Ольга

Когда Тимуру удалось вытащить меня на прогулку в выходной, мне удивительным образом стало немного легче, и я перестала хвататься за телефон каждые два часа, не в силах справиться с собственной тоской по Адаму. Правда, по-моему, бедный парень подумал, что я совсем оглохла или чокнулась: занятая своими мыслями, я почти не слышала, что он мне говорил и постоянно переспрашивала. Во всяком случае, когда мы расставались, он так обеспокоенно на меня смотрел, будто я находилась при смерти. Конечно, не очень красиво получилось, что я согласилась погулять с Тимуром, а сама почти совсем не обращала на него внимания, но все-таки благодаря его активному присутствию, у меня получилось вырваться из депрессивного болота, в котором я весь день пребывала, за что в душе я была ему очень благодарна.

Сегодня с самого утра я заметила, что Адам постоянно смотрит на меня каким-то новым взглядом. Он весь день не спускал с меня глаз, хотя до этого старался не замечать… И этот взгляд… Он был каким-то не таким как всегда: там читались не тоска и обреченность, а какое-то нетерпение. Это было как-то странно. Чего он от меня хочет? Я полдня ломала голову над этим вопросом, но так и не пришла ни к какому ответу.

Был конец учебного дня, и я, собрав свои вещи, неторопливо двинулась к выходу из аудитории, в которой проходила последняя пара, как вдруг, откуда ни возьмись, мой друг возник рядом со мной и тихо, но твердо сказал:

— Оль, нам надо поговорить.

У меня сердце пропустило один удар, а потом забилось как бешенное. От того, что он снова находился так близко от меня, такой сильный и теплый, такой родной, моя душа запела от радости, и осталось только одно желание — повиснуть у него на шее. Но, понимая, что последствия могут быть непредсказуемыми, я наступила на горло этой песне и постаралась приглушить свои естественные порывы. Мне не понятно было: с чего Адам вдруг надумал со мной разговаривать? Вряд ли ему захотелось поболтать со мной просто так — вон как серьезно на меня смотрит — наверняка для этого у него появилась какая-то достаточно веская причина. Подумав об этом, я посмотрела на него с некоторым опасением и так же тихо ответила:

— Хорошо. Давай поговорим.

— Не здесь. Пойдем на детскую площадку, ту, что напротив нашего универа, ладно? — каким-то напряженным голосом попросил парень.

Я пожала плечами:

— Ну ладно, пойдем, раз ты так хочешь.

В полном молчании мы прямиком двинулись на указанную детскую площадку, не задерживаясь даже у гардероба — весна полностью вступила в свои права, и на улице было по-летнему тепло. Добредя до скамейки напротив песочницы, мы уселись на нее. Молчание затягивалось. Я настороженно взглянула на парня и сразу отвела глаза в сторону безлюдной песочницы:

— Ну вот, мы здесь. О чем ты хотел со мной поговорить?

Адам глубоко вздохнул, собираясь с силами (я прекрасно чувствовала, как ему не просто начать этот разговор) и признался едва слышно:

— Оль, ты прости меня, но я так больше не могу. Я не в состоянии больше так жить. Без тебя моя жизнь превратилась в какое-то невыносимое существование. Все дни стали такими серыми и бессмысленными, что я уже не знаю, что лучше: то ли мне утопиться, то ли повеситься… Меня ничто не радует, я не знаю, куда себя деть и чем занять свое время. Это какое-то безумие! Я не могу без тебя нормально жить, понимаешь? — его признание шло из глубины души и было настолько искренним, что у меня перехватило горло от подступивших слез, потому что я чувствовала абсолютно то же самое. Не в силах говорить, я просто кивнула, а друг продолжал — Не представляю, как ты умудряешься это выносить. Я за эти три несчастных недели чуть с ума не сошел! Ни есть, ни спать толком не могу, только и делаю, что снимаю стресс в спортзале. А тебе хоть бы хны! Ты что же, совсем по мне не скучаешь? Или уже меня разлюбила?

Я бросила на его сердитый взгляд:

— Не говори глупости, конечно, скучаю! И не вздумай сомневаться в моей любви: это ужасно глупо. Она такая огромная, что во мне не помещается!.. Адам, я невыносимо по тебе скучаю… Все, что ты о себе рассказал, относится и ко мне тоже в полной мере. Кроме спортзала, конечно… Но это не имеет никакого значения, потому что суть нашей проблемы от этого не меняется. Как бы плохо нам не было, мы должны это выдержать, потому что у нас нет другого выбора. Да, это оказалось ужасно тяжело. Но мы ведь знали, что так будет, правда? Хотя я и не думала, что настолько… — у меня вырвался прерывистый вздох. На душе было до того муторно и тяжко, что эти несколько фраз я выжала из себя с огромным трудом: слова застревали в горле, не желая выпихиваться наружу. Непролитые слезы затуманили мой обзор и, чтобы не раскиснуть окончательно, я спросила — Адам, скажи, зачем ты меня позвал? От этого разговора нам обоим только хуже. Если ты ничего не хочешь добавить к тому, что уже сказал, прошу, давай не будем продолжать. Нам с тобой и так не сладко, не надо еще больше усугублять ситуацию — тут я поняла, что больше не смогу произнести ни слова, иначе не выдержу и расплачусь. Я собрала остатки силы воли и попыталась встать со скамейки, чтобы уйти, но парень не дал мне это сделать. Вскочив с деревянного сидения раньше меня, он положил мне руки на плечи и усадил обратно, а затем присел передо мной на корточки, взяв мои ладони в свои теплые руки, и заглянул в глаза:

— Не уходи, я еще не сказал самое главное — тут он заметил, в каком я нестабильном состоянии и, сжав мои пальцы, тихонько попросил — Оль, золотая моя, прошу, только не плачь… А то я сам сейчас заплачу — глаза у моего любимого при этом были такие грустные, что долго сдерживаемые слезы помимо воли брызнули у меня из глаз. Высвободив одну руку, я принялась их вытирать, виновато пробормотав:

— Извини, я сейчас перестану…

Адам подождал, пока я успокоюсь и только потом негромко сказал:

— Я уже объяснил тебе, что не могу больше так жить, но я понимаю, что и ты не сможешь спокойно вернуться к тому, что у нас было до этого нелепого расставания. Поэтому я поеду на майские праздники в Чечню и поговорю с Маринэ — парень сильнее сжал мои ладони, вынуждая посмотреть ему прямо в глаза — Оль, прошу тебя, поехали со мной! Пожалуйста, ты мне так нужна!

Я потрясенно уставилась на него:

— Сейчас?!! Ты что, серьезно? Я даже не знаю… Я как-то не готова… — промямлила я — Да и зачем я там тебе нужна? Только буду путаться под ногами.

— Ну как это зачем? Для моральной поддержки. Да и потом ты же сама хотела летом со мной поехать. А сейчас, значит, уже не хочешь? — зеленые глаза пытливо заглядывали мне в самую душу. Я уставилась в землю, стараясь скрыться от его настойчивого взгляда, который путал мне все мысли и мешал сосредоточиться.

— Летом — другое дело, Адам. Мы бы не были так сильно ограничены во времени и смогли бы постепенно подготовить Маринэ к тому, что хотим сказать. А сейчас у тебя всего несколько дней. Поверь, я буду только мешать. Так что лучше съезди один, хорошо? А с майскими праздниками ты здорово придумал — слабо улыбнулась я — мне бы такое в голову не пришло. Я бы просто тупо ждала до конца сессии.

— К сожалению, это придумал не я, а Тимур — кривовато усмехнулся парень и пожаловался — Когда тебя нет рядом, мои мозги совсем не работают. Так что я бы тоже тупо дожидался окончания сессии, если бы он вовремя не подсказал мне этот вариант. Но сейчас разговор не об этом. Я все-таки прошу тебя поехать со мной. Пожалуйста. Тебе ничего не придется делать, просто будь рядом. Ты не будешь мне мешать, а наоборот поможешь одним лишь своим присутствием… Если ты не хочешь встречаться с Маринэ, так и не надо. Я сам все улажу, а ты пока просто поживешь у меня дома, хорошо? Ну, Оль, пожалуйста, соглашайся!

Я представила, как непросто мне будет дистанцироваться от своего любимого, если мы поедем туда вдвоем, да еще и будем вместе жить в его доме, и отрицательно помотала головой:

— Нет, так не пойдет. Не могу я поехать. К тому же меня родные не отпустят — вспомнила я еще один довод в свою пользу — я еще ни разу в жизни не уезжала заграницу без их наблюдения…

— Если дело только в этом, то я их уговорю! Прямо сегодня же — перебил меня Адам — Давай сейчас поедем к тебе домой, и я все улажу. Согласна? — с надеждой спросил он. Против такого напора мне было очень сложно устоять, тем более, что сердце у меня было не железное и тоже настоятельно требовало быть поближе к любимому. Но разум подсказывал, что если соглашусь, то эти майские праздники будут для меня сплошным нервным напряжением и стрессом. Я заколебалась. А неугомонный парень, увидев это, принялся меня дожимать:

— Ну, любимая, пожалуйста, согласись. Поедем вместе, ну пожалуйста, ради меня…

Я почувствовала, как после таких уговоров остатки здравого смысла улетучиваются из моей головы — хотелось закрыть глаза на все сложности и просто согласиться. Однако, в последнем всплеске разумности, я устало вздохнула и произнесла:

— Подожди, не дави на меня. Дай мне подумать — и на этот раз постаралась заглянуть вглубь себя и прислушаться к своей интуиции, как делала всегда, когда не могла определиться с решением какого-то сложного вопроса. Внезапно мне вспомнились слова Адама о том, что поехать выяснять отношения с Маринэ именно сейчас — идея Тимура и мне вдруг подумалось: «Раз он так активно участвует в нашей с Адамом жизни, почему бы не взять его с собой? В его присутствии и мне, и Адаму волей неволей придется держать себя в руках, и у нас хотя бы будет чуть больше шансов не наделать глупостей в самый неподходящий момент…». Эта мысль показалась мне очень здравой, и интуитивно почувствовав ее правильность, я уверенно ответила другу — Хорошо, мой дорогой, я поеду с тобой… Но с одним условием. Мы возьмем с собой Тимура.

Облегченная и счастливая улыбка, озарившая все лицо и глаза парня, когда он услышал о моем согласии, померкла при упоминании Ибрагимова:

— Не понял. Оль, скажи на милость, зачем тебе понадобилось его с собой тащить?! По-твоему, мы что, вдвоем не справимся? Нам что, так уж необходим надзиратель?

— Вообще-то да, необходим. Он нужен, чтобы мы сами для себя были надзирателями. И ты сам об этом прекрасно знаешь — я твердо посмотрела в глаза парню, и он, поняв, что я имею в виду, опустил взгляд — Но есть еще кое-что — задумчиво добавила я — Мне просто интуиция подсказывает, что его надо взять с собой, а для чего, я пока не знаю…

— Интуиция, говоришь — хитро прищурился друг — Ну ладно, поверю… А вдруг он не захочет поехать? Имей в виду, я его упрашивать не буду…

— И не надо — открыто улыбнулась я — я сама с ним поговорю. Ты лучше договорись с моими родственниками, не стоит обольщаться, что это будет так уж просто.

— Поверь, я справлюсь — уверенно заявил Адам, задорно усмехнувшись, и от этой улыбки любовь в моем сердце вспыхнула с невероятной силой. Мне со страшной силой захотелось его поцеловать, пришлось закрыть глаза, чтобы хоть как-то справиться с этим внезапным наваждением. А когда меня немного отпустило, и я открыла глаза, то наткнулась на внимательно-изучающий взгляд зеленых глаз, который был мне печально известен еще со времен начала нашей дружбы. На лице у парня медленно появилась понимающая улыбка, из-за чего я сильно смутилась, покраснела и ворчливо пробурчала:

— Ну все, хватит здесь рассиживаться и тратить наше время. Ты сейчас поедешь со мной домой или когда?

Друг засмеялся, встал, позволяя и мне подняться со скамейки и весело ответил:

— Конечно, сейчас, когда же еще? Оль, знаешь, ты такая красивая, когда смущаешься…

— Адам, прекрати — недовольно откликнулась я, направляясь вместе с ним в сторону метро — и так в краску вогнал.

— А мне нравится, когда ты краснеешь. Ты становишься вся такая румяная, как пирожок — подразнил меня парень с улыбкой — Прямо так бы и съел.

— Угу, ты еще скажи, что я и фигурой, как пирожок — продолжала притворно ворчать я, до невозможности счастливая в душе, что снова разговариваю с ним как раньше. Адам кинул на меня лукавый взгляд, сообщивший мне, что ему прекрасно известно — ворчу я только для вида, и шутливо ответил:

— Я этого не говорил. Фигура у тебя — что надо. Во всяком случае, мне очень подходит.

— Это комплемент? — поинтересовалась я, усмехнувшись.

— Нет. Это факт, проверенный и подтвержденный временем — серьезно отозвался парень.

Я засмеялась. И Адам, посмотрев на меня, тоже ко мне присоединился. Так, смеясь, мы и дошли до метро, сели в поезд и поехали договариваться с моей родней о моей внеплановой поездке в Чечню.

Адам

Когда я пришел с утра в академию, у меня так и чесались руки сразу отвести Олю в сторонку для серьезного разговора. Но и время, и место были для этого совсем неподходящими, так что пришлось мне набраться терпения и ждать окончания учебного дня. Однако, мой взгляд помимо воли весь день не отрывался от девушки и, она, конечно же, это заметила: я обратил внимание, как пару раз она удивленно покосилась на меня.

Когда мы, наконец-то, оказались на детской площадке, где я планировал поговорить с ней, мне очень сложно было начать этот разговор. Не думал, что признаваться ей в том, что я испытал за эти невыносимые три недели, будет так тяжело. Но это необходимо было сделать, чтобы любимая осознала — мы в таком режиме долго не протянем (итак уже на последнем издыхании) и согласилась поехать со мной. Подруга совсем не облегчила мне задачу, потому что у нее глаза были постоянно на мокром месте. Не знаю почему, но ее слезы заставляли меня чувствовать себя ужасно беспомощным! А от этого мне очень сложно было сосредоточиться и убедить ее поехать со мной. Однако я справился. Теперь осталось лишь убедить Ольгину родню отпустить ее со мной, и дело в шляпе.

Вот только жаль, что любимой девушке пришло в голову захватить с собой Тимура — по-моему, он в нашей паре явно третий лишний. Хотя, в общем-то, понятно, что побудило ее к такому решению: сегодня мы удержали себя в строгих рамках нашего соглашения только потому, что не могли отвлекаться ни на что другое, поскольку нам необходимо было решить очень важный вопрос. Но не факт, что мы и дальше сможем спокойно разговаривать, находясь так близко друг от друга. Тем более, что я наконец-то, увидел: не только мне, но и Оле тяжело себя сдерживать и не прикасаться ко мне лишний раз. Когда она вдруг посредине разговора посмотрела на меня жарким взглядом и закрыла глаза, мне почти сразу стало понятно: все-таки Ольга не такой уж кремень, какой казалась мне все это время. От этого понимания в моей душе проявилась радостное удовлетворение — значит, не один я тут такой дефективный и не у одного меня все внутри скручивается от дикого желания ее обнять. Видно, мои мысли отразились на лице, потому что Оля смущенно порозовела и принялась побуждать меня заняться многочисленными делами. При этом она выглядела так мило и забавно, что я не смог отказать себе в удовольствии и немножко ее подразнить, после чего разговор с серьезной темы переключился на шутливое подтрунивание. Я был безмерно счастлив, ощущая, как она идет рядом со мной и слыша ее серебристый смех… Господи, как же мне не хватало всего этого! Теперь и я с трудом сдерживал себя, чтобы не схватить ее в охапку и не начать целовать прямо посреди улицы. На это уходил почти весь мой самоконтроль, но, к счастью, я пока справлялся.

Вот так, весело болтая, мы и добрались до Олиного дома. В этот час в ее квартире из родни присутствовали только дедушка и мама, которая явно собралась куда-то убегать по делам. Не очень удачный для меня расклад: я-то надеялся, что убеждать придется Олину бабушку — с ней бы я точно смог договориться. Но деваться было некуда. Поздоровавшись со всеми, я обратился к родственникам своей девушки, которые оторвались от своих дел, чтобы встретить нас в коридоре:

— Уважаемые Дмитрий Николаевич и Александра Дмитриевна вы не могли бы мне уделить несколько минут? Мне надо обсудить с вами один важный вопрос.

Ольгина родня удивленно переглянулась, а затем одарила меня заинтригованными взглядами и пригласила на кухню для обстоятельной беседы. Устроившись за кухонным столом, и предложив всем остальным сделать то же самое, Олина мама сказала:

— Мы внимательно слушаем тебя, Адам. Только, прошу, постарайся не долго — а то я опаздаю на работу.

— Не беспокойтесь, Александра Дмитриевна, это не займет много времени. Я просто хотел попросить вас отпустить со мной Олю на майские праздники ко мне домой. Можно?

Женщина удивленно взглянула на меня:

— Зачем тебе мое разрешение? Оля и так все свободное время у тебя заседает… Мы уже и видеть ее почти совсем перестали: когда она дома, то мы на работе, а когда мы дома — так ее постоянно дома нет — шутливо посетовала Ольгина мама и улыбнулась. Но я не улыбнулся в ответ:

— Нет, вы не так поняли. Я прошу ее отпустить не туда, где я сейчас живу, а на мою родину. Я собираюсь съездить домой к родителям. Можно она поедет со мной?

Ольгина мама тут же перестала улыбаться и тревожно переглянулась с дедушкой. На этот раз слово взял дедушка:

— Молодой человек, а вы можете объяснить, зачем ей с вами ехать? Неужели вам тут общения не хватает?

Не успел я и рта раскрыть, как Оля уже ответила за меня:

— Дедуля, причем здесь общение? Поговорить мы можем в любом месте. Дело совсем не в этом. Адам просто хочет мне показать, как он живет. Он пригласил меня погостить в его отчем доме. Он мне так много про него рассказывал, но вы же понимаете, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Пожалуйста, отпустите меня. Мам, можно я поеду? — подруга умоляюще взглянула на Александру Дмитриевну. Но та в ответ лишь нахмурилась еще тревожнее и строго произнесла:

— Оля, выйди, пожалуйста, на минуту. Нам нужно поговорить с Адамом с глазу на глаз.

— Зачем это? — мрачно спросила девушка — Вы и при мне можете спокойно разговаривать.

— Нет, не можем. Ты не даешь ему ни слова сказать. А нам бы хотелось услышать ответы именно от него и, желательно, без твоих подсказок. Понятно? — отчеканила Александра Дмитриевна, строго смотря на дочь. Та в ответ кивнула:

— Да, мама, понятно. Но позволь мне все-таки остаться. Обещаю, я буду молчать как рыба!..

— Нет, дорогая, не могу — вздохнула женщина — Ты хочешь, чтобы мы его внимательно выслушали и обсудили его предложение? Тогда, пожалуйста, дай нам поговорить наедине. Лучше, пойди и проверь, как там Надя, хорошо?

Моя подруга ничего не сказала ей в ответ, молча буравя свою маму пронзительным взглядом. Та ответила ей тем же. Эта игра в гляделки длилась почти полминуты, после чего девушка, так ничего и не сказав, развернулась и вышла из кухни. Я удивленно посмотрел ей вслед, а потом перевел свой изумленный взгляд на ее маму — никогда еще не видел, чтобы отношения выяснялись так тихо и безмолвно. И для меня вдвойне было удивительно, что упрямая Ольга так быстро сдала свои позиции и безропотно подчинилась маминой воле. Я перевел взгляд на дедушку — он подмигнул мне и хитро улыбнулся в седые усы, а Олина мама перевела свой внимательный взгляд на меня:

— Итак, Адам, объясни нам, зачем тебе понадобилось тащить мою дочь к себе на родину? — напрямик спросила она.

Я постарался невинно улыбнуться в ответ:

— Так ведь Оля все уже объяснила. Я хочу показать ей свой дом и познакомить со своими друзьями, родителями. Это ведь не преступление? — спросил я попеременно переводя взгляд с Олиной мамы на дедушку и обратно.

— Нет, не преступление — ответил дедушка — Но вряд ли внучка сейчас сможет поехать с тобой. Понимаешь, у нас в последнее время нет лишних средств, и мы не можем себе позволить оплатить эту поездку. Правда, Оля об этом не знает. Саша, ты ведь поэтому удалила ее отсюда? — поинтересовался дедушка, обратившись к Александре Дмитриевне.

— Да, пап, но не только поэтому. В принципе я бы нашла деньги на это путешествие, может даже заняла бы у кого-нибудь, если бы видела его целесообразность и знала, что оно для нее безопасно — со значением взглянув на меня, проговорила Олина родительница.

— На счет денег не беспокойтесь — серьезно ответил я — ничего не нужно занимать, я все оплачу — по правде говоря, я не догадывался, что Олина семья находится в стесненном положении и сочтет это препятствием для поездки. Я и не собирался подбивать их выделять последние средства из семейного бюджета на то, чтобы мы с Олей съездили в Чечню. Мне даже в голову это не приходило. Наоборот, для меня было само собой разумеющимся, что все расходы я возьму на себя, поскольку я ее пригласил. Так я все и объяснил Олиной родне. Но не заметил после этого на их лицах никаких признаков облегчения или согласия. Напротив, Олин дедушка тревожно посмотрел на дочь, а та нахмурилась еще сильнее и, осторожно подбирая слова, произнесла:

— Адам, не пойми нас неправильно, но нам кажется, что Чечня — не безопасное место для молоденьких русских девушек. Мы ничего против тебя не имеем. Мы видим, что ты хорошо к Оле относишься, но на счет твоих соотечественников мы не можем быть так уверены. Да, папа? — обратилась она за поддержкой к дедушке. Тот согласно кивнул и тоже высказался:

— Я вижу, ты хороший парень и нашу Олю уважаешь. Мы бы отпустили ее с тобой куда угодно, хоть на Урал, хоть в Сибирь, но вот в Чечню ее отпускать практически одну нам как-то страшно. Так что извини. Не принимай на свой счет.

Не скажу, что я не был готов к такому повороту событий. В принципе, что-то подобное я от них и ожидал. Поэтому, нисколько не обидевшись и не смутившись, я по очереди твердо посмотрел в глаза им обоим и решительно сказал:

— Александра Дмитриевна и Дмитрий Николаевич, вам не о чем беспокоится. За время этой поездки Оля будет находиться под моей защитой и, клянусь вам, ни один волос не упадет с ее головы. Я понимаю, что здесь сложилось не самое благоприятное мнение о моем родном крае и моем народе. Не мне судить насколько оно верное или ошибочное. Но я обещаю вам, что со мной Ольга будет в полной безопасности, и я верну вам ее в целости и сохранности. Даю честное слово.

Александра Дмитриевна долго смотрела на меня испытывающим взглядом, Дмитрий Николаевич также посмотрел на меня остро и пронзительно. Но я был абсолютно уверен в своих силах, поэтому без проблем выдержал их взгляды. Олины родственники переглянулись и слово снова взяла Олина мама:

— Ну, допустим, мы тебе верим. Но мы все равно беспокоимся. Вдруг так случится, что вы, к примеру, поссоритесь, и она останется одна в чужом и незнакомом месте? А мы будем далеко и ничем не сможем ей помочь. Что тогда ей делать?

— Ну, во-первых, мы не поссоримся — уверенно ответил я — А во-вторых, даже если это каким-то невероятным образом произойдет, я могу вам обещать, что не брошу ее на произвол судьбы и прослежу, чтобы она успешно добралась до дома. Вы мне верите?

Мама снова переглянулась с дедушкой, тот молча пожал плечами, и тогда она ответила:

— Ну ладно, пусть так. Но есть еще кое-что, что вызывает у меня как у матери опасения… Не сочти это вмешательством в вашу личную жизнь, но я — Олина мама, мне простительно за нее беспокоиться и задавать такие вопросы. Скажи, пожалуйста, вы ведь с Олей не просто дружите, да?

Тут я немного растерялся: я как-то не предполагал, что разговор может перейти на личные темы. Александра Дмитриевна впилась в меня проницательным взглядом, просматривая словно на рентгене (я тут же узнал этот взгляд — теперь я понял, у кого Оля такому научилась), так что сразу стало ясно, что врать и отпираться было бессмысленно:

— Э-э-э, да, вы правы — подтвердил я и, решив, что лучшая защита — это нападение, спросил слегка вызывающе — А что это меняет? По-моему, это дает вам только еще большие гарантии, что я сделаю все возможное, чтобы с ней ничего не случилось за время нашей поездки. Разве не так?

— Все так — вздохнула Олина родительница — Но моя дочь — молодая, доверчивая, невинная и неискушенная девушка. Она, конечно, не лишена некоторой разумности, поэтому мы ей и доверяем, однако попав в незнакомую обстановку да еще и с таким симпатичным молодым человеком как ты, она может повести себя необдуманно и потом об этом пожалеть. Нам бы не хотелось, чтобы это произошло. Понимаешь, о чем я говорю?

Я отлично понял, о чем шла речь, про себя удивившись насколько вежливо и тактично это было произнесено (будь на месте Олиной мамы мой отец без криков, угроз и мата дело бы не обошлось). Но не мог же я сказать Олиной матери, что ее предупреждения по поводу сексуальных контактов с ее дочерью слегка запоздали? Меньше всего мне хотелось обсуждать эту тему с Олиной родней. Поэтому я также вежливо ответил:

— Не беспокойтесь, Александра Дмитриевна, я никогда не позволю себе причинить вред вашей дочери. К тому же вы абсолютно правы: Ольга, не смотря на молодость и неискушенность, очень разумная девушка. Я убедился, что она всегда все последствия просчитывает наперед. Так что вам не стоит сомневаться в ее благоразумии…

Но женщина в ответ кинула на меня настороженный взгляд, полный скептицизма, а потом синие, как у Оли, глаза решительно прищурились:

— Так. Чтобы между нами не возникло недопонимания, я скажу прямо, без всяких намеков: нам отлично видно, как сильно ты нравишься Оле. Ты совсем вскружил ей голову. Так что если она вернется из Чечни беременная, то спрос будет прежде всего с тебя, хотя и ей тоже достанется на орехи…

— Саша, перестань. Ну что ты на него нападаешь? — вступился за меня вдруг Олин дедушка.

— А что Саша, что Саша? — ворчливо отозвалась Ольгина мама — Я же знаю, какая у молодых бывает горячая кровь. Сама такой была не так уж давно. А моя дочь еще слишком молода, чтобы нянчиться с ребенком. Я просто хочу ее обезопасить, папа, тебе ли этого не понимать.

— Да понимаю я, как не понять — усмехнулся дедушка и с добродушным смешком добавил— теперь-то ты видишь, как непросто мне было отбиваться от нескончаемого потока твоих ухажеров, отсеивая слишком уж подозрительных кандидатов? Но поверь моему богатому опыту в данном вопросе: этот юноша вполне надежен и не причинит внучке никакого вреда. Я бы даже больше сказал, он будет стоять за нее насмерть и охранять как зеницу ока. Согласись, в наше время такое встречается довольно редко. Так что я бы на твоем месте не стал бы волноваться. Да и больше бы доверял нашей Олюшке — она ведь у нас умница, недостойного человека себе в друзья не выберет. Так будем уважать ее выбор.

Я почувствовал себя невидимкой — Олины родственники беседовали между собой так открыто и откровенно, будто меня здесь и вовсе не было. Это могло бы быть обидным, и даже оскорбительным, если бы не их искреннее беспокойство за одну всеми нами очень любимую девушку. Так что я слушал этот непередаваемо занимательный диалог со все возрастающим интересом, хотя и почувствовал себя как-то неловко, когда Дмитрий Николаевич выдал мне такую положительную (а главное, точную) характеристику. И когда только он успел обо мне столько узнать? Мы ведь почти не общались! Не иначе и вправду обладает немалым опытом в этом вопросе и хорошо разбирается в людях… Повезло мне, что он встал на мою сторону, что и говорить. Вон и Олина мама, похоже, к нему прислушалась и уже перестала пронизывать меня своим рентгеновским зрением. В подтверждение моих мыслей Александра Дмитриевна окинула меня изучающим взглядом с ног до головы и, тяжело вздохнув, сказала:

— Ну что ж, так и быть, мы отпустим ее с тобой. У нас пока нет повода тебе не доверять, так что ты уж, пожалуйста, оправдай наше доверие. Договорились?

Я открыто и радостно улыбнулся, почувствовав, что вышел победителем из этого непростого разговора:

— Конечно, Александра Дмитриевна, я вас не подведу. И вас тоже Дмитрий Николаевич — добавил я, с благодарностью взглянув на Олиного деда.

— Не сомневаюсь — улыбнулся тот в седые усы — потому что, если подведешь, я лично с тебя шкуру спущу. Но ты и так это прекрасно знаешь.

— Знаю — подтвердил я, усмехнувшись в ответ — Ну ладно, раз мы все обо всем договорились, можно я теперь пойду? А то мне еще билеты заказывать…

— Ой, батюшки! — вдруг воскликнула Олина мама — я же на работу опаздываю! Совсем с вами заболталась. Все, я побежала. Папа, Надя на тебе с Олей, если что — звони. Всем пока! — не успели мы с Олиным дедушкой оглянуться, как Александра Дмитриевна со скоростью молнии оказалась в коридоре, в два счета обулась и выскочила за дверь.

Настала моя очередь переглядываться с Олиным дедушкой, который добродушно пожав плечами, философски изрек:

— Женщины… Вечно опаздывают… Ну что, молодой человек, иди уж, порадуй мою внучку хорошей новостью, а то она там поди вся извелась от нетерпения.

— Наверняка — улыбаясь, ответил я и с удовольствием последовал дедушкиному совету.

Олю я нашел в комнате сестры. Подруга играла с ней в какие-то игры, но увидев меня, бросила все свои занятия и нетерпеливо спросила:

— Ну как? Что они сказали?

— Можешь собирать свои вещи, все улажено — сообщил я ей, не удержавшись от довольной улыбки. Синие глаза удивленно распахнулись:

— Отпустили?! Вот это да! Как тебе это удалось?

— Ну, мы с твоей родней быстро нашли общий язык и отлично поняли друг друга. Всего-то и нужно было их убедить, что со мной ты в полной безопасности. А еще мне очень помог твой дедушка — если бы не он, твою маму пришлось бы еще долго уговаривать. Хороший у тебя дед… И бабушка хорошая. Да и вообще вся родня.

Подруга задорно засмеялась:

— Я знаю, что мне с ними повезло. А тебе что, завидно стало? — подразнила она меня.

— Ну да, есть немного — ухмыльнулся я в ответ и перевел разговор на другую тему — Слушай, дорогая моя, мне уже надо бы заказать нам билеты. Когда ты собираешься договариваться с Ибрагимовым? А то мне нужно знать, поедет он с нами или нет.

Ольга задумчиво возвела глаза к потолку:

— Я бы позвонила ему прямо сейчас, но думается мне, такие вопросы лучше обсуждать с глазу на глаз, поэтому этот вариант отпадает. Давай я завтра встречусь с ним в академии и скажу тебе его решение после учебы, хорошо?

— Согласен.

Мы еще немного посидели вместе и поболтали о деталях предстоящего отъезда. Но мне пришла пора покидать эту гостеприимную квартиру, хотя мне страсть как не хотелось уходить. Я до того соскучился по нормальному общению с Олей, что теперь каждая минута, проведенная совместно с ней, была бальзамом для моей измученной души. Любимая тоже смотрела на меня так, будто опасалась, что я в любую минуту могу исчезнуть. Но, как ни крути, мне все-таки пришлось ее покинуть, поскольку у меня еще оставались на сегодня незавершенные дела. Так что я в приподнятом настроении двинул в сторону метро «Войковская», ужасно довольный прошедшим днем и результатами переговоров с Олиными родственниками.