Когда Зарислава поутру открыла глаза, Малюты не выискалось рядом. Знать была занята чем-то важным, обычно девочка приходила едва ли не до зари. Поднявшись с постели, травница в тишине умылась. Прохладная вода взбодрила, смывая липкий пот. Не успела облачиться в платье, прибежала и помощница.

Малюту взяла оторопь, когда та увидела пробудившуюся хозяйку и девочка, верно, смутилась, ожидая, что Зарислава выкажет недовольство её отсутствием в нужное время.

— Прости, хозяйка, что не поспела, — сказала она, виновато склонив белокурую голову.

Зарислава глянула на неё. Золотистые, большие, как у оленёнка, глаза искрились радостью, и девочка, как могла, скрывала её. И сразу можно было догадаться, что за причина заставила Малюта светиться и ликовать. Сдержав улыбку, травница спросила:

— Приняли жениха твоего, Всеволода?

Малюта раскрыла было рот, чтобы говорить, но, сдержав плескавшие через край чувства, спокойно ответила:

— Да, принял князь. Дайте боги ему доброго здоровья.

Зарислава протянула руку, взяв со спинки стула широкий нитяной пояс. Малюта тут же подоспела, помогая опоясаться, хоть это было и без надобности. Потом подсучилась переплести ей и косу.

— Сюда принести утреннюю трапезу или внизу девкам велеть накрыть?

От такого вопроса Зарислава даже обернулась. Малюта чуть не выронила косу, в нерешительности смотрела на неё, пытаясь понять, что сказала не то.

— А что же, Марибор разве не стал утренничать?

— Прости хозяйка, не упредила. Князь в тереме не появлялся со вчерашнего вечера, никто его пока не видел, — рассеянно и уже не так уверенно ответила Малюта, но тут же добавила: — Вратко вчера упредил, что гостья явилась к нему. Знамо, с ней он до сих пор.

Зариславу как ушатом ледяной водой окатили. Она опустила глаза, наконец, выдохнув, повернулась обратно, уставившись пустым взглядом в своё отражение, а мысли так и заметались в голове одна жгучей другой.

— Что же за гостья?

— Не ведаю, хозяйка, её почитай никто не видел, а князя уже с самого утра все разыскивают, порог весь обили.

— Что же ты меня не разбудила? В первую очередь должна была сказать.

— Не хотелось тревожить, да и никто из них не просил о том.

Зарислава сжала подрагивающие пальцы, сердце покрылось скрипучим льдом негодования. Сделала вдох-выдох, поняла, что зря накинулась на Малюту, та не виновата, что Марибор ушёл, никому ничего не сказав.

— А Пригода где?

— Ещё не сталкивалась с ней.

Внутри свернулось тугой змеёй нехорошего предчувствия, и подкатившая дурнота к горлу привела врасплох. Что это за гостья? Откуда пришла? Зарислава коротко глянула на помощницу. Та сжимала в тонких пальцах гребень, не решалась даже головы поднять. Ждать от Малюты ответов было бессмысленно, девочка вряд ли что-то знает ещё.

Как ни в чём не бывало, Зарислава продолжила собираться дальше, но дурные мысли всё вкрадывались в голову, тревожили.

— Не накрывай на стол. Есть я не буду, — взявшись за ручку, Зарислава вышла за дверь, оставив Малюту.

Нужно разыскать Вратко да разузнать и у тысяцкого, может, они знают больше.

Спустившись вниз, она оказалась в пустой горнице. Из распахнутых ставень потоком лился воздух, заполняя хоромину свежим речным запахом. На улице по-прежнему беспросветно хмурило. Тучи медленно тянулись над лесистыми кряжами, будто пузатые ладьи, плотные, набитые и сонные. Просторы, погружённые в серую хмарь, замерли, не издавал ни единых звуков и острог, всё виделось будто через мутное стекло. Так было и внутри — муторно и беспокойно. Похоже, ясного дня так и не наступит. Взгляд случайно упёрся в запертые двустворчатые двери, ведущую в покои Марибора. Зарислава поёжилась от того чувства, что за ними темно и пусто. В последний раз они не совсем мирно расстались, и это невыносимо тяготило. Тревога, как бы Зарислава ни оставалась к ней глухой, что болото, поглощало, стоило уцепиться за её край.

Пройдя мимо темнеющих дверей, ведущих в холодные клети, Зарислава вышла на уличную лестницу. Тут до слуха вдруг докатились мужские голоса, а потом раздался звон стали, который ввёл травницу в ледяное оцепенение. Пригвождённая к порогу, она затаила дыхание, пальцы судорожно вцепились в брусья. Голоса доносились не с площади, а с внутреннего двора. Зарислава развернулась и быстрым шагом пошла по длинному крыльцу в сторону детинца. Спустилась со второго яруса, и перед ней распростёрся просторный двор, огороженный высокими, в две сажени, бревенчатыми стенами. Оказалось, волноваться было незачем. На площадке толпились мужи, во главе их высился, как огромный медведь, Заруба, рядом — Стемир. Воины о чём-то рассуждали, кто-то просто в стороне махал мечами, верно, разминаясь. Ничего опасного. Зарислава бегло осмотрела всех, выискивая среди кметей Марибора. Напрасно, его с ними не оказалось.

Собравшись с духом, спустилась с крыльца. Здесь она была только однажды, когда показывала чернавкам их места, и ещё толком не успела осмотреться, да и что девке делать в мужской стороне?

Зарислава замерла  в воротах. Не решилась прерывать Зарубу да привлекать внимание остальных. Нырнула в тень навеса, так и оставшаяся никем не замеченной, прошла к ограде ристалища, где были разбросаны брёвна и расставлены тут и там скамьи. Выжидающе наблюдала за воинами. В нетерпении скользила взглядом то к одному, то к другому. Все они были разных возрастов, но как на подбор имели тёмно-русые, мышиного цвета волосы, немного острые черты лица, присуще племени вергенов, чьи корни уходили бог весть в какую древность. И различия между воинами Волдара и сынами племени вергенов были очень заметны. Последние имели более грубые и суровые черты, явно очерченные скулы, высокий рост.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ожидание затягивалось. Крыша навеса скрипела. Глухо доносился клёкот орлов над головой, изредка разбавляя переговоры мужчин. Может, напрасно сейчас пришла? Похоже, расходиться никто не собирается, надолго затеялся сход.

— Ждёшь кого?

Зарислава едва не вздрогнула от неожиданности.

За спиной стоял молодой парень, который если и был старше Малюты, то не намного. Как у всех вергенов, у него были мужественно очерченные скулы, ещё не загустевшие усы проступали над верхней губой. Мягкий и наблюдательный взгляд непринуждённо изучал травницу. Его серые глаза имели зеленоватый оттенок, не отталкивали. Зарислава удивилась, что такой густой голос мог принадлежать юнцу. И как не заметила его сразу? По-видимому, он притаился тут уже давно.

— Жду, — ответила, чуть помедлив, она.

— Князь ещё не появлялся в детинце, — юноша скрестил руки на груди, и, увидев во взгляде её вопрос, разъяснил: — Его сегодня все ищут, — кивнул парень в сторону толпы и вновь вернул взгляд на Зариславу, заинтересованно сузил глаза. — А ты, стало быть, Зарислава?

— Всеволод! — голос Зарубы заставил обоих повернуть головы.

Зарислава невольно отступила от парня, позабыв о вопросе, удивлённо глянула на него — вот он, возлюбленный Малюты! Тысяцкий, оставив кметей, направился к навесу.

— А ты чего тут околачиваешься, а? — смерил он хмурым взглядом юнца.

Ни один мускул не дрогнул на лице Всеволода от командного голоса тысяцкого, но всё же он отступил, бросив быстрый взгляд на Зариславу, пошёл к остальным. Легки и плавны были его движения, поджарое тело, слепленное из жилистых мышц, говорило о том, что не просто так Всеволод оказался в княжеской дружине, верно, сноровист парень в ратном деле.

— Марибор не появлялся? — спросил Заруба, выводя Зариславу из задумчивости.

— Нет. Я думала у тебя спросить.

Тысяцкий неутешно покачал головой.

— Что за гостья вчера явилась в острог? — не удержалась Зарислава от вопроса.

— Хотелось бы и мне знать. Вратко сказал, что это была старица, видно, с ней Марибор и ушёл. После братчины его никто не видел, уж и ворота острога закрылись, а он всё не появлялся.

— Старица? Куда же они ушли? — рассеянно проговорила Зарислава.

— Сам бы хотел знать. Бесовщина какая-то, — фыркнул Заруба, возводя очи к небу, верно, тоже тревожило его исчезновение князя.

— Пойду к Пригоде, может она что знает.

— Одна не ходи, — остановил её Заруба. — Возьми с собой кого из девок, — упредил он чуть тише.

Зарислава сначала смутилась такой предосторожности тысяцкого, но потом поняла, что он прав — это дома не в Ялыни и даже не в Доловске, где она была вольна и свободна. Ныне её окружают чужой народ. А ну как подумают чего лишнего? Не хватало ещё злых слухов средь селян.

Покинув Зарубу, Зарислава поспешила удалиться с дружинного двора, но, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, обернулась. Всеволод, щурясь на проклюнувшееся вдруг сквозь хмарь солнце, смотрел ей вслед. Кровь прихлынула к лицу, и сделалось вдруг жарко, она быстро отвернулась. Взгляд его нёс то, от чего холодок тяжёлым снежным комом упал к животу. Зарислава одёрнула себя — всяко ей теперь чудится, того и гляди от каждого шарахаться начнёт, но то, что парень был не прост, она поняла отчётливо. И Заруба вон как следит за ним. Странно это всё. Что так взволновало её?

Смутно ощущая себя и окружение, поглощённая в мысли, Зарислава прошла той же дорогой, поднялась к горнице, по пути встречая чернавок, выряженных в длинные понёвы. Клоня головы, они проходили мимо, спеша по делам, и хозяйка их не останавливала, помышляя только о Мариборе. Боги, знать хотя бы, где он, тогда и на сердце спокойнее было бы. Неведенье выматывало.

Едва не проскочив ветром мимо широкой двери горницы, Зарислава вовремя вспомнила о том, что обещалась перед Зарубой взять кого из девок с собой. Малюту что ли позвать? Но той и так досталось от неё с утра. Зарислава вошла в горницу и окликнула чернавок. Сразу же послышались торопливые шаги, следом в двери вбежала Весняна, взволнованная и раскрасневшаяся, видать напугала её Зарислава своим окликом. Поди ещё не привыкшие к службе.

— Пошли со мной, — велела Зарислава и, развернувшись, поспешила покинуть терем.

Вместе они миновали пустующую площадь, улицу. Селяне при встрече с Зариславой отдавали приветствие, смотрели в след. Изба Пригоды показалась за очередным поворотом. Хорошо бы застать её дома. Ещё раннее утро, и травница понадеялась, что ей повезёт. Весняну хозяйка оставила во дворе, сама поднялась по крутому порогу, вцепившись в ручку подрагивающими пальцами, потянула на себя, дверь жалостливо скрипнула. Войдя в пустую тёплую горницу, Зарислава огляделась. Печь топилась, и глухо трещали дрова в топке, на столе виднелись остатки еды, похоже, хозяева только поутренничали, а убрать не успели. Наконец, послышись шаги, и из холодной клети вышла Пригода. Завидев гстью на пороге, Пригода не удивилась, напротив, улыбнулась Зариславе, но, прочитав беспокойство на лице её, посерьёзнела.

— Али случилось что? — спросила она, усаживая Зариславу за стол.

Та заколебалась, было, всё же ничего страшного не произошло, она просто хочет узнать, где Марибор. Коротко рассказав, что произошло вчера: про старицу и про то, что Марибор после её прихода так и не явился в острог, Зарислава выдохнула, ожидая ответа, но Пригода задумалась, потеребив настороженно рушник в руках. И последняя надежда, что та что-то знает о гостье, потухла.

— Это Чародуша вернулась, — сказала вдруг Пригода.

От сердца разом отлегло, будто давил всё это время камень.

— А что же не показалась никому?

— Она никогда не жила в остроге, — поведала Пригода, — приходила только справиться по важным делам. Ведь это Чародуша держала острог и давала те стяжание и богатство, которые Славер доверил ей, как хозяйке.

Зарислава удивлённо приподняла брови.

— Значит, колдунья хорошо зналась с князем?

Женщина рассмеялась тихо.

— Как же не знаться, ведь она, хоть далёкая, но родственница князю, выбравшая отшельническую жизнь, ведовскую.

Зарислава в изумлении поглядела на Пригоду, не веря в услышанное. Но с другой стороны и верно, стала бы колдунья, выбравшая свободу и уединение, так опекать княжеских потомков?

— Когда приходит в Агдив, то уходит в лес, живёт недалече от острога, вот только тропки никто не знает к избе её, заклята она. Верно Марибор у неё. Ты не волнуйся, потолковать им о многом надо. Вернётся скоро, — успокоила женщина, ласково погладив Зариславу по руке.

Очнувшись от мыслей, поднялась. Не нужно было тревожить её, дождалась бы вечера.

— Спасибо. Теперь, спокойна.

Пригода улыбнулась в ответ.

Весняна клоня голову и смотря себе под ноги, поторопилась за хозяйкой, как только та спустилась с порога. Вернувшись вскоре в княжий терем, Зарислава первым делом прошлась по клетям, справляясь о хозяйстве у прислужниц, те одобрительно кивали, кажется, оставались довольны всем. Правда, в поварне работ прибавилось — нужно было кормить сотню мужчин, а потому хозяйка оставила Весняну в помощницы, сама поднялась в женскую половину, обнаружив в своих покоях Малюту. Та по-прежнему тихо сидела у окна, кропотливо трудясь над рубахой. И подняла голову только тогда, когда Зарислава прошла к столу, где были разложены нити и ткани. Погладив мягкий лён пальцами, травница подумала о том, что слишком беспокоится по всяким мелочам. Как это ни стыдно было признать, но Малютка в сравнении с ней и то выглядела спокойнее и ладнее.

Присев на лавку, Зарислава стала перебирать нити, выбирая те цвета, которые больше всего лежали к душе и которые подходили к цвету глаз Марибора. Погрузившись полностью в работу, она не заметила, как пролетел день. И подняла глаза, когда покои утонули в сумраке. С каждым днём темнело раньше, пришлось даже зажечь лучины. Вынырнув из сосредоточения, Зарислава прислушалась — в терме царила такая глушь, что давила на виски. Так бывает, когда погода меняется, и глубокое замирание уступает место буре.

Она проводила Малюту за едой, потеряв всякую надежду, что Марибор явится к ужину. Девочка вернулась с полным подносом, растерянность в её глазах взволновала Зариславу. Даже не стала спрашивать, и так поняла — князь всё ещё не воротился. Беспокойные мысли вновь одолели, а с наступлением ночи тревога взяла сильнее, чем утром. Зарислава едва осилила кусок пирога с грибами, запив яблочным взваром. Всё же Марибор должен был прислать хотя бы весточку, что не явится, это бы не составило ему никакого труда, да и Чародуша не спешила являться в чертог. Странно всё это.

Отодвинув глиняную плошку с остатками питья, Зарислава поднялась и прошла к окну. Окоём потухал — яркой багряной полосой сиял он под пластом надвигающихся туч, которые медленно пожирали светило. Нет, в этих местах не будет больше ясных деньков до самой оттепели.

Шуршание за спиной вывело Зариславу из задумчивости. Малютка, покончив с ужином, снова села над рукоделием. Придвинув ближе масляный светец, поглядев озадаченно на хозяйку, взялась за иглу, опустила голову, склоняясь над рубахой.

Верно, понимает, что так тревожит её, но благоразумно молчит. Да и что говорить, уже никакие успокаивающие слова не заглушат нарастающую, как грозовые кручи, тревогу. Постояв до того мига, как погас вдали последний отсвет заката, Зарислава всё же попыталась отвлечься и вернулась к рукоделию. На полотне пестрели первые вышитые ею завитки. Порадоваться бы начатой работе, да не смогла — сковывала тревога. Зарислава прошла к постели, но ложиться спать было слишком рано, да и какой может быть сон? Вслушиваясь в каждый шорох, в голоса что, изредка доносились со двора — видно стража сменялась на постах, она всё лелеяла надежду расслышать в них голос Марибора. Затем, когда на улице стихло, послышались переговоры чернавок за дверью, должно быть, возвратилась уже и Весняна с поварни. Зарислава так и ждала, что в дверь постучат, но никто не спешил к ней с радостной вестью.

— Хозяйка, дозволь косу расплести, гребнем расчесать, оно так всё дурное уйдёт, крепче сон будет.

И в самом деле, хоть посылай Весняну к Пригоде, что бы та дала ей сонных трав, но отринув эту мысль, она опустилась на стул, развязывая на затылке тесьму венца. Сжала его в озябших от чего-то пальцах. Ловкие девичьи пальцы справляются с прядями, проводя редким с длинными зубцами костяным гребнем по голове. Медленно, с каждым движением стекала с затылка и плеч усталость. Зарислава вскоре расслабилась, и в голове сделалось совершенно пусто, что её и впрямь поклонило в сон, а быть может, тому виной темнота, что мягко окутывала пламя лучин, и глубокая тишина наступающей ночи. Золотые оказались у Малютки руки, ей бы ведовству поучиться, помогать людям сможет. А ведь способности её, Зарислава почуяла сразу. Закончив, Малюта отступила, Зарислава скинув платье, оставшись в исподнем, нырнула под покрывало. Ещё некоторое время наблюдала за Малюткой, которая бесшумно прибиралась в покоях, складывая вещи по своим местам.

— Только не уходи.

С ней ей было спокойнее, хоть всё ещё не понимала, каким образом девица вселяет ей чувство тепла и умиротворённости. Вскоре Зарислава погрузилась в сон, как будто опустилась в мягкую кудель. Вот только сновидения её были тревожные. Всё бежала от кого-то, пытаясь уйти от преследователей, падала и вязла в чёрной жиже топей, испытывая страх и ужас от того, что её могли настигнуть. Потом она опустилось в черноту, и оказалась в гнетущем и навевающем уныние влажном лесу. Вдохнула густой туман, и в груди разверзалась огромная дыра, как будто что-то ценное вырвали у неё из самого сердца, оставив пустоту, которую уж ничем не заполнить. Слёзы душили, и она то и дело стряхивала их со щёк, всё шла вперёд, не видя ничего перед глазами. Боль оглушала, выворачивая наизнанку, поглощала и давила к земле, словно каменная глыба, не позволяя толком вздохнуть, и не было впереди просвета. А потом вдруг ей привиделся образ Марибора. Черты лица его были ожесточены, и он смотрел на неё с укором. Зариславе почудилось, что князь решил покинуть её. От одной мысли, что он сделает шаг назад, земля пошатнулась под ногами, а мир канул в небытие, тогда её охватило невыносимое одиночество и боль. За один короткий миг жизнь показалась без него пустой и бесплодной. Марибор исчез, оставив её в полном замешательстве.