ключ торчал в замочной скважине и, повернув его, я наконец-то вырвалась из страшной комнаты. Но к несчастью для меня, Ибрагимов в этот момент прокашлялся и заорал своим друзьям:

— Парни, держите эту … (непечатное слово)!

Все присутствующие люди в комнате обернулись на этот крик и двое парней двинулись в мою сторону. Обмерев от страха, я подхватилась и бросилась в прихожую. В этот момент мне хотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого места. Уже у выхода на глаза мне попалась моя сумочка, схватив ее, я выскочила из злополучной квартиры, наплевав на оставленную дубленку и сапоги, и кинулась вниз по лестнице, опасаясь преследования.

Выбежав из дома на ледяной январский ветер, я обшарила глазами окрестности. Передо мной расстилалась абсолютно пустая детская площадка и ни одной живой души вокруг не наблюдалось. В полном отчаянье, не зная куда бежать, я помчалась за угол дома, надеясь успеть до того как друзья Ибрагимова выбегут из подъезда. За углом оказался выступ с дверью (спуск в подвал?), но дверь оказалась заперта, а больше укрытий не наблюдалось — не считать же за укрытия голые деревья и хиленькие заснеженные кустики. Бежать больше не было сил, да и куда бежать я не имела не малейшего представления. К тому же в моих туфельках на высоких каблуках, в которые я переобулась, придя на вечеринку, по снегу и льду далеко не убежишь. Тут ветер донес до меня мужские голоса:

— Куда она подевалась?..

— Не знаю, она не должна была далеко убежать…

Меня заколотило от ужаса, и ничего лучше не придумав, я забилась в уголок между стеной и выступом с противоположной стороны здания и постаралась слиться с окружающим ландшафтом, всеми силами желая сделаться невидимой. Потянулись томительные минуты, до краев наполненные холодом и страхом. Я с ужасом ждала, когда поблизости захрустит снег, возвещая мне о том, что мои преследователи уже близко, но хруста все не было. Однако я все равно боялась пошевелиться и даже дышать, хотя совсем окоченела от холода, и зубы выбивали нескончаемую дробь.

Не представляю, сколько прошло времени, мне показалось, что целая вечность, но мало ли? Вдруг на самом деле всего лишь пара минут? Я принялась отсчитывать про себя секунды и, отсчитав пять минут, немного расслабилась, поняв, что парни не додумались обойти дом по периметру. Но вылезать из своего ненадежного укрытия я все же не решилась: вдруг они рыскают где-нибудь поблизости? «Что же мне делать?» — с отчаяньем подумала я. Ответ в голове появился сам собой: надо позвонить Адаму. Слава Богу, я успела схватить свою сумочку перед тем как убежала из квартиры — там как раз был телефон.

Я набрала номер друга, но слышала в ответ только длинные гудки. Нервничая все больше, я позвонила еще раз, мысленно умоляя Идолбаева взять трубку, когда он мне так нужен. Наконец, он ответил:

— Оль, я занят. Позвони попозже.

Не обратив внимания на неприветливый тон, я выдала дрожащим голосом:

— Адам, мне срочно нужна твоя помощь! Пожалуйста, помоги мне! — зубы стучали так, что я боялась прикусить себе язык.

— Что случилось?! — встревожился друг — где ты?

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и совладать с непослушными прыгающими губами. Потом еще раз набрала в грудь воздуха и протараторила на одном дыхании:

— Я попала в переделку. Ты был прав на счет Ибрагимова, он — урод, каких поискать. Мне пришлось срочно сбежать с вечеринки, и теперь я не знаю куда идти. Я не знаю где я, мне известно лишь, что ближайшее метро — «Улица 1905 года» — воздух в легких закончился, и пришлось сделать еще один глубокий вдох. Взгляд случайно зацепился за стену ближайшего здания, а там (о чудо!) была табличка с названием улицы и дома— Адам, у здания напротив есть табличка «улица Анны Северьяновой, дом 15», точнее не могу сказать. Я боюсь передвигаться, потому что за мной гнались друзья Тимура. Мне так страшно! — проскулила я в трубку.

— Так. Спрячься где-нибудь и не высовывайся. Жди меня, я сейчас буду! — пообещал мне друг и отключился.

Я тупо посмотрела на экранчик мобильного: было около одиннадцати вечера, батарейка моргала — мое счастье, что телефон не подвел и не отрубился до того, как я дозвонилась до Адама. Спрятав телефон обратно в сумочку, я сжалась в комочек в своем уголке и принялась ждать.

Адам

Когда Ольга позвонила, я был очень занят. На пьянке, устроенной в честь дня студентов и окончания экзаменов, я побывал, но напиться не успел, потому что вскоре Рустам и Али утащили меня оттуда с целью куда более весело развлечься в городе. Мы колесили по Москве и отрывались, как могли пока не наткнулись на группу девиц легкого поведения. Я вдруг ощутил, что накопившийся стресс от злости и ревности требует разрядки если не в драке, то хотя бы другим способом (тем более что из-за того, что постоянно находился рядом Ольгой, я перестал обращать внимание на желания своего тела). Это надо было срочно исправить, поэтому я выбрал девицу посимпатичнее и покинул друзей.

Приведя ее в свою комнату, я приступил к процессу снятия стресса и вот тут и раздался звонок. Я не хотел отвлекаться и брать трубку, но мобильник все не умолкал и продолжал надрываться как резанный. Выругавшись, я решил посмотреть, кому так не вовремя приспичило со мной пообщаться. Увидев Ольгин номер, я выругался вторично. «Вот ведь зараза! Только я решил расслабиться и отдохнуть — она тут как тут!» — промелькнула досадливая мысль. Любой другой звонок я бы просто сбросил и отключил телефон, но игнорировать ее я не мог, поэтому ответил, раздраженно бросив в трубку:

— Я занят. Позвони попозже.

А в ответ услышал жалобный прерывающийся Олин голосок, который умолял о помощи. Понятное дело, все настроение, вызванное нахождением в моей комнате полураздетой путаны, было убито наглухо. Всякие мысли о снятии стресса как отрезало. Ничего не объясняя, я выставил девицу за дверь, молниеносно собрался и помчался выручать Соколову из очередной переделки, на ходу вызывая такси.

Таксист доставил меня по адресу минут за пятнадцать, хотя мне показалось, что мы тащились целую вечность. За это время с девушкой могло приключиться что угодно, и от этой мысли у меня внутри будто скручивалась стальная пружина, готовая выстрелить в любой момент.

Выскочив из такси и велев таксисту дождаться меня во что бы то ни стало, я сначала оббежал по кругу пятнадцатый дом, который Оля назвала по телефону, потом два соседних, потом противоположный — но никого не нашел. Все больше беспокоясь за подругу, я вспомнил о существовании мобильных телефонов и позвонил ей, но приятный женский голос ответил, что «абонент не отвечает или временно не доступен…». Черт! Да где же она?! Наплевав на то, что подумает таксист, я что было силы крикнул в пустоту:

— Оля! Это Адам! Ты здесь? Выходи ко мне! — и принялся обшаривать глазами окрестности. Вдруг у дома, рядом с которым я стоял, мне почудилось какое-то шевеление, и из-за угла выскочила Ольга, почему-то в одной лишь юбке и тонкой кофточке. Подлетев ко мне, она повисла у меня на шее, прижавшись всем телом и едва слышно пролепетав:

— Адам, ты приехал, Слава Богу! Забери меня отсюда, пожалуйста.

Я обнял свою подругу и сразу почувствовал, что все ее тело сотрясает мелкая дрожь. Быстро стащив с себя куртку и оставшись в одном свитере, я набросил ее Оле на плечи и, прижав девушку к себе, спросил:

— Где твоя одежда?

Не поднимая лица от моего свитера, она тихо ответила:

— Осталась в той квартире. Но я туда не вернусь, слишком боюсь — этот ответ спровоцировал у меня поток вопросов, которые я гнал от себя всю дорогу:

— Что случилось? Это из-за Ибрагимова ты здесь в таком виде? Что он сделал?! — я чувствовал, как во мне закипает гнев невиданной силы, но я как-то умудрялся еще держать себя в руках и выслушал Олин ответ:

— Он напился и напал на меня. Я вырвалась и убежала. Успела схватить только сумочку, потому что его друзья погнались за мной.

При мысли о том, что этот гаденыш посмел тронуть мою Олю, у меня помутилось в глазах и весь обзор заволокло красным туманом:

— Скажи мне, где этот козел и я разберусь с ним раз и навсегда!! — прорычал я как нельзя более способный на убийство в этот момент.

Но она молчала, словно в рот воды набрала. Тогда я отпустил девушку и целенаправленно пошел к дому, откуда она прибежала, собираясь обшарить все до единой квартиры, если потребуется, но найти ублюдка Ибрагимова и отделать так, чтобы от него мокрого места не осталось! Через несколько шагов я обратил внимание, что что-то затрудняет мое движение: оказалось, подруга гирей повисла на моей руке и что-то лепетала. Я попытался отлепить ее от своей руки, но не тут-то было: Оля вцепилась как клещ и, умоляюще заглядывая мне в глаза, продолжала что-то бормотать. Сделав над собой неимоверное усилие, я прислушался и уловил:

— Адам, ну пожалуйста, остановись! Разберешься с ним позже. Прошу, увези меня отсюда…

— Как?! — еще больше разъярился я — Ты еще его защищаешь?!

— Нет, не защищаю. Если бы могла, я бы сама его отделала по первое число. Так что если ты решишь сделать это за меня, я не буду мешать. Но сейчас мне так холодно и больно! Мне нужно куда-нибудь в тихое место, где я смогу согреться и … успокоиться, понимаешь? — жалобно спросила она и по ее лицу заструились слезы. Из меня будто разом выбили весь воздух, вся ярость внезапно погасла, оставив после себя лишь огромную беспомощность.

Подумав, что Ибрагимов в отличие от Ольги действительно может подождать (уж теперь-то он от меня никуда не денется, я его из-под земли достану), я молча подхватил девушку на руки и понес к такси. Усадив ее на заднее сидение, я спросил как можно более спокойным голосом:

— Оль, скажи мне подъезд, этаж и номер квартиры — я заберу твою одежду.

— Нет, Адам, пожалуйста, не уходи! — взмолилась девушка, снова вцепившись мне в руку.

— Да не бойся ты, не буду я его трогать. Во всяком случае, не сейчас. Я только одежду заберу и сразу вернусь, клянусь тебе!

Подруга пытливо заглянула мне в глаза и, вздохнув, разжала свои ледяные ладошки:

— Хорошо, только быстрее. Средний подъезд, восьмой этаж, сорок седьмая квартира.

— Умница — похвалил я девушку — не волнуйся, я быстро — пообещал я и помчался по указанному адресу.

На мое счастье дверь в нужную квартиру оказалась незаперта. Я тихонько вошел в прихожую и сразу увидел Олину дубленку. Сняв ее с вешалки, я огляделся в поисках ее обуви. Здесь меня поджидала сложность: в аккуратный ряд выстроились целых три пары женских сапог, и какие из них Олины я не имел ни малейшего представления. В прихожую долетали шум и голоса из глубины квартиры, и я незаметно прокрался туда, планируя отозвать в сторону какую-нибудь девушку, которая разъяснит мне, какие сапоги Ольгины, а какие — нет. Про себя я очень надеялся не столкнуться с Ибрагимовым, а то я точно не удержался бы и размазал его по стенке.

Мне повезло: когда я как раз подобрался к входу в комнату, оттуда вышла девушка, чуть не столкнувшись со мной нос к носу. Пришлось резко зажать ей рот, чтобы не закричала, и прошептать на ухо:

— Тихо. Не бойся, я не причиню тебе вреда. Я друг девушки, которая отсюда недавно убежала. Пришел за ее одеждой. Дубленку я нашел — в качестве доказательства я продемонстрировал ей Олину верхнюю одежду — но не могу понять какие у нее сапоги. Поможешь разобраться?

Девушка под моей рукой усиленно закивала, и я осторожно ее отпустил, опасаясь, что это лишь уловка и в любой момент она поднимет шум. Но, удача была на моей стороне — мне попалась понятливая девушка. Она заинтересованно взглянула на меня и спросила шепотом:

— Как она?

— Еще не знаю. Заледенела вся и все время плачет. В любом случае ее надо поскорее одеть.

Девушка согласно кивнула и быстро прошла в коридор. Отставив в сторону одну из трех пар, она пояснила:

— Это мои — потом приглядевшись повнимательнее к оставшимся двум парам, отодвинула еще одни сапоги — а это, по-моему, Жаннины. Значит, оставшиеся, принадлежат Оле. Ее ведь так зовут?

— Да, спасибо — я схватил искомую пару сапог и попрощался — благодарю вас, добрая девушка, но мне пора бежать. Всего хорошего — я развернулся к двери.

— Подожди — окликнула она — может что-то надо передать Тимуру? Оля ведь с ним пришла…

— Нет — отрезал я — ничего не надо передавать. И вообще забудь о том, что меня здесь видела, хорошо?

— Ну ладно — удивленно протянула девушка — Пока — и закрыла за мной дверь.

Я стремглав добрался до такси и, запрыгнув в машину, велел таксисту:

— Поехали.

— А куда ехать-то? — поинтересовался он.

Я посмотрел на Олю, которая как только я сел рядом, тут же схватила меня за руку, но при этом невидящим взглядом уставилась в окно:

— Подруга, куда тебя отвести? Домой?

— Нет! Только не домой! — испуганно прошептала она, закрывая глаза — Иначе мои родственники с ума сойдут и больше никуда меня не отпустят. Отвези в какое-нибудь тихое место, где можно привести себя в порядок.

— Ладно, тогда я отвезу тебя к себе — решил я и повернулся к таксисту — вези нас туда, где меня подобрал. Адрес помнишь?

— Да, конечно — флегматично отозвался тот, и машина тронулась с места.

По дороге до общаги я внимательно разгадывал Ольгу: она все сильнее дрожала, хотя поверх своей куртки я накинул на нее еще и ее дубленку. Лицо было белое, как мел, с темными подтеками от размазавшейся косметики (с такой боевой раскраской только в фильме ужасов сниматься). Вообще она больше походила на мертвую, чем на живую, но теперь хотя бы не плакала. Я расстроенно вздохнул и принялся стаскивать с нее туфли, а затем надевать сапоги. Девушка слабо запротестовала:

— Да не надо, я и сама могу…

— Нет, у меня быстрее получится и вообще, дорогая, садись-ка ко мне на колени — не слушая ее возражений, я схватил ее в охапку вместе с курткой и дубленкой и усадил куда следует — так тебе будет теплее.

Девушка тут же замолчала и уткнулась лицом мне в шею, а я прижал ее покрепче, стараясь передать как можно больше тепла от своего тела. Вскоре я почувствовал, насколько она вся окоченела, озноб и не думал утихать, и я предположил, что это связано не только с холодом. Возможно, так проявляет себя шок от пережитого кошмара. От шока я знал только одно средство, о котором как-то раз рассказывал тренер, повествуя нам очередную байку из своего обширного тренерского арсенала — влить в пострадавшего как можно больше алкоголя и чем крепче, тем лучше. Ладно, этого добра в общаге сейчас навалом, если это действительно шок, то мы его быстро вылечим, да и согреться алкоголь поможет.

За этими размышлениями мы незаметно подъехали к родной общаге.

— Приехали — известил таксист — С тебя, парень, тысяча триста рублей.

— Сколько?! — удивился я — почему так много?

— Ну, так мы стояли на «улице Анны Северьяновой» почти сорок минут, а счетчик-то работал. Вот и набежало — пояснил дядечка.

Тяжело вздохнув, я полез в карман за деньгами. Расплатиться с таксистом хватило, но теперь до конца месяца нужно было жить в режиме строгой экономии. Однако сейчас это было не главное: финансовый вопрос меня мало заботил, когда моя подруга находилась в шоковом состоянии. Я аккуратно ссадил ее со своих колен, собираясь вылезти из машины и затем снова взять ее на руки, как вдруг таксист предложил:

— Ребята, я вижу, у вас что-то случилось. Может, нужна помощь?

Я поспешил согласиться, порадовавшись, что сегодня мне попадаются на редкость добрые люди:

— Да, спасибо. Я понесу девушку, а вы возьмите, пожалуйста, ее туфли и сумку и будите открывать перед нами двери, хорошо?

— Без проблем.

Вдвоем мы быстро доставили Ольгу в мою комнату и, поблагодарив сердобольного дядечку, я закрыл за ним дверь. При этом я поставил девушку у своей кровати, и она так и продолжала там стоять манекеном. Я еще раз внимательно ее оглядел с ног до головы: дубленка и куртка свалились с нее на пол и взору открылись тонкая облегающая кофточка и короткая джинсовая юбочка. Если не обращать внимания на бледное и замученное лицо, девушка выглядела как конфетка. Странно, что она раньше так не одевалась. Сердце кольнуло ревностью: «Неужели она для Ибрагимова так расстаралась?» Эта одежда очень ей шла, подчеркивая красивую грудь и открывая длинные стройные ноги, но в данный момент совсем не помогала ей согреться. Поняв это, я принялся рыться в своих вещах и вытащил на свет божий теплую клетчатую рубашку, неизвестно каким образом попавшую туда и шерстяные носки, которые мама тайком засунула мне в сумку перед отъездом, за что сейчас я был ей очень благодарен. Сунув все это подруге в руки, я произнес:

— Вот возьми, переоденься и сразу залезай под одеяло. А я пока схожу к соседям за лекарством.

Девушка испуганно вскинула на меня глаза и жалобно пролепетала:

— Не уходи, не оставляй меня одну…

— Не бойся, я очень скоро вернусь, ты и оглянуться не успеешь. Я только возьму то, что надо, и сразу назад. Не забудь переодеться, ладно? Ну, я пошел — и я выскочил за дверь, едва дождавшись ее неуверенного кивка.

Ольга

Как только Адам ушел, я вновь остро почувствовала свое одиночество и беспомощность, терзавшие меня с того самого момента как я отсиживалась в закутке между злополучным домом и спуском в подвал. Если Адам был рядом, все плохое как-то отступало, и наваливались дикая усталость и апатия, но стоило ему только исчезнуть из моего поля зрения, как ужасные воспоминания о пережитом набрасывались на меня всей своей силой, вызывая желание забиться в самый дальний угол, сжаться в комочек и никогда оттуда не показываться.

Сделав над собой усилие, я развернула то, что Адам сунул мне в руки перед уходом. Это оказалась теплая и длинная фланелевая рубашка в клетку («интересно, откуда у него такая? Не помню, чтобы он в ней когда-нибудь ходил» — вяло шевельнулась мысль в моей голове). Я стянула с себя свою одежду, оставив лишь белье, и нацепила рубашку друга, которая вполне тянула на маленький халатик. Натянув шерстяные носки, я уже было юркнула в постель, следуя инструкциям, которые оставил заботливый парень, как вдруг блуждающий взгляд наткнулся на мою сумочку. Представив, в каком непотребном виде, должно быть, находится мое лицо, я усилием воли заставила себя подняться и принялась рыться в сумочке, отыскивая зеркало и влажные салфетки, валявшиеся там с незапамятных времен на всякий случай. Кое-как оттерев лицо от остатков праздничного макияжа (и на кой лад, спрашивается, мне понадобилось его делать? Пришла бы как обычно, может, тогда бы Ибрагимов и не превратился бы в сексуально озабоченного маньяка!), я как раз успела забраться в постель до возвращения Адама.

Парень кинул на меня внимательный взгляд и набулькал в стакан какой-то жидкости из бутылки, которую принес с собой. Протянув мне стакан, он приказал:

— Выпей.

Но стоило только мне поднести его к лицу, как в нос ударил сильный алкогольный запах, от которого к горлу подкатила тошнота:

— Не буду — воспротивилась я — я не могу это пить. Я вообще алкоголь не употребляю — и попробовала отдать ему стакан назад, но он не взял, а вместо этого присев на корточки передо мной, убежденно проговорил:

— Оль, надо выпить. Сейчас это для тебя лекарство. Оно поможет согреться, расслабиться и уснуть. Я не знаю, как тебе еще помочь, так что лучше выпей это.

Тяжело вздохнув, я попробовала сделать глоток и тут же закашлялась — горло будто огнем обожгло.

— Кто же так пьет?! — посетовал Адам — Подсказываю: сначала надо резко выдохнуть весь воздух из легких, потом быстро выпить все залпом и в конце чем-нибудь закусить. Да… Надо придумать тебе закуску. Подожди — друг опять выскочил за дверь, но уже через минуту вернулся, держа в руке какой-то бутерброд. Втиснув мне его в свободную от стакана руку, парень поощрительно кивнул — Ну давай, приступай.

Я поморщилась, но сопротивляться настойчивости друга не было сил, так что я сделала все, как он сказал. Надо отметить, что дрожать я почти сразу перестала, но полностью согреться пока не получалось — холод будто шел изнутри и не давал расслабиться. Я посмотрела на пустой стакан у себя в руке: да уж, видела бы меня сейчас моя мама… Кстати о маме:

— Адам, мне надо позвонить домой и сказать, что со мной все в порядке, иначе мои родственники будут сильно беспокоиться. Я еще никогда не ночевала вне дома. Но я боюсь, что мама сразу поймет по моему голосу, что что-то не так и устроит мне допрос с пристрастием, а я сейчас не в том состоянии, чтобы что-то правдоподобно ей объяснить. Так вот, друг, можно тебя попросить позвонить ей за меня и сказать, что все нормально?

Адам молча достал свой телефон и сказал:

— Диктуй номер.

В памяти автоматически всплыли нужные цифры (номера близких родственников, я на всякий случай выучила наизусть) и я назвала их другу. Уже слушая гудки, он вдруг спохватился:

— Подскажи, как твою маму зовут, а то я забыл.

— Александра Дмитриевна.

Тут видно, мама взяла трубку:

— Алло, Александра Дмитриевна? Это Адам, друг Оли. Я звоню предупредить вас, что она будет сегодня ночевать у меня… Нет, с ней нельзя сейчас поговорить, потому что она уже спит… Да, я не сплю, а Оля спит, потому что ей нездоровится и мы решили, что лучше ей никуда не ехать на ночь глядя, а отоспаться у меня… Да не за что…Хорошо, передам, когда проснется. Спокойной ночи — и парень обратился ко мне, отключив телефон — Ну вот, все улажено. Твоя мама просила тебя позвонить сразу же, как только проснешься.

— Хорошо. Спасибо, дружище. Ты сегодня столько сделал для меня, что я даже не знаю, как тебя благодарить… — вспомнила я наконец-то о вежливости.

— Да ну, брось, Оль, ты тоже меня не раз выручала. Так что мы квиты. Лучше закрой глаза и попытайся заснуть.

— А как же ты? Я ведь заняла всю твою постель… — с трудом пробормотала я. Кажется, алкоголь начал действовать: все тело у меня отяжелело, и язык еле ворочался.

— А я завтра отосплюсь, да и вообще, если мне захочется, то и на полу могу устроиться. Не беспокойся за меня, я к таким условиям привычный — мы на сборах знаешь как ночуем? Где после тренировок упал — там и твое спальное место.

Я закрыла глаза, ожидая, что вот-вот усну, но не тут-то было: перед моим внутренним взором тут же предстало перекошенное лицо Тимура, и в голове стали прокручиваться сцены того, что он со мной вытворял. Мои глаза тут же распахнулись сами собой. Глубоко вздохнув, я попыталась выкинуть из головы неприятные воспоминания и сделала еще одну попытку уплыть в царство Морфея, но ничего не вышло: стоило мне закрыть глаза, как я тут же увидела пьяную физиономию Ибрагимова, и мне стало так противно и гадко, что я застонала.

— Оль, ты чего? — тут же спросил Адам — Тебе плохо?

— Я не могу заснуть — пожаловалась я ему — Все время Ибрагимов чудится. Дай мне, пожалуйста, свою руку, может тогда мне не будет так страшно — попросила я. Парень без разговоров взял мою холодную ладонь в свои теплые руки и легонько помассировал.

— Да… Что-то ты все еще не согрелась. Может, еще выпьешь, а?

— Нет, мне не хочется.

— А надо — твердо сказал друг и щедро набулькал мне еще полстакана «лекарства». Под его настойчивым взглядом пришлось мне влить в себя и эту лошадиную дозу, зажевав ее остатками бутерброда. Но как только я опять улеглась, то тут же попросила:

— Адам, дай руку.

Парень выполнил мою просьбу-требование, и я сразу почувствовала себя как-то спокойнее. Внезапно я услышала его напряженный голос:

— Оля, ты можешь рассказать мне подробнее, что произошло там, в той квартире?

— Нет, давай не будем об этом. Я хочу это забыть.

Но Адам сжал мои пальцы и тихо попросил:

— Пожалуйста, подруга, расскажи мне. Я должен это знать. Он тебя… изнасиловал?

От того как ужасно прозвучало это страшное слово и того, что это едва не случилось со мной на самом деле, я вздрогнула, но постаралась ответить спокойно:

— Нет, не успел. Но пытался. Он… хотел, чтобы я с ним… Ну, ты понимаешь… А я отказалась. Тогда он решил получить мое согласие силой… Прижал меня к стене и… Нет, не могу рассказывать… Я пыталась его убедить, пыталась вырваться и закричать, но все было напрасно! Он как будто не слышал меня… — перед моими глазами вновь начали прокручиваться жуткие сцены. Из этой пучины меня вырвал шепот Адама:

— Как же ты убежала?

— Сама толком не поняла. Я взмолилась к Высшим Силам за помощью, и они прислали мне подсказку в виде отрывка из курса самообороны, который, наверное, я когда-то слышала или читала раньше… В общем, я врезала ему по одному месту, а когда он меня отпустил — по глазам и по горлу. Он упал, а я побежала к двери и смылась из квартиры так быстро, как только смогла, тем более что за мной погнались его друзья, так как он крикнул, чтобы они меня поймали… Боюсь даже представить, что было бы, если бы не эта подсказка! Мне бы не удалось убежать, и тогда… — я замолчала не в силах больше вымолвить ни слова.

— Тогда я бы его убил — сказал Адам таким голосом, что я испуганно взглянула на него. Лицо парня превратилось в каменную маску, но глаза сверкали холодным бешенством, и я чувствовала, как ярость разрывает его изнутри. Мне стало страшно: вздумай он сейчас поквитаться с Ибрагимовым, у меня бы не хватило сил его остановить (и так-то в прошлый раз, у злополучного дома, я смогла удержать его лишь чудом). Надо было как-то отвлечь его от плохих мыслей. Осторожно погладив его ладонь, я тихо сказала:

— Дружище, все ведь закончилось хорошо. Я же вырвалась. А потом ты приехал и спас меня. Прошу, давай больше не будем думать об этом, а то у меня заснуть не получается.

Парень взглянул на меня, и бешенство в его глазах начало постепенно стихать. Я облегченно вздохнула и закрыла глаза: от всех переживаний мое тело объяла ужасная свинцовая усталость, но сон почему-то все не шел. От руки Адама шло приятное согревающее тепло и мне вдруг захотелось, чтобы он был ближе, поэтому я его попросила полежать со мной пока я не усну. Как только он меня обнял, я поняла, что это было именно то, чего мне так не хватало для расслабления. Тело сразу начало согреваться, будто меня прислонили к горячей печке, и ощущение защищенности окутало меня с головы до ног. Я сама не заметила, как уснула.

Адам

Когда Оля попросила меня полежать рядом с ней, чтобы она спокойно заснула, поначалу я почувствовал неловкость и засомневался в том, что это будет правильно с моей стороны. Но я так беспокоился за ее самочувствие, так хотел помочь ей, что был готов сделать что угодно, лишь бы она почувствовала себя лучше. Поэтому я обошел кровать с другой стороны и растянулся рядом с девушкой на спине, закинув руки за голову и стараясь, чтобы между нами сохранялось хоть какое-то расстояние (благо места чуть-чуть оставалось — девушка лежала на боку ко мне спиной). Но не успел я толком устроиться, как услышал неуверенный Ольгин шепот:

— Адам… Я тебя совсем не чувствую и никак не могу согреться. Можешь обнять меня, чтобы мне стало теплее?

У меня при мысли об этом все внутри затрепетало и перевернулось. Мне нестерпимо захотелось выполнить эту несмелую просьбу, хотя умом я понимал, что для моего самообладания это станет серьезным испытанием. Но соблазн был столь велик, что я не устоял. Молча перевернувшись на бок и придвинувшись ближе, я свободной рукой обнял ее хрупкое тело за талию и притянул к себе. Оля тут же закрыла глаза и глубоко вздохнула, на губах у нее наконец-то появилась слабая полуулыбка:

— Спасибо, так гораздо лучше.

Я лежал и слушал как успокаивается и замедляется ее дыхание, чувствуя себя до неприличия счастливым от того, что она сама попросила ее обнять и сейчас находится так близко ко мне, как еще никогда не была. Я вдыхал аромат ее волос, пахнущих цветочным шампунем, и каждой клеточкой своего тела желал быть к ней еще ближе. Она была такой мягкой и теплой, манящей и в тоже время по-детски хрупкой и ранимой, что мне хотелось защитить ее во что бы то ни стало от всех неприятностей, которые могут с ней когда-либо произойти.

Подумав о неприятностях, я резко вспомнил придурка Ибрагимова. Наверное, я никогда не смогу простить его за то, что он пытался с ней сделать. Ольга — молодец, врезала этому гаду как следует и сумела убежать. Неважно, Небесные Силы ей подсказали или она сама додумалась, но это были очень грамотные действия в данной ситуации — с пьяными по-другому никак нельзя. Но я бы никогда не подумал, что тихая и застенчивая Оля умеет драться. Наверное, Ибрагимов тоже об этом не подозревал, за что и поплатился. Да уж, что не говори, а мне крупно повезло, что Ольга такая сообразительная, ведь своими действиями она спасла не только себя, но и меня — от убийства. Я и сейчас готов размазать этого ублюдка по стенке, но если бы он довел свое дело до конца, я бы сделал все возможное, чтобы он навсегда перестал существовать!

От этих мыслей меня вновь начало охватывать бешенство, и я понял, что надо срочно переключиться на что-то другое — иначе я прямо сейчас побегу разыскивать этого гаденыша, а Олю никак нельзя оставлять одну. Стараясь отвлечься, я прижал девушку к себе еще теснее и зарылся лицом в ее волосы. Это оказалось отличным отвлекающим фактором — мысли сразу приняли другое направление.

Чувствуя, как внутри начинают бушевать гормоны, мой разум робко предупредил меня, что сейчас самое время ее отпустить, тем более что она уже заснула. Но я был не в силах прислушаться к голосу здравого смысла, когда любимая девушка лежала так близко от меня, что я ощущал тепло ее кожи даже сквозь одеяло и мою футболку, а ее размеренное дыхание холодило мне руку. Я мог бы пролежать так вечность, до того мне было приятно ее обнимать (я бы даже сказал мучительно приятно — самое время записаться в мазохисты). Но Оля слегка повернулась во сне, предоставив мне возможность полюбоваться ее точеным профилем. Осторожно приподнявшись на локте, я заглянул в любимое лицо. Кожа была бледнее, чем обычно, черты лица слегка осунулись, но все равно она оставалась для меня самой прекрасной девушкой на всей земле.

Внезапно вся привязанность и любовь к этой удивительной девушке, сумевшей стать мне такой близкой и родной, нахлынули на меня с огромной силой, наполнив меня до кончиков ногтей. Я так долго копил в себе эту любовь, что у меня больше не было сил сдерживать эту плотину. Мне нестерпимо захотелось коснуться губами ее губ, почувствовать их вкус. Остатки разума вовсю трубили, что я совершаю огромную ошибку, но противиться этому желанию было выше моих сил. Сам не заметив, когда я успел приблизиться к ней настолько, что между нашими лицами осталось лишь несколько миллиметров, я нежно, едва касаясь (чтобы не разбудить), поцеловал ее губы почти невесомым, воздушным поцелуем. Но Олины длинные изогнутые ресницы вдруг затрепетали и синие глаза сонно приоткрылись. Это не входило в мои планы, я вовсе не хотел вырывать ее из царства снов. Из последних сил борясь с непреодолимым желанием поцеловать ее по-настоящему, я уткнулся лицом ей в шею и глухо пробормотал:

— Спи, моя хорошая, тебе надо отдохнуть.

Ольга послушно закрыла глаза. Если бы только она в этот момент повернулась ко мне спиной и спокойно заснула, я бы смог усилием воли остановиться, встать и тихо уйти. Но любимая вовсе не облегчила мне задачу: вместо того, чтобы отвернуться, она наоборот, повернулась ко мне лицом и обняла одной рукой, как любимого плюшевого мишку. Ее губы при этом оказались в сантиметре от моих, и я понял, что проиграл. Все накопленные любовь и страсть, пролились на ничего не подозревающую девушку огромным потоком, когда я впился в ее губы жарким поцелуем. Оля прерывисто вздохнула, вся заледенев как тогда, в метро, но я уже не мог остановиться и продолжал ее целовать, вкладывая в этот поцелуй всю душу, всю свою любовь.

Когда я, наконец, смог оторваться от ее сладких, будто малиновых губ, то едва переводил дыхание. Пожар, разгоревшийся во мне из-за этого поцелуя, теперь не так-то просто было погасить. Мое самообладание приказало долго жить и рассыпалось на части у меня на глазах. Гормоны окончательно взбесились и я понял, что еще немного — и полностью потеряю контроль над собой, превратившись в такого же сексуально-озабоченного маньяка, как и ублюдок Ибрагимов. Только понимание этого факта еще кое-как сдерживало меня, и я замер, пытаясь совладать со своими чувствами. Как вдруг Оля, по прежнему не открывая глаз, сама обвила руками мою шею и притянула к себе. Это решило все. На мгновение застыв не хуже Ольги, не в силах до конца поверить в ее молчаливое согласие, я отпустил на волю все свои чувства и принялся целовать ее лицо, губы, шею и все места, до которых только смог дотянуться. Учитывая, что под одеялом она была почти раздета — у меня был огромный простор для маневров. Любимая часто задышала, явно получая удовольствие от моих действий, и мягко скользнула ладонями по моей спине. Это послужило поводом избавиться от футболки, которая тут же полетела на пол. От нежных прикосновений ее ладошек к моей обнаженной спине, я совсем потерял голову и принялся гладить и ласкать ее со всей страстью, на какую был только способен. Ее тело с такой готовностью отвечало на мои ласки, что я почувствовал себя гениальным музыкантом, играющим симфонию на прекрасном музыкальном инструменте. Она была восхитительна! Великолепна! И так нереально красива, что у меня от восторга кружилась голова. Больше всего на свете мне хотелось слиться с ней в одно целое и больше никогда ее не отпускать. Это чувство не было похоже ни на что, испытанное мной ранее и уж, конечно, не шло ни в какое сравнение с моими предыдущими сексуальными связями. Тогда было грубое удовлетворение своих плотских желаний. А сейчас любовь, струящаяся из глубины моей души, преобразила все мои ощущения до неузнаваемости, заставив меня с легкостью подчинить себе все свои эгоистичные желания и на первое место поставить удовлетворение любимой. Поэтому в последний момент взглянув на Олино бледное и осунувшееся личико с плотно зажмуренными глазами, я неожиданно сам для себя остановился и подумал: «Это подождет. Ей и так сегодня здорово досталось». Волна нестерпимой нежности захлестнула меня с ног до головы: «Бедная моя! Как же я тебя люблю! У нас еще будет время вместе побывать на вершинах блаженства, а пока я помогу тебе узнать настоящее наслаждение…» Без ложной скромности скажу, что женщин я успел изучить достаточно хорошо и умею доставлять им удовольствие. Сейчас я применил все свои знания и умения на полную катушку, доведя девушку своими ласками до экстаза за несколько минут. Ее финальный стон прозвучал для меня райской музыкой.

А потом я осторожно укрыл ее и лег рядом, зарывшись в золотой шелк ее волос и крепко прижав к себе свое сокровище. Оля глубоко вздохнула, и, прижав к себе мои обнимающие ее руки, медленно погрузилась в умиротворенный сон. А я еще долго не мог заснуть, поскольку мое тело не получило привычного удовлетворения и было слишком возбуждено. Но мне на это было наплевать. Я был счастлив как никогда в жизни, и глупая улыбка не покидала моего лица до тех пор, пока гормоны не успокоились и я, наконец, не заснул.