Ярослав пристально следил за всеми шагами Святополка. Благо сестра новгородского князя Предслава, находившаяся в Киеве, своевременно уведомила его о том, что произошло на Альте.

Кто же следующий? На ком на этот раз остановит свой выбор Святополк?

Как ни странно, следующей его жертвой стал муромский князь Глеб. Юноша, не представлявший для киевского князя никакой реальной угрозы и так же, как его погибший брат, готовый безоговорочно признать его власть над собой.

Ярослав поспешил предупредить Глеба о нависшей над ним опасности и настоятельно просил его не ехать в Киев. Но Глеб как будто смирился с тем, что его ждет. Узнав о смерти Бориса, он и себе стал желать такой же участи. «Лучше мне умереть с братом, нежели жить на этом свете…» – говорил он.

Когда Святополку доложили, что Глеб прибыл в Смоленск с малой дружиной и собирается продолжить дальнейший путь в Киев по Днепру на ладьях, киевский князь решил не упускать предоставившейся возможности. Он послал к Глебу наемных убийц.

Развязка наступила 5 сентября 1015 года. Корабль, на котором находился Глеб, был неожиданно атакован вооруженными людьми. Стража, охранявшая корабль, была перебита в первые минуты схватки. Командовал убийцами некто Горясер. Он-то и велел зарезать безоружного Глеба. А непосредственным исполнителем этого приказа стал княжеский повар по имени Торчин, должно быть, желавший своим поступком заслужить милость Святополка.

Своему убийце Глеб не оказал никакого сопротивления и, по словам летописца, был принесен в жертву Богу, как непорочный ягненок.

Ну а затем Святополк решил убрать с дороги еще одного сына Владимира – древлянского князя Святослава. Люди Святополка отправились в Древлянскую землю, чтобы привести в исполнение задуманное их князем. Но просчитались. Святослав был вовремя предупрежден об угрозе. В отличие от своих братьев, он не стал дожидаться, пока убийцы, посланные Святополком, придут за ним во дворец. Он решил бежать в Венгрию. Но, казалось, какой-то злой рок неотступно преследовал сыновей Владимира. Когда Святослав уже находился в Карпатах, смерть все-таки настигла его.

Подведем некоторые предварительные итоги. Святополк начал свое правление с убийства трех своих братьев, вина которых заключалась лишь в том, что они были родными сыновьями Владимира. Никакой политической необходимости в этом злодеянии для Святополка не было. Он совершил его, повинуясь исключительно чувству кровной мести. Удивительно, каким образом этому человеку удавалось так долго скрывать свою неприязнь (вернее, ненависть) к семейству Владимира. Единственное объяснение состоит в том, что он умело маскировал свои чувства, дожидаясь удобного момента, чтобы их выплеснуть. И такой момент представился. Но больше всего в этой истории поражает не то, с каким ожесточением действовал Святополк, ослепленный ненавистью к своим, пусть и не родным, братьям, а то, с каким величайшим христианским смирением его жертвы принимали свою смерть. Ничего подобного в языческой Руси нельзя было и помыслить. Выходит, обращение к христианству не прошло даром. Возник совершенно новый психологический тип русского человека, для которого любовь к ближнему не была пустым звуком. И ведь что самое главное, ради этой любви он готов был пожертвовать своей жизнью.

Но вернемся к событиям далекого одна тысяча пятнадцатого года. Пока Святополк расправлялся со своими братьями, Ярослав собирал силы для предстоящего похода на Киев. Разумеется, новгородский князь с самого начала не строил иллюзий по поводу своих дальнейших взаимоотношений со Святополком. Рано или поздно туровский и новгородский князья должны были вступить в ожесточенную схватку друг с другом. Ведь вдвоем им было не ужиться на Руси. Вопрос состоял только в том, кто первым из них перейдет своеобразный Рубикон, отделявший их от междоусобной войны. Первым оказался Ярослав. Стоит ли винить его за это? В сущности, у него не было другого выхода. Новгородский князь прекрасно сознавал, что если он не опередит Святополка и не перенесет военные действия на его территорию, то киевский князь использует промедление Ярослава в своих интересах. Тогда он сам, заручившись поддержкой поляков и печенегов, вторгнется в пределы Северо-Западной Руси. И Ярослав окажется запертым в своем Новгороде.

Осенью 1015 года Ярослав наконец собрал свое войско и выступил против Святополка. Последний также вывел навстречу Ярославу киевскую дружину вместе с присоединившимися к ней печенегами. Противники расположились на противоположных берегах Днепра, и никто из них не решался начать сражение первым. Так они и стояли в течение трех месяцев друг против друга. Когда уже дело близилось к зиме, новгородцы, выведенные из себя оскорблениями какого-то воеводы Святополка, потребовали у Ярослава, чтобы он взял инициативу в свои руки и повел своих воинов в бой. Ярослав, видимо, не желавший распускать свое войско по домам, не добившись победы над Святополком, вынужден был согласиться. Были уже заморозки. Святополк, расположившийся лагерем между двумя озерами, покрытыми тонкой коркой льда, всю ночь накануне сражения пировал вместе со своей дружиной. Возможно, он даже не догадывался о том, что ранним утром его воинам придется сойтись в жестокой сече с новгородцами.Под утро, когда еще не рассвело, новгородское войско переправилось на противоположный берег Днепра и ударило на спавшую беззаботным сном дружину Святополка. Началось кровопролитное сражение. Печенеги, отделенные озерами от основных сил Святополка, не смогли оказать ему своевременную помощь. А новгородцы тем временем оттеснили киевских дружинников к озерам. Под весом тяжеловооруженных людей лед треснул. Многие из тех, кто пришел вместе со Святополком, оказались в воде и начали тонуть. Киевский князь бросил остатки своего разбитого войска и, по выражению древнерусского летописца, бежал «ляхы», т. е. в Польшу, к своему тестю Болеславу.

Ярослав одержал блестящую победу. Теперь он мог без особых затруднений занять стольный город и вступить на великокняжеский престол. Но радость этой победы, должно быть, омрачалась раздумьями, не дававшими покоя новгородскому князю. Одержанную им над Святополком победу по большому счету все-таки нельзя было назвать решающей. Очень скоро Ярославу придется столкнуться с союзниками Святополка – поляками и печенегами. С печенегами еще можно было как-то сладить. Русские воины научились одерживать над ними победы. Но как быть с поляками? Болеслав не чета печенежским ханам. Отразить его натиск на Русь будет непросто. Необходимо срочно предпринять меры, чтобы остановить Болеслава, не позволить ему выступить на помощь Святополку. Но какие меры? Ярослав был хорошим дипломатом. Прежде всего он должен был обратить свое внимание на ближайших соседей Польши. Кто из них был заинтересован в усилении Болеслава? Никто. Значит, число потенциальных союзников Ярослава равнялось количеству врагов польского короля. Однако это всего лишь общие соображения. Реально выступить на стороне Киевской Руси против Польши могло лишь одно государство – Германия. Только с ней могли быть связаны надежды Ярослава на избавление Руси от угрозы польского вторжения. Не дожидаясь, пока Святополк опомнится от постигшего его поражения и начнет собирать новое войско для продолжения войны, Ярослав направил своих послов к германскому королю Генриху II. Договор о совместных действиях Руси и Германии против Польши был заключен. Оставалось только воплотить его положения в жизнь.

Летом и ранней осенью 1017 года разгорелась польско-немецкая война, четвертая по счету. Военные действия протекали неудачно для немцев, и в итоге в октябре того же года Генрих был вынужден пойти на мирные переговоры с Болеславом. А вскоре в Будишине между Генрихом и Болеславом был заключен мир, условия которого оказались весьма выгодными для правителя Польши. Однако еще во время переговоров, по сообщению Титмара, Генрих узнал о том, что его русский союзник, как и обещал ему через своего посла, напал на Болеслава, но кроме овладения неким городом больше ничего не смог предпринять [54] . Что же это был за город, который взял Ярослав во исполнение своих обещаний германскому королю? Скорее всего, Ярослав захватил и сжег Берестье, ставшее резиденцией Святополка. В «Повести временных лет» данный эпизод никак не отражен. Там говорится, что Ярослав взял Киев и сжег расположенные в этом городе церкви. Впрочем, в Новгородской I летописи на этот счет содержится более точное упоминание. В статье, датированной 1017 годом, автор как бы мимоходом замечает, что Ярослав пошел к Берестью [55] . Не исключено, что в текст «Повести временных лет» просто вкралась досадная ошибка и в оригинале вместо Киева упоминалось Берестье. Тогда излагаемый в летописи ход событий приобретает более-менее осмысленный характер. Не стал же Ярослав снова захватывать принадлежавший ему город и сжигать там все церкви.Поход к Берестью для Ярослава имел чрезвычайно важное значение. Тем самым новгородский князь снова хотел закрепиться на западных рубежах Руси и создать угрозу для владений Болеслава. Польский король, зажатый в тиски между русскими и немцами, неизбежно должен был распылить силы для защиты границ своего государства. Кроме того, ему пришлось бы отказаться от своих планов, связанных с оказанием военной помощи Святополку. Но мы неспроста говорим об этом в сослагательном наклонении. Если бы Генрих II проявил хоть немного решимости продолжать войну с Болеславом, невзирая на ее неблагоприятное развитие, все сказанное вполне могло бы стать реальностью. Однако как раз этой-то решимости и не хватило германскому королю. Чем обернулся для Руси его отказ продолжать войну с поляками, станет ясно из описания дальнейших событий.Итак, немецко-русский военный союз потерпел неудачу. Польский король смог перейти к активным действиям на востоке. Летом 1018 года Болеслав во главе своего войска предпринял поход на Киев. В «Хронике Анонима Галла», составленной в первой четверти XII века, приводится следующий, почти анекдотический случай, преследующий цель показать нерасторопность и трусость Ярослава.«Надо на первом месте изложить повествование о том, – начинает безымянный польский автор, – как славно и великолепно отомстил Болеслав королю рутенов за свою обиду, когда тот (Ярослав) не захотел выдать за него свою сестру. Получив такую незаслуженную обиду, Болеслав вступил в царство рутенов с большим войском. Те сначала пытались отразить его натиск, но не осмеливались сражаться; он гнал их перед собой, как ветер прогоняет пыль. Он предпринял свой путь не только для занятия государства, как это было в обычае врагов, или для собирания дани, но приближался к Киеву, столице рутенов, чтобы захватить крепость государства, а вместе с ней и самого властителя. Король рутенов по простоте своего рода в то время случайно на лодке ловил рыбу удочкой, когда ему возвестили, что Болеслав неожиданно появился в государстве. Он едва мог этому поверить, но, наконец, испугавшись, тогда только поверил, когда ему передали об этом другие. Тогда он, возведя очи, смочив слюною крючок, сказал, к бесславию своего народа, следующую речь: “Так как Болеслав опытен в военном искусстве и привычен носить бранное оружие, поэтому Бог определил передать в его руки это царство рутенов и их богатства”. Сказав это и не говоря ничего более, он обратился в бегство. Болеслав, не встречая никакого сопротивления, входя в большое и богатое государство, вынул из ножен меч, воткнул его в золотые ворота и объяснил с шутливым смехом своим, когда они удивлялись, зачем он это делает. “Как эти золотые ворота, – сказал он, – пронзаются в этот час моим мечом, так на следующую ночь обесчещена будет сестра этого невежественного государя, обещанная мне в жены; не только мною, но каждым, так как этим поступком омоется обида нашего рода; это будет позором и бесславием рутенскому народу”. Так он сказал и подтвердил сказанное делом…» [56]Чего только не придумаешь ради того, чтобы привлечь внимание читателей. Перед нами яркий образчик средневековой польской историографии, воспевавшей подвиги Болеслава Храброго и не стеснявшейся придумывать всякие небылицы про его врагов.Конечно, поход Болеслава не имел ничего общего с приятным времяпровождением, вроде поездки на охоту. Следуя сообщению Титмара, мы должны признать, что полякам и их союзникам пришлось выдержать кровопролитное сражение с русами на реке Западный Буг, прежде чем они смогли захватить Киев.«Не следует умолчать и о достойном сожаления бедствии, постигшем Русь, – говорит Титмар, – ибо с нашей помощью Болеслав напал на нее с великим войском, нанеся ей большой урон. 22 июля (1018 г.) названный герцог, подойдя к некоей реке (Западному Бугу), приказал своим воинам разбить там лагерь и навести необходимые мосты. Король Руси, расположившись со своими [воинами] близ той же [реки], с нетерпением ожидал исхода, предстоявшего по взаимному соглашению сражения. Между тем поляки, дразня близкого врага, вызывали [его] на столкновение [завершившееся] нечаянным успехом, так что охранявшие реку были отброшены. Узнав об этом, Болеслав ободрился и, приказав бывшим с ним немедленный сбор, стремительно, хотя и не без труда, переправился через реку. Вражеское войско, выстроившись напротив, тщетно старалось защитить отечество, ибо, уступив в первой стычке, оно не оказало больше серьезного сопротивления. Тогда пало там бесчисленное множество бегущих, победителей же – немного. Из наших погиб славный воин Херик.…С того дня Болеслав, [добившись] желанного успеха, преследовал разбитого врага, а жители повсюду встречали его с почестями и большими дарами» [57] .Из дальнейшего повествования Титмара мы узнаем, какое количество вспомогательных сил было в войске Болеслава и к каким народам они принадлежали. В походе приняли участие триста немецких воинов, пятьсот венгров и тысяча печенегов. Аноним Галл приводит другие данные, судя по всему, касающиеся численности и состава основного войска, пришедшего с Болеславом на Русь: «У него было: из Познани 1300 панцирных воинов и 4000 щитоносцев, из Гнезно 1500 панцирных и 5000 щитоносных, от Владислава 800 панцирных и 2000 щитоносных, да еще 300 панцирных и 2000 щитоносных: все они были самыми храбрыми и весьма опытными в войне».Как мы видим, силы, которыми располагал Болеслав во время своего вторжения на Русь, были не маленькими. Неудивительно, что русские ратники в битве у Западного Буга не выдержали натиска закованной в железо конницы и пехоты и побежали. Русичам не часто приходилось иметь дело с первоклассной армией Болеслава. А война 1013 года, надо полагать, их ничему не научила.Но даже потерпев поражение, приведшее к гибели большого количества его воинов. Ярослав не сложил оружия. По словам Титмара, он «силой захватил какой-то город, принадлежавший тогда его брату, а жителей увел [в плен]». Совершенно ясно, что отдельная победа, одержанная Ярославом, уже не могла переломить ход войны в его пользу. Вот как описывает Титмар дальнейшие события, в конечном итоге приведшие к захвату города Киева.«На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по наущению Болеславову часто нападали враждебные печенеги, пострадал он и от сильного пожара. Хотя жители и защищали его, однако он быстро был сдан иноземному войску: оставленный своим обратившимся в бегство королем, он 14 августа принял Болеслава и своего долго отсутствовавшего господина Святополка, милосердие которого, а также страх перед нашими обратили [к покорности] весь тот край» [58] .Победителям в Киеве была устроена торжественная встреча. Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города». Титмар, назвав архиепископом церковного иерарха, встречавшего в соборе Святой Софии обоих правителей, допустил явную ошибку. В описываемое хронистом время на Руси существовала митрополия, сохранявшая свою формальную зависимость от Константинопольского патриархата. Соответственно, главой русской церкви был не архиепископ, а митрополит. Видимо, хронист, описывая этот эпизод, просто использовал хорошо знакомый ему термин, тем более что о той разнице, которая существовала и продолжает существовать в православной церкви между митрополией и архиепископством, он мог и не знать. Можно с полным основанием предположить, что митрополит, с почестями встречавший врагов Ярослава, был не кто иной, как Иоанн I, занимавший киевскую кафедру в первые годы его правления.