На работу в редакцию "За рулем" мы с Виктором поступили одновременно, летом 1979 года. Трудились в соседних отделах и знали друг друга на уровне "привет-привет". Этого нам хватало.

Вполне естественно, что рано или поздно каждый сотрудник редакции, из тех, кто ездит за рулем, обращался ко мне с просьбой показать ему в вождении автомобиля что-нибудь этакое, залихватское, из спортивных приемов. Так, чтоб дух захватило. Я отнекивался, как мог, но объяснения: мол, это в родео дух захватывает, а ралли нечто другое, да и по ночам в основном мы ездим, - воспринимались как нежелание делиться секретами. В конце концов все это мне надоело до чертиков, и я при первом же удобном случае подналег на своего приятеля Цыганкова. Он был тренером сборной СССР по ралли (да я о нем уже рассказывал), но тренер он, можно сказать, по общественной линии, а "в миру" Цыганков - доцент кафедры автомотовелоспорта в Московском институте физкультуры.

- Соавтор, - говорю я ему (это мы книгу вместе написали о приемах спортивной езды, так с тех пор друг к другу иначе и не обращаемся, как "соавтор"), - помоги, замучили в редакции!

- Во-во, я давно тебе талдычу, приходи ко мне на кафедру, дело делать будем, а ты всякой ерундой занимаешься, статейки пишешь.

- Ты, соавтор, опять не о том. Замучили-то меня тем, что не дают прохода, требуют обучить их спортивной езде. Выручи! Давай сколотим небольшую бригаду, аттестируем всех, как положено, и прогоним ускоренно по твоей методике.

- Ты знаешь, это, может, и невероятно, но на днях я сам хотел предложить тебе что-то в этом роде, - обрадованно сказал Цыганков. - Но мои условия ты знаешь: всю неделю по восемь часов ежедневно и, конечно, у каждого автомобиль.

-Без проблем! Считай, договорились!

Уже через пяток дней ранний утром на заснеженной площадке стояло девять автомобилей. Счастливчики готовились стать суперводителями.

Рассказываю я обо всем этом, преследуя лишь одну цель, - показать Виктора в ситуации, когда я впервые по-настоящему обратил на него внимание. Поэтому деталей не будет, а остановлюсь только на двух эпизодах, напрямую связанных с ним.

Все началось с тестирования. По всем видам контрольных заданий Виктор оказался на целую голову выше остальных. Вот тут-то я и поинтересовался его спортивным прошлым, а то, что оно у него было, сомневаться не приходилось. Так оно и вышло. Оказывается, он долго и довольно серьезно занимался волейболом. Иными словами, имел сильные, тренированные руки и отменную реакцию. Лучшего не придумаешь! Дальнейшие события развивались так. С каждым днем интенсивные тренировки делали свое дело. Получалось в принципе неплохо у всех, но Виктор, как и должно было быть, шел на порядок выше других. И вот в последний день, когда все, восхищаясь собственными успехами, исполняли (и, надо сказать, действительно неплохо исполняли) элементы высшего "пилотажа", уверенно удерживая автомобиль в заносе, бросая его туда-сюда без страха в темповой змейке... ну и многое другое, произошла неприятность. Цыганков дал одно из заключительных упражнений (я уж и не помню какое), но вышло так, что две машины неожиданно оказались на встречных курсах. Это были Виктор и еще один наш "зарулевский" коллега. Разъехаться им не представляло никакого труда. Тем более при такой-то подготовке! Но как только они увидели, что ситуация стала неординарной, более того, вот-вот перерастет в критическую (а требовалось-то всего-навсего чуть руль тронуть!), оба горемыки забыли все на свете - и чему учили, и что знали, - судорожно, что есть силы ударили по тормозам, до полной блокировки колес, крутанули рули (это с заблокированными-то колесами!) и окаменели. Окаменели до тех пор, пока не сошлись в ударе!

Зачем я это рассказал? Эпизод на первый взгляд компрометирует Виктора. В действительности - ничуть! Если быть более точным, то, конечно, сам по себе сюжет ни к чему не обязывает. Он приобретает ценность лишь в преломлении конкретной личностью. И только от нее зависит, останется ли это печальным курьезом или войдет в сознание бесценным опытом. Именно тем самым опытом, что делает из "небитого" "битого", за которого двух "небитых" дают.

В тот момент я еще не знал и не мог знать (столь непродолжительным и поверхностным было наше с Виктором знакомство), как повлияет на него такой финал тренировок. Но три года спустя, к моменту выбора, сомнений не осталось - опыт даром не пропал. Почему я так думаю, будет понятно чуть позже, а сейчас я постараюсь довести свою мысль о столкновении до конца.

Дело в том, что я не верю в хороших ездоков, которые не прошли через состояние, когда на тебя как снег на голову обрушиваются страх и паника, когда, надвигающаяся развязка парализует своей ужасной безысходностью и ты цепенеешь в ожидании конца. По моему убеждению, каждый приличный водитель должен знать это, испытать на собственной шкуре, как внезапная опасность мгновенно лишает воли. Иначе не выработать иммунитет против страха и паники - надо же знать, с чем бороться. Иначе не придет умение действовать мгновенно, хладнокровно и в конечном счете выкарабкиваться из любой ситуации, сколь бы безнадежной она ни казалась.

Наше сближение с Виктором началось годом позже, тоже зимой. Мне надо было сделать репортаж о международном авторалли "Союз". Участники уже приехали в Эстонию и вовсю тренировались. До старта оставалось три дня. Пора было поторапливаться, но для paботы не хватало напарника - фотокорреспондента. Виктор в то время работал в отделе безопасности движения. Вернее, пожалуй, сказать, не работал, а вкалывал. Как ни придешь в редакцию, он сидит, бедняга, ссутулившись над своим столом, и то стучит на машинке, то правит кого-то, то вычитывает - с утра до вечера и изо дня в день. Совсем заездили мужика! Надо выручать.

Помнится, захожу, он, как всегда, носом в тексте:

- Вить, ты так совсем захиреешь! - говорю ему. Он грустно улыбнулся и смотрит молча на меня, что, мол еще интересного скажу. - Я на днях в Таллинн уезжаю, там ралли "Союз". Как ты смотришь на то, чтобы со мной рвануть?

- Смотрю-то я хорошо, да кто меня пустит?

- Ты же, кажется, в свое время фотокором подрабатывал. Камеру в руках еще не разучился держать?

- Да вроде нет.

- Ну и прекрасно! Я к шефу пошел.

Шеф, как ни странно, согласился почти без сопротивления. Мы быстренько все оформили, загрузились в редакционную "пятерку" (ВАЗ-2105), и вперед.

Выехали рано. Подмораживало, и дорогу местами сплошь покрывал лед. Поэтому до Таллинна я сам сидел за рулем. Труда это не составляло, да и хотелось, чтобы Виктор немного привык к трассе. Он же, видимо, решил, что я не доверяю ему, и на подъезде к Таллинну как бы между прочим сказал:

- Мой патрон, когда мы с ним в командировки ездим, пока сам не накатается, за руль меня ни-ни - вроде не доверяет. Зато уж потом, как надоест (обычно это бывает на обратном пути), сразу и доверие появляется.

Я промолчал. Ладно, думаю, намек понял, но за руль не пустил - успеет еще.

Я знал, что жить мы будем в "Олимпии", но поехал в "Спорт", где расположились штаб ралли и информационный центр. Еще на подъезде увидел Цыганкова и подрулил прямо к нему.

- Привет, соавтор! - крикнул ему, вылезая из машины. - Что интересного?

- Здорово, соавтор, здорово! Как добрался?

- Без проблем. Что у тебя здесь творится?

- Ты знаешь, плохи дела, - Цыганков погрустнел, - неприятности.

- Что? На тренировке кто-нибудь разбился?

- Да нет, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, - Цыганков трижды плюнул и постучал по перилам. - Твоего дружка, Велло, придется снимать с гонки.

Вот, думаю, Цыганков, зараза, нашел, когда разыгрывать. И ведь физиономию какую постную состроил!

Дело в том, что мой друг Велло Ыунпуу (не пытайтесь прочитать фамилию - по моим абсолютно точным данным, это еще никому не удалось) был зимней примой в сборной СССР. Равных ему в езде по ледяной трассе просто не существовало. Он в паре с Аарне Тимуском умудрился за год перед этим стать победителем чемпионата соцстран, чего раньше никогда не случалось с нашими раллистами. Так что розыгрыш Цыганкова, несмотря на внезапную артистичность исполнения, провалился. Тем не менее я решая поддержать его и еще грустнее, чем соавтор, сказал:

- Понимаю. Аморалку небось шьете?

Дело в том, что Велло для прекрасного пола был абсолютной погибелью. Поразительно сочетая в себе скандинавскую холодную красоту с каким-то изумительно теплым, я бы сказал, лучистым обаянием, он завораживал с первого же взгляда.

- Ты думаешь, я шучу? - возмутился Цыганков.

- А ты хочешь сказать, что нет?

- Олег, я серьезен, как никогда!

Тут я увидел, что Цыганков действительно говорит правду.

- Что случилось?

- Понимаешь, я тебе даже пока говорить ничего не буду, но сняли его по здоровью.

- Как это?

- А вот так! Только ты его лучше не трогай. Вон, кстати, ой сам идет. - Цыганков засуетился: - Ладно, соавтор, я побежал, встретимся еще. Пока!

Велло шел навстречу мне, ослепительно улыбаясь.

- Привет, ездец! - крикнул я ему еще издали, а "ездец" потому, что как-то я увидел чехословацкий автомобильный журнал, где во всю первую обложку красовался портрет моего приятеля, а внизу стояла подпись JEZDEC YUNPUU. С тех пор я его ездецом и кличу.

- Привет, - эхом ответил Велло.

Я быстро и внимательно осмотрел его - Велло как Велло, только во взгляде напряжение и усталость, Но за день до старта, когда на тренировках уже много суток подряд наматываешь сотни и сотни километров, это вполне нормально.

- Ты нынче не у дел? - как можно будничнее спросил я.

- Да, перетренировался, говорят.

- Ну и ладно. Хоть раз вместе со стороны посмотрим на это безобразие.

- Я тоже так думаю, - спокойно сказал Велло, и предложил: - Ты в баньку вечером не хочешь сходить?

- С удовольствием! Со мной приятель будет. Ты не против?

- Нет проблем. Где остановились? В "Олимпии"?

- Да

- Часов в шесть я заеду.

Велло развернулся и не торопясь пошел в гостиницу, а я нырнул в машину. - Это что за красавец? - спросил Виктор.

- Велло Ыунпуу.

- Тот самый?

- Тот самый! Сегодня вечером еще встретимся. Ты как насчет баньки?

- Спрашиваешь!

Я развернул машину и тронул к "Олимпии". Через пару минут Виктор поинтересовался:

- Ты что, раньше вместе с Велло ездил?

- Да нет. Мы только однажды встретились в гонке, да и то в разных классах. Там-то, кстати, и познакомились. Это случилось больше десяти лет назад в Ленинграде.

И я рассказал о первой встрече с Велло. "Парень с острова" - так его называли тогда.

Почему "парень с острова"? Потому, что он действительно в острова Сааремаа, что в Балтийском море. "Островок" тот километров сто сорок в длину и восемьдесят в ширину будет. Целая страна! Со своими обычаями, историей, диалектом. Там Велло и родился, там "прорезались" у него первые признаки будущего супер-мастера.

Скорость восхождения Велло от паренька-провинциала до звезды экстракласса была стремительной, под стать тем скоростям, с которыми он работал на ралли, да и жил тоже! Познакомился я с ним на ралли "Невские огни" в Ленинграде. Мы, участники гонок, жили в гостинице стадиона имени С. М. Кирова, где и должно было стартовать само ралли. Каждое утро я вставал пораньше и, запустив двигатель своего, спортивного ЗИЛ-130 (в этом ралли я совмещал в себе гонщика и испытателя - по традиции зиловцы выступали на "Невских огнях" только на грузовиках), выкатывал на запорошенную снегом кольцевую трассу у стадиона. Здесь организаторы каждый год делали скоростной участок. Он в ралли повторялся несколько раз и поэтому многое решал. Знать его надо было назубок. Как ни странно, но такую очевидную выгоду, когда трасса под боком, использовали очень немногие. Я же, наоборот, каждые утро и вечер "прохватывал" по кольцу, находя раз от раза в нем что-то новое, неучтенное. Это давало потом в гонке какие-то полсекунды, а то и меньше, но половиночки и четвертушечки складывались в секунды, которые в конце концов все и решали.

Вот на этих "прохватах" я и приметил спортивный "Москвич" с эстонскими номерами. Он так лихо носился по укатанному до льда снегу, а водитель его так умело использовал при этом каждую ямку, бугорок, что сразу стадо ясно - за рулем очень толковый гонщик. Через пару дней я с ним познакомился. Это и был Велло Ыунпуу. Помню, после тренировок на трассе ралли я забежал к эстонцам предупредить, что часть лесных дорог занесло снегом и даже мы на наших монстрах не могли там пробиться, а им и подавно не пролезть! Эстонский дуэт представлял собой симпатичную пару: высокий стройный блондин с серо-голубыми глазами и ослепительной улыбкой - Велло и его курчавый, веснушчатый, плотного, почти богатырского телосложения штурман - Иво. Они оба были приветливы и открыты, что располагало с первого взгляда.

Как выяснилось, ребята-островитяне первый раз участвовали в ралли на легковых автомобилях. До этого они ездили на грузовике, и причем довольно неплохо. Кстати, по этой причине у нас с Велло произошел любопытный случай, о сути которого я узнал лишь около десяти лет спустя. Вот как это выглядело.

Утром я, как всегда, утюжил "Невское кольцо" - так называется трасса у стадиона. Проехав несколько кругов, приметил, что впереди маячит какой-то спортивный грузовик. Интересно, думаю, конкурент объявился! Надо его "прощупать". Тут же сажусь ему на хвост и.. качу след в след. Номера эстонские, значит, земляки Велло. Проехали с ним тандемом пару кругов, и я, надо сказать, пригорюнился - столь безупречно вел машину мой будущий конкурент. Причем не просто грамотно, а с тонким пониманием именно этой трассы. Вот те раз! Ведь не было его здесь ни дня, а сразу вник, раскусил те хитрости, до которых я несколько дней докапывался. Да, это действительно конкурент! И решил я тогда завести его и проверить, как мы говорим, на вздрагивание. Что он, интересно, сможет выдать на самом что ни на есть пределе?

Делаю вид, что собираюсь пойти на обгон. Он, что и требуется, дает газ и пытается уйти от меня. Не тут-то было! Сажусь еще плотнее ему на колесо и наблюдаю - смотрю, где он ошибается. Но, черт возьми, "пишет" так чисто, что, комар носа не подточит. На коротких прямых он от меня уходит (у него ГАЗ-53, а динамика разгона этой машины выше), зато на длинных прямых я его достаю. Завелись оба не на шутку. Идем вдоль Финского залива - двигатели аж до звона выкрутили! Под сто тридцать скорость. В конце прямика, а точнее плавной дуги, очень сложный и очень(!) опасный левый поворот, где с полного хода вылетаешь на почти чистый лед. Машину тут же сносит от внутреннего края дорога к внешнему и ударяет о снежный вал. Чуть неправильно зашел в поворот или, не дай Бог, ошибся и не на тех оборотах движок крутишь, а это нужно ощущать здесь сверхтонко, и машину мгновенно разворачивает поперек хода. Дальнейшее легко представить. В лучшем случае пробьешь снежный вал и вылетишь на лед залива, в худшем - выполнишь то же самое, но с несколькими переворотами через бок, а если "повезет", то и через капот!

Так вот, подходим к этому повороту будто привязанные. "Ну, - решаю, - теперь посмотрим, на что ты способен". Соперник же точно в нужном месте, ни сантиметром раньше, ни сантиметром позже, делает заход в поворот, и его, как и положено, начинает сносить к внешнему краю трассы. Выполнено все просто идеально! Я тик в тик повторяю маневр, чуть отпускаю газ, и мы исполняем парное скольжение. Удар о снежный вал, и обе машины, миновав поворот, идут дальше. "Так, - думаю, - вот теперь его надо брать!" Через двести метров "аппендикс" - поворот под острым углом. Здесь соперника можно съесть на торможении. Есть такой трюк, которого многие боятся: скорость не сбрасываешь до тех пор, пока становится ясно, что простым способом автомобиль уже не остановить. Тогда тянешь еще чуть-чуть и ныряешь в сугроб - так называемое контактное торможение, - скорость быстро падает. Именно такой прием я и собрался применить.

Нос моей "стотридцатки" в двух метрах от заднего борта соперника. "Сейчас, - думаю, - начнет тормозить". Так и происходит. Впереди идущая машина подается правее, уходя правыми колесами на снег, гонщик тут же резко осаживает ее. "Ага! Вот ты и попался!" Я перекладываю руль и посылаю свой автомобиль влево без всякого торможения. Тут же наши машины выравниваются, идут рядом - продолжаю держать газ, - и моя резко вырывается вперед. Соперник, видя это, закусил удила и поддал хорошенько газа. Но тем не менее, маневр мой раскусил, и мы совершенно синхронно (представляю, как это выглядело красиво со стороны) начали контактное торможение - я бросаю машину в сугроб слева, он - в сугроб справа от трассы. Перед обоими встает снежная стена, но этого мало, и мы поддеваем еще по одному сугробу. Вот и поворот. Мы рядом, колесо в колесо, но я-то - на внутреннем радиусе!

Еще до поворота ставлю машину почти поперек дороги. Соперник все же не успел погасить скорость до нужной, видимо именно той секундной задержки на торможении ему и не хватило, но все-таки он пытается зайти в поворот. Его машину сносит в снег, но он вроде выкарабкивается. Я тогда применяю психологическую атаку - пускаю свою "стотридцатку" на него боком. Этот финт был давно отработан, и все разыгралось как по нотам: соперник засуетился, попытался рвануться вперед и уйти из-под пресса, но его машину развернуло еще сильнее, и наши борта встретились (на это, честно сказать, я не рассчитывал). Касание получилось совсем легким, но в сугроб конкурент засел уже серьезно.

Довольный исходом дуэли, я заехал в гостиницу, взял штурмана, и мы поехали обкатывать очередной участок трассы. Вскоре я вообще забыл про этот эпизод и только через десять лет, случайно разговорившись с Велло о нашем знакомстве, узнал, что за рулем того грузовика сидел он. Получилось вот что. Велло решил показать своим приятелям "Невское кольцо" и его особенности. Сел за руль спортивного грузовика, а тут я подвернулся - ну и сцепились.

Ровно в шесть в дверь постучали.

- Вить, открой, это Велло! - крикнул я из ванной, проклиная свою лень, которая, по утверждению мамы, родилась вперед меня.

В этот момент я боролся с рубашкой. За секунду до стука в дверь, ускоряя процесс одевания, "нырнул" в рубашку, не расстегнув всех пуговиц. В результате не только голова в ворот не пролезла, так еще оказалось, что я умудрился и на манжетах пуговиц не расстегнуть.

Велло зашел и остановился в прихожей, глядя на мою схватку с рубашкой. Когда же наконец я дал задний ход и вылез, он с серьезным выражением на лице озабоченно поинтересовался:

- Ну и, кто победил?

- Кто-кто! Лень! - злой, я -готов был вырвать пуговицы с мясом. - Ладно, в следующий раз сквитаешься. Поехали. Там в баньке уже сто десять на термометре.

Когда спустились вниз, Велло, показав на свою тренировочную машину, сказал, чтоб я держался следом и не отставал. А усевшись за руль, мой приятель так рванул с места, что очевидцы старта наших машин, без сомнения, решили - началась погоня. Я-то знал, что по-другому Велло просто не умеет ездить, да и шел он, надо сказать, в щадящем режиме. Но Виктору для знакомства и этого "щадящего" хватило с лихвой. Уже через полминуты он озабоченно спросил:

- Мы в баню едем париться или она уже загорелась и ее прежде потушить надо? Твой Велло всегда так летает?

- Да нет, - говорю серьезно, - обычно гораздо быстрее.

Виктор посмотрел на меня вопросительно, но я и не думал шутить:

- Вить, я не шучу. Это действительно так. Велло по-другому не умеет, а то, что ты сейчас видишь, - самый что ни на есть легкий вариант.

- Ты мне голову не дури, - все-таки не поверил Виктор, - я же у тебя в статье читал, что Велло раньше водителем автобуса на острове Сааремаа работал. По-твоему, выходит, он и на автобусе в заносе все повороты проходил.

- Как мог, конечно, смирял себя, но не всегда получалось. Из-за этого его весь остров знал, а о его фортелях до сих пор легенды ходят.

- И что же он там вытворял?

- Витек, замучаешься пересказывать! Но пару-тройку курьезов могу выдать, если хочешь.

Виктор захотел, а я рассказал ему, пока ехали до бани, случай с рыбаками.

Велло работал на линии, связывающей рыболовецкий поселок в дальнем конце острова с его "столицей" Кингисеппом (ныне Курессааре). Все началось с поселка. Когда Велло подогнал свой автобус к остановке, там уже стояла толпа человек в тридцать. Такое здесь редкость и случается лишь в дни, когда завершилась путина и рыбаки возвращаются на зимние квартиры в город.

Рыбаки, видимо целая бригада, вваляли в автобус, весело переговариваясь и шумя. Оно и понято - закончилась трудная работа, деньги - вот они, в кармане, скоро увидят своих родных, впереди дом, тепло, уют.

К кабине водителя подошел бригадир:

- Привет, Велло! Говорят, ты лихо можешь ездить. Давай-ка жми на все до дому, а то мы соскучились по своим.

- Я что, такси вам, что ли? - ответил недовольный командирским тоном бригадира Велло.

- Да ладно, брось прикидываться, мы не слабонервные! А может, у тебя фантазии не хватает представить, что ты такси? Так мы тебе поможем! - Бригадир обратился к рыбакам: - А что, ребята, поможем Велло?!

С этими словами бригадир быстро схватил с головы Велло шапку, вытащил из кармана десять рублей и, бросив их туда, пустил ее по рядам. Идею бригадира весело подхватили, а он, получив шапку обратно, спросил у Велло:

- Ну что, разыгралась теперь твоя фантазия? Давай жми что есть мочи до самою Кингисеппа. И чтоб без остановок! Понял?

"Не слабонервный, говоришь, - подумал не без злорадства Веяло. - Ладно, посмотрим!" Он молча взял шапку, сгреб деньги и засунул их в карман. Хитро улыбнулся и сказал бригадиру:

- Убедил! Теперь, считай, что я уже представил. Дело за вами.

Двери лязгнули и закрылись. Взревел мотор, и автобус с неестественной стремительностью сорвался с места. Редкие прохожие останавливались и недоуменно смотрели вслед. Собака, почуяв недоброе, прятали под брюхо хвосты и, прижав уши, отскакивали в разные стороны. Когда же подозрительный автобус проносился мимо, они с лаем бросались вдогонку, но, быстро отстав и не получив из-за этого никакого удовлетворения, зло кидались друг на друга.

Рыбаки удобно развалились в креслах, кто-то запел, и его тут же дружно поддержали. Продолжалась эта идиллия до первого поворота. Сначала замолкли те, кто сидел впереди и видел дорогу. Она подходила к лесу и круто сворачивала перед самыми деревьями. Вроде пора уже давно тормозить, а автобус все набирал и набирал скорость! В зеркале виднелось спокойное, улыбающееся лицо Велло, однако тем, чье внимание было приковано к жуткой картине быстро надвигающейся стены леса, заснеженной дороги и крутого поворота, улыбаться уже не хотелось.

Как только замолкли передние, остальные посмотрели вперед, да так и остались с открытыми ртами. Деревья были совсем рядом, и, казалось, никакая сила в мире уже не остановит автобус-снаряд - он неминуемо врежется в них, прорубит просеку и...

Перед самым поворотом Велло сделал "перегазовку", включил четвертую передачу, и автобус развернуло правым боком вперед. Частокол деревьев замелькал перед самыми окнами. Кто-то тихо ойкнул, кто-то выругался, кто-то перекрестился. Чудом автобус удержался на дороге, прошел поворот и понесся к следующему. Тут уж онемели все. Тридцать бледных, "неслабонервных" мужчин только успевали поворачивать головы справа налево и обратно - в зависимости от того, каким боком скользил автобус. Ужас непривычного, никогда не виданного, напрочь парализовал волю.

Вскоре, к своему стыду, многие обнаружили, что их, морских волков, начинает укачивать. Спазмы страха шли теперь вперемежку со спазмами желудка, и поэтому крикнуть: "Стой! Ну хватит!" - уже не хватало сил.

Велло полностью сосредоточился на управлении. Хоть на этой дороге он и знал каждый сантиметр, но люди есть люди - риска, в его понимании, не должно быть. Поглощенный работой, он только иногда удивлялся, что моряки действительно оказались смелыми ребятами, молчат и даже замечаний ему не делают. "Смелые ребята" к тому времени совсем изнемогли.

В Кингисепп приехали раза в три быстрее, чем обычно, но рыбакам казалось, что этим пыткам конца не будет. Когда пересекли городскую черту, первым очнулся бригадир. На ватных, еле гнущихся ногах он подошел к Велло и попросил остановить автобус у ресторана. Молча, чуть покачиваясь, рыбаки цепочкой вышли на улицу. Велло помахал им рукой и крикнул:

- А вы ребята ничего, крепкие!

Те только дико посмотрели на него и ничего не сказали.

Утром следующего дня, придя на работу, Велло узнал, что его уже давно разыскивает директор.

Еще не закрылась дверь кабинета, как Велло получил первую порцию: - Ты что с ума сошел?! Совсем зарвался! Мальчишка! Шпана! - ну и так далее... - Ты что же, стервец, вчера натворил!

- Да ничего я не натворил! В чем дело? - прикинулся "шлангом" Велло.

- Ты как вчера рыбаков вез?

- Ну, побыстрее немного, чем обычно. Так они сами просили. Говорили, что спешат домой, к семье, детям. Зарплату везут.

- Как домой? К каким детям, семье?! Какую зарплату?! Да знаешь, что они на радостях, что осталась живыми, гуляли в ресторане всю ночь, побили стекла, посуду, а теперь все в милиции сидят!

Виктор молчал, осмысливая услышанное. Я понимал его. Когда впервые сталкиваешься с подобными ситуациями, то начинаешь думать, что все это чушь собачья - просто распущенность, поощряемая всепрощением. В общем, конечно, не без того, но, с другой стороны, возможности этих людей настолько выше, что прикладывать к ним усредненные мерки невозможно. Запряги породистого рысака в телегу, он не станет плестись подобно тягловой лошади, а рванет как на бегах - порода такая, ничего не поделаешь. Так и с автогонщиками, особенно пока они молоды и горячи. Годам к тридцати - тридцати пяти это проходит, но и "старички" нет-нет да и закусят удила. Бывает.

Мы ехали и ехали, Велло тащил нас совсем в другом направлении, чем я ожидал. Отчаявшись понять, куда мы несемся, я продолжал травлю баек. Виктор тем временем привык к стилю езды нашего ведущего и спокойно слушал курьезные истории с Велло. Когда я закончил историю о том, как наш друг, став самым популярным спортсменом Эстонии (по результатам опроса), прокатил меня от острова Сааренаа до Таллинна по чистому льду за два часа (это больше двухсот километров плюс паромная переправа!), то Виктор предположил:

- Может, у него страх атрофирован или он смерти не боится?

- Да боится, еще как боится! - Мы наконец-то приехали, и я, вылезая из машины, посоветовал: - Вот сейчас разогреем косточки, и ты сам спроси у Велло о смерти. Пусть расскажет, как он с ней повстречался.

Виктор забыл или постеснялся спросить у Велло о встрече со смертью, а история стоит того, чтобы ее рассказать. Вот как это было.

Произошла она чуть раньше уже известного вам сюжета с рыбаками. Заканчивалась рабочая смена. Вот и конечная остановка. Велло бросил взгляд в зеркало, в котором отражался весь салон его автобуса, и, как только последний пассажир вышел, закрыл двери. Теперь в парк, и домой. Он резко нажал на педаль газа, и автобус, как бы обрадовавшись, что теперь можно порезвиться налегке, откликнулся стремительным набором скорости. Зима еще только начиналась, и снега на дороге почти не было. Она шла лесом и, как большинство эстонских дорог, непрерывно петляла, складываясь почти из одних поворотов. Велло с детства любил эти дороги и знал их все наизусть.

Автобус идет во всю свою автобусную прыть. Вот полным ходом он взлетает на пригорок и, почти оторвав колеса от земли, зависает на какое-то мгновение в воздухе, мягко приземляется и катит дальше. Потом плавно на всей скорости влево и тут же с сильным торможением вправо. Все это знакомо, езжено-переезжено тысячи раз и лежит где-то в подсознании. Машина прекрасно чувствует хозяина и четко слушается руля. Настроение отличное. Еще несколько километров, и появится Кингисепп, автобаза. Велло наддает еще газку, и автобус, теперь уже с никак не свойственной этому лайнеру дорог прытью, рванул к городу.

Вдруг Велло уловил краем глаза в зеркале обзора салона какое-то движение. И тут его словно громом поразило! Он увидел, что перед ним справа стоит ужасного вида старуха-смерть! Спутанные седые волосы прядями ниспадали на плечи, костлявые руки тянулись к Велло и норовили ухватить его скрюченными пальцами за горло, лицо с беззубым ртом и горящими зловещими огнем глазами гримасничало и дергалось. Велло сжался, мысленно крикнув: "Сгинь, проклятая!" Но призрак не исчез. Велло и не сообразил, как остановил автобус, только собрался выпрыгнуть... тут старуха заговорила. Она хрипло бранилась, честя на чем свет Велло, всю его родню до пятого колена, автобус и советскую власть, которая вместо того, чтобы держать таких, как Велло, в тюрьме или в доме для ненормальных, разрешает перевозить людей. Вот тут только Велло прешел в себя и сообразил, что случилось.

Старушка ехала домой и в пути, видимо, прикорнула. Сидела она в том месте салона, которое в зеркало водителя не просматривается. Велло на конечной остановке закрыл двери и в полиой уверенности, что он один, поехал. Старушка проснулась в тот момент, когда авгобус резко, как никогда в ее долгой жизни, взял с места. Пока она соображала, в чем дело, автобус бросило в одну сторону, затем в другую, потом старушка впервые в жизни ощутила состояние невесомости, которое не доставило ей радости. Она попыталась крикнуть, но горло сдавило. Кое-как, где на четвереньках, где ползком, она стала пробираться к водителю. Несколько раз ее, почти уже было добравшуюся до цели, уносило в конец салона. Она добралась-таки до водителя, поднялась на ноги и...

Велло еще долго работал на этом маршруте и часто встречался со старушкой. А она с тех пор, садясь в автобус, каждый раз спрашивала пассажиров: "Это, случайно, не Велло Ыунпуу за рулем?" Если ей отвечали, что он, то старушка шустро выпрыгивала обратно, крестилась и говорила, что лучше подождет следующего автобуса.

Баня быстро возвращала отнятые в дороге силы. И теперь, на третьем заходе, после ледяного бассейна, можно было разлечься, прижимаясь к обжигающему полку, блаженно ощутить, как жаркие иглы проникают в измотанное тело, и полностью расслабиться.

Но на этот раз что-то мешало. Умиротворение и душевное равновесие не приходили. Тревожный колокольчик продолжал звенеть внутри и не давал покоя. Вскоре я понял, что источник тревоги - Велло. Хоть он и казался на первый взгляд все тем же неунывающим "парнем с острова", как и десять, лет назад, в действительности был крайне зажат и подавлен. Я догадывался, какого труда стоит ему оставаться внешне все тем же баловнем судьбы, в то время как в действительности она жестоко сбила его влет на недосягаемой, казалось, высоте. Я знал к тому моменту больше - в спорт Велло, уже не вернется никогда. Чем я мог помочь? В общем-то почти ничем. Мне оставалось поддержать предложенную Велло игру в расчете на то, что рано или поздно он войдет в роль и хоть немного забудется.

Рассказчиком обычно был Велло, но сейчас это оказалось за гранью его сип. Я взял инициативу на себя, болтал о том о сем, но никак не мог окончательно уйти от спортивной околораллийной тематики. На ум ничего как назло не приходило. Тогда я выбрал самое безобидное - про баню. Коли уж мы в ней сидели, то о ней и речь вести. Велло вначале слушал вполуха и больше делая вид, что ему интересно, но потом все-таки предложенный мною банный сюжет захватил и его.

В южной Эстонии россыпь лесных озер. Одно из них, что вблизи Пыльвы,- Саариярве. На этом изумительно красивом озере стоит база отдыха местного автохозяйства. Мы частенько останавливались там после гонок. Нас хорошо знали и принимали всегда радушно. В первых числах ноября 1977 года, открутившись на ралли "Руденс" в Латвии, поздно вечером, а скорее уж ночью, мы добрались до Саариярве. Ралли "Руденс" изнурительно как для гонщиков, так и для механиков, поэтому все давно мечтали о хорошей финской бане.

Подъехав к базе, мы выяснили, что будем на ней единственными обитателями. Побросав машины и вещи, помчались в сауну. Она стояла на берегу, поодаль базы, выходом прямехонько в озеро. Так что, прогревшись до костей, можно было сразу нырнуть в его темную глубину, барахтаться в ледяной воде, а затем бежать вновь к раскаленным докрасна камням, обжигающему сухой жарой дерева полку.

Камин в холле растопили вмиг, прогрели сауну, еще немного - и можно приступать. Осталось накрыть на стол. Тут наш инженер-механик Толя Ч. говорит:

- Все, мужики. Я больше не могу - побежал в парилку.

- Ну, коли удержу нет, полезай. Что ж с тобой делать! - ответили ему мы.

Он скинул одежду и юркнул в сауну. Вскоре оттуда донеслось довольное кряхтение. Надо сказать, что в раллийиой бригаде Толя был на особом положении. Своего рода инженер-импровизатор. Произошло это благодаря довольно редкому сочетанию - способности грамотно работать головой и наличию рук, которые росли как раз оттуда, откуда нужно. Он мог не только, найти выход из ситуаций, казалось, безнадежных, но и тут же реализовать идею своими же руками. Поэтому, когда он ехал с нами на ралли, все этому радовались. Вне гонок он был балагуром, хохмачом и вечно попадал в какие-то истории. Об этом как раз и речь.

Толя кайфует в парилке, мы торотимся закончить подготовку к ужину, поэтому через минуту-другую уже забыли о нем. А накрыв на стол, решили легко перекусить - с самого утра не ели.

Сидим жуем, вдруг со стороны озера раздается странный, я бы сказал, вовсе, даже неземной звук. Такой, пожалуй, можно воссоздать на электронном синтезаторе. Мы только прислушались, как сразу за этим фантастическим звуком раздался жуткий человеческий крик, который быстро удалился и пропал где-то вдали.

Из-за стола всех будто ветром сдуло. Выбегаем на озеро - темнота, хоть глаз коли! Только черная, идеально гладкая поверхность.

- Смотри, смотри,- кто-то показал в непроглядную темень.

И действительно, если хорошо присмотреться, то вдалеке что-то белело. Потом пятно стало различаться все явственней и явственней. Наконец в колеблющемся силуэте стал угадываться голый человек, который, припадая на одну ногу, шел по глади озера, аки по суху! Мираж? Ерунда! Быть этого не может. И тут все разом догадались - озеро замерзло! Но замерзло в полное безветрие, потому поверхность была идеально гладкой, а небо без звезд и луны замаскировало последние следы метаморфозы.

Толя, как потом сам же и рассказывая, хорошенько прогревшись, выбежал из сауны и что есть силы рванул по мосткам, к озеру - места-то хорошо знакомы,- подпрыгнул и, уже в полете предвкушая удовольствие, сиганул в воду (слава Богу, не головой, а противоположным местом!). Удар был силен. Еще молодой лед прогнулся и дал трещину почти по всему диаметру озера породив начальный звук, но услышали мы не его. Лес, стоящий вокруг плотной стеной, послужил естественным ревербератором: эхо заметалось от одного края к другому, звуковые волны наакладывались, и получилось нечто невообразимое, фантасмагорическое, я бы сказал.

В момент удара Толя, кроме удивления, не ощутил ничего. Но зато потом, стремительно удаляясь от берега на пятой точке, пришел в ужас и закричал жутким криком. Это все мы и услышали.

Я посмотрел на, Велло - наконец-то он смеялся от души, и было видно, что, напряжение немного отпустило его. Тогда я продолжил.

Ровно год спустя, там же на Сааркярве, Толя Ч. снова стал героем вечера.

Приезд, подготовка бани и все остальное, кроме теперь уже знаменитого прыжка в воду, повторилось один в один. Разница была в том, что в тот момент, когда Толя забрался я сауну, а мы накрывали на стол, к нам неожиданно нагрянули гости. Это были наши эстонские друзья из Пыльвы, которые, узнав, что мы приехали после авторалли, пришли узнать, как дела. Причем самое пикантное в этой ситуации - прихватили с собой жен и детей: показать, видимо, живых автогонщиков.

Толя, блаженствуя в парилке, не заметил, что у нас гости. Он сделал несколько заходов, а потом, по всей видимости, озадачился тем, что мы не идем в сауну. Покричал нам и в полной уверенности, что в каминном холле все свои, зашел в чем мать родила. В руках он держал полено, прихваченное для камина. Это его и спасло. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, он как ни в чем не бывало прикрылся поленом, подошел к столу, уселся рядом со мной, а полено небрежно швырнул в камин. Мило поздоровался с гостями и больно пнул меня ногой под столом.

Толю представили как самого находчивого инженера команды (что соответствовало действительности), а наши эстонские друзья, дружно продемонстрировали свою воспитанность и "не заметили" несколько чрезмерную обнаженность вошедшего. Только одна девочка, лет десяти, наклонилась к маме и тихо что-то спросила. Та ей коротко ответила, и девочка, вполне удовлетворенная, принялась за еду. Я поинтересовался у Катрин Койк - соседки справа (в прошлом раллийный штурман, мастер спорта), что это по-эстонски спросила у мамы девочка.

Катрин перевела:

- Она спросила: "Мама, а почему дяденька за стол голый садится?" Мама ответила: "Доченька, это русский раллист, а у них так принято делать".

- Это мама зря,- возразил Велло. Видно было, что он уже оттаял.- У нас в Эстонии с этим нет проблем. Ты же помнишь, Олег, как мы здесь, в Таллинне, год назад в баньке были!

Я, конечно, помнил, но дал рассказать об этом самому Велло. Потом oн перешел к другой истории, затем следующей...

По домам разъехались-часе в три ночи.

Утром довольно быстро укомплектовали экипаж. К нам в машину подсела пара коллег (правильнее было бы сказать не коллег, а калек, потому что журналист, делающий репортаж о ралли без автомобиля,- это калека!). И пусть мне не возражают, что, мол, описывая марафонский бег, журналисту нет необходимости бежать, а в заплыве через Ла-Манш - плыть. Ралли - это не только состязание машино-людей, но и театр, в котором место зрителей на сцене, среди актеров, где по ходу развития сюжета зрители перемешаются от одной мизансцены к другой вместе с героями "пьесы" на десятки, а то и сотни километров. Только так можно постичь глубину и силу драматургии разворачивающегося действа.

Ну да ладно, Бог с ними, с калеками! Забрались они в машину, а тут и Велло появился. Я к нему:

- Привет,- говорю,- куда едем? У меня карта есть, давай-ка прикинем по ней маршрут..

- Нет, не надо. Ты карту оставь себе, я и так все помню.

После того как Велло бегло набросал план нашего "полета", я понял, что носиться нам по всей южной Эстонии словно скипидаром намазанным, и подумали "Бедные, бедные мои пассажиры! Им в самый раз глаза завязать, а то с непривычки можно и до обморока укатать". А вслух взмолился:

- Велло, пожалей моих ребят. Ты же, змей-горыныч, тренированный, да и автомобильчик твой не чета моей "пятерке".

- Ладно, я тихонько поеду. А ты, в случае чего, как в Ленинграде, помнишь, ныряй в сугроб. Народу много, вытащим,- смеется Велло.

- Я твое "тихонько" знаю! А потом скажешь, что спидометр врет. И не морочь мне голову сугробами. В южной Эстонии вначале деревья, а потом сугробы. Забыл, что ли?

- Я-то не забыл, а ты что, ездить разучился?

- При чем здесь разучился или не разучился! Людей не надо пугать и настроение им портить!

Велло подмигнул, мол, хватит болтать. Сел за руль и завел двигатель. Мне осталось сделать то же самое. Своим компаньонам я ничего не сказал.

- Ну что, обсудили, куда поедем? - спросил пишущий "калека".

- Да! Успеем посмотреть все.

- Эй-эй, вот этого нам не надо! - заволновался снимающий "калека" - чувствуется, знает, чем это пахнет.- Я уже раза три "на крыше" был после таких смотрин!

- Не понравится - сойдешь, - сказал я угрюмо. А что ему ответить? Что в чужой монастырь, парень, со своим уставом не суются? Так он и сам должен это понимать.

- Как это "сойдешь"? - не унимался "калека" - Оттуда небось километров двести будет!

- Ну-у, если уж ты туда доедешь, то обратно как-нибудь перетопчешься - привыкнешь.

За разговорами мы поехали, и я пристроился в хвост к Велло. Он в пределах разумной шустрости (по моим понятиям) одолел город и вырвался на простор зимних дорог. Тут он, правда, чуть пришпорил, но опять же в пределах разумного. Виктор помалкивал и спокойно смотрел по сторонам - к скорости он вполне привык еще на перегоне от Москвы до Таллинна. Зато оба подсадных загудели в один голос:

- Тише, тише! Ты посмотри на спидометр! Уже за сто тридцать!

- Ну и что? Он у меня врет,- попробовал я излюбленный прием Велло.

- Ты нам лапшу на уши не вешай! Вот улетим сейчас в кювет вверх колесами, тогда насмотримся ралли в больнице,- стал каркать снимающий "калека".

Этого я уже не любил. "Ну, - думаю,- сейчас ты у меня живо успокоишься!" Есть безотказный прием - действует на все сто! Суть его очень проста.

Ехали мы как-то на ралли группой из четырех или пяти машин. Все, кроме одного, раллисты. Он-то и нудел на каждом привале: "Куда вы несетесь?! Зима же, скользко. Сейчас все попадаем..." А ехали, кстати, мы очень спокойно и вполне надежно. Самое странное, что этот зануда сам отлично водил машину, а в прошлом даже на ралли выступал. Однако, видимо, возраст, а может, еще что-то, приобретенное с тех пор, как сам перестал гонять, не давало ему переломить некий психологическнй барьер,скорости.

На очередном привале мы перемигнулись и сделали так.

- Вставай,- говорим ему,- между нами в середину и не болтайся в конце. Так тебе полегче будет.

Он послушал и дальше поехал в середине колонны. И тут мы как "притопим"! Но только первый пошел в отрыв, наш зануда стал скорость сбавлять. Мы сзади, его подпираем, чуть ли не на багажнике висим. Он вынужден прибавить. Не может же он остановиться, когда в полуметре от заднего бампера машина! Мы как прилипли к багажнику. Он еще прибавляет, а мы и не думаем отставать. Так его минут двадцать "толкали", а потом вдруг все разом сбавили скорость до прежней (об этом заранее договорились), растянулись цепочкой и катим себе как ни в чем не бывало. К очередной остановке наш подопечный успел поостыть малость и ругался вполсилы:

- Что же вы, гады, делаете! Чуть старика до инфаркта не довели!

- Ладно тебе жаловаться, ты лучше о скорости скажи. Как, теперь нормально, без проблем?

- Вообще-то знаете, мужики, после того, как вы меня проволокли за собой, я понял, что и в самом деле ехали мы не очень быстро. Запасец, оказывается, еще имеется, и немалый!

Вот я и решал прогнать своих "калек" через подобную же процедуру, а то ведь насмерть запилить могут. Мигнул несколько раз фарами. Велло, заметив сигнал, остановился, вылез из машины. Я поспешил ему навстречу - чтоб никто нашего разговора не услышал.

- Олег, ты чего? - удивляется Велло.- Я уж и так еле-еле плетусь!

- Все нормально, поедем и дальше в таком же стиле. Можно даже потом и прибавить чуток, но вначале давай сделаем такой трюк... - И я объяснил ситуацию.

Договорились, что километров десять мы пронесемся во всю прыть моей "пятерки" (этот участок дороги я знал наизусть). Причем Велло в случае опасности на дороге предупредит меня. Так и порешили.

- Какие проблемы? - спросили меня, как только я сел за руль.

- Да никаких. Выясняли, каким путем лучше ехать, - соврал я.

Тронулись. Секунд через тридцать мои "калеки" загалдели, потом вдруг разом умолкли, и только изредка доносилось: "Ну, все, конец - сейчас навернемся! Богданов, ты совсем охерел! У нас же у всех дети!" Или (совсем тихо): "Господи, только бы сразу и насмерть!"

На последнем повороте, хоть я и помнил его коварство, машину так занесло, что я уж было решил сделать разворот на триста шестьдесят градусов, но в последний момент все же удержал автомобиль. Однако не удержи я его, опасности было бы не больше, чем при катаниях на "Американских горках". Но пассажиры этого не знали! Не знали они и того, что по этой дороге я уже больше десяти лет из года в год по многу раз за сезон езжу. Так что шоковая терапия удалась. Когда Велло сбросил скорость до ста двадцати, "калеки" облегченно вздохнули, как помилование получили. Поразил меня Виктор - за все время он не сказал ни единого слова, хотя стоило это ему, полагаю, серьезного волевого усилия. Он-то ведь тоже ни сном ни духом не ведал о нашем с Велло фокусе!

Страсти вокруг быстрой езды улеглись, слава Богу, и все внимание теперь было обращено на ралли. Мы, отслеживая лидеров, переезжали (точнее, переносились) по срезкам от одного допа к другому. Так прошли день и ночь. Утром, как только ралли окончилось, мы с Виктором решили не ждать вечера с его официальными церемониями награждений, а, взяв распечатку результатов с компьютера, обслуживающего ралли, махнули домой в Москву.

Несмотря на изрядную усталость - к этому моменту, если не считать "банного перерыва", пошли четвертые сутки моей вахты за рулем,- я продолжал вести машину еще километров триста, но потом понял, что выдохся. Честно говоря, побаивался я сажать Виктора за руль: во-первых, он тоже устал, мотаясь по всей Эстонии из конца в конец, а во-вторых, он привык к скорости. Такие пересадки, если водители неравноценны,- очень опасны. У меня был неприятный случай со своим штурманом - уже знакомым вам Игорем Афанасенковым. Редкий по надежности водитель! Один из очень немногих, с кем я могу спокойно спать, когда он за рулем (какой бы тяжелой ни была дорога). Секрет успеха его езды предельно прост - скорость должна быть на ступеньку ниже возможностей. Так он и вел себя, а главное, никогда не стремился доказать, что он водитель суперкласса, т.к. цену друг другу мы и так знали. Но и на старуху бывает проруха. Случилось это как раз на том ралли "Жигули", о котором я рассказывал.

Ранним утром, когда все допы были пройдены, оставалось только добраться до Тольятти и получить отметку о финише, мы поменялись местами - Игорь сел за руль. Вообще-то я так никогда не делал, и, как вы догадываетесь, вовсе не из-за недоверия к Игорю, а потому, что, находясь все время бок о бок с водителем, штурман и опасность оценивает его категориями. Он привыкает к скорости и просто-напросто не способен, пересев за руль, сразу реально соотнести свои силы со скоростью и тем, что творится на дороге. Чтобы не попасть в ловушку, требуется либо иметь огромный опыт, либо обостренное чувство опасности. И еще. Очень важно уметь сказать себе: да, я так не смогу. А вы знаете кого-нибудь из мужчин, который признался бы, что он плохо водит машину? Я не знаю.

Потому-то я до конца ралли никогда и не пускал штурманов за руль. А Игоря пустил. Пустил, потому что верил, и потому, что вот-вот готов был отключиться - не помогал уже кофе "по-раллийному" (ложка растворимого кофе в рот и глоток, воды). Помню: зимнее солнце показалось из-за горизонта, и ослепительной белизны снег стал невыносим, я надел темные очки, но вскоре стало ясно, что проваливаюсь в сон и никакими силами удержаться уже нельзя. Причем самое страшное, нет перехода от яви ко сну. Вроде ситуацию контролируешь: дорога, повороты, снег, солнце, показание приборов... и тут как удар током - сон! Встряхиваешься, и действительно! Видишь, что дорога на самом деле другая и все другое, хорошо, в поворот во сне не вошел и настоящая дорога не повернула!

После очередного вздрагивания Игорь мне сказал:

- Андреич, ты что это? Очки темные нацепил и думаешь, будто я не вижу, что ты спишь? Давай меняться!

Тут-то мы и поменялись. Вырубился я мгновенно, как и не было меня. Сколько пролежал в таком обмороке, не знаю. Только пробивается вдруг ко мне тревожный сигнал. Я отмахиваюсь от него словно от назойливой мухи, а он лезет и лезет. Наконец в черноте провала громыхнуло, полыхнуло что-то, и я мгновенно хорошим "пинком" был вышвырнут в мир бытия с глазами-полтийниками и вертящейся из стороны в строну, как радар, годовой.. Увидел все сразу - дело плохо! Скорость сто триддать, под колесами лед, машину разворачивает боком, а между нами и металлическим отбойником дороги какой-то частник на белых "Жигулях". Сейчас, думаю, мы его подцепим. Игорь пытается "поймать" наш автомобиль, но явно запаздывает с рулением. Еще секунды три, и все!

- Отдай руль! - гаркнул я и бросился к нему со своего места, насколько позволили ремни безопасности.

Игорь все мгновенно понял, откинулся как можно дальше назад и поднял руки вверх, освобождая место для работы. Ремни сильно мешали, но до руля я все же дотянулся. Только взялся за него, и произошло поразительное - тут же нахлынуло спокойствие и пришла уверенность, как будто сам стал машиной. Все почувствовал и понял, что времени хватает.

- Газ прибавь,- спокойно сказал Игорю, поворачивая руль в нужную сторону.

Машина тоже успокоилась и поехала, как будто и не было только что этого жуткого взбрыка.

- Ты, Антоныч,- говорю я и передаю ему руль,- не буди меня больше так, а то рехнуться можно!

Случилось же вот что. Игорь шел спокойно по чистому асфальту, когда впереди появился белый "жигуленок", который резко вильнул слева направо. Игорь отвлекся на его хитрый маневр и заметил большую лужу только тогда, когда уже влетел в нее. Сильно подмораживало, и на выходе из лужи, естественно, образовался чистейший лед. На нем Игорек и начал свой лихой танец...

Вот теперь я и боялся, что Виктор, сев за руль, тоже попадет в какую-нибудь "лужу". Дорога была очень тяжелой: мало того, что скользкая, так еще с большими буграми наледи. Из-за них машину постоянно подбрасывало и сильно швыряло из стороны в сторону.

В конце концов я устал, и устал сильно. Не так, конечно, как тогда на ралли "Жигули", но насиловать себя дальше не было смысла.

- Витек! - говорю я.- Сбывается твое пророчество.

- О чем это ты? - недоуменно спросил Виктор.

- О том, что я уже всласть накатался и дальше ехать тебе.

- Давай, давай,- с готовностью откликнулся Виктор, хотя сам только что клевал носом.

- Ты потихонечку вкатывайся, не торопись - уж, больно дорога хреновая.

- Спи спокойно, Андреич. Как-нибудь управлюсь!

Не очень-то поспишь, подумал я, коли понесемся как угорелые. Но глаза прикрыл, жду, что будет? К моему удивлению, едем совсем тихо - ждет, наверное, чтобы я заснул. Я и на самом деле заснул. Нырнул в сон и тут же обратно. Смотрю, скорость шестьдесят. Опять ныряю. Выныриваю - скорость пятьдесят! Может, спит? Нет. Вид усталый, но смотрит нормально, сидит хорошо. Коли так, решил я, буду спать.

Часа два меня не было. Открываю глаза и первым делом бросаю взгляд на спидометр (хотя и так видно) - шестьдесят. Вот тогда я впервые и подумал о сверхнадежности Виктора, его умении правильно оценить ситуацию в комплексе. Причем я-то знал, как он мог ехать и какой у него резерв! Что на меня тогда нашло, до сих пор не знаю, но одолела идея проверить Виктора на выносливость. Пусть, думаю, до Москвы едет - посмотрим, как вытянет.

Виктор заметил, что я проснулся, и сразу воспользовался возможностью поговорить:

- Как спалось?

- Отлично!

- Я вот тут в одиночестве все твоего друга Велло вспоминал. Лихо парень ездит! Но как при его стиле ему удается сохранить права? Может, твой приятель петушиное слово знает или у него просто хорошая "лапа" в ГАИ?

- Кто его знает, может, и есть "лапа". Только мне кажется, что в основном все решают его обаяние и природный юмор. Конечно, если не знать Велло, то все его "подвиги" иначе как хулиганством и не назовешь. В действительности это далеко не так. Все его выкрутасы - это не что иное, как чудачества таланта. Быстрота реакции у Велло проявляется не только в езде. Он мгновенно ориентируется в любой обстановке, тонко понимает людей. В довершение ко всему, у Велло природное чувство юмора. Он постоянно устраивает розыгрыши, импровизирует на любую тему. Причем малый словарный запас в русском с лихвой возмещается глубоким, я бы сказал, подсознательным пониманием самой сути языка. Слушая его, можно часами смеяться без остановки. И смеяться не животом и легкими, а душой.

Так вот, о "хулиганстве".

Получили в островном ГАИ "радары" (а скорее, всего один "радар"). "Радар" - это прибор для определения скорости автомобиля. Ну, раз получили, надо опробовать. Отправились гаишники на "охоту"...

На въезде в город есть затяжной левый поворот, а перед ним дорожный знак, ограничивающий скорость сорока километрами в час. Там в кустах инспектора и устроила засидку. Выставили излучатель "радара" и ждут нарушителя. Островитяне, приученные к дисциплине, едут себе спокойно - сорок, ну хоть умри. Час, два прошло, и никаких изменений. Скукотища жуткая! В этот момент, выезжая из города, и увидел Велло инспекторов-"охотников". Их было двое. Они сидели у своего "радара" и с тоской смотрели на редко проезжающие машины.

- Смотри, как бедняги маются,- кивнул Велло в сторону засады и показал жене Лейно инспекторов, - надо их порадовать. Нельзя же так издеваться над людьми - небось уже полдня на солнцепеке дежурят, так ведь и вернутся ни с чем.

Лейно, зная прекрасно свою "половину", тут же, не сказав ни слова, пристегнулась потуже ремнем безопасности. А Велло, убедившись, что кругом ни души, проехал еще с километр, развернулся и так пришпорил своего "жигуленка", что к повороту стрелка спидометра уже упиралась в ограничитель. Поставив на всем ходу машину боком, Велло так пронесся мимо ничего не подозревающих полусонных инспекторов, что те даже не успели голову вслед повернуть: один из них схватился за фуражку, чтоб не снесло, а другой - за излучатель "радара" (казенное имущество, все-таки!). Только потом оба повернулись, но Велло и след простыл. Toгда тот, что схватился за фуражку, снял ее, достал носовой платок, промокнул им лысину и стал сосредоточенно протирать внутренний ободок фуражки.

- Видал! - обратился он к напарнику и покачал в задумчивости головой, не зная, что еще можно сказать.

- Да-а,- эхом отозвался тот, легонько постукивая по шкале стрелочного прибора, который заклинило в предельном отклонении. Но вот стрелка вернулась на нулевую, отмеку, и облегченно вздохнул - это, наверное, Велло проехал.

- Конечно! Кому ж еще!

Велло тем временен развернулся и как ни в чем не бывало тихонько ехал обратно. Остановился рядом с инспекторами. Лысый все еще протирал фуражку, а напарник критически осматривал прибор, с удивлением, что тот не взорвался.

- Здорово, ребята! Что такие грустные? - весело начал Велло.

- Здорово, здорово, - лысый надел фуражку и грозно направился к Велло.- Это ты только что проехал?

- Куда проехал? Ты что, заболел?! Я вот с женой в кемпинг еду, вижу, вы какие-то странные, вот и остановился. А-а, все ясно,- Велло понимающе кивнул и показал на "радар" - Прибор сломался?

- Да ну его... - лысый махнул рукой и снова подозрительно уставился на Велло - Так, значит, это не ты был?

Ни тени улыбки на лице Велло - полное недоумение и непонимание, о чем это его пытают. Инспектор посмотрел на Лейно. Та явно поражена не меньше мужа.

- Да, плохо дело, черт возьми! - лысый сел на пенек, снял фуражку и опять принялся протирать ее.

- Объясни толком, в чем дело? - изображая по-прежнему полное недоумение, подошел к ним Велло.

К разговору подключился второй инспектор:

- Ты понимаешь, тут вот только что один проехал... - Инспектор долго пытался подобрать определение, но потом, видимо, отчаялся и сказал: - Ну, в общем, вроде тебя. Но нам на острове таких двоих уже много!

Велло улыбнулся:

- Ладно уж, порадую вас - это был я. Проезжал мимо, смотрю, вы грустные в засаде. Дай, думаю, приятное сделаю людям. Развернулся, ну и прокатился чуток побыстрее, чем обычно.

Оба инспектора замерли. Казалось, еще секунда, и они разорвут Велло на части. А он стоял и улыбался, не ответить ему тем же было просто невозможно! Так оно и случилось - инспектора заулыбались... и разом, как по команде, рассмеялись.

Конечно, можно сказать, что на острове он герой, его все любят и знают, а вот попробовал бы он так пошутить в Москве, где-нибудь на улице Горького! Посмотрели бы мы на гипнотическое обаяние его улыбки. Отвечу - было! Было и такое. Только не на улице Горького, а чуть подальше, на Ленинградском проспекте.

Как-то зимой Велло приехал в Москву. Кажется, перед выездом на ралли в Швецию. Катит он по Ленинградскому проспекту в сторону Тушина. Где-то около метро "Динамо" останавливается на красный сигнал светофора, а один из сидящих в его машине приятелей вдруг говорит:

- Смотри, смотри, какой гаишник!

И действительно было на что посмотреть. Инспектор ГАИ важно расхаживал взад-вперед, постукивая полосатым жезлом по валенкам, а те были размера пятидесятого, не меньше!

Высказали предположение:

- Он видимо, их вместе с сапогами надевает. Удобно! При необходимости можно из валенок выпрыгнуть и быстренько в одних сапогах рвануть за нарушителем.

Поток автомобилей тем временем в поперечном направлении уже прошел, но на светофоре все еще горел красный.

И тут Велло говорит:

- А мы сейчас проверим!

Включает передачу, и вперед. Инспектор, увидев это, так поспешно метнул в рот свисток, что, казалось, его трель раздалась еще в полете. Одновременно он энергично замахал жезлом, Но с места ни на шаг - как будто его приклеили.

Велло серьезцо подытожил:

- Вот видете, оказывается, у него, только валенки, a бегать босиком по холодному асфальту он не хочет!

Всем кроме, Велло, было не до шуток. Что теперь делать? На правительственной трассе! Под кфасный свет! Отберут права, и концов потом не сыщешь. Какая, теперь Швеция!

А Велло улыбается и совершенно невозмутим. Едет себе к следующему перекрестку, а там уже посредине стоит инспектор, расставив руки в разные стороны.

- У этого, по-моему, с валенками полный о'кей, - продолжает Велло. Почти останавливается перед инспектором и аккуратно пытается его объехать. Тот падает на капот и хватается за поводки дворников. Велло вошел в раж и не унимается - Нет, да посмотрите, как прыгает! Что значит валенки по размеру!

Наконец останавливается и, выглянув из окна, обращается к инспектору:

- Зря вы так, у нас есть место в салоне - садитесь, мы подвезем вас, а то на капоте неудобно же!

Инспектор слезает с капота и подходит к Велло. Отдает честь и подчеркнуто вежливо представляется:

- Инспектор второго отделения... Ваши документы, пожалуйста.

Велло с невинным видом подает паспорт, ослепительно улыбается и, как будто ничего не случилось, удивленно спрашивает:

- А что произошло?

- Ты, парень, дураком не прикидывайся - водительское удостоверение давай.

- Так что все-таки случилось? - продолжал прикидываться Велло, подавая удостоверение.

- Что случилось, что случилось! Не знаю. Это вы вон у него спросите,- кивает в сторону своего коллеги в суперваленках и подносит поближе громкоговоритель своей рации.

А оттуда несется:

- Дырку ему, дырку коли! Права забери к чертовой матери!. - Дальше сплошное засорение эфира.

- Так что там у вас вышло?

Все, кто был в машине, выскочили и ну спасать положение, хотя понимали всю бесполезность ссылок на то, что они, мол, на самолет в Швецию опаздывают, а Велло - мастер спорта международного класса...

- Так, ну ладно,- прервал инспектор адвокатские речи,- но почему на красный свет поехал?

Все молчали. Тогда Велло, все так же мило улыбаясь,

- Да не так все это. Просто мои друзья сказали, что ваш коллега валенки прямо на сапоги надевает, чтобы теплее было. А я говорю, что просто у него нога пятьдесят третьего размера. И оказался прав. Когда я на красный проехал, он из валенок не выпрыгнул. - И совершенно неожиданно спросил - Он наверное, плавает хорошо?

- С чего это вы взяли? - удивился инспектор.

- Так ему же ласты не нужны с его размером.

Это доконало стража порядка, и он засмеялся. Видимо, приславутые валенки и в отделении были предметом насмешек и розыгрышей.

- Ладно, держи свои документы, шутник международного класса. Смотри на самолет не опоздай, в Швецию.

После этого магическая сила улыбки Велло не вызывала сомнений ни у кого.

Я чувствовал, что мир чудаков на спортивных автомобилях, от которого Виктор был всегда далек, постепенно начинал увлекать его все больше и больше. Виктор постоянно кем-нибудь или чем-нибудь интересовался. Правда, иногда мне казалось, что это просто способ поддержать беседу. Мол, о чем с ним, кроме автоспорта, и разговаривать? Может, оно и так. С другой стороны, возможно, что Виктор задавал вопросы чисто по-журналистски - есть возможность снизить уровень некомпетентности, так почему бы и нет! Короче, так или иначе в обиде я не был и отвечал на все его "почему" и "отчего" с удовольствием. Но вернемся к эстонской поездке.

Виктор сидел за рулем уже часов одиннадцать, но подмены не просил, а я не навязывался, хотя видел, что он порядком устал. Единственное, чем я мог помочь ему, так это беседой. Тем более что Виктору тема нравилась, и я, не успев закончить один сюжет, тут же получал заявку на следующий.

Прозвучал наконец и классический вопрос. Его обязательно, рано или поздно, задают везде и всегда, как только узнают, что ты автогонщик.

- Переворачиваться и биться тебе часто приходилось? - спросил Виктор.

- У раллистов, Витек, это называется "уши" или "крыша". "Ушей", к сожалению, хватало. Один раз так долго кувыркался, что со счета сбился и даже возмутился: "Ну хватит, наверное! Сколько ж можно!" Эту школу надо каждому пройти. Без улетов не понять, где проходит грань допустимого риска и как стремительно надвигается опасность. И потом: без опыта работы в сверх-критических ситуациях не нащупать закона поведения, а он довольно индивидуален. Причем к "ушам" можно подойти снизу и сверху. Скажем, Володя Гольцов шел сверху. Иными словами, он находил себя, начав со скоростей, которые лежали выше порога его возможностей: бил одну машину за другой. Рассказывал как-то мне: "Привозишь после гонки остатки машины. На завод въезжаешь поздно ночью, чтоб никто не видел, и под пресс ее". Потом нащупал дорожку и пошел медали собирать. Я уж и не помню, сколько раз он был чемпионом страны. Знаю только точно, что больше десяти!

А вот Николай Елизаров и Стасис Брундза шли наоборот - снизу. Они постепенно и очень аккуратно приближались к своему пределу. Как только стали биться, так сразу остановились, поняв, что все - дальше нельзя.

Понятно, в моем изложении много изъянов, а все сказанное справедливо лишь в первом приближении. Оттенков же тысячи, но это уже слишком сложно передать.

- А ты сам как шел? Снизу или сверху?

- К сожалению, сверху.

- Ну-у, тогда у тебя по части "ушей" богатый опыт!

- Что есть, то есть.

- И где же тебя первый раз угораздило?

- Под Ленинградом, на границе с Финляндией.

- Серьезно улетел?

- Мог бы на этом и закончить, но случай спас. Вообще, честно говоря, я в случаи не верю.

Авторалли середины семидесятых годов были чертовски изнурительной работой. Полторы, а то и все три тысячи километров, из которых чуть ли не половина так называемые спецэтапы, где задавалась заранее невыполнимая средняя скорость и штраф получали все, но выигрывал тот, кто имел его меньше. Спецэтапы прокладывали по глухим, почти без движения дорогам. Длина же спецэтапов была, как правило, пятьдесят - сто километров. Правилами движения скорость не ограничивалась, и спортивные грузовики зачастую не только на уступали своим легковым собратьям, но и показывали лучшее время. Такое, например, не раз случалось на зишем ралли "Невские огни". Трасса этого ралли шла вдоль границы с Финляндией, а это сплошь повороты, спуски, подъемы да прыжки - в общем, не соскучишься! О том, чтобы проверить записанную стенограмму дороги, не могли быть и речи - слишком большие расстояния. Поэтому писали сразу начисто.

Тренировки строились так. По трассе шло сразу несколько машин. Как правило, три-четыре. Вел команду самый, многоопытный экипаж, а уже за ним тянулись остальные. У лидера задача была сложной. Требовалось, с одной стороны, выдерживать безопасную скорость, а с другой стороны, эта скорость не должна опускаться ниже определенного порога. Хитрость в том, что если ехать спокойно, то истинная сложность поворота не раскроется. Бывает, проехал поворот тихонько. "Ну,- думаешь, здесь на все деньги сыпать можно!" Потом попробовал... и еле-еле на скорости сто удержался! Оказывается, есть какой-нибудь незначительный, почти незаметный отрицательный уклон профиля, который совсем не ощущается при спокойной езде, но при прохождении на пределе серьезно меняет картину. Бывает и наоборот: с виду опасный поворот, на деле его и вовсе без сброса газа пройти можно. Поэтому "катать" трассу требовалось на скоростях, близких к тем, что будут на гонке.

То, о чем я хочу рассказать, произошло на тренировке и как раз вблизи от границы с Финляндией.

Ночь. Впереди шел спортивный ЗИЛ-130 лидера, а следом за мной еще один "стотридцатый" и автомобиль-"техничка" ЗИЛ-131, где за рулем сидели тоже спортсмены. Иначе нельзя - хоть и тренировка, но нагрузки почти предельные.

Та зима была снежной, и дорога представляла собой тоннель, где справа и слева поджимали вертикальные снежные стены высотой под метра два! Трасса привычно петляла из стороны в сторону, поднималась на небольшие горки и падала вниз. Лидер метрах в двухстах впереди, и по его поведению я успевал четко ориентироваться: зажглись стоп-сигналы - тормози, не зажглись - дави на газ. Тренировочный поезд шел уже несколько часов, все втянулись в монотонную работу.

Смотрю, лидер после правого поворота стремительно взлетел на пригорок без торможения (огни не зажглись), прыгнул и скрылся из виду. Раз так, я делаю вывод, что скорость можно не сбрасывать, и поэтому сразу диктую: "Двести, трамплин-прыжок прямо". Взлетаю на трамплин, колеса чуть, отрываются, и, как только лучи прожекторов опускаются вниз, перед нами встает жуткая картина. Дорога уходит вниз и метров через сто пятьдесят крутым правым поворотом прячется за скалу. Слева обрыв метров шесть. Машина лидера, не вписавшись в поворот, кубарем катится по откосу и замирает внизу обрыва вверх колесами. Все как в жутком сне. До моего полета остаются считанные секунды. Ясно, что на такой скорости в повороте не удержаться и придется падать в обрыв. Но упасть требуется так, чтобы не подмять под себя лидера, а то ребятам конец. Все это пронеслось в голове за долю секунды, тут же увидел и место приземления: начинать падение нужно чуть раньше того участка дороги, где сорвался лидер, тогда и лечь можно будет чуть раньше него, как раз местечко для моей "стотридцатки". Страха нет, но все время думаю вторым планом: "Только бы ремни сработали!" Дело в том, что на эту гонку мы установили японские инерционные ремни безопасности, которые фиксируют водителя в момент удара. Но здесь перед ударом будет полет! Если они не отреагируют на него, то будет плохо нам.

Плавно, как во сне, машина срывается с дороги и падает в обрыв. Еще раз успеваю подумать о ремнях и изо всех сил упираюсь в руль - начинается переворот через левый бок. Тут с облегчением отмечаю, что ремни сработали! Делаем полный оборот через левый борт и на него же и приземляемся. Удар. Боли нет. Я тут же кричу штурману: "Вылезай быстро - сейчас еще двое наших здесь будут!" - а у самого сердце молотит, как паровой молот. Время теперь отмеряется этими ударами, и каждый из них может стать последним. А штурман, зараза, барахтается в ремнях, как муха в паутине, выбраться не может. "Ну давай, давай,- кричу ему,- быстрее!!!" Он наконец выпутывается, открывает дверь и выпрыгивает наружу. Я лезу следом, но... проклятье! Дверь под собственной тяжестью закрывается, и меня, как гвоздь молотком, вколачивает обратно. Матерюсь на чем свет стоит, лезу к выходу, но понимаю, что не успеть мне теперь. Вот сейчас это случится, вот... ну, и мысленно удивляюсь почему никто не падает вверху? Пора же уже! Давно пора!

Открываю дверь и вижу свет прожекторов несущейся вниз по дороге "стотридцатки". Обидно, черт возьми, -думаю, - чуть-чуть не успел! Но совершенно неожиданно машина удерживается на дороге и с ревущим на максимальных оборотах мотором летит дальше. Но по пятам за только что прошедшей машиной идет "техничка". Я только успел вылезти из кабины, когда бросил взгляд вверх и увидел жуткую картину: "техничку" развернуло боком, и она, выскребаясь всеми шестью колесами трех ведущих мостов, пытается удержаться на дороге и вот-вот должна сорваться. Но каким-то чудом ей удается удержаться на дороге, хотя задние два колеса уже почти сорвались и царапали по самому краю обрыва.

Ну все! Пронесло. И тут же думаю: "Да быть этого не может! В этом повороте нельзя удержаться! Господи, о чем я? Как там ребята в машине-лидере?" Проваливаясь по пояс в снег, мы со штурманом стали пробираться к лежащему вверх колесами автомобилю. Откопали двери - оба живы-здоровы. Бледноваты немного, а губы так просто синие, но мы, видимо, не краше.

Спасла нас тогда снежная подушка. Ее толщина в месте нашего приземления была около двух метров.

Как только вытащили напарников на свет божий (а точнее, в темень непроглядную - ночь все-таки!), меня опять начал вопрос одолевать: как это две последние машины ухитрились на дороге удержаться?

Оказывается, по чистой случайности. Та "стотридцатка", что за нами шла, где-то в километре-двух от рокового места не вписалась в поворот, пробила снежный вал и ушла в поле (хорошо еще, поле оказалось, а не лес или скала!). За рулем сидел Слава Федоров. Он потом рассказывал нам: "Пробиваю снежный вал, ну, думаю, хана, сел! Но нет, вылетаю в поле. На газ давлю что есть силы, делаю плавный поворот и ходом опять в снежный вал, пробиваю его насквозь и, елки-палки, оказываюсь на дороге. Все так быстро произошло, что и глазом моргнуть не успели. Но ноженьки все-таки дрожат - никак на педаль газа не могу толком наступить. А вы тем временем усвистали далеко. Я было рванул, но на горушке дай, думаю, приторможу, на всякий случай. Притормозил, смотрю, а вы, голубчики, уже разлеглись и отдыхаете. Кстати, даже осадив машину, я еле-еле удержался в повороте".

Ребята, ехавшие на "техничке", описали ситуацию так: "Славку размотало, он нырнул в снег и пропал. Мы по тормозам. Остановились у пробоины, смотрим. Там что-то невообразимое творится: Славка полным ходом чешет по полю, только снег в стороны! Раз, два - и он опять на дороге. Мы подивились его фокусам и за ним. Пока разгонялись, он успел сильно оторваться от нас, поэтому перед трамплином притормозили, но как увидели, что там творятся... В общем, перепугались за вас и, пока пугались, как-то само собой и прошли поворот, хотя тоже чуть не упали!"

Так до Москвы я и не подменил Виктора за рулем. С той поездки отношения наши пошли на сближение.

Вышло так, что и по редакционным делам нашлись общие заботы. Виктору передали тематику испытаний, и я, как мог, помогал ему в этом.

Когда же осенью 1986 года пришло приглашение от польских коллег-журналистов принять участие в авторалли, то с выбором партнера вариантов не было - им однозначно стал Виктор. А вот с машиной получилось сложнее. Где ее взять? Пришлось потрясти Белозерова (того, что "гонку на выживание" мне устроил). Все вышло как нельзя лучше. Завод только что изготовил первую серию спортивных "восьмерок" (ВАЗ-2108-06 "Самара"), как раз одна из них мне и досталась.

Надо сказать, что в принципе "восьмерка" уже в то время для меня не была загадкой - на редакционных испытаниях исколесил на ней не один десяток тысяч километров. Но "восьмерка" в спортивном варианте попадалась мне впервые. В этом смысле переднеприводные автомобили я никогда не щупал. Конечно, пробовал их и так и сяк - зимой на "Медвежьих озерах" (это старый аэродром под Москвой) неделями пропадал, подбирая "ключи" к новой для меня технике. И все-таки одно дело - испытания и тренировки, а другое - соревнование. В них всегда что-нибудь неожиданное откроется. К сожалению, и посоветоваться не с кем было, наши спортсмены еще только-только начинали думать о переднеприводных, и скорее уж я мог им помочь, чем они мне.

Из документов, что пришли в Союз журналистов о ралли в Польше, я ничего не мог толком понять, поэтому предстояло во всем разобраться на месте. Сбор участников был назначен в Седлце (или, как произносят сами поляки, Щедлце). Это на полпути от Бреста к Варшаве - по сто километров туда и сюда. Маленький городишко со множеством костелов, от средневековых до ультрасовременных.

Местом встречи оказалась небольшая, но симпатичная гостиница "Гетман" на окраине города. Нас ждали. После размещения попросили отдохнуть до ужина, где и пообещали все подробно рассказать, к этому времени должны собраться все участники, и тогда будет официально объявлен регламент соревнований.

Перед ужином к нам подошла миловидная полька и сказала, что ее зовут Эва и что она поможет нам в переводе. Эва прекрасно говорила по-русски и, как потом выяснилось, работала редактором в польском издании какого-то советского журнала. Она вместе со своим мужем Кшистофом тоже собиралась участвовать в ралли. Пару лет спустя я узнал, что это ралли было их свадебным путешествием. Кшистоф работал редактором в автомобильном журнале "Мотор", но, глядя на его руки (такими руками колесные гайки отворачивать без ключа), можно было предположить, что он, скорее всего, автомеханик. Правда, это только руки. Все остальное же: мягкая застенчивая улыбка, неторопливая манера разговора, очки, напоминающие по форме пенсне, - создавало образ этакого рафинированного интеллигента. Но руки! Поразительное сочетание!

За ужином я понял только то, что у нас есть один день в запасе. Поэтому, приглашая Эву и Кшистофа продолжить ужин у нас в номере, мы не волновались о спортивной форме на следующий день.

Кшистоф, как вскоре выяснилось, тоже неплохо говорит по-русски, а особенно (как все мы, грешные) после чарки-другой. Эва, правда, подтрунивала, над ним и говорила, что для Кшистофа между подвеской и занавеской нет разницы, но тем не менее через час про ралли выяснили все. Стало ясно, что это любительская встреча журналистов-автомобилистов Польши, Болгарии, Германии, а с этого года и Советского Союза. Это одновременно соревнование, симпозиум и просто путешествие по стране. Каждый принимал ту часть программы, которая его больше устраивала. Серьезными спортивными конкурентами нас не считали, потому как в лидерах были довольно лихие ребята, которые к тому же уже не первый год выясняли между собой отношения. О своем спортивном прошлом я не распространялся, и если мы и привлекли внимание к себе, так только автомобилем. Для всех он стал новинкой и, я бы рискнул сказать, даже диковинкой.

Вечерняя встреча с молодой четой закончилась глубокой ночью с перспективой на хорошую головную боль утром, но зато стало ясно, что единственным по-настоящему серьезным скоростным участком будет лесной доп, который повторится дважды - вечером третьего дня и утром четвертого. По моим прикидкам именно он все и должен будет решить, в конечном счете. Были, правда, еще гонки во гаревой дорожке, несколько так называемых городских гонок, то есть прямо по улицам городов (причем в Варшаве тоже), но лесной доп тем не менее решал все. Тренироваться на нем не запрещалось, однако ехать специально за триста километров никто не собирался. С Кшистофом по этому поведу мы договорились в ту ночь так. На третий день во время дневного перерыва (это километров сто от допа) быстренько смотаемся туда, запишем стенограмму (как потом выяснилось, Кшистоф думал, что мы не умеем это делать) и вернемся обратно. Трех часов нам на все вполне хватит.

Когда мы выиграли по итогам первого дня, это вызвало некоторое недоумение. Когда мы выиграли и во второй день, то претенденты на призы стали на нас косо поглядывать, а все остальные откровенно обрадовались неожиданному, по их мнению, развитию интриги и тут же приняли нашу сторону. Особенно немцы, которые имели следующий за нами стартовый номер. Они ни на что не рассчитывали, а потому катались в свое удовольствие в симпатичной компании молоденьких фрейлин, считавшихся, по официальной версии, их штурманами (так, оказывается, тоже можно!). Один из этих немцев как-то ночью ввалился к нам в номер, поддерживаемый с двух сторон "штурманами", выразил восхищение и предложил на выбор любую из его "опор". Я с сожалением подумал о том, что мой убогий немецкий не позволяет выкрутиться из этой комичной ситуации элегантно, потому просто поблагодарил и сказал, что хочу спать.

На третий день с нас уже не спускали глаз. Это и понятно - главные призы (двигатели "Полонеза" и ФИАТа) не должны, были уехать из Польши.

Я, как узнал о призах, еще перед стартом, так сразу Виктору сказал:

- Не ведать нам первых мест.

- Это почему же?

- А ты видишь, какие призы?

- Ну и что?

- А то, что на сторону их не отдадут!

- Как так? А если мы выиграем? - наивно спросил Виктор.

- Не расстраивайся - не выиграем!

- Ну а если все же выиграем?

- Отстань! Говорю тебе, не выиграем, значит, не выиграем!

Разговор возобновился на третий день, когда Виктора захватил азарт.

- Андреич,- начал он,- а ведь если так дело дальше пойдет, то мы вопреки твоим пророчествам можем и выиграть.

- Витек, наука знает много гитик.

- Ты загадками не говори и своими "гитиками" мне голову не дури! Как они, по-твоему, смогут нам помешать?

- Как, как, а вот так. В ралли, если ты "темная лошадка", приемов, чтобы убрать тебя с пути, предостаточно! Остается рассчитывать, что наши друзья выберут "чистый" прием.

- Мне кажется, Андреич, ты все слишком драматизируешь, а может, немного и фантазируешь. Ну что они могут нам сделать?!

- Брось, Витек. Не хватало еще мне тебя запугивать! Это азбука, такие дела в порядке вещей. А поймают нас очень просто. Поставят полицейского с "радаром", где знак сорок, а средняя скорость о-го-го какая! Полицейский запишет нам в контрольную карту нарушение правил. А ты знаешь, какой за это штраф! Кстати, могут для верности в двух, а то и в трех местах такую ловушку устроить. Это и многое другое все давно известно, как известны и контрприемы, но, знаешь, мне эти игры надоели, и я не хочу даже напрягаться - как выйдет, так и выйдет. И тебе советую, расслабься и получи удовольствие!

Советовал, советовал Виктору расслабиться, а сам, когда в середине третьего дня приехали к месту дневного перерыва, не выдержал, подошел к Кшистофу и напомнил о его обещании съездить с нами на тренировку. Бедняга Кшистоф стал мяться, вжал голову в плечи и грустно посмотрел на меня - может, я передумаю. Выходило так, что и от слова данного не с руки ему отказываться, но и помогать нам - вроде предательства получается (он в первый вечер и предположить не мог, что события так развернутся).

Но я не передумал.

- Ладно, поехали уж,- грустно говорит он,- только быстро туда-сюда.

- Не волнуйся, мухой слетаем!

- Как, как?

- Я говорю, быстро поедем. Ты только успевай дорогу показывать.

Забрался Кшистоф назад, уселся между дугами каркаса безопасности, только очки блестят - не-хочет, чтобы его видели. Бедный Кшистоф. И ведь ни он, ни я ничего противозаконного не делали, а на душе погано, как будто в чужой карман залезли.

Ладно, думаю, переживем и это. Подумал, да как "притопил" со злости! Смотрю, Кшистоф шлем надел, но помалкивает.

Через сорок пять минут Кшистоф попросил притормозить и, показывая на бетонку, уходящую в лес, сказал:

- То есть наша дорога.

- Вот черт! - выругался я.- Смотри, военные уже перекрыли движение. Кшистоф, скажи им, что мы мигом, туда-обратно.

Ох как не хотелось Кшистофу говорить с военными! Но что поделаешь. А военные, на его беду, взяли и разрешили!

Я сказал Виктору, чтобы он приготовился, и стал тут же по ходу движения диктовать стенограмму. Этого наш польский друг уже стерпеть не мог и взбунтовался:

- Э-э-э, мы так не сговаривались! Мы сговаривались, что только проедем, и все.

- Да ладно тебе! Какая теперь разница! - оборвал я его почти грубо (в действительности никакого договора между нами не было).

Кшистоф обреченно замолк и как-то сник.

Когда все сделали и выехали с допа, записав его в прямом и обратном направлениях, нам попался навстречу красный "Полонез".

- Ну все! - тихо выдохнул Кшистоф, заметив эту машину.

- Что все? - спросил я, хотя уже и без Кшисгофа догадался, в чем дело: на "Полонезе" были ребята, которые за нами следили.

Кшистоф ничего не ответил на мой вопрос и угрюмо молчал всю обратную, дорогу. "Господи,- думал я, выжимая всю мощь из нашей "восьмерки",- сколько же это будет продолжаться! Мало мне досталось дерьма от "спортивных дел" у себя дома, так и здесь, в этих вшивых покатушках-погонюшках, нельзя обойтись без мафиозных дел!"

К старту злосчастного допа мы подъехали под вечер. Пристроились в хвост к очереди из пяти-шести машин и вышли размяться. Настроение - хуже некуда. Через пару минут нас подперли сзади немцы. Они, как всегда, катались двумя экипажами сразу. Водитель первого, как остановились, выскочил из-за руля, подмигнул мне и, сказав, что на предыдущем допе у нас опять лучшее время, принялся с ожесточением надраивать стекла и фары. Напарница его тем временем даже бровью не повела, чтоб помочь своему драйверу, и, как теперь говорят, "релаксировала". На что я довольно желчно сказал немцу, что стекла и фары - это забота штурмана, а "релаксировать" сейчас как раз ему нужно. Немец, слава Богу, не воспринял сказанное серьезно и, смеясь, ответил, что у них другой принцип разделения труда - почасовой: до двенадцати ночи работает он, а после - вкалывает его фрейлин. Я поднял руки вверх, согласившись, что у их штурманов действительно огромная нагрузка и отдых днем при таком расписании просто необходим, а мысленно обругал себя и свой российский комплекс.

Прибежал Виктор. Он ходил на старт узнавать, как там дела.

- Андреич, предупреждают, что болгарин уже улетел в лес. Так что давай поосторожнее поедем.

- Ты, Витек, в стенограмме не запутайся, а главное, не показывай, что она у нас есть. Остальное я как-нибудь осилю.

- Ну конечно!

Когда сели и пристегнулись, я подумал: "Интересно, на третьем или четвертом повороте собьется Виктор? Ведь впервые в жизни будет стенограмму читать! Да и настоящий доп, можно сказать, для него первый. Чудо, если Витек до середины дотянет".

Стартуем. Чуда не случилось - Виктор сбился на втором повороте. Он продолжал говорить, но я уже не слушал его. На наше счастье, почти все повороты лесной дороги были примерно одинаковой сложности (это я на тренировке сразу на заметку,взял) и проходились на скорости сто десять - сто двадцать. Кроме одного. Этот довольно коварный поворот притаился в середине скоростного участка (там, наверное, и улетел в лес болгарин), поэтому я ехал, а сам все на показания счетчика пути поглядывал - не прозевать бы!

Как только поворот-"одиночка" остался позади, я прибавил скорость, но все равно ехал тупо и без настроения - на автопилоте.

Финишировав, поставил автомобиль у гостиницы - раллийный день на этом заканчивался - и понурый пошел в номер. Виктор, судя по всему, пребывал в таком же настроении.

- Может, без ужина спать завалимся,- предложил я,- а завтра последний день открутим, и домой. Переживем как-нибудь!

- Давай. Только я пойду посмотрю, что там с результатами, и расписание на завтра.

Пока Виктора не было, я успел постоять под душем, и это немного успокоило, а когда как следует растерся жестким полотенцем, то подумал, что можно было бы и поужинать.

- О! Ты уже сполоснулся,- сказал Виктор, увидев мою мокрую голову. Судя по всему, он тоже оттаял и не прочь был поужинать.- Ты знаешь, а мы и этот день выиграли, несмотря на третье время, что показали сейчас в лесу. Кстати, там одиннадцать секунд первому и четыре второму продули.

Я ничего не ответил, но не потому, что голову вытирал в это время, а просто мысли о прошедшем дне вернули отвратительное настроение.

Постучали в дверь.

- Открыто! - крикнул Виктор.

Вошел Кшистоф. Вид у него был совсем пришибленный. Ну вот, подумал, начинается.

- Олек,- он произносил мое имя с ударением на "о" и выраженным "к" с придыханием, что придавало сказанному еще большую застенчивость, которая и без того была свойственна Кшистофу во всем,- на этот раз он говорил почти шепотом.- Олек, понимаешь, мне нужно с тобой поговорить.

- Садись, поговорим,- я, к сожалению, уже догадывался, о чем пойдет разговор.

Кшистоф долго мялся, не зная, с чего начать, потом наконец-то решился:

- Пойми меня, Олек, правильно, но я хочу сказать, что тебе не надо выигрывать эту гонку. Я тебя очень прошу!

- Что ты имеешь в виду? Этот лесной доп или ралли вообще?

- Ралли вообще,- эхом отозвался Кшистоф.

- Но это уже очень трудно сделать! Осталось два скоростных участка - лесной в обратную сторону и городская гонка в Варшаве. Самое большое, что я могу проиграть здесь, так это полминуты, а отрыв намного больше! Единственный для нас выход - прямо сейчас собрать вещи и уехать домой. Но тогда, прости, нас там не поймут. Дома-то знают, что я немного разбираюсь в ралли. Ты понимаешь это? А автомобиль я из принципа ломать не буду!

Кшистоф молчал. Тер большим пальцем подлокотник кресла, тупо смотрел в пол и молчал. Молчали и мы с Виктором - решили держать паузу.

Заговорил Кшистоф:

- Олек, я попал в очень плохую историю. Меня предупредили, что, если вы победите, у меня будут большие неприятности. Такие, что я даже сказать не могу. Самое меньшее - придется уехать из Варшавы.

- Это те, что в красном "Полонезе" катались за нами?

Кшистоф сделал неопределенный жест, а я не стал на него давить - вот уж действительно влип парень! Да и мы вместе с ним.

- Ладно, Кшиш, что-нибудь придумаем, не расстраивайся.

Кшистоф встал, виновато улыбаясь:

- Я пойду, Олек. Ты на ужин придешь?

- Обязательно!

- Ну, тогда не говорю "до свидания"

Как только закрылась дверь, Виктор взорвался:

- Да пропади они пропадом! Надо выигрывать, и все тут!

- И подставить парня?

- Да не верю я! Запугивают его просто!

- Вить, такими делами не шутят. Поверь, я в этих играх разбираюсь получше тебя. Дома и то голову отвернуть могут, а здесь чужая страна. Да и Кшистоф свои порядки знает не хуже нас.

- Ну ладно, спасем его, а дома что скажем?

- Да ты не расстраивайся, подарки и призы нам так или иначе дадут! Думаю, что для этого даже наших усилий теперь не потребуется. А дома, перед кем нам отчитываться, в этом ни бельмеса не понимают. Видел бы ты, какую лапшу на уши вешают генералам в ДОСААФ, когда наши сборники-раллисты с чемпионатов мира возвращаются! Единственное, что меня смущает, так это приемчик, на который они нас возьмут. Но это даже интересно.

- Ты говорил, что на "радар" поймают. Пускай ловят. А что еще может быть? Какие еще приемчики в твой практике имеются?

- Приемчиков тьма - от вывернутой и слегка наживленной пробки слива масла до камня, килограмма на два, в лобовое стекло. А знаешь, когда скорость за сотню, то камешек этот прошивает машину как снаряд. И моли Бога, чтоб на его пути твоей головы не оказалось!

- Пугаешь, Андреич! Что-то я о таких случаях не слышал.

- Кто же тебе говорить об этом станет? У нас и катастроф-то не бывает, а ты хочешь, чтобы о таких гадостях рассказывали. Ладно, не волнуйся, они нас технично уберут. Кровавых сюжетов не предвидится. Камни летят там, где другого выхода нет, а здесь действительно тьма вариантов. Пойдем лучше поужинаем, все равно сон отшибло.

Перед рестораном нам встретились те, кому, судя по всему, завтра предстояло стать победителями. Приятные, симпатичные люди (я серьезно), только вот за спиной у них поганые дела делались, но, кстати, не исключено, что они об этом и не знали (и это вполне серьезно).

- Привет пану Олегу,- крикнули они весело.

- Привет,- улыбнулся я им,

- Что так плохо проехал на последнем участке?

- Проехал, как мог. Просто вы его наизусть знаете, а я первый раз,- блефанул я.

- Ой-ой-ой, не надо говорить "первый раз". Мы-то знаем, что ты тренироваться ездил! - это было сказано не в упрек и весело.- А может, тебе страшно стало по лесу быстро ехать?

- Я завтра чуть побыстрее поеду, вот тогда и сравнимся. Договорились?

- О'кей, договорились!

После ужина я взял стенограмму и выучил ее наизусть.

Утром перед самым стартом мне несколько раз попадался Кшистоф. Он с тоской во взоре бродил туда-сюда, но подходить не стал.

Я еще раз повторил стенограмму и решил, что сделаю так. Лесной участок, с которого начинался день, пройду на всю. Естественно, с учетом того, что дорога сырая и машину, к сожалению, все еще не очень-то тонко чувствую. Потом, если до Варшавы ничего не случится (в чем я сильно сомневался), последний скоростной участок, тот, что непосредственно в городе, тоже открутить на все деньги, а к финишу ралли, на выходной KB, опоздать - блудануть минут на десять, и все дела!

Виктор увидел, что я слишком сосредоточен, и не на шутку обеспокоился:

- Андреич, ты только не заводись! Бог с ними, с раллями этими. Нам целыми домой приехать надо.

- Вот те раз! Вчера вечером говорил ату их, ату, а теперь - не заводись! Так будем выигрывать или нет?! - не удержался я, чтоб не подтрунить.

- Андреич, тебе видней. Главное, не заводись!

- Не буду, не буду. Не боись!

Стартовав, до того хитрого поворота я аккуратничал, побаиваясь и за себя, и за автомобиль - оба еще не прогрелись. А уж как прошел середину, так открыл газ до упора. Но тут, чувствую, мотору силенок явно не хватает. Так до конца с полным газом и шел.

Финишируем. Виктор сияет как тульский самовар - понравилось. Молодец Витек! Обычно с непривычки пугаются, а он под конец даже покрикивать начал: "Давай! Давай! Жми!" Я и так уж вовсю жал, а мотор-то почти стандартный. Ладно, все равно отрыв от остальных такой получился, что и вчерашние секунды отыграли.

До Варшавы предстоял большой перегон, поэтому появилась возможность поболтать.

- Так на чем нас поймают? - начал тут же донимать Виктор.

- Потерпи, скоро увидишь! - не нравилась мне эта тема.

- А если не поймают?

- Доедем до Варшавы, а там решим. Чего раньше времени голову ломать?!

Виктору упорно не хотелось верить, что нам могут подлянку подкинуть. Не верилось почему-то, что в автоспорте вообще такое может быть, хотя про свой родной волейбол набось еще и похлеще знает.

Видимо, думали мы в унисон, потому что Виктор через некоторое время спросил:

- Ты вчера про камни говорил, которые в лобовые стекла бросают. И часто такое у вас случается?

- Часто не часто, а небезызвестному тебе Велло раза три бросали. Еле успевал уворачиваться. На ЗИЛе, когда на какой-то гонке в Прибалтике был, по-моему, братьям Больших колесный ключ от грузовика зафитилили прямо в лоб. Слава Богу, ровно между братьями угодил. Так что "пошутить" у нас любят! Я уж не говорю о том, как на выездах в Грецию, например, масло вдруг в коробках передач и мостах куда-то пропадало. Дерьма, в общем, хватает.

- Грустные ты веши рассказываешь, Андреич,- полушутя сказал Виктор.

- Можно подумать, в волейболе лучше.

Виктор промолчал, а я не стал настаивать на ответе - не до того было.

Чем ближе к Варшаве, тем напряженнее становилось. Должны же что-нибудь сделать! Не сомневался я - должны! Но нет! Вот уже въезжаем в город. Магистраль забита до предела. Все три ряда - машина к машине. Мы пробираемся в левом - он чуть-чуть быстрее ползет, чем два правых. Еду и не могу успокоиться: неужели пропустили нас? Вот уже и мост через Вислу показался, а там за ним, судя по "легенде", последний скоростной участок, и все!

Поток застопорило напрочь. Остановились. Но ничего, время в запасе еще есть. И тут я обратил внимание на то, что сзади, машин через шесть, стоит польский экипаж, который, по идее, должен быть впереди нас. К чему бы это? Не успел подумать, как вижу, он мне фарами мигает, а потом, и водитель выскочил из машины и к нам побежал. Я ему навстречу, а сам уж чувствую, что ничего доброго он не скажет.

- Олег, Олег,- еще издали закричал он,- вы пропустили КП!

Меня как током тряхануло.

- Какой еще КП?! В документах ничего нет!

- Вечером вчера внесли поправку,- поляк больше ничего не успел сказать - поток машин двинулся, и мы своими переговорами сильно мешали.

- Что случилось? - нервно спросил Виктор.

- КП пропустили! Вот черт подери!

- Какое КП? Нет никакого КП! Вот сам посмотри документы, если не веришь.

- Да нет его там! Изменение внесли вчера вечером, когда мы уже спали.

- Что теперь будет?

- Что будет, что будет! Все, приехали, Витек. Сливай воду. За неотметку на КП исключают из соревнований! А ты боялся!

- Давай попробуем вернуться.

- Для начала развернуться надо.- Проезжие части были разгорожены сеткой.- И потом, куда вернуться? Этап полторы сотни километров. Где этот чертов КП?

И тут мне пришло в голову, что почти до самой Варшавы я висел на хвосте у того самого поляка, который только что меня предупредил. Значит, КП совсем рядом!

- Витек, КП где-то рядом.

Быстро объяснил суть моей догадки, Виктор согласился, и тут мы увидели удобное место для разворота. Я включил фары, загудел сигналом и, растолкав машины, перевалил через разделительный бордюр. В обратном направлении поток, слава Богу, реже, поэтому стремглав понесся до ближайшего перекрестка, там остановился, выскочил на дорогу и стал ждать кого-нибудь из раллистов. Надо же было выяснить, где этот треклятый КП.

Как назло никого. А время уже шло со знаком минус. Наконец остановил немцев. Они сказали, что еще не отмечались, но, по их расчетам, КП где-то здесь рядом.

Прыгнул в машину и поехал в правом ряду у самого тротуара. ВОТ ОН! Притаился за деревом. Остановились, хватаю контрольную карту - и к судье. Он не торопясь берет ее, внимательно рассматривает, как будто первый раз видит, потом смотрят на нашу машину... Я наблюдаю этот цирк молча - все и так ясно. А судья вдруг выяснил, что печать "потерял". Вот он перерыл все карманы, стал в портфеле смотреть. Я молчу, хотя штурмана других экипажей уже начали шуметь. Наконец печать нашлась! (И надо же, в том самом кармане, - в который он раза три залезал!) Можно ехать не торопясь (а куда теперь торопиться!).

- Опоздание больше десяти минут,- выдает Виктор.

- Это уже роли не играет. Сейчас еще в "пробке" настоимся всласть. Ну вот, Витек, а ты расстраивался. Видал теперь, как дела делаются?

- Они ни при чем здесь. Это я просмотрел.

- Ладно тебе, прекрати! Просмотрел, потому что, когда смотрел, ничего не было. И еще вот что. Я сейчас, пока судья печать "искал", выяснил, что утром всех, кроме вас, предупредили о КП, а нас искали, искали, но не нашли. Мы с тобой, оказывается, очень незаметные!

Виктор совсем насупился.

- Витек, перестань! Представляешь, как Кшистоф обрадуется. А главное, нам ничего придумывать не надо. Все само получилось!

- Скажи,- не унимался Виктор,- а если в дорожных документах нет информации, имеют они право так делать?

- О чем ты говоришь! Они же у себя дома.

- А если бы такое случилось ну, скажем, на этапе чемпионата мира?

- Там таких "штук" не бывает, но тем не менее я уверен, что есть и там своя кухня, более хитрая, само собой разумеется,- но есть.

- А все-таки, как там поступают, когда меняется что-нибудь в схеме трассы, например, или случается ситуация, подобная нашей?

- Да очень просто - уведомляют всех участников под расписку и дают памятку.

На последнем скоростном участке, проходящем по варшавским улицам от набережной Вислы к Верхнему городу, я летел во всю прыть с легким сердцем и в отличном настроении. Чуть на радостях мимо тоннеля не просадил. Зато, как говорят на ЗИЛе, дал копоти!

А вечером мы увидели счастливого Кшистофа вместе с очаровательной Эвкой. Был банкет, были призы, подарки, было радостное настроение от того, что все кончилось хэппи-эндом. Виктора, правда, донимал комплекс вины, но в конце концов и он прошел.

Наутро оба ходили пасмурные: я по причине вчерашнего перебора и головной боли, а Виктора, к сожалению, опять придавил его комплекс. Молча собрались, покидали кое-как в машину вещи и, распрощавшись со всеми, отчалили в сторону дома. Говорили ни о чем, потому как каждый думал о своем. Вдруг ни с того ни с сего Виктор грустно спросил;

- Ну что, Андреич, ты меня больше никуда с собой не возьмешь?

Я так был ошарашен этим вопросом, что даже не нашел слов для ответа, лишь с удивлением посмотрел на него и подумав, что теперь голова будет болеть еще больше.

Если б Виктор знал, сколько тысяч... нет, десятков тысяч километров нам предстоит проехать вместе! Но этого, правда, не знал и я.

А через месяц главный редактор сказал мне: "...А почему бы тебе не сгонять в Лиссабон?"