Черный вход

Пустая площадь снова оживилась. Бык вскоре проснулся и его увели в стойло. Итальянские артисты работали у сцены, чинили лестницу и укрепляли стенку помоста, в которую врезался бык. Дворники махали метлами, уносили обломки разбитой мебели. На ступеньках крыльца дома градоначальника стоял городовой Стефан и громко руководил оттуда дворниками.

– Давай, живей! – кричал он. – Скорее, братцы, живей! Приказано генералом через час все прибрать и цирк начинать! А у нас городская площадь – вроде как мусорная яма. Давай, братцы, давай!

Вскоре у сцены вновь стали собираться горожане. Генерал и его супруга решили на этот раз смотреть представление с балкона дома. Агафья вытащила на балкон три мягких стула. После обильного чаепития и долгих разговоров Виссарион с важным видом вышел на балкон взглянуть, что происходит на площади. Увидев генерала, к дому подбежал городовой и, вытянувшись во фрунт, отдал честь и доложил:

– Господин генерал! Виновник смуты отправлен в стойло и закрыт на замок вместе с остальным стадом. Площадь очищена, артисты готовы. Прикажете начинать?

Виссарион был доволен четким выполнением его приказа, по-хозяйски окинул взглядом городскую площадь и скомандовал:

– Ну, теперь тут порядок, как в армии. Похвально. Молодец. Что ж, передай артистам, чтобы начинали.

Городовой Стефан побежал сквозь собравшуюся толпу к артистам. А генерал, не скрывая удовольствия, пригласил на балкон супругу и нового гостя. Все расселись по местам и стали ждать начала. На площади вновь зазвучал граммофон, на сцену снова вышли артисты. Публика дружно захлопала в ладоши. Представление началось.

Генерал не любил праздных балаганов, театральных водевилей и шумных представлений. Ему больше по душе были военные парады и смотры, на худой конец – скачки. Но он, как и подобает большому начальнику, сидел вместе с супругой на балконе, как в королевской ложе, и смотрел на сцену, хотя думал совсем о другом. «Наконец-то наступило спокойствие, – думал он. – Можно забыть обо всем дурном, что случилось на пароходе, и ночью в этом доме, и на площади, и на крыльце. Что было, то и было. Теперь-то, наконец, все в порядке. Все спокойно! Какое счастье!

Бессонная ночь давала о себе знать, и вскоре генерала потянуло в сон. Виссарион откинулся к спинке кресла и едва сдерживался, чтобы не зевать. Тут он печально подумал о возрасте, сравнивая себя с сидевшим рядом молодым человеком, полным жизненной энергии и желания постигать все новое. Молодость ищет новые возможности, стремясь в любую минуту идти навстречу трудностям и невзгодам. А он стал, наверное, совсем стариком, он до сих пор даже и не подумал о том, чтобы сразу ехать на поиски лейтенанта Нильса. Ему стало стыдно за себя. Он решил, что вечером объявит всем о своем мужественном решении – лично возглавить поиски пропавшего градоначальника. Виссарион уже видел восторженные глаза горожан и слышал громкие крики: «Ура нашему мужественному генералу! Ура! Ура! Ура! Господин генерал!»

– Господин генерал! – пробуждаясь, услышал он настойчивый шепот.

Виссарион оглянулся. Над его плечом склонилась старушка Агафья:

– Господин генерал, вы, часом, не открывали сегодня черный вход?

Виссарион похлопал глазами, не понимая, что ей нужно.

– Какой еще черный вход? Я тебе что, дворник? Запомни, старая, генералы через черный вход не ходят. Просто сплошной цирк какой-то, – негодующе проворчал Виссарион, махнул на Агафью, чтобы отстала, и повернулся смотреть представление.

Но Агафья, как ни странно, не ушла. Постояла немного в сторонке и снова завела свое:

– А супруга ваша, извиняюсь, черную дверь не открывала?

Виссарион повернулся к Агафье и обреченно простонал:

– Ну что ж ты пристала-то, как пиявка!

Агафья испугалась генеральского гнева и стояла сзади, как сирота, не решаясь обратиться к Лизетте. В конце концов, она всё-таки собралась с духом:

– Извиняюсь, госпожа Лизетта. Уж не сердитесь, но не выходили ли вы сегодня через черный вход?

– Разве в этом доме есть еще один вход? – не оборачиваясь, ответила Лизетта и тут же засмеялась, захлопала в ладоши и сказала:

– Ты посмотри, Агафья, какой занятный клоун. Просто настоящий бегемот. Сбежал из зоопарка.

Агафья поджала губы. В зоопарках она не бывала, бегемотов не видывала. Потому ничего занятного не заметила, да и занимала ее совсем другая мысль. Агафья снова наклонилась к генеральше и прошептала на ухо:

– Кто-то дверь взломал. А вот кто? Неизвестно. Может, вор, а может, еще кто-нибудь. Не иначе как привидение опять появилось. В нашем городке дверей отродясь не ломали. У нас и ночью-то на замок не запираются. Все друг дружку знают, друг дружке доверяют. А если кто надолго уходит, так ключ на пороге под коврик кладет. А тут на тебе!

– Что? – воскликнула Лизетта, услышав про привидение. – Как?

Она вскочила, повернулась к генералу, а тот как раз задремал. С возмущением Лизетта тряхнула его за плечо:

– Виссарион, сколько можно спать? Проснись немедленно! Ты что, не слышал? В доме грабеж. Неслыханно! Мало того, что по ночам здесь разгуливают привидения, а теперь среди бела дня орудуют разбойники. Под носом у генерала. Невиданная наглость!

Бедный Виссарион, не выспавшийся, уставший, провалявшийся неизвестно сколько на липком от варенья крыльце, сейчас был похож на выжатый лимон. Он только-то начал было дремать под мерные, убаюкивающие, ласкающие генеральский слух звуки циркового барабана, так похожие на военные. Он не расслышал слов Лизетты, но, очнувшись от дремоты, твердо сказал:

– Что опять случилось? Агафья, как не стыдно беспокоить нас во время представления.

Но Лизетта повернулась к Агафье и приказала:

– Покажи-ка нам этот черный… или чертов вход!

И первая решительно вышла с балкона. За ней побежала Агафья. Генерал еле поднялся, но зашагал твердым шагом вместе с гостем. Выходя из зала, он сказал Дюнасу:

– Вот уж воистину чертовщина какая-то! В этом городе ни днем, ни ночью нет ни минуты покоя. Некогда даже вздремнуть!

…Чтобы еще и ограбление?

Виссарион с гостем вслед за Лизеттой и служанкой спустились на первый этаж и проследовали по коридорам к двери, которая вела во двор. Дверь была приоткрыта, замок сломан. Лизетта подергала за дверную ручку.

– Действительно взломана. Виссарион! Неужели воры влезли в нашу спальню и украли мои драгоценности?

Она всплеснула руками и, не дожидаясь ответа, побежала к себе в спальню.

– В доме воры! Меня ограбили. Какой позор!

Генерал крикнул ей вслед:

– Да нет там никаких воров. Они уж сбежали.

Виссарион остался у черного хода. Он внимательно осмотрел сломанный замок, после подкрутил усы и проворчал:

– Да уж, совсем не смешно. В этом доме за два дня с нами случилось, кажется, все, что можно. Но чтобы еще и ограбление? Это уже чересчур.

Молодой человек тоже осмотрел замок и дверь.

– Господин генерал! Нужно понять, зачем кому-то нужно было взламывать эту дверь. И именно сейчас, среди бела дня, когда рядом много людей. Возможно, мы найдем отгадку, если все хорошенько осмотрим.

Дюнас вышел во двор, прошелся по дорожке, вернулся назад, обошел со всех сторон крыльцо и сразу обратился к генералу:

– Посмотрите, господин генерал. На дорожке и на крыльце видны следы больших сапог. Значит, в дом проник мужчина, и он явно был один. Допускаю, что похитителя интересовали именно драгоценности вашей супруги. Но, возможно, и нет. Такое дерзкое вторжение требует чрезвычайных причин. Вполне вероятно, грабителю срочно понадобились какие-то документы, хранящиеся у вас. Или бумаги хозяина дома. Почему сейчас? И зачем?!

Генерал с удивлением посматривал на гостя, покручивал свои любимые усы, что-то ворчал и, в конце концов, произнес:

– У вас, молодой человек, здравомыслия и выдержки хватит на четверых. Вы, оказывается, не только воздухоплаватель, вы еще и неплохой сыщик!

– Нет, господин генерал, – Дюнас улыбнулся. – Это всего лишь скромная попытка помочь в трудную минуту тем, кто в этом нуждается. Тем более когда речь идет о моем друге Нильсе, а также о вас и вашей очаровательной супруге.

– Благодарю на добром слове, юноша, – улыбнулся и генерал. А потом решительно заявил: – Нужно немедленно остановить представление, оцепить площадь и задержать всех мужчин, кто пришел в сапогах. Тут-то мы и найдем вора!

– Позвольте с вами не согласиться. Во-первых, для оцепления понадобится, как минимум, рота солдат. Во-вторых, таким методом мы вора не найдем. В городе начнется паника, а взломщик-то наверняка уже успел ускользнуть, и сейчас он далеко запрятал и свои сапоги, и остальные улики. Я полагаю, он вскрыл эту дверь задолго до начала представления, – рассуждал Дюнас.

Он еще раз прошелся по двору, внимательно осмотрев каждый метр, вернулся к черному входу и произнес:

– Ничего. Пока ничего нет.

– Есть! – воскликнула прибежавшая к ним Лизетта. – Смотрите, что я нашла в коридоре за чучелом кабана. Моя расческа! Согласитесь, чем не улика?

Она повертела расческой перед генеральским носом. Виссарион недовольно пошевелил усами, осмотрел находку. Не увидев в ней ничего необычного, генерал вопросительно взглянул на супругу и осторожно спросил:

– Лизетта! А драгоценности на месте?

– На месте, – утвердительно ответила Лизетта. – Воры, к счастью, не успели добраться до них своими загребущими ручищами. Взяли только расческу, да и ту обронили.

Генерал тяжело вздохнул, развел руками и сказал:

– Лизетта! Скажи на милость, зачем грабителям могла понадобиться твоя расческа? Наверняка ведь выпала из сумочки ночью, когда ее сцапало твое привидение – эта макака… как её… Фроська.

– Фу, какой вы грубый, господин генерал! Она не Фроська, как вы изволили выразиться, а Афродита. И не макака, а мартышка, – ответила Лизетта.

Видя, что в семействе вот-вот может случиться ссора, Дюнас решил немедленно вступить в разговор:

– Прошу минуту внимания! Нужно осмотреть весь дом. И тогда мы, возможно, поймем цель визита этого непрошеного гостя.

Виссарион удивился его решительному вмешательству, но был рад поводу прекратить спор с супругой и потому согласно кивнул головой. Лизетта с любопытством посмотрела на мужа и на молодого человека, спрятала свою расческу за манжетку и уверенно пошла за Дюнасом. За ней двинулся генерал, за генералом – старушка Агафья.

– Прошу ничего не трогать. Все должно оставаться на своих местах. И смотрите под ноги, чтобы не затоптать чужих следов, – скомандовал Дюнас.

Все кивнули головами и осторожно двинулись по коридору вперед, затем повернули за угол к кабинету градоначальника. Там возле дверей стоял круглый столик, на нем лежал небольшой серебряный поднос, а на подносе – нож. Лизетта при виде ножа вздрогнула.

– Смотрите, нож! На нем есть кровь? За дверью произошло кровавое убийство?

Генерал рассердился:

– Плюнь через плечо! Ну, нож. Ну и что?

Дюнас взял нож в руки, осмотрел его и сказал:

– Не стоит беспокоиться. Он абсолютно чист. Это нож для вскрытия писем. И появился здесь, полагаю, совсем недавно… Возможно, его использовал преступник. А потом бросил, когда уходил. А теперь давайте войдем в кабинет.

Да ты что, курица, с ума сошла?!

Прежде чем открыть дверь, Дюнас внимательно осмотрел дверную ручку, затем замочную скважину и спросил служанку:

– Агафья, скажи, эта дверь была сегодня закрыта или нет?

Агафья уверенно ответила:

– У меня всегда все закрыто. И эту дверь закрывала сегодня после генеральского совещания.

Дюнас покачал головой и медленно повернул дверную ручку. Дверь скрипнула и открылась.

– Кто-то уже побывал в этом кабинете, – сказал Дюнас и первым шагнул в комнату.

Лизетта вошла сразу за ним и воскликнула:

– Боже мой! Этот негодяй переворошил весь стол. Бумаги валяются даже на полу. Каков мерзавец! Такого наглого ворюгу надо немедленно посадить в тюрьму!

Недовольный генерал взглянул на стол, потом на пол и на шкаф, повернулся к супруге и проворчал:

– Зачем поднимать такой шум? Это я тут работал, рассыпал документы. Ну и что такого? Да, случайно кое-какие бумаги упали и на пол. Со всяким бывает.

Лизетта вытаращила глаза:

– Ничего себе «кое-какие»… Однако!

Дюнас в этот момент осматривал сейф в углу.

– Бумагами, госпожа Лизетта, мы займемся позже, а сейчас нам нужно открыть сейф. Мне кажется, что кто-то его уже открывал недавно.

Он повернулся к служанке:

– Агафья! У тебя ключ есть?

– Нету! Градоначальник строго-настрого приказал: не давать никому! Не дам, хоть убейте! – ответила старушка.

– Да ты что, курица, с ума сошла?! Мы тут дело воровское расследуем, а она – хоть убейте, не могу, никому! Тьфу на тебя! – зарычал генерал с таким грозным видом, что Агафья попятилась.

– Поняла, батюшка генерал! Под ковриком лежит, у стола! – быстро проговорила Агафья и мигом нагнулась доставать ключ.

– Ключ от сейфа под ковриком?! – генерал вытаращил глаза.

– Вот он, батюшка! – Агафья протянула ему ключ.

Виссарион взял в руки ключ, осмотрел его со всех сторон, подошел к сейфу и открыл. В сейфе лежали бумаги, папки, карты, небольшая пачка денежных купюр. Генерал надел на нос пенсне, проверил, стараясь не сдвинуть с места, содержимое сейфа, повернулся к Дюнасу и спросил:

– Ну и что нам это дает? Здесь, уважаемый господин сыщик, все на месте. Явно никто не рылся, никто ничего не взял… Я сказал бы даже, это очень странно. Вор среди бела дня взламывает дверь, вскрывает сейф и ничего не берет. Деньги ему не нужны! Может быть, он не открывал этот сейф?

– Деньги ему не нужны? Смешно! Деньги не нужны людям только на том свете, да и то лишь потому, что там на них купить нечего! Тогда зачем он сюда забрался? Действительно странно, – задумчиво произнесла Лизетта.

– Позвольте мне, господин генерал, взглянуть на содержимое, – попросил генерала Дюнас.

Виссарион вежливо отошел в сторону.

Молодой человек внимательно рассматривал все лежавшие в сейфе вещи и рассуждал вслух:

– Вы правы, господин генерал, все на месте. Но одна маленькая деталь убеждает меня в обратном. Это – пыль. Посмотрите на верхнюю полку. Тончайший слой пыли лежит ровным слоем на всем: на папках, бумагах и даже на пачке купюр. А в правом углу есть свободное место, и пыли там нет. Могу с уверенностью утверждать, что здесь лежала, судя по очертанию, квадратная коробочка, которой сейчас нет.

Несколько удивленный рассуждением Дюнаса, генерал снова достал пенсне, неспешно надел на нос и еще раз наклонился к сейфу. Не дотрагиваясь, он опять внимательно рассматривал все, что в нем лежало, и особенно место, где, судя по всему, недавно находилась какая-то коробочка. Закончив осмотр, Виссарион неторопливо сел на край кресла у стола и многозначительно сказал:

– Да, ее там нет. А деньги есть. Странно!

– В этом нет ничего странного. Эти небольшие деньги вора не интересовали или он впопыхах просто забыл их прихватить. А вот коробочка, которую он взял, очень любопытный предмет, – ответил Дюнас.

Лизетта с интересом слушала каждое слово молодого человека и, когда он умолк, воскликнула:

– В ваших словах чувствуется какая-то тайна. Давайте же ее разгадаем. И назовем это дело «Тайна пропавшей коробочки»! Может быть, золотой. Усыпанной брильянтами. Это очень волнительно!

Генерал, развалившись в кресле, тем временем обдумывал доводы молодого человека и потому взглянул на свою супругу с некоторым раздражением:

– Не стойте же оба, как столбы. Мешаете думать. В ногах правды нет. Думать надо головой.

Дюнас с Лизеттой сели у стола и выжидательно смотрели на генерала. Виссарион подкрутил усы, поднялся с кресла и, как и положено генералу, решительно подвел итог:

– Итак, что мы имеем? Каковы факты? Разбойник, взломав дверь черного входа, проник в кабинет, вскрыл сейф и бесцеремонно что-то украл. На сей момент мы не знаем, что именно он украл. Вероятно, в сейфе лежала коробка. Ну и что с того! Важно узнать, что было в ней? Может быть, там лежали рыболовные крючки?

Виссарион, довольный своим остроумием, первый расхохотался. Лизетта улыбнулась и, воспользовавшись паузой, высказала свое предположение:

– А может быть, в ней лежало любовное письмо? И ревнивый муж решил заполучить это письмо, чтобы уличить в измене свою неверную жену. Каково? Об этом часто пишут во французских любовных романах. Так что вполне может быть, что причина сегодняшнего взлома – неверная любовь.

– А может быть, завещание! – добавила старушка Агафья.

Дюнас кивнул Агафье головой, потом повернулся к генералу и серьезно произнес:

– Чтобы добраться до истины, нам необходимо узнать главное – мотивы воровства. Скажите, господин генерал, вы не заметили в доме за время вашего здесь пребывания ничего странного или подозрительного?

Виссарион нахмурился, пошевелил усами, собрался ответить, но супруга его опередила:

– Мой юный друг! В этом доме за время нашего здесь пребывания не было ни единой спокойной минуты. Здесь постоянно случается что-нибудь странное и подозрительное – и днем, и ночью. Сегодня после полуночи сюда пытался проникнуть вор или привидение… Может быть, даже – не приведи господь – оборотень! В первую же ночь, не успела я уснуть, как, услышав за окном шум шагов, проснулась. Разве это не было странным? Кто, скажите на милость, из порядочных людей будет бродить глубокой ночью, в кромешной темноте около чужого дома? Да и зачем? Я пыталась успокоить себя мыслью о том, что это, возможно, какие-нибудь гуляки возвращаются после пирушки. Но почти тут же услышала шорохи, скрипы и звон ключей, будто кто-то пытался подобрать к замку ключ или – что еще неприятнее – открыть дверь отмычкой. Разумеется, я поднялась с постели, зажгла свечу и смело прошла к лестнице, чтобы взглянуть, что там происходит. Но в этот момент все стихло. Я подошла к окну и увидела убегавшего от дверей человека в черной с головы до ног накидке.

– Это случилось сегодня ночью? – уточнил Дюнас.

– Да, именно! Сегодня ночью. Разумеется, я разбудила супруга, и мы вместе спустились вниз. А там мы с ужасом увидели, что входная дверь открыта. А потом…

Лизетта хотела продолжить рассказ, но Виссарион ее остановил:

– О макаке Фроське, сумочке, губной помаде, пудренице, расческе… и еще черт знает о чем можно поговорить и в другой раз.

Лизетта взглянула на него с обидой и смиренно ответила:

– Хорошо, пусть в другой раз… Но тогда, – добавила она твердо, – тогда уж я непременно расскажу всю эту историю до конца, дорогой Дюнас!

Что это за город, в котором нет даже тюрьмы!

Выслушав супругов со всем вниманием, Дюнас обратился ко всем:

– Позвольте подвести некоторый итог нашего расследования. Ясно одно. Ночной визит человека в черном и дневная кража – дело рук одного и того же лица. То, о чем я буду говорить сейчас, кроме нас, больше не должен знать никто. Во всяком случае, пока мы не поймаем вора. Я хочу предложить, господин генерал, план поимки этого мошенника. Он, я думаю, еще находится в городе. У него всего два пути: он попытается подальше спрятать все украденное или захочет в самое ближайшее время тихо улизнуть. Мы внимательно осмотрели кабинет и не нашли пока ничего, что, на наш взгляд, могло бы указать на мотивы такого дерзкого поступка. Но это лишь наше предположение. Возможно, в кабинете есть тайник, о котором никто не знает: ни грабитель, ни мы, а разгадка похищения прячется именно в нем – среди книг, газет, документов и прочих вещей. Вот ее и нужно искать. Позвольте мне еще раз, более подробно, осмотреть кабинет. Вы, господин генерал, готовьтесь сыграть главную роль в поимке преступника. Вас, госпожа Лизетта, я попрошу принять участие сегодня вечером в одном деликатном деле, которое, возможно, поможет выявить преступника. А вы, Агафья, должны вызвать плотника для починки двери и сказать ему, что дверь уже давно плохо открывалась, так что пришлось вам поработать гвоздодером. Никто, кроме нас, не должен знать об этом происшествии.

Генерал внимательно слушал молодого человека, поглаживая усы, и изредка поглядывал на свою супругу. Лизетта смотрела на Дюнаса с нескрываемым любопытством. Все происходящее казалось ей теперь началом захватывающей детективной пьесы, в которой она будет играть какую-то роль. Может быть, даже главную.

– Итак, давайте все по порядку…

И Дюнас начал подробно излагать собеседникам свой план:

– Вечером, когда соберутся на ужин гости, вы, Лизетта, за чашкой чая должны будто невзначай рассказать им выдуманную историю о ваших драгоценностях, хранившихся в бархатной коробочке в сейфе, которая самым дерзким образом была похищена летом этого года в вашем загородном доме в пригороде столицы. И под конец сказать, что ваш супруг – благодаря своим исключительным талантам, большому уму и необычайной проницательности – уже к вечеру того же дня нашел и задержал дерзкого похитителя. Во время рассказа, госпожа Лизетта, вам нужно будет внимательно проследить за реакцией гостей. Возможно, кто-то занервничает, или будет излишне взволнован, или попытается уйти. Я не исключаю, что похититель или кто-то из его сообщников окажется сегодня среди гостей. Не исключаю…

– О, как это все интересно! Я готова вам помогать, господин Дюнас. Во всем! – произнесла Лизетта.

– А Вас, Агафья, я прошу узнать, не ходил ли вчера поздно ночью на прогулку кто-нибудь из приезжих артистов, – сказал Дюнас служанке.

– Я знаю! Это был хозяин цирка, синьор Марио, – заявила Лизетта. – Он говорил об этом сегодня днем. Будто бы ночью на прогулке он увидел привидение.

– Это уже интересно, – произнес Дюнас, после чего повернулся к генералу:

– И осталась лишь небольшая просьба к вам, уважаемый господин генерал! Согласитесь, стремление владельца итальянского бродячего цирка посетить этот маленький северный городок именно сейчас, в холодную осеннюю пору, в преддверии зимы, выглядит несколько странно. Судя по штемпелю на письме, которое лежит на столе, два дня назад в город пришла депеша о том, что сюда с цирковым представлением едет итальянская труппа. Хочу заметить, Нильса в это время уже считали пропавшим. Так что, господин генерал, я прошу вас узнать у Марио, кто его сюда пригласил и что ему было обещано. Надеюсь, это поможет найти ниточку к разгадке тайны.

Генерал, подумав немного, ответил:

– Я готов согласиться с вашим планом, господин юный сыщик. Да, циркачи эти, может, вовсе и не циркачи? Бродят по городам и воруют все, что плохо лежит. А, каково? Может, к нам приехали циркачи-разбойники?

Лизетта вскочила со стула и воскликнула:

– Ну конечно! Ночью к нам пыталось проникнуть в дом вовсе не привидение. Это был хитрый воровской трюк! Кто-то из этих циркачей-разбойников должен был взломать входную дверь. А за углом в это время его ждали остальные, так сказать, «артисты», готовые уже ринуться за ним, как саранча, толпой, чтобы заняться грабежом и растащить все самое ценное… Какой ужас!

Генерал, слушая супругу, побагровел, потом медленно поднялся и сказал грозно:

– Нужно этих циркачей немедленно схватить и посадить! Агафья, где в этом городе тюрьма?

– Да у нас ее нет! И не было никогда! – боязливо ответила старушка.

Генерал сначала удивился, а потом возмутился. Он достал из кармана носовой платок, отер лицо и недовольно произнес:

– Что же это за город, в котором нет даже тюрьмы!

– А сообщники? У циркачей наверняка есть в городе тайные сообщники! – таинственно полушепотом произнесла Лизетта.

– Вот именно! Тут у них наверняка целая банда. А что если эти мнимые артисты вошли в сговор с местными сообщниками, украли из сейфа коробочку с ключами от оружейного склада? И готовят в городе бунт! Надо срочно вызывать войска, а заговорщиков окружить, схватить и посадить. Хотя куда их сажать-то? Тюрьмы в городе нет. Вот напасть-то какая! – задумчиво подытожил Виссарион.

Дюнас, слушая эти рассуждения, кивал и улыбался, но под конец решил высказать и свое скромное мнение:

– Давайте не будем делать поспешных выводов, господин генерал. Любая версия требует доказательств. Нам еще нужно многое прояснить, подытожить и только тогда принимать решение. Согласитесь, на это нужно время.

– Ну, хорошо! Даю вам времени до утра. Но только до утра, – ответил генерал.

После этого тайного совещания Виссарион с женой еще долго обсуждали различные версии, а потом все же успокоились и принялись готовиться к вечернему приему. Под конец они совсем задергали старушку:

– Агафья, приготовь!

– Агафья, принеси!

– Агафья, убери!

– Агафья, отнеси!

Дюнас, оставшись в кабинете один, внимательно изучал лежавшие на столе и в шкафу папки с документами, бумаги, книги и вырезки из газет.

Мне нравится ход ваших мыслей!

Вечером в Овальном зале дома градоначальника собирались приглашенные. Генерал стоял у дверей, встречая гостей в белоснежном мундире и начищенных сапогах, и галантно держал под руку свою супругу. Лизетта надела на этот раз темно-синее вечернее платье с белым кушаком и бантом. Ей хотелось удивить всех необычайной строгостью наряда и роскошью украшений. Большое декольте позволило ей надеть свое любимое колье, а также серьги и браслет, усыпанные драгоценными камнями – изумрудами.

На прием пришли толстяк-кондитер с женой таких же невообразимых размеров; девицы-двойняшки с одинаковыми прическами по последней столичной моде (как они ее поняли со слов Лизетты) и в одинаковых платьях; строгая директриса в строгом черном костюме и белой блузке с рюшками; элегантно одетый, как и утром, итальянский артист Марио, а также городовой Стефан в парадном мундире и Дюнас.

Поначалу гости долго беседовали, восхищались выступлением итальянского цирка, благодарили генерала и его супругу за доставленное удовольствие и за честь присутствовать на этом приеме. Толстяк-кондитер со своей женой и старушка-директриса сразу засыпали генерала и Лизетту комплиментами и всевозможными вопросами о столичной жизни. Девицы-двойняшки не отходили от Марио, улыбались, шутили и кокетничали. Дюнас стоял в стороне ото всех и тихо беседовал с городовым. Агафья тем временем бегала туда-сюда, накрывая на стол. На белой скатерти уже стояли чайные чашки, серебряные подносы со сладкими пирожками, хрустящее печенье, две вазочки с вареньем, блюдо с яблоками, а в центре возвышалась на тонкой длинной ножке хрустальная ваза с конфетами в разноцветных обертках, привезенными Лизеттой из столицы.

Через полчаса, когда гости уже изрядно утомились от комплиментов и от болтовни, Лизетта с радушной улыбкой окинула всех внимательным взглядом и решила, что пора приступать к следующей части приема:

– Дамы и господа! Прошу к столу. После чая, если господа мужчины захотят уединиться, в соседней комнате их ждут ломберный столик и карты. Думаю, мы, дамы, не будем этому препятствовать. Напротив, с удовольствием сможем вдоволь поболтать и поделиться друг с другом нашими женскими секретами!

Гости дружно зааплодировали. Потом все расселись. Девицы-двойняшки первым делом потянулись к столичным конфетам. Толстуха, жена кондитера, посмотрев на девиц, лишь покачала головой, вздохнула, а потом поискала на столе их семейный подарок – «генеральский» пирог.

– Где же наш пирог? Такой был огромный, что хватило бы на целую роту. Неужели генерал успел все сожрать? – шепотом сказала она своему супругу.

Толстяк-кондитер ткнул украдкой указательным пальцем в сторону генерала и многозначительно шепнул в ответ:

– Ты только взгляни на него. Что щеки, что пузо – на обед съедает за раз не иначе как целого кабана. Что ему наш пирог? Не пирог – пирожок. Сожрал. Наверняка сожрал.

Старушка-директриса в это время рассказывала Лизетте о редких разновидностях диких птичек, которые водятся в их краях, пытаясь ее хоть чем-нибудь удивить. Лизетта, понимая, что это не закончится никогда, взяла ее чашку и сама налила ей чаю. Старушка осталась довольна.

Наконец, все напились чаю, и генерал сказал:

– Господа! Не будем мешать милой болтовне наших дам. Приглашаю вас сыграть со мной в карты! Неси, Агафья, нам туда шампанского, – сказал генерал и пригласил жестом своей руки мужчин в соседнюю комнату.

Мужчины, беседуя между собой, наконец, перешли за игральный стол.

Агафья быстро прибежала с подносом, на котором стояли хрустальные бокалы, потом сбегала за игристым шампанским.

– Пожалуйте, господа! Шампанское, холодненькое!

Дюнас взял с подноса бокал, поблагодарил кивком Агафью, подошел, улыбаясь, к генералу и обратился к нему:

– Прекрасный прием, господин генерал! Поздравляю. А мне тем временем удалось найти кое-какие любопытные мелочи. Надеюсь, очень скоро вас порадовать.

Генерал с интересом взглянул на Дюнаса:

– Мне нравится ход ваших мыслей, Дюнас. Если бы вы служили в армии, я назначил бы вас своим адъютантом!

– Спасибо, господин генерал, я польщен. Не знал я, что адъютанты генералов летают в облаках!

Генерал громко рассмеялся, а Дюнас продолжал:

– С итальянским артистом, если позволите, я побеседую сам. В этой истории все самое интересное еще впереди!

Как только генерал остался один, к нему подошел городовой Стефан, и у них состоялся разговор:

– Господин генерал, докладываю! Старухи на базаре судачат…

– Сдались тебе эти старухи. Что говорят твои агенты?

– Какие агенты, господин генерал?

– У тебя нет своих агентов? Среди дворников, продавцов, конторщиков.

– Никогда не было и нет.

– Странный город. Удивительно, город есть, а агентов нет. Они должны быть и ежедневно тебе обо всем доносить. Ищи смутьянов среди охотников. У них ружья! А это сам понимаешь что… В городе спокойно?

– Спокойно.

– Если что – сразу доложи.

Лизетта в это время сидела в окружении дам. Все с интересом слушали о столичной жизни: о модных нарядах, о театральных премьерах, о роскошных балах, о популярных поэмах и романах, о любовных интригах и драмах и о многом другом. Дамы были в восторге. Девицы-близняшки наперебой засыпали Лизетту вопросами и каждый раз, выслушивая ответ, с восторгом ахали:

– Божественно!

– Удивительно!

– Чувствительно!

– Восхитительно!

– Душещипательно!

Вскоре Лизетта, вспомнив о поручении Дюноса, приступила к невероятной истории о пропаже летом этого года ее дорогих украшений, хранившихся в бархатной коробочке в сейфе на генеральской загородной даче возле столицы. Дамы, внимательно слушая рассказ супруги генерала, с возмущением и сочувствием наперебой заохали:

– Немыслимо!

– Вопиюще!

– Возмутительно!

– Отвратительно!

Лизетта, которую такая бурная реакция лишь подстегивала, вошла в азарт:

– Мой супруг благодаря своему блистательному таланту, богатейшему опыту и необычайной проницательности нашел и схватил этого бездушного злодея уже вечером того же дня.

Дамы захлопали в ладоши и принялись на все лады восклицать:

– Как это мужественно!

– Как благородно!

– Удивительно!

– Необыкновенно!

– Чудесно!

Лизетта внимательно следила за реакцией гостей, пытаясь понять, кто из них занервничал и кто захочет сбежать. Но увы! Старушка-директриса и жена кондитера взволнованно обсуждали ее «душещипательную» историю и пили чай чашку за чашкой. Рыжие девицы, наевшись конфет, теперь налегали на яблоки. Они тоже не показывали никаких признаков растерянности. Лизетта была разочарована. Ей стало скучно, и сразу все надоело: и чаепитие, и дурацкие расспросы, и громкие вздохи и оханье. Лизетта отставила от себя чашку и громко обратилась ко всем:

– Уважаемые дамы, где же наши мужчины? Они совсем заигрались в карты. Скоро уже полночь, и пора проводить спиритический сеанс… Конечно, с теми, кто пожелает в нем участвовать. Мы попробуем вызвать духов. Для первого раза сделаем это с помощью блюдца. Это наиболее простой способ общения с духами и наименее опасный для непосвященных. Кто готов участвовать?

Дамы притихли. Возникла пауза. И только жена толстяка-кондитера, сначала вытащив из кармана платья носовой платок и вытерев лицо от выступивших капель пота, решилась и боязливо спросила:

– В чем участвовать-то? Откуда духов вызывать?

– Что-то я читала научное о спиритизме как о разновидности спирта, но ничего в этом не поняла, – сказала старушка-директриса.

– Спиритизм! Это, наверное, душещипательно, чувствительно и восхитительно? – спросили Лизетту хором девицы-двойняшки.

– Общение с потусторонним миром не может не быть душещипательным, – ответила, улыбаясь, Лизетта.

Девицы-двойняшки переглянулись и затихли.

В зал, весело болтая между собой, вошли мужчины. Лизетта на правах хозяйки радушно пригласила их к столу:

– Уважаемые господа, в ногах правды нет, присаживайтесь к столу! Я обещала в завершение вечернего приема спиритический сеанс!

– Очень жаль! Но позвольте мне откланяться, уважаемая Лизетта. Увы, мы завтра отбываем домой… Дамы и господа, какой прекрасный прием! Даже в Италии редко встретишь таких очаровательных дам, элегантных и достойных собеседниц. Утром, перед отъездом, если позволите, я непременно зайду к вам попрощаться, – сказал Марио и откланялся.

– Всем городом вас провожать придем! – воскликнула старушка-директриса.

– И пирожков корзину напечем, – сказал толстяк-кондитер.

– И лукошко яблок принесем, – поддержали их двойняшки.

Гости поаплодировали Марио. Он изящно поклонился несколько раз и вышел из зала. Генерал подозвал к себе городового и шепотом приказал за актером проследить.

Дух Нильса, приди!

– Итак, полночь! Это время наибольшей активности духов. Начнем подготовку к сеансу. Агафья, неси сюда бумажный круг. На нем, уважаемые дамы и господа, по периметру написаны все буквы алфавита, а под буквами – цифры от 0 до 9. По центру листа проведена вертикальная линия, сверху этой линии написано слово «да», а снизу – «нет». С помощью этого круга дух сможет разговаривать с нами, – произнесла Лизетта и торжествующе посмотрела на гостей.

Все сидели, опешив, и внимательно смотрели на нее. В зал прибежала Агафья, положила в центр стола бумажный круг и поставила фарфоровое блюдце, потом зажгла свечу и воткнула ее в стоявший на столе подсвечник.

– Я предлагаю позвать к нам дух исчезнувшего недавно где-то в северных морях нашего смелого и отважного градоначальника Нильса. Если Нильс жив, то мы его еще увидим, но если его уже нет в этом мире, его дух может нас посетить, – сказала Лизетта.

Гости сидели неподвижно. Жена толстяка-кондитера то и дело отирала носовым платочком свое раскрасневшееся лицо. Девицы-двойняшки в страхе взялись за руки. Директриса сидела неподвижно с побелевшим лицом и боялась поднять глаза. По стенам зала при колеблющемся свете свечей плавали колеблющиеся тени гостей за столом.

– Вызывать духа будем все вместе с помощью этого блюдца, – продолжила Лизетта.

Она взяла блюдце и, держа его на весу, поводила под ним, словно колдунья, горящей свечой. Когда блюдце нагрелось, она поставила его в центр круга и таинственным полушепотом сказала:

– Дамы и господа, прошу всех дотронуться кончиками пальцев до блюдца и повторять: «Дух Нильса, приди!».

Гости привстали и протянули руки к блюдцу. И только жена толстяка-кондитера никак не могла подняться, только охала и ахала, пытаясь опереться руками о стол, чтобы оторваться от стула. Ее муж, с одной стороны, и генерал – с другой, взяли ее под руки и помогли. Наконец, все коснулись кончиками пальцев блюдца и хором тихо произнесли:

– Дух Нильса, приди!

Затем в зале воцарилась тишина. Вскоре все почувствовали, что блюдце стало трястись.

Девицы-двойняшки воскликнули:

– Ой! Так и ходит ходуном.

Директриса простонала:

– Почему оно так ерзает? Неужели в него уже вошел дух?

Жена толстяка-кондитера, еле держась на ногах от волнения, закачалась, схватила своих соседей за руки и завопила:

– Он пришел на наш зов!

Возмущенная Лизетта вскочила со стула, с укором посмотрела на всех и громким шепотом прикрикнула:

– Друзья! Это не зов, это рев! Нельзя так кричать, когда занимаешься таким делом. Этак они все разбегутся. И что же вы вцепились с таким усердием в блюдце всеми пальцами? Оно ерзает, потому что вы тянете его во все стороны. Того гляди разлетится вдребезги. Блюдца нужно лишь слегка касаться кончиками пальцев. И говорить при этом… если уж говорить… только очень и очень тихо. Милые дамы, ведите себя потише, иначе разгоните всех духов в округе! И не надо так нервничать. Здесь нет ничего страшного. Попробуем еще раз! – сказала Лизетта и мило улыбнулась.

В зале воцарилась тишина. После слов Лизетты напряжение вдруг исчезло, страхи улетучились, и гости, посмотрев друг на друга, вдруг заулыбались и все – на этот раз смело – снова протянули руки к блюдцу и коснулись его кончиками своих пальцев.

Лизетта торжественно произнесла:

– Дух Нильса, приди!

Все хором трижды повторили за ней:

– Дух Нильса, приди! Дух Нильса, приди! Дух Нильса, приди!

Наступила пауза. Все ждали, когда блюдце зашевелится, прислушиваясь ко всем шорохам и трескам в зале. Но блюдечко спокойно лежало на бумаге, и дрожали только протянувшиеся над ним руки гостей. Лизетта закрыла глаза, запрокинула голову и еще раз, громче и настойчивее, позвала:

– Дух Нильса, приходи же!

В этот момент скрипнула и медленно открылась входная дверь. Гости с ужасом оглянулись и замерли. На пороге в полумраке появился чей-то силуэт. В темноте трудно было разглядеть, кто это был. И он воскликнул:

– Вот и я! Я пришел!

В зале воцарилась тишина, но длилась она недолго. Девицы-двойняшки завизжали во все горло, как два резаных поросенка, и полезли под стол. Директриса с побелевшим лицом закачалась и, обмякнув на стуле, закатила глаза. Жена толстяка-кондитера с воплем: «Спасите! Помогите!» замахала руками и ногами. Толстяк-кондитер вскочил, вцепился руками в стул, на котором сидела его жена, да так и стоял, вытаращив глаза и потеряв дар речи. Генерал, побелевший от страха, нервно пощипывал усы. Лизетта, не веря своим глазам, онемев, смотрела на появившегося в дверях человека. Роскошный бант, украшавший ее платье, качнулся над свечой и мгновенно вспыхнул.

Лизетта закричала:

– Горю! Пожар! Горю! Воды, скорей воды!

Генерал от ее крика пришел в себя и живо огляделся вокруг. Воды в зале не оказалось, тогда он схватил стоявшую на подоконнике бутылку шампанского и подбежал к Лизетте, на ходу откупоривая бутылку. Пробка, как пушечный снаряд, с громким хлопком полетела в потолок, и шипящая струя мгновенно облила Лизетту с головы до ног. Лизетта заорала:

– Спасите! Убивают!

Дамы завизжали от ужаса. Мужчины заорали:

– Дух Нильса снизошел! Спасайся, кто может! Беги!

Гости в ужасе побежали из зала и разбежались из дома кто куда. А в зале остались только генерал с супругой, Дюнас и Агафья. Наступила полная тишина. Все стояли и безмолвно смотрели на Нильса, а он – на них, не понимая, чем вызвана паника.

Дюнас первым пришел в себя. Он подошел к Нильсу и произнес:

– Нильс, вы появились так неожиданно! Я просто счастлив, что вижу вас. Но куда же вы подевались? Сегодня днем я прилетел на воздушном шаре в ваш город, а вас нет. Мы уже боялись, что с вами случилось что-то дурное. Господин генерал завтра ранним утром собирался снарядить экспедицию. И я намеревался отправиться с ней на поиски к морю. Как я рад, дружище, что вы живы и здоровы!

Друзья обнялись, дружески хлопая друг друга по плечу.

– Дорогой Дюнас! И я рад видеть вас! Все расскажу, и все по порядку, только дайте мне, друг мой, выпить горячего чаю. Агафья, здравствуй! Завари-ка нам, голубушка, ароматного, ягодного! Посидим, почаевничаем, – обратился к служанке Нильс.

Лизетта, мокрая от шампанского, со слипшимися волосами, с негодующим видом, ни слова не говоря, выбежала из зала. Генерал, чувствуя себя виноватым, пошел за ней, но сначала подошел к Нильсу.

– Господин генерал! Позвольте представиться! – четко произнес лейтенант.

– Не стоит, – перебил его генерал. – Я полагаю, вы и есть тот самый лейтенант Нильс. Я, разумеется, рад вашему возвращению… К тому же в столь эффектный момент! Мы с супругой скоро вернемся…