Володя приехал без погон, Слава — без светлых кадетских пуговиц. Старик-генерал сидел в кресле, опустив, как убойный бык, голову, а сын бегал и выкрикивал, тявкал комнатной собачкой:

— Погибло, все погибло, фронт обнажен! Армия распалась! Срывают погоны! Озверевшая солдатня! Жгут имения! Топчут культуру, нет у них родины, гибнет Россия, родина. О!..

Генеральша сморкалась и хлюпала. Дочь и Леля Небратская, скуля, терли глаза.

— Папа, Володя, уедемте, они сожгут, они расстерзают нас…

— Барин, поторопитесь, беды бы не было! Вошел бледный и растрепанный Назарка, не

снимая шапки, грязными сапогами по коврам.

В окнах мережили далекие зарева.