После утренней трапезы вновь поднялись в сёдла, продолжая путь через лес. К обеду начало распогоживаться, и уже вскоре над головой воздушно парили рваные белые облака, в прорехах которых просвечивалось глубокое, как дно озера, синее небо. Так же потеплело и на душе. Тоска по дому ныне не так сильно снедала Росью, как вчера.

Вспомнила Валуя, и по спине пробежал холодок. Его появление сильно изумило. Раньше парень не оказывал никаких знаков внимания, только на вечерних посиделках, где собиралась вся Елица коротать вечера, он, бывало, поглядывал украдкой в её сторону, но не решался приближаться. А тут просто в голове не укладывалось, что тот способен так поступить. И о чём только думал!? Ведь она даже никакого повода не подавала, чтобы он почувствовал себя в праве за ней броситься в погоню. Казалось, не переживёт она стыда, и теперь старалась не пропускать в мысли случившуюся неурядицу. Всё обошлось и Слава Богам. Хотя не меньше её удивило, что княжич вот так вступился за неё. Из головы Росьи всё не выходил взгляд Дарко, полный гнева, вот же подумает теперь о ней невесть что. И про сестру пришлось лгать, что по общему сговору и согласию скрепила она узы. Если бы Валуй рассказал правду, позор бы точно настиг, вернулась бы она с Руяной восвояси, деревенские и вовсе их затоптали бы, житья им не дали. Защитила богиня-пряха, Валуй ушёл. Правда о чём они разговаривали ещё с Дарко, Росья так и не узнала, как бы ей того ни хотелось.

А тут ещё Руяна украдкой начала подшучивать, мол княжич больно засматривается на неё. Тогда Росья краснела и одёргивала чернавку, сама оглядывалась – слышит ли кто их. И чего ей в голову такое пришло? Присматривается наверняка из-за Валуя. Вспомнив его в очередной раз, Росья передёрнула плечами.

– Кажется, опять накрапывает, – услышала она голос Дарко позади себя, обернулась, и тут же смутилась – горячий взгляд мягко огладил её.

Росья отвернулась, услышав тихий смешок Руяны. Чернавка чуть наклонилась, шепнула:

– Гляди, как волнуется. Я же тебе говорила, глаз с тебя не спускает.

– Замолчи, – шикнула Росья на не в меру развеселившуюся девку. Вот же горе взяла на свою голову.

Та только, сморщив веснушчатый нос, отстранилась, оставляя Росью в покое, смеясь одними глазами, но более не тревожила.

Росья подняла голову. И в самом деле, когда успели набежать тучки? В ответ этой мысли упало на лицо несколько холодных капель.

– Нужно искать укрытие, нешто под дождём мокнуть станем? – кто-то предложил из гридней.

– Да и девушкам спать на сырой земле не пристало, ещё наследников рожать, – подхватил волынянин.

Щёки Росьи и вовсе припекло, она беспомощно глянула на чернавку, которая согласно кивнула головой.

Действительно, тучи наползли быстро. Теперь, когда выехали из леса, и кроны больше не мешали, это стало видно. В месте, где они проезжали, вдоль берега неширокой, заросшей рогозом реки тянулись вереницей хозяйские постройки да избы, старые и только недавно срубленные, что красовались новенькими резными наличниками. Мужчины, припомнив недавно сказанные слова Полада, заговорили об отдыхе. Всем хотелось и мягкую сухую постель, и баньку. А потому свернули в сторону пасущихся неподалёку волов, споро направились к первым дворам.

Не доехали и всего-то малость, как в недрах потяжелевшего, брюхатого неба загрохотало, а следом влил сплошной серой стеной дождь. Въехали всем скопом на быстро развезённую в грязь улицу. Гуси, что охотно паслись под дождём, с гоготом шарахнулись прочь с дороги, шипя и вытягивая гибкие шеи. Однако никто не спешил выходить к прибывшим путникам под шумящий ливень.

– Укройтесь, – подступил княжич, накидывая на плечи Росьи полог плаща, который пусть и был тяжёлый, но не пропускал влагу, и настолько был большой, что хватило и на Руяну.

Росья, оказавшись с ней под одним укрытием, наткнулась на её довольный взгляд, стиснула зубы. Чернавка, видя строгое лицо дочери старосты, не посмела больше и слова вымолвить, молчала.

На какое-то время девушки оглохли от грохота о плащ тяжёлых дождевых капель, но среди этих звуков вскоре просочился посторонний. Росья выглянула из укрытия. Навстречу к всадникам выбежал мужичок. Дарко и Полад о чём-то переговорили с ним, деревенский вдруг махнул рукой, указывая куда-то в сторону. Дарко развернулся и подал знак своим людям следовать за ним. Росья невольно засмотрелась на княжича. Вымокшие его волосы облепляли лицо, плотно сжатые губы выказывали твёрдость, глаза прищуривались от хлеставшего ливня, он смотрел проницательно на гридней, и вдруг взгляд его остановился на сидевших в сёдлах и прижавшихся друг к дружке девушках. Росье почему-то подумалось, что княжич смотрит именно на неё. Да чего она себе возомнила такого? Она же не Станислава, чтобы на неё заглядываться. Может, напротив, берёт его разочарование, что потомственная ведунья, внучка Бреславы, оказалась самой обычной девкой, какая может жить в глухомани. Пусть и называл красой, да видно тогда смеялся, лишь бы дорогу выспросить до Елицы. Росья усмехнулся. Надо же, и сама ему путь указала, чтобы он вот так скоропостижно забрал её у родичей.

– Любопытство меня разбирает, теперь думаю, похожи ли они с братом? – выдернула её из задумчивости чернавка.

Росья вдруг припомнила своё видение, но как-то смутно, слишком много прошло времени. Казалось, Волот был матёрее, и волосы у него до плеч, темнее, чем у Дарко.

«Да и он ли это?» Об этом Росья сможет судить, только когда увидит старшего сына Мстислава, а до той поры только гадать.

Мужчина довёл путников до широких сосновых ворот, где они и разделились с мужской половиной. Девушек встретила низкорослая плотно сбитая женщина, которая заботливо отвела их в просторную, пахнущую сосновой живицей горницу терема. Приветливая хозяйка забрала мокрую одежду, накрыла на стол, чем богаты, и усадила молодых путниц отобедать. Росья проглотила ради приличия две ложки горячего наваристого бульона из крольчатины и поняла, что насытилась, есть не хотелось, ждала, когда закончит Руяна. Молча слушала, как шумит за окном ливень, кажется, и ветер поднялся. На улице так и вовсе посерело всё, небо с землёй воедино слилось.

«Так нескоро доберёмся до места», – с придыханием подумала Росья, и страх перед неизвестностью вновь объял её. Да и как там Станислава, где сейчас сестра? Всё ли у неё ладно? Она ведь поди так и не узнает о том, что Росья вслед за ней покинула отчий дом. Тоска задавила.

Пришла хозяйка, упредив со слов княжича, что ныне ночевать будут тут, и можно спокойно размещаться на отдых. Женщина отвела девушек в небольшую клетушку, где места для спанья оказалось достаточно не только им двоим. Сбросив вымокшую одежду, Росья принялась чесать волосы, которые не мешало бы и вымыть. Хозяйка будто услышала её мысли, вернувшись вновь, с вестью, что банька истоплена и можно попариться вдоволь. И без того приподнятый дух чернавки теперь плескался наружу, она принялась с охотой собирать чистые вещи и рушники для вытирания. Росья только в изумлении наблюдала за ней.

– Неужели влюбилась в кого, Руяна? – сорвался вопрос, который мгновение назад и не думала задавать.

Девка заулыбалась ещё шире.

– А почему бы и не влюбиться? Глаза-то у меня поди не старческие ещё, зрячие, а сердце молодое. Вон какие нас молодцы окружают – выбирай какой понравится.

Росья так и осела, не думала, что так метко выстрелит.

– И кто же из них тебе больше приглянулся?

За время пути сама она не присматривалась ни к кому, немножко чуралась обществом мужчин, верно даже и имён не запомнила, кроме волынянина, который отличался вместе с княжичем от других мужей особливо заметно.

Права была Станислава, точно сухарь.

Ответить ей не позволила хозяйка дома, которая окликнула девушек, наказав поспешить в истопку, пока не остыла печь. Проследовав за добросердечной женщиной во внутренний дворик, они нырнули под навес. О поветь непрерывно стучал дождь, и не было конца ливню, хоть и близился глубокий вечер. Пройдя мимо высокого частокола, завернули и юркнули в низкие, вырубленные в этом частоколе двери, очутились на опушке леса, где и примостился на отшибе длинный сруб баньки, как оказалось, с двумя входами. Видно сюда ходила вся деревня мыться. Росья в который раз убедилась, что в деревенских закутках и меж куреней можно свободно и заплутать. Ко всему в хозяйских постройках хранилось много добра от кузнечных молотов и щипцов, до мешков с крупами да зимних тулупов. Похоже, хозяева избы не бедствовали, жили в достатке.

Густой дым уже валил из дымоходов, их было тоже два. Руяну сие строение не смутило, а вот Росья забеспокоилась, когда увидела и княжеских гридней поблизости, что верно тоже спешили с дороги смыть грязь да испытать дух жаром. Дарко среди них тоже был, его Росья быстро отделила взглядом от остальных, сама того не желая. Прячась за Руяну, девица быстро прошмыгнула в дверь, хотя сложно оставаться незамеченной в обществе шумной девки, которая на глазах так и расцветает.

Как только зашли за изгородь, Росья смогла свободно выдохнуть. В небольшом предбаннике скинули одежды. Дочь старосты быстро расплела косу, оставшись обнажённой, и сделалось совсем неловко, настороженно оглядела рёбра стен – нет ли щели где, не подсматривает ли за ними кто. Не то чтобы она думала, что гридни способны на такое баловство, а всё же место незнакомое, люди чужие, и ждать можно чего угодно. Ну как кто из местных замыслит беспутное. Впрочем, Росья одёрнула себя, укорив в излишней подозрительности. Кому она нужна-то, мышь серая?! Руяна же, напротив, с лёгкостью и грацией скинула с себя платье и исподнее, напевая под нос, и Росья от её спокойного голоса тоже утихла.

Хозяйка, пожелав лёгкого пара, удалилась, оставив гостей. Росья огляделась. Сложенная из тёсаного камня печь пыхала жаром, пар густым слоем обволок, что не видно было и стен, а только тускло лился дневной свет в прорубленное под потолком оконце. Пар проник в кожу, и всё тело мгновенно покрылось испариной, грудь потяжелела, как руки и ноги, дышать вскоре стало совсем в тягость. Руяна по-хозяйски, плеснула на печь ещё кваса, что стоял рядышком на лавке, и принялась зачерпывать горячую воду из чугуна, переливая в бадью. Росья, подхватив бадью, пристроилась рядом, черпая воду.

– Руяна, ты же так и не сказала, какой из молодцев тебе приглянулся, – вспомнила девица случившийся разговор.

Чернавка вздохнула только, продолжая черпать струящуюся паром воду. Росья уже и не ждала, что та ответит, но Руяна заговорила.

– Волынянин мне по сердцу пришёлся, – призналась девка.

Росья только в изумлении выгнула брови. Хотя, чему было удивляться, коли с уст того при виде Руяны улыбка не сходила. Лучше рассмотрела девку, и чернавка предстала перед ней в совершенно ином образе: тёмные волосы каскадом падали на спину к пояснице, были округлыми плечи, бёдра, а карие, почти чёрные глаза казались глубокими, как ночь. Она была хороша собой, даже очень, просто Росья никогда не задумывалась над этим. Руяна только помогала матушке выполнять работу по дому, которая ей перепадала. Она никогда не делилась своими переживаниями, хотя Росья никогда и не спрашивала.

Росья помогла натереть щёлоком спину Руяне, потом и чернавка намылила, растирая докрасна, её спину, помогла вымыть и волосы, за что девица была благодарна той – длинные волосы приносили много хлопот. Вскоре, размякнув совсем и обомлев, Росья в изнеможении распростёрлась без всяких сил на лавке, но Руяна не отступала, прошлась ещё берёзовом веничком по белой спине девушки, бёдрам и икрам, и стало совершенно невмоготу. А когда неё обрушился ушат горячей воды, так и задохнулась, а сердце стукнуло и неожиданно остановилось. Новый удар в спину застал Росью врасплох. От ошеломления она вздрогнула, непроизвольно выгнулась, не удержалась на лавке и грохнулась на пол.

Испуганная Руяна, вскрикнула, упала рядом на колени. Всё перевернулось с ног на голову, и потолок показался полом. Росья сжалась в комок, пытаясь сделать вдох, скорее наполнить грудь воздухом, но не выходило, и только лишь слышала, как Руяна закричала, заохала, начала трясти хозяйку. Что-то бормотала, Росья так и не услышала, что именно, словно меж ними легла каменная плита, которую уж ничем не пробить. Сознание постепенно угасало в глазах девицы, оставляя её по ту сторону яви.

Карие глаза чернавки, затопленные испугом, наполнились влагой. Не дозвавшись Росью, она бросила прочь из истопки, выскочила на улицу, распахнув настежь дверь. Росья сделала ещё одну попытку втянуть в себя воздух, ухватившись за край лавки, чтобы сесть, но не смогла, рука соскользнула, и сама она повалилась на пол, проваливаясь во тьму.

Кромешная вязкая мгла медленно рассеялась, и Росья увидела фигурку женщины в глубине просторной хоромины. Она сидела возле кровати и бережно поглаживала покоящуюся на постели мужскую руку, что-то шептала, в глазах её блестели безутешные слёзы. Женщина выглядела изнурённой. Серые круги залегли под глазами, и тёплого оттенка осенней листвы глаза полнились печалью. Росье показалась, что она где-то видела их, и тут пришло осознание, что Дарко имел схожие черты с ней. Она быстро глянула на лежащего мужчину. Он был молод, но старше Дарко и Полада. И не было сомнений, что это был тот самый мужчина из первого видения. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами, лицо потемнело, как старый, выцветший от времени рушник. Широкая крепкая грудная клетка не вздымалась при дыхании, как у живого человека. Невольно проскользнула мысль – мёртв? Но на распашне женщины, что сидела рядом, не было никаких мариных знаков, стало быть, печаль её не в том.

– Когда он слёг? – услышала Росья посторонний мужской голос.

В дверях появился очень похожий на спящего сына мужчина, лета которого хоть и перешли то время, когда жизнь била ключом и кипела в жилах кровь, но выглядел он весьма статно в дорожном плаще, забрызганном грязью – знать с пути.

– Три дня уже, – отозвалась женщина бесцветным голосом, не оборачиваясь, сжимая руку спящего.

– Три? – мужчина прошёл вперёд. – Что же Дарко так долго…

Росья закашлялась и не сразу поняла, что её стискивают чьи-то сильные и неумеренно тяжелые, как ей показалось, руки.

– Ну, дыши, – потребовал кто-то. – Росья!

Она сделала ещё один вдох и снова закашлялась, будто в грудь ей насыпали камней, а на горло наступил вол. Но мало-помалу тяжесть, что придавливала её к полу, словно мокрая глыба снега, сошла, и лёгкие, расправившись, ожили. Теперь только при вздохе чувствовала колющую боль под сердцем.

– Это я виновата, – узнала Росья голос Руяны, который оборвался надрывным вздохом. – Горе мне, едва не загубила. Прости меня! Прости! – молила она.

Росья открыла глаза и мгновенно погрузилась в тёплое море орехового цвета глаз Дарко, встрепенулась, крепкие ладони всё ещё стискивали её. Княжич, почуяв смущение девушки, выпустил, но не совсем, придерживал за талию. В испуге Росья оглядела себя. Была завёрнута в полотно и сидела не в жаркой истопке, а в предбаннике, куда залетал ощутимый сквозняк, от которого девушку быстро прошибло ознобом. Нутро задрожало, но это менее всего сейчас её тревожило. Дарко был так близко, что Росья готова была провалиться сквозь землю от стыда, ведь сам он был одет в одни порты. Верно Руяна так расшумелась, что княжич прибежал сюда прямо с жара, успев натянуть только штаны.

– В избу её скорее, на холоде-то застынет детка, – всплеснула худыми руками хозяйка, заглядывая внутрь.

В двери мелькал и Полад с другими гриднями, и были немы, как рыбы, смотрели на происходящие в недоумении.

Росья попыталась встать сама, чувствуя себя уже лучше, но весьма скверно от того, что только что произошло. Подняться на ноги она не смогла, колени ослабли и подкашивались от трясучки.

– Давай я тебе помогу, – услышала Росья у виска мягкий голос Дарко и не успела возразить, тот с лёгкостью подхватил её.

Руяна пустилась вперёд их. В сопровождении женщин они вернулись обратной дорогой, как и пришли. Росья старалась не сильно прижиматься к горячей влажной груди княжича, но не получалось. Сердце её колотилось то ли от случившегося приступа, то ли от того, что Дарко несёт её на руках. Росья смутилась, ощущая сквозь тонкое, успевшее напитаться влагой полотно его горячие ладони на своём теле и пышущую жаром грудь. Благо они уже скоро оказались в клети, и Дарко уложил Росью на лежанку.

Княжич выпрямился, обеспокоенно оглядывая девушку, верно ещё не верил в то, что она оправилась. Руяна, что кинулась за платьем, вдруг замерла.

– Пойду… трав сварю, на холоде сколько пробыла…

Росья хотела было окликнуть, но девки уже и след простыл. Вспыхнув злостью, что чернавка оставила её одну, она сомкнула губы и плотнее закуталась в вымокшее под дождём полотно, липнущее к телу. Щёки припекло жаром при одной мысли о том, как выглядит сейчас в глазах княжича – что мокрая курица. Да и что же получается, видел её совершенно голой на полу? Росья сжалась, теперь уже избегая сосредоточенного взгляда Дарко. Но его, казалось, и вовсе не смущала откровенная нагота не только девушки, но своя собственная. Когда она всё же осмелилась взглянуть на княжича, поняла, что Дарко занимали иные мысли, вовсе не те, которых она так устыдилась.

– Как себя чувствуешь? – вдруг спросил он, не собираясь верно уходить.

– Лучше, – отозвалась она, стараясь смотреть ему в лицо, но не на гибко сложенную стройную фигуру.

Дарко выдохнул. И только тут Росья поняла, что он взволнован.

– Перепугала ты нас, – горько ухмыльнулся он.

Лежать под исследующим взглядом молодого мужчины, глаза которого были слишком глубоки и темны, а дыхание – горячо, оказалось непросто. Она попыталась сесть, сбрасывая оцепенение. С колен вдруг сползло полотно, оголяя ноги. Взгляд Дарко невольно скользнул снизу вверх по голым стопам и лодыжкам. От внимания Росьи не ускользнуло, как взор его изменился, вспыхнуло в нём что-то иное, что-то, от чего ей стало совсем тесно, а на лице княжича отпечаталась холодная твёрдость, не оставляя следа от былой тревоги. Росья пронаблюдала, как зрачки Дарко расширились, и их заволокло серебристой дымкой, как после дождя. Княжич хотел отойти, но вышел совершенно другой жест, он протянул руку, и пальцы осторожно коснулись голых колен, от чего кожа Росьи мгновенно покрылась мурашками. Она не отстранилась, и вспыхнувшая доселе неведомая ей тяга заполонила нутро, заставляя осмыслить то, что ей нравится, как он касается её. Дарко медленно погладил икры. Клетушка поплыла перед взором Росьи, в животе занемело, тело стало лёгким и одновременно ослабшим. Ещё никогда никто не касался её так, не смотрел таким взглядом. Валуй смотрел на неё по-другому, как на выбранную им дорогую лошадь на торгу, но не так… Совсем не так, как смотрит Дарко.

Княжич оказался так близко, что девушка, втянув в себя запах его тела, напоминающий запах мха и кедра, задержала дыхание, даже в висках застучало.

– Ты… очень красивая, – тихо прошептал он.

Его дыхание мягко прокатилось по щеке Росьи. Сердце продолжало отстукивать так гулко, что казалось, его грохот слышал и княжич. Он склонился ещё ближе, немного наваливаясь на девушку, заключая в ловушку. Девица опустила взгляд на губы мужчины, и поняла, что изгиб их ей нравится: чуть опущенный кончик с одной стороны и приподнятый с другой.

Это неправильно. Так не должно быть. Другой мужчина не должен её касаться, только тот, кому она предназначена. В тот миг, когда Дарко хотел прильнуть к губам Росьи, она отвернула лицо. Дышала глубоко и часто. Некоторое время прислушивалась, боясь пошевелиться, но ничего не последовало. Прошло мгновение, ещё одно, и Росья вдруг почувствовала, как тепло отхлынуло от неё, а дышать стало свободней. Рука Дарко исчезла с её колена. Княжич, подобрав покрывало, накрыл ноги девушки, и верно нелегко ему это далось, потом отстранился.

– Прости, я не должен был…

Он поднялся, скрипнула лежанка. Росья не осмелилась посмотреть в его сторону, услышала только, как тихо притворилась дверь. Переведя дух, она без сил откинулась на постель, закрыв глаза. Всё ещё дрожала, но так и не смогла понять, что тому было причиной.

Росья, скованная робостью, лежала без движения долго, смотрела в потолок и прислушивалась к звукам, однако по избе разлилась тягучая, как масло, тишина. Кожа там, где дотрагивался Дарко, горела, всё ещё чувствовались лёгкие и в то же время твёрдые пальцы княжича, что поглаживали осторожно и одновременно настойчиво. Глубокий взгляд всё ещё держал в плену и не отпускал. Что происходило с ней? И ещё этот приступ… Надо же случиться ему именно в бане.

Росья моргнула, сбрасывая оцепенение. Воспоминания о видении нахлынули на неё внезапно. Вновь, как наяву, увидела женщину, сидящую возле постели, её слезы… Теперь не оставалось сомнений, что это был Волот. Только странно, что же с ним такое?  Неужели болен? Росья пождала губы, жалея, что не выяснила это у Дарко, но если бы спросила, тогда он заподозрил бы её, а что хорошего ожидать с этого? Если расскажет о даре прорицания, то создаст себе немало мороки и хлопот, которых и без того было много, и так оказалась на виду у всех, да ещё, вот стыдоба – полуголой и простоволосой. Росья собрала разметавшиеся по подушке влажные волосы, скрутила их на затылке, перевязав узлом.

«Пусть пока всё остаётся в тайне», – решила она.

Как только прибудет на место, там уже осмотрится и поймёт, что к чему. И о Волоте тогда уже и выяснит всё, проверив свои видения, верны ли они, хоть теперь не оставалось сомнений на этот счёт.

Мысли путались, голова всё ещё оставалась тяжёлой. Ко всему дрожь не унималась, плескалась где-то в глубине затихающая дурнота, и девушка не могла сосредоточиться ни на чём, вновь и вновь возвращаясь думами к тому, что мгновение назад здесь произошло. Лицо с новой силой пыхнуло жаром, что даже в висках застучало.

«В самом ли деле говорил Дарко правду, или утешить лишь бы? Он хотел поцеловать, а я не позволила…»

Росья не могла утаить от самой себя, что прикосновения и голос его ей были приятны. Лился этот голос что мёд, сладостно и протяжно, а глаза таили что-то сильное, неуёмное и были горячи, как песок, нагретый на солнце. Сердце вновь бросилось в галоп. Правильно матушка говорила, чтоб в глаза мужам подолгу не смотрела, одурманят. И нужно поскорее выбросить из головы то, что произошло, пусть это и казалось невозможным.

Скрипнула дверь, чернавка тихо вошла в клеть, клоня повинно голову, в руках чарка с отваром. Девка подсела к Росье на край постели и вручила снадобье, роняя кроткие взгляды. Та отпила, едва узнавая чуть горьковатый и вяжущий на вкус, кажется, это были череда и тысячелистник. Горло обволокло, а по телу пролился жар, и вскоре Росью перестало трясти. Глянула на притихшую чернавку и поняла, что не может держать долго обиду за то, что та оставила её наедине с княжичем. Руяна хмурилась.

– Мне следовало быть осторожнее, ты ведь вон какая хрупкая, нежная. Я-то к жару привычная.

Дочь старосты поспешила утешить.

– Ты тут не причём, – тронула она прохладную руку девушки.

– Как же, – насупилась Руяна.

Росья вздохнула, даже разомлела от питья.

– Забудь, – попросила она.

Рассказывать, что произошло на самом деле, Росья не осмелилась, да и пускай прониклась к девице, но обещание, данное себе, сдержит, будет помалкивать о том, что видела.

– Всё обошлось, и хорошо, – Росья даже, чтобы облегчить терзания чернавки, улыбнулась, хотя это и с трудом далось ей.

Руяна только протяжно и горестно вздохнула, но говорить больше ничего не стала, видно решая поскорее позабыть случившееся. Так оно и лучше. Она опустила взгляд и поднялась, высвобождая руку. Пройдя к сундуку, подобрала исподнее, что приготовила недавно для себя и Росьи. Всё же внимательная была и хозяйственная Руяна. Женой будет хорошей.

Расправив платье, вытягивая его перед собой, чернавка задумалась, а потом опустила руки и повернулась к Росье.

– Не знаю и не понимаю, Росья, кому ты достанешься из братьев, но к сердцу Дарко ты прикипела.

Невеста повела плечом, растерялась и верно вновь покрылась краснотой. Перед Руяной неловко стало о таком говорить, да ей и никогда не приходилось, как Станислава, делиться сердечными переживаниями.

– Не говори глупостей, – буркнула девушка, а потом почувствовала, как Руяна вновь села на краешек постели, простёрла руки, разматывая волосы Росьи, взяла гребень со стола и принялась неторопливо расчёсывать.

– Как он на тебя смотрел, в жизни не видела, чтобы вот так… – тихо сказала она будто и не Росье, а самой себе. – Ты бы хоть улыбнулась ему разок…

 Росья закатила глаза.

«И она туда же», – выдохнула.

– Мне и без того страшно, Руяна, – внезапно для себя призналась. – Едем, не знаем, куда…

Да ещё с Волотом ничего не ясно. Странно и нелепо это всё. Росья припомнила, как княжич, когда отдавал ей обереги бабкины, говорил, что разыскивал целительницу для матушки. Но видение её показывает, что и не для неё? В груди сдавило, нехорошо сделалось, не в силах была избавиться от чувства, будто что-то утаивает Дарко. Росья протянула руку, подобрав связку оберегов. Задумчиво рассматривала их, пока Руяна управлялась с волосами. Перебирала и поглаживала железные колёсики подвесок и зубцы да лунницы – женские мощные обереги, что ковали полумесяцем – такие же были и у неё самой.

– В Дольне спокойнее, чем у нас, в Елицах.

Росья в удивлении чуть повернула голову в сторону чернавки, но потом вернулась в исходное положение, опустив расслабленно плечи.

– Откуда знаешь? – спокойно спросила она.

– Из разговоров мужчин.

За время пути Росья не вслушивалась, о чём толковали гридни, хоть в дороге уже почитай третий день вместе, казалось это без необходимости ей. А вот выходит, и напрасно, можно для себя много пользы из того почерпнуть. Росья в какой раз себя упрекнула в том, что слишком беспечна, мечтательна, не то, что Руяна, да и Станислава: хваткие, своего не упустят, всё знают, всё наблюдают и слышат. А она будто с другого поля ягода, о чём сестрица указывала и не единожды.

– И народ там, говорят, хороший, хоть и много приезжих, но верные князю, почтительны с чужеземцами. Да и сам князь Мстислав, говорят, великодушен и справедлив. И терема там не из дерева, каменные стоят, правда стынь из них не уходит.

– А про Волота слышала что-нибудь? – не удержалась Росья от любопытства.

Управившись с волосами, заплетя их в нетугую косу на ночку, чернавка отложила гребень.

– Не слыхивала. Правда Полад сказывал, что тот особливо не говорлив и знается с людьми, которых держит у своего сердца, да судя по всему, таких у него малое количество, – Руяна замолкла, задумалась на миг, будто вспоминала что-то. – Ещё слыхивала, что старший мало куда выезжает из городища, говорят, всё отец хлопочет. Да и от Полада слышала я, как он много раз Дарко упрекал, что мол княжич слишком великую тяжбу на себя берёт… Только вот я не поняла, о чём они, – хмыкнула чернавка.

Росья вздрогнула – всё же холодает к ночи, за окном потемнело уже давно. Она зябко поёжилась, чувствуя, как выпитый травяной сбор начал набирать силу: отяжелело тело, становясь вялым и ленивым, страшно клонило в сон. Повесив бабкины обереги на шею, Росья забралась под одеяло, укрылась плотно и, положив голову на подушку, молча наблюдала, как Руяна приготавливается на сон – тоже расчесала волосы и нырнула под покрывало. Уснуть сразу не удалось, и нахлынувший было сон растаял, как туман.

Росья всё вспоминала то, что рассказала Руяна, и о Волоте думала, который станет ей в скором будущем мужем, и не верила в то. Краешком сознания поняла, что её занимают совершенно другие мысли, и как бы Росья ни пыталась ускользнуть от воспоминаний о прикосновениях княжича, что рисовались в воображении так ярко, уйти от них не удалось, даже напротив, чем больше она сопротивлялась, тем сильнее увязала в них, как в трясине. Вконец истерзавшись, ворочаясь с боку на бок и слушая размеренное сопение Руяны, Росья сдалась и всё думала о том, как завтра посмотрит в глаза Дарко, чтобы не зардеться, не растеряться, не сказать какую-нибудь глупость. Она то пряталась под одеяло, когда ей становилось будто холодно, то выныривала, когда вспоминала о близости, попадая под горячую волну воспоминаний, кровь приливала к лицу, и ей становилось жарко.

«Нельзя думать о таком, нельзя даже грезить, не доведёт это до добра».

Измаявшись до гулкой пустоты в голове, Росья всё же провалилась в желанную темноту, что приняла её, обнимая, как заботливая мать. И казалась, только смежила веки, как нужно было вставать.

Руяна суетилась, сбирая вещи, и как увидела, что Росья проснулась, пожелала девушке доброго утра.

– Обуйся, застудишься, – подставила ей к кровати войлочные сапожки.

В клети и в самом деле было прохладно, такую громадную избу быстро не протопишь. Но из окна бился яркий белый свет. Никак распогодилось? Не успела Росья переплести туго косу и перевязать тесьмой, как явилась хозяйка, приглашая гостий к столу. На этот раз потчевала грибным пирогом и тушёной капустой. Насытившись, девушки поблагодарили заботливую хозяйку за постой, нагрузившись вещами, поспешили выйти во двор, где уже ждали их взнузданные лошади. Небо хоть и посветлело, да всё так же заполоняло солнце, стоял мутным молоком туман, что не видно было, где заканчивается деревенька и начинается лес, и казалось, что они вышли на островок, за которым пустота. Пахло глубокой осенью, ледяной сыростью и соломой. Жизнь здесь текла медленно, как закованная льдом река, сонные кровли изб, что древние старцы, частоколом торчали из окутавшего тумана, призывали остаться и никуда не спешить, переждать зиму. Слышны были только переклички детей да тихий говор гридней, которые скопились у конюшен, ожидая остальных. К ним девушки и направились.

Слава Ладе-матушке, среди мужей Дарко пока не оказалось, как и Полада. У Росьи даже на душе просторнее и светлее стало, но всё равно старалась не смотреть ни на кого из мужчин.  Покой был вновь потерян, когда во дворе появился волынянин, бодро шагавший к путникам. Росья невольно снова отметила, как он отличается от плечистых гридней своей рослостью, крепким, как гранит, телосложением и светлыми волосами. А глаза были что осколки льдин, и всё равно таилось в них тепло и радушие. За другом появился и Дарко.

Сердце Росьи так и подпрыгнуло, а ноги и руки ослабли, и не знала, куда себя деть, судорожно сжимая в пальцах дорожную сумку. Она повернулась к чернавке, сболтнув верно какую-то глупость, но та быстро смекнула, как девушка заволновалась, заговорила тоже о чём-то непринуждённом. Росья спиной почуяла его приближение, казалось, ледяная тень накрыла её, и стало ощутимо холоднее. Так и не нашла смелости повернуться, и княжич не пожелал доброго утра, не выспросил, хорошо ли спалось в чужом доме. Он сухо переговорил короткими фразами с гриднями о предстоящем пути. И когда Росья поднялась в седло, случайно столкнулась с ним взглядом. Мороз так и продрал. Дарко был мрачнее вчерашнего дня, казалось, тучи сошли, но их след остался в глазах княжича. Он отвернулся и больше так и не посмотрел в её сторону. Даже Руяне впервые не нашлось, что сказать, лишь осторожно, чтобы никто не увидел, погладила утешительно по холодной руке девушки, будто бы знала, что произошло меж ними. Хотя верно ныне это стало очевидным для всех. Даже Полад смотрел на Росью извиняющимся взором.

Выдвинулись из деревеньки споро. Росья пришла в себя только тогда, когда они уже удалились от берега на много саженей, и деревню на берегу скрыл густой зеленоватый туман. Она без конца поднимала глаза и смотрела в сильную спину Дарко, вновь уводила взгляд, чтобы снова вернуть. Беря пример с Руяны, навострила слух, впитывая каждое слово, сказанное мужчинами. И вскоре из разговора Росья поняла, что к вечеру прибудут к угодьям Дольны, а там и до самого городища рукой подать. И значит, скоро, как ни скверно было признать невесте, закончится их путь.