Адам

Едва открыв глаза, я наткнулся взглядом на Олино обнаженное плечо, и глупая счастливая улыбка тут же посетила мое лицо, прочно там обосновавшись. Воспоминания о прошедшей ночи всплыли в моей голове, вызвав нестерпимое желание повторить все волшебство еще разок. Да уж… Ради такого выплеска чувств, что случился этой ночью между нами, стоило подождать столько времени. Я никогда еще так не выкладывался, но и в тоже время и не испытывал такого удовлетворения от интимной близости, как прошлой ночью.

Прижав свою любимую девушку к себе покрепче, я поцеловал ее в голое плечо, а потом в губы. Олины ресницы затрепетали, и на губах появилась сонная улыбка. Потянувшись всем своим стройным телом, она нежно поцеловала меня в ответ и промурлыкала:

— Как хорошо… Так тепло…

— Доброе утро. Как спала, золотая моя? — улыбнулся я.

— Лучше всех — умиротворенно выдохнула девушка — А ты?

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут в дверь внезапно постучали и мамин голос известил:

— Сынок, ты спишь? Тебя к телефону. Я тебе трубку принесла. Можно войти?

Олины глаза испуганно распахнулись, и она с ужасом уставилась на дверь.

— Быстрее, прячься под одеяло — шепнул я ей, и едва ее головка, обрамленная длинными золотыми волосами скрылась из моего поля зрения, ответил уже во весь голос — Входи, мам.

Мама вошла в комнату, и я поднялся с постели, чтобы взять у нее телефон и не привлекать ее внимания к странным неровностям и буграм на моем спальном месте.

— Это Тимур. У него что-то важное — пояснила мама — Он сначала хотел поговорить с Олей. Но твоя подруга не отвечает на стук в дверь, наверное, еще не проснулась. Поэтому он попросил отдать трубку тебе.

— Спасибо, мам. Я разберусь — поблагодарил я ее, ожидая, когда она покинет мою комнату. Как только она ушла, я освободил Олю из-под плена одеяла, одновременно приставив трубку к уху:

— Да, Тимур. Что случилось?

— Адам, Маринэ хочет с вами поговорить. Где Оля? — послышался в трубке серьезный голос Ибрагимова.

— Не беспокойся, она со мной — ответил я, наблюдая, как девушка прислушивается к нашему разговору.

— Хорошо. Даю трубку Маринэ — отозвался друг и через секунду я услышал ее взволнованный голос:

— Адам, у меня к вам с Олей просьба. Вы не могли бы сегодня еще раз ко мне приехать? Нам надо поговорить, но не по телефону.

— Маринэ, что у тебя случилось? — нахмурился я — Зачем нам снова к тебе ехать? Ты же вчера ясно дала нам понять, что не желаешь нас больше видеть в своем доме.

— Это не телефонный разговор. Я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз — напряженным голосом ответила невеста (или правильнее будет сказать бывшая невеста?), и я увидел, как Ольга усиленно закивала и шепнула мне одними губами «соглашайся!»

— Ну хорошо, мы приедем. Жди нас часа через два — два с половиной — сдался я, распрощавшись с надеждой провести тихое приятное утро в постели с любимой девушкой.

На том конце провода прозвучал облегченный вздох:

— Спасибо. Мы с Тимуром вас ждем. До встречи — и она повесила трубку.

Делать нечего, пришлось нам с подругой в срочном порядке выбираться из постели, одеваться, завтракать и выдвигаться по привычному маршруту в сторону дома Шагировых.

Ольга

Мое пробуждение было просто сказочным: что может быть лучше, когда любимый человек будит тебя поцелуем и желает доброго утра? Давно я не чувствовала себя так уютно и комфортно. Но потом в комнату постучала Елена Максимовна, и у меня сердце ушло в пятки: «попались!»… К счастью, женщина не стала приглядываться к постели, а больше обращала внимание на своего сына, так что — какое облегчение! — меня не заметила.

Оказалось, что за столь ранний визит адамовой матери мы должны благодарить Тимура и Маринэ, пожелавших срочно нам что-то сообщить. У меня не возникло сомнений, что нам стоит поехать: Маринэ не стала бы с нами разговаривать без крайней необходимости. И вот, спустя почти три часа, мы с Адамом вошли в ее комнату. Мне сразу бросилось в глаза, как бережно и аккуратно Тимур держал в своих руках ладонь пострадавшей девушки, и она совсем не порывалась ее оттуда извлекать. «Так-так» — подумалось мне — «Похоже, у них все налаживается». Меня посетило чувство удовлетворения: ну, хоть в чем-то я не ошиблась.

— Здравствуй, Маринэ. Вот мы и приехали — поздоровался за нас Адам — И внимательно тебя слушаем.

Девушка неуверенно взглянула на Ибрагимова, и тот подбодрил ее кивком. Тогда она по очереди посмотрела на нас с Адамом и, робко улыбнувшись, проговорила:

— Слушайте, ребята, вы уж простите меня за мое вчерашнее поведение. Я ужасно разозлилась на вас обоих и, согласитесь, меня можно понять… Но потом, когда вы ушли, Тимур объяснил мне кое-что, и теперь я больше на вас не сержусь. Если вы все еще хотите помириться, то, думаю, самое время сделать это сейчас… — Маринэ посмотрела прямо мне в глаза, и я увидела в них сожаление о вчерашнем и просьбу о прощении. Успев смириться с потерей этой дружбы, я настолько не ожидала услышать подобное, что впала в легкий ступор, и только как следует вглядевшись в карие глаза, поняла, что девушка не шутит. Меня затопила волна радости, так что счастливая улыбка расползлась у меня от уха до уха:

— Конечно, мы хотим помириться! — я подошла, обняла свою подругу, и та облегченно и радостно обняла меня в ответ — Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты передумала… Кстати, что заставило тебя передумать? Тимур, что ты ей сказал? — я вопросительно взглянула на друга. Тот пожал плечами:

— Ну, я просто сыграл с ней в ту игру, которой ты меня научила. Помнишь? Нет? Ту самую, где нужно представить себя на месте другого. Еще я описал ей, как вы выглядели, когда пытались не встречаться друг с другом. И, Оль, ты уж извини, но я все-таки рассказал ей про воскрешение. На мой взгляд, ужасная глупость, что мы скрываем от нее информацию, которая может помочь ей осознать насколько у вас все серьезно. И про дельфинов я тоже рассказал. Да и вообще мне пришлось много чего рассказать, чтобы она поняла, что нас троих связывает между собой.

— Вот именно! — вмешалась Маринэ — Оль, твоя скрытность не идет тебе на пользу. Если бы ты вчера на примерах мне показала, насколько тесно вы между собой связаны, а не говорила общими фразами, то, может быть, я поняла бы все гораздо быстрее. Так что скажи спасибо Тимуру. Без него мы бы вряд ли помирились — девушка послала благосклонную улыбку в сторону вышеозначенного парня.

— Да уж, спасибо тебе, Тимур — усмехнулась я и переглянулась с Адамом — в кои-то веки и твоя болтливость сослужила нам хорошую службу.

Мы все вместе засмеялись, и этот смех объединил нас невидимыми узами близости и привязанности. Но когда он стих, Тимур серьезно посмотрел на нас:

— Вообще-то, ребята, мы позвали вас не только ради того, чтобы вы помирились. Вам не кажется, что пора решить, что вы дальше будете делать?

— В каком смысле? — поинтересовался Адам.

— В смысле брачного договора — пояснил Ибрагимов — Ты же не собираешься жениться на Маринэ, так? А я собираюсь. И мне не нужна эта помеха. Вчера я разговаривал с Эльдаром Наумовичем и объяснил ему сложившееся положение дел. Он оказался вполне адекватным мужчиной и готов пойти нам на встречу, но он не может расторгнуть этот договор в одностороннем порядке без веской причины. Твоя семья, Адам, может за это подать на него в суд, а судебное разбирательство — это такая нервотрепка! Поэтому лучше всего будет, если обе семьи расторгнут этот глупый договор по взаимному согласию — уверенно проинформировал парень, выжидающе поглядывая на нас. Мы изумленно уставились на него: подумать только, все это он успел провернуть за один вечер! Вот что значит будущий финансист! — Так как? Вы готовы решать этот вопрос или нет?

— Да, в принципе, готовы, только вот не знаем как — озабоченно протянул мой любимый — это Маринэ с отцом повезло. Я и сам уже убедился, что он ради нее готов пойти на что угодно. Про моего папашу такого не скажешь. Он скорее упрется рогом и будет судиться до последнего, чем согласится на мирное расторжение договора. При этом мое мнение его совершенно не интересует.

— Жаль, если так, Адам — вздохнула Маринэ — Потому что мой папа не стал терять времени даром и пригласил сегодня твою семью на ужин с целью обсудить этот вопрос. Поэтому мы и позвали вас: чтобы предупредить, вы ведь обязательно должны присутствовать на данной встрече, поскольку она касается вас напрямую — мило улыбнулась девушка, сбросив на нас эту бомбу замедленного действия.

Мы ошарашено уставились друг на друга. «Боже мой! — подумалось мне — Ну и вечерок нам предстоит!». На лице Адама я прочитала те же мысли. Кроме того, я прочитала там неуверенность и беспокойство перед предстоящим объяснением с отцом, да еще и при стольких свидетелях. Подумав об этом, я обратилась к друзьям:

— Слушайте, а нельзя ли как-то перенести этот ужин на другой день? Пусть Адам сначала сам поговорит со своим отцом наедине.

— Нет, Оля — вдруг возразил мне Адам — Пусть все идет, как идет. Во-первых, перенести ужин не получится, потому что мы завтра утром уезжаем. А во-вторых, отец меня одного не станет даже слушать. А вот если меня поддержат Эльдар Наумович и Марта Измайловна — тогда совсем другое дело.

— Ты уверен? — спросила я. Друг решительно кивнул и я успокоилась — Ну ладно, тебе видней. И что нам теперь делать? — обратилась я ко всем присутствующим.

— Как что? Отдыхать и ждать ужина, конечно же! — просветила меня Маринэ — Ты, Оля, если хочешь, можешь пока посидеть в библиотеке. А мы с Адамом подумаем, как лучше донести до предков, что мы друг другу не подходим.

— А я? — спросил Ибрагимов.

— А ты будешь нам помогать. Ну, или Оле составь компанию.

— Тогда я с вами — решил Тимур и хлопнул в ладоши, нетерпеливо поинтересовавшись — ну что? С чего начнем обсуждение?

А я представила, как буду одна сидеть в библиотеке, в которой со мной случилось столько неприятного, и мне стало резко не по себе:

— И я тоже с вами, ребята. Что-то мне не хочется быть одной в том месте, где я последний раз виделась с Измаилом.

— И не надо — тут же поддержал меня Адам, обняв за плечи — Если хочешь, я могу туда сбегать и принести любую книжку, какую попросишь.

— Нет, ты не найдешь — отказалась я и выдвинула контрпредложение — Давай лучше сходим туда вместе, и я возьму все, что надо. Маринэ, ты же не будишь против, если мы вас покинем на несколько минут?

— Конечно, нет. Идите — отозвалась девушка.

Так мы и сделали. И оставшиеся до ужина несколько часов я сидела в уголочке в комнате Маринэ, изучая взаимосвязь между направленными энергопотоками и созданием водных и воздушных вихрей, а также попутно вставляя свои комментарии в бурное обсуждение предстоящих дебатов с предками, происходящее в той же комнате.

Время пролетело незаметно, и вскоре родители Маринэ вернулись домой. Марта Измайловна сразу принялась накрывать праздничный ужин, а Эльдар Наумович заперся у себя в кабинете. Мы к тому времени уже обсудили все, что могли и сидели как на иголках. Тут в комнату постучали, и из-за двери послышался голос отца Маринэ:

— Маринэ, Адам, вы там? Можно войти?

— Входи, пап — разрешила ему дочь.

Мужчина вошел и оглядел строгим взглядом всю нашу компанию:

— Итак, я вижу, вся молодежь в сборе. Осталось только дождаться старшее поколение. Молодые люди, я бы попросил вас не заходить в столовую, пока я вас не позову. Я хорошо знаю своего старинного друга Мансура Адамовича, и поэтому думаю, что будет лучше, если мы сначала просто пообщаемся без вас на нейтральные темы и спокойно поужинаем, а уж потом будем решать ваш вопрос. Согласны?

— Да — хором ответили мы, а я отметила про себя, что Эльдар Наумович в отличие от Мансура Адамовича предпочитает дипломатический подход, и эта черта мне в нем очень нравилась.

В течение следующего часа мы слышали как прибыли приглашенные гости, но согласно полученным инструкциям не высовывались из комнаты Маринэ. Наконец, Эльдар Наумович пришел за нами. Мы с Адамом встали, готовые последовать за ним, и уже направились к выходу, как Маринэ вдруг тоже изъявила желание присутствовать на встрече, а Тимур вызвался ее отнести. Так и получилось, что в столовую мы явились в полном составе, сопровождаемые словами отца Маринэ:

— Мой старинный друг, мы пригласили вас сегодня в гости не только попить чаю, но и обсудить один важный вопрос. Твой сын хочет тебе что-то сказать.

Я увидела, как вытянулось от удивления лицо Мансура Адамовича (Елена Максимовна тоже изумленно подняла брови):

— Адам, что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что тебе нельзя здесь находиться! И раз уж ты здесь, почему, скажи на милость, твою невесту держишь на руках не ты, а этот парень? — строгим менторским тоном спросил родитель Адама, поднимаясь из-за стола.

Я почувствовала, как мой друг собирается с силами для ответа:

— Отец, прошу, сядь и выслушай меня спокойно. У меня есть причины находиться здесь. С твоего позволения, мы тоже присядем. Эльдар Наумович, вы разрешите?

— Разумеется — откликнулся тот, занимая свое место во главе стола.

Все быстро расселись: мы с Адамом сели слева от его отца, поближе к двери, а Маринэ с Тимуром устроились с противоположной стороны стола, рядом с Еленой Максимовной.

— Начинай, Адам — предложил глава семейства Шагировых.

— Отец, ты, конечно же, помнишь о том брачном договоре, который вы заключили с Эльдаром Наумовичем почти сразу после нашего с Маринэ рождения, не так ли? — получив подтверждающий кивок, парень продолжил — Так вот, я не могу исполнить условия этого договора и жениться на Маринэ, потому что, хоть она моя хорошая подруга, я ее не люблю и не смогу дать ей то, что она действительно заслуживает. И Маринэ тоже меня не любит, отец, ей нравится совсем другой человек. Так что в этом брачном соглашении кроме объединения материальных ценностей наших семей нет никакого смысла. Прошу тебя, давай тихо-мирно расторгнем этот договор. Эльдар Наумович не против. А если тебе так уж хочется поменяться каким-либо имуществом, ты можешь обсудить этот момент с ним отдельно. Договорились?

Мансур Адамович сурово сдвинул брови:

— Глупости! Мы ничего расторгать не будем — сказал он, как отрезал — Адам, мы же уже это обсуждали: я сделал это для твоего же блага. Семейство Шагировых является одним из древнейших родов твоей родины. Породниться с ними большая честь для любого чеченца. И причем здесь любовь? Не рассуждай как женщина! Посмотри, какая Маринэ красавица, хоть и в гипсе — мужчина послал скупую улыбку в сторону Маринэ — Уверен, когда вы поженитесь, то быстро найдете общий язык, а все остальное приложится. Так что давай уважать наши традиции и хватит уже позорить меня перед моими друзьями! А то развел здесь нюни: я ее не люблю, она меня не любит… Тьфу, слушать противно!

Парень дернулся и побледнел (конечно, кому же будет приятно услышать, что собственный отец считает тебя слюнтяем и сравнивает с женщиной?), но голос прозвучал на удивление спокойно:

— Ты не понимаешь. Я никогда не женюсь на Маринэ, потому что собираюсь жениться на девушке, которую люблю, и ты не имеешь права мне здесь указывать, потому что это моя жизнь. Я не твоя собственность и не подневольное существо. Ты не имеешь права мной распоряжаться как какой-то вещью — твердо сказал Адам, глядя прямо в глаза своему отцу. Тот вскочил и начал злобно прожигать сына глазами:

— Нет уж, я все прекрасно понимаю! Хватит мне перечить и показывать свой норов! Решил, что раз ты уже совершеннолетний и живешь отдельно, значит и мои старые договоренности имеешь право отменять, да? Не выйдет! Не дорос еще! Ты женишься на ком я скажу и точка!

Я тут же ощутила, что мой любимый разозлился не на шутку. Он тоже вскочил и окатил отца таким же злобным взглядом:

— Нет! Я сам выберу с кем мне провести свою жизнь, и ты мне здесь не указ! Точнее, я уже выбрал. К твоему сведенью, я люблю Ольгу. Когда придет время, я на ней женюсь. И мне все равно, нравится это тебе или нет!

— Что?! На этой русской?!! — взвыл оскорбленный до глубины души Мансур Адамович — Вот так я и знал, что от нее будут одни неприятности! Какого черта ты вообще притащил в наш дом эту девку?? Да уж лучше женись на какой-нибудь шавке подзаборной, чем на ней!! — прокричал мужчина с искаженным от гнева лицом. Адам аж весь побелел от ярости, кулаки у него сжались, но каким-то чудом еще удерживал себя в руках и, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые зубы, процедил:

— Не смей отзываться о ней в таком тоне!! А то я не посмотрю, что ты мой отец и заставлю взять свои слова обратно! Она спасла мне жизнь, так что если ты не проявишь к ней уважение, то я за себя не отвечаю!!!

— Так все, хватит — вмешался Эльдар Наумович — Мансур, прошу, держи себя в руках. Ты в моем доме. Постарайся обойтись без оскорблений.

Отец Адама кинул недовольный взгляд в сторону хозяина дома, но от комментариев воздержался. Вместо этого он саркастически взглянул на сына и ядовито поинтересовался:

— А позволь узнать, как же это она тебе, здоровому и крепкому мужику, жизнь спасла?

— Это случилось не один раз, отец, а несколько. Но если тебе интересно, вот пример. В марте я попал в автомобильную аварию. Меня сбила машина… Не пугайся, мам, я же живой — обратился Адам к Елене Максимовне, увидев как у нее от ужаса расширились глаза, и она схватилась за сердце — Но тогда я был при смерти и даже врачи ничем не могли мне помочь. А Оля обладает необычным даром: она может лечить руками и работать с разными невидимыми глазу энергиями. Она вытащила меня буквально с того света! Правда и сама при этом серьезно пострадала, но постепенно мы с этим справились. В общем, я хочу сказать, что если бы не Оля, я бы сейчас тут не сидел. И, повторяю, это не единственный случай, когда она мне помогала. Однако, суть не в этом. Я хочу быть с этой девушкой. И не из благодарности за спасение жизни, как ты мог бы подумать, отец, а потому что я ее люблю. Так что хочешь ты или нет, я не женюсь на Маринэ. Понятно?

— Какая чушь!!! Да кто поверит в эту глупую сказочку? Ты что совсем за идиота меня считаешь?!!

— Это правда — вдруг вмешался Тимур — Оля действительно умеет делать то, чего не могут другие люди. И Адама она действительно воскресила. Я видел это сам, своими глазами. Но если бы не видел, то ни за что бы не поверил, что такое возможно…

Но Идолбаев-старший отмахнулся от него, как от надоедливой букашки:

— Это все глупости. Большей ерунды я в жизни не слышал! Но я допускаю, что если ты был при смерти, эта прошмандовка могла внушить тебе все, что угодно! Разуй же глаза!! Она пудрит тебе мозги, а ты и уши развесил! Ну как можно быть таким наивным дураком?!

— Мансур, прекрати немедленно! — сурово отчеканил Эльдар Наумович — Иначе я буду вынужден попросить тебя удалиться из моего дома!

Но Идолбаевы его, по-моему, даже не услышали и продолжали буравить друг друга такими злобными взглядами, что вокруг них чуть ли не искры разлетались.

— Только попробуй жениться на этой русской девке без роду и племени! Она же испортит нам весь генофонд! — прошипел Идолбаев-старший. Кажется, мой друг от ярости потерял дар речи, потому что молча двинулся на отца, сжав кулаки. Вся эта словесная перепалка произошла так быстро, что зрители толком ничего не успели понять и лишь смотрели круглыми глазами то на одного, то на другого. А Мансур Адамович все не унимался и, увидев, что сын явно решил надавать ему тумаков, оскорбительно засмеялся — Ой, как я испугался! Да что ты можешь мне сделать? Кишка тонка! Лучше не позорься и меня не позорь. С кулаками на родного отца! Тоже мне сын, называется!

Это оскорбление чуть не стало для Адама последней каплей, которая переполнила чашу его терпения. Я едва успела схватить его за руку и дернуть назад, иначе бы безобразной драки в столовой Шагировых точно было бы не избежать:

— Адам, — обратилась я к своему любимому парню, стараясь голосом, глазами, руками влить в него свое спокойствие — не реагируй на эту провокацию. Смотри на меня. Я же не реагирую, видишь? Просто пропускай мимо ушей.

— Нет, Оль, такое нельзя спускать с рук — яростно отпарировал друг — Он же тебя оскорбил! И меня, кстати, тоже! Но я-то ладно, мне по жизни достается. А тебе за что? Он задел твою честь и обязан извиниться!

— Нет, дружище, ты не прав. Оглянись вокруг: видишь, как окружающие на него смотрят? Своими словами он оскорбляет не нас, а себя. Он сам себя ставит в дурацкое положение. А ты будь выше этого — убеждала я Адама, параллельно я стараясь достучаться до его души и погасить его ярость.

Любимый, кажется, немного пришел в себя и осмотрелся по сторонам. Увидев ошарашенные лица, он понял, что я во многом права и разжал руки. Однако, похоже, что и Мансур Адамович успел последовать моему совету и увидеть какое отрицательное впечатление произвело на окружающих его выступление. Но вместо того, чтобы успокоиться, мужчина разъярился еще больше и начал нападать уже на меня:

— Ах ты, подлая тварь! Это так ты отплатила мне за мое гостеприимство?! Вон как сына моего охомутала!! Он тебя слушается, словно дрессированный! Загипнотизировала его, да? Быстро признавайся, что тебе понадобилось от нашей семьи, стерва!!!

Выслушивать это было неприятно, но злые слова меня не слишком задели, так как такая реакция со стороны Идолбаева-старшего была вполне ожидаема и я успела к ней внутренне подготовиться, выстроив вокруг себя зеркальную сферу еще в самом начале разговора. Поэтому, нисколько не реагируя на яростный и оскорбительный тон, я шепнула Адаму:

— Не вмешивайся. Я с ним поговорю — и с достоинством повернулась в сторону его отца — Мансур Адамович, своими оскорблениями вы ничего не добьетесь. Пока вы будете так кричать, мы не придем ни к какому разумному соглашению. Давайте все обсудим как взрослые люди. Не нужно устраивать из нашего общения балаган. Я люблю вашего сына и кроме него мне больше ничего не надо от вашей семьи. Но я была бы вам признательна, если бы вы проявили уважение к его решению и согласились на расторжение брачного договора.

— Ага, щаз-з-з! Разбежалась! Ты наверняка какая-то аферистка. О-о-о, я знаю таких как ты! Признайся, прежде чем крутить романы с этим оболтусом, ты уж точно выведала из какой он семьи и что тебе может обломиться, если он на тебе жениться, да? Не сложно догадаться, что тебе на самом деле нужно. Сколько ты хочешь? Я готов заплатить тебе, сколько попросишь, лишь бы ты оставила моего сына в покое, мерзкая мошенница!

— Не смей ее так называть! — опять не выдержал мой друг.

— Не лезь, болван, я не с тобой разговариваю! — тут же «приласкал» парня «добрый папочка».

Хоть я и была готова к тому, что отец Адама будет от меня не в восторге, такого безумного предположения я как-то от него не ожидала. Предложение о деньгах было явной провокацией, с целью вывести меня из равновесия и заставить играть по его правилам. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Только теперь я увидела, как много Адам унаследовал от отца: смотреть в разъяренные черные глаза было невыносимо страшно, но я должна была справиться с взрывом негативных эмоций, летящих мне в лицо и не показать своего страха ради Адама. Собрав все внутренние силы, я выпрямилась и холодно произнесла:

— Мансур Адамович, придите в себя. Неужели вы не видите, что унижаете сейчас не меня, а себя? Вы ведете себя недостойно и, боюсь, в данный момент вашему сыну и жене стыдно за вас перед хозяевами…

— Что?!! Ах ты, гадина, учить меня вздумала?! У русских, судя по всему, не принято прививать с малолетства уважение к старшим! Ну так я сейчас научу тебя хорошим манерам!!! — и он начал выдвигаться из-за стола, собираясь направиться в мою сторону. Но дорогу ему преградил Адам, загородив меня своей широкой спиной и плавно перетекая в боевую позицию:

— Только тронь ее, и клянусь тебе, я навсегда перестану уважать старших, забуду, что ты мой отец и наваляю тебе так, что мало не покажется!! — пообещал он сдавленным от еле сдерживаемого бешенства голосом.

— Ах так?!! Ну, значит, настала пора и тебе напомнить о хороших манерах, сопляк!!

Я поняла, что это безобразие может продолжаться до бесконечности. Мне и одного-то Идолбаева с его взрывоопасным характером хватало выше крыши, а уж когда их было двое!.. Бедная Елена Максимовна, как она это выдерживала?… Видно было, что я — камень преткновения. И до тех пор, пока я здесь нахожусь никакого конструктивного диалога не получится: любимый будет обижаться за меня на каждое нелестное высказывание в мой адрес, а для его отца я словно бельмо на глазу и он будет пытаться меня задеть, пока не достанет. Так что оставался только один выход — побыстрее удалить себя из их поля зрения. Все эти соображения промелькнули в моем мозгу, в то время как Мансур Адамович и Адам неумолимо надвигались друг на друга, словно два встречных бронепоезда, а Эльдар Наумович и Тимур вскочили со своих мест и бросились их разнимать. Женщины в это время сидели за столом как манекены с одинаково широко открытыми от ужаса глазами и боялись издать лишний шорох.

Адекватные мужчины успели вовремя схватить драчунов и в последний момент прервать намечающуюся драку. Но Идолбаевы продолжали вырываться и кричать оскорбления в адрес друг друга. Я уже собиралась тихонечко уйти по-английски, ни с кем не прощаясь, но напоследок пригляделась к главным действующим лицам повнимательнее и тут вдруг осознала, что с моим уходом эта критическая ситуация не разрешится — видно было, что этот нарыв зрел в адамовом отце и в нем самом уже давно и готов был вот-вот лопнуть. Я почувствовала, что это может кончиться очень трагически вплоть до полного разрыва семейных связей, а этого ни в коем случае нельзя было допустить. Откуда-то мне было известно, что если семейные и родовые связи рушатся, то впоследствии меняется и коверкается вся судьба участников рода. Я не желала своему любимому человеку такой участи, поэтому, хоть мне и крайне не хотелось лезть в самую гущу драки, пришлось сделать над собой усилие, призвать на помощь все Светлые Силы, какие только были доступны мне в этот момент и протиснуться между Адамом и Мансуром Адамовичем:

— Тихо. Замолчите оба — сказала я негромко, прижав свои ладони к груди обоих воюющих мужчин и мысленно блокируя их агрессию, направленную друг на друга. Я представила как те потоки злости и гнева, что они посылают друг другу, разбиваются о мои ладони и рассеиваются в пространстве. Наверное, мой блок сработал, потому что отец с сыном резко замолчали, и в комнате наступила оглушительная тишина. Дождавшись пока все внимание сфокусируется на мне, я так же тихо продолжила — Вы оба сейчас совершаете огромную ошибку. Вы рушите свои кровные узы, восстановить которые потом будет очень не просто, если вообще возможно. Посмотрите на себя и друг на друга. Вы же родня! Нельзя так друг с другом разговаривать, вы же не враги в конце концов! — я прямо взглянула своему любимому в глаза — Адам, посмотри внимательно, это же твой отец: благодаря ему ты существуешь. Без него тебя бы не было. Если ты больше не можешь найти в нем ни одного положительного качества, то уважай его хотя бы за это — я перевела взгляд на Идолбаева-старшего — Мансур Адамович, вы тоже посмотрите: это же ваш сын. Ваша родная кровь и плоть. Он часть вас и наоборот вы — часть его. Ругаться и оскорблять его все равно, что ругаться и оскорблять себя самого. Этим вы не добьетесь от него ни понимания, ни уважения, ни доверия, которых вы заслуживаете. Поймите, если вы продолжите в том же духе, то потеряете Адама так же, как и Джамсура. Вы ведь этого не хотите, правда же? — я повнимательнее вгляделась в растерянные черные глаза и ощутила вдруг с вязь с его душой — Вы ведь любите его, я чувствую. И как всякий родитель желаете ему только добра и по-своему стараетесь проявить эту любовь. Только вот, к сожалению, вы избрали неверный способ. Или даже не так — медленно произнесла я все глубже всматриваясь в его душу — вы не избирали этот способ общения. Вы переняли его у своего отца, и просто не знаете, не умеете по-другому… Но ведь так было не всегда! Вспомните себя в детстве, когда ваш отец общался с вами, и вы чувствовали неправильность в его действиях, вы же говорили себе, что сами никогда так не будете поступать со своим сыном? Говорили? Я вижу, что да. Только вот с возрастом вы забыли свои детские обещания и невольно начали копировать собственного отца. Вспомните, вы ведь тоже обижались на него за то, что он решал все за вас, не так ли? Вы тоже злились на отца за его непонимание и неуступчивость, правда же? Вот так же и Адам на вас злится и наверняка обещает сам себе, что никогда не будет так себя вести со своими детьми. Вспомните свои чувства, вы ведь и сами были в подобной ситуации, и тогда вы легко поймете сына. Но с другой стороны у вас теперь есть уникальная возможность понять и своего отца, ведь теперь вы сами оказались на его месте и видите, что он все это делал не со зла, а потому что любил вас и просто не сумел выразить эту любовь по-другому, поскольку его, как и вас, в детстве не научили. Получается замкнутый круг. Видите?

По мере произнесения моей речи лицо мужчины все больше вытягивалось от недоверчивого удивления, черные глаза изумленно расширились и Мансур Адамович полузадушенным шепотом произнес:

— Откуда ты знаешь? Ты что, колдунья?

Я слабо улыбнулась:

— Неважно кто я. Важно, чтобы вы сейчас увидели и осознали, насколько вы с сыном похожи. Вы почти что копии друг друга. Вспомните, разве вам помогало, когда отец кричал на вас и принуждал к чему-то вместо того, чтобы поддержать вас и подарить свое одобрение? Вижу, что нет. Теперь вспомните, что вы думали о нем в то время, как он пытался позаботиться о вас таким образом… Вспомнили? Вот так же и Адам теперь думает о вас… Вам это приятно? Думаю, нет. Так неужели вы хотите и дальше повторять ошибку своих отцов и до самой смерти быть в конфронтации с собственными сыновьями?.. Вы что, правда, этого хотите?

— Нет! — взорвался мужчина — Но что я могу сделать? Я всю жизнь их так воспитывал! И я не представляю как можно по-другому! Да и к тому же, у них уже сложилось обо мне определенное мнение, так что это теперь вряд ли исправишь…

— Вы зря так думаете — спокойно возразила я — Конечно, потерянные годы не вернешь. Но никогда не поздно исправить ошибку. И начать можно прямо сейчас. Поговорите со своим сыном по-доброму. Подсказываю: это должно быть не так, как вы привыкли, а так как вам бы хотелось, чтобы ваш отец с вами разговаривал. Понимаете? Все время ориентируйтесь на молодого себя, на то, что вы стремились получить от своего отца… Попробуйте, у вас получится. А если будет трудно вспомнить, то всегда можно проконсультироваться у Адама и спросить, чего он от вас ожидает. Видите, все просто.

— Угу, конечно, это на словах просто, а на деле… просто невозможно — пробурчал Идолбаев-старший, с сомнением поглядев на сына — ты посмотри на него: он же все мои слова воспринимает в штыки! И все мои предупреждения игнорирует. Упрямый, как стадо баранов!

— Стоп, Мансур Адамович, не начинайте снова. Вот вам нравилось, когда отец вас обзывал упрямым бараном или ослом? Было такое?

— Вообще-то, он чаще называл меня болваном и тупым придурком — горько усмехнувшись, вдруг поделился со мной мужчина — И ты права. Мне это не нравилось.

— Вот видите, я не предлагаю вам ничего сверхсложного. Вам надо просто попробовать. Ведь пока не попробуешь — не узнаешь сработает это или нет — продолжала убеждать я Идолбаева-старшего и решила на него слегка надавить — Да что я вас уговариваю? В конце концов, кому это надо: мне или вам? Скажите честно, вы хотите помириться со своим сыном и достигнуть взаимопонимания или нет?

— Хочу — вздохнул удрученный отец.

— Вот и действуйте, не откладывая в долгий ящик. Только дайте мне пару минут переговорить с Адамом. Я постараюсь облегчить вам задачу и объяснить ему то же самое, что и вам. Можно? — я просительно заглянула в черные глаза. Мужчина с сомнением посмотрел на меня в ответ:

— Ну, валяй. У тебя есть две минуты.

— Спасибо — не забыла вежливо поблагодарить я и обратилась к Тимуру и Эльдару Наумовичу, которые все еще продолжали удерживать Идолбаевых и застыли за их спинами неподвижными конвоирами — Вы можете уже их отпустить. Адам, можно тебя на пару слов? — друг кивнул, не отрывая от меня восхищенного взгляда. Едва мы отошли на несколько шагов, как он развернул меня к себе и восторженным шепотом выпалил свой вопрос:

— Оль, как тебе это удалось?! Как ты заставила его себя слушать?!

— Я не заставляла, Адам, в том-то и дело. Я просто разговаривала с ним по душам, так же как с Измаилом. И тебе сейчас предстоит то же самое. Я не могу освободить его душу от накопившихся гнева и непонимания. Это можешь сделать только ты. Ведь ты его сын. Ты слышал, о чем мы говорили? Вот и продолжай в том же духе. Выясните все наболевшие вопросы и про тот злополучный брачный договор не забудь. Только, пожалуйста, говори с ним не умом, а душой. Старайся тоже прислушиваться к его чувствам и желаниям, он ведь на самом деле ничего плохого тебе не желает. Помни об этом. Ну все, давай, иди — напутствовала я своего друга, но он вцепился в мои плечи, и в любимых зеленых глазах я разглядела панику:

— Оль, подожди, я не смогу! Я не умею разговаривать с душами как ты! Ты требуешь от меня невозможного, я только все испорчу!!

Я ласково улыбнулась ему и провела руками по его густым темным волосам:

— Любимый, не волнуйся. Это не сложнее, чем разговаривать с дельфинами. У тебя все получится. Ты уже все умеешь, просто пока не пробовал. Посмотри сколькому ты уже у меня научился. Поверь, ты уже совсем не тот, что был раньше, полгода назад. И с душами ты тоже умеешь разговаривать, но пока этого не осознаешь. Просто смотри не на отца, а как бы вглубь него, старайся увидеть то, что им движет, его внутренние порывы и устремления. И слушай себя, свои внутренние ощущения, свое сердце и интуицию. Нужные слова сами придут. Вот увидишь. Иди, все будет хорошо — я обняла его за шею и тут же отпустила, отступив на несколько шагов.

Парень кинул на меня неуверенный взгляд, я ободряюще ему кивнула. Тогда он отвернулся от меня и молча направился к своему отцу, а я взмолилась всем Светлым Силам, прося их поддержать его и направить ему нужные мысли.

Адам

«Ну, Ольга! Ну, удружила, ничего не скажешь!» — думал я, подходя к отцу, который как-то выжидательно и настороженно на меня посматривал. И чего только Оля от меня хочет? Видно же, что для меня этот человек — словно красная тряпка для быка. Я думал, что уже достаточно хорошо научился себя контролировать, но стоило мне его увидеть и услышать знакомые повелительно-презрительные интонации в его голосе, как весь мой самоконтроль пошел коту под хвост и я начал реагировать по-старому. Пока что я видел в нем только тирана и самодура и понятия не имел, как увидеть в нем кого-то еще.

Подойдя к отцу, я огляделся и заметил, что вся наша компания неотрывно наблюдает за нами. Тогда я подумал, что лишние глаза и уши нам совсем ни к чему и предложил:

— Отец, давай выйдем в сад. Прогуляемся.

К счастью, он не стал спорить, а молча кивнул и направился к выходу. Оказавшись снаружи, мы остановились у входа в дом и посмотрели друг на друга. Отец явно не торопился начинать разговор первым, а я, хоть убей, не знал, что ему надо сказать. «Это не сложнее, чем разговаривать с дельфинами» — вдруг вспомнилась мне Олина фраза, и я подумал: «может быть это и есть подсказка?». Я послал отцу эмоции дружелюбия и сожаления о случившемся, сопроводив это образом нашей мирной беседы. Вдруг в моей голове стали сами собой появляться слова (надо же, Оля была права!) и я наконец-то понял, о чем надо говорить:

— Слушай, отец, извини меня за мою вспышку гнева и за то, что кричал на тебя при всех… Я делал это не для того, чтобы тебя оскорбить или разозлить, а потому что не знал, как еще объяснить тебе то, что мне важно.

— Понимаю. Извинения приняты. Ты тоже, сын, прости меня за то, что я так сильно разошелся пытаясь вправить тебе мозги. Поверь, я тоже делал это не со зла.

— Заметано — отозвался я, довольный, что диалог налаживается — А вот скажи, то, что Оля говорила на счет дедушки Адама, правда? Ну, то, что он обращался с тобой так же, как ты со мной?

— К сожалению, да — со вздохом признал отец — Твоя подруга угадала. Но знаешь, как ни странно, я этого не осознавал, пока она мне прямо на это не указала. Удивительно, но у меня как будто стерлись из памяти все наши ссоры и стычки, которыми мы частенько обменивались, когда твой дед был еще жив. И нередко так бывало, что наши столкновения доходили чуть ли не до драки, прямо как у нас с тобой сегодня… Да, эта русская девчонка сказала чистую правду. Но откуда она узнала?! Ты не мог ей рассказать, ведь в те времена тебя еще и в помине не было. А больше ей узнать было неоткуда… И что она проделала со мной, когда встала между нами? Я вдруг почувствовал такую пустоту и даже забыл, что собирался тебе сказать… Как она это провернула?

Я усмехнулся:

— Мне тоже интересно. Между прочим, я тоже ощутил на себе ее воздействие: конечно, я не забыл, что хотел тебе сказать, но говорить вдруг почему-то расхотелось и вся злость куда-то делась… Да, Оля — удивительное и необыкновенное создание. Она еще и не такое может. И с ней никогда не угадаешь, какой фокус она покажет в следующий момент. К тому, что она узнает информацию как бы ниоткуда, я уже привык. Но поначалу меня тоже это поражало. А на все мои уточняющие вопросы она чаще всего отвечала лишь одно слово: «интуиция» и все. Ты себе представить не можешь, как меня это бесило, но за полгода общения я убедился, что ее интуиция практически никогда не ошибается и научился доверять ей так же, как и себе. И именно поэтому я сейчас с тобой разговариваю. Отец, Оля — не просто русская девушка, как ты уже убедился. Ты ее совсем не знаешь, но поверь, таких людей ты еще не встречал! Если бы ты попробовал познакомиться с ней поближе, тебе бы она понравилась! Тогда ты бы понял, почему я хочу быть именно с ней и другие девушки мне не нужны. Даже Маринэ. Скажи честно, ну зачем тебе понадобилось женить меня на ней? Разве понравилось бы тебе, если бы дедушка Адам пытался женить тебя против воли? Зачем тебе этот договор? И не надо вешать мне лапшу на уши, что для меня так будет лучше. Я уверен, есть еще какая-то причина. Объясни же мне, я не такой уж тупой, постараюсь понять.

Родитель оценивающе взглянул на меня и вздохнул:

— Понимаешь, у Шагировых на краю их владений есть небольшой кусок земли, который мне бы хотелось получить в свое пользование. Он очень удачно расположен и нужен мне, чтобы расширить свой бизнес. Я надеялся, что породнившись, смогу договориться с Эльдаром, чтобы он отдал его мне. Но, Адам, не думай, что это главная причина. Бог с ней, с этой землей, это ведь не последний удачно расположенный участок на свете! Я тебе уже говорил и повторяю: главное, я хотел сделать как лучше для тебя. Я хотел, чтобы у тебя была хорошая жена, которая тебе соответствует и достойна носить нашу фамилию. Может тебе и сложно в это поверить, но я хочу тебе счастья, а оно возможно только если ты женишься на девушке своего круга — отец твердо посмотрел мне в глаза — Сын, я все понимаю. Теперь, когда я убедился, что твоя Оля не шарлатанка какая-нибудь, то допускаю, что она могла спасти тебе жизнь. Ты восхищаешься ей и благодарен за спасение жизни и за все, что она для тебя сделала. И, конечно же, тебе с ней интересно. Но, дорогой мой, это же не повод, чтобы жениться! С годами твое восхищение пройдет и благодарность поутихнет. И что тогда у тебя останется? Ты с Маринэ вырос в похожих условиях, при необходимости вы всегда поймете друг друга и сможете договориться. И это я уже молчу о том, что у нее шикарное приданое. А эта девушка так сильно от нас отличается, она выросла в другой местности, где другие нравы и обычаи, воспитана совсем в других условиях. У нее другой социальный статус… Я допускаю, что она возможно добрая и хорошая, но для нас она непонятная. Ты не сможешь счастливо с ней прожить всю жизнь, у вас будет возникать недопонимание на ровном месте!

Я недовольно взглянул на него:

— Отец, не начинай снова! Ну почему ты во всем видишь только плохое? Не будет у нас никакого недопонимания, а если вдруг возникнут какие-то сложности, то мы с ними справимся. У тебя же получилось! Ты же женился на маме, а она ведь тоже русская. Так почему мне нельзя?

Мой собеседник нахмурился и пробурчал:

— Не надо сравнивать. Это совсем другое. Когда мы встретились с твоей мамой, то сразу поняли, что предназначены друг для друга. Недопонимание у нас не могло возникнуть, потому что мы две половины одного целого. И никакая разница в статусе и менталитете не могла нам помешать.

— Так ведь и у нас с Олей то же самое! — воскликнул я — Зря ты думаешь, что меня связывает с ней только благодарность и восхищение. Мы друг без друга нормально жить не можем. Может и хорошо, что мы такие разные, отец, мы просто идеально друг друга дополняем. К твоему сведенью, только у Оли получается сдерживать мою ярость, когда я совсем перестаю ощущать связь с реальностью. А это, по-моему, о многом говорит, ты так не думаешь? Но не только это удерживает меня рядом с ней… Наверное, я должен тебе рассказать… Недавно мы пытались поставить эксперимент и прожили месяц почти не встречаясь… Это был самый ужасный месяц в моей жизни! И в Олиной, как она потом призналась, тоже. Мы так скучали друг без друга, что чуть не загнулись, вся жизнь стала казаться серой и пустой… Так что не думай, будто у нас это просто увлечение, и мы не пробовали проверять наши чувства. Думаешь, я не понимаю, что ошибка здесь мне может дорого обойтись? Я все отлично понимаю, отец. Но могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью: Оля — это моя судьба, и здесь я совершенно точно не ошибаюсь.

Однако, не смотря на всю мою уверенность, я с внутренней досадой отметил, что моего собеседника все-таки убедить не получилось. С беспокойством и недоверием посмотрев на меня, он помолчал, а потом спросил тихим голосом, так сильно отличающимся от его обычного командирского тона:

— А если все-таки ошибаешься? Допусти на секундочку такое предположение. Я просто хочу уберечь тебя от этого. Вот что ты тогда будешь делать?

Я внимательно посмотрел на него. Сейчас он совсем не был похож на того отца, к которому я привык. Обычно он постоянно запрещал мне то, что мне нравилось, никак не объясняя причин запрета и не считаясь с моим мнением. А сейчас видно было, что он действительно беспокоится за меня и ему интересно, что я отвечу. Раньше бы я выкрикнул ему в лицо, что это не его дело и со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь. Но в данный момент я вдруг увидел, что ему не все равно, что со мной будет, я внезапно почувствовал с ним некую связь, родство (может быть это Оля и имела в виду, когда рассказывала, как общаться с душами других людей?), поэтому тщательно подбирая слова я медленно ответил:

— Если выяснится, что я ошибаюсь на счет меня и Оли, я не знаю, что буду делать. И не узнаю, пока это не произойдет. Но ради нее я готов рискнуть. И я имею право на эту ошибку — я устало вздохнул — Пап, я вижу, что ты на самом деле беспокоишься за меня, но прошу тебя, не надо так тщательно меня опекать. Никто не застрахован от ошибок. Ты в молодости совершал ошибки и благодаря этому повзрослел и поумнел. Так дай же и мне пройти через это, иначе я так ничему и не научусь. Я выдержу, я же твой сын. Пожалуйста, верь в меня хоть немного!

Для меня эти слова прозвучали так же неожиданно, как и для отца. Они вылетели из глубины моей души, и я только сейчас смог осознать, чего мне на самом деле всегда недоставало при общении с ним: я хотел, чтобы он в меня верил. Хотел, чтобы отец мной гордился и поддерживал меня не смотря ни на что, даже если с его точки зрения я совершаю крупную ошибку. Быть может, я хочу от него слишком многого? Я вгляделся в его расширенные от изумления глаза, ища там хоть какие-то признаки понимания. Тут родитель опустил глаза и задумчиво потер подбородок:

— Хм… Значит, ты предлагаешь верить в тебя? Ну что ж, я попробую. Знаешь, Адам, ты мне сейчас напомнил меня в молодости — я тоже всю жизнь хотел, чтобы твой дедушка Адам больше мне доверял, но, к сожалению, я этого так и не дождался. Я не хочу повторять его ошибку. Поэтому знай, отныне я буду лишь предостерегать тебя об опасности, но решение ты теперь будешь принимать сам, и сам будешь нести за него ответственность. Тебя это устроит? — я не верил своим ушам и молча таращился на него, боясь, что я ослышался. А он, увидев мое ошарашенное лицо, хитро усмехнулся — Что-то я не слышу ответа. Так как, сын, ты согласен с этим или нет?

Дар речи резко вернулся ко мне:

— Ты шутишь! Конечно, согласен! Абсолютно и полностью — радостно воскликнул я.

— Ну что ж, тогда пойдем, объявим о расторжении брачного договора, будь он неладен — подытожил отец, и я не смог сдержать довольную улыбку. А потом я внезапно обнял его, сам не заметив как это произошло. Я так давно этого не делал (лет с пяти уж точно!), что сейчас чувствовал себя крайне странно, но внутри меня как будто что-то успокоилось и стало целым. Не зная, как выразить свой восторг по поводу нашего примирения, я просто сказал:

— Я рад, что мы договорились, папа.

— Я тоже, сынок — ответил он сдавленным голосом. Мы отпустили друг друга и медленно побрели назад, в столовую Шагировых, а отец вдруг печально вздохнул — я только об одном жалею, Адам: жаль, что я не понял всего этого раньше, лет пять назад. Тогда возможно Джамсур бы не уехал от нас.

Чувствуя глубокую связь между нашими душами, я тихо спросил:

— Ты скучаешь по нему?

— Да — признался он — ужасно скучаю. Он же мой первенец. Я столько сил вложил в его воспитание, намного больше, чем в тебя, если подумать. Тобой больше мама занималась. Хотя ты не подумай ничего плохого, вы оба мои сыновья и люблю я вас одинаково.

— Ну, так помирись с ним! — сочувственно взглянул я на него — что тебе мешает?

— Это не так просто, как ты думаешь — проворчал родитель — Мне гордость не позволяет первому пойти на мировую. Ты же знаешь, Джамсур не желает со мной общаться и всячески меня избегает. Он не захочет со мной разговаривать. И у него, в отличие от тебя, нет Оли, которая объяснила бы ему, что рвать кровные узы — величайшая ошибка. Наоборот, по-моему, Лайма как следует его зазомбировала, закрыла мне к нему всякий доступ и теперь вертит им как хочет. Так что боюсь, Джамсур навсегда потерян для меня.

— Ты не прав — возразил я — И, по-моему, ты не справедлив к Лайме. Она не была бы против вашего общения, если бы своими глазами не видела, как это плохо отражается на Джамсуре. А знаешь, пап, если ты захочешь, я мог бы помочь вам помириться. Мне кажется, если бы брат узнал от меня, как ты изменился, он бы захотел возобновить с тобой общение. Ведь, я уверен, в глубине души он тоже по тебе скучает. Я мог бы попробовать устроить вам встречу. Что ты на это скажешь? — предложил я, с надеждой заглядывая в его лицо.

— Хм, интересная мысль — признал отец и добавил — Мы ее еще попозже обсудим. А сейчас нам надо подумать о другом, ведь мы уже пришли.

И действительно, не смотря на то, что мы едва тащились, за разговором не заметили, как добрели до дверей столовой. На входе в помещение обнаружилось, что вся честная компания расселась за столом и в наше отсутствие мирно попивает чай, что-то обсуждая. Но как только мы объявились, все разговоры разом стихли. Я первым делом нашел глазами свою девушку. Она, поняв, что мы вернулись, обернулась и внимательно вгляделась в нас. Я почувствовал себя словно под рентгеном, а в следующую секунду Ольга уже радостно улыбнулась и повисла у меня на шее:

— Молодец — шепнула она мне в ухо — я знала, что у тебя все получится.

Я в ответ сжал ее в объятиях, до невозможности довольный, что теперь могу себе позволить это делать, когда мне только заблагорассудится. Но тут же услышал вежливое покашливание отца за спиной:

— Сын, ты позволишь мне сказать пару слов твоей… подруге?

Пришлось мне Ольгу отпустить. Девушка с некоторой настороженностью посмотрела на моего родителя:

— Я вас слушаю, Мансур Адамович.

— Я просто хотел извиниться перед вами, Ольга, за свою несдержанность. Извините, я был не прав. И я благодарен вам за все, что вы сегодня сделали для меня и моего сына.

Оля одарила его ослепительной улыбкой:

— Не за что. Я рада была вам помочь — и посмотрела на меня сияющими синими глазами так, что мне захотелось немедленно схватить ее в охапку и утащить куда-нибудь, где нас никто не найдет. Но эти планы пришлось отложить, поскольку послышался голос Эльдара Наумовича:

— Ну, я так понимаю, вопрос улажен? Может быть, вы озвучите свое решение вслух для всех присутствующих? И не стойте в дверях, присоединяйтесь к нашему чаепитию — пригласил гостеприимный хозяин.

Подчиняясь его настойчивому взгляду, мы все расселись по своим местам, и отец взял слово:

— Мы с сыном все обсудили и пришли к выводу, что если тебе Эльдар этот брачный договор не нужен, то и нам он не нужен тоже. Так что мы готовы расторгнуть его, если ты не против.

За столом послышались облегченные вздохи, и лица присутствующих осветили радостные улыбки. Эльдар Наумович тоже улыбнулся:

— Я рад, что ты прислушался к здравому смыслу, Мансур. Конечно, я не против. Ты же меня знаешь, для меня всегда было важнее счастье моей единственной дочери, чем какие-то там земли и имущество. И я искренне рад, что и ты нашел со своим сыном общий язык. Думаю, это нужно отметить. Марта, прошу, налей всем еще чаю.

И чаепитие продолжилось до позднего вечера, но на этот раз уже в гораздо более дружественной атмосфере. Естественно, когда главный вопрос был решен, все внимание присутствующих переключилось на мою любимую девушку и ее способности. Старшее поколение тут же потребовало выложить им во всех подробностях историю с воскрешением. Разумеется, Оля отказалась ее рассказывать, а из меня рассказчик был, мягко говоря, никакой, поскольку я все описываемые события провалялся в коме. Поэтому за всех нас пришлось отдуваться Ибрагимову. А он и рад стараться, разлился соловьем и так красочно все описывал, что не только слушатели застыли с открытыми ртами, но даже я заслушался, хотя и слышал уже эту историю не в первый раз.

Потом и Маринэ вставила свои пять копеек, поведав родственникам, как Оля общалась с ее конем, а Тимур возьми и скажи, что лошади — это еще не предел, а на самом деле Олин конек — это дельфины. Бедная моя подруга не знала, куда себя девать от смущения. Она, похоже, так до сих пор и не смогла привыкнуть к всеобщему вниманию, интересу и восхищению со стороны людей, когда они узнавали какое она уникальное создание. Односложно отвечая на вопросы, девушка вся порозовела и, в конце концов, умоляюще поглядела на меня. Подчиняясь ее молчаливой просьбе, я поднялся и попросил всех простить нас и позволить пораньше покинуть столь гостеприимное общество, поскольку нам завтра утром предстоит долгий перелет обратно в Москву.

Маринэ разочаровано застонала:

— Ну вот, вы уже уезжаете, а мы ведь только-только узнали друг друга получше… Может, задержитесь еще на несколько дней?

— К сожалению, мы не можем — ответила Оля — нас ждет учеба. Мы и так пропустили два дня, чтобы побыть с вами подольше. Но, может быть, мы еще встретимся, когда у нас будут каникулы. Да, Адам?

— Конечно, мы к вам приедем — уверенно пообещал я и взял Олю за руку, собираясь направиться к выходу.

— Стоп, стоп. Не так быстро — попросил вдруг Эльдар Наумович — Куда вы так торопитесь, вы же уезжаете только завтра, а сегодня еще можете с нами посидеть. Оля, можно вас кое о чем спросить? Конюх рассказал мне, как вы ему помогли с Али-Абаем в то время, как мы возили Маринэ в больницу накладывать гипс. И еще он доложил, что после того как вы его почистили, конь стал поправляться прямо на глазах… Признайтесь, вы с ним тоже что-то проделали, не так ли?

— Э-э-э, да — смущенно призналась моя подруга — У Али было повреждено колено. Ветеринар обработал повреждение особой мазью и наложил ему специальную повязку, но я подумала, что хуже не будет, если я в дополнение немного помогу ему целительной энергией. Конь был не против моего вмешательства и позволил поработать с его коленом, так что думаю, оно почти зажило… Здорово, что у Али-Абая все хорошо — улыбнулась девушка.

— А знаете, Ольга, вы не могли бы и мне немного дать вашей целительной энергии — неожиданно обратился к ней хозяин дома — У меня в последнее время здоровье пошаливает, а проверяться у врачей у меня времени нет.

Лицо девушки сразу приняло сосредоточенное выражение:

— Хорошо. Я могу сейчас для вас провести общеукрепляющий энергетический сеанс. Но, Эльдар Наумович, со своим здоровьем шутить не стоит. Если вы уже давно чувствуете недомогание, то лучше с этим не затягивать и все-таки провериться, ведь, как известно любую болезнь легче вылечить на ранних стадиях, чем когда она уже в запущенной форме — с этими словами Оля окинула отца Маринэ цепким взглядом и задумчиво потерла лоб — Так. Думаю, что вам хватит и краткого сеанса. А это значит, что вы можете сидеть, как и сидели, только постарайтесь расслабиться и глубоко дышать, а все остальное уж я сама сделаю — подруга знакомым жестом сложила руки перед грудью, а затем подошла к неожиданному пациенту и возложила ладони ему на плечи, оповестив остальных — Вы можете продолжать беседовать, вы мне нисколько не мешаете.

Ибрагимов тут же вызвался рассказать всем присутствующим о том, как Оля спасла дельфинов Московского дельфинария. Разумеется, присутствующие с энтузиазмом согласились. Ольга, видно, уже поняла, что болтливого Ибрагимова ничем не остановишь, поэтому обреченно вздохнув, она с головой ушла в свой целительный сеанс. Тимур как раз успел поведать всю историю, а я поправлял его и кое-чем дополнил его рассказ от себя, когда наше целительница закончила свою работу и обратилась к пациенту:

— Эльдар Наумович, я все доделала. Как биоэнергетик могу вам сказать, что ваш организм очень устал. Видно вы слишком много работаете, и ваша работа связана с большими стрессами. Системы органов разбалансированы, нервная система и сердце перегружены. Вам бы надо как следует выспаться и отдохнуть на природе, хотя бы несколько дней, и тогда, думаю, ваш организм получит долгожданную передышку и самовосстановится.

— Большое спасибо, Оля — произнес мужчина удивленно — я чувствую себя как-то странно… Как будто долго спал и только сейчас проснулся… Я давно уже не видел цвета такими яркими и четкими, как сейчас. Это просто удивительно! Как мне тебя отблагодарить?

— Никак. Вашей благодарности вполне достаточно. Я ведь не свою личную энергию отдаю, а лишь выступаю в качестве проводника универсальной жизненной силы. Так что я не беру за это никакую плату.

— А я знаю как! Пап, я знаю, как ты можешь Олю отблагодарить — вдруг воскликнула Маринэ — Подари ей какую-нибудь книгу из эзотерической библиотеки моей прабабушки. Оля как увидела все, что вы с ней насобирали, так сразу и прилипла к этому стеллажу — за уши не оттащишь!

— Отличная мысль, дочка! — похвалил девушку отец — Пойдемте прямо сейчас в библиотеку и вы, Оля, выберите то, что вам понравится.

У Ольги заблестели глаза, видно было, что против такого предложения она была не в силах устоять. Но против ожидания, в библиотеку мы не пошли, так как девушка неожиданно сказала:

— Я с радостью принимаю ваш подарок, Эльдар Наумович. Но только я бы хотела забрать ту книгу, что я сегодня читала в комнате Маринэ. Она и осталась там лежать, так что в библиотеку нам идти не надо. Мы просто на обратном пути заглянем в комнату Маринэ и заберем ее оттуда, ведь так можно? — улыбнулась подруга — Простите, если у вас больше нет никаких просьб, можно мы с Адамом поедем домой? Думаю, на любые ваши вопросы с успехом ответит Тимур. Он отлично справляется с ролью моего пресс-секретаря — пошутила Оля и, явно о чем-то вспомнив, обратилась к Ибрагимову— Тимур, ты сегодня поедешь с нами или здесь останешься?

Друг молчаливо переглянулся с Маринэ, и даже мне стало заметно, что лица у них сразу погрустнели.

— Я лучше здесь переночую, а завтра к вам подъеду прямо в аэропорт, хорошо? Только, пожалуйста, захватите мои вещи — печально попросил он, а Маринэ сжала его руку, скромно опустив глаза.

Я заметил, что все это не укрылось от глаз предков, и обратил внимание, что Эльдар Наумович и Марта Измайловна понимающе переглянулись, пряча в глазах улыбки. Мои же родители тоже поднялись из-за стола, и отец обратился к хозяевам:

— Что ж, друзья, спасибо за вкусный ужин и хорошую компанию, но нам и вправду уже пора. Эльдар, Марта, ждите от меня ответного приглашения. Елена, пойдем.

Хозяева проводили нас до выхода из дома, и мы покинули гостеприимный особняк Шагировых. Когда мы добрались до дома, на улице начало смеркаться. Все устали, поэтому мы не сговариваясь разбрелись по своим комнатам.

После очередного напряженного дня, мне хотелось поскорее остаться с любимой девушкой наедине, расслабиться в ее объятиях и спокойно уснуть. Но не тут-то было: едва я собрался навестить Ольгу, как в мою комнату постучали, и Намир Энверович известил меня, что отец ожидает меня в своем кабинете.

Пришлось переться на первый этаж. На вежливый стук в дверь, отец предложил мне войти и, как только я уселся в кресло напротив него, доброжелательно сообщил:

— Знаешь, сынок, у меня есть для тебя кое-что — с этими словами он порылся в ящике массивного письменного стола из маренного дуба и извлек оттуда плоский, запечатанный в яркую обертку квадратик — Возьми, думаю, тебе сегодня это может пригодиться.

Я взял и только тут разглядел, что запечатанным квадратиком оказался презерватив. Я вытаращил глаза от неожиданности подобного дара, и у меня непроизвольно вырвалось:

— Зачем это?!

— А ты не догадываешься? — саркастически ответил отец вопросом на вопрос.

— Ну, почему же, догадываюсь. Я же не вчера на свет родился — пробормотал я, смущенно вертя средство защиты от нежелательной беременности между пальцами — Откуда он у тебя?

— Да вот, в столе завалялся — усмехнулся родитель — я вообще-то искал там совсем другое, а случайно наткнулся на эту штуку и подумал, что тебе он сейчас гораздо нужнее, чем мне.

Я не смог сдержать ироничную усмешку:

— А у него хоть срок годности не истек? И почему ты вообще думаешь, что «эта штука» мне пригодится?

— Сын, ну я же не слепой: вижу, какими глазами ты на свою Олю смотришь — усмешка отца стала еще шире — К тому же я вспомнил себя в молодости. Окажись на твоем месте, я бы зря времени не терял. А становиться дедушкой благодаря тебе я пока еще не готов — и он добродушно засмеялся.

— Да уж… Ну, тогда спасибо — сконфуженно поблагодарил я, не став его шокировать и упоминать о том, что этот подарок пригодился бы мне еще вчера — Это все? Или ты позвал меня еще зачем-нибудь?

— Все, все. Можешь идти, теперь я за тебя спокоен — насмешливо известил меня родитель, и я, пожелав ему спокойной ночи, поспешил выйти из кабинета.

Наплевав на все условности, я прямиком направился к Ольге, рассудив, что раз хозяин дома в курсе, где я собираюсь провести эту ночь, то и нечего откладывать.