Лес казался огромным, таящим в себе тени. Зловеще шуршали кроны, скрипели со стоном необъятные стволы деревьев, и Зарислава, вцепившись в тёплую руку крепче, старалась не отставать от женщины, идущей рядом. Ладонь её была нежной, мягкой, и она крепко держала руку травницы, вела всё дальше вглубь чащобы.

В груди всё сжималось от плохого предчувствия. Зарислава снова посмотрела на молодую женщину, и внутри вспыхнуло узнавание. Это же матушка, её родная! Удивление в миг испарилось, когда та посмотрела на Зариславу серьёзно, и её каменное лицо не выказало ничего, кроме твёрдости. Плотно сжаты побелевшие губы, взгляд острый, как ножи, шаг резкий. Она дёрнула дочь за руку, подгоняя поспешить.

Всё это не к добру. Зарислава оглядывается. Куда они идут? Зачем так далеко?

Грудь разрывает болезненное отчаяние и неведенье. Ужас охватывает её при мысли, что матушка бросит её тут, оставит в лесу одну, зверям и злым духам. Никто никогда её не найдёт. И не будет искать. Зариславу не любили там, откуда вела матушка. Но и то место, куда она вела её, не сулило ничего хорошего. Пусть не любят, но она не пойдёт в лес.

Зарислава потянулась мать назад.

— Что ты делаешь? — услышала в толще тумана её голос, такой же твёрдый, как камень, и неумолимо жесткий, как ржавое железо, сухой, как измельчавший колодец. Ни капельки тепла. И Зариславу охватила паника. По щекам потекли слёзы, мгновенно остывая на холодном ветру, оставляя на коже ледяные дорожки. Так холодно и больно сделалось внутри, что не стало сил вздохнуть.

— Не останавливайся, — поторопила матушка, не обращая внимания ни на слёзы, ни на упрямство, ни на объявший дочь страх. — Так нужно, — добавила она сухо.

Хлынул очередной поток ветра, подняв бешенный шум, такой громкий, проникающий в самое нутро, выжигающий все чувства без остатка, вселяющий только мертвенный страх.

Но тут раздался свист, и призрачная тень мелькнула средь еловых зарослей. Рука матушки, что крепко держала ладонь дочери, послабела вдруг. И когда Зарислава увидела остекленевшие глаза её, да немое удивление с примесью непонимания, она отшатнулась, вырывая руку.

Матушка упала в траву, стремительно белея, а из спины её торчала рукоять ножа.

Немой крик застрял в горле…

Зарислава вскочила, слыша в тумане сна неудержимый глухой грохот. Заозиралась, не понимая, откуда исходит грозящий звук и что он в себе несёт.

— Тише, тише, — услышала она успокаивающий шёпот Марибора рядом, чувствуя его горячее дыхание на плече. — Это дождь всего лишь.

Зарислава сглотнула, бешеное сердцебиение заставляло содрогаться её всю. Она откинула с лица налипшие волосы, видя в полутьме обеспокоенные глаза Марибора, выдохнула шумно. Он крепко обнял её, чтобы согреть. Зарислава придвинулась к нему плотнее, ища утешения и защиты, касаясь носом его шеи, чувствуя горячую, пульсирующую жизнью жилку, вдыхая его сладко-терпкий запах — пришла немного в себя. Страх отступал, прячась в густые тени сознания, но её продолжала бить дрожь. Что за страшный сон?

Марибор легонько покачивал её, убаюкивая, а потом осторожно спросил:

— Тебе приснилось что-то? — его голос был настолько мягкий, шелестящий, что она и позабыла обо всём.

Зарислава кивнула.

— Я с тобой, — погладил он по волосам, по спине.

Да он, рядом. Она в безопасности, и нет никакого леса, и страшной тени смерти. Остатки сна стекли с неё вместе с холодным потом. Зарислава ещё некоторое время вслушивалась в биение его сердца да в безудержный грохот ливня по кровле, что припустился сильнее. В покоях же было по-прежнему тепло, и угли тускло переливались рядом. Однако из узкого приоткрытого оконца резво брызгал на пол серый дождь, оставляя мокрые пятна на полу. Желтовато-белый свет пробивался в окошко вместе с водой. Близился рассвет.

— Что тебе снилось?

Зарислава нахмурилась, стараясь припомнить смутные обрывки сновидения. Нежные очертания молодого лица женщины были слишком невнятны, чтобы хоть что-то припомнить из её облика, даже цвет глаз не запомнился ей. Нет, матушку она не вспомнит, но это точно была она. Странно, никогда не снилась. Никогда. Куда она её вела? Чего хотела?

"Это всего лишь сон. Просто переутомилась. Ещё не привыкла к новому месту".

— Мне снилась матушка, — всё же призналась она Марибору.

С произнесенными словами сон растворился, на удивление не оставив за собой никакого мутного осадка.

Марибор помолчал, позволив Зариславе выговориться.

— Я её совершенно не помню, а тут вдруг явилась во сне. Она меня вела в лес, — ответила Зарислава, вглядываясь в мутный серый свет.

Из-за такого дождя утро настанет нескоро.

— Я не знаю своих родичей. Меня волхва Ветрия взяла к себе. Она меня вырастила.

Марибор обхватил её шею под затылком, погладил. Сквозь сон взгляд его сделался задумчивым.

Горячие губы Марибора коснулись её виска, а потом губ. Его уста скользили медленно, пробуждая внутри Зариславы новую волну желания, они были настолько обжигающие, что Зарислава задрожала.

— Это просто сон. Забудь, — прошептал он глухо.

Поцелуи стали глубже, настойчивее и безудержнее, свободной рукой он погладил грудь.

— Ты так… пахнешь, — слова его влились в губы, как нектар, заполняя дурманом голову.

Марибор… он был с ней рядом. Она осталась здесь, в его покоях, в постели, напомнила себе Зарислава, окончательно пробуждаясь от сна. Ещё сонную трогает её, ласкает. Это явь самая настоящая. Непостижимая, невероятная. Она даже не могла предположить, что Марибор способен на такую нежность, заботу. Что она способна так откровенно, без остатка отдать ему себя. Без стеснения пробежала пальцами по тугим мышцам его голого торса, коснулась затвердевшей плоти. Марибор задышал неровно прямо в её губы. Сбившееся его дыхание ласкало слух, как звук свирели. Зарислава провела языком по его губам, пробуя их на вкус. Нет, это всё не она. Она не может быть такой… смелой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марибор в изнеможении закрыл глаза. Зарислава ощутила, как он, дрожит. И не верилось, что такой сильный, с несокрушимой волей, бесчувственный и холодный Марибор, был сейчас на грани бессилия.

— Зарислава, — вырывалось из его уст.

Не выдержав такой пытки, Марибор обхватил травницу, и она мгновенно оказалась во власти его крепких объятий. Рука Марибора скользнула под шкуры и погладила живот, плавно опустилась ниже. Палец медленно и ощутимо проник в неё. Зарислава выгнулась, вытягивая шею, чувствуя томительную муку. Марибор прижался губами к впадине между ключицами, одновременно так же медленно сделав круговые движения пальцем. Всё внутри сжалось, и Зарислава сомкнула плотно губы, шумно и часто выдыхая через нос, опасаясь издать какие-либо звуки, хоть и были они одни. Не в силах больше сдерживаться, он откинул покрывало, и сей же миг Зарислава ощутила тяжесть его горячего, как угли, тела. Она раскрылась, принимая его в себя.

Шум дождя оглушал, но Зарислава слышала только обрывистое дыхание княжича, вздрагивая под его напором. Мир снова завертелся вокруг, и она тонула в нём, захлёбываясь глубинами наслаждения, разрушающими её прежнюю. Зарислава услышала громкий стон, только потом поняла, что свой собственный. Цепляясь за его плечи, шею, крепче обхватила его бёдрами, осязая, как обрывается дыхание, в замирании зашептала его имя, как заклятие. В предвкушении всплеска жар хлынул по телу жидким огнём, и Зариславу бросило в водоворот непостижимого блаженства.

Марибор задышал рвано, он остановился и замер. Пропустив волосы Зариславы через пальцы, вдавил в постель могучим телом. По спине его прошла судорога от накалившегося до каменной тверди напряжения. Она погладила покрывшуюся испариной спину, лопатки, прильнула к раскрытым бездыханным устам. Наконец он расслабился разом, выпуская шумный выдох, мягко целуя её в губы.

— Ты моя, — прошептал Марибор так проникновенно и сладко, что внутри сделалось как-то неправильно хорошо. Слишком всё было хорошо. Может, так и должно быть?

— Да, — прошептала в ответ Зарислава. — Я твоя, — чувствуя, как наполняется чем-то необъятным, огромным сильным.

— Что бы ни случилось, ты не уйдёшь.

Зарислава погладила его скулу, вглядываясь в бездонные глаза. Её княжич тоже боится потерять её. Она улыбнулась тихо.

— Не уйду.

— Обещай, что принадлежать будешь только мне. И телом, — он погладил её по бедру, животу. — И душой, и сердцем, — ладонь скользнула на грудь, он замер, погладил шею, коснувшись подбородка, заставляя смотреть ему в глаза, такие чистые, голубые.

— Обещаю, — вымолвила она.

Он прижался к её губам, целуя медленно, томительно.

Её больше нет. Она чувствует это. Полностью растворилась в нём. Её вдруг охватывает ужас — что, если потеряет его? Она обняла его крепче. Представила это всего лишь на миг, и жизнь показалась перед Зариславой скудной, блеклой и пустой. В груди защемило.

— И ты обещай мне, — прошептала Зарислава.

— Обещаю. Я принадлежу только тебе. Весь, без остатка.

Слышать это было так невыносимо прекрасно.

Послушался грохот, кажется, хлопнула входная дверь с улицы.

Марибор напрягся, вслушиваясь. Зарислава же натянула на себя меховые покрывала, притаилась.

Раздался мужской голос снизу.

— Марибор!

Зарислава сразу узнала в нём Зарубу.

Княжич, тихо выругавшись, нехотя отстранился. Зарислава слышала шуршание, а когда повернулась, Марибор был уже одет во вчерашнее. Она любовалась каждым его движением, и сейчас, отошедший от сна, он выглядел отменно. Он медленно приблизился к Зариславе, и на лице его она прочла только одно довольство. Склонившись, он вновь поцеловал её томительно легко, и невозможно было от него оторваться.

— Князь!!

Марибор замер.

— Иди. Ты им нужен, — отстранилась Зарислава.

 Марибор выпустил её, с твёрдой решительностью направился к выходу, плотно притворив за собой дверь.

Зарислава откинулась на постель, прижимая к груди меха, дождалась, когда стихнут шаги, закрыла глаза, некоторое время прислушиваясь к тишине. Руки и ноги всё ещё подрагивали, но все мышцы внизу живота, уставшие после длительного соития, были расслаблены, и Зарислава ощущала приятное томление.

Дождь незаметно для неё утих, и она слышала, как шумит кровь в ушах. Вставать не хотелось, и промозглый сквозняк, залетавший в приоткрытую створку, вынудил Зариславу спрятаться обратно под шкуры. Неожиданно вспомнила сновидение. Всё же странно, что приснилась матушка. Сделалось тесно внутри. Хотелось бы узнать о ней больше. Кем она была? Что с ней сталось? Во сне её убили. Игра ли воображения, или далёкие воспоминания пробудились в её памяти? Только и оставалось гадать.

Зарислава с досадой прикусила губу. Матушка дала бы ответы о её даре.

Проклятие!

Зарислава резко села, сбрасывая негу, заглушавшую голос её разума. Лихорадочно прислушалась к себе, но не выискала ничего особенного, чужого. Она чувствовала себя хорошо и спокойно, не было того подъёма и всплеска, который был после близости с…

Зарислава споткнулась о мысль, но поздно, её объял холод. Вспоминать доловского княжича она не хотела, особенно теперь. Пора бы его выкинуть из памяти, забыть, как и не было ничего. Вот и Марибор о нём не догадывается. И слава Богам!

Однако вместе с тем нехорошо и тесно стало внутри, и тот простор, который она познала вместе с Марибором, сузился до границ того запретного, что Зарислава обязалась не вспоминать. Опомнившись совсем, оглядела себя. Кожа загоралась, когда Зарислава вспоминала те места, где Пребран касался её, и от этого делалось невыносимо омерзительно. Выходит, она лжёт Марибору, себе, сидя тут совершенно голая в его постели. Пытаясь уйти от скверных мыслей, Зарислава задумчиво провела рукой по тому месту, где Марибор только что лежал, но легче не сделалось, внутри забушевал шквал разных чувств, и все они больно кололи её поочередно, и оставаться тут не было уж никаких сил. Поднявшись и ступая по тёплым тесовым доскам, она прошла к лавке, где оказалось её платье. Облачилась, подвязавшись тонким ремешком. Сняв с него гребень, неторопливо расчесала волосы.

"Пребран пускай останется в прошлом", — убедила она себя, отгоняя дурные воспоминания, думая о том, чем бы себя занять нынче в ненастье. И вдруг вспомнила, как Рогнеда вышивала обережную рубашку для Данияра. Вот и её пришло время. Вышить для Марибора. Да только нужно сперва раздобыть материю и нити для рукоделия.

С этими мыслями она заправила лавку и, окинув ещё раз стены, вдыхая смесь тёплых запахов, покинула княжью сторону.

В горнице она не ожидала столкнуться с Малюткой, та до этого времени сидела на лавке у окна за рукоделием. Заметив травницу, подскочила с места.

— Здрава будь, хозяйка, — поприветствовала она, склоняя голову. — Меня Пригода послала к тебе, упредить, когда ты проснешься, что ныне нужно помощниц для терема отобрать.

Зарислава раскрыла рот от изумления. Выбрать? Она? Но тут же одёрнула себя.

Марибор же при всех объявил её хозяйкой. Напомнила себе и о том, что пошла за ним не просто для того, чтобы быть рядом, а и затем, чтобы вместе создавать новую жизнь. И впрочем, ничего сложного в том нет.

— Хорошо, только переодеться бы нужно.

— Позволь проводить, — подрядилась Малюта.

Она забрала с лавки оставленный Зариславой со вчерашнего вечера дорожный мешок и выстиранную одежду, что принесла с собой. Знать управилась за вечер, успела даже высушить. Зарислава улыбнулась ей, понимая, что Малютка всё больше становится ей по душе.

— Веди, — сказала Зарислава, и жар прихлынул к лицу, выдала саму себя — за эту ночь в женском стане она так и не побывала. Но Малюта, похоже, не заметила её смущения, быстро прошла вперёд.

Вместе они отправились в женскую сторону, которая была намного сложнее по строению, нежели мужская часть. Миновав переход, где была ещё одна горница, по-видимому, для дворовых девок, поднявшись по лестнице, на этот раз длинной, они прошли башенную светлицу и оказались в просторных покоях. Здесь так же стоял горшок с истлевшими углями и заправленная шкурами лавка, не дождавшаяся своей хозяйки.

Местные и впрямь ждали их, постарались как.

Пока Малюта раскладывала вещи по сундукам, коих тут нашлось целых два, Зарислава переоделась в более нарядное, тёплое платье, как-никак ей показываться на людях в простом одеянии не резон, пусть ещё не замужняя, но хозяйка. Зарислава распахнула ставни. Сырой воздух тут же ворвался в покои, ободряя своей свежестью. Хоть и было небо заполонено серыми тучами, но внутри Зариславы переливалось радужно светило. Отсюда был виден только задний хозяйский двор, который ныне так же пустовал.

Внизу вновь послышался шум и оклики, кажется, звали травницу.

Малюта встрепенулась, быстро закрыв сундуки.

— Кто это там? — травница торопливо закрыла ставни обратно, бросилась из покоев.

Малютка не отставала. Внизу послышались быстрые почти летящие шаги.

— Зарислава!! — услышала она оклик Марибора.

Голос его был обеспокоенный и будто напуганный.

— Неужели случилось что? — обернулась она к Малютка, чувствуя, как сердце лихо застучало.

Слетела с лестницы на одном дыхании, остановилась, вцепившись в резной столб. Марибора было видно хорошо из двери. Руки его были стиснуты в кулаки, грудь вздымалась и судорожно опадала. На взволнованном побелевшем лице недоумение, плотно сжаты губы, и Зарислава увидела, как лихорадочно дёрнулись на его скулах желваки, выдавая волнение. Он смотрел в сторону выхода, не замечая в тени женские фигуры.

Зарислава немедля побежала к нему.

— Что случилось? — спросила она с ходу, с трудом от страха шевеля языком.

Никогда не привыкнет к его льдисто-синим глазам, которые могут и уничтожить, и возродить одновременно. Но взгляд его при виде её мгновенно оттаял, на лице хоть и по-прежнему отпечатывалась тень отчаянно-горькой муки, он немного расслабился. С высоты своего роста смотрел на неё блуждающим взглядом. Его руки вдруг обвили её.

— Ничего такого, — ответил он, слегка улыбаясь.

"Боги, да он верно подумал, что я ушла из терема!" — мелькнула догадка. Ведь однажды она уже сбегала в лес, когда встретилась с Чародушей и узнала о прошлом Марибора. Он и правда думал, что она сбежала? Не верилось ей, да в груди вспыхнула огненная буря. Вся она распалась на части до праха, видя как он улыбается. Так редко. Зарислава почувствовала, как тает, тает как снег по весне. И вся чёрствость опадает с неё, как кора с дерева, и она становилась голой, уязвимой и вместе с тем чистой внутри.

— Там женщины собрались, прислуживать.

— Мне уже сказала Малютка, — вспомнив о девице Зарислава. Она и позабыла, что та стоит за спиной.

Марибор только улыбнулся шире, но не выпустил. Зарислава краем глаза увидела, как Малютка юркнула к двери.

— На улице обожду тебя, хозяйка, — сказала она и вышла из горницы.

Марибор склонился, и Зарислава потонула в его глазах, таких ярких, таких живых. Разве можно так открыто и искренне смотреть? Нет, невозможно в них глядеть так долго. А его руки тёплые, настойчивые гладят так, что дрожь прокатывается по всему телу, вызывая волну мурашек. Зарислава смущённо отвела глаза, посмотрела в сторону. Марибор, видя её резкую перемену, отстранился немного.

"Нет, она не этого хотела!" Пусть он гладит её так всегда, но Зарислава не насмеливается об этом говорить. Лучше так, чтобы он не подумал, что она распутна.

— Тебя снова что-то беспокоит, — заключил Марибор, глядя на неё внимательно.

— Да… немного… — призналась травница, не в силах пережить одна эту разверзшуюся пустоту внутри.

— Поделишься?

Зарислава подняла взгляд на княжича.

— У меня нехорошее предчувствие.

Даже язык не поворачивался произносить вслух скверное, будто это и впрямь могло накликать беду.

— Что? — настоял Марибор.

— Я боюсь, что… что с тобой…

На лестницы послышались тяжёлые громкие шаги, вынудив их разлучиться. Марибор выпрямился, вспыхнуло и тут же исчезло раздражение в его взгляде. Похоже, поговорить с ним толком сегодня не получится.

Внушительная фигура Зарубы показалась в проёме уж не такой и маленькой двери, но для этого воина она явно была тесна. Увидев их вместе, он потупил взгляд, и неловкость нарисовалась на его суровом лице. Для такого сильного воина вовсе неуместна.

— Там это… Надо бы торопиться, народ всё прибывает, — буркнул он, чувствуя себя виноватым в том, что пришлось потревожить уже во второй раз.

— Князь, — вдруг следом окликнул с входа Стемир. — Гоенег зовёт тебя на капище, утреннюю требу вознести. Все уже собрались.

Марибор виновато глянул на Зариславу. Она быстро кивнула им, давая понять, что справится.

— Идёмте, — ответил княжич воинам.

 Он сделал шаг, но остановился и, повернувшись к Зариславе, проговорил тихо:

— Вечером поговорим.

Проводив их взглядом, Зарислава выдохнула, но перевести дух ей не удалось, потому как следом появилась Малюта.

— Пригода кличет, хозяйка.

Зарислава хотела было сказать, чтобы Малюта перестала так её называть, но одёрнула себя. Марибор представил её именно так. Да и как её ещё называть? "Чудно", — подумала Зарислава и поспешила за Малюткой.

На площадке перед княжьим теремом и впрямь собралось с больше десятка женщин разных возрастов, чуть ли не все хозяйки острога. Не пришли только старухи да молодые ещё девицы. Даже хмурое небо не помешало. И как из такого количества выбрать надёжных, ответственных, ведь каждая таковой и являлась? Многие ждали этого мига, когда приступят к работе в тыне да под защитой. Надёжность и опора.

Они громко переговаривались между собой, но когда на крыльцо вышли Зарислава, разом стихли.

— Доброго здоровья, — послышались со всех концов приветствия с поклонами, и Зарислава от неожиданности смутилась. Пора бы привыкать к таким почестям, но верно её это доводило до сущего смущения. Ответ нашёлся сам собой.

— И вам доброго. Пусть Боги благословят нынче на день насущный, и щедрая длань одарит каждого, — сказала она, вызывая во взглядах одобрение.

Зарислава поприветствовала жену волхва, спустилась на площадку, присоединяясь к Пригоде.

— Ну что, приступим, — шепнула она и уже громче сказала: — Вот мои женщины, мастерицы, да помощницы. Расскажу о каждой, кто из них, что умеет.

И Зарислава была в том благодарна.

Как оказалось, отобрать прислужниц оказалось не просто. До самого обеда Зарислава пробыла на улице, беседуя с каждой из селянок. Все они были настолько разные и у каждой имелись свои достоинства. Каждая обладает навыком и опытом в хозяйских делах. И слава Богам, что твёрдое рассуждение Пригоды (уж она-то знала подноготную каждой) помогало Зариславе в решении.

— Новожея, подойди сюда, — окликнула Пригода.

Женщина с русыми косами в льняном платье с расшитым повоем вышла вперёд, оказалась росточком не великой, с белыми чуть пухловатыми руками.

— Стряпуха знатная.

Зарислава приблизилась, хоть сама она и была ростом невеликая, но Новожея оказалась ещё ниже. Она открыто смотрела в глаза, не смущаясь ничего.

— Замужем значит, и дети есть, — поняла Зарислава.

— Есть хозяйка, трое сыновей, но они уже взрослые, женаты.

Значит, можно сказать, свободна от дел домашних, ведь всё это время ей придётся жить в тереме. Да готовить на немалый стол.

— Справишься?

— А как же не справиться, — отозвалась тут же Новожея.

Зарислава обернулась на толпу, спросила:

— Кто из вас готов идти в помощницы Новожее?

Сразу отозвались три девицы значительно помладше. Расспросив их немного, Зарислава взяла к себе.

Пригода одобрительно кивнула, окликнула следующую умелицу.

— Олисава, полотна ткёт. Теперь и сама лён выращивает, крапиву рвёт. Муж у неё станки делает, иглы да шила.

— Я и обувь шью из кожи, — отозвалась Олисава, женщина сухая, как палка, но руки цепко теребили подол платья.

«Хваткая, быстрая», — отметила про себя Зарислава, вглядываясь в зелёные, как листья берёзы, глаза на узком лице.

— Советую взять тебе её, — шепнула Пригода. — Устали не знает.

И Зарислава послушала, отобрав ещё двух помощниц-ткачих.

Потом Пригода вызвала портних, травниц, прях. Потом были те, кто будет стирать и чистить одежду, доить коз и коров, и ещё много девиц, которые станут теперь помогать по уборке чертогов. Вот только не нашла главную женщину, которая бы за молодыми прислужницами приглядывала.

К концу обеда Зарислава насчитала двадцать душ, это без Малютки. Девица всё время держалась рядом, и Зарислава уже давно считала её своей приближенной помощницей.

Остальные же, уставшие и раздосадованные, что остались не при деле, подняли такой гай, что даже Пригода едва смогла их утихомирить.

— Вот бабы, склоку подняли! И вам найдётся работа, но не сейчас, немного позже, — этим и утешила. — А сейчас отдохнуть надобно княгине. Кого отобрали, ждите у крыльца, остальные ступайте по домам, — и добавила для бодрости, — до поры!

Впрочем, женщины недолго обижались, все же понимали, что даже обладай ты мастерством знатным, работы в тереме пока не так много. На том и разошлись. И на душе Зариславы сделалось так легко, что даже солнышко проклюнулось средь туч, освещая серые влажные крыши и стены построек.

Пригода отвела Зариславу в длинный дом, в коем они трапезничали со всеми ещё вчера.

— Князь велел позаботиться о том, чтобы ты сыта была, да отдыху тебе давать, но я и сама знаю о том. За мужчин не переживай, у них другой стол, с другой стороны площадки,  там и накрыла, да только они вернуться не скоро. И нам расслабляется рано, ещё нужно распределить всех по местам, да дать работу. А потому поторопиться бы нужно, хозяйка.

—  На этом заботы только начинаются, — согласилась Зарислава.

Насытившись печёной в яблоках утицей, они вновь втроём отправились к княжьему терему.

Обведя взглядом каждую, Зарислава сказала:

— Те, кого я выбрала, надеюсь, будут служить мне и моему роду верно и справно, за трудолюбие, честность и порядочность буду благодарить щедро, а те, кто провинится — наказывать по справедливости и совести.

Пригода вместе с Зариславой обошли все клети да горницы, показывая выбранным женщинам их места жилья. Портних и ткачих поселили во внутреннем дворе, в горнице. Девок помоложе: Весняну с русыми кудрями, смиренную Даину и Малюту, которая будет бегать с поручениями и готовить наряды да помогать собираться Зариславе — их поселила под боком в женской половине.

Потом пришло время показывать места работы, заглядывать в подклети, погреба да овны. Зарислава удивилась — в трапезной уже были натасканы мешки с крупой да репой, а на столе лежали зайцы и тетерева. В хлевах стояли несколько коз и коров. Видно, Марибор уже обо всём позаботился.

— Нечего дружине кормиться у Пригоды. Сегодня к вечеру и завтра чтобы столы были собраны в трапезной, — велела Зарислава с твёрдостью в голосе. — Новожея, теперь эта поварня твоя, — сказала хозяйка, обведя взглядом просторную клеть с двумя огромными печами.

Новожея и помощницы её, кто будет накрывать на стол, закивали разом, внимая каждому слову.

Ниве и Даронеге велела собрать все пыльные вещи воинов, что ныне вернутся с окрестностей, да выстирать.

Так они проходили до самого вечера, пока у Зариславы не заныли ноги от усталости. Изнеможённая суетой и вымотанная до последних соков она устало прислонилась к стене, провожая женщин из ворот до завтрашнего дня, оставив при себе только Малушу. С ней не так скучно, особенно когда небо уже темнело, а Марибор так и не появлялся в стане.

— Позволь позвать тебя, милая, отвечерять со мной. Умаялись мы ныне страшно. И муж с князем ещё не вернулись, — посетовала будто сама с собой Пригода. — Вместе-то веселее с нами.

И Зарислава не отказалась от такого приглашения. Малюту она оставила в тереме приготовить на ночь углей и натаскать воды в кадки для питья и умывания.

С Пригодой они покинули площадку. Зарислава обернулась на пустеющий терем, что возвышался, как суровая неприступная скала. Её дом, пристанище.

Заметив беспокойство хозяйки, Пригода рассеяла её сомнения.

— Они ныне поздно вернутся. Осматривают окрестности. Лучше переждать у нас. Нечего тебе там одной томиться. Малютка справится, ей не впервой, девочка одна живёт.

Сердце Зариславы окатило холодом.

— Одна? Такая юная, разве не боязно?

— Родительница померла три зимы назад от старости, поздняя Малютка у неё. А отец давно ушёл из жизни, утонул на ловле, — поведала Пригода, не дожидаясь вопросов.

— Как же так случилось?

— А кто знает, да видно без водяного не обошлось. А может, без дев речных.

Зарислава погрузилась в мрачные раздумья и не заметила, как оказалась перед высокими берёзовыми воротами.

Изба волхва оказалась не так и далеко от княжьего терема. Поднявшись по высокому порогу и миновав сени, женщины оказались в просторной сухой горнице. Здесь всё было как и во всех избах: печь, стол, лавки по периметру, божница с родовыми чурами в углу.

— Садись, — пригласила к столу Пригода, скидывая с плеч платок, расправляя косы.

Подхватив рушник, сняла с печи горшок пареной репы. Нарезала хлеба, заварила лесных ягод. Нечаянно напомнило всё это Зариславе её собственную родную избу, матушку-Ветрию, что так же хлопотала возле стола, когда она возвращалась с прогулок и общих гуляний.

Зарислава насытилась скоро, почувствовала приятную тяжесть и тепло.

— Откуда же ты родом? — не удержалась Пригода, отпивая сладкого отвара, от которого струился пар.

К лицу Зариславы прихлынул жар, но не от раскочегарившейся до красна печи и не от еды. Сделалось вдруг неловко. Ведь родичей она не знает своих, и, выходит, как и безродная.

— Из простого народа. Селение наше, Ялынь, на озёрах стоит, — уклончиво ответила Зарислава, избегая пристального взгляда жены волхва.

Пригода, как ни странно, не удивилась, отпила ещё ягодного отвара. Травница почувствовала, что веки её отяжелели, а внутри всё разомлело.

— Ты приляг. Разбужу, когда нужно будет.

— Пригода, а ты бы желала стать старшей по хозяйству в тереме? — спросила Зарислава, понимая, что такая женщина очень ценна, вон как держала всех. Ведь она была тут хозяйкой до прихода князя, опыта у неё много. Но она жена волхва, согласится ли. Зарислава засомневалась, не обидит ли этим её? Но Пригода, напротив, оживилась, показавшись Зариславе совсем молодой.

— Помогать тебе большая честь, да и чем мне ещё заниматься теперь. Коли зовёшь — пойду. С такой княгиней, как ты, и горя не будем знать.

Зарислава улыбнулась и теперь была совершенно спокойна. Опора ей нужна.

Опершись спиной о стену, ещё подумала о том, что так и не сходила в храм. Марибора верно разрывали на части. Ему тяжелее стократ приходится. А ей предстоит преподнести Богам за сегодняшней день дары.

Зарислава проследила, как взгляд Пригоды скользнул на её запястье и обручье на руке, но не стала ничего говорить. Твёрдо решила, что пора бы отдать его Марибору.

Пригода пошла хлопотать по хозяйству, оставила травницу отдыхать. Да и вскоре Гоенег придёт. Сколько силы в этой женщине, и устали не знает.

Зарислава представила себе жизнь с Марибором, и сделалось тепло и хорошо. Пусть так и не смогла понять, благословили её Боги, послав Марибора, или прокляли, но одно она осознала точно — без него нет жизни для неё. Горячее чувство это глубоко утонуло, мгновенно пустило корни, впиваясь в неё всё глубже, что Зарислава на миг потеряла дыхание. А вместе с радостью пришёл и страх. Так неожиданно и некстати, что даже в груди закололо от нехорошего предчувствия, которое начало донимать её с недавнего времени. Что если с Марибором... Зарислава тряхнула головой, пытаясь сбросить объявший холод.

Это всё из-за дурного сна, что привиделся ей ныне.

Она свернулась в комок на лавке и сомкнула глаза, не заметила, в какой миг уснула.