Адам

Благодаря тренерскому упражнению я выздоравливал с невероятной скоростью. Весь медперсонал больницы уже побывал у меня на экскурсии и не переставал удивляться. Так что когда в среду тренер зашел меня навестить, то был приятно удивлен моими успехами и подсунул мне новое упражнение: теперь я должен был мысленно проделывать свою обычную тренировку от начала и до конца. На мой недоуменный вопрос, какой в этом толк, наставник ответил, что мне надо бы больше интересоваться открытиями научного мира. По его словам, ученые уже доказали, что когда человек мысленно представляет определенные действия, то его мозг посылает реальные сигналы к мышцам, которые, получая эти сигналы, в свою очередь сокращаются и подготавливаются к этим действиям. Таким образом, мысленное представление моей обычной тренировки — самая настоящая тренировка моих ослабленных мышц, хоть и неявная. Мне, честно говоря, верилось в это с трудом, но кто я такой, чтобы спорить с тренером? Первое тренерское упражнение себя же оправдало, так почему бы и второму не сработать? В итоге, я начал выполнять и это упражнение в дополнение к предыдущему, посвящая мысленным тренировкам все больше и больше времени.

По правде сказать, я был удивлен, насколько сложно поначалу вспоминалось, что именно я делал на тренировках. Как оказалось, многие действия я совершал автоматически, не задумываясь о них, поэтому у меня не сразу получилось восстановить в памяти все мои движения. А ведь тренер предупреждал меня, что упражнение только на первый взгляд кажется простым, и он оказался прав: на самом деле, хотя уже прошло почти три дня, я так до сих пор и не смог вспомнить во всех деталях некоторые свои движения. Как же так вышло? Выходит, большую часть тренировок я вел себя словно неразумный робот. Наверное, так и должно было быть, ведь я отрабатывал удары до автоматизма, но если задуматься, то это не всегда хорошо. Если я буду действовать по строго отработанным шаблонам, по которым все тренируются, противник сможет легко предугадать мои действия и подловить меня в самый неподходящий момент. Мне это надо? Нет. Значит, теперь придется подходить к тренировкам более осознанно. И в этом плане новое упражнение тренера себя оправдывает. Ведь можно изначально несколько раз продумать в мозгу серию движений, а потом выполнить их в реальности, потом так же натренировать себе следующую комбинацию. И еще много других комбинаций. Наверное, это позволит намного расширить арсенал своих действий. Надо будет как-нибудь обсудить это с тренером…

Кстати о тренере. Максим Леонидович порадовал меня не только новым упражнением, но и тем, что сдержал свое обещание и нашел-таки специалиста для Оли, за что я был ему безмерно благодарен. Правда подруга отреагировала на это известие вовсе не так, как я ожидал. Похоже, когда я говорил ей, что найду человека, который ей поможет, она либо все пропустила мимо ушей, либо не восприняла меня всерьез. И как только тренер объявил о своей находке, а я вслух обрадовался, удивленно уставилась на нас обоих. Я отлично заметил, как ей стало не по себе, но потом она отгородилась от нас невидимой стеной и с холодной вежливостью просветила, что, видите ли, ей никакая помощь от гадалок не требуется. Честно говоря, мне стало стыдно за нее перед тренером: человек старался, искал, знакомых расспрашивал, а она нос воротит! Хоть бы сделала вид, что благодарна! Хотя нет, она вообще-то поблагодарила, но в таком тоне, что любому стало бы ясно — ей это нафиг не нужно. И как только за тренером закрылась дверь, девушка сразу категорично объявила, что ни к какой гадалке не пойдет. По правде сказать, я разозлился: ну зачем же так сразу отвергать эту возможность, неужели ей трудно попробовать? Видно же, что ей плохо и лучше не становится! Я, по крайней мере, хоть что-то пытаюсь сделать для нее, предпринять хоть какие-то шаги в направлении ее выздоровления, а она мою помощь совсем не ценит! Только и может, что молча страдать и загибаться, отфутболивая всех, кто пытается ей помочь! Я так прямо ей и сказал. Но моя обычно уравновешенная и разумная подруга на этот раз не прислушалась к доводам рассудка, а вся ощетинилась и, явно разозлившись, выпалила, что ни о какой помощи меня не просила, дескать иди ты Идолбаев со своей помощью куда подальше и не смей вмешиваться в мои дела. Если честно, то я растерялся: для меня ее гневная вспышка оказалась полной неожиданностью. Мне казалось, что такая реакция совершенно нетипична для Ольги. Во всяком случае, не припомню, чтобы она хоть когда-нибудь реагировала на что-нибудь так бурно и эмоционально.

Из-за растерянности, я даже злиться на нее перестал, а наоборот, постарался присмотреться и понять, почему она так кричит — я ведь ничего плохого не делаю, просто беспокоюсь за нее и хочу помочь. Самое странное, что как только я пригляделся к ней получше, отбросив в сторону свои эмоции по поводу ее неразумного поведения, то сразу понял, что с ней не так. Она просто боялась, что ничего не получится. И этот страх был таким огромным, что не давал ей трезво оценивать ситуацию. Ко всему прочему, она, похоже, даже не осознавала, как сильно боится. А, как известно, нельзя преодолеть страх, пока не признаешь, что он у тебя есть. Но это было только полбеды. Ольга так привыкла быть за все ответственной, самостоятельно выпутываться из всех трудностей и всем помогать, что, кажется, ей и в голову не приходило, что когда-нибудь ей самой может потребоваться помощь. Она просто не умела ее принимать и отвергала любую мысль, до которой самолично не додумалась.

Я не знал, откуда это знание взялось в моей голове, но почувствовал, что это правда(видно не зря говорят, что побывав на грани смерти человек сильно меняется и по-другому начинает смотреть на многие вещи). И что я мог сделать в этой ситуации? Мне было абсолютно ясно, что если я попробую на нее надавить, то сделаю только хуже, и мы окончательно разругаемся. Поэтому я решил пойти от противного и совершил тактическое отступление, сказав, что если ей не хочется идти к ясновидящей, то и не надо, никто ее не заставляет. Ольга посмотрела на меня удивленно и очень настороженно, но хотя бы кричать перестала. А я, закрепляя достигнутый успех, спокойно объяснил ей, что этот поход был бы всего лишь попыткой понять, что с ней случилось. Ведь надо же нам отчего-то отталкиваться в своих поисках решения проблемы. Должны же мы все-таки узнать, что именно в ней сломалось, может тогда и поймем, как это лечить? Я постарался рассеять ее страх и пробиться к ее разуму, спокойно объясняя, что если она не предпримет никаких действий для своего выздоровления, а просто будет ждать пока все само собой пройдет, то ничего не случится. Ведь, как известно, под лежачий камень вода не течет. И нет ничего страшного, в случае если тренерская ясновидящая не сможет нам помочь. Никто ведь и не утверждает, что все всегда должно получаться с первого раза. Главное, мы попробуем — попытка, ведь, не пытка. Зато потом мы точно будем знать, что использовали все возможности и ни о чем не придется жалеть. Вот в таком духе я и уговаривал ее почти десять минут, и на этот раз уговоры подействовали. Девушка устало провела рукой по лицу, признала мою правоту и пообещала обдумать этот вариант. Я обрадовался — в сложившихся обстоятельствах это было уже значительное достижение.

И все-таки не смотря на то, что я начал понимать причины Ольгиного странного состояния, с ней в последнее время стало очень трудно общаться. Ее как будто подменили. И я все чаще начал задаваться вопросом: куда же делась та милая, спокойная и уравновешенная девушка, в которую я влюбился? Она стала совсем на себя не похожа и постоянно впадала в крайности: то так глубоко уходила в себя, что ее не дозовешься (при этом у нее был такой усталый вид, будто она трое суток не спала), то становилась раздражительной и начинала огрызаться по любому поводу. Это был совсем другой человек. Такое ощущение, как будто вместе с даром, Ольга потеряла и все свое внутреннее спокойствие, равновесие и целостность. Я видел, как сильно она от этого страдает, и мне больно было на это смотреть, но что я мог сделать? Я был прикован к больничной койке и ничем, абсолютно ничем не мог ей помочь, пока не выберусь отсюда. Кто бы знал, как меня бесило это вынужденное бездействие! Я чувствовал, что время безвозвратно уходит и Оле необходима срочная помощь уже сейчас, пока ее характер не испортился окончательно, а то потом может стать слишком поздно: или она свалится от усталости или превратится в злющую мегеру, от которой все нормальные люди будут шарахаться, как от меня когда-то. Но в моем случае, единственное, чем я мог помочь Оле в данный момент — это поскорее восстановиться и выбраться из больницы. А для этого я должен был почаще выполнять тренерские упражнения. Вот я и занимался этим все свободное время.

Как раз за такой мысленной тренировкой подруга и застала меня сегодня, когда приехала после академии вместе с Тимуром. Войдя в палату, она внимательно оглядела меня с ног до головы, лучезарно улыбнулась и подошла меня обнять:

— Привет, дружище, я рада, что у тебя все хорошо — похоже, сегодня у Оли впервые за все последнее время было отличное настроение, и я обрадовался, признав в ней ту девушку, с которой был знаком последние месяцы. Мне дико захотелось ее поцеловать, но я не решился делать это в присутствии Тимура, поэтому просто поздоровался:

— Привет, ребята. Рад вас видеть. Что новенького в академии?

— Да ничего особенного, все по-старому. Не слышал, чтобы намечались какие-то особые мероприятия — сухо ответил Тимур, при этом смотрел он как-то недовольно. В общем-то, если учесть его небезразличное отношение к Ольге, это можно было понять: наверное, ему не очень приятно наблюдать, как она меня обнимает и улыбается…

— А ты, Оль, что скажешь? — переключил я внимание на свою подругу. Но в ответ услышал лишь молчание… Так, кажется, я рано обрадовался: девушка опять впала в полусонное состояние, сидя на стуле рядом со мной, и похоже даже не слышала, что я к ней обращаюсь. Вид у нее был при этом такой отрешенный и устало-апатичный, как будто ее вообще здесь не было, а на стуле сидела какая-то кукла. Мы с Тимуром тревожно переглянулись, но сказать ничего не успели, потому что в палату внезапно заглянула медсестра и громко спросила:

— Ольга Соколова здесь?

Оля отреагировала на звук своего имени, встрепенулась и ответила:

— Да, я здесь. Что случилось?

— Заведующая хочет вас видеть. Она просит вас зайти в свой кабинет — передала медсестра и быстро удалилась. Девушка удивленно посмотрела на закрывшуюся дверь, а потом перевела взгляд на нас:

— Я, наверное, пойду, узнаю, что ей нужно. Тимур, нам с тобой надо, наверное, попрощаться заранее, на случай, если я вернусь позже, чем ты уйдешь.

— Нет, я тебя дождусь. Пока что я уходить никуда не собираюсь — проинформировал нас парень.

— Как знаешь — кивнула головой девушка — Ну, я пошла — и направилась к выходу, а мы с Ибрагимовым смотрели ей в след, пока за ней не закрылась дверь.

Я перевел взгляд на друга. Он подошел к стулу, на котором до этого сидела Оля, перевернул его задом на перед и уселся верхом в своей излюбленной манере. За это время в голове у меня родилась мысль, которая, останься я прежним, просто никогда бы не пришла мне в голову:

— Слушай, Тимур, можно тебя кое о чем попросить? — спросил я, сосредоточенно вглядываясь в парня.

Тот пожал плечами:

— Смотря что. Луну с неба достать не обещаю.

Я улыбнулся:

— Это и не требуется. Я просто хочу, чтобы ты сводил Ольгу развеяться в какое-нибудь интересное место. Сможешь это сделать для меня?

Ибрагимов недоверчиво уставился на меня круглыми глазищами, помолчал, а потом осторожно сказал:

— Адам, что-то я тебя не понимаю. Ты то угрожаешь переломать мне все кости, если я подойду к твоей драгоценной Оле ближе, чем на пять метров, а то сам просишь меня куда-нибудь ее сводить. Все это как-то странно. Откуда мне знать, вдруг ты послезавтра набросишься на меня с кулаками за то, что мы куда-то сходили вместе без твоего вездесущего надзора?

Я поморщился:

— Да не беспокойся ты, не буду я на тебя набрасываться, просто я оказался в безвыходном положении. Думаешь, стал бы я тебя просить с ней погулять, если бы сам мог это сделать? Но, ты сам видишь, я сейчас не могу, потому что прикован к этой осточертевшей мне кровати! Если бы ты знал, как мне надоело здесь лежать — хуже горькой редьки! Однако речь не об этом. Ты видел, что с Олей творится? После того как лишилась способностей, она сама на себя не похожа, и с каждым днем ей все хуже. Я действительно за нее волнуюсь. Даже готов отпустить ее с тобой, лишь бы как-то изменить положение. Мне кажется, что смена обстановки пойдет ей на пользу.

— Да, я тоже заметил, что с ней что-то не так — согласился Тимур, помрачнев — Вообще-то я пытался с ней поговорить о ее самочувствии, как и обещал тебе в прошлый раз, да только она не захотела ничего рассказывать и, можно сказать, в прямом смысле меня послала. Даже пообещала разгромить мою тачку, если я еще раз спрошу ее об этом, представляешь?

— Серьезно? — неприятно удивился я — все хуже, чем я думал. Мне казалось, что она только на мне срывает свое раздражение, а оказывается и всем остальным достается тоже… Тимур, я знаю, что с ней. Она ужасно переживает из-за потери дара и боится, что он никогда к ней не вернется. Но она ни за что не признается в этом не только нам, а даже самой себе. Она вбила себе в голову, что такова была цена за мое счастливое возвращение с того света, и что именно так и должно быть. В этом-то вся загвоздка: Оля сама не осознает, что ей нужна помощь со стороны и не замечает, что с каждым днем меняется в худшую сторону. Мы должны ей помочь, понимаешь? Надо переключить ее на что-нибудь другое, заставить забыть на время о тех бедах, что обрушились на ее голову, развеселить как-то. Я не знаю никого, кто справился бы с этой задачей лучше, чем ты. Поэтому я и прошу тебя: своди ее куда-нибудь, пожалуйста, хорошо?

— Ну, если ты так ставишь вопрос, то я могу попробовать куда-нибудь ее пригласить. Но я ничего тебе не обещаю, потому что уверен, что она не захочет никуда со мной пойти. По-моему ты, Адам, не доконца понимаешь, насколько сильно она к тебе привязана. Видел бы ты, с какой скоростью она мчится к тебе сюда всякий раз, когда заканчиваются занятия в академии. Ты для нее словно магнит, который притягивает все ее внимание, и, к моему глубокому сожалению, никто и ничто больше ее не интересует! Так что я думаю, она и шагу не сделает из этой больницы, пока ты отсюда не выйдешь.

Я с сомнением посмотрел на друга, но он твердо и уверенно встретил мой взгляд, так что мне стало понятно, что он вовсе не приукрашивает действительность из желания отбрыкаться от моей просьбы. Я задумчиво потер подбородок и медленно сказал:

— Тогда нам ничего не остается, как обрабатывать ее с двух сторон. Давай, когда она вернется, ты ее пригласишь, а я попытаюсь убедить с тобой пойти. Договорились?

Тимур неуверенно пожал плечами:

— Ну, я даже не знаю. Я думаю, что не надо ее заставлять, если не хочет. Делать что-то насильно, особенно с ней, крайне плохая идея. Этот урок я усвоил раз и навсегда.

— Боже упаси, я и не предлагаю тебе ничего подобного! Тебе надо всего лишь пригласить и отвести куда надо, а все уговоры я беру на себя. Согласен? — Ибрагимов задумчиво молчал, разглядывая стены и потолок палаты и явно не спешил давать мне положительный ответ, тогда я решил зайти с другой стороны — Тимур, ты мне друг или нет? Разве я так многого прошу? Пожалуйста, ну давай хоть один разок попробуем, вдруг это сработает и ей станет лучше, а?

Тимур перевел на меня взгляд и внимательно всмотрелся в мое лицо:

— Хорошо, будь по-твоему. Не думай, что ты один за нее беспокоишься. Куда ты хочешь, чтобы я ее сводил?

— Это на твое усмотрение. Главное, чтобы ей было весело, а остальное меня не волнует.

Парень что-то прикинул в уме и улыбнулся:

— Сделаем. Больше у тебя нет никаких пожеланий?

Ответить я не успел, потому что Ольга вернулась. Осмотрев наши озабоченные лица, она нахмурилась:

— Чего такие невеселые? Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего — ответил я и бросил полувопросительный взгляд на Тимура, показывая, что пора начинать операцию под названием «Спасение Ольги Соколовой от нее самой».

Друг тут же улыбнулся девушке своей фирменной улыбкой и спросил:

— Слушай, Оль, а ты не хотела бы сходить со мной на фотовыставку одного интересного художника? Мне одна подруга рассказывала: там есть такие смешные фотографии — обхохочешься!

Синие глаза расширились от недоумения, но потом она посмотрела на меня и отрицательно помотала головой:

— Извини, Тимур, это, наверное, и вправду интересно, но мне никуда не хочется. Понимаешь, мне в последнее время не до развлечений: я так устаю и ничего не успеваю. К тому же, по-моему, будет нечестно и несправедливо, если мы будем развлекаться, пока Адам застрял тут с переломом.

Друг бросил на меня взгляд, в котором без труда угадывалось «я же тебе говорил!», но я не стал на этом заострять свое внимание, а сразу же обратился к девушке:

— Да ты не переживай за меня, подруга, мне тут есть чем заняться. Сходила бы с Тимуром на эту выставку, развеялась. Я не против, честное слово.

— Нет, Адам, мне не хочется — услышал я в ответ. Это было ожидаемо, поэтому я продолжил, не задумываясь:

— Почему нет? Уверен, тебе там понравится, Тимур ведь плохого не предложит. Ты вовсе не обязана сидеть со мной целыми днями, как привязанная. Прошу тебя соглашайся, хоть отдохнешь и повеселишься как следует.

Вместо ответа Оля опустила голову, вся как-то съежившись, будто ее ударили, а когда посмотрела на меня, глаза у нее блестели от обиды и непролитых слез:

— Адам, если я тебе надоела, так прямо и скажи. Зачем впутывать в это Тимура и пытаться избавиться от меня с его помощью?! Это подло! Раз я больше тебе не нужна, то так бы и сказал. Зачем врать?

Я опешил и растерялся. Такой реакции я совсем не ожидал! Волей-неволей, у меня вырвалось:

— Да ты что, Оль? С ума сошла? Ты что такое говоришь?! Кто тебе сказал, что ты мне надоела? Да я каждый твой приход жду как манны небесной! И я вовсе не пытаюсь от тебя избавиться! Как тебе только в голову такое могло прийти?!

Ольга вгляделась в мое ошарашенное лицо, и обида ушла из ее глаз, но зато там появилась подозрительность:

— Если ты не пытаешься от меня избавиться, то зачем тогда выпроваживаешь? Не считай меня за дурочку. Я же вижу, как вы с Тимуром спелись за моей спиной и явно планируете удалить меня отсюда. Только не надо отпираться и говорить, что это не так. Все равно не поверю. Ну-ка быстро выкладывай, зачем тебе это понадобилось!

Мы с Ибрагимовым переглянулись: в глазах у парня плескалось удивление. Я его отлично понимал: кто бы мог подумать, что Ольга в ее нынешнем невнимательном и апатичном состоянии догадается, что мы что-то замыслили, но сделает из этого совершенно неправильные выводы?

— Оль, ты все не так поняла — осторожно сказал я — я сейчас все тебе объясню. Тимур, ты не мог бы оставить нас на минуту? — обратился я к другу. Тот молча поднялся и направился к выходу.

Оля не обратила на его уход никакого внимания, а продолжала разглядывать меня настороженно-подозрительным взглядом. Глядя на нее, я вздохнул и попросил:

— Сядь, пожалуйста, я не хочу кричать на всю палату.

Девушка молча направилась к стулу, села и выжидательно уставилась на меня, а я все никак не мог решить с чего бы начать, и как ей объяснить все так, чтобы она опять не начала психовать на ровном месте.

— Итак, я тебя внимательно слушаю — поторопила меня подруга.

Я начал издалека, стараясь, по возможности, избегать больной темы про потерю способностей:

— Оль, ты помнишь как давным-давно объясняла мне, что такое дружба и каким должен быть настоящий друг? — спросил я ее. Она нахмурилась и кивнула — Проверь, правильно ли я запомнил: друг — это такой человек, который тебя всегда понимает и поддерживает. Друг старается помочь в трудную минуту, особенно если видит, что в его помощи нуждаются. Даже если его об этом не просят. Ведь на то он и друг, чтобы быть рядом и помогать, когда нужно. Так? Все правильно?

— Да — согласилась девушка — Но какое отношение это имеет к нашему разговору?

— Самое прямое — заверил я ее — Мы с Тимуром — твои друзья, и мы всего лишь пытаемся быть тебе хорошими друзьями. Мы заметили, как ты сильно устала за последнее время и просто хотим, чтобы ты развеялась и отвлеклась от проблем, вот и все. У нас и в мыслях не было замышлять против тебя что-то плохое. Понимаешь?

Ольга опустила глаза, тяжело вздохнула и снова посмотрела на меня:

— Адам, мне нужно быть здесь, с тобой. Я теперь вижу, что вы действовали из лучших побуждений, но мне не нужны никакие развлечения. Уж кто-кто, а ты-то должен понимать, что мне сейчас совсем не до веселья. Вот скажи, ты смог бы веселиться, если бы это я чуть не умерла после аварии, а потом лежала в больнице?.. По глазам вижу, что нет. Вот и я не могу. Так что я никуда не пойду. И прошу, перестань меня выпроваживать — это бесполезно.

Я мысленно застонал, ну до чего ж упрямая! Придется, видно, говорить все напрямую. Я внутренне собрался с силами и посмотрел прямо ей в глаза:

— Оль, послушай меня. Я тебя люблю и, естественно, хочу, чтобы ты была всегда рядом со мной. Но я же не слепой. Думаешь, я не вижу, как ты здесь чахнешь и угасаешь с каждым днем? Ты стала совсем на себя не похожа. Может, ты и не замечаешь, но я чувствую, как ты меняешься, и эти изменения мне совсем не нравятся. Больничная обстановка плохо на тебя влияет. Тебе надо развеяться. Прошу тебя, сходи куда-нибудь с Тимуром. Пожалуйста, сделай это ради меня, хорошо?

Оля молча смотрела на меня наверно целую минуту. Я продолжал неотрывно смотреть ей в глаза, мысленно заклиная согласиться. Наконец, любимая тяжело вздохнула и уступила:

— Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь — устало произнесла она — Пойду, позову Тимура. Узнаем, когда он собирается потащить меня на эту выставку фотографий. Но знай, мне совсем не хочется туда идти, я делаю это только ради тебя, потому что ты попросил. А я не могу тебе отказать, когда ты так просишь.

Она уже встала, собираясь выйти в коридор, но я поймал ее руку и поцеловал ладонь:

— Спасибо, моя хорошая. Для меня очень важно твое согласие. Уверен, ты не пожалеешь.

Девушка ничего не ответила, лишь ласково провела ладонью по моим волосам и вышла из палаты.

Через минуту она вернулась с Тимуром, и друг объявил, что нечего откладывать этот поход в долгий ящик:

— Оля, я думаю, лучше всего поехать прямо сейчас: как раз успеем все осмотреть до закрытия павильона. А потом я отвезу тебя домой и поеду на тренировку — предложил Ибрагимов.

— Отличная мысль — поддержал я его, одобрительно улыбнувшись. Но Оля мою улыбку не поддержала. Лишь молча подошла, обняла, поцеловала в щеку и также молча направилась к двери.

Я умоляюще посмотрел на Тимура, мол, теперь на тебя вся надежда. Друг серьезно кивнул, показывая, что все понял и быстро направился вслед за Ольгой.

А я, оставшись один, решил не терять времени даром и продолжил мысленную тренировку.

Ольга

Я вышла из больничной палаты в крайне усталом и апатичном настроении. Мне все было безразлично. Меня совсем не интересовало место, куда Ибрагимов меня поведет и о чем он будет со мной разговаривать. Если честно, я все больше ощущала себя роботом, у которого вот-вот сядет заряд в аккумуляторе. Неудивительно, что окружающие это заметили. И я ничуть не виню Адама, что он за меня беспокоился. Наверное, я бы тоже беспокоилась на его месте. По правде говоря, меня и саму время от времени посещала недоуменная мысль: «Что все-таки со мной произошло? Куда ушла вся радость жизни? Почему весь мир стал мне казаться таким серым и бессмысленным?» Но у меня не было ответов на эти вопросы. Да и, странное дело, волновали они меня не так уж сильно и появлялись в моей голове не так уж часто. Из-за хронической усталости, мой мозг словно заволокло туманом, и куда-то ушла вся острота восприятия действительности. Я понимала, что Адам прав, и с этим надо что-то делать, но у меня не хватало сил даже думать на эту тему, не то, что предпринимать реальные шаги.

Вот и сейчас я уступила двухстороннему натиску со стороны Адама и Тимура, лишь потому, что в нынешнем состоянии мне проще было сдаться и уступить, чем отстаивать свое мнение. Так что от предстоящего мероприятия я не ожидала ничего хорошего и шла туда без всякого энтузиазма. Тимур вскоре ко мне присоединился, и мы молча направились к выходу из больницы. Ибрагимов озабоченно и тревожно поглядывал на меня, но и это было мне безразлично. В молчании парень усадил меня в свою машину и куда-то повез. А я мысленно вернулась в начало дня.

С утра в кое-то веки я немного выспалась и почти весь день пребывала в хорошем настроении. В академии пары пролетели незаметно, я уже понемногу начала привыкать к отсутствию Адама и постоянно пустому стулу рядом с собой, и это обстоятельство уже не удручало меня так сильно, как раньше. Поскольку у меня было хорошее настроение, мне подумалось, что последнее расставание с Ибрагимовым вышло не очень удачным, и надо бы извиниться перед ним за свою несдержанность. Поэтому я ему позвонила и попросила прощения за то, что наговорила ему в прошлый раз. Парень, похоже, обрадовался моему звонку и сразу предложил сегодня вместе заскочить к Адаму, тем более, что он и сам собирался его навестить. Я, разумеется, согласилась.

Я заметила, что у меня есть хоть какие-то силы и энтузиазм до тех пор, пока я не доеду до Адама: мне каждый раз ужасно хочется его увидеть и посмотреть в любимые зеленые глаза. Но стоит мне достигнуть цели, как силы покидают меня и единственным моим желанием остается — посидеть рядом с ним на стульчике и подремать. Я не понимала с чем это связано, да и не хотела понимать, просто жила по заданной программе и ни о чем не задумывалась.

Сегодня со мной случилось то же самое, что происходило все последние дни вот уже почти две недели: как только я добралась до любимого друга и почувствовала его присутствие рядом с собой, то тут же полностью расслабилась и ушла в уже ставшее привычным анабиозное состояние. Из полудремы меня выдернул громкий женский голос, назвавший меня по имени. Оказалось, заведующей что-то от меня понадобилось, и она послала медсестру, чтобы пригласить меня в ее кабинет. Честно говоря, мне не очень-то хотелось вставать с насиженного места и куда-то идти, но игнорировать Елену Николаевну было неразумно. Поэтому, собравшись с силами, я отправилась выяснять причину столь неожиданного приглашения (ведь с момента нашего последнего разговора, за исключением случая выписывания пропуска для Рустама и Али, мы с ней так ни разу и не виделись).

Главврач приветливо поприветствовала меня и пригласила присаживаться. После этого она радостно сообщила мне, что Адам уверенно идет на поправку, и скоро в помощи врачей не будет необходимости, поэтому, если все и дальше пойдет такими быстрыми темпами, она планирует выписывать его на следующей неделе. Эта отличная новость так сильно подняла мне настроение, что я даже выпала из своего анабиоза и проснулась. Разулыбавшись, я порадовалась вслух предстоящей выписке, но при этом обратила внимание, что Елена Николаевна смотрит на меня уж как-то слишком заинтересованно и явно хочет о чем-то спросить. На радостях, я предложила ей задать свои вопросы сейчас, пока я еще в больнице, и она поспешила воспользоваться моим предложением:

— Ольга, скажи, пожалуйста, честно: это ты помогала своему другу выздоравливать?

— Я?! Нет, вы ошибаетесь. Он сам себе помог.

— Неужели? — с сомнением протянула заведующая — я уже больше тридцати лет в медицине и что-то не припомню за всю свою практику подобный случай регенерации живых клеток и тканей. Каким бы здоровым ни был твой друг, без постороннего вмешательства человеческий организм просто не сможет регенерировать с такой скоростью. Это я тебе как врач говорю. Так что не надо меня обманывать. Признайся, ты ему помогала?

— Да нет же! Елена Николаевна, вы же знаете, я потеряла свои способности и они, к сожалению, до сих пор не восстановились. Но я понимаю, что вы имеете в виду, и сейчас вам все объясню — и я подробно рассказала женщине про визит тренера и его интересное энергетическое упражнение, посчитав, что эту информацию следует сделать доступной для широкого круга общественности. А вдруг еще кому-нибудь данный способ пригодится?

Заведующая выслушала меня с неослабевающим интересом, постоянно что-то чиркая и помечая в своем блокноте. Под конец моего рассказа она довольно улыбнулась и воскликнула:

— Я так и знала, что здесь что-то не так! Ну не может пациент почти выздороветь с такой скоростью! Что ж, твой рассказ многое объясняет. Мне знакомы некоторые принципы восточной медицины, и я вполне допускаю, что то упражнение, о котором ты говоришь, работает. Я обязательно опишу его в своей диссертации и постараюсь по возможности внедрить здесь, в этой больнице, хотя мне и придется делать это с осторожностью — отметила она и озабоченно пробормотала — К сожалению, многие мои коллеги не приветствуют и не принимают нововведения, и если кое-кто в вышестоящих кругах узнает о моих несанкционированных действиях, я могу лишиться должности, а может быть и работы… Однако тебя это не должно волновать — спохватилась Елена Николаевна, добродушно улыбнувшись — В любом случае, ты мне очень помогла и внесла существенный вклад в развитие медицинской науки.

— Да ладно вам, это упражнение ведь не я предложила, а тренер моего друга — скромно возразила я и искренне улыбнулась — Но все равно спасибо на добром слове, рада была вам помочь. А в какой день Адама выпишут, хотя бы примерно?

— В какой день точно сказать не могу. Скорее всего, в середине недели или ближе к ее концу — пообещала женщина.

— Отлично. Ну, если у вас больше нет ко мне никаких вопросов, так я пойду? Обрадую Адама.

— Да, иди — согласилась заведующая — если мне еще что-то понадобится, то я снова тебя приглашу или позвоню, договорились?

— Договорились — ответила я и, улыбнувшись на прощание, покинула ее кабинет.

По дороге в палату Адама я предвкушала, как обрадую его чудесной новостью о выписке на следующей неделе, но войдя в палату и увидев неулыбчивые и чем-то озабоченные лица друзей, я решила сначала поинтересоваться, что у них случилось. Парни повели себя странно: сразу замолчали при моем появлении (и это навело меня на мысль, что их разговор касался непосредственно моей скромной персоны), даже не поинтересовались зачем заведующая вызывала меня к себе и все время как-то странно переглядывались. Я внутренне насторожилась: в совокупности все эти признаки позволили мне понять, что они явно что-то затеяли, пока меня не было и, судя по всему, не хотят меня в это посвящать. И тут Тимур предложил мне сходить с ним на какую-то выставку. Я удивилась, растерялась и не сразу поняла, что это не просто банальное приглашение, а спланированная акция по выдворению меня из больничной палаты. Только когда Адам начал уговаривать меня поехать с Тимуром, напрочь игнорируя мое нежелание это делать, я поняла, откуда ветер дует, и попробовала понять зачем он все это затеял. Почему-то в этот момент мне вспомнились наши стычки, которыми мы обменивались в последнее время практически ежедневно и единственный вывод, который напрашивался сам собой, больно резанул мне по сердцу: он устал терпеть мое подавленное настроение и хочет от меня отдохнуть, спровадив с Ибрагимовым куда подальше… От этой ужасной мысли у меня все внутри перевернулось, хорошее настроение напрочь улетучилось и стало так обидно, что я чуть не расплакалась. Ну почему он прямо не сказал, что хочет побыть один?! Разве я настолько глупая, что не поняла бы его? Зачем устраивать этот спектакль с Ибрагимовым?! Эмоции вырвались наружу, и я, не задумываясь, выплеснула на него свою обиду. Но увидев в ответ одно лишь голое изумление, граничащее с шоком и ни следа вины или раскаянья, засомневалась в правильности своих выводов. Да, в выводах я усомнилась, но только не в своем предчувствии, что они что-то задумали, поэтому решила прояснить этот вопрос немедленно и потребовала объяснений.

Все оказалось не так плохо, как я предположила вначале. Любимый вовсе не хотел от меня избавиться, а просто заметил мое ненормальное состояние, обеспокоился и постарался решить эту проблему, подговорив Тимура вывести меня на прогулку. Я вслушивалась в его интонации, в биение сердца и в свои ощущения и поняла, что Адам не врет и действительно за меня сильно переживает. Я не рассчитывала, что эта увеселительная поездка чем-то мне поможет и не хотела никуда от него уходить, но он так умоляюще заглядывал мне в глаза, что я сдалась, просто чтобы его успокоить. Ладно уж, так и быть, напрягусь разок и потрачу на это силы — может, когда они с Тимуром увидят, что результата от поездки нет, то перестанут выгуливать меня как породистую собачку.

Не смотря на то, что назревающий конфликт благополучно разрешился, эмоциональная вспышка забрала все мои силы, и я снова скатилась в усталое и апатичное настроение последних дней (это не было единичным случаем за последние несколько дней, так было и раньше: после каждой негативной вспышки я чувствовала себя как выжатый лимон).

Тимур вел машину, но время от времени продолжал бросать на меня тревожные взгляды. Наконец, ему надоело молча ждать, когда же я обращу на него свое внимание, и он сказал:

— Оль, не сердись на нас. Адам правда за тебя очень сильно беспокоится. Да и я тоже. После этого воскрешения ты стала сама на себя не похожа. Мы просто хотим помочь тебе снова стать самой собой. Разве это преступление?

— Я не сержусь, Тимур. Просто то, что вы затеяли не сработает. Вы думаете, что у меня просто плохое настроение, которое надо развеять, но здесь все гораздо серьезнее. Мое настроение — всего лишь следствие усталости. Я очень устала, Тимур, и если честно, не знаю, как с этой огромной усталостью справиться. Отдых и сон мне не очень-то помогают. Я понятия не имею, почему это происходит со мной, но догадываюсь, что все это как-то связано с повреждением моей энергетической системы. А поскольку я не могу выявить поломку и ее исправить, то попала в замкнутый круг, из которого не знаю как выбраться. Прости, но я очень сомневаюсь, что развлечения мне сейчас помогут. Так что это пустая трата времени, сил и средств.

Парень внимательно выслушал мой ответ, не отрывая глаз от дороги, и принялся о чем-то напряженно размышлять и, в конце концов, спросил:

— Оль, почему ты раньше нам не сказала? Мы же спрашивали тебя о твоем самочувствии, помнишь? Может, если бы мы все вместе подумали над этим, то нашли бы какой-то выход — с мягкой укоризной произнес Тимур, бросив на меня жалостливый взгляд. Я недовольно поморщилась:

— Не надо на меня так смотреть, Тимур. Отчасти поэтому я и не желала распространяться о своих проблемах — не хочу, чтобы вы меня жалели. Это унизительно. Однако это не главная причина моего молчания. Понимаешь, из-за усталости я стала плохо соображать и, как это ни странно, сама до конца не осознавала, что со мной происходит. В общем, я просто не знала, что вам ответить. И только сегодня по абсолютно неведомой мне причине, усталость немного меня отпустила, в моих мозгах слегка прояснилось, и я смогла чуть-чуть разобраться в себе.

— Вот оно что — задумчиво протянул Тимур — тогда мне многое становится понятным.

— Что, например? — вяло полюбопытствовала я.

— Например то, почему ты так негативно воспринимала любые вопросы о своем самочувствии. Мы думали, что ты не хочешь ничего рассказывать, потому что слишком сильно переживаешь из-за потери способностей и не желаешь нам это демонстрировать, а оказывается ты просто сама ничего не знала… Да уж, и что нам теперь делать?

Я устало вздохнула и безнадежно пожала плечами:

— Я не знаю, Тимур. Мне в последнее время тяжело думать. У меня нет никакого решения этой проблемы и, к несчастью, осталось слишком мало сил на его поиск. То, что раньше давалось мне с легкостью, и что я проделывала на автопилоте, практически не задумываясь, теперь требует большого напряжения сил или стало совсем недоступно. Поверь, это очень угнетает. Так что, единственное, что мне остается — это плыть по течению, экономя остатки сил и надеясь, что жизнь сама мне подбросит что-то, что сможет помочь — уныло ответила я.

Ибрагимов вдруг свернул на обочину, заглушил машину и развернулся ко мне всем корпусом. Положив руки мне на плечи, он молниеносно развернул меня к себе и слегка встряхнул:

— Ольга, а ну-ка немедленно перестань ныть! Мне твой депрессивный настрой совсем не нравится! — взгляд у парня был весьма решительный — Я тебя совсем не узнаю, ты же всегда была такой сильной! Я восхищаюсь твоей целеустремленностью и способностью совершать невозможное. Куда все это подевалось? Возьми себя в руки, подруга, это еще не конец. Ну и что, что ты сейчас не видишь решения? Подумаешь, беда какая! Ты все равно его найдешь, если не будешь сдаваться и опускать руки. А мы с Адамом сделаем все возможное, чтобы тебе помочь — отчетливо произнес Тимур, впечатывая в меня слова и прожигая голубыми глазами.

От неожиданности, я утратила дар речи и только и могла, что глупо хлопать ресницами, вместо внятного ответа. Он отпустил меня также внезапно, как и схватил до этого, завел машину и снова вырулил на шоссе. А я все никак не могла прийти в себя от шока, с опаской поглядывая на соседа. Непредсказуемые действия Ибрагимова заставили меня всерьез задуматься, что ездить с ним становиться небезопасно. Парень, видно, почувствовал мою настороженность и проговорил уже вполне спокойным и миролюбивым тоном:

— Ну как, пришла в себя? Не обижайся, но, по-моему, тебе срочно требовалась небольшая встряска, и я тебе ее обеспечил… Оль, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. По-моему, ты из-за этой дурацкой аварии пострадала даже больше, чем Адам, и я тебе очень сочувствую, честное слово. Но нельзя так просто сдаваться и ставить на себе крест. Ты — уникальная девушка, я таких еще никогда не встречал (а уж я много каких повидал, можешь мне поверить) и я не хочу, чтобы ты превратилась в аморфное существо, которое никому неинтересно и не вызывает ничего, кроме жалости… Кто-то из великих людей сказал «весь мир в твоих руках, поэтому никогда нельзя их опускать». Согласись, этот великий человек был абсолютно прав. Конечно, жаль, что ты утратила свои способности и не можешь делать того, что умела раньше. И, поверь, я понимаю, как сложно тебе преодолеть свою усталость, поскольку по твоему описанию это больше похоже на болезнь, чем на обычную потерю сил. Но это все равно не повод с головой погружаться в депрессию и ничего не делать. Если ты не хочешь позаботиться о себе, то подумай хотя бы об Адаме. Ты представляешь, что с ним будет, если ты окончательно зачахнешь и расклеишься? — Тимур бросил на меня острый взгляд, проверяя реакцию на свои слова, и я поежилась, понимая, что друг во многом прав — Так что давай, подруга, соберись с силами и начни уже осуществлять хоть какие-то действия по возврату к нормальной жизни, пусть даже они покажутся тебе самыми простыми, незначительными и бесполезными. Например, сходи со мной на эту фотовыставку и постарайся получить от этого похода удовольствие. Не стоит сразу отворачиваться и говорить: «нет, мне это не подходит», ты же не пробовала! В общем, постарайся переключиться от своих проблем на что-нибудь другое, может тогда решение появится. Как ты думаешь? — и парень выжидательно замолчал.

Нда… такой длинной и содержательной речи, наполненной глубоким смыслом и психоанализом, я от Тимура еще ни разу не слышала. А я-то считала его эгоистичным и поверхностным человеком, который только и делает, что развлекается и живет в свое удовольствие! Похоже, я опять в нем серьезно ошиблась и проморгала глубоко спрятанные в нем ценные качества… И ведь возразить-то ему нечего, хотя… Нет, не подкопаешься, он прав практически во всем, психоаналитик хренов! Я оценивающе посмотрела на Ибрагимова, гадая, что еще я в нем не разглядела и какие еще сюрпризы он может мне преподнести. Наверное, парень почувствовал мой изучающий взгляд, потому что на его красивом лице появилась легкая и слегка смущенная полуулыбка, и он спросил:

— Что, подруга, удивил я тебя?

— Еще как — подтвердила я и шутливо улыбнулась — Ты никогда не думал податься в психологи? У тебя отлично получается шоковая терапия.

Тимур задорно засмеялся и выдавил сквозь смех:

— Нет, такое мне в голову не приходило. Но я обдумаю твое предложение — а потом взглянул на меня искрящимися от смеха глазами — Ну вот, наконец-то, я узнаю тебя прежнюю. Но, Оль, ты так и не ответила на мой вопрос. Ты ведь постараешься взять себя в руки? Попробуешь победить свою усталость и переключиться на что-то другое?

Прежде чем ответить, я прислушалась к себе и с удивлением поняла, что Ибрагимову каким-то невероятным образом удалось изменить мое отношение к сложившейся ситуации, за что я была ему крайне признательна. Послав Тимуру благодарную улыбку, я ответила:

— Ладно, друг, твоя взяла. Я попробую.

Парень так радостно улыбнулся мне ответ, что, по-моему, своей улыбкой смог бы затмить даже солнце. А спустя пять минут мы подъехали к месту назначения. И Тимур потащил меня осматривать местные достопримечательности. Удивительно, но мне действительно было интересно. И даже моя хроническая усталость куда-то подевалась. Там было столько любопытных, трогательных, забавных, а иногда и откровенно смешных снимков обычной жизни обычных людей, что у меня просто глаза разбегались! По-моему, там было более сотни фотографий, которые едва уместились в трех объемных залах. И все они были сделаны с отличным качеством, с особым смыслом и индивидуальностью, так что в каждой работе чувствовался несомненный талант автора. Я бы ни за что не успела осмотреть даже треть выставки, потому что я у каждой фотографии застревала на несколько минут: каждый сюжет притягивал меня своей яркостью и тонкостью подмеченного момента. Я старалась не упустить ни одной детали. Так что если бы Тимур постоянно не дергал меня за руку и не заставлял переводить свое внимание на другие экспонаты, я бы эту выставку осматривала два дня, а не два часа, которые оставались до закрытия павильона. Сказать, что мне понравилось, значит не передать и десятой доли того, что я чувствовала на самом деле. Из здания я вышла в каком-то полутрансовом состоянии, переполненная впечатлениями настолько, что не могла даже выразить в словах свой восторг и восхищение.

Судя по всему, все это крупными буквами читалось на моем лице, потому что Тимур в полном молчании довез меня до дома, не пытаясь приставать с расспросами, а на прощание сказал:

— Я на этой выставке уже в пятый раз и до сих пор нахожу для себя там что-то новое. Так что я отлично понимаю, в каком ты сейчас состоянии. Видела бы ты меня, когда я вышел оттуда в первый раз! Я случайно заметил свое отражение в зеркале заднего вида — такого полубезумного и ошарашенного выражения на своем лице я еще никогда не видел! — поделился со мной парень впечатлениями и засмеялся. Я представила это себе и тоже не смогла удержаться от смеха. А потом, все еще смеясь, с теплотой посмотрела на Ибрагимова:

— Тимур, спасибо тебе, это было просто незабываемо!

— Не за что — ответил парень, широко улыбнувшись — Рад, что тебе лучше.

— Да, мне определенно лучше — подтвердила я — и все благодаря тебе.

— Угу, — парень весело сверкнул глазами — не забудь передать это Адаму. А то он из меня всю душу вытрясет, если решит, что я не справился с его заданием развеселить тебя как следует.

— Ага, вот значит, о чем вы договорились! — прозрела я — А я-то себе напридумывала всяких ужасов.

— Да уж, я слышал — усмехнулся друг — И как тебе такое только в голову пришло? И невооруженным глазом видно, что Адам тебя обожает и ради тебя готов практически на все! Если бы ты видела, как он меня уговаривал куда-нибудь с тобой пойти, потому что сам сейчас не может… Честное слово, я бы никогда не подумал, что он умеет быть таким убедительным, если бы своими глазами не увидел. А ты чуть до инфаркта его не довела своим заявлением, что он хочет от тебя избавиться. По правде, я и сам был в шоке…

Я смутилась и опустила взгляд:

— Сама не знаю, как я додумалась до такой глупости. Теперь мне ужасно стыдно. Меня только одно оправдывает — я всю последнюю неделю находилась в полном неадеквате и совершенно оторвалась от реальности. Но, кажется, теперь мне получше. Надеюсь, такого больше не повторится.

— Да ладно, Оль, не тушуйся — улыбнулся Ибрагимов — с твоим неадекватом мы быстро разберемся. Знаешь, мне ужасно приятно вот так разговаривать с тобой по душам, тем более, что этого уже слишком давно не случалось, но если я сейчас не уеду, то опоздаю на тренировку, и тренер с меня три шкуры спустит.

— Намек поняла — отозвалась я, улыбнувшись, и открывая дверцу машины — Я знаю, что Максим Леонидович — мужчина суровый. Так что лучше бы тебе явиться вовремя — я выбралась из автомобиля и, прежде чем захлопнуть дверь, заглянула в салон и пошутила на прощание — Знаешь, Тимур, ты все-таки подумай на счет психолога. Могу почти стопроцентно гарантировать: от клиентов отбоя не будет.

Парень так громко засмеялся, что было слышно даже сквозь закрытую дверцу машины. А потом он бибикнул и уехал на свою тренировку. А я потихоньку побрела домой, по дороге переваривая насыщенные впечатления этого необычного дня.